автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Неправославные христианские исповедания в системе российской государственности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Неправославные христианские исповедания в системе российской государственности"

На правах рукописи

Амбарцумов Иван Владимирович

НЕПРАВОСЛАВНЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ

ИСПОВЕДАНИЯ В СИСТЕМЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ (конец XIX в. - июль 1914 г.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

15 ЯНЗ 2015 005557106

Санкт-Петербург - 2014

005557106

Диссертационное исследование выполнено и рекомендовано к защите на кафедре русской истории ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Гальперина Берта Давидовна, доктор исторических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Фирсов Сергей Львович, доктор исторических наук, профессор Института философии ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Леонтьева Татьяна Геннадьевна, доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета ФГБОУ ВПО «Тверской государственный университет»

НОУ ВПО «Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет»

Защита состоится 25 февраля 2015 г. в 15 часов на заседании Диссертационного совета Д 212.232.57 по защите докторских и кандидатских диссертаций на базе Санкт-Петербургского Государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, Институт истории, ауд. 70).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «_»__2014 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета ,—f- s,

доктор исторических наук, профессор ^Л^М д в Петров

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Астуальность исследования. Исследование истории отечественных религиозных конфессий в наше время имеет большое значение. Это связано, в числе прочего, с усилением роли религии в общественной жизни после краха советской системы государственного атеизма. Выстраивание эффективной политики взаимодействия власти с религиозными организациями, формирование межконфессиональной толерантности является одним га залогов социальной и политической стабильности. В этом отношении опыт Российской империи -государства, в рамках которого сосуществовало большое количество самых разнообразных религиозных конфессий, представляет существенный интерес. Многие страницы истории взаимоотношений российской власти с неправославными христианскими исповеданиями в конце XIX - начале XX вв. остаются малоизученными.

Объектом исследования являются неправославные христианские исповедания Российской империи (инославные церкви, христианские секты и старообрядческие согласия).

Предметом исследования является система государственного регулирования неправославных христианских вероисповеданий в Российской империи и эволюция этой системы в рассматриваемый исторический период.

Цель настоящего исследования - проанализировать положение неправославных христианских исповеданий в системе российской государственности в период конца XIX - начала XX в.

В рамках этой цели поставлены следующие задачи:

- изучить систему государственного управления неправославными христианскими религиозными сообществами в Российской империи и показать эволюцию этой системы в период с 80-х гг. XIX в. по начало Первой мировой войны

- сравнить положение в Российском государстве различных групп неправославных христиан: последователей инославных исповеданий, сектантов, старообрядцев; показать каким образом менялось отношение государства к

этим группам на протяжении рассматриваемого периода

- изучить существовавший в Российской империи в рассматриваемый период порядок оформления переходов из одних христианских исповеданий в другие, из нехристианских религий в христианские и обратно и показать, каким образом этот порядок действовал на практике

- исследовать российскую систему государственного регулирования браков неправославных христиан между собой, с православными и с нехристианами -утл/

Хронологические рамки исследования охватывают период с 80-х гг. XIX в.

по июль 1914 г. Выбор нижней границы обусловлен тем, что 3 мая 1883 г. был издан закон «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по от-

правлению духовных треб». Этот закон определил на два десятилетия правовой статус довольно значительной группы неправославных христиан. Следует также отметить, что в 80-е гг. XIX в. был окончательно сформирован перечень официально признанных в Российской империи инославных исповеданий. Июль 1914 г. избран верхней границей для того, чтобы исключить из рамок исследования период Первой мировой войны. Этот период требует отдельного рассмотрения, поскольку особые условия военного времени привели к существенному изменению всех аспектов российской внутренней политики, включая политику конфессиональную.

В территориальные рамки исследования входит вся территория Российской империи, кроме Царства Польского и Великого княжества Финляндского. Исключение Польши и Финляндии объясняется тем, что в этих регионах действовали особые религиозные законы, отличные от общеимперских. Поскольку объектом исследования являются христианские исповедания, автор не останавливается подробно на конфессиональной ситуации в тех частях империи, где численность христиан была ничтожно малой (Средняя Азия, некоторые районы Кавказа и Закавказья с преимущественно мусульманским населением).

Историографию по рассматриваемой теме следует разделить на три периода: дореволюционный, советский и постсоветский (современный).

В дореволюционный период тема взаимоотношения государства с инослав-ными конфессиями, разрабатывалась, в первую очередь, юристами и церковными канонистами. В диссертации профессора-канониста М.Е. Красножена «Иноверцы на Руси», история отношений православной церкви и русского государства с инославными конфессиями прослежена со времен крещения Руси вплоть до начала XX в. Автор идеализирует российскую систему государственно-церковных отношений, в которой, по его словам, всегда органично сочетались два принципа: «охранение господствующей православной веры» и «полная веротерпимость к иноверцам»1. Профессору-протоиерею Т.И. Бут-кевичу принадлежат две работы о каноническом устройстве и правовом статусе российских инославных конфессий: протестантизма (то есть лютеранства и реформатства) и католицизма2. Содержание этих работ сводится к пересказу церковно-канонических и юридических норм, касающихся данных конфессий, иногда с небольшими историческими экскурсами.

Также до революции выходило немало специальной литературы, посвященной русским сектантам и старообрядцам - наиболее ущемленным в своих правах группам верующих Российской империи. Сектантство и старообрядчество изучались, с одной стороны, православными миссионерами и богословами (среди наиболее ярких представителей церковно-миссионерской школы можно

1 Красножен М.Е. Иноверцы на Руси. Т.1. Положение неправославных христиан в России Юрьев, 1903. С. 148-149.

2 Буткевич Т.И. Протестантство в России. Харьков, 1913; Буткевич Т.И. Устройство и управление Римско-католической церкви вообще и в России в частности. Харьков, 1916.

назвать епископа Алексия Дородницына3, Н.И. Ивановского4 и уже упоминавшегося Т.И. Буткевича5), с другой стороны, представителями революционно-демократического и либерального лагеря русской общественности (в числе исследователей подобного рода следует упомянуть A.C. Пругавина6, В.И. Ясевич-Бородаевскую7, А.М. Бобрищева-Пушкина8, В.Д. Бонч-Бруевича9). Представители обоих указанных направлений, как правило, были далеки от беспристрастности. Задачей миссионеров и богословов было не столько объективное исследование сектантства и староверия, сколько «обличение» их с позиций православия. Приверженцы демократических взглядов, напротив, склонны были идеализировать старообрядчество и сектантство, рассматривая их как проявление народного протеста против гнета самодержавной системы, составной частью которой являлась православная церковь.

Для исторической науки советского периода, в силу господствовавших тогда идеологических установок, религиозная тематика являлась маргинальной. К числу немногих работ советского времени, авторы которых стремились к серьезному и глубокому изучению проблем, связанных с историей неправославных христианских конфессий дореволюционной России можно отнести «Историю русской церкви» Н.М. Никольского (где большое место уделено старообрядчеству и русскому сектантству)10, работы М.М. Шейнмана о католицизме11, А.И. Кпибанова - о сектантстве1 , В.Ф. Миловидова-о старообрядчестве13, статьи МН. Курова, в которых рассматривалась религиозная политика царского правительства в последние годы Российской

3 Дородницын А.Я. Южнорусский необаптизм, известный под именем штунды. Ставрополь-Кавказский, 1903; Дородницын А.Я. Религиозно-рационалистическое движение на юге России во

второй половине XIX столетия. Казань, 1909.

4 Ивановский Н.И. Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола с присовокуплением сведений о сектах рационалистических и мистических. Ч. 1-3. Казань, 1912-1913.2т.

5 Буткевич Т.И. Обзор русских сект и их толков. Пг., 1915.

6 Пругавин A.C. Раскол-сектантство: материалы для изучения религиозно-бытовых движений русского народа. М., 1887; Пругавин A.C. Старообрядчество во второй половине XIX века. М, 1904.

7 Ясевич-Бородаевская В.И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству. СПб. 1912.

8 Бобришев-Пушкин A.M. Суд и раскольники-сектанты. СПб., 1902.

® Бонч-Бруевич В.Д. Значение сектантства для современной России. Лондон, 1902; Бонч-Бру-евич В Д Программа для собирания сведений по исследованию и изучению религиозно-общественных движений в России (сектантство, старообрядчество, православие). Пг., 1916; Бонч-Бруевич в.Д Избранные сочинения Т. I. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М., 195У.

10 Никольский Н.М. История русской церкви. М„ 2004.

11 Шейнман М. М„ Ватикан и католицизм в конце XIX — начале XX в., М„ 1958; Шеинман М М. Ватикан и Россия в период между февралем и октябрем 1917 г// Вопросы истории религии

и атеизма. Сб. ст. V.M., 1958. С. 73-89, и др. а м р»™

12 Клибанов А.И. История религиозного сектантства в России. М., 1965; Клибанов А.И. религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М.,1973, и др.

13 Миловидов В. Ф. Старообрядчество в прошлом и настоящем. М., 1969.

империи , Все перечисленные авторы по необходимости следовали марксистскому подходу к религии и парадигмам «научного атеизма». Тем не менее, в их исследованиях содержится немало ценного фактического материала и сделан ряд интересных выводов и обобщений.

В постсоветские годы количество исследований по религиозно-исторической тематике существенно возрастает. Вероисповедной полигике царского правительства уделено существенное внимание в последней незаконченной работе ВС Дя-кина «Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX вв.)» . В работе A.A. Дорской'6 рассматривается история разработки и обсуждения в российских правящих инстанциях (Комитете и Совете министров Государственной думе, Государственном совете, Святейшем Синоде) законопроектов направленных на расширение религиозных свобод в период начала XX в Похожей теме посвящена монография М.И. Одинцова17; этот автор основное внимание уделил деятельности Государственной думы и борьбе думских партий вокруг вероисповедного вопроса.

Также в постсоветский период появился ряд серьезных работ, посвященных отдельным конфессиям и религиозным группам, издавна существовавшим в Российском государстве. Так, история российского лютеранства и римо-католицизма рассматривалась в работах О.В. Курило18, O.A. Лиценбергер19 и

Тихонова20. В монографии Т.К. Никольской21 рассматривается история русских сектантских течений протестантского толка в XX в. (дореволюционному периоду, с 1905 по 1917 г., посвящена первая, сравнительно небольшая часть данной монографии). О.В. Курило, O.A. Лиценбергер и Т.К. Никольская избрали в качестве географических рамок своих исследований сегодняшние границы Российской Федерации. Таким образом, в их задачу не входило рассмотрение конфессиональной ситуации в южных, западных и прибалтийских губерниях Российской империи, где проживало большинство российских католиков и лютеран и значительная часть русских сектантов. А.К. Тихонов, напротив, в части своей работы посвященной католицизму, уделяет главное внимание окраинам империи, прежде

" Куров М.Н. Революция 1905-1907 гг. и кризис политики царизма в религиозном вопросе // Вопросы научного этетма М., 1976. Вып. 19. С 167-184; Куров М.Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. М.,1981. Вып. 27. С.252-273 1998 ДЯКИН В С ^ациональ1ШЙ вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX вв.). СПб.,

^ Дорская A.A. Свобода совести в России, сульба законопроектов начала XX века СПб 2001

Одинцов М И Думский вызов: религиозные свободы и вероисповедные реформы в Российской империи (1900 г. - февраль 1917 г.). СПб., 2013.

Курило О.В. Лютеране в России (XVI-XX вв.), М., 2002

CnnJrnn7mfenr^°^ Р^^а-голическая церковь вРоссии: История и правовое положение. Саратов, 2001, Лиценбергер O.A. Римско-католическая и Евангелическо-лютсранская церкви в

Si^T™ С ГОСУДарСге0МИ ; ™ - напало XX в.):

начале жТсПб^тоГ™™'МуСуЛЬШНе И ИуДСИ Робкой Империи в последней четверти ХУШ -

21 Никольская Т.К. Русский протестантизм и государственная власть в 1905-1991 гг. СПб., 2009.

всего Царству Польскому. Взаимоотношения между православием и католицизмом в Северо-Западном крае (на территории нынешних Литвы и Белоруссии) во второй половине XIX- начале XX вв. являются основной темой капитальной монографии А.Ю. Бендина22. А.К. Тихонов и А.Ю. Бендин стоят на консервативно-имперских позициях; в частности, они рассматривают многие меры правительства, направленные на ограничение религиозной активности католиков как справедливые и соответствующие российским национально-государственным интересам (с чем не всегда можно согласиться).

Одной из наиболее значимых работ постсоветского периода по истории дореволюционного старообрядчества является монография О.П. Ершовой23; следует, правда, отметить, что эта исследовательница уделяет больше внимания дискуссиям в обществе и правящих сферах по старообрядческой проблеме, чем реальной жизни староверческих общин. Старообрядческой теме посвящена одна из глав монографии СЛ. Фирсова «Русская церковь накануне революции (конец 1890-х-1918 гг)»24; в этой главе убедительно показана связь между кризисными явлениями в православной церкви и самодержавном государстве и переменой в позитивную сторону отношения российских властей к староверам. Наиболее оригинальным и смелым из новейших исследователей русской «старой веры» является, несомненно, A.B. Пыжиков25, который стремится представить старообрядческий фактор важнейшим двигателем всех процессов российской дореволюционной истории.

В последние годы появляются работы локального характера, где история отечественных неправославных христианских конфессий рассматривается в рамках какого-либо одного региона (края, губернии, города). Среди них хотелось бы отметить работы A.B. Апанасенка26 и Е.А. Терюковой27.

Петербургским историком Е. Е. Князевой было выпущено три книги справочного характера, посвященные истории лютеранских приходов на территории государств, входивших в состав бывшего СССР и Российской империи (первая из этих книг, о лютеранских церквах на территории нынешней Российской Федерации, написана в соавторстве с Г.Ф. Соловьевой)28. Справочники эти

22 Бендин А.Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863—1914 гг.). Минск, 2010.

" Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М., 1999.

24 Фирсов C.JI. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-Х-1918 гг.). М., 2002. С. 251-293.

25 Пыжиков AB. Грани русского раскола. Заметки о нашей истории от XVB века до 1917 года. М., 2013.

16 Апанасенок A.B. «Старая вера» в Центральном Черноземье: XVII - начало XX века. Курск, 2008; Апанасенок A.B. Религиозные диссиденты в российской провинции: очерки истории духовных достижений Курской губернии в конце XVIII - начале XX века. Курск, 2010.

27 Терюкова Е. А. Англоязычные протестантские общины Петербурга начала XX века: вероучение и социальная деятельность. СПб., 2009.

28 Князева Е. Е., Соловьёва Г.Ф Лютеранские церкви и приходы России XVI1I-XX вв.: Исторический справочник.. СПб., 2001; Князева Е. Е. Лютеранские церкви и приходы на Украине [XVIII-XX вв.]: Исторический справочник. СПб., 2003; Князева Е. Е. Лютеранские церкви и приходы в

являются незаменимым пособием для всех исследователей российского протестантизма.

Политика правительства Российской империи в отношении всех неправославных исповеданий (христианских и нехристианских) стала темой кандидатской диссертации Ю.С. Белова29. Диссертация эта основана на серьезной источ-никовой базе, содержит много ценных фактических данных об отечественной конфессиональной политике и процессе разработки нового религиозного законодательства в предреволюционный период. Как верхняя, так и нижняя хронологические границы исследования Ю.С. Белова более поздние, чем те, которые приняты в настоящей работе; он рассматривает период с 1905 по 1917 г. В центре внимания автора находится указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и реализация этого указа в отношении различных неправославных конфессий, развитие его положений в последующих законах, законопроектах и правительственных распоряжениях. При этом в диссертации практически отсутствуют сведения об организационно-иерархической структуре российских инославных церквей, месте, которое занимали их иерархи и духовные лица в системе российского государственного аппарата. Некоторые тезисы и выводы Ю.С. Белова представляются мне ошибочными. Это касается, например, тезиса о «неприятных» последствиях указа о веротерпимости для инославных церквей30, утверждения о неучастии армяно-григорианского духовенства в волнениях армянского населения в начале XX в.31 (последнее утверждение убедительно опровергается многими фактами, приводимыми в § 2 главы 1 настоящей диссертации). Ряд фактических неточностей Ю.С. Белов допускает в своих суждениях, касающихся истории и вероучительных особенностей русского сектантства.

Проблемы, связанные с историей неправославных христианских конфессий царской России, рассматривались рядом зарубежных исследователей. В «Истории Русской Церкви (1700-1917)» эмигранта И.К. Смолича особые главы посвящены русскому старообрядчеству и сектантству (глава VII) и отношениям Православной Российской церкви с другими христианскими исповеданиями (глава IX)32; наряду с интересным фактическим материалом в этих главах имеется много ошибок и неточностей, обусловленных тем, что автор не мог пользоваться архивными источниками, опираясь лишь на литературу и периодику. Истории русских раскольнических течений касается английский ис-

Белоруссии, Молдавии, Закавказье и Средней Азии XVIII - XX вв.: исторический справочник СПб., 2006.

29 Белов Ю. С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям в России в 1905-1917 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1999

30 Там же, с. 112.

31 Там же, с, 296.

32 Смолим И.К. История Русской церкви. Кн. 8 (1700-1917). Ч. 2. М., 1997. С. 116-193,284-378.

следователь Дж.В. Каннингем в монографии, посвященной движению за возрождение церковной жизни в период революции 1905-1906 гг.33; в суждениях данного автора ощущается сильное влияние дореволюционной литературы и публицистики демократического направления. Отдельные аспекты конфессиональной полигики дореволюционной России рассмотрены в книге американского историка П. Верта «Православие, инославие, иноверие: очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи»34. Этот исследователь затронул некоторые темы, слабо разработанные российской исторической наукой, в частности государственное регулирование ведения инославных и иноверческих метрических книг, проблему статуса эчмиадзинского патриарха в рамках российской политической системы. В труде итальянского историка Дж. Гуайта «1700 лет веры и верности. История Армении и ее церкви»35 даны некоторые (самые общие) сведения о положении армяно-григорианской церкви в Российской империи.

Несмотря на наличие большого количества работ, так или иначе затрагивающих историю неправославных христианских конфессий Российской империи, целый ряд аспектов, связанных с данной проблематикой, остался малоисследован. В существующих работах, касающихся периода конца XIX - начала XX в., гораздо детальнее изучены происходившие в это время дискуссии внутри русского общества и политической элиты по поводу проблемы вероисповедной свободы, чем практическая религиозная полигика российских властей. Малоизученной остается история ряда конфессий и религиозных групп, в частности, армяно-григориан, армяно-католиков, некоторых протестантских исповеданий и ряда сектантских течений. Дискуссионным остается вопрос о том, была ли в России после 1905 г. осуществлена подлинная свобода совести, либо же были даны только частичные уступки неправославным конфессиям со стороны государства.

Источниковая база. При написании данной работы были использованы источники пяти видов: законодательные, делопроизводственные, статистические, личные и материалы периодической печати.

К законодательным источникам относятся законы, затрагивавшие права и статус неправославных христианских исповеданий. Как и прочие юридические акты российской власти, они публиковались в Собрании узаконений и распоряжений правительства и Полном собрании законов Российской империи. Разумеется, важнейшим источником при написании данного исследования явился Свод законов Российской империи, в котором действовавшее российское законодательство было изложено в систематизированном виде. Из разделов Свода законов наибольший интерес представляют Уставы духовных

33 Cunningham, J. W. A Vanquished Hope : The Movement for Church Renewal in Russia, 19051906. Crestwood, New York, 1981.

34 Верт П. Православие, инославие, иноверие: очерки по истории религиозного разнообразия

Российской империи. М., 2012.

35 Гуайта Дж. 1700 лет веры и верности. История Армении и ее церкви. М., 2005.

дел иностранных исповеданий (СЗРИ. Т. XI. Ч. 1), в которых содержались нормы, определявшие внутреннее устройство признанных в Российской империи инославных и иноверных исповеданий. Наряду со Сводом законов, Полным собранием законов и Собранием узаконений, существуют сборники законодательных и подзаконных актов, подобранных по тематическому принципу. В частности, для настоящего исследования представляют интерес сборники законов и постановлений о расколе36, изданный в 1906 г. сборник законов и других материалов, касающихся межконфессиональных браков37, сборник законодательных актов 1904-1908 гг., направленных на преобразование государственного строя России, составленный дореволюционным юристом Н.И. Лазаревским38, в который вошли, в том числе, законоположения, расширявшие религиозные права неправославных христиан.

Значительная часть делопроизводственных источников находится в фондах архивов. В Российском государственном историческом архиве (РГИА) хранятся документы органов центральной российской власти, касающиеся религиозных вопросов. Наибольший интерес представляет фонд Департамента духовных дел иностранных исповеданий (Ф. 821). В делах этого фонда находятся доклады и записки чиновников Департамента о положении различных неправославных конфессий в Российской империи, циркуляры министра внутренних дел, разъясняющие порядок применения религиозных законов, служебная переписка по вопросам, затрагивающим интересы неправославных исповеданий и тому подобные документы. Существенный интерес представляет также фонд Совета министров (Ф. 1276), в делах которого можно найти тексты правительственных постановлений по религиозным вопросам и материалы, связанные с их подготовкой. В фонде Канцелярии Святейшего Синода (Ф. 796) содержатся материалы по сектантскому и старообрадче-скому вопросам, переписка между обер-прокурором Святейшего Синода и другими высшими должностными ладами по вопросам религиозной политики.

В фондах Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб) хранится делопроизводственная документация местных органов гражданской и церковной власти Санкт-Петербурга и губернии. В частности, в фонде Петроградской (Санкт-Петербургской) духовной консистории (Ф. 19) содержатся материалы наблюдения за проживавшими в Санкт-Петербурге и губернии раскольниками, а также дела о переходе православных в иные исповедания. В ряде дел фонда Канцелярии санкт-петербургского градоначальника (Ф. 569) содержится переписка между городскими и центральными властями по вопросам, касающимся неправославных исповеданий, а также информация о зарегистрированных в Санкт-Петербурге старообрядческих и сектантских общинах.

36Собрание постановлений по часто раскола. СПб., 1875; Сборник законов о расколе и сектантах, разъясненных решениями Правительствующего Сената и Святейшего Синода. СПб., 1899.

Сборник материалов по вопросам о смешанных браках и вероисповедании детей от сих браков происходящих. СПб., 1906.

38 Законодательные акты переходного времени, 1904-1908 гт./Под ред. пр.-доц. Н И. Лазаревского.

Наряду с документацией, хранящейся в архивах, существует немало опубликованных делопроизводственных документов. В 1905 г. были изданы журналы Комитета министров, посвященные исполнению высочайшего указа 12 декабря 1904 г.39 В издание вошли, в том числе, журналы, посвященные обсуждению мер по реализации пункта 6 данного указа, которым предписывалось подвергнуть пересмотру узаконения о правах последователей неправославных исповеданий. Указанные журналы содержат немало информации о религиозной ситуации в России начала XX в. В 2000-2011 гг. Б.Д. Гальпериной были изданы «Особые журналы Совета министров Российской империи» с 1906 по 1917 г.40 В данное многотомное издание вошел целый ряд Особых журналов, посвященных обсуждению в правительстве законов и постановлений, касающихся неправославных христианских исповеданий. К числу опубликованных делопроизводственных источников по религиозной истории Российской империи следует отнести деяния миссионерских съездов41, содержащие немало сведений о русском сектантстве и старообрядчестве. Документы делопроизводственного характера по истории штундизма и близких к нему сект (главным образом, акты местной власти и записки различных лиц) содержатся в сборнике, изданном епископом Алексием Дородницыным42.

Третья группа источников - источники статистического характера. Прежде всего, это опубликованные данные Всероссийской переписи 1897 г. Полный свод результатов переписи был опубликован в 1905 г. в двухтомнике под редакцией H.A. Тройницкого43. Приводятся в этом издании и данные о конфессиональном составе российского населения. Данные о численности различных вероисповеданий в более поздний период можно найти в некоторых делах Департамента духовных дел, находящихся в соответствующем фонде РГИА.

Четвертую группу составляют источники личного происхождения. Это письма, мемуары, дневники российских государственных и религиозных деятелей, в которых отразились их взгляды на проблемы конфессиональной политики либо личный опыт, связанный с проведением этой политики в жизнь. Некоторые факты, касающиеся взглядов последних русских государей на вероисповедные вопросы, приводятся в мемуарах С.Ю. Вигге44 и дневнике княгини Е.А. Святополк-

39 Журналы Комитета министров по исполнению указа 12декабря 1904 года. СПб., 1905.

40 Особые журналы Совета министров Российской империи, 1909-1917 гг. / Руковод. проекта, науч. ред. и отв. сост. Б.Д.Гальперина. М., 2000-2009; 1906-1908 тт. / Руковод. проекта, науч. ред. и отв. сост. Б.Д.Гапьперина. М., 2011.

41 Совещания и постановления второго всероссийского миссионерского съезда в Москве. Киев, 1897; Деяния 3-го Всероссийского миссионерского съезда в Казани, по вопросам внутренней миссии и расколосектанства / Сост. В.М.Скворцов. Киев, 1898.

" Материалы для истории религиозно-рационалистического движения на юге России во второй половине XIX столетия. /Сост. А.Я.Дородницын. Казань, 1908.

43 Общий свод по Империи результатов разработки, данных первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. /Под ред. и с предисл. Н.А.Тройницкого. Т. 1 -2. СПб., 1905.

44 Витте С.Ю. Воспоминания. Полное издание в одном томе. М., 2010.

Мирской45 (супруги министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского). Большое количество воспоминаний, писем и записок русских религиозных деятелей, в основном сектантского толка, опубликовано в «Материалах по истории и изучению русского сектантства», изданных В.Д.Бонч-Бруевичем46.

Последнюю группу источников составили материалы периодической печати. В первую очередь, речь идет о материалах центральных печатных органов самой разной идейно-политической направленности («Россия», «Московские ведомости», «Гражданин», «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Русское слово», «Слово», «Русские ведомости» и др.). В публикациях этих изданий отражались взгляды различных общественно-политических сил на события в религиозной жизни России и проблему веротерпимости. Проблема религиозной свободы неоднократно поднималась эмигрантским журналом «Освобождение», издававшимся в 1902-1905 гг. П.Б. Струве. В кавказской русскоязычной газете «Баку» нередко появлялись материалы, касавшиеся армянской церкви.

Методологической основой настоящего исследования являются принципы объективности, историзма и системности. Принцип объективности предполагает анализ и сопоставление данных различных источников для получения достоверного представления о положении неправославных христианских исповеданий Российской империи. Принцип историзма предполагает рассмотрение политики российских властей в отношении различных конфессий в контексте социально-политических реалий конца XIX - начала XX в. Принцип системности предполагает рассмотрение российского религиозного законодательства и конфессиональной политики как единой системы, все элементы которой взаимосвязаны и подчинены определенной внутренней логике. При изложении материала применялись историко-описательный и проблемно-хронологический подходы. В некоторых случаях применялся метод статистического анализа, например, при рассмотрении данных о численности различных исповеданий, о переходах из одних конфессий в другие.

Научная новизна исследования. В настоящей работе впервые проведен сравнительный анализ положения, которое занимали в российской государственной системе в конце XIX - начале XX в. все неправославные христианские конфессии (инославные исповедания, сектантские общества, старообрядческие согласия). Впервые в новейшей российской историографии подробно исследован существовавший в России в указанный период порядок управления инославными церквами, проанализирована роль, которую играли инославная иерархия и духовенство в рамках имперского государственного аппарата.

45 Дневник княгини Екатерины Алексеевны Святополк-Мирской за 1904-1905 гг. // Исторические записки. Т. 77. М., 1965.

46 См. Материалы к истории и изучению русского сектантства. Вып. 1-9. Hants, 1901-1905; Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола / Под ред. и с предисл Владимира Бонч-Бруевича. Вып. 1-7. СПб., 1908-1916.

Впервые подробно исследованы история взаимоотношений Российского государства с армяно-григорианской церковью и общиной российских армяно-ка-толиков в конце XIX - начале XX века, а также ряд проблем, связанных с историей русского сектантства и старообрядчества, в частности, политика российских властей по отношению к секте штундистов на рубеже XIX - XX вв., положение русских сект и старообрядческих согласий в эпоху между Первой русской революцией и Первой мировой войной. Впервые подробно изучена существовавшая в Российской империи система государственного регулирования перехода из одних христианских исповеданий в другие, а также из нехристианских вероучений в христианские и наоборот, показана эволюция этой системы на протяжении рассматриваемого периода и ее функционирование на практике. Также впервые осуществлен детальный анализ российской системы государственного регулирования браков неправославных христиан между собой, с православными и с нехристианами: изучены действовавшие правила относительно подобных браков и их применение в реальной жизни. В свете изложенного и проанализированного в данной работе фактического материала автор попытался дать свой собственный ответ на вопрос о степени религиозной свободы в России конца XIX - начала XX в., который разными историками решался различно. В то время, как большинство авторов, занимавшихся религиозной историей Российской империи на рубеже XIX - XX вв. (в частности, М.Н. Куров, A.A. Дорская, Ю.С. Белов, М.И. Одинцов), делали акцент на общественно-политических дискуссиях в верхах по поводу проблем веротерпимости, рассматривая издававшиеся религиозные законы, в первую очередь, как результат этих дискуссий, в настоящем исследовании проводится анализ реальной конфессиональной политики властей, при этом сопоставляется буквальный смысл законодательных актов, касавшихся неправославных христианских конфессий, и их практическая реализация.

Теоретическая значимость исследования. Его результаты существенным образом дополняют и конкретизируют существующие представления о системе государственного регулирования неправославных христианских исповеданий в Российской империи конца XIX - начала XX в., а также о положении отдельных конфессий и религиозных групп. В работе введены в научный оборот новые источники архивного происхождения, материалы печати и не изучавшиеся ранее законодательные документы.

Практическая значимость исследования. Материалы работы могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории внутренней политики и общественной жизни России конца XIX - начала XX в., при составлении спецкурсов по истории религиозных конфессий в Российском государстве и энциклопедических изданий по истории религий.

Положения, выносимые на защиту:

1. Государственная власть Российской империи проявляла терпимость к христианским конфессиям, распространенным среди нерусского населения страны. Эти конфессии, именовавшиеся инославными исповеданиями, были включены в

систему имперского государственного аппарата, их священнослужители находились на положении государственных служащих. Закон регламентировал систему духовного управления и отчасти внутреннюю жизнь инославных исповеданий.

2. Отношение государства к различным инославным конфессиям было неодинаковым. В частности, римо-католическая церковь подвергалась ряду стеснений и ограничений, обусловленных тем, что католицизм в России ассоции ровался с польским национализмом, а также непростыми отношениями между Россией и Римским престолом. Евангелическо-лютеранская церковь, напротив, пользовались покровительством Российского государства. При этом российские власти способствовали закреплению у лютеран олигархического церковного устройства и господства немцев в церковных делах над лютеранами других национальностей. Наиболее маргинальный статус из всех инославных конфессий имели меннониты и баптисты: государственное регулирование их религиозной жизни было минимальным, вместе с тем минимальной была и государственная поддержка этих религиозных течений. Особым положением пользовалась в России англиканская церковь: формально она не принадлежала к числу признанных инославных исповеданий, фактически же ее приходы обладали экстерриториальным статусом, находясь под покровительством британского посольства.

3. Армянский церковный вопрос в Российской империи был тесно связан с вопросом национальным и отчасти с внешней политикой России на Востоке. Армяно-григорианской церкви (к которой принадлежало подавляющее большинство армянского народа) правительством был предоставлен привилегированный статус по сравнению с прочими инославными церквами, чтобы привлечь к России симпатии армян, в том числе проживавших за границей. Конфликт российских властей с этой церковью в конце XIX - начале XX в., пиком которого стал закон 12 июня 1903 г. о секуляризации армяно-григорианских церковных имуществ, был обусловлен разочарованием правящей элиты империи в политике покровительства армянам и взятым с 1880-х гг. курсом на русификацию Кавказа. Однако к 1905 г. армяно-григорианская церковь, заручившаяся поддержкой широких масс армянского населения и революционных радикалов (партии «Дашнакцютун»), фактически вышла победительницей из противостояния с самодержавием, вернув себе все ранее утраченные права. Попытки П.А. Столыпина вернуться к политике давления на армяно-григорианскую церковь (начав с ограничения прав ее главы - патриарха-католикоса) не увенчались успехом благодаря противодействию более умеренных сановников. Армяно-католики (составлявшие в армянском народе религиозное меньшинство), в противоположность армяно-фигорианам, представляли собой одну из наиболее стесненных в своих правах инославных конфессиональных групп. Они подвергались двойному давлению - со стороны управлявших ими римо-католических иерархов, не проявлявших достаточного уважения к особенностям «армянского обряда», и со стороны российских государ-

ственных властей, принципиально не желавших расширять права армяно-католической общины дабы не усиливать позиции католицизма на Кавказе и не вызывать раздражение армяно-григорианской церкви.

4. От положения инославных исповеданий существенным образом отличалось положение раскольников (старообрядцев и русских сектантов). До 1905 г. религиозные общества раскольников находились на полулегальном положении, их духовенство не признавалось государством. Закон 3 мая 1883 г. уравнял раскольников с православными в общегражданском отношении и дал им некие минимальные гарантии в области вероисповедных прав; тем не менее, все проявления религиозной активности последователей раскольнических учений были жестко ограничены. Наиболее стесненным было положение сектантов. Особенным преследованиям в рассматриваемый период подверглась секта штундистов, в отношении которой в 1894 г. был издан особый репрессивный закон. Указ 17 апреля 1905 г. упразднил большую часть ограничений в отношении старообрядцев и сектантов (которые перестали именоваться раскольниками) и предоставил им права, близкие к правам инославных христиан. В соответствии с законами 1905-1906 гг. старообрядческие и сектантские общины пользовались одинаковым правовым статусом, но фактически положение сектантов было менее благоприятным в силу отрицательного отношения властей к этой группе верующих. Старообрядцы после 1905 г. пользовались покровительством властей как консервативный элемент и опора престола, по отношению же к сектантам проводилась политика административных стеснений, местами переходивших репрессии.

5. В Российской империи монополия на распространение собственного учения принадлежала православной церкви. Неправославным исповеданиям про-зелитическая деятельность запрещалась. До 1905 г. российскими законом запрещался выход из православия, следствием чего было существование больших групп «упорствующих» — лиц, номинально православных, но в действительности приверженных иным вероучениям. Переход российских подданных из одной инославной конфессии в другую был поставлен под контроль гражданской власти. Революционным для системы российского религиозного законодательства стало дозволение в соответствии с указом 17 апреля 1905 г. переходов из православия в другие христианские вероучения, а при определенных условиях — и в нехристианские религии. Правом выхода из православия воспользовались, прежде всего, «упорствующие», которые таким образом приводили свою номинальную религиозную принадлежность в соответствии с фактической. После 1905 г. в России установилась реальная свобода вероисповедания, но с некоторыми ограничениями.

6. Брачно-семейная сфера в Российской империи была отдана почти целиком в ведение религиозных организаций. Исключение составляли браки русских раскольников (в период с 1874 по 1905 г.) и баптистов, регистрировавшиеся гражданскими инстанциями. Предметом государственного регулирования являлись межконфессиональные браки, в законах о которых ярко проявлялось отношение

государства к различным исповеданиям: привилегированное положение православной церкви, охрана преимуществ христианских религий перед нехристианскими, конфликтный характер отношений российской власти с католической церковью. Изменения в сфере регулирования брачно-семейных отношений после 1905 г. касались главным образом старообрядцев и сектантов, которые получили право вести собственные метрические книги и вступать в браки с православными. Объявление свободы выхода из православия создало возможность для инослав-ных церквей использовать смешанные браки в прозелитических целях, чем особенно активно пользовалось римо-католическое духовенство.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской истории Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена. Материалы диссертационного исследования послужили основой для 10 научных статей и 5 докладов на научных конференциях.

П. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, определяются объект, предмет, территориальные и хронологические рамки, методология исследования, анализируется историография проблемы, характеризуется источниковая база исследования, излагаются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Государственное регулирование инославных исповеданий в России (1880-е - 1914 г.)» посвящена взаимоотношениям Российского государства с христианскими конфессиями, причислявшимися к категории «инославных».

Во вводной части главы констатируется, что инославными исповеданиями в России официально именовались неправославные христианские конфессии, имевшие распространение преимущественно среди нерусского населения империи. Инославные конфессии находились в ведении МВД и входившего в его состав Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Как и господствующая православная церковь, инославные исповедания были интегрированы в систему российской государственной власти, их духовенство обладало сословными привилегиями, церковные иерархи назначались императорскими указами.

Первый параграф главы «Западные христиане в Российской империи» посвящен положению в России инославных конфессий западного происхождения — римо-католической и протестантских церквей (из числа признанных в России исповеданий к протестантской ветви христианства принадлежали лютеранство, реформатство, меннонитство и баптизм).

В начале параграфа даются сведения о численности в Российской империи в рассматриваемый период римо-католиков и протестантов различных направлений, этническом составе римо-католической и протестантских церквей, регионах наибольшей концентрации последователей той или иной конфессии. Приводятся

также данные об организационной структуре конфессий, порядке назначения и отстранения от должности священнослужителей, системе религиозного образования в различных исповеданиях, размере казенного содержания, которое получало духовенство некоторых инославных церквей (римо-католической, лютеранской и реформатской). Констатируется тот факт, что отношение властей к католицизму и протестантизму было неодинаковым. Римо-католицизм традиционно воспринимался как «политически неблагонадежная» конфессия. Причиной подобного отношения была, во-первых, «двойная лояльность» римо-католического духовенства, для которого преданность римскому папе была важнее, чем верность российскому престолу, а, во-вторых, усматривавшаяся русским правительством (не без оснований) связь между католицизмом и польским национализмом. Русское правительство жестко контролировало все сношения российской католической церкви с Римом, стремилось к пресечению любой политической активности римо-католических священников и их возможной прозелитической деятельности среди православных, ограничивало возможность строительства новых костелов (а в период до 1893 г. имело место закрытие некоторых костелов в административном порядке). При этом важно подчеркнуть, что существовавшие ограничительные правила не перечеркивали тех привилегий, которыми католические священнослужители пользовались наравне с духовными лицами прочих признанных христианских исповеданий; католическая церковь на территории империи оставалась частью государственной системы, хотя русская правящая элита нередко склонна была смотреть на нее как на своего рода «пятую колонну» внутри государства. После объявления веротерпимости в 1905 г. были отменены лишь некоторые дискриминационные законы, касавшиеся римо-католицизма; однако предубеждение против данной конфессии продолжало сказываться во многих последующих распоряжениях российской власти. Евангелическо-лютеранская церковь (крупнейшая из протестантских конфессий империи) пользовалась значительно большим расположением русского правительства. Эта церковь не имела никакого духовного центра за пределами России, и подозревать ее духовенство в двойной лояльности не было оснований. Кроме того, немцы, игравшие ведущую роль в лютеранском церковном управлении, были традиционно лояльны к правящей династии. Покровительственное отношение властей к лютеранству выражалось в отсутствии каких-либо специальных административных ограничений деятельности лютеранских пасторов, более простом порядке разрешения на строительство лютеранских церквей, чем тот, который действовал относительно римо-католиче-ских костелов, наконец, в специальной законодательной норме, оберегавшей чистоту вероучения евангелическо-лютеранской церкви. При этом религиозная жизнь лютеран регламентировалась государством гораздо подробнее, чем это имело место в отношении всех прочих инославных исповеданий. Симбиоз евангелическо-лютеранской церкви с правящей элитой империи способствовал сохранению в ней олигархического устройства, при котором определяющее влияние на решение всех церковных вопросов имело остзейское дворянство немецкого происхождения, а лютеране других национальностей (латыши и эстонцы, составлявшие большинство приверженцев данного исповедания в российской Прибалтике)

в руководстве церкви почти не были представлены. Также в российской евангели-ческо-лютеранской церкви сохранялись некоторые архаичные средневековые институты, как, например, право патроната, позволявшее крупным землевладельцам и другим богатым людям бьггь наследственными хозяевами многих приходов, натуральные повинности крестьян в пользу пасторов и т.п. Недовольство населения существующими церковными порядками, в частности засильем немцев в церковном управлении, явилось одним из поводов для народных волнений в остзейских губерниях в 1905-1906 гг., однако никаких реформ в устройстве лютеранской церкви проведено не было. Общины евангелическо-реформатского исповедания, в России относительно немногочисленного, на большей части территории империи были включены в организационную структуру евангелическо-лютеранской церкви, лишь в Западном крае реформаты имели самостоятельное церковное управление в виде Виленского Синода. Меннонитство и баптизм в глазах российского правительства представляли собой маргинальные религиозные течения и официально именовались сектами. Государство мало вмешивалось во внутрицер-ковную жизнь меннонитов и баптистов, не преследовало их, но и не оказывало им какого-то особого покровительства. При этом легальный статус имели только баптисты нерусского происхождения (немцы, латыши, эстонцы), русские же баптисты, причислявшиеся к «раскольникам» и именовавшиеся обычно «штунди-сгами», до 1905 г. находились на нелегальном положении, о чем подробнее рассказывается в главе второй. Весьма специфичным было положение в России англиканской церкви, которая формально не принадлежала к числу признанных исповеданий, поскольку российский закон о ней умалчивал, но фактически пользовалась свободой богослужения и экстерриториальным статусом: ее приходы, находившиеся под патронажем британского посольства, рассматривались как своего рода представительства иностранного государства на территории России.

Во втором параграфе — «Российское государство и армянская церковь» рассматривается положение в России двух конфессий, распространенных, главным образом, в Закавказье среди армянского населения - армяно-григори-анства и армяно-католицизма. Приводятся данные о численности этих исповеданий, их церковном устройстве. Констатируется тот факт, что определяющими для политики властей империи в армянском церковном вопросе были факторы этнический и внешнеполитический. Армяно-григорианская церковь пользовалась долгое время особенным государственным покровительством как конфессия подавляющего большинства армян, российских и зарубежных, чьи симпатии русское правительство стремилось привлечь. Конфликт российских властей с этой церковью, имевший место в конце XIX - начале XX в., стал следствием общего курса на подавление национального самосознания народов окраин, который был взят русской правящей элитой начиная с 1880-х гг. Тем не менее, и в рассматриваемый исторический период армяно-григорианская церковь продолжала оставаться наиболее самостоятельной в своем внутреннем управлении из инославных церквей России. Самостоятельность эта базировалась в значительной степени на особом статусе духовного главы армяно-григориан — эчмиадзинского патриарха-католикоса, который был очень слабо

подконтролен русской гражданской власти и являлся фактически не только религиозным, но и национально-политическим лидером армян. Кроме того, армяно-григорианское духовенство, в отличие от римо-католического, лютеранского и реформатского, не зависело от государственного содержания, а находилось на «самофинансировании», имея в своем распоряжении большое количество земель и прочего недвижимого имущества. Попытка российских властей в 1903 г. ликвидировать экономическую базу самостоятельности армяно-григорианской церкви посредством секуляризации ее имений не увенчалась успехом. Результатом данной меры была радикализация настроений армяно-григорианского духовенства, которое ради защиты своих прав пошло на союз с революционно-националистической партией Дашнактотун и заручилось поддержкой широких масс армянского народа. Следствием стали широкомасштабные волнения армян на Кавказе, вынудившие правительство в 1905 г. вернуть церкви ее собственность. Фактически армяно-григорианская церковь вышла победительницей из своего противостояния с самодержавием и еще более укрепила свою самостоятельность. После стабилизации ситуации на Кавказе МВД под руководством П. А. Столыпина предлагает вернуться к политике давления на армяно-григорианскую церковь, начав с ограничения полномочий патриарха-католикоса, однако эти инициативы не нашли поддержки у большинства государственных сановников, опасавшихся, что подобные меры спровоцируют новый всплеск недовольства армянского населения. Кроме того, российский МИД настаивал на продолжении традиционной политики поддержки эчмиадзинского престола с целью обеспечения русского влияния на зарубежных армян.

Армяно-католики — потомки небольшой части армяно-григориан, согласившихся в ХУП-ХУШ вв. на религиозную унию с Римом с сохранением национально-обрядовых особенностей, составляли в российском армянском населении весьма незначительное меньшинство. Положение их общин было в правовом и социальном отношении значительно менее выгодным, чем положение армяно-григорианской церкви. В России последователи армяно-католицизма не имели самостоятельной церковной организации, а были подчинены римо-католическим иерархам, не всегда проявлявшим достаточное уважение к особенностям «армянского обряда)). В течении многих лет армяно-католики ходатайствовали о создании для них отдельной епархии, но эти ходатайства оставались без последствий. Русское правительство не хотело давать армяно-католикам прочную церковную организацию, поскольку боялось вызвать раздражение церкви армянского большинства — армяно-григорианской и, кроме того, принципиально не желало усиливать влияние католицизма на Кавказе. Соглашение между русским правительством и Римской курией от 14 апреля 1903 г., предусматривавшее учреждение должности армяно-католического апостольского администратора с епископскими полномочиями, казалось, стало важным шагом на пути к осуществлению стремлений армяно-католиков обрести церковную самостоятельность. Однако практическая реализация этого соглашения лишь усугубила существовавшие проблемы:

усилиями Римской курии на должность администратора был проведен архимандрит Сар кис Тер-Абрамян, крайне деспотичный духовный начальник, совершенно не считавшийся с традициями и интересами армяно-католиков, стремившийся к нивелированию их национально-обрядовых особенностей с целью максимального приближения армянского католицизма к римскому. Российские чиновники подобной политике не препятствовали. Таким образом, до конца рассматриваемого периода армяно-католический вопрос не получил адекватного урегулирования.

Вторая глава «Государство и русские раскольники (старообрядцы и сектанты)» посвящена положению в Российском государстве тех христианских вероучений, которые до 1905 г. причислялись к категории «раскол». Данное понятие объединяло религиозные течения и группы, образовавшиеся в результате отпадения от православной церкви части коренного русского населения. К раскольникам относили старообрядцев и русских сектантов различных направлений.

Первый параграф главы носит название «Положение раскольнических вероучений в 1883-1905 гг.»

В начале параграфа рассматривается вопрос о статистике раскола. По данным всероссийской переписи 1897 г. численность «старообрядцев и уклоняющихся от православия» составляла несколько более 2 миллионов человек. Однако народнический исследователь A.C. Пругавин полагал, что реальное количество адептов раскола в России - не менее 20 миллионов. Судя по ряду признаков, официальная статистика была ближе к истине, чем предположения данного автора; тем не менее, фактическая численность раскольников была, несомненно, выше официально учтенной, поскольку многие адепты старообрядческих и сектантских толков по документам значились православными. В отличие от инославных церквей, раскольнические религиозные сообщества и духовные лица не являлись частью российской государственной системы, напротив, они нередко воспринимались как сила, враждебная государству. Раскольническое духовенство не имело прав духовного сословия и существовало на полулегальном положении. Правда, закон 3 мая 1883 г. уравнял последователей раскола с православными в общегражданском отношении и гарантировал их право молиться и совершать богослужения по своим обрядам. Однако при этом все проявления религиозной активности раскольников были жестко ограничены. В частности, совершение раскольнических обрядов вне частных и молитвенных домов преследовалось по закону. Помимо ограничений, установленных в законе, раскольники нередко подвергались произволу полицейской администрации. Наиболее стесненным было положение сектантов. Основанием для преследования правительством многих сектантских течений было обвинение их в гражданской нелояльности. В частности, последователи штун-дизма, крупнейшего и наиболее активного на тот момент русского сектантского течения, были обвинены (не вполне обоснованно) в отрицании всех государственных институтов и проповеди социалистических идей. Обвинения эти послужили основанием для издания в 1894 г. высочайше утвержденного положения

Комитета министров, запретившего молитвенные собрания штундистов под угрозой уголовного преследования. В ходе применения данного положения в судебной и полицейской практике обнаружились различные подходы высших государственных ведомств. Правительствующий Сенат рядом постановлений по кассационным жалобам сектантов предписывал применять закон 1894 г. с крайней осторожностью - лишь в тех случаях, когда принадлежность обвиняемых к штундизму была строго доказана (что фактически должно было свести действие этого закона на нет). Циркуляры МВД, напротив, способствовали максимально широкому толкованию и применению противоштундистского закона. На практике чаще всего торжествовал подход МВД, вследствие чего штундисты подвергались суровым преследованиям, при этом в категорию «штунды» зачислялись русский баптизм, евангельское христианство и некоторые другие секты протестантской направленности, существовавшие среди русского населения.

Второй параграф главы носит название «Старообрядцы и сектанты в эпоху веротерпимости». В нем рассматривается положение старообрядческих и сектантских течений в периоде 1905 по 1914 г.

Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» принципиальным образом изменил положение раскольников. В соответствии с этим указом само понятие «раскол» было упразднено, а вероучения, объединявшиеся под этим именем, разделены на три группы: старообрядчество, сектантство и так называемые «изуверные учения». «Изуверные учения» (точного списка которых, впрочем, никогда не существовало) объявлялись, как и прежде, вне закона, а последователи старообрядчества и сектантства получили большую часть тех прав, которыми обладали христиане инославных исповеданий: официальное признание духовенства, свободу отправления религиозного культа, право юридического лица для религиозных организаций, возможность легального преподавания закона Божьего по своему вероучению и т. д. Порядок регистрации и функционирования старообрядческих и сектантских общин был установлен указом 17 октября 1906 г., однако вследствие своего традиционного недоверия к государству многие сектанты и староверы не спешили пользоваться возможностями, предоставленными этим указом. Статистика МВД показывает, что даже к 1912 г. большинство последователей старообрядческих толков и сект не состояли в официально зарегистрированных общинах. Как явствует из той же статистики, наибольшую активность, выражавшуюся в организации общин и приобретении новых адептов, после 1905 г. проявляли секты, являвшиеся ответвлениями западного протестантизма, пересаженными на русскую почву - в первую очередь русский баптизм и евангельское христианство (до 1905 г. объединявшиеся под именем штундизма). При этом самобытные русские секты (как, например, духоборчество) находились в состоянии застоя и упадка. Со времен первой русской революции власти покровительственно относились к старообрядцам, которые отныне рассматривались как носители консервативных ценностей и опора престола в условиях «шатания

устоев». Сектанты, напротив, считались элементом неблагонадежным, подтачивающим устои государства. С 1910 г. правительство берет курс на ужесточение государственного контроля за деятельностью русских сект, что выразилось в ряде циркуляров МВД, установивших стеснительные правила в отношении сектантских съездов, собраний и других проявлений религиозной активности сектантов.

Третья глава «Вероисповедные переходы и браки неправославных христиан в Российской империи» посвящена двум проблемам: перемене российскими подданными своего вероисповедного статуса и бракам неправославных христиан между собой, с православными и нехристианами. В характере государственного регулирования того и другого вопроса очень ярко отразились основные черты российской имперской конфессиональной политики и дифференцированный подход властей к различным христианским исповеданиям.

Первый параграф главы носит название «Перемена вероисповедания российскими подданными».

Российская власть всемерно поощряла переход инославных христиан, иноверцев и раскольников в православие и при этом запрещала прозелитизм неправославным конфессиям, как в отношении православной церкви, так и в отношении друг друга. Переходы из одних инославных исповеданий в другие, а также из нехристианских религий в инославное христианство осуществлялись с разрешения гражданской власти: до 1904 г. — МВД, в последующий период - губернаторов. Упрощенный порядок был установлен для переходов из армяно-католицизма в ар-мяно-григорианство (они могли совершаться с разрешения эчмиадзинского католикоса) и из одних протестантских исповеданий в другие (вопрос решался на уровне приходских проповедников). До 1905 г. запрещался переход из православия в иные исповедания и из христианских религий в нехристианские (иноверческие). Данный запрет порождал проблему так называемых «упорствующих» -лиц» по документам числившихся православными, но фактически приверженных инославным, иноверным и раскольническим учениям, а потому уклонявшихся от исполнения обрядов господствующей церкви. Большинство этих лиц являлись потомками неправославных подданных империи, в предшествующие исторические периоды насильственно либо слишком поспешно присоединенных к православию (как, например, многие униаты в западных губерниях, часть эстонцев и латышей в Прибалтике, большое число старообрядцев на Урале и в европейской России). На практике власти обычно не применяли к «упорствующим» со всей строгостью карательных мер, установленных законом в отношении отступников от православия; тем не менее, представители этой категории сталкивались со многими затруднениями социально-правового характера. Проблема «упорствующих» была разрешена указом 17 апреля 1905 г., предоставившим православным право переходить в иные христианские вероучения, а при некоторых условиях — и в иноверные исповедания. Для большинства лиц, оформивших в 1905 и последующие годы переход из православия в иные конфессии, данный акт являлся лишь регистрацией их

фактического вероисповедания. В конце параграфа приводится статистика переходов из православия в иные христианские конфессии в течение 1905-1912 гг. Отмечается, что рост числа переходов в сектантство в начале 1910-х гг. вызвал сильное беспокойство властей, хотя беспокойство это было не вполне оправданным; дело было не столько в особых успехах сектантской пропаганды, сколько в возросшем желании сектантов, до этого формально принадлежавших к православию, узаконить свою фактическую конфессиональную принадлежность (что было следствием постепенного повышения их доверия к новым религиозным законам).

Второй параграф носит название «Государственное регулирование браков неправославных христиан».

В Российской империи заключение и расторжение браков, равно как и регистрация рождений и смертей, были отданы целиком в ведение религиозных организаций. Лишь для представителей некоторых конфессиональных групп, являвшихся в глазах правительства маргинальными, была установлена регистрация браков и других актов состояния без участия духовенства: метрические записи раскольников по закону 1874 г. должны были вестись полицейскими властями (правда, фактически большинство адептов раскола полицейской метрификацией не пользовались), метрические записи баптистов по правилам 1879 г. велись губернскими правлениями и градоначальствами. Как правило, браки, совершавшиеся внутри той или иной конфессии, являлись предметом регулирования ее духовных властей. В то же время межконфессиональные браки являлись отчасти предметом государственного регулирования, поскольку внутренние правила различных религиозных сообществ относительно таких браков не совпадали, и государство выполняло в спорных ситуациях роль арбитра. В ситуации межконфессионального брака российская власть строго оберегала преимущество православной церкви перед инославными исповеданиями, что выражалось в даваемой инославным супругом перед венчанием обязательной подписке о «несовращении» православного в свою веру и воспитании детей в учении господствующей церкви. Когда супружеский союз заключался между последователями двух различных инославных исповеданий, венчание могло совершаться по обряду любого из них и дети - воспитываться в вере любого родителя. Особые правила, восходившие к русско-польскому договору 1768 г., действовали в Западном крае: там венчание совершалось в церкви невесты, сыновья крестились в веру отца, дочери - в веру матери. Негативное отношение к смешанным бракам было присуще римо-като-лической церкви. С целью нейтрализации попыток католических ксендзов препятствовать бракам своих прихожан с православными и протестантами были изданы специальные законы: от 11 мая 1891 г. и от 14 марта 1905 г. Смешанные браки между христианами и нехристианами могли совершаться исключительно по правилам и обрядам христианской религии; такие браки были возможны лишь для последователей протестантских конфессий. Раскольни-

кам до 17 апреля 1905 г. запрещалось вступать в брачные союзы с православными, из опасения «совращения» последних в раскол. Правда, «незаписные» раскольники (то есть номинально принадлежавшие к господствующей церкви) нередко венчались с православными невестами и, как правило, обращали их в свою веру. Относительно браков между раскольниками и инославными христианами никаких законодательных постановлений не было, однако на практике такие браки иногда совершались. Указ 17 апреля 1905 г. предоставил раскольникам (отныне официально именовавшимся старообрядцами и сектантами) право вступать в браки с последователями господствующей церкви. У старообрядческих и сектантских общин появились собственные метрические книги, что означало конец полицейской метрификации. Большое значение с точки зрения реализации в брачно-семейной сфере принципов веротерпимости имели положения от 31 января и 12 февраля 1907 г.: первое из них урегулировало семейные отношения бывших «упорствующих», второе - семейные отношения староверов и сектантов, не пользовавшихся в прежние годы полицейской регистрацией актов состояния. После объявления веротерпимости многие деятели православной церкви начали бить тревогу по поводу превращения смешанных браков в один из инструментов привлечения православных к инославию. Католическое духовенство (чему есть много свидетельств) пользовалось этим инструментом вполне сознательно. Также в эпоху веротерпимости иногда возникали проблемы при определении вероисповедной принадлежности малолетних детей в случае перехода родителей из православия в инославие. Вследствие недоработанности законов о перемене вероисповедания порой возникали ситуации, когда дети, у которых оба родителя (или единственный живой родитель) исповедовали инославную веру, должны были, в соответствии с заключением чиновников, оставаться в православии.

В заключении подводятся итоги исследования, делаются обобщения, указываются основные черты взаимоотношений между Российским государством и неправославными христианскими конфессиями в рассматриваемый период: терпимое отношение к традиционным христианским конфессиям нерусского населения империи (инославным исповеданиям) и одновременно негативизм по отношению к религиозному инакомыслию в среде русского народа (расколу), тесная интеграция инославных церквей в государственную систему, возложение на духовных лиц многих значимых официальных функций, связь конфессиональной политики с национальной (а также отчасти с внешней политикой, например, в случае с армянской церковью), безусловный приоритет православной церкви перед иными христианскими исповеданиями и христианских конфессий перед нехристианскими, неравное отношение к различным неправославным исповеданиям, формально-юридически между собой равноправным, в частности, предпочтение лютеранству перед римо-католицизмом, армяно-григорианству перед армяно-католичеством, большее покровительство старообрядчеству по сравнению с русским сектантством. Отмечается, что

указ 17 апреля 1905 г., не изменивший принципиальным образом положение инославных церквей в системе российской государственности, существенно расширил права религиозных сообществ русских сектантов и старообрядцев. Другим важным следствием этого указа было решение проблемы «упорствующих» и установление в России свободы вероисповедания, то есть свободы перемены религии, хотя и с рядом ограничений (ограничена была возможность перехода из христианских конфессий в нехристианские, не признавалось внеконфессиональное состояние личности, отсутствовала свобода проповеди неправославных вероучений). '

По материалам диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях:

1. Амбарцумов И.В. Армяно-грегорианская церковь и Российское государство в конце XIX - начале XX века. // Вестник Тверского государственного университета. Серия «История». 2010. № 30. Вып. 4. С. 115-127. — 0,75 п.л.

2. Амбарцумов И. В. Русский штундизм, общество и власть в XIX — начале XX в. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия II «История. История Русской Православной Церкви». 2011. Вып. 5(42). С. 30-47. - 1,25 п.л.

3. Амбарцумов И.В. Эчмиадзинские католикосы и их влияние на общественно-политическую жизнь Армении (1892-1912). // Вестник Тверского государственного университета. Серия «История». 2012. № 18. Вып. 3. С. 76-87. -0,75 п.л.

Другие публикации:

4. Амбарцумов И.В. Полемика по вопросам свободы совести и веротерпимости в русской светской и церковной печати в конце 1904 - начале 1905 года (накануне манифеста 17 апреля). // Народы России: историко-психологи-ческие аспекты межэтнических и межконфессиональных отношений. Материалы XXV Международной научной конференции, Санкт-Петербург, 12-13 мая 2009 г. СПб., 2009. С. 187-200. - 1 п.л.

5. Амбарцумов И.В. Полемика о свободе совести и веротерпимости в русской светской и церковной печати в конце 1904 - первой половине 1905 года // Христианское чтение. 2010. № 2(33). С.120-144. - 1,4 п.л.

6. Амбарцумов И.В. Отражение религиозных взглядов и политических настроений штундистов в русской дореволюционной литературе и печати. И Слухи как специфический историко-психологический источник. Материалы XXVIII Международной научной конференции. Санкт-Петербург, 13-14 декабря 2010 г. СПб., 2010. С. 100-104. - 0, 25 п.л.

7. Амбарцумов И.В. Рационализм, мистицизм и суеверия в русском сектантстве (на примере пггундизма); // Суеверия и предрассудки сквозь призму исторической психологии. Материалы XXX Всероссийской научной конференции, Санкт-Петербург, 12-13 декабря 2011 г. СПб., 2011. С. 71-76. -0,25 п.л.

8. Амбарцумов И.В. Армяно-католический вопрос в Российской империи в начале XX в. // Христианское чтение. 2012. № 4. С. 84-105. -1,25 п.л.

9. Амбарцумов И.В. Политика российской власти в отношении армянских церковных школ в конце XIX — начале XX вв. // Герценовские чтения 2011. Актуальные проблемы социальных наук. /Отв. ред. В.В. Барабанов; сост. А.Б. Николаев. СПб., 2012. С. 68-74. - 0,2 п.л.

10. Амбарцумов И.В. Проблемы и коллизии брачного права Российской империи (конец XIX - начало XX века). // Христианское чтение. 2013. № 1. С. 39-113. —4 п.л.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Амбарцумов Иван Владимирович

Тема диссертационного исследования:

«НЕПРАВОСЛАВНЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ

ИСПОВЕДАНИЯ В СИСТЕМЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ (конец XIX в. - июль 1914 г.)»

Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор ГАЛЬПЕРИНА Берта Давидовна

Изготовление оригинал-макета: Амбарцумов И.В.

Подписано в печать 17.11.2014. Формат 60x90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № 29-14.

Издательство Юридического института (Санкт-Петербург). Адрес издательства и типографии: 199106, Санкт-Петербург, В.О., Гаванская ул., д. 3. Тел.: (812) 325-98-90.