автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Монголоязычные источники по истории Тувы

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Самдан Аяна Анай-ооловна

ВВЕДЕНИЕ.

ЕЛАВА I. Источниковедческие аспекты монгольских и тувинских летописей

1.1. Монгольские исторические сочинения, содержащие сведения по истории Тувы (XIII-XIX вв.).

1.2. Тувинская монголоязычная историческая литература.

ЕЛАВА II. Тува в составе монгольских государств

2.1.Сведения из монгольских летописей (XIII-XVII вв.).

2.2.Доманьчжурский период Тувы (XVII- середина XVIII вв.)

ЕЛАВА III. Тува в составе Цинской империи.

3.1.06 институте бугдийн-дарга в Туве.

3.2. О тувинских отоках.

3.3.Юридические и административные проблемы управления

3.4. Географические сведения.

3.5. О налогах.

3.6. О буддийской церкви.

3.7. Восстание «60 богатырей».

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Самдан Аяна Анай-ооловна

Тувинский народ прошел непростой путь в своем развитии. Его изучение ставит перед исследователями ряд крупных проблем, еще не решенных наукой полностью. В частности, не до конца изучены вопросы об этногенезе тувинцев и о компонентах тувинского этноса, о появлении племенных союзов с тувинским этническим ядром, о формировании элементов государственности в Туве, о сложении самобытной культуры тувинцев и о роли в этом соседних народов и их традиций, о событиях, повлекших за собой вхождение Тувы в Монгольскую (XIII-XIY вв.) и Маньчжурскую (XVIII-XX вв.) империи, о ее месте в них, о специфическом административном делении Тувы и системе управления и т.д. Эти вопросы получают все новое и новое освещение по мере введения в научный оборот неизвестных ранее материалов по истории Тувы. В частности, такие материалы представляют монголоязычные источники, касающиеся истории Тувы, до сегодняшнего дня изученные наукой в очень небольшой степени и никогда не исследованные обобщенно, как единый круг памятников.

Основными историческими источниками по истории Тувы являются: комплекс археологических памятников, различные этнографические материалы, собранные в основном русскими учеными, произведения народного творчества, данные языка и топонимики и т.д., которые отражают разные периоды истории Тувы. Письменные же памятники немногочисленны. Это, как правило, источники на различных языках, в которых встречаются отдельные упоминания о тувинских племенах. Кроме древнетюркских рунически^ надписей основными памятниками являются китайские летописи, заметки русских послов и путешественников и монголоязычные источники. Последние до настоящего времени недостаточно изучены. Из дошедшего до наших дней большого количества монгольских летописей с точки зрения истории тувинцев были рассмотрены только «Сокровенное сказание» (XIII в.), «Желтая история» анонимного автора (XVII в.), «Сказание о походе Убаши хун-тайджи на ойратов» (XVII в.) и «Драгоценные четки» туслагчи Галдана (XIX в.). Более того, долго оставались неизученными тувинские монголоязычные летописи, которые являются основными источниками по истории Тувы Цинского периода. Именно описание этих двух групп источников и ставит своей задачей автор.

В связи с рассмотрением письменных памятников по истории Тувы, встает вопрос о том, существовала ли у тувинцев и их предков письменность, если существовала, то какими системами письма они пользовались, на каких языках писали. Факты говорят о том, что предки современных тувинцев в разные исторические периоды пользовались разными письменностями, например, руническим и уйгурским письмом.

Известно, что кочевые народы, издревле населявшие Саяно-Алтайское нагорье, имели свою письменность. Так, монгольский историк Г.Сухбаатар на основании сведений китайской хроники «Чжоу-шу» утверждает, что древние тюрки имели письменность, сходную с письменностью хунну. В свою очередь у хунну письменность имела определенное сходство с индийским письмом «брахми». Хунну использовали «брахми» в III в. до н.э. - II вв. н.э. и, по мнению Г.Сухбаатара, постепенно это письмо перешло к тюркам [Сухбаатар. 1967. С.80].

В настоящее время археологами установлено, что главный путь распространения буддизма в Центральную Азию и на Дальний Восток в древнейшие времена лежал через Среднюю Азию. Здесь было найдено огромное количество древних эпиграфических памятников на письме «кхарошти» и «брахми». Это может свидетельствовать о том, что буддизм проник к хунну из Средней Азии. Вместе с буддизмом, вероятно, хунну во II в. до н.э. заимствовали индийское письмо брахми, которое являлось одним из производных арамейского алфавита. Таким образом, появление письменности у тюрков было тесно связано с распространением буддизма. Разложение первобытнообщинных отношений и создание государственности у хунну способствовали распространению письменности, сближению различных форм письма, в частности, арамейского алфавита с местными тамгами и вырезами на дереве, которые впоследствии стали основой орхонской письменности [Цыренпилов. 1986. С. 165].

Письменные памятники рунической письменности, встречающиеся на всей территории Центральной Азии, в основном на скалах, каменных стелах, сосудах, монетах и т.д., были оставлены тюрками и уйгурами. Надписи на каменных стелах, которые были найдены на территории Тувы и названы тюркологом С.Е.Маловым «кладбищенской поэзией», относятся к VI-XII вв. В отличие от орхонских памятников, для которых характерны крупные тексты, например, такие как надписи Кюль-Тегину, Бильге-кагану и Тоньюкуку, тувинские стелы с эпитафиями, «как правило, написаны по определенному стандарту и содержат упоминание имени и титулов героя, его возраста, нескольких важнейших событий его жизни и жизненных благ, которыми не насладился покойник» [Кляшторный.

1964. С.54].

Эпиграфист-рунолог И.Л.Кызласов отмечает, что в УП1-Х вв. существовали два варианта рунического письма на Саяно-Алтайском нагорье. Кроме енисейского варианта рунической письменности, существовал и другой, названный автором «южноенисейским», и оставшийся незамеченным другими учеными. Кроме того, среди обнаруженных памятников на территории Тувы имеются надписи, которые отражают более раннюю стадию развития рунической письменности - доорхонскую и доенисейскую [Кызласов. 1994 а. С.48]. Енисейский вариант рунической письменности был распространен на обширной территории. По утверждению И.Л.Кызласова, енисейское письмо «выглядит более старым, чем орхонское» [Кызласов. 1994 а. С.46]. Это и наиболее длительно существовавшее руническое письмо, о котором мы знаем сегодня [Кызласов. 1994 b. С. 162].

Но, пожалуй, наиболее долго на территории Тувы просуществовала старомонгольская письменность, которая насчитывает более семи вековую историю существования. Этому способствовала географическая близость Тувы и Монголии и то, что они входили в одни и те же государственные объединения (например: в Монгольскую, Юаньскую и Маньчжурскую империи). Монголы создали свою письменность в Х1П в. В основу монгольской письменности легло уйгурское вертикальное письмо. Известно также, что кроме уйгурского письма монголы использовали для своих нужд и другие письменности. «Квадратное письмо», изобретенное тибетским буддийским монахом Пагба-ламой при правлении хана Хубилая «было искусственно созданной письменностью, предназначавшейся для использования всеми народами Монгольской империи» [Алпатов. 1996. С. 5 6]. Древние тюрки и монголы пользовались различными системами письменности, в некоторых случаях заимствуя, их друг у друга.

В литературе советского периода было широко распространено мнение, что тувинцы до создания тувинской национальной письменности на основе новотюркского алфавита (1930 г.) были бесписьменным народом. Однако многие факты говорят об обратном. Тувинцы в течение долгого времени пользовались старописьменным монгольским языком. Подтверждением этого служат многочисленные документы делопроизводства, рукописи и ксилографы на монгольском языке, которые хранятся в архивах и книгохранилищах России и Монголии. Таким образом, можно говорить, что бесписьменными тувинцы были с точки зрения отсутствия особого алфавита, составленного специально для тувинского языка. Впервые вопрос об отсутствии письменности у тувинцев поставил под сомнение известный монголовед Н.Н.Поппе, утверждавший, что у тувинцев «уже очень давно было распространено монгольское письмо». Более того, по его утверждению, тувинцами предпринимались попытки «применения монгольского алфавита для нужд тувинского языка». Н.Н.Поппе считал, что танну-тувинский язык является бесписьменным только с точки зрения отсутствия своей национальной письменности [Поппе. 1929. С.49].

Известно, что старомонгольская письменность и «тодо бичиг» («ясное письмо»), которое было создано ойратским просветителем Зая-пандитой Намхай-Джамцо в середине XVII в., имели широкое распространение не только у монголоязычных народов, но и у их соседей - тюркоязычных народов Саяно-Алтайского нагорья. Впервые это отметил русский монголовед Б.Я.Владимирцов. В частности, он писал, что монгольский язык является «духовным достоянием» и для немонгольских племен, говорящих на других языках. В качестве примера он назвал тувинцев и чуйских теленгитов [Владимирцов. 1921. С.52].

Князья енисейских киргизов, которые находились в вассальной зависимости у джунгаров (западных монгольских племен), пользовались ойратской письменностью. По этому поводу В.В.Бартольд писал: «В русских архивных делах сохранилось дело о приезде в Москву нойона Иренека в 1684 г., там же находится «калмыцкое письмо» Иренека в подлиннике и переводе. Есть и другие известия, что киргизы в сношениях с русскими пользовались языком и алфавитом ойратов. Письменности на своем языке у киргизов в то время, очевидно, не было» [Бартольд.1927. С.44].

В фондах центральных архивов г. Москвы сохранилось большое количество различных документов делопроизводства алтайской знати на ойратской письменности, за которой «закрепились различные названия - «тодо бичиг», «узук бичиг», «тодхра узук», «тодоузук» [Самаев. 1999. С. 130].

И, наконец, как говорилось выше, широко пользовались старомонгольской письменностью тувинцы, пока в 1930 г. не был создан тувинский национальный алфавит. Данная письменность оказала большое влияние на развитие их культуры. Сказанное выше подтверждают выводы историка-археолога Л.Р.Кызласова о том, что монгольская письменность, по крайней мере, начиная с XVII в., «имела международный характер» [Кызласов. 1993. С.167].

Первое знакомство предков современных тувинцев с монгольской письменностью произошло, по всей вероятности, в XIII-XIV вв., то есть, практически сразу же после появления письменности у самих монголов. Об этом говорят «многочисленные находки иероглифических и монгольских надписей на уйгурском алфавите на скалах, обелисках и на других предметах (например, на посуде.)» на территории Тувы [Кызласов. 1969. С. 151]. Более широкому распространению монгольского языка и письменности способствовало вхождение тувинских племен во второй половине XVIII в. в состав Цинской империи. Тувинские чиновники должны были вести официальную документацию при переписке с маньчжурским наместником в Улясутае на монгольском языке. Советский историк В.И.Дулов отмечал: «Официальная документация велась на монгольском языке, наличие специальных низших чиновников (бижээчи - писарь) в местном и центральном аппарате говорит о большом делопроизводстве в хошунных и сомонных канцеляриях» [Дулов. 1956. С.25]. Немаловажную роль в распространении старописьменного монгольского языка среди тувинцев сыграл буддизм. В монастырских школах изучались наряду с другими предметами монгольский и тибетский языки. Таким образом, более широкое хождение старомонгольский письменный язык получил в XVIII в., «после чего вплоть до создания тувинской национальной письменности это был почти единственный вид письменности, использовавшейся тувинцами» [Татаринцев. 1976. С.9].

Тувинцы, за редким исключением, не приспосабливали монгольскую письменность для тувинского языка, а использовали в своих нуждах монгольский литературный язык. Знание тувинцами монгольского языка отмечали многие русские ученые и путешественники. Так, русский журналист А.В.Андрианов писал: «Монгольское влияние сказалось здесь (в Туве - А.С.) тем, что большинство лам, чиновников и богатых людей из сойотов (тувинцев - А. С.J хорошо говорят по-монгольски и, встречаясь со мной, они никогда не заговаривали и не поддерживали разговора на своем языке, а всегда на монгольском, из чего я заключил, что родной язык у них находится в некотором пренебрежении» [Андрианов. 1888. С. 33 8]. С последним утверждением можно не согласиться. Приведенные А.В.Андриановым факты могли иметь «и другое объяснение, а именно то, что монгольский язык считался среди господствующего класса тувинского населения языком официального общения, особенно с представителями другого государства» [Татаринцев. 1976. С.7].

Русский путешественник Н.Путилов писал о тувинцах: «Все письменное производство ведется по-монгольски, так как тамошние начальники и бизечи (писари - А.С.) хорошо говорят по-монгольски» [Путилов. 1886. С. 192].

Политический ссыльный Ф.Я.Коп в начале XX в. отмечал знакомство тувинцев не только с монгольским языком, который знали «более образованные» люди, но и с «тангытским» (тибетским - А. С.), распространенным среди лам. Также он отметил наличие в тувинских монастырях книг на тибетском и монгольском языках. «В нойоновской кумирне, - писал Ф.Я.Кон,- есть полный Ганджур (118 томов), полный Данджур (221 томов), Июль (16 томов), Нэты (4 тома) и др. Все они на тибетском языке и лишь примечания и толкования к некоторым - на монгольском. Священные книги и все нужное для богослужения сойоты получают из Урги (ныне г. Улан-Батор - А. С.), Барунзу (какой-то местности на юге) (Лхаса - А.С.) и от Ламайн-гегена, живущего недалеко от Улясютая» [Кон. 1904. С.21].

В свое время Б.Я.Владимирцов в своей фундаментальной работе «Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия» отмечал: «Монгольский язык в виде наречий халхаского, хотогойту и дэрбэтского (ойратская группа) имеет довольно сильное распространение у танну-тувинцев (танну-урянха), племени, говорящего на одном из тюркских наречий» [Владимирцов. 1989. С. 14]. Он объяснял это тем, что тувинцы имели тесные отношения с монголами. Также Б.Я.Владимирцов подчеркивал, что монгольский язык является для тувинцев «языком культуры, служит посредником для проникновения культуры, орудием культуры» [Владимирцов. 1989. С. 14,15].

Монгольский язык до сих пор сохранился в качестве разговорного языка среди тувинцев в юго-восточной части Тувы. Известный тюрколог Б.И.Татаринцев в своей монографии «Монгольское языковое влияние на тувинскую лексику» замечает, что «тувинско-монгольское двуязычие (билингивизм) части коренного тюркоязычного населения Тувы - довольно давнее явление» [Татаринцев. 1976. С.7].

На основании имеющихся у нас материалов мы можем утверждать, что в Туве были распространены почти все известные литературные произведения монголоязычных народов в ксилографическом или рукописном виде. Бурятский ученый Г.О.Туденов в своей работе «О тувинской литературе дооктябрьского периода на старописьменном монгольском языке» подчеркивает, что «грамотным представителям, а через них - значительной части тувинского народа была доступна вся та письменная литература, которая имелась на старописьменном монгольском языке» [Туденов. 1983. С.258].

По утверждению тувинского историка Ю.Л.Аранчына: «Тувинцы имели некоторое представление о таких произведениях монгольских прогрессивных авторов, как «Беседа овцы, козы и коровы», «Разговор длинноволосого Церенпила с собачкой», «Разговор души, чувства и тела» А.Агванхайдава (1779-1839), «Слово домашней собаки», «Слово волка», «Слово антилопы, попавшей в хаша (ловушку)» Хуульчи Сандага (конец XVIII-начало XIX вв.), «Сказка про овец и волка» Гэндэна (1820-1882 гг.), стихи «Иноходь двух коней», «Драгоценные четки», «Равенство», «Высокое синее небо», «Скверное время» Р. Хишигбата (1849-1916 гг.)» [Аранчын. 1982. С.43].

В рукописном фонде Института гуманитарных исследований Республики Тыва (ИГИ РТ) и в Республиканском краеведческом музее им. 60 богатырей хранятся свыше 1200 единиц монгольских и ойратских рукописей и ксилографов. Характер сохранившихся монгольских рукописей и ксилографов говорит о том, что до революции в Туве были распространены самые разнообразные сочинения, например: из буддийской канонической литературы наиболее ценными являются рукописи и ксилографы "Улгэрийн далай" ("Море притч"), "Жизнеописание Миларайбы" и его "Гурбум" ("Сто тысяч песен Миларайбы"), ксилограф 1659 г. "Алтан-гэрэл" и т.д.; из дидактических сочинений, которые были широко распространены по всей Центральной Азии - «Бумажная птица», «Наставления попугая», «Ключ разума», «Субхашита» и т.д.; из повествовательной литературы - повесть «Саран-хохоо» (ксилографическое издание 1770 г.), «Повесть о Ногоон Дара-эхэ», «Повесть о Чойджид-Дагини» и т.д.; были известны несколько сказок из «Панчатантры», сочинения «Бигар-Мижид-хан», «Аржы-Буржу-хан», «Волшебный мертвец». Также в Туве в устной и письменной форме была распространена Гэсэриада. В рукописном фонде ИГИ РТ имеются один ксилограф 1716 года издания и три рукописи Гэсэриады. Гэсэриада в Туве имела такое широкое распространение, что «тувинские сказители снабдили «Гэсэр» зачинами и концовками в соответствии с канонами тувинской сказочной традиции» [Куулар. 1961. С. 195], и даже некоторые герои были заимствованы из тувинских народных сказок. В связи с этим литературный критик М.А.Изынеева, изучавшая фольклор Тере-Холя (восточного района Тувы) отмечала, что «предварительное изучение позволяет отметить его близкие связи с монгольским и даже китайским фольклором. В Тере-Холе бытовали монгольские сборники и книги: «Оюун тулхуур», «Шидити хюр», «Саран-хухы», «Хан Харангуй»» [Изынеева. 1961. С.264].

Следует отметить, что среди монгольских рукописей, бытовавших в Туве, большую часть занимают сочинения, относящиеся к обрядовой литературе. Это всевозможные гадательные книги, астрологические трактаты, сонники, сборники примет и т.д.

Тувинцы знали не только произведения самих монголов, через монгольские переводы они были знакомы и с литературными произведениями таких стран, как Индия, Китай и Тибет. Виктор

Попов, который дважды посетил Туву, писал, что один из монастырей Тувы получил из Тибета около тысячи богослужебных книг [Попов. 1905. С. 130]. Таким образом, до революции среди тувинцев была широко распространена светская и духовная письменная литература монголоязычных народов.

Первое десятилетие существования Тувинской Народной республики (1921-1944 гг.), которая была образована после народной революции в 1921 г., по оценке Б.И.Татаринцева, являлось «в сущности, кульминационным периодом в бытовании этого (монгольского - А.С.) языка в Туве. Его общественные функции значительно расширились: старописьменный монгольский язык стал языком государственных актов и прессы» [Татаринцев. 1976. С. 10]. Но старомонгольский письменный язык знали только грамотные тувинцы, большинство которых составляли ламы. Поэтому в молодой республике встал вопрос о создании собственной письменности. До введения в Туве национальной письменности было предпринято несколько попыток создания тувинского алфавита. Так, в 1911 г. в г. Минусинске неким Н.И.Суховским была издана книга «Пособие для изучения урянхайского (сойотского) языка», где наряду с грамматикой был дан краткий тувинско-русский словарь [Суховский. 1911]. В 1927 г. вышла книга авторов Брюханова и Бузыкаева «Тыва уругларнын эн баштай ужукэ ооренир тептери» («Букварь»), в которой был намечен первый проект тувинской письменности на основе кириллицы [Брюханов, Бузыкаев. 1928]. Еще одной попыткой явился проект ламы из Верхнечаданского монастыря Монгуша Лопсан-Чинмита, так называемый «ламский алфавит». Но только в 1930 г. был официально принят алфавит на основе латиницы, созданный советскими учеными во главе с А.А.Пальмбахом. Однако Б.И.Татаринцев, изучив статью Н.Н.Поппе «Заметки по фонетике танну-тувинского языка в связи с вопросом об алфавите», пишет, что «фактически основным создателем тувинской национальной письменности на латинизированной основе, функционировавшей, начиная с 1930 г., более десяти лет и сыгравшей значительную роль в социально-культурном развитии Тувы» был Н.Н.Поппе [Татаринцев. 2000. С.75]. Таким образом, до 1930 г. делалось несколько попыток создания тувинского алфавита.

До настоящего времени до конца не изучена роль всех авторов проектов, поскольку некоторые из них были репрессированы, как, например, М.Лопсан-Чинмит. В частности, совсем не исследована роль в создании тувинской письменности ламы Севена. А.А.Пальмбах вскользь упоминает его имя как создателя проекта вместе с М.Лопсан-Чинмитом [Пальмбах. 1935. С. 165]. В.Мачавариани, который побывал в Туве в самом конце 20-х годов XX в., только называет имя Севена. Последний, по сведениям В.Мачавариани, знал один из европейских языков, «возможно, французский». Лама Севен был известен по всей Туве как хороший эмчи (врач) тибетской медицины. Он был ярым сторонником «обновленческого движения» в буддизме7. Также он выступал за самостоятельное развитие религии в Туве. На «ламском съезде», который состоялся в 1928 г. в г. Кызыле, Севен предложил при монастырях создать светские школы, где бы детей учили национальному алфавиту, «им же изобретенному» [Мачавариани, Третьяков. 1931. С.95].

1 Это движение в Бурятии возглавляли такие известные лица как проф. Б.Барадин, религиозный и политический деятель А.Доржиев

Но вернемся к проекту М.Лопсан-Чинмита. Автор проекта лама Монгуш Лопсан-Чннмнт был одним из образованных людей того времени в Туве и имел духовное звание «гэбши». Он получил образование в монастыре Гандан в Монголии и знаменитом Лавране (Амдо). До 1930 г. он служил в Верхнечаданском монастыре в качестве кумзат'. В 30-х годах, как многих других служителей монастырей, его несколько раз арестовывали за «контрреволюционную деятельность». В 1941 г. М.Лопсан-Чинмит был расстрелян и «из-за изменений в политической обстановке и репрессий в отношении представителей буддийского духовенства, его имя было незаслуженно и надолго забыто» [Монгуш. 2000. С. 16].

Как говорилось выше, М.Лопсан-Чинмит создал проект тувинского алфавита на основе латиницы. По утверждению его современников, он взял за основу немецкий алфавит. Сам проект был снабжен «пространной объяснительной запиской» на старомонгольском языке. Надо сказать, что основным недостатком алфавита М.Лопсан-Чинмита являлось, судя по сохранившимся в рукописном фонде ИГИ РТ орфограммам, использование нескольких букв для обозначения одного звука, вследствие чего прочтение текста было затруднено, слова «похожи на шифры» [Татаринцев. 1989]. В свое время А.А.Пальмбах, один из составителей тувинской письменности на основе новотюркского алфавита, а затем и на кириллице, писал: «В своем проекте он (М.Лопсан-Чинмит - А.С.) ориентировался на традиционные орфографии западноевропейских литературных языков: вводил многобуквие для обозначения одного

1 Кумзат - (от тиб. умзат) монастырский уставщик. звука и копировал другие особенности западноевропейских орфографий. Вследствие этого проект чаданского ламы был для тувинцев такой же китайской грамотой, как и монгольская письменность» [Пальмбах. р/ф ИГИ РТ д. 663. С.4].

Несмотря на многочисленные попытки создать свою письменность, монгольский письменный язык оставался до 1930 г. основным литературным языком тувинцев. С 1925 г. в ТНР с разной периодичностью начали выходить газеты и журналы на монгольском языке. На страницах этих газет и журналов печатались сочинения и статьи тувинских авторов. Так, например, в одном из номеров журнала «Хувисгалт ард» («Революционный арат») вышло стихотворение «О Ленине» партийного работника, журналиста Б.Сонама. В 1927 г. в газете «Тувагийн унэн» («Правда Тувы») было опубликовано стихотворение «Да здравствует 8 Марта!» Б.Донгака [Танова - 2000. 27 июня]. Таким образом, тувинцы использовали монгольский язык не только для официальных нужд, но и писали на нем художественные произведения. Таким образом, ведение делопроизводства на монгольском языке на протяжении более чем полутора веков, образование единого тувинского этноса, знание произведений монголов - все это привело к постепенному зарождению монголоязычной литературы у тувинцев.

По имеющимся у нас материалам, появление монголоязычной литературы у тувинцев относится к XIX в. Из сохранившихся до наших дней памятников старомонгольской письменности Тувы наибольший интерес для нас представляют сочинения летописного характера. У монголов в XIII в. историческая литература явилась «наиболее древним жанром, с которого по существу и началась история письменной словесности» [Сазыкин. 1988. С.438]. У ойратов с XVII в. и у бурят с XVIII в. самобытными литературными произведениями были также исторические летописи. Монголоязычная литература тувинцев не стала исключением. Возникновение исторических сочинений обусловлено такими факторами как формирование государственности, консолидация народности и появление в связи с этим интереса к национальной истории. В то же время надо сказать, что ойратские, бурятские и тувинские исторические сочинения продолжают традиции монгольской историографии.

На сегодняшний день выявлено около десяти тувинских летописей на старописьменном монгольском языке, которые хранятся в архивах и книгохранилищах России и Монголии. До настоящего времени монголоязычным источникам по истории Тувы уделялось мало внимания. Некоторые исследователи вообще отрицали факт существования таких источников. Так, Ю.Л.Аранчын писал: «Тувинский народ в прошлом не имел историографической традиции» [Аранчын. 1982. С.6]. Другие авторы, как, например, В.И.Дулов, подчеркивали недоступность монголоязычных письменных памятников по истории Тувы и писали, что «письменных документов на монгольском языке сохранилось очень мало» [Дулов. 1956. С.25]. Таким образом, можно смело сказать, что тувинская историография на старописьменном монгольском языке до сих пор остается мало исследованной и почти не известной науке.

Тувинским историографическим сочинениям на старомонгольском языке посвятили несколько работ бурятские ученые - П.Б.Балданжапов и Г.О.Туденов, но их исследования не были завершены и не привлекли должного внимания историков [Балданжапов. р/ф ИГИ РТ д. 280; Туденов. 1983. С.257-263].

В монголоведческих центрах России, США, Венгрии, Японии, Китая и самой Монголии издано большое количество летописей средневековых монгольских авторов. Им посвящено много монографий и обобщающих трудов. Но, как правильно заметил монголовед А.Г.Сазыкин: «. нет ни одного исследования, посвященного тувинской историографии периода, предшествующего установлению Тувинского государства в 1921 году» [Бурдукова. 1993. С. 126-138].

В настоящее время известны следующие исследования по тувинским монголоязычным летописям. В рукописном фонде ИГИ РТ хранится рукопись на тувинском языке под названием: «Родословная бугдийн-дарга, амбаней Танну-Урянхая и краткое происхождение урянхайцев». («Танды Урянхайнын бугуденин даргазы, амбаннын уксаазы болгаш урянхайларнын угунун дугайында сыдын чуулунун допчузу»). Она является дословным переводом сочинения на старомонгольском языке, списки которого хранятся в Центральном Государственном архиве РТ [ф. 115, о.1, д.6 а], Рукописном фонде ИГИ РТ [р/ф ИГИ РТ д. 264] и Государственной библиотеке Монголии. Перевод выполнен тувинцем Седип-оолом в 1945 г.

Перевод Т.А.Бурдуковой рукописи под названием «История прежних нойонов тувинского народа», сделанный в конце 1950-х годов по просьбе историков-тувиноведов, по существу, явился первым научным переводом. Оригинал рукописи хранится в Санкт-Петербургском отделении Института востоковедения под названием «Tuvaulus-un qayucin noyad-un tetike» (инв. № 1589). Перевод вместе с транслитерацией был опубликован в 1993 г. А.Г.Сазыкиным [Бурдукова. 1993. С. 126-138]. Отметим, что перевод Т.А.Бурдуковой послужил источником для многих работ по истории Тувы.

Попыткой научного анализа, оценки исторического значения тувинских летописей на старомонгольском языке явилась неопубликованная статья «Тувинские летописи» П.Б.Балданжапова, написанная в 1957 г. Автор разбирает найденные им три исторических сочинения, в том числе сочинение, переведенное Т.А.Бурдуковой. Другие два - также переведены автором на русский язык и вместе с комментариями приложены к статье. В ней П.Б.Балданжапов, основываясь на тех фактах, которые изложены в источниках, рассматривает политическое и социальное положение дореволюционной Тувы. П.Б.Балданжапов отмечает, что «среди тувинского народа с давних времен бытовала историческая литература, и история дореволюционной Тувы богата неопубликованными источниками». Далее он подчеркивает необходимость публикации тувинских исторических источников [р/ф ИГИ РТ д. 280. С.21,22].

Статья П.Б.Балданжапова «Тувинские летописи» получила резко отрицательный отзыв д.и.н. В.И.Дулова и поэтому не была опубликована. Так, в отзыве В.И.Дулов писал: «Статья «Тувинские летописи» и примечания к историческим источникам составлены безграмотно как со стороны исторической, так и литературной». В другом месте он писал: «Не имея представления о состоянии источников и не зная исторической литературы по истории Тувы, автор преувеличивает историческое значение «Хроники Олзей-Очура»» [р/ф ИГИ РТ д. 280. С.З]. Таким образом, В.И.Дулов критиковал П.Б.Балданжапова за то, что тот не учел такие важные исторические источники как этнографическая литература о Туве и русские исторические документы, которые были уже введены в научный оборот. В.И.Дулов акцентировал свое внимание на летописи под названием «Хроника Олзей-Очура», хотя, как было выше сказано, П.Б.Балданжапов рассматривал три сочинения. В частности, В.И.Дулов писал: «Открытие рукописи «Хроники Олзей-Очура» представляет важное событие в тувинской историографии» [р/ф ИГИ РТ д. 280. С.1]. Далее он отмечал, что автор «Хроники Олзей-Очура» ставил себе целью написание не истории всего тувинского народа, как это писал П.Б.Балданжапов, а всего лишь истории тувинских нойонов и «прославление деятельности одного из наиболее свирепых угнетателей тувинского народа, амбын-нойона Олзей-Очура. В ней нет и намека на историю народных масс» [Дулов. 1958. С.2]. Тем не менее, В.И.Дулов считал, что публикация перевода вышеназванного сочинения была бы важной для исторической науки Тувы, и рекомендовал использовать другие два сочинения («Историю прежних нойонов тувинского народа», «Анонимную летопись») в примечании к нему. Но и эта работа не была сделана.

Надо заметить, что в задачу П.Б.Балданжапова не входило рассмотрение истории Тувы. Он ставил своей целью лишь введение в научный оборот трех тувинских летописей. Несмотря на возможную справедливость критики, эта работа представляла несомненный научный интерес. Вызывает лишь сожаление, что она так и не была опубликована, тем более что оригинал одной летописи, переведенный и описанный П.Б.Балданжаповым, были впоследствии утеряны.

О рукописном переводе Т.А.Бурдуковой, который хранится в рукописном фонде ИГИ РТ, пишет Б.И.Татаринцев. Он замечает, что до наших дней сохранились отдельные рукописи историко-хроникального характера на старописьменном монгольском языке, «авторами, которых были, несомненно, сами тувинцы» [Татаринцев. 1976. С.10].

Статья Г.О.Туденова «О тувинской литературе дооктябрьского периода на старописьменном монгольском языке» является своего рода кратким обзором исторических источников по истории Тувы тувинских авторов на монгольском языке. Дав общую картину бытования монгольского языка и литературы в Туве, автор обращает свое внимание на то, что определенная часть тувинского народа не была просто «потребителем инонациональной культуры и литературы, но и сама создавала на старописьменном монгольском языке оригинальные памятники» [Туденов. 1983. С.258]. Важное место в статье занимают вопросы общности духовной культуры, историко-культурных, этнических взаимосвязей народов Центральной Азии и, прежде всего, тувинцев и монголов. Автором главным образом рассматривается вопрос о существовании монголоязычной литературы у тувинцев, который «еще не стал предметом научного исследования» [Туденов. 1983. С.258].

Г. О.Туденов перечисляет около десяти тувинских летописей и хроник. К сожалению, он не указывает их выходных данных, что затрудняет работу по уточнению и идентификации сочинений. Давая оценку тувинским летописным сочинениям и их соотношению с монгольскими, ойратскими и бурятскими историографическими трудами, бурятский ученый отмечает такие их характерные черты, как анонимность, небольшой объем, сравнительно малое использование легендарно-исторических преданий, отсутствие этнографических сведений. Важно отметить, что в то время большим шагом вперед было утверждение автора о наличии у тувинцев дореволюционной литературы на монгольском языке, так как в науке твердо существовало мнение, что до 1930 г. тувинцы не имели своей письменности, следовательно, и литературы. Г.О.Туденов же писал, что тувинская дореволюционная литература «послужила одним из источников зарождения и становления современной многожанровой литературы» [Туденов. 1983. С.262]. Эта статья с некоторыми сокращениями была переведена на тувинский язык и напечатана в литературно-художественном альманахе «Улуг-Хем» [Улуг-Хем -1981. №46 С. 180-184].

В 1982 г. в Бай-Тайгинском кожууне РТ во время научной командировки сотрудником Тувинского НИИЯЛИ Б.С.Сонамом была обнаружена небольшая рукопись на монгольском языке под названием «История ханов от имени неба завладевших временем. О том, как [была] унаследована служба управления Урянхая». Б.С.Сонам написал небольшую статью об этом сочинении, но она так никогда и не увидела свет. Оригинал и описание этой рукописи, с транслитерацией, переводом, обширными примечаниями и приложением разночтений текстов Бай-Тайгинской и Санкт-Петербургской рукописей, сделанный Б.С.Сонамом, хранится в рукописном фонде ИГИ РТ [р/ф ИГИ РТ д. 939]. В работе Б.С.Сонама большое место занимает анализ соотношения этих двух рукописей. Сравнивая их, автор пришел к выводу, что, несмотря на имеющиеся различия и разночтения, Бай-Тайгинская рукопись является поздним списком Санкт-Петербургской рукописи. В заключении Б.С.Сонам подчеркивает, что Бай-Тайгииская рукопись, как и другие подобные сочинения, которые хранятся в книгохранилищах и архивах Тувы, является ценным источником по истории Тувы дореволюционного периода. Также он разбирает некоторые грамматические особенности текста.

В работе «К вопросу об историографии истории дореволюционной Монголии», которая вышла в свет в 1958 г., монгольский ученый Х.Пэрлээ дает краткий обзор монгольской историографии. Здесь он приводит название двух сочинений, относящихся к истории Тувы. Небольшое сочинение анонимного автора под названием «Родословная танну-урянхайских бугдийн-дарга, амбаней Танну-Урянхая и происхождение урянхайцев» датировано Х.Пэрлээ 1887 годом. «В этом сочинении, - пишет Х.Пэрлээ, - вкратце говорится о происхождении урянхайцев (тувинцев - А. С.) и освещается политическое положение тогдашней Тувы» [Пэрлээ. 1958. С.29]. Вышеназванное сочинение под номером Т. 152.90 (517.3) отмечено в каталоге исторических сочинений, хранящихся в Монгольской государственной библиотеке, составленном Д.Жадамбой [Jadamba. 1963. С. 138].

Интересные сведения с точки зрения изучаемой проблемы содержатся в публикациях архивных документов, осуществленных историком В.А.Дубровским. Серия состоит из трех сборников: «Установление покровительства России над Тувой в 1914 году. Архивные документы. К 80-летию объявления протектората (покровительства)» (Кызыл, 1994) [Дубровский. 1994], «Создание суверенного государства в Центре Азии» (Кызыл, 1994) [Дубровский. 1994] и «За три века. Тувинско-русские-монгольские-китайские отношения (1616-1915)» (Кызыл, 1995) [Дубровский. 1995]. В этих работах опубликованы архивные документы, хранящиеся в Российском государственном архиве внешней политики Российской империи, Историко-документальном департаменте МИД Российской Федерации, ЦГА РТ, рукописном фонде ИГИ РТ. В публикацию вошли переводы с монгольского языка различных документов.

Сказанным практически исчерпываются работы по проблемам монголоязычной литературы тувинцев и тувинской историографии XIX - начала XX вв. Очевидно, что в тувинской монголоязычной историографической традиции осталось много неизученного и неисследованного. Большинство переводов и статей, посвященных одному или нескольким сочинениям, не были опубликованы и хранятся в архивных фондах Тувы. Тувинские летописи не рассмотрены как исторические источники и в связи с этим, не проделан их источниковедческий и историографический анализ, не исследовано соотношение их между собой и с историографическими традициями монгольских народов.

Постановка проблемы. Несмотря на то, что китайские и русские источники по истории Тувы давно уже введены в научный оборот, монгольские летописи, и, в особенности, монголоязычная историческая литература тувинцев не стала предметом изучения сравнительного источниковедения и историографии. Для монгольской историографии сочинения тувинских авторов являлись «периферийными», а для историков-тувиноведов они были недоступными. Это стало главной причиной того, что данные монгольских летописей о тувинцах и тувинские монголоязычные исторические сочинения часто оставались вне поля зрения ученых.

Монгольские летописи хорошо изучены как источники по истории не только монголов, но и тех народов, которые входили в Монгольскую империю в XIII-XIV вв. Однако, лишь небольшая часть монгольских средневековых исторических сочинений была привлечена в качестве источников историками-тувиноведами. Между тем, в них содержатся важные сведения о тувинских племенах XIII-XIX вв. Не менее важны и монголоязычные сочинения тувинцев, которые содержат сведения по истории Тувы Цинского периода (середина XVIII - начало XX вв.). Изучение средневековых летописей монгольских авторов и монголоязычных сочинений тувинцев, содержащих обширный фактический материал по истории Тувы, дает возможность пролить новый свет на процесс сложения единого тувинского этноса, на исторические процессы, шедшие в наиболее «темный» период тувинской истории (XV-XVII вв.), на политические и административные преобразования, предпринятые в Туве маньчжурами.

Таким образом, всестороннее изучение монгольских и тувинских летописей имеет важное значение, как для монгольской, так и для тувинской историографии.

Цель и задачи исследования. В свете вышеизложенного диссертант ставит главной целью своего исследования изучение данных монгольских летописей о тувинских племенах, введение в научный оборот малоизвестных и неизвестных монголоязычных исторических сочинений тувинских авторов, а также источниковедческий и историографический анализ этих источников.

Для достижения поставленной цели потребовалось решение ряда конкретных задач:

- выявить в архивах и книгохранилищах России и Монголии монголоязычные источники по истории Тувы, а также изучить все монгольские летописи, списки которых были опубликованы;

- дать археографическое описание всех приведенных в диссертации монголоязычных исторических сочинений и выявить их наиболее типологические черты;

- исследовать монголоязычные летописи как источники по изучению истории Тувы.

Источники исследования. В диссертации изучены тринадцать монгольских летописей, содержащих сведения по истории Тувы. Списки и переводы этих летописей были изданы в России и за рубежом.

В архивах и книгохранилищах России и Монголии выявлены десять исторических памятников по истории Тувы, большинство из которых являются сочинениями тувинских авторов.

Кроме того, для сопоставления сведений монголоязычных источников нами были использованы записки русских путешественников и ученых XIX - нач.ХХ вв.

Научная новизна исследования заключается в постановке проблемы - введении в научный оборот малоизвестных монголоязычных исторических произведений тувинских авторов. Тема диссертационного исследования до сих пор не была объектом обобщенного научного анализа. Автором проанализированы данные монголоязычных источников, проливающие новый свет на многие события тувинской истории.

Выбор объектов исследования определяется содержанием материала монголоязычных источников по истории Тувы.

Исследованы две группы памятников: монгольские летописи XIII-XIX вв. и тувинские монголоязычные летописи XIX в.

Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при написании трудов по истории Тувы, при подготовке лекционных курсов по истории Тувы. Сведения и выводы данной работы могут послужить основой для дальнейших исследований монгольской и тувинской историографии

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании отдела Кореи и Монголии Института востоковедения РАН. На основании диссертации опубликованы следующие статьи общим объемом 2,8 п.л.:

1. «Некоторые монгольские источники по истории Тувы» //Владимирцовские чтения IV. М., 2000.

2. «Тувинские летописи как исторический источник»//Гуманитарная наука в Туве: Сб. науч. тр. - в печати.

3.«Об институте бугдийн-дарга в Туве по тувинским монголоязычным летописям»//Российское монголоведение. Бюллетень V. М., 2001.

4. «Монгольские летописи как источник по истории Тувы»// Сборник научных трудов молодых ученых и аспирантов. Т.Н. М., 2001.

5.«Проект М.Лопсан-Чинмита»// «Башкы» - 2000.№ 5, 6.

6. «Краткое описание монгольских рукописей и ксилографов ИГИ РТ»//Сборник научных трудов молодых ученых и аспирантов. T.I. М., 2000.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Монголоязычные источники по истории Тувы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации впервые рассмотрены письменные памятники, относящиеся к проблемам истории тувинского народа, объединенные по языковому признаку и историческому периоду (XIII-XIX вв.). В целом, в работе исследованы двадцать три письменных памятника, из них тринадцать являются монгольскими летописями, а остальные - тувинскими летописями. В диссертации впервые обобщенно рассматриваются тувинские монголоязычные сочинения, дается их источниковедческий и историографический анализ.

Тувинские племена издавно жили по соседству с монголами, и имели с последними тесные связи и в экономическом, и в культурном плане. После же вхождения тувинских племен в Монгольскую империю в XIII в. они были включены в общемонгольский культурный мир. Это обусловило интерес монголов к тувинским племенам и включение ими в свои летописи сведений о них. Процесс интеграции тувинцев в монгольскую общность усилился после установления маньчжурского господства в Туве в XVIII в. В этот период тувинские чиновники вели делопроизводство на одном из официальных языков Цинской империи - монгольском. В монастырях изучались монгольский и тибетский языки, широко распространялись наряду с буддийскими сутрами сочинения монгольских авторов. Знание тувинцев монгольского языка отмечали многие русские путешественники и ученые XIX - начала XX вв. Старомонгольская и ойратская («тод бичиг») письменности были распространены не только у монголоязычных народов, но и у тюркоязычных народов Саяно-Алтайского нагорья. Старописьменный монгольский язык в Туве просуществовал до 1930 г. и был официальным языком в первое десятилетие существования ТНР (1921-1944). Тогда в Туве выходили газеты и журналы на монгольском языке, где кроме различных правительственных постановлений, указов и т.д., печатали свои произведения тувинские авторы. Зарождение монголоязычной литературы у тувинцев относится к XIX в.

Монгольские исторические сочинения освещают бывшие до сих пор неизвестными исторической науке события из истории тувинцев в составе Монгольского государства, их взаимоотношения с монголами, положение и роль тувинцев в политической и социальной жизни Монголии и т.д.

До наших дней дошло немало исторических сочинений монгольских авторов. Многие их них введены в научный оборот. Монгольские средневековые летописи рассматривают широкий круг вопросов, например, такие, как распространение буддизма в Индии, Тибете, Китае и Монголии; генеалогии монгольских хаганов, князей; проблемы истории монголов и т.д.

Тувинская монголоязычная историография, так же как и ойратская и бурятская, была продолжением традиций монгольской историографии. Тувинские летописцы приводят перечень монгольских ханов и правителей Тувы согласно монгольским традициям летописания. Они пользуются компиляцией как средством создания нового текста, основывая свои труды на монгольских летописях и документах. Они имеют небольшой объем, большинство из них анонимны и не датированы, не имеет колофонов. Авторы тувинских летописей широко использовали административные документы, вследствие чего они носят «официальный» характер. Такая традиция характерна и для монгольских летописей позднего периода. Кроме того, тувинские авторы, составители, переписчики свободно использовали написанные ранее сочинения в качестве источников, но при этом не делали ссылок. Тувинские монголоязычные источники равнодушны к «предыстории», к легендарно-мифологическим сюжетам, к истории распространения буддизма. Они лишены эпических красок, что характерно для монгольских летописей.

Монголоязычные источники по истории Тувы содержат важный фактический материал по истории тувинского народа. Эти источники четко делятся на две группы письменных памятников - собственно монгольские летописи Х1П-Х1Х вв. и монголоязычные тувинские источники, относящиеся, главным образом, к XIX в.

Первые сведения монгольских источников о тувинских племенах относятся к самому началу XIII в. В монгольских летописях тувинцы известны под этнонимами «туба», «туха», «тумат», «тенлек», «тонлес», «так» и «урянхай». Они были завоеваны армией Джучи, старшего сына Чингисхана в 1207 г., который обложил их пушной данью. В этот период тувинские племена отличались от монголов в хозяйственном плане, они не сформировали еще единого этноса, фигурируя под различными названиями. Монголы подчинили их в самом начале своих завоевательных походов еще при жизни Чингис-хана и столкнулись при этом с упорным сопротивлением.

Сведения о тувинцах послеюаньского периода представляют чрезвычайный интерес, так как проливают свет на наиболее «темный» период их истории. По сведениям монгольских летописей, тувинские племена были подданными потомков Баян-Монкэ. Он, в свою очередь, относится к последним прямым потомкам Чингис-хана. Женой Баян-Монкэ была дочь урянхайского Хутугту-Шигуши. От этого брака родился единственный сын Бату-Монкэ Даян-хан. После его смерти Монголия распалась на ряд самостоятельных владений между его сыновьями. Территорию Халхи наследовал младший сын Даян-хана Гэрэсэндзэ. Как пишут некоторые средневековые монгольские авторы, у Гэрэсэндзэ мать и одна из жен были урянхайками. Так, от старшей жены Хатангай родились шесть сыновей, а от Монхуй, урянхайки по происхождению, - три дочери и один сын Саму-Буйма. Последний после смерти отца наследовал земли урянхайцев. Саму-Буйма (или Отгон-Саму) после себя назначил своего четвертого сына Сайн-Маджика. Он прославился походом на ойратов со своим родственником Шолой-Убаши хун-тайджи. Он известен в истории как основатель государства Алтын-ханов в Монголии. Таким образом, тувинские племена после раздробления Монголии вошли в состав халхаских аймаков. С образованием государства Алтын-ханов одна часть тувинских племен перешла служить Шолой-Убаши. Другая часть осталась с прежними предводителями, т.е. у потомков младшего сына Гэрэсэндзэ. Итак, как свидетельствуют монгольские источники, урянхайцы играли важную роль в истории кочевников Монголии - участвовали в борьбе за власть, вступали в браки с дочерьми монгольских ханов. Таким образом, халхаские и урянхайские племена находились в родстве по женской линии.

Приемный сын Гэндэна бэйлэ Бубэй, которому достались в наследство тувинцы и хотогойты, при поддержке цинского императора в 1715 г. начал завоевательные походы на Туву с целью вернуть утраченные территории. Таких походов было несколько, и в них участвовали многотысячные войска маньчжурской армии. В 1737 г. внук бэйлэ Бубэя Чингунджав стал предводителем одного хошуна и четырех сомонов Танну-Урянхая. Кроме урянхайцев, которые почти в три раза превосходили по численности остальных, подданными Чингунджава были их хотогойты, бага хотогойты, мянгаты, халиучины, тогосы и шичинуды. Из них халиучины и мянгаты, по крайней мере, до XIX в. упоминаются среди тувинских племен. После падения Джунгарского ханства, подавления восстания Чингунджава и мелких повстанческих сил тувинские племена в 1759 г. вошли в состав Цинской империи. Таким образом, завоевание тувинцев (алтайских и танну-урянхайцев) маньчжурами в целом заняло почти полвека. Маньчжуры немедленно провели административную реформу, которая носила военизированный характер. Все четыре тувинских хошуна вместе составили один корпус, во главе которого был поставлен мейрен-дзанги. Хошуном, или полком, руководил командир полка - дзалан-дзанги. А хошун, или полк, в свою очередь делился на сомоны или эскадроны, и во главе их стояли дзанги. В конце XIX в. число хошунов достигло девяти за счет присоединившихся тувинских отоков, которые ранее принадлежали нойонам Сайн-нойоновского и Дзасакту-хановского аймаков Халхи.

Одним из результатов административной реформы было создание института бугдийн-дарга в Туве. В 1763 г. специальным указом Улясутайского цзянь-цзюня был создан институт бугдийн-дарга, который стал центром управления тувинских хошунов, а также связующим звеном между последними и цинскими властями. Бугдийн-дарга и его подчиненным чиновникам выдали печати, что давало им большие полномочия. Из-за плохого знания тувинцев монгольского языка первыми тремя бугдийн-дарга были монголы, которые правили в общей сложности двадцать четыре года. В 1786 г. на эту должность был назначен тувинец Даши, который, как видно из тувинских летописей, уже в канун вхождения Тувы в состав Цинской империи придерживался проманьчжурской ориентации. Таким образом, с Даши началась родословная собственно тувинских правителей. К началу XX в. власть бугдийн-дарга была значительно ослаблена, поскольку правители некоторых хошунов вышли из-под власти Управы бугдийн-дарга Тувы. В 1878 г. отделился Хубсугулский хошун. За ним последовали и другие хошуны Тувы.

Таким образом, с завоевания тувинских племен армией Чингис-хана и вплоть до вхождения их в цинскую империю в течение более чем 300 лет тувинцами правили монголы. И только в период маньчжурского господства тувинцы получили официальное право «держать печать». Потомки Даши правили Тувой до народной революции 1921 г.

Тувинские монголоязычные источники расширяют наши знания о расселении тувинских племен и распределении их по административным единицам. В XVIII-XIX вв. большая часть тувинцев входила в состав двух халхаских аймаков. По сведениям тувинских монголоязычных летописей, в Сайн-нойоновский аймак входили семнадцать отоков, а в Дзасакту-хановский - четыре отока.

Для укрепления власти в Туве действовали своды маньчжурских законов - «Уложение Китайской палаты внешних сношений» и «Монгольское уложение», которые регулировали административные и уголовные дела. Цинские власти проводили политику «изоляции» Тувы от внешнего мира. В связи с этим цинским императором и его наместником в Улясутае были изданы многочисленные указы, которые запрещали тувинцам покидать пределы своего сомона, вести торговлю с русскими. Соседи тувинцев - русские, монголы и китайцы - также не имели права приезжать в Туву, кроме случаев, вызванных служебной необходимостью. В указе цзянь-цзюня было сказано, чтобы караулы тщательно проверяли удостоверения всех, а также их багаж. Провоз запрещенного товара считался тяжелым преступлением.

Маньчжуры после вхождения тувинских племен в состав Цинской империи обложили их «данью пушниной», которую должны были сдавать ежегодно первого июня. Пушной налог распределяли в соответствии с количеством скота и населения, поэтому цинские власти вели строгий их учет. По сведениям тувинских летописей, известно, что пять хошунов Тувы к XIX в. сдавали 1258 соболей Улясутайскому цзянь-цзюню. Чтобы обеспечить 100 % налог, тувинцам не разрешалось торговать пушниной, а также брать и давать в долг.

Из-за непомерной дани население некоторых хошунов обеднело. Как отмечается в тувинских летописях, в Тоджинском хошуне начался голод. Вот как охарактеризовал социальное положение Тувы правитель Олзей-Очур: «Положение четырех хошунов Тувы, за исключением Тоджинского хошуна,

124 в основном одинаковое. Нет основания назвать состоятельным ни один из этих хошунов, ибо как число богатых, так и бедных в этих хошунах одинаково».

В цинскую эпоху в Туве наблюдается распространение буддизма. Начиная с конца XVIII в. начали строиться буддийские монастыри в Туве. Как свидетельствуют тувинские летописи, к 1794 г. в Туве было построено пять монастырей. Также была введена должность Да-ламы, которая занимала в церковной иерархии Тувы самое высокое место.

Последним хронологическим событием, описанным в тувинских летописях, является восстание тувинцев против маньчжурского ига, известное в исторической науке как «Восстание 60 богатырей» (1883-1885 гг.). Поскольку авторы тувинских монголоязычных летописей принадлежали правящей власти, то они отражали официальную точку зрения, на это событие. Итак, монголоязычные источники по истории Тувы значительно пополняют наши знания, как о раннем ее этапе, так и о позднем, относящемся к вхождению ее в состав маньчжурской империи.

Список научной литературыСамдан Аяна Анай-ооловна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Балданжапов П.Б. Тувинские летописи. Кызыл, 1957 //рукопись р/ф ИГИ РТ д.280.

2. Балданжапов П.Б. Хроника Олзей-Очура. Кызыл, 1957 // рукопись р/ф ИГИРТ д.280.

3. Дулов В.И. О рукописе П.Балданжапова «Тувинские летописи». (Отзыв). Кызыл,1958 //рукопись р/ф ИГИ РТ д.280.

4. Н Пальмбах А.А. Опыт изучения тувинской письменности (рукопись канд. диссерт.) // р/ф ИГИ РТ д.663.

5. Ц нач. Nigen juil. Tngri-yin Tetgtiksen 21 duyar on-tu.- Хроника // ЦГА РТ ф.115, o.l, д.1.

6. И. Uriyangqai-yin iikeri-da-nar-un yacuyur mon. Tangnu Uriyangqai-yin tabun qosiyu-nu iikeri-da-nar-un uysuy-a-nu debter. Родословная урянхайских ухери-да. Сочинение о происхождении танну-урянхайских ухери-да пяти хошунов // ЦГА РТ ф. 115, о. 1 д.6 а.

7. ЛИТЕРАТУРА на русском языке: / Алпатов В.М. Николай-Николас Поппе. М., 1996.

8. Аранчын Ю.Л. Исторический путь тувинского народа к социализму. Новосибирск, 1982.

9. Бартольд В. В. Киргизы. Фрунзе, 1927.

10. В Бира Ш. Монгольская историография (XIII-XVII вв.). М., 1978.

11. Бира Ш. «Болор толи» Джимбадорджи//Средневековая культура монгольских народов. Новосибирск, 1992.

12. Ь. Бичурин Н.Н. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М." JL, 1950.

13. Бурдукова Т.А. «История прежних нойонов тувинского народа»// Mongolica. К 750-летию «Соровенного сказания». М., 1993.

14. Васильевич Г.М. Уранкаи и эвенки//Доклады по этнографии ГО СССР. Отделение этнографии. Вып. 3 — Л., 1966.

15. Викторова JI.JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980.

16. Владимирцов Б.Я. Монгольский сборник рассказов из Pancatantra. Пг., 1921.

17. Н. Гомбоджав. Ганга-ийн урусхал. Издание текста, введение и указатели Л.С.Пучковского. М., 1960.н Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства. М., 1980.

18. Гребнев JI.P. Население Тувы в начале XIII в.//Ученые Записки ТНИИЯЛИ. Вып. VIII- Кызыл, 1960.

19. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926 Т.З. Вып.1.3J)- Д' Оссон К. История монголов. Перевод Н.Козьмина. Т. 1. Иркутск, 1937.

20. Дубровский В.А. Установление покровительства России над Тувой в 1914 году. Архивные документы. К 80-летию объявления протектората (покровительства). Кызыл, 1994.Дубровский В.А. Создание суверенного государства в Центре Азии. Кызыл, 1994.

21. Дубровский В.А. За три века. Тувинско-русские-монгольские и китайские отношения (1616-1915). Кызыл, 1995.

22. ХЬ Дулов В.И. Ценный историко-географический материал о Туве // Известие ВГО. 1947. С.655-657.1.,- Дулов В.И. Социально-эконимическая история Тувы (XIX начала XX вв.). М., 1956.

23. U. История калмыцкой литературы: Т.1. Дооктябрьский период. Элиста, 1981.

24. Я История Тувы. T.l. -М„ 1964.

25. История Тувы. T.I -М., 2001.

26. У:. Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969.

27. Ь'1- Каррутерс Д. Неведомая Монголия. Т.1 Урянхайский край. Перевод с английского Н.В.Турчанинова. Пг., 1914.

28. Ы Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М., 1964.

29. Ьи. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. Т.1 -М.-Л., 1941.

30. Козин С.А. Ойратская историческая песнь о разгроме халхаского Шолой-Убаши хун-тайджи в 1587 году // Советское востоковедение. T.IV. М,-Л., 1947.

31. Кон Ф.Я. Предварительный отчет по экспедиции в Урянхайскую землю//Известие ВСОИРГО. Т. 34. № 1. Иркутск, 1904.

32. Кон Ф.Я. Собрание сочинений. Т.З. Экспедиция в Сойотию. М., 1934. U. Краткая история монголов по монгольской летописи «Хухэ дэбтэр» («Синяя книга»), СПб., 1912.

33. Куулар Д.С. Бытование Гэсэра в Туве // Ученые записки ТНИИЯЛИ. Вып. IX Кызыл, 1961.

34. НО- Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969.

35. Кызласов Л.Р. История Хакасии с древнейших времен до 1917 года. М.,1993.

36. X Кызласов И.Л. Древняя письменность Саяно-Алтайских тюрок. М.,1994.

37. Hi Кызласов И. Л. Рунические письменности Евразийских степей. М., 1994. НЧ- Кюнер Н.В. Восточные урянхайцы по китайским источникам//Ученые записки ТНИИЯЛИ. Вып. VI- Кызыл, 1958.

38. Hi Монгольские источники о Даян-хане. Введение, вступ. статья, комментарий Г.С.Гороховой. М., 1986.

39. Монгуш М.В. Ламаизм в Туве. Кызыл, 1992.

40. Монгуш М.В. «Белые пятна» в истории тувинской письменности// Тезисы докладов научной конференции, посвященной 70-летию тувинской письменности. Кызыл, 2000.

41. St. Монгуш М.В. История распространения буддизма в Туве. Новосибирск, 2001.

42. Я Пальмбах А. А. К празднику национальной культуры в Туве//Революционный Восток 1935. № 2.

43. П. Попов А.В. Грамматика калмыцкого языка. Казань, 1847.

44. Р. Попов В. Через Саяны и Монголию. 4.1. Омск, 1905.

45. Родевич В. Очерк Урянхайского края. СПб, 1910. г Руднев А. Заметки о монгольской литературе//3аписки ВОИАО. Т.XV. Вып. 1. СПб., 1903.

46. Самаев Г.П. Значение джунгарского периода в истории алтайского народа//Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность (к 350-летию ойратской письменности). Горно-Алтайск, 1999.

47. Сазыкин А.Г. Рукописная книга в истории культуры монгольских народов // Рукописная книга в культуре народов Востока. М., 1988.

48. Суховский Н.И. Пособие для изучения урянхайского (сойотского) языка. Минусинск, 1911.

49. Н. Татаринцев Б.И. Монгольское языковое влияние на тувинскую лексику. Кызыл, 1976.

50. Татаринцев Б.И. К истории создания тувинской письменности Н.Н.Поппе. // «Башкы» 2000. № 2.

51. Туденов Т.О. О тувинской литературе дооктябрьского периода на старописьменном монгольском языке//Взаимодействие литератур народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1983.

52. Цендина А.Д. История Эрдэни-Дзу. Факсимиле рукописи. Перевод с монгольского, введение, комментарий и приложения А.Д.Цендиной. М., 1999.

53. Т4 Цыренпилов В.Б. Истоки монгольской письменности//Культура Монголии в средние века и новое время. Улан-Удэ, 1986.

54. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. Иркутск, 1990.

55. Шара туджи. Монгольская летопись XVII в. Сводный текст, перевод, введение и примечания Н.П.Шастиной. М,- JI., 1958.на тувинском языке:$0 Аранчын Ю.Л. Алдан маадырларнын тура халыышкыны. Кызыл, 1985.

56. Ц Брюханов, Бузыкаев. Тыва уругларнын эн баштай ужукэ ооренир тептери. М., 1928.

57. Танова Е. Д. Ону чогаатканы улуг базым. Шын - 2000 - Июнь 27.

58. Pj. Татаринцев Б.И. Тыва бижиктин тургускан тоогузунун айтырыглары. -Шын- 1989-Окт. 12ъг Туденов Г.О. Тывага революция мурнунда моол дылда тоогу-литературлуг бижимел тураскаалдар//Улуг-Хем 1981. № 46- С. 180-184на монгольском языке:

59. Бадамхатан С. Ховсголийн дархад ястан. Улаанбаатар, 1965.lb. Гомбожав. Чингис эзний алтан ургийн туух. Гангын урсгал нэрт бичиг оршив. Улаанбаатар, 1992.

60. Гонгор Д. Халх товчоон. Улаанбаатар, 19701$, Дамдинсурэн Ц. Монголын нууц товчоо. Улаанбаатар, 1947.

61. Ч>9. Дамдинсурэн Ц. Монголын нууц товчоо. Улаанбаатар, 1957.

62. Жамцарано Ж. Дархад, Ховсгол нуурын урианхай, дорвод, хотон, баяд, оолд, мянгад, захчин, торгууд, хошууд, дарьгана, алтайн урианхай, хасаг, хамниган нарын гарал ундэс байдлын огуулэл //Туувэр зохиолууд. Улаанбаатар, 1999

63. Лувсанданзан. Алтан товч. Хэвлэлд бэлтгэсэн Ц.Шагдар. Улаанбаатар, 1990.

64. УI. Монгол улсын шастир. Б.2 Улаанбаатар, 1997.

65. Тб. Монголын нууц товчоо. Улаанбаатар, 1990.

66. УЧ. Пурэвжав С. Хотгойдын угсаа гарал ба туухийн асуудалд (XVI-XIX зуун). Улаанбаатар, 1970.

67. Пэрлээ X. Монголын хувьсгалын омнох уеийн туух бичлэгийн асуудал. Улаанбаатар, 1958.

68. Сухбаатар Г. Хунну бичигтэй байсан тухай. // БНМАУ ШУА мэдээ. 1967. №2.91.. Чингунжаваар удирдуулсан Ар Монгол дахь тусгаар тогтнолын тэмцэл (1756-1758). Улаанбаатар. 1963.на старомонгольском языке:

69. Altaiioryil. Unyangqai ayiiriay-un uliiai qubisuila-yi dakin oguieku-ni //«Монголын нууц товчоо»-ны 750 жилийн ойд зориулсан Олон улсын бага хурал. Т.1 Улаанбаатар, 1995.

70. Ц Bjamba. Asarayci neretu-yin teuke. Orosil bicijtt, kebleku-dur beledkejii tayilburi kigsen Pringlei. Ulayanbayatur, 1960.

71. Faldan. Erdeni-yin erike kemekii tetlke bolai. Ce. Nasanbaljir keblel-du beletgebei. Ulayanbayatur. 1960.

72. Dharma. Altan kiirdun mingyan kegesiitii bicig. Joyici tulyan qaricayulju tayilburilaba. Koke-qota, 1987.Cingyis-qayan-u cadiy. Begeching. 1925.10Z. Damdinsiirung Ce. Mongyol uran jokiyal-un degeci jayun bilig orusibai. Ulayanbayatur, 1959.

73. Bawden С. The Mongol Chronicle Altan Tobci. Text, transl. And Critical Notesby Ch.Bawden. Wiesbaden, 1955.9, Bolor toli. Spiegel aus Bergristall von Jimbadorji (1834-1937). Kopenhagen, 1962.

74. Cleaves F.W. The Secret History of the Mongols. For the First Time Done into English out of the Original Tonque, and Provided with an Exegetical Commentary by F.W.Cleaves, v. 1.(Translation). Cambridge, 1982.

75. Haenisch E. Mongol-un niuca tobca'an. (Yuan-ch'ao pi-shi). Die Geheime Geschichte der Mongolen. Aus der chinesischen transcripsion (ausgebe Ye-Ten-hui) in Mongolischen Wortlaut wiederhergestellt von E.Haenisch. P. 1-2. Wiesbaden, 1962.

76. Haenisch E. Qad-un iindiisiin-u erdeni-yin tobciya. ("Eine Pekinger Palasthandschrift"). Herausgegeben von Haenisch E. Wiesbaden, 1966.

77. Dcuiu. l-z,. vvicsuaucii, i yjy.

78. Ьт> Kaluzynski S. Tanja Historia Mongolow. Anonimova kronika mongolska z. XIII w. Prz. lozyl z mongolskieqo, wstepem i komentarzami opatrzyx S.

79. Ш- Rachewilts I. Some remarks on the dating of the Secret History of the Mongols. Canberre, 1965.itf Rachewiltz I. The Secret History of the Mongols. Chapter I (Translation)// The Mongolia Soccciety. Bulletin IX: 1 Spring. Bloomgington, 1970.