автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Проблемы динамики культуры в работах М.М. Бахтина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблемы динамики культуры в работах М.М. Бахтина"

3

На правах рукописи

Чои Чжин Сок

Проблемы динамики культуры в работах М.М. Бахтина

Специальность 24 оо 01 - Теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва 2009

I т

003461093

Работа выполнена на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель- Кондаков Игорь Вадимович -

доктор философских и кандидат филологических наук, профессор, действительный член РАЕН

Официальные оппоненты Кантор Владимир Карлович -

доктор философских наук, профессор

Сайко Елена Анатольевна -

доктор философских наук, профессор

Ведущая организация Московский государственный университет

культуры и искусств

Защита состоится «19» января 2009 г в 14 оо час. на заседании диссертационного совета Д 212 198 06 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу 125993, г Москва, ГСП-3, Миусская пл, 6

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан «18 » декабря 2008 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии

Е Г Лапина-Кратасюк

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Данная диссертация посвящена проблемам динамики культуры в работах М М Бахтина (1895-1975) с точки зрения понятия становящейся силы. Проблематика становящейся силы занимает первенствующее место в понимании мышления Бахтина, потому что многие элементы и концепции (например, событие), содержащиеся в его трудах, выходят далеко за пределы формально-логической методологии Нового времени. Более того, осмысление этой силы открывает новую возможность в понимании культуры как бытия-становления в конкретном историческом мире. Силовое измерение при этом является не механическим, а онтологическим Здесь следует сказать, что это теоретическое измерение неотделимо от практического, в силу чего проблематика становящейся силы в бахтинском мышлении ставит перед нами важнейшие вопросы, относящиеся к культурологическим исследованиям.

Темы, связанные с проблемой культуры в творчестве Бахтина, неоднократно обсуждались не только в России, но и на Западе, в ходе так называемого «бахтинского Ренессанса» второй половины XX в Однако попытки этого рода, как правило, сводились или к чрезмерной эксплуатации бахтинских концепций («индустрия Бахтина»), или к строгому ограничению их употребления («канонизация») И в том, и в другом случае к концу XX века наблюдается постепенная утрата интереса к наследию Бахтина, снижение актуальности его мышления В результате осуществляется «историзация Бахтина» как «мертвой теории» Согласно подходу автора диссертации, необходимо не дословно воспроизводить концептуальную систему Бахтина в качестве устойчивого прототипа, а заново воспроизвести творческие, ценностно-смысловые модели его мышления С этой точки зрения, каждая культура представляется не просто накоплением пережитков утраченного прошлого, а определенной совокупностью различных условий и взаимоотношений, которая обладает потенциалом беспрерывного изменения В этом заключается открытая возможность культурных смыслов в «большом времени» у Бахтина.

Данная диссертация ставит проблему не «правильной» интерпретации его текстов, а трансформации бахтинского мышления

з

через подключение к новой проблематике, с целью порождения новых смысловых версий В культуре реально присутствует не ее устойчивая сущность как некоторая Идея, а способность к бесконечному изменению, те становлению Безусловно, сила эта оправдывается лишь в онтологическом динамизме, таким образом, данная работа выходит за пределы позитивистской историографии или традиционной текстологии В отличие от иных исследований, старавшихся обнаружить идеальные формы в культуре, в данной диссертации делается попытка рассмотреть все культурные феномены в процессе их становления, отнюдь не ограничиваясь теологическими установками на абсолютность системы. Эта задача, которая состоит в освещении и понимании разных модусов становящейся силы, определяет актуальность современного применения бахтинских идей и настоящей работы в целом

Степень научной разработанности проблемы

После того, как в начале 1960-х годов были опубликованы работы Бахтина, его научные идеи стали одной из важнейших теоретических основ современных социально-гуманитарных наук. Этот интеллектуальный импульс оказался особенно силен на Западе, потому что именно там в это время началось общемировое историческое движение, которое принято называть «постмодернизмом» (или «постструктурализмом»). Как отмечает Ж.-Ф Лиотар, самой главной задачей этого направления является принципиальный отказ от цельного, всеохватывающего мировоззрения и больших повествований, при этом бахтинское мышление сыграло роль критической опоры в переосмыслении западноориентированных ценностей Нового времени В результате многие современные теории культуры прямо или косвенно опираются на работы Бахтина.

Однако вплоть до 1980-х годов на Западе взгляды Бахтина изучались лишь как применимые в узких рамках литературоведения, в результате чего бахтиноведение как дисциплина постепенно теряло свою актуальность Показательно, что так называемая «индустрия Бахтина», пользовавшаяся популярностью в Америке и Европе, сегодня рассматривается только как достояние прошлого, как факт истории науки

По сравнению с ситуацией на Западе, российское изучение

Бахтина, особенно после середины 1980-х годов, было совсем другим. В России, в отличие от Западной Европы, речь шла об образе «Бахтина как философа», но при этом его философская позиция вообще рассматривалась только в рамках эстетики и этики К тому же, открытию малоизвестных аспектов творчества Бахтина способствовали не так давно обнаруженные незавершенные рукописи ученого («К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности» и др ), и его идеи заняли центральное место в современной научной парадигме.

Однако слишком широкий образ Бахтина, либо как (морального) философа, либо как (этического) эстетика, спровоцировал серьезный кризис, поскольку, с одной стороны, его идеи нередко трактовались произвольно, а, с другой стороны, формировался образ Бахтина как «deus ex machina». По мнению ряда современных исследователей, бахтиноведению необходим не широко объявленный триумф бахтинских идей, а строгое методологическое ограничение для защиты «правильного» содержания бахтинской мысли (В Махлин) В то же время систематизация идей чаще всего завершается их канонизацией, т.е опять-таки потерей актуальности Интерес к бахтинскому мышлению, отраженный в данной диссертационной работе, лежит совершенно в ином плане, соотносящемся с пониманием культуры самим Бахтиным

Культура, которую изучает Бахтин, не является неизменным, абсолютно устойчивым монолитом, хотя она и скована цепями определенных исторических условий Бахтин понимал культуру как непрерывно изменяющуюся субстанцию в историческом процессе. В таком понимании заключена возможность соединять и разъединять различные элементы жизни, включая потенциал превращения в новое, иное культурное состояние, которое невозможно уловить устоявшейся («официальной») культурной мерой

Источники

Основными источниками диссертационного исследования являются работы М.М. Бахтина, особенно «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965). Но, в настоящей диссертации рассматриваются практически все произведения мыслителя - от самых ранних до самых последних, свидетельствующие о изменениях его взглядов- «Искусство и

ответственность», «К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности», «Марксизм и философия языка», «Фрейдизм», «Формальный метод в литературоведении», «Проблемы творчества/поэтики Достоевского», «Слово в романе», «Эпос и роман», «Формы времени и хронотопа в романе», «Ответ на вопрос редакции "Нового мира"», «Из записей 1970-71 годов», «К методологии гуманитарных наук» и др Но предпринятая диссертантом попытка исследовать творчество Бахтина не означает, что автор данной диссертации имеет в виду изучить мышление Бахтина в его линейном, последовательном развитии

Цели и задачи исследования

Главной целью исследования является осмысление и освещение концепции становящейся силы и ее разнообразных аспектов в работах Бахтина Поставленная цель определила следующие задачи исследования.

1) исследовать понятие «внешнее» (ои^скпекз) как элемент культурной трансформации;

2) описать «желание» как силу производства культурной реальности,

3) рассмотреть «становление» как источник динамики культуры

Методология диссертационного исследования

Изучение динамики культуры в работах М М Бахтина проводилось в соответствии с методологией ряда конкретизирующих исследований по истории и теории культуры Среди работ теоретико-методологического характера на автора оказали свое плодотворное влияние исследования российских ученых по филологии, философии и культурологии С С. Аверинцев, О Аронсон, Ю. А Асоян, В С Библер, Н.К. Бонецкая, С Г Бочаров, Б Е Гройс, А.Я. Гуревич, Вяч. Вс Иванов, Л В Карасев, ГС Кнабе, И.В Кондаков, ВМ. Лейбин, ДС Лихачев, А.Ф Лосев, Ю М. Лотман, М К Мамардашвили, Б В Марков, В Л. Махлин, С.С Неретина, А.В Панков, В А. Подорога, М.К Рыклин, Н Д Тамарченко, Т В Щитцова, М.Н. Эппггейн и др

Из корпуса зарубежных исследований по этой теме диссертанта заинтересовали труды следующих: Л. Альтюссер, А. Бадью, В Беньямин, А Бергсон, РМ Берронг, К Брандист, Ф Гваттари, Ф. Джеймисон, Ж Делез, Ж Деррида, С Жижек, Т Иглтон, Ии Чжин Кюнг, Э. Кассирер, К Кларк, Ю Кристева, Ж Лакан, Р. Лахман, Э

Левинас, Ж-Ф Лиотар, К Маркс, ГС Морсон, А Негри, Ф. Ницше, Б Спиноза, Ц. Тодоров, М. Фуко, К. Хиршкоп, М. Холквист, К Эмерсон и ДР

Большую роль в настоящем исследовании сыграли работы Делеза и Гваттари, изучавших становящуюся силу как источник динамики культуры Этой силой, по их терминологии, являются внешнее, или потоки желания, которые всегда и везде существуют и действуют По мнению диссертанта, их размышление о становящейся силе в точности совпадает с замыслом динамики культуры у Бахтина.

В качестве главного методологического инструментария диссертантом использовалась концепция мышления сериациями у Фуко и Делеза Согласно им, возможность изменения, трансформации культуры находится в соединениях или расположениях ее элементов по-иному, совсем по-другому То есть актуальность динамики культуры вполне зависит от создания новых мыслительных моделей («серий») По Бахтину, это и есть «творческое понимание культуры»

Основные положения, выносимые на защиту

1 Вместо известного понятия «вненаходимости», концепция внешнего рассматривается как ключевое слово в понимании культуры у Бахтина Одна из причин, по которой мы выбрали новую концепцию, заключается в том, чтобы обнаружить и осмыслить силовой, динамичный элемент в бахтинском мышлении Благодаря этому концептуальному перемещению можно заново взглянуть на Другого как на место или функцию, на которые направлена эта сила, а не как на абсолютизированную субстанцию. Другой как внешнее означает способность к переходу, изменению В результате, исключаемые до сей поры элементы - кажущиеся «избытками» бахтиноведения -бессознательное, желание и т д становятся ключевыми моментами для нового размышления о становлении.

2. На основе понимания внешнего, речь шла о желании в разных формах выражения становящейся силы. Сила сама по себе, если говорить о ней на принципиальном уровне, представляется нейтральным, неличным или до-личным, конденсированным «резервуаром». Но когда она выражается на уровне действительности, в ней содержатся различные векторы, которые проявляются в разнообразных формах (например, народных празднеств) Показательно то, что разные модусы народной смеховой культуры

связаны с этим желанием как становлением

3 Главные моменты в романе Рабле, - снижение, приземление и отелеснение, и все они являются выражением одной и той же силы, которая намерена низвергнуть серьезный культурный догматизм с его видимостью абсолюта Однако то, что продолжается всегда и бесконечно - есть лишь становящаяся сила сама по себе Разнообразные гетерогенные формы ее выражения в действительности придают ей лишь соответствующие имена.

4 На первый план исследования, таким образом, выступила проблема становления. Изучение текстов Бахтина, особенно по истории романа, показывает, что его истинный интерес к этим темам состоит в поисках этой силы Однако сила эта доказывает свою реальность и актуальность только посредством выражения. При этом самым сильным орудием ее самовыражения является образ народа. Народ представляется не столько исторической, позитивистской субстанцией, сколько идеальной (однако, чуждой идеалистических направлений вроде немецкого идеализма). Поэтому народ конкретизируется не в качестве субъекта, а в качестве субъективации.

5 В результате возникает фундаментальная связь между монизмом и плюрализмом Рассматривая оба эти полюса с точки зрения становления, можно обнаруживать, что они являют собой разные выражения одной и той же силы. Какой же смысл в таком подходе7 Если говорить о том, что только становящееся - реально, то, соответственно, всякая актуальность в определенной культуре заключается в ее «антикультурной» природе как первенствующем источнике Итак, динамика (анти-)культуры, по существу, развертывается в социально-политическом измерении Вот почему в этой динамике важнейшее значение приобретает размышление о становлении-меньшинстве

Научная новизна работы определяется следующим

Во-первых, в данной работе рассматриваются проблемы культурной трансформации как непрерывные процессы де/конструкции с точки зрения становящейся силы В отличие от других подходов, в основе которых лежали философская герменевтика, позитивистская историография или биографическая интерпретация, подход, избранный автором диссертации показывает, что подлинный источник культурной трансформации в мышлении Бахтина есть

потенциал самоизменения, всегда содержащийся в культуре в виде неличной, до-личной и внеличной стихии. С учетом этой позиции возникает возможность осмыслить культуру саму по себе, отталкиваясь от сложившейся интерпретационной традиции.

Во-вторых, в данной работе разъясняются аспекты становящейся силы в качестве единого и единственного источника культурной де/конструкции - внешнее, желание или становление «Становящаяся сила» - есть лишь общее имя для этих разнообразных аспектов в осуществлении одной и той же силы Так обосновывается онтологическое измерение этой силы

Наконец, бахтинское мышление в настоящей диссертации помещается в контекст, в котором открыты возможности для взаимодействия с другими идеями Культура содержит в себе не только сосуществование гетерогенных голосов, но и их свободное слияние, максимальное изменение В конечном счете, радикальная возможность такого рода встреч представляется истинным источником культурной де/конструкции с точки зрения становящейся силы Отсюда открываются новые, ранее не существовавшие горизонты в изучении Бахтина в эпоху постмодернизма

Теоретическая и практическая значимость работы

Исследование содействует прояснению генеративных оснований культурологических поисков в современном мире Оно показывает и доказывает, что реальным источником во всех исторических культурах является некая сила, которая де/конструирует сегодняшние состояния культур Кроме того, концепция «мышления сериациями» (Делез) как конкретная методология, предлагаемая в данной работе, открывает возможность эффективного обоснования дальнейших исследований в типологическом изучении культуры

Полученные результаты могут быть применены при рассмотрении и анализе различных вопросов в области литературоведения, философии, социологии и культурологии, те. во всех областях социально-гуманитарных наук, и при разработке и чтении соответствующих учебных курсов по этим дисциплинам.

Апробация исследования

По теме исследования автором были сделаны доклады на научных конференциях в Москве (Россия) и Сеуле (Корея),

опубликованные в материалах соответствующих конференций "Новый коммунистический манифест" (Институт Сую, Сеул, 1 июля -15 августа 2006 г); "Философская традиция как понятие и предмет историко-философской науки" (РГГУ, Москва, 5-6 декабря 2006 г); "Территории культурной политики, лекции по современной культуре" (Институт Сую, Сеул, 15 июля - 28 августа 2007 г.). По теме диссертации были опубликованы 7 научных статей Текст диссертации обсуждался на кафедре истории и теории культуры РГГУ

Структура диссертации

Диссертация состоит из Введения (общей характеристики и постановки проблемы), трех глав, Заключения и списка использованных источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Введение включает общее описание истории исследования, его проблематики, формулировки основных целей и задач диссертационной работы, определение ее методологии. Рассматривается возникновение и развитие бахтиноведения как самостоятельной дисциплины

Первая глава диссертации («Внешнее как элемент культурной трансформации») посвящена анализу и критическому переосмыслению концепции «вненаходимости» у Бахтина Несмотря на то, что в текстах Бахтина, особенно в ранний период, термин «вненаходимость» является ключевым, в диссертации предлагается использовать другое понятие - «внешнее», поскольку смена концепций позволяет задать новый смысловой диапазон творческого мышления. В этом контексте «внешнему» принадлежит основополагающая роль в понимании бахтинских идей с точки зрения «становящейся силы». Благодаря этой терминологической замене (от «вненаходимости» к «внешнему») стало возможно новое освещение таких понятий как «Другой», «бессознательное», «желание» и т п.

В предшествующих интерпретациях бахтинских идей вненаходимость рассматривалась как преодоленный вариант понятия «вчувствования» («Einfühlung» у В Дильтея) в неокантианстве,

оказывавшем серьезное влияние на Бахтина в его Невель-Витебский период (1918-1924) Особенно это проявляется в теории эстетической деятельности, где это понятие обозначает тот факт, что автор как творец находится вне кругозора героя В этом случае автор оказывается в лучшем положении, чем герой, в результате чего происходит завершение авторской воли эстетического творения Но, как хорошо известно, эта позиция полностью переосмысливается Бахтиным в «Проблемах творчества Достоевского» (1929) Здесь онтологический статус героя становится выше автора, и возникает тезис Бахтина о так называемой «философии Другого», которая находит отклик в философии Э Левинаса В этом состоит персоналистская или экзистенциальная интерпретация бахтинской идеи

В отличие от подобного подхода, в настоящей диссертации утверждается, что подлинный смысл Другого у Бахтина заключается не в образе персоналистской субстанции, а в функции, позволяющей превращать (априорно) обозначенное место в иное, онтологически новое «Вне-находимость» (внешнее) означает способность пересекать границу между разными позициями, в случае эстетической деятельности - автора (субъекта) и героя (Другого) Она и представляет собой концептуальный аппарат, который препятствует автору (или герою) в фиксировании того или иного положения Объясняется это тем, что она сопровождается несколькими дополнительными, но сугубо важными понятиями, такими, как «избыток видения» и «трансгредиентность». Согласно Бахтину, первенство автора состоит не в его субстанциальном бытии, в некоем существенном атрибуте, а в его способности к переходу от одного места к другому, т е. постепенной возможности трансформации Таким образом, согласно заново определенному в диссертации понятию вненаходимости, внешнее является не просто местом вовне чего-то в денотативном смысле этого слова, но и трансгредиентной способностью к переходу в коннотативном смысле По существу же, оно и есть понятие, которое указывает, с одной стороны, на несубстанциональное, пустое место, а с другой - на наполненную переходным потенциалом возможность Проблематика Другого у Бахтина разрешается лишь в этом концептуальном перевороте

При рассмотрении проблем бессознательного у Бахтина мы неизбежно встречаем сопротивление, связанное с тем, что он в своих

текстах неоднократно подчеркивал большую важность сознания в противовес бессознательному (Фрейдизм, 1927). По Бахтину, хотя главная заслуга Фрейда и заключается в открытии скрытой плоскости человеческой психики, т е бессознательного, Фрейд и его психоаналитическая школа исказили смысл своего открытия, упростили его в инстинктивном и биологическом измерении Критика Бахтиным фрейдизма сосредоточена на его теоретико-практических противоречиях: Фрейд пытался истолковать и разъяснить содержание бессознательного посредством слова (т. е символизированного сознания), но интерпретация бессознательного через сознание, когда мы узнаем в бессознательном только открытое сознанием содержание, дает представление лишь об обломках самосознания, а не о самом бессознательном как внешнем сознания

Однако скрупулезный анализ показывает, что Бахтин критиковал и отрицал в теории Фрейда не силу бессознательного, а искаженный фрейдизмом образ бессознательного Он делает акцент на важности социальной динамики, заложенной в замысле Фрейда Бахтин предлагает альтернативное понятие («житейская идеология» или «жизненная идеология»), поскольку ему представляется, что некая сила, похожая на бессознательное, присутствует в реальности Очень показательно, что он старался концептуализировать социальную и культурную динамику, выступающую в качестве силы становления, как внешнее сознания, не говоря уже о том, что она не вполне принадлежит к порядку сознания и потому действительно представляет собой не-понятие и вне-понятие Бахтин называл эту неопределенную область бессознательного «неофициальным сознанием». В поздний период это понятие развивается им как «неофициальная», «народная смеховая культура». Следует заметить, что эта фундаментальная сила - бессознательное - являет собой не просто внешнее сознания Скорее, оно и есть в самом широком смысле внешнее само по себе, оно даже включает сознание (поэтому возможен этот тезис «Бессознательное онтологически предшествует сознанию») Если говорить о производстве в бессознательном, нельзя останавливаться перед созданием самобытной территории бессознательного, потому что онтологическое первенство бессознательного заключается в силе не только деконструирования, но и конструирования в историко-культурном мире Сила эта всегда движется и выходит за пределы определенных, завершенных культур

Итак, "внешнее" определяется как сила или способность к переходу между культурными границами. При этом внешнее нужно осмысливать в чисто силовом измерении С одной стороны, оно является той основой, которая позволяет всякое внутреннее конструирование только посредством деконструкции всех уже сложившихся границ С другой стороны, проявляется это внешнее между границами, на которых сталкиваются, изменяются и заново рождаются разные культуры.

Вторая глава диссертации («Желание как сила производства культурной реальности») посвящена проблемам желания как конкретного вектора в субъективации. Желание, в свою очередь, само является становящейся силой, однако сила как бесконечный ресурс становления всегда требует для своего осуществления в культурной действительности желания потому, что оно содержит в себе стремление к некой субъективации По Ж Делезу и Ф. Гваттари, хотя само желание и есть сила как таковая, одновременно оно наделяет ее определенным вектором для реализации. Точками обостренного желания в этом плане для Бахтина становятся карнавал и роман Задача второй главы состоит в том, чтобы пересмотреть и осмыслить проблемы карнавала и романа в качестве форм выражения желания, осуществляющегося в народной смеховой культуре В соответствии с этим стоит отметить, что желание функционирует как нечто основное, способное обеспечивать культурную трансформацию (с учетом этого, желание являет собой другой аспект становящейся силы, из которой проистекают концепции внешнего, бессознательного и т. п Но все они, по своей природе, совпадают друг с другом) Желание, в первую очередь, представляется «антикультурной» движущей силой, ведущей к детерриториализации сложившейся культуры, в которой разрешен только определенный (по выражению М. Фуко - «нормальный») образ социально-культурного производства. На деле, социально-культурное производство, рассмотренное с точки зрения становления-желания, по сути, избыточнее норм данной общественной действительности Вот почему Бахтин называл народную культуру «неофициальной» - в смысле того, что в любой культуре содержится неопределенный эксцесс в качестве момента самокритики как возможности революции

Согласно Бахтину, многообразные проявления и выражения народной смеховой культуры можно подразделить на три следующих вида форм 1) обрядово-зрелищные формы; 2) словесные смеховые

(пародийные) произведения, 3) различные формы и жанры фамильярно-площадной речи В принципе, между этими формами выражения желания нет ценностной иерархии. Важнейшим является то, что они по-своему выражают одну и ту же силу, производящую культурную реальность. Для Бахтина интерес к этим формам состоит в поисках сил, которые подвергают радикальной критике всю застывшую, мертвую культуру и делают ее относительной, изменяемой, в результате чего обновляют и превращают ее в нечто новое, другое Весь процесс, в котором в качестве положительного, активного лейтмотива осуществляются вышеуказанные формы выражения, является карнавализацией или гротескным реализмом

В плане гротескного реализма обнаруживается материально-телесное начало народной смеховой культуры Тело в гротескном реализме не составляет привилегию человека, в отличие от антропоцентризма, развивавшегося с эпохи Возрождения В эстетических канонах Нового времени тело, как правило, представляется строго завершенным, совершенно готовым Хотя этот образ тела кажется изящным, у него нет возможности развиваться иначе, т. е. нет потенциала «несовпадения бытия с самим собою». По Бахтину, в таком случае невозможно найти никакой перспективы будущего Наоборот, гротескное тело противостоит всякому готовому завершенному бытию Итак, гротеск - есть и общее имя форм выражения становящейся силы, и, возможно, сама эта сила. В этой связи возникает необходимость пересмотреть смысл «диалогизма», который создал Бахтину мировую репутацию. Идея диалога часто считается своего рода гармонией классической традиции, которая состоит в мирном сосуществовании конфликтных сил Однако диалогизм у Бахтина основан на совсем другой предпосылке -непрерывном становлении реальности В отличие от того, что гармония принципиально тождественна завершенности, снятию («Aufhebung» у Г. Гегеля) несоединенного, диалог понимается как незавершенный процесс изменения или трансформации, особенно в рамках гротескного реализма, который состоит из снижения, приземления и отелеснения как главных моментов в диалогическом движении (/становлении)

Что касается проблемы романа, как хорошо известно, Бахтин уже в ранний период творчества обращал большое внимание на феномен слова, которое проявляет максимальную силу в литературе

Однако его внимание к роману и его истории не ограничивается пределами литературоведения. Подлинная причина его интереса заключается в том, что роман является своего рода карнавализацией par excellance

Неслучайно Бахтин порой описывает роман как нечто живое, как жадного монстра, поглощающего все, что находится рядом с ним. Действительно, роману в бахтинском представлении присущи следующие фундаментальные характеристики роман всегда наполнен желанием подчинить другие жанры, всю территорию литературы, отказываясь от гармонии и мирного сосуществования с ними Однако следует заметить, что в романе и в истории романа содержится важнейший момент самокритики, что в точности совпадает с определением карнавализации. Иными словами, в романизацию включается желание беспредельно и беспрерывно изменять себя и изменять себе самом}', т е желание «не быть самим собою» Не приходится и говорить, что такого рода стремление сильно отличается от страсти самотождественности Нового времени Нет ничего существенного, которое бы вечно сохранялось и продолжалось, кроме становящейся силы Но она и сама не остается равной себе В терминологии Ф Ницше, она как поток желания состоит из вечного возвращения/изменения Согласно анализу Бахтина, превосходство (историческое и онтологическое) романа или романизации состоит в жанрообразующей силе, разрушающей уже сложившиеся жанры Следовательно, история романа целиком и полностью принадлежит к сфере карнавализации, истории бытия-становления

Центральная проблема введения понятия желания заключается в том, чтобы определить вектор, направленный в сторону осуществления становящейся силы. Эта сила способствует либо территориализации, либо детерриториализации (но онтологическое первенство, безусловно, - у последнего) Что касается проблемы культуры, она в одно и то же время относится и к конструированию, и к деконструированию Важно само по себе утверждение этой силы, ее абсолютной актуальности Однако эта абсолютная сила может осуществляться и действовать только при определенных условиях На наш взгляд, эта проблема условий (/взаимоотношений) принадлежит к сфере субъективации Ибо субъективация представляет собой вершину процесса карнавализации, к тому же, она образует важнейший момент для

осуществления силы. Можно сказать, что субъективация придает этой силе конкретное лицо - лицо народа

Третья глава диссертации («Становление как источник динамики культуры») посвящена исследованию проблем становления самого по себе Хотя в предыдущих главах обсуждались разные, но тесно взаимосвязанные темы в мышлении Бахтина (внешнее как способность к трансформации, желание как форма выражения), они не позволяют вполне ответить на вопрос «что такое становление?» При этом необходимо учесть следующее во-первых, ответ на это по преимуществу отсылает к онтологическому, т. е. довольно теоретическому измерению Во-вторых, несмотря на эту теоретическую установку, наше внимание должно обращаться к практической, т. е историко-социальной плоскости, потому что динамика культуры является положением дел в реальности, которое все время возникает между границами идей и материи В этом заключается концепция «события» как у Делеза, так и у Бахтина Итак, изучение становления неотделимо от поисков событий в историко-культурных условиях / взаимоотношениях

В связи с этим одно из важнейших мест в культурологическом мышлении Бахтина занимает тема народа. Без преувеличений можно сказать, что проблема народа является самым существенным ключом в понимании динамики культуры не только применительно к Средневековью и Ренессансу, но и для нашего времени. Проблемы актуальности культуры зависят от бахтинского (и теоретического, и практического) понимания народа

По Бахтину, народ является хозяином культуры, субъектом смеха, он, таким образом, обладает онтологическим первенством бытия. Однако, как и в случае с культурой, Бахтин почти не дает подробных объяснений о народе, его идейной сущности, значении или общественно-классовом статусе. Народ у него вне таких сложившихся социально-политических понятий, как класс, сословие, нация и т. п Поэтому народ не дает возможности говорить о себе в плане актуальности, пользуясь для его осмысления сложившимися категориями или понятиями Подобно внешнему, становящейся силе или потоку желания, народ невозможно воспринять, уловить формально-логическими методами Нового времени Выход один -пркинуть привычную и устоявшуюся систему мышления, переосмыслить его с точки зрения чистого становления Народ при

этом даже не нуждается в олицетворении в антропологическом образе, поскольку он рассматривается как воплощение становящейся силы, ее желания В этом состоит ядро нового понимания народа у Бахтина

Однако образ народа нельзя отожествлять с чисто отвлеченным понятием в спекулятивной философии Он представляется конкретным образом, который исторически развивается в социально-культурном мире. Согласно Бахтину, народ проявляет свою сущность не прямо, а через разные формы выражения (в частности, смех) и демонстрирует такую черту, как выразительность Вот почему самым сильным образом в размышлении о культуре становится «смеющийся народ на площади» Подлинный эффект смеха состоит в его способности подвергать пародийному ниспровержению все, что существует в серьезном и страшном виде - в высшей иерархии «Смеховое начало и карнавальное мироощущение, лежащие в основе гротеска, разрушают ограниченную серьезность и всякие претензии на вневременную значимость и безусловность представлений о необходимости и освобождают человеческое сознание, мысль и воображение для новых возможностей» (Бахтин ММ Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса 2-ое изд М , 1990 С. 58) С другой стороны, смех участвует не только в процессе деконструкции серьезной, официальной культуры, но и в процедуре конструкции единства «одного мира народной смеховой культуры» «Далее он направлен не на частность и часть, но именно на целое, на всеобщее, на все Он как бы строит свой мир против официального мира, свою церковь - против официальной церкви, свое государство - против официального государства» (Там же, С 101) Здесь следует заметить, что субъектом строительства новой, «неофициальной» культуры оказывается сам смех, а не народ в олицетворенном виде Народ как смех, и наоборот, есть не что иное, как сама становящаяся сила, по мере того, как оба проявляются в процессе становления, т е субъективации

Дело именно в том, как понять плюрализм в монизме в плане становящейся силы, поскольку единая и единственная сила выражается в разнообразных, несводимых друг к другу модальностях Для этого сначала надо рассмотреть тезис о том, что народное тело и есть «множество» («multitude» у А. Негри), составленное из гетерогенных тел. Такого рода понимание тела, на деле, глубоко связывается с телом гротескного реализма В противоположность

готовому, завершенному, «одному телу» Нового времени, народное тело в гротескном реализме имеет единый телесный образ, но оно в то же время оказывается множественной субстанцией, которая, по сути, не только разделима, но и соединима Ибо фундаментальный потенциал гротескного тела состоит в его максимальной способности к де/конструкции

Важным представляется перенести размышление о теле в силовое измерение, в котором все динамично изменяется, одно непрерывно превращается в другое Однако, в этом контексте, концепция силы выходит далеко за физические рамки естествознания Скорее, она - реальная энергия, которая всегда и везде и существует, и действует. К примеру, каждая существующая вещь и есть след силы, точнее говоря, определенное выражение некой силы, поэтому то, что реально существует - только определенный комплекс («тело» по определению Б Спинозы) разных сил или взаимоотношений между ними По этой логике, не существует ни атомов наподобие «cogito», ни монады как чисто изолированной вещи Сила является единой и единственной субстанцией, но она такова по мере того, как представляется совокупностью разделяемых и одновременно соединяемых взаимоотношений Разнообразие в действительности точно соответствует многообразным формам выражения взаимоотношений этих сил Итак, всякая реальность уже есть некое количество силы Не существует ничего, кроме количеств силы, находящихся «в напряженных отношениях» между собой В результате, сила эта развивается и выражается в разновидных, несводимых друг к другу модальностях, но все они целиком и полностью есть следствия действия одной и той же силы В этом состоит плюрализм в монизме с точки зрения становящейся силы

Таким образом, типичная формулировка противоположности между бытием и становлением в традиционной метафизике оказывается не эффективной, потому что появляется новое (на самом деле, и ранее существовавшее) выражение для них. «бытие = становление = сила» В этом заключается «единство бытия» у Бахтина Говоря в манере Делеза, это - «однозначность бытия» или «повторение различиями» Но, конечно, тезис этого рода отнюдь не равняется тождественности любого бытия Как раз наоборот, однозначность может выразить себя только посредством множественности бытия

Та же логика действует и в сфере культурной трансформации Всякая проблема в истории культуры (в том числе и всевозможные измерения жизни) относится к производству истин, т е культурных ценностей. Истина в каждой культуре производится по определенным меркам, которые, как правило, воспринимаются как однородные и гомогенные Основная проблема культуры, таким образом, зависит от устройства модели истины Однако, выступая против этого моделирования культуры, Бахтин утверждает, что сама истина всегда производится заново Не существует истины вроде абсолютной, неизменяемой Формы, Идеи и т. п. Все, что претендует на привилегированный авторитет истины, включено в систему разнообразных взаимоотношений, в совокупность многочисленных условий. Это общее место бытия-становления может называться «диалогом» или «карнавалом» В нем каждый раз производится новая истина, культурная ценность В ходе этого процесса рождается определенная самобытная культура, но она с течением времени становится застывшей, консервативной и, наконец, заставляет подчиниться своей культуре как абсолютной, неизменяемой мере Делез и Гваттари называют ее культурой, территориализованной представлением меры и истины Для Бахтина это - «официальная культура» Подлинная проблема здесь заключается в том, что эти представления завязаны на безусловной истине, точнее, некой вере в нее (вслед за К Марксом, ранний Бахтин считал ее «ложной» идеологией)

На самом деле, проблема определения чего-то как официального, главного, господствующего, зависит от того, чтобы захватить это право меры как власти Так называемое большинство означает владельца мерой как властью Согласно Делезу и Гваттари, «большинство» определяется через власть (pouvoir), «меньшинство» -через способность (puissance) к изменению. Причина, по которой меньшинство вообще кажется несколько бесформенным, деформированным или даже чудовищным (/гротескным), заложена в том, что оно всегда находится в процессе изменения и становления Меньшинство представляет собой непонятное (/бессмысленное или незначительное), неразличимое (/бесполезное или вредное), убегающее (/опасное или враждебное), потому что оно - вне меры большинства Меньшинство, по сути, «за пределами меры» или «по ту сторону меры»

Возможность различать поток меньшинства в разных социально-культурных явлениях заключается в употреблении или функции этой силы Мера меньшинства является непрерывным становлением, которое не становится большинством. Другими словами, меньшинство и есть та сила, которая деконструирует меру большинства и конструирует новую возможность становления. Оно проявляется только в становящемся процессе не устраивая свою меру как догматизацию Вот почему динамика культуры всегда представляется «антикультурной», «внекультурной», по мере того, как она означает процесс становления-меньшинства. В нем все ведет к отрицанию данной (государственной, национальной, гражданской, культурной и т п) идентичности и к непрерывному самоизменению, новой трансформации. И народ у Бахтина наделен главной ролью в этом динамическом процессе На каждой странице истории он демонстрирует новые лица и жесты, но неизменно проявляется как становящаяся сила, которая желает заново рождаться

В Заключении подводятся общие итоги основных результатов исследования Подчеркивается, что в возможностях мышления нет никакой абсолютной, трансцендентной меры, которая строго указывает на определенную сторону как «правильную». В нем проводятся и одновременно стираются границы между разными слоями жизни. И этот процесс в целом составляет историю культуры Поистине, культура и размышление о ней поначалу являются некой смесью, в которой расходятся, сливаются и изменяются потоки разнородных сил Мышление - это целиком и полностью имманентное событие как нечто безусловное, способное обеспечивать реальный генезис Что касается истории культуры, слово «культура» и есть общее место, наполненное событийными силами, и культурологическое мышление направлено на это событие само по себе. И динамика (анти/) культуры продолжается в этом времени событий «Нет ничего абсолютно мертвого у каждого смысла будет свой праздник возрождения Проблема большого времени» (Бахтин М.М К методологии гуманитарных наук // Он же. Эстетика словесного творчества М , 1979 С 373)

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Чои Чжин Сок Бахтин и Левинас - этика события Ув этика лика // Вопросы культурологии 12/2007. С 9-12.

2 Чои Чжин Сок Коммунизм и Другой- в случаях Левинаса, Деррида и Бахтина // Манифест коммунистов Сеул. Культурный человек, 2007 (на корейском языке) С 233-277

3. Чои Чжин Сок. Понятие о современном времени: часы, деньги, скорость // Территории культурной политики лекции по современной культуре Сеул- Гринби, 2007 (на корейском языке) С 167-203

4.Чои Чжин Сок. Понятие о современном пространстве // Территории культурной политики лекции по современной культуре Сеул Гринби, 2007 (на корейском языке) С 204-239

5 Чои Чжин Сок Событие и культура М М. Бахтин и Ж Делез/Ф Гваттари о создании культуры // Философская традиция как понятие и предмет историко-философской науки М , 2006 С. 116-125

6 Чои Чжин Сок Праздник как карнавализация в историко-культурном процессе у М.М. Бахтина // Эстетико-культурологические смыслы праздника М Государственный институт искусствознания, 2009 (в печати)

7 Чои Чжин Сок Становление как источник динамики культуры // Дни аспирантуры РГГУ Материалы научной конференции М РГГУ, 2009 Вып з (в печати)

Заказ №499. Объем 1 п.л. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москва, ул Палиха-2а, тел. 250-92-06 \vn\v postator.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Чои Чжин Сок

Введение

I. Общая характеристика работы.

Актуальность темы исследования.

Степень научной разработанности проблемы.

Источники.

Цели и задачи исследования.

Методология диссертационного исследования.

Основные положения, выносимые на защиту.

Научная новизна работы.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Апробация исследования.

Структура диссертации.

II. Постановка проблемы — М.Бахтин и динамика культуры.

1. Два «обнаружения» Бахтина.

2. Кризис в бахтиноведении и его последствия.

3. Бахтиноведение как дисциплина.

4. Культура как совокупность условий/взаимоотношений.

5. Динамика культуры как де/конструирующая сила.

Глава 1. Внешнее как элемент культурной трансформации.

1. От «вненаходимости» к «внешнему».

2. Предыстория понятия вненаходимости.

2-1. Философия поступка как преодоление разъединенной культуры.

2-2. Другой как место и функция.

3. Внешнее как способность к переходу и трансформации.

3-1. Проблематика Другого и мышление Бахтина.

3-2. Автор и герой: способность к внешнему.

4. Бессознательное как внешнее сознания.

4-1. Проблематика бессознательного и критика фрейдизма.

4-2. Бессознательное как внешняя сила.

5. Внешнее как переходная сила между культурными границами.

Глава 2. Желание как сила производства культуронй реальности.

1. Бахтин и современная проблематика желания.

2. Желание как производство культурной реальности.

2-1. Предыстория современного размышления о желании.

2-2. Желание как нехватка vs. желание как производство.

3. Выражение желания в карнавализации.

3-1. Два понимания абстракции.

3-2. Три формы выражения желания в народной культуре.

3-3. Что такое гротескный реализм?.

4. Роман как карнавализация par exellance.

Глава 3. Становление как источник динамики культуры.

1. Становящаяся сила и динамика культуры.

2. Народ как обостренная точка в субъективации.

3. Народное тело как множество.

4. Народ в освещении историко-культурной реальности.

5. Силовой монизм в бытии-становлении.

6. Становящаяся сила: плюрализм в монизме.

7. Динамика (анти/)культуры как политика меньшинства.

Введение диссертации2009 год, автореферат по культурологии, Чои Чжин Сок

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования

Данная диссертация посвящена проблемам динамики культуры в работах М.М.Бахтина (1895-1975) с точки зрения понятия становящейся силы. Проблематика становящейся силы занимает первенствующее место в понимании мышления Бахтина, потому что многие элементы и концепции (например, событие), содержащиеся в его трудах, выходят далеко за пределы формально-логической методологии Нового времени. Более того, осмысление этой силы открывает новую возможность в понимании культуры как бытия-становления в конкретном историческом мире. Силовое измерение при этом является не механическим, а онтологическим. Здесь следует сказать, что это теоретическое измерение неотделимо от практического, в силу чего проблематика становящейся силы в бахтинском мышлении ставит перед нами важнейшие вопросы, относящиеся к культурологическим исследованиям.

Темы, связанные с проблемой культуры в творчестве Бахтина, неоднократно обсуждались не только в России, но и на Западе, в ходе так называемого «бахтинского Ренессанса» второй половины XX в. Однако попытки этого рода, как правило, сводились или к чрезмерной эксплуатации бахтинских концепций («индустрия Бахтина»), или к строгому ограничению их употребления («канонизация»). И в том, и в другом случае к концу XX века наблюдается постепенная утрата интереса к наследию Бахтина, снижение актуальности его мышления. В результате осуществляется «историзация Бахтина» как «мертвой теории». Согласно подходу автора диссертации, необходимо не дословно воспроизводить концептуальную систему Бахтина в качестве устойчивого прототипа, а заново воспроизвести творческие, ценностно-смысловые модели его мышления. С этой точки зрения, каждая культура представляется не просто накоплением пережитков утраченного прошлого, а определенной совокупностью различных условий и взаимоотношений, которая обладает потенциалом беспрерывного изменения. В этом заключается открытая возможность культурных смыслов в «большом времени» у Бахтина.

Данная диссертация ставит проблему не «правильной» интерпретации его текстов, а трансформации бахтинского мышления через подключение к новой проблематике, с целью порождения новых смысловых версий. В культуре реально присутствует не ее устойчивая сущность как некоторая Идея, а способность к бесконечному изменению, т.е. становлению. Безусловно, сила эта оправдывается лишь в онтологическом динамизме, таким образом, данная работа выходит за пределы позитивистской историографии или традиционной текстологии. В отличие от иных исследований, старавшихся обнаружить идеальные формы в культуре, в данной диссертации делается попытка рассмотреть все культурные феномены в процессе их становления, отнюдь не ограничиваясь теологическими установками на абсолютность системы. Эта задача, которая состоит в освещении и понимании разных модусов становящейся силы, определяет актуальность современного применения бахтинских идей и настоящей работы в целом.

Степень научной разработанности проблемы

После того, как в начале 1960-х годов были опубликованы работы Бахтина, его научные идеи стали одной из важнейших теоретических основ современных социально-гуманитарных наук. Этот интеллектуальный импульс оказался особенно силен на Западе, потому что именно там в это время началось общемировое историческое движение, которое принято называть «постмодернизмом» (или «постструктурализмом»). Как отмечает Ж.-Ф. Лиотар, самой главной задачей этого направления является принципиальный отказ от цельного, всеохватывающего мировоззрения и больших повествований, при этом бахтинское мышление сыграло роль критической опоры в переосмыслении западноориентированных ценностей Нового времени. В результате многие современные теории культуры прямо или косвенно опираются на работы Бахтина.

Однако вплоть до 1980-х годов на Западе взгляды Бахтина изучались лишь как применимые в узких рамках литературоведения, в результате чего бахтиноведение как дисциплина постепенно теряло свою актуальность. Показательно, что так называемая «индустрия Бахтина», пользовавшаяся популярностью в Америке и Европе, сегодня рассматривается только как достояние прошлого, как факт истории науки.

По сравнению с ситуацией на Западе, российское изучение Бахтина, особенно после середины 1980-х годов, было совсем другим. В России, в отличие от Западной Европы, речь шла об образе «Бахтина как философа», но при этом его философская позиция вообще рассматривалась только в рамках эстетики и этики. К тому же, открытию малоизвестных аспектов творчества Бахтина способствовали не так давно обнаруженные незавершенные рукописи ученого («К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности» и др.), и его идеи заняли центральное место в современной научной парадигме.

Однако слишком широкий образ Бахтина, либо как (морального) философа, либо как (этического) эстетика, спровоцировал серьезный кризис, поскольку, с одной стороны, его идеи нередко трактовались произвольно, а, с другой стороны, формировался образ Бахтина как «deus ex machina». По мнению ряда современных исследователей, бахтиноведению необходим не широко объявленный триумф бахтинских идей, а строгое методологическое ограничение для защиты «правильного» содержания бахтинской мысли

В. Махлин). В то же время систематизация идей чаще всего завершается их канонизацией, т.е. опять-таки потерей актуальности. Интерес к бахтинскому мышлению, отраженный в данной диссертационной работе, лежит совершенно в ином плане, соотносящемся с пониманием культуры самим Бахтиным.

Культура, которую изучает Бахтин, не является неизменным, абсолютно устомивыммрнолитом,. хотя, „ она и скована.цепями определенных исторических условий. Бахтин понимал культуру как непрерывно изменяющуюся субстанцию в историческом процессе. В таком понимании заключена возможность соединять и разъединять различные элементы жизни, включая потенциал превращения в новое, иное культурное состояние, которое невозможно уловить устоявшейся («официальной») культурной мерой.

Источники

Основными источниками диссертационного исследования являются работы М.М. Бахтина, особенно «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965). Но, в настоящей диссертации рассматриваются практически все произведения мыслителя — от самых ранних до самых последних, свидетельствующие о изменениях его взглядов: «Искусство и ответственность», «К философии поступка», «Автор и герой», «Марксизм и философия языка», «Фрейдизм», «Формальный метод в литературоведении», «Проблемы творчества/поэтики Достоевского», «Слово в романе», «Эпос и роман», «Формы времени и хронотопа в романе», «Ответ на вопрос редакции "Нового мира"», «Из записей 1970-71 годов» и др. Но предпринятая диссертантом попытка исследовать творчество Бахтина не означает, что автор данной диссертации имеет в виду изучить мышление Бахтина в его линейном, последовательном развитии.

Цели и задачи исследования

Главной целью исследования является осмысление и освещение концепции становящейся силы и ее разнообразных аспектов в работах Бахтина. Поставленная цель определила следующие задачи исследования:

1) исследовать понятие «внешнее» (outsideness) как элемент культурной трансформации;

2) описать «желание» как силу производства культурной реальности;

3) рассмотреть «становление» как источник динамики культуры.

Методология диссертационного исследования

Изучение динамики культуры в работах М.М. Бахтина проводилось в соответствии с методологией ряда конкретизирующих исследований по истории и теории культуры. Среди работ теоретико-методологического характера на автора оказали свое плодотворное влияние исследования российских ученых по филологии, философии и культурологии: С.С. Аверинцев, О. Аронсон, Ю. А. Асоян, B.C. Библер, Н.К. Бонецкая, С.Г. Бочаров, Б.Е. Гройс, А.Я. Гуревич, Вяч. Вс. Иванов, J1.B. Карасев, Г.С. Кнабе, И.В. Кондаков, В.М. Лейбин, Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, М.К. Мамардашвили, Б.В. Марков, В.Л. Махлин, С.С. Неретина, А.В. Панков, В.А. Подорога, М.К. Рыклин, Н.Д. Тамарченко, Т.В. Щитцова, М.Н. Эпштейн и др.

Из корпуса зарубежных исследований по этой теме диссертанта заинтересовали труды следующих: Л. Альтюссер, А. Бадью, В. Беньямин, А. Бергсон, P.M. Берронг, К. Брандист, Ф. Гваттари, Ф. Джеймисон, Ж. Делез, Ж. Деррида, С. Жижек, Т. Иглтон, Йи Чжин Кюнг, Э. Кассирер, К. Кларк, Ю. Кристева, Ж. Лакан, Р. Лахман, Э. Левинас, Ж.-Ф. Лиотар, К. Маркс, Г.С. Морсон, А. Негри, Ф. Ницше, Б. Спиноза, Ц. Тодоров, М. Фуко, К. Хиршкоп, М. Холквист, К. Эмерсон и др.

Большую роль в настоящем исследовании сыграли работы Делеза и Гваттари, изучавших становящуюся силу как источник динамики культуры. Этой силой, по их терминологии, являются внешнее, или потоки желания, которые всегда и везде существуют и действуют. По мнению диссертанта, их размышление о становящейся силе в точности совпадает с замыслом динамики культуры у Бахтина.

В качестве главного методологического инструментария диссертантом использовалась концепция мышления сериациями у Фуко и Делеза. Согласно им, возможность изменения, трансформации культуры находится в соединениях или расположениях ее элементов по-иному, совсем по-другому. То есть актуальность динамики культуры вполне зависит от создания новых мыслительных моделей («серий»). По Бахтину, это и есть «творческое понимание культуры».

Основные положения, выносимые на защиту

1. Вместо известного понятия «вненаходимости», концепция внешнего рассматривается как ключевое слово в понимании культуры у Бахтина. Одна из причин, по которой мы выбрали новую концепцию, заключается в том, чтобы обнаружить и осмыслить силовой, динамичный элемент в бахтинском мышлении. Благодаря этому концептуальному перемещению можно заново взглянуть на Другого как на место или функцию, на которые направлена эта сила, а не как на абсолютизированную субстанцию. Другой как внешнее означает способность к переходу, изменению. В результате, исключаемые до сей поры элементы — кажущиеся «избытками» бахтиноведения — бессознательное, желание и т. д. становятся ключевыми моментами для нового размышления о становлении.

2. На основе понимания внешнего, речь шла о желании в разных формах выражения становящейся силы. Сила сама по себе, если говорить о ней на принципиальном уровне, представляется нейтральным, неличным или доличным, конденсированным «резервуаром». Но когда она выражается на уровне действительности, в ней содержатся различные векторы, которые проявляются в разнообразных формах (например, народных празднеств). Показательно то, что разные модусы народной смеховой культуры связаны с этим желанием как становлением.

3. Главные моменты в романе Рабле, — снижение, приземление и отелеснение, и все они являются выражением одной и той же силы, которая намерена низвергнуть серьезный культурный догматизм с его видимостью абсолюта. Однако то, что продолжается всегда и бесконечно — есть лишь становящаяся сила сама по себе. Разнообразные гетерогенные формы ее выражения в действительности придают ей лишь соответствующие имена.

4. На первый план исследования, таким образом, выступила проблема становления. Изучение текстов Бахтина, особенно по истории романа, показывает, что его истинный интерес к этим темам состоит в поисках этой силы. Однако сила эта доказывает свою реальность и актуальность только посредством выражения. При этом самым сильным орудием ее самовыражения является образ народа. Народ представляется не столько исторической, позитивистской субстанцией, сколько идеальной (однако, чуждой идеалистических направлений вроде немецкого идеализма). Поэтому народ конкретизируется не в качестве субъекта, а в качестве субъективации.

5. В результате возникает фундаментальная связь между монизмом и плюрализмом. Рассматривая оба эти полюса с точки зрения становления, можно обнаруживать, что они являют собой разные выражения одной и той же силы. Какой же смысл в таком подходе? Если говорить о том, что только становящееся - реально, то, соответственно, всякая актуальность в определенной культуре заключается в ее «антикультурной» природе как первенствующем источнике. Итак, динамика (анти-)культуры, по существу, развертывается в социально-политическом измерении. Вот почему в этой динамике важнейшее значение приобретает размышление о становлении-меньшинстве.

Научная новизна работы определяется следующим:

Во-первых, в данной работе рассматриваются проблемы культурной трансформации как непрерывные процессы де/конструкции с точки зрения становящейся силы. В отличие от других подходов, в основе которых лежали философская герменевтика, позитивистская историография или биографическая интерпретация, подход, избранный автором диссертации показывает, что подлинный источник культурной трансформации в мышлении Бахтина есть потенциал самоизменения, всегда содержащийся в культуре в виде неличной, до-личной и внеличной стихии. С учетом этой позиции возникает возможность осмыслить культуру саму по себе, отталкиваясь от сложившейся интерпретационной традиции.

Во-вторых, в данной работе разъясняются аспекты становящейся силы в качестве единого и единственного источника культурной де/конструкции — внешнее, желание или становление. «Становящаяся сила» — есть лишь общее имя для этих разнообразных аспектов в осуществлении одной и той же силы. Так обосновывается онтологическое измерение этой силы.

Наконеъ}, бахтинское мышление в настоящей диссертации помещается в контекст, в котором открыты возможности для взаимодействия с другими идеями. Культура содержит в себе не только сосуществование гетерогенных голосов, но и их свободное слияние, максимальное изменение. В конечном счете, радикальная возможность такого рода встреч представляется истинным источником культурной де/конструкции с точки зрения становящейся силы. Отсюда открываются новые, ранее не существовавшие горизонты в изучении Бахтина в эпоху постмодернизма.

Теоретическая и практическая значимость работы

Исследование содействует прояснению генеративных оснований культурологических поисков в современном мире. Оно показывает и доказывает, что реальным источником во всех исторических культурах является некая сила, которая де/конструирует сегодняшние состояния культур. Кроме того, концепция «мышления сериациями» (Делез) как конкретная методология, предлагаемая в данной работе, открывает возможность эффективного обоснования дальнейших исследований в типологическом изучении культуры.

Полученные результаты могут быть применены при рассмотрении и анализе различных вопросов в области литературоведения, философии, социологии и культурологии, т.е. во всех областях социально-гуманитарных наук, и при разработке и чтении соответствующих учебных курсов по этим дисциплинам.

Апробация исследования

По теме исследования автором были сделаны доклады на научных конференциях в Москве (Россия) и Сеуле (Корея), опубликованные в материалах соответствующих конференций: "Новый коммунистический манифест" (Институт Сую, Сеул, 1 июля - 15 августа 2006 г.); "Философская традиция как понятие и предмет историко-философской науки" (РГГУ, Москва, 5-6 декабря 2006 г.); "Территории культурной политики: лекции по современной культуре" (Институт Сую, Сеул, 15 июля - 28 августа 2007 г.). По теме диссертации были опубликованы 7 научных статей. Текст диссертации обсуждался на кафедре истории и теории культуры РГГУ.

Структура диссертации

Диссертация состоит из Введения (общей характеристики и постановки проблемы), трех глав, Заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблемы динамики культуры в работах М.М. Бахтина"

Заключение

1. Общий итог исследования

До сих пор мы обсуждали различные аспекты динамики культуры у Бахтина. Хотя основной задачей нашего исследования было изначально обновление бахтиноведения как отдельной дисциплины, наше рассмотрение динамики культуры было сосредоточено не столько на проблемах интерпретации текстов Бахтина, сколько на трансформации его мышления. Иными словами, целью нашей работы являлось соединение идей Бахтина с потоками других мышлений и осмысление их как культурообразующей силы. Динамика культуры в этом смысле есть и название для всего этого процесса.

Не приходится и говорить, как не прост этот процесс. Особую важность при этом имеет то обстоятельство, что действительные аспекты динамики культуры представляются, несколько парадоксально, антикультурными или внекультурными. В конечном счете, актуальность культуры определяется ее способностью к самокритике, самоизменению. В рамках этой темы мы и пытались обнаружить фундаментальное начало мышления Бахтина -становящуюся силу.

Однако сила эта отнюдь не проявляется однообразной. Модальности ее осуществлений сами по себе своеобразны и несводимы друг к другу. Это полифоническое проявление гетерогенных голосов в дивергентном процессе культуры можно уловить только при помощи открытой типологии. Так, например, это соответствует истории слова в романе или истории карнавала в народной смеховой культуре у Бахтина. На наш взгляд, карнавализация есть не что иное, как общее имя для этой становящейся силы. Бахтин пишет:

Проблема карнавала (в смысле совокупности всех разнообразных празднеств, обрядов и форм карнавального типа), его сущности, его глубоких корней в первобытном строе и первобытном мышлении человека, его развития в условиях классового общества, его исключительной жизненной силы и неумирающего обаяния - это одна из сложнейших и интереснейших проблем истории культуры. Касаться ее по существу мы здесь, конечно, не можем. Нас интересует здесь, в сущности, только проблема карнавализации.1

Тем не менее все же существует единая и единственная сила, которая пронизывает все модусы культурного воплощения в реальности. Согласно Бахтину, «открытое единство»2 является более высокого уровня синтезом,

1 Бахтин М.М. Проблемы творчества/поэтики Достоевского. Киев: Next, 1994. С. 331.

2 Бахтин М.М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 333. Подобно этому, Бахтин говорит о изучении культуры «на более высоком уровне органического единства». Бахтин М.М. Из записей 1970-1971 годов // который включает в себя конфликты, противоречия разнообразных сил, отличаясь от «замкнутого единства» Нового времени. Резонируя с тезисом «однозначности бытия» у Делеза, бахтинское утверждение о «единстве бытия» звучит во всех его текстах, особенно в потрясающих книгах о Достоевском и Рабле.

Подведем итог основных тем, рассматривавшихся нами в трех главах данной работы.

В первой главе мы рассмотрели понятие «внешнее», заменив им известное понятие вненаходимости. Одна из причин, по которой мы выбрали новую концепцию, заключается в том, чтобы обнаружить силовой, динамичный элемент в мышлении Бахтина. Благодаря этому концептуальному перемещению мы смогли заново взглянуть на Другого как место или функцию, на которые направлена эта сила, а не как на абсолютизированную субстанцию. Другой как внешнее означает способность к переходу, изменению. В результате, исключаемые до сей поры элементы — кажущиеся «избытками» бахтиноведения — бессознательное, желание и т. д. становятся ключевыми моментами для начала нового размышления о становлении.

Во второй главе речь шла о желании в разных формах выражения становящейся силы. Сила сама по себе, если говорить о ней на принципиальном уровне, представляется нейтральным, неличным или до-личным, конденсированным резервуаром. Но когда она выражается на уровне действительности, в ней содержатся различные векторы, которые проявляются в разнообразных формах народных празднеств. Показательно то, что разные модусы народной смеховой культуры связаны с этим желанием как становлением. Другими словами, главные моменты в романе Рабле, -снижение, приземление и отелеснение, и все они являются выражением одной и той же силы, которая намерена низвергнуть серьезный культурный догматизм с его видимостью абсолюта. Однако то, что продолжается всегда и бесконечно — есть лишь становящаяся сила сама по себе. Разнообразные гетерогенные формы ее выражения в действительности придают ей лишь соответствующие имена.

В третьей главе на первый план выступила сама по себе проблема становления. Изучение текстов Бахтина, особенно по истории романа, показывает, что истинный интерес Бахтина к этим темам состоит в поисках этой силы. Однако сила эта доказывает свою реальность и актуальность только посредством выражения. При этом самым сильным орудием ее самовыражения является образ народа. Народ представляется не столько исторической, позитивистской субстанцией, сколько идеальной3 (однако,

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С. 339 (Далее ИЗ).

3 Делез назвал это движение силы «идеальным событием» или «игрой». См.: Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет, 1998. чуждой идеалистических направлений вроде немецкого идеализма). Поэтому народ конкретизируется не в качестве субъекта, а в качестве субъективации. В результате возникает фундаментальная связь между монизмом и плюрализмом. Рассматривая оба эти полюса с точки зрения становления, мы обнаруживаем, что они являют собой разные выражения одной и той же силы. Какой же смысл в таком подходе? Если говорить о том, что только становящееся - реально, то, соответственно, всякая актуальность в . определенной культуре заключается в ее антикультурной природе как первенствующем источнике. Итак, динамика (анти-)культуры, по существу, развертывается в социально-политическом измерении. Вот почему в этой динамике важнейшее значение приобретает размышление о становлении-меньшинстве.

В заключение постараемся ответить еще на два существенных вопроса, важных для рассматриваемой проблематики.

2. Бесконечная трансформация мышления: Бахтин против Бахтина

Предвидим такое возражение: подобные утверждения о динамике культуры далеко выходят за пределы общепринятого бахтиноведения и потому, возможно, приводят к некоторому недоразумению, которое сам Бахтин не имел в виду? Это и верно, и неверно. Действительно, наше рассмотрение относится не только к переработке интерпретации Бахтина, но и к радикальной трансформации его мышления.

На наш взгляд, в возможностях мышления нет никакой абсолютной, трансцендентной меры, которая строго указывает на определенную сторону как «правильную». В нем проводятся и одновременно стираются границы между разными слоями жизни. И этот процесс в целом составляет историю культуры. Поистине, культура и размышление о ней поначалу являются некой смесью, в которой расходятся, сливаются и изменяются потоки разнородных сил. Мышление это целиком и полностью имманентное событие как «нечто безусловное, способное обеспечивать реальный генезис».4

Что касается истории культуры, то слово «культура» могло употребляться в современном смысле только после XVIII века. Более того, вначале оно использовалось лишь в виде имени прилагательного или метафоры. Через многочисленные изменения и слияния с другими словами и понятиями оно постепенно приобретает свое значение в его современном употреблении.5 Следовательно, слово «культура» и есть общее место, наполненное событийными силами, а культурологическое мышление

4 Делез Ж. Логика смысла. С. 38.

5 Асоян Ю., Малафеев А. Открытие идеи культуры. М.: ОГИ, 2001. означает это событие само по себе.6 В этой связи мышление как событие у творчество ), тесно связанное с проблемами культуры, с необходимостью отсылает к непрерывному изменению, беспредельной трансформации. К тому же, это событие как творчество вполне можно причислить к бессознательной динамике. В этом смысле к самому Бахтину применима следующая перспектива:

Понимать текст так, как его понимал сам автор данного текста. Но понимание может быть и должно быть лучшим. Могучее и глубокое творчество во многом бывает бессознательным и многосмыленным. В понимании оно восполняется сознанием и раскрывается многообразие его смыслов. Таким образом, понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество, умножает художественное богатство человечества. Сотворчество понимающих (ИЗ, 346).

Каждый раз смысл рождается посредством встреч с внешними смыслами. Как отмечает Делез, мышление сериациями между гетерогенными моментами чуждо предела - трансцендентного Закона или Идеи.

Определение смысла во всей глубине и сложности его сущности. Осмысление как открытие наличного путем узрения (созерцания) и прибавления путем творческого созидания. Предвосхищение дальнейшего растущего контекста, отнесение к завершенному целому и отнесение к незавершенному контексту. Такой смысл (в незавершенном контексте) не может быть спокойным и уютным (в нем нельзя успокоиться и умереть).8

Смысл потенциально бесконечен, но актуализоваться он может, лишь соприкоснувшись с другим (чужим) смыслом, хотя бы с вопросом во внутренней речи понимающего. Каждый раз он должен соприкоснуться с другим смыслом, чтобы раскрыть новые моменты своей бесконечности (как и слово раскрывает свои значения только в контексте). Актуальный смысл принадлежит не одному (одинокому) смыслу, а только двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам. Не может быть «смысла в себе» — он существует только для другого смысла, то есть существует только вместе с ним. Не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна в своем целом может быть реальной. В исторической жизни эта цепь растет бесконечно, и потому каждое отдельное звено ее снова и снова обновляется, как бы рождается заново (ИЗ, 350-351).

6 Ср.: «Опыты изучения культуры совершались с помощью познавательно-понятийного инструментария таких дисциплин, как история, антропология, филология (лингвистика), социология, психология и др.». ЗвереваГ.И. Культурология как академическая проблема// Вестник РГГУ. № 10/07 М.: РГГУ, 2007. С. 19.

7 Библер B.C. Мышление как творчество. М.: Издательство политической литературы, 1975.

8 Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 362 (Далее МГН).

Бахтин утверждает, что время является непосредственным источником становления по мере того, как оно представляется имманентным. Он называл это «большим времени». Все, что присутствует или отсутствует «сейчас и здесь», подвергается возрождению или открытию заново, поскольку все возможное содержалось уже в начале этого большого времени (конечно, это представление о начале и конце времени существует лишь в идеальном измерении9).

Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и в безграничное будущее).

Даже прошлые, то есть рожденные в диалоге прошедших веков, смыслы никогда не могут быть стабильными (раз и навсегда завершенными, конченными) - они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего развития диалога. В любой момент развития диалога существуют огромные, неограниченные массы забытых смыслов, но в определенные моменты дальнейшего развития диалога, по ходу его они снова вспомнятся и оживут в обновленном (в новом контексте) виде. Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрояедения. Проблема большого времени (МГН, 373).

В моей книге я ввожу понятие Большого времени. <.> В Большом времени ничто не пропадает бесследно, все возрождается к новой жизни. С наступлением новой эпохи все, что случилось прежде, все, что пережило человечество, — множится и наполняется новым смыслом.10

Бахтинское мышление выходит далеко за пределы текстов самого Бахтина, подобно тому как сам Бахтин никогда не был бахтинистом. Если так, должны ли мы ограничивать наше размышление о динамике культуры самоцензурой в интересах «правильной» интерпретации? Более того, должны ли мы стать «корифеем», который умеет создавать шум бытия-становления в разных версиях? Как говорит Бахтин:

Повторяем, каждый акт мировой истории сопровождался хоровым смехом. Но не во всякую эпоху смеховой хор имел такого корифея, как Рабле. И хотя он был корифеем народного хора только в эпоху Ренессанса, он с такою ясностью и полнотою раскрыл своеобразный и трудный язык смеющегося народа, что его творчество проливает свет и на народную смеховую культуру других эпох.11

9 В этом смысле большое время как время становления у Бахтина резонирует с идеями Спинозы («sub specie aeternitatis») и Бергсона («sub specie durationis»).

10 Бахтин М.М. В большом времени // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995. С. 8.

11 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. С. 525 (Далее ТФР).

3. Этика в динамике культуры: как организовать «хорошую встречу»?

Наконец, перед нами последний вопрос: мышление сериациями и его подключение к разновидным внешним — всегда ли это хорошо и продуктивно? Не рождает ли, в итоге, такое безграничное расширение мысли утилитаризм, оппортунизм или империализм мышления? Любое ли соединение допустимо?12

Как правило, в вопросах такого рода уже содержится некий «правильный» ответ — «да» или «нет». Тем более, что никто не может судить о справедливости этого ответа. Как сказал Ницше, это зависит от проблемы перспектив. Вообще, к этим перспективам принадлежат проблемы культурных ценностей. Однако «нет ни факта, ни морального феномена, но лишь моральная интерпретация феноменов. Нет иллюзий познания, но само познание является иллюзией: познание — это заблуждение, худшая из фальсификаций».13

На наш взгляд, в данном случае надо изменить сам вопрос. То есть от вопроса «что хорошо?» перейти к «как организовать это хорошее?» Вслед за Ницше, здесь «хорошее» (good) противостоит не «злу» (evil) в моральном смысле, а «дурному» (bad) в телесном взаимоотношении. По Делезу, это важнейший урок Спинозы:14 «В любом случае, всегда есть связности, вступающие в композицию своим чередом согласно вечным законам, присущим всей природе в целом. Нет Добра и Зла, а есть хорошее и дурное (для нас): хорошее имеет место, когда тело непосредственно сочетает свою связность с нашей и — благодаря всему или части своего могущества — наращивает наше могущество. Например, пища. Дурное для нас имеет место, когда какое-то тело разлагает нашу телесную связность, и пусть оно даже при этом вступает в композицию с частями нашего тела, но вступает в композицию в таких связностях, которые не соответствуют нашей сущности: например, яд разрушает кровь. Значит, хорошее и дурное прежде всего имеют объективный смысл, но относительный и частный: смысл согласования или не согласования с нашей природой. А отсюда следует, что у хорошего и дурного есть второй смысл, субъективный и модальный, качественно определяющий два типа, два модуса человеческого существования: будем называть хорошим (свободным, разумным или сильным) того, кто прилагает усилие - насколько он на это способен — организовать свои встречи, объединиться с тем, что согласуется с его природой, и, таким образом, увеличить собственное могущество. Ибо доброта — это вопрос динамизма,

12 Этот вопрос относится к проблеме соединения идей Бахтина с постмодернистскими экспериментами. Наша работа — своего рода ответ на это.

13 Делез Ж. Ницше и философия. М.: Ad Mariginem, 2003. С. 193. Мы уже говорили о современном резонансе между двумя мышлениями - Рабле и Спинозы, а через них - к Бахтину. См. третью главу данной диссертации. могущества и композиции способностей».15

Не приходится и говорить, что сама организация таких «хороших встреч», с учетом телесных взаимоотношений, присуща гротескному реализму. По Бахтину, народ как становящееся тело встречается с миром в соотношении, заново организующем свое тело. В этой связи совсем не случайно, что Бахтин также говорит о еде и питье как встрече с миром.

Еда и питье - одно из важнейших проявлений жизни гротескного тела. Особенности этого тела - его открытость, незавершенность, его взаимодействие с миром. Эти особенности в акте еды проявляются с полной наглядностью и конкретностью: тело выходит здесь за свои границы, оно глотает, поглощает, терзает мир, вбирает его в себя, обогащается и растет за его счет. Происходящая в разинутом, грызущем, терзающем и жующем рту встреча человека с миром является одним из древнейших и важнейших сюжетов человеческой мысли и образа. <.> Эта встреча с миром в акте еды была радостной и ликующей (ТФР, 310).

Подключение и соединение с другими телами (мышлением, желанием, бес/сознательным, — всеми видами силы) возможно при определенных условиях, т. е. когда они в целом составляют лучшее тело.16 Иначе это тело постепенно разрушается и больше не производит ничего творческого: «Встреча между двумя телами, чьи характерные связности несовместимы. <.> Плохая встреча, расстройство пищеварения, отравление, интоксикация, распад связности» (С, 342). Подобно тому как дети становятся здоровее и или наоборот в зависимости от того, что они едят, потоки нашего мышления (в мире Спинозы мышление неразделимо связано с телом) увеличиваются или уменьшаются, и в конце концов распадаются в зависимости от того, какие встречи они организуют. В этом подлинный смысл «Этики» Спинозы: «Именно так Этика, являющаяся, так сказать, топологией имманентных модусов существования, смещает Мораль, которая всегда связывает существование с трансцендентными ценностями. Оппозиция ценностей (Добро-Зло) вытесняется качественным различием модусов существования (хорошо-дурно)» (С, 343-344). По Делезу, в конечном счете, этика является проблемой этологии (науки о телесных отношениях), а не моральной

15 Делез Ж. Спиноза // Делез Ж. Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза. М.: ПЕР СЭ, 2001. С. 343 (Далее С). Работа «Спиноза» переведена на русский язык не полностью, в нашей работе для знакомства с этими непереведенными частями мы использовали английский и корейский перевод.

16 Ср.: «Подключение» к текстам Бахтина может происходить и благодаря дискурсивной перекличке (условии резонанса. — Ч.Ч.С.) его идей с идеями, рожденными в принципиально иных традициях и контекстах. Так, переклички, "озвученные" выше, позволили воспринимать полифонизм как раздробленность, диалогизм как расщепленность, а вненаходимость - как заведомо обреченную попытку субъекта устойчиво "локализоваться" в чужом слове или образе». Ушакин С. Вне находимости: Бахтин как чужое свое // Новое литературное обозрение. № 79 (2006). С. 85. i <7 философии.

Как конструировать культуру как «хорошую встречу»? Если учесть все вышесказанное, этот вопрос можно переформулировать так: как деконструировать культуру как «дурную встречу»? Конечно, оба эти вопроса являются двумя сторонами одного, поскольку связаны с разными аспектами одной и той же силы. Решение же проблемы того, какой вопрос обладает первенством, целиком и полностью зависит от того, насколько адекватно мы понимаем данную культурную ситуацию, в терминологии Бахтина — хронотоп «сейчас и здесь». Повторим тезис введения о том, что становящаяся сила представляется абсолютной, но ее осуществление в действительности — обусловлено внешними факторами.

Этот процесс вопросов и ответов в размышлении о становящейся силы потенциально бесконечен. В нем и рождается динамика культуры: «Вопрос и ответ не являются логическими отношениями (категориями); их нельзя вместить в одно (единое и замкнутое в себе) сознание; всякий ответ порождает новый вопрос. Вопрос и ответ предполагают взаимную вненаходимость. Если ответ не порождает из себя нового вопроса, он выпадает из диалога и входит в системное познание, по существу безличное» (МГН, 371). На этой цитате мы позволим себе закончить нашу работу.

17 «Что касается человека или животного, этика - этология, и в каждом случае она имеет в виду только способность к эффективности (открытости к изменению. - Ч.Ч.С.)». (Эта фраза пропущена в русском переводе) Deleuze G. Spinoza: Practical Philosophy. San Francisco: City Lights Books, 1988. P. 27; Подорога В. Феноменология тела. M.: Ad Marginem, 1995. С. 91.

Список научной литературыЧои Чжин Сок, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Материалы на русском языке

2. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2003.

3. Бахтин М.М. В большом времени // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995.

4. Бахтин М.М. Диалог I // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5. М.: Русские словари, 1996.

5. Бахтин М.М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5. М.: Русские словари, 1996.

6. Бахтин М.М. Из записей 1970-71 годов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.

7. Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Языки славянских культуры, 2003.

8. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.

9. Бахтин М.М. К переработке книги о Достоевском // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.

10. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Языки славянских культуры, 2003.

11. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и . техники. Ежегодник 1984-1985. М.: Наука, 1986.

12. Бахтин М.М. Марксизм и философия языка // Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998.

13. Бахтин М.М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.

14. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.

15. Бахтин М.М. Проблемы творчества/поэтики Достоевского. Киев: Next, 1994.

16. Бахтин М.М. Слово в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.

17. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990.

18. Бахтин М.М. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику // Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998.

19. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по историческойпоэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литературы, 1975. Бахтин М.М. Фрейдизм. Критический очерки // Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998.

20. Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.

21. Материалы на иностранном языке

22. Bakhtin М.М. Author and Hero in Aesthetic Activity I I Bakhtin M.M. Art and

23. Answerability: Early Philosophical Essays. University of Texas Press, 1990. Bakhtin M.M. Speech Genres and Other Late Essays. University of Texas Press, 1986.

24. Bakhtin M.M. Toward a Philosophy of Act. University of Texas Press, 1993.1.. Литературы

25. Материалы на русском языке

26. Алпатов В.М. ВАКовское дело М.М. Бахтина // Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 2. 1999.

27. Алпатов В.М. Заметки на полях стенограммы защиты диссертации М.М.

28. Бахтина// Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 1. 1997. Алътюссер JI. Марксизм и гуманизм // За Маркса. М.: Праксис, 2006. Аронсон О. Богема: опыт сообщества (Наброски к философии асоциальности).

29. М.: Парадигма культуры, 2002. Аронсон О. Игра случайных сил // Делез Ж. Ницше и философия. М.: Ad Marginem, 2003.

30. АсоянЮ., Малафеев А. Открытие идеи культуры. М.: ОГИ, 2001. Бадью А. Делез: шум бытия. М.: Прагматика культуры, 2004. Бадью А. Манифест философии. СПб.: Machina, 2003. Бадью А. Этика. СПб.: Machina, 2006.

31. Баевский В. Образ М. Бахтина // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995.

32. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994.

33. Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или поэтика культуры. М.: Гнозис, 1991.

34. Библер B.C. Мышление как творчество. М.: Издательство политической литературы, 1975, .

35. Бибихин В.В. Слово и событие. М.: УРСС, 2001.

36. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славянских культур, 2002.

37. Блауберг И.И. Анри Бергсон. М.: Прогресс-Традиция, 2003.

38. Богатырева Е.А. Драмы диалогизма: М.М. Бахтин и художественная культура XX века. М., 1996.

39. Бонецкая Н.К. Бахтин глазами метафизика // Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 1. 1998.

40. Бонецкая Н.К. М.М. Бахтин и традиции русской философии // Вопросы философии. М.: Наука, 1993.

41. Бонецкая Н.К М.М. Эстетика М. Бахтина как логика формы // Бахтинология:. исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995.

42. Бонецкая Н.К. Проблема авторства в трудах М.М. Бахтина // Studia Slavica. Hung. Т. 31. 1985.

43. Босенко А.В. Власть времени, или Оставьте Бахтина в покое // М.М. Бахтин и перспективы гуманитарных наук. Витебск, 1994.

44. Бочаров С.Г. Об одном разговоре и вокруг него // Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999.

45. Бройтман С.Н. Две бесседы с М.М. Бахтиным // Дискурс. М.: РГГУ, 11/2003.

46. БуберМ. Два образа веры. М.: Республика, 1995.

47. Бычков В.В. Эстетика поздней античности. М.: Наука, 1981.

48. Вахругцев B.C. Трагикомическая игра вокруг «карнавала» М.М. Бахтина // Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 4. 1996.

49. Гаспаров M.JI. М.М. Бахтин в русской культуре XX века // Гаспаров M.JI. Избранные труды. Т. 2. М.: Языки славянских культур, 1997.

50. Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Наука, 1978.

51. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука, 1992.

52. Горфункель А.Х. Полемика вокруг античного наследия в эпоху Возрождения // Античное наследие в культуре Возрождения. М.: Наука, 1984.

53. Грицанов А.А. Желание и наслаждение // Пост-модернизм. Энциклопедия. Минск: Книжный дом, 2001.

54. Гройс Б. Gesamtkunstwerk Сталин // Искусство утопии. М.: Художественный журнал, 2003.

55. Гройс Б. Тоталитаризм карнавала // Бахтинский сборник. III. М.: Лабиринт, 1997.

56. Гуревич А.Я. (ред.) Словарь средневековой культуры. М.: РОССПЭН, 2007.

57. Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в западной Европе. М.: Высшаяшкола, 1970.

58. Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М.: Искусство, 1981.

59. Даркевич B.I7. Народная культура Средневековья: Пародия в литературе и искусстве IX-XVI вв. М.: ООО «ИТИ ТЕХНОЛОГИИ», 2004.

60. Декарт Р. Рассуждение о методе // Декарт Р. Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Мысль,.1989.

61. Декомб В. Тождественное и иное // Современная французская философия. М.: Весь Мир, 2000.

62. Делез Ж. Post scriptum к обществам контроля // Делез Ж. Переговоры. СПб.: Наука, 2004.

63. Делез Ж. Бергсонизм // Делез Ж. Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза. М.: ПЭР СЭ, 2001.

64. Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет, 1998.

65. Делез Ж. Ницше и философия. М.: Ad Marginem, 2003.

66. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998.

67. Делез Ж. Складка. Лейбниц и барроко. М.: Логос, 1998.

68. Делез Ж. Спиноза // Делез Ж. Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза. М.: ПЭР СЭ, 2001.

69. Делез Ж. Фуко. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1998.

70. Делез Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург: У-Фактория, 2007.

71. Делез Ж., Гваттари Ф. Предисловие // Тысяча поверхностей (www.filosoft.tsu.ru/rizoma.htm).

72. Делез Ж, Гваттари Ф. Что такое философия? СПб.: Алетейя, 1998.

73. ДерридаЖ. Диссеминация. У-Фактория, 2007.

74. Деррида Ж. Насилие и метафизика // Делез Ж. Письмо и различие. СПб.: Академический проект, 2000.

75. Деррида Ж. О грамматологии. Ad Marginem, 2000.

76. Дианова В.М. Культурология: основные концепции. СПб., 2005.

77. Дмитриева Н. Русское неокантианство: «Марбург» в России. М.: РОССПЭН, 2007.

78. Дувакин В.Д. М.М. Бахтин: беседы с В.Д. Дувакиным. М.: Согласие, 2002.

79. Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М.: Языки славянской культуры, 2002.

80. Жигулъский К. Праздник и культура. М.: Прогресс, 1985.

81. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Художественный журнал, 1999.

82. Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. М.: Intrada, 2004.

83. Зверева Г.И. Культурология как академическая проблема // Вестник РГГУ. № 10/07 М.:РГГУ, 2007.

84. Иванов Вяч. Вс. Значение идей М.М. Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики // Михаил Бахтин: pro et contra. Т. 1.1. СПб.: РХГИ, 2001.

85. Илыт И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996.

86. Каган Ю.М. Люди не нашего времени // О ходе истории. М.: Языки славянской культуры, 2004.

87. Казаков А.А. Карнавализация в литературе // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 4(37) 2001.

88. Кантор В.К. Стихия и цивилизация: два фактора «российской судьбы» // «.Есть европейская держава». Россия: трудный путь к цивилизации. М.: РОССПЭН, 1997.

89. Каравашкин А.В., Юрганов A.JI. Опыт исторической феноменологии. М.: РГГУ, 2003.

90. Каравашкин А.В., Юрганов A.JI. Регион докса. Источниковедение культуры. М.: РГГУ, 2005.

91. KapaceeJI.В. Вещество литературы. М.: Языки славянской культуры, 2001.

92. KapaceeJI.B. Философия смеха. М.: РГГУ, 1996.

93. Карцев И. Жиль Делез. Введение в постмодернизм. М.: Издательство «ОГНИ ТД», 2005.

94. Касспрер Э. Избранное: опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.

95. Кассирер Э. Философия просвещения. М.: РОССПЭН, 2001.

96. Ким С.К Основные аспекты творческой эволюции Ю.М. Лотмана. М.: Новое литературное обозрение, 2003.

97. КнабеГ.С. Жажда тождества. М.: РГГУ, 2003.

98. КнабеГ.С. Семиотика культуры. М.: РГГУ, 2005.

99. Кожинов В.В. Книга, вокруг которой не умолкают споры // Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 4. 1995.

100. Козинцев А.Г. (ред.) Смех: истоки и функции. СПб.: Наука, 2002

101. Козинцев А.Г. Человек и смех. СПб.: Алетейя, 2007.

102. Кондаков КВ. Культура России. М.: Университет, 2007.

103. Кондаков КВ. Культурология: история культуры России. М.: Омега-Л, 2003.

104. Кондаков КВ. Субъект в исторической динамике русской культуры: к истокам полифонической эпохи // Пространства жизни субъекта. М.: Наука, 2004.

105. Конев В. Трансцендентальный эмпиризм Жиля Делеза. Самара, 2001.

106. Конкин С.С., Конкина Л.С. Михаил Бахтин: Страницы жизни творчества. Саранск: Мордовское книжное издательство, 1993.

107. Кошмило O.K. Бахтин и Левинас: Высказываеие. Диалог. Коммуникация // Эмманюэль Левинас: Путь к Другому. СПб., 2006.

108. Краснухина Е.К. Нарциссизм желания или метафора зеркала в философии // Философия желания. СПб., 2005.

109. Кристева Ю. Разрушение поэтики // Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: РОССПЭН, 2004.

110. Лакан Ж. Семинары. Книга 1: Работы Фрейда по технике психоанализа1953/1954). М.:Гнозис, 1998.

111. Лакан Ж. Семинары. Книга 7: Этика психоанализа. М.: Гнозис, 2006.

112. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.: Гнозис, 1995.

113. Лаку-Лабарт Ф. Musica ficta. СПб.: Axioma, 1999.

114. Лаку-Лабарт Ф., Нансн Ж.-Л. Нацисткий миф. М.: Владимир Даль, 2002.

115. Лахман Р. Ценностные аспекты семиотики культуры / семиотики текста Юрия Лотмана// Лотмановский сборник 1. М.: ИЦ-Гарант, 1995.

116. Левинас Э. Время и Другой. СПб., 1998.

117. Левинас Э. Избранные: тотальность и бесконечное. М.: ЦГНИИ Гилея РАН, 2000.

118. Ле Гофф Ж. Другое средневековье. Екатеринбург: Уралский университет, 2002.

119. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992.

120. Лейбин В. Структурный психоанализ Ж. Лакана // Постклассический психоанализ. Энциклопедия. Т. 2. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006.

121. Лейбин В. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. М.: Издательство политической литературы, 1990.

122. Лейбин В.М. История психоанализа в России // Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль. М.: Издательство «Республика», 1994.

123. ЛиотарЖ.-Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1998.

124. Липовецкий М., Сандомарская И. Как не «завершить» Бахтина? // Новое литературное обозрение. № 79 (2006).

125. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Изданые третье дополненное. Л.: Наука, 1979.

126. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех как мировоззрение // Смех в древней Руси. Л.: Наука, 1984.

127. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Издательство Московского государственного университета, 1982.

128. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Республика, 1991.

129. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1978.

130. Лотман Ю.М. Динамическая модель семиотической системы // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб.: Академический проект, 2002.

131. Лотман Ю.М. Наследие Бахтина и актуальные проблемы семиотики // Лотман Ю.М. История и типология русской литературы. СПб.: Искусство-СПб, 2002.

132. Лотман Ю.М. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002.

133. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001.

134. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб.: Академический проект, 2002.

135. Мазаев А.И. Праздник как социально-художественное явление. М.: Наука, 1978.

136. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Логос, 2004.

137. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. СПб.: РХГИ, 1997.

138. Манн Ю. Карнавал и его окрестности // Вопросы литературы. Выпуск I. 1995.

139. Марков Б. Человек, государство и Бог в философии Ницше. СПб.: Владимир Даль, 2005.

140. Марков Б.В. Храм и рынок. СПб.: Алетейя, 1999.

141. Маркс К, Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. (2-ое изд.) Т. 3. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955.

142. Маркс К, Энгельс Ф. Экономические рукописи 1857-1859 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. (2-ое изд.) Т. 46. Ч. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1968.

143. Махлин В. Лицо к лицу: программа М.М. Бахтина в архитектонике бытия-события XX века // Вопросы литературы. Май-Июнь 1996.

144. Махлин B.JI. Другой //Бахтинский тезаурус. М.: РГГУ, 1997.

145. Махлин B.JI. Предисловие редактора // Каган М.И. О ходе истории. М.: Языки славянской культуры, 2004.

146. Межу ее В.М. Идея культуры. М.: Прогресс-Традиция, 2006.

147. Межу ее В.М. Маркс против марксизма. М.: Культурная революция, 2007.

148. Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.

149. Морсон Г.С. Бахтин и наше настоящее //Бахтинский сборник. Т. II. М., 1991.

150. Нанси Ж.-Л. Бытие единичное множественное. Минск: Логвинов, 2004.

151. НансиЖ.-Л. Corpus. М.: AdMarginem, 1999.

152. Неретина С.С. Одиссея философии культуры // Архэ. Культуро-логический семинар. Вып. 1. Кемерово, 1993.

153. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре: концептуализм Абеляра. М.: Гнозис, 1994.

154. Ницше Ф. Воля к власти. М.: Культурная революция, 2005.

155. Ницше Ф. Фридрих Ницше. Сочинения в 2-х томах. М.: Мысль, 1990.

156. Осовский О.Е. Диалог в большом времени: литературная концепция М.М. Бахтина. Саранск, 1997.

157. Панков А. Разгадка М. Бахтина. М.: Информатик, 1994.

158. Пантин В.И., Столярова Т.Ф. Культура и антикультура // Вырождение или возрождение? М.: Культурная революция, 2006.

159. Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998.

160. Петров М.К. Язык. Знак. Культура. М.: Наука, 1991.

161. Петровская Е. Антифотография. М.: Три кватдрата, 2003.

162. Петровская Е. Непроявленное (Очерки по философии фотографии). М.: Ad Marginem, 2002.

163. Пигстев А.И. Культура как целостность. Издательство волгоградского университета, 2001.

164. Подорога В. Выражение и смысл. М.: Ad Marginem, 1995.

165. Подорога В. Культура и реальность // Массовая культура. М.: Прагматика культуры, 2005.

166. Подорога В. Мимесис. Материалы по аналитической антропологии литературы. Т. 1. М.: Культурная революция, 2006.

167. Подорога В. Мир без сознания // Проблема сознания в современной западной философии. М.: Наука, 1989.

168. Подорога В. Феноменология тела. М.: Ad Marginem, 1995.

169. Понцо А. «Другость» у Бахтина, Бланшо и Левинаса // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995.

170. Попова И. О границах литературоведения и философии в работах М.М. Бахтина // Русская теория. М.: РГГУ, 2004.

171. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Феникс, 1992.

172. Портнов А.Н. Идея диалогизма сознания в философии и психологии XIX-XX веков // Бахтинские чтения. Орел: Издательство ОГТРК, 1994.

173. Пул Б. Роль М.И. Кагана в становлении философии М.М. Бахтина (от Германа Когена к Максу Шел еру) // Бахтинский сборник. III. М.: Лабиринт, 1997.

174. Реутгш М.Ю. Народная культура Германии. М.: РГГУ, 1996.

175. Риккерт Г. Философия жизни. Киев: Ника-Центр, 1998.

176. Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого. М.: Университет, 2000.

177. Рыклин М. Машины желания и просто машины // Деконструкция и деструкция. М.: Логос, 2002.

178. Рыклин М. Тела террора//Террорологики. Тарту-Москва: Эйдос, 1992.

179. Рюмина М.Т. Эстетика смеха: смех как виртуальная реальность. М.: УРСС,2003.

180. Сайд Э. Ориентализм: западные концепции Востока. СПб.: Русский миръ, 2006

181. Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. М.: Наука, 1974.

182. Сергеев К.А. Ренессансные основания антропоцентризма. СПб.: Наука, 2007.

183. Смирнов И.П. Бытие и творчество. СПб.: Фонд «Сервантес», 1996.

184. Смирнов И.П. Смысл как таковой. СПб.: Академический проект, 2001.

185. Спиноза Б. Этика// Спиноза Б. Сочинения в двух томах. СПб.: Наука, 1999.

186. Стенограмма заседания Ученого совета Института мировой литературы им. A.M. Горького. Защита М.М. Бахтиным диссертации «Рабле в истории реализма» // Диалог. Карнавал. Хронотоп. № 2-3. 1993.

187. Суслова Л.А. Философия И. Канта. М.: Высшая школа, 1988.

188. Тамарченко Н.Д. «Эстетика словесного творчества» Бахтина и русская религиозная философия. М.: РГГУ, 2001.

189. Тамарченко Н.Д., ТюпаВ.И. Архитектоника// Дискурс. М.: РГГУ, 11/2003.

190. Тарасов К.Е., Кельнер М.С. «Фрейдо-марксизм» о человеке. М.: Мысль, 1989.

191. Тодоров Ц. Наследие Бахтина // Вопросы литературы. Январь-февраль. 2005.

192. Тюпа В.И. Понимание // Дискурс. М.: РГГУ, 11/2003.

193. Тюпа В.И. Коммуникация // Дискурс. М.: РГГУ, 11/2003.

194. Уайт X. Метаистория: историческое воображение в Европе XIX века. Екатеринбург, 2002.

195. Ушакин С. Вне находимости: Бахтин как чужое свое // Новое литературное обозрение. № 79 (2006).

196. Федяева Т.А. Масса и карнавал: Элиас Канетти и Михаил Бахтин // Вопросы философии. № 3. 2007.

197. Философский энциклопедический словарь. М., 2006.

198. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1992.

199. Фрейд 3. Толкование сновидений. М.: Фирма «СТД», 2005.

200. Фридрих К. Бахтин как философ различия // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1(22) 1998.

201. Фуко М. Археология знания. СПб., 2004.

202. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум, 1996.

203. Фуко М. Надзирать и наказывать. М.: Ad Marginem, 1999.

204. Фуко М. Порядок дискурса // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996.

205. Фуко М. Слова и вещи: археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994.

206. Фуре В.Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Минск: Экономпресс, 2000.

207. Хаардт А. Другой и его визави: интерперсональные отношения в литературе и в мире жизни у Бахтина и Сартра // Ускользающий контекст: русская философия в XX веке. М.: Ad Marginem, 2002.

208. Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005.

209. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: Весь мир, 2003.

210. Ханзен-Леее О. А. Русский формализм. М.: Языки русской культуры, 2001.

211. Хардт М., НегриА. Империя. М.: Праксис, 2006.

212. Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М.: Культурная революция, 2006.

213. Хиз Д., Поттер Э. Бунт на продажу. М.: Добрая книга, 2007.

214. Чои Чжин Сок. Бахтин и Левинас — этика события vs. этика лика // Вопросы культурологии. 12/2007.

215. Чои Чжин Сок. Коммунизм и Другой: в случаях Левинаса, Дерриды и Бахтина // Манифест коммунистов. Сеул: Культурный человек, 2007. (на корейском языке)

216. Чои Чжин Сок. Понятие о современном времени: часы, деньги, скорость // Территории культурной политики: лекции по современной культуре. Сеул: Гринби, 2007. (на корейском языке)

217. Чои Чжин Сок. Понятие о современном пространстве // Территории культурной политики: лекции по современной культуре. Сеул: Гринби,2007. (на корейском языке)

218. Чои Чжин Сок. Событие и культура. М.М. Бахтин и Ж. Делез/Ф. Гваттари о создании культуры // Философская традиция как понятие и предмет историко-философской науки. М., 2006.

219. Шестаков В.П. Гармония как эстетическая категория. М.: Наука, 1973.

220. Шестаков В.П. Эстетические категории: Опыт систематического и исторического исследованием.: Искусство, 1983.

221. Щитцова Т.В. К истокам экзистенциальной онтологии: Паскаль, Киркегор, Бахтин. Минск: Пропилеи, 1999.

222. Цитг{ова Т.В. Событие в философии Бахтина. Минск: изд. Логвинов, 2002.

223. Эмерсон К. По ту сторону актуальности // Бахтинский сборник V. М.: Языки славянской культуры, 2004.

224. Эмерсон К. Против закономерности: Соловьев, Шестов, поздний Толстой, ранний Бахтин // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алетейя, 1995.

225. Эпштейн М.Н. Постмодерн в русской литературе. М.: Высшая школа, 2005.

226. Эпштейн М.Н. Слово и молчание в русской лиетратуре. М.: Высшая школа, 2006.

227. Юрченко Т.Г. Бахтин в своем отечестве // М.М. Бахтин в зеркале критики. М., 1995.

228. Ямполъский М. Наблюдатель. М.: Ad Marginem, 2000.

229. Материалы на иностранных языках

230. Agamben G. Homo Sacer: Sovereign Power and Bare Life. Stanford: Stanford University Press, 1998.

231. Althusser L. Ideology and Ideological State Apparatuses // Lenin and Philosophy and Other Essays. Aakar Books, 2006.

232. Althusser L. et al. Reading Capital. Verso, 1998.

233. Bawers R. Bakhtin, Self and Other: Neohumanism and Communicative Multiplicity // Gardiner M. (ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. II. SAGE Publications, 2003.

234. Benjamin W. Das Kunstwerk im Zeitalter seiner technischen Reproduzierbarkeit // Walter Benjamin. Gesammelte Schriften 1-2. Suhrkamp, 1991.

235. Benjamin W. Ueber den Begriff der Geschichte // Walter Benjamin. Gesammelte Schriften 1-2. Suhrkamp, 1991.

236. Bernard-Donals M.F. Mikhail Bakhtin: Between Phenomenology and Marxism. Cambridge University Press, 1995.

237. Berrong R.M. Rabelais and Bakhtin: Popular Culture in Gargantua andPantagruel. University of Nebraska Press, 1986.

238. Bocharov S. Conversations with Bakhtin // Gardiner M. (ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. I. SAGE Publications, 2003.

239. Brandist C. The Bakhtin Circle: Philosophy, Culture and Politics. Pluto Press, 2002.

240. Clark К., Holquist M. Mikhail Bakhtin. The Belknap Press of Harvard University Press, 1984.

241. Conway J.P. The Retreat from History: A Marxist Analysis of Freud // Studies in Soviet Thought 25 (1983).

242. Davis C. Levinas: An Introduction. University of Notre Dame Press, 1996.

243. Deleuze G. Expressionism in Philosophy. Zone Books, 1992.

244. Deleuze G. Immanence: A Life // Pure Immanence: Essays on a Life. New York: Zone Books, 2001.

245. Deleuze G. Spinoza: Practical Philosophy. San Francisco: City Lights Books, 1988.

246. Deleuze G., Guattari F. A Thousand Plateaus: Capitalism and Schizophrenia. University of Minnesota Press, 1987.

247. Deleuze G., Guattari F. Kafka: Toward a Minor Literature. University of Minnesota Press, 1986.

248. Derrida J. Margins of Philosophy. University of Chicago Press, 1985.

249. Eagleton T. Walter Benjamin: Towards a Revolutionary Criticism. London: Verso, 1981.

250. Emerson C. The First Hundred Years of Mikhail Bakhtin. Princeton: Princeton University Press, 1997.

251. Falconer R. Introduction // Face to Face: Bakhtin in Russia and the West. Sheffield Academic Press, 1997.

252. Godzich W. Correcting Kant: Bakhtin and Intercultural Interactions // Gardiner M. (ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. II. SAGE Publications, 2003.

253. Guattari F. Molecular Revolution. Penguin Books, 1984.

254. GuattariF. Psychanalyse et Transversal^. Paris: Editions la Decouverte, 2003.

255. Gurevitch Z. Plurality in Dialogue: A Comment on Bakhtin // Gardiner M(ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. III. SAGE Publications, 2003.

256. Hirschkop K. A Response to the Forum on Mikhail Bakhtin // Morson G.S. (ed.) Bakhtin: Essays and Dialogues on His Work. Chicago & London: University of Chicago Press, 1981.

257. Hirschkop K. (ed.) Bakhtin and Cultural Theory. Manchester University Press, 1989.

258. Hirschkop K. Heteroglossia and Civil Society: Bakhtin's Public Square and the Politics of Modernity // Gardiner M. (ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. II. SAGE Publications, 2003.

259. Hirschkop K. Mikhail Bakhtin: An Aesthetics for Democracy. Oxford University Press, 1999.

260. Holquist M. The Surd Heard: Bakhtin and Derrida // Literature and History. Theoretical Problems and Russian Case Studies. Stanford: Stanford University Press, 1986.

261. Holquist M., Clark K. The Influence of Kant in the Early Work of M.M. Bakhtin // Gardiner M. (ed.) Mikhail Bakhtin. Vol. I. SAGE Publications, 2003.

262. Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism. New Left Review, June (146). Oxford: the Alden Press, 1984.

263. Jameson F. The Political Unconscious. Cornell University Press, 1982. Jenkins K. Re-thinking History. Routledge, 2003.

264. Kojeve A. Introduction to the Reading of Hegel: Lectures on The Phenomenologyof Spirit. Cornell University Press, 1980. Kristeva J. Desire in Language: A Semiotic Approach to Literature and Art.

265. History: Texts, Contexts, Language. Ithaca: Cornell University Press, 1993. Lanson G., Tiiffran P. Manuel illustre d'Histoire de la Litterature fran9aise. Paris: Hachette, 1929.

266. Mills C. W. The Sociological Imagination. Penguin Books, 1970.

267. Morson G.S. Hidden in Plain View: Narrative and Creative Potentials in «War and

268. Peace». Stanford University Press, 1988. Morson G.S. The Baxtin Industry // Slavic and East European Journal, Vol.30, No.l. 1986.

269. Morson G.S., Emerson C. Mikhail Bakhtin: Creation of a Prosaics. Stanford

270. University Press, 1990 Nealon J. The Ethics of Dialogue: Bakhtin and Levinas // College English. Vol. 59. No. 2. 1997.

271. Neilsen G.M. The Norms of Answeability: Social Theory Between Bakhtin and

272. Habermas. State University of New York Press, 2002. Nollan V.Z. Bakhtin: Ethics and Mechanics. Illinois: Northwestern University Press,

273. Patton P. Deleuze and the Political. New York: Routledge, 2000.

274. RechardM., Cdte-Jallade M.-F., Skrzypczak J.-F. Penseurs pour aujourd'hi. Lyon:

275. Chronique sociale, 1994. Stallybrass P., White A. The Politics and Poetics of Transgression. Ithaca: Cornell UP, 1986.

276. Thoburn N. Deleuze, Marx and Politics. London: Routledge, 2003. Todorov Tz. Mikhail Bakhtin: The Dialogical Principle. University of Minnesota Press, 1984.