Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках

Липатова, Наталья Васильевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках

Год: 2004
Автор научной работы: Липатова, Наталья Васильевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Саранск
Код cпециальности ВАК: 10.02.02

Диссертация по филологии на тему 'Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках"

На правах рукописи

Липатова Наталья Васильевна

ПОВТОРЫ НА ЗВУКОВОМ (ФОНЕТИЧЕСКОМ) УРОВНЕ В ЭРЗЯНСКОМ И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ (ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ)

10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (финно-угорские и самодийские)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саранск - 2004

Работа выполнена на кафедре мордовских языков Мордовского государственного педагогического института имени М.Е.Евсевьева

Научный руководитель - кандидат филологических наук профессор

Феоктистов А.П.

- доктор филологических наук доцент Водясова Л.П.

Официальные оппоненты - доктор филологических наук профессор

Цыганкин Д.В.

- кандидат филологических наук доцент Ширманкина P.C.

Ведущая организация - Марийский государственный университет

Защита состоится «28» декабря 2004 года в «14» часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.09. по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора филологических наук в Мордовском государственном университете имени Н.П.Огарёва по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Большевистская, 68, корпус № 10, аудитория 403.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета имени Н.П.Огарёва.

Автореферат разослан «2?» ноября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

Гребнева А.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена сопоставительному исследованию повторов на звуковом (фонетическом) уровне в двух разноструктурных языках - эрзянском и немецком.

Актуальность исследования определяется тем, что языковые явления, имеющие типологические соответствия, привлекают в последнее время всё большее внимание лингвистов, т.к. в современной науке усиливается тенденция к синтезу знаний, к формированию нового интегративного мышления. Выбор темы также обусловлен отсутствием специальных исследований, посвященных изучению звуковых (фонетических) повторов в мордовском языкознании (в отличие от немецкого).

Объектом исследования настоящей диссертации являются повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

Предмет исследования - особенности функционирования повторов на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянских и немецких художественных произведениях.

Цель исследования состоит в выявлении универсальных и специфических черт в функционировании повторов на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

В рамках сформулированной нами цели предполагается решение следующих задач:

1) общая характеристика повтора как лингвистического явления, рассмотрение основных подходов к его изучению, описание его типов;

2) классификация звуковых (фонетических) повторов по виду повторяющихся звуков в сопоставляемых языках;

3) определение основных признаков конкретных видов повтора на звуковом (фонетическом) уровне;

4) исследование и сопоставительный анализ функционирования звуковых (фонетических) повторов в эрзянских и немецких художественных произведениях.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования состоит в том, что в ней впервые проводится исследование функционирования звуковых (фонетических) повторов в эрзянских и немецких художественных произведениях в типологическом плане.

Теоретическая значимость данной диссертации состоит в том, результаты исследования могут способствовать дальнейшей разработке проблем, связанных с категорией звукового (фонетического) повтора.

/ ь"миогш /

филологических дисциплин с позиций интегративного подхода, в практике преподавания курсов стилистики эрзянского и немецкого языков.

Методы лингвистического исследования, применяемые в настоящей диссертации, обусловлены её целью и характером исследуемого материала. Решение поставленных задач осуществляется комплексной методикой исследования. Работа проводится в синхронном плане, её основными методами послужили: 1 ) индуктивно-дедуктивный метод с использованием ряда частных приёмов и методов, а именно: металингвистический анализ имеющихся теоретических положений по рассматриваемой проблеме; сплошная выборка примеров звукового (фонетического) повтора с применением контекстологического анализа отрывков из художественных произведений; классификация и систематизация фактического материала по определённым критериям; 2) сопоставительно-типологический метод, выявляющий особенности функционирования исследуемой категории в рассматриваемых языках.

Источником для изучения проблемы послужили художественные произведения эрзянских и немецких авторов (В.Арапов, А.Ганчин, П.Глухов, Ч.Журавлёв, И.Калинкин, И.Кривошеев, П.Любаев, А.Мартынов, Д.Надькин, В.Сидоров, И.ТТТумилкин и др.; C.Brentano, H.Böll, J.W.Goethe, H.Fallada, H.Heine, Th.Mann, R.M.Rilke, E.Strittmatter, StZweig и др.).

При работе над диссертацией использованы труды отечественных и зарубежных исследователей по проблемам звукового (фонетического) повтора (Абдуллаева 1999; Воронин 1969, 1982; Дудникова 1975; Жирмунский 1923, 1975, 1977; Журавлёв 1974; Кузнец, Скребнев 1960; Майтинская 1964; Малькина 1990; Москвин 2001; Суслова 2001; Тимофеев 1966, 1982; Феоктистов 1976, 1996, 2001; Ackermann 1877; Ahlquist 1887, 1890; Arndt 1990; Fokos 1932; Neumann 1920; Riesel 1954; Sadeniemi 1951; Seidler 1953; Zingerle 1864 и др.).

Исходя из результатов исследования, на защиту выносятся следующие положения:

1. Звуковые (фонетические) повторы относятся к числу языковых универсалий, существование которых обусловлено закономерностями функционирования языка как средства общения.

2. В эрзянском и немецком языках различаются сходные виды звукового (фонетического) повтора, а именно: аллитерация, ассонанс, звукоподражание и рифма.

3. Основные различия в функционировании звуковых (фонетических) повторов в сопоставляемых языках связаны с различием фонетических систем эрзянского и немецкого языков.

4. Звуковые (фонетические) повторы в эрзянских и немецких художественных произведениях несут функцию эмоционального воздействия на читателя (слушателя), используются для создания эвфонии.

(Саранск, 2002 - 2004 г.г.), а также на Всероссийской научно-практической конференции «Традиции и инновации в филологической подготовке учителя-словесника» (Саранск, 18-19 декабря 2002 г.) и Международной научно-практической конференции «Языки в современном мире» (Саранск, 24-25 сентября 2003 г.) и отражены в восьми публикациях.

Оформление диссертации. В целях экономии места ссылки на источник даются по следующей формуле: автор, год издания работы, страница. При отсутствии автора наименование источника приводится в сокращённом виде, по первым буквам названия, после него - год издания, а затем - страница, например: ЛЭС 1990, 408 означает «Лингвистический энциклопедический словарь», год издания 1990, страница 408.

Иллюстративный материал, извлечённый из текстов, приводится в неизмененном виде.

Структура и объём диссертации. Работа состоит из предисловия, введения, четырёх глав, заключения, списков использованной литературы: теоретической - из 165 наименований, источников - из 55 наименований, с указанием принятых в тексте диссертации сокращений их названий.

Работа изложена па 169 страницах компьютерного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В предисловии содержится обоснование темы, общая характеристика работы, целей, методов и результатов исследования.

Во введении рассматривается вопрос категории повтора как объекта исследований, а также выделены виды повтора на звуковом (фонетическом) уровне. С лингвистической точки зрения, повтор представляет собой явление, свойственное системе языка и тексту, в рамках которого выявляются его структурпые особенности, функционирование и своеобразие употребления. Традиционно лингвисты рассматривают его, с одной стороны, как словообразующее и формообразующее средство, с другой стороны, как фигуру речи. Именно таким образом повтор трактуется в «Словаре лингвистических терминов» О.С.Ахмановой: «Повтор - 1. (удвоение, редупликация, повторение). Полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения их звукового состава (или с частичным изменением) как способ образования слов, синтетических и описательных форм и фразеологических единств; 2. (реприза). Фигура речи, состоящая в повторении звуков, слов и выражений в известной последовательности» (Ахманова 1966,273).

использования того или иного языкового средства:, коммуникативной, заключающейся в процессе сообщения какой-либо информации, экспрессивной, заключающейся в выражении своего отношения к сообщению, коннотативной, предполагающей ориентацию на адресата.

При всём многообразии классификаций звуковых (фонетических) повторов наиболее устоявшимися являются те, которые базируются на учёте двух принципов: аспектного и структурного. Согласно этим принципам, выделяются: 1) в пределах «малого» контекста (микроконтекста): повтор на фонетическом уровне; повтор на морфологическом уровне; повтор на лексическом уровне; повтор на синтаксическом уровне; лексико-синтаксический повтор; повтор на семантическом уровне; 2) в пределах «большого» контекста (макроконтекста): архитектоническая анафора; архитектоническая эпифора; архитектонический стык; архитектоническая рамка; архитектонический параллелизм; повтор-лейтмотив.

Звуковые (фонетические) повторы относятся к числу языковых универсалий, существование которых обусловлено закономерностями функционирования языка как средства общения, отношениями между языком и мышлением, языком и окружающим миром. Как явление, характерное для всех языков, они имеют место в тексте, который, в свою очередь, также является языковой универсалией, т.к. оп, представляя собой письменную форму речи, возникает при достаточно высоком уровне развития людей. При данном условии у народностей, являющихся носителями различных языков, появляется потребность в обмене информацией, интеграции своих знаний.

Категория повтора на звуковом (фонетическом) уровне особую роль играет в художественно обработанной речи - в прозе, драматургии, поэзии. В практическом языке внимание говорящего не сосредотачивается на звуках, которые не имеют самостоятельной ценности, служа только лишь средством общения. Звуки речи в прозаических и поэтических текстах позволяют сосредоточить на лих внимание читателя, причём их соответствия создают особую фоническую атмосферу, выделяя и устанавливая дополнительные связи между словами. Принцип повтора является универсальным законом построения поэзии, основой её стилистики. Звуковые (фонетические) повторы как в эрзянских, так и в немецких художественных произведениях несут, в основном, одну функцию - эмоционально воздействующую, эмоционально-возвышающую, находящуюся в тесном взаимодействии со смысловой стороной высказывания, которая, несомненно, играет основную роль в художественной речи, ибо только здесь содержание раскрывается с полной предметной конкретностью и определённостью. Немаловажное значение имеет и звуковой строй речи: он развивает общее, единое со смысловым строем, художественное задание, углубляя его, придавая ему особую силу, экспрессивность.

собой соответствия звуков, служащих для создания эвфонии (преимущесшенно в поэтической речи).

Мы, изучив различные точки зрения, сделав необходимые наблюдения над текстами художественных произведений эрзяпских и немецких авторов, считаем, что в сопоставляемых языках в зависимости от повторяющихся звуков выделяются:

- аллитерация - повтор одинаковых согласных в начале ударных слогов;

- ассонанс - повтор в определённом отрезке речи одних и тех же гласных звуков в ударных слогах тех слов, которые составляют этот отрезок речи;

- звукоподражание - повтор согласных и гласных звуков с целью изображения какого-либо внеязыкового звучания;

- рифма -повтор звуков или звуковых комплексов в конечном слоге слов, расположенных в непосредственной близости.

Следует отметить, что использование эрзянскими и немецкими авторами отдельных видов звуковых (фонетических) повторов не всегда осознанно. Повтор звуков, придающих эмоциональную окраску произведению, может происходить непроизвольно. Но данный факт не оспаривает их значения при описании какого-либо действия, события, имеющего экспрессивный оттенок. Степень использования звуковых (фонетических) повторов в художественных произведениях различна. Это зависит, прежде всего, от особенностей художественного языка эрзянских и немецких авторов, от специфики изложения материала.

В первой главе «Аллитерация как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках» рассматриваются признаки консонантах созвучий, исследуются особенности функционирования аллитераций в произведениях раннего эрзянского и немецкого поэтического творчества, а также в современной эрзянской и немецкой поэзии, определяются стилистические особенности данного вида звуковых повторов в художественных произведениях сопоставляемых языков.

Как известно, аллитерация (от лат. ad - к, при + litera - буква) один из видов звукового повтора, образуемый повторением одинаковых согласных в начале ударных слогов (в немецком языке по законам германского ударения большей частью в начале слов).

Повтор начальных согласных звуков в ударных слогах не только имел место в древнегерманских поэтических произведениях, но и играл важную роль в их организации. Исходя из этого возникла необходимость уточнения наличия и определения роли консонантных созвучий и в ранней эрзянской поэзии. Мы обратили вначале своё внимание на древнегерманские поэтические тексты, т.к. методика исследования аллитерации впервые была предложена немецкими авторами применительно к немецким произведениям (Ackermann 1877, Sievers 1893).

Анализ памятников раннего эрзянского и пемецкого поэтического творчества позволил выделить следующие схемы аллитераций (аллитерирующий слог обозначен как А, неаллитерирующий слог X):

- схемы древненемецкой аллитерации: АХ / АХ ; АА / АХ; ХА / АХ;

- схемы древнеэрзянской аллитерации: АХ / АХ ; АА / АХ; ХА / АХ; ААХ; ХАА; AXA; AAA; АА / АХ; АХ / АХ; ХА / АХ.

Схемы консонантных созвучий в эрзянских и немецких стихах имеют много соответствий. Но это сходство чисто формальное, т.к. функции аллитераций такого типа в эрзянском и немецком стихе различны. В более поздних памятниках немецкого поэтического творчества в аллитерации постепенно начинает преобладать функция эвфонии, и схемы немецких и эрзянских консонантных созвучий будут совпадать не только формально: ХА / ХА; XX / АА; АА / XX; АА / ХА; АХ / АА.

В староэрзянских и древнегерманских текстах в зависимости от связи аллитерирующих согласных с последующими за ними гласными выделяются два типа консонантных созвучий:

1) простая аллитерация, при которой за сходными согласными следуют разные гласные: эрз.: Икелькс пестэ, авакай, панимизь ... (Paasonen 1939, 13) «Из передней, мамочка, меня выгнали...»; нем.: tot ist Hiltibrant, Heribrantes suno ... (ХНЯ 1978,11) «мёртв Хильтибраггт, сын Херибранта ...»;

2) полная аллитерация, при ко юрой за сходными согласными следуют одинаковые гласные звуки: эрз.: Менель алдо мезе редяви? (Paasonen 1939, 13) «Под небом что увидится?»; нем.: degano dechisto miti Deotrichhe ... (ХНЯ 1978, 11) «хорошие воипы вместе с Дитрихом... ».

При простой аллитерации в аллитерантах прослеживается определённая закономерность гласных звуков, следующих за созвучными согласными. Анализ поэтических произведений показал, что в эрзянских и немецких примерах раннего поэтического творчества, чаще всего, за консонантными созвучиями встречаются следующие комбинации гласных звуков: Э-А / А-Э; Э-И / И-Э; У-А / А-У; И-А / А-И. Кроме этого, в эрзянских народных стихах, в отличие от немецких, довольно распространёнными являются следующие комбинации. Э-О / О-Э; О-У / У-О; Э-У / У-Э; И-У / У-И; О-А / А-О; И-О / О-И. Полная аллитерация встречается в эрзянских примерах народной поэзии очень часто, в отличие от немецких. Следует подчеркнуть, что в этом случае мы имеем дело с таким явлением, как ассонанс (повтор гласных звуков в ударных словах). Это подтверждает взаимосвязь видов звукового повтора. За консонантными созвучиями могут следовать все представленные в эрзянской и немецкой фонетиках гласные звуки. В эрзянских примерах наиболее распространёнными гласными звуками, следующими за созвучными согласными, являются А, О, Э. Это объясняется частым употреблением этих гласных звуков в первом слоге. Реже встречаются гласные У и И.

Следует отметить, что критерии для классификации аллитераций в памятниках раннего поэтического творчества и в современных поэтических произведениях сопоставляемых языков несколько отличаются. В немецких поэтических произведениях это связано, прежде всего, с изменением функции аллитерации. Рассмотренные выше схемы консонантных созвучий не будут иметь места в современной немецкой поэзии, так как аллитерация здесь уже не

является приёмом метрической композиции. Следовательно, нами в этом

случае определяются критерии, не связанные с постоянным месторасположением консонантных созвучий в пределах одной строки.

Анализ примеров консонантных созвучий в различных художественных текстах показал, что основанием для классификации аллитераций может служить принадлежность её компонентов (аллитерантов) к той или ивой части речи. В зависимости от этого выделяются:

1) аллитерация с компонентами-именами существительными: эрз.: Ожо паця сюлмась пандось, / Оршась ашо цецянь коцт / Пандонь пильгалксонть сэнь валдось / Тонги лембе тюсшень поте (Журавлёв 2002, 148) «Жёлтый платок повязала гора, / Покрылась тканью из белых цветов. / Синий свет у подножья горы / Касается тёплого сена»; нем.: Schon stehen die beiden Sänger im hohen Säulensaal, / Und auf dem Throne sitzen der König und sein Gemahl ... (HP 2000, 252) «Уже певцы в чертоге стоят среди гостей. / Король сидит на троне с супругою своей» (пер. В.Левика);

2) аллитерация с компонентами-именами прилагательными или наречиями-, эрз.: Касы цёранок превейстэ, парсте - / Пазось макссь тензэ виевень сант (Журавлёв 2000, 227) «Растёт наш сын умным, хорошим - / Бог дал ему силу»; Сэреят, келеят, / Кувакат, прок кись, тон! (Кривошеев 1978, 19) «Ты (знамя) высокое, широкое, / Длинное, словно дорога!»; нем.: Die Nacht schuf tausend Ungeheuer, / Doch frisch und fröhlich war mein Mut... (Goethe 1971, 5) «Чудовищ сонмы ночь таила, / Но вдаль звала меня любовь ...» (пер. В.Левика); Doch sieghaft, sicher und mit einem süssen / Grüssenden Lächeln hebt sich ihr Gesicht / Und stampft es aus mit kleinen festen Füssen (Rilke 2003, 194) «Тогда она затаптывает пламя / проворными и лёгкими ногами, / и отблески улыбки на лице» (пер. В.Куприянова);

3) аллитерация с компонентами-глаголами', эрз.: Монень маряви, седейне, морат, / Токнат свал: ван-ды сан, ван-ды сан ... (Журавлев 2000, 17) «Мне слышится, сердечко, ты поёшь, / Постоянно стучишь: приеду завт-ра, приеду завт-ра ...»; нем.: Sie hören gern, zum Schaden froh gewandt, / Gehorchen gern, weil sie uns gern betrügen; / Sie stellen wie vom Himmel sich gesandt, / Und lispeln Englisch, wenn sie lügen (Goethe 1971, 122) «Не доверяйте духам темноты, /Роящимся в ненастной серой дымке, / Какими б ангелами доброты / Ни притворялись эти невидимки» (пер. Б.Пастернака);

4) аллитерация с компонентами-местоимениями: эрз.: Минь мольтяно мартот вейсэ, / Минек ильти ков, / Минек вейсэндязь седейсэ / Кенярдкшны цёков (Мартынов, 34) «Мы идём с тобою вместе, / Нас провожает луна, / В наших соединившихся сердцах / Радуется соловей»; нем.: Es schwindelt mir, es brennt / Mein Eingeweide. / Nur wer die Sehnsucht kennt, / Weiss, was ich leide (HP 2000, 182) «Шалею от невзгод, / Глаза туманит ... I Кто знал тоску, / Поймёт мои страданья» (пер. Б.Пастернака);

5) смешанная аллитерация с компонентами—разными частями речи-, эрз.: Монь веленть малава / Чуди лейне Саля. / Кизна кекшезь кальсэ, / Тельня ловсо валязь (Любаев 2000, 20) «Возле моего села / Течёт речушка Саля. / Летом прикрыта ивами, / Зимой завалена снегом»; нем.: Der Bach hat leise Melodien, / und fern in Staub und Stadt. / Die Wipfeln winken her und hin / Und

machen mich so matt (Rilke 2003, 40) «Ручей, как музыка сквозь сои, / и город вдалеке. / От колыханья тихих крон / Тень на моём виске» (пер. В.Куприянова).

В эрзянских поэтических произведениях наибольшее распространение имеет аллитерация, включающая в свой состав в качестве компонентов разные части речи. Другие же типы аллитерации, которые получили наибольшее распространение в немецкой поэзии, в эрзянской встречаются гораздо реже.

В зависимости от расположения аллитераптов в строфах стихотворного текста различаются следующие типы аллитераций:

1) горизонтальная: эрз.: Удыть якстердиця пельтне. / Ялткеяк арась. Ваньке коштось. / Леесь ды лашмотне вельтнезь, / Мерят, тусто сувсо почтонь (Шумилкин 1996, 28) «Река и долина покрыты / Густым туманом, словно мукой»; нем.: Es möchte sich niederneigen / In die spiegelklare Flut; / Es möchte streben und steigen / In Abendwolken Glut (HP 2000, 256) «Хотел бы он склониться / Играющим волнам на грудь, / Хотел бы в тучах скрыться, / В вечерней заре потонуть ...» (пер. В.Левика);

2) вертикальная: эрз.: Сырнень пель, / Сюронь пиземе, / Монь машинань кузове валт (Мартынов 1972, 51) «Золотая туча, / Дождь обильный, / Ты пролейся в кузов моей машины»; нем.: Kanonen goss er - manches Stück! / Die brüllten auf allen Meeren; / Die brachten die Franzen ins Unglück / Und mussten Indien verheeren (HP 2000, 334) «Он пушки лил. На всех морях / Те пушки громыхали, / Несли французам смерть и страх, / Китай опустошали» (пер. И.Миримского);

3) горизонтально-вертикальная: эрз.: Озяз левкске кирнявты тонь троке, / Лисьмалрясто оргодиця лейне ... (Журавлёв 2000, 213) «Воробушек перепрыгнет через тебя, / Речушка, бегущая с родника ...»; нем.: Ich ging, du standst und sahst zur Erden / Und sahst mir nach mit nassem Blick: / Und doch, welch Glück, geliebt zu. werden! / Und lieben, Götter, welch ein Glück! (Goethe 1971, 6) «Я шёл, а ты - ты близ дороги / Стояла, волю дав слезам. / Как счастлив, кто любим! Но, боги, / Как счастлив тот, кто любит сам!» (пер. В.Левика).

Все данные типы аллитераций имеют широкое распространение как в эрзянских, так и в немецких поэтических произведениях. <

В качестве консонантных созвучий в сопоставляемых языках чаще всего выступают следующие согласные звуки: К, В, Т, П, М (К, W, Т, Р, М). Это связано с частым употреблением этих звуков в начальной позиции как исконно эрзянских, так и немецких слов. Согласные X и J практически не занимают начальной позиции в немецких словах, поэтому примеров данных аллитерирующих звуков выявлено не было. По такой же причине не обнаружено примеров эрзянских консонантных созвучий, включающих звуки ДГ,3,Х.

Аллитерация как в в эрзянских, так и в немецких художественных произведениях является стилистическим средством усиления эмоциональной выразительности речи, создания дополнительного, музыкально-мелодического эффекта высказывания, средством привлечения внимания читателя.

Во второй главе «Ассонанс как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках» рассматриваются признаки ассонанса, даётся классификация данного вида повтора в эрзянском и немецком языках и определяются его стилистические функции в художественных произведениях сопоставляемых языков.

В «Словаре лингвистических терминов» термин «ассонанс» трактуется как «созвучие гласных, используемое в устойчивых сочетаниях, а также как стилистическое средство» (Ахманова 1966, 58). Основным признаком рассматриваемого явления является повтор гласного звука. При этом важно отметить, что в качестве ассонанса могут выступать только те сходные гласные звуки, которые расположены в ударных слот ах слов.

Многие исследователи относят ассонанс к разновидностям неточной рифмы. Так, например, в словаре иностранных слов приводится следующее определение: «Ассонанс - неточная рифма, в которой сходны только гласные ...» (СИС 1980, 73). В.Ф.Беляев также рассматривает ассонанс как неполную рифму: «Ассонанс - разновидность неполной (неточной рифмы), в которой совпадают гласные звуки, начиная с последнего ударного гласного, или только гласные ударных слогов» (см. об этом: Москвин 2001, 26). Подобное определение приводит и В.М.Жирмунский: «Ассонансы - рифмы с одинаковыми гласными, но с разными согласными» (Жирмунский 1977, 233). Э.Арндт (Arndt 1990), К.Вагенкнехьт (Wagenknecht 1989), Р.Готтшалль (Gottschall 1893) также относят ассонанс к неточным рифмам. Так, Э.Арндт называет ассонанс «Halbreim» и подчёркивает, что данное явление «состоит в полном или почти полном сходстве гласных звуков при несовпадении согласных» (Arndt 1990, 114).

М.И.Малькина указывает на большую роль гласных звуков в фоническом оформлении мордовских народно-песенных стихов и отмечает присутствие в них явления ассонанса. Этот вид повтора (наряду с аллитерацией) исследователь определяет как не сконцетрировавшийся в конце стиха фрагмент звуковой рифмы (Малькина 1990, 87).

Анализ эрзянских и немецких поэтических произведений позволил выделить следующие виды повтора гласных звуков:

1. Ассонанс с повтором гласных в ударных слогах с начальным согласным звуком. Этот тип ассонанса встречается довольно часто как в эрзянской, так и в немецкой поэзии. Следует отметить, что начальные согласные звуки в ударных слогах перед повторяющимся гласным в ассонансных группах могут совпадать. В этом случае речь идёт о так называемых полных аллитерациях (см. 1.2.): эрз.: Кустемат, кустемат, / Кустемат эрямонь перть. / Валгомат, куземат (Надькин 1993, 62) «Лестницы, лестницы, / Лестницы - всю жизнь. / Спуски, подъёмы»; нем.: Liebliche Schwestern, / Liebchen ist da! (НП 1984, 80) «Любимые сёстры, / Моя возлюбленная здесь!»; Und bleibt mir nur - errungen mit Gesängen - / Zum Lohn ein deutscher Lorbeerkranz (НП 1984, 94) «И мне останется - достигнуть с песнями - / В награду немецкий лавровый венок».

Начальные согласные перед повторяющимися гласными могут различаться, причём в одном стихе могут встречаться несколько групп слов с ассонансами: эрз: Каваницянь кеденть састо / Кедьсэм лембестэ кирдия. / Мейле важовсто, мелыдкасто, / Мон оянть инжекс тер дня (Калинкин 2003, 114) «Угощающую руку / Я тепло держу в своей руке. / Потом ласково, с удовольствием / Позвал друга в гости» - в данном примере имеют место две

группы слов с повтором гласных а и е, следующими за разными согласньми: каваницянь - састо - важовсто; кеденть - кедьсэм - лембестэ - мейле -мелыпкасто; нем.: Es lächclt der See, er ladet zum Bade, / Der Knabe schlief ein am grünen Gestade (Schiller 1971, 221) «На озеро манит купанья услада, / Уснувшего отрока нежит прохлада» (пер. Н.Славятинского).

2. Ассонанс с повтором гласных, занимающих начальную позицию в ударном слоге. Он встречается как эрзянских, так и в немецких поэтических произведениях значительно реже, чем предыдущий: эрз.: Ней тердян тонь эйсэ, кизэ, / Эстень инжекс, эсь столь экшс (Мартынов 1972, 20) «Теперь я приглашаю тебя, лето, / К себе в гости, к своему столу»; нем.: Sie gibt die innere Einheit uns, / Die Einheit im Denken und Sinnen; / Ein einiges Deutschland tut uns not, / Einig nach aussen und innen (Heine 1980, 221) «Мы станем отныне едины душой, / Едины мыслью и телом, / Германии нужно единство теперь /Ив частностях и в целом» (пер. В Левика).

В эрзянских поэтических произведениях в пределах одного стиха (отрывка стиха) часто наблюдается взаимодействие обоих типов ассонанса: Седсйстэ лексезь, чийсь коникенть малас, / Конасонь удость паморькске эйдензэ, / Эрьванть эйсэст кенярдозь палсесь яла, / Эрьвантень токавтызе пси кедензэ (Шумилкин 1996, 26) «Запыхавшись, она подбежала к кровати, / На которой спали её крошечные дети, / Каждого, радуясь, поцеловала, / До каждого дотронулась» - в данном примере имеет место повтор начальных гласных в словах: эйдензэ - эрьванть - эйсэст - эрьвантень и повтор гласных, следующих за согласными в следующих группах слов: седейстэ - лексезь -кенярдозь - кедензэ; коникенть - конасонь - токавтызе; малас - паморькске -палсесь - яла. Анализ немецких поэтических произведений показал, что взаимодействие двух типов ассонанса здесь также возможно. Например: Aber der Abend wird schwer: / Alle gleichen verweisten Kinder jetzt ... (Rilke 2003, 60) «Вечер всё тяжелей. / Люди, как дети-сироты ...» (пер. В.Куприянова) - в этом примере функционирует повтор гласных, следующих за согласными в словах gleichen - verweisten и повтор начальных гласных в группе слов: aber - Abend -alle.

Анализ примеров эрзянских и немецких поэтических произведений позволил установить, что в качестве ассонанса могут выступать все без исключения гласные звуки, представленные в сопоставляемых языках.

Стилистическая функция ассонанса в сопоставляемых языках является аналогичной и заключается в увеличении звуковой выразительности высказывания, создании фонического лейтмотива, придании произведениям музыкального характера.

В третьей главе «Звукоподражание как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках» даётся характеристика данного вида повтора как языкового явления, определяется механизм подражания естественному звуку, затрагивается вопрос о так называемом звуковом символизме, выделяются виды звукоподражаний в эрзянском и немецком языках, определяются их стилистические функции.

Звукоподражание (или ономатоп) как вид повтора представляет собой имитацию звукового явления окружающего мира, при этом форма слова, ' являясь его относительным отражением, лишь приблизительно имитирует те

или иные звуки окружающей действительности.

Первая ступень образования звукоподражательного слова приём 1 естественного звучания слуховыми органами - является универсальной. У

носителей любого языка слуховые органы функционируют одинаково при нормальном физиологическом состоянии. На второй ступени - при приёме слуховыми органами - мысленно определяется характер слышимого звука долгота, мгновенность и другие специфические свойства. На третьей ступени происходит обработка слышимого, выбор фонем для воспроизведения слышимого звучания. Носители разных языков осуществляют этот выбор в рамках звукового инвентаря своего языка. Поэтому собачий лай, например, воспроизводится русскими как «гав-гав», эрзянами как «кав-кав», а немцами как «wau-wau».

Звукоподражания в эрзянском и немецком языках подразделяются на первичные и производные. Первичные ономатопы (прямое звукоподражание) представляют собой:

1) истинные междометия (артикулируемые человеком)-, эрз.: ах, вай, ой -употребляются при испуге, внезапном удивлении, радости и т.п; нем: oho -употребляется при удивлении, восхищении и т.п.;

2) звукоподражательные междометия, имитирующие артикуляцию животных: эрз.: ав-ав, кав-кав - передаёт звук лая собаки «гав-гав» и.т.п.; нем.: bäh - передаёт звук блеяния «бе» и др.;

3) звукоподражательные междометия, имитирующие механические звуки и шумы", эрз.: бот-бот - передаёт звук при беге, ударе цепом и др.; нем.: klirr-передаёт звук при дребезжании, звоне, бряцании «звяк» и др.

Первичные ономатопы могут быть:

1) простыми (односоставными): эрз.: бульдерь - передаёт звук падения • крупной капли воды, слезинки и др.; нем.: bums - передаёт звук при грохоте,

ударе и др.;

2) редуплицированными: эрз.: диль-диль - передаёт звук звенящего колокольчика и др.; нем.: wau-wau - передаёт звук лая собаки и др.;

3) аблаутизированными: эрз.: галдор-гулдор - передаёт звук при грохоте и др.; нем.: klipp-klapp - передаёт звук при стуке, шлепке, звук тиканья часов «тук-тук», «шлёп-шлёп», «тик-так» и др.

Производные звукоподражания образуются от первичных ономатопов и, чаще всего, представляют из себя глаголы.

Как в эрзянском, так и в немецком языках различают следующие группы звукоподражаний: подражания звукам природы; подражания звукам, издаваемым животными; подражания звукам, происходящим в процессе какой-либо деятельности людей; подражания звукам, издаваемым птицами и насекомыми и т.п.

Стилистическое использование звукоподражаний в эрзянских и немецких художественных произведениях подчинено непосредственному воспроизведению того или иного звучания окружающей действительности. Посредством этого достигается повышение экспрессии текста, эмоционального воздействия на читателя.

Звукоподражание может поддерживаться звукописью - подбором звуков (в основном, согласных), служащих созданию звукового образа произведения. Отдельные звуки не обладают каким-то абсолютным, постоянным значением, а могут приобретать ту или иную эмоциональную и эстетическую окраску только в зависимости от смыслового содержания слова или контекста: эрз.: А куш а каш. / Ансяк илейть / Каштордыть шожда варминеде (Шумилкин 1996, 11) «Ни звука. / Только ивы / Шелестят при тихом ветерке» - глухой согласный звук ш имеет акустическое сходство со звуками, характерными при шелесте листьев; повтор этого звука в нескольких словах этого стихотворения помогает создавать звукообраз тишины, спокойствия, лёгкого ветерка; нем.: Es splitterte und klirrte und riss und rauschte und knatterte, als habe eine riesige Tatze zugeschlagen un den Keller in ein Vakuum gerissen ... (Remarque 1960, 118) «Всё билось и звенело, рвалось и шумело, и трещало, как будто бы стукнула огромная лапа и превратила подвал в ничто ...» - взрывной звук t и звук г имеют акустическое сходство со звуками, возникающими во время стрельбы и разрушительной бомбардировки города; их повторение создаёт дополнительный звукообраз, сопровождающий основной словесный образ этой страшной картины, благодаря чему впечатление от описанного автором ужасного грохота, шума, гула становится более ощутимым.

В четвертой главе «Рифма как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках» рассматриваются признаки данного вида повтора в эрзянском и немецком языках, даётся классификация рифм, определяются их стилистические особенности в поэтических произведениях сопоставляемых языков.

При характеристике рифмы как звукового повтора, следует отметить, что она связана с таким явлением стиха, как клаузула. Клаузула представляет собой сочетание строки (стиха в узком смысле слова), т.е. группу слогов, состоящую из последнего ударного и следующих за ним неударных слогов, и является одним из основных признаков рифмы. При повторе созвучных клаузул двух и более стихов и возникает рифма. Ср.: эрз.: Сэтьме ковось чоп эзь невте прянзо, / Ашо, чевте пеленть лангсо удось. / Чокшне стясь, ваньксстэ шлизе чамаизо / Ды вальмава састо ванны кудос (Калинкин 2003, 75) «Тихий месяц весь день не показывался, / Спал на белом, мягком облаке. / Вечером проснулся, чисто вымыл лицо / И острожно заглянул через окно домой» - в

данном примере имеют место сочетания клаузул в следующих словах: прянзо -чаманзо; удось - кудос; нем.: Ich lese seine erste Seite, / beglückt durch den vertrauten Ton, - / Und lese leiser seine zweite, / und seine dritte träum ich schon (Rilke 2003, 50) «Читаю первую страницу / И откровенностью пленён. / Стараюсь на второй не сбиться. / На третьй уплываю в сон» (пер.В Куприянова) - в этом примере имеют место сочетания клаузул в следующих словах: Seite -zweite, Ton - schon.

При характеристике процессов, происходящих при образовании рифмы, необходимо определить звуковые единицы, взаимодействие которых и создаёт созвучие. Звуковые элементы, вступающие во взаимодействие при образовании рифмы, называются «рифмокомпонентами». По определению Б.П.Гончарова, «рифмокомпоненты» - это «созвучные элементы рифмующихся стихов, образующие рифму» (Гончаров 1973, 141). Рифма образуется при сопоставлении минимально двух рифмокомпонентов. Например: эрз.: Тон палат истямо толгельсэ, / Кодат костояк эзинь нейть, / Тон цитнят тейтерень сельмесэ, / Калавтат од цёрань седейть (Мартынов 1972, 33) «Ты горишь таким пламенем, / Ты сверкаешь в глазах девушек, / Разбиваешь сердца юношей» -рифмокомпонентами в данном примере являются слова толгельсэ - сельмесэ; нейть - седейть; нем.: Das weiss ich längst. Ich sah dch ja im Traum, / Und sah die Nacht in deines Herzens räum, / Und sah dei Schlang', die dir am Herzen frisst -/ Ich sah, mein Lieb, wie sehr du elend bist (Heine 1980, 78) «Не возражай! Я был с тобой во сне; / Там ночь росла в сердечной глубине, / И жадный змей всё к сердцу припадал ... / Ты мучишься ... я знаю ... я видал ...» (пер. И Анненского) - в этом примере рифмокомпонентами являются слова Traum -räum, frisst - bist.

В зависимости от степени звукового подобия, от созвучности рифмовых окончаний в эрзянской и немецкой поэзии выделяются:

1. Точная рифма, которая включает следующие подвиды:

1) графжо-акустическая (основывается на визуальном и акустическом совпадении рифмующихся слов): эрз.: Косо-бути телепь вармат / Ков эрямозон кандыть. / Вешкить: «Кардамо а кармат, / Од пингень койтнень стувтыть!» (Сятко 6, 16) «Где-то зимние ветра / Месяц в жизнь мою несут. / И свистят: «Если не успокоишься, / Новой жизни обычаи забудь!»; нем.: Brauner dunkelt längst die Heide, / Blättern zittern durch die Luft. / Und es liegen Wald und Weide / Unbewegt im blauen Duft (НП 1984,417) «В рощах бурой краски боле, / Листья в воздухе дрожат; / Неподвижно лес и поле / В синем аромате спят» (пер. В.Шершенивича);

2) акустическая (основывается на подобии звучания при отклонении рифмующихся слов в написании), например: эрз.: Вете покнг цёранзо / Войнань паксяс кадовсть . / Покштям нурси прянзо - / Учоманзо прядовсть (Журавлёв 2000, 191) «Пять взрослых его сыновей / Остались на поле войны. / Качает головой мой дедушка - / Закончилось его ожидание» - в данном случае компоненты: цёранзо - прянзо и кадовсть - прядовсть - являются рифмующимися. Один из звуков а на письме передан при помощи буквы я. Вследствие этого, тождество звуков в данных рифмокомпонентах является

акустическим. Нем.: Sie sassen auf den Bänken, / Sie sassen um ihren Tisch, / Sie Hessen Bier sich schenken / und zechten fromm und frisch (НП 1984, 362) «Сидели они под ивой, / Сидели вокруг стола, / Сидели за - кружкой пива / И пили -была не была!» (пер.И.Миримского) - немецкий краткий е передаётся на письме буквами ä и е. Поэтому в рифмокомпонентах Bänken - schenken наблюдается акустическое тождество ударных гласных.

2. Неточная рифма, включающая несколько категорий:

1) несовпадения в области согласных при одинаковых ударных гласных: эрз.: Минек эрямось, моро прок, мазый. / Морось - седеень токиця пуре, / Морось беряпепть сези ды лазы, / Морось оймень кис эрямсто тюри (Журавлёв 2000, 218) «Наша жизнь прекрасна, как песня. / Песня - брага, берущая за сердце, / Песня рвёт и ломает плохое, / Песня борется в жизни за душу» - в первом рифмокомпоненте пары мазый - лазы в заударном слоге отсекается конечный согласный звук й; нем.: Da ich des morgens früh aufstand, / Der Reif lag auf dem Dache, / da musst ich armer Schwartenhals / Mein Unglücks selber lachen (Германия, 377) «Так как я проснулся рано утром, /Иней лежал на крышах, / То я, бедный Швартенгальз, должен был / Один посмеятся своей неудаче» - во втором рифмокомпоненте пары Dache - lachen отсекается конечный согласный п заударного слога;

2) несовпадения ударных гласных при одинаковых согласных (сюда же входит и так называемая приблизительная рифма, имеющая лишь незначительные отклонения в качестве ударных гласных): эрз.: Те - ломантне од чинтень кенярдыть. / Сынст чамасост арсемат, мизолкст. / Те - машинат китнень ланга ардыть, / Сыпь изнить сэняждыця васолкст (Калинкин 2003, 107) «Это - люди радуются новому дню. / На их лицах мысли, улыбки. / Это -машины едут по дорогам, / Они покоряют синеющие дали» - в рифмокомпонентах мизолкст - васолкст не совпадают ударные гласные и - а; нем.: Ich schnitt in seine Rinde / so manches liebe Wort; / es zog in Freud und Leide / zu ihm mich immer fort (Германия, 350-351) «На его коре вырезаю / какое-то любовное слово; / меня к нему тянуло и в радости и в горе» - ударные гласные в рифмокомпонентах Rinde - Leide не совпадают. Во втором компоненте гласному i сопоставлен дифтонг ei;

3) несоответствия в числе слогов рифмы. Как в эрзянских, так и в немецких поэтических произведениях встречаются неравносложные рифмы только одного типа, представляющие собой выпадение неударного гласного или неударного слога, находящегося перед рифмующимся слогом. Примерами рифмы такого типа служат неравноударные рифмы, рассматриваемые в следующем пункте. Анализ эрзянских и немецких поэтических произведений показал, что выпадение гласного звука (или слога), находящегося за ударным (рифмующимся слогом) в поэзии сопоставляемых языков не встречается;

4) несоответствия в расположении ударений. В связи с тем, что в эрзянском языке ударение не имеет постоянного места, т.е. не является фиксированным, нельзя выделить отдельную группу эрзянских неравноударных рифм. Обычно при прочтении стихотворения ударение падает (в слове с наибольшим количеством слогов) на слог, созвучный с ударным

слогом более короткого слова (содержащего наименьшее количество слогов): Кенкшем таго келейстэ панжия. / Арсинь, васень вечкеманок вельми. / Ансяк ёжо маринь допрок лия: / Лембень таркас совась мартот кельме (Сятко 2, 10) «Снова я открыл свою дверь широко. / Думал, наша первая любовь оживёт. / Только я почувствовал другое: / Вместо тепла с тобой зашёл холод» - в слове панжия ударение может быть поставлено как на первый слог, так и на конечный. В данном же примере это слово становится созвучным слову лия в третьей строфе четверостишия. В результате этого становится ударным конечный слог (панж'ия). Немецкие неравноударные рифмы объединяют , сильное окончание (с главным ударением на последнем слоге) с окончанием

слабым (последний слог образован суффиксом или в юрой частью сложного слова, несущими только второстепенное ударение), например: Inmitten in dem Blümenland / Ein klarer Marmorbrunnen stand ... (Heine 1980, 40) «Посреди цветочной страны / Мраморный чистый фонтан стоял ...» - в данном примере рифмуются неравносложные слова Blümenland и stand.

Степень использования отдельных видов рифмы в эрзянских и немецких поэтических произведения различна. Так, в немецкой поэзии, чаще всего, имеет место точная, включающая графико-акустическую и акустическую разновидности, и приблизительная рифма, включающая несоответствия в области гласных: выпадете, отсечение, чередование, а также неравноударная, и неравносложная рифма. В эрзянской поэзии, в отличие о г немецкой, преобладает графико-акустическая рифма и чередование. Группа неравноударных рифм в эрзянской поэзии отсутствует, что связано с отсутствием фиксированного ударения.

Стилистическая функция рифмы в эрзянских и немецких поэтических произведениях заключается в логическом выделении, акцентировании слов, замыкающих стих, которые вне данного текста не имели бы между собой ничего общего.

В заключении подводятся итоги исследования. Излагаются основные выводы и обобщения, сделанные на основе изученного материала.

Основные положения диссертаций отражены в следующих публикациях:

1. Парные звукоизобразительные слова как один из типов редупликации языковых единиц в мордовских и немецком языках // Языковые и культурные контакты различных народов: Сб. статей по матер, межвуз. науч. конф. / Под

- ред. А.П. Тимотиной; Пензенск. гос. пед. ун-т. - Пенза, 2002. - 4.1. - С. 118-120.

2. К вопросу о деривации и семантике дублетных единиц речи (на примере эрзянского и мокшанского языков) // Филологический вестник: Межвуз. сб. науч. тр. / Редкол.: Бойнова Т.М.и др.; Мордов. гос. пед. ин-т. - Саранск, 2002. - Вып. 3. - С.268-271.

3. Применение сопоставительного метода при обучении иностранному языку в национальной аудитории (на примере употребления ассонанса в немецкой и мордовской поэзии) // Традиции и инновации в филологической подготовке учителя-словесника: Матер. Всерос. науч.-практ. конф. (Саранск,

18-19 декабря 2002 г.) / Редкол.: Макушкин В.М. и др.; Мордов. гос. пед. ин-т. -Саранск, 2002. - С. 52-53.

4. Некоторые типы редупликации в мордовских языках // Проблемы прикладной лингвистики: Сб. матер. Всерос. семинара (Пенза, 25 декабря 2002 г.) / Под ред. А.П.Тимотиной; Пензенск. гос. пед. ун-т. - Пенза, 2002. - С. 128-

5. К вопросу о видах повтора на морфологическом уровне в немецком и мордовских литературных языках // Языки в современном мире: Тезисы докладов Межд. науч.-практ. конф. (24-25 сентября 2003 г.) / Редкол.: Мельникова Г.Т. и др.; Мордов. гос. нед. ин-т. - Саранск, 2003. - С. 179-181.

6. Рифма как звуковой повтор в немецкой и мордовской поэтической речи // Актуальные проблемы германистики и романистики: Сб. науч. ст. / Под ред. Г.И.Краморенко; Смоленск, гос. пед. ун-т. - Смоленск, 2003. - Вып. 7. - С. 286291.

7. Стилистические функции аллитераций в эрзянском и немецком языках // Гуманитарные науки: в поиске нового: Межвуз. сб. науч. гр. / Под ред. Ю.К. Воробьёва; РМИЦ. - Саранск, 2004. - Вып. 3. - Ч. 1. - С. 179-183.

8. Ассонанс как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках // Человек и языковое пространство. Аспекты взаимодействия: Межвуз. сб. науч. тр. к 60-летию профессора В.М.Бухарова / Под ред. Е.В.Плисова; Нижегор. гум. лингв, ун-т. Нижний Новгород, 2004.

Автореферат разрешён к печати диссертационным советом Д 212.117.09. при ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет им.Н.П.Огарёва» ... ноября 2004 года. Лицензия ЛР № 040312 от 24.03. 1997. ПД№ 18 - 0088 от 09.04.2001. Подписано в печать 18.11.04. Формат 60x84 1/16. Печать ризография. Гарнитура Times New Roman. Усл. печ. л. 1,0 п.л. Заказ № W. Тираж 100 экз. Мордовский государственный педагогический институт имени М.Е.Евсевьева. Лаборатория множительной техники. 430007, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, д. 11а.

130.

С. 64-68.

РНБ Русский фонд

2007-4 3928

19 НОЯ 2004

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Липатова, Наталья Васильевна

Предисловие

Введение.

0.1 .Категория повтора как объект исследований: история вопроса.

0.2. Виды повторов на звуковом (фонетическом) уровне.

Глава 1. Аллитерация как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

1.1. Основные признаки аллитерации.

1.2. Аллитерация в эрзянских и немецких памятниках раннего поэтического творчества.

1.3. Аллитерация в современной эрзянской и немецкой поэзии.

1.4. Стилистические функции аллитераций.

Краткие выводы.

Глава 2. Ассонанс как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

2.1 .Основные признаки ассонанса.

2.2. Типы ассонансов.

2.3. Стилистические функции ассонансов.

4* Краткие выводы.

Глава 3. Звукоподражание как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

3.1. Природа звукоподражания и его место в системе языков.

3.2. Классификация звукоподражаний.

3.3. Стилистические особенности звукоподражания.

Краткие выводы.

Глава 4. Рифма как вид повтора на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

4.1. Основные признаки рифмы.

4.2. Виды рифмы.

4.3. Стилистические функции рифмы.

Краткие выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Липатова, Наталья Васильевна

Данная диссертационная работа посвящена сопоставительному исследованию повторов на звуковом (фонетическом) уровне в двух разноструктурных языках - эрзянском и немецком.

Актуальность темы определяется тем, что языковые явления, имеющие типологические соответствия, привлекают в последнее время всё большее внимание лингвистов, т.к. в современной науке усиливается тенденция к синтезу знаний, к формированию нового интегративного мышления. Выбор темы также обусловлен отсутствием специальных исследований, посвященных изучению звуковых (фонетических) повторов в мордовском языкознании (в отличие от немецкого).

Объектом исследования являются повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках.

Цель исследования состоит в выявлении универсальных и специфических черт в функционировании повторов на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках. В рамках сформулированной нами цели предполагается решение следующих задач: 1) общая характеристика повтора как лингвистического явления, рассмотрение основных подходов к его изучению, описание его типов; 2) классификация звуковых (фонетических) повторов по виду повторяющихся звуков в сопоставляемых языках; 3) определение основных признаков конкретных видов повтора на звуковом (фонетическом) уровне; 4) исследование и сопоставительный анализ функционирования звуковых (фонетических) повторов в эрзянских и немецких художественных произведениях.

Выбор поставленных задач определяет научную новизну работы, которая состоит в том, что в ней впервые проводится исследование функционирования звуковых (фонетических) повторов в художественных произведениях в типологическом плане.

Практическая ценность исследования заключается в том, что представленный в работе фактический материал и сделанные на основе его анализа теоретические выводы могут быть использованы при составлении учебной и учебно-методической литературы, чтении курсов по выбору, организации факультативов, в том числе предполагающих изучение филологических дисциплин с позиций интегративного подхода, в практике преподавания курсов стилистики эрзянского и немецкого языков.

Методы лингвистического исследования, применяемые в настоящей диссертации, обусловлены её целью и характером исследуемого материала. Решение поставленных задач осуществляется комплексной методикой исследования. Работа проводится в синхронном плане, её основными методами послужили: 1) индуктивно-дедуктивный метод с использованием ряда частных приёмов и методов, а именно: металингвистический анализ имеющихся теоретических положений по рассматриваемой проблеме; сплошная выборка примеров звукового (фонетического) повтора с применением контекстологического анализа отрывков из художественных произведений; классификация и систематизация фактического материала по определённым критериям; 2) сопоставительно-типологический метод, выявляющий особенности функционирования исследуемой категории в рассматриваемых языках.

Источником для изучения проблемы послужили художественные произведения эрзянских и немецких авторов (В.Арапов, А.Ганчин, П.Глухов, Ч.Журавлёв, И.Калинкин, И.Кривошеев, П.Любаев, А.Мартынов, Д.Надькин, В.Сидоров, И.Шумилкин и др.; C.Brentano, H.Boll, J.W.Goethe, H.Fallada, H.Heine, Th.Mann, R.M.Rilke, E.Strittmatter, St.Zweig и др.).

Апробация работы. Отдельные теоретические положения диссертации и результаты практического исследования сообщались на научных конференциях студентов и преподавателей в МГПИ им. М.Е.Евсевьева «Евсевьевские чтения» (Саранск, 2002 - 2004 г.г.), а также на Всероссийской научно-практической конференции «Традиции и инновации в филологической подготовке учителя-словесника» (Саранск, 18-19 декабря 2002 г.) и Международной научно-практической конференции «Языки в современном мире» (Саранск, 24-25 сентября 2003 г.) и отражены в восьми публикациях.

Оформление диссертации. В целях экономии места ссылки на источник даются по следующей формуле: автор, год издания работы, страница. При отсутствии автора наименование источника приводится в сокращённом виде, по первым буквам названия, после него — год издания, а затем — страница, например: ЛЭС 1990, 408 означает «Лингвистический энциклопедический словарь», год издания 1990, страница 408.

Иллюстративный материал, извлечённый из текстов, приводится в неизменённом виде.

Работа изложена на 169 страницах компьютерного текста.

ВВЕДЕНИЕ

О.1. КАТЕГОРИЯ ПОВТОРА КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЙ:

ИСТОРИЯ ВОПРОСА г

История филологической разработки категории повтора уходит корнями в античную эпоху, когда интерес к этому стилистическому приёму был связан с развитием ораторского искусства. При выделении разновидностей повтора теоретики античности руководствовались как структурными факторами (место в предложении, композиция расположения повторяемых слов), так и семантико-стилистическими факторами (цель, назначение и сфера применения). Так, Квинтилиан различает: в зависимости от места, занимаемого повторяемыми словами в предложении - geminatio (повторение слов, следующих непосредственно друг за другом), anaphora (единоначатие), epistrophe (единоокончание), symploce (повторение начала и конца предложения), repetitio (общий термин для повторения), epanolepsis (повторение в длинном словесном обороте слова, усиливающего связь между частями), epanodos (повторение, при котором слова, поставленные вначале рядом, повторяются затем отдельно), polyptoton (повтор слова в разных морфологических формах); anadiplosis (удвоение) и др.; по семантико-стилистическим целям - повторение для эмфазы, для изменения значения или оттенков значения и др. (Квинтилиан 1834, 124-125). Исследователь определяет повтор как «фигуру речений», представляющую собой «некий оборот речи, от общего и обыкновенного образа мыслей отступающий . Она . составляет некоторый оборот в мыслях и выражении, вопреки простому и общему образу с намерением сделанный» (Квинтилиан 1834, 124-125).

Учение о «фигурах», в частности, о повторе, данное в античных риториках, оказывало и до настоящего времени оказывает огромное влияние на изложение соответствующих разделов в руководствах по риторике и стилистике.

В отечественном языкознании традиция описания и изучения повтора начинает складываться в XVIII веке, когда античные риторики проникают в Россию. В «Кратком руководстве к красноречию» М.В.Ломоносов даёт следующее определение: «Повторение есть многократное положение речения в предложениях.». Здесь же автор приводит классификацию, в основу которой положен структурный принцип. М.В.Ломоносов выделяет семь видов повторов: «усугубление» (разные типы синтаксических повторов), «единознаменование» (синонимия), «восхождение» (градация), «наклонение» (повтор разных грамматических форм), «многосоюзие», «бессоюзие», «согласование» (фразеологические единства и парные сочетания) (Ломоносов 1850, 613-617), причём он не ограничивается простым перечислением, а показывает взаимодействие их с другими «фигурами речений» в связи с тем, что «фигуры, будучи употреблены порознь по пристойным местам, и возвышают слово; однако ежели они прилично соединены или смешаны будут, то подают оному ещё большую силу и стремление» (Ломоносов 1850, 640).

Особый вид повторов — тавтологию - описывает Ф.И.Буслаев, отмечая, что она «придаёт речи большую силу и одушевление, создаваясь повторением одного и того же слова или совокуплением двух и трёх подобозначащих» (Буслаев 1941, 329).

Основы учения об одном из самых распространённых видов повтора — лексическом - были заложены А.А.Потебней. В своём труде он рассматривает повтор как средство «синекдохического представления продолжительности действия, интенсивности качества, множества вещей» (Потебня 1968, 441). Однако, специально не занимаясь этой проблемой, А.А.Потебня характеризует небольшое количество «повторений». Недостаточное количество фактов, имевшихся в распоряжении исследователя, не позволило ему сделать серьёзные теоретические обобщения, классификацию, выводы о значении тех или иных лексических повторов.

О.М.Брик (1919) описывает повтор как звуковое явление поэтической речи. Как ни странно, к звуковым повторам автор относит только повтор согласных: «Сущность повтора заключается в том, что некоторые группы согласных повторяются один или несколько раз, в той же или изменённой последовательности, с различным составом сопутствующих гласных. Рифма, аллитерация и пр. только видимое проявление, частный случай основных эвфонических законов» (Брик 1919, 60). О.М.Брик не рассматривает звуковые повторы и с точки зрения их выразительности, художественной функции, которую они несут в речи.

О повторе как об одном из приёмов поэтического стиля говорит в своём труде В.М.Жирмунский (1977). Исследователь отмечает связь лирических повторов и параллелизмов с интонационной системой лирических стихотворений. Рассматривая композиционную структуру некоторых произведений В.Брюсова, В.М.Жирмунский подчёркивает роль «гармонии гласных» (ассонанса) как одной из разновидностей повтора. В своём другом произведении (1975) он останавливается ещё на одном виде звукового повтора — рифме. Подробно исследуя историю рифмы, автор делает вывод, что она образовалась из обычных, «случайных» звуковых повторов.

Общее описание повтора как звукового явления поэтической речи даёт Е.Д.Поливанов (1930). Как и В.М.Жирмунский, он называет звуковой повтор главным приёмом поэтической техники, основным принципом, по которому организуется поэтический материал («принцип повтора фонетических представлений»).

Главенствующую роль художественного языка — материала литературы, «оформляющего и трансформирующего все остальные материальные элементы», - отмечал Ю.Н.Тынянов (1965). Характеризуя стиховое «слово», автор показал изменение значений вещественной и формальной части слова, при котором важную роль играет один из факторов ритма - «инструментовка». Исследователь называет «самые общие признаки фонетического родства звуков»: 1) близость или теснота повторов; 2) их соотношение с метром; 3) количественный фактор (количество звуков и их групповой характер): а) полное повторение - geminatio, б) частичное повторение - reduplikatio; 4) качественный фактор (качество звуков); 5) качество повторяемого словесного элемента (вещественный, формальный); 6) характер объединяемых инструментовкой слов (Тынянов 1965, 147).

Разработанные Ю.Н.Тыняновым и Е.Д.Поливановым критерии характеристики повтора как приёма поэтической речи в его частных проявлениях в дальнейшем послужили теоретической базой для исследований функционирования повтора в разных речевых сферах.

Собственно лингвистический подход к изучению повтора в разных стилях речи, в разных художественных системах складывается в 50-е годы. В это время, во-первых, создаётся ряд пособий по стилистике, во-вторых, появляются первые диссертационные исследования, затрагивающие отдельные аспекты изучения повтора в художественной речи, в-третьих, повтор рассматривается и как грамматическое явление, и как стилистический приём. Начало работам такого плана положило диссертационное исследование В.А.Кухаренко (1955), посвящённое изучению лексических повторов в художественном тексте. Спорным в этой работе, на наш взгляд, является отнесение повтора к лексико -синтаксическим выразительным средствам языка, что представляется правильным лишь для одного его вида — лексического. Повтор является общеязыковым явлением, встречающимся на всех лингвистических уровнях, поэтому он не может быть определён как лексическая или грамматическая категория.

Вопрос о повторе в различной степени освещался и в пособиях по стилистике отдельных языков (Гальперин 1958; Гвоздев 1965; Кузнец, Скребнев 1960; Морен, Тетеревникова 1960; Ризель 1975).

Ю.М.Лотман в своей работе (1964) также определяет повтор как важное стилистическое средство. Говоря о художественном повторе, исследователь подчеркивает, что художественный текст - это текст с повышенными признаками упорядоченности, и повтор выступает в нём как элемент упорядоченности парадигматического плана, упорядоченности по эквивалентности. Ю.М.Лотман считает, что одинаковые элементы и функционально не одинаковы, если занимают различные в структурном отношении позиции. «Повторение одинаковых частей обнажает структуру . повторы разного типа — смысловая ткань большой сложности, которая накладывается на общеязыковую ткань, создавая особую, присущую лишь стихам концентрацию мысли» (Лотман 1964, 112). По мнению автора, в произведении создаётся сложная система со-противопоставления значений, выделения черт общности и различия в понятиях, не сопоставимых вне стиха, образование «архисем», вступающих в оппозиции» (Лотман 1964, 135).

В 60-е годы внимание исследователей было приковано, в основном, на характеристике отдельных частных разновидностей повтора как общеязыкового явления. Лингвисты анализировали функционирование в тексте лексического и синтаксического повторов (Астафьева 1963; Евгеньева 1963 и др.), предлагали классификации повторов (Головкина 1964), с исследовали стилистические функции повторов (Иванчикова 1969).

70-е годы принято считать начальным периодом развития лингвистики текста. В это время ярко проявился интерес к текстовым повторам и заменам, прежде всего, к именным. В работах этого направления (Гак 1979; Гиндин 1971; 1973; Сильман 1967; Солганик 1973) повтор был рассмотрен как формальное средство, обеспечивающее связность текста.

Относительно изучения повтора в сопоставляемых языках, следует сказать, что одной из самых ранних специальных работ, трактующих эту проблему в немецком языке, является вышедшее в 1862 г. типологическое исследование А.Ф.Потта (1862). Автор рассматривает повтор не только как словообразовательное средство, но и как стилистический приём, и способ выражения грамматических значений. Приводя примеры из индоевропейских, финно-угорских, тюркских, океанийских, американских, африканских и других языков, А.Ф.Потт доказывает, что некоторые основные, типы повторов встречаются в языковых группах, весьма отдалённых друг от друга.

Известна также работа В.Фогта (1902), в которой автор исследует словесные повторы в средневековых эпосах менестрелей. В основе его классификации лежит психологический анализ повторов, основанный на самонаблюдении. Исследователь фактически определяет причины, вызвавшие обилие повторов в эпической поэзии менестрелей.

Объектом исследования немецких лингвистов были и отдельные виды повтора (Ackermann 1877; Arndt 1990; Gottschall 1893; Wagenknecht 1989). Как одна из фигур речи он упоминается во многих трудах, посвящённых вопросам стилистики, риторики и поэтики (Engel 1931; Faulseit und Kiihn 1961; Meyer 1902; Reiners 1961; Wackernagel 1888; Weise 1910). Однако, это упоминание носит характер краткой справки или схематичного перечисления видов повтора, изложенных в античных риториках.

Выгодно отличается от них классификация, данная Г.Лаусбергом (Lausberg 1960). Исследователь не просто перечисляет фигуры-повторы, а классифицирует их в зависимости от того, нарушается ли тождество повторяемого слова или оно сохраняется. При сохранении тождества различаются повторы по месту в предложении: Wiederholung im Kontakt, Wiederholung als Klammer und absatzmassige Wiederholung des Anfangs und des Endes. Нарушение тождества повторяемого слова может проявляться в изменении звукового состава слова, либо в изменении его значения. В первом случае Г.Лаусберг различает annominatio (контактный повтор однокоренных слов) и polyptoton (повтор слова в разных падежных формах при сохранении его значения), во втором - traductio (повтор одинакового слова в различных значениях); distinctio (повтор одного и того же слова в обычном значении и с оттенком эмфазы); reflexio - это то же, что distinctio, но имеющее место в диалоге. Классификация Г.Лаусберга отличается чёткостью, ясностью, логичностью построения. Но она охватывает не все виды повторов, а лишь один из всего их многообразия - лексический (повтор слов или словосочетаний). Кроме того, в работе почти ничего не говорится о его стилистической функции.

Проблеме повтора как общеязыкового явления в финно-угорских языках посвящена статья К.Е.Майтинской «Структурные типы удвоений (повторений) в финно-угорских языках» (1964). Автор подчёркивает, что удвоение в языке может выступать в весьма разнообразных формах (известны способы удвоения целых слов, отдельных слогов и звуков) и приводит модели удвоения слов и компонентов слов. Приводя примеры из венгерского, эрзянского, удмуртского, марийского и других финно-угорских языков, К.Е.Майтинская утверждает, что «общие схемы большинства моделей, вероятно, уже существовали в языке-основе, детальные закономерности по использованию звуковых соотношений, суффиксации и т.д. вырабатывались и получали более или менее постоянное формальное выражение лишь в отдельных языках или группах близкородственных языков» (Майтинская 1964, 134).

Венгерским лингвистом Давидом Фокошем была затронута проблема функционирования в финно-угорских языках так называемых этимологических фигур, представляющих собой повтор тождественных основ слов. Результаты его исследований нашли отражение в статье «Die etymologischen Figuren der finnish-ugrischen Sprachen» (1932). Д.Фокош классифицирует этимологические фигуры и утверждает, что в финно-угорских языках они являются одним из наиболее распространённых стилистических средств усиления высказывания, и в некоторых отдельных случаях можно определить влияние индо-германских языков на развитие этого явления в языках финно-угорской группы.

Что касается мордовских языков, то можно сказать, что проблема повторов является здесь малоисследованной как в теоретическом, так и в эмпирическом аспектах. Посредством анализа научных трудов, лингвистических исследований эрзянского и мокшанского языков были выявлены лишь отдельные работы, в которых либо встречается лишь упоминание о повторе (удвоении) как о словообразующем средстве, либо разрабатываются некоторые частные разновидности повтора.

В 60-х годах в мордовской лингвистике появляются первые исследования, посвященные проблеме звукоизобразительных слов, в которых упоминается понятие «повтор». В статье «Изобразительные слова в мордовских языках» (1962) Р.А.Заводова отмечает, что одним из способов образования слов такого типа является удвоение основы, благодаря чему усиливается значение изобразительного слова. Автором приводится ряд примеров, в которых прослеживается ещё одна функция удвоенных изобразительных слов - многократность и удлинённость звукового восприятия.

М.Д.Имайкина в своей кандидатской диссертации приводит структурную классификацию наречийно-изобразительных слов в мордовских языках. В этой классификации особое место занимают удвоенные наречийно-изобразительные слова (Имайкина 1968).

Основным недостатком вышеупомянутых работ, на наш взгляд, является только грамматическая направленность исследований, стилистическая же функция повторов (удвоенных изобразительных слов) практически не затрагивается.

Роль повтора как одной из наиболее распространённых ритмико-синтаксических фигур в мордовской народной песне отмечает в своём труде А.П.Феоктистов (1976). Исследователь подчёркивает, что удвоения имеют распространение во всех финно-угорских языках. «Особенно часто встречаются так называемые повторы простейшего типа. Употребление таких повторов оказывается важным стилистическим средством повышения эмоциональной выразительности лирического монолога и усиления ритма песни» (Феоктистов 1976, 109). В другой работе А.П.Феоктистов (1996), вслед за Д.Фокошем, рассматривает повтор тождественных основ слов — этимологических фигур. Он приводит их подробную классификацию, подкреплённую множеством примеров из художественных произведений эрзянских и мокшанских авторов. Исследователь проводит параллели с другими финно-угорскими языками и отмечает общую стилистическую функцию употребления повтора — выражение эмфазы.

В 1990 году выходит труд М.И.Малькиной «Мордовское стихосложение», посвященный изучению метрико-фонических особенностей мордовского народно-песенного, народно-речевого и литературного стихов в их обусловленности от закономерностей языка, поэтических традиций и способов исполнения, а также установлению причин, вызвавших различия в ритмической и звуковой структурах фольклорных и литературных стихов. Автор подчёркивает, что одной из наиболее распространённых ритмико-синтаксических фигур в мордовской народной песне являются повторы и довольно подробно описывает звуковые повторы, в частности, рифму, аллитерацию, ассонанс, а также лексические анафоры, эпифоры и подхваты (Малькина 1990).

Л.П.Водясова рассматривает лексический повтор с точки зрения средств межфразовой связи, относя его к эксплицитному типу смыслового повторения, одному из наиболее общих, распространённых способов связи самостоятельных предложений. В работе приводятся наиболее характерные структурные виды цепной (последовательной) связи посредством лексического повтора и даётся стилистический анализ использования этих видов в художественных произведениях мордовских авторов (Водясова 2000).

Что касается современных лигвистических исследований о повторе в других языках, то следует отметить, что проблема удвоения как языкового приёма, как способа создания новых лексических единиц и словоформ достаточно активно исследуется на материале языков азиатского юго-восточного региона (Абдуллаева 1999; Алиева 1980; Лонг Сеам 1980; Морев 1980; Рахимбекова 1999; Ревзин 1980 и др.).

Таким образом, анализ лингвистической литературы о повторе в разных языках показал, что указанный объект рассматривается в различных аспектах и языковых разновидностях.

Многообразие подходов и различие аспектов рассмотрения повтора отражаются в разногласии мнений относительно его природы и статуса.

Исследователями реализуются два основных подхода к данному явлению: психологический, сущность которого раскрыли Ш.Балли и А.Н.Веселовский, и лингвистический.

Ш.Балли подчёркивал, что повторение носит всеобщий характер, «ибо определяется самой природой человеческого мышления и потребностями общения между людьми» (Балли 1955, 124). Исследователь выявляет причины возникновения повторений: во-первых, в живой речи мысль выражается постепенно, а повторения вызываются потребностью донести её до слушателя; во-вторых, причиной повторений становятся эмоции, чувства. Данные факты характерны и для письменного языка, поскольку «. индивидуально-стилевые приёмы представляют собой не что иное, как упорядоченные и организованные тенденции живой речи» (Балли 1955, 124-125).

А.Н.Веселовский отмечал, что суть повтора лежит в «парности представлений, связанных по частям, по категориям действия предметов и качеств» (Веселовский 1913, 154).

С лингвистической точки зрения, повтор представляет собой явление, свойственное системе языка и тексту, в рамках которого выявляются его структурные особенности, функционирование и своеобразие употребления. Традиционно исследователи рассматривают его, с одной стороны, как словообразующее и формообразующее средство, с другой стороны, как фигуру речи. Именно таким образом повтор трактуется в «Словаре лингвистических терминов» О.С.Ахмановой: «Повтор — 1. (удвоение, редупликация, повторение). Полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения их звукового состава (или с частичным изменением) как способ образования слов, синтетических и описательных форм и фразеологических единств; 2. (реприза). Фигура речи, состоящая в повторении звуков, слов и выражений в известной последовательности» (Ахманова 1966, 273). Таким образом, в языковедческой литературе термин «повтор» встречается в двух основных значениях, первое из которых определяет данное языковое явление как один из способов словообразования. При этом также используются термины «удвоение», «редупликация», «повторение».

В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» даётся следующее определение редупликации: «Редупликация - фономорфологическое явление, состоящее в удвоении начального слога (частичная редупликация) или целого корня (полная редупликация). Предельный случай редупликации — повтор, т.е. удвоение всего слова (ср.: рус. «еле-еле», «белый-белый»)» (ЛЭС 1990, 408).

В статьях большинства энциклопедических и толковых словарей даётся следующее значение интересующего нас явления: «Повтор — приём в художественной речи, заключающийся в повторении одинаковых звуков, частей слов или синтаксических конструкций в определённой последовательности. Звуковые повторы. Лексические повторы» (СРЯ 1987, 163); «Повтор - одно из средств выразительности, присущее главным образом поэтической речи, регулярное воспроизведение идентичных языковых элементов» (КЛЭ 1968, 821).

В лингвистических работах определения повтора варьируются в зависимости от цели исследования.

Так, Р.А.Лепина даёт толкование повтора, отмечая его зависимость от того, что понимать под речью: речь как процесс или речь как текст, результат процесса. «Понимая речь как процесс, можно в качестве рабочего определения считать повтором вторичное или неоднократное воспроизведение в определённом отрезке речи лексической единицы (слова или словосочетания) в одной и той же или в разных грамматических формах. Понимая под речью текст, результат речевого процесса, повтором считается наличие одной и той же лексической единицы в разных частях одного предложения или в двух контактно (или дистантно) расположенных предложениях (Лепина 1977, 5).

В.Г.Гак определяет повтор, исходя из теории повторной номинации и классификации её типов: «Повторная номинация — наименование уже ранее обозначенного в данном контексте денотата: лица, предмета, действия, качества (Гак 1998, 526). По его мнению, повторные номинации различаются: 1) с парадигматической точки зрения — идентичные (денотат во втором случае получает то же обозначение, что и в первом) и вариативные (новое наименование в смысловом отношении отличается от предыдущего); 2) с синтагматической точки зрения — дистантные (обнаруживаются в новых актах обозначения, могут быть разделены целыми предложениями или абзацами) и сопряжённые (следуют непосредственно друг за другом) (Гак 1998, 534).

С точки зрения С.И.Сёминой, повтор - «это минимум двухкратное употребление одной и той же языковой единицы, принадлежащей к определённому ярусу языковой системы, в условиях достаточно тесного словесного ряда - коммуникативной единицы (высказывания или текста)» (Сёмина 1999,22).

И.Р.Гальперин понимает под термином «повтор» стилистический приём, являющийся «типизированным обобщением имеющегося в языке средства выражения возбуждённого состояния» (Гальперин 1958, 258).

Э.Г.Ризель называет повтор «синтактико-стилистическим средством», служащим для связи между словами, группами слов, предложениями и абзацами (Ризель 1975, 308).

Н.Т.Головкина определяет повтор как «неоднократное появление в определённом отрезке речи языковой единицы на соответствующем лингвистическом уровне» (Головкина 1964, 19).

Наиболее приемлемым нам представляется определение повтора, данное С.И.Сёминой, так как оно отражает все формы и проявления этого языково-стилистического средства. Исходя из этого определения, повтор представляет собой общеязыковое явление, имеющее место на всех уровнях языка.

Важно отметить также, что языковой повтор может выполнять самые разнообразные функции в высказывании, о чём свидетельствуют многочисленные научные исследования.

А.А.Потебня одним из первых рассматривал функциональные возможности повтора слов: «Усугубление в речи одного и того же слова даёт новое значение — объективное и субъективное. Первое — когда при сравнении итога с отдельным слагаемым заметна разница в признаках обозначаемого; второе - когда итог указывает на изменение состояния самого говорящего, именно когда повторение слова и оборота вызвано чувством, замедляющим течение мысли, например, гневом, который располагает к тождесловию» (Потебня 1968,433).

Известно, что в настоящее время в центре внимания многих лингвистов находится текст как структурно-смысловое единство, определённым образом упорядоченное, подчинённое единому коммуникативному заданию и имеющее прагматическую установку. Объектом исследования служат отдельные составляющие текста, их взаимодействие, роль и функционирование в составе целого. Развитие лингвистики текста выдвинуло на первый план изучение текстообразующей роли повтора (Водясова 2000; Сильман 1967; Солганик 1973), причём повтор рассматривается как средство, обеспечивающее семантическую связность текста любого функционального стиля.

Относя повтор к аффективным средствам языка, Ж.Вандриес указывал на то, что «этот приём, будучи применён к языку логическому, превратился в простое грамматическое орудие» (Вандриес 1937,147).

Грамматисты рассматривают повтор как: 1) способ образования новых грамматических значений (Киселёв 1954; Реформатский 1955), например, образования превосходной степени или для указания на неопределённо-большое количество предметов, явлений и т.п.; 2) повтор используется и как способ словообразования (Виноградов 1947; Галкина-Федорук 1954), чаще всего, неизменяемых слов - междометий, частиц.

По отношению к синтаксису, повторы квалифицируются как одно из средств выражения разных значений субъективной модальности, например, значения сомнения или согласия, несогласия и т.п.

Сущность повтора как стилистического средства заключается в его особом усиленном воздействии на читателя (слушателя). Эту её особенность подчёркивали ещё античные стилисты. Они видели в повторе действенное средство усиления выразительности речи. Для определения стилистической роли повтора необходимо проанализировать выражаемое им содержание, эмоциональную окрашенность, результативность его восприятия. Эта необходимость обусловлена триединством функций стилистического использования того или иного языкового средства: коммуникативной, заключающейся в процессе сообщения какой-либо информации, экспрессивной, заключающейся в выражении своего отношения к сообщению, коннотативной, предполагающей ориентацию на адресата. Под экспрессивностью понимается «во-первых, объективно существующее свойство языковых средств увеличивать прагматический потенциал высказывания, придавая ему соответствующую замыслу автора психологическую направленность, и во-вторых, созданную функционированием определённой совокупности экспрессивных средств языка специфическую атмосферу высказывания интенсивно воздействовать на восприятие получателя речи (читателя), вызывая у него ту или иную эмоциональную реакцию, которая проявляется в эстетическом переживании» (Сковородников 1981,30).

Всё вышесказанное позволяет констатировать тот факт, что повтор есть многофункциональное явление языковой системы, выступающее на разных уровнях как самостоятельное образование. Его системный характер был отмечен уже в первых собственно лингвистических исследованиях этого явления и дальнейшее изучение продолжает вызывать оправданный интерес учёных.

Однако при анализе существующих классификаций обращают на себя внимание пестрота, отсутствие единых принципов выделения. Для иллюстрации вышесказанного достаточно привести цифровые данные: одни исследователи выделяют восемь видов повторов (Морен, Тетеревникова 1960), другие - тридцать один (Дудникова 1975).

При всём многообразии классификаций наиболее устоявшимися являются те, которые базируются на учёте двух принципов: аспектного и структурного.

Согласно аспектному принципу, выделяются следующие виды повторов: фонетические (Ахмедьяров 1982; Сивуха 1984), морфологические (Меншутина 1982; Сильман 1967), лексические (Акимова 1982; Иванчикова 1969), синтаксические (Азнабаева 1964; Астафьева 1963). Некоторые исследователи добавляют к ним и семантические повторы, имея в виду разнообразные способы повторения, уточнения, конкретизации содержания различными лексическими средствами (Лебедева 1982; Шехтман 1981). Выделяемые на определённом языковом уровне типы повторов могут подвергаться дальнейшей дифференциации.

Учёт структурного принципа позволяет разграничивать повторы микроконтекста, т.е. предложения, сложного синтаксического целого и макроконтекста, под которым подразумевается абзац, раздел, глава и т.п. (Головкина 1964, Чебаевская 1978). Очевидно, что повторы в указанных контекстах различаются не объёмом повторяющихся единиц, а выполняемыми функциями. Так, Е.Н.Чебаевская отмечает, что «дистантный повтор, охватывая весь текст или большие участки текста, выполняет текстовую функцию (создание движущегося имплицитного плана, связь с ведущей темой произведения и др.), в то время как лексический повтор микроконтекста есть лишь свидетельство выделенности отдельного изолированного участка текста» (Чебаевская 1978, 109), при этом для повтора макроконтекста предлагается термин «выдвижение».

Текстоструктурный дистрибутивный принцип приводит к разграничению обычных (контактных, сочленённых) и дистантных повторов, многократных (аккумулированных) и двойных (полных) повторов (Кисловская 1975).

С точки зрения морфологии и словообразования, принято различать повторы (удвоения) по форме: простое (полное, частичное, дивергентное) удвоение; осложнённое (удвоение при участии служебных морфем -аффиксов, полуаффиксов); удвоение, не связанное с повторением звуковой оболочки редупликанта (смысловой повтор) (Алиева 1980; Крючкова 2000; Штейнберг 1969).

Попытка объединить существующие подходы к классификации повторов представлена в работе С.И.Сёминой (1999). Повторы классифицируются, как правило, по следующим основаниям: 1) по принадлежности языковых единиц к уровням языковой системы (фонетические, словообразовательные, лексические, грамматические, синтаксические, стилистические); 2) по полноте представления единицы (полный, частичный); 3) по расположению повторяющихся единиц в тексте (неупорядоченный, упорядоченный, который, в свою очередь, делится на дистантный (анафора, эпифора, кольцо) и контактный (анадиплозис, геминация), при этом контактные повторы могут быть непосредственными (бессоюзными) и «союзными».

Поскольку в нашем исследовании мы придерживаемся стилистических позиций, то наиболее удачной среди имеющихся в лингвистической литературе, на наш взгляд, является классификация повтора, предложенная Н.Т.Головкиной (1964). Взяв за основу аспектный и структурный принципы, автор выделяет следующие виды повтора: 1) в пределах «малого» контекста (микроконтекста): повтор на фонетическом уровне; повтор на морфологическом уровне; повтор на лексическом уровне; повтор на синтаксическом уровне; лексико-синтаксический повтор; повтор на семантическом уровне; 2) в пределах «большого» контекста (макроконтекста): архитектоническая анафора; архитектоническая эпифора; архитектонический стык; архитектоническая рамка; архитектонический параллелизм; повтор-лейтмотив.

Н.Т.Головкина подчёркивает, что между повторами различных уровней резких непроходимых граней нет: «Повторы высшего уровня включают в себя, как правило, повторы низших уровней. Так, фонетические повторы неизбежно содержаться в повторах морфологического и лексического уровней, морфологические повторы - в повторах лексического уровня, лексические повторы — в повторах синтаксического уровня, лексические и лексико-синтаксические - в повторах семантического уровня» (Головкина 1964, 18). Следовательно, повтор не является только лишь лексическим или синтаксическим, или лексико-синтаксическим средством, а представляет собой общеязыковое явление, имеющее место на всех уровнях языка.

Таким образом, в языке существует целая система повторов, отдельные элементы которой находятся во взаимной связи и зависимости. Несомненным фактом является то, что повторы каждого уровня обладают своей, присущей только им спецификой. Повторы звуков, слов, конструкций — совершенно различные явления, каждое из которых обладает своим качественным своеобразием. Но общим для них является неоднократное появление в том или другом отрезке речи соответствующей языковой единицы.

0.2. ВИДЫ ПОВТОРОВ НА ЗВУКОВОМ (ФОНЕТИЧЕСКОМ) УРОВНЕ

Звуковая сторона речи, иными словами, её фонетическое оформление, служит целям живого, образного воспроизведения действительности. Это явление в лингвистической литературе получило название «инструментовка». В своей работе по стилистике М.Д.Кузнец и Ю.М.Скребнев дают ей следующее определение: «Инструментовка — это подбор слов, имеющих такую звуковую форму, которая может способствовать сама по себе усилению экспрессивного содержания данного отрезка речи» (Кузнец, Скребнев 1960, 95). Элементами инструментовки выступают все виды звуковых (фонетических) повторов.

Категория повтора на звуковом (фонетическом) уровне присуща и языку, и речи - как устной, так и письменной, но особую роль она играет в художественно обработанной речи, в прозе, драматургии, поэзии. Первостепенное же значение звуковой повтор приобретает в поэтическом тексте, поскольку обеспечивает то движение пространственного возврата (versus), которое становится отличительной особенностью стихотворной речи, характеризующей её структурно и стилистически (Дудникова 1975, 3). Принцип повтора является, таким образом, универсальным законом построения поэзии, основой её стилистики.

Следует отметить,, что практически вся исследовательская литература, посвящённая звуковым повторам, рассматривает их функционирование в поэтической речи. Это объясняется, прежде всего, тем, что стихотворная речь отличается от прозаической (и обиходной) особой звуковой организацией, целостной структурой взаимосвязанных и взаимоподчинённых звуковых элементов. К прозе же относится всё то, где эта звуковая организация отсутствует. Но это не говорит о том, что звуковые повторы не встречаются в прозаическом тексте. Соответствия звуков в прозе также способны создавать особую фоническую атмосферу, выделяя и устанавливая дополнительные связи между словами, но всё же не в такой полной мере, как в поэтическом тексте.

Л.П.Якубинский о структурно-семантических характеристиках поэтической и непоэтической речи в плане взаимодействия звуковой организации со смыслом писал: «В практическом языке внимание говорящего не сосредотачивается на звуках, звуки не всплывают в светлое поле сознания и не имеют самостоятельной ценности, служа лишь средством общения. В языке стихотворном дело обстоит иначе; можно утверждать, что звуки речи в стихотворном языке всплывают в светлое поле сознания и что внимание сосредоточено на них» (Якубинский 1986, 37-38).

При рассмотрении звукового (фонетического) повтора одним из важнейших вопросов становится проблема определения его видов. Авторы абсолютного большинства исследований утверждают, что этот тип повтора представляет собой соответствия звуков, служащих для создания эвфонии (преимущественно в поэтической речи). Однако, мнения учёных расходятся в квалификации этих звуковых соответствий и в установлении номенклатуры их разновидностей.

Впервые к вопросу об организации стиха, об особом подборе гласных и согласных, вступающих во взаимодействие со смыслом слова и создающих вместе со словом тот или иной поэтический образ, обращался ещё в XVIII веке М.В.Ломоносов (1850). Однако более подробно звуковые повторы стали исследоваться позднее. Так, в 1919 г. в сборнике «Поэтика» выходит статья О.Брика «Звуковые повторы», где автор даёт подробную классификацию повторов, которая и по сей день широко используется исследователями.

В своей работе автор выделяет следующие виды звуковых повторов: 1) по количеству повторяемых звуков (двухзвучные, трёхзвучные и т.д.); 2) по количеству повторов одних и тех же звуков (простые и многократные); 3) по порядку следования звуков в повторяемых группах; 4) по положению повторяемых звуков в ритмических единицах-стихах (смежные повторы, кольцо, стык, скреп, концовка) (Брик 1919, 62).

О.Брик предложил также способ буквенного обозначения повторов, например, АВ - простой двухзвучный повтор; ABC —простой трёхзвучный повтор; ВА — обратный двухзвучный повтор и т.д. Но к звуковым повторам О.Брик относит только повтор согласных. Исследователь упоминает в своёй работе и о таких категориях, как рифма, аллитерация, ассонанс, считая их обычными эвфоническими средствами, иначе говоря, средствами благозвучия.

Подробнее проблему звуковых повторов рассматривает Л.П.Якубинский (1919). Исследователь указывает в своей работе на функционирование звуковых повторов в стихотворном тексте. В качестве звуковых соответствий он выделяет аллитерацию (повтор начальных согласных), ассонанс (повтор начальных гласных) и рифму (повтор конечных слогов слов). Л.П.Якубинский также отмечает, что их возникновение в стихотворном тексте, в основном, зависит от замысла автора, ставящего перед собой цель - привлечь внимание читателя.

Б.П.Гончаров создаёт свою классификацию звуковых повторов, среди которых он выделяет: 1) многократное повторение какого-либо слова; 2) звукопись (этот условный термин используется для обозначения понятия, родственного по отношению к аллитерации (повтор согласного звука) и ассонансу (повтор гласного звука) и однозначного инструментовке); 3) созвучие внутри строки (так называемая «внутренняя рифма»); 4) рифма. Предметом изучения Б.П.Гончарова были и функции звукового повтора. Среди наиболее важных его видов исследователь выделяет рифму, подчёркивая её организующую и ритмическую роль в поэтическом тексте (Гончаров 1973).

Ю.Н.Тынянов (1965) также затрагивает проблему звуковых повторов, классифицируя их в зависимости от повторяющихся звуков. Он выделяет такие звуковые (фонетические) повторы, как аллитерация, ассонанс. Наряду с ними, Ю.Н.Тынянов рассматривает звуковую метафору (по другой терминологии, «звуковой символизм» или «вторичное звукоподражание»1) -способность фонем выражать определённые идеи и понятия. Исследователь в своём труде отмечает и роль рассматриваемых им звуковых повторов, подчёркивая их соотношение со со значением слов. Данное соотношение способно деформировать семантическую структуру слова: основной признак значения как бы «затемняется», уходит на задний план, а второстепенные признаки, которые исследователь называет «колеблющиеся признаки значения», выдвигаются благодаря звуковому повтору на передний план. Ю.Н.Тынянов приходит к выводу, что «роль звуковых повторов, вызывающих колеблющиеся признаки значения (путём перераспределения вещественной и формальной частей слова) и превращающих речь в слитное, соотносительное целое, заставляет смотреть на них как на своеобразную ритмическую метафору» (Тынянов 1965, 285).

Довольно подробно звуковые (фонетические) повторы были рассмотрены Н.Т. Головкиной (1964). Отмечая качество и сочетаемость повторяющихся звуков, исследователь выделяет повторы согласных (аллитерация), повторы гласных (ассонанс), повторы, сочетаний согласных и гласных звуков (звукоподражание и рифма). Автор приводит примеры функционирования звуковых (фонетических) повторов не только в поэзии, но и в прозе, подчёркивая их немаловажную роль в эмоциональном, экспрессивном оформлении текстов.

Что касается изучения этого вопроса в финно-угорских языках, то можно сказать, что здесь - проблема, звукового (фонетического) повтора, его классификации практически не была предметом исследования. Все

1 Журавлев 1974; Левицкий 1973; Суслова 2001; Ульман 1970. проанализированные нами работы посвящены, в основном, изучению повтора согласных звуков.

Так, например, М.Садениеми (1951) достаточно подробно рассматривает явление аллитерации на материале карело-финского народного эпоса «Калевала». Исследователь приводит не только классификацию финских аллитераций, но и анализирует количественный состав консонантных созвучий различных типов в «Калевале».

В.В.Сенкевич-Гудкова, исследуя поэтическую структуру саамской лирической песни-йойки выделяет несколько разновидностей словесных повторов, а также повтор согласных звуков — аллитерацию, которую относит к одной из высоких ступеней в развитии повтора (Сенкевич-Гудкова 1972).

Аллитерация как один из важнейших компонентов финской, водской, карельской и эстонской народной поэзии упоминается в работе Э.Лаугастэ (Laugaste 1975).

Применение приёма аллитерации в древнеэстонских поэтических произведениях анализирует Й.Пеегель. Автор указывает на наличие аллитерирующих слов и в мордовских песнях (Peegel 1970).

Анализ лингвистической литературы по мордовским языкам показал, что звуковым повторам не посвящено ни одной специальной работы. В некоторых исследованиях лишь затрагивается вопрос по данной проблеме. Так, например, М.Д.Имайкина при исследовании звукоизобразительных слов обращает внимание на повтор звуков в составе их компонентов (1968). В литературоведческом труде «Мордовское стихосложение» (1990) М.И.Малькина рассматривает вопрос о звуковой структуре мордовского стиха, исследует рифму и отмечает в качестве её отдельных фрагментов аллитерацию и ассонанс.

В немецкой лингвистической литературе встречается множество работ, посвященных звуковым повторам. Так, Р.Готтшалль (1893), исследуя поэтическую речь, выделяет две группы повторов - повторы слов и повторы звуков. В качестве разновидностей повтора звуков исследователь определяет аллитерацию, ассонанс и рифму (Gottschall 1893).

По мнению Х.Зайдлера, звуковые повторы подразделяются на аллитерацию, ассонанс, рифму и звукоподражание. Автор подчёркивает их значительную роль в поэтических произведениях (Seidler 1953).

Эти же виды звукового (фонетического) повтора в качестве существенных средств выразительности художественных текстов упоминаются и в работах других немецких авторов (Ackermann 1877; Arndt 1990; Heusler 1925; Kabell 1960; Kayser 1961; Schmeckebier 1886; Zingerle 1864 и др.).

В работах по стилистике немецкого языка (Engel 1931; Faulseit, Kiihn 1961; Fleischer 1980; Riesel 1954; Seidler 1953 и др.) к средствам, рассчитанным на слуховое восприятие речи и на создание слуховых образов (Klangmittel), кроме рифмы, аллитерации и ассонанса, авторы относят звукоподражания, или ономатопоэтические повторы, представляющие собой изображение какого-либо внеязыкового звучания с помощью схожих с ним звуков.

Таким образом, изучив различные точки зрения относительно видов повтора на звуковом (фонетическом) уровне, сделав необходимые наблюдения над текстами художественных произведений эрзянских и немецких авторов, мы считаем, что в сопоставляемых языках в зависимости от повторяющихся звуков различаются: 1) аллитерация (повторение согласного звука); 2) ассонанс (повторение гласного звука); 3) звукоподражание (повторение согласного и гласного звуков); 4) рифма (повторение звукосочетаний).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках"

КРАТКИЕ ВЫВОДЫ

Рифма является самым значительным из повторов звукового (фонетического) уровня. Она основана на тождественности звучания звуков конечного слога (слогов), начиная с последнего ударного гласного, в словах, расположенных в непосредственной близости друг от друга.

Как в эрзянской, так и в немецкой поэзии имеют место следующие виды рифмы: 1) точная рифма, которая включает графико-акустическую (основывается на визуальном и акустическом совпадении рифмующихся слов) и акустическую (основывается на подобии звучания при отклонении рифмующихся слов в написании) рифмы; 2) неточная рифма, включающая несколько разновидностей, представляющих собой: несовпадения в области согласных при одинаковых ударных гласных; несовпадения ударных гласных при одинаковых согласных (в эту группу входит и так называемая приблизительная рифма); несоответствия в числе слогов рифмы; несоответствия в расположении ударений. Наиболее распространёнными в эрзянских поэтических произведениях, в отличие от немецких, являются графико-акустическая рифма и чередование. В немецких поэтических произведениях, чаще всего, имеет место точная рифма (включающая графико-акустическую и акустическую рифмы), и приблизительная рифма, включающая несоответствия в области гласных: выпадение, отсечение, чередование, а также неравноударная и неравносложная рифмы. В эрзянской поэзии нет неравноударных рифм, что связано с отсутствием фиксированного ударения.

Стилистическая функция рифмы в эрзянских и немецких поэтических произведениях заключается в логическом выделении, акцентировании определённых слов благодаря их особому расположению в строке и строфе. Объединяя одинаковым созвучием два разных слова, которые вне данного текста не имели бы между собой ничего общего, рифма делает их центром внимания и сопоставляет их в смысловом отношении друг с другом.

148

Список научной литературыЛипатова, Наталья Васильевна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Арапов 1995 Арапов В.П. Аштема ков. - Саранск, 1995. - 96 с.

2. Ганчин 1995 Ганчин А. Куш кемеде, куш илядо. - Саранск, 1995. — 128 с.

3. Глухов 2003 Глухов П.С. Кедровой пештть. — Саранск, 2003. — 88 с.

4. Журавлёв 1999 — Журавлёв Ч. Арсемат ды ёжот: Колмо томсо сёрмадовкст. — Саранск, 1999. 1 т. - 312 с.

5. Журавалёв 2000 — Журавлёв Ч. Вечкемань теште: Колмо томсо сёрмадовкст. — Саранск, 2000. 2 т. - 478 с.

6. Журавлёв 2001 -Журавлёв Ч. Кемемань валдо: Колмо томсо сёрмадовкст. — Саранск, 2001. — 3 т. 352 с.

7. Калинкин 2003 Калинкин И. Кочказь произведеният. - Саранск, 2003. — 1 т. - 352 с.

8. Кривошеев 1978 Кривошеев И. Гайкстак, вайгелем. - Саранск, 1978. — 144 с.

9. Любаев 1979 Любаев П. Толбандянь сяткт. - Саранск, 1979. — 144 с.

10. Любаев 2000 Любаев П. Сюкпря. - Саранск, 2000. - 76 с.

11. Германия 2001 Мальцева Д.Г. Германия: страна и язык. Landeskunde durch die Sprache. - M., 2001.-416 с.

12. Мартынов 1972 Мартынов А.К. Норовжорч. — Саранск, 1972. — 160 с.

13. Масторава 1994 Масторава / Эрзянь ды мокшонь кезэрень пингень мифтнень, эпической моротнень ды ёвтамотнень коряс сёрмадынзе А.М.Шаронов. - Саранск, 1994. - 496 с.с

14. МППиП 1986 Мордовские пословицы, присловицы и поговорки / Вступ. статья, запись, системная обраб. текстов и переводы их на рус. яз. К.Т.Самородова. - Саранск, 1986.-280 с.

15. Надькин 1993 Надысин Д.Т. Пинкст. - Саранск, 1993. - 352 с.

16. НП 1984 Немецкая поэзия XIX века. Die deutsche Lyrik des 19. Jahrhunderts. -M., 1984 - 704 c.

17. HP 2000 От «Нибелунгов» до Рильке. Немецкая поэзия и русские переводы. - М., 2000. - 340 с.

18. Сидоров 1996 Сидоров В. Сулейть. - Саранск, 1996. - 88 с.

19. Сияжар 1973 Сияжар /Ёвтамотнень пурнынзе ды литературнойстэ сёрмадынзе В.Радаев. - Саранск, 1973. - 340 с.

20. Сятко 1 Сятко, 2001. - № 1. - 144 с.

21. Сятко 2 Сятко, 2001. - № 2. - 144 с.

22. Сятко 3 Сятко, 2001. - № 3. - 144 с.

23. Сятко 4 Сятко, 2001. - №4. - 144 с.

24. Сятко 5-Сятко, 2001.- №5.-144 с.

25. Сятко 6 Сятко, 2001.- № 6.-144 с.

26. ХНЯ 1978 Чемоданов Н.С. Хрестоматия по истории немецкого языка. -М.: Высшая школа, 1978. - 288 с.

27. Шумилкин 1995 Шумилкин И. Седяк, ялгай, моро моран. — Саранск, 1995.-72 с.

28. Эркай 1970 Эркай Н. Эрямо. - Саранск, 1970. - 176 с.

29. Эркай 1991 Эркай Н. Алёшка. - Саранск, 1991. - 192 с.

30. Altenberg 1928 Altenberg P. Wie ich es sehe. - Berlin, 1928. - 160 S.

31. Anthologie 1999 Anthologie zur deutschsprachigen Literatur (1945-1996).-Moskau, 1999. - Band 1., 772 c.

32. Arjouni 1987 Arjouni J. Happy birtday, Turke. - Zurich, 1987. - 176 S.

33. Boll 2002 Boll H. Und sagte kein einziges Wort. - Moskau, 2002. - 320 S.

34. Boll 2003 Boll H. Mein trauriges Gesicht. - Moskau, 2003. - 288 S.

35. Borchert 1961 Borchert W. Auswahl. - Moskau, 1961. - 340 S.

36. Goethe 1971 — Goethe J.W. Ein Lesebuch fur unsere Zeit. Berlin-Weimar, 1971.-422 S.

37. Fallada 1958 Fallada H. Jeder stirbt fur sich allein. - Berlin, 1958. - 470 S.

38. Fallada 1959 Fallada H. Wolf unter Wolfen. - Berlin, 1959. - 328 S.

39. Heine 1980 Heine H. Das Gluck auf Erden. - Moskau, 1980. - 640 S.

40. DS 2001 Koshemjako W.S., Podgornaja L.I. Deutsche Sprichworter undrussische Aqivalente. Санкт-Петербург, 2001. - 192 с.

41. KW 1873 Arnim A., Brentano C. Des Knaben Wunderhorn, B.l. - Berlin, 1873.-376 S.

42. Mann 2002 Mann Th. Erzahlungen. - Moskau, 2002. - 320 S.

43. Morgenstern 1996 Morgenstern. Literarisch-kiinstlerischer und gesellschaftlich-politischer Almanach. l.Ausgabe. -Uljanowsk, 1996. -448 S.

44. Noak 2001 Noak В. Bastian. - Moskau, 2001. - 352 S.

45. Paasonen 1910 Paasonen H. Uber den Versbau des mordwinischen Volksliedes // Finnisch-ugrische Forschungen. - Helsingfors, Leipzig, 1910. - S.153 -192.

46. Paasonen 1938 Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. 1 Band. -Helsinki, 1938.-510 S.

47. Paasonen 1939 Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. 2 Band. -Helsinki, 1939.-576 S.

48. Remarque 1960 Remarque E.-M. Zeit zu leben und Zeit zu sterben. -Frankfurt am Mein, 1960. - 270 S.

49. Rilke 2002 Rilke R.M. Die Sonette an Orpheus. - Москва-Санкт-Петербург, 2002. - 62 с.

50. Rilke 2003 Rilke R.M. Gedichte. - Moskau, 2003. - 403 S.

51. Schiller 1976 — Schiller Fr. Ein Lesebuch fur unsere Zeit. — Berlin-Weimar, 1976.-454 S.

52. Schtrittmatter 1959 Schtrittmatter E. Der Wundertater. - Berlin 1959. -502 S.

53. Schtrittmatter 1956 Schtrittmatter E. Tinko. - Berlin, 1956. - 420 S.

54. Ziergiebel 2001 Ziergiebel H. Zeit der Sternschnuppen. - Moskau, 2001. -384 S.

55. Zweig 2001 Zweig St. Novellen. - Rostov-on-Don, 2001. - 320 S.

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02 диссертация на тему: Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Липатова, Наталья Васильевна

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Липатова, Наталья Васильевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Повторы на звуковом (фонетическом) уровне в эрзянском и немецком языках