автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проблема целостности романов Ф.М. Достоевского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема целостности романов Ф.М. Достоевского"

На правах рукописи

Неклюдов Степан Алексеевич

Проблема целостности романов Ф. М. Достоевского примере романов «Идиот» и «Бесы»)

Специальность: 10.01.01 - русская литература

1 о ; -г т

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва - 2013

005534851

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Катаев Владимир Борисович

Официальные оппоненты: Орлицкий Юрий Борисович

доктор филологических наук, Российский государственный гуманитарный университет, редактор отдела электронных изданий

Кучерская Майя Александровна

кандидат филологических наук, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», профессор Факультета филологии

Ведущая организация: Московский городской

педагогический университет

Защита состоится «_2_» 2013 г. в часов на заседании

диссертационного совета Д 501.001.26 при Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, Ленинские горы, МГУ, д. 1, стр. 51,1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Автореферат разослан « ь 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент А. Б. Криницын

Общая характеристика работы

Объектом исследования в данной работе является поэтика Ф. М. Достоевского. а точнее, целостность сюжетной и композиционной структур и романах «Идиот» и «Бесы».

В силу многих биографических причин (таких как необходимость писать к сроку, публикация глав романа по мере написания без возможности правки целого, влияние поэтики фельетонного романа, стремление Достоевского придать как можно большую злободневность своим произведениям, наконец, конфликты с редакцией журнала «Русский вестник») возникают обоснованные сомнения насчёт того, мог ли писатель, работая в таких условиях, продумать взаимосвязь многочисленных деталей и их место в картине целого.

Целью работы является определение того, насколько указанные романы Достоевского обладают целостностью с точки зрения традиционной эстетики1; и если в их структуре всё же находится место множеству элементов, мешающих восприятию романов как целого, то необходимо выяснить, что является тем цементирующим началом, которое всё же позволяет видеть в них целостные художественные произведения.

Соответственно, задачи исследования состоят в следующем:

1. описание различных элементов текста, не связанных напрямую с композицией целого, — таких как, например, нереализованные намёки иа возможные сюжетные линии, появление случайных персонажей, единичные упоминания о каких-либо загадках, не получающих никакого объяснения;

2. выявление связи главы «У Тихона» с содержанием остальных частей

1«... поэтики разных школ настаивают на некоторой версии целостности и единства построения, необходимости каждой детали для целого и такой форме завершения, которая разрешает всякую неопределённость. В поэтике не может быть случайных элементов; то, что кажется героям случайностью, в конце концов оказывается частью всеобъемлющего замысла. Поэтика зависит от доверия читателя единой творческой интенция, которая отвечает за целое и за каждую часть» (Морсон Гэри Сол. «Идиот», поступательная (процессуальная) литература и темника // Роман Ф. М. Достоевского «Идисгт»: современное состояние изучения / Под ред. Т. А. Касаткиной. — М. : Наследие, 2001. —С. 8-9).

романа «Бесы», степени сюжетной зависимости канонического текста романа от изъятой главы;

3. анализ строения образов героев с дслыо ответа на вопрос, могут ли они составлять основу целостности романов;

4. проверка представления о независимости «голосов» героев от «голоса» автора как о первооснове поэтики Достоевского;

о. указание на ряд особенностей поэтики Достоевского, обусловленных влиянием поэтики фельетонного романа;

6. выявление и описание одной из основных структурных единиц композиции романов «Идиот» и «Бесы» — «серии», т. е. той «порции» текста, которая предназначалась для публикации в отдельном номере «Русского вестника».

Сложившаяся в современной науке о Достоевском ситуация определяет актуальность данного исследования. Литературная критика часто ругала произведения Достоевского за «растянутость», отсутствие единства, хаотическое нагромождение персонажей. В таком духе о произведениях писателя отзывались В. Г. Белинский, Н. А. Добролюбов, М. Е. Салтыков-Щедрин; стоит также отметить знаменитую лекцию В. В. Набокова2.

Критика создала Достоевскому репутацию небрежного писателя, и это привело к утверждению в литературоведении своеобразного «обратного общего места»: исследователи стали видеть в Достоевском гениального стилиста, творца сложнейших и внутренне непротиворечивых композиционных структур3. Такие утверждения часто приводились как аксиомы, истинность которых проверена временем — от предметного же обсуждения проблемы литературоведение часто удалялось. Кроме того, на рубеже ХХ-ХХ1 вв. вновь оказа-

2Набоков В. В. Лекции по русской литературе. — М. : Изд-во «Независимая газета», 2001.

3См., например: Карякин Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века. — М. : Советский писатель, 1989. — С. 246; Сараскина Л. И. «Бесы»: роман-предупреждение. — М. : Советский писатель, 1990.— С. 39; Стеиа-нян К. А. «Сознать и сказать»: «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф. М. Достоевского. — М. : Раритет, 2005. — С. 258; Щеншпшв Г. К. Целостность Достоевского. — Екатеринбург : Изд-во УрГУ, 2001.-С. 3.

лись востребованными исследования, в которых произведения Достиенского изучались преимущественно с философских позиций. Актуализация учения М. М. Бахтина о природе диалога в применении к Достоевскому, восприятие ряда высказываний писателя как пророческих привели к распространённому убеждению, что Достоевский — гениальный провидец и что, следовательно, он непогрешим и как художник. В действительном существовании проблемы можно убедиться на примере полемики С. Г. Бочарова и Т. А. Касаткиной, в ходе которой был поднят вопрос о соотношении «религиозного литературоведения» и традиционных критериев научности4.

Разумеется, презумпция гениальности Достоевского уместна, но она не имеет никакого отношения к презумпции непогрешимости. Закрывая глаза на возможные «противоречия», наука о Достоевском лишает себя возможности составить адекватное представление о творческой манере писателя.

Описание подобных недоговорённостей, сюжетных лакун, произвольных изменений характеров персонажей в свете влияния поэтики фельетонного романа составляет научную новизну данного исследования. Хотя сюжетным и стилистическим клише авантюрной литературы в произведениях писателя было уделено достаточное внимание со стороны как литературоведения, так и критики, «сериальным» аспектам поэтики Достоевского было посвящено незначительное количество научных работ5. Интерес Достоевского к проработке сюжетной интриги, стремление к злободневности, планирование и издание романов «по сериям» делают очевидным продуктивность описания композиции романов «Идиот» и «Бесы» с учётом границ, возникавших на стыке «выпусков». Такой метод соответствует истории написания романов, позволяет по-новому взглянуть на жанровое новаторство Достоевского и выявить новые смыслы.

"См.: Бочаров С. Г. От имени Достоевского // Сюжеты русской литературы / С. Г. Бочаров. М : Языки русской кз'льтуры, 1999.

5Самьши известными, пожалуй, являются статьи У. М. Тодда III: Тодц Ш У. М. «Братья Карамазовы» и поэтика сериалюации // Русская литература. —1992, — № 4; Его же. Достоевский как профессиональный писатель: профессия, занятие, критика /'/ Новое литературное обозрение. — 2002. — № Г,8.

Методологическую основу исследования составляет традиционный герменевтический подход (в понимании Фридриха Шлейермахера и Вильгельма Дильтея), нацеленный на выявление авторской интенции. Одна из основных задач поэтики заключается в описании общих принципов строения произведений того или иного писателя, знание которых приближает к пониманию авторского замысла. Соответственно задачам исследования применяется историко-литературный метод, ограниченно приёмы сравнительного литературоведения (на материале текстов, генетическая близость поэтики которых к поэтике Достоевского устанавливается документально). На защиту выпосятся следующие положения:

1. с точки зрения традиционной эстетики, предполагающей значимость каждого элемента (детали, сюжетного хода, жеста) для понимания целого, романы «Бесы» и «Идиот» лишены сюжетной и композиционной целостности;

2. характеры героев в романах Достоевского проявляются прежде всего в двух измерениях — сюжетном и идеологическом, — которые зачастую связаны между собой лишь механически;

3. ряд высказываний героев перекликается со взглядами, высказанными самим Достоевским в публицистике (в первую очередь в «Дневнике писателя»), причём далеко не всегда можно утверждать, что эти реплики органичны для героев, которые их произносят;

4. образы героев подвержепы произвольным и непредсказуемым изменениям не в меньшей степени, чем сюжет и композиция романа; в единое целое образы героев связываются лишь именами и (иногда) базовыми концепциями (то есть наиболее общими представлениями об их характерах), которых явно недостаточно, чтобы придать образам законченность;

5. многие из перечисленных противоречий легко устраняются при помощи прочтения романов с учётом вторичного деления на «выпуски».

Апробация работы проводилась б докладах на IV Международной конференции молодых филологов (Варшава, Варшавский университет, 2010), Второй Международной конференции молодых исследователей «Современные методы исследования в гуманитарных науках» (Санкт-Петербург, Пушкинский Дом, 2010), XI и XIII Международных конференциях молодых филологов (Таллин, Таллинский университет, 2010; 2012), Международной научной конференции «Феномен заглавия. Финальный комплекс текста» (Москва, РГГУ, 2013). По материалам работы опубликовано четыре статьи, ещё две находятся в печати.

Структура работы: диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографии.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность проблемы, определяется объект изучения, формулируются цели и задачи исследования, описывается методологическая основа работы.

Глава 1. Терминология. Проблема целостности в исследованиях поэтики Достоевского

В первом параграфе главы 1 даётся определение термина «целостность» и объясняется его связь с интерпретацией произведения и поэтикой.

Комментирование произведения, устранение исторических и биографических барьеров, мешающих читателю понять текст, можно считать одной из важнейших задач литературоведческого исследования. Целостность текста, т. е. умышленность и обязательность его составляющих, является необходимым условием интерпретации. Последовательное разграничение того, что составляет основу целостной структуры текста и может восприниматься как отражение в нём единого авторского замысла, и того, что явилось резуль-

татом биографической случайности или авторской небрежности, позволяет описать характерную для данного произведения систему акцентов. С её помощью можно удовлетворительно интерпретировать произведение, не впадая при этом в постраничный пересказ комментария.

Во втором параграфе приводится очерк тех литературно-критических откликов на произведения Достоевского, в которых говорится о «технической» стороне его произведений, а именно: об их композиции, рыхлом сюжете, погрешностей против структуры целого. По всей видимости, знаменитые высказывания В. Г. Белинского во «Взгляде на русскую литературу 1846 года», Н. А. Добролюбова в статье «Забитые люди», M. Е. Салтыкова-Щедрина о композиции «Идиота», равно как и менее известные реплики вроде пародии Д. Минаева на роман «Бесы», сформировали представление о Достоевском как о неряшливом писателе, не работавшем над отделкой формы. О ряде аспектов поэтики Достоевского (например, необходимости издавать по частям, нагромождении избыточных сюжетных линий и персонажей) говорили и в окружении Достоевского (К. П. Победоносцев, H. Н. Страхов).

В третьем параграфе говорится о состоянии изучения проблемы целостности в науке о Достоевском. Термины «целостность», «авторская позиция» часто применяются по отношению к философской стороне творчества писателя, к идейному содержанию его произведений6, что практически не имеет отношения к формальной стороне его творчества. В качестве исключений можно указать исследования отдельных западных учёных: о нелогичных с точки зрения целого сюжетных ходах и действиях героев говорил Joseph Erank7, примеры «изъянов» в строении романа «Идиот» приводит Гэри Сол Морсон8.

6См„ например, книгу Г. К. 1Ценникова, где много говорится об идейной целостности творчества Достоевского: Щенпиков Г. К. Указ. соч. Или: Касаткина Т. А. Авторская позиция в произведениях Достоевского // Вопросы литературы. — 2008. — №1.

. 7Frank J. Dostoevsky: The Miraculous Years, 1865-1871. — Princeton (N. J.) : Princeton Univ. Press, 199Я.

8Морсон Гэри Сол. Указ. соч.; Morson Gary Saul. Conclusion: reading Dostoevskii // The Cambridge Companion to Dostoevskii / Ed. by W. J. Leatherbarrow. — Cambridge : Cambrdige Univ. Press, 2002.

Чуть больше об этой проблеме говорилось в связи с «Бесами»: о сторонних сюжетных ходах писал Ф. И. Евнин9, произвольная смена повествоватсль-. ных форм в «Бесах» анализировалась Я. О. Зунделовичем10, В. А. Туиимапо-вым11, Ю. Ф. Карякиным12, Г. Б. Пономарёвой13. О трудностях в понимании романа «Бесы», возникших из-за изъятия главы «У Тихона», писали А. С. Долинин, А. Л. Бём, Н. Савченко, Л. И. Сараскина14 , В.Н. Захаров15 и многие другие.

Впрочем, ряд смежных вопросов (таких как описание главных сюжетных линий в «Бесах», специфика построения образов героев, влияние фельетонного романа, проблема Хроникёра в «Бесах» и полемика вокруг главы «У Тихона») был раскрыт в литературоведении. Проблема целостности многогранна, поэтому об основных вехах в изучении каждого из её аспектов говорится по мере надобности в соответствующих главах.

Глава 2. Особенности построешга сюжета в романах Достоевского

В главе 2 разбираются техника разработки интриги, которую Достоевский использовал в черновиках, и сюжетные структуры романов «Идиот» и «Бесы». В первом параграфе разъясняются биографические основания для постановки проблемы, говорится о тех особенностях поэтики Достоевского, которые самым явным образом сказываются на целостности его романов.

Хорошо известно, что Достоевский часто был вынужден писать и издавать романы наспех и по частям: главной причиной была постоянная нехват-

9Евпип Ф. И. Роман «Бесы» // Тоорчсство Ф. М. Достоевского. М., 1059.

103унделович Я. О. Романы Достоевского. — Ташкент : Сред, и выстп. школа УэССР, 1963.

"Туниманов В. А. Расскаччик в «Бесах» Достоевского /'/ Исследования по поэтике и стилистике. — Л. : Наука, 1972.

"Кярякип Ю. Ф. Замен хроникёр в «Бесах»? // Достоевский. Материалы и исследования. — 1983. — № 5.

"Пономарёва Г. Б. О недостаточности хроникёра // Достоевский и мировая культура. Альманах. — 1997. —№9.

"Статьи A.C. Доливина, A.JI. Бёма, Л.И. Сараскиной можно найти в издании: Достоевский Ф. М. Бесы: Роман в 3 ч.. «Бесы»: Антология русской критики. —Сост., подгот., коммепт. Л. И. Сараскиной.— М. : Согласие, 1996; Савченко Н. Место исповеди Ставрогяпа в замысле романа Достоевского «Бесы» // Русская и зарубежная литература. 1060. Л* 1.

"Захаров В. Н. Имя автора —Достоевский. Очерк творчества. — М. : Издательство «Индрик», 2013.

ка денег, вызванная целым рядом обстоятельств (закрытием журналов «Время» и «Эпоха», принятием на себя Достоевским долгов старшего брата, непрактичностью в денежных делах). Достоевский жаловался, что он не имеет возможности работать свободно, так как ему приходится писать к сроку и «портить мысль». Для романов Достоевского характерно очень сложное строение сюжета с большим количеством действующих лиц, и поэтому вопрос о том, насколько было возможно в таких условиях создавать произведения без сюжетных случайностей и композиционных неровностей, кажется вполне естественным. В этом плане особенно интересны романы «Идиот» и «Бесы»: они создавались за границей («Бесы» были там начаты) в условиях жёстко заданных сроков и заранее взятых на себя Достоевским обязательств, также мешали участившиеся припадки эпилепсии, пошатнувшие здоровье писателя.

Очевидно, что все эти жизненные обстоятельства препятствовали разработке целостной романной структуры. Однако некоторые исследователи, споря со сложившимся в критике мнением о Достоевском, отмечали, что в черновиках видна тщательная работа писателя над отделкой своих произведений16. Но едва ли одно связано с другим: проведённый в работе анализ черновиков демонстрирует, что важное место в процессе создания произведения занимала разработка сюжета, причём велась она посредством перебора разнообразных сюжетных клише фельетонного романа. Достоевский обдумывал множество сюжетов, но этот факт не доказывает, что Достоевский мог тщательно разрабатывать структуру целого.

Особенности черновой работы Достоевского заставляют обратить внимание на жанр фельетонного романа. Достоевский интересовался не только романами Эжена Сю (влияние на Достоевского оказал роман «Парижские

например: Гроссман Л. П. Достоевский — художник // Творчество Ф. М. Достоевского ( Под ред. Н. Л. Степанова. — М., 1959. —С. 163-165. Или: Мочульскпй К. Достоевский. Жижь и творчество // Гоголь. Соловьёв. Достоевский / К. Мочтаьский ; Под ред. В. М. Толмачёва. — М. : Республика, 1093. С. 219 220.

тайны», который был важен для петрашевцев, в том числе из-за ряда близких фурьеристам представлений, в нём высказанных; также М. Джоунс писал о влиянии романа «Матильда» на «Неточку Незванову»17), но и творчеством А. Дюма, Фредерика Сулье. Влияние фельетонного романа прослеживается и в произведениях того периода биографии Достоевского, который начался после каторги (например, на уровне сюжета в «Униженных и оскорблённых»; о генетической связи образа Ставрогина с героями бульварного романа писал Л. П. Гроссман18). В работе приведены параллели между «Мемуарами дьявола» Фредерика Сулье и «Бесами» Достоевского: традиционно образы Ставрогина и Петра Верховенского трактуются в контексте «высокой» культуры в сопоставлении с Фаустом и Мефистофелем; сравнение, приведённое в данной работе, показывает, что они во многом схожи с бароном Луицци и Дьяволом из романа Сулье. Столь очевидное сходство заставляет задуматься и о других особенностях фельетонного романа, сказавшихся в поэтике Достоевского.

Одной из них можно считать характерное для романов Достоевского восприятие времени. Обычно о нём говорится как о «драматическом» времени19, времени либо чрезвычайно замедленном20, либо очень сжатом и насыщенном событиями; также его связывают с философскими представлениями Достоевского о природе времени вообще или говорят о стремлении всё сопоставить в

одновременности21. Однако практически такими же характеристиками поль-

22

зуются исследователи авантюрного романа .

17Джоунс М. Романтизм в творчестве Ф. М. Достоевского: «Неточка незванова» и «Матильда» Эжена ел /'/ Достоевский: Дополнения к комментарию / Под ред. Т. А. Касаткиной. — М. : Наука, 2005.

18Гроссман Л. П. Поэтика Достоевского. — М. : ГАХН, С. 56.

19Казаков А. А. Ценностная архитектоника произведений Ф. М. Достоевского. — Томск : Изд-во Том. ун-та, 2012. — С. 150.

а0Назиров Р. Г. Творческие принципы Достоевского. — Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 1989.— С. 17.

21См.: Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. — М. : Художественная литература, 1972; Кат-то Ж. Пространство и время в романах Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. — 1978.—№3.

"Мошенская Л. Мир приключепий и литература // Вопросы литературы. —1982. — № 9. — С. 182-183; Були г. А. 3. В мире приключений. Поэтика жанра. — М. : Советский писатель, 1986. — С. 237.

Такое восприятие времени соответствует открытой структуре бульварного романа —т. е. авантюрного романа, издающегося по частям, для которого характерна установка на развлекательное повествование. Подобный жанр не подразумевает непременной целостности структуры: это объясняется как сериальным способом издания, так и самой фактурой сюжета, похожей на калейдоскоп приключений и случайностей. Фельетонный роман также не подразумевает целостных образов героев: для их понимания читателю достаточно лишь моральной оценки («хороший»/«плохой»), что не подразумевает верность характера самому себе на протяжении всего романа.

Все эти особенности так или иначе сказались в творчестве Достоевского. Разумеется, нельзя сводить всё сложное многообразие его художественного мира к бульварной литературе: проблематика его романов значительно глубже, да и образы его героев намного сложнее. Сравнение творческой манеры Достоевского с бульварным романом, приводимое в данной работе, лишено какой бы то ни было оценочной составляющей: речь идёт лишь о выявлении ряда особенностей его романов, без которых слишком многое в них будет невозможно понять. Хотя с наибольшей очевидностью особенности фельетонного романа выступают в «Униженных и оскорблённых», «Подростке» и «Братьях Карамазовых», они также присутствуют и в романах «Идиот» и «Бесы», которые, однако, обычно интерпретируются в более философском (символическом) ключе.

Анализ сюжетов романов «Идиот» и «Бесы», представленный во втором параграфе, подтверждает наличие в них большого количества намеченных побочных сюжетных линий, которые оказались невостребованны впоследствии. Самыми яркими примерами в романе «Идиот» можно считать линию Евгения Павловича (и его отношений с Мышкиным), несостоявшуюся дуэль С участием Мышкина, кражу кошелька у Лебедева и ряд обстоятельств, связанных с Ипполитом и его «необходимым объяснением». Много таких примеров и в сюжете «Бесов»: с точки зрения целого невостребован-

ньши оказываются, например, история женитьбы Степана Трофимовича на Даше, несколько сюжетных линий с участием Лизы Тушиной, дуэль Став-рогина и Гаганова-младшего, эпизод с продажей Степаном Трофимовичем рощи.

Традиционные интерпретации романа «Идиот» обходят проблему композиции романа, либо ограничиваясь тематическим анализом романа23, либо сосредотачиваясь на образе главного героя24. В исследованиях же собственно композиции романа, как правило, анализ проблемы композиции сводится к дроблению одной или нескольких сюжетных линий по частям и «конклавам» (массовым скандальным сценам)25, что приводит к значительно упрощённому видению романа, так как слишком многие явления оказываются неохваченными и неописанными в рамках подобных построений. Если же говорить о статье Гэри Сола Морсона, которая напрямую посвящена объяснению «изъянов» в данном произведении, то стоит признать, что, если значение анализа текста романа «Идиот» трудно переоценить, то объяснение этого эстетического феномена через концепцию романа открытых возможностей26 слишком умозрительно и едва ли адекватно материалу. Во-первых, те места в романе, которые в самой большой степени насыщены такими «возможностями», читать тяжелее всего и они, в общей сложности, редко вспоминаются при анализе и пересказе ромапа, а во-вторых, по указанной выше причине трудно говорить о философии открытого времени в рамках произведения, изобилующего элементами приключенческой литературы.

Ещё более показательна история описания композиции «Бесов». Часто

23Скафтымов А. П. Тематическая композиция романа «Идиот» // Поэтика художественного произведения / А. П. Скафтьшов. — М. : Высш. шк., 2007.

24История изучения образа Мышкина хорошо систематизирована в исследованиях: Аллева Л. М. Основные подходы к изучению образа князя Мышкина в литературоведении (роман Ф. М. Достоевского «Идиот») // Пятые Ознобишинские чтения: Сборник материалов Международной научно-практической конференции (29-30 июня 2007 года) / Под ред. О. М. Буранка, В. Н. Шкунова. — Инза-Самара : СГПУ, 2007; Отева К. Н. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот» в свете научно-филологической рефлексии ХХ-ХХ1 вв.: смысл и ритм : Диссертация ... кандидата филологических наук : 10.07.07 / К. Н. Отева ; Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. — СПб., 2011.

25См., например: Щенников Г. К. Указ. соч. — С. 67-69, 7.1-76.

26Морсок Гэри Сол. Указ. соч. — С. 22-27.

основной называли историю Ставрогина — такая трактовка была особенно актуальна для философов2', но она также нашла своих последователей в литературоведении28. Ставрогина либо сравнивают с гадарннскнм бесноватым, из которого изошли бесы-идеи и вселились в Шатова. и Кириллова, либо просто заостряют внимание на том факте, что он был идейным учителем. Другой распространённый подход — концепция двух замыслов, которая описывает структуру романа как результат слияния «романа-памфлета», посвящён-ного нигилистам и революционерам, и «романа-трагедии», повествующего о духовных исканиях Ставрогина.

Очевидная умозрительность первой трактовки, допустимая для философов, но неудобная в литературоведческом исследовании, препятствует последовательному её применению для интерпретации романа просто потому, что при внимательном прочтении бросается в глаза, что слишком многие явления в тексте остаются вне её поля зрения. В самом деле, трудно всерьёз говорить о Лебядкине, Лембке, Липутине и целом ряде других героев как об учениках (и даже «бесах») Ставрогина. Степан Трофимович же по сюжету оказывается не столько учеником, сколько учителем и вдохновителем Ставрогина — но и эта связь оказывается актуальной в тексте на протяжении лишь одной-двух страниц.

Тот же недостаток можно увидеть и во второй концепции: при последовательном её применении за бортом остаются такие заметные явления, как вся история Степана Трофимовича и важнейшие его высказывания об эстетике и искусстве, весьма объёмный образ фон Лембке. Проблема, по всей видимости, в том, что роман «Бесы» явился результатом слияния не двух, а большего количества замыслов (таких, как «Т. Н. Грановский» и повесть о капитане Картузове). Концепция двух замыслов была естественной отправной точкой

"Иванов Вяч. Основной миф в романе «Бесы» // Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики; Бердяев Н. Там же.

28Мочульский К. Указ. соч. — С. 436.

для исследования романа в начале XX в.23, однако из-за преследования романа «Бесы» при советской власти30 к этой отправной точке пришлось вернуться п в конце столетия, когда массовое издание романа и филологическое его изучение стало возможным31, — вероятно, это одна из причин, по которой концепция двух замыслов практически в неизменном виде используется и сегодня32, несмотря на всю ограниченность сферы её применения. Стоит, впрочем, отметить важное преимущество концепции двух замыслов: она признаёт возможность сосуществования в тексте нескольких относительно независимых сюжетных линий, что отвечает относительно открытой структуре романа.

Другую интересную особенность романов «Идиот» и «Бесы» составляют многочисленные следы черновиков, сохранившиеся в окончательных вариантах. В работе разбираются единичные упоминания героев из черновых набросков (как, например, Картузов в «Бесах»), примеры сохранившихся в окончательных текстах перебора Достоевским разных вариантов последующего развития событий, ббльшая часть которых так и не была реализована (см., например, всё, что связано с «графом К...» в романе «Бесы»), У Достоевского очень часто заготовки для сюжетных возможностей, которые впоследствии не были реализованы, принимают форму слухов о главных героях.

В третьем параграфе говорится об одном из самых важных проявлений проблемы целостности в творчестве Достоевского о месте и роли главы «У Тихона» в том, что принято считать окончательным текстом романа.

Традиционно считается, что редакция журнала «Русский вестник» изъ-

2эПолонский Вяч. Николай Ставрогин и роман «Бесы» //' Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы*: Антология

русской критики; Чулка в Г. Как работал Достоевский. —М. : Наука, 1939.

30См. об этом: Сараскпна Л. И. В гордыне преодоления (К восприятию «Бесов» в 20-е годы) //

Октябрь. —1991. — .V' 11; Блюм А. В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953. — СПб. :

Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000; Его же. Запрещённые книги русских писателей и

литературонедов. 1917-1991: Индекс советской цензуры с комментариями. — СПб. : ГУКИ, 2003; Его же.

Цензура в Советском Союзе. 1917-1991. Документы. —М. : Российская политическая энциклопедия, 2004;

Захаров В. Н. Указ. соч. — С. 346-347.

31Евнин Ф. И. Указ. соч. — С. 259-260.

32Щсшшков Г. К. Указ. соч. С. 77.

яла главу из романа вопреки желанию писателя, полагавшего, что в ней приводится характеристика одного из важнейших типов современности. В результате число сюжетных лакун в романе увеличилось, и их весьма часто объясняют с опорой на текст главы «У Тихона». Предпринимались попытки восстановления главы в романе в соответствии с первоначальным замыслом33.

Строго говоря, на данный момент такая реконструкция должна быть признана невозможной с текстологической точки зрения: не существует полного и цельного текста главы, кроме того, против включения главы в роман также восстаёт принцип «последней авторской воли», так как в последнем прижизненном издании 1873 г. Достоевский выпущенную главу не стал восстанавливать. Однако свидетельства об усталости писателя на момент переиздания, вероятность литературного скандала в случае издания главы, который был бы особенно неуместен для редактора журнала «Гражданин», загруженность работой и тяжёлое материальное положение дают повод думать, что Достоевский был вынужден принять такое решение вопреки соображениям художественного порядка.

Из-за этого складывается странная ситуация: с одной стороны, формально на проблему главы «У Тихона» есть однозначный ответ, что роман с главой, равно как и текст самой главы,— лишь реконструкция, с другой —ряд биографических обстоятельств заставляют в нём усомниться. Исследователям ничего не остаётся, как обратиться к самому тексту и попытаться понять, насколько лучше читается роман с главой, нежели роман без главы.

В работе показывается, что, несмотря на внушительный список сюжетных лакун, появившихся в тексте в связи с выпадением главы «У Тихона», утверждать, что для понимания целого её необходимо включить в текст, нель-

33Достоевский Ф. М. Бесы / Под ред. Л. П. Гроссмана. Предисл. П. П. Парадизова. — М. ; Л. : АсаЛенна, 1935.— Т. 1; Его же. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики; Его же. Полное собрание сочинений / Под ред. проф. В. Н. Захарова. — Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2010. — Т. 9. Приложение : Бесы : роман : опыт реконструкции журнальной редакции ; Текстологическое исследование, комментарии.

зя: в романе «Бесы» и так присутствует множество сюжетных случайностей и реликтов черновиков. Отсылки к изъятой главе теряются на фоне других шероховатостей, к ней уже отношения не имеющих. Текст романа недостаточно целостен, чтобы дать надёжную опору для однозначного решения проблемы главы «У Тихона».

Приходится возвращаться к спору о мотивах, побудивших Достоевского отказаться от публикации главы. Прежде всего, стоит признать, что боязнь скандала —всего лишь весьма шаткое предположение. Повесть о «некрасивом преступлении» Ставрогина была создана тем же человеком, что и история Свидригайлова и образ нецеломудренного Фёдора Павловича Карамазова, и поверить, что этот человек был столь сильно напуган, что так и не решился высказаться в защиту растоптанной редакцией «Русского вестника» главы, достаточно трудно. Да и в самом «Русском вестнике», по наблюдению Ю. Ф. Карякина, публиковались материалы весьма различные34.

Допустимо обратное предположение: Катков мог убедить Достоевского, что глава «У Тихона» смотрится как лишняя в романе (тем более, что похожий спор уже имел место при публикации «Преступления и наказания»), — на то, что Достоевский мог усомниться в собственной правоте, могут указывать его попытки прочесть эту главу друзьям и проверить тем самым оценку Каткова. Во всяком случае, демонтировать редакцию «Русского вестника» едва ли следует: отказ Любимова, соредактора Каткова, продолжать издание романа прежде, чем Достоевский пришлёт значительную его часть, можно воспринимать не только как попытку затянуть время, чтобы вырезать главу вопреки воле писателя, когда текст будет целиком в их распоряжении, но и буквально — в конце концов, Достоевский достаточно часто срывал сроки публикации, подводя редакцию (хотя бы как в случае с романом «Идиот», когда редакция демонстрировала редкое понимание трудной жизненной ситуации, в которой оказался писатель). Нелогично требовать от Достоевского выслать

34Каряюш Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века. С. 324 325.

окончание романа с тем, чтобы вырезать потом из чего значимую часть, — ведь никто же не может гарантировать, что роман будет написан так, что это будет легко сделать; насколько проще было бы предъявить зависимому от редакции Достоевскому ультиматум, объяснив всё прямо.

Существует ряд биографических указаний, что Достоевский активно перерабатывал окончание романа — причиной могло быть изменившееся видение общего плана романа, при котором главе «У Тихона» места уже не было. Не стоит преуменьшать значение позднейшей правки романа (в частности эпизод трактовки Евангелия Степаном Трофимовичем). В итоге спор о главе «У Тихона» приводит к вопросу о содержании этой правки, а именно о том, была ли она относительно случайной или она отражала существенное изменение замысла.

Большинство участников спора говорят о степени законченности образа Ставрогипа: одни утвреждают, что без главы он не полон, другие—что разгадка этому образу уже дана в каком-то виде. Однако, в сущности, изменения, произошедшие с изъятием главы «У Тихона», более глубокие: потеряв право на «исповедь», образ героя отошёл на второй план (встав в один ряд со Степаном Трофимовичем и даже отчасти Лебядкиным), тогда как центральной стала интрига «романа-памфлета» (или проблема «отцов и детей»). Изменению всей системы образов способствовало не только изъятие главы, но и эпизод чтения Евангелия в конце романа; для раскрытия же образа Ставро-гина история с женитьбой на Хромоножке оказалась достаточно постыдной и яркой.

Из разбора истории спора вокруг главы «У Тихона» можно сделать два вывода. Первый актуален для собственно спора вокруг главы «У Тихона»: предположение о позднейшем изменении замысла (и, следовательно, о неправомерности помещения главы в текст романа) гораздо менее неразумно, чем принято предполагать. Второй же касается собственно проблемы целостности: именно из-за отсутствия в тексте романа «Бесы» достаточной степени

единства, нельзя однозначно ответить на вопрос о месте «главы девятой» в романе.

Глава 3. «Целое в виде героя»: две ипостаси бытования персонажа в тексте

Предметом обсуждения в главе 3 являются способ создания образов героев и степень их целостности. В первом параграфе формулируется основная проблема, а именно способность героев романов Достоевского претерпевать произвольные и непредсказуемые изменения. В ряде случаев (в основном, это касается центральных героев) некоторый горизонт ожидания задаёт общая концепция персонажа, то есть самое общее представление об идее, стоящей за характером героя (например, князь Мышкин — человек добрый и смиренный, Рогожин —тип страстный и решительный), но большинство героев лишено и этого.

В. В. Набоков отмечал, что, как правило, внешность героев у Достоевского описывается лишь единожды35; но портрета порой не получают даже главные герои (например, практически невозможно найти описание внешности Даши из «Бесов» или Аглаи из романа «Идиот»), Жесты и иные внешние проявления героев также лишены индивидуальности: вскрикивания, восклицания, содрогания героев призваны лишь передать глубину эмоций, накал страстей, а не более выпукло представить характер, как это делают при помощи портретного лейтмотива Л. Н. Толстой или И. С. Тургенев.

Герои могут проявлять себя лишь в двух измерениях сюжетном и идеологическом. Для понимания сюжетных проявлений героев, о которых говорится во втором параграфе, важно, как характеры разрабатывались в черновиках. В исследовании демонстрируется, что, как правило, Достоевский сосредотачивал внимание на интриге, очерчивая характеры одной-двумя фразами, часто отсылающими к узнаваемым амплуа фельетонного романа.

35Набоков В. В. Указ. соч. —С. 183.

Очевидно, что такая техника создания романа не способствует целостности образов героев. Приводятся примеры того, как ряд мотивов из набросков к роману «Идиот» проявляется в романе «Бесы», сближая Степана Трофимовича и князя Мышкина, побег Настасьи Филипповны из-под венца с демаршами Лизы Тушиной.

В ходе работы над романом «Идиот» Достоевский приходит к мысли, что «целое <... > выходит в виде героя»36, однако образ князя Мышкина как раз является иллюстрацией того, как подобная техника создания произведения сказывается на структуре целого. В работе приводятся примеры сцен первой части, в которых Мышкин представлен как искренний и наивный человек, впрочем, сохраняющий достоинство в ситуации скандала, и сопоставляются с рядом эпизодов остальных частей романа, в которых видна новая черта характера главного героя — проницательность и способность видеть интриги окружающих. В работе также показывается, как трансформируются отношения Мышкина с другими героями романа: Ганя Иволгин, претендующий на роль антагониста, с началом второй части стремительно отходит на второй план. Существуют биографические свидетельства, что на момент издания первой части Достоевский ещё не до конца представлял себе характеры Мышкина и Аглаи, и это сказалось самым непосредственным образом на целостности образов этих героев.

Образ Ставропша, которого Достоевский на определённом этапе работы над романом «Бесы» видел в качестве центрального героя, также пе демонстрирует внутреннего единства, даже если не принимать в расчёт изъятую главу «У Тихона». Часто говорят, что у Ставрогина нет сюжетно значимых поступков; впечатление это, впрочем, обманчиво: разбор сюжетной линии главного героя «Бесов» (дуэль, женитьба на Хромоножке, фактический найм Федьки Каторжного и косвенное участие в смерти жены, сближение с Лизой) показывает, что Ставрогина можно считать героем даже более деятельным,

36Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т.-Л. : Наука, 1972-1990. —Т. 28-2.-С. 241.

нежели Мышкнна. Иллюзия бездействия вызвана отчасти тем фактом, что все остальные сюжетные линии в романе (революционная деятельность Петра Степановича, брожение в городе, история Степана Трофимовича) связаны между собой теснее, чем линия Ставрогина с каждой из них.

Трудно также понять концепцию этого героя: если образы Мышкина или Расколышкова с этой точки зрения более или менее ясны, то в Ставрогине можно видеть лишь великую силу, воплощение идеи о «Великом грешнике». В исследовании показывается, что характеристика Ставрогина как волевого и хладнокровного человека вступает в противоречие с тем, как он по ходу дальнейшего повествования то и дело теряет самообладание. В исследовательской литературе отмечалось, что Ставрогин, который воочию предстаёт перед читателем, не тот же человек, что идейный вдохновитель Кириллова и Шатова37; таким образом, полярность трактовок этой эволюции может быть косвенным свидетельством отсутствия в тексте полной определённости на этот счёт.

В работе приводятся примеры образов второстепенных героев романа «Идиот», которые претерпевают резкие и неестественные изменения по ходу повествования. Например, бедности сословия, к которому принадлежит Лебедев, посвящено целое отступление в начале романа, что не мешает ему впоследствии купить у Птицына дачу в Павловске. Ипполит, о любви которого к маленьким братьям и сёстрам говорит в начале романа Коля Иволгин, в «необходимом объяснении» признаётся, что часто жаловался на детей, зная, что мать их за это будет колотить.

Лучше всего неустойчивость границ образа демонстрирует Хроникёр из «Бесов». В диссертации разграничиваются ипостаси, в которых этот персонаж предстаёт перед читателем: он выступает в качестве то повествователя (и на этом месте его то и дело сменяет голос автора), то посредника между

37Иванов Вяч. Указ. соч.— С. 512. 511; Сараскина Л. И. «Бесы»: роман-нредунреждение. — С. 154-155; Криницык А. Б. Исповедь подпольного человека.—М. : МАКС-Пресс, 2001. — С. 362.

героями (есть нечто комическое в том, как он самозабвенно бегает по поручениям всех подряд) и свидетеля, то второстепенного героя —но ни в одной из них образ не получает завершённости.

В третьем параграфе говорится о проявлениях героев в идеологическом измерении. Анализ того, как в черновиках прорабатывались реплики персонажей, показывает, что диалоги создавались часто независимо от сюжета и концепций героев, из-за чего связь между двумя ипостасями их образов весьма условна. В черновиках, как правило, нет ни подробностей обстановки, в которой происходит разговор, ни деталей, касающихся поведения участников диалога.

В. Б. Шкловский отмечал, что герои «говорят статьи»38; особенно ярко это видно на примере диалога Шатова и Ставрогина. В работе доказывается, что диалог героев автономен, не обусловлен напрямую текущей сюжетной ситуацией, жестикуляция и движения героев безличны, так как их задача сводится лишь к ритмической организации диалога. Ряд высказываний Шатова, посвящённых идее народа-богоносца, обладают внутренней цельностью, будто их в самом деле можно свести в одну статью.

В диссертации обращено внимание на трансформацию, которую претерпевают собеседники высказывающихся героев-идеологов в ходе диалога: герои превращаются в виртуальных собеседников-ответчиков, функция которых сводится к ритмической организации реплик их собеседников и провоцировании их на острые высказывания. Этот процесс (превращение личности в виртуального вопрошателя) особенно ярко виден в диалогах с участием косноязычного Кириллова: столь разные по смысловому наполнению фигуры, как Хроникёр и Ставрогин, выступая в роли виртуальных вопрошателей, становятся одинаково безликими, и это позволяет косноязычному Кириллову высказаться развёрнуто.

38Шкловский В. Б. Герои Достоевского // Вольная философская ассоциация: 1919-1924 /Под ред. Е. В. Ивановой. — М. : Наука, 2010.—С. 334.

Анализ высказываний второстепенных героев романа «Идиот» (Лебедева и Гани Иволгина) позволяет предполагать, что на идейном уровне образы каждого из них обладают несколько большей целостностью, чем на сюжетном. Важным для проблемы целостности образов героев становится вопрос о степени независимости их «голосов» от «голоса» автора: от ответа на него зависит, можно ли утверждать, что они и проблематика их высказываний обеспечивают целостность романным струхстурам Достоевского.

Впрочем, ряд высказываний князя Мышкина восстаёт против такого понимания образа: воспоминания о смертной казни, рассуждения о русских преступниках, спор с Евгением Павловичем и кпязем Щ. об извращении понятий, критика католической церкви не только воспроизводят идеи, которые Достоевский высказывал либо от имени персонажей других произведений (например, Шатов говорит в «Бесах» о католицизме то же, что и главный герой романа «Идиот»), либо от своего собственного — в «Дневнике писателя». В работе показана неестественность подобных реплик в свете того, что известно об этом герое из других частей текста.

Решение М. М. Бахтина, предлагавшего в таких случаях рассматривать идеи Достоевского как «идеи-прототипы» идей, высказываемых от лица героев39, не вполне соответствует поэтике Достоевского хотя бы потому, что, в свете отсутствия у героев лиц, мимики, жестов и других проявлений личности в сюжетном измерении, идея героя оказывается последним и слишком хрупким прибежищем его индивидуальности, чтобы образ героя не рассыпался бы от подобного авторского произвола.

Говоря о естественности полифонии для художественного мышления Достоевского, М. М. Бахтин приводит пример из «Дневника писателя», где Достоевский представляет свою идею через диалог виртуальных носителей двух противоположных идей40. Однако в работе приводятся другие подобные при-

39Бахтин М. М. Указ. соч. - С. 154-155.

"Бахтин М. М. Указ. соч. - С. 157.

меры из публицистических высказываний современных Достоевскому авторов, и это доказывает, что он никоим образом не составлял исключительную черту стиля писателя. Скорее идеологические споры героев отражают привычки Достоевского-публициста, нежели в публицистике проявляется мастер «полифонического» романа.

Можно говорить о генетической связи между жанрами романа Достоевского и «Дневника писателя», так как оба жанра подразумевают произвольное смешение самых разных типов и приёмов повествования художественного, публицистического, философского, памфлетно-сатирического. В диссертации доказывается, что значительную роль в цементировании структуры романа у Достоевского играет заглавие: во многом, именно слова «идиот» и «бесы», вынесенные в заголовок, заставляют видеть символические ряды, при помощи которых традиционно интерпретируются соответствующие произведения. Слово «Идиот» выдвигает на передний план образ Мышкина (а не, например, историю Настасьи Филипповны или честолюбивых устремлений Гани), а название романа «Бесы» заставляет видеть единство деже там, где его нет (например, в преувеличенной оценке значения сюжетной связи Ставрогина и Степана Трофимовича для интерпретации целого).

Так же формально «сбиты» в единое целое образы героев — лишь посредством имени и в некоторых случаях некоторой базовой идеи, стоящей за образом. Не случайно в исследовательской традиции придаётся такое значение понятию характерологии, то есть, в случае с поэтикой Достоевского, классификации повторяющихся типажей. Горизонт ожидания, формируемый заглавием романа и именами персонажей, слишком широк; жанровое сходство романа и «Дневника писателя» у Достоевского, равно как и возможность типологически классифицировать образы героев, позволяют утверждать, что ряд романов Достоевского образуют целое в той же, если не большей, степени, что и каждый из романов, взятый по отдельности.

Глава 4. Сериальный аспект поэтики Достоевского

В главе 4 говорится о сериальном аспекте поэтики Достоевского в связи с проблемой целостности. Факт параллельного издания и написания Достоевским романов «Идиот» и «Бесы», а также его стремление учесть и использовать серийный принцип издания в своих целях привели к тому, что в романах, наряду с традиционным делением на части и главы, появились другие осязаемые границы — на стыке опубликованных эпизодов-серий. В первом параграфе показано, как эти вторичные границы могут сказываться на восприятии романа «Идиот», во втором параграфе анализируется, как сериальное начало проявляется в романе «Весы». Приведённый в диссертации разбор стыков между «порциями», которыми публиковался роман, поворотов сюжета в каждой из них и эволюции образов от выпуска к выпуску наглядно иллюстрирует, что каждая из «серий» обладает значительным внутренним единством. При «посерийном» чтении этих романов резкие изменения в характерах героев и в системах персонажей воспринимаются более естественно. В частности, такое прочтение позволяет увидеть изменение функции Ставро-гина в «Бесах» (а именно постепенное низведение его в ранг второстепенного или по крайней мере не-центрального героя), что косвенно также подтверждает возможность отказа Достоевского от главы «У Тихона» на позднейшем этапе работы над романом.

В заключении диссертации делается вывод об отсутствии целостности в сюжетных структурах романов «Идиот» и «Бесы» в силу открытости их композиции. Традиционные описания позволяли дать упрощённый пересказ сюжета, но при этом множество явлений в романах оказывались за пределами научного изучения. Отсутствие целостности имеет значение и в случае, казалось бы, сугубо текстологической проблемы главы «У Тихона»: из-за многочисленных случайностей в тексте невозможно ответить на вопрос, насколько для понимания романа необходимо учитывать текст главы. Образы героев

также не обладают целостностью ни на сюжетном уровне, ни в идеологических высказываниях, так как в обе области автор вторгается произвольно, по мере надобности. Это позволяет увидеть в романах Достоевского принципиальную установку на многожанровость, которую обычно видят в «Дневнике писателя». В заключении также обосновывается эффективность анализа сюжета романов и эволюции системы образов по «сериям», что с большей степенью вероятности отвечает авторскому замыслу. Приёмы занимательной интриги, позаимствованные Достоевским из фельетонного романа, сочетались в его романах с глубоким видением философских, социальных и исторических проблем, и увлекательная форма литературного сериала позволяла писателю держать читателей в постоянном напряжении и в то же время «проговариваться через своих персонажей — более откровенно, чем обычно»41.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. К проблеме места и роли главы «У Тихона» в архитектонике романа «Бесы» // Вестник Московского университета. Серия 9, Филология. — 2010. — № 6. — С. 99-106.

2. О специфике жанра романа в творчестве Ф. М. Достоевского // Филологические науки. — 2011. — № 5. — С. 15-24.

3. К проблеме интерпретации романа Ф. М. Достоевского «Бесы» в свете двух замыслов (романа-пафмлета и романа-трагедии) // Э^сПа 31ауюа: Сборник научных трудов молодых филологов. X.—Таллин: Институт славянских языков и культур Таллинского университета, 2011. — С. 90-100.

4. Эжен Сю и Фёдор Достоевский: литературная мода 30-40-х гг. в контексте 60-70-х гг. XIX века. — Русская литература: тексты и контексты: Сборник научных трудов молодых филологов. I. Warszawa: 1пз1у1,и1 11изусуз1у1а \Varszawskiego, 2011, —С. 99-107.

41 Ковалёв О. А. Нарративные стратегии в творчестве Ф. М. Достоевского : монография. Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2011. — С. 242

Подписано в печать:

04.09.2013

Заказ № 8706 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Текст диссертации на тему "Проблема целостности романов Ф.М. Достоевского"

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

Филологический факультет

На правах рукописи

04201361473

Неклюдов Степан Алексеевич

Проблема целостности романов Ф. М. Достоевского (на примере романов «Идиот» и «Бесы»)

10.01.01 - русская литература

Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор

Владимир Борисович Катаев

Москва - 2013

Оглавление

Введение .................................. 4

Глава 1. Терминология. Проблема целостности в исследованиях поэтики Достоевского...................... 11

1.1. Терминология........................... 11

1.2. Критика о Достоевском...................... 14

1.3. Филология о романах Достоевского............... 18

Глава 2. Особенности построения сюжета в романах Достоевского ................................... 22

2.1. Черновики и влияние поэтики бульварного романа...... 22

2.2. Сюжетная структура романов «Идиот» и «Бесы»....... 41

2.2.1. Сюжетные лакуны в романе «Идиот» ..................41

2.2.2. Сюжетные лакуны в романе «Бесы»....................46

2.2.3. Традиционные подходы к анализу сюжета романов «Идиот» и «Бесы» ........................................50

2.2.4. Связь между черновиками и окончательными вариантами текстов................................................57

2.3. Глава «У Тихона» и её место в романе: квинтэссенция проблемы 63

2.3.1. Исторические и текстологические данные о конфликте Достоевского и «Русского вестника»....................63

2.3.2. «Белые пятна» в сюжете «Бесов»........................67

2.3.3. Гипотезы об аргументах редакции «Русского вестника» 71

2.3.4. Позднейшее изменение замысла..........................74

Глава 3. «Целое в виде героя»: две ипостаси бытования персонажа в тексте ............................. 79

3.1. Проблема целостности образов героев. Отсутствие внешних проявлений характера..............................................79

3.2. Сюжетное измерение существования героев романа............81

3.2.1. Образы Мышкина, Гани и Рогожина в сюжетном измерении ....................................................84

3.2.2. Характер Ставрогина......................................91

3.2.3. Второстепенные герои в сюжетном измерении..........95

3.2.4. Проблема образа Хроникёра..............................97

3.3. Герои в идеологическом измерении. Специфика построения диалогов..............................104

3.3.1. «Голос» героя и его независимость от голоса автора . 110

3.3.2. Идеи героев в свете публицистики Достоевского ... 114

3.4. Характерология и метароман...................120

Глава 4. Сериальный аспект поэтики Достоевского......124

4.1. Сериальное начало в романе «Идиот»..............125

4.2. Сериальное начало в романе «Бесы» ..............134

Заключение.................................145

Литература.................................153

Введение

Объектом исследования в данной работе является поэтика Ф. М. Достоевского, а точнее один её аспект, — целостность сюжетно-композиционной структуры и системы образов героев в романах «Идиот» и «Бесы».

Цель исследования состоит в определении степени композиционной целостности указанных романов Достоевского и описании того, что составляет ядро, стержень их структуры.

Одной из задач видится выявление в сюжете случайных упоминаний, намёков на возможное развитие событий, которые оказываются впоследствии нереализованными, и других необязательных с точки зрения целого элементов. Необходимо также проанализировать существующие подходы к анализу сюжетной структуры указанных романов, обозначить круг их применения; кроме того, в случае с романом «Бесы» следует отдельно изучить связь главы «У Тихона» с тем, что принято считать каноническим текстом романа, и определить, зависит ли от включения её в текст восприятие романа как целого или нет. Нужно также ответить на вопрос, могут ли образы героев выступать в качестве цементирующего начала — решение этой проблемы самым непосредственным образом связано с проблемой адекватности ряда представлений о роли диалога у Достоевского и о независимости «голосов» героев от «голоса» автора, степени их самостоятельности. Также представляется важным ответить на вопрос о стержне и центре романной композиции в поэтике Достоевского в свете её генетических связей с поэтикой фельетонного романа. Главная же задача заключается в том, чтобы выявить и описать одну из основных единиц композиции романов «Идиот» и «Бесы» — «серию», т. е. «порцию» романа, которая предназначалась для отдельного номера журнала «Русский вестник».

Методологическую основу исследования составляет традиционный герменевтический подход [Дильтей, 2000- ; Шлейермахер, 2004], нацелен-

ный на выявление первоначального смысла текста и авторской интенции. С герменевтической точки зрения цель поэтики заключается в описании общих принципов построения литературного произведения, знание которых приближает к пониманию первоначального смысла произведения и авторской позиции. Соответственно задачам исследования применяются историко-литературный метод, ограниченно — сравнительно-литературный (на материале текстов, возможность влияния которых на поэтику Достоевского устанавливается документально).

Исследование опирается на традиционную для науки о Достоевском методологическую и понятийную базу, разработанную А. С. Долининым, JT. П. Гроссманом, Ф. И. Евниным, Г. М. Фридлендером и авторами комментария к «Полному собранию сочинений» в тридцати томах, Б. Н. Тихомировым в комментарии к «Преступлению и наказанию» [Тихомиров, 2005]. Для изучения фельетонной стороны романного творчества Достоевского важна методика описания и изучения поэтики литературного сериала, использованная в статьях Гэри Сола Морсона и У. М. Тодда III.

Актуальность темы во многом определяется репутацией, которая сложилась у Достоевского в литературной критике, и откликом на неё со стороны литературоведения. Об отсутствии целостности в его произведениях говорили H.A. Добролюбов, М.Е. Салтыков-Щедрин, стиль Достоевского пародировался Д. Минаевым. Пожалуй, самое популярное и хорошо известное высказывание на этот счёт принадлежит В. В. Набокову.

По всей видимости, такое отношение литературной и писательской критики спровоцировало своеобразную обратную реакцию: исследователи творчества Достоевского часто утверждали, что Достоевский — гениальный стилист, создавший уникальные по сложности и целостности романные структуры. В таком духе высказывались JI. П. Гроссман, К. Мочульский.

Ещё дальше в подобных заявлениях заходят современные исследователи. Например, А. Ковач утверждает, что «там, где мы встречаемся с ссылками на

немотивированность повествовательной системы, всегда можно обнаружить методологическое недоразумение в позиции интерпретатора, вытекающее из отсутствия теоретически обоснованного разграничения автора и рассказчика как самого необходимого приёма анализа» [Ковач, 1985, с. 111]. Разбирая действительно запутанную и сложную проблему смены форм повествования в «Бесах», Ю. Ф. Карякин опирается на такой довод: «В произведениях великих мастеров так не бывает [курсив в издании, — С.Н.], то есть не бывает, чтобы просчёт был в самом главном —в самом тоне произведения» [Карякин, 1989, с. 246]. Соглашаясь с JI. И. Сараскиной, что Достоевский — «художник, создавший произведение грандиозных масштабов и филигранной выделки» [Сараскина, 1990, с. 39], К. А. Степанян ещё категоричнее формулирует презумпцию непогрешимости: «.. .в тщательно „рассчитанных" до мелочей текстах романов Достоевского случайностей практически нет» [Степанян, 2005, с. 258]. Г. К. Щенников, защищая Достоевского от упрёков в «кричащих противоречиях», утверждал, что «чтение самих произведений Достоевского оставляло впечатление мощной, слаженной, но не во всём понятной симфонии» и что «обличающие его за „слабость" слушают эту музыку с большой дистанции и стоя боком к творцу» [Щенников, 2001, с. 3]. По мнению П. Фокина, Достоевский «не только блистательно владел искусством сочинительства, мастерски выстраивал сюжет и композицию своих произведений», но и «в совершенстве освоил саму технологию писательского труда и непрестанно её совершенствовал» [Фокин, 2013, с. 12].

На такое положение дел накладывается тенденция наших дней воспринимать Достоевского преимущественно как философа и даже богослова. В ряде конференционных выступлений M.J1. Гаспаров доказывал, что в работах М. М. Бахтина нет научного филологического подхода [Бочаров, 2006],— тем не менее традиция М. М. Бахтина актуальна и поныне (её авторитет в той или иной мере признают, например, К. А. Степанян и Т. А. Касаткина). Философские толкования романа «Бесы» [Бердяев, 1996b; Иванов, 1996] ока-

зываются востребованными в исследованиях Л. И. Сараскиной [Сараскина, 1990]. Подобные интерпретации укрепляют мнение о нём как о провидце, пророке, предсказавшем в том числе революцию 1917 г. (идея, неоднократно высказанная Л. И. Сараскиной), что приводит к ещё большей вере в абсолютную непогрешимость Достоевского. В действительном существовании такой тенденции можно убедиться хотя бы на примере спора С. Г. Бочарова с Т. А. Касаткиной о границах научного познания: в статье «От имени Достоевского» С. Г. Бочаров критикует «религиозную филологию» (и в частности Т. А. Касаткину) во вчитывании смыслов в текст и игнорировании одной из основных целей филологического исследования — раскрытия авторского замысла [Бочаров, 1999]. О проблемах мифологизации всего, что так или иначе связано с Достоевским пишут и другие исследователи [Ребель, 2010].

Неряшливость Достоевского, небрежность композиции, скомканность его романов — общие места литературной критики. В связи с этим в литературоведении было сформулировано и принято обратное общее место: Достоевский — гениальный художник и пророк, тщательно отделывавший свои произведения. Однако следует признать, что презумпция непогрешимости и презумпция гениальности — разные вещи, которые никак не связаны между собой. Время подтвердило неоспоримость последней, но первая должна оставаться вне поля научной дискуссии: отрицая столь очевидные несоответствия и «кричащие противоречия», исследователь лишает себя возможности добросовестно анализировать объективно существующий материал.

В литературоведении назрела необходимость беспристрастного описания и объяснения поэтики Достоевского, при которых учитывалось бы всё своеобразие (или даже традиционно выявляемые недостатки) его творческой манеры. Такой, казалось бы, негативный критический подход в данных условиях может оказаться продуктивным в обнаружении того, что на самом деле определило новаторство Достоевского-художника. Признание гениальности Достоевского не может и не должно приводить к отказу от восприятия того,

что критикуется или воспринимается как недостаток, так как в противном случае поэтика Достоевского окажется просто непонятой.

Научная новизна данного исследования состоит в том, что те особенности сюжетосложения, которые могут казаться изъянами с точки зрения традиционной эстетики, практически впервые получают объяснение в свете влияния поэтики фельетонного (и уже — бульварного) романа. Такое влияние проявилось не только в относительно хорошо описанных в литературоведческой традиции сюжетных и стилистических клише приключенческой литературы, использованных в романах Достоевского, но и в принципе в «сериализации», т. е. в издании романа «по частям» в журнале «Русский вестник», и в стремлении писателя учесть и обыграть специфику такой формы издания. Хорошо известно, что Достоевский стремился откликаться в своих произведениях на злобу дня и что для него задача построения занимательного повествования была исключительно важна, поэтому предложенная в данной работе модель изучения поэтики романов Достоевского в большой степени соответствует творческой манере писателя и является продуктивным подходом для описания как сюжетно-композиционной структуры романов «Идиот» и «Бесы», так и последовательности смены затрагиваемых в них общественно-политических, философских и религиозных проблем. Подобный аналитический метод позволяет выявить новую единицу строения композиции романа («серию», «выпуск»), получить более полное представление о жанровом новаторстве Достоевского и выявить новые смыслы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. с точки зрения традиционной эстетики, предполагающей значимость каждого элемента (детали, сюжетного хода, жеста) для понимания целого, романы «Бесы» и «Идиот» лишены сюжетной и композиционной целостности;

2. характеры героев в романах Достоевского проявляются прежде всего в

двух измерениях — сюжетном и идеологическом, — которые зачастую связаны между собой лишь механически;

3. ряд высказываний героев перекликается со взглядами, высказанными самим Достоевским в публицистике (в первую очередь в «Дневнике писателя»), причём далеко не всегда можно утверждать, что эти реплики органичны для героев, которые их произносят;

4. образы героев подвержены произвольным и непредсказуемым изменениям не в меньшей степени, чем сюжет и композиция романа; в единое целое образы героев связываются лишь именами и (иногда) базовыми концепциями (то есть наиболее общими представлениями об их характерах), которых явно недостаточно, чтобы придать образам законченность;

5. многие из перечисленных противоречий легко устраняются при помощи прочтения романов с учётом вторичного деления на «выпуски».

Апробация работы проводилась в докладах на IV Международной конференции молодых филологов (Варшава, Варшавский университет, 2010), Второй Международной конференции молодых исследователей «Современные методы исследования в гуманитарных науках» (Санкт-Петербург, Пушкинский Дом, 2010), XI и XIII Международных конференциях молодых филологов (Таллин, Таллинский университет, 2010; 2012), Международной научной конференции «Феномен заглавия. Финальный комплекс текста» (Москва, РГГУ, 2013). По материалам работы опубликовано четыре статьи, ещё две находятся в печати.

Структура работы определяется целями и поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографии. В первой главе даются определения понятия целостности, объясняются основные методологические предпосылки; подробно рассказывается о критических

отзывах о целостности произведений Достоевского и об истории научного изучения этого вопроса. Во второй главе говорится о влиянии поэтики фельетонного романа на поэтику Достоевского, анализируется сюжетная структура романов «Бесы» и «Идиот» на предмет целостности, наличия сюжетных случайностей. Также во второй главе разбирается история главы «У Тихона» и её связь с «Бесами» как целым. В третьей главе изучаются принципы построения образов персонажей у Достоевского, степень художественной достоверности различных проявлений их характеров и свободы «голосов» героев; изучается эволюция образов в данных произведениях. В последней главе композиция романов «Идиот» и «Бесы» анализируется с учётом границ, возникших на стыке выпусков, помещавшихся в номерах журнала «Русский вестник».

Ссылки на «Полное собрание сочинений» Достоевского в тридцати томах [Достоевский, 1972-1990] обозначены в тексте аббревиатурой «ПСС» и сопровождены указанием тома и страницы: [ПСС, т. X, с. У].

В цитатах выделяются (полужирным шрифтом, курсивом, разрядкой, набором прописными буквами) лишь те участки текста, которые были выделены в источнике.

Глава 1

Терминология. Проблема целостности в исследованиях поэтики Достоевского

1.1. Терминология

Понятие «целостность» используется теоретиками литературы для описания соотношения формы и содержания в художественном произведении. В частности, в «Теории литературы» В. Е. Хализева целостность характеризуется как «то трудно определимое качество предмета, которое вызывает у воспринимающего единую реакцию на него, порождает общее впечатление» [Хализев, 2002, с. 217]. Такое понимание целостности восходит к философским рассуждениям об эстетике: Г. В. Ф. Гегель считал, что «по своему содержанию фантазия должна быть целью для себя самой и изображать с чисто теоретической точки зрения всё, что она может охватить, как внутри себя самостоятельный замкнутый в себе мир», и что «только в таком случае, в соответствии с требованиями искусства, содержание оказывается органически целым по способу своего представления». Произведение искусства должно быть «целым в своих частях» и «должно представлять видимость тесной связи и слаженности и в противоположность миру относительных зависимостей существовать для себя только ради себя самого» [Гегель, 1958, с. 163].

Это определение является одним из основных и весьма часто воспроизводится в литературоведении. М. М. Гиршман отмечает, что одна из целей творчества заключается в «воссоздании целостности бытия бесконечного и человечески незавершимого в художественном мире, конечном и человечески завершённом» [Гиршман, 2000, с. 5].

В литературоведении традиционно термин «целостность» связывают с