автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.05
диссертация на тему: Несобственно-прямая речь в итальянском нарративе XIX-XXI вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Несобственно-прямая речь в итальянском нарративе XIX-XXI вв."

На правах рукописи

БОРИСОВА Елена Сергеевна

НЕСОБСТВЕННО-ПРЯМАЯ РЕЧЬ В ИТАЛЬЯНСКОМ НАРРАТИВЕ

Х1Х-ХХ1 вв.

Специальность: 10.02.05 — романские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

9 ОКТ 2014

Москва —2014

005553130

005553130

Работа выполнена на кафедре иностранных языков филологического факультета Российского университета дружбы народов

кандидат филологических наук, доцент Говорухо Роман Алексеевич, директор Российско-итальянского учебно-научного центра Российского государственного гуманитарного университета

доктор филологических наук, доцент Федосова Оксана Витальевна, профессор кафедры романской филологии Волгоградского государственного социально-педагогического университета

кандидат филологических наук Шершукова Оксана Андреевна, доцент кафедры романских языков Дипломатической академии Министерства иностранных дел Российской Федерации Ведущая организация:

Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России

Защита состоится «31» октября 2014 года в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.203.12 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6, зал № 1.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном библиотечном центре (Научной библиотеке) РУДН.

Автореферат диссертации размещен на сайте РУДН ■ www.rudn.ru

Автореферат диссертации разослан 30 сентября 2014г.

Учёный секретарь | диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Нелюбова Н.Ю.

ОБЩАЯ ХАРАКТРИСТИКА РАБОТЫ

В реферируемой работе проводится лингвистический анализ несобственно-прямой речи (далее HTTP) в итальянской художественной прозе XIX-XXI вв. Явление Н1ТР носит универсальный характер, поскольку встречается во многих современных письменных языках и представляет собой один из способов передачи «чужой» речи в тексте.

В итальянском языке 11111* широко распространяется благодаря возникновению веризма, нового литературного направления второй половины XIX в. [Vita 1955: 34]. Поэтому выбор объекта исследования - итальянская художественная проза XIX-XXI вв. - обусловлен историческими особенностями развития итальянской литературы: поиском новых способов включения слова или мысли персонажа в текст в форме как можно более приближенной к спонтанной разговорной речи.

Предмет исследования — НПР в итальянском нарративе указанного периода.

Единое понимание НПР в лингвистике отсутствует, хотя и не вызывает сомнений двуплановый характер этой конструкции, связанный с пересечением в одном синтаксическом целом субъектных планов нарратора и персонажа. В силу своей двуплановости НПР не поддается строгому грамматическому описанию. НПР — это своеобразная игра автора с читателем и нарратора с персонажем, презвде всего, на уровне грамматики. Это смешение в одном целом косвенной и прямой речи с отличительными чертами и того, и другого способа передачи «чужого» слова, являющегося одновременно «своим» для автора, его передающего (именно поэтому определение «чужой» мы берем в кавычки). Понятийная оппозиция «свое-чужое» составляет семантическую основу НПР.

Степень разработанности проблемы. В многочисленных работах, посвященных НПР, раскрываются широкие функциональные возможности этой конструкции. Однако часто в них не учитываются языковые признаки НПР: «грамматические позиции до отношению к «чужой» речи значительно ослабевают (а иногда исключаются практически полностью)»1. НПР рассматривается как средство художественной изобразительности, как стилистический прием [Соколова 1968, Сахарова 1970, Резникова 2004, Родин 2011], как лингвостилистическая [Андриевская 1967, 1969] или как прагматическая категория [Груфанова 2001, Омелькина 2007], как коммуникативная стратегия [Максимова 2005], как разновидность вербализованной внутренней речи [Гусева 2002], как феномен текстовой интерференции [Шмид 2008, Казанкова 2014]. Знакомство с работами последних лет привело к выводу о необходимости уделить особое внимание синтаксической структуре и семантике элементов НПР.

Настоящее диссертационное исследование является первым в России опытом лингвистического изучения НПР в итальянской художественной прозе. В

1 Максимова Н.В. «Чужая речь» как коммуникативная стратегия. М.: РГГУ, 2005. - С.9.

нем впервые представлен обзор теоретических работ зарубежных итальянистов (Глава I), дан подробный семантико-синтаксический анализ эксплицитных и имплицитных элементов, вводящих НПР (Глава II), и рассматривается диалогизация НПР (Глава П1): все это составляет научную новизну работы.

Актуальность выбора темы диссертации определяется 1) широким использованием конструкций, передающих «чужую» речь в нарративе; 2) отсутствием единого понимания НПР в современной лингвистике; 3) множественностью аспектов изучения НПР, не все из которых нашли отражение в опубликованных до настоящего времени работах; 4) дискуссионностью вопроса об объеме включаемых в состав НПР явлений; 5) отсутствием в отечественном языкознании исследований НПР на материале итальянского языка; 6) трудностями восприятия текста иноязычным читателем при наличии в нем НПР.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что представленные в ней результаты и выводы способствуют дальнейшей разработке теоретических основ как НПР, так и других видов переданной речи. Применяемый в работе комплексный подход к рассматриваемой проблеме позволяет расширить теоретическую базу исследования статуса НПР в тексте. Настоящая диссертационная работа также вносит определенный вклад в разработку вопросов семантики, синтаксиса и прагматики текста в итальянском языке.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его материалов и результатов для дальнейшей научной разработки теории «чужой» речи и в практике вузовского преподавания: при чтении лекций и проведении практических занятий по теоретической грамматике и синтаксису современного итальянского языка, на занятиях по теории и практике перевода, в спецкурсах и спецсеминарах по теории «чужой» речи и теории речевого воздействия. Поскольку НПР часто встречается в художественных произведениях, на материале которых проводится обучение художественному переводу и аналитическому чтению, проанализированный в диссертации языковой материал может быть использован в практике преподавания итальянского языка. Знание специфики НПР необходимо для наховдения адекватных эквивалентов при переводе и для понимания идейно-эстетической направленности художественного произведения в целом.

Проблематика исследования связана с тем, что выделение голоса нарратора и голоса персонажа не всегда очевидно для читателя, особенно иностранного.

В данной работе НПР рассматривается как сложная синтаксическая конструкция, возникшая в результате интерференции текстов нарратора и персонажа. Под текстом нарратора мы понимаем текст, в котором основное повествование ведется либо от 3-го лица (третьеличный нарратив), либо от первого лица (диегетическое повествование). В текст нарратора по замыслу автора могут включаться тексты персонажей. Взаимопроникновение голосов нарратора и персонажа в НПР выражается в обязательном синтаксическом подчинении местоименных и глагольных форм, в обязательном сдвиге временного плана переданной речи (но необязательной транспозиции времен по типу косвенной речи), а также в наличии в тексте нарратора предиката,

указывающего на говорящего в переданной речи. Если этот предикат выражен, то читатель без труда определяет субъект повествования в НПР. При отсутствии прямого указания на субъект повествования вводящим предикатом интересно выяснить, каким образом, благодаря каким формальным признакам читатель выделяет голос персонажа из текста.

До настоящего времени основными признаками НПР считались транспозиция глагольных и местоименных форм по типу косвенной речи. Причем учитывался только переход 1-го лица субъекта высказывания в 3-е лицо и изменение временных и пространствешшх дейктиков. Однако существование нарратива от первого лица и, в том числе, нарратива в настоящем времени, позволили выдвинуть гипотезу о том, что в НПР возможны и другие изменения грамматических форм. Таким образом, цель данной работы состоит в уточнении формальных признаков НПР с учетом нарратива от первого лица и нарратива в настоящем времени и в выделении признаков, указывающих читателю на речь или мысли персонажа.

В соответствии с намеченной целью предполагается решение следующих задач:

1) рассмотреть подходы к изучению НПР, уточнить понятие НПР и выработать ее рабочее определение;

2) определить положение НПР среди других способов передачи «чужой» речи в тексте;

3) исследовать процесс образования и специфику функционирования НПР в итальянском художественном тексте;

4) установить критерии выделения типов НПР в различных видах нарратива и разработать классификацию этих типов;

5) выработать принципы выделения НПР в итальянском нарративе.

Методы исследования определяются целью, задачами и конкретным языковым материалом. В диссертации применяются метод контекстуального анализа и описательно-аналитический метод, включающий совокупность приёмов наблюдения, сопоставления и теоретического обобщения исследованного языкового материала при использовании синтаксического, структурно-семантического, функционально-грамматического и лингво-прагматического анализа.

Основпые положения, выносимые на защиту:

1. НПР представляет собой сложную синтаксическую конструкцию с признаками прямой и косвенной речи, возникшую в результате интерференции текстов нарратора и персонажа. В итальянском языке НПР структурно ближе к косвенной речи.

2. НПР является одним из четырех способов включения речи персонажа в текст. Каждый из этих способов - косвенная речь (КР), несобственно-прямая речь (НПР), прямая речь (ПР), свободная прямая речь (СПР) - обладает отличительным набором характерных признаков.

3. По содержанию и синтаксическому оформлению НПР отличается от речи нарратора, в которую по замыслу автора могут включаться тексты персонажей.

Взаимопроникновение голосов нарратора и персонажа выражается в обязательном синтаксическом подчинении местоименных и глагольных форм тексту нарратора и в обязательном сдвиге временного плана переданной речи (но необязательной транспозиции времен по типу косвенной речи).

4. Транспозиция глагольных и местоименных форм текста персонажа происходит по-разному в зависимости от типа нарратива, в котором функционирует НПР. В любом случае субъектом «чужой» речи оказывается не-первое лицо.

5. Маркерами НПР в тексте нарратора являются предикаты, указывающие на субъект повествования переданной речи. Если эти предикаты выражены, то читатель без труда определяет субъект НПР. При отсутствии прямого указания на субъект повествования с помощью вводящего предиката НПР можно выделить благодаря дискурсивным маркерам вводимого высказывания, дейктическим и синтаксическим особенностям вводимого высказывания, а также благодаря возможности передачи диалога в форме НПР.

Апробация. Основные положения работы были представлены в докладах, прочитанных на международных и всероссийских конференциях: «Степановские чтения» (РУДН, 2007, 2009, 2011, 2013); II Всероссийская научно-практическая конференция «Состояния и перспективы лингвистического образования в современной России» (Ульяновск, 2007); «Контактные языки и диалекты в аспекте межкультурной коммуникации» (РУДН, 2009); «Романские языки и культуры: от античности до современности» (МГУ, 2007, 2009, 2011, 2013); «Актуальные проблемы германистики, романистики и русистики» (Екатеринбург, 2009); «Текстология сегодня: итоги, проблемы, методы» (РУДН, 2010); «Современные тенденции в филологии и лингвистике» (РУДН, 2013). Результаты проведенного исследования обсуждались на заседаниях кафедры иностранных языков филологического факультета Российского университета дружбы народов. Основные положения диссертации отражены в 14 публикациях, в том числе в трёх изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертационного исследования обусловлена его целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав с выводами, заключения, четырех таблиц, библиографического списка из 22В наименований (из них 68 источников на иностранных языках), а также списка источников примеров из 37 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении формулируются основные цели и задачи исследования, описывается материал и обосновывается его выбор, определяется актуальность и научная значимость работы, рассматривается сфера функционирования НПР, указываются работы, послужившие теоретической основой данной диссертации и позволившие выбрать необходимые методы исследования, выделяются типы переданной речи, в число которых входит НПР. Кроме этого, в Таблице 1 впервые рассматривается степень зависимости разных видов переданной речи от вводящего высказывания.

Таблица I

Степень зависимости разных видов переданной речи от вводящего высказывания

\ Изменения наличие вводящего высказывания и выделение в тексте

временной план личные местоименные и глагольные формы дейктикл

KP + + + +

НПР + /- + -/+ +1-

ПР - - - +

СПР - - - -

В косвенной речи (KP) вводимое высказывание целиком зависит от вводящего предиката (в плане времени, личных местоименных и глагольных форм, дейктиков). В НПР обязательной является только транспозиция личных глагольных и местоименных форм. В прямой речи (ПР) на переданную речь указывает эксплицитный вводящий предикат и пунктуация, в то время как в свободной прямой форме (СПР) речь персонажа передается без всяких вводящих элементов и ее можно выделить благодаря контексту, специфическому синтаксису и лексике, свойственным разговорной речи персонажа.

Во введении также рассматривается цитирование. Этот способ прямой передачи «чужой» речи в нарративе не следует смешивать с НПР, в которой обязательно подчинение личных глагольных и местоименных форм вводящему высказыванию.

В первой главе Лингвистическая традиция исследования НПР в первом разделе дается краткий обзор отечественных и зарубежных работ, посвященных НПР. Их появление в конце XIX в. связано с началом широкого применения этой конструкции в языке художественной литературы в данный период. В отечественной филологии отправной точкой для исследований НПР стали работы М.М. Бахтина, в зарубежной - Ш. Балли. Неоднозначная природа НПР и разные взгляды филологов на язык, породили неизбежные терминологические разногласия уже в первых исследованиях этой конструкции. В начале XX в. появляются два направления изучения НПР - структурное и стилистическое.

Работы, рассматриваемые во втором разделе Исследования НПР в итальянистике, мы разделили на две группы: те, в которых вслед за Ш. Балли рассматриваются структурные составляющие НПР [Herczeg 1963, Алисова 1971, Mortara Garavelli 1985, Pugliatti 1985, Джусти-Фичи 1985; Calaresu 2004], и те, где анализируются стилистические особенности художественных произведений с НПР. В последнем случае прослеживается преемственность идей основателя школы эстетического идеализма К. Фосслера [Spitzer 1921, 1923, 1928; Lugli 1928; Vita 1955; Pasolini 1965; Сапе 1969; Cartago 1993].

Обзор работ, посвященных НПР в итальянском языке, позволил выделить следующие проблемы, существенные для дальнейшего исследования НПР: 1) проблема происхождения, места, времени и сферы распространения НПР,

2) вопрос метода исследования НПР,

3) проблема лингвистического определения НПР,

4) современные тенденции лингвистического анализа НПР.

С нашей точки зрения, следует отдать предпочтение тем исследователям, которые связывают возникновение НПР с литературно-историческими факторами объективации повествования, что было свойственно как конкретным авторам, так и целым литературным направлениям. В Италии это, прежде всего, веризм. Поэтому говорить о каком-то конкретном источнике происхождения НПР, как это делали JI. Шпитцер и В. Лульи, нельзя: НПР начала спонтанно развиваться в XIX в. в разных странах. Сферой ее распространения в подавляющем большинстве случаев является художественная литература. Однако о полном отсутствии НПР в разговорной речи говорить нельзя, что подтверждается примерами, приведенньми в исследовании Э. Каларезу. На вопрос, возможно ли было проникновение НПР в язык художественной литературы через разговорную речь, следует ответить отрицательно, поскольку в последней часто не соблюдаются правила синтаксического согласования частей предложения, принадлежащих разным субъектам высказывания.

На вопрос о том, к какому направлению филологического анализа принадлежит НПР, однозначно ответить нельзя, поскольку в зависимости от предпочтений исследователя этот способ передачи «чужой» речи можно рассматривать и как стилистическую особенность конкретного произведения или целого литературного направления, и как синтаксическую конструкцию, обладающую рядом формальных признаков.

В современных грамматиках единой трактовки НПР нет. В большинстве случаев традиционно указывается на отсутствие вводящего «чужое» высказывание глагола и следующего за ними изъяснительного союза. Однако наблюдения Дж. Херкцега, Б. Мортары Гаравелли, Э. Каларезу показали, что НПР может появляться и там, где эти элементы есть, где разговорная речь, не теряя своих синтаксических особенностей, проникает в нарратив, формально подчиняясь вводящему глаголу и следующему за ним коннектору.

Современные тенденции лингвистического анализа НПР связаны с развитием прагматики, теории речевых актов и типологического языкознания. С точки зрения воздействия НПР на читателя или, в редких случаях, на слушателя важно позиционирование элементов, вводящих переданное высказывание. Возможное их отсутствие сказывается на восприятии текста реципиентом. Типологическое сопоставление конструкций НПР в итальянском и русском языках, намеченное в работах Ф. Джусти-Фичи, подтверждает гипотезу о том, что в языках с развитой системой согласования времен НПР ближе к косвенной речи, а в языках, где, как в русском, временная парадигма глагола ограничивается тремя составляющими, НПР ближе к прямой речи.

Обзор отечественных и зарубежных работ позволил выбрать направление настоящего исследования: уточнить определение НПР, выделить формальные и контекстуальные признаки НПР в итальянском языке, понять, каким образом читатель вычленяет голос персонажа из нарратива. Объединение

синтаксического, семантического и прагматического анализа, с нашей точки зрения, необходимо для составления полной картины исследуемого нами явления.

Поскольку конструкция НПР - результат интерференции текста нарратора и текста персонажа вторая и третья главы посвящены анализу этих двух составляющих.

Вторая глава Предикаты, указывающие на субъект НПР включает три раздела, в которых рассматриваются элементы текста нарратора, помогающие выделить голос персонажа. Это, прежде всего, интродуктивные глаголы речи и мысли. На помощь вводящих глаголов при выделении НПР из нарратива указывал еще испанский лингвист Г. Вердин Диас2, полемизируя с точкой зрения об отсутствии элементов, вводящих НПР. Этого взгляда придерживались М.М. Бахтин, Н.С. Валгина, М.Н. Кожина, В. Шмид и др.

В этой главе дается синтаксический, лексико-семантический и прагматический анализ интродукторов НПР. Синтаксический анализ позволяет выделить формальные признаки НПР, сигнализирующие читателю о смене субъектных планов повествования; лексико-семантический - рассмотреть семантику предикатов-интродукторов; прагматический - затронуть проблему воздействия вводящих предикатов на читателя.

В первом разделе рассматривается локализация вводящих предикатов, играющая важную роль при восприятии художественного текста читателем. Результаты анализа представлены в Таблице 2.

Таблица 2

Локализация предикатов, вводящих НПР

Локализация предикатов Предикаты-интродукторы Порядок слов Пунктуационное выделение

препозиция речи + мысли SV 0/:/;/.

шггерпозиция речи + мысли VS --/о/,

постпозиция речи > мысли VS/SV ,1-1.

1. Препозиция интродукторов ясно указывает читателю на субъект повествования. В ней встречаются речевые и ментальные глаголы, а высказывание персонажа либо не оформляется пунктуационными знаками, либо идет после знаков, представленных в таблице.

2. Пунктуационное оформление интродукторов НПР в интерпозиции схоже с прямой речью, которая довольно часто сопровождается комментарием нарратора во вводной позиции.

3. Особенностью вводной синтагмы в интерпозиции и постпозиции в итальянском языке, равно как и в русском, является инверсия подлежащего и сказуемого (УБ). Если же вводящий предикат находится в синтаксически

гСм. Иванова Л.Т. Несобственно-прямая речь в испанском языке. Дис... к.ф.н.. М: 1984. -С. 14.

независимом предложении и непосредственно не связан с высказыванием персонажа, то порядок слов будет такой же, как и в препозиции (SV).

4. Постпозиция интродукторов в НПР встречается довольно редко, она стилистически нагружена, поскольку читатель вынужден переосмысливать прочитанное после появления предикатов, указывающих на субъект повествования предыдущего высказывания.

5. В постпозиции в 70% случаев были встречены пропозициональные глаголы речи, преимущественно dire, chiedere.

6. На субъект высказывания НПР в постпозиции могут указывать как пропозициональные глаголы, в этом случае они отделены от вводимой части запятой или тире, так и самостоятельные высказывания, отделенные точкой. В последнем случае предикаты-интродукторы чаще всего имеют ментальную семантику.

7. Появление «рамочной» позиции интродукторов (в препозиции и постпозиции одновременно) связано с прагматическими факторами: часто в НПР передается довольно большой отрезок текста и поэтому приходится напоминать читателю о том, кто является субъектом повествования.

Следует отметить, что интерпозиция и в еще большей мере постпозиция - это, в некотором роде, игра автора с читателем, предполагающая угадывание слов персонажа в повествовании. Причем автор оставляет за собой право указать на субъект повествования, поместив интродуктивные элементы после НПР, или же, при их отсутствии, оставить открытым вопрос о принадлежности высказывания.

Кроме этого, при анализе предикатов-интродукторов в художественных текстах конца XX - начала XXI вв. было замечено частое отсутствие пунктуации при вводе речи персонажа. С нашей точки зрения, этот стилистический прием текстовой интерференции (пренебрежение пунктуацией) часто затемняет суть повествования. Читатель, особенно иностранный, не видя в тексте пунктуационных знаков, указывающих на переход от одного субъекта повествования к другому, не всегда понимает, кому принадлежит высказывание. Игра автора с читателем терпит неудачу - текст оказывается неясным.

Во втором разделе Эксплицитный ввод НПР рассматриваются интродуктивные предикаты со значением речи или мысли. О предикатах, указывающих на возможность появления воспроизведенного высказывания в тексте нарратора, писал еще Ш. Балли3. В отечественном языкознании точки зрения Ш. Балли придерживались А.А. Андриевская, Т.Б. Алисова, T.JI. Иванова, Г.М. Чумаков.

Поскольку ранее исследования, посвященные предикатам-интродукторам НПР в итальянском тексте, не проводились, в настоящей диссертационной работе рассматривается их семантика с целью определения признаков, указывающих читателю на появление голоса персонажа в тексте. В конструкции НПР чаще

5 BaJly Ch. Le Stile indirect libre en français modern // Germanisch-Romanische Monatsschrift Heidelberg: Universitätsverlag Carl Winter, 1912. -P. 549-556.

всего передаются мысли персонажа (например, в романе М. Маццукко из 100 случаев реализации НПР только 15 с вводящими глаголами речи), поэтому вводящие глаголы речи встречаются реже, чем ментальные.

НПР может вводиться (или комментироваться) не только отдельными глаголами говорения или мысли, но и предикатами, специфицирующими способы произнесения. Это связано с тем, что при передаче разговорной речи в тексте теряются ее специфические особенности: сопровождение высказывания мимикой и жестами, интонация. Поэтому в тексте нарратора автор стремится охарактеризовать способ произнесения персонажем того или иного высказывания, наделяя его субъективно-оценочными смыслами.

Спецификация способа произнесения может касаться акустической характеристики высказывания персонажа (gridare, urlare, strillare, sussurrare...), актуализации его внутреннего состояния (gemere, bestemmiare, insistere, sfogarsi...), отношения субъекта НПР к адресату речевого действия (rinfacciare, approvaré). Эмоционально окрашенные глаголы говорения позволяют читателю без труда выявить в нарративе речь персонажа, несмотря на не-первое лицо субъекта высказывания НПР.

Вторая группа эксплицитных интродукторов, вводящих НПР, представлена ментальными предикатами. В соответствии с двумя категориями ментальной сферы эти иитродукторы делятся на две группы: 1) предикаты знания, 2) предикаты мнения. В конструкции НПР модус знания присутствует реже, чем модус полагания, это связано со специфической особенностью НПР - передавать субъективные мысли персонажа: sapeva quello che voleva: [si sarebbe spogliato, lavato ben bene, rasato] (Bassani).

Интеллектуальное значение знания выражается глаголами ricordare, rammentare = 'avere presente nella memoria', то есть помнить или предикатами, содержащими это значение: Gli venh'ano tanti ricordi piacevoli. [Ne aveva pórtate delle pietre sulle spalle, prima di fabbriflcare quel magazzinof\ (Verga) В отрицательной форме эти предикаты относятся к модусу полагания и предают мысли персонажа: Non ricordava петтепо da quanto tempo lo stesse cercando. [Da quanto era sbarcato. O da prima ancora.] (Mazzucco).

Глаголы мнения (полагания), в свою очередь, отличаются от глаголов знания нефактивностью, поскольку мнение может быть как истинным, так и ложным. Кроме того, глаголы мнения могут соединяться с обстоятельствами, выражающими эмоции, а глаголы знания нет *sapere con un rimpianto.

Очень часто после глаголов мнения в НПР появляется план будущего времени. Это связано тем, что «мнение-предположение может рассматриваться как субъективная оценка вероятности того, что некоторое событие имеет или будет иметь место»4. Эксплицирование модуса полагания происходит, когда вводится мнение, истинность которого недостоверна и которое может быть оспорено. Глаголы полагания, как и другие вводящие «чужую» речь предикаты,

4 Зализняк Ална А. Многозначность в языке и способы ее представления М.: Языки славянских культур, 2006.-С.483.

соединяют авторскую оценку событий, которая в них содержится, с суждением персонажей, то есть мышление о мире и мир, представленный через речь персонажей. Основной глагол этой группы - pensare.

Ментальные глаголы, в отличие от глаголов говорения, не вводят в текст новой достоверной информации и, следовательно, не способствуют хронологическому развитию сюжета, но передают внутреннее состояние персонажа и вводят его мысли.

Анализ примеров НПР с ментальными интродукторами подтверждает слова Ю.Д. Апресяна о том, что предикаты знания близко, хотя и по-разному, соприкасаются с рядом других фундаментальных элементарных смыслов, таких, как 'воспринимать', 'хотеть', 'считать', 'чувствовать', 'говорить'. В совокупности они образуют основу одного из важнейших фрагментов лексической системы языка - лексики, связанной с внутренним миром человека5. НПР, вводимая ментальными предикатами, передает мысли персонажа и является своего рода пропозициональным дополнением, следующим за предикатами, обозначающими процессы, происходящие в субъекте переданного высказывания. Что касается модуса полагания, то его экспликация, может быть связана не только с вводимым им недостоверным мнением, но также и с диалогизацией, возникающей между текстом нарратора и текстом персонажа в НПР.

Исследование вводящих ментальных глаголов и их эквивалентов в конструкции НПР показало, что в большинстве случаев эта синтаксическая конструкция не связана с актуальным временем повествования и передает мысли персонажа, не влияющие на хронологическое развитие сюжета.

Ментальные предикаты, как и предикаты речи, вводящие НПР, могут опускаться. Эти случаи рассматриваются в третьем разделе Имплицитный ввод НПР. В основном перед введением слов персонажа в текст элиминируются глаголы ментальной семантики, так как НПР чаще всего встречается при передаче мыслей персонажа. Эллипсис вводящих глаголов создает некую паузу, которая является своеобразным сигналом смены субъекта повествования. Если восстановление ментального пропозиционального глагола возможно, то снимается вопрос, кому принадлежит следующее за ним высказывание.

При отсутствии речевых или ментальных интродукторов на субъект повествования в НПР могут указывать входящие в предикативный оборот существительные или глаголы, имеющие связь с ментальной семантикой. Существительные ментальной семантики обобщают следующее за ними высказывание НПР и довольно часто имеют основное или дополнительное эмотивное значение (ha l'impressione. gl¡ era venuta paura. egli ne avrebbe provata qualche sorpresa, ne provo soddisfazione). Среди глаголов, имеющих связь с ментальной семантикой и способных вводить НПР, нами были выделены глаголы речи в отрицательной форме, глаголы внутреннего состояния, глаголы восприятия, акциональные и волитивные глаголы.

5 Апресян Ю.Д Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избр. труды. Т.Н, Интегральное описание языка и системная лексикография. М: Языки русской культуры, 1995. - С.406.

Глаголы речи в отрицательной форме включают в себя ментальный семантический компонент: Maruzza поп dlceva nulla, та nella testa ci aveva un penslero fisso (Verga). Причем отрицание может быть передано и глаголом в положительной форме - si trattenne dal raccontare — входящим в состав предиката-интродуктора.

Глаголы внутреннего состояния также содержат ментальный семантический компонент, способствующий вводу пропозиции и, следовательно, непрямой передаче речи или мысли. Поскольку эмоциональное состояние мотивируется указанием на вызвавшую его причину, при интродукгивных глаголах внутреннего состояния прослеживается причинно-следственная связь вводящего и вводимого высказываний. В тексте нарратора глаголами-интродукторами или существительными ментальной семантики в сочетании с акциональным глаголом (Un sorriso di compiacimento tentava le sue labbrá) передается причина возникновения внутреннего состояния персонажа. Конструкцию НПР могут также вводить глаголы восприятия (перцептивные глаголы). Для анализа НПР важно, что вводящие глаголы этой группы могут обладать эпистемическим значением. Вслед за А. Мустайоки мы разделили глаголы восприятия на «активные» типа слушать, смотреть и «пассивные» типа слышать, видеть, чувствовать. Только «активные» перцептивные глаголы указывают на добывание информации, в то время как «пассивным» глаголам функция приобретения информации не свойственна6.

Одним из распространенных способов является включение слов персонажа в НПР после вводящего высказывания с «активным» глаголом восприятия guardare. В этом случае довольно часто встречается бессоюзное соединение вводящей и вводимой частей: Guardó I 'orologio: [era presto, meglio andaré a piedi] (Moravia). Читатель относит подобные конструкции к НПР, поскольку значение глагола guardare предполагает заполнение семантических лакун, однозначно указывающее на то, что перед нами не слова нарратора, а мысли персонажа (ср. с прим.: Guardó 1'orologio е vide che era presto epensó che sarebbe stato meglio andaré a piedi). Субъективность процесса восприятия позволяет читателю восстановить отсутствующий глагол восприятия vedere и глагол ментальной семантики pensare. Глагол guardare не может подчинять пропозицию, поэтому отсутствие нескольких связующих элементов — в данном случае союзов и глаголов — дает читателю сигнал о смене субъекта повествования. Guardare не всегда относится к глаголам перцептивной группы, так как идея 'видения' в его семантике может отсутствовать: можно смотреть, но не видеть. Смотреть - физическая способность, видеть — способность физическая и умственная одновременно. Именно поэтому после guardare и глаголов схожей семантики возможно появление НПР.

Предикаты, одновременно передающие и внешнее поведение, и внутреннее психическое состояние субъекта (controlló, continuó a fissare), как и

6 Мустайоки А. Теория функционального синтаксиса. М: Языки славянских культур, 2006. - С.216.

перцептивный глагол guardare, могут вводить внутренний монолог, часто выраженный НИР.

К «пассивным» глаголам восприятия относится глагол vedere, который принадлежит интенциональному типу, то есть обозначает некоторое состояние сознания, направленное на объект. При восприятии объекта внешний мир проникает в сознание человека, что предопределяет приобретение глаголом vedere эпистемических компонентов значения: Eppure lui aveva avuto modo di osservarla <...>: [tale e quale come se fosse ferma, bloccata U a mezz'aria, e per sempre. Le piume ñero lavagna, tinte leggermente sul dorso di giallo oliva. Testa, eolio e sottocoda neri.] <...> in un attimo <...> lui era riuscito a vedere tutto, a notare tutto. e a tutto pensare (Bassani). Этот пример демонстрирует связь перцептивного модуса с эпистемическим, где перцептивные «пассивные» предикаты osservare, riuscire a vedere, a notare обрамляющие НПР, стоят в одном ряду с ментальным глаголом pensare. «Наглядное представление о действительности определенным образом осмысляется говорящими. Отсюда — естественный характер чередования глаголов группы видеть с глаголами мыслительной деятельности» .

Поскольку мнения формируются на базе знания, эллипсис ментальных глаголов при наличии во вводящем предложении перцептивных глаголов с эпистемическими коннотациями вполне оправдан.

НПР может вводиться после описания неречевой ситуации, когда на субъект высказывания в НПР указывают акциональные глаголы: Si fermà davanti ad un negozio e pian piano, con le dita disfece l'irtvolto e strinse l'impugnatura deirarma: [strano, freddo contatto; il grilletto; una lieve pressione e tutto sarebbe finito; per Leo; un colpo, due, tre colpi; e poi, ecco, la canna, ecco, le scanalature...] (Moravia).

Волитивные глаголы также могут, хотя и редко, вводить НПР. На наш взгляд, именно эпистемический компонент, содержащийся в волитивных глаголах, позволяет читателю воспринимать следующую за ними пропозицию как НПР: Stranamente, il pensiero non gli suscitava paura. Anzi quasi desiderô [essere scoperto, arrestato, processato. Aver fatto qttalcosa di significativo. Essere qualcuno — ne lia squallida opacità del mondo.] (Mazzucco).

Проанализированные примеры позволяют также сделать вывод о том, что НПР может возникать как после изъяснительного союза che, так и после бессоюзного соединения вводящей и вводимой частей. Последний вариант более распространен, а само отсутствие гипотаксиса, который в итальянском языке встречается гораздо чаще, чем в русском8, с нашей точки зрения, является своеобразным сигналом включения «чужой» речи в нарратив.

Итак, несмотря на возможное опущение пропозициональных предикатов речи или мысли, вводящих «чужую» речь, читатель может определить субъект высказывания благодаря существительным ментальной семантики, глаголам речи

7 Говорухо Р А. Эксплигопность модуса пропозициональной установки в итальянском языке // Вопросы

филологии 2006, № 2. М.: 2006. - С.30. Там же -С.31.

в отрицательной форме, глаголам внутреннего состояния (жестам, передающим внутреннее состояние), перцептивным, акциональным или волитивным глаголам. Восстановление пропозициональных глаголов, непосредственно указывающих на переданную речь, возможно из-за наличия ментальных коннотаций в перечисленных типах предикатов. Отсутствие эксплицитных интродукторов создает перед НПР паузу, невидимую границу, указывающую читателю на вступление голоса персонажа, усиливает экспрессивность высказывания персонажа, заключенного в модусную рамку текста нарратора, придает тексту динамичность, выразительность и повышает силу художественного воздействия на читателя.

В третьей главе Особенности высказывания персонажа в НПР анализируются дейктические и дискурсивные маркеры, конструкции экспрессивного синтаксиса, указывающие читателю на голос персонажа в тексте. В отдельном разделе рассматривается диалогизированная НПР. Поскольку НПР -результат интерференции текста нарратора и текста персонажа, во вводимой части совмещаются некоторые особенности подчиненной пропозиции косвенной речи с особенностями переданного высказывания в прямой речи. Транспозиция личных местоименных и глагольных форм по типу косвенной речи выделяется нами как основной признак НПР и рассматривается в первом разделе Дейксис в НПР.

Применение термина «дейксис» к НПР возможно с учетом того, что он вторичен по отношению к дейксису реальной коммуникативной ситуации, в которой говорящий и слушающий видят друг друга, и сознанию каждого из них доступен один и тот же фрагмент окружающей действительности.

Следует подчеркнуть, что в настоящей работе впервые анализируется НПР в нарративе от первого лица, что позволяет представить полную картину транспозиции персональных дейктиков в разных типах повествования. Традиционное выделение только 3-го лица субъекта речи или мысли в переданном высказывании НПР, не вполне обоснованно, так как при включении «чужой» речи в диегетическое повествование происходит транспозиция глагольных и местоименных форм не только в 3-е, но и в 1-е лицо. Следствием этого является изменение привычной семантики персональных дейктиков:

1) 3-е лицо уже не выполняет указательной функции, но обозначает субъект высказывания:

[Perché vivevano ancora assieme?] - si chiedeva, uscendo dalla camera -. [Perché non si separavano. finalmente?] (Bassani)

2) 1-е лицо, в отличие от обычной речевой ситуации, где местоимения 1-го и 2-го лица указывают исключительно на участников коммуникации, отсылает к предыдущему упоминанию референта в тексте:

[Ê normale], dico, [stanno in viaggio di nozze. Chiamerà]. E invece chi chiama? II commissariato di Sorrento. Dicono che fdevo andaré subito là]. Gli chiedo perché. [Non me lo possono dire per telefono. Devo andaré là se voglio sapere.] Mi dicono che [è proprio mio figlio]. (Ammaniti)

В первом примере персональный дейксис соответствует косвенной речи с использованием местоимений и форм глаголов в логофорической функции. Это наиболее распространенный и исследованный тип НПР. В нем субъекты вводящего и вводимого высказываний кореферентны. Однако как в нарративе от третьего лица, так и в нарративе от первого лица в НПР возможна передача адресованной речи (именно речи, а не мысли) персонажа, при которой логофоричность или вовсе пропадает, или сохраняется лишь частично. Последний случай возможен при множественном числе, включающем в себя субъект речи или мысли + другого, во вводимом высказывании:

[Se mi accontentavo di un campo di terra battuta] - ripeté - [<...> ambedue, loro, ne sarebbero stati ben lieti e «onorati». <...> A parte il fatto che lui si sarebbe trattenuto a Ferrara almeno un altro mesetto], (Bassani)

Таким образом, в НПР, в отличие от косвенной речи, могут передаваться не только неадресованные слова или мысли персонажа (внутренний монолог), но и диалог, отличающийся от прототипического диалога аномальным использованием местоимений и личных форм глаголов. Аномальным, поскольку реальные лица речевого акта - 1-е лицо говорящего и 2-е лицо адресата - не соответствуют локуторам НПР, в которой 3-е лицо передает речь или мысли персонажа, 1-е лицо обозначает адресата, а 2-е лицо вообще отсутствует. Результаты анализа персональных дейктиков представлены в Таблице 3.

Таблица 3

Транспозиция персональных дейктиков во вводимом высказывании НПР

нарратив от 3-го лица: нарратив от 1-го лица:

SnoBïcreoaaHiM — З-ß ЛИЦО адресат = 3-е лицо ^повествования 3 -С / 1-е ЛИЦО адресат = 1-е / 3-е лицо

Анализ временных дейктиков в НПР показал, что в большинстве случаев эта конструкция встречается в нарративе прошедшего времени, где временные формы текста персонажа согласуются с текстом нарратора.

Основным временем текста нарратора является Passato Remoto, а текста персонажа - Imperfetto. Нормы согласования времен при включении в повествование экспрессивных элементов текста персонажа не всегда соблюдаются. Поэтому мы выделили две разновидности НПР: 1) согласованная, в которой временные формы вводимого высказывания подчиняются вводящему по типу косвенной речи, 2) несогласованная, в которой это подчинение отсутствует. Согласование с вводящей частью может отсутствовать по прагматическим причинам - из-за желания автора приблизить повествование к реальной разговорной речи. В современной прозе часто несогласовашюсть текста персонажа с текстом нарратора во временном плане влечет за собой отмену транспозиции личных местоименных и глагольных форм и, следовательно, переход НПР в СПР. Отсутствие согласования с вводимой частью может быть вызвано другими причинами: включением в текст персонажа форм, не связанных

с его дейктичеекой системой координат (инфинитивы, настоящее гномическое, цитирование).

Кроме глагольных форм, на ориентацию высказывания персонажа во времени могут указывать обстоятельства времени. Поскольку чаще всего временной план речи персонажа - настоящее, они принадлежат, прежде всего, проксимальному дейксису и не изменяются в описательные конструкции, как в косвенной речи. Поэтому в согласованной НПР временными дейктиками следует считать только обстоятельства времени, не зависящие от дейктического центра текста нарратора.

Пространственные дейктики в большинстве своем также зависят от дискурсивного центра текста персонажа. Если после вводящего высказывания в прошедшем времени в подчиненной пропозиции или самостоятельно оформленных предложениях появляются обстоятельства проксимального дейксиса, то такой отрезок текста относится к тексту персонажа. Однако в высказываниях персонажа, переданных в НПР, возможно «аномальное» использование наречий дальнего дейксиса по типу косвенной речи, фактически обозначающих приближенность к субъекту речи. Это связано с особенностью использования детерминативов в итальянском нарративе. В нарративе настоящего времени высказывание персонажа выделяется благодаря наличию эгоцентрических элементов, не способных существовать в косвенной речи.

В НПР важны не фактические физические координаты пространства и времени, как в первичном дейксисе, но текущий момент текстового времени. Нарратор — это фигура наблюдателя, из-за которой возникают прошедшее время, обозначающее настоящее, и изменение лиц локуторов.

Во втором разделе рассматриваются дискурсивные маркеры, указывающие на голос персонажа в конструкции НПР. К ним относятся разные лексические единицы: союзы, наречные операторы согласования, фразовые наречия, междометия, глаголы, предложные синтагмы, фразовые выражения, модальные и вводно-модалыше слова или выражения, коммуникативы / по.

Использование дискурсивных маркеров в нарративе связано с намерением автора изобразить звучащую разговорную речь. Поэтому в НПР, прежде всего, включаются дискурсивные маркеры наиболее распространенные в разговорной речи. Они играют важную роль в обеспечении связности высказываний НПР, указывая читателю на переживания персонажа, на его реакцию на внешнюю ситуацию или на ход мыслей персонажа. Дискурсивные маркеры облегчают восприятие текста, позволяя выделить голос персонажа, несмотря на транспозицию личных глагольных и местоименных форм и возможное изменение временного плана по типу косвенной речи. В диалогической НПР дискурсивные маркеры могут функционировать как средства организации обратной связи: сигнализировать о внимании говорящего к предыдущей реплике собеседника, к общему ходу разговора или чаще всего являться репликой-реакцией персонажа на свои же собственные слова или мысли.

В третьем разделе рассматриваются типичные для разговорной речи конструкции экспрессивного синтаксиса, указывающие на включение голоса

персонажа в нарратив. Это интонационно маркированные и выделительные конструкции, эллиптические, парцеллированные и присоединительные конструкции, повторы и инфинитивные предложения.

Наиболее очевидные для читателя конструкции экспрессивного синтаксиса -это выделенные графически вопросы, восклицания и незавершенные высказывания. Они указывают на голос персонажа в Hi II'. Интроспективность НПР обуславливает широкое использование вопросительных конструкций.

Выделительные конструкции в НПР, также как и в спонтанной разговорной речи, обращают внимание читателя на информативно значимый компонент сообщения. Поэтому синтаксическая структура НПР зависит от коммуникативной направленности высказывания персонажа.

Элиминирование каких-либо членов предложения в НПР предполагает переключение внимания читателя на тот компонент высказывания, который автор актуализирует в речи персонажа. В эллиптических предложениях НПР обычно опускаются те члены, которые не имеют актуального значения из-за их контекстуальной очевидности. Фрагментарность и структурная размытость эллиптических конструкций, включенных в состав НПР, позволяет автору, не отрываясь полностью от собственно нарратива, передать спонтанность высказывания персонажа.

Парцеллированные и присоединительные конструкции в НПР сегментируют текст на интонационно-смысловые отрезки и создают эффект непринужденности речи и естественного течения мысли персонажа.

Повторы в НПР - еще один формальный прием, выполняющий выделительную функцию и указывающий на голос персонажа. В НПР часто встречаются вопросительные повторы, которые являются реакцией на вопросительную стимулирующую реплику, переданную прямой речью. Поскольку конструкция НПР в большинстве случаев выражает мысли персонажа, а не его речь, появление уточняющих вопросов-реакций вполне закономерно. Реплики-повторы, вызванные утверждением, передают эмоциональное состояние персонажа. В обоих случаях повторы выполняют текстообразующую функцию: связывают реплику в прямой речи с высказыванием в НПР.

Разнообразные семантические опенки инфинитивов выражают широкую гамму эмоций субъекта высказывания, сближают НПР с прямой речью и указывают читателю на появление голоса персонажа в нарративе. В НПР преобладают рефлексивные инфинитивные предложения, оформленные в виде вопроса, причем вопросы эти в подавляющем большинстве случаев риторические, то есть обращенные персонажем к самому себе.

В четвертом разделе рассматривается диалогизированная НПР.

Изучение материала показало, что диалогизированная НПР может встречаться в художественных текстах при согласовании реплик-стимулов и реплик-реакций по иллокутивной функции в следующих вариантах: вопрос - ответ, утверждение (уведомление) — подтверждение / возражение, побуждение (просьба, приказ, совет) — согласие / отказ. Диалогизации может подвергаться как внутренняя, так и «внешняя» речь. Принципы построения диалога (анафорические повторы,

переходящие от одной реплики к другой, использование коммуникативных операторов, дискурсивных слов, эллипсис ясных из предыдущей реплики форм, экспрессивные интонационные и синтаксические особенности) позволяют читателю, несмотря на транспозицию лица субъекта повествования, выделить голос персонажа из нарратива. Диалог с использованием НПР, как и другие письменные художественные формы передачи «чужой» речи, - это в некотором роде реконструкция естественной речевой деятельности человека, стремление автора, используя законы построения диалога, создать у читателя впечатление реально услышанного разговора. В то же время НПР, включенная в диалог как ответная или инициирующая реплика, может затруднять восприятие текста, в особенности у иностранного читателя, поскольку субъективная интерпретация речи персонажа нарратором включает в текст дополнительные смыслы.

Смена диалогических реплик, соотнесенность художественного диалога с первичной, прототипической формой коммуникации, позволяет читателю выделить из нарратива голос персонажа, несмотря на возможное отсутствие эксплицитных интродукторов, указывающих на субъект высказывания «чужой» речи. Описание диалогизированной НПР в итальянском языке еще не получило освещения в лингвистике.

В заключении сформулированы основные результаты проведенного исследования и в соответствии с поставленными задачами выработаны следующие критерии выделения НПР в итальянском нарративе:

- наличие эксплицитно или имплицитно выраженных предикатов пропозициональной установки во вводящем высказывании;

- изменение временного плана вводимого высказывания в зависимости от вводящего, но не обязательная транспозиция временных дейктиков;

- не-первое лицо субъекта вводимого высказывания;

- наличие во вводимом высказывании проксимальных дейктиков, дискурсивных маркеров, конструкций экспрессивного синтаксиса, свойственных устной разговорной речи;

- диалогизация вводимого высказывания с учетом всех вышеперечисленных особенностей.

Полученные результаты позволили наметить представленный в Таблице 4 сопоставительный анализ разных видов переданной речи, основным различительным признаком которых является степень связи вводимого и вводящего высказываний.

Таблица 4

Сопоставительный анализ разных видов переданной речи

\ Вводящее высказыва ние Пунпуац ионное выделение Изменения дейктиков во вводимом высказывании Дискурс ивные маркеры Экспресси вный сшлакснс

временных персональных пространствен ных

КР + - + + + - -

НПР +/- +/- + /- + -/+ + +

ПР + + - - - + +

СПР - - - - - + +

Содержанием дальнейших исследований станет подробный сопоставительный анализ конструкции НПР с другими видами передачи «чужой» речи как в письменных, так и в устных текстах; диахронический анализ функционирования переданной речи в итальянских письменных текстах; типологический анализ закономерностей введения «чужой» речи в текст для итальянского и русского языков, а также разработка проблемы компрессии информации в тексте.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1. Борисова Е.С. Исследование несобственно-прямой речи в итальянистике в 1920-1960гг. [Текст] / Борисова Е.С. // Известия Уральского государственного университета Сер.1 «Проблемы образования науки и культуры», 2010, №2 (75). - С.232-240.

2. Борисова Е.С. Имплицитные предикаты, указывающие на субъект несобственно-прямой речи в итальянском языке [Текст] / Борисова Е.С. // Вестник РУДН. Сер. «Лингвистика», 2013, №3. - С.55-64.

3. Борисова Е.С. Диалогизированная несобственно-прямая речь (на примере итальянской художественной прозы XIX-XXI вв.) [Текст] / Борисова Е.С. // Вестник РУДН Сер. «Теория языка. Семиотика. Семантика», 2014, №1. -С.138-147.

4. Борисова Е.С. Несобственно-прямая речь в прозе Дж. Бассани [Текст] / Борисова Е.С. // Язык и культура (на материале романо-германских и восточных языков). VI Степановские чтения: материалы докладов и сообщений международной конференции. М.: РУДН, 2007. С.142-144.

5. Борисова Е.С. Глаголы, вводящие конструкцию несобственно-прямой речи в итальянском тексте [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы II Всероссийской научно-практической конференции (Состояние и перспективы лингвистического образования в современной России). Ульяновск: Изд-во «Студия печати», 2007. С.69-82.

6. Борисова Е.С. Эллиптические предложения в конструкции несобственно-прямой речи в итальянском тексте [Текст] / Борисова Е.С. // Сборник научных трудов ИИЯ «Романская филология», т.7. Екатерринбург: Изд-во УГПУ, 2007. С.5-13.

7. Борисова Е.С. Эллипсис глаголов, вводящих несобственно-прямую речь, в итальянском тексте [Текст] / Борисова Е.С. // Сб. материалов IV международной научной конференции романистов «Романские языки и культуры: от античности до современности» МГУ им. М.В. Ломоносова. М.: МАКС Пресс, 2008. С. 15-18.

8. Борисова Е.С. Система личных местоименных и глагольных форм несобственно-прямой речи на примере итальянских текстов [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы докладов и сообщений международной конференции «Актуальные проблемы романо-германских и восточных языков». VII Степановские чтения. М.: Изд-во РУДН, 2009. С. 205-207.

9. Борисова Е.С. Повтор как один из показателей, выделяющих несобственно-прямую речь из нарратива в итальянском тексте [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы ежегодной научной конференции «Актуальные проблемы германистики, романистики и русистики». Екатеринбург: Изд-во Екатеринбургского ИИЯ, 2009. С.178-184.

Ю.Борисова Е.С. Соотношение языка и диалекта в несобственно-прямой речи на примере итальянской художественной прозы [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы Всероссийской научной школы для молодежи: Контактные языки и диалекты в аспекте межкультурной коммуникации. М.: Изд-во РУДН, 2010. С. 165-172.

П.Борисова Е.С. Эксплицитное выражение несобственно-прямой речи в итальянских художественных текстах [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы Всероссийской научной школы для молодежи «Текстология сегодня: итоги, проблемы, методы» М.: Изд-во РУДН, 2010. С.63-67.

12.Борисова Е.С. Сравнительный анализ переводов несобственно-прямой речи на материале итальянских и русских текстов [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы докладов и сообщений международной конференции VIII Степановские чтения «Межкультурная коммуникация, современные методы преподавания иностранных языков, перевод (на материале романо-германских и восточных языков)». М.: Изд-во РУДН, 2011. С. 120-122.

13.Борисова Е.С. Глаголы восприятия, вводящие несобственно-прямую речь (НИР), в итальянском тексте [Текст] / Борисова Е.С. // Материалы докладов и сообщений международной конференции научно-практической конференции IX Степановские чтения «Язык и культура в современном мире (на материале романо-германских языков)». М.: Изд-во РУДН, 2013. С.132-133.

14.Борисова Е.С. Инфинитивные предложения - один из маркеров несобственно-прямой речи (на примере итальянских текстов) [Текст] / Борисова Е.С. // Романские языки и культуры: от античности до современности. VI международная научная конференция романистов МГУ. М.: Век информации, 2013. С.39-43.

Борисова Елена Сергеевна (Россия) Несобственно-прямая речь в итальянском парративе XIX-XXI вв.

Диссертационное исследование посвящено лингвистическому анализу несобственно-прямой речи (НПР) в итальянской художественной прозе XIX-XXI вв.

Проанализированы теоретические работы, посвященные НПР в итальянском языке, рассмотрены особенности вводящего и вводимого высказываний НПР.

Доказано, что в тексте нарратора обязательно содержатся элементы, указывающие читателю на голос персонажа в конструкции НПР.

Выделен основной признак НПР, отличающий ее от других видов переданной речи - транспозиция персональных дейктиков в тексте персонажа. Эта особенность проявляется наряду с факультативными изменениями пространственных и временных дейктиков, с наличием дискурсивных маркеров и конструкций экспрессивного синтаксиса во вводимом высказывании. Кроме этого на голос персонажа может указывать диалогизированная НПР, поскольку принципы ее построения соответствуют принципам построения диалога в реальной коммуникативной ситуации.

Результаты исследования позволили наметить сопоставительный анализ разных видов переданной речи, основным различительным признаком которых следует считать степень связи вводимого высказывания с вводящим.

Borisova Elena Sergejevna (Russia) Free indirect discourse in Italian narrative of XIX-XXI centuries.

The thesis deals with linguistic analysis of free indirect discourse constructions in Italian artistic prose ranging in time from XIX to XXI centuries.

Theoretical works addressing the issue of free indirect discourse in Italian language have been analyzed. Special features of propositions introducing constructions of free indirect discourse as well as those that are introduced by them have been discussed.

It has been proved that narrator's text always contains elements distinguishing it from a character's voice in free indirect discourse constructions.

The main feature of free indirect discourse differentiating it from other types of reported discourse is defined as transposition of personal deictic elements in character's discourse. This feature is seen together with optional changes in spatial and temporal deictic elements and presence of discourse markers and constructions of expressive syntax in an introduced proposition. Moreover, a character's voice can be indicated by free indirect discourse that acquires features of a dialog, since the principles of its formation correspond with the principles of dialog formation in a real communicative situation.

The results of the investigation helped outline the main points of comparative analysis of different types of reported discourse, its main differentiating feature being the intensity of interconnection between propositions that introduce free indirect discourse and are introduced by it.

Подписано в печать:

16.09.2014

Заказ № 10211 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru