автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Парадигмальность метафоры как когнитивного механизма (на материале кабардинского, русского и английского языков)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Парадигмальность метафоры как когнитивного механизма (на материале кабардинского, русского и английского языков)"

003404582

На правах рукописи

Битокова Светлана Хаутиевна

ПАРАДИГМАЛЬНОСТЬ МЕТАФОРЫ КАК КОГНИТИВНОГО МЕХАНИЗМА

(на материале кабардинского, русского и английского языков)

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 6 НОЯ 2009

НАЛЬЧИК 2009

003484582

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Кабардино-Балкарский государственный университет им X М Бербекова»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Аликаев Рашид Султанович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Радченко Олег Анатольевич

доктор филологических наук, профессор Новодранова Валентина Федоровна

доктор филологических наук, профессор Геляева Ариука Ибрагимовна

Ведущая организация: Волгоградский государственный

педагогический университет

Защита состоится «17» декабря 2009 г в 9 00 на заседании диссертационного совета Д 212.076 05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Кабардино-Балкарском государственном университете по адресу 360004, г Нальчик, ул Чернышевского, 173

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета

Автореферат разослан « »_2009 г

Ученый секретарь / ^

диссертационного совета Г Е Щербань

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Лингвистика последних десятилетий отмечена стремлением не столько описать явленное в языке, сколько объяснить причины появления языкового факта и закономерности его функционирования Такое перераспределение системы ценностей в языкознании закономерно и обусловлено всем ходом развития лингвистической науки Приблизившись к своему условному пределу в описании системных характеристик языковых явлений, наука о языке повернулась лицом к человеку, сотворившему и творящему его Стремление постичь тайны порождения языковых единиц и их функционирования обусловило формирование когнитивного направления, нацеленного на изучение способов превращения фактов видимого и невидимого мира в факты языка

Инструментарий перевода результатов познания в факты языка предоставляет метафора, обеспечивающая не только и не столько риторические и апеллятивные функции языка, сколько познавательные и классифицирующие Основополагающим тезисом современной когнитивной лингвистики является концептуальный характер метафоры, позволяющий структурировать некую абстрактную сферу в терминах другой, конкретной, чувственно воспринимаемой, а потому известной и понятной Метафора удлиняет «руку» интеллекта, обеспечивая доступ к тому, что виднеется на дальних рубежах мыслимого, к тому, что не только трудно назвать, «а даже трудно помыслить» [Ортега-и-Гассет 1990 71-72]

Актуальность диссертационной работы определяется тем, что метафора, всегда являвшаяся центром притяжения 1уманитарных наук, с новой силой обратила на себя взоры уже с позиций когнитивного направления современной науки Неослабевающий интерес к этому феномену обусловлен неоднозначностью ее природы и полифункциональностью Обращение к метафорической ипостаси языка дает возможность апробировать базовые установки когнитивного направления в лингвистике, находящегося в стадии становления Исследование метафорической репрезентации абстрактных концептов позволяет приблизиться к решению фундаментальной проблемы соотношения языка и мышления, которая в настоящее время преодолела однозначность и категоричность, свойственную представителям оппозиционных мнений, и звучит более взвешенно и компромиссно Видный лингвист современности А Вежбицкая в связи с этим отмечает, что «крайний универсализм в изучении языка и мышления столь же неоснователен и опасен, сколь и крайний релятивизм в изучении культуры» [Вежбицкая 1996 238] Исследование актуально и в свете четко обозначившегося интереса ученых к проблеме соотношения языка и сознания, в разработке которой язык рассматривается как «средство доступа к мыслительной, ментальной, интеллектуальной и интериоризированной в голове (мозгу) человека деятельности» [Кубрякова 2009 16] Диссертация представляет актуальность в контексте влиятельного

направления современной философии - эписгемического конструктивизма, согласно которой субъекту познания отводится ведущая роль в конструировании реальности [Кубрякова 2009 22]

Гипотеза исследования заключается в том, что структурирование абстрактных сущностей происходит на основе образно-схематического, а не логического знания, которое неосознанно формируется на основании телесного опыта и опыта взаимодействия познающего субъекта с внешним миром, и сочетает в себе универсальное и этноспецифичное Последнее возможно и на понятийном уровне в формате концептуальных метафор, что мотивировано культурными и когнитивными причинами

Объектом исследования в данной диссертации является метафора как инструмент когнитивного моделирования сущностей абстрактного мира

Предметом исследования послужили образные языковые образования различной структурной организации, представляющие базовые эмоции, интеллектуальную сферу (ум, глупость) и труд, безделье При формировании материала исследования мы исходили из того, что в широком смысле метафорой «может быть назван любой способ косвенного выражения мысли» [Арутюнова 1990 296-297] Такой подход к предмету исследования мотивирован важным положением когнитивной лингвистики (KJI), трактующим язык как «единый континуум символьных единиц» [Чудинов 2003 54], и, соответственно, допускающим нивелирование уровневых, структурных различий при изучении языковых явлений Исследование метафоры в таком широком понимании позволяет, на наш взгляд, получить более полное представление о структурировании исследуемых фрагментов, об их образной репрезентации Важным для нашего исследования является наличие «живой» внутренней формы в метафорических образованиях, что допускает соотнесение значения слова, словосочетания в его свободном употреблении и формируемого ими переносного значения

£Зыбор обозначенных концептуальных полей мотивирован тем, что они являются наиболее важными для функционирования и социального взаимодействия личности [Изард 1980 54] Мы также руководствовались известной мыслью французского антрополога Л Леви-Брюля о том, что для исследования мышления индивида следует анализировать культуру, к которой он принадлежит Любую культуру, по его мнению, можно описать в терминах коллективных представлений, которые относятся к трем различным сферам интеллектуальной, эмоциональной, двигательной [Коул, Скрибнер 1977 32]

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении соотношения между языковыми знаками, репрезентирующими обозначенные сферы бытия человека, и концептуальными структурами мышления, представленными метафорой

Обозначенная цель предполагает решение следующих конкретных задач 1) представить основные положения когнитивной семантики как магистрального направления когнитивной лингвистики,

2) обосновать концепцию когнитивной теории метафоры на основании критического осмысления ее ретроспективы и современного состояния,

3) разграничить операциональные термины современной лингвистики значение, понятие, концепт как формы репрезентации знания,

4) представить культурный код как языковой инвентарь, используемый для целей вторичного означивания,

5) выделить из существующих лексикографических источников кабардинского языка и наиболее авторитетных словарей русского и английского языков образные единицы, репрезентирующие базовые эмоции (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность), ум, глупость, труд, безделье,

6) провести когнитивный анализ каждой из выделенных групп в терминах культурных кодов, участвующих в их объективации,

7) выявить концептуальные метафоры, в терминах которых происходит упорядочивание образной информации об исследуемых фрагментах мира «идеальное»,

8) провести анализ их языкового наполнения;

9) обобщить культурно значимую информацию, проявляющуюся при анализе концептуальных языковых метафор

Методологической основой исследования послужили фундаментальные положения современного языкознания, постулирующие приоритетность языковых данных в исследовании когнитивных структур, взаимосвязанность и взаимообусловленность языка и мышления, языка и сознания, понимание языка как аккумулятора и транслятора культуры, приоритетность семантических исследований в разработке основных положений когнитивной лингвистики, смыслообразующая роль метафоры

Теоретическую базу исследования составили основополагающие труды отечественных и зарубежных языковедов в области семантики и когнитивисти-ки (НФ Алефиренко, ЮД Апресяна, H Д. Арутюновой, H H Болдырева, В 3 Демьянкова, В Г Гака, В. фон Гумбольдта, В И Карасика, И M Кобозевой, H Г. Комлева, А В Кравченко, В В Красных, Е С Кубряковой, В Ф Новодрано-вой, О А Радченко, Е В Рахилиной, Э Рош, H К Рябцевой, Ю С Степанова, В H Телия, РМ Фрумкиной, ААУфимцевой, ЕВ Урысон, DL Bolinger, W Croft, G. Fauconnier, R. Gibbs, J Grady, В Heme, Z Koveses, M Johnson, G LakofF, R. Langacker, L Talmy, J Taylor, M Turner, A. Wierzbicka и др );

теории метафоры (H Д Арутюновой, А H Баранова, M Блэка, О И Глазуновой, С С Гусева, Д Дэвидсона, Дж Лакоффа и M Джонсона, Э МакКорма-ка, Дж Миллера, В П Москвина, M В Никитина, X Ортеги-и-Гассета, Э Орто-ни, П Рикера, Дж Серля, Г H Скляревской, А П Чудинова, У. Эко, A. Deignan, R. Dirven, G Fauconnier, В Fraser, R.W Gibbs, R. Giora, J Grady, M Johnson, E J7 Kittay, Z. Kovecses, G LakofF, G A. Miller, A. Ortony, M Turner, R.M. White и др ),

общей культурологии и антропологии (К Леви-Брюля, К Леви-Стросса, Э Тайлора, M Коула, С Скрибнер, M С Кагана, Ю M Лотмана, Т Г Стефаненко и др )

Научная новизна диссертационного исследования заключается в развитии теоретических и методологических установок когнитивного подхода к изучению метафоры с учетом последних достижений в этой области Принципиально новым является парадигмальное исследование метафоры как концептуального, языкового и культурного феномена В работе впервые апробирована методика выявления концептуальных метафор через исследование элементов культурных кодов, участвующих в концептуализации базовых эмоций, ума, глупости, труда, безделья в кабардинском языке Новым является исследование метафорических образований с позиций философии эпи-стемического конструктивизма, рассматривающего телесный опыт как отправную точку в конструировании реальности

Выбор эмоциональной, интеллектуальной и трудовой сфер образной концептуализации, позволяющий представить целостный портрет этнокультурной личности, в настоящем исследовании осуществлен впервые Новым является обращение к малоизученному кабардинскому языку, выступающему в тандеме с английским и русским языками Они создают фоновую «поддержку» кабардинскому языку, так как только в «зеркале» другого языка и его носителя можно говорить о явлениях идиоэтничности

Материалом исследования послужили образные метафорические образования кабардинского языка, представленные метафорами, идиомами, компаративными оборотами и паремиологическими единицами, извлеченные методом сплошной выборки из существующих толковых, переводных, фразеологических словарей кабардинского языка, а также материал из наиболее авторитетных лексикографических источников русского и английского языков

В ходе исследования применялись общенаучные методы, предполагающие анализ и синтез практического материала, описательный и сопоставительный методы, метод когнитивного моделирования, а также интроспективный анализ, в основе которого лежит языковая интуиция На защиту выносятся следующие положения: 1. Метафора являет собой концептуальный феномен, обуславливающий другие его ипостаси на уровне языка и культуры Она задействована в важнейших когнитивных процессах категоризации знаний, связанных со структурированием внешнего и внутреннего мира субъекта в соответствии с сущностными характеристиками его функционирования и бытия Членение мира «идеальное» соответствует универсальному принципу «наглядности», «предметности» мышления, предполагающего движение от конкретного к абстрактному. Будучи включенной в нашу понятийную систему, концептуальная метафора предоставляет возможность структурирования абстрактной или неизвестной области в терминах конкретной и знакомой сферы, тем самым продвигая процесс познания мира

2 Метафора являет собой трехчастную структуру, в основе которой лежат чрезвычайно абстрактные образ-схемы, являющиеся результатом осмысления человеком его телесной организации, моторных действий и сенси-

тивного опыта взаимодействия с физическими объектами окружающего мира, концептуальные метафоры, увязывающие абстрактные сферы бытия и чувственно воспринимаемые фрагменты мира, языковые метафоры, выявляющие диапазон возможного наполнения концептуальной метафоры

3 Познающему субъекту принадлежит важнейшая роль в объективации абстрактных сущностей мира «идеальное» Метафорическое структурирование абстрактных концептов (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность, ум, глупость, труд, безделье) осуществляется с точки зрения субъективных, антропоцентрических ощущений и представлений, которые человек приписывает действительности сквозь призму своей когнитивной карты Последняя регулирует процессы мышления, соотносящие абстрактные понятия и опыт с каждодневной практикой взаимодействия познающего субъекта с внешним миром

4 Выявленные концептуальные метафоры, структурирующие базовые эмоции, ум, глупость, труд, безделье, свидетельствуют об определяющей роли сходной биологической и психофизиологической организации homo sapiens в выборе вектора объективации абстрактных концептов, что, однако, не исключает действия когнитивных преференций, характерных для отдельно взятой лингвокультуры (экспериенциальный фокус, специфичные прототи-пические модели и фреймы, особое видение мира)

5 Культурная компонента метафоры отсутствует на доконцептуаль-ном уровне, представленном образ-схемами В слабо выраженной форме она проявляется на концептуальном уровне в силу когнитивных преференций этноса В языковой плоскости культурная составляющая метафоры выступает в полном объеме Анализ и обобщение языкового наполнения концептуальных метафор дает представление о мировоззренческих, культурных, ценностных составляющих жизни кабардинского этноса Исследование позволяет реконструировать этнокультурный портрет языковой личности, представленный такими фрагментами, как эмоции, ум, глупость, труд, безделье

6 Коды культуры, в терминах которых происходит осмысление абстрактных сущностей, носят универсальный характер, что обусловлено принципиальным сходством жизненной практики людей Внутренняя аранжировка элементов различных кодов культуры в плане номинативного потенциала ее отдельных элементов носит идиоэтнический характер Коды культуры не являются изолированными конструктами Они пересекаются, обнаруживая общие элементы, используемые для концептуализации сущностей различных абстрактных сфер Зоны пересечения также являются областью проявления культурной специфики

7 Катетеризирующая и классифицирующая деятельность сознания, являющаяся основой познания мира, одинакова у всех людей Язык не может организовывать сознание, т е определять его тип, структуру, «лепить» в нем свою модель мира Факт использования определенного языкового инвентаря с его специфическими особенностями для реализации этой цели накладывает

свой «отпечаток» на способы и форму языковой репрезентации концептуального содержания О влиянии языка на мышление можно говорить лишь в терминах менталитета, который организован в соответствии с эталонами и стереотипами, нашедшими отражение во внутренней форме языковых знаков

8 Метафорическое структурирование абстрактных концептов дает представление об их содержании Система реальных предметов и ситуаций, преломленная определенным образом в сознании представителей языкового коллектива, позволяет вскрыть логику ассоциативно-образного мышления этноса, тем самым приоткрыть завесу над специфическим мировидением и миропониманием, характерным для данного языкового коллектива.

9. Познание мира, осуществляемое человеком посредством механизма метафоры, складывается в языковую картину мира (ЯКМ) Ядро ЯКМ формирует концептуальная картина мира (ККМ), отражающая универсальные понятийные категории, не зависящие от языка выражения Периферия ЯКМ, выходящая за пределы ККМ, формирует уникальную специфику отображения мира конкретным языком Практическая картина мира включает ЯКМ и предполагает «инвентаризацию» не только языковых данных, но и общесемиотических, культурных, литературных и мифологических представлений, имеющих и внеязыковое выражение

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что в нем представлен обзор ретроспективы и новейших достижений изучения метафоры как когнитивного механизма, выявлены когнитивные основы процесса метафоризации Проблема соотношения языка и культуры представлена сквозь призму последних исследований в области когнитивной лингвистики, установлена зависимость степени проявления культурного компонента и уровня метафоризации - концептуального и языкового

Практическая ценность работы заключается в том, что материалы диссертации могут найти применение в лекционных курсах по теории языка, лексикологии, теории перевода, в спецкурсах по общему языкознанию, когнитивной семантике и теории метафоры Методика исследования может найти применение в исследованиях различных разрядов лексики Фактический материал представляет ценность и для лексикографической практики

Апробация результатов исследования Результаты диссертационного исследования нашли отражение в монографии «Метафора в языке, мышлении и культуре» (Нальчик, 2009) и 29 публикациях, 7 из которых вышли в рецензируемых изданиях, рекомендуемых ВАК для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени доктора наук

Основные положения диссертации докладывались на Международном научно-методическом симпозиуме «Обучение иностранным языкам и культурам дискуссионные и нерешенные вопросы (Пятигорск, 2006), на Международных научных конференциях «Русский язык в полиэтнической среде состояние и перспективы» (Нальчик, 2003), «Реальность этноса Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности» (Санкт-

Петербург, 2006), «Полилингвальное образование как основа сохранения языкового наследия и культурного разнообразия человечества» (Владикавказ, 2006), «Языковая система и речевая деятельность» (Ростов-на-Дону, 2007), «В А Богородицкий научное наследие и современное языковедение» (Казань, 2007), «Концепт и культура» (Кемерово, 2008), на Всероссийской научной конференции «Язык как система и деятельность», посвященной 80-летию профессора ЮА Гвоздарёва (Ростов-на-Дону, 2005), а также на научно-методических семинарах кафедры английского языка, межкафедральных лингвистических семинарах (Нальчик, 2005-2008)

Структура диссертации определяется поставленными в ней целями и задачами Работа состоит из введения, четырех глав, включающих 16 параграфов, заключения, библиографического списка (533 наименования) и списка словарей (48 наименований)

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, излагаются цели и задачи исследования, определяются предмет и объект анализа, характеризуются материал и методы исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, а также приводятся сведения об апробации результатов исследования

Первая глава «Когнитивная парадигма знания и ее отражение в современной лингвистике» посвящена изложению основополагающих категорий когнитивного направления в языкознании с «оглядкой» на традиционную семантику Первоочередной задачей когнитивной лингвистики является попытка объективации сложной мыслительной деятельности человека, того, что находится за пределами языковой формы, выявления пути, который языковые единицы, в первую очередь слово и фразеологическое сочетание, проходят в мышлении, сознании индивида, прежде чем предстать в языке в виде некоторого содержания, значения, «упакованного» в определенную языковую форму Разработка обозначенных проблем позволяет ответить на вопрос, «о чем говорит язык по поводу осмысления им мира в осуществляемых им процессах его концептуализации и категоризации» [Кубрякова 2008 12] Традиционная семантика, оперируя уже готовыми единицами языка, исходя из структурной организации значения, стремится к установлению минимальных значимых компонентов значения в пределах определенных тематических групп слов Конечной целью семантического анализа является достижение определенного уровня формализации, приемлемого для лексикографической практики

В работе подчеркивается, что значение в контексте когнитивной семантики понимается как процесс, предполагающий две составляющие - кон-

струирование значения (meaning construction) и репрезентацию знаний (knowledge representation) Такая трактовка предполагает комплексный подход к значению с позиций антропоцентризма без учета каких-либо стратификационных установок в духе структурализма Значение трактуется как концептуальный феномен, основой которого служит экспериенциальная база человека Значимость последней в конструировании значения предопределило формирование теории воплощенного реализма [Дж Лакоффа, М Джонсона, М Turner, R Gibbs], занимающей промежуточное положение между эмпиризмом и рационализмом Она обосновывает появление концептуальных структур как результат нашего сенсомоторного опыта и обеспечивающих их функционирование нейронных структур

Восприятие, формирующее первую ступень познания, трактуется как активный процесс, в котором человек - это субъект, моделирующий информацию, поступающую извне, сообразно своим когнитивным способностям, соизмеряющий новое с тем, что ему уже известно, хранится в памяти Процесс восприятия, осмысливание воспринятого и дальнейшее продвижение к концептуализации без знаковых опосредователей, каковым является язык, невозможно

Концептуализация действительности - это осмысление человеком поступающей информации о мире, ментальное конструирование предметов и явлений действительности, приводящее к образованию определенных представлений о мире в виде фиксированных в сознании человека смыслов - концептов Концептуализация предполагает категоризацию — процесс упорядочивания осмысленного, его распределение по смысловым слотам иерархической сетки, характерной для конкретной картины мира Классическое понимание категоризации дополняется когнитивной его трактовкой [Е Rosh, G Lakoff, J Taylor, Л Витгенштейн, F Ungerer, H Shmid, HH Болдырев, Е В Рахилина], основанной на теории прототипов и отражающей наивную организацию действительности

В последнем параграфе реферируемой главы рассматривается операциональный термин современной лингвистики — концепт В своем когнитивном понимании концепт предполагает смыслопорождение и смыслообнару-жение, проводимое сознанием человека и проявляющееся в итоге в «схватывании кванта смысла» в форме знака [Р Дженкендорф, Дж Лакофф, М Джонсон, Р Павиленис, Е С Кубрякова, В 3 Демьянков Е Г, Беляевская, Н Н Болдырев, И А Стернин и др ] При этом важным является установление роли и значимости каждого звена в цепочке восприятие - сознание (мышление) - язык и максимальная степень объективации этого процесса Концепт - это универсальная единица мыслительного поля человека, многоуровневая совокупность знаний о каком-либо фрагменте действительности Концепты отражают содержание знаний человека, его опыта, результатов всей

деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных единиц, именуемых «квантами» знания В работе подчеркивается, что концептуальное содержание свойственно всем единицам языка безотносительно от характера их сигнификативно-денотативного содержания

Далее рассматривается лингвокультурологическая трактовка концепта Она предполагает смысловой шлейф, которым обрастает знак в результате приращивания новых смыслов, изначально не мотивированных его значением [Н Д Арутюнова, Ю С Степанов, В В Колесов, А Вежбицкая, В Н Телия, В И Карасик, С Г Воркачев и др ] Мы отмечаем, что до настоящего времени не выработано единого мнения относительно «концептуального» статуса языковых единиц Ими могут быть феномены, связанные с уникальными явлениями духовной культуры и общественной жизни социума, представленные в языке в виде безэквивалентной лексики [В Н Топоров, С М Толстая, В П Нерознак и др ], абстрактные сущности, не имеющие печати культурного своеобразия в своем денотативном значении, но обнаруживающие специфическую конфигурацию коннотативного уровня семантики [Воркачев 2003, Вежбицкая 1996] Когнитивное и лингвокультурологическое понимание концепта различаются векторами по отношению к человеку когнитивный концепт - это направление от индивидуального сознания к культуре, а лингво-культурный концепт - направление от культуры к индивидуальному сознанию [Карасик 2002 139]

Прямым следствием использования в языкознании базового терминологического инвентаря философии, частью которой оно когда-то являлось, стало смешение терминов концепт и понятие Этому также способствовало использование английского термина concept в значении понятие для наименования означаемого словесного знака, которое структурируется сигнификативной и денотативной составляющими

Особое внимание в последнем параграфе главы уделяется разграничению терминов понятие и концепт Понятие предполагает полное (на данном уровне познания) отражение в сознании признаков и свойств некоторой категории объектов и явлений действительности Как таковое, оно суть фиксированный результат познавательной деятельности человека Понятие представляет собой манифестацию сущности предмета, явленную в структурной организации его существенных признаков, необходимых для категориальной идентификации предмета Можно сказать, что понятие функционирует как способ распаковки смыслового континуума, в результате чего оно приобретает устойчивый, фиксированный статус и способно выполнять экспликатив-ную функцию

Концепт как ментальный феномен отличается от понятия в первую очередь тем, что он неотделим от апеллятивно-экспрессивной функции человеческого сознания Концепт призван объективировать все богатство не только логического, но и эмоционального состояния человека Концепт схватывает, но не фиксирует, потому что направлен, что важно, на понимание, а не на по-

знание Субъективность концепта предполагает его динамичность, неустойчивость, «текучесть» Если прибегнуть к образному выражению, можно сказать, что концепт - это авторская метафора, нарушающая ограничительные понятийные рамки, а понятие - застывшая метафора, несущая в себе скованный концепт

В работе подчеркивается, что концепт проявляется там, где понятие выходит за пределы собственного объема, так как новое содержание требует новой формы воплощения Концепт разрывает фиксированные рамки понятия, тем самым давая простор мыслям человека с последующим их языковым выражением Содержание концепта включает сведения об объектах и их свойствах, о том, что человек знает, думает, предполагает, воображает об объектах мира [Павиленис 1983 101-102]

Концепт, конечно, не чужд понятию Человек, намеревающийся определить и описать нечто, попавшее в его поле зрения, может осуществить это лишь с опорой на известную ему и разделяемую другими членами языкового сообщества совокупность понятий, присутствующую в его языковом сознании Концепт, оперируя понятиями, в состоянии модифицировать саму понятийную сетку Концептуальное содержание переходит в языковую плоскость и предстает, в первую очередь, в виде слов и словосочетаний

Концепты, сформированные носителями языка и хранящиеся в памяти людей, образуют концептосферу языка, которая не совпадает с семантическим пространством языка Концептосфера - это мыслительная область, формируемая концептами, а семантическое пространство языка - это только часть кон-цептосферы, получившая языковое выражение Получить знания о какой-либо части концептосферы (а вся концептосфера значительно шире языка) можно только при изучении семантического пространства языка Языковые средства выражения концепта своим значением передают только часть концептуальных признаков, релевантных для сообщения, удовлетворяющих коммуникативную интенцию говорящего

Концепт и понятие находятся в сложных взаимоотношениях ввиду того, «по имеют много точек соприкосновения в силу единого локуса - мышления человека и общей отражательной функции. Тем не менее, каждое ш этих понятий отмечено своими особенностями отражения мира едейстаительное», способами фиксации отражаемого, а также сферой использования

Во второй главе «Язык - мышление — культура: проблема взаимосвязи» представлено видение этой фундаментальной проблемы в контексте последних работ в данной области Исследуется проявление культурной компоненты в лингвоментальном континууме человека на уровне концептуализации и категоризации, обыденного сознания и менталитета

Глава начинается с определения понятия «культура» Рассматриваются антропологический, социологический и философский аспекты этого сложного феномена Обобщение существующих подходов к изучению культуры позволяет выделить цивилизационную, социально-психологическую и дея-

тельностную составляющие Цивилизационная составляющая культуры касается результатов практической деятельности людей на различных ступенях технического и технологического развития данного сообщества Социально-психологическая составляющая предполагает национальный характер, менталитет, нравственные регулятивы Деятельностная составляющая указывает на способы освоения действительности, восприятия и передачи информации Сложность определения понятия «культура» обусловлена многогранностью, многоаспектностью вечно меняющегося человеческого бытия, которое она (культура) призвана отражать. Насколько неисчерпаем и многолик человек как объект познания, настолько многообразна и разнопорядкова культура

В работе мы исходим из того, что при любом определении сложного вопроса концептуального содержания «культуры», язык как таковой является основанием культуры Он аккумулирует и транслирует кристаллизованный опыт языкового сообщества

Далее в реферируемой главе обсуждаются вопросы, связанные с обыденным и научным познанием Представители разных культур, обладающие одинаковой биологической и психофизиологической организацией,- контактируют с одним и тем же земным миром, в котором вещи предстают с достаточно одинаковой объективной дискретностью и одинаковым сходством/различием Объективные различия в условиях жизни и практике отдельных языковых сообществ со всеми вытекающими языковыми расхождениями не могут «конкурировать» с той частью всеобщего знания, в основе которого лежит одинаковый опыт, мотивированный одинаковой сутью homo sapiens Из этого следует подчиненность языка как совокупности значений опытному знанию. Язык можно уподобить форме, обслуживающей некоторое содержание Тогда сознание являет собой сочетание языкового инструментария, так как язык - основа мышления и опытного знания, которым владеет индивид, языковое сообщество или человечество в целом

Расхождения, проявляющиеся в языковом выражении (внутренняя форма знака) одинакового концептуального содержания в разных языках, обусловлены рядом причин Во-первых, гештальтно воспринимаемый предмет являет собой сочетание разнообразных признаков и свойств, объективно ему присущих Выделение же какого-то конкретного признака, формирующего внутреннюю форму номинативной единицы, «обращение внимания» на него - процесс субъективный и зависит от особенностей восприятия субъекта, его практических задач и ряда других причин [Гак 1998 33] Гештальтное восприятие отдельного предмета не исключает восприятия естественного контекста его существования, связей предмета с другими объектами, процессами, событиями реальной действительности, с которыми он «связан по жизни» Из этого следует, что результирующий эффект концептуализации - номинативная единица - в качестве внутренней формы может включать как сущностные признаки и свойства самого объекта, так и признаки, мотивированные условиями «бытия» объекта в реальности, например, пространственные, временные, функциональные и др

Другой причиной является типологический строй языка, номинативный инвентарь, имеющийся в распоряжении представителей языкового коллектива для объективации нового содержания, который, в некоторой степени, определяет характер языкового оформления «кванта» смысла Так, например, важной типологической характеристикой кабардинского языка является включение в структуру глагола всех актантов развертывания действия, процесса (субъекта, объекта, способа совершения действия и тд) Например у-а-кьы-ды-д-е-з-гьэ-шы-жы-ф-а-тэ-кьым «Я тогда не смог заставить его обратно вывести тебя оттуда вместе с ними» [Кумахов 1984 21] Это сложное структурное образование поддается членению в полном соответствии со стратегией описания морфологической структуры индоевропейского слова и допускает выделение корневой морфемы шэ-, которая вне структуры не семантизируется, и тринадцати аффиксальных морфем, каждой из которых приписывается статус либо префикса, либо суффикса Эта особенность предопределяет тот языковой «крой», в формате которого единый мир предстает в кабардинском языке

Лингвокреативная деятельность членит мир заново [Серебренников 1988 203] Так, например, носители кабардинского языка с помощью одного имени ц1ынэ (сырой) концептуализируют значительно большее количество признаков объектов, чем носители русского языка Например сабий ц1ынэ — грудной ребенок; щ1алэ ц1ынэ - молодой, не достигший зрелости парень, лы ц1ынэ - парное мясо, открытая рана; фо ц1ынэ - свежий мед, псы ц!ынэ - сырая вода, кхъуей ц1ынэ - молодой сыр, бжьын цынэ - зеленый лук, ныбэ ц1ынэ - слабый желудок (живот), пэ ц1ынэ - сопливый, тхъуцынэ - сливочное масло Совпадения наблюдаются лишь при определении влажных, сырых предметов, например, сырая земля - щ1ы ц1ынэ, и не доведенной до нужной кондиции пищи щ1акхъуэ ц1ынэ - сырой (недожаренный) хлеб

Отсутствие объективных критериев верификации не позволяет со всей категоричностью утверждать, что использование языками разных слов для концептуализации одних и тех же сущностей реального мира является результатом его особого членения

Необычайное разнообразие признаков, используемых для концептуализации одних и тех же понятий в разных языках, обусловлено в большей степени особенностями ассоциативного мышления, а не специфическим видением мира [Серебренников 1988] Мы не можем говорить об абсолютной произвольности ассоциаций, действующих при концептуализации нового содержания Они (ассоциации) мотивируются стереотипами обыденного сознания

Практический и интеллектуальный опыт человека формируется в окружающем его предметном пространстве. Осваивая его, человек не только дает имена наполняющим его предметам, но и включает их в личную сферу, наделяет смыслом Названия предметов, явлений и ситуаций превращаются в символы, образы и знаки Язык предметного пространства расширяет сферу

значений и становится пригодным для представления непредметных, неявных сущностей В свое время В Гумбольдт обратил внимание на «предметность» человеческого языка, отмечая, что «язык выражает свои мысли и чувства как предметы» [Гумбольдт 1985 378]

Этот универсальный механизм, являющийся важнейшим когнитивным инструментом в освоении непредметных сущностей, можно назвать «принципом наглядности» [Рябцева 2005 125] Действие этого принципа, наполнение конкретным содержанием, предопределяется стереотипами обыденного сознания, которые формируют вектор ассоциативного мышления носителей того или иного языка, те установление связи между абстрактной сущностью, ищущей форму языкового выражения, и конкретным предметом, удовлетворяющим эту потребность, продиктовано всем предыдущим опытом языкового коллектива В этом смысле ассоциации носят не случайный характер, а предопределены сложным комплексом взаимодействия ряда факторов, которые можно объединить одним словом культура

Обыденное сознание стремится к установлению «истины» через поиск эталона Эталонность, ориентация субъекта на определенные образцы, стереотипы — это то объединяющее начало, тот общий структурный принцип, который связывает воедино процессы восприятия, познания, и языковую картину мира [Л акофф 1981 368]

Структура эталонов или стереотипов обыденного сознания чрезвычайно сложна, многопланова, достаточно размыта и неопределенна Предметное пространство, которое окружает человека, - это природно-географические условия, - а также его практическая деятельность формируют эмпирическую основу эталонов и стереотипов обыденного сознания Можно предположить, что ведущую роль в формировании стереотипов играет частота встречаемости определенных объектов, явлений в жизни людей, что нередко выражается в более продолжительных контактах человека именно с данными объектами по сравнению с другими, что и приводит к стереотипизации подобных объектов

Проиллюстрируем действие стереотипов обыденного сознания на материале лексики цвета в кабардинском языке Известно, что цвет - один из наиболее эталонных модусов, так как без обращения к образцам его трудно определить Существуют два способа толкования имен цвета указание типичного объекта, имеющего данный цвет, и толкование одних имен цвета через другие [Фрумкина 1984 17] Тем не менее, можно предположить, что все цвета имеют прототипические эталоны Кабардинский язык не исключение Из богатого многообразия объектов, обладающих искомыми цветовыми признаками, носители языка неосознанно вычленяют те, которые более частотны и значимы в их каждодневной практике Особая роль таких культур, как перец, чабрец, тыква, подтверждается их выбором носителями языка в качестве эталонов цвета Например, джэдгыныфэ (цвета чабреца - растения,

из высушенных листьев которого готовят очень популярную приправу к мясным и овощным блюдам в кабардинской кухне) блюок к темному хаки, кьэ-быфэ (цвета тыквы) - желто-красный, оранжевый, кьэбжылафэ (цвет семян тыквы) - бледно-желтый, шыбжийифэ (цвета перца) - ярко-красный

Если в объективной действительности референт встречается в нескольких разновидностях, то сознание в первую очередь фиксирует наиболее распространенную, как это наблюдается в случае с последним примером Из практики известно, что перец бывает не только красного цвета, да и оттенки красного перца достаточно разнообразны По зооморфной лексике, используемой в системе цветообозначения в кабардинском языке, можно судить о месте, занимаемом этими референтами в жизни кабардинского народа къазшырыфэ (цвет гусенка) - светло-желтый, бжэндэхъуджадык1афэ (цвет скворцового яйца) -светло-голубой, тхъэмбылыфэ (цвет легкого) - розовый Следующие наименования цвета иллюстрируют важные составляющие кабардинской кухни хъэкъ-уртыфэ - светло-коричневый (хъэкъурт - мука из жареной кукурузы), щэ-жыпсыфэ — салатный, бледно-зеленый (щэжыпс — сыворотка), а также элементы повседневной жизни сабафэ - серый (цвет пыли), яжьафэ - серый, пепельный (цвет золы), къамшыфэ - темный, смуглый (цвет камыша), кхьу-эщыныфэ - коричневый (цвет горшка, кувшина, черепицы), данагъуэ - золотистый (данэ - шелк), аыщэфэ ~ золотистый (цвет золота) Дыжьын (серебро) в кабардинском языке не используется в качестве эталона цвета (ср русск серебристый, англ silvery) Кхьуэщыныфэ (коричневый) интересен тем, что в качестве эталона цвета используется предмет, изготовленный из глины -ят1агьуэ (горшок, может быть - кувшин), а не имя ят1агъуэ По всей вероятности, причина этого заключается в том, что имя глина — ят1агъуэ (букв светло-желтая земля) уже содержит название цвета гъуэ (светло-желтый, рыжий) Использование имени, уже содержащего цветоозначающий компонент, вряд ли способствовало бы прозрачному и понятному наименованию цвета

в работе делается вывод, что категоризирующая и классифицирующая деятельность сознания, являющаяся основой познания мира, результаты которой проявляются в языке, одинакова у всех людей Язык не может организовывать сознание, т е определять его тип, структуру, «лепить» в нем свою модель мира Но, с другой стороны, факт использования определенного языкового инвентаря с его специфическими особенностями для реализации этой цели накладывает свой «отпечаток» на способы и форму языковой репрезентации концептуального содержания

Мы считаем, что важным в решении вопроса о соотношении языка и мышления является точка отсчета, ракурс рассмотрения проблемы - филогенетический или онтогенетический, который предопределяет принципиально разные ответы [Касевич http7/files zipsites ru/books/audio/Education/Lmgvisti-ka/spr0000040 pdf] В процессе освоения действительности человек членит, структурирует, дифференцирует по сути не дискретный и единый мир, в первую очередь, на основании того, что и в каком «количестве» этот мир пред-

лагает ему в качестве когнитивной обработки Во-вторых, в соответствии со значимостью определенных элементов пространственно-временного континуума в жизнедеятельности конкретного языкового сообщества Этими причинами объясняется, например, дифференцированное именование различных пород лошадей, их масти, болезней, особых стрижек хвоста и т д в кабардинском языке, что свидетельствует о приоритетном положении этого представителя фауны в жизни кабардинского этноса Так, разновидности кабардинской породы лошадей включают есеней, жажэ, жэращты, къундет, къура-ты, къэбан, щолэхъу, хуарэ, жухъэр Другие номинанты, принадлежащие к этому тематическому полю щыгъуэ (буланый конь), тхъуэ (сивый - о масти лошади), брул (чалый - о лошади), дунажын (кобыла-четырехлетка), кьунан (жеребенок-трехлеток), лъэдакъэцыджэ (лошадь с короткими волосами на щетке), лъэкъэб (вид плоскостопия у лошади), уэлмэ (разновидность болезни ног у лошади), лъакъуэлъ (ревматическое заболевание ноги у лошади), жагъын (норов лошади), жъей (упрямый, норовистый - о лошади), жагъэ (бег лошади), жэрыбэ (особый ход лошади), жэрагъ (рысистость), кьэсракь (способ стрижки хвоста лошади) [СКЧЯ 1999]

В лексическом инвентаре кабардинского языка привлекает внимание высокая степень дифференцированной концептуализации частей тела человека и активное использование этих базовых номинаций в словообразовательных целях, на что в свое время обратили внимание исследователи [Яковлев 1948, полный список см Апажев1992 123-131] Например, /эишэ - сустав, соединяющий кисть руки и предплечье (букв шея руки), 1эпэ — палец (букв носок кисти руки), лъэбжэнэ - ноготь на ноге (букв - глазок рога на ступне) и др

По подсчетам MJI. Апажева, соматическая лексика в кабардинском языке составляет 303 единицы, что в два раза превышает ее число в русском языке - 155 единиц Такая высокая номинативная плотность именно этого фрагмента мира обусловлена объективными причинами, уходящими вглубь истории кабардинского народа Так, H Ф Яковлев объясняет столь активное развитие анатомических терминов в этом языке «преобладанием скотоводческо-охотничьего быта у предков современных кабардинцев» [Яковлев 1948 223] Но этой одной причины, на наш взгляд, совершенно недостаточно, так как именно с этого уклада и начиналась история многих, если не всех этносов, однако наименования частей тела не получили столь полного, детализированного отражения в других языках, например, европейских В этой серии примеров действие экологического окружения этноса проявляется не в столь прозрачной форме, как в предыдущем случае Тем не менее, факт детальной структу-рации соматизмов в кабардинском языке обусловлен определенными условиями жизни этноса, его культурой, так как этот фрагмент являет собой наблюдаемый участок мира, а не абстрактный, рефлексивный, умозрительный, т е содержание его познания обеспечивается конкретными фактами жизнедеятельности этноса

Культура, когнитивный опыт определяют содержание мысли и, соответственно, языка То, с чем человек как представитель той или иной культуры сталкивается в своей каждодневной практике, т е опыт «рук и глаз», то, что занимает его мысли, вызывает у него эмоции и получает отражение в языке

Онтогенетический поход к проблеме предъявляет иную конфигурацию соотношения языка и мышления Здесь мы можем говорить о влиянии языка на мышление на основании следующего Новый член языкового коллектива уже через язык, усвоение которого является обязательным условием его идентичности, получает «готовый» когнитивный опыт, «отстоявшийся» в языке В распоряжении нового индивида оказывается номинативный инвентарь языка с его специфической аранжировкой согласно структурно-типологическим характеристикам языка, и самое главное - «взгляд» на мир, его понимание и оценка Аккумулированный в языке опыт народа, содержащийся в номинативных единицах, а также представленный в виде символов, стереотипов, эталонов обыденного сознания, во многом предопределяет то, как новый индивид будет интерпретировать реальность, те содержание его мышления Это значит, что мировоззренческие постулаты, аксиологические установки, стратегии поведения человека исподволь моделируются языком, на котором он говорит Человек в своем индивидуальном развитии приобретает и структурирует свой опыт во многом через язык, в котором уже явлен кристаллизованный опыт общества, а не через непосредственное взаимодействие с миром

Культурные проскрипции, веками вырабатываемые обществом, накапливаются в языке и встраиваются в менталитет человека, можно сказать, на генетическом уровне Различие в психологии народов объясняется различиями в их коллективном бессознательном, определяющем дух народа, его душу Существование и смысл архетипов как непроизвольных манифестаций бессознательных процессов могут быть раскрыты только косвенно, через проекции в мифы, сказки и религии

Трактовка менталитета предполагает его понимание в широком и узком смысле как менталитет нации и как менталитет социальной группы Если архетипы коллективного бессознательного являются корнями национального менталитета, то национальный менталитет представляет собой рамку, в которой складывается общий образ окружающего человека мира Эта рамка достаточно устойчива, что обеспечивает стабильность национального менталитета Он статичен и органичен, подобно экономической структуре Динамическую же сторону психологических особенностей людей раскрывает культура как образ жизни, передаваемый по наследству» [Tubbs, Moss 1987 395] Менталитет, с одной стороны, есть результат культуры, а с другой — сам является глубинным источником развития культуры

Систему социокультурных смыслов, зафиксированных в языке, таким образом, можно рассматривать как проекции менталитета в язык И в этом смысле можно говорить о влиянии языка на мышление Не на нейрофизиоло-

гические процессы, обеспечивающие функцию мозга - мышление, не на универсальные механизмы, регулирующие познавательную деятельность (восприятие, ощущение, концептуализация, категоризация и т д) а на то, как видит мир и себя в этом мире индивид, какой шкалой морально-этических ценностей он оперирует при интериоризации этого мира и уяснении своей сущности и своего предназначения в этом мире

В исследовании мы исходим из того, что образные единицы языка занимают особое положение в отражении и формировании менталитета В Н Телия подчеркивает, что фразеология является наиболее культуронос-ным составом языка, который служит своего рода транслятором культуры, «эпистемической моделью» для исследования взаимодействия языка и культуры [Телия 2004 19] Основная информация, связанная с культурным компонентом значения, содержится во внутренней форме идиомы, анализ которой помогает понять наивное представление о мире народа, говорящего на данном языке, и некоторые черты его национального характера С одной стороны, в них прослеживаются мифы, архетипы, обычаи и традиции, элементы материальной культуры, т е сам механизм отбора прототипических ситуаций отражает культурно-национальные стереотипы и эталоны обыденного сознания С другой стороны, зафиксированная в них информация как бы приобретает новое «культурное» прочтение в виде коннотаций, которые отражают связь ассоциативно-образного основания с культурой, что позволяет вывести новые стереотипные, эталонные и символьные значения [Маслова 2004 71] Так, идиомы to bet one's bottom dollar и си щхьэр позгъэупщы1ынщ (дать голову на отсечение) воплощают эмпирический эталон абсолютной уверенности в чем-либо через указание на систему ценностей в английской и кабардинской культурах соответственно Развертывание текста (микротекста) этих идиом позволяет реконструировать по их внутренней форме систему ценностей в национальном сознании носителей английского и кабардинского языков Если в английской идиоме проецируется высокая ценность в англосаксонском миропонимании материального богатства, то в его кабардинском аналоге актуализируется приоритет духовных ценностей над материальными Присущее кабардинскому национальному сознанию стремление к правде, к высшей справедливости порождает и готовность к самопожертвованию во имя правды (ср русск дать голову на отсечение) Английские идиомы let the sleeping dog he и white he воплощают эталон культуры отношений между представителями англосаксонского социума - «культуру компромисса и конформизма» - через указание на отношение к животным и отношение к правде В культуре бытового конформизма, в соответствии с принципом вежливости, white lie рассматривается как невинное социальное извинение Идиомы сап7 help but, cannot but можно рассматривать в этой связи как языковые средства выражения «смягчения» мыслей и действий говорящего I cannot help but think, I cannot but suggest

Носители русского языка также допускают сокрытие правды для определенных стратегических целей, например, невинная ложь, ложь во спасение Данные кабардинского языка свидетельствуют о предпочтении его носителями правды, какой бы она ни была, лжи Например- пэж жызы1ар щ1егьуэжкъым - сказавший правду не раскаивается, пэжым пап1щэ укьи-мык1уэт - не отступай в борьбе за правду, пэжыр дыщэм нэхърэ нэхъ лъап1эщ — правда дороже золота, щ1ы 1эф1 нэхъэрэ пэж дыдж - лучше горькая правда, чем сладкая ложь Более того, одним из важных критериев добропорядочной и достойной жизни человека является честность, что передается производным наречием гажу дунейм тетын - быть честным и порядочным, качество работы также оценивается через пэж (правда) - 1уэхум южу бгъэ-дэтын — верно, преданно служить делу

Образно мотивированное основание фразеологизмов, кумулятивно-продуктивная природа которого содержит в явном или скрытом виде сведения о том, как различные смыслы культуры концептуализируются в этих языковых сущностях, со временем само генерирует стереотипные, эталонные, символьные значения, которые участвуют в формировании культурно-языкового сознания, ментальности народа

В третьей главе «Роль метафоры в репрезентации знаний» обосновываются концептуальные свойства метафоры на основе критического осмысления важнейших концепций метафоры, определяется конституирующая роль метафоры в формировании языковой картины мира, проводится разграничение смежных с «языковой картиной мира» понятий

Познавательные свойства метафоры в разной степени выраженности были отмечены как отечественными учеными [Н Д Арутюнова, А Н Баранов, Е Г Беляевская, В Г Гак, Д О Добровольский, Г Ю Москвин, М В. Никитин, Е О Опарина, В В Петров, Е В Рахилина, Г Н Скляревская, В Н Телия и др], так и зарубежными [М Блэк, Э Кассирер, Е Кштей, Э Маккормак, X Орт^га-и-Гассет, П Рикер, А Ричарде, Ф Уилрайт и др ] Все эти авторы видят в метафоре фундаментальный прием познания и концептуализации действительности, позволяющий достичь самых отдаленных участков нашего концептуального поля, делающий сущности абстрактного характера доступными нашей мысли Вряд ли можно более убедительно написать о значимости метафоры, чем это сделал X Ортега-и-Гассет, сказав, что все «огромное здание Вселенной, преисполненное жизни, покоится на крохотном и воздушном тельце метафоры» [Ортега-и-Гассет 1990 77]

Фундаментальной идеей когнитивной теории метафоры является представление метафоры как языкового явления, отображающего когнитивный процесс аналогии, лежащий в ее основе С позиций когнитивного подхода метафора рассматривается в качестве средства языковой репрезентации крайне важных аналоговых процессов при переносе знаний из одной содержательной области в другую

Известно, что система понятий, сложившаяся в нашем сознании, играет определяющую роль в упорядочивании воспринимаемой нами реальности Она формируется в процессе познания мира и отражает информацию об этом мире в виде концептов, которые имеют как неметафорическую природу, так и метафорическое основание

Неметафорические концепты коренятся непосредственно в нашем опыте и определяются в терминах тех концептуальных областей, к которым они относятся, посредством буквальных языковых выражений Формирование неметафорических структур понятий следует рассматривать как последовательный, поэтапный процесс становления концептуальной системы человека в целом Неметафорические концепты являются результатом осмысления человеком его телесной организации, моторных действий и сенситивного опыта взаимодействия с физическими объектами окружающего мира В дальнейшем повторяющиеся действия и результаты познавательной деятельности позволяют человеку структурировать пространство на основании физических свойств и особенностей функционирования его тела верх - низ, внутри - снаружи, близко - далеко, впереди — сзади Параллельно с этим формируются онтологические понятия, отражающие общие сведения о категориальных свойствах предметов, на основе которых происходит их идентификация сущность, объект, вместилище, сила, баланс и т д Выделяются и структурные понятия, позволяющие схематизировать логику повседневно совершаемых действий, например, движение, перемещение объектов, принятие пищи [Lakoff & Johnson 1980, 1999]

Неметафорические репрезентации, мотивированные нашей экспериен-циальной базой, служат основой осмысления и упорядочивания все осложняющегося опыта человека И происходит это посредством концептуальных метафор, увязывающих плохо структурированные области реального мира, а также сущности абстрактного порядка (target domain), с областями опыта, имеющими неметафорическое представление (source domain) При этом прослеживаются определенные закономерности между коррелирующими областями опыта

Ориентационные метафоры структурируют различные понятийные области в соответствии с базовыми (неметафорическими) линейными ориен-тациями в пространстве, основанными на нашем моторном опыте Так, например, в большинстве языков здоровье, счастье, сила, власть, рациональное осмысливаются посредством метафоры «верх», в то время как соответствующая им оппозиция - болезнь, печаль, подчинение силе, меньшее количество, бессознательное - передается метафорой «низ» [Лакофф, Джонсон 2004] (ср русск быть на седьмом небе, чувствовать себя на верху блаженства, англ feel on the top of the world, be on cloud nine, каб дамэ къытек1эн, иы/э дэдзет; vs русск • вешать голову, повесить нос, англ heart sinks, down in the dumps, каб пэр к!ыпыхун, лъэр щ1эхун) При этом отмечается преферент-

ность тех или иных пространственных метафор, что отражает способ специфического когнитивного картирования окружающей действительности, присущий конкретной лингвокультуре Так, например, в английском языке наиболее репрезентативны метафоры, объективирующие абстрактные сущности через оппозицию «верх» - «низ» (up - down), далее по численности следуют метафоры «вперед» - «назад» и «право» - «лево» [Лакофф 2004]

Онтологические метафоры представляют собой проецирование свойств, объективно присущих предметам реального мира (хрупкость, твердость, текучесть и т д), на такие абстрактные сущности, как ум, эмоции, мораль, право и т д Например, знание того, что в состоянии гнева у человека повышается температура тела, увеличивается кровяное давление, что проявляется в покраснении лица и шеи, позволяет вербализовать эту эмоцию через горячие или горящие объекты физического мира Например кровь кипит, довести до белого каления, англ. - to blow the fuse, to be on fire, каб - лъыр къэвэн, гур кьикъуэлъык1ын

Структурные метафоры представляют собой концептуализацию абстрактных сущностей через известные, детализированные элементы опыта На основе структурированных и поэтому прозрачных элементов опыта, известных человеку, происходит конкретизация и упорядочивание других, абстрактных областей Например, чувство любовь структурируется через конкретную сферу нашего опыта - путешествие, со всеми его составляющими Например, транспорт концептуализирует отношения Соответственно наши знания о транспорте могут быть использованы для уяснения любовных отношений Так, при выходе транспорта из строя возможны следующие действия а) мы покидаем неисправное средство передвижения и пытаемся добраться до места назначения каким-либо другим способом, б) мы пытаемся устранить неполадки, в) не предпринимая никаких мер, мы остаемся в неисправной машине Соответственно, если что-то не ладится в любовных отношениях, возможны следующие варианты действия - мы а) прекращаем отношения, б) пытаемся наладить их, в) оставляем все без изменений Метафора, таким образом, увязывает составляющие целых понятийных областей, что превращает ее в концептуальный феномен нашего мышления Она задает траекторию концептуализации абстрактных сущностей в терминах чувственно воспринимаемых реалий, вектор которой определяется нашей экспериен-циальной базой и сенсорно-моторным опытом

Концептуальные метафоры моделируют процессы мышления, предоставляя экспериенциальный контекст, в рамках которого новые абстрактные концепты могут быть структурированы и адекватно поняты Системы метафор, регулирующие процессы мышления, образуют когнитивную карту (cognitive map) концептов, организованную для соотнесения абстрактных понятий и опыта с каждодневной практикой взаимодействия познающего субъекта с внешним миром

Метафорическое структурирование абстрактного мира осуществляется не с точки зрения объективных, физических свойств этого мира, а с точки зрения субъективных, антропоцентрических качеств, которые человек приписывает действительности сквозь призму своей когнитивной карты

Модель концептуальной метафоры Дж Лакоффа и M Джонсона, являясь мощным прорывом в исследовании структурирования метафорического значения, тем не менее, существенно ограничена, так как в анализ вовлечены только две взаимодействующие концептуальные сферы, что не отражает сложного механизма продуцирования метафоры Кроме этого, указывается на невозможность подведения всего языкового материала под выделенные ими концептуальные метафоры [Глазунова 2000 127]

В работе отмечается, что в целях совершенствования и развития данной модели Ж Фоконье и M Тернер предложили применить теорию ментальных пространств к исследованию метафорического значения [Turner, Fauconnier 1995, 1998]

Модель нескольких ментальных пространств представляет собой соединение методов фреймовой семантики с использованием «смешанных пространств» (blended spaces) для облегчения понимания сложных форм и, по мнению ее разработчиков, объясняет некоторые аспекты метафорического значения, оставшиеся в тени и не получившие в теории Дж Лакоффа должного внимания

Важным для теории «смешанных пространств» является понятие сети концептуальной интеграции, состоящей из исходных ментальных пространств (Input Space I, Input Space 2), общего пространства (genenc space) и интегрированного, или «гибридного» пространства (blendmg) Ментальные пространства, хотя и формируются нашими фоновыми знаниями, не заложены в нашем сознании в виде готовых структур, а возникают каждый раз заново в ходе порождения дискурса Слияние ментальных пространств, осуществляющееся в процессе развертывания дискурса, приводит к возникновению интегрированных пространств, что оказывается возможным в результате соединения того общего, что есть в каждом из исходных ментальных пространств Проецирование информации из исходных ментальных пространств на интегрированное осуществляется выборочно, причем проецированию подвергаются и структурные особенности, и содержание исходных ментальных пространств Определяемое в целом исходными ментальными пространствами интегрированное пространство содержит одновременно как бы больше и меньше, чем исходные ментальные пространства С одной стороны, проецированию в общее пространство подвергаются лишь отдельные элементы источника и цели, а с другой стороны, интегрированное пространство генерирует новое содержание и структуру, не свойственные ни одному из исходных ментальных пространств

Несомненным достоинством теории интегрированных пространств является стремление к более детальной репрезентации продуцирования метафорического значения, имеющего место в дискурсе, в режиме online Вместе

с тем, данная теория несколько расплывчата и не лишена элементов субъективизма, так как ограничена анализом единичных примеров окказионального характера

Далее в реферируемой главе мы переходим к обсуждению вопросов, связанных с систематизацией итогов знаковой репрезентации познавательной деятельности человека Результаты категоризирующей и концептуализирующей деятельности сознания человека складываются в картину мира - некоторое связное представление о бытии, присущее членам какого-либо этноса Картина мира - это система мировоззренческих знаний о мире, совокупность предметного содержания, которым обладает человек Познавая окружающий мир, человек формирует общие понятия, которые объединяются в систему знаний о мире, именуемую концептуальной картиной мира Основная часть этих знаний «овнешняется» значениями конкретных языковых единиц, те происходит параллельное формирование языковой картины мира (ЯКМ) Она представляет собой определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира человеком, зафиксированный в языке и являющийся сочетанием универсального и специфического ЯКМ антропоцентрична по определению, так как является результатом лингвокреативной деятельности субъекта, и вследствие этого она образна, выразительна, эмоциональна, им-прессивна. ЯКМ не только семиотична, но и концептуальна [Комлев 1969, Брутян 1973, Караулов 1976, Павиленис 1983, Колшанский 1990]

Часть концептуальной картины мира (ККМ), совпадающая с ЯКМ, является инвариантной и как таковая формирует универсальные понятийные категории, не зависящие от языка выражения Информация, остающаяся за пределами ККМ, варьируется от языка к языку, формирует уникальную специфику отображения мира конкретным языком

«Практическая» картина мира (ПКМ) складывается «стихийно» в процессе жизнедеятельности и накопления практического опыта Она запечатлевается вобыденном языке независимо от воли его носителя, слабо осознается им, но, тем не менее, отражает его представление о мире и, что интересно, даже те знания, которые он сам не осознает ПКМ состоит из простых, «физических», а не абстрактных понятий, ее главная отличительная черта - интерпретация чувственно не воспринимаемого, ненаблюдаемого через наблюдаемое, воспринимаемое, «осязаемое» Антропоцентричность и формирование ПКМ в определенных условиях обуславливает ее самобытность, лингво-и этноспецифичность Например, в кабардинском языке о человеке, совершающем что-либо неуместно, некстати, говорят - къытевэж мажаджэ (букв вновь вскипевший чурек) Мэжаджэ - плоские лепешки, когда-то заменявшие кабардинцам хлеб, пользуются большой популярностью и сейчас Важное в приготовлении чуреков - время, которое тесто, замешанное на кукурузной муке, должно «выстоять», чтобы они получились вкусными Если пропустить время, тесто начинает бродить (къытевэн - вскипеть снова), чуреки становятся кислыми и не очень-то съедобными Таким образом, неуме-

стность действий, слов в кабардинском сознании уподобляется невкусному, а потому не востребованному, не нужному, а именно - перебродившему чу-речному тесту

Ментальные действия, например, сказать что-либо не подумав, ляпнуть, в кабардинском языке передаются через квалификацию глагола жы!эн -говорить признаком, свойственным конкретному действию къыгуэлъэфын -оттянуть что-либо, взять, что-либо сбоку къыгуэлъэфауэ жы!эн (букв сказать, взяв что-либо сбоку) Умение высказаться правильно, содержательно и к месту уподобляется чему-то целостному Кроме того, действие, обозначенное глаголом, имплицирирует неуместность его совершения

Термин «языковая картина мира» не синонимичен понятию «практическая картина мира» Последняя включает первую в качестве своей части и предполагает учет, помимо сведений, извлеченных из языка, еще и общесемиотических, культурных, литературных и мифологических представлений, имеющих не только языковое, но и внеязыковое выражение

Модель мира (ММ) следует понимать как некую схему, организацию, элементы которой статичны и представляют собой «координаты мира», как бы «каркас», заполняемый «живой плотью - языком», в результате чего образуется единое пространство, «картина» ММ эпистемична в том смысле, что она представляет собой результат определенной организации наших представлений о мире Здесь мы не можем говорить о реконструкции, восстановлении модели из сложившихся в языке и сознании его носителей стереотипов ММ представляет собой исходный ориентир структурирования мира, складывающийся в ее картину

Описание ЯКМ стало возможным благодаря появлению концептуального анализа - «углубленного семантического и функционального исследования представлений и понятий, сформировавшихся в языке и языком» [Ряб-цева 2005 57] Структурирование ЯКМ проходит посредством метафоры Сущность этого простого и вместе с тем сложного механизма заключается в том, что абстрактные и сложные явления получают неосознанное, «автоматическое» метафорическое или метонимическое определение, структурирование, описание и, в целом, концептуализацию в терминах конкретных, физических, наиболее значимых данных в ощущениях предметов и явлений, ассоциируются с ними, уподобляются им и представляются в сознании и языке по аналогии с ними В результате этого идеальные сущности, которые даже трудно представить мысленным взором, получают наглядность в терминах «физического мира», становятся доступными и понятными Например, в кабардинском языке концепт вина, виноватый передается через къуаншэ -кривой, чувственно воспринимаемый, доступный наблюдению признак конкретных предметов - баш къуаншэ (кривая палка) Человек, виновность которого явна, очевидна, концептуализируется через арэф (багор, крюк) -предмет, имеющий резко загнутый конец, определяемый еще и признаком

кривой - арзфу къуаншэ (букв кривой как багор) Абсолютная виновность передается через удвоение эффекта «кривизны» - сочетание признака и предмета (багор), уже имеющего в своем строении кривую деталь

Интерпретация языковых явлений в терминах концептуального анализа выявляет роль и место метафорического осмысления действительности в обыденном сознании и языке вообще его принципиальную встроенность в практическое (а не только художественное и научное) познание мира и в отражении его механизмов и результатов в естественном, обыденном языке Концептуальный анализ позволяет нам приблизиться к пониманию того, как человек осмысливает окружающий мир, и, самое главное, «приоткрыть святая святых» вселенной - внутренний мир человека с его эмоциями, чувствами, интеллектом, ментальной сферой, дает возможность определить его приоритеты и ценности, установить, какие знания и в каком виде становятся объектом интериоризации

Четвертая глава «Стратегии образной концептуализации абстрактных концептов» посвящена установлению корреляций между когнитивными структурами и языковыми единицами, представленными образными выражениями эмоциональной, интеллектуальной и трудовой концепгосфер Выявляются коды культуры, репрезентирующие обозначенные концепты, устанавливается номинативная плотность элементов каждого кода, выводятся концептуальные метафоры, объективирующие исследуемые концепты Детальному анализу подвергается образное использование каждого элемента выявленных культурных кодов Параграфы, посвященные фрагментам исследуемых концептосфер, предваряются кратким изложением содержательной стороны изучаемых концептов, сложностей, возникающих при их конструировании Описанию материала предшествует параграф, посвященный базовым кодам культуры как системе знаков, переводящих новое знание в языковую плоскость

Цод кодом культуры в работе понимается использование существующих в языке таксонов в процессе вторичной номинации для «овнешнения» результатов познавательной деятельности человека В представлении культурных кодов особое внимание уделяется пространственному коду, так как именно он определяет национальную специфику концептуализации мира [Ю М Лотман, Е С Кубрякова] Особенность концептуализации пространства кабардинским языковым сознанием заключается в использовании антропоморфной и зооморфной моделей, когда трехмерные координаты пространства определяются не только вертикальной позой тела человека, но и «образной схемой» тела животного, перемещающегося в горизонтальной плоскости, опирающегося на четыре конечности и имеющего «свои» части тела -морду (нос), хвост Этот факт оказывает влияние на конфигурацию других кодов культуры в кабардинском языке

Мы придерживаемся мнения, что структурировать содержание абстрактных концептов, проникнуть в их онтологическую сущность возможно

лишь при обращении к описывающим их образным единицам языка [Lakoff & Johnson 1980, Лакофф 2004] Лексикографическое толкование абстрактных сущностей не дает представления об их реальном содержании (ср русск гнев — чувство сильного возмущения, негодования, англ anger — a feeling of great annoyance or antagonism as the result of some real or supposed grievance; каб губжь — хуабжьу узэрэзыгуэпам, узэрыбамп1эм къуит щытык1э — букв состояние сильного раздражения, возмущения)

Базовый статус эмоциональных концептов (ЭК) (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность) определяется объективностью их существования, подтверждаемой экспериментально, и абсолютной встречаемостью в различных языках [Frijda, Markam, Sato 1995 121-143] Рассматриваемые ЭК различаются по степени выраженности нейрофизиологического, нервно-мышечного и феноменологического составляющих эмоции В стихийных, простейших эмоциях, таких, как гнев, страх, преобладает телесное возбуждение как результат сильного раздражения нейрофизиологической системы В них ярко выражены все составляющие прототипической модели эмоционального состояния В уточненных, сложных эмоциях, таких, как печаль, любовь, преобладает феноменологическая составляющая

В основе ЭК лежит экспериенциальная образ-схема - контейнер, так как человек изначально осознает себя как некое вместилище, имеющее пространственные границы, верх/низ, внутри/снаружи. На понятийном уровне она уточняется концептуальными метафорами, которые отражают устойчивые междоменные связи между сферой источника (видимые, чувственно-воспринимаемые элементы пространственно-временного континуума) и сферой цели (испытываемые человеком эмоции) Концептуальные метафоры, в свою очередь, наполняются конкретным содержанием уже на языковом уровне

Исследованный материал показал, что в образной концептуализации гнева участвуют следующие коды культуры соматический - лъы (кровь), гу (сердце), нэ (глаза), пэ (нос), фэ (кожа), зооморфный - блэ (змея), хьэ (собака), гуэгуш (индюк), цыджын (ощетиниться), природно-метеорологический — щыблэ, уафэхьуэпск! (молния), предметный — лэрыдж (грань иглы), джатэ (меч), акциональный

Анализ выявленных кодов культуры позволяет вывести следующие концептуальные метафоры гнева горячее, горящее, кипящее сердце (где сердце - метонимический репрезентант крови), кипящая кровь, горящее вещество, отсутствие крови, изменение (увеличение) размеров сердца, опасное животное, опасный предмет, природные силы

Языковой материал показывает, что наиболее разработанным является соматический код культуры, где самым частотным элементом предстает гу (сердце) гур къыдэвеин - вскипеть от возмущения, гнева (букв сердце кипит, поднимаясь), гур кьикъуэлъык1ын — разъяриться, прийти в ярость (букв сердце кипит, выплескивая жидкость), гур зэк1уэц1ычын - негодовать (букв сердце разрывать), гур къэчэн - злиться (букв сердце треснуло), гур

зэгуэудын - негодовать, злиться (букв сердце лопнуло), гур лынц1ын - нервничать, злиться (букв сердце обуглилось, обгорело) Семантика глагольных имен кьэчэн - треснуть, зэк1уэц1ычын - разрывать, зэгуэудын - лопнуть, передавая разные способы нарушения целостности объекта, концептуализирует различную степень интенсивности гнева Степень нарушения целостности контейнера свидетельствует о степени интенсивности гнева Специфика концептуализации гнева в кабардинском языке состоит в том, что большей частью в качестве контейнера представлено сердце, в то время как в русском и английском языках в этой функции мыслится все тело человека

Наши наблюдения показывают, что когнитивная модель гнева в кабардинском языке включает себя ряд уникальных метафор, не имеющих соответствия в русском и английском языках Например, отсутствие крови лъы 1эмп1э кьыщ1эмык1ын - находиться в состоянии гнева (букв не иметь ни капли крови), увеличение размеров сердца гур бэгын - гневаться, злиться (букв сердце набухает, пухнет) Признаковый элемент сочетания бэгын отмечен отрицательной коннотацией и предполагает компоненту «увеличение в размерах, связанное с приходом какого-либо органического продукта в негодность»

Уподобление гневного состояния человека стихийным проявлениям природы является универсальным способом концептуализации эмоции гнева Это своего рода рефлексы мифологического мышления, согласно которому гром и молния были наказанием богов, восседавших на облаках, людям, провинившимся в чем-либо Например, щыблэм хуэдэу — разгневанный (букв подобный молнии), уафэхъуэпск1у зыкьызэкъуэхын — разгневаться, разъяриться (букв подобно молнии неожиданно раскрыться), уафэгьуагьуэм хуэдэу — разгневаться, (букв подобно грому разойтись) Их аналоги из русского и английского языков метать громы и молнии - бушевать, кипеть яростью, breathe thunder and lighting at someone (букв дышать громом и молнией на кого-либо), fulminate storm and thunder (греметь громом, шуметь бурей).

Результаты исследования свидетельствуют о том, что предметный код культуры не так репрезентативен в кабардинском языке, как в русском и английском лэрыджыр кьэгъэзэн - разгневаться, рассердиться (букв повернуть серп, лэрыджыр - старинный инструмент в виде серпа для обработки кожи, представляющий угрозу для человека) В кабардинском языке отсутствует «техническая» метафора, характерная для индустриального общества to go ballistic (букв взорваться), to blow a fuse (букв, поджечь предохранитель, пробку), to have a short fuse (букв иметь короткий огнепроводной шнур), to get on somebody's wick (букв достать чей-либо фитиль), to blow off the steam (букв выпустить пар), довести до белого каления - разъярить, приводить человека в состояние крайней степени негодования, гнева (при нагревании перед ковкой металл сначала становится красным, потом желтым, а при очень сильном нагревании белым)

Чувство и состояние физического страха заложено в генетической программе человека и всех других живых существ природой в виде инстинкта самосохранения Состояние страха более, чем другие эмоции, дифференцировано и градуировано, что находит отражение в языках (ср каб гузэвэгъуэ, гузэвэ-ныгъэ, щтэныгъэ, гужьеигъуэ - русск настороженность, опасение, беспокойство, боязнь, испуг, тревога, страх, паника, ужас, англ concern, apprehension, anxiety, worry, dread, scare, fright, terror, horror, alarm, fear, panic etc )

Анализ практического материала показал, что в образной концептуализации страха участвуют следующие коды культуры соматический - гу (сердце), гущхъэ (верхушка сердца), лъэдакъэпэ (начало пятки), псэ (душа), лъэ - лъакъуэ (нога), лъэнк!амп1э (икра), фэ (кожа), щхьэфэц (волосы на голове), интеллектуальный/речевой - бзэ (язык), делэ (дурак), бзагуэ (немой), температурный (в кабардинском языке не зафиксирован, при явной его выраженности в английском и русском языках), зооморфный — к1э (хвост)

Приведенные элементы культурных кодов складываются в широкий диапазон концептуальных метафор нарушение целостности (сердца), уменьшение в размере (сердца), перемещение (сердца), изменение цвета (лица, волос), неподвижность, оцепенение, нарушение интеллектуальной функции

Как показывает исследованный материал, ведущая роль в структурировании этой эмоции принадлежит концепту гу — сердце Физиологический симптом учащенного, беспорядочного сердцебиения, сопровождающий страх, проявляется в разнообразных концептуальных метафорах Так, сердце может «покинуть» тело, например, гур щ1эк1ын, ик1ын, 1ук1ын (букв сердце выходит, уходит, отходит), гур къилъэтын (букв сердце вылетает), оно может «потеряться» —гур к1уэдын, ф1эк1уэдын (букв сердце теряется) Находясь в пределах телесной оболочки, сердце может «дрожать», «вздрагивать» - гур к1эзызын (букв сердце дрожит), «исчезать», «таять» - гур тк1ун, пытк1ук1ын (букв сердце тает, тает по капле)

Ощущения страха передаются метафорами со значением «уменьшение в размерах» - гур хэщ1ын (букв сердце убывает), гум зихузын (букв сердце уменьшается) Оба эти сочетания имеют одинаковый результирующий эффект -«меньшее» сердце, но в первом случае «сердце» уменьшается подобно тому, как убывает месяц, убывает вода после наводнения, т е сердце уподобляется некой субстанции, способной изменять свои размеры за счет «убывания» по всему периметру Во втором случае «уменьшение размеров сердца» достигается в результате его «компрессии», «сжатия» (зихузын) Концептуальная метафора «меньшего размера» на языковом уровне проявляется через прямое указание на «дефектность» сердца, его представленность в виде «половины» гур ныкъуэн (букв сердце половинчатое)

Наши наблюдения показывают, что сердце в кабардинском языке мыслится как структурированный орган, который имеет верхнюю часть — гущхьэ (букв голова сердца) и нижнюю - гущЪ (букв, дно сердца) Обращает на себя внимание дифференцированное распределение этих номинаций для объекти-

вации эмоций Например, только гущ1э используется для активации страха гущ!эм зигъэзэн (букв дно сердца поворачивается), гущ1эр кърисык1ын (букв дно сердца выжигается) Номинация гущхьэ, обозначающая верхнюю часть сердца, используется для концептуализации гнева, злости гущхьэр уф1ыц1ын (букв верхняя часть сердца стала черной) Устойчивая корреляция номинаций, обозначающих различные части сердца и определенные эмоции, является особенностью кабардинского языка и не встречается в русском и в английском языках

Метафора перемещения сердца при концептуализации эмоции страх встречается в других языках, что вполне естественно, и мотивируется, помимо соматической реакции, еще и символьным значением жизни, которым наделяют этот орган представители многих культур Перемещение сердца в идиомах английского и русского языков ограничивается пределами телесной оболочки, оно не покидает тело, как это наблюдается при концептуализации эмоции страх в сочетаниях кабардинского языка (ср русск сердце оборвалось, опустилось, отрывается, обрывается, сердце в пятки ушло, англ his heart sank (букв сердце исчезает, скрывается), his heart leaped into his mouth (букв сердце прыгнуло в рот), smb's heart is in one's mouth (букв сердце во рту)

Психофизиологическая симптоматика страха проявляется в концептуальной метафоре неподвижности, оцепенения сыным хуэдэу жын (букв застыть, как надгробный памятник), и пЬм ижыхьын (букв застыть на месте) Как показывает материал, эта метафора не отличается высокой номинативной плотностью, которой она отмечена в русском и английском языках (ср русск окаменеть от страха, прирасти к земле от страха, страх приковал его к месту, застыть как вкопанный и др , англ fear turned him to stone, fear rooted him to the ground, to be paralyzed (frozen) with fear и др ) Чаще оцепенение, потеря способности двигаться передается сочетаниями с соматическим компонентом лъэ - нога и лъэр щЬхун (букв ноги отпали), лъэнк1сч}п!эр щ1эхун (икры отпали), лъэзэхэпхъэ хъун (букв ноги перемешались, т е они не в устойчивом, вертикальном положении) В русском языке им соответствуют выражения ноги отнялись от страха, ноги стали ватными, английские аналоги - his legs got dumb (букв ноги онемели), to get cold feet about smth — испугаться, заволноваться (букв ноги похолодели из-за чего-либо)

Понижение температуры у человека в состоянии страха, фиксируемое физиологическими экспериментами, находит воплощение на концептуальном уровне в виде метафоры холода, которая на языковом уровне проявляется в виде следующих сочетаний русск душа леденеет от страха, леденеть от страха, кровь в жилах стынет, англ : to grow cold with fear (букв мерзнуть от страха) - похолодеть от страха, fear makes his blood freeze (букв кровь замерзает от страха) - кровь стынет в жилах, make one's blood run cold (букв сделать холодной кровь) - приводить в ужас, to be in a cold sweet (быть в холодном поту) - похолодеть от страха

Реакцией тела человека на понижение температуры тела является озноб 1эпэ лъапэр сысын — состояние испуга, страха (букв пальцы на руках и ногах трясутся), дзэр зэтеуэн - состояние страха (букв стучать зубами), русск. поджилки трясутся — чувство страха (поджилки - коленные сухожилия), мороз rio коже (по телу, по спине) Иногда обозначенное состояние передается через эталонные сравнения дрожать (трястись) как осиновый лист, англ. tremble/ shake like an aspen leaf - ощущение озноба, вызванного сильным чувством страха, испуга, ужаса

Подводя итог обсуждению образной концептуализации страха, следует отметить одну особенность, которая касается образных единиц кабардинского языка вообще Ее условно можно назвать действием меронимического принципа часть - целое, если проводить параллель с другими языками В русском языке, например, страх концептуализируется через соматическую лексику, обозначающую целый орган, а в кабардинском - его часть сердце vs гугцхьэ (верхушка сердца), ноги vs лъэнк1амп1э (икра), пятки vs лъэдакъ-эпэ (начало пятки), зуб vs дзапэ (кончик зуба) На наш взгляд, такая детализация усиливает экспрессивную составляющую значения идиом в кабардинском языке вообще и идиом, обозначающих страх, в частности (ср псэр дзапэк!э 1ыгъын - букв держать душу кончиками зубов)

Базовая эмоция радость, так же, как и страх, гнев, генетически детерминирована [Изард 1999 168] Согласно теории дифференциальных эмоций, радость переживается человеком в силу витальных и психологических причин Она онтологически связана с познавательной деятельностью человека Эта эмоция способствует сохранению психического здоровья человека, является формой психической самозащиты и мотивом его деятельности

Исследование выявляет, что образная концептуализация радости/счастья проходит в формате следующих кодов культуры соматический-гу (сердце), нэгу (лицо), нэ (глаз), дзэл (десны), лъэ (нога), ныбэ (живот), ныбафэ (кожа живота), цветовой - нэху (белый, светлый), зооморфный - к1э (хвост), дамэ (крыло)

В рамках выделенных кодов и их элементов складываются следующие концептуальные метафоры смеющееся сердце, увеличивающееся в размерах сердце, сердце, источающее жидкость, развлекающееся (развивающееся) лицо, поднимающееся лицо, двигающиеся конечности

Исследование показало, что наиболее разработанным кодом в концептуализации радости является соматический код В рамках данного кода обращает на себя внимание концептуальная метафора изменение размера (увеличение) сердца гухэхъуэ и!эн - испытывать радость (букв иметь увеличивающееся, растущее сердце), гур хэхъуэн - испытывать душевный подъем, наполниться радостью (букв сердце растет, увеличивается) Этноспецифич-ными являются метафоры сердце, источающее жидкость гур къыдэжын -иметь хорошее настроение (букв сердце вытекает), развивающееся лицо нэгу зегъэужъын - развлечься (букв лицу дать развиться). Из двух синонимичных

слов напэ и нэгу, обозначающих «лицо», только последнее используется в целях объективации радости Такая избирательность мотивирована, на наш взгляд, тем, что нэгу номинирует переднюю часть лица человека с акцентом на его выражение, которое формируется глазами, мимикой, а напэ семантизирует переднюю часть лица, ее физическую составляющую — кожный покров

Зооморфный код в кабардинском языке представлен картинкой резвящейся собаки дунейр к1эк1э зехъэн — очень сильно радоваться (букв носить мир хвостом) Сочетание передает двигательную активность, которую человек может проявлять в состоянии радости и веселья Сочетание не содержит прямой отсылки к данному животному, мы получаем это представление через метонимический репрезентант к1э (хвост) Идиома является яркой иллюстрацией зооморфной модели концептуализации мира, не имеет аналогов в русском и английском языках Другая идиома дамэр кьытек1эн — сильно радоваться чему-либо (букв вырасти крылу) - также пример зооморфной модели концептуализации мира - входит в систему ориентационных метафор счастье соответствует верху Внутренняя форма мотивирована объективным состоянием подъема и прилива энергии, которым сопровождается эмоциональное состояние радости Универсальность такого состояния подтверждается примерами из других языков, хотя и с разной номинативной плотностью русск придавать крылья, окрылять, на крыльях, крылья выросли - с общей доминантой «воодушевленный, вдохновенный» В меньшей степени это выражено в английском языке lend wings

Любовь!привязанность, согласно результатам психофизиологических экспериментов, не имеет ярко выраженной картины телесных ощущений (колебание температуры, изменение артериального давления и пр), подобной той, что наблюдается в стихийных эмоциях (гнев, страх) [Ekman 1983] Данный ЭК чрезвычайно сложен для описания ввиду преобладания в его структуре феноменологической составляющей

Анализ практического материала выявляет, что образная концептуализация любви/привязанности проходит при участии следующих кодов культуры соматический - нэ (глаз), псэ (душа), 1у (рот), гу (сердце), физиологический - л/эн (умирать). Самым частотным из элементов соматического кода является нэ (глаз), который развивает богатую парадигму переносных значений, объективирующих данную эмоцию Универсальность кодов, используемых в целях концептуализации эмоции любовь/привязанность, сопровождается специфичной для кабардинского языка избирательностью определенных их компонентов Они также демонстрируют различную номинативную плотность, что свидетельствует о проявлении культурной компоненты

Концептуальные метафоры любви/привязанности иллюстрируют когнитивные преференции, обусловленные культурными причинами Их набор в кабардинском языке представляет следующую картину Любовь/привязанность - это способность видеть Данная концептуальная метафора приобретает ряд модификаций через общий мотив качества зрительного восприятия

видеть хорошо, дополнительный глаз, бочъшой глаз, действия, производимые самим глазом {выходить, тереться), подвергать глаз физическим испытаниям, готовность лишиться органа зрения Другие койцептуальные метафоры, структурирующие данную понятийную область: метафора поедания души, соединения душ, лишения (потери) сердца

Внутренняя форма глагольной номинации любить уже содержит зрительный компонент ф1ыуэ лъагъун — букв видеть хорошо/хорошим Проиллюстрируем развертывание зрительной метафоры конкретными примерами Начало привязанности, которая может перерасти в любовь нэ лейк1э еплъын — с особым вниманием, уважением относиться к кому-либо, относиться лучше, с большей приязнью (букв смотреть лишним, дополнительным глазом), нэфЫэ еплъын — относиться к кому-либо благосклонно, доброжелательно (букв смотреть, посмотреть хорошими глазами) Метафора конкретного действия нэм къыфЬнэн - приглянуться, понравиться (букв за глаза зацепиться), и нэф/ щыхуэн - проникнуться к кому-либо добрым чувством, симпатией (букв хорошим, добрым глазом потереться) Желание увидеть, встретиться с объектом симпатий передается сочетанием нэр къикТын — тосковать, скучать по кому-либо (букв глаз выходит) Интенсивность чувства передается метафорой размера глаз нэхъуеиншэу лъэгъун - любить без памяти (букв большими глазами видеть) Для концептуализации интенсивности симпатий, сильной привязанности активируется метафора нанесения вреда глазу, потеря глаза нэм щ1эхуами щ1эмыхын/ къыщ1эмыхын — любить, все прощая (букв даже если в глаза попал, не вынимать) Ценность объекта любви уподобляется ценности глаза (и) нит1ым яз - очень сильно любить, любимый (букв один из его двух глаз), нэм хуэдэ - желанный, любимый, дорогой (букв как глаз)

Значимость объекта любви, сильное увлечение активирует метафора готовности лишения глаз В примерах этой серии глаза могут дополняться и другими элементами соматического кода нэри три пЬпех - захватывает тебя всего без остатка (букв, отнимает глаза и нос), нэр п1эпихыу — сильно любить (букв отнимающий глаз) Как показывает практический материал, этот элемент соматического кода менее репрезентативен в русском и английском языках Он также отмечен суженным диапазоном возможных образных конфигураций Как правило, это «радость» и «удовольствие», которые получают глаза от созерцания объекта любви (ср русск радовать глаза, англ delight the eye, to feast one's eyes on somebody - любоваться кем-либо, с наслаждением смотреть на кого-либо), и идея неподвижности взгляда (ср. русск не сводить глаз, англ not tear one's eyes off someone, not to take/remove one's glance from someone, keep one's eyes glued on someone - не отрывать взгляда от кого-либо, любоваться)

Уникальным является переосмысление номинации 1у—рот в терминах гастрономической метафоры для концептуализации любви, привязанности Например, 1ум игъэпщхьэн — очень хорошо относиться к кому-либо, сильно

любить (букв дать вползти себе в рот), 1ум ису кьехьэк1ын - любить, хорошо относиться к кому-либо (букв носить у себя во рту)

Другие концептуальные метафоры, структурирующие данную понятийную область, - это метафоры поедания души, соединения душ, лишения (потери) сердца Обращает на себя внимание «экзотическая» метафора поедания души псэр егъэшхын — любить всей душой (букв дать съесть душу), си псэр зышхын - любимый, дорогой (букв кто съест мою душу) В этих примерах псэ - душа является метонимическим репрезентантом жизни человека Готовность отдать душу «на съедение» любимому генерирует высокую степень интенсивности чувства, намерение пожертвовать самым ценным ради объекта любви (ср отдать душу, сердце)

Концептуальная метафора души в английском языке не столь активно используется для концептуализации любви и привязанности, как в кабардинском и русском языках to put his heart and soul into smth (вложить сердце, душу), with all my soul (от всей души) Большей частью soul отождествляет сущность, неотъемлемое свойство, основу чего-либо brevity is the soul of wit (букв краткость душа остроумия, или центральную фигуру she is the soul of the company (букв она душа компании) Также традиционными для английской лингвокультуры являются ассоциативные связи soul (души) с внутренней энергией человека, его духовной силой with heart and soul - с воодушевлением и энтузиазмом, work the soul out of - работать усердно, упорно

Далее исследование в этой главе переходит к анализу образной концептуализации ума/интеллекта Традиционно ум используется для обозначения ряда различных способностей, навыков, талантов, а также знания, преимущественно психического или когнитивного по своей природе Ум отражает ряд процессов, затрагивающих память человека (краткосрочную и долговременную), его речевые возможности (восприятие, понимание, продуцирование), а также способности логического рассуждения

Абстрактная образ-схема для ума - «вместилище», так как интеллектуальная деятельность осуществляется мозгом, расположенным в верхней части головы, и «устройство», «машина», предъявляющее результаты этой деятельности [Лакофф 2004а 52] Обозначенная образ-схема создает представление об уме как о «машине» со всеми связанными с ней характеристиками включение - выключение, эффективность, мощность, внутренний механизм, которому свойственны те или иные условия эксплуатации Следовательно, ум как способность (стационарная характеристика) уподобляется некоторому внутреннему механизму устройства, его техническим возможностям Ум как проявление этой способности представляет этот механизм в действии

Анализ языкового материала показывает, что образная концептуализация ума/интеллекта в кабардинском языке проходит с участием следующих кодов культуры соматический - щхьэ (голова), акьыл (ум), гу (сердце) (самым частотным из элементов соматического кода является гу (сердце), кото-

рый отмечен высоким удельным весом в концептуализации ума/интеллекта и его составляющих), цветовой - свет, светлый, дневной, речевой — бзэ (язык), псалъэ (слово, речь), жьэ (рот), адыгэбзэ (язык адыгов), зооморфный шк1эбжэ - первоначальный слой рога, который сохраняется на кончике до определенного возраста

Анализ элементов перечисленных кодов культуры выявляет широкий диапазон концептуальных метафор ума/интеллекта наличие головы, уча, размер (большой) головы, ума, работающая голова, работающий ум, здоровое слово, речь, живое слово, речь, красивое слово, язык адыгов, упорядоченность ума, чистое сердце, манипуляции с сердцем как с контейнером (вместилищем), действия, производимые сердцем, ментальные действия, выполняемые сердцем

Уникальной спецификой отмечен элемент соматического кода гу (сердце) Некоторые аспекты умственной деятельности, опредмечиваемые в русском и английском языках через ум, голову (русск прийти в голову, прийти на ум, англ to come to mind, to make up one's mind, to keep sth in mind, to come to head), в кабардинском языке концептуализируются через сердце - гу Например, гум къихьэн (букв войти в сердце) - подумать о ком-, чем-либо; вздуматься, зародиться, гум илъхьэн (положить в сердце) — задумать что-либо Сердце представляется активным мыслительным органом, способным, подобно голове, уму, мозгу, совершать интеллектуальные операции гукЬ зэгъэзэхуэн (букв сердцем привести что-либо в порядок, поправить) - прикинуть в уме, сопоставить, взвесить, просчитать в уме, гум къэк1ын (букв в сердце вырасти) - догадываться о чем-либо, неожиданно понять что-то

Внимание - сосредоточенность мыслей, зрения, слуха на чем-нибудь, являющееся неотъемлемой составляющей умственной деятельности человека, объективируется также через концепт гу (сердце) Например, гу лъытэн (лъегьэтэн) - обратить внимание на кого-, что-либо, надоумить Предикативный элемент лъытэн имеет значения считать, подсчитывать что-либо, и уважать, чтить кого-, что-либо Можно сказать, что компоненты обоих значений участвуют в формировании внутренней формы образного выражения С одной стороны, гу (сердце), обращенное к кому-либо, чему-либо, демонстрирует «уважение» к предмету внимания, выделяя его из континуума и делая предметом осмысления С другой стороны, сердце, «остановившись» на ком-, чем-либо, начинает ментальную, умственную обработку объекта восприятия, т е его «сканирование»

Элементы соматического кода объективируют существенную составляющую «человека разумного» - память Главная отличительная особенность наивной картины памяти в кабардинском языке состоит в том, что она в языковом сознании кабардинцев увязывается с реальным, а не воображаемым органом -гу (сердце) Призванный осуществлять функциональные способности памяти, этот орган наделяется практически теми же возможностями, что и воображаемый орган памяти в русском и английском языках Например, гу

(сердце) мыслится как вместилище, где хранится нужная информация гум игьэлъын (букв в сердце быть, находиться) - помнить, не забывать, гум дэгъ-элъын (букв в сердце быть, находиться, приставка дэ (между) имплицирует более ограниченное пространство) - помнить о чем-либо неприятном, обидном, гум игьэхун, игъэхужын (букв из сердца выпасть) - изгладить из памяти, забыть, гум иубыдэн (букв, в сердце закрыть, держать, не выпуская) - запомнить, гук1э жы!эн (букв сердцем сказать) - читать наизусть, отметить что-либо про себя, гук1э зэгъэщ1эн (букв сердцем выучить) - выучить наизусть Воспроизведение в памяти прежнего опыта, событий (вспомнить) в кабардинском сознании также концептуализируется через гу — сердце, в котором что-то «вновь, заново растет» гум къэк1ыжын (букв в сердце вырасти заново)

Остановимся на некоторых элементах речевого кода Хорошо поставленная речь и, соответственно, развитые интеллектуальные способности передаются компаративным оборотом жьэр 1эк1э щ1алъхьа хуэдэ (букв рот как будто подложили рукой, рот как будто ручной работы), передающим значение хорошо говорить. Вмешательство человеческого фактора в творение человека, частей его тела (жъэ - рот) позволяет сделать выводы о существовании в кабардинском менталитете представления, что совершенство может быть достигнуто только при участии человека «Рукотворный» характер рта, образующий внутреннюю форму идиомы, акцентирует внешнюю сторону речи, не затрагивая ее содержания Обращает на себя внимание тот факт, что номинант жъэ (рот) в кабардинском языке используется для объективации речевых способностей человека как положительной, так и отрицательной коннотации намного чаще, чем в русском и английском языках, где превалируют соматизмы язык и tongue

В работе отмечается, что зооморфный код не является репрезентативным в концептуализации ума в исследуемых языках Единичная представленность элементов данного кода, на наш взгляд, мотивируется тем, что ум, интеллект человека, «высшего творенья природы» не может быть объективирован через обращение к существам низшего порядка, каковыми являются «наши братья меньшие»

Исследование показывает, что концептуальное поле глупости по своей номинативной разработанности значительно превосходит поле ума, что связано с особенностями восприятия Избирательность восприятия проявляется в выделении аномальных явлений, поскольку они всегда отделены от среды обитания В современной когнитивистике эта особенность восприятия интерпретируется в терминах «фигуры и фона» (figure and ground) и активно разрабатывается такими учеными, как R Langacker, J Taylor, L Talmy и др

Анализ языкового материала показал, что образная концептуализация глупости в кабардинском языке проходит с участием следующих кодов культуры соматический - щхьэ (голова), акъыл (ум), куц1 (мозг), жьэ (рот), нэ (глаз), тхьэк1умэ (ухо), гу (сердце), пэ (нос), бзэ (язык), 1упэ (губы), зоо-

морфный - былым (крупный рогатый скот), вы (вол), бжьэкьуэ (рог), щыд (осел), шк1ащ1э (теленок), ажэ (козел), аргъуей (комар), речевой - бзэ (язык), псалъэ (слово, речь), предметный - пы1э (шапка), бгырыпх (пояс), лъэгу (подошва обуви), шхъэпс (веревка, бечевка), нэд (бурдюк), пкъо (столб)

Элементы перечисленных кодов формируют следующие концептуальные метафоры глупости отсутствие головы, ума, мозга, размер (маленький) головы, количество (малое) ума, пустая голова, замена надлежащего содержимого головы, дефект головы, ума, неспособность ума к перемеи{ению, неподвижный ум, открытый рот, превышение толщины некоторых частей головы, изменение функционального предназначения некоторых органов, дефектность глаз, языка, незнание элементарных составляющих аграрного быта, немота, работающие артикуляционные органы, юное артикуляционных органов, превышение размеров языка, неполноценная речь, неуместные действия, использование предметов одежды не по назначению

В рамках соматического кода активируется концептуальная метафора неполноценной головы, имеющая разное языковое выражение отсутствие необходимого содержания щхьэ к1уц1ынчэ (букв голова без мозга), шхьэ нэщ1 (букв голова пустая) - безмозглый, тупой человек Несовершенные интеллектуальные способности концептуализируются через замену необходимого содержания головы Определяющим в этом случае является метеорологический код, в котором активны образы ветра и щхьэм жьы шызепшэн (букв в голове дует ветер), и щхьэм жьыуей щызопщэ (букв в голове дует сильный ветер), с такой же внутренней формой - ц1у-ц1у и щхьэм щызопщэ В последнем примере эффект умственной неполноценности усиливается включением звукоподражательного элемента ц1у-ц1у

Исследование показывает, что в русском и английском языках метафора замены необходимого содержания головы представляется более разработанной, чем в кабардинском голова опилками, соломой набита, труха вместо мозгов, куриные мозги, birdbrained (букв с птичьими мозгами), beef-brained (мозги из говядины), mutton-headed (голова из баранины), featherbrained (букв мозги из перьев), clay brained (букв мозги из глины) - глупый, недалекий, ограниченный, тупой человек Обращает на себя метафора глупость - это открытый рот, отмеченная широким диапазоном языкового варьирования жьэрущ1ауэ(букв с широко открытым ртом), жьафэ 1урылэл (букв торчащая нижняя губа, с висячей нижней губой), жьэк1э плъэн (букв смотреть ртом), жьэк!э дэ1уэн (букв слушать ртом, быть невнимательным), жьэпафэ кьемыхын, жьафэ къемыху (букв не смыкать губы)

Патология зрения - слепота, приписываемая гу (сердцу) в метафоре гунэф (букв слепое сердце), активирует значение тупой, недалекий человек Подобная траектория концептуализации умственных способностей не обнаруживается в русском и английском языках

В кабардинском языке универсальный зооморфный код не отличается высокой номинативной плотностью при объективации глупости, как это на-

блюдается в английском и русском языках (каб былым - крупный рогатый скот, вы - вол, англ stupid as a donkey, stupid as an owl, silly as a goose, as a sheep, as a bag, hatful или tin of worms, as a cut snake, (букв глупый как осел, сова, гусь, овца, банка/шляпа червей, раненная/резаная змея, русск глупый как осел, баран, овца, осетровая башка, индейский петух и т д)

Несмотря на разнообразие эталонных стереотипов, используемых в различных лингвокультурных сообществах для концептуализации глупости, можно говорить о сходных, операциональных принципах отбора Так, в качестве эталона глупости в рамках зооморфного кода выступают домашние животные {баран, овца, корова, sheep, donkey, goose, owl, вы — вол, щыд - осел) Они, как результат тесного и долгого соседства с человеком, вошли в орбиту «свой», сформировали у носителей языка определенную совокупность представлений Со временем эти представления сложились в определенные стереотипы, сквозь призму которых воспринимается человек, его качества, включая интеллектуальную ипостась Можно выделить сходные признаки, объединяющие все эти виды животных, которые ассоциируются у различных людей с глупостью медлительность (корова, баран, donkey), заторможенность (вы - вол, щыд — осел), неподвижность позы, взгляда (owl - сова)

Анализ языкового материала выявляет широкое использование названий элементов и ситуаций аграрного быта при объективации глупости Так, неумение говорить уподобляется стреноженной лошади, не способной свободно двигаться бзэм шылъахъэ илъын (букв язык стреноженный) Знание, вытекающее из значения глагола стреножить, а не само значение (связывать, перевязывать путами передние ноги лошади с задней) лежит в основе внутренней формы данного выражения, позволяющее правильно его понимать и представителям иной культуры

Обращение к элементам предметного кода для объективации каких-либо свойств человека уже имплицирует неуважительное к нему отношение Многообразие предметного мира, окружающего человека, а также избирательность сознания, мотивированная стереотипами определенного лингво-культурного общества, предопределяет значительные расхождения в выборе конкретных предметов, символизирующих человеческую глупость Объединяющим их началом является примитивность, простота, ограниченные функциональные возможности (каб шхьэпс - ремешок, шнурок, используемый в хозяйстве для перевязки верха мешков, нэд — бурдюк, лъэгу гъуанэ - дырявая подошва обуви, русск бревно, столб, чурбан, пень, англ dingbat - камень, палка или любой другой предмет, пригодный для бросания, timber - лесоматериалы, древесина, брус, бревно, и т п) В системе предметного кода семио-тизированный статус приобретают и элементы одежды (ср бгырыпх - ремень, танэ бгырыпх щ1эпха хуэдэ — словно бычок, подпоясанный ремнем, пы1э хуабэ (букв теплая шапка) - недалекий, неумный, русск шляпа - расхлябанный, несобранный человек).

В работе отмечается, что в формате рассматриваемого концепта в кабардинском языке не зафиксированы сочетания с элементом-антропонимом, характеризующим людей по интеллектуально-отрицательному параметру (ср англ а proper Charley — дурень, глупец, cousin Betty - слабоумный человек, дурачок, русск Иванушка-дурачок, Дунька с мыльного завода — необразованная женщина и т д)

Далее в реферируемой главе проводится исследование образной концептуализации труда Образ-схему труда можно определить как движение, совершаемое человеком Ее универсальность обусловлена тем, что воздействие человека на природу, с чего труд как таковой и начинался, предполагает физическое перемещение человека, движение отдельных частей тела Сцены трудовой деятельности представляют собой универсальные картины, так как все культуры отмечены тождественными способами воздействия субъекта на природу

Анализ практического материала показал, что объектом образной концептуализации являются такие составляющие труда, как состояние человека после физического напряжения, качество выполняемой работы, отношение к труду

В образной концептуализации труда, как показывает анализ языкового материала, участвуют следующие коды культуры соматический - гу (сердце), псэ (душа), лъэ (нога), /э (рука), 1эпэ (палец), 1эблэ (рука от плеча до кисти), пщ1энт1эпс (пот), щхьэ (голова), бгъэ (грудь), 1у (рот), жьафэ (нижняя губа), к1эт1ий (кишка), фэ (кожа), цы (волос), природно-метеорологи-ческий - жьы (ветер), дыгъэ (солнце), нэху (свет), зооморфный - вы (вол), дзыгъуэ (мышь), растительный — тхъуий (гречиха), хугу (пшено), предметный - 1эирсьэ (рукав), бгырыпх (пояс), акциональный

В рамках названных кодов культуры формируются следующие концептуальные метафоры труда неспособность выполнить элементарную работу, дисфункция или ограничение функции частей тела и органов, деятельность, сопряженная с большими трудностями

Признавая универсальный характер кодов, используемых для концептуализации труда, отметим этнические преференции в выборе определенных элементов кода, детерминированные культурой языкового сообщества

Доминирующим в объективации труда является соматический код, что обусловлено его образ-схемой Использование элементов гу (сердце), псэ (душа) в целях концептуализации отдельных составляющих труда является универсалией, так как, согласно мифологическим воззрениям, сердце, душа символизирует человека, его сущность Они выступают как средоточие переживаний, чувств и настроений человека Эмоциональная основа, как известно, — важнейшая составляющая труда Хорошее настроение, наличие стимула способствуют эффективности трудовой деятельности Их отсутствие или усталость приводят к низкому или даже отрицательному эмоциональному фону Лексемы гу (сердце) и псэ (душа) в составе образных выражений объективируют различные аспекты труда гугъэзагъэу 1эбэн - аккуратно, умело выпол-

нять работу (букв протягивать руку, успокаивая сердце), гупыж щ1ын - задумать сделать что-либо, проявить инициативу (букв сделать так, чтобы сердце капало), гур щЬхун - устать, обессилеть (букв сердце выпадает, отпадает), псэр пыт къудейуэ - с трудом, еле-еле (букв с едва висящей душой), псэр пы-хун - изнемогать (букв душа падает, отпадает), псэр тенэц1ыхьауэ — с большим трудом (букв с жадностью смотрящая, цепляющаяся душа), псэк1э щ1эщ!ауэ - много, усердно работать (букв с впряженной душой)

Сходные траектории метафорического переосмысления сердца, heart, души, soul в рамках исследуемого концепта можно проиллюстрировать примерами из других языков сердце (не) лежит, душа (не) лежит - интерес, склонность, желание заниматься чем-либо (или их отсутствие), вкладывать душу во что-либо, с душой - делать что-либо с полной отдачей, put one's heart and soul (into), put one's heart mto one's work, one's heart is not in it-с общим значением «вкладывать сердце, душу во что-либо», one's heart goes out of smth - сердце не лежит к чему-либо (букв сердце выходит из чего-либо)

Проявлением реликтов архетипического мышления является сочетание ижь хуэхъун - мастерски овладеть чем-либо (букв стать для кого-либо правой рукой) Предпочтение правой руки мотивировано ее ведущей ролью в моторике верхних конечностей. Признавая эту универсалию, необходимо отметить, что она получает несколько иную модификацию в русском и английском языках Так, например, правая рука, right-hand man, right-handed man - ближайший помощник в чем-либо, верный помощник, главное доверенное лицо

Большое напряжение, интенсивность труда передается идиомами с несколько натуралистической внутренней формой к1эт1ийр зэпычын - в поте лица (букв порвать кишки), к1эт1ийри и вакъэ лъэпсу, к!эт1ийри и лъэпсу ~ в поте лица (букв с кишками в качестве шнурков, шнурок - подвязка для ноговиц) Очевидно, что переводы, предлагаемые лексикографическими источниками [СКЧЯ 1999, КРФС 1968, ФСКЧЯ 2001], не передают всей палитры образности, создаваемой прототипной ситуацией кабардинских идиом Внутренняя форма сочетания к1эт1ийр зэпычын мотивирована напряжением мышц, сопровождающим физический труд С целью опредмечивания испытываемого ощущения человек обращается к известным ему составляющим этой части тела, каковыми и являются кишки (ср надрывать кишки, slave, sweat or work one's guts out — работать до изнеможения, работать как вол, надрываться) Но, помимо этой общей линии переосмысления, русский и английский языки демонстрируют и другое направление метафоризации — сила, жизненная энергия, правда, его разные полюсы В русском кишка тонка реализуется отрицательная коннотация - недостаток сил, способностей что-либо сделать, в то время как в английском проявляется положительная компонента - твердость, решительность, сильная воля (ср have guts, have the guts to do smth - иметь сильный характер, быть твердым, решительным, чтобы сделать что-либо, put one's guts into smth. - вложить всю энергию, силы во что-либо)

Метафора чрезмерной усталости от физического напряжения передается элементами растительного кода тхъуий хузэрымычыжу, лъэнтхъуий зэримычыфын - еле переставляя ноги (от усталости) (букв, быть не в состоянии разъединить колосок и зерна гречихи)

Как свидетельствует материал исследования, безделье являет собой достаточно разработанный фрагмент концептосферы кабардинского языка. В его образной объективации участвуют следующие культурные коды соматический - лъэ (нога), лъапэ (носок), лъэгу (подошва), /э (рука), 1эпэ (палец), 1эблэ (рука от плеча до кисти,), пз (нос), щ1ыб (спина), ¡у (рот), природно-ландшафтный - псы (вода), мывэ (камень), щ1ы (земля), предметный — къанц/у (свирель), к1эфий (свисток), ц1амп1ырэ (детская игра), чын (волчок), бжьынэ (отверстие в ярме), гулъэф (приспособление для торможения телеги), зооморфный - хьэ (собака), хьэхэбасэ (бродячая собака), к!э (хвост), вы (вол), т1ыбжьэ (бараньи рога), бдзэжьей (рыба), кхъуэн (свиноматка), бадзэ (муха)

В формате выявленных кодов культуры формируются следующие концептуальные метафоры безделья физическое бездействие, псевдодеятельность, игра Концептуальные метафоры, организующие осмысление безделья в рамках выявленных кодов, отмечены относительной универсальностью, что мотивировано одинаковым представлением людей о безделье Их наполнение на языковом уровне сопровождается яркими примерами идиоэтничности

Общее представление о безделье реализуется через образ сидящего человека, который детализируется различными квалификаторами, позволяющими выделить стереотипное представление кабардинского этноса о праздном человеке Наиболее задействованным в репрезентации бездельника, как показывает материал, является соматизм нога-лъэ лъакъуэр щЬгъэжауэ щысын - бездельничать (букв сидеть с вытянутой ногой), лъакьуэхэр зэхэгъэлъэдэжауэ щысын -сидеть, ничего не делая, сидеть сложа руки, бездельничать (букв сидеть, смешав ноги), льакьуит1ыр зэтедзауэ щысын - сидеть без дела (букв сидеть, сложив ноги) В русском и английском языках безделье также передается через образ сидящего человека, но акцент при этом делается на руки сложа руки (сидеть), to fold one's hands, sit on one's hands (букв сидеть на руках)

Этноспецифичной в плане используемой внутренней формы является идиома зэ1усэм 1эмэ щоу - не умеющий работать, плохо знающий дело (букв все, к чему прикасается, пахнет запахом руки) Основой сочетания является ситуация несовершенной и незавершенной работы, когда налицо все недочеты и недоделки, те «следы рук» Компонента «запах» формирует отрицательную ауру сочетания на основе ассоциации с устойчивым выражением мэ щыун - протухнуть, испортиться (о продуктах) Таким образом, реализуется метафора дурной запах -> качество работы, не имеющая аналога в русском и английском языках

Трудно представить, каким образом пз (нос) может быть «причастен» к объективации праздного человека, так как эта часть лица не вписывается в

гештальт безделья Возможность подобной ассоциации ярко представлена в кабардинском языке пэм лъы ивэжауэ - заторможенный, сонный, не активный (букв с засохшей в носу кровью) Внутренняя форма достаточно завуалирована, хотя можно провести параллель с картинкой забитого животного, принесенного, например, в жертву, у которого, как правило, застывает кровь в носу

Универсальная концептуальная метафора безделье - игра реализуется через предметный код къанц1у епщэн — бездельничать, бить баклуши (букв дуть в свирель), к1эфий епщэн - бездельничать, слоняться без дела (букв дуть в свисток), к!эн джэгун — заниматься пустым делом (букв играть в кости), ц1амп1ырэ джэгун - бездельничать (ц1амп1ырэ - игра, смысл которой заключается в том, чтобы ударом палки забросить другую короткую палочку в очерченный круг) Диапазон вовлекаемых в игровую ситуацию предметов определяется конкретными реалиями жизни кабардинского этноса (ср къанц1у, к1эфий - пастушеская атрибутика) В русском и английском языках существует свой «набор» игр, характерный для этих культур валять дурака, ваньку валять - бездельничать, праздно проводить время, играть в бирюльки (набор очень мелких деревянных предметов, используемых в игре, состоящей в том, чтобы из кучки этих предметов вытаскивать крючком один за другим, не задевая остальных [Lingvo хЗ]), to play spillikins, all beer and skittles - праздно проводить время, в развлечениях и удовольствиях (букв все пиво и кегли), foozle - неумелый, неудачный удар (в гольфе) - делать что-либо неумело, неуклюже, putter - короткая клюшка (для гольфа) - работать впустую, тратить время на пустяки, и т д

Исследование выявляет высокую степень идиоэтничности метафоры псевдодеятельности уэсэпсым кхъухьк1э кьыщык1ухьын — заниматься пустым делом, заниматься непосильным трудом (букв плавать по росе на корабле), мастэк1э хыр дэгъэухын - взяться за очень трудную, сложную работу (букв поменять русло океана иголкой), кьуршым джэдык1эк1э еуэн - приняться ¿а что-либо непосильное (букв пытаться разбить гору яйцом), уафэм пк!элъей едзын - приняться за большое серьезное дело, которое непосильно (букв ставить на небо лестницу)

Использование элементарных предметов повседневной жизни в пустых и бесцельных манипуляциях является универсальной логикой ассоциативного мышления в концептуализации безделья Сочетания этого ряда выразительны, их внутренняя форма культивирует крайне неодобрительное отношение к безделью

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения метафоры

Исследование показало, что реальное представление о содержании абстрактных концептов можно получить лишь при анализе их метафорического структурирования Изучение образной объективации базовых эмоций, ума, глупости, труда, безделья в кабардинском языке с опорой на русский и английский языки позволяет сделать вывод об определяющей роли телесного опыта в

концептуализации абстрактных сущностей Универсальные траектории их опредмечивания свидетельствуют о преобладании одинаковых ощущений и представлений у человека как homo sapiens Сходство коренится в одинаковых схемах нашего взаимодействия с физическим миром, обусловленного единой биологической и психофизиологической сущностью человека

Реалии конкретного мира, объективирующие исследуемые абстрактные концепты в рамках определенных кодов культуры, формируют систему приоритетных для данной культуры образов В ней можно дифференцировать универсальные и уникальные элементы, через которые проявляются стереотипы обыденного сознания языкового сообщества

Концептуальные метафоры, организующие структурирование абстрактных концептов на понятийном уровне, и в силу этого имеющие универсальный характер, отмечены признаками идиоэтничности, которые обусловлены культурными и когнитивными причинами Исследование образной объективации абстрактных концептов позволило вскрыть глубинные слои культуры, сокрытые временем и историей, которые в силу отдаленности и завуалированное™ не воспринимаются как факты культуры

Сложная природа метафоры, привлекающая все большее внимание исследователей, далеко не исчерпала себя, и, более того, далека от завершения Каждое новое наблюдение приближает исследователей к постижению сути этого феномена и вместе с тем выдвигает перед ними новые вопросы и проблемы Дальнейшее исследование метафоры как когнитивного механизма мыслится в контексте биологии познания и биосемантики

Результаты диссертационного исследования нашли отражение в монографии и 29 публикациях, 7 из которых вышли в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени доктора наук

Битокова С X Метафора в языке, мышлении и культуре монография -Нальчик Каб-Балк ун-т, 2009 -17,6пл

Статьи в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Битокова СХ Фразеологическая концептуализация эмоции «гнев» в кабардино-черкесском языке // Культурная жизнь Юга России - № 3 (17) -Краснодар, 2006 - 0,4 п л

2 Битокова СХ Когнитивный анализ эмоции «страх» в идиоматике кабардино-черкесского языка // Известия высших учебных заведений Северокавказский регион. Вопросы филологии - 2006 - 0,5 п л

3 Битокова СХ Языковые стратегии объективации «глупости» в кабардино-черкесском языке // Вестник Пятигорского государственного университета - Пятигорск - 2008 - № 3 - 0,6 п л

4 Битокова СХ Когнитивная концепция метафоры // Культурная жизнь Юга России, № 3 (28) - Краснодар - 2008 - 0,4 пл

5 Битокова СХ Образная концептуализация «ума» в кабардино-черкесском языке // Вестник Адыгейского государственного университета Серия «Филология» - Майкоп АГУ, 2008 - Вып 6 - 0,6 п л

6 Битокова СХ Когнитивные процессы и лингвокультурная специфика // Культурная жизнь Юга России -№6(25) -Краснодар -2008 - 0,4пл

7 Битокова С.Х Эмоциональные концепты и лингвокультурная специфика // Вестник Адыгейского государственного университета Серия «Филология» -Майкоп АГУ, 2009 -Вып 3(48) -0,6 п.л

Статьи в других научных изданиях:

8 Битокова СХ Языковые и внеязыковые факторы, обуславливающие номинативную ценность словосочетания // Структурно-семантические особенности языковой единицы и ее номинативная ценность Межвуз сб науч трудов -Нальчик Каб-Балк ун-т, 1984 -0,4 пл

9 Битокова СХ Направленность семантических сдвигов в языковых и авторских метафорах // Синтагматический аспект коммуникативной семантики Межвуз сб науч трудов - Нальчик. Каб-Балк ун-т, 1985 -0,5пл

10. Битокова СХ Формирование структуры значения авторской метафоры // Взаимодействие системных и несистемных характеристик языковых единиц Межвуз сб науч трудов - Нальчик Каб -Балк ун-т, 1989 - 0,5 п л

11. Битокова С.Х Метафорическое использование зоонимов в формировании языковой картины мира // Проблемное описание и преподавание ро-мано-германских языков Сб науч трудов - Нальчик Каб -Балк ун-т, 1996 -0,6 пл.

12 Битокова С.Х Тематическая корреляция и языковая картина мира // Проблемы развития государственных языков КБР - Нальчик Каб -Балк ун-т, 1996 - 0,3 п л

13 Битокова СХ Идиомы, характеризующие явления и ситуации в аспекте лингвокультурологии (на материале русского и кабардино-черкесского языков) (в соавторстве) // Вестник КБГУ Серия «Филологические науки» - Нальчик Каб -Балк ун-т, 2002 - Вып 5. - 0 6 п л

14 Битокова СХ Символ в английской идиоматике // Вестник КБГУ Серия «Филологические науки» - Нальчик Каб -Балк ун-т, 2003 - Вып 6 -0,6 п л

15 Битокова СХ Когнитивный анализ устойчивых компаративных оборотов // Русский язык в полиэтнической среде состояние и перспективы Материалы международной научной конференции -Нальчик Каб-Балк ун-т, 2003 - 0,4 п л

16 Битокова СХ Идиоматика как объект лингвокультурологии // Язык как система и деятельность Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 80-летию профессора Ю А Гвоздарёва - Ростов-на-Дону ООО «Сигма», 2005 - 0,4 п.л.

17 Битокова СХ Семантика фразеологических единиц в лингвокуль-турологическом аспекте II Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии материалы всероссийской науч конф с международным участием - Стерлитамак СГПА, 2006 - Т I - 0,3 п л

18 Битокова СХ Метафора в контексте когнитивной лингвистики И Вестник Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН - Нальчик Эль-фа, 2006 - 0,5 п л

19 Битокова СX Культурная составляющая языковой компетенции // Полилингвальное образование как основа сохранения языкового наследия и культурного разнообразия человечества Материалы междун научной конференции (Владикавказ, 25-26 апреля) - Владикавказ, 2006 - 0,3 п л

20. Битокова С X Идиомообразование: когнитивный аспект // Общетеоретические и практические проблемы языкознания и лингводидактики Материалы Междун науч-практ конф - Екатеринбург, 2006 -0,5 п л

21 Битокова С X Метафора универсальное и специфическое // Реальность этноса Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности Материалы УШ междун науч -практ конф - СПб, 2006 -0,4 п л

22 Битокова СХ Языковая картина мира как метафорический конструкт // Обучение иностранным языкам и культурам дискуссионные и нерешенные вопросы Материалы междун научно-методического симпозиума Лемпертовские чтения VIII, 25-26 мая - Пятигорск ПГЛУ, 2006. - 0,4 п л

23 Битокова СХ Стереотипы обыденного сознания и культурная информация в образных единицах языка // Язык, образование и культура в современном обществе Материалы межрегиональной научно-практической конференции - Ставрополь СКСИ, 2006 - 0,4 п л

24 Битокова СХ Концептуальная метафора и теория воплощенного реализма // Язык и межкультурная коммуникация- Сб статей I Международной конференции (23 января 2007 г, Астрахань) - Астрахань Астраханский ун-т, 2007 - 0,5 п л

25 Битокова СХ Концептуальная метафора кросскультурные расхождения // В А Богородицкий научное наследие и современное языковедение Тр и матер Междунар науч конф (Казань, 4-7 мая 2007) - Т 2 - Казань, 2007 - 0,4 пл

26 Битокова СХ Воплощенность когнитивный взгляд на значение// Языковая система и речевая деятельность лингвокультурологические и прагматические аспекты Вып II Материалы международной научной конференции - Ростов-на-Дону НМЦ «Логос», 2007 - 0,4 п л

27 Битокова СХ Аналогия как стратегия структурирования абстрактных концептов // Основные проблемы лингвистики и лингводидактики Сб статей I Междунар научн конф , посвященной 75-летию Астраханского государственного университета (15 октября 2007 г) - Астрахань- Астраханский ун-т, 2007 - 0,6 п л

28 Битокова С.Х Взаимодействие языка и культуры филогенетический и онтогенетический взгляд на проблему Концепт и культура Материалы III Международной научной конференции, посвященной памяти проф Н Ф Феоктистовой (Кемерово, 27-28 марта 2008 г) - Кемерово Кузбассвуз-издат, 2008 - 0,8 п л

29 Битокова С X Культура и язык в аспекте стереотипов и эталонов // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики Межвузовский сб научн тр - Вып XI - Владикавказ СОГУ, 2009 - 0,5 п л

В печать 02 11 2009 г Тираж 100 экз Заказ № Печать трафаретная Бумага офсетная 2 56 уел п л 2 5 уч.-изд л.

Полиграфический участок ИПЦ КБ ГУ 360004, г Нальчик, ул Чернышевского, 173

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Битокова, Светлана Хаутиевна

Введение.

Глава 1. КОГНИТИВНАЯ ПАРАДИГМА ЗНАНИЯ И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ.

1.1. Когнитивная лингвистика - основа когнитивной науки.

1.2. Традиционная семантика уэ. когнитивная семантика.

1.3. Концептуализация и категоризация как основные процессы когнитивной деятельности.

1.3.1. Восприятие: первая ступень познания.

1.3.2. Сущность процесса концептуализации.

1.3.3. Сущность процесса категоризации.

1.3.4. Классический подход к категоризации.

1.3.5. Когнитивный подход к категоризации.

1.4. Концепт как ментальное образование.

Выводы по первой главе.

Глава 2. ЯЗЫК - МЫШЛЕНИЕ - КУЛЬТУРА: ПРОБЛЕМА

ВЗАИМОСВЯЗИ.

2.1. Понятие концептуальной категории «культура».

2.2. Обыденное и научное познание.

2.3. Моделирующая роль стереотипов обыденного познания.

2.4. Менталитет: культура в языке.

Выводы по второй главе.

Глава 3. РОЛЬ МЕТАФОРЫ В РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ЗНАНИЙ

3.1. Когнитивная теория метафоры в отечественном языкознании.

3.2. Когнитивная теория метафоры в зарубежном языкознании.

3.2.1. Теория концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона

3.2.2. Теория интегрированных пространств.

3.3. Концептуальная метафора и эволюция познания.

3.4. Языковая картина мира как метафорический конструкт.

3.4.1. Понятие «языковая картина мира».

3.4.2. Языковая картина мира, модель мира.

3.4.3. Языковая картина мира и практическая картина мира.

3.4.4. Концептуальная картина мира.

3.4.5. Концептуальный анализ как способ реконструкции языковой картины мира.

Выводы по третьей главе.

Глава 4. СТРАТЕГИИ ОБЪЕКТИВАЦИИ АБСТРАКТНЫХ

КОНЦЕПТОВ.

4.1. Коды культуры в лингвоментальном пространстве человека.

4.2. Эмоции как объект концептуализации.

4.2.1. Образная концептуализация гнева.

4.2.2. Образная концептуализация страха.

4.2.3. Образная концептуализация радости/счастья.

4.2.4. Образная концептуализация любви/привязанности.

4.3. Интеллект как объект концептуализации.

4.3.1. Образная концептуализация ума.

4.3.2. Образная концептуализация глупости.

4.4. Труд как объект концептуализации.

4.4.1. Образная концептуализация труда.

4.4.2. Образная концептуализация безделья.

Выводы по четвертой главе.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Битокова, Светлана Хаутиевна

Лингвистика последних десятилетий отмечена стремлением не столько описать явленное в языке, сколько объяснить причины появления языкового факта и закономерности его функционирования. Такое перераспределение системы ценностей в языкознании закономерно и обусловлено всем ходом развития лингвистической науки. Приблизившись к своему условному пределу в описании системных характеристик языковых явлений, наука о языке повернулась лицом к человеку, сотворившему и творящему его. Стремление постичь тайны порождения языковых единиц и их функционирования обусловили формирование когнитивного направления, нацеленного на изучение способов превращения фактов видимого и невидимого мира в факты языка.

Свою первоочередную задачу когнитивная лингвистика видит в объективации сложного мыслительного процесса по обработке информации, получаемой индивидом извне по перцептивным каналам, до предъявления ее в виде некоторого содержания, значения, облеченного в «языковую упаковку». Когиитивисти-ка нацелена на установление корреляции между когнитивными структурами человеческого мышления и языком. Это соответствие носит имплицитный, неоднозначный, трудно объективируемый характер, но, тем не менее, не может не существовать по определению, так как антропоцентричность естественного языка предполагает «присутствие в его системе, структуре, функционировании и эволюции носителя языка как субъекта речи, восприятия, познания, мышления, сознания, поведения, деятельности и культуры» [Рябцева 2005: 10].

Сложность установления соответствия когнитивных структур и их языковых выражений обусловлена тем, что мыслительная деятельность не просто не поддается прямому наблюдению — она не поддается даже самонаблюдению и самоанализу, так как протекает преимущественно на подсознательном уровне. Ее экспериментальное исследование не дает полного представления о ней. Несмотря на использование чрезвычайно сложных и разнообразных экспериментальных методик, привлекающих новейшие технические устройства, большинство вопросов в исследовании интеллекта остаются открытыми [ЪЫББег 1993].

Мир, данный человеку в его ощущениях, проходит сложный путь преобразования от простого ощущения, переходящего в представление, до формирования концептуального содержания, часть которого объективируется в форме языкового знака. Восприятие, осмысление воспринятого, его прохождение по пути концептуализации невозможно без знаковой системы. «Язык снабжает механизм сознания категориями элементарного мышления, без которых невозможен не только процесс понимания отдельных предложений, но и процесс формирования мысли и, следовательно, процесс актуализации знаний» [Кацнельсон 2001: 480]. Из этого следует, что языку отводится двоякая роль. С одной стороны, это узнавание окружающих объектов, и с другой стороны - понимание связей, в которых они находятся. Первая составляющая представляет процесс концептуализации, опирающийся на те знания, которыми располагает индивид о мире в формате языковых знаков. Прибегая к процедурам сравнения и аналогии, человек устанавливает сходство между новым содержанием, ищущим наречения, и собственным «багажом» культурного и языкового инвентаря. Эта процедура проходит параллельно с процедурой категоризации — определением места нового объекта познания в системе ему подобных и уже известных человеку.

Инструментарий концептуализации предоставляет метафора, обеспечивающая не только и не столько риторические и апеллятивные функции языка, сколько познавательные и классифицирующие. Основополагающим тезисом современной когнитивной лингвистики является концептуальный характер метафоры, позволяющий структурировать некую абстрактную сферу в терминах другой, конкретной, чувственно воспринимаемой, а потому известной и понятной. Метафора удлиняет «руку» интеллекта, обеспечивая доступ к тому, что виднеется на дальних рубежах мыслимого, к тому, что не только трудно назвать, «а даже трудно помыслить» [Ортега-и-Гассет 1990: 72]. Вхождение метафоры в нашу понятийную систему предопределяет другие сферы ее бытования: языковую, социально-культурную, нейрофизиологическую, телесную [Ла-кофф 2004а; КоуесБеэ 2005: 8], что превращает ее в уникальный феномен пара-дигмального масштаба.

Концептуальные свойства метафоры, подмеченные еще во времена античности, получили развернутое, системное и доказательное обоснование в известной работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живем», признанной специалистами библией современного когнитивизма, столь велика ее значимость для продвижения идей когнитивизма.

Важнейшей составляющей теории концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона является экспериенциальная база, формируемая нашим телесным опытом. Она аккумулирует фон, источник, базу данных для концептуализации нового, появляющегося в личном опыте индивида или всего языкового коллектива. Доминирующее положение телесного опыта позволило этим ученым сделать вывод о воплощенности метафорического мышления (metaphorical thought is embodied), идеи, которая позднее сложилась в философию воплощенного реализма [Lakoff 1999; 2002; Grady 1997; Johnson 2002; Gibbs 2004; 2006], постулирующую приоритетность телесного опыта в концептуализации таких абстрактных сущностей, как эмоции, время, интеллект, мораль, политика.

Основные положения философии воплощенности (embodiment) сводятся к тому, что концептуальные структуры возникают из нашего сенсомоторного опыта и обеспечивающих его нейронных структур [Lakoff 1999: 77-78]. Это значит, что воспроизводимые модели нашего перцептивного взаимодействия с окружающим миром и моторные программы, спущенные нам природой, лежат в основе структурирования нашего опыта [Johnson, 1987]. Логика концептуализации определяется образцами повторяющегося взаимодействия человека с окружающей средой. Типичные образцы закрепляются в сознании, памяти, формируя определенные когнитивные структуры, которые складываются в когнитивную карту. Так, например, количество соотносится с вертикальной координатой, эмоции — с силой, действующей внутри нас, и т.д.

Обобщенный опыт познания закрепляется в концептуальной системе человека в виде базовых образ-схем (image schémas). Такой структурированный телесный опыт включает следующие образ-схемы: контейнер, сила, движение, симметрия и баланс [Kovecses 2005: 19]. Это в высшей степени абстрактные схемы, которые в норме человеком не осознаются. Например, умение человека управлять своим телом (ходить, бегать, наклоняться, поворачиваться, поднимать тяжести, перемещать их), сохраняя равновесие, формирует одну из базовых образ-схем - баланс (balance). Далее эта образная схема распространяется на нефизический опыт, формируя концептуальные метафоры, увязывающие непознанную область с уже известным и структурированным опытом, порождая устойчивые и системные связи.

Концептуальные метафоры, бытующие в различных языках, отражающие одинаковый телесный опыт, отмечены сходством, но, как можно предположить, не абсолютным. Мотивировано это тем, что конкретный человек, какими бы одинаковыми ни были строение и функции его тела, не может существовать в «чистом» виде - он всегда человек «национальный», имеющий «прописку» в определенном культурном контексте. Это неизбежно модифицирует устойчивые связи, возникающие в формате концептуальных метафор в пределах определенной лингвокультуры. Срабатывает экологическое окружение, религия, вся историческая ретроспектива общества, его менталитет, регулятивы и прескрип-ции, т.е. все, что входит в понятие культура.

Концептуальные метафоры, конкретизирующие образ-схемы, получают различное языковое наполнение в различных лингвокультурах, что частично обусловлено использованием «живущих» в языке знаков. Они же (знаки) варьируются от языка к языку в своем строении, в словообразовательных возможностях, коннотативных характеристиках и т.д., что, безусловно, предопределяет специфику их использования в функции вторичного означивания.

Различия в образной концептуализации мира, менее выраженные на понятийном уровне, яркие и удивительные на языковом уровне, не могли не подвести лингвистов к вопросу о роли и месте культурной составляющей в когнитивной концепции метафоры.

Ученые давно обратили внимание на существующие расхождения в языках. Внешняя простота и естественность пользования языком скрывает трудно постижимое умом, не говоря уже о возможности формального описания, «горнило» человеческого фактора, опосредующего поистине бесконечный и многообразный мир в терминах известного человеку языка, который дарован ему

Создателем так же, как способность видеть, слышать, дышать. Язык, сопоставимый по своей явленности с элементарными способностями человека, скрывает за собой труднопостижимые внутренние регулятивы, превращающие сходные объекты единого мира в различающиеся по внутренней форме языковые факты - феномен, со всей очевидностью выступающий при конфликте культур. Иной язык, иная культура, по умолчанию, формирует барьер, не позволяющий человеку в формате освоенных им правил и инструкций порождать нормативные с точки зрения сочетаемости, уместности и значимости высказывания. Барьер, неуловимый, но препятствующий постижению сути языка, названной В. фон Гумбольдтом «духом» языка, порождается человеком, его непосредственным участием в аранжировке фактов действительности с помощью языка, находящегося в его распоряжении. Этот объективно существующий, но трудноуловимый «дух» языка абсолютно закономерно формирует необходимость определения культурной компоненты в составе когнитивной лингвистики, нацеленной, в первую очередь, на исследование общих для всех людей познавательных процессов. И, на наш взгляд, поиск культурной составляющей будет эффективным при обращении к образным единицам языка, объективирующим абстрактные сущности, так как именно здесь наглядно проявляется «логика» мировидения этноса [Телия 1987: 67]. Невидимый мир при участии образно-ассоциативной сферы сознания приобретает реальные, осязаемые очертания, позволяя языковедам исследовать опредмеченные обыденным сознанием абстрактные концепты. Выявление объектов и ситуаций реального мира, попадающих в поле зрения носителей языка при «овнешнении» мира «идеальное», установление причин их выдвижения на первый план позволяет объективировать культурную компоненту когнитивных процессов, приблизиться к неуловимому, ускользающему «духу» конкретного языка.

Именно изучение способов объективации мира «идеальное» (например, эмоций, интеллекта) даёт возможность выявить скрытые, глубинные слои культурно значимой информации, восходящие к мифологическому мышлению, в отличие от тех, что направлены на изучение способов «оязыковления» элементов чувственно воспринимаемого мира. Поясним сказанное. При поиске имени для новоявленного предмета реального мира человек на бессознательном уровне в своем ближайшем окружении вычленяет те предметы, которые в силу выполняемой функции или сходства формы (метафора), или по принципу смежности (метонимия) наилучшим образом отвечают этой цели. При этом следует отметить, что метафоры, образованные по принципу внешнего сходства, будут отмечены наибольшими кросскультурными расхождениями. Это объясняется тем, что в распоряжении представителей различных культур могут быть различные уже известные вещи, имеющие форму, напоминающую внешний вид предмета, ищущего языковую «упаковку». Выбор определяется стереотипами обыденного сознания, хотя случайность ассоциации не исключается. Например, шарообразное тело глаза в русском языке называется глазное яблоко; англичане увидели его сходство с луковицей - bulb, а кабардинцы с яйцом — джэдьгк1э. Эти предметы имеют круглую форму, что, собственно, и мотивирует их выбор для целей означивания нового объекта познания, каковым когда-то стало глазное яблоко. Они представляют один из типов регулярных переносов, свойственных всем языкам: предмет —> человек.

Несколько иначе дело обстоит с сущностями мира «идеальное». Сходные физиологические ощущения, испытываемые человеком в состоянии гнева, например, предопределяют траекторию их переосмысления в терминах горящей (горячей) жидкости в каком-либо закрытом пространстве - контейнере, напоминающем тело человека. Здесь выбор более или менее ограничен: горячую/горящую жидкость символизирует кровь. Другие возможные опции единичны и не выходят за рамки обозначенного фрейма. Другое дело — локализация горящей (горячей) жидкости, здесь диапазон варьирования шире, так как метафорическим репрезентантом может быть все тело человека как контейнер или какой-либо отдельный орган. Следовательно, можно предположить культурные различия на концептуальном уровне, языковая презентация которого уже неизбежно влечет варьирование.

Гипотеза исследования заключается в том, что структурирование абстрактных сущностей происходит на основе образно-схематического, а не логического знания, которое неосознанно формируется на основании телесного опыта и опыта взаимодействия познающего субъекта с внешним миром, и сочетает в себе универсальное и этноспецифичное. Последнее возможно и на понятийном уровне в формате концептуальных метафор, что мотивировано культурными и когнитивными причинами.

Актуальность диссертационной работы определяется тем, что метафора, всегда являвшаяся центром притяжения гуманитарных наук, с новой силой обратила на себя взоры уже с позиций когнитивного направления современной лингвистики. Неослабевающий интерес к этому феномену обусловлен неоднозначностью ее природы и полифункциональностью. Обращение к метафорической ипостаси языка дает возможность апробировать базовые установки когнитивного направления в лингвистике, находящегося в стадии становления. Исследование метафорической репрезентации абстрактных концептов позволяет приблизиться к решению фундаментальной проблемы соотношения языка и мышления, которая в настоящее время преодолела однозначность и категоричность, свойственную представителям оппозиционных мнений, и звучит более взвешенно и компромиссно. Видный лингвист современности А. Вежбицкая в связи с этим отмечает, что «крайний универсализм в изучении языка и мышления столь же неоснователен и опасен, сколь и крайний релятивизм в изучении культуры» [Вежбицкая 1996: 238]. Исследование актуально и в свете четко обозначившегося интереса ученых к проблеме соотношения языка и сознания, в разработке которой язык рассматривается как «средство доступа к мыслительной, ментальной, интеллектуальной и интериоризированной в голове (мозгу) человека деятельности» [Кубрякова 2009: 16]. Диссертация представляет актуальность в контексте влиятельного направления современной философии -эпистемического конструктивизма, согласно которой субъекту познания отводится ведущая роль в конструировании реальности [Кубрякова 2009: 22].

Объектом исследования в данной диссертации является метафора как инструмент когнитивного моделирования сущностей абстрактного мира.

Предметом исследования послужили образные языковые образования различной структурной организации, представляющие базовые эмоции (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность), интеллектуальную сферу (ум, глупость) и труд, безделье. При формировании материала исследования мы исходили из того, что в широком смысле метафорой «может быть назван любой способ косвенного выражения мысли» [Арутюнова 1990: 296-297]. Такой подход к предмету исследования мотивирован важным положением когнитивной лингвистики (КЛ), трактующим язык как «единый континуум символьных еди-ииц» [Чудинов 2003: 54] и, соответственно, допускающим нивелирование уровневых, структурных различий при изучении языковых явлений. Исследование метафоры в таком широком понимании позволяет, на наш взгляд, получить более полное представление о структурировании исследуемых фрагментов, об их образной репрезентации. Важным для нашего исследования является наличие «живой» внутренней формы в метафорических образованиях, что допускает соотнесение значения слова, словосочетания в его свободном употреблении и формируемого ими переносного значения.

Выбор обозначенных концептуальных полей мотивирован тем, что они являются наиболее важными для функционирования и социального взаимодействия личности. Продуктивность человека является производной гармоничного взаимодействия этих трех систем [Изард 1980: 54]. Мы также руководствовались известной мыслью французского антрополога Л. Леви-Брюля о том, что для исследования мышления индивида следует анализировать культуру, к которой он принадлежит. Любую культуру, по его мнению, можно описать в терминах коллективных представлений, которые относятся к трем различным сферам: интеллектуальной, эмоциональной, двигательной [Коул, Скрибнер 1977: 32]. Мы исходим из того, что столь значимые для реализации личности системы представлены в языке, являющемся и частью культуры, и ее репрезентантом, в том виде и ракурсе, с тем содержанием и коннотациями, как этнос «видит» их. «Видение» этих важнейших составляющих бытия человека проходит^ под имплицитным влиянием, с одной стороны, культуры, с другой стороны -когнитивных преференций, характерных для конкретного этноса. Достаточно сложно последовательно разграничить действие этих двух факторов — они проявляются в тесной взаимосвязанности и взаимообусловленности, одно невозможно без другого. Интериоризация опыта происходит в результате его когнитивной обработки, равно как и когнитивные процессы должны быть обеспечены содержанием, каковым и является опыт.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении соотношения между языковыми знаками, репрезентирующими обозначенные сферы бытия человека, и концептуальными структурами мышления, представленными метафорой.

Обозначенная цель предполагает решение следующих конкретных задач:

1) представить основные положения когнитивной семантики как магистрального направления когнитивной лингвистики;

2) обосновать концепцию когнитивной теории метафоры на основании критического осмысления ее ретроспективы и современного состояния;

3) разграничить операциональные термины современной лингвистики: значение, понятие, концепт как формы репрезентации знания;

4) представить культурный код как языковой инвентарь, используемый для целей вторичного означивания;

5) выделить из существующих лексикографических источников кабардинского языка и наиболее авторитетных словарей русского и английского языков образные единицы, репрезентирующие базовые эмоции (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность), ум, глупость, труд, безделье;

6) провести когнитивный анализ каждой из выделенных групп в терминах ' культурных кодов, участвующих в их объективации;

7) выявить концептуальные метафоры, в терминах которых происходит упорядочивание образной информации об исследуемых фрагментах мира «идеальное»;

8) провести анализ их языкового наполнения;

9) обобщить культурно значимую информацию, проявляющуюся при анализе концептуальных языковых метафор.

Методологической основой исследования послужили фундаментальные положения современного языкознания, постулирующие необходимость обращения к языковым данным для исследования когнитивных структур; взаимосвязанность и взаимообусловленность языка и мышления; понимание языка как аккумулятора и транслятора культуры, приоритетность семантических исследований в разработке основных положений когнитивной лингвистики, смысло-образующая роль метафоры.

Теоретическую базу исследования составили основополагающие труды отечественных и зарубежных языковедов в области семантики и когнитиви-стики (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, В.З. Демьянкова, В.Г. Гака, В. фон Гумбольдта, В.И. Карасика, И.М. Кобозевой, Н.Г. Комлева, А.В. Кравченко, В.В. Красных, Е.С. Кубряковой, О.А. Радченко, Е.В. Рахили-ной, Э. Рош, Н.К. Рябцевой, О.Н. Селиверстовой, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, Р.М. Фрумкиной, А.А. Уфимцевой, Е.В. Урысон, D.L. Bolinger, W. Croît,

G. Fauconnier, R. Gibbs, J. Grady, B. Heine, Z. Koveses, M. Johnson, G. Lakoff, i

R. Langacker, L. Talmy, J. Taylor, M. Turner, A. Wierzbicka и др.); теории метафоры (Н.Д. Арутюновой, А.Н. Баранова, М. Блэка, О.И. Глазуновой, С.С. Гусева, Д. Дэвидсона, Дж. Лакоффа и М. Джонсона, Э. Маккор-мака, Дж. Миллера, В.П. Москвина, М.В. Никитина, X. Ортеги-и-Гассета, Э. Ортони, П. Рикера, Дж. Серля, Г.Н. Скляревской, А.П. Чудинова, У. Эко, A. Deignan, R. Dirven, G. Fauconnier, В. Fraser, R.W. Gibbs, R. Giora, J. Grady, M. Johnson, E.F. Kittay, Z. Kôvecses, G. Lakoff, G.A. Miller, A. Ortony, M. Tumer, R.M. White и др.); общей культурологии и антропологии (К. Леви-Брюля, К. Леви-Стросса, Э. Тайлора, М. Коула, С. Скрибнер, М.С. Кагана, Ю.М. Лотмана, Т.Г. Стефа-ненко и др.).

Научная новизна диссертационного исследования заключается в разработке базовых методологических установок когнитивного подхода к изучению метафоры с учетом последних достижений в этой области. Принципиально новым является парадигмальное исследование метафоры как концептуального, языкового и культурного феномена. Выбор эмоциональной, интеллектуальной и трудовой сфер образной концептуализации, позволяющий представить целостный портрет этнокультурной личности, в настоящем исследовании осуществлен впервые. Новым является обращение к малоизученному кабардинскому языку, выступающему в тандеме с английским и русским языками. Они создают фоновую «поддержку» кабардинскому языку, так как только в зеркале другого языка и его носителя можно говорить о явлениях идиоэтничности.

Материалом исследования послужили образные метафорические единицы кабардинского языка, представленные метафорами, идиомами, компаративными оборотами и паремиологическими единицами, извлеченные методом сплошной выборки из существующих толковых, переводных, фразеологических словарей кабардинского языка, а также материал из наиболее авторитетных лексикографических источников русского и английского языков.

В ходе исследования применялись общенаучные методы, предполагающие анализ и синтез практического материала, описательный и сопоставительный методы, метод когнитивного моделирования, а также интроспективный анализ, в основе которого лежит языковая интуиция.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Метафора являет собой концептуальный феномен, обуславливающий другие его ипостаси на уровне языка и культуры. Она задействована в важнейших когнитивных процессах категоризации знаний, связанных со структурированием внешнего и внутреннего мира субъекта в соответствии с сущностными характеристиками его функционирования и бытия. Членение мира «идеальное» соответствует универсальному принципу «наглядности», «предметности» мышления, предполагающего движение от конкретного к абстрактному. Будучи включенной в нашу понятийную систему, концептуальная метафора предоставляет возможность структурирования абстрактной или неизвестной области в терминах конкретной и знакомой сферы, тем самым продвигая процесс познания мира.

2. Метафора являет собой трехчастную структуру, в основе которой лежат чрезвычайно абстрактные образ-схемы, являющиеся результатом осмысления человеком его телесной организации, моторных действий и сенситивного опыта взаимодействия с физическими объектами окружающего мира; концептуальные метафоры, увязывающие абстрактные сферы бытия и чувственно воспринимаемые фрагменты мира; языковые метафоры, выявляющие диапазон возможного наполнения концептуальной метафоры.

3. Познающему субъекту принадлежит важнейшая роль в объективации абстрактных сущностей мира «идеальное». Метафорическое структурирование абстрактных концептов {гнев, страх, радость/счастье, любовъ/привязанностъ, ум, глупость, труд, безделье) осуществляется с точки зрения субъективных, антропоцентрических ощущений и представлений, которые человек приписывает действительности сквозь призму своей когнитивной карты. Последняя регулирует процессы мышления, соотносящие абстрактные понятия и опыт с каждодневной практикой взаимодействия познающего субъекта с внешним миром.

4. Выявленные концептуальные метафоры, структурирующие базовые эмоции, ум, глупость, труд, безделье свидетельствуют об определяющей роли сходной биологической и психофизиологической организации homo sapiens в выборе вектора объективации абстрактных концептов, что, однако, не исключает действия когнитивных преференций, характерных для отдельно взятой лингвокульту-ры (экспериенциальный фокус, специфичные прототипические модели и фреймы, особое видение мира).

5. Культурная компонента метафоры отсутствует на доконцептуальном уровне, представленном образ-схемами. В слабо выраженной форме она проявляется на концептуальном уровне в силу когнитивных преференций этноса. В языковой плоскости культурная составляющая метафоры выступает в полном объеме. Анализ и обобщение языкового наполнения концептуальных метафор дает представление о мировоззренческих, культурных, ценностных составляющих жизни кабардинского этноса. Исследование позволяет реконструировать этнокультурный портрет языковой личности, представленный такими фрагментами, как эмоции, ум, глупость, труд, безделье.

6. Коды культуры, в терминах которых происходит осмысление абстрактных сущностей, носят универсальный характер, что обусловлено принципиальным сходством жизненной практики людей. Внутренняя аранжировка элементов различных кодов культуры в плане номинативного потенциала его отдельных элементов носит идиоэтнический характер. Коды культуры не являются изолированными конструктами. Они пересекаются, обнаруживая общие элементы, используемые для концептуализации сущностей различных абстрактных сфер. Зоны пересечения также являются областью проявления культурной специфики.

7. Категоризирующая и классифицирующая деятельность сознания, являющаяся основой познания мира, одинакова у всех людей. Язык не может организовывать сознание, т.е. определять его тип, структуру, «лепить» в нем свою модель мира. Факт использования определенного языкового инвентаря с его специфическими особенностями для реализации этой цели накладывает свой «отпечаток» на способы и форму языковой репрезентации концептуального содержания. О влиянии языка на мышление можно говорить лишь в терминах менталитета, который организован в соответствии с эталонами и стереотипами, нашедшими отражение во внутренней форме языковых знаков.

8. Метафорическое структурирование абстрактных концептов дает представление об их содержании. Система реальных предметов и ситуаций, преломленная определенным образом в сознании представителей языкового коллектива, позволяет вскрыть логику ассоциативно-образного мышления этноса, и тем самым приоткрыть завесу над специфическим мировидением и миропониманием, характерным для данного языкового коллектива.

9. Познание мира, осуществляемое человеком посредством механизма метафоры, складывается в языковую картину мира (ЯКМ). Ядро ЯКМ формирует концептуальная картина мира (ККМ), отражающая универсальные понятийные категории, не зависящие от языка выражения. Периферия ЯКМ, выходящая за пределы ККМ, формирует уникальную специфику отображения мира конкретным языком. Практическая картина мира включает ЯКМ и предполагает «инвентаризацию» не только языковых данных, но и общесемиотических, культурных, литературных и мифологических представлений, имеющих и внеязыковое выражение.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что в нём представлен обзор ретроспективы и новейших достижений изучения метафоры как когнитивного механизма; выявлены когнитивные основы процесса метафоризации. Проблема соотношения языка и культуры представлена сквозь призму последних исследований в области когнитивной лингвистики; установлена степень проявления культурного компонента и уровня метафори-зации — концептуального и языкового.

Практическая ценность работы заключается в том, что материалы исследования могут найти применение в лекционных курсах по теории языка, лексикологии, теории перевода, в спецкурсах по когнитивной семантике и теории метафоры. Методика исследования может найти применение в сопоставительных исследованиях различных разрядов лексики. Фактический материал представляет ценность также для лексикографической практики.

Апробация результатов исследования. Результаты работы нашли отражение в монографии «Метафора в языке, мышлении и культуре» (Нальчик, 2009) и 29 публикациях, 7 из которых вышли в рецензируемых изданиях, рекомендуемых ВАК для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени доктора наук.

Основные положения диссертации докладывались на Международном научно-методическом симпозиуме «Обучение иностранным языкам и культурам: дискуссионные и нерешенные вопросы» (Пятигорск, 2006); на Международных научных конференциях: «Русский язык в полиэтнической среде: состояние и перспективы» (Нальчик 2003); «Реальность этноса. Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности» (Санкт-Петербург, 2006); «Общетеоретические и практические проблемы языкознания и лингводидакти-ки» (Екатеринбург, 2006); «Полилингвальное образование как основа сохранения языкового наследия и культурного разнообразия человечества» (Владикавказ, 2006); «Языковая система и речевая деятельность» (Ростов-на-Дону, 2007); «В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение» (Казань, 2007); «Концепт и культура» (Кемерово, 2008); на Всероссийской научной конференции «Язык как система и деятельность», посвященной 80-летию профессора Ю.А. Гвоздарёва (Ростов-на-Дону, 2005), а также на научно-методических семинарах кафедры английского языка, межкафедральных лингвистических семинарах (Нальчик, 2005-2008).

Структура диссертации определяется поставленными в ней целями и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, включающих 16 параграфов,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Парадигмальность метафоры как когнитивного механизма (на материале кабардинского, русского и английского языков)"

Выводы по четвертой главе

Объективация абстрактных концептов (гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность, ум, глупость, труд, безделье) в кабардинском, русском и английском языках осуществляется элементами одинаковых культурных кодов, что обусловлено единой биологической и психофизиологической сущностью человека. Универсальность кодов сопровождается избирательностью определенных их компонентов. Они также демонстрируют различную номинативную плотность и специфические траектории переосмысления, что является свидетельством проявления культурной компоненты.

1. Объективация эмоции гнев показывает, что его когнитивная модель последовательно разворачивается на языковом уровне в рамках следующих кодов культуры: соматический: лъы (кровь), гу (сердце), нэ (глаз), пэ (нос), фэ (кожа); зооморфный: блэ (змея), хьэ (собака), гуэгуш (индюк), цыджын (ощетиниться); природно-метеорологический: щыблэ, уафэхъуэпск1 (молния); предметный: лэрыдж (грань иглы), джатэ (меч); акциональный.

В рамках выявленных кодов культуры установлены следующие концептуальные метафоры: кипящая жидкость в сердце; кипящая жидкость в желчном пузыре; дым, выходящий из контейнера (нос, глаза); нарушение целостности сердца (признаковые имена, называющие различную степень нарушения целостности предмета: къэчэн - расколоться, образовать трещину; зэк1уэц1ычын -разорваться, разделить на части; зэгуэудын - лопнуть — объективируют различную степень интенсивности гнева); увеличение размеров сердца; горящее сердце; нарушение восприятия; изменение располоэ/сения глаз; природные силы; иррациональные действия субъекта гнева; псевдодействия субъекта гнева, нацеленные на физическое и моральное уничтожение каузатора эмоции.

Уникальными концептуальными метафорами, не имеющими соответствий в русском и английском языках, являются метафоры отсутствия крови; действия, замыкающиеся на субъекте эмоции.

2. Образные выражения, концептуализирующие страх в кабардинском языке, формируются с участием следующих кодов культуры: соматический: гу (сердце), гущхъэ (верхушка сердца), лъэдакъэпэ (начало пятки), псэ (душа),лъэ —лъэкъуэ (нога), лъэнк1амп1э (икра), фэ (кожа), ирсьэфэц (волосы на голове); интеллектуальный/речевой: бзэ (язык), делэ (дурак), бзагуэ (немой); температурный (проявляется через метонимический репрезентант холода -«озноб»; в «чистом» виде данный код в кабардинском языке не зафиксирован, при его явной выраженности в английском и русском языках); зооморфный: к1э (хвост — метонимический репрезентант собаки).

Выявленные элементы культурных кодов формируют широкий диапазон концептуальных метафор: нарушение целостности (сердца), уменьшение в размере (сердца), перемещение сердца; перемещение души; изменение цвета (лица, волос); неподвижность, оцепенение; наругиение интеллектуальной функции.

3. Образная концептуализация радости/счастья осуществляется элементами следующих кодов культуры: соматический: гу (сердце), нэгу (лицо), нэ (глаз), дзэл (десны), лъэ (нога), ныбэ (живот), ныбафэ (кожа живота); цветовой: нэху (белый, светлый); зооморфный: к!э (хвост - метонимический репрезентант собаки), дамэ (крыло).

Выделенные коды культуры и их составляющие формируют следующие концептуальные метафоры: смеющееся сердце; увеличивающееся в размерах сердце; сердце, источающее жидкость; развлекающееся (развивающееся) лицо; поднимающееся лгщо; двигающиеся конечности; смех.

4. Образная концептуализация любви/привязанности проходит при участии следующих кодов культуры: соматический: нэ (глаз); псэ (душа); 1у (рот); гу (сердце); физиологический: л!эн (умирать).

Концептуальные метафоры любви/привязанности иллюстрируют когнитивные преференции, не имеющие соответствий в русском и английском языках. Любовь/привязанность — это способность видеть. Данная концептуальная метафора приобретает ряд модификаций через общий мотив качества зрительного восприятия: видеть хорошо; дополнительный глаз; большой глаз; действия, «производимые» самим глазом: выходить, тереться; подвергать глаз физическим испытаниям; готовность лишиться органа зрения. Уникальное использование 1у (рот) в терминах гастрономической метафоры, позволяет говорить об этноспецифичности концептуальных метафор с участием этой лексемы. Другие концептуальные метафоры структурирующие данную понятийную область, - это метафоры поедания души', соединения душ; лишения (потери) сердг^а.

5. Образная концептуализация ума/интеллекта в кабардинском языке проходит с участием следующих кодов культуры: соматический: щхьэ (голова); акъыл (ум); гу (сердце). В отличие от русского и английского языков, лексема куц] (мозг) не участвует в концептуализации ума/интеллекта в кабардинском языке. Самым частотным элементом соматического кода является гу — сердце, который отмечен высоким удельным весом в концептуализации ума/интеллекта и его составляющих. Память, воображаемый орган в русском и английском языковом сознании, в кабардинском языке представлен реальным органом - гу (сердце). цветовой: нэху (свет, светлый, дневной); речевой: бзэ (язык); псалъэ (слово, речь); жьэ (рот); адыгэбзэ (язык адыгов); зооморфный: шк1эбжэ - первоначальный слой рога, который сохраняется на кончике до определенного возраста.

Элементы перечисленных кодов формируют широкий диапазон концептуальных метафор ума/интеллекта: наличие головы, ума; размер (большой) головы, ума; работающая голова; работающий ум; здоровое слово, речь; живое слово, речь; красивое слово; язык адыгов; упорядоченность ума: чистое сердг^е; манипуляции с сердцем как с контейнером (вместилищем); действия, производимые сердг^ем; ментальные действия, выполняел1ые сердцем.

6. Образная концептуализация глупости проходит с участием следующих кодов культуры: соматический', щхьэ (голова); акъыл (ум); куц1 (мозг); жьэ (рот); нэ (глаз); тхьэк!умэ (ухо); гу (сердце); пэ (нос); бзэ (язык); 1упэ (губы); зооморфный: былым (крупный рогатый скот); вы (вол); бжьэкъуэ (рог); щыд (осел); шк!ащ1э (теленок); ажэ (козел); аргъуей (комар); речевой', бзэ (язык); псалъэ (слово, речь); предметный: пы1э (шапка); бгырыпх (пояс); лъэгу (подошва обуви); шхъэпс (веревка, бечевка); нэд (бурдюк); пкъо (столб).

Элементы перечисленных кодов формируют следующие концептуальные метафоры глупости: отсутствие головы, ума, мозга; размер (маленький) головы; количество (малое) ума; пустая голова; замена надлежащего содержимого головы; дефект головы, ума; неспособность ума к перемещению; неподвиэ/сный ум; открытый рот; превышение толщины некоторых частей головы; изменение функционального предназначения некоторых органов; дефектность глаз, языка; незнание элементарных составляющих аграрного быта; немота; работающие артикуляционные органы; износ артикуляционных органов; превышение размеров языка; неполноценная речь; неуместные действия; использование предметов оделсды не по назначению.

Материал кабардинского языка не выявил примеров объективации глупости через антропонимический код, характерный для английского и русского языков (ср. а proper Charley, cousin Betty, Иванушка-дурачок и т.д.).

7. В образной концептуализации труда участвуют следующие коды культуры: соматический: гу (сердце); псэ (душа); лъэ (нога); /э (рука); 1эпэ (палец); 1эблэ (рука от плеча до кисти); пщ1энт1эпс (пот); щхьэ (голова); бгъэ (грудь); 1у (рот); э/сьафэ (нижняя губа); к1эт1ий (кишка); фэ (кожа); цы (волос). природно-метеорологический: жьы (ветер); дыгъэ (солнце); нэху (свет); зооморфный: вы (вол); дзыгъуэ (мышь); растительный: тхъуий (гречиха); хугу (пшено); предметный: Iэщхьэ (рукав); бгырыпх (пояс); акциональный.

Названные элементы служат сферой-источником концептуальных метафор, объективирующих труд. Система концептуальных метафор труда выглядит следующим образом: неспособность выполнить элементарную работу; дисфункция, или ограничение функции частей тела и органов; деятельность, сопряженная с большими трудностями.

Универсальные коды, используемые для концептуализации труда, отмечены этническими преференциями в выборе определенных элементов кода, мотивированные культурой языкового сообщества.

8. В образной концептуализации безделья участвуют следующие коды культуры: соматический: лъэ (нога) и ее производные: лъапэ (носок), лъэгу (подошва); /э (рука) и ее производные: 1эпэ (палец); 1эблэ (рука от плеча до кисти); пэ (нос); щ1ыб (спина); 1у (рот); природно-ландшафтный: псы (вода); мывэ (камень); и\1ы (земля); предметный: къанц1у (свирель); к1эфий (свисток); ц1амп!ырэ (детская игра); чын (волчок); бжьынэ (отверстие в ярме); гулъэф (приспособление для торможения телеги); зооморфный: хьэ (собака); хьэхэбасэ ("бродячая собака); к1э (хвост); вы (вол); т1ыбжьэ (бараньи рога); бдзэжьей (рыба); кхъуэн (свиноматка); бадзэ (муха).

Элементы выявленных кодов культуры складываются в следующие концептуальные метафоры безделья: физическое бездействие, псевдодеятельность, игра. Концептуальные метафоры, организующие осмысление безделья в рамках выявленных кодов, отмечены относительной универсальностью, что мотивировано одинаковым представлением людей о безделье. Их наполнение на языковом уровне сопровождается яркими примерами идиоэтничности.

Познающему субъекту принадлежит важнейшая роль в объективации абстрактных сущностей мира «идеальное». Метафорическое структурирование абстрактных концептов {гнев, страх, радость/счастье, любовь/привязанность, ум, глупость, труд, безделье) осуществляется с точки зрения субъективных, антропоцентрических ощущений и представлений, которые человек приписывает действительности сквозь призму своей когнитивной карты. Последняя регулирует процессы мышления, соотносящие абстрактные понятия и опыт с каждодневной практикой взаимодействия познающего субъекта с внешним миром.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассматривая язык как самый надежный источник, обеспечивающий доступ к познавательным механизмам человеческого сознания, когнитивная парадигма нацелена на установление корреляций между когнитивными структурами мышления и языковыми данными. Обозначенная стратегическая установка успешно реализуется на материале образных единиц языка с прозрачной внутренней формой (однословные образования, фразеологические единицы, паремии). Их приоритетное положение обусловлено возможностью выявить логику ассоциативно-образного мышления этноса при манипулировании существующими единицами для объективации нового знания.

Использование существующего в языке инвентаря номинативных единиц в целях вторичного означивания оказывается возможным благодаря метафоре, этому уникальному механизму мышления, позволяющему достичь самых отдаленных уголков человеческого сознания, превращая смутное, неуловимое в реальное, осязаемое. Когнитивная парадигма не только высветила эвристические возможности метафоры, но и обосновала производность экспрессивно-апелля-тивных функций от ее познавательных возможностей. Произошла своего рода реаранжировка функциональных характеристик метафоры с безоговорочным признанием ее, в первую очередь, как когнитивного механизма.

Настоящее исследование посвящено изучению метафоры как когнитивного механизма, с привлечением ее культурной компоненты. Исследование проводилось на материале образных единиц языка, репрезентирующих фрагменты эмоциональной, интеллектуальной и трудовой концептосфер кабардинского языка с привлечением материала из русского и английского языков.

В исследовании мы исходим из того, что концептуализация и категоризация являются двумя фундаментальными, тесно взаимосвязанными процессами когнитивной деятельности сознания человека, которые призваны объективировать результаты познания и отражать иерархическую организацию предметов окружающего мира.

Концепт - операциональный термин современной лингвистики - предполагает смыслопорождение и смыслообнаружение, проводимое сознанием человека и проявляющееся в итоге в «схватывании кванта смысла» в форме знака. Исследование концепта в лингвокультурологии предполагает рассмотрение объективированного концепта как знакового средства понимания и интерпретации культуры. Другие формы репрезентации знания — понятие, значение, отмеченные сходными с концептом чертами, в силу единого локуса - мышление - различаются по характеру передаваемого содержания. Концепт отмечен апеллятивно-экспрессивными свойствами, которые реализуются на базе понятийной составляющей. Понятие выполняет экспликативную функцию, высвечивая сущностные свойства объекта познания. Значение, передавая своим инвариантным комплексом сем часть смыслового содержания концепта, стоит ближе к понятию, хотя и не совпадает с ним в объеме и характере передаваемого содержания.

Исследование когнитивных свойств метафоры предполагает обращение к способам и формам отражения культуры в познавательных процессах. Мы исходим из того, что язык - это основа культуры, хранитель и транслятор кристаллизованного опыта языкового сообщества. Культурная компонента когнитивных процессов не затрагивает категоризирующую и классифицирующую деятельность сознания как функцию мышления. Она одинакова у представителей разных культур. Но факт использования определенного языкового инвентаря с его специфическими особенностями для осуществления этой функции формирует культурную составляющую когнитивных процессов. Она проявляется в способах и формах языковой репрезентации концептуального содержания.

Другой важной составляющей культуры являются стереотипы обыденного сознания, определяющие траектории переосмысления абстрактных сущностей в терминах конкретных. В рельефной форме культурная составляющая проявляется в менталитете нации, который организован в соответствии с эталонами и стереотипами, нашедшими отражение во внутренней форме языковых знаков.

Концептуальные метафоры, организующие наше мышление, осуществляют проекцию знаний об объектах конкретной, а потому понятной концептуальной области на абстрактные сущности другой, не структурированной понятийной области. Происходит «освоение» новой сферы бытия в терминах уже известной области, «освоенной» сознанием человека. Траекторию метафорической проекции определяет экспериенциалъная база человека, складывающаяся на основании образ-схем. Они имеют неметафорическую природу и коренятся непосредственно в нашем опыте. Их формирование следует рассматривать как последовательный, поэтапный процесс становления концептуальной системы человека в целом. Образ-схемы являются результатом осмысления человеком его телесной организации, моторных действий и сенситивного опыта взаимодействия с физическими объектами окружающего мира. Например, ставшее уже естественным трехмерное измерение пространства («вверх - вниз», «вперед - назад», «направо - налево») является результатом абстрагирующей деятельности сознания человека, которое в качестве «чувственной системы отсчета» использует тело человека, формируя тем самым антропоморфную модель пространства.

Метафорический способ осмысления мира эволюционировал по мере эволюции человека. Древний человек, не отделявший себя от окружающего мира, не видевший различия между миром реальным и мнимым, оперировал иным алгоритмом метафоры, нежели тот, что находится в распоряжении сознания современного человека.

Метафора в ее когнитивном понимании предполагает описание процесса метафоризации в терминах манипуляции над знаниями. В этом случае метафора предстает как сложный фрейм, высвечивающий отдельные элементы в конкретной ситуации.

Осмысление абстрактных сущностей в терминах конкретных областей опыта проходит посредством языковых знаков, складывающихся в определенные коды культуры. В настоящей работе код культуры мы понимаем как использование существующих в языке кодов в целях вторичной номинации для концептуализации сущностей абстрактного мира. Коды культуры носят универсальный характер, что обусловлено принципиальным сходством жизненной практики людей в силу их единой биологической, нейрофизиологической и социальной сущности. Как показало исследование, внутренняя аранжировка элементов различных кодов культуры в плане номинативного потенциала ее отдельных элементов носит идиоэтнический характер. Коды культуры не являются изолированными конструктами. Они пересекаются, обнаруживая общие элементы, используемые для концептуализации сущностей различных абстрактных сфер. Зоны пересечения также являются областью проявления культурной специфики.

Обращение к образной объективации универсальных концептов, чрезвычайно значимых для функционирования отдельной личности и всего языкового сообщества, позволило выявить системы концептуальных метафор, организующих фрагменты эмоциональной, интеллектуальной и трудовой концептосфер кабардинского языка. Образ-схема концептуальных метафор эмоций - это сила, перемещающаяся внутри контейнера. В основе концептуальных метафор, структурирующих интеллект, лежит образ-схема работающего механизма', концептуальные метафоры труда организованы вокруг образ-схемы дви.жения. В высшей степени абстрактные образ-схемы получают некоторые «очертания» на уровне концептуальных метафор. Имея универсальный характер, концептуальные метафоры в некоторых случаях отмечены этнокультурной спецификой.

Выявленные кросскультурные расхождения концептуальных метафор обусловлены двумя взаимосвязанными и взаимообусловленными причинами. Во-первых, различный опыт представителей той или иной лингвокультуры, который понимается как сложное, уникальное сочетание физического, социального, культурного контекста, исторической памяти этноса, его приоритетов и ценностей. Во-вторых, когнитивные преференции, характерные для отдельно взятой лингвокультуры. Например, экспериенциальный фокус, специфичные прототи-пические модели и фреймы, особое видение мира. Концептуальные метафоры, организующие осмысление исследуемых концептов в рамках выявленных кодов, получают конкретное наполнение уже на языковом уровне. Именно языковая плоскость, объективирующая понятийные структуры, отмечена высокой степенью идиоэтничности.

Культурная компонента метафоры, не фиксируемая на доконцептуальном уровне, представленном образ-схемами, получает «легкие очертания» на концептуальном уровне и «расцветает» буйством красок, поражающим воображение, на языковом уровне.

Исследование объективации абстрактных концептов позволило вскрыть глубинные слои культуры, сокрытые временем и историей, которые в силу отдаленности и завуалированное™ не воспринимаются как факты культуры. Объективация невидимого мира позволила вскрыть то, что формирует специфическое видение мира.

Загадочная природа метафоры, привлекающая все большее внимание исследователей, далеко не исчерпала себя, и, более того, ее исследования далеки от завершения. Каждое новое наблюдение приближает исследователей к постижению сути этого феномена и вместе с тем выдвигает перед ними новые вопросы и проблемы. Как говорил Л. Витгенштейн, «Язык - это лабиринт тропинок. Вы идете с одной стороны, и вы знаете, где вы находитесь; вы приближаетесь к тому же месту с другой стороны, и больше не знаете, куда двигаться дальше» [\Vitgenstein 1953: 203].

Дальнейшее исследование метафоры как когнитивного механизма мыслится в контексте биологии познания и биосемантики.

Список научной литературыБитокова, Светлана Хаутиевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Александрова O.B. Филология, когнитивная лингвистика, дискурсивные исследования: общее и различное // С любовью к языку: Сборник научных трудов. - М.-Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский университет, 2002. - С. 61-65.

2. Александрова О.В. О некоторых тенденциях и новом подходе к изучению языка // На стыке парадигм лингвистического знания в начале XXI века: грамматика, семантика. Словообразование: Материалы междунар. конф. Калининград: КГУ, 2003. - С. 10-18.

3. Алексеев K.M. Эскиз теории метафоры // Языковое сознание: Формирование и функционирование. М., 1998. - С. 68-76.

4. Алефиренко Н.Ф. Этноязыковое кодирование смысла и культура // Филология и культура: Материалы 3-й междунар. конф. Ч. 2. — Тамбов: Тамбов, гос. ун-т, 2001.-С. 82-84.

5. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. - 392 с.

6. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. М.: Гнозис, 2005.- 326 с.

7. Алефиренко Н.Ф. Когнитивно-семиологические аспекты лингвокультуро-логии // Вопросы когнитивной лингвистики. № 1. - 2006. - С. 36-44.

8. Алефиренко Н.Ф. Язык, познание и культура: когнитивно-семиологиче-ская синергетика слова. Волгоград: Перемена, 2006. - 227 с.

9. Аликаев P.C. Язык науки в парадигме современной лингвистики. Нальчик, 1999.-318 с.

10. Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 1997. - 238 с.

11. Античная теория языка и стиля. М.-Л., 1936. - 341 с.

12. Апажев М.Л. Проблемы кабардинской лексики. Нальчик: Эльбрус, 1992.-336 с.

13. Апресян Ю.Д. Значение и употребление // Вопросы языкознания. -2001,-№4.-С. 3-22.

14. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995а. — № 1. — С. 37-67.

15. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. - М.: Школа «Языки русской культуры». Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 19956.-472 с.

16. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 767 с.

17. Апресян В Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993.- № 3. - С. 27-35.

18. Аристотель. Об искусстве поэзии / Аристотель. М., 1957. - 183 с.

19. Аристотель. Категории. Соч.: В 4 т. Т. 2. - М., 1983. - 687 с.

20. Арутюнова Н.Д. Язык и метафора. Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979.-309 с.

21. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка: Культурные концепты. Вып. 4. - М., 1991. - С. 21-30.

22. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.- 896 с.

23. Арутюнова Н.Д. Введение. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999. - С. 3-10.

24. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 5-32.

25. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 296-297.

26. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. - С. 3-6.

27. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. - С. 267-279.

28. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1996. - 104 с.

29. Баранов А.Н. Очерк когнитивной теории метафоры // Русская политическая метафора (материалы к словарю). М., 1991. - С. 184-193.

30. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. -М., 1994.-351 с.

31. Баранов Б.Н., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. АН. Серия литературы и языка. М., 1997. - Т. 56. - № 1. - С. 11-21.

32. Баранов Б.Н. Внутренняя форма идиом и проблема толкования / Б.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия АН. Серия литературы и языка. -М., 1998.-Т. 57. С. 36-54.

33. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. - № 2. - С. 73-94.

34. Баранов А.Н. Когнитивная теория метафоры почти двадцать пять лет спустя // Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004. - С. 7-21.

35. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

36. Барт Р. Миф сегодня // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. - С. 72-130.

37. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик: Эль-фа, 1999. - 96 с.

38. Бельчиков Ю.А. О культурном коннотативном компоненте лексики // Язык: система и функционирование / Отв. ред. Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1988.-С. 30-34.

39. Бельчиков Ю.А. К определению понятия «культура» / Язык и действительность / Сб. научных трудов памяти В.Г. Гака. М.: УРСС, 2006. - С. 346-350.

40. Бенвенист Э. Общая лингвистика. -М.: Прогресс, 1974. 448 с.

41. Бендикс Э.Г. Эмпирическая база семантического описания / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIV. - М.: Прогресс, 1983. - С. 75-108.

42. Бердяев H.A. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1985.

43. Бердяев H.A. Судьба России. Самосознание. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.-544 с.

44. Бижева З.Х. Адыгская языковая картина мира. Нальчик: Эльбрус, 2000.- 123 с.

45. Бижева З.Х. Культура и языковая картина мира: Учеб. пособие. -Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2003. 34 с.

46. Бижева З.Х. Основные концепты адыгского лингвокультурного пространства. Материалы к спецкурсу. Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2005. - 110 с.

47. Битокова С.Х. Когнитивный анализ эмоции «страх» в идиоматике кабардино-черкесского языка // Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Вопросы филологии. 2006. - С. 95-98.

48. Битокова С.Х. Метафора в контексте когнитивной лингвистики // Вестник КБИГИ и КБНЦ РАН. Нальчик, 2006. - С. 146-154.

49. Битокова С.Х. Стереотипы обыденного сознания и культурная информация в образных единицах языка // Межрегиональная научно-практическая конференция «Язык, образование и культура в современном обществе». Ставрополь, 2006.-С. 228-232.

50. Битокова С.Х. Концептуальная метафора: кросскультурные расхождения // В.А. Богородицкий: Научное наследие и современное языкознание: Труды и материалы международной научной конференции (Казань, 4-7 мая 2007). -Казань, 2007. С. 50-53.

51. Битокова С.Х. Воплощенность: когнитивный взгляд на значение // Языковая система и речевая деятельность: лингвокультурологические и прагматические аспекты: Материалы межд. науч. конф. Ростов-на-Дону, 2007. -С. 18-23.

52. Битокова С.Х. Концептуальная метафора и теория воплощенного реализма // Язык и межкультурная коммуникация // Сб. статей 1 Международной конференции. Астрахань, 2007. - С. 62-64.

53. Битокова С.Х. Когнитивная концепция метафоры // Культурная жизнь Юга России. № 3 (28). - Краснодар, 2008. - С. 112-114.

54. Битокова С.Х. Языковые стратегии объективации «глупости» в кабардино-черкесском языке // Вестник Пятигорского государственного университета. Пятигорск, 2008. - № 3. - С. 106-110.

55. Битокова С.Х Взаимодействие языка и культуры: филогенетический и онтогенетический взгляд на проблему. Концепт и культура // Материалы III Международной научной конференции (Кемерово, 27-28 марта 2008 г.). Кемерово: Кузбассвузиздат, 2008. - С. 27-35.

56. Битокова С.Х. Образная концептуализация ума в кабардино-черкесском языке // Вестник Адыгейского государственного университета. — Вып. 6. -Майкоп, 2008.-С. 21-28.

57. Битокова С.Х. Когнитивные процессы и лингвокультурная специфика. Культурная жизнь Юга России. № 6 (25). - Краснодар, 2008. - С. 85-87.

58. Битокова С.Х. Культура и язык в аспекте стереотипов и эталонов // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. Межвуз. сб. на-учн. тр. Вып. XI. - Владикавказ: СОГУ, 2009. - С. 252-256.

59. Блок М. Метафора // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А.Журинской.-М.: Прогресс, 1990.-С. 153-172.

60. Богданова С.Ю. Концептуализация и реконцептуализация пространственных отношений (схема «КОНТЕЙНЕР») // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. - № 1. - С. 69-81.

61. Болдырев H.H. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Воронежский ун-т, 2001. - С. 25-36.

62. Болдырев H.H. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов: ТГУ, 2002. - 123 с.

63. Болдырев H.H. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. — № 1. - С. 18-36.

64. Болдырев H.H. Концептуальная основа языка // Когнитивные исследования языка. Вып. IV. Концептуализация мира в языке: коллектив, моногр. / Гл. ред. Е.С. Кубрякова. М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов, 2009. - С. 25-78.

65. Бондарчук Г.Г. Наименования одежды и их семиотические функции // С любовью к языку: Сб. науч. тр., посвященный юбилею проф. Е.С. Кубряковой. -М.-Воронеж: ИЯ РАН ВГУ, 2002. - С. 188-196.

66. Бочкарев А.Е. Об эпистемологических основаниях категоризации: классифицирующее понятие понятие - концепт // Вопросы когнитивной лингвистики. - Тамбов, 2007. - № 3. - С. 15-21.

67. Брагина Н.Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.-С. 131-138.

68. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973. - 283 с.

69. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира Уорфа. - Ереван, 1968. - 66 с.

70. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Философские науки. 1973. - № 1. -С. 84-97.

71. Булыгнна Т.В., Шмелев А.Д. Перемещение в пространстве как метафора эмоций // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 277-288.

72. Булыгииа Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 576 с.

73. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа / Пер. с нем., вступ. ст. и комментарии O.A. Радченко. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 232 с.

74. Васильев Л.М. Современные способы формального описания языковых единиц // Теория содержательной формы. Тамбов, 1981.

75. Васильев Л.М. О понятиях и терминах когнитивной лингвистики // Теоретические проблемы общей лингвистики, славистики, русистики: Сборник избранных статей. Уфа: РИО БашГУ, 2006. - С. 46-54.

76. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.

77. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика в свете когнитивной теории языка // Germanica. Slavica. Turkica: Сборник научных статей. К 60-летию Р.З. Мурясова / Издание Башкирского университета. Уфа, 2000. -С. 248-252.

78. Васильев С.А. Философский анализ гипотезы лингвистической относительности. Киев: Наук. Думка, 1974,- 135 с.

79. Вежбицкая А. Русские культурные скрипты и их отражение в языке // Русский язык в научном освещении. 2002. - № 2 (4). - С. 6-34.

80. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д. Шмелева / Под ред. Т.В. Булыгиной. М.: Языки русской культуры, 1999,- 780 с.

81. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

82. Верещагин Е.М., Костомаров В.Т. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. - 320 с.

83. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвостранове-дение в преподавании русского языка. — М.: Русский язык, 1983. 269 с.

84. Вилюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций (вступительная статья) // Психология эмоций. М.: МГУ, 1984. - С. 3-5.

85. Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологи-ческого исследования // Вопросы языкознания. 1995. - № 1. - С. 5-36.

86. Виноградов В.В. История слов // Российская академия наук. Отделение литературы и языка: Научный совет «Русский язык». Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН / Отв. ред. академик РАН Н.Ю. Шведова. М., 1999. -1138 с.

87. Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Вып. XVI. М.: Прогресс, 1985. -С. 79-129.

88. Воркачев С.Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. Вып. 24. - М.: МГУ, 2003. - С. 5-12.

89. Воркачев С.Г Концепт любви в русском языковом сознании // Коммуникативные исследования: Современная антология. Волгоград, 2003. - С. 189-207.91 .Воркачев С.Г. Любовь как лингвокультурный концепт. М.: Гпозис, 2007.-284 с.

90. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М.: РУДН, 1997.-331 с.

91. Ворокова Н.У. Национальная культура в идиоматике. Нальчик: Поли-графсервис и Т, 2003. - 140 с.

92. Воронина Т.М. Интеллектуальная деятельность человека в образном представлении (на материале глагольной метафоры) // Язык. Система. Личность. Екатеринбург, 2000. - С. 298-306.

93. Воротников Ю.Л. О возможности построения русской грамматики смыслов Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.philology.ru/linguis-^сз2/уого1шкоу-01 .Ылп.

94. Выготский Л.С. Мышление и речь // Проблемы общей психологии: Собр. соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1982. - 361 с. - Т. 2.

95. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психика, сознание, бессознательное (Собрание трудов). М.: Лабиринт, 2001. - 368 с.

96. Гак В.Г. К проблеме общих семантических законов // Общее и романское языкознание. М., 1972.-С. 144-157.

97. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 11 -26.

98. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская метафора (материалы к словарю) // Вопросы языкознания. 1993. - № 3. - С. 136-140.

99. Гак В.Г. Национально-языковая специфика меронимических фразеологизмов // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.-С. 260-268.

100. Гак В.Г. Язык как форма самовыражения народа // Язык как средство трансляции культуры. М.: Наука, 2000. - С. 54-68.

101. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 768 с.

102. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Академия, 1998.-432 с.

103. Геляева А.И. Человек в языковой картине мира. Нальчик: Каб.-Балк. ун-т, 2002.- 177 с.

104. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. СПб., 2000. -190 с.

105. Глушкова В.В. Номинативная модель «дерево-человек» в русском и болгарском языках // Ономастика и диалектная лексика: Сб. науч. тр. Вып. 3. -Екатеринбург: Урал, ун-т, 1999. - С. 238-241.

106. Голосовкер Я.И. Логика мифа. М., 1987. - 217 с.

107. Григорьев A.A. Концепт и его лингвокультурологические составляющие // Вопросы философии. 2006. - № 3. - С. 64-76.

108. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. - 451 с.

109. Гуревич А.Я. Представления о времени в средневековой Европе // История и психология / Под. ред. Б.Ф. Поршнева, Л.И. Анциферовой. М.: Наука, 1971.-С. 159-198.

110. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов» М.: Индрик, 1993.-327 с.

111. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика. СПб.: Алетейя, 2002. - 384 с.

112. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Идея-Пресс. Дом интеллектуальной книги. - 336 с. - Т. 1.

113. Демъянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структуры представления знаний: Сб. науч.-аналит. обзоров. М.: Изд-во РАН; Ин-т науч. информ. по общим вопросам, 1994. - С. 39-77.

114. Демъянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. - С. 17-33.

115. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца 20 века / Под ред. О.С. Степанова. М., 1995. -С. 239-320.

116. Демъянков В.З., Воронин Л.В., Сергеева Д.В., Сергеев А.И. Лингвопси-хология как раздел когнитивной лингвистики, или: Где эмоция там и когниция // С любовью к языку: Сб. научных трудов. Посвящается Е.С. Кубряковой. -М.-Воронеж, 2002. С. 29-36.

117. Джеймс У. Психология / Под ред. JT.A. Петровской. М.: Педагогика. -1991.-368 с.

118. Джеймс У. Эмоция // Психология мотивации и эмоций. М.: ЧеРо, 2002. - С. 92.

119. Джонсон-Лэрд Ф. Процедурная семантика и психология значения // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. - № 23. - М.: Прогресс. - С. 234-257.

120. Добровольский Д. О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. 1997. - № 6. - С. 37-48.

121. Драч Г.В. Культура // Человек и общество. (Культурология) Словарь-справочник. Ростов-на-Дону, 1996. - С. 233-245.128 .Дубов И.Г. Феномен менталитета психологический анализ // Вопросы психологии. - 1993. - № 5. - С. 20-30.

122. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М: Прогресс, 1990. - С. 173-193.

123. Жоль К.К. Мысль. Слово. Метафора. Проблемы семантики в философском освещении. Киев, 1984. - 303 с.

124. Жоль К.К. Язык как практическое сознание. Киев: Вища шк., 1990. 236 с.

125. Залевская A.A. Введение в психолингвистику. М.: Российск. гос. гу-манит. ун-т, 2000. - 382 с.

126. Залевская А.А. Значение слова и возможности его описания // Языковое сознание: Формирование и функционирование / Сб. статей. Отв. ред. Н.Ф. Уфим-цева.-М., 1998.-С. 35-55.

127. Залевская A.JJ. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. -С. 36-44.

128. Зализняк А.А. Счастье и наслаждение в русской языковой картине мира // Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. - С. 153-174.

129. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира // Сб. ст. М.: Языки славянской культуры, 2005. 544 с.

130. Звегинцев В.А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира Уорфа // Новое в лингвистике. - Вып. 1 / Составление, редакция и вступительные статьи В.А. Звегинцева. - М.: Издательство иностранной литературы, 1960.-С. 111-134.

131. Ъ9. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М.: Просвещение, 1968. - 336 с.

132. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: Эдиториал УРСС, 2001. ~ 307 с.

133. Златев Й. Значение жизнь (+ культура): Набросок единой биокультурной теории значения // Studia Lingüistica Cognitiva. Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы. - Вып. 1. - М.: Гнозис, 2006. - С. 308-361.

134. Зыцаръ Ю.В. О единстве сознания и различиях языков // Вопросы языкознания. № 4. - М., 1984. - С. 23-32.

135. Иванов В. В. Наука о человеке: Введение в современную антропологию: Курс лекций. М.: РГГУ, 2004. - 195 с.

136. Иванова С.В. Культурологический аспект языковых единиц. Уфа: Башкирск. ун-т, 2002. - 116 с.

137. Изард К. Эмоции человека / Пер. с англ. / Под ред. Л.Я. Гозмана, С. Егоровой. М.: МГУ, 1980. - 439 с.

138. Изард И. Эмоции человека. М.: МГУ, 1980. - 439 с.

139. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, 1999. - 460 с.

140. Ильин В.В. Язык Понимание - Культура // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. - М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 267-279.

141. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996. - 280 с.

142. Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М.: Наука, 1982. - 343 с.

143. Ирисханова O.K. О теории концептуальной интеграции // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания. М., 2000. - С. 62-67.

144. Кабардино-черкесский язык. Лексика, фразеология, диалектология, устно-поэтический язык, ономастика. Нальчик: Эль-Фа, 2006. - Т. 2. - 519 с.

145. Казарин Ю.В. Языковая картина процессуально-событийного мира как вариант языковой картины мира // Лингвистика на исходе XX в.: Итоги и перспективы: Тезисы междунар. конф. М.: МГУ, 1995. - Ч. 1.

146. Калашникова JJ.B. Метафора как механизм когнитивно-дискурсивного моделирования действительности (на материале художественных текстов): Ав-тореф. дис. док. филол. наук. Волгоград, 2006. - 35 с.

147. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

148. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2001.-С. 3-16.

149. Карасик В.И. Этноспецифические концепты // Введение в когнитивную лингвистику: Учеб. пособие / Отв. ред. М.В. Пименова. Кемерово: Куз-бассвузиздат, 2005.

150. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гно-зис, 2002. - 390 с.

151. КарауловЮ.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. - 355 с.

152. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. - 262 с.

153. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. -М. : ИРЯ РАН, 1999. 180 с.

154. Карнап Р. Значение и необходимость. Исследование по семантике и модальной логике. М.: Изд-во Иностр. лит-ры, 1959. - 382 с.

155. Касевич В.Б. Культурно-обусловленные различия в структурах языка и дискурса. XVI Congres International des Linguistes. Seances plenieres: Textes. -Paris, 1997.

156. Касевич В.Б. О когнитивной лингвистике // Общее языкознание и теория грамматики. Материалы чтений, посвященных 90-летию со дня рождения С.Д. Кацнельсона.- СПб.: Наука, 1998.-С. 14-21.

157. Касевич В.Б. Язык и культура Электронный ресурс. Режим доступа: http://files.zipsites.ru/books/audio/Education/Lingvistika/spr0000040.pdf.

158. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. СПб.: Санкт-Петерб. гос. ун-т, 1996.-288 с.

159. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 33-44.

160. Кацнелъсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. JL: Наука, 1972.-215 с.

161. Кацнелъсон С.Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия. -М., 2001.-863 с.

162. Керт Г.М. К вопросу о взаимоотношении языка и мышления // Язык и мышление. М.: Наука, 1967. - С. 30-38.

163. Кертман JJ.E. История культуры стран Европы и Америки (18701917). М.: Высш. шк, 1987. - 304 с.

164. Кибрик A.A. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. -№ 5. - С. 126-139.

165. Клике Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. М., 1983. - 302 с.

166. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.-350 с.

167. Кобозева И.М. Семантические проблемы анализа политической метафоры // Вестник МГУ. Филология. 2001. - № 6. - С. 132-149.

168. Когнитивная психология / Под ред. В.Н. Дружинина, Д.Б. Ушакова, 2002. М.: ПЕР СЭ, 2002. - 480 с.

169. Ковшова М.Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц (когнитивные аспекты): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1996. - 22 с.

170. Колесов В.В. О логике логоса в сфере ментальности // Мир русского слова. 2000. - № 2. - С. 52-59.

171. Колесов И.Ю. О связи между ментальной репрезентацией, концептуализацией референтной ситуации и пропозицией как формами представления знания // Вопросы когнитивной лингвистики. Тамбов, 2007. - № 3. - С. 5-15.

172. Колмогорова A.B. Языковое значение как структура знания и опыта // Studia Lingüistica Cognitiva. Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы. Вып. 1. - М.: Гнозис, 2006. - С. 240-256.

173. Колшанский Г.В. Некоторые вопросы семантики языка в гносеологическом аспекте // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976.-С. 5-30.

174. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.- 105 с.

175. Комле в Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: КомКнига, 1969.- 192 с.

176. Копнова М.Н. Концептуальные метафоры времени в современном английском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Калининград, 2007. - 28 с.

177. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. - 261 с.

178. Кравченко A.B. Гносеологический аспект семиозиса в связи с проблемой языкового значения // Когнитивные аспекты языкового значения 2: Говорящий и наблюдатель: межвуз. сб. науч. тр. Иркутск: ИГЛУ, 1999. - С. 7-16.

179. Кравченко A.B. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск: Иркутский гос. ун-т, 2004. - 206 с.

180. Кравченко A.B. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. Иркутск, 2001а. - 261 с.191 .Кравченко A.B. Когнитивная лингвистика и новая эпистемология // Известия АН. Серия литературы и языка. Т. 60. - № 5. 20016. - С. 3-13.

181. Кравченко A.B. Гипотеза Сепира-Уорфа в контексте биологии познания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2007. - № 1. - С. 5-15.

182. Красавский H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лин-гвокультурах. Монография. М.: Гнозис, 2008. - 374 с.

183. Красных В.В. Культурное пространство: система координат (к вопросу0 когнитивной науке) Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.phi1 ol .msu ,ru/~di scours/images/stories/Documents.

184. Красных B.B. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). М.: Диалог-МГУ, 1998. - 352 с.

185. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. - 270 с.

186. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

187. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

188. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001. - 399 с.

189. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / РАН. Ин-т языкознания. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

190. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века / Под ред. Ю.С. Степанова. М.: РАН, ИЯ РАН, 1995. - С. 144-238.

191. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. - 1994. - № 4. -С. 34-47.

192. Кубрякова Е.С. О формировании значения в актах семиозиса // Когнитивные аспекты языковой категоризации: Сб. науч. тр. Рязань: Рязанск. гос. пед. ун-т, 2000. - С. 26-29.

193. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в языке // Структуры представления знаний в языке: Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1994. -С.5-33.

194. Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения. М., 1997. - 327 с.

195. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура: Материалы П-й Междунар. конф. 12-14 мая 1999 г. Тамбов: ТГУ им. Державина, 1999.- С. 6-14.

196. Кубрякова Е.С., Дроздова Т.В. Ключевые понятия науки с когнитивной точки зрения // Когнитивная лингвистика: новые проблемы познания: Сб. науч. трудов. М.-Рязань, 2007. - № 5. - С. 8-14.

197. Кубрякова Е.С. О генезисе языка или размышление об абстрактных концептах // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. - № 3. - С. 5-14.

198. Кудаева З.Ж. Мифопоэтическая модель адыгской словесной культуры. -Нальчик: Эльбрус, 2008. 296 с.

199. Кумахов М.А. Морфология адыгских языков.- Нальчик, 1964. 272 с. - Ч. I.

200. Кумахов М.А. Очерки общего и кавказского языкознания. Нальчик: Эльбрус, 1984.-325 с

201. Кумахов М.А. Словоизменения адыгских языков. М.: Наука, 1971. - 342 с.

202. Jlae Н. Когниция и языковой миф // Stadia Lingüistica Cognitiva. Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы. Вып. 1. - М.: Гнозис, 2006.-С. 105-134.

203. Лазарев В.В. К теории обыденного/когнитивного познания (от Коперника к Птолемею) // Вестник Пятигорского государственного университета. -Пятигорск, 1999. № 2. - С. 25-34.

204. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс, 1978.-542 с.

205. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая семантика. — Вып. X. М.: Прогресс, 1981. - С. 350-368.

206. Лакофф Дж. Мышление в «зеркале» классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. -№ 23. -М.: Прогресс. - С. 12-51.

207. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект: Сб. / Пер. с англ. и нем. / Сост. и вступит, ст. В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1995. - С. 143-184.

208. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004а. - 256 с.

209. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 20046. - 792 с.

210. Лангакер Р.В. Модель основания на языковом употреблении // Вести. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1997. - № 4. - С. 160-174.

211. Леви-Брюлъ Л. Первобытное мышление. М., 1930.

212. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1994. - 378 с.

213. Левн-Стросс К. Структурная антропология. М.: ТЕРРА - Книжный клуб; Республика, 1999. - 392 с.

214. Леонтьев A.A. Психолингвистический аспект языкового значения // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. - С. 46-72.

215. Леонтьев A.A. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии: Избранные психологические труды. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001. - 448 с.

216. Леонтьев A.A. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993. - С. 1 8-25.

217. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1972. - 304 с.

218. Леонтьева Т.В. Интеллект в зеркале растительных метафор // Вопросы языкознания. 2006. - № 5. - С. 57-77.

219. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. - С. 280-287.

220. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Индрик, 1999. - 424 с.

221. Логический анализ языка: Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991.-203 с.

222. Логический анализ >1зыка: Языки этики / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е Янко, Н.К. Рябцева. М.: Языки русской культуры, 2000. - 448 с.

223. Лосев А. Ф. Античная философия истории. М.: Наука, 1977. - 207 с.

224. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М.: МГУ, 1982.-492 с.

225. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей / Под ред. И.А. Василенко. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 296 с.

226. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфе-ра - история. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

227. Лотман Ю.М. Семантика культуры и понятие текста // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / Под ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 202-212.

228. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости / Отв. ред. Б.А. Успенский. М.: Наука, 1987. -251 с.

229. Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1: Статьи о семиотике и типологии культуры. Таллин: Александра, 1992. - 479 с.

230. Лурия А.Р. Диагностика следов аффекта // Психология эмоций. М.: МГУ, 1984.

231. Лурия Л.Р. Язык и сознание. М.: МГУ, 1979. - 319 с.

232. Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики. М.: МГУ, 1975. -254 с.

233. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., иеп., польек. яз / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 358-386.

234. Маковский М.М. Язык Миф - Культура. Символы жизни и жизнь символов. - М., 1996. - 329 с.

235. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М.: Гуманитарный изд. центр «Владос», 1996. - 416 с.

236. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - 216 с.

237. Мамардашвили М.К. Беседы о мышлении: Из курса лекций, прочитанных в Тбилисском университете. — Тбилиси, 1986/87. — Электронный ресурс. -Режим доступа: http://www.philosophy.ru/library/mmkythink.html.

238. Мамардашвили М.К. Мысль в культуре. Электронная библиотека Института философии РАН, 2003. - Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.philisophy.ru/library/mmk/kultura.html.

239. Манерко JI.A. Современные тенденции развития отечественной когнитивной лингвистики / Когнитивная лингвистика: новые проблемы познания // Сб. науч. трудов. М.-Рязань, 2007. - № 5. - С. 30-39.

240. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983.-284 с.

241. Маслова В.А. Культурно-национальная специфика русской фразеологии // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 69-76.

242. Матурана У.Р. Биология познания // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996.-С. 95-142.

243. Матурана У.Р., Варела Ф.Х. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. М.: Прогресс-Традиция, 2001. — 224 с.

244. МацумотоД. Человек, культура, психология. Удивительные загадки, исследования и открытия. СПб.: Прайм-Еврознак, 2008. - 668 с.

245. Метафора в языке и тексте / Отв. ред. В.Н. Телия. М.: Наука, 1988. -175 с.

246. Миллер Дж. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.-С. 236-283.

247. Мягкова Е.Ю. Проблемы исследования метафоры // Языковое сознание: Формирование и функционирование. М., 1998. - С. 123-129.

248. Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. М.: ЛЕНАНД, 2006. - 184 с.

249. Найда Ю.А. Процедуры анализа компонентной структуры референцион-ного значения / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XTV. - М.: Прогресс, 1983. — С. 61-75.

250. Нерознак В.П. Лингвистический концептуализм новая парадигма? // Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения: Междунар. конф.: Тезисы докладов. 22-24 апреля 1997. - Ч. II. -С. 359-361.

251. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высш. школа, 1988.- 168 с.

252. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб., 1997. - 293 с.

253. Никитин М.В. Концепт и метафора // Studia lingüistica. Проблемы европейских языков. Вып. 10. - СПб., 2001.

254. Никитин М.В. Метафора: уподобление vs. интеграция концептов // С любовью к языку: Сб. научных трудов. Посвящается Е.С. Кубряковой. -М.-Воронеж, 2002. С. 255-269.

255. Никитина С.Е. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании (на материале фольклорных и научных текстов): Дис. в виде научн. доклада на соискание уч. ст. д.ф.н. М., 1999.

256. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 117-123.

257. Николаева Т.М. Качели свободы/несвободы: трагедия или спасание? // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конф. -М.: ИСБ РАН, 1995.

258. Новодраиова В.Ф., Алексеева JJ.M. Формирование теории метафоры и метафорическая номинация в медицинской терминологии // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания. М., 2000. - С. 82-88.

259. Новодранова В.Ф. Когнитивные науки и терминология // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания: Материалы Круглого Стола, апрель 2000 г. М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. - С. 89-93.

260. Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. М.: Рефл-бук; Ваклер, 1998.-462 с.

261. Ольшанский И.Г. Лингвокультурология в конце XX в.: Итоги, тенденции, перспективы / Лингвистические исследования в конце XX в.: Сб. обзоров / исслед. Отдел языкознания, редколл.: Ф.М. Березин. М., 2000. - С. 26-56.

262. Опарина Е.О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988.-С. 65-78.

263. Опарина Е. О.Исследование метафоры в последней трети XX в. / Лингвистические исследования в конце XX в.: Сб. обзоров / исслед. Отдел языкознания, редколл.: Ф.М. Березин. М., 2000. - 186-204 с.

264. Опарина Е.О. Установка культуры и диапазон метафоризации. К вопросу о мотивах образной концептуализации / Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004. -С. 53-59.

265. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. -М.: МГИК, 1994.-214 с.

266. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры (История эстетики в памятниках и документах): Вступ. ст. Г.М. Фридлендера / Сост. В.Е. Багно. -М.: Искусство, 1991. 588 с.

267. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 68-81.

268. Ортони Э. Роль сходства в уподоблении и метафоре // Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. -С. 219-235.

269. Павилёнис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка. — М., 1983. 286 с.

270. Падучева Е.В. Метафора и ее родственники // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 187-203.

271. Пайвио А. Ментальные репрезентации // Язык и структуры представления знаний: Сб. науч.-аналит. обзоров. М.: ИНИОН РАН, 1992. - 162 с.

272. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. М.: Наука, 1911. - 357 с.

273. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. - 376 с.

274. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу // Вопросы языкознания. 1990. - № 3. - С. 135-146.

275. Пименов Е.А. Концепты эмоций: перспективы исследования национальных культур // Язык. Этнос. Картина мира. Кемерово: Графика, 2003. -С. 59-65.

276. Пименова М.В. Принципы категоризации и концептуализации мира // Studia Lingüistica Cognitiva. Язык и познание: Методологические проблемы и перспективы. Вып. 1. — М.: Гнозис, 2006. - С. 172-186.

277. Попов О.В. Концепты эмоций в русском, английском и испанском языках // Вестник ВГУ, Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. -2007. № 1.-С. 74-80.

278. Полова З.Д. Семантическое пространство языка как категория когнитивной лигвистики. Вестник ВГУ. Сер. 1. Гуманитарные науки, 1996. — № 2. -С. 64-68.

279. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999. - 30 с.

280. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001.- 191 с.

281. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Под ред. Б.А. Серебренникова. М.: Наука, 1988. - С. 8-69.

282. Потебня А.А. Собрание трудов. Мысль и язык. М., 1999. - 292 с.

283. Потебня А.А. Из записок по теории словесности (1905) // Эстетика и поэтика. М., 1976. - С. 286-463.

284. Привалова И.В. Интеркультура и вербальный знак (лингвокогнитивпые основы межкультурной коммуникации): Монография. М.: Гнозис, 2005. - 472 с.

285. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. -1991.-№6.-С. 46-53.

286. Проскурин С.Г. О значениях «правый левый» в свете древнегерман-ской лингвокультурной традиции // Вопросы языкознания. - 1990. - № 5. -С. 37-49.

287. Прохоров Ю.Е. К проблеме «концепта» и «концептосферы» / Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных. М.: МАКС Пресс, 2005. - Вып. 30. - С. 74-95.

288. Пятаееа H.B. Синергетическое видение мира и современная лингвистика / Антропологическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультуро-логии. Стерлитамак, 2006. - С. 11-18.

289. Радчеико O.A. Язык как миросозидание: Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. М.: УРСС, 2006. - 312 с.

290. Рахилына Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: Семантика и сочетаемость. — М.: Русские словари, 2000. 416 с.

291. Рахшина Е.В. Когнитивная семантика: история, персоналии, идеи, результаты // Семантика и информатика. Вып. 36. - М., 2008. - С. 274-323.

292. Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры: Сб.: Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. С. 416-435.

293. Розин В.М. Культурология. М.: ИНФРА-М, ФОРУМ, 2002. - 344 с.

294. Ричарде А. Метафора // Теория метафоры: Сб.: Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 44-67.

295. Рубинштейн C.JJ. Эмоции // Психология эмоций: Тексты. М.: МГУ, 1993.-С. 160-170.

296. Рузин И.Г. Возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов // Вопросы языкознания. 1996. - № 5. - С. 39-50.

297. Рузин И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопросы языкознания. 1994. - № 6. - С. 79-100.

298. Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект / РАН, ин-т языкознания. М.: Academia, 2005. - 640 с.

299. Самигуллина A.C. Метафора в когнитивно-семиотическом освещении: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Уфа, 2008. - 41 с.

300. Селиверстова О.Н. Когнитивная семантика на фоне общего развития лингвистической науки // Вопросы языкознания. 2002. - № 6. - С. 12-26.

301. Семантикаи категоризация. -М.: Наука, 1991.- 137 с.

302. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1992.-319 с.

303. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, 1988. - 242 с.

304. Серова И.Г. Концептуальный анализ в лингвокультурологии: методы и возможности // Вопросы когнитивной лингвистики. 2007. - № 1. - С. 15-23.

305. Серлъ Дж. Метафора // Теория метафоры: Сб.: Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 307-341.

306. Сеченов И.М. Психология поведения. М.-Воронеж: Институт практической психологии, 1995.

307. Сильвестров В.В. Культура. Деятельность. Общение. М.: РОССПЭН, 1998.-478 с.

308. Скляревская Г.Н. Реальный и ирреальный мир в толковом словаре: (К вопросу о прагматическом компоненте слова) // Семантика и коммуникация. — Вып. 4.-СПб., 1996.-С. 70.

309. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 2004. - 165 с.

310. Стеблин-Камеиский М.И. Миф. Л.: Наука, 1976. - 104 с.

311. Степанов Ю.С. Номинация, семантика, семиотика // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977. - С. 269.

312. Степанов Ю.С. Изменчивый «образ мира» в науке XX века // Язык и наука конца XX века / Под ред. Ю.С. Степанова. М., 1995. - С. 7-34.

313. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 1997. - 990 с.

314. Степанов Ю.С. Новый реализм // Язык и метод. К современной философии языка. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - С. 477-770.

315. Степанов Ю.С. Вводная статья. В мире семиотики // Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001а. - С. 5-42.

316. Степанов Ю.С. Семиотика концептов // Семиотика: Антология / Сост. Ю.С. Степанов. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 20016.-С. 603-612.

317. Степанов Ю.С., Проскурин Г.С. Константы мировой культуры: Алфавиты и алфавитные тексты в период двоеверия. М.: Наука, 1993. - 156 с.

318. Стернин И.Л. Типы значений и концепт // Концептуальное пространство языка. К юбилею H.H. Болдырева. Тамбов, 2005. - С. 257-265.

319. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М.: ИП РАН, Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - 320 с.

320. Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. - М.: Прогресс, 1985. - С. 129-154.

321. Столяренко Л Д. Основы психологии. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.-736 с.

322. Сукаленко Н.И. Образно-стереотипная языковая картина мира как отражение эмпирического обыденного сознания: Автореф. дис. доктор филол. наук. Киев, 1991. - 40 с.

323. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. - 573 с.

324. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Язык как средство трансляции культуры. М.: Наука, 2000. - С. 45-53.

325. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.- С. 34-37.

326. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. М.: ИЯ РАН, отв. ред. Н.В. Уфимцева, 2000. -С. 24-33.

327. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. -М.: Наука, 1977.-С. 129-221.

328. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986.-143 с.

329. Телия В.Н. О специфике отображения мира психики и знания в языке // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987. - С. 67-75.

330. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Под ред. Б.А. Серебренникова. М.: Наука, 1988. - С. 173-204.

331. Телия В.Н. Предисловие / Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988а.- 176 с.

332. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-288 с.

333. Телия В.Н. Культурно-языковая компетенция // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004.-С. 19-30.

334. Телия В.Н. О феномене воспроизводимости языковых выражений / Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных. М.: МАКС Пресс, 2005. - Вып. 30. - С. 4-43.

335. Тернер В. Неувязка цветовой классификации в простых культурах на материале обряда ндембу // Семиотика и искусствометрия / Под ред. Ю.М. Лот-мана, В.М. Петрова. М.: Мир, 1972. - С. 50-81.

336. Толстой II.И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / Под ред. В.П. Нерознака.-М.: Academia, 1997.-С. 306-315.

337. Толстая С.М. Роль мифологических моделей в славянском этническом самосознании // Этническое и языковое самосознание: Материалы конф. М.: Ин-т народов России, 1995а.

338. Толстая С.М. Стереотип в этнолингвистике // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конф. М.: ИСБ РАН, 19956.

339. Толстая С.М. «Человек живет, как трава растет»: вегетативная метафора человеческой жизни // Сокровенные смыслы. Слово. Текст. Культура. Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. ред. Ю.Д. Апресян. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 685-694.

340. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. М., 1982. - Т. 2. -С. 161-164.

341. Топоров В.Н. Еще раз о фракийском всаднике в балканской и индоевропейской перспективе // Образ мира в слове и ритуале: Балканские чтения 1. -М.:ИСБ РАН, 1992.

342. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры: Сб.: Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - С. 82-109.

343. Ульман Ст. Дескриптивная семантика и лингвистическая типология // Новое в лингвистике. М., 1962.

344. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Зарубежная лингвистика: В 3-х т.-М.: Прогресс, 1999.-Т. 1.-С. 58-91.

345. Урысон Е.В. Душа; Мысль; Дума; Ум; Сердце; Воображение // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый вып. 2-е изд., испр. / Под общ. рук. Ю.Д. Апресяна. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.-487 с.

346. Урысон Е.В. Фундаментальные способности человека и наивная «анатомия» // Вопросы языкознания. 1995. - № 3. - С. 3-21.

347. Урысон Е.В. Языковая картина мира уб. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. — № 2. -С.3-21.

348. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике / Рос. академия наук. Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 224 с.

349. Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 2. Язык и культура. - М.: Гно-зис, 1994.-688 с.

350. Успенский В.А. О вещных коннотациях абстрактных существительных // Семиотика и информатика. Вып. 35. - Ч. 1. - М.: ВИНИТИ, 1997.

351. Успенский Б.М. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. - 480 с.

352. Успенский Б.А. Европа как метафора и как метонимия (применительно к истории России) // Историко-филологические очерки. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 9-26.

353. Уфимцева Н.В. Этнические и культурные стереотипы: кросс-культурное исследование // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1995. - Т. 54. - № 3. - С. 55-63.

354. Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования // Языковое сознание и образ мира. М.: ИЯ РАН, отв. ред. Н.В. Уфимцева, 2000. - С. 13-23.

355. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. Вып. XXIII. - М.: Прогресс, 1988. -С. 52-92.

356. Философия культуры. Становление и развитие / Под ред. М.С. Кагана, Ю.В. Перова, В В. Прозерского, Э.П. Юровской. СПб.: Лань, 1998. - 448 с.

357. Фреге Г. Логические исследования. Томск: Водолей, 1997. - 159 с.

358. Фрумкина P.M. Психолингвистика. М.: Академия, 2001. - 320 с.

359. Фрумкина P.M. Цвет, смысл, сходство: Аспекты психолингвистического анализа. М.: Наука, 1984. - 175 с.

360. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // НТК Информационные системы и процессы, 1992. Сер. 2. - С. 6-18.

361. Фрумкина P.M. Есть ли у современной науки своя эпистемология? // Язык и наука конца XX века. М., 1995. - С. 74-117.

362. Фрумкина P.M. Культурологическая семантика в ракурсе эпистемологии//Известия РАН, СЛЯ.- 1999.-Т. 58.-№ 1.- С. 3-10.

363. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. - С. 185-206.

364. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. - 405 с.

365. Хайдеггер М. Что значит мыслить? Электронный ресурс. - Режим доступа: http://www.philosophy.ru/Ubrary/heideg/thought.html.

366. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.-447 с.

367. Ъ%1.Ханаху P.A. Феномен мудрости в адыгском эпосе // Нартский эпос и кавказское языкознание. Майкоп, 1994.-С. 122-127.

368. Хойер Р. Антропологическая лингвистика // Зарубежная лингвистика / Общ. ред. В.А. Звегинцева, Б.А. Успенского, Б.Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1999.-С. 44-66.

369. Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции. М.: МГУ, 1998. - 179 с.

370. Циеъяи Т.М. Лингвистические основы балканской модели мира. М.: Наука, 1990.-203 с.

371. Чанышева 3.3. Этнокультурные основания лексической семантики: Автореф. дис. док. филол. наук. Уфа, 2006. - 44 с.

372. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления / Под ред. A.A. Кибрика, И.М. Кобозевой и H.A. Секериной. М.: Едиториал УРСС, 2002. - С. 340-369.

373. Чернейко Л.О. Базовые понятия когнитивной лингвистики в их взаимосвязи /Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных. -М.: МАКС Пресс, 2005. Вып. 30. - С. 43-74.

374. Черч А. Введение в математическую логику. Т. 1. - М., 1960. - 485 с.

375. Чесноков П.В. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании / Под ред. В.З. Панфилова. М., 1977. - С. 15-18.

376. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991 2000). - Екатеринбург, 2001. - 238 с.

377. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в политической коммуникации. Екатеринбург, 2003. - 248 с.

378. Шафиков С.Г. Категории и концепты в лингвистике // Вопросы языкознания. М.: Наука, 2007. - С. 3-18. - № 2.

379. Шаховский В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. -1998.-№2.-С. 59-65.

380. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград-Архангельск, 1996. - С. 80-96.

381. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Воронеж, ун-т, 1987. - 192 с.

382. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: Монография. М.: Гнозис, 2008.-416 с.

383. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над «Русским семантическим словарем» // Вопросы языкознания. 1999. - № 1. -С. 3-16.

384. Шемякин Ф.М. Язык и чувственное познание // Язык и мышление. -М.: Наука, 1967. С. 38-55.

385. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.-280 с.

386. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию / Отв. ред. Л.А. Абыш-ко. СПб., 1996.-279 с.

387. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова (этюды и вариации на темы Гумбольдта). М.: Еди гориал УРСС, 2003. - 216 с.

388. Шустрова Е.В. Когнитивно-дискурсивное исследование концептуальной метафоры в афроамериканской художественной картине мира: Автореф. дис. док. филол. наук. Воронеж, 2008. - 43 с.

389. Юнг К.Г. Понятие коллективного бессознательного // Сознание и бессознательное: Сб. / Пер. с англ. СПб, 1997а.

390. Юнг К.Г Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. - 297 с.

391. Юнг КГ. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс, 1996. - 329 с.

392. Юнг КГ. Различие между восточным и западным мышлением // Сознание и бессознательное: Сб. / Пер. с англ. СПб., 19976.

393. Языковая номинация (Общие вопросы) / Отв. ред. Б.А. Серебренников, А.А. Уфимцева. М.: Наука, 1977. - 360 с.

394. Языковое сознание и образ мира. Сборник статей / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 2000. - 320 с.

395. Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. статей / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. 2-е изд. - М., 2000. - 256 с.

396. Якобсон P.O. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М., 1990. - С. 110-132.

397. Якоеенко Е.Б. Сердце, душа и дух в английской и немецкой языковых картинах мира: (Опыт реконструкции концептов) // Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. -М., 1999.-С. 339-345.

398. Яковлев Н.Ф. Культура кабардинцев и черкесов по данным словаря / Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. М., 1948. - С. 229-235.

399. Яковлев Н.Ф. Черкесская культура по данным языка // Революция и горец. Ростов-на-Дону, 1928. - № 2. - С. 56-62.

400. Aitchison J. Cognitive clouds and semantic shadows // Language and Communication. Oxford, 1985. - P. 69-93.

401. A\6.Blan Z.S. Black children white children: Competence, socialization, and social structure. - New-York: Free Press. - 1981.

402. Bonvillain N. Language. Culture and communication: The meaning of messages / Ed. by N. Roberts. New Jersey, 1997.

403. KeysarB., Glucksbeig S., Horton W.S. Conventional Language: How Metaphorical Is It? Journal of Memory and Language.- № 43. 2000.- P. 576-593.

404. Boers F. When a Bodily Source Domain Becomes Prominent: The Joy of Counting Metaphors in the Socio-Economic Domain // Metaphor in Cognitive Linguistics / Ed. by R.W. Gibbs, G. Steen. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 1999.-P. 47-56.

405. Brown C.H. A survey of category types in natural language // Ed. Tso-hadzidis S. Meanings and prototypes: Studies in linguistic categorization, Oxford: Routledge. 1990.-P. 17-47.

406. Buller D. Communicating emotions // Nonverbal communication. The unspoken dialogue. 2 ed. - New-York, London, Tokyo: The MacGraw-Hill Companies, 1996.-P. 271-296.

407. Cameron L. Operationalising 'Metaphor' for Applied Linguistic Research // Researching and Applying Metaphor / Ed. by L.Cameron, G.Low. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. - P. 3-28.

408. Coleman L. Prototype semantics: the English word LIE // Language. -1981.-№57.-P. 26-44.

409. Coulson S. Blending Basics // Cognitive Linguistics 2000. Y. II. - № 3/4. -P. 175-196.

410. Croft W., Cruse D.A. Cognitive Linguistics. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. - 356 p.

411. Dasen P.R. Cross-cultural aspects of Piaget's theory: The competence-performance model. In Cross-cultural research at issue. New-York: Academic Press, 1985.-P. 94-104.

412. Deignan A. Metaphor and Corpus Linguistics. Amsterdam-Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2005. - 236 p.

413. Deignan A. Metaphorical Expressions and Culture: An Indirect Link // Metaphor and Symbol. Lawrence Erlbaum Associates. 2003, 18(4). - P. 255-271.

414. Dii-ven R. Emotions as Cause and the Cause of Emotions 11 The Language of Emotions: Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. Philadelphia: John Benjamins Publishing Co., 1997. - P. 55-87.

415. Fauconnier G. Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language. Cambridge: Cambridge Univ. - Press, 1998. - 190 p.

416. Fauconnier G. Mappings in Thought and Language. Cambridge: Cambridge Univ. - Press, 1999. - 205 p.

417. Fauconnier G., Turner M. Conceptual Integration Networks // Cognitive Linguistics: Basic Readings / Ed. by D. Geeraerts. Berlin-New-York: Mouton de Gruyter, 2006-P. 303-371.

418. Fauconnier G., Turner M. The way we think: Conceptual blending and the mind's hidden complexities. New-York: Basic Books, 2002.

419. Frijda N., Markam S., Sato K., Emotions and emotion words. In J.A. Russell et al. (Ed.), Everyday conceptions of emotion. Dordrecht Kluwer. 1995. -P. 121-143.

420. Fehr B. & Russell J.A. Concept of emotion viewed from a prototype perspective // Journal of experimental Psychology: General. 1984, 113. - P. 464-486.

421. Fraser B. The Interpretation of Novel Metaphors // Metaphor and Thought / Ed. by A. Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - P. 329-341.

422. Geeraerts D. Where does prototypicality come from? // Topics in cognitive linguistics / Ed. by B. Rudzka-Ostyn. Amsterdam-Philadelphia: J. Benjamin Publishing Company, 1988. - P. 207-229.

423. Gentner D., Clements C. Evidence for Rational Selectivity in the Interpretation of Analogy and Metaphor // The Psychology of Learning and Motivation / Ed. by G.Bower, Vol. 22. Orlando, FL: Academic Press, 1988. - P. 46-58.

424. Gibbs R., O'Brien J. Idioms and mental imagery: The metaphorical motivation for Idiomatic meaning // Cognition. 1990, 36. - P. 35-68.

425. Gibbs R.W. Process and Products in Making Sense of Tropes // Metaphor and Thought / Ed. by A.Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. -P. 252-276.

426. Gibbs R.W. The Poetics of Mind: Figurative Thought, Language, and Understanding. New-York-Cambridge: Cambridge University Press, 1994. - 406 p.

427. Gibbs R.W. Researching Metaphor// Researching and Applying Metaphor/ Ed. by L.Cameron, G.Low. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. - P. 29-47.

428. Gibbs R.W. Embodied experience and linguistic meaning / Brain and Language. 2003.-№ 84. - P. 1-15.

429. Gibbs R. W., Paula Lenz Costa Lima, Edson Francozo Metaphor is grounded in embodied experience Journal of Pragmatics. 2004 (36). - P. 1189-1210.

430. Gibbs R.W., Colston H.-L. The Cognitive Psychological Reality of Image Schemas and their Transformations // Cognitive Linguistics: Basic Readings / Ed. by D.Geeraerts. Berlin-New-York: Mouton de Gruyter, 2006. - P. 239-268.

431. Gibbs R.W., Bogdanovich J.M., Sykes J.R. Metaphor in Idiom Comprehension // Journal of Memory and Language. 1997. - № 37. - P. 141-154.

432. Giora R. Understanding Figurative and Literal Language: The Graded Salience Hypothesis // Cognitive Linguistics. 1997. - P. 183-206.

433. Grady J., Taub S., Morgan P. Primitive and compound metaphors. In Goldberg, Adele E. (ed.), Conceptual Structure, Discourse and Language. Stanford: CSLI.- 1996.-P. 177-187.

434. Grady J., Oakley T., Coulson S. Blending and metaphor. In metaphor in cognitive linguistics. Amsterdam: John Benjamines. - 1999. - P. 101-124.

435. Greenfield P.M. On culture and equivalence. In studies in cognitive growth. -New-York: Wiley, 1997. P. 270-318.

436. Grucksberg S., Keysar B. Understanding Metaphorical Comparisons: Beyond Similarity // Psychological Review. 1990. - № 97 (1). - P. 3-18.

437. Guilford J.P. The structure of intellect model. In B.B. Wolman (Ed.), Handbook of intelligence: Theories, measurements, and applications. New-York: Willey. - 1985.

438. Halliday M. Language, Context and Text: Aspects of Language in a Social-Semiotic perspective. Oxford University Press. 1989.

439. Harman G. Cognitive science? / The making of cognitive science. Ed. W. Hirst. Cambridge (Mass.), 1988. P. 258-268.

440. Heine B., Claudi U., Hunnemeyer Fr. Grammaticalization. A conceptual framework. Chicago, 1991.

441. Heine B. Conceptual grammaticalization and prediction. In J. Taylor and R. MacLaury (Eds.), Language and cognitive construal of the world. Berlin: Mouton de Gruyter. 1995. - P. 119-135.

442. Herrnstein R.J., Murray C. The bell curve: Intelligence and class structure in American life. New-York: Free Press, 1994.

443. Herskovits A. Spatial expressions and the plasticity of meaning // Topics in Cognitive Linguistics / Ed. by B. Rudzka-Ostyn. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1988. - P. 271-278.

444. Hunn E. Ethnosemantics // International Encyclopedia of Linguistics. Vol. 1 /Ed. by W. Bright. - New York, Oxford: Oxford University Press, 1992. - P. 422^24.

445. Jakendoff R. Conceptual semantics and cognitive linguistics // Cognitive linguistics. 1996,-V. 7. - № 1. - P. 93-129.

446. Jensen A.E. Straight talk about mental tests. London: Methuen. 1981.

447. Jensen A.E. Bias in mental testing. New-York: Free Press. - 1980.

448. Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination, and Reason. Chicago-London: The University of Chicago Press, 1987. - 233 p.

449. Johnson M. and Lakoff G. Why cognitive linguistics requires embodied realism / Cognitive Linguistics. 2002. - P. 245-263.

450. Keats DM. Cultural bases of concepts of intelligence: A Chinese versus Australian comparisons. In Proceedings of the Second Asian Workshop on child and Adolescent Development. Bangkok: Burapasipla Press. - 1982. - P. 67-75.

451. Kittay E.F. Metaphor: Its Cognitive Force and Linguistic Structure. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. - 397 p.

452. Kovecses Z. Metaphors of anger, pride, and love; A lexical approach to the structure of the concepts. Amsterdam: John Benjamins, 1986.

453. Kovecses Z. Happiness: A definitional effort. Metaphor and Symbolic Activity. 1991. - № 6. - P. 29-46.

454. Kovecses Z. Does metaphor reflect or constitute cultural models? In R. Gibbs and G. Stern (Eds.) Metaphor in cognitive linguistics. Amsterdam: John Benjamins, 1999.-P. 167-188.

455. Kovecses Z. Metaphor and Emotion. Language, Culture, and Body in Human Feeling. Cambridge: University Press, 2000. - 224 p.

456. Kovecses Z. Metaphor: A Practical Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2002. - 285 p.

457. Kovecses Z. Anger: Its Language, Conceptualization and Philosophy in the Light of Cross-Cultural Evidence // Language and the Cognitive Construal of the World / Ed. by J.R. Taylor, R.E. MacLaury. Berlin-New-York: Mouton de Gruyter, 1995.-P. 181-196.

458. Kovecses Z. Metaphor in Culture. Universality and variation. Cambridge: University Press, 2005. - 314 p.

459. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: University of Chicago Press, 1980.

460. Lakoff G. Classifiers as reflection of mind // Ed. Graig C. Noun Classes and Categorization. Amsterdam: John Benjamins, 1986. - P. 13-51.

461. Lakoff G. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago-London: The University of Chicago Press, 1990. - 614 p.

462. Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor // Metaphor and Thought. / Ed. by A. Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. -P. 202-251.

463. Lakoff G. & Koveses Z. The cognitive model of anger inherent in American English. In D. Holland and N. Quinn (Eds.), Cultural models in language and thought -N.Y.: Cambridge University Press, 1987.-P. 195-221.

464. Lakoff G. Cognitive Semantics. In Eco, Umberto, Marco Santambrogio, and Patrizia Violi (eds.), Meaning and Mental Representations. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1988.-P. 119-154.

465. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and its Challenge to Western Thought. New-York: Basic Books, 1999. - 312 p.

466. Lakoff G. Johnson M. Why cognitive linguistics requires embodied realism. Cognitive Linguistics 13-3, 2002. P. 245-263.

467. Langacker R.W. Foundations of cognitive grammar, vol. 1: Theoretical prerequisites, Stanford, California: Stanford University Press, 1987.

468. Langacker R.W. Cognitive Grammar // The Encyclopedia of Language and Linguistics. Vol. 2 / Ed. by R.E. Asher. - Oxford, New-York, Seoul, Tokyo: Per-gamon Press, 1994. - P. 590-593.

469. Langacker R.W. Concept, Image, and Symbol: the cognitive basis of grammar. Berlin-New-York: Mouton de Gruyter, 1991. - 395 p.

470. Langacker R.W. The conceptual basis of cognitive semantics // Language and conceptualization / Ed. by J. Nuyts and E. Pederson. Cambridge, 1997. - 281 p.

471. Levin S.R. Language, Concepts, and Worlds // Metaphor and Thought / Ed. by A.Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993.-P. 112-123.

472. Levinson S.C. Relativity in spatial conception and description // Rethinking Linguistic Relativity / Ed. by J.J. Gumperz and S.C. Levinson. Cambridge University Press, 1996.-P. 177-202.

473. Levinson S.C. From Outer to Inner Space: Linguistic Categories and Non-linguistic Thinking // Language and Conceptualization / Ed. by J. Nuyts and E. Peder-son. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. - P. 13-45.

474. Maturana Y.R. Autopoiesis, structural coupling and cognitiona history of these and other notions in the biology of cognition // Cybernetics and Human Knowing, 2002. Vol. 9. - № 3/4.

475. Miller G., Johnson-Laird Ph. Language and perception. Cambridge (Mass), 1976.

476. Miller G. Images and Models, Similes and Metaphors // Metaphor and Thought / Ed. by A.Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. -P. 357-400.

477. Mithen S. The prehistory of the mind: A search for the origin of art, science and religion. London and New-York, 1996.

478. Mithen S. A creative explosion? Theory of the mind, language, and the disembodied mind of the Upper Paleolithic // Creativity in human evolution and prehistory. London and New-York, 1998.-P. 163-191.

479. Neisser U. The Perceived self: Ecological and Interpersonal Sources of Self Knowledge Cambridge University Press New York, 1993.

480. North W. Symmetries and Asymmetries between Positive and Negative Emotion Words // Proceedings. Tubungen: Niemeier, 1992.

481. Ortony A. Why Metaphors are Necessary and not just Nice // Educational Review. 1975. - № 2. - P. 45-53.

482. Ortony A. Metaphor, Language, and Thought // Metaphor and Thought / Ed. by A. Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - P. 42-57.

483. Palmer G.B. & Brown R. The ideology of honor, respect, and emotion in Tagalog. In A. Athanasiadou and E. Tabakowska (Eds.), Speaking of emotions: Conceptualization and expression. Berlin: Mouton de Gruyter. - 1988. - P. 331-355.

484. Paivio A., Walsh M. Psychological Processes in Metaphor Comprehension and Memory // Metaphor and Thought / Ed. by A. Ortony. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. - P. 307-328.

485. Punter D. Metaphor. London-New-York: Routledge, 2007. - 158 p.

486. Pylyshyn Z.W. Computational processes in human vision: an interdisciplinary perspective. Norwood, 1988.

487. Quinn N. The cultural basis of metaphor. In J. Fernandez, James W. (ed.), Beyond Metaphor: The Theory of Tropes in Anthropology. Stanford: Stanford University Press, 1991. - P. 56-93.

488. Raymond W. Gibbs Jr. Embodied experience and linguistic meaning. Brain and Language.- 2003. -№ 84.-P. 1-15.

489. Richards L.A. The meaning of meaning. London, 1949. - P. 296-336.

490. Rosch E. Natural categories // Cognitive psychology. 1973. - № 4. - P. 328-350.

491. Rosch E. Cognitive representation of Semantic categories / Journal of Experimental Psychology: General. 1975 (104). P. 192-233.511 .Rosch E. Cognition and categorization. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates. 1978. - P. 27-48.

492. Rosch E. Coherence and categorization: a historical view // The Development of Language and Language Researches. Essays. Hillsdale, NJ; NY: Lawrence Erlbaum, 1988. P. 373-392.

493. Rosch E. Principles of Categorization // E. Margolis, S. Lawrence (eds). Concepts. Cambridge, Ma: The MIT Press, 1999.

494. Rosch E. Mervis B. Family resemlences: studies in the intenal structure of categories // Cognitive Psychology, 1975. № 7. - P. 573-605.

495. Sapir E. An introduction to the study of speech. -N.Y., 1921.

496. Secirle J.R. Expression and meaning. Cambridge: Cambridge University press, 1979.

497. Sharifian F. On cultural Conceptualizations Electronic resources. // J. of Cognition and Culture. Vol. 3. - № 3. - 2003. - P. 187-207. - Режим доступа: http://search.epnet.com. - Database EBSCO.

498. Shweder R.A. Thinking through cultures: Expeditions in cultural psychology. Cambridge, MA: Harvard University Press. 1991.

499. Talmy L. Figure and ground in complex sentences // Universals of Human Language. 1978. - Vol. 4. - P. 627-649.

500. Talmy L. Toward a Cognitive Semantics. MIT Press, Cambrigde, Mass. -London, England, 2000.

501. Taylor J.R. Schemas prototypes and models: in search of the unity of the sign // Meanings and prototypes: Studies in linguistic categorization / Ed. by S.L. Tso-hatzidis. L., N.Y.: Routledge, 1990. - P. 521-534.

502. Taylor J.R. Linguistic categorization. Prototypes in Linguistic Theory. -Oxford: University Press, 1995. 312 p.

503. Tubbs S., Moss S. Human communications. New-York, 1987.

504. Ungerer F., Schmid H- J. An Introduction to Cognitive Linguistics. London and New York: Longman, 2006. - 293 p.

505. Winters M.E. Toward a theory of syntactic prototypes // Meanings and prototypes: Studies in linguistic categorization / Ed. by S. L. Tsohatzidis. L. - N.Y.: Rout-ledge, 1990. - P. 285-306.

506. Wittgenstein L. Philosophical investigation / trans, by G.E.M. Anscombe. -N.Y., 1953.

507. White R.M. The Structure of Metaphor. Blackwell Publishers, 1996. - 349 p.

508. Wierzbicka A. The Semantics of Grammar. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins B.V., 1988. - 618 p.

509. Wierzbicka A. Defining emotion concepts. Cognitive science. 1992. -№ 16.-P. 539-581.

510. Wierzbicka A. Semantics. Primes and Universale. Oxford, New-York: Oxford University Press, 1996.

511. Wierzbicka A. Lexical and grammatical universals as a key to conceptual structures // XVlth International Congress of Linguistics. July 20-25 1997. - Paris, 1997.

512. Wierzbicka A. Cross-Cultural Pragmatics. The Semantics of Human Interaction. Berlin-New-York: Mouton de Gruyter, 2003. - 502 p.

513. Wierzbicka A. The semantics of emotions. Fear and its relatives in English. Australian Journal of Linguistics. 1990, №10 (2). P. 359-375.1. СЛОВАРИ

514. Англо-русский фразеологический словарь / Сост. А.В. Кунин: В 2 т. -М., 1967- 1455 с.

515. Бербекое Б. Ч., Бижоев Б.Б., Утижев Б.К. Школьный фразеологический словарь кабардино-черкесского языка. Нальчик: Эльбрус, 2001. - 240 с.

516. СРФ 1999 Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник. - СПб.: Фолио-Пресс, 1999.-701 с.

517. БАРС 1987 Большой англо-русский словарь: В 2 т. / Под общ. рук. И.Р. Гальперина и Э.М. Медниковой. - М.: Рус. яз., 1987-1988.

518. БТСР 2000 Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. - СПб.: Норинт, 2000. - 1536 с.

519. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.-М.: Русский язык, 1998. Т. 2. - 780 с.

520. Даль В.И. Пословицы русского народа: Сборник: В 2 т. М.: Худож. лит., 1984.-399 с.-Т. 2.

521. Емузов А.Г. Англо-кабардино-русский фразеологический словарь. -Нальчик, 1992.-368 с.

522. КРС 1957 Кабардино-русский словарь / Под ред. Б.М. Карданова. - М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1957. - 576 с.

523. Ю.КРФС 1968 Карданов Б.М. Кабардино-русский фразеологический словарь. - Нальчик: Эльбрус, 1968. - 342 с.

524. Квеселевич Д.И. Современный русско-английский фразеологический словарь. Modern Russian-English Dictionary of Idioms. M.: Астрель-АСТ, 2002. - 621 с.

525. КФС 2004 Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. - М.: Эксмо, 2004. - 480 с.

526. IICC 1975 Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. - М.: Наука, 1975.-720 с.

527. КФС 1994 Краткая философская энциклопедия / Сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. - М.: Энциклопедия, 1994. - 603 с.

528. KCKT 1997 Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М.: Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997. - 245 с.

529. Х6.ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

530. НФЭ 2000 Новая философская энциклопедия: В 4 т. - М.: Мысль, 2000. - 605 с.

531. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка // http://slovari.299.ru/oj.php.

532. СРЯ 1985 Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1985. - 797 с.

533. ТСРЯ 1998 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка.-М., 1998.-941 с.21./7 С 1990 Психологический словарь / Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г. Мещерякова. - М.: Педагогика-Пресс, 1990. - 440 с.

534. ПС 1965 Психологический словарь / Ред. Н.З. Богозов, И.Г. Гозмани и др. -Магадан: МГПИ, 1965.

535. Руднев В. Энциклопедический словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 2003. — 608 с.

536. СКЧЯ 1999 Словарь кабардино-черкесского языка / Институт гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН. - М.: Ди-гора, 1999.-860 с.

537. Словарь образных выраэ/сений русского языка / Под ред. В.Н. Телия. -М.: Отчизна, 1995.-368 с.

538. Спиерс Р.А. Словарь американских идиом. М.: Русский язык, 1991. - 464 с.

539. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2001. - 990 с.

540. Табухов Х.К. Толковый русско-кабардино-черкесский словарь. Нальчик: Эль-фа, 2005. - 768 с.

541. ТСРЯ Ушаков Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. - M.: ТЕРРА, 1996. - 520 с. - Т. 2.

542. ФС 1991 Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. - М.: Политиздат, 1991. - 559 с.

543. ФЭС 1989 Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1989. - 815 с.

544. ФЭС 1983 Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Л.Ф. Ильичев и др. М.: Сов. энцикл., 1983. - 839 с.

545. ФСРЯ 1986 Фразеологический словарь русского языка: Свыше 4000 словарных статей / Под ред. А.И. Молоткова. - М.: Рус. яз., 1986. - 543 с.

546. Культурология 1996 Человек и общество. (Культурология) Словарь-справочник. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. - 544 с.

547. АРС1975 Шаов Ж.А. (ред.) Адыгейско-русский словарь. - Майкоп, 1975.

548. Яранцев 2001 Яранцев Р.И. Русская фразеология. Словарь-справочник. - М.: Русский язык, 2001. - 846 с.

549. Cambridge international Dictionary of English. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. - 1775 p.

550. Collins Cobuild Dictionary of English Idioms. The Univ. of Birmingham: Harper Collins Publishers Ltd, 1997. - 493 p.

551. Fergusson R. The Penguin Dictionary of Proverbs. — Penguin Books: Market House Books LTD, 1983. 331 p.

552. Flavell L. and Flavell R. Dictionary of Proverbs and Their Origins. Kyle Cathie Limited, 1993. - 273 p.

553. Lingvo хЗ Электронные словари ABBYY Lingvo x3 2008.

554. Longman Dictionary of Contemporary English / New ed. 2003. - 1950 c.

555. Longman Dictionary of English Idioms. Longman Group Ltd, 1994. - 387 p.

556. OALD 1977 The Advanced Learner's Dictionary of Current English, by A.S. Hornby, E.V. Gatenby, H. Wakefield. - London: Oxford Univ. Press, 1977. -1200 p.

557. The Merriam Webster's Thesaurus. Merriam-Webster Inc., Publishers, 1989.-652 p.

558. Britannica 16 The New Encyclopedia Britannica. Micropaedia. Knowledge in Depth. - Vol. 16. - Encyclopedia Britannica, Inc.: Chicago, 1994. - 994 p.

559. Britannica 22 The New Encyclopaedia Britannica. Micropaedia. Knowledge in Depth. - Vol. 22. - Encyclopaedia Britannica, Inc.: Chicago, 1994. - 994 p.

560. Oxford Dictionary of Idioms. Ed. J. Speake. Oxford University press, 1998. - 392 c.