автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Проблема культурно-исторической самобытности России как предмет философского исследования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема культурно-исторической самобытности России как предмет философского исследования"

На правах рукописи

УДК 316.72 БЕК 71.05

БУЛЫЧЕВ Юрий Юрьевич

ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ САМОБЫТНОСТИ РОССИИ КАК ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФСКОГО

ИССЛЕДОВАНИЯ

Специальность: 09.00.13 - религиоведение, философская антропология и философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств

Научный консультант: доктор философских наук, профессор

Щученко Владимир Александрович.

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Исупов Константин Глебович;

доктор философских наук, профессор Казин Александр Леонидович;

доктор философских наук, профессор Манько Юрий Владимирович.

Ведущая организация: Республиканский гуманитарный институт (ИППК -РГИ) Санкт-Петербургского государственного университета.

Защита состоится « ty » 2005 г. в 16 часов на заседании

Диссертационного совета Д 212. 199. 24 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена, по адресу: 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д. 26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.

Автореферат разослан « Й » Огнпц^Л 2005 г. у j

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

А.М. Соколов

<15<Ю0

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Переживаемая мировым сообществом глобализация процессов социально-экономической и культурной жизни беспримерно обостряет проблему сохранения и развития идентичности национальных культур за счет повышения уровня осознанности их ценностно-мировоззренческой специфики. Международная ситуация, складывающаяся после крушения коммунистической системы, прекращения политико-идеологической борьбы двух противостоявших блоков и нарастания тенденций к цивилизационно многополюсному миру, характеризуется тем, что новые границы между человеческими личностями и сообществами прочерчиваются теперь не только идеологическими, политическими или экономическими, но во все большей мере культурными, ментальными факторами. Как выявляют известные исследования С. Хантингтона, в новом мире региональная политика осуществляется на уровне этнических отношений, а глобальная - на уровне отношений между цивилизациями. Данное обстоятельство способствует усилению социально-политических и социально-экономических функций культуры. Соответствие культурным традициям во многом определяет жизнеспособность политических систем, успех разного рода реформ и модернизаций. Развитость же культурного самосознания личности и общества, а также гуманитарные технологии актуализации культурно-исторической специфики социума в сферах производства, потребления, внутриполитического развития, геополитической стратегии становятся решающими факторами самосохранения наций и государств. Поэтому углубление культурно-исторической рефлексии, философско-теоретическое освоение национального духовного опыта, выработка соответствующих форм его социального воплощения в динамично изменяющейся исторической среде - исключительно актуальные и ответственные задачи гуманитариев в рамках своих отечеств.

Особенно большое значение сказанное имеет по отношению к России и российскому гуманитарному знанию, поскольку наша страна (как «хартленд») расположена в центре напряженных межцивилизационных связей. Сегодня она стоит перед необходимостью осознать себя и свое место в рамках нового миропорядка, не порывая духовной связи с традиционными ценностными основами своей многовековой культурно-исторической жизни. Формирование обновленного национального самосознания предполагает исследование целого круга тем, составляющих проблематику специфического бытия России в истории. Среди них первоочередное значение имеют вопросы о духовных основаниях отечественной цивилизации, об источниках и важнейших факторах формирования ее традиционных устоев, о культурно-типологической специфике российских общественно-государственных институтов и российского социума в целом, о типологии его исторического бытия, о характерных особенностях русского культурного самосознания. Анализ названных аспектов проблемы культурно-исторической самобытности России на уровне философ-

ско-теоретическом, в контексте опыта русской мысли и социально-исторического развития страны является первостепенной задачей российского гуманитарного знания. От ее квалифицированного решения во многом зависит качество политического руководства Россией и благоприятное будущее всей Евразии.

Степень разработанности проблемы. Исследование самобытности России как культурно-исторического феномена имеет свою историю, теснейшим образом связанную с действительными обстоятельствами российской социальной жизни. В этой истории естественно вырисовываются четыре периода, давших четыре пласта интересующей нас философской и культурологической литературы: 1) дореволюционный период развития отечественного гуманитарного знания, охватывающий XIX - начало XX века; 2) период деятельности отечественных мыслителей и ученых в Русском Зарубежье; 3) период развития советского обществоведения; 4) постсоветский период.

Несмотря на то, что проблема своеобычности русской культуры и специфичности исторического пути России изначально явилась одной из основополагающих тем русской философской мысли, философско-методологическая основательность исследования этой темы в дореволюционный период была недостаточной. При всей стихийной самобытности культурно-исторического развития России мы наблюдаем традиционную неясность, идеологическую предвзятость и односторонность философских и культурологических суждений, получивших распространение в литературе периода XIX - начала XX в., относительно российского типа миросозерцания и общественного существования. Вполне очевидный уклон в сторону публицистичности и вероисповед-но-идеологического пристрастия наблюдается не только в сочинениях вольных мыслителей (П.Я.Чаадаева, ранних славянофилов, А.И.Герцена, В.С.Соловьева, К.Н.Леонтьева), но и в трудах научно более строгих авторов -Н.Я.Данилевского, К.Д.Кавелина, Б.Н.Чичерина. Конечно, названные и другие представители русской мысли XIX в. заложили многие ключевые принципы исследования проблематики культурно-исторической самобытности вообще и России в частности. Однако философско-методологические аспекты такого рода исследования не получали должной проработки, что привело даже новатора-культуролога Н.Я. Данилевского к концептуальным неясностям и противоречиям (о чем идет речь в соответствующей главе). В силу указанного обстоятельства ряд важных проблем познания традиционной специфики России как культурно-исторического явления не был ни четко сформулирован, ни основательно исследован в дореволюционный период, так что явственный дефицит русского культурного самосознания явился, вероятно, одним из важных моментов российского системного кризиса, разрешившегося революцией 1917 г.

Революционное ниспровержение Петербургской России вызвало прилив исследовательского интереса к проблеме российской культурно-исторической самобытности, которая стала более основательно изучаться представителями русской мысли в Зарубежной России. В работах Г.П.Федотова, Н.С.Арсенье-ва, Г.В.Флоровского, И.А.Ильина, участников сменовеховского движения,

особенно его лидера Н.В.Устрялова, в исканиях национал-максималистов и, наконец, в русле евразийства - самой оригинальной культурфилософской концепции, рожденной русской мыслью за пределами России - специфика нашей страны как особого социокультурного организма привлекла сосредоточенное внимание. Работы Н.С.Трубецкого, ПН.Савицкого, П.П.Сувчинского,

B.Н.Ильина, Л.П.Карсавина, Н.Н.Алексеева являются необходимыми источниками исследования как методологических исканий отечественных мыслителей, озабоченных познанием кулмурно-цивилизационного своеобразия своей страны, так и того специфического качества российского бытия, которое было впервые отчетливо выявлено евразийцами за счет их новаторских методологических инициатив.

К сожалению, опыт Русского Зарубежья еще недостаточно осмыслен в контексте традиции отечественного россиеведения и его современных задач, ибо в советский период проблема культурно-исторической самобытности России была, как таковая, под запретом, присутствуя в общественной и научной мысли в спорадических и зачастую в идеологически искаженных формах. Однако и в это время значительный вклад в изучение различных аспектов российского культурно-исторического своеобразия внесли исследования

C.С.Аверинцева, В.В.Кожинова, Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Б.А.Успенского, а также публицистическая деятельность таких известных представителей неофициальной культуры и эмиграции, как В .Н. Осипов, А.И.Солженицын, В.Е.Максимов, В.М.Борисов, И.РШафаревич. Коллапс советской системы вызвал новую волну интереса к самобытному российскому типу пребывания нации в истории. Неожиданно быстрое крушение советского режима и распад СССР заставили обратить внимание отечественной, а отчасти и мировой гуманитарной науки на необходимость исследования культурной специфики России, как фактора, определяющего духовные, политические, социально-экономические формы исторического развития страны. Под влиянием этой объективной потребности российские историки, философы, культурологи, политологи постсоветского периода поднимают комплекс ранее не исследовавшихся тем, связанных со спецификой отечественной цивилизации, ее геокультурными и геополитическими функциями, ее православно-христианским началом, внутренней многоукладностъю, характером русского менталитета и стиля мышления.

Целый ряд проблем социокультурной специфики нашей страны рассматривается в трехтомном труде А.С.Ахиезера «Россия: критика исторического опыта» (М.,1991), в его работе «Социально-культурные проблемы развития России. Философский аспект» (М., 1992), в книгах И.В.Кондакова «Культура России» (М.,1999), В.В.Ильина и А.С.Ахиезера «Российская цивилизация: содержание, границы, возможности» (М., 2000), В.А.Тонких и Ю.Л.Ярецкого «Россия: цивилизация и культура» (М., 1998), в известных трудах А.С.Панари-на, О.А.Платонова, Е.С.Троицкого, АГ.Дугина. Значительный вклад в изучение системы древнерусского мировоззрения вносят работы М.Б.Плюхановой, а в уяснение связи византийской традиции и русского сознания - работы Г.В.Скотниковой. Особенности русского менталитета и национального харак-

тера исследованы Г.Д Гачевым, К.П.Касьяновой. Специфика русского стиля философствования подвергнута осмыслению в сочинениях Ф.И.Гиренка, АВ.Гулыги, А.А.Ермичева, И.И.Евлампиева, А.П.Козырева, А Ф.Замалеева, Н.П.Ильина, АИ.Маилова, П.А.Сапронова, С.С.Хоружего. Своеобразие отечественной правовой культуры исследуется И.Д Осиповым, а проблемы русского миросозерцания, его патриотические и религиозно-нравственные аспекты находят многогранное отражение в работах Т.М.Горичевой, Б.Г.Дверниц-кого, Г.П.Выжлецова, П.Б.Клевцова, А.И.Кугая, ЮВМанько, АВ.Посад-ского, В.Н.Сагатовского, А.Н.Швечикова. Важным направлением изучения роли традиционных ценностей в духовной жизни современного российского общества является социально-психологическое исследование состояния православного менталитета, осуществляемое под руководством директора НИИКСИ СПбГУ В.Е.Семенова. С точки зрения развития философско-методологической рефлексии в познании культурно-исторической самобытности России особый интерес представляют сборники исследовательских материалов по проблемам философии русской культуры, ценностной специфики отечественного культурного самосознания и перспективам российского культурного синтеза, выпускаемые факультетом Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств под редакцией В.А.Щученко . Системное изучение этнокультурных и духовных аспектов отечественной цивилизации предпринимается под руководством М.П.Мчедлова исследовательским центром «Религия в современном обществе» Российского независимого института социальных и национальных проблем. В рамках специального проекта изданы тематические сборники статей, энциклопедический словарь «Российская цивилизация: Этнокультурные и духовные аспекты» (М., 2001), учебное пособие для вузов «Российская цивилизация» (М., 2003), освещающее различные планы культурно-исторической жизни нашей страны. Весьма любопытный опыт синтеза научного и мистического воззрений на российскую культурно-историческую проблематику предложила И.В.Можайскова в труде «Духовный образ русской цивилизации и судьба России» (Ч. 1 - 4, М., 2001-2002). Комплекс проблем духовной, этнокультурной, социально-исторической идентичности России исследован в работе Г.Г.Силыгацкого «Россия в поисках смысла» (Ч. 1,2, Смоленск, 2004).

Актуальные темы, касающиеся специфики отечественной культуры, были подняты в последние годы в публикациях' журналов «Вопросы философии», «Новый мир», «Москва», «Полис», «Безопасность Евразии». Интенсивно и зачастую на высоком теоретическом уровне проблематика культурно-исторической самобытности России обсуждается в российской сети Интернет, в частности, на сайтах «Русский архипелаг» (http://www.archipelag.ru) и «Рус-

1 См • Духовность России' традиции и современное состояние. - СПб, 1994; Ценностный мир русской культуры - СПб , 1995; Русская культура как живой организм - СПб, 1997; Культурный синтез России. - СПб., 1998; Русская культура и культура России. - СПб., 2001, Культура России- единство и полицентризм топологического развития - СПб, 2001, Русская культура: прерывность и непрерывность исторического развития - СПб., 2003; Русская культура' теоретические проблемы исторического генезиса - СПб., 2004

ский университет» (http://www.russ.гu/uшveг/chaiгs/шdex.html). Публикации и выступления П.Г.Щедровицкого, С.Б.Чернышева. В.Л.Цымбурского, В.Л.Ма-хнача, помещаемые на этих сайтах, поднимают проблемы осмысления культурно-исторического пути России, выработки обновленного российского мировоззрения, способного адаптировать страну к новь™ обстоятельствам ее бытия.

Методологически существенную для данного исследования роль сыграли сочинения Л.М.Баткина, Ю.В.Бромлея, Д.К.Бурлаки А.АГрякалова, Б.С.Ера-сова, К.Г.Исупова, С.В.Лурье, И.А.Сафронова, В.И.Стрельченко, М.С.Уварова, посвященные осмыслению философско-антропологических, культурологических, мифологических, этнопсихологических оснований социальной жизни. В диссертации использовались работы классиков философской мысли, зарубежных специалистов по философии культуры, русской истории, проблемам взаимодействия цивилизаций Запада и Востока (Дж. Вайланта, Дж. Кипа, С. Радхакришнана, А.Тойнби, А.Уотса, Дж. Хоскинга, К.Юнга и др.). На выбор диссертантом ряда базовых установок анализа российского культурно-исторического своеобразия особое влияние имели книги А.Л.Казина «Философия искусства в русской и европейской духовной традиции» (СПб., 2000), «Россия и мировая культура» (СПб., 2004), монографии А.А.Королькова «Русская духовная философия» (СПб., 1998) и В.А.Щученко «Вечное настоящее культуры» (СПб., 2001).

Самое общее знакомство с историей исследования проблемы культурно-исторической самобытности России свидетельствует как о первостепенном значении этой проблемы для отечественного гуманитарного знания, так и о недостаточности ее философского Осмысления. До настоящего времени отсутствуют систематические труды, посвященные философскому анализу основополагающих аспектов российской культурно-исторической специфики, действительных проявлений последней в основных планах социальной жизни. При росте общественного интереса к своеобразию российского исторического развития, при разноречивой идеологизации его опыта и многообразии подходов возникает настоятельная необходимость повысить уровень философского отношения к теме российской самобытности, не порывая с ее жизненной значимостью, и через методологически осмысленную связь различных исследовательских позиций увидеть объективные возможности взаимодополняющего сосуществования различных образов России в рамках ее некоего сверхобраза.

Методологические основы исследования. Общие концептуальные рамки осмысления ключевой проблематики диссертации определяются философ-ско-антропологической парадигмой, предполагающей, что подход к любой проблеме гуманитарного знания принципиально зависит от того образа человека, которым с той или иной степенью осознанности руководствуется исследователь. Образ же человеческий всегда имеет определенные религиозно-духовные основания. Он оформляется и развивается в рамках каждой цивилизации под решающим влиянием конкретной религиозной традиции и присущей ей теологии, а также вследствие критической полемики с ними. Прини-

мая к сведению это обстоятельство, автор, оставаясь в области философского умозрения, одной из своих задач видит экспликацию христианско-персо-налистических предпосылок понимания самобытности национальной культуры. Руководствуясь такого рода установкой, мы уподобляем процесс исследования национально-культурной проблематики процессу постижения духовного типа и творческой жизнедеятельности человеческой личности. Национальная культура рассматривается нами как системно организованный комплекс мифов, символов, образов, идеологем, императивов социальной жизни, аналогичный системности человеческого сознания. С учетом опыта моделирования психической «протяженности», содержащегося в философском наследии С.А.Алексеева (Аскольдова), и моделей психической динамики, разработанных в аналитической психологии К.Юнга, вводятся понятия духовно-архетипической основы культуры и ее вторичных типологических форм, а соответственно различаются центральные и периферийные области культурного существования. Духовно-архетипическое ядро национальной культуры выражается интегральной мифологемой данного народа. Будучи укоренена в его религии, зафиксирована в сакральных текстах его культурной традиции, воплощена в многообразных произведениях литературы, философской мысли, искусства, эта мифологема, так или иначе, влияет на все аспекты национального сознания и бытия

Духовное ядро культуры, действуя в контексте исторически конкретной социальной среды, политических и экономических форм жизни народа, обусловливает характерные черты национально-культурного ментального поля. Последнее же определяет единство многих личных самосознаний и, создавая внутренне устойчивую основу жизнедеятельности общества, способствует его в онтологическом смысле самобытному (то есть спонтанному, органичному, самостоятельному, преемственному, самосохраняющемуся, саморазвивающемуся) историческому существованию. Свои культурные функции вышеназванное ядро выполняет не только в силу «нуминозного», мифологического качества, но и ввиду соответствия этнопсихологическим особенностям, характеру объективного бытия социальной общности в своеобразных условиях данного «месторазвития».

Естественное происхождение и внутренняя органика национального общества, его культурная самобытность являются организующими факторами более широких и искусственных общественных систем, объединяющих многие народы в рамках империй или несколько государств в цивилизационных комплексах. Этим объясняется то, что в центре исследования находится проблематика именно русской культуры и русского национально-общественного развития, сыгравших решающую роль в духовной и социальной организации жизненного пространства России-Евразии, объединении различных народов и традиций в рамках Российского государства.

1 Понятия мифа и архетипа принимаются нами как обозначения первоначальных, до-рациональных оснований социально-культурной жизни, дающих материал, психическую энергию и смысловые направления дифференцирующей творческой деятельности личности.

Стремясь осмыслить тему национально-культурной самобытности в фи-лософско-персоналистическом ракурсе, автор ориентируется не столько на методы формальной интерпретации (соотнесенной с чисто теоретическими критериями) российского культурно-исторического процесса, сколько на разрешение задач его ценностно-смыслового анализа. При этом мы исходим из опыта русского культурного самосознания, нашедшего отражение в сфере традиционного православного мировоззрения и в истории отечественной философии. Исследование многообразных данных этого опыта во всех основных аспектах работы имеет целью, во-первых, выявить объективные основания российской культурно-исторической самобытности, а во-вторых, установить адекватные ей методы мышления. Ибо, как указывает современное гуманитарное знание, всякому типу культурного бытия соответствует свой тип сознания (в научном плане - методологической рефлексии), способный «ухватить» глубинные архетипы конкретной культуры.

Объективно сложные проблемы такого рода возможно разрешить на должном уровне научной основательности посредством погружения исходных методологических установок в достаточно представительный фактический материал российской культурно-исторической жизни. Интуитивно «ухватываемые» духовные определения культуры, аналитически выявляемые проблемы и принципы ее исторического развития должны быть апробированы в этом материале, подкреплены результатами самопознания России в основных течениях русской философской, культурологической, общественной мысли.

Так определяется комплексная исследовательская стратегия, воплощенная в данной работе. Эта стратегия призвана достичь взаимодополняющего сочетания в рамках единого научно-философского исследования трех планов изучения проблемы: в свете персоналистической философии культуры, религиоведения и системного анализа конкретного историко-культурного опыта.

Важная методологическая особенность диссертации обусловлена установкой на интеграцию историзма (предполагающего рассмотрение культурных принципов, организующих социальную жизнь, в постоянном развитии, изменении) с метаисторическим анализом оснований культуры (ориентированным на выявление ее духовно устойчивых, архетипических, традиционных начал, отвечающих за многовековую идентичность национально конкретного общества в истории).

Объект исследования: российский культурно-исторический процесс в контексте мирового культурно-исторического развития.

Предмет исследования: самобытность духовных оснований и принципов исторического существования России как специфического типа социальной жизни и цивилизации.

Цель и основные задачи диссертационной работы. Цель диссертации -философско-методологическая и содержательная проработка основного круга вопросов, предполагаемых проблемой культурно-исторической самобытности России, и за счет этого повышение уровня концептуальной отчетливости

представлений о характере культурного и цивилизационного развития нашей страны.

Поставленная цель достигается посредством решения трех взаимосвязанных задач:

а) анализа онтологических оснований понятия культурной самобытности, а также опыта исследования культурно-исторической специфики России и ее идентификации, которым располагают отечественная философия и культурология XIX - XX вв.;

б) рассмотрения объективных геокультурных и природно-географи-ческих «рамок» формирования российской духовной и цивилизационной идентичности;

в) осмысления базовых аспектов отечественной религиозно-духовной традиции, исследования типологии русского культурного сознания и описания характерных особенностей российского культурно-исторического процесса в рамках целостной периодизации.

На первом этапе естественным образом доминирует методологическая установка, на втором и третьем этапах основное значение приобретает содержательный аспект исследования проблемы. Погружая философские методы ее освоения в конкретный историко-культурный материал, автор стремится апробировать эти методы и с достаточной степенью фактологической обоснованности выйти на новый уровень понимания основополагающей проблематики российской культурно-исторической самобытности, как в ее философских смыслах, так и в конкретной «плота» исторического опыта.

Научная новизна исследования. Научная новизна диссертации определяется комплексной разработкой исследуемой проблемы. Причем впервые весь круг связанных с нею тем рассматривается как внутренне органичный комплекс представлений, понятий, учений, исторически выросший из российского социально-культурного бытия и потому имеющий свою логику развития в сфере русской мысли. Более того, данный комплекс, транслируясь в истории русского самосознания, по-разному интерпретируясь в различные исторические периоды, дает отечественной мысли жизнь, стимулирует ее развитие, структурирует ее направления, выявляет (как некий онтологически содержательный тест) ее предельные творческие возможности и глубинные идейные устремления. Само традиционное наличие проблемы самобытности России в сфере русской мысли различных периодов времени является фактом ее своеобразия, а степень выраженности этой проблемы в определенном интеллектуальном течении может служить формальным критерием его национально-исторической значительности.

Конкретные аспекты научной новизны, содержащиеся в работе, могут быть представлены в следующих тезисах:

Исследованы ценностно-мировоззренческие предпосылки особой значимости проблемы культурно-исторической самобытности в рамках христианской традиции и рассмотрены онтологические основания понятия «культурная самобытность».

Раскрыто специфическое значение вышеназванной проблемы на российской почве, обусловленное своеобразным положением нашей страны в системе мировых геокультурных связей и ее динамичной модернизацией в Новое время, породившей острую потребность обновленной идентификации России в русском культурном самосознании.

Обоснована необходимость методологической, а также жизненно-практической связи таких принципов мышления и социально-культурного бытия, как историцизм и органицизм. В целях преодоления весьма условной и в методологическом плане неплодотворной альтернативы культурного консерватизма и творческого динамизма, выявляются объективно реальные аспекты культурного самосознания и существования, в рамках которых становятся необходимыми стабилизирующие социальную жизнь «творчески консервативные», «динамически традиционалистские» стратегии мышления и деятельности. Для осмысления феноменов такого рода синтеза, обнаруживаемых в российском историко-культурном материале, вводится понятие динамического традиционного единства культурной жизни, противопоставляемое понятию ее органического традиционного единства.

Выявлены энергетические источники культурно-исторической самобытности общества, в качестве которых рассматриваются этнопсихологическая специфика народа, духовные ресурсы религиозной традиции, особенности развития сознания личности и типология сочетания названных начал в рамках национальной духовности, актуализирующейся посредством творчества культурных деятелей народа.

Осмыслено понятие культурного самосознания. Последнее интерпретировано как способ личностной реализации ментальных энергий и ценностно-мировоззренческих императивов общества в русле его традиционной специфики.

Раскрыта взаимосвязь религиозно-духовных и цивилизационных аспектов исследования проблемы культурно-исторической самобытности России в контексте взаимодействия народов нехристианского Востока, христианского Запада и христианского Востока. В связи с данной духовно-типологической проблематикой подвергнуты анализу характерные черты восточно-христианского общественно-культурного типа, рассмотрены специфические особенности и проблемы цивилизации, развивающейся в русле восточно-христианской традиции.

В сравнении с опытом государственно-церковной системы Византии и цивилизации христианского Запада очерчена культурно-историческая специфика интеграции восточно-христианского мировоззренческого опыта в отечественный этнокультурный тип. Исследованы религиозно-мифологические и религиозно-философские аспекты русского православного мировоззрения, типологически различные формы его актуализации, метаморфозы русской культурной идентичности за пределами традиционной ценностной системы.

Впервые системно проанализированы религиозно-мифологическая подоплека, идеологическое содержание, историческая типология отечественного культурного самосознания. Выявлены три основные, тесно взаимосвязанные

разновидности последнего: русско-православное, византинистское, европей-ско-российское. Раскрыты компенсаторная логика связи названных мировоззренческих форм и основополагающая проблематика русской культурной идентификации в Новое время.

В контексте системного анализа типологической специфики российского исторического процесса описаны ключевые критерии культурно-цивилиза-ционной идентичности России, картина взаимодействия религиозно-духовных, национально-психологических, природно-географических, пространственных и временных определений социально-культурного развития нашей страны. Выявлена ценностно-мировоззренческая логика становления, трансформации, разрыва и преемственности основных культурных и общественно-государственных форм российского исторического бытия.

Построена авторская периодизация культурно-исторического развития России с точки зрения единства духовно-архетипического ядра русской культурной традиции и многообразия форм его проявления в различные эпохи отечественной истории. В рамках данной периодизации моделируются и анализируются пять периодов: стадия предтрадиционного развития Руси; эпоха формирования русской православной традиции; период органической традиционной целостности культурной жизнщ стадия динамического традиционного единства-, фаза посттрадиционного развития России.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Важный мировоззренческий статус идеи национально-культурной самобытности в рамках христианского миросозерцания объясняется из свойственных ему персоналистической антропологии и историзма. Открыв персона-листическую перспективу постижения человека, мира, истории, христианство поставило перед философской мыслью проблему поиска духовно-личностного смысла исторического бытия народов, выявления оснований их творческого пребывания в истории.

2. Смысл национально-духовной и цивилизационной самобытности народа может быть раскрыт в своем действительном существе и практической важности только в рамках философско-методологической концепции, руководствующейся духовно-энергетическим пониманием природы социальной жизни. То есть теории, придающей центральное значение не самим по себе эмпирическим потребностям, интересам и отвлеченным знаниям, а тем традиционно сложившимся мировоззренческим установкам, определяемым ими процессам выбора, оценки, консолидации сознаний и социальной воли, которые обусловливают собственно человеческий, духовно-смысловой, творчески-исторический характер общественного бытия.

3. Сама возможность мыслимости исторического процесса обусловливается реальностью метаисторических начал конкретной культуры, сущих в сознании народа, общества и определяющих восприятие ими социального времени как процесса исторического воплощения определенного идеального, ценностного содержания. Разрыв общественного сознания с традиционным духовно-смысловым комплексом своей культуры разрушает целостность национальной истории, преемственность развития общественных форм.

4. Рассмотрение понятия культурной самобытности в сопоставлении с понятиями «культурно-историческое своеобразие» и «культурная традиция» приводит к выводу, что в этих отношениях «самобытность» выступает как категория, относящаяся к духовной индивидуальности данного сообщества, а потому онтологически более существенная, чем понятие «своеобразие», и значительно более широкая, чем понятие «традиция». Ибо, наряду с позитивно-традиционным моментом, категория самобытности предполагает целый комплекс исторически сопутствующих данной национальной культуре недостатков, которые выражают несовершенство воплощения традиционных ценностей в социально-исторической жизни народа, типичное именно для него и зачастую диалектически связанное с особенностями его позитивного духовного своеобразия.

5. Проблема культурно-исторической самобытности России имеет основополагающее значение в истории русской мысли и русского самосознания Нового времени, поскольку Россия, технически модернизированная реформами Петра Великого, встретилась с трудностями в деле уяснения своего мирового места, своих собственных интересов и задач. Недостаточная развитость научного просвещения в допетровский период поставила страну перед необходимостью восполнить дефицит интеллектуальной культуры (путем заимствований из арсенала научного опыта Европы) и в то же время не подпасть под влияние западной цивилизации, с ее инородными России принципами существования и секулярной рациональностью, все более отчуждающейся от общего христианского наследия. Русской мысли следовало сопоставить в целостных образах исторические пути Европы и России, выработать проект культурной миссии последней, дабы легитимировать самобытное присутствие России в Новой истории.

6. Сложность каждой из названных проблем и их совокупности, трудности осмысления объективной, многоплановой специфики России, шедшей путем уникального сочетания типологически различных начал социального бытия, в рамках мировоззренчески и концептуально единого культурного самосознания обусловили раскол русской философии, общественной мысли и самой социальной жизни на разнотипные направления. Причем этот раскол осуществился не столько на уровне концептов, сколько в плане вероисповеданий и мировоззренческих интенций, проведя демаркационные линии между западниками, славянофилами, народниками, евразийцами и т.д., что обращает нас к драме интенционального и ценностного распада русской души. То есть, говоря о противоположных способах усмотрения специфики России и различных образах восприятия ее самобытности, возникших с самого начала нашего философского пробуждения, следует видеть не просто расслоение веры и разума, чувства и ума, а возникновение разных типов веры, разных стилей рациональности внутри русского сознания и, соответственно, внутри русской культуры, русской общественности и государственности.

7. Анализ опыта отечественной мысли и социальной жизни позволяет вести речь о хронической слабости в России русского культурного самосознания, начал цивилизационной идентичности и способности исторического самооп-

ределения общества. Эта размытость собственной национально-культурной рефлексии, избыточный универсализм мировоззрения и повышенный интерес к инобытным культурам позволяли русским изрядное время служить имперским этносом, с изящной пластичностью осуществлять культурные заимствования и своеобразно актуализировать свои творческие способности в заимствованном материале. Однако «традиция» ухода русской точки зрения с собственной культурной почвы в сторону культурного инобытия и «иносознания» порождает ложные парадигмы идентификации, наполняет ими общественную память, а сегодня ставит под вопрос саму жизнеспособность нашей страны как единого государства и типа цивилизации.

8. Основательная идентификация России в качестве феномена культурно-исторической жизни предполагает многоуровневый характер. Она призвана отразить и своеобразие русской культурной основы жизни российского сообщества (связанное со специфическим воплощением ценностно-мировоззренческих начал греко-православной традиции, сложившейся в русле общеевропейского, но не западного, культурного типа), и евразийскую специфику цивилизации, выполняющей интегрирующие функции в поликонфессиональном и полинациональном социуме, на стыке европейского и азиатского циви-лизационных комплексов. Границы культурно-исторического самоопределения России объективно приобретают трихотомический смысл, отделяя ее не только от христианского Запада и нехристианского Востока, но и византийского культурного типа.

9. Будучи глубоко причастна наследию византийского культурного синтеза, соединившего религиозно-мистический опыт Азии с греческой философской формой, Россия, в отличие от Византии, не знавшей нации и базировавшейся на связи двух универсализмов: универсализма православия и универсализма империи, изначально строилась на психологически своеобразном и достаточно однородном восточнославянском этническом фундаменте. Это обусловило весьма раннее становление русского национального самосознания и идеи народности, что пронизало великокняжескую и монархическую власть, земское общество и крестьянскую общину, а отчасти даже европеизированный гражданско-общественный уклад специфическим православно-национальным духом.

10. Для фиксации образовавшегося в итоге становления русской культурной традиции сплава религиозной и национальной идентичностей вводится понятие православно-национального архетипа отечественной культуры Традиционное выражение его связывается с символом Святой Руси и идеей Москвы-третьего Рима, в которых проявились два контекстуально близких, но существенно различных по смыслу уровня русской идентичности: цивилизаци-онной, мессианско-исторической (Третий Рим) и духовно-национальной, ме-таисторической (Русь Святая).

] 1. Как следствие синтеза универсально-православной и восточнославянской этнокультурной составляющих выделяются четыре основополагающих элемента ценностного ядра отечественного культурного типа: православная вера; почитание Русской земли как безусловной ценности и святыни; велико-

державная (в смысле мощи и масштабности) государственность; национально-духовная, национально-культурная самобытность. Именно совокупным влиянием этих ценностей объясняется функциональная специфика отечественной цивилизации, а смысловыми и структурными изменениями в ценностном ядре - российская социально-историческая динамика.

12. В отличие от типичных стран Востока и Запада, Россия не проявляет свойств ни долговременной традиционной стабильности, ни устойчивого развития на базе динамических и релятивистских принципов, демонстрируя картину разного рода идеологических переворотов, расколов, смут, распадов и собираний, разложений и возрождений. Общие особенности российского культурно-исторического процесса ближайшим образом выражает слово «по-рывность», в смысле различных миросозерцательных увлечений нации, а также в смысле разрывов культурной традиции.

13. Внутренняя неустойчивость в характере исторического развития страны объясняется глубоким религиозно-мифологическим характером русской культуры, избежавшей долговременного опыта секуляризации и демифологизации. Чисто секулярные ценности рациональности, практической пользы, технической эффективности остаются сами по себе недостаточно легитимными в отечественном культурном сознании, что обусловливает как известное отчуждение народного менталитета от исторического мира, от современности, так и попытки периодического «вбрасывания» России в историю, осуществляемые государственной властью, принудительно переключающей внимание народа с метаисторических, метаполитических ценностей на временные (современные) цели бытия страны Однако порыв вхождения в историю без должной мировоззренческой опоры на ценностно-смысловые начала собственной культуры (дающие ментальные ресурсы овладения социальным временем, разумного руководства динамикой изменений) приводит к неизбежному социальному срыву.

14. Органическое сопряжение религиозно-мистического и национально-культурного начал в русском самосознании, при слабом развитии интеллектуальных форм освоения данных религиозного и социального опыта, является источником основных противоречий, характерных для исторического развития отечественного социально-культурного типа. Крайне актуальная для последнего проблема осмысленного сочетания разноуровневых императивов социальной жизни, повышения гибкости и многоплановости общественного сознания на основе преемственности традиционных ценностей объясняется еще и сложностью «месторазвития» России в порубежном мире между Европой и Азией, необходимостью обеспечивать цивилизационную стабильность страны в условиях повышенной свободы выбора исторических ориентиров. Отмеченными обстоятельствами в их совокупности обусловлено постоянное присутствие компенсаторных факторов в сфере отечественного культурного самосознания (византинизм, европеизм) и в практике российского государства (административная европеизация, тоталитарный социализм). Последние объясняются как порожденные поисками идеологических «точек опоры» или институциональных «костылей» во внешнем мире, необходимых для укрепления

самостоятельности страны в истории при недостаточной четкости русской культурно-исторической идентификации.

15 Фундаментальная задача культурного самосознания для современной и будущей России определяется объективной необходимостью точного фило-софско-мировоззренческого соотнесения ценностей православно-национального ядра русской культурной традиции, наследия греко-православной мысли, а также опыта интеллектуально развитого, индивидуализированного творчества во всех сферах цивилизации, который мы получаем как лучшую часть наследия Западной Европы.

Теоретическое значение работы. Осмысление философско-антропо-логических, культурфилософских, религиоведческих, историко-культурных аспектов исследуемой проблемы; выявление принципов, обусловливающих как специфичность отечественной культурной традиции, так и возможность ее адекватного познания; раскрытие диалектики консервативных и творчески-динамических начал общественного бытия России; опыт экспликации и артикуляции духовно-архетипических оснований российской культурной жизни способны стимулировать дальнейшую системную разработку проблем своеобразия исторического развития нашей страны, необходимую российскому социуму для обретения идентичности, а также определенного «лица» в международном плане. Содержащийся в диссертации анализ опыта русской мысли и культурно-исторического развития России способствует преодолению многих трудностей, связанных с кажущейся несовместимостью различных философских и жизнестроительных ориентации, сложившихся на российской почве, поскольку обнаруживает равную необходимость их происхождения и взаимную компенсаторную связь в рамках отечественного культурно-исторического процесса. Философское прояснение всякого рода мифологических импульсов и идеологических увлечений в интерпретации проблем самобытности России дает возможность осознать границы правды каждой исторически устоявшейся точки зрения и подняться к новым, более широким идеям, как в научно-теоретическом, так и в общественно-мировоззренческом смысле.

Практическое значение работы. Материалы диссертации могут найти применение в преподавательской деятельности, прежде всего, в рамках курсов истории русской культуры, истории русской философии и общественной мысли, культурологии, истории православной культуры, при разработке спецкурсов по проблемам культурно-исторической самобытности России, учебно-методических материалов и учебных пособий по названной проблематике. Данные диссертационного исследования могут быть использованы в целях воспитания культурного и патриотического самосознания молодежи через образовательный процесс.

Апробация работы. Основные идеи диссертации получили апробацию на ежегодных чтениях факультета Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, с 1992 по 2002 г., а также на научных конференциях: «Наука и культура Русского Зарубежья» (СПбГАК, 28 ноября 1996); «Академик А.И. Солженицын. К 80-летию со дня рождения» (Международная научная конференция, Пушкинский

Дом, 16 декабря 1998); «Православие и творчество» (Научно-практическая конференция, СПб., 11-12 мая 2000); «Духовные и социальные проблемы современной России в свете Православия» (Научно-практическая конференция, СПб., 17-18 декабря 2001); «Наука, культура и политика русской эмиграции» (Всероссийская научная конференция, СПбГУКИ, 24-26 июня 2002); «Православие: ответ на вызовы XXI века» (Научно-практическая конференция, СПб., 12-13 февраля 2003); «Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С.Соловьева» (Международная научная конференция, СПбГУ, 14-15 февраля 2003); «Православие и патриотизм» (Научно-практическая конференция, СПб., 26-27 марта 2004); «Российская цивилизация в XXI веке» (Научно-практическая конференция в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, 3 июня 2004); «Православие, молодежь и будущее России» (Международная конференция, СПб., 3-5 марта 2005); «Ребенок в современном мире. Культура и детство» (УШ,Х,Х1,ХП международные конференции в Санкт-Петербурге в апреле 2001,2003,2004,2005 гг.); «Славянские культуры: духовные традиции и вызовы современности» (Международная конференция, СПбГУКИ, 24-25 мая 2005).

Результаты исследования отражены в 63-х публикациях автора (общим объемом 107 п.л.), в том числе в монографиях «Христианская философия нации и проблемы русского культурного самосознания» (СПб., 2004, 15,75 п.л.) и «Россия как предмет культурно-исторического познания. Введение в проблему российской культурно-исторической самобытности» (СПб., 2005, 18,25 п л.). Все положения диссертации использовались в преподавательской работе. Учебная программа по теме «Социально-культурное своеобразие исторической жизни России», предложенная диссертантом на открытый конкурс «Гуманитарное образование в высшей школе», была поощрена грантом 1П степени (протокол заседания конкурсной комиссии № 9 от 24 декабря 1992 г.). На основании материалов диссертационного исследования разработаны и читаются следующие курсы на факультете Истории русской культуры СПбГУКИ: «История духовного становления России»; «История русской философской мысли XI - XVIII веков»; «История русской философии в XIX веке»; «История русской философии в XX веке»; «История русской культуры в XVIII веке»; «История русской культуры в XIX веке»; «История русской культуры в XX веке»; «Историография истории русской культуры».

Диссертантом создана программа курса «Общественно-психологическая и духовная история России» для средней школы, утвержденная в качестве авторской программы экспертным советом при Комитете по образованию мэрии Санкт-Петербурга (протокол № 6 от 21 марта 1995 г.), а с 1999 г. читаются регулярные циклы лекций для учителей в Санкт-Петербургской государственной академии пост дипломного педагогического образования по проблемам приложения цивилизационного подхода к преподаванию отечественной истории.

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств и была рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух частей (в первой части пять глав, во второй - семь), заключения и списка литературы Объем работы с библиографией 446 с.

Основное содержание диссертации

Во Введении рассматриваются актуальность темы, степень ее разработанности, определяется методологическая установка диссертанта, указываются цели и задачи исследования, научная новизна диссертации, очерчиваются положения, выносимые на защиту, теоретическое и практическое значение работы, ее апробация.

Первая часть - «Философско-методологические принципы и ключевые аспекты исследования культурно-исторической самобытности России» - посвящена анализу опыта осмысления природы национально-культурного бытия в истории западноевропейской и русской философии, а также рассмотрению онтологических оснований понятия культурной самобытности, его национально-духовного аспекта и его российского контекста.

В главе первой - «Мировоззренческий статус проблемы самобытности национальной культуры как предмета гуманитарного знания» - выявляются ценностно-мировоззренческие основания актуальности названной проблемы в рамках христианской традиции. Эта актуальность связывается с установкой христианского персонализма, которая предполагает восприятие культуры и истории сквозь призму понятая «личность», в контексте личного приобщения судьбе нации и ее историческому пути. В сравнительном отношении рассматриваются линейный историзм и теории культурного полицентризма, выявляются сильные и слабые стороны вышеназванных методологических позиций, делается вывод о необходимости сочетания принципа историзма, предрасполагающего к духовно-динамическому пониманию культуры, с анализом ее устойчивых типологических характеристик, сохраняющихся в истории. Подчеркивается, что проблема национально-культурной самобытности имеет важнейшее экзистенциально-мировоззренческое значение в рамках гуманитарного познания. Она предполагает изучение первостепенных начал социального существования (в частности, менталитета народа, специфики освоения им определенной религиозной традиции, роли природно-географических условий и традиционных общественно-политических форм в развитии данной национальной общности, типологии ее культурной идентификации). Именно исследование этих начал позволяет ответить на фундаментальные вопросы социальной науки - вопросы о том, как возможно бытие определенного человеческого общества, его сохранение и развитие в истории, обогащение им культурного опыта человечества,

В главе второй - «Христианско-антропологическая основа и содержание понятия национально-культурной самобытности» - речь идет о необходимых методологических предпосылках исследования самобытности национальной культуры. Здесь определяется понятие нации как культурно-

исторической индивидуальности, обладающей специфической энергетикой, полем духовного влияния на отдельные личности и другие культурно-исторические общности, формируется представление об органической связи этнопсихологического, индивидуально-личного и религиозно-духовного планов национально-общественного бытия. Национальная самобытность квалифицируется как важнейшее духовно-творческое качество всякого социально-культурного организма, которое позволяет ему осуществлять в истории устойчивое развитие. Категория самобытности затем определяется в тех смысловых линиях, которые очерчены диссертантом во Введении (в п. 4 положений, выносимых на защиту). Анализируя и сопоставляя понятия «культура» и «история», автор диссертации приходит к выводу о том, что первое понятие преимущественно относится к устойчивым духовным содержаниям социальной жизни, второе - к ее динамике. Сохранение культурной идентичности национально конкретных обществ в процессе их исторического развития объясняется как следствие ментального воспроизводства традиционных ценностных императивов, актуализируемых многообразными идеологическими и институциональными средствами цивилизации. Избегая радикального противопоставления понятий «цивилизация» и «культура», автор руководствуется их толкованием в качестве взаимно дополнительных средств описания специфического социального единства. При этом анализ культурных аспектов общественной жизни представляется призванным выявлять ее духовно-архети-пические и ценностно-нормативные основания, а исследование цивилизаци-онных аспектов - раскрыть ее организационные формы, структуры, функции. Самая общая методологическая позиция диссертанта в исследовании проблемы культурно-исторической самобытности России определяется как установка, ориентированная на выявление своеобразных смыслов, типов, форм жизнедеятельности российского социума в их традиционной культурной статике и в исторической динамике.

В главе третьей - «Архитектоника культурного сознания и типология цивилизаций» - получает развитие принцип изучения культурно-цивили-зационной самобытности общества через анализ его сознания. Автор обосновывает тезис о том, что на поприще изучения национально-культурной специфики социума необходимо проводить исследование глубже уровня формальной типологизации, проникать за идеологический «фасад» данного культурного сознания, заглядывать в его сокровенные мифологические «тылы». Ибо всякого рода тип - это формально определяемое и вычленяемое единство начал жизнедеятельности исследуемого общества. За культурно-историческим типом всегда стоит метаисторическое первоначало, некое arche и порождаемые им архетипические духовные формы. Они определяют саму возможность исторического существования данной нации как культуротворческого субъекта, в единстве его действительных и потенциальных сил, сознательных и бессознательных проявлений внутренней специфики.

Для установления места и значения архетипических начал человеческого сознания как факторов культурно-исторического бытия предпринимается структурный анализ содержаний сознания в свете концепции духовной «про-

тяженности» С.А.Алексеева (Аскольдова). Результаты этого анализа экстраполируются на сферу культурной жизни. Культура осмысливается в качестве средства духовной организации социальных связей, предназначенного интегрировать «внутренние миры» отдельных индивидов единством определенных мировоззренческих концептов и ценностей. Подобная интеграция оказывается возможной вследствие того, что сознание всякого человеческого существа, как существа социального, как духовной личности, выходящей за пределы понятая частной индивидуальности, имеет надындивидуальный уровень, отражающий определенный план иерархически организованного культурного сознания общества. Различие между людьми в способностях восприятия и освоения тех или иных аспектов последнего обусловливает разнообразие индивидуальных и социально-групповых ролей в функционировании и развитии культуры. Институционализированные же возможности реализации разноуровневых («периферийных» и «центральных») культурных ценностей, специфика сочетания основополагающих социокультурных ролей предполагают важнейшие признаки всякого типа цивилизации. С опорой на культурологические исследования Б.С.Ерасова, С.В.Лурье, А.И.Липкина, а также на теории информации и самоорганизующихся систем развивается представление, что только наличие во всяком социально-культурном типе надындивидуального уровня духовной жизни позволяет понять информационно-энергетические основы существования обществ в истории.

В главе четвертой - «Основные линии исследования культурно-исторической специфики России в отечественной философии и общественной мысли» - анализируется опыт познания самобытности России в течениях славянофильства, западничества, народничества, евразийства, выявляются ин-тенциональные различия названных течений, классифицируются их методологические позиции и собственные противоречия. Делается вывод о существенной недооценке духовно-динамических начал и национально определенных оснований самобытности культуры дореволюционной русской мыслью, где получили наибольшее распространение органицистские концепции, сводящие специфику российского социально-исторического бытия к традиционным религиозным началам и народно-бытовым формам В этой связи подчеркивается значение таких мыслителей, как Н.Г.Дебольский, П.Е.Астафьев, И.А.Ильин, поставивших задачу исследования национально-духовных оснований общественно-культурной жизни России.

При осмыслении опыта изучения отечественной культуры и цивилизации в философии и культурологии Русского Зарубежья основное внимание уделяется евразийскому учению. Высоко оцениваются методологическое новаторство евразийцев (особенно предвосхищение ими начал системно-кибернетического анализа социальных процессов) и их конкретные достижения в области изучения специфики российской культурно-исторической жизни Вместе с тем указывается, что, стремясь к строгой системности теоретического построения, к комплексному анализу многоразличных планов отечественной цивилизации, недостаточно четко выявленных в прошлом, евразийцы увлеклись эффектами функциональной целостности и весьма ослабили иерархиче-

ский момент в связи религиозного, культурного и цивилизационного уровней рассматриваемых процессов. Евразийство дало поучительный пример перерастания достоинств научности, системности и органичности в недостаток натурализации духовно-гуманитарного знания, вновь проявив склонность создавать социально-философские построения в русле довольно традиционных для отечественной мысли морфологическо-органических теорий.

В ходе рассмотрения проблемы культурно-исторической самобытности России в советском и постсоветском российском обществознании очерчиваются формы весьма ограниченного, главным образом социально-экономического отражения названной проблемы в сфере советской гуманитарной науки и различные подходы в россиеведении, заявившие о себе после распада СССР Наиболее принципиальная, мировоззренчески мотивированная поляризация подходов здесь связывается с влияниями позитивистской методологической установки, сложившейся в русле западной теории модернизации, и традиционалистской методологии, исходящей из приоритета религиозных начал в культурной жизни общества. Рассмотрение опыта воплощения этих исследовательских ориентаций приводит к выводу, что первая продуцирует социологическую поверхностность и отвлеченный нормативизм. Она отличается антипатией относительно каких-либо сверхиндивидуальных (религиозных, национальных) оснований общественной жизни, игнорирует их социально организующее значение, а потому негативно воспринимает специфику России, квалифицируя ее как «отсталую», «традиционную» цивилизацию. Вторая же методологическая установка, справедливо защищая тезис о позитивной циви-лизационной специфике нашей страны, предполагает редукцию проблемы самобытности российского исторического процесса к религиозно-духовной проблематике. Это уводит от культурологии к теологии, и потому традиционно обоснованное понимание особенностей развития страны должно дополняться собственно культурно-историческим анализом, призванным выявить своеобразие способа существования российского общества в контексте его специфических проблем, духовных и социальных конфликтов.

В главе пятой - «Ключевые аспекты культурно-цивилизационной идентификации России» - рассматриваются объективные предпосылки установления культурно-цивилизационной идентичности нашей страны. Основное требование к корректной идентификации всякого типа социальности предполагает, что в основу этой идентификации должны быть положены не сугубо исторические или цивилизационные критерии, заимствованные данным социумом из опыта иных обществ, но начала, которые относятся к собственному ценностному ядру данного культурного типа.

Далее в этой главе анализируются достоинства и недостатки славянофильской, или православно-национальной; западнической, или европоцентристской; византинистской, или грекофильской, и евразийской точек зрения на культурно-цивилизационную специфику России. В итоге сравнительного анализа названных воззрений выявляются как невозможность какой-либо одномерной квалификации культурно-типологической и цивилизационной природы нашей страны, так и необходимость интегрировать в рамках ком-

плексной идентификационной модели, по крайней мере, четыре следующих уровня определений.

а. Духовно-культурного, предполагающего выявление базовой роли религиозной традиции и национальной ментальное™ для жизни общества и строительства конкретного типа цивилизации. На этом уровне, учитывая основополагающее значение русской культуры в российском регионе, особая роль придается православно-христианскому началу, которое приобретает важнейший смысл не только для бытия русского народа, но и для всего российского сообщества. Причем русская культура образует специфический православно-национальный тт. В его рамках осуществился исторический сплав универсально-христианской и уникальной этнокультурной составляющих, обусловивший, с одной стороны, универсализм, спиритуализм, мифологический пафос и нравственный максимализм русского духа, а с другой - внесение в восточно-христианскую традицию целого комплекса новых черт, связанных с этнопсихологическим и этнокультурным своеобразием русского народа.

б. Уровня культурно-исторической типологии, предусматривающего квалификацию специфики России согласно особенностям ее культурного становления, сначала под влиянием опыта Восточной Римской империи, а затем западной цивилизации. В этом плане, являясь по религиозно-духовной и этнокультурной составляющим разновидностью европейского социального типа, Россия не может быть идентифицирована как некая синтетическая, «евроазиатская» страна. Евразийский момент должен быть связан скорее с внешним, цивилизационным служением отечественной культуры в рамках ее «ме-сторазвития», нежели с собственным ее основанием, которое достаточно очевидно обусловлено греко-православными и славяно-русскими первоначалами, а также заимствованиями элементов философского, научного просвещения, гражданских и социально-экономических форм из опыта Западной Европы. Достаточно самостоятельный характер развития России, географически и культурно-типологически дистанцированной как от византийской, так и от западной цивилизаций, заставляет определить ее основополагающую культурную специфику в качестве великой восточноевропейской страны, более глубоко связанной с греческим, нежели с римским, пластом общеевропейского культурного опыта.

в. Уровня цивилизационной идентификации, где Россия по ее геокультурным и геополитическим характеристикам должна быть квалифицирована как цивилизация евроазиатского синтеза, имеющая значение того «хартленда» или «географической оси истории», которые играют важную роль во взаимодействии западного и восточного цивилизационных комплексов и в обеспечении глобального равновесия мирового сообщества. В этом смысле русская культура и созданная на ее основе цивилизация являются факторами интеграции всего евразийского сообщества, а Россия должна быть идентифицирована как величина мирового культурно-исторического масштаба. Сказанное не следует принимать за утверждение о сопоставимости нашей страны, особенно в ее нынешнем ущербном состоянии, с западным и восточным сообществами по влиянию культуры, силе государственносш и геополитическому потенциа-

лу. Имеется в виду только то, что Россия исторически представляет собой нечто достаточно самобытное, суверенное в глобальном геокультурном и геополитическом взаимодействии цивилизаций.

г. Уровня исторической конкретизации, предусматривающего отражение требований современности и, прежде всего, необходимости соединения ценности национально-культурной самобытности русского и всех российских народов с должным универсализмом цивилизации и российского государства. В связи с этим рассматривается неразрывность и нетождественность понятий русского и российского, очерчивается структурообразующая функция русского в российском и значение российского начала (как пространства диалога, фактора творческого общения народов общей политической и исторической судьбы, способствующего духовной универсализации отдельных национальных культур и судеб) в русской культуре.

В процессе сравнительного анализа определений отечественной цивилизации как российской, евразийской, православной, русской делается заключение, что каждое их них опирается на объективные (географические, геополитические, религиозно-духовные) предпосылки, но культурно-исторические основания социального единства России логичнее связывать с понятием «русская цивилизация». Последняя понимается как суперэтническое и поликонфессиональное единство форм и способов организации социальной, политической, экономической жизни народов России, сложившееся в русле общеевропейского культурного типа и осуществляющееся в процессе исторической деятельности русского народа, под решающим влиянием евроазиатских условий российского местоположения, православной традиции, русского языка и русской классической культуры.

В конце главы намечается дальнейший путь исследования проблемы культурно-исторической самобытности России: 1) посредством рассмотрения объективных предпосылок специфичности России в контексте мировых культурно-исторических связей и региональных природно-географических условий; 2) путем анализа своеобразия русской духовности и ее традиционных принципов в сферах религиозной жизни, общественно-государственного развития и культурного самосознания российского общества.

Вторая часть - «Объективные предпосылки и основополагающие признаки российской культурно-цивилизационной специфики» - посвящена исследованию системы духовных и природно-географических координат, в которых проблема российского культурно-цивилизационного своеобразия приобретает объективный характер, а также выявлению ключевых признаков культурной самобытности России.

В главе первой - «Духовно-типологические истоки социокультурных особенностей обществ нехристианского Востока и христианского Запада» -очерчиваются рамки социокультурной дихотомии «нехристианский Восток -христианский Запад». Специфика восточного социально-культурного типа связывается с господством мистического эзотеризма в азиатских традициях, с более радикальным, чем где-либо на Западе, отделением сферы духовных знаний, доступных только для посвященных, от сферы общедоступных воз-

зрений, регулируемых массовыми религиями. Указывается, что ценой раскола жизни, отстранения от ее земного содержания и углубленной специализации в духовно-мистическом плане подвижники Азии создали тончайшие методы самообладания умом и телом, но земной, социально-исторический Восток потерял стимулы развития, оказался инертным и беззащитным в эпоху всемирного наступления христианского Запада. Последний характеризуется как антропоцентрический, прагматически ориентированный тип цивилизации, тяготеющий к экзотерическим началам культурной жизни, релятивизации собственных религиозно-нравственных устоев и стремящийся к контролю мирового пространства. Ослабление духовной сосредоточенности западноевропейской культуры вокруг традиционного ценностного ядра обусловливает в Новое время распространение западной цивилизации по поверхности планеты средствами идеологической, военно-политической и экономической экспансии, подчиняющей восточные страны и представляющей угрозу культурному многообразию.

В главе второй - «Восточно-христианский тип культурной организации социума, его особенности в Византии и России» - содержится анализ специфики православной традиции как фактора своеобразия русской культуры. Дихотомия «нехристианский Восток - христианский Запад» расширяется до трихотомии «нехристианский Восток - христианский Запад - христианский Восток». Обращается внимание на то, что (в отличие от трансцендентно ориентированной духовности нехристианской Азии, игнорирующей интересы социального бытия, и от поглощенного проблемами земного мира западного христианства) восточное христианство задает рамки третьей мировоззренческой позиции. Органически чуждая как крайностям оторванного от общества эзо-теризма, так и стремлению строить церковно-общественную жизнь под руководством богословской схоластики и юридического мышления, эта установка позволяет поставить вопрос о восточно-христианском типе социокультурной жизни. При осмыслении религиозно-духовных оснований названного типа констатируется, что православное сознание предрасполагает к мистической созерцательности в жизни и культуре, решительно отличаясь этим от социально активного, демифологизированного и рационализированного христианства Запада. Однако, сравнительно с «путями освобождения» нехристианского Востока, православие не проводит жесткой границы между эзотерической и экзотерической сферами духовного развития личности, не носит мироотри-цающего характера, а потому предполагает энергичное использование религиозно-мистических средств в общественно-исторической практике. Такая ориентация способна породить, и порождает, целый ряд особых, трудных проблем личной и общественной жизни, связанных с необходимостью постоянно искать гибкий баланс творчества и послушания Традиции, церковного единства и общественного многообразия, миро-отрицания и мироутвер-ждения.

Рассмотрение специфики восточно-христианского социально-культурного типа конкретизируется на примерах Византии и России. Выявляются и духовная связь, обусловленная укоренением православной традиции на рус-

ской почве, и ключевое различие между двумя государствами. Последнее объясняется теми соображениями, которые изложены раннее в п. 9 положений, выносимых на защиту. В итоге анализа особенностей формирования отечественной имперской государственности делается вывод, что общественно-политическое развитие России, в отличие от развития Византии, в решающей мере определялось не просто государственным объединением племен и не столько самим по себе православием, сколько своеобразным ценностным комплексом русской православно-национальной культуры, обосновывающей духовную природу нашей страны как Святой Руси и ее мировую роль как Третьего Рима.

В главе третьей - «Религиозно-мифологические и религиозно-философские аспекты русского православного мировоззрения» - исследуются духовно-смысловые особенности, присущие русскому православию как воплощению первоначал универсально-христианской традиции в опыте культурного творчества и социальной жизни русского народа. Указывается, что при коренном единстве вероучения, религиозно-мистических принципов и преемственности аскетической практики исихазма православие на русской почве с самого начала отличается от греко-византийского образца в плане общественно-культурной актуализации. Эти отличия ставятся в связь с тремя объективными особенностями духовного становления Руси: ее географической отдаленностью от Византии, психологическим своеобразием восточного славянства, отсутствием развитой интеллектуальной культуры у юного христианского народа. Развивается мысль, что православие исторически задало основополагающие рамки русского самосознания. Не имея возможности ясно и непосредственно отнести себя к какому-либо культурному типу и кругу родственных народов (поскольку страна не была вполне органическим элементом ни европейского, ни, тем более, азиатского мира), русские стали соотносить себя и свою землю с православием, Христом, Премудростью Божией, Богородицей, Пресвятой Троицей, то есть с духовными первоначалами бытия, с которыми познакомились в книгах Ветхого и Нового Завета. В русле этой мировоззренческой установки формируется своеобразное богословие Русской земли, предполагающее символическое взаимоотражение и энергийное сочетание проявлений царства небесного и царства земного, преображенной «земли небесной» и «земли земной». Мистическим знаком единства двух царств явился символ Покрова Пресвятой Богородицы над Россией, задающий целый ряд сопутствующих символов Руси в качестве удела Царицы Небесной и образа обетованной земли иного мира. Отсюда более ясной представляется органическая связь монархической, успенской и покровской символики в становлении русского православно-национального самосознания, а также природа ключевой идеи традиционного русского мировоззрения - идеи Святой Руси, в которой смысл духовной ориентации на связь небесного и земного нашел основополагающее, концентрированное выражение

Рассматривая актуализацию своеобразных черт русского православия в сфере отечественной христианской философии, автор считает типологически характерными следующие свойства русского умозрения.

1. Интуицию целостности истины, предполагающую в ней не только логически мыслимое содержание, но начала любви, блага и красоты, а соответственно требующую не рационально-аналитического отношения к истине, но духовно-органического ее познания в союзе веры, мысли, эстетических и нравственных чувств познающего субъекта.

2. Интуицию одухотворенной телесности и телесной воплощенности духа, способствующую смягчению строгих понятийных границ между духовным и материальным планами реальности и поднимающую проблематику духовно-телесной органичности человека, общества, космоса.

3. Сотериологическую ориентацию мышления, озабоченного разносторонним возведением осмысливаемого предмета к всеобъемлющей Правде, ищущего оправдания всего отдельно сущего; преображения и вечного спасения не только человеческой личности, но живого многообразия мира.

4. Соборный персонализм, исходящий из единства «Я» и «Мы» в исследовании мира, человеческой личности, сознания, духовных оснований культуры и общественности.

5. Металогическую интуицию смысла, устремленную к познанию запредельной понятию духовной подоплеки бытия, питающую потребность символически отразить единство сверхмыслимого и мыслимого в философском плане.

Основные оригинальные интенции русского христианского мышления объясняются преимущественно культурно-историческими обстоятельствами его развития. А именно - потребностью преодоления новоевропейской интеллектуальной традиции, уже достаточно усвоенной русскими, но плохо совместимой с православием. Указанная потребность удовлетворялась посредством вывода философской мысли в сферу религиозной интуиции и восточно-христианского богословского опыта, за счет осмысления связи Бога и человека, человека и мира в фокусе Премудрости Божией и, соответственно, благодаря телеологическому взгляду на мир из перспективы «causa fïnalis» - конечного идеала, Божия замысла, высшей Правды. В заключение главы внимание акцентируется на том, что при всей глубине и самобытности культурной связи русского народа с православием речь не может идти о совершенном воплощении христианства в земной жизни народа, в плане социально-историческом. А потому русскому христианскому сознанию и в значительной мере российскому обществу присущи свои особенные односторонности и противоречия, в частности, недостаточная развитость интеллектуально-волевых начал, мифологизация жизненных реалий, недооценка человеческой стороны в синергии свободы и благодати.

В главе четвертой - «Географические и природные условия России в качестве факторов русской ментальности и общественно-культурной специфики» - осмысливается влияние природно-климатических параметров на формирование русского менталитета и свойств российского социума. Подчеркивается, что формы российской культурно-исторической жизни испытали давление эффектов целостности, пространности и замкнутости, присущих «месторазвитию» русской цивилизации. Преимущественное внимание уделя-

ется воздействию большого российского пространства на становление русского менталитета и характерных особенностей отечественной культуры. С данным воздействием связывается исторически заметная несобранность, рассеянность русского сознания, его отвлеченность от своей глубины и внутренней духовной определенности, его подверженность внешними воздействиям, поиск им дальних «диковин», истинных и сакральных мест вне близкого и родного. Функция организации огромного малонаселенного пространства рассматривается как важный фактор специфики русской культуры, отчасти в силу этой своей предназначенности отличающейся традиционной приверженностью высоким и универсальным ценностям, способным интегрировать разряженный и многоукладный социум, сложившийся в евразийском «местораз-витии». Большое, малонаселенное пространство России, давая возможность многообразных перемещений отдельным людям, общинам и целым сообществам, предполагало экстенсивность социальной жизни, а соответственно и замедление социального времени. Поскольку оно измеряется темпом социальных изменений, экстенсивность развития социальных, политических, экономических форм тормозит временную динамику.

В значительной мере под воздействием особенностей «месторазвития» и действующих здесь специфических сил общественной связи в России возникла своеобразная патриархальная народная общность, отличная как от восточных, локально-органических, общинно-кастовых форм социальной организации, так и от европейской атомизированно-индивидуалистической социальности. Эта общность характеризовалась сравнительно высокой духовно-нравственной консолидацией, приверженностью к единой территории и государственности, обладая единством этнической природы, языка, религиозной традиции. Отсюда объясняется некоторая размытость ощущения границ своего «Я» у представителей русского народа, при обширности чувства родства с окружающим миром. Уделяется также внимание многозначности функции местоположения нашей страны (на стыке европейского и азиатского культурно-исторических регионов) в качестве важного фактора своеобразия русской культуры и ее международного значения.

В главе пятой - «Своеобразие исторического становления и развития русской цивилизации» - речь идет о специфических особенностях культурно-исторического развития России. Принимая в расчет соображения ранних славянофилов и Н.Я.Данилевского, акцентировавших внимание на незападных чертах русской культуры, автор очерчивает такие ее особенности, как тесную и устойчивую связь с церковным началом, менее радикальную, чем на Западе, секуляризацию, демифологизацию и рационализацию общественного сознания, даже в советский период отличавшегося своего рода религиозностью и мифологизмом. Подчеркивается, что на русской почве секуляризация имела существенное своеобразие. Здесь она не располагала ни наследием древнего языческого просвещения, ни широкими социальными предпосылками, явившись первоначально делом православно-монархического государства. Заинтересованная в развитии современной цивилизации, верховная власть в лице Петра I подчинила своему административному контролю церковную жизнь,

стремясь не подорвать, но уменьшить общественно-культурную роль Церкви. Это вызывало движение народа в защиту веры, повышало в глазах нации авторитет гонимого православия, стимулировало появление новых, утонченных форм его общественного влияния, точно так же, как гонения на Церковь в советское время привели к наблюдаемому ныне религиозному подъему.

Далее очерчивается многогранная культурная роль патриархальных оснований русского общественного строя, которые порождали и инертный традиционализм крестьянских масс, выведенных крепостным строем за рамки современности, и анархические формы преодоления авторитета патриархальных нормативов. Ключевое своеобразие культурно-исторического развития России относительно стран Запада связывается с тем обстоятельством, что становление личностного сознания под влиянием христианской духовности и европейского просвещения привело у нас не к радикальному разрыву личности с ценностями православной традиции и народной культуры, а к их многозначной, порой искаженной трансформации, при сохранении и даже упрочении таких традиционных архетипов, как мифологичность мировоззрения, моралистический максимализм поиска всеобъемлющей правды, приоритет интересов социального целого над частными интересами. В отличие от Западной Европы, в России исторически происходила не тотальная секуляризация общественного сознания, а размежевание двух его различных укладов: секуляр-но-европеизированного и православно-национального, с противоречивым переплетением сфер их социального влияния. При этом на высшем уровне российского культуротворческого процесса был осуществлен синтез начал православной духовности со своеобразно освоенными новоевропейскими формами личного творчества. Однако социальные рамки такого рода синтеза оказались узки, что привело к разрыву между традиционными и новыми укладами общественного бытия. Мировоззренческое и социальное отделение личности от органически-традиционного типа культуры у нас значительно опережало религиозно-нравственное и правовое воспитание гражданского самосознания. В таком опережении процессом гражданско-политической эмансипации процесса нравственного и правового становления личности, по-видимому, заключается одна из культурно-исторических причин российской катастрофы в 1917 г.

В рамках общего осмысления характера российского исторического процесса рассматривается хронотипологическая специфика русской цивилизации. Отмечается, что сильные религиозно-традиционные начала, присущие ей, ориентируют общественное сознание на восприятие духовно-культурной устойчивости России во времени, а не на фиксацию исторического движения страны. С этой точки зрения, Россия как бы выстаивает в истории, разрушаемая и вновь созидаемая отпадающим и возвращающимся к вековой религиозной истине народом. Западное сознание, в меньшей степени связанное с традиционными религиозно-мифологическими представлениями, имеет «истори-цистскую» направленность, то есть фиксирует в первую очередь элементы развития, преодоления прошлого ради лучшего будущего. Западная цивилизация сознает себя в качестве движущейся вместе со временем, в потоке вре-

мени, тогда как русская находит себя выстаивающей во времени вопреки времени и проявляет тенденцию связывать свою идентичность с вневременными ценностями. Однако известное отчуждение от истории традиционного русского сознания сочетается с компенсаторными попытками вторжения в исторический процесс и овладения им, предпринимаемыми активистскими социальными группами.

В конце главы делается заключение, что жизненно важной для русского культурного бытия и общественно-государственного существования России является проблема осмысленной, творческой связи традиционных культурных ориентаций и новых социально-исторических потребностей развития страны.

В главе шестой - «Архетипические начала и типичные разновидности русского культурного самосознания» - предлагается анализ мифологического основания русской культурной самоидентификации и наиболее характерных форм ее исторического проявления. Отмечается, что религиозный спиритуализм стал характерной чертой нашей традиционной культуры, обусловив известное ослабление интереса к земной жизни и недостаточное развитие русской национально-культурной рефлексии. При обращении к проблемам земного бытия, при уяснении места России среди иных цивилизаций, при осуществлении собственно национального самоопределения отечественный интеллигентный слой встречался с острой необходимостью интеллектуализации православной культуры и с потребностью развития просвещенного, критически развитого традиционализма. Ибо для совершенствования национально-культурной рефлексии необходимо было не рационалистически разрушать органически-традиционную подоплеку русского самосознания, но интеллектуально расслаивать мифологический синкретизм смыслов и ценностей, осуществляя их отчетливую репрезентацию в мысли и достигая ясного идеологического соотношения разноуровневых императивов национального бытия. Очерченная проблема оказывалась чрезвычайно трудной для отечественного культурного слоя, поскольку он не обладал собственной развитой интеллектуальной традицией и не мог вполне опереться на опыт аналогичных решений в анналах византийской и западной цивилизаций. В лоне греко-православной традиции вопрос о месте и значении национального начала в мировоззрении и жизни христианского общества не получил должного богословско-философс-кого осмысления. Известная византийская концепция «симфонии», дав великороссам христиански выверенные принципы взаимодействия государства и Церкви, ничего не говорила об отношениях Церкви и государства с нацией, ибо таковая отсутствовала в рамках византийской социальной системы. Мировоззрение же тех, кто стремились всему учиться у Запада, подпадало под влияние глубоко секуляризированной культуры Западники приходили к выводу о необходимости отказаться от органического единства православного и национального начал в русской культурной традиции и выдвигали на первый план рационализм, прагматизм, зачастую эгоистический национализм, не обладающие ценностной легитимностью на русской почве. Указанные сложности, затруднявшие углубление нашей национально-культурной рефлексии, позволяют понять, в силу каких причин даже самая постановка вопроса о соот-

ношении православного и национального аспектов русского самосознания и русской культурно-исторической традиции не была вполне отчетливо теоретически осуществлена первопроходцами отечественного философствования и нашла довольно расплывчатое выражение в публицистике и философской литературе. Типичные же формы русской культурной самоидентификации, существенно различные и часто противоположные по ценностям, оказались равно проникнуты мифологическим духом, лишены ясной национальной конкретики и развитой философской рефлексии.

Далее выявляются три основных вида отечественного культурного самосознания: русско-православное (или святорусское); византынистское (или грекофильское); европейско-российское. Первая (базовая для нашей культурной традиции) мировоззренческая форма исторически складывается под непосредственным влиянием идеи Святой Руси и теории «Москва - третий Рим», характеризуясь сочетанием универсально-христианского и своеобразно-национального начал в целостной интенции святорусского бытия и предназначения. Вторая - следствие фундаментального влияния на Русь греко-византийской культуры, будучи обусловлена в логическом существе ученическим принципом «равнения на греков», как на самый мудрый и просвещенный народ православного мира, а в практическом плане пониманием России в качестве служительницы неких вненациональных, «чисто православных» задач. Третья - определяется верой в Западную Европу как «страну святых чудес» и своего рода ученическим комплексом «равнения на Запад», акцентируя при этом внимание на ценностях цивилизационной модернизации России.

Кроме обобщенного выявления трех форм русской культурной рефлексии рассматриваются наиболее характерные феномены их актуализации в сфере общественной мысли и социальной практики. Сравнительный анализ вышеназванных мировоззренческих комплексов в духовно-культурной сути и в историческом развертывании приводит к заключению, что вторая и третья формы являются не просто следствиями отчуждения русского самосознания от собственной национально-культурной почвы, но симптомами более глубокой идентификационной проблемы. Они указывают на недостаток осознанности и интеллектуальной оформленности в культурном развертывании святорусских принципов национальной самоидентификации. Ибо грекофильство ХУЛ в. явилось следствием дефицита отечественной просвещенности и стремления интеллектуально стабилизировать русское самосознание за счет обращения к опыту греко-православной культуры и церковности. Европейско-российское миросозерцание стало компенсаторным уже относительно святорусского и византинистского мировоззрений, поскольку реагировало на слабую интеллектуальную выраженность первого и недостаточность греко-православной традиции, в силу ее исторической ограниченности. Европейско-российское направление мысли способствовало обнаружению объективной культурно-исторической неполноты наследия Византии, жизненной потребности усвоения опыта западной цивилизации и, таким образом, послужило осознанию необходимости синтеза положительных начал всех трех форм русского культурного самосознания.

В главе седьмой - «Периодизация и общая характеристика российского культурно-исторического процесса» - осмысливаются методологические предпосылки уяснения единства образа России в истории, предлагаются периодизация и обобщающая характеристика российского культурно-исторического развития. В начале главы говорится, что культурно обоснованная периодизация является важной и довольно сложной задачей россиеведения, в силу порывистости и неорганичности, характерных для истории нашей страны. На этом основании некоторые русские мыслители, подобно НАБердяеву, отказывали России в историческом единстве, подчеркивая различие ее образов в веках и теряя стержневое содержание многовековой жизни русского народа. Историко-политическая периодизация, основой которой служит динамика политических форм присутствия России в историческом процессе, получила преобладание в обзорах истории русской культуры. Такого рода периодизация утвердилась в дореволюционной литературе, сохранилась в советской и наследуется в наши дни. Но культурно-исторический метод познания должен отличаться от чистой историографии или политико-экономического подхода именно тем, что делает своим предметом традиционно устойчивые духовные архетипы, смыслы, ценности, формы социального бытия народа, которые явно или подспудно придают ему духовное единство в истории, превращая его в самобытный субъект, имеющий свою уникальную историческую судьбу. Поэтому, учитывая чисто «историцистский» уклон в нашем общественном сознании, застарелый антикультурный разрыв эпох российской истории, который укоренился в советский период (отрекшийся от дореволюционного прошлого) и был унаследованный новой политической элитой (поспешившей отречься от советского периода), проясняются принципиальные соображения, которые определяют подход диссертанта к периодизации российского культурно-исторического процесса.

В качестве методологического основания для периодизации последнего, с точки зрения единства традиционных начал отечественной цивилизации и различия социальных форм их воплощения, предлагаются следующие принципы.

Всякое социальное целое способно развиваться во времени, если оно сохраняет связь исторических форм своего бытия с духовно-архетипическими основаниями своей культуры. При этом традиционное единство общества проявляется в трех модусах культурного существования и сознания: а) органически-традиционном; б) динамически-традиционном; в) атрадиционном. В первом плане социально-культурная целостность выступает через стихийно-историческую сферу духовной жизни, где личное сознание носителей культуры выражается в контексте непосредственно-народного «мы-чувства» и «мы-сознания», ясно не отделяя себя от этого этнокультурного контекста. Второй аспект обнаруживает духовную органику «Мы» сквозь призму личной рефлексии, в полноте критически-творческого самоопределения индивидуума, свободно относящего себя к Традиции и активно служащего ее культурно-историческому воплощению. В аспекте атрадиционности выражается срыв личного и общественного сознания с традиционной культурной почвы, духов-

ная направленность развития в критической оппозиции к ней. Однако, поскольку характер этого развития в значительной мере и обычно бессознательно детерминирован общественно-принятыми ценностями, указанное направление культурной жизни следует не выносить за рамки самобытности данного исторически сложившегося социума, а рассматривать как ее «тень», выявляющую поле отрицательных возможностей общественного проявления данных традиционных архетипов.

В соответствии с очерченными формами актуализации архетипического начала культуры указываются три основополагающих типа (и социальных слоя) культурных деятелей: а) хранители традиции; б) продолжатели традиции; в) отрицатели традиции. Выявляются также следующие инвариантные формы культурной деятельности: а) репродуктивно-охранительная; б) творчески-консервативная; в) атрадиционно-критическая.

Наконец, очерчиваются инвариантные пути социальных изменений, каждый из которых может преобладать в тот или иной период развития общества, в зависимости от соотношения в нем культурных укладов, типов деятелей и деятельности: а) стихийно-органический путь спонтанного социального развития, с его жизненной диалектикой, положительными и отрицательными возможностями; б) национально сознательное, культурно сбалансированное социальное совершенствование; в) критически проектируемые реформистское преобразование или революция.

Основной исследовательской задачей, которую призван решать очерченный подход, является уяснение диалектического процесса самосохранения (путем творческого развития в русле традиционных первоначал) и саморазрушения (путем духовного и социального ухода к иным ценностным началам) культурных устоев национально конкретных обществ. И, прежде всего, российского общества. Поэтому предложенная схема используется для построения такого рода периодизации отечественного культурно-цивилизационного процесса, которая достаточно точно отразила бы как его традиционно определенное функциональное единство, так и присущую этому процессу типологию социальных изменений.

Далее выделяются следующие пять фаз культурно-исторического развития России, рассматривается их собственное содержание и подвергается анализу их соотношение: 1). Русь Олегова, предтрадиционная (882 - 988 гг.); 2). Русь Владимира Святого - эпоха формирования русской православной культурной традиции (988 г. - середина XV в.); 3). Русь Ивана Великого - пора органической традиционной целостности культурной жизни (середина XV в. - XVII в.); 4) Россия Петра Первого - период динамического традиционного единства (ХУШ в. - 1917 г.); 5). Россия Сталинская, посттрадиционная (конец 1920-х гг. -1991 г.).

Основное внимание в общей характеристике российского исторического процесса уделяется рассмотрению периода органической традиционной целостности культурной жизни, анализу типологии московского общественно-государственного строя и трансформации его форм в последующие периоды российской истории. Культурно-историческая логика распада Киевского го-

сударства и формирования Московского царства объясняется тем, что недостаточно высокий духовный уровень родовой власти и земско-территори-альной идеи, свойственных Киевской Руси, обусловил трудность репрезентации самосознания религиозно развивающейся и духовно универсализирующейся после принятия христианства русской народности в государственном устройстве страны. Именно это обстоятельство обрекло на расхождение старую (земско-родовую) политическую форму и новое духовно-культурное содержание жизни национальной общности. Старая форма, потерявшая духовную энергетику и предоставленная исторической инерции, естественным образом распалась. Процесс консолидации нового великорусского общества объясняется созданием духовного «поля притяжения». Рост интегрирующей роли самобытных национально-общественных сил ставится в связь с перемещением в глубь страны и отдалением от Запада столичного центра народной жизни, переносом в Москву кафедры митрополита и обретением церковью Успения Пресвятой Богородицы в Кремле смысла общерусской покровительствующей святыни. В качестве внешнего духовного импульса, укрепившего Московскую Русь, учитывается влияние византийского исихазма, который явился формой восточно-христианского противодействия в XIV веке побеждающему на Западе гуманизму. Тем самым раскрываются метаполитические факторы формирования русского православного самодержавия. Рассматривая опыт отечественной православно-государственной мысли и результаты исследования ее специфики В.Е.Вальденбергом, диссертант приходит к выводу, что общественно-политическая система в московский период была отлична как от западного абсолютизма, так и от византийской церковно-государственной модели. В том и в другом случае основной признак, отличавший московскую систему и придававший ей типологическое своеобразие, определялся особо важной ролью народно-национального начала государственной жизни, выражавшего себя в институтах земского самоуправления и Земского собора. Именно в московскую эпоху в России сформировался своеобразный православно-национальный комплекс ценностных императивов, органически соединивший идеи православия, национально самобытного существования общества, освятивший ценность Русской земли и санкционировавший великодержавное призвание русского народа. Этот комплекс действовал на протяжении последующих периодов российской истории и в превращенном виде был отражен советской великодержавной идеологией.

Основным фактором упадка московской системы явился церковный раскол, порожденный слабостью просвещения и недостатком понимания собственных устоев отечественной цивилизации в русском обществе XVII в Официальный разрыв (после собора 1666-1667 гг, узаконившего раскол) органической связи начал православного и национального сознания создал новую извращенную парадигму культурно-исторического развития страны. Парадигму отчуждения и расхождения церковного, национально-общественного и государственного моментов российского социально-исторического бытия. Церковь раскололась, следовательно, обнаружила неясность своего православного самосознания. Прежде тесно связ яальной

почвой государство, чтобы устоять, начало резко отделяться от нее и возвышаться над расколовшимися Церковью и нацией. Значительные слои верного русской православной старине народа порвали союз с реформированной церковностью и охраняющим ее царством. Эсхатологически окрашенный религиозный и социальный протест угнал старообрядцев в суровую оппозицию, в скиты, за пределы России, вообще за рамки русской истории, которая потеряла для них всякий положительный смысл. Идеология священного Московского Царства как официальное и вместе с тем общенародное воззрение рухнула. Усилия целого поколения отечественных книжников, разносторонне обосновавших русскую православную полноценность и русский мессианизм, были объявлены данью эпохе заблуждения. Заодно был окончательно подорван в русском сознании и авторитет греков, сыгравших пагубную роль в нашем расколе. Очевидно, после случившейся катастрофы московского мировоззрения ничто уже не могло предохранить Московскую Русь от радикальных реформ и вряд ли что, кроме подобных реформ, могло вывести ее в новый исторический период.

При рассмотрении логики развития отечественной цивилизации после петровских преобразований, в рамках четвертого периода культурно-исторического бытия России (стадии динамического традиционного единства), внимание сосредоточивается как на преемственном сохранении и совершенствовании византийско-русских начал российской социальной жизни, так и на интенсивном государственном заимствовании элементов интеллектуального, эстетического, общественно-политического и социально-экономического опыта западного мира. Плодами этого двусмысленного, остро противоречивого процесса представляются как великая русская классическая культура, так и глубокая культурно-типологическая дифференциация российского социума на гражданско-общественный и патриархально-общинный уклады, распад единства национального менталитета и, наконец, революция 1917 г. Большевистская революция, мировоззренчески порывая с православно-национальным ценностным комплексом и началами гражданского общества, реставрирует патриархально-общинный дух в новых, тоталитарных, исторически динамичных формах. Она отнюдь не выводит Россию из-под влияния сложившихся в прошлом ментальных стереотипов и социальных традиций, но переводит развитие страны в фазу превращенных традиционных форм социальной жизни. Последние в своей собственной специфике и исторической преемственности рассматриваются в рамках посттрадиционного периода российского культурно-исторического бытия. При этом указывается, что почти все составляющие советского ценностного комплекса конституированы в смысловых линиях, традиционных для русского культурного сознания. Только место православия заняла коммунистическая вера в совершенный общественный строй; место почитания Русской земли - культ необъятной Страны Советов; великодержавная идея с принципом всеобщего государственного служения приобрели хотя и сугубо секулярный смысл, но вполне сохранили, если не упрочили, свой аксиологический статус, и лишь принцип национальной самобытности русского и других народов Российской империи был идеологически замещен

новым «догматом» социально-экономической уникальности сверхнационального советского общества.

В Заключении подводятся окончательные итоги исследования, выделяется ряд характерных признаков отечественной цивилизации. В социальной сфере такого рода признаками служат: 1) общинная и артельная организация жизнедеятельности населения, тесно связанная с ценностями взаимопомощи и нестяжательства; 2) традиция территориально-бытового сплочения людей в экономически самостоятельные самоуправляемые земские единицы, ведающие всем кругом местных дел; 3) приоритет общего блага, равенства, справедливости и согласия над частными интересами и мнениями; 4) долговременное, противоречивое соединение в рамках одной социальной системы гражданско-общественного и патриархально-общинного укладов, при сравнительной неразвитости первого и решающей государственной значимости второго. К типологически своеобразным чертам русской политической традиции относятся: 1) самодержавная монархия (как институт юридически неограниченной верховной власти, подчиненной религиозно-нравственным императивам и находящейся в «симфонии» с Церковью и нацией), вырождающаяся при разложении своих культурных оснований в абсолютистскую автократию, бюрократически отчужденную от общества; 2) высокая независимость отправления верховной власти от прямого влияния и контроля со стороны любых классов, социальных слоев и политических групп; 3) преимущество императива общей правды над правом вообще и правами отдельных лиц; 4) понимание всякой власти над людьми в смысле христианского или, по крайней мере, некоего нравственно обоснованного служения, а не привилегии и эгоистического господства; 5) институт Земского собора в качестве выразителя интересов и чаяний всей земли, всей нации, представленной в конкретном сословном многообразии. Организационными признаками отечественной цивилизации являются: 1) сочетание политического централизма с земско-бытовой и национально-культурной автономией населения; 2) универсальная, «идеократиче-ски» возвышенная государственность как важнейший фактор интеграции огромных пространств, социального, экономического, культурного строительства и равновесия между различными общественными укладами; 3) многообразные культурные, хозяйственные и социально-экономические функции российского государства, которое в сложных природно-географических и геополитических условиях развития России вынуждено заниматься созданием социальных связей, путей сообщения, промышленности, стимулировать общественное разделение труда, активно регулировать социальные отношения; 4) гибкое и мирное согласование в пределах единой евроазиатской геополитической системы разнотипных религиозных, культурных, национальных традиций; 5) нераздельная связь государства, нации и территории, определяющая органичное расселение народа на огромном пространстве без разрывов геополитической целостности России; 6) периодическое перемещение столицы страны (как витального и руководящего центра цивилизации) в зависимости от нового идеологического порыва и характера задач, встающих перед нею; 7) сравнительная слабость формализующих и рационализирующих средств

общественной организации при огромной роли религиозно-нравственных, эмоциональных, идеологических сил.

Обобщая рассмотрение названных черт, автор подчеркивает, что наша страна отличается явственной аморфностью собственно цивилизационных, формализующих и кодифицирующих механизмов при исключительной роли духовной культуры и идеологии в обеспечении жизнедеятельности общества. Исторически в России утвердилась цивилизация не рассудочно-рационального, а духовно-регулятивного характера, в которой основные, подчас сугубо практические планы бытия (хозяйственная активность, колонизация новых земель, законопослушание народа, военная мощь государства) прямо определяются психологическими, моральными, идейными принципами. История страны содержит многие примеры того, как в зависимости от изменения вероисповедных установок общественного сознания непосредственно изменяются состояния государственной и экономической систем.

Под конец высказывается самое общее понимание российской культурно-исторической самобытности, неизменно выражающей себя поисками сочетания, далеко не всегда удачными, высших духовно-мистических и нравственных устремлений русского народа с задачами строительства общественно-государственной жизни в условиях огромных пространств, суровой природы и географической беззащитности, а также с процессом освоения цивилизацион-ного опыта прагматичного, рационалистического Запада.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

1. Булычев Ю.Ю. Христианская философия нации и проблемы русского культурного самосознания. - СПб • Издательство СПбГПУ, 2004. 251 с. - 15,75 п. л 2 Булычев Ю.Ю. Россия как предмет культурно-исторического познания. Введение в проблему российской культурно-исторической самобытности. - СПб.: Издательство СПбГПУ, 2005. 292 с. - 18,25 п.л. 3. Булычев Ю.Ю. Православие. Словарь неофита. - СПб.. Амфора, 2004. 300 с. - 15, 96 п.л.

4 Булычев Ю.Ю. К вопросу о взаимосвязи общественного и индивидуального сознания в процессе социального управления // Проблемы научного управления социальными процессами. Сборник научных статей Красноярский государственный университет. -Красноярск, 1975. С. 151-160.-0,5 п.л.

5 Булычев Ю.Ю., Чудинова ИМ. Сознание - регулятор потребностей и способ их удовлетворения // Проблемы научного управления социальными процессами. Сборник научных статей. Красноярский государственный университет - Красноярск, 1975 С. 160166. - 0,3 п. л. / авт. 0,2 п.л.

6 Булычев Ю.Ю. Сверяясь с Россией О жизни и творчестве Л А.Тихомирова // Москва. 1992. № 2-4. С. 113-119,- 0,6 п.л.

7 Булычев Ю.Ю. Первоистоки «котлованносги». Социально-философские размышления над повестью А. Платонова «Котлован» // Логос. Санкт-Петербургские чтения по философии культуры Российский духовный опыт. Кн. 2. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского государственного университета, 1992. С. 47-65 - 1,0 ал.

8. Булычев Ю.Ю. Русский консерватизм - обретение утраченного? // Москва 1993 № 2 С. 122-135 - 1,8 п.л.

9 Булычев Ю.Ю. В поисках государственной идеи. Размышления над изысканиями «новых правых» // Москва. 1993. № 5. С. 105-114,- 1,3 п.л.

10. Булычев Ю.Ю. Вольнолюбивый певец деспотизма. О предназначении власти и смысле свободы в воззрениях К.Н.Леонтьева // Русь многоликая. К.Н Леонтьев - наш современник. Сборник. - СПб.: Издательство Чернышева, 1993. С. 409-422 - 0,8 п.л.

11 .Булычев Ю.Ю. Особенность геоположения России как фактор ее культурно-

исторического своеобразия и мировой роли // Духовность России- традиции и современное состояние. Сборник статей - СПб • СПбГАК, 1994 С 32-44 - 0,7 п.л

12 Булычев Ю.Ю. История духовного становления России. Материалы курса лекций // Методические материалы для студентов 1-го курса факультета Истории русской культуры - СПб.: СПбГАК, 1994. С. 25-35. - 0,4 пл.

13 Булычев Ю.Ю. Пути развития русского самосознания в петербургский период // Ценностный мир русской культуры Сборник статей - СПб . СПбГАК, 1995 С 27-48 - 1,0 п.л.

14. Антонов Ю.Ф., Булычев Ю.Ю. Легитимность Российской государственности // Держава Общественно-политический и литературно-художественный журнал. Международный фонд славянской письменности и культуры. 1995.К® 2. С. 18-22 - 0,8 п.л. / авт. 0, б п.л.

15. Булычев Ю.Ю. Великороссийские императивы // Дальний Восток. 1995. № 9 С. 163181,- 1,5 п.л.

16 Булычев Ю.Ю. Метафизика войны и русская история // Москва 1995 №5 С 4-11 -0,6 п.л.

17 Булычев Ю.Ю. Литературная государственность (Сокращенный вариант) // Москва.

1996. № 7. С. 138-156. - 1,0 п.л.

18 История русской философии X - XX вв. Тематический план и литература курса // Методические материалы для студентов факультета Истории русской культуры Вып 3-й -СПб.. СПбГАК, 1996. С. 31-71,- 1,5 п.л.

19 Булычев Ю.Ю Возвращение Александра Третьего II Подъем 1996 № 2 С 208-223 -1, Оп л

20. Булычев Ю.Ю. Философско-методологические аспекты исследования духовной органики и духовной динамики культуры // Русская культура как живой организм Сборник статей. - СПб.. СПбГАК, 1997. С. 36-64. - 1,8 п.л.

21. Булычев Ю.Ю. Пореволюционная эмиграция как фактор русского культурного самосознания // Наука и культура Русского Зарубежья Сборник трудов - СПб • СПбГАК,

1997. С. 63-73,-0,5 п.л

22 Булычев Ю.Ю Петербург и петербургская парадигма русской истории // Петербург в русской культуре. Тезисы докладов на научно-теоретической конференции СПбГАК, 23 апреля 1996 г. - СПб.- СПбГАК, 1997 С. 7-11 - 0,2 п.л.

23. Булычев Ю.Ю. Литературная государственность (Полный вариант) // Дальний Восток

1998. № 5-6. С. 233-251, 1998. № 7. С. 257-281,- 1,7 п.л.

24 Булычев Ю.Ю. О смысле национального начала в православии // Православие в русской культуре Сборник трудов Русского историко-культурного общества - СПб ■ Вести, 1998. С 14-41 - 1,0 п.л.

25 Булычев Ю.Ю. «Третий путь» России и мирового сообщества (Глобальные аспекты российского социально-культурного синтеза) // Культурный синтез России. Сборник статей. - СПб.: СПбГАК, 1998. С. 17-40,-1,0 п.л.

26 Булычев Ю.Ю. Народность, нация и национальный дух как первоначала человеческого существования // Русское самосознание Философско-исторический журнал 1999 № 6 С 104-117-0,7 п.л

27 Булычев Ю.Ю Культурно-историческая самобытность России в главных течениях русской общественной мысли XIX - начала XX в Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. - СПб., 1999 - 1,0 п.л

28. Булычев Ю.Ю. Русская культура в XX столетии. Программа курса // Методические материалы для студентов по истории русской культуры. Вып. 5. СПб.: СПбГУКИ, 2000. С. 70-83. - 0,8 п.л.

29 Булычев Ю.Ю. Россия, русский народ и евразийство // Русская культура и культура России Сборник статей. - СПб.- СПбГУКИ, 2001. С. 29-65.- 1,8 п.л.

30 Булычев Ю.Ю. Ценностные основы светского духовного воспитания молодежи // Отечественная философия детства Тезисы докладов и сообщений VIII международной конференции «Ребенок в современном мире», 18-20 апреля 2001. - СПб.: Изд-во СПбТУ, 2001. С. 85-90 - 0, 3 п.л.

31 .Булычев Ю.Ю. О типологическом единстве, ценностном полицентризме и архетипиче-

ской основе русского культурного самосознания // Культура России: единство и полицентризм типологического развития Сборник статей - СПб • СПбГУКИ, 2001. С. 2469 - 2,2 п.л

32 Булычев Ю.Ю. История русской философии. Программа курса // Русский Христианский Гуманитарный Институт. Концепции. Программы. Документы. - СПб.: Изд-во РХГИ,

2001. С. 334-385.-1,8 П.Л.

33. Булычев Ю.Ю. О «пирожных» и «хлебе» в поэзии. Поэтическая эстетика серебряного и золотого века русской литературы // Дальний Восток 2002. № 1-2. С. 219-232 - 0,7 п.л.

34. Булычев Ю.Ю. О духовно-архетипическом основании и ключевых формах русского культурного самосознания // Русское самосознание Философско-исторический журнал

2002. № 6. С. 127-163. - 2,0 п.л.

35. Булычев Ю.Ю. «Черносотенство» и трагедия русского самосознания в XX веке // Русское самосознание. Философско-исторический журнал. 2002. № 6. С. 172-178. - 0,3 п.л.

36. Булычев Ю.Ю. О понятии русской православной культуры и задачах ее развития // Духовные и социальные проблемы современной России в свете православия. Материалы научно-практической конференции (17-18 декабря 2001 года) - СПб., 2002 С 108-114 - 0, 3 п. л.

37 Булычев Ю.Ю. Владимир Соловьев и русское культурное самосознание // Вл Соловьев: pro et contra. Антология. Т. 2.- СПб.' РХЩ 2002. С 980-1009. -1,3 п.л.

38. Булычев Ю.Ю. Комментарии // Вл. Соловьев: pro et contra. Антология. Т. 2 - СПб: РХЩ 2002. С. 1010-1066. - 3,0 п.л.

39. Булычев Ю.Ю. Идейность (Ideinost, статья на нем. яз.) // Словарь русской культуры -Дармштадт, 2002. Lexikon der russischen Kultur - Darmstadt, 2002. S 371-375 - 0,2 пл.

40 Булычев Ю.Ю. Реформа (Reform, статья на нем. яз ) // Там же. S 371-375 - 0,3 п л

41 Булычев Ю.Ю., Гончарова ОМ. Меньшинства (Minderheiten, статья на нем яз.) // Там же. S. 297-299. - 0,4 п.л. / авт. 0,3 п.л.

42. Булычев Ю.Ю., Гончарова О.М. Мессианизм (Messianismus, статья на нем. яз.) // Там же. S. 291-293. - 0,3 ал. / авт. 0,2 п.л.

43.Булычев Ю.Ю. Сознание культурно-исторической самобытности России как фактор современного патриотического воспитания // Философия детства и социокультурное творчество Материалы X международной конференции «Ребенок в современном мире Культура и детство», 16-18 апреля 2003 г - СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2003 С 493-499 -0,3 п.л.

44 Булычев Ю.Ю. Духовные начала национальной культуры // Всерусский собор. 2003. № 1(3). С. 56-73. - 1,5 п.л.

45. Булычев Ю.Ю. Православие как фактор духовной самобытности личности и народа в условиях глобализации // Православие, ответ на вызовы XXI века Материалы научно-практической конференции, 12-13 февраля 2003 г - СПб, 2003. С 16-22. - 0,3 п.л

46 Булычев Ю.Ю. Культурно-исторические аспекты революционного процесса в России в XX столетии // Русская культура: прерывность и непрерывность исторического развития. Сборник статей. - СПб.: СПбГУКИ, 2003. С. 30-105,- 4,0 п.л.

47. Булычев Ю.Ю. «Правозащитный» либерализм и правовая государственность // Мост 2003, ноябрь (№ 56). С. 13-15. - 0,3 п.л.

48. Булычев Ю.Ю. Проблема культурно-исторической самобытности России в дореволюционной отечественной философии и общественной мысли // Клио. Журнал для ученых

2003. № 3 (22). С. 35-41,- 1,0 п.л.

49. Булычев Ю.Ю. Вл. Соловьев и русское культурное самосознание // Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве B.C. Соловьева. Материалы международной научной конференции, 14-15 февраля 2003 г. «Symposium». Выпуск 32. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С. 329-334 - 0,3 п.л.

50. Булычев Ю.Ю. Социально-политические воззрения А.И.Солженицына и русская неоконсервативная мысль XX в. // Посев. 2003. № 12 (1515). С. 12-15. - 0,3 п.л.

51. Булычев Ю.Ю. Православная философия нации и проблемы русского национального самосознания // Русское самосознание Философско-исторический журнал 2003 № 10 С. 26-61. - 1,9 п.л.

52. Булычев Ю.Ю. Историография истории русской культуры. Программа курса // Методические материалы для студентов факультета Истории русской культуры. Вып. 6-й. -СПб., 2004. С. 24-36. - 0,8 п.л.

53. Булычев Ю.Ю. Проблема культурно-исторической самобытности России как предмет гуманитарного знания Программа курса // Методические материалы для студентов факультета Истории русской культуры. Вып. 6-й. - СПб., 2004. С. 4-23. -1,0 п.л.

54 Булычев Ю.Ю. Культурное сознание и типология цивилизаций // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. 2004. № 1. С. 153-164,- 1,0 п.л.

55. Булычев Ю.Ю. Петербург и петербургское начало в русской исторической жизни // Всерусский собор. 2004. № 3 (9). С. 100-120. - 1,0 п.л.

56. Булычев Ю.Ю. Богословско-философские искания мыслителей Русского Зарубежья в зеркале «спора о Софии» // Наука, культура и политика русской эмиграции. Сборник статей и материалов. - СПб.: СПбГУКИ, 2004. С. 88-98 - 0,6 п.л.

57. Булычев Ю.Ю. Методологические и методические аспекты христианского воспитания знанием // Философия образования и мир детства Материалы XI международной конференции «Ребенок в современном мире», 21-23 апреля 2004. - СПб.: Изд-во СПбГПУ,

2004. С. 491-498,- 0,4 п.л.

58. Булычев Ю.Ю. Религиозно-мистические и рационально-мыслительные элементы в византийском и русском культурных синтезах // Русская культура- теоретические проблемы исторического генезиса. Материалы восьмых чтений факультета Истории русской культуры - СПб • СПбГУКИ, 2004 С 54-91 -2,0 п.л.

59. Булычев Ю.Ю. Христианский персонализм и понятие национально-культурной самобытности // Интеграция науки и высшего образования в социально-культурной сфере. Сборник научных трудов. Вып. 2. Приложение к журналу «Культурная жизнь Юга России». -Краснодар, 2004. С. 275-282. - 0,6 п.л.

60. Булычев Ю.Ю. К вопросу об отношении начал соборности и общественности в социальной жизни // Православие и патриотизм Сборник статей - СПб • Алетейя, 2005 С. 16-28,-0,8 пл

61. Булычев Ю.Ю. Родина и истина // Русское самосознание. Философско-исторический журнал. 2005. № 11. С. 33-37. - 0,4 п.л.

62. Булычев Ю.Ю. Православие, Россия и современная цивилизация // Русское самосознание. Философско-исторический журнал. 2005. J6 11. С. 97-122. -1,4 п.л.

63. Булычев Ю.Ю. Русский менталитет и российская педагогика // Метафизика семьи и государственная политика. Материалы ХП международной конференции «Ребенок в современном мире. Культура и детство», 20-22 апреля 2005. - СПб.: Изд-во СПбГПУ,

2005. С. 369-375 - 0,4 ал.

»16 15 7

РНБ Русский фонд

2006-4 13400

Подписано в печать 20 07.2005 Тираж 100 экз Заказ № 926 Отпечатано в типографии ООО «КОПИ-Р», С-Пб, пер Гривцова 66 Лицензия ПЛД № 69-338 от 12 02.99г.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Булычев, Юрий Юрьевич

Введение.

Часть первая

Философско-методологические принципы и ключевые аспекты исследования культурно-исторической самобытности России

Глава первая

Мировоззренческий статус проблемы самобытности национальной культуры как предмета гуманитарного знания.

Глава вторая

Христианско-антропологическая основа и содержание понятия национально-культурной самобытности.

Глава третья

Архитектоника культурного сознания и типология цивилизаций.

Глава четвертая

Основные линии исследования культурноисторической специфики России в отечественной философии и общественной мысли.

Глава пятая

Ключевые аспекты культурно-цивилизационной идентификации России.

Часть вторая

Объективные предпосылки и основополагающие признаки российской культурно-цивилизационной специфики

Глава первая

Духовно-типологические истоки социокультурных особенностей обществ нехристианского Востока и христианского Запада.

Глава вторая

Восточно-христианский тип культурной организации социума, его особенности в Византии и России.

Глава третья

Религиозно-мифологические и религиозно-философские аспекты русского православного мировоззрения.

Глава четвертая

Географические и природные условия России в качестве факторов русской ментальности и общественно-культурной специфики.

Глава пятая

Своеобразие исторического становления и развития русской цивилизации.

Глава шестая

Архетипические начала и типичные разновидности русского культурного самосознания.

Глава седьмая

Периодизация и общая характеристика российского культурно-исторического процесса.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Булычев, Юрий Юрьевич

Актуальность темы исследования. Переживаемая мировым сообществом глобализация процессов социально-экономической и культурной жизни беспримерно обостряет проблему сохранения и развития идентичности национальных культур за счет повышения уровня осознанности их ценностно-мировоззренческой специфики. Международная ситуация, складывающаяся после крушения коммунистической системы, прекращения прежней политико-идеологической борьбы двух противостоящих блоков и нарастания тенденций к цивилизационно многополюсному миру, характеризуется тем, что новые границы между человеческими личностями и сообществами прочерчиваются теперь не только ф идеологическими, политическими или экономическими, но во все большей мере культурными, ментальными факторами. Как выявляют известные исследования С. Хантингтона, в новом мире региональная политика осуществляется на уровне этнических отношений, а глобальная - на уровне отношений между цивилизациями. Данное обстоятельство способствует усилению социально-политических и социально-экономических функций культуры \ Соответствие культурным традициям во многом определяет жизнеспособность политических систем, успех разного рода реформ и модернизаций. Развитость же культурного самосознания личности и общества, а также гуманитарные технологии актуализации ф культурно-исторической специфики социума в сферах производства, потребления, внутриполитического развития, геополитической стратегии становятся решающими факторами самосохранения наций и государств. Поэтому углубление культурно-исторической рефлексии, философско-теоретическое освоение национального духовного опыта, выработка соответствующих форм его социальной актуализации в динамично •

1 См.: Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of the World Order

N.Y.: Simon & Schuster, 1996. P. 21. изменяющейся исторической среде - исключительно актуальные и ответственные задачи гуманитариев в рамках своих отечеств.

Особенно большое значение сказанное имеет по отношению к России и российскому гуманитарному знанию, поскольку наша страна (как «хартленд») расположена в центре напряженных межцивилизационных связей. Сегодня она стоит перед необходимостью осознать себя и свое место в рамках нового миропорядка, не порывая духовной связи с традиционными ценностными основами своей многовековой культурно-исторической жизни. Формирование обновленного национального самосознания предполагает исследование целого круга тем, составляющих проблематику специфического бытия России в истории. Среди них первоочередное значение имеют вопросы о духовных основаниях отечественной цивилизации, об источниках и важнейших факторах формирования ее традиционных устоев, о культурно-типологической специфике российских общественно-государственных институтов и российского социума в целом, о типологии его исторического бытия, о характерных особенностях русского культурного самосознания. Анализ названных аспектов проблемы культурно-исторической самобытности России на уровне философско-теоретическом, в контексте опыта русской мысли и социально-исторического развития страны является первостепенной задачей российского гуманитарного знания. От ее квалифицированного решения во многом зависит качество политического руководства Россией и благоприятное будущее всей Евразии.

Степень разработанности проблемы. Исследование самобытности России как культурно-исторического феномена имеет свою историю, теснейшим образом связанную с действительными обстоятельствами российской социальной жизни. В этой истории естественно вырисовываются четыре периода, давших четыре пласта интересующей нас философской и культурологической литературы: 1) дореволюционный период развития отечественного гуманитарного знания, охватывающий XIX

- начало XX века; 2) период деятельности отечественных мыслителей и ученых в Русском Зарубежье; 3) период развития советского обществоведения; 4) постсоветский период.

Несмотря на то, что проблема своеобычности русской культуры и специфичности исторического пути России изначально явилась одной из основополагающих тем русской философской мысли, философско-методологическая основательность исследования этой темы в дореволюционный период была недостаточной. При всей стихийной самобытности культурно-исторического развития России мы наблюдаем традиционную неясность, идеологическую предвзятость и односторонность философских и культурологических суждений, получивших распространение в литературе периода XIX - начала XX в., относительно российского типа миросозерцания и общественного существования. Вполне очевидный уклон в сторону публицистичности и вероисповедно-идеологического пристрастия наблюдается не только в сочинениях вольных мыслителей (П.Я.Чаадаева, ранних славянофилов, А.И.Герцена, В.С.Соловьева, К.Н.Леонтьева), но и в трудах научно более строгих авторов - Н.Я.Данилевского, К.Д.Кавелина, Б.Н.Чичерина. Конечно, в работах названных и других представителей русской мысли XIX в. были заложены многие ключевые принципы исследования проблематики культурно-исторической самобытности вообще и России в частности. Однако философско-методологические аспекты такого рода исследования не получали должной проработки, что привело даже новатора-культуролога Н.Я. Данилевского к концептуальным неясностям и противоречиям (о чем идет речь в соответствующей главе). В силу указанного обстоятельства ряд важных проблем познания традиционной специфики России как культурно-исторического явления не был ни четко сформулирован, ни основательно исследован в дореволюционный период, так что явственный дефицит русского культурного самосознания явился, вероятно, одним из важных моментов российского системного кризиса, разрешившегося революцией 1917 г.

Революционное ниспровержение Петербургской России вызвало прилив исследовательского интереса к проблеме российской культурно-исторической самобытности, которая стала более основательно исследоваться представителями русской мысли в Зарубежной России. В работах Г.П.Федотова, Н.С.Арсеньева, Г.В.Флоровского, И.А.Ильина, участников сменовеховского движения, особенно его лидера Н.В.Устрялова, в исканиях национал-максималистов и, наконец, в русле евразийства - самой оригинальной культурфилософской концепции, рожденной русской мыслью за пределами России - специфика нашей страны как особого социокультурного организма привлекла сосредоточенное исследовательское внимание. Работы Н.С.Трубецкого, П.Н.Савицкого, П.П.Сув-чинского, В.Н.Ильина, Л.П.Карсавина, Н.Н.Алексеева являются необходимыми источниками исследования как методологических исканий отечественных мыслителей, озабоченных познанием культурно-цивилиза-ционного своеобразия своей страны, так и того специфического качества российского бытия, которое было впервые отчетливо выявлено евразийцами за счет их новаторских методологических инициатив.

К сожалению, опыт Русского Зарубежья еще недостаточно осмыслен в контексте традиции отечественного россиеведения и его современных задач, ибо в советский период проблема культурно-исторической самобытности России была, как таковая, под запретом, присутствуя в общественной и научной мысли в спорадических и зачастую в идеологически искаженных формах. Однако и в это время значительный вклад в изучение различных аспектов российского культурно-исторического своеобразия внесли исследования С.С.Аверинцева, В.В.Кожинова, Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Б.А.Успенского, а также публицистическая деятельность таких известных представителей неофициальной культуры и эмиграции, как В.Н.Осипов, А.И.Солженицын, В.Е.Максимов, В.М.Борисов, И.Р.Шафаревич.

Коллапс советской системы вызвал новую волну интереса к самобытному российскому типу пребывания нации в истории. Неожиданно быстрое крушение советского режима и распад СССР заставили обратить внимание отечественной, а отчасти и мировой гуманитарной науки на необходимость исследования культурной специфики России, как фактора, определяющего духовные, политические, социально-экономические формы исторического развития страны. Под влиянием этой объективной потребности российские историческая наука, философия и культурология постсоветского периода поднимают комплекс ранее не исследовавшихся тем, связанных со спецификой отечественной цивилизации, ее геокультурными и геополитическими функциями, ее православно-христианским началом, внутренней многоукладностью, характером русского менталитета и стиля мышления.

Целый ряд проблем социокультурной специфики нашей страны рассматривается в трехтомном труде А.С.Ахиезера «Россия: критика исторического опыта» (М., 1991), в его работе «Социально-культурные проблемы развития России. Философский аспект» (М., 1992), в книгах И.В.Кондакова «Культура России» (М.,1999), В.В.Ильина и А.С.Ахиезера «Российская цивилизация: содержание, границы, возможности» (М., 2000), В.А.Тонких и Ю.Л.Ярецкого «Россия: цивилизация и культура» (М., 1998), в известных трудах А.С.Панарина, О.А.Платонова, Е.С.Троицкого, А.Г.Дугина. Значительный вклад в изучение системы древнерусского мировоззрения вносят работы М.Б.Плюхановой, а в уяснение связи византийской традиции и русского сознания - работы Г.В.Скотниковой. Особенности русского менталитета и национального характера исследованы Г.Д. Гачевым, К.П.Касьяновой. Специфика русского стиля философствования осмыслена в сочинениях Ф.И.Гиренка, А.В.Гулыги, А.А.Ермичева, И.И.Евлампиева, А.П.Козырева, А.Ф.Замалеева, Н.П.Ильина, А.И.Маилова, П.А.Сапронова, С.С.Хоружего. Особенности отечественной правовой культуры исследуются И.Д.Осипо-вым, а проблемы русского миросозерцания, его патриотические и религиозно-нравственные аспекты находят многогранное отражение в работах Т.М.Горичевой, Б.Г.Дверницкого, Г.П.Выжлецова, П.Б.Клевцова, А.И.Кугая, Ю.В.Манько, А.В.Посадского, В.Н.Сагатовского, А.Н.ИГве-чикова. Важным направлением изучения роли традиционных ценностей в духовной жизни современного российского общества является социально-психологическое исследование состояния православного менталитета, осуществляемое под руководством директора НИИ Комплексных социальных исследований СПбГУ В.Е.Семенова. С точки зрения развития философско-методологической рефлексии на поприще изучения культурно-исторической самобытности России особый интерес представляют сборники исследовательских материалов по проблемам философии русской культуры, ценностной специфики отечественного культурного самосознания и перспективам российского культурного синтеза, выпускаемые факультетом Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств под редакцией В.А.Щученко \ Системное изучение этнокультурных и духовных аспектов отечественной цивилизации предпринимается под руководством М.П.Мчедлова исследовательским центром «Религия в современном обществе» Российского независимого института социальных и национальных проблем. В рамках специального проекта изданы тематические сборники статей, энциклопедический словарь «Российская цивилизация: Этнокультурные и духовные аспекты» (М., 2001), а также учебное пособие для вузов «Российская цивилизация» (М.,2003), осве

1 См.: Духовность России: традиции и современное состояние. - СПб., 1994; Ценностный мир русской культуры. - СПб., 1995; Русская культура как живой организм. — СПб., 1997; Культурный синтез России. - СПб., 1998; Русская культура и культура России. - СПб., 2001; Культура России: единство и полицентризм типологического развития. - СПб., 2001; Русская культура: прерывность и непрерывность исторического развития. - СПб., 2003; Русская культура: теоретические проблемы исторического генезиса. - СПб., 2004. щающее различные планы культурно-исторической жизни нашей страны. Весьма любопытный опыт синтеза научного и мистического воззрений на российскую культурно-историческую проблематику предложила И.В. Можайскова в труде «Духовный образ русской цивилизации и судьба России» (Ч. 1- 4, М., 2001 - 2002). Комплекс проблем духовной, этнокультурной, социально-исторической идентичности России исследован в работе Г.Г.Сильницкого «Россия в поисках смысла» (Ч. 1, 2, Смоленск, 2004).

Актуальные темы, касающиеся специфики отечественной культуры, были подняты в последние годы в публикациях журналов «Вопросы философии», «Новый мир», «Москва», «Полис», «Безопасность Евразии». Интенсивно и зачастую на высоком теоретическом уровне проблематика культурно-исторической самобытности России обсуждается в российской сети Интернет, в частности, на сайтах «Русский архипелаг» (http://www.archipelag.ru) и «Русский университет» (http:// www.russ.ru/ univer/chairs/index.html). Публикации и выступления П.Г. Щедровицко-го, С.Б. Чернышева. B.JI. Цымбурского, B.J1. Махнача, помещаемые на этих сайтах, поднимают проблемы осмысления культурно-исторического пути России, выработки обновленного российского мировоззрения, способного адаптировать страну к новым обстоятельствам ее бытия

Методологически существенную для данного исследования роль сыграли сочинения Л.М.Баткина, Ю.В.Бромлея, Д.К.Бурлаки,

A.А.Грякалова, Б.С.Ерасова, К.Г.Исупова, С.В.Лурье, И.А.Сафронова,

B.И.Стрельченко, М.С.Уварова, посвященные осмыслению философско-антропологических, культурологических, мифопоэтических, этнопсихологических оснований социальной жизни. В диссертации использовались работы классиков философской мысли, зарубежных специалистов по философии культуры, русской истории, проблемам взаимодействия цивилизаций Запада и Востока (Дж. Вайланта, Дж. Кипа, С. Радхакриш-нана, А. Тойнби, А.Уотса, Дж. Хоскинга, К.Юнга и др.). На выбор диссертантом ряда базовых установок анализа российского культурно-исторического своеобразия особое влияние имели книги А.Л.Казина «Философия искусства в русской и европейской духовной традиции» (СПб., 2000), «Россия и мировая культура» (СПб., 2004), монографии

A.А.Королькова «Русская духовная философия» (СПб., 1998) и

B.А.Щученко «Вечное настоящее культуры» (СПб., 2001).

Самое общее знакомство с историей исследования проблемы культурно-исторической самобытности России свидетельствует как о первостепенном значении этой проблемы для отечественного гуманитарного знания, так и о недостаточности ее философского осмысления. До настоящего времени отсутствуют систематические труды, посвященные философскому анализу основополагающих аспектов российской культурно-исторической специфики, действительных проявлений последней в основных планах социальной жизни. При росте общественного интереса к своеобразию российского исторического развития, при разноречивой идеологизации его опыта и многообразии подходов возникает настоятельная необходимость повысить уровень философского отношения к теме российской самобытности, не порывая с ее жизненной значимостью, и через методологически осмысленную связь различных исследовательских позиций увидеть объективные возможности взаимодополняющего сосуществования различных образов России в рамках ее некоего сверхобраза.

Методологические основы исследования. Общие концептуальные рамки осмысления ключевой проблематики диссертации определяются философско-антропологической парадигмой, предполагающей, что подход к любой проблеме гуманитарного знания принципиально зависит от того образа человека, которым с той или иной степенью осознанности руководствуется исследователь. Образ же человеческий всегда имеет определенные религиозно-духовные основания. Он оформляется и развивается в рамках каждой цивилизации под решающим влиянием конкретной религиозной традиции и присущей ей теологии, а также вследствие критической полемики с ними. Принимая к сведению это обстоятельство, автор, оставаясь в области философского умозрения, одной из своих задач видит экспликацию христианско-персоналистических предпосылок понимания самобытности национальной культуры. Руководствуясь такого рода установкой, мы уподобляем процесс исследования национально-культурной проблематики процессу постижения типа сознания и творческой жизнедеятельности человеческой личности. Понятия «человеческая личность», «сознание», «самобытность», «нация», «культура» для нас представляют тесно взаимосвязанный ряд терминов, ключевой категорией в котором является категория личности, выражающая антропологическую основу связи всех названных понятий.

Здесь уместно сказать, что метафизическая интенция личностного бытия, возникая в лоне религии Боговоплощения, развиваясь, главным образом, в рамках христианской духовной традиции и отнюдь не характерная для ряда иных традиций, предопределяет саму способность воспринимать и осмысливать персоналистическую проблематику, даже если философ не сознает своей мировоззренческой связи с христианством. Названная интенция принципиальным образом первична над формами мыслимости, обусловливая «персоналистический коэффициент» во всем, воспринимаемом и логически осваиваемом человеком.

В философско-антропологическом смысле интенция личностного существования человека предполагает, что ему присуще некое сверхприродное, трансцендентное всем его данным качествам начало, которое позволяет индивидууму специфическим, неповторимым образом преодолевать устоявшиеся формы мысли и жизни, предлагая их новые варианты \ Понятие личности, рождающееся в свете этой установки сознания, равнозначно понятию творческой самобытности индивидуума,

1 О различении в восточно-христианской традиции понятий «личность» и «природа» см.: Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой личности // Богословские труды. Сб. 14. -М., 1975. С. 119. способного возвышаться над всеми свойствами своей природы, овладевать их возможностями, свободно определять смысл своей деятельности и цели ее осуществления.

В силу столь тонкого духовного характера личностные свойства (как отдельного человека, так и культурного сообщества) чрезвычайно трудно поддаются уяснению средствами теоретической мысли. Ведь личностность есть не обособленное качество, не потусторонний «пассажир» нашего тела, не какое-либо сущностно определенное, индивидуально ограниченное свойство культуры, которое может быть вполне успешно схвачено и формообразовано дискурсивным мышлением, но индивидуально выражаемая способность к универсализации индивидуального бытия, к специфическому прехождепию всякой ограниченности, данности и заданности. Личное начало формально неопределимо в силу непосредственного единства в нем индивидуального и универсального. Как и все в реальности, как всякая элементарная частица, представляющаяся нам единством корпускулярных и волновых свойств, личность образуется уникальной связью частности и всеобщности, единством прерывности (дискретности) и непрерывности (континуальности). Личность, справедливо указывает И.А.Сафронов, - это континуум «Я» индивида, т.е. множественность, объединенная в целостность, сохраняющуюся во всех своих превращениях \

В свете персоналистического подхода национальная культура рассматривается нами как системно организованный комплекс мифов, символов, образов, идеологем, императивов социальной жизнедеятельности, аналогичный системности человеческого сознания. С учетом опыта моделирования психической «протяженности», содержащегося в философии сознания С.А. Алексеева (Аскольдова), и моделей психической динамики, разработанных в аналитической психологии К. Юнга, вводятся понятия духовно-архетипического основания культуры и вторичных ти

1 См.: СафроновИЛ. Человек. Вселенная. Время. - СПб.: СПбГУЭФ, 1977. С. 103. пологических форм, а соответственно осуществляется различение центральных и периферийных областей культурного бытия. Духовно-архетипическое основание национальной культуры выражается интегральной мифологемой данного народа, укорененной в его религиозном сознании, зафиксированной в сакральных текстах его культурной традиции, воплощенной в многообразных произведениях литературы, философской мысли, искусства, и таким образом пронизавшей все поле национального бытия и сознания \ Духовное ядро культуры, действуя в контексте исторически конкретной социальной среды, политических и экономических форм жизни народа, обусловливает характерные черты национально-культурного ментального поля. Последнее же определяет единство многих личных самосознаний и, создавая внутренне устойчивую основу жизнедеятельности общества, способствует его в онтологическом смысле самобытному (то есть спонтанному, органичному, самостоятельному, преемственному, самосохраняющемуся, саморазвивающемуся) историческому существованию . Свои культурные функции вышеназванное ядро выполняет не только в силу «нуминозного», мифологического качества, но и ввиду соответствия этнопсихологическим особенностям, характеру объективного бытия данной социальной общности в своеобразных условиях ее «месторазвития».

1 Понятия мифа и архетипа принимаются нами как обозначения первоначальных, до-рациональных оснований социально-культурной жизни, дающих материал, психическую энергию и смысловые направления дифференцирующей творческой деятельности личности.

2 Это понимание культурной самобытности оказывается принципиально близким к общепринятому. Судя по материалам всемирной конференции ЮНЕСКО, посвященной культурной политике (Мехико, 1983), самобытность рассматривается в современной культурфилософии как «жизненное ядро культуры, тот динамический принцип, через который общество, опираясь на свое проитое, черпая силы в своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет постоянный процесс самостоятельного развития» (цит. по: Ерасов Б. С. Проблемы самобытности незападных цивилизаций. Развитие теоретической мысли в странах «Третьего мира» // Вопросы философии. 1987. № 6. С. 111).

Естественное происхождение и внутренняя органика национального общества, его самобытная культура являются организующими факторами более широких и искусственных общественных систем, объединяющих многие народы в рамках империй или несколько государств в цивилизационных комплексах. Этим объясняется то, что в центре нашего исследования находится проблематика именно русской культуры и русского национально-общественного развития, сыгравших решающую роль в духовной и социальной организации жизненного пространства России-Евразии, объединении различных народов и традиций в рамках Российского государства.

Стремясь осмыслить тему национально-культурной самобытности в персоналистическом ракурсе, автор ориентируется не столько на методы формального описания (соотнесенного с чисто теоретическими критериями) российского культурно-исторического процесса, сколько на разрешение задач его ценностно-смыслового анализа. Эта установка отнюдь не противоречит научным целям, но является одним из условий содержательного гуманитарного познания проблем культурной жизни. Ибо всякая конкретная культура, как и отдельная человеческая личность, есть и сравнительно завершенный организм, самоорганизующаяся, стремящаяся к равновесию система, и духовно-динамическое целое, устремленное к высшему, идеальному, абсолютному. В качестве целостного комплекса аксиологических императивов, идеологем и норм общественной жизнедеятельности культура требует рационально строгих методов познания ее самобытного функционирования. Но, взятая с точки зрения духовных принципов собственного существования, не может служить только объектом внешней формальной интерпретации.

Несводимость личности к сущности (природе) предполагает невозможность исчерпывающей концептуализации духовных оснований общественной жизни. В этой связи методологически ценным оказывается мысль известного исследователя эпохи Возрождения JT.M. Баткина, сказавшего, что для познания существа культурного типа, как и для проникновения в «потемки» человеческой души, требуется не одна логика, но и способности воображения, сопереживания, ибо цель здесь состоит не столько в правильности, сколько в убедительности культурно-исторической реконструкции. «Можно воссоздать известные сочетания звуков, - пишет ученый, - но их выразительность нельзя доказать тому, кто воспринимает звуки лишь с акустической стороны. Истолкование целостно-духовной сущности культуры также не поддается элементарной (фактической или дедуктивной) проверке» \

Руководствуясь этим указанием, мы стремимся к дополнению методов отвлеченной концептуализации, без которых немыслимо философское исследование, ценностно-смысловым анализом российского культурно-исторического развития, принимая в расчет опыт русского культурного самосознания, нашедшего отражение в сфере традиционного православного мировоззрения и в истории отечественной философии. Осмысление многообразных данных этого опыта во всех основных аспектах работы имеет целью, во-первых, выявить объективные основания российской культурно-исторической самобытности, а во-вторых, — комплекс адекватных ей методов мышления. Ибо, как указывает современное гуманитарное знание, всякому типу культурного бытия соответствует свой тип сознания (в научном плане - методологической рефлексии), способный «ухватить» глубинные архетипы конкретной культуры.

Объективно сложные проблемы такого рода возможно разрешить на должном уровне научной основательности посредством погружения исходных методологических установок в достаточно представительный фактический материал российской культурно-исторической жизни. Интуитивно «ухватываемые» духовные определения культуры, аналитиче

1 Боткин JI. М. Тип культуры как историческая целостность // Вопросы философии. 1969. №9. С. 100. ски выявляемые проблемы и принципы ее исторического развития должны быть апробированы в этом материале, подкреплены результатами самопознания России в основных течениях русской философской, культурологической, общественной мысли.

Так определяется комплексная исследовательская стратегия, воплощенная в данной работе. Эта стратегия призвана достичь взаимодополняющего сочетания в рамках единого научно-философского исследования трех планов изучения проблемы: в свете персоналистической философии культуры, религиоведения и системного анализа конкретного историко-культурного материала.

Важная методологическая особенность диссертации обусловлена установкой на интеграцию историзма (предполагающего рассмотрение культурных принципов, организующих социальную жизнь, в постоянном развитии, изменении) с метаисторическим анализом оснований культуры (ориентированным на выявление их духовно устойчивых, ар-хетипических, традиционных начал, отвечающих за многовековую идентичность национально конкретного общества в истории).

Объект исследования: российский культурно-исторический процесс в контексте мирового культурно-исторического развития.

Предмет исследования: самобытность духовных оснований и принципов исторического существования России как специфического типа социальной жизни и цивилизации.

Цель и основные задачи диссертационной работы. Цель диссертации - философско-методологическая и содержательная проработка основного круга вопросов, предполагаемых проблемой культурно-исторической самобытности России, и за счет этого повышение уровня концептуальной отчетливости представлений о характере культурного и цивилизационного развития нашей страны.

Поставленная цель достигается посредством решения трех взаимосвязанных задач: а) анализа онтологических оснований понятия культурной самобытности, а также опыта исследования культурно-исторической специфики России и ее идентификации, которым располагают отечественная философия и культурология XIX - XX вв.; б) рассмотрения объективных геокультурных и природно-географических «рамок» формирования российской духовной и цивили-зационной идентичности; в) осмысления базовых аспектов отечественной религиозно-духовной традиции, исследования типологии русского культурного сознания и описания характерных особенностей российского культурно-исторического процесса в рамках целостной периодизации.

На первом этапе естественным образом доминирует методологическая установка, на втором и третьем этапах основное значение приобретает содержательный аспект исследования проблемы. Погружая философские средства ее освоения в конкретный историко-культурный материал, автор стремится апробировать эти средства и с достаточной степенью фактологической обоснованности выйти на новый уровень понимания основополагающей проблематики российской культурно-исторической самобытности, как в ее философских смыслах, так и в конкретной «плоти» исторического опыта.

Научная новизна исследования. Научная новизна диссертации определяется комплексной разработкой исследуемой проблемы. Причем впервые весь круг связанных с нею тем рассматривается как внутренне органичный комплекс представлений, понятий, учений, исторически выросший из российского социально-культурного бытия и потому имеющий свою логику развития в сфере русской мысли. Более того, данный комплекс, транслируясь в истории русского самосознания, по-разному интерпретируясь в различные исторические периоды, дает отечественной мысли жизнь, стимулирует ее развитие, структурирует ее направления, выявляет (как некий онтологически содержательный тест) ее предельные творческие возможности и глубинные идейные устремления. Само традиционное наличие проблемы самобытности России в сфере русской мысли различных периодов времени является фактом ее своеобразия, а степень выраженности этой проблемы в определенном интеллектуальном течении может служить формальным критерием его национально-исторической значительности.

Конкретные аспекты научной новизны, содержащиеся в работе, могут быть представлены в следующих тезисах:

Исследованы ценностно-мировоззренческие предпосылки особой значимости проблемы культурно-исторической самобытности в рамках христианской традиции и рассмотрены онтологические основания понятия «культурная самобытность».

Раскрыто специфическое значение вышеназванной проблемы на российской почве, обусловленное своеобразным положением нашей страны в системе мировых геокультурных связей и ее динамичной модернизацией в Новое время, породившей острую потребность обновленной идентификации России в русском культурном самосознании.

Обоснована необходимость методологической, а также жизненно-практической связи таких принципов мышления и социально-культурного бытия, как историцизм и органицизм. В целях преодоления весьма условной и в методологическом плане неплодотворной альтернативы культурного консерватизма и творческого динамизма, выявляются объективно реальные аспекты культурного самосознания и существования, в рамках которых становятся необходимыми стабилизирующие социальную жизнь «творчески консервативные», «динамически традиционалистские» стратегии мышления и деятельности. Для осмысления феноменов такого рода синтеза, обнаруживаемых в российском историко-культурном материале, вводится понятие динамического традиционного единства культурной жизни, противопоставляемое понятию ее органического традиционного единства.

Выявлены энергетические источники культурно-исторической самобытности общества, в качестве которых рассматриваются этнопсихологическая специфика народа, духовные ресурсы религиозной традиции, особенности развития сознания личности и типология сочетания названных начал в рамках национальной духовности, актуализирующейся посредством творчества культурных деятелей народа.

Осмыслено понятие культурного самосознания. Последнее интерпретировано как способ личностной реализации ментальных энергий и ценностно-мировоззренческих императивов общества в русле его традиционной специфики.

Раскрыта взаимосвязь религиозно-духовных и цивилизационных аспектов исследования проблемы культурно-исторической самобытности России в контексте взаимодействия народов нехристианского Востока, христианского Запада и христианского Востока. В связи с данной духовно-типологической проблематикой подвергнуты анализу характерные черты восточно-христианского общественно-культурного типа, рассмотрены специфические особенности и проблемы цивилизации, развивающейся в русле восточно-христианской традиции.

В сравнении с опытом государственно-церковной системы Византии и цивилизации христианского Запада очерчена культурно-историческая специфика интеграции восточно-христианского мировоззренческого опыта в отечественный этнокультурный тип. Исследованы религиозно-мифологические и религиозно-философские аспекты русского православного мировоззрения, типологически различные формы его актуализации, метаморфозы русской культурной идентичности за пределами традиционной ценностной системы.

Впервые системно проанализированы религиозно-мифологическая подоплека, идеологическое содержание, историческая типология отече ственного культурного самосознания. Выявлены три основные, тесно взаимосвязанные разновидности последнего: русско-православное, византинистское, европейско-российское. Раскрыты компенсаторная логика связи названных мировоззренческих форм и основополагающая проблематика русской культурной идентификации в Новое время.

В контексте системного анализа типологической специфики российского исторического процесса описаны ключевые критерии культур-но-цивилизационной идентичности России, картина взаимодействия религиозно-духовных, национально-психологических, природно-географи-ческих, пространственных и временных определений социально-культурного развития нашей страны. Выявлена ценностно-мировоззренческая логика становления, трансформации, разрыва и преемственности основных культурных и общественно-государственных форм российского исторического бытия.

Построена авторская периодизация культурно-исторического развития России с точки зрения единства духовно-архетипического ядра русской культурной традиции и многообразия форм его проявления в различные эпохи отечественной истории. В рамках данной периодизации моделируются и анализируются пять периодов: стадия предтради-ционпого развития Руси; эпоха формирования русской православной традиции; период органической традиционной целостности культурной э/сизни; стадия динамического традиционного единства; фаза посттрадиционного развития России.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Важный мировоззренческий статус идеи национально-культурной самобытности в рамках христианского миросозерцания объясняется из свойственных ему персоналистической антропологии и историзма. Открыв персоналистическую перспективу постижения человека, мира, истории, христианство поставило перед философской мыслью проблему поиска духовно-личностного смысла исторического бытия народов, выявления оснований их творческого пребывания в истории.

2. Смысл национально-духовной и цивилизационной самобытности народа может быть раскрыт в своем действительном существе и практической важности только в рамках философско-методологической теории, руководствующейся духовно-энергетическим пониманием природы социальной жизни. То есть теории, придающей центральное значение не самим по себе эмпирическим потребностям, интересам и отвлеченным знаниям, а тем традиционно сложившимся мировоззреческим установкам, определяемым ими процессам выбора, оценки, консолидации сознаний и социальной воли, которые обусловливают собственно человеческий, духовно-смысловой, творчески-исторический характер общественного бытия.

3. Сама возможность мыслимости исторического процесса обусловливается реальностью метаисторических начал конкретной культуры, сущих в сознании народа, общества и определяющих восприятие ими социального времени как процесса исторического воплощения определенного идеального, ценностного содержании. Разрыв общественного сознания с традиционным духовно-смысловым комплексом своей культуры разрушает целостность национальной истории, преемственность развития общественных форм.

4. Рассмотрение понятия культурной самобытности в сопоставлении с понятиями «культурно-историческое своеобразие» и «культурная традиция» приводит к выводу, что в этих отношениях «самобытность» выступает как категория, относящаяся к духовной индивидуальности данного сообщества, а потому онтологически более существенная, чем понятие «своеобразие», и значительно более широкая, чем понятие «традиция». Ибо, наряду с позитивно-традиционным моментом, категория самобытности предполагает целый ряд исторически сопутствующих данной национальной культуре недостатков, которые выражают несовершенство воплощения традиционных ценностей в социально-истори ческой жизни народа, типичное именно для него и зачастую диалектически связанное с особенностями его позитивного духовного своеобразия.

5. Проблема культурно-исторической самобытности России имеет основополагающее значение в истории русской мысли и русского самосознания Нового времени, поскольку Россия, технически модернизированная реформами Петра Великого, встретилась с трудностями в деле уяснения своего мирового места, своих собственных интересов и задач. Недостаточная развитость научного просвещения в допетровский период поставила страну перед необходимостью восполнить дефицит интеллектуальной культуры (путем заимствований из арсенала научного опыта Европы) и в то же время не подпасть под влияние западной цивилизации, с ее инородными России принципами существования и секулярной рациональностью, все более отчуждающейся от общего христианского наследия. Русской мысли следовало сопоставить в целостных образах исторические пути Европы и России, выработать проект культурной миссии последней, дабы легитимировать самобытное присутствие России в Новой истории.

6. Сложность каждой из этих проблем и их совокупности, трудности осмысления объективной, многоплановой специфики России, шедшей путем уникального сочетания типологически различных начал социального бытия, в рамках мировоззренчески и концептуально единого культурного самосознания обусловили раскол русской философии, обф щественной мысли и самой социальной жизни на разнотипные направления. Причем этот раскол осуществился не столько на уровне концептов, сколько в плане вероисповеданий и мировоззренческих интенций, проведя демаркационные линии между западниками, славянофилами, народниками, евразийцами и т.д., что обращает нас к драме интенцио-нального и ценностного распада русской души. То есть, говоря о проти

•ф воположных способах усмотрения специфики России и различных обц разах восприятия ее самобытности, возникших с самого начала нашего философского пробуждения, следует видеть не просто расслоение веры и разума, чувства и ума, а возникновение разных типов веры, разных стилей рациональности внутри русского сознания и, соответственно, внутри русской культуры, русской общественности и государственности.

7. Анализ опыта отечественной мысли и социальной жизни позволяет вести речь о хронической слабости в России русского культурного самосознания, начал цивилизационной идентичности и способности исторического самоопределения общества. Эта размытость собственной национально-культурной рефлексии, избыточный универсализм мировоззрения и повышенный интерес к инобытным культурам позволяли русским изрядное время служить имперским этносом, с изящной пластичностью осуществлять культурные заимствования и своеобразно актуализировать свои творческие способности в заимствованном материале. Однако «традиция» ухода русской точки зрения с собственной культурной почвы в сторону культурного инобытия и «иносознания» порождает ложные парадигмы индентификации, наполняет ими общественную память, а сегодня ставит под вопрос саму жизнеспособность нашей страны как единого государства и типа цивилизации.

8. Основательная идентификация России в качествё феномена культурно-исторической жизни предполагает многоуровневый характер. Она призвана отразить как своеобразие русской культурной основы жизни российского сообщества (связанное со специфическим воплощением ценностно-мировоззренческих начал греко-православной традиции, сложившейся в русле общеевропейского, но не западного, культурного типа), так и евразийскую специфику цивилизации, выполняющей интегрирующие функции в поликонфессиональном и полинациональном социуме, на стыке европейского и азиатского цивилизационных комплексов. Границы культурно-исторического самоопределения России объективно приобретают трихотомический смысл, отделяя ее не только от христианского Запада и нехристианского Востока, но и византийского культурного типа.

9. Будучи глубоко причастна наследию византийского культурного синтеза, соединившего религиозно-мистический опыт Азии с греческой философской формой, Россия, в отличие от Византии, не знавшей нации и базировавшейся на связи двух универсализмов: универсализма православия и универсализма империи, изначально строилась на психологически своеобразном и достаточно однородном восточнославянском этническом фундаменте. Это обусловило весьма раннее становление русского национального самосознания и идеи народности, что пронизало великокняжескую и монархическую власть, земское общество и крестьянскую общину, а отчасти даже европеизированный гражданско-общест-венный уклад специфическим православно-национальным духом.

10. Для фиксации образовавшегося в итоге становления русской культурной традиции сплава религиозной и национальной идентично-стей вводится понятие православно-национального архетипа отечественной культуры. Традиционное выражение его связывается с символом Святой Руси и идеей Москвы - третьего Рима, в которых проявились два контекстуально близких, но существенно различных по смыслу уровней русской идентичности: цившизациоппой, мессианско-исторической (Третий Рим) и духовно-национальной, метаисторической (Русь Святая).

11. Как следствие синтеза универсально-православной и восточнославянской этнокультурной составляющих выделяются четыре основополагающих элемента ценностного ядра отечественного культурного типа: православная вера; почитание Русской земли как безусловной ценности и святыни; великодержавная (в смысле мощи и масштабности) государственность; национально-духовная, национально-культурная самобытность. Именно совокупным влиянием этих ценностей объясняется функциональная специфика русского культурного самосознания, а смыеловыми и структурными изменениями в ценностном ядре - российская социально-историческая динамика.

12. В отличие от типичных стран Востока и Запада, Россия не проявляет свойств ни долговременной традиционной стабильности, ни устойчивого развития на базе динамических и релятивистских принципов, демонстрируя картину разного рода идеологических переворотов, расколов, смут, распадов и собираний, разложений и возрождений. Общие особенности российского культурно-исторического процесса ближайшим образом выражает слово «порывность», в смысле различных миросозерцательных увлечений нации, а также в смысле разрывов культурной традиции.

13. Внутренняя неустойчивость в характере исторического развития страны объясняется глубоким религиозно-мифологическим характером русской культуры, избежавшей долговременного опыта секуляризации и демифологизации. Чисто секулярные ценности рациональности, практической пользы, технической эффективности остаются сами по себе недостаточно легитимными в отечественном культурном сознании, что обусловливает как известное отчуждение народного менталитета от исторического мира, от современности, так и попытки периодического «вбрасывания» России в историю, осуществляемые государственной властью, принудительно переключающей внимание народа с метаисто-рических, метаполитических ценностей на временные (современные) цели бытия страны. Однако порыв вхождения в историю без должной мировоззренческой опоры на ценностно-смысловые начала собственной культуры (дающие ментальные ресурсы овладения социальным временем, разумного руководства динамикой изменений) приводит к неизбежному социальному срыву.

14. Органическое сопряжение религиозно-мистического и национально-культурного начал в русском самосознании, при слабом развитии интеллектуальных форм освоения данных религиозного и социального опыта, является источником основных противоречий, характерных для исторического развития отечественного социально-культурного типа. Крайне актуальная для последнего проблема осмысленного сочетания разноуровневых императивов социальной жизни, повышения гибкости и многоплановости общественного сознания на основе преемственности традиционных ценностей объясняется еще и сложностью «место-развития» России в порубежном мире между Европой и Азией, необходимостью обеспечивать цивилизационную стабильность страны в условиях повышенной свободы выбора исторических ориентиров. Отмеченными обстоятельствами в их совокупности обусловлено постоянное присутствие компенсаторных факторов в сфере отечественного культурного самосознания (византинизм, европеизм) и в практике российского государства (административная европеизация, тоталитарный социализм). Последние объясняются как порожденные поисками идеологических «точек опоры» или институциональных «костылей» во внешнем мире, необходимых для укрепления самостоятельности страны в истории при недостаточной четкости русской культурно-исторической идентификации.

15. Фундаментальная задача культурного самосознания для современной и будущей России определяется объективной необходимостью точного философско-мировоззренческого соотнесения ценностей православно-национального ядра русской культурной традиции, наследия греко-православной мысли, а также опыта интеллектуально развитого, индивидуализированного творчества во всех сферах цивилизации, который мы получаем как лучшую часть наследия Западной Европы.

Теоретическое значение работы. Осмысление философско-антропологических, культурфилософских, религиоведческих, историко-культурных аспектов исследуемой проблемы; выявление принципов, обусловливающих как специфичность отечественной культурной традиции, так и возможность ее адекватного познания; раскрытие диалектики консервативных и творчески-динамических начал общественного бытия России; опыт экспликации и артикуляции духовно-архетипических оснований российской культурной жизни способны стимулировать дальнейшую системную разработку проблем своеобразия исторического развития нашей страны, необходимую российскому социуму для обретения идентичности, а также определенного «лица» в международном плане. Содержащийся в диссертации анализ опыта русской мысли и культурно-исторического развития России способствует преодолению многих трудностей, связанных с кажущейся несовместимостью различных философских и жизнестроительных ориентаций, сложившихся на российской почве, поскольку обнаруживает равную необходимость их происхождения и взаимную компенсаторную связь в рамках отечественного культурно-исторического процесса. Философское прояснение всякого рода мифологических импульсов и идеологических увлечений в интерпретации проблем самобытности России дает возможность осознать границы правды каждой исторически устоявшейся точки зрения и подняться к новым, более широким идеям, как в научно-теоретическом, так и в общественно-мировоззренческом смысле.

Практическое значение работы. Материалы диссертации могут найти применение в преподавательской деятельности, прежде всего, в рамках курсов истории русской культуры, истории русской философии и общественной мысли, культурологии, истории православной культуры, при разработке спецкурсов по проблемам культурно-исторической самобытности России, учебно-методических материалов и учебных пособий по названной проблематике. Данные диссертационного исследования могут быть использованы в целях воспитания культурного и патриотического самосознания молодежи через образовательный процесс.

Апробация работы. Основные идеи диссертации получили апробацию на ежегодных чтениях факультета Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, с 1992 по 2002 г., а также на научных конференциях: «Наука и культура Русского Зарубежья» (СПбГАК, 28 ноября 1996); «Академик

A.И. Солженицын. К 80-летию со дня рождения» (Международная научная конференция, Пушкинский Дом, 16 декабря 1998); «Православие и творчество» (Научно-практическая конференция, СПб., 11-12 мая

2000); «Духовные и социальные проблемы современной России в свете Православия» (Научно-практическая конференция, СПб., 17-18 декабря

2001); «Наука, культура и политика русской эмиграции» (Всероссийская научная конференция, СПбГУКИ, 24-26 июня 2002); «Православие: ответ на вызовы XXI века» (Научно-практическая конференция, СПб., 1213 февраля 2003); «Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве

B.С.Соловьева» (Международная научная конференция, СПбГУ, 14-15 февраля 2003); «Православие и патриотизм» (Научно-практическая конференция, СПб., 26-27 марта 2004); «Российская цивилизация в XXI веке» (Научно-практическая конференция в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, 3 июня, 2004); «Православие, молодежь и будущее России» (Международная конференция, СПб., 3-5 марта 2005); «Ребенок в современном мире. Культура и детство» (VIII,X,XI,XII международные конференции в Санкт-Петербурге в апреле 2001, 2003, 2004, 2005 гг.); «Славянские культуры: духовные традиции и вызовы современности» (Международная конференция, СПб., 24-25 мая 2005).

Все положения диссертации использовались в преподавательской работе. Учебная программа по теме «Социально-культурное своеобразие исторической жизни России», предложенная диссертантом на открытый конкурс «Гуманитарное образование в высшей школе», была поощрена грантом III степени (протокол заседания конкурсной комиссии № 9 от 24 декабря 1992 г.). На основании материалов диссертационного исследования разработаны и читаются следующие курсы на факультете Истории русской культуры СПбГУКИ: «История духовного становления России»; «История русской философской мысли XI - XVIII веков»; «История русской философии в XIX веке»; «История русской философии в XX веке»; «История русской культуры в XVIII веке»; «История русской культуры в XIX веке»; «История русской культуры в XX веке»; «Историография истории русской культуры».

Диссертантом создана программа курса «Общественно-психологическая и духовная история России» для средней школы, утвержденная в качестве авторской программы экспертным советом при Комитете по образованию мэрии Санкт-Петербурга (протокол № 6 от 21 марта 1995 г.), а с 1999 г. читаются регулярные циклы лекций для учителей в Санкт-Петербургской государственной академии постдипломного педагогического образования по проблемам приложения цивилизационного подхода к преподаванию отечественной истории.

Результаты исследования отражены в 63 публикациях автора (общим объемом 107 п.л.), в том числе в монографиях «Христианская философия нации и проблемы русского культурного самосознания» и «Россия как предмет культурно-исторического познания. Введение в проблему российской культурно-исторической самобытности».

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры Истории русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств и была рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух частей (в первой части пять глав, во второй - семь), заключения и списка литературы. Объем работы с библиографией 446 с.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема культурно-исторической самобытности России как предмет философского исследования"

Заключение

Завершая свою работу, автор не тешит себя иллюзией, что до конца и всесторонне осмыслил проблему культурно-исторической самобытности России. Эта тема неисчерпаема, а каждый новый период отечественной истории прибавляет вопросов историку и философу.

И все же мы полагаем, что содержащегося в нашем исследовании материала вполне достаточно, чтобы более глубоко, точно и конкретно понять многогранную специфику отечественной культуры в ее традиционных духовных основаниях и своеобразной логике исторического развития.

Так как данное сочинение содержит ясные выводы относительно основополагающих аспектов изучения проблемы российской культурно-исторической самобытности в качестве предмета философского познания, нам незачем повторять все результаты проделанной работы. Однако, чтобы сохранить верность избранной методологии и проблематике, мы обязаны в конце своего труда сказать, насколько самобытным в методологическом плане, обновляющим в предметном отношении и мировоззренчески обогащающим в гуманитарном смысле представляется автору его исследование.

Оставляя слово последнего суда за внешней критикой и стремясь только облегчить ее задачу, мы можем предложить следующие ответы на поставленные выше вопросы.

Анализ опыта исследования проблемы культурно-исторической специфики России в отечественной философии и культурологии XIX-XX вв. заставил нас усилить внимание к духовным основаниям самобытности национальной культуры. Культурно-типологический органи-цизм, при всей его относительно конструктивной оппозиции линейному историзму и европоцентризму, был понят нами не просто как методологическая односторонность, но как учение, существенно противоречащее христианскому (персоналистическому и спиритуалистическому) пониманию национальной культуры, в лоне которого зародилась сама проблематика культурно-исторической самобытности народа.

Этим мотивируется выведение всех природно-органических начал национальной культуры (прежде всего этнологических и географических) в периферийную область исследования и перенос основного внимания на проблематику религиозной и национальной духовности, а также культурного самосознания. Объясняя саму возможность пребывания народа в истории сохранением и развитием связей человеческих сознаний с духовно-архетипическими началами национально принятой традиции, автор стремился сочетать анализ проблемы самобытности национальной культуры в функциональном плане с анализом в плане историческом. При этом понятие «самобытность» раскрывается как категория, отражающая субстанциальное свойство бытия вообще, поскольку к самому его существу относится спонтанное самодвижение, саморазвитие, самоосуществление. В культурно-историческом же аспекте это понятие приобретает конкретный смысл лишь в отношении к двум фундаментальным основаниям, с древнейших времен и до наших дней определяющих развитие всякого общества: религиозной традиции и духовному своеобразию народа. Именно названные основания в тесной взаимосвязи образуют фундамент национально-культурной индивидуальности, предопределяют духовное ядро ее ценностного мира, самосознания и самодеятельности в истории.

Сочетание исследования как внешних обстоятельств культурно-цивилизационного развития России, так и основополагающих для ее самобытности православно-русских духовно-архетипических принципов позволяет, на наш взгляд, впервые комплексно осмыслить основные аспекты исследуемой проблемы в системе многоуровневых координат и различных контекстов. Посредством «привязывания» России и русской культуры к географическим и геокультурным обстоятельствам «место-развития», к духовно-типологическим особенностям восточно-христианской традиции, выявляя объективные связи внешних условий со спецификой русского национального характера, православного мировоззрения, традиционного общественно-государственного строя, культурного самосознания, мы получили возможность, так сказать, перекрестного анализа основных проявлений российской самобытности в духовно-органическом и духовно-динамическом планах. В наиболее достоверных и значимых моментах этого анализа культурно-историческая самобытность России открывает свою глубокую природу, связанную с религиозно-метафизической парадигмой русского народного самоопределения через соотношение земной Руси и мира небесной жизни, с формированием православно-национального мировосприятия, с распространением его на область общественно-государственного бытия, с введением религиозно-мифологической установки во все формы культурной самоидентификации и даже теоретико-философской мысли. Высокая религиозно-метафизическая целеустремленность, внутренняя напряженность и универсальность в отечественном социально-культурном типе представляются нам обусловленными не только восточно-христианской традицией и русским национальным менталитетом, но также географическими и историческими обстоятельствами становления России. Постоянная необходимость освоения огромных евразийских пространств, потребность духовной организации социальной жизни в условиях малой плотности населения, сплочения различных социокультурных укладов самого русского общества и имперского организма России - все это как бы навязывало максимально высокие и универсальные религиозно-ценностные ориентиры русскому народу, позволявшие примирять жизненные конфликты и достигать государственного единства различных культурных и цивилизационных элементов.

Мы акцентировали внимание на том, что сама православно-национальная природа русского самосознания и социально-культурного типа порождала сложные проблемы развития отечественной цивилизации, которые определялись трудностью согласования требований христианского идеала и задач земного бытия народа, вселенско-универсаль-ного существа православия и национально-своеобразных задач практической жизни России. Это вносило в наше историческое развитие глубокие духовные побуждения, высокий идеализм, что обусловливало огромную роль религиозно-мистических и нравственных факторов российского социально-культурного существования, предполагало напряженный драматизм борьбы различных мотивов, трагичность социальных срывов и неудач в деле воплощения слишком высоких идеалов.

Несмотря на такого рода потрясения, приведшие страну в XX веке к глубокому разрыву культурной преемственности, русский культурный тип продолжает сохранять максималистскую ориентацию на некие предельные ценности, будь то спасение души, достижение социальной правды, нравственное обновление жизни России и человечества, требуя от отдельного человека жертвенного служения религиозному, моральному, социальному идеалу. Как справедливо заключает К. Касьянова, в образе русской культуры перед нами предстает древняя культурная система, «требующая от человека очень сильного самоограничения, репрессии своих непосредственных внутренних импульсов, репрессии своих личных, индивидуальных целей в пользу глобальных культурных ценностей. Все культуры в какой-то степени построены на таком самоограничении и на такой репрессии, без них нет культуры вообще. Но здесь важна также и сама степень. В нашей культуре эта требуемая от человека степень необычайно высока» \

1 Касьянова К. О русском национальном характере. - М.: Институт национальной модели экономики, 1994. С. 337.

Из традиционного сопряжения религиозно-мистического и национально-культурного начал в русском самосознании, при слабом развитии интеллектуальных форм освоения данных религиозного и социально-культурного опыта, нами выводятся основные противоречия, характерные для исторического развития отечественного социально-культурного типа. Крайне актуальная для последнего альтернатива: культурный синтез или же политическое подавления внутренних конфликтов, во многом объясняется еще и сложностью «месторазвития» России в порубежном мире между Европой и Азией с необходимостью обеспечивать цивилизационную стабильность страны в условиях повышенной свободы выбора исторических ориентиров. Отмеченными обстоятельствами в их совокупности мы объясняем постоянное присутствие компенсаторных факторов в сфере отечественного культурного самосознания (византинизм, европеизм) и в практике российского государства (административная европеизация, тоталитарный социализм). Последние объясняются как порожденные поисками во внешнем России мире идеологических «точек опоры» или институциональных «костылей», необходимых для укрепления самостоятельности страны в истории при недостаточной четкости русской культурно-исторической идентификаций.

Несмотря на сложность, противоречивость, неорганичность развития отечественной цивилизации, есть основания признать целый ряд признаков российской общественной жизни характерными особенностями именно русского цивилизационного типа. В социальной сфере такого рода признаками служат: 1) общинная и артельная организация жизнедеятельности населения, тесно связанная с ценностями взаимопомощи и нестяжательства; 2) традиция территориально-бытового сплочения людей в экономически самостоятельные самоуправляемые земские единицы, ведающие всем кругом местных дел; 3) приоритет общего блага, равенства, справедливости и согласия над частными интересами и мнениями; 4) долгосрочное, противоречивое соединение в рамках одной социальной системы гражданско-общественного и патриархально-общинного укладов, при сравнительной неразвитости первого и решающей государственной значимости второго.

К типологически своеобразным чертам русской политической традиции относятся: 1) самодержавная монархия (как институт юридически неограниченной верховной власти, подчиненной религиозно-нравственным императивам и находящейся в «симфонии» с Церковью и нацией), вырождающаяся при разложении своих культурных оснований в абсолютистскую автократию, бюрократически отчужденную от общества; 2) высокая независимость отправления верховной власти от прямого влияния и контроля со стороны любых классов, социальных слоев и политических групп; 3) преимущество императива общей правды над правом вообще и правами отдельных лиц; 4) понимание всякой власти над людьми в смысле ответственного христианского или, по крайней мере, некоего нравственно обоснованного служения, а не привилегии и эгоистического господства; 5) институт Земского собора в качестве выразителя интересов и чаяний всей земли, всей нации, представленной в конкретном сословном многообразии.

Организационными признаками отечественной цивилизации являются: 1) сочетание политического централизма с земско-бытовой и национально-культурной автономией населения; 2) универсальная, «идео-кратически» возвышенная государствешюсть как важнейший фактор интеграции огромных пространств, социального, экономического, культурного строительства и равновесия между различными общественными укладами; 3) многообразные хозяйственные и социально-экономические функции российского государства, которое в сложных природно-географических и геополитических условиях развития России вынуждено заниматься созданием промышленности, путей сообщения, стимулировать общественное разделение труда, активно регулировать социальные отношения; 4) гибкое и мирное согласование в пределах единой евроазиатской геополитической системы разнотипных религиозных, культурных, национальных традиций; 5) нераздельная связь государства, нации и территории, определяющая органичное расселение народа на огромном пространстве без разрывов геополитической целостности России; 6) периодическое перемещение столицы страны как руководящего центра цивилизации, в зависимости от нового идеологического порыва и характера задач, встающих перед нею; 7) сравнительная слабость формализующих и рационализирующих средств общественной организации при огромной роли религиозно-нравственных, эмоциональных, идеологических сил.

Заключая обзор основных признаков русской цивилизации, разумеется, далеко не исчерпывающих наше социально-историческое своеобразие, но весьма показательных для него, необходимо специально остановиться на особенностях последнего (организационного) ряда признаков, ибо организационные начала цивилизации ближайшим образом выражают ее специфическую сущность.

Делая обобщение в этом плане, следует подчеркнуть, что Россия отличается явственной аморфностью собственно цивилизационных, формализующих и кодифицирующих механизмов при исключительной роли духовной культуры и идеологии в обеспечении жизнедеятельности общества. Исторически русский народ создал цивилизацию не рассудочно-рационального, а духовно-регулятивного характера, в которой основные, подчас сугубо практические стороны бытия (хозяйственная активность, колонизация новых земель, законопослушание народа, военная мощь государства) прямо определяются психологическими, моральными, идейными принципами.

Высокая цивилизационная, то есть социально-регулятивная, роль вероисповедного, идеологического начала в нашем социально-культурном типе достаточно понятна в свете всего, ранее сказанного нами о восточно-христианском мировоззрении как основе культурной жизни. Задачи общественной организации масштабного «месторазви-тия» России-Евразии еще более усиливали цивилизационное значение идеократического момента. История нашей страны содержит многие примеры того, как в зависимости от изменения верообусловленных установок русского общественного сознания непосредственно изменяются состояния политической и общественно-экономической систем на всем евразийском пространстве.

Трагедия традиционной российской государственности в XX веке, а затем целый ряд неудач в создании правового строя на русской почве, указывают как на существенную специфичность принципов отечественного политического строительства, так и на слабость их осознания руководящим слоем российского общества. Личностно-харизматические, религиозно-нравственные, автократические черты в понимании носителя верховной власти, которые при активном участии Церкви утвердились в русской государственной традиции, явно препятствуют ее адаптации к политической современности. Развивающаяся же вне традиции политика превращается в вечный эксперимент, угрожающий самому существованию русского народа и России.

Подводя в лаконичной форме итог видению российской самобытности, можно сказать, что культурно-историческая специфика нашей страны выражается постоянными поисками сочетания, причем не всегда удачными, высших духовно-мистических и нравственных устремлений русского народа с задачами строительства общественно-государственной жизни в условиях огромных пространств, суровой природы и географической беззащитности, а также с процессом освоения цивили-зационного опыта прагматичного, рационалистического Запада.

Касаясь теперь вопроса о мировоззренческом смысле данного исследования, мы считаем самым важным результатом нашей работы то, что она предлагает приблизиться к пониманию своеобразного мира русской культурно-исторической жизни главным образом через вживание в его же собственные традиционные ценности и представления. Данную установку русского духа, пронизанного своего рода религиозным восприятием отечества, ярко выразил Ф.И.Тютчев в известных строках о России, как о предмете веры, не подлежащем постижению ходульным «общечеловеческим» разумом. Знаменитое четверостишие поэта с достаточной очевидностью подразумевает три следующих утверждения:

1) Россия в подлинности своей не познается чисто рациональным методом, с позиций каких-либо обобщенных, отвлеченных представлений;

2) Россия обладает сокровенной самобытностью и самодостаточностью, делающей ее уникальным, самоценным явлением мира; 3) Россия есть не столько факт эмпирической действительности, сколько духовная реальность, а потому раскрывается через верующее сознание.

Все эти утверждения обладают, как мы постарались показать, не иррациональным, а достаточно логичным содержанием. Они вполне соответствуют общепризнанной гуманитарно-научной методологии познания самобытности национальных культур и цивилизаций посредством интуитивного приобщения свойственному им религиозно-духовному ядру, без редукции его к ценностям и архетипическим началам иных культурных организмов.

Подобная исследовательская позиция имеет особую актуальность в эпоху цивилизационной глобализации мировой жизни. Ибо, осуществляемый на основе западной социальной модели, глобализм несет не только новые возможности развития, но и новые опасности человечеству, угрожая разрушением исключительно тонких традиционных оснований национальной культуры, ценностной варваризацией и потребительской вульгаризацией общественного бытия.

Отсюда вытекает задача дальнейшего развития русского самосознания в глобализирующемся мире, где органические начала национального «Мы» (его этническая основа, его территориальная «привязка», его экономическое основание и даже государственная определенность) уходят на второй план, а на первый выдвигаются личностно-динамические (религиозно-духовная, национально-ментальная, национально-культурная) доминанты. Культурная самобытность отныне во многом начинает определяться внутренней потребностью личности в упрочении своего социального бытия и в своей национальной идентификации, а понятия «нация» и «культура» по сути дела совпадают с понятием «самосознание».

Под конец Заключения автору хочется высказать мысль, прямо относящуюся к задачам развития русской православно-национальной традиции в перспективе нового столетия. А именно - мысль о том, что уровень духовного развития народа определяется не только высотой религиозного и культурного наследия, не только опытом яркой творческой самобытности в давнем или недавнем прошлом, но и способностью сохранять творческое отношение к жизни и к самой традиции, дарованной Богом и предками. И если нынешние представители нации чрезмерно похваляются делами минувших поколений, следовательно, они на них перекладывают свою ответственность за будущее. Ни православие само по себе, ни опыт русской святости и былых культурных подвигов не создают ещё действительно творческого «самобытия» народа, если личность в нации и поколение в истории не продолжают упорного культурного труда по развитию своего самосознания и жизненного мира.

Список научной литературыБулычев, Юрий Юрьевич, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аверипцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Контекст. - М.: Наука. 1990. - С. 64-72.

2. Аверипцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. №7.- С.210-220.

3. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 9.- С.227-234.

4. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж: Ymca-Press, б/г. - 321 с.

5. Аксаков КС. Записка о внутреннем состоянии России, представленная Императору Александру II // Теория государства у славянофилов. Сборник статей. СПб.: Тип. А. Пороховщикова, 1898,-С. 22-24.

6. Аксаков КС. Краткий исторический очерк земских соборов. Поли, собр. соч. Т. 1. -М.: Тип. П.Бахметьева, 1861- С. 291-306.

7. Аксаков КС. Несколько слов о русской истории, возбужденных историей г. Соловьева. Полн. собр. соч. Т. 1.- С. 39-58.

8. Алексеев Ю.Г. Государь всея Руси- Новосибирск: Наука, 1991240 с.

9. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории — СПб.: Тип. М. Хана, 1870.-412 с.

10. Антоний (Храповицкий), еп. Новый опыт учения о богопознании. Полн собр. соч. Т. 3. Казань: Типо-лит. Императорского ун-та, 1900.-С. 417-430.

11. Антоний (Храповицкий), архиеп. Чей должен быть Константинополь? Таганрог: Типо-лит. А.Б. Тараховского, 1916 - 12 с.

12. Арсенъев Н.С. О жизни преизбыточествующей. Брюссель: Жизнь с Богом, 1966.-285 с.

13. Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции. -London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992- 302 с.

14. Асколъдов С. Сознание как целое. Психологическое понятие личности. -М.: Тов. тип. А.И. Мамонтова, 1918 54 с.

15. Астафьев 11.Е. Объяснение с г-ном Леонтьевым // Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. М.: Москва, 2000-С. 58-64.

16. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. М.: ФОСССР, 1991.-320 с.

17. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 2. М.: ФОСССР, 1991.-378 с.

18. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 3. М.: ФОСССР, 1991.-470 с.

19. Ахиезер А.С. Социально-культурные проблемы развития России. Философский аспект. М.: Российская Академия наук, Институт научной информации по общественным наукам, 1992. - 82 с.

20. Барсенков А.С. Русский вопрос в зеркале истории // Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. Сборник статей. -М.: Тип. Мосметростроя, 1995. С. 52-60.

21. Барсов Е. Исторические основы царской власти на Руси (в народных песнях и преданиях) // Летописный и лицевой изборник дома Романовых. Вып. А. С. 30-107.

22. Баткин JI.M. Тип культуры как историческая целостность. Методологические заметки в связи с Итальянским Возрождением // Вопросы философии. 1969. № 9 С.99-108.

23. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса.-М.: Худ. литература, 1990.- 527 с.

24. Берберова Н. Люди и ложи. (Русские масоны XX столетия) // Вопросы литературы. 1990. № 1.-С. 140-197.

25. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX века // О России и русской философской культуре.

26. Философия русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990.-С. 43-271.

27. Бердяев Н.А. О святости и честности // Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Г.А. Леман и С.И. Сахаров, 1918.-С. 65-84.

28. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания Ymca-Press, 1955 г. М.: Наука, 1990. -224 с.

29. Бердяев Н. А. Философская истина и интеллигентская правда // Вехи. 2-е изд. М.: Тип. В.М. Саблина, 1909.- С. 1-22.

30. Бердяев Н.А. Опыт философского оправдания христианства // Русская мысль. 1909. № 9. С. 54-72.

31. Болдырев Н.В., Болдырев Д.В. Смысл истории и революция. М.: Изд-во журнала «Москва», 2001.-400 с.

32. Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка, сочиненные генерал-майором Иваном Болтиным. Т. 1. Печатано в типографии горного училища СПб., 1788 617 с.

33. Борисов В.М. Национальное возрождение и нация-личность // Из-под глыб. Сборник статей. Paris: Ymca-Press, б/г. - С. 199-216.

34. Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены. СПб.: Печатня С.ПЛков-лева, 1898.-514 с.

35. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983- 413 с.

36. Будилович А.С. Культурная отдельность народов греко-славянского мира М.: Университетская тип., 1896 - 22 с.

37. Булгаков С.Н. Софийность твари (космодицея) // Вопросы философии и психологии. 1916. Кн. 132-133. С. 79-194.

38. Булгаков С.Н. Об Откровении // Вестник РХД. 1984. № 141. С. 6171.

39. Булгаков С.Н. Православие. Очерки учения православной Церкви. -Париж: Ymca-Press, б/г 404 с.

40. Булгаков С.Н. Благодатные заветы преп. Сергия // Путь. 1926. № 5,- С.3-14.

41. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи. 2-е изд. М.: Тип. В.М.Саблина, 1909.- С.23-69.

42. Бунаков И. О ближайших путях развития России. (По поводу статей кн. Евг. Трубецкого) // Заветы. 1914. № 6 С. 1-28.

43. Бунаков И. О ближайших путях развития России // Заветы. 1914. № 7.- С. 1-26.

44. Быокенен П. Дж. Смерть Запада. М.: Аст, 2003- 444 с.

45. Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII в.- Петроград: Тип. А. Бенке, 1916 463 с.

46. Вальденберг В.Е. Понятие о тиране в древнерусской литературе в сравнении с западной // Известия по русскому языку и словесности. Т. 2. Кн. 1 Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1929. - 214-326 с.

47. Вдовин A.M. Русская нация и российская наднациональная общность // Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. Сборник статей. М.: Тип. Мосметростроя, 1995. -С.44-52.

48. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. 2-е изд. СПб., Киев: Н.Я. Оглоблин, 1888.- 542 с.

49. Вниманию правых // Вестник Союза Русского Народа. 1911. № 81. С.11.

50. Волоцкий Иосиф. Просветитель. М.: Издание Спасо-Преобра-женского Валаамского монастыря, 1993. - 382 с.

51. Гаврилина JI.M. Русская культура: Проблемы, феномены, историческая типология. Калининград: Калининградский ун-т, 1999. -108 с.

52. Гачев Г.Д. Наука и национальные культуры (гуманитарный комментарий к познанию) Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1992.-318 с.

53. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс-Культура, 1995.-480 с.

54. Где причина столкновений в русском народном стане? // Вестник Союза Русского Народа. 1911. № 81.- С. 3.

55. Генисаретский О.И. Упражнение в сути дела. М.: Русский мир, 1993.-280 с.

56. Гепоп Р. Кризис современного мира. -М.: Арктогея, 1991.- 160 с.

57. Георгиева Т.С. Русская культура: история и современность: Учебное пособие. М.: Юрайт, 1999 - 576 с.

58. Гердер И.Г. Идеи к истории человечества М.: Наука, 1977.-703 с.

59. Герье В., Чичерин Б. Русский дилетантизм и общинное землевладение. М.: Тип. А.И.Мамонтова, 1878 - 250 с.

60. Гиляров-Платонов Н.П. Еврейский вопрос в России. СПб.: Тип. А.С.Суворина, 1906.-63 с.

61. Гиренок Ф. Пато-логия русского ума. Картография дословности. -М.: Аграф, 1998.-416 с.

62. Горичева Т. Об истощании в русской культуре // Горичева Т., Мамлеев Ю. Новый град Китеж. Философский анализ русского бытия-Париж: Беседа, 1984гС. 5-64.

63. Государев А.А. Человекобожие в русской культуре XX века // Духовность России: традиции и современное состояние. СПб.: СПбГАК, 1994. - С. 44-54.

64. Государев А.А. «Воинствующее безбожие» в СССР: «левые и правые» // Культура России: единство и полицентризм типологического развития. СПб.: СПбГУКИ, 2001. - С.178-186.

65. Григорий Богослов. Собрание творений в 2-х томах. Т. 1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. - 680 с.

66. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. -М.: Канон, 1995.-384 с.

67. Грякалов А.А. Творчество и природа человека // Проблема человека в истории науки и философии. Межвузовский сборник научных трудов. Л.: ЛГПИ, 1990. - С. 108-117.

68. Гумилев. Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993.-544 с.

69. Гумилев Л.Н. Заметки последнего евразийца // Наше наследие. 1991. № 3. С. 19-25.

70. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991 -574 с.

71. Дебольский Н.Г. О высшем благе или о верховной цели нравственной деятельности. — СПб.: Тип. Тов-ва обществ, польза, 1886.-369 с.

72. Дебольский Н.Г. Философские основы нравственного воспитания. -СПб.: Тип. B.C. Балашева, 1880. 115 с.

73. Дебольский Н.Г. Начало национальностей в русском и немецком освещении // Журнал министерства народного просвещения. 1916. Февраль.-С. 183-207.

74. Добин А.В. Проблема человека в философии В.И.Несмелова. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. СПб., 1996.

75. Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1877 год. Сентябрь -декабрь. Полн. собр. соч. в30томах. Т. 26-Л.: Наука, 1984 -520 с.

76. Евразийский сборник. Кн. VI.- Прага, 1929. 80 с.

77. Евразийство. Опыт систематического изложения. Евразийское книгоиздательство, 1926 - 78 с.

78. Егоров Ю. Чупров против Столыпина // Былое. Ежемесячное приложение к журналу «Родина», 1996. № 5гС. 3-10.

79. Ермичев А.А. В.С.Соловьев и русская философия // Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С.Соловьева: Материалы международной конференции. Серия «Symposium»! Выпуск 32. -СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003.-С. 269278.

80. Ерасов Б.С. Проблемы самобытности незападных цивилизаций. Развитие теоретической мысли в странах «третьего мира» // Вопросы философии. 1987. №6.-С. 111-112.

81. Ерасов Б.С. Цивилизационный плюрализм против миросистемного монизма // Осмысливая мировой капитализм (И.Валлерстайн и миросистемный подход в современной западной литературе). Сборник статей. М.: РАН ИМЭМО, 1997 - С. 147-162.

82. Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. Новосибирск: Наука, 1992 - 243 с.

83. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII века. Репринтное воспроизведение. М.: Церковь, 1995. -528 с.

84. Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 1. Часть 1- JL: Эго, 1991.-221 с.

85. Изгоев А. П. А. Столыпин. Очерк жизни и деятельности М.: К.Ф. Некрасов, 1912 - 133 с.

86. Иларион, митр. Слово о законе и благодати // Альманах библиофила. Вып. 26. Тысячелетие русской письменности и культуры (9881988). М.: Книга, 1989.- С. 153-226.

87. Ильин В.Н. Иночество и подвиг // Путь. 1926. № 4. С.54-65.

88. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 304 с.

89. Ильин Н.П. Трагедия русской философии. Часть 1. От личины к лику. Введение в принципы историко-философского понимания. -СПб.: Первая линия, 2003. 216 с.

90. Иоанн (Снычев), митр. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб.: Издательство Л.С.Яковлевой, 1994- 352 с.

91. История XIX века в 8 томах / Под ред. Лависа и Рамбо. Т. 3. М.: ОГИЗ, 1938.-631 с.

92. История и социология (Материалы обсуждения метидолигических проблем исторической науки на расширенном заседании секции общественных наук Президиума АН СССР). М.: Наука, 1964. -337 с.

93. Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб.: Изд-во ВГК, 1992. -156 с.

94. Исупов К.Г. Историческая мистика Петербурга // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып. 1. СПб., 1993.- С. 63-73.

95. Каблиц И. (И. Юзов). Основы народничества. Часть 1. 2-е изд., дополненное. СПб.: Тип. Н.А.Лебедева, 1888 - 446 с.

96. Каблиц И. (И. Юзов). Основы народничества. Часть 2. 2-е изд., дополненное. СПб.: Тип. Н.А.Лебедева, 1893- 502 с.

97. Каблиц И. (И. Юзов). Интеллигенция и народ в общественной жизни России. СПб.: Тип. Н.А.Лебедева, 1886 - 305 с.

98. Кавелин КД. Взгляд на русскую сельскую общину // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. -М.: Правда, 1989. С. 95-123.

99. КазинА.Л. Последнее царство. Введение в историософию России. -СПб.: Тип. АОЗТ, 1996.- 144 с.1UU. КазинА.Л. Философия искусства в русской и европейской духовной традиции. СПб.: Апетейя, 2000. - 432 с.

100. Казин A.JI. Россия и мировая культура. СПб.: Санкт-Петербургский университет кино и телевидения, 2004. - 271 с.

101. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1— Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1909. -525 с.

102. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 2-Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1909. -547 с.

103. Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. 2-е изд. Сергиев Посад: М.С. Елов, 1914. - 567 с.

104. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука, 1991. - 127 с.10в. Карпов В.Н. Введение в философию. СПб.: Тип. И. Глазунова и К°, 1840.-110 с.

105. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея Петербург: Академия, 1922.-80 с.

106. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994. - 368 с.

107. Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. М.: Паломник, 1996.-450 с.

108. Клаус Г. Кибернетика и общество. М.: Прогресс, 1967. - 432 с.

109. Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 8 томах. Т. 2. М.: Госполитиздат, 1958 - 468 с.

110. Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 8 томах. Т. 3-М.: Госполитиздат, 1957.-426 с.

111. Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 8 томах. Т.5.-М.: Изд-во соц.-экономич. лит-ры, 1958. 503 с.

112. Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М.: Наука, 1968 - 525 с.1П.Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М.: Наука, 1983.-416 с.

113. Колейное В.В. Размышления о русской литературе. М.: Современ• ник, 1991.-526 с.

114. Кожинов В.В. История Руси и русского слова. (Опыт беспристрастного исследования.) М.: Алгоритм, 1999 - 480 с.

115. Кожинов В.В. Россия. Век ХХ-й (1901-1939). (Опыт беспристрастного исследования.) М.: Алгоритм, 1999 - 560 с.

116. Коэктнов В.В. Россия. Век ХХ-й (1939-1964). (Опыт беспристрастного исследования.) М.: Алгоритм, 1999. - 400 с.

117. Кондаков И.В. Культура России: Учебное пособие. 2-е изд. М.: Книжный дом «Университет», 2000.- 360 с.• 123. Константин (Горянов), еп. Жизнь и творчество Виктора Несмелова• // Человек. 1992. № 2,- С. 90-105.

118. Корольков А.А. Русская духовная философия. СПб.: Изд-во РХГИ, 1998.-578 с.

119. Корольков А.А. Противоречия культуры в зеркале детства // Философия детства и социокультурное творчество. Материалы X международной конференции «Ребенок в современном мире. Культура и детство», 16-18 апреля 2003 г. СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2003.-С. 19-23.

120. Кочаровский КР. Крестьянство на «нелегальном» положении // Заветы. 1914. № 2.- С. 22-24.ф 127. Кочаровский К. Р. Русская община. Т. 1. СПб.: Тип. т-ва Народная польза, 1900.-431 с.

121. Крижанич Ю. Политика. -М.: Новый Свет, 1997. 527с.

122. Крушина Ю.С. «Свое» и «иное» как проблема национального синтеза русской культуры // Культурный синтез России: Сборник статей. СПб.: СПбГАК, 1998. - С. 122-130.

123. Кугай А.И. Православие и самоидентификация России в XXI веке //

124. Православие: ответ на вызовы XXI века. СПб.: 2003. - С.44-46.

125. Ламанский В.И. Три мира Азийско-Европейского материка. 2-е изд.-Петроград: Тип. т-ва А.С. Суворина, 1916 152 с.

126. Лаппо-Дапилевскгш А.С. История русской общественной мысли и• культуры. XVII-XVIH вв.- М.: Наука, 1990. 293 с.

127. Лебон Густав. Психология народов и масс. СПб.: Изд-во Ф. Павленкова, 1906. - 329 с.

128. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс1. Академия, 1992-376 с.

129. Леонтович В.В. История либерализма в России. М.: Русский путь, 1995,- 549 с.

130. Леонтьев К.Н. О национализме политическом и культурном (письма к Вл. С. Соловьеву) // К.Леонтьев, наш современник-СПб.: Изд-во Чернышева, 1993. С. 40-119.

131. Лшкип A.M. «Духовное ядро» как системообразующий фактор цивилизации: Европа и Россия // Общественные науки и современность. 1995. № 2. С.57-67.

132. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Ф Мысль, 1993.-959 с.

133. Лосев А.Ф. Философия имени. -М.: Изд-во МГУ, 1990 269 с.

134. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения-М.: Мысль, 1978 623 с.

135. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие М.: Центр «СЭИ», 1991. - 288 с.

136. Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой личности // > Богословские труды. Сб. 14. -М., 1975. С. 113-120.

137. Лукин В.П. Современный Китай: как его видят в США // Вопросы философии. 1973. № 2. С. 127-141.

138. Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. (Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала.) СПб.: Тип. им. Котлякова, 1994.-288 с.

139. Маилов А.И. Русская религиозная философия в «Пути». Выпуск 2. Сергий Булгаков. СПб.: Высшие гуманитарные курсы. Философская школа, 1993- 114 с.

140. Майков А.А. Почему союзники «ссорятся» // Вестник Союза Русского Народа. 1910. № 2. С. 3-5.

141. Мамлеев Ю. Философия русской патриотической лирики // Горичева Т., Мамлеев Ю. Новый град Китеж. Философский анализ русского бытия. Париж: Беседа, 1984-С. 9Ы13.

142. Манько Ю.В. Патриотизм как результат социальной, религиозной и этнической самоидентификации личности // Православие и патриотизм. СПб.: Алетейя, 2005. - С. 68-74.

143. Маркс К. Наброски ответа на письмо В.Н. Засулич. Первый набросок. К.Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т.19. С. 416-421.

144. Маркузе Г. Одномерный человек М.: REFL-book, 1994.- 368 с.

145. МБоу Амаду-Махтар. У истоков будущего // Курьер ЮНЕСКО. 1983. Февраль.-С. 5-9.

146. Мейендорф И.Ф. Византия и Московская Русь. Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV веке. Париж: Ymca-Press, 1990.-226 с.

147. Мейендорф И.Ф. О византийском исихазме и его роли в культурном и историческом развитии Восточной Европы в XIV в. // Вопросы истории русской средневековой литературы. Труды отдела древнерусской литературы. Т. XXIX-Д.: Наука, 1974. С. 153-301.

148. Менделеев Д.И. Учение о промышленности. Собр. соч. Т. XX. Д., М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1950. - С. 217-588.

149. Мережковский Д.С. Грядущий хам. СПб.: М.В.Пирожков, 1906. -185 с.

150. Мережковский Д.С. Было и будет. Дневник. 1910- 1914,- Петроград: Т-во И.Д.Сытина, 1915 360 с.

151. Милое Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. -М.: РОССПЭН, 1998 573 с.

152. Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вехи. Интеллигенция в России. Сборники статей. 1909-1910. М.: Мол. гвардия, 1991. - С.294-381.

153. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. 3-е изд. -СПб.: Ред. журнала «Мир Божий», 1898- 228 с.161 .Милюков П.Н. Очерки. Ч. 2. 3-е изд. СПб.: Ред. журнала «Мир Божий», 1902.-402 с.

154. Милюков П.Н. Очерки. Ч. 3. 3-е изд. СПб.: Ред. журнала «Мир Божий», 1909.-186 с.

155. Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. - 528 с.

156. Модернизация в России и конфликт ценностей / Отв. ред. С.Я. Матвеева. -М.: ИФРАН, 1994,- 248 с.

157. Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. Часть 1. Религиозные начала цивилизационной структуры и духовные истоки русской цивилизации. М.: Вече, 2001. - 560 с.

158. Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. Часть 2. Русский космизм в контексте противоречий мирового развития, обусловленных господством западной цивилизации. М.: Вече, 2001.- 480 с.

159. Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. Часть 3. Метаистория в тысячелетиях жизни русской цивилизации М.: Вече, 2001. - 580 с.

160. Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. Часть 4. «Русская идея» как метафизическая цель русскойцивилизации и национальная идея России в современный период. -М.: Вече, 2002.-624 с.

161. Мюллер Людольф. К вопросу о догматическом содержании «Троицы» святого Андрея Рублева // Мюллер Людольф. Понять Россию: историко-культурные исследования. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 231-258.

162. Несмелов В.И. Наука о человеке. Т.2. Казань: Типо-лит. Императорского университета, 1903 - 440 с.

163. Никитина С.Е. «Стихи духовные» Г. Федотова и русские духовные стихи // Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам,-М.: Прогресс, Гнозис, 1991- С. 137-153.

164. Николин Н. Философия христианства// Богословский вестник. 1903. № 7-8. С. 656-665.

165. Никольский Б.В. Речь к царю при приеме депутации «Русского Собрания» 31 декабря 1905 г. // Вестник Русского собрания. 1906. №25(3 ноября).-С. 5-6.

166. Овчинников С. Нормативный подход в национальной нравственной философии Н.Г. Дебольского // Русское самосознание. 2001. № 8. -С.112-141.

167. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991.-588 с.

168. Панарин А.С. «Вторая Европа» или «Третий Рим»? Избранная социально-философская публицистика. М.: РАН, Институт философии, 1996.-154 с.

169. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире // Москва. 2001. № 3-6, 8,10,11.

170. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XX веке. М.: Логос, 1998. - 329 с.

171. Пеев Г.И. Два пути христианской цивилизации // Мост. 2003. № 56. -С. 22-24.

172. Пересветов И. Сочинения. М., JI.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. -388 с.

173. Платонов О. А. Русский труд М.: Современник, 1991335 с.

174. Платонов О. А. Русская цивилизация. М.: Рада, 1992.- 182 с.

175. Плюхаиова М.Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII в. // Художественный язык средневековья. М.: Наука, 1982,-С. 184-200.

176. Плюхаиова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб.: Акрополь, 1995. - 336 с.

177. Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. Избр. произв. в 4-х книгах. Кн. 2 М.: Мысль, 1965- 664 с.

178. Покровский Н. Мирская и монархическая традиция в истории российского крестьянства// Новый мир. 1989. № 9 С. 225-231.

179. Поршнев Б.Ф. Контрсуггестия и история (Элементарное социально-психологическое явление и его трансформация в развитии человечества) // История и психология М.: Наука, 1971- С. 7-35.

180. Посадский А.В., Посадский С.В. Историко-культурный путь России в контексте философии Г.В.Флоровского. СПб.: Издательство РХГИ, 2004,-380 с.

181. Прохоров Г.М. Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы // Куликовская битва и подъем национального самосознания. JL: Наука, 1979,-С 4-16.

182. Радхакришнан С. Индийская философия. В двух томах. Т. 1.- М.: Ин. лит., 1956 540 с.

183. Розанов В.В. Европейская культура и наше к ней отношение. Сочинения. -М.: Советская Россия, 1990. С. 146-158.

184. Романов И.Ф. Червоточина истории. Сборник статей. СПб.: Тип. М. Меркурьева, 1906- 136 с.

185. Российская цивилизация. Учебное пособие для вузов / Под общ. ред. М.П. Мчедлова. М.: Академический Проект, 2003. - 656 с.

186. Савва В.И. Московские цари и византийские василевсы. К вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. Харьков: Тип. и лит. М. Зильберберга, 1901.-246 с.

187. Савва М.В. Русская нация и проблема этнического статуса // Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. Сборник статей. -М.: Тип. Мосметростроя, 1995 С. 36-43.

188. Савицкий П.Н. «Подъем» и «депрессия» в древнерусской истории // Евразийская хроника. XI Берлин, 1935. - С. 65-96.

189. Савицкий П.Н. За творческое понимание природы русского мира. (Отдельный оттиск из XI тома записок русского научно-исследовательского объединения при Русском университете в Праге). 30 с.

190. Савицкий П.Н. Россия особый географический мир. Евразийское книгоиздательство, 1927 - 125 с.

191. Сагатовский В.Н. Духовные основы патриотизма // Православие и патриотизм. СПб.: Алетейя, 2002 - С. 86-88.

192. Самарин Ф. Указ 9-го ноября 1906 г. и Положение 19-го февраля 1861 г. -М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1908 16 с.

193. Самарин Ф. К чему приведет Указ 9-го ноября 1906 года? М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1909 - 20 с.

194. Самуэлс Эндрю. Юнг и постьюнгианцы. Курс юнгианского психоанализа-М.:ЧеРо, 1997.-416 с.

195. Сапронов 77. А. Русская философия. Опыт типологической характеристики,- СПб.: Церковь и культура, 2000 396 с.

196. Сафронов НА. Человек. Вселенная. Время. СПб.: СПбГУЭФ, 1977.-124 с.

197. Сборник программ политических партий в России. Вып. I / Под ред. В.В. Водовозова. СПб.: Кн. маг. «Нашей жизни», 1905 - 21 с.

198. Сборник программ политических партий в России. Вып. IV / Под ред. В.В. Водовозова. СПб.: Кн. маг. «Нашей жизни», 1906. -84 с.

199. Семенов В.Е. Православная ментальность и борьба менталитетов в современной России // Духовные и социальные проблемы современной России в свете православия. СПб., 2002. - С. 34-40.

200. Серафим (Соболев), архиеп. Русская идеология. СПб.: Изд-во им. А.С.Суворина, 1992.- 194 с.

201. Скотникова Г.В. Византийская культурная традиция в русском самосознании. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии. СПб., 2003.

202. Скотникова Г.В. Византийская традиция в русском самосознании. Опыт историко-культурологического исследования. СПб.: СПбГУКИ, 2002. - 284 с.

203. Сокольский В.Д. Участие русского духовенства и монашества в развитии единодержавия и самодержавия в Московском государстве в конце XV и первой половине XVI вв.- Киев: Тип. С.В. Кульженко, 1902.-226 с.

204. Соловьев B.C. О действительности внешнего мира и основании метафизического познания. Собр. соч. 2-е изд. Т. I. СПб.: Просвещение, б/г. - С. 220-226.

205. Степанянц М.Т. Человек в традиционном обществе Востока // Вопросы философии. 1991. № 3. С. 139-148.

206. Стрельченко В.И. Диалектика как методология социогуманитар-ного познания // Проблема человека в истории науки и философии. Межвузовский сборник научных трудов. JL: ЛГПИ, 1990. - С. 313.

207. Стрельченко В.И. Образование и рациональность // Диалектик. 2001. № 1.-С. 26-28.

208. Стрельченко В.И. Трансцендентализм и образовательная метафизика XX века // Философия детства и социокультурное творчество.

209. Материалы X международной конференции «Ребенок в современном мире. Культура и детство», 16-18 апреля 2003 г. СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2003.-С. 31-39.

210. Струве П. Скорее за дело // Patriotica. Политика, культура, религия. Сборник статей за пять лет (1905-1910 гг.) СПб.: Изд-во Д.Е. Жуковского, 1911-С. 1-4.

211. Струве П. Великая Россия // Patriotica. С. 71-96.

212. Струве П. Черносотенный социализм //Patriotica. С. 15-17.

213. Струве П. На разные темы // Patriotica. С. 384-525.

214. Сувчинский П. К познанию современности // Евразийский временник. Кн. 5-Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927 С. 7-27.

215. Сувчинский П. Страсти и опасности // Россия и латинство. Статьи-Берлин, 1923-С. 19-30.

216. Тихомиров JI.A. Монархическая государственность. СПб.: А/О Комплект, 1992- 672 с.

217. Тихомиров JI.A. Вопросы экономической политики. М.: Унив. тип., 1900. - 83 с.

218. Тихомиров Л.А. К реформе обновленной России. М.: Тип. В.М.Саблина, 1912.-22 с.

219. Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н.Леонтьев // К.Леонтьев, наш современник. СПб.: Изд-во Чернышева, 1993. - С. 377-391.

220. Тойнби А. До/с. Постижение истории. Сборник. М.: Прогресс, 1991.-736 с.

221. Тонких В.А., Ярецкий Ю.Л. Россия: цивилизация и культура.- М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1998. 220 с.

222. ТримингэмДж. С. Суфийские ордены в исламе-М.: Наука, 1989326 с.

223. Троицкий Е.С. Теоретические и политические аспекты изучения соборной роли русского народа в многонациональной России // Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. Сборник статей. М.: Тип. Мосметростроя, 1995. - С. 3-28.

224. Трубачев О.Н. Русский российский. История, динамика, идеология двух атрибутов нации // Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. - С. 28-36.

225. Трубецкой Е. Новая земская Россия. Из наблюдений земского деятеля // Русская мысль. 1913. Декабрь С.1-12.

226. Трубецкой Е.Н. Иное царство и его искатели в русской народной сказке. М.: Изд-во Г. А. Лемана. б/г. - 49 с.

227. Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры. (Этническая база русской культуры) // Исход к Востоку София, 1921.- С. 94-103.

228. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // К проблеме русского самосознания. Париж, Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1927- С.34-53.

229. Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре // К проблеме русского самосознания С. 54-94.

230. Трубецкой. Н.С. Европа и человечество. София: Росс.-болг. книгоиздательство, 1920 - 82 с.

231. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. Берлин: Евразийское книгоиздательство, 1925,- 60 с.

232. Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993.-С. 90-99.

233. Труды Всероссийского монархического совещания в г. Нижнем Новгороде полномочных представителей правых организаций с 26 по 29 ноября 1915 г. Петроград: Отечественная типография, 1916. - 67 с.

234. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова. СПб.: Алетейя, 1998.-245 с.

235. Уваров М.С. Метафизика смерти в образах Петербурга // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып. 1.-СП6., 1993.-С. 113-129.

236. Украинцев Б.С. Самоуправляемые системы и причинность. М.: Мысль, 1972.- 257 с.

237. Урханова Р.А. К критике западной культуры в творчестве евразийцев // Философия в России XIX начала XX вв.; преемственность идей и поиски самобытности. - М.: Институт философии АН СССР, 1991. - С.120-135.

238. Успенский Б.А. Царь и самозванец: самозванчество в России как культурно-исторический феномен // Художественный язык средневековья. М.: Наука, 1982. - С.201-235.

239. Успенский Г.И. Власть земли. Не случись. Старый бурмистр JL: Худ. литература, 1967- 196 с.

240. Федотов Г.П. Революция идет // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избр. статьи по философии русской истории и культуры. Т. 1.-СПб.: София, 1991.-С. 127-172.

241. Федотов Г.П. Защита России // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избр. статьи по философии русской истории и культуры. Т. 2. СПб.: София, 1992.- С.122-125.

242. Федотов Г.П. Россия и свобода // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т. 2- С. 276-303.

243. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990.-269 с.

244. Федотов Г.П. Национальное и вселенское // О России и русской философской культуре. Философия русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990 - С. 444-449.

245. Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам М.: Прогресс, Гнозис, 1991. - 192 с.

246. Фелыш К.Х. Введение в современное православное богословие. -М.: Отдел катехизации Московского Патриархата, 1999. 303 с.

247. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины М.: Путь, 1914. -813 с.

248. Флоровааш Г.В. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. (Репринтное воспроизведение парижского издания 1937 г.). - 561 с.

249. Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. -М.: Наука, 1993 С.237-265.

250. Франк С. Л. Реальность и человек- Париж: Ymca-Press, 1956. -415 с.

251. Франк С.Л. Духовные основы общества: Введение в социальную философию // Русское зарубежье: Из истории социальной и правовой мысли- JI.: Лениздат, 1991. С. 243-433.

252. Хантингтон С. Грядущее столкновение цивилизаций или Запад против остального мира // Русская цивилизация и соборность. Сборник статей.-М., 1994. С. 231-235.

253. Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992.-464 с.

254. Хлеборад Ф.С. О значении русской революции // Мирный труд. 1908. № 7 С.52-72.

255. Хлеборад Ф.С. О значении русской революции // Мирный труд. 1908. №8.- С.53-73.

256. Хомяков А. С. О возможности русской художественной школы // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX в.- М.: Искусство, 1982.-С. 126-150.

257. Хомяков А.С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лорана. Сочинения в 2-х томах. Т. 2 М.: Медиум, 1994. - С. 25-71.

258. Хомяков Д. Самодержавие. (Опыт схематического построения этого понятия.) М.: Типо-лит. т-ва И.Н.Кушнерев и К°, 1903- 58 с.

259. Хорос В.Г. В поисках ключа к прошлому и будущему. (Размышления в связи с книгой А.С.Ахиезера) // Вопросы философии. 1993. №5.-С. 99-110.

260. Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск: Русич, 2000.-512 с.

261. Хюбнер К. Истина мифа М.: Республика, 1996. - 448 с.

262. Чаадаев П.Я. Философические письма. Письмо седьмое. Поли, собр. соч. и шбр. ииеьма. T.l. -М. Наука, 1991- С. 415-433.

263. Чаадаев П.Я. Отрывки и разные мысли. Поли. собр. соч. и избр. письма. Т. 1.-С. 441-511.

264. Чичерин Б.Н. Мистицизм в науке. М.: Тип. Мартынова и К°, 1880.- 191 с.

265. Шарапов С.Ф. Обуздать золотого тельца // Опыт русской политической программы. М.: Т-во типо-лит. И.М.Машистова, 1905.-С. 79-83.

266. Шарапов С.Ф. Социализм как религия ненависти М.: Т-во типо-лит. И.М.Машистова, 1907. - 16 с.

267. А. Шарапов С.Ф. Письмо великой княгине, королеве Греции Ольге Константиновне от 15 августа 1906. -РГИА. Ф.1617. On. 1. Д. 74.

268. Шарапов С.Ф. О польской автономии // Свидетель. Личный орган Сергея Шарапова. 1907. № 1. С. 5-42.

269. Шарапов С.Ф. Православные теории и правые партии // Свидетель. 1910. №37-38.-С. 5-6.

270. Шарапов С.Ф. Мой дневник // Свидетель. 1907. № 6. С. 61-96.

271. Шатилова А. Письмо в «Русский Вестник» от 30 ноября /13 декабря 1995 г. // Русский Вестник. 1996. № 2-4. С. 5.

272. Шеллинг Ф.В. Введение в философию мифологии. Сочинения в двух томах. Т. 2.- М.: Мысль, 1989. С. 159-374.

273. Шечков Г.А. Речь в Государственной Думе // Мирный труд. Харьков, 1908. № 12.-С. 133-140.

274. Шечков Г.А. Как само население России понимает свое участие в государственных делах- Харьков: Тип. журнала «Мирный труд», 1908.-23 с.

275. Шечков Г.А. О русской России. Харьков: Т-во типо-лит. И.М.Машистова, 1908. - 16 с.

276. Шпенглер О. Закат Европы.- Новосибирск: Наука, 1993. 592 с.

277. Шубарт В. Европа и душа Востока. М.: Русская идея, 2000448 с.

278. Шубарт В. Европа и душа Востока // АУМ. Синтез мистических учений Запада и Востока. № 4. Эзотерическое общество Нью-Йорка, 1990.-С. 11-161.

279. Щученко В.А. Вечное настоящее культуры. СПб.: Издательство СПбГТУ, 2001- 232 с.

280. Щученко В.А. Русская культура и культура России: неслиянность и нераздельность их исторического бытия // Русская культура и культура России. Сборник статей. СПб.: СПбГУКИ, 2001. - С. 1028.

281. Щученко В.А. Культурный синтез как проблема современной России // Культурный синтез России: Сборник статей. СПб.: СПбГАК, 1998,- С.4-16.

282. Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного.- М.: Наука, 1984,- 581 с.

283. Эшби У. Росс. Введение в кибернетику. М.: Ин., лит., 1959432 с.

284. Юнг К.Г. Душа и миф Киев, Москва: Порт-Рояль-Совершенство, 1997.-384 с.

285. Юнг К.Г. Психология бессознательного-М.: Канон, 1994 320 с.

286. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Гнозис, 1994. - 344 с.

287. Янпарас Христос. Вера Церкви. Введение в православное богословие- М.: Центр по изучению религий, 1992 230 с.

288. Hagel Т. The possibility of Altruism. Princeton: Princeton university press, 1978. - 157 p.

289. Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of the World Order. -N.Y.: Simon & Schuster, 1996. 545 p.

290. Jung C. G. Psychology and Religion: West and East. The collected works of C. G. Jung. Vol. 11. N. Y.: Panteon books, 1963.- 698 p.

291. Jung C.G. Memories, Dreams, Reflections. London and Glasgow: Collins Clear-Type Press, 1974. - 448 p.

292. Keep J. 1917: The Tyranny of Paris over Petrograd // Soviet Studies. University of Glasgow. Volume XX, July, 1968. P. 22-35.

293. Momigliano A. Historicism revisited. Amsterdam, London: North-Holland Publishing Company. - 1974 - 10 p.

294. Toynbee A. A Study of History. London, New York, Toronto: Oxford University Press, 1961. V. 12. - 416 p.

295. Vaillant Janet G. Dilemmas for Anti-Western Patriotism. Slavophiliam and Negritude // The Journal of Modern African Studies. Volume 12, September 1974. Number 3. P. 377-397.

296. Watts A. The Way of Zen. N.Y.: Panteon books, 1957. - 236 p.

297. Watts A. Psychotherapy East and West. Pengvin books, 1973. - 173 p.

298. Winch P. The Idea of Social Science and its Relation to Philosophy. -London: Routledge & Kegan Paul, 1958. 143 p.