автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Метафора в лексической системе немецкого языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Метафора в лексической системе немецкого языка"

На правах рукописи

ШУВАЛОВ ВАЛЕРИЙ ИГОРЕВИЧ

МЕТАФОРА В ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА

10.02.04 — германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре грамматики немецкого языка факультета иностранных языков Московского педагогического государственного университета.

Научный консультант -

Официальные оппоненты -

доктор филологических наук, профессор Девкин Валентин Дмитриевич.

доктор филологических наук, главный научный сотрудник Семешок Наталья Николаевна,

Ведущая организация ■

доктор филологических паук, профессор Кострова Ольга Андреевна,

доктор филологических наук,

профессор Ноздрина Людмила Александровна.

Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского.

Защита состоится « 2006 года часов на заседании

Диссертационного Совета Д 212.154.16 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, г. Москва, пр. Вернадского, 88, ауд. 602.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета: 119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан »

2006 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета Мурадова Л. А.

Ни одно серьезное исследование общих закономерностей языка и речи не может игнорировать феномен метафоры. Ныне она является объектом пристального изучения в рамках таких научных дисциплин, как лингвистика, литературоведение, философия, когнитивная психология и др. Естественно, что представители этих наук используют в своих исследованиях совершенно разные аналитические парадигмы и зачастую по-своему формулируют суть проблемы, внося тем самым немаловажный вклад в ее общее понимание.

Споры, ведущиеся вокруг метафоры па протяжении столетий, вполне закономерны и отнюдь не беспредметны. По сути они являются составной частью и продолжением глобального «спора о словах», который ведется разумными людьми с момента возникновения самого языка (Weinrich, 1976: 329). Метафора, говоря образно, бросает исследователям дерзкий интеллектуальный вызов, заставляя их снова и снова возвращаться к ней.

Однако, несмотря на значительную разработанность темы, в ней остается целый ряд невыясненных вопросов и дискуссионных положений. Чем больше мы узнаём о метафоре, тем более интересным и загадочным представляется этот феномен языка и мышления. Каждое новое поколение вносит и, несомненно, будет вносить нечто новое в осмысление и систематизацию метафорических процессов языка, в выявление основных закономерностей и механизмов функционирования метафор в языке и речи.

В этом смысле данное исследование можно рассматривать как вклад в отечественную метафорологию на рубеже XX - XXI вв. Метафорология как наука имплицирует поистине необъятный круг задач, который не может быть исчерпан в рамках одного исследования. Кроме того, любая адекватная теория метафоры в настоящее время мыслится исключительно как интердисциплинарная. По замечанию X. Майера, метафора как языковое явление представляет собой столь сложный феномен, что он не может быть встроен в тесные рамки какой-либо одной классификации (Meier, 1963:229).

В реферируемом исследовании рассматриваются некоторые наиболее значимые лингвистические аспекты метафорического способа номинации, охватывающего в той или иной степени все уровни языка и сферы коммуникации — от высокой поэзии до сленга - и являющегося сущностной характеристикой любого естественного языка.

Исходя из такого понимания проблемы, в работе предпринимается попытка рассмотреть комплексную проблему метафоры во всех ее взаимосвязях и следствиях и свести подчас разрозненные языковые факты, касающиеся метафорического способа выражения, в одну общую теоретическую картину. Этим обусловлена актуальность исследования.

Теоретическая значимость исследования определяется непреходящей важностью данной проблемы в рамках общслингвистической парадигмы; рассматривая один из важных аспектов парадигматических отношений в лексике, оно вносит определенный вклад в разработку обшей теории образных средств языка. Полученные научные результаты и основные теоретические положения могут найти применение в исследованиях по другим языкам.

Научная новизна диссертации вытекает из предлагаемой трактовки основных положений лингвистической теории метафоры, включая введение ряда новых терминов и выдвигаемую в качестве гипотезы лингвоголографическую концепцию метафоры.

Цель исследования заключается в анализе структурных особенностей различного рода метафорических обозначений, закономерностей их функционирования на разных уровнях языка и в различных сферах коммуникации, их интеракции с другими элементами языка.

Объектом исследования является обширный, коммуникативно-релевантный метафорический пласт современной немецкоязычной лексики, постоянно пополняющий вокабуляр и оказывающий на него стабилизирующее влияние, которое способствует эволюционному прогрессу языка.

Материалом исследования послужили аутентичные немецкоязычные тексты более или менее ярко выраженной метафорической направленности, в основном из печатных и электронных средств массовой информации, а также художественной и публицистической литературы за последние 50 лет, представляющие репрезентативный срез современного немецкого языка. В общей сложности проанализировано более двух тысяч единиц метафорического словоупотребления, бблыная часть которых вошла в краткий вокабуляр, являющийся приложением к диссертации.

Основными методами исследования, обусловленными его целью, общей направленностью и поставленными задачами, являются семантический, структурно-функциональный, контекстуальный (дискурсивный), а также элементы квантитативного анализа.

В соответствии с поставленной целью и конкретными задачами исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

Являясь интегральной частью общего языкового континуума и охватывая так или иначе всё семантическое пространство, метафора как способ номинации является одной из важнейших составляющих лексической системы языка.

Любая полнозначная лексема, имеющая дескриптивный контент, может быть метафоризирована; в соответствии со степенью метафоризации выделяются инновативные, конвенциональные и латентные метафоры.

Метафора представляет собой широко разветвленную систему, включающую в себя такие языковые феномены, как символ, аллегория, синестезия, а также метонимия, ирония, эвфемизм, синекдоха, гипербола и другие, которые в совокупности составляют динамику метафорического процесса.

Метафоры (кроме латентных) могут быть адекватно идентифицированы и интерпретированы лишь в дискурсивном окружении, от которого они непосредственно зависят и который они, являясь активным агентом в общем коммуникативном процессе, метафорически модифицируют; при этом степень метафоричности того или иного дискурса может быть различной.

В абсолютном большинстве случаев слово немедленно и неминуемо приобретает метафорическую (либо другую образную) окраску, как только оно выходит за пределы своего «домашнего дискурса».

Для корректной интерпретации метафоры в дискурсивном окружении, как правило, даже не требуется ее соотнесение с буквальным инвариантом, заложенным в семантическую память; буквальное и метафорическое органически вписываются в общую парадигму восприятия, континуальность которого при этом не нарушается.

Нецелесообразно отделять художественную и, в частности, поэтическую метафору от общеязыковой и придавать ей какой-то особый статус. Язык как многомерная и саморегулирующаяся система представляет собой единый и неделимый континуум, и его искусственная фрагментация на любом уровне может иметь контрпродуктивные последствия не только в теоретическом аспекте.

Выдвигаемая в качестве гипотезы лингвоголографическая концепция метафоры, дополняющая аналитическую и не противоречащая ей, основывается на системе т. н. «полной записи», базирующейся на феномене сосуществования и взаимодействия смыслов в рамках одной лексемы, из которой мы смыслонаправленно, ассоциативно и с опорой на контекст извлекаем релевантную, в данном случае метафорическую, информацию.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее основные положения и иллюстративный материал могут быть использованы в учебных целях, в частности, на лекционных и семинарских занятиях по лексикологии и стилистике немецкого языка, а также в спецсеминарах по интерпретации текста, лексикографии и на занятиях по практике устной и письменной речи на старших курсах филологических факультетов университетов и педагогических вузов. Некоторые результаты исследования могли бы быть использованы при разработке научно-методических и учебных пособий.

Апробация работы. Основные выводы и наиболее важные положения исследования были неоднократно изложены на ежегодных Лингвистических чтениях, проходящих на факультете иностранных языков

МПГУ, а также на Международном коллоквиуме, посвященном 100-летию со дня рождения Й. Л. Вайсгербера в 1999 году, на Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора В. Д. Аракина в ноябре 2004 года и на Международной научной конференции, посвященной юбилею профессора В. Д. Девкина в октябре 2005 года. Результаты исследования отражены в девятнадцати' научных публикациях и используются автором в учебном процессе при чтении лекций по общему языкознанию, истории лингвистических учений и стилистике немецкого языка, а также на спецкурсах и семинарских занятиях по практике речи.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех исследовательских глав, заключения, библиографии, приложения в виде краткого метафорического вокабуляра и списка источников языкового материала.

~ Основное содержание работы

Во введении, наряду с обоснованием актуальности и новизны исследования, а также определением его цели, задач и практической значимости, дается краткий исторический экскурс, который охватывает обширный исторический период - от Аристотеля (именно ему принадлежит первое упоминание о метафоре как феномене языка) до настоящего времени. Прослеживается эволюция взглядов на метафору, которая в начале рассматривалась как риторическая фигура, украшающая речь, причем вне всякой связи с контекстуальным окружением, а несколько позже как один из тропов и «сокращенное сравнение».

В средние века и в последующий период появилась целая плеяда яростных критиков метафоры, считавших ее одним из проявлений лжи и откровенным «надругательством над речью» (Гоббс). В период классицизма и барокко метафорика хотя и существовала в письменной речи, но была довольно мрачной и стереотипной. Лишь в эпоху просвещения отдельные авторы начали проявлять некоторую творческую вольность в обращении с языком, используя метафоры для усиления экспрессии. Так, Жан Пауль (Jean Paul Richter) называл язык «собранием поблекших метафор» и высказывал нескрываемое восхищение по поводу того, что они, т. е. метафоры, способны олицетворять и одухотворять неживые предметы.

Одним из первых, кто рассматривал метафору не как изолированную риторическую фигуру, а как органическую составляющую поэтического целого, был Й. В. Гёте, чьи яркие авторские метафоры хорошо известны и до сих пор пользуются популярностью даже за пределами Германии. Знаменитая и ставшая уже крылатой фраза Гёте „Grau, teurer Freund, ist alle Theorie und ewig grün des Lebens goldner Baum" часто приводится в

качестве наглядного примера почти абсолютной неперефразируемости метафорических выражений.

Важную роль в прояснении метафорической сущности языка сыграла вышедшая в 1919 году книга Хайнца Вернера „Die Ursrünge der Metapher", в которой автор впервые увязал происхождение этого языкового феномена с понятием табу, явившимся своеобразной вербальной реакцией древнего человека на непостижимые и внушающие страх силы природы. Не демонизируя, но и не абсолютизируя метафору, X. Вернер показал не только закономерности ее появления, но и законность ее существования в языке.

Новый всплеск интереса к метафоре, правда, уже на более высоком уровне, совпал с выходом в свет в 1936 году книги Айвора Ричардса "The Philosophy of Rhetoric ", в которой автор впервые высказал, а впоследствии и развил т. н. интеракционистскую концепцию метафоры, получившую, наряду с предложенными терминами ■ tenor и vehicle, широкое распространение в англо-американской лингвистике и лингвофилософии. Этот этап, бесспорно, отражает вполне определенную смену парадигм в метафорологии как науке (сам термин принадлежит немецкому философу Гансу Блуменбергу, и его возникновение датируется I960 годом).

Позже к интеракционистской теории примкнул американский философ и лингвист Макс Блэк, который рассматривал метафору как результат семантического изоморфизма между двумя субъектами — главным и вспомогательным, происходящего на фоне определенного контекста (frame).

Следует отметить, что значительный вклад в выработку общей теории метафоры внесли в свое время такие отечественные и зарубежные лингвисты, как Н. Д. Арутюнова, В. Н. Телия, В. Г. Гак, Г. Н. Скляревская, Е. Т. Черкасова, С. М. Мезенин, Ю. II. Солодуб, В. И. Корольков, Поль Рикёр, Монро Бердслей, Филипп Уилрайт, Эндрю Ортони, Хуго Майер, Харальд Вайнрих, Вернер Ингендаль и многие другие.

Приблизительно с середины 70-х годов XX века всё большее значение начинает приобретать когнитивистский подход к изучению метафоры, который впоследствии становится едва ли не доминирующим в западной лингвистике (Lakoff & Johnson 1980, MacCormac 1985, Kittay 1987, Winner 1988, Soskice 1988, Levin 1988 etc.). Признавая данный подход в целом заслуживающим определенного внимания, мы, однако, не абсолютизируем его и не считаем когнитивистскую концепцию окончательной и единственно возможной, вследствие чего не рассматриваем ее в деталях и не берем на вооружение ее терминологию.

В реферируемой диссертации представлена лингвоцентрическая концепция метафоры, подкрепленная данными из других областей знания. Сама метафора рассматривается как широко разветвленная и инклюзивная система, включающая в себя такие сопредельные феномены, как символ, аллегория, синестезия, метонимия, гипербола и гиподокс, эвфемизм,

ирония и юмор, оксюморон и др., которые в совокупности и составляют динамику метафорического процесса. Выдвигается положение, согласно которому язык не полностью, а в значительной степени метафоричен, особенно в своем диахронпом срезе. Очевидно, есть смысл говорить не столько о метафорическом характере, сколько о метафорическом фоне языка. Если бы язык был метафоричным целиком и полностью, то, как отмечают Лейкофф и Джонсон, любой концепт не только понимался бы всегда в терминах другого, но и был бы этим другим, что значительно осложнило бы общее понимание; однако, к счастью, этого не происходит (Lakoff & Johnson, 1980: 13).

В первой главе содержится критическое изложение основ общей теории метафоры; в частности, рассматриваются принципы метафорической интеракции, дискурсивпо-контекстуальные и инновационно-креативные аспекты метафорики, а также выдвигаемая в качестве гипотезы лингвоголографическая концепция метафоры. Здесь же анализируются точки соприкосновения и различия между метафорой и сравнением, соотношение метафорики и неологии, словообразовательные процессы метафоризации, метафорические заимствования и метафорическая идиоматика.

Смысл интеракционистской концепции Ричардса — Блэка, которая берется за основу в данном исследовании, можно сформулировать следующим образом: В процессе коммуникации говорящий, не прибегая к использованию совершенно новых слов, отбирает нужные ему (часто маргинальные) признаки, содержащиеся в уже существующей лексеме и транспортирует их в структуру другого знака, относящегося к иной понятийной сфере, в результате чего последний уплотняет свое семантическое содержание и приобретает новые свойства и качества, которыми он до этого не обладал. Таким образом, в контексте, т. е, в определенном дискурсивном окружении имеет место интеращия, в результате которой происходит семантическое переформатирование лексемы при сохранении ее фонографической конфигурации. Данный процесс носит явно выраженный эмергентный характер, причем под эмергентностью (от англ. to emerge) понимается появление качественно новых свойств целого, отсутствовавших у его составных частей.

Важно отметить, что метафора по сути своей эмергентпа, а ее семантические свойства не являются простой суммой составляющих ее элементов, хотя они и зависят от них. Объединенные в метафорическую систему элементы могут не только приобретать новые свойства, но и терять некоторые семантические качества, которые были присущи им до вхождения в систему или вне ее. Эмоционально-логическая взаимосвязь и взаимозависимость конституентов метафоры выстраивается таким образом, чтобы наиболее эффективно достигать целей коммуникации.

Беря за основу уже существующую форму слова, мы как бы «стираем» его содержание и «вписываем» туда новое, которое - так же как

и прежнее - сохраняется в семантической памяти слова. Значение метафоры даже не столько в самом слове, сколько в том, что за ним скрывается. Метафора для языка - это примерно то же, что рентгеновский луч для медицины: проецируя«, на объект и сохраняя его в неприкосновенности, он обнаруживает его скрытую сущность. Интеракция двух смыслов порождает впечатление глубинного измерения и «стереоскопического» ведения. В конечном счете, значение и функция конкретной метафоры детерминируется самим говорящим, который осознанно и целесообразно помещает ее в нужный контекст.

Обычно суть метафорической интеракции выражается с помощью довольно простой формулы: А + В = АВ. Однако данное схематическое изображение представляется, с одной стороны, слишком упрощенным, а, с другой стороны, не совсем корректным. Во-первых, концепты А и В находятся на слишком близком расстоянии друг от друга, в то время как подобная «контактная позиция» не свойственна метафоре, предполагающей интеракцию прежде всего достаточно удаленных друг от друга концептов. Далее, в результате этой формулы мы имеем два 3HaKá (АВ), которые, несмотря на позиционную близость, все же располагаются на определенной дистанции друг от друга; в метафоре же мы имеем слияние, интеграцию, «растворение» одного в другом. Кроме того, процесс, о котором идет речь, не есть просто арифметическое сложение, а нечто большее: здесь можно проследить, говоря образно, результаты всех четырех математических действий, когда одни признаки действительно складываются, другие вычитаются, третьи умножаются, а некоторые каким-то образом, возможно, даже делятся друг на друга. Исходя из выше перечисленных соображений, в диссертации предлагается иная, несколько модифицированная формула метафорической интеграции:

A«-E~iE,

где А - знак-объект (реципиент, tenor), Е - знак-носитель (донор, vehicle), а Ж - возникающая в результате интерактивного процесса метафорическая лексема. В философии подобное синкретическое понятие, обладающее новым системным качеством, обычно называется кентавр (Деменский, 2000: 34).

В соответствии с принятой интегративно-эмергентной концепцией мы дефинируем метафору как комплексную лексическую структуру, в которой, исходя из прагматической установки говорящего, и при активной контекстуальной поддержке происходит селективная проекция значения метафорического носителя на семантику сохраненного в инвариантной форме слова-реципиента, в результате чего последнее конвертируется в качественно новое семантическое целое. Целесообразно называть результат подобной интеракции метафорической лексемой (MJI), памятуя о том, что последняя может означать не только одно слово, но целое словосочетание либо фразеологизм как самостоятельную единицу вокабуляра.

Традиционно считается, что метафорическая интеракция осуществляется посредством включения так называемого tertium comparationis (t. е.), который служит посредником и связующим звеном между двумя концептами, относящимися к различным семантическим полям, или дискурсивным зонам. Полагая, что данный термин уже выработал свой семантический ресурс и принимая во внимание, что в основе метафорического процесса далеко не всегда лежит заявленное в нем сравнение, предлагается заменить его на более компактный и вполне отвечающий сути явления термин метафема, или метафорическая сема. В англоязычной лингвистической литературе в данном значении утвердился термин метафорический модуль, в то время как Г. Н. Скляревская в основном использует выражение метафорический символ.

Если исходить из того, что метафора — это «слово с секретом», то метафема является тем ключом, с помощью которого можно открыть этот секрет. Имплицитно выраженная метафема является признаком открытой метафоры, которой свойственны, как правило, инновативность и экспрессивность. Однако метафорическая сема может быть выражена эксплицитно в самом языковой окружении МЛ, и тогда мы имеем дело с закрытой метафорой.

Одна из сущностных характеристик метафоры заключается в семантической энергетике и внутреннем напряжении, которые возникают и сохраняются в ходе интеракции гетерогенных элементов в одном метафорическом фокусе на уровне общеконтекстуалыюго фрейма (по Блэку). Семантическая проницаемость и гибкость слова, допускающего метафорическую (как, впрочем, и любую другую образную) интерпретацию, вполне отражают аналогичную гибкость языка в целом и прежде всего его лексической системы, которая представляет собой некий дискурсивный континуум, элементы которого способны вступать в интерактивную связь. В процессе коммуникации происходит постоянная и многоуровневая иптеракция гетерогенных дискурсов, причем концепты, заимствованные из одного дискурса, немедленно начинают функционировать на метафорическом уровне, как только они переходят в другую дискурсивную сферу. В этом заключается один из важных лексических законов любого естественного языка.

Под дискурсом в данном исследовании понимается связанная и имеющая адресата речь (как устная, так и письменная), которая существует и функционирует на • супрасентешдаальном уровне, т. е. на уровне, превышающем одно предложение. Н. Д. Арутюнова рассматривает дискурс как связанный текст в совокупности с различными экстралингвистическими факторами. В определенном смысле все языковые манифестации, или специализации языка (Morris, 1946: 123) могут быть охарактеризованы как дискурс. Так, мы с полным правом мы можем говорить о правовом, медицинском, поэтическом и пр. дискурсах.

Границы между дискурсами - так же как и между семантическими полями - проницаемы и преодолимы. Практически из любого дискурса, через более или менее длинную цепочку посредствующих звеньев, можно попасть в любой другой дискурс, так что семантическое пространство языка оказывается в этом случае континульным, т. е. непрерывным (см. Апресян, 1974: 252).

Не найдется, пожалуй, такого дискурса, который брал бы на вооружение и активно использовал лишь буквально понимаемые слова и выражения. Без преувеличения можно утверждать, что метафора как главенствующая образная фигура в лексической системе языка является не только важным, но и неизбежным, а иногда и фундаментальным условием функционирования того или иного дискурса. Буквальныцй и метафорический типы дискурсов активно взаимодействуют друг с другом в различных соотношениях. Так, в научной и деловой сферах преобладает буквальный способ выражения, в то время как в поэтической речи — преимущественно образный и, в частности, метафорический.

Если исходить из того, что метафорический код пронизывает весь язык как систему, то следует признать, что он охватывает так или практически все виды дискурсов. Метафора избирательно высвечивает одни признаки и подавляет другие. Мы прибегаем к метафоре, чтобы сфокусировать внимание на чем-либо важном для нас, что мы хотим довести до сознания собеседника. При этом мы часто ломаем установившуюся концептуально-категориальную систему, которая сковывает наше мышление, и приводим в соприкосновение концепты, находившиеся до этого иногда на значительном расстоянии друг от друга.

Чтобы эффективно функционировать в качестве метафоры, знак-объект и знак-носитель должны принадлежать к разным дискурсивным зонам. К примеру, они не могут быть ко-гипонимами: мы при всем желании не можем нож употребить метафорически вместо вилки, а ступ использовать в качестве метафоры стола (Kittay, 1987: 292).

Напротив, концепты, заимствованные из одного дискурса (или контекста), начинают немедленно и неминуемо функционировать метафорически, как только они переводятся на другой концептуальный уровень, т. е. в другую дискурсивную зону. И хотя мы можем порой догадаться о смысле какой-то метафоры и вне дискурсивного окружения (особенно если это конвенциональная или тем более латентная метафора), такое понимание может быть неполным и даже в чем-то ущербным, поскольку метафора как знак функционирует не изолированно, а в общей системе знаков. Это важный и мощный инструмент дискурсивной коммуникации.

Подобно паутине, метафора может распространяться по всей вербальной поверхности текста, образуя в нем своеобразные метафорические сети. При этом невозможность или абсурдность буквального прочтения — если это, разумеется, не намеренно

бессмысленный текст — является первым сигналом возможного присутствия в нем метафор(ы).

Следует отметить, что метафора, возникающая в результате интеракции гетерогенных концептов и генерирующая вокруг себя семантическое поле напряжения, не только детерминирует внутреннюю динамику дискурса, но и модифицирует его таким образом, что он приобретает метафорический статус. Любая новая, яркая метафора — это одновременно уникальное использование ресурсов, предоставляемых языковой системой, и уникальное видение окружающего мира, не сводимое к его буквальному описанию.

Метафора представляет собой сильный тип лингвокреативности, поскольку она способна трансформировать систему значений в языке и тем самым способствовать его постоянной творческой эволюции. Уже сама предикативная идентификация, заключающаяся в презентации фактов одной категории в терминах другой, носит явно выраженный инновативиый характер. В этом процессе семантической инновации важную роль играет воображение, свойственное лишь человеку. Семантика метафоры, указывает П. Рикёр, должна быть необходимым образом дополнена психологией воображения, которое возводит мосты между гетерогенными концептами, действуя инновационно и креативно одновременно (Ricoeur, 1981: 233).

В нашем динамично развивающемся мире существует постоянная потребность в лингвистических инновациях. Метафора не в последнюю очередь удовлетворяет эту потребность. Обладая уникальной силой, позволяющей использовать ограниченные языковые ресурсы в неограниченном множестве ситуаций, она является по сути составной частью креативного процесса, свойственного так или иначе всем видам и уровням коммуникации.

Почти всегда или во всяком случае очень часто метафора является своеобразным новаторским вкладом в дискурс. Она не просто, как считали раньше, риторический прием, позволяющий сделать речь более яркой и красочной, но зачастую необходимое средство для коммуникации новых идей. С помощью метафоры креативный разум воспринимает окружающую его реальность. Метафора способна обнаружить потаенные, неочевидные связи или открыть такую перспективу, с которой мы можем по-иному взглянуть на мир на самих себя. Даже застывшие метафоры, давно перешедшие в разряд прямых наименований, могут быть в принципе «пролонгированы» (термин И. Р. Гальперина) и интегрированы в новые контексты, где они вновь зазвучат оригинально и необычно.

Любая попытка жесткого размежевания неметафорического и метафорического в языке обречена на неудачу: то и другое неразделимо и является частью общеязыкового континуума. Огромное количество буквальных слов и выражений являлись в прошлом метафорами, образность которых со временем померкла. Ср.: Kopf, Wand, Einßuss, Text,

Motiv, Symptom, radikal, expressiv, begreifen, fadenscheinig и мн. др. Метафорика в различных ее проявлениях - это некий микроуниверсум, заключенный в макроуниверсум языка. Метафора позволяет словам свободно двигаться по необъятному пространству языка, креативность которого в целом не в последнюю очередь объяснима именно его метафоричностью.

Особо следует остановиться на лингвоголографической концепции метафоры, выдвигаемой в реферируемом исследовании в качестве авторской гипотезы и позволяющей взглянуть на суть интересующей нас проблемы с несколько иной точки зрения. В свое время голография (греч.: полная запись) как концепция и метод анализа явилась фундаментальной ■ научной инновацией, ознаменовавшей определенную, причем немаловажную, смену парадигм в физике. В да1Шом случае нас интересует не оптическая, а прежде всего семантическая голография как уникальный способ записи, сохранения и считывания информации, хотя функциональный механизм в данном случае примерно одинаков.

Исходя из этого, топографическая структура лексемы (в данном случае метафоры) представляет собой фокус, на который направлено наше сознание-, оно расшифровывает, т. е. считывает данную голограмму на вполне определенном фоне, который в физике обозначается как резонансная среда, а в нашем случае фигурирует как семантическое окружение, или контекст.

Считываемая субъектом графическая информация превращается мгповенно в семантическую. В этом смысле слово можно рассматривать как своего рода топографический накопитель, оптимально кодирующий и сохраняющий семантические данные, с которого происходит затем селективное считывание информации. Доходящий до нас от лингвоголограммы и считанный референтным лучом сознания семантический импульс корректируется и уточняется контекстуальным фоном, а затем реконструируется в общем процессе восприятия в искомый смысл.

В отличие от оптической, в словесной голограмме записана не световая, а семантическая информация, которая может быть реконструирована без потерь в любое время, как только на нее будет напрвлен луч нашего сознания, включающий целый набор параметров (лингвистическая и металингвистическая компетенция, энциклопедические знания, интуиция, прагматические условия коммуникации и др.) и опирающийся в своей интерпретации на семантическое окружение, или контекст.

В каждом слове-голограмме заложена самая различная информация: концептуально-семантическая, грамматическая, коннотативная, стилистическая. Все эти элементы распределяются по всему пространству голограммы, которое имеет не только поверхность, но и глубину; соответственно этому голограмма фокусирует запечатленный объект как

поверхностно, так и глубинно, выхватывая из него по мере необходимости те образы или элементы, которые были в него когда-то заложены. Информационно-семантическое содержание голограммы может быть чрезвычайно плотным. Словесная голограмма с легкостью вбирает в себя и запоминает все семантические и прочие параметры, заключенные в нее, так что наше сознание в каждый данный момент и в данном контексте будет считывать лишь одну необходимую нам интегральную часть семантического целого, в то время как все остальные, нерелевантные отойдут на задний план.

Гипотетически можно предположить, что каждое слово с его потенциальной тенденцией к полисемии - это динамичная, нестираемая голограмма и поистине уникальная система памяти. Если придерживаться такой концепции, то окажется, что такие параметры, как удаленность или приближенность буквального и метафорического концептов (т. е. tenor и vehicle в формулировке А.Ричардса) не столь уж существенны. Для сканирующего луча нашего сознания это расстояние нерелевантно, оно молниеносно выхватывает, считывает и креативно соединяет то, что имеет совместимые концептуальные или коннотативные импликации, ибо опо запрограммировано на такой поиск и считывание. При этом различные слои информации могут частично либо полностью совмещаться или накладываться друг на друга, образуя причудливые конфигурации и производя тот или иной коммуникативный эффект.

С этой точки зрения всю систему языка, опять-таки гипотетически, можно представить в качестве гигантской многомерной и нестираемой голограммы, каждая часть которой заключена в целое, а целое так или иначе - в каждую его часть. Именно поэтому нельзя изучить какой-то определенный фрагмент языка, не овладев этим языком полностью. В целом такое понимание предполагает не линейную, а именно многомерную динамику языка, каждый аспект которого, являясь частью неделимого целого, песет в себе заряд информации об этом целом.

Изложенная в общих чертах концепция представляет собой модель, позволяющую с другой перспективы взглянуть на то, каким образом генерируется и воспринимается информация. По сути она является составной частью общего подхода, основанного на теории информации. Представляется, что данная модель дополняет общую картину метафорического процесса и вносит определенный вклад в комплексную архитектуру понимания проблемы.

-1 Далее в первой главе рассматриваются точки соприкосновения между метафорой и сравнением. В этой связи отмечается, что сравнение шире метафоры, поскольку оно базируется на любом сходстве, в то время как в основе метафоры лежит такое сходство между знаком-объектом и знаком-носителем, которое сводится к их идентичности в определенном контексте, когда второе актуально репрезентирует первое. Ни одно из участвующих в сравнении слов не меняет своего значения, в то время как в случае с

метафорой одно слово совершенно явно подразумевает не то, что оно непосредственно обозначает, на что прежде всего указывает контекст.

В сравнении всегда сохраняется впечатление двойственности и неидентичности двух сравниваемых объектов. Ср.: „Für viele ist ein Silvester ohne Champagner wie Paris ohne Eiffelturm" (Weser-Kurier, 31.12.2005). Опуская сравнительный союз wie, мы уже имеем дело с глубинной и нерасчлененной структурой. В то время как метафора представляет собой концентрированное высказывание, носящее синтетический характер, сравнение по сути своей аналитично (Meier, 1963: 174). Перефразируя известное французское изречение «сравнение - не доказательство», можно смело утверждать, что метафора - это не сравнение: она больше, чем сравнение. Если в сравнении две идеи располагаются рядом друг с другом, в метафоре они сливаются в единое целое и новое значение выражается нерасчлененно. Кроме того, сравнение может быть и буквальным, метафора — никогда. Таким образом, утверждение, согласно которому метафора есть не что иное, как эллиптическая версия сравнения, представляет собой симплификацию, не принимающую во внимание важные сущностные характеристики и тончайшие семантические нюансы этой комплексной проблемы.

Любая попытка перефразирования метафоры является в сущности ее объяснением, толкованием, причем порой весьма пространным и часто невнятным, в котором теряется сама суть метафоры, ее квинтэссенция. В таком толковании будет отсутствовать то, что Макс Блэк с вое время называл трудно переводимым словом insight (Black, 1954-55). Кроме того, это уже будет другое логическое пространство, а именно не одно слово, а целая цепочка аргументов или даже целое высказывание.

Вероятно, метафору и можно было бы свести к буквальному выражению, если бы она состояла из двух элементов. Однако дело в том, что она состоит из трех элементов: знака-объекта, знака-носителя и нового, эмергентного элемента, возникающего в результате взаимодействия двух последних - того, что раньше называли tertium comparationis, а мы называем метафемой. Знак-поситель не поглощает знак-объект, а как бы «растворяется» в нем, в результате чего и возникает тот нередуцируемый эмоционально-семантический элемент, который не поддается буквальному описанию. Различного рода описательные обороты, как правило, не затрагивают глубинной семантической базы метафоры, «объяснить» которую столь же трудно, как шутку или анекдот.

Важно отметить, что метафора представляет собой лингвистически компетентное высказывание, осмысленно воспринимаемое и принимаемое носителями языка. Это не ошибка и не девиация, а скорее смелое и креативное перешагивание через норму (Strub, 1991: 95), сознательный и просчитанный способ выражения того, что не может быть выражено при помощи буквальных лексических единиц. Воспринимаемая на буквальном уровне аномалия мгновенно нейтрализуется и тем самым устраняется на

новом, более высоком переносном уровне, становясь речевой практикой, а впоследствии и языковой нормой. Таким образом, постулируемая иногда ошибочность метафорического выражения в значительной степени кажущаяся, на что прежде всего указывает контекст, в который оказывается вовлеченной метафора, где она не будет восприниматься как ошибка или аномалия.

Являясь важным и необходимым фактором обновления и эволюции языка, сами метафоры не являются чем-то раз и навсегда данным, а проходят определенные стадии эволюционного семантического развития. Другими словами, они проходят полный функциональный цикл, совместимый с глобальным функционированием языковой системы, частью которой они являются. С этой точки зрения, в исследовании выделяются: 1) инновативные, 2) конвенциональные и 3) лексикализованные метафоры. Последняя стадия, которую можно также условно назвать терминальной, является по сути логическим завершением семантического развития метафоры, после которого происходит ее диалектическое отрицание и она переходит в разряд прямых наименований, то есть в другое качество.

Распространенный в данном значении термин «мертвая метафора» представляется не только слишком мрачным, но и не совсем корректным по существу, поскольку речь идет о словах и выражениях, которые продолжают активно функционировать в языке, правда, уже в другом измерении — к примеру, на уровне терминологии. В диссертации предлагается для обозначения данного явления термин латентная метафора. Подобные лексемы имеют сильно ослабленный метафорический потенциал, который стремится к нулю (Reimer, 1996:14); кроме того, они имеют свое автономное значение и понятны даже вне контекста. По мнению ряда исследователей, в частности В. Г. Гака, они все же сохраняют свой метафорический статус, хотя теряют свою образность и не обнаруживают семантической двуплановости. Кроме того, они могут со временем реметафоризироваться, т. е. пробудиться к новой жизни, коль скоро будет найден подходящий для них контекст.

Не следует забывать, что и латентные метафоры были когда-то инновативными. Своей формой и содержанием они напоминают нам о том, на что обращали внимание наши далекие предки, какие качества или свойства объектов казались им важными, интересными или заслуживающими внимания. В каждом языке есть свой «метафорический музей» (выражение Мишеля Бреаля), в котором в качестве экспонатов фигурируют слова и выражения с различной степенью метафоричности. Изучение всех языковых метафор, включая латентные, вне всякого сомнения, может пролить дополнительный свет на историю конкретной культуры и на общую историю цивилизации.

Во второй главе рассматриваются некоторые семантические и психологические аспекты метафорической номинации. В частности, речь

здесь идет о синестезии как функциональной разновидности метафоры, а также о символической и аллегорической репрезентации в языке, непосредственно коррелирующей с метафорическим способом выражения. Кроме того, анализируются вопросы соотношения метафоры и метонимии, а также метафоры и иронии в рамках общего метафорического процесса, проблемы метафорической эвфемизации и концептуальной метафорики, метафора и парадокс, аналогия как фундаментальный принцип метафоризации.

Как специфический феномен комбинаторики языковых знаков, основанный на сенсорной интеграции, синестезия может рассматриваться в качестве элементарного и глубоко укоренившегося средства выражения в языке. Традиционно считается, что синестезия представляет собой разновидность, или особый случай метафоры; она имеет место в случаях, когда качество, обозначаемое прилагательным, воспринимается иным органом чувств, чем предмет, обозначаемый определяемым существительным (Кострова, 2004: 77). В свое время С. Ульман предлагал рассматривать ее в качестве пограничного феномена между метафорой и метонимией (Ullmann, 1967: 245). Представляется, что синестезия имеет некоторые общие черты и с оксюмороном, построенным по принципу семантической несовместимости. Фактом является то, что синестетические ассоциации, основанные на кажущейся лошческой несовместимости, столь глубоко проникли в наше сознание, что мы иногда даже не задумываемся над их происхождением и внутренней мотивацией.

Синестезия в принципе возможна между всеми известными типами ощущений, которые находятся в постоянной интеракции. Суть ее заключается в том, что слова переходят из одной чувственной сферы в другую, например:

1) из акустической в визуальную: schreiende Farben, leise Pinselstriche;

2) из оптической в акустическую: helle Stimme, dunkler Laut;

3) из тактильной в акустическую: heiße Musik, harte Töne;

4) из вкусовой в другие сферы: süße Stimme, bittere Kälte.

Возможны и другие разнообразные комбинации, причем если

некоторые из них носят уже устоявшийся, клишеобразный характер (fester Charakter, trockener Mensch, trockener Wein, rosige Laune), то другие чаще встречаются в художественном дискурсе, являясь источником яркой образности (weiches Blau, blaue Ferne, blinde Nacht, kochender Zorn, schwüle Leidenschaft, blutende Blumen, frierende Seelen, soziale Kälte).

Синестезия так или иначе улавливает сходство в различии либо создает заново такое сходство, демонстрируя тем самым удивительную креативность. Часто это даже не сходство, а скорее некое субъективно обусловленное и порой трудно постижимое соприкосновение смыслов (Sinnberührung): мы как бы пробуем слова на вкус, трогаем их на ощупь и делимся при этом своими впечатлениями. Желаемая информация - с элементами оценки и экспрессии или без них — обычно точно достигает

своего адресата, порой даже без развернутого контекста. Не исключено, что через какое-то время выражения на синестетической основе могут потерять свое внутреннее напряжение, перейти в разряд прямых обозначений и даже превратиться в клише, хотя их семантическая двуплановость скорее всего не исчезнет полностью даже и в этом случае.

Обычно триаду «метафора - символ — аллегория» рассматривают, вместе, подчеркивая тем самым тесную взаимосвязь между ее элементами, каждый из которых характеризуется неординарным ведением окружающего мира, не сводимым к его буквальному описанию. Что касается символов, то это продукт культуры, а не отдельных индивидов, и поскольку мы не в праве поставить под сомнение культурное наследие в делом, мы вынуждены считаться с символикой, которая выкристаллизовывается в течение многих столетий и даже тысячелетий (Rasmussen, 1974: 1, 2). Наподобие многогранного кристалла, символ вбирает в себя и отражает самые разнообразные и глубокие оттенки значения, причем богатое смысловое содержание присутствует в нем в «свернутом» виде (Лосев, 1970: 10).

Символы выражают «квинтэссенцию нашего опыта», они являются своего рода опознавательными знаками, несущими в себе глубокое значение, в которых видимое накладывается на невидимое, чувственное на интеллектуальное, а временное на вечное (May, 1961: 10). Представляется, что структура символа голографична: в ней закодировано достаточное количество понятийно-эмоционального содержания, причем как на поверхностном, так и на глубинном уровнях. Покидая отведенную «обычному» слову одномерную плоскость, символ выходит в многомерное концептуально-семантическое пространство, в котором суверенно выполняет репрезентативную функцию. Возможно, именно поэтому он в меньшей степени, чем собственно метафора, контекстозависим.

Между символом и метафорой существует вполне очевидная корреляция - не случайно они часто рассматриваются в комплексе в научных монографиях и учебниках. Сам символ есть в большинстве случаев закономерный результат метафорической эволюции. «Образ прорывается в язык через метафору, а метафора в своем дальнейшем семантическом развитии либо поднимается до символа, либо опускается до знака» (Лагута, 2003: 34).

Тем не менее, существуют различия между метафорой и символом. Автономность и стабильность символа (ср. крест как символ христианской веры) обычно противопоставляется внутренней, контекстозависимой динамике метафоры. Из этого вытекает, что в символе, в отличие от метафоры, нет интеракции между знаком-объектом и знаком-носителем, т. е. нет элемента избирательного сходства или функциональной аналогии. Если метафора по сути своей контекстуальна, то символ интерконтекстуален. Его стабильность выражается также в том, что от многократного повторения он лишь выигрывает, в то время как

метафора от него потенциально разрушается, переходя в другое качество (Вartel, 1983: 61).

Для символа в целом не характерно предикативное употребление, и в отличие от метафоры он выполняет скорее дейкггическую, чем характеризующую функцию, указывая на что-то поверх своего собственного значения. В то время как метафора углубляет понимание реальности, символ может увести за ее пределы (Арутюнова, 1990: 24-26).

Действительно, символу присущ особый интуитивный момент, отсутствующий у ординарных словесных знаков. Он способен артикулировать некое откровение, через которое человек может лучше понять себя и окружающий мир. Напр.: скипетр — символ власти, часы — символ убегающего времени, белая лилия - символ чистоты и невинности и т. д. Подобная символика, иногда причудливая и усложненная, встречается нередко в поэтических строках („Mein Gedicht ist mein Messer"-. Hans Bender) и теологических контекстах. Ср.: Die Orientierung des verstorbenen Papstes an reaktionären kirchlichen Strömungen hinterlässt der katholischen Kirche „ein schweres Kreuz"(Berner Zeitung, 4.4.2005). В данном примере лексема Kreuz означает уже не «символ веры» и даже не «судьбу» (ср. русск.: нести свой крест), а скорее «наследие» {Erbe) — довольно редкий лексико-семантический вариант, не фиксируемый обычно словарями.

Таким образом, чувственно воспринимаемый мир предстает перед нами в своем символическом обличье: смысл видится в образе и через него превращается в символ. Не случайно немецким эквивалентом латинского symbol является семантически прозрачная лексема Sinnbild (Sinn + Bild), которая довольно удачно выражает суть явления: это сочетание смысла и образа, не сводимое к простому понятию и предполагающее богатство ассоциаций и множественность интерпретаций.

Со своей стороны, аллегория традиционно трактуется со времен Квинтилиана как продолженная, или развернутая метафора. Довольно часто она придает абстракции, которая по своей природе не имеет конкретного воплощения, человеческий облик. Наиболее ярким примером в этом отношении является справедливость, воплощенная в образе Фемиды с повязкой на глазах. Среди абстрактных понятий, которые часто персонифицируются, можно отметить такие, как: красота, любовь, разум, меланхолия (нем. Tante Melancholie), смерть (нем. Freund Hein), философия (англ. Lady Philosophy), а также такие этические концепты, как добродетель, смирение, гордость, слава и др.

Сегодня аллегорией интересуются и занимаются гораздо меньше, чем метафорой или символом. Исследователи единодушны в том, что такого расцвета, как в средние века, у аллегорического способа выражения уже не будет. Нынешняя литература и публицистика, освободившиеся от «дамоклова меча» цензуры, менее чувствительны к аллегории, хотя нельзя сказать, что они полностью индифферентны к ней. В качестве примера

можно привести небольшой фрагмент статьи, опубликованной в одной из берлинских газет и посвященной юбилею Зигмунда Фрейда (данный отрывок не вошел в текст диссертации):

„Für die Erforschung der hohen See der Seele hatte sich der Kolumbus Freud 2oi seinem Forschungsschiff ein biederes Wiener Salonmöbel erkoren: Die Couch... Auf dem schlichten Sofa, bedeckt mit einem Perserteppich, ließ' Freud seine 'nervösen', .perversen', ,hysterischen' Patienten liegen, um ihr unzensiertes Sprechen zu hören, in freier Assoziation" (Der Tagesspiegel, 30.4.2006). Как нетрудно заметить, первое предложение отличается аллегорической гиперхарактеристикой; в нем можно выделить три яркие и достаточно неординарные аллегории: открытое море души (die hohe See der Seele), Колумб Фрейд (der Kolumbus Freud) и исследовательский корабль (Forschungsschiff), под которым несколько неожиданно понимается обыкновенная кушетка.

Осмысленно создавать и понимать аллегорию можно лишь в рамках общекультурных контекстов, которые приписывают языку значимость, далеко выходящую за рамки лишь произвольной системы знаков (DeMan, 1969: 156-157). Можно смело утверждать, что аллегория продолжает занимать свое место в семантическом и образном мышлении человека и никогда не исчезнет из него полностью.

Значительное внимание в диссертации уделяется соотношению метафорического и метонимического способов выражения в языке, которые признаются не контрадикторными, а вполне совместимыми: оба они постоянно присутствуют и оперируют в той или иной степени на всех уровнях языка и практически во всех его стилях, вступая нередко в интеракцгао друг с другом. И та, и другая являются по сути образными (метафора в большей, метонимия в меньшей степени) трансформациями буквальных высказываний, т. е. вторичными номинациями. Однако в то время как метафорический дискурс структурируется на принципах аналогии или сходства, метонимический способ выражения базируется на принципах смежности и логической выводимости одного из другого. Концепция смежности в данном случае понимается в широком смысле и включает в себя локально-пространственные и причинно-следственные отношения

Если метафора вследствие интеракции двух элементов продуцирует в контекстуальном окружении новое значение, метонимия лишь «стирает» ненужные, избыточные элементы целого. На уровне диахронии и метафора, и метонимия оперируют в качестве исходного фактора семантических изменений в вокабуляре языка.

По традиции считается, что поэзия в гораздо большей степени метафорична, чем проза. С этим трудно не согласиться. Преимущественная метафоричность поэзии объясняется, очевидно, тем, что она в большей степени сфокусирована на знаке, в то время как проза гораздо чаще концентрируется на референте. Поэзия не только включает в себя

метафоры, но и сама по существу является метафорой. Прозаический текст, как правило, менее образен и поражает обилием сопоставляемых исходных данных, деталей, дат, имен и т. п., которые необходимо объединить в одно концептуальное целое. Метонимия в большей степени опирается на фактуальные связи между объектами, а не на необычные способы их сопоставления или противопоставления. Это более рациональная лингвистическая фигура, чем метафора.

Тем не менее, между метафорическим и метонимическим способами выражения, каждый из которых рефлектирует несколько иное видение мира, пе существует никакой «китайской стены»: они могут взаимодействовать, переходить друг в друга и образуют по сути одну базовую и крайне подвижную парадигму, которую можно обобщенно назвать метафонимической. Например, даже' такие устойчивые выражения, как ножка стола или спинка стула, могут, с одной стороны, рассматриваться как латентные, или стершиеся метафоры по принципу внешнего сходства, а, с другой стороны, как метонимии по принципу pars pro foto.

Несмотря на то, что метафорические структуры в языке явно преобладают над метонимическими, что они имеют различную структурную конфигурацию и их базовый функциональный механизм не идентичен, они скорее комплементарны, чем контрадикторны. Обладая к тому же сильной креативной потенцией, они вносят свой уникальный вклад в более дифференцированное и мультиперспективное понимание окружающего мира, частью которого мы являемся.

Если в метафоре мы имеем дело с интеракцией концептов, в метонимии — с их смежностью, то применительно к иронии можно говорить об их оппозиции. Вербальная ирония как одна из действенных форм самовыражения является комплексным социально-кохммуникативным феноменом, характеризующимся разнообразными семантическими, прагматическими и паралингвистическими параметрами.

В отличие от метафоры, ирония выражает дистанцированное отношение говорящего к предмету речи, причем чем позитивнее формулировка, тем очевиднее эта дистанция. Таким образом, в иронических высказываниях непременно присутствует оценочный компонент, который часто отсутствует в концептуальных и тем более латентных метафорах. Однако общим для иронии и метафоры является то, что ни та, ни другая не могут быть адекватно перефразированы при помощи буквальных слов и выражений без утери смысла и/или экспрессивного эффекта. Люди прибегают к иронии, потому что ироническое высказывание содержит в себе то, чего нет и не может быть в буквальном; при этом важную роль играют не только чисто языковые средства выражения, но и интонация, тембр голоса говорящего, выражение его лица, намеренное смещение им логических акцентов и прочие факторы. В этом одно из отличий иронии от других образных средств

языка: так, вряд ли можно говорить о «специальной» метафорической или фразеологической интонации.

Оригинальной разновидностью иронического способа выражения являются т. н. дисфемизмы, которые намеренно обозначают определенные, причем иногда вполне нейтральные, объекты реальности не просто негативно, но и иногда просто отталкивающе: Riechkolben (Nase), Gesichtsmatratze (Bart), Intelligenzprothese (Brille), Sargnagel (Zigarette), Schlaflablette (langweliger Mensch), Klapperschlange (Sekretärin).

Примечательно, что иронический смысл может быть противопоставлен не только буквальному, но и метафорическому. Например, о математическом неуче мы можем с горькой иронией сказать, что он «настоящий Эйнштейн». При этом слушателю для адекватной интерпретации необходимо трансформировать позитивную оценку в ее противоположность. В этом смысле метафору легче распознать как вторичную номинацию, поскольку ее буквальное понимание было бы в большинстве случаев просто абсурдным. Ирония же в своей мнимой позитивности может казаться вполне разумной и приемлемой, ее легче принять за «чистую монету»; для ее корректной интерпретации требуется большая степень «металингвистической чувствительности» (Winner, 1998), которая отсутствует, например, у маленьких детей.

Представляется, что метафорика и ирония не исключают, а скорее дополняют и потенцируют друг друга; не исключено также, что в отдельных ситуациях метафорический дискурс может фактически слиться с метафорическим и образовать с ним единое целое. Со своей стороны, вербальная ирония в ее структурном и процессуальном аспектах входит составной частью в более широкое понятие комического, которое включает в себя и такой важный аспект, как юмор. Несмотря на несколько различные механизмы генерирования и воздействия, и ирония, и юмор могут быть условно объединены в одну общую ироюмористическую парадигму, заложенную в наше мышление и находящую свою манифестацию в языке.

Если ирония бескомпромиссна, не терпит возражений и нацелена на вербальную критику описываемого объекта, юмор, как правило, значительно мягче и толерантнее по своей природе. Он является одним из проявлений свободы духа человека, который не принимает всё слишком близко к сердцу, хотя ему часто свойственна незаурядная, уходящая вглубь проницательность.

Юмор содержит часто элементы концептуальной неконгруептности, сюрприза и парадокса, которые увязаны в один тугой узел при помощи наивного синтеза, что в случае оптимальной презентации неминуемо вызывает комический эффект, высвобождающий накопившуюся отрицательную, в том числе агрессивную, энергию. В основе юмора лежит экономное мышление по аналогии или контрасту, совмещающее разум и

эмоции и доводящее определенное рассуждение до желаемой комической кульминации.

В качестве способов достижения юмористического эффекта можно выделить различного рода паронимические образования: Tragiker (Gepäckträger); Er/sie ist aus Habsburg (habgierig), aus Tauberg (schwerhörig), aus Stummsdorf (schweigsam); лексические и грамматические омонимы (Wir haben hier die meisten Warenhäuser: Wo Sie auch hinsehen, überall waren Häuser), заимствования из диалектов и других стилей, смешение конкретного и абстрактного, фразеологизмы на метафорической основе. Юмор может быть заложен как в определенном содержании, так и в самой формулировке. Он может возникнуть как вследствие неожиданного сочетания концептов, так и вследствие необычного сочетания или трактовки слов (напр.: Eifersucht ist eine Leidenschaft, die mit Eifer sucht, was Leiden schafft). Все эти и многие другие языковые средства могут составить потенциальную базу иронии и юмора, в зависимости от преследуемых целей и желаемого эффекта.

К сказанному следует добавить, что и в иронии, и в юморе присутствует более или менее ярко выраженный элемент игры. Ироюмористический фрагмент отграничен от остального дискурса определенным игровым фреймом, который довольно четко прослеживается в выражении лица, голосе, интонации говорящего, в специальном подборе слов и их необычном сочетании. Именно игровая природа и метафорические качества иронии и юмора делают их часто парадоксальными: в них с легкостью могут стираться грани между реальностью и фантазией, настоящим и прошлым, конечным и бесконечным. Амбивалентность ироюмористического дискурса заключается в том, что он может предполагать по крайней мере два разных способа декодирования исходного послания, один из которых в процессе восприятия должен быть элиминирован как нерелевантный.

В силу своей способности заменять буквальные обозначения и уподоблять неуподобляемое метафора может определенным образом «вербально корректировать» реальность и тем самым выполнять эвфемистическую функцию в языке и речи. Согласно высказанной X. Вернером еще в 1919 году гипотезе, метафоры в языке первоначально появились именно как реакция на различного рода запреты (табу), которые налагались древним обществом с его прелогической структурой мышления на прямые наименования божественных и «нечистых» сил, смерти, некоторых болезней, животных и т. д. Ср.: der Allmächtige (Gott), Gottseibeiuns, Kuckuck, Dieser und jener, Luzifer (Teufel), der Braune (Bär), der Graue (Wolf), die Grüne (Schlange), heilige Krankheit (Epilepsie) и мн. др. «Везде, где появляются табуизированные тенденции, мы встречаем метафорические образования» (Werner, 1919: 84).

Традиционно считается, что метафоры — это сильные эвфемизмы, достаточно четко затушевывающие негативный или иной нежелательный

смысл антецедента. При этом нередко забывают, что в негативных коннотациях виноваты не сами слова, а то, что они обозначают. В этом смысле эвфемизмы представляют собой «паллиатив, а не лечение» (Leech, 1983: 46). Как правило, метафорический перенос эвфемистического характера осуществляется от конкретного к конкретному. Нередко такие метафоры-эвфемизмы — как вокабулярные, так и фразеологические — носят более или менее ярко выраженный иронический характер. Ср.: Fuchs (listiger Mensch), Wanze (Abhörgerät), Klavier spielen (Fingerabdrücke machen). Что касается метафор, возникших при помощи словообразования, то они относятся к числу «прозрачных», и их общее значение без особого труда выводится из значения компонентов: Innenarchitekt (Tapezierer), Entsorgungspark (Müllhalde), Rotlichtmilieu (Vergnügungsviertel).

В результате частого употребления (или злоупотребления) метафоры-эвфемизмы, какими бы маскировочными и оригинальными они ни казались, могут выхолащиваться, терять свою привлекательность и даже вызывать насмешливую реакцию или откровенное раздражение. Это, в свою очередь, является верным симптомом того, что они впоследствии подвергнутся пейорации и перейдут в разряд прямых наименований. В общем можно констатировать, что эвфемизмы при их сбалансированном употреблении делают нашу речь гибкой и достаточно выразительной, избавляя ее от излишней прямолинейности; в то же время несоблюдение норм эвфемизации может повлечь за собой серьезные прагматические трудности.

В диссертации указывается далее, что аналогия вне всякого сомнения относится к базовым параметрам метафорического процесса. Она может явиться ключом к разгадке трудно познаваемых явлений. Однако, в отличие от метафоры, она не создает нового смысла, а, как правило, лишь фиксирует уже существующие свойства. Для установления аналогии необходимо брать не просто признаки, а типичные признаки сопоставляемых объектов, их существенные свойства. Чем больше таких признаков или свойств, тем убедительней будет аналогия.

Метафора и аналогия - тесно связанные между собой понятия. Аналогии активируют и включают в действие глубинные структуры на уровне семантической памяти, которые, в свою очередь, генерируют метафорические структуры. В этом смысле аналогия есть способ рассуждения о метафоре (Pribram, 1990: 97). Аналогия возникает, с одной стороны, в дискурсе, а, с другой стороны, на основании предшествующих знаний, которые активируются в процессе коммуникации. Оба эти фактора — контекст и предшествующие знания — взаимодействуют и в конечном счете конституируют метафорический смысл высказывания.

Точно подобранная аналогия может представлять собой шаг в направлении научного мышления. В свое время Ньютон, взяв в качестве исходной аналогии падающее яблоко, выдвинул гипотезу всеобщей гравитации, развив ее впоследствии до масштабов универсальной научной

теории. Данная теория явилась мощным импульсом для метафорического понимания окружающего мира; еще более действенным фактором в этом отношении оказалась открытая несколько столетий спустя теория относительности Эйнштейна, перевернувшая представления людей о Вселенной.

Человеческий разум постоянно создает и будет создавать новые аналогии и соответствия, которые непременно найдут свое отражение и выражение в языке. Научное открытие и заключается как раз в том, чтобы увидеть аналогию там, где ее никто не смог разглядеть до этого (Koestler, 1994: 686). Приводя в соприкосновение концепты, находившиеся до этого на расстоянии друг от друга, мы тем самым ломаем установившуюся концептуальную систему, которая сковывает наше мышление, воображение и наш язык. Отсюда следует, что функция аналогии, вполне совместимая с принципом лингвистической креативности, способствует скорее трансформации, чем консервации лингвистической системы.

Что касается психологических механизмов генерирования и интерпретации метафор в дискурсивном процессе, то на этот счет существуют различные мнения. С точки зрения традиционной психолингвистики, метафоры требуют больших интерпретационных усилий, чем остальные слова и выражения в окружающем тексте, поскольку их понимание происходит посредством привлечения буквального смысла, от которого мы отталкиваемся и который затем отбрасываем как нерелевантный. Однако в последнее время такая трактовка стала подвергаться ревизии. Некоторые исследователи на основании экспериментальных данных полагают, что восприятие метафор и неметафор в контексте происходит практически синхронно (Miller, 1979; Gibbs, 2001). Роль буквального значения в процессе идентификации метафоры минимальна и ограничена его молчаливым присутствием в ходе почти мгновенной активации значения слова в контексте. Этот процесс происходит столь быстро, что мы можем в данном случае говорить об одном нерасчлененном ментальном акте (Miller, 1979: 227).

Очевидно, в нашем сознании существует механизм, который способен в случае необходимости блокировать буквальное восприятие и почти безошибочно переводить его в иносказательную плоскость, при этом отграничивая метафору от других небуквальных употреблений (ирония, гипербола и т. д.). Убедительной представляется точка зрения, согласно которой мы в большинстве случаев понимаем конвенциональную метафору именно на пререфлективном уровне, т. е. не прибегая к поискам буквального смысла или выстраиванию сложной системы ассоциаций.

Оба конституирующих элемента метафоры, знак-объект и знак-носитель, очевидно, даются нам в восприятии одновременно (или почти одновременно), так что разум, «перепрыгивая» мгновенно с одного полюса на другой и опираясь при этом па контекстуальное окружение, сам

вычисляет нужное решение. Возможно, свою роль здесь играют и сложные подсознательные процессы. Несомненно, что важное значение в данном случае имеет воображение, являющееся своеобразным генератором инновационной деятельности человека в различных сферах, в том числе в языке.

Не подлежит сомнению, что определенные метафорические ассоциации глубоко проникают в наше сознание и, возможно, закладываются в него в виде неустранимой многомерной голограммы. Картина мира, отражаемая в сознании, если не полностью, то в значительной степени метафорична (ср.: земной шар, жизненный цикл, Млечный путь, движение вперед/вверх = прогресс, движение назад/вниз = регресс и т. д.), и коль скоро мы не можем обойтись без метафорического способа выражения, задача заключается в том, чтобы понять, как он функционирует. Это, несомненно, должно способствовать более глубокому пониманию языка, на котором мы говорим, и мира, в котором мы живем. Метафора представляет собой объект исследования, позволяющий глубже проникнуть в закономерности логического и эмоционального, в комплекс проблем, связанных с воображением и интуицией, в тайны творческого мышления.

Третья глава посвящена рассмотрению основных источников и сфер метафорического употребления в современном немецком языке — от высокой поэзии до сленга. Речь идет прежде всего о немецкой поэтической метафорике (причем сама поэзия понимается как «тропическая зона метафоры», а поэтическая метафора определяется в терминах «наименее вероятной информации»), и о метафорических номинациях в художественной прозе. Кроме того, в главе приводятся многочисленные примеры метафорического словоупотребления в политическом, военном, медицинском, спортивном, театральном дискурсах, анализируется пространственно-геометрическая, рекламно-коммерческая и субстандартная метафорика.

В работе отмечается, что метафора в поэзии — это не просто художественный прием или особенность стиля, а особая парадигма мышления и отличающееся от обычного, «пефотографическое» видение мира. Поэтическому дискурсу в целом свойственна метафорическая гиперхарактеристика. Для его адекватной интерпретации требуется не только способность к обобщению, синтезу и анализу, но и определенное поэтическое воображение, не дающееся априорно. Реципиент должен продемонстрировать готовность к метафорическому восприятию поэтических текстов.

«Чистая» метафора, по образному выражению X. Вайнриха, возникает в результате своеобразного «короткого замыкания» (КиггзсЫизэ). Она представляет собой некое поэтическое озарение, причем чем большее напряжение возникает между полюсами, тем ярче и красивее метафорическая искра, высекаемая при этом. Метафора в большей

степени, чем сравнение, создает непередаваемое богатство значений и их оттенков. Несмотря на свой дуалистический характер, она воспринимается как единое целое. Являясь важнейшим инструментом в руках поэта, метафора чутко улавливает сходство в различии и устанавливает связь между общим и частным. Яркая поэтическая метафора - это всегда открытие: открытие новой перспективы, а, возможно, и нового смысла. Без нее стихотворение было бы плоским и бледным и скорее всего потеряло бы всякий интерес для читателя..

Именно метафора является зачастую ключевым словом в поэтическом контексте. Поэтические метафоры неотторжимы от своих контекстов; их нельзя выхватить из синтагматического окружения и рассматривать отдельно. В этом случае они потеряют всякую ценность, ибо по своей природе они органичны, а не орнаметальны. Они могут появиться уже в заглавии или в первой строке стихотворения и определять всё последующее течение чувств и мыслей автора.

Не секрет, что современную западноевропейскую и, в частности немецкую, поэзию отнюдь нельзя назвать легкой в смысле восприятия. Присущее ей сочетание усложненности и притягательной силы можно охарактеризовать как диссонанс. Порой этот диссонанс становится самодовлеющей силой и едва ли не важнейшим компонентом стиля. Обыденная реальность в ее более или менее упорядоченном виде ныне, как кажется, всё меньше интересует иных поэтов. Всё чаще в современной немецкоязычной поэзии встречаются такие «ключевые» слова, как Chaos, Klippe, Schiffbruch, Ertrinken, Sturz, Nacht, Labyrinth, Mauer, Flucht и другие. Эти понятия метафоризируются и, очевидно, выражают состояние души поэта, его мироощущение. Креативная фантазия разлагает мир на отдельные фрагменты и создает из них свой собственный, новый мир, непохожий на прежний. Используя в основном обычный вокабуляр, поэт как бы трансформирует известное в неизвестное; при этом часто само звучание стиха завораживает, и звуковая доминанта затмевает смысловой компонент. Справедливости ради следует отметить, что это относится далеко не ко всем поэтам.

В данном разделе выделяются шесть основных типов моделей, которые встречаются в немецком поэтическом дискурсе и которые в принципе приложимы ко всему метафорическому способу номинации в современном немецком языке:

1) предикативные метафоры, являющиеся, вне всякого сомнения, наиболее распространенными в языке: Lauschen ist ein Gespräch mit dem Schweigen " (E- Burkart);

2) атрибутивные метафоры, как правило, в стилистической функции эпитета: „Der müde Sommer" (Н. Hesse), schwarze Milch" (P. Celan), Jachende Wolken" (H. Boll);

3) композиционные метафоры - в большинстве случаев т. н. детерминативные композиты: „Zitronenmond" (О. Loerke), ,Mondspiegel" (Р. Celan), „Schlafstrom " (W. Bauer);

4) генитивные метафоры: „Die Forelle des Lichts" (K. Krolow), „Schaukelgeräte der Kindererinnerung" (H. Kipphardt);

5) глагольные метафоры, часто выполняющие функцию олицетворения: „Der Morgen lacht" (G. Schwatz), „Der Koffer gähnt" (E. Kästner), „Das Meer stand auf, der Himmel fiel" (E. Saenger);

6) препозициональные метафоры: „Die Knospen springen im Galopp " (E. Kästner), „Das Leben lockt in bunten fremden Kleidern " (E. Kästner).

Возможны и другие варианты. Так, метафора может встретиться в тексте в качестве прямого дополнения: „Ein Tag erhebt sein Haupt" (G. Schwarz) или аппозиции: „Wörter, meine Fallschirme, mit euch springe ich ab" (H. Bienek). Не исключено также использование контекстозависимой метафоры в качестве субъекта предложения: „Langsam ging der Fußball am Himmel auf (G. Grass). Идентификация метафорической лексемы Fußball в последнем примере практически невозможна без учета общего контекста, который в данном случае недвумсысленно указывает на не свойственное этому слову значение „Mond". Как видим, неординарные поэтические метафоры могут не только удивлять, но и шокировать.

Что касается литературной прозы, то здесь встречается не так много метафор, как в поэтических произведениях; часто они кажутся не столь яркими и оригинальными, как поэтические метафоры. Действительно, они как бы растворяются в общей структуре прозы, которая по своей природе более концептуальна и обстоятельна, что выражается, в частности, в процессуальной динамике и преимущественно метонимическом развертывании сюжетных линий.

Разумеется, достаточно интересные и необычные метафоры встречаются и в прозе. В качестве примера в работе приводится цитата из романа Э.-М. Ремарка «Черный обелиск»: „Der Garten steht in grünen Flammen". Данное предложение не уступит по своей метафоричности иным поэтическим строкам. У каждого писателя свой стиль, свои метафоры - столь же характерные и уникальные, как отпечатки пальцев. Сама метафора может служить не только организующей доминантой литературного текста, но и сигнализировать определенную генетическую связь с породившей ее действительностью, хотя далеко не в каждом метафорическом образе следует усматривать конкретный прототип шш преломление реальных фактов биографии автора.

Метафорическая наполняемость немецкоязычных литературных текстов XX - XXI вв. отличается неравномерностью. Даже не будучи литературным критиком, нетрудно заметить, что немецкая реалистическая проза менее метафорична, чем сюрреалистическая, и что у женщин, берущихся за перо, метафоры встречаются чаще и несут бблыную эмоционально-смысловую нагрузку (Вики Баум, Ева Демски, Ута Данелла,

Ингеборг Древиц, Мария-Луиза Фишер и др.)- Ср.: „Es war, als ob es plötzlich ein drittes Auge irgendwo in meinem Kopf gäbe, jenes Auge der Phantasie, welches nicht nach außen, sondern nach innen gerichtet ist. Ich kann noch immer viele Dinge mit diesem Auge erkennen. Und wenn ich schreibe, muss ich lediglich zu Papier bringen, was ich sehe, so klar sehe, als ob meine Figuren es auf einer Bühne fiir mich spielten " (Baum, 1962).

Напротив, у Томаса Манна с его усложненным синтаксисом и тенденцией к высокому стилю, метафор относительно немного. То же самое можно сказать о Генрихе Бёлле, Гюнтере Грассе, Зигфриде Леще, Мартине Вальзере и Максе Фрише, которые, судя по их произведениям, предпочитали более эксплицитные сравнения.

Обращаясь к совершенно другой сфере коммуникации, а именно рекламе, отметим, что метафоры играют здесь не просто важную, но зачастую стратегическую роль. Явно или незримо метафора присутствует практически в любом рекламном дискурсе. В рекламной метафорике обычный товар часто превращается в некий идеальный образ, своего рода репрезентативный символ; это сочетание смысла и образа, не сводимое к простому понятию и предполагающее богатство в высшей степени позитивных ассоциаций. Ср.: Lebensi>eg/e;7er (Parker-Füllfederhalter), Munlermachzr (Kaffee), Insel der Gemütlichkeit (Teppich), schreib v/to/e Korrespondenzmaschine. Довольно часто, особенно в последнее время, товарам приписываются качества и состояния, изначально присущие лишь самому человеку: Uhr mit dem goldenen Herzen, taschenfreundliches Feuerzeug, vernünftiges Auto, blondes Bier, schlanke Zigarette, kompromisslose Zahnpasta, hautsympathische Hose, hnitlererholendes Hemd, attraktiver Preis и мн. др. Подобные рекламные слоганы Н. Н. Миронова называет своеобразным «фокусом рекламы» (Миронова, 1998: 39). С их помощью рекламные стратеги пытаются пробудить наш интерес к соответствующим товарам и убедить нас в их высоком качестве и престижности. Однако при всей своей экспрессивности и кажущейся искренности рекламный язык продолжает оставаться инсценированной формой коммуникации, рассчитанной на достижение вполне определенного прагматического эффекта, а именно совершение акта купли-продажи. При этом весьма часто рекламные тексты несовместимы не только с буквальным прочтением, но и просто со здравым смыслом, в чем они совпадают с аналогичными параметрами языка политики в смысле нередко присущей им манипуляции общественным сознанием.

Сказанное отшодь не означает, что мы должны непременно классифицировать все рекламные тексты как бессмысленные и не обращать на них никакого внимания. Напротив, являясь интегральной частью языкового континуума и воздействуя на него в той или иной степени, они требуют серьезного и критического рассмотрения,

В последнем разделе третьей главы исследуются некоторые аспекты субстандартной метафорики, т. е. той части метафорического вокабуляра,

которая находится ниже коннотативно-стюшстического нуля. Это сделано исключительно для полноты картины, с целью доказательства тезиса о том, что метафорический способ обозначения присущ практически всем уровням языка и сферам его применения.

Отношение к сленгу со стороны исследователей отличается большим разнообразием: одни считают, что это «дешевый заменитель» хорошего языка, демонстрирующий «леность мысли и бедность вокабуляра» (Foerster & Steadman, 1940: 290) или даже являющийся признаком «умственной атрофии» (Partridge, 1935: 295), другие, напротив, называют сленг «прозой современной жизни», доказывая, что он отражает чувства людей по отношению к своему окружению (Hayakawa, 1941: 194-195), пытается преодолеть окружающую «монотонность и скуку» (Bartel, 1983: 13) и является «легитимным дополнением к стандартному вокабуляру» (Flexner, 1967: XV). Судя по всему, эта последняя точка зрения находит в настоящее время всё больше сторонников, хотя гипертолерантпость в данном случае может повлечь за собой тотальную экспансию сленговых проявлений на всех уровнях коммуникации, что таит определенную опасность тривиализации языка в целом.

У самого сленга есть одно отличительное качество, которое сближает его со всеми «секретными» языками: его чрезвычайно трудно или вообще невозможно объяснить и попять человеку, который не слышал его и не имел с рим дело или не занимался им с научной целью в прошлом. Его секрет кроется в той трудно уловимой коннотативной составляющей значения, которая и является в конечном счете главным ключом к пониманию.

Не подлежит сомнению, что наглядность и экспрессивность сленгового вокабуляра не в последнюю очередь объясняются частым использованием в нем различного рода метафорических обозначений. Метафорический характер большинства сленгизмов (в чем говорящие на нем, естественно, не отдают себе отчета) столь очевиден, что не требует никаких доказательств. В основе этих исконно немецких или заимствованных из других языков либо диалектов метафорических лексем лежат, как правило, внешнее сходство, функциональная аналогия или контраст, в то время как некоторые из них остаются этимологически и семантически непрозрачными для непосвященных. Ср.: Polyp (Polizist), Koks (Kokain), Schnee (Heroin), Strick (Halstuch), Armband (Handschellen), Bims (Brot) и мн. др.

Некоторые в прошлом жаргонные слова и целые выражения с метафорической мотивацией вошли в обиход и широко используются ныне даже в письменной речи; таким образом, мы вправе говорить об их конвенционализации. Ср.: büffeln, ochsen («зубрить»), schwänzen (прогуливать) — из молодежно-студенческого жаргона; Quatsch (Unsinn), Schlappe (Niederlage), Klappe (Mund), Das ist für die Katz (alles umsonst).

Подобные лексемы и выражения можно иногда встретить и на страницах вполне респектабельной печати в окружении нейтральной или даже стилистически возвышенной лексики: запрограммированный в этом случае стилистический разнобой входит составной частью в коммуникативное намерение авторов. Ср.: „Wie wir ihn kennen, wird Seehofer auch künftig der Union noch genügend Kummer bereiten, weil er seine Klappe nicht halten wird" (Saarbrücker Zeitung, 20.11.2004).

Субстандартная лексика в высшей степени антропоцентричпа и в ней наблюдается явное преобладание пейоративной оценки, что социально и психологически обусловлено, причем намеренная пейорация по контрасту может включать в себя одновременно стилистическое занижение и семантическое завышение: Klamotten, Fetzen (teure, schicke Kleidung), pervers (erstklassig).

Сниженный слова и выражения нередко встречаются ныне даже в художественных произведениях, причем вполне серьезных и претендующих на определенную литературную значимость. Сравните: „Der Kerl in dem Buch, dieser Werther, wie er hieß, macht am Schluss Selbstmord. Gibt einfach den Löffel ab. Schießt sich ein Loch in seine olle Birne, weil er die Frau nicht kriegen kann, die er haben will, und tut sich ungeheuer Leid dabei" (U. Plenzdorf. Die neuen Leiden des jungen W. -Rostock, 1973).

Степень популярности и конвенционализации подобных лексем, в том числе фразеологизмов, различна и трудно предсказуема. Однако, если учесть, что сами носители данного социолекта (или функциолекта) заинтересованы в семантическом и особенно коннотативном реструктурировании элементов вокабуляра, допустимо предположить, что субстандартная метафоризация, носящая спонтанный характер, представляет собой континуальный процесс. Тем не менее, вне зависимости от субъективного отношения к данному феномену, он, будучи фактом языка и речи, заслуживает тщательного рассмотрения. Что касается самой субстандартной лексики, то ей в большинстве случаев суждена сравнительно недолгая, хотя и яркая, жизнь, поскольку на смену одним словам и выражениям уже спешат другие, еще более «современные», а часто и более агрессивно-маргинальные, которым будет уготована впоследствии аналогичная судьба.

На основании изучения обширного лингвистического материала в работе делается эмпирический вывод, подтверждаемый статистическими данными, о том, что в настоящее время медицинский, театральный и спортивный дискурсы являются «главными поставщиками» метафорического значения, экстраполируемого в другие, несмежные сферы коммуникации. Интерес в этой связи могли бы представить также метеорологические (Klima, Atmosphäre, frostige Beziehungen, Tauwetter), строительно-архитектурные (Fassade, Fundament, Mauer, Dach),

кулинарно-гастрономические (Menü, Gulaschkanone, Brei) и прочие виды метафор, активно используемые носителями немецкого языка в самых различных формах устного и письменного общения. Метафорический способ номинации — наряду с буквальным — существуют, а точнее говоря, сосуществуют в той или иной пропорции практически во всех функциональных стилях и на всех уровнях коммуникации, что позволяет отнести их к одной общей коммуникативной макропарадигме.

Несмотря на прослеживающиеся во всех естественных языках общие тенденции метафоризации, каждый язык метафоричен по-своему. Метафорическая картина любого языка обладает своими специфическими, присущими только ему чертами, поддающимися социально-историческому, культурно-психологическому либо чисто

лингвистическому объяснению. Это является определенным препятствием на пути перевода метафорических высказываний с одного языка на другой (ср. русск. «дворник» - нем. Scheibenwischer). Что касается немецкой метафорики, то она довольно своеобразна; возможно, она более философична и менее ярко-образна и экспрессивна, чем французская или итальянская, но в целом она вполне соответствует общему духу и ментальности нации. То же самое можно сказать о немецких фразеологических и провербиальных выражениях, многие из которых также строятся на метафорической основе. Ср.: Morgenstunde hat Gold im Munde.

Отражая и в значительной степени формируя наши представления об окружающем мире, метафоры изменяются вместе со временем, в котором они функционируют. Некоторые из них — особенно те, которые тесно увязаны с конкретной, постоянно меняющейся ситуацией, - имеют свои «взлеты и падения» и поэтому иногда не находят своего отражения в нормативных лексикографических источниках.

Следует подчеркнуть, что исследование метафор может быть весьма продуктивным в лексикологическом (изменение значения слов) и лексикографическом аспектах, что относится прежде всего к конвенциональным и латентным метафорам. С другой стороны, активная и нелексикализованная метафорическая лексема представляет собой открытую семантическую систему с большим числом степеней свободы и возможностью альтернативных и нередко взаимоисключающих интерпретаций, с трудом поддающихся лексикографическому толкованию.

Основные выводы, содержащиеся в Заключении, обобщенно сформулированы в виде тезисов, среди которых можно выделить следующие:

Метафорический способ выражения является интегральной частью общего языкового континуума, и в этом смысле можно говорить о метафорическом фоне практически любого естественного языка.

Фактически вся окружающая нас реальность, дающаяся нам в восприятии, является многомерным и многоуровневым пространством, из

которого человеческий разум, находящий свое воплощение в языке, черпает свои метафоры; именно поэтому прогрессия их неиссякаема и они не поддаются никакой окончательной фиксации.

Метафора является фундаментальным свойством мышления, находящим свое выражение прежде всего и именно в языке. Она помогает свести наши разрозненные впечатления о реальности в одну целостную картину, и в этом заключается ее интегрирующая функция.

Умение адекватно генерировать и интерпретировать метафоры в самых различных коммуникативных контекстах является важной частью общей лингвистической компетентности индивида. Каждый человек, знающий свой язык, способный на ассоциативное мышление и обладающий хотя бы некоторым воображением, может создавать и распознавать метафоры.

В большинстве случаев метафора не претендует на дескриптивную терминологическую точность, поэтому вряд ли стоит пространно рассуждать о се «истинности» или «ложности»; вместо этого имеет смысл говорить о более или менее удачных метафорах, об их коммуникативном эффекте, а также о степени их вписываемости в дискурсивное окружение.

Метафора делает читателя/слушателя более чувствительным по отношению к отдельным аспектам окружающего мира и различным способам употребления языка, она заставляет его внимательнее прислушиваться к словам и находить в них новые, неординарные грани и оттенки значений. По сути она представляет собой глубинное семантическое измерите, взгляд изнутри на будничное и привычное, с одной стороны, и/или на новое и еще непознанное, с другой.

В соответствии с лингвоцентрической концепцией, метафора может рассматриваться как широко разветвленная и инклюзивная система, включающая в себя такие языковые феномены, как символ, аллегория, синестезия, а также метонимия, гипербола и гиподокс, эвфемизм, ирония и юмор, оксюморон и др., которые в совокупности составляют динамику метафорического процесса.

Метафорическая система по все признакам является одной из наиболее фундаментальных концептуально-лексических подсистем языка. Метафорическая лексика так или иначе охватывает всё семантическое пространство языка. В системе вокабуляра нет таких семантических зон, которые были бы недоступны или запретны для метафорической номинации. Из всех функциональных стилей языка, пожалуй, лишь стиль делового общения в наименьшей степени подвержен метафоризации. В отличие от поэтического дискурса, который может быть по праву признан наиболее насыщенным в метафорическом отношении, стиль делового общения представляет собой, выражаясь образно, «сумеречную зону» метафоры (хотя и здесь могут спорадически возникнуть метафорические номинации хотя бы на разговорном уровне. Ср. русск.: «заполнить бегунок»).

Эмпирический и квантитативный анализ актуального материала позволяет сделать осторожный вывод о том, что на данном этапе развития современного немецкого языка наиболее популярными и распространенными являются медицинские, театральные и спортивные метафоры, оттеснившие, судя по всему, техническую и военную метафорику.

Процесс метафоризации — так же как и эволюционный процесс любой системы — по существу необратим: однажды возникнув в семантической структуре лексемы, • метафорическое значение «запоминается», т. е. закрепляется в ней и может быть в любой момент востребовано в случае коммуникативной необходимости. Вследствие этого происходит определенная семантическая компрессия лексемы, носящая кумулятивный характер и сопровождающаяся возникновением усложненных структур с большим количеством иерархических уровней.

Кажущаяся нелогичность метафорического выражения, иногда граничащая с парадоксальностью, является одним из условий его эффективного функционирования в дискурсе. С этой точки зрения, метафора — не девиация, а семантически абсолютно легитимный и приемлемый, присущий любому естественному языку и комплементарный по отношению в буквальному способ выражения, который в целом ряде случаев можно охарактеризовать как «нормативный авангард» (Б^гиЬ, 1991:37).

Уникальность метафоры заключается в том, что она не может быть продублирована никакими другими буквальными средствами языка. В случае попытки ее буквальной интерпретации мы неизбежно получим семантически аномальное, концептуально абсурдное, категориально ошибочное и во всех остальных отношениях бессмысленное выражение.

Метафора, если она не является лексикализованным элементом вокабуляра, не существует сама по себе; она неизбежно вовлекается в более широкий контент дискурса — как на сентенциальном, так и на супрасентенциалыюм уровне. Метафора не может функционировать в контекстуальном, или дискурсивном вакууме. Если нет контекста или он недостаточен, слова воспринимаются по умолчанию в их буквальном смысле, Однако если метафорическая лексема нуждается в дополнительной обстоятельной экспликации, то это или намеренно запутанная, эзотерическая метафора, или мы имеем дело с неправильно подобранным контекстом.

Именно на уровне дискурса, в котором буквальный смысл вытесняется переносным, метафорическая интерпретация может считаться наиболее адекватной. Контекст не создает новых значений, а лишь обеспечивает стирание нерелевантных смысловых аспектов языкового знака в соответствии с интенцией говорящего, высвобождая потенциальные возможности, заложенные в семантической структуре лексемы. Естественно, что основное значение слова не исчезает и не

аннулируется; из доминантного оно становится рецессивным и как бы отходит на задний план в данном конкретном окружении, в то время как семантическая ось лексемы смещается в сторону метафоричности.

Интеракционистская парадигма представляется автору данного исследования наиболее адекватной с точки зрения анализа метафорического способа номинации. С этой позиции, метафора является результатом двойной интеракции: внутрилексемной (осуществляемой при помощи метафемы, которая служит своеобразным посредником и связующим звеном между знаком-объектом и знаком-носителем) и дискурсивной (между самой метафорой и ее контекстом). Сама метафора обладает потенциалом внутреннего напряжения, который тем выше, чем дальше отстоят друг от друга в семантическом отношении составляющие ее элементы. Кроме того, ей присуща определенная эмергентностъ, т. е. наличие качественно новых свойств, отсутствовавших у составных частей. В этом смысле мы говорим об интегративно-эмергентной концепции метафоры.

Лингвистический статус метафоры неконстантен. В соответствии с функциональными особенностями и спецификой употребления можно выделить три основные категории метафор: инновативные, конвенциональные и латентные. В первых двух случаях, как правило, требуется релевантная контекстная информация, погружение в дискурс; напротив, для латентной, или лексикализированной метафоры, являющейся самостоятельным и самодостаточным элементом вокабуляра, контекст не обязателен. Копвенционализация с последующей лексикализацией метафорического знака представляет собой длительный, градуальный процесс, не поддающийся точному прогнозированию. Приобретая буквальный смысл, старые метафоры становятся той платформой, па которой могут образовываться впоследствии новые метафорические значения.

Метафорами являются в основном автосемантические части речи (прежде всего существительные как фундаментальные носители смысла в языке, а также глаголы, прилагательные и в меньшей степени наречия, которые по немецкой грамматической традиции иногда рассматриваются вместе с прилагательными). В предложении метафоры могут занимать практически любую позицию и часто выполняют функцию предикации. Метафоре присуща высокая степень коммуникативной динамики, сближающая ее в грамматическом плане с функцией ремы в предложении.

Сами метафоры в высшей степени адаптивны, они без труда приспосабливаются к своему новому лингвистическому окружению, которое становится их естественной экосистемой. Наличие даже одной сильной метафоры позволяет говорить о метафорическом характере всего предложения. В то же время избыточное употребление метафор в дискурсе (кроме поэтического) нецелесообразно и может иметь эффект, обратный желаемому.

Метафора инновативна, поскольку она открывает новые пространства: концептуальные — в реальности и семантические — в языке. Она способна успешно заполнить семантические пустоты в лексической системе. Что касается языка науки, то новые концептуальные метафоры в нем — это не столько утверждение, сколько гипотеза, приглашение к продолжению исследования; они снабжают исследователя новым вокабуляром, открывая перед ним новые перспективы, необходимые ему для дальнейших изысканий. Компенсируя отсутствие строго научной терминологии и выступая в качестве своеобразного посредника между данным и новым, метафора способствует конструктивному развитию идей и знаний с их последующим уточнением.

Выдвигаемая в данном исследовании в качестве научной гипотезы лингвоголографическая концепция метафоры дополняет традиционный аналитический подход и не противоречит ему в принципе. В соответствии с данной концепцией слово представляет собой своего рода голографический накопитель, оптимально кодирующий и сохраняющий семантическую информацию, с которого происходит смыслонаправленное считывание информации с опорой на контекст. Однако если аналитическое восприятие в основном последовательно и методично, голографическое в большей степени ассоциативно и интуитивно; сознание реципиента мгновенно и, как правило, безошибочно высвечивает лишь один необходимый элемент значения (в частности, метафорический), игнорируя все остальные, которые оказываются нерелевантными в данном контексте или общей коммуникативной ситуации.

Метафоры могут выполнять и важную педагогическую функцию: они в большей степени мобилизуют память и усиливают остроту восприятия, способствуя лучшей запоминаемости материала и его более глубокому усвоению. В этом смысле можно утверждать, что корректно сформулированная в соответствии с поставленной задачей метафорическая образность непосредственно коррелирует с обучаемостью и оказывает на нее благоприятное воздействие (Ойопу, 1975: 51)

В заключение указывается, что метафорический способ выражения генерирует разнообразие в языке, прежде всего на уровне лексикона, что необходимо для динамичного и в то же время устойчивого развития языка в целом. Языковой плюрализм, выражающийся, в частности, в софункционировании буквального й метафорического, обеспечивает в конечном счете стабильность языка как системы. Если и существует граница между буквальным и метафорическим способами выражения, то она весьма подвижна: одно часто переходит в другое. В совокупности буквальное и метафорическое, несомненно, тяготеют друг к другу и образуют единую сущность лексической системы языка, которую можно охарактеризовать как литералъно-метафорический континуум.

Не подлежит сомнению, что метафора продолжает оставаться важным и часто незаменимым средством выражения, с помощью которого можно

компактно и нетривиально передать практически любое содержание. Метафорический способ выражения органически встроен в систему языка и занимает в нем свое вполне определенное и достойное место; более того, на основании изучения языкового материала можно предположить, что степень мобильности лексикона и его метафорической предрасположенности будет со временем увеличиваться.

Учитывая незаурядный междисциплинарный интерес к данной проблеме, можно с большой долей уверенности предположить, что в перспективе появятся новые научные теории и концепции, которые будут содержать альтернативные интерпретации метафорического процесса в целом или его отдельных аспектов.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

I. Монографии и учебно-методические пособия

1. Шувалов В. И. Метафорический дискурс. Монография. — М.: Прометей, 2005. - 147 с. (9, 2 п. л.).

II. Научные статьи и тезисы выступлений и докладов

2. Шувалов В. И. Метафора в поэтическом дискурсе // Филологические науки, 2006, № 1. - С. 56 - 63 (0, 7 п. л.).

3. Шувалов В. И. Лингвоголографическая концепция метафоры // Наука и школа, 2006, №1. - С. 34 - 37 (0, 6 п. л.).

4. Шувалов В. И. Инновационно-креативный аспект метафорики // Актуальные проблемы германистики и романистики. Вып. 7. — Смоленск: СПГУ, 2005. - С. 90 - 93 (0, 2 п. л.).

5. Шувалов В. И. Синестезия как функциональная разновидность метафоры // Актуальные проблемы германистики и романистики. Вып. 7.

- Смоленск: СПГУ, 2003. - С. 166 - 168 (0, 2 п. л.).

6. Шувалов В. И. Символ и метафора в системе языка // Седьмые Поливановские чтения. III, - Смоленск: СПГУ, 2005. С.111- 116 (0, 4 п. л.).

7. Шувалов В. И. Аллегорическая репрезентация в языке // Актуальные проблемы германистики и романистики. Вып. 8. — Смоленск: СПГУ, 2004.

- С. 265 - 268 (0, 3 п. л.).

8. Шувалов В. И. Сентенциальный парадокс: структура и функция // Лексика и лексикография. Сборник научных трудов. Вып. 16. - М.: Отделение историко-филологич. наук РАН, 2005, - С. 134 - 139 (0, 4 п. л.).

9. Шувалов В. И. Эвфемистическая метафоризация в языке и речи // Актуальные проблемы германистики и романистики. Вып. 6, часть 1. -Смоленск: СПГУ, 2002. - С. 87 - 91 (0,4 п. л.).

10. Шувалов В. И. Смешанные метафоры (Контекстная метафорическая коллизия) // Научные труды МПГУ. Серия: Гуманитарные науки. - М.: Прометей, 2006. С. 529 - 531 (0, 2 п. л.).

11. Шувалов В. И. Метафорическая стратегия рекламно-коммерческих текстов И Научные труды МПГУ. Серия: Гуманитарные науки. - М.: Прометей, 2004. - С. 407 - 409 (0,2 п. л.).

12. Шувалов В. И. Эпифорический и диафорический аспекты метафоры // Научные труды МПГУ. Серия: Гуманитарные науки. - М.: Прометей. 2003.-245-247 (0,2 п. л.).

13. Шувалов В. И. Ироюмористическая парадигма комического И Слово в языке и речи. Аспекты изучения. Материалы международной научной конференции к юбилею проф. В. Д. Девкина. - М.: Прометей, 2006. - С. 435 -443 (0,7 п. л.).

14. Шувалов В. И. Метафорическое и метонимическое видение мира // Лингвистика и лингвистическое образование в современном мире. Материалы международной конференции, посвященной столетию со дня рождения В. Д. Аракина. - М. ¡Прометей, 2004. - С. 183-184 (0, 2 п. л).

15. Шувалов В. И. Мелиоративно-эвфемистическое переосмысление немецких квантитативов // Язык — ключ к миру. Материалы Международного коллоквиума, посвященного 100-летию со дня рождения Й. Л. Вайсгербера. - М.: МГПУ, 1999. С. 102 - 103 (0, 2 п. л.).

16. Шувалов В. И. Мелиоративная номинация профессий в современном немецком языке // Языковые средства в функциональном аспекте. - М.: Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1988. - С. 158 - 164 (0, 3 п. л).

17. Шувалов В. И. Использование спортивной метафорики в современной немецкоязычной печати // Вопросы функциональной лексикологии. - М.: Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1987. - С. 31 - 36 (0, 3 п. л.)

18. Шувалов В. И. Кальки на страницах современной немецкоязычной печати // Речевые аспекты изучения современного немецкого языка. - М.: Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1984. - С. 87 - 94 (0, 4 п. л.).

19. Шувалов В. И. Русско-швейцарские (социо)лингвистические параллели // Шестые Поливановские чтения. Часть 1. - Смоленск: СГПУ, 2003. - С. 71 - 74 (0, 3 п. л.).

Подл, к печ. 28.04.2006 Объем 2.25 п.д._Заказ №. 105 Тир 100 экз.

Типография М111 'У

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Шувалов, Валерий Игоревич

Введение.

Краткий исторический экскурс

Глава I. 20 Основы общей теории метафоры

1.1 Принцип метафорической интеракции

1.2 Метафора и дискурс

1.3 Контекстуальный аспект метафорики

1.4 Инновационно-креативный аспект метафорической номинации

1.5 Лингвоголографическая концепция метафоры

1.6 Метафора и сравнение: точки соприкосновения и различия

1.7 Проблема метафорического перефразирования

1.8 Метафора и проблема девиантности в языке

1.9 Соотношение метафорики и неологии

1.10 Словообразовательные процессы метафоризации

1.11 Метафорические заимствования

1.12 Метафорическая коллизия

1.13 Лексикализация как терминальная стадия метафорического процесса

1.14 Метафорическая идиоматика

Глава II.

Некоторые семантические и когнитивно-психологические аспекты метафорической номинации

2.1 Синестезия как функциональная разновидность метафоры

2.2 Символическая репрезентация в языке и речи

2.2.1 Теосимволика

2.3 Аллегория и ее место в общей метафорической парадигме

2.4 Метафора и метонимия: различия и сходства

2.5 Метафорическая эвфемизация

2.6 Аналогия как фундаментальный принцип метафоризации

2.7 Психологические механизмы генерирования и интерпретации метафор в дискурсивном процессе

2.8 Концептуальная метафора

2.9 Метафора в различных проявлениях комического в языке:

2.9.1 Метафора и ирония

2.9.2 Метафора и юмор

2.10 Метафора и парадокс

2.11 Гипербола и гиподокс в метафорическом контексте

2.12 Перифразы на метафорической основе

Глава III.

Основные метафорические источники и сферы употребления

3.1 Немецкая поэтическая метафора

3.2 Метафора в художественной прозе

3.3 Театральная метафорика

3.4 Метафорическое словоупотребление в политдискурсе

3.5 Военная метафорика

3.6 Метафоры медицинского происхождения и метафоры в медицине

3.7 Использование спортивной метафорики

3.8 Пространственно-геометрическая метафорика

3.9 Метафорическая стратегия рекламно-коммерческих текстов

3.10 Субстандартная метафора

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Шувалов, Валерий Игоревич

Иллюстративные источники: 389

1. Mass media 389

2. Fiction & Non-Fiction 390

ВВЕДЕНИЕ

Со времен Аристотеля о метафоре как универсальном феномене языка и мышления, без преувеличения, написаны целые библиотеки. Даже простое перечисление авторов, занимавшихся этой проблемой, не говоря уже о систематическом изучении всех существующих метафорических концепций, не представляется возможным. Тем не менее, количество научных исследований по данной теме продолжает расти в арифметической, если не в геометрической, прогрессии. О метафоре сказано уже так много, что некоторые исследователи всерьез полагают, будто ничего нового сказать о ней уже удастся (Неп1е, 1983: 80). Нет необходимости доказывать, что это, мягко говоря, преувеличение либо заблуждение. Каждое новое поколение вносит и, несомненно, будет вносить нечто новое в осмысление и систематизацию метафорических процессов языка, в выявление основных закономерностей и, возможно, новых тенденций функционирования метафор в языке и речи.

В этом смысле данное исследование можно рассматривать как определенный вклад в разработку общей теории образных средств языка и в отечественную метафорологию на рубеже XX - XXI вв. В нем содержатся наиболее показательные, иногда противоречивые и даже спорные высказывания о метафоре отечественных и зарубежных исследователей (в основном немецко- и англоязычных), которые могут в той или иной степени способствовать формированию объективного мнения об этом столь же интересном, сколь и сложном явлении, составляющем если не основу, то во всяком случае фон любого естественного языка.

Своеобразный циркулярный парадокс данного исследования заключается в том, что точно так же как о языке мы говорим на языке, о метафоре мы вынуждены в рамках металингвистического дискурса также часто говорить при помощи метафор, постичь которые можно не иначе, как активно употребляя их в своей речи. Действительно, многое из того, что мы говорим о метафоре, само по себе метафорично и не может быть эксплицировано «обычным» образом. Более того, даже объяснение вполне буквальных высказываний часто включает в себя метафорические элементы. На это в свое время указывал А. Ричарде, который называл исследование метафоры посредством метафоры одной из главных задач в изучении языка (Richards, 1955: 41).

Любой естественный язык - это «сложная, многоаспектная и многослойная система» (Семенюк, 1972: 13), носящая интерактивный и открытый характер, причем эта открытость позволяет ему находиться в постоянном развитии. Метафорический способ номинации, имманентно присущий системе языка с незапамятных времен, является одним из ярких проявлений такого развития, а сами метафоры, возникающие «на руинах дескриптивного значения слов» (М. Бердслей), обогащают и расширяют не только ресурсы языка, но и наши представления о мире, в котором мы живем.

Метафорология как наука имплицирует поистине необъятный круг задач, который не может быть исчерпан в рамках одного исследования. Отметим лишь, что любая адекватная теория метафоры в настоящее время мыслится исключительно как интердисциплинарная. По замечанию Хуго Майера, метафора как языковое явление представляет собой столь сложный феномен, что он не может быть встроен в тесные рамки какой-либо одной классификации (Meier, 1963: 229).

В данном исследовании будут рассмотрены некоторые наиболее значимые лингвистические аспекты метафорического способа номинации, охватывающего в той или иной степени все уровни языка и сферы коммуникации - от высокой поэзии до сленга - и являющегося сущностной характеристикой любого естественного языка.

Исходя из такого понимания проблемы, в работе предпринимается попытка рассмотреть комплексную проблему метафоры во всех ее взаимосвязях и следствиях и свести подчас разрозненные языковые факты, касающиеся метафорического способа номинации, в одну общую теоретическую картину. Этим обусловлена актуальность исследования.

Цель исследования заключается в анализе структурных особенностей различного рода метафорических обозначений, закономерностей их функционирования на разных уровнях языка и в различных сферах коммуникации, их интеракции с другими элементами языка.

Теоретическая значимость исследования определяется непреходящей важностью данной проблемы в рамках общелингвистической парадигмы; рассматривая один из важных аспектов парадигматических отношений в лексике, оно вносит определенный вклад в разработку общей теории образных средств языка. Полученные научные результаты и основные теоретические положения могут найти применение в аналогичных исследованиях по другим языкам.

Научная новизна диссертации вытекает из предлагаемой трактовки некоторых основных положений лингвистической теории метафоры, включая комплексно-систематизированное описание метафорической лексики, введение ряда новых терминов, предлагаемую в качестве гипотезы лингвоголографическую концепцию метафоры и вынесенный в Приложение краткий, постоянно пополняющийся словарь метафорических средств современного немецкого языка.

Основными методами исследования, обусловленными его целью, общей направленностью и поставленными задачами, являются семантический, структурно-функциональный, контекстуальный (дискурсивный), сопоставительный, а также элементы квантитативного анализа.

Объектом исследования является обширный, коммуникативно-релевантный метафорический пласт современной немецкоязычной лексики, оказывающий стабилизирующее влияние на вокабуляр и спсобствующий эволюционному прогрессу языка.

Материалом исследования послужили аутентичные немецкоязычные тексты более или менее ярко выраженной метафорической направленности, в основном из печатных и электронных средств массовой информации, а также из художественной и публицистической литературы примерно за последние 50 лет, представляющие репрезентативный срез современного немецкого языка. В общей сложности проанализировано около двух тысяч единиц метафорического словоупотребления, большая часть которых вошла в Приложение.

В соответствии с поставленной целью и конкретными задачами исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

• Являясь интегральной частью общего языкового континуума и охватывая так или иначе всё семантическое пространство, метафора как способ номинации является одной из важнейших составляющих лексической системы языка.

• Любая полнозначная лексема, имеющая дескриптивный контент, может быть метафоризирована; в соответствии со степенью метафоризации выделяются инновативные, конвенциональные и латентные метафоры.

• Метафора рассматривается как широко разветвленная и инклюзивная система, включающая в себя такие языковые феномены, как символ, аллегория, синестезия, а также метонимия, ирония, эвфемизм, гипербола и другие, которые в совокупности составляют динамику метафорического процесса.

• Метафоры (кроме лексикализованных) могут быть адекватно идентифицированы и интерпретированы лишь в дискурсивном окружении, от которого они непосредственно зависят и который они, являясь активным агентом в общем коммуникативном процессе, метафорически модифицируют; при этом степень метафоричности того или иного дискурса может быть различной.

• В абсолютном большинстве случаев слово немедленно и неминуемо приобретает метафористическую (либо другую образную) окраску, как только оно выходит за пределы своего «домашнего дискурса».

• Для корректной интерпретации метафоры в дискурсивном окружении, как правило, не требуется ее соотнесение с буквальным инвариантом, заложенным в подсознании; литеральное и метафорическое вписываются в одну общую парадигму восприятия, континуальность которого при этом не нарушается.

• Нецелесообразно отделять художественную и, в частности, поэтическую метафору от общеязыковой и придавать ей какой-то особый статус. Язык как многомерная и саморегулирующаяся система представляет собой единый и неделимый континуум, и его искусственная фрагментация на любом уровне может иметь контрпродуктивные последствия не только в теоретическом аспекте.

• Выдвигаемая в качестве гипотезы лингвоголографическая концепция метафоры, дополняющая аналитическую и не противоречащая ей, основывается на системе т. н. «полной записи», базирующейся на феномене сосуществования и взаимодействия смыслов в рамках одной лексемы, из которой мы по оптимальной схеме, а именно смыслонаправленно, ассоциативно и с опорой на контекст извлекаем релевантную, в данном случае метафорическую, информацию.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее отдельные положения и иллюстративный материал могут быть использованы на лекционных и семинарских занятиях по лексикологии и стилистике, а также в спецсеминарах по интерпретации текста, лексикографии и на занятиях по политлексике на старших курсах филологических факультетов университетов и педагогических вузов.

Апробация работы. Основные выводы и наиболее важные положения исследования были неоднократно изложены на ежегодных Лингвистических чтениях, проходящих на факультете иностранных языков МПГУ, а также на международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора В. Д. Аракина 18-19 ноября 2004 года и на международной научной конференции, посвященной 80-летнему юбилею профессора В. Д. Девкина 27-28 октября 2005 года. Результаты исследования отражены в научных публикациях и используются автором в учебном процессе при чтении лекций по общему языкознанию и стилистике немецкого языка, а также на спецкурсах и семинарских занятиях по практике речи.

Структура диссертации. Работа объемом в страниц состоит из введения, трех исследовательских глав, заключения, библиографии (в общей сложности названий), приложения и списка источников

Заключение научной работыдиссертация на тему "Метафора в лексической системе немецкого языка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проведенного анализа некоторых наиболее значимых семасиологических и ономасиологических аспектов метафорического словоупотребления в современном немецком языке приходим к основным выводам, которые могут быть обобщенно сформулированы в следующих тезисах:

1. Метафорический способ выражения является интегральной частью общего языкового континуума, и в этом смысле можно говорить о метафорическом фоне, или метафорической составляющей языка. Адекватное понимание любого естественного языка, его структуры и функционирования невозможно без надлежащего освоения его метафорического потенциала.

2. Фактически вся окружающая нас реальность, дающаяся нам в восприятии, является многомерным и многоуровневым пространством, из которого человеческий разум, находящий свое воплощение в языке, черпает свои метафоры; именно поэтому прогрессия их неиссякаема и они не поддаются никакой окончательной фиксации.

3. С когнитивной точки зрения, метафора расширяет горизонты познания и восприятия и наряду с другими языковыми средствами суверенно участвует в формировании языковой картины мира; по сути она является фундаментальным свойством мышления, находящим свое воплощение прежде всего и именно в языке. Она помогает свести наши разрозненные впечатления о реальности в одну целостную картину, и в этом заключается ее важная интегрирующая функция.

4. Умение адекватно генерировать и интерпретировать метафоры в самых различных коммуникативных контекстах является важной частью общей лингвистической компетентности индивида. Каждый человек, знающий свой язык, способный на ассоциативное мышление и обладающий хотя бы некоторым воображением, может создавать и распознавать метафоры.

5. В большинстве случаев метафора не претендует на дескриптивную и терминологическую точность, поэтому, с лингвофилософской точки зрения, вряд ли стоит пространно рассуждать о ее «истинности» или «ложности»; вместо этого имеет смысл говорить о более или менее удачных метафорах, об их коммуникативном эффекте, а также о степени их вписываемости в дискурсивное окружение.

6. Метафора представляет собой одновременно коммуникативный и метакоммуникативный феномен. Последнее выражается, в частности, в том, что метафорическое высказывание по сути комментирует самое себя, т. е. обладает автокомментирующей функцией. В самой метафоре мысль, оценка и эмоция фокусируются столь же интенсивно, сколь и экономно.

7. Метафора делает читателя/слушателя более чувствительным по отношению к отдельным аспектам окружающего мира и различным способам употребления языка; она заставляет его внимательнее прислушиваться к словам и находить в них новые, неординарные грани и оттенки значений. По сути она представляет собой глубинное семантическое измерение, взгляд изнутри на будничное и привычное, с одной стороны, и/или на новое и еще непознанное, с другой.

8. Открывая новые перспективы взгляда на мир либо доставляя эстетическое удовлетворение, метафора генерирует определенную семантическую энергию, которая может быть нацелена на преодоление сковывающих рамок повседневной реальности. Будучи по природе своей креативной, она содержит игровые, а иногда и парадоксальные элементы, включающие в себя игру воображения, полет фантазии, выстраивание многочисленных смелых ассоциаций, кажущихся на первый взгляд бесполезными, но от этого не теряющих своей процессуальной осмысленности.

9. Метафорическая система по всем признакам является одной из наиболее фундаментальных концептуально-лексических подсистем языка. Метафорическая лексика так или иначе охватывает всё семантическое пространство языка. В системе вокабуляра нет таких семантических зон, которые были бы недоступны или запретны для метафорической номинации. Из всех функциональных стилей языка, пожалуй, лишь стиль делового общения в наименьшей степени подвержен метафоризации.

10. Эмпирический и квантитативный анализ актуального языкового материала позволяет сделать осторожный вывод о том, что на данном этапе развития современного немецкого языка наиболее популярными и распространенными являются медицинские, театральные и спортивные метафоры, оттеснившие на задний план техническую и военную метафорику.

11. В соответствии с лингвоцентрической концепцией, метафора может рассматриваться как широко разветвленная и инклюзивная система, включающая в себя такие языковые феномены, как символ, аллегория, синестезия, метонимия, гипербола и гиподокс, эвфемизм, ирония и юмор, оксюморон и др., которые в совокупности составляют динамику метафорического процесса.

12. Метафора не лежит на поверхности, ее нужно придумать или выбрать из некоторого множества элементов. В этом смысле она селективна. Метафора амбивалентна, поскольку она допускает (по крайней мере, чисто теоретически) два радикально противоположных прочтения: буквальное (оказывающееся в большинстве случаев бессмысленным) и метафорическое. Она асимметрична, поскольку метафорическое в ней явно преобладает над литеральным, что в конечном счете детерминирует ее интерпретационную направленность.

13. Мы не конструируем метафоры ех тЫ1о, а используем для этой цели элементы уже существующей знаковой системы, которая является частью общего культурно-исторического наследия. Чисто внешне метафоры не отличаются от обычных лексем, если не считать того, что иногда они выделяются интонационно или графически. В большинстве случаев они органически вписываются в синтаксическую архитектуру предложения. Не существует никаких специальных правил для идентификации метафор: говорящий и слушающий сами решают эту проблему, исходя из действующих норм языкового употребления и параметров коммуникативной ситуации.

14. С точки зрения внутренней структуры, метафорическое обозначение отличается от обычного, буквального тем, что в нем присутствует определенное семантическое напряжение, мгновенно мобилизующее реконструктивное внимание реципиента. Это напряжение трудно не только проанализировать, но даже описать: чем оно больше, тем ярче метафора и тем отчетливее граница между метафорической и литеральной номинациями.

15. Метафорическая лексема - это одновременно структура завершенная и незавершенная. Она является завершенной в том смысле, что, будучи конституентом дискурса, выполняет вполне определенную семантическую функцию. Ее незавершенность обусловлена тем, что она в большинстве случаев не может быть адекватно понята во всей своей глубине вне структуры контекста.

16. Метафорическое значение возникает не в обход основного значения, оно проходит прямо сквозь него, сохраняя его в неприкосновенности, и выводится в конечном счете из понимания контекста или ситуации, которые и определяют, какой потенциал значения должен быть реализован. Включение нового метафорического значения в смысловую парадигму уже существующего слова приводит к сдвигу его понятийной доминанты и представляет собой оптимальное сочетание традиционного и инновативного в языке.

17. Процесс метафоризации - так же как и эволюционный процесс любой системы - по существу необратим', однажды возникнув в семантической структуре лексемы, метафорическое значение «запоминается», т. е. закрепляется в ней и может быть в любой момент востребовано в случае коммуникативной необходимости. Вследствие этого происходит определенная семантическая компрессия лексемы, носящая кумулятивный характер и сопровождающаяся возникновением усложненных структур с большим числом иерархических уровней; при этом структурно-селективная координация элементов значения носит самоорганизующий характер.

18. Кажущаяся нелогичность метафорического выражения, иногда граничащая с парадоксальностью, является одним из условий его эффективного функционирования в дискурсе. С этой точки зрения, метафора не есть девиация, а семантически абсолютно легитимный и приемлемый, присущий любому естественному языку и комплементарный по отношению к буквальному способ выражения.

19. Уникальность метафоры заключается в том, что она не может быть продублирована никакими другими буквальными средствами языка. Метафора в принципе не может и не должна пониматься буквально. В случае попытки ее буквальной интерпретации мы неизбежно получим семантически аномальное, концептуально абсурдное, категориально ошибочное и во всех остальных отношениях просто бессмысленное выражение.

20. Метафора, если она не является лексикализованным элементом вокабуляра, не существует сама по себе; она неизбежно вовлекается в более широкий контент дискурса - как на сентенциальном, так и на супрасентенциальном уровне. Если нет контекста или он недостаточен, слова воспринимаются по умолчанию в их буквальном смысле. Удачно подобранная метафора, помещенная в адекватное дискурсивное окружение, говорит сама за себя; иногда из нее можно извлечь даже больше информации, чем в нее было заложено говорящим (это относится прежде всего к поэтическому и психоаналитическому дискурсам). Однако если она нуждается в дополнительной обстоятельной экспликации, то это или намеренно запутанная, эзотерическая метафора, или мы имеем дело с неправильно подобранным контекстом.

21. Метафорический дискурс имеет гетерогенную структуру, в нем сосуществуют буквальные и образные элементы лексики. Именно на уровне дискурса, в котором буквальный смысл вытесняется переносным, метафорическая интерпретация может считаться наиболее адекватной. Контекст не создает новых значений, а лишь обеспечивает стирание нерелевантных смысловых аспектов языкового знака в соответствии с интенцией говорящего, высвобождая потенциальные возможности, заложенные в семантической структуре лексемы. Естественно, что основное значение слова не исчезает и не аннулируется; из доминантного оно становится рецессивным и как бы отходит на задний план в данном конкретном семантическом окружении.

22. Интеракционистская парадигма представляется наиболее адекватной с точки зрения анализа метафорического способа номинации. С этой позиции, метафора представляет собой результат двойной интеракции: внутрилексемной (осуществляемой при помощи метафемы, которая служит своеобразным посредником и связующим звеном между знаком-объектом и знаком-носителем) и дискурсивной (между самой метафорой и ее контекстом). Сама метафора обладает потенциалом напряжения, который тем выше, чем дальше отстоят друг от друга в семантическом отношении составляющие ее элементы. Кроме того, ей присуща эмергентность, т.е наличие качественно новых свойств, отсутствовавших у составных частей. В этом смысле мы говорим об интегративно-эмергентной концепции метафоры.

23. Лингвистический статус метафоры неконстантен. В соответствии с функциональными особенностями и спецификой употребления можно выделить три основные категории метафор: инновативные, конвенциональные и латентные. В первых двух случаях, как правило, требуется релевантная контекстная информация, погружение в дискурс; напротив, для лексикализованной метафоры, являющейся самостоятельным элементом вокабуляра, контекст не обязателен. Конвенционализация с последующей лексикализацией метафорического знака представляет собой длительный, градуальный процесс, не поддающийся точному прогнозированию. Приобретая буквальный смысл, старые метафоры становятся той платформой, на которой могут образовываться впоследствии новые метафорические обозначения.

24. Метафорами являются в основном автосемантические части речи (прежде всего существительные как фундаментальные носители смысла в языке, а также глаголы, прилагательные и в меньшей степени наречия); в предложении они могут занимать практически любую позицию и часто выполняют функцию предикации. Метафоре присуща высокая степень коммуникативной динамики, сближающая ее в грамматическом плане с функцией ремы в предложении.

25. Сами метафоры в высшей степени адаптивны, они без труда приспосабливаются к своему новому лингвистическому окружению, которое становится их естественной экосистемой. Наличие даже одной сильной метафоры позволяет говорить о метафорическом характере всего предложения. В то же время избыточное употребление метафор в дискурсе (кроме поэтического) нецелесообразно и может иметь эффект, обратный желаемому.

26. Динамика метафорического процесса вытекает из интеракции метафорической лексемы с ее семантическим окружением. Вовлеченная в значимый дискурс и вписываясь в него органически, метафора становится автономной и самодостаточной до такой степени, что не требует в большинстве случаев соотнесения с буквальным инвариантом; таким образом, с определенной долей уверенности можно говорить о том, что литеральное и метафорическое в языке вписываются в одну общую парадигму восприятия, причем континуальность восприятия в данном случае, как правило, не прерывается и не нарушается.

27. Поэтический дискурс может быть по праву признан наиболее насыщенным в метафорическом отношении. Поэзия не только включает в себя разнообразные и зачастую совершенно непредсказуемые метафоры, но и сама по существу является комплексной метафорой. Экстрактируя поэтическую метафору из ее изначального контекста, мы рискуем по крайней мере исказить ее смысл, поскольку сам этот контекст является метафорическим. Таким образом, можно допустить, что поэтическая метафора - это по сути метафора в метафоре. Тем не менее, вряд ли целесообразно отделять поэтическую метафорику от общеязыковой и придавать ей какой-то особый статус. Язык в принципе неделим, и его искусственная фрагметация на любом уровне может иметь негативные последствия не только в теоретическом плане.

28. Религиозная метафорика - и это сближает ее в определенном смысле с поэтической - может быть постигнута в основном не посредством философской рефлексии (то есть чисто логически), а лишь на интуитивном уровне. В данном случае происходит глубинная фузия метафорического символа и смысла, имеющая поистине космическое измерение и не требующая дальнейшей экспликации. Религиозный дискурс является по своей сути имплицитной метафорой, возвышающейся до уровня высокой символики, глубинную образность которой не следует понимать в буквальном смысле.

29. Сложность и противоречивость определенных социально-исторических процессов порой ставит предел употреблению явно упрощенных метафор. Так, использование эмоционально и экспрессивно насыщенной метафорики в политическом дискурсе часто выходит за рамки стратегии понимания, переходя в сферу манипуляции общественным мнением со всеми вытекающими из этого экстралингвистическими последствиями.

30. В научном дискурсе появление метафор, лишенных, как правило, экспрессии и носящих концептуальный характер, наиболее вероятно в тех сферах, где важность проблематики сочетается с недостаточностью знаний, причем впоследствии возникшая на инициальной стадии исследования метафора может быть либо отброшена как нерелевантная, либо быть трансформирована в четкую и верифицируемую научную модель. В этом смысле концептуальная метафорика является одним из действенных инструментов инновации и научного прогресса; при этом она может быть как результатом релевантного переструктурирования того, что уже известно, так и реализацией выхода на новый, более высокий концептуальный уровень.

31. Если в метафоре мы имеем дело с интеракцией концептов, в метонимии - с их смежностью, применительно к иронии можно говорить об их оппозиции. Ироническое высказывание есть форма имплицитного отрицания, обладающая псевдореференциальностью: мы говорим одно, а подразумеваем нечто прямо противоположное, т. е. фактически ставим всё с ног на голову. Не исключено, что на определенном этапе, несмотря на различные механизмы воздействия и особенности восприятия, метафорический дискурс может слиться с ироническим и образовать с ним единое целое.

32. Каждый профессиональный язык постоянно создает «для внутреннего пользования» свои собственные, специальные метафоры -иногда явно разговорные и даже жаргонные, которые могут закрепиться впоследствии в качестве концептуального термина. Однако если учесть, что в лексической системе не может быть никаких непреодолимых барьеров, рано или поздно даже самые специальные и эзотерические метафоры становятся известными относительно широкому кругу носителей языка.

33. Для того чтобы функционировать в качестве метафоры, слово должно иметь в своем составе понятные и наглядные денотативные семы, из которых в дискурсе, в зависимости от поставленной коммуникативной задачи, выбираются иногда явно маргинальные, возводимые, однако, в степень доминирующих. Метафора - это в большинстве случаев перевод слова с более низкого на более высокий уровень абстракции. Слова со слишком широким объемом значения и неконкретной семантикой с трудом поддаются метафоризации; то же самое относится и к «непрозрачным» иноязычным заимствованиям, которые чаще выполняют маскировочно-эвфемистическую функцию.

34. Несмотря на прослеживающиеся во всех естественных языках общие тенденции метафоризации, каждый язык метафоричен по-своему. Метафорическая картина любого языка обладает своими специфическими, присущими только ему чертами, поддающимися социально-историческому, культурно-психологическому либо чисто лингвистическому объяснению. Это является несомненным препятствием при переводе метафорических высказываний с одного языка на другой.

35. С семантической точки зрения, относительное большинство немецкоязычных метафор на вокабулярном и фразеологическом уровнях носит более или менее ярко выраженный пейоративный характер. Это относится прежде всего к разговорной речи и ее отражению в художественной прозе, а также к функциональному стилю прессы и публицистики с присущей ему идеологической ангажированностью (см. Приложение). Напротив, в научном дискурсе и в профессиональной лексике метафоры, восполняющие определенный когнитивный дефицит, как правило, нейтральны в стилистическом отношении, лишены какой-либо экспрессии и тяготеют к лексикализации. Что касается стиля делового общения (Amtssprache), то можно с уверенностью утверждать, что ему, в силу коммуникативной специфики, практически не свойственна метафорическая номинация.

36. Как любой другой языковой знак, метафора может развиваться в сторону полисемии и иметь не одно, а несколько значений в общем языковом континууме. Будучи в высшей степени адаптивной, она способна при неизменности внешней формы презентации модифицировать свою внутреннюю структуру и семантическую функцию в зависимости от изменяющегося внешнего окружения, т. е. языкового и ситуационного контекстов.

37. Тот факт, что метафора функционирует и может быть адекватно интерпретирована прежде всего в реальном дискурсе, отнюдь не значит, что исследование изолированных метафор бесперспективно. Напротив, оно может быть весьма продуктивным в лексикологическом (изменение значения слов) и в лексикографическом аспектах, что относится прежде всего к конвенциональным и латентным метафорам. С другой стороны, активная и нелексикализованная метафорическая лексема представляет собой открытую семантическую систему с большим числом степеней свободы и возможностью альтернативных и нередко взаимоисключающих интерпретаций, с трудом поддающихся лексикографическому толкованию.

38. Метафора является поистине уникальным лингвистическим средством, позволяющим использоваться ограниченные языковые ресурсы в неограниченном множестве коммуникативных ситуаций. Препятствуя чрезмерному расширению вокабуляра, она играет важную и конструктивную роль в естественном языке, предохраняя его от стагнации, а также постоянно и действенно обеспечивая его семантическую гибкость и оптимальное функционирование.

39. Метафорический способ выражения следут отнести к коммуникативным ресурсам, которые облегчают понимание (а иногда и взаимопонимание), освобождая говорящего от необходимости прибегать к обстоятельным дескриптивным экспликациям подразумеваемого смысла. Таким образом, метафорическая номинация представляет собой одно из условий достаточно компактной (т. е. в русле универсальной тенденции к экономии языковых и речевых средств) и эффективной вербальной коммуникации.

40. В то же время неоправданное обилие метафорических вкраплений может нарушить когерентность (кон)текста и затруднить его адекватную интерпретацию. Так называемые смешанные метафоры, в силу своей семантической и коннотативной разноплановости, могут спутать все ассоциации и иметь контрпродуктивный эффект, кроме того они нередко сигнализируют серьезные погрешности стиля. Метафорический дискурс требует от говорящего или автора, если он хочет добиться оптимального эффекта, непременного соблюдения чувства меры.

41. Как комплексный феномен языка и мышления, воспринимающий, познающий и открывающий одно в терминах другого, метафорический процесс и его результат являются общей концептуальной схемой, или моделью, которая может служить ключом к раскрытию базовых психологических механизмов креативности и к более осознанному пониманию креативных актов в их совокупности.

42. Рефлектируя и в значительной мере формируя наши представления об окружающем мире, метафоры изменяются вместе со временем, в котором они функционируют. Некоторые из них - особенно те, которые тесно увязаны с конкретной, постоянно меняющейся ситуацией, - имеют свои взлеты и падения и поэтому иногда не находят своего отражения в нормативных лексикографических источниках.

43. Выдвигаемая в данном исследовании в качестве научной гипотезы лингвоголографическая концепция метафоры дополняет традиционный аналитический подход и не противоречит ему в принципе. В соответствии с данной концепцией слово представляет собой своего рода голографический накопитель, оптимально кодирующий и сохраняющий семантическую информацию, с которого происходит смыслонаправленное считывание информации с опорой на контекст. Однако если аналитическое восприятие в основном последовательно и методично, голографическое в большей степени ассоциативно и интуитивно; сознание реципиента мгновенно и, как правило, безошибочно высвечивает лишь один необходимый элемент значения (в частности, метафорический), игнорируя все остальные, которые оказываются нерелевантными в данном контексте или общей коммуникативной ситуации.

44. Являясь одним из ключевых параметров сложной языковой системы, присущих ей с незапамятных времен, метафорический способ выражения генерирует разнообразие в языке прежде всего на уровне лексикона, что необходимо для динамичного и в то же время устойчивого развития языка в целом. Языковой плюрализм, выражающийся, в частности, в совместном существовании и функционировании литерального и метафорического, обеспечивает в конечном счете стабильность языка как системы.

45. Структурно-функциональное разнообразие является своеобразным резервом языковой системы, который создает запасные пути коррекции и выхода из возможных экстремальных ситуаций, т. е. несет в себе несомненный конструктивный заряд. Если и существует граница между буквальным и метафорическим способами выражения в языке, то она весьма подвижна: одно часто переходит в другое. В совокупности буквальное и метафорическое, несомненно, тяготеют друг к другу и образуют единую сущность лексической системы языка, которую можно охарактеризовать как дитерально-метафорический континуум.

46. Не подлежит сомнению, что метафора продолжает оставаться важным и часто незаменимым средством выражения, с помощью которого можно компактно и нетривиально передать практически любое содержание. Метафорический способ выражения, органически встроенный в систему языка, занимает в нем свое вполне определенное и достойное место; ни о каком отказе от него не может быть речи ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

Всё сказанное отнюдь не исключает возможности реинтерпретации метафорического процесса в целом или отдельных его аспектов в свете альтернативных научных концепций и теорий, которые, учитывая огромный междисциплинарный интерес к данной проблеме, несомненно, появятся в будущем.

Список научной литературыШувалов, Валерий Игоревич, диссертация по теме "Германские языки"

1. Абрамова, Г. А. Метафора в тексте англоязычной рекламы (АКД). -Киев, 1980.

2. Агузарова, К. К. Семантическая характеристика общего английского сленга (АКД). Москва, 2005.

3. Акиньшина, Н. Д. Парономазия в немецком языке (АКД), Москва, 1991.

4. Алексеева, Л. М. Термин и метафора: семантическое обоснование метафоризации. Пермь, 1998.

5. Алексеева, Л. М. Метафорическое терминопорождение и функции терминов в тексте (АДД). Москва, 1999.

6. Аникушина, О. Н. Контекст как основа познания: социокультурный аспект (АКД). Томск, 1999.

7. Анохин, П. К. Философские аспекты теории функциональной системы. Москва: Ин-т философии, 1970.

8. Антонов, В. И. Символ и его роль в познании (АКД). Москва: Из-во Московского ун-та, 1980.

9. Апресян, Ю. Д. Лексическая семантика. Москва: Наука, 1974.

10. Аракелян, И. Н. Субстантивные композиты метафорического характера в современном немецком языке (АКД). Москва, 1977.

11. Аристотель. Поэтика. Ленинград: Академия, 1927.

12. Арнольд, И. В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования). Ленинград: Просвещение, 1981.

13. Арутюнова, Н. Д. Языковая метафора (синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. Москва: Наука, 1979.

14. Арутюнова, Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). Москва: Прогресс, 1990.

15. Арутюнова, Н. Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. Москва: Большая Российская энциклопедия, 2002: 296-297.

16. Банин, В. А. Субстантивная метафора в процессе коммуникации (АКД). Москва, 1995.

17. Банина, Е. Н. Особенности метафоры в структуре акта оценки // Вопросы Романо-германской филологии, вып. 3. Киров, 2004: 12-16.

18. Баранов, А. Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора (Материалы к словарю). Москва : Ин-т русского языка, 1991.

19. Баранов, А. Н. и др. Политический дискурс: Методы анализа тематической структуры и метафорики. Москва: Фонд ИНДЕМ, 2004.

20. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества. Москва: Искусство, 1979.

21. Беляевская, Е. Г. Семантика слова. Москва: Высшая школа, 1987.

22. Бердова, Н. М. Эвфемизмы в современном немецком языке (АКД). -Киев, 1981.

23. Беспалова, Е. В. Композиты как минимальный контекст для метафорических выражений в немецкоязычной прессе // Язык и культура (исследования по германской филологии). Самара: Самарский ун-т, 1999.

24. Бессарабова, А. Д. Метафора в газете // Вестник МГУ, серия журналистики. 1982, № 1: 53-58.

25. Бессонова, О. М. Очерк сравнительной теории метафоры // Научное знание: Логика, понятия, структура. Новосибирск: Изд-во «Наука» Сибирское отделение, 1987:205-227.

26. Бикертон, Д. Введение в лингвистическую теорию метафоры // Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). -Москва: Прогресс, 1990.

27. Блох, М. Я. Проблемы парадигматического синтаксиса (на материале английского языка). АДД. Москва, 1977.

28. Блэк, Макс. Метафора // Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). Москва: Прогресс, 1990.

29. Богатырева, Н. А., Ноздрина, JI. А. Стилистика современного немецкого языка. Москва: Академия, 2005.

30. Болдырева, С. И. Двухфокусный образный контекст в английской художественной прозе (АКД). Ленинград, 1980.

31. Борев, Ю. Б. О комическом. Москва: «Искусство», 1957.

32. Бредемайер, К. Черная риторика. Власть и магия слова (перевод с нем.). Москва: Альпина Бизнес Бук, 2005.

33. Бурдина, 3. Г. Процессы фразеологизации в синтаксисе современного немецкого языка. Москва: Из-во МГПИИЯ, 1975.

34. Бурдина, 3. Г. Неразложимые языковые структуры и речевая коммуникация. Москва: Высшая школа, 1987.

35. Ваганова, Е. Ю. Афоризм как тип текста в аспекте интертекстуальности (АКД). Санкт-Петербург, 2002.

36. Ваулина, Е. Ю. Метафоризация глагола в современном русском языке (АКД). Санкт-Петербург, 1994.

37. Вежбицкая, Анна. Сравнение градация - метафора // Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). - Москва: Прогресс, 1990.

38. Вейдле, В. В. О поэтической речи // Эмбриология поэзии. Статьи по поэтике и теории искусства. Москва: Языки славянской культуры, 2002.

39. Вербицкая, О. Ю. Опыт лингвистического исследования парадоксального речевого акта в комическом дискурсе (АКД). Иркутск, 2005.

40. Вовк, В. Н. Языковая метафора в художественной речи. Киев: Наукова думка, 1986.

41. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки. Москва: УРСС, 2002.

42. Гак, В. Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте (отв. ред. В. Н. Телия). Москва, 1988.

43. Гальперин, И. Р. О термине «слэнг» // Вопросы языкознания, 1956, №6: 107-114.

44. Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. -Москва: Наука, 1981.

45. Танеев, Б. Т. Семантика и прагматика парадоксальных высказываний (АКД).-Ленинград, 1988.

46. Танеев, Б. Т. Противоречия в языке и речи. Уфа: Из-во БГПУ, 2004.

47. Голодов, А. Г. Особенности спортивной лексики немецкого языка (АКД). Москва, 1982.

48. Гончарова, Н. Н. Когнитивные основания интерпретации иносказания на уровне дискурса (на материале англоязычных художественных текстов). АКД. Москва, 2001.

49. Гудков, Л. Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. Москва: Русина, 1994.

50. Гусев, С. С. Наука и метафора. Ленинград: Из-во Ленингр. ун-та, 1984.

51. Девкин, В. Д. Немецкая разговорная лексика. Москва: Из-во МГПИ им. В. И. Ленина, 1973.

52. Девкин, В. Д. Проблемы немецкой разговорной речи (лексика и синтаксис). Дисс. на соиск. ученой степени д-ра филол. наук. Москва, 1974.

53. Девкин, В. Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. -Москва: Международные отношения, 1979.

54. Девкин, В. Д. Парадоксы в немецком языке // Иностранные языки в школе 1988, №2: 15-21.

55. Девкин, В. Д. Занимательная лексикология. Язык и юмор. Москва: Гуманитарный издательский центр Владос, 1998.

56. Деменский, С. Ю. Научность метафоры и метафоричность науки. -Омск, 2000.

57. Дземидок, Богдан. О комическом (пер. с польск.). Москва: Прогресс, 1974.

58. Добренко, Е. Метафора власти: Литература сталинской эпохи в историческом освещении. München: Sagner, 1999. (= Slavistische Beiträge, Bd. 302).

59. Еремин, А. H. Особенности метафоры в просторечии // Семантика и прагматика языковых единиц. Калуга: Из-во КГПУ им. К. Э. Циолковского, 2004: 11-21.

60. Ермакова, О. П. Ирония и словообразование // Slavische Bildung. Semantik und Kombinatorik. Hamburg London, 2002.

61. Ермакова, О. П. Отрицание при метафорическом предикате // Поэтика. Стихосложение. Лингвистика. К 50-летию научной деятельности И. И. Ковтуновой. Москва: «Азбуковник», 2003.

62. Ермилова, Е. В. Метафоризация мира в поэзии XX века // Контекст 1976. Москва: Наука, 1977: 160-177.

63. Ермоленко, Г. А. Метафора в языке философии (АКД). Краснодар, 2001.

64. Зубарев, Г. К. Метонимические отношения в лексике современного немецкого языка (АКД). Москва, 1978.

65. Зубкова, О. С. Специфика функционирования метафоры в индивидуальном лексиконе (на примере медицинской метафоры в разных видах дискурса). АКД. Курск, 2006.

66. Ильиш, Б. А. Современный английский язык. Москва, 1948.

67. Каменская, О. Л. Текст и коммуникация. Москва: Высшая школа, 1990.

68. Карасик, В. И. Языковой круг. Личность, концепты, дискурс. -Москва: Гнозис, 2004.

69. Карл, Н. Н. Метафорический аспект репрезентации категории качества в современном немецком языке (АКД). Москва, 2006.

70. Карягин, А. Комическое // Философская энциклопедия, т. 2. -Москва: Из-во «Сов. Энциклопедия», 1962: 573-575.

71. Каслова, А. А. Метафорическое моделирование в дискурсе президентских выборов (по материалам американской прессы) // Семасиологический и когнитивный аспекты анализа лексики языка и дискурса. Самара, 2003.

72. Кацитадзе, Э. А. Метафоризация зоонимов в немецком языке (АКД). Тбилиси,1985.

73. Киселева, Н. М. Метафоры современной немецкой разговорной речи (АКД). Москва, 1997.

74. Киянко, Т. Ф. О некоторых принципах классификации метафор (АКД). Ленинград, 1969.

75. Ковалева, Л. В. Фразеологизация как когнитивный процесс. -Воронеж: Из-во Воронеж, гос. ун-та, 2004.

76. Кожевникова, Л. П. О структурно-семантическом сходстве метафоры и метонимии // Проблемы функциональной семантики. Калининград, 1993: 104-111.

77. Козлова, С. П. Прагматический аспект языка рекламы в прессе ФРГ (АКД). Москва, 1999.

78. Колесникова, М. С. Лексикографический аспектлингвострановедения (АДД). Москва, 2004.

79. Колшанский, Г. В. О природе контекста // Вопросы языкознания, 1959, №4.

80. Колшанский, Г. В. Контекстная семантика. 2-е изд. Москва: УРСС, 2005.

81. Колшанский, Г. В. Логика и структура языка. Москва: УРСС, 2005.

82. Комлева, Н. Г. Лексические инновации метафорического типа (АКД). Калинин, 1981.

83. Корольков, В. И. Метафора // Большая Советская Энциклопедия, 3 изд., т. 16. Москва: из-во «Сов. Энциклопедия», 1974: 146.

84. Кострова, О. А. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка. Москва: Флинта, 2004.

85. Косых, Г. Д. Коммуникативная модель метафорического высказывания в современном немецком языке (АКД). Барнаул, 2000.

86. Которова, Е. Г. Метафорика в словаре и тексте (АКД). Москва, 1982.

87. Крысин, Л. П. Метафоры власти // Семантика и прагматика языковых единиц. Калуга: Из-во КГПУ им. К. Э. Циолковского, 2004: 31-33.

88. Крюкова, Н. Ф. Метафора как средство понимания содержательности текста (АКД). Москва, 1988.

89. Крюкова, Н. Ф. Средства метафоризации и понимание текста. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999.

90. Кубрякова, Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. -Москва: Наука, 1986.

91. Кулинич, М. А. Лингвокультурология юмора (на материале английского языка). Самара: Из-во СГПУ, 2004.

92. Лагута, О. Н. Метафорология: теоретические аспекты. Часть 1. -Новосибирск,: Новосибирский гос. ун-т, 2003.

93. Лазуренко, А. Я. Метафорический перенос в словообразовании французского языка (АКД). Москва, 1980.

94. Левчина, И. Б. О термине «синестезия» // Перспективные направления современной лингвистики. Санкт-Петербург, 2003: 452-456.

95. Липилина, Л. А. Когнитивные аспекты семантики метафорических инноваций (АКД). Москва, 1998.

96. Литвинова, М. Н. Деривационно-прагматический анализ метафоры (АКД). Саратов, 1987.

97. Лосев, А. Ф. Символ // Философская энциклопедия, т. 5. Москва, 1970.

98. Лосев, А. Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. Москва: Из-во Моск. ун-та, 1982.

99. Лотман, Ю. М. Культура и взрыв. Москва: Гнозис, 1992.

100. ЛЭС (Лингвистический энциклопедический словарь под ред. В. Н. Ярцевой). Москва: Большая Российская Энциклопедия, 2002.

101. Максимов, Л. В. Когнитивизм как парадигма гуманитарно-философской мысли. Москва: РОССПЭН, 2003.

102. Матевосян, Л. Б. Прагматический эффект нестандартного употребления стандартных высказываний // Филологические науки 4/1997:96-102.

103. Махова, И. Н. Анимализация человека в коллоквиальной лексике (АКД). Пятигорск, 1999.

104. Метафора в языке и речи (отв. ред. В. Н. Телия). Москва: Наука, 1988.

105. Миронова, Н. Н. Структура оценочного дискурса (АДД). Москва, 1988.

106. Миронова, Н. Н. Дискурс-анализ оценочной семантики. Москва: НВИ-Тезаурус, 1997.

107. Мишланова, С. Л. Метафора в медицинском дискурсе. Пермь: Из-во Пермского ун-та, 2002.

108. Некрасова, Е. А. Метафора и ее окружение в контексте художественной речи // Слово в русской советской поэзии -. Москва: Наука, 1975.

109. Нефедова, Л. А. Явление девиации в лексике современного немецкого языка (АДД). Москва, 2002.

110. Никитин, М. В. О семантике метафоры // Вопросы языкознания, 1979, № 1:92-102.

111. Новикова, Е. И. Когнитивный потенциал и синтаксическая сущность синестетических метафор // Телескоп (Самара), 2003, № 5: 159-173.

112. Ноздрина, Л. А. Поэтика грамматических категорий (курс лекций по интерпретации художественного текста). Москва: МАКС Пресс, 2001.

113. Ольховиков, Д. Б. Лингвистическая характеристика и функции метафоричности текста (АКД). Москва, 1988.

114. Ольшанский, И. Г. О соотношении лексической полисемии и метафоры // Лексика и лексикография, вып. 11. Москва, 2000.

115. Опарина, Е. О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. Москва: Наука, 1988: 65-77.

116. Орланди, Э. П. К вопросу о методе и объекте анализа дискурса // Квадратура смысла (ред. П. Серио). Москва: Прогресс, 1999.

117. Панина, М. А. Комическое и языковые средства его выражения (АКД). Москва, 1996.

118. Перминов, В. О. Глагольная метафора в американском просторечии (АКД). Ленинград, 1987.

119. Петров, В. В. Научные метафоры: Природа и механизм функционирования // Философские основания научной теории. -Новосибирск: Изд-во «Наука» Сибирское отделение, 1985: 196-220.

120. Позднякова, Н. В. Метафора в научно-популярном стиле (АКД). -Белгород, 1995.

121. Поликарпова, Е. В. Гипербола в современном немецком языке (АКД). Москва, 1990.

122. Полозова, Н. В. Метафора в философии // Бахтинские чтения. Орел, 1994:69-72.

123. Пономарева, Т. В. Фразеологические единицы в когнитивном аспекте (АКД). Москва, 2002.

124. Попов, Ю. Юмор // Философская энциклопедия, т. 5. Москва: Из-во «Сов. Энциклопедия», 1970: 599.

125. Порус, В. Н. Метафора и рациональность // Русская антропологическая школа: Труды. Вып. 2. Москва, 2004: 341-352.

126. Походня, С. И. Языковые виды и средства реализации иронии. -Киев: Наук, думка, 1989.

127. Почепцов, Г. Г. Коммуникативные аспекты семантики. Киев: Вища школа, 1987.

128. Пропп, В. Я. Проблемы комизма и смеха. Москва: Лабиринт, 2002.

129. Радионова, С. А. Символ // Новейший философский словарь. Изд. 2-е -. Минск: Книжный Дом, 2001.

130. Ризель, Э. Персонификация, аллегория, символ // Вопросы Романо-германской филологии. Сборник научных трудов МГПИИЯ. 1975, вып. 91: 201-208.

131. Рикёр, Поль. Живая метафора // Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). Москва: Прогресс, 1990.

132. Рикёр, Поль. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью. Москва: Academia, 1995.

133. Розен, Е. В. Современные вокабулярные неологизмы. Опыт социолингвистического исследования на материале немецкого языка ГДР и ФРГ (АДД). Москва, 1971.

134. Розен, Е. В. На пороге XXI века: Новые слова и словосочетания в немецком языке. Москва: Менеджер, 2000.

135. Розен, Е. В. Как появляются слова. Немецкая лексика: история и современность. Москва: МАРТ, 2000.

136. Ротенберг, В. С. Слово и образ: проблемы контекста // Вопросы философии, 1980, №4.

137. Сайр, Азис. Функции метафоры в художественном тексте (АКД). -Москва, 1993.

138. Сандакова, М. В. Метонимия прилагательного в русском языке. -Киров: Старая Вятка, 2004.

139. Саркисян, И. Ф. Метафора как свойство языка (АКД). Санкт-Петербург, 1995.

140. Седов, К. Ф. Дискурс и личность. Эволюция коммуникативной компетенции. Москва: Лабиринт, 2004.

141. Семенов, В. М. Парадоксы нашей жизни. Москва: Изд-во «Флинта», 2005.

142. Семенюк, Н. Н. Из истории функционально-стилистических дифференциаций немецкого литературного языка. Москва: Наука, 1972.

143. Семенюк, Н. Н. Норма языковая // Большой энциклопедический словарь. Языкознание. Москва: Большая российская энциклопедия, 1998: 337-338.

144. Сергеева, Л. А. Проблемы оценочной семантики. Москва: Изд-во МГОУ, 2003.

145. Симашко, Т. В. Анализ метафорического высказывания в русском языке (АКД). Москва, 1980.

146. Скиба, Я. В. Отражение комизма слова в словаре немецкого языка (На материале имени существительного). АКД. Москва, 1997.

147. Скляревская, Г. Н. Языковая метафора как объект лексикологии и лексикографии (АДД). Ленинград, 1989.

148. Скляревская, Г. Н. Метафора в системе языка (2-е изд.) Санкт-Петербург: Из-во СПБГУ, 2004. (1-е изд.: 1993).

149. Соколова, Г. Г. Тенденции образования фразеологических единиц (на материале французского языка). АДД. Москва, 1987.

150. Солганик, Г. Я. Лексика газеты (функциональный аспект). Москва: Высшая школа, 1981.

151. Солодуб, Ю. П. Структурная типология метафоры // Филологические науки, 1999, №4.

152. Староселец, О. А. Экспериментальное исследование понимания метафоры текста (АКД). Барнаул, 1997.

153. Степанов, Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Москва: Наука, 1985.

154. Сусов, И. П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: КГУ, 1980.

155. Тарасова, В. К. Словесная метафора как знак (АКД). Ленинград, 1976.

156. Телия, В. Н. Что такое фразеология. Москва: Наука, 1966.

157. Телия, В. Н. Метафора как проявление антропоцентризма в естественном языке II Язык и логическая теория. Москва, 1987: 186-192.

158. Телия, В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте (отв. ред. В. Н. Телия). Москва: Наука, 1988.

159. Темяникова, Э. Б. Когнитивная структура парадокса (АКД). -Москва, 1999.

160. Теория метафоры (под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской). -Москва: Прогресс, 1990.

161. Толочин, И. В. Метафора и интертекст в англоязычной поэзии: лингвостилистический аспект. Санкт-Петербург: Из-во СПбГУ, 1996.

162. Томская, М. В. Оценочность в социальном рекламном дискурсе (АКД). Москва, 2000.

163. Тондл, Л. Проблемы семантики. Москва: Прогресс, 1975.

164. Троянова, Т. Антропологическая метафора в русском и эстонском языках (на материале имен существительных). Tartu: Tartu univ. press, 2003.

165. Тошович, Бранко. Структура глагольной метафоры // Stylistika, Opole, 7 (1998): 221-251.

166. Украинский, С. А. Лингвокогнитивные особенностифункционирования метафоры в художественном тексте // Вопросы филологических наук, 2003, № 3: 35-37.

167. Успенский, Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. Москва: Искусство, 1970.

168. Уфимцева, А. А. Типы словесных знаков. Москва: Наука, 1975.

169. Уфимцева, А. А. Семантика слова // Аспекты семантических исследований. Москва: Наука, 1980: 5-80.

170. Фетисов, А. Ю. Терминологическое содержание метафоры в научном тексте (АКД). Санкт-Петербург, 2000.

171. Фоменко, О. В. Метафора в современном американском сленге. -Коломна: КГПИ, 2004.

172. Фомина, 3. Е. Эмоционально-оценочная лексика современного немецкого языка (АДЦ). Москва, 1995.

173. Хахалова, С. А. Категория метафоричности (формы, средства, выражения, функции). АДЦ. Москва, 1997.

174. Хомяков, В. А. Три лекции о слэнге. Вологда: Из-во Вологодского гос. пед. института, 1970.

175. Человеческий фактор в языке (под ред. В. Н. Телия). Москва: Прогресс, 1990.

176. Черданцева, Т. 3. Идиоматика и культура (постановка вопроса) // Вопросы языкознания 1996, № 1.

177. Черепанова, Е. И. Политическая метафора в современной пьесе ФРГ (АКД). Саранск, 1999.

178. Черкасова, Е. Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов (метафора) // Вопросы языкознания, 1968, № 2.

179. Черникова, Н. Ф. Метафора и метонимия в аспекте современной неологии // Филологические науки, 1/2001:82-90.

180. Чибисова, Е. А. К анализу синестетических метафор // Современные образовательные технологии в гуманитарной сфере. Санкт-Петербург, 2004.

181. Шалина, Л. В. Лексические новообразования в русском и немецком языках последних десятилетий (АКД). Москва, 1999.

182. Шамис, Е. M. Слова и их значения. Москва: Институт языкознания РАН, 2001.

183. Шаронов, И. А. Приемы речевой агрессии: насмешка и ирония // Агрессия в языке и речи. Москва, 2004: 38-52.

184. Швейцер, А. Д. Современная социолингвистика. Москва, 1976.

185. Шевелева, Г. И. Единая Германия в политической метафоре // Проблема взаимопонимания в диалоге. Воронеж, 2003: 154-165.

186. Шехтман, Н. Г. Сопоставительное исследование театральной и спортивной метафоры в российском и американском политическом дискурсе (АКД). Екатеринбург, 2006.

187. Язык и общество. Сб. материалов международной научной конференции «Чтения Ушинского» (под ред. М. С. Колесниковой). -Ярославль: Изд-во ЯГПУ им. К. Д. Ушинского, 2005.

188. Якобсон, Роман. Работы по поэтике (под ред. M. J1. Гаспарова). -Москва: Прогресс, 1987.

189. Aarts, J. & Colbert, J. Metaphor and Non-Metaphor. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1979.

190. Abel, D. H. Paradox or Oxymoron // Classical Bulletin 34 (1957): 23.

191. Abraham, W. Zur Linguistik der Metapher II Poetics 4(1975): 133-172.

192. Adams, E. W. Metaphor, Simile and Analogy II The London Quarterly and Holborn Review 164 (1939): 378-380.

193. Adank, Hans. Essai sur les fondements psychologiques et linguistiques de la métaphore affective (Thèse Lett.). Geneve, 1939.

194. Aitchinson, J. Words in the Mind: An Introduction to the Mental Lexicon. London: Blackwell, 1987.

195. Aid rich, V. Visual Metaphor // Journal of Aesthetic Education 2 (1968): 73-86.

196. Aleksandrowicz, Don R. The Meaning of Metaphor // Menninger Clinic Bulletin 26 (1962): 92-101.

197. Allemann, B. Metaphor and Antimetaphor II Interpretation: The Poetry of Meaning. New York, 1967: 103-123.

198. Allemann, B. Die Metapher und das metaphorische Wesen der Sprache II Welterfahrungen in der Sprache 1 (1968): 29-43.

199. Aiston, William P. Philosophy of Language. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1964.

200. Anderson, C. C. The Psychology of Metaphor // Journal of Genetic Psychology 105 (1964): 53-73.

201. Anglin, J. M. The Growth of Word Meaning. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1970.

202. Arbib, Michael. The Metaphorical Brain. New York: Wiley-Interscience, 1972.

203. Arbib, Michael and Hesse, Mary. The Construction of Reality. Cambridge. Cambridge University Press, 1986.

204. Aristotle. Poetics. New York: Random House, 1941.

205. Arlow, J. Metaphors and the Analytic Situation // Psychoanalytic Quarterly 48 (1979): 365-385.

206. Armstrong, M. Laughing. An Essay. New York: Harper, 1920.

207. Aspects of Metaphor (ed. by J. Hintikka). Dordrecht-Boston-London: Kluwer, 1994.

208. Aust, Gerhard et al. Ontogenese metaphorischer Kompetenz II Wirkendes Wort 1986, Nr. 6:363-377.

209. Baier, Michael. Die metaphorische Textkonstitution. Erlangen: Palm & Enke, 1988.

210. Baldauf, C. Metapher und Kognition. Grundlagen einer neuen Theorie der Alltagsmetapher. Frankfurt/Main: Lang, 1997.

211. Barber, Charles. Linguistic Change in Present-day English. EdinburghLondon: Oliver & Boyd, 1966.

212. Barfield, O. Der Sprecher und sein Wort. Dornach: Verlag am Goetheanum, 1967.

213. Barker, W. Lunacy of Light: Emily Dickinson and the Experience of Metaphor. Carbondale, 1987.

214. Barshay, Robert. Black Humour in the Modern Cartoon // It's a Funny Thing, Humour (ed. by A. Chapman and H. foot). Oxford e. a.: Pergamon Press, 1977: 57-64.

215. Bartel, R. Metaphors and Symbols: Forays into Language. Urbana: National Council of Teachers of English, 1983.

216. Bates, E. Language and Context. The Acquisition of Pragmatics. New York: Academic Press, 1976.

217. Baumgärtner, Klaus. Synästhesie und das Problem sprachlicher Universalien II Zeitschrift für deutsche Sprache 25 (1969), Hft. 1-2.

218. Baym, Max. The Present State of the Study of Metaphor II Books Abroad 35 (1961): 215-219.

219. Bazzanella, Carla. Metaphor and Context: Some Issues // Langage et reference. Uppsala, 2001.

220. Beardsley, Monroe. Metaphor // The Encyclopedia of Philosophy, vol. 5. London New York: The Macmillan Company & The Free Press, 1972: 284289.

221. Beardsley, M. Metaphorical Senses // Nous 12 (1978): 3-16.

222. Beckmann, Susanne. Die Grammatik der Metapher. Tübingen: Niemeyer, 2001.

223. Béguin, Albert. Poésie et mystique. Paris: Stock, 1936.

224. Behrmann, Alfred. Metapher im Kontext: Zu einigen Gedichten von Ingeborg Bachmann und Johannes Bobrowski // Der Deutschunterricht 20 (1968), Nr. 4: 28-48.

225. Bense, Max. Zeichen und Design. Semiotische Ästhetik.- Baden-Baden: Agis-Verlag, 1971.

226. Bense, Max. Das Universum der Zeichen: Essays über die Expansionen der Semiotik. Baden-Baden: Agis, 1983.

227. Benzon, W. et al. Metaphor, Recognition, and Neutral Process // The American Journal of Semiotics 5 (1987): 59-80.

228. Berdiaev, Nicolas. The Meaning of the Creative Act (Transl. by D. A. Lowrie). New York: Collier Books, 1962.

229. Berefelt, Gunnar. On Symbol and Allegory // Journal of Aesthetics and Art Criticism 28 (1969): 201-212.

230. Berggren, Douglas. The Use and Abuse of Metaphors // The Revue of Metaphysics 16 (1962): 237-258.

231. Berggren, D. From Myth to Metaphor // Monist 50 (1966): 530-552.

232. Bergler, Edmund. Laughter and the Sense of Humor. New York: Grune & Stratton, 1956.

233. Bergman, M. Metaphorical Assertions // Philosophical Review 91 (1982): 229-245.

234. Bergson, Henri. Creative Revolution. New Zork: Henry Holt & Co., 1911.

235. Bergson, H. Laughter: An Essay on the Meaning of the Comic. New York: Macmillan, 1913.

236. Berlyne, D. E. Conflict, Curiosity and Arousal. New York: McGraw-Hill, 1960.

237. Bernard, Manfred. Pindars Denken in Bildern: Vom Wesen der Metapher (Inaug.-Diss.). Tübingen, 1955.

238. Berry, Ralph. The Shakespearean Metaphor. London: Macmillan, 1978.

239. Bertalanffy, Ludwig von. An Essay on the Relativity of Categories // General Systems 7(1962).

240. Bertalanffy, L. von. The Tree of Knowledge // Sign, Image and Symbol (ed. by G. Kepes). London: Studio Vista, 1966.

241. Bertalanffy, L. von. Robots, Men and Minds. New York: Braziller, 1967.

242. Bertalanffy, L. von. A Systems View of Man. Boulder (Colorado): Westview Press, 1981.

243. Bertau, M.-C. Sprachspiel Metapher. Denkweise und kommunikative Funktion einer rhetorischen Figur. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1996.

244. Besien, Fred van. Metaphors in Scientific Language II Communication and Cognition 22 (1989): 5-22.

245. Biese, Alfred. Die Philosophie des Metaphorischen. Hamburg-Leipzig: Voss, 1893.

246. Biese, A. Die Metapher als psychologisches Problem II Die Literatur 30 (1928): 696-698.

247. Billow, R. Metaphor: A Review of the Psychological Literature // Psychological Bulletin 84 (1977): 409-415.

248. Bilsky, Manuel. I. A. Richards' Theory of Metaphor // Modern Philology 50 (1952): 130-137.

249. Black, Max. Metaphor // Proceedings of the Aristotelian Society 55 (1954-55): 273-294.

250. Black, M. Models and Metaphors. Studies in Language and Philosophy. -Ithaca (NY): Cornell University Press, 1962.

251. Black, M. The Labyrinth of Language. New York-Toronto: The New American Library, 1968.

252. Blumenberg, H. Paradigmen zu einer Metaphorologie II Archiv für Begriffsgeschichte, Bd. 6. Bonn: Bouvier, 1960.

253. Blumenberg, H. Beobachtungen an Metaphern // Archiv für Begriffsgeschichte, Bd. 15. Bonn: Bouvier, 1971.

254. Blumenthal, Peter. Semantische Dichte. Assoziativität in Poesie und Werbesprache. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1983.

255. Blumer, H. Symbolic Interactionism. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1969.

256. Blyth, R. H. Oriental Humour. Tokyo: Hokuseido Press, 1959.

257. Bolinger, Dwight. Meaning and Form. London and New York: Longman, 1947.

258. Bollnow, Otto Friedrich. Die Macht des Wortes. 2. Aufl. Essen: Neue Deutsche Schule Verlagsgesellschaft m.b.H., 1966.

259. Bollnow, Renate. Der metaphorische Gebrauch geometrischer Begriffe im Französischen (Inaug.- Diss.). Tübingen, 1969.

260. Borg, Emma. An Expedition Abroad: Metaphor, Thought, and Reporting // Midwest Studies in Philosophy 25 (2001).

261. Borgis, Ilona. Das semantische Problem der Metapher (Inaug.-Diss.). -Hamburg, 1972.

262. Bosman, Jan. Persuasive Effects of Political Metaphor // Metaphor and Symbolic Activity 2 (1987): 97-113.

263. Boulding, Kenneth E. The Image. Knowledge of Life and Society. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1963.

264. Bradie, Michael. The Metaphorical Character of Science // Philosophia naturalis 21 (1984): 229-243.

265. Brandt, Per Aage. Cognition and the Semantics of Metaphor: A General Outline II Acta lingüistica Hafniensia 26 (1993): 5-21.

266. Brederode, Tom van. Collocation Restrictions, Frames and Metaphor (Diss.). Amsterdam, 1995.

267. Brittan, A. Meanings and Situations. London: Routledge & Kegan Paul, 1973.

268. Brooke-Rose, Christine. A Grammar of Metaphor. 2nd ed. London: Seeker & Warburg, 1965 (© 1954).

269. Brooks, Cleanth. The Language of Paradox // The Language of Poetry.-New York: Russell & Russell, 1960.

270. Brooks, C Metaphor, Paradox and Stereotype // British Journal of Aesthetics 5(1965): 315-328.

271. Brown, P. and Levinson, S. Politeness. Some Universals in Language Usage. Cambridge: Cambridge University Press, 1987.

272. Buchanan, Scott. Poetry and Mathematics. Philadelphia and New York: Lippincott & Co., 1962 (©1929).

273. Bühler, Karl. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache (Die sprachliche Metapher. 342-356). Jena: Verlag von Gustav Fischer, 1934.

274. Bues, M. Die Verspottung der deutschen Sprache im 20. Jahrhundert (Inaug.-Diss.). Greifswald, 1937.

275. Bürge, Tyler. Semantical Paradox // The Journal of Philosophy 76 (1979), No. 4.

276. Burger, Harald. Idiomatik des Deutschen. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1973.

277. Burreil, David. Religious Language and Logic of Analogy II International Philosophical Quarterly 2 (1962): 643-658.

278. Caligor, Leopold. Dreams and Symbols. New York - London: Basic Books, 1968.

279. Cameron, V. Two Parasites: The Metaphor and the Simile // Canadian Bookman 15 (1933): 139.

280. Campbell, P. N. Metaphor and Linguistic Theory // Quarterly Journal of Speech 61 (1975): 1-12.

281. Caraher, B. Metaphor as Contradiction // Philosophy and Rhetoric 14 (1981): 69-88.

282. Carroll, Noël. On Jokes // Midwest Studies in Philosophy 16 (1991): 280-301.

283. Caruso, Igor. Das Symbol in der Tiefenpsychologie II Studium generale 5 (1953): 296 f.

284. Cassirer, E. An Essay on Man. New Haven: Yale University Press, 1944.

285. Caviola, Hugo. In Bildern sprechen: Wie Metaphern unser Denken leiten. Materialien zur fächerübergreifenden Sprachreflexion. Bern: hep, 2003.

286. Chainpell, B. Metaphor, Metonymy and Literalness II General Linguistics 9(1969): 149-166.

287. Chandler, S. R. Metaphor Comprehension: A Connectionist Approach to Implications for the Mental Lexicon // Metaphor and Symbolic Activity 6 (1991): 227-258.

288. Charlton, William. Living and Dead Metaphors // British Journal of Aesthetics 15 (1975): 172-178.

289. Chevalier, H. M. The Ironic Temper: Anatole France and his Time. New York: Oxford University Press, 1932.

290. Ch'i, Li. The Use of Figurative Language in Communist China. -Berkeley: University of California Press, 1958.

291. Chiaro, D. The Language of Jokes: Analysing Verbal Play. London: Routledge, 1992.

292. Chilton, Paul. Analysing Political Discourse: Theory and Practice. -London: Routledge, 2004.

293. Chritchley, Simon. On Humour. London and New York: Routledge, 2004.

294. Clark, Ann. Metaphor and Literal Language // Thought 52 (1977), No. 207: 366-380.

295. Clark, Michael. Humour and Incongruity // Philosophy 45 (1970): 20-32.

296. Clift, Rebecca. Irony in Conversation // Language in Society 28 (1999): 523-553.

297. Clyne, Michael. Einige Überlegungen zu einer Linguistik der Ironie // Zeitschrift für deutsche Philologie 93 (1974): 343-355.

298. Coenen, Hans Georg. Analogie und Metapher. Grundlegung einer Theorie der bildlichen Rede. Berlin - New York: DeGruyter, 2002.

299. Cohen, T. Notes on Metaphor // The Journal of Aesthetics and Art Criticism 34 (1976): 249-259.

300. Cohen, T. Metaphor and the Cultivation of Intimacy //Critical Inquiry 5 (1978): 3-12.

301. Cohen, T. Metaphor, Feeling, and Narrative // Philosophy and Literature 21 (1997): 223-244.

302. Coleman, Elliott. The Meaning of Metaphor // The Gordon Review 8 (1965): 151-163.

303. Collingwood, R. G. Speculum mentis, or The Map of Knowledge. -Oxford: Clarendon Press, 1924.

304. Cook, Guy. The Discourse of Advertising. London: Routledge, 1992.

305. Cooper, D. Metaphor. London: Blackwell, 1986.

306. Coseriu, E. Lexikalische Solidaritäten II Poetica 1 (1967): 293-303.

307. Costello, Edward B. Metaphors and Metaphysics I I Journal of Thought 3 (1965): 141-151.

308. Coulthard, Malcolm. An Introduction to Discourse Analysis. London: Longman, 1978.

309. Crane, Hart. The Dynamics of Metaphor // The Modern Tradition (eds. by R. Ellman and Ch. Feidelson). New York: Oxford University Press, 1965.

310. Cruse, D. Lexical Semantics. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.

311. Culler, Jonathan. The Pursuit of Signs. Semiotics, Literature, Literature. -Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1981.

312. Cytowic, R. E. Synesthesia. New York-Berlin: Springer, 1989.

313. Danesi, Marcel. Linguistics as Metaphor // Interfaces 12 (1985): 99-104.

314. Danimann, Franz. Flüsterwitze und Spottgedichte unterm Hakenkreuz. -Wien Köln - Graz, 1983.

315. David, Ernst. Beiträge zu Wesen und Funktion der metaphorischen Sprache // Wort in der Zeit (Wien) 1964: 48-51.

316. Davidson, D. What Metaphors Mean// Critical Inquiry 5 (1978): 31-47.

317. Davies, M. Idiom and Metaphor // Proceedings of the Aristotelian Society 83 (1982-83).

318. Davitz, J. and Maitis, S. The Communication of Emotional Meaning by Metaphor I I The Communication of Emotional Meaning (ed. by J. R. Davitz).-New York: McGraw-Hill, 1964: 157-176.

319. Davy, Charles. Words in the Mind. London: Chatto & Windus, 1965.

320. Debatin, Bernhard. Die Rationalität der Metapher. Eine sprachphilosophische und kommunikationstheoretische Untersuchung. Berlin-New York: De Gruyter, 1995.

321. Deese, James. The Structure of Associations in Language and Thought. -Baltimore: The Johns Hopkins Press, 1965.

322. Deese, James. Mind and Metaphor // New Literary History 6 (1974): 211218.

323. De Man, Paul. The Epistemology of Metaphor // Critical Inquiry 5 (1978): 13-30.

324. Dempe, Helmut. Die Metapher als ambivalentes Symbol II Pädagogische Provinz 12 (1958): 359-367.

325. Derrida, J. White Mythology: Metaphor in the Text of Philosophy II New Literary History 6 (1974): 5-74.

326. Dewey, John. Context and Thought. Berkeley: University of California Press, 1931.

327. Diamond, Julie. Status and Power in Verbal Interaction. Amsterdam -Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1996.

328. Dieckmann, Liselotte. Metaphor of Hieroglyphics in German Romanticism // Comparative Literature 1 (1955): 306-312.

329. Dillistone, F. W. Christianity and Symbolism. London: SCM Press, 1985.

330. Dilworth, John B. A Representational Approach to Metaphor // Journal of Aesthetics and Art Criticism 37 (1979): 467-473.

331. Dolling, Johannes. Systematische Bedeutungsvariationen: Semantische Form und kontextuelle Interpretation. Leipzig: Institut für Linguistik, 2001.

332. Donaldson, D. What Metaphors Mean? // On Metaphor (ed. by S. Sachs). Chicago: University of Chicago Press, 1979.

333. Douglas, M. Jokes // Implicit Meanings: Essays in Anthropology. -London: RKP, 1975:90-114.

334. Downey, June. Creative Imagination. New York: Harcourt Brace, 1929.

335. Drewer, Petra. Die kognitive Metapher als Werkzeug des Denkens. Zur Rolle der Analogie bei der Gewinnung und Vermittlung wissenschaftlicher Erkenntnisse. Tübingen: Gunter Narr, 2003.

336. Drommel, R. H., Wolff, G. Metaphern in der politischen Rede // Der Deutschunterricht 30(1978): 71-86.

337. Droste, F. G. Metaphor as a Paradigmatic Function // Poetics 11 (1982): 203-211.

338. Duncan, H. D. Symbols in Society. New York: Oxford University Press, 1968.

339. Dyer, G. Advertising as Communication. London: Methuen, 1984.

340. Easthope, Anthony. Poetry as Discourse. London-New York: Methuen, 1983.

341. Eastman, Max. The Enjoyment of Laughter. New York: Simon and Schuster, 1936.

342. Eco, Umberto. Einfuhrung in die Semiotik. München: UniTaschenbücher, 1972.

343. Edie, James M. Expression and Metaphor // Philosophy and Phenomenological Research 23 (1962-63): 538-561.

344. Edmondson, W. Spoken Discourse. London: Longman, 1981.

345. Ehrlich, K. Über den Faschismus: Sprachanalyse und Diskurs II Sprache im Faschismus (Hrsg. von K. Ehrlich). Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1989.

346. Elledge, Paul. Byron and the Dynamics of Metaphor. Nashville: Vanderbilt University Press, 1968.

347. Embler, Weiler. Metaphors in Everyday Speech // ETC 15 (1959): 323342.

348. Endres, Elisabeth. Jean Paul: Die Struktur seiner Einbildungskraft. -Zürich: Atlantis-Verlag, 1961.

349. Engeler, U. P. Sprachwissenschaftliche Untersuchung zur ironischen Rede (Inaug.- Diss.). Zürich, 1980.

350. Engstrom, Anders. The Contemporary Theory of Metaphor Revisited // Metaphor and Symbol 14 (1999): 53-61.

351. Esar, E. The Humor of Humor. New York: Horizon, 1952.

352. Farb, Peter. Word Play. What Happens When People Talk. New York: Alfred Knopf, 1974.

353. Ferguson, Donald. Music as Metaphor. The Elements of Expression. -Minneapolis: University of Minnesota Press, 1960.

354. Fieguth, Rolf. Metapher und Realität (Inaug.-Diss.). Berlin, 1967.

355. Firth, Raymond. Symbols Public and Private. Ithaca (NY): Cornell University Press, 1973.

356. Fischer, Kuno. Über den Witz. Heidelberg: C. Winter, 1889.

357. Flexner, Stuart Berg. Preface to Dictionary of American Slang (compiled by H. Wentworth and S. B. Flexner). New York: Thomas Y. Cromwell Co., 1967.

358. Flügel, J. C. Man, Morals and Society. London: Duckworth, 1948.

359. Foerster, N. & Steadman, J. Writing and Thinking: A Handbook of Composition and Revision. Boston: Houghton - Mifflin, 1941.

360. Forceville, Charles. Pictorial Metaphor in Advertising. London: Routledge, 1996.

361. Fornelski, P. L'ironie et la métaphore: leurs connexions II Les jeux de l'ironie littéraire. Krakow, 1994: 17-23.

362. Foss, Martin. Symbol and Metaphor in Human Experience. Lincoln: University of Nebraska Press, 1966.

363. Fowler, R. Language in the News: Discourse and Ideology in the Press. -London: Routledge, 1994.

364. Friedling, G. Untersuchungen zur Theorie der Metapher. Das Metaphernverstehen als sprachlich-kognitiver Verarbeitungprozess. Osnabrück: Rasch, 1996.

365. Friedrich, W. Die Struktur der modernen Lyrik. Hamburg: Rowohlt, 1966.

366. Frost, Robert. Interviews with Robert Frost (ed. by E. C. Lathem). New York: Holt, Rinehart & Winston, 1966.

367. Fry, William. Sweet Madness. A Study of Humor. Palo Alto (Calif.): Pacific Books, 1968.

368. Gabrys, D. Let's Talk About Weather: On Weather Metaphors // Lingüistica Silesiana 20 (1999): 153-162.

369. Gal, S. Language Shift. New York: Academic Press, 1979.

370. Galinsky, A. D. Inhibition of the Literal: Metaphors and Idioms // Social Cognition 18 (2000): 35-54.

371. Galperin, I. R. Stylistics. Moscow, 1971.

372. Gamm, Gerhard. Die Macht der Metapher. Im Labyrinth der modernen Welt. Stuttgart: Metzler, 1992.

373. Gärdenfors, P. Conceptual Spaces. Cambridge: MIT Press, 2000.

374. Gay, William. Analogy and Metaphor: Two Models of Linguistic Creativity // Philosophy and Social Criticism 7 (1980), No. 3-4.

375. Gazdar, P. Pragmatics. New York: Academic Press, 1979.

376. Gendlin, Eugene T. Experiencing and the Creation of Meaning. New York: The Free Press of Glencoe, 1962.

377. Ghiselin, B. The Creative Process. New York: New American Library, 1955.

378. Gibbs, Raymond W. Jr. Categorization and Metaphor Understanding // Psychological Review 99 (1992), No. 3.

379. Gibbs, R. W. Jr. and O'Brien, J. E. Idioms and Mental Imagery: The Metaphorical Motivation for Idiomatic Meaning IICognition 36 (1990): 35-68.

380. Gibbs, R. W. Jr. The Poetics of Mind. Cambridge: Cambridge University Press, 1994.

381. Gilder, P. and Glucksberg, S. On Understanding Metaphor: The Role of Context // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior 22 (1983): 577590.

382. Givon, T. Mind, Code and Context. Essays in Pragmatics. Hillsdale (NJ): Erlbaum, 1989.

383. Gleason, H. An Introduction to Descriptive Linguistics. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1961.

384. Gleitman, L. and Gleitman, H. Phrase and Paraphrase. New York: Norton, 1970.

385. Glucksberg, Sam. Metaphors in Conversation: How are they Understood? Why are they Used? // Metaphor and Symbolic Activity 4(1989): 125-144.

386. Glucksberg, S. and Keysar, B. Understanding Metaphorical Comparisons. Beyond Similarity // Psychological Review 97 (1990), No. 1.

387. Glucksberg, S. Commentary on Nonliterary Language: Processing and Use // Metaphor and Symbolic Activity 10 (1995): 45-57.

388. Glucksberg, S. Understanding Figurative Language: From Metaphors to Idioms. New York: Oxford University Press, 2001.

389. Goatly, Andrew. The Language of Metaphors. London: Routledge, 1997.

390. Gordon, David Cole. Therapeutic Metaphors. Cupertino (Calif.): Meta, 1978. (deutsche Übersetzung: Therapeutische Metaphern. Paderborn, 1986).

391. Gordon, William J. J. Synectics. The Development of Creative Capacity. New York: Harper & Row, 1961.

392. Gould, S. For Want of Metaphor // Natural History 92(1983): 14-93.

393. Gozzi, R. The Power of Metaphor // A Review of General Semantics 56 (1999/2000), No. 4.

394. Grassi, Ernesto. Die unerhörte Metapher. Frankfurt/Main: Anton Hain, 1992.

395. Green, G. M. Linguistics and the Pragmatics of Language Use // Poetics 11 (1982): 45-73.

396. Greimas, A. J. Sémantique structurale. Recherche de méthode. Paris: PUF, 1986.

397. Groeben, N. und Scheele, B. Produktion und Rezeption von Ironie. -Tübingen, 1984 (= Tübinger Beiträge zur Linguistik, 263).

398. Grotjahn, Martin. Die Sprache des Symbols. Der Zugang zum Unbewussten. München: Kindler Verlag, 1977.

399. Guetti, James. The Limits of Metaphor. Ithaca: Cornell University Press, 1967.

400. Gumpel, L. Metaphor Reexamined: A Non-Aristotelian Perspective. -Boomington: Indiana University Press, 1984.

401. Gupta, A. Truth and Paradox // Journal of Philosophical Logic 11 (1982): 61-102.

402. Habermas, Jürgen. Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bde. -Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1981.

403. Habermas, J. Texte und Kontexte. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1992.

404. Haley, M. C. The Semeiosis of Poetic Metaphor. Bloomington: Indiana University Press, 1988.

405. Hall, Edward. Beyond Culture. Garden City: Doubleday, 1976.

406. Halliday, M. A. K. Anti-Language // UEA Papers in Linguistics 1 (1976): 15-45.

407. Hammer, Katherine. Metaphor and Symbol as „Deviant" Language // Studies in Language 3 (1979), No. 2.

408. Hanson, R. P. Allegory and Event. London: SMC Press, 1959.

409. Harding, Rosamond. An Anatomy of Inspiration. Cambridge: W. Heffer& Sons, Ltd., 1942.

410. Hardy, C. Networks of Meaning: A Bridge Between Mind and Matter. -Westport (Connecticut), 1998.

411. Harries, Karsten. The Many Uses of Metaphor // Critical Inquiry 5 (1978): 167-174.

412. Harris, R. Memory for Metaphors // Journal of Psycholinguistic Research 8 (1979): 61-71.

413. Harris, R., Lahey, M. and Marsalek, F. Metaphors and Images: Rating, Reporting and Remembering II Cognition and Figurative Language (eds. by R. Honeck and R. Hoffman). Hillsdale (N.J.): Erlbaum, 1980, pp. 163-181.

414. Harris, Z. Discourse Analysis II Language 28 (1952): 1-30 (reprint The Hague: Mouton, 1963).

415. Haskell, Robert E. A Phenomenology of Metaphor // Cognitive and Symbolic Structures: The Psychology of Metaphoric Transformation (ed. by R. Haskell). Norwood (NJ): Ablex Publishing Corp., 1987.

416. Hausman, Carl R. A Discourse on Novelty and Creation. The Hague: Martinus Nijhoff, 1975.

417. Hausman, C. R. Metaphor and Art: Interactionism and Reference in the Verbal and Nonverbal Acts. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.

418. Hawkes, T. Metaphor. London: Methuen, 1972.

419. Hayakawa S. Language in Action. New York: Harcourt Brace, 1941.

420. Henderson, G. P. Metaphorical Thinking // Philosophical Quarterly 3 (1953): 1-13.

421. Henel, Heinrich. Metaphor and Meaning // The Disciplines of Criticism (ed. by P. Demetz e.a.). New Haven and London: Yale University Press, 1968: 93-123.

422. Henle, Paul. Die Metapher // Theorie der Metapher (Hrsg. von A. Haverkamp). Darmstadt, 1983: 80-105.

423. Henry, A. Metonimia e metafora. Torino: Einaudi, 1975.

424. Herberg D., Kinne M., Steffens D. Neuer Wortschatz. Neologismen der 90-er Jahre im Deutschen. Berlin-NewYork: DeGruyter, 2004.

425. Herdan, G. Language as Choice and Chance. Groningen: P. Noordhoff N.V., 1956.

426. Heringer, Hans. Wortbildung: Sinn aus dem Chaos // Deutsche Sprache 1/1984: 1-13.

427. Herschberger, R. The Structure of Metaphor // Kenyon Review 5 (1943): 433-443.

428. Hester, Marcus. The Meaning of Poetic Metaphor. The Hague-Paris, Mouton, 1967.

429. Hilty, Gerold. Bedeutung als Semstruktur // Vox Romanica 30 (1971): 242-263.

430. Hintikka, Jaakko and Sandu, Gabriel. Metaphor and the Varieties of Lexical Meaning // Dialectica 44 (1990): 55-78.

431. Hirsch, Wolfgang. Das Wesen des Komischen. Stuttgart: Brockhaus, 1959.

432. Hoff, Hans. Myt och symbol. Stockholm: AB Truckmans, 1967.

433. Höffding, Harald. Humor als Lebensgeflihl. Eine psychologische Studie (aus dem Dänischen). 2. Aufl. Leipzig: O. R. Reisland, 1930.

434. Holder, R. W. A Dictionary of Euphemisms. Oxford: Oxford University Press, 1995.

435. The Holographic Paradigm, and other Paradoxes (ed. by Ken Wilber). -Boulder and London: Shambala, 1982.

436. Holyoak, K. J. An Analogical Framework for Literary Interpretation // Poetics 11 (1982): 105-126.

437. Holz, Hans Heinz. Metapher // Europäische Enzyklopädie für Philosophie und Wissenschaften. Bd. 3. Hamburg, 1980, S. 382.

438. Honeck, R. Semantic Memory for Metaphor II Memory and Cogition 3 (1975): 409-415.

439. Honig, Edwin. Dark Conceit: The Making of Allegory. New York: Oxford University Press, 1966.

440. Honig, Edwin. In Defence of Allegory I/ Kenyon Review 20 (1958): 1-19.

441. Hörmann, H. Semantische Anomalie, Metapher und Witz // Folia Unguistica 5(1971).

442. Horn, A. Das Komische im Spiegel der Literatur. Würzburg: Königshausen & Neumann, 1988.

443. Horn, G. M. Idioms, Metaphors and Syntactic Mobility // Journal of Linguistics 30 (2003): 245-273.

444. Horsburgh, H. J. N. Philosophers against Metaphors // Philosophical Quarterly 8 (1958): 231-245.

445. Hough, Graham. The Allegorical Circle // Critical Quarterly 3 (1961): 99-209.

446. Howard, Philip. The State of the Language. London: Hamilton, 1984. Howe, N. Metaphor in Contemporary American Political Discourse // Metaphor and Symbolic Activity 3 (1988): 87-104.

447. Hübner, Walter. Der Vergleich bei Shakespeare (Inaug.-Diss.). Berlin, 1908.

448. Hülsmann, Helene. Die Metaphern in Shakespeares Romeo and Juliet (Inaug.-Diss.). Münster, 1927.

449. Hungerland, Isabel. Poetic Discourse. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1958.

450. Huppé, B. F. The Web of Words. Albany (N.Y.): State University Press,1970.

451. Jäkel, O. Diachronie und Wirklichkeit: Problembereiche der kognitiven Metapherntheorie II Rostocker Beiträge zur Sprachwissenschaft, 1998, Nr. 5: 99-117.

452. Jakobson, Roman. Two Aspects of Language and Two Types of Aphasie Disturbances II Fundamentals of Language (eds. by R. Jakobson and M. Halle)- . The Hague: Mouton, 1956: 55-82.

453. Jakobson, R. Questions de poétique. Paris: Seuille, 1973.

454. James, D. G. Scepticism and Poetry. An Essay on the Poetic Imagination.- New York: Barnes & Noble, 1960 (© 1937).

455. Jancke, Rudolf. Das Wesen der Ironie. Leipzig: Verlag von Johann Ambrosius Barth, 1929.

456. Janetzko, O. Metaphorische Invention und semantische Innovation // Sprache und Kognition 2 (1994): 75-89.

457. Janus, R. Processing of Metaphoric Language II Journal of Psycholinguistic Research 14 (1985): 437-487.

458. Jongen, René (ed.). La métaphore. Approche pluridisciplinaire. -Bruxelles, 1980.

459. Jünger, Friedrich Georg. Über das Komische. 3. Aufl. Frankfurt/Main: Vittorio Klostermann, 1948.

460. Junker, Albert. Gesunkenes Metapherngut im zeitgenössischen Italienischen II Syntactica und Stilistica. Festschrift für Ernst Gamillscheg (Hrsg. von G. Reichenkorn). Tübingen: Max Niemeyer, 1957: 243-259.

461. Jurzik, Renate. Der Stoff des Lachens: Studien über Komik. -Frankfurt/M New York: Campus, 1985.

462. Kainz, Friedrich. Psychologie der Sprache in 5 Bänden. Stuttgart: F. Enke, 1941-1965 {Band 1: Vergleich und Metapher: 238-241).

463. Kany, Charles E. American-Spanish Euphemisms. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1960.

464. Kast, Verena. Die Dynamik der Symbole. Ölten und Freiburg: WalterVerlag, 1990.

465. Katz, A. N. Psychological Studies in Metaphor Processing II Poetics Today 13 (1992): 607-632.

466. Katz, J. J. Semantic Theory. New York: Harper & Row, 1972.

467. Kaufer, D. Understanding Ironie Communication II Journal of Pragmatics 5 (1981): 495-510.

468. Kaumann, R. J. Metaphorical Thinking and the Scope of Literature // College English 30 (1968): 31-47.

469. Keller, R. Zur Theorie metaphorischen Sprachgebrauchs // Zeitschrift für germanistische Linguistik 3 (1975), Nr. 3.

470. Keller, W. Humour, Irony, Sarcasm II Heilpädagogische Werkblätter 35 (1966): 228-230.

471. Keller-Bauer, Friedrich. Metaphorische Präzedenzen II Sprache und Literatur in Wissenschaft und Unterricht 14 (1983): 46-60.

472. Keller-Bauer, F. Metaphorisches Verstehen. Eine linguistische Rekonstruktion metaphorischer Kommunikation (= Linguistische Arbeiten, 142). Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1984.

473. Kempson, Ruth M. Semantic Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.

474. Keysar, B. Discourse Context Effects: Metaphorical and Literal Interpretations // Discourse Processes 18 (1994): 247-269.

475. Khatchadourian, Haig. Symbols and Metaphor // Southern Journal of Philosophy 6 (1968): 181-190.

476. Kittay, E. F. Semantic Fields and the Structure of Metaphor // Studies in Language 5 (1981): 31-63.

477. Kittay, E. F. Metaphor: Its Cognitive Force and Linguistic Structure. -Oxford: Oxford University Press, 1987.

478. Knorr-Cetina, K. Die Fabrikation von Erkenntnis. Frankfurt/Main, 1984.

479. Koestler, Arthur. Insight and Outlook. London New York: Macmillan, 1949 (Chapter 23: "Metaphor, Poetic Imagery and Archetypes).th

480. Koestler, A. Humour and Wit // The New Encyclopaedia Britannica, 15 ed., vol. 20. London e. a., 1994: 682-688.

481. Koller, Wilhelm. Semiotik und Metapher. Stuttgart: Metzler, 1975.

482. König, Josef. Sein und Denken. 2. Aufl. Tübingen: Niemeyer, 1967 (© 1937).

483. Kohfeldt, Gustav. Zur Ästhetik der Metapher II Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik 103 ( 1894): 221-286.

484. Konrad, Hedwig. Étude sur la métaphore. Paris: J. Vrin, 1959.

485. Krämer, Sybille. Die Suspendierung des Buchstäblichen. Über die Entstehung metaphorischer Bedeutung II Allgemeine Zeitschrift für Philosophie 15 (1996): 61-68.

486. Krauss, Werner. Über den Standort einer Sprachbesinnung // Sinn und Form 5 (1959): 104-131.

487. Kreissi, Reinhard. Text und Kontext: Die soziale Konstruktion wissenschaftlicher Texte. München: Profil, 1985.

488. Kress, G., Hodge, R. Language as Ideology. London: Routledge & Kegan Paul, 1981.

489. Kreuz, R. and Roberts, R. Two Cues for Verbal Irony: Hyperbole and the Ironic Tone of Voice // Metaphor and Symbolic Activity 10 (1995): 21-31.

490. Kristeva, Julia. Recherches pour une sémanalyse. Paris: Ed. du Seuil, 1969.

491. Kronasser, H. Handbuch der Semasiologie. Heidelberg: Winter, 1952.

492. Kubczak, Hartmut. Die Metapher: Beiträge zur Interpretation und semantischen Struktur der Metaphern auf der Basis einer referenzialen Bedeutungsdefinition. Heidelberg: Winter, 1978.

493. Kubczak, H. Begriffliche Inkompatibilität als konstitutives Prinzip der Metapher II Sprachwissenschaft 10 (1994): 22-39.

494. Kügler, Werner. Zur Pragmatik der Metapher. Metaphernmodelle und historische Paradigmen. Frankfurt/Main: Peter Lang, 1984.

495. Künne, Wolfgang. „Im übertragenen Sinne" : Zur Theorie der Metapher // Conceptus 17(1983): 181-200.

496. Kuhn, Thomas S. The Structure of Scientific Revolutions. ChicagoLondon: University of Chicago Press, 1976 (© 1962 ).

497. Kurz, G. und Pelster, T. Metapher: Theorie und Unterrichtsmodell. -Düsseldorf: Schwann, 1976.

498. Kurz, Gerhard. Metapher, Allegorie, Symbol. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1982.

499. Kuße, H. Diskurs und Metadiskurs als linguistische Objekte II Массовая культура на рубеже XX XXI веков: Человек и его дискурс. - Москва: Азбуковник, 2003: 66-80.

500. Küster, Rainer. Mythische Struktur und Metapher II Zeitschrift für germanistische Linguistik 7 (1979): 304-322.

501. Küster, R. Politische Metaphorik II Sprache und Literatur 14 (1983): 30-46.

502. Mauch, Gudrun. Theatermetapher und Theatermotiv in Jean Pauls „Titan". Göppingen: Kümmerle, 1974 ( = Göppinger Arbeiten zur Germanistik, Nr. 140).

503. McCabe, Allyssa. Conceptual Similarity and the Quality of Metaphors in Isolated Sentences Versus Extended Contexts // Journal of Psycholonguistic Research 12 (1983): 41-63.

504. McCarthy, M., Carter, R. "There's Millions of Them": Hyperbole in Everyday Conversation // Journal of Pragmatics 36 (2004): 149-184.

505. McCIoskey, Donald. Metaphors Economists Live By // Social Research 62 (1995): 215-237.

506. MacCormac, Earl M. Metaphor and Myth in Science and Religion. -Durham (N.C.): Duke University Press, 1976.

507. MacCormac, E. R. A Cognitive Theory of Metaphor. Cambridge: MIT Press, 1990.

508. McGhee, Paul E. Humor: Its Origin and Development. San Francisco: Freeman, 1979.

509. McMullin, E. Metaphor and Reality // Modern Schoolman 40 (1963): 184-193.

510. Makkai, Adam. Idiom Structure in English. The Hague - Paris: Mouton, 1972.

511. Maritain, Jacques. Creative Intuition in Art and Poetry. New York: Meridian Books, 1955.

512. Marks, L. E. Synesthetic Perception and Poetic Metaphor // Journal of Experimental Psychology 8 (1982): 15-23.

513. Marschark, M. Dimensions of Metaphors // Journal of Psychol inguis tic Research 12 (1983): 17-40.

514. Martin, Graham D. Language, Truth, and Poetry. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1975.

515. Matson, F. W. The Broken Image: Man, Science and Society. New York: Braziller, 1964.

516. Matthews J., Hancock J., Dunham Ph. The Roles of Politeness and Humor in the Asymmetry of Affect in Verbal Irony // Discourse Processes 41 (2006): 3-24.

517. Matthews, Robert. Concerning a 'Linguistic Theory' of Metaphor // Foundations of Language 1 (1971): 413-425.

518. Mehlin, Urs H. Die Fachsprache des Theaters. Düsseldorf: Pädagogischer Verlag Schwann, 1969.

519. Meier, Hugo. Die Metapher. Versuch einer zusammenfassenden Betrachtung ihrer linguistischen Merkale. Winterthur: Keller, 1963.

520. Menon, V. K. Krishna. A Theory of Laughter. London: Allen & Unwin, 1931.

521. Metaphor and Metonymy at the Crossroads: A Cognitive Perspective (ed. by A. Barcelona). Berlin: Mouton de Gruyter, 2000.

522. Metaphor and Metonymy in Comparison and Contrast (Hrsg. von R. Dirven). Berlin: de Gruyter, 2002.

523. Metaphor and Thought (ed. by A. Ortony). Cambridge. Cambridge University Press, 1979.

524. Metaphor in Cognitive Linguistics (eds. By R. Gibbs and G. Steen). -Amsterdam: Benjamins, 1999.

525. Metaphors in the History of Psychology (ed. by David E. Leary). -Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

526. Meyers, A. Toward a Definition of Irony // Studies in Language Variation (eds. by R. Fasold and R. Shuy). Washington, D. C.: Georgetown University Press, 1977: 171-183.

527. Michaud, Guy. Message poétique du symbolisme. Paris: Nizet, 1947.

528. Miller, G. Images and Models, Similes and Metaphors // Metaphor and Thought (ed. by A. Ortony). New York: Cambridge University Press, 1979: 202-251.

529. Miller, G. A. The Science of Words. New York: Freeman, 1991.

530. Minders, Harvey. Laughter and Liberation. Los Angeles: Nash, 1971.

531. Molhova, Jana. On Metaphor // Zeitschrift für Anglistik und Amerikanistik 3 (1960): 289-294.

532. Molly, Helmut. Bildfelder in der deutschen und dänischen Sprache der Publizistik // Sprachgermanistik in Skandinavien. Göteborg, 1993.

533. Monro, D. H. Argument of Laughter. Melbourne: Melbourne University Press, 1951.

534. Mooij,J. J. A. A Study of Metaphor. Amsterdam: North Holland, 1976.

535. Morris, Charles. Signs, Language and Behavior. New York: Prentice-Hall, 1946.

536. Muecke, D. C. Irony and the Ironic. London and New York: Methuen, 1982.

537. Mühling-Schlapkohl, M. Metapher. Schlüssel des Verstehens? // Theologie und Philosophie 79(2004): 189-199.

538. Mukarovsky, Jan. On Poetic Language. Lisse: Peter de Ridder Press, 1976.

539. Müller, Rolf. Komik und Satire. Zürich: Juris Druck + Verlag, 1973.

540. Münkler, H. Politische Bilder, Politik der Metaphern. Frankfurt/Main: Fischer, 1994.

541. Murphy, G. L. On Metaphoric Representation // Cognition 60 (1996): 173-204.

542. Murphy, J. M. The Problem of Style. London: Oxford University Press, 1922.

543. Müsken, Annemarie. Jean Paul und die Metaphorik (Inaug.-Diss.). -Bonn: 1947.

544. Myerson, Abraham. Speaking of Man. New York: Alfred Knopf, 1950.

545. Naer, N. М. Stilistik der deutschen Sprache. Москва: Прометей, 2004.

546. Nash, W. The Language of Humour: Style and Technique in Discourse. -Harlow: Longman, 1985.

547. Nemerov, H. On Metaphor // Virginia Quarterly Revue 45 (1969): 621636.

548. Nemetz, Anthony. Metaphor: The Daedalus of Discourse I/Thought 33 (1958): 428-442.

549. Neswald, Elizabeth. Und noch mehr über Metaphern? Zur Metaphernforschung der 90-er Jahre II Allgemeine Zeitschrift für Philosophie 23 (1998), Nr. 3.

550. Neumann, Gerhard. Die absolute Metapher II Poetica 3 (1970): 188225.

551. Nicolson, H. The English Sense of Humour. London: Constable, 1956.

552. Niklas, Ursula. Language and Beyond: Theory of Metaphor as a Theory of Art II Semiótica 89 (1992): 205-213.

553. Ning Yu. Chinese Metaphors of Thinking // Cognitive Linguistics 14 (2003): 141-165.

554. Nöth, Winfried. Wortassoziation als linguistisches Problem II Orbis 24 (1975): 5-37.

555. Nöth, W. Semiotic Aspects of Metaphor II The Ubiquity of Metaphor. Metaphor in Language and Thought (eds. by W. Raprotté and R. Dirven). -Amsterdam Philadelphia: Benjamins, 1985.

556. Norrick, Neal R. Conversational Joking. Bloomington: Indiana University Press, 1993.

557. Norrick, N. R. Hyperbole, Extreme Case Formulation // Journal of Pragmatics 36(2004): 1727-1739.

558. Nott, Kathleen. The Emperor's Clothes. Bloomington: Indiana University Press, 1958.

559. O'Connell, W. E. The Humor of the Gallows // Omega 1 (1966): 31-32.

560. O'Connell, W. E. Creativity in Humor II Journal of Social Psychology 78 (1969): 237-241.

561. Olson, Alan. Myth, Symbol and Reality. University of Notre Dame Press, 1980.

562. Oomen, Ursula. Ironische Äußerungen: Syntax-Semantik-Pragmatik // Zeitschrift fur germanistische Linguistik 11 (1983): 22-38.

563. Ortony, Andrew. Why Metaphors are Necessary and not Just Nice // Educational Theory 25 (1975): 45-53.

564. Paivio, Alan. Mental Representations: A Dual Coding Approach. New York: Oxford University Press, 1986.

565. Palm, Christine. Phraseologie. Eine Einführung. Tübingen: Niemeyer, 1995.

566. Papafragou, A. On Metonymy II Lingua 94(1996): 169-195.

567. Partridge, E. Slang Today and Yesterday. London: Macmillan, 1935.

568. Pa ton, R. C. Metaphors, Models and Bioinformation // BioSystems 1996, No. 38.

569. Pettit, P. The Demarcation of Metaphor IILanguage and Communication 2(1982): 1-12.

570. Perrine, L. Four Forms of Metaphor // College English 33 (1971): 125138.

571. Petöfi, J. S. Thematisierung der Rezeption metaphorischer Texte in einer Texttheorie II Poetics 4 (1975), No. 2/3.

572. Philosophical Pespectives on Metaphor (ed. by M. Johnson). -Minneapolis: University of Minnesota Press, 1981.

573. Piaget, J. Play, Dreams, and Imitation in Childhood. New York: Norton, 1962.

574. Pielenz, Michael. Argumentation und Metapher. Tübingen: Gunter Narr, 1993.

575. Pirandello, Luigi. On Humor. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1974.

576. Poincare, H. The Foundations of Science. New York: The Science Press, 1929.

577. Potter, Simeon. Language in the Modern World. London: Andre Deutsch, 1975.

578. Prang, Helmut. Die romantische Ironie. Darmstadt: Wiss. Buchges., 1972.

579. Pribram, Karl H. Languages of the Brain: Experimental Paradoxes and Principles in Neuropsychology. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1971.

580. Pribram, K. H. From Metaphors to Models: The Use of Analogy in Neuropsychology // Metaphors in the History of Psychology (ed. by D. E. Leary). Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

581. Price, H. H. Thinking and Representation. London: British Academy, 1946.

582. Pross, Harry. Die metaphorische Verirrung. Ulm: Universitätsskript, 1988.

583. Prosser, Helen. Metaphor and Thought // Philosophy Today 44 (2000): 137-151.

584. Pulman, S. Are Metaphors Creative? // Journal of Literary Semantics 11 (1982): 78-89.

585. Quilligan, M. The Language of Allegory. Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1979.

586. Quine, Willard. The Ways of Paradox and other issues. CambridgeLondon: Harvard University Press, 1976.

587. Quinn, Arthur. Figures of Speech. 60 Ways to Turn a Phrase. Salt Lake City: Gibbs - Smith, Inc., 1982.

588. Quirk, R. Words at Work. Lectures on Textual Structure. Harlow: Longman, 1986.

589. Raad, B. L. Modem Trends in Scientific Terminology: Morphology and Metapher// American Speech 64(1989): 128-136.

590. Rada, Roberta. Tabus und Euphemismen in der deutschen Gegenwartssprache. Budapest: Akad. Kiadö, 2001.

591. Radman, Z. The Multidimensionality of Metaphor // Synthesis Philosophica 6 (1991): fasc. 1.

592. Rakova, Marina. The Extent of the Literal. Metaphor, Polysemy and Theories of Concepts. Basingstoke - New York: Palgrave Macmillan, 2003.

593. Randall, John. Art of Language and Linguistic Situation //The Journal of Philosophy 60 (1963), No. 2.

594. Rapp, Albert. The Origins of Wit and Humor. New York: Dutton, 1951.

595. Rasch, Wolfdietrich. Die Erzählweise Jean Pauls. Metaphernspiele und dissonante Strukturen. München: C. Hanser, 1961.

596. Raskin, Victor. Semantic Mechanisms of Humor. Dordrecht - Boston: D. Reidel Publishing Co., 1985.

597. Rasmussen, David. Symbol and Interpretation. The Hague: Martinus Nijhoff, 1974.

598. Reddy, M. The Conduit Metaphor //Metaphor and Thought (ed. by A. Ortony). Cambridge University Press, 1979.

599. Regueiro, Helen. The Limits of Imagination: Wordsworth, Yeats, and Stevens. Ithaca: Cornell University Press, 1976.

600. Reider, Norman. Metaphor as Interpretation // International Journal of Psycho-Analysis 53 (1972): 463-469.

601. Reimer, M. The Problem of Dead Metaphors // Philosophical Studies 82 (1996).

602. Reinhart, T. On Understanding Poetic Metaphor // Poetics 5 (1976): 383402.

603. Reiser, A. Albert Einstein. London: Thornton Butterworth Ltd., 1931.

604. Remortel van, M. Literalness and Metaphorization: The Case of'Turn'. -Antwerpen: Universiteit Antwerpen, 1986.

605. Richards, Ivor A. The Philosophy of Rhetoric. Oxford: Oxford University Press, 1936 (2nd ed. 1967).

606. Richards, I. A. Interpretation in Teaching. New York: Harcourt, Brace, 1938.

607. Richards, I. A. Speculative Instruments. Chicago: The University of Chicago Press, 1955.

608. Richards, I. A. The Interaction of Words // The Language of Poetry. New York: Russell & Russell, 1960.

609. Ricoeur, Paul. Creativity in Language // Philosophy Today 17 (1973): 97-111.

610. Ricoeur, P. Interpretation Theory. Forth Worth: Christian University Press, 1976.

611. Ricoeur, P. The Rule of Metaphor. Toronto: University of Toronto Press, 1977.

612. Riesel, E. und Schendels, E. Deutsche Stilistik. Moskau: Verlag Hochschule, 1975.

613. Ritchie, Graeme. The Linguistic Analysis of Jokes. London and New York: Routledge, 2004.

614. Robert, R. Why Do People Use Figurative Language? // Psychological Science 5 (1994): 156-163.

615. Robinson, Fred Miller. The Comedy of Language: Studies in Modern Comic Literature. Amherst: University of Massachusetts Press, 1980.

616. Römer, Ch. und Urban, U. Metaphern und semantische Unbestimmtheit // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik 28 (1998): 71-80.

617. Rogers, Robert. Metaphor. A Psychoanalitical View. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1978.

618. Rohrer, Tim. The Metaphorical Logic of the New Wor(l)d Order II Metaphor and Symbolic Activity 10 (1995), No. 2.

619. Rommerveit, Ragnar. On Message Structure. A Framework for the Study of Language and Communication. London: Wiley, 1974.

620. Rubinstein, B. On Metaphor and Related Phenomena // Psychoanalysis and Contemporary Science, vol. 1. New York: Macmillan, 1972.

621. Rugg, Harold. Imagination. New York: Harper & Row, 1963.

622. Ruzicka, Rudolf. Sprachwissen und Sprachkunst. Ein Beispiel: Metapher. Berlin: Akademie-Verlag, 1983.

623. Ryle, Gilbert. The Concept of Mind. London: Hutchinson, 1949.

624. Samples, B. The Metaphoric Mind. Reading (Mass.): Addison-Wesley, 1976.

625. Sampson, Geoffrey. Liberty and Language. Oxford: Oxford University Press, 1979.

626. Sandor, A. Text, Frame, Discourse II Semiotica 78 (1990): 51-73.

627. Sapir, J. D. The Anatomy of Metaphor // The Social Use of Metaphor. Pittsburgh: University of Pennsylvania Press, 1977.

628. Schadewaldt, Wolfgang. Das Wort der Dichtung // Sprache und Wirklichkeit. Essays. ~ München, 1967: 91-121.

629. Schafer, Roy. Language and Insight. New Haven: Yale University Press, 1978.

630. Scheffler, I. Beyond the Letter. A Philosophical Inquiry into Ambiguity, Vagueness and Metaphor in Language. London - Boston: Routledge & Kegan Paul, 1979.

631. Scheffler, I. Ten Myths of Metaphor // Communication and Cognition 19 (1986): 389-394.

632. Schlauch, Margaret. The Gift of Language. New York: Dover, 1955.

633. Schlobach, Jochen. Zyklentheorie und Epochenmetaphorik. München: Fink, 1980.

634. Schmidt, Franz. Zeichen und Wirklichkeit. Stuttgart u. a.: W. Kohlhammer Verlag, 1966.

635. Schmidt, Harald. Die Rolle der Analogie in der Sprache (Inaug.-Diss.). -Erlangen, 1955.

636. Schneider, W. Stilistische Deutsche Grammatik. Basel - Freiburg -Wien, 1959.

637. Schöffel, Georg. Denken in Metaphern. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1987.

638. Schuchardt, Hugo. Liebesmetaphern. Berlin: R. Oppenheim, 1886.

639. Schuh, K. L., Cunningham, D. J. Rhizome and the Mind: Describing the Metaphor // Semiotica 149 (2004): 325-342.

640. Schultz, T. R. and Scott, M. B. The Creation of Verbal Humour // Canadian Journal of Psychology 28 (1974): 421-425.

641. Schutz, Charles E. The Psycho-Logic of Political Humour // It's a Funny Thing, Humour (eds. by A. Chapman and H. Foot). Oxford, e. a.: Pergamon Press, 1977: 65-69.

642. Searle, John R. Expression and Meaning. Studies in the Theory of Speech Acts. Cambridge: Cambridge University Press, 1979.

643. Sedgewick, G. G. Of Irony, Especially in Drama. Toronto: University of Toronto Press, 1948.

644. Seitel, Peter. Proverbs: A Social Use of Metaphors // Genre 2 (1969): 143-161.

645. Selkirk, Elisabeth. The Syntax of Words. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1982.

646. Sewell, E. The Structure of Poetry. London: Routledge & Kegan Paul, 1951.

647. Sewell, Elizabeth. The Human Metaphor. University of Notre Dame Press, 1964.

648. Shannon, B. Metaphor: From Fixedness and Selection to Differentiation and Creation // Poetics Today 13 (1992): 659-685.

649. Shen, Y. Metaphors and Categories II Poetics Today 13 (1992): 771-794.

650. Shershow, S. C. Laughing Matters: The Paradox of Comedy. Amherst: University of Massachusetts Press, 1986.

651. Shibles, Warren A. Metaphor: An Annotated Bibliography and History. -Whitewater (Wisconsin): The Language Press, 1971.

652. Shinjo, M. and Myers, J. The Role of Context in Metaphor Comprehension IIJournal of Memory and Language 26 (1987): 226-241.

653. Sidis, Boris. The Psychology of Laughter. New York: Appleton, 1913.

654. Sinnreich, Johannes. Die aristotelische Theorie der Metapher. Ein Versuch ihrer Rekonstruktion (Inaug.- Diss.). Miinchen, 1969.

655. Smith, Logan P. Words and Idioms. London: Constable & Co., Ltd, 1948.

656. Sondel, Bess. The Humanity of Words. Cleveland (N.Y.): The World Publishing Co., 1958.

657. Sornig, Karl. Lexical Innovation. A Study of Slang, Colloquialisms and Casual Speech. Amsterdam: John Benjamins B. V., 1981.

658. Soskice, J. M. Metaphor and Religious Language. Oxford: Clarendon, 1985.

659. Soyland, A. J. Psychology as Metaphor. London: Sage, 1994. Spears, R. Slang and Euphemism. - New York: New American Library, 1982.

660. Sperber, D. Rethinking Symbolism (transl. Alice Morton). Cambridge: Cambridge University Press, 1975.

661. Stambovsky, Ph. The Depictive Image: Metaphor and Literary Experience. Amherst: University of Massachusetts Press, 1988.

662. Stanford, William Bedell. Greek Metaphor. Studies in Theory and Practice. Oxford: Basil Blackwell, 1936.

663. Stanford, W. B. Synaesthetic Methaphor // Comparative Literature Studies 6-7 (1942): 26-30.

664. Steen, G. Metaphor and Literary Reception. London: Longman Group,1993.

665. Steen, G. Understanding Metaphor in Literature. Harlow: Longman,1994.

666. Stern, Alfred. Philosophie des Lachens und Weinens. Wien - München: R. Oldenbourg Verlag, 1980.

667. Stern, Josef. Metaphor as Demonstrative // Journal of Philosophy 82 (1985): 667-710.

668. Stern, J. Metaphor in Context. Cambridge, MA: MIT Press, 2000. Stern, J. Knowledge by Metaphor //Midwest Studies in Philosophy 25 (2001): 190-223.

669. Stevens, Wallace. The Necessary Angel. New York: Random House, 1942.

670. Stewart, Donald. Metaphor and Paraphrase // Philosophy and Rhetoric 4 (1971): 111-123.

671. Stierle, K. Text als Handlung. München: Fink, 1975. Stockwell, P. The Metaphorics of Literary Reading // Liverpool Papers in Language and Discourse 4 (1992): 52-80.

672. Strassler, J. Idioms in English. Tübingen: Günter Narr Verlag, 1982.

673. Strub, Christian. Kalkulierte Absurditäten. Versuch einer historischreflektierten sprachanalytischen Metaphorologie. Freiburg - München: Verlag Karl Alber, 1991.

674. Stutterheim, C. F. P. Het begrip metaphor. Amsterdam, 1941.

675. Sully, J. An Essay on Laughter: Its Forms, its Cause, its Development, and its Value. London: Longmans Green, 1902.

676. Swabey, M. C. Comic Laughter: A Philosophical Essay. New Haven: Yale University Press, 1961.

677. Swanson, Don R. Toward a Psychology of Metaphor // Critical Inquiry 5 (1978): 163-166.

678. Sweetser, Eve. From Etymology to Pragmatics: Metaphorical and Cultural Aspects of Semantic Structure. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

679. Swinburne, R. Revelation: From Metaphor to Analogy. Oxford: Clarendon Press, 1992.

680. Symbolism in Religion and Literature (ed. by Rollo May). New York: George Braziller, 1961.

681. Temkin, O. Metaphors of Human Biology // Science and Civilization (ed. by R. C. Stauffer). Madison: University of Wisconsin Press, 1949.

682. Theorie der Metapher (Hrsg. von A. Havercamp). Darmstadt: Wiss. Buchges., 1983.

683. Thomas, Owen. Metaphor and Related Subjects. New York: Random House, 1969.

684. Thompson, J. O. Shakespeare, Meaning, and Metaphor. Iowa City: University of Iowa Press, 1987.

685. Thomson, A. A. Anatomy of Laughter. London: Epworth, 1966.

686. Thomson, Philip. The Grotesque. London: Methuen, 1972.

687. Tilden, Nancy. An Analysis of Metaphor (PhD diss.). Berkeley: University of California, 1952.

688. Tillich, Paul. Kritisches und positives Paradox // Theologische Blätter 1923:263-269.

689. Tillich, P. Theology of Culture. London: Oxford University Press, 1959.

690. Tindall, William. The Literary Symbol. Bloomington: Indiana University Press, 1955.

691. Tirrell, Lynne. Extending: The Structure of Metaphor // Nous 23 (1989): 17-34.

692. Titzmann, Manfred. Strukturale Textanalyse. Miinchen: Wilhelm Fink Verlag, 1977.

693. Tsur, R. On Metaphoring. Jerusalem: Israel Science Publishers, 1987.

694. Tormey, Alan. Metaphors and Counterfactuals // Essays on Aesthetics (ed. by John Fisher). Philadelphia: Temple University Press, 1983, pp. 235246.

695. Tourangeau, R. Aptness in Metaphor I I Cognitive Psychology 13 (1981): 27-55.

696. Turbayne, Colin. The Myth of Metaphor. New Haven: Yale University Press, 1962.

697. Turner, M. Death is the Mother of Beauty: Mind, Metaphor, Criticism. -Chicago: University of Chicago Press, 1987.

698. Tyler, Stephen. The Said and the Unsaid: Mind, Meaning and Culture. -New York, 1978.

699. Ullman, Stephen. Semantics: An Introduction to the Science of Meaning.-Oxford: Barnes & Noble, 1962.

700. Ullman, St. Language and Style. The Hague: Mouton, 1964.

701. Urban, Wilbur M. Language and Reality. London: Allen & Unwin, 1939.

702. Vaihinger, Hans. The Philosophy of 'As If. New York: Harcourt, Brace, 1924 (©1911).

703. Van Buren, P. M. The Edges of Language: From Metaphor to Idioms. -New York: Oxford University Press, 2001.

704. Van Dijk, Teun. Formal Semantics of Metaphorical Discourse // Poetics 4(1975): 173-198.

705. Van Dijk, T. Text and Context. Explorations in the Semantics and Pragmatics of Discourse. New York-London: Longman, 1977.

706. Van Steenburgh, E. W. Metaphor // The Journal of Philosophy 62 (1965): 678-688.

707. Vervaeke, J., Kennedy, J. M. Conceptual Metaphor and Abstract Thought // Metaphor and Symbol 19 (2004): 213-231.

708. Vietta, Silvio. Sprache und Sprachreflexion in der modernen Lyrik. Bad Homburg u.a.: Gehlen, 1970.

709. Villwock, Jörg. Metapher und Bewegung. Frankfurt/Main - Bern: Peter Lang, 1983.

710. Violi, P. Meaning and Experience. Bloomington: Indiana University Press, 2001.

711. Vonessen, Franz. Die ontologische Struktur der Metapher // Zeitschrift für philosophische Forschung 13 (1959), Hft. 3.

712. Vosniadou, Stella. Children and Metaphors // Child Development 58 (1987): 870-885.

713. Voth, H. M. The Analysis of Metaphor // Journal of the American Psychoanalytic Association 18 (1970): 599-621.

714. Wagner, Roy. Symbols that Stand for Themselves. Chicago: University of Chicago Press, 1986.

715. Wandruszka, Mario. Die Mehrsprachigkeit des Menschen. MünchenZürich: R. Piper & Co., 1979.

716. Warfei, Harry. Language. A Science of Human Behavior. Cleveland: Allen, 1962.

717. Way, E. C. Knowledge Representation and Metaphor. Dordrecht: Kluwer Academic, 1991.

718. Wehle, P. Die Wiener Gaunersprache. Eine stark aufgelockerte Dissertation. Wien-München: Jugend und Volk: 1977.

719. Weinrich, Harald. Semantik der kühnen Metapher II Deutsche Vierteljahresschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte 37 (1963): 325-344.

720. Weinrich, H. Semantik der Metapher II Folia linguistica 1 (1967): 3-17.

721. Weinrich, H. Sprache in Texten. Stuttgart: Ernst Klett Verlag, 1976.

722. Weinrich, H. Linguistik der Lüge. 6. Aufl. München: Beck, 2000.

723. Weinrich, H. Ironie II Historisches Wörterbuch der Philosophie. Bd.4. Basel-Stuttgart: Schwabe & Co. Verlag, 1976, S. 582.

724. Weiss, Paul. Hierarchically Organized Systems. New York: Hafner, 1971.

725. Wellander, E. Studien zum Bedeutungswandel im Deutschen. Teil 1. -Uppsala, 1917.

726. Wells, Henry W. Poetic Imagery. New York: Columbia University Press, 1924.

727. Welsh, Paul. On Explicating Metaphors 11 The Journal of Philosophy 60 (1963), No. 21.

728. Werner, Heinz. Die Ursprünge der Metapher. Leipzig: W. Engelmann, 1919.

729. Wharton, M. Beyond a Joke // Twentieth Century 170 (1961): 10-15.

730. Wheelwright, Philip. Metaphor and Reality. Bloomington-London: Indiana University Press, 1962.

731. White, Roger W. The Structure of Metaphor: The Way the Language of Metaphor Works. Oxford: Basil Blackwell, 1966.

732. Whitehead, Alfred North. Symbolism: Its Meaning and Effect. New York: Capricorn, 1927.

733. Whittock, T. Metaphor and Film. New York: Cambridge University Press, 1990.

734. Widdowson, H. G. Approaches to Discourse // Grundbegriffe und Hauptströmungen der Linguistik. Hamburg, 1977: 236-260.

735. Wilden, A. The Language of the Self. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1968.

736. Wilkinson, P. R. Thesaurus of Traditional English Metaphors. London -New York: Routledge, 1993.

737. Williams, Charles. A Manual of Chinese Metaphor. New York: AMS Press, 1974.

738. Williams, J. M. Synaesthetic Adjectives: A Possible Law of Semantic Change // Language 52 (1976): 461-478.

739. Williams, John. Reading Poetry: A Contextual Introduction. London: Arnold, 1985.

740. Wilson, Christopher P. Jokes: Form, Content, Use and Function. -London, etc.: Academic Press, 1979.

741. Wilss, Wolfram. Die Metapher im publizistischen Text II Sprachpflege 10(1961): 101-102.

742. Wilss, W. Die Falle als Muster. Metaphorische Ausdrucksweisen in Printmedien II Der Sprachdienst 46 (2002): 129-135.

743. Wimsatt, James. The Verbal Icon. New York: Noonday Press, 1958.

744. Wimsatt, J. Allegory and Mirror. New York: Pegasus,1970.

745. Winick, C. The Social Contexts of Humor II Journal of Communication 26(1976): 124-128.

746. Winner, Ellen et al. The Development of Metaphoric Understanding // Developmental Psychology 12 (1976): 289-297.

747. Winner, E. New Names for Old Things: The Emergence of Metaphoric Language // Child Language 6 (1978): 469-591.

748. Winner, E. The Point of Words: Children's Understanding of Metaphor and Irony. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1988.

749. Wisdom, J. Paradox and Discovery. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1970.

750. Wolf, S. Mensch Maschine - Metapher (Inaug.-Diss.). - Bamberg, 1994.

751. Wolfenstein, Martha. Children's Humor. Bloomington: Indiana University Press, 1978.

752. Worcester, David. The Art of Satire. Cambridge (Ma.): Harvard University Press, 1940.

753. Wynn, Lucia Olivia. A Linguistic Study of Metaphor (Ph. D. diss.). -Austin (Texas), 1970.

754. Zee, Peter. The Aesthetic Message of Holography // Leonardo 22 (1989), No. 3-4.

755. Zhu, X. A. Kontexttheorie der Metapher. Ein Modell zur Erklärung der Metapher II Sprachwissenschaft 19 (1994): 423-454.

756. Ziff, Paul. Semantic Analysis. 3d print. New York: Cornell University Press, 1962.

757. Ziff, P. On Understanding ,Understanding Utterances' // The Structure of Language (eds. by J. Fodor and J. Katz). Englewod Cliffs (N.J.): Prentice-Hall, 1964.

758. Zijderveld, A. C. The Sociology of Humour and Laughter // Current Sociology 31 (1983), Nr. 3 (whole edition).

759. Zymner, Rüdiger. Ein fremdes Wort: Zur Theorie der Metapher II Poetica 25 (1993): 3-33.

760. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

761. Гуревич, В. В., Дозорец, Ж. А. Фразеологический русско-английский словарь. Москва: Владос, 1995.

762. Гусейнов, Гасан. Д.С.П. Материалы к русскому словарю общественно-политического языка XX века. Москва: Три квадрата, 2003.

763. Девкин, В. Д. Немецко-русский словарь разговорной лексики. -Москва: ЭТС, 2000.

764. Новиков, А. Б. Словарь перифраз русского языка (на материале газетной публицистики). Москва: Русский язык, 1999.

765. Спирс, Ричард. Словарь американского сленга. Москва: Русский язык, 1991.

766. Стилистический энциклопедический словарь русского языка (под ред. М. Н. Кожиной). Москва: Флинта-Наука, 2003.

767. Brugger, Hans Peter. Der treffende Vergleich: Eine Sammlung treffsicherer Vergleiche und bildhafter Formulierungen. Thun: Ott Verlag, 1993.

768. Chapman, R. L. Thesaurus of American Slang. New York: Collins, 1989.

769. Möller, Klaus-Peter. Der wahre E. Ein Wörterbuch der DDRSoldatensprache. Berlin: Lukas-Verlag, 2000.

770. Der Sprachbrockhaus. Deutsches Bildwörterbuch (8., völlig neubearbeitete und erweiterte Auflage). Wiesbaden: F. A. Brockhaus, 1979.

771. Täuschende Wörter. Kleines Lexikon der Volksetymologien. Stuttgart: Phillip Reclam jun., 1999.

772. Walter, Harry / Mokienko, Valerij. Russisch-Deutsches Jargon Wörterbuch. Frankfurt/Main u. a.: Peter Lang, 2001.