автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Проблемы морфологии тирренских языков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблемы морфологии тирренских языков"



На правах рукописи

Яцемирский Сергей Александрович

ПРОБЛЕМЫ МОРФОЛОГИИ ТИРРЕНСКИХ ЯЗЫКОВ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических

наук

Специальность 10.02.20. - «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание»

Москва 2006

Работа выполнена в Центре компаративистики Института восточных культур и антиковедения РГГУ

Научный руководитель — доктор филологических наук, профессор

В .Л. Дыбо

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

В.В. Шеворошкин

доктор филологических наук, профессор В.П. Нерознак

Ведущая организация - Институт языкознания Российской

академии наук

Защита диссертации состоится марта 2006 года на заседании диссертационного совета Д-212.198.08 при Российском государственном гуманитарном университете, 125 967, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного гуманитарного университета.

Автореферат разослан февраля 2006 года

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат филологических наук

М.Б. Рукодельникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования.

Исследование этрусской культуры в контексте античного развития представляется и сегодня весьма актуальным, поскольку, сформировавшись на архаическом субстрате и принеся с собой ряд типично восточных (в устоявшейся терминологии -"ориентализирующих") черт, она оказала очень существенное воздействие на развитие древнейшего Рима, складывание основ римской государственности, развитие искусства и религии. Имеются прямые указания на особую культурную роль этрусков - фактически, в архаический период они оказывали на Город такое же влияние, как позднее греки. Этрусский язык, бесконечно далёкий от латинского, стал источником пополнения лексики последнего во всех сферах, где этруски выступали учителями римлян - градостроительстве и мореходстве, ремесле и торговле, обрядах и гадательной практике. Наконец, этруски выступили посредниками в принятии римлянами письменности - самой основы цивилизации.

Вместе с тем, этруски были совершенно неродственным индоевропейцам народом. Их язык, генетическая принадлежность которого не установлена до сих пор, после ассимиляции этрусского населения римлянами и италиками был забыт на долгие века, сохранившись в европейской истории только в нескольких десятках глосс и туманных упоминаниях античных авторов. Другие же средиземноморские народы, родство которых с этрусками сейчас твёрдо установлено, оказались совершенно забыты.

Проблема происхождения этрусков и родственных им народов была поставлена ещё в древности; античные авторы высказывали различные мнения о происхождении этрусков - тирренов Италии, а также тирренов, живших на островах Эгейского моря и в материковой Греции. Учитывая

разнообразные достижения этрусков, интерес к этому народу был вполне обоснован; он только усилился в период итальянского Возрождения, перейдя в Новое время и устойчиво сохраняясь до наших дней.

При том, что историко-культурная, территориальная и даже антропологическая общность являются второстепенными по сравнению с языковой, и на первый план выходит идентификация и самоидентификация на основе языковой принадлежности, именно характер языка тирренов представляет собой наиболее трудноразрешимую загадку изо всех, связанных с этими народами. В свою очередь, имеющиеся результаты демонстрируют резкое отставание в целом ряде разделов. Характерно, что в этрусском достаточно полно изучены только личные имена, отчасти заимствования в латинский и отдельные экстралингвистические темы - разделы, мало связанные с пониманием текста. Практически единственной целостной грамматикой является выдающееся исследование А.Й. Пфиффига от 1969 г., но и оно, как представляется, нуждается в существенном уточнении и доработке.

Таким образом, тема исследования представляется на данный момент особо актуальной.

В качестве объекта настоящего исследования выбраны письменные памятники известных на сегодняшний день пяти тирренских языков, а также реликтовая тирренская лексика, сохранённая в других древних языках (в основном в латинском и греческом).

Предметом исследования являются грамматическая структура имеющихся текстов, а также словообразовательные модели реликтовой лексики. Фактически, такая тематика исследования подразумевает необходимость использования всего известного тирренского материала.

Хронологические рамки исследования. Согласно общепринятым в настоящее время датировкам, памятники тирренских языков относятся к следующим периодам времени:

1. Этрусского языка - с VII по II, возможно, I вв. до н. э.; сведения о более поздних датировках не встречается, хотя сам язык существовал ещё достаточно долгое время.

2. Эгейско-тирренского язьпса - VI в. до н. э. (по практически единственному памятнику).

3. Южнолузитанского языка - VII-VI вв. до н. э. (наименее надёжная датировка изо всех тирренских языков).

4. Этеокипрского языка — VI-IV вв. до н. э.

5. Ретийского языка - III-I вв. до н. э.

6. Кипро-минойского языка (сугубо предположительно) XV-XIII вв. до н. э. Трудночитаемые тексты, исполненные местной разновидностью линейного письма, не могут здесь привлекаться по объективной методологической установке — выдвинув гипотезу о тирренской принадлежности данного идиома, следует проверять её с помощью надёжно установленной лексики и подтверждённых грамматических схем, тогда как наша работа посвящена разработке последних.

Определение времени проникновения различных тирренских лексем в латинский и греческий носит предположительный характер. Многие заимствования появились ещё в царский период (753-510 гг. до н. э.), некоторые - позднее, но в любом случае в весьма раннее время, т. е. до того, как основным источником заимствований стал греческий. Термины, служившие для описания этрусских реалий, но не вошедшие в литературный язык, использовались существенно позднее.

Таким образом, диссертационное исследование охватывает период времени с VII по I вв. до н. э. (применительно к тирренским письменным памятникам), и подразумевает использование как лексики, сохранённой в позднейших текстах (ср., в частности, словарь Гесихия — V в. н. э.), так и лексики, дожившей до наших дней (топонимика и субстрат).

Цели и задачи исследования. В соответствии с вышеизложенным, целью данного исследования стала попытка системного описания начал

тирренской грамматики на основании изучения внутренней структуры тирренских текстов и отдельных форм.

Для реализации данной цели ставятся следующие задачи:

- предварительный анализ экстралингвистических данных (сведений о происхождении и расселении тирренских народов и весьма подробное описание источников);

— характеристика принципов фиксации тирренских языков на письме в контексте развития линейного письма и классической античной традиции;

— систематизация и характеристика известных разделов тирренской лексики, а также определение путей дальнейшего их расширения;

-описание важнейших черт тирренской фонетики как одной из основ доказательной базы морфологического исследования;

- применение полученных данных и выводов для детального анализа грамматической структуры собственно тирренских текстов.

История изучения проблемы. Современные (начиная с XIX в.) исследования развивались в основном в рамках двух методов — этимологического и комбинаторного (гораздо более надёжного). Этимологический метод отражал надежду на то, что среди древних и современных языков должны найтись близкородственные этрусскому идиомы. В к. XIX и 1-й пол. XX в. этрусский язык сравнивался уже чуть ли не со всеми живыми и мёртвыми языками Старого и Нового света; из этих сопоставлений сколь-нибудь убедительны были только параллели с италийскими языками и малоазийским ареалом, остальные же можно воспринимать только как курьёзы. Своего апогея этимологический метод достиг в работах В. Корссена, считавшего этрусский язык италийским; эти взгляды совсем не находят подтверждений. Лексические параллели здесь, как, например, и между этрусским и греческим, подменяются анализом заимствований; фактически, в подобных случаях италийские слова сравнивались с италийскими, а греческие — с греческими. Тем не

менее, подобные "теории" просуществовали достаточно долго. Уже в середине XX в. выходили работы В. Георгиева, которые стали, по-видимому, последней серьёзной попыткой включения этрусского в индоевропейскую семью. Гораздо менее убедительные (а подчас просто нелепые) построения выходят под броскими названиями и в наши дни.

Коренная слабость этимологического метода состоит в том, что фонетический состав большинства языков достаточно невелик, а длина лексемы ограничена. В принципе, сходные по звучанию слова есть в любых языках мира; при определённом желании можно обнаружить в таких парах или группах и сходные значения, особенно если исходить из широкой семантики слов. При непонимании же общего контекста надписи для истолкования отдельных слов зачастую снимаются любые ограничения.

Неограниченное применение этимологического метода дискредитировало его. Отсутствие чётких, проверяемых результатов подчас заставляло отказаться от любых лексических сопоставлений. Когда благодаря кратким латинско-этрусским билингвам (преимущественно погребальные надписи) были выявлены некоторые базовые категории, стало возможным приступить к анализу этрусских текстов исходя из их внутренней структуры, с тем, чтобы истолковать лексическое значение уже из грамматических функций.

Учёные, сделавшие основой своей работы комбинаторный метод, продвинулись в исследовании этрусского и других тирренских языков существенно дальше. После того, как были установлены значения некоторых важнейших слов, схематично понятая структура текстов стала наполняться лексическими значениями. Это повлекло за собой очень существенный рост этрусского словаря. Выдающиеся этрускологи, такие, как А.Й. Пфиффиг, М. Паллотино, М. Кристофани, Г. Рикс, А.И. Харсекин и др., смогли интерпретировать существенный пласт этрусской лексики (в этих работах он составил уже более 120 слов),

понять многие важнейшие грамматические категории. Большим достижением было устранение многих, иногда очень старых ошибок.

Наряду с методологическими достижениями, появлялись толкования новых материалов. Одним из наиболее заметных стало сопоставление с этрусским южнолузитанского (Шультен, 1941 г.) и этеокипрского (Харсекин, 1976 г.).

Во второй половине XX в. стало возможным вполне здраво рассуждать о типологии этрусского и тирренских языков в целом. Изучение менее известных, периферийных языков, таких, как эгейско-тирренский, ретийский, зтеокипрский, позволило говорить уже о своеобразной языковой семье с достаточно широким ареалом распространения.

Теоретические и методологические основы исследования. В рамках данного исследования предлагается описывать не отдельные, наиболее важные с морфологической стороны тексты или, тем более, формы, а строить целостную концепцию грамматической структуры тирренских языков в её развитии.

Если известные до сих пор и предлагаемые нами толкования грамматических форм представляют собой не разрозненный набор слов, а определённым образом организованную грамматическую систему форм, между которыми существуют определенного рода связи, обеспечивающие функционирование данной системы, то описание этих форм не ограничивается отдельными элементами в её составе, а подразумевает выделение общих черт, принципов сочетания элементов и строго грамматическое определение значений. В конечном итоге, такой принцип работы обеспечивает достаточно высокую проверяемость, и, соответственно, построение объективной картины основ тирренской грамматики, даже при том, что нам известна лишь часть элементов системы.

Такой подход представляется перспективным с теоретической точки зрения хотя бы потому, что именно связи между отдельными элементами приводят к пониманию системы и отдельных компонентов в её составе. Целесообразность системного подхода с практической точки зрения связана с тем, что проще вначале описать трансформацию системных связей или, иными словами, дать решение в общем виде и только потом перенести его на отдельные, пока неизвестные нам элементы, поскольку число системообразующих связей всегда невелико по сравнению с числом элементов в составе системы. Отдельным результатом такого подхода является устранение застарелых ошибок, которые довольно часто встречаются в этрускологической литературе (не столько в общих грамматиках, сколько в компилирующих либо просто цитирующих их упрощенных очерках).

В данном случае системой является морфология тирренских языков, предполагающая возможность применения к ней определённых методов, в частности, комбинаторного и сравнительно-исторического.

Как было показано, всё наиболее существенное в этрускологии было сделано с использованием комбинаторного метода; при его сочетании со сравнительно-историческим формируется подлинно комплексный подход, который является основным в нашей работе. Вместе с тем, привлекаются и другие методики. Так, при прояснении базовых грамматических категорий и лексических значений появились новые возможности для лексических сопоставлений (этимологический метод) и изучения языковой конвергенции (т. наз. билингвистический метод). Последний метод, второстепенный по сравнению с комплексным, помогает понять некоторые факты языкового взаимодействия, такие, как сходные по структуре формулировки в неродственных языках, кальки, возможно, близкие синтаксические явления.

Главной теоретической установкой нашей интерпретации доступных пока разделов тирренской грамматики является понимание

тирренских языков как агглютинативных. В представленной работе показаны случаи, когда в исследованиях, формально относивших этрусский язык к агглютинативным, либо основанных на сходном понимании, имеют место толкования грамматических элементов, в корне противоречащие принципам агглютинативной структуры. Соответствие принципам агглютинации является основой грамматического критерия доказательства или опровержения тех или иных положений. Частный случай применения грамматического критерия представляют собой ситуации, когда анализируемая форма содержит элементы, смысл которых пока не установлен по чётким морфологическим и синтаксическим связям, а также отражениям в заимствованиях, и значение данной формы будет оставаться недоказанным до их грамматического определения.

Источниковая база исследования. Настоящее исследование основано на анализе памятников пяти тирренских языков, а также неоднородного пласта субстратной лексики, которую, в основной её части, можно надежно ассоциировать с теми же языками. Собственно тирренские письменные памятники являются почти исключительно эпиграфическими.

Единственным не-эпиграфическим (и, вместе с тем, наиболее крупньм) этрусским текстом является т. наз. "полотняная книга", т. е. текст Загребской мумии. Эта книга, датирующаяся примерно 1в.дон.э., содержит примерно 1185 читаемых слов; при этом, количество различных лексем не превышает 500. Загребский тскст содержит ритуальные предписания; он, по-видимому, сопоставим по своей структуре с ритуальными Игувинскими таблицами на умбрском языке. Понимание книги осложнено обилием культовой лексики; в любом случае, это наиболее сложный и интересный текст, оставшийся нам от тирренской группы.

Все остальные этрусские письменные памятники представляют собой надписи на твёрдых предметах; известны тексты самого различного содержания. К началу XIX в. было найдено не более 300 надписей; в настоящее время обнаружено около 11 тысяч разнообразных этрусских текстов. Нам известны памятники юридического (предположительно) и сакрального стиля, официальные тексты правителей (к последним относится, по крайней мере, билингва из Пирг), эпитафии, подписи владельцев и изготовителей различных предметов, вотивные надписи, монетные легенды, надписи на межевых камнях и некоторые другие.

Объём, количественное соотношение, содержание и научная ценность этих текстов чрезвычайно неравноценны. Большинство надписей суть краткие эпитафии, содержащие в первую очередь малоценные для грамматического анализа имена собственные и термины родства. К этой группе текстов относятся и все известные этрусско-латинские билингвы. По оценке И. М. Тройского, краткие эпитафии составляли примерно 80% надписей (на 1953 г.; принципиальное соотношение не изменилось и позднее). Грамматические категории, встречающиеся здесь, крайне немногочисленны; эти тексты привлекаются в основном для изучения фонетики (в т. ч. диалектизмов), особенностей графики, а также любых других исследований, опирающихся на массовое сравнение.

Другую значительную группу текстов представляют собой близкие по структуре подписи владельцев или изготовителей различных предметов либо их посвящения, обычно также бедные грамматически. Некоторые посвящения более интересны, поскольку они содержат такие структуры, как "меня изготовил такой-то для такого-то божества", "я принесён таким-то в качестве дара божеству", и т. п.

Ретийские надписи структурно практически не отличаются от последних этрусских типов. Всего известно немногим более ста кратких

надписей; по своей значимости для изучения морфологии они отстают не только от надписи Лемносской стелы, но и от этеокипрских надписей.

Уникальная надпись Лемносской стелы является эпитафией, дополненной подписью её составителя; она поддаётся достаточно подробному анализу. При том, что сходство её языка с этрусским было отмечено практически сразу, отличия некоторых важных элементов однозначно указали на самостоятельный язык, а не диалект этрусских переселенцев, как это иногда считалось.

Этеокипрские тексты крайне немногочисленны; они исполнены линейным письмом, существенно затрудняющим прочтение. Фактически, здесь доступны для понимания отдельные формы; пока нам неизвестно содержание надписей в целом.

Южнолузитанские надписи пока единичны и содержат минимум грамматических категорий, привлекающихся только по сравнению с данными других тирренских языков.

Научная новизна диссертационного исследования. Новизна постановки проблемы и подхода к её исследованию проявилась в следующем:

— впервые в общем контексте изучения тирренских языков используется ряд источников, ранее практически не привлекавшихся -различные слои реликтовой лексики, этеокипрские тексты; в написании общей тирренской грамматики привлекаются данные текста Кортонской таблицы, открытой в 1992 г. и, соответственно, не вошедшей в основные издания;

- получает большую этническую и историко-географическую определённость само понятие тирренской семьи (группы);

-впервые в отечественной историографии предпринята попытка целостного описания тирренских языков, включающая подробный анализ фонетики, морфологии и лексики;

- грамматический анализ основывается на единой типологической схеме и лингвистических универсалиях, позволяющих сохранить строгость и определенность выводов;

- последовательно используемый грамматический критерий верификации позволяет отбросить некоторые ошибочные построения, препятствовавшие дальнейшим исследованиям;

- намечаются пути дальнейшего исследования тирренских памятников и, возможно, введения в оборот новых, ранее тирренскими не считавшихся.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в нём определения, идеи и выводы могут быть использованы при проведении различных лингвистических исследований, касающихся как внутренней структуры тирренских языков, так и установления их родства с другими группами. Применение полученных данных представляется перспективным при исследовании реликтовых языков средиземноморской Европы в целом.

Материалы диссертационного исследования были использованы при подготовке специального курса «Введение в лингвистическую этрускологию». Содержание работы также может служить основой для разработки курса «Основы изучения тирренских языков».

Структура исследования. Выбор центральной исследовательской проблемы, целей и задач предопределили структуру диссертационного исследования.

Диссертация состоит из Введения, в котором даётся обоснование исследования, трёх глав, в которых освещаются основные вопросы темы, Заключения и Приложений.

Апробация выводов, выносимых на защиту. В процессе работы над диссертационным исследованием его положения и выводы апробировались на заседаниях Центра компаративистики Института восточных культур и антиковедения РГТУ. Промежуточные результаты

исследования были представлены на международной конференции памяти В.М. Иллич-Свитыча (Москва, октябрь 2004 г.) и в прочитанном на ИВКА РГГУ специальном курсе "Введение в лингвистическую этрускологию".

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении формулируется содержание научной проблемы, определяется объект исследования, оцениваются возможности и перспективы разысканий. Здесь же представлены теоретические и методологические основания исследования, характеризуется структура работы, а также обосновываются выводы, имеющие научную новизну.

Глава 1, "Общие сведения о тирренской группе языков", позволяет ввести предмет исследования в исторический и лингвистический контекст. В главе с позиций современной исторической и лингвистической наук, а также данных классической этрускологии XX века, даётся системное описание состава тирренской семьи, проводится анализ сведений античных авторов о происхождении и расселении тирренских народов, подробная характеристика источников и обзор происхождения и бытования тирренских систем письма.

Показано, что современное изучение тирренских языков, ранее практически полностью основанное на этрусских материалах, может быть актуальным только при максимально полном привлечении данных других языков. Этими языками являются: ретийский, эгейско-тирренский, обычно не вполне точно именовавшийся "лемносским", этеокипрский (название, отсутствующее у древних авторов, введено по аналогии с этеокритским) и южнолузитанский (отличный от основного лузитанского массива).

Памятники перечисленных языков относятся к УП-1 вв. н. э.; этрусский язык оставался живым и позднее (по свидетельству Авла Геллия, по крайней мере, во II в. н. э.; в отдельных религиозных общинах,

он, возможно, продолжал существовать даже до падения Западной Римской империи), однако тексты от этого периода неизвестны. При этом хронология памятников лишь частично перекрывает хронологию известных фактов истории тирренов. В частности, известные упоминания о турша (тирренах) в египетских текстах относятся примерно к XIII в. до н. э.; этому периоду близки известные памятники т. наз. "кипро-минойского" письма, в котором есть основания видеть предковую форму классического кипрского силлабария. Таким образом, намечаются пути дальнейшего исследования с целью выявления новых сведений о тирренах или даже их письменных памятников.

Характеристика наличных источников, систематизированная по различным языкам и подразделённая по генетическому принципу в этрусском разделе, позволяет оценить проблемы и перспективы .исследования как отдельных текстов, так и совокупности памятников конкретных языков. Она предваряется анализом сведений античных авторов о письменных памятниках этрусков.

Комплекс достаточно объёмных доступных нам или упоминающихся у античных авторов текстов не вышел за рамки сакрального и юридического стиля; хотя имеется единичное свидетельство Варрона о трагедиях некоего Волния, литература в собственном смысле слова, скорее всего, никогда не существовала (сами упомянутые "трагедии" могли являться религиозными мистериями). Впрочем, по своему содержанию этрусские тексты достаточно близки памятникам во многом синхронных им италийских языков (кроме, разумеется, латинского).

Далее следуют описания конкретных текстов; они снабжены ссылками на основные посвященные им исследования. Наиболее подробно описывается Загребская книга, многие десятилетия занимающая особое место в этрускологических исследованиях. Характеристика памятников содержит, помимо внешней критики, оценку их важности и

■перспектив изучения. В конце подразделов, посвященных конкретным тирренским языкам, указываются и кратко характеризуются важнейшие издания текстов, предпринимавшиеся до сих пор.

Логическим завершением источниковедческого раздела является очерк истории и принципов организации систем письма, использовавшихся тирренскими народами. Показано, что тирренские народы закономерно обнаруживают общность в адаптации архаического греческого алфавита к нуждам своего языка; также анализируется проблема соотношения линейной и алфавитной систем письма (поскольку, по мнению автора, кипрские материалы, исполненные линейным письмом, будут иметь большее значение, чем это обычно считается).

Указывается, что, помимо "чистых типов", тирренские народы пользовались (на Пиренейском п-ове) и гибридным буквенно-слоговым письмом, возможно, возникшем при знакомстве с линейными письменностями Восточного Средиземноморья. При этом, некоторые особенности местного письма настолько архаичны, что, не находя параллелей с классическим кипрским силлабарием, обнаруживают отдельные общие черты с линейным письмом более древнего состояния (косвенно это также может быть связано с древнейшим кипрским письмом). Таким образом, обосновываются направления дальнейшего исследования влияния тирренов на этнокультурную ситуацию в Средиземноморье в целом. Для более глубокого, наглядно подтверждённого понимания графических систем в тексте диссертации применяются три специально разработанных автором электронных шрифта йЕ

Глава 2, "Основы изучения тирренских памятников", посвящена вопросам и результатам собирания, определения и толкования тирренской лексики, а также весьма подробному анализу тирренской фонетики. Особенности тирренского материала таковы, что нам было необходимо

предварить основное, грамматическое исследование весьма объёмной вводной частью - анализом лексики и фонетики. Здесь был получен ряд выводов, использованных для доказательства дальнейших построений.

В первом разделе предлагается разработанная автором классификация известных на сегодняшний день групп тирренской лексики (всего б групп), основанная на путях и способах определения лексических значений. Характеристика данных групп дополняется и подкрепляется конкретными примерами восстановления значений, в т. ч. проведёнными автором (plek-u "воин", ampVl- "весна", sian(s)- "бронзовый" и т. д.).

Наиболее подробно в этом разделе рассматриваются известные тирренские глоссы, сохранённые в трудах античных авторов. Поскольку современные издания глосс (в первую очередь, М. Паллотино) восходят к очень старому изданию Ф. Демпстера (1723-24 гг.), они нуждаются в определённых комментариях и поправках (в частности, в эти списки проникли некоторые латинизмы). Вместе с * ними автором работы предлагаются некоторые ранее не учтённые глоссы, типологически близкие к уже приводившимся - cupencus "жрец", Mantus, Kadmilos (теонимы).

Далее, в лексическом разделе показываются многообразные связи между рассмотренными группами: ср. некоторые группы, значение членов которых определяется разными путями: cupencus "жрец" (глосса Сервия) : сереп в этрусских текстах; глосса kauta "майоран" : cota (субстратное слово с тем же значением) : Са(и)ва (имя солнечного божества), и т. п. Промежуточным итогом являются предложенные образцы составления корневых словарных статей, по возможности полно учитывающих как эпиграфические данные, так и субстратную лексику.

Исследование фонетики представляет собой логически целостный раздел, позволяющий сделать как частные выводы, так и показать, что

состав тирренских фонем существенно сложнее, чем это обычно считается.

Важнейшим итогом фонетического исследования стал вывод о наличии в тирренских языках двух рядов смычных - напряжённых и ненапряжённых, чётко различающихся по своим рефлексам как в этрусских текстах, так и в иноязычных (в первую очередь латинских) передачах. Разграничение напряжённых и ненапряжённых имеет особую важность для изучения морфологии; наиболее характерный пример -устранение предполагавшейся оппозиции окончаний -ке - для действительного залога и -хе - для страдательного. Показано, что здесь мы имеем рефлексы одного и того же напряжённого звука, соответственно, нет никаких оснований искать морфологическую дифференциацию.

Некоторые другие положения, в частности, вывод об отсутствии в тирренских языках грамматически значимых чередований гласных, позволяют показать ненадёжность части имеющихся в литературе гипотез (в первую очередь, безнадёжно устаревший тезис о вхождении тирренской группы в индоевропейскую семью).

Наличие разнообразных чередований и иноязычных параллелей позволило проследить развитие многих звуков на разных этапах существования тирренских языков, наметить отдельные диалектные черты (полученные выводы позволили составить, по-видимому, наиболее полную на сегодняшний день сводную таблицу этрусского консонантизма). С другой стороны, скудость определённых данных препятствует изучению некоторых фонем; представляется, что без обнаружения новых памятников их характер вряд ли будет изучен.

Впрочем, решение частных вопросов может лишь дополнять общую картину, не изменяя её принципиально. Позволительно надеяться, что полученные выводы (в первую очередь, о характере гласных и наличии двух серий ряда согласных фонем), послужат основой для

сравнительно-исторического исследования, что, в конечном итоге, способствовало бы прояснению родства тирренских языков в целом.

В главе 3, "Грамматический строй тирренских языков", поднимаются не решённые на сегодняшний день вопросы морфологии и словообразования тирренских языков. Поскольку эта глава является логическим центром данного исследования, все накопленные ранее идеи, подходы и выводы аккумулируются здесь для решения основной поставленной цели - анализа грамматической структуры тирренских текстов и создания адекватной картины тирренской грамматики.

Итогами изучения морфологии стали как конкретные выводы, так и предложенное весьма цельное описание тирренского грамматического строя. Полученная система оставляет некоторые свободные "гнёзда", запошить которые в дальнейшем существенно легче, чем разыскивать в этрусских текстах новые категории.

Морфологическая система тирренских языков в целом характеризуется, с одной стороны, известной простотой, с другой — довольно многочисленными параллельными способами выражения грамматических отношений (в частности, отсутствием единообразия в передаче субъектно-объектных отношений, в выражении принадлежности). Последнее объясняется в первую очередь тем, что ни один из тирренских языков, даже этрусский - язык высокоразвитой культуры — не испытал грамматического нормирования, осуществляющегося в основном в рамках языка литературного.

Далее, комплексный анализ собственно текстов на различных тирренских языках, а также лексикологических данных, полученных при изучении неиндоевропейского субстрата латинского и (отчасти) греческого, позволил автору сделать следующие основные выводы.

Тирренские языки представляют собой классический тип агглютинативных языков. Им свойственны морфологически однозначные суффиксальные показатели, частично происходящие, по-видимому, из

самостоятельных элементов, весьма сложные суффиксальные цепочки, сочетание элементов которых позволяет тонко конкретизировать оттенки значений, развитый синтетизм словоформы в целом. Ничтожные остатки внутренней гласной флексии явно занимают подчинённое положение. Таким образом, во всех известных на сегодняшний день языках группы отсутствуют морфологически значимые чередования фонем и сколь-нибудь надёжные случаи передачи двух и более значений посредством одного суффиксального элемента. Всего выделено (не считая словообразовательных) около 10-12 именных и 16-17 глагольных формантов.

Изучение формантов множественного числа имён в сопоставлении с лексическим значением позволило постулировать наличие важнейшей характеристики тирренского имени - категории одушевлённости-неодушевлённости.

Специфическими чертами тирренской группы являются почти полное отсутствие словосложения (оно регулярно осуществляется только в сложных числительных и в единичных (не более 2-3) нарицательных и собственных именах) и отсутствие префиксации.

Большинство известных именных форм или не имеет каких-либо словоизменительных суффиксальных показателей (для именительного и основных случаев употребления винительного падежа),. либо присоединяет 1-3 суффикса. При этом маркируется множественное число; его суффиксы предшествуют падежным. Достоверно известные сочетания содержат не более 2 падежных суффиксов, многие из них весьма нестабильны. Предположительно, подобные сочетания указывают на формирование в этрусском языке (о других тирренских пока говорить не приходится) общекосвенного падежа, присоединявшего или отчасти заменявшего некоторые другие показатели, однако процесс этот явно не получил логического завершения - в частности, не наблюдается сколь-

нибудь заметного распространения послелогов, конкретизировавших такой падеж.

Такая же структура свойственна и производным именам; при подробном анализе последних удаётся подразделить некоторые словообразовательные и словоизменительные элементы, ранее считавшиеся едиными (в частности, выяснилось, что словоформы с элементом -виг(-) не обозначают некоторую "общность", а представляют собой формы множественного числа от весьма характерных имён на -/е).

Данная модель, выведенная из материалов этрусского языка, по-видимому, вполне соответствует данным "малых" тирренских языков.

Особенно интересна система тирренских числительных, известная также в основном из этрусского. Она является десятиричной с элементами двенадцатиричной, и обнаруживает ряд важных особенностей в образовании сложных форм. Пока известны в основном количественные, единичные порядковые и разделительные числительные, некоторые числительные-наречия, а также производные имена *1т1;епа "четвёрка" (из эгейско-тирренского), аналогичные обозначения магистратур ге1атепа- и каг\епа- от 2 и 12 соответственно. Было выявлено числительное Иа1х "10"; форма £аг, ранее "претендовавшая" на такое истолкование, интерпретирована как "12", будучи производной от £а "6" при помощи суффикса множественного числа. Числительные обнаруживают те же способы грамматического словоизменения, что и имена существительные; единственный элемент, пока не засвидетельствованный у последних - вычитательный суффикс -ет, используемый в некоторых сложных числительных. Сама "вычитательная" модель, присутствующая в латинском типе сЬю-Зе-т^тй "18", ип-д.е-\1%Ш1 "19" могла, как представляется, явиться продуктом конвергентного развития неродственных языков.

Достоверно известные формы тирренского глагола отличаются весьма простой и логичной структурой. В этрусском языке формы,

примерно соответствующие личным, присоединяют общее окончание -е либо к чистой основе (для настоящего времени), либо маркированной 2 или, возможно, 3 суффиксами прошедшего времени (или совершенного вида). Известно несколько суффиксальных показателей, предшествующих видо-временным и обладающих неясным по причине ничтожно малой частотности значением. Определительные формы на -и обладают той же структурой, однако случаи употребления сложных форм (с показателем прошедшего времени -к:-) неуклонно сокращаются; по-видимому, к позднеэтрусскому периоду они отмирают (впрочем, сохраняясь в ретийском). Определительные формы обнаруживают случаи падежного словоизменения, соответствующие именным.

Менее известные классы - императив, оптатив, причастия, герундив, изучаются почти исключительно на этрусском материале. Императив представляет собой либо чистую бснову (как говорилось выше), либо некоторые производные, иногда довольно сложные (до 3 суффиксальных элементов). По способам словоизменения к нему близок оптатив, образующийся при помощи суффикса -еп. Причастия известны из этрусского, эгейско-тирренского, южнолузитанского и (предположительно) ретийского. Способ их образования в этрусском отличается от единого, просматривающегося в эгейско-тирренском и южнолузитанском. Герундив, известный только из этрусского, образуется при помощи того же суффикса -еп (предположительно происходящего из послелога направления), что и дательно-направительный падеж части имён, и не присоединяет других элементов.

Категория числа в глаголе пока не просматривается - нам неизвестны особые формы множественного числа ни в одном из рассматриваемых языков. Насколько можно судить по особенностям некоторых этрусских конструкций, простые формы на -е могут сочетаться как с единственным, так и с множественным числом имён (что полностью соответствует фундаментальной характеристике агглютинативных языков

- суффикс здесь указывает только на время/вид, безотносительно к числу).

Завершает главу анализ словообразовательных моделей - раздел этрусской грамматики, подвергающийся достаточно надёжному анализу. Здесь особое внимание уделено сопоставлению формантов, встречающихся в памятниках, с суффиксами тирренской лексики, проникшей в латинский и (в значительно меньшей степени) в греческий язык.

В Заключении подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы по его теме.

В Приложениях к диссертации представлен корневой список важнейших основ, встречающихся в примерах в диссертации (Приложение 1), а также некоторые особенно интересные тирренские надписи: текст Кортонской таблицы (Приложение 2; это наиболее крупный эпиграфический памятник из не вошедших в основные сборники), билингва из Пирг (Приложение 3), надпись Лемносской стелы (Приложение 4), важнейшие этеокипрские надписи (Приложение 5).

Основные выводы диссертации получили отражение в следующих печатных работах:

Яцемирский С. А. Надпись Лемносской стелы // XII чтения памяти проф. С. И. Архангельского. Ч. 1. Н. Новгород, 2001. - С. 112-121.

Яцемирский С. А. Язык надписи Лемносской стелы в сравнительном освещении // Orientalia classica, VT. Аспекты компаративистики. Ч. 1. М., 2005.-С. 317-338.

Yatsemirsky S. A. Etruscan numerals: problems and results of research // newstar.rinet.ru/texts/numeng.pdf

к исполнению 29/01/2006 Исполнено 30/01/2006

Заказ № 55' Тираж: 100 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Варшавское ш., 36 (495) 975-78-56 (495) 747-64-70 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Яцемирский, Сергей Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Общие сведения о тирренской группе языков

§ 1.1 Состав тирренской группы.

§ 1.2 Характеристика источников.

§ 1.3 О способах фиксации тирренских языков на письме

ГЛАВА 2. Основы изучения тирренских памятников

§2.1 Вопросы интерпретации лексики.

§ 2.2 Очерк тирренской фонетики.

ГЛАВА 3. Грамматический строй тирренских языков Основы морфологии

§ 3.1.1 Общие сведения.

§ 3.1.2 Морфология имени.

§ 3.1.3 Морфология глагола.

Вопросы словообразования

§ 3.2.1 Общие сведения.

§ 3.2.2 Основные словообразовательные модели.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Яцемирский, Сергей Александрович

Содержание научной проблемы и ее актуальность.

Исследование этрусской культуры в общем контексте античного развития представляется и сегодня весьма актуальным, поскольку, сформировавшись на архаическом субстрате и принеся с собой ряд типично восточных (в устоявшейся терминологии -"ориентализирующих") черт, она оказала очень существенное воздействие на развитие древнейшего Рима, складывание основ римской государственности, развитие искусства и религии. Имеются прямые указания античных авторов на особую культурную роль этрусков - фактически, в архаический период они оказывали на Город такое же влияние, как позднее греки. Этрусский язык, бесконечно далёкий от латинского, стал источником пополнения лексики последнего во всех сферах, где этруски выступали учителями римлян - градостроительстве и мореходстве, ремесле и торговле, обрядах и гадательной практике. Наконец, этруски выступили посредниками в принятии римлянами письменности - самой основы цивилизации.

Вместе с этим, этруски были в Европе пришельцами, совершенно неродственным индоевропейцам элементом, во многом непонятным и загадочным. Их язык, генетическая принадлежность которого не установлена до сих пор, после ассимиляции этрусского населения римлянами и италиками был забыт на долгие века, сохранившись в европейской истории только в нескольких десятках глосс и туманных упоминаниях античных авторов. Другие же средиземноморские народы, родство которых с этрусками сейчас твёрдо установлено, оказались совершенно забыты.

Проблема происхождения этрусков, а также близкородственных им народов, была поставлена ещё в древности; античные авторы высказывали различные точки зрения на происхождение этрусков тирренов Италии, а также тирренов, живших на островах Эгейского моря и в материковой Греции. Учитывая разнообразные достижения этрусков, интерес к этому народу был вполне обоснован; с другой стороны, сведения о них мифологизировались, им приписывалось изобретение многих вещей, присущих любой цивилизации, и этруски стали со временем выступать в качестве неких таинственных учителей Италии, подобно пеласгам в Греции.

Основные взгляды на происхождение этрусков, выдвинутые в античности (автохтонность либо малоазийские корни) с теми или иными изменениями и дополнениями существуют и сейчас, однако принципиальный вопрос о родстве этрусков и близкородственных им народностей с какими-либо крупными этническими группами древности так и не был решён. В целом, археологические исследования и изучение сведений древних не дают чёткого ответа на вопрос о происхождении и родственных связях этрусков и других тирренских народов (в дальнейшем мы будем объединять собственно этрусков и их ближайших родичей именно под этим названием).

При том, что историко-культурная, территориальная и даже антропологическая общность являются второстепенными по сравнению с языковой, и на первый план выходит идентификация и самоидентификация на основе языковой принадлежности, именно характер языка тирренов представляет собой наиболее трудноразрешимую загадку изо всех, связанных с этими народами. Актуальность именно лингвистического исследования обусловлена тем, что только языковая принадлежность тирренов может пролить свет на их происхождение и характер расселения.

В условиях, когда тиррены, игравшие важную роль во всех областях жизни Западного Средиземноморья, а также оказывавшие влияние на Эгеиду, активно взаимодействовали со многими этническими группами (что отразилось и на их языках), именно анализ языка (в первую очередь этрусского) стал наиболее важен для установления их этнической принадлежности.

Особую сторону применения научных достижений представляет собой борьба с различными спекуляциями - поскольку тирренские языки весьма слабо изучены и зачастую ассоциируются в массовом сознании с чем-то таинственным и непостижимым, и в наши дни появляется множество различных, ничем не оправданных гипотез.

Интерес к этрусскому языку, проявившийся в Италии уже несколько столетий назад, в эпоху Возрождения, не мог быть тогда удовлетворён в силу малого количества известных памятников, отсутствию билингв, а также отсутствия разработанной методики лингвистических исследований. Сложности и неудачи в интерпретации этрусских надписей вызывали к жизни самые разнообразные ненаучные измышления, многие из которых сохраняются и сейчас, по-прежнему осложняя работу исследователей.

В древности существовали три основные точки зрения на происхождение этрусков; все они восходят к греческой традиции и получили развитие в трудах историков современности.

Согласно наиболее известной традиции, восходящей к Геродоту, в этрусках видели малоазийский народ, близкородственный лидийцам, т. е. народу западнохеттского происхождения (см. ниже анализ сведений Геродота). Учитывая, что восходящая к Геродоту традиция была общепринятой в позднейшей античности, и данную точку зрения, согласно Тациту, разделяли сами этруски, следует признать данную версию собственно этрусской и верно отразившей сам факт переселения их предков из Малой Азии. Согласно исследованию А. И. Немировского, "предание, сохранённое Геродотом, и топонимика дают возможность допустить, что территория, впоследствии занятая лидийцами, была местом обитания предков тирренов" [Немировский, 1983, с. 44].

Однако мнение древних по этому вопросу не отличалось единством. Так, Гелланик Лесбосский считал этрусков ответвлением догреческого населения — пеласгов. Фактически, он отождествил тирренов и пеласгов, считая название "тиррены" хронологически более поздним. По-видимому, именно с Гелланика начинается смешение этих двух названий, прослеженное нами в настоящей работе на примере описания тирренов Лемноса.

Дионисий Галикарнасский вообще видел в этрусках автохтонное население Италии, разграничивая этрусков (и, соответственно, тирренов вообще) и пеласгов; впоследствии теория автохтонности так же обрела некоторое количество сторонников. К тому же, этруски тогда уже несли значительное количество индоевропейских черт, обусловленных многообразными контактами с индоевропейскими народами как на их малоазийской родине, так и в Италии.

Европейская наука (включая и модернизированную теорию автохтонности) развивалась в основном в рамках этих течений; единственным заметным исключением стала т. наз. "северная версия" (см. ниже).

К концу прошлого века был накоплен очень значительный материал, причём стали известны не только многие важные этрусские тексты, но и памятники близкородственных языков и диалектов, достигнут прогресс в изучении письменностей Эгеиды, введён в научный оборот существенный лексический фонд, содержащий доиндоевропейскую лексику. С другой стороны, с развитием теоретической лингвистики появилась возможность не только поставить анализ тирренских языков на более высокий качественный уровень, но и со значительной точностью определять истинность или ложность различных положений; попытки интерпретации стали вполне проверяемы.

Предмет и объект исследования.

В качестве объекта настоящего исследования выбраны письменные памятники известных на сегодняшний день пяти тирренских языков, а также реликтовая тирренская лексика, сохранённая в других древних языках (в основном в латинском и греческом).

Предметом исследования являются грамматическая структура имеющихся текстов, а также словообразовательные модели реликтовой лексики. Фактически, такая тематика исследования подразумевает необходимость использования всего известного тирренского материала.

Хронологические рамки исследования.

Согласно общепринятым в настоящее время датировкам, памятники тирренских языков относятся к следующим периодам времени:

1. Этрусского языка - с VII по II, возможно, I вв. до н. э.; сведения о более поздних датировках не встречается, хотя сам язык существовал ещё достаточно долгое время.

2. Эгейско-тирренского языка - VI в. до н. э. (по практически единственному памятнику).

3. Южнолузитанского языка - VII-VI вв. до н. э. (наименее надёжная датировка изо всех тирренских языков).

4. Этеокипрского языка - VI-IV вв. до н. э.

5. Ретийского языка - III—I вв. до н. э.

6. Кипро-минойского языка (сугубо предположительно) XV-XIII вв. до н. э. Трудночитаемые тексты, исполненные местной разновидностью линейного письма, не могут здесь привлекаться по объективной методологической установке - выдвинув гипотезу о тирренской принадлежности данного идиома, следует проверять её с помощью надёжно установленной лексики и подтверждённых грамматических схем, тогда как наша работа посвящена самой разработке последних.

Определение времени проникновения различных тирренских лексем в латинский и греческий носит предположительный характер. Благодаря выявленным в настоящее время некоторым особенностям этрусской фонетики замечено, что в латинский проникали этрусские слова, находившихся на весьма различных стадиях фонетической эволюции. Впрочем, фонетический критерий не является единственным - значительную, если не основную, роль играют историко-культурные соображения. Можно вполне уверенно говорить о том, что многие заимствования появились ещё в царский период (753-510 гг. до н. э.), некоторые - позднее, но в любом случае в весьма раннее время, т. е. до того, как основным источником заимствований стал греческий. Термины, служившие для описания этрусских реалий, но не вошедшие в литературный язык, использовались и существенно позднее (в частности, комментатором Вергилия Сервием (IV в. н. э.)).

Таким образом, диссертационное исследование охватывает период времени с VII по I вв. до н. э. (применительно к тирренским письменным памятникам), и подразумевает использование как лексики, сохранённой в позднейших текстах (ср., в частности, словарь Гесихия - V в. н. э.), так и лексики, дожившей до наших дней (топонимика и субстрат).

Теоретические и методологические основы исследования.

Современные (начиная с XIX в.) исследования развивались в основном в рамках двух методов - этимологического и комбинаторного, причём первый неуклонно вытеснялся последним. Этимологический метод отражал надежду на то, что среди древних и современных языков Европы (в т.ч. изолированных, таких, как баскский) и Ближнего Востока должны найтись близкородственные этрусскому языки; позже география сопоставляемых языков существенно расширилась. В XIX и первой половине XX в. этрусский язык сравнивался чуть ли не со всеми живыми и мёртвыми языками Старого и Нового света; из этих сопоставлений сколь-нибудь убедительны были только параллели с италийскими языками и малоазийским ареалом, глубоко неоднородным, остальные же можно воспринимать только как курьёзы. Действительно, сложно предположить, что этрусский мог быть родственен славянским, кельтским, тюркским и даже индейским языкам.

Своего апогея этимологический метод достиг в работах В. Корссена. Построения В. Корссена, считавшего этрусский язык италийским, совсем не находят подтверждений. Лексические параллели между этрусским и италийскими диалектами, или, например, этрусским и греческим, объясняются контактами соответствующих языков, анализом заимствований; фактически, в подобных случаях италийские слова сравнивались с италийскими (в этрусском фонетическом облике), а греческие - с греческими. Тем не менее, теории родства этрусского языка с италийскими или хетто-лувийскими просуществовали достаточно долго. Уже в середине XX в. выходили работы В. Георгиева [ср. Георгиев, 1956], которые стали, по-видимому, последней серьёзной попыткой включения этрусского в индоевропейскую семью1. Гораздо менее качественные (а подчас просто нелепые) построения выходят под броскими названиями и в наши дни.

Коренная слабость этимологического метода состоит в том, что фонетический состав большинства языков достаточно невелик, а длина лексемы ограничена. В принципе, сходные по звучанию слова есть в любых языках мира; при определённом желании можно обнаружить в таких парах или группах и сходные значения, особенно если исходить

1 Любопытно, что сам В. Георгиев называл свой метод "комбинаторно-этимологическим". из широкой семантики слов. В этрусском и других тирренских языках данная ситуация особенно вероятна, учитывая казавшийся очень бедным фонемный состав . При непонимании общего контекста надписи для истолкования отдельных слов зачастую снимаются любые ограничения.

С другой стороны, применение этимологического метода имело и некоторые положительные результаты. Так, во многом благодаря ему были выявлены разнообразные лексические заимствования в этрусском языке, стало возможным исследовать средиземноморский субстрат, реликтовая лексика значительного региона стала единым предметом рассмотрения. Использование этимологий, пусть даже при анализе заимствованной и субстратной лексики, по-прежнему необходимо, и оно имеет место в нашей работе.

Впрочем, неограниченное применение этимологического метода дискредитировало его, и отсутствие чётких, проверяемых результатов подчас заставляло исследователей отказаться от любых лексических сопоставлений. Когда благодаря кратким латинско-этрусским билингвам (преимущественно погребальным надписям) были выявлены термины родства, часть лексики, относящейся к погребальному ритуалу, некоторые падежные и глагольные окончания, стал возможным анализ этрусских текстов, основанный на их внутренней структуре, с тем, чтобы истолковать лексическое значение уже из грамматических функций.

Учёные, сделавшие основой своей работы комбинаторный метод, продвинулись в исследовании этрусского и эгейско-тирренского языков существенно дальше. После того, как были установлены значения некоторых важнейших слов, схематично понятая структура текстов стала постепенно наполняться

2 Бедным можно назвать скорее графическое отображение; сопоставление написаиий в собственно этрусских памятниках с другими данными позволяет существенно расширить наши представления о фонемном составе данных языков. лексическими значениями. Это повлекло за собой очень существенный рост этрусского словаря; почти все грамматические категории и подавляющее большинство твёрдо установленных лексем стали известны благодаря комбинаторному методу. Выдающиеся этрускологи, такие, как А. Й. Пфиффиг, М. Паллотино, М. Кристофани, А. И. Харсекин и др., смогли интерпретировать существенный пласт этрусской лексики (он составляет уже более 120 слов), понять многие значимые грамматические категории. Важнейшим достижением было устранение многих, иногда очень старых ошибок. Во второй половине XX в. стало возможным вполне здраво рассуждать о типологии этрусского и тирренских языков в целом. Изучение менее известных, периферийных языков, таких, как эгейско-тирренский, ретийский, этеокипрский, позволило говорить уже о своеобразной языковой семье с достаточно широким ареалом распространения.

Таким образом, всё наиболее существенное в этрускологии было сделано с использованием комбинаторного метода, и он является основным в нашей работе. При сочетании этого метода со сравнительно-историческим формируется подлинно комплексный подход, который является основным в нашей работе. Вместе с тем, привлекаются и другие методики. При прояснении базовых грамматических категорий и лексических значений появились новые возможности для лексических сопоставлений (этимологический метод) и изучения языковой конвергенции (т. наз. "билингвистический метод"; термин введён М. Паллотино [Pallottino, 1978, с. 441, и др.]). Билингвистический метод, второстепенный по сравнению с комбинаторным, помогает, тем не менее, понять некоторые факты языкового взаимодействия, такие, как сходные по структуре формулировки в неродственных языках, кальки, возможно, близкие синтаксические явления.

Можно сказать, что обобщающие очерки этрусского языка уже были написаны с использованием комплексного метода, позволяющего достаточно полно осветить различные аспекты языка, и дающего весьма широкие возможности для дальнейшей работы (у М. Паллотино близкое значение присваивается т. наз. "структуралистическому" методу [Pallottino, 1978, с. 443]).

Мы сознательно не помещаем в работе историографический очерк; с одной стороны, невозможно описать огромную историографию истории, культуры и языка этрусков во Введении разумного объёма (ср., например, краткое перечисление основных направлений - [Немировский, 1983, с. 3-16]), с другой - существует не так уж и много строго научных описаний этрусской грамматики; основные же цитируются далее постоянно, почти во всех разделах.

Из библиографических указаний систематизированы сведения о важнейших изданиях тирренских текстов, а также избранные работы, посвящённые изучению конкретных памятников - интересный тип исследований, которые, к сожалению, в значительной своей части не были подкреплены сложившимся грамматическими представлениями.

В рамках данного исследования предлагается описывать не отдельные, наиболее важные с морфологической стороны тексты или, тем более, формы, а строить целостную концепцию грамматической структуры тирренских языков в её развитии. Если известные до сих пор и предлагаемые нами толкования грамматических форм представляет собой не разрозненный набор слов, а определённым образом организованную грамматическую систему форм, между которыми существуют определенного рода связи, обеспечивающие функционирование данной системы, то описание этих форм не ограничивается отдельными элементами в её составе, а подразумевает выделение общих черт, принципов сочетания элементов и строго грамматическое определение значений.

В конечном итоге, такой принцип работы обеспечивает достаточно высокую проверяемость, и, соответственно, построение объективной картины основ тирренской грамматики, даже при том, что нам известна лишь часть элементов системы.

Такой подход представляется перспективным с теоретической точки зрения хотя бы потому, что именно связи между отдельными элементами приводят к пониманию системы и отдельных компонентов в ее составе. Целесообразность системного подхода с практической точки зрения связана с тем, что проще вначале описать трансформацию системных связей или, иными словами, дать решение в общем виде и только потом экстраполировать его на отдельные, пока неизвестные нам элементы, поскольку число системообразующих связей всегда невелико по сравнению с числом элементов в составе системы; фактически, понимание системы помогает прогнозировать те или иные факты языка (ср. ниже определение значения числительного "10", сопоставление глагольных типов и т. д.). Отдельным результатом такого подхода является устранение застарелых ошибок, которые довольно часто встречаются в этрускологической литературе (причем, даже не столько в общих грамматиках, сколько в компилирующих либо просто цитирующих их упрощенных очерках).

Главной теоретической установкой нашей интерпретации доступных пока разделов тирренской грамматики является понимание тирренских языков как агглютинативных. Ниже будут показаны случаи, когда в исследованиях, формально относивших этрусский язык к агглютинативным, либо основанных на сходном понимании, имеют место толкования грамматических элементов, в корне противоречащие принципам, лежащим в основе агглютинативной структуры. Соответствие принципам агглютинации является основой грамматического критерия доказательства или опровержения тех или иных положений. Частный случай применения грамматического критерия представляют собой ситуации, когда анализируемая форма содержит элементы, значение которых пока не установлено по чётким морфологическим и синтаксическим связям, а также отражениям в заимствованиях, и значение данной будет оставаться недоказанным до их грамматического определения.

Цель и задачи исследования.

В соответствии с вышеизложенным, целью данного исследования стала попытка системного описания основ тирренской грамматики на основании изучения внутренней структуры тирренских текстов и отдельных форм.

Для реализации данной цели ставятся следующие задачи:

- предварительный анализ экстралингвистических данных (сведений о происхождении и расселении тирренских народов и весьма подробное описание источников);

- характеристика принципов фиксации тирренских языков на письме, в контексте развития линейного письма и классической античной традиции;

- систематизация и характеристика известных разделов тирренской лексики, а также определение путей дальнейшего расширения этих групп;

-описание основных черт тирренской фонетики как одной из основ доказательной базы морфологического исследования;

- детальный анализ грамматической структуры собственно тирренских текстов.

Источииковая база исследования.

Достаточно подробное описание групп и типов тирренских памятников, а также отдельных, наиболее значимых текстов содержится в 1 главе; здесь мы заметим лишь, что памятники тирренских языков сохранились довольно хорошо для группы, не представленной ни одним живым диалектом. По своему количеству, объёму и прогрессу в изучении они значительно опережают любые другие памятники реликтовых языков Европы (Крита, Пиренейского п-ова, Британии).

Структура исследования.

Выбор центральной исследовательской проблемы, определение цели и задач предопределили структуру диссертационного исследования.

Диссертация состоит из Введения, в котором даётся обоснование исследования, трех глав, в которых освещаются основные вопросы темы, Заключения и Приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблемы морфологии тирренских языков"

Особенности тирренского материала таковы, что нам было

необходимо предварить основное, грамматическое исследование

весьма объёмной вводной частью — системным изложением

экстралингвистических сведений (Глава 1) и анализом лексики и

фонетики (Глава 2). Здесь был нолучен ряд выводов, использованных

для доказательства дальнейших построений. Глава 1, "Общие сведения о тирренской группе языков"

позволяет ввести предмет исследования в исторический и

лингвистический контекст. В главе с позиций современной

исторической и лингвистической наук, а также данных классической

этрускологии XX века, дается описание состава семьи, проводится

анализ античных сведений о происхождении и расселении тирренских

народов, подробная характеристика источников и обзор

происхождения и бытования тирренских систем письма. Показано, что современное изучение тирренских языков, ранее

практически полностью основанное на этрусских материалах, может

быть актуальным только при максимально полном привлечении

данных других языков. Этими языками являются: ретийский, эгейско тирренский, обычно не вполне точно именовавшийся "лемносским",

этеокипрский и южнолузитанский. В первом разделе Главы 2 предлагается разработанная нами

классификация известных на сегодняшний день групп тирренской

лексики (всего 6 групп), основанная на путях и способах определения

лексических значений. Характеристика данных групп дополняется и

подкрепляется конкретными примерами восстановления значений, в

том числе проведёнными нами (р1ек-и "воин", ampVl- "весна", sian{s)-

"бронзовый" и т. д.). Наиболее подробно в этом разделе рассматриваются известные

тирренские глоссы, сохранённые в трудах античных авторов. Вместе с

ними предлагаются некоторые ранее не учтённые глоссы,

типологически близкие к уже приводившимся — cupencus, Mantus,

Далее, в лексическом разделе показаны многообразные связи

между рассмотренными группами; промежуточным итогом является

предложенные образцы составления корневых словарных статей, по

возможности полно учитывающих как эпиграфические данные, так и

субстратную лексику. Исследование фонетики представляет собой логически

целостный раздел, позволяющий сделать как частные выводы, так и

показать, что состав тирренских фонем существенно сложнее, чем это

обычно считается. Важнейшим итогом фонетического раздела стал вывод о

наличии в тирренских языках двух рядов смычных - напряжённых и

ненапряжённых, чётко различающихся по своим рефлексам как в

этрусских текстах, так и в иноязычных (в первую очередь латинских)

передачах. Разграничение напряжённых и ненапряжённых имеет

особую важность для изучения морфологии; наиболее характерный

пример здесь - устранение предполагавшейся оппозиции окончаний

-ке - для действительного залога и -хе - для страдательного. Показано,

что здесь мы имеем рефлексы одного и того же напряжённого звука,

соответственно, нет оснований искать морфологическую

дифференциацию. Наличие разнообразных чередований и иноязычных параллелей

позволило проследить развитие многих звуков на разных этапах,

наметить отдельные диалектные черты. С другой стороны, скудость

определённых данных препятствует изучению некоторых фонем;

представляется, что без обнаружения новых памятников их характер

вряд ли будет определён. Впрочем, решение частных вопросов может лишь дополнять

общую картину, не изменяя её принципиально. Можно надеяться, что

полученные выводы (в первую очередь, о характере гласных и

наличии двух серий ряда согласных фонем), послужат основой для

сравнительно-исторического исследования, что, в конечном итоге,

способствовало бы прояснению родства тирренских языков в целом. В главе 3, "Грамматический строй тирренских языков"

поднимаются нерешённые на сегодняшний день вопросы морфологии

и словообразования тирренских языков. Поскольку эта глава является

логическим центром всего исследования, все накопленные ранее идеи,

подходы и выводы аккумулируются здесь для решения основной

поставленной цели - анализа грамматической структуры тирренских

текстов и создания адекватной картины тирренской грамматики. Итогами изучения морфологии стали как конкретные выводы,

так и предложенная весьма цельная картина тирренского

грамматического строя. Полученная система оставляется некоторые

свободные "гнёзда", заполнять которые далее существенно легче. Морфологическая система тирренских языков в целом

характеризуется, с одной стороны, известной простотой, с другой —

довольно многочисленными параллельными способами выражения

грамматических отношений (в частности, отсутствием единообразия в

передаче субъектно-объектных отношений). Последнее объясняется в

первую очередь тем, что ни один из тирренских языков, даже

этрусский - язык высокоразвитой культуры — не испытал

грамматического нормирования, осуществляющегося в основном в

рамках языка литературного. Далее, комплексный анализ собственно текстов на различных

тирренских языках, а также лексикологических данных, полученных

при изучении неиндоевропейского субстрата латинского и (отчасти)

греческого, позволил нам сделать следующие выводы. Тирренские языки представляют собой классический тип

агглютинативных языков. Им свойственны морфологически

однозначные суффиксальные показатели, частично происходящие, по видимому, из самостоятельных элементов, весьма сложные

суффиксальные цепочки, сочетание элементов которых позволяет

тонко конкретизировать оттенки значений, развитый синтетизм

словоформы в целом. Соответственно, во всех известных на

сегодняшний день языках группы отсутствуют морфологически

значимые чередования фонем (как представляется, утверждения о

наличии последних, иногда встречающиеся и в современной

литературе, восходят ко времени, когда некоторые исследователи

пытались обосновать индоевропейский характер изучаемой группы) и

сколь-нибудь надёжные случаи передачи двух и более значений

посредством одного суффиксального элемента. Всего выделено (не

считая словообразовательных) около 10-12 именных и 16-17

глагольных формантов. Специфическими чертами тирренской группы являются почти

полное отсутствие словосложения (оно регулярно осуществляется в

тирренских языках только в сложных числительных, кроме того,

известны единичные (не более 2-3) случаи словосложения в

нарицательных и собственных именах) и полное отсутствие

префиксации. Последняя черта значительно облегчает разграничение

тирренских и миноиских лексем в неоднородном доиндоевропеиском

субстрате греческого языка, поскольку минойскому словообразованию

свойственна именно развитая префиксация. Типичная тирренская основа имеет вид VC- или CVC-, и может

широко употребляться самостоятельно. При этом, выявленные случаи

употребления чистой глагольной основы указывают на императив (Jur

"дай"), имени - номинатив или аккузатив. Наличие какой-либо

маркировки непроизводных основ отсутствует; эта черта зачастую

препятствует отнесению простых основ к классу имени или глагола

(например, значение zix "книга" или "надпись" выяснено только

благодаря глагольной форме zixuxe "написан(а)"). Большинство известных именных форм или не имеет каких-либо

словоизменительных суффиксальных показателей (для именительного

и основных случаев употребления винительного падежа), либо

присоединяет 1-3 суффикса. При этом, маркируется множественное

число; его суффиксы предшествуют падежным. Достоверно известные

сочетания содержат не более 2 падежных суффиксов, многие из них

весьма нестабильны. Предположительно, подобные сочетания

указывают на формирование в этрусском языке (о других тирренских

пока говорить не приходится) общекосвенного падежа,

присоединявшего или отчасти заменявшего некоторые другие

показатели, однако процесс этот явно не получил логического

завершения — в частности, не наблюдается сколь-нибудь заметного

распространения послелогов, конкретизировавших такой падеж. Такая же структура свойственна и производным именам; при

подробном анализе последних удаётся подразделить некоторые

словообразовательные и словоизменительные элементы, ранее

считавшиеся едиными (в частности, выяснилось, что словоформы с

элементом -виг{-) не обозначают некоторую "общность", а

представляют собой формы множественного числа от весьма

характерных имён на -te). Данная модель, выведенная из материалов этрусского языка, по видимому, вполне соответствует данным "малых" тирренских языков. Падежные значения могли передаваться также при помощи

местоименных энклитик (они известны пока только их этрусского),

обычно комбинировавшихся со стандартными суффиксами. Энклитические показатели весьма сложны и разнообразны; они

известны в основном из Загребской книги, т. е. текста, обладающего

заведомо более сложными конструкциями, чем эпитафии и

большинство других надписей. Тирренские местоимения пока изучены весьма неравномерно;

наиболее полную парадигму предоставляют этрусские указательные

местоимения от основ *c(V)- и *t{V)-; личные же, надёжно

интерпретированные только в этрусском, насчитывают 2 (возможно, 3)

падежные формы для 1-го л. ед.ч.; сугубо гипотетично выделение

некоторых форм 2-го лица. Особенно интересна система тирренских числительных,

известная также в основном из этрусского. Она является десятиричной

с элементами двенадцатиричной, и обнаруживает ряд важных

особенностей в образовании сложных форм. Пока известны в

основном количественные, единичные порядковые и разделительные

числительные, некоторые числительные-наречия, а также

производные имена: *hut:ena в приблизительном значении "четвёрка"

(в эгейско-тирренском), в этрусском - sarvena-, zelarvena-. Нами было

выявлено числительное halx "10"; форма sar, ранее "претендовавшая"

на такое истолкование, интерпретирована как "12", будучи

производной от sa "6" при помощи суффикса множественного числа. Числительные обнаруживают те же способы грамматического

словоизменения, что и имена существительные; единственный

элемент, пока не засвидетельствованный у последних -

вычитательный суффикс -ет, используемый в некоторых сложных

. числительных. Сама "вычитательная" модель, присутствующая в

латинском типе duo-de-viginti, un-de-viginti могла, как нам

представляется, явиться продуктом конвергентного развития

неродственных языков. Достоверно известные формы тирренского глагола отличаются

весьма простой и логичной структурой. В этрусском формы, примерно

соответствующие личным, присоединяют общее окончание -е либо к

чистой основе (для настоящего времени), либо маркированной 2 или,

возможно, 3 суффиксами прошедшего времени (или совершенного

вида). Известно несколько суффиксальных показателей,

предшествующих видо-временным и обладающих неясным по

причине ничтожно малой частотности значением. Определительные

формы на -и обладают той же структурой, однако случаи

употребления сложных форм неуклонно сокращаются; по-видимому, к

позднеэтрусскому они отмирают. Определительные формы

обнаруживают случаи падежного словоизменения, соответствующие

именным. Менее известные классы - причастия, императив, оптатив,

герундив, изучаются почти исключительно на этрусском материале. Императив представляет собой либо чистую основу (как говорилось

выше), либо некоторые производные, иногда довольно сложные (до 3

суффиксальных элементов). Причастия известны из этрусского,

эгейско-тирренского, южнолузитанского и (предположительно)

ретийского. Способ их образования в этрусском отличается от

единого, просматривающегося в эгейско-тирренском и

южнолузитанском. Герундив, известный только из этрусского,

образуется при помощи того же суффикса (предположительно

происходящего из послелога направления), что и дательно направительный падеж части имён, и не присоединяет других

элементов. Категория числа в глаголе не просматривается — нам неизвестны

особые формы множественного числа ни в одном из рассматриваемых

языков. Насколько можно судить по особенностям некоторых

этрусских конструкций, простые формы на -е и -и могут употребляться

как с единственным, так и с множественным числом (что полностью

соответствует фундаментальной характеристике агглютинативных

языков - суффикс здесь указывает только на время/вид,

безотносительно к числу). Наличие составных глагольных форм пока убедительно не

обосновано; предполагаемые случаи ограниваются одним - двумя. По видимому, имеются единичные глагольные формы, управляемые

служебными словами (союзами); их употребление ограничено

тёмными местами наиболее пространных текстов. При постепенном прояснении грамматической структуры

тирренских текстов становится очевидным, что для интерпретации

лексики этих языков и проверки полученных выводов грамматический

критерий остаётся основным; в настоящей работе было неоднократно

показано, что именно грамматическая структура отдельных форм и их

сочетаний позволяет подтвердить или опровергнуть лексические

значения, полученные при использовании различных методик

(комбинаторики и, тем более, этимологии). Фактически, ясная

грамматическая модель необходима не только для собственно

перевода текстов (т. е. извлечения историко-культурной информации),

но и для верификации почти всей известной лексики, от чего зависит,

в конечном итоге, определение генетической принадлежности

тирренских языков. Особый аспект исследования основного тирренского языка -

этрусского - представляет собой анализ его взаимодействия с

латинским и, в меньшей степени, другими италийскими языками. При

невозможности серьёзной перестройки морфологической структуры,

обусловленной коренными отличиями неродственных языков, имеется

ряд сфер, где это влияние было весьма существенным. Вполне

закономерно, что воздействие этрусского было довольно заметным в

тех областях, где этрусское общество опережало древнелатинское - в

культе, градостроительстве, государственном управлении и

общественном устройстве в целом, денежно-весовой системе,

мореходстве и т. д. Ранее подобные сопоставления ограничивались в основном

изучением лексических заимствований в латинский и единичными

параллелями с другими италийскими языками. В свою очередь, такие

заимствования выделялись в основном по своим фонетическим и

некоторым словообразовательным чертам. Подробный анализ ряда

словообразовательных моделей, проведённый в нашей работе,

позволил как отыскать ранее незамеченные параллели к

заимствованиям в собственно тирренском фонде, так и сопоставить их

лексическое значение в латинском с целью прояснения значений

самих словообразовательных суффиксов. Помимо наиболее прозрачных лексических совпадений, удалось

выявить определённое влияние этрусского на некоторые

грамматические категории италийских языков. Так, в очередной было

подтверждено, что именно под этрусским влиянием сформировалась

трёхчленная модель латинского имени, совершенно чуждая

индоевропейской речи, этрусская система счисления отразилась в

римской денежно-весовой системе, и т. п. Более того, влияние

этрусского можно усмотреть даже в части способов выражения

падежных отношений, а именно в распространении послелогов (в

незначительной степени - в латинском, шире - в оско-умбрской

ветви). Полученные выводы позволяют наметить некоторые

направления дальнейшего исследования тирренских языков, а также

отчасти оценить перспективы изучения группы в целом и её

отдельных представителей. Основным направлением работы останется углублённый

грамматический анализ этрусских памятников, в первую очередь

наиболее крупных; располагая базовыми грамматическими схемами,

можно приступать к подробному рассмотрению конкретных текстов с

большей надёжностью, чем это осуш;ествлялось до последнего

времени. Особые перспективы наметились в изучении кипрского

материала — помимо медленной, но вполне оправданной

интерпретации грамматических форм в текстах VI-IV вв. до н. э. появился шанс "обнаружить" в уже известных памятниках тирренский

язык более древнего состояния; экстралингвистические факты

подсказывают, что он может скрываться в кипро-минойских текстах. Изучение тирренских языков в целом, как нам представляется,

имеет довольно значительные перспективы. Помимо собственно

текстового анализа, выявленные и систематизированные факты

фонетики и грамматики позволят определить значимую часть

реликтовой средиземноморской лексики как тирренскую, В свою

очередь, этот материал не только окажется полезным в решение ряда

частных задач (как, например, географическое определение

тирренского ареала), но и приблизит нас к важнейшей цели -

установлению родства тирренской группы языков. Принятые сокращения:

Географические названия:

А1.- Aleria (Corsica) R. - Roma

Arr. - Arretium Rus. - Rusellae

Camp. - Campania Sp. - Spina

Cl. - Clusium Tarq. - Tarquinia

Cort. - Cortona V.-C.-A. - agri inter Volaterras,

Faes. - Faesulae Clusium et Arretium

Hort. - ager Hortanus Vet. - Vetulonia

Per. - Perusia Volat. - Volaterrae

Pop. - Populonia Vole. - Volcii

Библиографические сокращения:

ВДИ - Вестник древней истории, М.

ТДП - Тайны древних нисьмен, М., 1976

AG — Furtwaengler А. Die antiken Gemmem

AIQN - Annali del Seminario di Studi del Mondo Classico. Sezione linguistica

Istituto Orientale, Napoli

CIL - Corpus inscriptionum Latinarum

CIE - СофиБ inscriptionum Etruscarum

LF - Giacomelli G. La lingua falisca

NRIE - Buffa M. Nuova raccolta di iscrizioni Etruschi

PID - Conway R. S., Whatmough J., Johnson S. E. The Prae-Italic dialects of

PdP - "La Parola del Passato", Napoli. REE - Rivista di epigrafia etrusca (SE)

ScAnt - Scienze dell'Antichita, Roma

SE - Studi Etruschi, Firenze

TLE - Pallottino M. Testimonia linguae Etruscae

Другие сокращения:

orig. inc. — originis incertae vel ignotae

rec. - aetatis recentioris

Список научной литературыЯцемирский, Сергей Александрович, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Agostiniani L., Nicosia F. Tabula Cortonensis. "PErma" di Bretschneider. Roma, 2000.

2. Breasted J. Ancient Records of Egypt. Vol. Ill, Chicago, 1906.

3. BuffaM. Nuova raccolta di iscrizioni etrusche. Firenze, 1935.

4. Conway R. S. The Italic dialects edited with a grammar and glossary. V. I-II. Cambridge, 1897.

5. Conway R. S., Whatmough J., Johnson S. E. The Prae-Italic dialects of Italy. V. I-III, L. 1933.

6. Friedrich J. Kleinasiatische Sprachdenkmaler, Berlin, 1932.

7. Mancini A. Iscrizioni retiche // SE XLIII, 1975. C. 223-306.

8. Pallottino M. Testimonia linguae Etruscae. 2 ed., Firenze, 1968.

9. Rix H. Etruskische Texte. Editio Minor. I. Einleitung, Konkordanz, Indices; II. Texte. Tubingen, 1991.

10. Schumacher S. Die ratischen Inschriften. Geschichte und heutiger Stand der Forschung, Innsbruck, 1992.11. Литература:

11. Георгиев В. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М., 1958.

12. Дворецкий И. X. Латинско русский словарь. М., 1995.

13. Кречмер П. Тирренские надписи Лемносской стелы // ТДП. -С. 336-337.

14. Маяк И. Л. Новый труд о древнейшем Лации // ВДИ, 1983, № 1.-С. 187-199.

15. Модестов В. И. Римская письменность в период царей. Казань, 1868.

16. Молчанов А. А. Посланцы погибших цивилизаций. М., 1992.

17. Немировский А. И. Бронзовая модель печени из Пьяченцы как календарная система // ВДИ, 1986, № 4. С. 109-118.

18. Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.

19. Нойман Г. О языке критского линейного письма А II ТДП. -С. 97-99.

20. Перуцци Э. Микенские языковые элементы в латыни // В Я, 1975, №5.-С. 104-109.

21. Тройский И. М. Историческая морфология латинского языка. Общеиндоевропейское языковое состояние (вопросы реконструкции). М., 2001.

22. Тройский И. М. Очерки из истории латинского языка. М.-Л.,1953.

23. Фёдорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982.

24. Фёдорова Е. В. Ранняя латинская письменность (VII-II вв. до н. э.). М., 1991.

25. Фридрих Й. История письма. М., 1979.

26. Харсекин А. И. К интерпретации этрусских числительных // ВДИ, 1964, №2.-С. 49-61.

27. Харсекин А. И. Лемносские надписи // ТДП1. С. 335, 337-338.

28. Харсекин А. И. Этеокипрские надписи // ТДП . С. 255-256.

29. Харсекин А. И. Этрусская эпиграфика и этрусский язык // Немировский А. И, Харсекин А. И. Этруски. Воронеж, 1969. С. 26-67.

30. Харсекин А. И., Гельцер М. Л. Новые надписи из Пирги на финикийском и этрусском языках // ВДИ, 1965, № 3. С. 108-131.

31. Челышева И. И. Диалекты Италии // Языки мира. Романские языки. М., 2001.-С. 90-146.

32. Шифман И. Ш. Финикийский язык. М., 2003.ЗА.ЯцемирскийС. А. Надпись Лемносской стелы // XII чтенияпамяти проф. С. И. Архангельского. 4.1. Н. Новгород: Изд-во Нижегородского государственного ун-та, 2001. С. 112-121.

33. Яцемирский С. А. Язык надписи Лемносской стелы в сравнительном освещении // Orientalia classica, VI. Аспекты компаративистики. Ч. 1. М., 2005. С. 317-338.

34. Agostiniani L. Duenom duenas : kalos kalo : mla% mlakas // SEXLIX, 1981.-C. 95-111.

35. Benelli E. Le iscrizioni bilingui etrusco-latine. Firenze, 1994.

36. Boisson C. Note typologique sur le systeme des occlusives en dtrusque // SE LVI, 1989-90.-C. 175-187.

37. Bonfante G. La pronunzia della z in etrusco // SE XXXVI, 1968. -C. 57-64.

38. Bonfante G. L'opposizione k : ch (k : x) etrusco // SEXLII 1974.-C. 273.

39. Bonfante G. II suono "f' in Europa di origine etrusca // SE LI, 1983. -C. 161-162.

40. Buonamici G. L'ipogeo e l'iscrizione etrusca di S. Manno presso Perugia // SE II, 1928. C. 334-402.

41. CataldiM.I sarcofagi etruschi delle famiglie Partunu, Camna e Pulena. Roma, 1988.

42. Colonna G. A proposito degli dei del Fegato di Piacenza // SE LIX, 1994.-C. 123-136.

43. Colonna G. «Tempio» e «santuario» nel lessico delle lamine di Pyrgi // ScAnt, 3-4, 1989-90, Roma. C. 197-198.

44. Cristofani M. Ancora sui morfemi etruschi -ke\ -khe II SE XLI, 1973. C.181-192.

45. CristofaniM. L'alfabeto etrusco // Lingue e dialetti dell'Italia antica. Roma, 1978. C. 403-428.

46. CristofaniM. Tabula Capuana. Un calendario festivo di eta arcaica. Firenze, 1995.

47. Devine M. Etruscan language studies and modern phonology: the problem of the aspirates // SE XLII, 1974. -C. 123-51.

48. DevotoG. Protolatini e tirreni (II) // SE XXXVII, 1970. -C. 141-151.

49. Durante M. Nord piceno: la lingua delle iscrizioni di Novilara // Lingue e dialetti dell'Italia antica. Roma, 1978. C. 393-400.

50. Frisk H. Griechisches etymologisches Worterbuch. Heidelberg,1960.

51. Furtwaengler A. Die antiken Gemmem. Bd. I-III, Leipzig -Berlin, 1900.

52. Giacomelli G. II falisco // Lingue e dialetti dell'Italia antica. Roma, 1978.-C. 505-542.

53. Giacomelli G. La lingua falisca. Firenze, 1963.

54. Gianecchini G. "Destra" e "sinistra", e lo strumentale in etrusco // SELXII, 1996.-C. 281-310.

55. Heurgon J. La vie quotidienne chez etrusques. P., 1961.

56. Jones Т. B. Notes on the Eteocypriote inscriptions // American Journal of Philology, LXXI, 1950. C. 401-407.

57. Krall J. Die Etruskischen Mumienbinde des Agramer Osterreichischen Nationalmuseums // Denkschriften der osterreichischen Akademie der Wissenschaft. Philologische Historische. Wien, T. XLI, 3.

58. Kretschmer P. Die tyrrhenischen Inschriften der Stele von Lemnos // "Glotta", XXIX, 1942. C. 96-98.

59. MaggianiA. Casi di scanbio (p : в nell'Etruria settentrionale // SELV, 1987-88. -C.195-202.

60. MaggianiA. Qualche osservazione sul fegato di Piacenza // SE L, 1982.-C. 53-54.

61. Malzahn M. Das lemnische Alphabet: eine eigenstaendige Entwicklung // SE, № 63, 1999. C. 259-279.

62. ManciniA. Retico // SE XLI, 1973. C. 363-409.

63. Masson O. Les inscriptions chypriotes syllabiques. Paris, 1961.

64. Mastrelli A. Etrusco-piceno frontac e greco keraunos II SE XLIV, 1976.-C. 149-162.

65. Olzscha K. Die punisch-etruskischen Inschriften von Pyrgi // "Glotta", XLIV, 1966. C. 60-108.

66. Olzscha K. Studie liber die VII Kolumne der Agramer Mumienbinde//SE XXX, 1962.-C. 157-192.

67. Olzscha K. Interpretation der Agramer mumienbinde. Lpz., 1939.

68. Pallottino M. La lingua degli etruschi // Lingue e dialetti dell'Italia antica. Roma, 1978. C. 429-468.

69. Pallottino M. Sulla lettura e sul contenuto della grande iscrizione di Capua//SE XX (1948).-C. 159-160.

70. Pfiffig A. J. Der Akkusativ im Etruskischen // "Glotta", XXXVII, 1958.-C. 305-311.

71. Pfiffig A. J. Die etruskische Sprache. Versuch einer Gesamt-darstellung. Graz, 1969.

72. Pfiffig A. J. Eine nennung Hannibals in einer Inschrift des 2. jahrhunderts v. Ch. aus Tarquinia // SE XXXV, 1967. C. 659-663.

73. Pfiffig A. J. Etruskische Bauinschriften. Wien, 1972.

74. Pfiffig A. J. Studien zu der Agramer Mumienbinden // Denkschr. Osterr. Akad. d. Wiss., philos.-histor. Klasse. T. 81, Wien, 1963.

75. Rodriguez Ramos J. La lectura de las inscriptiones sudlusitano-tartesias // Faventia, 22/1, 2000. C. 21-48.

76. RixH. Das etruskische Cognomen. Wiesbaden, 1963.

77. RixH. Etrusco un, une, unu "te, tibi, vos" // Archeologia Classica, 43, 1991, vol. I.-C. 665-689.SO. RixH. Etr. тех rasnal = lat. res publica II Studi di antichita in onore di Guglielmo Maetztke. Roma, 1984 (1).

78. RixH. Norme i variazioni neH'ortografia etrusca // AIQN, V, 1983,-C. 132-133.

79. RixH. Osservazioni preliminari ad una interpretazione dell'aes cortonese // Incontri linguistici, 23, 2000. C. 11-31.

80. RixH. Scrittura e lingua // Gli Etruschi. Una nuova immagine/A cura di M. Cristofani, Firenze, 1984 (2).

81. Stoltenberg H. L. Die Bedeutung der etruskischen Zahlnamen // "Glotta", XXX, 1943. C. 234-244.

82. Stoltenberg H. L. Ubersetzung der Tontafel von Capua // SE XXII, 1952-53.-C. 158-165.

83. Talocchini A., GiacomelliG. II nuovo alfabeto di Vetulonia // SE XXXIV, 1966. C. 239-257.

84. Turcan R. Encore la prophetie de Vegoia // L'ltalie preromaine et la Rome republicaine. Rome, 1976.

85. Walcle A., Hofmann J. B. Lateinisches etymologisches Worterbuch. Heidelberg, 1938-1956.

86. Yatsemirsky S. A. Etruscan numerals: problems and results of research // newstar.rinet.ru/texts/numeng.pdf