Непрямая коммуникация в научном дискурсе

Марюхин, Александр Петрович

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Непрямая коммуникация в научном дискурсе

Год: 2010
Автор научной работы: Марюхин, Александр Петрович
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Непрямая коммуникация в научном дискурсе'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Непрямая коммуникация в научном дискурсе"

На правах рукописи 004609555

Марюхин Александр Петрович

Непрямая коммуникация в научном дискурсе (на материале русского, английского, немецкого языков)

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

з о сен ?т

Москва-2010

004609555

Работа выполнена в отделе теоретического и прикладного языкознания Учреждения Российской Академии наук Института языкознания

академик РАН, доктор филологических наук, профессор Степанов Юрий Сергеевич

доктор филологических наук, профессор Фатеева Наталья Александровна кандидат филологических наук Карпов Владимир Ильич

Новосибирский государственный университет

Защита состоится <^>> ОЮпМ)/!^ 2010г. в час. на заседании диссертационного совета Д.002.006.03 в Учреждении Российской Академии наук Институте языкознания по адресу: 125009, г. Москва, Б. Кисловский пер., д. 1, стр. 1, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания.

Автореферат разослан » сегиЗл^^Л 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация

А.В. Сидельцев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена явлению непрямой коммуникации в научном дискурсе и является частью лингвистического исследования по теории коммуникации. Данное исследование опирается на научные работы в области семантики, прагматики, математической лингвистики, а также на такие граничащие с общим языкознанием науки, как психо- и социолингвистику.

Актуальность выбранной темы обуславливается необходимостью детального описания пспрямых способов и средств изложения научных данных, а также исследования семиотического процесса непрямой коммуникации, развивающегося в современных языках и отражающего специфику научного дискурса.

Коммуникацией принято называть обмен значениями (информацией) между индивидами посредством общей системы символов (знаков) и языковых знаков, в частности.

Проблема коммуникации освещалась многими лингвистами (Н.Д. Арутюнова, В.В. Дементьев, Е.Э. Разлогова, Н.К. Рябцева, Ю.С. Степанов, С.Г. Проскурин, Дж. Лакофф, Г. Клемен, У. Чейф и др.), философами (Б. Рассел, Дж. Серль, Г. Фреге, Л. Витгенштейн и др.) и математиками (Л. Заде, Б. Бивер).

В общелингвистическом плане под непрямой коммуникацией, вслед за В.В. Дементьевым, мы будем понимать «отсутствие точности и однозначности языкового знака, как в тексте, так и в системе, непредсказуемость результирующего смысла высказываний, обусловленных недостаточной формализованностью языковой системы и человеческим фактором» [Дементьев 2006: 5].

В данном исследовании научный дискурс считается одним из видов институционального общения и рассматривается как общепринятый тип речевого поведения субъекта в сфере научной деятельности, детерминированный социально-историческими условиями и утвердившимися

стереотипами организации и интерпретации научных текстов как компонентов, составляющих его специфику.

Одним из способов достижения ясности (прямоты) при изложении научных постулатов является тот случай, когда в содержательной структуре высказывания смысл будет равен значению, т.е. план содержания высказывания, выражаемый значениями компонентов высказывания, зафиксированных в словаре, совпадет с итоговым коммуникативным смыслом.

Единицами непрямой коммуникации выступают компоненты такого научного феномена, как «hedging» (см. определение на стр. 8), который представляет собой не только «загородки», интенсификаторы, деинтенсификаторы, квантификаторы, но и лингвистические переменные с модификаторами.

Дискурсивные маркеры являются опорными словами, поскольку их основной функцией является структурно-смысловая организация научного текста — оформление и упорядочение рассуждений, связывание отдельных текстовых фрагментов. Однако они же выступают и как элементы текста, которые, с одной стороны, помогают уточнить передаваемую информацию, а с другой - сделать ее некатегоричной.

Предметом исследования выступают особенности непрямой коммуникации в научном дискурсе.

Объектом настоящего диссертационного исследования являются дискурсивные маркеры («hedges») в их семантическом, прагматическом и дискурсивном аспектах.

Материалом исследования послужили статьи и публикации отечественных и зарубежных лингвистов, собственные эмпирические наблюдения, образцы текстов из научно-популярных журналов. В качестве дополнительных источников анализа привлекались теоретические работы философов, чьи концепции представляют параллельное осмысление проблематики непрямой коммуникации.

Цель исследования заключается в раскрытии сущности непрямой коммуникации как одного из актуальных семиотических явлений. Для этого в ходе исследования ставятся следующие задачи:

1) определить специфику и структуру феномена «hedging»-,

2) провести комплексный анализ лингвистических переменных и модификаторов как объектов естественного и формального языков;

3) выявить и логически определить степень взаимосвязи естественного и формального языков;

4) обосновать особенности выражения некатегоричности в научном дискурсе при помощи явления «hedging».

Поставленные задачи определили методику работы как комплексное семиотическое исследование, включающее, наряду с традиционными лингвистическими методами (структурный анализ текста, логический анализ языка, концептуальный анализ, контрастивное сопоставление, сравнительно-исторический анализ), математический аппарат и моделирование.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней:

1) в ретроспективном виде описан феномен «hedging»;

2) показана природа дискурсивных маркеров как компонентов некатсгоричности в научно-популярном дискурсе;

3) выявлена особая специфика «hedging» в английском, немецком и русском языках на примере научно-популярного дискурса.

На защиту выносятся как конкретные решаемые задачи (см. выше), так и общие теоретические положения, которые оказались связанными с ними:

I) Для науки очень важно найти такой способ изложения научных данных, чтобы они соответствовали объективности.

В научном дискурсе таким средством является феномен «hedging», который позволяет коммуникантам, в одних случаях, по возможности точно передавать информацию, в других - быть некатегоричными, в-третьих - уменьшить ответственность за излагаемые данные.

2) Феномен «hedging» — чрезвычайно многообразное, комплексное, системное и активное явление. Оно включает в себя множество видов и типов языковых средств, ставших объектами лингвофилософских исследований. Как объект естественных наук явление «hedging» представлено лингвистическими переменными, метаоператорами, как объект гуманитарных наук -дискурсивными словами, словообразовательными элементами.

3) Формализация лингвистических переменных сопряжена с рядом трудностей математико-философского характера. Проблема дискретности и бесконечности в «нечетких» явлениях, выявляемая при моделировании как одном из способов их формализации, связана с неполнотой теорий, асимптотичностью и антропоцентричностью естественного языка.

4) «Hedging» можно назвать универсальным дискурсивным средством, которое характеризует научный текст, его смысловую нагрузку. Данное явление позволяет проследить переход от категоричных суждений к некатегоричным, и наоборот.

Теоретическая значимость исследования состоит в уточнении и расширении понятия непрямой коммуникации. Данное направление исследования углубляет интеграционные процессы между лингвистикой и другими науками, что отвечает динамике движения лингвистической науки в сторону антропоцентричной, творческой, синтетической парадигмы. Раскрываемая проблема, оказавшись связанной с целым комплексом наук, расширяет диапазон исследования и вносит существенный вклад в понимание теории коммуникации и теории познания. Диссертационная работа затрагивает малоисследованные в отечественном языкознании средства и способы представления явления «hedging» в научном дискурсе.

Практическое значение диссертации определяется возможностью использования результатов и материалов исследования в дальнейших научных разработках. Основные положения, конкретные наблюдения и обобщающие выводы диссертации могут лечь в основу монографии, посвященной сравнительной характеристике выражений и грамматических конструкций,

составляющих основу непрямой коммуникации, в различных языках и культурах. Также возможным является составление словаря средств непрямой коммуникации, разработка методов семантического анализа лексики и методики машинного перевода.

Апробация работы. Теоретические принципы и основные положения диссертации отражены в ряде публикаций в таких изданиях, как «Критика и семиотика», «Сибирский филологический журнал», а также становились темой выступлений на конференциях «Творчество вне традиционной классификации гуманитарных наук» (Москва 2008), «Логический анализ языка» (Москва 2008), обсуждались на заседаниях сектора общего и теоретического языкознания.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав с выводами к каждой главе, Заключения, Библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбранного направления исследования, определяются цели и задачи, материал и методы анализа, теоретическая и практическая значимость работы, ее научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации «Непрямая коммуникация - естественный семиотический процесс» представляет собой обзор отечественной и зарубежной литературы по феномену «hedging» в научном дискурсе.

Развитие процесса непрямой коммуникации в науке связано, как мы полагаем, с с особым типом человеческого мышления - говорить «нечетко, неявно, некатегорично». Такой способ общения, конечно, не самоцель -выразить понятия «размыто». Это, скорее всего, обусловлено тем, что, по словам физика и математика С. П. Капицы, практически все, если не все физические теории, математические модели, различные законы, имеют ограниченную область применения и, в известном смысле, являются асимптотическими.

Это ускорило процесс реального коммуникативного «разобщения» в науке. Возникает новое явление, ставшее научным и лингвистическим феноменом и получившее название «hedging (Hecke)», «отгораживание», «отделение».

В ходе исследования нами также было выявлено несколько словарных дефиниций понятия «hedging (Hecke)»-.

1) «Bezeichnung ffir Ausdrücke, die andeuten, in welchem Sinne bestimmte Exemplare einer bestimmten Kategorie zugeordnet werden» [Bußmann 1990:304J;

2) «Adjektivische oder adverbiale Wendung, durch die angegeben werden kann, in welchem Maße in einer gegebenen Sprache und dem dazugehörenden Kulturraum kategorisierenden Aussage im Sinne einer Repräsentativitätsskala möglich bzw. sinnvoll sind» [Gipper 1993:243];

3) «Ограничение к затемнение (qualification and toning-down) высказываний или утверждений (statements) с целью сокращения риска, связанного со сказанным» [Wales 1989: 515-516].

Задолго до того, как Дж. Лакофф ввел в лингвистику термин «hedge/hedging» [1970], уже был проведен ряд исследований данного феномена [Weinreich 1966; Zadeh 1965].

В своих работах «On the Semantic Structure of English» [Weinreich 1966] и «On Semantics» [Weinreich 1980] У. Вайнрайх описывает феномен, названный им металингвистическим оператором. Он отмечает, что для простых целей языки используют собственный метаязык. Есть термины, десигнаты которых сами являются аспектами языка, и они не могут быть охарактеризованы ни с грамматической, ни с морфологической стороны [Weinreich 1980: 56]. Во всех языках присутствуют подобные термины (металингвистические операторы), например, so-called, like, true, real, eigentlich и др.

В 1965 г. JI. Заде исследовал явление «hedge/hedging.», но не использовал при этом вышеупомянутый термин. Он применил теорию нечетких множеств (fuzzy sei theory) для моделирования особенностей структуры естественного языка — значений лексем, грамматических категорий, принципов естественной

категоризации объектов. Согласно этой теории, если маркировать понятие (например, «рыба») лексическим модификатором, то тем самым будет введено указание не на «прототип данного класса», а на «непрототип» (основные понятия теории нечетких множеств). Следовательно, лексические модификаторы уместно использовать не везде, т.е. их можно использовать в отношении удаленных от прототипа понятий, но не в отношении близких к прототипу понятий [Жуков 2002]. Высказывание «Угорь - это что-то вроде рыбы-» приемлемо, но высказывание «Щука — это что-то вроде рыбы» абсурдно fZadeh 1965].

С начала 1970-х гг. «hedging» является лингвистическим термином. Дж. Лакофф впервые дал название данному явлению, метафорически перенеся свойства и действие живой изгороди на лингвистический феномен. Развитию исследования «hedging» при этом способствовали такие выявленные коммуникативные стратегии, как попытка скрыть личную неуверенность комму1шкантов, стремление не подвергать себя опасности, быть вежливым и скромным по отношению к адресату.

В одном из первых исследований этого явления Дж. Лакофф определил «hedging» как слова или фразы, функция которых состоит в том, чтобы представить вещи неоднозначно, подразумевая, тем самым, что индивиды не полностью уверены в точности информации, которую они излагают в процессе общения или в своих публикациях. Вместо того чтобы заявить суждение как факт (например, «Этот препарат поможет Вам выздороветь»), коммуниканты часто используют преграду - «hedging», чтобы дистанцироваться, уйти от прямого высказывания (сказав, например, «Я полагаю, что этот препарат мог бы помочь Вам выздороветь быстрее») [Lakoff 1972].

Концепция Дж. Лакоффа основывается, по существу, на теории «расплывчатого множества» {fuzzy sets theory). По Дж. Лакоффу, «hedging» определяется в правиле предиката относительно его принадлежности к определенной категории. Центральное положение Дж. Лакоффа - не объем

значения истинности, а градуальная классификация, поскольку суждения говорящего основываются на постепенных признаках. Исходя из концепта «hedging», Дж. Лакофф отметил, что предикаты, встречающиеся в предложениях, должны быть рассмотрены в соответствии с контекстом не в абсолютном, а относительном объеме, т.е. «более или менее ясно» (more or less fuzzier). Дж. Лакофф при этом устанавливает: «Для меня самый большой интерес представляет вопрос изучения слов, чье значение имплицитно покрывается завесой неясности, и я обозначу такие слова как «hedging»: rather, largely, sort of, kind of, strictly speaking [Lakoff 1972: 195].

Другие исследователи понимали лексические модификаторы как средство определения некоторых типов речевых актов, в основном просьб и извинений, тем самым подчеркивая эффект смягчения и вежливости [Brown, Levinson 1978, 1987]; [Schröder 1992, 1995, 1997]; [Dañan 1995]; [Opitz 1981]; [Lachowicz 1981]; [Erben 1984]; [Hyland 1996]; [Nikula 1997]; [Clemen 1998]; [Pinkal 1991]; [Kolde 1989].

X. Шредер допускает использование в качестве единиц «hedging» местоимения, безличные и пассивные конструкции, модальные глаголы, частицы, а также стилистические и риторические средства [Schröder 1992, 1995, 1997].

С. Дариан, исследуя языковые аспекты формулирования гипотез в текстах научных работ, утверждает, что модификаторы могут принадлежать к любой части речи и приводит в качестве примеров существительные (the view that), функциональные существительные (some feel that...), глаголы (we infer), наречия (presumable) и даже артикли (one solution is...), отмечая, что «любая языковая единица может приобрести качества модификатора в зависимости от коммуникативного контекста» [Darían 1995: 92].

Концепт «hedging» был существенно расширен, когда обнаружилось, что «hedge» может рассматриваться как индикатор степени достоверности всей пропозиции, а не только отдельной ее части. «Hedges» могут быть двух видов: затрагивающие достоверность пропозиции (approximators), например, «His feet

were sort o f blue» и те, которые не затрагивают достоверности, по отражают степень отношения говорящего ко всей пропозиции (shields), например, «I think, his feet were sort of blue». «Hedge» может, таким образом, восприниматься как некий лингвистический «оператор», который присоединяется к пропозиции, в которой он изменяет или весь ряд предикации, или один из ее компонентов [Kopple 1985: 84-85].

Многие лингвисты признали, что за «hedging» явно скрывается нечто большее, чем просто «размытое множество». Для объяснения этого феномена лингвистами были привлечены такие пограничные с лингвистикой науки, как психология и социология. Кроме того, феномен «hedging» предлагалось рассмотреть в свете прагматико-функционального аспекта и влияния дискурсивного анализа, чтобы лучше его описать. Так, например, было установлено, что «hedge» есть не только уменьшающий воздействие элемент, но и усиливающий это воздействие.

Расплывчатость и неопределенность как основные атрибуты «hedging» распространяются не только на слова, но и на все коммуникативное пространство, что и затрудняет однозначную трактовку этого явления.

К. Опиц понимает под лексическими модификаторами смягчающие и ограничивающие формулировки, с помощью которых говорящий хочет оградить себя от возможной критики и / или защититься от ошибочной интерпретации [Opitz 1981:212].

Д. Лахович, исследуя употребление пассивного залога в научном дискурсе, выделяет три его основные функции: 1) отражение объективности, 2) принятие ответственности за проводимое исследование, 3) сокращение авторских обязательств по отношению к истинностному значению высказывания (statements). Под третьей функцией понимается образование лексических модификаторов [Lachowicz 1981: 105—115].

Дж. Эрбен лод термином «hedging» понимает особые языковые сигналы, используемые для ограничения или смягчения истинности собственных высказываний [Erben 1984:16].

К. Хайленд определяет его полиграмматически: «Оно передает различные положения, часто одновременно, и оно не вписывается в какую-то категорию, где бы одно понятие определялось другим» [Hyland 1996:437].

Т. Никула рассматривает «hedging» как открытую категорию [Nikula 1997: 190].

Понятие «hedging» само в себе несет неясность, а не только представляет вещи таковыми [Clemen 1998: 11].

Согласно М. Пинкаль, «hedging» служит специфике нечетких высказываний. При обработке естественного языка появляется проблема установления отношений высказываний. При этом можно прийти к уточнениям или ограничениям содержания значения (Er ist sehr gross vs Er ist ziemlich gross).

Модификаторы содержат дополнительную информацию и улучшают вместе с тем коммуникативное понимание [Pinkal 1991:257-269].

Г. Кольде связывает «hedging» с пространственными концептами, которые он относит либо к группе неопределенных или неявных концептов (например, entfernt, nahe, vor), либо к классу простых бинарных концептов. Последние могут полностью модифицироваться (изменяться) в результате так называемых лингвистических загородок («hedges»), которые извлекаются из простой классификации по грамматическим критериям или согласно типу слов, так как они выступают как отдельные лексемы (sehr), придаточные предложения (wie ich meine), суффиксы (gelb-ljch), ударение или даже как паралингвистические средства (гнев, подмигивание) [Kolde 1989:855-862].

Было также выявлено, что «hedging» позволяет говорящему:

1) индивидуализировать свое высказывание;

2) установить ответственность за достоверность пропозиции;

3) ограничить степень достоверности или действительности суждения;

4) избежать абсолютной трактовки.

Лингвистически эти цели реализуются как преграды («hedges»). Преграды можно рассмотреть как дискурсивные элементы, которые служат неким

связующим звеном между логической информацией в тексте и фактической интерпретацией автора. Преграды могут быть рассмотрены как часть большого явления, потенциалом любого языка. Естественные языки рефлексивны: имеет место не только высказывание вещей, но также и размышление над статусом того, о чем говорится.

Следует также отметить, что в явлении «hedging» не последнюю роль играют кавычки. Они используются не только в качестве графического способа изменения семантики слова, но и как средство жестовой интерпретации высказывания («in-die-Luft-Schreiben»), что очень часто можно наблюдать, когда говорящий пытается намеренно дать нам понять, что сказанное им носит относительный характер [Klockow 1976: 235-245].

Таким образом, преграды можно рассмотреть как дискурсивные элементы, которые служат неким связующим звеном между логической информацией в тексте и фактической интерпретацией автора.

Вторая глава «Формализмы в языке и в науке о языке» посвящена анализу систем терминов, используемых в лингвистических описаниях. Она представляет собой собственно анализ языка лингвистики - языка, на котором лингвисты говорят о своем объекте исследования: естественном языке по преимуществу (хотя и очевидно, что объектом лингвистики мог бы быть и искусственный язык), так как лингвистические задачи и методы отличаются от задач и методов других наук, занимающихся искусственными языками, в частности логики.

•Далее мы оперируем составляющими естественного языка (терминами, утверждениями, схемами); связываем их между собой, отыскивая недостающие логические звенья, в случае необходимости заменяем одни термины другими, стараемся придать естественному языку символическую форму.

Процесс формализации неизбежно сужает исходные лингвистические понятия и суждения, отсекая часть заложенных в них возможностей, в результате чего отбрасываются многие варианты строящегося формального языка, которые могли бы возникнуть в случае иного подхода к некоторым

понятиям. Мы производим лишь частичную формализацию лингвистических переменных путем различных видов моделирования - математического, пространственного, лингвистического и т.п.

Под лингвистической переменней (linguistic variable) понимается переменная, значениями которой являются не логические символы, а слова или словосочетания некоторого естественного или искусственного языка. Примером этому могут служить понятия скорости, величины, размера, массы и т.д. Лингвистическая переменная, в свою очередь, определяется рядом термов -значений этой переменной. Например, понятие скорости характеризуется рядом термов - высокая, средняя, низкая и т.д. Л. Заде вводит понятие лингвистической переменной, допуская, что в качестве ее значений (термов) выступают нечеткие множества (т.е. эти термы могут принимать любые значения в интервале [0; 1], а не только значения 0 или I).

Лингвистические переменные, как правило, дают нам представление о некотором количестве. В научном познании проблема количества может рассматриваться двояко: как величина постоянная и как величина относительная.

Например, пусть j - предложение о массе, утверждаемое релятивистской механикой и отрицаемое механикой Ньютона. Если слово «масса» получает свое значение, исходя из контекста теории, оно будет означать разные вещи в зависимости от того, используется ли оно в ньютоновской или релятивистской механике. Следовательно, предложение s, утверждаемое Эйнштейном, должно отличаться по значению от предложения s, отрицаемого Ньютоном. В самом деле, пусть г - другое предложение, использующее слово «масса», которое, в отличие от s, утверждается как Ньютоном, так и Эйнштейном. Мы не можем сказать, что предложение г, которое встречается в ньютоновской теории, ассимилируется теорией относительности, поскольку понятие «масса» не будет означать одно и то же в обоих контекстах. В физике не может существовать суждение, выражающее общее значение г, единое и для Ньютона, и для Эйнштейна.

Процессом, связанным с точностью описания научных постулатов, является аксиоматизация. К настоящему времени аксиоматическое построение осуществлено для ряда разделов классической механики (механики частиц, механики твердых тел и т.д.), для релятивистской кинематики и космологии, для определенных частей квантовой механики.

Важной проблемой, встающей в связи с аксиоматизацией естественнонаучного знания, является и определение критерия выбора исходных понятий конструируемой аксиоматической системы. Если при аксиоматизации какого-либо раздела математики вопрос об исходных понятиях системы касается лишь возможности выведения из выбранных исходных понятий всех остальных понятий и предложений аксиоматизируемой теории, то в случае построения аксиоматических теорий естественных наук особый акцент необходимо делать на возможности эмпирической фиксации исходных понятий данной теории.

Так, в механике, в частности, можно различать две группы аксиоматизаций: к первой из них принадлежат теории с кинематическими исходными понятиями (понятиями «места», «скорости», «ускорения»), а ко второй - теории с динамическими исходными понятиями (понятиями «массы», «импульса», «силы» и т.д.).

Несмотря на то, что теории второй группы значительно проще по своей структуре, чем теории первой группы, их построение наталкивается на теоретико-познавательные трудности нахождения эмпирических эквивалентов для исходных динамических понятий. Во избежание подобных трудностей нередко пытаются аксиоматизировать механику только на основе кинематических понятий.

Даже любая математическая модель в плане общефилософском описывает явление неполно. А всякое неполное описание явлений с точки зрения логики есть уже описание метафорическое — модель оказывается только подобной тому, что она описывает. Любое неполное познание этого порядка, господствующего в природе, приводит к формулировке утверждений, с одной

стороны, соответствующих миру явлений, а с другой - выходящих за его пределы, поскольку в них используются логические понятия, «идеализирующие» этот мир [Паули 1975: 137-138].

Так, А.И Орлов [Орлов 1982: 60-67], чтобы доказать несостоятельность математических моделей, приводит пример нечеткого аналога теоремы о том, что три медианы треугольника пересекаются в одной точке. Она звучит следующим образом.

Пусть АВ, ВС, СА - пргшерно прямые линии, которые образуют примерно треугольник с вершинами А, В, С. Пусть L, М, N - примерно середины сторон треугольника. Тогда примерно прямые линии - примерно медианы - образуют пргшерно треугольник, который более или менее мал но сравнению с треугольником ABC.

Эта формулировка становится понятной только после того, как будет определен смысл слов «примерно», «более или менее». Вот как можно уточнить понятие «примерно отрезок АВ»: под ним можно понимать любую кривую линию, проходящую через точки А, В, такую, что расстояние (в обычном смысле) от любой точки кривой до отрезка АВ мало по отношению к длине АВ.

Приведенную теорему можно еще больше «размыть», если сказать, что примерно прямые линии образуют примерно треугольник, вершины которого находятся примерно в точках А, В, С.

Таким образом, ни в какой области объект познания не может быть сразу воспроизведен мышлением во всей его конкретности, во всем богатстве его сторон и их разнообразных взаимоотношений. Это подтверждается примерами из различных областей познания.

В физике и других областях науки мы постоянно встречаемся с процессами, имеющими асимптотический характер. Например, затухание колебаний, выход на орбиту, стабилизация возмущенных движений и т.п. Поэтому на сегодняшний день понятие неопределенности в науке рассматривается через триаду понятий неопределенность - дополнительность

- совместность. Асимптотические методы осуществляют синтез простоты и точности за счет локализации; фиксируя размеры области, мы ограничиваем возможности как упрощения, так и уточнения. Иными словами, простота и точность связаны отношением дополнительности, а мерой неопределенности является величина области.

Третья глава диссертации «Современные исследования непрямой коммуникации» раскрывает комплекс средств реализации коммуникативных стратегий, посредством которых можно достичь некатегоричности суждения. Сюда вошли: процессы и явления (прототипизация, неопределенность (vagueness)), способы акцентирования элементов высказывания (квантификация, интенсификация, деинтенсификация), функционально-семантические категории (градуализация, эпистемическая модальность), а также стилистические приемы (преуменьшение (understatement), митигация (mitigation)).

Прототипизания (англ. prototype theory) - процесс сведения конкретных экземпляров к наиболее часто встречающимся сочетаниям признаков или к оптимальному общему варианту. В науке проблема прототипов возникает на уровне понятия категоризации. Для ученых важно, например, различать такие утверждения, как «А pinguin is a sort of a bird» и «А raven is a sort of a bird». Прототип подвергается оптимизации по тем или иным параметрам относительно определенной функции, а потому из прототипизации вытекает определенная параметризация - скалярное упорядочение выборов, отражающее пределы варьирования. Ср., Lose gesprochen gilt ein Telefon als Möbelstück vs Ein Telefon gilt als Möbelstück.

Неопределенность (vagueness) - явление, связанное с понятием «расплывчатого множества». Например, такое высказывание, как «Этот объект способен развивать достаточно высокую скорость» можно уточнить с помощью числовых данных «Этот объект способен развивать достаточно высокую скорость, равную 700 км\ч» или же указанием на следствие, результат

- «Этот объект способен развивать достаточно высокую скорость, чтобы преодолеть силу земного притяжения».

КвантиФикация - приписывание оценок (в том числе, числовых) выражениям формальной системы. Эти оценки иногда называют квантификаторами. Оценки могут характеризовать степень правдоподобия выражений, приоритетность при решении задачи и т.п. Квантификатор - это указатель на область истинности некоторого утверждения: «всегда», «почти никогда», «для многих», «примерно в половине случаев» и т.д. В широком смысле квантификатор может означать любое значение лингвистической переменной (например, «много», «часто», «далеко» и т.д.).

В явлении «hedging» кванторы трактуются как «нечеткие числа», подчиняющиеся правилам нечеткой арифметики: системе гибких отношений в реляционной базе данных. Нечеткие кванторы обычно имплицитны. Это позволяет авторам научных текстов в некоторых случаях общие «нейтральные» утверждения (например, «Планеты-карлики малы объемом») заменять высказываниями с меньшей степенью категоричности («Почти все планеты-карлики малы объемом») или, наоборот, с большей степенью категоричности («Все планеты-карлики очень малого объема»).

Интенсификация - количественная модификация качества (отражающая отклонение от «нормальной» меры), делающая это качество существенным (релевантным) для говорящего и / или слушающего и выдвигающая данную форму на первый план по ее значимости [Родионова 2004: 303-304]. Это семантическая категория, в основе которой лежит понятие градации в широком смысле слова. Интенсивность как градуированный семантический признак представляет характеристику какого-либо признака в виде шкалы. Процесс, отражающий движение вниз по шкале интенсивности, есть процесс деинтенсификации

Наречия часто функционируют как интенсификаторы (intensifiers), придавая больший или меньший акцент чему-то. У усилителей, в англосаксонской терминологии, есть три различных функции [Quirk et al 1985]: они

могут подчеркнуть - эмфасайзеры (emphasizers) (/ really don't believe him. She simply ignored me), усилить - амплифайеры (amplifiers) (/ absolutely refuse this method), или ослабить - даунтоунеры (downtoners) (kind of, sort of, quite, rather, more or less, partly, slightly, somewhat, a little, a bit, barely, hardly, scarcely, at all и др.).

Интенсификация позволяет коммуникантам усилить (ослабить) прагматическое воздействие того или иного суждения.

При этом может возникнуть фазификация, которая приводит к дополнительной, повторной категоризации, когда индивид пытается четче представить контуры некой сущности, выйти из «номинативного тупика» [Левицкий 2008]. Причем о фазификации можно говорить не только з случае уточнения номинации (It's kind of a garden', Это - вроде фрукт), но и при обозначении нечеткого, размытого, недискретного количества (She is about 20 years old; Подождите около 20 минут) или признака (A girl is fairly pretty. Я был немного обижен).

Градуализация - функционально-семантическая категория, в которой значение меры и степени проявления признака, процесса, явления по отношению к нейтральной точке (норме) выражается разноуровневыми языковыми средствами.

Градуирование, с одной стороны, позволяет выявить различные аспекты оценки реальности, а с другой - получить данные об интенции продуцента высказывания. В научном дискурсе градуирование, в основном, представлено наречиями степени, формами степеней сравнения прилагательных, рядом словообразовательных элементов (англ. —ish, -у; русск. -оват), обладающих высоким зарядом субъективности. Наличие подобных средств свидетельствует о готовности языка к вербализации нечетких понятий, состояний, признаков неких объектов и явлений. Для современной науки, когда измерения и расчеты могут носить лишь асимптотический характер, очень важно найти такие способы представления получаемых данных, которые бы соответствовали объективности. Например, когда температура вещества достигает критического

уровня и составляет -270°С, ученый должен не просто констатировать факт измерения («Это (самый) низкий показатель»), а обязательно учитывать как достоверность получаемых результатов, так и соответствие последним достижениям науки («Это самый низкий показатель температуры на сегодняшний день (при данных условиях)»).

В случае же сравнения одного нечеткого понятия с другим следует руководствоваться правилу, согласно которому рассматриваемые безразмерные величины будут соизмеримы/несоизмеримы друг с другом fflnlkommensurabilität).

Так, отношение двух величин одинаковой размерности является безразмерным. Численное значение величины, которое является отношением этой величины к ее выбранной единице, также безразмерно; например, численным значением массы в 5 кг. служит «безразмерная масса» 5. Безразмерную массу можно получить также, взяв отношение изучаемой массы к некоторой характерной в рассматриваемом процессе массе (хорошо известной и принимаемой в данном процессе за эталон для сравнения). Подобным образом вводятся безразмерные величины, такие как длина, время и т.п.

Возможность/невозможность соизмерить величины можно проследить на следующих примерах:

(?) Hans ist größer als Bill schwer ist (несоизмеримость массы и величины);

Das Fenster ist höher als es breit ist (соизмеримость высоты, длины, глубины с той же самой градационной шкалой (шкалой длин);

Die Tür ist breiter als das Sofa hoch ist (соизмеримость ширины и высоты);

(?) Die Tür ist breiter als das Sofa niedrig ist (несоизмеримость ширины и глубины);

(?) Die Tür ist breiter als das Sofa 60 cm hoch ist (несоизмеримость «нечеткого» понятия с точными количественными данными);

(?) Dieter ist 165 cm klein (степень измерения должна быть только положительной, например, Dieter ist 165 cm groß, und das ist klein)-.

(?) Gerd ist größer als Bill klein ist (но Meine Uhr ist schneller, als deine lanssam ist, или Karl Valentin ist so groß, wie Lisi Karlstadt klein ist).

Эпистемическая модальность - функционально-семантическая категория, содержание которой представляет собой оценку говорящим сообщаемого с точки зрения достоверности, т.е. соответствия действительности. Основными средствами выражения данной категории являются модальные слова и частицы, модальные глаголы и предикативы, предикаты знания и мнения, а также модальные фразы [Беляева 1990: 159], например, «And if taken seriously might frustrate a good bit of useful work» (A reply: Kella / Greenbaum. Journal of Banking and Finance 19/1995). К средствам выражения эпистемической оценки также относят интонационные и паралингвистические средства [Lyons 1977: 797].

Полюс «субъективной» модальности обслуживается обширным классом. Если такая модальность выражается в 3-м лице, легко отделяется от предиката, образуя «модальную рамку», то она и представляет собой «субъективную модальность» - мнение говорящего (например, «Может быть, пойдет дождь») [Степанов 2007: 246].

Семантика эпистемической модальности дифференцируется по нескольким модальным значениям, представленным в русском языке соответствующими средствами выражения. Основными типами являются значения простой (имплицитной) достоверности (не маркируется специальными средствами, содержится в семантике утвердительных высказываний в изъяснительном наклонении), проблематической достоверности («Он, наверное, там»), категорической (подчеркнутой) достоверности («Да, он действительно там»).

Преуменьшение (understatement) - стилистический прием, позволяющий коммуникантам снижать категоричность суждения; средство дистанцирования («А statement that is not strong enough to express how good, bad, impressive etc. something really is» (LDCE)).

При этом understatement затрагивает содержание пропозиции {It's snowing in the mountains a little bit), a «hedge» указывает на отношение говорящего к сказанному (It's snowing in the mountains, Isuppose) [Htibler 1983].

Очень часто understatement образуется при помощи использования слов типа quite, rather, a bit, a little (I have a bit ofa headache; lam in a bit of a hurry).

Недоговоренность приводит к неопределенности в выражении суждения и может привести к вольной интерпретации, особенно если речь изобилует такими словами, как «возможно» или «может быть». Understatement можно воспринимать и как стилистическое средство, применяемое для того, чтобы создать определенный эффект или произвести некое впечатление. В этом случае understatement используется в наиболее эмоциональный момент речи и всегда содержит в себе некий подтекст или намек.

Митигация (mitigation) - прием, посредством которого говорящий смягчает (mitigate) свои утверждения, чтобы уменьшить негативное воздействие на собеседника или впечатление о себе самом (например, «Реактор не взорвался, а просто вышел из строя»).

Понятие «митигации» тесно связано с акцентированием и ослаблением значения. Ослабление (attenuation) выражается в том, что значение высказывания становится «подавленным», косвенным и неявным (например, / suppose in a sense it is...). Акцентирование (accentuation) предполагает, что значение высказывания становится «укрепленным», подчеркнутым, преувеличенным, явным (например, I am absolutely convinced that the schools are wrong).

Строго говоря, отношение между ослаблением (attenuation) и усилением (accentuation) не является дихотомией в прямом значении слова. Нечеткость, которая характерна для разговорного языка вообще, вытекает из иллокутивной силы. Поэтому один и тот же маркер может удовлетворять и цели ослабления (attenuation), и усиления (accentuation), в зависимости от контекста. Так, в одних случаях дискурсивный маркер think играет роль ослабления, передавая колебание и неуверенность (например, Particularly I think you probably like the

sort of clothes I like anyway), а в других контекстах становится просодическим, отмеченным акцентом, способствуя укреплению личного суждения говорящего (например, I say 1 think they made up their minds before they started).

В Заключении приводятся основные положения, согласно которым устанавливается специфика феномена «hedging» в русском, английском и немецком языках.

Основным показателем неопределенности научного текста можно назвать наличие лексических модификаторов. Их число значительно увеличивается в текстах, посвященных описанию гипотетических моделей, предполагаемых процессов, скорости, массы, точность которых не всегда возможно доказать или проверить. Наличие ограничителей определяется не только типом текста и его принадлежностью к определенной научной парадигме, но и стремлением к объективности, которое обычно считается необходимой характеристикой научных изысканий. Так, в квантовой механике можно перейти от неопределенных значений к определенным, переосмысливая закон, управляющий движением частицы, заменяя недостоверную констатацию события достоверной констатацией вероятности.

Для немецкого и английского научно-популярного дискурса характерен, в первую очередь, высокий показатель количества модификаторов и квантификаторов, которые часто сопровождают имена числительные, подчеркивая, таким образом, некатегоричность приводимых статистических данных.

В русскоязычном научно-популярном дискурсе особое место занимают выражения «hedging» «вводного типа», влияющие на достоверность всей пропозиции или только ее отдельной части: по-моему, мне кажется, в данном случае и т.д. Лингвистические модификаторы встречаются нечасто (например, более, менее, почти и др.), особенно перед именами числительными. «Нечеткость» же достигается графическим оформлением, например, «20-30%» в русском языке [vs] «приблизительно 20%», и т.д. в европейских языках.

На основе проведенного анализа было установлено, что феномен «hedging» является универсальным дискурсивным средством, которое характеризует текст, его смысловую нагрузку. Данное явление позволяет проследить переход от категоричных суждений к некатегоричным, и наоборот.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Марюхин А. П. Явления непрямой коммуникации в современных языках (русском, английском, немецком) // Сибирский филологический журнал. - № 3, 2008.-С.192-196.

2. Марюхин А. П. «Hedging (Hecke)» - новая семантическая категория? // Сибирский филологический журнал. - № 4, 2008. - С. 200-204.

Публикации в научных изданиях:

1. Марюхин А. П. Истина и смысл в непрямой коммуникации // Творчество вне традиционных классификаций гуманитарных наук. Материалы конференции 2008. - М.-Калуга, 2008. - С. 300-304.

2. Марюхин А. П. Активные семантические процессы в коммуникации: непрямое говорение // Критика и семиотика. - Вып. 12,2008. - С. 117-125,

3. Марюхин А. П. Явление «hedging» в научном дискурсе // Вестник МГПУ. Серия «Филология. Теория языка. Филологическое образование». - № 1 (5), 2010.-С. 113-117.

Подписано в печать:

30.08.2010

Заказ № 4033 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Марюхин, Александр Петрович

Введение

Глава 1. Непрямая коммуникация — естественный семиотический процесс

1.1 Концепции изложения знания в научной теории

1.2 «Hedging (Неске)» - актуальное лингвистическое явление 18 Выводы по 1 главе

Глава 2. Формализмы в языке и в науке о языке

2.1 Общие понятия формализации

2.2 Моделирование как один из способов формализации

2.3 Система формализации лингвистических переменных

2.4 Система формализации лексических модификаторов

2.5 Соотношение формального и естественного языков

2.6 Формализм X. Карри как структурализм

2.7 Проблема описания научных постулатов 78 Выводы по 2 главе

Глава 3. Современные исследования непрямой коммуникации

3.1 О понятии «экземплификации»

3.2 Прототипизация

3.3 Неопределенность (vagueness)

3.4 Квантификация

3.5 Интенсификация

3.6 Граду ализация

3.7 Эпистемическая модальность

3.8 Преуменьшение (understatement)

3.9 Митигация (mitigation)

3.10 Эвиденциальность

3.11 Метафора и понятие логической истинности

3.12 «Hedging (Hecke)» в научном дискурсе 127 Выводы по 3 главе 148 Заключение 150 Библиография

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Марюхин, Александр Петрович

Актуальность выбранной темы обуславливается необходимостью детального описания непрямых способов и средств изложения научных данных, а также исследования семиотического процесса непрямой коммуникации, развивающегося в современных языках и отражающего специфику научного дискурса.

В данном исследовании научный дискурс считается одним из видов институционального общения и рассматривается как общепринятый тип речевого поведения ' субъекта в сфере научной деятельности, детерминированный социально-историческими условиями и> утвердившимися стереотипами организации и интерпретации научных текстов как компонентов, составляющих его специфику.

Однако утверждение - смысл равен значению, — по-нашему мнению, связано с такими неоднозначно определяемыми понятиями, как интенсионал и экстенсионал.

Интенсионал - одно из основных понятий логической семантики, вводимое как одно из уточнений понятия смысла. Р. Карнап. как средство семантического анализа значения вводит пару понятий (экстенсионал. и интенсионал), соответствующих двум компонентам значения! у фреге (смысл (Silin) и денотат (Bedeutung)). Понятия^ «денотат» и «смысл», как полагает Карнап, служат экспликатами таких понятий, как «означение» (denotation) и «соозначение» (connotation) у Дж. Ст. Милля. В противоположность этому понятия «экстенсионал» и «интенсионал» Карнап рассматривает как экспликаты другой пары понятий — «объем» и «содержание».

При анализе обычных, экстенсиональных контекстов такие пары понятий, как «смысл» — «денотат» и «интенсионал» — «экстенсионал», совпадают. У Карнапа выражение в правильно* построенной языковой системе всегда имеет один и тот же экстенсионал и один и тот же интенсионал, тогда как у Фреге смысл выражения в обычном контексте становится денотатом в косвенном [Смирнова 2001: 131].

Решающий шаг был сделан, когда было расширено понятие возможного мира. Некоторые утверждения формулируются таким образом, что их смысл и условия истинности заведомо зависят от ряда факторов.

Такие утверждения называли иногда «невечными» (В. Куайн), а выражения, отсылающие к определенным обстоятельствам, — индексными выражениями (Ч. Пирс), индикаторными словами (П. Гудмен и др.). Примерами такого рода высказываний являются: «Он пришел чуть раньше ее брата» и т.д.

Такие индексные выражения и индикаторные слова будут, в нашем случае, дискурсивными маркерами, единицами непрямой коммуникации, компонентами такого научного феномена, как «hedging», которое представлено не только «загородками», интенсификаторами, деинтенсификаторами и т.д., но и лингвистическими переменными с модификаторами.

Дискурсивные маркеры являются опорными словами, поскольку их основной функцией является структурно-смысловая организация научного текста - оформление и упорядочение рассуждений, связывание отдельных текстовых фрагментов. Однако они же выступают и как элементы текста, которые, с одной стороны, помогают уточнить передаваемую информацию, а с другой - завуалировать ее, сделать некатегоричной. Следует признать наличие двух фактов: во-первых, что мы не застрахованы от заблуждений и, во-вторых, что стремление к достоверности (или даже к высокой вероятности) ошибочно. Однако отсюда не следует, что было бы ошибочным стремиться к истине. Наоборот, понятие заблуждения подразумевает понятие истины как образец, которого мы, впрочем, можем не достигать. Признание погрешимости знания означает, что, хотя мы можем жаждать истины и даже способны обнаруживать ее, мы никогда не можем быть уверены до конца, что действительно обладаем истиной. Всегда имеется возможность заблуждения, и только в случае некоторых логических и математических доказательств эта возможность столь незначительна, что ею можно пренебречь.

Категоричность/некатегоричность, как и прямота/непрямота могут, в нашем случае, определяться также по отсутствию/наличию дискурсивных маркеров («hedges»):

Предметом исследования выступают особенности непрямой коммуникации в научном дискурсе.

Цель исследования* заключается в раскрытии сущности непрямой коммуникации как одного из актуальных семиотических явлений. Для этого в ходе исследования ставятся следующие задачи:

1) определить специфику и структуру феномена «hedging»',

3) выявить и логически определить > степень взаимосвязи естественного и формального языков;

4) обосновать особенности выражения некатегоричности в научном дискурсе при помощи явления «hedging».

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней:

1) в ретроспективном виде описан феномен «hedging»',

2) показана природа дискурсивных маркеров как компонентов некатегоричности в научно-популярном дискурсе;

1) Для науки очень важно найти такой способ изложения научных данных, чтобы они соответствовали объективности.

В научном дискурсе таким средством является феномен «hedging», который позволяет коммуникантам, в одних случаях, по возможности точно передавать информацию, в других - быть некатегоричными, в-третьих -уменьшить ответственность за излагаемые данные.

2) Феномен «hedging» — чрезвычайно многообразное, комплексное, системное и активное явление. Оно включает в себя множество видов и типов языковых средств, ставших объектами лингвофилософских исследований. Как объект естественных наук явление «hedging» представлено лингвистическими переменными, метаоператорами, как объект гуманитарных наук - дискурсивными словами, словообразовательными элементами.

4) «Hedging» можно назвать универсальным^ дискурсивным средством, которое характеризует научный текст, его смысловую нагрузку. Данное явление позволяет проследить переход от категоричных суждений к некатегоричным, и наоборот.

Теоретическая значимость исследования состоит в уточнении- и расширении понятия непрямой коммуникации. Данное направление исследования углубляет интеграционные процессы между лингвистикой и другими науками, что отвечает динамике движения лингвистической науки в сторону антропоцентричной, творческой, синтетической парадигмы. Раскрываемая проблема, оказавшись связанной с целым комплексом наук, расширяет диапазон исследования' и вносит существенный вклад в понимание теории коммуникации и теории познания. Диссертационная* работа затрагивает малоисследованные в отечественном языкознании средства и способы представления явления «hedging» в научном дискурсе.

Практическое значение диссертации определяется возможностью использования результатов* и материалов исследования, в дальнейших научных разработках. Основные положения, конкретные наблюдения и обобщающие выводы диссертации могут лечь в основу монографии, посвященной сравнительной характеристике выражений и грамматических конструкций, составляющих основу непрямой коммуникации, в различных языках и культурах. Также возможным является составление словаря средств непрямой коммуникации, разработка методов семантического анализа лексики и методики машинного перевода.

Апробация работы. Теоретические принципы и основные положения диссертации отражены в ряде публикаций в таких изданиях, как «Критика и семиотика», «Сибирский филологический журнал», а также становились темой выступлений на конференциях: «Творчество вне традиционной классификации гуманитарных наук» (Москва 2008), «Логический анализ языка» (Москва 2008), обсуждались на заседаниях сектора общего и теоретического языкознания.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. К тексту работы прилагается библиографический список.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Непрямая коммуникация в научном дискурсе"

Выводы по 3 главе

Анализ явлений непрямой коммуникации показал, что структура феномена «hedging» сложна и многогранна. В общем виде эту ситуацию можно представить так:

Hedging — неопределенность (vagueness) - прототипизация -преуменьшение (understatement) — митигация (mitigation) — акцентирование (accentuation) — ослабление значения (<attenuation) — квантификация — интенсификация - деинтенсификация - градуализация - эвиденциальность (evidentiality) — /zedge-перформативы - эпистемическая модальность -стилистические средства (в частности, метафора) - ambiguity (неясность, неопределенность; неоднозначность, двусмысленность); омонимия - double meaning или double entendre (двойной смысл, двусмысленность) - allusion (ссылка; упоминание) — implication ((скрытый) смысл, значение) -implicature (импликатура) — metalanguage (метаязык), circumlocution (многословие); уклончивые речи; стилистическое иносказание, парафраз(а)) — periphrasis (перифраз(а)) — evasiveness (уклончивость) — doublespeak (демагогия, пышные туманные речи) - doubletalk (двойной стандарт в оценках) и др.

Возможно, сюда же следует отнести такие понятия, как politically correct language (политкорректный язык), parliamentary language (парламентский язык), так как в данных разновидностях языка запрещены определенные слова» и выражения, скажем, ругательства и прозвища, но политикам все равно зачастую удается передать обидный смысл какими-либо косвенными средствами.

Комплекс перечисленных средств и способов выражения «hedging» не ограничивается вышеперечисленным списком. Кроме того, приведенная терминология относительна и используется как наиболее употребительная и оптимальная в нашем исследовании.

Представленный нами концепт «hedging» следует трактовать шире. Данный феномен не является отдельной языковой категорией, потому что представлен не категориями языка, а набором слов и выражений' из этих категорий. Отсюда можно заключить, что «hedging» есть особая языковая метакатегория, категория высшего порядка с набором разных средств выражений, в рамках которой исследователями совершается эвристический анализ, как самих, входящих в метакатегорию явлений, так и связанных с ними подкатегорий. Для подтверждения того, что феномен «hedging» является лингвистической метакатегорией, можно назвать ряд метатерминов, определяющих данный* статус по линии формализации: металингвистические операторы. (У. Вайнрайх), лингвистические модификаторы и переменные, шифтеры, кванторы и т.д.

С другой стороны, феномен* «hedging,» можно назвать и естественноязыковым явлением. Анализ примеров- из научного дискурса показал, что количество встречающихся в высказываниях способов и средств выражения для «hedging» настолько увеличилось, что исключение этого явления из языка приведет к потере логической связи между многими категориями. Мы же полагаем, что язык есть структура и система, в которой все взаимообусловлено.

Здесь также можно руководствоваться взглядами М. М. Покровского относительно того, что «семасиологические исследования должны привести к открытию некоторых синтаксических законов, обязательных для любого языка. Общие законы изменения значений слов связаны с общими законами употребления соответствующих слов в предложении, т.е. с законами синтаксическими. В языке отдельные системы слов, объединенных по сферам представлений, находятся в разнообразных взаимодействиях и соотношениях друг с другом. Поэтому семасиологический процесс распространяется на целые категории слов» [Покровский 1959: 4]. t

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На всем протяжении развития наука проходит множество стадий переосмысления со стороны научного сообщества в философском, логическом, гносеологическом аспектах: Меняются как понятия, так и способы их представления. Для науки очень важно найти такой способ изложения научных данных, чтобы они соответствовали объективности.

Но так как язык естественным образом^ антропоцентричен, а научные данные подвергаются верификации, то, необходимо, с одной стороны, по возможности точно представлять научное знание, с другой! - быты некатегоричным, с третьей - снять с себявнекоторых случаях ответственность, за изложенные факты.

Феномен «hedging», ставший неотъемлемой характеристикой* научного текста^ можно назвать универсальным дискурсивным- маркером, который характеризует научный текст, его, смысловую нагрузку. Данное явление позволяет проследить- переход от категоричных суждений к некатегоричным, и, наоборот. Прибегая! к подобному способу изложения; мыслей, ученые могли завуалировать, достоверность полученных в ходе-исследований, данных. Однако • в. ряде случаев это приводит к глубоким логико-философским» проблемам. Появление данного-феномена говорит о переходе к новой форме общения — выражаться некатегорично.

Коммуникативная релевантность до сих пор недостаточно изучена лингвистами и лингво-культурологами. Хеджирование как лингвистический феномен является предметом интереса языковедов со времен Дж. Лакоффа,. который впервые применил данный термин для описания «слов, функция которых заключается в том, чтобы сделать понятия более или менее «неясными» («Words whose job it is to make things fuzzier» [Lakoff 1972: 195]).

Хеджирование, прежде всего, указывает, на возможность; нескольких интерпретаций текста; и позволяет коммуникантам; излагать недоказанные утверждения с осторожностью и смягчать категоричность высказываний:

Лексические ограничители приобретают свои смыслы посредством взаимодействия между автором и читателем на базе, текста и коммуникативной' ситуации. Таким образом, можно сделать; вывод о том, что ограничители являются своеобразным* виртуальным, качеством текста,. а. не относятся к его внутренне присущим характеристикам. Сам по себе текст не- имеет ограничителей"- он приобретает их при взаимодействии автора и читателя. Следовательно,, лексические ограничители! характеризуются высокой субъективностью^ которая контролируется культурой; так как: люди, принадлежащие к определенному языковому сообществу,, обычно разделяют социально? определяемые эстетические нормы и идеалы bi силу общей образовательной базы. Но в ситуации межкультурной коммуникации различия в культурах могут вызвать, непонимание и коммуникативную неудачу, так каю автор и читатель, не разделяют одних и тех же; норм и экспектаций. В науке эта проблема связана, с получением новых знаний, особенно;в:эпоху научных революций1.

Наличие ограничителей определяется не только типом текста и его принадлежностью к определенной научной парадигме,. но и стремлением к объективности, которое обычно считается необходимой характеристикой научных изысканий. Количество, ограничителей может также зависеть от индивидуальной позиции говорящего по отношению к аудитории и даже от личности говорящего.

Феномен «hedging» приобретает особую актуальность в эпоху релятивистской; и квантовой физики, когда; описание процессов-и явлений носит асимптотический характер. Данное явление отражает ход развития науки в сторону все большей атропоцентричности и субъективности.

Список научной литературыМарюхин, Александр Петрович, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адорно, Т. В. Негативная диалектика / Т. В. Адорно. — М.: Научный мир, 2003.-373 с.

2. Адрианов, И. Асимптотология: идеи, методы, результаты / И. Адрианов, Л. Маневич. -М.: Аслан, 1994. 160 с.

3. Аристотель. Поэтика. Собр. соч. / Аристотель. — М.: Мысль, 1983. -Т. 4.-С. 645-686.

4. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. М.: Языки русск. культ., 1998. - 895 с.

5. Баранов, А. Н. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике / А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский. М.: Помовский и партнеры, 1996. -641 с.

6. Баранцев, Р. Г. Неизбежность асимптотической математики / Р. Г. Баранцев // Математика. Компьютер. Образование. — М., 2000. Т.7. -С. 27-33.

7. Барт, Р. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

8. Беловольская, Л. А. Категория недискретного количества и ее грамматический статус / Л. А. Беловольская // Дис. . д-ра филол. наук. — Таганрог, 1999.

9. Белошапкова, В. А. Современный русский язык / В. А. Белошапкова. М.: Высшая школа, 1989. - 800 с.

10. Ю.Беляева, Е. И. Достоверность / Е.И.Беляева // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990. -С.157-170.

11. Болдырев, Н. Н. Когнитивная семантика. / Н. Н. Болдырев. -Тамбов: Тамб. гос. унив., 2001. 123 с.

12. Бом, Д. Причина и случайность в современной физике / Д. Бом. -М.: Изд. иностр. лит-ры, 1959. 248 с.

13. Ван Хао. Аксиоматические системы теории множеств / Ван Хао, Р. Мак-Нотон. — М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963. 54 с.

14. Васильева, Л. В. Категория аппроксимации и языковые способы ее реализации в новостном дискурсе / Л. В. Васильева // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Вып. 38. — С. 29-32.

15. Вейль, Г. Математическое мышление / Г. Вейль. М.: Наука, 1989. - 400 с.

16. Великанов, М. А. Ошибки измерения и эмпирические зависимости / М. А. Великанов. Л.: Гидрометеорологическое изд-во, 1962. - 303 с.

17. Винер, И. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине / И. Винер. М.: Наука, 1968. - 320 с.

18. Виноградов, В. В. Русский язык / В. В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1972.-614 с.

19. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка ХУН-Х1Х веков / В. В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1982. - 528 с.

20. Витгенштейн, Л. Философские работы / Л. Витгенштейн. В 2-х ч. Ч. 2 -М.: Гнозис, 1994.-612 с.

21. Воротников, Ю. Л. Степени качества в современном русском языке / Ю. Л. Воротников. — М.: Азбуковник, 1999.-281 с.

22. Гейзенберг, В. Шаги за горизонт / В. Гейзенберг. М.: Прогресс, 1987.-368 с.

23. Гегель, Г. В. Ф. Феноменология духа / Г. В. Ф. Гегель // Сочинения. -Т.4.-М., 1959.-440 с.

24. Гегель, Г. В. Ф. Наука логики / Г. В. Ф. Гегель. СПб.: Наука, 1997. -780 с.

25. Глазунова, О. И. Логика метафорических преобразований / О. И. Глазунова. СПб.: СПбГУ, 2000. - 190 с.

26. Горский, Д. П. Формальная логика и язык / Д. П. Горский // Философские вопросы современной формальной логики. М.: Изд-во АН СССР, 1962.-С. 53-91.

27. Дементьев, В. В. Непрямая коммуникация / В. В. Дементьев. — М.: Гнозис, 2006.-376 с.

28. Демьянков, В. 3. Теория прототипов в семантике и прагматике языка / В. 3. Демьянков // Структуры представления знаний в языке. М.: ИНИОН РАН, 1994. - С. 32-86.

29. Демьянков, В. 3. Параметризация / В. 3. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Под общей редакцией Е. С. Кубряковой. -М.: МГУ, 1996.-С. 118-123.

30. Жуков, В. К вопросу о понимании дискурса СМИ: лексические ограничители/ В. Жуков. http://mitglied.lycos.de/pegas/data/myart/npa04.htm.

31. Зайцев, В. Ф. Математические модели в точных и гуманитерных науках /В. Ф. Зайцев. СПб: Книжный дом, 2006. - 112 с.

32. Заде, JI. А. Понятие лингвистической переменной и его применение к принятию приближенных решений / JI. А. Заде. М.: Мир, 1976. - 165 с.

33. Ивин, А. Логика / А. Ивин. М.: Знание, 1998. - 240 с.

34. Карнап, Р. Значение и необходимость / Р. Карнап. — М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1959. 374 с.

35. Киров, Е. Ф. Теоретические проблемы моделирования языка / Е. Ф. Киров. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1989. 256 с.

36. Клини, С. Введение в математику / С. Клини. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1957. - 527 с.

37. Ковтунова, И. И. Поэтический синтаксис / И. И. Ковтунова. — М.: Наука, 1986.-206 с.

38. Козинцева, Н. А. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) / Н. А. Козинцева // Вопросы языкознания, 1994. -№ 3. С. 92-104.

39. Колесникова^ С. М. Категория градуальности в современном русском языке / С. М. Колесникова // Дисс. . докт. филол. наук. М., 1999.

40. Коллингвуд, Р. Принципы искусства / Р. Коллигвуд. М.: Языки русск. культ., 1999. - 328 с.

41. Круглов, В. В. и др. Нечеткая логика и искусственные нейронные сети / В. В. Круглов и др. М.: Изд-во физ-мат. лит-ры, 2001. - 224 с.

42. Кубрякова, Е. С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова. М.: МГУ, 1996. - 245 с.

43. Кузнецов, Б. Г. Эйнштейн / Б. Г. Кузнецов. М.: Изд-во АН СССР,1963.-414 с.

44. Кузнецов, Б. Г. Неопределенность и дополнительность в квантовой физике и экономической науке / Б. Г. Кузнецов // Онлайн Альманах «Восток», 2004, № 10(22). http://www.situation.ru/app/index.html.

45. Левицкий, А. Э. Между ДА и НЕТ: проблемы когниции и коммуникации / А. Э. Левицкий // Логический анализ языка. Ассерция и негация. М.: Индрик, 2008. - С. 411-424.

46. Лекомцев, Ю. К. Введение в формальный язык лингвистики / Ю. К. Лекомцев. М.: Наука, 1983. - 264 с.

47. Ллойд, К. Надежность / К. Ллойд, М'. Липов. М.: Советское радио,1964.-687 с.

48. Максимов, В. И. Русский язык и культура речи / В. И. Максимов. М.: Гардарика, 2001. 413 с.

49. Михайлов, И. Феномен / И. Михайлов // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2001. - Т. 4. - С. 175.

50. Монтегю, Р. Универсальная грамматика / Р. Монтегю // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 1985. - № 26. - С. 105-136.

51. Мурзин, Л. Н. Лингвистическое моделирование и деривация речевой деятельности / Л. Н. Мурзин // Тез. научно-теор. конф. Пермь, 1988.-С. 19-21.

52. Неванлинна, Р. Пространство, время и относительность / Р. Неванлинна М.: Мир, 1966. - 230 с.

53. Ольшанский, О. Е. Кавычки / О. Е. Ольшанский // В мире слов. Интернет-журнал, 2010.

54. Орлов, А. Математика нечеткости / А. Орлов // Наука и жизнь, 1982.- № 7. С. 60-67.

55. Падучева, Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью / Е. В. Падучева. М.: Наука, 1985. — 272 с.

56. Панфилов, В. 3. Категория модальности и ее роль в конституировании структуры предложения и суждения / В. 3. Панфилов // Вопросы языкознания. 1977. - № 4. - С. 37-^-8.

57. Паули, В. Физические очерки. Сборник статей / В. Паули. М.: Наука, 1975.-256 с.

58. Пелевина, Н. Д. Текстовая актуализация когнитивно-речевого субъекта в научной и художественной коммуникации / Н. Д. Пелевина // Автореферат. Спб., 2009.

59. Петров, Ю. В. Аксиоматический метод в некоторых теориях эволюционной морфологии / Ю. В. Петров // Вопросы философии, 1959. -№7. -С. 127-136.

60. Покровский, М. Избранные работы по языкознанию. / М. Покровский. М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 383 с.

61. Попов, П. С. Суждение / П. С. Попов. М.: МГУ, 1957. - 48 с.

62. Поппер, К. Рост научного знания / К. Поппер. — М.: Прогресс, 1983.- 605 с.

63. Разлогова, Е. Э. Модальные слова и оценка степени достоверности высказывания / Е. Э. Разлогова // Русистика сегодня, 1996. № 3. - С. 21-47.

64. Разлогова, Е. Э. Логико-когнитивные и стилистические аспекты семантики модальных слов / Е. Э. Разлогова // Автореферат. М.: МГУ, 2005.

65. Расева, Е. Математика метаматематики / Е. Рассева, Р. Сикорский. -М.: Наука, 1972. 592 с.

66. Рассел, Б. Философия логического атомизма / Б. Рассел. Томск: Водолей, 1999. - 192 с.

67. Рахилина, Е. В. Семантика размера / Е. В. Рахилина // Семиотика и информатика. М., 1995. - Вып. 34. - С. 58-82.

68. Ревзин, И. И. Модели языка / И. И. Ревзин. М.: Изд-во АН СССР, 1962.- 191 с.

69. Родионова, С. Интенсивность и ее место в ряду других семантических категорий / С. Родионова // Славянский вестник. М.: МАКС Пресс, 2004. Вып. 2. - С. 300-313.

70. Рузавин, Г. И. Основные этапы развития логики / Г. И. Рузавин, П. В. Таванец // Философские вопросы современной формальной логики. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 16-53.

71. Рябцева, Н. К. Язык и естественный интеллект / Н. К. Рябцева. — М.: Academia, 2005.-640 с.

72. Садовский, В. Н. Аксиоматический метод построения научного знания / В. Н. Садовский // Философские вопросы современной формальной логики. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 215-263.

73. Смирнова, Е. Д. Интенсионал / Е. Д. Смирнова // Новая философская энциклопедия. -М.: Мысль, 2001. Т 2. С. 130-131.

74. Соссюр, Ф. де. Труды по языкознанию / Ф. де Соссюр. М.: Прогресс, 1997. - 696 с.

75. Сорокин, Ю. Е. Конструкции приблизительной оценки в современном английском языке / Ю. Е. Сорокин // Функциональная семантика синтаксических конструкций: межвуз. сб. науч. тр. М.: МГПИ, 1985.-С. 63-78.

76. Степанов, Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения / Ю. С. Степанов. -М.: Наука, 1981.-360 с.

77. Степанов, Ю. С. Концепты / Ю. С. Степанов. М.: Языки слав, культ., 2007. - 248 с.

78. Степанов, Ю. С. Константы мировой культуры: Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия / Ю. С. Степанов, С. Г. Проскурин. -М.: Наука, 1993.-158 с.

79. Сэпир, Э. Градуирование. Семантическое исследование / Э. Сепир // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. -М.: Прогресс, 1985. — С. 43-78.

80. Тахтарова, С. С. Коммуникативная личность в параметрах смягчения (на матнриале художественной коммуникации)» / С. С. Тахтарова // Вестник Челябинского госуд. унив. Вып. 21, 2008. С. 158-165.

81. Тимофеева, М. К. Естественный и формальный языки / М. К. Тахтарова. Новосибирск: Ин-т матем. им. С.Л. Соболева, 2003. - 200 с.

82. Уемов, А. И. Системный подход и теория систем / А. И. Уемов. -М.: Мысль, 1978.-272 с.

83. Хакинг, Я. Представление и вмешательство / Я. Хакинг. М.: Логос, 1998.-296 с.

84. Харвег, Р. Редуцированная речь / Р. Харвег // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. -М.: Прогресс, 1978. С. 388-402.

85. Черчленд, П. С. От идей Декарта к моделированию мозга / П. С. Черчленд // В мире науки, 1989. № 9. - С. 98-99.

86. Чупахин, И. Я. Формальная логика / И. Я. Чупахин, И. Н. Бродский. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. - 358 с.

87. Шапиро, С. И. От алгоритмов к суждениям / С. И. Шапиро. - М.: Советское радио, 1973. — 288 с.

88. Щерба, Л. В. О частях речи в русском языке / Л. В. Щерба // Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974. - С. 77-100.

89. Якобсон, Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол / Р. О. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. - С. 95-113.

90. Ярцева, В. Н. и др. Лингвистический энциклопедический словарь / В. Н. Ярцева и др. М.: Сов. энциклоп., 1990. - 685 с.

91. Aikhenvald, A. Evidentiality: Problems and changes / A. Aiklienvald // Linguistics Today-Facing a Greater Challenge. Amsterdam, 2004. — P. 1-29.

92. Barnett, L. The Universe and Dr. Einstein / L. Bamett. Alexandria, 1988.- 121 p. '

93. Bierwisch, M. Semantik der Graduierung ' / M: Bierwisch // Grammatische und konzeptuelle Aspekte von Dimensionsadjektiven. — Berlin: Akademie-Verlag, 1987,-P. 91-286. "

94. Black, M. Models and Metaphors (Studies in language and philosophy):/ M. Black. Ithaca, New-York: Cornell Univ. Press, 1962. - 267 p.

95. Bolinger, D. Generality, Gradience, and the All-or-None / D. Bolinger. — The Hague: Mouton, 1961. -4 Lp:

96. Boole, G. An investigation of the laws of thought on which arc founded the mathematical'theories of logic and probabilities / G. Boole. London, 1854'; -424 p. . '

97. Bußmann, H. Lexikon der- Sprachwissenschaft / H. Bußmann. -Stuttgart: Kröner, 1990; S. 304-305.

98. Camap, R. The old and the new logic / R. Carnap // Logical Positivism. -New-York, 1959.-P. 133-147.

99. Chafe, W. Evidentiality in English Conversation and Academic Writing / W. Chafe // Evidentiality: The Linguistic Coding of Epistemology / Ed. by Chafe W. and Nichols J. Norwood (N. J.), 1986. - P. 261-272.

100. Church, A. The need for abstract entities in semantic analysis / A. Church // Proceedings of the American Academy of Arts and Sciences, 1951. — № 80.-P. 100-112.

101. Clemen, G. Hecken in deutschen und englischen Texten der Wissenschafts- kommunikation / G. Clemen // Dissertation zur Erlangung der Doktorwürde. Siegen, 1998.

102. Cooper, D. Metaphor / D.Cooper // Aristotelian Society. Oxford, 1986.-Vol. 5.-282 p.

103. Curry, H. Remarks on the definition and nature of mathematics / H. Curry // Journal of Unified'Science, 1939. Vol. 9. - P. 164-169.

104. Curry, H. Some aspects of the problem of mathematical rigor / H. Curry // Bulletin of-the American Mathematical Society, 1941. Vol. 47. - P. 221-241.

105. Curry, H. Outlines of a Formalist Philosophy of Mathematics / H. Curry. Amsterdam: North-Holland Publishing Company, 1951. - 75 p.

106. Darian, S. Hypotheses in introductory science texts / S. Darian // IRAL, 1995.-Vol. 33. №2.-P. 83-108.

107. Day, R. How to Write and Publish a Scientific Paper / R.Day. -Philadelphia: ISI Press, 1979.-208 p.

108. Erben, J. Sprachliche Signale zur Markierung der Unsicherheit oder Unschärfe von Aussagen im Neuhochdeutschen / J. Erben. Berlin: Akademie Verlag, 1994.-S. 26.

109. Feldman, C. Pragmatic features of natural language / C.Feldman // CLS, 1974.-Vol.10.-P. 151-160.

110. Fräser, B. Hedged Performatives / B. Fräser // Syntax and Semantics, 1975.-P. 187-210.

111. Fräser, B. Conversational Mitigation / B. Fräser // Journal of Pragmatics, 1980. № 4. - P. 341-350.

112. Gapp, K. Objektlokalisation: ein System zur sprachlichen Raumbeschreibung / K. Gapp. Wiesbaden: Deutscher Universitäts-Verlag, 1997.

113. Gipper, J. Heckenausdruck / J. Gipper // Metzler-Lexikon Sprache / Hrsg. H. Glück, Stuttgart. Weimar: Metzler, 1993. - S. 243.

114. Givon, T. Evidentiality and epistemic space / T. Givon // Studies in Language, 1982.-Vol. 6. № l.-P. 23-51.

115. Hampton, J. Conceptual combination / J.Hampton // Categories and Concepts, 1993. Vol. 4. - P. 67-96.

116. Hanßmann, K.-J. Sprachliche Bildinterpretation für ein Frage-AntwortSystem. Technical report / K.-J. Hanßmann. Hamburg: Universität Hamburg, 1980.

117. Henle, J. M. The happy formalist / J. M. Henle // The Mathematical Intelligencer. 1991.-Vol 13. №1.-P. 12-18.

118. Ho, N. Hedge algebras: an algebraic approach to domains of linguistic variables and their applicability / N. Ho, V. Lan // AJSTD, 2005. Vol. 23. № 1. -P. 1-18.

119. Hübler, A. Understatements and Hedges in English / A. Hübler // Pragmatics and Beyond. Amsterdam: John Benjamins, 1983. — Vol. 4. № 6. -192 p.

120. Hyland, K. Writing Without Conviction? Hedging in Science Research Articles / K. Hyland // Applied Linguistics. Oxford, 1996. - P. 433-454.

121. Iordan, I. Stilistica limbii romäne /1. Iordan. Bucuresti, 1975. - 406 p.

122. Kopple,. V. Some Hxplanatory Discourse on Metadiscourse // College Composition and Communication / V. Kopple. Berlin, New-York: de Gruyter, 1985. - №36.-P. 82-93.

123. Krause, M. Epistemische Modalität. Zur Interaktion lexikalischer und prosodischer Marker. Dargestellt am Beispiel des: Russischen und des Bosnisch-Rroatisch-Serbischen / M. Krause. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag; 2007. -S. 250.

124. Krifka, M. The semantics and pragmatics of polarity items / M. Krifka // Linguistic Analysis, 1995. №25. - P. 209-257.

125. Krifka, M. Syntax und Semantik der Graduierung / M. Krifka // Hauptseminar, WS. Berlin, 2004: - S. 1-41.

126. Lachowicz, D. On the Use of the Passive Voice for Objectivity, Author Responsability and Hedging in EST / D. Lachowicz // Science, 1981. № 6. -P. 105-115.

127. Lakoff, G. Hedges: A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts / G. Lakoff // Papers from the regional meeting of the Chicaga linguistic society. Chicago, 1972. - Vol. 8. - P. 183-228.

128. Langner, M. Zur kommunikativen Funktion von Abschwächungen: pragma- und soziolinguistische Untersuchungen / M. Langner. — Münster, 1994. -S. 310.

129. Lehrer, K. Thomas Reid / K.Lehrer // The arguments of the Philosophers. London-New-York: Routledge, 1991. - 311 p.

130. Lyons, J. Semantics / J. Lyons. Cambridge, 1977. - Vol*. 1, Vol. 2. -13Ö0p. '

131. Markus, S. Linguistic as a pilot science / S. Markus // Current Trends in Linguistics. The Hague: Mouton, 1974. - Vol. 12. - P. 2817-2887.

132. Meder, G. Alle reden von Häufigkeit. Anmerkungen zum Thema Frequenz in der Morphologie / G. Meder, J. Mugdan // Linguistische Studien, 1990.-S. 87-108.

133. Nikula, T. Interlanguage View on Hedging / T. Nikula // Hedging and Discourse. Approaches to the Analysis of a Pragmatic Phenomenon in Academic Texts / Ed. by MarkkanenR., Schröder H. Berlin: de Gruyter, 1997. -P. 188-207.

134. Opitz, K. Formelcharakter als Indiz fur Fachsprachlichkeit: ein definitorischer Ansatz / K. Opitz. Tübingen, 1981.

135. Palmer, F. Modals and actuality / F. Palmer // JL, 1977. Vol. 13. -P. 1-23.

136. Panther, K. Einige typische indirekte sprachliche Handlungen im wissenschaftlichen Diskurs / K. Panther // Wissenschaftssprache / Ed. by Bungarten T. München: Fink, 1981. - S. 231-260.

137. Pinkal, M. Vagheit und Ambiguität (Metrische Vagheitsformen) / M. Pinkal // Semantik. Berlin: de Gryuter, 1991. - S. 257-269.

138. Prince, E. On Hedging in Physician-Physician Discourse / E. Prince, C. Bosk // Linguistics and the Professions. — Norwood / New-Jersey, 1982. — P. 83-97.

139. Quirk, R. et. al. A Comprehensive Grammar of the English Language / R. Quirk. New York: Longman, 1985.

140. Richards, I. The Philosophy of Rethoric / I.Richards. New-York, 1936.- 138 p.

141. Rosch, E. Cognitive representations of semantic categories / E. Rosch // Journal of Experimental Psychology: General 104, 1975. -P 192-233.

142. Rosch, E. Principles of Categorisation / E. Rosch // Readings in Cognitive Science, 1988. P. 312-322.

143. Schröder, H. Hedging and its Linguistic Realization in German, English, and Finnish Philosophical Texts: A Case Study / H. Schröder // Fachsprachliche Miniaturen. Festschrift fur Christer Lauren. Frankfurt am Main: Lang, 1992.- P. 121-130.

144. Schröder, H. Der Stil wissenschaftlichen Schreibens zwischen Disziplin, Kultur und Paradigma Methodologische Anmerkungen zur interkulturellen Stilforschung / H. Schröder // Stilfragen, 1995. - S. 150-180.

145. Schröder, H. Hedging A Challenge for Pragmatics and Discourse Analysis / H. Schröder, R. Markkanen // Hedging and Discourse. Approaches to the Analysis of a Pragmatic Phenomenon in Academic Texts. — Berlin: de Gruyter, 1997.-P. 3-20.

146. Seidin, J. Curry's Formalism as Structuralism / J. Seldin. Canada, 2005.-12 p.

147. Shapiro, St. Thinking About Mathematics / St. Shapiro. Oxford: Oxford University Press, 2000. - 308 p.

148. Trier, J. Über die Stellung des Zauns im Denken der Vorzeit / J. Trier // Nachrichten aus der neueren Philologie und Literaturgeschichte. — Göttingen, 1941.-S. 27-131.

149. Urbanova, L. Accentuanion in authentic English conversation / L. Urbanova // Sbornik Praci Filozoficke Fakulty Brnenske Univerzity. Brno, 2000.-P. 57-64.

150. Wahlster, W. Ressourcenadaptierende Objektlokalisationen: Sprachliche Raumbeschreibung unter Zeitdruck / W. Wahlster, A. Blocher // Kognitionswissenschaft, Sonderheft zum Sonderforschungsbereich, 1998. -S. 111-117.

151. Wales, L. A Dictionary of Stylistics / L. Wales. New-York: Longman, 1989.

152. Weinreich, U. On the Semantic Structure of English / U. Weinreich // Universals of Language. Cambridge, 1966.— P. 142-217.

153. Weinreich, U. On Semantics / U. Weinreich. Univer. of Pensylvania Press, 1980.-420 p.

154. Woodbury, A. Interactions of tense and evidentiality / A. Woodbury // Evidentiality: The linguistic coding of epistemology. Norwood, 1986. -P. 188-202.

155. Woodger, J. The axiomatic method in biology / J. Woodger.1. Cambridge, 1937.

156. Zadeh, L. Fuzzy Sets / L. Zadeh // Information and Control, 1965. № 8.-P. 338-353.

157. Zadeh, L. Fuzzy-Set Theoretic Interpretation of Linguistic Hedges / L. Zadeh // Journal of Cybernetics, 1972. - № 2. - P. 4-34.

158. Zadeh, L. A computational approach to fuzzy quantifiers in natural language / L. Zadeh // Computational linguistics. Oxford etc., 1983. -P. 149-184.

159. Zadeh, L. Precisiation of Meaning via translation into PRUFF / L. Zadeh I I Cognitive Constrains on Communication. Dordrecht, 1984. - P. 373-402.

160. Zhang, Q. Fuzziness vagueness - generality - ambiguity / Q. Zhang // Journal of Pragmatics, 1998. - Vol. 29. № 1. - P. 13-31.