автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Новосибирское и Барнаульско-Бийское Приобье в I - VIII вв. до н. э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Новосибирское и Барнаульско-Бийское Приобье в I - VIII вв. до н. э."

РГ6 од

Государственный комитет Российской Федерации о ОПТ 1996по высшему образованию

Алтайский государственный университет

Скопинцева Галина Валентиновна

Новосибирское и Барнаульско-Бийское Приобье в I — VIII вв. н.э. История идей и исследований XVIII—XX вв.

Специальность 07,00.06.— археология:

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

На правах рукописи

Барнаул—1996

Работа выполнена в Алтайском государственном университете на кафедре археологии, этнографии и источниковедения.

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

д.и.н., профессор Ю.Ф. Кирюшин

д.и.н., профессор Т.Н. Троицкая, к.и.н.,доцент В.Н. Елин

Томский государственный

университет

им. В.В.Куйбышева

Защита состоится " ^"¿НСЩЛ^РЯ1996 г. в //часов на заседании диссертационного/совета К 064.45.04 в Алтайском государственном университете Адрес: 656099, Барнаул, ул. Димитрова, 66

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Алтайского государственного университета

Автореферат разослан " 996 г

Ученый секретарь диссертационного совета, л кандидат исторических наук/1^¡¡jJJ) C.B. Цыб

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Каждый этап древней истории Сибири находит отражение в археологических памятниках,- изучение которых позволяет в большей или в меньшей степени восстановить культуру населения их оставившего. Последнее десятилетие памятники I - VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья, а также сопредельных территорий, в большей степени, чем раньше привлекают внимание исследователей. На современном этапе Ю.В.Шириным была поднята проблема передатировки фоминских памятников III - V вв. н.э., а также объединения памятников фоминского типа на всей территории их распространения в единую культур-ноисторическую систему - позднекулайскую общность. (Ю.В.Ширин, 1991, с. 157, 1994, с.1-18). В связи с этим важное значение приобретает изучение памятников этого периода в Новосибирском и Барнаульско-Бийском При-обье. В Барнаульско-Бийском Приобье памятники I-VIII вв. н.э. изучаются М.Т.Абдулганеевым, А.А.Казаковым, В.В.Горбуновым. Однако, обобщающей работы по результатам исследований пока не было. На современном этапе остаётся актуальной проблема культурной принадлежности памятников V-VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья. В связи с этим важное значение приобретают одинцовские памятники Барнаульско-Бийского Приобья, отражающие момент формирования верхнеобской (одинцовской) культуры.

Актуальность темы определяется также тем, что рассмотрение основных проблем в изучении памятников I-VIII вв. н.э. осуществляется в развитии от XVIII века до настоящего времени. Причём, в работе подводятся итоги почти трёхвекового изучения памятников этого периода и определяются основные направления в их дальнейшем изучении.

Цели и задачи исследования. Основная цель работы заключается в том, чтобы проследить на протяжении почти трёх столетий зарождение и развитие основных идей и гипотез об истории племён Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья в I-VIII вв. н.э., а также в освещении тех успехов, которые были достигнуты в изучении этого хронологического периода к настоящему времени. Для осуществления этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Рассмотреть проблему изучения археологических памятников I - VIII вв. н.э. на различных этапах становления и развития самой археологической науки в Сибири: в период становления археологии как самостоятельной науки, в период создания первых культурно-хронологических классификаций археологических памятников I тыс. н.э., в период выделения археологических культур этого периода а также на современном этапе.

2. Охарактеризовать систему организации археологических исследований в Сибири в XVIII - XX веках, роль местных исследовательских центров, а также археологов-краеведов в изучении археологических памятников I -VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья.

3. Осветить основные идеи и гипотезы о культурной принадлежности и датировки памятников этого периода, а также их этнической идентификации на протяжении XVIII-XX вв.

Территориальные рамки работы охватывают территорию от предгорий Алтая (устье реки Неня) до административной границы Новосибирской и Томской областей (устье реки Уеня). Археологические материалы сопредельных территорий этого периода привлекаются в качестве параллелей. Хронологические рамки работы охватывают период от начала продвижения «второй волны» кулай-ских - «саровских» племён по лесостепному Приобью до формирования сросткинской археологической культуры - VIII в. н.э.

Источниковедческой базой диссертации являются работы археологов, занимающихся изучением археологических памятников I-VIII вв. н.э. в Новосибирском и Барнаульско-Бийском Приобье на протяжение XVIII-XX вв. В первую очередь это работы Г.И.Спасского, В.В.Радлова, М.П.Грязнова, Т.Н.Троицкой, а также работы барнаульских и новосибирских археологов, занимающихся изучением этих памятников на современном этапе: М.Т.Абдулганеева, А.А.Казакова, В.В.Горбунова, А.В.Новикова, С.Г.Рослякова и других исследователей. При освещении темы учитывался тот факт, что основными источниками по раннесредневековой истории Сибири являются археологические. Отрывочные данные письменных источников не дают чёткого представления о событиях, происходивших на этой территории, и служат только дополнением к археологическим источникам. В то же время автор учитывала данные письменных источников, изложенные в работах Д.Г.Савинова по синхронизации археологических культур I тыс. н.э. с данными письменных источников (Д.Г.Савинов, 1986, 1991, 1994). При освещении археологической деятельности краеведов XVI11-XIX вв. были использованы материалы государственного архива Алтайского края, Красноярского государственного архива, а также материалы и рукописная статья из личного архива Т.А.Бояркиной.

Методологической основой исследования является системный подход к использованию источников как разновидности диалектического метода. Классическим при-, мером использования такого подхода является периодизация истории Н.Я.Данилевского (Н.Я.Данилевский, 1889). Первоначально была дана общая характеристика проблемы изучения памятников I-VIII вв. н.э. на изучаемой территории с позиции «первичной границы». При этом были очерчены самые важные вопросы в изучении этой проблемы. Затем был осуществлён переход к «внутреннему различению» - изучению этих проблем на разных этапах становления и развития самой археологичес-

кой науки в Сибири.

Научная новизна работы заключается в том, что рассмотрение основных идей и гипотез в изучении археологических памятников 1-УШ вв. н.э. на территории Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья осуществляется в развитии: от XVIII в. до современного этапа. При этом рассматривается становление и развитие самой археологической науки в Сибири.

Практическая ценность работы. Результаты исследований могут быть использованы при написании обобщающих работ по средневековой истории Южной Сибири, при чтении спецкурсов по этногенезу коренных народов Сибири и по истории археологической науки в Сибири. Материалы диссертации могут быть использованы в музейной и научно-просветительской работе. Отдельные положения, изложенные в диссертации, могут быть использованы для дальнейших исследований по истории археологической науки в Сибири.

Апробация работы. Основные положение работы нашли своё отражение в опубликованных автором трёх научных статьях. Отдельные аспекты исследуемой проблемы нашли отражение в периодической печати и лекционной работе, а также докладывались и обсуждались на различных конференциях, проходивших в Барнауле, Горно-Алтайске, Новосибирске.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав и заключения. Первая глава состоит из четырёх параграфов, вторая и третья - из двух.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется актуальность темы, определены цели и задачи, территориальные и хронологические рамки, дана краткая характеристика источников, методологическая основа, научная новизна работы, её практическая значимость, апробация и структура.

Глявя I

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТНИКОВ I-VIII вв. н.э. НОВОСИБИРСКОГО И БАРНАУЛЬСКО-БИЙСКОГО ПРИОБЬЯ В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ АРХЕОЛОГИИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ НАУКИ.

В первой главе освещается период от первых Академических экспедиций XVIII века до создания предпосылок культурно-хронологической классификации памятников I тыс. н.э. в Южной Сибири. Первая глава посвящена самому длительному периоду в истории археологии - «собирания материалов». В первом параграфе освещается проблема становления археологической науки в Сибири и характеризуется роль Академических экспедиций XVIII века в формировании основных идей о древней истории Сибири. В археологической литературе утвердилось мнение, что начало археологических изысканий в Европе и в России связано с формированием «учёных дружин» (М.П.Завитухина, 1977; A.B. Матвеев, 1992; С.И.Руденко, 1962; А.А.Спицын, 1906; А.В.Жук, 1995 и другие исследователи). Самые мощные «учёные дружины» в России связывались с именами В.Н.Татищева и Петра I, а в Сибири - князя М.П.Гагарина. Не отрицая самого факта становления европейской археологии в результате деятельности «учёных дружин», необходимо отметить, что это положение не следует распространять на Россию. Пётр I выступал не в роли руководителя «учёной дружины», а олицетворял государственное (пра-

вительственное) начало в российской археологии. В правительственных указах Петра I формировались основы археологических исследований в России: требование фиксации древних памятников, составление каталога древних предметов, копирование старинных надписей и рисунков. Причём, сйедить за выполнением указов предписывалось губернаторам и уездному начальству, они же отвечали за сборы «могильных ценностей».

Таким образом, археологическими изысканиями в стране занимались государственные чиновники. Особенностью становления археологической науки в России являлось её правительственное начало. Наиболее ярко это положение проявилось в Алтайском Горном округе. Администрация Колывано-Воскресенских заводов, выполняя правительственные указы (1716-1718 гг. и 1772 г.), поощряла археологические изыскания горных инженеров и других сотрудников. Импульс, данный в XVIII веке, был настолько сильным, что традиционный интерес к древностям среди горных инженеров Колывано-Вос-кресенских заводов сохранился до конца XIX - начала XX века. Из их среды в XVIII - XIX веках формировался слой археологов-краеведов (И.М.Ренованц, А.И.Кулибин, И.И. Шангин, А.И.Шангин, П.К.Фролов и другие). Освещению археологической деятельности местных археологов-краеведов в XVIII - первой половине XIX века посвящен второй параграф. Общение с археологами-краеведами Колывано-Воскресенских заводов оказало сильное влияние на становление Г.И.Спасского как археолога. В 1764 году при окружной канцелярии Колывано-Воскресенских заводов был создан минералогический кабинет, который послужил основой для создания Барнаульского музея. Археологическая часть этого музея, по свидетельству К.Ф.Ледебурга и других современников, состояла из личных коллекций горных инженеров, и в первую очередь П.К.Фролова (К.Ф.Ледебург, 1959; А.П.Уманский. 1962). По инициативе начальника Алтайского Горного округа Н.И.Журина в конце XIX в. в Барнауле впервые

была создана организация, объединяющая местных любителей старины - «Общество Любителей Исследования Алтая». Система организации Академических экспедиций XVIII в. также не противоречит тезису о государственном (правительственном) начале в российской археологии. Руководители экспедиций отчитывались не только перед Российской Академией наук, но перед высшим лицом в государстве - императором.

Формирование основных представлений о древнейшем прошлом Сибири у археологов-краеведов XVIII -первой половины XIX в. проходило под влиянием идей руководителей и участников Академических экспедиций

XVIII века. В XVIII - первой половине XIX в. появляются первые классификации сибирских древностей, оформляются основные направления гипотез об этнической принадлежности древних обитателей Южной Сибири: скифы (Д.Г. Мессершмидт, 1962), финно-угры (П.С.Паллас, 1780, 1965; и Э.И.Эйхвальд, 1858, гунны (Г.И.Спасский, 1853). М.А.Кастрен выдвигает гипотезу об этно-генетическом родстве финно-угорских, самодийских, монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских народов. В это время перед исследователями стояла проблема связи археологических памятников с современными аборигенами Сибири. Одна группа учёных (П.С.Паллас и Э.И.Эйхвальд) считала, что «чудские» племена выселились в древности на восток или запад и не оказали никакого влияния на современных аборигенов Сибири. Другая группа учёных (Д.Г.Мессершмидт, Г.И.Спасский, М.А.Кастрен) указывала на возможную связь «чудского» населения с современными аборигенами Южной Сибири.

Из всех исследователей XVIII - первой половины

XIX вв. вклад Г.И.Спасского в археологическое изучение Алтайского Горного округа был самым значительным. В третьем параграфе характеризуется его археологическая деятельность. Учёный прошёл путь от чиновника уездных судов Бийска и Кузнецка до археолога, разрабатывавшего научные принципы в археологии. При этом следует

отметить, что в работах Г.И.Спасского нашла отражение общая тенденция, отмеченная А.А.Формозовым для всех исследователей XVIII - первой половины XIX века -«восприятие археологического материала в одной плоскости». (А.А.Формозов, 1886, с.32). На основе элементов сходства каменных изваяний Южной Сибири и Центральной России Г.И.Спасский пришёл к выводу, что эти археологические памятники принадлежали одному народу - гуннам. У исследователей XVIII века Г.И.Спасским был взят за основу метод использования ограниченного круга источников для глобальных теоретических обобщений. В то же время нельзя не согласиться с М.А.Дёминым, который отмечал, что Г.И.Спасский не только открыл и описал много новых археологических памятников, в дальнейшем утраченных для науки, но и разрабатывал научные принципы «в изучении сибирских древностей» (М.А.Дёмин, 1989, с.49). Благодаря его деятельности сибирская археология стояла на одном уровне с общероссийской. Он внёс значительный вклад в становление археологии как самостоятельной науки. Ко второй половине XIX века археологи осознают, что для создания исторических схем развития древних народов Сибири нужны крупномасштабные раскопки.

Вторая половина XIX в. характеризовалась начало5/ массовых раскопок как в Центральной России, так и I Сибири. Начало крупномасштабных раскопок в лесостепном и Горном Алтае связано с именем Василии Васильевича (Фридрих-Вильгельм) Радлова. Освещекик его деятельности посвящён четвёртый параграф. В результате его раскопок был собран массовый археологический материал, который послужил основой для создания этно-хронологической периодизации памятнико! Южной Сибири. Эта периодизация имела огромное значение для будущих исследований на территори* Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья. Оь впервые связал разные типы археологических памятников с конкретными этносами. Утверждение В.В.Радлов:

о том, что в лесостепном Приобье проживали «угро-самоеды» и тюрки остаётся актуальным и для исследователей на современном этапе. В.В.Радловым был впервые поставлен вопрос о начале тюркизации лесостепного Приобья.

Изучение памятников I - VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья в период становления археологии как самостоятельной науки не носило целенаправленного характера. Археологические предметы из памятников этого периода (изделия из железа, кости, глины) мало интересовали археологов и, тем более, коллекционеров даже в конце XIX - начале XX вв. В то же время следует отметить, что в этот период закладывались основы изучения памятников «железного» периода на этой территории, их этнической идентификации. В течение этого периода были созданы предпосылки для создания культурно-хронологической периодизации памятников I тыс. н.э. на изучаемой территории.

Глава II.

НОВОСИБИРСКОЕ И БАРНАУЛЬСКО-БИЙСКОЕ ПРИОБЬЕ В I-VIII ВВ. Н.Э. ИСТОРИЯ ИДЕЙ И ИССЛЕДОВАНИЙ СО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 1920-Х ДО КОНЦА 1970-Х ГГ.

В первом параграфе освещается проблема создания первой культурно-хронологической периодизации памятников лесостепного и Горно-го Алтая, а также исследования на этой территории до конца 1960-х годов. С середины 1920-х годов систематические раскопки в Горном и лесостепном Алтае проводил М.П.Грязнов. Итогом этих раскопок было создание в 1930 году первой культурно-хронологической классификации памятников этой территории. Впервые в истории археологии Южной Сибири памятники «железной» эпохи были разделены на три последовательных этапа с выделением конкретных

памятников, характерных для каждого этапа. В ходе дальнейших раскопок на Верхней Оби (дюны у с.Большая Речка) памятники I тыс. н.э. были объединены в верхнеобскую археологическую культуру с тремя последовательными этапами: одинцовский II - IV вв. н.э., переходный V - VI вв. н.э., фоминский VII - VIII вв. н.э. Хотя датировка этапов сразу же была подвергнута критике со стороны В.Н.Чернецова и других исследователей и в конечном итоге была пересмотрена Т.Н.Троицкой, многие выводы М.П. Грязнова о хозяйстве, социальных отношениях, идеологических представлениях верхнеобцев остаются актуальными до настоящего времени. При этом следует отметить, что на характер этих выводов определённый отпечаток наложила и та эпоха, в которую работал М.П.Грязнов - утверждение археологии как ветви исторической науки с насаждением принципов марксизма-ленинизма. Учитывая основные положения, утвердившейся классовой теории формирования государства, М.П.Грязнов предполагал наличие у фоминцев патриархально-феодальных отношений. Однако, в тоже время он отмечал, что комплексное хозяйство верхнеобцев при «слабой торговле и проживании населения по мелким поселковым группам было характерно как для родового строя, так и патриархально-феодального». (М.П.Грязнов, 1956, с.141). В своих исторических обобщениях М.П.Грязнов всегда оставался последовательным эволюционистом. Исследователем было высказано предположение об этнической принадлежности верхнеобцев (одинцовцев). Он считал,' что носители одинцовского этапа вышли из среды древних угорских племён. (М.П. Грязнов, 1956, с. 144). В настоящее время A.C.Васютиным была высказана точка зрения об актуальности предположения М.П. Грязнова и на современном этапе. (А.С.Васютин, 1995, с.153-154). Эта точка зрения не лишена оснований, так как отдельные элементы в одинцовской культуре (шаровидные сосуды, сильно отогнутый наружу венчик) не могут быть объяснены ни кулай-

жой основой, ни влиянием кочевых соседей.

В первом параграфе также освещается проблема эрганизации археологических исследований в СССР в 1920 - 1970 гг. С середины 1920-х годов коренш л образом изменилась система организации археологических исследований в СССР - жёсткая система выдачи Открытых Листов только центральным научным учреждениям страны. Эти изменения особенно негативно отразились на провинциальных исследовательских учреждениях, в первую очередь - музеях. С середины 1920-х годок основные задачи музеев определялись в изучении и прославлении социалистического строительства. Археологические исследования на местах стали возможны только благодаря отдельным личностям. Если в XVIII - XIX вв. государство поощряло археологические изыскания на местах, то к середине 20-х годов XX в. они стали возможны только благодаря энтузиазму таких археологов-краеведов как С.М.Сергеев. С 1927 по 1935 г. он проводил активные археологические исследования в Барнаульско-Бийском Приобье. В 1930 году С.М.Сергеев вместе с М.Д.Копытовым раскопали погребения у с.Одинцовки, которое дало название первому этапу, выделенной М.П.Грязновым верхнеобской культуры.

Второй параграф посвящен, в основном, исследованиям Т.Н.Троицкой в Новосибирском Приобье з 1970-х годах. В результате археологических раскопок в Новосибирском Приобье, прежде всего Т.Н.Троицкой, в 1970-х годах была доказана генетическая связь кулайской культуры с формированием верхнеобской. Т.Н.Троицкая обосчовала передатировку этапов верхнеобской культуры: фоминский I - III вв. н.э., переходный IV - V вв. н.э., одинцовский VI - VII вв. н.э. Памятники III в. до н.э. -III в. н.э. Новосибирского Приобья, а затем и Верхней Оби были объединены в кулайскую культуру. На археологическом материале Т.Н.Троицкой были прослежены этапы проникновения кулайских племён в Верхнее Приобье, получившие название «волны расселения кулайцев». «Вто-

рая волна» связывалась с широким расселением «саровских» племён с 1 в. н.э. По вопросу о причинах продвижения л оных кулайских племён в лесостепь большинство исследователей признали основные положения гипотез М.Ф.Косарева о смещении ландшафтных зон и Ю.А.Львова о периодах увлажнения для Томско-Нарымского Приобья. Это свидетельствовало о возвращении с одному из ведущих направлений археологии 1920-х годов - палеоэтнологическому, провозглашавшему неразрывную связь географического фактора и человеческой истории. В настоящее время главную причину мигращ > кулайцев «первой волны» исследователи связывают с последствиями периода увлажнения. По вопросу о причинах миграции кулайцев «второй волны» продолжается дискуссия. Эта миграция не могла быть вызвана последствиями периода увлажнения, так как климат в начале н.э. был сухим. Наиболее убедительным выглядит предположение Т.Н.Троицкой, которая связывала причину миграции кулайцев «второй волны» с распространением скотоводства из Томского в Среднее Приобье. Необходимость расширения пастбищ выталкивала часть кулайскэго населения из этого региона в различных направлениях. (Т.Н.Троицкая, 1979).

В 1960-1970 годах в области изучения социальных отношений у племён лесостепного и Горного Алтая утвердилась точка зрения С.В.Киселёва о том, что в V - X вв. н.э. у тюркских племён Горного Алтая сложилось общество раннефеодального типа и А.П.Уманского о том, что племена верхнеобской культуры остались жить в условиях военно-демократического строя и находились «в даннических отношениях к алтайским тюркам». (С.В.Киселёв, 1949; А.П.Уманский, 1969). По вопросу социальных отношений у рёлкинцев никто из исследователей не оспаривал точку зрения Л.А.Чиндиной, характеризующую их как «патриархально-родовые». (Л.А.Чиндина, 1977). По вопросу этнической принадлежности к; лайцев и рёлкинцев с начала 1970-х годов утвер-

дилась точка зрения Л.А.Чиндиной об их самодийской принадлежности. (Л.А.Чиндина, 1970, 1977, 1979). Т.Н.Троицкая носителей верхнеобской (одинцовской) культуры связывала с самодийским или угро-самодийс-ким кругом племён. (Т.Н.Троицкая, 1973, 1978, 1979).

Глава III.

НОВОСИБИРСКОЕ И БАРНАУЛЬСКО-БИЙСКОЕ ПРИОБЬЕ В I-VIII ВВ. Н.Э. ОСНОВНЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ.

В первом параграфе освещаются основные проблемы в исследованиях памятников I - VIII вв. н.э., проведёнными барнаульскими и новосибирскими археологами в 1980-х годах. В результате исследований барнаульских археологов был восстановлен маршрут продвижения ку-лайцев «первой и второй волн» по территории Барнауль-ско-Бийского Приобья. Исследователи пришли к выводу, что кулайцы «первой волны» продвигались по левобережью Оби и оставили такие памятники как Чудацкая Гора и Новообинцевский клад. Никто из исследователей не отрицает того факта, что кулайцы «первой волны» продвинулись до предгорий Алтая и были там ассимилированы. Кулайцы «второй волны» продвигались по правобережью Оби. Они оставили известные с 1950-х годов фоминские памятники. Большинство археологов считают, что датировка фоминских памятников укладывается в рамки I - III вв. н.э. В 1980-х годах Т.Н.Троицкой в Верхнем Приобье была выделена одинцовская культура V - VI вв. н.э. и обоснована её генетическая связь с фомин-ским этапом кулайской культуры. Она выявила локальные отличия одинцовской культуры в Барнаульско-Бий-ском Приобье (грунтовые могилы, иногда с конём) и в Новосибирском Приобье (курганные насыпи без случаев захоронения с конём). Характеризуя хозяйственную дея-

тельность населения одинцовской культуры, Т.Н.Троицкая обосновала тезис о появлении у одинцовцев отгонного скотоводства. Она считала, что оборонительная система и стратиграфия одинцовских городищ Новосибирского Приобья свидетельствуют о наличии у населения одинцовской культуры сезонных перекочёвок, а также летних и зимних поселений. (Т.Н.Троицкая, 1986, с.117). Современные исследования одинцовских городищ в Барнауль-ско-Бийском Приобье (на Иткульских озёрах, у г.Бийска) не позволяют доказать это предположение. Для них была характерна принципиально одинаковая оборонительная система, расположение жилищных западин и конструкция жилищ. (М.Т. Абдулганеев, А.А.Казаков, 1990, с.105-108; А.А.Казаков, А.Л. Кунгуров, 1993, с.220-224). В это же время в археологической литературе разворачивается дискуссия о возможности пашенного земледелия в Верхнем Приобье. Основанием для этого послужили находки земледельческих орудий в могильнике Юрт-Акбалык VIII Новосибирского Приобья и в могильниках Томского Приобья (Тимирязевском I, II). О.Б.Бели кова и Л.М.Плетнёва высказывают предположение, что в VII -VIII вв. н.э. в Притомье и в Новосибирском Приобье существовало пашенное земледелие. (О.Б.Беликова, Л.М.Плетнёва, 1983, с.101). Первоначально Т.Н.Троицкая считала эти находки орудиями мотыжного земледелия. (Т.Н.Троицкая, 1981, с. 117). Е.А.Сидоровым были изучены все имеющиеся земледельческие орудия Новосибирского и Томского Приобья и отнесены к сошникам однолезвийной сохи. Исследователь пришёл к выводу о наличии пашенного земледелия в V - VIII вв. н.э. у населения рёлкинской и одинцовской культур. (Е.А.Сидоров, 1988, с.32-33). В результате дальнейшего изучения этих земледельческих орудий Т.Н.Троицкая присоединилась к точке зрения Е.А.Сидорова о наличии пашенного земледелия у племён верхнеобской культуры V - X вв. н.э. (Т.Н.Троицкая, 1994, с.95). В настоящее время вопрос о наличии пашенного земледелия у племён

Верхнего Приобья V - VIII вв. н.э. остаётся дискуссионным. В.А.Могильников, изучая эту проблему, пришёл к выводу, что достоверно мы можем утверждать о наличии пашенного земледелия у племён Томского и Новосибирского Приобья только со второй половины II тыс. н.э. (В.А. Могильников, 1990, с.27). На основании археологического материала в настоящее время мы можем достоверно утверждать о наличии мотыжного земледелия у населения верхнеобской (одинцовской) культуры. При этом не исключена возможность наличия пашенного земледелия на отдельных территориях Верхнего Приобья. Выделение одинцовской культуры было принято многими исследователями. Однако, Т.Н.Троицкая на основании дальнейшего изучения памятников V - VIII вв. н.э. Новоисибирского Приобья, пришла к выводу, что они составляют один культурный круг с памятниками этого периода Томского Приобья и относятся к верхнеобской культуре V - VIII вв. н.э. Верхнего Приобья. (Т.Н.Троицкая, 1988, с.95-101).

В 1980-е годы в археологической литературе разворачивается дискуссия по проблеме объединения одинцовской и рёлкинской археологических культур в одну этно-культурную общность. Эта дискуссия не завершилась и на современном этапе. Исследователи раннесред-невековых памятников Верхнего Приобья неоднократно отмечали черты сходства в погребальном обряде и в инвентаре рёлкинской и одинцовской археологических культур. На основании этого сходства О.Б.Беликова и Л.М.Плетнёва предложили «... памятники Верхней и Средней Оби включить в одну этно-культурную общность». (О.Б.Беликова, Л.М.Плетнёва, 1983, с.123). Эта идея была поддержана и другими исследователями. Однако, следует отметить, что общие черты в погребальном обряде и в инвентаре памятников Верхнего Приобья V - VIII вв. н.э. исследователи объясняют общими генетическими корнями (кулайскими). Наряду с общими чертами каждая из названных археологических культур имеет свою специ-

фику. Характер одинцовской культуры Барнаульско-Бий-ского Приобья определяется многими факторами, в то^ числе постоянным влиянием кочевых соседей. Особенно сильны отличия в хозяйстве одинцовских племён Барна-ульско-Бийского Приобья и рёлкинских Среднего Приобья, что не позволяет объединить памятники одинцовской и рёлкинской археологических культур в одну этнокультурную общность.

Во втором параграфе освещаются основные проблемы в изучении памятников I - VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья на современном этапе подводятся основные итоги и перспективы их дальнейшего изучения. На современном этапе исследователей по-прежнему волнует проблема датировки фоминскш памятников. Ислледования Ю.В.Ширина позднекулайс-ких памятников на всей территории их распространение позволили поставить вопрос об их датировке III - V вв н.э. Ю.В.Ширин высказал идею хронологического соотнесения фоминских памятников лесостепи и памятнико! кок-пашского круга Горного Алтая. (Ю.В.Ширин, 1991. 1994). Интенсивное изучение памятников первой половины I тыс. н.э. в 1980-1990 годах в Горном Алтае позволило А.С.Васютину и В.Н.Елину выделить кок-пашский предметный комплекс и датировать его III - "V вв. н.э. (A.C. Васютин, В.Н.Елин, 1987). Однако, проблема культурно-хронологической периодизации памятников первой половины I тыс. н.э. Горного Алтая остаётся дискуссионной и в настоящее время. Поэтому памятники кок-пашского круга не могут выступать в качестве хронологических параллелей при обосновании датировки фоминских памятников лесостепи. Отсутствие чётко датирующихся предметов в фоминских памятниках Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья не даёт пока оснований для их передатировки. В тоже время исследования Ю.В.Ширина свидетельствуют об относительно поздней дате фоминского могильника БЕ VII на Верхней Оби и не исключают возможности его верхней

даты V в. н.э.

С момента выделения одинцовского этапа верхнеобской культуры и до настоящего времени в археологической литературе идёт дискуссия по вопросу датировки и культурной принадлежности одинцовских памятников Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья. На основании дальнейших исследований в Новосибирском Приобье Т.Н.Троицкая пришла к выводу о существовании в Верхнем Приобье верхнеобской культуры V - VIII вв. н.э. с двумя последовательными этапами: одинцовский V - VI вв. н.э. и тимирязевский VII - VIII вв. н.э. (Т.Н.Троицкая, 1988, с.95-101). В дальнейшем памятники V - X вв. н.э. были включены А.В.Новиковым и Т.Н.Троицкой в состав верхнеобской культуры V - X вв. н.э. (А.В.Новиков, Т.Н.Троицкая, 1989, с.41-43). В то же время исследователи одинцовских памятников Барнаульско-Бийского Приобья продолжали относить их к одинцовской культуре (М.Т.Абдулганеев, А.А.Казаков, С.В.Неверов и др.). А.А.Казаков и С.Ю.Исупов предприняли попытку доказать на основе керамического материала городища Бехтемир, что формирование одинцовской культуры проходило на территории Барнаульско-Бийского Приобья. Изучение кулайских и одинцовских городищ на этой территории (оборонительная система, жилища, керамика) позволило А.А.Казакову и М.Т.Абдулганееву утверждать о формировании одинцовской культуры на базе кулайской. (М.Т.Абдулганеев, А.А.Казаков, 1990, с. 105-108). Не отрицая возможности формирования одинцовской культуры в Барнаульско-Бийском Приобье необходимо отметить, что проблема её происхождения и в настоящее время далека от окончательного решения. Наряду с кулайской основой в инвентаре одинцовских памятников прослеживается влияние кочевых соседей, а также, отмеченное в своё время М.П.Грязновым, участие племён угорского мира в формировании этой культуры.

Анализ керамических комплексов поселений горо-

дищ первой половины I тыс. н.э. в предгорьях Алтая свидетельствует о наличии на этой территории группы племён, которые составляли свой культурный круг, отличный от кулайцев и одинцовцев. М.Т. Абдулганее! объединил их в майминскую археологическую культур} первой половины I тыс. н.э. (М.Т.Абдулганеев, 1992, с.53, 1993, с.3-4). Однако, отсутствие исследованных погребений, которые можно было бы связать с майминскик-типом керамики, не позволяет пока дать полную характеристику выделяемой культуры.

Самой сложной проблемой в изучении памятнико! I - VIII вв. н.э. на территории Новосибирского и Барна-ульско-Бийского Приобья остаётся проблема их этнической идентификации. Основные направления гипотез о£ этнической принадлежности обитателей Южной Сибири в древности возникли ещё в XVIII - XIX веках. Однако окончательное решение этого вопроса невозможно и ж современном этапе. Большинство исследователей в настоящее время разделяют точку зрения Л.А.Чиндиной с самодийской принадлежности носителей кулайской и рёлкинской археологических культур. Исследователи памятников этого периода на сопредельных территория* появление керамики «саровского» типа также связывают с самодийцами. (Ю.В.Ширин, 1991; А.Г.Селезнёв, 1987 и др.). В то же время эта точка зрения не бесспорна О.Б.Беликова и Л.М.Плетнёва утверждали, что археологические культуры Томско-Нарымского Приобья «вряд; ли могут быть с достоверностью отнесены к какому-тс определённому этносу». (О.Б.Беликова, Л.М.Плетнёва. 1983, с. 127). Характеризуя этническую принадлежность одинцовской культуры, Т.Н.Троицкая связывала её с широкой угро-самодийской общностью. В дальнейшем, выясняя причины отличий в керамике верхнеобской и рёлкинской археологических культур, она отмечала, чте в формировании верхнеобской культуры в качестве одного из компонентов выступает большереченская культура скифо-сибирского облика, которая «вряд ли могла отно-

ситься к самодийской». (Т.Н.Троицкая, 199 ). Таким образом, Татьяной Николаевной был поставлен вопрос об участии различных компонентов в формировании верхнеобской культуры. При этом следует отметить, что ещё большая многокомпонентность прослеживается при формировании одинцовской культуры в Барнаульско-Бийском Приобье (кулайская основа, влияние кочевых соседей, участие отдельных угорских племён, а также мощное влияние таштыкской археологической культуры).

Ещё большие затруднения вызывает проблема этнической идентификации погребений эпохи великого переселения лесостепного Алтая. Эти погребения не имеют генетической связи с позднекулайскими памятниками. В то же время это не значит, что они не были тесно связаны с население Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья первой половины I тыс. н.э. Анализ материала погребений эпохи великого переселения в лесостепном Алтае и на сопредельных территориях свидетельствует, скорее всего, о гуннском влиянии, а, возможно, и их присутствии на этой территории. В пользу этого положения свидетельствует и прижизненная деформация части черепов одинцовской культуры.

В заключении охарактеризованы основные проблемы в изучении памятников I - VIII вв. н.э. Новосибирского и Барнаульско-Бийского Приобья, а также возможность их решения, высказана точка зрения автора исследования по ключевым вопросам в изучении этого периода. Изучение памятников этого периода на протяжении почти трёх столетий позволило добиться определённых успехов в изучении кулайских памятников. В настоящее время никто из исследователей не отрицает ведущей роли кулайского компонента в формировании верхнеобской (одинцовской) культуры. В то же время окончательное решение вопроса её происхождения далеко от завершения. Остаётся открытым вопрос о возможности формирования одинцовской культуры в Барнаульско-Бийском

Приобье. В её формировании отмечена многокомпонентное^. Выяснение соотношения этих компонентов -дело будущих исследований. На будущее остаётся окончательное решение проблемы этнической идентификации археологических памятников кулайской, рёлкинс-кой, верхнеобской (одинцовской) археологических куль-

предгорьях Алтая. - Культура древних народов Южной Сибири. Барнаул, 1993, с.62-71.

2. Основные направления и некоторые итоги в изучении памятников I - VII вв. н.э. Верхнего Приобья. -Охрана и изучение памятников Алтая. Барнаул, 1996 с.166-169.

3. История археологического изучения лесостепногс Алтая в период формирования археологии как самостоятельной науки -Актуальные проблемы Сибирской археологии. Барнаул, 1996, с.97-100.

тур.

Список работ автора по теме диссертации

1. Новые памятники 1-й половины I тыс. н.э. I