автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии"

на правах рукописи

Дубровский Дмитрий Викторович

Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии (конец XIX—нач. XX вв.)

Специальность' 07 00 07 - этнография, этнология, антропология АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2007

003068787

Работа выполнена на факультете этнологии Европейского Университета в Санкт-Петербурге

Научный руководитель-

доктор исторических наук А К Байбурин

Официальные оппоненты

дин Р Рахимов, дин, проф Д Г Савинов

Ведущая организация-

Санкт-Петербургский Государственный университет, исторический факультет, кафедра этнографии

Защита состоится ^ ^ *' -3 в ^ ^ час . на заседании диссертационного совета Д 002 123 01 по защитам диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по адресу. 199034 Санкт-Петербург, Университетская наб 3 Музей антропологии и этнографии им Петра Великого (Кунсткамера) РАН

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МАЭ РАН Автореферат разослан_2007 г

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат исторических наук А И Терюков

Общая характеристика работы

Актуальность предлагаемого исследования определяется использованием современных методов структурно-семиотического анализа по отношению к погребальному обряду целого круга родственных в языковом и культурном отношении традиций Новизна настоящего исследования заключается в том, что впервые способы и элементы оформления пространства в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии рассматриваются в кросс-культурном плане, путем обращения к традициям, объединенных единством происхождения, родством языков и общей кочевой культурой

Постановка проблемы

Кочевая культура создала особый тип восприятия пространства, особую модель мира, который выражается, в том числе, в особенностях освоения пространства и времени Отражение этой особой модели мира можно увидеть как в архитектуре кочевых народов, так и в акциональной сфере обрядов перехода, прежде всего, погребальных. Проблема исследования, таким образом, заключается в исследовании форм и функций определенных пространственных элементов в процессе обрядов перехода.

Объектом настоящего исследования является погребальный обряд кочевого тюркоязычного населения Центральной Азии конца XIX — нач XX вв, а предметом исследования является представления о пространстве и способы его оформления / изменения в ходе погребального обряда

Цель настоящего исследования — проследить формы оформления пространства и их функции в акциональной сфере погребального ритуала тюркоязычных кочевников Центральной Азии Для достижения поставленной цели в процессе исследования будут решаться следующие задачи.

1 Описание основных пространственных моделей, используемых в культуре тюркоязычных кочевников рассматриваемого региона в ситуациях актуализации пространственных отношений (обряды жертвоприношения, поедание пищи, установка юрты),

2 Анализ существующего корпуса текстов, описывающих погребальный обряд тюркоязычных кочевников этнографической современности (к. XIX — нач. XX вв) с целью выявления приемов и способов оформления пространства,

3 Соотнесение результатов, полученных в результате анализа описаний погребального обряда и описаний других ритуальных явлений.

Источниками для настоящего исследования служат этнографические описания погребального обряда, а также ряда других ритуальных действий (поедание пищи, установка юрты, жертвоприношений) тюркоязычных кочевников Центральной Азии.

В связи с особенностями развития этнографической науки основной корпус данных по исследуемой проблеме относится к концу XIX века Исторические события начала XX века стали рубежом существования традиционной культуры тюркоязычных кочевников Центральной Азии В связи с этим хронологические рамки исследования определяются как конец XIX — начало XX века

Методы исследования. В настоящем исследовании использован, прежде всего, сравнительно-исторический метод, с помощью которого предлагается общая характеристика пространственного кода в ритуалах тюркоязычных народов Центральной Азии. Вместе с тем, для ответа на главный вопрос исследования используются структурно-семиотический и герменевтический методы. Кроме того, в ряде случаев при наличии языковых данных (в частности, обозначения различных ритуальных предметов и действий) применяется этнолингвистический метод

Основная гипотеза исследования заключается в существовании пространственных моделей и способов оформления пространства, общих для кочевников горно-степных районов Центральной Азии

Практическое значение настоящего исследования заключается в том, что они могут быть использованы для интерпретации функций и значения различных пространственных элементов в ходе погребального ритуала Вместе с тем, предложенные элементы и способы оформления пространства могут быть использованы при интерпретации археологических памятников древних и средневековых кочевников рассматриваемого региона.

Апробация исследования

Главы диссертации обсуждались на Исследовательском семинаре факультета этнологии ЕУСПб (1996,1997,1998,1999 гг). Работа была также обсуждена на заседании совета факультета этнологии ЕУСПб и на заседании отдела современной этнографии и межнациональных отношений Российского этнографического музея. Основные положения диссертации изложены в публикациях, список, которых приводится в конце автореферата

Структура работы Работа состоит из введения, пяти глав и заключения

Основное содержание работы

Введение

Во введении дается общая характеристика исследуемого ареала с точки зрения культуры населения Евразийских степей с древнейших времен и до этнографической современности Кочевники степей Евразии создали свой неповторимый облик культуры, который отразился и в представлении о пространстве и его свойствах, которые, в частности, выражались в ритуальной архитектуре — погребальных памятниках и святилищах

Глава 1. Погребальный обряд тюркоязычных кочевников Центральной Азии:

Раздел 1. Материалы по погребальному обряду тюркоязычных кочевников Центральной Азии

В разделе дается краткий очерк введения в научный оборот данных по погребальной обрядности тюркоязычных кочевников Центральной Азии и предлагается хронология этого процесса.

Первый этап изучения с конца XVIII— начала XIX века характеризуется наличием данных по этнографии в рамках исследований по географии, истории и естествознанию Материалы по этнографии тюркоязычных кочевников Центральной Азии стали вводиться в научный оборот в связи с началом завоевания этих территорий Россией. Первые работы были выполнены в бытописательской традиции, и содержали, в основном, общие сведения по погребальной обрядности. Основными авторами в это период были, с одной стороны, путешественники и чиновники (Рычков, Спасский, Левшин), а с другой — естествоиспытатели, члены экспедиций Академии Наук (Мессерш-мидт, Паллас, Георги).

Второй этап изучения со второй половины XIX века характеризуется появлением работ, содержащих элементы научного анализа и некоторые обобщения. Основными авторами этого периода являются как ученые — профессиональные исследователи (зачастую ссыльные — напр, Островских, Кон), путешественники, так и миссионеры (прот, Вербицкий, арх. Макарий), занимавшиеся изучением «языческих» представлений Особой группой авторов этого времени являются журналисты, которые старались детально описать все увиденное в ходе погребального обряда В это же время появляются публикации специальных этнографических экспедиций (В.В Радлов, М.Н.Хангалов, Г.Н.Потанин и др ), в которых приводились ценные сведения о традиционных представлениях и погребальных обрядах ряда тюркских народов.

Третьим этапом в изучении этнографии тюркоязычных народов Центральной Азии является послереволюционное время В 20-30- годы, благодаря расцвету краеведения, был собран большой корпус данных по этнографии тюркоязычных народов Центральной Азии (работы Ксенофонтова, Анохина, Глухова, С.И. Руденко, Ф А. Фиельструпа) В это же время академик В Бартольд издает обобщающий труд по погребальному обряду (1921) Разгром этнографической науки и репрессии в отношении лучших ее представителей в начале тридцатых годов, явились причиной практического отсутствия публикаций по тюркской культуре в 30-40-е годы

Монографии Уно Харва (Нагуа 1938) и послевоенные работы Жана-Поля Ру (Яоих 1963,1966) были, по сути, первыми зарубежными монографиями, целиком посвященными рассмотрению феномена смерти у саяно-алтайских народов и всех связанных с нею представлений. К сожалению, они практически не были востребованы советской тюркологией

Послевоенное время знаменуется началом нового этапа исследования тюркской культуры. Отличительно чертой его является упор на исследования в области этногенеза и этногенетических связей (Потапов 1974,1977,1978,1983) или различных аспектов изучения «языческих» (например, доисламских) верований (Баялиева 1972).

В 80-е появляется монография «Семейная обрядность народов Сибири» (Семейная, 1980) В целом эта работа, на наш взгляд, подводит итоги дескриптивного этапа изучения погребальной традиции народов Сибири.

Со второй половины 80-х годов начинается этап преобладания аналитического подхода к изучению явлений традиционной культуры, в том числе, и погребальной обрядности.

В1984 году появилась монография Е.С. Новик, «Обряд и фольклор в сибирском шаманизме». Использование метода структурного анализа текста привело автора к выводу о возможности сопоставления камланий с другими обрядовыми формами в плане содержания обряда ( Новик 1984.159) В начале 1990-х годов появились работы С И. Аджигалиева (1989,1994), который предложил идею о том, что архетипом погребальных памятников типа койтас — кулпытас является коновязь — вертикаль и конь — горизонталь, как проекция ритуала аБУатесШа (Аджигалиев, 1994 108-186).

Одной из наиболее важных работ являются коллективные монографии серии «Традиционное мировоззрения тюрков Южной Сибири» (ТМ1988) Особое место в этих трудах было уделено категориям пространства и времени, а также описанию взаимосвязи социального и мифологического пространства в этой системе

С 90-х годов по настоящее время появляются, главным образом, работы, почти всегда являющиеся своего рода компендиумами всех известных материалов по определенным народам (Бутанаев 1988; Толеубаев 1991; Казахи 1995, Басилов, Кармышева 1997; Жамбалова 2000, Дьяконова 2001) Исключением является монография В.В Вой-това (1996), который сделал ряд ценных замечаний относительно пространственных характеристик погребального обряда древних тюрков. Последними работами по данной теме явились статьи и диссертация И. В Стасевич «Статус вдовы в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии (казахов и киргизов). Исследование на основе материалов XIX — начала XX века (2005).

Изучение этнографических материалов по теме исследования позволяет сделать следующие выводы*

1. Тюркологией накоплен весьма значительный материал по погребальной обрядности кочевников Центральной Азии;

2 По целому ряду причин степень представленности данных по погребальной обрядности различных тюркоязычных народов различна. Эта неоднородность, прежде всего, касается представленности различных народов, а также времени, принципов сбора этнографического материала

3. Практически все исследователи изучают тот или иной феномен, не выходя за рамки определенной культурной традиции. Причиной этого является тот факт, что уже в XIX веке тюркоязычные кочевники попали в сферу влияния трех мировых религий — ислама, христианства и буддизма

Раздел 2. Погребальный обряд тюркоязычных кочевников Центральной Азии и мировые религии

В разделе анализируются существенные расхождения между требованиями религиозного канона тех традиций, в рамках которых существует кочевое общество (христианства, ислама, буддизма) и традиционными ритуальными практиками тюркоязычных кочевников Центральной Азии в конце XIX — начале XX Основными характеристиками традиционных верований кочевников является:

— проникновение мировых религий через элиту;

— использование какой- либо мировой религии, главным образом, лишь в качестве декларации независимости (как, например, это было в Хазарском каганате);

— отсутствие монополии на религиозные воззрения, особенно ввиду тесных контактов с различными религиями оседлых групп (КЬагапоу, 1990, р.197-199)

Анализируя данные по традиционным практикам тюркоязыч-ных народов Центральной Азии этого времени, автор приходит к выводу о том, что для кочевников процесс включения в систему мировых культур в целом можно сравнить с процессом христианизации Руси в эпоху Средневековья,

Главным выводом раздела является вывод о существовании в традиционной культуре кочевников Центральной Азии рассматриваемого времени разделения сферы религиозного на две ответственности традиционных кочевых практик и мировых религий

Раздел 3. «Модель мира» и пространственные характеристики ритуальных действий

В разделе рассматривается вопрос о том, что такое «модель мира» и каким образом эта модель изучается и описывается в рамках различных подходов Прежде всего, предлагается различать модели мира оседлых и кочевых народов (Leroi- Gourhan 1965:183187). Исследования модели мира индоевропейской традиции (Топоров 1988; Элиаде 1998) предполагается привлечь для выявления возможных универсальных пространственных моделей в ритуале тюркоязычных кочевников. Эта модель описывается как концентрическая со столбом / мировым древом в центре (Огибенин 1968 170), в вертикальной проекции трехчленная, а в горизонтальной — четырехсторонняя.

Изоморфность и изофункциональность локусов является условием либо «свертывания» сакрального пространства до точки/ вертикали, являющейся заменой всей пространственной модели, то есть, центростремительному процессу, либо речь идет о своего рода «развертывании» процесса семиозиса из Центра, центробежном процессе. Особенностью устанавливаемых центром концентрических локусов является, во-первых, граница между этими ло-кусами, так или иначе отображаемая в традиционной культуре, а во-вторых, определенные правила прохождения этих границ Прерывистость движения при пересечении границ локусов (см Бого-раз (Тан) 1923:60) является одной из важных характеристик задаваемого пространства. Эти правила перехода границы акцентируются в акциональной сфере ритуала или ритуализированных культурных практик.

Раздел 4. Исследования «модели мира»

Подраздел 1. Исследования «модели мира» индоевропейских (кочевых) культур

В разделе рассматриваются существующие работы различных авторов, которые обращались к проблеме интерпретации пространства в индоевропейской архитектуре и культуре. Ряд исследователей (Ж Дюмезиль, Вяч Вс Иванов, Б Брентье) используют метод сопоставлений различных элементов, оформляющих пространство погребального обряда с формами, присущими архитектурным традициям народам древности или средневековья Общим выводом таких исследований является вывод о семантике круга как символа неба и квадрата как символа земли в индоевропейской традиции (Брентье 19816). К такому же выводу приходит и Н.Л Жуковская, анализируя семантику мандалы (Жуковская, 1970 57-58)

Подраздел 2. Исследования модели мира кочевых культур

Исследования модели мира кочевых культур были начаты Д.С. Раевским, который привлекал материалы по ираноязычным скифам для реконструкции их модели мира (Раевский 1985). Предположения относительно семантики древнего кургана Аржан, предположительно раннескифского времени, были сделаны В.А. Семеновым (1992) и Д.Г. Савиновым (1992), которые провели параллель между формой кургана и образом идеальной модели мира.

С.Г. Кляшторный на основании анализа древнетюркской письменной традиции делает вывод о том, что мир описывается древними тюрками как четырехсторонний, при этом центр особо маркируется вертикалью (Кляшторный, 1975 29-30). Таким образом, пространственная модель мира древних тюрков оказывается аналогичной индоевропейской.

После С.Г. Кляшторного этот же вывод был подтвержден и исследованиями, опубликованными под общим заглавием «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», где уже на этнографическом материале был сделан вывод о том, что весь пространственно-временной континуум организуется посредством образа дерева и его алломорфов (ТМ, 1988 22) В другой работе делается вывод о том, что казахские погребальные памятники типа кулпытас реализуют одну идею — космической жертвы коня, и задают общую схему жертвенной вертикали, в целом соответствующую схеме азуатебЬа. (Аджигалиев 1984 143 1989.5,), что также приводит к выводу о сходстве тюркской и индоевропейской модели мира.

Выводы, сделанные как на материале древнетюркской традиции, так и тюрков этнографической современности, позволили привлекать данные, полученные на основании анализа модели мира индоевропейских культур, для дальнейшего анализа.

Глава 2. Пространство повседневности тюркоязычных кочевников Центральной Азии

В главе рассматриваются модель мира, которая реализуется в повседневной практике кочевников

Подраздел 1. Юрта как модель мира кочевника

Установка юрты, как строительство жилища, воспроизводит ритуал творения мира таким же образом, как это происходит в ритуале строительства дома (Элиаде 1998; Байбурин 1983)

Ритуал установки юрты и практика функционирования ее отдельных частей дает возможность отметить некоторые универсальные для кочевой традиции принципы структурирования пространства (\Уа511е\У5к11976).

В процессе ритуала установки юрты задаются семиотические характеристики отдельных ее частей и элементов конструкции В качестве таковых можно отметить следующие- полукруг как способ рассаживания внутри юрты, с почетным местом для хозяина в центре, горизонтальный объект {бакан), символизирующий центр (Шахано-ва, 1995:338), а также линия, которой, очевидно, придается сакральный смысл, идущая от почетного места тор через бакан и дверь юрты на восток (юг).

Общая модель мира кочевника выглядит как концентрическая, в которой основными границами становятся порог юрты, пространство вокруг юрты до коновязи, и, собственно, сама коновязь как образ границы Граница эта маркируется особыми правилами ее пересечения. (Жуковская 1988)

В конце раздела делается вывод о том, что в юрте осуществляется символическая связь как с вертикальным (бакан), так и с горизонтальным (линия от почетного места на восток(юг)) универсумом

Подраздел 2. Пространство в этикете

Этикет является подчиняется тем же закономерностям, что и другие ритуальные действия, связанные с пространственной презентацией социального статуса В славянской традиционной культуре статус понимается как доля, процесс перераспределения происходит во время еды (например, изменение статуса умершего Седа-кова, 1990, с 57)

Процесс утверждения/распределения социального статуса в культуре кочевников отражается, в частности, в процессе распития кумыса или араки (Потапов 1951:172-173) Полукруг является общей моделью рассаживания как внутри юрты, так и снаружи.

Рассмотрение этикета, связанного с потреблением пищи, дает представление о бытовании у кочевых народов следующей схемы пространственного распределения доли- смысловой центр, источник благодати, и полукруг, ориентированный на восток (юг).

Подраздел 3. Ближний круг

Основным объектом, формирующим пространство вне юрты, является коновязь — сэргэ. В данном подразделе рассматриваются функции коновязи и ее семантика

Сэргэ — коновязи кочевников Центральной Азии являются неотъемлемой частью организации двора у юрты. Коновязь — сэргэ служила в то же время и обозначением границы между своим миром и миром чужим. Хозяин встречал гостя у коновязи и только до коновязи провожал (ТМ1988 71) Таким образом, коновязь обозначала, с одной стороны, границу между пространственными локусами, с другой, изменения социального статуса: коновязь ставилась при женитьбе сына Особо нужно отметить представления о том, что коновязи нельзя рубить, что они должны упасть сами (Яковлев 1992: 20)

Подраздел 4. Поселение как модель социума Общим местом в этнологических исследованиях является гипотеза о пространственной презентации социальной конструкции у различных племен (Леви-Стросс 1985-118-128). В частности, в тюркских культурах способ построения юрт отражает сложившуюся социальную и семейную стратификацию. В случае, когда речь идет о построении полукругом или рядом, более бедный (младший) не мог ставить юрту «впереди» богатого (старшего), причем здесь «перед» определяется направлением к западу В случае круговой постановки престижность занимаемого места определяется близостью к центру, а наиболее престижным местом является сам центр При асе способ организации пространства меняется центром становится юрта умершего

Соответствия рассмотренной выше мифоритуальной картине мира можно обнаружить в семантике тюркских языков. Жилище кочевников «юрта» соотносится со значением центра, середины (ср тюркск. «орто» — середина) Этим же понятием определяется и ставка — поселок кочевников (юрт, ордо) В широком смысле это же слово обозначает страну, область (Юрт, Орда) и, в целом, общую идею пространства, простора

Глава 3. Пространственные модели в погребальном обряде тюркских кочевников Центральной Азии Раздел 1. Похороны: путь живых и путь мертвых

Похоронный обряд типологически относится к так называемым rite de passage, то есть обрядам перехода (Ван Геннеп 2002. 108). Одним из самых распространенных способов объективации содержания ритуала является его перевод на язык пространственных отношений Похоронный обряд, таким образом, может быть описан как перемещение из своего в гужое (□ путь), которое обязательно сопровождается действиями по восстановлению границы. Ритуальные действия так или иначе сопряжены с практиками оформления «своего» пространства в отличие от «чужого», презентацией упомянутой границы (Байбурин, 1993-183-187).

Для кочевой тюркской традиции этот путь может быть описан как реальное перемещение (от юрты до могилы), перемещение символа — тула (годовая перекочевка ритуального заместителя умершего вместе с родом), и, наконец, символическое перемещение (поминовение предков). Целесообразно проследить ход похоронного ритуала, отмечая основные действия по изменению статуса умершего на каждом этапе обряда и способы пространственного оформления действий Этапы обряда отделяются друг от друга вначале пространственными перемещением тела умершего от юрты к могиле, а затем перемещением его символического заместителя, которое заканчивается в годовщину смерти.

Раздел 2. Локусы погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии и пространственные модели

В данной главе рассматриваются этнографические описания погребального ритуала тюркских народов Центральной Азии и делаются выводы относительно тех пространственных элементов, которые используются на каждом этапе ритуала.

С целью выявления основных приемов структурирования пространства в погребальном обряде тюркской кочевой традиции, необходимо разделить весь путь реального и символического перемещения умершего на пространственно-временные локусы Локусами обряда мы будем считать следующие

— юрта,

— пространство около юрты,

— дорога к погребению,

— место погребения,

— перекочевка от места смерти в течение года до аса;

— ас (годовщина смерти)

Подраздел 1. Юрта

Семиотические характеристики юрты отражаются в действиях, производимых над умершим сразу после кончины Символическое перемещение покойного или его ритуальных заместителей обозначают изменение его статуса, что показывает, прежде всего, положение умершего по отношению к входу и перемещением между мужской и женской частью юрты. Кроме того, актуализируется идея разрыва связи с горизонтальным путем переноса юрты на новое место. Символика укрепления социального очевидна в подчеркивании гетыре-хуголъности пространства, используемого для защиты от умершего как «чужого». Идея воссоздания мира кажется очевидной в описани; ях ряда ритуальных действий, например, в отправлении гонцов с печальной вестью о кончине на четыре стороны света

Подраздел 2. Пространство около юрты

Пространство около юрты («ближний круг») отделяется от юрты порогом. Пересечение этой границы становится началом реального пути умершего к месту погребения, а сам по себе переход особо отмечается в похоронном ритуале. Граница понимается и обозначается как тройная, что находит свое отражение в различных способах ее презентации (тройное поднятие, ломание трех палочек) Обращает на себя внимание обший принцип разрушения обычных границ, использование специального способа выноса мертвого (через специальное отверстие) по сравнению с перемещением живого (дверь) Этот прием аналогичен широко распространенному в индоевропейской традиции способу выноса тела через окно или через разобранную стену.

Ритуальное пространство у юрты оформляется с помощью самих участников обряда, которые выстраиваются особым образом, зачастую с длинными палками в руках. Важно подчеркнуть, что в ряде описаний обряда искат1 полукруг из стоящих мужчин с посохами обращен к западу, а линия в последнем примере ориентирована по линии «восток-запад» Центром в данном случае является сам умерший, по отношению к которому организуется пространство обряда У других тюркских народов подобные же модели воспроизводятся в момент кормления души умершего в юрте или у могилы (алтайцы, хакасы)

1 Искат, пидия, даур — обряд выкупа грехов у казахов

Общим для всех тюркских народов является обряд жертвоприношения коня, который понимается как средство доставки души умершего в иной мир Показательно, что во всех случаях все действия по отношению к жертвенному коню совершаются в направлении, соответствующем местоположению иного мира

Подраздел 3. Дорога к погребению

Перемещение умершего после совершения ритуальных действий у юрты очередной раз актуализирует идею пересечения границы В связи с этим путь до места погребения обозначался как прохождение трех участков пути, эта граница снова обозначается как тройная.

Если сравнить характеристики того, на чем умершего везут или несут к месту погребения (кошма, ткань, ковер, керегё), то очевидна актуализация идеи окультуренного, структурированного, пересеченного пространства, необходимого для защиты «своего» от все более усиливающихся свойств умершего в качестве «чужого.

Подраздел 4. Место погребения

Организация погребения в наибольшей степени подвержена диктату определенной религиозной традиции, в рамках которой находилась к концу XIX века та или иная тюркская культура. Тем не менее, отмечается сохранение определенных пространственных моделей, на наш взгляд, относящихся к общему пространственному коду тюркской традиции Центральной Азии Четырехугольность мира, свойственная центральноазиатской тюркской традиции в целом, так или иначе подчеркивается в процессе обряда как и у казахов — мусульман, у православных хакасов, у бурят и тувинцев — ламаистов при всей разности самих обрядов и религиозных требований.

Общим моментом также является существование вертикального объекта, который чаще всего служит для организации коммуникативного канала с умершим: ахафлс (хакасы), колышек с развилкой (сагайцы), копье найза (казахи, киргизы).

Подраздел 5. Перекочевка в течение года

В конце Х1Х-начале XX вв. многие из тюркоязычных народов Центральной Азии уже вели полукочевой или оседлый образ жизни, то перекочевка в наиболее полной мере отражена в материалах по этнографии казахов и киргиз. У оседлых народов это перемещение символизирует перемещение предметов, связанных с покойным, по дому (хакасы)

За год до аса происходит символическое перемещение покойного по привычному маршруту. Это перемещение в рассматриваемой традиции реализуется либо как перекочевка тула (казахи, кир-

гизы^), либо, как перемещение стола для поминок (хакасы). В последнем примере очевидна синонимия дома и всего обжитого пространства (пространства кочевания) Стол «движется» по направлению к выходу (на восток), а в конце этого пути он разламывается, что знаменует окончание символического ухода умершего, ломание стола, таким образом, завершает эту часть пути умершего в ходе похоронного обряда Таким же образом, кара у казахов и киргиз ломается на асе, символизируя окончание последнего пути умершего.

Подраздел б. Ас

Наиболее важный обряд для умершего, так как именно после совершения аса покойный считается «навсегда ушедшим». Не случайно, что в момент аса опасность для микрокосма оказывается наиболее реальной, в связи с чем в момент совершения аса актуализируются все средства, могущие поддержать миропорядок Естественно, одним из важных кодов данного обряда является и пространственный код.

Основным содержанием годовых поминок во всех рассматриваемых традициях является разрушение тпула, ломание кара, что знаменует собой разрыв коммуникативного канала между умершим и коллективом В пространственном отношении эта дата сопровождается восстановлением порядка: выстраиваются социальные отношения (установка юрт на асе), убираются вещи умершего, развешанные в течение года внутри юрты (восстановление обычного порядка внутри юрты), убивается посвященный умершему конь (заканчивается символическое путешествие в иной мир). Таким образом, все предметы, с помощью которых организовывалось пространство смерти, все вещи, связанные с умершим, также переставали существовать

Глава 4. Жертвоприношение в погребальном обряде тюрков Центральной Азии

Подраздел 1. Пространственные модели в жертвоприношении

Жертвоприношение является составной частью многих обрядов тюркоязычных кочевников Центральной Азии Важно отметить элементы сходства между обрядами перехода и обрядом жертвоприношения, схема которого в целом укладывается в следующую построение жертвенника, собственно отправление жертвы в иной мир, и выход из пограничного состояния (Мосс 2000 25-60)

В описании жертвоприношений необходимо обратить внимание на конструкцию самого жертвенника, на способы оформления ритуального пространства и на приемы, с помощью которых жертва (или, в случае с шаманским посвящением, посвящаемый) путешествует в иной мир Путь жертвенного животного, посылаемого в иной мир, можно сопоставить с путем, который должен пройти умерший.

Подраздел 2. Подготовка места для жертвоприношения, форма жертвенника

Анализ функций жертвенников в различных обрядах приводит к выводу, что существует общая модель организации пространства в жертвоприношении.

В процессе проведения жертвоприношений используется как четырехугольная (жертвенник четырехсторонней формы и ряд вертикальных объектов по направлению на восток или запад), так и полукруглая модель (жертвенная вертикаль и полукруг, создаваемый с помощью людей или предметов, ориентированный в направлении жертвоприношения), в соответствии с их разными функциями в процессе обряда. Четырехугольная модель в сочетании с вертикалью = мировым древом задает координаты космоса, восстанавливаемого в процессе обряда, а полукруглая модель в сочетании с вертикалью связана с мотивом распределения божественной доли (мяса, в случае с кровной жертвой, или кумыса, в случае Ысыаха), его совместного употребления с божеством Конструкция самих жертвенных мест предполагает создание ворот именно в том направлении, в котором мыслится божество — адресат жертвоприношения. Особо отмечается в рассмотренных обрядах линия, которой придается особый смысл, пересечение которой понимается как нарушение коммуникативного канала, что чревато неприятными последствиями для нарушителя

Универсальная модель жертвенника в приведенных выше описаниях выглядит следующим образом — четырехугольник, от которого указывается направление на восток (запад), причем это направление задается рядом вертикальных объектов. Этот ряд задает путь жертве, символически «отправляемой» по направлению к адресату.

Подраздел 3. Жертвоприношение коня

Основными элементами жертвоприношения коня является изготовление макета коня, убиваемого = растягиваемого в пределах четырехугольного жертвенника, кормление предков и путешествие шамана с душой коня до того божества, которому оно предназначено Изготовляемая модель животного ориентирована на восток и укреплена под углом 45°. От полученной «модели» идет ряд вертикальных

объектов, «указывающий» дорогу жертве В ряде описаний обряда тайэлга количество деревьев в обряде совпадает с количеством жертвователей

Подраздел 4. Конь в погребальном обряде древних тюрков. Жертвенный и погребальный конь.

В погребальном обряде тюркоязычных кочевников Центральной Азии с древности конь выполняет две функции, связанные с обоими типами движения, вертикального — а5уатес1Ьа — и горизонтального, связанного с идеей рядности, передачей жертвы или пути в иной мир.

Анализ данных по обрядам жертвоприношения у тюрков позволяет говорить о существовании двух устойчивых моделей пути в шаманском путешествии в иной мир как и отправления жертвы Первая модель связана с вертикальным движением в иной мир — шаманская лестница, движение по вертикали, другая — с горизонтальным движением, тайэлга у алтайцев, посвящение Ынахсыт у якутов Оба варианта сосуществуют в одной традиции. Вертикальная модель является, очевидно, универсалией индоевропейского мира и связана с идеей ашвамедхи и через нее с концептом мирового древа (Иванов 1974). Перемещение же жертвы как и шамана по горизонтали маркируется с помощью ряда деревьев, специально связанных между собой и воткнутых в землю. Во всех указанных случаях «горизонтальный» путь жертвы маркируется с помощью ряда вертикальных объектов

Глава 5. Основные пространственные элементы в похоронном обряде тюркоязычных кочевников: семантика и функции

Оформление / указание пути и укрепление / восстановление границы в похоронном обряде актуализируются всеми кодами, от акци-онального до вербального Это делает возможным не только определять особые формы и принципы оформления ритуального пространства в отдельных его локусах, но и предполагать значение тех или иных пространственных форм и их функции в контексте всего ритуала. Для этого необходимо рассмотреть, какие способы оформления пространственных отношений актуализируются на различных этапах погребального обряда.

Раздел 1. Вертикальное движение в ритуале

Сверх-эмпирический смысл глагола «Стоять» можно рассмотреть через категории неподвижности и движения (Топоров 1995, То-

поров, 1996 54-55). Собственно, неподвижность, с точки зрения автора, и есть потенциальное движение. Глагол «стоять» в славянских языках синонимичен жизни, а не-стоять (упасть), как действие, противоположное стоянию, символизирует смерть. Одновременно, установление вертикали, действие, обратное падению, становится акцией по укреплению / восстановлению мироздания (Байбурин 1993 188)

Для рассмотрения всех способов оформления пространства предлагается разделить их на вертикальное и горизонтальное движение

Вертикальное движение связано с вертикальными объектами, а горизонтальное — с рядом вертикальных объектов или представлением о сакральной линии или направлении.

В тюркской традиции вертикаль играет особую роль в процессе ритуала. В жертвоприношении идея вертикального движения реали-зовывается в том, как поступают с остатками жертвенного животного. Вертикальное его движение подчеркивается, когда череп животного водружают на жертвенную вертикаль.

Воздвижение коновязи — сэргэ — акт, соотносимый с установлением мира с помощью вертикали-распорки. Стояние сэргэ может рассматриваться как восстановление всего мироздания, например, в обряде жертвоприношения, как установление границы, и как установление коммуникативного канала Действием, прямо противоположным установлению связи, является ее уничтожение, разрушение. Падение, таким образом, это еще и прерывание связи, разрыв коммуникативного канала Это действие в ритуале синонимично смерти

Задавание направления движения, как вертикального, так и горизонтального является также одной из функций вертикальных объектов. Анализ этнографических материалов тюркских кочевников показывает, в частности, что наклоненность синонимична лиминалыю-сти или смерти и, одновременно, указанию пути в иной мир.

Универсальность вертикальных объектов, тем не менее, не делает их функции тождественными Так, в ряде случаев в погребальном обряде вертикальные объекты могут выполнять несколько функций, среди которых можно назвать информативную (информация о погребенном), коммуникативную (связь с иным миром) и еубсти-тутивную, то есть, отображение самого облика умершего При этом использование тула, заместителя умершего, в процессе похоронной обрядности совсем не означает обязательную фиксацию облика умершего на могиле В тех же случаях, когда это происходит, субститу-тивная и коммуникативная функции выполняются разными объектами.

Раздел 2. Горизонтальное движение в ритуале

Подраздел 1. Идея рядности в погребально-поминальной обрядности древних и средневековых кочевников

Со скифского и древнетюркского времени ряд камней балбалов являются обязательной составляющей археологических памятников древних и средневековых кочевников Центральной Азии По наиболее фундированному мнению С.Г. Кляшторного, балбалы древ-нетюркской эпохи — это, прежде всего, вереницы камней, символизирующие, с одной стороны, души убитых воином врагов, с другой — дары, приносимые в дар покойному в процессе погребения (Кляш-торный 1978) Существуют также ряд других гипотез относительно семантики балбалов (Войтов 1996, Савинов 1997) Анализ этнографических материалов, на наш взгляд, свидетельствует, что гипотеза С.Г. Кляшторного может быть дополнена Очевидно, что с учетом всех рассмотренных этнографических контекстов можно говорить о коммуникативной функции балбалов как варианта вертикальных объектов, выстроенных в ряд, и являющихся для погребенного указанием пути в иной мир

Подраздел 2. Полукруг

Полукруг является элементом структурирования пространства в обрядах, связанных с (пере)распределением доли, обрядами жертвоприношения Этот полукруг может быть организован с помощью членов семьи или рода умершего, которые рассаживаются так в направлении, диктуемом ритуалом При этом часто смысловым центром такой модели становится умерший и/или приносимая жертва

Во всех рассмотренных материалах полукруг является формой, с помощью которой осуществляется перераспределение доли, совершаемое на разных этапах обряда, в юрте, у юрты, и на месте погребения. Сама доля может здесь выступать в виде пищи (алтайцы, хакасы), словесного согласия принять грехи умершего (казахи), хадака (буряты)

Смысл модели «полукруг» — смысловой центр» в контексте всего погребального обряда, очевидно, связан с задачей вывода покойного из разряда живых, перераспределением социальных ролей в коллективе.

Полукрут, как и ряд, задает направление ритуальных действий по горизонтали В процессе оплакивания таким направлением является, чаще, запад, в случае жертвоприношения — восток Впрочем, направление жертвоприношения зависит им от адресата, то есть, за-

пад (север) связан со смертью и обитателями нижнего мира, а восток (юг) с божествами верхнего мира и благом.

Подраздел 3. Четырехугольник-горизонталь

Четырехугольная модель, или четырехугольник, является универсальным приемом передачи идеи горизонтального мира. Этот мир должен быть реконструирован кочевниками в процессе совершения обрядов перехода (персонального — погребальный обряд, коллективного — праздники типа Ысыах) В самые ответственные моменты обряда, когда необходимо отделить / выделить определенную территорию, сделать ее идеальной моделью мироздания, используется мотив четырех углов, то есть, воспроизводится четырехугольник

Метафорой, образом наиболее устойчивого, защищенного мира становится растянутая шкура, прежде всего коня. Растягивание шкуры — обычный технологический прием при ее выделке. Технологические акты, как известно, имеют космологические соответствия (Цивьян 1977), соотнося определенное действие с перво-действием, изготовлением идеальной перво-вещи. Технология в ритуале становится космологией растягиванию шкуры предшествует растягивание самого жертвенного животного Например, в процессе жертвоприношения коня у алтайцев, животное растягивают за четыре ноги.

Растянутая шкура становится частью конструкции мира, что отражается в обрядах перехода, как личных, так и коллективных. Растягивание шкуры — это еще и действие, тождественное космологическому акту, в процессе изготовления шаманского бубна. Таким образом, натягивание шкуры на вертикаль есть еще и оживление модели, превращение ее, пользуясь терминологией В.Я. Проппа, в чудесного помощника

Растянутая шкура становится, таким образом, метафорой всей жизни и пространством смерти, посредством нее поддерживается вся обрядовая традиция тюрков Центральной Азии.

Подраздел 4. Граница между локусами в ритуале

В качестве маркеров границы, как уже указывалось, выступает вертикальные объекты, структурирующие пространство и делящие его на отрезки Универсальной характеристикой границы является троичность: утроение определенного действия, утроение объекта, обозначающего границу, и т д. Особой формой указания тройной границы является тройная остановка похоронной процессии.

Заключение

В процессе оформления ритуального пространства культура тюр-коязычных кочевников Центральной Азии использует ряд пространственных элементов и моделей.

Основной прием восстановления мироздания — установление четырех (реже шести, девяти, или двенадцати) сторон четырехугольного мира Это отражается, прежде всего, в конструкции погребального сооружения

Кроме того, четырехугольная модель конструируется в процессе протекания обряда с помощью сопоставленных вертикальных объектов или людей, также выступающих в функции вертикальных объектов.

Определение горизонтальных координат сопровождается установлением вертикального объекта (коновязи, шеста, колыщка, дерева), который выполняет функцию коммуникации с умершим / презентации умершего Иногда эти функции совмещены, иногда распределены между разными объектами.

Особый прием структурирования пространства — с помощью пла-ниграфического распределения поминального комплекса, дает совершенно другую картину — не четырехугольную, а полукруглую, или состоящую из двух полукругов, с центром посередине. Это обстоятельство позволяет говорить об иной функции данного приема в общей синтагматике обряда, он используется в моменты укрепления социума и перераспределения доли На тех этапах обряда, где происходит перераспределение некоей жизненной силы, связанное, в основном, с кормлением умершего, каждый раз встречается схема — полукруг (два полукруга) и смысловой центр (покойный, священный напиток).

С нашей точки зрения, существует определенная закономерность в том, что касается использования в обряде четырехугольной и полукруглой модели: первая связана с закреплением, а вторая с перераспределением доли внутри социума

Следовательно, модель, соответствующая образу тюркского космоса, или картина мира, может быть описана как четырехугольная, с особо выделенными углами, напоминающими вытянутую шкуру, и вертикалью — коновязью Другая модель, соответствующая практике выделения умершего из коллектива, на всех уровнях определяется как полукруг — центр, ориентированный в направлении последнего пути покойного

Особое место в культуре кочевников занимает постоянная адресация к линии, представляющей идею горизонтального движения Эта идея реализуется, прежде всего, в феномене рядности в оформлении ритуальных мест, разделение пространства на дискретные, не-

равноценные участки Горизонтальная линия мыслится как функционирующая не только в контексте обряда, но и постоянно, наравне с вертикальной (бакан). Таким образом, координатами доместициро-ванного мира становятся линия, проходящая от тор на восток (юг) — как реализация идеи горизонтального движения, и от бакана вверх — как синоним вертикального движения — axis mundi. Принципиальным отличием кочевнического способа оформления пространства является актуализация как горизонтальной, так и вертикальной моделей движения, что отражается, прежде всего, в ритуальной архитектуре. Возможно, именно это можно назвать, пользуясь термином Вяч Вс Иванова, номадизацией сакральных объектов кочевников (Иванов 1989).

Статьи, опубликованные в реферируемых журналах из списка ВАК:

1 Дубровский Д В Мировые религии и традиционное мировоззрение тюрко-

язычных народов Центральной Азии // Вестник СПбГУ, 2006, сер 6 вып 4 С 169-176

2 Дубровский Д В «Вертикальное» и «горизонтальное» движение в ритуа-

лах тюркоязычных кочевников Центральной Азии // Религиоведение, вып 2, 2007 (в печати)

Опубликованные статьи и тезисы научных докладов:

3 Дубровский ДВ Котел в обрядовом цикле кочевнических племен (от

эпохи бронзы до этнографической современности) // Лавровские (Сред-неазиатско-Кавказские) чтения, 1994-1995 гг • Крат содерж. докл СПб, 1997 С 36-38

4 Дубровский Д В Археологические культуры и культурные традиции (Са-

яно-Алтай в раннескифскую эпоху) // Культура народов Сибири Материалы Третьих Сибирских чтений СПб , 1997 С 27-33

5 Дубровский Д В Жертвенный конь и концепт пути в погребальном обряде

кочевников Центральной Азии // Святилища археология ритуала и вопросы семантики Материалы тематической научной конференции СПб СПбГУ, 2000, С 187-190 (в соавт с А.Г Юрченко)

6 Дубровский Д В Пространственно-семиотический аспект в погребальном

обряде (на примере погребального обряда казахов конца XIX - начала XX века) // Антропология, фольклористика, лингвистика Вып 1 СПб Изд-во Европейского Университета в СПб 2001, С 4-13

7 Дубровский ДВ Жертвенный конь в погребальном обряде кочевников

улуса Джучи // Тюркологический сборник 2001 (2002) . М • Восточная литература, 2002 С 198-211

8 Дубровский Д В Семантика полукруга в обрядности кочевников Централь-

ной Азии и Сибири // Антропология, фольклористика, лингвистика СПб ЕУСПб, Вып 2, 2002 С 23-42

9 Дубровский Д В Идея рядности в культуре кочевников Центральной Азии

// Древние кочевники Центра Азии Улан-Удэ БНЦ СО РАН, 2005 С 91-101

Дубровский Дмитрий Викторович

Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязьнных кочевников Центральной Азии (конец Х1Х-нач. XX вв.)

ЛР № 065334 от 7 августа 1997 г.

Формат 60x90 1/16 Бумага офсетная Тираж 150 экз Отпечатано на ризографе Заказ №

Издательство «Европейский Дом» 191187, Санкт-Петербург, ул Гагаринская, 3 тел /факс 579-08-33, e-mail eurohouse@nm ru

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространственные характеристики погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрение погребального обряда тюркоязычных кочевников Центральной Азии этнографической современности (кон. XIX - начало XX вв.) показывает, что в ситуациях актуализации пространственного кода в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии используется определенный набор пространственных элементов моделей.

Представляется, что разные пространственные модели, описанные выше, связаны с различными способами освоения пространства. «Оседлость» выражается, прежде всего, в концентрическом способе освоения пространства. В рамках этой модели образом мира становится четырехугольник.

Основной прием восстановления мироздания в ритуале -установление четырех (реже шести, девяти или двенадцати) сторон четырехугольного мира. Это отражается, прежде всего, в ходе похоронного обряда и в конструкции погребального сооружения. Кроме того, четырехугольная модель конструируется в обряде обряда с помощью ряда сопоставленных вертикальных объектов или людей, также выступающих в функции вертикальных объектов (например, четыре муллы по краям могилы у казахов). Такого рода картина определения пространственных координат сопровождается установлением основого объекта (коновязи, шеста, колышка, дерева), который берет на себя функцию коммуникации с умершим/презентации умершего.

В рамках этой модели («оседлой», концентрической) особое значение придается границе. Граница между локусами, прежде всего, обозначается троично: при выносе тела троекратное поднимание/опускание (казахи), ломание трех палочек на пороге при выносе тела (монголы), троекратный обход вокруг погребения (хакасы) и/или вокруг живых перед похоронной процессией (буряты), тройная линия на земле, отделяющая мир живых и мир мертвых, (тувинцы-шаманисты), которую можно обозначить с помощью трех березок (якуты). Погребальный обряд шамана требует изготовления баръса, то есть трех коновязей, которые делаются посередине пути погребальной процессии (буряты).

Особо используется в погребальной практике мотив ломания vs уничтожения как синоним, с одной стороны, разрыва связи с умершим (ломание кара в погребальном обряде казахов, киргизов), с другой - как символ прохождения границы (например, ломание трех палочек на пороге у монголов при выносе тела).

Другая модель пространства, модель кочевой (бродячей, в терминологии Jlepya -Гурана) культуры, связана, как кажется, прежде всего с концептом движения.

Особое место в культуре кочевников занимает постоянная адресация к сакральной линии, связанной с идеей горизонтального движения. Эта идея реализуется, прежде всего, в феномене рядности в оформлении ритуальных мест, разделение пространства на дискретные, неравноценные участки. Горизонтальная линия мыслится как функционирующая не только в контексте обряда, но и постоянно, наравне с вертикальной (бакан). Таким образом, координатами доместицированного мира становятся линия, проходящая от тор на восток (юг) - как реализация идеи горизонтального движения, и от бакана вверх - как синоним вертикального движения - axis mundi. В ряде описаний похоронного обряда умерший как лежит, так и едет до места успокоения поперек - либо поперек линии восток-запад, либо поперек направления движения, что также показывает важность этой линии в контексте обряда.

Особый прием структурирования пространства в кочевой модели - с помощью планиграфического распределения поминального комплекса - дает совершенно другую картину - не четырехугольную, как в «оседлой», а полукруглую, или состоящую из двух полукругов, с центром посередине. Это обстоятельство позволяет говорить об иной функции данного приема в общей синтагматике обряда: он используется в моменты укрепления социума и перераспределения константной энергии, которое всегда происходит после смерти одного из членов социума (Дубровский, 20026, с. 35-37). Другими словами, на тех этапах обряда, где происходит перераспределение некоей жизненной силы, связанное, в основном, с кормлением умершего, каждый раз встречается схема «полукруг (два полукруга) и смысловой центр» (покойный, священный напиток). Любопытно, что такая схема встречается не только у тюркских народов, однако этот вопрос требует дополнительного исследования.

Таким образом, существует определенная закономерность в том, что касается использования в обряде четырехугольной и полукруглой модели: первая связана с мирозакреплением, а вторая с перераспределением статуса/доли внутри социума. Следовательно, модель, соответствующая образу тюркского космоса, или картины мира, может быть описана как четырехугольная, с особо выделенными углами, напоминающими вытянутую шкуру, и вертикалью-коновязью. Другая модель, соответствующая практике выделения умершего из коллектива, на всех уровнях определяется как полукруг - центр, ориентированный в направлении последнего пути покойного.

В свете всего вышесказанного, можно констатировать, что принципиальным отличием кочевнического способа оформления пространства является актуализация как горизонтальной, так и вертикальной моделей движения, что отражается, прежде всего, в погребальной и ритуальной архитектуре кочевников. Возможно, именно это можно назвать, пользуясь термином Вяч.Вс. Иванова, номадизацией сакральных объектов.

Список научной литературыДубровский, Дмитрий Викторович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Абрамзон 1961 Абрамзон С.М. О некоторых типах погребальных сооружений у киргизов // КСИА. 1961. Вып. 3. С. 113-116.

2. Агапитов, Хангалов 1883 Агапитов А.И., Хангалов М.Н. Материалы для изучения шаманства в Сибири. Шаманство у бурят Иркутской губернии // Известия ВСОИРГО. 1883. т. XIV, № 1-2. С. 1-61.

3. Аджигалиев 1989 Аджигалиев С.И. Традиционные погребально-культовые сооружения Западного Казахстана как историко-этнографический источник. Автореферат на соискание степени кандидата ист. наук. Л., 1989.

4. Аджигалиев 1994 Аджигалиев С.И. Генезис погребально-культовой архитектуры Западного Казахстана. Алматы: Гылым, 1994. 260 с.

5. Адрианов 1886 Адрианов А. В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 г. по поручению Императорского Русского географического общества чл-сотр. А.В. Адриановым // Записки ИРГО по отд. Общей географии. СПб., 1886. Т. 11, вып.2. С. 147-444.

6. Адрианов 1909 Адрианов А.В. Айран в жизни минусинского инородца / / Сборник в честь 70-летия Г.Н. Потанина. Записки ИРГО по отд. этнографии, т. XXXIV. СПб., 1909. С. 489-524.

7. Алексеев 1975 Алексеев Н.А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX-начале XX в. Новосибирск: Наука, 1975.239 с.

8. Алексеев 1984 Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (Опыт ареального исследования). Новосибирск: Наука, 1984. 233 с.

9. Алтынсарин 1870 Алтынсарин И. Очерк обычаев на похоронах и поминках у киргизов Оренбургского ведомства / / Записки Оренбургского отдела ИРГО, вып.1. Казань: Университетская тип., 1870. С. 117-122.

10. Анохин 1924 Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев//Сборник МАЭ, Т. 4. Вып. 2. Л., 1924. 248 с.

11. Анохин 1927 Анохин А.В. Бурханизм в Западном Алтае // Сибирские огни, № 5,1927, С.162-167.

12. Анохин 1997 Анохин А.В. Душа и ее свойства по представлению телеутов // Функ Д.А. Телеутское шаманство. М.: ИАЭ РАН, 1997. С. 196-215.

13. Антонов 1996 Антонов Н. О якутско-тюркско-многольских параллелях // Илин №1-2, 1996. // http:/ /ilin-yakutsk.narod.ru/1996-12/72.htm

14. Арсланова 1970 Арсланова Ф.Х. Погребение золотоордынского времени в Павлодарской области / / По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1970. С. 54-59.

15. Архипов 1850 Архипов А.П. Три дня в ауле Юсуп-Кади (этнографический эскиз из жизни туркмен) // Ставропольские губернские ведомости, № 2,4.1850.

16. Ас) 1894 Без авт. Ас (поминки) в Каркаралинском уезде// Киргизская степная газета. № 32.14 августа 1894 г.

17. Асочакова 1998 Асочакова Б.Н. Политика христианизации в Хакасско-Минусинском крае в XVIII-XIX вв. / / Россия и Хакасия. 290 лет совместного развития. Абакан, 1998.

18. Бабаев 1988 Бабаев И.А. Жертвенники эпохи бронзы Западного Памира// МАИКЦА, №1,1988, С. 68-75.

19. Бадмаев 2001 Бадмаев А. А. Некоторые новые данные о христианизации предбайкальских бурят / / Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. VI. Новосибирск: ИАЭ СО РАН. 2001, С.474-477.

20. Байбурин 1983 Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. П.: Наука, 1983.188 с.

21. Байбурин 1993 Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993.239 с.

22. Байбурин, Певинтон 1983 Байбурин А.К., Левинтон Г.А. О соотношении фольклорных и этнографических фактов / / Acta Ethnographica. Т. 32. Budapest, 1983. С. 1-31.

23. Байбурин, Левинтон 1990 Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба / / Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Погребальный обряд. М.: Наука, 1990. С. 64-99.

24. Байбурин, Топорков 1990 Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета. Л.: Наука, 1990.168 с.

25. Балуабаева-Голяховская 1928 Балуабаева-Голяховская A.M. Погребальные обряды у казахов Акмолинской губернии / / Сборник научного кружка при Восточном факультете Среднеазиатского Государственного Университета. Ташкент: Изд-во САГУ, 1928. Вып. 1. С. 17-30.

26. Баллюзек 1871 Баллюзек Л.Ф. Народные обычаи, имевшие, а отчасти и ныне имеющие в малой киргизкой орде силу закона / / ЗОО РГО. Казань: Университетская тип., 1871. Вып. 2. С. 45-167.

27. Барбаро 1971 Иосафат Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. / Пер. и комментарии Е.Ч. Скржинской. П.: Наука, 1971. 275 с.

28. Барон У-ръ 1848 Барон У-ръ. Четыре месяца в киргизской степи / / Отечественные записки. Г. 10, т. LX, отд. И. СПб., 1848. С. 140-224.

29. Бартолъд 1909 Бартольд, В. В. Церемониал при дворе узбекских ханов в XVII в. Сборник в честь 70-летия Григ. Инк. Потанина. Зап. Русск. геогр. общ. по отд. этнографии, т. XXXIV. СПб, 1909. с.301-305.

30. Бартолъд 1921 Бартольд В.В. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // Записки ВОРАО, XXV. Пг., 1921, С.57-76.

31. Басилов 1992 Басилов В.Н. Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука. 1992.328 с.

32. Басилов, Кармышева 1997 Басилов В.Н., Кармышева Дж.Х. Ислам у казахов. М., 1997162 с.

33. Баялиева 1972 Баялиева Т.Д. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе: Илим, 1972.170 с.

34. Беленицкий 1978 Беленицкий A.M. Конь в культах и идеологических представлениях народов Средней Азии и евразийских степей в древности и средневековье / / КСИА АН СССР, вып. 154. М., 1978. С. 31-39.

35. Белявский 1833 Белявский Ф.И. Поездка к Ледовитому морю Ф.И. Белявского. М.: Тип. бр. Лазаревых института восточных языков, 1833. 259 с.

36. Бичурин 1950 Бичурин Н.Я.(о. Иакинф) 1950 Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т.1. Центральная Азия и Южная Сибирь. Общий взгляд на Монголию в связи с прочими среднеазийскими странами. М.-Л. 382 с.

37. Богораз (Тан) 1923 Богораз (Тан). Эйнштейн и религия. Применение принципа относительности к исследованиям религиозных явлений. Вып.1. М.-Пг.: Л.Д. Френкель, 1923.120 с.

38. Бодрийяр 2000 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. 390 с.

39. Бравина 1996 Бравина Р.И. Погребальный обряд якутов (XVII-XX вв.). Якутск, 1996.

40. Брентъе 1981 Брентье Б. Квадратура круга как проблема истории культуры / / Информационный бюллетень Международнойассоциации по изучению культур Центральной Азии. М.: Наука, 1981. Вып. 1. С. 5-13.

41. Бридиа 1967 Ц. де Бридиа. Hystoria Tartarorum C.de Bridia monachi / Ed. et annot. A. Onnerfors. (Пер. C.B. Аксенова и

42. A. Г. Юрченко). Berlin, 1967.

43. Буддизм 1992 Буддизм // Буддизм. Словарь. Абаев ПЛ., Андросов

44. B.П., Бакаев Э.П. М.: Республика, 1992.

45. Бутанаев 1988 Бутанаев В.Я. Погребально-поминальные обряды хакасов в XIX нач. XX в. // Историко-культурные связи народов Южной Сибири. Абакан: ХакНИИЯЛИ, 1988. С. 107-132.

46. Бутанаев 1999 Бутанаев В.Я., Верник А.А, Ултургашев А.А. Народные праздники Хакассии. Учебное пособие. Абакан: Хакасский ГУ, 1999. 658 с.

47. Вайнштейн 1974 Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. М.: Наука, 1974. 223 с.

48. Валиханов 1961 Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. Алма-Ата: АН Каз. ССР, 1961. Т. I. 777 с.

49. Вамбери 1884 Вамбери Г. Первобытная культура тюркско-татарских народов // Зап. Западно-Сибирского отделения ИРГО, VI. 1884. С. 1-49.

50. Вампилов 1980 Вампилов Б.Н. От Алари до Вьетнама. М.: Наука, 1980.245 с.

51. Вампилун 1914 Вампилун Б.В. Отчет о поездке Б.В. Вампилуна к бурятам Иркутской губернии летом 1913 года // Известия РКИСВА, 1914, сер. II, № 3. С. 147-152.

52. Вербицкий 1870 Вербицкий В. Алтайцы. Сочинение алтайского миссионера свящ. Василия Вербицкого. Томск: Тип. Губ. правления, 1870.224 с.

53. Вербицкий 1893 Вербицкий В. Алтайские инородцы. Сборник этнографических статей и исследований алтайского миссионера протоиерея В.И. Вербицкого. М.: Тов. скоропечатни А.А. Левенсон, 1893. 215 с.

54. Веселовский 1915 Веселовский Н.И. Современное состояние вопроса о «каменных бабах» или «балбалах». (ЗООИД, XXXII). Одесса: Славянская тип. Е. Хрисогелос, 1915.40 с.

55. Виташеский 1890 Виташевский Н.А. Материалы для изучения шаманства у якутов / / Записки ВСОРГО по этнографии, 1890, т. II, вып. 2. С. 36-48.

56. Войтов 1996 Войтов В.Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI-VIII вв. М: Государственный Музей Востока, 1996.152 с.

57. Вяткина 1960 Вяткина К.В. Монголы Монгольской Народной Республики / / Восточно-Азиатский этнографический сборник. (ТИЭ, 1960, Нов. сер., т. LX). С. 159-271.

58. Галданова 1987 Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят. Новосибирск: Наука, 1987.113 с.

59. Гандзакеци 1976 Гандзакеци Киракос. История Армении / Пер. с др.- арм., пред. и комментарий Л.А. Ханларян. М., 1976 (Памятники письменности Востока / Ред. колл. Б. Г. Гафуров (преде.) и др.; LIII).

60. Гачев 1998 Гачев Г. Национальные образы мира. Курс лекций. Москва. Academia. 1998.432 с.

61. Геннеп 2002 Геннеп ван А. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М.: Вост. лит., 2002.198 с.

62. Георги 1776 Георги И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, верований, обыкновений, одежд и прочих достопамятностей. СПб.: Вольная типография Вейбрехта и Шнора, 1776.188 с.

63. Герасимова 1969 Герасимова К.М. Ламаистский похоронный обряд в Бурятии / / Вопросы преодоления пережитков прошлого и становления новых обычаев и традиций. Вып. И. Улан-Удэ: ИИФФ СО РАН, 1969. С. 112-122.

64. Герасимова 1999 Герасимова К.М. Обряды защиты жизни в буддизме Центральной Азии. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1999.159 с.

65. Геродот 1999 Геродот. История в девяти томах. Пр. и прим. Г. А. Стратановского. М.: Изд-во ACT, 1999.752 с.

66. Глухов 1926 Глухов А.Н. Тайэлга //Материалы по этнографии. Т. 3. Вып. 1. Л., 1926. С. 95-100.

67. Головнев 1995 Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. 606с.

68. Грач 1961 Грач А.Д. Древнетюркские изваяния Тувы (по материалам исследований 1953-1960 гг.). М.: Восточная литература, 1961. 95 с.

69. Гродеков 1889 Гродеков Н.И. Киргизы и кара-киргизы Сыр-Дарьинской области. Т. 1. Юридический быт. Ташкент: Типолит С. И. Лахтина, 1889. 289 с.

70. Грум-Гржимайло 1926 Грум-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 3, вып. 1. Антропологический и этнографический очерк этих стран. JI., 1926.416 с.

71. Губаева 2001 Губаева С.С. Путь в зазеркалье (похоронно-поминальный ритуал в обрядах жизненного цикла) / / Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. IV. Памяти В.Н. Басилова. М.: Наука, 2001. С. 164-175.

72. Даулбаев 1881 Даулбаев Б. Рассказ о жизни киргиз Николаевского уезда Тургайской области с 1830 по 1880 гг. // ЗОО РГО. Оренбург, 1881. Вып. IV. С. 98-118.

73. Денисов 1969 Денисов П.В. Этнокультурные параллели дунайских болгар и чувашей. Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1969.176 с.

74. Диваев 1897 Диваев А. Древне-киргизские похоронные обычаи // ИОАИЭ. Т. XIV, вып. 2. Казань, 1897. С. 181-187.

75. Дубровский 2002а Дубровский Д.В. Жертвенный конь в погребальном обряде кочевников улуса Джучи // ТС. 2001 (2002). 2002 . С. 198-211.

76. Дубровский 20026 Дубровский Д.В. Семантика полукруга в обрядности кочевников Центральной Азии и Сибири / / Антропология, фольклористика, лингвистика. СПб.: ЕуСПб, 2002. Вып. 2. С. 23-42.

77. Дубровский 2005 Дубровский Д.В. Идея рядности в культуре кочевников Центральной Азии / / Древние кочевники Центра Азии. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2005. С. 91-101.

78. Дубровский 2006 Дубровский Д.В. Мировые религии и традиционное мировоззрение тюркоязычных народов Центральной Азии // Вестник СПбГу, сер. 6. вып. 4.2006. С. 169 -176.

79. Дубровский 2007 Дубровский Д.В. «Вертикальное» и «горизонтальное» движение в ритуалах тюркоязычных кочевников Центральной Азии / / Религиоведение, И, 2007 (в печ.)

80. Дьяконова 1966 Дьяконова В.П. О погребальном обряде тувинцев // ТКАЭЭ, т. И, М.-Л.: Наука, 1966, с. 56-80.

81. Дьяконова 1975а Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л.: Наука, 1975.164 с.

82. Дьяконова 1989 Дьяконова В.П. Ламаизм и бытовая культура тувинцев / / Теоретическая конференция «Религия и атеизм в истории культуры». Тезисы докладов. Л.: ЛНЦ АН СССР, 1989. С. 127-130.

83. Дьяконова 2001 Дьяконова В.П. Алтайцы (материалы по этнографии теленгитов Горного Алтая). Горно-Алтайск: Юч-Сюмер, 2001.224 с.

84. Дюркгейм, Мосс 1996 Дюркгейм Э., Мосс М. О некоторых первобытных формах классификации. К исследованию коллективных представлений // М. Мосс. Общества. Обмен. Личность. М.: Восточная литература, 1996. С. 6-73.

85. Ермоленко 1991 Ермоленко Л.Н. Древнетюркская оградка, изваяние, балбалы как культовый комплекс / / Охрана и исследование археологических памятников Алтая. Барнаул, 1991. С. 166-168.

86. Жамбалова 2000 Жамбалова С.Г. Профанный и сакральный миры ольхонских бурят. Новосибирск: Наука, 2000.400 с.

87. Жуковская 1970 Жуковская Н.Л. К вопросу о типологически сходных явлениях в шаманстве и буддизме / / СЭ. 1970. № 6. С. 36-46.

88. Жуковская 1977 Жуковская НЛ. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977.199 с.

89. Жуковская 1988 Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. М.: Гл. ред. восточной литературы, 1988.197 с.

90. Жуковская 2002 Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: культура, традиции, символика. Учебное пособие. М.: Восточная литература, 2002.248 с.

91. Загряжский 1873 Загряжский Г. Аш, или тризна по умершим // Туркестанские ведомости. №1.2 января 1873 г.

92. Зыков 1974 Зыков Ф.М. Происхождение сэргэ// Полярная звезда. 1974. № 5. С. 119-123.

93. Зыков 1986 Зыков Ф.М. Поселения, жилища и хозяйственные постройки якутов XIX начала XX в. Историко-этнографическое исследование. Новосибирск: СО РАН, 1986. 99 с.

94. Ибрагимов 1872 Ибрагимов И.И. Этнографические очерки киргизского народа // Русский Туркестан. Вып. 2. М.: Университетская тип. (Катков и Ко), 1872. С. 120-152.

95. Ибрагимов 1876 Ибрагимов И.И. Очерки быта киргизов. Ч. 1. Поминки // Древняя и Новая Россия. Т. 3, № 9. СПб.: В. Грацианский, 1876. С. 51-63.

96. Иванов 1974 Иванов Вяч.Вс. Опыт истолкования древнеиндийских и мифологических терминов, образованных от «asva» конь // Проблемы истории языков и культуры народов Индии. М., 1974. С. 75138.

97. Иванов 1989 Иванов Вяч.Вс. О соотношении археологических, лингвистических и культурно-семиотических реконструкций (на материале комплекса Тоголок-21) // ВДИ. 1989. № 2. С. 171-175.

98. Иванов 1978 Иванов С.В. Якутские коновязи // Материальная культура народов Сибири и Севера. Л.: Наука, 1978. С. 213-230.

99. Иванов, Топоров, 1965 Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). М.: Наука, 1965.246 с.

100. Измаил Алиев) 1829 Без авт. Измаил Алиев, князь мангатовских ногайцов (отрывок письма из Прочно-Окопской крепости) / / Московский телеграф. 1829. Ч. 27, № 12, июнь. С. 431-448.

101. Иславин 1847 Иславин В. Самоеды в домашнем и общественном быту. СПб.: Тип. Мин. Гос. Имуществ, 1847.142 с.

102. История 1990 История отечественного Востоковедения до середины XIX века. М.: Наука, 1990.439 с.

103. Итс 1958 Итс Р.Ф. 1958 О каменных изваяниях в Синьцзяне. / / СЭ, № 2.

104. Ионов 1918 Ионов В.М. К вопросу об изучении дохристианских верований якутов // Сборник МАЭ», 1918, т. 5, вып. 1. С. 158-169.

105. Кадырбаев, Бурнашева 1970 Кадырбаев М.К., Бурнашева Р.З. Погребение кыпчака первой половины XIV в. из могильника Тасмола //По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1970. С. 42-53.

106. Казахи 1995 Казахи. Историко-этнографическое исследование. Алматы, 1995.

107. Калоев 1970 Калоев Б.А. Обряд посвящения коня у осетин // Труды VII Международного конгресса антропологических и этнографических наук. Т. 8. М.: Гл.ред. восточной литературы, 1970. С. 33-37.

108. Каратанов 1884 Каратанов И. Черты внешнего быта качинских татар // Известия ИРГО, XX. 1884, С.618-645.

109. Карутц 1910 Карутц Р. Среди киргизов и туркмен на Мангышлаке. Пер. Е. Петри. СПб.: А.Ф. Девриен, 1910.189 с.

110. Кастанъе 1910 Кастанье И. Древности киргизской степи и Оренбургского края (Труды Оренбургской ученой археографической комиссии. Вып. XXII). Оренбург, 1910. 332 с.

111. Кастрен 1860 Кастрен А. Путешествие Александра Кастрена по Лапландии, Северной России и Сибири (1838-1844, 1845-1849). (Магазин землеведения и путешествий. Т. VI, ч. II). М., 1860.495 с.

112. Касымова 1999 Касымова А. Обряды ислама как социокультурное явление в Казахстане. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата исторических наук. Караганда: КарГу. 23 с.

113. Катанов 1894 Катанов Н.Ф. О погребальных обрядах у тюркских племен с древнейших времен до наших дней / / ИОАИЭ. 1894. Т. XII, вып. 2. С. 109-142.

114. Катанов, 1907 Катанов Н.Ф. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. СПб., 1907 (Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В.Радловым. 4.9).

115. Кенин-Лопсан 1987 Кенин-Лопсан М.Б. Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства. Кон. XIX нач. XX вв. Новосибирск: Наука, 1987.168 с.

116. Киргизы 1880 Киргизы // Народы России. Этнографические очерки. Т. 2, ч. VIII. СПб., 1880. С. 145-202.

117. Кляшторный 1975 Кляшторный С.Г. Представления древних тюрков о пространстве / / Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XI годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР. М.: Наука, Восточная литература, 1975. С. 29-30.

118. Кляшторный 1978 Кляшторный С.Г. Храм, изваяние и стела в древнетюркских текстах //ТС 1974. М., 1978. С. 239-255.

119. Кляшторный 1981 Кляшторный С.Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках //ТС 1977. М., 1981. С. 117-138.

120. Кляшторный 1984 Кляшторный С.Г. Праболгарский ТАНГРА и древнетюркский пантеон // Сб. в памет на проф. Станчо Ваклинов. Ред. В. Гюзелев. София, 1984. С. 18-22.

121. Ковалевский 1956 Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу 921-922 гг. Харьков: Харьковский Гос. Университет, 1956.347 с.

122. Кон 1903 Кон Ф. Предварительный отчет по экспедиции в Урянхайскую землю / / Известия ВСОИРГО. 1903. XXXIV, № 1. С. 19-68.

123. Кон 1936 Кон Ф.Я. За пятьдесят лет. Т. III. Экспедиция в Сойотию. М.: Тип. О-ва политкаторжан, 1936. 296 с.

124. Коновалов 1980 Коновалов А.В. Некоторые погребально-поминальные обряды казахов Южного Алтая / / Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения 1979 г. Краткое содержание докладов. Л., 1980. С. 27.

125. Коновалов 1983 Коновалов А.В. Погребально-поминальная обрядность казахов Южного Алтая / / Археологические памятники лесостепной полосы Западной Сибири. Новосибирск: НГПИ, 1983. С. 112-122.

126. Коновалов 1986 Коновалов А.В. Казахи Южного Алтая (проблемы формирования этнической группы). Алма-Ата: Наука, 1986.166 с.

127. Коновалов 1995 Коновалов А.В. Традиционные обряды казахов, связанные со смертью // Ритуал и ритуальный предмет. СПб.: ГМИР, 1995. С. 137-143.

128. Кононов 1972 Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период. М.: Наука, 1972.360 с.

129. Кононов 1978 Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов / / ТС 1974. М., 1978. С. 72-89.

130. Костров 1852 Костров Н.А. Качинские татары. Сочинение кн. Н. Кострова. Казань: в тип. Губернского правления, 1852. 66 с.

131. Костров 1857 Костров Н.А. Очерки Туруханского края (северной части Енисейской губернии) / / Записки Западно-Сибирского отделения ИРГО. Кн. IV. Иркутск, 1857. С. 61-175.

132. Костров 1863 Костров Н.А. Койбалы (небольшое племя кочевых инородцев, обитающих в Минусинском округе Енисейской губернии) / / Записки Западно-Сибирского отдела Русского Географического общества. 1863. Кн. VI. С. 109-117.

133. Костров 1884 Костров Н.А. Очерки быта минусинских татар. Труды IV археологического съезда 1877г. в Казани. Т. 1.1884. С. 208-248.

134. Ксенофонтов 1930 Ксенофонтов Г.В. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов. Москва: Безбожник, 1930.123 с.

135. Ксенофонтов 1977 Ксенофонтов Г.В. Эллэйада. М.: Наука, 1977. 245с.

136. Кубарев 1979 Кубарев В.Д. Древние изваяния Алтая. Оленные камни. Новосибирск: СО РАН, 1979.120 с.

137. Кустаиаев 1894 Кустанаев X. Этнографические очерки киргиз Перовского и Казалинского уездов: Сочинение воспитаника IV класса Туркестанской учительской семинарии Худабая Кустанаева /Под ред.

138. Н.А. Воскресенского. Ташкент: напечатано на ср-ва О. А. Порцева, 1894. 52 с.

139. Кустова 2000 Кустова Ю.Г. Ребенок и детство в традиционной культуре хакасов. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000.158 с.

140. Кушелевский 1868 Кушелевский Ю.И. Северный полюс и земля Ямал. Путевые записки соч. Ю.И. Кушелевским. СПб.: Тип. М.В.Д., лит. К.Штремера, 1868.155 с.

141. Кызласов 1964 Кызласов J1.P. О назначении древнетюркских изваяний, изображающих людей // СА. 1964. N° 2. С. 27-39.

142. Кызласов 1966 Кызласов Л.Р. О значении термина «балбал» древнетюркских надписей //ТС 1965. М., 1966. С. 206-208.

143. Кызласов 1989 Кызласов И. Л. Воплощения Вселенной. (Археологические памятники как объект палеоастрономии) / / Историко-астрономические исследования. Выпуск XXI. М., 1989. С.193-212.

144. Леви-Строс 1985 Леви-Строс К. Структура мифов // Структурная антропология. М.: Наука, 1985. 535 с.

145. Яевшин 1832 Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. СПб.: Тип. Карла Крайя, 1832. Ч. I. 264 е.; ч. II. 333 е.; ч. III. 304 с.

146. Левшин 1996 Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. Алматы: Санат, 1996. 996 с.

147. Лелъчук 1976 Лельчук Л.Г. Якутские и бурятские коновязи // Материальная культура народов Сибири и Севера. Л.: Наука, 1976. С. 225-230.

148. Линденау 1983 Линденау Я.И. Описание народов Сибири (первая половина XVIII века): Историко-этнографические материалы о народах Сибири и Северо-Востока. Магадан: Кн. изд., 1983.176 с.

149. Липец 1982 Липец Р.С. Отражение погребального обряда в тюркско-монгольском эпосе / / Обряды и обрядовый фольклор. М.: Наука, 1982. С. 209-212.

150. Липец 1984 Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюркско-монгольском эпосе. М.: Наука, 1984. 263 с.

151. Маак 1886 Маак Р.К. Вилюйский округ Якутской области. Ч. 2. СПб.: Типолит. А. Траншеля, 1886. 370 с.

152. Майнагашев 1914 Майнагашев С.Д. Отчет о поездке к турецким племенам Минусинского и Ачинского уездов Енисейской губернии летом 1914 г. // Известия РКИСВА. 1914. Сер. II, № 3. С. 117-128.

153. Майнагашев 1915 Майнагашев С. Д. Загробная жизнь по представлениям турецких племен Минусинского края / / Живая старина. 1915. Т. 24, № 3-4. С. 279-292.

154. Майнагашев 1916 Майнагашев С.Д. Жертвоприношение небу у бельтиров // Сб. МАЭ. Т. III. Пг., 1916. С. 94-101.

155. Молов 1912 Малов С.Е. Остатки шаманства у желтых уйгуров // ЖС. 1912. Г. XXI, вып. 1. С. 61-74.

156. Малов 1959 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. M.-JI: ПО АН СССР, 1959.111 с.

157. Мандельштам, 1968 Мандельштам A.M. Памятники эпохи бронзы в Южном Таджикистане. JL: Наука, 1968.184 с.

158. Манжигеев 1978 Манжигеев, И.А. Бурятские шаманистские и дошаманистские термины: опыт атеистической интерпретации. М.: Наука, 1978.127 с.

159. Маргулан 1959 МаргуланА.Х. Раскопки погребения конца XIV века в долине реки Нуры / / Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. 1959. Т. 7. С. 248-261.

160. Марко Поло 1956 Книга Марко Поло/Пер. старофр. текста И.П. Минаева; Ред. и вступ. ст. И.П. Магидовича. М.: Географгиз, 1956. 376 с.

161. Мелетинский 1976 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976.407 с.

162. Мелиоранский 1899 Мелиоранский П.М. Памятник в честь Кюль-Тегина // ЗВОРАО. 1899. Т. XII, вып. II-III. С. 1-144.

163. Мельников 1981 Мельников П.И. (Андрей Печерский) Очерки мордвы. Саранск: Мордовское книжное изд., 1981.134 с.

164. Мэнэс 1992 Мэнэс Г. Материалы по традиционной похоронной обрядности захчинов МНР конца XIX нач. ХХв. / / Традиционная обрядность монгольских народов. Новосибирск: Наука, 1992. С. 112126.

165. Миллер 1764 Миллер Г.Ф. Изъяснения о некоторых древностях, в могилах найденных / / Ежемесячные сочинения и известия об ученых делах. 1764. Декабрь. С. 483-515.

166. Мосс 2 ООО Мосс М. Очерк и природе и функции жертвоприношения // М. Мосс. Социальные функции священного. СПб.: Евразия, 2000. С. 9-104.

167. Мусульманские праздники и обряды 2002 Мусульманские праздники и обряды, М.: Леном, 2002.176 с.

168. Наливкин, Наливкина 1886 Наливкин В.П., Наливкина М.В. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. Казань: Тип. Казанского Имп. Университета, 1886. 244 с.

169. Неклюдов 1981 Неклюдов С.Ю. Мифология тюркских и монгольских народов (проблемы взаимосвязей) //ТС 1977. М., 1981. С. 183-202.

170. Нестеров 1990 Нестеров С.П. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии. Новосибирск, 1990.

171. Никитин 1908 Никитин И. Чол Йоба. (каменный столб) / / ИОАИЭ, Т. XXIII. вып. 1-61907. Казань,1908, С.312- 313.

172. Новик 1984 Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. Опыт сопоставления структур. М.: Наука, 1984.304 с.

173. Нудурбаева 2000 Нудурбаева О. Кииз уй структура пространственности / / Журнал «Арба» 14.07.2000. http: / / old.arba.ru / history /1 / articles /2000208-9.html

174. Огибенин 1968 Огибенин Б.Л. Структура мифологических текстов «Ригведы». М.: Восточная литература, 1968.116 с.

175. Окладников 1949 Окладников А.П. История Якутии. Т. 1. Прошлое Якутии до присоединения к русскому государству. Якутск: ИЯЛИ ЯФ АН СССР, 1949.432 с.

176. Осокин 1906 Осокин Г.М. На границе Монголии. Очерк и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1906.304 с.

177. ОСТН Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. ВIV тт. СПб., 1893-1911.

178. Островских 1895 Островских П.Е. Этнографические заметки о тюрках Минусинского края (отчет о поездке 1894 г.) / / ЖС. 1895. Год 5, вып. III-IV, отдел I. С. 297-348.

179. П. 1878 П. Обычаи киргизов Семипалатинской области // Русский Вестник. Т. 137, сентябрь. СПб., 1878. С. 22-66.

180. Наллас \77Ъ Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч. I. СПб.: при Имп. Академии наук, 1773.

181. Паллас 1788 Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч. III. СПб.: при Имп. Академии наук, 1788.

182. Паллас 1809 Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1. СПб.: при Имп. Академии наук, 1809. Вторым тиснением.

183. Патканов 1891 Патканов С. Стародавняя жизнь остяков и их богатыри по былинам и сказаниям / / Живая старина. Вып. III, отд. 1. С. 85-116; вып. IV, отд. 1. С. 67-108. СПб., 1891.

184. Пекарский 1913 Образцы народной литературы якутов, собранные И.А. Худяковым / Под ред. Э.К. Пекарского. СПб.: Изд-во Императорской Академии наук, 1913. Т. 2. Вып. 1. С. 1-72.

185. Пекарский 1959 Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1959.3858 стлб.

186. Пелих 1972 Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Томск: Томский Гос. университет, 1972.424 с.

187. Пестов 1833 Пестов Н. Записки об Енисейской губернии Восточной Сибири, составленные статским советником Н. Пестовым. М.: Университетская типография, 1833.308 с.

188. Петри 1926а Петри Э.Б. Степени посвящения монголо-бурятских шаманов / / Известия Биолого-географического НИИ при Гос. Иркутском Университете. 1926. Т. II, вып. 4.16 с.

189. Петри 19266 Петри Э.Б. Внутриродовые отношения у Северных бурят/ / Известия Биолого-географического НИИ при Гос. Иркутском Университете. 1926. Т. И, вып. 3. 72 с.

190. Петри, Михайлов 1914 Петри Э.Б., Михайлов В.А. Отчет о командировке Б.Э. Петри и В.А. Михайлова / / Известия РКИСВА. 1914. Сер. И, № 2. С. 92-110.

191. Плано Карпини 1957 Дж. дель Плано Карпини. История мангалов. Г. де Рубрук. Путешествие в восточные страны. Ред., вс. ст. и прим. Н.М. Шастиной. М., 1957.

192. Плотников 1870 Плотников В. Поминки (ас). Этнографический очерк из быта зауральских киргизов / / Записки Оренбургского отдела ИРГО. Вып. 1. Казань, 1870. С. 137-150.

193. Погребение. 1864 Погребение у киргиз // Иллюстрированная газета. 1864. № 45 от 19 ноября. СПб.

194. По русским селениям. 1893 По русским селениям Сыр-Дарьинской области // Туркестанские ведомости. 1893. № 14.

195. Попов 1944 Попов А.А. Енисейские ненцы (юраки) // Известия ВГО. 1944. Т. 76. Вып. 2-3. С. 76-95.

196. Попов 1949 Попов А.А. Материалы по религии якутов б. Вилюйского округа // Сб. МАЭ. 1949. Т. XI. С. 255-323.

197. Потанин 1883 Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб.: тип. В. Киршбаума, 1883. Вып. 4.1025 с.

198. Потапов 1947 Потапов Л.П. Обряд оживления шаманского бубна у тюркоязычных племен Алтая // ТИЭ АН СССР. 1947. Нов. сер. Т. 1. С. 159-182.

199. Потапов 1951 Потапов Л.П. Древний обычай, отражающий первобытнообщинный быт кочевников / / ТС. № 1. М.-Л.: АН СССР, 1951. С. 164-175.

200. Потапов 1960 Потапов Л.П. Материалы по этнографии тувинцев районов Монгун-Тайги и Кара-Холя // Труды ТКАЭЭ. I. Материалы по археологии и этнографии Западной Тувы. М.-Л., 1960. С. 171-237.

201. Потапов 1969а Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. М.: Наука, 1969.402 с.

202. Потапов 19696 Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л.: Наука, 1969.196 с.

203. Потапов 1974 Потапов Л.П. Алтае-Саянские этнографические параллели к древнетюркскому обряду жертвоприношения домашних животных и их историческое значение // УЗ ГАНИИИЯиЛ. 1974. Вып. II. С. 51-62.

204. Потапов 1977 Потапов Л.П. Конь в верованиях и эпосе народов Саяно-Алтая / / Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Л.: Наука, 1977. С. 164-178.

205. Потапов 1978а Потапов Л.П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. С. 3-36.

206. Потапов 19786 Потапов Л.П. Древнетюрские черты почитания Неба у саяно-алтайских народов // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. С. 50-64.

207. Потапов 1983 Потапов Л.П. Мифы алтае-саянских народов как исторический источник / / Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1983. С. 96-110.

208. Потапов 1991 Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. Л.: Наука, 1991.319 с.

209. Потапов 2000 Потапов Л.П. Заметка о происхождении челканцев-лебединцев // Челканцы в исследованиях и материалах XX века. (Алтаистические исследования. Т. 3). С. 24-39.

210. Поярков 1891 Поярков Ф. Из области киргизских верований // ЭО. 1891. N° 4. С. 21-43.

211. Приклонский 1887 Приклонский B.JI. Материалы по этнографии якутов // Известия Восточно-Сибирского отдела ИРГО. 1887. Т. 18.

212. Приклонский 1891 Приклонский B.JI. Три года в Якутской области. Глава 5 // Живая старина. 1891. Г. 1, вып. IV., отд. I. С. 43-66.

213. Пришвин 1986 Пришвин М. Черный раб // М. Пришвин. Женьшень. М.: Правда, 1986.477 с.

214. Пропп 1969 Пропп В.Я. Морфология сказки. М.: Наука, 1969.168 с.

215. Радлов 1989 Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. Пер. К.Д. Цивиной и Б.Е. Чистовой. Ред., прим., поел. С.И. Вайнштейн. М.: Восточная литература, 1989. 752 с.

216. Радлов, Мелиоранский 1897 Радлов В.В., Мелиоранский П.М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме // Труды Орхонской экспедиции. Т. IV. СПб., 1897, С.1-45.

217. Раевский 1985 Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. М.: Наука, 1985. 256 с.

218. Рассадин 1980 Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках. М.: Наука, 1980.115 с.

219. Рерих 1982 Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Пер. с англ. Н.Н. Зелинского. Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1982. 304 с.

220. Ригведа 1995 Ригведа. Мандалы V-VIII. Серия «Литературные памятники». М.: Наука, 1995.

221. Романова 1994 Романова Е.Н. Якутский праздник Ысыах. Истоки и представления. Новосибирск: Фирма, 1994.159 с.

222. Романова 1997 Романова Е.Н. Люди солнечных лучей с поводьями за спиной (судьба в контексте мифоритуальной традиции якутов). М., 1997.199 с.

223. Руденко 1927 Руденко С.И. Очерк быта Северо-восточных казаков / / Казаки. Сборник статей антропологического отряда Казахстанской экспедиции АН СССР. Вып. 15. Исследования 1927 г. Л.: АН СССР, 1927. С. 1-72.

224. Руденко 1955 Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографический очерк. М.-Л.: АН СССР, 1955.394 с.

225. Руденко 1960 Руденко С.И. Культура населения центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960. 360 с.

226. Рузбихан 1976 Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани, Михмап-на-ме-йи Бухара (Записки бухарского гостя). Серия «Памятники письменности Востока». XXVII. Пер., предисловие и примечания Р.П. Джалиловой. Под ред. А.К. Арендса, М.: Восточная литература, 1976.

227. Рынков 1770 Рычков Н.П. Журнал, или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 г. СПб.: Императорская АН, 1770.132 с.

228. Рычков 1772 Рычков Н.П. Дневные записки путешествия капитана Н. Рычкова в киргиз-кайсацкой степи в 1771 году. СПб.: Императорская АН, 1772.104 с.

229. Савинов 1977 Савинов Д.Г. О культурной принадлежности Северокавказских камней-обелисков / / Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.: «Наука», 1977. С. 123-128.

230. Савинов 1992 Савинов Д.Г. Реконструкция погребального комплекса Аржан, его компоненты и аналогии / / Северная Евразии от древности до средневековья. Тез. конф. К 90-летию со дня рождения М.П. Грязнова. СПб., 1992. С. 108-112.

231. Савинов 1997 Савинов Д.Г. «Идея» ряда в древних и средневековых памятниках Центральной Азии и Южной Сибири // Четвертые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1997. С. 126-128.

232. Сагалаев 1984 Сагалаев A.M. Мифология и верования алтайцев. Центрально-азиатские влияния. Новосибирск: Наука, 1984.120 с.

233. Саломатина 1997 Саломатина С.Н. Тувинская юрта: к модели мира кочевников // Культура народов Сибири. Материалы Третьих Сибирских чтений. СПб.: МАЭ РАН, 1997. С. 154-168.

234. Сатлаев 1974 Сатлаев Ф. Кумандинцы (историко-этнографический очерк XIX первой четверти XX века). Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд., 1974. 200 с.

235. Седакова 1990 Седакова О. А. Тема «доли» в погребальном обряде (восточно- и южнославянский материал) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М.: Наука, 1990. С. 54-63.

236. Семейная. 1980 Семейная обрядность народов Сибири. Опыт сравнительного изучения М.: Наука, 1980. 240 с.

237. Семенов, 2002 Семенов Вл. А. Курган Аржан пространственная модель мира ранних скифов Центральной Азии / / Структурно-семиотические исследования в археологии . - Т. 1. - Донецк . - 2002 . - С. 207-232.

238. Сергеева 1993 Сергеева Г.А. Похоронные обряды народов Дагестана: традиции и современность // Похоронно-поминальные обычаи и обряды. Сб. ст. М.: ИЭА РАН, 1993. С. 229-255.

239. Серошевский 1896 Серошевский В Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. СПб.: РГО, 1896. Т. 1.168 с.

240. Серошевский 1993 Серошевский B.JI. Якуты: Опыт этнографического исследования. М.: Ассоциация Российская политическая энциклопедия, 1993. XVIII, 713 с.

241. Симаков 1984 Симаков Г.Н. Общественные функции народных развлечений в конце XIX начале XX века. Л.: Наука, 1984. 229 с.

242. Синицын 1956 Синицын И.В. Археолотческие исследования в Западном Казахстане (1943-1950) // Труды ИИАЭ АН КазССР. Т. 1. Алма-Ата, 1956. С. 87-139.

243. Слюз 1862 Слюз Н. Тризна у киргиз (в Западной Сибири) // Северная Пчела. 1862. N° 283.

244. Смолев 1900 Смолев Я. Три табангутских рода селенгинских бурят. Этнографический очерк Я. Смолева // ТКОПОРГО. 1898 (1900). Т. 1, вып. 3. С. 79-135.

245. Смоляк 1974 Смоляк А.В. О некоторых старых традициях в современном быту ульчей // Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск: «Наука», 1974. С. 319-338.

246. Соколова 1986 Соколова З.П. По следам одной загадки / / СЭ. 1986. №4. С. 136-145.

247. Сорокин 1871 Сорокин Н. Записки о посмертных киргизских обрядах // Тобольские губернские ведомости. 1871. № 5.

248. Сорокин 1981 Сорокин С.С. К вопросу о толковании внекурганных памятников ранних кочевников Азии / / АСГЭ. № 22. Л., 1981. С. 23-39.

249. Спасский 1820 Спасский Г. Киргиз-кайсаки Большой, Средней и Малой Орды // Сибирский вестник. СПб., 1820. Ч. 9, с. 51(71)-58(78); 79(93)-110(124); 111(167)440(196), ч. 10, с. 142(211)-164(234); 168(288)-172(292); 183(343)-188(357).

250. Сравнительно-историческая 2001 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика. М.: Наука, 2001.824 с.

251. Стасевич Стасевич И.В. Статус вдовы в культуре тюркоязычных кочевников Центральной Азии (казахов и киргизов). Исследование на основе материалов XIX начала XX века. Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. СПб, 2005.

252. Степи. 1981 Степи Евразии в эпоху средневековья. М: Наука, 1981.302 с.

253. Степи . 1989 Степи Европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука., 1989.463 с.

254. Степная полоса. 1992 Степная полоса азиатской части СССР в скифо сарматское время. М.: Наука, 1992.493 с.

255. Султанов, 1999 Султанов Ф.М. Ислам и татарское национальное движение в российском и мировом мусульманском контексте: история и современность. Казань: РИЦ «Школа». 1999.235 с.

256. Теребихин 1993 Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. (Религиозно-мифологическое пространство Северно-русской культуры). Архангельск: Поморский Межд. Пед. Университет, 1993. 223 с.

257. Терещенко 1853 Терещенко Л. Следы Депгг-Кипчака и Внутренняя Киргиз-Кайсацкая Орда // Москвитянин. Т. VI, № 22. М.: Тип. Готье, Университетская тип., 1853. С. 51-85.

258. Тихонов 1984 Тихонов С.Н. Традиционные жилища алтайцев // Этнография народов Сибири Новосибирск: Наука, 1984. - С. 56-60

259. Ткачев 1985 Ткачев В.Н. Эволюция охранной символики в архитектуре кочевников Центральной Азии // СЭ. 1985. № 1. С. 35-48.

260. ТМ 1988 Львова ЭЛ., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вещный мир. Новосибирск: Наука, 1988.

261. ТМ 1989 Львова ЭЛ., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Человек. Общество. Новосибирск: Наука, 1989.

262. ТМ 1990 Львова ЭЛ., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал. Новосибирск: Наука, 1990.

263. Толеубаев 1984 Толеубаев А.Т. Происхождение и сущность казахского обычая посвящения умершему коня // Изв. АН КазССР. Сер. обществ, наук. 1984. № 2.

264. Толеубаев 1991 Толеубаев А. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов. Алма-Ата.: Гылым, 1991.213 с.

265. Толстов 1962 Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М.: Изд. Восточной литературы, 1962.324 с.

266. Томилов 2000 Томилов Н.А. Итоги и перспективы этнографического изучения народов Сибири и Дальнего Востока // Культурологические исследования в Сибири. № 2. Омск, 2000. С. 37-47.

267. Топоров 1974а Топоров В.Н. О брахмане. К истокам концепции // Проблемы истории языков и культуры народов Индии. М.: Восточная литература, 1974. С. 20-74.

268. Топоров 19746 Топоров В.Н. Об одном локальном варианте основного мифа (Dieveniskes) / / Материалы всеосоюзного симопзиума по второчным моделирующим системам I (5). Тарту: ТГу, 1974. С. 33-37.

269. Топоров 1980 Топоров В.Н. О числовых моделях в архаических текстах // Структура текста. М.: Наука, 1980. С. 3-58.

270. Топоров 1988 Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику / / Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., «Восточная литература», 1988. С. 7-60.

271. Топоров 1989 Топоров В.Н. Из славянской языческой терминологии: индоевропейские истоки и тенденции / / Этимология. 1986-1987 г. М., 1989.

272. Топоров 1990 Топоров В.Н. Конные состязания на похоронах / / Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. М., 1990. С. 12-47.

273. Топоров 1995 Топоров В.Н. Несколько замечаний о сверхэмпирическом смысле глагола «стоять» / / Analecta Indoeuropaea Cracoviensia, vol. II: Kurylowicz Memorial Volume, part one. Ed. by W. Smoczynski. Cracow: Universitas, 1995. pp. 59-71.

274. Топоров 1996 Топоров В.Н. Об одном из парадоксов движения. Несколько замечаний о сверх-эмпирическом смысле глагола «стоять», преимущественно в специализированных текстах / / Концепт движения в языке и культуре. М.: Индрик, 1996. С. 7-88.

275. Тощакова 1978 Тощакова Е.М. Традиционные черты народной культуры алтайцев (кон. XIX нач. XX вв.). Новосибирск: Наука, 1978. 160 с.

276. Тронов 1891 Тронов В. Д. Материалы по этнографии и антропологии киргизов / / ЗРГО по отделению этнографии. Т. XVII, вып. II. СПб.: Скоропечатня П.О. Яблонского, 1891. С. 45-71.

277. Успенский 1979 Успенский С.М. Гибидеи ритуальные жертвенники ненцев / / Природа, 1979, № 7, с.35-40.

278. Усманова 1982 Усманова М.С. Дохристианские верования хакасов в конце XIX -начале XX века (опыт историко-этнографического исследования). Автореферат на соискание степени кандидата исторических наук. М.: ИЭ РАН, 1982.

279. Фиелъструп 1926 Фиельструп Ф.А. Исследования среди каракиргиз / / Этнографические экспедиции 1924 и 1925 гг. JI., 1926, с.47-53.

280. Фиелъструп 2002 Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала XX вв. Отв. ред. и сост. Б.Х. Кармышева и С.С. Губаева. ИАЭ им. Н.Н. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 2002.300 с.

281. Фома Сплитский 1997 Фома Сплитский. История архиепископов Салоны и Сплита / Вступ. ст., пер. и коммент. О. А. Акимовой. М.: Индрик, 1997.319 с.

282. Фрейденберг, 1997 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / Подгот. текста и общ. ред. Н.В. Брагинской. 2-е изд. - М.: Лабиринт, 1997.-448 с

283. Хангалов 1891 Хангалов М.И. К характеристике быта северных бурят / / ЭО. 1891. № 3. С. 144-165.

284. Хангалов 1958 Хангалов М.И. Собрание сочинений. Т. 1. Улан-Удэ. Бурятское книжное изд., 1958.551 с.

285. Хангалов 1959 Хангалов М.И. Собрание сочинений. Т. 2. Улан-Удэ, 1959.444 с.

286. Хлопина 1978 Хлопина И.Д. Из мифологии и традиционных религиозных верований шорцев (по полевым материалам 1927 г.) // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. С. 70-89.

287. Хомич 1960 Хомич Л.В. Ненцы. Историко-этнографические очерки. М.-Л.: Наука, 1960. 326 с.

288. Худяков 1969 Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа. Л.: Наука, 1969.437 с.

289. Цивъян 1977 Цивьян Т.В. «Повесть конопли»: к мифологической интерпретации одного операционного текста / / Славянское и балканское языкознание. Вып. 4. Карпато- восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М.: Наука, 1977, с.305-317.

290. Цэрэнханд 1993 Цэрэнханд Г. Традиции кочевого стойбища у монголов //Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. Новосибирск, 1993. С. 27-36.

291. Чукасзян 1960 Чукасзян Б.Л. Отзвуки иранского эпоса в «Письмах» Григора Магистроса / / Проблемы востоковедения. 1960. № 3. С. 150-155.

292. Шагдарон, Очиров 1909 Шагдарон С.Д., Очиров БД. Игры и увеселения агинских бурят / / Сборник в честь 70-летия Т.Н. Потанина. Записки ИРГО по отделению этнографии. Т. XXXIV. СПб., 1909. С. 465-482.

293. Шатинова 1981 Шатинова Н.И. Семья у алтайцев. Горно-Алтайск: Горно-алтайское отд. Алтайского кн. изд., 1981.184 с.

294. Шаханова 1992 ШахановаН.Ж. О семантике шеста «бакан» в родильной обрядности тюрко-монгольских кочевников / / Краткое содержание докладов Лавровских (Среднеазиатско-Кавказских) чтений, 1990-1991 гг. СПб., 1992. С. 112-114.

295. Шаханова 1998 Шаханова Н.Ж. Мир традиционной культуры казахов (Этнографические очерки). Алматы: Казакстан, 1998.175 с.

296. Швецова 1898 Швецова М. Алтайские калмыки / / Записки ЗСОРГО. 1898. Кн. XXIII. С. 1-34.

297. Шер 1966 Шер Я.А. Каменные изваяния Семиречья. М.-Л.: Наука, 1966.137 с.

298. Шишло 1975 Шишло Б.П. Среднеазиатский «тул» и его этнографические параллели / / Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М.: Наука, 1975. С. 248-260.

299. Штырков, Кормина 2001 Штырков С., Кормина Ж. Мир живых и мир мертвых: способы контактов (два варианта Северорусской традиции) / / Восточнославянский этнолингвистический сборник. М.: Индрик, 2001. С. 206-231.

300. Щукин 1833 Щукин Н.С. Поездка в Якутск. СПб.: Тип. К. Вингебера, 1833. 231 с.

301. Элиаде 1994 Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Гарбовского. М.: МГУ, 1994.143 с.

302. Элиаде 1998а Элиаде М. Шаманизм. Киев-М.: София, 1998.384 с.

303. Элиаде 19986 Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб.: Алетейя, 1998. 256 с.

304. Элиаде 2002 Элиаде М. Оккультизм, колдовство и моды в культуре. Киев: София, ИД Гелиос, 2002. 224 с.

305. Эрлих 2000 Эрлих В.А. Русскоязычные издания XVIII в. о Востоке и российские немцы // Немецкий этнос в России. Проект НГу и Института «Открытое общество» 2000.http://www.sati.archaeology.nsc.ru/Home/pub/Data/nesib 2/erlihw. htm

306. Юрченко 2000 Юрченко А.Г. Францисканская миссия 1247 г. во владениях Бату-хана // Тюркологический сборник 2000. М.: Восточная литература, 2001, с.110-130.

307. Яковлев 1900 Яковлев Е.К. Этнографический обзор инородческого населения долины Южной Сибири (Описание Минусинского музея, IV). Минусинск, 1900.122 с.

308. Яковлев 1992 Яковлев С.В. Сэргэ (коновязь). Якутск: ЕНМЦ М-ва культуры респ. Саха (Якутия), 1992. 63 с.

309. Яковлев 1993 Яковлев С.В. Сэргэ (Коновязь). Ч. И. Якутск: КИФ «Ситим», 1993. 78 с.

310. Ястремский 1897 Ястремский С.В. Остатки старинных верований у якут / / Известия Восточно-Сибирского отделения ИРГО. 1897. Т. XXVII. № 4. Иркутск, 1897. С. 226-269.

311. Balassa 1973 Balassa J. A magyar temetoek neprajzi kutabasa // Ethnographia LXXXIV/ Evfolyam. 3, Szam. Budapest, 1973. S. 225-242 (резюме на русск. и нем. яз. см. 240-242).

312. Boyle 1963 Boyle J. A. Kirakos of Ganjak on the Mongols // Central Asiatic Journal. 1963. № 8. p. 199-214.

313. Boyle 1965 Boyle J. A. A Form of Horse Sacrifice Amongst the 13th-and 14th Century Mongols / / Central Asiatic Journal. 1965. № 10. p.145-150.

314. Brentjes 1981 Brentjes B. Die Stadt des Yima. Weltbilder in der Architektur. Leipzig: VEB E.A. Seemann Verlag, 1981. 96 c.

315. Dumezil 1966 Dumezil G. La Religion romaine archaique Texte imprime., avec un appendice sur la religion des Etrusques. Paris: Payot, 1966.681p.

316. Harva 1938 Harva U. Die religiosen Vorstellungen der altaischen Voelker. Helsinki, 1938. 636 c.

317. Kotwicz 1928 Kotwicz W. Kilka uwag о t. zw. babah kamennych / / "Sprawozdania Polskiej Akademij Uniejetnosci", 1928, № 4.

318. Kotwicz 1929 Kotwicz W. Les tombeaux dits "kereksur" en Mongolie // RO, 1929, VI. Lwow.

319. Kotwicz 1937 Kotwicz W. Quelques remarques encore sur le statues dites "baba" dans les steppes de TEurasie // RO, XIII, 1937, Lwow.

320. Roux 1963 Roux, Jean-Paul. La mort chez les peuples altaiques anciens et m£di£vaux d'apres les documents ecrits. Paris: A. Maisonneuve, 1963. 2151. P

321. Roux 1966 Roux, Jean-Paul. Faune et flore sacrees dans les societes altaiques Paris: A. Maisonneuve, 1966.478 p.

322. Wasilewski 1976 Wasilewski J. Space in nomadic cultures: A spatial analysis of the Mongol Yurts // Altaica Collecta. № 9. Wiesbaden, 1976. P. 345-359.1. Архивные материалы

323. Вербов, Архив МАЭ Вербов Г.Ю. «О шаманстве, женских запретах и обычаях, космогонических представлениях». Полевые записи. Автограф. Ямальская экспедиция 1936-37 гг. / / Архив МАЭ. Ф. 2, on. 1.

324. Попов, Архив МАЭ Попов А.А. Верования и обряды якутов Вилюйского округа // Архив МАЭ. Ф. 14, on. 1, № 16. Л. 148 -171.