автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Мангазея - первый русский город в Сибирском Заполярье

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мангазея - первый русский город в Сибирском Заполярье"

На правах рукописи

003067382

ВИЗГАЛОВ ГЕОРГИИ ПЕТРОВИЧ

МАНГАЗЕЯ т ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ГОРОД В СИБИРСКОМ ЗАПОЛЯРЬЕ

(по материалам новых археологических исследований)

07.00.06 — археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2006

003067382

Работа выполнена в Уральском государственном университете им. А.М. Горького

Научный руководитель: кандидат исторических наук, профессор

Овчинникова Бронислава Борисовна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Рыбина Елена Александровна

Защита состоится 28 февраля 2007 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д.002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: 191186, Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН.

кандидат исторических наук, доцент Седых Валерий Никандрович

Ведущая организация:

Томский государственный университет

Автореферат разослан « 13

2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

П. Е. Нехорошев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В конце 80-х — 90-е гг. XX в. историки и краеведы стали уделять значительно больше внимания истории малочисленных народов Севера Западной Сибири, что в целом является положительным явлением. Однако при этом не учитывалось влияние русских на формирование культуры местного населения на протяжении более четырех столетий. В обществе сформировалось представление о совсем недавнем появлении на Крайнем Севере русского человека и русской культуры. Основная причина этого — недостаточная разработка и популяризация научной проблематики, объективно формирующейся на основе исследований первых русских поселений Крайнего Севера.

Освоение русскими Севера Западной Сибири приходится на период позднего средневековья (XV—XVII вв.), который сегодня является наименее изученным в археологии данного региона. Этот пробел относится не только к русским древностям, но и к археологическим памятникам аборигенных культур данного периода, к исследованию которых археологи приступили лишь в последнее время. Однако «русская археология» западносибирского Севера до сих пор почти не является предметом исследований ученых. Считаем, что исследование генезиса аборигенных культур за последние 400—500 лет без привлечения материалов памятников русского населения вряд ли правомерно.

Первый «раскопанный» сибирский город эпохи «великих русских географических открытий» — городище Мангазея. Как показали раскопки последних лет, результаты предыдущих исследований требуют существенных поправок и дополнений.

Цель и задачи исследования. Основной целью данной работы является реконструкция культуры русского населения Севера Западной Сибири первой половины XVII века по материалам новейших комплексных исследований археологического памятника — городища Мангазея. Для достижения этой цели в работе были поставлены следующие-задачи, основанные на проведении археологических исследований опорного русского поселения XVII века — Мангазеи:

— комплексный анализ археологических материалов Мангазеи в сравнении с материалами раскопок других памятников Сибири;

— соотнесение данных, полученных по результатам комплексных археологических исследований Мангазеи, с письменными и этнографическими источниками;

— соотнесение новейших и уже известных результатов комплексных исследований Мангазеи;

— получение исторической информации по результатам палеоэкологических исследований культурного слоя Мангазеи;

— историческое моделирование культуры русского населения ЗападноСибирского Севера по результатам комплексных исследований.

Объектом исследования является русский город Мангазея, который, как известно по письменным источникам, был основан в 1601 г. и просуществовал более 70 лет. Как археологический источник, город Мангазея обладает рядом признаков, не свойственных другим объектам. Памятник расположен в зоне мерзлоты, благодаря которой предметы сохраняются в идеальном состоянии.

После прекращения существования Мангазеи на этом месте не было крупного постоянного поселения, что способствовало сохранению культурного слоя. Следовательно, Мангазея явилась населенным пунктом, который просуществовал конкретный отрезок времени в XVII в. В силу этого, археологическая коллекция, полученная в результате его исследований, может в определенной степени служить эталоном для русских памятников XVII в.

Предметом исследования являются материалы, полученные автором в результате археологических исследований городища Мангазея в 1999—2005 гг. Как показали современные исследования, памятник содержит значительный по площади и мощности неисследованный культурный слой. В связи этим, появилась необходимость внести существенные дополнения и поправки к результатам предыдущих исследований. Материалы предыдущих археологических исследований используются только в качестве подтверждений и обобщающих выводов.

Территориальные границы исследования. Основная тематика работы ограничена одним объектом исследований — городищем Мангазея, расположенным на северо-востоке Западной Сибири, в среднем течении реки Таз, на территории Красноселькупского района Ямало-Ненецкого автономного округа. Однако сравнительный анализ охватывает исследованные памятники, расположенные в средней и северной части Западной Сибири и на Крайнем Севере Восточной Европы. Наибольшее внимание уделялось области к северу от Ханты-Мансийска и Сургута. По географическим характеристикам, это северная часть Западно-Сибирской равнины; в гидрографическом отношении — Нижнее Приобье с бассейнами рек Пур и Таз. В соответствии с современным административным делением — северная часть Ханты-Мансийского автономного округа и Ямало-Ненецкий автономный округ Тюменской области.

Хронологические рамки. В работе используются материалы раскопа 2001— 2004 гг., содержавшего остатки зданий, построенных в период с 1608 г. по 1637/ 38 гг. Поэтому хронологические рамки данной работы ограничиваются началом застройки посада — то есть первыми годами XVII в. (нижняя граница) и рубежом 30—40 гг. XVII в. столетия. Этот период истории Мангазеи был временем наибольшего процветания города.

Методология и методы исследования. В основе работы лежит методологический подход комплексного исследования обозначенной проблематики. В процессе ее источниковедческой разработки комплексные исследования заключались в анализе материалов археологических раскопок, письменных источников, данных этнографии, результатов палеоэкологических исследований, дендрохронологии, спектрального анализа неорганических материалов. Методы исследования разделяются на три группы. 1. Исторические — сравнительно-исторический, ретроспективный, метод исторического моделирования. 2. Археологические - формально-типологический, стратиграфический, пла-ниграфический. 3. Естественнонаучные — дендрохронологический, палеоэкологический, статистический, методы архитектурной реконструкции, спектрального анализа. Применение исторических методов в данной работе обусловлено наличием и использованием самых различных категорий исторических источников (архивных материалов, исторических публикаций, этнологических и археологических материалов). Археологические методы применялись в полевых исследованиях и при работе с предметами. Прекрасная сохранность

органических остатков позволила применить дсндрохронологический и палеоэкологический методы. Для определения места изготовления керамики был применен метод спектрального анализа. В итоге исследование приобрело междисциплинарный характер.

В исследовании археологических материалов Мангазеи мы опирались на фундаментальные работы по традиционной русской культуре и культуре поморов — русского населения Европейского Севера. Учитывался и первый опыт комплексного подхода к исследованию города Мангазеи, примененного М.И. Беловым, О.В. Овсянниковым и В.Ф. Старковым.

Источники. Работа базируется на трех группах источников — письменных, этнографических, археологических. В процессе изучения привлекались опубликованные документы, скопированные Г-Ф. Миллером и хранящиеся в СПб филиале Архива РАН и фонде Сибирского приказа в РГАДА. Этнографические источники представлены публикациями результатов этнологических исследований среди русского населения европейского Севера, Сибири, аборигенных народов Севера Западной Сибири, этнографическими очерками путешественников и политических ссыльных, авторскими полевыми материалами. Археологическим источником являются материалы, полученные при раскопках Мангазеи. Они составили источниковую базу исследования. Наряду с данными новейших раскопок привлечены материалы предшественников. Кроме того, для сравнения и поиска аналогий привлекались археологические материалы раскопок русских поселений Западной Сибири, Европейского Севера, Арктики.

Научная новизна исследования. Археологические исследования на городище Мангазея проводятся под руководством автора на протяжении семи лет (1999—2005). Впервые комплексные исследования проведены на единственном полностью раскопанном участке культурного слоя памятника, на основании чего были внесены существенные коррективы в планиграфию и стратиграфию объектов предыдущих раскопок этой части города. По результатам работ была предложена новая реконструкция исследованных построек. Изучение расположения находок позволило выявить следы проведенных ритуальных действий, имеющих параллели в этнологии. Описаны новые категории вещей, выявлены новые типы предметов. На исследованном участке впервые использованы палеоэкологические методы и метод спектрального анализа находок, не применявшиеся ранее при исследовании Мангазеи и многих других русских городов. Результаты применения этих методов дали основания для ряда новых выводов о быте и хозяйстве жителей города.

Практическая значимость исследования. Тема освоения Севера Сибири не может обойтись без изучения Мангазеи. Материалы археологических исследований Мангазеи неоднократно использовались и будут использоваться в научных и учебных изданиях при характеристике хозяйства и быта первых русских поселений Крайнего Севера Сибири. За последние годы в Западной Сибири появилось немало новых музеев, которые испытывают острую нехватку экспозиционных материалов по истории периода русского освоения края. Археологические коллекции, собранные при раскопках Мангазеи, по численности и разнообразию значительно превышают коллекции предметов XVII в., полученные при раскопках других городов Сибири. Классификация, типология и определение археологических предметов, выполненные в настоящей

работе, будут использованы для создания музейных экспозиций, а также при описании археологических коллекций других памятников в музеях и научных учреждениях. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по истории России и Сибири в системе высшего образования.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации уже стали темами научных докладов на 13-ти научных региональных, краевых, всероссийских и международных конференциях: в Тобольске (III Сибирский симпозиум - 2000; VII Западно-Сибирский симпозиум - 2004); Ханты-Мансийске (I Международный Северный археологический конгресс — 2002, II Международный Северный археологический конгресс — 2006); Салехарде (научно-практические конференции — 2002, 2003, 2004, 2005); Санкт-Петербурге (заседание сектора славяно-финской археологии ИИМК РАН — 2004, 2006); Омске (II Урало-Сибирская конференция «Культура русских в археологических исследованиях» — 2005); Томске (XIII Западно-Сибирская археоло-го-этнографическая конференция - 2005); Тюмени (XVII Всероссийская научно-практическая краеведческая конференция «Словцовские чтения» — 2005).

С 2005 г. Департаментом информации и общественных связей Ямало-Ненецкого автономного округа организованы научные работы по написанию фундаментальной монографии «История Ямала» в 4-х томах, в которую войдут и результаты настоящих исследований.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и источников, списка сокращений, приложений. Приложения вынесены в отдельный том и представлены в семи разделах.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрываются актуальность темы, объект и предмет исследования, цели и задачи работы, определяются хронологические рамки и территориальные границы, перечисляются группы источников и основные методы исследований. Обосновываются научная новизна и практическая значимость исследования.

Глава 1 «Историография и источники». Состоит из трех параграфов и посвящена истории изучения объекта исследования и характеристике источников.

Первый параграф содержит характеристику основных исторических трудов, имеющих отношение к истории Мангазеи. Это первый историографический очерк о городе. Выделяются две линии в историографии: история изучения, основанная на сохранившихся письменных источниках и история археологического исследования Мангазеи.

Впервые к изучению Мангазеи обратился историк XVIII в. Е-Ф. Миллер, чей известный труд «История Сибири» был основан на документах, которые ученый собрал и скопировал в местных архивах во время поездок по Сибири в 1733-1743 гг. После изысканий Г.-Ф. Миллера Мангазея была надолго «заброшена» в историографии Сибири. Появившиеся в XIX в. обобщающие работы по истории Сибири П.А. Словцова и И.В. Щеглова были основаны на уже опубликованных источниках и трудах Г.-Ф. Миллера; ничего нового для воссоздания истории уникального заполярного города они не дали. Исключе-

ние составляют оригинальные работы известного западносибирского краеведа Н.А. Абрамова, в том числе его статья о святом мученике Василии Манга-зейском. В1890 и 1903 гг. Д.Н. Анучин опубликовал две статьи историко-гео-графического характера, в которых он развил мысль Г.-Ф. Миллера о том, что географическая область «Молганзея» была известна русским людям задолго до основания города на Тазе. В конце XIX в. к изучению русской колонизации Сибири обратился П.Н. Буцинский, опубликовавший в 1883 г. первую специальную работу о Мангазее. Ученый уделил внимание истории Мангазейского морского хода, а также убедительно доказал, что город был заложен в 1601 г. Существенный вклад в изучение проблем истории Сибири внес C.B. Бахрушин. Им создана полная панорама своеобразной жизни Мангазеи, в которой нашли отражение сведения о городских постройках, их взаимном расположении, о составе жителей города. Большую ценность для археологов представляет его статья о снаряжении русских промышленников.

Особая линия в изучении Мангазеи связана с таким направлением историографии, как история географических открытий в Сибири. В 1940-1950-е гг. появились труды В.Ю. Визе, К.С. Бадигина, М.И. Белова, в которых плавания поморов в Мангазею рассмотрены в широком контексте исторического опыта русского мореплавания в Северном Ледовитом океане. М.И. Белов, занимаясь историей географических открытий, неоднократно возвращался к «мангазейской» теме. Его статья об открытии русскими Таймырского полуострова органично дополнила выводы C.B. Бахрушина о большом значении Мангазеи в организации экспедиций по Северу Сибири. В 1960 г. появилась фундаментальная монография Б.О. Долгих, в которой на основе анализа ясачных книг рассмотрен родовой и количественный состав аборигенов всей территории Севера Западной Сибири.

Работы C.B. Бахрушина о русском промысловом населении Мангазейского уезда были продолжены В.А. Александровым и П.Н. Павловым. П.Н. Павлов, продолжая исследования В.А. Александрова, обратился к теме формирования постоянного русского промыслового населения на Севере Сибири и попытался выяснить степень участия разных социальных слоев в пушном промысле.

К началу 1960-х гг. история Мангазеи была довольно неплохо изучена по письменным источникам. Однако материальная культура первых колонистов Севера Западной Сибири и архитектура Мангазеи в письменных источниках оказались отражены весьма слабо, в связи с чем сформировалась потребность комплексного исследования Мангазеи с привлечением археологии и этнографии. Попытка такого исследования Мангазеи с проведением масштабных археологических работ была предпринята в 1968 г. М.И. Беловым при участии археологов О.В. Овсянникова и В.Ф. Старкова. В 1973 г. О.В. Овсянниковым была защищена диссертация по теме «Мангазея — русский город в Сибири в XVII вв. (Историко-культурный очерк)». В 1980—1981 гг. учеными была опубликована широко известная монография в двух частях, посвященная Мангазее. В работах последних лет, том числе и В.Ф. Старкова, посвященных истории северорусского судостроения и арктическим плаваниям поморов, определенное внимание уделяется и Мангазее. В последней монографии О.В. Овсянникова (в соавторстве с М.Э. Ясински) Мангазея занимает значительное место, но в целом повторяет предыдущие работы автора. В1999 г. вышла

статья А.В.Курбатова и О.В. Овсянникова, основное содержание которой посвящено изделиям кожевенного производства Мангазеи по результатам научной обработки предметов из раскопок 1968-1970, 1973 гг. В данной работе подвергнуты сомнению ряд выводов М.И. Белова. В последнее время к изучению судостроительной практики в Западной Сибири XVII в. обратился Е.В. Вершинин, которому удалось привлечь новый архивный материал. Исследователь рассмотрел взаимоотношения русской власти (воеводской администрации Березова и Мангазеи) и сибирских ненцев в XVII в., что позволило выявить степень реального сопротивления кочевых самоедов русскому присутствию в Северо-Западной Сибири.

Таким образом, в историографии Мангазеи, основанной на письменных источниках, несколько условно можно выделить два направления: собственно историческое и историко-географическое. Перспективы дальнейшего археологического исследования Мангазеи необходимо связать с еще одним направлением — историко-этнографическим, нацеленным на изучение русского старожильческого населения полярных районов Сибири.

Во втором параграфе охарактеризовано содержание основных групп источников: письменных, этнографических, археологических. Письменные источники в видовом отношении ограничены летописями и делопроизводственными документами приказного управления XVII в. Краткие сведения о Ман-газее содержатся в созданном в конце XVII в. Сибирском летописном своде. Известие о промысловой экспедиции из Поморья на р. Таз на рубеже XVI— XVII вв. сохранил так называемый Пинежский летописец. Но основным источником является сохранившаяся документация учреждений управления: мангазейской съезжей (приказной) избы и Сибирского приказа (9. Вершинин, Визгалов 2004). Большое значение имеют фонд Г.-Ф. Миллера и документы Сибирского приказа. В 1951 г. появилась весьма ценная для исследователей публикация документов из фонда Сибирского приказа о плаваниях в Манга-зею. Следует отметить интересную находку двух документов о ранней истории Мангазеи (1608 и 1613 гг.), сделанную Ю.М. Эскиным. Много интересных сведений о быте и настроениях жителей Мангазеи содержится в ранних редакциях «Жития Василия Мангазейского», опубликованных Е.К. Ромодановской. Несколько новых документов, в том числе о строительстве в 1672 г. укреплений Новой Мангазеи (Туруханска), были опубликованы в сборнике под редакцией Д.Я. Резуна. Особый интерес для археологических исследований имеют архивные документы, содержащие описания городских построек, например, воеводского двора, двора дьяка Обобурова, а также таможенные книги с перечнем привозных товаров и др.

Результаты изучения этнографических источников демонстрируют неравномерность исследований по территориям. В сравнении с опубликованными обширными материалами по этнографии Севера европейской России, этнографические исследования русских старожилов Сибири выглядят значительно скромнее, особенно на Севере. Сравнительный анализ элементов материальной культуры русских европейского Севера и аборигенов Западной Сибири выявил немало общего. Первые научные сведения о русском заполярном населении были составлены участниками комплексной Великой Северной экспедиции Х.П. Лаптевым, С.П. Крашенинниковым. В конце XIX — начале XX вв. в Сибири, как и во всей России, были широко распространены

экономико-географические исследования (С. К. Патканов, А.А. Дунин-Гор-кавич, Н.М. Ядринцев). К категории этнографических источников можно отнести описательные сочинения, сделанные политическими ссыльными — С. П. Швецовым и В.В. Бартеневым. В начале 20-х годов XX в. В.Г. Богораз предложил начать этнографические исследования русского населения в Приполярных районах от устья Печоры до Колымы. Это предложение было реализовано в 1928 г. работами этнографического отряда Д.Д. Травина в устье Индигирки. Важным этнографическим источником явились для нас материалы исследований европейского Севера России. В отличие от Севера Сибири, на европейском Севере русское население изучалось в течение XIX—XX вв. В советский период экспедиционные этнографические работы наиболее интенсивно проводились в 1950—1960-е гг. Особо отметим этнографические материалы сопредельной территории - Приуралья (Прикамья и Припечорья). Здесь исследования русского населения также велись в Х1Х-ХХ вв. и были продолжены в 50-е и 70-80-е гг. XX в.

При анализе археологических источников в настоящей работе, помимо широко известных этнографических материалов, в качестве аналогий использованы собственные данные, собранные автором настоящего исследования в поездках к селькупам, ненцам, юганским хантам, русским старожилам.

Основополагающим источником является объект археологического изучения — город Мангазея. Источниковая база исследования — участок раскопанного поселения с остатками 11-ти жилищ и 3-х хозяйственных построек. Археологические источники по русской археологии XVII в. - периода существования Мангазеи — немногочисленны, особенно в Западной Сибири. Ближайшим по расстоянию и культурной принадлежности археологическим памятником является Старотуруханск. Наиболее северными памятниками, где осуществлялись полевые исследования, являются Юильский (Казымский) острог XVIII в. и Ляпинский острог XVII—XVIII вв. Однако в материалах этих памятников очень мало находок. На севере земледельческой зоны наиболее исследованы раскопками Лозьвинский городок, города Верхотурье и Томск.

Первоначальное заселение Крайнего Севера Сибири происходило с европейского Севера. Наиболее близок Мангазее по месту нахождения и ланд-шафтно-климатической зоне город Пустозерск. Крупными городами Поморья, в которых проводились археологические исследования культурного слоя XVII в., являются Холмогоры и Архангельск. Среди археологических источников нельзя не отметить важные для исследований Мангазеи материалы со стоянок и станов, связанных с освоением новых путей и с промыслами в Арктике: место зимовки на берегу залива Симса и стан на острове Фаддея, стоянки и зимовья на архипелаге Шпицберген (В.Ф. Старков, М.Е. Ясински, К. Пенкала), находки на Новой Земле и острове Вайгач. К источникам по русской археологии этого времени можно отнести материалы раскопок в приполярной зоне Западной Сибири городков — центров территориальных аборигенных общин. В материалах раскопок последних лет Надымского, Обдорс-кого (Носового), Войкарского городков найдено немало вещей, подтверждающих русское влияние на аборигенное население.

Третий параграф посвящен истории археологических исследований Мангазеи. В разделе дается описание и характеристика трех этапов археологических исследований памятника. Первый этап (1735—1947 гг.) характеризу-

ется рекогносцировочным характером исследований. Первым в 1735 г. побывал на Мангазее ученик геодезии Федор Прянишников. Далее городище посетили: в 1863 г. обдорский заседатель Ю.И. Кушелевский; в 1899—1900 гг. — путешественник от Императорского русского географического общества (ИРГО) В.О. Маркграф; в 1914 г. — биолог из Омска И.Н. Шухов; в 1926—1927 гг. — P.E. Колье (во время работ Тазовской экспедиции государственного Русского географического общества). Этими исследователями были составлены карты р. Таз с обозначением Мангазеи, описано место памятника и даже были сделаны попытки раскопок. Собственно археологические исследования города Мангазея были начаты в 1946 г. Мангазейской экспедицией Ленинградского арктического научно-исследовательского института (ЛАНИИ) под руководством В.Н. Чернецова. Исследователь собрал подъемный материал в обрыве берега, обследовал окрестности, снял ситуационный план местности и топографический план памятника.

Второй этап характеризуется масштабными археологическими раскопками, проведенными на памятнике в 1968-1970, 1973 гг. ААНИИ под руководством д.и.н. М.И. Белова. Археологическими исследованиями руководили О.В. Овсянников (1968 и 1969 гг.) и к.и.н. В.Ф. Старков (1970 и 1973 гг.). В течение четырех полевых сезонов экспедицией на всей территории памятника были заложены 24 раскопа общей площадью 15 ООО кв. м. Экспедиция получила статус комплексной, в ее работе использовались письменные источники, применялись естественнонаучные методы. Результаты исследований нашли отражение в двухтомной монографии; на основании раскопок сделаны графическая и объемная реконструкции города (кремля и посада).

Третий этап включает археологические исследования последних лет, проводимые экспедицией Центра историко-культурного наследия под руководством автора данной работы. В 1999-2000 гг. было произведено обследование памятника, в результате которого в старых раскопах был выявлен неисследованный культурный слой, размываемый рекой (7. Визгалов 2000). В 2001 г. экспедицией снят новый инструментальный топографический план памятника. В 2001—2004 гг. проводились комплексные археологические раскопки на участке раскопа ААНИИ 1973 г. (10. Визгалов 2005, 11. Визгалов, Пархимович 2005) За четыре полевых сезона удалось раскопать до материка культурный слой на площади 259 кв. м. Всего раскопками полностью исследованы восемь построек и частично расчищены остатки еще пяти. Все раскопанные постройки относятся к первой половине XVII в., пять из них датируются первой третью XVII в. В недокопанном ранее слое найдено 10 833 предмета. В настоящее время это единственный участок города, изученный полностью, с достаточно информативной стратиграфией, планиграфией и статистикой находок. В работе приняли участие специалисты из разных учреждений — Института экологии растений и животных УрО РАН, Института истории и археологии УрО РАН, Уральской государственной архитектурно-художественной академии, Тюменского областного краеведческого музея, Сургутского государственного пединститута, ООО «Научно-производственное объединение «Северная археология»». Мерзлотный культурный слой Мангазеи содержит разнообразную информацию, поэтому комплексное изучение культурного слоя на современном уровне предполагает использование ряда специальных методов исследования. В наших исследованиях были применены: дендрохронологический, археозо-

ологический, палеоэнтомологический, палинологический, паразитологичес-кий и палеоботанический методы. Таким образом, как показали результаты новейших исследований, источниковый потенциал города Мангазея как археологического памятника далеко не исчерпан. Археологические раскопки 2001—2004 гг. уже дали огромный по количеству и разнообразию материал, требующий систематизации и осмысления.

Бгава 2 «Топография Мангазеи как отражение функций русского северного города» состоит из трех параграфов и содержит результаты изучения ландшаф-тно-географических характеристик местности, натурного обследования территории памятника, историко-архитектурных исследований.

Первый параграф содержит характеристику ландшафтно-климатических условий исследуемой и близлежащих территорий, этнической ситуации на них в настоящее время, а также в период возникновения и существования заполярного русского города. По геолого-географической принадлежности Мангазея расположена в средней части Тазовской низменности, в северо-восточной части Западно-Сибирской равнины. Климат — континентальный, с большой разницей летних и зимних температур и низкой средней годовой температурой. Главная река — Таз течет с юга на север, где впадает в Тазовскую губу. По ландшафтной характеристике памятник находится в зоне северных редколесий, переходящих в южную лесотундру. Животный мир - типичный для региона. Особую ценность имеют рыбные ресурсы, представленные в бассейне реки Таз 22-мя видами, из которых 18 имеют промысловое значение. Население близлежащей территории менялось по своему этническому составу на протяжении 300 лет. К началу XVII в. окрестности города Мангазея были границей проживания родов тундровых и лесных энцев. В середине Х^~ в верховья Таза проникли селькупы, вступившие в войну с энцами. Из-за поражений в войне с селькупами и под давлением с запада ненцев энцы были вытеснены на Енисей и частично ассимилированы ненцами. Возможно, что закрепиться в бассейне Таза селькупам помогли русские - в противовес ненцам — пуровской юракской самояди, которые периодически совершали нападения на промышленников, санные поезда и корабли-кочи.

Изучение места расположения Мангазеи позволяет выявить причины появления здесь такого населенного пункта, как город. Осмотр территории вдоль русла р. Таз показал, что места, обладающие сходными топографическими признаками, на данной реке встречаются, а некоторые из них являются даже более удобными для основания города. Как и сейчас, в Х^-Х\Т1 вв. эта местность была пограничной между территориями обитания тундровых и лесных самодийских субэтносов. Пограничная зона была более спокойной и удобной для проживания и сбора ясака. Таким образом, Мангазея расположена в переходной зоне между лесными и тундровыми ландшафтами, тундровым и лесным населением.

Второй параграф посвящен характеристике планировочной структуры города Мангазея и его окрестностей. В нем приведены результаты натурных и камеральных исследований территории города, рассмотрены условия его основания и функционирования. Выбор места под строительство города в устье Осетровки был не самым удачным, что можно объяснить только поспешностью князей Мирона Шиховского и Данилы Хрипунова во время трудного зимнего похода. Это еще раз ставит под сомнение факт существования здесь по-

селения поморов в конце XVI в. Самый большой и ближайший приток Таза — р. Панча занимала важное место в рыболовном промысле жителей города и, возможно, использовалась как место дополнительного затона. Город не только не имел острожной стены вокруг посада (как другие города Сибири этого времени — Тобольск, Сургут, Березов), но и был очень уязвимым со стороны высокого противоположного берега Осетровки. Архивные источники не содержат сведения об осадах, поджоге города и восстании. По нашему мнению, такой опасности для города не существовало. Одним из важных и нерешенных вопросов, имеющих отношение к общему плану города, остается местонахождение городского кладбища. Что же касается внутренней планировки города, то на сегодняшнем этапе исследования Мангазеи можно с уверенностью согласиться лишь с идентификацией мест расположения кремля с башнями, Троицкого Знаменского храма, церквей Макария Желтоводского и Успения, которые были определены М.И. Беловым и О.В. Овсянниковым по результатам раскопок и архивным документам. Достоверно же пока можно выделить только функциональные зоны: кремль, культовые постройки (церкви и часовня), зону плотной жилой застройки на посаде, малозастроенную зону на посаде, пустырь около церкви Успения (кладбище?), отдельную часть посада за Радужным ложком, зону пристаней, взвоз по Радужному ложку. В целом, Мангазея, как город Крайнего Севера, отличается от городов земледельческой полосы Сибири более плотной застройкой, что связано с отсутствием у горожан огородов и малым количеством скота.

Третий параграф посвящен реконструкции построек Мангазейского посада по материалам археологических исследований (6. Визгалов 2004). Остатки деревянных построек XVI—XVII вв. изучены значительно хуже, чем постройки более ранних периодов из-за плохой сохранности поздних слоев на большинстве памятников. В Западной Сибири раскопано незначительное количество построек конца XVI—XVII вв., в связи с чем материалы Мангазеи имеют большое значение. Новыми раскопками исследованы остатки 13-ти построек, из них семь раскопано полностью. Для научной реконструкции использовались пять объектов, которые были лишь частично нарушены раскопками 1968-1973 гг. Из семи построек одна является хозяйственной (склад, а позднее поварня), одна — баней, остальные пять — жилыми избами. Наиболее ранними объектами являются изба и амбар из кочевых досок, которые примыкали смежными углами друг к другу. Позднее рядом была построена изба меньших размеров. На третьем этапе застройки она была перестроена в большую избу. Кроме того, были построены еще изба и хлев. На четвертом этапе застройки, на руинах построек первого—третьего этапов, были сооружены новые здания: две неопределенные постройки, одна изба и баня. Все жилые здания реконструируются нами как двухкамерные жилища, состоящие из сруба и срубных сеней. Конечно, в Мангазее были и трехчастные, и двухэтажные постройки, но большинство строений, скорее всего, были небольшими и одноэтажными. По результатам наших исследований, нет никаких оснований соотносить эту группу построек с двором таможенного головы, как это было сделано предшественниками. По ассортименту и количеству находок эти постройки можно отнести к жилищам ремесленников и к игорным местам. Соотнесение археологических данных с историческими фактами возможно лишь после тщательных раскопок на гораздо более значительной площади.

Поздние жилища в Мангазее стали утепляться с помощью сооружения широких завалинок, заполненных песком и кирпичами из разобранных печей. При реконструкции русских строений Сибири исследователи, как правило, ищут аналоги в русской деревянной архитектуре европейского Севера, аргументируя это тем, что заселение Севера Сибири шло из этих территорий. Однако использование прямых аналогий здесь вряд ли правомерно, учитывая разницу в природно-климатических условиях. Еще В. А. Александров справедливо полагал, что город испытывал недостаток в лесе. Важно учитывать и поправку на более холодные, чем сейчас, климатические условия XVII в. Положение Мангазеи осложнялось еще и тем, что в городе было очень мало лошадей и вообще тягловой силы. Все это затрудняло строительство больших и высоких построек. Сходство северорусского и сибирского жилищ лучше всего прослеживается в более южных городах Сибири, где развито коневодство и в изобилии имеется строевой лес. По размерам и конструктивной сложности хоромы в приполярной зоне Сибири всегда были скромными.

Глава 3 «Хозяйство, быт и верования населения Мангазеи» состоит из трех параграфов, в которых, в соответствии с разработанной типологией археологических предметов, систематизированы результаты комплексных исследований памятника.

На сравнительно небольшой раскопанной площади найдено 10 083 предмета (без учета около 2 ООО мелких фрагментов стенок керамической посуды и 16 ООО обрезков кожи), составляющих очень разнообразный ассортимент. В коллекции представлены ранее не опубликованные категории артефактов: тканые, вязаные, войлочные и восковые изделия. Малоизвестны следующие виды находок — детские игрушки, орнаментированные изделия из бересты, детали охотничьих ловушек, мерные палочки («линейки»), берестяные вкладыши в обувь; деревянные ножи, кочедыки, колодки стружков, весла, металлические и стеклянные пуговицы и др. По материалу, из которого они изготовлены, предметы делятся на 15 групп: из дерева - 895, кожи - 2270, бересты - 464, ткани - 892, вязаные из шерсти — 52, войлока - 29, кости и рога - 235, воска — 11, китового уса - 6, цветных и драгоценных металлов - 332, стекла -507, румяна — 4, керамики — 2460, камня — 251, железа — 1675. Описание материала приводится по разделам, в которых он сгруппирован по основным направлениям деятельности: хозяйству, домашним занятиям, а также по видам ремесел, с выделением изделий привозного и местного производства. Для статистики использованы артефакты, выявленные при раскопках в 2000—2004 гг., без учёта материалов раскопок 1970 и 1973 гг.

Первый параграф посвящен хозяйству мангазейцев и состоит из пяти частей, характеризующих отдельные отрасли хозяйства и ремесла (8. Визгалов 2005). Уже после первых археологических исследований, проведенных В.Н. Чернецовым, стало ясно, что Мангазея - действительно большой город с мощным культурным слоем, жители которого занимались различными видами хозяйства и промыслами.

В первом разделе первого параграфа приводится характеристика охотничьего промысла по вещественным материалам и по результатам анализа костей и фрагментов шкур. Выяснилось, что жители города изготавливали орудия для пассивных способов охоты: сторожевой лук, деревянные капканы типа клепцов и черканов. Малочисленность находок костей животных, добы-

ваемых ради пушнины, небольшое количество распялок для шкур, дает основание утверждать, что население, постоянно проживающее в городе, не занималось специализированной пушной охотой. Охотничий промысел горожан был направлен на добычу пищи (7. Косинцев, Лобанова, Визгалов 2005).

Во втором разделе первого параграфа характеризуется рыболовство по находкам деревянных поплавков, грузил, игл и шаблонов для вязания сетей, острог, железных крючков, блесен, остатков от плетеной ловушки типа морды или садка, деревянных ножей для снятия чешуи. Определения показали, что собранные в слое кости и чешуя принадлежали 11 -ти видам рыб из 6-ти семейств. Такое разнообразие видов объясняется тем, что рыбу ловили в разных водоемах и в разное время года. Большое количество останков полупроходных рыб - сиговых, осетра, нельмы - свидетельствует о том, что в период хода этих рыб в верховья Таза на нерест проводился интенсивный специализированный лов. Рыболовство играло важную роль в обеспечении населения продуктами питания. Возможно, что существовал профессиональный отлов осетровых и сиговых видов. Для постоянного населения Мангазеи рыболовство значило больше, чем охота. Рыба добывалась не только для собственного питания, но и шла на корм свиньям, коровам и курицам, которых разводили в городе, а также заготавливалась для корма промысловых и ездовых собак и даже оленей. Можно с уверенностью предполагать, что одним из занятий постоянных жителей Мангазеи были заготовка рыбы и изготовление продуктов из нее (порсы, юрка, рыбьего жира, осетрового клея) для продажи промышленникам.

Третий раздел первого параграфа посвящен животноводству. Мангазея является пока самым северным известным поселением XVII в., жители которого занимались свиноводством, разведением крупного рогатого скота и птицеводством. Суда по костным останкам, основным объектом разведения являлась свинья, крупным рогатым скотом в Мангазее занимались меньше, поскольку это требовало гораздо больших трудовых затрат. Важное значение в животноводстве имели привозные корма — в культурном слое найдены зерна кормового овса и проса. Свинья была завезена г. Мангазею сразу после основания и разводилась здесь на протяжении всего времени существования города. Крупный рогатый скот тоже использовали на мясо, но основное его назначение — получение молочной продукции. Чтобы оправдать затраты на содержание. коров, постоянные жители Мангазеи, скорее всего, разводили их не только для собственного обеспечения, но и для продажи молочной продукции промысловикам. Северный олень занимает третье место среди домашних животных по количеству костей, собранных в культурном слое. Скорее всего, олени приводились местным населением на продажу, сами горожане не могли содержать около города большое собствен шое стадо. Отсутствие оленеводства как самостоятельной отрасли подтверждается небольшим количеством оленьей упряжи и отсутствием находок детатей оленьей нарты. Все детали, найденные в ш'ших раскопах и в раскопах предыдущих исследователей, относятся к собачьей или ручной нарте. При раскопках 2001-2004 гг. было найдено лишь две кости лошади от вполне взрослых особей. Факт использования лошади подтверждают находки конской сбруи, ссдла, луки седла и костяной пластины от седла из раскопок 1968-1970, 1973 гг. Эти находки указывают на наличие лошадей в Мангазее, но они не позволяют даже приблизительно оце-

нить их численность. В отличие от других домашних животных, лошади по русской традиции не употреблялись в пищу, но использовались до конца жизни как тягловая сила. Поэтому и закапывались на специальных скотомогильниках. В городе содержали и разводили кур, что подтверждается остеологическими материалами и наличием небольшого курятника. Численность кур в городе была небольшой. Их держали исключительно для получения яиц. Желание жителей города и приезжавших издалека промышленников иметь привычную праздничную пищу, хотя бы по большим праздникам, оправдывало и окупало все затраты и трудности по содержанию кур.

Судя по найденным в раскопе костям, горожане держали собак и даже кошек. Собаки упоминаются в архивных документах как ловчие, то есть использовавшиеся для охоты. Находки деталей собачьей упряжи в раскопках и деталей нарт свидетельствуют об использовании собак и в качестве тягловой силы. Собаки в Мангазее были разных пород. Возможно, это объясняется тем, что собаки привозились из разных мест, а возможно, это свидетельствует о различной специализации пород: ездовых, охотничьих, пастушьих и сторожевых собаках.

В четвертом разделе третьего параграфа дается характеристика местных ремёсел: гончарного, кожевенного, металлобработки (14. Визгалов 2006а). Анализ материалов раскопок 1968—1973 гг. и 2000—2004 гг. свидетельствует о существовании на мангазейском посаде достаточно развитых ремесленных производств, направленных на обеспечение нужд промысловиков. Этот бесспорный вывод до недавнего времени не был столь очевиден. Так, исследователи 1960—1970-х гг. сделали вывод об отсутствии местного гончарного производства на основе кажущейся малочисленности мангазейской керамики. Раскопки 2001 —2004 гг. показали достаточно большую насыщенность керамикой культурного слоя. Такое количество посуды, использовавшейся в городе, не могло быть полностью завезено из европейской России. В процессе исследования керамики были использованы технологический и морфологический методы. По функциональному назначению новая коллекция мангазейской керамики делится на три категории: кухонную, столовую и канцелярскую. Кухонная посуда представлена горшками с нагаром и сковородами, столовая — горшками без нагара и мисками, канцелярская — чернильницами. Проведенный спектральный полуколичественный анализ показал, что керамика была изготовлена в Мангазее из местного сырья. Из европейской части России сюда завозили лишь нарядную столовую посуду, причем в небольшом количестве.

О железоделательном производстве свидетельствуют многочисленные находки железных шлаков, а также находки в окрестностях города железной руды — лимонита. Возможно, местное железоделательное производство располагалось в посадской части Мангазеи и функционировало спорадически в течение небольшого периода. Находки в раскопе пинцетов, тиглей для плавления цветного металла и двух связок ювелирных инструментов, аналогичных найденным в Пустозерске, позволяют говорить о существовании ювелирного дела.

В 2001-2004 гг. найдено немало предметов, свидетельствующих о кожевенном и портняжном ремесле. Это шилья, швейные и скорняжные иглы, обувные колодки, фрагменты кроя обуви и тысячи мелких обрезков кожи. Анализ находок показал, что мангазейцы шили не только примитивные поршни, но и

башмаки, за исключением сапог на высоком каблуке, явно привезенных. Кожа для изделий — свиная и коровья, хорошо выделанная и продубленная, была привозной. Самая распространенная разновидность кожаных изделий — обувь, представленная 867 предметами. Помимо нее, из кожаных изделий найдены рукавицы, ножны, футляры для компаса. Обнаружены и детали одежды: вязаные и тканевые рукавицы, вязаные носки, тесемки, опояски, оборки из тканей, стельки, большое количество лоскутов тканей. В город привозили ткани и шерстяные нитки; на месте вязали и плели тесемки, носки, рукавицы. Некоторые ткани, как показали технологические исследования, изготовлены примитивным способом на вертикальном станке, который мог использоваться в городе. Здесь же чинили и шили одежду, что подтверждается находками ножниц, иголок, наперстков, мелких и крупных обрезков тканей (12. Визга-лов, Пархимович, Глушкова, Киреева, Сутула 2006).

В раскопах 2001—2004 гг. собрано около 900 различных деревянных изделий, не считая деталей построек (бревен, досок, кольев, дверей), а также нагелей, заостренных палочек и неопределенных фрагментов. При обработке дерева использовались ножи, сверла, топоры; в изготовлении древков стрел применялись мелкие стружки с деревянными и костяными колодками. Местная деревообработка включала также изготовление транспортных средств и архитектурных элементов, при этом в качестве сырья использовалась как местная древесина, так и судовые детали, из которых особую ценность представляли качественные корабельные доски из сосны. Многие разновидности деревянных изделий имеют серийный характер: самодельные шахматные фигурки, деревянные ножи для чистки рыбы, ложки, поплавки для сетей, шаблоны для вязания сетей, лопаточки, нартенные копылья и вязы, детские игрушки, оконные рамы, посуда (чашки, ковши, корыта), коробочки и пеналы. Из бересты изготавливали вкладыши для обуви, посуду и украшения — «крашенину травчатую». «Крашенина травчатая» представляет собой хорошо обработанную бересту с орнаментом, нанесенным с помощью тиснения и краски. Подобная техника хорошо известна по тканям, но по бересте встречена впервые.

У мангазейцев практиковалась резьба по кости, в том числе по таким трудным для обработки материалам, как мамонтовый бивень, моржовый клык и китовый ус. Найдены расколотые заготовки, а также вырезанные из них прямоугольные в сечении брусочки, кубики-заготовки костей для игры в зернь. Рог, как правило, шел на изготовление оленьей упряжи, рукояток ножей и т. п. Из кости изготовлены украшения в виде накладок, застежки, гребни, обушки ножей, шахматы. Особенно нарядно выглядит рукоять ножа с обкладками из резной кости. В культурном слое встречены аналогичные отдельные пластины. В совокупности эти находки свидетельствуют о наличии в Мангазее собственного косторезного производства, о чем свидетельствуют также заготовки и полуфабрикаты изделий. Судя по находкам последних, на поток было поставлено производство кубиков из бивня мамонта для игры в зернь.

В коллекции находок 2001—2004 гг. имеется небольшая группа вещей, свидетельствующих о тесных контактах горожан с аборигенным самодийским населением. Это весла листовидной формы с Т-образной рукоятью, железные наконечники стрел нерусской формы, а также лыжи иволистной формы с фигурным стабилизатором, которые на русских памятниках до сих пор не

встречались. Эти находки, хотя и немногочисленные относительно общей массы вещей, подтверждают не только то, что местные ненцы и энцы приезжали в город, но и указывают на то, что они проживали в городе.

Пятый раздел первого параграфа посвящен средствам передвижения (75. Визгалов 2006). Широко распространенным транспортным средством были нарты. В коллекции находок 2001-2004 гг. имеются полоз, копылья и вязы, которые могли принадлежать нартам небольшой ширины (судя по вязам). По размерам копыльев ясно, что кузов крепился низко, и это позволяет предположить, что нарты, скорее всего, были ручными или собачьими, и лишь единицы могли быть оленьими. Анализ новой коллекции лыж, а также ступатель-ных площадок, хотя и уступающей по численности коллекции из раскопок 1968-1970, 1973 гг., позволяет выявить ряд деталей, существенно дополняющих характеристики лыж. Были найдены лыжи-голицы, лыжи с подволоками, а также неизвестный ранее тип лыж иволистной формы со стабилизатором, которые эффективно могли использоваться в лесотундре на уплотнённом снегу. Водный транспорт представлен деталями кочей, карбасов, лодок и небольшими лодочными веслами. Доски обшивки и кили судов использовались в строительстве изб и амбаров, рули и шпангоуты — для мощения дворов и в качестве подкладок под срубы. Найден полный киль малого коча, который был распилен на четыре части и использован в нижнем венце амбара (2. Боярский, Визгалов, Ивасько, Кардаш, Сумин, Шульгин 2000).

Второй параграф посвящен типологии и характеристике разнообразных групп вещей мангазейской коллекции. Специфика Мангазеи как города состоит в том, что в его жизнеобеспечении значительную роль играли привозные товары. Сюда везли ткани и готовые одежды, веревки, кожу и кожаные изделия (прежде всего — обувь), стеклянную, высококачественную керамическую и точеную деревянную посуду, тару, металл и металлические изделия, украшения (бусы, перстни, пуговицы, серьги), костяные шахматы, гребни. Также привозились транспортные средства (лодки, карбасы, лыжи), ткани, продукты питания и др.

Стеклянные изделия представлены бусами, пуговицами и фрагментами посуды. Бусы привозились из городов европейской России. Большинство бусин и стеклянных пуговиц предназначалось для торговли с аборигенным населением, у которого бусы — одекуй — пользовались повышенным спросом, что подтверждается находками русских бусин и пуговиц на памятниках аборигенных культур Севера Западной Сибири. Стеклянная посуда найдена в очень мелких фрагментах, среди которых имеются как прозрачное одноцветное стекло, так и раскрашенное. Явно привозными является большинство железных изделий: судовые скобки, гвозди, сапожные подковки, перовидные и спиралевидные сверла, пищали, клинки ножей, кресала, ножницы, шилья, топоры, швейные иглы, молоток, чашечка, сундучные накладки, ручки сундуков, замки, ключи, дверные пробои, ручки разновесов, гирьки, варганы, светцы.

Большое количество и разнообразие привозных вещей входит в противоречие с образом Мангазеи как простого городского поселения. Даже при раскопках таких больших, по сибирским меркам, городов, как Верхотурье или Томск, в слоях XVII в. не было найдено такого количества разнообразных предметов. Это подтверждает представление о Мангазее как о богатом городе, ко-

торый играл ведущую роль в обеспечении русского промыслового и аборигенного населения Крайнего Севера Сибири (4. Визгалов, Пархимович 2002, 5. Визгалов, Пархимович 2004)

В третьем параграфе сведены данные о быте, досуге и верованиях жителей Мангазеи. В нем максимально используются результаты комплексных исследований по реконструкции повседневной жизни горожан.

В первом разделе третьего параграфа описана бытовая культура манга-зейцев. Анализ костных и растительных остатков позволяет сделать выводы о питании жителей города. Оно было весьма разнообразным для такого удаленного от земледельческих районов поселения Крайнего Севера. Мясная пища состояла из свинины и говядины, недостаток последней существенно компенсировался дикой и домашней олениной и зайчатиной. Птичье мясо было на столе в достатке: водоплавающая птица — летом, куропатка — зимой. Куриные яйца имели значение ритуальной, праздничной пищи. Горожанами производилась переработка молока в сливки, сметану и масло, о чем свидетельствуют находки мутовок. Массовые костные останки рыб в слое указывают на то, что рыба была повседневной едой в течение всего года. Существенное разнообразие привносили в питание привозные продукты. В культурном слое обнаружены зерна проса, ячменя, а также скорлупа ореха лещины, косточки сливы и вишни. По данным таможенных книг, в Мангазсю завозили чернослив, муку, мёд, крупы, толокно, овёс, ячмень, рожь, горох, чеснок, винные ягоды, хмель, перец. К рациону необходимо добавить местные ягоды. То есть пища жителей была достаточно калорийной и разнообразной для сибирского Заполярья, а также максимально приближённой к привычному для русских питанию в европейской России.

По результатам паразитологического анализа образцов человеческих волос можно заключить, что население не страдало от насекомых-паразитов

— вшей и блох, что удивительно для Севера. Это показывает высокий уровень гигиены людей, проживающих в Мангазее.

Необходимо отметить относительно частые случаи применения письма

— букв, слов и фраз на самых различных предметах: на товарах для доставки, отправки, получения груза и его реализации (бочки и бирки); наличной утвари и хозяйственных предметах для обозначения собственности (посуда, распялки); на берестяном черновике для подготовки настоящей челобитной; на коже, как записке-послании; на доске в качестве учебного пособия — азбуки. Эти надписи свидетельствуют о распространенности грамоты среди значительной части мангазейского населения — торговцев и промысловиков. Жители города обладали также знаниями счета и мер. Найдены палочки и бруски с засечками и зарубками. Некоторые из них — четырехгранные бруски — могли быть договорными обязательствами занимателя и заемщика, другие явно использовались для счета и измерения длины.

Во втором разделе третьего параграфа описываются игры жителей Мангазеи: шахматы, «зернь», детские игрушки. Найдено большое количество шахматных фигур, кубики, стаканчики для игры в зернь. Мангазейская коллекция шахмат является одной из самых больших средневековых коллекций, превышающей, например, новгородскую коллекцию ХШ-ХУ вв. Новая типология мангазейских шахмат сделана на основе типологии И.М. Линдера, с привлечением аналогий из коллекции раскопок 1968-1970, 1973 гг. Примечатель-

но, что в новой мангазейской коллекции фигурки из кости и дерева, выточенные на токарном станке, составляют лишь 9% от общего количества. Это противоречит выводу О.В. Овсянникова, повторенному И.М. Линдером, о том, что лишь около 30% мангазейских фигур вырезаны от руки. Присутствие детей в городе засвидетельствовано находками не только детской обуви, но и игрушек. Игрушки очень простые, сделаны на скорую руку: рукоять деревянного меча, сабелька с гардой, сделанная из обыкновенного прутика, миниатюрный молоточек, топорик, лодочка с веслом, четыре стилизованные монолитные лодочки, пластинчатые вертушки в форме бабочек, рыбка, волчок-юла. Некоторые игрушки имеют аналогии с игрушками из раскопок средневековых русских городов. Количество игрушек, найденных при последних раскопках, небольшое по сравнению с количеством находок в слоях древнерусских городов, но следует учесть, что они собраны в слоях первой трети XVII века. В годы начального строительства города у первых жителей вряд ли было много детей.

Третий раздел третьего параграфа содержит информацию по обрядовой деятельности. Во время раскопок особое внимание уделялось месту нахождения вещей, их размещению относительно деталей жилища (дверей, пола, печи и т. д.) и взаиморасположению. В ходе исследований при раскопках Мангазеи были зафиксированы следы магических строительных обрядов. Они обнаружены практически в каждой из шести полностью и девяти частично вскрытых построек и представлены как отдельными предметами, так и специфическими наборами, намеренно положенными под различные части построек при их строительстве. Всего выявлено 17 таких преднамеренных «прикладов». Среди прикладов особое место занимает медная чашечка с содержимым — пером глухаря, раковинами моллюсков и зернами проса. Возможно, находка являла собой символическую модель мира, в которой раковины олицетворяли нижний мир, зерна проса — средний, а перо — верхний, небесный. Сам ритуал, вещественным компонентом которого выступал приклад, очевидно, символизировал космогонический акт: строительство дома уподоблялось творе нию мира, а его конструкция повторяла архаическую картину мира, структурно связывая микрокосм и макрокосм. С этой темой связана и находка небольшой ёлочки под полом избы. Зафиксированные в мангазейских постройках виды строительных прикладов характеризуют одну из малоизученных сторон духовной культуры жителей средневекового русского города. В ритуальной практике мангазейцев актуализировался мощный пласт дохристианских языческих представлений об окружающем мире.

В Заключении обобщены результаты исследования, подведены итоги, • даны основные выводы, обозначены перспективы дальнейших научных разработок. Как показали результаты настоящих исследований, на сегодня городище Мангазея является самым информативным памятником в археологическом наследии русского освоения Крайнего Севера Западной Сибири и, без преувеличения, — всей Сибири. По данным археологических исследований, проведенных в 1999—2005 гг. на месте бывшего города Мангазея, выяснилось, что потенциал этого уникального памятника как исторического источника не только не исчерпан, но и содержит в себе необъятный материал для получения новой ценнейшей научной информации.

Материалы новых исследований Мангазеи дают возможность реконст-

руировать культуру русского населения XVII в. на Крайнем Севере Сибири, которая до сих пор изучена слабо. Археологические источники Севера Сибири этого периода немногочисленны, а письменные источники в основном предоставляют информацию, связанную с культурой высшего сословия (воевод, дьяков и др.); материалы же иностранных путешественников зачастую фантастичны и не соответствуют действительности. Кроме того, материалы археологических исследований Мангазеи, как никакого другого археологического памятника, дают возможность оценить и определить влияние и значение русской культуры в формировании современной культуры аборигенных народов Севера (3. Визгалов 2001).

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Мангазея: состояние памятника и перспективы изучения русской материальной культуры XVII века в Сибири (по результатам археологических исследований 1998—2000 гг.) // Русские старожилы. Материалы Ш-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск-Омск, 2000. - С. 357-358.

2. Коч — русское полярное судно: проблемы исследования и реконструкции. - М., 2000. - 74 с. (соавт. П.В. Боярский, JI.B. Ивасько, О.В. Кардаш, В.В. Сумин, П.М. Шульгин).

3. О судоходстве и судостроении населения реки Надым // Самодийцы. Материалы IV-ro Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» Тобольск - Омск, 2001. - С. 194-196.

4. Мангазейское притяжение // Российский исторический журнал «Родина». — М., 2002. — Специальный выпуск. — С. 24—28 (соавт. С.Г Пархимович).

5. Археологические открытия в заполярном городе. — Екатеринбург, 2004.

— 16 с. (соавт. С.Г. Пархимович).

6. Русское посадское домостроение на севере Западной Сибири в XVII веке (по материалам новых исследований Мангазеи) // Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири».

- Тобольск, 2004. - С. 19-25.

7. Историко-экологические исследования в Мангазее // Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск, 2004. — С. 36—39 (соавт. П.А. Косинцев, Т.В. Лобанова).

8. Хозяйство и занятия посадского населения Мангазеи (по материалам раскопок 2001—2004 гг.) // Культура русских в археологических исследованиях. -Омск, 2005. -С. 97-105.

9. Обдорский край и Мангазея в XVII веке. Сборник документов. - Екатеринбург. 2004. — 200 с. (соавт. Вершинин Е.В.)

10. Новые археологические исследования Мангазеи // Проблемы историко-культурного развития др евних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. — Томск, 2005. — С. 143—145.

11. Результаты археологических исследований городища Мангазея в 2000— 2003 гг. // Научный вестник. Вып. 4 (35). Обдория: история, культура, современность. — Салехард, 2005. — С. 36-40 (соавт. С.Г. Пархимович).

12. Текстиль Мангазеи (начало XVII века) //Археология, этнография и

антропология Евразии. - 2006. - № 1 (25). - С. 117-131 (соавт. С.Г. Пархимо-вич, Т.Н. Глушкова, Е.В. Киреева, A.B. Сутула).

13. Археологическое наследие русского населения Западной Сибири // II Северный археологический конгресс. Доклады. Ханты-Мансийск - Екатеринбург, 2006. С. 58-97. (соавт. Пархимович С.Г.).

14. Местные ремесла посадского населения города Мангазеи по результатам археологических исследований 2001-2005 гг. // Материалы Всеросийско-го археологического съезда «Современные проблемы археологии России» 2328 октября 2006. Тезисы докладов. Новосибирск, 2006 а. - С. 218-220.

15. Транспортные средства жителей города Мангазеи (по материалам новых археологических исследований 2001-2005 гг.) // Уральский исторический вестник. Выпуск 13. Екатеринбург, 2006 б. С. 131-137.

Отпечатано в ОАО «Нефтеюганская типография».

628309, Тюменская область, ХМАО — Югра, г. Нефтеюганск Пионерная зона, проезд 5П, строение 7.

Подписано в печать 26.12.2006 г. Усл. печ. листов 1,28. Усл. издат. листов 1. Тираж 150 экз. Заказ 6823/2006.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Визгалов, Георгий Петрович

Введение

Глава 1. Историография и источники

1.1. Мангазея в историографии русского освоения Крайне1 о

Севера Сибири

1.2. Источники: письменные, этнографические, археоло! ические

1.3. История археологического исследования Мангазеи

Глава 2. Топография Мангазеи как отражение функций русскою северного города

2.1. Ландшафтно-климатические условия и этническая ситуация

2.2. Планировочная структура города Мангазеи и его окрестностей

2.3. Постройки Мангазейского посада по материалам археологических исследований

Глава 3. Хозяйство, быт и верования населения Мангазеи

3.1. Хозяйство маш азейцев

3.1.1. Охота

3.1.2. Рыболовство

3.1.3. Животноводство

3.1.4. Местные ремесла: гончарное, металлообработка, обувное и портняжное, деревообработка и косторезное

3.1.5. Транспортные средства

3.2. Привозные товары

3.3. Быт, досуг и верования

3.3.1. Бытовая культура мангазейцев

3.3.2. Игры: шахматы, «зернь», детские игрушки

3.3.3. Обрядовая деятельность 239 Заключение 248 Источники и литература 262 Источники

Jlmepaiypa

Список сокращений

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Визгалов, Георгий Петрович

Крайний Север Занадной Сибири — одна из наиболее динамично развивающихся территорий России, благодаря созданию здесь в 70-80-е п. XX в. крупней-uiei о комплекса нефтегазовой промышленности. Учитывая npoi нозы специалистов о том, что в обозримом будущем альтернативы yi леводородному топливу не будет, геополитическое значение этого решона будет возрастать. С возрастанием значения топливно-энергетических ресурсов в мировой экономике активизируется деятельность великих держав за влияние в этих регионах.

В ход идут не только экономические действия, как, например, претензии китайских, европейских и американских компаний на участие в тендерах по приобретению активов российских нефтяных компаний и права на разработку месторождений газа и нефти, но и политические заявления высших i осударственных деятелей по поводу сибирских месторождений, в которых содержатся мысли о том, что одной стране не могут принадлежать такие огромные природные ресурсы, являющиеся достоянием всею человечества. Еще недавно i осударственные чиновники США не могли позволить себе подобных публичных высказываний о территории СССР и России. Несомненно, что после публикации подобных идей следует ожидать появления научно-публицистических статей зарубежных историков о том, что Крайний Север Сибири остается неосвоенной территорией на уровне неразвитой колонии, которая только формально является частью Российской Федерации, которой не под силу освоить ее ресурсы. На фоне этой ситуации возрастает роль и значение научных исследований по истории освоения русскими Крайнего Севера Сибири и влиянии русской культуры на аборигенное население.

В конце 80-х - 90-е гг. XX в. политологи, общественные деятели, местные историки и краеведы стали уделять значительно больше внимания истории малочисленных народов Севера, что в целом является положительным явлением. Однако при этом не учитывалось влияние русского населения на формирование культуры местного населения на протяжении более четырех столетий, а исследования по исюрии русской кулыуры на Крайнем Севере почти не проводились.

В связи с тем, что за короткое время освоения неф1в1азовых месторождений Западной Сибири произошло многократное превышение численности пришлого населения над местным (русскими старожилами и народами Севера), в обществе сформировалось представление о совсем недавнем появлении в этих меаах русскою человека и русской культуры. Основная причина этого — недостаточная разработка и популяризация научной проблематики, объективно формирующейся на основе исследований первых русских поселениях Крайнего Севера. Именно эга причина и обусловила актуальность темы настояще! о исследования.

Тема освоения русскими Крайнего Севера Сибири востребована и для формирования национальной идеи, об отсутствии которой так много писала политическая пресса. Никакая национальная идея не можег сформироваться без героических эпизодов истории этноса и государства. В этом аспекте освоение огромных просторов Крайне! о Севера Сибири в столь короткий период в условиях похолодания климата (XVII век ученые относят к так называемому «малому ледниковому периоду» [Гриббин, Лэм, 1980, Хантемиров, 2000]) действительно является беспрецедентным героическим эпизодом в отечественной и мировой истории, который очень слабо освещается в обществе.

Освоение русскими Севера Западной Сибири приходится на период позднего средневековья (XV-XVII вв.), который сеюдня является наименее исследованным в археологии данного региона, несмотря на то, что археологические материалы этой эпохи, в сравнении с ранними, наиболее сопоставимы историческими и этнографическими источниками и, соответственно, представляют научный интерес для применения ретроспективного метода в исследовании истории и культуры народов Крайнего Севера. Это относится не только к русским древностям, но и к археологическим памятникам аборигенных культур. Лишь только в последние годы археологи приступили к исследованию памятников этою периода, оставленных аборигенным населением — Надымского, Войкарского, Обдорского городков [Брусницына, 2003; Кардаш, И-1999, И-2004].

Еще более «забытой» темой в археологии Севера Западной Сибири стало изучение памя1 ников, осшвленных первыми русскими поселенцами. «Русская археология» в настоящее время на Севере Западной Сибири почти не является пред-мегом исследований ученых, основное внимание которых в последние десятилетия сосредоточено на культурах аборигенного населения. Заметим, что исследование генезиса аборигенных культур за последние 400-500 лет без привлечения материалов памятников русско! о населения вряд ли правомерно.

Первый раскопанный сибирский город эпохи великих русских географических открытий» [Белов, Овсянников, Старков, 1980. - С. 128] — городище Манга-зея, как показали новые раскопки, не только содержит недокопанный культурный слой, но требует существенной поправки и дополнений к результатам предыдущих исследований.

В данной работе делается попытка представить культуру русского населения Сибирскою Севера первой половины XVII века по материалам новых исследований археологического памятника — городища Мангазеи.

Хронологические рамки. Город Мангазея, по историческим данным, просуществовал с 1601 до 1672 гг. Наиболее датированные предметы раскопа 2001-2004 гг., происходят из нижних слоев, не подвергшихся раскопкам в 1968-1973 п\, гам же сохранились в непотревоженном виде и останки деревянных зданий, построенных с 1608 но 1637 гг. Этот период — с 1608 г. до конца 30-х гг. XVII в. в истории Мангазеи был временем процветания, когда юрод был обустроен (построены кремль, церковь, административные здания) и в мангазейском посаде кипела активная торговая и ремесленная жизнь. Но уже с начала 1640-х гг. начался период заката, приведшего город к запустению [Буцинский, 1999. - С. 7, 63, 68; Бахрушин, 1955 - С 298-299, 339; Побережников, 2005 - С. 29]. Поэтому хронологические рамки данной работы объективно ограничиваются началом застройки посада — го есть первыми годами XVII в. и рубежом 30-40 гг. XVII в. столетия, когда существовали самые поздние раскопанные нами постройки. Часть археоло1ических материалов второй половины XVII в. также использованы в работе. Добавим, что материалы по русской археоло1 ии XVII в. на территории Европейской России тоже немногочисленны в сравнении с более древними эпохами.

Географические рамки. Основная тематика работы ограничена одним объек-юм исследований — городищем Машазея, расположенным на северо-востоке Западной Сибири, в среднем течении реки Таз, на территории Красноселькупского района Ямало-Ненецкого автономного округа Тюменской области (Прил. III -Карты 1,2).

Тем не менее, сравнительный анализ охватывает исследованные памятники, расположенные в средней и северной час!ях Западной Сибири и на Крайнем Севере Восточной Европы. Наибольшее внимание уделено области Обского Севера в границах Березовского и Мангазейского уездов XVII в. непашенной зоны, то есть территории к северу от городов Ханты-Мансийска и Сургута. По географическим характеристикам, это северная часть Западно-Сибирской равнины, Нижнее При-обье с бассейнами рек Пур и Таз {Прил. III. - Карш 3, 4). По растительности, эта территория находится в подзонах северной тайги, лесотундры и тундры. В современном административном делении — северная часть Ханты-Мансийского автономного округа и Ямало-Ненецкий автономный округ Тюменской области.

Объектом исследования является культура населения русского города Ман-газея, существовавшего в XVII веке на крайнем северо-востоке Западной Сибири, в среднем течении реки Таз.

Город Мангазея, как известно по историческим данным, был основан в 1601 году воеводами князем Мироном Шаховским и Данилой Хрипуновым. Он стал административным центром одноименного уезда и просуществовал более 70 лет. В 1672 году город был оставлен жителями в связи с переносом административного и делового центра на Енисей, в бывшее Туруханское ясачное зимовье — город Туру-ханск, который имел второе название — Новая Мангазея {Прил. III. - Карта 5). Несмотря на то, что город был оставлен, его территория в XVIII в. продолжала быть местом собраний ясачных инородцев, а до начала XX в. среди развалин еще стояли часовня Василия Мангазейского и жилье священнослужителя при ней {Прил. VI -Фото 15).

Значение археолотических исследований Мангазеи в изучении темы русскою освоения Севера Сибири трудно переоценить. Как археологический источник город Мангазея обладает рядом признаков, не свойственных другим объектам:

1. Памятник расположен в зоне мерзлоты, благодаря которой предметы сохраняются в идеальном состоянии.

2. Мангазея — это единственный юрод, который существовал только в XVII веке, поэтому его археологическая коллекция является эталонной для этого периода.

3. После прекращения существования Мангазеи на этом месте не появилось крупного постоянного поселения, что способствовало сохранению культурного слоя.

4. В Российском государственном архиве древних актов сохранилось сравнительно большое количество документов, касающихся Машазеи.

5. Мангазея, по историческим данным, была городом — уездным центром, а не острогом, слободой, заставой, зимовьем или дру!им менее значшельным поселением [Ямал, 2004 Т 2.- С. 137].

В 1968-1970, 1973 гг. на месте города Мангазеи проводились широкомасштабные археологические раскопки Арктическим и Антаркшческим научно-исследовательским институтом [Овсянников, И-19б8\ Овсянников, И-1969; Старков, И-1970, Старков, И-1973]. После этих раскопок объекты «русской археологии» на Севере Западной Сибири долгое время не являлись предметом углубленных исследований ученых, основное внимание которых в последние десятилетия было в основном сосредоточено на археологии аборигенных культур более ранних периодов, чем позднее средневековье. Исключением являются разведочные архео-лотические работы на Ляпинском остроге [Курлаев, И-1981, И-1993; Жирных, И-2004] и архитектурные исследования Юильскою острога [Крадин, 1988] в Ханты-Мансийском автономном округе.

Предметом исследования являются материалы, полученные автором в результате археологических исследований юродища* Машазеи в 1999-2005 гг. В ис-юрической науке после исследований экспедиции ААНИИ, проведенных под руководством М.И. Белова при участии археологов О.В. Овсянникова и В.Ф. Старкова в конце 1960-х - начале 1970-х п\, сформировалось мнение, что археологические исследования Мангазеи в основном завершены, и новые исследования дадут материал, являющийся всего лишь повторением уже полученной ранее информации, с незначительным уточнением полученных данных. Однако раскопанный как бы «полностью» опорный памятник русского средневековья Сибири — юродище Мангазея, как показали современные исследования, содержит значительный по площади и по мощности неисследованный культурный слой. В связи с этим появилась необходимость внести существенные дополнения и поправки к результатам предыдущих исследований.

С 1999 г. ежегодно под руководством автора проводятся археологические исследования на территории раскопов прошлых лет (раскопки В.Ф. Старкова 1970 и 1973 гг.), культурный слой которых был изучен предшественниками поверхностно и выборочно. В настоящей работе использовался материал, полученный только при раскопках в 2000-2004 гг., а материалы предыдущих раскопок используются только в качестве подтверждений и обобщающих выводов. Участок, исследованный в 2001-2004 гг., является единственной полнос1ью раскопанной территорией городского посада. Здесь были выявлены развалины построек, с которыми были соотнесены все найденные предметы и сделаны аналитические выводы но полученной информации. Материалы предыдущих раскопок не были использованы при статистической обработке наших материалов, по причине отсутствия таковых данных и невозможности соотнести находки с конкретными объектами по публикаци В государственном списке памятников истории и культуры Мангазея значится как городище, хотя являлась в полном смысле городом XVII века, в котором имелись кремль и посад Мы используем этот термин городище в значении места бывшего города. Например, так же называется место разрушенного в 1237 году города Рязани - Городище Старая Рязань ям и отчетам прежних исследователей. По результатам раскопанных объектов была сделана графическая реконструкция построек.

Кроме археоло1ических находок, в работе использованы результаты эколо-1ическою анализа многочисленных образцов, взятых из культурного слоя. Площадь раскопок 2001-2004 гг. в десятки раз меньше площади, раскопанной в 1968— 1969, 1970 и 1973 п., однако по количес1ву и составу обе коллекции находок между собой сопоставимы, что является следствием разной методики полевых работ.

Цель и задачи исследования. Основной целью данной работы является реконструкция культуры русскою населения на Севере Западной Сибири в XVII веке по результатам комплексных исследований городища Мангазеи с привлечением исторических и этнологических материалов, а также данных палеоэкологических исследований. Для достижения этой цели в работе были поставлены следующие задачи:

- изучение, обобщение и классификация материалов, полученных в ходе проведения автором археологических исследований опорного русского поселения XVII века — Мангазеи;

- освещение результатов изучения ландшафтно-географических характеристик местности, натурного обследования территории памятника и историко-архитектурных исследований;

- проведение комплексного анализа материалов Мангазеи в сравнении с материалами раскопок других поселений Севера Западной Сибири;

- соотнесение данных, полученных по результатам комплексных исследований Мангазеи, с письменными и этнографическими источниками;

- соотнесение новейших и известных ранее результатов комплексных исследований Мангазеи;

- историко-культурная интерпретация конкретных категорий археологических материалов, фактов и явлений, полученных и установленных в ходе новых исследований Мангазеи (напр. анализ костных остатков как пищевых отходов в целях уточнения состава животного стада, роли охоты и рыболовства в культуре жизнеобеспечения, особенностей пищи и т. д.;

- историческое моделирование культуры русского населения ЗападноСибирского Севера по результатам комплексных исследований.

Методология и методы исследования. В основе методологии диссертации находи!Ся поняше кулыуры в археологической науке — «любая человеческая деятельность, представленная артефактами» [Брей, Трамп, 1990 - С. 128]. Русские средневековые юрода и русские юрода новою времени являлись поселениями, где сосредотачивалась жизнь общества во всей ее полноте — торгово-ремесленная, административно-хозяйственная, общественно-полшическая, релш иозно-идеоло!ическая деятельность [Колчин, Куза, 1985. - С. 45].

Исходя из этого, историческое исследование города должно носить комплексный характер, при котором проявления человеческой деятельности и индивидуума, и общества исследуются во всех проявлениях. Соответственно, выявленные артефакты должны изучаться не только индивидуально, но и во взаимных связях, обусловленных объективными свойствами памятника как системно-структурного явления. Например, найденные предметы, конструкции постройки и слой мусора должны рассматриваться не изолированно, а в совокупности между собой и в системе планировки и топографии города с учетом результатов экологических анализов и материалов этнографических и исторических источников. При гаком комплексном историческом исследовании города понятие культуры рассматривается как « .специфический, характерный для людей способ деятельности и объективированный в различных продуктах результат этой деятельности, обнимающий собой систему внебиологических выработанных средств и механизмов, благодаря которым мотивируется, направляется, координируется, реализуется и обеспечивается человеческая деятельность» [Корчагин, 2001 -С. 31].

Таким образом, в основе работы лежит методологический подход комплексного исследования обозначенной проблематики. В процессе ее источниковедческой разработки комплексные исследования заключались в анализе материалов археологических раскопок, письменных источников, данных этнографии, результатов палеоэкологических исследований, дендрохронологии, спектрального анализа неорганических материалов.

Применение исюрических методов в данной работе обусловлено наличием и использованием самых различных ка1еюрий исторических источников (архивных материалов, исторических публикаций, этнологических и археологических материалов). В числе исторических методов в диссертации привлечены историко-сравнительный, ретроспективный, метод исторического моделирования. В частности, историко-сравнительный метод, дающий возможноеib рассмотрения сущности изучаемых явлений по сходству и различию присущих им свойств, а также сравнения в пространстве и во времени, оказался продуктивным при проведении сравнительного анализа новых материалов с предшествующими, полученных на раско-почных площадях Мангазеи, и с материалами сопредельных памятников.

Археологические методы — формально-типоло1ический, стратиграфический; планиграфический — применялись как в полевых, так и в камеральных условиях изучения. В исследовании археологических материалов Мангазеи мы опирались на фундаментальные работы по традиционной русской культуре [Древняя Русь Быт и культура, 1997] и культуре поморов — русскою населения европейского Севера [Ясински, Овсянников, 1998\ Власова, 2004; Базарова, Бицадзе, Окороков, Селезнева, Черносвитов, 2005]. Традиционную русскую культуру на протяжении столетий формировал хозяйственно-культурный тип оседлых земледельцев, в котором придомное скотоводство сочеталось с охотой и рыболовством. Культура поморов и жителей Мангазеи адаптировалась к северным условиям, изменялся хозяйственно-культурный тип — вместо земледелия большее значение приобрели звероловные и рыболовные промыслы, ремесла, торговля с народами Севера.

В данной работе учитывался и первый опыт комплексно! о подхода к исследованию города Мангазеи, примененного М.И. Беловым, О.В. Овсянниковым и В.Ф. Старковым. Комплексное исследование вышеназванных авторов представляло собой параллельное изучение исторических документов и археологических материалов с применением метода дендрохронологии [Белов, Овсянников, Старков, 1980 - С. 8, 128].

В наших исследованиях Мангазеи учитывался положительный и бо!атый опыт использования этих методов в изучении Великого Hobi орода и Старой Ладоги, культурный слой которых по сохранности и насыщенности находками очень близок мангазейскому. Образцами методики являются исследования усадьбы художника Олисея Гречина в Новгороде, которая была полностью раскопана [Колчин, Хорошев, Янин, 1981], а также средневековых объектов в Старой Ладоге [Кирпичников, Сарабьянов, 2003].

В процессе исследования привлекались и естественнонаучные методы — дендрохронологический, палеоэколо! ический, методы архшекгурной реконструкции, спектрального анализа. Прекрасная сохранность разнообразных органических остатков позволила применить дендрохронологический и палеоэколо! ический ме-юды. Для определения и подтверждения места изготовления керамики был применен метод спектральною анализа.

Применение названных выше методов было дополнено использованием методов общенаучных: анализа и синтеза, классификации, статистического и др. Так применение статистического метода позволило охарактеризовать интенсивность распространения категорий вещевою комплекса в кулыуре жизнеобеспечения русского населения Крайнего Севера Западной Сибири на примере Мангазеи.

Научная новизна исследования заключается в практической систематизации и обобщении всей совокупности известных и возможных для археологического памятника русского времени источников, введении в научный оборот новых материалов.

Впервые проведены комплексные исследования на единственном полностью раскопанном участке культурного слоя города Машазеи, на основании чею были внесены существенные коррективы в планиграфию и стратшрафию объектов предыдущих раскопок этой части города. По результатам работ была предложена новая реконструкция исследованных построек.

Впервые при раскопках и последующей кабинетной обработке проведена полная статистика находок Мангазеи, которая заставила пересмотреть некоторые выводы предшественников. Тщательная фиксация находок выявила следы проведенных ритуальных действий, имеющих параллели в этнографических материалах. Описаны новые категории вещей, выявлены новые типы предметов. Материалы предыдущих исследований использовались только в качес1ве подтверждений и обобщающих выводов.

Впервые при исследовании Маш азеи были использованы разнообразные па-леоэколо1ические методы и меюд спектрального анализа находок. Мангазеи и многих других русских городов. Результаты применения этих методов дали основания для ряда новых выводов о быте и хозяйстве жителей юрода.

В работе впервые вводятся в научный оборот материалы этнологических исследований, в том числе авторских, полученные среди русскою, селькупского, ненецкою, хантыйского населения в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах.

Теоретическая значимость диссертации заключается в осмыслении места и роли первого русского города Маш азеи в истории присоединения и освоения русскими северо-восточных земель в границах Российского государства XVII в. Разработка данной 1емы важна и для изучения истории развития материальной культуры как русских, так и коренных народов Сибири, ее трансформации в условиях пребывания населения в составе Русского государства.

Практическая значимость работы состоит в том, что содержательные материалы проведенного комплексного исследования Мангазеи могут быть широко использованы специалистами в научно-исследовательской деятельности в области истории, археологии и этнографии Сибири. Они уже неоднократно использовались и будут использоваться в научных и учебных изданиях, особенно при характеристике хозяйства и быта первых русских поселений Крайнего Севера Сибири. В истории Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов Мангазея занимает значительное место. За последние годы в этих динамично развивающихся автономных округах появилось немало новых музеев, которые испытывают острую нехватку экспозиционных материалов, особенно по истории периода русског о освоения края. Археологические коллекции, собранные при раскопках Мангазеи, по численности и разнообразию значительно превышают коллекции предметов XVII в., полученные при масштабных раскопках подобных городов — Томска и Верхотурья. Они составят представительную коллекцию в окружном музее ЯНАО и краеведческом музее Красноселькупскою района. Классификация, типология и определение археологических предметов, выполненные в настоящей работе, будут использованы для создания музейных экспозиций.

Результаты исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по истории России и Сибири в системе высшего образования.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации стали темами 11-ти публикаций и 13-ти докладов на научных форумах, в том числе:

- на III Сибирском симпозиуме «Культурное наследие народов Западной Сибири» в 2000 г. в Тобольске по 1еме: «Машазея: состояние памятника и перспективы изучения русской материальной культуры XVII века в Сибири»;

- на I международном Северном археологическом конгрессе в 2002 г. в Ханты-Мансийске по теме: «Иго1и и перспективы новых археологических исследований Мангазеи»;

- на научно-практической конференции «Обдория: история, культура и современность» в 2002 г. в Салехарде по теме: «Итоги археологических раскопок Мангазеи в 2001 г.»;

- на научно-практической конференции «Обдория: история, культура и современность» в 2003 г. в Салехарде по теме «Керамика Мангазеи по материалам раскопок 2001-2002 гг.»;

- на научно-практической конференции «Обдория: история, культура и современность» в 2004 г. в Салехарде по теме: «Результаш археоло! ических исследований Мангазеи в 2000-2003 гг.»;

- на научно-практической конференции «Обдория: история, культура и современность» в 2004 г. в Салехарде по теме: «Иго1и и перспективы исследований археологических памятников русского освоения Крайнего Севера Западной Сибири»,

- на VII Западно-Сибирском симпозиуме «Культурное наследие народов Западной Сибири. Русские» в 2004 г. в Тобольске по теме: «Русское посадское домостроение на Севере Западной Сибири в 17 веке по материалам новых исследований

Машазеи»; там же по теме: «Магические строительные обряды в Машазее»; 1ам же по теме: «Историко-экологические исследования в Машазее»;

- на заседании секюра славяно-финской археологии Института материальной культуры РАН в 2004 г. в Санкт-Петербурге но 1еме: «Результаты новых комплексных apxeojioi ических исследований Мангазеи»;

- на Урало-Сибирской конференции «Культура русских в археологических исследованиях» в 2005 г. в Омске по теме: «Хозяйство и занятия посадского населения Машазеи»; гам же по теме: «Шахматы Мангазеи»; там же по теме: «Истори-ко-экологические исследования в Мангазее»;

- на 13-й Западно-Сибирской археолого-этнографической конференции в 2005 г. в Томске по теме: «Новые археологические исследования Мангазеи»;

С 2005 года Департаментом информации и общественных связей Ямало-Ненецкого автономною округа организованы научные работы по написанию фундаментальной монографии «История Ямала» в 4-х томах, в которой будут использованы и результаты настоящих исследований.

Структура работы. Работа состоит из двух томов. Первый включает основной текст и состоит из введения, трех глав и заключения, списка литературы и источников, списка сокращений. Второй — из текстовых приложений и иллюстративного материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мангазея - первый русский город в Сибирском Заполярье"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показали результаты настоящих исследований, на cei одняшний день городище Мангазея является самым информативным памятником в археологическом наследии русского освоения Крайнею Севера Западной Сибири и даже можно сказать без преувеличения — всей Сибири. Культурный слой XVII в. других городов и острогов существенно разрушен более поздней застройкой, как, например, в Верхотурье, Тобольске, Томске, или раскопки этих памятников дают относительно бедный археологический материал, как в Юильском (Казымском) и Ляпинском острогах.

После публикации коллективной монографии М.И. Белова и его соавторов считалось, что широкомасштабные раскопки, проведенные экспедицией ААНИИ в 1968-1970 и 1973 гг., практически полностью изучили памятник, и новые исследования вряд ли добавят что-нибудь существенное. Однако, по данным археологических исследований, проведенных в 1999-2005 гг. на месте бывшею юрода Мангазеи, выяснилось, что потенциал этого уникальною памятника как исторического источника не только не исчерпан, но и содержит в себе необъятный материал для получения новой ценнейшей научной информации. Археологические работы экспедиции под руководством М.И. Белова, О.В. Овсянникова и В.Ф. Старкова, как стало ясно в ходе новых раскопок, были проведены поверхностно, не на всю глубину культурного слоя, не вскрытыми оставались нижние слои мерзлоты. Кроме того, сами объекты раскапывались неполностью, что привело к ошибкам как в реконструкции построек, так и в ряде выводов, сделанных в коллективной монографии [Белов и др, 1980].

При топографическом изучении Мангазеи и ее окрестностей появились новые подробности. Как выяснилось, мангазейский посад (поселение за стенами кремля) не только не имел острожной стены, это было известно ранее, но и был легко доступным с противоположного, более высокого берега Осетровки, который является доминирующей возвышенное 1ью над окружающей местностью и самим юродом (Прил. III - Карта 7). На этой возвышенности не было никаких дополнительных укреплений или иных построек, необходимых для охраны не только посада, но и кораблей на зимовке. Все эго свидетельствует об отсутствии серьезной военной угрозы городу. М.И. Белов одной из причин оставления жителями города называл случаи mhoi очисленных нападений местных племен на Мангазею, сведения о коюрых в письменных источниках отсутствуют [Белов и др, 1980 - С. 32, 83, 89-91]. Самодийские племена — лесные и тундровые энцы, лесные ненцы — не могли, или не пытались, собрать соответствующее войско для нападения на большой, по меркам Севера Сибири, город и поэтому ограничивались только грабежом промышленников и разбойными нападениями на потерпевших кораблекрушение. Организации большого похода могла помешать междоусобная война за территорию в верхнем и нижнем течении Таза между селькупами и энцами, начавшаяся в середине XVII в. [Головнев, 1995. С 117]. Несомненно, что если бы был хоть один случай масштабною нападения на город, о котором не сохранилось письменных источников, вокруг посада был бы возведен острог, как это произошло при yi-розе нападения на город Березов в 1608 г. [Кочедамов, 1978 - С. 105].

Исследование окружающей местности привело нас к выводу, что местоположение города не самое удобное. Маленькая речушка Осетровка не имеет, и не могла иметь промыслового значения, и кроме этого, ее русло не моыю вместиib большое количество, судов. Гораздо более удобным месюм для поселения мог быть высокий песчаный берег в месте впадения крупной реки Панча, по-старому Рагилиха, в р. Таз в 3 км ниже по течению от устья Осетровки. Пойма этой реки гораздо более пригодна для покосов и пастбищ, в бассейне этой реки располагались и основные рыболовные участки, а ее русло и старицы могли вместить неограниченное количество судов на зимовку. Кроме того, по берегам этой реки растут хвойные деревья, столь необходимого для строительства города. Все это свидетельствует в пользу того, что выбор места города в зимнем походе 1601 года проводился воеводами Мироном Шаховским и Данилой Хрипуновым наспех, в плохо известной им местности. В свяш с эшм выводом, факт существования в усгье р. Осегровки поселения русских поморов с XVI в. становится очень сомнительным.

Суммируя резулыагы всех исследований, наших и предшественников, включая архивные, топографические, археоло1 ические, можно сделать вывод о юм, чго планировка города была следующей: кремль, посад, пристань. В кремле находились двор одно1 о из воевод, Троицкий соборный храм и, вероятно, арсенал и помещения для i арнизона. Посад разделялся на две неравные части естественной 1раницей — Радужным ложком, который служил взвозом с пристани на речке Мангазейке. Внутри большой часги посада выделяется зона плотной застройки, отдельно три культовых центра — Успенская церковь, храм Макария Желтоводско! о, часовня Василия Мангазейского, зона редкой застройки и пустырь вокруг Успенской церкви (Прил. V. - Чертеж 1).

После неоднократного обследования памятника и его окрестностей ни нам, ни нашим предшественникам не удалось найти места захоронения жителей поселения, кроме нескольких moi ил, обнаруженных при раскопках храмов, и нескольких похожих на могилы ям, найденных при осмотре окрестностей Мангазеи. Возможно, местом кладбища является пустырь вокруг Успенской церкви. Но пока вопрос о месте расположения городско! о кладбища остается открытым.

Пристаней и мест отстоя кораблей было две или три. Одна — в устье реки Осетровки, однако в некоторые сухие сезоны 3ia речка превращается в мелкий ручей. Вторая пристань располагалась со стороны реки Таз, где, судя по письменным источникам, иногда оставляли суда на зимовку [РГАДА. Ф. 214. Стб. 13. JI. 201218: по Белов и др., 1980 - С. 122]. Мы полагаем, что было еще одно место зимовки судов в старице реки Панчи (Рагилихи) (см. подробнее в Главе 2.2).

Современные работы (2001-2005 гг.) проводились на территории раскопа 1973 г. Сегодня это единственный участок на территории памятника площадью 300 кв. м, культурный слой которого и сохранившиеся в нем остатки построек исследованы полностью. Всего в процессе новых раскопок зафиксированы остатки 13 построек, из которых семь раскопаны полностью: пять зданий из нижне1 о горизонта и три здания из верхнего горизонта. По остаткам построек из нижнего горизонта выполнена научная реконструкция ipyniibi зданий, в которой выделено три строительных этапа, относящихся к периоду 1608-1628 гг. (Прил. V. - Чертежи 6-8). Здания верхнего горизонта были построены не ранее 1637 г. Все реконструированные постройки были одноэтажными, четыре из них — двухкамерные срубные жилища (изба с бревенчатыми сенями), одна — амбар из кочевых досок, временно используемый под жилье или в качестве летней кухни. Выполненная нами реконструкция не соответствует описательной реконструкции М.И. Белова по раскопкам 1973 г. Причина этою несоответствия кроется в ошибках предшественников, которые были сделаны из-за неполного исследования культурного слоя и остатков построек в нем. Кроме того, археологические объекты, зафиксированные при раскопках, недостаточно обоснованно соотносились с юродскими объектами, выявленными в письменных источниках. Интерпретация М.И. Беловым раскопанных построек как остатков раннего двухэтажного многочастного дома таможенного юло-вы является несостоятельной. Полностью завершенные в 2001-2003 гг. раскопки остатков постройки № 2 (по нашей нумерации) и культурного слоя показали, что в действительности это был одноэтажный двухчастный дом (изба-сени) с потолком, а набор находок в заполнении этого объекта не дает достаточных оснований считать его ранним домом таможенного головы.

Две другие постройки (№ 13 и 1) были реконструированы авторами исследований 1973 г. как поздний дом таможенного юловы, представляющий собой трех-частную связь в два этажа: двухэтажный дом, сени, «кочевый» амбар с повалушей на втором этаже. При этом амбар и изба якобы перекрывали ранний дом таможенного головы [Белов и др, 1980 - С. 70-71]. Раскопки 2001-2004 п. полностью завершили исследование культурного слоя, в результате чего выяснилось, что это были остатки одноэтажного двухчастного дома (изба-сени) и отдельно стоявшего амбара-поварни из кочевых досок, существовавшие одновременно с постройкой № 2. Причем дом дважды перестраивался, и первоначальный (нижний) сруб с сенями (постройка № 1а) в 1973 году не был выявлен. Состав находок дает больше оснований считать эту постройку не домом таможенного головы, а домом ремесленника —■ шорника или сапожника.

Мангазея расположена на границе природных зон лесотундры и редколесий, где запасы строительного леса невелики. Учитывая такие факторы, как малочисленность тягловых домашних животных и длительный отопительный период, можно утверждать, что юрод был ограничен в строительном материале. Поэтому основное количество построек в городе, скорее всего, были небольшими, одноэтажными домами, топившимися «по-черному» с целью экономии дров. Двухэтажные многочастные постройки мот ли быть, судя но письменным источникам, лишь у некоторых представителей администрации, таких как воевода или дьяк.

При раскопках 2001-2004 гг. была получена богатейшая археологическая коллекция — как по количеству, так и по разнообразию. На сравнительно небольшой площади Мангазейско1 о посада, на так называемом «раскопанном» в 1973 г. участке обнаружено находок больше, чем при раскопках 1968-1970, 1973 гг., площадь которых превышала площадь наших раскопов в 50 раз. Такая большая разница объясняется разностью методик археологических раскопок. Экспедиция ААНИИ избирательно вскрывала лишь оттаявшую часть культурного слоя, выбирая по контурам построек. Сбор находок при таких раскопках носит случайный характер, и по нему невозможно составить реальную статистику предметов.

Новые раскопки показали, что источниковый потенциал археологического памятника гораздо выше, чем это представлялось ранее, и не только по количеству содержащихся в культурном слое находок, но и по их составу. Найдены и описаны категории находок и виды изделий, которые вообще не были представлены в коллективной монографии [Белов и др, 1981] или они упоминались лишь мельком. Всего определено и описано 15 ipynn находок по материалу.

В новых исследованиях были применены различные методы естественных наук, из которых ранее предшественниками широко был использован только метод дендрохронолотии, давший очень хорошие результаты. Впервые после обработки разведочных сборов В.Н. Чернецова 1947 г. были проведены исследования костных останков, а также экологические исследования других органических останков из культурного слоя (волос, перьев, кожи, семян, пыльцы). По результатам палеоэкологических исследований культурного слоя Мангазеи вкупе с археологическими предметами получены новые данные о хозяйстве жителей Мангазеи. Как показал анализ косгных останков, охошичий промысел постоянных жителей Мангазеи был направлен на добычу мясной пищи, а не пушнины, чго явилось неожиданным выводом. Постоянные жители Мангазеи практически не занимались пушной охотой в ближайших к юроду окрестностях. Это объясняется не столько тем, что пушной зверь был истреблен в округе, сколько гем, чго посюянное население юрода специализировалось на других занятиях. В частности, на изготовлении охотничьих снасгей (клепцы, сторожевые луки, пасти) и снаряжения (лыжи-подволоки, лыжи-голицы, одежда, обувь).

У мангазейцев существовал высокоэффективный промысел рыбы с очень большой долей вылова ценных пород — нельма, сиговые, осетр. Анализ костных останков свидетельствует о том, что рыбу ловили круглый юд и в различных водоемах — крупных и мелких реках, верховых и пойменных озерах, Тазовской iy6e. Значительное место рыболовства среди занятий населения города подтверждается большим количеством и разнообразием остатков сетевых и крючковых снастей, инструментов для вязания сетей, специальных деревянных ножей для чистки рыбы. Высокий уровень рыболовства предполагает наличие профессионалов, специализирующихся на ловле ценных пород рыб в заготовительный к зиме период. Рыбные продукты (порса, юкола или позем, рыбий жир) были необходимы для дальних зимних передвижений к пушным промыслам в качестве компактной еды и корма для собак [Бахрушин, 1951 - С. 86, 87, 90]. Кроме того, рыба и рыбные отходы составляли существенную долю в откармливании свиней в городе. Рыболовство занимало главенствующее место среди отраслей хозяйства по обеспечению питания населения Особое значение имели ценные породы рыб, обладающие повышенным содержанием жира, что очень важно для рациона человека в условиях Крайнего Севера.

Благодаря исследованиям косгных останков из раскопок 2000-2005 гг., на сегодняшний день Мангазея является самым северным в мире изученным поселением XVII века, где разводили свиней, коров и птиц. Судя по процентному соотношению костей в раскопанном нами слое Мангазеи, свинья являлась одним из основных источников белковой иищи для жителей города. Также в пищу использовалось мясо коровы и курицы, но главным их предназначением было получение молока и яиц. Наличие в стаде очень молодых особей и самцов, а также нахождение костей всех частей скелета животных подтверждает вывод о существовании в городе скотоводства (крупный рогатый скот), свиноводства и шицеводства как отраслей хозяйства, хотя и птицеводство было незначительным. Кроме этих животных, в городе разводили собак, также имелись кошки и лошади. Содержание животных на Крайнем Севере Сибири, особенно коров, птиц, лошадей, требует огромных трудозатрат и привозного корма, который, как показывают данные карпо-логического анализа культурною слоя и записи в таможенных книгах, доставлялся в Мангазею [РГАДА. Ф. 214. Кн. 82. Л. 28-169: по Белову и dp, 1981. - С. 92].

Большие трудозатраты на продукцию животноводства, особенно на молоко, сливки, масло и куриные яйца, определяли и высокую цену на нее, которая могла быть приемлема для жителей Мангазеи и промысловиков из-за высокой цены на пушнину в XVII в. Таким образом, население юрода старалось создать в экстремальных климатических условиях привычные для своей цивилизации хозяйственный уклад, быт и пищу.

Относительно оленеводства можно утверждать, что собственного разведения оленей у жителей Мангазеи не было. Это подтверждается небольшим количеством находок упряжи и отсутствием находок деталей оленьих нарт. Оленеводство предполагает кочевой образ жизни, связанный со сменой пастбищ, поэтому олени, принадлежавшие жителям города, могли выпасаться аборигенным населением (ненцами и энцами), или жители Мангазеи нанимали готовые упряжки у месгною населения, как это было, например, в Обдорске в XIX в. [Бартенев, 1998. - С. 132].

В Мангазею завозили собак разных пород, которые, видимо, имели определенную специализацию: тяглово-ездовые, для охоты на пушную дичь — соболя и лисицу, для охоты на крупных копытных животных или на медведя. Анализ собачьих костей, собранных в культурном слое, показал широкий диапазон морфологических характеристик, который можно объяснить искусственной селекцией животных. Несомненно, эти собаки приняли участие в формировании современных пород сибирских лаек, а навыки по обучению и селекции этих собак были усвоены современными народами Севера Сибири.

Кроме охоты, рыболовства и животноводе 1ва, население Мангазеи занималось местными ремеслами: гончарском, резьбой по кости, изготовлением кожаных изделий, портняжным, ювелирным и, вероятно, ткачеством.

Существование гончарства как месшою ремесла было подтверждено методом спектрального анализа керамической посуды. Значительное количество фрат-ментов керамики, собранное при раскопках 2000-2004 гг., не соответствовало утверждениям М.И. Белова и его соавторов о малочисленности керамических сосудов на Мангазее, что, в свою очередь, привело их к выводу о привозном происхождении глиняных сосудов на памятнике [Белов и др, 1981. - С. 37; Овсянников, 1973.

- С. 272]. Данные спектрального анализа доказывают местное изготовление почти всех типов керамических сосудов, за исключением поливной посуды, а большое количество фра1 ментов керамики позволяет утверждать о существовании говарно-ю гончарства в Мангазее. Это является важным выводом, так как некоторые исследователи полагают, что в сибирские города, например, в Томск, значительная часть гончарных изделий, например, чернолощеная керамика, привозилась из европейской России [Черная, 2002 - С. 70].

Освоение Севера Сибири открыло новые источники ценного костного сырья (бивни мамонта и моржовые клыки) для косторезных центров на Русском Севере в Холмоюрах и Архангельске, которые начали наиболее активно развиваться в XVI-XVII вв [Овсянников, Ясински, 1998 Т. II. - С. 64-65]. В то же время, новые северные русские поселения, в том числе и Мангазея, стали потребительским рынком косторезных товаров как для русского населения, так и аборш енног о. В связи с этим представляется вполне обоснованным появление местного косторезного ремесла в северных сибирских городах. Это подтверждается находками в культурном слое Мангазеи специфических металлических инструментов, заюговок из мамонтовой кости для изготовления кубиков (игра в зернь) и узорных накладок на рукояти ножей, а также заготовок из оленьего и лосиного рога для производства деталей оленьей и собачьей упряжи (Прил. VII. - Рис. 6, 23). Вполне вероятно, что некоторые изделия маигазейских косторезов из ценного местного сырья (бивень мамонта) могли поставляться на архангельский рынок

Как и в большинстве юродов России, в Машазее были специалисты, изю-гавливающие и ремонтирующие одежду. Кроме выходной и повседневной, промысловикам требовалась одежда специального покроя и шитья, соответствующая местным условиям и вкусам. Исследования, проведенные сур1утскими специалистами по фра1 ментам тканей и вязаным изделиям, показали, что наряду с качественными плотными, явно привозными тканями из шерсти, окрашенными в зеленый и желтый цвета, в Мангазее были и простые саржевые ткани. Судя по технике из1 о-говления, эти 1кани производились кустарями на примитивном вертикальном станке. Вполне возможно, что часть таких тканей могла изготавливаться на месте в городе. Довольно большое количество найденных вязаных вещей и записи в таможенных кншах о завозе шерстяных нитей позволяют сделав вывод о местном вязальном и плетневом ремесле. Вполне вероятно, что традиционная русская технология плетения поясов и тесемок была заимствована аборигенным населением и используется до настоящего времени ханты, ненцами, селькупами для изюговле-ния деталей современного национального костюма, на появление которого также оказало влияние русское население.

Впервые зафиксирован вид изделия, характеризующий технолошю, ранее неизвестную в культуре России, — это тщательно обработанная береста, полностью орнаментированная печатным способом, который был ранее известен только применительно к тканям (Прил VII - Рис. 32).

Отдельно необходимо остановиться на изготовлении кожаных изделий, получившем распространение среди жителей Мангазеи. На наш взгляд, на сегодняшний день при раскопках 2001-2005 гг. найдена самая большая коллекция целых изделий и фрагментов русской обуви XVII в. Находки разных типов обуви свидетельствуют об ее разном функциональном назначении, а также о сосуществовании древних традиционных типов обуви с новыми, более модными типами. Особо хотелось бы выделить туфли и башмаки с высокими, искусно и добротно сделанными каблуками. Эта обувь не могла использоваться для повседневной жизни при хозяйсгвенных делах. В ней можно было ходить только по ровным мостовым и деревянным полам в домах. То есть существовала мода и культура одежды (в данном случае обуви), предназначенной на выход, чго само по себе косвенно подтверждает факт гою, чго жители Мангазеи были истинными горожанами. Конечно, существенная часть обуви, несомненно, была привозная, привозной была и кожа, которая была хорошо обработана дубильными веществами и, несмотря на долгое нахождение в кислой среде, сохранилась в отличном состоянии. Однако, несмотря на это, в городе существовало местное обувное и скорняжное ремесло, что подтверждается находками специальных инструментов (шилья, шлы, сапожные молоточки, обувные колодки и др.), а также массово! о количества обрезков новой кожи.

В городе, несомненно, существовало кузнечное дело, о чем свидетельствуют многочисленные находки железною шлака в культурном слое, а в таможенных кни! ах имеются данные о завозе в Мангазею полуфабрикатов для кузниц — железо в прутах и сталь (уклад). Однако местного железоделательного производства, по-видимому, не существовало — за все юды исследований культурного слоя признаков этого производства не обнаружено.

На территории городского посада проживали и работали местные специалисты —■ ювелиры и литейщики. Для широкой менной горювли пушниной с аборигенным населением большой спрос существовал на изделия из цветных металлов и их сплавов. Помимо раскопанных в 1968-1969 гг. остатков трех плавильных печей с находками тиглей, литейных форм и изделий местного литья, в подтверждение существования ювелирною ремесла на посаде в 2001-2004 юдах были найдены две связки ювелирных инструментов и три пинцета. Именно для местных литейщиков, судя по данным таможенных книг, в Мангазею завозили в виде сырья олово, свинец, медь, ртуть. Конечно, доля местных ювелирных изделий несравнима с долей привозных. При раскопках найдены качественные ювелирные украшения из драгоценных металлов и изделия с использованием драгоценных каменей и жемчуга, которые могли быть выполнены специалистами из ремесленных центров России

Мангазея была торговым центром, куда привозились товары для распространения по огромной территории на севере Западной и Восточной Сибири, что подтверждается не только большим количеством и разнообразием найденных при раскопках вещей, но и значительной коллекцией монет, собранной на относительно небольшой площади, раскопанной в 2001-2004 ir. Концентрация составляет почти одна монета на один квадратный метр культурного слоя, сформировавшегося за первую треть XVII в.

Самыми распространенными привозными товарами, кроме продовольствия и фуража, были железные изделия, кожа, 1кани. Железных изделий, особенно инструментов, бытовых предметов, деталей для домостроения требовалось огромное количество, и, судя по находкам, их завозилось в Машазею достаточно. То, что город не испытывал недостатка в железных изделиях, косвенно подтверждают находки кочевых досок с невытащенными железными скобами. В XVII в. значительное количество железных изделий, ввозимых в Сибирь, изт отавливалось кузнецами северорусских городов Устюга, Соли Вычеюдской, Мезени [Зиняков, 2005. - С. 74]. Железные изделия западноевропейского происхождения (огнестрельное оружие, замки, ножи), найденные при раскопках, попадали в Мангазею через Архангельск, который в XVII в. вел прямую торговлю с Северной Европой (см. подробнее Гл. 3.2)

Население города пыталось сохранить традиционный для русских рацион питания, даже находясь на огромном расстоянии от сельскохозяйственных районов. Это обеспечивалось дорогостоящим завозом продуктов питания и кормов для скота в период навигации на судах, что могло компенсироваться только сверхрентабельностью пушной торговли. Питание жителей города было достаточным и разнообразным, чго выяснилось благодаря анализу отлично сохранившихся органических останков в культурном слое. Население полностью использовало местные биоресурсы: все виды рыб, имеющие пищевую ценность, диких копытных (олень и лось), водоплавающую и боровая дичь, зайцы, дикоросы (кедровый орех, все виды ягод). Кроме того, обеспечивало себя продукцией скотоводства (корова, свинья) и птицеводства (курица). Анализ костных останков показал, что жители в исследуемый период с 1608 г. по конец 1630-х ir. не испытывали голода. Судя по результатам анализа образцов кулыурною слоя и данным таможенных книг 1633 и 1635 гг., питание существенно дополнялось хлебом (мука, зерно), крупами (просо), горохом и разнообразилось медом, чесноком, сухофруктами (слива, вишня), орехами (лещина).

Одним из важных занятий населения Мангазеи были азартные игры — зернь, шахмагы, шашки, карты, которые были широко распространены в сибирских юродах и острогах. Из письменных источников известно, что в Мангазее официально разрешенным (огкупным) местом азартных игр были бани [Бахрушин, 1987. - С. 122-125]. Находки большого количества шахматных фигурок, шахматных досок, кубиков и стаканчиков для игры в зернь свидетельствуют о ггроцветании игорного бизнеса в Мангазее. Тем более что, в отличие ог многих других поселений России, в Мангазее было кому и на что играть. Азартные игры являлись одной из услуг, предоставляемых городом промысловому населению огромного Мангазей-ского уезда.

Удивительна по количеству и разнообразию коллекция шахмат, которая в настоящее время является одной из самых многочисленных в мире, оггережая на сотню экземпляров новгородскую коллекцию, относящуюся к более длительному периоду времени, чем мангазейская. Больше шахматных фигурок найдено только при раскопках Алазейского острога XVII—XVIII вв. в Якутии [Алексеев, 1996. - С. 41]. Особенно интересны шахматы, сделанные непрофессиональными косторезами из кости мамонта гго принятым канонам, и деревянные фигурки, вырезанные любителями гго своему усмотрению. Разновидности деревянных народных шахмат, существовавшие в небольшой отрезок времени, заставляют по-иному взглянуть на формирование и смену канонов фигур, описанных И.М. Линдером [Линдер, 1975]. Шахматы как игра очень быстро, уже в XVII в. были переняты и адаггтированы аборигенным населением, что подтверждается материалами раскопок Обдорского городка [Кардаш, 2004 - С. 35].

Русское население Мангазеи было достаточно грамотным для ггоселения, столь удаленного от культурных центров. В городе не только проживали люди, знающие грамоту и счет, но и имелась своя школа коллективного обучения грамо-ie. Эю подтверждается находками надписей, выполненных на самых разных предметах, — бытовой утвари, бирках, коже, бересте, и фрагментами азбуки с именной подписью. То есть люди в Машазее свободно обменивались письменной информацией между собой и своими партнерами в европейской России. Все это никак не соответствует представлениям о жителях Мангазеи как о промысловиках, людях безграмотных, обладающих cyi убо профессиональными навыками.

Говоря о быте жителей, обратим внимание на соблюдение ими условий личной гигиены. Результаты паразитологическо1 о анализа показали отсутствие заболеваний педикулезом, что непросто обеспечить в условиях Крайнего Севера. Очевидно, что население Мангазеи было чистоплотным и принимало специальные меры для нераспространения этого заболевания, что нельзя сказать об аборигенном населении края.

Несмотря на наличие власти церковной организации в юроде — служителей четырех культовых зданий (три храма и одна часовня), русское население сохраняло древнеславянские поверья и представления и исполняло языческие обряды. Тщательная фиксация находок в раскопе позволила выявить следы магических обрядов, наибольшее сходство которых обнаруживается с обрядами, зафиксированными этнологами у населения Русского Севера, что еще раз подтверждает фак1 первоначального заселения Севера Западной Сибири из районов Севера Восточной Европы. Обряды выполнялись как при начале строительства капитальных объектов — печь, сруб избы, так и при дальнейшей жизни в доме и, вероятно, занимали значительное место в мировоззрении человека XVII века одновременно с христианской идеологией.

Результаты наших исследований позволяют сделать вывод о том, что постоянными жителями Мангазеи были не промысловики и большей частью даже не служилые люди, а население (торговцы, ремесленники, рыбаки, скотоводы, игроки и др), занятое в инфраструктуре пушного промысла и обеспечивающее промысловиков и аборигенные народы всеми необходимыми по потребностям тою времени товарами и изделиями.

Материалы новых исследований Машазеи даюг возможность реконструировать культуру среднего русско! о населения XVII в. на Крайнем Севере Сибири, которая до сих пор являе1ся для нас слабоизученной. Археоло1 ические источники Севера Сибири этого периода немногочисленны, а письменные источники в основном предоставляют информацию, связанную с культурой высшего сословия (воеводы, дьяки и др.), материалы же иностранных путешественников зачастую фантастичны и не соответствуют действительности. Кроме тою, материалы археологических исследований Мангазеи, как никако1 о друт oi о археологического памятника, дают возможность оценить и определить влияние и значение русской культуры в формировании современной культуры аборигенных народов Севера.

Список научной литературыВизгалов, Георгий Петрович, диссертация по теме "Археология"

1. Визгалов Г.П. Отчет об археологических исследованиях городища Мангазея в 1999 году. Нефтеюганск, 2000. - Архив СА. P-I, д. 41.

2. Визгалов Г.П. Отчет о НИР. Apxeojioi ические исследования городища Ман-газея в 2000 году. Нефтеюганск, 2001. - Архив СА. P-I, д. 53.

3. Визгалов Г.П. Отчет о НИР. Раскопки городища Мангазея в 2001 году. -Нефтеюганск, 2002. Архив СА. P-I, д. 70.

4. Визгалов Г.П. Отчет о НИР. Раскопки городища Мангазея в 2002 году. -Нефтеюганск, 2003. Архив СА. P-I, д. 86.

5. Визгалов Г.П. Отчет о НИР. Раскопки городища Мангазея в 2003 году. Том

6. Текст. Нефтеюганск, 2004. - Архив СА. P-I, д. 109/1.

7. Визгалов Г.П. Огчег о НИР. Раскопки городища Мангазея в 2003 году. Том

8. Фото и графические приложения. Нефтеюганск, 2004. - Архив СА. P-I, д. 109/2.

9. Визгалов Г.П. Раскопки городища Манг азея в 2004 году. Книга 1. Нефтеюганск, 2005. - Архив СА. P-I, д. 130/1.

10. Визгалов. Г.П. Отчет о НИР. Раскопки городища Мангазея в 2004 году. Книга 2 (иллюстрации). Нефтеюганск, 2005. - Архив СА. P-I, д. 130/2.

11. Ермоленко А.В. Отчет по договору № 211 о г 21.04.2004 г. по теме «Выявление и археологическое исследование первых русских городов и острогов на территории Югры». Екатеринбург, 2005. - Архив ГУК ХМАО НПЦ «Наследие». Д. 4956. Ханты-Мансийск.

12. Жирных Е.А. Отчет о научно-исследовательской работе: археологическая разведка в Березовском районе Ханты-Мансийском автономном округе-Югра Тюменской области в 2003 г. Екатеринбург, 2004. - Архив ГУК ХМАО НПЦ «Наследие» ХМАО. Д 4712. Ханты-Мансийск.

13. Внутритекстовые ссылки на архивные источники приводятся с добавлением литеры «И» «источники», напр. Ермоленко, И-2005.

14. Кардаш О.В. О те г о НИР. Археологические раскопки территории стоянки Салехард 1 (Обдорский i ородок), планируемой под строительство архитектурного ансамбля «Город мастеров» в 2004 г. Нефтеюганск 2005. - Архив СА. P-I, д. 133.

15. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Археоло1 ические исследования Надымского городища в 1998 г. В 2-х томах. Нефтекнанск, 1999. - Архив СА. P-I, д. 31/1, 2.

16. Кардаш О.В. Отче г о НИР. Комплексное изучение Надымского городища летом 1999 1. Том 1. Археоло! ические исследования. Нефтеюганск, 2000. - Архив СА. Р-1, д. 38/1.

17. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища летом 1999 г. Том 2 (Графические и фого приложения). Нефтеюганск. - Архив СА. Р-1, д. 38/2.

18. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в 2000 году. Том 1. Археологические исследования. Нефтеюганск 2001. - Архив СА. Р-1, д. 52/1.

19. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в 2000 году. Том 2. Графические приложения к отчету об археологических исследованиях. Нефтеюганск 2001. - Архив СА. Р-1, д. 52/2.

20. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского юродища в2000 году. Том 4. Археозоологические исследования. Нефтеюганск 2001. - Архив СА. Р-1, д. 52/4.

21. Кардаш О.В. Оiчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2001 юду. Том 1. Археологические исследования. В 3-х книгах. Кнша 1. Текст, текстовые приложения. Нефтеюганск 2002. - Архив СА. Р-1, д. 68/1-1.

22. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в 2001 году. Том 1. Археологические исследования. В 3-х книгах. Книга 3. Графические приложения. Нефтеюганск 2002. - Архив С А. Р-1, д. 68/1-2.

23. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в 2001 году. Том 1. Археологические исследования. В 3-х книгах. Книга 2. Фотоприложения. Нефтеюганск 2002. - Архив СА. Р-1, д. 68/1-3.

24. Кардаш О.В. Отчет о ПИР. Комплексное изучение Надымского городища в 2001 юду. Том 3. Археозооло1 ические исследования. Нефтеюганск, 2002. - Архив СА. P-I, д. 68/3.

25. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2001 году. Том 6. Антропологические исследования. Нефтеюганск, 2002. - Архив СА. P-I, д. 68/6.

26. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымскою городища в2002 году. Том 1. Археологические исследования. В 3-х кншах. Кнша 1. Текст, текстовые приложения. Нефтеюганск, 2003. - Архив СА. P-I, д. 85/1-1.

27. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2002 юду. Том 1. Археологические исследования. В 3-х книгах. Книга 2. Фотоприложения. Нефтеюганск, 2003. - Архив СА. P-I, д. 85/1-2.

28. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымскою юродища в2003 году. Том 1. Археологические исследования. Нефтеюганск, 2003а. - Архив СА. P-I, д. 99/1.

29. Кардаш О.В. Отче г о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2004 году. Археологические исследования. В 2-х книгах. Книга 1. Текст и текстовые приложения. Нефтеюганск, 2005. - Архив СА. P-I, д. 136/1.

30. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2004 году. Археологические исследования. В 2-х книгах. Книга 2. Фото и графические приложения. Нефтеюганск, 2005. - Архив СА. P-I, д. 136/2.

31. Кардаш О.В. Отчет о НИР. Комплексное изучение Надымского городища в2005 г. Нефтеюганск, 2005. Архив СА. P-I, д. 162.

32. Косарев М Ф Отчеты об археологических разведках, произведенных лозьвин-ским отрядом Западно-Сибирской экспедиции Института археологии АН СССР. -Архив ИА РАН, P-I, д. 2053.

33. Курлаев Е.А. Отчет о разведке в Октябрьском районе Тюменской области и окрестностях поселка Саранпауль в 1981 г. Свердловск, 1982. - АКА УрГУ. Ф. II, д. 350.

34. Курлаев Е.А. Отчет об археологических раскопках на территории Ницинско-го завода в Ирбитском районе Свердловской области и поселении Саранпауль 3 в Березовском районе Тюменской обл. летом 1991 г. Екатеринбург, 1993. - АКА УрГУ. Ф.Н., д. 527.

35. Овсянников О.В. Отчет о нолевых работах мангазейской экспедиции. 1968 г. Архив ИА РАН, P-I, д. 3772.

36. Овсянников О.В. Отчет о полевых археологических работах мангазейской экспедиции. 1969 г. Архив ИА РАН. P-I, д. 4044.

37. Пархимович С. Г. 1982. Отчет о раскопках на севере Тюменской и Свердловской областей летом 1981 юда. Свердловск, АКА УрГУ. Ф. II, д. 366.

38. Пархимович С.Г. Раскопки Лозьвинского и Карачинского городков. Свердловск, 1983, АКА УрГУ. Ф. И, д. 386.

39. Пархимович С.Г. Отчет о НИР. Комплексное изучение Мангазеи в 2003 году. Том 3. Исгорико-экологические исследования. Нефтеюганск, 2004. - Архив СА. Р-1,д. 109/3.

40. Старков В.Ф. Отчет о работах Мангазейской экспедиции арктического и антарктического НИИ в 1970 г. Архив ИА РАН. P-I, д. 4402.

41. Старков В.Ф. Отчет о работе мангазейской эксггедиции арктического и антарктического института. 1973 г. Архив ИА РАН. P-I, д. 5173.

42. Русская историческая библиотека. СПб., 1875. Т. 2. Сгб. 430^33, 815-857, 1049-1095; Там же. СПб, 1884. Т. 8. Стб. 363-376.

43. Чернецов В.Н. Отчет о работах проведенных Мангазейской экспедицией в 1946 г. Приложение к отчету. Архив ИА РАН. P-I, д. 95. - Л., 1946.1. Литература

44. Абрамов Н.А. Город Тюмень: из истории Тобольской епархии. Тюмень, 1998.-527 с.

45. Абрамов Н.А. Описание Березовского края. Шадринск, 1993. - 135 с.

46. Адамов А.А. Археологические исследования в Тобольском кремле // Русскиестарожилы. Магериалы III-io Сибирскою симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 2000. - С. 450-453.

47. Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVIII веков в фондах Г.-Ф. Миллера. Новосибирск, 1995. Т. 2. - 306 с.

48. Александров В.А. Русское население Сибири XVII начала XVIII в. (Енисейский край). - М., 1964. - 302 с.

49. Алексеев А.Н. Первые русские поселения XVII—XVIII вв. на северо-востоке Якутии. Новосибирск, 1996. - 152 с.

50. Антропова В.В. Лыжи // Историко-этнографический атлас Сибири. М.-Л., 1961.-С. 79-106.

51. Антропова В.В., Левин М.Г. Упряжное собаководство // Историко-этнографический атлас Сибири. М.-Л., 1961. - С. 55-78.

52. Анучин Д.Н. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака // Труды Московского Археологического общества. 1890. Т. XIV. С. 227-313.

53. Анучин Д.Н. Город Мангазея и Мунгазейская земля // Географические работы.-М, 1954.-С. 143-152.

54. Археологические и исторические исследования г. Верхо1урья. Екатеринбург, 1998.- 188 с.

55. Артемьев А.Р. Города и остроги Забайкалья в Приамурье во второй половине XVII-XVIII вв. Владивосток, 1999. - 335 с.

56. Артемьев А.Р. О типологии и хронологии некоторых бытовых предметов XVII-XVIII вв. // Культура русских в археологических исследованиях. Омск, 2005. - С. 260-267.

57. Атлас Ямало-Ненецкого автономного округа. Омск, 2004.

58. Афанасьев А.Н. Мифология Древней Руси. М., 2005. - 608 с.

59. Бадигин К.С. По студеным морям: очерки по истории ледовых плаваний русских поморов. М., 1956. - 424 с.

60. Базарова Э.Л., Бицадзе Н.В., Окороков А.В., Селезнева Е.Н., Черносвигов П.Ю. Культура русских поморов. М., 2005. - 400 с.

61. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. JI., 1983.- 187 с.

62. Бакулин В.В., Зенько А.П., Козин В.В., Солодовников А.Ю., Фролов Н.К., Щеглов К.Ф. В краю селькупов. Екатеринбург, 2000. - 280 с.

63. Бартенев В.В. На крайнем Северо-Западе Сибири. Очерки Обдорского края // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX начала XX века. - Екатеринбург, 1998.-С. 114-218.

64. Бахрушин С.В. Снаряжение русских нромышленников в Сибири в XVII веке // Исторический памятник русскою арктического мореплавания XVII века. JI.-M., 1951.-С. 85-92.

65. Бахрушин С.В. Научные труды. М., 1955. Т. III. Ч. 1. - 376 с.

66. Бахрушин С.В. Северный путь к Якутии // Якутия в XVII веке (Очерки) -Якутск, 1953.-С. 10-26.

67. Бахрушин С.В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. - 220 с.

68. Бахрушин С.В. Г.Ф. Миллер как историк Сибири // Г.-Ф. Миллер. История Сибири. Т. 1. М., 1999. С. 17-65.

69. Белов М.И. Открытие и первоначальное освоение русскими Таймырского полуострова // Исторический памятник русского арктического мореплавания в XVII в. Л.-М, 1951.-С. 41-52.

70. Белов М.И. Арктические плавания и устройство русских морских судов в XVII веке // Исторический памятник русскою арктического мореплавания в XVII в. Л.-М., 1951.-С. 63-80.

71. Белов М.И. Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX века. М., 1956.-220 с.

72. Белов М.И. Мангазея. Л., 1969. - 128 с.

73. Белов М.И. Раскопки русского заполярного города // Летопись Севера. М., 1972. Т. 6. - С. 162—181.

74. Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Мангазейский морской ход. Ч. 1.-Л., 1980.- 164 с.

75. Белов М.И. Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI-XVII вв. Ч. 2. М., 1981. -147 с.

76. Белова О.В. Кресг// Славянская мифология. Энциклопедический словарь. -М., 2002.-С. 259-261.

77. Белова О.В. Круг // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. -М., 2002. С. 265-267.

78. Бернштам Т. А. Рыболовство на Русском Севере во в юрой половине XIX -начале XX в. // Из культурного наследия народов России. Л., 1972. - С. 62-98.

79. Бойцов И.А. Московская красноглиняная керамика XIV начала XVI вв. и возникновение гончарной слободы в Москве // Московская керамика: новые данные по хронологии. Материалы и исследования по археологии Москвы. - М., 1991. Т. 5. - С. 33-40.

80. Борисевич Г.В. Хоромное зодчество Новгорода // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. - С. 269-295.

81. Брей У., Трамп Д. Археологический словарь. М., 1990. - 368 с.

82. Брусницина А.Г. Городище Усть-Войкарское. Начало изучения // Угры. Материалы VI-го Сибирского симггозиума. Тобольск, 2003. - С. 45-52.

83. Бломквист Е.Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилища и хозяйственные строения) // Восточно-славянский этнографический сборник. ТИЭ. М., 1956. Т. XXXI. - С. 3-458.

84. Боярский П.В., Визгалов Г.П., Ивасько Л.В., Кардаш О.В., Сумин В.В., Шульгин П.М. Коч — русское полярное судно: проблемы исследования и реконструкции. М., 2000. 74 с.

85. Булатов В.Н. Русский Север. Книга вторая: Встречь солнца (XV-XVII вв.). -Архангельск, 1998. С. 48-86.

86. Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников // Соч. в двух томах. Тюмень, 1999. Т. 1.-328 с.

87. Буцинский П.Н. Мангазея и Мангазейский уезд // Мангазея, Сургут, Нарым и Кетск. Соч. в двух томах. Тюмень, 1999. Т. 2. - 328 с.

88. Ваганов Е.А., Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Дендроклиматичеекие исследования Урало-Сибирской Субарктики. Новосибирск, 1996. - 246 с.

89. Василевич Г.М., Левин М.Г. Оленный транспорт // Историко-этнографический атлас Сибири. М.-Л., 1961. - С. 11-54.

90. Вершинин Е.В. Дощаник и коч в Западной Сибири (XVII в.) // Проблемы истории России: Евразийское пограничье. Екатеринбург, 2001. Вып. 4. - С. 87-131.

91. Вершинин Е.В. Обдорские самоеды и экспедиция лейтенанта Д.Л. Овцына // Самодийцы. Материалы IV Сибирского симпозиума «Кулыурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 2001а. - С. 96-99.

92. Вершинин В.Е. Русская власть и сибирские самоеды в XVI-XVII вв. // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 2. Вып. 2. Новосибирск, 2003. - С. 5-21.

93. Вершинин Е.В. Коч и русское освоение Западной Сибири // Полярный архив. -М., 2003а.-С. 72-109.

94. Вершинин Е.В. О соотнесении данных письменных источников и археологии при раскопках Мангазеи // Русские. Мат-лы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск, 2004. - С. 14-18.

95. Вершинин Е.В., Визгалов Г.П. Обдорский край и Мангазея в XVII веке. Сборник документов. Екатеринбург. 2004. - 200 с.

96. Визгалов Г.П. О судоходстве и судостроении населения реки Надым // Самодийцы. Материалы IV-ro Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск. 2001. - С. 194-196.

97. Визгалов Г.П. Русское посадское домостроение на Севере Западной Сибири в XVII веке (по материалам новых исследований Мангазеи). Русские. Мат-лы VIIго Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». -Тобольск, 2004.-С. 19-25.

98. Визгалов Г.П. Хозяйство и занятия посадскою населения Мангазеи (по материалам раскопок 2001-2004 гг.) // Культура русских в археологических исследованиях. Омск, 2005. - С. 97-105.

99. Визгалов Г.П., Пархимович С.Г. Результаты археологических исследований городища Машазея в 2000-2003 гг. // Научный вестник. Вып. 4 (35). Обдория: история, культура, современность. Салехард, 2005. - С. 36-40.

100. Визгалов Г.П., Пархимович С.Г., Глушкова Т.Н., Киреева Е.В., Сутула А.В. Текстиль Мангазеи (начало XVII века) // Археология, эшо1рафия и антропология Евразии № 1 (25). Новосибирск, 2006. - С. 117-131.

101. Визгалов Г.П., Пархимович С.Г. Археологическое наследие русскою населения Западной Сибири // II Северный археологический конгресс. Доклады. Ханты-Мансийск-Екатеринбург, 2006. - С. 58-97.

102. Визгалов Г.П. Транспортные средства жителей юрода Машазеи (по материалам новых археологических исследований 2001-2005 гг.) // Уральский исторический вестник. № 13 (Ямальский выпуск). Екатеринбург-Салехард, 20066. С. 131-137.

103. Вилков О.Н. Сибирский город конца XVI первой четверти XVIII в. в современной русской советской историографии // Историография городов Сибири конца XVI - начала XX века. - Новосибирск, 1984. - С. 6-35.

104. Вилков О.Н., Курсков Ю.В. Исследование о русском заполярном западносибирском юроде Машазее // Источниковедение и историография городов Сибири конца XVI первой половины XIX века. - Новосибирск, 1987. - С. 6-35.

105. Визе В.Ю. Моря советской Арктики: очерки по истории исследования. М.-Л., 1948.-С. 17-58.

106. Власова И.В. Русские в Сибири и на Дальнем Востоке // Русские. М., 2003. -С. 114-117.

107. Власова И.В. Русский Север. Этническая и народная культура ХП-ХХ века. М, 2004. - 848 с.

108. Воронина Т.А. Пища и утварь // Русский Север. Этническая и народная культура ХП-ХХ века. М., 2004. - С. 367-424.

109. Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995.-607 с.

110. Головнев А.В. Кочевники тундры. Екатеринбург, 2004. - 344 с.

111. Гриббин Дж., Лэм Г.Г. Изменение климата за исторический период // Изменения климата. Л., 1980. - С. 75-89.

112. Гриценко В.Н. История Ямальского Севера в очерках и документах. В 2-х томах. Омск, 2004. - Т. 1. - 312 е.; т. 2. - 336 с.

113. Двойникова Е.В., Стукалова М.В. Научно-реставрационное обоснование реставрации и реконструкции Верхогурското кремля // Охранные археоло1 ические исследования на Среднем Урале. Екатеринбург, 1999. Вып. 3. - С. 241-259.

114. Дворецкая Н.А. Сибирский летописный свод (вторая половина XVII в.). -Новосибирск, 1984.- 136 с.

115. Демме Н.П. Промысловые ловушки // Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. Л.-М., 1951. - С. 105.

116. Денисов В.Я. Оборин В.А. Исследования в Пермской и на севере Свердловской областей // АО 1967 г. М., 1968. - С. 105-106.

117. Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985.-432 с.

118. Долгих Б.О. Этнографические материалы // Исторический памятник русского арктическою мореплавания XVII века. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. M.-JL, 1951. - С. 187-190 с.

119. Дол1их Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке // Труды института этнографии. Новая серия. Т. 40. М., 1960. - 621 с.

120. Дубровин Г.Е., Окороков А.В., Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю. История северорусского судостроения. СПб., 2001.-404 с.

121. Дунин-Горкавич А.А. Тобольский Север. Т 1. Этнографический очерк местных инородцев. М., 1995. - 376 с.

122. Дунин-Горкавич А.А. Карта Тобольской губернии. Тобольск, 1903.

123. Ермоленко А.В. Археологические разведки в Ханты-Мансийском районе ХМАО: поиски летописного Обского городка // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. Ханты-Мансийск-Томск, 2004. Вып. 2. - С. 478-482.

124. Ефимова J1.B. Ткани из финно-угорских могильников I гыс. н. э. // КСИА. 1966. Вып.107. С. 127-134.

125. Завьялов В.И. Изделия из черного металла // Очерки истории освоения Шпицбергена. -М., 1999.-С. 134-156.

126. Зеленин Д.К. Восточно-славянская этнография. М., 1991. - 511 с.

127. Зиняков Н.М. Чернометаллические изделия поселения Изюк-1: технологическая характеристика // Культура русских в археологических исследованиях. -Омск, 2005. С. 275-289.

128. Зиняков Н.М. Русские металлические изделия на сибирском рынке XVII в.: номенклатурный и качественный состав // Проблемы историко-кульгурного развития древних и традиционных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий. Томск, 2005а. - С. 72-76.

129. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф. Древний Эмдер. Екатеринбург, 2001. - 320 с.

130. Изюмова С.А. К истории кожевенного и сапожного ремесел Новгорода Великого // МИА. М., 1959. Вып. 65. - С. 306-362.

131. История Сибири с древнейших времен до наших дней. В пяти томах. Л.,1968. Т. 2.-538 с.

132. Исторический памятник русского арктическою мореплавания XVII века. Сборник статей. JI.-M., 1951. - 247 с.

133. Каменецкая Р.В. Русские старожилы полярного ареала // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. - С. 69-70.

134. Кардаш О.В. Надымский городок и русское освоение севера Западной Сибири в XVII веке // Русские старожилы. Материалы Ш-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 2000. - С. 60-62.

135. Кардаш О.В. Материальная культура населения низовий реки Надым в XVII начале XVIII вв. // Самодийцы. Материалы IV Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» - Тобольск-Омск, 2001. - С. 209-211.

136. Кардаш О.В. Эволюция элементов традиционного жилища народов Севера // Угры. Материалы VI-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск, 2003. - С. 88-90.

137. Кардаш О.В. Адаптация и использование предметов русской культуры остяками обдорского (Носового) юродка в XVII-XVIII вв. // Русские. Материалы VII-io Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск, 2004. - С. 33-35.

138. Кернер В.Ф., Пархимович С.Г. Особенноеiи поселений и жилищ народов Урала XV-XIX вв. // Деревня и город Урала в эпоху феодализма: проблема взаимодействия. Екатеринбург, 1986.-С. 101-115.

139. Кирпичников А.Н., Медведев А.Ф. Вооружение // Древняя Русь. Город, замок, село М., 1985. - С. 298-363.

140. Кирпичников А.Н., Сарабьянов В.Д. Старая Ладога — древняя столица Руси. -М, 2003.- 183 с.

141. Кирпичников А.Н., Богуславский О.И. Историческое наследие Старой Ладоги // Культурное наследие Российского государства. СПб., 2003. Вып. IV. - С.341.368.

142. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА. -М., 1959. №65.-С. 7-119.

143. Колчин Б.А. Новгородские древности. Деревянные изделия. САИ EI-55. -М., 1968.- 184 с.

144. Колчин Б.А. Новгородские древности: резное дерево // САИ. Е1-55. М., 1971.-441 с.

145. Колчин Б.А. Хронология Новгородских древностей // Новюродский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. - С. 156-177.

146. Колчин Б.А., Рыбина Е.А. Раскоп на улице Кирова // Новгородский сборник: 50 лет раскопок в Новгороде. М., 1982. - С. 178-238.

147. Колчин Б.А., Хорошев А.С., Янин B.JI. Усадьба новгородскою художника XII в.-М., 1981.- 168 с.

148. Колчин Б.А., Куза А.В. Археолотические источники и методика исследования // Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985. - С. 29-39.

149. Колчин Б.А. Обработка цветных металлов // Древняя Русь. Город, замок, село.-М., 1985.-С. 260-265.

150. Колье Р.Е. Река Таз (Тасу-ям). Л., 1930. - 32 с.

151. Кондратьева О.А. Зооморфные гребни IX-X вв. // КСИА. М., 1981. Вып. 166.-С. 103-109.

152. Копанев А.И. Пинежский летописец XVII в. // Рукописное наследие Древней Руси.-Л., 1972.-С. 57-91.

153. Корчагин П.А. Комплексные исюрико-архитектурные исследования КАЭ ПГУ в Верхотурье // Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург, 1998. - С. 67-80.

154. Корчагин П.А. Некоторые вопросы методологии, методики и организации комплексных историко-археологических исследований в городах Урала // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. Екатеринбург, 1999. Вып. 3.-С. 210-221.

155. Корча! ин П.А. История Верхотурья (1598-1926). Закономерности социально-экономического развития и складывания архитек1урно-исторической среды города. Екатеринбург, 2001. - 178 с.

156. Корчагин П.А. Комплексные исторические реконструкции как метод исследования // Интеграция apxeojioi ических и этнографических исследований. Нальчик-Омск, 2001 а. С. 31 -34.

157. Корчагин П.А., Оборин В.А. Соколова Н.Е. Археологическое исследование г. Верхотурья // Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск, 1991. -С. 174-176.

158. Корчагин П.А., Оборин В.А. Археологические исследования в исторических городах Северною Урала // АО 1993 г. М., 1994. - С. 146.

159. Косинский М.Ф. Оружие и огнестрельные припасы // Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. Археологические находки на острове Фаддея и на 6epei у залива Симса. JI.-M., 1951. - С. 93-96.

160. Косинцев П.А., Подопригора И.II. Домашние животные Верхотурья // Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург, 1998. -С. 81-91.

161. Косинцев П.А., Лобанова Т.В., Визгалов Г.П. Историко-эколо1 ические исследования в Машазее // Русские. Материалы VII-го Сибирскою симпозиума. -Тобольск, 2004. С. 36-39.

162. Косинцев П.А., Лобанова Т.В. Животноводство в хозяйстве населения Мангазеи // Культура русских в археологических исследованиях. Омск, 2005. - С. 105-112

163. Кочедамов В.И. Первые русские города Сибири. М., 1978. - 257 с.

164. Крадин Н.П. К вопросу о реконструкции города Мангазеи // Города Сибири: Эпоха феодализма и капитализма. Новосибирск, 1978. - 212-235.

165. Крадин Н.П. Русское деревянное оборонное зодчество. М., 1988. - 192 с.

166. Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. М.-Л., 1949. - 810 с.

167. Креничная Н.А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004.1008 с.

168. Кротов М.Г. Акювые источники Повести о Василии Мангазейском // Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. -Новосибирск, 1988.-С. 127-140.

169. Куза А.В. Древнерусские юрода // Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985.-С. 51-66.

170. Культура русских в коллекциях Тюменско1 о областного краеведческо1 о музея. Новосибирск, 1997. - 189 с.

171. Курбатов А.В., Овсянников О.В. Изделия кожевенною производства в городах русского Заполярья XVI-XVII вв. (Мангазея) // Археоло! ические вести. СПб., 1999. №6.-С. 245-271.

172. Курбатов А.В. Кожаные предметы из Пусгозерска // Ясински М.Э., Овсянников О.В. Пустозерск. Русский город в Арктике. М., 2003. Приложение. - С. 225-232.

173. Курилов В.Н., Майничева А.Ю. Крепость и храм. Новосибирск, 2003. - 96с.

174. Курлаев Е.А. Церковная археология: раскопки в Николаевском монастыре г. Верхотурья в 1989-1990 гг. // Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург, 1998. - С. 92-109.

175. Кушелевский Ю.И. Путевые записки, веденные во время экспедиции 1862, 1863, 1864 гг. Тобольск, 1864. - 66 с.

176. Лаптев Х.П. Берег Ледовитого моря между рек Оби и Оленека по съемке 1734-1742г Записки гидрографическо1 о департамента. СПб., 1851. Ч. IX. - с.

177. Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294-1324). Перевод с французского В.А. Бабинцева и Я.Ю. Старцева. Екатеринбург, 2001. - 544 с.

178. Левкиевская Е.Е. Обереги // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 2002. - С. 328-329.

179. Липинская В.А., Чижикова Л.Н., Макашина Т.С., Морозов И.А., Желтов А.А., Гольдин И.И. Баня и печь в русской народной традиции. М., 2004. - 288 с.

180. Линдер И.М. Шахматы на Руси. М., 1975. - 208 с.

181. Люцидарская А.А. Старожилы Сибири: Историко-этнографические очерки. XVII начало XVIII века. - Новосибирск, 1992. - 197 с.

182. Мартин Ф.Р. Сибирика. Некоторые сведения о первобытной истории и культуре сибирских народов. Екатеринбург, 2004. - 144 с.

183. Миллер Г.Ф. Описание реки Енисея от Енисейска вниз по течению до Мангазеи. 1739 г. // Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.-Ф. Миллера. История Сибири. Первоисточники. Выпуск VI. С. 100-120.

184. Миллер Г.-Ф. История Сибири. Т. 1. М., 1999; т. 2. - М., 2000. - 796 с.

185. Мирзоев В.Г. Историография Сибири. М., 1970. - С. 346.

186. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л., 1990. - 273 с.

187. Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск, 1979. - 182 с.

188. Морозов В.М., Пархимович С.Г. Городище Перегребное I (к вопросу о проникновении приуральского населения в Западную Сибирь в начале II тысячелетия нашей эры) // Западная Сибирь в древности и средневековье. Тюмень, 1985. - С. 89-99.

189. Мурашева В.В., Ениосова Н.В. Исследования на территории пойменной части Гнездовского поселения. Первые итоги // КСИА. М., 2005. Вып. 219. - С. 120— 136.

190. НахликА. Ткани Новторода//МИА. № 123.-М., 1963.-С. 228-313.

191. Нескорое А.В. Тобольские изразцы как исторический источник // Русские старожилы. Материалы Ill-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск, 2000. - С. 400-403.

192. Никитин А.В. Крепость Халедец и Кич городок // Средневековые памятники

193. Восточной Европы. КСИА.-М., 1965. Вып. 104.-С. 139-144.

194. Оборин В.А. Некоторые вопросы археологического изучения уральских городов XVII-XVII вв. // Памятники древнейшей истории Евразии. М., 1975. - С. 267.

195. Оборин В.А. Раскопки Орла-городка на р. Каме в 1952 г. КСИИМК. Л., 1954. Вып. 55.-С. 130-131.

196. Оборин В.А. Орел-городок — русский опорный пункт в Прикамье (XVI-XVII вв.). Ученые записки ПГУ. 1951. Т. X, вып.З.-С. 150-162.

197. Опюблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768). -М., 1895-1901.-Т. 1-4. Т. 1.-429 е.; т. 2-162 е.; т. 3-394 е.; т. 4-287 с.

198. Овсянников О.В. Дом и усадьба в Сибирском городе XVII в. // КСИА. М., 1973. Вып. 136. -С. 41-46.

199. Овсянников О.В. О керамике древней Маш азеи // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973а. - С. 269-272.

200. Окладников А.П. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса // Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. JI.-M., 1951.-С. 7-40.

201. Оксенов А.В. Сношения Новгорода Великою с Ююрской землей // Литературный сборник. СПб., 1885. - С. 425-445.

202. Оксенов А.В. Политические отношения Московского государства к Югорской земле (1455 1499) // Журнал Министерства народного просвещения. 1891. № 2. - С. 245-272.

203. Описание Тобольского наместничества. Сост. А.Д. Колесников. Новосибирск, 1982.-320 с.

204. Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. М., 1983. - 288 с.

205. Ополовников А.В. Ополовникова Е.А. Избяная литургия. М., 2002. - 512 с.

206. Осипов Д.О., Лихтер Ю.А. Системное описание и классификация кожаной обуви (методические рекомендации). М., 2004. - 68 с.

207. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века: Сборник документов. М., 1951. - Гл. 1. К исюрии Мангазейского морского хода. - С. 51-89.

208. Оя1ева Е.И. Обувь и другие кожаные изделия Земляного Городища Старой Ладо! и // АСГЭ. 1965. Вып. 7. С. 42-59.

209. Павлов П.Н. Пушной промысел в Сибири XVII в. Красноярск, 1972. - 410с.

210. Павлов П.Н. Промысловая колонизация Сибири в XVII в. Красноярск, 1974.-238 с.

211. Павлов П.Н. Потомки землепроходцев в Туруханском крае в первой половине XIX в. // Из истории крестьянства Восточной Сибири. Красноярск, 1966. - С. 84-114.

212. Патканов С.К. Материалы для изучения быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири». Сочинения в 5-ти томах. Тюмень, 2003. - Т. 2320 е.; т. 4-336 с.

213. Плетнева Л.М. Томское Приобье в позднем средневековье (по археологическим источникам). Томск, 1990. - 134 с.

214. Плшузов А.И. Текст-кентавр о сибирских самоедах. М.-Ньютонвиль, 1993. -156 с.

215. Плотникова А.А. Дом // Славянская мифология. Энциклопедический словарь -М., 2002.-С. 142-144.

216. Побережников И.В. Ямал в XII начале XX вв.: периодизация русскою освоения // Русское освоение Ямала до начала XX века. - Салехард-Екатеринбург, 2005.-С. 3-57.

217. Повегкин В.И. Музыкальные инструменты // Древняя Русь. Быт и культура. -М., 1997.-С. 179-185.

218. Полное собрание русских легописей. Т. 36. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской легописи. М., 1987. - 382 с.

219. Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XVIII в.-М., 1972.-390 с.

220. Рабинович М.Г. Московская керамика // МИА. М., 1949. № 12. - С. 37-105.

221. Рабинович М.Г. К определению поняшя «Город» (В целях этнографического изучения ) // СЭ. 1983. № 3. С. 19-24.

222. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города.-М., 1988.-312 с.

223. Раппопорт П.А., Колчин Б.А., Борисевич Г.В. Жилище // Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985. - С. 136-154.

224. Резун Д.Я. Очерки истории изучения сибирского города. XVIII век. Новосибирск, 1991.-208 с.

225. Резун Д.Я. Предисловие // Первое столетие сибирских городов. XVII век. -Новосибирск, 1996. С. 9-35.

226. Розенфельд P.JI. Игры детей // Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997. - С. 114-119.

227. Розенфельд P.JI. Осветительные приборы // Древняя Русь. Быт и культура. -М., 1997а.-С. 10-12.

228. Рыбина Е.А. Шашки, мельница, шахмагы // Древняя Русь. Быг и культура. -М., 1997.-С. 110-114.

229. Рыбина Е.А., Розенфельд P.JI. Гребни, расчески // Древняя Русь. Быт и культура.-М., 1997.-С. 19-22.

230. Ромодановская Е.К. Легенда о Василии Машазейском // Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986. - С. 190-210.

231. Ромодановская Е.К. Житие Василия Мангазейского // Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. Новосибирск, 2001. - С. 345

232. Сабурова М.А. Древнерусский костюм // Древняя Русь. Бы г и культура М. 1997.-С. 93-106.

233. Сибирские реликвии. Альбом. Из собрания Тобольского музея. Тобольск-Верона, 2000.-280 с.

234. Семенова В.И. Средневековые могильники Юганского Приобья. Новосибирск, 2001.-296 с.

235. Сирелиус У.Т. Путешествие к хашам. Томск, 2001. - 344 с. Скалон В.Н. РыболовеIво в бассейне реки Таза // Советский Север. 1931. № 3-4.-С. 70-87.

236. Скалон В.Н. Из истории древних русских поселений на Крайнем Севере Сибири // Известия Иркутского с/х ин-та, 1960. Вып. 18. С. 301-324.

237. Скалозубов Н.Л. Опыт обзора крестьянских промыслов Тобольской губернии. Тобольск, 1895. - 106 с.

238. Скрынников Р.Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982. - 253с.

239. Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. Новосибирск, 1995. - 676с.

240. Соловьев А.И. Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья. Новосибирск, 2003. - 224 с.

241. Соловьев А.И. Военное дело коренного населения Западной Сибири. Новосибирск. 1987.- 193 с.

242. Солодкин Я.Г. Воеводы и письменные головы Мангазеи первой половины XVII века (новые материалы) // Западная Сибирь: история и современность. Краеведческие записки Тюмень, 2001. Вып. IV. - С. 16-19.

243. Станкевич Я.В. Бытовой инвентарь // Исторический памятник русского арк-шческого мореплавания XVII в. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. -JI.-M., 1951.-С. 167-171.

244. Старков В.Ф. Очерки истории освоения Арктики. Т. 2: Россия и северовосточный проход. М., 2001. - 116 с.

245. Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., Дубровин Г.Е. Материальная культура русских поморов по данным исследований на архипелаге Шпицберген. Вып. I. Остатки судов. М., 2002. - 152 с.

246. Старков В.Ф., Державин B.JI. Экспедиция Виллема Баренца на Новой Земле (1596-1597 гг.). М., 2003. - 212 с.

247. Татауров С.Ф. Железные гвозди на поселениях XVII—XVIII веков в Среднем Прииртышье // Интеграция археологических и этнографических исследований. -Нальчик-Омск, 2001. С. 125-128.

248. Татаурова JI.B. Домостроительство и техника деревообработки у русских среднего Прииртышья в XVIII веке // Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» Тобольск 2004. - С. 412-415.

249. Травин Н.Д. Остатки нарт // Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. Археологические находки на острове Фаддея и на берегу залива Симса. Л.-М., 1951.-С. 103-104.

250. Томилов Н.А. Этнографическое изучение русских Заггадной Сибири в последней четверти XX века // Русские старожилы. Материалы Ш-то Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Заггадной Сибири». Тобольск-Омск, 2000. - С. 426-428.

251. Томилов Н.А. Русские Нижнего Притомья (конец XIX ггервая четверть XX в.).-Омск, 2001.- 198 с.

252. Туров С.А. Старожильческое население Ямало-Ненецкого автономного округа. Динамика и механизмы складывания субэтнической группы // Научный вестник. «Обдория, история, культура». Салехард, 2002. Вып. 11. - С. 54-64.

253. Туров С.А. К вопросу об эко;ю1ических факюрах миграционных потоков с русскою Севера в Сибирь в 12-19 вв. // Экология древних и современных обществ. Вып. 2. Тюмень, 2003. - С. 260-264.

254. Федорова Е.Г. Рыболовы и охотники бассейна Оби: проблемы формирования культуры хантов и манси. СПб, 2001. - 368 с.

255. Филин П.А. Этнографическое изучение поморов Терского берега Белого моря. Фонд А.А. Макаренко в Российском этнографическом музее // Полярный архив. -М., 2003.-С. 110-113.

256. Хантемиров P.M. Древесно-кольцевая реконструкция летних температур на севере Западной Сибири за последние 3248 лет // Сибирский эколо1 ический журнал. 1999. №2.-С. 185-191.

257. Хантемиров P.M. 4309-летняя древесно-кольцевая хронология для Ямала ее использование для реконструкции прошлого на севере Западной Сибири // Проблемы экологического мониторинга и моделирования. СПб., Гидрометеоиздат, 2000. Т. 17.-С. 287-301.

258. Хорошев А.С. Ножи, бритвы, ножницы // Древняя Русь. Бы г и культура. -М., 1997.-С. 17-19.

259. Хорошев А.С. Средства передвижения // Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997.-С. 120-130.

260. Цалкин В.И. Материалы для истории скотоводства и охоты в Древней Руси // МИА.№ 51.-М., 1956.- 185 с.

261. Цалкин В.И. Некоторые итоги изучения костных остатков животных из раскопок Москвы // Древности Московского кремля. МИА. № 67. М., 1971. - С. 164185.

262. Ципоруха М.И. Российские мореходы. М., 2003. - 256 с.

263. Чагин Г.Н. Народы и культуры Урала в XIX-XX вв. Екатеринбург, 2002.296 с.

264. Черная М.П. Некоторые проблемы изучения археологическою наследия русскою населения Сибири // Русские. Материалы Ш-ю Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» Тобольск-Омск, 2000. - С. 128-129.

265. Черная М.П. Томский кремль середины XVII-XVIII в.: Проблемы реконструкции и исторической интерпретации. Томск. 2002. - 187 с.

266. Черная М.П. Азартные игры в досуге томичей: предварительные замечания к социально-психологическому анализу // Традиционное сознание: проблемы реконструкции Томск, 2004. - С. 286-296.

267. Чернецов В.Н. О работах машазейской экспедиции. КСИИМК. 1947. Вып. XXI.-С. 159-162.

268. Чернецов В.Н. Нижнее Приобье в I тысячелетии нашей эры // МИА. М., 1957. №58.-С. 136-245.

269. Чернецов А.В., Куза А.В., Кирьянова Н.А. Земледелие и промыслы // Древняя Русь. Город, замок, село М., 1985. - С. 219-242.

270. Чикачев А.Г. Русские на Индширке. Историко-этнографический очерк. -Новосибирск, 1990.- 188 с.

271. Щапова Ю.Л. Украшения из стекла // Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997.-С. 80-93.

272. Швецов С.П. Очерки CypiyrcKoro края // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX начала XX века. - Екатеринбург, 1998. - С. 35-111.

273. Шокарев Ю.В. История оружия. Луки и арбалеты. М., 2002. - 176 с.

274. Шухов И.Н. Общий обзор бассейна реки Таза. Ачинск, 1915. -43 с.

275. Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири 1032-1882гг.-Сургут, 1993.-463 с.

276. Эскин Ю.М. Документы о Мангазее в Смутное время // Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986. - С. 44-54.

277. Ядринцев Н.М. Сочинения: Т. 1. Сибирь как колония: Современное положение Сибири. Ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее. Тюмень, 2000. -480 с.

278. Ямал. Энциклопедия Ямало-Ненецко1 о автономного округа в 3 томах. Тюмень, 2004. - Т. I. - 368 е.; г. II - 360 е.; i. III - 352 с.

279. Ясински М.Э., Овсянников О.В. Взгляд на Европейскую Арктику. Архангельский Север: проблемы и источники СПб., 1998. Т. I. - 464 е.; т. II. - 432 с.

280. Ясински М.Э., Овсянников О.В. Пустозерск. Русский город в Арктике. -СПб, 2003.-400 с.