автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Проблемы поэзии в русской критике 1910-х - первой половины 1920-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблемы поэзии в русской критике 1910-х - первой половины 1920-х годов"

1 п 9 Я А

МОС.ЧОВСКИЙ ОРДЗДА ЛЛШНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ рпшздии И ОРДСН1 ТРУДОВОГО ;{Г.\ОНОГО знамени ГОСУДАГСГЖННН 1 ЛШЗРЗИТЗТ К.!. М.В.ЛОМОНОСОВА

загс/льют ж/рншютши

Кафедра литературно-художзственно,'. критики и публицистики

На правах рукописи

БОГОМОЛОВ Николаи Алексеевич

ПРОБЛЕМЫ ПОЭЗИИ В РУССКОЙ КРИТШЗ 1910-х -ГПРВОЛ ПОПОВ1Ш 1920-х годов

IO.OI.IO - нурналистика

Автореферат" диссертации на соискиПП'.е учояоп степени доктора Филологических наук

Москва - 1992

Работа выполнена на ка1едре литературно-художественной критики и публь-^ттгси -^цчультега яурналистики Московского государственного университета и.). М.В.Ломоносова

О^кциалыг-о оппонепти

член-корреспондент РАН М.Л.Гаспаров

доктор филологических наук, профессор В.С.Баевский

доктор филологических наук, профессор В.П.Вомперский

Вед:,т.цев научное учреждение - Уральский государстБоншй университет

Защита диссертации состоится " ^ " ¡992 г.

в часов на заседании Специализированного совета по

журналистике Д. 053.05.10 при Московском государственном университете ин. М.В.Ломоносова по адресу: Москва, Моховая ул,, д. Ленинская аудитория

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке факультета-лщ»1алистики МГУ

■ Автореферат г.аос.тдн -" ? " шг г> _

Ученый секретарь Специализированного совета, кавдадат~исторвдзски)с наук

ведущий научный сотрудник - Й.Я.Орлов

русская-лоэзия первого тридцатилетия двадцатого века является одним из наиболее ярких феноменов в истории русской литературы и привлекает постоянное внимание специалистов по истории мировой литературы. Все более и более становится ясным, что то объему и масггтабу художественных цейностеЯ, созданных в эти годы, эпоха может быть сравнима линь с "золотым Ьеком" русской литературы - пушкинской эпохой, и с прозой второй половины XIX века.

При атом одной из характерных особенностей литературы данного исторического периода является невозможность свести ее к . творчеству одного или дате нескольких авторов. Поэзия 18201830-х годов, при всем своеобразии значительных творческих индивидуальностей, выступавших в это время, при всех напряжениях, фиксируемых «^следователями в сфэрс литературных отношений, все та без особой натяжки может бнть определена как эпоха Пушкина - единственной личности, служившей объектом притяжения "или отталкивания для., всех авторов-современников; именно в соприкосновении с творческими принципами Пушкина происходит становление и 'развитие таланта 'того или иного поэта. При это« следует оговорить,' что мы имеем в виду не сложившийся /предце ' всего в тридцатые годы/ миф о Пушкине, а реальное состояние. , литературного процесса 1820-1830-х годов. Как нам представляется, при всей сложности картины, внривошваицейся в результате исследований Ю.Н.Тынянова, Л.Я.Гинзбург, И.М.Семенко, В.М.Логыана и1цр., бесспорной доминантой ее является ориентация /могущая выражаться и в решительном отвержении/' практически любого литератора эпохи на личность и творчество Пушкина. Аналогичное положение создалось и в прозе второй поло-

»

вида XIX века, когда фигуры Л.Н.Толстого и М.Достоевского служили таким же центром литературной эпохи, как Цулкнн - эпо зси своей.

Поэзия начала двадцатого века никоим образом на молсет быть представлена как организованная вокруг какого-то одного имени Даже А.А.Блок, вокруг личности и творчества которого группируются чрезвычайно важные проблемы искусства эпохи, но может бить, признан фигурой такого рода, что с особой ясностью выяви лось в ходе издания "ВлоКовских сборников", выпускаемых Тарту киы университетом /в 1964-1991 гг. издано II Ецпусков/ и пяти гомника "Литературного наследства", посвященного жизни и гвор честву Елока. При всей тонкости и нередкой блистательности ис следования таких тем, как "Блок и Александр Добролюбов", "Бда и Иван Коневской", "Блок и Вяч.Иванов", "Блок и Мережковские" и многих других, выполненных в названных изданиях, очевидно, что чрезвычайно важные*вопросы, возникающие в ходе изучения таких тем, не могут быть реиены в их рамках. Тем более это 01 носится к многочисленным теоретическим проблемам даже русског символизма, не говоря удэ о других литературных течениях, которые в исключительном применении к творчеству Блока решител! но теряют масштабность, а некоторые и вообще могут быть прив? заны к его имени лишь искусственно.

Тем более невозможно представить себе сколько-нибудь полис ценный анализ поэзии данной эпохи, в центре которого лежало ( изучение творчества какого-либо другого поэта, будь то Брюсо] или Маяковский, Андрей Белый или Вячеслав Иванов, Пастернак или Г/пилев. Лишь в изучении столкновений и пересечений различных творческих индивидуальностей, литературных направлена

ечений, группировок, теоретических положений и жизненного по-.едения, лимннх отношений и целостной микологии определенного 'ечения, газетной и куриальной политики'и.многого другого, ¡плоть до ка"су:1;кхся совершенно , частнши вопросов о микроскопи-:еских издательствах или принципах художественного оформления миги стихов, кожко представить себе осношше закономерности .'сорческого сознания отой необычайно сложной и неоднозначной шохи.

Одно из коренных, структурообразующих свойств опохи, подле-кацей нашему изучению, - полкТ.оничносгь в той пироном смпсле, гаторий придавал этому термину М.М.Бахтин при анализе принци-тав построения художественного гира Достоевского как отражения

только сугубо индивидуальных черт его творческого сознания, 10 и вообще бытия человека в мире, где напряженный и постоян-■ю ведуа;ийся диалог с различными индивидуальными и массовыми сознаниями становится постоянной рормой человеческой экзистенции.

Подобный характер эпохи дояаин требовать и соответственных качеств от исследований, посЕяг.еннкх изучению ее культуры. Однако с сожалением приходится констатировать, что число историко-литературных и историко-культурных исследований, посвященных данному периоду истории литературы и написанных на достаточно высоком научном уровне, не столь ук велико. Советские авторы, подвергавшиеся сильнейшему идеологическому давлению, были или принуждены к зактичзскому молчанию на протяжении многих лет /как произошло, например, о Д.Е.Максимов».!, Л.Я.Гинзбург, Н.И.Хард'киевнм/, или нв сознательно, а то и бессознательно искажали представление о литературе начала века и

двадцатых его годов. Такое систематическое извращение литературной реальности характерно не только для тридцатых - сороковых - пятадесятых годов, но било чрезвычайно сильно до самого последнего времени. Достаточно сказать, что лишь в 1986 году были "реабилитированы" Н.Гумилев и Вл.Ходасевич, несколько позже стали входить в читательский обиход стихи М.Волошина пе-. риода1гражданской войны, творчество Р.Иванова, 3.Гиппиус, М, Кузмина и других авторов, в той или иной степени причастных к поэзии интересующего нас/периода.

На протяжении долгого времени единственными источниками для изучения творчества Н.Гумилева и О.Мандельштама, А.Ахматовой и Н.Клюева, М.Волошина и М.Кузмина являлись публикации и исследования зарубежных,ученых. Однако необходимо сказать, что при всей самоотверженности этих ученых издания, осуществленные ими, оказывались очень часто несовершенными, что влекло за собой и не слишком высокое качество интерпретации. Лишь во второй половине семидесятых и в восьмидесятые годы уровень зарубежной славистики, занимающейся русской поэзией, повысился настолько, чтобы оказалось невозможным заниматься ее проблемами без учета достижений зарубежных авторов. В значительной своей части Эти публикации и исследования опираются на прекрасное . знание материала, в том числе и находящегося в советских архивах, широкую начитанность в прессе, причем часто - не попадающей в поле зрендо советских исследователей, ,их отличает учет последних достижений мировой филологии. Однако эти работы часто печатаются в труднодоступных изданиях, отсутствующих дате в крупнейших .библиотеках Москвы и Петербурга и потому далеко не всегда могущих попасть в поле зрения отечественных литера-

- б -

)ведов. 0

Гже сказанное делает понятным значительные сложности, свя-■гыэ с аналитическим рассмотрением основных проблем, харак-*ых для развития русской поэзии первой четверти нашего ве-Отчасти именно это делает оправданной такую формулировку л, которая предложена в нашем исследовании, когда проблемы вии рассматриваются не сами по себе, как проблемы чисто фи-згические, а анализируется их отражение в зеркале литера-той критики, сумевшей, как нам представляется, отразить тейшие закономерности существования поэзии, тем более,! что ' ьма часто в роли критиков выступали сами'поэты. Среди тех эров, которые будут входить в круг нашего внимания, извест-поэты: А.Елок, Андрей Белый, В.Брюсов, Вяч.Иванов, Бл.Хо-евич, М.Кузмин, Н.Гумилев, О.Мандельштам, В.Маяковский, Б. тернак, В.Хлебников, Б.Ливпшц и др. Но, вадимо, не менее ествен^о ответить, что и многие из тех профессиональных таков, которые упоминаются в налей работе, пробовали свои ы в поэзии, К ж числу относятся.Н.В^Недоброво, .В.М.Жирмун-й, Б.М.Эйхенбаум, Б.В.Томашевский, Ю.Н.Тынянов, Р.О.Якоб, М.О.Лопатто.' Поэтому вполне естественно, что проблемы ' ' [тического анализа становятся в'такой обстановке теснейшим азом связанным с проблемами собственно поэтическши, мея-ними исче^ет принципиальное различие, которое обычно моя-констатировать в другие эпохи. При этом формируется особый ' I литературно-критического высказывания, основанный не на убо идеологических установках, примененных к литературному жзведениэ, как то чаще всего бывает у критиков "про^ессио- ' 1ьных", а на описании и изучении тех закономерностей ^ворче-

ства, которые имманентно присущи поэту, находящемуся в данни момент в центре внимания. Законы поэтического творчества нач нают определять не только принципы построения художественног текста, но и принципы подхода автора критической статьи. Сн1 мая противоположение "писательской" и "профессиональной" кр! тики, ыы тем самым делаем картину существования русской поэг чрезвычайно насыщенного этапа ее развития гораздо более пол* и объемной.

Именно такой метод критики, наиболее адекватный поэзии пе вой четверти XX века, подвергается в нашей диссертации наибе тщательному анализу.

■ Как нам представляется, такой подход, а также определенш отбор проблем, рассматриваемых в диссертации, дает возможное проанализировать, нацеленность, критики избранного нами перио; на понимание поэтического произведения как целостной художе< венной системы, в которой все уроЕни организации текста явл; ются в равной степени важными для его смысловой структуры. ) блемы "внешней формы" стиха, поэтического слова и творческо. индивидуальности поэта в соотношении с литературным направл! ниеы и исторической эпохой, по нашему мнению, позволяют пре, ставить литературное движение чрезвычайно напряженного врем ни как единую картину, обладающую собственными законами и п лежалую изучению именно в соответствии с этими законами.

При этом следует, отметить, что наша диссертация основана на том материале, который находится на страницах пэриодичес изданий, относящихся к дамам рлзличнкы сферам идеологическс и художественной ориентации^ Не давая развернутой картины с чествования журналистики десятых и первой половины Хвадцак

ов, диссертация тем не менее исходит из совершенно опреде-ного представления автора о система газетго-журнальной педики этого времени и вносит ■ некоторне коррективы в тради-ннне представления о роли литературно-критического материа-в системе периодики десяти-двадцати* годов. Организация материала диссертации по проблемному принципу, (нягая в нагаей работе, имеет определенные недостатки, из коже следует презцде всего назвать невозможность представить !е индивидуальность критика в целостном ввде. Однако, как « представляется, эта задача вполне успешно выполняется ря-л отдельных изданий классиков русской и советской литератур-л критики, пиоанлих в данную эпоху, топографическими работа-об их творчестве и рядом статей, посвященных их деятельнос-. Поэтому ш считали возможны ограничиться тени выводами, торые ужа сделаны другими исследователями, внося в них, при обходимости, определенные дополнения.

Определенного разъяснения требует подход автора к хронологи исследования. Для традиционного марксистского литературо-дения доминантой при определении исторических границ, как явило,'являятся представляющиеся особо значимыми события в щиальной кизни страны. В нашем представлении, исходящем из эальности культурной жизни, такой подход оказывается необходим скорректировать. Не претендуя на создание универсальной семы периодизации русской литературы XX века, ш все ае хоте-и бы предложить рассматривать русскую поэзию как обладающую экими специфическими тенденциями и закономерностями. Это по-воляет выделить в ее развитии вахмеклий этап, хронологически асполагающнйся мезду началом десятых я серединой двадцатых одов. Этот этап характеризуется кризисом символизма, возник-

новением ряда постсимволистских течений в поэзии, интенсивиь их развитием по собственным законам, оцределяемым внутренне{ логикой данного направления и отдельных творческих индивидуальностей. В середине ке двадцатых годов эта внутренняя логи ка начинает всерьез сталкиваться с решительным наступлением цартилно-государствэшой идеологии, с£рс:ц.;ёися тдчшшть се индивидуальность поэта, превратить его в "колесико и винтик щепро'летарского дела". Внешне окончание данного этапа вырази лось в ряде явлений середины двадцатых годов: прекращение ча ных журналов /последним из них оказался выпустивший четыре и мера.в 1924 году "Ноский современник"/, фактическое исчезнс вение(частных издательств, резкое усиление нетерпимости официозной. критики, наделенной правом решающего голоса в литера турной борьбе, создание новых литературных институций, уход литературной сцены крупнейших русских поэтов, генетически С1 занннх с предреволюционной литературой, - А.Ахматовой, Ф.Оо: губа, М.Кузмша, Андрея Белого, М.Волошина .и других/Высшим пунктом этого внешнего изменения оказалась резолюция ПК РКП/ "О политике партии в области художественной литературы" /192 При всей относительной мягкости этого.документа /особенно пс сравнению со хдаяовснти постановлениями второй, половины сороковых годов/ он примечателен именно как первый сигнал о тс что наступаем эра открытого партийного руководства литературой. Изучение вопросов существования советской литературы в последующие годы не входит в нашу задачу, однако следует отметить, '¡гго она представляет собой принципиально иной тип Л1 тературн, чем тот-, что-сложился в русской культуре XIX и начала XX веков. ' • .

При это»,?, .естественно, несколько смещается и значение сак-лентальной для всего прежнего советского литературоведения ш, 1917 года,- С нашей точки зрения, собственно литературное звнтие не претерпело особых изменений после этого года и его pmix событий. Менялись внешние условия существования: закрытие ь газеты и тсуриам, в которнх пре'.кде печатались многие ав-тн, а на страницах вновь открывшихся им далеко не столь охот-предоставляли место, а то не предоставляли его вообще, госу-тственпая или партийная поддержка оказывалась вновь возникаю-группам и изданиям пролетарских поэтов, - однако далеко не i всех поэтов и критиков события Октябрьской революции стано-н!сь решительной вехой в собственно литературном осмыслении, юнвали влияние на внутрешшо приро,пу творчества самого поэ-. Если для предшествующего литературоведения было характерно тенление изучать литературу до- и послеоктябрьскую как две зличных,литературы /и соответственно, были проведены иссле-зания, особо-выделявши те особенности, которге различали i два исторических периода/, то в напгег исследовании в первую зродь констатируется органическая связь-мегду ними. Всем нмесказанпим, а такие материалом работы, в который )дит значительное количество впервне вводимого в научный >рот, определяется научная новизна работа. Актуальность теш и всего диссертационного исследования опаляется необходимостью анализа гворчесгва целого ряда 'поэ- , з и критика^, которое стало доступно широкому отечественному гателю лииь ',в последние три-чотиро года, до этого будучи ис-здаемо не только из круга чтения, но и из круга явлений, цгеу.ащих серьезному, непредвзятому- научному изучению. Orre гвие исследований, посг.ятенннх пээтвчаско-у и литературно-

критическому творчеству таких авторов, как Н.Г/ьилев, Вл.Хода севич, Г.Иванов, 3.Гиппиус, М.Кузмин, К.Вагинов, Н.Клюев, С. Кльгчков, Сологуб, 0.Мандельштам и др. искажало историю русской поэзии и поэтической критики в наиболее существенных их чертах. Восстановление исторической справедливости, попытка нарисовать картину бытия русской поэзии десятых-двадцатых годов. через анализ основных тенденций литературной критики, на наш взгляд, позволяет приблизиться к возможной только в буду щем объемной и полифонической картине существования русской литературы XX века во всей ее полноте.

В качестве методологии диссертационного исследования авто избрал непредвзятое изучение индивидуальных художественных с , стем, постижение подлинного содержания предлежащего ученому художественного или литературно-кригйческого материала, а те навязывание этому материалу каких-то заранее расчисленных « /будь то схемы марксистские, религиозные, исходящие из собсс венных литературных вкусов или какие-либо другие/. При этом анапизе мы опирались на принципы того научного направления, которое можно было бы назвать "функциональным литературовед' ниеы", отчетливо сформулированные еще в двадцатые-тридцатые годы в трудах Ю.Н.Ткнянова и Р.О.Якобсона /а такие Пражског лингвистического кружка/, где катздый элемент художественной системы осмыслен как наделенный индивидуальной функцией.

Апробация содержащегося в диссертации материала и основь ее выводов была проведена в ходе чтения лекционных курсов г истории советской литературы и теории литературы, специалы курсов-по истории.русской поэзии конца XIX - начала XX век; на факультете журналистики МГУ в 1978-1992 гг., при руково, стве редом дипломных работ,на этом же .факультете, в раде п;

ич1шх выступлений на различных научных конференциях. Среди 1тих конференций назовем: Влоковские чтения в Тартуском уни-

л

юрситете /1985 р./, Тыняновские чтения'/19СО и 1990 гг./, Пуш-;инскиа чтения в Тарту /1987 г./, "Проблемы писательской крити-. си" /Душанбе,' 1987 г./, "Проблемы литературной культуры" /Тал-шнн, 1988 г./, Лхиатовские чтения з ШИ АН СССР /1989 г./, !астернаковские чтения в ГМИИ. км. "А.С.Пушкина /1990 г./, "Ми-:аил Кузмин и русская культура XX века" /Лзнвдград, 1990 г./, 'Н.Гумилев и русский Парнас" /Санкт-Петербург, 1991 г./, "Ин-токентий Анненский и наследие конца века" /Париж, 1992 г./. Эсновное содержание диссертации отракено в целом ряде публика-дий, посвященных проблемам поэзии и критики первого тридцатилетия XX века, а тикш ■¿йорвтгтёсвал проблемам, связанном о их изучением /список работ приложен в конце автореферата/. -

Практическая ценность работы состоит в том, что основываясь на материалах и выводах диссертации, возмогато создать целостную концепцию истории русской поэзии и связанной с'ее проблемами литературной критики, что позволяет вести плодотворные исследования в области истории русской литературы, в том числе и совместно с другими исследователями, не только русскими, но и учеными других стран / как пример назовем подготовленную к печати книгу "Михаил Кузмин; жизнь, творчество, рпоха", написанную совместно с профессором Гарвардского университета Дл,. Малмстадом/. Основные положения данной работы могут быть использованы в учебных курсах по истории русской литературы, истории и теории литературной критики, теории литературы, при написании истории русской литературы XX Еека,'в подготовке к изданию текстов русских поэтов и критиков начала XX в. и пр.

Структура исследования. Диссертационная работа состоит и; введения, четырех глав, заключения и приложения, включающеп список использованной литературы.

Содержание диссертации

Во введении дана общая характеристика диссертационной ра < .

Ты/ определены принципы подхода к материалу, обозначена ист дология и научная новизна исследования, рассказано об апроб ции основных положений диссертации.

Первая глава, озаглавленная "Историография и проблемы по, хода к поэзии и критике первой четверти XX века", состоит и трех параграфов. Первый посвящен непосредственно историогра ^вдескому обзору исследований I9I5-I99I гг., связанных с*и тересующими нас проблемами. Фиксируя внимание на первых п пытках-осмысления истории русской литературы XX века в изве ном /незаконченном/ трехтомнике под редакцией С.А.Вангерова мы уделяем значительное внимание мемуарам'и исследованиям, появившимся во второй половине двадцатых и начале тридцатых годов в СССР, констатируя снижение качества литературоведче них работ в последующие годы, их подчиненность культурно-ш литической конъштуре. Вместе с тем даются оценки трудам зе рубежных /в том числе и эмигрантских/ ученых, посвященным i тории литературы начала века и двадцатых годов. В конце па] графа характеризуется современное состояние изучения интер сующих >нас проблем, отличающееся в лучших своих образцах fr-стальным интересом я тем по внешности частным проблемам, к горые в конечном счете оказываются гораздо более значитель ными, чем "глобальные" концепции истории русской литератур

ito относится как к русскому, так и к зарубежному литературо-щению/. .. - '"

Во втором параграфе "Материал исследования" называются те дания метрополии и диаспор», которые были тщательно изучены ¡тором в.поисках материалов, относящихся к теме данной рабо-[ /названо около 150 изданий/, дана характеристика состояния сударственшх литературных архивов, где были обнаружены не---'' льзованние в диссертации документы. В качестве особенностей 'ращения с названным материалом: преимущественное внимание к скольким основным проблемам, изучении,i на псех уровнях иссле-вания и верификация-выводов на основании приложения их к • 1инципиальн0 различны.! художественным и литературно-критичес-м системам. Вместе с тем следует отметить, что далеко не все ачилые для литературы эпохи явления попали в поле нашего имания, т.к. значимость материала и" количество литературно-итических откликов современников на него далеко не всегда ответствуют друг другу;'в материал исследования нами вклю-ны некоторые явления, обычно не относящиеся к литературно-¡итическо^ сфере, - пародий, эпиграммы, стихи на случай и |., ставшие в изучаемую нами эпоху активным средством лите-турно-критической рефлексии. В заключение делается оговорка принципах цитирования текстов: ми обращаемся к современным, даниям /ориентируясь на подготовленные нами или теми текс-■логами, на качество работы которлх можно положиться/ с, про-ркой этих текстов по первым публикациям. Несколько усложняя ютему цитирования и утятеляя аппарат диссертации, такой >инцип позволил нам выявить некоторое количество значимых .зночтений, подлежащих исправлению. ' ■ ^

Третий параграф данной главы - "Некоторые особенности язу-

»

чения поэзии десятых-цвадцатых годов" - формулирует основополагающие принципы, характерные для всех наших работ, в том числе и для данной диссертации. К пил относятся обязательное историзирование материала, т.е. воссоздание того историческое контекста, в котором он существовал /в большинстве случаев современные историки литературы исходят из презумпции того, что этот контекст или общепонятен или не заслуживает внимания, чт не может быть правильным: во-порвых, с десятых годов до наших дней, полностью сменилась система литературноЛ ориентации, во вторых, сама эпоха в своем динамическом развитии прошла несколько стадий, принципиально различных, что делает невозможны уравнивание тех разнородных и разновременных явлений, которое очень часто происходит у.-современных литературоведов/; вторая настоятельная необходимость - чтение предле;ыидих исследователю текстов по тем законам, по которым они созданы, à не с toi ки зрения реципиента, воспитанного в иной культуре; третья, -необходимость воссоздания не просто литературного контекста того или иного явлёния, но з первую очередь - его жизненного окружения и ккзнетворческой позиции того или иного автора, к: торые были весьма различны у разных поэтов, однако существо» ли практически у всех. Данные утверждения могут*показаться б нальными, однако обращение к трудам современных историков ля тературы показывает, что лишь сравнительно немногие из них оказываются в состоянии адекватно подходить к току историко-литературному материалу, который открывается перед ними. Этс отчасти.объясняется и особеннестыо изданий русской поэзии не чала века, где предпочтение отдается последним авторским редакциям. Не -отрицая, естественно, принципа последней автор-

зко.1 боли, мы в то л® время исходим из необходимости осознавать зло?тауга эволюцию текста. К примеру, книги Бргссова девяностых и замого начала девятисотых годов, воспринимаемые по вариантам "Полного собрания сочинений",■предстают"совсем в ином вцце, нежели это было в годы их появления. С! нашей точки зр&ния, необходима постоянная демонстрация первоначальных текстов, становившихся фактами истории литературы и критики. Таково, например, решение текстологов /Н.Б.Банк', Н.Г.Захаренко, Дж.Э.Малм-зтад/, готовивших наиболее авторитетные издания стихотворений Андрея Белого. В своей эдиционной практике ми также стрем1шись именно к представлению вариантов текста /и, соответственно, контекста/ поэзии и литературно-критического творчества на.этом настаиваем и в диссертации.

Данный подход определяет и вачсносгь обращения исследователя к''.{актам не только литературным, но и представляющимся нередко виелитературнши: дневникам, переписке, жизненному поведению, насколько его можно воссоздать, и целому ряду других .фактов, вплоть до внешнего облика книги или журнала, где печатались произведения писателя.

Вторая особенность связана со спецификой поэзии,как формы художественной речи, на что нередко такие обращается мало внимания, тогда как поэзия и проза в известном отношении являются горками принципиально противостоящими друг другу. Прочтение поэтического текста по законам прозаического неминуемо ведет к упрощение ассоциативных связей и к вульгаризации смысловых

^ См. осуществленные нами издания стихотворений Н.Гумилева /М.: . 1989; М.: 1991/ и Вл.Ходасевича /Л,: 1989/, литературно-критических статей Брюсова о совремрнной поэзии /М.: 1990/.

потенций текста. Именно с этим связано то преимущественное внимание, которое уделено в диссертации лишь определенному рс ду литерагурно-ириттеской деятельности, ориентированному на прочтение стихотворного текста адекватно его смысловым возмол Гостям. Соответственно, стремление свести смысл отдельного Стихотворения или всего творчества поэта к ряду идеояогем, хе рактерное для большей части критики, находилось на периферии

1 I

нашего внимания. • *

Это еще в большей степени определено тем обстоятельством, что в настоящее время для любого непредвзятого исследователя очевидно: поэзия первых лет двадцатого века и - по большей , части - двадцатых годов, это в первую очередь - поэзия русскс го модернизма. Если в прозе реализм и модернизм выступают пр: близительно на равных, то-господство модернизма в поэзии без( говоро'чно и сомнению не подлежит. Соответственно и традиционная литературная критика, с ее инструментарием, приспособленным для анализа реалистической прозы, оказывалась явно неспособна к серьезному разговору о модернистской поэзии, решител] нейшкм образом перестраивавшей всю систему своих выразительт средств, в максимальной степени соединяя "форму" и "содержан; делая "-{юрмальное" семантически наполненным.

Наконец, последний принципиально важный момент, который н; хотелось подчеркнуть в данном параграфе: в той системе принц пиальшго полифонизма культуры начала XX в.,;о которой мы го ворили во введении, обретают особое значение те литературные фигуры и явления, которыми в иной исторической обстановке мо но было бы пренебречь. Ноли для литературы начала XIX зека п эзия В.Тепдякова или И.Мятлева может справедливо считаться

гориСерийной и быть'обойденной пр. лип истории литерату-)н, то при исследовании литературы начала XX века пренебрежете такими поэтами, как Т.Чурилин или С.Шрнок чревато серьез-м.ш просчетами в обрисовке истинной картины существования ли-'орятуры.

Вторая глава натей работы, носящая название "Проблемы стихо-ворной фор;,«.1", посвящена кругу вопросов, приобретающих к нача-у десятых годов принципиальное значение для поэтов, теоретн-ов литературы и литературных критиков, обращающихся к пробле-ам поэзии. Академическое литературоведение XIX века создало преде ленную систему подхода к теории стиха, основанную прежде сего па анализе народного стиха или на создании накоторых до-матических схем анализа стиха силлабо-тонического. Личь в са-ые последние годы девятнадцатого века изменилось отношение к ршципам построения стиха, прещце всего поц влиянием складн-авшихся новых поэтических систем. Безусловно,первоначально . начительную роль сыграло творчество В.Я.Еросопа, чрезвычайно аинтересованного именно -оорыальнши поисками. Один из первых весьма показательных опытов оформить собственную теорию сти-а у Брпсова - его вступительная статья к "Собранию, стихов" .{¿.Добролюбова, проповедовавшая русское народное сткхосложе-ие, уподоблявшееся верлибру французских ,сшвол исто в. Статья рюсова еще вполне догматична и декларативна,-но она соседст-ует на страницах книги Добролюбова со статьей И.Коневского "К сследоваыию личности Александра Добролюбова", намеренно ухо-ящей дале- от элементов формального анализа' и полностью обращен-' ой к исследованию общих проблем ззро;/дакцзгося с;л.толиЕма. оединение двух типов анализа Ерясов /осяовно.Ч индичтор из-

- ю -

дания/ стремился добиться впечатления особой объемности предмета, что и было .замечено критиками /в 1907 г., спустя семь лет после появления этой книги, И.Поярков писал о тон, что ст тьи Брпсова к Коневского гораздо значительнее, чем содержание самих стихов/.

Таким образом, уже в первых .попытках символистов начал про являться тот пршцип литературно-критического осмысления действительности, согласно которому любой элемент плана выразеот в поэзии непременно является семантически нагруженным. Оцнакс собственно семантический анализ в первые годн XX века продолжал оставаться сферой весьма ограниченного употребления, про: до всего потогу, что' теория и реальная практика стиха оставались разобщонннми. Первые реальные шаги к установлению связи меаду ними были сделаны Андреем Болим.

Б 1908 г. он сфор:.улировал то, что в стиховедении должно быть названо "законом Андрея Белого", - положение о несовпад нии метра и ритма /очевидно, восходящее к обсуждению проблем музыкального ритма и метра в переписке Белого с Э.К.Метнероп в конце 1902 и начале 1903 гг./. Одновременно началось и научно-художественное осмысление собственного ттуитивно сделг ного огкрлтия, выразившееся в ряде статей, включенных впослс дствии в книгу "Символизм". Внутренней задачей этих статей бнло формальное описание ритмического строя стихотворения ил групп стихотворений. Однако это -формальное описание понималось Белым прецце всего как ступень к созданию полной карти

I

' 1 бытия стихотворения в литературе. И в книге "Символизм", в других сборниках литературно-критических работ Белого, ледаих в начале 1910-х гг., очевидно стремление "урлвнове

!ть" анализ "формальный" исследов:;.' . .зркатзлышх момен-

>в литератур}. Добыты!-! при "формальной" исследовании матери-I, пусть и в неявной, имплицированной форме, определенно при-'тствует в синтетических анализах произведений, творчества дельных 'авторов и в общих представлениях о культуре своего эемени, которые Белый излагает в книгах "Символизм", "Лрабес-i" и "Луг зеленый".

Современные теоретики стиха единодушно считают 1910 год, эгда появился "Символизм", годом ровдения современного стихо-эдения. Однако в дальнейшем направления движения научной, мыс-1 и литературно-критической практики в штс^сушцей нас сфе-з решительно расходятся. Стиховедческая наука развивалась по эоим собственным законам, не подлежащим нашему описанию, а <1тературно-критическая практика /если учитывать, конечно, и ютупления многих ученых-стиховедов в литературно-критической fiepe/ пок;ла по несколько иному пути. Это было определено пре-к-з всего судьбой стиховедческих штудий самого' Белого. На прошении долгого времени он продолжал и развивал их, но для раз-ития литературной критики, связанной с освоением и осмыслени-м закономерностей построения стиха, были ваши в первую оче-эдь его первые статьи.

С апреля 1910 г. возникает т.н. "ритмически'! крудак" вок— уг Андрея Белого, являвшийся частью более обширного предпри-тия. Вплотную надвинувшийся кризис символизма, закрытие в

I

903 г. :курнаАов "Бесы" и'"Золотое рУно"| сокра ,ение издатоль-

\

кой активггостр основного эдициотюго центра с:г.тшисгов - из-ательсгва '"Скорпион" привело к з^ро-.-гденш многочисленных по-ачалу замыслов деятелей русского символизма, ь которое, паи-

»

более активны были Белый и Вяч.Иванов, Вызвано ото было пре.тд всего ограниченными возможностями этих двух авторов для публи кации,- В'качестве выхода из создавшегося положения они стали 'разрабатывать различные проекты, которые составной своей частью имели продолжение исследований в области теории стиха. Предприятие Белого состояло в том, чтобы создать силами группы молодых поэтов и критиков "Учебник ритма", который мог би послужить основой для дальи.е^ших, более специализированных штудий. Работа была доведена до стадии корректуры, однако в свет учебник так и не вышел. Летом 1911 г. на смену идее создания учебника прияла идея издания собственного журнала, пред лоленная С.П.Бобровшл /см. письмо С.П.Боброва к Белову от, 2 1 ля 19П г. // ГЕЯ. 5,25,. Карт. 10. е^.хр.2. Л.бОоб - 6Ъб./. Замысел стихотворного и "ритмического" журнала соприкоснулся /в порвую очередь, очевидно, в сознании Белого/ с вынашивавшейся у:ке некоторое громя идеей "тройственного" /Белый, Вяч. Иванов и Блок/ журнала "Путник". Результатом было решение основать журнал "ТруДы и дни", о плане и замысле которого Белы! сообщал Вяч.Иганову 18 августа 1911 г.; "Задача этих вылуско: такова: дать маленький орган для выракения того, что сейчас более всего волнует блидайших сотрудников }1усагёта и ОрЬея-/.../ Идея таких хроник состоит в перенесении в них того, что говорится в дружеском кругу /из возможного/ у нас в Муса гете и у Тебя на башне. Желательны афоризмы, схемы бесед, за писи на полях книги, дневник современной души. /,../ Пойм важность .."Хроник", С одной втеронн - маленький, по-видимому, никому не нужный"журнальчик; с другой: первая попытка новой лг.-тературной /не только литературной/ группировки" . Ваяно

1 ГКЛ. $.109, Карт. 12. Ед.хр.29. ЛАА^, 49.

отметить, что литературоведчески:' - рагурно-критические замыслы Белого были связаны с издан, ^зм небольшого, но сугубо специализированного журнала, заведомо лишенного коммерческого успеха и предназначенного для создания тювой художественной группировки.

Параллельно сходные интересы волновали и Вяч.Иванова, на "бачтне" которого существовала в эти годы т.н. "Академия стиха", официально именовавшаяся "Обществом ровнителей художественного слова", в задачи которой таюсе сходило изучение /хотя и на несколько других основаниях/ русского стиха. Однако важно обметить, что существовали настолько точки схо:кдения медду-двумя поэтами, но и определенные расхождения их в сфере собственно стиховедческого анализа.

В то же время оба метода анализа - как присущий Белому, так и характерный для Вяч.Иванова, довольно значительно отличались от предлагавшегося Брюсовнм, который в наибольшей степени соответствовал представлению широкой литературной критики о том, что может дать Формальный анализ поэтичёскай речи для общей характеристики поэзии.

Первоначально для Брюсова было характерно обращение к дог-' натической теории стиха, опенка конкретных успехов или просчетов того или иного автора с точки зрения некоторой априорю заданной теории. В последупцие годы Брюсов несколько изменяет ранее выработанному иетоду, по-прекнему исходя из того,-что зущеструют некие законт/, осповашшо на эмпирически пли теоретически выведенных пр-ш,дг,у .тууг -.пл, г.-. яр.гугение которых непременно доллю »нть ху,"1о"'.<зс,"це!!чо ос-моленттм. Такой ¿етод анализа позволял автору довольно легко определять в

своей литературно-критичсскол практике общие тенденции развития поэзии и убедительно характеризовать большие массы стих; тзорного'материала,. когда дилетантизм, эклектика, следование общим правилам моды делало творчество рядовым, сериЛным /см. напр., статью 1913 г. "Новые течения в русской поэзии. Эклек гики", а таете ряд д:уик jjr.rv>3 п х/ртим "русская'мысль"/ В подобных случаях Брюсов как бы прибегает к тому же самому статистическому методу, который предлагает Андрей Белый, одн ко вместо математически выверенного анализа индивидуальной творческой систеш Брюсов подставляет в основание своего ана лиза объективированное большими массивами материала общее вп чатление. И действительно, в период наиболее активной и обще культурно значимой своей критической деятельности Брюсов доб вается поразительной объективности своего метода. Однако в т случаях, когда речь идет об отдельной творческой индивцдуаль ности, обладающей к тому же высокой степзнью самостоятельное ти, данный метод демонстрирует и свою ограниченность.

Типичный образец такой ограниченности - рецензия Брюсова сборник Андрея Белого "Урна" /русская мысль.- 1909,- !"6/, гд стиховедческий и семантический анализы не соприкасаются ника Отдельные точные характеристики поэтической индивидуальное^ того или иного автора очень редко складываются в критическоГ системе Брюсова в целостный портрет, если речь идет о дейстг тельно своеобразном поэте. Едва ли не единственным исключеш из этого правила является статья 1915 года "Игорь Северянин' линь подтверждающая правило, ибо в ней речь идет о поэте, ц< ность творчества которого далеко не безусловна, и анализиру) его, Брюсов пользуется тем же методом обработки большой мас<

атериала, 'что и в больших обзоры- ■ - ,х.

Иные варианты 'подхода к осмыслеши выработанных стиховеде-ием категорий и выводов демонстрировали как Андрей Белый, так авторы, связанные с "Поэтической Академией" и отчасти проделавшим ее'традиции "Обществом поэтов".

Для Андрея Белого и для его учеников ритм I! гетр являются е' просто •Тзор'-алыппли категориями, а непосредственно связаны категориями вис те го порядка, восходящими к общим принципам имволистского мировоззрения. Эта сторона пробло?<ы в современ-ом литературоведении уие осмыслена /см. статьи 1,1.Л;Гаспарова, •Нива, Дд.Элсуорта, Дчс.С.Смита и др./, поэтот.у в диссертации а обратились к работам Н.Б.Недоброво, оригинального стиховеда критика, связанного с "Академией стиха" и с "Обществом пой-эв", но его статья "Ритм, гетр и их взаимоотношение" , /Труды дни,- .1912,-';? 2/ была одобрена как Вяч.Ивановым, так и Белым, зходя из предложенного Белым понимания различия между ритмом

I •

метром как ыеяду естественным выражением духа музыки в душе )эта и искусственной закономерностью, Недоброво это различие кцентирует1 еще более: "...раз наличность евритмии устанавлива-гся психическим моментом, то, значит, она обусловливается не шя.ш-то Нормальными признаками, 'но способностью души к строга.

I

таком случае перед нами беспредельное дикое поле не возде-1нннх ритмических возможностей"'^. Таким образом, дихотомия злого устраняется и заменяется прямьч.( возведением формальных зобенностей поэтической речи к закономерностям более общего зрядка. В собственно критических опытах Недоброво исходил из зознания того, что формальные особенности стиха являются атомными по отношению к общей .задаче стиховедения. В наиболее

Труды п дни.- 1912- С.20.

цоюстпом вгдо ora особенность сказалась в известно/! его статье "Анна Алпатова", которую сапа поэтесса считала не только еаыым принципиальным анализом ее ранних стихов, но и предсказанием всей своей дальнейшей поэтической судьбы. И действительно, многие выводы и наблюдения, сделанные Недоброво во второй ' половине статьи, поражшт точностью и остротой предвидения; бывшее в стихотворениях "Четок" /которым формально посвящена статья/ лишь в зачатке, Недоброво сумел разглядеть и понять, увидев в казавшемся другим критикам капризным, манерным и полностью привязанным к современности авторе поэта, которому предстоит создать "Реквием", "Поэму без героя", "Северные элегии" и . другие стихи сороковых - шестидесятых годов, открыто ориентированные на историзм художественного ммления.

И этот свой вывод, свою прогностическую идею Недоброво основывает на конкретных наблюдениях над поэтикой Ахматовой, в пзрву» очередь над особенностями ее стихотворной-формы. Место чисто формальных разборов и оценок занимает тонкий анализ формально -смысловой связи, улавливающий самый момент вэаимопере-хода ритмически: особенностей стихотворения в специфику его содержательной структуры и обратно, момент движения от действия, происходящего "здесь и сейчас", к творящемуся всюду и везде, от индивидуальных переживаний к общечеловеческим, и наоборот - от общечеловеческих"к сугубо индивидуальным.

И Недоброво бьтл' далеко не одинок в своих принципах подхода к особенностям формальной структур.! стихотворения. В диссертации проанализировано различие двух типов подхода к стиху на примере разбора творчестваЛ.Зенкевича у Брюсова и Вяч.Ивано-ва.

Сходным образом можно проследить движение аналитической

мысли многих авторов, так или иначе связанных с русской формальной школой /в -качестве образцов нами избрано исследование поисков б.в.Томачевского и !1.0.ЛопаттоЛ При этом нередки попытки осмысления закономерностей развития современной поэзии в нетрадиционных Нормах критического анализа. Такогы, например, туточше стихотворения к различным юбилеям Института Истории Искусств, где работали ниогт "фар.алиоты". С этой точки зрения показательно обращение к разбору нуточной оды Ю.Н.Тынянова. Для исследовательского внимания Тынянова в начало двадцатых "годов характерно стромление тщательно проанализировать попытки современных поэтов соединить "стих, нейтрализованный стиховой культурой" с поисками внутреннего интонационного и фонетического своеобразия. Беря традиционную сд:лгескум строфу ХУШ века, Тынянов наполняет ее современными изыскали. И подчинение смысла звуку, иссле,дуемое Тыняновым в критических статьях, очевидно пародируется им с почти научной отсылкой к пушкинскому авторитету,.очевидной для читателя-профессионала.

Для литературоведов /нередко шетупарпкх й роли критиков/, связанных с "формальной школой", смысл отдельного "приема" только в-практических целях мог истолковываться как исключительно конструктивная задача, не выходящая за пределы создания формально безупречного произведения. На самом ze деле расхождение "формалистов" с теоретиками другие изводов, я пре:::це всего символистского, долзно быть восщжняго з порву» очередь как стремление" объективизировать и ккторгаироиать продетовло-ния наиболее тонких и заинтересованных в научном осмыслении собственной художественной практики пкеателей-с!хэолйотов.

Один из узлов такой полемики без труда обнаруживается в

остром споре вокруг книги Вр;г>сова "Наука о стихе" /1919/ и статьи Андрея Белого "О художественно:! прозе" /Горн,-1919,-' 2-3/. Об этом у,® лисал Л,С.?лоЯллан но хотелось бы обратить внимание, что на стороне символистов выступил и такой авторитетный поэт и исследователь, как Етс.Иванов. В статье "О но вешних теоретически исканиях в области художественного слова" бала предпринята попытка объединить лршципи анализа литературоведов-"формалистов" с давно уже олределпз-екдася взгл; дами ого са.;ого к ого едшоыьтилепников Асотя бы частичных/. На уровне непосредственного обращения к текстам та .же попытка сделана в его статье "К проблеме звукообраза у Душила" /1925/ Отталкиваясь от разысканий О.М.Брика и Вик.Шкловского, Иванов движется к осгпс"ашда художественно" системы Пулкина как отражения дреЕнейшего "пра-художественного ютлонш". Собственно критическая полемика позволяет отчетливее сформулировать теоретические воззрения и приют.ить их к конкретности стиха.

Но и для са;,)ях "формалистов" определение произведения как "суг.гш стилистических приемов" было лишь ступенью к семантическому осмыслению стихотворения. При этом следует отметить, что важным этапом этого пути были именно литературно-крити--чеекке, работы /"Промежуток" и "Валерий Брюсов" Ю.Н.Тынянова, "Ноьейсая русская поэзия" Р.Якобсона, "Анна Ахматова" Б.Эйхенбаума и др./.

Однако дальнейшая разработка намеченного р тезисах Тынянова и Якобсона "Проблемы изучения литературы и языка" /1927/ под-тода быЛс! искусственно остановлена, При этом на первый план .ь--двинулась критика, генетически связанная с деятельностью

1 Си.: Ученые аапг.ски Тартуского гос.университета. Вмп. 422,-Трупд по зн&ковш 'сьс-гешн. - Тарту, 1977. - Т.9.-С. ТТ :-П5

Пролеткульта, причем в наиболее рачительно антикультурном его варианте. Если р. деятельности критиков, свяаа'пялс с литературной студией московского Пролеткульта и впоследствии вошедших в группу "Кузница" было сильно влияние стиховедческих идей Андрея Белого начала двадцати.-; годов /хотя и в' очень упрощенной форме/, то в советской критике, начиная со второй половинн двадцатых годов, эта линия била явно отодвинута на задний план.- Отсюда ясны причины полного .разграничения пункций стиховедения, и литературной критики; если первое все более и более решительно уходило в область науки /да и го считаясь сугубо пориЪерийной областью/, то вторая решительно избавлялась от каких бы то ни было контактов со стиховедением.

Несколько иной била, судьба стиховедческих исканий в критике русской диаспоры. Проанализированной нами в ряде публикаций узел полемики вокруг статьи Вл.Ходасевича "Об Анненском" и его "Собрания стихов" отчетливо показывает, что с:;;е на рубеже двадцатых и тридцатых годов наиболее плодотворный путь исследования проблем современно:'! поэзии, основанный на восприятии их на фоне стиховых^ исканий всей русской поэзии, не был закрыт. Однако в силу слолиз'нихся обстоятельств критика русского зарубежья по этому пути не по'пла.

Таким образом намеченные критикой десятых и первой половили

I

двадцати: годрв принципы объединения различных типов анализа произведения, ^где обращение к стиховедению играло немаловажную, а то и пррсто цог.'книргапу» соль, в дально.'лом развитии \

русской критики не получил распространения, оставшись достоянием Л1мь теоретического литературоведения. ^

Третья глава, озаглчвленная "Прэблома поот::чос1:ого слова", делится на три параграфа, посвященных тт.о'.' основным хронологически.! и проблемным сферам, оъг.ухжи с :•.чеым.ем яоэткчес-

кого олова. Первый - "Слово в эстетике символистов" - служит своего рода введением в проблематику, т,.к. .именно в теоретическом и литературно-критическом творчестве символистов проблема поэтического слова получила то свое значение, которое впоследствии стало принципиальным на протяжении всего XX века. Для поэтов и теоретиков /выступавших, повторимся, и как крити-, ки/ русского символизма были характерны три основных подхода к проблеме слова, Первнй из них в наиболее развернутом веде сформулирован Вяч.Ивановнм в /ряде статей конца 1900 - начала 1910-х годов. Согласно Иванову, символизм в искусстве есть соединение трех неразрывно связанных мезду'собою сторон: слова, человека и Бога. Поэтому любая рационалистическая концепция символа в искусстве применительно к символизму того типа, который прокламируется Ивановым /и здесь его союзниками оказываются и другие символисты-"теурги"/, становится неверней. Для символистов их собственное слово является не замкнутым, а открытым, поле смысловых валентностей становится, с одной стороны, принципиально безграничным, а с другой - все это широчайшее поле было замкнуто сакральными и /реже/ иными эзотерическими коннотациям;

Расхождение именно такой концепции символизма и слова в его . поэтической системе было с отчетливостью определено Ивановым в статье "О поэзии Иннокентия А.нненского". И действительно, вариант отношения к слову, предлагавшийся в поэзии И.Тг.Анненско-го, выглядит прщга противостоящим тому, который прокламировался Ивановым и его единомышленниками. Для Анненского было ванным не _то, что слово непрменн$ представляет Бога, а скорее на оборот, - что caSfö по-себе__слово становится обожествляемым. "Именно обиходное слово /противопоставляемое и в этом отношенга

едкому, выисканному олову Вяч.Иванова/ приобретает характер сеобьемлющий, вбирая в себя весь мир. Слово должно состояться, езависимо от того, кем оно впервые произнесено. И мысль, и астроение, и вся человеческая жизнь не существуют отдельно от воего выражения в слове.

По-иному свое отношение к концепции Иванова определил В.Я. рюсов в статье "О "речи рабской", в защиту поэзии", написан- ■ ой "в духе шутки, насмешки", но заключающей в себе и вполне эрьезние возражения Иванову и "растолковывавшему" его полояе-. ия Блоку. В "манифесте" Бргсова: "Неужели после того как ис-усотво заставляли слузкить науке и общественности, теперь его удут заставлять'служить религии! Дайте же ему наконец свобо-у!" * - увидели новые возможности для развития собственной оэзии'многие авторы, которым вскоре предстояло, пользуясь вы-', ажением В.М.Жирмунского, преодолеть символизм.

Принципам их поэзии посвящен второй параграф главы: "Принты поэтического олова в осмыслении постои,шолистов".

Констатируя слолность и взаимопроникновение многих позти-еских течений, наследовавших сжволнзму, мы все ие стремимся ыявить те типологические схоздения и разногласия, которые су-сстцовплп в отношении футуристов различных течений и акмеис-ов по отношению к слову в собственной поэзии. Довольно много-исленными фактами, зафиксированными в исследованиях последних ет, убедительно доказывается, что Тугуристн и акмеисты отвергли символистскую концепцию стова. Обь-,ей точкой отталкивания ля них било ренительное огвер::епиэ слогщвпейся в сииволист-

Брюсов Валерий. Среди стихов. - П.: 1990.- С.323.

ской практике поэтичеокого словоупотребления тенденции к иеро гли^ганости, сакральностп слова, сравнительно у*.;вреиное требование Н. Гумилева не приносить в ::;ертву мкволу прочих способов поэтического воздействия било отвергнуто самым на первый взглдц близким к акмеистическим принципам символистом Брвсоташ. Таким образом вопрос о поэтическою слове получил хэ рактер принципиального разногласил ые.сду двумя направлениями.

Следовательно, общее противостояние 'Тутурпстов и акмексто! символизму остается вне сомнений, однако многие схождения в их практике относятся к cíiepe весьма важной. Пристальное рассмотрение манифестов, деклараций, статей русскюс футуристов, прежде всего'А..Крученых, В.Хлебникова и Б.Ливлица показывает, что и теория, л практика футуризма в их индивидуальных художественных системах до определенной степени различалась.

Так, в центре представления Крученых о поэтическом языке находится га самая вдея, которая была чрезвычайно вакна для поэзии и теории сшволистов: проблема соотношения мысли и слова. Однако, если для символистов ограниченность поэтическ го слова свидетельствовала о настоятельной необходимости вое

у

полнить эту недостаточность то ли цололнительнцми стиховыми факторами /ритмическим своеобразием, музыкой erm и т.п./, то ли ракторами внестиховыми, к которым в первую очередь относятся долкеыствуюжке охуцаться читателями "соответствия", то Крученых приходит к совсем иному выводу: "Почему не было не }, :"ти от кисли и писать но словами-понятияы;, а свободно о5р;доваштми?" Но намерения его делались обширнее и при-

* Mw'octo и программы русских !;утуристов / Сое г. В.Маркове Münctafl, 1967. С.67.

■язатильпие: "Нала новпэ прием' учат полосу пэогроашяо у» азбивчс!у убогое построение Платона, Канта и .пр. "идепчисто У, ',це человек стоял из в центре кьта, а за iroreropor/toil. /.../ )» стали В1;деть здлсь и там. Иррациональное /лиупгоо/ п.'.м г-.к э !;enocp:-;crro¡/70 ~дио, ил;; :; утоп" Ярл::/,'', г 'рг'лг.оч-оЯ практике Крученых ооногягое про ;-tovT©nrc ■ >: .по 1?,;.-шо не Mjo-oiMspKpoBaimoiy luoroolr :з!гз 'орг.; о-.у^чэгэ яа, •> .гг:ь нзко-орим из них, наиболее прилга:з!.por.."jraiл*. Пракпг сокк о i,плетенными разновидностям!! литературного сло^отяоргесгьа для него влятется словотворчество "музикальпо-"онзтическое" и ocoifcmto наобумно'е" слово. В оЛцсг ли^е оснотоо дпленке геороглчзс-о"; к юли Кручс!Г-тх :,:о:::::з о:Ъ:лит:ггь каи етусчлэнпе Г *.злэ"!1?ь .топо на кшкгатьно значили олзмептп м воспользоваться лшгь п,пой стороной слова, В прямо'противоположном ii.inpÍB гении ч,гк-зтся эстетическая шюль Хчо<нш:ова.

Для него слово является лтгп> пзр: о:1;.";льн, н олвфпхом в по-гроонии нетожественного мира, и все тропе 'о^оции олова, чре-яродйво характер«re для творчества Хлебникова, ггзиг.аг.тся но гремлением tjuiioЪрч.товать oal:o слово или ого прштое кон-зкстуалыше сети, а желанием увидеть за словом образ единого ;ipa, не членимого на отдельные элемент!!. отог он писал во пгих сропх статьях последние лет raratms "Свочсн",' "О спгхах", 1зл:а основа". Согласно его кэчцзпцш, слота оказггиотол чаи-злзс приспособлении!' гагстругентом для пзрод.'чи но просто го-энт-ального состояния худолника, но пре.:це ясего - Т'я кокр-лч подсознательного ч коллективного бсссозн'толы'ого, от,.-а-:;згося;з некоем "сверхгьязыке". Аналогия с тате: ьлт/яиизм оса явно видится в актуализируемом лтИигкоЕ":« пути г осло-

Мллп'ости И л;огрг:".¡л..,. - 0.70.

вам человеческого мышления при посредстве мифологических коннотаций. Эта Особенность его сознания была точно уловлена П.Л. Флоренским'*, увццив'иим тагске и сходство языковых попыток футуристов с опытами Линцбаха, обитающее параллели языковых исканий Хлебникова /которые Флоренскому в сколько-нибудь полном объеме известны быть не могли/ с поиска!,га всеобщего "философского языка".

В отличие от манифестов Крученых и Хлебникова появление ст; тьи >Б.Лившица "Освобождение слова" было решительным образом связано 'с контекстом литературно-критической борьбы начала 19 г., когда была написана статья. Лившиц при развитии своей !&с ли исходит прекде всего из того, что подлинный путь развития "нового течения" лежит во "впервые свободном - нами освобояде

о

ном - творческом слове". Но^для наго, судя по позднейшим вое поминаниям, уже тогда освобождение слова било связано не тол! ко с попытками 'футуристов," но и о опытами Мандельштама, и с .исканиями художников в других областях искусства, прекде все] в живописи. Не случайно на определенном этапе творчества Лившиц строит свою поэзию как полное подобие кубистической живо' писи. Но в дальнейших своих поэтических поисках он приходит созданию художественной систем, во многом параллельной иска О.Мандельштама первых пореволюционных лет, охарактеризовать! Лившицем в статье "В цитадели революционного слова" как жела ' ние поэта "заставить чужие стихи зазвучать по-иному, по-свое му". Напряденное внимание Лившица к поэзии Мандельштама ока;

1 См.: Флоренский П. А. Том 2. У водоразделов мысли,- М., 19! С.185-190. Ср.: Иванов Вяч.Вс. П.А.Флоренский и проблема . на // Механизмы культуры. - М., 1990.- С.191-230.

О

Дохлая луна: ^пуристы Гкдея. - М,, 1913.- СЛ1.

- зя -

.ется вполне объяснимо тел поэтическим контекстом, в котором юзвучали статьи Манделычтама, начиная о "Утра акмеизм'а", «читанного в качестве манифеста в апреле 1914 г. 'и, следова-льно,' Лившиц/ почти несомненно известного. >

В недавней статье И.Паперно изучены многие богословские /и , бственно сакральные/ источники текстов Мандельштама о приро-поэтического слова Однако для нас существеннее, учитывая -у особенность, которая до известно!) степени являлась общей я всей русской поэзии, начиная с Ломоносова, определить ос-вную направленность этого слова. Несомненно присутствующие в знании поэта религиозные представления о структуре и семан-' ке поэтического слова, уподобленного олову божественному, иягатся лишь одним из пластов представлений о янзни слова в орчестве, культуре, истории человечества л его современное- ' , в жизни самого поэта. Согласно совершенно справедливому зоду авторов одной из основополагающих работ о поэзии XX ве-, в ней "все скреплялось единим стер.шюм смысла, признанного зстановить соотносимость истории 'и человека. Эта поэтика, вымотанная сознательно, явилась., с одной стороны, как бы естес-шной реакцией хамого языка на судьбу и как таковая встала эяд ценностей, образующих потенцпалыую культурно-историчес-) парадигму" Не излагая в реферате конкретный анализ ста-1 Мандельштама, позволим себе привести лишь вывод: акмеыс-¡еское слово, согласно Манделычтаму, является внутренне са-

[аперно И. О'природе поэтчгческого слова: Богословские ьегочни-:и спора Мандельштама о сшлзолпзмон // Лит.обозрение, 1991,'"-I.

[евин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчкк Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян '.В. Ясская 'семантическая поэтика как потенциальная куль-■урная парадигма //Р.«ц1ап /<7«'2<^мм.-1074,-!«7/3.- С.51.

модостаточнш, не связанным ни со строгой предметностью, ни с хладнокровным экспериментаторством, ни с внеполознчмн его семантике .оооткосительнши рядаздг. Гак как поэзия есть диалог поэта с неизвестнш, провиденциальным собеседником, то и слово должно бить приспособлено для того, чтобы этот грядущий собеседник смог понять и оцгтить не только сиюминутное задание сти хотворения, но и - в первую очередь - природу поэтического ело ва, разворачивающего свои потенциальные значения во все времена! и сроки. Такое представление в определенной степени параллельно хлебниковским попыткам построения единого исторического пространства, только вместо причинно-следственной связи, определяемой исчисляемыми в цифрах законами времени, связующим звеном становится поэтическое слово.

Сказанное позволяет нам бценить не только сами интенции литературно-критической и эстетической практики Мандельштама, но и определить те положения, которые связывали ее с ойцеакме-кстической концепцией слова, прежде всего со словом у Н.С.Гумилева. Последнему не удалось изложить свои представления о,.

природе поэтического творчества и в частности о поэтическом

*

слове в сколько-нибудь развернутой форме. В имплицированном виде они включены в его литературно-критическую панораму современной поэзии /т.н. "Письма о русской поэзии"/, а также в собственно художественное творчество, и эксплицированы лишь в

сравнительно немногих текстах. Однако анализ всей критической концепции Гумилева показывает, что в представлении поэта-критика слово обладает колоссальной мощью, причем мощью ке:тольк творческой, позволяющей произведению стать созданием высокого искусства, но и :;:изненно-гворческой, позволяющей самое яизнь претворить в нечто иное. С той же самой точки зрения Руьклев

анализирует в своих статьях и творчество поотов-согре, ечпикоп, тр'ательно объективируя свои впечатления, стрзмясь не иатать анализируемому щ'окзведению или их группе свои собственные принципы, а .»лая проникнуть во внутренний пир, соз-оваЪсг.'Я автором анализируемого сборника стихов.

Характерный пример такого анализа - отзыв о сборнике 'Л,Лозинского "ГорнЯй ключ", где обращение к специфике построения поэтического слова у Лозинского дает критику ъоз!.о:;:ность пере,1-ти не только к сопоставлении поэзии Лозинского с творчеством поэтов, близких'ему по литературной ориентации, но и к обобщениям более высокого порядка. Степень точности такого определения оказывается очевидной при сопоставлении результата анализа Гумилева с очень проницательной характеристикой творчества Лозинского у Д.Сегала, опирающегося на структуралистский подход к тексту. Его характеристика в значительной своей части выглядит как перевод выводов Гумилева на язык современного литературоведения, что свидетельствует как о тонкости и точности ГУмилева-критика, так и о его умении делать свои выводы на основе анализа строения и функционирования слова в поэзии.

С особой ясностью эта тенденция критики Гумилева шралена в статье "Анатомия стихотворения", где поэтическое слово оказывается уподоблено слову Бо;шю или .\-сэ магическому заклинанию, оно момет перестраивать реальность не только поэтическую, но . и окружающую поэта в жизни. Забвение этого обстоятельства приводит к утрате исконно присущей всякой поэзии "ункции и, как. прямое следствие этого, К гибели самого слова, лишению его не только магических свойств,\но и просто способном!, воздействовать на читателя, как о том сказано в стихотворении "Слою".

Итоги литературно-критической практики Гумилева были подве денн К.В.Мочульским в проницательной рецензии на сборник "Пис ма о русской поэзии", где характеризуется акмеизм в гумилевск варианте"Этика превращается в остетику - и все: словарь, об разы, синтаксис отражают згу радость обретения мира - не символа, а живой реальности. /.../ Это учение о целостности мк ра в применении к явлениям художественной речи и образует поэ тику Гумилева"

третий параграф главы посвящен концепциям поэтического ело ва в критике 1917-1925 годов. Дагая краткий очерк теории худо явственного слова у пролета^ких поэтов, мы подробнее ост^нан ливаемся на отношении к слову у русских футуристов начала два дцатых годов, особенно в его "заумном" варианте, где прослеж:-вается путь даже наиболее крайних группировок .'[утуриэма к желанию стать единственно доминирующей литературной группой на территории СССР. Это стремление отчетливо прослеживается в де ятельности И.Г.Терентьева 1923-1924 гг., отразившейся в его письмах к А.Е.Крученых. Однако исторически футуризм как форме .существования поэз'ии на территории СССР был обречен. Столь же печальной оказалась его судьба и в эмиграции. В том же 1923 I И.Зданевич записывал в дневнике: "Мы бросали вызов, желая перевернуть мир, переделать землю и превозносили новый дух. /.,

Сейчас мы знаем, что все осталось на своем месте, что ничего

2

не изменилось: знаем, что на:па юность прошла бессмысленно ,

Еще два существенных варианта развития поэтического слова

1 Звено /Парик/. 1923, 18 июня. о

Русский литературный авангард, -

Тренто, 1990. -С.50-51.

'или намечены двумя поэтами постсинволистского направления: I. Р.Ходасевичем и М.А.Кузыинш. Именно в начале двадцатых го-ов наиболее полно было сформулировано это отношение как в соб-твенной поэтической практике, тг.к и в критической реакции на его /имеются в виду и самооценки, и выступления иных критиков/.

Для Ходасевича, совернеино очевпднш казалось, что именно с • нализа поэтического слова п аншдется серьезный анализ слова ообще, Для него характерно представление о творчестве как-о зресоздании мира. Такое огно'пзнп'э к слову, восходяцео к кон-зпциям русского символизма, заставляет его вступать в полеыи-/ с различными вариантами "Тор/чивэиа", основанную на собствзн-эй художественной практике. Наполненность слова потаенши, не разу разгадываемым С|шСлом делила шэзию Ходасевича предметом зстоят-шого интереса критики. Анализируя пу:,кннаннЛ пласт в ли-«е Ходасевича и его осмысление критиками, мы показываем, что га поэта он был ват.ен но своим прямым смыслом, внешней ориен-щией на поэзию пушкинской порт, а смыслом не сразу улавливаем, запряташлга глубоко в структуре стиха и ведуцкм, в коивч->м счете, к положению, открыто сформулированному им в статье Солеблемый треножник": "Мо;.'.ет быть, и ме больно, и мне толе >чется спрятаться, - но что делать? История вообще неуютна. I от судеб защиты нет" /.../ И наше -;;елание сделать день ;ерти Душкина днем всенародного празднования, отчасти, мне поется, подсвах.'» то1 "в предчувствием: это мы догзднваем-[, каким икекем пан аукаться, как на;.! пз] ек.шлмться в надви-лодемся мраке".

В поэтическом и литературнэ-крпттеском творчестве И.А.Куз-ша на первый взгляд господствует прихотливость и протпзоре-вость, п'.;рсг'01пч;вость тзшик, т'.ыг.ко внт/ате-ьное вечатри-

ванне в него позголяет увидеть, что за этой переменчивостью кроется и вполне серьезное, шноиенное отношение к жизни и творчеству. '

Принципиальный!: для этого отношения являются взгляд на свою эпоху /и прежде всего на послеоктябрьское время/ как на время коренного исторического перелома, а на уровне искусства -стремление уйти от "икстериальности", "демонизма": "Своя воля -как луч Воли Болшей. Цель - осуществление в полноте произведем иия..художественного Творца". Эта направленность отчетливо проявилась в непродолжительно.! деятельности созданного им объединения "эмоционалистов", ко горыздо значительнее, с нашей точки зрения, внутренние перецени, происходившие в собственном творчестве Кузмина этих лет. Если н ранние-годы-творчества он ориентировался на.внешнюю изысканность в построении стихотворения то приблизительно с 1916 года начитается серьезная перестройка всей структуры поэтического языка. Далеко не всегда это замечалось критиками /так, например, дне такой серьезный и вдумчивый автор, как Г.Адамович, отвергал поэзию Кузмина начала двадцатых годов/. Т)цну из наиболее обоснованных концепций поэтического слова у Кузмина выдвинул К.В,Мочульский однако, как нам представляется, и она н/чдается в значительных коррективах. Даче в самых "элементарных" стихотворениях Кузмина этого времени нередко к)оется весьма серьезный, поэтический смысл, шявлшлй путем довольно слэлих разысканий. Анализируя источники стихотворений "Агам" /1920/ и "Искусство" /1921/, од устанавливаем их связь с розенкрейцерской рукописью о возможности создания гоыушулов, эпуйликовшшой А.Н.Пышным и через

* С;/.: Цочульский К. Классицизм ь современной поэзии // Соьре

: ьнчы-у зштски. - 1922."- Кн.XI.

»тот общий для двух стихотворений источник выявляем снтело.. :вязи текстов, позволяющие проникнуть в ва\;ине с;.ерн мировоз-фсния Кузмина. Проецируя эти наблюдения па записи в.дневнике Сузмйна начала двадцатых годов, мы видим, как становление новых юрм яизии раннего советского общества вызывает у поэта глубокую тревогу и желание противопоставить этим зачастую противоестественным образованиям нечто вечное. При внелней десакрали-|ации шогих сакральных текстов, внутренне ГСузмин сохраняет »рнооть их с!,;кслу. При этом соединение самн.с разлтаяк с{;ер, в которых черпается худосественная образность, происходит на ■ровне поэтического слова, остающегося, о одной стороны, внещ-ге прозр-чицич и ион-'м, а с другой - приобретающего внутреннюю :ло:;ность и неоднозначность за счет обогащения смола {азлич-гыми обертонами, приобретает«» в процессе сталкивания слова о-■азличнши псторическ! ии, историко-культурными, литературными юнтекстами.

В начале двадцатых годов богатство и разнообразие различных онцепций поэтического слова было весьма значительным, однако 'етущая критика относилась к ним безо всякого энтузиазма, при-,л:г.г. первенствующее значение линь голой идеологической оценке роизведения. И уже самим своим молчанием критика выполняла рогностичсскуто йуыкцля: отказывая поэзии в суверенности слова :.чп предмета критического ппшанид и ое полония, она геи сами етолне определенно предсказывала времена, когда слово вообще кашиалось в пэлнетпе.,1 пебро;ссннп, что, в его1-) очородь, заставляло и писателей всячески упрощать егоз собственное слоро.

Однако' в самом конце избранного ншш для анализа периода оявплгйь' исследования, в которых пгоблега была осмыслена и на

теоретическом, и га сугубо пр ктическом уровне. Речь идет о книге Ю.Н.'ПлшюЕа "Проблема стихотворного ялика" и ряде его статей, из которых для нас наибольший интерес представляет "Промежуток" /1924/, Связь ш..;цу этими работами очевидна, преж до всего в утверждении Тынянова о том, что "отправляться от слова как единого нераздельного элемента словесного искусства /,,./ не приходится. Этот элемент разложим на гораздо более тонкие "словесные элементы" "Проблема стихотворного языка" был^' первым шагом к принципиально новому осмыслению стихового слова как динамического элемента, в котором объединены разнона правленные устремления того или иного поэта. Выявление этих ус тре.млений при разборе творчества современных поэтов и стало ос ыовной задачей "Промелутка".

Именно.через творчество Тнпяноьа /и менее известные из»за своей затерянности т страницах пэриодики двадцатых годов статьи П. ?.1.Жирмунского, В,И.ОЯ'.ел<Заума, В.В.Томашсвского, Г.0.Винокура, Б.А.Ларина, С.И.Берпщтепиа, К.В.Мочульского и др./ пролегает наиболее першиигивная, с нашей точки зрения, линия анализа поэтического произведения, где точкой отталкивания становится не голнй 'Ьмысл", насильственно извлеченный из стихс бой ткани, а сама реальность отол ткани, позволяющая правильго |Цочитать заложенный поэтом ь стихотворение художественный смысл.

Четвертая глава диссертации озаглавлена "Поэт - литературное направление - эпоха" и гюсвя.,,ена взаимоотношениям между творческой нпцивицуатьиостью, объединением ряда творческих

* Тынянов С. Проблема с гг. :огворного языка. Статьи,- М,, 1965.

С.61.

личностей в некое надындивидуальное единство и - в неразрывной связи с этим - взаимоотношениям поэта с больтил историческим временем, включающим в себя события колоссального социального значения.

При рассмотрении этого вопроса мы исходим из пршцкппалыю-го положения, высказанного М.М.Бахтины.? в первом своем печатном выступлении: "За го, что я перелил и понял в искусстве, я должен отвечать своей яизнью, чтобы все переыыгое ы понятое не осталось бездейственным в ней. Но с ответственностью связана и вина. Не только понести взаимную ответственность дол'яш кйзнь и искусство, но и вину друг за друга. /.../ Личность должна стать оплота ответственной: все со момзиты дол:лл: но только-укладываться во временном ряду ее лизни, но проникать Хруг в друга в единстве вины и ответственности. /.../ Искусство и.жизнь не одно, но должны стать'во пне единым, в единст-зе моей ответственности" Исходя из этого, ни учитываем также юлоление Бахтина, высказанное им у;ге под конец жизни: ",..толь-

п

ш через ответственную причастность' единственного поступка

готао выйти из бесконечных чернрвых вариантов, переписать свою

2

шзнь набело раз и навсегда" . Применяя это рассуддение к ин-?ересующей нас: проблеме, мы должны сказать; что внутреннее динство авторской, интенции и поступка, выраженное в создании 'ого произведения, которое было создано, а не какого-либо шого, далеко не всегда выглядело для. современников столь лее Днозначным," кйсш оно '.рыглядит ныне для нас. Поэтому и посту-

Бахтин М.М., Эстетика словесного творчества. !.!., 1979.-С.5-6. . ' Бахтий'^.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.-С.513.

пок, внралакяций нераздельность личности .судолника,"его вини I огьегстьецности в единственно!! 1! неповторимом внскя °\лшии, тудо'кественноы тексте, стиюьитен столь же исторически многозначен, обретает в движении премии ту. полноту смысла, какой .он не имел в тот момент, когда был совершен.

Для нис очевидно, что единство художественного произведен: или целого их ряда, созданных одной творческой личностью, на дится в соотношении с иными "/1, о •■'естпчнннми системами и с не

I

тотйлш внелитературнши рядами. О",ним из литературных рядов ляется дЛя начала века л кто [;' гурм^я направление. Даче то 1700 которые считают себя не принчдле.'ацими ни к одному направлен все же отчетливо вписывают себя 5! определенный круг явлений литературы. Разлотного род:; пчпры'лешш,' точения, группы для истории русской литературы о-аа пк-йв^пти« годов - обьектл ная реальность, не считаться с которой невозможно, и поэтому изучать соотнесенность творческой I нцивичуальНости с принципал и литературных направлений становится необходима!.

История русской поэзии на чана иена знает доеольно много "мыкронаправлений", обл■гц.'тцих собственной символикой, доек точно разветвленной системой представлений о пире и пр. Однг ко в центре внимания в нячюй диссертации находятся не эти кружки, изучение которых только начинается и должно составлять кадпьтй раз предает особого («следования, а'направления "лол-ьч1ие",в первую очередь символизм, акмеизм и ту туризм.

Естественно, в полном объеме тасс;.отреть такой вопрос да р первом приближении невозможно, поэтому мы сочли возможным тгрлниыитъея нвсколькш:и х-глктер.пс.¡.ками обдего соотно-чени "■»ят", лг.тзрчх-'риого тпри слепня и эпохи, данными под строх

гродолепным углом зрения.

Перилл образцом глгаго родл чвпдпгся творческая оудь'ба Анд-!я Белого в послереволюционные год; /1917-192Ь/, взятая в со-•но'иении с его литоратурго-iq итпеокга-'и выступлениями отого )91юии, оо становлением молодо • советской читериури и с об-1 й культурной обстановкой в СССР jtie лет.

В творчестве Андрея Белого, ^гптпм как совокупность всех 'орон его многогранно"! деяте ;ыюсти, есть одна особенность, торая отмечалась ишь в общих чертах, но которая представля-ся одной из наиболее определяющих для всего тЕорчества: в м всегда и неизменно были п ! [«гнетены проблемы зечшде, су-бо 'ЬилосоТюкие - с- ошш'н юу ппгт, касатершкся того, что юисходит здесь и сейчас. Пэре~иггл опыт китового искусства, ремясь построить его *1иосо|мг", Болпй не но:;ет обойтись без лемических выпадов, спросцироршшмх на жгучую современность; здавая резкие критические, дт э гпп^легшо статьи, он стагит них чрезвычайно глубокие еоп^оси и питается их решить. Игл водилось писать об отношении Голого к художественной культу-первых послеоктябрьских лет,, одне.ко дновь обнаруженные и возко»яшв прежде для опубликакангл дшгумэитн я.ютапляугр нас не несколько по-иному взглтгуть па это отношение. Несомнен-0 интерес, подтверждаемый щоггаш Vntraun, отточешлзш нами уже названной статье, должен <1нть дэполши тем 1цеолоппос-и 7'0ном, на котором Белый вягиодеЯстогол с w:m ii.ui птпйш сателями.

Будучи убежденным аитропосо зм, Лс.т'Я пшрл :<?нчо сдрдил духоншии исканиями сопрсгепчости, и для пего чс иоглэ оГ.уи незамеченно.!, что в д"'" :"гит"'ьностп ос: с.,.и»' к- у. тух

годов отношение властей к любым сколько-нибудь идеологическим движениям,' прямо не заявляющим о своей поддержке государства, резко меняется, В архиве Белого сохранилось несколько писем, по которым можно себе представить остроту напряжения, - господствовавшего в эти годы меиду"различными идеологиями. Так, Г,И, Чулков писал: "В наши дни, когда разрушены "каналы" культурной жизни и исторические связи и сообщения между "странами", надо' искать путей иных: за отсутствием литератур!, приходится ис- f натй непосредственных встреч, иногда существенно необходимых" /письмо от 2 марта 1925 г. // ГБЛ, ф.25, карт,25, ед.хр.12/. В eue более откровенной форме об этом сообщала несколько позже в 1928 году, скульптор и активный участник духовной жизни Петрограда-Ленинграда С.Г.Спасская /ГЕЯ, ф.25, карт,23, ед,хр.4/. Таким образом, Белый был безусловно в курсе того, что происходит с различного рода "идеологическими общинами" и отдельными индивидуальностями, время от времени репрессии касались и его самого /как в 1931 г., когда была арестована К.Н.Васильева, . ставыая несколькими месяцами позже, после освобождения, его кеной, и несколько"'ближайиих друзей/. ■

В общем, у Белого было мало иллюзий .относительно своей возможности существовать в складывающейся советской литературе, В большой исповедальной работе "Почему я стал символистом..." он так описывал свое возвращение из Берлина.в Москву.в 1923 г "Я вррнулся в,свою "Могилу" /.../: в "Могилу", в которую ыен; уложил Троцкий, за ним последователи Троцкого, за ними: все критики и все "Истинные Живые" писатели. /.../ Я был "Живой Ттэтп"; "В/ольная/ З/идосогекая/ А/ссоциация/" - закрыта; • "А/итропософское/ 0/бщество/" - закрыто: журналы - закрыто'

для маня; издательства - закрыты для пеня; был гомзнт, >огда мелькнула странная картша геня, стоящего на ЛрЛлге... с протянутою рукою: "Подайте бивж.еиу писателю" Но пост-тнчо уаз-знтые событш'[ с чадо не столь остро ставить гопрос, Rvr.il полупи возможность печататься, но для осу ;естэлеш;л этой в>змоч-юсти было необходимо речшть для себя проблему ыыбора сг>о зй , |риентации в новой литературе и в условиях новой об, решенной :изни. Цутей для выбора было несколько: ыо\-по '1.;ло ото ли от :игсратурной деятельности /как А.Ахматова после "1924 г./ ми родолжать писать в стол /как '"5.Сологуб/. Можно было попнтать-я примириться с наступающей действительностью или попробовать о Яти на. "пушкинский" компромисс с властью, как сделал Пастер-ак /впрочем, его хватило ненадолго, и даже такого коипрокис-а в итоге не шило/. Можно было решительно противостать дав-енгео государства-ЛзвиаТана, гак сделал ото Мандельштам в "Че-вертой прозе" и в "Мы .живем, под собою не чуя страны...1'

Ь -

Белый избрал евой,00^1^ путь. Уже в 1925.г. он в оТнщыаль-зй печати откликается на появление' резолюции !!$ НСЛ/б/ "б эяитике" партии в области художественной литератур.;". В этом ?клике /"Журналист", 1925, "8/9/ отчетливо звучит желание ¡лого каким-то образом приспособиться к повои лигерагурно-по- .. гаической обстановке. Если один из историков справедливо ыа->ал высылку оппозиционные философов, литераторов, публицистов пр. осенью 1922 года "первым предостережением", то резолюция '25 года при дсей ее мягкости и относительной дэлшатности

Белый Андрей. Почему я стал стволистом и почему я не л-зрестал им бить: на всех фазах чо'ьго идейного и художественного развития. -*/!пг, /1?#с>2у 1982. С. 102. Взчь идет о словах Троцкого: "Белый - покоЛнвк, и ни в каком духе он ке воскреснет" /Троц-л. литература и - м., 1991. - с.54/.

была, ниоонненно, вторым предупреждением для деятелей русског искусства, и Белый /в отличие, скажем, от Ахматовой, не обратившей на постановление никакого внимания/ оказался одним из тех, кто это предостережении расслышал и принял к сведен!®, £ отчасти и к исполнению. Как показывает его литературная суды в конце двадцатых и начале тридцатых годов он всеми способам] старался продекларировать свою лояльность режиму и тем писай лям, которое, по ело мнению, л род с тащили этот ре,;сим в облас лифратури. Движение Белого от еинилиизма к "по путница с тву", от подчеркнуто мистического опита мировидения к изложиной вполне в Хухе примитивно понятого Философского марксизма иде диалектики, от заведомо индивидуализированной позиции в лите ратурном двикении к участию в цзя^ильности оргкомитета перво съезда советских ппсагелей, - вое вто, налагаясь на зигзаги вдейних метаний как самого-Белого, так и различных литератур них "вождей", за которыми он питательно следил, создавало е люцию столь значительной литературной. фигуры, как Белый, в > дохественной хизни эпохи.

Если в прздрзвслюциомнйе годг взаимоотношения поэта, лит? ратурмого направления ь эпохи отриилиоь естественно, то в г< пореюлюцпонные они цс.ч| ям:шиь под воздействюм сугуб® щ< логических .¡акторов, жжлшьцнх наши представления о собств но худо-лоственнмх законоавцтостнх, но 'одновременно выразите но рисующих характер эпохи как таковой. Конечно, для тех ху цолников, крторие, входя ь литературу посла Октября, тут же свя.тлвапи свою судьбу с определенным направлением, таких пр блом ирмкп.чески не возникало: в подобных случаях мо;.'.но прс 'то пгоолелктть зкгэнги политической линии того или иного

травления, а затем демонстрируй гь, как художественное твор-зство отрххает эти зигзаги, щ ютшеоки никак их не корректная. Но для серьезных худомшгов, сло.лстчихся еще до революции, артина^представляется гораздо более сяохной и интересном.

В качестве образцов для исспецовашм нами избраны три поэта, чьих отношениях о литературнищ направлениями раэличтшх ти-зв и о исторической действительностью двадцатке годов отрази-ись различ1ше стороны художественной индивидуальности, что лзвало соответственную реакцию к не в собственной их литоратур-э-критической реакции на пронехоцлщее, так -и в откликах сто-знних критиков. Эти три поэта - И.Кузиин, Б.Пастернак и 0. зндельтатям, ,

Творчество М.Кузмина дает яркий образец того, как отношения литературным направлением, пусть дата и специально приспо- ■ э'бленным для самого себя /имеется л пиду эмоционализм/, быст-э выявляют всю нену'шость направления как средства литоратур-эго развития и вообще движения. Если в обеденной литературной ритике серед(тны двадцатых годов общим представлением бил о тазе: "...поэтам, переливши свои "псолн, перевившим езое вре-ч, как бы гармошгчески они нн развирались в своем твориест-з, не дано двигать литературу вперед" то творчество Кузми-а демонстрирует, что принципиальный отказ от связи с направ-знием мояет и'должен сказаться гоюдотворннк. Анализ его стаей "Стружки" и "Эмоциональность кап- покойно.'! элемент искус-гва" наглядно"показываег это.

Типичный пример взаимоотношений большого поэта с реально

Взрмель Ф. Поэзия наших дней // Чет и нечет. - М., 1925.-

с.зз.

действующим литературным течением "в двадцатые годы дает творчество В.Пастернака. Анализ его творчества демонстрирует, что на протяжении долгого времени - с самого начала творчества и до решительного разрыва с Лвфом в 1927 г. он постоянно воспринимается на только всей литературной средой, но и самими футуристами и ле'Товцами как их соратник.

С на-ией точки зрения, стремление поэта не порывать с Лефом было шзйано не только проанализированными Л.Флейгаманом собсо вепно литературш;ми причинами, но и тем, что активное отношение Лефа к социальной жизни позволяло Пастернаку с достаточно степзныо откровенности высказывать свое отношение к революции и ее последствиям, которое было далеко не столь восторженным, каким оно казалось большинству критиков двадцатых годов. С полной отчетливостью показывают ото стихотворения "...Мутите; мозг. Вот так? В палате?.." и "Русская революция", обнародованные лшь в 1Р89 году. Ощущение поэта в этих двух стихотворениях однозначно: рсполиция несет с собой уг-сас хаоса и смерти. Однако для Пастернака отношение к революции явно не исче; пывалось только таким, однородным опущением. В поэзии дол'.ша была Отразиться амбивалентность или даже поливалентность от-но-пэний поэта и революции, значения и масштаба которой он не ног и не хотел отрицать.- Видимо, именно I! этим непростым ошу Иеиияы следует возводить замысел поэмы "Высокая болезнь". Ан лизмруя, общественную ситуацию середины двадцатых годов, Л.Я. Гинзбург ъндит именно в "Высокой болезни" произведение, "где есть все что угодно по поводу интеллигенции и вовсе нет ;кел; игл свести концы с концами" Стремление создать эпос, свя-

* Гинзп'ург Л.Я. Ещи рЕа о старом ноьом: Поколение на повороте /7 Тып.чног-оКий сборник: Второе Т(<ьлног.сш> чгоиья, - Р Ра, К86,- С.133.

¡анннй с современностью, объясняет с напей точки зрения, стрем-¡ение Пастернака не терять связи с ЛеЬом. Разрушена она') оче->идно, била по инициативе Маяковского, недовольного' поэмами [астернака /мы полагаем, что именно "Высокая болезнь" вызвала го неодобрение/. С нашей точки зрения, история вхочценил Пас-ернака в Леф и последующего резкого разрыва с ннм наглядно. емонстрирует кринципы взаимоотношения крупного худо'л-шка с итератур5шм направлением, которое было создано не ш и не ровозглашало принципиально ваших для него эстетических прш-ипов в качестве манифестирующих само это направление.

Последний пример, к которому мы обращаемся в данной глаз»- взаимоотношения, О.Мандёльтаама с акмеизмом, в становление эстетическом манифестировании которого он сыграл весьма шчйтельную роль. Зормирование доктрины акмеизма происходило • фаллельно процессу становления творческой индиввдуальности шдельштама и характерной чертой этого двуединого процесса

Jl -

эияось появление целой серии стихотворений-манифестов. Рас-ютрение рецензий на первую книгу 'Мандельштама "Камень" по-13ыЕает, что специфичность вздимоотношений Мандельштама и меизма была уловлена лишь в немногих случаях /напр., рецензия , Гершенкройна в "Одесских новостях"/. Согласно ранней кон-¡пций Мандельштама, любой текст, строимый истинным акмеистом, лжен обладать разомкнутоетью в культуру, должен включать в бя сколь угодно большое количество коннотаций, связанных с ировым текстом". Прослеживая эволюцию поэтической системы ндельштама /не только \эг сборника к сборнику, но и внутри дельных, книг/, ш констатируем, что поэтика акмеизма начи-ет открыто провозглашаться как поэтика "потенциальной куль-риой парадигмы". Й параллельно с .этим происходит изменение"

принципов отношения Манделычтама к социальной действительности Поэзия и идеология становятся для Мандельштама явлениями, поддерживающими и поясняющим« одно другое, существующими : неразрывной связи.

Анализируя стихотворение "Прославим, братья, сумерки свобо да..." /печаталось также под заглавиями "Сумерки свободы" и "Гимн"/,' мы сопоставляем его со статьями Мандельштама начала двадцатых годов, показывая, как оно связывается с понятием "мужа" и с понятием гуманизма, с полной отчетливостью раскрытым в статье "Гуманизм и сирепенность", где точки сопрпкррнс вения автора с новнм, уке вполне санировавшимся в своих основных социальных чертах миром определены как одновременно уверенность в нетленности запаса традиционного европейского гуманизма и предупреждение о тог:, что случится, если этот гу манизм будет утрачен. Позиция Мандельштама в этой статье, ка н в "Прославим, братья, сумерки синоды..," не поддается рад кализации, она должна быть воспринята тленно в качестве пози амбивалентной, сочетающей в себе ужас и восторг, надвЗДУ 11 предубежденность. По справедливому наблюдению Е.А.Тоддеса, "...поиски общей почвы с победителями,.конструирование аналс гий или даже генеалогии революции происходило на основе акие истичесцого понимания культуры".

Таким образом, литературное направление становится посре, ствувщим звеном мезду собственными духовными поисками.и нал янваниеы диалога с государственными образованиями. Эстетиче кая на первых порах теория начинает включать в себя и челов

^ Подробно эти процессы осмыслены в ст.: Тоддес Е. Поэтичес

иппология // Литературное обозрение, 1991, га.

еский едеал, и социальную утопию, и представление о максималь-о широкой С'Ьере взаимодействия государства и личности fia осно-э взаимного уважения интересов друг друга.

Все рассмотренные в данноП ппве варианты соприкосновения дагэтика с литературным шщ тление!,г и с собственной эпохой, троившиеся на основе не полного поччииения себя требования.! ремени, понимаемым как бесщ окооловное подчинение государст-шным инстанциям, приводили к неблагоприятному для поота ис-гду, что было вызвано характером самого государства, все бо-ie последовательно через сталинизм внраавшего свою антитвор-10куга сущность,

В З&клкчоики подводятся крткна итоги исследования, проданного в диссертации, причем особое внимание уделено опре'-лившимся методам анализа исторического развития литературы и-[тературной критики /а такта литературно-художественной нур-листики/ как слодшо организованно:'! системы, в которой прин-циальное значение обретает изучение не глобалышх общеЬшо-{хзких принципов построения литературного процесса, но свое-

рода микроанализ кажущихся незэметннми тенденций и явле- -й, позволяющий построить принципиально иную картину, с нашей чки зрения гораздо более соответствующую действительности, тературной реальности изучаемой нами эпохи, чем рисуемая рокими мазками традиционных историков литературы.

Основное содержание диссертации изложено в следующих работах:

1. Строки, озаренные Октябрем: Становление советской поэзи 1917-1927,- М.: Просвещение, 1987.- 12 печ.я.

2. Стихотворная речь: Уч.- методич. пособие для студентов факультетов и отделений ¡журналистики. - Изд. Московского университета, 1988. - 5 печ, л.

•3, "Серебряный век" вчера и сегодня.- М.: Знание, 1990,2 печ.л.

4. В поисках новых путей // Вопросы литературы. - 1980. -Ж,- 0,3 печ.л.

5. Письмо В.Пастернака Ю.Юркуну '// Вопросы литературы. -1981» - СТ /вст> ст. - 0,2 сеч.л., коммент./.

6. В зоревые годы // Альманах библиофила. - М.: Книга, 19! Вып. ХП. - I печ.л.

7. Об уважении к литературе // Вопросы литературы. - 1985 т9,- I печ. л. ' i

8. Плодотворнооть идей и богатство фактов, //' Вопросы лите рагуры..' - 1987. - 1Й2.- 0,5 печ.Л.,

9.-"Лишь"для тебя на земле я живу": Из переписки Николая Гумилева и Ларисы Рейснер./АВ мире книг. - 1985. - ТА /вот; ст. - 0,25 печ.л., коммент./, „ • ..';•'

10. М.А.Кузмин как литературный критик // Писатели-критики: Материала научно-теоретической конференции "Проблемы писательской критики". - Душанбе : 1987. - 0,2 печ.л. ' :

11. Традиции и новаторство в поэзии // Современная руЬск; советская литература. - М.: Просвещение, 1987, - 4.2: Темы, проблемы, стиль. - 2 печ.л. , '•

12. Дольник; Звуковая организация стиха; Русские поэ№ X

как критики; Перенос;'Б.В.Гома;чевский; Строфика; Трехсло^-размерп стиха; Футуризм; Хорей; Цезура; Д.!5 // Энцйклопедп-ип словарь юного литературоведа. - Педагогика, 1988,-i объем 2 печ.л. .

3, Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича // Вопросы литера, - 1988. - П3. - 2 печ.л.

¡. Цути традиции // Лит. обо зрение, - 1988. - "4.- 0,7

и К изучению поэзии второй половины 1910-х годов // Та-cmiii сборник: Третьи Тыняновские чтения. - Рига; Зинатне, - 0,5 печ.л.

. 'Владислав-Ходасевич.' "Сопутники'в болтаом и малом"; Из аследия // Лит.обозрение. - 1988. - КГ/вст.ст. - 0,5 ' коммент./.

. Эпизод из петербургской культурной гкизни 1906-1907 гг.// s записки Тартуского гос.университета. - Тарту: 1988. -

л .

313,- I печ.л.

, Михаил Кузмин. "Высоко окошко*над любовью и тлением..." je наследие, - 1988. - /вст.ст. - 0,5 печ.л./.

Талант двойного зрения // Вопросы литература.- 1989.-:,5 печ.л.

Лики и лицо // Лит.обозрение. - I9S9. - '."2,- 0,5 печ.л. Андрей Белый и советские писатели // Андрей Белый: мы творчества. - Сов. писатель, 1988. - 2 печ.л. Асеев H.H., %рлвк Д.Д. // Pyccwra писатели 1800-1917: $кческий словарь.- М.: Сов.энциклопедия, 1989. - Обдий 0,8 печ.л.

.Георгий.Иванов. СтихЬтворения; Третий Рим: Роман; ^■ргскиэ зимы: Мемуары; Китайские тени: Лит.портреты. -

П., Книга, 1989, /Послесловие - I печ.л., коммсит.- 3 пзч.л,

22. От поэзии - к прозе // JIi.т.газета. - 1989. - 23 авгус 4534. - 0,5 поч.л.

23. Владислав Ходасевич. Сгп/.отьорепия. - Л., CoB.nncaTej: 1989 /ват.ст. - 3 пзч.л., кинет1.'- 5 поч.л./.

24. История одного замысла // fye, речь,- I9C9. - 75.- О, пзч.л.

25. Отголоски века Просвещения в [.усской культурной .г.изш эпо$и революции 1905 г. // Тезисы докладов научной конЬе/еш "Вел!:кая французская революция и пути русского освободитель! го движения". - Тарту: 19Ш. - 0,2 печ.л.

26. М.А.Бекетова. Воспомин .пил об Александре Шоке. - М. Правда, 1990 /коммент. - 2 печ.л./.

27. Внбор путей // Лит.обозрение. - 1990. - "1,- 0,9 псч

28. "В пропастях ледяного э^ира..." // Лит.газета. - 199 14 марта. - 0,5 печ.л.

29. Анненсккй И.Ф. Кипарисовый ларец. - М.: Кы.:-.',, 1990 ст. - I печ.л., коммент. - I печ.л./.

30. К одному темному зпизоду в биографии Кузмина // Михс Кузмкн п русская культура XX века. - Л.; 1990. - 0,2 пзч.л,

31. Вокруг "Зорели" // Таи же, - 0,2 печ.л.

32. Задача: совместная ¡ибота // Вопросы литературы. - '. 'ГЗ,- 0,5 печ.л.

33. "Тройная бездонность": Из лот. наследия Зинаиды Гип ус // Лиг, обо зрение. - I9;?0, - ,v9 /вст. ст.. - 0.5 печ.л., мент./.

34. Валерий Брысов. Ср-да с«:/.ов 1894-1924: Манифесты, т-'пгспзин. - М.: Сок,пысагель, 1990/ко г. ст. - 2 пзч.д

35. К семантике слова "декадент" у голового Басона // Пя-з Тыняновские чтения: Тознсн догчтдов и материалы для обсу;ч-ния. - Рига: Зшатно, 19С0 - 0,5 псч.л.

36. Георгий Пианов и Влачдсчаи Ходасевич // Рус.литература.-?0. - 'Г3.~ 0,8 гтеч.л.

37. Дневники в русской культуре начала XX лека // Тншшов-1Й сборник: Четвертые Тыняновские чтения. - Рига: Звдатпе, >0.- 0.5 печ.л.

38. Об этой книге и се авторах // СорЗбрлшД сок: Мемуары.-Известия, 1990. - 1,5 печ.л.

39. Книжная лавка писателей и автографические издания 1919-I2 гг. // Ново-Басманная, 1?. - И,: Худ.литература, 1990 -:зч.л, /совм, о С.В.Шумихипым/.

40.. Письма Андрея Белого к С.Д. и С.Г.Спасским // Там же. ■ т.ст. - 0,5 псч.л., коммент.) под псевд. Н..Алексеев/.

41. Рецепция поэзии путинской эпохи в лирике В. 1>.Ходасеви-// Пулкинские чтения. - Таллин: Ээсги раамат, 1990- Г печ.л.

42. З.Н.Гиппиус. Стихотворения. Живые лица. - М,: Худ.лктера-а, 1991 /вот,ст. - I печ.л., комчент, - 3 печ.л./.

33; Н.Гумилев. Сочинения п 3 томах. - М.: Худ.литература, Г, - Т.1. /зет. ст. - I пзч.л., "оггкзнг. - 7 пэч.л./.

14. К.Большаков. Бегство птепных, или История страданий и зли поручика Тенгинского пзхэтного полка Михаила Лертонто-Роман; Стихотворения. - .4.: Худ. литера тура, 1991 /предисло-- I пзч.л./.

15. "Ми - два грозой зазепш-'э ствола": Эротика з русской им - от символистов до обэриутов // Лит.обозрение. - 1991.- 2 пзч.л. '

(6. Мандельштам и Ход юег.нт: ч'тплне оценки к их следствия //

Cam Мандельштам: Поэтика и текстология. - М,: 1991. - 0,2

П2Ч.Л.

47. К истории первого сборника стихов Зинаиды Гиппиус / Рус.литература,- 1991. - КЗ - 1,5 печ.л. /совм. с Н.В.Котр

ВЫМ. ;

48. Михаил Кузмин. Дневник 1921 года // Минувшее. Исто} кий альманах. - Париж: Атенеум, 1991. - Вып.12 /вст. ст. • печ.л,, коммент, - 2 печ.л., совм. с С.В.Щумихиным/.'

е ■