автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Представление горизонтальной оси "впереди-позади" в когнитивном аспекте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Представление горизонтальной оси "впереди-позади" в когнитивном аспекте"

На правах рукописи

КОСТЮЧЕНКОВА НАТАЛЬЯ ВИКТОРОВНА

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ГОРИЗОНТАЛЬНОЙ ОСИ «ВПЕРЕДИ - ПОЗАДИ» В КОГНИТИВНОМ АСПЕКТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, НОРВЕЖСКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ)

Специальность 10.02.19. —теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидат филологических наук

Великий Новгород 2004

Работа выполнена на кафедре языков северных стран Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Иваницкий Виктор Васильевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Зеленщиков Александр Васильевич

кандидат филологических наук, доцент

Шумков Андрей Арнольдович

Ведущая организация:

Волгоградский государственный педагогический университет

Защита состоится « ^/ЧЛ-дкА- 2004 года в 77 часов

на заседании диссертационного совета Д 212. 168.09 при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого (Адрес: 173014, Великий Новгород, Антонове, филологический факультет, ауд. 1216).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке университета.

Автореферат разослан

2004

года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

В.И. Заика

Предметом реферируемой диссертационной работы являются языковые модели ментальных образов пространственной горизонтальной оси «впереди -позади», запечатленной в сознании носителей русской, норвежской и английской культур.

В связи с активным развитием когнитивной науки в последнее время проблема пространственной концептуализации стала особенно актуальной. Причем анализу подверглись как категория: пространства в целом (И.В. Блинникова, Е.С. Кубрякова, В.Г. Гак, Г.В. Колшанский, Ю.Д. Апресян, А.В. Кравченко, R. Langacker, L. Carlson-Radvansky, D. Irwin, Ch. Sinha, Т. Kuteva и др.), так и отдельные его фрагменты, например пространство горизонтали в русском и английском языках (Т.Н. Маляр, О.Н. Селиверстова). В качестве базового методологического принципа указанных научных концепций, будучи «отправной точкой» познавательной деятельности человека, выступает антропоцентризм (В.Г. Колшанский).

Горизонтальное пространство, в частности исследуемая ось «впереди — позади», так или иначе, отражается в национально-культурных стереотипах многих этносов. Поэтому интересно проследить культуроспецифичность локализации на оси «впереди - позади» на ментальном уровне и в языке у представителей норвежской, английской, и русской культур. Подобное исследование позволяет продемонстрировать одновременно универсализм и уникальность восприятия антериорного и постериорного полупространств горизонтального пространства норвежцами, англичанами и русскими. Вместе с тем проводимый анализ послужил основой для выявления специфики организации средствами трех языков конкретного сегмента языковой картины мира (положение на оси «впереди - позади»), исходя из принципов антропоцентризма и принимая во внимание культурный фактор. Этим и обусловлена актуальность и новизна данной диссертационной работы.

Материалом для анализа послужили произведения известных русских, норвежских, английских, американских и австралийских авторов (И.А. Бунин, Н.В. Гоголь, М.А Шолохов, А.С. Серафимович, А.И. Куприн, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, К. Hamsun, К. Smage, L.S. Christensen, A. Skram, К. Hagerup, С. McCullough, P. Bowles, S. Maugham, F. Baum), переводные издания на русском, норвежском и английском языках (К. Гамсун, L. Tolstoy, L. Tolstoj, N. Gogol), популярные периодические издания (журнал «Det Nye»), а также Интернет-тексты различной стилистической направленности.

Теоретической базой диссертационной работы послужили исследования отечественных и зарубежных ученых в следующих отраслях науки:

- когнитивной лингвистики (Б.А. Серебренников, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова, Р. Джекендофф, Р. Лэннекер, Дж. Лакофф, Л. Талми и др.);

-этно- и психолингвистики (В.Г. Гак, М.Д. Городникова, A.M. Пичкур, М.М. Маковский, Г.Д. Гачев, Ю.С. Степанов, Ю.Д. Тильман и др.);

- лексической семантики (А.В. Кравченко, Ю.Д. Апресян и др.);

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

-психологии (Э. Рош, И.В. Блинникова, Б.М. Величковский, В.Ф. Петренко, А.И. Розов, С. Уайт, М. Уотсон и др.);

- культурологии и этнологии (В.Н. Топоров, У.Г. Николаева, А.С. Фролов и

др.);

- философии (В.З. Панфилов, В.Д. Панков, А. Грюнбаум и др.).

Цель исследования - выявить и сопоставить специфику отражения антериорного и постериорного фрагментов пространства горизонтали в языковой картине мира носителей норвежской, английской и русской культур, а также охарактеризовать особенности национально-культурных стереотипов с участием данных фрагментов.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- рассмотреть образы горизонтального пространства, проявляющиеся в сознании представителей исследуемых этносов;

- определить концептообразующую роль антериорного • и постериорного пространственных фрагментов в языковой картине мира норвежско-, англо- и русскоговорящих;

-установить и сопоставить набор локализаторов, используемых носителями анализируемых языков для выражения отношений на оси «впереди - позади»;

-выяснить особенности культурной наполняемости- языковых репрезентантов оси «впереди - позади» горизонтального пространства, имеющихся в распоряжении норвежцев, англичан и русских;

- охарактеризовать универсализм и уникальность языковых механизмов, обеспечивающих проекцию отношений в антериорном и постериорном полупространствах в плоскость языковой картины мира.

Основными методами исследования: являются когнитивный, этнолингвистический и лингвокультурологический анализ текстов на норвежском, английском и русском языках. Когнитивный анализ предполагает апеллирование к ментальным механизмам, обеспечивающим адекватное восприятие отношений в пространстве, а также позволяет проанализировать проецирование пространственных образов сознания в плоскость языка. Этнолингвистический и лингвокультурологический анализ обеспечивает компаративное исследование конкретного фрагмента пространства, находящего отражение в сознании и языке носителей различных культур.

На защиту выносятся следующие положения:

- Набор репрезентантов, находящихся в распоряжении норвежско-, англо-и русскоговорящих, располагает конкретными языковыми средствами, употребляемых при описании как статических («где»), так и динамических («куда», «откуда») пространственных отношений:на оси «впереди - позади» пространства горизонтали. При этом предлоги и наречия ассоциируются либо с «картой-обозрением», либо с «картой-путем» (согласно терминологии А. Сигела и С. Уайта). Однако в отношении; некоторых репрезентантов,

применяемых в ситуациях описания местоположения объекта на векторах «вперед» / «назад» представляется возможным проявление обеих тенденций. Так, норв. fremme и англ. back, с одной стороны, являясь локативными единицами, и, с другой стороны, подразумевая пункт назначения и «предварительное» движение к нему, заключают в своем значении статический и динамический пространственные компоненты, обеспечивая, тем самым, одновременную реализацию двух стратегий - «карты-обозрения» и «карты-пути».

- Исследуемые пространственные предлоги и наречия трех языков способны выражать далекую дистанцию между локализуемым объектом и релятумом, сочетаясь в высказываниях с инхоативными глаголами со значением выявления признака, а также с бытийными глаголами типа быть, находиться. При обозначении средней и малой дистанции исследуемые локализаторы согласуются как с бытийными, так и со статальными глаголами со значением местоположения субъекта в пространстве типа сидеть, стоять.

- Универсализм механизмов, обеспечивающих экстраполяцию картинки реального пространства в ментальную, а затем в языковую плоскость, проявляется, в частности, в том, что практически все антериорные дистантные единицы, которыми располагают рассматриваемые языки, используются для репрезентации конкретного визуального образа на векторе «вперед», в противоположность описанию распространения звукового сигнала, исходящего спереди. В то же время, языковые постериорные локализаторы трех языков одинаково отчетливо выражают как местоположение конкретного осязаемого объекта, так и слуховую перцепцию.

-Можно обозначить отдельные группы когнитивных ситуаций дистантного и контактного взаиморасположения объекта и релятума, что оказывает влияние на выбор репрезентантов при языковом моделировании тех или иных ситуаций.

-Пространство, закрепленное в конкретных когнитивных ситуациях, обладает свойствами континуальности или дискретности в зависимости от совпадения/ несовпадения субъекта восприятия, выступающего в качестве точки отсчета, и релятума, а также от величины дистанции между объектом и релятумом.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в расширении и углублении уже имеющихся знаний в отношении проблемы пространственной метафоры как экстраполяции пространственного компонента в различные реалии действительного мира, в том числе, в сферу жизнедеятельности человека, что находит свое яркое отражение в языке, т.е. речь идет о проблеме взаимопроникновения реального и языкового пространств. Вместе с тем, принимая за основу норвежский, английский и русский языки, настоящее исследование позволяет дополнить научные

представления об особенностях концептуализации и воплощения в различных языках категории пространства.

Практическая ценность работы состоит в использовании ее материалов на практических занятиях, спецкурсах и семинарах по страноведению, лексической семантике, межкультурной коммуникации, этнологии и культурологии.

Исследование окажется полезным при проведении конференций, посвященных проблемам современной когнитивной лингвистики, этно- и психолингвистики.

Апробация и реализация результатов исследования. Материалы диссертационной работы прошли апробацию на международной конференции, посвященной 75-летию доктора филологических наук, профессора В.В. Бабайцевой (Москва, 2000 г.), международной конференции «V Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург - Пушкин, 2001г.), Ш российско-германской конференции «Иноязычная культура. Межкультурное общение»/ «Fremdsprachige Kultur, interkulturelle Kommunikation" (В.Новгород, 2001), ежегодных конференциях преподавателей, студентов и аспирантов НовГУ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, трех приложений: примеров, иллюстрирующих положения главы I, II, III, перечня использованных научных изданий, словарей и справочников, художественных источников. По материалам исследования представлено 13 таблиц, 5 рисунков, 1 схема, включенных в текст работы.

Содержание работы

Во введении обосновывается актуальность и новизна настоящего исследования, определяются его цель и задачи, указываются теоретическая значимость и практическая ценность работы. Кроме того, охарактеризован материал, послуживший основой для анализа, перечислены методы исследования, обозначена структура диссертации.

В главе I «Представление пространственных отношений в когнитивном аспекте» рассматриваются современные концепции, проливающие свет на проблему существования категории пространства в сознании человека и ее роли в формировании общих представлений о действительном мире. Вместе с тем, описана степень взаимозависимости объективного, концептуального и языкового пространств, а также раскрыты некоторые вопросы теории дейксиса, которая свидетельствует в пользу положения о том, что человек-субъект восприятия, будучи пользователем языка, выступает в качестве точки отсчета при оценивании и лингвистическом отображении пространственных характеристик того или иного события реальной действительности. Иными словами, речь идет об особой значимости принципа антропоцентризма при апелляции к категории пространства.

Многие важнейшие сферы жизни человека выражены лингвистически в пространственных терминах. Так, в пределах лексического пространства языка можно обозначить отдельные лексические группы, представленные рядами слов, которые заключают в своем значении элемент пространственной градации. Например, лексическая группа «Человек», заключающая в себе такой ряд, как мать — сестра — друг — приятель — знакомый — чужой, подразумевает степень близости отношений между людьми (горизонтальное пространство), группа «Тело» с элементами лежать — сидеть — стоять — переход от горизонтали к вертикали; а с единицами кровь - сосуды — мышцы - кожа -отношение «внутреннее — внешнее».

Если говорить о семантическом пространстве языка, то можно предположить, что пространственный компонент входит в семантическое поле многих слов. Так, к семантическому полю с ядром близко относится такой набор элементов с ярко выраженным пространственным значением, как близко, густой, короткий, мелкий, тесный, окружать, пребывание, состояние, двигаться развертывать, соединять, устанавливать и др.; поле с ядром организовывать содержит элементы развертывать, соединять, устанавливать, поле уваясение - высокий, превосходство и др. (примеры Ю.Н. Караулова).

Что касается грамматического пространства языка, то, представляется, что оно обладает свойством континуальности, т.е. не существует промежуточных «незаполненных» звеньев в пространственной градации. Так, в трех анализируемых языках грамматическую категорию времени заключает в себе трихотомия «прошедшее / настоящее / будущее», соответствующая последовательным фазам реального времени — прошлое — настоящее — будущее.

Выявляя наличие пространственного компонента в словообразовательном пространстве языка, следует упомянуть, в частности, факт имплицирования движения по вертикальному вектору «вниз» префиксом русского языка — в-(вкопать, вкоренить, вмонтировать), препозитивом норвежского языка — ned-{neddysse «замять (дело)», nedsla «приводить в уныние»), препозитивом английского языка -under- (understand «понимать, постигать», understate «преуменьшать, недооценивать»).

В отношении синтаксического языкового пространства обратим внимание на поствербы норвежского и английского языков, являющихся в некоторой мере самостоятельными единицами. Часто они указывают на локомоцию объекта в реальном пространстве. Ср.: норв. sette inn, англ. set in «помещать внутрь»; норв. skvise ut, англ. squeeze out «выжимать»; норв. tome rundt, англ. turn around «обернуться» и др.

Таким образом, можно говорить о возможности пересечения словообразовательного и синтаксического пространств, равно, как и о тесной связи и взаимопродолжении всех перечисленных типов пространств внутри пространства языкового. Иными словами, для человека, являющегося

пользователем языка и ключевой фигурой ситуации, пространственные значения приобретают особую значимость в оценивании явлений и событий, происходящих в реальной действительности.

Обращаясь к истокам проблемы антропоцентричности языка, следует обратиться к положению о том, что антропоцентрические представления современного мира уходят своими корнями в архаическое видение мира. Так, в индоевропейской модели мира присутствует аллюзия на человека: Вселенная отождествлялась с телом человека и сверхчеловеческого существа. Ср.: лат. corpus "тело", др.-инд. Krp - "дерево" (Мировое древо); англ. body "тело", но валл. bed, брит, byd "Вселенная" (ММ. Маковский). Таким образом, в центр пространственного мира человек всегда ставил себя.

Асимметричная горизонтальная ось "впереди — позади", является доминирующей в восприятии человеком пространства, причем из двух векторов "вперед" превалирует, поскольку зрительный обзор как основной способ освоения пространства, в первую очередь, ориентирован вперед, и, соответственно, человек двигается в том направлении, куда он смотрит. Кроме того, выполняя свою важнейшую социальную роль — роль коммуниканта, - в канонической ситуации общения человек взаимодействует со своим собеседником "лицом к лицу", т.е. обозревает фрагмент пространства впереди себя (J. Lyons). Различия между векторами «направо» и «налево» можно обозначить только принимая за основу ось «впереди — позади».

Человеческую картину мира можно определить как когнитивную информацию, т.е. «идеальный продукт отражательного процесса», в котором взаимосвязаны информационные структуры окружающего человека физического объективного мира и информационные образования самого человеческого мышления (Т. McArthur). В связи с этим, интересно обратиться к понятию категоризации.

Р. Джекендофф, Н.Н. Болдырев и другие ученые определяют сущность категоризации, исходя из понятий феноменологического (возникающего на основе непосредственного чувственного восприятия) и структурального (связанного с предшествующим опытом человека) знаний. Категоризация -есть результат "противопоставления и сравнения двух информационных структур" (R. Jackendoff); процесс передачи информации сводится к "к идентификации тех или иных событий с определенной группой аналогичных событий, т.е. с определенной категорией" (Н.Н. Болдырев). Э. Рош рассматривает явление категоризации, делая упор на роль культуры: "когда мы говорим об образовании категорий, мы имеем в виду их образование в сфере культуры".

Н.Н. Болдырев и Э. Рош выделяют два типа категорий - перцептивные (=естественные) (категории природных объектов) и концептуальные (=семантические) (категории понятий и языковых единиц).

Если говорить о перцептивных (естественных) категориях и категориях концептуальных (семантических) в отношении пространства, то, следуя воззрениям В.К. Потемкина и А.Л. Симанова, можно выделить пространство реальное, перцептуальное и концептуальное. Перцептуальное пространство, будучи непосредственным чувственным отражением реального пространства, характеризуется топологическим сходством с последним -порядок «точек» в «перцептуальном» пространстве соответствует порядку «точек» в пространстве реальном. Здесь есть только непосредственное восприятие, в отличие от концептуального пространства, которое является абстрактным и выражается в виде символов. (В.К. Потемкин, А.Л. Симанов).

«Основой репрезентации географического пространства» и построения движений в пространстве являются когнитивные карты (И.В. Блинникова). Различные аспекты репрезентации объективного пространства обеспечивают существование двух видов «когнитивных карт» - «карты-обозрения» (содержит информацию о местонахождении объектов) и «карты-пути» (имплицирует перемещение, последовательность движений, положение релятумов по ходу перемещения).

В процессе структурирования конкретной ситуации реальной действительности (концептуализации) происходит выделение когнитивных составляющих общего представления об этом моменте — концептов — и выявление степени важности каждого концепта при формировании данного представления. Иными словами, под «концептуализацией» понимается "определенный способ восприятия и организации мира" (1О.Д. Апресян), а под «концептом» - «образ, мысль или ментальное образование, посредством которого разум познает окружающее" (J. Lyons). Вместе с тем, нельзя не упомянуть о языковом (лексическом) концепте: каждое слово заключает в себе определенный лексический концепт (lexical concept), состоящий из фонетического звукоряда, "схемы", которая включает «перцептуальные парадигмы» (заключения индивида о качествах конкретного объекта или события при их непосредственном восприятии), и функциональную информацию о данном объекте или событии (G.A. Miller, P.N. Johnson-Laird). Следовательно, суть языкового концепта выявляется путем обращения к путем обращения к внеязыковым сущностям: представлениям, образам, ментальным моделям, т.е. к ментальным концептам.

Концептуализация события и отражение его в языке осуществляется в определенных пространственно-временных координатах. Теория пространственного дейксиса позволяет раскрыть взаимоотношения между партиципантами воспринимаемого события и проникнуть в область семантики пространственных репрезентантов, исходя из национальных особенностей их употребления в трех анализируемых языках (см. главу III).

Прежде всего, следует акцентировать внимание на проблеме правомерности отождествления фигуры наблюдателя и говорящего. Условие

чувственной воспринимаемости элементов речевой ситуации указывает на необходимость первичного выделения субъекта восприятия по отношению к субъекту речи (Ю.Д. Апресян, И.А. Стернин, А.В. Кравченко). В связи с этим, возможно выделить эгоцентрический (наблюдатель совпадает с говорящим) и неэгоцентрический (наблюдатель отличен от говорящего) дейктические контексты.

При употреблении в высказывании дейктических языковых единиц важно учитывать способ ориентации референциального фрейма: относительно наблюдателя (viewer-centered reference frame), объекта реального мира (object-centered reference frame), окружающей обстановки (environment-centered reference frame) (L.A. Carlson-Radvansky, D.E. Irwin) (или относительная и абсолютная ориентация, исходя из терминологии Ю.Д. Апресяна).

В главе II «Пространственные представления как проявление менталитета этноса» анализируются образы пространства, запечатленные в сознании носителей русской, норвежской, английской культур, а также исследуется «обобщенное» проецирование данных образов в языковую плоскость. Особый акцент ставится на определении природы концепта в аспекте культуры, тем самым представляется возможным разведение понятий ментального, языкового и культурного концепта. Культурный концепт трактуется как «дискретная, содержательная единица коллективного сознания, отражающая предмет реального или идеального мира и хранимая в национальной памяти носителей языка в вербально обозначенном виде» (А.П. Бабушкин); «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» (Ю.С. Степанов).

Концепт «пространство», с одной стороны, являясь универсальным, с другой стороны, запечатлен в сознании носителей русского и норвежского языков как целостное, «объемное» образование. Так, внутренняя форма рус. пространства апеллирует к таким смыслам, как «вперед», «вширь», «вовне» (В.Н. Топоров); норв. гот подразумевает значение объема, так же, как и прилагательное гот - «вместительный», «просторный», «открытый», «широкий» (о море), или существительное rommal - единица измерения объема (БИРС). Англ. space, имея этимологические корни в лат. spatum (от spatior -«шагать») (Г.Д. Гачев), не указывает на «широту», «бескрайность», т.е. его внутренняя форма имплицирует «границы», «поэтапность», «размеренность», «плоскость». Иными словами, концепт «пространство», будучи элементом концептуальной картины мира (ККМ), обладает разной семантической наполняемостью в русском, норвежском, английском языках.

Таким образом, ККМ, предполагая в качестве единиц «константы сознания», не тождественна языковой картине мира (ЯКМ), «основным содержательным элементом» которой является «семантическое поле» (Т.А. Трипольская).

Наряду с понятиями ККМ и ЯКМ следует обозначить понятие наивной картины мира (НКМ) как «определенного способа восприятия мира, навязываемого в качестве обязательного всем носителям языка» и основу для выявления универсальных и национально своеобразных признаков в семантике языков (Ю.Д. Апресян).

На формирование модели мира, запечатленной в современной ККМ, НКМ, ЯКМ, оказывают влияние географическое положение страны, ее природные условия, архаические представления народа, специфика религиозных взглядов, а также быт этноса.

Образ оси «впереди - позади» ассоциируется, прежде всего, с концептом «путь». Для норвежцев концепт «путь» связан, в первую очередь, с движением в вертикальном пространстве (по причине преобладания горного ландшафта и распространения протестантизма, предполагающего «вертикальное» общение с Богом). Путь по горизонтали соотносится с морем, водой, поскольку основным родом занятий данного этноса считается рыболовство. «Норвежскому» пути присущ образ «кривизны».

В английской картине мира образ пути представляется как прямая, устремленная к горизонту. Само образование английской нации свидетельствует об определяющей роли оси «впереди — позади» в восприятии пространственных отношений данным этносом (римское, англо-саксонское завоевания, походы викингов, Столетняя война, война Роз, многочисленные крестовые походы и связанный с ними образ жизни формирующейся нации). Вертикальное измерение не имеет преобладающего значения в картине мира англоговорящего, в частности, ввиду того, что горы нельзя считать основным элементом английского ландшафта.

На формировании образа пути в сознании русскоговорящих большое влияние оказало православие. Идеал святости русской души породил тип человека-странника (212) - Рай надо искать, двигаясь не в вертикальном направлении, а по горизонтали (The Russian Mentality). Специфика горизонтального пространственного восприятия русского народа заключается в сложности разделения осей «впереди - позади» и «вправо - влево» (ср.: глубинная семантика слова пространство), т.е! русскоговорящим присущ взгляд на пространство «по кругу». Факт существования широты восприятия пространства в сознании носителей русской культуры имеет место, благодаря особенностям географического положения России и величины ее территории (N.V. Riasanovsky), тенденции к освоению и собиранию пространства (А.С. Фролов, S. Medvedev), духу соборности (S. Medvedev). Наконец, с представлением о «круговом» пространстве связаны черты русского национального характера, прежде всего «широта русской души» (S. Medvedev, Е. Hellberg-Hirn, A.B. Кокин), в отличие от индивидуализма норвежцев и англичан (F. Castberg, The English World, S. Medvedev, Г.Д. Гачев).

Указанные образы пространства, проецируемые в плоскость языка, подвергнуты анализу в главе Ш реферируемой научной работы.

В главе III: «Отражение пространственной горизонтальной оси «впереди - позади» в русском, норвежском и английском языках» подробно освещено проецирование образа оси «впереди - позади» пространства горизонтали в языковую плоскость на примере русских, норвежских и английских локативных предлогов и наречий, в результате чего выявлены и сопоставлены особенности отражения антериорного и постериорного полупрострнств в языковой картине мира носителей данных культур.

Локативные пространственные отношения на векторе «вперед», при которых локализуемый объект и релятум расположены на далеком расстоянии друг от друга, описаны в языке, прежде всего, при помощи таких репрезентантов, как рус. впереди, норв.fremme, англ. ahead. С одной стороны, из них только fremme реализует в своей семантике сущности двух видов «когнитивных карт» - «карты-обозрения» и «карты-пути» (согласно терминологии А. Сигела и С. Уайта). Этот факт связан с тем, что fremme, наряду со значением местонахождения, «пункта назначения», подразумевает «предварительное» движение к этой «конечной точке пути»: Vifar nesten et dogns reise for vi endelig er fremme i Lijiang (1-3) («Нам потребуются почти сутки, прежде чем, наконец, мы окажемся дома, в Лиянг»). С другой стороны, англ. ahead соответствует рус. впереди - вперед, норв. fremme - frem, следовательно, семантика ahead одновременно предполагает как местонахождение, так и перемещение. Ср.: Presently they started out again, pedalling determinedly, their eyes on the gap in the ridge ahead (P. Bowles) («Вскоре они продолжали свой путь, настойчиво нажимая на педали, их взгляд был прикован к ущелью в горной цепи впереди») - Не sat staring ahead through the windshield at the flat road that kept coming on, always toward him <...> (P. Bowles) («Он сидел, глядя через ветровое стекло на бесконечную ровную дорогу»). Иными словами, в семантике ahead, согласно данному положению, «просматривается» как «карта-обозрение», так и «карта-путь». Что касается лексемы русского языка впереди, то, не заключая в своем значении динамический пространственный компонент, она соотносится с «картой-обозрением»: Впереди смутно обрисовывалась чернеющая громада берега: спасение было близко (Серафимович).

При рассмотрении репрезентантов рус. перед — норв.foran — англ. infront (of) особенно актуальной представляется проблема их сочетаемости с глаголами различных семантических типов. В сочетании с с инхоативными глаголами со значением выявления признака (согласно терминологии И.С. Улуханова) они выражают значительную дистанцию между объектом и релятумом: рус. Перед нами на фоне зелени белела колоннада Храма Дружбы; норв. Foran oss skimtes myriader av lys (1-15) («Перед нами вспыхивали мириады огней»); англ. The sky, horizon, water line, clean fresh air then <...> the

magnificent innerspace, with bubbles sparkling in front of us (1-17) («Небо, горизонт, ватерлиния, чистый свежий морской воздух <...> огромное внутреннее пузырящееся пространство, искрящееся перед ним»).

Рассматривая сущность антериорных дистантных репрезентантов, отдельно следует обозначить еще один аспект — особенности согласования с глаголами зрительного и слухового восприятия. Так, рус. впереди — норв. fremme — англ. ahead могут употребляться в сочетании с глаголами зрительной и слуховой перцепции в противоположность рус. перед - норв.foran - англ. in front (of)у согласующихся, преимущественно, с глаголами зрительного восприятия. Ср.: рус. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей <...> (Л-Н. Толстой); Впереди грубо зазвучал паровозный свисток (А.С. Серафимович) - *Он слышал голоса перед собой; Я видел перед собой комнату, освещаемую ночным светом <...> (1-26); норв. Jegsa en stjerne lanst fremme («Я видел звезду далеко впереди»); <...> fremme <...> herte vi grusomme lyder av darlig kinesiske syferdigheten (1-27) («Впереди мы слышали неприятные звуки низкопробного китайского швейного оборудования») - *Нап herte noen stemmer foran ses: Jeg herte bare suset bakover i bussen da de ble gjort oppmerksom pa hva vi sa foran oss! (1-28) («Я услышал возгласы удивления позади себя, в конце автобуса, когда люди обратили внимание на то, что было перед нами»); англ. А narrow moon above gave white light; she saw the large door ahead, and put her lamp out, setting it on the ground (P. Bowles) («Узкий месяц наверху излучал белый свет; она увидела большую дверь впереди и потушила лампу, ставя ее на землю»); Не heard some voices ahead, but he could not recognize them («Впереди он слышал голоса, но не мог понять, кому они принадлежат») - *Не heard some voices in front ofhim; We see some angular blocks out several hundred feet in front of us that are probably two feet in size and have angular edges (1-29) («Мы видим какие-то угловатые блоки размером в два фута в нескольких футах перед нами»). Данный факт проистекает из физической природы звука и зрительного образа. Человек визуально различает предмет действительного мира, устремив взгляд в конкретном направлении. При распознавании же звукового сигнала слуховой анализатор усваивает волновые колебания, распространяющиеся в достаточно обширном пространстве, поскольку звук не обладает свойством занимать «точечное» положение. Поэтому можно предположить, что ментальный концепт «рассеянного» антериорного пространства воплощается в трех рассматриваемых языках посредством рус. впереди - норв.fremme — англ. ahead.

Вместе с тем, необходимо отметить, что в норвежском языке концепт «рассеянного», «растекающегося по сторонам» антериорного пространства выражен менее отчетливо, нежели в русском и английском языках. Это положение проявляется, во-первых, в низкой частотности употребления наречия fremme представителями норвежской культуры. Во-вторых, в норвежском языке отсутствует модель «et sted + fremme», в то время, как для

русского и норвежского языков релевантны сочетания «где-то впереди» -«somewhere ahead», отчетливо репрезентирующие концепт «неопределенного», «дисперсного» пространства. Норвежскую модель необходимо дополнить указательным местоимением der - «там» («et sted + der + fremme»), значение которого так или иначе предполагает «определенное», «компактное» пространство.

Подчеркивая значимость антропоцентрического фактора в языке и рассматривая субъекта восприятия в качестве точки отсчета, соотнесем ситуацию положения локализуемого объекта на линии горизонта с континуальным пространством, если субъект восприятия совпадает с релятумом: Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно <...> (Л.Н. Толстой). В случае несовпадения фигуры релятума и наблюдателя, последний оценивает пространство перед собой как дискретное, поскольку помимо локализуемого объекта, находящегося на пределе визуального восприятия и, по сути, не участвующего в делении пространства, немаловажную роль в восприятии играет фигура релятума, который и осуществляет членение пространства: Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение (Л.Н. Толстой).

При анализе локативных антериорных отношений, при которых локализуемый объект расположен на среднем и малом расстоянии от релятума, отчетливо высвечивается проблема относительной и абсолютной дейктической ориентации объекта относительно релятума. Относительная стратегия реализуется в том случае, если релятум не имеет собственную внутренне присущую ему структуру, и положение объекта оценивается в соответствии с местонахождением наблюдателя. Об абсолютной стратегии можно говорить тогда, когда релятум обладает собственным внутренним членением. Ср.: Sa oppholdt han seg enna en viss tid i ncerheten av treet.<... > og spaserte frem og tilbake foran del (1-51) («Затем он еще какое-то время задержался у дерева <...>, прогуливаясь взад и вперед перед ним") (относительная ориентация) - Samme kveld. Vasilij tenner gatelykter foran huset (1-52) («Тот же вечер. Василий зажигает фонари перед домом») (абсолютная ориентация).

Указывая на малую и среднюю дистанцию между объектом и релятумом, рус. перед — норв. foran — англ. in front (of), согласуются с бытийными глаголами, а также со статальными глаголами со значением местонахождения субъекта в пространстве (согласно терминологии В.В. Иваницкого). Ср.: рус. Настольный календарь находится перед глазами человека постоянно — тем вернее запомнится размещенная на нем рекламная информация (1-49); норв. Foran sofaen var etsveert, ovalt mahignibord (A. Skram) («Перед диваном был темный овальный стол красного дерева»); англ. The big barrier was right in _ front ofthe Imperial Pavilion (L. Tolstoy) («Большой царский барьер стоял перед самой царской беседкой» (Л.Н. Толстой) - рус. Пару лет

назад в Турции некий молодой человек смотрел на бокал пива, стоящий перед ним на столе (1-47); норв. Det lizzer en bunke sedler for an meg pa. bordet (L.S. Christensen) («Передо мной на столе лежит пачка банкнот»); англ. Не was calm and important as usual, and standing in front ofthe horse, was himself hol ding both its reins (Tolstoy) («Он был как и всегда спокоен и важен и сам держал за оба повода лошадь, стоя перед нею» (Л.Н. Толстой).

Обозревая малую и среднюю дистанции между объектом и релятумом и рассматривая вектор «вперед» «в длину», наблюдатель в любом случае оценивает пространство перед собой как дискретное, так как, во-первых, релятум, отличный от наблюдателя, делит визуальное пространство на два полупространства, первое из которых распространяется от субъекта восприятия до релятума, другое - от релятума до линии горизонта. Во-вторых, первое полупространство членится, в свою очередь, посредством локализуемого объекта: Большой барьер стоял перед самой царской беседкой (Л.Н. Толстой). Пространство представляется как дискретное и в случае совпадения фигуры субъекта восприятия и релятума, когда деление на два полупространства осуществляет локализуемый объект: Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых (Л.Н. Толстой).

По результатам анализа локативных «антериорных» отношений местонахождения объекта на далеком, среднем и малом расстоянии от релятума произведена следующая классификация когнитивных ситуаций:

1.Ситуации, при которых позиция объекта рассматривается относительно фронтальной стороны тела человека в целом или его части. Локализуемый объект отделен от релятума: рус. Чья-то пешая, занесенная снегом фигура мелькнула перед ним (И.А. Бунин); норв. Hun knelte ned foran Oline <...> (A. Skram) («Она опустилась на колени перед Олине <...>"); англ. In front of him a pagoda climbed in a series ofsleeples to a gilded andjeweled umbrella top, pointing to heaven (1-50) («Перед ним остроконечные башенки пагоды друг за другом поднимались к ее позолоченной, украшенной драгоценными камнями зонтикообразной вершине, устремляющейся к небесам»).

2.Случаи, при которых позиция объекта оценивается относительно тела человека. Объект либо совпадает с фронтальной стороной человеческого тела или одежды на нем, либо расположен на этой стороне (например, пуговицы на передней стороне пальто): рус. Спереди совершенный немец: узенькая <...> мордочка оканчивалась, как у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке (Н.В. Гоголь); норв. Sa tullet hun henne inn i et langfrynsetgult sjal, hjalp henne kapenpa og knappet den foran (A. Skram) («Затем она закутала ее в шаль с длинной бахромой, помогла надеть пальто и застегнула его спереди»); англ. Не looked like a German in front («Спереди он выглядел как немец»).

3.Ситуации местоположения > локализуемого объекта, как правило, человека, в непосредственной близости от предмета чем-либо полезного

ему (перед иконой, экраном телевизора, зеркалом, компьютерным дисплеем, произведением искусства, витриной магазина и т.д.). Человек стремится использовать свойства передней стороны релятума в своих целях: рус. Сама Государыня Императрица Мария Александровна молилась перед этой иконой с коленопреклонением <...> (А. Ильинская); норв. Tilslutt star hun foran bilde nr.I (K. Smage) («Наконец она остановилась перед картиной №1»); англ. Не produced the day before yesterday's evening newspaper and waved it in front of the camera (1-10) («Он вытащил позавчерашнюю газету и помахал ею перед камерой»).

4.Случаи «простого» местонахождения локализуемого объекта непосредственно перед релятумом, не предполагая какое-либо использование свойств последнего: рус. <...> перед окном дубовый письменный стол и старое, высокое и глубокое кресло (И.А. Бунин); норв. Foran vinduene hangdetmusselingsgardiner medlange/linger og trasede kanter (A. Skram) («Перед окнами висели муслиновые гардины с длинной бахромой и неровными углами»).

5.Ситуации локализации объекта непосредственно перед неким препятствием, барьером: рус. Перед высоким порогом стоит девушка (И.С. Тургенев); англ. A girl is standing before the tall threshold (I. Turgencv).

6.Ситуации расположения локализуемого объекта и релятума в последовательности, в ряду, друг за другом. При этом объект и релятум могут находиться либо в движении, при котором фронтальная сторона релятума обращена к задней стороне объекта, либо в статичном состоянии, например, в очереди: рус. Я хочу попрощаться с городом, - прокричал Мастер Азазелло, который скакал впереди (М.А Булгаков); норв. De gikk avsted i taushet. SjurGabrielforan medlangeskritt, nesten lopende (A. Skram) ("Они молча отправились в путь. Сьюр Габриэль шел впереди большими шагами, почти бежал»); англ. They said nothing, Kit riding a little ahead (P. Bowles) («Они ехали молча, Кит немного впереди») - рус. Человек, стоящий передо мной в очереди, говорил с легким акцентом; норв. De er ikke bare en eller to gangerjeg harfatt gaa ^foran i keen i matbutikken selv omjeg har tre ganger saa туе varer som den slipper megforbi (1-71) («Мне всего пару раз удалось «вклиниться» впереди своей очереди в гастрономе, хотя я неоднократно замечала, как люди «проскальзывали» мимо меня»); англ. "So what did you say? ", Jean heard the blonde woman in front of her talking to herfriend (A. Cassidy) («И что же ты сказала?» - Джин услышала разговор блондинки, стоящей перед ней в очереди»).

Говоря о языковой концептуализации постериорного положения локализуемого объекта на далеком расстоянии от релятума, прежде всего, необходимо обратить внимание на отличие норвежского репрезентанта bak от

соответствующего ему антериорного fremme. Во-первых, Ьак, в противоположность fremme, выражает расположение объекта не только относительно наблюдателя, совпадающего / несовпадающего с говорящим в эгоцентрических / неэгоцентрических дейктических контекстах, но также предполагает в качестве релятума другой объект или человека. Ср.: Hanjublet. Per ^ fremme stodfaren hans og tok imot ham (1-1) («Он был счастлив: впереди стоял его отец и ждал его») - Endelig, deren garopp, skrittene stilnerder bak, noen puster i market (1-2) («В конце концов появилась дверь, шаги затихают там, позади, слышно чье-то дыхание»); Det varte ikke Icenge, Solen var ncer, en Morgen stod den op bak Skogen (K. Hamsun) («Но длилось это недолго, солнышко затаилось совсем близко, а однажды утром оно поднялось из-за леса» (К. Гамсун)). Во-вторых, семантика Ьак не предполагает движение к «пункту назначения», поэтому данный локализатор заключает в своем значении лишь «карту-обозрение».

Что касается соответствующей единицы английского языка back, то она, подобно репрезентанту вектора «вперед» ahead, содержит в своей семантике как статический, так и динамический пространственный компонент: The moat had ended some hundredfeet back (P. Bowles) («Ров остался несколько сотен футов позади») (локативное наречие); The night was silent, save for a small wind thai blew through the bigJig tree and moved the loops ofwire hanging there. Back andforth they rubbed, creaking ever so slightly (P. Bowles) («Ночь была тихой, лишь легкий ветерок дул сквозь ветви большого фигового дерева, раскачивая петли проводов. Они раскачивались взад и вперед, чуть слышно поскрипывая») (адлокативное наречие); "Here we say that life is a cliff, andyou must never turn around and look back when you're climbing" (P. Bowles) («Жизнь нам представляется скалой, карабкаясь по которой нельзя оборачиваться и оглядываться») (постпозитив). Иными словами, back соотносится как с «картой-обозрением», так и с «картой-путем».

Между норв./remme и англ. back существует аналогия в том плане, что, с одной стороны, обе лексемы подразумевают в качестве релятума только субъекта восприятия; с другой стороны, они заключают в своей семантике пункт назначения: норв. Vel overfjorden, og fremme i Sandane. tar vi oss tid til et besok i NordfjordFolkemuseum et Maihaugen i miniatyr (1-73) («Мы преодолели фьорд и, прибыв в Сандане, выделили время на посещение музея 'et Maihaugen' в миниатюре») - англ. I'll be back, I said (1-74) («Я сказал, что вернусь»). Из 650 проанализированных Интернет-примеров со словом back абсолютное большинство отражают динамические пространственные отношения. В пользу этого факта свидетельствуют также материалы, полученные путем сплошной выборки из произведений художественной литературы. Поэтому, вместо репрезентанта back, отношения на векторе «назад» реализуются в значении локализатора behind: <... > several times it occured to her that they were not really moving at all, that the dune along whose sharp rim they now were travelling was the

same dune they had left behind much earlier <...> (P. Bowles) («Несколько раз ей начинало казаться, что они стоят на месте, что дюна, вдоль острого гребня которой они сейчас движутся, была той же самой, что они оставили позади гораздо раньше <...>»).

В русском языке концептуальное содержание пространственного предела на векторе «назад» воплощено в лексеме позади, которая, подобно единице норвежского языка bak, сопоставима с «картой-обозрением».

Локализаторы позади — bak — behind содержат в себе значение местонахождения объекта на далеком расстоянии от релятума, комбинируясь в высказывании с инхоативными глаголами со значением выявления признака и с бытийными глаголами: рус. Позади него живописно синела долина, но ему хотелось уйти в открытое поле (И.А. Бунин); Позади находились позиции противника (Л.Н. Толстой); норв. <...> bilder danser i et kaos av kode ogfarger; et radbrukket annonsbanner blinker bak alt rotet <...> (1-78) («<...> картины пляшут в хаосе цвета, ряды реклам мигают позади всего этого беспорядка"); Ра veien bak linger butikker, restauranter, diskotekerogvekslekontorer (1-82) («Позади на дороге находятся бутики, рестораны, дискоклубы и пункты обмена валюты»); англ. It was a dry, clear, sunny day, the sea spaklinz. behind her (1-81) («Это был жаркий, ясный, солнечный день, море искрилось позади нее»); The apartment is sutuated behind the south border of the Old Town (1-83) («Квартира находится за южной границей Старого Города»).

Данное положение относится и к предлогу русского языка за: Смутно, как полосы спелых ржей, желтеют за рекой пески (И.А. Бунин); За ним (Собором) находится набережная, на которую можно зайти через мостик 'от вечного огня (1-85).

При комплексном рассмотрении постериорных репрезентантов трех языков можно указать на общее для них свойство — они не менее отчетливо эксплицируют слуховое восприятие, нежели. зрительную перцепцию, что является причиной частого фигурирования в высказывании глаголов со значением "слышать», а также существительных с семой «голос, звук». Ср.: рус. В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступающихрусских колонн (Л.Н. Толстой); Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче (Л.Н. Толстой) ; Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась все чаще и ближе (Л.Н. Толстой); норв. Vigikknesten bakerst. Bakoss varmelolodien slutt, detvare bare trommene igjen, skurrendeskarpe trommelagsom beitoss iryggen (1-91) («Мы шли почти последними. Мелодия позади нас затихла, только снова начали бить в барабаны, и, казалось, что эта режущая слух барабанная дробь ударяла нас в спину»); Og bakom synger kassettene <...> (1-92) («И позади поют голоса на кассете <...>"); англ. The music you hear behind the "Music in the Night" intro is Massenet's «Meditationfrom Thais» (1-93) («Мелодия, что вы слышите на фоне

(букв, «позади») вступления 'Music in the Night', - это 'Meditation from Thais' Массенета»). Данный факт тесно связан с архаическими представлениями индоевропейцев о важной роли слуха при различении того, что находилось сзади. Существует и другое вероятное объяснение этого факта. Постериорное пространство представляется субъекту восприятия «рассеянным», «растекающимся», «нечетким», в отличие от пространства антериорного, так как зрение не является доминирующим анализатором при различении перцептуальных сигналов, поступающих сзади, из-за спины наблюдателя. Доказательством этого предположения может также служить факт употребления наречий, связанных с вектором «назад», в сочетании с где-то -somewhere в русском и английском языках: рус. Но те же сведения дают возможность предполагать, что «КаретныйРяд» размещался где-то «позади Вознесенья церкви» на Втором Безымянном острове (1-94); англ. / chose a position as front bailer, with the boys somewhere behind (1-96) («Я выбрал позицию ведущего игрока, а мальчишки остались где-то позади»).

В то же время, в норвежском языке, по нашим наблюдениям, не существует конструкций «et sted + bak / bakom / bakenfor», что тесно связано с особенностями пространственной картины мира в сознании носителей норвежской культуры: как и путь на векторе «вперед», отношения на векторе «нйзад» представляются «нерассеянными», «определенными». Для воплощения в языке концепта «где-то позади» используется модель «et sted + der + bak / bakom / bakenfor".

Когнитивные ситуации нахождения локализуемого объекта на постериорном пределе восприятия, можно также проанализировать, принимая за основу критерий степени членимости пространства с точки зрения наблюдателя. Как и в ситуации расположения локализуемого объекта в антериорной позиции по отношению к релятуму, здесь важна соотнесенность в одном лице фигуры наблюдателя и релятума - тогда субъекту восприятия пространство позади него представляется континуальным: Только позади темнели невысокие глинистые обрывы морского берега <...> (А.С. Серафимович). Постериорное пространство, напротив, кажется дискретным при несовпадении наблюдателя и релятума, который и осуществляет членение целостного пространства на два полупространства - от наблюдателя до релятума и от релятума до линии горизонта, где располагается описываемый объект: Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, <...>, видны были синие французские драгуны на серыхлошадях (Л.Н. Толстой).

Говоря о выражении малой и средней дистанции между объектом и релятумом, постериорные единицы позади — bak — behind комбинируются в высказывании с бытийными и статальными глаголами: рус. Позади его находился мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты (Л.Н. Толстой); Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз <...> (Л.Н. Толстой); норв. Dora ble lukket bak oss og legen ville handhilse (L.S.

Christensen) («Дверь закрылась за нами, и доктор изъявил желание поздороваться за руку»); J eg hadde ikke sett ham котте, han bare stod der plutselig, bak Vivi, som от han varvinsfa rettnedfra himmelen (L.S. Christensen ) («Я не видела, как он появился; он незаметно встал позади Виви, как если бы упал с неба»); англ. The Travel Inn is situated behind the Plough Beefeater Restaurant and Pub which can caterfor allyour requirements (1-84) («'Travel Inn' находится за рестораном 'Plough Beefeater' и 'Пабом', которые способны удовлетворить все ваши запросы»); Sitting behind the pilots as a cockpit observer, I feel my heart pounding as the jet engines let out a muffled roar (I-100) («Я сидел за пилотами в роли кабинного наблюдателя, и, когда двигатели завелись с глухим ревом, я почувствовал, как бьется мое сердце»).

При оценивании положения объекта на малом и среднем расстоянии позади релятума субъект восприятия обозревает дискретное пространство -происходит членение видимого пространства на три фрагмента, если наблюдатель и релятум не совпадают: На тропинке за ней стоит старик и тоже смотрит в воду (1-97), или на два полупространства при их совпадении: Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничнымлицом, Анна Михайловна (Л.Н. Толстой).

В отношении когнитивных ситуаций расположения объектов в постериорном пространстве можно обозначить несколько групп:

1.Ситуации местонахождения локализуемого объекта относительно задней стороны тела человека: рус. Ничего не поделаешь, шулер сел и, главное, так растерялся, что позабыл, что сзади него зеркало, а Горжевский сидит напротив, и ему в зеркало все карты партнера видны (А.И. Куприн); норв. Hun gikk opp trappen til Nasjonalgalleriet og den digre dera smalt igjen bak henne med et lydlest brak (L.S. Christensen) («Она поднялась по лестнице к Национальной Галерее, и массивная дверь снова бесшумно закрылась за ней»); англ. Не hid his hands behind the back as if he was a thief («Он, как вор, спрятал руки за спину»);

2.Случаи, актуализирующие либо совпадение локализуемого объекта с задней частью релятума (тела человека или одежды на нем), либо расположение объекта на задней стороне релятума. Иначе говоря, тело человека одновременно выступает в качестве локализуемого объекта и релятума: рус. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире <...> (Н.В. Гоголь); норв. норв. Plutselig oppdaget hun blod bakpa sine skjortteermer ("Она вдруг обнаружила кровь сзади на рукаве своей рубашки»); англ. Suddenly she found out blood behind on the sleeves of her shirt;

3.Ситуации местонахождения описываемого объекта за каким-либо препятствием: рус. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам <...> за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь <...> (Л.Н. Толстой); норв. Gjestene steg avpa den store trappen, og den tykke portieren som от morgenen pleide a sitte bak glass daren og

lese aviser <...>, apnet na denne veldige deren uten en lyd <...> (L. Tolstoj); англ. The visitors passed beneath the broad portico, and the massive hall porter, who in the mornings read a newspaper behind the glass panes ofthefront door <...>, now noiselessly opened this enormous door to admit them (L. Tolstoy).

Внутри этой группы можно выделить случаи местоположения объекта за оконным стеклом, которое служит, своего рода, препятствием для взгляда субъекта восприятия. Этот взгляд может быть направлен как наружу, так и внутрь помещения. Ср.: рус. Не смолкая, бушует метель за окнами (И.А. Бунин) — Возможно, что я увидел ее в окне пароходства Трапани, на углу Карантинной и Строгановского моста (1-109); норв. Utenfor mitt vindu vokser et kastanjetre (1-110) («За моим окном растет каштан») - Det er et vindu pa andre sidcn med lys innenfor (1-111) («В окне с другой стороны горит свет») ; Lys i vinduet rett over (1-112) («В окне прямо над нами виден свет»); англ. She could not see the sun, she could only see the flame that seemed sparkling and cracklingjust behind the window (1-115) («Она не видела солнце, она видела лишь пламя, что вспыхивало и потрескивало прямо за окном») — Was it the lack of the familiar light or the absence of his silhouette behind the window _ frame ? (1-116) («Было ли это отсутствие знакомого света за окном или его силуэта?»).

4.Ситуации постериорного положения в ряду, в последовательности. К этой группе относится, во-первых, концептуализация движения объекта и релятума в одном направлении, при котором фронтальная часть локализуемого объекта обращена к задней стороне релятума; во-вторых, представление в сознании взаиморасположения объекта и релятума в очереди: рус. Вронский шел впереди сматерью. Сзади шла Каренина с братом (Л.Н. Толстой); норв. Vronskij gikk foran sammen med sin mor. Bak gikkfru Karenina og broren (L. Tolstoj); англ. There is a man walking behind me on Wood Street in Chicago (1-122) («За мной по Вуд Стрит в Чикаго идет человек») - рус. Позади нас образовалась огромная очередьнорв. En hoj mann med et blidt ansigt stodlike bak henne <...> (1-126) («Высокий человек с довольным выражением на лице стоял прямо за ней <...>"); англ. She had an inclination that the people behind her were becoming impatient (A. Cassidy) («Она чувствовала, что люди, стоящие за ней в очереди, начинают терять терпение»).

Образ оси «впереди — позади», наряду с исследованными локализаторами, задают лексемы русского языка далеко, вдалеке, вдали, комбинации норвежского языка / detfj 'erne, langt borte (ute, unna), английская именная группа in the distance, а также far away (off), beyond. Мы называем данные единицы «неявно» имплицирующими отношения на рассматриваемой оси, в частности, по причине их неопределенной причастности к вектору «вперед» или «назад». Например, рус. Вдали безобразною белою грудой смутно надвигалась громада льдов (А.С. Серафимович); Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан <... > (М.А. Булгаков). Сопоставляя данные предложения, замечаем,

что в первом высказывании локализованы отношения на векторе «вперед» (на это указывает значение предиката надвигаться). Между тем, другое высказывание может концептуализировать положение объекта на векторе «назад».

Глаголы слухового восприятия очень часто выражают постериорное положение локализуемого объекта в сочетании с наречиями вдали, вдалеке (подобно комбинациям со словом позади): рус. В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков <...> (Л.Н. Толстой); англ. /п the distance, behind them a bugle was being blown; a firm, bright blade of sound in the air (P. Bowles) («Вдали, позади них дули в рожок; ясно и отчетливо его звук раздавался в воздухе»). Данное явление вытекает из физической природы звука. Напротив, глаголы зрительного восприятия вкупе с репрезентантами вдали, вдалеке стремятся к описанию антериорного или латерального положения объекта относительно релятума: рус. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали <.. .> (Н.В. Гоголь) - норв. Se, himmelen driver avskyer foran meg; i detfjeme blinker en liten stjerne <... > (N. Gogol).

Представляется, что далеко, langt borte far away (off) задают ментальную модель "рассеянного», «растекающегося» пространства, в противоположность где-то впереди, somewhere ahead:русМаргариталетела и думала о том, что она, вероятно, где-то очень далеко от Москвы (М.А. Булгаков); англ. For too long people have chosen to regard this sense of livingfullness solely as the distant province ofvague sages in lands somewhere far away (1-135) («Слишком давно люди ценят это чувство полноты жизни, как далекий край редких цветов, затерянный где-то далеко»). Интересно заметить, что ментальная модель «где-то далеко» воплощена в норвежском языке («et sted + langt borte»), в отличие от «где-то впереди», «где-то позади», именно по причине того, что языковая единица далеко — langt borte манифестирует не столько сугубо ось «впереди — позади», сколько горизонтальное пространство в целом, по всей его ширине: Ansiktet hennes manglet ikke bare det livet som hadde sprudlet frem av oynene og smilet hennes under oppholdet iMoskva; nei, nei, slett ikke na ilden liksom utslikt i henne eller skjult et sted langt borte (L. Tolstoj).

Концепты «далеко впереди», «далеко позади», напротив, заключают в себе сугубо «антериорное» и «постериорное» содержание, отражая в сознании дальние пространственные пределы на векторах «вперед», «назад»: рус. <...> Эдварда тотчас повернулась и торопливо пошла прочь, домой, далеко позади оставив доктора (К. Гамсун); норв. Edvarda vendte sig i det samme oggik borte fra Kaien, Hjemover, hastig og medDoktoren langt bak sig (K. Hamsun); англ. The road was smooth and well paved now and the country about was beautiful; so that the traveller rejoiced in leaving the forest far behind <...> (F. Baum) («Теперь дорога была ровная и аккуратно вымощенная, и местность вокруг прекрасна, поэтому путники радовались, что лес остался далеко позади <...>). Таким образом, далеко только в комбинации с впереди, позади явно передает

концептуальное содержание локализации на оси "впереди — позади» горизонтального пространства.

Что касается случаев контактного местонахождения объекта относительно рслятума на оси «впереди — позади», то они предполагают:

1.Ситуацию примыкания, присоединения локализуемого объекта к передней / задней стороне релятума; при этом описываемый объект и релятум представляют собой разные сущности реальной действительности, иногда вкупе формирующие общую структуру: рус. Сверху она {пластинка} примыкает к носовой остилобной кости, spina nasalis, спереди — к носовым костям, сзади - к клиновидному гребню (I-139); норв. норв. Ble i dette omraadet raskt vant med aa se hvor — og paa hva! — man trokket, sjekke soveposen og saa hva som eventuelt krabbet bakpaa ryggen (1-141) («Быстро привыкнуть к этому краю! - человек поменял положение и обернулся, чтобы посмотреть, кто ползет сзади по его спине»); англ. The Corps has also completed the excavation of two burial pits in the South Korean Ambassador's yard, which adjoins our campus behind the Watkins andKreeger buildings (1-142) («Десантники также закончили копать две ямы, предназначенные для захоронения, во дворе Южно-Корейского посольства, которое примыкает к нашему лагерю сзади зданий 'Watkins' и 'Kreeger'»);

' 2. Случаи, когда передняя / задняя сторона релятума либо заключает в себе локализуемый объект, либо совпадает с ним, т.е. объект и релятум -одна сущность реальной действительности: У населения долинной части Грузии в комплекс мужской одежды входила свободная рубаха туникообразного покроя, с квадратной цветной вставкой спереди и прямым разрезом вдоль груди справа (I-143).

К этой же группе ситуаций мы относим случаи расположения составной части (детали) механической конструкции на фронтальной / задней стороне данного аппарата: рус. И Mercedes SL шестидесятых уже имел не только отменные тормоза, но и кузов со сминаемыми зонами спереди и сзади <...> (1-145); норв. Dette er Long Tail - baatene somfrakter oss til ogfra all oyene rundtAh Nang. Disse er brukbart enkle med en lang motor bakpaa (1-147) («Это 'Long Tail' — лодки, которые везут нас от острова к острову вокруг 'А Нанг'. Такие лодки имеют сзади длинный мотор»); англ. On a newer PC laptops, the electronic card slips into a small slot on the side of the computer (On an Apple PowerBook, it usually goes into a hidden slot behind the battery) (1-148) («Ha новейших лэптопах персональных компьютеров электронная карта помещается в маленькое отверстие, находящееся на стенке компьютера. (На компьютерах Apple карта обычно вставляется в скрытое отверстие позади батареи)»).

З.Ситуации местонахождения описываемого объекта, в основном, человека в непосредственной близости от предмета, который полезен ему -за рулем, за роялем, за станком, за самоваром, за столом. Находясь рядом с этим предметом, человек вовлечен в какую-либо деятельность: рус. Почему же

женщины не сидят за рулем автобуса ? (1-149); норв. Mange har gjort liknende ting for, ogjeg ser virkeligfram til a sette meg bak rattet i denne bilen forforste gang (1-150) («Многие делали подобное раньше, и я с нетерпением жду, чтобы сесть за руль этой машины в первый раз»); англ. An undignified worker sits behind the steering wheel of the quarter millionth Audi <...> (1-152) («Простой рабочий садится за руль двухсот пятидесятитысячной 'Ауди' <...>"). Интересно отметить, что в сознании русских, норвежцев и англичан ситуации нахождения за рулем и за роялем отражаются по-разному. Англоговорящие представляют локализуемый предмет за релятумом; с точки зрения норвежцев и русских данные события могут подлежать двойной концептуализиции в языке - с помощью постериорных. предлогов Ьак, за и проксимально-латеральных предлогов ved, у: рус. Осколками японского снарядараниломатроса, стоящего у руля: норв. Рарра setter seg ved rattet (1-155) («Папа садится за руль»).

4.Случаи местонахождения объекта во главе чего-либо, например, во главе стола / колонны: рус. Во главе колонны пойдут организаторы мероприятия (1-158); норв. Flere ganger er hun blitt banket opp nar hun har statt i spissen_for proteslmarsjer (1-159) («Несколько раз ее избивали, когда она стояла во главе маршей протестов»); англ. Trajan and one officer are at the head ofthat column (1-161) («Траян и один из офицеров — во главе этой колонны»).

При воплощении в языке всех когнитивных ситуаций местоположения объектов реального мира в антериорных и постериорных контактных отношениях друг с другом, во-первых, реализуется абсолютная дейктическая стратегия, так как при оценивании позиции локализуемого объекта положение наблюдателя не имеет значения, а также по причине того, что в большинстве описываемых случаев релятум обладает собственной внутренней структурой. Во-вторых, вышерассмотренные предлоги и наречия не способны комбинироваться с глаголами слухового восприятия. Проявление в трех анализируемых языках события контактного взаиморасположения объектов на оси «впереди - позади» осуществляется, прежде всего, посредством локализаторов норвежского языка frampa /bakpa, специально указывающих на антериорные / постериорные контактные отношения; с помощью предлогов и наречий русского, норвежского и английского языков - сзади, за, спереди - bak - in front (of), behind - репрезентантов «широкого семантического спектра», заключающих в себе как дистантный, так и контактный пространственный компонент, а также, благодаря единицам трех языков у — ved — beside, в первую очередь, выражающих проксимально-латеральные отношения.

В заключении подведены итоги исследования и представлены основные выводы по результатам проведенного анализа и их апробации, определены перспективы для дальнейших научных изысканий в данной области.

Результаты исследования отражены в следующих публикациях:

1. Наивная, картина мира в наречных конструкциях (на материале русского, норвежского и английского языков) // Языковая деятельность: переходность и синкретизм: Сб. статей научно-методического семинара "Textus". - Москва-Ставрополь, 2001. - Т.7. - С.181-183.

2. К семантике пространственных отношений в русском, английском и норвежском языках // Сб. ст. научно-теорет. межвуз. конф. с междунар. участием «V Царскосельские чтения». - С.-Пб., 2001. - Т.7. - С.20-22.

3. Die Widerspiegelung des konzeptionellen und sprachlichen Weltbildes beim Gebrauch von Raumadverbien in den russischen und norwegischen Sprachen // Sprache, Didaktik und Geschichte aus interkultureller Sicht - Velikij Nowgorod, 2002.-S.I 18-122.

4. Отражение пространственной семантики в лексической системе русского языка // Вопросы филологии, методики преподавания иностранных языков и страноведения. — В.Новгород, 2004. — Вып. 5. - С.32-39 (в соавторстве с В.В. Иваницким).

Изд. лиц. ЛР № 020815 от 21.09.98. Подписано в печать 23.06.2004. Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Times New Roman. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,6. Уч.-изд. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ № 126. Издательско-полиграфический центр Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Отпечатано в ИПЦ НовГУ им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

04-15810

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Костюченкова, Наталья Викторовна

Введение.

Глава I «Представление пространственных отношений в когнитивном аспекте».

1.1. Концепции пространства и проблема его отображения языковыми формами.

1.1.1. Пространство в трактовке различных наук. Роль пространственных значений в языковом отображении реального мира.

1.1.2. Пространственная метафора и типы лингвистического пространства.

1.2. Антропоцентризм как принцип когнитивной науки и восприятие пространства человеком.

1.2.1. Антропоцентризм в современной картине мира и архаические представления индоевропейцев.

1.2.2. Основные свойства в понимании его человеком.

1.3. Ментальные механизмы пространственного восприятия.

1.3.1. Тенденции когнитивной методологии в лингвистике.

1.3.2. Категоризация как способность классифицировать явления действительности.

1.3.3. Механизм воссоздания объективного пространства в сознании.

1.3.4. Концептуализация как процесс структурирования события объективной действительности.

1.4. Некоторые положения теории дейксиса как отражение когнитивных процессов восприятия действительности.

1.4.1. Основные понятия дейктической теории.

1.4.2. Типы дейксиса.

1.4.3. Проблема выражения пространственного дейксиса в высказывании.58 Выводы по главе 1.

Глава II «Пространственные представления как проявление менталитета этноса».

2.1. Язык как средство воплощения специфики национально-культурного мышления.

2.2. Пространственная картина мира в аспекте культуры.

Выводы по главе II.

Глава III «Отражение пространственной горизонтальной оси «впереди -позади» в русском, норвежском и английском языках.

3.1. Основные языковые средства описания дистантной позиции локализуемого объекта и релятума на векторе «вперед».

3.1.1. Языковая концептуализация антериорного положения локализуемого объекта на далеком расстоянии от релятума.

3.1.2. Языковая концептуализация антериорного положения локализуемого объекта на среднем и малом расстоянии от релятума.

3.1.3. Классификация когнитивных ситуаций антериорного дистантного расположения локализуемого объекта и релятума.

3.2. Основные языковые средства описания дистантной позиции локализуемого объекта и релятума на векторе «назад».

3.2.1. Языковая концептуализация постериорного положения локализуемого объекта на далеком расстоянии от релятума.

3.2.2. Языковая концептуализация постериорного положения локализуемого объекта на среднем и малом расстоянии от релятума.

3.2.3. Классификация когнитивных ситуаций постериорного дистантного расположения локализуемого объекта и релятума.

3.3. Семантические особенности языковых средств, «неявно» имплицирующих отношения на оси «впереди - позади».

3.4. Контактное положение локализуемого объекта относительно релятума на оси «впереди - позади».

Выводы по главе III.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Костюченкова, Наталья Викторовна

Пространство, наряду со временем, является одной из первых реалий бытия, которая воспринимается и дифференцируется человеком. Оно организуется вокруг человека, ставящего себя в центр мироздания. Именно поэтому сущность пространства находит подробное отражение в языке. Фактически во всех языках категория пространства представлена широким набором локализаторов. Как отмечает В.Г. Гак, «в формировании пространственных номинаций ярко проявляется принцип, сформулированный в древности Протагором: Homo mensura - «Человек -мера всех вещей»» (Гак, 2000, 128).

Поскольку проблема наличия человеческого фактора в языке при обозначении пространственных отношений считается одной из важнейших проблем современного языкознания, можно говорить о том, что язык не может быть понят и объяснен вне связи с его пользователем. Иными

Г- П словами, согласно мнению 1 ,.6. Колшанского, антропоцентризм являет собой «отправную точку» познавательной деятельности человека (Колшанский, 1990, 86). Вместе с тем, антропоцентризм выступает в роли важного методологического принципа для современных лингвистических концепций (В.Г. Гак, В.Д. Панков, Г.В. Колшанский, А.В. Кравченко и др).

В связи с активным развитием когнитивной науки в последнее время особенно актуальной стала проблема пространственной концептуализации (И.В. Блинникова, В.З. Демьянков, Е.С. Кубрякова, Б.А. Серебренников, Ю.Д. Апресян, Б.М. Величковский, R. Langacker, R. Jackendoff, G. Lakoff, L. Carlson-Radvansky, D. Irwin, Ch. Sinha, T. Kuteva и др.). Причем анализу подверглось не только физическое пространство, но, что особо следует подчеркнуть, пространство ментальное. Поэтому пространственная метафора предстает в качестве точки пересечения всех когнитивно-ориентированных направлений современной лингвистики.

Кроме того, особый интерес вызывает исследование отдельных фрагментов пространственной концептуальной картины мира и отражение этих фрагментов в языковой картине мира различных этносов, например, пространства горизонтали в русском и английском языках (Т.Н. Маляр, О.Н. Селиверстова). Следовательно, можно говорить о том, что к универсализму «подмешивается» национально-культурный элемент. Богатый эмпирический материал, имеющийся в распоряжении ученых, позволяет значительно обогатить имеющиеся сведения о пространственных представлениях современного человека. Однако, в силу сравнительно недавнего возникновения тенденции изучения механизмов пространственного восприятия и воплощения его в языке через призму культуры, многие важные аспекты остаются за рамками исследования.

Говоря о пространстве горизонтали, следует отметить, что горизонталь не менее, чем вертикаль, ориентирована на человека, поскольку естественным для него является положение на поверхности Земли; он обозревает предметы окружающей действительности, смотря, прежде всего, вперед - назад, вправо — влево, вокруг себя, реже вверх - вниз (взгляд направлен вверх - вниз в особых ситуациях, например, при осмотре исторических достопримечательностей, при обзоре поверхности земли при слабом освещении и т.п.).

Поскольку рамки исследования исключают возможность проанализировать все аспекты пространства горизонтали при восприятии отношений между объектами, данная работа посвящена изучению локализации на оси « впереди - позади» горизонтального пространства.

Пространство горизонтали, в частности ось «впереди - позади», так или иначе отражается в национально-культурных стереотипах многих этносов. Поэтому интересно проследить культуроспецифичность локализации на оси «впереди - позади» на ментальном уровне и в языке у представителей норвежской, английской и русской культур. Помимо того, что подобное исследование способствует уточнению многих уже известных положений общей теории пространственных отношений, оно также позволяет продемонстрировать одновременно универсализм и уникальность восприятия антериорного и постериорного полупространств горизонтального пространства норвежцами, англичанами и русскими. Вместе с тем, проводимый анализ послужил основой для выявления специфики организации средствами трех языков конкретного сегмента языковой картины мира (положение на оси «впереди - позади»), исходя из принципа антропоцентризма и принимая во внимание культурный фактор. Этим и обусловлена актуальность и новизна данной диссертационной работы.

Предметом исследования послужили локативные предлоги и наречия современного норвежского (bokmal), английского и русского языков, репрезентирующие положение объекта на векторах «вперед» / «назад» горизонтального реального и умозрительного пространства в виду того, что объем работы не позволяет достаточно подробно проанализировать предлоги и наречия, выражающие динамические (адлокативные, делокативные, транслокативные) пространственные отношения. Кроме того, не ставится целью детальное рассмотрение составных репрезентантов типа во главе, исходя из, поскольку они производны от существительных, глаголов и других частей речи.

В качестве объекта исследования выступают статические отношения в антериорном и постериорном полупространствах горизонтального пространства.

Материалом для анализа послужили произведения известных русских, норвежских, английских, американских и австралийских авторов (И.А. Бунин, Н.В. Гоголь, М.А. Шолохов, А.С. Серафимович, А.И. Куприн, JI.H. Толстой, И.С. Тургенев, К. Hamsun, К. Smage, L.S. Christensen, A. Skram, К.

Hagerup, С. McCullough, P. Bowles, S. Maugham, F. Baum), переводные издания на русском, норвежском и английском языках (К. Гамсун, L. Tolstoy, L. Tolstoj, N. Gogol), популярные периодические издания (журнал «Det Nye»), а также Интернет-тексты различной стилистической направленности.

Исследовательский корпус состоит из 5000 примеров предлогов и наречий с антериорным и постериорным пространственным компонентом, собранных методом сплошной выборки.

Теоретической базой диссертационной работы послужили исследования отечественных и зарубежных ученых в следующих отраслях науки: когнитивной лингвистики (Б.А. Серебренников, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова, Е.М. Позднякова, Ч. Филлмор, Р. Джекендофф, Р. Лэннекер, Дж. Лакофф, JI. Талми и др.); этно- и психолингвистики (В .Г. Гак, М.Д. Городникова, A.M. Пичкур, М.М. Маковский, Г.Д. Гачев, Ю.С. Степанов, Ю.Д. Тильман и др.); лексической семантики (А.В. Кравченко, Ю.Д. Апресян и др.); психологии (Э. Рош, И.В. Блинникова, Б.М. Величковский, В.Ф. Петренко, А.И. Розов, С. Уайт, М. Уотсон и др.); культурологии и этнологии (В.Н. Топоров, У.Г. Николаева, А.С. Фролов и др.); философии (В.З. Панфилов, В.Д. Панков, А. Грюнбаум и др.). Цель исследования - выявить и сопоставить специфику отражения антериорного и постериорного фрагментов пространства горизонтали в языковой картине мира носителей норвежской, английской и русской культур, а также охарактеризовать особенности национально-культурных стереотипов с участием данных фрагментов.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- рассмотреть образы горизонтального пространства, проявляющиеся в сознании представителей исследуемых этносов; определить концептообразующую роль антериорного и постериорного пространственных фрагментов в языковой картине мира норвежско-, англо- и русскоговорящих;

- установить и сопоставить набор локализаторов, используемых носителями анализируемых языков для выражения отношений на оси «впереди - позади»; выяснить особенности культурной наполняемости языковых репрезентантов оси «впереди - позади» горизонтального пространства, имеющихся в распоряжении норвежцев, англичан и русских; охарактеризовать универсализм и уникальность языковых механизмов, обеспечивающих проекцию отношений в антериорном и постериорном полупространствах в плоскость языковой картины мира.

Основными методами исследования являются когнитивный, этнолингвистический и лингвокультурологический анализ текстов на норвежском, английском и русском языках. Когнитивный анализ предполагает апеллирование к ментальным механизмам, обеспечивающим адекватное восприятие отношений в пространстве, а также позволяет проанализировать проецирование пространственных образов сознания в плоскость языка. Этнолингвистический и лингвокультурологический анализ обеспечивает компаративное исследование конкретного фрагмента пространства, находящего отражение в сознании и языке носителей различных культур.

На защиту выносятся следующие положения:

Набор репрезентантов, находящихся в распоряжении норвежско-, англо- и русскоговорящих, располагает конкретными языковыми средствами, употребляемых при описании как статических («где»), так и динамических («куда», «откуда») пространственных отношений на оси «впереди - позади» пространства горизонтали. При этом предлоги и наречия ассоциируются либо с «картой-обозрением», либо с «картой-путем» (согласно терминологии А. Сигела и С. Уайта). Однако в отношении некоторых репрезентантов, применяемых в ситуациях описания местоположения объекта на векторах «вперед» / «назад» представляется возможным проявление обеих тенденций. Так, норв. fremme и англ. back, с одной стороны, являясь локативными единицами, и, с другой стороны, подразумевая пункт назначения и «предварительное» движение к нему, заключают в своем значении статический и динамический пространственные компоненты, обеспечивая, тем самым, одновременную реализацию двух стратегий - «карты-обозрения» и «карты-пути».

Исследуемые пространственные предлоги и наречия трех языков способны выражать далекую дистанцию между локализуемым объектом и релятумом, сочетаясь в высказываниях с инхоативными глаголами со значением выявления признака, а также с бытийными глаголами типа быть, находиться. При обозначении средней и малой дистанции исследуемые локализаторы согласуются как с бытийными, так и со статальными глаголами со значением местоположения субъекта в пространстве типа сидеть, стоять.

Универсализм механизмов, обеспечивающих экстраполяцию картинки реального пространства в ментальную, а затем в языковую плоскость, проявляется, в частности, в том, что практически все антериорные дистантные единицы, которыми располагают рассматриваемые языки, используются для репрезентации конкретного визуального образа на векторе «вперед», в противоположность описанию распространения звукового сигнала, исходящего спереди. В то же время, языковые постериорные локализаторы трех языков одинаково отчетливо выражают как местоположение конкретного осязаемого объекта, так и слуховую перцепцию.

Можно обозначить отдельные группы когнитивных ситуаций дистантного и контактного взаиморасположения объекта и релятума, что оказывает влияние на выбор репрезентантов при языковом моделировании тех или иных ситуаций.

Пространство, закрепленное в конкретных когнитивных ситуациях, обладает свойствами континуальности или дискретности в зависимости от совпадения / несовпадения субъекта восприятия, выступающего в качестве точки отсчета, и релятума, а также от величины дистанции между объектом и релятумом.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в расширении и углублении уже имеющихся знаний в отношении проблемы пространственной метафоры как экстраполяции пространственного компонента в различные реалии действительного мира, в том числе, в сферу жизнедеятельности человека, что находит свое яркое отражение в языке, т.е. речь идет о проблеме взаимопроникновения реального и языкового пространств. Вместе с тем, принимая за основу норвежский, английский и русский языки, настоящее исследование позволяет дополнить научные представления об особенностях концептуализации и воплощения в различных языках категории пространства.

Практическая ценность работы состоит в использовании ее материалов на практических занятиях, спецкурсах и семинарах по страноведению, лексической семантике, межкультурной коммуникации, этнологии и культурологии.

Исследование окажется полезным при проведении конференций, посвященных проблемам современной когнитивной лингвистики, этно- и психолингвистики.

Апробация и реализация результатов исследования. Материалы диссертационной работы прошли апробацию на международной конференции, посвященной 75-летию доктора филологических наук, профессора В.В. Бабайцевой (Москва, 2000 г.), международной конференции «V Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург - Пушкин, 2001г.), III российско-германской конференции «Иноязычная культура. Межкультурное общение»/ «Fremdsprachige Kultur, interkulturelle Kommunikation" (В.Новгород, 2001).

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, трех приложений: примеров, иллюстрирующих положения главы I, II, III, перечня использованных научных изданий, словарей и справочников, художественных источников. По материалам исследования представлено 13 таблиц, 5 рисунков, 1 схема, включенных в текст работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Представление горизонтальной оси "впереди-позади" в когнитивном аспекте"

Выводы по главе П1

Глава III представляет собой разнонаправленное исследование языковых средств, концептуализирующих отношения в объективном пространстве на оси «впереди - позади». Анализ проведен по двум линиям: 1.) сопоставление репрезентантов внутри «антериорного» / «постериорного» круга явлений; 2.) сравнение семантики и употребления локализаторов, выражающих положение объекта на векторе «вперед» со значением и использованием предлогов и наречий, описывающих местонахождение объекта на векторе «назад». При этом выявлены особенности соотношения единиц языкового фонда русского, норвежского, английского языков. Результаты исследования обозначены в следующих положениях:

1. «Антериорный» дистантный репрезентант норвежского языка fremme, подобно английской «постериорной» единице back, обладает ограниченной семантикой, выражая прежде всего, пункт назначения. Вместо них для концептуализации «простого» положения локализуемого объекта на большом, среднем, малом расстоянии от релятума носители норвежского и английского языков обращаются, соответственно, к лексемам foran (вектор «вперед») и behind (вектор «назад»), что свидетельствует о слабой ранжированности средств в этих двух языках. Напротив, в норвежском языке имеется широкий набор предлогов и наречий с пространственным компонентом «позади» {bak, baketter, bakom, bakenfor, etter), равно как и в английском языке проявляется вариативность в использовании антериорных единиц (in front (of), ahead, before). Фонд русского языка, в противоположность английскому и норвежскому, располагает основными пространственными репрезентантами с достаточно дифференцированной пространственной семантикой, манифестирующей местонахождение описываемого объекта как впереди (перед, спереди, впереди), так и позади релятума (за, сзади, позади).

2. Рассматривая образы векторов «вперед», «назад», запечатленные в сознании носителей трех исследуемых культур, следует подчеркнуть, что русско- и англоговорящие представляют данные фрагменты горизонтального пространства как «аморфные», «дисперсные»; путь «вперед - назад» содержит элемент неопределенности, на что указывают языковые факты. В норвежском сознании, в отличие от русского и английского, отражена другая пространственная картина: векторы «вперед» и «назад» «определенно» очерчены, они обладают четкими границами, вследствие чего для норвежского языка нерелевантно сочетание et stedfremme/foran / bak («где-то впереди / позади»), несмотря на существование одноименных универсальных ментальных концептов.

3. Во всех исследуемых языках обнаруживается полиситуативность: одни и те же лексемы указывают на большую, среднюю и малую дистанции, разделяющие релятум и описываемый объект, расположенные на векторах «вперед» и «назад». Данный факт ни в коей мере не говорит об ограниченности, «бедности» языкового фонда в отношении репрезентации оси «впереди - позади», а скорее свидетельствует об экономичности языка. Величина дистанции маркируется в языке посредством сочетаемости пространственных наречий и предлогов с предикатами различных видов. Так, предикаты «^явления признака в комбинации с предлогами и наречиями передают семантику местонахождения на далеком расстоянии, в то время как статальные глаголы вкупе с этими же предлогами и наречиями чаще всего эксплицируют малую и среднюю дистанции.

4. Не все антериорные дистантные предлоги и наречия трех языков способны описывать восприятие звука, в отличие от восприятия визуального, осязаемого предмета объективной действительности, вследствие физических характеристик звукового сигнала, распространяющегося в достаточно обширном пространстве. Иными словами, единицы перед - foran — in front (of) в противоположность впереди - fremme - ahead указывают лишь на фиксированное положение объекта, сочетаясь с глаголами зрительного восприятия.

Что касается языковых репрезентантов, выражающих отношения на векторе «назад», то они одинаково отчетливо эксплицируют как слуховое восприятие, так и зрительную перцепцию. Этот факт вытекает, во-первых, из положения о том, что для субъекта восприятия постериорное пространство кажется нечетким, «аморфным», так как зрение в данном случае не является основным анализатором; во-вторых, речь идет об архических представлениях индоевропейцев, в сознании которых была запечатлена важная роль слуха в различении постериорного положения предметов.

5. Рассматривая дистанционные предлоги и наречия с позиций дейксиса, следует подчеркнуть, что, по-видимому, большинство исследуемых антериорных и постериорных дистантных репрезентантов заключают в себе как абсолютную, так и относительную дейктические стратегии. Исключение составляют единицы норвежского языка framfor и bakenfor, в любых контекстах указывающие на абсолютную ориентацию локализуемого объекта.

6. Языковые репрезентанты перед, спереди, впереди, (следом) за, сзади, позади, foran, Ъак, etter (efter, baketter), in front (of), ahead, before, behind заключают в себе абсолютную дейктическую ориентацию, описывая позицию объекта по отношению к фронтальной / задней стороне тела человека; локализацию человека перед предметом, чем-либо полезным ему; движение объекта и релятума (нахождение их в очереди), при котором фронтальная / задняя часть релятума обращена к задней / фронтальное стороне локализуемого объекта; положение объекта за каким-либо препятствием. При концептуалзации позиции объекта в данных случаях не важно месторасположение наблюдателя.

Кроме того, абсолютную дейктическую стратегию очень часто реализуют предлоги и наречия, описывающие контактное положение локализуемого объекта и релятума на векторах «вперед», «назад» - спереди / сзади, во главе, за, frampa / bakpa, i spissen for, Ьак, in front (of) / behind, at the head of (если релятум обладает собственным внутренним членением).

7. Можно обозначить следующие группы ситуаций контактного положения объекта и релятума: примыкание объекта к передней / задней стороне релятума; передняя / задняя часть релятума заключает в себе описываемый объект или совпадает с ним (вкупе они формируют одну сущность объективной действительности); нахождение человека в контактных отношениях с предметом, полезным ему.

8. Пространству, закрепленному в конкретных когнитивных ситуациях, присущи свойства континуальности и дискретности. Исходя из принципа антропоцентризма, т.е. принимая за точку отсчета фигуру субъекта восприятия, мы интерпретируем ситуацию положения объекта на антериорном / постериорном пределе восприятия как обладающую признаком континуальности в случае совпадения субъекта восприятия и релятума. Если наблюдатель отличен от релятума, то первый оценивает пространство впереди / позади себя как дискретное, так как релятум членит целостное пространство на два полупространства.

Обозревая малую и среднюю дистанции между объектом и релятумом, наблюдатель воспринимает пространство перед / позади себя как дискретное. При совпадении наблюдателя и релятума происходит членение на два полупространства: от наблюдателя до объекта и от объекта до линии горизонта. Если же субъект восприятия и релятум различны, то первый оценивает пространство перед / за собой как состоящее из трех фрагментов: первое полупространство членится, в свою очередь, благодаря релятуму.

9. Языковые единицы вдали, вдалеке, i det fjeme, in the distance, «неявно» имплицирующие отношения на оси «впереди - позади», в отличие от репрезентантов, явно заключающих в своем значении пространственный компонент «впереди», «позади», концептуализируют только антериорный / постериорный пространственный предел и не предполагают расположение объекта на среднем и малом расстоянии от релятума. Вместе с тем они способны выражать далекую дистанцию латерального местонахождения объекта.

10. Наречия далеко - langt (borte, ute, иппа) - far (away, off) описывают локализацию не только в горизонтальном, но и в вертикальном пространстве, а также умозрительный пространственный предел. В отличие от вдали, вдалеке, i det feme, in the distance, они отражают и незначительную (не на пределе визульного восприятия) дистанцию между объектом и релятумом.

11. В сочетании с неопределенными наречиями где-то, et sted, somewhere далеко, langt, far задают модель пространства, «растекающегося» по всей горизонтали и вертикали, а не только по оси «впереди - позади». Согласуясь же в высказывнии с сугубо антериорными впереди - fremme -ahead и постериорными позади - bak - behind, они содержат указание на дальние пространственные пределы на векторах «вперед», «назад» соответственно.

12. Представляется, что такие лексемы и сочетания, как вблизи, близко, недалеко - i ncerheten, ncer, ikke langt borte (ute, unna) - near, not far away (off) и т.п. еще в меньшей степени соотносятся с векторами «вперед», «назад». Они скорее обладают латеральной семантикой, наиболее часто описывая локализацию в боковом субпространстве горизонтального пространства.

175

Заключение

Выявление специфики отражения оси «впереди - позади» пространства горизонтали в сознании русских, норвежцев и англичан и проецирования образа данного пространственного фрагмента в плоскость языка позволило в процессе исследования обратиться как к сугубо когнитивным, так и к этнолингвистическим и к лингвокультурологическим трактовкам категории пространства как одной из основных реалий бытия. При этом принцип антропоцентризма представлен в качестве исходного, о чем свидетельствует обращение к теории дейксиса, ведущим положением которой является оценивание отношений в пространстве с позиций субъекта восприятия.

Анализ особенностей репрезентации антериорного и постериорного полупространств в языковой картине мира русско-, норвежско- и англоговорящих показал, что, во-первых, набор локализаторов, используемых носителями любого из трех рассматриваемых языков для описания отношений на векторах «вперед / назад», способствует различению местоположения объекта впереди - позади релятума, в роли которого может выступать как субъект восприятия, так и любой иной предмет (лицо) реальной действительности (вектор «вперед» - рус. впереди, спереди, перед и др.; норв. foran, fremme, framfor и др.; англ. in front (of), before и др.; вектор "назад» - рус. позади, сзади, за и др.; норв. bakom, bak, bakenfor и др.; англ. behind, back и др.).

Во-вторых, спектр языковых средств четко дифференцирует величину дистанции между локализуемым объектом и релятумом (в сочетании с глаголами различных семантических типов - рус. искриться, быть / находиться «сидеть; норв. gnistre, vcere, sitte; англ. sparkle, be, sit).

В-третьих, семантика антериорных предлогов и наречий, имеющихся в распоряжении носителей конкретного языка, предполагает приоритетное воплощение в языке когнитивной ситуации, связанной либо со зрительным (например, перед - foran - in front (of)), либо со слуховым ( например, впереди - fremme - ahead) восприятием локализуемого объекта.

Говоря об универсальных тенденциях проецирования определенного сегмента объективного пространства в сознание носителей русской, норвежской и английской культур и вербализации данного образа, следует упомянуть о свойствах континуальности и дискретности, присущих данному сегменту пространства. Чтобы описать конкретный пространственный фрагмент средствами языка, анализируемые этносы прибегают к универсальной ментальной модели членения пространства, ориентируясь на факт совпадения / несовпадения наблюдателя и релятума, а также на величину расстояния между локализуемым объектом и релятумом.

Если сфокусировать внимание на уникальности языкового воплощения образов антериорного и постериорного полупространств, запечатленных в сознании рассматриваемых этносов, то прежде всего, следует говорить об общей ментальной «картинке» векторов «вперед / назад», зафиксированной в представлениях русских, норвежцев и англичан. Она специфична для каждого исследуемого народа. Так, носители русского и английского языков воспринимают ось «впереди - позади» как неопределенную, «аморфную», «дисперсную», «растекающуюся по сторонам», в противоположность представителям норвежской культуры, в сознании которых векторы «вперед / назад» высвечиваются как определенные, обладающие четкими границами, «компактными». На справедливость данной гипотезы указывают языковые факты, в частности, существование в русском и английском языках сочетаний где-то впереди / позади - somewhere ahead / behind и наличие в норвежском языке модели с дополнительным элементом - указательным местоимением der, не позволяющим вектору «растекаться»: «et sted + der + fremme / bak" (вместо net sted fremme / bak''').

Кроме того, в ходе сравнительно-сопоставительного анализа произведена классификация когнитивных ситуаций. В результате удалось выявить диапазон языковых средств, употребляемых носителями русского, норвежского и английского языков в процессе вербализации сущности вышеуказанных типов ситуаций. Здесь обнаруживаются черты как универсализма, так и уникальности в ментальной концептуализации разных типов ситуаций носителями анализируемых культур, что, соответственно, находит воплощение в языке. В частности, черты сходства наблюдаются при репрезентации посредством предлогов и наречий ситуации постериорного нахождения за каким-либо препятствием. Можно предположить, что русские, норвежцы и англичане мыслят эту ситуацию одинаково, поэтому и используют семантически схожие предлоги за - Ьак -behind. Напротив, концепт антериорного ряда по-разному отмечен в сознании исследуемых народов, на что указывает употребление русскоговорящими единиц перед, впереди, англоговорящими - in front, before в зависимости от расположения объекта и релятума в некой очереди. Представляется, что в норвежском языке в данном случае величина дистанции между объектом и релятумом не дифференцирована, поэтому выявлен единственный локализатор, применяемый при описании этой когнитивной ситуации -foran.

Вместе с тем, в процессе сопоставительного исследования трех языков определен еще один аспект, характеризующий уникальность восприятия отношений на оси «впереди - позади» рассматриваемыми этносами. Таким аспектом является анализ глубинной семантики репрезентантов русского, норвежского и английского языков в плане имплицирования ими определенного вида так называемых «когнитивных карт», а именно «карты-обозрения» и «карты-пути». В результате данного анализа представляется правомерным вывод о том, что фонд русского языка, в отличие от норвежского и английского, не располагает предлогами и наречиями, заключающими в своем значении одновременно «карту-обозрение» и «карту-путь». Норвежский антериорный локализатор fremme и английский постериорный репрезентант back являются, с одной стороны, локативными и обозначают местоположение объекта на векторах «вперед / назад», с другой стороны, указывают на пункт назначения, конечную точку пути, имплицируя при этом «предварительное» движение к этой точке. Поэтому в семантике этих языковых средств заключена сущность двух видов «когнитивных карт».

Таким образом, в ходе диссертационного исследования определены особенности отражения реальных антериорного и постериорного полупространств в концептуальной и языковой картинах мира русско-, норвежско- и англоговорящих, что соответствует цели и задачам, заявленным в работе. Настоящее исследование открывает перспективы для дальнейших исследований категории пространства с когнитивных, этнолингвистических и лингвокультурологических позиций.

179

Список научной литературыКостюченкова, Наталья Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 19956. - №1. - С.37-67.

2. Ахундов М.Д. Пространство и время в физическом познании. М.,1982.

3. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Воронеж, 1998.

4. Берестнев Г.И. Образцы множественности и образ множественности в русском языковом сознании // Вопросы языкознания. 1999. - №6. - С.83-98.

5. Бирзите JI. Развитие национальных форм в архитектуре Московского Кремля. Рига, 1954.

6. Блинникова И.В. Роль зрительного опыта в репрезентации окружающего пространства // Ментальная репрезентация: динамика и структура. М., 1998.-С. 101-132.

7. Боков А.В. Геометрические основания архитектуры в картине мира: Автореф. дис. . докт. архитектуры. -М., 1995.

8. Болдырев Н.Н. Функциональная категоризация английского глагола: Дис. . докт. филол. наук. -С.-Пб., 1995.

9. Болдырев Н.Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С.212-216.

10. Большаков В.П., Володина Т.В., Выжлецова Н.Е. Своеобразие русской культуры в ее историческом развитии. В.Новгород, 2002.

11. Бюлер К. Теория языка. М., 1993.

12. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.,1999.

13. Величковский Б.М., Блинникова И.В., Лапин Е.А. Представление реального и воображаемого пространства // Вопросы психологии. 1986. -№3.-С.103-112.

14. Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций. М., 1977.

15. Гак В.Г. Функционально-семантическое поле предикатов локализации // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. С.-Пб., 1996. - С.6-26.

16. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998.

17. Гак В.Г. Пространство вне пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 127-134.

18. Гак В.Г. Язык как форма самовыражения народа // Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. - С.54-68.

19. Гачев Г.Д. Европейские образцы пространства и времени // Культура, человек и картина мира. М., 1987. - С. 198-227.

20. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос. М.,1995.

21. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Евразия космос кочевника, земледельца и горца. - М., 1999.

22. Гладких С.В. Этнические стереотипы как феномен духовной культуры: Дис. . канд. филос. наук. Ставрополь, 2001.

23. Городникова М.Д. Преодоление стереотипов сознания в художественном дискурсе // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». М., 1997.-С.47.

24. Гридина Т.А., Коновалова Н.И. Национально-культурные стереотипы языкового сознания (на материале малых фольклорных жанров) // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». М., 1997. - С.50-51.

25. Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М.,

26. Зайковская Т.В. Растения в языковой картине русских, румын и болгар // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». М., 1997. - С.65-66.

27. Залевская А.А. Психолингвистический подход к анализу языковых явлений // Вопросы языкознания. 1999. - №6. - С.31-42.

28. Зуйков B.C. Формирование культурно-мифических архетипов русского национального самосознания: Дис. . канд. филос. наук. М., 1995.

29. Иваницкий В.В. Основы общей и контрастивной аспектологии. -Кемерово, 1991.

30. Иваницкий В.В., Костюченкова Н.В. Отражение пространственной семантики в лексической системе русского языка // Вопросы филологии, методики преподавания иностранных языков и страноведения. Вып.5 -В.Новгород, 2004. - С. 32-39.

31. Камкина Е., Пименова М.В. Личное пространство и менталитет народа // Этногерменевтика: фрагменты языковой картины мира. Вып.З. -Кемерово, 1999.-С.41-45.

32. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

33. Кибрик А.Е. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. - №5. - С.126-139.

34. Кобозева И.М. Грамматика описания пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 152-162.

35. Кожанова Е.А. Картина мира в гносеологическом аспекте. М., 2000.

36. Койшыбаев Г.Т. Евразия особый культурно-языковой мир. - М., 1994.

37. Кокин А.В. Тип русского национального характера // Бренное и вечное. Проблемы функционирования и развития культуры. Вып.З. - В.Новгород, 2000.-С.51-52.

38. Колшанский ! . d. Объективная картина мира в сознании и языке. М.,

39. Кравченко А.В. Вопросы теории указательности: Эгоцентричность. Дейктичность. Индексальность. Иркутск, 1992.

40. Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск, 1996.

41. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем // Язык и структура представления знаний. М., 1992. - С.4-38.

42. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX в. // Язык и наука конца XX в. М., 1995. - С.144-238.

43. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С.84-92.

44. Куликова Т.Г. Архитектурный текст Лондона как культурное пространство: Дис. . канд. филос. наук. Саранск, 2000.

45. Курбакова С.Н. Коммуникативная природа языкового дейксиса: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997.

46. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.

47. Ли Тоан Тханг. К вопросу о пространственной ориентации во вьетнамском языке в связи с картиной мира. Этнолингвистические проблемы // Вопросы языкознания. 1989. - №3. - С.62-73.

48. Ли Тоан Тханг. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков): Дис. . докт. филол. наук. -М., 1993.

49. Лихачев Д.С. Заметки о русском. М., 1981.

50. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М., 1996.

51. Маляр Т.Н., Селиверстова О.Н. Семантика некоторых пространственных предлогов и наречий в русском и английском языках // Съпоставително яезикознание. №3. - София, 1992. - С.118-124.

52. Маляр Т.Н. Пространственные концепты в значениях слова BY II Сб. науч. трудов / Моск. гос. лингв, ун-т. 1997. - Вып. 438: Английский лексикон: познание и культура. - С. 16-32.

53. Маляр Т.Н., Селиверстова О.Н. Пространственно-дистанционные предлоги и наречия в русском и английском языках. Munchen, 1998.

54. Мечковская Н.Б. К характеристике аксиологических потенций слова: концепты «круг», «колесо» и их оценочно-экспрессивные дериваты // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С.299-307.

55. Мифы народов мира. Т. 1,2.- М., 1982. (МНМ)

56. Молчанов А.С. Когнитивная и эмоциональная оценка природных ландшафтов. М., 1996.

57. Никитин М.В. Лексическое значение слова. Структура и комбинаторика. М., 1983.

58. Никитин П.А. В стране фьордов. М., 1958.

59. Николаева У.Г. Культурные формы и культурные смыслы: Теоретико-методологический анализ: Дис. . канд. филос. наук. -М., 1998.

60. Никуличева Д.Б. Синтагматические отношения в континентальных скандинавских языках. Контрастивный анализ. М. - С.-Пб., 2000.

61. Овчинников В.В. Корни дуба // Сакура и дуб: Впечатления и размышления о японцах и англичанах. М., 1983. - С.205-432.

62. Овшиева Н.Л. Стереотипы сознания как составляющие образа мира // Языковая семантика и образ мира. Кн.1. - Казань, 1997.

63. Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983.

64. Панков В.Д. Пространственность человеческого бытия. Тамбов, 1996.

65. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. М., 1977.

66. Петрова М.В. Парадигмы русской национальной идеи: история и современность: Дис. . докт. политич. наук. М., 2000.

67. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. -Петрозаводск, 1991.

68. Пичкур А.И. Национально-культурный компонент семантики немецких и русских орнитонимов // Семантика и прагматика языка в диалоге культур. -Самара, 1998. С.98-104.

69. Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику. М, 2000.

70. Подлесская В.И., Рахилина Е.В. «Лицом к лицу» // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 98 - 107.

71. Позднякова Е.М. Категория имени деятеля и пути е синхронного развития в когнитивном и номинативном аспекте (на материале английского языка): Дис. . докт. филол. наук. -М., 1999.

72. Пономарев A.M. Национальные ценности как предмет социально-философского исследования: Дис. . канд. филос. наук. Ижевск, 1999.

73. Потемкин В.К., Симанов А.Л. Пространство в структуре мира. -Новосибирск, 1990.

74. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. - №6. - С. 110 - 122.

75. Проскурин С.Г. О значениях «правый левый» в свете древнегерманской лингвокультурной традиции // Вопросы языкознания. -1990.-№5.-С. 37-49.

76. Рассел Б. Человеческое познание: его сферы и границы. Киев, 1997.

77. Розов А.И. Проблемы категоризации: теория и практика // Вопросы психологии. 1986. - №3. - С .90 - 97.

78. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Под ред. Б.А. Серебренникова. М., 1988. (РЧФЯ)

79. Руденко Д.И. Когнитивная наука, лингвофилософские парадигмы и границы культуры // Вопросы языкознания. 1992. - №6. - С. 19-35.

80. Самадов Б.А., Липгарт А.А. К вопросу об интерлингвистическом и филологическом подходах к понятийной картине мира. М., 1992.

81. Семенова Н.В. Семантика таксиса: концептуализация и категоризация. В.Новгород, 2002.

82. Серов Н.В. Лечение цветом: Мода и гармония. С.-Пб., 1993.

83. Стеблин-Каменский М.И. Древнескандинавская литература. М., 1979.

84. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. -М., 1985.

85. Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М., 1993.

86. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. М., 1997.

87. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. -Воронеж, 1979.

88. Стернин И.А. Лексическая лакунарность и национальная специфика мышления // Языковая семантика и образ мира. Казань, 1997. - С.62-64.

89. Сукаленко Н.И. Аккумулятивная функция языкового знака и проблемы культурологи // Язык и культура. II Международная конференция. Доклады. -Киев, 1993. -С.22-29.

90. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. - С.45-53.

91. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М., 1986.

92. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.

93. Тильман Ю.Д. Культурные концепты в языковой картине мира (Поэзия Ф.И. Тютчева): Дис. . канд. филол. наук. -М., 1999.

94. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. -М., 1983. -С.277-285.

95. Топоров В.Н. Миф, ритуал, символ, образ. М., 1994.

96. Топорова Т.В. Семантическая мотивировка концептуально-значимой лексики в древнеисландском языке: Автореф.дис. .канд. филол. наук. М., 1985.

97. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочная картина мира: признаки, функции, пути исследования // Отражение русской языковой картины мира в лексике и грамматике. Новосибирск, 1999. - С. 13-33.

98. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М., 1977.

99. Уорф Б.Л. Наука и языкознание (о двух ошибочных воззрениях на речь и мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, как слова и обычаи влияют на мышление) // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. I.-M., 1960.-С. 169-182.

100. Урысон Е.В. Языковая картина мира и лексические заимствования // Вопросы языкознания. 1990. - №6. - С.79-82.

101. Успенский Б.А. Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры. Т. 1. - М., 1994.

102. Уфимцева А.А. Типы словесных знаков. М., 1974.

103. Уфимцева А.А. Доминанты образа мира современных русских // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». М., 1997. - С.157-158.

104. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. - М., 1997. - С. 52-92.

105. Фролов А.С. Философско-религиозные основы русской культуры: Дис. . докт. филос. наук. -М., 1995.

106. Фрумкина P.M., Звонкин А.К., Ларичев О.И., Касевич В.Б. Представление знаний как проблема // Вопросы языкознания. 1990. - №6. -С.85-101.

107. Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание европейской культуры XX в. -М, 1991. С.95-102.

108. Шамне H.JT. Сопоставительное освещение семантики немецких и русских глаголов движения в аспекте интерпретации категории пространства: Дис. . докт. филол. наук. Волгоград, 2000.

109. Шатуновский И.Б. Предложения наличия vs. бытийные и локативные предложения в русском языке // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 189-197.

110. Шкенева С.С. Роль грамматической синонимии средств выражения пространственных отношений в репрезентации английского дискурса: Дис. . канд. филол. наук. М, 2000.

111. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: (моменты пространства, времени и восприятия). — М., 1994.

112. Яковлева Е.С. Пространство умозрения и его отражение в русском языке // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С.268-276.

113. Bell Р.А., Baum A., Fisher J.D. et al. Enviromental psychology. Fort Worth, Chicago, San Francisco, Philadelphia, 1990.

114. Carlson-Radvansky L.A., Irwin D.E. Reference frame activation during spatial term assignment // Journal of Memory and Language. 1994. - Vol. 33. -P.646-667.

115. Castberg F. The Norwegian way of life. Melbourne, London, Toronto,1954.

116. Corballis M.C., Beale I.L. The psychology of left and right. Hillsdale, N.Jersey, 1976.

117. Entwisle D.R. Word associations of young children. Baltimore, 1965.

118. Faarlund J.T., Lie S., Vannebo K.I. Norsk reference grammatikk. Oslo,1997.

119. Graedler A.L. Morphological, semantic and functional aspects of English lexical borrowings in Norwegian. Oslo, Stockholm, 1998.

120. Hall E.T. The silent language. Greenwich, Fawatt, 1959.

121. Hellberg-Hirn E. Interpreting ambivalent spaces // Beyond the limits: the concept of space in Russian history and culture. Helsinki, 1999. - P.50-71.

122. Howard I.P., Templeton W.B. Human spatial orientation. London, New York, Sydney, 1966.

123. Jackendoff R. Consciousness and the computational mind. Cambridge (Massachusetts), London (England), 1987.

124. Jackendoff R., Landau B. Spatial language and spatial cognition // Napoli D. (ed.) Bridges between psychology and linguistics. A Swarthmore Festschrift for Lila Gleitman. Hillsdale, N. Jersey, 1991. - P. 145-169.

125. Jackendoff R. Semantic structures. Cambridge (Mass.), 1991.

126. Jackendoff R. What is a concept? // Frames, fields and contrasts. New essays in semantics and lexical organization. Hillsdale, 1992. - P.191-209.

127. Jackendoff R. The architecture of the language faculty. Cambridge, London, 1997.

128. Jespersen O. Language: its nature development and origin. London, 1922.

129. Johnson-Laird P.N. Mental models. Toward a cognitive science of language, inference and consciousness. Cambridge (Massachusetts), London (England), 1983.

130. Klein W. Deixis and spatial orientation in route direction // Spatial orientation: theory, research and application. New York, London, 1983. - P.283-311.

131. Klepp P.K. Pa stier mellom nature and kultur. Oslo, 1998.

132. Mc Arthur T. Words of reference: Lexicography, learning and language from the clay tablet to computer. Cambridge, 1986.

133. Medvedev S. General theory of Russian space // Beyond the limits: the concept of space in Russian history and culture. Helsinki, 1999.- P. 15-49.

134. Miller G.A., Johnson-Laird P.N. Language and perception. Cambridge (Mass.), London, 1976.

135. Nordhagen P.J. Den store trebyen. Bergen, 1992.

136. Peirce Ch. Elements of logic // Collected papers of Charles Sanders Peirce. -Vol. 2. Cambridge, MA., 1960.

137. Riasanovsky N.V. A history of Russia. Oxford, 1993.

138. Rosch E. Human categorization // Studies in cross-cultural psychology. -Vol. 1.-London, 1977.-P. 1-49.

139. Rosch E. Principles of categorization // Cognition and categorization. -Hillsdale, N.Jersey, 1978. P.27-48.

140. Siegel A., White S. The development of spatial representation of largescale environments // Advances in child development and behavior. New York, 1975. - P.9-55.

141. Sinha Ch., Kuteva T. Distributed spatial semantics // Nordic Journal of Linguistics. Vol. 18. - №2. - Oslo, Copenhagen, Stockholm, 1995. - P. 167-199.

142. Sorensen К. On anglicisms in Danish // English in contact with other languages. Studies in honor of broder Carstensen on the occasion of his 60-th birthday. Budapest, 1986. - P.31 -51.

143. Talmy L. Lexicalization patterns: Semantic structures of lexical forms // Language, typology and syntactic description. Vol. III.: Grammatical categories and the lexicon. - Cambridge University Press, 1985. - P.57-150.

144. Taylor G.R. Lingustic categorization. Prototypes in linguistic theory. -Oxford, 1989.

145. The English world. London, 1982.

146. The Russian mentality. / Ed. by A. Lazary. Katowice, 1995.

147. Vannebo K.I. Tempus og tidsreferanse. Tidsdeiksis i norsk. Oslo, 1979.

148. Watson O.M. Proxemic behavior. A cross-cultural study. Mouton, the Hague, Paris, 1970.

149. Weyl H. Symmetry. Princeton, N.Jersey, 1952.

150. Whiteman M. Philosophy of space and time. London, New York, 1968.

151. Wierzbicka A. Lexicography and conceptual analysis. Ann Arbor, 1985.

152. Wierzbicka A. Semantics, culture and cognition: Universal human concepts in culture. Specific configurations. Oxford, 1992.

153. Литературные источники и принятые сокращения

154. Булгаков Булгаков М.А. Белая гвардия. Повести. Мастер и Маргарита. - Д., 1989.

155. Бунин Бунин И.А. Легкое дыхание. - М., 1999.

156. BP Воспоминания о Рахманинове. / Под ред. 3. Апетяна. В 2-х кн. -Кн. 2.-М., 1962.

157. Гамсун Гамсун К. Собрание сочинений. В 6-ти т. - Т. 1. - М., 1991.

158. Гоголь Гоголь Н.В. Избранные сочинения. В 2-х т. - Т. 1. - М., 1984.

159. Ильинская Ильинская А. Духовное наследие преподобного старца Серафима Вырицкого. - М., 2002.

160. Куприн Куприн А.И. Река жизни. - JL, 1986.

161. Серафимович Серафимович А.С. Сочинения. В 2-х т. - Т. 1. - Л.,1985.

162. Skram, 1989 Skram A. Forradt. - Oslo, 1989.

163. Smage Smage К. Sub Rosa. - Oslo, 1996.

164. Strandskogen Strandskogen A.-B. og R. Norsk for utlendinger-2. - Oslo,1991.

165. Sveen Sveen K. Nye dikt. - Oslo, 1996. Tolstoj - Tolstoj L. Anna Karenina. - Oslo, 1996. Tolstoy - Tolstoy L. Anna Karenina. - London, 1992. Turgenev, 1974 - Turgenev I. Fathers and sons. A nest of the gentry. -Moscow, 1974.

166. Turgenev, 1982 Turgenev I. Stories and poems in prose. - Moscow, 1982.

167. Периодические издания и принятые сокращения

168. Det Nye Det Nye. - 2000. - №5.

169. NJL Nordic Journal of Linguistics. - Vol. 18. - №2. - Oslo, Copenhagen, Stockholm, 1995.

170. Словари и справочники и принятые сокращения

171. Александров А. Полный англо-русский словарь = Complete English-Russian Dictionary. М., 2003.

172. БНРС Большой норвежско-русский словарь. / Сост. В.Д. Аракин. -М., 1963.

173. БЭС Большой энциклопедический словарь. Языкознание. / Под ред. В.Н. Ярцева. -М., 1998.

174. КСКТ Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М., 1996. РГ - Русская грамматика. - Т. 1. - М., 1980.

175. Русско-английский словарь. / Под общ. рук. проф. А.И. Смирницкого. -М., 1990.

176. ФЭС Физический энциклопедический словарь. - Т.4. - М., 1965.

177. Haugen E. Norsk-engelsk ordbok = Norwegian-English Dictionary. Oslo,

178. Kirkeby W.A. Engelsk-norsk ordbok = English-Norwegian Dictionary. -Oslo, 1997.

179. Russisk-norsk ordbok = Русско-норвежский словарь. / Под ред. С. Люндена, Т. Матиассена. Oslo, 1994.