автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Особенности идиостиля Н.В. Гоголя в поэме "Мертвые души"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности идиостиля Н.В. Гоголя в поэме "Мертвые души""

4842318

На правах рукописи

АБДУЛАЕВА Татьяна Константиновна

ОСОБЕННОСТИ ИДИОСТИЛЯ Н. В. ГОГОЛЯ В ПОЭМЕ «МЕРТВЫЕ ДУШИ»

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

7 ДПР 2011

Махачкала - 2011

4842318

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Дагестанский государственный педагогический университет»

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Абдуллаев Алилгаджи Абдуллаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Алиева Гюльнара Низамовна

(ГОУ ВПО «Дагестанский государственный технический университет»)

кандидат филологических наук, доцент

Алиева Самая Азеровна

(ГОУ ВПО «Дагестанский государственный

университет»)

Ведущая организация - Дагестанский институт повышения

квалификации педагогических кадров

Защита состоится « .» 2011 г., в часов, на заседании

диссертационного совета Д 212.Й51.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Дагестанском государственном педагогическом университете по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М.Ярагского, 57, ауд. 78 (2-й этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат диссертации разослан и размещен на сайте ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» « 9 » ЦЬЫРСШ^ 2011г. Адрес сайта: \у\ууу.с1ери.ги

Ученый секретарь

диссертационного совета л,

доктор филологических наук Э.Н. Гаджиев

(!

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена важностью анализа языка, стиля, лексики и выразительных средств художественных произведений классиков русской литературы, среди которых особенно выделяется поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души». Характеристика лексических средств, фразеологизмов, разного рода иносказательных выражений, употребленных Гоголем в «Мертвых душах», требует освещения с точки зрения системы современного русского литературного языка как в научных, так и учебных целях. Актуальность темы диссертации объясняется ещё отсутствием специального монографического лингвистического исследования языка и стиля Гоголя в «Мертвых душах».

Степень разработанности темы. Идиостиль Н.В.Гоголя в поэме «Мертвые души» в лингвистическом аспекте исследован недостаточно и не описан в виде монографии, хотя данному произведению посвящено огромное количество литературоведческих работ.

Объект исследования - язык поэмы «Мертвые души». Предмет исследования - лексика, фразеология, изобразительные средства, характеризующие идиостиль Гоголя в «Мертвых душах».

Цель исследования заключается в освещении лингвистического материала, извлеченного из поэмы «Мертвые души» в аспекте формирования идиостиля писателя. Из этой цели вытекают следующие задачи:

-охарактеризовать лексику активного и пассивного запаса с точки зрения современного русского литературного языка;

-объяснить современную и устаревшую семантику тех слов, которые являются семантическими архаизмами;

-проанализировать ономастическую лексику, выявляя её структуру и семантику с точки зрения авторской установки;

-осветить механизм метафорического обозначения Гоголем характерных черт лиц и предметов;

-установить стилистическую роль сравнений. Материал исследования - лексика поэмы «Мертвые души», отобранная методом сплошной выборки, всего около трех тысяч слов и выражений.

Теоретической и методологической базой исследования послужили положения, разрабатываемые в трудах отечественных лингвистов:

A.А.Потебни, Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, А'.Вежбицкой,

B.В.Виноградова, Г.О.Винокура, В.Н.Телия, Ю.С.Степанова, Л.И.Ереминой, С.М.Машинского и других.

Методы исследования. Методологической основой исследования является анализ стилеобразующих концептов. В работе лексический материал анализируется с социолингвистической точки зрения, т.е. с учетом

внеязыковых факторов, страноведческой фоновой информации, которыми обусловлена семантика метафор, сравнений, эпитетов, коннотационных созначений образных слов.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые комплексно анализируются лексико-фразеологические и изобразительно-выразительные средства под углом зрения формирования идиостиля Гоголя в «Мертвых душах», перифразов, плеоназмов, сравнений, а также таких ингредиентов дискурса, как внутренние реплики и вставные конструкции.

Теоретическая значимость исследования определяется разработкой проблем лексико-семантических и изобразительно-выразительных средств с точки зрения индивидуального стиля автора «Мертвых душ». Выявление и описание лексико-семантических архаизмов, стилеформи-рующей функции фразеологизмов, перифразов, метафор под углом зрения их роли в тексте вносят в историческую лексикологию дополнения и уточнения, обусловленные своеобразием языка и стиля поэмы «Мертвые души».

Практическая ценность работы заключается в возможности использования её материалов и выводов в преподавании русского языка, теоретических курсах по текстологии, истории русского литературного языка, составлении и чтении специальных курсов по исторической лексикологии, в диссертационных исследованиях, посвященных языку и стилю русских писателей XIX в. Исследование поможет освещению лексического и контекстуального значений слов русского языка, лингвостилистиче-ской характеристики дискурса художественного произведения.

Обоснованность и достоверность научных наблюдений и выводов обеспечиваются исходным теоретическим и методическим фундаментом работы, применением комплекса методов, адекватных характеру исследуемого материала, привлечением обширного репрезентатвного языкового материала.

На защиту выносятся следующие положения:

-семантические архаизмы современного русского литературного языка использованы Гоголем для создания историко-страноведческого колорита дискурса поэмы. Они представляют собой репрезентативный материал для интерпретации семантической эволюции слов (комиссия, обыватель, съезд)',

-среди употребленных Гоголем слов из народной речи выделяются историзмы, обозначающие реалии, актуальные в XIX в. (хлебный опыт, щепной двор);

-пейоративные прозвища (Заплатанной, фетюк) использованы как стилистическое средство, характеризующее героя с негативной стороны;

-для идиостиля Гоголя характерна дифференциация социальнороле-вого статуса героев с помощью этикетных слов ты, Вьг,

-перифрастичные онимы, составляющие антонимические пары (Прометей - муха, орел - куропатка) способствуют контрастному изображению человека в разной ситуации;

-метафоры и сравнения, составляя своебразный «тандем», повышают уровень экспрессивности и эмоциональности образной номинации героев;

-важной характерологической чертой идиостиля Гоголя являются гиперболизированные сравнения;

-Гоголь часто пользуется стилистическим приемом повторов; -идиостиль Гоголя отличают внутренние реплики героев, которые способствуют колоризации образов.

Апробация исследования. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры теоретических основ и технологий начального языкового образования Дагестанского государственного педагогического университета. По вопросам исследования сделаны доклады на Международных научно-практических конференциях. Основные положения диссертации изложены в 6 публикациях. Опубликованные материалы отражают содержание диссертационного исследования.

Материалы диссертации использовались также на занятиях по рус-, скому языку и литературе в Дагестанском профессионально-педагогическом колледже (г. Кизляр).

Структура работы предопределена целью и содержанием исследования и состоит из введения, (в котором высказаны наши соображения по ряду устоявшихся в филологической литературе концепций, в том числе и небесспорных взглядов на образы и символы Гоголя в «Мертвых душах»), трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы, её актуальность, определяются цель, задачи, методы исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Роль лексико-семантических средств в формировании идиостиля Н.В.Гоголя в поэме «Мертвые души» анализируются устаревшая лексика, семантические архаизмы, словообразовательная структура лексики, стилистическая функция ономастической лексики, этикетная лексика.

В формировании идиостиля Гоголя в поэме «Мертвые души» Особенную роль играют названия ныне забытых реалий и понятий, т.е. исто-

ризмы. Отдельные выражения отражают реалии крепостного права, например, покупка крестьян на вывод, т.е. без земли с целью вывоза их на другую территорию.

Специфику переписи крепостных, проводившейся через каждые 710 лет, передает словосочетание ревизская сказка. Термины хлебный опыт и первый умолот обозначали способы прогнозирования объема будущего хлебного урожая помещика. В работе раскрывается смысл этих и аналогичных смыслов. Историзмы встречаются в наименованиях напитков (пенник, липец, кислые щи), детали мельницы (порхлица), обозначении лиц по социальному и сословному признаку (дворовые люди, столбовые дворяне, личные дворяне). Личными назывались дворяне, которые получали этот титул не по наследству, а по личным заслугам. Историзмами являются обозначения господин большой руки, господин средней руки, сановники. Историзмы не только обозначают реалии и понятия, но и проливают свет на ту или иную черту героев поэмы.

Семантические архаизмы, т.е. слова современного русского языка, значение или одно из значений которых устарело, привлекают внимание тем, что во времена Гоголя некоторые актуальные в наше время слова имели совершенно другое значение. Например: воксал - сборный пункт с увеселениями; комиссия - затруднительное положение; съезд - сбор, пророк - хлыстовский прорицатель, глашатай. Среди семантических архаизмов выделяются те, значение которых теснее, чем в современном русском языке, детерминировалось их этимологической внутренней формой, например, воспитывать(тепенка) - кормить, поить, ухаживать; купчая крепость - документ, подтверждающий факт купли-продажи крепостных; животрепещущий - о живой рыбе, извлеченной из воды и еще не заснувшей; общежитие - общественный обиход; личность — личная обида, хула, намек на человека.

Идиостилю Гоголя присуще употребление в речи героев и в авторском тексте слов со старой или устаревавшей в его время семантикой не только для изображения того или иного фрагмента действительности или общественного поведения человека, но и в целях дополнения художественного образа характерной манерой персонажа оперировать лексико-семантической архаикой. Этим самым писатель преследовал цель не столько акцентировать внимание на консервативности отдельной личности, сколько передать на примере его речевого поведения богатство, живость, выразительность самобытной речи простого народа.

Превосходно владея русским языком, вникая в семантические нюансы каждого слова, Гоголь виртуозно манипулировал словообразовательными и морфемоструктурными элементами производных слов, использовал их для выражения самых разнообразных оттенков мысли и

чувств в соответствии со своей авторской иллокутивной интенцией. Анализ лексики «Мертвых душ» позволяет утверждать, что для выражения высокого накала психологического напряжения он предпочитал использовать образования ' сложной структуры, чаще префиксально-суффиксальные дериваты. Так, купец, расхваливая свой товар, говорит Чичикову: «Есть у меня сукно отличнейшего качества. Предуведомляю, что высокой цены, но высокого достоинства». Преступив каноны традиционных моделей структуры слова, Гоголь создавал грамматически не очень корректные, но стилистически оправданные словоформы: «Сделавши ножницами нарезку, купец произвел обеими руками ловкое дранье сукна во всю его ширину, при окончанье которого поклонился Чичикову с наиобольстительнейшею любезностью». В поэме встречаются аналогичные образования, формы превосходной степени: наипервейший, бесчело-вечнейший, пренеприятнейший. Репрезентативны с точки зрения актуализации индивидуального стиля писателя глаголы сложной структуры: перебраниваться, пересвистываться, приотдохнуть, поизнуриться, ооки-доветь, омедведить.

Оригинальной чертой идиостиля Гоголя в «Мертвых душах» можно считать сочетание разных стилеформирующих средств. Для его индивидуальной манеры письма характерно выражение взгляда героя на кого-либо, что-либо с помощью внутреннего монолога. Например, Чичиков внутренне, про себя приходит к заключению, что, может быть, обстоятельства жизни омедведили Собакевича.

Разнородные стилистические средства создают органическую совокупность, которая благодаря естественности, непринужденности слога писателя производят впечатление реально-наглядного присутствия читателя рядом с Собакевичем, в образе которого внешний облик и внутренний склад представлены в нераздельном единстве. Специфический оттенок идиостилю Гоголя придают слова, намеренно сконструированные им, чтобы их структура обостряла семантическую структуру лексемы, что востребовано было общей дискурсивной заданностью повествования. Это и образования с двойным префиксом (попроигрывались, прозакладую, перезаложены, попримрут) и редкие причастия (взбороненные, сформованный) и наречия (беспаспортно, завгодно, впросонках, безынтересно).

В целях придания повествованию экспрессивной окраски Гоголь употребляет такие сложные слова: глубокоустремленный, кудрявовелико-лепный, овалъноокруглившийся. Для идиостиля Гоголя характерно употребление в «Мертвых душах» народно-разговорных и просторечных слов, например: зазнаться - «познакомиться», канальство, канальчонок, не-вдолбеж, потьма. За исключением единичных случаев, деепричастия оформлены суффиксом -вши- (вынувши, давши, закупивши, понюхавши),

которые производят впечатление разговорности и диалектности их принадлежности или происхождения.

В адекватной актуализации идиостиля Гоголя существенную роль играет ономастическая лексика. Среди антропонимов можно отметить семантизируемые фамилии: Блохин, Бобров, Завалишин, Свиньин, Собаке-вич, Кислоедов, Самоквасов. Греческие имена сыновей Манилова Алкид «храбрость и сила», Фемистоклюс «справедливость и слава», которые ещё плохо сообразуются с реалиями их носителей, как бы дополняют образ отца, оторванного от реальной жизни, пребывающего в несбыточных мечтах. Выразительны прозвищные именования: кувшинное рыло, дубинноголовая, вор, свинья, дурак, бревно, ротозей. Среди топонимов можно выделить оксюморонные структуры: сельцо Вшивая-спесь, город Тьфу-слав. Некоторые прозвищные названия не только характеризуют именуемого, но и свидетельствуют об уровне этической культуры того, кто их дает, т.е. адресанта. Обидное для мужчины название фетюк, которое дано по названию буквы «фита», которая считалась неприличной буквой, употребляет Ноздрев применительно к своему зятю и Чичикову. В связи с тем, что Плюшкин известен был мужикам, живущим по соседству с его имением, не по фамилии, а по прозвищу Заплатанной, Гоголь высказывается в виде монолога об остроумии русского народа и ни с чем не сравнимой, уникальной меткости и выразительности «животрепещущего» слова русского языка, дает высокую оценку родному языку в объективном сопоставлении с европейскими языками.

В работе подробно анализируются этикетные формулы и авер-бальные средства выражения вежливости, любезности, например, присущие манере речевого общения Чичикова прищур глаз, улыбка, кивок головы, наклонения туловища, которые изобличают в нем не столько благовоспитанного человека, сколько позера и т.д.

Во второй главе «Иносказания в «Мертвых душах» как характерологический признак идиостиля Гоголя» дан анализ фразеологических единиц, перифразов и метафор.

Исследованию фразеологизмов на лексикографическом уровне посвящены труды Ю.ЮАвалиани, В.Л.Архангельского, А.М.Бабкина, В.В.Виноградова, Ю.А.Гвоздарева, В.М.Мокиенко, А.И.Молоткова, Р.Н.Попова, Л.И.Ройзензона, В.Н.Телия, Н.М.Шанского и многих других. Анализ фразеологизмов в их функции в тексте производится с учетом дискурса, намерения автора произведения, особенностей речевого поведения героев. Поэтому мы придерживались дефиниции фразеологических единиц, предложенной В.Н.Телия, которая в качестве их характерных черт выделяет воспроизводимость, внутреннюю идиоматичность и невыводимость значения из прямых значений составляющих. Наши наблюдения

над языком и стилем поэмы «Мертвые души», а также попытки, осмысления художественно-выразительной роли фразеологизма позволяют утверждать, что дофразеологическая семантика того или иного его компонента не совсем лишена релевантности в отношении выражения фразеологического значения. Фразеологизмы в «Мертвых душах» в нашей работе клас-сицируются следующим образом: 1) общеупотребительные, 2). созданные самим Гоголем, 3) употребленные героями. Авторскими являются фразеологизмы. юркая прыть женского характера; тонкая светкость, должностные похлебки, а также поговорка: - Всякая копейка алтынным гвоздем прибита. Фразеологизированные выражения Гоголя. выразительны своим подтекстовым компонентом. Так, направление к кабаку он называет слишком проторенной русским забубённым народом дорогой. Весьма выразительно ироническое выражение: частые жертвы Вакху, которое указывает на привычку чиновников часто выпивать. Гоголь употребляет и оксю-моронные фразеологизмы: картинное опустение, картинный беспорядок. Он, преобразуя общеупотребительную фразеологическую единицу, придает ей особенную экспрессивность. Например, в долгах как в шнурках; «•Бедная Софья Ивановна... чувствовала сама, между каких сильных огней поставила себя»; «Многие дамы были хорошо одеты и по моде, другие оделись во что бог послал в губернский город». Аналогичным образом скорректированные или развернутые фразеологизмы встречаются в речи героев. Так, Чичиков говорит Коробочке: «Право, словно какая-нибудь, не говоря дурного слова, дворняжка, что лежит на сене: и сама не ест сена, и другим не дает».

В художественных произведениях XIX в. встречается перифрастическое обозначение взятки деньгами - барашек в бумажке. Гоголь употребляет не менее выразительный вариант - рекомендательные письма за подписью князя Хованского. Использование данного выражения Гоголь сопровождает вводным предложением: Как выражаются у нас на Руси, и благодаря такой ссылке на источник происхождения усиливается экспрессивное впечатление выражения.

Специфическим признаком идиостиля Гоголя в «Мертвых душах» является перифраз. Прием перифрастического изображения реалий, лиц, явлений и признаков, столь присущий манере писателя, очевидно, послужил, наряду с другими факторами, логической мотивировкой идентификации жанра прозаического произведения «Мертвые души» как поэмы. Данным приемом Гоголь пользуется по-своему: в авторском, тексте или речи героев сначала человек именуется, по какому-либо характерному признаку, реальному или приписываемому, затем в дальнейшем изложении сюжета именуемое лицо упоминается под перифразом. Например: «Казенные крестьяне сельца Вшивая-спесь... снесли с лица земли земскую

полицию в лице заседателя, какого-то Дробяжкина; что будто земская полиция, то есть заседатель Дробяжкин, повадился уж чересчур часто ездить в их деревню. Земская полиция, имея кое-какие слабости со стороны сердечной, приглядывался на баб и деревенских девок». Примечательно согласование не по грамматическому роду, а по смыслу глагола-сказуемого приглядывался с подлежащим, выраженным существительным полиция. Аналогичным, же образом, руководствуясь логикой, Гоголь использует ненормативную модель согласования: Земская полиция был блудлив, как кошка. Тенденция к согласованию по смыслу актуальна и в наше время как. отражение активного процесса в развитии современного русского языка, однако пока ещё как узуально реальное явление, но не кодифицированная норма. ' ' I.

В соответствии с ситуацией общения, в зависимости от интенции говорящего перифраз носит характер эвфемистически смягченного варианта обозначения предмета, понятия. Например, на неожиданно-лобовой вопрос Собакевича: «Вам нужно мертвых душ?». «Да,- отвечал Чичиков, -и опять-таки смягчил, прибавивши: несуществующих».

Перифраз использует писатель для создания комического эффекта, например, изображение бодрого петуха, который, несмотря на продолбленную другими петухами за его волокитство голову, Горланил очень громко.

Перифраз входит в систему разнообразных тропов, которые в совокупности отражают одну из ярких черт индивидуального стиля Гоголя. Специфика излагаемой информации, характер трактовки образов детерминируют перифразы, как и прочие коннотационные, тропеические средства, коими идентифицируется идиостиль Гоголя.

Зачастую перифразы выступают в сочетании с метафорой. Особенную экспрессивность метафоры отмечали М.В. Ломоносов, А.А.Потебня, Н.Д.Арутюнова, М.В.Никитин и др. Являясь иносказанием, метафора часто соприкасается с перифразом и сравнением.

Метафоры у Гоголя так органически, так естественно встраиваются в контекст, что они не воспринимаются как нарочито примененные для выразительности слова. Так, изображая чиновника, Гоголь называет его гордостью и благородством, Прометеем, который с переменой ситуации готов обернуться мухой. Для негативной оценки персонажа употребляется метафора-название предмета, например, Чичиков называет своего слугу Петрушку бревном. Платонов так характеризует свою очень богатую тетю: «У тетушки натура крепковата. Это старуха-кремень». Приятные Дамы называют дочь губернатора статуей. Гоголь по отношению к Плюшкину употребляет метафоры: изношенная развалина, прореха на человечестве. >•' ¡« ■ " ; ... ■)!< '

г ; Чичиков именует своего кучера. Селифана разного рода прозвищами, негативнооценочными -метафорическими , онимами: чурбан,, чуита, разбойник, мошенник, страшилище морское. Необыкновенно щедрый на прозвища Ноздрев обзывает Чичикова дрянью, подлецом, фетюком, совершенным собакевичем. Возможно, Ноздрев не особенно вникал в смысл аналогичных метафор. Об этом свидетельствует реплика, адресуемая. Чичикову: «Ах ты Оподелдок Иванович!)) (оподелдоком тогда называли ломотную мазь). ..!•

В функции метафоры выступают разные, части речи, в том числе глагол. Например, «Григорий осадил его (Петрушку) сразу Петербургом, в котором Петрушка не был. В монологе о тройке метафорически использованы глаголы лететь и сидеть', летят версты, летят навстречу купцы, летит лес, летит дорога; вихры сидят в гривах. - -

Метафоры, использованные Гоголем в поэме «Мертвые души», оказывают сильное влияние на развитие русской речи учащихся национальной школы. Известно, что образные, метафорические значения слов в разносистемных русском и дагестанских языках совпадают очень редко. Зачастую, являясь в денотационном значении лексическими соответствиями, многие слова этих языков сильно расходятся в коннотационных созначениях. Нерусские школьники под влиянием тождества прямогозна--чения слов в родном и русском языках в своей русской речи допускают отклонения от узуальных моделей иносказания в результате интерферен* ции, то есть нарушения словоупотребительных норм русского языка.

В третьей главе «Изобразительно-выразительные средства, формирующие художественный текст «Мертвых душ» рассматриваются сравнения, повторы, эпитеты, внутренние реплики и вставные канет-, рукции. • , ■ !

Меткое, запоминающееся сравнение, чаще всего выступающее совместно с метафорой и другими тропами, представляет образность, выразительность художественного текста Гоголя. Благодаря сравнению характер предмета воспринимается «одним разом, зараз, наглядно и непосредственно» [Мандельштам 1902:186]. «Сравнения Гоголя свежи, они показывают тонкую наблюдательность автора, взгляды из повседневной жизни и, таким образом, ещё более способствуют реалистическому, изображению сравниваемых предметов, окрашивая их или. в тон мягкого юмора, или в тон резкой сатиры» [Боголепов 1952: 66-6,7]. ■■,, :•■■:

Исследование сравнений, извлеченных из поэмы «Мертвые души», позволяет разграничить их как объективные и субъективные. В качестве разновидности субъективных рассматриваются гиперболизированные сравнения. . ■., .,.■ .1-

Объективным является сравнение 8 котором один предмет сравнивается с другим по признаку внешнего подобия, сходства формы. Идио-стшпо Гоголя присуща манера прервать ни^гь повествования и сосредоточиться на второстепенных деталях, что позволяет читателю глубже вникнуть в смысл сравнения. Например, «Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами и там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета. Насыщенные богатым летом, и без того на всяком шагу расставляющим лакомые блюда, они влетели вовсе не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя, пройтись взад и вперед по сахарной куче, потереть одна о другую задние или передние ножки или почесать ими у себя под крылышками».

Иронизируя над теми русскими, которые склонны к подражанию немцам по части аккуратности, Гоголь пишет: «Человек русский хочет быть аккуратен, как немец». Гоголь прекрасно знал, что русские люди вообще никогда не пЬггались подражать мертвой аккуратности немцев. И вовсе не потому, якобы аккуратность чужда русским: она у русских своя, живая, естественная. Однако, в отличие от немцев, русские не возводили аккуратность в ранг некоего культа, не становились его рабами. Как выше говорилось, у ГогОля разные тропы выступают в едином контексте, взаимно усиливая экспрессию друг друга. В этом отношении весьма показателен следующий пример: «В угольной из этих лавочек, или, лучше в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом, так же красным, как самовар, так что издали можно было подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черной, как смоль, бородою». Здесь сравнение как бы трансформируется в метафорический перифраз. Аналогичен следующий пример: «Один швейцар уже смотрит генералиссимусом: вызолоченная булава, графская физиогномия, как откормленный жирный кот». '

Сравнениям Гоголя присуща развернутость объекта сравнения. Например, выражение восторга экзальтированным Маниловым преподносится с помощью сравнения с любителем музыки, восхищенным певицей, перещеголявшей саму скрипку. Когда повествуется о чиновниках, писатель использует иронический подтекст сравнения. Например, чиновники, которые занимаются взяточничеством, сравниваются с трудолюбивыми и полезными людям пчелами. Экспрессивны и выразительные развернутые сравнения. Например, «стоящий далеко у дверей у самого выхода какой-нибудь полицейский, отроду не смеявшийся во всю жизнь свою и только что показавший, перед тем народу кулак, и тот по неизменным законам отражения на лице своем выражает какую-то улыбку, хотя эта улыбка более похожа на то, как бы кто-нибудь собирался чихнуть после крепкого табаку». ...,, ■ - ■.

\ Гоголь неоднократно отзывается негативно о светском, человеке: «после всякого бала точно как будто какой грех сделал; и вспомнить даже о нем не хочется, в голове просто ничего, как после разговора с светским человеком». V,. . '

С помощью меткого, выразительного сравнения Гоголь обличает такой человеческий порок, как стяжательство, омерзительность которого особенно ярко обнаруживается в факте его массового проявления. Например, «Оказались родственники, о которых не слышал никто. Как птицы слетаются на мертвечину, так все налетело на несметное имущество, оставшееся после старухи».

Развернутое сравнение может распространиться на разные парцеллированные предложения.

В субъективных сравнениях выражаются личное мнение, индивидуальные оценки. Часто сравнение оформляется с помощью неопределенного местоимения, прилагательного, сослагательного наклонения глагола: «Плюшкин...принял деньги в обе руки и понес их к бюро с такою же осторожностью, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расплескать её». Сатирический подтекст словосочетания в обе руки Гоголь употребил не случайно: на языке попрошаек принимать подаяние двумя руками расценивалось как верх неприличия. Тех, кто брал в обе руки, называли двурушниками. ■ Сравнение отражает изменение в настроении человека в сопоставлении с предполагаемым действием, от которого зависит физическое и душевное состояние человека вообще: «Если бы терзаемому палящей жаждой влил кто в засохнувшее горло струю ключевой воды, то он бы не оживился так, как оживился бедный Чичиков».

Для идиостиля Гоголя характерна манера изображения той или иной черты персонажа с помощью рназвернутого сравнения, когда характеристика субъекта сравнения как бы метафорически, намеком комментируется в объекте сравнения. На первый взгляд, может показаться, будто Гоголь излишне детализирует описание той или иной ситуации. Например, он, сравнивая глаза Плюшкина с мышами, акцентирует внимание читателя на том, как ведут себя мыши: «когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхают подозрительно самый воздух». Эти кажущиеся излишними подробности оттеняют образ Плюшкина, который подозревает всех своих людей, видит в них одних только мошенников и воров.

; Сравнения Гоголя так же необычны, неожиданны, неоднородны, как и в высшей степени экспрессивны. Например, Чичиков взглянул на спину

Собакевича, «широкую, как у вятских приземистых лошадей, и на ноги его, похожие на чугунные тумбы, которые ставят на тротуарах». . , ■. •

Важной особенностью идиостиля Гоголя в «Мертвых душах» пра-: вомерно считать выразительное сравнение того или иного объекту с чем-то как средства-стилистической системы, но в ,ещё большей степени то, что сравнением охватывается более или менее обычные высказывания.

, .Наивысшей степени экспрессивности Гоголь достигает в гиперболизированных сравнениях, которые можно разделить на две группы. В первой группе рассматриваются те сравнения, ¡которые, хотя и с явным преувеличением, но могут вызвать реальное представление. Вторую группу составляют сравнения с невероятным для реального представления преувеличением, можно сказать, фантастической гиперболизацией. ,Например, .реально пред ставима, такая страсть Чичикова к собственному туалету, какой даже не: везде видывано. Выразительность сравнения ури-ливается развернутостью сравнивающей части, которая как бы комментирует, аргументирует .употребляемое сравнение. Например:, «Собакевич тоже сказал несколько лаконично: «И ко мне прошу», шаркнувши ногою, обутою в сапог такого исполинского размера, которой вряд ли можно найти отвечающую ногу, особенно в нынешнее время, когда и на Руси начинают выводиться богатыри». . ,1

Уровень экспрессивности гиперболизированных сравнений и образности, создаваемой , автором поэмы благодаря сравнению, повышается преувеличением обеих частей сравнения. Например: «Шум от перьев был большой и походил на то, как будто несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями».

К фантастическим сравнениям- Гоголь прибегает чаще всего для изображения главного героя поэмы «Мертвых душ», т.е. Чичикова, который часто попадает в неприятные ситуации: «Чичиков не успел ещё опомниться от своего страха и был в самом жалком положении, в каком когда-либо, находился смертный».

Сравнения помогают ярче оттенить какие-то качества, свойства одного персонажа в изображении другим персонажем. Так, по свидетельству приятных дам, обсуждающих дочь губернатора, румянец на её лице: «в палец толщиной » отваливается, как штукатурка, кусками».

Экспрессивный, потенциал сравнений детерминируется отчасти наличием и других средств выразительности, в частности метафоры. Собакевич отзывается о Плюшкине так: мошенник, скряга, какого вообразить трудно. В тюрьме колодники лучше живут, чем он: всех людей переморил голодом».

Особенно экспрессивны развернутые сравнения с комментарием во второй части. Например, юрисконсульт говорит, «смотря с необыкновен-

ным удовольствием в глаза Чичикову, как смотрит учитель ученику; когда объясняет ему заманчивое место из русской грамматики».

. Сравнения, служа важным стилистическим средством экспрессивности, выразительности, отражают специфику мировидения русского человека, его языковую картину мира. Может быть, по этой причине они функционально сильно нагружены в «Мертвых душах» как частотное стилистическое средство.

Одной из характерологических черт индивидуального стиля Гоголя в поэме «Мертвые души» можно считать то, что он довольно часто прибегает к лексическим повторам, которые помогают ярче осветить специфику образа. Так, Чичиков в непродолжительной по времени беседе с генералом Бетрищевым тридцать пять раз повторил обращение в соответствии с Табелью о рангах Ваше превосходительство. Этот и подобные случаи свидетельствуют о том, что Чичиков выработал такие куртуазные манеры общения, которые рассчитаны на эффект, ориентированы на то, чтобы расположить адресата обращения к себе, заслужить его доверие, для того чтобы получить для себя какую-нибудь выгоду. Витиевато-выспренный слог его в сочетании с соответствующей жестикуляцией производит впечатление натренированности, искусственной наигранности его телодвижений. Неоднократно автор называет фрак Чичикова наваринского пламени с дымом, или фрак наваринского пламени и дыма. Этот фрак представляет собой весьма функционально, стилистически релевантную художественную деталь, дополняющую образ его обладателя. В этом фраке Чичиков не трлько блистал в обществе, вызывая восхищение одних, зависть других, но и валялся на полу в ногах у нового генерал-губернатора. В том же фраке он оказался и в грязном чулане, арестованным за свои махинации.

Повторы уместны и экспрессивны при описании чиновников, например, когда речь идет о том, что фраки на них стали просторнее, то есть чиновники заметно похудели. Однако автор поэмы не говорит о них во множественном числе, а о каждом в отдельности. Повторы встречаются в описании ситуации встречи Чичикова с Плюшкиным. Повторяются такие концепты, как ключник, ключница.

Использованием повторов как стилистического средства Гоголь составляет речевую характеристику персонажа. У Чичикова свой язык, свой стиль общения, свои клишированные формулы обращения, редкая утонченная вежливость в разговорах с теми, кто может быть ему полезен.

Однако' проявляется противоречивость его как языковой личности, ..когда по отношению к своему кучеру Селифану употребляет самук» грубую брань, угрожает, избиением, оскорбляя человеческую личность, пользуясь правом распоряжаться своим крепостным человеком, как с принад-

лежностью. Речь кучера, Селифана, пересыпанная тавтологизмами, изо- | бличает в нем обыкновенного простолюдина, и повторы в его рассказе от- I ражают низкий уровень культуры общения. Собакевич говорит, словно рубит топором: он лаконичен, категоричен, скептически настроен по отношению ко всем. Лакей Чичикова Петрушка - бессловесное существо: он в продолжение всей поэмы не произносит ни одного слова. Даже когда Селифан, обратившись к нему, рассказывает о чем-либо, Петрушка не отзывается даже короткой репликой- И эточвовсе не случайно: наряду с особенно невзрачными местами, которые отводятся ему в гостиницах, со специфическим запахом, повсюду сопровождающим его, его молчание сделал автор характерной чертой образа. ,

В работе подробно анализируются и комментируются разнообразные повторы, стилистически востребованные для отражения авторской установки на разностороннюю характеристику героев. Придавая большое значение плеонастическому, но не тавтологическому, повтору в повествовании, описании, а также рассуждении, Гоголь часто обращается к этому стилистическому средству не только в отношении отдельных слов и выражений, но и целых высказываний. Развернутые высказывания повторяются и контактно, т.е. в пределах единого небольшого контекста, и в разных местах макротекста, что иллюстрирует единство и целостность дискурса произведения.

Индивидуальному стилю Гоголя присуще использование эпитетов, выраженных формами степеней сравнения прилагательных, востребованных чаще всего намерением автора придать сюжету отгенок сатиры или юмора. Историко-этимологический анализ отдельных эпитетов позволяет пролить свет, на семантическую эволюцию прилагательных. Например, определение безобразный (с негативной оценочностью в современном русском языке) употреблено в ассоциативной соотнесенности с именем существительным образ и означает «беспорядочный».

Гоголь, все глубже проникая в психологический мир своих героев, выявляя мысли и чувства их, воспроизводит их внутреннюю речь, приводит их внутренние реплики по тому или иному поводу в ситуации речевой коммуникации. Эти реплики могут быть мгновенной реакцией на какое-либо событие, средством выражения внутренней симпатии или антипатии к собеседнику или просто пассивному участнику ситуации общения. Стилистическая значимость внутренних реплик персонажей заключается в том, что в них наблюдаем мысли, оценки, умозаключения, противоположные тем, которые выражаются вслух. Это особенно прослеживается в речевом поведении главного героя поэмы - Чичикова, лицемера, ханжи, позера, который выработал и довел до совершенства навыки преподнесения собственной персоны в наилучшем свете. В его внутренней речи прояв-

ляются алчная натура приобретателя, подход к оценке человека, его поступков и поведения не по объективным критериям, а в соответствии со своей целью или получить материальную выгоду, или произвести благоприятное впечатление о себе, но тоже с намерением использовать его расположение к себе других в меркантильных интересах. На пути к достижению своей корыстной цели он может пойти на самоунижение, пустить в ход лесть, если даже испытывает к собеседнику зависть. Например, на словах выражая преуспевающему помещику Костанжогло свое восхищение его талантом рачительного хозяина, внутренне произносит: «Экой черт! Загребистая какая лапа!». Весьма репрезентативным примером внутренней реакции Чичиковым на происходящее служит описание купли-продажи мертвых душ у Коробочки. Ей трудно представить себе, как продать людей, которых нет в живых. Ситуация была нагнетена напористостью Чичикова и тупым упрямством Коробочки. «Эк её, дубинноголовая какая» - сказал про себя Чичиков, уже начиная выходить из терпения. - Поди ты сладь с нею! В пот бросила проклятая старуха». Чичиков, всячески возражая упрекам окружающих в адрес ребенка, испортившего ему новый фрак, думает совершенно другое: «Пострел бы тебя побрал, чертенок проклятый! - пробормотал он в сердцах про себя». Он думал про себя: «Да как метко обделал, канальчонок проклятый!». Здесь важно отметить, что слово пострел означало раньше «апоплексический удар», т.е. инсульт.

Несмотря на немногочисленность, внутренние реплики героев служат важным стилистическим средством Гоголя, выражением одной из черт его индивидуальной манеры письма.

Известную роль в создании дискурса поэмы играют вставные конструкции, которые, не будучи составной частью основного предложения, содержат информацию, необходимую для выражения общего содержания макроконтекста. Благодаря использованию вставных конструкций содержание основного предложения становится богаче, шире, конкретнее. Информация, содержащаяся во вставной конструкции, не менее важна для дискурсивной актуализации иллокутивных концептуальных интенций автора произведения. Они в «Мертвых душах» часто представляют собой комментарии к слову основного предложения или аргументацию утверждения, содержащегося в основном предложении. В отдельных случаях вставная конструкция по своему объему превосходит основное предложение.

В заключении обобщаются результаты исследования, которое показало, что идиостиль Гоголя в «Мертвых душах» представлен целым комплексом лексико-семантических средств и богатым фондом разнообразных тропов, востребованных образным изображением реалий, явлений и понятий русской жизни первой трети XIX века. Художественно-

изобразительные средства, гармонически сочетаясь, а порою 'переплетаясь, отражают авторскую иллокутивную художественно-эстетическую стратегию.

Язык поэмы «Мертвые души» - это уникальный феномен общенационального литературного языка, в котором широко представлены народно-разговорные и разговорно-просторечные лексические и фразеологические элементы. Наш анализ лексики и тропеических средств осущест-.влен по критерию их репрезентативности как показателей идиостиля Гоголя. Для него характерны ссылки на источник происхождения употребляемого редкого слова или выражения: «по чудному выражению русского мужика», «как называют в русских трактирах», «как называют в общежи-тье». Гоголю присуща манера речевой индивидуализации героев, в частности речевого этикета. Это и расчетливо выстроенная система средств куртуазной деликатности Чичикова, контрастирующая с его грубым обращением со своими крепостными людьми, слащавая любезность экзальтированного Манилова, который, вопреки общественному этикету, может обратиться к кучеру на Вы. Вульгарен, развязен тон общения беспардонного, хамовитого Ноздрева, который к любому человеку обращался на ты.

Гоголь придает большое значение авербалиям, сопровождающим речевое общение героев. Это улыбка и прищур глаз Манилова, манера Чичикова держать голову на бок, наклоняться на бок или покачиваться всем корпусом. '

Одной из колоритнейших черт идиостиля Гоголя в «Мертвых душах» является введение в литературный язык народно-разговорной речи во всем многообразии своей актуализации. «Гоголь ещё более и далее, чем Пушкин, раздвинул границы русского национально-литературного языка и старался показать всю ширь его пространства в языке художественной литературы» [Виноградов 1953: 13]. Об этом свидетельствуют случаи замены Гоголем при редактировании текста слов иноязычной или литературно-книжной отнесенности на более выразительные соответствия из разговорной речи или диалектной лексики в целях расширения масштабов художественно-эстетического воссоздания действительности.

Таким образом, идиостиль Гоголя в поэме «Мертвые души», которая является вершиной его художественного творчества, реализовал в максимальной степени изобразительно-выразительный потенциал русского литературного языка. В этом произведении нашли отражение сила, красота, необычайное богатство и выразительность русского литературного языка, то есть те его черты, которые приобретены им благодаря введению в него лексико-семантических средств и иносказательных моделей, присущих народно-разговорной речевой стихии.

Основные положения диссертационной работы изложены в следующих публикациях автора:

Статья, опубликованная в журнале, рекомендованном ВАК РФ:

1. Слово «порхлица» и его синонимы в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» // Вестник Университета Российской академии образования. Выпуск № 4. - Москва, 2010. С.42-45.

Статьи, опубликованные в других изданиях:

2. Некоторые лексико-семантические особенности идиостиля Н. В. Гоголя в «Мертвых душах» // Современные проблемы науки и образования. Серия «Общественные и гуманитарные науки». - Махачкала, 2009. С.42-45.

3. «Мертвые души» Гоголя и словарь Даля // Там же. С.48-50.

4. Метафоры в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. № 4 - Махачкала, 2009. С. 14-20.

5. Стилистические функции повторов в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» // Русский язык в историко-лингвистическом и социокультурном поле - Махачкала: Дагестанский государственный педагогический университет, 2010. С.8-18.

6. Стилистическая функция эпитетов в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» // Слово в языке и речи. Материалы международной научно-практической конференции. (14-15 мая 2010г.) - Махачкала: Дагестанский научный центр РАН, 2010. С. 14-21.

Формат 60x84 1/16. Бумага офсет 1. Печать ризографная. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. 1,2 Заказ № 211-10 Тир. 100 экз. Отпеч. в тип. ИП Тагиева Р.Х. г. Махачкала, ул. Батырая, 149. 8 928 048 10 45 "СРОРМАТ"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Абдулаева, Татьяна Константиновна

Введение.

Глава I. Роль лексико-семантических средств в формировании идиостиля Н.В.Гоголя в поэме «Мертвые души»

1.1 .Устаревшая лексика. Историзмы.

1.2.Семантические архаизмы.,.

1.3.Словообразовательные особенности лексики «Мертвых душ».

1.4.Стилистическая функция ономастической лексики.

1.5.Этикетная лексика.

Выводы.

Глава II. Иносказания в «Мертвых душах» как характерологический признак идиостиля Н.В.Гоголя

2.1 .Фразеологические единицы.

2.2.Перифраз ы.

2.3.Метафор ы.

Выводы.

Глава III. Изобразительно-выразительные средства, формирующие художественный текст «Мертвых душ»

3.1.Сравнени я.

3.2.Повтор ы.

3.3.Эпитеты.

3.4.Внутренние реплики.

3.5.Вставные конструкции.

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Абдулаева, Татьяна Константиновна

Поэма Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души» представляет собой произведение высочайшего художественно-эстетического уровня, которое оказало «могучее, наиболее плодотворное и длительное воздействие на русское общество, русскую культуру и литературу» [Гуковский 1959:473].

Качественный уровень художественного произведения определяется, исходя из разных критериев, среди которых особенное место занимает мнение читателей, их интерес к книге, желание читать и перечитывать её.

Стремление к повторному чтению, как известно, обусловливается своеобразием дискурсивных смыслов художественного произведения. Перечитывающий поэму Н. В. Гоголя «Мертвые души» каждый раз выявляет нечто существенное, содержательно важное, что не было замечено при первичном, ознакомительном; чтении. Великий русский критик В.Г.Белинский не только дал высокую оценку поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души», но и указал на необходимость её изучения: «Как всякое глубокое создание, «Мертвые души» не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих: читая<их во второй раз, точно читаешь новое, никогда не виданное произведение. «Мертвые души» требуют изучения» [Белинский В.Г. 1949: 167].

В своей поэме Н. В. Гоголь, следуя восходящей к Пушкину традиции употребления элементов народно-разговорной речи в художественном произведении, в большом количестве использует слова, выражения, изобразительные средства из народной речи, которые благодаря мастерству писателя становятся достоянием русского литературного языка. «Свободное и широкое включение в ткань повествования слов, выражений, оборотов, выхваченных из речи самой воспроизводимой социальной среды, нередко демонстрируется самим автором' посредством стилистических ссылок или указаний, иногда точных, иногда же более неопределенных,- на круг их бытового употребления. Например, в «Мертвых душах»: «Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах» [Виноградов В.В. 1953: 22].

Благодаря хорошему знанию жизни разных слоев русского общества и особенностей народно-разговорной речи (многие слова и выражения из народной речи попали в поэму «Мертвые души» через записную книжку её автора) лексические средства и изобразительно-выразительные средства из простонародного или областного речевого обихода, употребленные Гоголем в поэме «Мертвые души», органично вошли в русский литературный язык, закрепились в нем, стали его достоянием. В поэме народно-разговорные языковые средства не только несут информационную нагрузку, но и наделены стилистической функцией. Акад. В.В.Виноградов писал: «Все глубже вникая в общенародный русский язык, в разные этапы и стили, наблюдая в нем «все переходы и встречи противоположностей» и «свойства» русского языка, Гоголь еще более и еще далее, чем Пушкин, раздвинул границы русского национально-литературного языка и старался показать всю ширь пространства-в языке* художественной-литературы»- [Виноградов В-.В. 1953: 13].

О.Мандельштам рассматривал эту особенность идиостиля Н. В. Гоголя с точки зрения отражения писателем национального самосознания, акцентируя внимание на особенной художественно-изобразительной роли народно-разговорных речевых элементов, которые активно употребляет Гоголь в «Мертвых душах»: «Гоголю следует отвести первое место в истории русского самосознания, как первому, внесшему в литературу народную речь, в самом обширном смысле слова. Таким языком не писал и Пушкин» [Мандельштам И: 1902: 2].

Включение народно-разговорной речи в художественную литературу выдающимися русскими писателями XIX века явилось уже традицией и характерным признаком русской художественной прозы. Не без сильного и ощутительного влияния языка «Мертвых душ» Гоголя П. И. Мельников-Печерский в изобилии употребляет элементы разговорной речи представителей разнообразных сословных групп и социальных слоев русского народа своего времени. Богатство используемых этим писателем простонародных речевых средств, умелое их использование в стилистических целях (что можно считать одной из причин неповторимого изящества и оригинального колорита языка произведений этого выдающегося знатока русского языка, большого мастера русского художественного слова, автора эпопеи «В лесах» и «На горах») достигнуто, на наш взгляд, под мощным влиянием «Мертвых душ» Гоголя.

Тот общественный резонанс, который был вызван поэмой «Мертвые души», не в последнюю очередь обусловлен был экспрессивно-эмоциональным потенциалом её языка, сочного, богатого, необычного, полного неожиданностей. Спрос на новую книгу Гоголя был высок. «Второй том сделался известным читателю еще до опубликования, - пишет Ю.Манн.-В рукописных копиях с редакции Шевырева вторая часть «Мертвых душ» разошлась по рукам читателей задолго до появления в печати» [Манн Ю. 1987:298].

Ссылаясь на Белинского, М. Гус пишет: «Мертвые души — гениальная лирически-сатирическая поэма, в которой силой трагического юмора жизнь разанатомирована до мелочей (по определению Белинского), и эти мелочи обобщены как формы жизни, противоречащие субстанциальному началу русского народа» [Гус М. С. 1981: 298-299].

Примечательным фактором того, что «Мертвые души» приобрели высокую читательскую оценку и разную характеристику критиков (восторженные отзывы одних, резкие негативные оценки других) явилось то, что Н. В. Гоголь задался целью охватить своим изображением всю Россию, осветив все стороны жизни её обитателей. В письме к В. А. Жуковскому от 12 ноября 1836 года из Парижа по поводу «Мертвых душ» он писал: «Если совершу это творение так, как нужно его совершить, то какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем! Это будет первая моя порядочная вещь - вещь, которая вынесет мое имя».

Поэма Гоголя превзошла все его ожидания: она завоевала читательские симпатии и по сей день является непревзойденным по своим художественно-эстетическим качествам и выразительности слога произведением. Картина жизни, изображенная в «Мертвых душах» производила на читателей и слушателей Гоголя (Он отдельные главы поэмы ещё в рукописи читал в дружеском кругу, а нередко и одному слушателю) глубокое впечатление.

О том, как А. С. Пушкин среагировал на прочитанное ему, Гоголь писал в 1834 году: «Когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ», то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении, начал понемногу становиться все сумрачней, сумрачней; а под конец сделался совершенно мрачен. Когда чтение кончилось, он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!» [Комментарий к материалам для биографии Пушкина. Иллюстрации 1985: 51].

Возражая тем, кто пытается приписать Гоголю хвастовство стремительным, подобным полету птицы-тройки, развитием России, М. Гус отмечает: «Считая, что правды больше на стороне «восточников», Гоголь настойчиво советовал им умерить свою кичливость». О том, что писатель был совершенно далек от подобного рода похвальбы, свидетельствуют его же слова: «Многие у нас уже и теперь, особенно между молодежью, стали хвастаться не в меру русскими доблестями и думают вовсе не о том, чтобы углубить и воспитать в себе, но чтобы выставить их напоказ и сказать Европе: «Смотрите, немцы: мы лучше вас!» Это хвастовство - губитель всего. Оно раздражает других и вредит самому хвастуну. Наилучшее дело можно превратить в грязь, если только похвалишься и похвастаешь. А у нас, еще не сделавши дела, им хвастаются! Хвастаются будущим! Нет, по мне уже лучше временное уныние и тоска от самого себя, чем самонадеянность в себе» [Гоголь. Полн. собр. соч. Т. 8 1962: 298].

Однако никак нельзя считать совершенно случайным появление в «Мертвых душах» образа тройки, подобно которой мчится Русь, удивляя народы. Трудно с полной уверенностью утверждать, что подразумевал писатель под птицей-тройкой. Возможно, если бы сохранился целиком второй том поэмы, можно было бы иметь определенное представление о том, что хотел автор поэмы выразить с помощью этого странного символа. А судя по тому, какова была социально-экономическая ситуация в России, когда писались «Мертвые души», то есть в эпоху господства крепостного права, в годы последекабристского реакционного режима Николая I, даже с большой натяжкой невозможно уподобить развитие страны с бешеным полетом птицы-тройки.

В этом отношении обращает на себя внимание то, что Ф. М. Достоевский во втором томе романа «Братья Карамазовы» устами прокурора Ипполита Кирилловича, выступившего на суде по делу Димитрия Карамазова, выразил свою точку зрения на гоголевскую тройку: «Но когда-нибудь надо же и нам начать нашу жизнь трезво и вдумчиво, надо же и нам бросить взгляд на себя как на общество, надо же и нам хоть что-нибудь в.нашем общественном деле осмыслить или только хоть начать осмысление наше. Великий писатель предшествовавшей эпохи, в финале величайшего из произведений своих, олицетворяя всю Россию в виде скачущей к неведомой цели удалой русской тройки, восклицает: «Ах, тройка, птица тройка, кто тебя выдумал!» - и в гордом восторге прибавляет, что перед скачущею сломя голову тройкой почтительно сторонятся все народы. Так, господа, это пусть, пусть сторонятся, почтительно или нет, но, на мой грешный взгляд, гениальный художник закончил так или в припадке младенчески невинного прекрасномыслия, или просто боясь тогдашней цензуры. Ибо, если в его тройку впрячь только его же героев, Собакевичей, Ноздревых, Чичиковых, то кого бы ни посадить ямщиком, • ни до чего путного на таких конях не доедешь!». В последующей части своего пространного выступления прокурор вновь возвращается к теме тройки: «Роковая тройка наша несется стремглав и, может, к погибели. И давно уже в целой России простирают руки и взывают остановить бешеную, беспардонную скачку. И если сторонятся пока еще другие народы от скачущей сломя голову тройки, то, может быть, вовсе не от почтения к ней, как хотелось поэту, а просто от ужаса — это заметьте. От ужаса, а может, и от омерзения, а пожалуй, возьмут да и перестанут сторониться и станут твердою стеной перед стремящимся видением и сами остановят сумасшедшую скачку нашей разнузданности, в видах спасения себя, просвещения и цивилизации!».

В предельно резком тоне на эту же тему высказался Д. И. Писарев: «Изображал человек бедность да бедность, да несовершенства нашей жизни», и все шло хорошо и умно; а потом вдруг, в самом конце, пустил бессмысленнейшее воззвание к России, которая будто бы куда-то мчится, как бешеная тройка, да так шибко мчится, что остальные народы только рот разевают и диву даются. И кто тянул из него эту дифирамбическую тираду? Решительно никто. Так сама собою вылилась, от полноты невежества и от непривычки к широкому обобщению фактов. И вышла чепуха: с одной стороны. - «бедность», а с другой - такая быстрота развития, что любо-дорого». [Писарев Д. И. 1981: 129].

Такая оценка не может быть принята безоговорочно, так как гениальный писатель-реалист Н.В .Гоголь был не беспристрастным фактографом, писавшим только о том, что существовало в реальности. В силу своей проницательности и прозорливости он, может быть, угадывал такой прорыв в развитии страны по пути прогресса. Такую стремительность развития Руси, очевидно, он видел в духовной, а не экономической сфере. Основанием для символического изображения быстрого, подобного полету, движения- вперед, в частности, мог служить феномен А.С.Пушкина и основанный им русский литературный язык, блистательно реализованный в его разножанровом художественном творчестве. Кроме того, Гоголь имел право говорить о том, что он предвидел, зная о каких-то потенциальных возможностях, наблюдая какие-то подспудные пока ещё предпосылки.

В контексте этих рассуждений и характеристик «Мертвых душ» представляется уместным высказать свою точку зрения на правомерность и закономерность появления в «Мертвых душах» положительных героев. Многие критики сходятся во мнении о том, что введение писателем положительных или «идеальных» персонажей - Костанжогло, Муразова, генерал-губернатора - было его неудачей. Например, М.Б.Храпченко пишет: «И образ «идеального» помещика, и образ «идеального» купца оставляют впечатление глубокой фальши» [Храпченко М.Б. 1952:186].

В предисловии к «Мертвым душам» [Архангельск, 1969] С.Машинский пишет: «Обещанный в конце первого тома «Мертвых душ» некий муж, «одаренный божескими доблестями», является во втором томе в образе Константина Федоровича Костанжогло, «идеального» помещика, заботящегося не только о доблестях, но и о благе своих мужиков.

Образ Костанжогло явился серьезной неудачей Гоголя. Попытка облечь в художественную форму реакционную идею не могла закончиться ничем иным, кроме поражения. Не менее фальшивым вышел и другой образ -Афанасий Васильевич Муразов, очень богатый купец из мужиков, владелец винных откупов, накопивший миллионное состояние» [Машинский С.М. 1968: 24-25].

Фальшивым и утопичным также считает С.М. Машинский образ генерал-губернатора, который призывает воров-чиновников заняться нравственным самоусовершенствованием» [Там же. 25].

В связи со столь категоричными негативными отзывами о положительных героях «Мертвых душ» возникает вполне логичный вопрос: почему многим кажется большим достижением Гоголя созданный им образ Плюшкина, а образы Костанжогло и других положительных героев -неудачей? Ведь Плюшкина, по нашему мнению, никак нельзя считать ни типичным образом крепостника-помещика, ни представителем какого бы то ни было сословия русского общества XIX века. Такого помещика, как Плюшкин, невозможно даже вообразить, не то что воспринять как нормальное явление. Плюшкин - карикатура, гиперболизированная писателем аномалия, утрированная мерзость.

Предполагал ли Гоголь, что образ Плюшкина будут обобщать, типизировать, более того, расценивать как реальный тип человека? Едва ли. Образ омерзительной личности, на наш взгляд, - плод фантазии писателя-юмориста, а вовсе не отражение характерных особенностей помещика, обусловленных реалиями крепостнической России.

Возникает непраздный вопрос, почему образ Костанжогло фальшив, неудачен?! Вдумаемся в слова этого помещика, обращенные к Хлобуеву, разорившемуся из-за собственной лени и скудоумия, скучающему от безделья: «Ну, уж если нечем было пахать,- говорит Костанжогло, узнав, что Хлобуев даже не сеял,- так копай заступом, под огород какой - огородом бы взял. Сам возьми в руку заступ, жену, детей, дворню заставь: умри.на работе! Умрешь, по крайней мере, исполняя долг, а не то - обожравшись свиньей за обедом!».

Трудно согласиться с мнением о фальшивости такого образа. Помещик Костанжогло хорошо знал роль труда в жизни любого человека, будь он крепостной крестьянин или помещик, и проповедует необходимость трудиться.

Не кажется нам неудачей и то, как Костанжогло по-доброму относится к своим мужикам. Он рассказывает Чичикову: «Я говорю мужику, кому бы ты ни трудился, мне ли, себе ли, соседу ли, - только трудись. В деятельности я твой помощник. Нет у тебя скотины, вот тебе лошадь, вот тебе корова, вот тебе теленок. Всем, что нужно, готов тебя снабдить, но трудись».

Умному и успешному помещику Костанжогло известна была не такая уж сложная истина, что труд раба непроизводителен, что крепостной мужик, лишенный личного хозяйства, голодный не заинтересован в производительности своего труда, поэтому и добивается того, чтобы мужик был материально заинтересован в труде на помещика и на себя. В этой связи заслуживают внимания слова Собакевича о Плюшкине: «всех людей переморил голодом», зная, что помещик должен заботиться о своих мужиках. Нет сомнения в том, что Собакевич имел в виду не кормление в буквальном смысле, а материальное благосостояние крестьян.

На наш взгляд, если бы не было таких помещиков, как Костанжогло, невозможно было бы обеспечить поступательное движение экономию! и развитие страны. Разумеется, помещиков, подобных Костанжогло, не могло быть очень много, но категорически отрицать наличие их в дореформенной России было бы не совсем обоснованно. Конечно же, крепостное право было злом, оно стало тормозить развитие экономики страны в новое время, потому и было отменено. При этом следует задуматься о том, что без преемственности в сфере экономики, без использования накопленного в предыдущую эпоху потенциала невозможно было бы обеспечить дальнейшее развитие сельского хозяйства и промышленности России во второй половине XIX века.

В задачи данного исследования не входит характеристика «Мертвых душ» под углом зрения реальности-нереальности сюжета или образов, в частности интерпретация »птицы-тройки, то есть тех аспектов анализа текста, вокруг которых возникали и, по всей вероятности, будут возникать споры, так как произведение не завершено, его продолжение уничтожено автором.

Мы преследуем цель проанализировать лексику «Мертвых душ» с точки зрения системы современного русского литературного языка. А это значит, что рассматриваемые нами устаревшие слова, как, например, подать, половой, ревизская сказка, которые в лексикологии называются историзмами, для Гоголя были употребительными, обозначаемые ими реалии и понятия были актуальными.

В' первой главе нашей диссертации наряду с историзмами выделяются* семантические архаизмы - слова, значение (или одно из значений) которых устарело, но сохранили свой фонемно-графический вид, обозначая новые реалии и понятия, например, глагол воспитывать в поэме «Мертвые души» употреблен в значении «кормить», имя существительное комиссия неоднократно встречается в значении «щекотливое положение», а крепость — в значении «документ, скрепляющий куплю-продажу».

В первой же главе нами проанализирована словообразовательная структура тех лексических единиц, которые можно квалифицировать в качестве характерных особенностей идиостиля Гоголя, как например, канальство, каналъчонок, наиоболъстителънешиий, ожидоветь, омедведитъ, с помощью которых писатель не только отражал те или иные явления жизни, но и выражал авторскую иллокутивную интенцию или экспрессивную коннотацию.

Гоголь со стилистической установкой использует и ономастическую лексику - имена, фамилии, прозвища людей, названия населенных пунктов, клички животных. Нередко собственные имена представляют собой комический оксюморон, например, топонимы Вшивая-спесь, Тфуслав.

В диалоге героев «Мертвых душ» употребляются разнообразные термины речевого этикета, отражающие те или иные черты речевой и общей культуры персонажей поэмы.

Во вторую главу объединены такие стилеобразующие лексические средства, как фразеологизмы, перифразы, метафоры, которые выступают в специфическом ракурсе освещения героев, их поступков и нравственно-этических предпочтений.

В третьей главе рассматриваются такие экспрессивно-изобразительные средства, как сравнения, повторы, внутренние реплики, эпитеты, вставные конструкции, составляющие характерную черту гоголевского идиостиля, дискурсивных характеристик его поэмы.

Хотя наше исследование лингвистическое, мы также изучили научные работы литературоведов, посвященные поэме «Мертвые души», и принимаем к сведению языковедческие штудии авторов этих исследований.

Актуальность темы исследования обусловлена важностью анализа языка, стиля, лексики и выразительных средств художественных произведений классиков русской литературы, среди которых особенно выделяется поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души». Характеристика лексических единиц, фразеологизмов, разного рода иносказательных выражений, употребленных Н.В.Гоголем в «Мертвых душах», требуют освещения с точки зрения системы современного русского литературного языка как в научных, так и учебных целях.

Степень изученности темы. Поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души» была предметом научного изучения многих ученых. О стиле «Мертвых душ» написаны работы В. Г. Белинского, А. Белого, С. А. Васильева, И.Мандельштама, Н.В.Васильевой, В.Н.Хохлачевой, П.Д.Юсуповой.

Мертвым душам» посвятили свои работы М. Я. Вайскопф, Г.А.Гуковский, И.П.Золотусский, М.С.Гус, Ю.В.Манн, С.М.Машинский, Д;П.Николаев, М.Б.Храпченко, Н.Г.Чернышевский. Они освещают поэму Гоголя с точки зрения формирования сюжета. В своих исследованиях акцентируют внимание на гениальности Гоголя, судьбе, его художественного; творчества, его значении для русской литературы В.В.Ермилова, Н.М.Керимова, Д.С.Мережковский, П.В.Соколов, В.В.Федоров. Анализ языка «Мертвых душ» - предмет научного интереса. П:К.Боголепова; . В.В.Виноградова, О.А.Волошиной, Л.ЖЕреминой,, Е.Е.Завьяловой, С.А.Золотаревой,. А. А. Потебни, 3. М: Рашидовой, Е.С.Смирновой-Чикиной.

Несмотря на многочисленные научные работы не только литературоведов, но и лингвистов, посвященные поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души», нет монографического исследования, в котором бы комплексно анализировались лексико-фразеологические и экпрессивно-стилистические средства, в которых проявляется неповторимо оригинальный индивидуальный стиль Н;В.Гоголя. Что же касается тех исследований,. в которых акцентируется внимание на тех или иных лексико-семантических единицах, мы в соответствующих разделах нашей диссертационной работы останавливаемся на них и высказываем свои критические соображения и творчески используем их выводы и оценки.

Объект исследования - язык поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души». Предмет исследования - лексика, фразеология, изобразительные средства, характеризующие идиостиль Н.В.Гоголя в «Мертвых душах».

Цель исследования заключается в анализе изобразительно-выразительных средств языка поэмы «Мертвые души», формирующих идиостиль писателя. Из этой цели вытекают следующие задачи:

-охарактеризовать лексику активного и пассивного запаса с точки зрения современного русского литературного языка;

-объяснить современную и устаревшую семантику тех слов, которые являются семантическими архаизмами;

-проанализировать ономастическую лексику, выявляя её структуру и семантику с точки зрения авторской установки;

-осветить механизм метафорического обозначения Гоголем характерных черт лиц и предметов;

-дать анализ сравнений (объективных, субъективных, гиперболизированных); -установить стилистическую роль вставных конструкций.

Материал исследования — лексика поэмы Н.В.Гоголя, отобранная методом сплошной выборки, всего около трех тысяч слов и форм.

Теоретической и методологической базой исследования послужили положения, разрабатываемые в трудах отечественных лингвистов и филологов: А.А.Потебни, Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, В.В.Виноградова, Г.О.Винокура, В.Н.Телия, Ю.С.Степанова, И.Мандельштама, С.И.Коткова, Л.И.Ереминой, С.М.Машинского и других.

Методы исследования. Методологической основой исследования является анализ стилеобразующих концептов. В работе лексический материал анализируется с социолингвистической точки зрения, то есть с учетом внеязыковых факторов, страноведческой фоновой информации, которыми обусловливаются семантика или коннотация метафор, сравнений, эпитетов, коннотативных созначений образных слов.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые комплексно анализируются лексико-фразеологические и изобразительно-выразительные средства под углом зрения формирования идиостиля Н.В.Гоголя. В ней раскрывается специфика иносказательной системы Гоголя в «Мертвых душах», перифраз, плеоназмов, сравнений, а также таких ингредиентов дискурса, как внутренние реплики и вставные конструкции.

Теоретическая значимость исследования определяется разработкой проблем лексико-семантических и изобразительно-выразительных средств под углом зрения индивидуального стиля автора «Мертвых душ», а также формирования дискурсивных смыслов. Выявление и описание лексико-семантических архаизмов, стилеформирующей функции разнообразных иносказаний - фразеологизмов, перифраз, метафор - под углом зрения их роли в тексте вносят в историческую лексикологию русского языка и текстологию дополнения и уточнения, обусловленные своеобразием языка и стиля поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души».

Практическая ценность работы заключается в возможности использования её материалов и выводов в преподавании современного русского языка, в теоретических курсах по текстологии, истории русского литературного языка, составлении и чтении специальных курсов по исторической лексикологии, в диссертационных исследованиях, посвященных языку и стилю Н.В.Гоголя и других классиков русской художественной литературы XIX века. Наше исследование поможет освещению лексического и контекстуального значений слов русского языка, лингвистической и стилистической характеристики дискурса художественного произведения.

Апробация исследования. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры теоретических основ и технологий начального языкового образования Дагестанского государственного педагогического университета. По вопросам исследования сделаны доклады на Международных научно-практических конференциях. Основные положения диссертации изложены в 6 публикациях. Опубликованные материалы отражают содержание диссертационного исследования.

Материалы диссертации использовались также на занятиях по русскому языку и литературе в Дагестанском профессионально-педагогическом колледже (г. Кизляр).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения (в котором нами высказываются наши соображения по поводу ряда устоявшихся в филологической литературе концепций, в том числе небесспорных взглядов на образы и символы Н.В.Гоголя в «Мертвых душах»), трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности идиостиля Н.В. Гоголя в поэме "Мертвые души""

Выводы

1.Гоголь наделяет сравнения важной стилистической функцией: в них ярче, выпуклее, выразительнее отражаются особенности внешности или черты интеллекта, характера персонажа. Обращают внимание гиперболизированные сравнения, например, шум от перьев в присутственном месте сравнивается с шумом нескольких телег с хворостом, проезжающих через лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями. Или краска с лица дочери губернатора падала кусками, как штукатурка.

2.Автор «Мертвых душ» большое значение придает такому стилистическому средству, как плеоназм. Это не случайно проявленная тавтология, а сознательно использованный повтор для создания большего экспрессивного впечатления. Например, фрак наваринского пламени с дымом повторяется неоднократно, однако каждый раз с конкретной стилистической заданностыо. С помощью повторов изображается куртуазная вежливость Чичикова. А в речи. Селифана или мужика, объясняющего дорогу к Плюшкину-Заплатанному, повторы изобличают простолюдинов, которые любят поговорить, не придавая значения этикетной нормативности.

3. Индивидуальному стилю Гоголя в «Мертвых душах» присуще использование эпитетов, выраженных формами степеней сравнения прилагательных. Они востребованы чаще всего иллокутивной интенцией автора придать описанию характер сатиры или юмора. Историко-этимологический анализ отдельных эпитетов позволяет пролить свет на семантическую эволюцию прилагательных, например, определение безобразный в поэме выражает понятие «беспорядочный».

4. Гоголь, проникая в психолингвистический мир своего героя, воссоздает его внутреннюю речь, его реплики и оценки. Это позволяет читателю полнее раскрыть внутренний мир персонажа, который не всегда адекватен внешнему проявлению, к примеру, Чичикова.

5. Известную роль в создании дискурса поэмы играют вставные конструкции, которые, не будучи составной частью основного предложения, содержат информацию, очень важную для общего содержания макротекста.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование показало, что идиостиль Гоголя в «Мертвых душах» представлен целым комплексом лексико-семантических средств и богатым фондом разнообразных тропов, востребованных образным изображением реалий, явлений и понятий русской жизни первой трети XIX в.

Художественно-изобразительные средства, гармонически сочетаясь друг с другом, а порою переплетаясь, отражают авторскую иллокутивную художественно-эстетическую стратегию.

Язык «Мертвых душ» - это уникальный феномен общенационального литературного языка, в котором широко представлены народно-разговорные и разговорно-просторечные лексические и фразеологические элементы.

Анализ лексики и тропеических средств осуществлен по критерию их репрезентативности как показателей идиостиля Гоголя.

Значительный интерес представляют устаревшие слова и значения, которые, неся важную для дискурса поэмы информацию, участвуют в формировании и реализации дискурсивных смыслов фоновой репрезентативности поэмы. Устаревшая лексика рассматривается в двух планах: историзмы и архаизмы.

Историзмами являются такие слова, как ревизская сказка, дворовые люди, кантонисты, синюха. В качестве семантических архаизмов выделяем слова, которые в «Мертвых душах» употреблены в устаревшем с точки зрения современного русского языка значении, например: воспитывать, комиссия, крепость, обыватель, падаль, пророк, смущать, съезд.

Некоторые слова, бытующие в современном русском языке во вторичном, переносном, значении, Гоголь использует в их исконной семантике, прямом значении, например, прилагательное животрепещущий, использованный для обозначения пойманных, но еще живых рыб. От основы данного прилагательного Гоголь образовал окказиональный глагол животрепетать и употребил его для характеристики русского слова по признаку живости, силы и выразительности. Устаревшую семантику несет имя существительное личность «личная обида, намек на человека».

Для индивидуального стиля Гоголя характерны ссылки на источник при употреблении редкого слова, выражения. Так, описывая лицо чиновника Ивана Антоновича, называя его кувшинным рылом, он апеллирует к общественному речевому обиходу: «как называют в общежитье». При толковании слова порхлица он делает ссылку: «по чудному выражению русского мужика». При упоминании полового стоит комментарий: «как называют в русских трактирах». Посредствующую роль между текстом поэмы и источником проникновения слов в неё играет записная книжка автора, в которую заносил он особо выразительные лексические раритеты.

Рассмотрев стилеформирующую функцию производных слов, мы пришли к выводу о том, что Гоголь старался почаще употреблять слова сложной морфоструктуры вроде: перебраниваться, поизнурились, приотдохнутъ, которые выражают гибкий динамизм или неполноту действия. Гоголь и сам создавал лексические неологизмы, которые, как правило, остались в тексте поэмы в статусе гапаксов, то есть одноразовых употреблений, например: глагол-окказионализм, относящийся к Собакевичу — омедведитъ. В старом значении фигурируют глаголы зазнаться «познакомиться», подличать «заискивать», «просить с подобострастием». За исключением единичных случаев, деепричастия совершенного вида оформлены посредством суффикса -въии: взявши, вынувши и под. Данная модель отражает народно-разговорный узус, к которому Гоголь был особенно внимателен, из которого брал слова и формы для стилистических целей.

Ономастическая лексика, особенно антропонимия, служит акцентированию внимания читателя на той или иной черте героя: Кислоедов, Красноносое, Коробочка, Самосвистов, Свиньин, Собакевич, Трепакин. Аналогична функция и пейоративных прозвищ: баба, дурак, кулебяка, телятина, фетюк.

Иронию содержат такие топонимы, как название сельца Вшивая-спесь, название города Тъфуслав.

Гоголю присуща манера речевой индивидуализации героев, в частности речевого этикета. Это и расчетливо выстроенная система средств куртуазной деликатности Чичикова, контрастирующая с его грубым обращением со своими крепостными людьми, слащавая любезность экзальтированного Манилова, который, вопреки общественному этикету, мог обратиться на вы даже к кучеру. Вульгарен и развязен тон общения беспардонного, хамовитого Ноздрева, который к любому человеку обращался на ты. Неуместно употребленные французские слова изобличают в нем необразованного человека. Обзывая Чичикова всяческими пейоративными словами и выражениями, он также обзывает его Оподелдоком Ивановичем. Бессмысленность данного прозвища, означающего ломотную мазь, свидетельствует о невежественности, невоспитанности Ноздрева.

Немногословный Собакевич с редкой щедростью наделяет всех людей негативными эпитетами, даже прокурора, единственного порядочного человека в городе, по его же словам, обзывает он свиньей. Неожиданным на этом фоне представляется то, что он зовет жену: душа моя, душенька. А то, что даже Собакевич назвал Чичикова преприятным, свидетельствует, насколько искусно создавал последний свой имидж в обществе. Оригинальна характеристика Плюшкина: он негативно отзывается о людях, грубо обзывает дворню, но с подчеркнуто положительной оценочностью говорит о предметах, что свидетельствует о прогрессирующем процессе его деградации. Об узости кругозора и темноте дубинноголовой Коробочки говорит её просторечная лексика.

Гоголь придает значение и авербальным манерам, сопровождающим речевое общение героев. Это улыбка и прищур глаз Манилова, манера держать голову на бок, наклоняться набок или покачиваться всем корпусом Чичикова.

Перифраз как характерный признак идиостиля Гоголя не всегда можно четко отграничить от близких по значению тропов, например, плеоназма и метафоры, отчего некоторые слова расцениваются и как перифразы, и как метафоры. Перифрастичное именование лица или реалии — черта стиля Гоголя. Например, заседатель земской полиции Дробяжкин назван земской полш(ией. В качестве анафорических синонимов употреблены прозвища: арбуз, ничтожность, драгоценный алмаз. По соображениям эвфонии мертвые души Чичиков перифрастично называет несуществующими. С помощью перифраза, синекдохи автор достигает эффекта сатирического юмора, например, о мотиве того, почему голова петуха исклевана другими петухами, говорится: по известным делам волокитства; чиновников-взяточников из судебного ведомства автор называет: неподкупными жрецами Фемиды.

Среди употребленных Гоголем фразеологизмов можем отметить созданные им самим афористичные выражения: картинный беспорядок, рекомендательные письма за подписью князя Хованского, человек на все руки. В своем авторском тексте Гоголь употребляет фразеологизмы из общенародного обихода: пули лить, покурить лестью и под.

Для Гоголя в «Мертвых душах» специфична манера метафорического обозначения лица или предмета, когда в функции метафоры выступает слово, обозначающее то, с чем сравнивается лицо или предмет. Например, лицо сбитенщика сравнивается по признаку красного цвета с медным самоваром. На взгляд сбитенщик кажется тоже самоваром. Далее говорится, что один из самоваров был с бородой.

Среди метафор особенной экспресссивностыо обладают названия предметов, например, бревно (Петрушка), кремень (старуха), арбуз (помещик). В качестве метафор использованы названия животных: свиньей называет Собакевич единственного порядочного в городе человека, по его же словам. Он же называет Плюшкина собакой. Чичикову Собакевич показался средней величины медведем.

Метафорических определений немного: деревянное лицо (Плюшкина), деревянное терпенне (немца), медные груди (коней). Метафоричны глаголы подъехать «попросить», лететь «быстро ехать». Данная метафора также означает иллюзию быстрого встречного движения предметов, объектов, людей по сторонам дороги навстречу «птице-тройке». Сатирический юмор содержится в метафорическом глаголе «ходить». Коробочка приехала в город, чтобы узнать, почем ходят мертвые души, не надул ли её Чичиков, расценив мертвых душ как ходовой товар.

Гоголь скрупулезно контролировал корректность употребления слов. Когда Анненков написал штукатурка вместо продиктованного ему Гоголем щекатурка, Гоголь справившись по словарям, поблагодарил переписчика «за науку».

Идиостиль Гоголя отличает плавный переход от слова в прямом значении к метафорическому значению. Например, когда провожал из Рима Анненкова, Гоголь сказал, что он легко найдет дорогу до Неаполя, «но надо отыскать дорогу поважнее, чтоб в жизни была дорога; их множество, и стоит только выбрать». В лирическом отступлении он пишет: «Какое странное и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога\»

Особенной выразительностью отличаются сравнения. Их подразделяем на объективные и субъективные. Объективными считаем те, в которых кто-то или что-то сравнивается с реальными предметами, например, сравнения лица жены Собакевича с огурцом, а его лица - с тыквой. Субъективными называем сравнения, в которых сравнивающая часть принадлежит автору, но можно понять и представить, например, белые, как снег, зубы и черные, как смоль, бакенбарды Ноздрева. В субъективных сравнениях отражается видение автора, например: «в голове пусто, как после разговора с светским человеком».

Сравниваются не отдельные реалии, а порою и какие-то совокупности. Например, «ансамбль» лающих собак Коробочки сравнивается с звуками разных инструментов духового оркестра.

Экспрессия сравнений усиливается благодаря местоименным наречиям когда-либо, никогда, а также выражения со значением крайней степени признака, например, Собакевич называет председателя палаты «дураком, какого свет не производил». Такие сравнения мы называем гиперболизированными. Преувеличения в сравнениях невероятны, фантастичны. Например, одна из дам говорит, что на лице дочери губернатора румянец толщиной в палец и падает кусками, как штукатурка.

Характерной чертой индивидуального стиля Гоголя являются повторы. В отличие от банальной тавтологии, плеоназм в «Мертвых душах» стилистически востребован. Даже такие случаи: безлюдье безлюдное, бездорожье дороги. Так, для акцентирования угодничества, подхалимства Чичикова автор вкладывает в его уста многократное повторение титульного обращения ваше превосходительство. Неоднократно при описании разнообразных ситуаций повторяется определение фрака Чичикова — «фрак наваринского пламени с дымом». Повторы, как и прочие выразительные средства, оттеняют образ героя с какой-либо стороны. Например, повторы в речи Селифана изобличают в нем необразованного мужика, который не контролирует свою речь со стороны стилистической корректности, тем более после того, как он «подгулял». Повторяющееся в диалоге дам слово фестончики ассоциируется с птичьим щебетанием и производит впечатление о пустоте дам с мещанскими взглядами. Повторяются целые высказывания, например, объяснение Чичиковым цели предстоящего путешествия: одну и ту же формулировку с небольшими коррективами повторяет он Платону Платонову, Василию Платонову и Костанжогло.

В авторском тексте почти нет повторов, например, в описании того, как во всем разбирался Чичиков, как он компетентно рассуждал обо всем, Гоголь, чтобы не допустить повторения глагола говорить, употребляет синонимы: трактовал, сообщал, судил, не давал промаха, знал прок, рассуэ/сдал.

Большая роль отведена вставным конструкциям, которые, не входя в состав основного предложения, распространяют его значение, раскрывают причинно-следственную мотивацию того, о чем говорится в основном предложении. Вставная конструкция несет в себе дискурсивный смысл, не менее важную, чем основное предложение. И по объему она может быть несравненно больше последнего.

Характерологической чертой идиостиля Гоголя в «Мертвых душах» считаем использование внутренней реплики героев, благодаря которой полнее, глубже раскрывается характер. Например, Чичиков, которому свойственно говорить одно, а думать другое, когда рукав его нового фрака наваринского пламени с дымом испачкал ребенок, которого он взял на руки, говорит: «Ничего, ничего, совершенно ничего», но «пробормотал в сердцах про себя: «Пострел бы тебя побрал, чертенок проклятый». Смысл сказанного им становится понятным по значению существительного пострел, означавшего «апоплексический удар». Во внутренних репликах героев выражены мнения о собеседнике, реакция на происходящее, о чем некорректно говорить вслух в данной коммуникативной ситуации.

Весьма репрезентативным средством индивидуального стиля Гоголя служат эпитеты, выраженные прилагательными в превосходной или элятивной степенях, которые ярче, красочнее, образнее выражают признак, качество лица, предмета, понятия или эмоциональное состояние героя: достойнейший, преприятный, наиоболъстителънейший и под. Нередко употребляются сложные формы прилагательного вроде легкомысленно-проницательный, лицемерно-бесчувственный, осмотрительно-холодный.

Идиостилю Гоголя присущи мастерски оформленные и реализованные образные реалии и понятия, например, восторженное, патетическое воспевание дороги, тройки, русского слова в описаниях, лирических отступлениях, сравнениях или сатирически-иронические высказывания о пыли, бричке Коробочки, фраке Чичикова, о коне Чубаром.

Гоголь использует и такое средство, как каламбур, как, например, сосуществующие в непосредственном соседстве в тексте названия принадлежности посуды блюдо и кушанья блюдо', Маниловка, Заманиловка, заманить', Ноздрев назван историческгш человеком, так как его присутствие где бы ни было не обходилось без истории.

Одной из колоритнейших черт идиостиля и величайшей заслугой Гоголя является введение в литературный язык народно-разговорной речи во всем многообразии своей актуализации. Например, слова: брякнуть, без всяких обиняков, горланить, заварилась каша, праздношатайка. Используются также разговорно-просторечные слова и выражения, в основном, в речи героев, например: доехал до всего, отделавши осетра, нарезаться, нализаться, съездить в ухо. Акад. В.В.Виноградов констатирует факт, что «Гоголь еще более и еще далее, чем Пушкин, раздвинул границы русского национально-литературного языка и старался показать всю ширь его пространства в языке художественной литературы» [Виноградов В.В. 1953: 13]. Об этом свидетельствуют случаи замены при редактировании текста иноязычного или литературно-книжного слова на более выразительное соответствие из разговорной речи или диалектной лексики в целях расширения масштабов художественно-эстетического воссоздания действительности.

Итак, идиостиль Гоголя в «Мертвых душах» - вершина его художественного творчества — реализовался в максимальной степени и отразил силу, красоту, необычайное богатство и выразительность русского литературного языка, то есть те черты его, которые приобретены им благодаря введению в него лексико-семантических средств и иносказательных моделей, присущих народно-разговорной речевой стихии.

Наше исследование не исчерпывает всех аспектов избранной нами проблемы. И сегодня актуально справедливое и обоснованное умозаключение В.Г. Белинского относительно того, что «Мертвые души» требуют изучения. Поэма «Мертвые души», по признанию самого Гоголя, тайна, которая будет раскрыта в последующих томах». Поскольку последующим томам не суждено было появиться, гениальное произведение Гоголя все еще остается тайной. У нас достаточно оснований, чтобы согласиться с мнением П.Д.Юсуповой о том, что «Гоголь был глубоким, до сих пор не вполне разгаданным талантом, приоткрывшим завесу над бездной человеческой души» [Юсупова П.Д. 2009: 152].

Список научной литературыАбдулаева, Татьяна Константиновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. — М.,1984.

2. Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. — М., 1960.

3. Аксаков К.С. Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души // К.С. Аксаков, И.С. Аксаков. Литературная критика. М., 1982.

4. Анненков П.В. Н.В. Гоголь в Риме летом 1841 года // Живые страницы. -М., 1979.

5. Анненков П.В.Литературное воспитание. — М., 1960.

6. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства. — М., 1974.

7. Арбатский Д.И. О сущности тавтологии в семантических определениях // В Я, 1974. № 2.

8. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. — М., 1990.

9. Арутюнова Н.Д. Функциональные типы языковой метафоры // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 37. № 4. 1978.

10. Ю.Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

11. П.Архипкина O.E. Языковая ментальность: способ представления мира // ВЯ, 1987. №5.

12. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. -М., 1957.

13. Бабкин A.M. Русская фразеология, её развитие и источники. -М.-Л., 1970.

14. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Идиоматичность и идиомы // ВЯ, 1996. №5.

15. Бахтин М.М. Рабле и Гоголь. (Искусство слова и народная смеховая культура)//М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975.

16. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000.

17. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1986.

18. Белинский В.Г. Статьи, рецензии, письма. -М., 1949.

19. Бельчиков Ю.А. Перифраза // Лингвистический энциклопедический словарь.-М., 1990.

20. Белый А. Гоголь // Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х Т. Т. 1.-М., 1994.

21. Белый А. Мастерство Гоголя. — М., 1996.

22. Белый А. О слоге Гоголя // Русский язык. 2009. № 6.

23. Бердяев H.A. Духи русской революции // Лит. учеба. Кн. 2. М., 1990.

24. Бочаров С.Г. О стиле Гоголя // Типология стилевого развития нового времени.-М., 1976.

25. Вересаев В.В. Гоголь в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников,- М., 1990.

26. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. -М., Л., 1934.

27. Бем А.Л. К вопросу о влиянии Гоголя на Достоевского. — Пг., 1928.

28. Боголепов П.К. Язык поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души» М., 1952.

29. Большой академический словарь русского языка. T.l. -М. СПб., 2004.

30. Будагов P.A. История слов в истории общества. М., 1971.

31. Будагов P.A. Филология и культура. — М., 1980.

32. Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. -М., 2002.

33. Васильев С.А. Внутренняя форма поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души»: творческий диалог со стилем Г.Р.Державина//Вопросы филологии. 2003, № 7.

34. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.

35. Верещагин Е.М. Психологическая и методическая характеристика двуязычия (билингвизма). -М., 1969.

36. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческий словарь М., 1980.

37. Виноградов В.В. История слов. -М., 1999.

38. Виноградов В.В. О работе Н. В. Гоголя над лексикографией // Исследования по современному русскому языку. М., 1970.

39. Виноградов B.B. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины // Виноградов В.В. Избранные труды: лексикология и лексикография. — М., 1977.

40. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова//Виноградов В.В. Избранные труды: лексикология и лексикография. -М., 1977.

41. Виноградов В.В. О художественной прозе. -М., 1930.

42. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. — М., 1961.

43. Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский. -Л., 1929.

44. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). — М., 1976.

45. Виноградов В.В. Этюды о стиле Гоголя. JL, 1926.

46. Виноградов В.В. Язык Гоголя и его значение в истории русского языка / Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т. Ш. -М., 1953.

47. Виноградов В.В. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой: Избранные труды. — М., 2003.

48. Винокур Г.О. Культура языка. — М., 2006.

49. Волошина O.A. Словарь, составленный Гоголем // Русский язык. 2009. № 6.

50. Воркачев С.Г. Культурный концепт и значение. Краснодар, 2003.

51. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специальное//Метафора в языке и тексте. -М., 1988.

52. Гальперин И.Р. О понятии «текст» // ВЯ, 1974. № 6.

53. Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004.

54. Гоголь и мировая литература // Под ред. Ю.В. Манн. — М., 1988.

55. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Т.VIII. — М., 1962.

56. Горбачевич К.С. Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка. М., 1973.

57. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. -M.-JL, 1959.

58. Гус М.С. Живая Россия и «Мертвые души». М., 1981.

59. Дегтерева Т.А. Культура письменной речи. Стилистика слова. —М., 1968.

60. Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы её описания. -М., 1980.

61. Десницкий В.А. Задачи изучения жизни и творчества Гоголя // В.А. Десницкий. На литературные темы. М., 1936.

62. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. В двух томах. Т. 2. —Махачкала, 1982.

63. Еремина Л.И. О языке художественной прозы Н.В.Гоголя. М., 1987.

64. Ермилов В.В. Гений Гоголя. М.,1959.

65. Живов В.И. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

66. Живые страницы. Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Белинский в воспоминаниях, письмах, дневниках, автобиографических произведениях и документах. -М., 1979.

67. Жуков A.B. Компонент фразеологизма и слово // РЯНШ. 1987. № 5.

68. Жуков В.П. Русская фразеология. М., 1986.70.3авьялова Е.Е. Концепт «пыль» в произведениях Н.В.Гоголя// Известия Даггоспедуниверситета. 2009. № 2.

69. Калинин A.B. Лексика русского языка. М., 1978.

70. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М., 1976.

71. Колесов В.В. Культура речи культура поведения. — Л., 1988.

72. Керимова Н.М. «Мученик возвышенной мысли» // Известия Даггоспедуниверситета. 2009. № 2.

73. Киреевский И. В. Критика и эстетика. -М., 1960.81 .Киреевский И.В. Обозрение русской словесности 1829 года // И.В. Киреевский. Критика и эстетика. — М., 1960.

74. Комментарий к материалам для биографии А.С.Пушкина. М., 1985.

75. Копыленко М.М. Сочетаемость лексем в русском языке. — М., 1973.

76. Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. — Воронеж, 1972.

77. Котков С.И. Очерки по лексике южновеликорусской письменности XVI-XVIII веков.-М., 1970.

78. Котков С.И. Сказки о русском слове. М., 1967.

79. Кривонос В.Ш. «Мертвые души Гоголя» и становление новой русской прозы: Проблемы повествования. — Воронеж, 1975.

80. Кубрякова Е.С. О реализации слова в дискурсе // Язык и действительность. Сборник научных трудов памяти В.Г.Гака- М., 2006.

81. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.

82. Кукуева A.A. К проблеме межкультурного (евразийского) пространства в творчестве Н.В.Гоголя // Известия Даггоспедуниверситета. 2009. № 2.

83. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1865.

84. Лихачев Д.С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб., 2006.

85. Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. УП. Труды по филологии. М., 1952.

86. Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы // Лосев А.Ф. Форма-стиль- выражение. — М., 1995.

87. Лосев А.Ф. Проблемы художественного стиля. Киев, 1994.

88. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. — М., 1990.

89. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990.

90. Лукьянова H.A. Экспрессивная лексика разговорного употребления. -Новосибирск, 1986.

91. Лыков А.П. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово).-М., 1976.

92. Мазанаев Ш.А. Двуязычное художественное творчество в системе национальных литератур. — Махачкала, 1997.

93. Макогоненко Г.П. Гоголь и Пушкин. — М., 1985.

94. Мандельштам И. О характере гоголевского стиля. Глава из истории русского литературного языка. Гельсингфорс, 1902.

95. Манн Ю.В. Гоголь. Завершение пути. 1845-1852 гг. М., 2009.

96. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845 гг. М., 2004.

97. Манн Ю.В. В поисках живой души. «Мертвые души». Писатель-критика-читатель. — М., 1987.

98. Манн Ю.В. О жанре «Мертвых душ» // Известия АН СССР. Серия «Литература и язык». М., 1972.

99. Манн Ю.В. Постигая Гоголя. Учебн. пособие для старшеклассников и студентов вузов. М., 2005.

100. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. -М., 1987.

101. Манн Ю.В. Сквозь видный миру смех. Жизнь Гоголя: 1809-1835 гг. -М, 1994.

102. Манн Ю.В. Гоголь: Труды и дни, 1809 1845. - М., 2004.

103. Марацман Е.К. От образа к смыслу. СПб., 2005.

104. Маслова В.А. Лингвокультурология. М., 2004.

105. Машинский С.М. О великой поэме Гоголя. Предисловие к «Мертвым душам». Архангельск, 1969.

106. Машинский С.М. «Мертвые души» Н.В.Гоголя. М., 1978.

107. Машинский С.М. Художественный мир Гоголя. — М., 1983.

108. Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь. -М., 2001.

109. Мережковский Д.С. Судьба Гоголя // Новый путь. 1903 № 3.

110. Минералов Ю.И. Поэтика. Стиль. Техника. М., 2002.

111. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века (Поэтика символизма). -М., 2003.

112. Мокиенко В.М. Идеография и историко-этимологический анализ фразеологии//ВЯ, 1995. № 4.

113. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. — М., 1980.

114. Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка. Л., 1977:

115. Мочуловский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

116. Набоков В. Лекции по русской литературе / Пер. с англ. М., 1996.

117. Никитин М.В. О семантике метафоры // ВЯ, 1979. № 1.

118. Николаев Д.П. Сатира Гоголя. М., 1984.

119. Новейший большой толковый словарь русского языка. —СПб, 2008.

120. Новиков A.A. Семантическое поле//Русский язык: энциклопедия. М., 1997.

121. Очерки по стилистике художественной речи. М., 1979.

122. Палевская М.Ф. Синонимы в русском языке. М., 1964.

123. Переверзев В.Ф. Творчество Гоголя. Иванов-Вознесенск, 1928.

124. Писарев Д.И. Литературная критика: В 3-х томах. Л., 1981.

125. Попов Р.Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаичными значениями и формами. М., 1976.

126. Попова Н.Б. Семантическое пространство поэтической метафоры: от параллелизма структур к итерации смыслов // Язык и действительность. Сб. научных трудов памяти В.Г.Гака. — М.,2006.

127. Поспелов Г. Н. Творчество Н.В. Гоголя. М., 1953.

128. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М., 1990.

129. Порудоминский В.И. Повесть о Толковом словаре. М., 1981.

130. Пропп В.Я. Природа комического у Гоголя//Русская литература. М., 1988.

131. Рашидова З.М. «Мир в дороге, а не у пристани.» (топос «дорога» в поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души») // Известия Даггоспедуниверситета, 2009. № 2.

132. Сергеева A.B. Русские стереотипы, поведение, традиции, ментальность. -М., 2005.

133. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь. М., 1974.

134. Скатов Н. «Человек и гражданин земли своей» // Лит. газета, 2009. № 14.

135. Сковородников А.П. Асиндетон как стилистическая фигура//Русская речь. 2004. № 4.

136. Словарь литературных типов. Типы Гоголя // Под. ред. Н.Д. Носкова -Пг.: журнал «Всходы», 1909.

137. Слонимский А.Л. Техника комического у Гоголя. — М., 1923.

138. Смирнова Е.А. Поэма Гоголя «Мертвые души». Л., 1987.

139. Смирнова-Чикина Е.С. Комментарий к поэме Гоголя «Мертвые души». -М., 1934.

140. Соколов П.В. Николай Васильевич Гоголь. Энциклопедия. М., 2007.

141. Соколов П.В. Николай Гоголь писатель XXI века // Николай Васильевич Гоголь. Энциклопедия. - М., 2007.

142. Солганик Г.Я., Дроняева Т.С. Стилистика современного русского языка и культура речи. М., 2002.

143. Солодуб Ю.П. Национальная специфика и универсальные свойства фразеологии как объект лингвистического исследования // Филологические науки. 1990. № 6.

144. Солодуб Ю.П. Роль словесного комплекса-прототипа в реализации коннотативных возможностей фразеологизма//Филологические науки. 1996. № 1.

145. Соловьева B.C. Сравнения в романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин» // РЯШ, 1989. №3.

146. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка: 30-90-е годы XIX века. -M.-JL, 1965.

147. Сорокин Ю.С. Язык и стиль карамзинской прозы в оценке современников и последующих поколений (180 лет с начала споров вокруг «нового слога») // Очерки по стилистике русских литературно-художественных и научных произведений XVIII-нач. XIX в. СПб., 1994.

148. Степанов Ю.С. Стиль // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.

149. Суперанская A.B. Общая теория имени собственного. М., 2007.

150. Телия В.Н. Механизм экспрессивной окраски языковых единиц // Человеческий фактор в языке: языковые механизмы экспрессивности. — М., 1991.

151. Телия В.Н. Фразеологизм // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.

152. Терц А. В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т., Т. 2. М., 1992.

153. Тираспольский Г.И. Из истории древнерусских фразеологизмов // Филологические науки. 1996. № 6.

154. Тихонравов Н. С. Заметки о словаре, составленном Гоголем/УСборник Общества любителей российской словесности. — М., 1891.

155. Турбин В.Н. Герои Гоголя. М., 1983.

156. Федоров В.В. Поэтический мир Гоголя // Гоголь: история и современность (к 175-летию со дня рождения). М., 1985.

157. Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология. М.,1990.

158. Формановская Н.И. Эмоции, чувства, интенции, экспрессия в языковом и речевом выражении // Эмоции в языке и речи. Сб. научных статей. — М., 2005.

159. Фридлендер Г.М. Гоголь и русская литература XVIII века // ХУШвек: Сб. ст. и материалов. -М.; Л., 1966.

160. Хохлачева В.Н. К проблемам стилистики «Мертвых душ» Н.В.Гоголя (на материале сопоставления редакций // Очерки по стилистике художественной речи. -М., 1979.

161. Храпченко М.Б. «Мертвые души» Н.В .Гоголя. М., 1952.

162. Храпченко М.Б. Н.Гоголь. Литературный путь. Величие писателя. — М., 1984.

163. Черданцева Т.З. О многозначности слова // Слово в грамматике и словаре. -М., 1984.

164. Чичерин A.B. Ритм образа. Стилистические проблемы. М., 1980.

165. Шадрин НЛ. К понятию дистрибуции фразеологических единиц // Филологические науки. 1985. № 3.

166. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М., 1985.

167. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. 1. -М., 1953.

168. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

169. Щерба ЛВ. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т.1. — Л., 1958.

170. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1974.

171. Юсупова П.Д. Художественные открытия Н.В.Гоголя: стилистические секреты писателя // Известия Даггоспедуниверситета. 2009. № 2.

172. Язык Н.В. Гоголя // Под. Ред. А.Н. Кожина. М., 1991.