автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Посессивность в эрзянском и венгерском языках

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кудашова, Любовь Александровна

ПРЕДИСЛОВИЕ.3

ГЛАВА 1. История изучения вопроса. Общетеоретические положения . .6

ГЛАВА 2. Способы выражения посессивных отношений.26

2.1. Порядок слов - один из способов выражения притяжательных отношений.27

2.2. Лично-притяжательные суффиксы как доминирующий способ выражения посессивности.35

2.3. Конструкции личной принадлежности.63

2.4. Конструкции предметной принадлежности.72

2.5. Предикативные посессивные конструкции.82

ГЛАВА 3. Семантика посессивных суффиксов.103

3.1. Обозначение личной принадлежности.103

3.2. Обозначение лица.113

3.3. Обозначение вокативности.122

3.4. Обозначение возвратности.124

3.5. Обозначение темпоральности.126

3.6. Обозначение детерминации.128

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Кудашова, Любовь Александровна

Тема исследования - Посессивностъ в эрзянском и венгерском языках.

Актуальность исследования. Предлагаемая диссертация посвящена сравнительному исследованию категории притяжательности в эрзянском и венгерском языках. Семантически наполненные категории, имеющие типологические соответствия в разных языках мира, привлекают в последнее время все большее внимание лингвистов. Одной из таких категорий является категория посессивности. В настоящее время в науке имеется полная ясность относительно лично-притяжательных суффиксов в каждом из финно-угорских языков. Вместе с тем некоторые особенности данной категории между языками разных групп в сравнительном плане до сих пор остается мало исследованными.

Актуальность данного исследования, таким образом, определяется необходимостью проведения анализа посессивных отношений между эрзянским и венгерским языками, выявления общих и специфических черт выражения посессивности в данных языках.

Цели и задачи исследования. Целью настоящей диссертации является выявление специфики посессивности и многообразия средств ее выражения в эрзянском и венгерском языках. Сравнительный анализ способствует осмыслению этой грамматической категории также и по другим родственным и неродственным языкам. В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи: 1) выявление способов и средств выражения посессивности в эрзянском и венгерском языках; 2) рассмотрение многообразия разноуровневых языковых средств выражения посессивных отношений в эрзянском и венгерском языках; 3) анализ значений, функций лично-притяжательных суффиксов и закономерностей употребления последних с различными частями речи.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили труды известных отечественных и зарубежных лингвистов, в той или иной степени отражающих в своих исследованиях проблему посессивности: А.В. Бондарко, Д.В. Бубриха, М.А. Журинской, А.А. Ким, Н.Н. Колпаковой, Б.А. Серебренникова, К.Е. Майтинской, А.П. Феоктистова, Д.В. Цыганкина, К.Г. Чинчлей, P. Hajdu, Е. Gaal.

Источники и материалы исследования. При работе над диссертацией использовались: а) специальная литература, научные труды отечественных и зарубежных финно-угроведов; б) примеры, почерпнутые из современной эрзянской и венгерской прозы, в) диалектологические материалы.

Новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первую попытку описания средств выражения посессивности в эрзянском языке в сравнении с особенностями выражения соответствующих значений в венгерском языке.

Методы исследования. Работа выполнена на основе сравнительного и описательного методов.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в преподавании мордовских и венгерского языков, соответствующих разделов общего языкознания, в проведении спецкурсов и спецсеминаров в вузах. Некоторые положения исследования представляют собой определенный вклад в изучение категории посессивности на общелингвистическом уровне и могут найти применение в типологических исследованиях.

Апробация работы и публикации. Основные положения диссертации нашли отражение в сообщениях, сделанных на Огаревских чтениях Мордовского государственного университета (Саранск, 1998-1999), V конференции молодых ученых МГУ им. Н.П.Огарева (Саранск, 2000), II Всероссийской конференции финно-угроведов (Саранск, 2000). Главные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Выражение множественного числа обладаемых в венгерском языке // XXVII Огаревские чтения: Материалы науч. Конф.: в 5 частях. Ч. 3. (гуманитарные науки) - Саранск: СВМО, 1998. - С. 98-99.

2. Суффиксы посессивности с непритяжательной семантикой в эрзянском и венгерском языках // Сборник научных трудов ученых Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева (Ч. 1. естественные и технические науки. Ч. 2. Гуманитарные науки) - Саранск: СВМО, 1999. - С. 227-228.

3. Немаркированная притяжательная конструкция как один из древнейших способов выражения посессивных отношений в эрзянском и венгерском языках // Материалы II Всероссийской научной конференции финно-угроведов. «Финно-угристика на пороге III тысячелетия (филологические науки). - Саранск.: Крас.Окт, 2000. - С. 175-178.

4. Эрзянь ды венгрань кельтнесэ азорксчисэ аштиця вал марто предикативной посессивной теевкстнэ // Сятко.- 2000. - № 5. - С. 130-132.

5. НаЬео-конструкции в эрзянском и венгерском языках // Материалы докладов V конференции молодых ученых Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева (11-12 апреля 2000 года). - Саранск.: Крас.Окт., 2000.-С. 81-83.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из предисловия, трех глав, заключения, списка использованной литературы. Общий объем диссертации составляет 154 страницы компьютерного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Посессивность в эрзянском и венгерском языках"

ВЫВОДЫ

Рассмотренный в этой части работы материал свидетельствует о том, что присоединение лично-притяжательных суффиксов характерно лишь для таких частей речи, которые, являясь определениями, в данном контексте могут быть употреблены вместо пропущенных существительных (частичная субстантивация) или которые полностью перешли в категорию имени существительного (полная субстантивация). Отдельные группы слов принимают личные окончания. Эти окончания, хотя и совпадают по звуковому составу с лично-притяжательными суффиксами и находятся с ними в генетическом родстве, не выражают притяжательных отношений.

Приведенный материал позволяет разделить анализируемые явления на две группы, исходя из причин десемантизации лично-притяжательных суффиксов: 1) явления десемантизации, наблюдаемые в обоих языках: обозначение лица (посессивы выступают в составе имен числительных, имен действия, инфинитивах, послелогах и т.д.), обозначение вокативности, возвратности, темпоральности; 2) явления десемантизации носят индивидуальный характер: в эрзянском языке лично-притяжательные суффиксы выступают со значением обобщенного лица обладателя, со значением осуществителя действия. Сюда же относится функция обозначения детерминации. Функция обозначения детерминации проявляется в основном у лично-притяжательного суффикса 3-го лица единственного числа с именами существительными особой семантики (названия явлений природы, небесных светил, календарная лексика). В венгерском языке лично-притяжательные суффиксы употребляются в разных регулярных или единичных образованиях, в которых, судя по их составу, данный суффикс когда-то имел притяжательную функцию.

Явление десемантизации финно-угорских притяжательных конструкций, свертывание их по семантике, а также по структуре, приводит к тому, что подобные конструкции перестают быть формой организации языковых средств, оформляющих посессивные отношения. Вследствие этого лично-притяжательные суффиксы, как морфологическое средство оформления подобных конструкций, выходят за пределы поля

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе проведенного анализа мы пришли к следующим выводам:

Категория посессивности не является единым понятием, а включает в себя ряд субкатегорий, содержательное многообразие которых проявляется в различных способах построений притяжательных конструкций.

Доминанта семантики посессивности включает два признака: принадлежность и обладание. Отношения принадлежности между двумя объектами (в грамматической конструкции - между обладателем и обладаемым) возникают прежде всего в тех случаях, когда предмет обладания выражен именем, относящимся к классу слов, обозначающих неотделимую от владельца, неотторжимую, по терминологии М.А. Журинской, принадлежность. В специальной литературе встречаются и другие термины для обозначения указанного класса имен, например: неотчуждаемая принадлежность (Феоктистов 1963: 43), имманентная принадлежность (Писаркова 1974: 172). Хотя в эрзянском, венгерском языках неотторжимость не имеет категориального статуса, круг имен релятивной семантики, как и в других языках мира, определяется довольно четко. Это слова, обозначающие части тела и свойства живых существ, имена родства, части пространства и т.д. Обладание понимается как юридическое, то есть как наличие чего-либо в чьей-либо собственности.

Независимо от назначения и средств выражения любая притяжательная конструкция непременно содержит два компонента -субъект и объект обладания.

Посессивные отношения входят, с одной стороны, в группу атрибутивных (определительных) отношений, с другой стороны - в группу предикативных отношений. В связи с этим выделяются следующие основные структурные типы эрзянских, венгерских посессивных конструкций:

1) определительные притяжательные конструкции: а) сложные слова, образованные путем простого сложения компонентов. Первый компонент таких сложных слов можно назвать грамматическим обладателем, второй -обладаемым: эрз. пгкекедъ «брюшина», алдюжа «желток»; венг. fogsor «зубы, ряд зубов», hazteto «крыша дома». Подобные сложные слова как рефлексы древних немаркированных притяжательных конструкций наиболее рельефно демонстрируют процесс специализации семантических функций, который начался с появлением лично-притяжательных суффиксов: конструкции, маркированные лично-притяжательными суффиксами, стали выражать собственно посессивные значения, немаркированные конструкции - простые атрибутивные отношения с посессивным оттенком и без конкретизации грамматического обладателя. б) конструкции с именным обладателем: эрз. аванъ вановтозо «взгляд матери», покштянъ чамазо «лицо дедушки»; венг. a bokor aga «ветка куста», a lany area «лицо девушки» и т.д. в) конструкции с местоименным обладателем: эрз. монь кудом «мой дом-мой», тонъ кедетъ «твоя рука-твоя»; венг. az en kabatom «мое пальто-мое», az о lakasuk «их квартира-их»; эрз. эсъ велем «свое село-мое», эсъ валот «свое слово-твое»; венг. sajat hazamban «в моем собственном доме», sqjdt lakasa «своя квартира-его».

2) предикативные притяжательные конструкции: а) habeo - конструкции: эрз. Монъ ули книгам «У меня есть книга». Колянъ ули тейтеръказо «У Николая есть дочка»; венг. Nekem van autom «У меня есть машина».Gabornak van lakasa «У Габора есть квартира»; эрз. Мишанъ арасъ еенчезэ «У Миши нет лодки»; венг. A fiadnak nines konyve «У твоего сына нет книги». б) конструкции с абсолютным обладателем. В эрзянском языке абсолютный обладатель-существительное или местоимение выступает в форме генитива:

Те кудосъ - Иванонь «Этот дом - Ивана». Олясъ тынк, мезе мертядо се и карми «Воля ваша, что скажете, то и будет». Подобные конструкции в венгерском языке оформляются признаком притяжательности -ё: Ez az asztal a diake «Этот стол принадлежит студенту». Ez a konyv az епуёт «Эта книга -моя. Эта книга принадлежит мне».

Общим для выделенных структурных типов является то, что они оформлены, в основном, при помощи основных языковых (морфологических) средств выражения посессивности в эрзянском, венгерском языках: лично-притяжательных суффиксов (за исключением конструкций, образованных путем простого сложения слов в обоих языках); конструкций, оформленных при помощи признака притяжательности обладателя -ё в венгерском языке и маркировкой обладателя генитивом в эрзянском языке.

Относительно маркировки обладателя окончанием датива -пак/ -пек нужно сказать, что в венгерском языке применение этого падежа варьирует, в зависимости от типа конструкции. Например, лично-местоименный обладатель венгерской определительной притяжательной конструкции не может иметь форму датива: az en tdskam «моя сумка», но не nekem taskam; для именного обладателя в конструкции того же типа оформление окончанием датива является периферийным способом (ср.: a hdz fala «стена дома» и a haznak a fala с тем же значением). Между тем для любого обладателя в habeo - конструкции датив является единственным и обязательным средством маркировки: Neki van lanya «Унего есть дочь». А тёгпдкпек van autoja «У инженера есть машина».

Значение лично-притяжательных суффиксов часто обусловлено семантикой слова и зависит от его употребления с соответствующей частью речи. Как правило, лично-притяжательные суффиксы способны присоединять те части речи, которые могут замещать имена существительные. Во многих случаях посессивное оформление слова является средством его субстантивации. Выделяются следующие значения лично-притяжательных суффиксов:

1) Обозначение личной принадлежности. Она проявляется у лично-притяжательных суффиксов в составе имен существительных, числительных, вопросительных местоимений. Анализ употребления лично-притяжательных суффиксов с именами существительными показал избирательный характер посессивного оформления имен существительных в эрзянском и венгерском языках. Возможности посессивного оформления распределяются по трем основным семантическим группам имен существительных и в различной степени: а) номенклатура родства и свойства - выступает преимущественно в лично-притяжательных формах; б) анатомическая лексика - снабжается лично-притяжательными суффиксами при конкретизации предмета; в) названия предметов личного обихода присоединяют суффиксы лишь при наличии определенного контекста. С перечисленными семантическими группами имен существительных лично-притяжательные суффиксы используются в своей основном значении - обозначения личной принадлежности.

2) Обозначение лица. Последняя свойственна лично-притяжательным суффиксам в составе имен действия, инфинитивов, послелогов. Поле посессивности представляет собой незамкнутую систему, о чем свидетельствуют многочисленные факты десемантизации посессивных структур. Процесс десемантизации выражается в том, что средства выражения посессивности в ряде случаев утрачивают способность оформлять посессивные отношения. Подобные языковые средства, включаясь в группировки других, непосессивных средств, начинают выполнять несвойственные им функции.

3) Обозначение детерминации, которая отсутствует в венгерском языке, очень распространена в других финно-угорских языках. Она проявляется, в основном, у лично-притяжательных суффиксов 3-го лица единственного числа с именами существительными особой семантики (названия явлений природы, небесных светил, календарная лексика).

4) Обозначение вокативности. Лично-притяжательные суффиксы 1-го лица эрз -м, венг.-m, присоединяясь к именам существительным, обозначающим лицо или группу лиц и употребляемым в качестве обращений, фактически служат морфологическим средством выражения вокативности: эрз. Тякинем, чийнека васол бабатъ кансткензэ мелъга «Дитя-мое, сбегай-ка за бабушкиным узелком»; венг. Hogy hivnak, angyalkam? — Vicuska «Как тебя зовут, ангелочек мой? - Вицушка».

5) Обозначение темпоральности. В таком назначении чаще всего употребляются аффиксы 3-го лица единственного числа эрз. -зо/-зэ, -нзо/-нзэ; венг. -а/-е, -ja/-je. В эрзянском языке наиболее обширная сфера употребления - иллативные формы, образованные от названий явлений уникального характера: чи «солнце», день», ков «луна, месяц», шка «время» и т.д.: Чизэнзэ ветекстъ сови тенек «За день (букв, в продолжении дня-его) пять раз зайдет к нам». В венгерском языке в темпоральной функции лично-притяжательные суффиксы могут употребляться в двух значениях: а) значение определенного момента в прошедшем времени: Negy hete vagyok Moszkvaban «Уже четыре недели как я в Москве», б) значение промежутка времени, начавшегося в прошлом: Harom eve tanul az egyetemen «Он уже три года учится в университете».

6) Обозначение возвратности. В данном случае в эрзянском языке лично-притяжательный суффикс в любом лице при словах пря «голова», ойме «душа», ланго (в значении «по», «вдоль»), куеалмо (в значении «о») вступают в тесную грамматическую связь с возвратным местоимением эсъ\ Cede вадря ули меремс, идесь аволъ эсъ прянзо - а содавикс цёра «Будет правильнее сказать, спасал не себя — а незнакомого парня». В венгерском языке в данной функции выступают возвратно-усилительные местоимения. К этим местоимениям обязательно присоединяются лично-притяжательные суффиксы, без которых они не употребляются: Jol erzem magam «Я хорошо себя чувствую». В венгерском языке в возвратном значении местоимения magam «самого себя», magad, maga, magunk, magatok, maguk также могут выступать в роли обладателя в притяжательной конструкции. К обладаемому в этом случае всегда присоединяется лично-притяжательное окончание, указывающее на обладателя 3-го лица без дифференциации по числу обладателя, независимо от того, какое лицо выражает лично-притяжательный суффикс при возвратном местоимении: .ha egyszer onmagam dedapja vagyok. «раз уж я являюсь прадедом самого себя.».

Предложенный нами метод анализа категории посессивности позволил выявить многообразие разноуровневых средств ее выражения в эрзянском и венгерском языках, а также проследить их трансформацию в ходе истории языка. Выделение конструкций разных типов дало возможность наблюдать взаимодействие лексических, морфологических и синтаксических средств выражения посессивности.

Следует, однако, выявить несколько основных специфических черт выражения посессивности в венгерском языке в отличие от специфики ее выражения в эрзянском языке: а) в венгерском языке нет генитивного падежа; б) венгерский язык сохраняет наиболее архаичный вариант падежного оформления лично-местоименного обладателя определительной притяжательной конструкции - форму именительного падежа; в) в венгерском языке не произошло десемантизации лично-притяжательных суффиксов в сторону использования их в качестве детерминативных; г) для венгерского языка характерно использование специального суффикса

142 абсолютного обладателя -ё\ д) венгерский язык выделяется наличием хорошо развитых притяжательных местоимений.

Список научной литературыКудашова, Любовь Александровна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Алвре П. Историческая грамматика финно-угорских языков. Тарту: ТГУ, 1983.-88 с.

2. Андуганов Ю.В. Сложные слова в марийском языке (определительные сложные существительные): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тарту, 1977.- 15с.

3. Андуганов Ю.В. Историческая грамматика марийского языка. Синтаксис. Ч. 1. Введение. Субстантивные словосочетания. Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1991. - 196 с.

4. Аношкина Т.Е. Предложения со значением посессивного наличия в современном русском языке (У + род.п. + (есть) + им.п.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1984. 16 с.

5. Аристотель. Категории. М.: Соцэкгиз, 1939. - 84 с.

6. Аристэ П. Притяжательные суффиксы в современном водском языке. Уч. зап. Тартуского ун-та// Труды по финноугроведению. -1977.- С. 16.

7. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. - 383 с.

8. Аслиддинов С. Категория принадлежности в современном узбекском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Самарканд, 1964.- 18 с.

9. Балашша Й. Венгерский язык. М.: Изд-во иностр. лит., 1951. - 375 с.

10. Балтабаева Ж.К. Семантико-стилистические функции неоформленного родительного и винительного падежей в казахском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1984. — 19с.

11. П.Баскаков Н.А. Историко-типологическая морфология тюркских языков (структура слова и механизм агглютинации). М.: Наука, 1979. - С. 2211. J .

12. Беккер Э.Г. Категория падежа в селькупском языке. Томск, 1978. -207 с.

13. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

14. Бертагаев Т.А. Морфологическая структура слова в монгольских языках. О фузии, символизации, аналитизме, внутренней флексии, сингармонизме и многозначности аффиксов. М.: Наука, 1969. - 183 с.

15. Болдырев Б.В. Категория косвенной принадлежности в тунгусо-маньчжурских языках. М.: Наука, 1976. - 151 с.

16. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л.: Наука, 1976. -255 с.

17. Бондарко А.В. Семантические основания грамматической типологии // Вопросы сравнительной типологии. Тез. докл. Ташкент, 1981. - С. 2022.

18. Бондарко А.В. Теория фукциональной грамматики. Персональность. Залоговость. Л.: Наука, 1991. - 396 с.

19. Бубрих Д.В. Эрзя-мордовская грамматика-минимум. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1947. - 50 с.

20. Бубрих Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1953. - 265 с.

21. Бубрих Д.В. Историческая морфология финского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1955,- 185 с.

22. Вольф Е.М. Некоторые особенности местоименных посессивных конструкций (иберо-романские языки) // Категории бытия и обладания в языке. -М.: Наука, 1977, С. 144-193.

23. Гаджиев И.З. Категория принадлежности в современном азербайджанском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1975. -35 с

24. Гак В.Г. Глаголы «быть» и «есть» как центры лексико-грамматической структуры предложения. In: Revue roumaine de linguistique, t. OX, 1975, n. 4.

25. Грамматика мордовских (мокшанского и эрзянского) языков: Фонетика и морфология (Под ред. М.Н. Коляденкова). Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1962.-374 с.

26. Грамматика мордовских языков. Фонетика. Графика. Орфография. Морфология (Под ред. Д.В. Цыганкина). Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1980.-430 с.

27. Грамматика современного удмуртского языка: Фонетика и морфология -Ижевск: Удмурт, кн. изд-во , 1962. 376 с.

28. Дмитриев Н.К. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков: Морфология. М., 1955. -185 с.

29. Евсевьев М.Е. Основы мордовской грамматики. Избранные труды: В 4-х томах. Т. 4. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963. - 430 с.

30. Ермушкин Г.И. О нулевой форме множественного числа обладаемого притяжательной конструкции в эрзя-мордовском языке // Вопросы финноугроведения. Йошкар-Ола, 1970. - Вып. 5. - С. 36-40.

31. Ермушкин Г.И. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам (эрзя-мордовский язык). -М.: Наука, 1984. 141 с.

32. Журинская М.А. Именные посессивные конструкции и проблема неотторжимой принадлежности // Категория бытия и обладания в языке. -М., 1977.-С. 194-257.

33. Журинская М.А. Особенности функционирования слов с релятивным типом семантики (на материале обозначения неотторжимой принадлежности): Дисс. . канд. филол. наук. М., 1979. - 196 с.

34. Зайцева Н.Г. Притяжательная суффиксация в вепсском языке //Вопросысоветского финно-угроведения. Петрозаводск, 1974. - С. 21-22.

35. Зайцева М.И. Термины родства в вепсском языке. Уч. зап. Тартуского унта// Труды по финно-угроведению. 1975. - Вып. 344. - С. 296-306.

36. Иванов В.В. Заметки по категории притяжательности: О связи притяжательных и глагольных аффиксов // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тез. докл. М., 1983. - С. 40-43.

37. Камова И.М. Типология посессивного значения: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1980. - 18 с.

38. Категория бытия и обладания в языке. -М.\Наука, 1977. 258 с.

39. Категория притяжательности в славянских и балканских языках. Тез. совещ. -М: Наука, 1983.-260 с.

40. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. JL: Наука, 1972,-216 с.

41. Келин М.А. Процессы образования сложных слов в мордовских языках // Труды Мордов. науч.-исслед. ин-та яз., лит., истории и экономики. Вып. 32. Вопросы мордовского языкознания. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1967.-С. 39-72.

42. Ким А.А. Навео-конструкции в селькупском языке // Языки и топонимия: Сб. науч. тр. Томск, 1981. - 120 с.

43. Ким А.А. Выражение предметной принадлежности в селькупском языке // Проблемы этногенеза и этнической истории самодийских народов: Тез. докл. Омск, 1983. - 158 с.

44. Ким А.А. Выражение категории притяжательности в диалектах селькупского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тарту, 1987. -16с.

45. Ковалева Л.М. Категория притяжательности и возвратность // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тез. докл. М., 1983.-С. 55-57.

46. Кожевин Г.Ю. Выражение посессивности при сыктывкарском диалекте современного коми языка // Материалы науч. тр. Финно-угорского факультета: Вторая годич. сесс. Учен, совета. Февр. чтения,8.11 февр. 1995 Сыктывкар, 1995. - С. 29-32.

47. Кокла П. Притяжательные суффиксы в марийском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук, Таллин, 1963. 47 с.

48. Колпакова Н.Н. Некоторые особенности посессивных отношений в венгерском языке в свете теории поля // Советское финно-угроведение. -Таллин, 1986.-С. 209-213.

49. Колпакова Н.Н. Посессивность в венгерском языке ( в сопоставительном освещении). Дисс. .канд. филол. наук. -М., 1988. 182 с.

50. Коми язык. Энциклопедия. М.: Изд-во ДиК, 1998. - 608 с.

51. Кузьмина А.И. Грамматика селькупского языка. Новосибирск: ИГУ, 1974.-С. 68.

52. Лаанест А. Субстантивный атрибут в прибалтийско-финских языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Таллин, 1959. - 21 с.

53. Лаанест А. Об употреблении посессивных суффиксов в современном ижорском языке // Советское финно-угроведение. Таллин, 1984. - С. 284.

54. Леви-Брюль Л. Выражение принадлежности в меланезийских языках // Эргативная конструкция предложения: Сб. науч. тр. М., 1950. - С. 208217.

55. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990.-685 с.

56. Лыткин В.И. Пермские языки. Введение. Коми-зырянский язык. Коми-пермяцкий язык // Языки народов СССР. М., 1966. - Т. 3. - С. 235-261, 281-316.

57. Майтинская К.Е. Неопределенный падеж и абсолютная форма ввенгерском языке. Уч. зап. Военного ин-та иностранных языков. № 6. -М., 1948.-С. 67-77.

58. Майтинская К.Е. Венгерский язык: В 3 т. Т. 1. - 1955. - Т. 2. - 1959. - Т. 3. - 1960.-М.: Изд-во АН СССР.

59. Майтинская К.Е. Местоимения в языках разных систем. М.: Наука, 1969.-307 с.

60. Майтинская К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М.: Наука, 1979. - 262 с.

61. Молошная Т.Н. Посессивные конструкции в болгарском языке // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тез. докл. -М.: Наука, 1983. С. 64-69.

62. Мосин М.В., Тужина Л.И. Односоставные и двусоставные имена в мордовских и прибалтийско-финских языках // Основные тенденции развития финно-угорских языков. Межвуз. сб. научн. тр. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та. - С. 144 - 150.

63. Науменко-Папп А. Практический курс венгерского языка. М.: Высшая школа, 1982.-351 с.

64. Некрасова Г. А. Функционально-семантические особенности средств выражения посессивности в современном коми языке // Тр. Ин-та яз., лит. и истории Коми науч. центра УрО АН СССР. Сыктывкар, 1995. - Вып. 58.-С. 67-77.

65. Основы финно-угорского языкознания: Вопросы происхождения и развития финно-угорских языков. М.: Наука, 1974. - 480 с.

66. Очерки мордовских диалектов. В 5 т. Т. Т- 1961; Т. II -1963; Т. III -1963; IV - 1966; V - 1968 - Саранск: Мордов. кн. изд-во.

67. Писаркова К. Посессивность как грамматическая проблема (на примере польского языка) // Грамматическое описание славянских языков. М., 1974.-С. 171-176.

68. Порман Н.Р. Семантика некоторых форм предикации в современном английском языке // Проблемы грамматической семантики в современном английском языке Уфа, 1979. - С. 56-66.

69. Розенцвейг В.Ю. Лексика имущественных отношений // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 8. - М., 1964. - 76 с.

70. Ромбандеева Е.И. Мансийский (вогульский) язык. М.: Наука, 1973-207с.

71. Селиверстова О.Н. Экзистенциональность и посессивность в языке и речи: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1.982. - 18 с

72. Селиверстова О.Н. Посессивные и пространственные модели // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тез. докл. М., 1983 .С. 94-95.

73. Серебренников Б.А. О причинах неодинакового порядка расположения притяжательных суффиксов в уральских и алтайских языках // Acta Orientalia.- 1962.-Т. 15.-S. 311-313.

74. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 391 с.

75. Серебренников Б.А. Историческая морфология мордовских языков. М.: Наука, 1967.-260 с.

76. Серебренников Б.А. К проблеме происхождения притяжательных суффиксов в тюркских и уральских языках // Фонетика. Фонология. Грамматика: Сб.науч. тр. -М., 1971. С. 227-282.

77. Серебренников Б.А. Сводимость языков мира, учет специфики конкретного языка, предназначенность описания // Принципы описания языков мира. М., 1976. - С. 8.

78. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку: Маариф, 1979. - 303 с.

79. Сий Э. Курс венгерского языка. Будапешт: Танкёньвкиадо, 1981 - 630 с.

80. Степанов Ю.С. К универсальной классификации предикатов. -Сер. литры и языка. Т. 39. - 1980. - № 4. - С. 311-323.

81. Суханова B.C. О семантике притяжательных суффиксов // Уч. зап. Петрозаводского гос. ун-та. 1958. - Т. 7. - Вып. 1. - С. 285-292.

82. Суханова B.C. О семантике притяжательного суффикса 3-го лица ед. числа в пермских языках // Лингвистический сборник. Петрозаводск,1961.-Вып. 1.-С. 81-89.

83. Суханова B.C. Употребление притяжательных суффиксов с различными частями речи в пермских языках // Прибалтийско-финское языкознание. Вопросы грамматики и лексикологии: Сб. науч.тр. М.-Л., 1963. - С. 8089.

84. Тепляшина Т.П. Лично-притяжательные формы бессермянских терминов родства // Вопросы финно-угроведения. Вып. 1. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1975.-С. 195-200.

85. Терещенко Н.М. О выражении посессивных отношений в самодийских языках // Вопросы финно-угорского языкознания: Сб. науч. тр. М.-Л.,1962.-С. 81-93.

86. Терещенко Н.М. К генезису лично-предназначительных (дезидеративных) форм северносамодийских языков Уч.зап. Тартуского ун-та// Труды по финно-угроведению. 1977. - С. 95-105.

87. Тихонова Т.М. Суффиксы притяжательности в непритяжательном значении в волжских языках финно-угорской группы // Вопросы советского финно-угроведения. Петрозаводск, 1974. - С. 119-121.

88. Топоров В.Н. К генезису категории притяжательности // Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тез. докл. М., 1983.-С. 99-107.

89. Уленбек К.Х. Идентифицирующий характер посессивной флексии в языках Северной Америки // Эргативная конструкция предложения. М.:

90. Изд-во иностр. лит., 1950. 218 с.

91. Феоктистов А.П. Категория притяжательности в мордовских языках. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963. 184 с.

92. Хайду П. Уральские языки и народы. М.: Прогресс, 1985. - 425 с.

93. Хелимский Е.А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели (лингвистическая и этногенетическая интерпретация). М.: Наука, 1982. - 164 с.

94. Цыганкин Д.В. Грамматические категории имени существительного в диалектах эрзя-мордовского языка (определенности-неопределенности и притяжательности). Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1978. - 70 с.

95. Цыганкин Д.В. Категория принадлежности и ее особенности в диалектах эрзя-мордовского языка // Финно-угристика. Вып. 1. - Саранск, 1978. -С. 116-149.

96. Цыганкин Д.В., Киушкина Р.И. Особенности употребления лично-притяжательных аффиксов в эрзянском языке // Основные тенденции развития финно-угорских языков. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. -С. 46-52.

97. Цыганов Н.Ф. Абсолютная (внепадежная) форма // Уч. зап. Мордовского гос. ун-та. Саранск, 1964. - № 43. - С. 179-192.

98. Чинчлей К.Г. Некоторые аспекты типологии категории посессивности: Дисс. . докт. филол. наук, М., 1984. - 409 с.

99. Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957. - 188 с.

100. Языки мира. Уральские языки. М.: Наука, 1993. - 396 с.

101. ЮО.Языки народов СССР: Финно-угорские и самодийские языки. М.: Наука, 1966. - 464 с.

102. Яковлев Н.Ф. Грамматика адыгейского литературного языка. M.-JL: АН СССР, 1941.-462 с.

103. Ярцева В.Н. Типология языков и проблема универсалий: Тез. докл. и сообщ. -М., 1974.

104. Ярцева В.Н. Категория бытия и обладания (предисловие). М.: Наука, 1977.-С. 3-4.

105. Barczi G., Benko L., Berrar J. A magyar nyelv tortenete. -Budapest, 1967 -559 o.

106. Bashiri J. To be as the origin of syntax. Mineapolis, 1973. - 175 p.

107. Budenz J. Nachweis und Erklarung einer urspriinglichener Gestalt der pluralischen Sprachen // Ungrische Sprachstudien, 1. Pest, 1869.

108. Castren M. A. Uber die Personalafflxe in den altaischen Sprachen // Nordische Reisen und Forschungen. St.- Petersburg, 1862. - S. 151-222.

109. Christie Y.Y. Locative, Possessive and Existential in Swahili. «Foundations of Language», 1970, v. 6, № 2. P. 32.

110. Fillmore J. Types of lexical information. «Studies in syntax and semantics». Ed. F. Kiefer. Dordrecht, 1969. - P. 58-60.

111. Fokos-Fuchs D. Etimologiai jelentestani es szintaktikai adalekok // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. Budapest, 1960. - O. 101-111.

112. Gaal E. A birtoklas kifejezese a magyar nyelvben // Nyelvtudomanyi ЁИекегёзек. Budapest, 1978. - № 97. - O. 71.

113. Hajdii P. Bevezetes az urali nyelvtudomanyba. A magyar nyelv finnugor alapjai. Budapest, 1989. - O. 68-69.

114. Hadrovics L. A funkcionalis magyar mondattan alapjai. Budapest, 1969. -368 o.

115. Hungar Lingua. Magyar nyelvkonyv. Debreceni Nyari Egyetem, 1991.- 177 o.

116. Kont K. Substantiivide atributiivsest seosest soome-ugri keeltes // Eesti NSV Teaduste Akademia keeleja kirjanduse Hinstituudi uurimised. Tallina, 1956. J-Lk.105-126.

117. Lyons J. A Note on Possessive, Existential and Locative Sentence.

118. Foundations of Language», 1967, V. 3, № 4. P. 17.

119. Mark J. Die Possessivsuffixe in den uralischen Sprachen. Halfite // Memoires de la Societe Finno-Ougrienne. Helsinki, 1925. - L. 4. - 279 s.

120. Meillet A. Le developpement du verbe «avoir». In. Antidoron Festschrift Wackernagel. Gottingen, 1924. - P. 9-13.

121. Meillet A. Linguistique historique et linguistique generale. 2 ed. Paris: Champion, 1926.-334 p.

122. Magyar Nyelv Torteneti Etimologiai Szotara. Budapest, I - 1967 (1984), II -1970, III - 1976.121 .Paasonen H. Mordvinische Lautlehre. MSFOu XXII. Helsinki, 1903. S. 120123.

123. Ravila P. Suomalais-ugrilaisten taivutuksen historiaa // Virittaja. Helsinki, 1945. -L. 314-326.

124. Szinnyei J. Finnisch-ugrische Sprachwissenschaft. Berlin, Leipzig, 1922. -92 s.

125. Абрамов К.Г. Найман. Саранск: Мордов.кн. изд-во, 1957. - 395 с.

126. Абрамов К.Г. Нурька морот. -Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1974.- 420 с.

127. Антонов И.З. Вейсэнь семиясо. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1956. -270 с.

128. Брыжинский А. И. Оймень моро. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. -224 с.154

129. Доронин A.M. Кочкодыкесь пакся нармунь. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.-381 с.

130. Журавлев В.Г. Овто латко. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1992. - 88 с.

131. Ключагин П.А. Цёканька. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1997. - 112 с.

132. Коломасов В.М. Лавгинов. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1987. - 224 с.

133. Куторкин А.Д. Лажныця Сура. Колмоце книга. Саранск: Мордов. кн изд-во, 1987. - 391 с.

134. Митякин Д.С. Эрямонь ёнкст. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1992. -72 с.

135. Радаев В.К. Сияжар. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1973. - 340 с.

136. Раптанов Т.А. Чихан пандо ало. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. -209 с.

137. Эркай Н.Л. Алешка. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. - 191 с.

138. Gardonyi G. Egri csillagok. Mora Kiado-Karpati Kiado. Budapest-Uzsgorod. 1980.- 527 o.

139. Milne A. A. Micimacko kuckoja. Mora Ferenc Konyvkiado, 1996. 135 o.

140. Mor J. Fekete gyemantok. Mora Konyvkiado. Budapest, 1987. - 568 o.

141. Somos B. Ezer szo magyarul. Budapest, 1989. - 159 o.