автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.02
диссертация на тему: Межкультурные связи Новой Зеландии и России: Кэтрин Мэнсфилд и русская культура

Полный текст автореферата диссертации по теме "Межкультурные связи Новой Зеландии и России: Кэтрин Мэнсфилд и русская культура"

На правах рукописи

р Г Б 01

1 5 ДяК Вудз

Джоанна Маргарет

Межкультурные связи Новой Зеландии и России: Кэтрин Мэнсфилд и русская культура

Специальность 24.00.02- историческая культурология

Автореферат

диссертации на соискание степени кандидата культурологических наук

Москва-1996

Диссертация выполнена на кафедре теории преподавания иностранных языков Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

Тер-Минасова С.Г., доктор филологических наук, профессор

Ващенко A.B.

доктор филологических наук, профессор

Кукурян ИЛ.

кандидат филологических наук

Республиканский институт повышения квалификации работников образования

Защита состоится С^У*. 1996г. на заседании диссертационного совета

Д-053.05.94 при МГУ имени М.В. Ломоносова. Адрес: 119899 ГСП, Москва-234, Воробьевы горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, факультет иностранных языков.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке факультета иностранных языков

МГУ им. М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан ¿¿в-А 1996г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Курасовская Ю. Б

Тема настоящей диссертации - влияние русской культуры на жизнь и творчество Кэтрин Мэнсфилд и восприятия её творчества в Советском Союзе. В работе над новозеландским и русским материалом применялся сравнительно-культурологический метод, при этом основное внимание уделено аспектам русской культуры. В термин "сравнительная культурология" можно вкладывать разный смысл, но применительно к настоящей диссертации я мыслила его как диалог двух непохожих культур, - диалог о предмете, имеющем взаимный культурный интерес. Содействие такому диалогу между Новой Зеландией и Россией - подлинная суть настоящей диссертации, которая, таким образом, может бьпъ адресована как русской, так и новозеландской аудитории - в надежде, что обе стороны смогут яснее осознать те общие черты культуры, из которых складывалось творчество Кэтрин Мэнсфилд, и что это ускорит развитие культурных связей.

Актуальность работы

Работа над диссертацией началась в сентябре 1994 г. - в период, когда закладывались новые основы для широких связей между Россией и Западом в различных областях, включая академическую науку. В ноябре 1994 г., в Московском государственном университете состоялась первая конференция из серии под названием «Россия и Запад: диалог культур». Всё возраставший успех и всё более представительный круг участников, прибывавших на каждую очередную конференцию из-за рубежа, свидетельствовал о росте интереса мировой общественности к культурному диалогу с бывшим Советским Союзом. Как аспирантка факультета иностранных языков, под эгидой которого были организованы эти конференции, я сознавала, насколько важно и своевременно было бы найти тему с глубоким сравшггельно-культурологичесхий подтекстом, способную стать фактором укрепления культурных контактов между моей страной - Новой Зеландией - и Россией.

В настоящей диссертации главное связующее звено между литературой России и литературой Новой Зеландии отождествляется с жизнью и творчеством самой крупной фигуры среди писателей Новой Зеландии - Кэтрин Мэнсфилд. Тема представляет огромный взаимный интерес, потому что, с одной стороны, то чувство восхищения Россией и русской культурой, которое К. Мэнсфилд пронесла через всю жизнь, есть факт, доселе неведомый значительной части ее русских читателей; с другой стороны, её рассказы популярны в Советском Союзе, о чем неизвестно большинству новозеландцев. Ни размах её контактов с русской культурой, ни отношение к её творчеству в Советском Союзе не были исследованы до конца. Таким образом, тема давала возможность подойти к творчеству К. Мэнсфилд со сравнительно-культурологических позиций посредством сбора и изучения доселе неисследованного материала, касающегося как связей К. Мэнсфилд с Россией, так и откликов на её творчество в Советском Союзе.

Научная новизна

Научная новизна настоящей диссертации состоит прежде всего в её теме, в той идее, которая высказана здесь впервые, а именно: творчество К. Мэнсфилд представляет собой звено, связующее культуру России и Новой Зеландии; впервые рассматривает-

СЯ воцрос об отношении к её творчеству в Советском Союзе.

Очень мало было написано о возможности существования литературных связей между Россией и Новой Зеландией. Хотя воздействие Чехова на Мэнсфилд общепризнанно в обеих странах, новозеландские литературоведы имеют слабое представление о том, насколько значительным было влияние русской культуры на её творчество. В советской критической литературе этому русскому влиянию отводилось больше места; тем не менее, в настоящей работе впервые серьезно ставится также вопрос об отношениях между К. Мэнсфилд и другими русскими писателями помимо Чехова.

Научная новизна заключается.ещё в одном качестве этой работы, органически ей присущем, а именно: в рамках литературно-критического исследования проводится сравнительно-культурологическая концепция. Таким образом, в диссертации, помимо многих черт, свойственных любому сравнительному литературному исследованию, есть также совершенно оригинальный элемент, заключающийся в слиянии сравнительно-культурологических задач с задачами литературоведческими.

Цель диссертации

Основная цель настоящей диссертации заключается в том, чтобы, опираясь на творчество К. Мэнсфилд, раскрыть существование определённых культурных основ, общих как для России, так и для Новой Зеландии: во-первых, определить то, в какой степени русская культура влияла на К. Мэнсфилд на протяжении её жизни, во-вторых, проанализировать отношение к её творчеству в Советском Союзе, и, в-третьих, попытаться найти возможную связь между этими двумя феноменами.

В диссертации ставится задача показать, как чувство восхищения русской литературой и любовь ко всему русскому отразились в творчестве К. Мэнсфилд - показать это путем изложения соответствующих фактов из её биографии и высказываний литературной критики, а также пользуясь свидетельствами, взятыми из её писем и личных записей. Ещё одна цель работы - внимательно проследить историю развития взглядов на К. Мэнсфилд в Советском Союзе путем всестороннего исследования всех публикаций и критических материалов, появившихся в советское время и касающихся её творчества, уделив при этом необходимое внимание тому давлению со стороны политического руководства, под которым могли находится литературные критики и литературоведы в тот или иной исторический период. И, наконец, работа направлена на то, чтобы установить, как эти две основные части исследования могут быть взаимно связаны, и какие выводы из этого следуют.

В качестве сопутствующей ставится задача: исправить общую картину распространённого до сих пор у русской публики незнания новозеландских истоков К. Мэнсфилд - для этого необходимо проследить эволюцию того, что писала советская критика на этот счет.

Помимо этого, существует надежда, что настоящая диссертация явится скромным вкладом в фонд того, что мы знаем о международном признании К. Мэнсфилд. Это могло бы послужить стимулом для дальнейших исследований в тех областях сравнительной культурологии, которые мне - человеку с 01раниченным пониманием русского языка -малодоступны, как-то: проблема качества переводов и их верность духу оригинала; вопрос о том, могла ли К. Мэнсфилд, в свою очередь, повлиять - и как именно - на развитие жанра рассказа в России; в более общем плане, изучение вопроса о восприятий новозеландской литературы русскими читателями (интерес к этой теме

уже обозначился как в той, так и в другой стране).1

Методологическая и теоретическая основа

В своих методологических и теоретических основах настоящая диссертация эклектична и опирается на различные источники; однако, в более широком смысле она следует принципам, принятым в западной компаративистской литературе.

Диссертация распадается на два раздела, что соответствует двум различным областям данного исследования. Используемый материал черпался как из западных, так и из советских источников - в их сочетании. Раздел первый, в котором речь идет о русском культурном влиянии на жизнь и творчество К. Мэнсфилд, написан с опорой на западные биографические источники, западный критический материал, письма и дневниковые записи К. Мэнсфилд. Здесь в поле зрения находится также литературное наследие К. Мэнсфилд и Чехова - их рассказы.

Материал для второго раздела, посвященного восприятию её творчества в Советском Союзе, был почерпнут, в основном, из советских источников, размещенных в пяти главных библиотеках города Москвы. Сюда относятся: различные публикации, диссертации, статьи в литературных журналах, газетные обозрения и всякого рода материалы, имеющие отношение к данному вопросу. Что касается описаний исторического и политического фона Советского периода, то здесь я в значительной мере полагалась на западных авторов. В качестве дополнения, небольшой по объему материал был взят из современных российских источников.

Апробация работы

1. Доклад на тему: «Katherine Mansfield and Boris Petrovsky» ("Кэтрин Мэнсфилд и Борис Петровский"), основанный на материале первого раздела настоящей диссертации, был представлен в ноябре 1994 г. на первой международной конференции из серии «Россия и Запад: диалог культур» в МГУ.

2. Доклад на тему. ((Katherine Mansfield and Dostoevsky» ("Кэтрин Мэнсфилд и Достоевский") была представлена в ноябре 1995 г. на второй международной конференции из серии «Россия и Запад: диалог культур» в МГУ.

3.Презентация диссертации имела место у профессора Винсента О'Салливан в Веллингтонском университете ((Виктория» в марте 1996 г., и у доктора Ирины Зограб, в результате чего был сделан запрос на статью, включающую вторую часть диссертации, для журнала New Zealand Slavonic Journal, 1996.

4.Диссертация обсуждалась на семинарах в Московском государственном университете' и Веллингтонском университете «Виктория».

Объём и структура работы

Общее количество страниц в диссертации: 220, включая 33 стр. примечаний и 8

1 См.: Нана Г. Наниташвили. Диссертация «Новозеландский рассказ 20-30-х годов XX века», Тбилиси, 1985; в также: GoodlifFe J. Article in New Zealand Slavonic Journal Victorin University Press, Wellington, 1994, p. 45-56.

стр. библиографии. Диссертация состоит из двух частей. Часть первая включает шесть глав, часть вторая включает пять глав с эпилогом.

Содержание работы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ • Влияние русской литературы и русской культуры на Кэтрин Мэнсфилд (1888-1923)

Вступительные замечания к первой части

Глава 1. Кэтрин Мэнсфилд в годы юности и молодости (1888-1913)

Для главы 1-й были использованы работы биографов,2 в которых рассматриваются истоки продолжавшейся всю жизнь «руссофилии». Мэнсфилд, дается обзор её детства и раннего отрочества, проведённых в Новой Зеландии. Предполагается, что хотя Кэтрин Мэнсфилд, возможно, и не читала русской литературы на родине в годы своего детства, она вполне могла знать о ней что-то ввиду тогдашней огромной популярности великих русских романистов XIX века в англоязычных странах. Её любовь к музыке также упоминается как такая сфера, где она могла рано соприкоснуться с русской культурой.

Кэтрин Мэнсфилд впервые со всей силой ощутила царившую в обществе моду на русскую литературу, когда в 1903 г., в 15-летнем возрасте, стала учиться в одной из лондонских школ. Тем не менее, Чехова она, скорее всего, не читала ни тогда, ни позднее - в 1906 г., вернувшись в Новую Зеландию. С другой стороны, она могла прочесть The Journal of Marie Bashkirtseff. Книга эта стала её любимой, она могла вселить в К. Мэнсфилд веру в сходство её собственного темперамента с темпераментом русских людей.

В 1908 г. К. Мэнсфилд снова едет в Лондон. Годом позже, после страстной любовной связи с сыном её учителя музыки и неудавшегося брака с другим человеком, Кэтрин Мэнсфилд обнаружила, что она беременна, и в ожидании появления ребенка поспешила на Баварские воды. Её биографы полагают, что именно там, при трудных обстоятельствах, связанных с перенесённым выкидышем, она впервые познакомилась -благодаря подруге-полячке - с произведениями Чехова в немецком переводе, в том числе с его рассказом «Спать хочется».

В феврале 1910 рассказ под названием «The Child-Who-Was-Tired» ("Девочка, которая устала"), имеющий черты сильного сходства со «Спать хочется» Чехова, стал первой работой Кэтрин Мэнсфилд, увидевшей свет в Англии. То обстоятельство, что она не сделала ссылки на этот источник ни тогда, ни позже, а также в связи с тем что тематика рассказов Чехова обнаруживается в её позднем творчестве, - всё это повлекло за собой обвинения со стороны некоторых авторов в том, что она-де не художник сама по себе, а скорее просто подражательница Чехова. Удовлетворительных объяснений по поводу «The Child-Who-Was-Tired» так и не последовало, однако та прямота, с которой

1 Alpers. A. The Life of Katherine Mansfield. London. 1980; Meyers, /. Katherine Mansfieid - A Biography. London, 1948; Tomalin C. Katherine Mansfield: A Secret Life. London, 1987, nap

К. Мэнсфилд выражает свой восторг перед творчеством Чехова на протяжении всей своей зрелой жизни, позволяет думать, что она считала себя скорее благодарной поклонницей, нежели подражательницей - вот точка зрения, которой придерживается большинство её критиков.

1910-й стал годом начала литературной карьеры К. Мэнсфилд в Лондоне и годом, когда стало очевидным её всё более и более сильное русофильство. Она приняла русские варианты своего имени и вела авторитетные разговоры об Арцибашеве. Она стала бывать в кругу русофилов, сочинила цикл квази-русских стихотворений под псевдонимом Борис Петровский. Её страсть ко всему русскому отчасти могла быть не слишком серьёзным откликом на «русское сумасшествие», которое захлестнуло Англию того времени, но, как показывают отрывки из её писем и дневников, любовь и понимание русской литературы становились важным фактором, под влиянием которого она, как личность и как художник, оставалась до конца жизни.

Заключение

Внимательно рассмотрев ранний период жизни К. Мэнсфилд, можно высказать предположение, что влечение к русской культуре началось у неё с середины отрочества а может быть и раньше. «Русское сумасшествие», захлестнувшее англоязычный мир тогда, когда К. Мэнсфилд росла, - это лишь частичное объяснение; сила чувств, питаемых ею к Чехову - о чём она то и дело упоминает в письмах и дневниках - указывает на более глубокий психологический подтекст, связанный с её темпераментом и с теми трудными обстоятельствами, которые пришлись на начало её творческого пути.

По мере того, как её юношеское чувство очарованности русской культурой мужало, оно переросло в глубокое постижение не только Чехова, но и Достоевского, Тургенева и Толстого; это подвело К, Мэнсфилд к воплощению русских элементов в творчестве - элементов, которые впоследствии перешли к целому поколению писателей, шедших по её стопам. Кзтрин Мэнсфилд можно, таким образом, рассматривать как посредницу в том взаимовлиянии культур, которое имело столь далеко идущие последствия для развития жанра рассказа в XX веке.

Глава 2. Кэтрин Мэнсфилд и Достоевский

Выдающееся место, отводимое Достоевскому в письмах и дневниковых записях Кэтрин Мэнсфилд (которые стали основным источником при написании данной главы), является не только отголоском моды на Достоевского, возникшей в то время, когда она жила, но также и её близости с Джоном Миддлтоном Мурри, который питал к Достоевскому особенный интерес.

То, что некоторые из самых глубокомысленных высказываний К. Мэнсфилд о Достоевском были сделаны ею в начале 1916 г., когда Дж. Миддатон Мурри писал книгу о Достоевском - не просто совпадение. Благодаря книге Дж. Мурри, зрелый взор К. Мэнсфилд с особым вниманием устремился в сторону творчества Достоевского, и она глубже постигла его художественные открытия. В связи с тем что Достоевский занимал незначительное место в ее художественном сознании, влияние его на творчество К. Мэнсфилд ясно ощутимо только в её ранних произведениях.

В зрелом же творчестве К. Мэнсфилд мало что указывает на влияние Достоевского в смысле смены настроений или выбора темы. В целом, высказывания о литера-

турных достижениях Достоевского не обнаруживают её желания соперничать с ним; скорее, это оценка его техники и его понимания человеческой натуры, в особенности женской души. Только в одном из более поздних рассказов - <Je ne Parle pas Français» (1918) - можно обнаружить следы прямого влияния Достоевского. Тем не менее, близкое сопоставление «Je ne Parle pas Français» и «Записок из подполья», с которыми проводят параллель, показывает, что влияние Достоевского сказалось главным образом в выборе формы.

То, чем Кзтрин Мэнсфилд действительно обязана Достоевскому, лежит в плоскости понимания философских концепций и великих философских вопросов жизни, которые составляют самую сердцевину написанного им. Поворот смыслового вектора её произведений назад, в сторону новозеландского детства, происшедший после смерти брата, может быть также непосредственно отнесён на счёт влияния идей Достоевского. В своём дневнике она связывает эту смену направления конкретно с тем, что воспринимается ею как "священный долг", "долг любви" к родному месту - Новой Зеландии, и к памяти её умершего брата; но личность, которая побуждает её в мечтах следовать этой стезе, есть никто иной, как старец Зосима Достоевского. Три персонажа «Братьев Карамазовых» - Митя, Алеша и старец Зосима получают "посев благости ... сохранённый воспоминаниями детства"3. Дневниковые записи Кэтрин Мэнсфилд той поры полны напряжения и муки, и это - свидетельство её веры в то, что она тоже придёт в "действенное состояние благости" только тогда, когда она станет писать о своём детстве.

Заключение

Усвоение К. Мэнсфилд философских идей Достоевского сыграло немалую роль как в принятии ею решения начать писать о своих детских воспоминаниях, так и в совершенной ею в то время переоценке своей новозеландской повести «Aloe». Эта повесть позднее была опубликована под названием «Prelude» ("Прелюдия") и получила всеобщее признание как первое великое произведение Кэтрин Мэнсфилд, предвосхитившее её наиболее известные новозеландские рассказы, таким как: «At the Bay» ("На взморье") и «The Garden Party» ("Пикник"). Мы видим, что идеи, почерпнутые из русской литературы, ощутимо повлияли на выбор того направления, которое привело К. Мэнсфилд, к созданию ее лучших произведений.

Глава 3 Кэтрин Мэнсфилд и Тургенев

Кэтрин Мэнсфилд была знакома с крупными произведениями Тургенева, такими как «Рудин», «Отцы и дети» и «Накануне», об этом свидетельствуют её письма и дневник. Упоминание ею его рассказов в обозрении «Athenaeum» показывает также, что она знала «Записки охотника»; те "зелёные томики Тургенева", которые упомянуты ею там же, не могли быть ничем иным, как собранием сочинений Тургенева в переводе Констанции Гарнет. Однако его произведения получают сдержанную, а нередко и пренебрежительную оценку. Это могло быть отзвуком её преклонения перед Достоевским, который не жаловал Тургенева особым почтением. По иронии судьбы, своими собственными художественными достижениями она куда больше обязана Тургеневу, чем Досто-

3 Ed. Terras V. Handbook of Russian Liteiature. Yale University Press, 1985, p. 107.

евскому.

Многие черты новаторской техники, привнесённые Тургеневым в жанр рассказа в «Записках охотника», могут быть обнаружены в творчестве К. Мэнсфилд, хотя и нет очевидных свидетельств, что она специально посвятила хоть сколько-нибудь времени изучению его приёмов. Тем самым, можно предположить, что влияние техники Тургенева передалось ей посредством внимательного изучения Чехова, художественные приёмы рассказов которого опирались на традицию, своим возникновением во многом обязанную Тургеневу. Рассказы Тургенева положили начало новому художественному методу, который оставил след в развитии жанра рассказа сначала в русской литературе, а затем и в литературе стран Западной Европы. В этом плане Тургенез был не менее важен, чем Гоголь.

Чехов утверждал, что художник должен был. не судьей своих героев, а только беспристрастным наблюдателем. Таковым был ещё Тургенев, который первым - в «Заиисках охотника» - ввёл концепцию авторской отстранённости и объективного показа. У Чехова приём авторского самоустранения выведен на гораздо более высокий уровень, чем у Тургенева; и у К. Мэнсфилд эта художественная черта оказалась одной из самых характерных.

В «Записках охотника» Тургенев оказался первым, кто приоткрыл непочатый родник литературного "импрессионизма". Этот метод перенял Чехов - Мирский уподобляет его импрессионистским пейзажам Коро.4

Этот же метод стал одним из отличительных признаков созданных К. Мэнсфилд произведений.

Существует также своего рода лирическое родство между Тургеневым и Кэтрин Мэнсфилд, идущее в обход Чехова и позволяющее предположить, что К. Мэнсфилд была более близка Тургеневу, чем это обычно признавалось. В «Записках охотника» небо и леса родной Тургеневу Орловской губернии - привносят большую часть местного колорита. В поздних творениях К. Мэнсфилд её полные лирики описания картин природы Новой Зеландии выполняют очень сходную литературную функцию. Интересно также отметить, что оба автора пытаются воссоздать далёкую отчизну, которую они покинули, живя в добровольном изгнании. Лирические страницы можно найти и в такой повести, как «Степь» Чехова, но этот писатель, в отличие от Тургенева и К. Мэнсфилд, никогда не "приходит в трепет от поэтического чувства".5

Заключение

Хотя Тургенев - единственный из русских писателей, на долю которого пришелся малопочтительный отзыв К. Мэнсфилд, тем не менее, критические замечания 1914 года предваряло, её признанием: "было время, когда я интересовалась Тургеневым".6 Можно, таким образом, предположить следующее: Чехов изначально привлек её потому, что в своём творчество он чем-то походил на Тургенева, которого К. Мэнсфилд уже успела полюбить. Также возможно, что она почерпнула прямо от Тургенева больше, нежели сама в этом признается, и многие черты её творчества, которые традиционно считались "чеховскими", в действительности являются тургеневскими. Это даёт осно-

* Mirsky D.S. A History of Russian Literature. N.Y.: Vintage Books Edition, 1958.

5 Ed- Muiry J.M. Journal of Katherine. Mansfield, entry for 22 Jan. 1916.

6 Ed. Murry J.M. Joumai of Katherine. Mansfield London: Constable. 1927, entry for 17 Aug. 1914, p. 14.

вания думать, что её русская родословная идёт вглубь гораздо далее Чехова и может быть прослежена вплоть до Тургенева.

Глава 4. Кэтрин Мэнсфилд и Чехов

Наличие связи между Чеховым и Кэтрин Мэнсфилд - ядро любой дискуссии об отношениях Кэтрин Мэнсфилд с Россией, и это не требует доказательств. Что в течение многих десятилетий являлось предметом споров, так это природа таковой связи.

Ещё в 1920 году рецензенты отмечали черты сходства в творчестве К. Мэнсфилд и Чехова, а после её смерти постоянно обнаруживалось всё большее число её рассказов, в которых сюжеты и тематика были, по мнению критиков, чеховского происхождения. При тщательном анализе упомянутых рассказов родство их тематики делается вполне очевидным; зачастую мы видим в них и сходство образов - конкретное настолько, что трудно говорить о простом совпадении.

Однако надо иметь в виду, что рассказы, которые наводят на такие размышления, а именно: «Life of Ma Parker» ("Жизнь матушки Паркер") и чеховская «Тоска», «The Fly» ("Муха") и чеховская «Детвора», «Marriage a la Mode» и чеховские «Попрыгунья» и «Лишние люди», и, конечно же, «The Child-Who-Was-Tired», составляют менее одной десятой всего творческого наследия Кэтрин Мэнсфилд. Следует также отметить, что, за исключением «The Child-Who-Was-Tired», все эти рассказы существенно отличны от чеховских и вполне достойны считаться самостоятельными произведениями.

Кэтрин Мэнсфилд, и это следует признать, обязана Чехову кое-чем из её сюжетного материала, но куда более интересно и важно с литературной точки зрения то, каким было его воздействие на её писательскую технику. История некоторых важных художественных новшеств, которые Чехов внедрил в искусство рассказа, восходит к Тургеневу, но именно Чехов положил начало таким приёмам, как: внезапный зачин, перенос центра тяжести с внешней фабулы на внутреннюю жизнь персонажа, открытая концовка, большая авторская отстранённость. Все эти и многие другие новаторские приёмы можно обнаружить также и в произведениях К. Мэнсфилд, для которой её собственное понимание Чехова как собрата по искусству было стимулом к постижению его методов и к их переосмыслению в соответствии со стоящими перед ней задачами.

То, как Кэтрин Мэнсфилд понимала и усваивала чеховские художественные приёмы, прослеживается по ходу развития её творчества. Если «In German Pension» ("В немецком пансионе") - рассказ, в котором владение этими приёмами находится в зачаточном состоянии, то в её более поздних произведениях, как-то «Prelude», композиция которой имеет сходство с «Мужиками» Чехова, печать её близкого знакомства с его мастерством узнаётся безошибочно. В «Prelude», однако же, К. Мэнсфилд пошла гораздо дальше Чехова в использовании приёма смещения точек зрения, что свидетельствует об индивидуальности её самовыражения и художественной самобытности.

В начале 1919 года К. Мэнсфилд принялась, совместно с её русским другом Ко-телянским, за перевод избранных писем Чехова для публикации в «Athenaeum». Её знание русского языка было весьма ограничено, она занималась просмотром и правкой сделанных Котелянским переводов. Личность Чехова, раскрывшаяся в его письмах, произвела на К. Мэнсфилд глубокое впечатление, побудившее к перестройке её собственного Нодхода к жизни по образцу Чехова. Высокие качества поздних произведений К. Мэнсфилд во многом обязаны этому новому, более строгому отношению к самой себе.

1 л

Заключение

Чехов повлиял на творчество К. Мэнсфилд как в плане тематики, так и в художественном плане. Он оказал влияние - в более утончённом смысле - также и на её личность посредством своих писем, что положительно сказалось на её сочинениях. Роль Чехова в становлении Мэнсфилд - писательницы важно отметить ещё и потому, что именно благодаря его влиянию жанр рассказа на Западе обогатился русскими элементами. При всём том, однако же, мы имеем достаточно веские основания считать её художником со своим индивидуальным творческим лицом.

Глава 5. Кэтрин Мэнсфилд, Толстой и русские писатели XX века

Романы Толстого К. Мэнсфилд прочла в 1906 г. в Лондоне, будучи школьницей. Они были её любимыми, и, вероятно, первыми произведениями русской литературы, с которыми она познакомилась. Толстой, таким образом, пробудил в К. Мэнсфилд любовь к русской литературе. Как Чехов, так и современники К. Мэнсфилд восторженно относились к творчеству Толстого, и это передалось ей, отчего её восхищение Толстым ещё более возросло. Создается, однако, впечатление, что круг прочитанного ограничивался «Войной и миром» и «Анной Карениной», и ни одно из этих произведений не привлекло того пристального внимания, с которым она читала Чехова. Её отзывы о нём поверхностно-хвалебны. Едва ли мы можем предположить, что Толстой оказал непосредственное влияние на её творчество, хотя она и могла впитать что-то толстовское через Чехова. Например, Шестов высказывает мысль, что мотив "безнадёжности" в чеховской «Скучной истории» в чём-то сродни настроению толстовской «Смерти Ивана Ильича». Связующие нити обнаружены также между «скучной историей» и рассказом К. Мэнсфилд «An Ideal Family» ("Идеальное семейство").

В письмах и дневнике К. Мэнсфилд высказываются также суждения о произведениях Горького, Куприна и Бунина, но её замечания далеко не всегда одобрительны. Впоследствии она стала восхищаться творчеством Горького - возможно, под влиянием Котелянского, который был официальным переводчиком Горького. В 1922 году она познакомилась - благодаря её врачу Маноухину, который был и врачом Горького - с представителями колонии русских эмигрантов в Париже, куда входили Бунин и Куприн. Личного знакомства с Куприным не произошло, но К. Мэнсфилд помогла Котелянско-му в работе над переводом его «Штабс-капитана Рыбникова» в 1915 г., а в 1919 г. она написала обзорную статью к сборнику его повестей, изданных в переводе. Она восхищалась «Господином из Сан-Франциско» Бунина, возможно, тон этого произведения отчасти присутствует в рассказе «The Fly», написанном во время чтения «Господина из Сан-Франциско». Личность Бунина произвела на неё благоприятное впечатление, но других членов русской колонии - в особенности, Зинаиду Гиппиус - она восприняла весьма отчуждённо.

Заключение

Произведения Толстого находили в Кэтрин Мэнсфилд положительный отклик, и это могло стать тем зерном, из которого выросла её любовь к русской литературе; однако, прямого влияния на её творчество Толстой не оказал. Современные ей русские

писатели такие, как Горький, Куприн, Бунин, не вызывали в К. Мэнсфилд равного восхищения, хотя их произведения и привлекали её внимание. Знакомство с упомянутыми авторами, контакты с русскими эмигрантами в Париже -всё это помогло ей в расширении познаний литературы и культуры России.

Глава 6. Котелянский и последние годы жизни

К 1920 году К. Мэнсфилд достигла высот творческой зрелости. Из того лучшего, что создано ею, многое приходится на этот период -период, когда она стала признанным деятелем литературы.

В 1922 году она завершила ещё два перевода совместно с Котелянским - человеком, который на протяжении значительной части её творческой жизни играл важную роль в формировании её представлений о России и её отношения к России. Плодом их совместных творческих усилий стали как минимум шесть переводов; благодаря проделанной работе К. Мэнсфилд глубже постигла русскую литературу и её составные части. Косвенным образом она испытывала на себе воздействие русского языка.

По мере того, как её здоровье ухудшалось, она теряла веру в своего русского врача, Маноухина, находя оплот в идеях Гурджиева - кавказского грека, говорившего по-русски. В октябре 1922 г. она присоединилась к обществу Гурджиева в Фонтенбло, провела там, в окружении русских, свои последние месяцы, пытаясь учить русский язык. Она скончалась в Фонтенбло 9-го января 1923 г

Заключение

Интерес к России и русской культуре никогда не угасал в К. Мэнсфилд; в продолжение последнего года её жизни она имела больше контактов с русскими людьми, чем когда-либо прежде. Конечно, это не могло поднять продуктивности её литературного творчества в такое время, когда оно было сведено до минимума по причине ухудшавшегося здоровья. Её уход в русскую среду расценивался отдельными биографами как заблуждение; но в этом можно видеть и закономерный шаг, который умирающая писательница сделала на исходе жизни - она была страстной русофилкой, своим вкладом в литературу она в значительной степени была обязана русским источникам, питавшим её творчество.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ - Отношение к творчеству Кэтрин Мэнсфилд в Советском Союзе (1922-1991)

Вступительные замечания ко второму разделу

Глава 1. 1922-1953

В этой главе даётся обзор материалов о творчестве Кэтрин Мэнсфилд, появившихся в советской печати до 1953 года включительно, из которых все, за исключением одного, написаны по-русски. В сентябре 1922 г. в Советском Союзе был впервые опубликован её рассказ - это был перевод «Pictures» ("Актриса") - произведения, идеологически приемлемого в советских условиях. За этим последовала - в октябре 1922 г. -публикация рассказа «Life of Ma Parker», который был равным образом допустимым^ смысле сюжета. Две маленькие подборки её работ и рецензия на вторую из них - вот всё, что появилось в 1920 году. Бьиа также статья по поводу первого издания «The Doves' Nest» ("Голубиное гнездо"). В 1924 г. появилось издание «Marriage a la Mode», повторённое в 1926 г.

В последующие десять лет не было ни публикаций произведений К. Мэнсфилд, ни материалов о её творчестве, но это - скорее отражение политической атмосферы, нежели литературных вкусов. В 1930 г., однако, «Pictures» был вновь опубликован, на этот раз в журнале "Огонёк"; за этим последовал «А Cup of Tea» ("Чашка чаю") в том же журнале (1941 г.). Перелом наступил в 1945 г., когда четыре рассказа К. Мэнсфилд были опубликованы (на языке оригинала) в серии учебных изданий под названием «Stories by British and American Writers». В 1946 г. увидела свет публикация последнего из рассказов К. Мэнсфилд, опубликованных за рассматриваемый период - издаваемый на средства Британии журнал "Британский союзник" поместил анонимный русский перевод «The Singing Lesson» ("Урок пения").

Заключение

Русские переводы рассказов К. Мэнсфилд возникли в Советском Союзе в ранние годы его существования, поскольку имелся живой интерес к современной западной литературе. Популярности её творчества в Советском Союзе способствовали такие моменты, как близость Мэнсфилд и Чехова, любовь писательницы к русской литературе. В то же время материалы о ней -были немногочисленны, отличались сдержанностью в оценках, в них уделялось больше внимания тому, что связывало К. Мэнсфилд с Чеховым, нежели её собственным художественным достижениям.

Возможность публикации избранных рассказов К. Мэнсфилд в ту эпоху - эпоху сталинизма - объясняется во многом тем, что их содержание могло быть подано как критика западного капиталистического общества. Включение её рассказов в серию учебных публикаций 1945 года означает, что её творчество было одобрено в официальных кругах. В тот период ничего не говорилось о новозеландских культурных истоках, сформировавших облик К. Мэнсфилд.

Глава 2.

1953-1963 гг. "Оттепель"

Период "оттепели" возвестил смягчение контроля над литературой в Советском Союзе. В это время заявляет о себе первый исследователь творчества К. Мэнсфилд -М.А. Шерешевская. В 1956 г. была опубликована докторская диссертация Шерешев-ской - «Рассказы Кэтрин Мэнсфилд»; в 1957 г. ею были опубликованы учёные записки под названием «К. Мэнсфилд и А.П. Чехов». В 1958 г. Шерешевская написала вступительную статью к первому из изданных в Советском Союзе довольно крупному сборнику избранных рассказов К. Мэнсфилд на русском языке. Несмотря на "оттепель", Шерешевская тщательно следует принятой линии официального мышления; в её работах много идеологического материала; тем не менее, определения, данные ею Мэнсфилд - "гуманист" и "реалист" - позволили другим исследователям изучать творчество писательницы, не опасаясь недовольства со стороны руководящих инстанций. Шерешевская придает большое значение отношениям между К. Мэнсфилд и Чеховым, но при этом делает заверение, что в её рассказах "нет и тени подражательности".

В 1957-м году, а затем ещё раз - в 1959-м, был опубликован большой сборник рассказов К. Мэнсфилд на английском языке, озаглавленный: «Katherine Mansfield: Selected Stories», с предисловием И. Катарского, который, как и Шерешевская, обнаруживает знакомство с большинством первоисточников, написанных о К. Мэнсфилд на Западе; он приводит цитаты из её писем. Ещё один знак того, что К. Мэнсфилд получила официальное признание в Советском Союзе - появление статьи о ней, объемом в страницу, в изданной в 1958 г. «Истории английской литературы». В 1959 г. переведённый на русский язык сборник «Кэтрин Мэнсфилд: рассказы» тиражом 75 ООО экземпляров получил доброжелательную оценку двух влиятельных изданий - «Литературной газеты» и журнала «Иностранная литература». Существуют и многие другие свидетельства растущего интереса к творчеству Кэтрин Мэнсфилд, как-то: статья А.Л. Григорьева (1955 г.), статья Генри Гиффорда (1957 г.), краткое упоминание о ней в статье М. Елизаровой (1950 г.). Ещё два её рассказа - «Feuilled'Album» ("Любовь") и «Sixpence» ("Шестипенсовик") были опубликованы в журналах.

Заключение

Начало критическим исследованиям о К. Мэнсфилд было положено только в 50-е годы, когда после смерти Сталина был ослаблен контроль над литературой. Установление её литературной репутации в Советском Союзе датируется этим периодом. Её литературные судьбы, однако, тесно связаны с популярностью Чехова у него на родине, и то, что она была принята советским руководством, в большой мере объясняется параллелью между нею и Чеховым. Критика подчёркивала её чеховские истоки и была склонна оценивать её творения в сопоставлении с его творчеством.

Антибуржуазное толкование, которое может быть дано многим рассказам К. Мэнсфилд, по-прежнему внушало советскому руководству расположение к ней, а тем самым и критика 60-х гт. проявляла больший интерес к её творчеству. Но есть также много изустных свидетельств того, что она была писательницей, хорошо известной и любимой в среде советских читателей за элегантность и обаятельность её рассказов.

В СССР её по-прежнему относят к числу английских авторов.

Глава 3. 1960-е гг.

1960-е годы - время наиболее оживлённого интереса к творчеству К. Мэнсфилд за всю советскую эпоху. Её репутация "политически правильного" писателя утвердилась в 50-е годы; издание её произведений и исследование её творчества шло прежними темпами, несмотря на новый гнетущий режим, пришедший на смену "оттепели". Существование официально разрешенных сборников её рассказов - на английском и русском языках - позволяло университетам и институтам включать произведения К. Мэнсфилд в списки, рекомендуемые для чтения. Кроме того, материал её рассказов был использован в ряде учебных пособий.

Три новых антологии - одна на английском и две на русском языке - включали произведения Мэнсфилд; наибольшей новизной отличался один из них -«Новозеландские рассказы», в котором Мэнсфилд, впервые за советское время, была названа не английской, а новозеландской писательницей.

Работа выдающейся исследовательницы творчества К. Мэнсфилд -рижанки Мириам Янсон - впервые появилась в 1966 г., хотя она сама делает ссылку на более раннюю, ненайденную работу 1959 года о К. Мэнсфилд. Янсон - автор шести больших статей на английском языке, высокое качество и широкий диапазон которых делают её самой авторитетной фигурой для любого исследования, посвященного советской критической литературе о К. Мэнсфилд. Материал её докторской диссертации и некоторые статьи, написанные в течение 60-х гг., были собраны воедино и опубликованы в 1970 г. под заглавием «Some problems of Kathrine (sic) Mansfield's Style» ("Заметки о стиле английской писательницы К. Мэнсфилд"). В эту публикацию не были включены две статьи, появившиеся позднее.

Исключительно важным достоинством работ Янсон, в свете сказанного, является то, что её суждения не подгоняются под идеологические мерки, в подходе к творчеству К. Мэнсфилд не применяется чеховский эталон, о Чехове говорится довольно кратко. Более типичный советский подход виден в статье Г.А. Пучковой «Кэтрин Мэнсфилд и традиции А.П. Чехова» (1966). Тем не менее, данная статья демонстрирует положительный сдвиг в оценках К. Мэнсфилд: здесь признаётся её художественная самобытность наряду со всем тем, что было в ней от Чехова. Ещё один исследователь Кэтрин Мэнсфилд, Е.К. Мельниченко, заявил о себе в 1969 г. В работе Мельниченко подход чисто лингвистический, используются по преимуществу методы стилистического анализа.

Заключение

В 60-е годы меняются взгляды на К. Мэнсфилд как на писательницу - она получает признание как автор самобытных и талантливых произведений в жанре рассказа, хотя для некоторых она и продолжает ассоциироваться с Чеховым. Корпус критической литературы в значительной мере обогатился за счет работ Янсон, которые важны в том смысле, что знаменуют собой отход от идеологизированной критики 50-х годов. Имя К. Мэнсфилд получает широкую известность, её рассказы включаются в учебники, и это -результат всё более высокой оценки её стиля со стороны академической науки. В эти же годы до сведения советской читающей публики впервые было доведено, что творчество К. Мэнсфилд является литературным наследием Новой Зеландии.

Глава 4. 5 1970-1991 годы

В 70-е годы о К. Мэнсфилд было написано очень мало статей, и все они, по преимуществу, носили характер лингвистических разработок. Наиболее значительная публикация того времени - «Поэзия Новой Зеландии» (1978 г.), в которую было включено б стихотворений Мэнсфилд. Во вступительной статье Л. Володарская впервые в истории советской критики сделала серьёзную попытку обратиться к вопросу о связях между К. Мэнсфилд и Новой Зеландией.

В 80-е годы было заметно некоторое оживление исследовательской и издательской работы; крупнейшим событием в этом смысле было издание в 1989 г. нового сборника в ознаменование столетия писательницы, в него вошло 12 рассказов, предваряемых статьей Л. Володарской, где Новой Зеландии отводилась надлежащая роль. В 1985 г. Н. Наниташвили опубликовала диссертацию под названием «Новозеландский рассказ 20-30-х годов XX века», в которой показано существование глубоких корней, связывавших К. Мэнсфилд с её родиной. В том же году стало известно имя ещё одной серьёзной исследовательницы творчества К. Мэнсфилд - Р.Н. Гензелевой, диссертация которой появилась в 1985 г. Несколько коротких статей было опубликовано в литературных журналах; были изданы ещё две антологии рассказов в переводе на русский язык, включавших произведения К. Мэнсфилд.

По нашим сведениям, за все 90-е годы появилась только одна работа о К. Мэнсфилд - статья «Женщины-писательницы в литературе Новой Зеландии» Н. Наниташвили, опубликованная в 1990 году. Наниташвили настаивает на своём убеждении, что К. Мэнсфилд ".'...органически связана со своей родиной, и что её произведения представляют значительный этап в развитии жанра рассказа в литературе Новой Зеландии".7

Заключение

Поскольку политическое давление внутри страны привело к изгнанию или к эмиграции многих свободомыслящих писателей и представителей интеллигенции того периода, 70-е годы оставляют желать большего. Однако тот материал, который имеется, вполне достоверно отражает крен в сторону лингвистических исследований, наметившийся в 60-е и в 70-е годы. Вступительная статья Л. Володарской к «Поэзии Новой Зеландии» знаменовала собой ещё один значительный шаг советской аудитории к осознанию связей между К. Мэнсфилд и Новой Зеландией.

Политические перемены, происшедшие в Советском Союзе в 80-е годы, могли косвенным образом благоприятствовать росту объёма материалов о К. Мэнсфилд вследствие того, что исследования в области литературы зарубежных стран получили большую свободу, контакты с Западом улучшились. Новая "гласность" способствовала также процессу осознания, хотя и запоздалого, кровных связей К. Мэнсфилд с Новой Зеландией, что, с точки зрения настоящей диссертации, является самым важным итогом этого'периода.

Эпилог

1 Наниташвили Н. Г. Диссертация «Новозеландский рассказ 20-30-х годов XX века», Тбилиси, 1985, СТР.14.

Видимое отсутствие каких-либо новых работ о К. Мэнсфилд после 1990-го года вызывает беспокойство; оно указывает на то, что академическая наука и исследовательская деятельность в бывшем Советском Союзе переживают нелёгкие дяа. Конечно, с одной стороны, это отсутствие может просто означать непоступление тех или иных печатных материалов в когда-то централизованную, а ныне дезорганизованную сеть библиотек; но с другой стороны, это может быть знаком того, что в плане изучения биографии и творчества К. Мэнсфилд лучшие времена уже позади.

Заключительный раздел

Первый раздел настоящей диссертации посвящен вопросу о том, в какой степени Кэтрин Мэнсфилд сложилась как писатель и как личность, под воздействием русской культуры, и прежде всего - литературы. Как бы то ни было, все стороны её жизни и творчества, в которых наличествовал русский элемент, были исследованы с тем, чтобы составить - насколько возможно - более полную картину того, как важен был этот элемент в её жизни, и как он отразился в её творческой деятельности.

В материале содержится предварительный разбор вопроса о нитях, шедших к К. Мэнсфилд от Достоевского и Тургенева; высказывается предположение, что русские литературные влияния на её развитие были куда более широкими, чем это доселе признавалось, они вовсе не ограничивались хорошо известной близостью К. Мэнсфилд Чехову. Высказывания, взятые из её писем и дневников, свидетельствуют о её восприятии романов Толстого, а равным образом и целого ряда менее значительных русских писателей; чувства, которые она питала к своим русским друзьям и знакомым, музыка Чайковского и даже звук русской речи - всё, что содержалось в этих материалах и биографических источниках, было собрано воедино и стало совокупностью данных, убедительно свидетельствующих в пользу того, насколько важную роль играли русские элементы в её бытии.

Были заново исследованы связи между К. Мэнсфилд и Чеховым со времени, к которому относятся, по-видимому, её первое знакомство с его произведениями, и вплоть до её смерти. Это позволило очертить многие из областей её творчества, в которых его влияние бесспорно. Было также рассмотрено то, какое воздействие оказали на неё письма Чехова, и как это отразилось на качестве её поздних произведений.

Во втором разделе диссертации исследуется то, как творчество К. Мэнс-

филд выдержало несколько десятилетий жёсткого литературного контроля в Советсхом Союзе отчасти благодаря тому, что факт её связей с русской литературой был признан ещё на раннем этапе, это сделало её идеологически приемлемым автором с точки зрения руководства страны. Таким образом, советская наука и критика получила возможность отвести ей достойное место, хотя истолкование её творчества в значительной мере проходило через призму коммунистической идеологии. Данное обстоятельство отчасти объясняет некоторый спад интереса к её творчеству в современный, посткоммунистический период.

Ознакомление с имеющимся материалом, включавшим широкий круг источников, от статей и докторских диссертаций до учебных пособий и энциклопедий, анализ таких данных, как тиражи выпускаемых книг и подборка рассказов, позволили проследить вопрос о восприятии жизни и творчества К. Мэнсфилд на протяжении советского периода. Было важно рассмотреть все отзывы о её творчестве в контексте преобладавшего в тот или иной период политического климата, что находило своё отражение, например, в тяжеловесных идеологических обертонах критики пятидесятых годов, и в большей свободе выражения во время "оттепели".

Начиная с 60-х годов был заметен отход от традиционной марксистской критики в сторону исследований лингвистического типа, что было симптомом возвращения идей структурализма в Советском Союзе того периода. Эта тенденция, однако, пошла на убыль в 80-е годы - в это время наиболее примечательным явлением было всё большее осознание связей К. Мэнсфилд с Новой Зеландией.

Отношение к К. Мэнсфилд в Советском Союзе за исследуемый период эволюционировало в лучшую сторону; изначальная склонность критики рассматривать её

только как ученицу Чехова уступает место в более поздних критических писаниях объективной оценке художественных достоинств и литературных успехов К. Мэнсфилд. С литературоведческой точки зрения советская критическая школа предлагает немного оригинальных подходов. Многие теоретики (Мириам Янсон представляет заметное исключение из их числа) как будто бы полагаются на западную критику по части идей. Есть лишь одна область, в которой советская литературная критика имеет законный приоритет - это вопрос о связях К. Мэнсфилд и Чехова.

Цель настоящей диссертации - создать у новой волны литературоведов, как в Новой Зеландии, так и в России, настрой на изучение творчества К. Мэнсфилд в срав-нителыю-культурологическом духе. В процессе работы я питала надежду, что диссертация, во-первых, даст нечто новое в плане признания её долга русской культуре, и, во-вторых, внесёт лепту в доселе малоизученную историю отношения к К. Мэнсфилд в Советском Союзе.

ПУБЛИКАЦИИ

1. The Reception of Katherine Mansfield's work in the Soviet Union // New Zealand Slavonic Journal. Wellington, Victoria University Press, 1996. P.70

2. Katherine Mansfield and Boris Petrovsky // Россия и Запад: диалог культур. M., МГУ, 1995. С.30-33.

3. Katherine Mansfield and Dostoevsky // Россия и Запад: диалог культур. М., МГУ, 1996. С.671-678.