автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему:
Повести и романы А.Ф. Писемского 1850-х гг.

  • Год: 2011
  • Автор научной работы: Зубков, Кирилл Юрьевич
  • Ученая cтепень: кандидата филологических наук
  • Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
  • Код cпециальности ВАК: 10.01.01
Диссертация по филологии на тему 'Повести и романы А.Ф. Писемского 1850-х гг.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повести и романы А.Ф. Писемского 1850-х гг."

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Зубков Кирилл Юрьевич

4849080

ПОВЕСТИ И РОМАНЫ А. Ф. ПИСЕМСКОГО 1850-Х ГОДОВ: ПОВЕСТВОВАНИЕ, КОНТЕКСТ, ТРАДИЦИЯ

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

9 ИЮН 2011

Санкт-Петербург 2011

4849080

Диссертация выполнена на Кафедре истории русской литературы Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Отрадин Михаил Васильевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Макеев Михаил Сергеевич

(МГУ им. М. В. Ломоносова) кандидат филологических наук Гродецкая Анна Глебовна (ИР ЛИ РАН)

Ведущая организация: Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена.

Защита состоится 13-06 2011 года в Г^^часов на заседании совета Д 212.232.26 по защите докторских и кандидатских диссертаций пр# Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д.И, Филологический факультет, ауд. .

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им.М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д.7/9.

Автореферат разослан «_ » 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических" наук, доцент С. Д. Титаренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Работа призвана заполнить лакуну, существующую в истории русской литературы середины 19 в. Творчество А. Ф. Писемского, писателя, которого современники считали одним из наиболее заметных русских прозаиков, до сих пор остается малоизученным. В достаточно многочисленных работах о творчестве Писемского его творчество рассмотрено далеко не исчерпывающе. Даже серьезные по охвату материала исследования1 не дают сколько-нибудь единой и полной характеристики более чем тридцатилетнего творческого пути Писемского и связей его творчества с литературным контекстом. Определяя место произведений Писемского в истории русской литературы, большинство исследователей (П. Г. Пустовойт, А. П. Могилянский, Л. Н. Синякова и мн. др.) исходят из уже сложившихся представлений об истории литературы середины 19 в. Например, раннее творчество Писемского воспринимается как продолжение натуральной школы, понятой по Белинскому; его роман «Тысяча душ» оценивается как недостаточно совершенное произведение, которое при удачном исполнении замысла было бы таким же, как романы И. С. Тургенева или Ф. М. Достоевского. Если признать правоту лучше чувствовавших специфику текущего литературного процесса современников, единогласно считавших раннего Писемского крупным писателем, приходится признать и то, что его произведения очень своеобразны. Чтобы включить их в историю литературы, недостаточно рассмотреть, как отражаются в творчестве Писемского явления, описанные на материале творчества других писателей. В этом смысле Писемский схож с любым выдающимся деятелем литературы, чье творчество в той или иной степени влияет на ход литературного процесса.

Актуальность работы обусловлена именно отсутствием полной характеристики творчества Писемского. Для историка литературы этот пробел является очень значительным, поскольку произведения писателя играли существенную роль в литературном процессе, а потому без их исследования имеющиеся

1 См., напр.: Рошаль А. А. Писемский и революционная демократия. Баку, 1971.

3

концепции истории литературы обречены на неполноту. Разумеется, в пределах одной работы невозможно исчерпывающе охарактеризовать все наследие Писемского, включающее романы, повести, драматургию, рассказы и очерки и публицистику.

Цель нашего исследования — описать первое десятилетие активной литературной деятельности Писемского, ограничиваясь при этом только его повестями и романами — наиболее заметными жанрами в творческом наследии писателя. Произведения Писемского рассматриваются, с одной стороны, как единая эволюционирующая система, построенная на использовании единых принципов поэтики, а с другой стороны, как результат взаимодействия многочисленных процессов, происходивших в русской литературе 1850-х гг.

Такая цель требует сформулировать следующие задачи исследования:

1. дать имманентный анализ повествовательных форм в ранних повестях и романах Писемского, определить их основные типы и характер эволюции;

2. выявить специфику литературной позиции писателя в полемике «Москвитянина» и «Современника» первой половины 1850-х гг. и показать, как связана эта литературная позиция с поэтикой прозы Писемского;

3. рассмотреть связь романа «Тысяча душ» с более ранней прозой Писемского и выявить своеобразие этого произведения на фоне более ранних произведений писателя;

4. показать место этого романа в русской литературе второй половины 1850-х гг. и на этом основании проанализировать проблематику романа.

Предметом исследования, соответственно, становятся произведения 1850-х гг., как созданные собственно Писемским (в первую очередь, повести «Тюфяк», «Брак по страсти», «Monsieur Батманов», «Виновата ли она?»; романы «Богатый жених», «Боярщина», «Тысяча душ»), так и принадлежащие его современникам (пьесы А. Н. Островского «Бедная невеста», «Доходное место»,

«Без вины виноватые», драматургия таких авторов, как В. А. Соллогуб, Н. А. Львов и А. А. Потехин, повести И. С. Тургенева, романы И. А. Гончарова). Очень важно для работы исследование русской критики середины 19 в., в особенности произведений членов «молодой редакции» «Москвитянина» (А. А. Григорьева, Е. Н. Эдельсона, Б. Н. Алмазова) и П. В. Анненкова.

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. Ранние произведения Писемского носят во многом экспериментальный характер, поскольку в созданных практически одновременно текстах используются совершенно различные нарративные модели: «литературное» повествование, близкое к тургеневской прозе, и повествование, основанное на отрицании значимости субъекта наррации, владеющего книжной речевой нормой.

2. Писемский вошел в литературу как автор повести «Тюфяк», построенной на полемике с повествовательными принципами светской повести и произведений натуральной школы. Эта полемика была тесно связана с литературными теориями «молодой редакции» «Москвитянина», отчасти повлиявшими на повесть Писемского, а отчасти сформировавшимися под ее влиянием.

3. Наиболее близким Писемскому как автору «Тюфяка» писателем является А. Н. Островский, поэтика ранних пьес которого обнаруживает множество сходств с художественными принципами прозы Писемского.

4. Обращаясь к более характерным для литературы 1850-х гг. формам повествования, опробованным, в частности, в тургеневской прозе, Писемский отклонялся от правил, диктуемых литературными принципами «молодой редакции». С этим отчасти связано и участие писателя в «Современнике».

5. Синтез обеих повествовательных моделей произошел в творчестве Писемского уже на другом этапе развития литературы, когда он создал роман «Тысяча душ».

6. Проблематика этого романа тесно связана с широко распространенной во второй половине 1850-х гг. «обличительной» литературой, в особенности драматургией. В отличие от большинства современников, Писемский стремился в своем романе не предложить тенденциозную трактовку исторических

событий, а рассмотреть проблему взаимодействия человеческой индивидуальности и национальной истории.

7. Трактовка русской истории в романе Писемского во многих аспектах сходна с предложенной в пьесе Островского «Доходное место», однако в своем позднем произведении «Без вины виноватые» Островский переосмысляет сюжет романа Писемского в полемическом духе.

8. Роман «Тысяча душ» создан с учетом не только злободневной общественной проблематики, но и литературной традиции, восходящей в первую очередь к творчеству А. С. Пушкина, причем понимание Писемским Пушкина близко к трактовке творчества автора «Евгения Онегина» в трудах П. В. Анненкова.

9. Роман «Тысяча душ» своеобразно раскрывает проблему связи человека и истории, одну из ключевых для таких произведений, как «Обломов» Гончарова или романы Тургенева, а потому должен рассматриваться в одном ряду с ними.

Методология работы основана на использовании различных подходов к анализу произведений. Наиболее строгим является нарратологический метод, восходящий к работам Б. М. Эйхенбаума, В. В. Виноградова и их современников и связанный с именами таких исследователей, как Б. А. Успенский, Ю. М. Лотман, С. Четмен. Одновременно с этим подходом, ориентированным на имманентный анализ текста, мы используем и традиционные историко-литературные методы, связанные с анализом контекста, в который должно быть помещено произведение. Контекст в нашей работе понимается достаточно широко, в соответствии с принципами, часто используемыми при анализе литературы начала XIX века и восходящими в первую очередь к работам Ю. Н. Тынянова о Пушкине и его современниках. Именно историко-литературный подход является в диссертации центральным и позволяет интегрировать остальные методологии. В работах, посвященных литературе второй половины XIX в., погружение текста в контекст до сих пор, по нашему мнению, осуществляется далеко не всегда в достаточной степени. Образцом контексту-

ального изучения русской прозы 1850-х гг. для нас стали не теоретические, а историко-литературные работы, в первую очередь исследования В. А. Туниманова, А. И. Журавлевой и М. В. Отрадина. Наконец, при анализе проблемы литературной традиции мы опирались на классическую статью Т. С. Элиота, развитие и интерпретацию высказанных в ней идей в работах Р. Уэллека, а также социологическую (в работах Р. Шилза, Б. В. Дубина и Н. А. Зоркой) и философскую трактовку этого понятия (в работах Г.-Г. Гадамера),

Научная новизна исследования. В работе дан последовательный анализ прозы Писемского 1850-х гг. как своеобразного явления. Учет роли прозы Писемского в литературе середины 19 в. позволяет пересмотреть многие проблемы истории русской литературы, такие как литературная позиция «молодой редакции» «Москвитянина» или своеобразие «обличительной» литературы.

Научно-практическая значимость работы обусловлена возможностью использования ее результатов в основных курсах «История русской литературы XIX века», «История русской критики», а также специальных курсах, посвященных творчеству А. Ф. Писемского, А. Н. Островского, А. А. Григорьева.

Апробация диссертации. Основные положения диссертации излагались в докладах на научных конференциях: Международная конференция молодых филологов (Тарту, Эстония, 2009); Международная научная конференция «Обломов: sine ira...» (Санкт-Петербург, 2009); XXXIX Международная филологическая конференция (Санкт-Петербург, 2010); IV Международная конференция молодых филологов «Русская литература: тексты и контексты» (Варшава, Польша, 2010); VII Международная летняя школа по русской литературе (Санкт-Петербург, 2010); XII Международная научная конференция молодых филологов (Таллин, Эстония, 2011).

Основные результаты работы изложены в 6 публикациях.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Каждая из глав делится на 5 разделов. Библиография включает 267 позиций.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Ранняя проза» содержит анализ повестей и романов Писемского, созданных до романа «Тысяча душ». Первый раздел первой главы («Эстетические установки «молодой редакции» «Москвитянина») посвящен анализу литературной позиции и художественных принципов, декларируемых в статьях, которые были опубликованы в первой половине 1850-х гг. членами кружка молодых литераторов, объединившихся вокруг журнала М. П. Погодина «Москвитянин». Наличие последовательной литературной позиции у «молодой редакции» отрицалось исследователями2. Связано это, по всей видимости, с постоянными попытками соотносить установки «молодой редакции» с принципами «натуральной школы», причем отношение москвитя-нинцев к последней трактуется то как резкое осуждение3, то как полное принятие4. Такой подход основан на игнорировании того факта, что в первой половине 1850-х гг. понятие «натуральная школа» утрачивает единое наполнение и используется в совершенно различных значениях. Не менее искажают реальную картину и попытки спроецировать на деятельность «молодой редакции» идеологию еще не сложившегося на момент ее существования почвенничества5.

Анализ программных статей и текущей критики показывает наличие у «молодой редакции» единой литературной позиции: Ап. Григорьев, Е. Н. Эдельсон и Б. Н. Алмазов выступали против гипертрофированной роли личности в литературе, понимая под этим как ощущение чрезмерной «субъективности» автора, так и исключительное значение, придаваемое эффектному герою романтического типа. Большинство современных им авторов критики «молодой редакции» оценивали отрицательно, считая их сторонниками «несерьезного» направления в литературе. Интересно, что для критиков «молодой редакции», видимо, не было существенных различий между произведениями натуральной школы и светской повестью, представлявшими, по их мнению, по сути схожие явления.

2 См., напр.: Лакшин В. Я. А. Н. Островский. 3-е изд. М., 2004. С. 233.

3 Виттакер Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (1822-1864 гг.). СПб., 2000. С. 99.

4 Коган Л. Р. А. Н. Островский и «молодая редакция» «Москвитянина» IIРО РНБ. Ф. 1035. Ед. хр. 92, Л. 12 об. 3 См.: Dowler, Wayne. Dostoevsky, Grigor'ev and Native Soil Conservatism. Toronto; Buffalo; London, 1982. P. 11.

8

Во втором разделе первой главы («Повесть «Тюфяк» и литературная программа «молодой редакции» «Москвитянина») анализируется поэтика повествования первой повести Писемского (1850). В этой повести способность владеющего литературной нормой рассказчика объяснить события русской провинциальной жизни ставится под сомнение, как и умение образованного героя выразить свои чувства и мысли на языке, сформированном книгами и университетскими лекциями. Общество изображается не через описания от лица всезнающего повествователя, а за счет ощутимого присутствия в повествовании мнения самого общества — неотделимого от этого общества звучания слухов, «общего хора, поющего с чужого голоса»6. Сведения об обществе читатель получает в соответствии с тем, «как повествует предание»7.

Проблема литературного начала в повести была замечена уже в похвальной рецензии Островского, писавшего о главном герое «Тюфяка»: «Люди, не умевшие по отсутствию художественного такта или не имевшие случай вследствие дурного воспитания выделать для жизни себя, свой характер, наружность, — похожи на так называемых «поэтов в душе», которые мечтают и чувствуют весьма поэтично, но написать не умеют двух строк, потому что не приобрели техники»8. Для рассказа о героях подчеркнуто неэстетичных, неспособных придать подобие художественной оформленности своим поступкам и действиям, литературная форма не подходит; их жизнь не укладывается в рамки литературного мышления. Повествовательные принципы повести позволили «молодой редакции» «Москвитянина» объявить ее противовесом «болезненному бреду писателей натуральной школы»9. Таким образом, повесть Писемского во многом была реализацией литературной программы «молодой редакции». Не менее значимо было и обратное влияние: воззрения «москвитянинских» критиков на русскую прозу во многом формировались под влиянием «Тюфяка», в котором был предложен способ создать объективное повествование об интеллектуальном герое.

6 См.: Писарев Д. И. Стоячая вода // Писарев Д. И. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М„ 1955. С. 162.

7 Писемский А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. Т. 1. М., 1959. С. 317.

8 Островский А. Н. Поли. собр. соч.: В 12 т. Т. 10. М„ 1978. С. 19-20.

9 Григорьев А. А. Литературная критика. М., 1967. С. 72.

9

Третий раздел первой главы («Повести «Брак по страсти» и «Monsieur Батманов»: завершение «москвитянинской» поэтики») посвящен тому, как сформировавшаяся в первой повести Писемского поэтика постепенно трансформируется в его творчестве. Опубликованная в «Москвитянине», повесть «Степан Петрович Хозаров и Мари Ступицына. Брак по страсти» (1851) использует уже опробованные в «Тюфяке» повествовательные приемы и является реализацией литературной программы «молодой редакции». Однако в повести заметно и отступление от этих принципов. Начало повести уже у А. В. Дружинина, одного из ее первых рецензентов, вызвало ассоциации с описанием пансиона госпожи Воке из романа Бальзака «Отец Горио», хотя, по мнению Дружинина, «То, что было «почти» по силам Бальзаку, вышло у г. Писемского вяло и ничтожно»10. Сходство действительно разительно: в обоих произведениях речь идет о бедном пансионе в большом городе, постояльцы которого описаны с точки зрения невежественной и необразованной хозяйки. Сознательная установка на творческий диалог с Бальзаком была не вполне обычна для русской прозы 1850-х гг., когда творчество французского писателя было дискредитировано в глазах русского читателя и, не в последнюю очередь благодаря плохим переводам, вызывало ассоциации с далеко не лучшими образцами жанра русской светской повести. Вероятно, Писемский ориентировался на позицию Дружинина, высоко ценившего Бальзака. Важно учесть, что Дружинин был одним из наиболее ярких и заметных критиков «Современника», главного литературного оппонента «молодой редакции». Функции параллелей с Бальзаком указывают на значительные изменения в поэтике и проблематике повести: Растиньяк покоряет высшее общество Парижа, а Хозаров — дочку провинциального помещика, который обычно так пьян, что жена старается спрятать его от гостей, чтобы не опозориться. Несовпадение жизни и высокой литературы может свидетельствовать не столько о неправдоподобии литературы, сколько о ничтожности жизни. Таким образом, отношение к Бальзаку у Писемского двойственное, как и положение писателя между конкурирующи-

10 Письма иногороднего подписчика. Декабрь 1851 // Дружинин А. В. Соч. Т. 6. СПб., 1865. С. 568.

10

ми журналами. С одной стороны, бальзаковское описание светского общества чуждо творчеству русского писателя, который уверен, что в настоящей русской жизни подобного общества просто нет. С другой стороны, творчество французского писателя Писемским не отрицается: причины несоответствия литературы и жизни лежат, скорее, не в недостатках литературы, а в отсутствии европейской цивилизации в России. Писемский полемизирует не с Бальзаком, а с его уродливым искажением, каким ему видится русская светская повесть.

Повесть «Monsieur Батманов» (1852), также опубликованная в «Москвитянине», во многом является самоповтором и эксплуатирует однажды удачно сработавшие в «Тюфяке» повествовательные приемы. Подобные повести, ориентированные на детальное изображение течения обыденной провинциальной жизни и использующие для этого специфическую повествовательную технику, уже в 1851 г. предлагал «Москвитянину» не только Писемский. Схожие принципы построения характеризуют сразу три произведения, появившиеся в погодинском журнале и ставшие первыми крупными художественными сочинениями своих создателей: это «Адам Адамыч» М. Л. Михайлова (1851), «Красиль-никовы» П. И. Печерского (1852) и «Глава из романа» А. А. Потехина (1852). Не менее важно и то, что повествовательные модели, впервые появившиеся в «Тюфяке», с легкостью поддавались тиражированию. К концу 1852 г. «москви-тянинская» поэтика повествования оказалась для Писемского исчерпанной.

В четвертом разделе первой главы («Трансформации москвитянинской поэтики: «Бедная невеста» и «Богатый жених») речь идет о сложной взаимосвязи комедии Островского «Бедная невеста» и романа Писемского «Богатый жених»: оба эти произведения кажутся результатом сознательной конкуренции писателей. И названия, и сюжетные ситуации здесь очень схожи — речь идет о бедных и образованных девушках, которые влюблены в недостойных их притворяющихся образованными молодых людей и вынуждены выйти за богатых и внешне неприглядных женихов. Между тем прямое влияние текстов друг на друга исключается, поскольку они создавались одновременно жившими в раз-

ных городах писателями. Раздел открывается развернутым анализом «Бедной невесты», произведения, озадачившего критиков.

Структура пьесы, с нашей точки зрения, действительно совершенно уникальна для русской драматургии середины 19 в. и напоминает чеховский театр, где «Дурные люди... только ухудшают положение, плохое уже само по себе», а основу конфликта составляет противопоставление всех действующих лиц не зависящему от их воли ходу жизни в целом11. Таким образом, конфликт в пьесе возникает не между героями, борющимися за руку невесты. Такая поэтика приводит к уравниванию с точки зрения структуры главных и второстепенных героев пьесы. Постоянный конфликт с окружающей жизнью характерен почти для всех персонажей.

С точки зрения традиционного конфликта — борьбы за руку героини, — «лишним» оказывается все пятое действие пьесы, происходящее после бесповоротного решения Марьи Андреевны. Собственно фабульное движение отодвигается в комедии на второй план, а потому внимание читателя или зрителя не обращается на значимых для интриги героев. Это предоставляет автору возможность дать развернутую психологическую характеристику второстепенных персонажей. Граница между образованными, значительными героями и фоном размывается, однако главным эффектом этого, в отличие от прозы Писемского, оказывается не та или иная степень дискредитации главного героя, а возвышение толпы. Именно ее частью является Дуня, бесспорно, очень значимый образ, вызвавший высокую оценку критиков. В финале пьесы «голос из толпы» явно способен ставить под сомнение слова пытающейся убедить себя героини, становясь как бы частью ее внутреннего мира, проявлением ее неуверенности в будущем. Когда Марья Андреевна пытается убедить маменьку и саму себя, что непременно будет счастлива, голос из толпы как будто отвечает ей: «Другой, матушка, нравный, любит, чтоб ему угождали. Домой-то, известное дело,

11 Скафтьшов А. П. К вопросу о принципах построения пьес А. П. Чехова // Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972. С. 427.

больше пьяные приезжают, так любят, чтоб сама ухаживала, людей к себе не подпускают»12.

Снятие границ между героем и толпой осуществляется и в «Богатом женихе» Писемского, однако цель такого построения романа совершенно иная. Как и Островский, Писемский полемически переосмысляет типичный сюжет натуральной повести. Главная героиня романа страдает и умирает от чахотки не из-за любви к герою, похожему на Печорина, а потому, что оказавшийся негодяем герой Шамилов ее бросает. Противопоставленный ему и действительно карикатурно изображенный «богатый жених» Сальников оказывается добрым и искренним человеком. Более того, ситуация, когда умирающая от чахотки образованная героиня, чтобы помочь не понимающим ее приемным родителям, дает согласие на брак с отвратительным ей богатым помещиком, трактуется не по модели натуральной школы —: как самопожертвование героини. Оказывается, что находящаяся на грани смерти барышня в любом случае ничего не теряет, тогда как искренне любящий ее Сальников, так и не ставший ее мужем, жертвует всем своей искренней любви, оставаясь холостяком навсегда и помогая родственникам покойной героини.

В отличие от «Тюфяка» и других произведений того же типа, в романе присутствует образ Петербурга и несколько соотнесенных с ним героев. Их появление не только значимо для фабулы, но и мотивирует значительную перестройку нарративной структуры повести. В их отношении повествователь активно использует прямые характеристики. В первую очередь, речь идет о главной героине. Владеющий литературной нормой повествователь активно включается не только в рассказ о ней, но и в описание ее столичного знакомого — старого князя. Главный герой романа Шамилов является не пародией на образованного героя, как его обычно называют, но героем действительно образованным и, на фоне провинциалов, незаурядным. Однако при всем этом герой на сюжетном уровне не противопоставлен провинциалам и не является «лишним» в их среде. Об этом свидетельствует его полное погружение в провинциальную

12 Островский Л. Я. Поли. собр. соч.: В 12 т. Т.1. М„ 1973. С. 279.

13

жизнь в финале романа и готовность полностью слиться с миром провинции. В «Богатом женихе» Писемский, как и Островский в «Бедной невесте», разрушает характерное для натуральной школы противопоставление убогой и ограниченной массы и развитых личностей. Однако если Островский достигает этой цели, поднимая любого человека толпы до уровня одного из центральных героев, то Писемский, напротив, понижает нравственный уровень героя, показывая, что любой интеллектуальный герой внутренне готов к нравственной деградации. Подлинно развитые личности могут возникнуть лишь в исключительной петербургской среде, сближение которой с провинциальной жизнью оказывается невозможно. Такой подход для критиков «молодой редакции», естественно, был неприемлем: он мог ассоциироваться, например, со «светской повестью».

Пятый раздел первой главы («Повествовательные эксперименты середины 1850-х гг.») посвящен анализу повести «Виновата ли она?» (1855) и романа «Боярщина» (1858). Повесть «Виновата ли она?» является попыткой Писемского провести смелый эксперимент с совершенно, казалось бы, чуждым ему типом повести. Вскоре после создания и появления в печати своего произведения Писемский прочел повесть И. С. Тургенева «Яков Пасынков». Свое мнение об этом произведении он изложил в письме к Тургеневу: «Вступиться за романтизм в наше время — дело нужное и честное, и вы один из современных писателей могли бы, кажется, сделать это по свойствам вашего таланта и по условиям вашего развития, словом, по всему вашему внутреннему нравственному складу. Островский, выводя Бородкиных, Машей <зю! — К. 3.>, ничего не сделает. Я отхлещу практичность и положительность, слова не сумею сказать за романтизм. Я, конечно, говорю об романтизме глубоком, чистом, об романтизме, которым освещена Татьяна, но никак не о том, который проповедуют некоторые ваши знакомые, выдавая утонченную чувственность и за поэзию, и за романтизм, и за науку, пожалуй, напоминая собой в минуты своих восторгов кота, у которого чешут за ухом»13. Представляется, что убежденность Писемского в своей неспособности «вступиться за романтизм», выраженная в приве-

13 Письмо от 30 мая/11 июня 1855 — Письма А. Ф. Писемского (1855-1879) //Литературное наследство. Т. 73. Из парижского архива И. С. Тургенева. Кн. 2. Из неизданной переписки. М., 1964. С. 141.

14

денном отрывке, во многом наиграна. «Яков Пасынков» не мог не напомнить писателю его собственное произведение, написанное совсем недавно.

Из известных Писемскому к началу работы над повестью «Виновата ли она?» тургеневских произведений нарративная структура повести напоминает в первую очередь «Дневник лишнего человека» (1850). Писемский следует тургеневской модели именно в том, что вызывало упреки «молодой редакции»: откровенно автобиографический рассказчик" сатирически описывает грубых и примитивных героев, причем подчеркивается «литературность» его суждений, опирающихся на Гоголя. Повесть Писемского представляет собой смелый эксперимент — попытку написать произведение в тургеневской манере.

Другим примером экспериментальной прозы Писемского является небольшой роман «Боярщина». В литературоведении утвердилось мнение, согласно которому это опубликованное в 1858 г. произведение должно считаться началом творчества Писемского, поскольку было создано в середине 1840-х гг., но запрещено цензурой. Между тем известно, что в 1857 г. Писемский сильно переработал свой роман, причем степень этой переработки осталась неясной15. С точки зрения поэтики повествования роман «Боярщина» ближе именно к повести «Виновата ли она?». Введение в повествование традиционного рассказчика, владеющего литературной нормой, в значительной степени приближает повествование «Боярщины» к традиционному построению русской большой прозы 1840-1850-х гг.

Итак, в 1850-х гг. Писемский создает серию повестей и небольших романов, различающихся и в отношении поэтики, и в отношении идеологии, и в отношении историко-литературной ориентации. К первой группе можно отнести повести «Тюфяк», «Степан Петрович Хозаров и Мари Ступицына» и «Monsieur Батманов», ко второй — повесть «Виновата ли она?» и романы «Богатый жених» и «Боярщина». Произведения первой группы публиковались в «Москвитянине» и опирались на эстетику «молодой редакции» погодинского журнала.

14 Рассказчик Писемского — студент математического отделения Московского университета, как и молодой Писемский.

15 См. письмо к А. Н. Островскому от 30 марта 1857 г. // Писемский А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1959. С. 578.

В них Писемский пытался создать новый тип повести, полемичный по отношению к светской повести и произведениям натуральной школы, доминировавшим в 1840-х гг. Эти произведения связаны с идеологическим развенчанием дворянства. Произведения второй группы были опубликованы в «Современнике» и «Отечественных записках». С точки зрения поэтики повествования они более традиционны и связаны с тургеневской линией русской прозы. Истинное дворянство, ассоциирующееся с честью и благородством, получает в них высокую оценку.

Во второй главе речь идет о романе «Тысяча душ» (1858), который, с нашей точки зрения, синтезирует формальные приемы и проблематику более ранних произведений писателя.

Первый раздел второй главы («Повествование в романе «Тысяча душ») посвящен анализу нарративной структуры романа. Вопреки распространенному убеждению, впечатление полнейшей объективности и правдоподобия создается не за счет устранения оценочной функции повествователя, а напротив, за счет ее усложнения. Писемский в своем романе создал сложную нарративную структуру, основанную на столкновении нескольких несовпадающих точек зрения. С одной стороны, в многочисленных отступлениях повествователь от своего лица напрямую оценивает поступки героев, руководствуясь в основном представлением о разрушительности для человеческой личности тяги к «комфорту». С другой стороны, в собственно повествовательных фрагментах господствует иная точка зрения, основанная на подрыве авторитета любой «книжной», оторванной от действительности точки зрения. Здесь повествователь явно иронизирует над любыми возвышенными размышлениями, сталкивая их с подчеркнуто бытовыми деталями: «Остались сзади и присутственные места, на крылечке которых спокойно сидели два сторожа, и направо пошел вал, с видневшеюся на нем беседкой, где Калинович в первый раз вызвал Настеньку на признание в любви. Как он был счастлив и доволен в этот вечер! А теперь бежал этого счастья, чтобы искать другого... какого — Бог знает! В Солдатской слободке, на поросшем травой тротуаре, коза почтмейстера, от которой он пил

молоко, щипала траву»16. Главный герой Калинович уезжает из города, оставляя полюбившую его девушку и переживая душевную драму. Однако, в соответствии с точкой зрения повествователя, его печаль мотивируется расставанием с козой. Эта точка зрения во многом сближается с точкой зрения губернского общества, выраженной в слухах. Наконец, периодически комментарии повествователя уподобляются научному анализу. Эта система точек зрения позволяет оценивать поведение героев достаточно разносторонне. Вместе с тем статичность этих позиций, неспособность их к развитию не позволяет прийти к какому бы то ни было положительному выводу.

Необычно выглядит на этом фоне последняя, четвертая часть романа. Нарратор, ведущий повествование, воспринимает деятельность Калиновича на посту вице-губернатора не только как необъяснимую, но и неправильную: «Кто знает служебные отношения, тот поймет, конечно, что сделать подобное представление, не предварив даже начальника губернии, была дерзость»17. Более того, постепенно он сближается с провинциалами в своей оценке реформ главного героя, слухи и речь первого нарратора сливаются до полной неразличимости, например: «Посажен был также в острог неизвестно за что один из княжеских лакеев»18. Напротив, субъект отступлений постоянно переходит на точку зрения главного героя. При этом черты лирического отступления появляются как в описании реформаторской деятельности Калиновича, так и в описании игры в театре его возлюбленной.

Причина необычного построения четвертой части романа проясняются во втором разделе второй главы («Роман «Тысяча душ» в контексте массовой драматургии сер. 1850-х гг.»), где роман рассматривается на фоне драматургии второй половины 1850-х гг. Тема честного чиновника являлась крайне актуальной для русского общества того времени и не могла не отразиться в литературе. Обличительная драматургия в лице таких своих представителей, как В. А. Соллогуб («Чиновник») и Н. А. Львов («Свет не без добрых людей»),

16 Писемский А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М., 1959. С. 207-208.

17 Там же. С. 372.

18 Там же. С. 401.

трактовала честного чиновника как воплощение благодетельных реформ в русском обществе. Сатирический взгляд на чиновника-реформатора представлен в пьесе А. А. Потехина «Мишура». Внимательное прочтение романа Писемского на фоне этих произведений показывает, что в четвертой части романа главный герой не может не ассоциироваться с героями обличительной драматургии, однако одновременно с этим «Тысяча душ» содержит многочисленные прямые отсылки к пьесе Потехина (во время работы над романом Писемский, вероятно, мог ознакомиться с еще не опубликованным произведением лично хорошо ему знакомого Потехина). С одной стороны, исключительная честность, хорошее образование и готовность противостоять обществу объединяют Калиновича с честными чиновниками Соллогуба и Львова. С другой стороны, Калинович явно напоминает резко отрицательного главного героя «Мишуры» Пустозерова. Оба героя, например, придерживаются достаточно близких методов в расправе с личными неприятелями. Когда Пустозерову пытаются дать взятку (для него это глубокое оскорбление), он уповает не на суд, а на власть губернатора и заявляет, что признание вины его не волнует: «Губернатор и без признания прикажет с ним распорядиться»19. После того, как мелкий чиновник Медиокрит-ский пытается опозорить возлюбленную Калиновича, тот дает такой совет городничему: «...донести начальнику губернии с подробностью о поступке господина Медиокритского, а тот без всякого следствия распорядится гораздо луч-20

ше» .

Образ чиновника у Писемского построен значительно сложнее, чем у упомянутых выше драматургов, поскольку не подчинен тенденциозным взглядам на историческое развитие России — ни либерально-обличительным, как у Соллогуба и Львова, ни почвенническим, как у Потехина. Ключевой проблемой для автора «Тысячи душ» является сама причастность человека к истории, возможность сыграть какую-то роль в национальной жизни. В этом смысле Калинович, бесспорно, оказывается наиболее значительным героем романа. Как и в романах Тургенева, «История проникла внутрь персонажа и работает изнутри.

19 Русская драма эпохи А. Н. Островского. М., 1984. С. 154.

20 Писемский А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. С. 93.

Его свойства порождены данной исторической ситуацией, и вне этого не имеют смысла»21. Соответственно, концепция образа героя у Писемского становится не водевильной (как у Соллогуба), не мелодраматической (как у Львова) и не комической (как у Потехина), а трагедийной.

Полемическим ответом Потехина на роман Писемского стала пьеса «Вакантное место», главный герой которой совмещает в себе черты Калиновича и Вышневского, героя «Доходного места» Островского. Пьеса Потехина показывает, что для некоторых современников комедия Островского и роман Писемского имели много общего. Сопоставительному анализу этих произведений посвящен третий раздел второй главы — «Роман «Тысяча душ» и творчество А. Н. Островского». «Доходное место», как и «Тысяча душ», основано на сложной оценке образа честного чиновника. С одной стороны, если исходить из этических принципов, Жадов несомненно привлекательнее окружающих его героев. С другой стороны, его оппоненты, особенно Юсов, намного более «органичны»22, теснее связаны с почвой. Конфликт пьесы Островского определяется не столько противостоянием честных и нечестных чиновников, сколько столкновением разных принципов мышления и критериев оценки23. Стремление отойти от любых однозначных оценок и сохранить объективность свойственно Островскому и роднит его с Писемским периода «Тысячи душ». Однако в центре комедии Островского оказывается противостояние двух исторических эпох, в котором участвуют все герои, тогда как для Писемского центральным вопросом оказывается сама возможность участия в глобальных исторических переменах. Это различие позволяет ответить на вопрос, почему Писемский, известный драматург, обратился к жанру романа, создавая произведение на тему, которая почти всеми его современниками решалась в драматическом роде. Вероятнее всего, ответ заключается в специфике драмы, предполагающей наличие организующего сюжет единого конфликта. Естественно, если конфликт основан на столкновении разных исторических эпох, все основные персонажи дра-

21 Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Изд. 2-е. Л., 1976. С. 295.

22 Homo Novus [Куге.пь А. Р.! Заметки // Театр и искусство. 1913. № 36. С. 701.

23 Ср.: Журавлева А. И. Русская драма и литературный процесс XIX века. М„ 1988. С. 147.

19

матического произведения окажутся его участниками. Очевидно, в романе Писемского противопоставление представителей исторических эпох оказывается далеко не центральной темой.

Роман Писемского, видимо, был очень значим для Островского, вспомнившего о нем в своей поздней пьесе «Без вины виноватые». Многочисленные связи этой пьесы с «Тысячей душ» на фабульном уровне показывают, что роман Писемского был одним из претекстов «Без вины виноватых». И социальная, и историческая проблематика, столь важная для «Тысячи душ», в пьесе отсутствует, и ее отсутствие значимо. В пьесе Островского отрицается основанный на общественных соображениях этический релятивизм. Такой возврат к классической мелодраме с ее «нравственным единством» (А. Р. Кугель) в 1880-х гг. был ходом отчетливо полемическим: на русской сцене господствовала бытовая мелодрама, в которой моральные оценки происходящего зрителем вообще не предполагались или были ослаблены24.

Четвертый раздел второй главы («Пушкинская традиция в романе «Тысяча душ» ) посвящен взаимодействию романа Писемского с литературной традицией. На основании анализа ключевых мотивов и сюжетных ситуацией можно предположить, что любовная линия романа опирается на изложение гипотетического «романа на старый лад» в XIV строфе третьей главы «Евгения Онегина» («Перескажу простые речи...»): абсолютно все упомянутые Пушкиным мотивы присутствуют у Писемского, причем в той же последовательности. Жестокая и справедливая реформаторская деятельность Калиновича в четвертой части, вероятно, должна напомнить о поэме Пушкина «Анджело»25. Эти сопоставления могли бы показаться случайными, если бы не интерпретация пушкинских произведений П. В. Анненковым, который за несколько лет до появления романа Писемского писал о «романе на старый лад»: «Если мы имеем право заключить, что последний период жизни пушкинской, по всем вероятиям, был бы занят романом, то, с другой стороны, уже нельзя утвердительно сказать,

24 См.: Степанов Л. Д. Психология мелодрамы // Драма и театр: Сб. научн. тр. П. Тверь, 2000. С. 45.

25 Первым это отметил Б. Н. Алмазов: Алмазов Б. Я. Алексей Феофилактович Писемский и его двадцатипятилетняя литературная деятельность // Алмазов Б. Н. Сочинения: В 3 т. Т. 3. М., 1892. С. 423.

20

какого рода мог быть роман. Наравне с историческим и роман современный с яркими, характерными чертами общества имел в нем, как и во всем другом, мощного представителя»26. По поводу «Анджело» тот же критик заметил: «Эпический рассказ сделался столь важен и так завладел всей творческой способностью его, что, может быть, хотел он видеть, как одна из самых живых драм нового искусства отразится в повествовании. Сознаемся, что предположение это имеет для нас уже очевидность, не подлежащую сомнению»27. Для Анненкова поэма Пушкина явилась экспериментом по превращению драмы в эпос. Как было показано выше, именно четвертая часть «Тысячи душ», отсылающая к поэме Пушкина, представляет собою воплощение в романную форму характерной для русской общественной драматургии темы; более того, она сознательно построена на диалоге с пьесами современников. Пушкинская традиция задает в романе Писемского идеал гармоничного единства общественной и частной жизни (отсылки к «Евгению Онегину»), справедливости и нравственности (отсылки к «Анджело»). За историей карьеры молодого честолюбца у Писемского становится заметна трагедия тайного идеалиста, который так и не смог смириться с несоответствием совершенству и своей личности, и окружающего общества. История в романе Писемского неотделима от высших, «идеальных» ценностей.

В пятом разделе второй главы («Писемский и Гончаров: «Тысяча душ» и «Обломов») показано, что эта проблематика была вообще характерна для русского романа середины 19 в. Эпизодический образ литератора Пенкина из гон-чаровского романа был, по мнению такого внимательного читателя, как М. Е. Салтыков-Щедрин, «щелчком» «другу Писемскому»28. Многие факты, известные о творчестве Пенкина, действительно способствуют такому восприятию. Среди прочих черт Пенкина можно назвать восхищение администрацией: побои городничего, который «бьет мещан по зубам», оказываются для Пенкина

26 Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984. С. 193.

21 Там же. С. 349.

28 Письмо к П. В. Анненкову от 29 января 1859 г. // Салтыков-Щедрин М. Е. Полн. собр. соч.: В 20 т. Т. 18. Кн. 1. М„ 1975. С. 209.

«праведной карой»29. Слова Пенкина о необходимости «строгих, но законных мер», выражающихся в рукоприкладстве городничего, могут быть восприняты как намек на любовь Калиновича к жестоким расправам со своими подчиненными, в особенности на эпизод с городничим, который, с подачи Калиновича, отказывается от законного следствия над мелким чиновником Медиокритским и пишет на него жалобу губернатору. Показательно, что именно городничий отличается склонностью к физическим мерам: «...все его полицейские меры ограничивались криком и клюкой, которою зато он действовал отлично, так что этой клюки боялись вряд ли не больше, чем его самого, как будто бы вся сила была в ней»30. Подчеркнуто положительное отношение к провинциальным чиновникам являлось характерной чертой творчества Писемского, действительно объединявшей его с «обличительной» литературой. Как отмечали современники, Писемский был во многом предшественником литературных обличителей.

Отношение Гончарова к «реальному направлению» значительно сложнее, чем его отношение к литератору Пенкину. Это направление включает в себя и вполне значительные, с точки зрения автора «Обломова», литературные явления, и текст романа предполагает серьезное эстетическое размежевание с ними, а не только пародию на нелепых писателей. Причины этого размежевания, видимо, касаются отношения к «злобе дня», восприятие которой Гончаровым и Писемским принципиально разнится. У Писемского «злоба дня» — это материал, непременно подлежащий эстетическому освоению. Напротив, Гончаров, как известно из его неоднократных заявлений, скептически относился к возможностям художника писать на злободневные темы. В романе Писемского «злоба дня» была наиболее концентрированным, ярким выражением сути истории, в гуще которой только и может развернуться подлинная трагедия. У Гончарова ситуация диаметрально противоположна: трагизм Обломова связан как раз с промежуточным состоянием на границе «как бы двойного бытия», между историей и не-историей. Общей же для романов является сама сложная ситуация прекращения естественного хода времени и начала бурного исторического раз-

29 Гончаров И. А. Поли. собр. соч.: В 20 т. Т. 4. СПб., 2000. С. 26.

30 Писемский Л. Ф. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М., 1959. С. 93.

22

вития. Таким образом, роман «Тысяча душ» представляет собою произведение, тесно связанное с актуальнейшими проблемами русского романа середины 19 в. и предлагающее оригинальную трактовку этих проблем.

В заключении суммируются результаты проделанной работы и описываются ее перспективы. Особенно значимым является вывод о том, что проблема истории для русских романистов 19 в. является далеко не простой и сама возможность выстраивания связного нарратива об истории ставится ими под вопрос.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях: Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

1. Уровни реализма: Повествование в романе А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Вестник СПбГУ. 2007. Серия 9. Вып. 1. Ч. 1. С. 3-10.

2. Романы А. Ф. Писемского «Тысяча душ» и пьесы о чиновниках второй половины 1850-х годов // Русская литература. 2009. № 4. С. 95-106.

3. Пушкинская традиция в романе А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Русская литература. 2010. № 3. С. 95-105.

Публикации в других изданиях

4. Финал комедии А. Н. Островского «Доходное место» и русская комедия о чиновниках // Поэтика и компаративистика: сборник научных статей. Коломна, 2008. С. 32-44.

5. Коцебу— Писемский— Островский (европейские и русские претексты пьесы А. Н. Островского «Без вины виноватые») // Русская литература в европейском контексте. [Вып.] II. Сб. науч. работ молодых филологов. ,№агзга'жа, 2009. С. 133-141.

6. Между «Современником» и «Москвитянином»: Повесть А. Ф. Писемского «Брак по страсти» во французском и русском литературном контексте // Русская литература: Тексты и контексты. [Вып.] I. Сб. науч. работ молодых филологов. Warszawa, 2011. С. 43-51.

Подписано в печать 13.05.05 Усл. авт. л. 1,1 Тираж 100 экз.

Филологический факультет СПбГУ 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11

 

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зубков, Кирилл Юрьевич

Вступление.

1. Ранняя проза.

1.1. Эстетические установки «молодой редакции» «Москвитянина».

1.2. Повесть «Тюфяк» и литературная программа «молодой редакции» «Москвитянина».

1.3. Повести «Брак по страсти» и «Monsieur Батманов»: завершение «москвитянинской» поэтики.

1.4. Трансформации москвитянинской поэтики: «Бедная невеста» и «Богатый жених».

1.5. Повествовательные эксперименты середины 1850-х гг.

2. Роман «Тысяча душ».

2.1. Повествование в романе «Тысяча душ».

2.2. Роман «Тысяча душ» в контексте массовой драматургии сер. 1850-х гг.

2.3. Роман «Тысяча душ» и творчество А. Н. Островского.

2.4. Пушкинская традиция в романе «Тысяча душ».

2.5. Писемский и Гончаров: «Тысяча душ» и «Обломов».

 

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Зубков, Кирилл Юрьевич

Актуальность исследования, таким образом, состоит в том, что* в современном, литературоведении практически отсутствуют попытки подойти к прозе- Писемского как к» самостоятельному феномену и выработать ту специфическую точку зрения, с которой можно описывать его произведения. Ощущается настоятельная потребность в историко-литературном разборе его произведений, без чего сложившаяся в современной научной мысли картина, истории'русской литературы 1850-х гг. будет неполной.

Итак, цель диссертации — провести анализ, который бы позволил установить внутреннюю логику развития такого значимого и целостного, феномена, как крупная проза Писемского, как в имманентном аспекте,- так и в аспекте ее связей с литературным процессом середины XIX в. Необходимо определить целостность и своеобразие повестей и романов писателя и на этом основании установить их место в истории русской литературы.

Вытекающие из поставленной цели задачи работы состоят в том, чтобы:

1. дать имманентный анализ повествовательных форм в ранних повестях и романах Писемского, определить их основные типы и характер эволюции;

2. выявить специфику литературной позиции писателя в полемике «Москвитянина» и «Современника» в первой половине 1850-х гг. и показать, как связана' эта литературная позиция с поэтикой прозы Писемского;

3. рассмотреть связь романа «Тысяча душ» с более ранней прозой писателя: и специфику этого произведения на фоне: более ранних произведений Писемского;

4. показать место этого романа в русской литературе второй половины 1850-х гг. и? наг основании этого; места проанализировать, проблематику, романа:,

Однако прежде чем5 обратиться: к более конкретной; постановке: вопроса, необходимо' точнее установить, предмет исследования;. В работе мы рассматриваем первый1«б6льшой» роман Писемского— «Тысячу душ» (1858). Однако для понимания этого произведения совершенно; необходимым оказывается изучение того-пути, который; писатель прошел до:создания этого произведения: По этой причине предметом исследования: также- стали более ранние крупные прозаические произведения? Писемского, созданные в 1850-е гг. В работе не рассматриваются далекие от романного жанра ранние произведения писателя: цикл рассказов ; из крестьянского быта,, драматические произведения, рассказы, «Комик» и «Фанфарон», очерки и статьи (хотя; они; разумеется, учитываются« при разборе повестей и романов). Изучение литературного контекста показывает,- что адекватное истолкование ранней, прозы Писемского невозможно без сопоставления с произведениями других писателей. Поскольку далеко не все из них достаточно хорошо изучены и описаны, отдельные части нашей работы* будут посвящены анализу таких явлений, как критические статьи, принадлежащие членам «молодой редакции» «Москвитянина», и «обличительная» драматургия второй половины 1850-х гг. Помимо этого, сопоставление с сочинениями Писемского дает возможность лучше понять значимые произведения его современников. В первую очередь, речь идет о творчестве А.Н.Островского, сложный литературный диалог которого с Писемским играет исключительно значимую роль в творчестве обоих авторов. По этой причине произведениям Островского в работе будет уделено значительное место. Наконец, специфика, романного жанра определяет необходимость сопоставления «Тысячи душ» с образцами классического русского романа середины XIX в. — в данной работе это будет сделано- на примере «Обломова». Перечислить в библиографии все исследования, так или иначе связанные с нашей темой5, не представляется возможным. Многие работы о Писемском, Островском и др. писателях, в особенности обобщающего плана, не включены в библиографию диссертации, потому что они посвящены вопросам, не затрагиваемым напрямую в нашем исследовании.

Методология, работы, основана на использовании различных подходов к анализу произведений. Наиболее строгим является нарратологический метод, восходящий к работам Б. М. Эйхенбаума, В. В. Виноградова и их современников и связанный с именами таких исследователей, как Б. А. Успенский, Ю. М. Лотман, С. Четмен. Событийность в эпическом тексте, одна из ключевых категорий современной нарратологии, в диссертации рассматривается в первую, очередь как пересечение семантической границы между повествующей инстанцией и повествуемым миром, то есть как интерпретация нарратором описываемых явлений1. Одновременно с этим подходом, ориентированным на имманентный анализ текста, мы используем и традиционные историко-литературные методы, связанные с анализом контекста, в который должно быть помещено произведение. Контекст в нашей работе понимается достаточно широко, в соответствии с принципами, часто используемыми при анализе литературы начала XIX века и восходящими в первую очередь к работам Ю. Н. Тынянова о Пушкине и его современниках. Именно историко-литературный подход является в диссертации центральным и позволяет интегрировать остальные методологии. В работах, посвященных литературе второй половины XIX в., глубокое погружение текста в контекст до сих пор, по нашему мнению, осуществляется далеко не всегда в достаточной степени. Образцом контекстуального' изучения- русской

1 Ср. схожее понимание этого понятия: Шрага Е. А. Прозаическая циклизация и ее роль в русском литературном процессе 1820-30-х гг. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. н. СПб., 2009. прозы 1850-х гг. для нас стали не теоретические, а историко-литературные работы, в первую очередь исследования В. А. Туниманова, А. И. Журавлевой и М. В. Отрадина. Наконец, при анализе проблемы литературной традиции мы опирались на классическую* статью Т. С. Элиота, развитие и интерпретацию высказанных в ней идей в работах Р. Уэллека, а также социологическую (в работах Р. Шилза, Б. В. Дубина и Н. А. Зоркой) и философскую трактовку этого понятия (в работах Г.-Г. Гадамера).

Такая методологическая нестрогость является для нас принципиальной, поскольку первичной установкой при исследовании мы считаем не опору на определенную методологию, то есть не фиксированную точку зрения исследователя, а реальность самого произведения, от которого и отталкиваемся. Этот подход не соответствует широко распространенным критериям научности, согласно которым «Лишь обоснование, лишь методологическая гарантия (а не соответствие фактам л как таковое) сообщают суждению все его достоинства» . Опираясь на труды Гадамера, мы полагаем, «.что позволить фактам определять его действия является для интерпретатора не каким-то внезапным «смелым» решением, но действительно «первой, постоянной и последней задачей»3. Соответственно, разные методологии используются в нашей работе, чтобы ответить на вопросы, которые ставятся самими фактами. Естественно, в работе использованы только не исключающие друг друга методологические установки, а разные методы по возможности не смешиваются в пределах одного раздела. Поскольку понятие интертекстуальности предполагает несовместимую с нашей методологию, позволяющую соотносить оторванные от своей социальной и культурной функции тексты, в дальнейшем изложении мы будем пользоваться традиционными понятиями «контекст» и «традиция». Эти понятия, если

2 ГадамерХ.-Г Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С 323.

3 Там же. С. 318. обращаться к интертекстуальной поэтике, до некоторой степени близки к предложенным И. П. Смирновым терминам «синхроническая- и1 диахроническая интертекстуальность»4. Проводимое ниже разграничение между использованием- традиции в произведениях Писемского и Островского с помощью1 понятий этого исследователя» можно описать как склонность Писемского к «конструктивной интертекстуальности», а Островского — к «реконструктивной интертекстуальности». Методологические установки исследования вынуждают нас отказаться от предложенных И. П. Смирновым терминов. Аналогичным образом мы сознательно отказываемся от использования некоторых нарратологических методов, по нашему мнению, не релевантных для нашего материала. В первую очередь, речь идет об общепринятом* сейчас разграничении «фокализации» и «точки зрения» нарратора5, которое для прозы середины XIX века в большинстве случаев легко свести к разграничению разных аспектов «точки зрения».

Также требуется оговорить, что частые ссылки на критические статьи современников используются не только с целью установить позицию автора в контексте литературной полемики его времени (такое использование критических работ само является проявлением методологических установок, с трудом сочетающихся, например, с некоторыми методами анализа поэтики текста). Зачастую критика современников используется в качестве источника категорий, необходимых для корректного описания проблематики текста и связи разных его уровней. Таким образом, работы критиков используются в первую очередь не как источник суждений о творчестве писателя, а как тексты, сами нуждающиеся в истолковании в историческом контексте. Все это заставляет нас в библиографии отнести критические статьи в раздел

1 4 См.: Смирнов II. П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. JI. Пастернака). СПб., 1995.

5 Подробное обсуждение этого вопроса здесь неуместно. См. обзор основных работ по данной проблеме:

Niederhoff, Burkhard. Focalization // The living handbook of narratology. Hamburg: Hamburg University Press / ed. Huhn, Peter. URL = hup.sub.uni-hamburg.de/lhn/index.php?title=Focalization. Просмотр: 10 февраля 2011.

Источники».

Научная новизна состоит в том, что впервые в истории литературоведения ранняя проза Писемского рассматривается в качестве единой эволюционирующей системы, развитие которой анализируется как имманентно, так и в сопоставлении с многочисленными произведениями русских и зарубежных писателей и в контексте литературной полемики середины XIX в. Тем самым, предпринимается попытка включить творчество писателя в историю литературы.

Ссылки на произведения Писемского даются по: Писемский А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. М., 1959 с указанием в скобках номера тома (арабской цифрой) и страницы. Ссылки на не вошедшие в это издание произведения даются по: Писемский А. Ф. Полн. собр. соч.: В 24 т. 2-е изд. СПб.; М., 1895-1896 с указанием в скобках номера тома (римской цифрой) и страницы. Ссылки на произведения Островского даются по: Островский А. Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1973-1980 с указанием в скобках номера тома после буквы О. и страницы. Ссылки на издание Писемский А. Ф. Письма. М.; Л., 1936 даются в тексте с указанием в скобках слова Письма и номера страницы.

1. Ранняя проза.

Строго говоря, литературным дебютом А. Ф. Писемского нужно назвать небольшую повесть «Нина», опубликованную в 1848 г. в «Отечественных записках». Сам писатель, однако, явно не считал эту пробу пера серьезным литературным произведением и никогда не переиздавал ее. Действительно, для любого современника «настоящий» Писемский начинается с принесшей ему успех и славу повести «Тюфяк» (1850). По всей видимости, такое отношение писателя к своим произведениям далеко не случайно: именно в «Тюфяке» формируется характерная творческая манера писателя, и формируется она в тесной связи с положением, сложившимся в русской литературе именно в конце 1840-х — начале 1850-х гг.

В литературоведении утвердилась традиция рассматривать «Тюфяка» в контексте натуральной школы в русской литературе. Однако правильно воспринять и истолковать особенности поэтики этой повести возможно только если учесть, что она появилась в издании, которое было одним из наиболее последовательных оппонентов натуральной школы в русской литературе — в погодинском «Москвитянине». Сотрудничество Писемского в этом журнале нельзя объяснить сложностями с публикацией в более престижных изданиях — в эпистолярии писателя возникают суждения, свидетельствующие о том, что Писемский воспринимал себя не просто как одного из сотрудников журнала, а как представителя формирующейся вокруг «Москвитянина» литературной группы (как будет показано ниже, это не исключало желания писателя участвовать и в других журналах). Показателен, например, отзыв Писемского о Л. И. Арнольди в письме к М. П. Погодину (июнь 1852): «Из разговоров с ним я заметил, что он в грош не ставит Бедной невесты Островского, следовательно, не наших литературных убеждений» (Письма, 52). Так же Писемский воспринимался и другими литераторами, связанными с «Москвитянином»6. Именно в погодинский журнал Писемский привлек своего земляка А. А. Потехина, который немедленно! стал воспринимать «Москвитянин» как наиболее подходящее для себя издание: «.я желаю и надеюсь, быть достойным и деятельным сотрудником «Москвитянина»»7.

Как явствует из уже приведенного'замечания в письме Писемского к Погодину, для писателя наиболее значимым сотрудником «Москвитянина» был А. Н. Островский. Писемский^ был далеко не единственным деятелем русской- литературы, для которого Островский определял лицо «Москвитянина» первой половины 1850-х гг., однако однозначное отождествление «наших литературных убеждений» и любви к творчеству автора «Бедной невесты» однозначно указывает на близость Писемского к активно выступавшей' в 1850-1855 гг. литературной группе; получившей название «молодая редакция» «Москвитянина». Формирование литературных убеждений дружеского кружка, на основании которого сложилась «молодая^ редакция», создание ранних произведений Писемского и пьес Островского — это одновременные процессы, которые невозможно рассматривать изолированно, причем малая документированность здесь часто служит непреодолимой преградой на пути исследователя. Невозможно установить, например, знал ли работавший над романом «Богатый жених» Писемский о том, что Островский в те же месяцы писал комедию «Бедная невеста» (подробнее см. ниже). Однако близость общих эстетических установок Писемского-и членов «молодой редакции» не подлежит сомнению и очень важна для понимания ранней прозы Писемского.

6 Ср., например, в письме А. А. Григорьева к М. П. Погодину от 21 января 1855: «Но прежде всего, когда я говорю: «.мы, наши.», кого я разумею? Прежде всех конечно Островского, потом себя, потом Н. Шаповалова, потом Стаховича, Потехина, Эдельсона и наконец Писемского» (Григорьев А. А. Письма. М., 1999. С. 77). Здесь и далее курсив принадлежит авторам цитируемых текстов. В письме Григорьева перечисляются не члены распадавшейся «молодой редакции», а люди, близкие к ней по убеждениям.

7 Недатированное письмо к А. А. Потехина к Е. Н. Эдельсону, вероятно, декабрь 1852 г. (Барсуков Н П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 12. СПб., 1898. С. 232).

 

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повести и романы А.Ф. Писемского 1850-х гг."

Заключение.

Развитие прозы Писемского в, 1850-х гг., таким образом, представляется-достаточно сложным процессом, который» нельзя свести к одному вектору. Литературные эксперименты, основанные на «москвитянинской» эстетике,, существуют практически одновременно с освоением уже. типичной, для-того времени жанровой модели тургеневской повести. Различные принципы повествования используются, в создаваемых практически одновременно произведениях. Литературные отношения с наиболее значимым для Писемского современником — А. Н. Островским — оказываются крайне сложны и включают как элементы подражания, так и попытки по-разному использовать близкие фабульные элементы в произведениях разных жанров.

Синтезом двух основных линий в раннем творчестве Писемского становится «большой» роман «Тысяча душ». Создание в,- нем сложной поэтики, в которой сочетаются, казалось бы, взаимоисключающие особенности раннего творчества писателя, сопровождается выходом на принципиально новый уровень проблематики, недоступный для ранней прозы Писемского. Речь идет об обращении к проблемам истории и к осмыслению связи общих исторических процессов и частной жизни обычных людей. Понимание возникающих здесь трудностей как сложных и драматичных характерно не только для романа Писемского, но и для произведений его современников, причем схожие вопросы возникают как в драматургии («Доходное место» А. Н. Островского), так и в прозе середины XIX века («Обломов» И. А. Гончарова). Путь Писемского к созданию собственного варианта классического романа оказывается путем к историческому нарративу.

Здесь исследователь сталкивается с неизбежным вопросом, касающимся историзма русского классического романа. В литературоведческих, философских и собственно исторических исследованиях последней трети XX в. сформировалось устойчиво скептическое отношение к классическим историческим «нарративам» как искажениям реального опыта: «Последовательность нарратива может гарантировать самый легкий доступ к прошлому, но это затеняет подлинность нашего опыта прошлого»380. Еще большие проблемы для традиционного исторического мышления вызывает логическая- невозможность описать настоящее с точки зрения исторической381. Не проводя^ анализа различных взглядов по данному вопросу и даже не перечисляя основных направлений критики традиционного историзма, хотелось бы обратить внимание на одну особенность проблемы «больших нарративов», касающуюся истории литературы.

Роман XIX в. по своей внутренней структуре, несомненно, представляет собою типичный исторический- нарратив, ориентированный именно на понимание настоящего через категориальный аппарат истории — в этом смысле исторический роман, основанный на жестком противопоставлении прошлого настоящему оказывается явлением исключительным. Однако предлагаемый русским классическим романом проект такого понимания далеко не столь наивен, как часто утверждается. Как показывает, в частности, наше исследование, проблематичность истории, вариативность ее трактовки и зависимость ее от установки интерпретатора задаются уже самой нарративной структурой романа. Еще более важно, что в романе XIX в. отсутствует стремление вписать все факты в большой нарратив, соотносимый с общей исторической конструкцией. Напротив, сама возможность интерпретации единичного факта или личности через исторические категории ставится под сомнение. Очевидно, такая интерпретация является в рассмотренном нами романе не чем-то самоочевидным, а крайне ненадежным

380

Ликерслтт Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М., 2003. С. 387. ЗЬ1 См,:Данпю А. С. Аналитическая философия истории. М., 2002. С. 11-24. и спорным результатом, складывающимся на основании сложного конфликта различных точек зрения на историю. Наконец, необходимость внеисторической точки зрения, с которой выстраивается исторический «большой нарратив», также вполне осознана в романе. Однако это не приводит к дискредитации «большого нарратива» как в реальности неисторического . Скорее, речь о том, что временное и вневременное сложным образом соотносятся в романе, причем как на уровне собственно мышления героев, так и на уровне параллелей романа с другими текстами. Исторический нарратив в классическом романе— не заранее данное самой его структурой явление, а вызывающая постоянные сомнения проблема, попытка разрешения которой и создает основы для романной поэтики.

382 См., например: Анкераяит Ф. Р. Указ. соч. С. 399.

 

Список научной литературыЗубков, Кирилл Юрьевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Писемский, А. Ф. Собр. соч.: В 9 т. М.: Правда, 1959.

2. Писемский, А. Ф. Поли. собр. соч.: В 24 т. 2-е изд. СПб.; М.: Тов-во М. О. Вольф, 1895-1896.

3. Писемский, А. Ф. Письма / Подг. текста и комм. М. К. Клемана и А. П. Могилянского. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. - 925 с.

4. Писемский, А. М-r Батманов. Очерки // Москвитянин. 1852. - № 17. Отд. I. - С. 1-52; Москвитянин. - 1852. - № 18. Отд. I. - С. 53-112.

5. Островский, А. Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. М.: Искусство, 1973-1980.

6. Алмазов, Б. Н. Алексей Феофилактович Писемский и его двадцатипятилетняя литературная деятельность // Алмазов, Б. Н. Сочинения: В 3 т. М.: Унив. тип., 1892. - Т. 3. - С. 401-425.

7. Алмазов, Б. Н. Взгляд на русскую литературу в 1858 году // Алмазов, Б. Н. Сочинения: В 3 т. М.: Унив. тип., 1892. - Т. 3. - С. 337-398.

8. Б. А. Алмазов, Б. Н. Современник. 1854 года. №№ УП, VIII и IX // Москвитянин. 1854. - № 21. Отд. IV. - С. 33-42.

9. Алмазов, Б. Н. Наблюдения Эраста Благонравова над русской литературой и журналистикой // Алмазов, Б. Н. Сочинения: В 3 т. М.: Унив. тип., 1892. - Т. 3. - С. 635-668.

10. Алмазов, Б. Н. Письма к М. П. Погодину // ОР РГБ. Ф. 231 (Пог./П). Ед. хр. 90.

11. Алмазов, Б. Н. Письмо Эраста Благонравова // Москвитянин. 1851.12. С. 365-377.

12. Б. А. Алмазов, Б. Н. Современник, № УШ и IX // Москвитянин. 1852. -№ 19. Отд. V. С. 106-119.

13. Алмазов, Б. Н. Сон по случаю одной комедии // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подг. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982. - С. 223-249.

14. Алмазов, Б. Н. Сон по случаю одной комедии (Предуведомление) // Алмазов, Б. Н. Сочинения: В 3 т. М.: Унив. тип., 1892. - Т. 3. - С. 517-547.

15. Алмазов, Б. Н. Стихотворения Эраста Благонравова // Алмазов, Б. Н. Сочинения: В 3 т. М.: Унив. тип., 1892. - Т. 3. -. С. 603-632.

16. Анненков, П. В. Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А.Писемского. СПб., 1858 // Анненков, П. В. Критические очерки / Сост., подг. текста, вступ. ст. и прим. И. Н. Сухих. СПб.: РХГИ, 2000. - С. 179-201.

17. Анненков, П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина / Вступ. ст. Г. М. Фридлендера; подг. текста и комм. А. А. Карпова. М.: Современник, 1984.-476 с.

18. Анненков, П. В. Письма к И. С. Тургеневу. Кн. 1-2 / Изд. подг. Н. Н. Мостовская, Н. Г. Жекулин. СПб.: Наука, 2005. - Кн. 1. 1852-1874. -532 с.

19. Анненков, П. В. Романы и рассказы из простонародного быта в 1853 году // Анненков, П. В. Критические очерки / Сост., подг. текста, вступ. ст. и прим. И. Н. Сухих. СПб.: РХГИ, 2000. - С. 57-99.

20. Анненков, П. В. Художник и простой человек. Из воспоминаний об

21. A. Ф. Писемском // Анненков П. В. Литературные воспоминания / Вступ. ст.

22. B. И. Кулешова; Комм. А. М. Долотовой, Г. Г. Елизаветиной, Ю. В. Манна, И. Б. Павловой. М.: Правда, 1989. - С. 459-496.

23. Анненский, И. Ф. Гончаров и его Обломов // Анненский, И. Ф. Книгиотражений / Изд. подг. Н. Т Ашимбаева, И. И. Подольская, А. В. Федоров. -М.: Наука, 1979. С. 251-271.

24. Артур, или Шестнадцать лет спустя. Драма в двух действиях, перев. с французского Л. Л. // Репертуар русского театра. 1839 - Т. II. Отд. паг.

25. Ахшарумов, Н. Д. Тысяча душ, роман А. Писемского // Весна. Литературный сборник на 1859. СПб.: Тип. 2-го Отд. собств. Е. И. В. канц., 1859.-С. 291-344.

26. Бстъзак, О. Дед Горио // Телескоп. 1835. - № 2. - С. 188-274; № 3. - С. 369-430; № 4. - С. 488-584; № 5. - С. 43-133; № 6. - С. 178-291.

27. Бальзак, О. Старик Горио / Пер. А. Н. Очкина // Библиотека для чтения. 1835. - Т. 8. Отд. 2. - С. 61-108; Т. 9. отд. 2. - С. 1-106.

28. Белинский, В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М.: Художественная литература, 1976-1982. - Т. 9. Письма 1829-1848 годов / Ред. тома В. И. Кулешов. Сост. М. Я. Поляков; Подг. текста В. Э. Бограда; Примеч. К. П. Богаевской и А. Л. Осповата. - 1982. - 863 с.

29. Библиотека для Чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1851. Январь // Москвитянин. 1851. - № 7. - С. 404-413.

30. Боборыкин, 77. Д. За полвека. Мои воспоминания // Боборыкин, П. Д. Воспоминания: В 2 т. М.: Художественная литература, 1965. Т. 1. За полвека (главы 1-УШ) / Вступ. ст., подг. текста и прим. Э. Виленской и Л. Ройгберг. — 568 с.

31. Боборыкин, П. Д. Алексей Потехин (К пятидесятилетию его писательства) // ИОРЯС АН. 1902. - Т. 7. Кн. 1. - С. 17-38.

32. Гоголь, Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. [М.; Л.:] Изд-во АН СССР, 1937-1952. - Т. б. Мертвые души. Том первый / Ред. изд.: Н. Ф. Бельчиков, Н. И. Мордовченко, Б. В. Томашевский; Текст и коммент. подгот. В. А. Жданов, Э. Е. Зайденшнур. - 1951. - 923 с.

33. Гончаров, И. А. Поли. собр. соч.: В 20 т. СПб.: Наука, 1997-. - Т. 4. Обломов: Роман в четырех частях / Текст подгот. Т. И. Орнатская; Ред. тома В. А. Туниманов (гл. ред.). - СПб.: Наука, 1998. - 496 с.

34. B. А. Туниманов. 2004. - 616 с.

35. Гончаров, И. А. Собр. соч.: В 8 т. М.: Художественная литература, 1980. - Т. 8. Статьи, рецензии, заметки. Письма / Подг. текста и комм. Е. А. Краснощековой и В. А. Недзвецкого. 559 с.

36. Грибоедов, А. С. Полн. собр. соч.: В 3 т. СПб.: Нотабене, 1995-2006. -Т. 1 / Подг. текста и комм. А. Л. Гришунина. Науч. ред. С. А. Фомичев. - 1995. -352 с.

37. Григорович, Д. В. Литературные воспоминания / Подг. текста, вступ. ст. и примеч. В. А. Путинцева. М.: ГИХЛ, 1961. - 215 с.

38. Григорьев, А. А. Библиотека для чтения. Апрель, № 4 // Москвитянин. 1852. - № 9. Отд. V. - С. 38-45.

39. Григорьев, А. А. «Доходное место» Островского и его сценическое представление // Якорь. 1863. - № 31- С. 620-621; Якорь. - 1863. - № 32.1. C. 636-637.

40. Григорьев, А. А. Письма / Изд. подг. Р. Виттакер, Б. Ф. Егоров. М.:1. Наука, 1999.-473 с.

41. Григорьев, А. А. По поводу нового издания старой вещи. «Горе от ума». СПб. 1862 // Григорьев, А. А. Литературная критика / Сост., вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Худ. лит., 1967. - С. 494-511.

42. Григорьев, А. А. Причуды. Комедия П. Н. Менщикова. (Современник,1850. № VIII) // Москвитянин. 1850. - № 17. Отд. IV. - С. 21-34.

43. Григорьев, А. А. Реализм и идеализм в нашей литературе (По поводу нового издания сочинений Писемского и Тургенева // Григорьев, А. А. Литературная критика / Сост., вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Худ. лит., 1967.-С. 422-441. .

44. Григорьев, А. А. Русская изящная литература в 1852 году // Григорьев, А. А. Литературная критика / Сост., вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Художественная литература, 1967. - С. 41—111.

45. Григорьев, А. А. Русская литература в 1851 году // Григорьев, А. А. Полн. собр. соч. и писем: В 12 т. Т. 1 / Под ред. В. Спиридонова, со ст. . С. А. Венгерова и В. А. Григорьева. Пг.: П. П. Иванов, 1918. - С. 96-140.

46. Григорьев, А. А. Русские народные песни с их поэтической и музыкальной стороны // Григорьев, А. А. Эстетика и критика / Сост., вступ. ст. и прим. А. И. Журавлевой. М.: Искусство, 1980. - С. 312-358.

47. Г. Григорьев, А. А. Современник в 1850 году. (Литературный журнал, издаваемый с 1847 г. И. Панаевым и Н. Некрасовым) // Москвитянин. 1851. - № 2. - С. 213-242.

48. Г. Григорьев, А. А. Современник. № VIII. Август // Москвитянин.1851.-№ 17.-С. 156-172.

49. Г Григорьев, А. А. Современник. — Февраль, 1852 // Москвитянин.1852. № 5. Отд. V. - С. 26-33.

50. Гуцков К. Ричард Севедж, или Мать и сын // Репертуар и Пантеон. -1845. Т. 10 на обложке ошибочно указано: Т. 9. - Кн. 5. - С. 414-463.

51. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. - Т. 4. - 574 с.

52. Де-Пуле, М. «Тысяча душ». Роман в 4 частях А. Писемского. Издание Д. Е. Кожанчикова. С.-Петербург 1858 // Русская беседа. 1859. - № 2. Отд. III. - С. 1-16.

53. Добролюбов, Н. А. Темное царство // Добролюбов, Н. А. Полн. собр. соч.: В 6 т. М., Л.: ГИХЛ, 1934-1939. - Т. 2. Статьи и рецензии 1859-1861 гг. / Ред. Ю. Г. Оксмана - 1935. - С. 36-136.

54. Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. . Л.: Наука, 1972-1990. Т. 20. Статьи и заметки, 1862-1865. 1980. - 432 с.

55. Дружинин, А. В. Повести; Дневник / Изд. подг. Б. Ф. Егоров, В. А. Жданов. М.: Наука, 1986. - 510 с.

56. Дружинин, А. В. А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений // Дружинин, А. В. Прекрасное и вечное / Вступ. стат. и сост. Н. Н. Скатова; коммент. В. А. Котельникова. М.: Современник, 1988. - С. 52-100.

57. Дружинин, А. В. «Один из тринадцати» Бальзака // Дружинин, А. В. Соч.: В 7 т. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1865-1867. - Т. 5. - 1865. - С. 172211.

58. Дружинин, А. В. Соч.: В 7 т. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1865-1867.- Т. 6. Письма иногородного подписчика. 1865. - 814 с.

59. Дружинин, А. В. «Тысяча душ», роман А.Ф. Писемского 11 Дружинин, А. В. Соч.: В 7 т. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1865-1867. - Т. 7.- 1865.-С. 514-527.

60. Дудышкгм, С. Тысяча душ. Роман в 4 частях, А. Ф. Писемского. Санкт

61. Петербург. 1858II Отечественные записки. 1859. - № 1. Отд. П. - С. 1-21.

62. Дьяконов, К. С. Бедный чиновник. Сцены из жизни чиновника. СПб.: тип. Штрауфа; 1858. - 54 с.

63. Колюпанов, Н. П. Из прошлого (Посмертные записки) // Русское обозрение. 1895. - № 5. - С. 5-28.

64. Кони, А. Ф. А. Н. Островский (Отрывочные воспоминания) // А. Н. Островский в воспоминаниях современников / подг. текста, вступ. ст. и прим. А. И. Ревякина. М.: Худ. лит., 1966. - С. 189-197.

65. Котляревский, А. А. «Тысяча душ», роман в 4 частях А. Ф. Писемского. СПб., 1858, изд. Д. Е. Кожанчикова. Цена 3 р. // Московское обозрение. 1859. - № 2. Отд. II. - С. 42-107.

66. Либрович, С. Ф. Из книги «На книжном посту» // И. А. Гончаров в воспоминаниях современников / Отв. ред. Н. К. Пиксанов; Подгот. текста и примеч. А. Д. Алексеева и О. А. Демиховской; Вступ. ст. А. Д. Алексеева. Л.: Худ. лит., 1969. С. 168-177.

67. Львов, Н. М. Свет не без добрых людей. Комедия в 3 д. СПб.: тип. Полиц. вед., 1857. 82 с.

68. Некрасов, Н. А. Полн. собр. соч.: В 15 т. Л.-СПб.: Наука, 1981-2000. Т. 2. Стихотворения, 1855-1866 гг. -1981.-447 с.

69. Некрасов, Н. А. Полн. собр. соч.: В 15 т. Л.-СПб.: Наука, 1981-2000. Т.

70. Кн. 1. Письма, 1940-1855. 1981. - 371 с.

71. Павлов, Н. «Чиновник», комедия графа В. А. Соллогуба // Русский вестник. — 1856. -№ 5. Кн. 1. - С. 494-511.

72. Писарев, Д И. Писемский, Тургенев и Гончаров // Писарев, Д. И. Соч.: В 4 т. / Подг. текста, вступ. ст. и прим. Ю. С. Сорокина. М.: ГИХЛ, 19551956. т. 1. - 1955. - С. 192-230.

73. Писарев, Д. К Стоячая вода // Писарев, Д. И. Соч.: В 4 т. / Подг. текста, вступ. ст. и прим. Ю. С. Сорокина. М.: ГИХЛ, 1955-1956. - Т. 1. - 1955. - С. 160-191.

74. Потехин, А. А. Мишура // Русская драма эпохи А. Н. Островского / Ред. А. И. Журавлева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - С. 144-191.

75. Потехин, А. А. Соч.: В 12 т.. СПб.: Просвещение[, 1903-1905]. - Т.11. Комедии. 1905. - 523 с.

76. Потехин, А. А. Соч.: В 12 т.. СПб.: Просвещение[, 1903-1905]. - Т.

77. Этнографические очерки, отрывки, неоконченные рассказы и воспоминания. 1905. - 349 с.

78. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч.: В 17 т. [М.; Л.:] Изд-во АН СССР, 1937-1959. - Т. 5. Поэмы. 1825-1833. - 1948. - 544 с.

79. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч.: В 17 т. [М.; Л.:] Изд-во АН СССР, 1937-1959. - Т. 8. Полутом. 1. Романы и повести. — Путешествия. - 1948. -495 с.

80. Русская Литература в 1851 году. Статья первая // Отечественные записки. 1852. - № 1. Отд. V. - С. 1-60.

81. С. Р. Рачинский, С. А. «Тысяча душ», роман А. Писемского // Русский вестник. 1858. - № 10. - Кн. 2. - С. 304-308.

82. Салтыков-Щедрин, М. Е. Собр. соч.: В 20 т. М.: Худ. лит., 1965-1977.- Т. 2. Губернские очерки. 1856-1857. 1965. - 562 с.

83. Салтыков-Щедрин, М. Е. Собр. соч.: В 20 т. М.: Худ. лит., 1965-1977.- Т. 18. Кн. 1. Письма. 1839-1868. 352 с.

84. Склифосовская, Т. Ф. Несколько слов о А. Н. Островском в быту // А. Н. Островский в воспоминаниях современников / подг. текста, вступ. ст. и прим. А. И. Ревякина. М.: Художественная литература, 1966. - С. 316-327.

85. Слепцов, В. А. О театре. // Литературное наследство. Т. 71. Василий Слепцов. Неизвестные страницы. — М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1963. — С. 121-132.

86. Соллогуб, В. А. Чиновник // Русская драма эпохи А. Н. Островского / Ред. А. И. Журавлева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - С. 73-100.

87. Страхов, Н. Н. Несколько слов о г. Писемском по поводу его сочинений. Т. I. Изд. Стелловского. СПб. 1861 // Время. 1861. - № 7. Отд. II. -С. 13-19.

88. Толстой, Л. Я. Полн. собр. соч.: В 90 т. М.: Изд-во АН СССР; ГИХЛ, 1928-1958. Т. 60. - 1949. - 569 с.

89. Феоктистов Е. М. Письма Е. М. Феоктистова к И. С. Тургеневу (1851-1861). Ч. I (21 февр. 1851-29 марта 1852) / Публ. Э. Г. Гайнцевой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1998-1999 год. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - С. 133-214.

90. Из архива Е. Н. Эдельсона / Вступ. ст. В. А. Бочкарева. Примеч.

91. Э. Г. Фрейтага // Уч. зап. Куйбышевского гос. педагогического и учительского ин-та им. В. В. Куйбышева. Вып. 6. Кафедра литературы / под ред. Я. А. Ротковича. - 1942. - С. 180-202.

92. Эделъсон, Е. Н. Несколько слов о современном состоянии и значении у нас эстетической критики // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подг. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и

93. A. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982. - С. 250-283.

94. Эделъсон, Е. Н. Отечественные записки в 1850 году. (Учено-литературный журнал, издаваемый А. Краевским) // Москвитянин. 1851. -№ 1.-С. 129-145.

95. Эделъсон, Е. Н. Отечественные записки. 1851 год, № 2-й // Москвитянин. 1851. - № 6. - С. 292-303.

96. Эделъсон, Е. Н. «Отечественные записки», 1852 год. № 1-й. Январь // Москвитянин. 1852. - № 4. Отд V. - С. 109-130.

97. Ф. Эделъсон, Е. Н. Отечественные записки. Ноябрь // Москвитянин. -1852. № 23. Отд. V. - С. 64-72.

98. Эделъсон, Е. Н. Письма к М. П. Погодину // РО РГБ. Ф. 213 (ПогЛГ). Ед. хр. 26.

99. Эделъсон, Е. Н. «Тысяча душ». Роман в четырех частях Алексея Писемского. С. Петербург 1858. Издание Д. Е. Кожанчикова // Русское слово. 1859.-№ 1.-С. 49-66.

100. Эделъсон, Е. Н. Н. Щедрин и новейшая сатирическая литература // Утро. Литературный сборник. М.: тип. Барфкнехта и К°, 1859. - С. 351-366. Исследования

101. АгЬсенвалъд, Ю. И. Силуэты русских писателей: В 2 т. Т. 1 / Предисл

102. B. Крейда. М.: ТЕРРА—Книжный клуб; Республика, 1998. - 304 с.

103. Акимова, В. А. А. Ф. Писемский о пьесах А. Н. Островского 50-х годов (на материале переписки писателей) // Проблемы писательской критики / Отв.ред. Б. JI. Милявский. Душанбе: Таджикский гос. ун-т им. В. И. Ленина, 1987. - С. 15-22.

104. Александрова, И. В. А. С. Пушкин в творческом сознании А. Ф. Писемского // II Крымские пушкинские чтения: г. Керчь, 22-26 сентября 1992 г.: Материалы. Симферополь: Крымский комитет по печати, 1993. - Ч. 1.-С. 81-83.

105. Андреев, М. Л. Метасюжет в театре Островского. М.: Изд-во РГГУ, 1996 (= Чтения по истории и теории культуры; вып. 11. Историческая поэтика). - 27 с.

106. Анкерсмит, Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры / пер. с англ. М. Кукарцева, Е. Коломиец, В. Кашаева. М.: Прогресс-Традиция, 2003.-489 с.

107. Аннинский, Л. А. Три еретика. М.: Книга, 1988. - 350 с.

108. Бабичева, Ю. В. Комедия А. Н. Островского «Доходное место» и обличительная литература 50-х годов // Уч. зап. Оренбургского гос-венного педагогического ин-та им. В. П. Чкалова. — Серия историко-филологических наук. 1958. - Вып. 13. - С. 243-284.

109. Балуев, С. М. Писемский-журналист (1850-1860-е годы). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. - 169 с.

110. Балухатый, С. Д. О литературных взглядах М. Горького по его письмам 1911-1915 гг. к писателям // М. Горький. Материалы и исследования. Л.: Изд-во АН СССР, 1934-1951. - II Под ред. В. А. Десницкого. - 1934. - С. 251-263.

111. Балухатый, С. Д. Поэтика мелодрамы // Балухатый, С. Д. Вопросы поэтики: Сб. статей. Л.: Издательство ЛГУ, 1990. - С. 30-79.

112. Барсуков, Я. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 1-22. СПб.: А. Д. и П. Д. Погодины-тип. М. М. Стасюлевича, 1888-1910. Кн. 11. - 1897 - 560 с.

113. Барсуков, Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 1-22. СПб.: А. Д. и

114. П. Д. Погодины- тип. М. М. Стасюлевича, 1888-1910. Кн. 12. - 1898 - 542 с.

115. Беглое, В. Л. Поиск «героя времени» в романе А.Ф.Писемского «Тысяча душ» // Из-за черты: Сб. ст. / Под ред. И. Е. Карпухина. Стерлитамак: Стерлитамакский гос. пед. ин-т, 1999. С. 38-52.

116. Беляк, Н. В., Виролайнен, М. Н. «Маленькие трагедии» как культурный эпос новоевропейской истории (судьба личности — судьба культуры) // Виролайнен, М. Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. -СПб.: Амфора, 2003. С. 190-236.

117. Берковский, Н. Чехов. От рассказов и повестей к драматургии (окончание) // Русская литература. 1966. - № 1. - С. 14-42.

118. Бшинкис, Я. С. Человек без нравственных ограничений (Опыт А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты») // Анализ драматического произведения: Межвуз. сб. / Под ред. В. М. Марковича. JL: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 212-225.

119. Богданова, О. А. Философские и эстетические основы «натуральной школы» // «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма / Отв. ред. И. П. Видуэцкая. М.: Наследие, 1997. - С. 9-36.

120. Божович, М. Большое путешествие «Обломова»: роман Гончарова в свете «просветительной поездки» // Новое литературное обозрение. 2010. -№106.-С. 130-145.

121. Бочаров, С. Г. О реальном и возможном сюжете («Евгений Онегин») // Динамическая поэтика. От замысла к воплощению / Отв. ред. 3. С. Паперый, Э. А. Полоцкая. М.: Наука, 1990. - С. 14-38.

122. Бочаров, С. Г. Поэтика Пушкина (очерки). М.: Наука, 1974. - 207 с.

123. Бухаркин, П. Е. Риторика и смысл. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. - 168 с.

124. Варнеке, Б. В. Заметки об Островском. Одесса: «Экономическая» типография, 1912. - 94 с.

125. Baifypo, В. Э. Из историко-литературного комментария кстихотворениям Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы Л -СПб • Изд-во АН СССР-Наука, 1956-. Т. 12. - 1986. - С. 305-323

126. Baifypo, В. Э. Историческая трагедия и романтическая: драма 1830-х годов // История русской драматургии: ХУП-первая половина, XIX века / Отв ред. JI. М. Лотман. Л.: Наука, 1982. - С. 327-367.

127. Вдовий, А. В. Почему «исписался» Белинский: эстетцг£еская позиция «Современника» после 1847 г. // Русская литература. 2011. i q133.

128. Вдовин, А. В. Концепт «глава литературы» в русской критике 1830 1860 х гг.- Тарту, 2011. В печати.

129. Венгеров, С. А. Молодая редакция «Москвитянина». Из истории русской журналистики // Вестник Европы. 1886. - № 2. - Кн. 2. - С 581—612

130. Видуэцкая, К П. А. Ф. Писемский*// «Натуральная Школа» и ее роль встановлении русского реализма / Отв. ред. И. П. Видуэцкая:. jyj . Наследие1997. С. 189-209.

131. Виноградов, В. В. Стиль Пушкина. М.: Наука, 1999. — 703 с

132. Виноградов, В. В. Тургенев и школа молодого Достоевского (конец 40 х годов XIX в.) // Виноградов, В. В. Избр. труды. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой / Отв. ред. А. П. Чудаков. — м • Наука 2003. С. 97-123.

133. Виноградов, Н. Н. Мелочи для биографий А. Писемского и А. А. Потехина // ИОРЯС АН. 1908. - Т. 13. - Кн. 3. - С. 322—327.

134. Виролайнен, М. Н. Ловушка Мефистофеля (Пушкинская «Сцена из Фауста») // Виролайнен, М. Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб.: Амфора, 2003. - С. 152-170.

135. Виттакер, Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (18221864 гг.). СПб.: Академический проект, 2000. - 556 с.

136. Вознесенская, Т. И. Сюжетные мотивы мелодрамы в драматургии

137. Островского // Филологический сборник. М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 25^6.

138. Вознесенская, Т. Художественные принципы мелодрамы // К 60-летию профессора Анны Ивановны Журавлевой. М.: Изд-во МГУ, 1998. С. 71-90.

139. Володина, Н. В. Литературные реалии в романе А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Вестник Челябинского ун-та. Серия 2. Филология. 1996. -№ 1. - С. 34-45.

140. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. М.: Прогресс, 1988. - 699 с.

141. Гегель, Г. В. Ф. Лекции по эстетике: В 2 т. / Пер. Б. Г. Столпнера. СПб.: Наука, 1998.-Т. 1.-621 с.

142. Гинзбург, Л. Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979. -222 с.

143. Гинзбург, Л. Я. О психологической прозе. Изд. 2-е. Л.: Художественная литература, 1976. - 443 с.

144. Глебов, В. Д. Аполлон Григорьев. Концепция историко-литературного процесса 1830—1860-х годов. М.: Прометей, 1996. - 171 с.

145. Гуковский, Г. А. Пушкин и русские романтики. М.: Художественная литература, 1965. - 365 с.

146. Гуськов, Н. А. «Весь мир — театр» (к изучению топики А. Н. Островского) // Риторическая традиция и русская литература: Межвуз. сб. / Под ред. П. Е. Бухаркина. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. - С. 181-196.

147. Гуськов, Н. А. Подтекст в романе А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Homo universitatis: Памяти Аскольда Борисовича Муратова (1937-2005): Сб.ст. / Под ред. А. А. Карпова. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2009.-С. 43-56.

148. Данто, А. С. Аналитическая философия истории / Пер. А. Л. Никифорова, О. В. Гавришиной; под ред. Л. Б. Макеевой. М.: Идея-Пресс, 2002. - 289 с.

149. Долинин, А. А. Поэма Пушкина «Анджело»: Источники и жанровые особенности // Долинин, А. А. Пушкин и Англия: цикл статей. М.: Новое литературное обозрение, 2007. - С. 130-154.

150. Дубин, Б. В., Зоркая, Н. А. Идея «классики» и ее социальные функции // Дубин, Б. В. Классика, после и рядом: Социологические очерки о литературе и культуре. Сб. ст. М: Новое литературное обозрение, 2010. - С. 9-42.

151. Егоров, Б. Ф. Борьба эстетических идей в Росси середины XIX века // Егоров, Б. Ф. Избранное. Эстетические идеи в России XIX века. М.: Летний сад, 2009. - С. 7-287.

152. Женетт, Ж. Повествовательный дискурс // Женетт, Ж. Фигуры: В 2 т. / Общ. ред. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. -Т. 2. - С. 60-280.

153. Журавлева, А. И. А. Н. Островский // «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского реализма / Отв. ред. И. П. Видуэцкая. М.: Наследие, 1997. - С. 189-209.

154. Журавлева, А. И. А. Н. Островский-комедиограф. М.: Изд-во Московского университета, 1981. - 216 с.

155. Журавлева, А. И. Русская драма и литературный процесс XIX века: От Гоголя до Чехова. М.: Изд-во Московского университета, 1988. - 196 с.

156. Иванов, И. И. Писемский. СПб.: Журнал «Мир Божий», 1898. - 226 с.

157. История русского драматического театра: В 7 т. Т. 4. М., 1979.

158. Кармазинская, М, А. Межевич Василий Степанович // Русские писатели. 1800-1917. М.: Советская энциклопедия-Большая Российскаяэнциклопедия, 1989-. Т. 3. К—М. - 1994. - С. 562-563.

159. Карташова, И. В. Художественное своеобразие романа А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Уч. зап. Казанского гос-венного ун-та. Т. 123, кн. 8. Вопросы эстетики и теории литературы. - 1963. - С. 35-92.

160. Касторский, С. В. Писатель-драматург А. А. Потехин // Из истории русских литературных отношений ХУШ-ХХ вв. / Отв. ред. С. В. Касторский. М.; Д.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 177-198.

161. Кафанова, О. Б. Бальзак и Жорж Санд в критической концепции Белинского // Текст и контекст: Русско-зарубежные литературные связи XIX-XX вв. Сб. науч. тр. / Отв. ред. В. А. Миловидов Тверь: Тверской гос. ун-т, 1992. - С. 13-24.

162. Кафанова, О. Б. Жорж Санд и русская литература XIX в.: Мифы и реальность: 1830-1860 гг. Томск: Изд-во лаб. ТГПУ, 1998. - 410 с.

163. Кашин, Н. 77. Откуда взял Островский фамилию Юсова? // Островский. Новые материалы. Письма. Труды и дни. Статьи. Труды Пушкинского дома при Российской академии паук / под ред. М. Д. Беляева. Л.: Гос-венное изд-во, 1924. - С. 297-302.

164. Кашин, Н. Символика Островского // Жизнь. 1922. - № 3. - С. 5-26.

165. Кашин, Н. П. Этюды об А. Н. Островском. М.: Типо-лит. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1912. - Т. 1. - 352 с.

166. Кашин, Н. П. Этюды об А. Н. Островском. М.: Типо-лит. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1912. - Т. П. К истории текста произведений А. Н. Островского. - 421 с.

167. Коган, JI. Р. А. Н. Островский и «молодая редакция» «Москвитянина» // РО РНБ. Ф. 1035. Ед. хр. 92.

168. Кожевникова, Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М.: Ин-т русского языка РАН, 1994. - 333 с.

169. Круглова, Е. Н. Проблема образа автора в творчестве А. Ф. Писемского // Вестник Костромского гос-венного ун-та им. Н. А. Некрасова. 2006. - № 4. - С. 130-135.

170. Круглова, Е. Н. Своеобразие характерологии А. Ф. Писемского в романе «Тысяча душ» // Вестник Костромского гос-венного ун-та им. Н. А. Некрасова. Кострома, 2008. - № 3. - с. 174-178.

171. Homo Novus Кугелъ, А. Р. Заметки // Театр и искусство. 1913. - № 36. -С. 701-703.

172. Кугелъ, А. P. (Homo novus). Русские драматурги. Очерки театрального критика / Ред. и прим. В. Ф. Боцяновского. М.: Мир, Центр, тип: им. К. Ворошилова, 1933. - 179 с.

173. Лазарева, М. А. Судьба жанра (к характеристике художественной структуры мелодрамы) // Филологические науки. 1994. -№ 3. - С 23-35.

174. Лакшин, В. О некоторых ошибках в изучении А. Н. Островского // Вопросы литературы. 1958. - № 6. - С. 218-225.

175. Лакшин, В. Я. А. Н. Островский. 3-е изд. М.: Гелеос, 2004. - 766 с.

176. Лакшин, В. Я. Поиски молодого Островского («Бедная невеста») // А. Н. Островский и русская литература / Отв. ред. В. А. Сапогов. Кострома: Ярославский пед. ин-т., 1974. - С. 15-17.

177. Левин, Ю. Д. Шекспир и русская литература 19 века / Отв. ред. М. П. Алексеев. Л.: Наука, 1988. 326 с.

178. Ленерт, Х.-Ю. Проблема типологии героя в романах А. Ф. Писемского «Тысяча душ» и И. С. Тургенева «Накануне». Автореферат диссертации на соискание степени кандидата филологических наук. М.: Изд-во Московскогоун-та, 1975.27 с.

179. Лотман, Л. М. Драматургия И. С. Тургенева и натуральная школа 1840-х годов // История русской драматургии: XVII-первая половина XIX века / Отв. ред. Л. М. Лотман. Л.: Наука, 1982. - С. 474-513.

180. Лотман, Л: М. А. Н. Островский и русская драматургия его времени. -М.; Л.: Издательство АН СССР, 1961. 360 с.

181. Лотман, Л. М. Писемский-романист // История русского романа: В 2 т.- М.; Л.: Изд-во АН СССР-Наука, 1962-1964. Т. 2. - 1964. - С 203-231.

182. Лотман, Ю. М. Архаисты-просветители // Лотман, Ю. М. Русская литература и культура Просвещения / Отв. ред. Л. Н. Киселева, А. Л. Осповат.- М.: ОГИ, 1998. С. 239-252.

183. Лотман, Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). 2-е изд., доп. СПб.: Искусство—СПБ, 2002.-413 с.

184. Лотман, Ю. М. Идейная структура поэмы Пушкина «Анджело» // Лотман, Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство—СПб, 2003. - С. 237-252.

185. Лотман, Ю. М. О русской литературе классического периода. Вводные замечания // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Языки русской культуры, 1994. - С. 380-393.

186. Лотман, Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. // Лотман, Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство—СПб, 2003. - С. 391-462.

187. Лотман, Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Спецкурс // Лотман, Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство—СПб, 2003. С. 472-672.

188. Лотман, Ю. М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман, Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988. - С. 251-292.

189. Майорова, О. Е. Комментарии // Писемский, А. Ф. Проза; Григорович, Д. В. Проза. / Вступ. ст. и комм. О. Е. Майоровой. М.: Слово,2001. С. 541-549.

190. Майорова, О. Е. Предреформенная Россия под пером двух писателей-современников // Писемский, А. Ф. Проза; Григорович, Д. В. Проза. / Вступ. ст. и комм. О. Е. Майоровой. М.: Слово, 2001. С. 5-18.

191. Максимова, М. Ф., Александров, С. М. Рачинский Сергей Александрович // Русские писатели. 1800-1917. М.: Советская энциклопедия-Большая Российская энциклопедия, 1989-. - Т. 5. П—С. -2007. - С. 269-271.

192. Малеин, А. Островский и античная комедия // Бирюч. 1918. - № 8. - С. 35-38.

193. Малкин, В. А. Мотивы гуманизма в раннем творчестве А. Ф. Писемского // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс / Науч. ред. Б. Т. Удодов. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1978. - С. 71-85.

194. Манн, Ю. В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. М.: Наука, 1969. - С. 241-305.

195. Манн, Ю. В. Автор и повествование // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания / Отв. ред. П. А. Гринцер. М.: Наследие, 1994. - С. 431^80.

196. Манн, Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Кода, 1996. - 472 с.

197. Маркович, В. М. Комедия в стихах А. С. Грибоедова «Горе от ума» // Анализ драматического произведения: Межвуз. сб. / Под ред. В. М. Марковича. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. - С. 59-90.

198. Маркович, В. М. О «трагическом значении любви» в повестях И.С.Тургенева 1850-х годов (Предварительные замечания) // Маркович, В. М. Избранные работы. СПб.: Изд-во «Ломоносовъ», 2008. - С. 277-289.

199. Маркович, В. М. «Русский европеец» в прозе Тургенева 1850-х годов // Маркович, В. М. Избранные работы. СПб.: Изд-во «Ломоносовъ», 2008. - С. 261-276.

200. Мельникова, С. И. Коцебу в России. СПб.: Изд-во СПбГАТИ, 2005. -211 с.

201. Могилянский, А. П. Писемский. Жизнь и творчество. Л.: ЛИО «Редактор», 1991. - 158 с.

202. Мысляков, В. А. Белинский в творческом самоопределении А. Ф. Писемского // Русская литература. 1994. - № 4. - С. 33-56.

203. Незеленов, А. И. Александр Николаевич Островский в его произведениях // Незеленов, А. И. Собр. соч.: В 6 т. СПб.: Н. Г. Мартынов, 1889-1903. - Т. 3. - 1903. - 208 с.

204. Осмоловский, О. Н. О творческих связях А. Н. Островского и Ф. М. Достоевского («Бедная невеста» и «Бедные люди») // А. Н. Островский и русская литература / Отв. ред. В. А. Сапогов. Кострома: Ярославский пед. ин-т., 1974.-С. 18-20.

205. Основин, В. В. Русская драматургия второй половины XIX века: Пособие для учителя. М.: Просвещение, 1980.190 с.

206. Осповат, А. Л. Из комментария к «Капитанской дочке»: лубочныекартинки // Пушкинская конференция в Стэнфорде. (= Материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 7 / Под ред. Е. В. Пермякова) -М.: ОГИ, 2001. С. 357-365.

207. Отрадгм, М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. — СПб.: Издательство СПбГУ, 1994. 168 с.

208. Паевская, А. В., Данченко, В. Т. Оноре де Бальзак. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке. 1830-1964. -М.: Книга, 1965.-428 с.

209. Паперный, 3. С. «Вопреки всем правилам.»: Пьесы и водевили Чехова. М.: Искусство, 1982. - 285 с.

210. Покусаев, Е. «Губернские очерки» Салтыкова-Щедрина и обличительная беллетристика 50-х годов в оценке Чернышевского и Добролюбова // Уч. зап. Саратовского гос-венного педагогического ин-та. -1940. Вып. 5. - С. 32-84.

211. Португалова, М. Г. Тема театра в драматургии Островского // Записки о театре. Л.; М.: Искусство , 1960. - С. 153-181.

212. Пруцков, Н. И. Мастерство Гончарова-романиста. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 230 с.

213. Пустовойт, П. Г, А. Ф. Писемский в истории русского романа. М.: Изд-во Московского ун-та 1969. - 271 с.

214. Ревякин, А. «Без вины виноватые» А. Н. Островского. Литературно-критический этюд // «Без вины виноватые». Материалы и исследования. М.: Всероссийское театральное общество, 1947. - С. 3-128.

215. Резник, А. М. Белинский о Бальзаке // Уч. зап. Саратовского гос-енного ун-та им. Н. Г. Чернышевского. Т. XXXIII. - Вып. Филологический. - 1953. - С.78-108.

216. Реизов, Б. Г. «Отец Горио» и «Библиотека для чтения» // Реизов, Б. Г. Бальзак: Сб. ст. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1960. - С. 163-172.

217. Рейтблат, А. И. «Роман литературного краха» // Новое литературное обозрение. 1997. - № 25. - С. 99-109.

218. Рошаль, А. А. К вопросу об истолковании творчества А. Ф. Писемского // Ученые записки Азербайджанского государственного педагогического института русского языка и литературы им. М. Ф. Ахундова. Серия филологическая. Вып. П. 1956. -1957. - С. 79-92.

219. Рошаль, А. А. Писемский и революционная демократия. Баку: Азербайджанское государственное издательство, 1971. - 128 с.

220. Рошаль, А. Соратники // Литературный Азербайджан. 1973. - № 4. -С. 123-128.

221. Синякова, Л. Н. Полемическая мотивация характера в романе А. Ф. Писемского «Тысяча душ» // Книга и литература: Сборник научных статей. Новосибирск: Б. и., 1997. - С. 165-170.

222. Синякова, Л. Н. Человек в прозе А.Ф.Писемского 1850-х гг.: Концепция характера и принципы изображения. Новосибирск: Новосибирский гос. университет, 2006. - 221 с.

223. Скабичевский, А. М. Алексей Писемский. Его жизнь и литературная деятельность // Ломоносов. Грибоедов. Сенковский. Герцен. Писемский:

224. Биографические повествования. Челябинск: Урал-1Лс1, 1997. - С. 459—559.

225. Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы. 18481892 гг. 3-е изд. СПб.: Ф. Павленков, 1897. - 490 с.

226. Скафтымов, А. П. К вопросу о принципах построения пьес А. П. Чехова // Скафтымов, А. П. Нравственные искания русских писателей. -М.: Художественная,литература, 1972. С. 404-436.

227. Смирнов, И. П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Л. Пастернака). 2-е изд. — СПб.: Языковой центр СПбГУ, 1995. 191 с.

228. Смирнова, Л. Л. Пушкин в прозе А.Ф.Писемского // Русская литература. 1999. - № 2. - С. 189-197.

229. Смирнова, Л. Л. Доктрина и жизнь («Тысяча душ» А. Ф. Писемского) // Вестник Новгородского университета имени Ярослава Мудрого. 2002. — № 21.- Серия: Гуманитарные науки: история, литературоведение, языкознание. С. 45-Ф9.

230. Степаненко, Е. «Кострома — наш родимый уголок» // Губернский дом.- 1998. -№ 1-2 (26-27). С. 65-67.

231. Степанов, А. Д. Психология мелодрамы // Драма и театр: Сб. научн. тр. -Тверь: Тверской государственный университет, 1999-. II. - 2000. — С. 3855.

232. Сухих, И. Н. Проблемы поэтики Чехова. 2-е изд., доп. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2007. 492 с.

233. Тамаев, П. М. «Гоголевские» пьесы А. А. Потехина // Щелыковские чтения: А. Н. Островский и современная культура. Кострома: Б. и., 2000. -С.52-57.

234. Тгшашова, О. В. Роман А. Ф. Писемского «Люди сороковых годов»: Историко-литературные аспекты прочтения: Учебное пособие по спецкурсу для студентов филологического факультета. Саратов: Изд-во Саратовскогоуниверситета, 2002. 188 с.

235. Тихомиров, В. Н. И. А. Гончаров. Литературный портрет. Киев: Лыбидь, 1991.- 154 с.

236. Толстая, Е. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880 — начале 1890-х годов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: РГГУ, 2002. - 363 с.

237. Томашевскгш, Б. А. Н. Островский // Книга и революция. 1923. - № 2 (26).-С. 12-14.

238. Томашевскгш, Б. Французская мелодрама начала XIX века (Из истории вольной трагедии) // Поэтика. Сб. ст.- Л.: Ин-т електромагшт. досл1ждень, 1927. П. - С. 55-82.

239. Туниманов, В. А. Сатирическая драматургия 1860-х годов. M. Е. Салтыков-Щедрин // История русской драматургии (Вторая половина XIX — начало XX в.) / Отв. ред. Л. М. Лотман. Л.: Наука, 1987. - С. 223267.

240. Тынянов, Ю. Н. О композиции «Евгения Онегина» // Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Отв. ред. В. А. Каверин, А. С. Мясников; изд. подг. Е. А. Тоддес, А. П. Чудаков, М. О. Чудакова. М.: Наука, 1977. - С. 52-77.

241. Тынянов, Ю. Н. Сюжет «Горя от ума» // Тынянов, Ю. Н. Пушкин и егосовременники / Отв. ред. В. В. Виноградов, Сост. и подг. текста В. А. Каверина и 3. А. Никитиной; Комм. A. JI. Гришунина и А. П. Чудакова. -М.: Наука, 1969. С. 347-379.

242. Урбан, А. А. Из наблюдений над становлением реализма в творчестве А. Ф. Писемского // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института им. А.И.Герцена. 1961. - Т. 219. Вопросы истории русской литературы. - С. 121-150.

243. Успенский, Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы // Успенский, Б. А. Семиотика искусства. М.: Языки русской культуры, 1995. - С. 9-218.

244. Финкель, М. Е. «Доходное место» А. Н. Островского и русская общественная комедия конца 50-х годов XIX века // А. Н. Островский и русская литература / Отв. ред. В. А. Сапогов. Кострома: Ярославский пед. ин-т., 1974. - С. 37-40.

245. Фомичев, С. А. «Горе от ума» в наследии Островского // А. Н. Островский и литературно-театральное движение XIX-XX веков / Отв. ред. Н. И. Пруцков. Л.: Наука, 1974. - С. 7-27.

246. Фролова, Ю. Ю. Роман А. Ф. Писемского «Тысяча душ» и литературная традиция // Эйхенбаумовские чтения-6: материалы юбилейной науч. конф. -Вып. 6. Воронеж: ВГПУ, 2007. - С. 60-66.

247. Хроника петербургских театров с конца 1855 до начала 1881 года / Сост. А. И. Вольф. СПб.: Тип. Р. Голике, 1884. - X, 168, XXXVI с.

248. Черных, Л. В. А. Н. Островский // Русская литература и фольклор: Вторая половина XIX в. / Отв. ред. А. А. Горелов Л.: Наука, 1982. - С. 369416.

249. Чудаков, А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Советский писатель, 1986. - 379 с.

250. Chatman, Seymour. Story and-Discourse: Narrative Stracmre in Fiction and Film. Ithaca; London: Cornell University Press, 1980. -277 c.

251. Dowler, Wayne. Dostoevsky, Grigor'ev and Native Soil Conservatism. -Toronto; Buffalo; London: University of Toronto Press, 1982. 235 c.

252. Giesemann Gerhard. Kotzebue in Russland (Materialen zu einer Wirkungsgeschichte) (= Osteuropastudien der Hochschulen des Landes Hessen; Reihe 1Ш Frankfurter Abhandlungen zur Slavistik. B. 14). Frankfurt am Main: Athenäum Verlag, 1971. - 277 c.

253. Lazari, Andrzej. Od «pogladu organicznego» do «krytyki organicznej»: Z rozwazan nad spuscizna Apollona Grigorjewa // Acta Universitatis Lodziensis. Folia litteraria; 1989. - 25. - S. 57-73.

254. Niederhoff, Burkhard. Focalization // The living handbook of narratology. Hamburg: Hamburg University Press / ed. Hühn, Peter. URL: hup.sub.uni-hamburg.de/lhn/index.php?title=Focalization (дата обращения: 10 февраля 2011).

255. Skills, Edward. Tradition // Shills, Edwarde Center and Periphery. Essays in: Macrosociology. (Selected papers of Edward Shills, П). Chicago; London: The University of Chicago Press, 1975. - P. 103-122.

256. Skrunda, Jolanta. Proza powiesciova Aleksego Pisiemskiego. Wrozlaw etc.: Zakl. nar. im. Ossolinskich, 1988. - 164 c.

257. Wellek, René. Concepts of Criticism. New Haven; L.: Yale University Press, 1969.-403 c.

258. Woodhouse, Jenny. A. F. Pisemsky and Vzbalamuchennoye more // The Slavonic and East European Review. Oct. 1986. Vol. 64. - № 4. - P. 489-505.