автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Одинцовская культура Барнаульско-Бийского Приобья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Одинцовская культура Барнаульско-Бийского Приобья"

Государственный комитет Российской Федерации по высшему образованию Алтайский государственный университет

Р Г Б ОЛ

1 7 ОКТ

На правах рукописи

Казаков Александр Альбертович

Одинцовская культура Бариаульско-Бийского Приобья

Специальность 07.00.06 — археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Работа выполнена в Алтайском государственном университете на кафедре археологии, этнографии и источниковедения.

Научный руководитель — Официальные оппоненты —

Ведущая организация —

д.и.н., профессор Ю.Ф. Кирюшин

д.и.н., профессор Л.А. Чиндина, к.и.п., доцент В.Н. Елин

Алтайский государственный педагогический университет

Защита состоится "II 1996 г. в /2 часов

на заседании диссертационного совета К 064.45.04 в Алтайском государственном университете Адрес: 656099, Барнаул, ул. Димитрова, 66

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Алтайского государственного университета

Автореферат разослан

■ ■■ од 1996 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук / C.B. Цыб

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Несмотря на то, что материалы, относящиеся к одинцовской культуре и происходящие с территории Бар-наульско-Бийского Приобья известны с XIX в., а сама культура в качестве отдельного этапа верхнеобской культуры была выделена еще в 1956 г., работы по ее изучению в этом регионе вплоть до последнего времени практически не велись. Это привело к неравномерности изученности достаточно обширного хронологического периода середины 1У-УШ вв. на территориях Новосибирского и Томского Приобья с одной стороны и Барнаульско-Бийского — с другой. Подобное положенно не позволяло до последнего времени охарактеризовать вышеозначенный хронологический период в целом.

Необходимость заполнения образовавшегося пробела диктуется огромной значимостью исторических процессов, протекавших в это время на просторах Евразии. Они связаны с эпохой Великого переселения народов. Именно в это время закладывается база, на которой формируются основы «современных» этносов, что делает изучение этого периода достаточно актуальным.

Кроме того, несмотря на достаточно хорошую изученность одинцовской культуры, многие вопросы остаются открытыми. Не до конца ясны хронологические рамки существования этой культуры, слабо разработаны вопросы ее происхождения, выделение локальных вариантов так же требует более обоснованной аргументации.

Слабая изученность поселенческих комплексов привела к однобокой характеристике одинцовской культуры в Барнаульско-Бий-ском Приобье. Введение в научный оборот достаточно представительного комплекса поселенческих материалов позволяет устранить эту однобокость.

Разработка этой темы наполнит конкретным историческим содержанием слабо изученный период древней истории Алтая.

Все вышеперечисленное делает тему диссертационного исследования достаточно актуальной.

Цели и задачи исследования. Основной целыо работы является обобщающая характеристика одинцовской культуры Барнаульско-Бийского Приобья. Для ее выполнения поставлены следующие задачи:

1. Введение в научный оборот комплекса поселенческих материалов, их интерпретация.

2. Создание рабочей типологии наиболее массового комплекса материалов — керамики.

3. Формально типологическое описание всех известных материалов одинцовской культуры, происходящих с территории Барна-ульско-Бийского Приобья.

4.Проследить внутреннее развитие одинцовской культуры в исследуемом регионе.

5. Уточнить хронологические рамки существования одинцовской культуры в исследуемом регионе.

6. Рассмотреть вопросы происхождения одинцовской культуры.

Территориальные и хропологические рамки. Исследование

охватывает правый берег р. Бия от устья р. Бехтемир до ее впадения в р. Обь и Приобское плато до устья р. Чумыш. Хронологический диапазон исследования — от середины IV до VIII в. н.э. включительно.

Источииковой базой диссертации являются материалы, полученные как в результате широкомасштабных археологических раскопок, так и со сборов. В настоящее время в исследуемом регионе известен 41 археологический памятник, относящийся к одинцовской культуре, из них 12 городищ, 8 поселений, 14 местонахождений и 7 могильников. Большинство поселенческих комплексов: Акутиха-1, Бехтемир, Городище-2, ГМИ-5, ГМИ-6, МГК 2/3, МГК 2/6, МГК 2/11, Сошниково-1, Усть-Лосиха-2, МГК 2/10, ПМИ 1/7, Стан-Бехтемир, ПМИ 2/2, Комарово-1 были открыты и исследованы совсем недавно при непосредственном участии автора.

В работу включены неопубликованные материалы, полученные в результате работы предыдущих исследователей, хранящиеся в музеях городов Санкт-Петербург, Барнаул, Бийск.

Кроме того, использованы данные естественных наук (остеологические определения, антропологические определения, споро-пыльцевой анализ, данные радиоуглеродного датирования, определения состава керамических масс).

Методической основой исследования являлись общефилософские подходы к изучению закономерностей формы связи вещей, явлений и процессов, а также основные положения исторического материализма о закономерностях социально-экономического развития общества, влиянии географической среды, роли миграций в исторических процессах. Кроме того, использовался принцип обратной связи между причиной и явлением.

В работе применялся комплексный метод исследования, включающий в себя различные формы исследовательской деятельности, как получившие широкое распространение, так и пока еще новые. Это метод аналогий, картографический, топографический и плани-

графический анализы, классификационно-типологический и формально-типологический методы, метод реконструкции.

Научная новизна заключается в том, что диссертация является первой обобщающей работой по одинцовской культуре Барнаульско-Бийского Приобья. Впервые на конкретном археологическом материале уточнены хронологические рамки культуры в целом, выделены этапы развития изучаемой культуры, определены хронологические границы этапов. Более аргументировано обосновано выделение локального Барнаульско-Бийского варианта одинцовской культуры. Введен в научный оборот обширный комплекс материалов, ранее неизвестный широкому кругу исследователей. На основании новых материалов решается вопрос происхождения одинцовской культуры.

Практическая ценность работы. Материалы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по древней истории как Алтая, так и более обширных регионов, при написании различных монографических исследований, при разработке курсов по археологии Алтая и различных спецкурсов по обозначенной теме.

Отдельные главы, параграфы и материалы приложений могут использоваться для написания методических пособий, при составлении справочника по археологии Алтая, при формировании музейных коллекций и экспозиций, при картографировании и создании свода археологических памятников, в краеведческой работе. Ряд положений и разработок, предложенных в диссертации, могут использоваться для дальнейших теоретических и практических исследований.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в 26 печатных работах, опубликованных автором (тезисы, статьи, разделы в коллективных монографиях и учебном пособии), обсуждены на различных конференциях, проходивших в Барнауле, Горно-Алтайске, Омске, Липецке.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и приложения, в которое включен описательный, табличный и иллюстративный материал.

Содержание работы

Во введении обоснована актуальность темы, определены цели и задачи исследования, территориальные и хронологические рамки работы, охарактеризована источниковая база исследования, методологическая основа и методы изучения материала, а также структура работы.

Глава I.

История накопления материалов и историография

В этой главе, разделенной на два параграфа, автор в хронологическом порядке дает обзор накопления источников по истории одинцовской культуры Барнаульско-Бийского Приобья и прослеживает историю ее изучения. Первый параграф посвящен истории накопления материалов, которая разделена на ряд этапов. Первый этап характеризуется первоначальным накоплением источников по рассматриваемому периоду и связан с именами Н.С. Гуляева, В.П. Михайлова, М.Д. Копытова, С.М. Сергеева, М.П. Грязнова. Продолжался этот этап с 1895 по 1940 гг.

Второй этап характеризуется массовым накоплением материалов одинцовской культуры и исследованием погребальных комплексов. Большая заслуга в накоплении материалов в этот период принадлежит М.П. Грязнову, Б.Х. Кадикову и А.П. Уманскому.

Третий этап начинается в начале 70-х гг. Этот этап характеризуется более тщательными и целенаправленными работами по выявлению и фиксации памятников одинцовской культуры, исследованию не только погребальных, но и поселенческих комплексов. Именно в это время получен основной комплекс поселенческой информации. Большая заслуга в этом принадлежит Ю.Ф. Кирюши-ну, А.Л. Кунгурову, М.Т. Абдулганееву, В.В. Горбунову.

Второй параграф — историографический обзор. Основное внимание уделено работам, касающимся' одинцовской культуры в исследуемом регионе. История исследования также разделена на ряд периодов.

Первый период начинается с 1950 г., с выхода в свет публикации М. П.Грязнова, посвященной работам на Ближних Елбанах. Основные дискуссии разгорались по поводу отнесения М.П. Гряз-

новым фоминского этапа к УИ-УШ вв. н.э. Активное участие в дискуссии принимали В.Н. Чернецов, А.К. Амброз и другие ученые. Работа А. П.Уманского, в которой он опубликовал материалы могильника Степь-Чумыш, позволила твердо датировать переходный этап выделенной в 1956 г. М. П.Грязновым верхнеобской культуры.

Второй этап в изучении одинцовской культуры открывается выходом в 1979 г. монографии Т. Н.Троицкой «Кулайская культура в Новосибирском Приобье», в которой самый остродискуссионный вопрос о хронологии этапов верхнеобской культуры был решен в пользу точек зрения В.Н. Чернецова, Л.Н. Чиидиной и других исследователей, считающих, что фоминский этап предшествовал переходному, а не следовал за ним. Из единой ранее верхнеобской культуры был выделен фоминский этап и отнесен к кулай-ской археологической культуре. Шло дальнейшее накопление источников по одинцовской культуре.

Начало третьего этапа ознаменовано выходом в 1981 г. работы Т.Н. Троицкой «Одинцовская культура в Новосибирском Приобье», в которой была выделена отдельная археологическая культура и дана характеристика ее основных культурообразующих компонентов.

На этом этапе отмечается возрастание интереса исследователей к проблемам одинцовской культуры, включением в работу по ее изучению большого количества специалистов, в том числе и молодых археологов, постановка ряда вопросов по ее формированию, генезису и этнической принадлежности.

С 90-х гг. появляется растущая тенденция к оперированию более широкими понятиями культурно-исторические общности и этнокультурные общности в замен понятия археологическая культура, кроме того, на этом этапе появлется ряд работ, посвященных как отдельным категориям инвентаря, так и частным вопросам.

Несмотря на то, что сделано уже достаточно много, остается еще очень много дискуссионных вопросов. Мы видим расхождение во мнениях на пути формирования одинцовской культуры (слияние пришлых кулайских племен с местными и многокомпонентное влияние на племена кулайской культуры), до конца не решен вопрос о ее хронологических границах, об особенностях локальных вариантов. Крайне мало нам известно о Барнаульско-Бийском варианте одинцовской культуры.

Введение в научный оборот большого комплекса материалов по истории одинцовской культуры с территории Барнаульско-Бнй-ского Приобья, ранее неизвестных широкому кругу исследователей, поможет решить некоторые назревшие вопросы.

Глава II. Источники

Вторая глава посвящена обзору и-анализу источников по одинцовской культуре Барнаульско-Бийского Приобья. Обзор инвентаря, который также является источником, дан в третьей главе. Вторая глава включает в себя три параграфа.

Параграф первый посвящен анализу поселений и городищ, который проведен по четырем направлениям. Картографический анализ выявил, что все поселения (кроме одного), располагаются на правом берегу рек Обь и Бия. Связано это с расположением всех поселенческих комплексов в единой экологической нише с рав-ниннотаежным растительным покровом (Ревякин B.C., 1984), которая занимает именно правые берега вышеозначенных рек. Такое положение обусловлено естественногеографическими причинами.

Дальнейшая работа с картой позволила выделить 4 компактных группы поселенческих комплексов, расположенных на ограниченных территориях, внутри которых поселения располагаются в непосредственной близости друг от друга. Эти группы объединяют поселения двух основных типов: долговременные жилища и местонахождения, что позволяет говорить о различном функциональном назначении этих типов поселений, а также о существовании внутри выделенных групп поселений закрытых хозяйственных комплексов, включающих в себя как постоянные места обитания, так и определенные места хозяйственной деятельности.

Топографический анализ показал, что стационарные поселения располагаются не ниже второй надпойменной террасы, в то время, как все местонахождения - не выше первой надпойменной террасы или в пойме, что позволяет трактовать их как промысловые угодья жителей стационарных поселков.

Кроме того, ряд наблюдений позволил сделать вывод о большей увлажненности климата в это время.

Планиграфический анализ позволил разделить все городища на две группы. В первую группу входят городища с площадью укрепленной площадки от 750 до 1700 кв. м., на которой располагается от 5 до 19 западин. Количество западин с площадью более 25 кв. м. не превышает 10. У второй группы городищ площадь укрепленной площадки варьируется в пределах от 2200 до 17200 кв. м., количество фиксируемых западин от 11 до 79, западины площадью более 25 кв. м. — от 11 до 50. Первая группа представлена городищами переходного и одинцовского этапов, вторая — одинцовского и тими-

рязевского. Развитие строительных традиций в сторону увеличения площадки городищ и количества западин свидетельствует о консолидации одинцовского общества, а следовательно и об усложнении его социальной структуры.

Характеристика культурного слоя поселенческих комплексов показало его крайне слабую насыщенность находками и небольшую мощность.

В параграфе два рассматриваются конструктивные особенности сооружений. Он состоит из трех разделов. В первом характеризуются постройки, которых в настоящее время исследовано десять. Все постройки являются срубными. полуземлянками подпрямо-угольной формы, с площадью от 20 до 40 кв. м. В них зафиксировано по одному оклуглому наземному очагу открытого типа. Входы (выходы) располагались в основном в углах построек. Для них характерно совмещение входа с дымовым отверстием. Исследовано одно жилище с крышей шатрового типа и дымовым отверстием посредине крыши. Расположение находок внутри построек позволяет говорить о наличии определенной внутренней планировки. Кроме того, материалы построек позволяют говорить о применении различных строительных приемов (сруб, каркасно-столбовые и каркасно-срубные конструкции).

Второй раздел посвящен линиям вал-ров, которые ранее трактовались как фортификационные сооружения. Подробный их анализ показал, что они фортификационными сооружениями не являются. Функциональное назначение этих линий не ясно. Они могли служить чисто утилитарным целям, иметь социальную или культовую нагрузку.

Третий раздел посвящен реконструкции городища Сошнико-во 1, сделанной на основании планиграфических и стратиграфических данных, описаны и объяснены конкретные детали каждого реконструированного объекта.

Четвертый параграф посвящен погребальным комплексам. В настоящее время известно семь могильников одинцовской культуры, шесть из которых локализуются на правом берегу р. Обь один — на левом. Все могильники располагаются на открытых местах, шесть из семи — на дюнах в пойме реки.

Планиграфический анализ показал, что погребения сооружались без какой-либо последовательности, могилы на могильных полях располагаются хаотично. Все известные могильники — грунтовые.

Для выявления повторяющихся закономерностей погребального обряда 59 известных захоронений были подвергнуты анализу по 27

признакам, что позволило выявить эти закономерности. Это грунтовый характер захоронений, неглубокие могильные ямы (от 0,3 до 0,8 м), присутствие в погребениях различных категорий погребального инвентаря, наличие на могильном поле остатков поминальной тризны, одиночное трупоположение вытянуто на спине, СВ ориентация с небольшими отклонениями.

Такие признаки как наличие внутримогильной конструкции и керамики в погребальном инвентаре варьируют в довольно широком диапазоне. На различных могильных полях они могут быть как постоянными признаками, так и не встречаться вовсе.

Кроме отмеченных закономерностей необходимо остановиться па наличии захоронений с конем и на захоронениях людей с прижизненной кольцевой деформацией черепа.

Четвертый параграф характеризует естественно-научные определения. Из остелогического материала на поселениях встречены только кости лошади. Споро-пыльцевые определения показали наличие кедра и ели, что подтверждает тезис о большей увлажненности климата в одинцовское время, данные радиоуглеродного датирования есть только для городища Сошниково-1. Это две даты, полученные в лаборатории института геологии и геофизики СО РАН 515+20 г. н.э. и 310±25 г. н.э.

Глава III. Характеристика инвентаря

В этой главе описан вещевой комплекс одинцовской культуры Барнаульско-Бийского Приобья, который разбит на четыре раздела: керамический комплекс, орудия труда и предметы быта, оружие, украшения. Описанию каждого раздела инвентаря посвящен отдельный параграф.

В параграфе первом анализируется самая представительная категория находок — керамика. Автором разработана типология одинцовской керамики Барнаульско-Бийского Приобья, основанная на комплексном анализе с учетом признаков морфологии и орнаментации. Было выделено три типа керамики.

Первый тип характеризуется сосудами баночной формы, как закрытого, так и открытого профилей, с различными соотношениями диаметра и высоты. Встречаются и слабопрофилированные горшки с диаметром устья равным или меньшим высоты сосуда. Венчики у сосудов этого типа прямые или слабопрофилированные

с горизонтальным округлым срезом или срезом внутрь сосуда. Наиболее распространенные орнаментальные элементы — ямки, гребенчатый и полулунный штампы. Встречаются Э-образный гребенчатый штамп, гусеничка, отпечаток уголка лопаточки и насечки. Для орнаментальной композиции характерны следующие мотивы: горизонтальный, вертикальный, наклонный, елечка, зигзаг, комбинированный, ленточный, фестоны.

Второй тип керамики характеризуется сосудами горшковидной формы, с хорошо выраженными шейкой и венчиками, с диаметром устья, равным высоте сосуда. Баночные сосуды в этом типе керамики не встречаются. Наиболее распространенные орнаментальные элементыямки, гребенчатый и полулунный штампы. Встречаются гусеничка и насечки. Для орнаментальной композиции характерны следующие мотивы: горизонтальный, вертикальный, наклонный, зигзаг, елочка, комбинированный.

Третий тип керамики характеризуется сосудами горшковидной формы с хорошо выраженными плечиками и шейкой. В керамических материалах этого типа полностью отсутствуют прямые венчики с горизонтальным срезом, зато встречаются венчики со срезом наружу и воротничками, которые отсутствуют в комплексах первого и второго типов. Наиболее распространенные элементы орнамента — ямки и гребенчатый штамп. Встречаются гусеничка, насечки, гледкий штамп и жемчужник. Орнаментальные мотивы керамики этого типа — горизонтальный, вертикальный, наклонный, елочка и ленточный.

Наличие общих черт в комплексах второго и третьего типов и отсутствие таковых между керамикой первого и третьего типов позволяют говорить о промежуточном положении второго типа керамики и проследить эволюцию развития керамического комплекса, которая шла по пути усложнения форм (банки-горшки-горшки с воротничковым венчиком) и упрощения орнаментальной композиции. Выделение типов керамики позволяет наметить в развитии одинцовской культуры Барнаульско-Бийского Приобья три этапа, которым соответствуют три рассмотренные типа керамики.

Во втором параграфе дана характеристика орудий труда и предметов быта, которых в настоящее время известно 162 экземпляра. Внутри раздела выделено 13 видов: 1. Пряжки (52экз.); 2. Ножи (36 экз.); 3. Ножны и обоймы для ножен (18 экз.); 4. Предметы конской упряжи (8 экз.); 5. Пластины (7 экз.); 6. Пронизи, зажимы, кольца (12 экз.); 7. Предметы одежды и туалета <&экз.); 8. Стержни и острия (7 экз.); 9. Топоры-тесла (1 экз.); 10. Чехлы

(1 экз.); 11. Точильные бруски (7 экз.); 12. Единичные вещи (6 экз.); 13. Неопределимые вещи (2 экз.).

Для описания инвентаря была составлена его формально-типологическая классификация, типы которой объединяют схожие единицы инвентаря.

Третий параграф посвящен описанию оружейного набора. В настоящее время известно 153 находки, относящиеся к этому разделу инвентаря,-которые разделены на шесть видов: 1. Наконечники стрел (106 экз.); 2. Накладки на лук (9 экз.); 3. Мечи-палаши (5 экз.); 4. Наконечники копий (1 экз.); 5. Колчанные крюки (6 экз.); 6. Колчаны (2 экз.);7. Плщици(2.; "А.Пан^ирШ* Плйстит^И^

В четвертом параграфе характеризуются украшения, которых известно 220 единиц. Все украшения разделены на шесть видов: 1. Серьги (15 экз.); 2. Гривны (10 экз.); 3. Браслеты (2 экз.); 4. Бляшки-нашивки (85 экз.); 5. Подвески (8 экз.); 6. Бусы (100 экз.).

Глава IV. Культурно-хронологическая принадлежность памятников и вопросы происхождения одинцовской культуры

В этой главе рассматриваются вопросы хронологии одинцовской культуры Барнаульско-Бийского Приобья и ее этапов, выявляются общие культурнообразующие признаки, обосновывается выделение локального Барнаульско-Бийского варианта одинцовской культуры и освещаются вопросы ее происхождения.

Охарактеризовав основные культурообразующие признаки по четырем основным компонентам (керамический комплекс, погребальные традиции, строительные традиции, инвентарь), автор обосновывает выделение Барнаульско-Бийского локального варианта одинцовской культуры. Соответствуя всем общим культурнообра-зующим признакам культуры, он имеет свои особенности, которое позволяют его выделить в локальный вариант. Это: 1. Наличие сосудов первого типа предложенной выше типологии; 2. Присутствие на сосудах Б-образного гребенчатого штампа; 3. Широкое распространение в орнаментации полулунного штампа; 4. Редкое применение таких орнаментальных элементов, как уголок лопаточки

и гладкий штамп; 5. Грунтовый характер захоронений; 6. Наличие сопроводительных захоронений коня.

В развитии локального варианта одинцовской культуры Барна-ульско-Бийского Приобья выделяется три этапа: сошниковский (переходный), одинцовский и тимирязевский. Материалы сошни-ковского этапа известны лишь в исследуемом регионе. Каждому из этапов соответствуют выделенные типы керамики.

Для установления хронологических рамок существования как культуры в целом, так и выделенных этапов, были пересмотрены все материалы, относящиеся к одинцовской культуре.

К сошниковскому этапу были отнесены 11 погребений пункта БЕ-3, четыре погребения могильника БЕ-12, три погребения могильника БЕ-14, могильники Степь-Чумыш и ТЕ-1. Все остальные погребения относятся к .одинцовскому этапу, погребений тимирязеского этапа на территории Барнаульско-Бийского Приобья неизвестны.

Хронологические рамки сошниковского этапа установлены по следующим вещам: подвеска в форме миниатюрного бронзового котла (III-V вв.), бронзовые нашивные бляшки (III-V вв.), бронзовые серьги с витой трубочкой из расплющенной проволоки (III-

V вв.), бронзовая гривна, свитая из двух проволочек с несомкнутыми петельчатыми концами (вторая половина IV — первая половина V вв.), железный нож с остатками железной обоймы от ножен (V-VI вв.), ярусные наконечники стрел южно-сибирского типа (не выше V в.). По вещам, встреченным в закрытых комплексах, сошниковский этап датируется второй половиной IV — первой половиной V вв.

Хронологические рамки одинцовского этапа установлены по следующим вещам: железный меч (конец IV — первая половина

V вв.), железные ножи с обоймочкой от ножен (V—VI вв.), костяной наконечник стрелы с раздвоенным насадом (не выше V вв.), бронзовые пряжки (V-VI вв.), железные наконечникики стрел (с V по X вв.), полиметаллические пряжки (VI-VII вв.), железная цельнолитая пряжка (VI-VII вв.). Одинцовский этап датируется второй половиной V-VI вв.

Остановимся на признаках, существование которых делает правомерным выделение памятников сошниковского я одинцовского этапов. Так, серьги встречаются лишь в сошниковских погребениях. Лишь в погребениях сошниковского этапа известны захоронения людей с кольцевой прижизненной деформацией черепов. Для сошниковского этапа характерен неустойчивый погребальный обряд (кремация-ингумация). Кроме того, керамические комплексы

этих этапов также разнятся. Для сошниковского характерна посуда первого типа, для одинцовского — второго.

Хронологические рамки тимирязевского этапа устанавливаются опосредовано. Для него характерен третий тип керамики. Нижняя хронологическая граница тимирязевского этапа совпадает с верхней хронологической границей одинцовского, т. е. это VII в., а верхняя ограничивается нижней хронологической границей сросткинской культуры — VIII в. Кроме того, в жилище городища Акутиха-1 вместе с керамикой третьего типа была найдена китайская монета кай-юань-тунбао, которая подтверждает предложенную датировку. Таким образом, мы можем датировать тимирязевский этап VII-VIII вв., а время существования одинцовской культуры Барнаульско-Вийского Приобья определить в рамках второй половины IV-VIII вв.

Решая вопросы происхождения одинцовской культуры, автор заостряет внимание на трех проблемах: 1. Место формирования; 2. Время формирования; 3. Компоненты формирования.

Место формирования определяется регионом распространения памятников сошниковского этапа. Известны они лишь в Барнауль-ско-Бийском Приобье, на сопредельных территориях их нет. Время формирования устанавливается ' хронологическими рамками существования сошниковского этапа — вторая половина IV — первая половина V вв. Это самые ранние памятники одинцовской культуры. Памятники с территории Новосибирского Приобья датируются не ранее V в.

Наиболее сложный вопрос — определение компонентов формирования одинцовской культуры. Основой, подвергшейся трансформации, является фоминский этап кулайской культуры. Об этом говорит эволюционное развитие керамического комплекса (фоминский-сошниковский-одинцовский...), общность строительных традиций (расположение вала перед рвом, расположение поселений в схожих топографических и экологических условиях, схожие конструкции жилищ), наличие фоминского обряда погребения (трупосожжение на стороне) с сошниковским сопроводительным инвентарем, сосуществование на одном могильном поле погребений фоминского этапа кулайской культуры и сошниковского одинцовской.

Основным компонентом, под влиянием которого население фоминского этапа изменило свой культурный облик, является гунский.

Рассматривая материалы одинцовской культуры на широком историческом фоне, нельзя не обратить внимание на то, что в период существования сошниковского этапа появляются беекурган-ные изолированные захоронения эпохи Великого переселения народов (Тугозвоново, Ераська, Сопка-2). Рассматривая материалы 14

этих погребений, автор пришел к выводу о их гунской принадлежности. Известно, что основной силой гунского образования были угорские племена.

Все три известных захоронения совершены в глубоких ямах, ориентация погребенных преимущественно восточная (ЮВВ, СВ, ССВ), погребения на Ераське и Сопке-2 совершены с сопроводительным захоронением коня, у всех погребенных черепа подверглись кольцевой деформации. Эти погребения надежно датируются второй половиной IV — первой половиной V вв.

Исходя из вышеизложенного, можно говорить о появлении в сошниковских погребениях людей с кольцевой деформацией черепа, сопроводительного захоронения коня, смене обряда кремации на обряд ингумации, грунтовом характере захоронений. Кроме того, появление таких категорий инвентаря, как витые гривны причерноморского типа, мечи-палаши гунского типа, защитный дос-пех — говорят в пользу выдвинутого положения. Появление бляшек-нашивок и сережек из свитой в трубочку расплющенной проволочки можно связывать с угорскими племенами, входившими в гунское образование, среди которых на этапе азелинской культуры они были широко распространены.

Признавая решающее влияние западных и юго-западных связей в формировании одинцовской культуры, нельзя не сказать и о существовании юго-восточных и южных связей (таштыкская и майминская культуры), которые в силу пограничности регионов были неизбежны, но на формирование одинцовской культуры заметного влияния не оказали.

Глава V. Хозяйственная деятельность населения одинцовской культуры

Барнаульско-Бийского Приобья. На основе имеющегося материала, а также с привлечением данных сопредельных территорий, используя метод обратной связи между зависимостью топографии поселений от хозяйственной деятельности дается краткая характеристика хозяйства одинцовской культуры.

Население одинцовской культуры вело комплексное хозяйство. Из производящих отраслей можно говорить о коневодстве, основываясь на находках костей лошади на поселениях, среди остат-

ков поминальной тризны на площади могильников и сопроводительных захоронениях коней.

О земледелии свидетельствуют находки зернотерок как в Бар-наульско-Бийском Приобье, так и в Новосибирском. Кроме того, находки железных сошников в памятниках одинцовской культуры Новосибирского Приобья позволяют говорить и о знакомстве с пашенным земледелием.

Присваивающие отрасли хозяйства при оседлом образе жизни носили отпечаток календарных циклов. По типологии М.Ф. Косарева его можно отнести к охотничье-рыболовческому хозяйству, в котором охотничий и рыболовческий промыслы находились в состоянии достаточно строгого динамического равновесия и носили выраженный сезонный характер. О сезонном характере хозяйства нам говорят топографические особенности расположения поселенческих комплексов, когда недалеко от стационарных поселений располагались промысловые угодья.

Этот тип хозяйства характеризуется следующими чертами:

1. Достаточно строгим равновесием между охотой и рыболовством;

2. Сочетанием присваивающих и производящих видов хозяйства;

3. Преимущественно оседлым образом жизни с выходом из стационарного поселения на различные виды промысла в определенные календарные отрезки времени, наиболее благоприятные для этого вида промысла.

Следует отметить, что предпочтение отдавалось пассивным методам охоты или рыбной ловли, дающим при наименьших затратах труда наибольшее количество продукции.

Собирательство также играло значительную роль, обеспечивая население продукцией растительного происхождения.

Из домашних производств можно назвать следующие виды: керамическое производство, ткачество, обработка кости л дерева, кожевенное производство.

Необходимость заготовки продуктов на периоды, когда в силу естественных причин активная хозяйственная деятельность не могла обеспечить выживание коллектива, предполагает высокую развитость различных приемов консервирования.

Обобщив немногочисленные источники по хозяйственной деятельности одинцовского населения Барнаульско-Бийского Приобья, можно говорить о комплексном типе хозяйства, сочетающим в себе как производящие, так и присваивающие отрасли.

В заключении подведены краткие итоги проведенного исследования.

Список работ автора по теме диссертации

1. Верхнеобские памятники Иткульских озер // Охрана и использование археологических памятников Алтая. Барнаул, 1990. С. 104-108 (в соавторстве с М.Т. Абдулганеевым).

2. Керамический комплекс городища Бехтемир // Охрана и использование археологических памятников Алтая. Барнаул, 1990. С. 109-112 (в соавторстве с С.Ю. Исуповым).

3. Новые исследования на р. Песчаной // Охрана и использование археологических памятников Алтая. Барнаул, 1991. С. 58-61 (в соавторстве с М.Т. Абдулганеевым, C.B. Неверовым).

4. Хронология и периодизация памятников середины второй поло-пины I тыс. н.э. Верхнего Приобья // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Барнаул, 1991. С. 167-170 (в соавторстве с C.B. Неверовым).

5. Аварийные археологические раскопки в Тальменском районе // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии. Горно-Алтайск, 1992. С. 61-62 (в соавторстве с A.B. Шамшиным).

6. Аварийные работы в Красногорском районе // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии. Горно-Алтайск, 1992. С. 70-71 (в соавторстве с М.А. Деминым).

7. Город Бийск. Памятники археологии // Блйск. Бийский район. Памятники истории и культуры. Бийск, 1992. С. 7-48 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным, A.JI. Кунгуровым).

8. Бийский район. Памятники археологии // Бийск. Бийский район. Памятники истории и культуры. Бийск, 1992. С. 100-115 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным, A.JI. Кунгуровым).

9. О южной переферии расселения самодийских племен // Проблемы этнической истории салюдийских народов. Омск, 1993. С. 36-39.

10. Охранные раскопки курганного могильника Хлеборобный Ел-бан-1 // Охрана и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул, 1993. С. 244-247 (в соавторстве с В.В. Горбуновым).

11. Методика поиска поселений I тыс. н.э. на Алтае // Теория и методика исследований археологических памятников лесостепной зоны. Липецк, 1992. С. 151-153.

12. Этнокультурная ситуация в лесостепном и предгорном Алтае в I тыс. н.э. // Проблемы изучения истории и культуры Алтая и сопредельных территорий. Горно-Алтайск, 1992. С. 85-87.

13. Комплекс городищ около Вийска // Культура народов евразийских степей в древности. Барнаул, 1993. С. 219-231 ( в соавторстве с A.JI. Кунгуровым).

14. Поселение Чудацкая Гора // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994. С. 111-115 (в соавторстве с М.Т. Абдулганеевым).

15. Об особенностях орнаментации средневековой керамики // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994. С. 154-155 (в соавторстве с A.B. Гальченко, Н.Ф. Степановой).

16. Поселение Сайлапский Взвоз // Проблемы охраны, изучения и использования культурного наследия Алтая. Барнаул, 1995. С. 150-153.

17. Новые могильники второй половины I тысячелетия н.э. в урочище Ближние Елбаны // Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово, 1995. С. 243-252 (в соавторстве с М.Т. Абдулганеевым, В.В. Горбуновым).

18. Аварийные работы в Павловском районе // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул, 1995. С.182-188.

19. Алтай в эпоху средневековья // История Алтая. Барнаул, 1995. С. 82-99.

20. Комплекс археологических памятников Малый Гоньбинский Кордон-2 (по материалам разведки 1991 г.) // Актуальные проблемы сибирской археологии. Барнаул, 1996. С. 68-72.

21. Краснощековский район. Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края. Барнаул, 1996. С. 36-49 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным, A.B. Караваевым).

22. Локтевский район. Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края. Барнаул, 1996. С. 99-114 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным, A.A. Тишкиным).

23. Новоегорьевский район. Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края. Барнаул, 1996. С. 125-135.

24. Рубцовский район. Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края. Барнаул, 1996. С. 149-166 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным, A.A. Тишкиным).

25. Третьяковский район. .Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края.

Барнаул, 1996. С. 194-210 (в соавторстве с A.A. Тишкиным, В.Б. Бородаевым). 26. Угловский район. Памятники археологии // Памятники истории и культуры юго-западных районов Алтайского края. Барнаул, 1996. С. 215-224 (в соавторстве с Ю.Ф. Кирюшиным).

Подписано в печать Формат А5

Уч-изд. л. 1,0 Бесплатно

Печать офсетная Тираж 100. Заказ 670.

Типография издательства АГУ Барнаул, Димитрова 66