автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Панпсихизм в драматургии Л.Н. Андреева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Панпсихизм в драматургии Л.Н. Андреева"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ПАК САН ЧЖИН

ПАНПСИХИЗМ В ДРАМАТУРГИ И Л.Н. АНДРЕЕВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

(У

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□030702 10

Санкт-Петербург 2007

003070218

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель кандидат филологических наук, доцент

Иезуитова Людмила Александровна

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Гордович Кира Дмитриевна

кандидат филологических наук, доцент Шишкина Лидия Ивановна

Ведущая организация Санкт-Петербургский государственный

университет культуры и искусств

ЗМ

Защита состоится « » _2007 г в 1-У на заседании

диссертационного совета К 212 232 04 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу 199034, г Санкт-Петербург, Университетская наб ,11, филологический факультет, ауд_.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу 199034, г Санкт-Петербург, Университетская наб, 7/9

Автореферат разослан «_»_2007 г

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

А И Владимирова

Процесс формирования панпсихических идей в прозе и в драматургии Андреева произошел уже в 1890-е-1900-е гт Однако в пьесах 10-х гг драматург выработал и реализовал свою панпсихическую теорию осознанно в таких пьесах, как «Екатерина Ивановна», «Профессор Сторицын» (ранние панпсихические пьесы), «Мысль» (панпсихическая пьеса зрелого драматургического периода), «Тот, кто получает пощечины», «Собачий вальс» (панпсихические пьесы завершающего периода андреевского панпсихизма)

Актуальность представленной к защите диссертации определяется важностью философских, эстетических, художественных проблем панпсихического в творчестве (особенно драматургии) 1910-х гг и их явной недостаточной разработкой Актуальность связана и с необходимостью выработки точной и адекватной терминологии, поскольку в современном литературоведении на равных соседствуют и смешиваются понятия универсального принципа «панпсихизма» и приемов его художественного воплощения с традиционным психологизмом, присущим в том числе и Андрееву, но не являющимся его художественно-философским открытием в литературе

Цель диссертации - исследование панпсихизма как философско-эстетического универсального литературного принципа и его воплощения в поэтике ряда панпсихических пьес Л Н Андреева 1910-х гг

Для достижения этой цели необходимо 1) исследовать и описать литературный панпсихизм, берущий начало из одного вида философского «всеединства» - философии «панпсихизма» (А Шопенгауэр, Э Гартман, А А Козлов) - и обретший трансформацию в андреевской теории литературного панпсихизма («Письма о театре»), 2) проанализировать пять панпсихических пьес Андреева («Екатерина Ивановна», «Профессор Сторицын», «Мысль», «Тот, кто получает пощечины», «Собачий вальс»), что даст возможность увидеть реализацию принципов андреевского театра «панпсих» в многообразии проявлений и единстве художественной стратегии и драматургической «техники»

Научная новизна работы заключается в попытке разностороннего анализа поэтики панпсихических пьес Андреева с целью дать, с одной стороны, возможность увидеть богатство арсенала драматургического мастерства писателя, с другой - предложить предварительную систематизацию доминантных тенденций в развитии панпсихической драмы Андреева в ее становлении и движении к авторскому канону

Материалом для первой части работы послужили труды философов разных времен (Платон, Дж Бруно, Лейбниц, Шеллинг, Шопенгауэр, Э Гартман, А А Козлов) и философско-эстетические статьи Л Н Андреева «Письма о театре» Материалом для анализа в

диссертационном исследовании служили «Чайка» А П Чехова и панпсихические пьесы Л Н Андреева («Екатерина Ивановна», «Профессор Сторицын», «Мысль», «Тот, кто получает пощечины», «Собачий вальс») В целях более глубокого исследования указанных пьес и исследуются повесть Андреева «Мысль» (1902 г) и его пьеса «Савва» (1906 г)

Методологической основой диссертации является соединение философско-эстетического и историко-литературного подхода к предмету исследования В анализе текстов пьесы А П Чехова «Чайка» и пьес Л Н Андреева использованы историко-литературная, сравнительно-типологическая и лингвостилистическая методика Методологическую основу исследования составили труды известных ученых С С Аверинцева, М М Бахтина, А П Чудакова, В А Келдыша, Ю М Лотмана, Б В Томашевского, Б А Успенского, В Е Хализева, др

Научное и практическое значение диссертации состоит в том, что ее методы, конкретные анализы и выводы могут использоваться в общих курсах русской литературы, в семинарах и спецкурсах, а также в дальнейших научных изысканиях пьес Андреева и драматургии Серебряного века

Апробация работы. Основные положения и отдельные вопросы диссертации отражены в четырех научных публикациях (их список см в конце автореферата)

Структура диссертации. Текст диссертации состоит из введения, четырех глав и заключения К диссертации прилагается список источников и литературы (209 наименования) Общий объем - 160 страниц

Основное содержание диссертации Введение содержит постановку проблемы и ее обоснование, включая краткую характеристику существующих подходов к анализу панпсихических пьес Л Н Андреева, аргументацию актуальности и целей исследования

В первой главе («Панпсихизм как литературный принцип») рассматривается, каким путем Андреев ввел философский панпсихизм в русскую драматургию как литературный феномен, и дается анализ «Чайки» А П Чехова как самой показательной панпсихической пьесы конца XIX в

В первом разделе («Проблема создания русской философской ("панпсихической") драмы») прослеживается история становления литературного панпсихизма

В «Письмах о театре» 1910-х гг Андреев подводит итог своим размышлениям о задачах театра XX века — «Нового театра» Необходимость перестройки театра он мотивирует тем, что жизнь отходит

от «действа», уходит в «глубину души» и «внешнюю неподвижность интеллектуальных переживаний» 1 Однако, переживание современной человеческой души Андреев связывал не с судьбой исторически сложившегося психологического театра, а с его перестройкой в согласии с идеями панпсихизма, а именно не с настроением явленного, как полагали современники, а с настроением скрытого, всеобщего

Следует отметить, что не все критики и не все исследователи заметили это принципиальное для Андреева различие Некоторые отождествляют эмпирический психологизм с «метафизическим» панпсихизмом, тогда как для Андреева это были категории разного рода Взамен категории мимесиса и неопределенного понятия настроения Андреев предложил новую категорию, обозначив ее термином, взятым из философии — панпсихизм, и очень точно применил его задачам перестройки натуралистического театра в театр философской сущности Иначе, принципы нового театра писатель связывал с универсальными процессами, происходящими в мире и откликающимися в жизни предметов, растений, животный, людей, имеющих «одну душу»

Философский термин «панпсихизм» в свое время Леонид Андреев ввел в литературу Согласно философии панпсихизма (от греческого pan -все и psyche - душа), все вещи одушевлены, обладают жизнью и психикой, это относится и к миру как целому

Горький справедливо увидел истоки андреевского панпсихизма в «Мире как воле и представлении» Артура Шопенгауэра, и в «Философии бессознательного» Эдуарда Гартмана, а также в оригинальном переложении и трансформации их идей А А Козловым, который Андрееву, по-видимому, был также хорошо известен Козлов привнес самостоятельные и новые соображения в обоснование панпсихизма В панпсихизме Козлова неразрывная связь и единство субстанций, деятельностей, и содержания их указывает на «один и тот же источник» в бытии целого мира2 Поэтому с точки зрения панпсихизма, «субстанции существуют не врознь», а составляют «единую мировую систему», поскольку они связаны, посредствующею между ними, «Высочайшею Субстанциею»3, которую эти субстанции отображают хотя бы в самой малой степени Таким образом, для панпсихизма сущее есть всегда индивидуальные субстанции, и в этих субстанциях совершаются мир и его

'Андреев Л Н Письма о театре//Собр соч В 6т Т 6 -М, 1996 -С 511 В дальнейшем отсылки на «Письма о театре» Андреева будут даваться в тексте римской цифрой обозначен том, арабской - страница

2 Козлов А. А Своеслово Философско-литературный сборник -1898 -№5 -С 131

3 Там же

эволюция Следовательно, по панпсихизму, нет никакого мертвого и внешнего, а есть всеобщее и одушевленное

Второй раздел посвящен анализу «комедии» Чехова «Чайка» как итогу развития доандреевского панпсихизма и первой русской синтетической драмы «панпсих»

В пьесе личные душевные порывы каждого в отдельности взятого героя включаются в сквозные лейтмотивы Один из них - объединяющий мотив «единства», слияния всех живых существ Так, в монологе пьесы Треплева о Мировой душе «Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну Общая мировая душа—это я я »' И в монологе Дорна «Движешься потом в толпе без всякой цели, туда-сюда, по ломаной линии, живешь с нею вместе, сливаешься с нею психически и начинаешь верить, что в самом деле возможна одна мировая душа » (IX, стр 469-470) Так, мировой душе, мистической идее об общей вселенской душе, пронизывающей все сущее, присваивается особый статус

По мнению Леонида Андреева, за будничной «возней», на первый взгляд кажущейся бестолковой, нудной и раздражающей, скрываются, великие силы жизни, способные как к разрушению, так и созиданию2 Герои пьют, едят, веселятся и горюют, одним словом ведут скучный образ жизни, и ничего кроме этих праздных событий в их жизни не происходит Они то ссорятся, то мирятся, получается шаг вперед, шаг назад — толкотня на одном месте Но если проследить развитие героев до самого конца, то очевидным становится то, что они изменились, с ними произошли ощутимые перемены, качественно новые, ставящие их в совершенно иное положение Так, например, Нина Заречная, мечтающая о славе, о признании, а затем сознающая себя «убитой чайкой» после того, как Тригорин бросает ее, и она переживает день тяжелых испытаний, в конце концов, находит смысл жизни и восклицает «Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы < > главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть Умей нести свой крест и веруй» (IX, стр 479) Несмотря на то, что Нина произносит эти слова в диалоге с Треплевым в конце пьесы, по сути,

1 Чехов А.П «Чайка»//Собр соч В 12т Т 9 -М, 1963 -С 435 В дальнейшем отсылки на «Чайку» Чехова будут даваться в тексте римской цифрой обозначен том, арабской -страница

2 Джеймс Линч [Л.Н Андреев] Москва Мелочи жизни // Горький и Леонид Андреев Неизданная переписка //Литературное наследство Т 72 -М, 1965 - С 475

это - «монолог» одинокой души В актерской игре Нина нашла себя и выступает уже как сложившаяся личность, причастная к «Мировой душе», она способна понимать, в чем на самом деле смысл жизни Нина,

возможно, единственный персонаж в пьесе, который нашел себя, у которого, наконец, сложились воедино все атомы распавшейся Мировой души Именно ей, победившей, вышедшей их хаоса, Чехов позволяет сказать смело, уверенно «Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни» (IX, стр 479)

Все три героя и Треплев, и Тригорин, и сама Нина правы в понимании сквозного символа «чайки» Всем им дано свое восприятие мира, которое они признают единственно правильным Каждый из них пытается интерпретировать символ «чайки» по-своему, так, как ее видит, так, как она входит в их сознание, преломляясь сквозь призму личного, т е субъективного В этой своеобразной, меняющейся в зависимости от героя в лучшую или худшую сторону интерпретации проявляется неудержимое желание чувствовать себя в связи с миром одушевленным, чувствовать себя частичкой этой Мировой души

Мировая душа как венец всех мотивов, является, пожалуй, самым важным и загадочным символом из всех остальных На нем возникает так называемое «подводное течение», связывая собой все элементы бытия, пронизывая все уровни сознания Мировая душа в чеховском понимании, по выражению Л А Иезуитовой, «объемлет сознание всех людей, инстинкты всех животных, когда-либо обитавших во вселенной» 1 Мировой душе, как мы убедились, принадлежит главенствующая роль в пьесе Таким образом, поиск истины, смысла жизни становится постоянным мотивом «Чайки», а за него и всего творчества Чехова В монологе треплевской пьесы мы слышим «Как пленник, брошенный в пустой глубокий колодец, я не знаю, где я и что меня ждет От меня не скрыто лишь, что в упорной, жестокой борьбе с дьяволом, началом материальных сил, мне суждено победить, и после того материя и дух сольются в гармонии прекрасной и наступит царство мировой воли» (IX, стр 436)

Так, мистическая идея общей Мировой души (и воли), в которой сливается воедино все сущее, в начале века оформившееся в философию «панпсихизма», постоянно пребывала в художественном мире Чехова В ней он пытался донести до сознания читателя-зрителя мысль о том, что в эмпирическом мире все находится в сложной метафизической и мета-панпсихической взаимообусловленности и взаимосвязи

1 Иезуитова Л А Комедия А.П Чехова «Чайка» как тип новой драмы // Анализ драматического произведения - Л, 1988 -С 341

Во второй главе диссертации («Пьесы Л Андреева "Екатерина Ивановна" и "Профессор Сторицын" - начало андреевского панпсихизма») проанализированы обе пьесы 1912 года «Екатерина Ивановна» и «Профессор Сторицын» Их выбор продиктован четким проведением принципов «панпсих», какими они виделись Андрееву в начале 1910-х гг Это были пьесы о столкновении героев, мистически (панпсихически) переживающих любовь («Екатерина Ивановна») и свою земную судьбу («Профессор Сторицын»)

В первом разделе главы анализируется трагедия «оскорбленной любви» «Екатерина Ивановна» Через три года после первой публикации этой пьесы и ее постановки в Московском Художественном Театре Леонид Андреев четко осознал, что с «Екатериной Ивановной» для него началась «полоса новой драмы»1 В это время он попытался заново сформулировать основные принципы своего театра, который назвал «театром панпсихе»

Речь шла о психологизме совершенно особого типа Новый театр, по мнению Андреева, должен пробуждать новые эмоции, которые ранее не входили в сферу чистой театральности Они подразумевали переживание всеобщего и в сфере чувств, и в сфере разума «В сферу театральных эмоций, - подчеркивал драматург, - должна быть введена мысль, интеллектуальные переживания»2

Можно подумать, что в задачу Андреева, автора «Екатерины Ивановны», входило вплотную поставить зрителя перед мытарствами воплощения женского «психе» и заразить его тем же недоумением, призванным вытеснить из его сознания любые логические построения на эту тему В этом, очевидно, и должно было заключаться «интеллектуальное переживание» - зрительское переживание, которое драматург надеялся удержать в области эмоционального, не допустив того, чтобы проблема, рационально формулируемая, нашла свое разрешение в той же чисто рациональной плоскости И если вопрос об отношениях духа и плоти становился проблемой драмы, то поэтика драмы призвана была удержать единство интеллектуального и эмоционального напряжения в зрительном зале

Можно ли из всего этого сделать вывод о том, что здесь дает себя знать «скрытое» проявление «панпсихизма», что Андреев намеренно компрометирует все то, что выходит наружу, выказывается как внешнее действие и принимает рационалистические оболочки? Драматург действительно не позволяет ни актерам, ни зрителям пойти по знакомому

'Письма Л Н Андреева к Вл И Немировичу-Данченко и К С Станиславскому (1913— 1917)//УченыезапискиТГУ -1971 -Выпуск266 -С 268

2 Там же -С 249

им пути ситуативных психологических мотивировок Но это не значит, что жизнь «психе» окутана полным мраком, что она не находит никаких адекватных эквивалентов в сценическом воплощении

«Панпсихизм» предполагает, что одушевленность, наделенность жизнью и психикой свойственны не только людям, но так же и всему, что существует в мире, и самому миру как целому Театр Андреева призван служить моделью такого мира Жизнь этого мира проявляется в пьесе через композицию ритма (образов, хронотопа, драматического действия и др ), организации которого уделен максимум авторских усилий

Каждое действие открывается подробно разработанной ремаркой, пространные ремарки нередко вводятся и по ходу действия Главное их назначение - задавать настроение, служить чем-то вроде музыкального мотива, сопровождающего поступки героев, объединяющего их жесты и мысли

Заданный в начальной ремарке ритм перехода от тишины к звучанию и от шума к тишине поддерживается по ходу всей пьесы Ремарки «молчание», «неловкое молчание», «молчит», «молчат», «умолкает», «молча», «тишина» более тридцати раз - почти навязчиво - прерывают звучащую со сцены речь, погружая сцену и зрительный зал в глубокую тишину, из которой звучащее действие вновь выходит затем на поверхность Но помимо этих явных знаков есть и другие способы притушить, приостановить, замедлить, приглушить действие, которое потом снова набирает силу и звучание

Частые переходы от одного состояния к другому, от одной крайности к другой неявно свидетельствуют о их внутреннем единстве, которое, собственно, и не позволяет вывести понимание происходящего на рационалистический уровень Рациональное требует четкого различения звучащее должно быть отлично от тишины, полное - от пустого, утверждение - от отрицания, порок - от добродетели Драматург же задает все эти противоположности как контрастные друг другу, ритмично сменяющие друг друга, но и сливающиеся в общем ритме, смыкающиеся, единые до неразличимости проявления мировой жизни

Эти слияния противоположностей, эти переходы духовных и физических движений от одного человека к другому свидетельствуют о том, что «психе» связует собой мир, разлита в мире как некое общее всему начало, как «панпсихе»

Еще более важно то, что с ритма сбивается общая композиция четырех действий Но более всего сбой ритма ощутим в рисунке поведения главной героини Поясняя ее характер в письме к Немировичу-Данченко от 12 апреля 1912 года, Андреев писал «Это < > танцующая женщина, подчиненная какому-то внутреннему ритму < > самое начало драмы

заключается именно в этом ее свойстве в том, что она пришла танцевать в ту жизнь, в которой никто не танцует, зато все толкаются и действуют локтями» 1 Как видим, ритмообразующий компонент совершенно сознательно был введен автором в поэтику пьесы

Рисунок «танца» героини тщательно прочерчен В первом действии она лишь мельком появляется на сцене А в последнем действии героиня проходит настоящее «испытание танцем» Она позирует Коромыслову, который пишет с нее Саломею Итог подведен саркастически Коромысловым «Танцевала, танцевала барынька, и вдруг весь заряд даром» (IV, стр 469) Слова о заряде переводят способность к полету -душевную способность героини - в разряд механических действий Ее словно бы объявляют автоматом, относят к миру неживого А она и в самом деле чувствует себя убитой теми выстрелами, что раздались в самом начале пьесы В буквальном смысле муж промахнулся, попал в тарелку Но в едином мире «панпсихе» достаточно было самого факта он стрелял в жену, стреляя в нее, он целился в ее тело, а задел ее душу Она все повторяет о себе «Я мертвая» И то же говорят о ней другие персонажи

Незатейливые критики увидели в «Екатерине Ивановне» либо бытовую мелодраму об якобы изменившей жене, недальновидном муже, толкнувшем оскорбленную жену на месть-измену, и о неожиданном повороте судьбы этой жены, падшей до уровня заурядной распутницы Другие критики дали пьесе низкую оценку, посчитав слабой и невыразительной ее драматургическую технику Они отнеслись без понимания к присущей этой трагедии «иррациональной» трактовке бытия, сложному сцеплению образов посредством смены ритмов всех фаз действия, особой роли сущностно звучащих ремарок, - всего того, что должно было организовать и обнаружить ее панпсихическую природу Главное в тексте выраженное в молчаниях, паузах, подтексте, во всем ее «чуть-чуть» было понято немногими

Второй раздел главы посвящен анализу пьесы «Профессор Сторицын» Эта пьеса вызвала в критике реакцию, весьма сходную с той, которая проявилась в откликах на «Екатерину Ивановну» Андреева упрекали в излишней мелодраматичности, в приверженности к схематизму и отрешенности от жизненной правды2, в психологической фальши, в недостаточной проработке характеров

1 Письма Л Н Андреева к Вл И Немировичу-Данченко и К С Станиславскому (1913— 1917) - С 286,287

2 Дерман А. Тленное и нетленное (О «Профессоре Сторицыне» Л Андреева // Русское богатство -1913 -№2 - С 410

Наблюдения критиков были, казалось, достаточно точны, их упреки -в большой степени справедливы, но, как оказалось, они не затрагивали того, что было для автора самым существенным Пьесу прочитывали по преимуществу по бытовой схеме как безобразную историю, разыгравшуюся в профессорском семействе большой, блестящий ученый, всю жизнь посвятивший науке, не хочет видеть того, что происходит в его собственном доме, где его обворовывает собственный сын, где почти поселился также обворовывающий его любовник жены В течение долгих лет профессор предпочитает трактовать очевидные факты в ложном идеалистическом свете, но наконец наступает прозрение, которое убивает его

Фабульная линия драмы действительно такова Но когда критики затевали суд над профессором, выясняя, насколько он виновен во всем случившемся, предложенная ими постановка вопроса была продиктована тем же стремлением к однозначности и жесткости прямолинейных нравственных оценок и ясности этических выводов, которое проявилось уже в разборах «Екатерины Ивановны» Между тем Андреев явно не желал строить свою драму в этом ключе

Сделав героя носителем культа красоты, безусловного для символистов и людей Серебряного века, Андреев в то же время сообщает ему сходство с персонажем, относящимся к совсем иному кругу жизни В первом действии Сторицын напоминает горьковского Луку с его утешительным нежеланием признавать не оставляющую надежд и вполне очевидную правду Андреев словно бы заставляет персонажа «На дне» применить к самому себе собственную философию и на личном опыте пережить крах, неизбежный на подобном пути Уже само по себе соединение черт героя ночлежки с чертами самых блистательных мыслителей эпохи усложняет картину

Думается, что Андреев нарочито смешивает противоположные оттенки Отнюдь не небрежность в создании портрета героя, не отсутствие строго продуманного идейного строя являются причиной такого смешения Драматург словно бы вынимает некий актуальный для эпохи духовный феномен из любого рода связанных с ним готовых концепций, поскольку знает, что этот феномен - всего лишь отправная точка, от которой может идти множество разных путей, далеко не всегда прямолинейных и ясных, зачастую переплетающихся и сложных Именно в этом переплетении простого и сложного и подает он заинтересовавший его феномен зрителю, заново проблематизируя то, что прежде получило вполне определенные интерпретации

Феномен этот - сознательно вскормленное героем нежелание признавать очевидные факты, его сознательная «слепота» Менее всего

правы были те критики драмы, которые полагали, что профессор Сторицын слеп по наивности, по наивной вере своей в возвышенные идеалы

Андреев не желает трактовать «честную слепоту» однозначно Он выводит на сцену другого слепца - антипода профессора, любовника его жены Саввича Саввич уверен, что, в отличие от профессора, он совершенно зряч, более того - он заявляет, что хочет «играть открыто», высказать «правду в глаза» (IV, стр 505, 506) Но каждая его самооценка просто вопиет о том, насколько он заблуждается насчет своей способности иметь дело с правдой

Зрение и слепота, таким образом, поданы Андреевым как совершенно неоднозначные явления, они не разведены на полюса света и тьмы Драматурга интересует не столько статичное противостояние противоположностей, сколько взаимопереходы, моменты борьбы и смешения мировых сил, пронизанных панпсихизмом

Свой сюжет Андреев строит парадоксально На внешнем уровне его герой, отказываясь от своей многолетней «слепоты», к финалу драмы прозревает - и именно вследствие этого уходит из дома Но внутренний смысл происходящего связан с сюжетом, в котором происходит обратное отказ от зрения и выбор в пользу слепоты Мы имеем в виду миф о царе Эдипе Отсылки к сюжету об Эдипе достаточно ощутимы

В финале пьесы обнаруживается, что друзья-враги (оппоненты) Сторицын и Телемахов тоже лишь условно разведены на противоположные полюса Выясняется, что семейная история Телемахова почти повторяет историю Сторицына Он тоже был обманут женой, и ведет себя по отношению к ней совсем не так, как можно было бы предположить вот уже пятнадцать лет профессор медицины продолжает посылать ей деньги В тот самый момент, когда история жизни Сторицына завершается принятием судьбы Эдипа, своего рода «облачением во Эдипа», он появляется перед публикой в «коротком, не по росту, форменном сюртуке Телемахова» (IV, стр 534) И это нелепое одеяние - тоже знак скрытого внутреннего единства «реалиста» и «идеалиста», сопричастных друг другу в мире «панпсихе»

Можно предположить, что те качества Андреева-драматурга, в которых критики видели его недостатки нестройность концепции, отсутствие ясных логических ходов и не менее ясных этических выводов, даже недостаточная психологическая проработка характеров - все это было в большой мере продиктовано его представлением о мире «панпсихе», в котором все сплетено и связано, в котором нет отдельных, отделенных друг от друга людей с только им присущими качествами, как нет и отделенных друг от друга идей В пьесах Андреева живет и

волнуется душа мира, проявляясь то в музыке и духе, то в ритме движения, то в смене света, то в волнообразном движении человеческих поступков и мыслей Жизнь души принадлежит не аполлоническому регламентирующему началу, а стихийно дионисийскому, не укладывающемуся в те стройные схемы и идеи, которых ожидали в пьесе увидеть даже самые доброжелательно настроенные критики

Третья глава диссертации («Трагедия мысли Повесть "Мысль" -драма "Савва" - драма "Мысль"») посвящена анализу пьесы «Мысли» как явлению переживания трагедии разума, бьющегося между абсолютными потенциями и невозможностью их реализации в условиях обыденного существования

В центре главы - анализ трагедии 1914 года «Мысль», фиксирующей следующий этап эволюции избранного метода, панпсихизм в ней обнаруживает себя не только на уровне поэтики, но и «обеспечен» философской программой автора

Предметом исследования первого раздела главы является повесть 1902 г «Мысль», которая трансформирована драматургом в одноименную трагедию «Мысль» в 1914 году В повести были некоторые зачатки философского и художественного панпсихизма В ней, однако, главным было столкновение доктора Керженцева, пожелавшего стать сверхчеловеком ницшеанского типа, со своим окружением обычных («нормальных») людей

В качестве промежуточного звена между двумя «Мыслями» Андреев пишет пьесу 1906 г «Савва», анализу панпсихических элементов которой посвящен второй раздел главы В ней нигилистический ум Саввы, желающего «очистить» землю огнем от веками накопившейся глупости, гибнет под натиском нескольких разновидностей прагматического ума слепо верующей в Господа сестры Саввы Липы, отрешившегося от земных проблем послушника Сперанского и его «тени» - живущего призраками сознания брата Саввы Тюхи, а также кающегося грешника крестьянина Еремея, живущего под кличкой «Царь Ирод» и превратившего свое страдание отца-убийцы в фетиш Земное человечество в их лице физически уничтожает героя веры в сверхразум человека, посягнувшего на «идолы» разума и веры носителей разных типов современного «мертвого» сознания

И, наконец, панпсихическая трилогия 1914 г «Мысль» рассматривается в третьем разделе В ней герой, мечтая преодолеть «земное» в человеческих отношениях и достичь вершин высшего разума посредством рискованного эксперимента, терпит крах, сталкиваясь с невозможностью и неразрешимостью своей задачи Он вступает в конфликт с обыденным сознанием своих друзей и коллег, с одной стороны,

с народным сознанием «простой» сиделки Маши, с другой Для всех них его эксперимент с собственным разумом, испытание его силы и гибкости при имморализме его носителя оказывается явлением «дурной» действительности, и не более того Сами «ножницы» между «малым» и «большим» разумом в условиях современности, а, быть может, и в веках прошедшего, настоящего и будущего, по мысли автора, оказываются одной из «вечных» трагедий

В ходе анализа повести «Мысль», драмы «Савва» и трагедии «Мысль» удалось установить, что психологизм характеров, который зачастую приписывается Л Андрееву, в полной мере не свойствен данным произведениям Психологический художественный принцип предполагает изображение человека в социальном, бытовом, земном аспектах (в таком понимании человек - субъект непосредственно наблюдаемой, осязаемой, повседневной жизни) и описание осознаваемых процессов, происходящих в человеке Избранная же Л Андреевым и обоснованная им философия панпсихизма обусловила поиск способов представления человека как частицы космоса, как кванта Мировой души, вечно страдающей от отсутствия искомого абсолюта

В итоге можно сказать 1) в повести «Мысль» человек раскрывается через бессознательные импульсы, не могущие привести к разгадке тайн Мировой души, 2) герой драмы «Савва» предстает одиноким (в космическом масштабе) разрушителем, мечтающем о созидании ценностных абсолютов, 3) тема трагедии «Мысль» - крах «идолов» земного существования, крах идеи «сверхчеловека», пытавшегося слиться с Мировой душой способом «от противного», через тотальное отрицание земного

Новый этап развития комплекса идей и форм панпсихизма в творчестве Л Андреева ознаменовался нахождением параметров художественных исканий, более четких, чем прежде, представлений о сущности панпсихической драмы как драмы философского настроения и универсального «психе»

Предмет анализа четвертой главы диссертации - две классические пьесы андреевского театра панпсих - «Тот, кто получает пощечины» (1915) и«Собачийвальс» (1916)

В центр анализа трагической комедии «Тот, кто получает пощечины», исследуемой в первом разделе главы, Андреев поставил современного подлинного сверхчеловека - талантливого философа, писателя, избравшего для себя судьбу и маску циркового клоуна в амплуа острослова и идейного полемиста с так называемым обществом и называвшегося «говорящим» псевдонимом «Тот, кто получает пощечины»

В этой пьесе судьбы всех персонажей в большей или меньшей степени трагичны, но в то же время действие происходит в цирке, где царит веселье, и главный персонаж - клоун Он комичен играет, кажется веселым, смешит людей Его трагедия заключается в том, что без игры, без маски клоуна он не может жить истинной для него жизнью - быть самим собой Остальные персонажи тоже в определенной мере «играют», чтобы по-настоящему «жить», Но эта игра - избранная ими профессия Правда, некоторые из них (укротительница львов Зинида), как и Тот, только приспособились к миру цирка, который позволяет им говорить или поступать так, как они думают и чувствуют на самом деле

«Маска» клоуна для Тота как ключ к двери в тот мир, в котором можно быть самим собой, быть серьезным и искренним, что для него означает слияние с абсолютом, с Мировой душою Ведь то общество, откуда он пришел, это такое людское соединение, где все люди давно потеряли свою связь с всеединством, с «Мировой душой», гоняясь за материальным достатком или за плотскими наслаждениями С точки зрения панпсихизма, человек - часть Мировой души, и человек - явление не только социальное, общественное или политическое, не из одной повседневной жизни, а явление религиозно-космическое В пьесе клоун по имени Тот может быть сыгран по-разному как носитель и часть «потока сознания», как тотально одинокий человек в мире социума И отсюда возникает проблема отстранения и «остранения» этого героя Тот, перешедший из чуждого ему мира человеческой повседневности в космический мир «истинного», теперь больше не чувствует себя одиноким и отстраненным В конце концов, не чувствует себя и «странным»

Сам Тот рассматривает свой шаг «ухода» (бегства) из мира повседневного в мир «идеальных, естественных» людей, где, как ему казалось, можно открыть «божественное», как начало жизни универсальной души (панпсихизма) Не взирая на свои титанические усилия пробудить в душах наездников танго на конях, абсолютно прекрасных Консуэлле и Безано память об их божественном прошлом (она - Психея, Венера , он - ее рыцарь), Тот не может достичь искомой цели и добровольно выбирает смерть Смертью оканчивается и жизнь других двух персонажей - Консуэллы, за внешней земной оболочкой которой Тоту видится образ античной богини красоты, И вполне прагматического барона Реньяра, сумевшего узреть и полюбить «божественное» в обычной цирковой наезднице

Пьеса-сказка о трагической невоплотимости исконных первоначал и первообразов в эпоху предреволюционного десятилетия («апокалипсис») явилась неким предупреждением о грядущем тотальном разрушении

надежд на воплощение идеи идеальной гармонии и торжества абсолютного разума

Темой пьесы «Собачий вальс», которой посвящен второй раздел главы, является преступление, «задуманное, пережитое, но не выполненное» Причина данного преступления - глубокое, тотальное, экзистенциальное одиночество человека, достигшего философского понимания безысходности положения и фатальной отчужденного от всего и всех Отсюда понятен подзаголовок пьесы «Поэма одиночества»

В поэме-трагедии Андреева судьбу главного героя определило одно событие - это получение письма от Елизаветы Молчановой, невесты Генриха Тиле, молодого, преуспевающего банкира, в нем она в канун свадьбы сообщает, что уже вышла замуж за другого, более богатого Этот острый драматический толчок послужил началом ряда последующих пиковых напряжений внешнего и внутреннего действия Все они способствовали тому, чтобы главный герой - Генрих Тиле осмыслил гибельность заземленного состояния своей души и ее несоответствие изначальному, едва осознанному космическому предназначению

Сцена первого действия вводит нас в обстановку новой квартиры она «еще не вполне отделанная», но «уже в соответствующем строгом порядке расставлена новенькая мебель» (VI, стр 249) Все кажется готово к счастью и благополучию, но как-то не до конца Нет самого главного, того, что создает гармонию и уют Это чувствуется в каждом предмете Круглый стол перед диваном, овальное зеркало - какая чистота и гармония линий, совершенно ничего липшего, все так и вторит хозяину, у которого все в порядке, все в угоду его честолюбивому ожиданию Но в то же время отсутствуют ковры, драпри и картины - те вещи, которые придают холодному блеску душевную «теплоту» Обеденный стол уже накрыт, хотя жизнь еще толком и не начиналась Слишком сильно блестит новенький рояль, музыканты еще нет, а ноты уже разложены Все в ожидании

В драме все вещи отражают душевное состояние Генриха Тиле Так, «детская с окнами на солнце» есть лишь мечта героя И сразу становится понятно, что не от предательства Елизаветы решил покинуть этот мир Тиле, а из-за предательства собственно самой мечты Он был уверен в возможности гармонии и счастья, и в этой уверенности его поддерживал окружающий его материальный мир, находившийся, казалось, в полном подчинении порядку, установленному им, Генрихом Тиле, гением математического расчета, являющегося одной из примет дьявольского наваждения Тиле - человек своего времени и общества Трудно обвинять его в том, что случившиеся события поменяли его восприятие, ибо не он изменил миру, как это может показаться, если не вникать в суть перемен,

произошедших с ним Он оставался верным себе до самого конца, и это становится ясно в финале пьесы

Сцена ночной прогулки, как отмечает JIА Иезуитова, отсылает зрителя к блоковской «Прекрасной Даме» и «Незнакомке»1 «Прекрасная Дама» Генриха Тиле оказалась уличной «счастливой Женей», явившейся ему, как поэту в блоковской балладе «Незнакомка», но не с «траурными перьями», а «в большой шляпе с обвисшими, мокрыми перьями» (VI, стр 278), будто павший ангел на эту бездушную землю Генрих Тиле внутренним взором видит ее частью субстанции — частью Мировой души, отвергнутой миром, в котором отвергнут и он сам

Судьба сыграла свою партию - жертва мирового хаоса загнана в угол и умерщвлена Таков исход драмы Герой будто постоянно искал дверь в мир другой - внутренний - и, в конце концов, решил защитить себя от земного, пустого и страшного существования путем слияния с высшей субстанцией Он страшно одинок, и это одиночество - плач о потерянной душе, не нашедшей гармонии с целым Оставив после себя «глухой и как будто пустой выстрел без эха», Тиле освобождается от этого мира И, таким образом, он через отчаяние входит в тот мир, в Мировую душу, откуда когда-то он пришел

Так заканчивает автор не пьесу о неудавшейся женитьбе, а трагедию -«поэму одиночества» Генриха Тиле в мире всеобщего отчуждения живых душ

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования Проделанная работа позволяет сделать вывод о том, что драматургия и театр Андреева «панпсих» - осуществившийся эксперимент одного из главных драматургов Серебряного века в создании разновидности «новой драмы» российского Серебряного века и мировой драматургии

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1 Пак Сан Чжин «Три сестры» в зеркале критики газеты «Курьер» / Пак Сан Чжин // Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам, посвященная 70-летию Орловского государственного университета Материалы Выпуск II Л Н Андреев и Б К Зайцев - Орел Труд, 2001 -С 191-197.

2 Пак Сан Чжин Леонид Андреев Теория и практика панпсихизма / Пак Сан Чжин // Русская филология 15 Сборник научных работ молодых филологов - Тарту. KIRJASTUS, 2004 -С 85-88

1 Иезуитова Л А. «Собачий вальс» Леонида Андреева Опыт анализа драмы «панпсихе» // Андреевский сборник Исследования и материалы - Курск, 1975 - С 79-80

3 Пак Сан Чжин О понимании пьесы Леонида Андреева «Собачий вальс» / Пак Сан Чжин // Герменевтика в гуманитарном знании Материалы международной научно-практической конференции - СПб Политехника, 2004 -С 111-113

4 Пак Сан Чжин А П Чехов и философия панпсихизма (на материале «Чайки») / Пак Сан Чжин // Непрерывное образование в свете модернизации высшей школы актуальные проблемы и перспективы Материалы международной научно-практической конференции - СПб Осипов,2005 -С 257-260

5 Пак Сан Чжин Художественные принципы «панпсихической» драмы Леонида Андреева / Пак Сан Чжин // Вестник СПбГУ - Серия 9 2007 -№ 1 ЧИ-С 29-37

Подписано в печать 05 04 2007 г Формат 60x84 7]б Авт л 0,96 Уч-изд л 1,12 Тираж 100 Заказ №61

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Пак Сан Чжин

Введение. Драматургия и театр Л. Андреева «панпсих» как явление художественного эксперимента в русской литературе Серебряного века и мировом искусстве.

Глава I. Панпсихизм как литературный принцип.

1. Проблема создания русской философской («панпсихической») драмы.

2. Драма А.П. Чехова «Чайка» в интерпретации Л. Андреева как первое осуществившееся явление панпсихизма на русской почве.

Глава II. Пьесы Л. Андреева «Екатерина Ивановна» и «Профессор Сторицын» - начало андреевского панпсихизма.

1. «Екатерина Ивановна».

2. «Профессор Сторицын».

Глава III. Трагедия мысли. Повесть «Мысль» - драма «Савва» - драма «Мысль».

1. Повесть «Мысль».

2. Драма «Савва».

3. Драма «Мысль».

Глава IV. Две классических пьесы андреевского театра панпсихе - «Тот, кто получает пощечины» и «Собачий вальс».

1. «Тот, кто получает пощечины».

2. «Собачий вальс».

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Пак Сан Чжин

Рубеж конца XIX - начала XX века - особый, переломный период в жизни России, - отмечен в литературе напряженно драматическим переживанием текущей действительности, активизацией образного мышления и, в конечном итоге, поиском новых художественных концепций. Искусство и литература «серебряного века» всегда искали новые возможности выразить особенности духовной жизни эпохи. Противоречивые и во многом неоднозначные черты данной эпохи нашли отражение в творчестве одного из самых талантливых художников начала XX века Леонида Андреева.

Критический» реализм, «фантастический» реализм, «неореализм», импресионизм, экспрессионизм, символизм - таковы определения творческого метода JI. Андреева в современной ему критике. Впоследствии писателя называли то неореалистом, то экспрессионистом, то символистом, многие считали его предшественником экзистенциализма. Его в то же время называли Андреевым большим, Андреевым маленьким, маленьким Достоевским, авангардистом, декадентом, и даже неврастеником.

Нельзя ограничить все его творческое поле какой-то одной тенденцией или одним параметром, так как JI. Андреев прежде всего был великим экспериментатором и шел своим путем в литературе, исходя из творческих потребностей и творческой индивидуальности. Скорее, можно только сказать о том, что сделал JI. Андреев для литературы XX века: он сам не прошел мимо символизма и оказал влияние на русский символизм. Он предвосхитил эстетические поиски итальянского футуризма и французского экзистенциализма, явился предтечей немецкого экспрессионизма. А как драматург - предвосхитил открытия Бертольда Брехта, Мигеля де Унамуно, Луиджи Пиранделло, Юджина О'Нила. От Леонида Андреева «тянутся нити» к Александру Блоку, Андрею Белому и Вячеславу Иванову, к русским неореалистам 1910-х гг. - Константину Ваганову, Францу Кафке, Серапионовым братьям, обэриутам, театру абсурда, др.

Можно вспомнить высокую оценку Л. Андреева, данную М. Горьким, который говорил об Андрееве как о «самом интересном писателе Европы и Америки»1; Андреев принял активное участие в театральных спорах своего времени и как драматург, и как критик, и как теоретик драмы. С начала нового века он особенно много размышлял над необходимостью и над реальными путями обновления театральной системы и драматургии; в это же время задумал свои первые пьесы. Эти размышления отразились в цикле статей «Под впечатлением Художественного театра», написанных в соавторстве с С. Глаголем (С.С. Голоушевым) в 1902 году, в серии писем Художественному руководству л

МХТ и в двух «Письмах о театре» (1911-1913), явившихся своеобразным эстетическим манифестом нового движения в драматургии и театре.

В «Письмах о театре» 1910-х гг. Андреев подводит предварительный итог своим размышлениям о задачах театра XX века — «Нового театра». Пройдя фазу увлечения театром «ретушированного» реализма и «условным» театром, он приходим к созданию театра панпсихизма. Необходимость перестройки театра Андреев мотивирует тем, что жизнь «все дальше отходит dt внешнего действа, все больше уходит в глубину души, в тишину и внешнюю неподвижность интеллектуальных переживаний»3. Однако, жизнь современной человеческой души Андреев связывал не с судьбой традиционного психологического театра, а с его перестройкой в согласии с идеями панпсихизма, а именно: не с «настроением явленного», как полагали

1 Литературное наследство: Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. Т. 72. - М., 1965. - С. 278.

2 Письма публиковались Н. Балатовой и В. Беззубовым (Ученые записки ТГУ. Т. 5. - 1962. - Вып. 119; Т. 18. - Вып. 266; Сб. Вопросы театра, - М., 1966).

3 Андреев Л.Н. Письма о театре // Собр. 90ч.: в 6 т. Т. 6. - М., 1996. - С. 511. современники, а с «настроением скрытого, всеобщего» (здесь и в дальнейшем курсивом - С. П.).

Следует отметить, что не все критики и не все исследователи увидели это принципиальное для Андреева различие. Некоторые (И.А. Михеичева, Ю.Н. Чирва, Р. Джулиани и др.) отождествляют эмпирический психологизм с «метафизическим» панпсихизмом, тогда как для Андреева это были категории разного рода. Взамен категории мимесиса и расплывчатого понятия настроения Андреев предложил термин, взятый из философии — «панпсихизм», и очень точно применил его задачам перестройки натуралистического театра в театр философской сущности. Иначе, принципы нового театра писатель связывал с универсальными процессами, происходящими в мире и откликающимися в жизни предметов, растений, животных и людей, имеющих «одну душу».

Представляя Чехова одним из родоначальников панпсихического театра, Андреев утверждает, что особенность его в том, что он был наиболее последовательным панпсихологом. По мнению Андреева, «если часто у Толстого одушевлено только тело человека, если Достоевский исключительно предан самой душе, то Чехов одушевил все, чего касался глазом <.> Все предметы мира видимого и невидимого входят лишь как части одной большой души». То есть, «одушевлено время, одушевлены вещи, одушевлены люди» - в этом Андреев видел тайну очарования чеховских пьес4.

Философский термин «панпсихизм» Леонид Андреев ввел в литературу. Согласно философии панпсихизма (от греческого pan - все и psyche - душа), все вещи одушевлены, обладают жизнью и психикой; это относится и к миру как целому.

4 Там же. - С. 526-527. К сожалению, эти мысли и размышления Л. Андреева, как мне известно, остались без внимания чеховедов.

Горький справедливо увидел истоки андреевского панпсихизма в трудах «Мир как воля и представление» Артура Шопенгауэра, и «Философия бессознательного» Эдуарда Гартмана, а также в оригинальном переложении и трансформации их идей А.А. Козловым, который Андрееву, по-видимому, был также хорошо известен.

Козлов привнес самостоятельные и новые соображения в обоснование панпсихизма. В панпсихизме Козлова «неразрывная связь и единство субстанций, деятельностей, и содержания их, конечно, указывает на один и т о т ж е источник в бытии целого мира»5. Поэтому с точки зрения панпсихизма «субстанции существуют не врознь, а составляют единую мировую систему, ибо они связаны, посредствующею между ними, В ы с о ч айшею Субстанцие ю»6, которую эти субстанции представляют хотя бы в самой малой степени. Таким образом, в явлении панпсихизма сущее всегда воплощено в индивидуальные субстанции, и в этих субстанциях совершаются мир и его эволюция. Значит, согласно панпсихизму, «нет никакого мертвого и внешнего»7.

Процесс формирования панпсихических идей в прозе и в драматургии Андреева происходил уже в 90-е~900-е гг. Однако в пьесах 10-х гг. драматург выработал и реализовал свою панпсихическую теорию осознанно в таких пьесах, как «Екатерина Ивановна», «Профессор Сторицын» (ранние панпсихические пьесы); «Мысль» (панпсихическая пьеса среднего по развитию периода); «Тот, кто получает пощечины», «Собачий вальс» (панпсихические пьесы завершающего по развитию периода).

Таким образом, среди поисков ноцрго философского содержания драмы возникло новое явление, истоки которого Леонид Андреев усмотрел в творчестве Толстого и Достоевского, полное выражение которого он нашел в пьесах Чехова. В своей драматургии 10-х гг. он пытался создать

5 Козлов А. А. Свое слово. Философско-литературный сборник. - СПб., 1898. - № 5. - С. 131.

6 Там же.

7 Там же. - С. 152. репертуарный театр панпсихических драм, куда вошло 12 пьес, в том числе избранные мной для анализа вышеназванные пьесы.

I. Панпсихизм как литературный принцип

Заключение научной работыдиссертация на тему "Панпсихизм в драматургии Л.Н. Андреева"

Заключение

Среди поисков нового философского содержания драмы возникло новое явление, истоки которого Леонид Андреев усмотрел в творчестве Толстого и Достоевского, полное выражение которого он нашел в пьесах Чехова. В своей драматургии 10-х гг. Андреев пытался создать репертуарный театр панпсихических драм. Сюда вошли такие пьесы как «Океан» (1911), «Екатерина Ивановна» (1913), «Профессор Сторицын» (1913), «Мысль» (1914), «Самсон в оковах» (1915), «Тот, кто получает пощечины» (1915), «Собачий вальс» (1916), «Милые призраки» (1917), и «Реквием» (1917).

В данной работе исследованы 5 пьес из перечисленных произведений, и дополнительно в связи с анализом трагедии «Мысль» рассмотрены еще повесть «Мысль» (1902) и пьеса «Савва» (1906). В работе выбраны те пьесы, в которых андреевский панпсихизм обнаруживается наиболее ярко.

Выбор драм «Екатерина Ивановна» и «Профессор Сторицын» во 2-ой главе продиктован четким проведением принципов «панпсих», какими они виделись Андрееву в начале 10-х гг. Это были пьесы о столкновении героев, мистически (панпсихически) переживающих любовь («Екатерина Ивановна») и свою земную судьбу («Профессор Сторицын»).

Анализу «Мысли» как явлению переживания и трагедии разума, бьющегося между абсолютными потенциями и невозможностью их реализации в условиях обыденного существования, посвящена 3-я глава диссертации под названием «Трагедия мысли».

Трагедия 1914 г. «Мысль» трансформировала одноименную повесть 1902 г., где были некоторые зачатки философского и художественного панпсихизма. В ней, однако, главным было столкновение доктора Керженцева, пожелавшего стать сверхчеловеком ницшеанского типа, со своим окружением обычных («нормальных») людей. Трилогия 1914 г., рассмотрена в данной работе как произведение, герой которой, мечтая преодолеть «земное» в человеческих отношениях и достичь вершин высшего разума посредством рискованного эксперимента, терпит крах, сталкиваясь с невозможностью и неразрешимостью своей задачи. Он вступает в конфликт с обыденным сознанием своих друзей и коллег, с одной стороны, с народным сознанием «простой» сиделки Маши, с другой. Для всех них его эксперимент с собственным разумом, испытание его силы и гибкости при имморализме его носителя оказывается явлением «дурной» действительности, и не более того. Сами «ножницы» между «малым» и «большим» разумом в условиях современности, а, быть может, и в веках прошедшего, настоящего и будущего, по мысли автора, оказывается одной из «вечных» трагедий.

В качестве промежуточного звена между двумя «Мыслями» проанализирована пьеса 1906 г. «Савва», где нигилистический ум Саввы, желающего «очистить» землю огнем от веками накопившейся глупости, гибнет под натиском нескольких разновидностей прагматического ума: слепо верующей в Господа сестры Саввы Липы, отрешившегося от земных проблем послушника Сперанского и его «тени» - живущего призраками сознания брата Саввы Тюхи, а также кающегося грешника крестьянина Еремея, живущего под кличкой «Царь Ирод» и превратившего свое страдание отца-убийцы в фетиш. Земное человечество в их лице физически уничтожает у героя веры в сверхразум человека, посягнувшего на «идолы» оазума. к вс. носителей разных типов сознания.

Предмет анализа последней главы диссертации - две классические пьесы андреевского театра панпсих - «Тот, кто получает пощечины» (1915) и «Собачий вальс» (1916).

В центр анализа трагической комедии «Тот, кто получает пощечины» Андреев поставил современного подлинного сверхчеловека - талантливого философа, писателя, избравшего для себя судьбу циркового клоуна в амплуа идейного полемиста и острослова по имени «Тот, кто получает пощечины».

Сам Тот рассматривает свой шаг «ухода» (бегство) из мира повседневного в мир «идеальных, естественных» людей, где, как ему казалось, можно открыть «божественное» начало абсолютной универсальной души (панпсихизма). Не взирая на свои титанические усилия пробудить в душах наездников танго на конях, абсолютно прекрасных Консуэлле и Безано помять об их божественном прошлом (она - Психея, Венера., он -её рыцарь), Тот не может достичь цели и добровольно выбирает смерть. Смертью оканчивается и жизнь других двух персонажей - Консуэллы, за внешней оболочкой которой Тоту видится античной богини красоты, и вполне прагматического барона Реньяра, сумевшего полюбить «божественное» в обычной цирковой наезднице. Пьеса-сказка о трагической невоплотимости исконных первоначал и первообразов в эпоху предреволюционного десятилетия («апокалипсис») явилась неким предупреждением о грядущем тотальном разрушении надежд на воплощение идеи идеальной гармонии и торжества абсолютного разума.

Поэма одиночества» (авторское определение жанра пьесы «Собачий вальс») посвящена идее разрушения мифа о приближении царства вечной гармонии и идее осуществления апокалипсических предзнаменований. Автору работы удалось подробно и тонко проанализировать весь объём содержания драмы как явления «панпсих».

Одежды, обстановка, диалоги с элементами экзистенциального остраннения; введение стихии бессознательного, судьбоносных лейтмотивов, музыкальных в том числе; весь хронотоп; интертекстуальные подпитки (связь с героями драм Блока - в частности, с героями «Незнакомки») - всё устремлено к одной цели - выявить доминанты панпсихического движения драматического действия элегической трагедии «Собачий вальс».

Драматургия и театр Андреева «панпсих» - осуществившийся эксперимент одного из главных драматургов Серебряного века в создании разновидности «новой драмы» российского Серебряного века и мировой драматургии.

Поиски Андреева в области создания панпсихической драмы были продолжены в последующей драматургии, преимущественно западной. Его поиски новых средств театральной выразительности (замена внешнего действия внутренним, связанным с философией панпсихизма) были подхвачены Вахтанговым, Таировым и другими известными режиссерами. Но зачастую находки как драматургов, так и режиссеров, шедших в русле исканий Андреева, даже не связываются с его именем. Это связано с прискорбной судьбой Андреева и с печальными судьбами русского театра подреволюционной поры.

Список научной литературыПак Сан Чжин, диссертация по теме "Русская литература"

1. Андреев Л.Н. Драматические произведения: в 2-х томах. Т. 1,2 / Редкол. Б. Егоров, Г. Лапкина, В. Маркович, А. Муратов, А. Нинов, В. Пименов, А. Салынский, Ю. Стенник; Сост. и вступ. ст. А. Чирва. Л.: Искуссво,1989. - 526 с.

2. Андреев Л.Н. S.O.S.: Дневник (1914-1919). Письма (1917-1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918-1919). / Вступ. ст., сост. и примеч. Р. Дэвиса и Б. Хеллмана. М.-СПб.: Atheneum; Феникс, 1994.-598 с.

3. Джеймс Линч Л.Н. Андреев. Москва. Мелочи жизни // Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка // Литературное наследство. Т. 72. М., 1965.-С. 475.

4. Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. М.: Наука, 1965. (Литературное наследство. Т. 72). - 632 с.

5. Книга о Леониде Андрееве: Воспоминания М. Горького, К. Чуковского, А. Блока, Г. Чулкова. Б. Зайцева, Н. Телешова, Е. Замятина, А. Белого. Берлин-Пб.-М.: З.И. Гржебин, 1922. - 192 с.

6. Реквием: Сб. памяти Леонида Андреева / Под ред. Д.Л. Андреева и В.Е. Беклемишевой; Предисл. В.И. Невского. М.: Федерация, 1930. - 282 с.

7. Агеев К. Кошмар безверия: Л. Андреев. Рассказы. Т.П. «Мысль». Лит.-худож. альманах изд-ва «Шиповник». Кн. I: Леонид Андреев. «Жизнь человека» / Век. СПб. г 1907. № 8 (25 февр.) - С. 97-98.

8. Адмони В.Г. Поэтика и действительность: Из наблюдений над зарубежной литературой XX в. Л.: Сов. писатель, 1975. - 312 с.

9. Айнгорн Л.Э. Леонид Андреев в Мюнхене // Литература XX-XXI веков: история и поэтика. Исследования. Наблюдения. Публикации. Орел: ООО ПФ «Картуш», 2002. - С. 14-29. А

10. Айхенвальд Ю. Л. Андреев // Айхенвальд Ю.Л. Силуэты русских писателей. М.: Научное слово, 1910. - Вып. 3. - С. 64-84.

11. Алексеевский А.П. Воспоминания о Л.Н. Андрееве. Рукопись. 1929 // ОГЛМТ.-Ф.12. Оп.1. - № 5692. - Л.105.

12. Амфитеатров А.В. Литературный Мейербер // Новости Одессы. -1907.-№1 (21 окт.). С. 3.

13. Амфитеатров А.В. Минуты. IV. Некто в сером // Театр и искусство. -1907. -№50 (16 дек.). С. 842-845.

14. Андреев (Алексеевский) Л.А. Письма к Л.Н. Афонину. 1959-1973 // ОГЛМТ. Ф. 49. - № 7586. - Ед. хр. 28.

15. Андреев А.Н. Из воспоминаний о Л.Андрееве // Красная новь. 1926. - Кн. Девятая (Сент.) - С. 209-223.

16. Андреев В.Л. Детство: Повесть. М.: Сов. писатель, 1963. - 292 с.

17. Андреев Д.Л. Роза мира: Метафилософия истории / Вступ. ст. А.Андреевой; От ред. и послесл. В.Грушницкого. М.: Прометей, 1991. - 288 с.

18. Андреев Леонид Николаевич: Библиография / Ин-тут мировой лит-ры РАН; Сост. В.Н. Чуваков. Вып. I: Сочинения и письма. М.: Наследие, 1995. -272 с,; Вып. 2: Литература (1900-1919). - М.: Наследие, 1998. - 608 с.

19. Андреев Л.Н. Бунт на корабле / Публ. и вступ. ст. Л.А. Иезуитовой // Рус. лит-ра. -1971. № 3. - С. 128-138.

20. Андреев Л.Н. «Верните Россию!»: Сб. статей / Сост. И.Г. Андреевой; Послесл. и коммент. В.Н. Чувакова. М.: Моск. рабочий, 1994. - 268 с.

21. Андреев Л.Н. Дневник 1891-1892 гг. / Публ. Н.П. Генераловой // Ежегодник Рукописи, отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб.: Гуманит. Агентство «Академический проект», 1994. - С. 81-142.

22. Андреев Л.Н. Дневник. 1892. / Публ Н.П. Генераловой //Лит. архив: Материалы по истории рус. лит-ры и обществ, мысли. СПб.: Наука, 1994. - С. 247-294.

23. Андреев Л.Н. Дневник. 27 марта 1897 9 окт. 1907. Рукопись. Копия // ОГЛМТ. - Ф. 12. - On. 1. - № 27062. - Л. 112.

24. Андреев Л.Н. Письма к А.П. Алексеевскому / Публ. В.Н.Чувакова // Ежегодник Рукописи, отдела Пушкинского Дома на 1977 г. Л.: Наука, 1979.-С. 178-192.

25. Андреев Л.Н. Письма С.А. Венгерову / Публ. и коммент. В.Н. Чувакова // Андреевский сб.: Исследования и материалы / Под научи, ред. Л.Н. Афонина. Курск, 1975. - С. 205-211. (Курск. Гос. пед. ин-тут. Научные труды. Т. 37).

26. Андреев Л.Н. Письма к Л.Н. Дмитриевой. 1891-1892 // ОГЛМТ. Ф. 12. - Оп. 1. - № 2625-2634. - Ед.хр. 10.

27. Андреев Л.Н. Письма Неведомскому М.П. 1904. // Искусство. 1925. - № 2. - С. 266-267.

28. Андреев Л.Н. Письмо Незлобину К.Н. Ваммельсу. 1909, окт. 24 // Утро России. -1909. 2 дек. (№ 47). - С. 6.

29. Андреев Л.Н, Письмо читательнице A.M. Питалевой. 1902 // Звезда. -1925.-№2.-С. 257.

30. Андреев П.Н. Воспоминания о Леониде Андрееве // Литературная мысль: Альманах. Ш.-Л., 1925. - С. 140-207.

31. Андреева А.И. Дневник. 1920. Рукопись. Копия // ОГЛМТ. Ф.49. - №13298.

32. Арабажин К. Леонид Андреев: Итоги творчества: Лит.-критич. этюд. -СПб.: Обществ, польза, 1910. 279 с.

33. Арсентьева Н.Н. Творчество Л. Андреева в контексте христианской антропологии (проблема добра и зла) // Эстетика диссонансов. О творчестве

34. Л.Н.Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 79-86.

35. Ансентьева Н.Н. Проблемы нравственного самосознания личности в творчестве Леонида Андреева // Леонид Андреев: Материалы и исследования. -М.: Наследие, 2000. С. 175-194.

36. Аскольдов С.А. Алексей Александрович Козлов. СПб., 1997. - С. 100110.

37. Афонин Л.Н. Леонид Андреев: Критико-биографич. очерк, Орел: Кн. изд-во, 1959. - 222 с.

38. Бабичева Ю.В. Драматургия Л.Н. Андреева эпохи первой русской революции / Под ред. проф. В.В. Гура. Вологда, 1971. - 184 с.

39. Бабичева Ю.В. Два «представления» Леонида Андреева (К проблеме систематизации драматургического наследия) // Проблемы реализма. Вып. VII / Под ред. проф. В.В. Гура. Вологда, 1980. - С. 127-137.

40. Бабичева Ю.В. Театр Леонида Андреева // Бабичева Ю.Б. Эволюция жанров русской драмы XIX начало XX века. - Вологда, 1982. - С. 50-75.

41. Бабичева Ю.В. Ценные силы России (Л. Андреев) // Бабичева Ю.В. Русская проза начала XX века / Научи, ред. Л.М. Аринина; Предисл. П.Д. Матвеевой. Вологда, 1994. - С. 59-73.

42. Баранов И.П. Леонид Андреев как художник-психолог и мыслитель. -Киев: Изд. кн. магазина С.И. Иванова, 1907. 85 с.

43. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит-ра, 1975.-50 с.

44. Беззубое В.И. Леонид Андреев и Московский Художественный театр // Учен. зап. Тартуск. ун-та. Тарту, 1986. - Вып. 209. - С. 122-242.

45. Беззубое В.И. Концепция народа и революции в творчестве Леонида Андреева 1905-1911 гг. // Учен. зап. Тартуск. ун-та. Труды по русркой и славянской филологии. Тарту, 1977. -№ XXVTIL. - С. 57-79.

46. Беззубое В.И. Леонид Андреев и традиции русского реализма. -Таллин: Ээсти раамат, 1984. 336 с.

47. Безобразова М.В. Ницше и Андреев // Курьер. 1904. - № 48 (18 февр.). - С. 3.

48. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры, искусства. В 2-х т. Т.2.- М.: Искусство, 1994. 510 с. (Серия «Рус. философы XX века»).

49. Бессонов М. Заметки о современной журналистике: Беллетристы последней формации гг. Леонид Андреев и Скиталец // Волынь. Житомир,1902.-№93 (27 апр.) С.2.

50. Блок А.А. Сборник тов-ва «Знание» за 1904 год. «Вор» Л.Андреева // Вестник жизни. СПб., 1905. - № 3 (март). - С. 295-299.

51. Богданов А. Между стеной и бездной. О жизни и творчестве Леонида Андреева Электронный ресурс. Режим доступа: http://andreev.org.ru/index.html.- Загл. с экрана.

52. Бобрищев-Пушкин А.В. «Мысль» // Театр и искусство. 1914. - № 16 (20 апр.). - С. 366.

53. Боева Г.И. Синтетизм в творчестве Л.Андреева: роман «Дневник Сатаны» // Филологич. записки: Вестник литературоведения и языкознания. Вып.9. Воронеж: Воронежский гос. ун-тет, 1997. - С, 38-47.

54. Боцяновский В.Ф. Леонид Андреев: Критико-биографич. этюд. Пб.,1903.-64 с.

55. Боцяновский В.Ф. Леонид Андреев и мировая гармония // Биб-ка «Театра и искусства». -1910. Т. X (31 окт.). - С. 36-72.

56. Боцяновский В.Ф. Богоборцы Леонида Андреева // Боцяновский В.Ф. Богоискатели. Пб. - М.: М.О. Вольф, 1911. - С. 188-242.

57. Б.п., Альманахи изд-ва «Шиповник». Книга одиннадцатая. СПб., 1909 // Новое слово. -1910. № 1. - С.151.

58. Б.п.. Л.Андреев о новой пьесе «Океан» // Наш журнал. -1910. № 5 (3 окт.).-С. 27-29.

59. Б.п.. Р.Б. Аполлонский о «Профессоре Сторицыне» // Весь мир. СПб., 1912.-№5 (Дек.).-С.24-25.

60. Б.п.. Театр имени В.Ф. Комиссаржевской: «Реквием» // Театральная газ. -1917. 1янв. - С. 6-7.

61. Б.п.. [Лит. обзор] // Вестник литературы. 1923. - № 6-7. - С. 12.

62. Бродовский М. Некто в сером: Критич. этюд о произведениях Леонида Андреева. Киев: Сфинкс, 1907. - 32 с.

63. Брусиловский А. Несколько итогов: (Лит. впечатления) // Одесские новости. 1903. - № 6103 (7 окт.). - СЛ.

64. Брусянин В.В. Леонид Андреев: Жизнь и творчество. М.: Кн-во К.Ф.Некрасова, 1912. - (Биографич. биб-ка) № 2. -126 с.

65. Брусянин В.В. Л. Андреев о своей пьесе «Мысль» и о театре панпсихе // Биржевые ведомости. -1914. № 14080 (1 апр.). - С. 3.

66. Бугров Б.С. Мятежная душа // Андреев Л.Н. Пьесы / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент, Б.С. Бугрова; Худ. М. Гуров. М.: Сов. писатель, 1991.- С. 3-38.

67. Бурсов В.И. Национальное своеобразие русской литературы. М.-Л.: Сов. писатель, 1964. - 393 с.

68. Бэн Назаревский Б.. Сумерки русской литературы: М. Горький, Л. Андреев, Чириков, Юшкевич: Очерки. М., 1912. -102 с.

69. Ветринский Ч. О «Мысли» // Самарская газета. 1902. - № 248 (21 нояб.). - С. 4.

70. Веселовский А. Западное влияние в новой русской литературе. Изд. 5-е, доп. -М., 1916.-259 с.

71. Войтловский Л.Н. Социально-психологические типы в рассказах Леонида Андреева // Правда. М., 1905. - № 8 (Август). - С. 123-140.

72. Волжский Глинка А.С.. Литературные отголоски: По поводу нового рассказа Леонида Андреева // Журнал для всех. 1904. - № 7 (июль). - С. 423430.

73. Волжский Глинка А.С.. О мотивах страха смерти и страха жизни Л.Андреева // Волжский А.С. Из мира литературных исканий: Сб. статей. -СПб., 1906.-С. 111-127.

74. Волков ЕМ. Романы JI. Андреева и европейская литературная ситуация конца XIX начала XX века // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н.Андреева: Межвуз. сб. научных трудов к 125-летию со дня рождения писателя. - Орел, 1996. - С. 11-15

75. Волков ЕМ. Два драматурга-современника о судьбе человеческой (Л.Н. Андреев и Г. Гауптман) // Славянский сборник. Вып.1. Орел: Орл. гос. ин-тут искусств и культуры, 2002. - С. 153-163.

76. Волконский М.Н. В защиту «Екатерины Ивановны»: (Особое мнение) // Театр и искусство. -1913. № 18 (5 мая). - С. 402-405.

77. Волошин М.А. Лики творчества («Елеазар» Л.Н. Андреева) // Русь.- 1907. 16 февр. (№ 47). - С. 3.

78. Волошин М.А. Лики творчества / Отв. ред. Б.Ф. Егоров, В.А. Мануйлов.- Л.: Наука, 1988. 848 с. (Лит. памятники).

79. Ганжулевич Т. Русская жизнь и ее течение в творчестве Л. Андреева. Изд. 2-е, доп. СПб.-М.: Изд.Т-ва М.О.Вольф, б/г. - 152 с.

80. Геккер Н. Леонид Андреев и его произведения. Одесса, 1903. - С. 37.

81. Генералова Н.П. «Мои записки» Леонида Андреева (К вопросу об идейной направленности повести) / Рус. лит-ра. 1986. - № 4. - С. 172-185.

82. Генералова Н.П. Леонид Андреев и Николай Бердяев (К истории русского персонализма) / Рус. лит-ра. -1997. № 2. - С. 40-54.

83. Голиков В.Г. Между Саломеей и кокоткой // Вестник знания. СПб., 1913. - Ж 4.-С. 408-419.

84. Головачева А.Г. Пьеса «Чайка» в творческой эволюции А.П. Чехова 1890-х годов. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук.-Л., 1985. С. 5.

85. Горфункель АХ «Мальчики» в «Борисе Годунове» // Пушкин и его современники (Новая серия). СПб., 2002. - Вып. 3 (42). - С. 307-308.

86. Горький М. Воспоминание о Л.Н. Андрееве // Горький М. Цолн. собр. соч. Т. 16. М., 1973. - С. 324.

87. Гречнев В.Я. Русский рассказ конца XI XX в.: Проблематика и поэтика жанра. - JL: Наука, 1979. - 208 с.

88. Гречнев В.Я. О прозе XIX-XX вв. (Л. Толстой, А. Чехов, И. Бунин, Л. Андреев, М. Горький). СПб.: СПб Госуниверситет культуры и искусств, 2000. -288 с.

89. Григорьев А.Л. Леонид Андреев в мировом процессе // Рус. лит-ра. -1972.-№3.-С. 190-205.

90. Григорьев А.Л. Русская литература в зарубежном литературоведении. -Л.: Наука, 1977. 300 с.

91. Гроссман Л.П. О трагизме и надрыве // Одесские новости. -1911. № 8392 (Напр.)-С. 2.

92. Гроссман Л.П. Беседы с Андреевым // Россия. 1925. - № 4. - С. 242251.

93. Гужиева Н.В. Драматургия Леонида Андреева 1910-х гг. // Рус. лит-ра. -1965.-№4.-С. 64-79.

94. Гулыга А.В. Шеллинг. М., 1982. - 416 с.

95. Девять писем ЛЛ. Андреева к Л.С. Раменской / Публ ЛА Иезуитовой // Рус. лит-ра. -1992. № 3. - С. 148-154.

96. Дерман А. Тленное и нетленное (О «Профессоре Сторицыне» Л. Андреева) // Русское богатство. -1913. № 2 (февр.). - С. 403-410.

97. Джонсон И. Иванов И.. Московские письма // Театр и искусство. -1917.- №2 (8 янв). С. 29-30.

98. Дубровский С. У Леонида Андреева: От нашего корреспондента; Новый роман Андреева; Андреев о порнографии; О Горьком // Московская газ. -1911. 5 окт. (№ 124). - С.2.

99. Ермакова М.Я. Отражение философии релятивизма в пьесах ЛЛндреева эпохи реакции // Материалы X научи, конференции литературоведов Поволжья. Ульяновск, 1969. - С. 123-125.

100. Жакевич Э, Леонид Андреев в Польше // Учен. зап. Высшей пед. Школы (Ополе), Рус. филология. - 1963. - № 2. - С. 39-69.

101. И-в. Н. Новое искусство и Л.Андреев // Тульские новости. 1907. -№ 65 (26 сент.). - С. 2.

102. Иванов-Разумник Р.В. О смысле жизни: (Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов).-СПб., 1908.-312 с.

103. Иезуитова Л.А. Леонид Андреев и Вс. Гаршин // Вестник Ленингр. ун та. 1964. - № 8. - Вып. 2. - С. 97-109.

104. Иезуитова Л.А. Рассказы Л. Андреева конца 1890 начала 1900-х годов // Учен. зап. Ленингр. ун-та. - 1968. - № 339 (вып. 72). - С. 147-170.

105. Иезуитова Л.А. «Преступление и наказание» в творчестве Л.Андреева («Мысль» и «Мои записки») // Метод и мастерство. Вып.1: Рус. лит-ра. -Вологда, 1970. - С. 333-347.

106. Иезуитова Л.А. «Собачий вальс» Леонида Андреева: Опыт анализа драмы «панпсихе» // Андреевский сборник: Исследования и материалы / Под научи, ред. Л.Н. Афонина. Курск, 1975. - С. 67-90 (Курский гос. пед. ин-тут. Научи, труды. Т. 37).

107. Иезуитова Л.А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1976. - 240 с.

108. Иезуитова Л.А. Леонид Андреев и Эдвард Мунк // Рус. лит-ра. 1987. - XXII. - Отд. оттиск. - С. 63-74 (North Holland).

109. Иезуитова Л.А. Андреев-публицист в канун революции // Рус. лит-ра.-1989. -№3.- С. 199-209.

110. Иезуитова Л.А. Леонид Андреев и лубок // Филологич. записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 9. Воронеж: Воронежский гос. ун-тет, 1997. - С. 5-21.

111. Иезуитова JI.A. Комедия А.П. Чехова «Чайка» как тип новой драмы // Анализ драматического произведения. Л., 1988. - С. 341.

112. Измайлов A.A. JI. Андреев // Измайлов А.А. Литературный Олимп.-М., 1911. С. 235-293.

113. А.И. Измайлов А.А. Леонид Андреев о своей повести [«Мои записки»] // Биржевые ведомости. 1908. - № 10797 (6 нояб.). - Веч. вып. - С. 3.

114. Аякс Измайлов А.А.. У Леонида Андреева // Биржевые ведомости. -1907. № 10225 (28 нояб.). - Веч. вып. - С. 3.

115. Измайлов А.А. «Черные маски» Леонида Андреева // Русское слово. 1908. - № 280 (3 дек.). - С. 5.

116. Из писем Л. Андреева К.П. Пятницкому (1904-1906) / Публ. Архива A.M. Горького; Вступ. ст., подгот. текста и коммент. В.Н. Чувакова // Вопр. лит-ры. -1971. - № 8. - С. 160-184.

117. Ильина Н.А. Экспрессионистические тенденции в прозе Леонида Андреева 1900-х годов («Стена», «Красный смех») // Литература XX-XXI веков: история и поэтика. Исследования. Наблюдения. Публикации. Орел: ООО «Картуш», 2002. - С. 61-67.

118. Искржщкая И.Ю. Леонид Андреев и пантрагическое в культуре XX века // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н. Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996, - С. 64-65.

119. История философии: Запад-Россия-Восток. Кн. 4: Философия XX в. / Под ред. Н.В. Мотрошиловой, A.M. Руткевича. М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1999. - 447 с.

120. Кадмин Н. Литературные заметки // Образование. 1908. - № 5. - Отд. 3.-С. 52-56.

121. Казакова Н.А. «Савва» Л.Н. Андреева: контуры театра «ретушированного» реализма // Филологии. записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 9. Воронеж: Воронежский гос. ун-тет, 1997. -С. 21-28.

122. Каранчи Л. Леонид Андреев о психологическом изображении. Оттиск публикации ин-та филологии и славистики Дебреценского ун-та. Венгрия, 1972 // ОГЛМТ. Ф. 49. - № 15065.

123. Катаев В.Б. Проза А.П. Чехова: Проблемы интерпретации. М„ 1979.- С. 27.

124. Катаев В.Б. Чехов А.П. // Русские писатели XIX век, Биобиблиографический словарь: в 2 ч. Ч. 2. М., 1996. - С. 404.

125. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. М.: Наука, 1975.- 280 с.

126. Келдыш В.А. К проблеме литературных взаимодействий в начале XX в. // Рус. лит-ра. 1979. - № 2. - С. 3-27.

127. Кен Л.Н, Леонид Андреев и немецкий экспрессионизм // Андреевский сборник:Исследования и материалы / Под научи, ред. Л.Н. Афонина. Курск, 1975. - С. 44-66. (Курский гос. пед. ин-тут. Научн. труды. Т. 37).

128. Кен Л.Н. «Поэма одиночества» Леонида Андреева (к истории прочтения пьесы «Собачий вальс») // Рус. лит-ра. 1991. - № 2. - С. 190-197.

129. Кирсис С.С. Леонид Андреев и некоторые проблемы французского экзистенциализма // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. -Тарту, 1985. Вып. 645. - С. 122-132.

130. Козлов А.А. Свое слово. Философско-литературный сборник. СПб., 1898.-№5.-С. 73-160.

131. Козлов А,А. Философские этюды. Ч. I. СПб., 1876. - С. 63.

132. Крайний А. Гиппиус З.Н. Братская могила. Леонид Андреев. Рассказы; Л. Зиновьева-Аннибал. Трагический Зверинец; Тридцать три урода. Сб. знания XVI, «Ссыльным и заключенным» (изд. «Шиповник») и многие, многие другие // Весы. 1907. - № 7. - С. 57-63.

133. Красилъников Р.Л. Танатология в ранней прозе Л. Андреева (18971904 гг.) // Юбилейная междунар. конференция по гуманитарным наукам, поев. 70-летию Орл. гос. ун-та: Материалы. Вып. II: Л.Н. Андреев и Б.К. Зайцев. -Орел: Орл. гос. ун-тет. 2001. С. 18-22.

134. Краснов П. Литературное обозрение: К. Случевский. «Песни из уголка». Л. Андреев. Рассказы // Литературные вечера (прилож. к журн. «Новый мир»). -1902. № 2 (февр.). - С.122-127.

135. Homo novus Кугель А.Р.. Александрийский театр: «Король, закон и свобода», пьеса Л. Андреева // День. -1914. 21 дек. (№ 347). - С. 5.

136. Кугель А.Р. Л. Андреев // Кугель А.Р. Русские драматурги. М.: Мир, 1934.-С. 148-162.

137. Кулешов В.И. Образы и ситуации: (Аспекты изучения) // Чеховские чтения в Ялте: Чехов и театр. М., 1978. - С. 57-58.

138. Кулова Т.К. Л. Андреев и М. Горький: Революция 1905 г. Размежевание сил русской литературы // Учен. зап. Москов. пед. ин-та им. Н.К. Крупской. Т. 157. - Вып. 5. - М., 1965. - С. 3-36.

139. Кулова Т.К. Творческие искания Леонида Андреева // Критический реализм XX века и модернизм. М: Наука, 1967. - С. 254-285.

140. Лейбниц Г.В. Сочинения. Т. 1. М., 1982. - С. 413-414.

141. Леонид Андреев критик / Публ. В.Н. Чувакова и А.П. Руднева // Вопр. лит-ры. -1994. - Вып. III, - С. 248-280.

142. Леонид Миронович Леонидов. Воспоминания, статьи, беседы, переписки, записные книжки / Сост., ред., авт. вступит, статьи, с 3-40, и коммент. В Я. Виленкина. М.: Искусство, 1960. - 756 с.

143. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Кулыура / Сост. Н.А. Ростовцев; Вступ. ст. А.А. Тахо-Годи. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1991. - 525 с.

144. Лоэнгрин. Зигзаги: По поводу «Черных масок» // Одесские новости.- 1908.-№7697 (19 дек.).-С.4.

145. Львов-Рогачевский В.Л. Две правды: Книга о Леониде Андрееве.- СПб.: Кн-во «Прометей» Н.Н. Михайлова, [1914]. 232 с.

146. Львов-Рогачевский В.Л. Леонид Андреев: Критич. очерки. -М.: Русский книжник, 1923. 86 с.

147. Мескин В.А. «Мои записки» Л.Андреева в контексте литературы // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н.Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 21-24.

148. Михайловский Б.В. Творчество Л.Н. Андреева // Михайловский Б.В. Русская литература XX века. М.: Учпедгиз, 1939. - С. 319-332.

149. Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала XX века: Учеб. пособие к спецкурсу. Орел. 1993. -98 с.

150. Михеичева Е.А. Драматургия // Писатели Орловского края. Пособие по региональной литературе. Леонид Николаевич Андреев. Орел: Вешние воды, 1999.-С. 134.

151. Михеичева Е.А, О психологизме Леонида Андреева. М.: МНУ, 1994, -188 с.

152. Михеичева Е.А. Решение психологических задач в процессе работы писателя над текстом («Тьма» Л.Андреева) // Научи, конференция, поев, землякам-орловцам, известным писателям и ученым. Апрель 1995: Тезисы докладов. Орел, 1995. - С. 27-29.

153. Моклица М.В. Л.Андреев и Ф.Ницше: к истокам метода // Эстетика диссонансов. О творчестве Леонида Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 60.

154. Московкина И.И. Проза Леонида Андреева: Жанровая система, поэтика, художественный метод. Харьков: Харьковский гос. ун-тет, 1994. - 152 с.

155. Муратова К.Д. Леонид Андреев // История русской литературы. Т.4. Литература конца XIX начала XX века (1881-1917) / Ред. тома К.Д. Муратова. - Л.: Наука, 1983. - С. 330-372.

156. Муратова К.Д. Л. Андреев в полемике с Горьким (Отношение к мысли) // Творчество Леонида Андреева: Иследования и материалы. Курск, 1983.-С. 3-13.

157. Муратова К.Д. Леонид Андреев драматург // История русской драматургии. Вторая половина XIX - начало XX века (до 1917 г.). - Л., 1987. -С. 511-551.

158. Муслиенко Е.В. Л. Андреев, М. Хвылевый: концепция абсурдного мира // Эстетика диссонансов, О творчестве Л.Н. Андреева: Межвуз. сб. научн. трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 43-46.

159. Неизданные письма Леонида Андреева: К творческой истории пьес периода первой русской революции / Вспуп. ст., публик. и коммент. В.И. Беззубова // Учен. зап. Тартус. ун-та. Тарту, 1962. - Вып. 119. - С. 278-393.

160. Немирович-Данченко Вл.И. Избранные письма: в 2 т. Т. 2. 19101948 / Комент. В. Виленкина и др. М.: Искусство, 1979. - 742 с.

161. Панкова Е.С. Живая книга (Л. Андреев о романе Б.Келлермана «Туннель») // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н.Андреева: Межвуз. сб. научных трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 49-54.

162. Пашкевич А.А. Универсальные проблемы в творчестве Леонида Андреева // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н. Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С. 61-62.

163. Пильский П, Леонид Андреев: Личность и творчество // Нильский П. Критические статьи. Т. 1. СПб.: Прогресс, 1910. - С. 1-40.

164. Письма Л.Н.Андреева к А.А.Измайлову / Публ. В.Гречнева // Рус. лит ра. 1962. - № 3. - С. 193-201.

165. Письма JI.H. Андреева к Вл.И. Немировичу-Данченко и К.С. Станиславскому / Публ. и коммент. Н. Балатовой // Вопросы театра: 1966: Сб. статей и материалов. М.: ВТО. 1966. - С. 275-301.

166. Письма Л.Н.Андреева к Вл. Немировичу-Данченко и К.С. Станиславскому: (1913-1917) / Публ. и коммент. Н.Р. Балатовой и В.И. Беззубова // Учен. зап. Тартуск. гос. ун-та. Тарту, 1971. - Вып. 266. - С. 231312.

167. Письма Леонида Андреева к Льву Алексеевскому / Публ. Л.А. Иезуитовой // Рус. лит-ра. -1990. № 3. - С. 151-157.

168. Платон. Сочинения: в 3 т. Т. 1. М., 1968. - С. 289.

169. Полонский Г. «Тьма» ЛАндреева светит // Наш день. СПб., 1907. -№3(24 дек.).-С.2-3.

170. Прутцев Б.И. Полемика вокруг драматургии Л. Андреева в польской критике // Научи, конференция, поев, землякам-орловцам, известным писателям и ученым. Апрель 1995: Тезисы доклады. Орел, 1995. - С. 29-32.

171. Рейснер М. Пролетариат и мещанство: Две души русского народа в учениях Леонида Андреева и М.Горького. Пг.: Кн-во И.Р.Белопольского, 1917.-132 с.

172. Роговой К.А. Художественный текст. Структура. Язык. Стиль. М., 1993.-С. 21.

173. Роле С. Рецепция Леонида Андреева во Франции // Эстетика диссонансов. О творчестве Леонида Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996. - С, 112-113.

174. Рубцов А.Б. Леонид Николаевич Андреев // Рубцов А.Б. Из истории русской драматургии конца XIX начала XX века. - Минск: Белорус, ун-тет, 1960.-С. 138-287.

175. Русская и зарубежная литература конца XIX начала XX века: Основные течения: Кн. для учителя. 4.1. - Орел, 1998. - 278 с.

176. Русские философы (конец XIX сер. XX в.): Антология. Вып.2 / Сост. С.Б. Неволин, Л.Г. Филонова. - М.: Кн. палата, 1994. - 424 с.

177. Сахновский В. Писатель без догмата (Основные мотивы творчества Л.Андреева) // Новая жизнь. Кн. 1. М., 1916. - С. 166-187.

178. Силард Л. «Мои записки» Л.Андреева: III. Великий Инквизитор Л.Андреева, или «душегрейка новейшего уныния» // Studia Slavica Hungariae, XX. Budapest, 1974. - S. 271-304.

179. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках. М.: Худож. лит-ра, 1972. - 543 с.

180. Скафтымов А.П. Статьи о русской литературе. Саратов, 1958. - С.334.

181. Слуцкий М.И. Смысл жизни человека по произведениям Андреева, Сологуба, Горького, Метерлинка и решение его в христианстве. -Харьков, 1910. 41с.

182. Смирнов В,В. Проблема экспрессионизма в России: Андреев и Маяковский // Рус. лит-ра. -1997. № 2. - С. 55-63.

183. Смирнова Л.А. Творчество Л.Н.Андреева. Проблемы художественного метода и стиля: Учеб. пособие. М,: МОПИ им. Н.К. Крупской, 1986. - 94 с.

184. Собенников А.С. Художественный символ в драматургии А.П. Чехова. Иркутск, 1989. - С. 36-125.

185. Соболев Ю. «Мысль» Л. Андреева // Рампа и жизнь. -1914. № 12 (23 марта). - С. 8-9.

186. Сорокин Ю.С. «И мальчики кровавые в глазах.»: (Фразеолого-стилистический комментарий к пушкинской строке) // Современная русская лексикография. 1981. Л., 1983. - С. 129-134.

187. Степун Ф. «Екатерина Ивановна» JI. Андреева на сцене Художественного театра // Северные записки: Литературно-политический ежемесячник. 1913. №2 (февр.). С. 124-131.

188. Мирский Е. А. Соловьев. Наша литература // «Журнал для всех». -1902. -№11.- Стлб. 1381-1385.

189. Суханов Ст. Символизм и Л. Андреев как его представитель. -Киев: Изд. Просяниченко, 1903. 26 с.

190. Татаринов А.В. Леонид Андреев и Фридрих Ницше: Идея «сверхчеловека» в раннем творчестве Андреева // Актуальные проблемы филологии. Свердловск: Уральский гос. ун-тет, 1989. - С. 13-14.

191. Татаринов А.В. Художественная демонология в прозе Леонида Андреева 1900-1903 гг. // Эстетика диссонансов. О творчестве Л.Н.Андреева: Межвуз. сб. научи, трудов к 125-летию со дня рождения писателя. Орел, 1996.-С. 87-89.

192. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. Преджизнь. Жизнь. Мысль. Сверхжизнь. М., - 1987. - С. 135.

193. Фатов Н.Н. Молодые годы Леонида Андреева: По неизданным письмам, воспоминаниям и документам. М., 1924. - 366 с.

194. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве / Пер. с англ. А.Е. Айкапара. М.: Кронпресс, 1996. - 656 с.

195. Чехов А.П. Чайка // Чехов А.П. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т.13. М.: Наука, 1978. - С. 3-60.

196. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1952. - С. 306-352.

197. Чирва Ю.Н. О пьесах Леонида Андреева // Андреев Л.Н. Драматические произведения. В 2-х т. Т.1. Л.: Искусство, 1989. - С. 3-43.

198. Чуковский К. Леонид Андреев большой и маленький. Пб.: Издат. бюро, 1908. - 136 с.

199. Чуковский К. Критические рассказы. Т.1. СПб.: Шиповник, 1911.235 с.

200. Чуковский К. О Леониде Андрееве. СПб., 1911. - 88 с.

201. Шишкина JI.И. Рождение замысла: К творческой истории рассказа Л. Андреева «Губернатор» // Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам. Материалы: Вып. II: Л.Н. Андреев и Б.К. Зайцев. -Орел, 2001.-С. 27-36.

202. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление / Пер. с нем. А. Фета; Предисл. к пер. Н. Страхова. Изд. 4-е. СПб.: И-зд. А.Ф. Маркса, 1898. -431с.

203. Leonid Andreev. Photographs by a Russian Writer / Ed. and Introd. by R. Davies; Foreword by Olga Andreyev Carlisle. London: Thames and Hudson, 1989.-P. 144.