автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Ночная", "Кладбищенская" английская поэзия в восприятии С.С. Боброва

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Ночная", "Кладбищенская" английская поэзия в восприятии С.С. Боброва"

«6

I - <зЪ®

На правах рукописи

ХУРУМОВ Станисл;

"НОЧНАЯ", "КЛАДШЩЁНС Я^ АНГЛИЙСКАЯ ШЭЭЗШ В ВОСПРИЯТИИ С.С.БОБРОВА

Специальности: 10.01.01 - Русская литература 10.01.05-Литературы народов Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва, 1998

Работа выполнена на кафедре сравнительного изучения литератур историко-филологического факультета РГГУ

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор И. О. Шайтанов

Официальные оппоненты:

доктор филогических наук, профессор

Е. Н. Черноземова, кандидат филологических наук, доцент А. Л. Зорин

Ведущая организация:

Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН

заседании Диссертационного Совета К 064. 49. 05 при историко-

филологическом факультете РГГУ

по адресу: 125267, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке историко-филологического факультета РГГУ

Автореферат разослан "_"_1998 г.

Защита состоится

1998 г. в

часов на

Ученый секретарь Диссертационного Совета кандидат филологических наук

А

М. Б. Смирнова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Компаративный метод изучения истории культуры приобретает в сегодняшней научной ситуации особое значение. У истоков отечественной компаративной традиции - труды А.Н.Веселовского конца XIX - начала XX веков, задавшие широкий горизонт исследования и показавшие, что постижение феноменов отдельной культуры, практически невозможно без ориентации в разных культурах без учета различных связей влияний и опосредовании. Этот научный "императив" был плодотворно подтвержден во второй-третьей третях XX столетия трудами М.М.Бахтина, Л.В.Пумпянского и В.М.Жирмунского и узаконен в исследованиях С.С.Аверинцева, А.В.Михайлова, Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова в последней трети нашего века.

Среди наиболее существенных проблем сравнительного изучения литератур важное место занимает проблема восприятия одной культурой достижений другой, диалектическая соотнесенность "своего" и "иного" в акте рецепции Освоение эстетического опыта "ночной", "кладбищенской" поэзии в России является ярким, но, к сожалению, недостаточно исследованным эпизодом в истории англо-русских литературных отношений.

Степень научной разработки проблемы. Первым, кто заговорил о поэзии С.С.Боброва и о "ночной", "кладбищенской" английской литературной традиции как о существующей проблеме был Л.В.Пумпянский. Он не посвятил этому вопросу отдельного исследования, но сделал ряд ценнейших замечаний в различных статьях 20-х, 30-х, 40-х годов. (В приложении ко второй главе мы пытаемся реконструировать логику его концепции).

Этапной работой для исследования восприятия "ночной", "кладбищенски поэзии в России стала статья П.Р.Заборова 1964 г. "Ночные размышления Юнга в ранних русских переводах. Существенные наблюдения содержатся в статья М.Г.Альтшуллера "Бобров и русская поэзия конца XVIII - начала XIX вв." (1964) Ю.Д.Левина "Английская поэзия и литература русского сентиментализма" (1970 Образец строгого структурного исследования проблемы - статья Л.О.Зайон "Э.Юнг в поэтическом мире С.Боброва" ¡1985). Работы этой исследовательниц стоит отметить особо, так как на сегодняшний день они - единственная попытк научного осмысления поэзии С.С.Боброва - центральной фигуры в истории во( приятия "ночной" "кладбищенской" английской литературной традиции в Росси! Английские или американские работы посвященные этой проблеме нам не изв< стны.

Актуальность исследования. Актуальность исследования рецепт* ; 3 "ночной", "кладбищенской" поэзии в русской литературе объясняется тем, ' период, когда происходило это освоение одной культурой достижений друго ; явился поворотным для всей Европы. Изменились сами основания европейскс культуры и в широком контексте усвоение тем "ночи" и "кладбища" стало сим томом нового рождающегося литературного сознания. Постигая особенное "ночной", "кладбищенской" поэзии мы затрагиваем, быть может, самый сущес венный пункт развития европейской культуры: рубеж XVIII—XIX веков. Усмотрен! части открывает нам вид на целое.

Важно понять как явление культуры, возникающее в недрах одной литер турной ситуации, оказываясь в другой, меняет свой смысл, подчас достаточ! радикально. Но, может быть, еще важнее отдать себе отчет как воспринимающ культура осмысляла момент рецепции и как она оценивала "иное", превраща!

щееся в "свое". Поэтому так важно изучение логики научного осмысления феноменов культуры. Для предмета нашего исследования таким осмыслением, прежде всего, являются краткие, но глубокие суждения Л.В.Пумпянского.

Отсюда цели работы: во-первых, охарактеризовать феномен "ночной", "кладбищенской" английской поэзии в ее историческом развитии; во-вторых, показать специфику восприятия этой литературной традиции в произведениях С.С.Боброва и, попытавшись реконструировать концепцию развития русской оды в трудах Л.В.Пумпянского, показать как для этого исследователя стала возможна проблематизация англо-русских литературных отношений в творчестве С.С.Боброва.

Этими целями определяется круг задач, которые необходимо решить в коде исследования:

- определить смысловой и хронологический объем понятий "ночная", 'кладбищенская" поэзия, проанализировав самые значительные ее образцы и ^иболее весомые критические отклики;

- указать место "ночной", "кладбищенской" английской поэзии в общеев-эопейском повороте культуры от эпохи "готового" слова к эпохе непосредствен--юго выражения;

- очертить пути и способы обращения к теме ночи в русской поэзии до З.С.Боброва;

- дать характеристику "ночной", "кладбищенской" тематики в творчестве З.С.Боброва, проанализировав наиболее значимые в этом отношении фрагменты эго произведений;

- обозначить соотношение эпохи "готового" слова и непосредственного переживания в русской поэзии конца XVIII - начала XIX веков;

- указать наиболее значительные отклики на "ночную", "кладбищенскую поэзию С.С.Боброва в XIX и XX веках русской литературе;

-- сопоставив фрагменты работ Л.В.Пумпянского, нащупать теоретическо основание его концепции.

Постановка такого круга задач диктует ограничение исследуемого матери ала. В частности, вне его пределов остаются произведения "ночной" "кладбищенской" поэзии во французской и немецкой литературах, хотя уделяет ся особое внимание откликам немецких авторов на "Ночные думы" Э.Юнга. Твор чество Э.Юнга, Р.Блэра, Т. Грея оказывается затронуто очень узко, только в од ном отношении. Вне пределов исследования остается вопрос об общей творчес кой эволюции С.С.Боброва. В центре внимания все время находится "ночная "кладбищенская" поэзия, специфика ее восприятия в России и особенности на умного осмысления этого эпизода.

Научная новизна. Научная новизна работы состоит прежде всего в по пытке одновременного исследования предмета и метода: изучения "ночной "кладбищенской" английской литературной традиции в восприятии С.С.Бобровг и изучения теоретических построений Л.В.Пумпянского, посвященных рецепц^ английского эстетического опыта в творчестве С.С.Боброва.

Методологические и теоретические основы работы. Методологической и теоретической основой работы является во-первых, концепция развитиу русской литературы Л.В.Пумпянского. (Разумеется, настолько, насколько она оказывается сегодня нам доступна.) Во-вторых, труды А.В.Михайлова и С.С.Аверинцева, в которых развиваются и переосмысляются идеи исторической

поэтики. В особенности для нас были важны работы А.В.Михайлова, посвященные истории гуманитарных наук, истории самоосмысления литературоведения.

Апробация. Проблемы поэтики С.С.Боброва рассматривались нами в докладе, сделанном на заседании проблемной группы проф. И.О.Шайтанова в ноябре 1995 г.

Реконструкция теоретических построений Л.В.Пумпянского легла в основу доклада, сделанного на 7-й международной бахтинской конференции в Москве в июне 1995 г.

Научно практическая значимость работы. Главы диссертации вошли в состав специальных курсов по истории русской и зарубежной литератур, прочитанных в 1996-97 гг. в лицеях при РГГУ и РОСНОУ.

Общая концепция работы является основой специального теоретического курса "Произведение искусства как шифр, продукт и процесс на рубеже Х\/Н1-Х1Х вв." Лекции по этому курсу были прочитаны 8 апреле-мае 1996 г. в Открытом еврейском университете на филологическом факультете и в ноябре - декабре 1997 г. в Академии народного хозяйства на юридическом факультете.

Структура работы. Введение; Глава I. "Ночная", "кладбищенская" английская литературная традиция. 1.1. Темы "ночи", "кладбища" в доюнговской пойзии, 1.2. Темы "ночи", "кладбища" у Э.Юнга, Р.Блэра, Т.Грея, 1.3. "Ночная", "кладбищенская" поэзия как проявление кризиса эпохи "готового слова"; Глава II. "Ночная", "кладбищенская" русская литературная традиция. 11.1. Тема "ночи" в русской поэзии до С.С.Боброва, II.2. Темы "ночи", "кладбища" в творчестве

С.С.Боброва, 11.3. Отклики на "ночную", "кладбищенскую" поэзйю С.С.Боброва в русской литературе XIX и XX веков; Заключение; Приложение к главе II.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. "Ночная", "кладбищенская" поэзия - одно из наиболее значительных явлений в английской литературе первой трети восемнадцатого века, обозначивших наступление новой литературной эпохи, когда плодотворный кризис начал охватывать самые основания словесности, когда бесспорность преемственности, принцип подражания были поставлены под сомнение и все громче стал заявлять о себе опыт "естественности" и "оригинальности". В европейской культуре происходил поворот к представлению о слове как корреляте непосредственного переживания. Целью автора становилось не создание совершенного текста, а заражение читателя своим настроением, непосредственное к нему обращение. Переосмыслялось литературное произведение как таковое: постепенно оно начало восприниматься не как продукт творчества, а как его процесс.

Понятие "ночной", кладбищенской" поэзии связано прежде всего с дидактической поэмой Эдварда Юнга "Жалоба, или ночные думы о жизни, смерти и бессмертии" (1742-1743) и с "Элегией, написанной на сельском кладбище" Томаса Грея (1751). С первым произведением принято соотносить возникновение этой литературной традиции, второе принято воспринимать как ее высшее достижение.

Одновременно увидевшим свет произведениям Юнга и Блэра (1742) хронологически предшествуют "Ночная мечта" А.Финч (1713) и "Ночное стихотворение о смерти" Т.Парнелла (1722). В обоих текстах дана "ночная" "картина мира". У Парнелла описано кладбище и доминирует треническая интонация. Что дает

основания рассматривать эти произведения как первые плоды "ночной" поэзии и справедливо ли это?

И "Ночная мечта" А.финч, и "Ночное стихотворение о смерти" Т.Парнелла принадлежат системе слова, подразумевающей опосредованное риторической традицией восприятие текста, понимание его как продукта, принципиально завершенного произведения, даже механизма.

"Кладбищенская" школа и "ночная" поэзия в точном смысле этих слов появляются вместе с дидактическими поэмами Р.Блэра "Могила" (1743) и Э.Юнга "Ночные думы" (1742-1743). Поэма Блэра была менее известна, чем поэма Юнга и воспринималась, так сказать, в литературной тени "ночных дум".

Слово у Блэра (как и у Юнга) стремится к тому, что Л.В.Пумпянский назвал "беспринципным лиризмом", к освобождению из плена огромного числа литературных опосредований. Результат этого стремления - нагнетание в стихах как раз того, от чего поэт стремился прочь - форсированной риторики, исступленной речевой жестикуляции. Пробиваясь к новому опыту внутреннего, поэт с раздражающей нарочитостью вынужден переходить к внешнему, почти ораторскому, проповедническому слогу. Раздражение позой и риторическими эффектами часто мешают читателям и исследователям разглядеть художественный смысл "Могилы" Блэра.

Самой известной "кладбищенской" и "ночной" поэмой являются "Ночные думы" Э.Юнга, публиковавшиеся по частям в 1742-1743 гг. Об этой дидактической поэме сохранилось относительно много высказываний. Говоря о "Ночных думах", исследователи оценивают всю "кладбищенскую" школу и равно наоборот: выясняя свое отношение к "ночной" поэзии, они подразумевают творчество Юнга. Риторическое слово и внериторическое переживание приходят в противоречие и начинают конкурировать друг с другом. Активная тенденция непосредст-

венного переживания пронизывает слово и, следуя его авторитетной логике, парадоксально направляет в нужном для себя направлении. Слово помещенс внутрь процесса переживания, стремящегося его растворить, но сохраняющего к слову пиетет именно как к слову под знаком литературной традиции.

Об открытии радикально нового качества поэтической речи именно в стихах Юнга и Блэра выразительно свидетельствует большинство истолкований творчества "кладбищенских" поэтов в англо-американской критической и научной литературе. Отмечается связь успеха "кладбищенской" школы с утверждением буржуазных литературных вкусов. Высказываются замечания о их невзыскательности, а то и просто об испорченности, о плохом качестве стихов "кладбищенских" поэтов. Наконец, речь идет о принципиальном новаторстве "кладбищенских" поэтов "на пути" к романтизму, к утверждению неслыханных прав гениальной личности.

Высшим достижением "ночной", "кладбищенской" поэзии принято считать "Элегию, написанную на сельском кладбище" Т.Грея (1751). Это стихотворение, вполне "ночное" и "кладбищенское" по тону и по поэтическому языку как будто оправдывало неудачи предшествующих опытов Юнга и Блэра. К "Элегии" Грея больше, чем к любому другому произведению эпохи преромантизма применимо определение: произведение искусства как процесс, а не как продукт. В стихах Грея читателями ощущалась известная независимость переживаний лирического героя от эмблем и формул традиции.

И здесь необходимо сказать о том, что же было изменено во второй и третьей третях XVIII века в европейской культуре. О том, что было поставлено под сомнение, в числе прочего, появлением "кладбищенской" школы. О том, как начинается переоценка эпохи "готового" слова.

ю

Это термин впервые в истории русской филологической науки ввел А. Н. Веселовский в "Исторической поэтике", говоря именно об английской литературе, о творчестве Шекспира: "Всякий поэт, Шекспир или кто другой, вступает в область готового поэтического слова, он связан интересом к известным сюжетам, входит в колею поэтической моды, наконец, он является в такую пору, когда развит тот или другой поэтический ряд" (448).

А.Н.Веселовский, по-видимому, понимал под "готовым словом" - слово, наследуемое по традиции (осознанно или неосознанно) и видел "готовое слово" в принципе в любом слове литературы. Но это понятие получило особое значение в работах А.В.Михайлова и С.С.Аверинцева. Произошло углубление понятия. Эпохой "готового" слова стали обозначать определенный этап литературного развития, начинающегося с греческого Просвещения и завершающегося к середине-концу XVIII века. Если в самом приблизительном виде представить себе особенности эпохи "готового" слова, то необходимо учесть следующее.

На протяжении почти двух тысячелетий поэт, коль скоро он приступал к творчеству, оказывался ввергнут в мир опосредованных художественных форм -мир "готового" слова, и если он намеревался передать в тексте свои чувства и мысли, то ему следовало ввести эти чувства и мысли "внутрь" поэзии и опосредовать свой опыт всеми надлежащими литературными способами, принадлежавшими не ему как личности, но самой поэзии и зафиксированным в сводах норм - риториках и сводах образцов - поэтиках. Живая личность поэта в ходе этих процедур и операций исчезала. Но это не означало, что для "индивидуального" и "характерного" нет места в пределах культуры "готового" слова. Эти понятия находятся в плодотворном синтезе с понятием "традиционного". В рамках жанрового канона, мотива или образа автор вступает в своеобразное соревнование со своими предшественниками, подражая им, но

не отождествляясь с ними, находя возможность проявить свою авторскую индивидуальность и характерность в этом "соревновании", которому не предвидится конца. Произведение искусства создается с установкой не на индивидуальное, а на общее, понимаемое как совокупность познавательных, этических и эстетических смыслов существования, выраженных в сфере изящной словесности согласно нормам риторико-поэтической теории. А результатом усилий, направленных на общее, становится индивидуальное.

В "кладбищенской" "ночной" поэзии Юнга и Блэра заявляет о себе новый опыт самоистолкования личности. Автор в стихах Юнга и Блэра намеревается с максимальной адекватностью выразить свой внутренний мир и заразить душу читателя своим настроением. Эти намерения проявляются в риторической перегруженности поэтической речи. Риторика как будто снимается собственным обилием. Для того, чтобы заговорить искренне оказывается необходим "чрезмерный" слог. Перенапряжение слова приводит к нагромождению тавтологий и в этом нагромождении проглядывает новое самоосмысление культуры.

Глава II. Изображение ночи в русской поэзии до последней трети XVIII века не соотносилось с совокупностью меланхолических мыслей и чувств, излияний сердца эмансипированной личности, характерных для "ночной" поэзии. Ее поэтический язык не был известен в России. В русскую оду XVIII века из литературного языка предшествующего столетия переходит употребление слова "Полнощь" в значении Север/Россия, зафиксированное уже в "Повести временных лет". Словоупотребление это достаточно часто реализуется в литературе петровского времени. Например в "Слове похвальном" 1709 года, посвященном полтавской победе, Феофан Прокопович именует

Россию "Глубокою полнощью". Мы очень часто встречаем "полнощь" в значении Север/Россия у Ломоносова в разные периоды его творчества.

"Самодостаточные" изображения ночи довольно редко встречаются в русской поэзии XVIII века, но они есть. Прежде всего - это духовная ода Ломоносова "Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния" (1743 г.). Изображение ночи в стихотворении мотивировано задачей: усмотрение величия Бога в наблюдаемом природном явлении, которое доступно наблюдению лишь ночью.

Другой случай изображения ночи - философская ода Н.М.Хераскова "Приятная ночь" (1761 г.). "Философская ода" определение самого поэта В стихотворении перед читателем открывается не сосредоточенное исследование природы и усмотрение в ней божества, как у Ломоносова, а скорее, эстетическое любование природой и только угадывание присутствия в ней высшего начала.

Эстетическое любование ночной природой радикально преобразует поэтику в стихотворении М.Н.Муравьева "Ночь" (1776 г.) Здесь начинает господствовать тот "беспринципный лиризм" (выражение Л. В. Пумпянского), который сначала ослабляет, а затем и сокрушает эпоху "принципиальных поэтических систем", эпоху "готового" слова. Не природа, а само любование ее становится содержанием стихотворения Муравьева. Эта попытка "изобразить выражаемое".

Рецепция "ночной", "кладбищенской" английской поэзии начинается в русской литературе с последней трети XVIII века. Самые ее значительные достижения связаны с творчеством Г.Р.Державина и С.С.Боброва.

Открывателем "ночной поэзии в русской литературе является Г.Р.Державин, откликнувшийся в своем творчестве и на дидактическую по-

эму Юнга, и на макферсоновы "поэмы Оссиана". Это был многократно опосредованный, но тем не менее решающий момент освоения иного культурного языка, самобытного использования неизвестных до этого в России поэтических систем. Согласно концепции русской оды Л.В.Пумпянского, к которой мы присоединяемся, стихотворение Державина "На смерть князя Мещерского" (1779) - первый опыт "ноктюрна", первый результат рецепции Юнга в русской литературе. Первое "оссианическое" стихотворение Державина "На выздоровление Мецината появляется " в 1781 году. Оно проникнуто мрачной, зловещей интонацией и содержит в себе изображение угрюмого ночного ландшафта.

Но усвоенный Державиным поэтический язык Юнга / Оссиана в стихотворениях "На смерть князя Мещерского" и "На выздоровление Меценатэ" касается темы частной жизни. Испуг вызван трагизмом личной судьбы. В центре внимания - жизнь и смерть отдельного человека.

В 1790 году юнговско-оссиановский тематический и образный комплекс будет использован Державиным при обращении к жанру батальной оды ("На взятие Измаила"), то есть в атмосфере зловещего будут увидены судьбы государства. Еще более показательным примером в этом отношении является "Водопад" (1781 г.) - отклик Державина на смерть князя Потемкина.

С.С.Бобров начинает свою литературную карьеру под влиянием Н. М. Хераскова (ему посвящена дебютная духовная ода поэта "Размышление о создании мира", опубликованная в "Покоящемся трудолюбце" в 1784 году) и всего масонского круга Московского университета. В "Размышлении о создании мира" поэт развертывает величественную картину творения, погруженную во тьму, омраченную в каждый свой момент. Восторженному лирическому герою открывается некая тайна, знание которой сразу же и повер-

гает его мысль во мрак. Бездонность, из которой все рождается и в которую все нисходит окутана ночью. Но, согласно логике сознания лирического героя Боброва, в этой ночи до предела обостряется зрение ума, духовный взор, веденье/виденье. Лирическому герою "Размышления о создании мира" дано созерцать сбывание непостижимого: превращение ничто в нечто.

"Размышление" является своеобразным ключом ко всем другим "ночным" духовным одам этого времени. Таким как "Прогулка в сумерки" (1785 г.), "Полнощь" (1786 г.), "Торжественное вдохновение ночи" (1787 г.), которое принято считать самым "юнгианским" в ночном цикле Боброва.

"Черные власы" ночи и "пушистые крылья" сна, эти эмблематические детали только отвлекают от мыслей о бездне и пропасти, которые не покидают лирического героя ни на минуту. Но важно иметь в виде, что Бобров наследует юнгианской традиции ночной поэзии, осложненной одическим державинским компонентом ("На смерть князя Мещерского") и масонским умозрением. При всей сложности тематического сплава можно отчетливо говорить во-первых, о раскрывающейся в теме ночи темы космоса и во-вторых, темы личности, осмысляющей свою конечность и свое одиночество.

Следующий этап разработки темы ночи у Боброва - описательная поэма "Таврида" (1798 г.). В поэме происходит знаменательное раздвоение темы ночи. Поэт обращается к одической традиции употребления слова "Полночь" в значении Север/Россия и преобразует свою философскую "картину мира" в согласии с здесь же выстраиваемой концепцией русской государственности, развертываемой апологией просвещенного абсолютизма.

После своего возвращения в Петербург в течение четырех лет Бобров работает над собранием своих сочинений "Рассвет полнощи, или Созерцание славы, торжества и мудрости порфироносных, браноносных и мирных

Гениев России", которое выходит в свет в 1804 году. Уже само название "Рассвет полнощи" заставляет задуматься. С одной стороны "рассвет полнощи" следует, по-видимому, понимать как метафору Просвещения - Про-, свещения петровской и послепетровской России, с другой стороны рассвет может означать завершение и конец ночи/полнощи, то есть Просвещение "оборачивается" гибелью для России и тогда в заглавии собрания сочинений проступает эсхатологический подтекст. Сразу оговоримся, для Боброва прежде всего была важна именно первая возможность истолкования заглавия: как Просвещения, одухотворения России. Однако вторая возможность истолкования не отсутствует вовсе в художественном сознании Боброва. В стихотворении "Ночь" (1801 г.), входящем в первый том собрания сочинений, посвященном смерти Павла Первого, можно расслышать космический ужас охватывающий лирического героя, при мысли о судьбе России.

В 1807-1809 гг. Бобров работает над поэзией "Древняя нощь Вселенной, или Странствующий слепец", в которой наиболее полно выражается его мифопоэтическая "картина мира". Черновик этого грандиозного текста -первая дебютная ода Боброва "Размышление о создании мира". Теперь, в Древней нощи..." поэт с эпическим размахом детализирует каждый момент своей концепции, показывает что есть ночь со всех возможных сторон. Политический же аспект темы ночи уходит из творчества Боброва.

Творчество С.С.Боброва принадлежит тому трудноопределимому периоду русской литературы, который может быть охарактеризован как "просветительское барокко", если воспользоваться остроумно компромиссным термином М.Л.Гаспарова. Но, придерживаясь уже принятой нами терминологии, следует все-таки в связи со стихами Боброва говорить об эпохе "готового" слова, но в его особом кризисном состоянии.

Поэзию Боброва осмеяли поэты и литераторы круга Н.М.Карамзина, ставившие под сомнение современную актуальность "монументально-импозантных" (выражение Л.В.Пумпянского) жанров: поэмы и оды, критиковавшие репертуар "грандиозной" топики, отвергавшие стиль, обильно инкрустированный церковнославянизмами, порицавшие эвфонические излишества. "Игры важной Полигимнии", принадлежавшего к партии архаистов Боброва, осуждались карамзинистами во всех отношениях.

Интерес к Боброву, пробудившийся у филологов на рубеже Х1Х-ХХ веков имел "опосредованный" характер: его поэзия привлекала внимание не сама по себе, а в связи с другими крупными литературными явлениями.

Так было, когда Л.В.Пумпянский в своей классической статье 1928 года заговорил о Боброве, как о предшественнике Тютчева. Имея в виду "ночной цикл" в тютчевском творчестве, исследователь заметил "О некоторых произведениях Боброва можно прямо сказать, что это - тютчевские стихи до Тютчева." . Родство "ночных" стихов Боброва и Тютчева, никак фактически не подтвержденное, остается непроясненным эпизодом в истории русской лирики.

Ситуация осложняется тем, что центральное положение "ноктюрнов" в мифопоэтической "картине мира" Тютчева было принято выделять с самого начала внимательного чтения его поэзии.

Сложилась провоцирующая догадки ситуация: один поэт имеет репутацию мастера ночных картин в поэзии и его за это обесславливают (так Бобров стал мишенью для насмешек поэтов карамзинского круга); другой поэт оказывается впервые прочитан и востребован также как мастер ночных картин в поэзии и его за это "канонизируют" (так В.Соловьев и символисты отнеслись к Тютчеву). Если эта симметрия и не результат непосредственного

влияния и не пример литературной преемственности, то, бесспорно, единственный в своем роде случай типологического сходства поэтов в самом главном, в первичной интуиции мифопоэтической "картины мира".

Ун ОШ1

Заключение. "Ночная", "кладбищенская поэзия 40-х - 50-х годов стала одним из проявлений процесса эмансипации личности в европейской культуре и важным этапом кризиса эпохи "готового" слова: произведение начинает пониматься все менее как шифр и продукт и все более как процесс. "Ночные" картины и "кладбищенские", меланхолические настроения в дидактических поэмах и элегиях - яркие свидетельства завоевания личности в искусстве неслыханных прав и обретения автором исключительных возможностей (культ гения).

В русской литературе достижения английской традиции были осмыслены и усвоены по-настоящему на рубеже XVIII и XIX веков в творчестве Г.Р.Державина и особенно С.С.Боброва. "Ночная", "кладбищенская" поэзия стала и в России знаком эмансипации личности в литературе, но, наряду с этим, произошло и переосмысление функции "ночных" картин и "кладбищенских" эмоций. В русской оде тематика и топика английской литературной традиции оказались связаны с основным предметом жанра - судьбой русской государственности^

0 Российская империя в стихах Державина и особенно Боброва приобретает трагическое, "закатное" величие. Поэты видят и предчувствуют великие потрясения и катастрофы. Язык "ночной", "кладбищенской" поэзии используется для прославления "роковых минут" российской истории. Не трагическая судьба отдельного человека, но усрюмое созерца!шо-аудьбы государства оказывается в центре внимания поэта.

Л.В.Пумпянскому удалось проблематизировать "ночную", "кладбищенскую" литературную традицию в России во многом потому, что предметом его мысли

была серия катастроф, приведших Россию к революции 1917 года. Исследование русской трагической и комической культур поставило перед Л.В.Пумпянским вопрос о смысле русской оды. Ученый создал авторитетную концепцию истории русской оды и в процессе создания открыл ее особую "ночную", "кладбищенскую" составляющую.

Приложение. Место и значение "ночной" поэзии и творчества С.С.Боброва в истории русской литературы было отчетливо установлено благодаря кратким, но весомым характеристикам в работах Л.В.Пумпянского. Поэтому для нас важно понять логику его исследования, позволившую поставить эти проблемы. С этой целью мы попытаемся реконструировать концепцию развития русской оды в работах этого исследователя. Для этого необходимо учитывать исходную проблематику в работах Л.В.Пумпянского, то есть попытаться представить себе хотя бы контуры общей концепции развития русской литературы. Следует ответить на вопрос: как возможна русская ода по Пумпянскому?

Концепция русской оды в трудах Л.В.Пумпянского явилась результатом очень своеобразной культурной эволюции исследователя. Начав свой спор как философ культуры с духовными вождями символизма, прежде всего ' с В.И.Ивановым, он продолжил полемику как филолог и историк с представителями "формальной" школы, прежде всего с Ю.Н.Тыняновым. Главным вопросом для Л.В.Пумпянского, как восприемника стиля и форм мышления символистов, был вопрос о судьбе жанра трагедии в России. А как для современника и конкурента формалистов - главной проблемой для него была история русской оды. Сместив смысловой центр концепции В.И.Иванова от трагедии к комедии, Л.В.Пумпянский смог блестяще истолковать событие русской революции, а утвердив ценностно окрашенный тезис об оде, как о жанровом острие прогрессив-

ной российской государственности, ученый существенно потеснил лингвистически оснащенную и относительно нейтральную в политическом отношении концепцию формалистов.

Главный вопрос, который стремится разрешить в своих ранних работах Л.В.Пумпянский - почему в России не состоялся жанр трагедии? Ответ Л.В.Пумпянского - потому что тот, кто мог создать трагедию - Пушкин столкнулся с проблемой самозванца, а значит чистая трагедия в его творчестве была невозможна. Пушкин наследовал, по Пумпянскому, поздней и кризисной Ренес-сансной трагедии, которая перестала быть трагедией в прежнем смысле.

Проблему самозванца наследует у Пушкина Гоголь в "Ревизоре" и "Записках сумасшедшего". У Гоголя проблему самозванца в свою очередь наследует Достоевский. Л.В.Пумпянский, анализируя "Преступление и наказание" и "Братьев Карамазовых", вновь и вновь напоминает об истоке проблемы самозванства - шекспировском творчестве: "Помешательство Гамлета есть... ключ ко всей поэзии Достоевского." '

"Организованное пророчество" о грядущей революции - вот подлинное содержание романов Достоевского по Л.В.Пумпянскому. Роль самозванца в новой русской истории выполнила, согласно его взглядам, русская интеллигенция. Исследователь замечает "...самозванство, интеллигенция - суть почти исключительно русские явления." От аттической трагедии через гамлетическое расстройство вымысла к комическому герою социального романа, совершающего в реальности революцию - таков в общих чертах "путь Диониса" по Л.В.Пумпянскому.

Особое место в концепции развития русской литературы Л. В. Пумпянский отводил жанру оды. Пушкинское открытие проблемы самозванца было в значительной степени обусловлено предшествующим опытом поэтической традиции,

тесно связанной с российской государственностью. Уже в "Достоевском и античности" упоминается поэзия Ломоносова и подчеркивается ее связь со всей последующей русской литературой вплоть до романов Достоевского: В работе "К истории русского классицизма" (1923-24 гг.) Л.В.Пумпянский настаивает на значимости для творчества Пушкина, для появлений в нем темы самозванца всей предшествующей одической традиции, традиции политической лирики.

В творчестве Державина, по Д. В. Пумпянскому, происходит радикальное переосмысление жанра оды. Место "парения" Ломоносова и Петрова замещает у Державина "забавный русский слог" - зерно, из которого впоследствии вырастает оговорочно-ироничная, прозаизованная стихотворная речь "Евгения Онегина", знаменитая "болтовня" (из которой впоследствии, в свою очередь, родится "смиренная" проза "Повестей Белкина"). Наконец, главный предмет оды - государство оказывается в державинских стихах увиден совершенно по-новому. Перейдя от испуга перед краткосрочностью частной жизни ("На смерть князя Мещерского") к ужасу перед трагической судьбой российского государства ("Водопад"), Державин открыл новую область в литературе, вернее новую "зловещую" атмосферу.

"Зловещая" атмосфера державинских од сформировала, по Л. В. Пумпянскому, поэтическое сознание Боброва и положила начало традиций "ночной" поэзии в русской литературе. Ее продолжили и видоизменили Пушкин с одной стороны, и Тютчев - с другой.

Публикации. Хурумов С-Ю. Вопрос о смехе в Невельском кружке // Философские науки. - М.: Гуманитарий, 1995?Л г£, 280-284.

Хурумов С.Ю. Пумпянский Л.В. // Русские писатели XX века.1 Энциклопед! ческий словарь/Под ред. П.А.Николаева. - М.: Большая Российская Энциклоп< дия, 1997. С.498-500.

Хурумов С.Ю. Русская ода // Восемнадцатый век: Путешествие в эпох Культурологический справочник/Под ред. А.И.Княжицкого. - М.: Хирон, 1997.--165-183.