автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Прецедентные феномены в творчестве М.А. Кузмина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Прецедентные феномены в творчестве М.А. Кузмина"

На правах рукописи УДК Ш 103.3

КУЗЬМИЦКАЯ Елена Валентиновна

ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ М.А.КУЗМИНА

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Константин Павлович Сидоренко

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

доцент Галина Михайловна Васильева

кандидат филологических наук, Александр Викторович Савченко

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный горный институт (технический университет)

Защита состоится 16 февраля 2006 г. в 17.30 на заседании диссертационного совета Д 212.199.04 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д. 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке РГПУ им. А. И. Герцена (СПб., наб. р. Мойки, 48, корп. 5)

Автореферат разослан 70 _" января 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологический наук, профессор

Константин Павлович Сидоренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена изучению проблем структурирования прецедентных феноменов в художественных и публицистических текстах. Данное исследование включается в круг проблем современной лингвистики, рассматривающей языковые факты «прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности» (Е. С. Кубрякова). Именно этим объясняется особый интерес лингвистов к языковой личности, выражающей себя в тексте, смысловая глубина которого обусловлена пересечением двух позиций: авторской и читательской. При этом «тексту принадлежит не только то, что сознательно внес в него автор, но и то, что вносит в него читатель в своем с ним диалоге» (М. Ямпольский). Возникающий эффект получил название интертекстуальности, без обращения к проблемам которой невозможно сейчас полноценное изучение художественного и публицистического текста, поскольку такой подход способствует углубленному осмыслению творчества писателя в целом.

Актуальность диссертационного исследования определяется его связью с теорией прецедентных феноменов и направленностью на изучение их в динамическом аспекте. Выступая в качестве интертекстовых элементов, прецедентные феномены расширяют границы текста, устанавливают его связи с другими источниками. Рассмотрение подобных явлений позволяет также дать характеристику языковой личности, определить круг ее интересов, принадлежность к национально-, социумно-культурному сообществу.

Степень разработанности проблемы. Выделение когнитивного уровня в структуре языковой личности определило начало изучения прецедентных текстов (Ю. Н. Караулов), а впоследствии прецедентных феноменов (В. В. Красных, Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко, Д. В. Багаева). В качестве основных подходов к их рассмотрению выделяются когнитивный (В. В. Красных, Д. Б. Гудков, Я. В. Кузнецова, Г. Г. Слышкин), коммуникативно-прагматический (О. П. Семенец, С. И. Сметанина), лингвокульту-рологический (Н. Д. Бурвикова, В. Г. Костомаров), структурно-семантический (И. В. Арнольд, А. В. Савченко, К. П. Сидоренко). Однако до сих пор прецедентные феномены не подвергались специальному исследованию в деривационном аспекте.

Объектом исследования являются прецедентные феномены в произведениях М. Кузмина (1872 - 1936), поэта, прозаика, литературного критика, переводчика и композитора. Предметом исследования стали типы структурирования прецедентных феноменов в тексте.

Материалом исследования послужили художественные и публицистические произведения писателя, на основе которых методом сплошной выборки была составлена картотека объемом 1083 единицы. Обилие прецедентных феноменов в текстах рассматриваемого автора позволяет провести наблюдение над их ^ к. Кроме

того, текстовый материал

анализа

явления прецедентное™. Так, авторская установка на использование прецедентных феноменов разной семиотической природы дает возможность рассмотреть особенности их реализации в тексте и продемонстрировать предпочтения М. Кузмина.

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы охарактеризовать процесс интертекстовой деривации, показать особенности структурирования прецедентных феноменов в тексте.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующие задачи:

1) определить соотношение понятий «прецедентный феномен» и «интертекстовая единица», а также определить их основные структурные типы в произведениях М. Кузмина;

2) охарактеризовать явление интертекстовой структуры, определить основные типы интертекстовых структур;

3) определить особенности реализации прецедентных феноменов в интертекстовой структуре с учетом семиотической природы произведения и степени его известности;

4) теоретически обосновать понятие «интертекстовая деривация» и охарактеризовать ее особенности;

5) дать определение понятиям «мотивирующая база», «деривационная база» интертекстовой единицы;

6) показать особенности интертекстовых деривационных структур (интертекстовых деривационных пар, интертекстовых деривационных цепочек, интертекстовых деривационных гнезд), возникающих в процессе интертекстовой деривации.

Для решения поставленных задач используются следующие исследовательские методы: наблюдение, сопоставление, описательный метод, контекстный анализ, культурологический анализ, элементы структурно-компонентного и количественного анализа.

Научная новизна исследования. Впервые изучается круг прецедентных феноменов, представленных в прозаических и поэтических произведениях М. Кузмина, исследуются интертекстовые структуры, возникающие как результат взаимодействия текстов. Рассмотрение интертекстовых деривационных пар, интертекстовых деривационных цепочек, интертекстовых деривационных гнезд дает возможность глубже проникнуть в авторский замысел, установить новые смысловые проекции текста. Положения, выносимые на защиту:

1. Прецедентный феномен как единица когнитивного уровня получает в тексте реализацию в виде совокупности взаимосвязанных интертекстовых единиц. Особенности образующейся интертекстовой структуры являются отражением семиотических особенностей прецедентных феноменов, степени их известности.

2. В результате взаимодействия текстов образуются интертекстовые структуры разных типов: гомогенные, то есть включающие в себя элемен-

ты одного источника, и гетерогенные, состоящие из элементов разных текстов-источников.

3. По степени рассредоточенности в тексте выделяются интертекстовые структуры двух типов: точечные и рассредоточенные (с прямыми и косвенными интерпретаторами).

4. В составе интертекстовой структуры представлены ядерные и периферийные интертекстовые единицы, среди которых отмечаются актуа-лизаторы и интерпретаторы.

5. Интертекстовая деривация представляет собой процесс образования интертекстовой единицы, сопровождающийся семантическими и формальными ее трансформациями.

6. Деривационной базой интертекстовой единицы является инвариант восприятия прецедентного феномена, отражающий знания языковой личности. Мотивирующей базой является языковой материал, с помощью которого деривационная база получает вербализацию в тексте.

7. Интертекстовая единица структурируется в тексте с помощью разных языковых средств, среди которых выделяются словообразовательные и синтаксические средства.

8. Интертекстовыми деривационными единицами являются интертекстовые деривационные пары, интертекстовые деривационные цепочки и интертекстовые деривационные гнезда, выявление которых демонстрирует сложность процесса образования интертекстовых единиц в речи и создает предпосылки для появления многозначных единиц.

9. Преобладание прецедентных феноменов, соотносимых с литературными и оперными произведениями, позволяет утверждать, что М. Куз-мин как языковая личность ориентирован, прежде всего, на музыкальную и литературную сферу.

Теоретическая значимость исследования определяется введением и разработкой таких понятий, как «интертекстовая структура», «интертекстовая деривация», «интертекстовая деривационная пара», «интертекстовая деривационная цепочка», «интертекстовое деривационное гнездо», а также характеристикой основных типов интертекстовых структур.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы в дальнейшем исследовании феномена интертекстуальности, в лексикографической практике, в частности, в писательской лексикографии, а также и вузовском преподавании лингвистических дисциплин.

Апробация работы. Основные положения исследования были отражены в восьми публикациях, в выступлениях на научных конференциях («Пушкинские чтения» (ЛГОУ им. А. С. Пушкина, 2000, 2002, 2003), «Слово. Словарь. Словесность» (РГПУ им. А. И. Герцена, 2003, 2004), Герценовские чтения (2005)), на заседаниях проблемной группы «Слово как единица лексической системы языка» при кафедре русского языка (2003,2004).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, насчитывающей 294 наименования, одного приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи исследования.

Первая глава «Реализация прецедентных феноменов разных типов в текстах М. А. Кузмина» посвящена анализу особенностей функционирования прецедентных феноменов в текстах, а также формирующихся на их основе интертекстовых структур.

В главе представлен обзор литературы, посвященной творчеству М. Кузмина. Исследователи постоянно подчеркивают стремление писателя устанавливать связи с произведениями других авторов, принадлежащих разным эпохам и национальностям. Индивидуальный стиль М. Кузмина отличается особой насыщенностью цитатами, реминисценциями и аллюзиями, то есть прецедентными феноменами. Таким образом, обращение к произведениям М. Кузмина дает возможность проследить особенности их реализации в самых разных текстах: прозаических и поэтических.

Важной для работы является характеристика прецедентного феномена. Вслед за В. В. Красных под этим явлением понимаются феномены «1) хорошо известные всем представителям национально-лингво-культурного сообщества; 2) актуальные в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане; 3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингво-культурного сообщества». В тексте прецедентные феномены реализуются в интертекстовых единицах, чаще всего не в одной, а в их совокупности; последние получили название интертекстовой структуры. При ее определении мы опирались на общее философское понимание структуры, а именно: структурой называется «совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих его целостность и тождественность самому себе» (Философский энциклопедический словарь 1989).

В работе представлена разветвленная типология интертекстовых структур. Так, в результате анализа были выявлены гетерогенные и гомогенные структуры. Под гетерогенными понимаются структуры, в состав которых входят интертекстовые единицы, восходящие к разным источникам:

В глубине длинного зала, украшенного камелиями в кадушках, серо-зелеными полотнами и голубыми фонарями, на ложе, приготовленном будто для Венеры или иарииы Клеопатры, полулежал седой человек... (Картонный домик)

Здесь использованы два прецедентных имени: Венера (древнеримская богиня любви) и Клеопатра (египетская царица), восходящие к раз-

ным источникам. Их употребление в составе сравнительного оборота приводит к образованию комплексного образа.

Гомогенные структуры содержат интертекстовые единицы, восходящие к одному источнику:

Но первое представление было заменено «Кармен», и Наша, по настоянию которой и было затеяно это предприятие, в надежде встретиться со Штрупом на нейтральной почве, рвала и метала, зная, что он не пойдет без особых причин на эту столь хорошо известную оперу. <...> Уже Кармен и ее подруги плясали у Лилась Пастьи. когда Ната, как по вдохновенью узнавшая, что Штруп в театре, явилась вся в голубом, напудренная и взволнованная. (Крылья)

В составе представленной интертекстовой структуры выделяются два прецедентных феномена: название оперы Ж. Визе и описание одного из ее эпизодов.

В составе интертекстовой структуры выявляются разные типы интертекстовых единиц: ядерные и периферийные (актуализаторы и интерпретаторы). Под ядерной интертекстовой единицей понимается выражение, вокруг которого организуются интерпретаторы и актуализаторы. Их основной задачей является раскрытие содержания ядерной интертекстовой единицы путем привлечения дополнительных сведений о прецедентном феномене.

По наличию интерпретаторов и актуализаторов выделяются точечные (одиночные) и рассредоточенные структуры.

Точечные интертекстовые структуры представлены одной интертекстовой единицей (без интерпретаторов и актуализаторов): Наши маски улыбались, Наши взоры не встречались, И уста наши немы. Пели «Фауста», играли, Будто ночи мы не знали, Те, ночные, те - не мы.

(«Умывались, одевались...») Рассредоточенными интертекстовыми структурами можно назвать такие объединения, в составе которых выделяется ядерная интертекстовая единица в совокупности с интерпретаторами и / или актуализаторами. Интерпретаторы могут быть представлены двумя типами: прямые и косвенные. Прямые дают открытую характеристику ядерной единице. Примером такой структуры является приведенный ниже отрывок:

Брат Геннадий пришел в обгцую обитель уже давно, восемнадцатилетним тонким юношей, и вот скоро двадцать лет, как спасал свою душу. Но многие помнили, как молодой Главкон (тогда еще он был Главконом) три дня стоял перед монастырскими воротами, не вставая с колен, а за ним толпились разряженные слуги, держа за поводья лошадей и верблюдов, навьюченные тканями и золотыми сосудами, как рисуют на «Поклонении волхвов». («Пример ближним»)

Интертекстовая единица как рисуют на «Поклонении волхвов» находится в постпозиции по отношению к своим интерпретаторам, раскрывающим сюжетную сторону картины, которая, в свою очередь, создана на основе библейского рассказа.

Интертекстовые структуры с косвенными интерпретаторами представляют собой текстовые образования, в которых интерпретаторы выявляются в процессе привлечения к анализу содержания, мотивирующего ядерную интертекстовую единицу:

Зоя Николаевна Горбунова была одной из шести дочерей нашего бывшего вице-губернатора, некогда гремевшею на весь город своим умом, кокетством и свободным поведением.

При деньгах, видном положении и некотором желании такую «гремучую» репутацию создать себе в провинции очень нетрудно: начитанность мимоходом в современной литературе на четырех языках, детские вполне невинные, но часто безвкусные выходки на страх мирным обывателям, некоторый атавистический жоржзандизм ... — все делало достаточно несносным этот обновленный тип кентаврессы. (Высокое искусство)

Ядерная интертекстовая единица жоржзандизм соотносится с рядом интерпретаторов, которые можно выявить только при знании особенностей произведений Жорж Занд. Такими косвенными интерпретаторами становятся следующие контекстные средства: свободное поведение, кокетство, безвкусные выходки на страх мирным обывателям.

Рассредоточенные интертекстовые структуры всегда относятся к эксплицитным структурам. Точечные интертекстовые структуры могут быть как эксплицитные, так и имплицитные. Примером эксплицитной структуры служит интертекстовая единица в форме сравнительного оборота:.

Раздвоившаяся воля, как у вагнеровского Вотана, самовольная замена одного понятия другим, перенесение своей душевной сипы, своих исканий совершенно в другую, не соответствующую им плоскость ... - вот трагизм короля Лира. (Трагедия справедливости)

В отрывке представлена интертекстовая единица, в составе которой эксплицированы признаки прецедентного образа, взятого из оперы Р. Вагнера «Кольцо Нибелунгов».

В имплицированной интертекстовой единице содержательные элементы инварианта восприятия не получают выражения:

Я хотел зайти к нему [Саше] по дороге домой, как пришел он сам; принесли 2 прекрасные маленькие иконки, часть "Верую" и "Недреманное око". (Дневник 1905-1907)

В работе показана реализация прецедентных феноменов разной семиотической природы и степени известности в указанных структурах.

При рассмотрении прецедентных феноменов с точки зрения семиотики мы исходили из положений Московско-Тартуской школы о том, что искусство является вторичной знаковой системой. В произведениях

М. Кузмина были выявлены прецедентные феномены, соотносимые с разными видами искусства: литературой, живописью, скульптурой, музыкой, оперой, балетом, драмой. Количественный анализ свидетельствует о преобладании интертекстовых единиц, взятых из произведений литературы и оперы.

Исследование показало, что литературные прецедентные феномены реализуются во всем разнообразии интертекстовых структур (гомогенные и гетерогенные; точечные, рассредоточенные с прямыми и косвенными интерпретаторами; имплицитные и эксплицитные).

Прецедентные феномены на основе зрительных образов тяготеют к рассредоточенным структурам с использованием прямых и косвенных интерпретаторов. В качестве ядерных интертекстовых единиц выступают названия картин, скульптур, имена художников.

Прецедентные феномены, соотносимые с музыкальными произведениями, тяготеют либо к точечным, либо к рассредоточенным структурам с косвенными интерпретаторами, характер которых определяется особенностями музыкального искусства. В качестве ядерных единиц выступают, в первую очередь, имена композиторов.

Прецедентные феномены на основе синкретичных образов также предстают во всем своем многообразии. Среди них особо выделяются интертекстовые элементы, соотносимые с оперными произведениями, которые столь же разнообразны, что и элементы, соотносимые с литературными произведениями. Нередко оба типа взаимодействуют в одной интертекстовой структуре, создавая гетерогенные в семиотическом плане структуры.

Один из параграфов первой главы посвящен рассмотрению прецедентных феноменов разной степени известности, показаны типы структур, в которых они находят воплощение. Вслед за В. В. Красных нами выделяются национально-, социумно- и индивидуально-прецедентные феномены.

Национально-прецедентные феномены тяготеют к точечным гетерогенным структурам, что объясняется их широкой известностью среди читателей. В качестве примера можно привести отрывок из стихотворения «Пушкин», в котором представлен ряд прецедентных имен из различных произведений поэта:

Москва и лик Петра победный.

Деревня. Моиарт и Жуан.

И мрачный Герман. Всадник Медный

И наше солнце, наш туман!

(Пушкин)

Для социумно-прецедентных феноменов характерны рассредоточенные структуры, нередко взаимодействующие в едином текстовом пространстве с национально-прецедентными феноменами. При рассмотрении данной группы интертекстовых единиц, отражающих увлечения М. Кузмина, были выявлены оккультные, гомоэротические, старообрядческие,

музыкальные прецедентные феномены: последние связаны с обществом «Вечера современной музыки»:

Утром играл в веселье "Entführung" и "Schöne Müllerin". Прислал Алексей доверенность, вот уж слава Богу! (Дневник 1905-1907)

В отрывке упомянуты две оперы: «Похищение из сераля» и «Прекрасная мельничиха».

Индивидуально-прецедентные феномены тяготеют к точечным имплицитным структурам. Они, как правило, во взаимодействии с национально-прецедентными феноменами создают подтекстовое содержание: На улице моторный фонарь Днем. Свет без лучей Казался нездешним рассветом. Будто и теперь, как встарь, Заблудился Орфей Между зимой и летом. Надеждинская стала лужайкой С загробными анемонами в руке, А Вы, маленький, идете с Файкой. Заплетая ногами, вдалеке, вдалеке.

«На улице моторный фонарь...» Имя Орфей апеллирует к прецедентной ситуации, которая связана с мифом о посещении Орфеем подземного царства ради спасения Эвридики, что подчеркивается косвенными интерпретаторами: нездешний рассвет, загробные анемоны. Упоминание цветка не случайно, потому что это цветы, появившиеся из слез Афродиты, оплакивающей смерть Адониса. В интертекстовой структуре выделяются еще два имени: Файка (собака М. Кузмина и Юр. Юр куна, которая погибла под машиной) и Надеждинская (улица в Ленинграде). Эти два имени указывают на ситуацию из жизни М. Кузмина.

Сравнение национально-прецедентных феноменов с социумно-прецедентными показало, что последние представляют собой либо малоизвестные выражения, либо национально-прецедентные феномены, в составе которых выявляются элементы, не получившие широкого распространения. Социумно-прецедентные феномены вступают в связи с индивидуально-прецедентными феноменами, создавая многозначные интертекстовые единицы:

Если б я был вторым Антиноем. — утопившимся в священном Ниле. -я бы всех сводил сума красотою, при жизни мне были б воздвигнуты храмы, и стал бы

сильнее всех живущих в Египте.

«Если б я был древним полководцем...» Прецедентное имя Антиноя, любимца императора Адриана, не является широко известным. Автор обращает читателя к моменту его смерти в

Ниле. Это имя для М. Кузмииа было личностно значимым, так как в его окружении его называли именно так, поэтому данный феномен можно расценить и как индивидуально-прецедентный.

Во второй главе «Интертекстовая деривация как особый тип отношений между интертекстовыми единицам» вводится понятие интертекстовой деривации, под которой понимается процесс образования интертекстовых единиц, сопровождающийся семантическими и формальными трансформациями, в результате их «движения» из претекста в новый текст. При введении указанного понятия учитывались общие методологические постулаты дериватологии о том, что в процессе общения постоянно создаются новые знаки или претерпевают изменения старые.

Образование интертекстовой единицы определяется характером деривационной и мотивирующей базы. Одним из первых эта понятия ввел в своих работах по фразообразованию Ю. А. Гвоздарев, но до сих пор они не получили единой трактовки. Исходя из понимания данных терминов в работе указанного автора, а также в исследованиях Н. Ф. Алефиренко, В. В. Лопатина, В. Н. Пугач, под деривационной базой мы понимаем представленный в когнитивном пространстве языковой личности инвариант восприятия прецедентного феномена с учетом всей совокупности психологических, семиотических, культурологических факторов, оказывающих влияние на его формирование. Соответственно под мотивирующей базой понимается языковой материал, участвующий в образовании интертекстовой единицы.

В процессе анализа были определены типы мотивирующей базы, в качестве которой могут выступать слова, словосочетания, предложения и тексты.

Самой активной в деривационном отношении мотивирующей базой является слово, чаще всего - имя собственное, что определяется особенностями семантики данной группы имен, проявляющих тенденцию к аккумуляции культурной информации:

С первого же моего прихода на Башню во время Сомовского сеанса вопрос о дружбе моей с Вяч. Ив. был решен. И его филологические восторги, и его творчество, его Гетеанство. его всегда блестящие спекулятивные построения, даже его капризность, обидчивость, вспышки гнева, где было немало наигранного, все мне нравилось. (Дневник 1934)

Интертекстовая единица Гетеанство содержит имя собственное {Гете), ставшее мотивирующей базой для нарицательного существительного. Деривационной базой является инвариант восприятия произведений немецкого автора.

Словосочетания, предложения и тексты в качестве мотивирующей базы выступают гораздо реже.

Мотивирующая база может быть представлена иноязычным материалом, как переведенным на русский язык, так и сохраняющим свое иноязычное написание. Источниками таких прецедентных феноменов становятся музыкальная терминология, цитаты из литературных произведений,

которые, как можно предположить, читались М. Кузминым на языке оригинала. Нетранслитерированные выражения естественно и органично вводятся в новый текст:

Из поднесенной некогда корзины Печально свесилась сухая роза, И пели нам ту арию Розины: "Io sono docile? io sono rispettosa".

(«Из поднесенной некогда корзины...») В основе интертекстовой единицы лежит строка из каватины Розины «Я так безропотна, так простодушна» (опера Д. Россини «Севильский цирюльник»), о чем свидетельствует и актуализатор, называющий источник высказывания - арию Розины.

При анализе процесса деривации должны рассматриваться, как минимум, две единицы: мотивирующая и мотивированная, поэтому были введены соответствующие понятия. Под мотивирующей интертекстовой единицей понимается выражение, которое в дальнейшем подвергается трансформации. Мотивированной интертекстовой единицей считается единица, образовавшаяся в результате деривационного шага, понимаемого как совокупность формальных операций, которые применяются к исходной единице. Вслед за Е. С. Кубряковой в мотивированной единице выделяют две части: 1) мотивирующая (отсылочная) и 2) формантная (деривационная). Если первая часть соотносится с мотивирующей базой, то фор-мантная часть получает реализацию в разного рода операторах: словообразовательных и синтаксических, участвующих в структурировании интертекстовой единицы.

Далее в работе представлены те языковые средства, которые оформляют интертекстовые единицы. Среди словообразовательных операторов выделены две группы. Первая представлена суффиксами (-изм-,-щин-, -ств-), участвующими в образовании существительных. Вторая группа словообразовательных средств представлена суффиксами, участвующими в образовании глагольных форм (причастий и деепричастий):

Максимов серьезно и с пафосом исполнил Карла, смягчил «крокодилов» прирожденным тактом и элегичностью, в моменты раздумий несколько гамлетизируя философствующего разбойника. («Разбойники»)

Интертекстовые единицы образуются с помощью метафорических и метонимических переносов. Наиболее широко представлен метонимический перенос:

На полках стояли и лежали итальянские, латинские, французские, испанские, английские и греческие книги. Фома Аквинский рядом с Дон Кихотом. Шекспир — с разрозненными житиями святых. Сенека — с Анакреоном. (Крылья)

В примере использовано шесть интертекстовых единиц, созданных путем метонимического переноса. Имена писателей, обозначая книги, ими написанные, образуют своеобразные антонимические пары, в которых противопоставлены характерные особенности творчества каждого из них.

Можно привести примеры образования интертекстовых единиц на основе метафорического переноса:

Напрасно кавалер

Вам руку жмет, но вы глядите странно. Я узнаю по томности манер: Я- Фигаро, а вы... вы- донна Анна.

(Чужая поэма)

Синтаксические операторы представлены разнообразными союзами, предлогами и флексиями, участвующими в оформлении интертекстовых единиц в виде разнообразных синтаксических единиц.

Самой распространенной из них оказывается словосочетание, которое образуется в результате двух процессов: 1) на основе распространения имени и 2) в результате компрессии высказывания.

На основе имени образуются словосочетания с определительными отношениями, в частности, выделены следующие структурные типы словосочетаний: сущ.+сущ.(в род. пад.), мест.+прил., сущ.+ прил. В последней группе определены подтипы, один из которых представлен словосочетанием, в котором прилагательное образовано от имени собственного:

Нашли к Ивановым, Вячеслав Иванович спал, Городецкий, бывший в сюртуке, скрылся не прощаясь, Диотима в аполлоновской прическе сердито и жалостно кашляла. (Дневник 1905-1907)

Интертекстовая единица аполлоновская прическа, мотивированная именем Аполлона - бога солнца, покровителя искусств, обращена к внешним характеристикам образа - прическе, имевшей определенный вид: длинные волосы зачесаны на прямой пробор и стянуты на затылке или свободно вьются по плечам. Таким образом, эти характеристики показывают, что интертекстовая единица сформировалась не только на основе мифологических текстов, но и на основе картин, скульптур с изображением Аполлона.

Словосочетания могут быть представлены образованиями более сложного типа, когда в их состав входят три-пять компонентов, в целом позволяющих более точно охарактеризовать актуализируемый сегмент:

Монахов актер - русский, в лучшем значении этого слова, а русизм его не больший, чем русизм покойного Варламова в роли Сганауеля. (Н. Ф. Монахов)

Усложненная структура данной интертекстовой единицы объясняется семиотической природой произведения, к которому обращается автор, а именно спектакля. Это произведение рождается при взаимодействии многих составляющих: пьесы, актера, режиссера, что и отмечено в словосочетании, указывающем на актера и на роль, им исполняемую.

Словосочетания, образованные в результате компрессии (сокращения), сохраняют «память» о целостном высказывании и связаны либо с ситуацией, в которой они встречаются, либо с концептуальным содержанием текста. В последнем случае словосочетание приобретает афористичный характер:

\

)

Пропустив мимо ушей замечание хозяина, Фортов продолжал: -Ну, вот и я, «покорный общему закону», стрелялся, но не застрелился. (Плавающие-путешествующие)

Интертекстовая единица восходит к произведению А. С. Пушкина «...Вновь я посетил...». Прецедентное высказывание, образовавшееся в результате компрессии, за счет переосмысления слова «закон» приобретает обобщающий смысл. В целом, интертекстовая единица имеет сниженную окраску, в ней выражена горькая ирония героя над собой.

Интертекстовая единица может быть представлена сравнительным оборотом, мотивированным именем существительным:

За нею минут через пять быстро вошел, горбясь, человек лет 26-ти, с острой белокурой бородкой, курчавыми волосами, очень выпуклыми светлыми глазами под густыми бровями цвета старого золота, с острыми ушами, как у фавна. (Крылья)

Мотивирующей интертекстовой единицей является существительное фавн (древнеримский бог плодородия, покровитель скотоводства и земледелия), в образе которого актуализируются внешние признаки.

Поскольку М. Кузмин обращает внимание на портрет, то можно сказать, что не только мифология оказала влияние на образование прецедентного феномена: в его оформлении принимают участие признаки, сложившиеся на основе восприятия античных скульптур, изображавших фавна,

Интертекстовая единица, имеющая структуру предикативной единицы, также образуется двумя способами: на основе имени собственного, которое получает предикацию и занимает позицию субъекта в предложении, а также путем заимствования целой предикативной единицы из текста-источника.

Первый путь приводит к образованию предложений со следующими типами: М-Аф, №-РаЛ1. Самым распространенным является пер-

вый тип со значением 'отношение между субъектом и его предикативным признаком - действием или процессуальным состоянием':

Раб принес только что купленную вазу, где гирляндой плясали вак-ханты и Ахиллес прял в женской одежде в кругу служанок: рассматривая ее с непривычным любопытством, Евлогий тихо сказал:

- Я мог бы разбить ее движением руки, но она может пережить моих детей и внуков и память о них. (Повесть об Елевсиппе)

Представленная интертекстовая единица мотивируется именем Ахиллеса, древнегреческого героя. Деривационной базой становится ситуация, в которой Ахиллес, пытаясь избежать участия в Троянской войне, жил у царя Ликомеда, переодевшись в женские одежды. Помимо античной литературы, содержание интертекстовой единицы определяется и произведениями живописи, так как прецедентная ситуация изображена на вазе. Таким образом, интерпретаторы указывают на усложненную структуру деривационной базы.

Как уже было отмечено, интертекстовые единицы могут образовываться и на основе предикативных единиц, взятых из текста-источника:

Скоро, скоро увижу Павлика. Встречу ли завтра Глазенапа? Только одна посадка. На машине не так томительно долго. «Скоро я полечу по улииам Мадрида». (Дневник 1905-1907)

Новое образование мотивируется словами из пьесы А. С. Пушкина «Каменный гость», связанными с прецедентной ситуацией, в которой спешащий в город Дон Гуан восклицает: «Ах, наконец / Достигли мы ворот Мадрита! скоро / Я полечу по улицам знакомым». В результате контаминации предложений М. Кузмин образует новую интертекстовую единицу, текстовыми стимулами появления которой становятся слова «скоро, скоро», ассоциативно связанные со строками претекста.

Процесс деривации получает выражение в комплексных деривационных единицах: интертекстовых деривационных парах, интертекстовых деривационных цепочках, интертекстовых деривационных гнездах. При их определении мы опирались на работы по словообразованию (И. С. Улуха-нов, А. Н. Тихонов, В. В. Лопатин, Н. Д. Голев), в которых эти понятия разработаны.

Интертекстовая деривационная пара представляет собой две интертекстовые единицы, связанные отношениями мотивированности: Поля, полольщица, поли! Дева, полотнища полощи! Изида, Озириса ищи! Пламень, плевелы пепели! Ты, мельница, стучи, стучи, -Перемели в муку мечи!

(«Поля, полольщица, поли!...»)

Интертекстовая единица мотивируется именами Изиды и Озириса, деривационной базой является ситуация, когда богиня после смерти Озириса отыскивает части его тела, чтобы вернуть своего мужа к жизни.

Под интертекстовой деривационной цепочкой понимается ряд интертекстовых единиц, находящихся в отношениях мотивированности. Например:

Изгнанница, открыла двери, Дала изгнанникам приют, И стуоЛы Нанте Алигьеои О славном времени поют. Когда вились поверх кают Аллегорические звери.

(«Равенна»)

Интертекстовая единица, представляющая собой предикативную единицу, с одной стороны, мотивируется именем Данте Алигьери, с другой стороны, строками из стихотворения А. А. Блока, в котором также присутствует имя итальянского поэта. В результате образуется цепочечная связь прецедентных феноменов.

Среднее звено данной цепочки может быть затемненным, так как имя Данте, находящееся в сильной позиции, привлекает внимание читате-

ля в первую очередь. Но выявление строк А. А. Блока возможно при соотнесении заголовков произведений двух авторов: оба стихотворения называются «Равенна».

Интертекстовое деривационное гнездо представляет собой совокупность цепочек и пар с одной общей мотив1фующей единицей.

У Ивановых был Сомов и Шестов, потом Бакст и Нувелъ; Городецкий спал с мигренью. Нашли, что у меня необыкновенно сияющий вид, будто в глаза впущен мышьяк, что я сам заметил, еще поднимаясь в лифте. Но —

Узнаем коней ретивых...

(Дневник 1905-1907) Ядерной интертекстовой единицей являются строки из стихотворения А. С. Пушкина «Из Анакреона» («Узнают коней ретивых / По их выжженным таврам...»). В ней изменена грамматическая форма глагола (узнают -узнаем), что помогает ввести самого говорящего в круг узнающих. В препозиции к рассмотренной интертекстовой единице находится другая сияющий вид, будто в глаза впущен мышьяк, выступающая в роли интерпретатора. Таким образом, стихотворение А. С. Пушкина порождает две интертекстовые единицы, образующие в тексте единую структуру.

В процессе анализа были также выявлены полимотивированные интертекстовые единицы:

Завтра же писать! О, жизнь! А в XVIII веке не убивали себя люди? А Вертер? Милые, милые, благословенные мои друзья, как я люблю вас! (Дневник 1905-1907)

Вертер - герой произведения И.- В. Гете «Страдания молодого Вер-тера», на основе которого Ж. Массне создал оперу. М. Кузмин, часто бывавший в театре, мог имя этого героя связать как с произведением И. В. Гете, так и с Ж. Массне. Интерпретаторы, присутствующие в тексте (В XVIII веке не убивали себя люди?), поддерживают эту двойную мотивировку, так как обращают к общей ситуации.

Таким образом, текстовая интерпретация полимотивированных структур требует обращения к более широкому культурному контексту.

Заключение содержит теоретические итоги исследования. Прецедентные феномены как единицы когнитивного уровня получают выражение в отдельных интертекстовых единицах и в интертекстовых структурах. Рассмотрение этих структур показало, что они могут включать в себя как единицы из одного претекста (гомогенные), так и из разных источников (гетерогенные).

В составе интертекстовой структуры выделяются ядерные интертекстовые единицы, интерпретаторы и актуализаторы, последние служат для более четкого указания на источник. Отмечаются случаи, когда источник может быть не один, тогда в результате их взаимодействия появляются многозначные прецедентные феномены.

Выявление подобных структур обусловило введение понятия интертекстовой деривации, представляющей собой процесс образования интертекстовых единиц, сопровождающийся семантическими и формальными изменениями. Особенности этого процесса определяются деривационной и мотивирующей базой. Под деривационной базой понимается вся совокупность семиотических, психологических, культурологических признаков, определяющих особенности формирования инварианта восприятия. Составляя когнитивное пространство языковой личности, прецедентные феномены взаимодействуют друг с другом, накладываются друг на друга, создавая смысловую глубину интертекстовой единицы, которую можно выявить только при опоре на всю совокупность обнаруженных в тексте интерпретаторов и актуализаторов.

Иногда автор сознательно затемняет источник интертекстовой единицы, создавая полимотивированную единицу.

Мотивирующей базой является совокупность языковых средств, которые обусловливают образование интертекстовых единиц.

В процессе интертекстовой деривации образуются интертекстовые деривационные пары, интертекстовьге деривационные цепочки, интертекстовые деривационные гнезда.

Интертекстовые деривационные цепочки, как правило, состоящие из двух-трех звеньев, показывают сложность перехода интертекстовой единицы из одного текста в другой. Иногда в них образуются затемненные зоны, не актуализируемые автором, но выявляемые читателем.

Интертекстовое гнездо является результатом разделения единого целого, что приводит к появлению в тексте взаимодействующих единиц, восходящих к одному источнику.

Анализ корпуса прецедентных феноменов в текстах М. Кузмина показал, что как языковая личность поэт был ориентирован на литературно-музыкальную стихию. Он тяготел к европейской культуре, в рамках которой ему особенно были близки искусство рококо и романтизма, итальянская и немецкая культуры. Особую роль для характеристики языковой личности играют социально-прецедентные феномены, рассмотрение которых показало, что М. Кузмин был близок символистским кругам, музыкальным обществам своего времени, проявлял интерес к оккультизму и к старообрядчеству. Прецедентные феномены разной степени прецедентно-сти отражают те ценности, которые исповедует языковая личность, в частности, для М. Кузмина таковой стала любовь, отраженная во многих интертекстовых единицах.

Перспективными, на наш взгляд, являются дальнейшая разработка понятия "интертекстовая деривация", изучение "интертекстовой деривационной пары", "интертекстовой деривационной цепочки", "интертекстового деривационного гнезда", рассмотрение проявлений деривации в пространстве художественных текстов других авторов, выявление индивидуальных особенностей ее протекания.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Кузьмицкая Е. В. Мотивационные связи в поэтическом тексте // Пушкинские чтения - 2000: Материалы межвузов, науч. конф. (Санкт-Петербург, 6 июня 2000 г.) - СПб.: Лен. гос. обл. ун-т им. А. С. Пушкина, 2000. - С. 87-89.

2. Кузьмицкая Е. В. К вопросу об изучении творчества М. А. Кузмина // Пушкинские чтения - 2002: Материалы межвуз. науч. конф. (Санкт-Петербург, 6 июня 2002 г.). - СПб.: Лен. гос. обл. ун-т им. А. С. Пушкина, 2002. - С. 43-48.

3. Кузьмицкая Е. В. Прецедентная деривация (на материале творчества М. А. Кузмина) // Традиции в контексте русской культуры: Межвузов, сб. науч. работ. - Череповец: Череповец, госуд. ун-т, 2003. - Вып. X. -С. 141-144.

4. Кузьмицкая Е. В. Пушкинские интертекстовые единицы в творчестве М. Кузмина // Пушкинские чтения - 2003: Статьи и материалы всерос. науч. конф. 6 июня 2003 г. - СПб.: Лен. гос. обл. ун-т им. А. С. Пушкина, 2003. - С. 133-135.

5. Кузьмицкая Е. В. К структуре интертекстовой цепочки // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: Сб. докл. междунар. науч. конф. (Магнитогорск, 12-14 ноября 2003 года). - Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - С. 69-72.

6. Кузьмицкая Е. В. Интертекстовая цепочка и интертекстовое гнездо // Слово. Словарь. Словесность: Материалы науч. конф., посвящ. 80-летию проф. С. Г. Ильенко (Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2003). -СПб: САГА, 2004. - С. 179-184.

7. Кузьмицкая Е. В. Интертекстовые структуры // Вестн. Оренбургского государственного педагогического университета. - 2004. - № 3(37). -С. 31-35.

8. Кузьмицкая Е. В. Интертекстовая деривация как тип отношений между интертекстовыми знаками // Слово. Словарь. Словесность: экология языка (к 250-летию со дня рождения А. С. Шишкова). Материалы Всерос. конф. (Санкт-Петербург, 10-12 ноября 2004). - СПб.: САГА, 2005.-С. 244-246.

Подписано в печать 14.01.2006 Объем: 1,0 п л Тираж 100 экз. Заказ № 943 Отпечатано в типографии ООО «КОПИ-Р», С-Пб, пер. Гривцова 66 Лицензия ПЛД № 69-338 от 12.02.99г.

/м

лл^г/

-225t

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кузьмицкая, Елена Валентиновна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Реализация прецедентных феноменов разных типов в текстах М. А. Кузмина.

1.1. Некоторые особенности художественной системы М. А. Кузмина в общем контексте изучения творчества писателя.

1.2. Прецедентные феномены в художественном дискурсе: основные положения.

1.3. Прецедентные феномены разной семиотической природы в вербальном тексте.

1.3.1. Функционирование литературных прецедентных феноменов.

1.3.2. Зрительные образы и прецедентные феномены в тексте.

1.3.2.1. Прецедентные феномены, соотносимые с произведениями живописи.

1.3.2.2. Прецедентные феномены, соотносимые с произведениями скульптуры.

1.3.3. Прецедентные феномены на основе звуковых образов в вербальном тексте.

1.3.4. Особенности синкретичных прецедентных феноменов в вербальном тексте.

1.3.4.1. Вокально-инструментальные прецедентные феномены.

1.3.4.2. Прецедентные феномены, соотносимые с балетом.

1.3.4.3. Прецедентные феномены, соотносимые с оперой.

1.3.4.4. Прецедентные феномены, соотносимые с кинематографом.

1.3.4.5. Театрально-драматические прецедентные феномены.

1.4. Прецедентные феномены разной степени прецедентности.

1.4.1. Национально-прецедентные феномены.

1.4.2. Социумно-прецедентные феномены.

1.4.3. Индивидуально-прецедентные феномены.

ВЫВОДЫ.

ГЛАВА 2. Интертекстовая деривация как особый тип отношений между интертекстовыми единицами.

2.1. Основные понятия интертекстовой деривации.

2.2. Мотивирующие базы и их типология.

2.2.1. Структурная типология (слово - словосочетание - предикативная единица).

2.2.2. Имя собственное/имя нарицательное.

2.2.3. Иноязычная мотивирующая база, сохраняющая написание языка-источника.

2.3. Структурирование интертекстовых единиц.

2.3.1. Словообразовательные средства.

2.3.2. Морфологические и синтаксические средства.

2.3.3. Семантические переносы.

2.4. Типы интертекстовых деривационных структур.

2.4.1. Интертекстовая деривационная пара.

2.4.2. Интертекстовая деривационная цепочка.

2.4.3. Интертекстовое деривационное гнездо.

2.5. Полимотивация интертекстовых единиц.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Кузьмицкая, Елена Валентиновна

Современная лингвистика, характеризующаяся такими качествами, как антропоцентризм, функционализм, когнитивизм, рассматривает языковые факты «прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности» [Кубрякова 1995: 212]. Именно этим объясняется особый интерес к рассмотрению языковой личности, выражающей себя в тексте, смысловая глубина которого возникает на пересечении двух позиций: авторской и читательской. При этом тексту «принадлежит не только то, что сознательно внес в него автор, но и то, что вносит в него читатель в своем с ним диалоге» [Ямпольский 1993: 34]. Возникающий при таком общении эффект получил название интертекстуальности, без обращения к проблемам которой невозможно сейчас полноценное изучение художественного и публицистического текста, поскольку такой подход способствует углубленному осмыслению творчества писателя в целом.

Рассмотрение интертекстуальности помогает углубить содержание текста «за счет установления многомерных связей с другими текстами» [Фатеева 2000: 16], а также помогает расширить «представление об авторе, его тезаурусе, литературных вкусах или научной ориентации» [Кузьмина 1999: 121]. Данное исследование направлено на изучение прецедентных феноменов в динамическом аспекте с целью расширения знаний о них, об особенностях их структурирования как интертекстовых единиц.

В современной науке представление об интертекстуальности «выходит на уровень отношения к поэтическому слову и понимается как слагаемое индивидуального стиля» [Кузьмина 1999: 77]. Это позволяет говорить о том, что интертекстовые единицы являются элементами семантико-стилистической системы писателя, определяемой «как художественно мотивированное единство используемых писателем лексико-фразеологических средств, которые подчинены определенным принципам отбора и употребления, обусловленным авторским видением мира» [Поцепня 1997: 28].

Объектом исследования являются прецедентные феномены в произведениях М. Кузмина.

Предметом исследования стали типы структурирования прецедентных феноменов в тексте.

Материалом исследования послужили художественные и публицистические произведения писателя, на основе которых методом сплошной выборки была составлена картотека объемом 1083 единицы. Обилие прецедентных феноменов в тексте рассматриваемого автора позволяет провести наблюдение над их функционированием в разных условиях. Кроме того, текстовый материал создает условия для многоаспектного анализа явления пре-цедентности. Так, авторская установка на использование прецедентных феноменов разной семиотической природы дает возможность рассмотреть особенности их реализации в тексте и продемонстрировать предпочтения М. Кузмина.

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы охарактеризовать процесс интертекстовой деривации, показать особенности структурирования прецедентных феноменов в тексте.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующие задачи:

1) определить соотношение понятий «прецедентный феномен» и «интертекстовая единица», а также определить их основные структурные типы в произведениях М. Кузмина;

2) охарактеризовать явление интертекстовой структуры, определить основные типы интертекстовых структур;

3) определить особенности реализации прецедентных феноменов в интертекстовой структуре с учетом семиотической природы произведения и от степени его известности;

4) теоретически обосновать понятие «интертекстовая деривация» и охарактеризовать ее особенности;

5) дать определение понятиям «мотивирующая база», «деривационная база» и н те рте ксто во й е д и н и ц ы;

6) показать особенности интертекстовых деривационных структур (интертекстовых деривационных пар, интертекстовых деривационных цепочек, интертекстовых деривационных гнезд), возникающих в процессе интертекстовой деривации.

Для решения поставленных задач используются следующие методы: наблюдение, сопоставление, описательный метод, контекстный анализ, культурологический анализ, элементы структурно-компонентного анализа и количественного анализа.

Научная новизна исследования связана, прежде всего, с материалом работы: впервые изучается круг прецедентных феноменов, представленных в прозаических и поэтических произведениях М. Кузмина. Принципиально новым является исследование интертекстовых структур, возникающих как результат взаимодействия текстов. Рассмотрение интертекстовых деривационных пар, интертекстовых деривационных цепочек, интертекстовых деривационных гнезд дает возможность глубже проникнуть в авторский замысел, установить новые смысловые проекции текста.

Теоретическая значимость исследования определяется введением и разработкой таких понятий, как «интертекстовая структура», «интертекстовая деривация», «интертекстовая деривационная пара», «интертекстовая деривационная цепочка», «интертекстовое деривационное гнездо», а также с характеристикой основных типов интертекстовых структур.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы в дальнейшем исследовании феномена интертексту ал ьности, в лексикографической практике, в частности, в писательской лексикографии, а также и вузовском преподавании лингвистических дисциплин.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Прецедентный феномен как единица когнитивного уровня получает в тексте реализацию в виде совокупности взаимосвязанных интертекстовых единиц. Особенности образующейся интертекстовой структуры являются отражением семиотических особенностей прецедентных феноменов, степени их известности.

2. В результате взаимодействия текстов образуются интертекстовые структуры разного типа: гомогенные, то есть структуры, включающие в себя элементы одного источника, и гетерогенные, состоящие из элементов разных текстов-источников.

3. По степени рассредоточенности в тексте выделяются интертекстовые структуры двух типов: точечные и рассредоточенные (с прямыми и косвенными интерпретаторами).

4. В составе интертекстовой структуры представлены ядерные и периферийные интертекстовые единицы, среди которых отмечаются актуализато-ры и интерпретаторы.

5. Интертекстовая деривация представляет собой процесс образования интертекстовой единицы, сопровождающийся семантическими и формальными ее трансформациями.

6. Деривационной базой интертекстовой единицы является инвариант восприятия прецедентного феномена, отражающий знания языковой личности. Мотивирующей базой является языковой материал, с помощью которого деривационная база получает вербализацию в тексте.

7. Интертекстовая единица структурируется в тексте с помощью разных языковых средств, среди которых выделяются словообразовательные и синтаксические средства.

8. Интертекстовыми деривационными единицами являются интертекстовые деривационные пары, интертекстовые деривационные цепочки и интертекстовые деривационные гнезда, выявление которых демонстрирует сложность процесса образования интертекстовых единиц в речи и создает предпосылки для появления многозначных единиц.

9. Преобладание прецедентных феноменов, соотносимых с литературными и оперными произведениями, позволяет утверждать, что М.Кузмин как языковая личность ориентирован, прежде всего, на музыкальную и литературную сферу.

Апробация работы. Основные положения исследования были отражены в восьми публикациях, на заседаниях проблемной группы «Слово как единица лексической системы языка» при кафедре русского языка РГПУ им. А. И. Герцена (2003, 2004), а также в выступлениях на научных конференциях: «Пушкинские чтения» (ЛГОУ им. А. С. Пушкина, 2000, 2002, 2003), «Слово. Словарь. Словесность» (РГПУ им. А. И. Герцена, 2003, 2004), Гер-ценовские чтения (2005).

Структура диссертации обусловлена методикой исследования материала и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, насчитывающей 292 наименования, одного приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Прецедентные феномены в творчестве М.А. Кузмина"

выводы

1. Когнитивной основой образования интертекстовой единицы является инвариант восприятия, отражающий знания языковой личности о прецедентных феноменах.

Процесс образования новой интертекстовой единицы, сопровождаемый семантическими и формальными изменениями, называется интертекстовой деривацией. При его характеристике необходимо учитывать особенности деривационной и мотивирующей базы. Деривационной базой является вся совокупность культурологических, семиотических, психологических признаков, определяющих формирование инварианта восприятия. Языковой материал, участвующий в образовании ИЕ, называется мотивирующей базой. Выявление структурных типов мотивирующей базы показало, что она может быть представлена любой единицей языка: словом, словосочетанием, предложением, текстом. Самой активной в деривационном плане мотивирующей базой является имя собственное, что обусловлено спецификой данной языковой единицы. Мотивирующая база может быть представлена иноязычным материалом.

2. В процессе деривации формируются интертекстовые деривационные пары, интертекстовые деривационные цепочки, интертекстовые деривационные гнезда. Интертекстовую деривационную пару образуют две единицы: мотивирующая и мотивированная. Мотивированная интертекстовая единица состоит из двух частей: отсылочной и формантной. Отсылочная часть представлена интертекстемами. Формантная часть представляет совокупность языковых средств, участвующих в структурировании интертекстовой единицы. Среди этих языковых средств были выделены: словообразовательные, семантические, морфологические и синтаксические. Самыми разнообразными являются синтаксические средства, участвующие в оформлении словосочетаний, сравнительных оборотов, предикативных единиц.

Процесс образования интертекстовой единицы может получить выражение в интертекстовых деривационных цепочках, образующихся при последовательной мотивирующей связи между интертекстовыми единицами. В цепочке можно выделить ближайшую непосредственную зону мотивации и опосредованную, актуализирующуюся в случаях незнания ближайшей зоны. Если обе зоны оказываются известными читателю, это обогащает содержание интертекстовой единицы.

В тексте нередко образуются интертекстовые деривационные гнезда, представляющие собой совокупность интертекстовых деривационных пар и цепочек, имеющих общую интертекстовую единицу. К формированию этих гнезд тяготеют ПТ, ПО, ПВ.

3. Интертекстовая единица может быть как мономотивированной, так и полимотивированной. Полимотивированная единица одновременно связывается с разными источниками.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прецедентные феномены, представленные в когнитивном пространстве языковой личности в виде инварианта восприятия, отражающего знания о том или ином явлении действительности, получают в тексте реализацию в иитертекстовых структурах.

Под подобными структурами понимается совокупность ИЕ, связанных между собой разнообразными отношениями и актуализирующими необходимую автору зону инварианта восприятия ПФ. В свою очередь, под ИЕ понимается языковое выражение, в составе которого выделяется интертекстема.

В составе интертекстовых структур выявляются иерархические отношения между ИЕ. В центре структуры оказывается ядерная ИЕ, находящаяся в тексте-источнике в сильной позиции (заголовок, имя автора, персонажа). Вокруг ядерной ИЕ концентрируются периферийные ИЕ (актуализаторы и интерпретаторы), служащие для раскрытия содержательной стороны ядерной ИЕ. Интерпретаторы и актуализаторы помгают выявлению деривационной базы, представляющей совокупность психологических, семиотических, культурологических признаков, определяющих особенности инварианта восприятия ПФ.

По наличию интерпретаторов и актуализаторов интертекстовые структуры можно разделить на точечные и рассредоточенные с прямыми и косвенными интерпретаторами.

Особенности интертекстовых структур (степень разветвленности, количество элементов, характер интерпретаторов) определяется семиотической природой ПФ и степенью их известности.

Анализ ПФ с точки зрения семиотики и степени известности позволяет дать характеристику языковой личности М. Кузмина, который был ориентирован на европейское искусство, особенно на античность, хотя многие античные образы он воспринимал не через оригиналы, а через призму других видов искусства: скульптуру, оперу, живопись, созданных в более позднее время.

Выбор многих прецедентных феноменов в тексте обусловлен ведущей темой творчества писателя, а именно темой любви, для рассмотрения которой привлекаются сюжеты, образы из мировой культуры.

Под интертекстовой деривацией понимается процесс образования ИЕ, совершаемый при переходе ее из одного текста в другой, сопровождаемый семантическими и формальными изменениями. Характер деривационного процесса определяется особенностями деривационной и мотивирующей базы. В процесс деривации образуются интертекстовые деривационные пары, интертекстовые деривационные цепочки, интертекстовые деривационные гнезда.

Образование деривационных цепочек обусловлено взаимодействием разных прецедентных феноменов в когнитивном пространстве языковой личности, что находит отражение и в тексте. Интертекстовые единицы образуются пары при единичной мотивации, цепочки при множественной последовательной мотивации. В процессе интертекстовой деривации происходит переосмысление интертекстовых единиц, что объясняется причинами, связанными с особенностями языковой личности автора, творческими задачами, которые он решает.

Выявление интертекстовых деривационных структур позволяет более точно определить источник и характер интертекстовых связей. Определение интертекстовых деривационных цепочек позволяет увидеть смысловую глубину ИЕ.

Список научной литературыКузьмицкая, Елена Валентиновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агеев В. Н. Семиотика. М.: Весь мир, 2002. - 255 с.

2. Адливаикии С. Ю., Мурзин Л. Н. О предмете и задачах дериватологии // Деривация и текст: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1984.-С. 3-12.

3. Аксютенкова Л. Г. Деривация как фактор эволюции терминосистемы (на материале терминологии «Рыночная экономика») Автореф. дис. . канд. филолог. наук. Краснодар, 2002. - 20 с.

4. Алексеев М. П. Стихотворение A.C. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»(проблемы его изучения). Л.: Наука, 1967. -272 с.

5. Алексеенко М. А. Текстовая реминисценция как единица интертекстуальности // Массовая культура на рубеже XX XXI веков: Человек и его дискурс. Сб. науч. трудов. - М.: Азбуковник, 2003. - С. 221 -233.

6. Алефиренко Н. Ф. Взаимодействие языковых уровней в сфере фразеологии Полтава: Изд-во Полтавского госуд. педагогическ. ун-та, 1990. - 62 с.

7. Алефиренко Н. Ф. Фразеология в системе современного русского языка. -Волгоград: Перемена, 1993. 149 с.

8. Алленов М. М. Адмиралтейство Захарова в «Адмиралтействе» Мандельштама // Алленов М. М. Тексты о текстах. М.: Новое литературное обозрение, 2003.-С. 271-301.

9. Арнольд И. В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики // Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1999 - С. 341-441.

10. Арутюнова И. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1986. - С. 3-42.

11. Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.-С. 136-137.

12. Арутюнова Н. Д. Метафора // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 233-236.

13. Арутюнова Н. Д. Метонимия // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 236-238.

14. Асафьев Б. В. Об опере. Л.: Музыка, 1985. - 344 с.

15. Ашукин Н. С., Ашукина М. Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. М.: Худож. литература, 1955. - 667 с.

16. Бабаева Е. Э. Капризными путями (опыт прочтения поэмы М. Кузмина «Форель разбивает лед») // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М.: Наука, 1996. - С. 128-134.

17. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. М.: Флинта: Наука, 2003. - 496 с.

18. Бабкин А. М. Русская фразеология, ее развитие и источники. Л.: Наука, 1970.-262 с.

19. Бабкин А. М., Шендецов В. В. Словарь иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода. В 3-х т.- СПб: КВОТАМ, 1994.

20. Бар Н. «Доктор Мабузо» // Театр и музыка. 1923. - № 4. - С. 535.

21. Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. -М.: Прогресс, 1989.-С. 384-391.

22. Барт Р. Ог произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989. - С. 413-423.

23. Баршт К. А. О типологических взаимосвязях литературы и живописи (на материале русского искусства XIX в.) // Русская литература и изобразительное искусство. Л.: Наука, 1988. - С. 5-34.

24. Бахтин М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. -М.: Худож. литература, 1986. С. 26-89.

25. Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997. - С. 227-244.

26. Белый А. Магия слов // Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.-С. 131-142.

27. Бердюгина Л.А. Идея Дон Жуана // Мифема «Дон Жуан» в музыкальном искусстве и литературе. Новосибирск: Изд-во Новосибирск, госуд. консерватории, 2002.-С. 11-42.

28. Берков В. П., Мокиенко В. М., Шулежкова С. Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. М.: Изд-во «Русские словари», ООО «Изд-во Аст-рель», ООО «Изд-во ACT», 2000. - 624 с.

29. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: в рус. пер.- Москва, 1991.

30. Блок А. Рецензия на «Зеленый сборник» Стихи и проза // Вопросы жизни.- 1905.-№7.-С. 215-216.

31. Бобров С. Заимствования и влияния (попытка методологизации вопроса) // Печать и революция 1922. - № 8 - С. 72-92.

32. Богомолов Н. А. Дневники в русской культуре нач. XX века // Тыняновский сборник: четвертые Тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1990. -С. 148-157.

33. Богомолов Н. А., Малмстад Д. Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха.- М.: Новое литературное обозрение, 1996. 318 с.

34. Богомолов Н. А. Тетушка искусств. Оккультные коды в поэзии М.Кузмина // Богомолов H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм.-М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 145-185.

35. Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов и Кузмин: к истории отношений // Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М.: Новое литературное обозрение, 2000. - С.211-225.

36. Большая энциклопедия литературных героев. В 4-х т. М.: ТЕРРА-книжный клуб, 2001.

37. Бондарко А. В. Стратификация семантики // Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка.- М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 99-158.

38. Борев 10. Б. Эстетика. М.: Русь-Олимп: ACT: Астрель, 2005. - 829 с.

39. Ботт M.-JI. О построении пьесы М.Кузмина «Смерть Нерона» (1928-1929 г.). Тема с вариациями от Мандельштама до Булгакова // Studies in the Life and Works of Mixail Kuzmin. Wien, 1989.-С. 141-151.

40. Бочкарева H. С. Образы произведений визуальных искусств в литературе (на материале худ. прозы 1 пол. XIX в.) Автореф. дис. . канд. филолог, наук. М., 1996.-22 с.

41. Бразговская Е.Е. Текст культуры: от события к со-бытию // Синтез в русской и мировой художественной культуре. Ярославль: Изд-во «Ремдер», 2002.-С. 37-39.

42. Брюсов В. Рецензия на «Зеленый сборник» // Весы. 1905. -№ 1. - С. 6667.

43. Булыгина Т. В., Крылов С. А. Система // Русский язык. Энциклопедия. -М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. С. 477-479.

44. Виноградов В. В. Язык художественного произведения // Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: Изд-во Художественной литературы, 1959.-С. 165-258.

45. Виноградов В. В. Вопросы изучения словосочетаний (на материале русск. языка) // Виноградов В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. - С. 231 -253.

46. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1986. - 640 с.

47. Виноградов В. В. Стиль Пушкина М.: Наука, 1999. - 703 с.

48. Винокур Г. О. Биография и культура // Винокур Г. О. Биография и культура. Русское сценическое произношение. М.: Русские словари, 1997. -С. 5-88.

49. Винокур Г. О. Понятие поэтического языка // Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. - С. 24-32.

50. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию // Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М.: Изд-во министерства просвещения РСФСР, 1959.-С. 419-442.

51. Власов В.Г. Стили в искусстве. Словарь. В 2-х т. Т. 1. - СПб.: Кольна, 1995.-672 с.

52. Володина И. П. «Музыкальные переложения» А. Фогаццаро // Литература и музыка. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. - С. 124-144.

53. Волков Н. Н. Композиция в живописи. М.: Искусство, 1977. - 263 с.

54. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М: Едиториал УРСС, 2004. - 144 с.

55. Гарин И. И. Поэт-музыкант // Гарин И. И. Серебряный век. В 3-х т. Т. 2. - М.: Терра, 1999.-С.7-115.

56. Гаспаров М. Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный (М. Кузмин «Сети», ч.Ш) // Проблемы структурной лингвистики. 1984.-М.: Наука, 1988.-С. 125-137.

57. Гаспаров Б. М. Язык. Память. Образ: Лингвистика языкового существования. М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

58. Гаспаров М. Л. Литературный интертекст и языковой интертекст // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Т.61. 2002. - № 4. - С. 3-9.

59. Гвоздарев 10. А. Основы русского фразообразования. Ростов н/Дону: Изд-во Рост. Ун-та, 1977. - 184 с.

60. Геника Р. В. Шуман и его фортепианное творчество. СПб: Русская музыкальная газета, 1911. - 142 с.

61. Гик А. В. «.Какой же гений налепит на слово точный ярлык?» (языковые воззрения М.Кузмина) // Русская речь. 1998. - № 6. - С. 23-28.

62. Гик А. В. О соотношении движения вверх/вниз/по кругу в физическом и ментальном пространствах лирического субъекта М.Кузмина // Логический анализ языка: Языки динамического мира. Дубна: Международный ун-т природы, о-ва и человека, 1999. - С. 394-401.

63. Гик А. В. «Случится все, что предназначено.» (путь и судьба в идиости-ле М.Кузмина) // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 385-390.

64. Гик А. В. Языковые парадоксы М. Кузмина // Русская речь. 2001. - № 6. -С. 9-14.

65. Гозенпуд А. А. Оперный словарь. СПб.: Композитор-Санкт-Петербург, 2005.-632 с.

66. Голев Н. Д. Введение в теорию и практику мотивационного и структурного анализов. Барнаул: Изд-во АГУ, 1981. - 89 с.

67. Голев Н. Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1989. - 249 с.

68. Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Словарь эпитетов русского литературного языка. Л.: Наука, 1979. - 567 с.

69. Горбачевич К. С. Словарь сравнений и сравнительных оборотов русском языке: около 1300 словарных статей. М.: ООО «Изд-во ACT», ООО «Изд-во Астрель»: ЗАО 11ПП «Ермак», 2004. - 285 с.

70. Грановская Л. М. Словарь имен и крылатых выражений из библии. М.: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во ACT», 2003. - 288 с.

71. Григорьев В. П. Принцип как заязыковой интертекст? // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 187-191.

72. Гудков Д. Б. Прецедентная ситуация и способы ее актуализации // Язык. Сознание. Коммуникация: Сб. статей. Вып.11. - М.: Диалог-МГУ, 2000. -С. 40-46.

73. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 288 с.

74. Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии // Аполлон. 1912. - № 8. -С. 60-62.

75. Гунько Ю. А. Особенности функционирования прецедентных высказываний в разговорной речи носителей русского языка. Автореф. дис. .канд. филолог. наук. СПб, 2002. - 24 с.

76. Гусарова А. Александр Головин. М.: Белый город, 2003. - 47 с.

77. Давыдова М. В. Художники в театре начала XX века. М.: Наука, 1999. -150 с.

78. Денисова Г. В. В мире интертекста: язык, память, перевод. М.: Азбуковник, 2003.-298 с.

79. Дмитревская И. В. Текст как система: понимание, сложность, информативность. Иваново: Изд-во Ивановского государственного ун-та, 1985. -86 с.

80. Дмитриев 10. А. Варламов К.А. // Театральная энциклопедия. Т. 1. - М.: Советская энциклопедия, 1961-С. 830-833.

81. Дмитриева Н. Изображение и слово. М.: Искусство, 1962. - 314 с.

82. Дороченков И. А. «Красавица, как полотно Брюллова» (о некоторых живописных мотивах в творчестве М.Кузмина) // Русская литература. 1993. -№4.-С. 158-176.

83. Дудин В. В. Маскарад «прекрасной ясность» в «Курантах любви» М. А. Кузмина // Маска и маскарад в русской культуре ХУШ-ХХ веков. М.: Изд-во госуд. ин-та искусствознания, 2000. - С. 149-158.

84. Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. СПб: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1999. - 284 с.

85. Ельмслев Л. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру? Хомский Н. Синтаксические структуры. Благовещенск: БГК им. И. А. Бо-дуэна де Куртенэ, 1998. - 138 с.

86. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1994. - 428 с.

87. Зализняк А. А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: Проект «Каталога семантических сдвигов» // Вопросы языкознания. 2001. -№2.-С. 13-25.

88. Захаренко И. В., Красных В. В., Гудков Д. Б., Багаева Д. В. Прецедентное имя и прецедентное высказывание как символы прецедентных феноменов // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. Вып. 1. - М.: Филология, 1997. -С. 82-103.

89. Захаренко И. В. О целесообразности использования термина «прецедентное высказывание» // Язык. Сознание. Коммуникация: Сб. статей. М.: Диалог-МГУ, 2000. - Вып. 12. - С. 46-53.

90. Земская Е. А. Морфема и слово // Земская Е.А. Язык как деятельность: Морфема. Слово. Речь. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 11-236.

91. Зись А. Я. Искусство и эстетика. М.: Искусство, 1967. - 440 с.

92. Зноско-Боровский Е. О творчестве М. Кузмина // Аполлон. 1917. -№ 4/5. - С. 25-44.

93. Золотова Г. А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 440 с.

94. Иванова II. И. Словарь языка поэзии (образный арсенал русской лирики конца XVIII начала XX века). - М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Изд-во Аст-рель»: ООО «Изд-во "Русские словари"»: ООО «Транзиткнига», 2004. - 666 с.

95. Ильин И. П. Интертекстуалыюсть / Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИИИОИ РАН (отдел литературоведения) - INTRADA, 2001. -С. 100-105.

96. Ингарден Р. Очерки по философии литературы. Благовещенск: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 1999. — 184 с.

97. История зарубежного искусства. М.: Изобразит, искусство, 1983. -488 с.

98. Каган М. С. Музыка в мире искусств. СПб: «Ut», 1996. - 232 с.

99. Кайгородова И. Н. Проблемы синтаксической идиоматики (на материале русского языка). Астрахань: Изд-во Астраханск. гос. пед. ун-та, 1999. -249 с.

100. Карасик В. И. Аспекты и категории дискурса // Языковая личность: система, нормы, стиль: Тезисы докл. науч. конф. Волгоград, 5-6 февраля 1998. -Волгоград: Перемена, 1998. С. 47-49.

101. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гно-зис, 2004.-390 с.

102. Каражаев Ю. Д., Салмина Jl. М. Прагматика, семантика и деривационные отношения в синтаксисе языка // Синтаксические структуры в номинативном и деривационном аспектах. Омск: Изд-во ОмГУ, 1998. - С. 7-10.

103. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -263 с.107 . Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. М.: Едитори-ал УРСС, 2002.-220 с.

104. Квятковский А. П. Школьный поэтический словарь. М.: Дрофа, 1998. -464 с.

105. Кенигсберг А. Людвиг ван Бетховен. Л.: Музыка, 1970.-90 с.

106. Кенигсберг А. К. Трактовка библейских сюжетов в итальянской и французской опере XIX в. // Библейские образы в музыке: Сб. статей. СПб.: Сударыня, 2004. - С. 73-84.

107. Клеменцова Н. Н. Роль производного слова в тематической организации художественного текста // Дериватология и дериватография литературной нормы и научного стиля. Владивосток: ДВИЦ АН СССР, 1984. - С. 135145.

108. Клинкова И. С. Русские народные песни и романсы как интертексте мел в пьесах А. И. Островского // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе. Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. - С. 292-300.

109. Кнабе Г. С. Русская античность: содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. М.: Российск. госуд. гуманит. ун-т, 2000. -240 с.

110. Кожина Н. А. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии // Проблемы структурной лингвистики. 1984. -М.: Наука, 1988.-С. 167-183.

111. Кожинов В. Искусство и его виды // Кожинов В. Размышления об искусство, литературе и истории. М.: Согласие, 2001. - С. 9-31.

112. Кондратьев В. Предчувствие эмоционализма // Звезда Востока. 1991. -№6.-С. 142-145.

113. Кондратов А. П. Легенды и мифы Древней Греции и Рима: Энциклопедический словарь. М.: РИПОЛ классик, 2005. - 768 с.

114. Конкорданс к стихотворениям М. Кузмина.- Т. 1: А-И. М.: Языки славянской культуры, 2005. - 333 с.

115. Корниенко С. В «Сетях» Михаила Кузмина: семиотические, культурологические и тендерные аспекты. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2000. - 146 с.

116. Костомаров В. Г., Бурвикова Н. Д. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 1994. - № 1. - С. 73-76.

117. Костомаров В. Г., Бурвикова И. Д. Старые мехи и молодое вино. Из наблюдений над русским словоупотреблением конца XX века. СПб.: Златоуст, 2001.-72 с.

118. Кошевая И. Г. Название как кодированная идея текста // Ин. языки в школе.-1982.-№ 2.-С. 8-10.

119. Кравченко А. В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. Иркутск: Иркутская обл. тип., 2001 -261 с.

120. Кравцова И. Забытый портрет Кузмина // НЛО. 1993. - № 3. - С. 130132.

121. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация.). М.: Диалог-МГУ, 1998. - 352 с.

122. Красных В. В. Когнитивная база и культурное пространство в аспекте изучения языковой личности (к вопросу о русской концептосфере) // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. Вып.1. - М.: Филология, 1997. - С. 128-144.

123. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

124. Красных В. В., Гудков Д. Б., Захаренко И. В., Багаева Д. В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации // Вестник Московского университета. Сер.9. Филология. 1997. - № 3. -С. 62-75.

125. Краткая литературная энциклопедия. В 9 т. М.: Советская энциклопедия, 1962-1978.

126. Кржижановский С. Д. Поэтика заглавий. М.: «Никитинские субботники», 1931.-32 с.

127. Кристева 10. Слово, диалог и роман // Кристева Ю. Избранное: Разрушение поэтики. М.: РОССПЭМ, 2004. - С. 165-193.

128. Крючков В. П. «Щелкунчик» О. Э.Мандельштама как динамическая ин-тертекстема // Русская литература. 2002. - № 4. - С. 193-198.

129. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений: семантика производного слова. М.: Наука, 1981. - 200 с.

130. Кубрякова Е. С., Панкрац Ю. Г. О типологии процессов деривации // Теоретические аспекты деривации. Пермь: Изд-во Пермского госуд. ун-та, 1982.-С. 7-20.

131. Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца XX века: Сб. статей.-М.: Рос.гос.гуманит.ун-т, 1995.-С. 144-238.

132. Кубрякова Е. С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Том 63.- 2004. -№3.- С. 3-12.

133. Кузнецова Я. В. Прецедентные феномены в цикле И. Северянина «Медальоны»: функционально-типологическая характеристика. Автореф.дис. . канд. филол. наук. Череповец, 2002. - 24 с.

134. Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та - Омск: Омск, госуд. ун-т, 1999.-268 с.

135. Кузьмина H.A. Феномен взаимодействия перевода в свете теории интертекста // Текст. Интертекст. Культура: сб. докл. международн. конференции. М.: Азбуковник, 2001. - С. 97-111.

136. Культура и культурология: словарь. М.: Академический Проект, Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 926 с.

137. Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Ку-рилович Е. Очерки по лингвистике. Биробиджан: ИП «ТРИВИУМ», 2000. -С. 57-70.

138. Кустова Г. И. Когнитивные модели в семантической деривации и система производных значений // Вопросы языкознания. 2000. - № 4. - С. 85-109.

139. Лавров А. В. «Секрет приятного стиля» // Новый мир. 1999. - № 5. -С. 221-224.

140. Лагутина И. И. Аллегория // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. - С. 27.

141. Лазуткина Е. М. Деривация // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа, 1998. - С. 110-111.

142. Ларин Б. А. О разновидностях художественной речи // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997.-С. 149-162.

143. Лебедев М. В. Стабильность языкового значения. М.: Эдиториал УРСС, 1998.-168 с.

144. Левик Б. В. Рихард Вагнер. М.: Музыка, 1978.-447 с.

145. Леденев А. В. Кузмин // Русские писатели. Биобиблиогр. слов. В 2 ч. -Ч. 1.-М.: Просвещение, 1990. С. 380-382.

146. Лейтес Р. Песни Грига. М.: Музыка, 1967. - 190 с.

147. Лекманов О. Заметки к теме: «Мандельштам и Кузмин» // Русская филология, Тарту. 1995. - № 6. - С. 117-119.

148. Лекманов О. А. Фрагменты комментария к «Крыльям» Михаила Кузми-на // Русская речь. 2001. - № 4. - С. 18-19.

149. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

150. Лисоченко О. В. Явление прецедентное™ в современной русской литературной речи. Автореф.дис. .канд. филолог, наук. Таганрог, 2002. - 26 с.

151. Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987.-751 с.

152. Лихачев Д. С. Два русла русской культуры // Лихачев Д. С. Русская культура. М.: Искусство, 2000. - С. 33-43.

153. Лопатин В. В. Русская словообразовательная морфемика. М.: Наука, 1977.-315 с.

154. Лопатин В. В., Улуханов И. С. Словообразование // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 500503.

155. Лопатин В. В. Собственные существительные // Русский язык. Энциклопедия.-М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа, 1998. С. 517-518.

156. Лопатина Л. Е. Словосочетание // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 469-470.

157. Лотман 10. М. Семиотика культуры и понятие текста // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М.: Academia, 1997.-С. 202-213.

158. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб: Иск-во - СПб, 2000. - С. 12-390.

159. Лукин В. А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: Учеб. для филолог, спец. вузов. М.: Ось-89, 1999. -192 с.

160. Максимчук Н. А. Нормативно-научная картина мира русской языковой личности в комплексном лингвистическом рассмотрении. В 2-х ч. 4.1. -Смоленск: СГПУ, 2002. - 184 с.

161. Марков В. Ф. Поэзия М. Кузмина // Марков В. О свободе в поэзии. -СПб: Чернышев, 1994. С. 59-162.

162. Марков В. Ф. Беседа о прозе Кузмина // Марков В. Ф. О свободе в поэзии.-СПб: Чернышев, 1994.-С. 163-169.

163. Мартьянова И. А. Киновек русского текста: парадокс литературной кинематографичное™. СПб.: САГА, 2002. - 240 с.

164. Маслова В. А. Лингвокультурология. М.: Изд. центр «Академия», 2001.- 208 с.

165. Мастера мировой живописи. XI-XVIII в. М.: Белый город, 2002. -511 с.

166. Махалина С. Интертекст // Махалина С. Семиотика культуры и искусства. Словарь-справочник в 2-х кн. Кн. 1. - СПб.: Композитор, 2003. - С. 156171.

167. Михайлова Е. В. Интертекстуальность в научном дискурсе: норма или отклонение. // Языковая личность: система, нормы, стиль: Тезисы докл. науч. конф. Волгоград, 5-6 февраля 1998. Волгоград: Перемена, 1998. - С. 72-73.

168. Медовой М. И. Изобразительное искусство в творчестве В. Ф. Одоевского // Русская литература и изобразительное искусство. Л.: Наука, 1988. - С. 84-95.

169. Мелерович А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь. М.: Русские словари, 1997. - 863 с.

170. Минц 3. Г. Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока // Минц 3. Г. Поэтика Александра Блока. СПб.: Искусство - СПб, 1999. - С. 362-388.

171. Михайловский Б. Кузмин // Литературная энциклопедия. В 11 т. Т. 5. -М.: Изд-во Коммун, акад., 1931. - С. 700-703.

172. Мокиенко В. М. Словарь сравнений русского языка. СПб: «Норинт», 2003.-608 с.

173. Мокиенко В. М., Сидоренко К. П. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб.: Изд-во СПбГУ; Фолио-Пресс, 1999. - 752 с.

174. Морев Г. А. Из комментариев к текстам Кузмина II («Декабрь морозит в небе розовом.») // НЛО. 1993. - № 5. - С. 165-167.

175. Морев Г. Казус Кузмина // М. А. Кузмин. Дневник 1934 года. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1998. - С. 5-25.

176. Музыкальный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.-672 с.

177. Музыкальная энциклопедия. В 5 т. М.: Советская энциклопедия, 19731981.

178. Мурзин Л. Н. О деривационных механизмах текстообразования // Теоретические аспекты деривации. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1982. - С. 2029.

179. Мурзин Л. II. Основы дериватологии. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1984.-56 с.

180. Мурзин Л. I I., Плясунова С. Ф. Деривация и ее экспликация в тексте // Деривация и текст: Межвузовск. сб. научн. трудов. Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1984.-С. 112-125.

181. Мурзин Л. Н. Синтаксическая деривация, номинация и словообразование // Синтаксические структуры в номинативном и деривационных аспектах: тезисы докладов. Омск: Изд-во ОмГУ, 1988. - С. 3-4.

182. Мурзин Jl. H., Штерн Л. С. Текст и его восприятие. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991.- 172 с.

183. Невзглядова Е. «Дух мелочей, прелестных и воздушных» (о лирике М. Кузмина)//Аврора. 1988.-№ 1. - С. 111-120.

184. Недосекина А. Г. Музыкальные реминисценции в творчестве Бориса Пастернака // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе. -Магнитогорск: Изд-во МаГУ, 2003. С. 245-253.

185. Николаева Т. М. Текст // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 507.

186. Николаюк Н. Г. Библейское слов в нашей речи (словарь-справочник). -СПб.: ООО «Светлячок», 1998. 448 с.

187. Новиков А. Б. Словарь перифраз русского языка (на материале газетной публицистики). М.: Русский язык, 1999. - 224 с.

188. Овчинников Н. Ф. Структура // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. - С. 629-630.

189. Огольцев В. М. Словарь устойчивых сравнений русского языка (сино-нимо-антонимический). М.: ООО «Русские словари»: «ООО изд-во Аст-рель»: ООО «Изд-во ACT», 2001. - 797 с.

190. Ожегов С. И., Шведова И. 10. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 2002. - 944 с.

191. Оперные либретто: Краткое изложение содержания опер. В 2-х т. М.: Музыка, 1985.

192. Основные произведения иностранной художественной литературы: ли-тературно-библиографич.справочник. М.: Книга, 1980. - 800 с.

193. Осокина С. А. Текст как условие динамизма фразеологической системы // Текст: структура и функционирование: Сб. научн. статей. Вып. 5. - Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2001. - С. 73-80.

194. Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии: Коллек-тивн. монография. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1998. - 252 с.

195. Панова Л. Г. «Александрийские песни» Михаила Кузмина sub specie эстетики // Логический анализ языка. Языки эстетики: концептуальные поля прекрасного и безобразного. М.: Индрик, 2004. - С. 369-387.

196. Паперно И. Двойничество и любовный треугольник: поэтический миф Кузмина и его пушкинская проекция // Studies in the Life and Works of Mixail Kuzmin. Wien, 1989. - С. 57-82.

197. Петров В. Калиостро: воспоминания и размышления о М. Кузмине // Новый журнал, Нью-Йорк. 1986. - Кн. 163. - С. 81-116.

198. Пикулева 10. Б. Прецедентный культурный знак в современной телевизионной рекламе: лингвокультурологический анализ. Автореф. дис. канд. филолог, наук. Екатеринбург, 2003. - 22 с.

199. Платек Я. Радость простоты (заметки о Михаиле Кузмине) // Музыкальная жизнь. 1989. -№ 20. - с.23-25.

200. Популярная художественная энциклопедия: Архитектура. Живопись. Скульптура. Графика. Декоративное искусство В 2-х т. М.: Советская энциклопедия, 1986.

201. Поспелов Г. Н. Рассказ // Литературный энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 318.

202. Почепцов Г. Г. Русская семиотика. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2001.- 768 с.

203. Почепцов Г. Г. Семиотика. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2002. - 432с.

204. Поцепня Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С-Пб. ун-та, 1997.-264 с.

205. Прияткин А. Ф. Сравнительный оборот// Русский язык. Энциклопедия.- М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа, 1998. С. 534-536.

206. Прохоров 10. Е. Действительность. Текст. Дискурс: учебное пособие. -М.: Флинта: Наука, 2004. 224 с.

207. Пугач В. Н. Межуровневая деривация в сфере фразеологии современного русского языка. Автореф. дис. . канд. филолог, наук. Волгоград, 1997. -25 с.

208. Пурин А. Двойная тень (Заметки о поэзии М. Кузмина) // Звезда. — 1990. № 10.-С. 171-176.

209. Рабинович Е. Ресницы Антиноя // Вестник новой литературы. 1992. -№ 4. - С. 232-242.

210. Редис Б. Кто есть кто в античном мире: справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. М.: Детская книга, 1993. - 319 с.

211. Редкие слова в произведениях авторов XIX века: словарь-справочник. -М.: Русские словари, 1997. 512 с.

212. Ремизов А. «Послушный самокей (Мих. Алексеевич Кузмин)». Литературный портрет//Литературная учеба. 1990.-№ 6.-С. 121-124.

213. Роллан Р. Клод Дебюсси «Пелеас и Мелизанда» // Роллан Р. Музыканты наших дней. Петроград: Изд-во «Мысль», 1923. - С. 125-133.

214. Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь: Выи. первый. М.: Гнозис, 2004. - 318 с.

215. Ржанская J1. П. Интертекстуальность // Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 539-555.

216. Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М.: Просвещение, 1985. - 399 с.

217. Русская грамматика. В 2-х т. М.: Наука, 1980.

218. Русские писатели. Биобиблиографический слов. В 2 ч. М.: Просвещение, 1990.

219. Русский ассоциативный словарь в 6-ти кн. М.: ИРЯ РАН, 1994-1998.

220. Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998.-703 с.

221. Савельева Л. В., Шкиль С. В. Колоратив красный в поэзии И. Бунина и М. Кузмина // Междисциплинарный семинар 4. Интерпретация художественного текста: сб. научи, материалов. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, гос. консерватории, 2001. - С. 63-67.

222. Санкина С. Л. Заметки к текстам М. Кузмина // Русская литература. -2002.-№ 1.-С. 227-234.

223. Сводный словарь современной русской лексики: В 2 т. М.: Рус.яз., 1991.

224. Седов К. Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции. М.: Лабиринт, 2004. - 320 с.

225. Селезнев Л. Михаил Кузмин и Владимир Маяковский (к истории одного посвящения) // Вопросы литературы. 1989. - № 11. - С. 66-87.

226. Семенец О. П. Прецедентный текст в языке газеты: динамика дискурса 50-90-х годов. Автореф. дис. . канд. филолог, наук. СПб, 2004. - 24 с.

227. Сергеева Е. В. Религиозно-философский дискурс В. С. Соловьева: лексический аспект. СПб: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена; «САГА», 2002. -128 с.

228. Сидоренко К. П. Интертекстовые связи пушкинского слова: монография. СПб: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999. - 253 с.

229. Силина В. Б. Контаминация // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа, 1998.-С. 197-198.

230. Симашко Т. В. Анализ семантической производности метафорических предложений // Семантика и производство лингвистических единиц (проблема деривации): Межвузовск. сб. научн. тр. Пермь: Изд-во Пермского гос. ун-та, 1979.-С. 100-106.

231. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб: Изд-во филологического фак-та СпбГУ, 2004. - 166 с.

232. Скляревская Г. П. Новый академический словарь: Проспект. СПб: ИЛИ РАН, 1994.-64 с.

233. Скребнев Ю. М. Эпитет // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 640-641.

234. Словарь служебных слов русского языка / Авторы: А. Ф. Прияткина, Е. А. Стародумова, Г. Н. Сергеева, Г. Д. Зайцева и др. Владивосток, 2001. -363 с.

235. Словарь языка русской поэзии XX века. В 2 т. М.: Языки славянской культуры, 2001.

236. Слово о музыке: Рус. Композиторы XIX в. Хрестоматия: Кн. Для учащихся ст. классов. М.: Просвещения, 1990. - 317 с.

237. Слонимский Ю. И. Балетные строки Пушкина. Л.: Искусство, 1974. -184 с.

238. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. - 128 с.

239. Сметанина С. И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века) СПб: Изд-во Михайлова В. А. 2002.-С. 5-287.

240. Смирнов М. А. Эмоциональный мир музыки. М.: Музыка, 1990. -320 с.

241. Солганик Г. Я. Свой текст чужой текст // Словарь и культура русской речи. К 100-летию со дня рождения С. И. Ожегова. - М.: Индрик, 2001. -С. 327-335.

242. Соломоник А. Семиотика и лингвистика. М.: Молодая гвардия, 1995. -352 с.

243. Сохор А. Н. Музыка // Музыкальная энциклопедия. В 5 т. Т. 3. - М.: Советская энциклопедия, 1976. - С. 730-751.

244. Степанов А. С. Очерк истории мировой культуры. М.: ООО «Многоцветье», 2000. - 367 с.

245. Степанов Ю. С. Семиотика. М.: Наука, 1971.- 145 с.

246. Степанов Ю. С. Семиотика // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 440-442.

247. Степанов Ю. С. В мире семиотики // Семиотика: Антология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С. 5-42.

248. Степанов 10. С. Французская стилистика (в сравнении с русской). М.: Едиториал УРСС, 2003. - 360 с.

249. Ступель А. Образы мировой поэзии в музыке. М.-Л.: Музыка, 1965. -150 с.

250. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М.: Наука, 1973. -366 с.

251. Суриков И. Е. Древняя Греция: история и культура. М.: ACT: Астрель. -190 с.

252. Суриц Е. Я. Все о балете. Словарь-справочник. М.-Л.: Музыка, 1966. -455 с.

253. Тахо-Годи М. А. Литература и живопись в романе Р. Роллана «Жан-Кристоф» // Литература и живопись. Л.: Наука, 1982. - С. 252-267.

254. Телия В. Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-288с.

255. Телия В. Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке.-М.: Наука, 1981.-269 с.

256. Тихонов А. Н. Словообразовательное гнездо. // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 503-505.

257. Тороп П. X. Проблема интекста // Текст в тексте. Труды по знаковым системам. XIV. Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 567. - Тарту: Изд-во Тартуского государственного университета, 1981. -С. 33-44.

258. Торсуева И. Г. Контекст // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 238-239.

259. Трубникова 10. В. Деривационное функционирование лексических единиц текста. Автореф. дис. .канд. филолог, наук. Барнаул, 1997. - 20 с.

260. Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке. М.: УРСС, 2001.-255 с.

261. Ульянин В. Ф. Некоторые замечания о межтекстовых связях в художественной литературе // Язык. Текст. Стиль: Сб. науч. ст. Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2004. - С. 125-130.

262. Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. - 280 с.

263. Филиппов К. А. Лингвистика текста: курс лекций. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - 336 с.

264. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989.-815 с.

265. Фокина М. А. Интертекстуальная деривация крылатых выражений в литературно-художественном дискурсе // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004 - С. 315322.

266. Художественно-эстетическая культура Древней Руси XI XVII в. - М.: Научно-изд. Центр «Ладомир», 1996. - 555 с.

267. Худяков А. А. Семиозис простого предложения. Архангельск: Изд-во Поморского госуд. ун-та имени М.В. Ломоносова, 2000. - 272 с.

268. Черданцева Т. 3. Мотивационный макрокомпонент идиомы и параметр денотации // Фразеология в Машинном фонде русского языка. М.: Наука, 1990.-С. 73-80.

269. Чернявская В. Е. Дискурс как объект лингвистических исследований // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. научи, ст. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 11 -22.

270. Шишенков П. Л. Словосочетание в аспекте деривации // Деривация и семантика: слово предложение - текст: Межвузовск. сб. научн. трудов. -Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1986.-С. 126-134.

271. Шмелев Д. Н. О третьем измерении лексики // Шмелев Д. Н. Избранные труды по русскому языку. М.: Языки славянской культуры, 2002. - С. 6071.

272. Шулежкова С. Г. Крылатые выражения русского языка, их источники и развитие.- М.: Азбуковник, 2001. 288 с.

273. Энциклопедия искусства XX века. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

274. Энциклопедия литературных героев: Зарубежная литература XVIII-XIX веков. М.: Олимп; ООО «Издательство АСТ-ЛТД», 1997. - 768 с.

275. Энциклопедия литературных героев: Зарубежная литература. Античность. Средние века. Кн. 1. Античность. - М.: Олимп; ООО «Фирма "Издательство ACT"», 1998. - 512 с.

276. Энциклопедия символизма: живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М.: Республика, 1998.

277. Эпштейн М. Н. Новелла // Литературный энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1987. с.248.

278. Эстетика: словарь М.: Политиздат, 1989. - 447 с.

279. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф.- М.: РИК «Культура», 1993. 464 с.

280. Ямшанова В. А. Дидактические уроки лингвистического анализа экономического текста/дискурса // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: сб. научн.ст. СПб: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 110-123.

281. Янко-Триницкая Н. А. Словообразование в современном русском языке.- М.: Изд-во «Индрик», 2001. 504 с.

282. Яценко И. И. О времена! о тексты! (доступны ли интертекстуальные связи русскоязычного худ. текста иностранному читателю?) // Язык, сознание, коммуникация: Сб. ст. Вып.1. - М.: Филология, 1997. - С. 65-73.1. Использованные тексты

283. Кузмин М. Подземные ручьи: Романы, повести, рассказы. СПб.: Северо-Запад, 1994.-768 с.

284. Кузмин М. Стихотворения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примечания Н. А. Богомолова. СПб.: Академический проект, 1999. - 832 с.

285. Кузмин М. Проза и эссеистика. В 3-х т. Т. 1. Проза 1906-1912 гг. / Сост. и коммент. Е. Г. Ломогацкой, Е. А. Певак; Вступ. ст. Е. А. Певак. - М.: Аграф, 1999.-624 с.

286. Кузмин М. Проза и эссеистика: В 3-х т. Т.2. Проза 1912-1915 гг. / Сост. и коммеит. Е.Г. Домогацкой, Е.А. Псвак. - М.: Аграф, 1999. - 656 с.

287. Кузмин М. А. Дневник 1905-1907 / Предисл., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000. -508 с.

288. Кузмин М. А. Дневник 1934.- СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1998. 415 с.