Музыка в философско-поэтическом мире О. Мандельштама

Крауклис, Регина Гарольдовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Музыка в философско-поэтическом мире О. Мандельштама

Год: 2005
Автор научной работы: Крауклис, Регина Гарольдовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Музыка в философско-поэтическом мире О. Мандельштама'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Музыка в философско-поэтическом мире О. Мандельштама"

На правах рукописи УДК: 882.09-929 Мандельштам

Крауклис Регина Гарольдовна

МУЗЫКА В ФИЛОСОФСКО-ПОЭТИЧЕСКОМ МИРЕ О. МАНДЕЛЬШТАМА

Специальность 10.01. 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре новейшей русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Альфонсов Владимир Николаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор кафедры книгоиздания и книжной торговли Северо-Западного института печати Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна

Гордоеич Кира Дмитриевна

кандидат филологических наук, член Союза писателей Санкт-Петербурга Сажин Валерий Николаевич

Ведущая организация: Новгородский государственный

университет имени Ярослава Мудрого

Защита состоится « » 2006 года в часов на

заседании диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Российском государственном педагогическом университете имени А. И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, В. О., 1-я линия, д. 52, аудитория .

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке РГПУ им. А.И. Герцена по адресу: 199186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5.

Автореферат разослан $ я 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, ' /

кандидат филологических наук, доцент /¿^-//¿^¿-а.,- Н. Н. Кякшто

600-

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Проблема взаимодействия видов искусства занимает особое место в культуре рубежа XIX - XX веков, когда вновь были переосмыслены возможности художественного синтеза. Открытия этой эпохи касаются не только знаковых экспериментов, воплотивших синтетические устремления художников, поэтов, композиторов. Вниманием к межвидовым связям искусства в большей или меньшей степени отмечены и те художественные системы, которые, на первый взгляд, не имеют столь очевидного отношения к синтетическим опытам. Однако на сегодняшний день именно их исследование позволяет составить более полное представление о феномене художественного синтеза как такового. И в этой связи обращение к творчеству О. Мандельштама особенно актуально. Различные отношения видов искусства в пределах поэтического текста - одна из важнейших особенностей поэтики Мандельштама, хотя синтез искусств не был его программной художественной задачей.

Синтетические явления в лирике Мандельштама (корреляции литературы и музыки, анализу которых посвящено настоящее исследование), по всей вероятности, не происходят напрямую и исключительно из художественного синтеза, свойственного эстетике модернизма. Здесь необходимо говорить о связях иного порядка: от своих учителей-символистов Мандельштам унаследовал страсть к глобальному обобщению, принцип единства онтологии, историософии и эстетики - то есть философский взгляд на мироздание, человеческую историю и художественное творчество. Мандельштам, по его собственному выражению, «синтетический поэт»: он склонен объединять в едином целом художественного мира самые разные факты культуры и природы на основе неких универсальных критериев. Мандельштам шцет связи бытия, и интермедиальность (то есть межвидовые отношения искусства в рамках одного художественного языка) -закономерный итог его синтетических поисков. Интермедиальный анализ проясняет некоторые аспекты творческой эволюции поэта, до сих пор находившиеся на периферии исследовательских интересов, а также дает возможность ощутить и оценить некоторы " :ого метода

Мандельштама и, в частности, его поздней поэтики, феномен которой активно обсуждается в литературоведении.

Предлагаемая тема актуальна не только с точки зрения культурно-исторической (собственно мандельштамоведения), но также и для теории литературы (теории интермедиальности, которая активно разрабатывается в последние десятилетия). В настоящей работе описание тематических связей литературы и музыки осуществляется в единстве с анализом «музыкальности» самой поэтической ткани. Анализ звуковой ткани манделыдтамовского текста помогает прояснить не только общеметодические проблемы описания ритмо-интонационного строя и фоники, но и ключевые тенденции творчества самого поэта. Высказывания о звуковой стороне поэзии Мандельштама (как современников поэта, так и литературоведов нашего времени) разноречивы, несмотря на общее согласие по поводу музыкальности поэта. Причина в том, что звуковой строй Мандельштама не укладывается в рамки критериев музыкальности, разработанных в формальной школе и отчасти сохранившихся по сей день. Если под музыкальностью понимать напевность, мелодичность, то акмеизм Мандельштама действительно следует рассматривать как отказ от «музыки стиха». Однако проблема взаимоотношения видов искусства заставляет взглянуть на звуковой аспект поэтической речи шире: с позиции его функционирования в условиях коммуникативной ситуации.

Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется необходимостью заново, в междисциплинарном ракурсе осмыслить специфику поэтической речи, а также некоторые особенности творческого метода Мандельштама. Комплексный анализ межвидовых связей искусства позволяет прояснить позицию Мандельштама по отношению к синтетическим опытам его предшественников и современников и вписать его художественную систему в более широкий культурный контекст.

существует исследования, где осуществлялся бы комплексный анализ всех типов литературно-музыкальных отношений в лирике Мандельштама в их взаимосвязи. Отдельные музыкальные подтексты стихотворений выявлены в работах Б. Каца, О. Лекманова, В. Мусатова, М. Гаспарова, О. Ронена, Н. Кихней и др. Собственно теме музыки в творчестве Мандельштама посвящены статьи двух авторов (Р. Пшибыльский, Б. Кац), в которых затрагиваются биографический, философский и мифопоэтический аспекты. При анализе звукового строя лирики в настоящем исследовании также использовались статистические данные работ о метрике Мандельштама (М. Гаспаров, К. Тарановский, Е. Руднева, В. Заславский).

Объектом диссертационного исследования являются литературно-музыкальные корреляции в лирике Мандельштама.

Предмет исследования - эволюция связей литературы и музыки в поэзии Мандельштама как изменение вид-типологических отношений.

Материал исследования - лирика Мандельштама. Для сопоставления фрагментарно привлекается поэзия других авторов, имевшая влияние на художественную систему Мандельштама. При анализе поэтики в качестве дополнительного аргумента используются положения из статей Мандельштама.

Целью диссертационного исследования является комплексный анализ музыкально-литературных корреляций в лирике Мандельштама и выявление тенденций творческой эволюции поэта, связанных с изменением характера взаимоотношений литературы и музыки в поэтическом тексте.

Выполнение поставленной цели предполагает решение следующих

задач:

• систематизировать теорию интермедиальности в связи с тремя аспектами семиотики (семантикой, синтактикой и прагматикой);

• выявить интермедиальные аспекты стихотворной интонации, актуальные для изучения лирики Мандельштама;

• проследить эволюцию концептов музыка, тишина, звучащее, незвучащее в творчестве Мандельштама;

• интерпретировать основные музыкальные подтексты и образы в контексте историософии Мандельштама;

• проанализировать эволюцию ритмо-интонационного строя и фоники Мандельштама в свете теории интермедиальности.

Теоретическую и методологическую основу исследования

составляют теория интермедиальности, разработанная западными исследователями (А. Hansen-Löve, S.P. Scher, А. Gier), и работы отечественных и зарубежных авторов, посвященные отдельным проблемам литературно-музыкальных связей (М. Каган, Ю. и М. Лотманы, Б. Кац, Л. Гервер, Е. Азначеева, Е. Невзглядова, И. Борисова и др.). Литературно-музыкальные корреляции рассматриваются как вид-типологические отношения, т. е. взаимодействие и взаимное освещение двух языков искусства на различных уровнях. Одним из важнейших методов описания связей литературы и музыки стала музыкально-поэтическая аналогия.

При описании тематических корреляций использовались методы, традиционно применяемые по отношению к лирике Мандельштама: метод анализа подтекстов (разработанный в трудах К. Тарановского, О. Ронена, М. Гаспарова) и метод микросемантики Ю. Левина и Д. Сегала, подразумевающий анализ мельчайших элементов значения, сцепляющих ассоциативные ряды.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществляется попытка комплексного анализа отношений литературы и музыки в творчестве Мандельштама. В этой связи уточняется и систематизируется типология музыкально-литературных корреляций. Выявлены некоторые интермедиальные аспекты теории поэтической интонации, актуальные для изучения поэтики Мандельштама и до сих пор слабо освещавшиеся в теории литературы. Под интермедиальными подразумеваются те аспекты стихотворной речи, которые высвечиваются при рассмотрении ее в связи с языком музыки и благодаря музыкально-литературным аналогиям. Анализируются следующие корреляции музыки и литературы: 1) музыка в поэзии Мандельштама (музыка как философская категория и тема музыкального искусства: теория музыки, интерпретация

музыкальных жанров, функции музыкальных терминов и музыкальных инструментов (голос/инструментальная музыка)); 2) структурные корреляции музыки и литературы; 3) звуковой строй лирики (фоника, особенности ритмо-интонационного строя и ритмические подтексты).

Положения, выносимые на защиту:

• Три вида музыкально-литературных корреляций соответствуют трем аспектам семиотики искусства: семантике, синтактшсе и прагматике.

• Достоверность музыкальной действительности - одна из важнейших черт лирики Мандельштама. Значение музыкальных реалий расширяется за счет историософского наполнения, которое они обретают в контексте поэтической системы.

• Проблема воплощения звука, соотносящаяся с темой утверждения собственного бытия, стала константой текста о «звучащем» и определила своеобразие вербализации музыки в лирике Мандельштама.

• Прагматический аспект в поздней поэтике Мандельштама выходит на первый план и на тематическом уровне (тема исполнения), и в самой поэтике, ориентированной на воспринимающее сознание. Мандельштам сближает музыкальную и поэтическую коммуникативные ситуации на основании их общего качества - процессуальное™ (протяженности во времени). Он организует звуковой строй поздней лирики, исходя из законов воздействия на читателя-собеседника. Осмысление специфики художественной коммуникации логически завершает поиски Мандельштама, направленные на решение онтологической проблемы воплощения художественного образа.

Теоретическая значимость исследования. В диссертации проводится структурно-семиотический анализ музыкально-литературных отношений. Разработана классификация интермедиальных связей литературы и музыки согласно трем аспектам семиотики, исследован интермедиальный аспект теории стихотворной интонации. Особенностью работы является привлечение большого объема нелитературного (музыковедческого) материала при сопоставлении двух языков искусства и анализе поэтики Мандельштама, что во многом определяет новизну исследования. Большое внимание уделяется

поздней поэтике Мандельштама, которая рассматривается сквозь призму связей литературы и музыки.

Практическая значимость работы. Материалы исследования могут применяться при подготовке вузовского спецкурса по истории поэзии первой половины XX века, при составлении комментариев к изданиям произведений Мандельштама, а также могут быть использованы для дальнейших интермедиальных исследований как поэтики Мандельштама, так и других поэтов.

Апробация работы. Основные положения настоящего исследования представлены в опубликованных статьях автора. Они также обсуждались на открытом семинаре философского факультета Pi НУ им. Герцена; международной конференции молодых филологов (Тарту, 2004); VII международной конференции молодых ученых (Киев, 2004).

Объем и структура диссертации. Диссертационное исследование изложено на 184 страницах и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, которая содержит 188 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Содержание работы определено задачами исследования. В первой главе представлены общетеоретические основания диссертации, уточняется используемая терминология, решается вопрос о перспективности интермедиального анализа в связи с поэтикой Мандельштама. Во второй главе анализируются тематические связи литературы и музыки, выявляются особенности поэтики манделыптамовского текста о музыке. Третья глава посвящена анализу звукового строя лирики Мандельштама. Структурным связям музыки и литературы не отводится отдельной главы: как показано в исследовании, подобные корреляции, столь характерные для символистов, не типичны для Мандельштама.

Глава первая — «Понятие и типология музыкально-литературных корреляций»

1.1. Интермедиальность как черта поэтики Мандельштама. В

параграфе решается вопрос о том, насколько продуктивен анализ литературно-

музыкальных связей для поэтики Мандельштама. На материале статей поэта, а также на примере некоторых синтетических тропов доказывается, что межвидовые связи, равно как и любые синтезирующие обобщения, -характерная черта поэтики Мандельштама. Сам поэт мыслил интермедиальными категориями, когда сравнивал виды искусства и выявлял для них универсальные законы. Все типы связей литературы и музыки были постоянным предметом его внимания. В статьях о поэзии Мандельштам практически оперирует категориями современной теории интермедиальности, выявляет универсальные закономерности языков искусства. Он часто приближается к интермедиальному исследованию, когда, интерпретируя литературный текст, упоминает живописные и музыкальные произведения, а также термины и реалии, подведомственные иной области искусствознания. Рассуждения Мандельштама можно с полным основанием воспринимать как «автохарактеристику» (Ю. Левин) или даже как некий метатекст - по отношению к его собственной лирике. Манделыптамовские замечания о «собеседнике» (адресате) текста, «глоссолалии» (цитатности), «рефлексологии» (прагматике текста), о единстве в поэзии «света, звука и материи» (синэстезии) в большой степени подкрепляют и обобщают характерные особенности его поэтической системы.

1.2. Понятие интермедиальности. В параграфе представлена краткая история вопроса о межвидовых связях искусства, а также раскрыто понятие интермедиальных корреляций, которое легло в основу теоретической базы исследования. Термин «интермедиалъность» используется для обозначения многочисленных явлений «взаимного освещения» (О. Вальцель) и взаимодействия искусств, которые нельзя считать синтезом в полной мере. Интермедиалъность - особый вид взаимодействия различных языков искусства в рамках «мономедийной презентации», где «конститутивные границы установлены одним, главенствующим языком» (А. Натеп-Ьбуе). Интермедиальные отношения текстов - это всевозможные текстовые ссылки и «вид-типологические корреляции». Явление интермедиальности основано на отсылке через знак одного искусства к знаку другого. При этом осуществляется «перевод художественного кода», один художественный язык

включается в систему выразительности другого языка, в результате рождается новое «означаемое». Информация, переведенная в иной код, рассматривается сквозь призму нового кода и, следовательно, обретает новый смысл, подчиняясь ведущему языку.

1.3. Типы музыкально-литературных корреляций. В данном параграфе приводятся основные существующие классификации музыкально-литературных связей (С. П. Шер, А. Гир). Предлагается систематизация типов литературно-музыкальных корреляций согласно трем аспектам семиотики, поскольку литературно-музыкальные связи осуществляются через апелляцию к 1) семантике, 2) синтактике, 3) прагматике музыки. К первому типу относятся всевозможные апелляции поэзии к семантике музыки (ассоциациям, связанным с конкретным или вымышленным музыкальным произведением, исполнением) либо к «означаемому», приписанному музыкальному явлению, термину, инструменту. Второй вид корреляций связан с имитацией в литературе конкретных музыкальных форм. Третий вид более характерен для поэзии. Он происходит из общей для двух видов искусства коммуникативной ситуации (исполнение в реальном времени, ориентация на слух воспринимающего). В этом случае в центре внимания поэта оказывается огромная воздействующая сила музыки (точнее - ее речи) при непосредственном исполнении и, следовательно, — организация звуковой ткани стихотворения: фоника, ритм и интонация. Показательно, что соотношение музыкальной и поэтической речи обусловило использование всевозможных музыкальных терминов по отношению к поэзии (ритм, каденция, период) и речевых - по отношению к музыке (фраза, интонация).

Три вида музыкально-литературных корреляций необходимо рассматривать в их единстве, поскольку они отражают единство семантического, синтаксического и прагматического аспектов языка.

1.4. Интермедиальный аспект теории стихотворной интонации. На сегодняшний день теория поэтической интонации - наиболее проблемная область стиховедения, однако именно прагматический аспект (вопрос о музыкальности, звучании поэтической речи) будет для нас наиболее актуален в связи с поэтикой Мандельштама. Параграф написан на основе сопоставления

поэтической и музыкальной интонации, привлекаются как литературоведческие работы (Ю. Тынянов, Б. Эйхенбаум, В. Жирмунский, Ю. и М. Лотманы, К. Тарановский, Е. Невзглядова, И. Борисова), так и музыковедческие (Б. Асафьев, Ю. Тюлин, Л. Мазель, Е. Назайкинский).

В работе описываются строение и функции интонации. Сама структура интонации, рождающейся на стыке двух линий (ритмической монотонии и фразовой интонации), объединяет музыку и поэзию. Напевные стихотворения (которые принято считать «музыкальными») по типу интонации аналогичны песенной музыке, где фразовые акценты урегулированы и характерна выдержанность ритмической формулы (главенство ритмической монотонии). Одический и говорной типы интонации аналогичны асимметрии музыкальной риторики, где над ритмической монотонней главенствует фразовая интонация.

Главное сходство поэзии и музыки связано со спецификой их коммуникативной ситуации: музыка и поэзия ориентированы на слуховое воспроизведение в реальном времени. Стихотворение нельзя «пробежать по диагонали», не нарушив его ритмо-интонационной и фонической структуры. Для обозначения временного характера поэтической и музыкальной ткани используется понятие процессуальности (Б. Асафьев, «Музыкальная форма как процесс»). Его применение в связи с поэтикой Мандельштама вызвано тем, что и сам поэт употреблял его по отношению к поэзии («Разговор о Данте»), Именно с процессуальностью поэзии и музыки, на наш взгляд, связаны многие проблемы, возникающие при описании интонации, которая противится формализации. Примечательно, что семиотика музыки до сих пор стоит перед проблемой вычленения единицы музыкального языка. Окказиональность мотива («слова» музыки) и исполнительская специфика ставят музыку в промежуточное положение между речью и языком. Интонация поэзии - также явление динамическое, речевое, развернутое во времени. К примеру, чтобы определить место каденции, необходимо проследить распределение силы голоса на протяжении стиха.

В параграфе делается вывод о том, что стихотворную интонацию

необходимо рассматривать в связи с прагматикой текста, учитывая фактор

напряженности интонации (тоновости - по терминологии Асафьева), которая

зависит от авторской интенции. Организация интонационного строя связана с

распределением напряжения на протяжении как фразы, так и целого произведения. Напевность стихотворения определяется не только отсутствием переносов или активной звукописью (аллитерацией), но именно вниманием автора к распределению напряжения. Определяющую роль играет монотонность. Интонация декламационного типа, наоборот, чересчур напряжена, напряжение в ней не урегулировано. На напряженность влияют 1) особенности строения фразы: наличие или отсутствие переноса, пиррихиев и спондеев, симметрия или асимметрия строфики, длина фразы по сравнению с предыдущей и последующей; 2) акустические особенности гласных и согласных звуков, или их тембр, который может быть более или менее резким, напряженным, а также на основе эффекта синэстезии может вызывать пространственные ассоциации; 3) артикуляция, которая в некоторых фрагментах может быть затруднена по сравнению с окружающим фоном. Создание напряженного интонационного фрагмента (или произведения) связано с ориентацией на читательское восприятие. Как правило, интонация с сильной прагматикой разрушает сложившийся стереотип восприятия, играет на неожиданности, дискомфорте для уха.

При описании интонации стихотворения необходим комплексный подход, опирающийся на два принципа: 1) отношение к поэтической форме как к структуре, озвученной и развернутой во времени; 2) анализ стихотворения в единстве всех уровней поэтической ткани: фоники, метрики, ритмо-интонационного строя, лексики и поэтического синтаксиса.

Глава вторая - «Тема музыки в лирике О. Мандельштама»

2.1. Мандельштам и музыка. В данном разделе рассматривается вопрос о «музыкальности» поэта, неизбежно возникающий в связи с темой исследования. Мандельштам не был профессиональным музыкантом и сам не сочинял музыки. Вместе с тем, для него характерна уникальная, не свойственная поэтам достоверность музыкальных фактов. Причина этого не только в «акмеистической» установке Мандельштама - «тоске по мировой культуре», но и в исключительной музыкальности поэта и его любви к музыке. Свидетельства современников и отдельные высказывания Мандельштама говорят о том, что он был хорошо знаком с теорией и историей музыки.

Внимание к формальной стороне музыкального искусства и живой музыке отличают и поэзию Мандельштама. Достоверность музыкальной действительности - одна из важнейших черт его лирики.

2.2. Музыка в стихотворениях 1908-1912 гг. Как неоднократно с отмечалось еще современниками поэта, ранний Мандельштам находился под

влиянием эстетики символизма. Однако уже в ранних стихотворениях к просматриваются коллизии зрелого Мандельштама - поэта культуры - и

именно на примере темы музыки, которая для символистов была центральной универсальной мировоззренческой категорией. В двух параграфах данного раздела анализируются основные музыкальные концепты в лирике Мандельштама: прослеживается трансформация традиционных символистских образов и самой структуры символа в его художественной системе.

2 2.1. Музыка и тишина, звучащее и незвучащее: двоемирие в ранней лирике О. Мандельштама. Музыка в лирике Мандельштама сразу стала многозначным «означающим»: музыкальным терминам и реалиям приписываются - в духе романтической традиции - несвойственные им значения. Однако, продолжая романтическую традицию, Мандельштам по-новому расставляет акценты. Происходит сдвиг в сторону субъекта восприятия. Мироздание расколото по принципу доступное/недоступное воспринимающему сознанию. Причем второе не мыслится вне субъектной интерпретации. «Музыка» раннего Мандельштама - это звучащая сфера, которая имеет два состояния: музыка явленная (засвидетельствованная авторским сознанием) и неявленная (входящая в первобытный комплекс «молчание», из которого родилось мироздание). Поэт остро переживает противостояние личного и надличного. Этот тезис ярко иллюстрирует тема воплощенного звука, обретения звуком личного «тела». Она всегда связана с мотивом гибели, незащищенности и релевантна проблеме утверждения ' собственного бытия. Именно онтологическое противостояние личного и

надличного, которое преодолевается путем художественного творчества, * определяет единство манделыптамовского текста о «звучащем».

2.2.2. Музыкальная символика в контексте эстетических поисков раннего Мандельштама. Переакцентировка в системе основных

мировоззренческих категорий символизма обусловила особую позицию авторского «я» по отношению к словесно-музыкальным символам. В разделе рассматривается проблема функционирования музыкальных символов в манделыптамовском тексте, в том числе - традиционной символики, связанной с пифагоровскими представлениями о музыке сфер, дионисийской концепцией Ф. Ницше - Вяч. Иванова, идеей мистерии и т. д. Мандельштам заново решает вопросы о том, как говорить о вечности, каковы пределы символического пути познания.

Расхождение Мандельштама с поэтикой символистов в первую очередь касается представлений о поэтическом слове (и звуке). Его можно соотнести со спором номиналистов и реалистов. Звук у символистов многослоен, он отсылает к субстанции. У Мандельштама воплотившийся звук - атрибут вещи явленной, а означаемое и означающее слова («понятие» и «акустический образ» по Ф. де Соссюру) всегда связаны с «предметной значимостью». Не случайно «омузыкаленные» звуки приближены к явлениям искусства, то есть чего-то обретшего форму К примеру, в стихотворении «Дождик ласковый, мелкий и тонкий ..» характерен семантический комплекс «полон музыки, Музы и муки», который держится не только звуковым родством, но и идеей воплощения: музыка дождя сродни муке творчества. В данном случае прямое значение слова «музыка» (искусство) высвечивается благодаря остальным составляющим этого ряда.

Для Мандельштама синтетический образ, столь распространенный в

поэзии символистов, - лишь результат личного переживания мига бытия. Он,

как и любое положительное высказывание о запредельном, фиксирует

впечатление субъекта. Мандельштам склоняется к импрессионистской

трактовке синтетических явлений и переносит акцент на чувственную

составляющую структуры символа. Цветозвуковые (синтетические) тропы на

уровне поэтики актуализируют мотив краски и объема звука как центрального

объекта поэтической рецепции. Функция подобных синтетических явлений -

развенчание мистериальной музыки символизма, который возвел

музыкальноколористические тенденции рубежа веков в ранг религии.

Цветозвуковые образы раннего Мандельштама предвещают тему

«одомашнивания» пространства, развитую после 1912 г. В разговоре о

запредельном языку синтетических символов Мандельштам предпочитает молчание: в этой связи показательно, что «Silentium» (1910 г.) -исключительный случай, когда поэт испытывает романтическое желание слиться с первоначалом.

, 2.3. Музыка в стихотворениях 19/2-1915 гг. ■ «Прочь от символизма*»

1912 год - переломный в творчестве Мандельштама, и музыка, как ключевая

категория предыдущей эстетической парадигмы, подверглась переосмыслению в первую очередь. После 1912 г. музыкальная вертикаль (первооснова мира - явленная музыка) сменяется горизонталью культуры -знаковым единством, где музыка - часть единой знаковой реальности, которую пронизывают законы, общие для всех составляющих. На смену ' синтетическому образу приходит структурная аналогия, сравнение,

историософская метафора.

В 1912-1915 гг. складывается мандельштамовская историософия музыки («Бах», «Ода Бетховену»). Характерно восприятие отдельного факта истории музыки в синтагматическом ряду текста культуры. Эта особенность нашла отражение в трактовке онтологических коллизий, истории и теории искусства. Мандельштам утверждает диалогический характер личного творчества. Показательно, что опера кумира символистов Р. Вагнера («Валькирия») представлена как неудавшаяся коммуникация, действие которой равно времени исполнения. Опера не идет дальше «наглухо упавшего» занавеса: «Карету такого-то! Разъезд. Конец».

После 1912 г. Мандельштамом были переосмыслены все типы литературно-музыкальных корреляций. Поэт должен был заполнить ниши, оставшиеся после символистов, и избежать ситуаций, вызывающих автоматизированные ассоциации. Он переводит музыкальную форму из области структурных корреляций, характерных для символизма, в разряд > тематических. Музыкальная техника и композиция - тема стихотворения, а не

модель для поэтической формы («музыка доказательства» Баха и синтез 9-й симфонии Бетховена). Мандельштам не осуществляет межсемиотической транспозиции конкретного музыкального произведения из одного искусства в другое. Он не называет знакомого музыкального произведения лишь ради

воссоздания эмоционального фона. Эмоциональный аспект дается в единстве с культурно-историческим. Характерна большая доля собственно музыкальной фактологии: Мандельштам восстанавливает связи стихотворного образа с музыкой-референтом (размытые двоемирием поэтов-символистов). Семантика музыкального факта расширяется за счет историософского контекста стихотворения.

2 4 Вневременное измерение музыки в стихотворениях 1916-1925 гг. Тема музыки анализируется в контексте новых философских пристрастий Мандельштама: устанавливаются ее религиозные доминанты, навеянные русской духовной философией. Музыка в этот период обретает вневременное измерение (неактуализированный план нетленных ценностей), которое сообщает ей (как и культуре в целом) особый статус, но ни в коем случае не указывает на ее «вторичность» по отношению к вечному. Соотношение культуры с вневременным пластом ценностей становится критерием истинности. Вневременное не тождественно символистской сфере чистых смыслов. Показательно, что вневременное пространство культуры описано с помощью самого же текста культуры (миф об Орфее). Тема музыки, как правило, связана с темой памяти. Музыка приобщает прошлому: и личному (через биографический подтекст), и всечеловеческому (через музыкальные подтексты). Таким образом музыка «синхронизирует» культуру и актуализирует вечное. Новый виток диалога с символизмом связан с разработкой конфликта культуры и стихии - как противопоставления языка и шума, структурности и хаотичности. Музыкальные термины маркируют реальность культуры. «Шумовая» лексика характеризует стихию.

2.5. Тема исполнения музыки в поздних стихотворениях. Своеобразие поздней лирики связано с дальнейшей разработкой проблемы воплощения художественного образа. Воплощение уже не мыслится вне художественной коммуникации, которая, в свою очередь, понимается как исполнение, живой диалог с воспринимающим. Интерес к коммуникативному аспекту логически завершает идею воплощения образа, которую Мандельштам переносит из метафизической плоскости в конкретно-историческую. Процесс коммуникации становится условием «воплощения» культуры. Актуализация

культуры отождествляется с коммуникативной ситуацией: с исполнением и восприятием этого исполнения. Музыка почти всегда представлена в ее «исполнении». Интерпретации подвергается сам исполнительский акт, часто -визуальный образ исполнителя: голова скрипачки («За Паганини длиннопалым...»), губы флейтиста («Флейты греческой тэта и йота...»). Исполнение наделяется «жизнестроительной» силой («Жил Александр Герцевич...»). Оно знаменует момент высшей концентрации вечного, равно как полноту личного бытия. Приближение к концу исполнительского акта воспринимается как «убыль» звука и жизни.

Глава третья — «Ритмо-интонационный строй и фоника: "словесная музыка" Мандельштама»

3.1. Эволюция звукового строя: пространство, превратившееся во время. В данном параграфе прослеживается эволюция звукового строя лирики Мандельштама в свете уже осуществленного анализа тематических литературно-музыкальных корреляций. Творческая эволюция Мандельштама представлена как путь постепенного осознания коммуникативной природы лирики: от ранней концепции, изложенной в статье «О собеседнике», — к теории поэтической речи, разработанной в «Разговоре о Данте»; от однообразного мелодизма раннего творчества - к сознательной работе с временным кодом в поздней лирике.

Поиски раннего Мандельштама были освещены открытиями огромной воздействующей силы звучания стиха, произошедшими в лирике символистов. Однако символистский период творчества Мандельштама оказался самым однообразным с точки зрения ритмики и интонационного строя. Причина в том, что мелодику стиха Мандельштам расценивал по большей части не в связи с художественной коммуникацией (как это было у символистов), а как неотъемлемую часть «воплощения слова» и самовыражения личности. «Воплощение» же у Мандельштама характеризовалось не изменчивой протяженностью, а концентрацией бытия в мгновении. Стихотворение концентрирует одну музыкальную мысль, которая останавливает текучесть времени и связывает картину в единый визуально-звуковой образ. Звук для Мандельштама - категория, скорее, онтологическая, чем коммуникативная.

Уже после 1912 г. актуальной становится прагматическая функция звукового строя. Это связано с коммуникативной интенцией автора, нацеленного на убеждение, ораторское воздействие Одические интонации у Мандельштама не зависят от тематики. Декламация сообщает едва ли не равное достоинство всем вещам, составляющим «тело» культуры. Это - «хвала вещи». Ораторский пафос, направленный на собеседника и против небытия, еще раз закрепляет семиотическое единство культуры. Звуковой строй пока не отличается динамизмом. Его характеризует классическая строгость и прежняя статика, что связано с архитектурной доминантой концепции культуры.

Внимание к временному коду активизируется после 1916 г., когда Мандельштам отходит от классической стройности во всех текстовых пластах. Возникает тема исторического хода времени. Звуковой строй лирики становится разнообразнее. В текстах 1916-1925 гг. представлены все интонационные типы. Характерна асимметрия на уровне единичного стихотворения. Установку на звучащее слово знаменуют реплики, вкрапленные в поэтическую ткань. Таким образом, общение с собеседником уже мыслится в связи с актуализацией звуковой материи в представлении воспринимающего.

3.2 'Звуковой строй поздней лирики

3.2.1. «Процессуальность»: музыка в теории и поэтической практике

позднего Мандельштама. Поэтика 30-х гг. - особое явление в творчестве

Мандельштама. Ее отличает внимание к динамике поэтической речи и к

восприятию этой динамики читателем (слушателем). В музыке для

Мандельштама актуальным становится прагматический аспект, который

связан с ее коммуникативной спецификой. Поэт подчеркивает общность

поэтической и музыкальной коммуникативной ситуации: и поэзия, и музыка

существуют в «исполнительском порыве», во времени и ориентированы на

слушающего «собеседника». С традиционной точки зрения, позднюю лирику

нельзя назвать музыкальной. Однако сам Мандельштам подчеркивал связь

музыкальной и поэтической коммуникации. Здесь возможен разговор об

особой, свойственной именно Мандельштаму музыкальности, принципы

которой сформулированы в его «Разговоре о Данте». Осознание родства двух

звучащих искусств показательно в свете особых требований к «словесной

музыке». Внимание Мандельштама привлекает временной код поэтической речи.

Для поздней поэтики Мандельштама характерен факт обращения к музыкальным или «ритмическим» подтекстам (по классификации К. Тарановского), когда сам ритм поэтического текста становится импульсом для нового произведения (романс М. Глинки «Сомнение» - в стихотворении «Как бык шестикрылый и грозный...»; пушкинская «Зимняя дорога» — в стихотворении «Влез бесенок в мокрой шерстке...»). Примечательны некоторые «песенные» опыты, хотя это скорее исключение, чем правило: «Жил Александр Герцович...», «Чарли Чаплин вышел из кино...», «На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь...» - в которых прослеживается сходство с куплетной песней.

В отличие от поэтов-символистов, Мандельштам (при всем его стремлении развернуть поэтическую ткань во времени) не строил сознательно свои произведения по типу музыкальных форм. Музыкальность он понимал иначе. Процессуальность для него — постоянное преображение предыдущего материала, метаморфоза. Подобная установка зачастую рождала стихотворения, не песенные по своей фактуре, затрудненные по произнесению, основанные на постоянной ломке сложившегося стереотипа восприятия. Характерны ритмо-интонационные сбои, а также некоторые другие способы работы с временным кодом. Для фоники позднего Мандельштама характерно использование фонетических тем, паронимического развития имени, анаграмм, неточных рифм, объединяющихся в единую фонетическую цепь, а также принципа затрудненной артикуляции. Интонация позднего Мандельштама - одно из самых деавтоматизированных явлений. Определяющим фактором опять же является установка на контакт со слушателем. Ритмо-интонационный строй ориентирован на ораторское действие или на тон доверительной беседы.

3.2.2. Временной код поэтического текста (на примере стихотворения

«За Паганини длиннополым...»). В параграфе на конкретных примерах

анализируются основные «процессуальные» явления поздней поэтики

Мандельштама. В частности, рассматривается прием анаграммы как

постепенного появления ключевых слов и имен. Суть этого феномена

заключается в том, что ключевое слово подготавливается созвучными комплексами и, таким образом, появляется «постепенно», во времени (имя Мнишек). Другое процессуальное явление - выстраивание фонетических цепочек (тем). Одна из цепочек объединяет имена Паганини и Мнишек, связанные также через мотив преемственности исполнительского искусства. Тема «ни» пробивается сквозь преобладающую тему «чк», возникает как преодоление вокальным звучанием консонансного шума. Консонансная тема дана в процессе, в разработке: чох — чех — чемчура — девчонка — выскочка — гордячка - полячка - скрипачка ... - и наконец, четвертый чудный черт в цвету. Постоянное становление соответствует на семантическом уровне образу динамичной музыкальной стихии. Показательна организация кульминационного тонового центра в последнем четверостишии. Очевидно, что самым напряженным является последний стих («Последний, чудный черт в цвету!»): он наиболее активен по артикуляции. Поэт сам призывает скрипачку к реализации музыкальной стихии, хотя творческое напряжение и граничит со смертельной опасностью. Прагматика текста акцентирует финал -момент полной реализации музыкальной стихии.

3.3.3 Интонационно-звуковая структура «Стихов о неизвестном солдате» в контексте историософии и космологии позднего Мандельштама. В данном разделе представлена интерпретация самого новаторского и наиболее часто анализируемого произведения Мандельштама. «Стихи о неизвестном солдате» рассматриваются с точки зрения специфики художественной коммуникации текста.

В литературоведении многократно подчеркивалось, что

Мандельштам допускает «нарушения» литературных норм и традиций

(неконвенциональность - по Ю. Левину). «Нарушения» можно

рассматривать как попытку активизировать внимание воспринимающего.

Это касается и особого способа развертывания темы (ассоциативных

скрещений, опускающих по нескольку звеньев логической цепи), и

жанровых конвенций («Стихи...» сочетают черты одической риторики,

лирического монолога с масштабом эпического обобщения), а также

интонационно-звукового строя. Можно предположить, что эстетические

поиски привели Мандельштама к некому аналогу хлебниковской

«затрудненной» формы. Тем более что и декламационный пафос роднит многие поздние сочинения Мандельштама с поэтическими высказываниями футуристов. Неслучайно некоторые исследователи (Вяч. Вс. Иванов, В. Кравец и др.) говорят о футуристических тенденциях поздней лирики.

«Стихи...» рассматриваются в контексте позднего историософского текста, поскольку особый звуковой строй лирики 30-х гг. имеет историософское и космологическое основание. Он - в духе символизма -оправдан философией. Ненапевность, напряженность, постоянная разработка предыдущего фонетического материала становятся закономерностью в контексте философских построений поэта (Н. Я. Мандельштам сравнивала это сочинение с ораторией). Сами «Стихи...» стали средоточием поздней мандельштамовской историософии и космологии.

В параграфе анализируется временная организация цикла, драматургия которого держится именно динамикой образных и звуковых метаморфоз. Предметом анализа стали всевозможные мотивные и звуковые трансформации поэтического текста: развитие экспонированных мотивов и подготовка новых тем, употребление неточных рифм (развивающих, но не дублирующих друг друга), различные фонетические цепочки и анаграммы, смена системы рифмовки, изменение позиции авторского «я» и пр. «Стихи...» отвечают риторическому (полифоническому) принципу «тема» и «ее развитие», которое происходит за счет разработки имеющегося материала, подключения новых мотивов и их разработки. Ораторский пафос «Стихов...» и одическая выпуклость интонаций свидетельствуют о явной установке поэта на ораторское действие Подобным образом Мандельштам усиливает прагматику текста. Вывод параграфа: постоянная работа с временным кодом, а также риторические особенности разработки темы и звуковой ткани обусловлены установкой на сознание воспринимающего («собеседника»).

Заключение

Комплексный анализ литературно-музыкальных корреляций позволяет сделать выводы о том, что для Мандельштама всевозможные межвидовые

связи искусства играли особую роль в поэтической коммуникации. Их функция - оживление диалога с читателем.

Тематические корреляции литературы и музыки тесно связаны с особенностями звукового строя разных периодов. Изменение характера литературно-музыкальных отношений проясняет некоторые тенденции творческой эволюции поэта, высвечивает рефлексивный, коммуникативный аспект поэтики Мандельштама. Музыку в философско-поэтическом мире Мандельштама отличает тесная связь поэтического образа с музыкой-референтом, что во многом определяет специфику коммуникации манделыптамовского текста. Своеобразие текста о «звучащем», а также звукового строя обусловлено проблемой воплощения звука, которая соответствует теме утверждения собственного бытия. Поиски поэта завершает осмысление феномена художественной коммуникации уже на уровне стихотворной ткани: специфика поздней поэтики Мандельштама связана с ориентацией на слуховое воздействие и с вниманием к временному коду поэтического текста.

Литературно-музыкальные корреляции в лирике Мандельштама иллюстрируют характерную тенденцию эпохи, выдвинувшей на первый план структурный и прагматический аспекты в противовес главенствующим тематическим связям искусств в предшествующие периоды.

Список публикаций:

1. Крауклис Р.Г. Музыка в историософии Осипа Мандельштама // Штудии: Альманах научно-образовательной практики. Вып. 4. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2004. - С. 30-35 ( 0,4 п. л.).

2. Крауклис Р.Г. Музыка в философско-поэтическом мире О.Мандельштама: к вопросу об эволюции концепции культуры в творчестве поэта // Лггературознавч1 обрй. Пращ молодих вчених. Вып. 7. - Ки1в: 1нститут лггератури im. Т. Г. Шевченка HAH Украши, 2005. - С. 142-147 (0,8 п. л.).

3. Крауклис Р.Г. Типология литературно-музыкальных корреляций // Филологические записки: Материалы герценовских чтений: Сб. ст. / ред.-сост.: А.М. Новожилова; РГПУ им. А.И. Герцена. - СПб., 2005. - С. 13-18 (0,4 п. л.).

Подписано в печать 27.12.2005 Формат 60x84 Шб.Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 269

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru

# - 6 О 5 ?

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Крауклис, Регина Гарольдовна

Введение

Глава I. Понятие и типология музыкально-литературных корреляций

1. 1. Интермедиальность как черта поэтики Мандельштама

1.2. Понятие интермедиальности

1. 3. Типы музыкально-литературных корреляций

1. 4. Интермедиальный аспект теории стихотворной интонации

Глава II. Тема музыки в лирике О. Мандельштама

2. 1. Мандельштам и музыка

2. 2. Музыка в стихотворениях 1908-1912 гг.

2.2.1. Музыка и тишина, звучащее и незвучащее: двоемирие в ранней лирике Мандельштама

2. 2. 2. Музыкальная символика в контексте эстетических поисков раннего Мандельштама

2. 3. Музыка в стихотворениях 1912-1915 гг.: «Прочь от символизма!» 78 2. 4. Вневременное измерение музыки в стихотворениях 1916-1925 гг.

2. 5. Тема исполнения музыки в поздних стихотворениях

Глава III. Ритмо-интонационный строй и фоника: «словесная музыка» Мандельштама

3. 1. Эволюция звукового строя: пространство, превратившееся во время

3. 2. Звуковой строй поздней лирики

3.2. 1. «Процессуальность»: музыка в теории и практике позднего Мандельштама

3.2.2. Временной код поэтического текста (на примере стихотворения «За Паганини длиннопалым.»)

3. 2. 3. Интонационно-звуковая структура «Стихов о неизвестном солдате» в контексте историософии и космологии позднего

Мандельштама

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Крауклис, Регина Гарольдовна

Проблема взаимодействия видов искусства занимает особое место в культуре рубежа XIX - XX веков, когда вновь были переосмыслены возможности художественного синтеза. Открытия этой эпохи касаются не только знаковых экспериментов, воплотивших синтетические устремления художников, поэтов, композиторов. Вниманием к межвидовым связям искусства в большей или меньшей степени отмечены и те художественные системы, которые, на первый взгляд, не имеют столь очевидного отношения к синтетическим опытам. Однако на сегодняшний день именно их исследование позволяет составить более полное представление о феномене художественного синтеза как такового. И в этой связи обращение к творчеству О. Мандельштама особенно актуально. Различные отношения видов искусства в пределах поэтического текста - одна из важнейших особенностей поэтики Мандельштама, хотя синтез искусств не был его программной художественной задачей.

Синтетические явления в лирике Мандельштама (корреляции литературы и музыки, анализу которых посвящено настоящее исследование), по всей вероятности, не происходят напрямую и исключительно из художественного синтеза, свойственного эстетике модернизма. Здесь необходимо говорить о связях иного порядка: от своих учителей-символистов Мандельштам унаследовал страсть к глобальному обобщению, принцип единства онтологии, историософии и эстетики - то есть философский взгляд на мироздание, человеческую историю и художественное творчество. Мандельштам, но его собственному выражению, «синтетический поэт» [Мандельштам 2001, 432]1: он склонен объединять в едином целом художественного мира самые разные факты культуры и природы на основе неких универсальных критериев. Прежде всего, поэта волнуют философские проблемы: его занимает центральный вопрос философии - о целостности сущего. Мандельштам объединяет

1 Цитаты из сочинений Мандельштама приводятся по: Мандельштам О. Стихотворения и проза. М., 2001. онтологические, исторические, эстетические и даже психологические явления в единую систему: стремится найти общее основание для всего, что попадает в поле его зрения. Философско-поэтический мир возникает как г(елое: в единстве онтологическом, историческом и в единстве человеческой культуры. По уровню концептуализации и философской насыщенности это явление в русской литературе, пожалуй, исключительное. Художественный мир Мандельштама - это своеобразное философско-поэтическое осмысление целостности бытия. Поэт ищет связи, «скрепы» бытия, и интермедиальность (межвидовые связи искусства в рамках одного художественного языка) - закономерный итог его синтетических поисков.

В первую очередь Мандельштам апеллирует к литературным и языковым источникам, к письменной и устной культуре прошлого. Размышляя над «природой слова» как такового (его звучанием и семантикой) и, в частности, поэтического слова, он опирается на историю литературы и собственное языковое чутье. Можно сказать, что Мандельштам «литературоцентричен». Вместе с тем, в связи с литературой он обращается и к смежным (по его представлению) искусствам: особенно к архитектуре и живописи, но также и к музыке. Анализ различных литературно-музыкальных связей проясняем некоторые аспекты творческой эволюции поэта, до сих пор находившиеся на периферии исследовательских интересов.

В поэтической системе Мандельштама музыка и литература взаимодействуют не только па тематическом уровне, но и на уровне поэтики, творческого метода. Музыка возникает в качестве темы или элемента синтетического тропа. Кроме того, Мандельштам воспринимает музыку как искусство, родственное поэзии, которое может подсказать ей определенные принципы организации звуковой ткани. Именно поэтому такое большое значение имеет анализ звуковой ткани мандельштамовского текста. И здесь мы сталкиваемся с общеметодическими проблемами описания ритмо-интонационного строя и фоники. Высказывания о звуковой стороне поэзии Мандельштама (как современников поэта, так и литературоведов нашего времени) разноречивы. Причина в том, что звуковой строй Мандельштама невозможно оценить с помощью критериев музыкальности, разработанных в формальной школе и отчасти сохранившихся по сей день. Если под музыкальностью понимать напевность, мелодичность, то акмеизм Мандельштама действительно можно воспринимать как уход от «музыки стиха». Однако очевидно, что звуковая сторона поэзии в поздние годы занимала Мандельштама ничуть не меньше, чем в раннем творчестве. Чтобы ощутить это, необходимо взглянуть на звуковой аспект поэтической речи шире: с позиции его функционирования в условиях коммуникативной ситуации.

Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется необходимостью заново, в междисциплинарном ракурсе осмыслить специфику поэтической речи, а также некоторые особенности творческого метода Мандельштама. Предлагаемая тема актуальна не только с точки зрения культурно-исторической (собственно мандельштамоведения), но также и для теории литературы (в частности, теории интермедиальности, которая активно разрабатывается в последние десятилетия). Она требует дополнительного прояснения специфического характера литературно-музыкальных связей, а также уточнения их типологии. По-прежнему открытым остается вопрос о понятии и критериях «музыкальности» поэтической ткани (ритмо-интонационного строя и фоники), который также нуждается в переосмыслении в связи со звуковым строем лирики Мандельштама.

Исследование литературно-музыкальных корреляций - это, прежде всего, комплексный анализ различных вид-типологических отношений литературы и музыки в творчестве поэта. Оно предполагает описание тематических корреляций в единстве с анализом «музыкальности» самой поэтической ткани. На сегодняшний день именно комплексное междисциплинарное исследование дает возможность ощутить и оценить некоторые особенности творческого метода Мандельштама и, в частности, его поздней поэтики, феномен которой активно обсуждается в ^ литературоведении. Комплексный анализ межвидовых связей искусства позволяет также прояснить позицию Мандельштама по отношению к # синтетическим опытам его предшественников и современников и вписать его художественную систему в более широкий культурный контекст.

Степень разработанности проблемы. Тема музыки в лирике Мандельштама на сегодняшний день не получила достаточного освещения. Представляется, что это связано с мнением о сознательном отказе акмеистов от музыки и музыкальности, которое идет от статей «Преодолевшие символизм» и «На путях к классицизму» В. Жирмунского [Жирмунский 1977]. Однако уже свидетельства и наблюдения современников ф Мандельштама говорят в пользу того, что музыка и как тема, и в качестве элемента поэтики не была чужда акмеистам [Гумилев 1968; Тынянов 1977; Герштейн 1987; Лурье 1961]. ^ До сих пор не существует монографических работ, где осуществлялся бы комплексный анализ всех типов интермедйальных отношений в лирике Мандельштама в их взаимосвязи. Приоритетным остается направление исследований, которые посвящены преимущественно выявлению музыкальных и музыкально-биографических подтекстов в стихотворениях Мандельштама. Главным образом, это статьи Б. Каца [Кац 1991; 1997]. При ф этом исследователь не ставит перед собой задачи рассмотреть тему музыки в контексте философско-эстетической концепции поэта. Его скорее интересует культурно-исторический и биографический аспекты: «"Сговориться" с поэтом можно было бы, осмыслив "музыкальные" его тексты в контексте всего его творчества. Но не будем здесь ставить таких высоких целей, ограничимся попыткой подняться до уровня "концертного знакомого" и хотя бы с этой позиции вникнуть в манделынтамовскуго речь о ф музыке» [Кац 1991, 36]. Следует отдать должное многим интересным ф находкам Каца, связанным с расшифровкой неясных музыкальных метафор в стихотворениях Мандельштама, вызванных теми или иными музыкальными произведениями и музыкальными знакомствами поэта. В статье 1991 г. и монографии «Анна Ахматова и музыка» [Кац, Тименчик

1989] Кац дает довольно подробное описание музыкальной жизни современной Мандельштаму эпохи. В то же время он намечает проблемы, которые требуют отдельного внимания и которые будут рассмотрены в настоящей работе, а именно - вопрос о музыке в поэтической системе Мандельштама. Кац предлагает ввести особое понятие для обозначения комплекса мыслей Мандельштама о музыке - музыкософш. Он выделяет три направления в музыкософии Мандельштама: 1) музыка как феномен историко-культурного процесса, идущего через иудейскую, эллинскую и христианскую стадии; 2) музыка в контексте отношений вечности и человека, времени и пространства, космоса и хаоса; 3) музыка как сестра поэзии [Кац 1991, 42-44]. Эти направления выделяются весьма условно, так как каждое из них не мыслится Мандельштамом в отрыве от остальных.

Теме музыки в лирике Мандельштама посвящена также статья Р. Пшибыльского [Пшибыльский 1972]. Статья написана на материале трех стихотворений. Автора интересуют, по большей части, философский и мифопоэтический аспекты (музыка как звучное первоначало). Эти же аспекты темы музыки фрагментарно освещены в монографиях и статьях, выявляющих философский и литературный генезис Мандельштама [Марголина 1989; Кихней 1997; Мусатов 2000; Аверинцев

1990]. В работах рассматривается преломление основных идей символизма, акмеизма, русской религиозной философии в творчестве поэта. В некоторых исследованиях анализируются отдельные музыкальные и музыкально-мифологические подтексты [Тоддес 1974; Лекманов 1997; Мусатов 2000; Гаспаров 2001, 2003; Ронен 2002 и др.]. Все авторы приходят к выводу, что поэт испытал сильное влияние предшествующей традиции. К примеру, по мнению С. Марголиной, отношение Мандельштама к символизму можно определить как «полемическую преемственность». В том же ключе трактуется отношение Мандельштама к символистскому музыкальному мифу. Отдельного внимания заслуживает монография В. Мусатова, наиболее полно проанализировавшего историософский аспект лирики Мандельштама.

При анализе звукового строя лирики мы также опирались на работы о # метрике Мандельштама. Таких исследований немного. Все они, как правило, рассматривают аспекты поэтики, основываясь на статистических данных. Авторы статей не ставят задачи комплексного освещения проблемы [Гаспаров 1990; Руднева 1999; Заславский 2001].

Отдельно следует оговорить вопрос о периодизации творчества Мандельштама, которой мы будем придерживаться. Традиционно лирику Мандельштама разделяют на четыре периода. Эта традиция идет от J1. Гинзбург, которая одна из первых осуществила обзор поэтического ф наследия Мандельштама и дала характеристику основным особенностям его поэтики («поэтики ассоциаций»). Гинзбург выделила следующие периоды: 1) до 1912 г. - период символизма в творчестве Мандельштама; 2) «Камень» ^ после 1912 г. - акмеистический период; 3) «Tristia» и примыкающие к этой книге стихотворения 1921-1925 гг. - период окончательного оформления поэтики ассоциаций; 4) 30-е годы - период новых отношений поэта с действительностью, возникновения новых поэтических ассоциаций [Гинзбург 1974, 354-397].

Рассматривая вопрос об особой музыкальности поздней поэтики ф Мандельштама, мы также учитывали работы, посвященные его лирике

30-х гг. [Гаспаров 1995, Струве 1992, Левин 1972, Павлов 1995, Кихней 1997 и др.]. Несмотря на казалось бы масштабное освещение проблем поздней поэтики, вопрос о ее своеобразии нельзя считать до конца разрешенным, при этом наименее изученным аспектом является звуковой строй поздней лирики Мандельштама.

Объектом диссертационного исследования являются литературно-0 музыкальные корреляции в лирике Мандельштама.

Материал исследовании - лирика Мандельштама. Для сопоставления фрагментарно привлекается поэзия других авторов, имевшая влияние на художественную систему Мандельштама. При анализе поэтики в качестве дополнительного аргумента используются положения из статей Мандельштама.

Целыо диссертационного исследования является комплексный анализ музыкально-литературных корреляций в лирике Мандельштама и выявление тенденций творческой эволюции поэта, связанных с изменением характера взаимоотношений литературы и музыки в поэтическом тексте.

Выполнение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

• выявить интермедиальные аспекты стихотворной интонации, актуальные для изучения лирики Мандельштама;

• проследить эволюцию концептов музыка, тишина, звучащее, иезвучащее в творчестве Мандельштама;

• интерпретировать основные музыкальные подтексты и образы в контексте историософии Мандельштама;

Теоретическую и методологическую основу исследовании составляют теория интермедиальности, разработанная западными исследователями (A. Hansen-Love, S.P. Scher, A. Gier), и работы отечественных и зарубежных авторов, посвященные отдельным проблемам литературно-музыкальных связей (М. Каган, Ю. и М. Лотманы, Б. Кац, Л. Гервер, Е. Азначеева, Е. Невзглядова, И. Борисова и др.). Литературно-музыкальные корреляции рассматриваются как вид-типологические отношения, т. е. взаимодействие и взаимное освещение двух языков искусства на различных уровнях. Одним из важнейших методов описания связей литературы и музыки стала музыкально-поэтическая аналогия, распространенная в теории интермедиальности. Сопоставляются поэтическая и музыкальная форма, звуковой строй поэзии и музыки.

1) Музыка в поэзии О. Мандельштама. a. Музыка как философская категория (музыка как «вечное означаемое» [И. Борисова], отсылающее к историософской концепции). b. Тема музыкального искусства:

- история музыки и музыкальные персоналии; -теория музыки и музыкальной композиции (интерпретация музыкальных жанров, функции музыкальных инструментов (голос/инструментальная музыка), функция и интерпретация музыкальных терминов).

2) Структурные корреляции музыки/литературы в творчестве Мандельштама.

3) Звуковой строй лирики Мандельштама:

- фоника;

- особенности ритмики и ритмические подтексты;

- интонационный строй лирики Мандельштама.

Особое внимание в связи с поэтическими открытиями поздней поэтики Мандельштама уделяется последнему типу корреляций, где соотносятся две «ткани» - словесная и музыкальная.

Структура н содержание работы определены задачами исследования.

В первой главе представлены общетеоретические основания работы, уточняется используемая терминология. Предлагается систематизация типов литературно-музыкальных корреляций согласно трем аспектам семиотики. Таким образом, вычленяются корреляции на уровнях семантики, синтактики и прагматики. К первому типу относятся всевозможные апелляции поэзии к семантике музыки (ассоциациям, связанным с конкретным или вымышленным музыкальным произведением, исполнением) либо к «означаемому», приписанному музыкальному явлению, термину, инструменту. Второй вид связан с имитацией в литературе конкретных музыкальных форм. Третий вид, который дал толчок к использованию всевозможных музыкальных терминов по отношению к поэзии (ритм, каденция, период) и речевых - по отношению к музыке (фраза, предложение, интонация), связан с общей для двух видов искусства коммуникативной ситуацией: исполнением в реальном времени, ориентацией на слух воспринимающего. Предложенная классификация проясняет специфику различных типов связей литературы и музыки и позволяет определить основные направления исследования.

Во второй главе анализируются тематические литературно-музыкальные корреляции, выявляются особенности поэтики мандельштамовского текста о музыке.

Третья глава посвящена анализу звукового строя лирики Мандельштама. Структурным связям музыки и литературы не отводится отдельной главы: как показано в исследовании, подобные корреляции, столь характерные для символистов, не типичны для Мандельштама.

Положения, выносимые на защиту:

• Три вида музыкально-литературных корреляций соответствуют трем аспектам семиотики искусства: семантике, синтактике и прагматике.

• Прагматический аспект в поздней поэтике Мандельштама выходит на первый план и па тематическом уровне (тема исполнения), и в самой поэтике, ориентированной на воспринимающее сознание. Мандельштам сближает музыкальную и поэтическую коммуникативные ситуации на основании их общего качества - процессуальное™ (протяженности во времени). Он организует звуковой строй поздней лирики, исходя из законов воздействия на читателя-собеседника. Осмысление специфики художественной коммуникации логически завершает поиски Мандельштама, направленные на решение онтологической проблемы воплощения художественного образа.

Теоретическая значимость исследования. В диссертации проводится структурно-семиотический анализ музыкально-литературных отношений. Разработана классификация интермедиальпых связей литературы и музыки согласно трем аспектам семиотики, исследован интермедиальный аспект теории стихотворной интонации. Особенностью работы является привлечение большого объема нелитературного (музыковедческого) материала при сопоставлении двух языков искусства и анализе поэтики Мандельштама, что во многом определяет новизну исследования. Большое внимание уделяется поздней поэтике Мандельштама, которая рассматривается сквозь призму связей литературы и музыки.

Апробация работы. Основные положения настоящего исследования представлены в опубликованных статьях автора. Они также обсуждались на открытом семинаре философского факультета РГПУ им. Герцена; международной конференции молодых филологов (Тарту, 2004); VII международной конференции молодых ученых (Киев, 2004).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Музыка в философско-поэтическом мире О. Мандельштама"

Выводы:

- Тема музыки (звука), с самого начала ставшая темой утверждения собственного мира и «места человека во вселенной» [Мандельштам 2001, 51], в позднем творчестве находит логическое завершение в идее о воплощении-исполнении.

- Что касается звукового аспекта, то его осмысление происходило так же последовательно от однообразного мелодизма раннего творчества к сознательной работе с временным кодом в поздней лирике.

- В общем виде изменение мандельштамовской позиции по отношению к музыке можно определить как путь от истории к теории. В поэтике позднего Мандельштама происходит характерный сдвиг в область теории музыки. Поэта интересуют не только факты истории: прежде всего он размышляет о самой сути музыки как вида искусства. Осознание родства музыкальной и литературной коммуникации, на наш взгляд, определило процессуальный характер поздней поэтики Мандельштама.

- В 30-е гг. Мандельштам организует звуковой строй как процесс, ориентируясь па особенности психологии восприятия времени. Посредством затрудненной артикуляции, меняющейся напряженной интонации, различных временных приемов он активизирует внимание слушателя - реализует в самой материи стиха идею исполнения (метаморфозы) как диалога с собеседником.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для Мандельштама, поэта синтетического склада, характерно восприятие культуры как единого целого. Межвидовые связи искусства были постоянным предметом его внимания. В статьях о поэзии Мандельштам фактически оперирует категориями современной теории интермедиальности, выявляет универсальные закономерности языков искусства. Рассуждения самого поэта можно с полным основанием воспринимать как «автохарактеристику» [Левин 1972, 184] или даже как некий метатекст - по отношению к его собственной лирике. Мандельштамовские замечания о «собеседнике» (адресате) текста, «глоссолалии» (цитатности), «рефлексологии» (прагматике), о единстве в поэзии «света, звука и материи» (синэстезии) в большой степени подкрепляют и обобщают характерные особенности его поэтической системы, ориентированной на адресата коммуникации. Как показано в исследовании, всевозможные интермедиальные связи музыки и литературы играли для Мандельштама особую роль в поэтической коммуникации. Функция таких связей - оживление диалога с читателем как за счет подключения дополнительных подтекстов (ср. диалог с поэтами-символитами), так и с помощью комплексного воздействия на органы чувств (эффект синэстезии, работа с закономерностями восприятия).

Таким образом, выбранный нами метод не случаен. Именно комплексное междисциплинарное исследование позволило глубже понять некоторые особенности поэтической системы Мандельштама, в частности -прагматики интонационно-звукового строя его лирики.

Настоящее исследование представляет собой попытку проследить эволюцию темы музыки в творчестве Мандельштама, интерпретировать основные музыкальные подтексты и образы в контексте историософии поэта, а также описать эволюцию ритмо-интонационного строя и фоники Мандельштама в свете теории интермедиальности. Мы постарались определить, какое место в системе искусств Мандельштам отводит музыке, какой аспект музыкального искусства актуален для поэта в разные периоды творчества, что нового он привнес в тему музыки. Как показало исследование, изменение характера литературно-музыкальных отношений проясняет некоторые тенденции творческой эволюции поэта.

Комплексный анализ позволяет сделать выводы о том, что отношения литературы и музыки на уровне темы тесно связаны с особенностями звукового строя разных периодов. Уже тематические литературно-музыкальные связи высвечивают рефлексивный, коммуникативный аспект поэтики Мандельштама. На наш взгляд, главная тема, которая стала для Мандельштама центром концептов «музыки» и «тишины», «звучащего» и «незвучащего», - это проблема воплощения художественного образа (музыкального звука, отделившегося от первобытной тишины). Музыка у Мандельштама - многозначное понятие, что созвучно романтической традиции. Однако, не исключая мистического подтекста, Мандельштам акцентирует семантику обретения звуком формы. Характерны цветовые и пространственные характеристики звука. Тишина трактуется в духе романтизма - как звучное первоначало, источник музыки, родной омут. Она же - корень онтологического единства сущего. Тем не менее, мотив тишины всегда возникает в связи с темой оформления музыкального звука, который отделяется от бесформенного комплекса silentium и звучит на фоне тишины. Проблема воплощения звука, коррелирующая с темой утверждения собственного бытия, определила своеобразие не только «звучащего» в целом, но и вербализации собственно музыкального искусства.

Мандельштам не осуществляет межсемиотической транспозиции конкретного музыкального произведения из одного искусства в другое. Он не называет знакомого музыкального произведения лишь ради воссоздания эмоционального фона, не описывает чисто эмоциональное впечатление от произведения. Эмоциональный аспект музыки всегда дается в единстве с культурно-историческим. Поэта интересуют детали, отличающие музыку от других языков искусства и роднящие с остальными составляющими тела культуры. Иными словами, Мандельштам разрабатывает формальный (в широком смысле слова) аспект музыкального искусства. Музыку в его философско-поэтическом мире отличает большая доля собственно музыкальной фактологии, тесная связь поэтического образа с музыкой-референтом, что во многом обусловило коммуникативную специфику мандельштамовского текста. Иначе говоря, музыкальная история и теория, интерпретированная в поэзии, обладает достоверностью. В то же время она расширяется за счет историософского контекста стихотворения. Специфика Мандельштама - историософский взгляд на музыкальные произведения и фигуру композитора. Причем поводом для интерпретации становится не обобщенное эмоциональное содержание, а то, что до сих пор оставалось за ее пределами: элементы музыкальной техники и композиции в качестве темы или мотива (логика полифонии Баха, совмещение вокальной и инструментальной музыки в 9-й симфонии Бетховена), визуальный образ трудящегося исполнителя (голова скрипачки, губы флейтиста). Тематика музыкальных произведений (романсов Шуберта, оперы Глюка «Орфей и Эвридика») становится импульсом для новых сюжетов и собственных историософских символов.

Своеобразие поздней лирики, на наш взгляд, связано с дальнейшей разработкой идеи о воплощении художественного образа уже на уровне поэтики. Воплощение теперь не мыслится вне художественной коммуникации, которая понимается уже как исполнение, живой диалог с воспринимающим.

В 30-е гг. для Мандельштама наиболее актуален прагматический аспект музыки, связанный со спецификой музыкальной коммуникации. Поэт подчеркивает общность поэтической и музыкальной коммуникативной ситуации: и поэзия, и музыка существуют в «исполнительском порыве», во времени, в процессе и ориентированы на слушающего «собеседника». Осознание родства двух звучащих искусств показательно в свете особых

168 требований к «словесной музыке». Для фоники позднего Мандельштама характерно использование фонетических тем, паронимического развития имени, анаграмм, неточных рифм, объединенных в единую фонетическую цепь, а также принципа затрудненной артикуляции. Ритмо-интонационный строй ориентирован на ораторское действие, либо на тон доверительной беседы. Преобладают говорной и одический типы интонации. С традиционной точки зрения, позднюю лирику нельзя назвать музыкальной (под музыкальностью обычно подразумевается напевность). Однако сам Мандельштам в «Разговоре о Данте» подчеркивал связь музыкальной и поэтической коммуникаций и специфику временной организации поэзии и музыки. Характерно, что темой поздних стихотворений о музыке становится как раз исполнительский акт, а не интерпретация конкретного произведения. На наш взгляд, здесь необходим разговор об особой, свойственной именно Мандельштаму музыкальности, принципы которой сформулированы в его «Разговоре о Данте». Таким образом, осмысление специфики художественной коммуникации логически завершает поиски поэта.

Представленное исследование, посвященное узкой проблеме -одному из аспектов творческого метода конкретного поэта, открывает ряд проблем, которые требуют дальнейшей разработки. Прежде всего, необходимо выйти за пределы единственной поэтической системы. Наблюдения над поэтикой Мандельштама должны быть вписаны в более широкий культурный контекст. Музыкально-литературные корреляции в лирике Мандельштама еще раз иллюстрируют характерную тенденцию эпохи, выдвинувшей на первый план структуральный и прагматический аспекты, в противовес главенствующим тематическим связям искусств в предшествующие периоды. На сегодняшний день в литературоведении достаточно полно освещены связи «по методу» литературных и изобразительных 1екстов конца XIX - I половины XX века. Параллельно существует пласт музыковедческих работ о тенденциях в музыке этого же периода. Однако необходим основательный комплексный анализ музыкального языка и характерных музыкально-литературных корреляций в связи с аналогичными литературно-изобразительными явлениями, который поможет более полно описать художественные тенденции эпохи.

Список научной литературыКрауклис, Регина Гарольдовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверинцев С. С. Ранний Мандельштам // Знамя. - 1990а, № 4. - С. 207-212.

2. Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // О. Мандельштам. Сочинения в 2 т. М., 1990b. - С. 5-64.

3. Азначеева Е. Н. Музыкальные принципы организации литературно-художественного текста: в 3 ч. Пермь, 1994.

4. Амброс А. В. Границы музыки и поэзии: Этюд из области музыкальной эстетики. СПб.; М., 1889.

5. Амелин Г. Г., Мордерер В. Я. Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М., 2000.

6. Андрушко В. А. Феноменология зрения и света в поэзии Данте // Дантовские чтения. М., 1989. - С. 91-119.

7. Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л., 1990.

8. Арановский М. Г. Синтаксическая структура мелодии. М., 1991.

9. Асафьев Б. В. Музыкальная форма как процесс // Асафьев Б. В. Избранные труды. М., 1957, т. 5.-С. 164-275.

10. Ю.Ахматова А. А. Листки из дневника // Звезда. 1989, № 6. -С. 20-38.1 1 .Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2 т. М., 1994.

11. Белый А. Сочинения: в 2 т. М., 1990.

12. И.Бельская Л. Л. Об одной «тройчатке» О. Мандельштама (семантический анализ стихотворных вариантов) // Studia metrica et poetica. СПб., 1999.-С. 148-157.

13. Н.Борисова И. «Моцарт и Сальери» (Интермедиальные ключи к пушкинскому тексту) // www.ruthenia.ru/document/527754.html.

14. Борисова И. Перевод и граница: перспективы интермедиальной поэтики // www.utoronto.ca/tsa/07/borisova07.shtml.

15. Браудо И. А. Артикуляция. О произношении мелодии. Л., 1973.

16. Бройтман С. Н. К генезису постсимволизма (ранний Мандельштам и Блок) // Постсимволизм как явление культуры. Материалы конференции 4-6 марта 1998 г. М., 1998. - С. 28-32.

17. Брюсов В. Я. Стихотворения. М., 1990.

18. Гелих А. «Звезда с звездою говорит»: диалог Мандельштама с Лермонтовым // Отдай меня, Воронеж. Воронеж, 1995. - С. 69-84.

19. Гаспаров М. Л. Вступительная статья «О. Мандельштам» и комментарии к стихотворениям и прозе // Мандельштам О. Стихотворения. Проза. -М., 2001.-С. 3-17, 604-710.

20. Гаспаров М. Л. Осип Мандельштам: гражданская лирика 1937 г. -М., 1996.

21. Гаспаров М. Л. Поэт и культура. Три поэтики Осипа Мандельштама // Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений. СПб., 1995.-С. 5-64.

22. Гаспаров М. Л., Ронен О. Похороны солнца в Петербурге. О двух театральных стихотворениях Мандельштама // Звезда. 2003, № 5. -С. 207-219.

23. Гаспаров М. Л. Современный русский стих. М., 1974.

24. Гаспаров М. Л. Эволюция метрики Мандельштама. // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама: Воспоминания. Материалы. -Воронеж, 1990. С. 336-346.

25. Гервер Л. Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов. М., 2001.

26. Гервер Л. Л. Музыкально-поэтические открытия Велимира Хлебникова // Советская музыка. 1987, № 9. - С. 102-111.

27. Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Главы из воспоминаний. О. Э. Мандельштам в Воронежской ссылке. Париж, 1986.

28. Герштейн Э. Слушая Мандельштама // Новый мир. 1987, № 10. -С. 194-196.

29. Гинзбург Jl. Я. Камень // О. Мандельштам. Камень. Л., 1990 -С. 261-276.31 .Гинзбург Л. Я. Поэтика ассоциаций // Гинсбург Л. Я. О лирике. — Л., 1974.-С. 345-405.

30. Глебов И. (Асафьев Б.) Видение мира в духе музыки (поэзия А. Блока) // Блок и музыка. М., Л., 1972. - С. 8-57.

31. Гозенпуд А. А. Рихард Вагнер и русская культура. Л., 1990.

32. Гольдина Е. А. Маятник слова и воплощение «малой секунды» в поэзии Мандельштама // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001. -С. 55-61.

33. Григорьев В. П. Два идеостиля: Хлебников и Мандельштам // Филологический сборник (к столетию со дня рождения академика

34. B. В. Виноградова).-М., 1995.-С. 132-138.

35. Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии. Рецензии па поэтические сборники // Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии. М., 1990.1. C. 75-211.

36. Турина Л. Д. Стихотворные «Гнезда» в поэтике О. Э. Мандельштама 1930-х гг. (к проблеме становления нового типа поэтической образности). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. -Екатеринбург, 2004.

37. Понтер X. Варварско-дионисийское начало в русской культуре начала XX в. // Постсимволизм как явление культуры. Материалы конференции 4-6 марта 1998 г. М., 1998 - С. 3-9.

38. Данте А. Божественная комедия // Данте А. Собрание сочинений: в 2 т. М., 2001. - Т. 1.

39. Дымшиц А. Л. Поэзия О. Мандельштама // Мандельштам О. Стихотворения. Л., 1973. - С. 5-34.

40. Ежова Е. Н. К вопросу об анаграммировании имени собственного в поэтических в текстах О. Мандельштама // Текст как объектмногоаспектного исследования. СПб., 1998 - Вып. 3., ч. 2. -С. 41-49.

41. Жирмунский В. М. Задачи поэтики. Мелодика стиха // Теория литературы. Поэтика. Стилистика. JL, 1977. - С. 79-106.

42. Жирмунский В. М. На путях к классицизму (О. Мандельштам -«Tristia») // Теория литературы. Поэтика. Стилистика. JL, 1977. -С. 138-141.

43. Жирмунский В. М. Преодолевшие символизм // Теория литературы. Поэтика. Стилистика. JL, 1977.-С. 106-133.

44. Заславский П. Д. Ритм в стихе и самосознании О. Мандельштама 1908-1925 годов. 2000.

45. Иванов, Вяч. Вс. «Вы помните, как бегуны.»: Данте, Мандельштам и Элиот // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. - т. 2. - С. 423-434.

46. Иванов, Вяч. Вс. Два примера анаграмматических построений в стихах позднего Мандельштама. // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. - т. 2. -С. 434-441;

47. Иванов, Вяч. Вс. «Стихи о неизвестном солдате» в контексте мировой поэзии // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. - т. 2. - С. 449-458;

48. Иванов В. И. Родное и вселенское. М., 1994.

49. Иванов В. И. Стихотворения. Поэмы. Трагедии. СПб., 1995.

50. Илюшин А. А. Данте и Петрарка в интерпретациях Мандельштама // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама. Воронеж, 1990. -С. 367-382.

51. Каган М. С. Морфология искусства. JL, 1972.

52. Каган М. С. Музыка в системе искусств. М., 1996.

53. Казаркин П. Оппозиция «природа культура» в творческом сознании О. Мандельштама // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. - Кемерово, 1990. - С. 31-37.

54. Кац Б. Защитник и подзащитный музыки // «Полон музыки, музы и муки.»: стихи и проза. Л., 1991.-С. 1-51.

55. Кац Б. Музыкальные ключи к русской поэзии. СПб., 1997.

56. Кац Б. А., Тименчик Р. Т. Анна Ахматова и музыка. Л., 1989.

57. Кацис Л. Ф. Словарь «Стихов о неизвестном солдате»: От толкового словаря живого великорусского языка к библейской «Симфонии» // De Visu. 1993, № 6. - P. 39-43.

58. Кихней Л. Г. О. Мандельштам. Бытие слова. М., 2000.

59. Кихней Л. Г. Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика Осипа Мандельштама. М., 1997.

60. Колобаева Л. А. «Место человека во вселенной.» (философия личности и видение мира в поэзии О. Мандельштама) // Вестник МГУ, сер. 9, филология. 1991, № 2. - С. 3-14.

61. Кобринский А. А. «То, что я говорю, говорю не я.». К проблеме соотношения «своей» и «чужой» речи в поэзии О. Мандельштама // Отдай меня, Воронеж. Воронеж, 1995. - С. 214-220.

62. Кузина Н. В. Два поэтических мира: О. Э. Мандельштам и Б. Л. Пастернак (1910-1920 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. -Смоленск, 1997.

63. Кузина, И. В. Имя собственное и поэтический мир: (О.Мандельштам и Б.Пастернак) // Русская филология. Тарту, 1995.-№6. -С. 135-138.

64. Лангерак Т. Поэт о музыке («Я в львиный ров и крепость погружен.» О. Мандельштама) // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001.-С. 101-109.

65. Левин Ю. И. Заметки к «Разговору о Данте» О. Мандельштама // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1972, XV. — P. 184-197.

66. Левин 10. И. Семантический анализ стихотворения. Теория поэтической речи и поэтической лексикографии. -Шадринск, 1975.

67. Левин 10. И., Сегал Д. М., Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян Т. В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма. Russian Literature. 1974, № 7/8. - С. 47-82.

68. Левин Ю. И. О некоторых особенностях поэтики позднего Мандельштама. // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама: Воспоминания. Материалы к биографии. Воронеж, 1990. -С. 406-416.

69. Левин 10. И. Заметки о поэзии Мандельштама 30-х гг. // Slavica Hierasolimitana. 1978, jYsj 3, 1979, № 4.

70. Левин 10. И. Заметки о поэтике Мандельштама // Слово и судьба: Осип Мандельштам. Исследования и материалы. М., 1991. -С. 350-370.

71. Лекманов О. А. Опыты о Мандельштаме // Ученые записки Московского культурологического лицея. № 1310, 1997.

72. Лермонтов М. 10. Сочинения: В 2 т. М., 1988.

73. Литература в системе искусств: методология междисциплинарных исследований. Тезисы конференции. СПб., 2000.

74. Литература и искусство в системе культуры. М., 1998.

75. Литература и музыка. Л., 1975.

76. Лосев А. Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М. 1990.-С. 195-290.

77. Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М. 1990. - С. 11-194.

78. Лотман М. 10. К вопросу о типах интонации в русской поэзии // Литературный процесс и развитие русской культуры 18-20 вв. Тез. Науч. копф. Таллин, 1985.-С. 115-119.

79. Лотман, М. 10. Осип Мандельштам: Поэтика воплощенного слова // Классицизм и модернизм. Tartu, 1994.-С. 195-217.

80. Лотман 10. М. Некоторые вопросы общей теории искусства // Лотман 10. М. и тартусско-московская семиотическая школа. М., 1994.-С. 28-65.

81. Лотман 10. М. Структура художественного текста. М., 1970.

82. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

83. Любимова Н. А., Пинежалова Н. П., Сомова Е. Г. Звуковая метафора в поэтическом тексте. СПб., 1996.

84. Лурье А. Чешуя в неводе // Воздушные пути. Ныо-Йорк, 1961, №2.-С. 186-214.

85. Мазаев А. И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма. М., 1992.

86. Мазель Л. А. Вопросы анализа музыки. М., 1978.

87. Мальцев С. М. Семантика музыки (семиотический взгляд) // Исследования. Публицистика. К 20-летию кафедры музыкальной критики.-СПб., 1997.-С. 161-218.

88. Мандельштам и античность. М., 1995.

89. Мандельштам Н. Я. Воспоминания. М., 1999.91 .Мандельштам Н. Я. Вторая книга. М., 1990.

90. Мандельштам Н. Я. Комментарий к стихам 1930-37 гг. // О. Мандельштам. Собрание произведений. Стихотворения. М., 1992.-С. 394-495.

91. Мандельштам О. Э. Камень. Первая книга стихов. М.-П., 1923.

92. Мандельштам О. Э. Камень. Стихи. Г1г., 1916.

93. Мандельштам О. Э. Камень. Стихи. СПб., 1913.

94. Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений. СПб., 1997.

95. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений: в 4 т. -М., 1994-1997.

96. Мандельштам О. Э. Сочинения: в 2 т. М., 1990.

97. Мандельштам О. Э. Стихотворения. M.-J1., - 1928.

98. Мандельштам О. Э. Стихотворения, проза. М., 2001.

99. Мандельштам О. Э. Tristia. Стихи. Пб.-Берлинъ, 1922.

100. Марголииа С. М. Мировоззрение Осипа Мандельштама. -Марбург, 1989.

101. Маркович В. М. О лермонтовских реминисценциях в поэзии О.Мандельштама // «В Петербурге мы сойдемся снова.». Материалы Всероссийских Манделынтамовскнх чтений (декабрь, 1991).-СПб, 1993.-С. 9-29.

102. Махлин В. J1. Архитектоника культурно-исторического мышления О. Э. Мандельштама // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. Кемерово, 1990. - С. 4-15.

103. Махлина С. Т. Язык искусства. Jl., 1990.

104. Медушевский В. В. Интонационная форма музыки. М., 1993.

105. Мец А. О поэте // Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений. СПб., 1995. - С. 65-86.

106. Микушевич В. Б. Ось (звукосимвол О. Мандельштама) // «Сохрани мою речь.» Мандельштамовский сборник. М., 1991. — С. 69-74.

107. Микушевич В. Б. Принципы синхронии в позднем творчестве Мандельштама // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама. -Воронеж, 1990. С. 427-437.

108. Микушевич В. Б. Эстетика Осипа Мандельштама в «Разговоре о Данте» // Смерть и бессмертие поэта. М., 2001. С. 144-154.

109. Мир звучащий и молчащий. М., 1999.

110. Мирова И. Я. Вступительная статья «Век Осипа Мандельштама» и комментарии к стихотворениям // Мандельштам О. Стихотворения, проза, статьи. М., 2000. - С. 5-24, 3 13-373.113. Музыка и миф. М., 1992.

111. Музыка и незвучащее. М., 2000.

112. Музыкальная эстетика Германии XIX века. М., 1983.

113. Музыкальная эстетика Западной Европы XVII-XVIII веков. -М., 1976.

114. Мусатов В. В. Лирика Осипа Мандельштама. Киев, 2000.

115. Невзглядова Е. В. О стихотворной интонации // Музыка и незвучащее. М., 2000. - С. 111-122.

116. Невзглядова Е. В. Проблема стиха // Русская литература. 1994, №4.-С. 64-91.

117. Новикова Т. М. От звука к тексту. М. 2000.

118. Ошеров С. A. «Tristia» О. Мандельштама и античная культура // Античность в культуре и искусстве последних веков. М., 1984. — С. 337-353.

119. Павлов М. С. Принцип «Семантического эха» в третьей воронежской тетради О. Мандельштама. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М, 1994.

120. Панова Л. Г. «Мир», «пространство», «время» в поэзии Осипа Мандельштама. М., 2003.

121. Паперно И. О природе поэтического слова: богословские источники спора Мандельштама с символизмом // Литературное обозрение-1991,№ 1.-С. 29-36.

122. Парнис А. Е. Штрихи к футуристическому портрету О. Э. Мандельштама // Слово и судьба: Осип Мандельштам. Исследования и материалы. М., 1991.-С. 183-204.

123. Переяслов Н. Подражая Скуле и Ерошке: (Заметки по поводу одного из «оправдательных» стихотворений Осипа Мандельштама) //Десна.-Брянск, 1999, №9. -С. 80-82.

124. Петрова Н. Литература в неантропологическую эпоху. Опыт Мандельштама. Пермь, 2001.

125. Полякова С. В. «Беловский субстрат» в стихотворениях, посвященных памяти Андрея Белого // Ученые записки Тартус^кого Университета. 1991, вып. 881.

126. Померанц Г. С. Слово психея // Слово и судьба: Осип Мандельштам. Исследования и материалы. М., 1991. - С. 389-398.

127. Поэзия и музыка. М., 1973.

128. Пшибыльский Р. Осип Мандельштам и музыка // Russian Literature. Special issue devoted to the poetry of O. Mandelstam. -1972, № 2.-C. 103-125.

129. Раппопорт С. X. Художественные коммуникации и языки искусства // Языки науки языки искусства. - М., 2000. - С. 45-49.

130. Ронен О. Опип Мандельштам // Мандельштам О. Собрание произведений. Стихотворения. М., 1992. - С. 495-539.

131. Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002.

132. Руднева. Е. П. Метрико-семантическое единство текста "Второй книги" стихов Осипа Мандельштама // Studia metrica et poetica. — СПб., 1999. С. 131-147.

133. Сборник по теории поэтического языка. СПб., 1916.

134. Семенко И. М. Поэтика позднего Мандельштама: от черновых редакций к окончательному тексту. Roma, 1986.

135. Сегал Д. Н. История и поэтика у Мандельштама. Становление поэтического мира // Cahiers du Monde russe et sovietique. XXXIII (4), octobre - decembre 1992. - P. 23-38.

136. Слово и судьба: Осип Мандельштам. Исследования и материалы. -М., 1991.

137. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977.

138. Соллертинский И. Романтизм, его общая музыкальная эстетика. -М., 1962.

139. Соколов А. Г. Поэтические течения в русской литературе конца XIX — начала XX века: литературные манифесты и художественная практика. Хрестоматия. М., 1988.

140. Соколов О. О «музыкальных формах» в литературе (к проблеме соотношения видов искусства) // Эстетические очерки. М., 1979, вып. 5.-С. 208-233.

141. Струве 11. Осип Мандельштам. Томск, 1992.

142. Тарановский К. Два молчания О. Мандельштама // Russian Literature. Special issue devoted to the poetry of O. Mandelstam. -1972, № 2.-C. 126-131.

143. Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М., 2000.

144. Тарановский К. Стихосложение О. Мандельштама (с 1908 по 1925 год) // International Jornal of Slavic lingvistics and Poetics. -1962, vol. 5-P. 97-125.

145. Тоддес E. А. Мандельштам и Тютчев. International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1974, № 17 - P. 59-86.

146. Топорова В. M. Образы пространственных форм в поэзии О.Мандельштама // Филологические записки. Воронеж, 1998, вып. 11.-С. 155-164.

147. Тынянов IO. Н. Проблема стихотворного языка. М. 1965.

148. Тынянов Ю. Н. Промежуток // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино.-М., 1977.-С. 168-196.

149. Тюпа В. И. Проблема эстетического адресата в творческом самоопределении Мандельштама («О собеседнике» и «Камень») // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. — Кемерово, 1990.-С. 15-23.

150. Тютчев Ф. И. Лирика: в 2 т. М., 1966.

151. Ужаревич Й. Павел Флоренский и Осип Мандельштам // Постсимволизм как явление культуры. Материалы международной конференции (10-11 марта 1995 г.). -М., 1995. С. 28-38.

152. Ульяшов П. С. Одинокий искатель. М., 1991.

153. Фарбштейн А. А. Музыкальная эстетика и семиотика // Проблемы музыкального мышления. М., 1974, - С. 75-89.

154. Фарыпо Е. «Сеновал» Мандельштама // Text, Symbol, Weltmodell.-Munchen, 1984-P. 147-158. / Paris, 1973.-P. 125-133.

155. Фаустов А. А. Миф как зрение и осязание: Введение -тг художественную онтологию Мандельштама // «Отдай меня, Воронеж.» Воронеж, 1995. - С. 234-240.

156. Фейнберг Л. Е. Музыкальная структура стихотворения Пушкина "К вельможе" // Поэзия и музыка: сборник статей и исследований. — М, 1973.-С. 281-301.

157. Фет А. А. Стихотворения. Проза. Письма. М., 1988.

158. Флоренский П. А. Имена // Вопросы литературы. 1988. №1. -С. 162-176.

159. Фролов Д. В. Заметки о ранних стихах Мандельштама (19061908) // Изв. АН. Сер. лиг. и яз. М„ 1996. - Т. 55, №4. - С. 42-52.

160. Харджиев Н. И. Примечания к стихотворениям // Мандельштам О. Э. Стихотворения. Л., 1973. - С. 249-316.

161. Холшевников В. Е. Основы стиховедения. СПб., 1996.

162. Хрестоматия по теоретическому литературоведению. Тарту, 1976.

163. Черашняя Д. И. Этюды о Мандельштаме. Ижевск, 1992.

164. Шатин 10. В. В поисках утраченного пространства (Блок, Белый, Мандельштам) // Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. Кемерово, 1990. - С. 96-113.

165. Штемпель Н. Е. Мандельштам в Воронеже: Воспоминания. М., 1992.

166. Эткинд Е. Г. Единство «серебряного века» // Там, внутри! СПб, 1996.-С. 9-24.

167. Эткинд Е. Г. Осип Мандельштам. Трилогия о веке // Там, внутри! СПб, 1996. - С. 213-242.

168. Эйхенбаум Б. М. Мелодика русского лирического стиха. JL, 1922.

169. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969.

170. Яворский Б. Л. Статьи, воспоминания, переписка. М., 1972. -т. I.

171. Brown С. S. О. Mandelstam. Cambridge, 1973.

172. Brown С. S. The Relations between Music and Literature: As a Field of Study // Comparative Literature / Univ. of Oregon. 1970. Vol. XXII. №2. -P. 97-107.

173. Gier A. Musik in der Literatur: Einflusse und Analogie // Peter V. Zima (Hrsg), Literatur intermedial. Musik Malerei - Photographie -Film. - Darmstadt, 1995.

174. Intertekstualnost i intermedyalnost. Zagreb, 1988.

175. Literatur und Musik: Komparatistischene Studien zu Strukturanalogien. Frankfurt am Main, 1995.

176. Luhmann N. Das Medium der Kunst // Delfin, 1986. № 7.

177. Malmstad J. Mandelstam's "Silentium": A Poet's response to Ivanov // Vyacheslav Ivanov: Poet, Critic and Philosopher. New Haven, 1986. -P. 236-252.

178. Meijer J. The early Mandelstam and symbolism // Russian Literature. -№ 7, 1979.-P. 34-43.

179. Mittenzwei J. Das Musikalische in der Literatur. Halle, 1962.

180. Muller J. E. Intermedialitat: Formen moderner kultureller Kommunikation. -Munster, 1996.

181. Ronen O. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983.

182. Scher St. P. Verbal Music in German Literature. New Haven, 1968.

183. Struve N. Osip Mandelstam. Paris, 1982.

184. Taranovsky K. F. Essays on Mandelstam. Harvard, 1976.