автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика хронотопа в раннем творчестве Б. Л. Пастернака

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика хронотопа в раннем творчестве Б. Л. Пастернака"

На правах рукописи

Маслова Анна Геннадьевна

ПОЭТИКА ХРОНОТОПА В РАННЕМ ТВОРЧЕСТВЕ Б.Л. ПАСТЕРНАКА

Специальность 10.01.01 русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Киров - 2003

Диссертация выполнена на кафедре культурологии Вятского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Осипова Н.О.

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Саськова Т.В.

кандидат филологических наук, доцент Васильев С.А.

Ведущая организация - Ивановский государственный университет

Защита состоится « /-¿¿^¿А^_2003 г. в /У часов на заседании

диссертационного совета Д 215.136.01 при Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.А. Шолохова по адресу: 109004, г. Москва, ул. Верхняя Радищевская, 16/18

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГОПУ им. М.А. Шолохова по адресу: г. Москва, ул. Верхняя Радищевская, 16/18

Автореферат разослан « С » ОСггиЯ^иХ, 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Л.Г. Чапаева

15

Общая характеристика работы

Актуальность и научная новизна исследования.

Каждый художник в своих произведениях создает свой космос, свой пространственно-временной мир. Анализ специфики этого мира помогает понять творчество | пирателя, выявить историко-культурный смысл его произведений, характерные черты стиля и способы создания художественного образа. В различных литературоведческих работах общего порядка предлагаются отдельные наблюдения, дающие представление о некоторых аспектах поэтики хронотопа в произведениях Пастернака: динамйчность, напряженность, множественность и неупорядоченность пространств, дробность, многопредметность, заполненность, отсутствие границ и иерархии, хаотичность и в то же время всеобщая сцепленность и связанность вещей, событий и явлений. Обзор научных работ, посвященных творчеству писателя, убедительно доказывает, что пространственно-временной континуум художественных произведений Пастернака сложен и представляет несомненный исследовательский интерес. Тем не менее до сих пор нет специальных монографий, посвященных целостному анализу поэтики хронотопа Пастернака в ведущих его проявлениях исходя из современного уровня литературоведческих исследований, предполагающих многоаспектность и многообразие подходов к литературному произведению. Более того, в разных работах обнаруживаются противоречивые выводы об особенностях пространственно-временной организации поэзии Пастернака, что и обусловливает актуальность данного исследования.

Актуальным < представляется именно мировоззрение Пастернака, разносторонне эрудированного в области изобразительного искусства, музыки, философии и поэзии. В художественном сознании Пастернака синтезировались разные типы мышления: пространственная сущность живописи и временные ориентиры музыки, и поэзии. Эта неразделимость обусловлена не только индивидуальными особенностями поэтики Пастернака, но и естественнонаучными теориями и открытиями начала XX века, общими тенденциями эпохи, для которой категории пространства и времени сливались в симультанном мифологическом контексте.

Новизна исследования заключается в том, что впервые предлагается целостное описание пространственно-временной поэтики Пастернака на основе разностороннего и многоаспектного анализа хронотопа ранних поэтических и прозаических произведений писателя. Исследование этого компонента является одной из существенных задач современного литературоведения.

Цель диссертационного сочинения заключается в том, чтобы на материале раннего творчества Б. Пастернака выявить основные компоненты поэтики пространственно-временного континуума в его многообразии и жанрово-стилевой обусловленности.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

■ Представить целостную концепцию времени и пространства Б. Пастернака с объяснением ее категориальной, мировоззренческой и эстетической основы.

■ Рассмотреть основные значимые хронотопические мотивы и образы-символы раннего творчества Пастернака в контексте его художественно-эстетических принципов.

■ Проанализировать особенности их функционирования в ранней поэзии и прозе Пастернака («Близнец в тучах», «Поверх барьеров», «Сестра моя -жизнь», «Апеллесова черта», «Детство Люверс»), выявив их внутреннюю взаимосвязь, позволяющую говорить о системе хронотопа.

Объектом исследования является раннее творчество Б. Пастернака: лирические книги «Близнец в тучах» (1913), «Поверх барьеров» (1916), «Сестра моя - жизнь» (1922) и ранние прозаические произведения «Апеллесова черта» (1915), «Детство Люверс» (1918), когда поэт находится в процессе становления, оперирует разными пространственно-временными контекстами, связанными с философией, историей, живописью, музыкой, постепенно находя свой стиль, создавая собственный художественный образ. Именно в этот период - эпоху научных открытий, появления кинематографа, создания новых философских школ и самых разнообразных художественных течений и направлений -проблема пространства и времени становится особенно актуальной на общекультурном уровне.

Теория и методология исследования опирается на теоретические концепции Ю.Б. Молчанова, Б.А. Успенского и фундаментальные работы в области поэтики текста и поэтики хронотопа В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Д.Е. Максимова, В.П. Федорова, B.C. Баевского, М.Л. Гаспарова, Л.Я. Гинзбург, И.П. Смирнова, В.Н. Топорова, И.В. Фоменко, Е. Фарыно. В русле методологических обоснований учитываются философские и естественнонаучные исследования категорий пространства и времени как универсалий: В.И. Вернадского, А. Бергсона, П.А. Флоренского, H.A. Бердяева, А. Белого, В.И. Иванова, П.Д. Успенского.

Многообразие методов анализа поэтики хронотопа определяет применение «комплексной методики», сочетающей типологические, историко-культурные, интертекстуальные, лингвистические подходы и включающей метод имманентного анализа текста, системного подхода к такому явлению, как пространственно-временные аспекты художественного образа мира, требующего также привлечения элементов семиотического принципа толкования текста и традиций герменевтического учения об интерпретации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мировоззрение Пастернака складывается под влиянием популярных в начале XX века философско-этических взглядов на время-пространство как неразложимое единство, доступное лишь интуитивному творческому познанию, способному выйти за рамки трехмерного человеческого восприятия.

2. Пространственно-временная организация первых поэтических сборников Пастернака, повторяющая в основных чертах символистскую концепцию двоемирия, изменяется в «Сестре моей - жизни» и в новых, более поздних

« <

редакциях ранних стихотворений и представляет собой диалектическое , единство статической и динамической моделей, сочетающее в себе циклическую концепцию мира и философию «мгновения-вечности». 3. Системообразующими, полисемантическими хронотопическими образами-символами в раннем творчестве Пастернака являются топосы сада, степи, города, железной дороги, вокзала, а также образы и поэтические приемы, реализующие семантику категорий границы, мига, философии вечного возвращения, актуализирующей идею бесконечно повторяющегося открытия вечного, гармоничного мира в хаосе времени. Эти образы и приемы становятся сквозными и ценностно значимыми как в поэзии, так и. в, прозе раннего Пастернака.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы в общих вузовских курсах по истории русской литературы XX века, при разработке спецкурсов и семинаров по творчеству Б. Пастернака, при изучении особенностей хронотопа как категориальной доминанты рувкой поэзии XX века, продолжающей оставаться актуальной иддя современного литературного сознания.

Апробации работы. Материалы и результаты диссертации обсуждались на заседаниях ¡кафедры культурологии и новейшей русской литературы Вятского государственного гуманитарного университета, служили основой для докладов на научных конференциях в Вятском государственном педагогическом (гуманитарном) университете: «Актуальные проблемы современной русистики» (Киров, 2000), «Теория и практика художественных направлений в русской культуре первой трети XX века» (Киров, 2001), Университете российской Академии Образования: «Филология в системе современного университетского образования» (Москва, 2001), Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.А. Шолохова «Русское литературоведение в третьем тысячелетии» (Москва, 2002, 2003). Основные положения диссертации нашли отражение в десяти публикациях.

Структура и объем работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Общий объем исследования - 241 стр. Список литературы включает 398 наименований.

Содержание диссертации

Во введении проводится обзор основных научно-исследовательских наблюдений и выводов о специфике хронотопа в произведениях Пастернака, содержащихся в обширном литературоведческом наследии, посвященном творчеству писателя, обосновывается актуальность темы, определяется научная новизна, предмет, объект и методология диссертационной работы, формулируются цели и задачи исследования, его структура.

, В первой главе Творчество Б. Пастернака в контексте философско-эстетических аспектов категории хронотопа в культуре первой трети XX века делается акцент на существовавшие в художественном сознании начала

века концепции времени и пространства, так как особенности пространственно-временной организации творчества Пастернака во многом были обусловлены новыми научными открытиями, философско-эстетическими рассуждениями о мире и месте человека в нем П.А. Флоренского, П.Д. Успенского, Ф. Ницще, А. Бергсона, H.A. Бердяева, Г.Г. Шпета, В. Соловьева, Вяч. Иванова, А.Н. Скрябина, А. Белого, а также отражением их в смежных искусствах -музыке, изобразительном искусстве, кинематографии. Параграф 1.1. Уровни осмысления категорий пространства и времени посвящен описанию пространственно-временной концепции Пастернака, соприкасающейся с популярными в начале XX века научно-философскими размышлениями о времени и пространстве как взаимосвязанных и взаимозависимых категориях.

В рассуадениях Б. Пастернака о соотношении искусства и жизни («Несколько положений» (1918, 1922)) ясно прослеживается три линии: во-первых, линеарное физическое время жизни, в процессе которого «зарождается», «растет», «катится» и «приводится к присяге» мгновение -концепция динамического времени изменений, движущегося из прошлого через настоящее к будущему; во-вторых, статическое время искусства, которое не имеет ни начала, ни конца, а прошлое, настоящее и будущее существуют здесь «реально и в известном смысле одновременно»1, в-третьих, мгновенье, дающее ощущение целостности и полноты времени и тем самым приравненное к Вечности. Миг - это порог, граница, тот предел, где происходит «встреча» малого пространства и безграничного пространства космоса, динамического и статического времени, что делает эту категорию семиотическим, знаковым понятием.

Динамическая и статическая концепции соответствуют восприятию времени в историческом и космологическом сознании. Для первого характерно восприятие линейного времени, для второго - циклического времени, когда все происходящее предстает как отражение некоторого первичного, исходного состояния.«Время при этом признается не возникающим, а существующим»2. Динамическая и статическая концепции отражают два подхода к понятию культуры, описанных в работе П.А. Флоренского «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях». С точки зрения динамического подхода, «жест образует пространство, вызывая в нем натяжение и тем искривляя его», то есть художник своим творчеством изменяет действительность, творит ее заново. Другой подход, и по мнению П.А. Флоренского, он более уместен, «когда натяжениями от жеста особая кривизна пространства в данном месте знаменуется. Она была уже здесь, предшествуя жесту с его силовым полем. Но это незримое и недоступное чувственному опыту искривление пространства стало заметным для нас, когда проявило себя

' Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. - М., 1977. - С. 5.

1 Успенский Б А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) II Успенский Б.А.

Избранные труды. - Т. 1. - Семиотика истории. Семиотика культуры. - М„ 1996. - С. 36.

силовым полем, полагающим в свой черед жест»3. Это созерцательное отношение к действительности, уже существующей сразу во всей своей полноте. Таким видит искусство и Пастернак.

Так же представляет мир и философ П.Д. Успенский в трактате «Tertium Organum»; 'впервые опубликованном в 1911 году (в период углубленных занятий' Пастернака философией): «Мы можем не предположительно, но совершенно утвердительно сказать, что мир физических явлений представляет собой как бы разрез другого мира, который существует здесь же и события которого происходят здесь же, но невидимо для нас. <...> Тот мир и наш мир не есть два разных мира. То, что мы называем нашим миром, есть только неправильное представление о мире»4.

Таким образом, в наше «неправильное» представление о мире, связанное с особенностями человеческого восприятия, способного видеть мир только в трех измерениях, вдруг, посредством интуитивного прозрения, врывается иное - истинное представление о мире во всей его целостности и полноте. Этот момент, характеризующийся наречием вдруг, является выражением особой философии мгновения, получившей свое оформление в работах многих современных Пастернаку мыслителей; в частности, особое отношение к мгновению складывается в эстетических размышлениях А.Н. Скрябина и А. Белого.

Понимание творчества как познания-воспоминания о вечном связано с циклической концепцией мира, «вечным возвращением» (Ницше) к истокам, когда в любом явлении настоящего видится связь с событиями прошлого и будущего. В художественном сознании Б. Пастернака временные представления сливаются с пространственными, образуя единый хронотоп: момент «сейчас», повторяющий ситуацию «когда-то/всегда», обретает пространственную сферу местонахождения «там», хотя это только «разрез другого мира, который существует здесь же» (П.Д. Успенский) и познаваем с помощью творческой интуиции.

Эти взгляды соприкасаются и с философией А. Белого, временная концепция Белого представляет собой такую же диалектику статической и динамической моделей, какую мы наблюдаем у Пастернака. Но если у А. Белого наблюдается линия истории и модель мира обретает вид спирали, то у Пастернака нет линейности, в его мироощущении происходит постоянная трансформация одного и того же, но в иное состояние, что обеспечивает и повтор и эволюцию.

Таким образом, пространственно-временная концепция Пастернака может быть представлена следующим образом: динамическое пространство-время субъекта художественного творчества, часто связанное у Пастернака с мотивами хаоса, деструкции, дисгармонии, демонизма, стихии, диалектически

' Флоренский П.А. Анализ пространственное™ и времени в художественно-изобразительных произведениях. -М, 1993. -С. 56,58.

4 Успенский П.Д. Tertium Organum. Ключ к загадкам мира - М., 2000. - С. 116,204.

сочетающееся со статическим пространством искусства, не имеющим деления на прошлое, настоящее и будущее. Точка соединения обеих частей - миг, граница, предельное состояние, когда стихийное и хаотическое пространство современной действительности вдруг осознается космическим пространством вселенского масштаба. Время-пространство предстает здесь как неразложимое единство, доступное лишь интуитивному творческому познанию, способному выйти за рамки трехмерного человеческого восприятия.

В параграфе 1.2. Художественные модели хронотопа в искусстве и литературе модернизма определяются основные открытия в разных областях искусства, связанные с проблемой пространства и времени, оказавшие влияние на формирование специфической поэтики хронотопа в раннем творчестве Пастернака.

Так, динамическое пространство-время характерно для футуризма, трактующего динамизм как силу, преодолевающую тяжесть и косность материи. Для передачи идеи динамизма служат приемы «симультанизма», хронометрического умножения двигающегося предмета или его частей, дробления предметов и фигур на плоскостные геометрические формы, лишающие изображение статичности, членения пространства картины на геометрические фрагменты, смещенные относительно друг друга. Динамическое ощущение передается и такими приемами, как одновременное совмещение нескольких точек зрения, сдвиг и смещение форм, наслоение различных образов и предметов внешнего и внутреннего мира друг на друга, разорванность, калейдоскопичность впечатлений, незаконченность, скользящий, почти нефиксированный характер зрительных образов. Все эти приемы разрабатывались одновременно и в литературном творчестве.

Влияют на литературные эксперименты с хронотопом и достижения кинематографа, в частности, специфический монтаж текста, позволяющий остановить время, повернуть его вспять, изменить последовательность, замедлить или, напротив, ускорить действие, передать многослойность повествования, расширить или сжать пространство путем смены ракурса изображения, раздробить целую картину на ее составляющие.

Используются литературой и музыкальные способы передачи идеи времени: замедление и ускорение темпа, паузы, которые привлекают особое внимание композиторов-экспериментаторов начала XX века.

Еще одним из способов, связанных со стремлением художественного сознания начала XX века передать идею времени, является симультанность временных пластов, наложение временных планов. Поэтому наиболее широко распространяется в искусстве модернизма прием цитации (интертекстуальности), отражающий взаимодействие линейно-исторического и кругового циклического времени и использующийся во всех сферах искусства.

Таким образом, осмысление времени как неотъемлемой составляющей мироустройства, неотделимой от пространственных измерений, становится знаком эпохи. Пастернак, вступивший в литературу в период активного развития авангардистского искусства с его экспериментами в области времени

и пространства, усваивает богатый опыт своих предшественников и современников.

Вторая глава Своеобразие хронотопа в поэтике ранних лирических сборников Б. Пастернака посвящена характеристике пространственно-временной организации первых трех лирических книг поэта. В параграфе 2.1. Реальное и мифологическое время-пространство первого поэтического сборника «Близнец в тучах» (1913) рассматриваются хронотопические образы книги, связанные с двумя названными типами пространства. Концепция двоемирия отражается в семантике близнечности. В книге выделяется два пространственно-временных континуума: мифологическое и реальное, включающее в себя бытовое, пространство-время. Двоемирие в раннем творчестве Пастернака выступает в контексте символистского двоемирия, однако если у символистов эта идея реализуется через мотив «соответствия» мира земного миру ирреальному, то для творчества Пастернака характерно своеобразное «взаимопроникновение» различных начал, во многом благодаря творческому порыву устремленного к «близнецу» лирического героя. Этот порыв сопровождается страданиями, творческими муками, поисками выхода. Поэтому граница между этими мирами - трагически ощутима, «с очевидностью рельса» два мира разделены друг с другом преодолимой лишь с кровью и болью «чертой» [1, 433]5. Уже в ранней поэзии отмечается характерная для поэтики Пастернака множественность пространств, так как каждый из этих миров представлен самыми разными хронотопами.

Мифологическое пространсТво-Ьремя связано у Пастернака с мотивами тайны, немоты, свободы, вознесенья. Оно характеризуется наречием «там», топосами сада, леса, поля, Ве^ёции, состоянием творчества, опьянения, безумия, сна, эпитетами тайное, чудное, немое, открытое, бескрайнее. Это пространство над землей, пространство верха, его временная отнесенность -бывалое, соответствующее прошедшему 'времени, времени начала, и в то же время это пространство вне времени.

Второй мир - реальное пространство и время, включающее в себя негативное бытовое пространство. Оно характеризуется наречиями «здесь/сейчас», локусы этого пространства - город, земля, гостиная, комната. Это дни реальной физической жизни поэта, способного заглянуть «за лиры лабиринт» [1, 427] и призванного разгадать тайну «того» «безгласного» мира и передать ее с помощью данного ему дара слова. Этот хронотоп связывается с земным нижним миром.

Пространственно-временная концепция ранних' поэтических книг Пастернака близка раннеромантическому восприятию врёкени, для которого было характерно выделение трех стадий развития: прошедшеё', понимаемое как вечность (Эдем, Золотой век); настоящее, понимаемое как время, история; будущее, понимаемое как вечность (вновь Эдем, Золотой век). Романтическое «томление по будущему есть1 не что иное, как томление по прошедшему»,

' Пастернак Б.Л. Собр. соч.: В 5 т. - М., 1989-1991. Цитаты из текстов Пастернака приводятся в скобках после цитаты с указанием тома и страницы.

причем человек, «живущий во времени, в тварном мире, постоянно ощущает вечность как некую сверхреальную, высшую реальность»6.

У раннего Пастернака мир также организуется по трем стадиям развития: четко фиксируется «небывалое бытие», то есть бытие до времени - Эдем. Оттуда возникло Начало, оттуда «точатся времена»: «бывалое», настоящее и «грядущее». В современном, реальном мире, которому физически принадлежит поэт, он чувствует присутствие мифологического времени, постигает его тайны посредством переходов в пространство творчества и постоянно ощущает свою связь с мифологическим пространством начала и тайны. В связи с этим в произведениях Пастернака сближаются реальный и мифологический хронотопы. Современное, реальное пространство погружено в пространство мифологическое, пространство вселенной, непрерывно звучащий город окружен молчаливым , бескрайним пространством леса и поля. Однако грохочущий город настоящего, в котором обитает поэт, несмотря на его противопоставленность'вневременному миру лесов и полей, где парит близнец поэта, оказывается открытым пространством и поэтому не воспринимается в негативном ключе. Эти пространства взаимопроницаемы, а границы между ними преодолимы. Отрицательным же оказывается бытовое пространство комнаты, гостиной. Оно содержит негативные характеристики плача, крови, ненастья. Неизменное направление движения лирического субъекта «Близнеца в тучах» - от земли, от бытового пространства вверх, к своему близнецу.

Тоска поэта по гармонии - это тоска по «бывалому», «минувшему», «тайному», которая воспринимается как безумие, и в чистейшем безумии, хаотическом мельканье пространств, контрастов света и тени в глубине сознанья мыслится начало любого творчества, в том числе и момент Первотворения. Это связано с эстетикой первой трети XX века, где хаос, игра, случайность - необходимые условия для рождения нового.

Тема «прошлого» актуализируется в образе вокзала. Вокзал как средоточие пространств, перекресток, становится метафорой самого поэта, одновременно принадлежащего разным типам пространства-времени, способного из бытового, современного мира заглянуть «в бессмертия раструб» и( пережив ситуацию творческих мук, постичь тайны «бывалого» мифологического пространства-времени.

В параграфе 2.2 анализируется поэтика хронотопа в лирическом сборнике «Поверх барьеров» (1916), который содержит приблизительно ту же пространственно-временную концепцию, что и «Близнец в тучах», связанную с разделением мира надвое, о чем свидетельствует уже само название сборника. Присутствие мифологического пространства ощущается в реальном мире, представленном множественностью самых разнообразных пространств: город -Москва, Петербург, Марбург, двор, комната, портняжная, Север, Урал, Софийская набережная, берег реки, пространство степи, открытое ветру, символизирующему связь реального и мифологического пространства-времени.

6 Федоров В П. Романтический художественный мир: пространство и время. - Рига, 1988. - С. 123,130.

Реальный мир характеризуется неостановимым движением времени, выражающемся в образе часов - стенного неврастеника, бой которых по стенам испуганно мечется.

В книге «Поверх барьеров», в отличие от первого сборника, автор стремится отразить сам ход времени. Время - это и скок степи под седлом, соотносящийся со стуком сердца, отрывистым, как азбука Морзе, неистовым, как топот лошадный, и бесконечно повторяющиеся восходы и закаты, и неумолимая смена времен года. В поэтике движение времени выражается в особой ритмической и графической организации стихотворений, в бесчисленных лексических и звуковых повторах, в перебивающих стройную ритмическую структуру анжанбеманах (стихотворения «Полярная швея», «Как казначей последней из планет...», «Но почему», «Баллада»), Именно мотив убегающего времени скрепляет все стихотворения в единое целое, сливается с пространством, вовлекая его в свое неостановимое движение.

Во втором сборнике' Пастернака так же, как и в «Близнеце в тучах», переходы из одного пространства-времени в другое сопровождаются образами гибели, смерти. Но в книге «Поверх барьеров» играют особую роль временные координаты переходов, которые четко фиксируются в календарном цикле: от лета к зиме - октябрь, от зимы к весне - февраль, и в суточном цикле: смена дня и ночи - закат, рассвет. Эти переходы символизируют духовные переживания поэта, совершающего выходы из пространства действительности в мифологическое пространство творчества и вынужденного возвращаться обратно. Кризисные переходы из одного пространства в другое постепенно приводят поэта к переживанию собственного нового рождения. Мотив «второго рождения», впервые появляющийся в последнем стихотворении книги «Поверх барьеров», становится во всей,, последующей поэзии Пастернака одним из ведущих.

В сборнике «Поверх барьеров» отражается амбивалентное восприятие времени поэтом: движение времени необходимо для продолжения жизни и в то же время оно трагично, быстротечно, поэт стремится остановить миг, достучаться до ускользающего «прошлого», болью и страданием разорвать время и проникнуть в красоту «минувшего».

Топос города продолжает играть одну из конструктивных ролей и во втором сборнике Пастернака. В книге «Поверх барьеров», кроме московского городского пространства, появляются также пространства Петербурга и Марбурга. Но и Москва, и Марбург Пастернака могут приобретать черты сказочного, призрачного, миражного города, ориентированного на «петербургский текст».

Движением времени дисгармоничный мир «здесь» противопоставлен таинственному миру «там». Мир «здесь» дисгармоничен и хаотичен, в чем проявляется специфика модернистского сознания с его повышенным вниманием к материальности мира и ощущения ее сразу всеми органами чувств, что создает образ уплотненного до предела пространства. Хаотическая структура реального мира является несмотря на свою кажущуюся неорганизованность «тенью» иного, гармоничного, божественного мира.

Скрепляет эти миры поэт, творец, который оказывается пограничной и поэтому особо значимой фигурой.

В новых редакциях стихотворений периода 1913-1916 годов, которые предпринимает Пастернак в 1928 году, концепция двоемирия подвергается значительным изменениям. В измененных редакциях ранних стихотворений нет вертикали и мучительного подъема. Пространство «здесь» вровень с вечностью, переходы совершаются по горизонтали и потому не требуют особых усилий. В избранных для печати и измененных стихотворениях в 1928 году уже нет мотива трагически скачущего и убегающего времени, отсутствует и эпитет «бывалое», относящийся к пространству Начала.

В параграфе 2.3. рассматриваются элементы пространственно-временной организации книги «Сестра моя - жизнь», где противоречие между двумя мирами, между временем и вечностью снимается. Вечность становится реальностью, «растворенной» в жизни, ее нужно только увидеть, посмотрев на мир интуитивным зрением художника-творца, способного воспринимать мир во всей его многомерности. Наиболее полно это чувство соединения вечности и времени отражается в категории мига и в идее «вечного возвращения».

Концепция циклического времени отразилась в композиции книги, которая, в отличие от первых двух сборников, разделена на циклы. Первые стихотворения циклов рисуют картину Начала: рождение стихов и рождение жизни, жуткий бурлящий хаос октября, из которого рождается жизнь, образ сада, целующихся и счастливых капель, соотносящийся с первым садом -Эдемом. Завершается вступление и большинство циклов (восемь из десяти) либо сном, либо какими-то иррациональными состояниями, близкими к сну и ассоциирующимися с переходом к небытию, либо замолканием и вслушиванием в окружающие звуки и состояния. Подобные концовки можно охарактеризовать как моменты незавершенности, неопределенности, готовности к перерождению, открытости, подготовки к новому развертыванию лирических переживаний.

Стремление снова и снова возвращаться к одному и тому же состоянию, »

длительные «развертывания» и вариации одной и той же темы приходят в поэтику Пастернака из музыкальной симфонической культуры. Поэт стремится показать время, перенося законы музыки в мир стихотворного ритма и фоники. '

Музыка, способная передать время в его субъективном восприятие придает насыщает лирический мир Б. Пастернака постоянным движением, изменчивостью, калейдоскопичностью образов и звуков. Постоянное ощущение течения времени поддерживается такими же динамичными пространственными образами. Пространство движется вместе с временем, расширяется и сужается, пульсирует, постоянно меняется: то это город, то небольшая каморка, то широкая степь, то лодка, цепляющаяся за кусты, то провинциальная чайная, то невообразимые вселенские просторы. Все эти образы как бы спешат преодолеть границы и формы, а преодолев их, тут же вылиться в новые формы, новые образы, уместиться в новых пространствах. В «Сестре моей - жизни» бесконечное повторение времен года, смена дня и ночи,

повторяющиеся переходы из одного пространства-времени в другое - это не удаление от Начала, а постоянное повторение Начала, возвращение к нему. Поэтому такое повторение, бег времени - не трагедия, а чудо, позволяющее пережить счастье «второго рождения» и радость приобщения к мыслям и чувствам, пережитым разными людьми в разные времена. Переживание этого чувства Пастернак называет «родовой субъективностью».

В «Сестре моей - жизни» впервые в творчестве Б. Пастернака особое место начинает занимать категория мига, устраняющая трагическое ощущение стремительного бега времени. Миг связан не только с качественным изменением времени, но и с изменением пространства, которое неожиданно, сжимаясь до точки, разрывает видимые границы, происходит смена пространств и направлений. На уровне текста мгновение в лирике Пастернака актуализируется разными способами: лексически, ситуативно и графически.

Так, лексически предел в непрерывно текущем времени обозначается наречиями со значением неожиданности внезапно, вдруг, лексемами со значением единичного, либо периодически повторяющегося, но каждый раз неожиданного действия: ожил [о саде], «воздух степи всполошен», «он [воздух) замер, обращаясь в слух», «грянул ливень», «Пахнёт по тифозной тоске тюфяка,/ И хаосом зарослей брызнется». На графическом уровне остановка привычного времени, момент, когда происходит смещение сознания, обозначается знаком «тире», фиксирующим паузу, одновременно придавая сообщению отгенок сокровенности, посвящения в тайны авторского мироощущения. Миг, внезапно врываясь в размеренно текущую человеческую жизнь, вскрывает первозданность и цельность природного хаоса и воскрешающее воздействие стихийного чувства любви и творческого вдохновения.

В разделе подробно рассматриваются такие пространственно-временные категории, как сад, степь, город, железная дорога, что актуализируется в композиционном оформлении книги. «Сестра моя - жизнь» состоит из десяти циклов. Первый цикл «Не время ль птицам петь» посвящен топосу сада, второй цикл назван «Книга степи», третий цикл посвящен городу и в ранней редакции имел название «В городе». Все эти три топоса в дальнейших циклах книги продолжают оставаться важными скрепляющими звеньями сюжета, построенного на приездах-отъездах героя, его встречах и разлуках с возлюбленной. Именно «приезды-отъезды» являются одним из основных композиционных приемов в последующих циклах «Сестры моей - жизни», что определяет особую роль железной дороги, связывающей степной и городской топосы, и вокзала, символа встреч и разлук, в пространственно-временной организации книги.

Хронотопу степи в «Сестре моей - жизни» посвящаются два цикла: «Книга степи», «Романовка» и стихотворение «Распад». Этот образ появляется также несколько раз в заключительном цикле «Послесловье». О неоднозначности образа степи в мировоззрении Пастернака свидетельствует то, что в варианте 1922 года под заглавием «Книга степи» объединялись все циклы «Сестры моей - жизни», кроме первого. Степь поэтому оказывается не

только пространственным образом, но и символом мироощущения, а в сочетании со словом книга, отсылающим к Библии (книге книг), ориентирует на особую значимость и даже сакральность этого топоса в поэтическом мире Пастернака.

Степь в русской традиции является особым пространством, связанным с ментальностью русского человека (В.О. Ключевский, H.A. Бердяев, А.П. Чехов, А. Белый, А. Блок, Г.П. Федотов). В русской культуре и литературе уже сформировались особые традиции изображения степи как пространства специфически русского, символизирующего двойственность, противоречивость русской души и в то же время предстающего в качестве непостижимого, иррационального, оказавшись внутри которого человек просто теряется, а посмотрев на это пространство «со стороны», мечтает о нем, как о недостижимой Аркадии. В творчестве Пастернака этот образ претерпевает ряд трансформаций, что позволяет вывести его в контекст изобразительного искусства (Н. Рерих, К. Петров-Водкин, П. Кузнецов).

Слово степь появляется лишь в названии цикла «Книга степи». Однако в дальнейшем в этом цикле ни слова степь, ни самого образа степного пространства не встречается. Степь у Пастернака становится одним из синонимов жизни, космогонического мифа сотворения мира из хаоса. Но обрести место в этой степи (жизни) мятущейся русской душе удается лишь после прохождения инициального хаотического пространства (хаос революционного Поволжья, чудные блуждания и поиски в туманной степи, актуализирующие семантику лабиринта). Лирический герой находит свое место в этом пространстве, свой мировой центр. Однако если до Пастернака место человека в степном пространстве оказывается довольно неопределенным (он либо движется однообразно по равнине без начала и конца, как у А. Чехова, либо мечется в поисках своего места в этом неоформленном бескрайнем пространстве, как у А. Блока, либо видит в степи утопическую мечту о всеобщей гармонии, как на картинах П. Кузнецова), то у Пастернака человек находит свое пространство - наш омет, своеобразный центр мира, где постигается смысл бытия и через любовь достигается полная гармония человека и мира.

В «Сестре моей - жизни», как и в предыдущих поэтических сборниках Б. Пастернака, город является одним из основных пространственных образов, объединяющих семантику обоих столичных «текстов». Несмотря на то, что чисто «городских» стихов здесь практически нет, вся книга представляет собой единый поток ощущений, ярких образов, ассоциаций, являющихся неотъемлемой составной частью городского пространства.

В стихотворениях, объединенных в общий цикл, носивший название «В городе», нет конкретных урбанистических деталей. Схвачены отдельные штрихи, впечатления, с трудом ассоциирующиеся с реалистической картиной города, однако по этим штрихам мы можем выявить авторское ощущение города как некоего амбивалентного символа, содержащего детали старого и нового мира, объединяющего свет и тьму, свободу и механистичность, жизнь и смерть. Все происходящее воспринимается лирическим героем и его

возлюбленной как вновь сотворенный мир. Этому способствует всеобщее единение людей (а вместе с ними и всего города) с природой и вселенной -чувство, существовавшее в Эдемском саду.

В разделе рассматривается стихотворение «У себя дома» из цикла «Возвращение», идея которого вписывается в циклическую концепцию мифа о вечном возвращении. Город здесь предстает как особое мифопоэтическое пространство, организованное по принципу «матрешки»: широкая панорама, включающая небесный свод с палящим солнцем, городские здания и голубей в «сенцах» > храм с округленным куполом > шумящие улицы города > комната >' лирический герой > его внутренние переживания, от которых прокладывается линия обратно к вселенской картине со звездами, плацкартами и мостами. Это создает ощущение слитности героя и пространства. Городское пространство ^ воспринимается как театральное, что связано со стилевыми исканиями

модернистской эпохи, когда театральность с подмостков сцены перемещалась в саму жизнь и становилась стилем жизни. Художественное пространство в соответствии с этим новым феноменом театральности наполняется сценическими образами и мотивами. Именно образ города как пространства, рождающего творческую энергию, наполняется театральным и игровым контекстом.

Степь и город связывает в единое целое передвижение по железной I дороге. Мифологема железной дороги вместе с мифологемой вокзала

вписывается в устойчивые традиционные архетипы, отражаясь в двух противоположных взглядах писателя на эту реалию. С одной стороны, железная дорога гармонично вписывается в окружающий лирического героя 1 мир, сливается с общим праздником жизни («Сестра моя - жизнь и сегодня в

разливе...»). С другой стороны, она противопоставлена небу и звездам как чуждая природе реальность и связана с мотивом смерти («Как усыпительна жизнь...»). Однако переживание смерти в художественной системе Пастернака так же необходимо, как и ощущение радости жизни, так как ведет к новому I рождению.

Специальное место в разделе отводится анализу категории границы, которая является не только символом перехода из одного пространства в • другое, но и одним из основных сюжетов произведений Пастернака.

Рассматривается граница как временной переход в календарном и суточном цикле {весна, осень, рассвет, закат), граница как инициальное состояние, граница как предельность эмоционального состояния лирического героя {болезнь, сон, безумие). К ситуации границы примыкает и категория мига. Граница у Пастернака становится знаком связи, а не разрыва. Двоемирие преодолевается благодаря взаимосвязывающей оба мира (земного и небесного, времени и вечности) ситуацией границы. Положение его героя - «между» -определяет роль человека как связующего звена между амбивалентными структурами мирового бытия.

Художественное сознание Пастернака помещает своего лирического героя в такое место в пространстве, откуда возможны выходы за пределы видимого мира. Этим местом, как правило, является граница между небесным и

земным миром. Лирический герой, располагающийся у окна, за которым открывается сад; у садовой изгороди-, на границе города и природы - в пригороде, на заставе - оказывается перед лицом Божественного мира. Характерно, что герой «Сестры моей - жизни» чаще всего находится не в самом мире природы, а за его пределами, на границе-, у окна комнаты, у садового плетня.

Ощущение границы, возможность выхода за ее пределы силой своего духовного прорыва позволяет лирическому герою ощутить мгновения счастья, мгновения слияния с Божественной сущностью, возвращения в пространство Начала, приобщения к «родовой субъективности». Осознание границ ведет к индивидуальному осознанию субъектом действительности, а значит - к творческому созданию новой, только что познанной реальности.

В третьей главе Специфика хронотопа в контексте жанрово-стилевых исканий ранней прозы Бориса Пастернака рассматриваются аспекты пространственно-временной поэтики произведений «Апеллесова черта» и «Детство Люверс» как отражение открытий, сделанных в лирике. В параграфе 3.1 Двуплановость хронотопических образов и актуализация пограничного времени-пространства в образе «подмостков» в повести «Апеллесова черта» выявляется специфика хронотопа в самом раннем прозаическом произведении Пастернака, где на новом уровне развиваются те же пространственно-временные образы, что и в лирике поэта: горрд (Пиза и Феррара), вокзал, железная дорога, комната (номер гостиницы, салон гостиницы), гостиница как топос, актуализирующий семантику своего/чужого пространства.

Все пространственные образы представлены, как правило, в двух планах: Пиза вечерняя и ночная, Феррара ранним утром и вечером, салон гостиницы до того момента, когда возникает неожиданное искреннее чувство между героями и после этого мига, восьмой номер гостиницы до появления в нем Камиллы и после. В изображении хронотопа постоянно фиксируется определенная граница и ее преодоление. Характерно, что действие повести происходит на границе времен года - лето/осень, временные рамки действия жестко ограничены -всего одни сутки.

Отмечается особый тип пространства, представленный в повести: условное художественное пространство, которое не сводится только к физической данности, а насыщается мифологическим содержанием и субъективным психологическим восприятием. Так, изображение хронотопа города Пизы подчинено мифологическому насыщению пространства семантикой падающей башни, что делает весь город неустойчивым, стоящим на грани верха и низа, стремящимся вниз, падающим, обрывающимся, находящимся на краю, на «пределе человеческой выносливости» [4,9].

Все пространство повести строится по законам сужающейся к центру сферы и стремится к тому месту и к тому моменту, когда происходит резкое изменение психологического состояния героев. Пространство центра описывается по принципу вложенных друг в друга пространств: Феррара -гостиница — салон гостиницы; Феррара—улочка - угол улочки - кофейня -

столик в кофейне, Феррара - гостиница - коридор гостиницы - восьмой номер. Местонахождение центра не имеет постоянного, статичного локуса, центр неизменно перемещается в ту точку, где оказываются герои. Эта точка обозначается знаковым в повести Пастернака хронотопическим образом-символом «подмостки», а пространство, концентрирующееся вокруг этой точки, представляет собой зрительный зал и самого зрителя, осмысливающего происходящее. Таким оказывается город Феррара с «иссиня-черным рассветом» и «лиловым заревом» заката - город-свидетель, город-зритель, город, одухотворенный рождением чуда любви, сосредоточивший все свое внимание на том «опасно освещенном» месте, где выдумка и игра превращаются в реальность. Пространство-время повести организовано по принципу духовного движения героев от сжатости к простору. Гейне преодолевает этот путь физически - переездом по железной дороге, Камилла -психологически - через болезненное, кризисное состояние обморока.

Подмостки Пастернака соотносятся с приемами изображения пространства Ф. Достоевским, герои которого постоянно находятся в предельно насыщенных «кризисных точках», представляющих собою на уровне топики ситуацию «порога». У Пастернака эта ситуация насыщается по сравнению с «порогом» Достоевского дополнительным значением пространства «игры», «карнавального действа», «розыгрыша», «выдумки», неожиданно оказывающимся истинным, сущностным, онтологически значимым пространством.

«Подмостки» - это опасное пограничное пространство, символизирующее мир, балансирующий между игрой и реальностью, искусственностью и естественностью, абсурдностью и логикой. В этой ситуации границы, актуализируемой контрастом света и тени, создается эффект «оплотненного» малого пространства, провоцирующего болезненное переживание внешней замкнутости и стремление разрушить границу за счет расширения духовного, психологического, вертикального пространства. Поэтому именно отсюда оказывается возможным выход из пространства реальности (или игры) в иррациональное пространство мечты и фантазии, беспредельное и вневременное пространство творчества и любви.

Временной сдвиг, подчеркивающий психологическую и мифологическую природу пространственно-временного континуума повести обнаруживается, например, в выборе героя - реального поэта Генриха Гейне, который становится участником особого сюжета-мифа, разыгрывающегося в произведении. Реальное историческое время сдвигается, пространственно-временной континуум повести изначально выходит за рамки линейного исторического времени. Гейне уже не принадлежит только эпохе XIX века, он погружается в ситуацию кризисной и динамичной эпохи начала XX века. На страницах повести творится новый миф о жизни великого поэта и его возлюбленной, историческое время трансформируется в мифологическое. Подобная ситуация рождения мифа обыгрывается и в эпиграфе к повести, где сводятся в единое пространствб-время греческие художники, один из которых в реальности жил и творил на целое столетие раньше другого. Вместе с

историческим смещается сезонное, и суточное время, которые трансформируются в психологическое пространство-время. Так, завязка действия происходит на двойной временной границе: времени года и времени суток, причем и осень, и вечер в художественном сознании связываются с временем увядания и приближения смерти.

Выявляется важная роль абзаца в прозе Пастернака, который соотносится по своему строению с лирическим стихотворением. Динамичное пространство-время начала абзаца, как правило, сменяется статическим, обобщающим авторским выводом либо широким панорамным безглагольным' описанием окружающего пространства. Пространство-время характеризуется в связи с этим постоянным перемещением к самым крайним точкам противоположных координат: узости и шири, близости и дали, открытости и закрытости, верха и низа, статики и динамики. Причем в этот процесс включается' не только внешнее пространство, но и внутренний психологический мир героя. Все это создает впечатление постоянно пульсирующего, движущегося, меняющегося пространства.

Для изображения названных выражений хронотопа Пастернак использует самые разнообразные способы и приемы, среди которых отмечаются сдвиг и смещение, «звучащие паузы», повторы, развернутая метафора, паронимическая аттракция, акцентуализация символических, переносных" значений слов, специфическая графика и сложные синтаксические конструкции.

Таким образом, экспериментаторская по сути повесть «Апеллесова черта» свидетельствует о поисках начинающего писателя, которые осуществляются в самых разных направлениях. В философском плане Пастернак стремится выразить концепцию гуссерлианской феноменологической философии о пересоздании окружающей действительности посредством творческого проникновения в ее сущность, насыщении ее истинным смыслом и осознания ее познающим субъектом, что выразилось в специфической интерпретации образа черты, в наполнении 'имен' и пространств 'сущностью', 'в фиксации момента перерождения, актуализированного в топосе подмостков. В русле поисков модернистских течений по созданию «новой реальности» в искусстве', повесть Пастернака изображает сместившуюся из области 'четырех физических измерений реальность, балансирующую в точке ' пересечения физического, психологического и мифологического прострайства-времени, в некоем «пятом измерении». Для создания подобной реальности требуются самые разнообразные способы изображения действительности, для чего привлекаются приемы изобразительного искусства, музыки, драмы, поэзии и прозы в сочетании с мифологическими типами восприятия человеческим сознанием устойчивых пространственно-временных архаических моделей.

В параграфе 3.2 Демонюация образа пространства в повести «Детство Лювер^ртмечается необходимость рассмотрения образов и мотивов повести сквозь призму лирической книги «Сестра моя - жизнь», писавшейся параллельно с повестью. Среди повторяющихся мотивов можно выделить образы дома, дороги, своего и чужого пространства, противопоставление

Европы / Азии (в «Детстве Люверс» - Пермь / Екатеринбург, в «Сестре моей -жизни» - Москва / волжские города и степи), мотив мгновенного изменения сознания под влиянием неожиданных духовных открытий. Пространственные ориентиры, необходимые для перехода к этим духовным открытиям те же, что и в остальных произведениях Пастернака: горизонтальное движение по железной дороге из одного пространства в другое и вертикальный выход в пространство вечности в ситуации границы, мига озарения.

Демоническим оказывается пронизанное хаосом пространство вокзала, город с его искривленными улицами, комната, воспринимаемая в состоянии болезни, дом, связанный со смертью младенца, пространство театра, у которого происходит гибель Цветкова. Как правило, демонизм, иррациональность передается, как и в лирике, при помощи специфического звукового образа пространства, характеризующегося такими семами, как «бормотание», «говор», «гул», «шум», «щебетанье», «звон», «гогот». Именно навязчивые, непрекращающиеся звуки оказываются основной характеристикой уличного пространства. Пастернаком фиксируется не только звук, слышимый человеческому уху, но и какой-то иной, неслышимый, но интуитивно угадываемый звук, например, шум льда на Каме [4,41], шептание орешника, стремящегося произнести громкое имя «Урал» [4,47].

Косвенно демон присутствует во всех происшествиях, способствующих взрослению героини, становится их структурообразующим звеном. Духовному рождению Жени способствуют далеко не освященные божественным провидением события, а какие-то демонические видения и догадки, рядом с которыми писатель последовательно использует такие характеристики, как «странно», «вдруг», «померещилось», «мелькнуло», «дикое». Это связано с уже отмеченным нами вниманием модернистского сознания к категории хаоса, воспринимаемого в качестве необходимого условия для рождения нового. Так, например, характеристикой дикости и сумасшествия наделяется нормальный процесс взросления человека. Сумасшедшей кажется Женя, сама догадавшаяся о своей женской сущности, но ее «дикость», по Пастернаку, нормальна и свидетельствует об индивидуальности и избранности героини повести.

Процесс осознания, взросления тесно связан с семантикой мига, памяти, своего и чужого пространства. Пока Женя находится в своем доме, она не осознает, что значат те смутные догадки, которые постоянно проникают в ее жизнь. Только за пределами этого пространства (сравним с положением лирического героя книги «Сестра моя - жизнь» - у окна, у плетня) и вспомнив свою мать в чужом доме Дефендовых, «в ней что-то перевернулось», «она вдруг почувствовала, что страшно похожа на маму» [4, 80]( и ощутила себя женщиной.

Таким образом, естественное духовное становление сознания понимается как прохождение через демоническое пространство, через «сумасшествие», «дикость», «патологию», хаос «навязчивых идей», странным образом являющихся ниоткуда и постепенно связывающихся в стройную целостную картину мира. В более глобальном мифологическом смысле - это становление космоса из хаоса.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования. Отмечается, что в мировоззрении Пастернака складывается концепция пространства-времени, отражающая диалектическое единство динамического и статического времени, сочетающего в себе циклическую концепцию мира и философию «мгновения-вечности». Время-пространство воспринимается как неразложимое единство, познание которого доступно лишь интуитивному творческому восприятию.

Пространственно-временные отношения, представленные в лирике Пастернака, рассматриваются как эволюция от раннего увлечения символистскими и футуристическими концепциями к более целостной пространственно-временной картине «Сестры моей - жизни», где появляется мотив упоения чудом мгновения, соотнесенного с вечностью. Концепция двоемирия преодолевается. Трагическое противоречие между временем и вечностью, между статикой и динамикой снимается. В прозаических произведениях развиваются в новых жанровых условиях те же принципы пространственно-временной организации, что и в лирике Пастернака. Основная тема ранних повестей - духовное преображение героев - реализуется в плане пространственно-временных отношений по принципу постоянного, поэтапного преодоления героями кризисных, пограничных состояний, их психологического движения от сжатости к простору. Конструктивную роль в передаче этой трансформации играют, как и в лирике, образы-символы, актуализирующие семантику границы и перехода.

Для создания пространственно-временного континуума Пастернаки используются разнообразные способы и приемы, разработанные в начале XX века в различных видах искусства: живописи, музыке, кинематографе, модернистской литературе: кубистический сдвиг, симультанность, дробность, фрагментарность пространственных образов, монтаж текста, смена ракурса изображения, звучащие паузы и звучащий мир, насыщенная метафоричность, интертекстуальность, специфическая графика, сложные синтаксические конструкции. Все эти особенности получат дальнейшее развитие не только в лирике Пастернака, но и станут компонентом новой жанрово-ртилевой парадигмы, в границах которой будет развиваться отечественная поэзия XX века.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Город как модель универсума в поэтическом сознании Бориса Пастернака (опыт интерпретации стихотворения «У себя дома» из книги «Сестра моя -жизнь») // Анализ литературного произведения: Сборник научных трудов. Вып. 2. - Киров, 2000. - С. 31-38.

2. Семантика мига в лирике Б.Пастернака («Сестра моя - жизнь») И Актуальные проблемы современной русистики. Материалы Всероссийской научно-практической конференции памяти В.И. .Чернова: В двух частях. Ч. 2. - Киров: Изд-во ВГПУ, 2000. - С. 8-9.

3. Поэтика мига в лирике Б. Пастернака («Сестра моя - жизнь») // Вестник Вятского государственного педагогического университета. № 3-4. -Киров, 2000.-С. 175-178.

4. Граница как категория поэтики Б. Пастернака // Филология в системе современного университетского образования: Материалы межвузовской научной конференции. - М., 2001. - С. 74-76.

5. Пастернак и Малер // Русская художественная культура первой трети XX века: проблемы межвидовой поэтики. - Киров: Изд-во В ГПУ, 2001. - С. 7480.

6. Семантика хронотопа в прозе Б. Пастернака («Детство Люверс») // Вестник Вятского государственного педагогического университета. № 5. - Киров, 2001.-С. 108-112.

7. Подмостки в системе художественного пространства повести Б. Пастернака «Апеллесова черта» // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - № 7. - Киров, 2002. - С. 50-53.

8. Пространственно-временные особенности лирического сборника Б. Пастернака «Поверх барьеров» // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Материалы 1-й Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии»: В 2 т. Т. 2. - М., 2002. - С. 85-87.

9. Трактат П.Д. Успенского «Tertium Organum» в художественном сознании Б. Пастернака // Русская литература в текстах, образах, знаках 1913 г. Материалы межрегионального научно-теоретического семинара «Культурологические штудии». - Киров, 2003. - С. 104-108.

Ю.Символы времени в книге Б.Пастернака «Поверх барьеров» //Актуальные проблемы современной филологии. Литературоведение. Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции. - Киров, 2003.-С. 93-97.

4

Подписано в печать 17.09.2003

Формат 60x84/16

Бумага типографская

Усл. п. л. 1,0

Тираж 100

Заказ 1230

Вятский ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ (ВятГГУ), г. Киров, ул. Ленина, д. 111

Печатный цех ВятГГУ

j^og - A

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Маслова, Анна Геннадьевна

Введение

ГЛАВА 1. Творчество Пастернака в контексте философско-эстетических аспектов категории хронотопа в культуре первой трети XX века

1.1. Уровни осмысления категорий пространства и времени

1.2. Художественные модели хронотопа в искусстве и литературе модернизма

ГЛАВА 2. Своеобразие хронотопа в поэтике ранних лирических сборников Б. Пастернака

2.1. Реальное и мифологическое время-пространство первого поэтического сборника «Близнец в тучах» (1913)

2.2. Поэтика хронотопа в лирическом сборнике «Поверх барьеров» (1916)

2.3. Элементы пространственно-временной организации книги «Сестра моя - жизнь»

2.3.1. Концепция циклического времени в композиции книги

2.3.2. Поэтика мига

2.3.3. Степь как образ художественного пространства

2.3.4. Поэтика «городского хронотопа»

2.3.5. Железная дорога: знак и смысл в пространственно-временной структуре книги

2.3.6. Граница как пространственно-временная категория

ГЛАВА 3. Специфика хронотопа в контексте жанрово-стилевых исканий ранней прозы Бориса Пастернака

3.1. Дву плановость хронотопических образов и актуализация пограничного времени-пространства в образе «подмостков» в повести «Апеллесова черта»

3.2. Демонизация образа пространства в повести «Детство Люверс»

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Маслова, Анна Геннадьевна

Актуальность и научная новизна исследования.

Предметом данного диссертационного исследования является анализ поэтики хронотопа в раннем творчестве Б.Л.Пастернака. Известно, что каждый художник создает свой пространственно-временной мир, свой космос. Постичь этот мир - значит понять художника, его творчество. «Художественное мышление во все времена так или иначе должно было давать свои ответы о времени и пространстве как общих проблемах самого бытия, течении человеческой жизни, ходе истории, темпе и ритме событий»1. Художественное освоение взаимосвязи пространства и времени (хронотопа) в литературе относится к числу наиболее актуальных проблем художественного творчества в XX веке, когда в связи с новыми научными открытиями в области физики и естествознания, глубокими социальными ** кризисами и потрясениями обостряется внимание к проблемам времени и пространства. Художественный образ в произведении литературы наделен особым временным и пространственным бытием, или, как говорит М.М. Бахтин, «хронотопичен всякий художественно-литературный образ»2. Хронотоп «является центром изобразительной конкретизации, воплощения 0 для всего романа. Все абстрактные элементы романа - философские и социальные обобщения, идеи, анализы причин и следствий и т.п. — тяготеют к хронотопу и через него наполняются плотью и кровью, приобщаются художественной образности»3. Такова изобразительная роль хронотопа не только в романе, но и в любом значительном литературном произведении, £ будь то целый поэтический сборник или короткий прозаический рассказ. По мнению В.Н. Топорова, «сильные» тексты обязательно характеризуются наличием специфического пространственно-временного континуума, в них «снимается проблема размерности и отделенное™ пространства и времени. Создание «великих» текстов есть осуществление права на ту внутреннюю свободу, которая создает «новое пространство и новое время», то есть новую сферу бытия, понимаемую как преодоление тварности и смерти, как образ вечной жизни и бессмертия»4. 4

Как замечает Д.С. Лихачев, «художественное время — явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим художественным задачам и грамматическое время, и философское его понимание писателем. <.> Это время имеет многообразные формы, и нет двух писателей, которые бы одинаково пользовались временем как художественным средством»5. Не менее важна в художественном произведении и категория пространства, которое, моделируя образ мира, выступает не только в качестве структурного элемента произведения, но становится его содержательным компонентом, то есть пространство в художественной литературе — это «значение»6. Таким образом, через анализ пространственно-временной организации литературного текста мы можем выявить специфические особенности творчества писателя и сформировать представление о его философских взглядах на всегда актуальные проблемы жизни и смерти, времени и вечности, выявить историко-культурный смысл его произведений, особенности стиля и способы создания писателем художественного образа. Тем не менее до сих пор нет специальных исследований поэтики художественного пространства и времени в творчестве Б. Пастернака, тем более мало наблюдений, в которых пространство и время осознаются в их взаимной связи и обусловленности. Этим и объясняется актуальность нашего исследования.

Обзор научных работ, посвященных творчеству Пастернака, позволяет говорить о широком и многостороннем его изучении, особенно в последние десятилетия. Эти работы можно разделить по следующим направлениям: биографические, в том числе воспоминания современников, знавших поэта7; изучение особенностей поэтики и стихосложения8; анализ сквозных мотивов и образов, определение их мифологических корней9; изучение поэтики и образов Пастернака в сопоставлении с другими поэтами и писателями, стилями и направлениями, в том числе интертекстуальные исследования10; текстологические работы, посвященные изучению рукописей, сравнению различных редакций тех или иных текстов11; также можно выделить аналитические статьи и издания, посвященные роману «Доктор Живаго»12. Имени Бориса Пастернака уделяется немало внимания и в зарубежном литературоведении13.

Специальных исследований, представляющих целостный анализ особенностей хронотопа в произведениях Б.Пастернака практически нет, хотя в сфере интересующего нас аспекта в различных литературоведческих работах общего порядка имеются серьезные материалы, разделы и наблюдения, посвященные анализу тех или иных сторон пространственно-временной поэтики Б. Пастернака. Так, В.Н. Альфонсов, Ю.М. Лотман, Л.Я. Гинзбург, B.C. Баевский, А. Синявский, Л.А. Озеров, В.Н. Топоров, И.П. Смирнов в своих монографиях и литературоведческих статьях отмечают характерные черты пространственно-временной организации произведений писателя.

В.Н. Альфонсов в монографии «Поэзия Бориса Пастернака» (Л., 1990) определяет поэзию Пастернака как «поэзию дорог и разворачивающихся пространств». У Пастернака пространство подвижно и многомерно, оно легко «обгоняет» время, или, наоборот, «обратно» по отношению ко времени (пространство воспоминания, ревности, тоски по оставленному), пространство и время сливаются у Пастернака в мысли о вечном. Специфическая черта пастернаковского пространства, по мнению ученого, его неупорядоченность: «Лирическое пространство в стихах Пастернака всегда структурно. Реальное пространство срывается с места, рвется на клочки, мелькает. Или дается совмещение разных пространственных планов, они проникают друг в друга, «обмениваются» деталями и качествами»14. Еще Р. Якобсон в статье «Заметки о прозе поэта Пастернака» сделал важное заключение: «Ассоциация по смежности - послушный инструмент в руках Пастернака-художника — перетасовывает пространство и смешивает временные ряды»15.

О динамичности пастернаковского мира пишет и Ю.М. Лотман, сравнивая различные уровни лирических текстов Пастернака и Мандельштама (фонетику, лексику, ритмику, синтаксис, композицию и т.д.). Приведем несколько наблюдений ученого:

- У Пастернака «поток слов не укладывается в строчки, перехлестывает через их края. Бесконфликтности ритма и синтаксиса нет и в позднем творчестве»;

- Пастернак тяготеет к неравностопным формам. «Асимметричное строение неравностопного стиха, в противоположность стиху равностопному, обычно и ассоциируется с асимметрией, беспокойством, динамикой»;

- Пастернак стремится к богатству, разнообразию, динамике, повышенной структурности и конструктивной напряженности; Мандельштам - к лаконизму, сдержанности, статике и структурной амбивалентности16.

Таким образом, сама форма пастернаковского стиха создает впечатление переполненности, динамичности художественного мира художника, определяет множественность хронотопов и сложность пространственно-временной организации его поэтических произведений. Важные наблюдения о поэтике Пастернака содержатся в работах Л.Я. Гинзбург, которая подчеркивает многопредметность, отсутствие границ и иерархии в художественном мире поэта17, а также выраженную в метафоре всеобщую сцепленность самых разнообразных вещей и явлений18. Отсутствие иерархии в поэтическом пространстве Б. Пастернака отмечается и в монографии B.C. Баевского «Борис Пастернак - лирик»: «движение мысли по ассоциативным путям, на первый взгляд случайным, приводит к принципиальному уравниванию целого и части, абстрактного и конкретного, сущего и воображаемого»19.

Для Пастернака принципиально равнозначны часть и целое, любая малая единица бытия приравнивается целому бытию. Отсюда -существенность категории случайного, определяющей хаотичность пастернаковского мира, о чем пишет А. Синявский в расширенном предисловии к изданию стихотворений и поэм Пастернака, отмечая такие особенности пространства, как наличие множества разрозненных частей, случайных предметов и явлений, которые, однако, тесно взаимодействуют друг с другом, проникают друг в друга. Впечатление целостности, единства, связанности этих частей создается с помощью таких художественных средств, как метафора и звуковые повторы20.

Отмеченное Л.Я. Гинзбург отсутствие границ в поэтическом мире

Пастернака определяет и такую особенность его пространственно-временной организации, как стирание границ между внешним и внутренним миром, между субъектом и объектом. Так, Ю.М. Лотман, анализируя сохранившиеся рукописи ранних стихотворений поэта, делает вывод о том, что «деление на внешний и внутренний мир у Пастернака снято: внешний наделен одушевленностью, внутренний - картинной пейзажностью и предметностью.

Граница между «я» и «не-я», сильно маркированная в любой системе

21 субъективизма, в тексте Пастернака демонстративно снята» . Эту же особенность выделяет и Л.А. Озеров: «Между предметами и явлениями внешнего мира и внутреннего мира нет перегородок. Субъективное нередко объективизируется, деревья и облака говорят от первого лица, от имени воспринимающего их поэта. Объективное же становится на позиции субъекта» . Л.Н. Воеводина видит в этом отличие поэтики Пастернака от символистов: «Растворение лирического героя Пастернака во внешнем мире контрастирует с позицией символистов, мощно навязывающих миру свое воление, свое «Я». Отношения с миром у Пастернака более этичны, это отношение доверия к жизни и родства с ней»23. Родство внешнего и внутреннего, субъективного и объективного определяет формирование такой особенности пространства Пастернака, как его субъективизация и гуманизация, насыщение пространства антропоцентричными элементами, «заряжение» его духовностью. Этот аспект подчеркивается в исследованиях В.Н. Топорова24 и свидетельствует о мифологичности пространственно-временного континуума в творчестве Пастернака.

Мифологичность определяется и заполненностью пастернаковского пространства предметами, звуками, запахами, атмосферными осадками, энергетикой света и восторга, о чем писали в свое время М. Цветаева и О. Мандельштам . С.С. Аверинцев связывает восприятие пространства Пастернаком с катафатическим богословием («путь утвердительный»), когда к Богу восходят от вещей в совокупности признаков последних. «Физическое ощущение от Пастернака - густота, от Мандельштама - разрозненность», -замечает исследователь, так как Мандельштам, в отличие от Пастернака, идет по другому пути познания Бога - через последовательное отрицание признаков и столь же последовательное отрешение от вещности (апофатическое богословие, «путь отрицательный») . Отсюда и заполненность пастернаковского пространства, и уравнивание случайного с сущностным, и упразднение иерархии вещей и явлений, а вместе с этим — упразднение дистанции между бытом и бытием.

Мифологизации в художественном мире Пастернака подвергается и категория времени. В литературоведческих исследованиях о творчестве Пастернака содержится ряд наблюдений об особенностях восприятия времени писателем и способах выражения временной концепции в его творчестве. В художественном сознании время часто актуализируется обращением к категории вечности. По мнению И.П. Смирнова, «эта категория может быть взята <.> в ее противоположности проходящему, временному, но может также пониматься в качестве присутствующей в чувственно воспринимаемом мире и тем самым становиться сверхъестественным началом»27. Исследователь отмечает, что если для символизма характерно изображение субъекта как никогда не достигающего конечного пункта движения, неукорененного в пространстве-времени, отчужденного от предметов, с которыми он мог бы себя идентифицировать, то у Пастернака - «иная направленность творчества, восходящая частично к концепции А. Белого, который стремится увидеть вечное во временном, сорвав с обычных физических явлений покрывающую их маску. У Пастернака — новая коннотация формулировки Белого: «преобразование временного в вечное при посредстве лимитационного мгновения» (Черный бокал (1916)) . И.П. Смирнов делает вывод: «не физическое время, вообще, но лишь кратчайший, далее не разложимый отрезок времени - «мгновение» -позволяет проникать в панхронию. Преходящее, которое Белый охватывает в целом, замещается частью, подобной по признаку нечленимости мыслимой

29 вечности» . Этим утверждением исследователя подчеркивается особая важность категории мига в поэтике Пастернака.

B.C. Баевский вслед за немецким исследователем творчества Пастернака Д. Дьорингом пишет: Пастернак - «весь в настоящем времени, в сиюминутном переживании - такова природа его лиризма. Однако наряду с большим историческим временем, имеющим измерение «прошедшее», «настоящее», «будущее», для Пастернака актуально абсолютное время, вечность», «в понимании Пастернака человеческая личность принадлежит одновременно и времени, и вечности» . В связи с этим время у Пастернака мифологизируется, что отмечают и другие исследователи, например J1.H. Воеводина31, Н. Кузина32, Р. Вроон33. Обращение к мифологическим архетипам с помощью повторения парадигматических действий помогает Пастернаку, преодолеть ограниченность собственного исторического времени, а само время активно мифологизируется и одновременно стремится повторить особенности протекания времени реального. Анализируя первую книгу Пастернака «Близнец в тучах», Р. Вроон сосредоточивает внимание на композиции книги, где первое стихотворение «Эдем» символизирует начало, «сад», последнее «Сердца и спутники» - конец, «город»: «это как бы начало и конец пути через поэтическое пространство-время - зеркальное подобие пути человечества от Эдемского Сада к Новому Иерусалиму».

А.Д. Войнов в статье «К вопросу о художественном времени в поэзии Б. Пастернака» выделяет типы художественного времени в лирике поэта: объективное время, которому соответствует прошлое, настоящее и будущее, и субъективное - проявляющееся в самых разных видах: обобщенное настоящее; обобщенно-неопределенное; культурно-историческое, основанное на мироощущении всевременности; время-воспоминание, являющееся разновидностью авторского времени. Причем, как отмечает исследователь, все эти временные потоки «существуют как самостоятельно, замкнуто в себе, так и в связи друг с другом - во взаимозамене или во взаимном неслиянном сосуществовании»34.

Ценные выводы о роли пространственно-временной организации в творчестве Пастернака содержатся в диссертациях И.В. Фоменко, Н.В. Кузиной, Т.А. Мегирьянц . И.В. Фоменко рассматривает категорию времени (в частности календарное время) как композиционную основу отдельных стихотворений «Сестры моей - жизни», а также как один из важнейших циклообразующих элементов этой книги Пастернака, как способ объединения отдельных стихотворений в циклы и в книгу в целом (создается кольцевая композиционная рамка: начало «Книги степи» - с октября, в последнем стихотворении «Конец» - сентябрь). Н.В. Кузина обращается к анализу имен собственных в поэтических произведениях Пастернака и Мандельштама, дающих информацию о том, какие части пространства и периоды времени реального мира отражаются в преобразованном виде в художественном мире поэтов и какие именно преобразования проводит автор, создавая образ. Т.А. Мегирьянц, используя методику концептного анализа, интегрирующую лингвистический и литературоведческий аспекты, подробно изучает содержание и динамику пространственно-временных денотатов концепта город в творчестве Б. Пастернака в русле ведущих тенденций в теме города, сложившихся в западноевропейской и русской культурной традиции на рубеже веков, исследует миромоделирующие начала концепта город в художественном сознании писателя.

Наряду с монографиями и диссертациями важные наблюдения о пространственно-временной организации поэтических текстов Пастернака присутствуют в многочисленных литературоведческих статьях B.C. Баевского, А.Б. Аникиной, А.К. Жолковского, А. Кушнера, Б.Я. Бухштаба, А. Юнггрен. B.C. Баевский, сравнивая стихотворение Б. Пастернака «Иней» (1941) со стихотворениями Фета «Шумела полночная вьюга.» и Блока «На улице дождик и слякоть»36, делает вывод о том, что Пастернак преодолевает традицию- замкнутого пространства, увядания природы и чувств, безысходности, выходя из пространства дома в природу, от осени к зиме, от минора к мажору, от элегии - почти к оде. Для лирического стихотворения Пастернака, по наблюдению B.C. Баевского, характерно развитие от предельно узкого пространства (например, комната) к предельно широкому. Намного реже встречается обратное движение: процесс сужения пространства37.

В работе А.Б. Аникиной «Образы пространства и времени во фронтовых очерках Бориса Пастернака»38 выделяется такая особенность хронотопа пастернаковского художественного мира, как органичное слияние обыденных и самых незначительных предметов и деталей со значительным и большим. Восприятие пространства дается в разных планах: ограниченное, замкнутое пространство (дом, комната, окно, дверь, проем стены) - и за ним - даль, простор, небо, вселенная.

О совмещении, беспрерывном контакте больших и малых пространств в художественной системе Пастернака пишет и

А.К. Жолковский: «Для Пастернака характерны перечисления предметов внешнего мира и обихода, существующих для него «на равной ноге» и вступающих в контакт друг с другом; именно Пастернак любит изображать различные ситуации контакта улицы и комнаты, среди которых одной из самых выигрышных является картина света и воздуха, шума жизни, вещей, сущностей, врывающихся в комнату через окно» и выражающая «контакт малого, сиюминутного, здешнего, «этого вот» - с далеким, вечным, беспредельным, «там». Причем все повседневные и обыденные проявления жизни подняты до такой высоты, что оказываются полными силы и значения», в связи с чем исследователь делает вывод, что для Пастернака свойственно «ощущение безмерности каждого малого промежутка времени отрезка пространства»39. Причем тема контакта актуальна не только для категории пространства, но и для категории времени: действительность, реальность, настоящее, «здесь/сейчас» постоянно контактирует, соприкасается и переходит в иную реальность - «там», где время отсутствует и властвует вечность40.

Одним из важнейших элементов хронотопа, как полагает А. Кушнер, является рифма, которая играет определяющую роль в формировании специфического пространственно-временного континуума в стихах Пастернака, отличающихся безудержным динамизмом, отменой всяческих границ, всеобщей связанностью и единством: «Рифма Пастернака — ведущая ось его системы; поэт, рифмующий «скользко» - «Подольска», вынужден <.> так разогнать свой стих, сообщить ему такое ускорение, чтобы и в самом деле эти два слова оказались связанными на расстоянии в две стихотворные строки. <.> И возникает ощущение бегущего, мчащегося, никогда не стоящего на месте стиха. <.> И все вещи оказываются связанными, состоящими в родстве, хотя и бесконечно далеком. Поэтический ток мгновенно пробегает колоссальные расстояния, время и пространство отменяется»41.

Впечатление всеобщего движения создается и за счет «движущейся точки зрения» наблюдателяп, причем движение субъекта переносится на объект, и тем самым весь мир вокруг оживает. Новизну, неожиданность временных и пространственных образов в художественном мире Пастернака определяет всегда неожиданная точка наблюдения за окружающим и сгущение в одном мгновении самых разнообразных наблюдений, что отметил Б.Я. Бухштаб: «Предметы схвачены наспех, зрительные образы необычны, снятые в случайных ракурсах. Они часто остаются непонятными, пока неясны пункт, с которого был увиден предмет, и положение видевшего. Например, «топить мачтовый лес в эфире» (лежа в лесу, лицом к небу), «и рушится степь со ступенек к звезде» (в поезде, на площадке вагона). Отношения предметов преображены очень резко. Смещаются отношения в пространстве и во времени: последовательное представляется одновременным, разделенное пространством сближается»43.

Движущаяся точка зрения, некоторые пространственно-временные мотивы и образы «Сестры моей - жизни» и многие основные особенности поэтики хронотопа, по мнению А. Юнггрен, заимствованы Пастернаком у Гоголя. Это, например, мотив блуждающей брички из «Мертвых душ» в строчках «Куда девался Балашов?», гоголевский эффект застывшего движения - в «Мухах мучкапской чайной», «Грозе, моментальной навек», где «смещенные моменты действительности выводятся из причинно-временной последовательности и застывают в аналитическом симультанном срезе движения»; одушевленность предметов и явлений, поэтизация степи и ночи, идея зеркального отражения, персонификация реки, солнца и растений, признак бесконечности по горизонтали, гиперболизация и смешение масштаба, смысловые сдвиги и звуковые жесты — все это сближает поэтику Пастернака с Гоголем44.

В исследованиях Е.М. Тюленевой45, JI.JI. Горелик46, А.Н. Анисовой47 анализируются отдельные пространственные образы-символы художественного мира Б. Пастернака, например, такие как вокзал, символизирующий сдвиг, пороговость, пограничность, стремление к выходу за пределы (Е.М. Тюленева); пустота, являющаяся лоном двух начал - мира и творчества, и родственное ей мистериальное пространство, обладающее семантикой тайны, магии, загадки, характеризующееся определенным набором атрибутов: рубежное время (ночь, сумерки, заря, межсезонье), неординарность звуков (шелест, шепот, грохот, крик, свист), предметное нагромождение, столкновение движений, замутненность, кризисное состояние человека или природы (болезнь, тоска, страдание, духота, буря, гроза), наличие знака, ориентирующего на стороны света (дерево, перекресток, здание), замкнутость, ограниченность пространства со всех сторон (площадь, ромб, круг) (Е.М. Тюленева); линия (черта, оправа, граница) - «пересоздающее действительность деяние художника, новая форма предметов действительности - бездомных детей», возникающее в результате «сострадания художника к действительности, в результате его любви и самоотдачи (JI.JI. Горелик); сад, тесным образом связанный с темой искусства, творчества, понимаемого как акт творения мира из хаоса, поэтому сад Пастернака внешне не производит впечатления упорядоченного пространстйа, он связан с культурой через поэта, творческий акт, слово (А.Н. Анисова).

Образ сада у раннего Пастернака, по замечанию О.А. Седаковой, соответствует образу мира: «весь мир <.> описан как Эдем, как чистое счастье существования. <.> Мир Пастернака бурен, все приведено во взаимодействие, драматично, взволнованно и перетасовано <.> Самый эдемский из образов - Сад — и тот дан в ливне, шуме, беге. Счастье — или блаженство — или бессмертие существования заключено в максимальной динамике, интенсивности, скорости, сдвиге («еще шибче, еще горячей»), в пересечении и игнорировании границ («поверх барьеров»)48. Такое восприятие мира и пространства связывается с детскостью, младенчеством.

Детство в начале XX века осмысляется художественным сознанием как иная семантическая система, которую отличает «субъективно-объектная нерасчлененность восприятия и понимания; переживание собственной пассивности и активной одушевленности окружающего; нераздельность языка и мира, имен и именуемых вещей; особое, близкое, тактильное восприятие пространства с неустоявшимися еще координатами взрослого опыта (верх-низ и т.д.), иное представление о причинности»49. Именно таким, воспринятым «из детства», предстает в творчестве Пастернака окружающий мир, что подчеркивается в работах А. Архангельского50 и В Аристова51.

Как видно из приведенного обзора, исследователи творчества Пастернака уделяют внимание хронотопу текстов поэта, отмечая такие особенности пространственных образов-символов, как их разомкнутость и в то же время оформленность; наполненность, неупорядоченность, динамизм, отсутствие иерархии, стирание границ и в то же время готовность вылиться в новое пространство, пережить новое рождение посредством акта творения и пересоздания действительности; кризисность, сдвиг, пограничное состояние и в то же время безусловное приятие мира и его законов, неустанное удивление перед чудом существования, смерти и возрождения. Время и пространство Пастернаком мифологизируется путем концентрации внимания на мельчайших, наспех выхваченных из действительности, деталях окружающего мира, любая из которых отражает «сущность» бытия, и на кратчайших, неразложимых отрезках времени - мгновениях, которые эквивалентны вечности ввиду своей нечленимости. То, что пространственно-временной континуум художественных произведений Пастернака сложен и представляет несомненный исследовательский интерес, убедительно доказывает приведенный обзор литературы о Пастернаке. Однако несмотря на такое обилие исследований нет пока специальных работ, посвященных целостному анализу поэтики хронотопа Пастернака в ведущих его проявлениях, исходя из современного уровня литературоведческих исследований, предполагающих многоаспектность и многообразие подходов к литературному произведению, и в частности, сквозь призму синтеза искусств, введение парадигм, которые формируются на перекрестке пространства и времени. Более того, в разных работах обнаруживаются противоречивые выводы об. особенностях пространственно-временной организации поэзии Пастернака. Так, например, В.Н. Альфонсов пишет, что «Пастернаку удобнее мыслить мир больше в пространстве, чем во времени: в пространстве мир существует сразу, весь, во взаимопроникновении деталей и целого»52, Ю.М. Лотман, сравнивая поэтику Мандельштама и Пастернака, делает совершенно иной вывод: если для первого характерно пространственное, статическое видение мира, то у второго первенствующую роль играет время53. Синтезируются обе точки зрения в работе Н.В. Кузиной, которая считает, что Пастернак мыслит образами пространства и времени в равной степени54. Отсутствием единства и целостности в работах пастернаковедов при определении специфики хронотопа в творчестве Пастернака объясняется актуальность нашего исследования.

Особую роль в становлении пространственно-временной картины мира играет раннее творчество писателя, где закладываются основные особенности его поэтики, формируется мировоззрение, складывается индивидуальная художественная система. В первые годы своего творчества Пастернак находится в процессе становления, оперирует разными пространственно-временными контекстами, связанными с философией, эстетикой и поэтикой разных художественных течений, историей, живописью, музыкой, постепенно находя свой стиль, формируя собственный художественный образ. Поэтому наше внимание в этом исследовании сосредоточивается на анализе раннего творчества Пастернака в аспекте его пространственно-временной организации. Исследование этого компонента является одной из существенных задач современного литературоведения.

Новизна исследования заключается в том, что впервые предлагается целостное описание пространственно-временной поэтики Пастернака на основе разностороннего и многоаспектного анализа хронотопа ранних поэтических и прозаических произведений писателя.

Актуальность работы состоит в необходимости решения проблемы интерпретации пространственно-временных мотивов и образов ранних произведений Пастернака в их соотнесении с широким историко-культурным контекстом творчества писателя, выходящего на уровень представлений художника о мире, обусловленных влиянием самых разных факторов его творческой биографии, особенностей эпохи, социального окружения, философских и научных идей и взглядов, повлиявших на его мировоззрение, общего культурного фона. По справедливому суждению B.C. Баевского, надо восстанавливать не только историко-литературный, но и широкий историко-культурный контекст творчества писателя: «искусство, философский ряд должны учитываться в несравненно большей мере при изучении лирики Пастернака, чем большинства других поэтов»55.

Несмотря на то, что пространственно-временной аспект литературы и искусства эпохи первой четверти XX века, а также поэтика хронотопа отдельных художественных произведений широко изучается различными исследователями [см. библиографию], видится необходимость связать существовавшие в эту эпоху философско-этические взгляды на время и пространство с именем Б.Л. Пастернака, эрудированного и в области изобразительного искусства, и в области музыки, и в области философии и поэзии, что безусловно повлияло на формирование специфической поэтики хронотопа в анализируемых произведениях, так как именно в мировоззрении Пастернака синтезировались разные типы мышления: пространственная наглядность живописи и временные ориентиры музыки и поэзии. Эта неразделимость обусловлена не только индивидуальной особенностью поэтики Пастернака, но и естественнонаучными теориями и открытиями начала XX века, и общими тенденциями эпохи, для которой категории пространства и времени сливались в симультанном мифологическом контексте.

Цели и задачи исследования.

Цель диссертационного сочинения заключается в том, чтобы на материале раннего творчества Б. Пастернака выявить основные компоненты поэтики пространственно-временного континуума в его многообразии и жанрово-стилевой обусловленности.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Описать целостную концепцию времени и пространства Б. Пастернака с объяснением категориальной, мировоззренческой и эстетической основы.

2. Выявить основные значимые хронотопические мотивы и образы-символы раннего творчества Пастернака и способы их художественного воплощения.

3. Проанализировать особенности их функционирования в ранней поэзии и прозе Пастернака («Близнец в тучах», «Поверх барьеров», «Сестра моя - жизнь», «Апеллесова черта», «Детство Люверс»).

4. Выявить традиционное видение и индивидуальные авторские интерпретации анализируемых образов в контексте художественно-эстетических исканий времени.

Объектом исследования является раннее творчество Б. Пастернака: лирические книги «Близнец в тучах» (1913), «Поверх барьеров» (1916), «Сестра моя - жизнь» (1922) и ранние прозаические произведения «Апеллесова черта» (1915), «Детство Люверс» (1918).

Мы сосредоточиваем внимание на раннем творчестве писателя, так как именно в этот период - эпоху научных открытий, появления кинематографа, создания философских школ и самых разнообразных художественных течений и направлений - проблема пространства и времени становится особенно актуальной на общекультурном уровне.

Уже в первых книгах поэта - «Близнец в тучах» (1913) и «Поверх барьеров» (1916) проявилось стремление Б. Пастернака сказать новое слово в поэзии, найти новые формы (ритмы, рифмы, метафоры, образы), по-новому выразить свое ощущение действительности. Однако впоследствии обе эти книги перерабатываются поэтом и в первоначальной редакции при жизни поэта больше не переиздаются. Поэтому особое внимание мы уделяем книге «Сестра моя — жизнь» (1922), которую М.Ю. Лотман считает «маркирующей начало творческого пути Пастернака», так как только с «Сестры моей -жизни» начинается поэзия, не нуждающаяся, по мнению Пастернака, в сплошной последующей переработке56. В «Охранной грамоте» Пастернак определяет «Сестру мою - жизнь» как новый творческий этап, в котором «нашли выраженье совсем не современные стороны поэзии» [4, 228]. «Сестру мою - жизнь» Пастернака можно назвать первым зрелым произведением поэта, так как именно здесь отразились те черты его поэтики и его художественного мышления, которые сохранялись в основном своем виде на протяжении всего последующего творчества Пастернака. Кроме вышеназванных произведений, в качестве контекста и дополнительного материала для более полного анализа поэтики хронотопа раннего творчества Пастернака, будут привлекаться и другие произведения писателя.

Теория и методология исследования опирается на теоретические концепции Ю.Б. Молчанова, Б.А. Успенского, фундаментальные работы в области поэтики текста и поэтики хронотопа В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Д.Е. Максимова, В.П. Федорова, B.C. Баевского, М.Л. Гаспарова, Л.Я. Гинзбург, И.П. Смирнова, В.Н. Топорова, И.В. Фоменко, Е. Фарыно.

Многообразие методов анализа поэтики хронотопа определяет применение «комплексной методики», сочетающей типологические, историко-культурные (Н.И. Харджиев, JI. Флейшман, В.А. Альфонсов, И.В. Фоменко, В.Ф. Марков, Д.В. Сарабьянов, Е.А. Бобринская, Т.Н. Левая), структурные (Ю.И. Левин, А.К. Жолковский, Е. Фарыно, А. Ханзен-Леве), интертекстуальные (И.П. Смирнов, К.М. Поливанов), лингвистические подходы и включающей метод имманентного анализа текста, системного подхода к такому явлению, как пространственно-временные аспекты художественного образа мира, требующего также привлечения элементов семиотического принципа толкования текста и традиций герменевтического учения об интерпретации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мировоззрение Пастернака складывается под влиянием популярных в начале XX века философско-этических взглядов на время-пространство как неразложимое единство, доступное лишь интуитивному творческому познанию, способному выйти за рамки трехмерного человеческого восприятия.

2. Пространственно-временная организация первых поэтических сборников Пастернака, повторяющая в основных чертах символистскую концепцию дв'оемирия, изменяется в «Сестре моей -жизни» и в новых, более поздних редакциях ранних стихотворений и представляет собой диалектическое единство статической и динамической моделей, сочетающее в себе циклическую концепцию мира и философию «мгновения-вечности».

3. Системообразующими, полисемантическими хронотопическими образами-символами в раннем творчестве Пастернака являются топосы сада, степи, города, железной дороги, вокзала, а также образы и поэтические приемы, реализующие семантику категорий границы, мига, философии вечного возвращения, актуализирующей идею бесконечно повторяющегося открытия вечного, гармоничного мира в хаосе времени. Эти образы и приемы становятся сквозными и ценностно значимыми как в поэзии, так и в прозе раннего Пастернака.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы в общих вузовских курсах по истории русской литературы XX века, при разработке спецкурсов и семинаров по творчеству Б. Пастернака и при изучении особенностей хронотопа других поэтов и писателей XX века.

Апробация работы. Материалы диссертации послужили основой для докладов на научных конференциях в Вятском государственном педагогическом (гуманитарном) университете: «Актуальные проблемы современной русистики» (Киров, 2000), «Теория и практика художественных направлений в русской культуре первой трети XX века» (Киров, 2001), Университете Российской Академии Образования: «Филология в системе современного университетского образования» (Москва, 2001), Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.И. Шолохова: «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва 2002, 2003). Основные положения диссертации нашли отражение в десяти публикациях.

Структура и объем работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика хронотопа в раннем творчестве Б. Л. Пастернака"

Заключение

Наблюдения над поэтикой хронотопа в раннем творчестве Б. Пстернака в контексте художественно-эстетических исканий позволяют подойти к следующим выводам. Осмысление пространства и времени философско-эстетическим сознанием становится знаком эпохи начала XX века, когда эти категории оказываются объектами самых разнообразных экспериментов во всех видах модернистского искусства. Пастернак усваивает богатый опыт своих предшественников и современников, стремившихся отразить новые способы познания реальности, не укладывающейся в рамки трехмерного человеческого восприятия. Богатство и многообразие пространственно-временной организации его произведений обусловлено как философскими, культурно-историческими и художественно-эстетическими тенденциями эпохи, так и особенностями мышления самого Б. Пастернака, синтезировавшего в своем художественном сознании способы восприятия пространственно-временной парадигмы, представленной в разных видах искусства, а также глубоко осмыслившего научно-философские открытия своего времени.

В мировоззрении Пастернака складывается концепция пространства-времени, в своих положениях сближающаяся с новейшими философскими интуициями рубежа XIX-XX вв.: Ф. Ницше, А. Бергсона, А. Белого, А.Н. Скрябина, П.А. Флоренского, П.Д. Успенского, Н.А. Бердяева. Эта концепция отражает диалектическое единство динамического и статического времени, сочетающее в себе циклическую концепцию мира и философию «мгновения-вечности». Время-пространство воспринимается как неразложимое единство, познание которого доступно лишь интуитивному творческому восприятию. Мир искусства и мир реальной жизни постоянно пересекаются, взаимопреобразуются и взаимодополняют друг друга. Особое внимание поэта к моментам пересечения этих миров, постоянным трансформациям и переходам из одного мира в другой предопределяет динамичность его мироощущения, формирует специфику его поэтики.

В первых редакциях ранних сборников ярко выделяется два пространственно-временных континуума: мифологическое и реальное, включающее в себя бытовое, пространство-время. Первый элемент в триадной временной структуры соотносится с прошлым и будущим, а второй — с настоящим, их взаимодействие возможно лишь в пограничном моменте творчества и воспоминания, скрепляющем прошлое и настоящее. Ощущается трагическая разделенность двух миров. Лирический герой, физически принадлежащий реальному, «нижнему» миру, постоянно стремится вверх, в духовное, мифологическое пространство.

Пространственно-временная организация ранних поэтических книг претерпевает эволюцию в динамике творческих исканий поэта, что отмечается уже в «Сестре моей — жизни», где появляется мотив упоения чудом мгновения, соотнесенного с вечностью. Концепция двоемирия преодолевается. Трагическое противоречие между временем и вечностью, между статикой и динамикой снимается. Чувство соединения времени и вечности наиболее полно отражается в категории мига и в идее «вечного возвращения», в чувстве приобщения к «родовой субъективности». Бесконечное повторение времен года, смена дня и ночи, повторяющиеся переходы из одного пространства в другое переживаются как чудо «второго рождения».

Уже в самых первых произведениях Пастернака отмечается характерная для его поэтики множественность пространств, их хаотическое мелькание и взаимопроникновение, их заполненность разноранговыми вещами, понятиями и явлениями, уплотняющими пространство, затрудняющими выход из него. В то же время именно эта хаотическая предельная заполненность создает напряженную ситуацию, требующую незамедлительного выхода в новое пространство-время, что и происходит постоянно в художественном мире Пастернака.

Конструктивную роль в пространстве-времени поэтического мира Пастернака играют топосы города, сада, степи, железной дороги, комнаты поэта (дома). Актуальность приобретают образы-символы, отражающие пограничное местоположение лирического субъекта: пригород, вокзал, окно, садовый плетень. В художественном тексте названные пространственные образы наполняются временным содержанием, связаны с определенным временем года и временем суток, а также с определенным психологическим состоянием героя, как правило, пограничным, предельным. Поэтому пространство Пастернака не сводится только к физической данности, а насыщается мифологическим содержанием и субъективным психологическим восприятием. Все это придает особую смысловую насыщенность хронотопическим образам, предполагает множественность их интерпретаций, объединяя амбивалентные характеристики и одновременно — благодаря местонахождению в пограничном пространстве-времени - снимая все противоречия и приводя их к единой общей сущности, определяемой в третьей книге Пастернака словом «жизнь». Отмечается взаимопроницаемость и взаимозаменяемость пространств, строящихся то по принципу мифопоэтического пространства, устремленного от периферии к центру, то по принципу замкнутого, неорганизованного хаоса, требующего немедленной трансформации и перехода в новый гармоничный мир творчества.

В прозаических произведениях Пастернака отражаются те же принципы пространственно-временной организации, что и в лирике. Основной мотив ранних повестей — духовное преображение героев — реализуется в плане пространственно-временных отношений по принципу постоянного, поэтапного преодоления героями кризисных, пограничных состояний, их психологического движения от сжатости к простору.

Конструктивную роль в передаче этой духовной трансформации играют, как и в лирике, хронотопические образы-символы, актуализирующие семантику границы, кризисного перехода («Апеллесова черта», «Детство Люверс»).

С целью художественного выражения хронотопа Пастернак использует разнообразные способы и приемы, ориентированные на смешанные искусства. Динамический хронотоп передается чаще всего с помощью приемов изобразительного искусства: кубистического сдвига и смещения, симультанизма, дробности, фрагментарности пространственных образов; достижений кинематографа: специфического монтажа текста, смены ракурса изображения, игры пространственными планами, их наложениями. Средства музыкального искусства, используемые Пастернаком, позволяют отразить само движение времени, которое то движется с неумолимой скоростью, то, наоборот, замирает в чудесном мгновении. Музыкальные способы передачи уплотненного, заполненного звуками и аккордами временного момента создают особый образ «звучащего» пространства Пастернака, причем звук в его художественном мире становится не только физической, но и иррациональной, интуитивно угадываемой характеристикой. Для Пастернака характерно использование приемов, составляющих экспериментальное поле поэтов-модернистов как в системе "лирических жанров, так и в прозе. Насыщенная метафоричность, паронимическая аттракция, палиндромы, акцентуализация символических и переносных значений слов, специфическая графика, сложные синтаксические конструкции с рядами перечислений, однородных членов, обособленных оборотов, сближение поэзии и прозы - все является средством художественных экспериментов начинающего писателя с пространством и временем.

Достижения и открытия Пастернака в этой области являются плодотворными не только для дальнейшего творчества писателя, но и для последующего развития русской литературы в целом и отражаются в эстетической концепции обэриутов, в творчестве М.И. Цветаевой,

Н.А. Заболоцкого, В.В. Набокова, Д.С. Самойлова, И.А. Бродского. И дальнейшее исследование этой художественной проекции русской поэзии является плодотворным и перспективным, вписываясь в контекст современной филологической науки, ориентирующейся на интегративный подход к изучению историко-литературного процесса.

Список научной литературыМаслова, Анна Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абашев В.В. 'Пермское' в «Детстве Люверс» Бориса Пастернака // Художественный текст и историко-культурный контекст (на материале русской литературы XX века). Пермь, 2000. - С. 46-61

2. Абашев В.В. Урбанизм В.Я. Брюсова и натурфилософская лирика Ф.И. Тютчева // Из истории русской литературы конца XIX начале XX века. - М., 1988. - С. 78-90

3. Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков // Философские науки. 1990.- №7.-С. 95-100

4. Аверинцев С.С. Пастернак и Мандельштам: Опыт сопоставления И Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49. 1990. - № 3. - С. 213-217

5. Адаменко В.А. Новый мифологизм в русском искусстве начала века: Хлебников и Стравинский // Поэтический мир Велимира Хлебникова. — Вып. 2. Астрахань, 1992. - С. 119-127

6. Алексеева М.А. Творчество Б.Пастернака 1910-1920х годов: Формирование органической поэтики. Дисс. . канд. филологических наук. Екатеринбург, 1997

7. Альфонсов В.Н. Поэзия Бориса Пастернака. СПб., 2001. - 384 с.

8. Аникина А.Б. Образы пространства и времени во фронтовых очерках Бориса Пастернака // Поэтика публицистики. М., 1990. - С. 92-114

9. Анисова А.Н. Образ сада как культурного пространства в стихотворении Б. Пастернака «Зеркало» // Художественный текст и культура. III. — Владимир, 1999. С. 55-58

10. Ю.Анненский И.Ф. Избранные произведения. Л., 1988

11. П.Анциферов Н.П. «Непостижимый город.» Душа Петербурга. -СПб., 1991.-335 с.

12. Апрелева В.А. Проблема времени в философии А.Н. Скрябина: Дисс. . канд. философских наук. Нижневартовск, 1995

13. Аристов В. «Домашний космос» в поэзии Пастернака // Волга. — 1992. -№4.-С. 147-155

14. Арутюнова В. Земля и небо. Наблюдение над категориями пространства и времени в ранней лирике Б. Пастернака //Борис Пастернак. 1890-1960. -Paris, 1979.-С. 195-224

15. Архангельский А.Н. Вакансия поэта // Б.Пастернак. Стихотворения. Поэмы. Проза. М., 1996. - С. 5-16

16. Архангельский А. «Он награжден-каким-то вечным детством.»: Тема детства в творчестве Бориса Пастернака // Детская литература. — 1989. -№ 3. С. 26-30

17. Аскин Я.Ф. Проблема времени: Ее философское истолкование. — М., 1966

18. Баевский B.C. История русской поэзии. 1730-1980. Смоленск, 1994

19. Баевский B.C. Б. Пастернак лирик. Основы поэтической системы. — Смоленск, 1993.-240 с.

20. Баевский B.C. К поэтике пространственно-временных отношений у Фета, Блока и Пастернака // Пространство и время в литературе и искусстве. Конец XIX XX век. - Даугавпилс,-1987. - С. 4-6

21. Баевский B.C. К поэтике пространственных отношений в лирике Пастернака // Пространство и время в литературе и искусстве. — Даугавпилс, 1990. С. 80-82

22. Баевский B.C. Пушкин и Пастернак. К постановке проблемы //Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 48. 1989. -№ 3. - С. 321-236

23. Барыкин А.В. Лирика Б.Л.Пастернака 1910-1920 годов: «Онтологическая» поэтика метафоры: Дисс. . канд. филологических наук. Тюмень, 2000

24. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. — М., 1975.-504 с.

25. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М., 1972

26. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979

27. Бегун Б.Я., Волощук Е.В. Образ времени в стихотворении О.Э.Мандельштама «Сестры — тяжесть и нежность.» //Начало: Сб. работ молодых ученых. Вып. 2. - М., 1993. - С. 148-156

28. Белова Т.Н. Роман Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» в англоязычных исследованиях 80-х годов // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1993. № 6. - С. 12-26

29. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма. Т. 1,2.- М., 1994

30. Белый А. Линия, круг, спираль символизма // Труды и дни. 1912. № 4-5

31. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. - 528 с.

32. Белый А. Сочинения. В 2 т. Т. 1. Поэзия; Проза. — М., 1990

33. Белый А. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1990

34. Бельская Л.Л. Цикл Б.Пастернака «Петербург» и «петербургский текст» в русской поэзии начала XX века // Пастернаковские чтения. Пермь, 1990. -С. 16-20.

35. Беляева-Экземплярская С.Н. Заметки о психологии восприятия времени в музыке // Проблемы музыкального мышления. М., 1974. - С. 303-329

36. Бергсон А. Длительность и одновременность (по поводу теории Эйнштейна). Петербург, 1923. — 158 с.

37. Бердяев Н. Кризис искусства. М., 1990.

38. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. — М., 1994

39. Бердяев Н.А. О власти пространств над русской душой //Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. — М., 1990.-С. 59-64

40. Береснева В.Я., Яглом И.М. Симметрия и искусство орнамента //Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. - С. 274-289

41. Бидерман Г. Энциклопедия символов. М., 1996. - 335 с.

42. Бобринская Е. «Скифство» в русской культуре начала XX века и скифская тема у русских футуристов // Искусствознание. М., 1998. - № 1. - С. 445467

43. Бобринская Е.А. Футуризм. М., 2000

44. Богомолов Н.А. Москва в поэзии Владислава Ходасевича // nOJIYTPOnON. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. -М., 1998. -С. 653-662

45. Борис Пастернак и Сергей Бобров: Письма четырех десятилетий // Встречи с прошлым. Вып. 8. М., 1996. - С. 195-308

46. Борисов В.М. Пастернак Е.Б. Материалы к творческой истории романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Новый мир. 1988. - № 6

47. Борисоглебье Марины Цветаевой: Шестая цветаевская международная научно-тематическая конференция (9-11 октября 1998), Москва.: Сб. докл. М., 1999. - 296 с.

48. Бражников И. Неоткрытый Чехов, или осколки распавшегося мира // Дядя Ваня. М., 1994. - № 1 (6). - С. 176-179

49. Брюсов В. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. — М., 1973

50. Бурдина С.В. Художественный образ мира в лирике Б. Пастернака первых лет революции // Типологическое изучение литературного процесса. — Пермь, 1987.-С. 51-64.

51. Бухштаб Б.Я. Лирика Пастернака // Литературное обозрение. 1987. -№9.-С. 106-112

52. Бушман И.Н. Пастернак и Рильке (Из работы на тему «Немецкая поэзия и творчество Пастернака») // Сборник статей, посвященных творчеству Бориса Леонидовича Пастернака. .Мюнхен, 1962. — С. 233-239

53. Быстров Н.Л. Философия времени в творчестве А. Белого: Дисс. . канд. философских наук. Екатеринбург, 1996

54. Вейдле В. Пастернак и модернизм // Лит. учеба. М., 1990. - № 1. -С. 156-163

55. Венцлова Т. Из наблюдений над стихами Б. Пастернака // Поэтика. История литературы. Лингвистика. М., 1999. - С. 278-289

56. Вечорек А. Литературные традиции в прозе Б. Пастернака 20-30-х гг. //Идейно-художественное многообразие советской литературы 60-80-х годов. М., 1991.-С. 48-54

57. Видгоф Л.М. Москва Мандельштама. М., 1998. — 496 с.

58. Виеру Н. Скрябин и тенденции современного искусства // А.Н. Скрябин. Сборник статей. М., 1973. - С. 320-343

59. Вильмонт Н.Н. О Борисе Пастернаке: Воспоминания и мысли. М., 1989. - 224 с.

60. Вислова А.В. «Серебряный век» как театр: Феномен театральности в культуре рубежа XIX-XX вв. М., 2000. - 212 с.

61. Воеводина Л.Н. Мифотворчество и художественная литература. — М., 1995. 30 с. - Деп. В ИНИОН РАН

62. Войнов А.Д. К вопросу о художественном времени в поэзии Б. Пастернака // Пастернаковские чтения. Пермь, 1990. - С. 31-36

63. Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. - 750 с.

64. Время Дягилева. Универсалии Серебряного века. Пермь, 1993

65. Вроон Р. Знак близнецов: Опыт интерпретации первой книги Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. 2. М., 1998. - С. 334-354

66. Гаврикова И.Ю. проблема вечности в прозе писателей конца XIX начала XX века (А. Белый, М. Горький, Ф. Ницше) // Время Дягилева. Универсалии Серебряного века: Материалы Третьих Дягилевских чтений. Вып. 1. - Пермь, 1993. - С. 44-51

67. Галоци-Комяти К. «Апеллесова черта» Пастернака в свете дилеммы эстетического и этического человека // Wiener Slavistischer Almanah. 1992. Bd 30.-S. 79-98

68. Галоци-Комяти К. От «Апеллесовой черты» к «Гамлету»: (Об одном мотиве в творчестве Пастернака) //Studia rossica Posnaniensia. 1993. Z. XXVI.

69. Гаспаров Б.М. «Gradus ad Parnassum» (Самосовершенствование как категория творческого мира Пастернака) // Пастернаковские чтения. Вып. 1.-М, 1992.-С. 110-135

70. Гаспаров Б.М. Временной контрапункт как формообразующий принцип романа Пастернака «Доктор Живаго» // Дружба народов. — 1990. № 3. -С.223-242

71. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М, 1994. - 304 с.

72. Гаспаров Б.М. Поэтика Пастернака в культурно-историческом измерении (Б.Л. Пастернак и О.М. Фрейденберг) // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тарту, 1992. - С. 336-384

73. Гаспаров М.Л. «Близнец в тучах» и «Начальная пора» Б. Пастернака: От композиции сборника к композиции цикла // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49. 1990. - № 3. с. 218-222.

74. Гаспаров М.Л. «Люди в пейзаже Б. Лившица // Гаспаров М.Л. Избр. труды. Т. 2. О стихах. М, 1997. - С. 218-228

75. Гаспаров М.Л. Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века», 1890-1917: Антология. М., 1993. - С. 5-44.

76. Гаспаров М.Л. Семантика метра у раннего Пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 47. № 2. - 1988. - С. 142-147

77. Гашева Н. Стилевые очертания поэзии серебряного века и поэзия барокко // XX век. Литература. Стиль: Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900-1950). Вып. 3. - Екатеринбург, 1998.- С. 4048

78. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст -1974: Литературно-теоретические исследования. М, 1975. — С. 213-228

79. Гейне Г. Собр. соч. в 10-ти томах. Т. 4. М, 1957

80. Гинзбург Л. О раннем Пастернаке // Мир Пастернака. М., 1989. - С. 414581 .Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997. - 408 с.

81. Гистер М. Мотивы Достоевского в стихотворении Пастернака «Марбург» // Литературное обозрение. 1996. - № 4. - С. 55- 59

82. Горелик Л.Л. Образ линии в юношеских набросках Пастернака // Поэтический текст и текст культуры. Владимир, 2000. - С. 193-203

83. Горелик Л.Л. Проза Б.Л. Пастернака в литературном и мифологическом контексте. Дисс. . доктора филол. наук. М., 2000.

84. Горелик Л.Л. Пушкинский «миф о метели» в повести Б. Пастернака «Детство Люверс» //Русская филология. Ученые записки Смоленского гуманитарного университета. Т. 1. Смоленск, 1994. - С. 256-278

85. Город и искусство: субъекты социокультурного диалога / Сост. Степугина Т.В. М., 1996. - 286 с.

86. Городецкий С.М. Некоторые течения в современной русской поэзии // Русская литература XX века. Дооктябрьский период: Хрестоматия / Сост. И.Т. Крук. Л., 1991. - С. 486-490

87. Горфинкель О.В. Метафоризм раннего Б. Пастернака: стихия, сцепление, движение // XII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сб. статей и материалов. М., 2000. - С. 145-146

88. Горячева Т. Иконология кубофутуризма // Поэзия и живопись. М., 2000. -С. 139-147

89. Григорьев В.П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии. — М., 1979.-344 с.

90. Дагмара Ди Симпличо. Б. Пастернак и живопись // Мир Пастернака. Каталог выставки. М., 1989. - С. 46-54

91. Джексон Р.-Л. Время и путешествие: метафора для всех времен. «Степь. История одной поездки» // Чеховиана: Чехов в культуре XX века. — М., 1993.-С. 8-17

92. Джон Маттиас Коппер. «Котик Летаев» А. Белого и «Детство Люверс» Б. Пастернака // Русская литература XX века. Исследования американских ученых. СПб., 1993. - С. 88-109

93. Дзуцева Н.В. Время заветов: Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. Иваново, 1999. - 131 с.

94. Дзуцева Н.В. «Заветы» символизма и новая поэтическая эпоха // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново, 1999. - С. 3650

95. Дзуцева Н.В. Постсимволизм как эпоха //Творчество писателя и литературный процесс. Язык литературы. Поэтика. Иваново, 1995. -С. 90-101

96. Ддугач Т.Б. Пастернак в Марбурге // Историко-философский ежегодник. — М., 1991.-С. 352-355

97. Долгополов Л.К. На рубеже веков. Л., 1977. - 368 с.

98. Долгополов Л.К. Образ города в романе А. Белого «Петербург» //Изв. Акад. наук СССР. Сер лит. и яз. 1975. - Т. 34. - № 1. - С. 46-59

99. Долинин А.А. О некоторых подтекстах стихотворения Б.Пастернака «Тоска» //Поэтика. История литературы. Лингвистика. — М., 1999. — С. 290-301

100. Дэвид М. Бетеа. Мандельштам, Пастернак, Бродский: Иудаизм, Христианство и создание модернистской поэтики // Русская литература XX века. Исследования американских ученых. — СПб., 1993. С. 362-399

101. Евреинов Н. Театр для себя. Пг, 1915-1917

102. Евтушенко Е. Почерк, похожий на журавлей //Мир Пастернака. — М. 1989.-С. 13-24

103. Егоров Б.Ф. Категория времени в русской поэзии XIX века // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. - С. 160-172

104. Ерофеева Н.Н. К реконструкции архетипа исторического прототипа города // Город и искусство: субъекты социокультурного диалога. -М.,1996. С.269-281.

105. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995

106. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994

107. Жолковский А.К. Книга книг Пастернака (К 75-летию «Сестры моей — жизни») // Звезда. 1997. - № 12. - С. 193-214

108. Жолковский А.К. Место окна в поэтическом мире Пастернака //Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности. Инварианты Тема - Приемы - Текст. - М., 1996. - С. 209-239

109. Жолковский А.К. Механизмы второго рождения. О стихотворении Пастернака «Мне хочется домой, в огромность.» // Лит. обозрение. — 1990.-№2.-С. 35-41

110. Жолковский А.К. Ранний Пастернак: Актеон или Геракл? // Лит. обозрение. 1991 .-№ 11.-С. 87-90

111. Завадская В.А. Восток на Западе. М., 1970. - 127 с.

112. Завадская Е.В. «В необузданной жажде пространства»: (Поэтика странствий в творчестве О.Э. Мандельштама) // Вопр. философии. — М., 1991.-№ 11.-С. 26-32

113. Заманова И.Ф. Пространство и время в художественном мире сборника Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Автореферат . канд. филол. наук. Орел, 2000. - 21 с.

114. Зарубин А.Г. Динамическая и статическая концепции времени в художественном творчестве // М.М. Бахтин: эстетическое наследие и современность. Саранск, 1992. - Ч. 2. - С. 260-263

115. Зимин И.Е. Б.Пастернак и Н.Бердяев: (Попытка сопоставления художественного творчества и философии) //Национальная духовная культура и образование. СПб., 1994. - С. 59-69.

116. Зорин А.Н. Семантика пауз в драматургических текстах Н.В. Гоголя. Автореф. . канд. филологических наук. Саратов, 2001. - 19 с.

117. Зотова Е.И. Взаимодействие поэзии и прозы в творчестве Б.Л. Пастернака. Дисс. . канд. филол. наук. М., 1998

118. Иванов В.В. Заметки к истолкованию пастернаковских текстов // Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 2. Статьи о русской литературе. М., 2000. - С. 267-277

119. Иванов В. К семиотическому изучению культурной истории большого города // Семиотика пространства и пространство семиотики. Труды по знаковым системам. Вып. 19. Тарту, 1986 - С. 13

120. Иванов В.И. Родное и вселенское. М., 1994. - 428 с.

121. Иванов В.И. Эллинская религия страдающего бога // Эсхил. Трагедия. Пер. Вяч. Иванова. М., 1989

122. Ивинская О.В. Годы с Борисом Пастернаком: В плену времени. — М., 1992.-464 с.

123. Из наследия «раннего» Пастернака // Историко-философский ежегодник, 1991.-М., 1991.-С. 355-359

124. Ильев С.П. Художественное пространство в романе «Петербург» Андрея Белого //Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литературе XX века. Грозный, 1991. - С. 8-30

125. Каган Ю. Об «Апеллесовой черте» Бориса Пастернака: попытка постижения // Литературное обозрение. 1996. - № 4. - С. 43-50

126. Казмирчук О.Ю. Творчество раннего Пастернака и поэтика символизма // XII Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов. М.: Mill У, 2000. - С.144-145

127. Каплан М.П. К проблеме художественного времени (на материале книги стихов Б.Л.Пастернака «Когда разгуляется»). — Калинин, 1981. — 16 с. Деп. в ИНИОН

128. Кац Б.А. Музыкальные ключи к русской поэзии. СПб., 1997. - 272 с.

129. Кац Б. Посольство музыки // Сов. музыка. 1990. - № 10. - С. 35-41

130. Кедров К. Поэтический космос. М., 1989. - 480 с.

131. Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель»: Влияние символизма на поэтику русской футуризма //Вопросы литературы. — М., 1996. Вып. 5. - С. 56-92

132. Ключевский В.О. Сочинения: в 9 т. Т. 1. Курс русской истории. Ч. 1. — М., 1987

133. Ковалев В.А. Лирика Бориса Пастернака // Русская литература. 1980. - № 4. - С. 59-70

134. Коган Л.Н. Вечность. Преходящее и непреходящее в жизни человека. — Екатеринбург, 1994

135. Кожевникова Н.А. Из истории языка советской литературы: Язык орнаментальной прозы // Русский язык. Вопросы его истории и современного состояния. Виноградовские чтения, 1-8.-М., 1978.-С. 127141

136. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997

137. Кондаков И.В., Корж Ю.В. Фридрих Ницше в русской культуре Серебряного века // ОНС: Общественные науки и современность. — М., 2000.-№ 6.-С. 176-186

138. Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 2. Иваново, 1996

139. Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 4. — Иваново, 1999.-425 с.

140. Коньо Ж. Рассказы Чехова: поэтика мгновенного // Чеховиана: Чехов и Франция. М, 1992. - С. 36-48

141. Коппер Д.М. «Котик Летаев» А. Белого и «Детство Люверс» Б. Пастернака: двойное видение русского авангарда // Русская литература XX века. СПб, 1993. - С. 88-109

142. Корецкая И.В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. — М, 1995.-380 с.

143. Кретинин А.А. Трагическое в художественном мире Андрея Платонова и Бориса Пастернака //Творчество Андрея Платонова. — СПб, 1995. — С. 63-69

144. Кривонос В.Ш. К проблеме пространства у Гоголя: петербургская окраина // Изв. акад. Наук. Серия лит. и яз. 2000. - Т. 59. - № 2. - С. 1522

145. Крохина Н.П. Мифопоэтические аспекты литературы XIX-XX веков: К постановке вопроса // Начало: Сборник работ молодых ученых. — М, 1990. -С. 171-188

146. Кружков Г. «Как бы резвяся и играя.» // Новый мир. 1992. - № 4. — С. 167-180

147. Крусанов А.В. Русский авангард: 1907-1932. В 3 т. Т. 1 Боевое десятилетие. СПб, 1996

148. Кузина Н.В. Два поэтических мира: Мандельштам и Пастренак (19101920 гг.). Дис. . канд. филол. наук. Смоленск, 1997

149. Кузина Н. Имя собственное и поэтический мир (О.Мандельштам и Б. Пастернак)//Рус. филология. — Тарту, 1995. С. 135-138

150. Куликова С.А. Тип героя в прозе Б.Л. Пастернака. Дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1998

151. Кунин И.Ф. Как читать ранние стихи Пастернака //Русская речь. -1994. -№ 1.-С. 12-19

152. Куплевацкая JI.A. Символика хронотопа и духовное движение героев в романе «Братья Карамазовы» //Достоевский: Материалы и исследования. 10. -СПб., 1992-С. 90-100

153. Куралех А. Время Чехова // Вопр. лит. 1994. - Вып. 6. - С. 153-173

154. Кушнер А. «И чем случайней, тем вернее.» //Аврора. Д., 1990. -№2.-С. 11-21.

155. Лазаренко О.В. Категория будущего в литературе и философии начала XX века // Время Дягилева. Универсалии серебряного века. Пермь, 1993. -Вып. 1.-С. 78-88

156. Левин Ю. Гамлет и Офелия в русской поэзии // Шекспировские чтения. 1993.-М., 1993.-С. 125-136

157. Левин Ю.И. Избр. труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998

158. Левин Ю.И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах // Структурная типология языков. — М., 1966. — С. 199-215

159. Лежнев А. Борис Пастернак // Лежнев А. Современники. Литературно-критические очерки. — М., 1927. С. 32-54

160. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Воспоминания. М., 1991

161. Литературный авангард. Особенности развития: Сборник / РАН. Ин-т славяноведения и балканистики, Реклам.-информ. агентство «Рус. пресс-служба»; Редкол.: Будагова Л.Н. (отв. ред.) и др. М., 1993. — 188 с.

162. Литературный текст: проблемы и методы исследования. IV. Сборник научных трудов. Тверь, 1998. - 198 с.

163. Литературный текст: проблемы и методы исследования /«Свое» и «чужое» слово в художественном тексте: Сб. науч. тр. Тверь, 1999. -Вып. 5. - 220 с.

164. Литературоведение на пороге XXI века: Материалы международной научной конференции. М., 1998. - 504 с.

165. Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак // Лихачев Д.С. Избр. работы: В 3 т. Т. 3. Л., 1987. - С. 372-397

166. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. СПб., 1997

167. Лихачев Д.С. Поэтическая проза Бориса Пастернака //Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3 т. Т. 3. Л.,-1987. - С. 359-371

168. Локс К. Повесть об одном десятилетии (1907-1917) //Вопросы литературы. 1990. - № 2. - С. 5-34

169. Лосев А.Ф. Античный космос и современная наука // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. - С.303-304.

170. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972

171. Лотман Ю.М. Блок и народная культура города // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. - С. 653-669

172. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь.-М., 1988

173. Лотман Ю.М. Мандельштам и Пастернак (попытка контрастивной поэтики). — Таллин, 1996. 175 с.

174. Лотман Ю.М. Стихотворения раннего Пастернака. Некоторые вопросы структурного изучения текста // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. -СПб., 1996.-С. 688-717

175. Лотмановский сборник. Т. 1. М., 1995

176. Лотмановский сборник. Т. 2. М., 1997

177. ЛучановаМ.Ф. Эстетика впечатления и ощущения у А. Белого и Б. Пастернака // Пастернаковские чтения. Пермь, 1990. — С. 41-62

178. Ляпина Л.Е. Лирические циклы К.Д. Бальмонта и циклические формы в искусстве серебряного века // Время Дягилева: Универсалии серебряного века. Третьи Дягилевские чтения. Пермь, 1993. - Вып. 1. - С. 88-97

179. Магомедова Д.М. Символистский подтекст в стихотворении Б. Пастернака «Ночь» // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. Вып.У. Тверь, 1999. - С. 111-115

180. Магомедова Д.М. Соотношение лирического и повествовательного сюжета в творчестве Пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49. — 1990.-№ 5.-С. 414-419

181. Максимов Д.Е. Русские поэты начала века. — Л., 1986. — 408 с.

182. Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987

183. Мандельштам О.Э. Сочинения: В 2 т. Т. 1. Стихотворения. Переводы. — Тула, 1994

184. Марков В.Ф. История русского футуризма. СПб., 2000. - 438 с.

185. Марченко А. «Все чище, восприимчивей, верней»: Поэтическое зрение Бориса Пастернака // Лит. учеба. 1983. - № 1. - С. 148-157

186. Масленникова З.А. Портрет Бориса Пастернака. М., 1995. - 385 с.

187. Мегирьянц Т.А. Концепт «город» в творчестве Б. Пастернака. Автореферат дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2002. - 18 с.

188. Меднис Н.Е. Венецианские мотивы в творчестве Ф.М.Достоевского // Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. — С. 311-319

189. Медриш Д.Н. Структура художественного времени в фольклоре и литературе //Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л., 1974.-С. 121-142

190. Мейлах Б. Проблемы ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве.-Л., 1974.-С. 3-10

191. Мейлах М. Вторые Пастернаковские чтения в Москве //Вопросы литературы. М., 1989. - № 7. - С. 272-278

192. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. — М., 1994. — 136 с.

193. Меркулова Т.И. Об «экзистенциальности» художественного восприятия Б. Пастернака // Филологические науки. 1992. - № 2. — С. 311

194. Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып. 1. — СПб, 1993.

195. Мильдон В.И. Бесконечность мгновения: Национальное в художественном сознании. — М, 1992. — 432 с.

196. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блоковский сборник. Вып. 3. Тарту, 1976. — С. 81-85.

197. Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб, 1999. - 727 с.

198. Мирецкая Е.В. Маяковский и Пастернак 1910-20-х годов (К проблеме соотношения поэтических миров) // Пастернаковские чтения. М, 1992. — С. 203-212

199. Миф — фольклор литература. — Л, 1978

200. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. М, 2000

201. Михнева Т.Л. Об одном приеме выразительности стиха в ранней лирике М. Цветаевой // Из истории русской литературы конца XIX — началаXX века.-М, 1988.-С. 138-148

202. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике. — М, 1977.-192 с.

203. Москва: город и человек. Вып. 1. — М, 1988. 444 с.

204. Москва и «Москва» Андрея Белого. М, 1999. - 511 с.

205. Москва и «московский текст» русской культуры. — М, 1998

206. МочаловЛ.В. Пространство мира и пространство картины. Очерки о языке живописи. — М, 1983. 376 с.

207. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. — М, 1994

208. Мусатов В.В. К проблеме генезиса лирики Бориса пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49. 1990. - № 5. - С. 403-413

209. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. М, 1998. - 484 с.

210. Насрулаева С.Ф. Хронотоп в ранней лирике Анны Ахматовой: (Книги стихов «Вечер» и «Четки») Дисс. . канд. филологических наук. — Махачкала, 1997

211. Начало пути. Письма Бориса Пастернака к родителям (1907-1920) //Знамя. 1998.-№5.-С. 153-190

212. Никитаева В.Н. «Образ мира, в слове явленный.»: Ранняя лирика Б. Пастернака // Русская словесность. — 1997. № 4. — С. 63-66

213. Николаев А.И. Мотив мгновения и вечности в русской поэзии конца XIX начала XX века // Творчество писателя и литературный процесс. Слово в художественной литературе, стиль, дискурс. - Иваново, 1999. — С. 15-26

214. Новиков В.И. «Мы вовлекаем прозу в поэзию.»: Л.Толстой и Б. Пастернак И Русская речь. 1988'. - № 4. - С. 20-26

215. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. -М., 1990.- 181 с.

216. Норвичские симпозиумы по русской литературе и культуре. Т. 2. Марина Цветаева. 189201992. Нортфилд, Вермонт, 1992

217. О Мандельштаме. Даугавпилс, 1991. - 47 с.

218. Обухова О.Я. Москва Анны Ахматовой // Лотмановский сборник. Т. 2. -М., 1997.-С. 695-702

219. Обухова О. Овладение пространством. Раннее творчество О. Мандельштама с точки зрения пространственно-временных отношений // Поэзия и живопись. М., 2000. - С. 635-639

220. Овчинников Н.Ф. Пастернак Б.Л. — поиски призвания // Вопросы философии. 1990. - № 4. - С 7-22.

221. Озеров Л.А. Жизнь сестра (Борис Пастернак) // Озеров Л.А. Дверь в мастерскую. - Париж - Москва - Нью-Йорк, 1996. - С. 17-92

222. Озеров Л.А. О Борисе Пастернаке. М., 1990. - 64 с.

223. Орлов В.Н. Поэт и город: Александр Блок и Петербург. JL, 1980. -272 с.

224. Орлов Г. Время и пространство музыки //Проблемы музыкальной науки. Вып. 1. М., 1972. - С. 358-394

225. Осипова Н.О. Барокко как тип культуры: Методические рекомендации к изучению темы в курсе культуролргии. Киров, 1998. - 18 с.

226. Осипова Н.О. Мифопоэтика лирики М. Цветаевой. Киров, 1995. -117 с.

227. Осипова Н.О. Поэмы М. Цветаевой 1920-х годов: Проблема художественного мифологизма. Киров, 1997

228. Осипова Н.О. Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров, 2000. - 272 с.

229. Отрадин М.В. Петербург в русской поэзии XYIII нач. XX века // Петербург в русской поэзии (XYIII - начало XX века). - JI., 1988. - С. 532

230. Павловец М.Г. Становление художественной системы Б.Л. Пастернака и творчество P.M. Рильке: Дисс. . канд. филологических наук. М., 1997

231. Павлович Н.В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. М., 1995. - 491 с.

232. Парамонов Б. Черная доведь. Пастернак против романтизма // Звезда. -1991.-№4.-С. 198-205

233. Парнок С. Б.Пастернак и другие //Литературное обозрение. 1990. -№ И.-С. 86-92

234. Пастернак Б.Л. Собр. соч. В 5 т. -М., 1989-1992

235. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. — М., 1989.-688 с.

236. Пастернак Е.Б. Достоевский и Пастернак // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1991. - 9. - С. 231 -253

237. Пастернак Е.В. «Новая фаза христианства». Значение проповеди Льва Толстого в духовном мире Бориса Пастернака // Литературное обозрение. -1990. -№ 2.-С. 25-29

238. Пастернак Е.В. Лето 1917 года. «Сестра моя-жизнь» и «Доктор Живаго» // Звезда. 1990. - № 2. - С. 158-165

239. Пастернак Е.В. Пастернак Е.Б. Координаты лирического пространства // Лит. обозрение. 1990. - № 2. - С. 44-51

240. Пастернаковские чтения: Материалы межвузовской конференции. — Пермь, 1990

241. Пастернаковские чтения. Вып. 1. «Быть знаменитым некрасиво.» — М., 1992

242. Пастернаковские чтения. Вып. 2. М., 1998

243. Письма Бориса Пастернака из Марбурга. Публ.: Е.В. Пастернак и К.М. Поливанов // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1989.-М., 1990.-С. 51-75

244. Поверина Е. Тема детства в «Охранной грамоте» Б. Пастернака // Рус. Филология. 6. Сб. научных работ молодых филологов. — Тарту, 1995. — С. 139-147

245. Подгаецкая И.Ю. Генезис поэтического произведения (Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Марина Цветаева) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 49.-М, 1990. № 3. - С. 203-212

246. Подольская Г.Г. Б. Пастернак и В. Хлебников // Поэтический мир Велимира Хлебникова. Вып. 2. Астрахань, 1992. - С. 127-135

247. Поливанов К.М. Аполлон Майков и «Сестра моя — жизнь» Бориса Пастернака // Пастернаковские чтения. Вып. 2. М., 1998. - С. 259-266

248. Поливанов К.М. Борис Пастернак и Андрей Белый. «Сестра моя — жизнь» и «Серебряный голубь» // Лит. обозрение. 1995. - № 4/5. -С. 156-157

249. Поливанов К.М. «Воробьевы горы» и традиция русского шестистопного хорея с цезурой // Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My sister life. Stanford, 1999. - C. 167-184.

250. Поливанов К.М. К проблеме влияния Андрея Белого на первую книгу Б. Пастернака //Москва и «Москва» Андрея Белого. М., 1999. — С. 349352

251. Поливанов К.М. Отечественная пастернакиана за 10 лет //Новое литературное обозрение. М., 1993. - № 2. — С. 256-261

252. Поливанов К.М. «Хор» Пастернака. Опыт комментария // Литературное обозрение. 1996. - № 4. - С. 50-55

253. Померанц Г. Неслыханная простота // Литературное обозрение. — 1990. -№ 2.-С. 19-24

254. Порудоминский В.И. «С тех пор как я сел в вагон.»: Железная дорога в творческом сознании Л.Н. Толстого //Человек. М., 1995. - Вып. 5. -С. 145-159

255. Поспелов Г. О развитии чувства времени в русском искусстве XIX века: живопись, литература, театр //Мир искусств. — М., 1995. — Вып. 2. С. 262-286

256. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990

257. Поэтический текст и текст культуры. Международный сборник научных трудов. Владимир, 2000. - 240 с.

258. Пригожин И. Переоткрытие времени //Вопросы философии. — 1989. -№8.-С. 3-19

259. Притыкина О.И. Временные новации музыкального авангарда (на материале творчества и эстетических воззрений К. Штокхаузена) //Вопросы методологии и социологии искусства. Сб. науч. трудов. — Л., 1988.-С. 147-164

260. Притыкина О.И. Категория времени в эстетике Стравинского // Вопросы музыкального стиля. Л., 1978. - С. 39-57

261. Приходько И.С. Розы, вербы и ячменный колос А. Блока //Литературный текст: проблемы и методы исследования. IV. Сборник научных трудов. Тверь, 1998. - С. 110-116

262. Проблема времени в искусстве и кинематограф. — М, 1972. — 142 с.

263. Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литературе XX века. -Грозный, 1991

264. Пространство и время. Киев, 1984

265. Пространство и время в искусстве. Л, 1988

266. Пространство и время в литературе и искусстве. — Даугавпилс, 1984

267. Пространство и время в литературе и искусстве. Конец XIX XX век — Даугавпилс, 1987

268. Пространство и время в литературе и искусстве: Методические материалы по теории литературы. — Даугавпилс, 1990

269. Пятигорский А. Пастернак и доктор Живаго // Искусство кино. — 1990. № 6. - С. 72-79

270. Радунский В.Г. «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» // Русская речь.- 1996. -№ 1.-С. 8-11

271. Раков В.П. Семантика и графика стиля М. Цветаевой. //Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 4. — Иваново, 1999.-С. 122-141

272. Рашковский Е.Б. Пастернак и Тейяр де Шарден // Вопросы философии. -1990.-№8.-С. 160-166

273. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л, 1974

274. Риффатер М. Критерии стилистического анализа // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. М, 1980. - С. 81-95

275. Розанов В.В. «Демон» Лермонтова и его древние родичи // Розанов В.В. О писательстве и писателях. М, 1995. - С. 95-105

276. Розанов В.В. Концы и начала, «божественное» и «демоническое», боги и демоны (По поводу главного сюжета Лермонтова) // Розанов В.В. О писательстве и писателях. — М., 1995. — С. 78-95

277. Розанов И. Борис Пастернак // Розанов И. Русские лирики. М., 1929. -С. 103-131

278. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.,1999. - 384 с.

279. Рудова Л. Борис Пастернак и его творчество в западной критике последних лет // Новое лит. обозрение. 1995. - № 12. - С. 371-374.

280. Русов А. Город Гоголя // Нева. 1990. - № 12. - С. 172-187

281. Русский футуризм: Теория. Пратика. Критика. Воспоминания. — М., 2000. 480 с.

282. С разных точек зрения: «Доктор Живаго» Б. Пастернака. М., 1990

283. Сабанеев Л.Л. Воспоминания о Скрябине. — М., 2000. 400 с.

284. Сарабьянов Д.В. История русского искусства конца XIX — начала XX века. -М., 1993.-320 с.

285. Сарабьянов Д.В. Русская живопись. Пробуждение памяти. М., 1998. — 432 с.

286. Сарабьянов Д.В., Шатских А.С. Казимир Малевич. Теория. Живопись. -М., 1993

287. Сахно И.М. Русский авангард: Живописная теория и поэтическая практика. Автореф. дис. . доктора филол. наук. М., 1999. — 53 с.

288. Сборник статей, посвященных творчеству Бориса Леонидовича Пастернака. Мюнхен, 1962

289. Свирида И.И. Сады века философов в Польше. М.,1994

290. Северянин И. Стихотворения. М.: Молодая гвардия, 1990

291. Седакова О.А. «Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака // «Быть знаменитым некрасиво.». Пастернаковские чтения. Вып. 1. -М., 1992. — С. 24-30

292. Семенова С. Николай Федоров. Творчество жизни. Л., 1990296. «Серебряный век»: Потаенная литература. Иваново, 1997

293. Серова М.В. Поэтика лирических циклов в творчестве Марины Цветаевой: Научно-методическое пособие. Ижевск, 1997. — 160 с.

294. Синявский А. Поэзия Пастернака // Б. Пастернак. Стихотворения и поэмы. M.-JL, 1965. - С. 9-62

295. Слободнюк C.JI. «Идущие путями зла.» (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.). СПб, 1998

296. Смирнов А.А. О двух романтических концепциях времени (Пушкин и Фет) //Проблемы исторической поэтики. Вып. 2. Петрозаводск, 1992. — С. 94-101

297. Смирнов И.П. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. — СПб., 1995. — 191 с.

298. Смирнов И.П. Роман тайн «Доктор Живаго». М., 1996. — 208 с.

299. Созина Е.К. Зеркальная символика как явление стиля русской поэзии рубежа веков // XX век. Литература. Стиль: Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900-1950). Екатеринбург. УРГУ, 1998. Вып. 3. — С. 48-60

300. Созина Е.К. Космологические зеркала: образ «двойной бездны» в русской поэзии XIX начала XX века II Литературный текст: Проблемы и методы исследования (III). - Тверь, 1997. - С. 81-95

301. Соловейчик-Зильберштейн И.А. Стилистическая конвергенция в ранней прозе Бориса Пастернака. Дис. . канд. филол. наук. М., 1995

302. Соломин В. Вечности заложник II Музыкальная жизнь. 1990. - № 7. — С. 21-22

303. Степанов А. Петербург Ахматовой //Нева. 1991. -№ 2. - С. 180-184

304. Степун Ф. Б.Л. Пастернак // Лит. обозрение. 1990. - № 2. - С. 65-71

305. Сузи В.Н. Принцип «двойного бытия» в поэзии Ф.И. Тютчева //Проблемы исторической поэтики. — Петрозаводск, 1992. — Вып. 2. — С.102-112

306. Суматохина Л.В. Своеобразие поэтической структуры лирического сборника Б. Пастернака. Дисс. . канд. филол. наук. -М., 1998

307. Суханова И.А. Интертекстуальные связи в романе Б.Л.Пастернака «Доктор Живаго». Дис. . канд. филол. наук. Ярославль, 1998

308. Сызранов С.В. Категории пространства и времени в историческом мышлении И.А. Бунина (1887-1904) //Начало: сб. работ молодых ученых. -М„ 1990. С. 151-171

309. Тамарли Г.И. Темпоральные структуры пьес А.П.Чехова (в свете философии времени А. Бергсона) // Творчество А.П. Чехова (Поэтика, истоки, влияние). Таганрог, 2000. - С. 19-28

310. Тараканова Е. Парадоксы времени в музыке XX века // Мир искусств. Альманах. -М., 1995. С. 216-230

311. Тарановский К.Ф. Три весенних, дня в русской поэзии начала XX века // Культура русского модернизма. М., 1993. - С. 326-337

312. Тахо-Годи Е.А. А.Ф.Лосев. От писем к прозе. От Пушкина до Пастернака. М., 1999. - 288 с.

313. Текст. Интертекст. Культура: Материалы международной научной конференции (Москва, 4-7 апреля 2001 года). — М., 2001. 192 с.

314. Толстая Е. «Мастер» и «Вторая симфония»: К становлению «московского текста» в новой русской литературе // Поэзия и живопись. -М., 2000.-С. 813-816

315. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995. - 624 с.

316. Топоров В.В. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. -М., 1983.-С. 227-285

317. Топоров В.Н. Функция границы и образ «соседа» в становлении этнического самосознания (русско-балтийская перспектива) // Советское славяноведение. 1991. - № 1. - С. 29-37

318. Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987. — 255 с.

319. Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. М., 1993. — 248 с.

320. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977

321. Тюленева Е.М. Мифологема «вокзала» в поэтическом пространстве Б. Пастернака 1910-1920-х годов //Творчество писателя и литературный процесс. Слово в художественной литературе, стиль, дискурс. -Иваново, 1999. С. 97-108

322. Тюленева Е.М. Мифомышленке Б. Пастернака и поэтика текста // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 4;. Иваново, 1999. - С. 297-310.

323. Тюленева Е.М. Ранний Пастернак: поэтический миф о сотворении мира // Филологические штудии. Сб. науч. трудов. Иваново, 1995. — С. 104114

324. Тюленева Е.М. Творчество Б.Пастернака 1910-1920-х, годов: мифомышление и поэтика текста: Дисс. . канд. филологических наук. — Иваново, 1997

325. Тюпа В.И. Постсимволизм: Теоретические очерки русской поэзии XX века. Самара, 1998. - 155 с.

326. Успенский Б.А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) // Успенский Б.А. Избранные труды. — Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. — М., 1996. С. 9-70

327. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. — 352 с.

328. Успенский П.Д. Tertium organum. Ключ к загадкам мира. М., 2000. — 688 с.

329. Фаликова Н.Э. Хронотоп как категория исторической поэтики //Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1992. — Вып. 2. — С. 45-57

330. Фарыно Е. Архепоэтика «Писем из Тулы» // Mythos in der Slawischen Modern. Wiener Slawischer Almanah, Sonderband 20. Wien, 1987.

331. Фарыно Е. К проблеме кода лирики Пастернака // «Russian Literature» VI-I. Amsterdam, 1978

332. Фатеева Н.А. Пастернак и Пушкин: путь к прозе // Русский язык за рубежом. М., 1994. - № 4. - С. 94-100

333. Фаустов А. "Прощальный" текст в лирике А.С. Пушкина // Художественный текст и культура. III. Владимир, 1999. - С. 48-50

334. Федоров Ф.П. О пространственной структуре позднеромантического художественного мира // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1984.-С. 15-18.

335. Федоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988

336. Федотов Г.П. Судьба и грехи России: Избранные статьи по философии русской истории и культуры: В 2 т. Т. 1. СПб., 1991

337. Фиалкова Л.Л. Гоголевская традиция в организации пространственно-временного континуума в русской фантастической прозе начала XX века // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1984. — С. 64-65

338. Философская энциклопедия. В 5 т. М., 1970

339. Флейшман Л. Борис Пастернак в двадцатые годы. Munchen, 1981

340. Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. — Jerusalem, 1984

341. Флейшман Л. Б. Пастернак и А. Белый // Russian literature triquarterly. 1975. № 13. С. 545-551.

342. Флейшман Л. Пастернак и предреволюционный футуризм // Пастернаковские чтения. М., 1998. - С. 244-258

343. Флейшман Л. Статьи о Пастернаке. — Bremen: Verlag K.-Press. 1977.

344. Флейшман Л. Фрагменты «футуристической» биографии Пастернака //Русская литература XX века. Исследования американских ученых. — СПб., 1993.-С. 110-155.

345. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М, 1993. — 324 с.

346. Флоренский П.А. Мнимости в геометрии. М, 1922

347. Фоменко И.В. Заметки к интерпретации «Высокой болезни» (о романтических тенденциях в творчестве Б.Л. Пастернака» // Романтизм в русской и зарубежной литературе. Калинин, 1979. - С. 94-105

348. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла: Учебное пособие. -Калинин, 1984.-79 с.

349. Фоменко И.В. Поэтическое творчество Бориса Пастернака 10х-20х годов. Дис. канд. филол. наук. — М, 1971

350. Фоменко И.В. Циклизация как типологическая черта лирики Б.Л. Пастернака // Пастернаковские чтения. Пермь, 1990. — С. 78-84

351. Франк B.C. Водяной знак. Поэтическое мировоззрение Пастернака// Литературное обозрение. 1990. - № 2. - С. 72-77

352. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М, 1997

353. Халитова Н.Е. Венецианская тема в русской литературе (Пушкин, Мандельштам, Бродский) // Филологические этюды. Сб. науч. ст. молодых ученых. Саратов, 2000. - Вып. 3. - С. 49-53

354. Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб, 1999

355. Харджиев Н.И. Статьи об авангарде. В 2 т. М, 1997

356. Ходанен Л.А. Лермонтовский миф о демоне в поэзии раннего Пастернака // Серебряный век: Философско-эстетические и художественные искания. Кемерово, 1996. - С. 104-118

357. Холквист М. Диалог истории и поэтики // Бахтинский сборник-2. — М, 1991

358. Хольтхаузен И. Модели мира в литературе русского авангарда // Вопросы литературы. М., 1992. - Вып. 3. - С. 150-160

359. Хоц А.Н. Структурные особенности пространства в прозе Достоевского //Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 1994. -Т.П.-С. 51-80

360. Хренов Н.А. Картины мира и образы города // Город и искусство: субъекты социокультурного диалога. М.,1996. - С.26-39.

361. Художественный текст и . культура. Тезисы докладов на международной конференции 23-25 сентября 1997 г. Владимир, 1997. -153 с.

362. Художественный текст и культура. III. Материалы и тезисы докладов на международной конференции 13-16 мая 1999 г. — Владимир, 1999. — 335 с.

363. Цветаева М.И. Световой ливень // Цветаева М.И. Собр. соч.: В 7 т. Т. 5. Кн. 1: Автобиографическая проза; Статьи; Эссе. М.: ТЕРРА; «Книжная лавка - РТР», 1997. - С. 231 -245

364. Цветаева М.И. Стихотворения. Поэмы. / Вступ. ст., сост. и комм. А.А. Саакянц. М.: Правда, 1991

365. Цивьян Т.В. Об одном из смыслов, заключенных в понятии «граница» (От «Миорицы» до Хармса) //Советское славяноведение. М., 1991. -№1.-С. 37-41

366. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1987

367. Чайковская В. Детство женщины: Интерпретация детства в прозе Б. Пастернака // Дет. литература. — М., 1993. № 1.-С. 13-17

368. Чайковская В.И. Мотив земного рая в русской художественной традиции XIX-XX веков // Человек. М., 1996. - Вып. 5. - С. 123-132

369. Чередниченко В.И. Типология временных отношений в лирике. Дис. . доктора филол. наук. Тбилиси, 1986

370. Чернышов С.И. Макрокосм и микрокосм в метафоре поэтов-урбанистов: (В. Маяковский и В. Шершеневич) // Вестник С.

371. Петербургского университета. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. СПб., 1994. - Вып. 2. - С. 90-93

372. Чехов А.П. Собр. соч.: В 12 т. Т. 6. М., 1955

373. Чудакова М. Пастернак и Булгаков: рубеж двух литературных циклов // Литературное обозрение. — 1991. № 5. — С. 11-17

374. Шалыгина О.В. Время в художественных системах А.П. Чехова и А. Белого. Дисс. канд. филологических наук. М., 1997.

375. Шалыгина О.В. Время и вечность в поэтической прозе А. Белого //Поэтический текст и текст культуры. Международный сборник науч. трудов. Владимир, 2000. - С. 141-151

376. Шарыч И. Образ ночи и вселенной в творчестве Райнера Марии Рильке и Бориса Леонидовича Пастернака // Studia Rossica Posnaniensia. Poznan, 1995.-С. 75-81

377. Шатских А.С. Казимир Малевич. М., 1996. — 96 с.

378. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2-х т. Т. 1. — М., 1983

379. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г.Г. Сочинения. М., 1989

380. Эванс-Ромейн К. Стихотворение Пастернака «Венеция» и традиции немецкого романтизма // Литературный текст: Проблемы и методы исследования (III). Тверь, 1997. - С. 105-113.

381. Эйхенбаум Б.М. Поэзия и проза //Ученые записки Тартусского университета. Труды по знаковым системам. Вып. 284. Тарту, 1971. — С. 474-479.

382. Энциклопедический музыкальный словарь. М., 1966

383. Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. - 303 с.

384. Эстетика немецких романтиков. Комментарии А. Михайлова. — М., 1987

385. Юнггрен А. Гоголь и Пастернак // «Быть знаменитым некрасиво.». Пастернаковские чтения. Вып. 1.-М., 1992.— С. 143-153.

386. Юнггрен A. Yuvenilia Б. Пастернака: 6 фрагментов о Релинквимини. -Стокгольм, 1984

387. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987

388. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира. М., 1994

389. Boris Pasternak and His Times. Berkely, 1989. - 423 c.

390. Faryno Jersy. Белая медведица, ольха, мотовилиха и хромой из господ. Архепоэтика «Детства Люверс» Бориса Пастернака. — Stockholm, 1993

391. Faryno Jerzy. Поэтика Пастернака («Путевые записки» «Охранная грамота»). - Wien, 1989 (Wiener slawistischer almanach. Sonderband, 22). -318c.

392. Jacqueline de Proyart. Библейский текст в творчестве Пастернака // Jew and Slaves. Vol. 2. The Bible in a Thousand Years of Russian Literature. Jerusalem, 1994. P. 253-262

393. O'Connor E. Boris Pasternak's My sister — life: The illusion of narrative. Ann Arbor (Nick). Ardis, Cop., 1988

394. Poetry and Revolution: Boris Pasternak's My sister life. Stanford, 1999. -244 p.

395. Themes and Variations. In Honor of Lazar Fleishman. Ed by Konstantin Polivanov, Irina Shevelenko, Audrey Ustinov. Stanford, 1994. (Stanford Slavic Studies. Vol. 8)