автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Пространство в обиходно-бытовой речи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространство в обиходно-бытовой речи"

На правах рукописи

БЕССУДНОВА Виктория Ивановна

ПРОСТРАНСТВО В ОБИХОДНО-БЫТОВОЙ РЕЧИ

10.02.01. - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саратов 2004

Работа выполнена на кафедре русского языка и методики его преподавания Педагогического института Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

Научный руководитель

кандидат филологических наук, доцент Мякшева Ольга Викторовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Инфантова Галина Геннадьевна

кандидат филологических наук, доцент Захарова Елена Павловна

Ведущая организация

Московский государственный областной университет

Защита состоится « » _ 2004 года в^Уа сов

мин. на заседании диссертационного совета Д 212. 243.02 в Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского по адресу: Саратов, ул. Университетская, 59.

Отзывы на автореферат можно присылать по адресу: 410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского.

Автореферат разослан ¿Г 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ю.Н Борисов

В лингвистике начала XXI века продолжают сосуществовать разные направления: структурно-семантическое, функциональное, коммуникативное, когнитивное и т.д

Проблема пространства как философской и лингвистической категории интересует ученых на всем протяжении развития научной мысли. Если как философскую категорию ее рассматривают со времен Аристотеля, Ньютона и Лейбница, то непосредственным объектом в лингвистике данная категория (как смысловая) начала особенно активно изучаться в XX веке (в первую очередь, наряду с другими смысловыми категориями, в рамках функциональной грамматики, а затем - при изучении языковой картины мира в когнитивной лингвистике).

В нашем исследовании мы пытаемся подойти к анализу языковой интерпретации смысловой категории пространства с позиций когнитивной грамматики. Понятие «когнитивная грамматика» используется в современной лингвистике в широком и узком смысле. В широком смысле оно синонимично понятию «когнитивная лингвистика», и «нередко предметом исследования <...> объявляются процессы порождения и понимания языковых сообщений, процессы категоризации и концептуализации (выделено нами -В.Б.) мира и отражение их в языке...» [Кубрякова 1996: 49]. В более узком смысле когнитивная грамматика понимается как «особый тип грамматического описания языка, в котором - в противовес генеративной грамматике и в отличие от нее - делается попытка дать объединенное описание лексикона и синтаксиса» [Там же]. Не дифференцируя данные понимания, мы предлагаем объединенное исследование грамматики и лексикона русского языка в аспекте выражения в нем пространства, и на основании этого исследования пытаемся выявить процессы концептуализации пространства в языковой картине мира рядовых носителей русского языка.

Категория пространства анализируется на материале разговорной речи. Данная разновидность речи выбрана потому, что она является самой естественной реализацией языка и, как можно предположить, в ней могут более отчетливо проявляться процессы концептуализации мира (в частности, пространственных отношений). Поскольку информантами явились в основном студенты вуза, еще не получившие высшего образования, а также (некоторые из них) родившиеся и выросшие не в городе, то их речи мы дали название обиходно-бытовая речь, а не разговорная речь, предполагающая обязательную литературность.

Семантическая категория пространства как составляющая картины мира исследуется нами (в связи со спецификой подвергшихся анализу речевых образований) в аспекте представления в ней значений расположения человека по отношению к предметам-локумам (термин «локум» см.: [Всеволодова, Владимирский 1982: 6]) или к человеку, а также предметов по отношению друг к другу (в статическом и динамическом аспектах).

Актуальность исследования определяется впервые примененным к обиходно-бытовой речи когнитивным анал^ш^дциоНАЛЬПЛЯ I

БИБЛИОТЕК* I

I ■ " |Т ~~

Объектом исследования послужили предикативные единицы с пространственной семантикой, а непосредственным предметом исследования -локализатор, его синтаксическая, морфолого-семантическая и когнитивная характеристики.

Цель данной работы заключается в выявлении особенностей концептуализации пространственных отношений в обиходно-бытовой речи.

Реализация этой цели требует решения следующих конкретных задач:

1) собрать материал обиходно-бытовой речи (магнитофонные записи рассказов и бесед);

2) принимая во внимание бесспорное научное положение, что самые важные концепты отражены в грамматике языка (именно грамматическая категоризация создает концептуальную сетку, каркас для распределения всего концептуального материала) [Кубрякова 1996: 91],

- произвести функциональный и структурно-семантический анализ предика-

тивных единиц с пространственной семантикой,

- исследовать морфолого-семантические характеристики локализатора и их

когнитивный потенциал;

3) установить, существуют ли различия между разными типами организации речи в зоне обиходно-бытового общения - дискурсами и текстоидами - в аспекте нашего исследования.

Материалом исследования явились магнитофонные записи автора в объеме = 10 часов (120 887 словоупотреблений), записи проводились преимущественно в студенческом общежитии, а также на отдыхе на природе во время выезда туда со студентами. Из данных записей были отобраны для специального анализа текстоиды и дискурсы (терминология О.Б. Сиротини-ной [Сиротинина 1994]), из которых выделены 8050 предикативных единиц Записывалась непринужденная речь студентов между собой и с окружающими (родителями, знакомыми-нестудентами и т.д.), основных информантов было пятеро.

При исследовании концептуализации пространства в обиходно-бытовой речи мы оперируем понятиями «пережитое пространство» и «ситуативное пространство». Выделение этих типов пространства обусловлено самим материалом.

«Пережитое» (условно назовем его сигнификативным) пространство нами понимается как такое пространство, которое было у говорящих в прошлом, т.е. предмет-локум не находится в ситуации общения, такое пространство часто «своё» у каждого собеседника. Приведем пример из записи 2: Опять же/ тоже так получилось' что когда я была маченькая/мне было/ лет 5''так 6'еще жили на старой квартире/на Останкино/дома дробь 18/ там еще банка такая" Вот > и так получилось что' один раз я выхожу на улицу/просто из подъезда/а на ступеньках/сидит цыганская семья' и обедает ужинает завтракает/ что-то делает такое//Мне было дико'я жутко

испугалась/я так летела домой/ И чуть не колотун у меня/ слезы// Папа пришел с работы и спрашивает/ Че с тобой? Я говорю/ пап'я цыган боюсь. Говорящий, вспоминая фрагмент из своего детства, дает пространственные координаты, способствующие, на его взгляд, описанию событий в прошлом.

Ситуативное (денотативное, реальное) пространство - то пространство, в котором находятся говорящие в данный момент. Приведем пример из записи 8: Эдик./ возьми иди в палатку у отца эту/ сидушку/ и ляг на нее/'Ну да/еще она не сгорела/ Ну и че/на земле они будут лежать?Простудятся'/ Ой/там место со С освободилось//С. деловая/а я где буду сидеть? Совсем согнала меня/ на краешек сядь/тут гитара' не могу я на краешке сидеть'А я могу? Я не гордая/ да?

Цели и задачи нашего исследования обусловили использование следующих методов анализа: компонентного и контекстуального с элементами трансформационной методики и количественного анализа.

Новизна исследования заключается в том, что данная работа является попыткой анализа в когнитивном аспекте функционирования языковой модели пространства (в первую очередь характеристики локализатора в ней) на материале обиходно-бытовой речи.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) анализ функционирования ядерной синтаксической модели выражения пространственных отношений подтверждает важность при концептуализации мира семантической категории пространства в обиходно-бытовой речи и в языке вообще;

2) ядерная синтаксическая модель выражения пространственных отношений в обиходно-бытовой речи функционирует чаще в своем полноструктурном варианте; модификации модели связаны с типом организации речи: в дискурсах, особенно в ситуативных репликах, прагматически важны позиции и локализатора, и глагола; в текстоидах при концептуализации «пережитого» более важным компонентом становится глагол, что нередко превращает его в текстообразующее средство;

3) с точки зрения способа концептуализации действительности в обиходно-бытовой сфере общения существует три вида пространства: абсолютное, относительное и личное. Абсолютное пространство доминирует и в тек-стоидах и в дискурсах, при разговорах о «пережитом» и в «ситуативных» беседах, т.е. фиксированный ориентир является в обиходно-бытовой речи основным;

4) основными пространственными координатами абсолютного пространства в обиходно-бытовой речи являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума, причем в тек-стоидах актуальнее значение местонахождения внутри локума;

5) пространственные характеристики, не входящие в необходимые с точки зрения прагматики ориентиры, легко принимают модусные значения;

6) личное пространство в обиходно-бытовой речи очерчивает территорию микромира человека, основным здесь является значение обладания. В текстоидах, кроме того, актуальны значение «личного состава микромира человека», значение «внешние обстоятельства» и значение внутреннего микромира человека; в дискурсах актуальными являются значение пространственного вхождения предмета в микромир человека и значение физического состояния.

Теоретическая значимость. Выявление особенностей концептуализации пространства в обиходно-бытовой речи дополняет и уточняет исследования по разговорной речи, а также расширяет представления о языковом выражении семантической категории пространства, что значимо и для когнитивной лингвистики в целом.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в разработке вузовских лекционных курсов современного русского языка (разделы «Синтаксис», «Морфология» и «Лексика») и стилистики русского языка, а также в разработке спецкурсов по когнитивной лингвистике.

Апробация работы проводилась в обсуждении докладов на 4-ой Всероссийской Школе молодых лингвистов (Пенза, 2000 г.); на конференции «Русская литературная классика XX века» (Саратов, музей имени К.А. Феди-на, 2000 г.); на Всероссийской научной конференции «Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты» (Пенза, 2001 г.); на Международных научных конференциях, посвященных памяти проф. B.C. Юрченко «Предложение и слово» (Саратов, Педагогический институт СГУ, 1999 и 2002 г.); на конференциях молодых ученых (Саратов, СГУ, 2001 и 2002 г.); на 1X Международной конференции «Текст: структура и семантика» (Москва, Московский государственный открытый педагогический университет, 2003 год); на Международной конференции «Грамматика славянского предлога» (МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003 г.); на итоговых научных конференциях и заседаниях кафедры русского языка и методики его преподавания Педагогического института СГУ им. Н.Г. Чернышевского. Основное содержание диссертации отражено в восьми публикациях.

Структура работы обусловлена вышеперечисленными задачами: диссертация состоит из введения, трех глав («История вопроса», «Функциональный и структурно-семантический анализ предикативных единиц с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи», «Когнитивный анализ мор-фолого-семантических характеристик локализатора в обиходно-бытовой речи»), заключения, списка использованной литературы и приложений. В приложениях представлен список сокращений, используемых в работе, помещены сведения об информантах, образцы расшифровок собственных магнитофонных записей обиходно-бытовой речи и таблица частотности предлогов с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи.

Основное содержание диссертации

В первой главе {{(История вопроса») содержится анализ научной литературы по теме диссертации и формулируются исходные теоретические положения, с позиций которых интерпретировался анализируемый материал.

Пространство является формой существования, упорядочения мира и одной из фундаментальных категорий мировосприятия человека. Проблема соотношения понятий «объективный мир» и «картина мира» представляет собой философскую проблему, которая рассматривается и в трудах философов, и в трудах лингвистов.

Даже полагая, что мир может быть интерпретирован не только посредством языка, ученые единодушны в том, что языковая картина мира является наиболее универсальной, наиболее устойчивой в системе способов выражения различных картин мира [Гак 1998; Колшанский 1990; Серебренников 1988 и др.].

Ученые различают типы языковой картины мира. Например: универсальная и идиоэтническая, в пределах общей идиоэтнической - общенациональная и языковые картины мира, ограниченные социальной сферой [Новикова, Черемисина 2000]; общечеловеческая национальная языковая —» социально-ограниченная семейная индивидуально-речевая [Сиротинина, Кормил ицына 1995].

Как показал анализ литературы, изучение пространства актуально во многих сферах научных знаний: в первую очередь, в философии (В.Н. Дубровский, А.А. Егоров, Р.А. Зобов, A.M. и М.В. Мостепаненко, В.К. Потемкин, Г. Рейхенбах, А.Л. Симанов и др.), литературоведении (Н.Н. Арват, М.М. Бахтин, М.А. Дмитровская, Ю.М. Лотман, Л.О. Чернейко и др.), лингвистике (А.В. Бондарко, М.В. Всеволодова, В.Г. Гак, Е.И. Диброва, В.Л. Ибрагимова и др.). На современном этапе философских знаний пространство определяется как «порядок расположения одновременно сосуществующих объектов» [Философский словарь 1987: 75]. Философы выделяют различные типы пространств, при этом некоторые термины представляют собой разные формулировки одних и тех же абстракций (например, реальное и физическое, категориальное и концептуальное, перцептуальное и архитектурное пространства и т.д.). Близкую терминологию типов пространства и их характеристик встречаем в исследованиях филологов (О.В. Волков, Е.И. Диброва, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, Т.В. Матвеева, Ю.Е. Прохоров и др.), поскольку данные науки (философия и филология) в конечном итоге основывают свои исследования на материале языковой интерпретации картины мира.

Необходимо заключить, что термин «пространство» стал активно использоваться в последние годы в работах философов, лингвистов, литературоведов и ученых других областей знаний, видимо, потому, что данные исследования подошли к такому качественному этапу анализа и обобщения, когда «возникает естественная потребность выхода на следующий уровень абстракции, потребность более широкого взгляда на полученные результаты»

[Прохоров 1999: 450]. И понятие «пространство», вероятно, более всего соответствует данному уровню. Например, в работах лингвистов понятие «пространство» может использоваться для обозначения единой суперкатегории пространственно-временной локализации [Булыгина, Шмелев 1997], Т.В. Матвеева характеризует пространство как одну из текстовых категорий [Матвеева 1990], Ю.С. Степанов определяет язык как пространство [Степанов 1985]. В связи с моделированием лингвистических систем Е.С. Кубряко-ва вводит понятие признакового пространства [Кубрякова 1967]. Ю.Е. Прохоров говорит о том, что языковая/ речевая личность реализуется в языковом/ речевом пространстве [Прохоров 1999]. На уровне когнитивного анализа актуальным является понятие «когнитивное пространство» [Красных 1997]. Е.И. Диброва применительно к тексту говорит о пространстве графическом и собственном семантическом [Диброва 1999]. О.В. Волков ведет речь о референтном пространстве [Волков 1999].

Семантическая категория пространства, или категория локативности, как утверждают, например, А.В. Бондарко и В.Г. Гак, представляет собой «языковую интерпретацию мыслительной категории пространства» [Бондар-ко 1996: 5]. Данная категория в настоящее время активно исследуется лингвистами, и этот интерес, вероятно, обусловлен ее концептообразующим потенциалом при актуальном сейчас когнитивном подходе к языку. Данная категория в первую очередь анализируется на материале лексико-семантических классов существительных, наречий, глаголов, прилагательных (О.Ю. Богуславская, В.В. Васенькин, Л.М. Васильев, В.Л. Ибрагимова, В.А. Коробейникова, Ю.С. Степанов, В.В. Тихонова, Е.С. Яковлева и др.) и на материале синтаксиса. Структурно-семантический синтаксис позволил синтаксическим формам с пространственной семантикой занять позиции непри-словных и даже структурно-обязательных членов предложения (Н.Ю. Шведова, В.А. Белошапкова и др.). Семантический (в первую очередь - логико-синтаксический) синтаксис заявил о пространственном смысле как одном из наиболее важных в моделировании семантической структуры предложения (Н.Д. Арутюнова, М.В. Всеволодова, ГА Золотова, Е.Н. Ширяев и др.).

Изучение разговорной речи (далее - РР), начавшееся в 60-е годы прошлого столетия, прошло, как нам представляется, несколько этапов развития, и эти этапы связаны не только с естественным процессом изучения всякого научного (и лингвистического в частности) объекта, но и с этапами изменения лингвистической парадигмы. В 70-80-е годы, как можно заключить из анализа литературы, актуальными оказались вопросы определения статуса РР, в частности, соотношения разговорного стиля и РР, и шире - кодифицированного литературного языка и РР, выявления экстралингвистических, а позже - лингвистических черт РР (Е.А. Земская, Г.Г. Инфантова, ОА. Лаптева, О.Б. Сиротинина и т.д.). Причем при описании лингвистических характеристик РР акцент делался на выявлении не зафиксированных грамматиками языковых черт (В.А. Богданова, Л.А. Капанадзе, Е.В. Красильникова, О.Б. Сиротинина, Ю.М. Скребнев, Э.А. Столярова и др.). Лингвистический анализ

РР в то время можно охарактеризовать как структурно-семантический, с акцентом на структуре. В 80-90-е годы предметом особо пристального изучения коллоквиалистики становятся понятия, связанные с адресантом и адресатом речи, т.е. с участниками коммуникации (О.Б. Сиротинина, Е.А. Земская и др.). В это же время ученые проявляют большой интерес к особенностям выражения смысла в РР. Например, М.А. Кормилицына, рассматривая семантически осложненное предложение, т.е. «такие предикативные единицы, смысл которых составляют несколько пропозиций» [Кормилицына 1988: 25], в частности, отмечает, что ситуативные компликаторы (компликаторы времени и места) наиболее распространены в РР.

В последнее время акцент в изучении РР перемещается на исследование проявления РР в разных социальных группах коммуникантов (например: [Байкулова 1999; Бобарыкина 2003; Гуц 1997; Занадворова 2003; Макаров 1998]).

Интерес к специфике РР как лингвистическому феномену сменился в настоящее время интересом к рассмотрению РР как составляющей национального языка вообще, что проявилось, в частности, в дискуссии о тексто-вости/ нетекстовое™ РР (И.Н. Борисова, Е.Г. Голян, М.А. Кормилицына, Н.А. Купина, Т.В. Матвеева, Г.Г. Полищук, И.Г. Сибирякова, О.Б. Сиротинина, Е.Н. Ширяев и др.). В настоящий момент дискуссия имеет результатом признание текстового статуса некоторых фактов устной речи, если данные речевые образования являются конкретной реализацией речевого замысла и организуются говорящим - центральной фигурой общения. Анализ литературы по данной проблеме позволил нам ограничить материал исследования такими образованиями в зоне разговорного общения, как текстоиды и дискурсы [Сиротинина 1994].

Рассмотренные в данной главе научные теории, имеющие отношение к предмету и целям нашего исследования, обусловили формулировку основных теоретических положений, на которые мы опирались при интерпретации анализируемого материала. Представим основные из них.

РР является самой естественной реализацией языка, и, вероятно, потому в ней будут своеобразно отражаться разные картины мира: в первую очередь перцептуальная и, естественно, концептуальная. Данное утверждение базируется на размышлениях философов, которое поддерживается следующим высказыванием ученого-лингвиста: «Референтом высказывания является ситуация, то есть совокупность элементов, присутствующих в сознании говорящего в объективной действительности в момент «оказывания» и обусловливающих в определенной мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания» [Гак 1998: 251]. Вероятно, так выражается концептуальная (по другой терминологии - категориальная) картина мира. Продолжая развивать данную мысль, мы предполагаем, что специфика ситуации РР проявляется в том, что она нередко находится в поле зрения говорящего и потому может быть обозначена без моделирования ее в сознании, т.е. пер-цептуально.

Анализ работ современных лингвистов обусловил рассмотрение семантической категории пространства на грамматико-семантическом уровне: на синтаксическом (предикативные единицы с пространственной семантикой) и морфолого-семантическом (морфологические средства выражения локализа-тора и семантические классы слов, выполняющие данную функцию). Предикативные единицы (далее - ПЕ) с пространственной семантикой анализируются нами на основе синтаксических теорий, в которых пространственный компонент (локализатор) заявлен как концептообразующий. В частности, вслед за В.Г. Гаком, мы считаем исходной семантической моделью локальных отношений модель A+R+B, где А - локализуемый объект, В - локализатор, в отношении которого определяется положение A, R - локальное отношение [Гак 1996: 5].

Объектом непосредственного исследования в нашей работе является ядерная синтаксическая модель, состоящая из следующих компонентов: подлежащее + глагол (V) + обстоятельство места (Ц). Например: Петр был в библиотеке; Они прогулялись по парку (примеры В.Г. Гака). Рассматриваются нами в качестве локальных также структуры, где не замещена позиция локализатора, но он предполагается либо из конситуации, либо исходя из семантики предиката и всей языковой модели (Мы прииаи; Выходи; Встала как Ленин и бревно; Так рыбаки не стоят). Объектом исследования являются и структуры с осложненным предикатом, итеративным выражением локальных отношений (Она отдыхала дуиюп в лесу = Она находилась в лесу и отдыхала там душой). Данные предложения включают в себя пространственную семантику как исходную.

Анализ литературы, рассматривающей логико-синтаксические типы предложений (Н.Д. Арутюнова, Е Н. Ширяев и др.), привел нас к выводу о том, что бытийные предложения являются ведущими в концептуализации национальной картины мира, потому что именно в них отражается «пространственно-предметный аспект мира» [Арутюнова 1999: 790]. В качестве пространственных структур мы, вслед за учеными, рассматриваем и бытийные высказывания типа У нее длинные волосы; У меня плохое настроение, поскольку данные структуры обозначают внешний и внутренний микромир человека, его микропространство. Н.Д. Арутюнова по этому поводу замечает: «Прибегая к бытийным предложениям, русский язык моделирует сообщения о микромире по типу сообщений о макромире» [Там же: 769].

При морфолого-семантическом анализе локализатора мы опираемся на концепции М.В. Всеволодовой и ГА. Золотовой, поскольку именно в данных работах локализатор подвергнут детальному функционально-семантическому анализу.

Во второй главе («Функциональный и структурно-семантический анализ предикативных единиц с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи») в аспекте когнитивного анализа выявляются особенности функционирования ПЕ с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи (далее - ОБР).

Количественный анализ функционирования ПЕ с пространственной семантикой в ОБР показал следующее: в анализируемых записях ПЕ с пространственной семантикой составляют около трети от всех ПЕ, что говорит об их важной роли в формировании данных речевых образований и, следовательно, о важной роли пространственной ориентации в концептуализации мира в рассмотренной речевой среде. Отличия текстоидов от дискурсов связаны с максимальным числом ПЕ: в текстоидах, по нашим данным, максимальное количество ПЕ - 53,5%; в дискурсах - 49%. Иными словами, тек-стоиды характеризуются большей амплитудой колебаний частотности ПЕ с пространственной семантикой по сравнению с дискурсами. Данный факт мы объясняем следующим: меньшая амплитуда колебаний ПЕ в дискурсах связана с преобладанием в них ситуативного пространства, в котором цель партнеров коммуникации (далее - ПК) - не только общение ради общения, но и общение по необходимости, а необходимость, реальная ситуация диктует обозначение пространственных координат как постоянных, стабильных признаков. В текстоидах степень выраженности семантики пространства в большей мере зависит от желания говорящего и, следовательно, от темы разговора.

Анализ функционирования ядерной пространственной модели и ее модификаций позволил прийти к следующим выводам:

В ОБР, несмотря на высказываемую учеными мысль о ее зависимости от внелингвистических факторов, «спаянности с актом коммуникации», основной синтаксической моделью выражения пространственных отношений является ядерная модель с вербализованными компонентами. Модификации с незамещенными позициями могут преобладать только в дискурсах при обозначении ситуативного пространства. Незамещенность позиции локализуемого объекта (в основном лица) и локализатора в данных речевых образованиях связана с рядом факторов: обычно постоянным кругом ПК, общностью ситуации и апперцепционной базы говорящих. Приведем фрагмент записи дискурса: Жарко было//Ю. говорит пошлите на речку/пошлите на речку/я говорю/ не на речку/И мы сидим всё'Ю. всё/ пошлите/ пошлите/ Лешка всё сидит' не мог что ль догадаться' что пора сваливать.

В текстоидах чаще, чем в дискурсах, не замещена позиция локализатора, но активнее функционируют глагольные предложения. На наш взгляд, данный факт связан с тем, что в текстоидах при обозначении сигнификативного пространства акцент в пространственной модели смещается на характеристику действия или, точнее, лиц и предметов через характеристику действий; в пересказе локализатор становится менее важен. Это явление доказывает текстовую природу текстоидов, поскольку ведущая роль глагола свойственна именно текстам [Лосева 1980]. Например: Короче' подхожу/ грязный-грязный "я ищ так 'темно же 'заглядываю в номер/смотрю «696»/она выскочила Ю. ''ты>Яговорю да"Она'ну садись/поехали. В дискурсах же в большинстве модификаций позиция локализатора замешена, что говорит о важной роли в данном речевом образовании точной координации человека

относительно других предметов и людей (Я в магазин, Я сейчас туда; Зайди за угол, Посмотри там).

Анализ функционирования пространственных синтаксем (терминология Г.А. Золотовой) в ОБР позволил прийти к выводу о том, что наиболее актуальными в данной сфере речевого общения оказываются синтаксемы с локативным значением (их частотность мы объясняем необходимостью актуализировать в рассмотренных речевых образованиях в первую очередь сигнал о местонахождении предметов, явлении и людей, локализовать событие в пространстве), например: Еще сначала в подвале стоит; То есть там цветы в теплице будут/ прям такие пальмы будут; Юлька сидит еще в машине. Менее актуальными, но концептуально важными являются синтак-семы с директивным значением направленности движения. Например: Они уже в магазин пошли; Мы ходили в лес; Не зашла еще в офис; И зачем-то из машины вылезла. На периферии в ОБР находятся синтаксемы с транзитивным значением: описание пути движения не концептуально для партнеров коммуникации. Малая выраженность в данных синтаксемах прагматического, денотативно обусловленного значения компенсируется приобретением этими формами модусных коннотаций: Будут ходить по берегу клянчить пластмассовые бутъики' на плот. Высказывания с данными синтаксемами обычно содержат значение оценки лиц, предметов, ситуаций. Кстати, предложения с транзитивом в текстоидах несколько более частотны, чем в дискурсах.

Исследуя ПЕ с точки зрения логико-синтаксических типов (Н.Д. Арутюнова, Е.Н. Ширяев), мы сделали вывод о большей частотности в ОБР предложений характеризации. Можем предложить следующую аргументацию данной употребительности: постпозиция локализатора связана с присутствием его в актуальной, прагматически важной информации (характеристике предмета по месту).

Анализ в ОБР предложений бытийного типа, отражающих «способы концептуализации жизненного пространства и внутреннего мира человека» [Арутюнова 1999: 737], позволил прийти к выводу о том, что локальная координация предметов и лиц осуществляется в первую очередь через неличностные ориентиры - пространственный локализатор, например: Там одни пашчы, В Испании нет берез. Однако в ОБР активно используется модель с личностным локализатором, что показывает актуальность в данной речевой среде обозначения микромира человека. Среди предложений с личностным локализатором в ОБР преобладает группа, обозначающая «внешний микромир человека». Прежде всего это высказывания о владении, обладании предметом или о том, что предмет находится в распоряжении некоторого лица (и в текстоидах, и в дискурсах). Например: У меня мопед дома есть. Данные высказывания «очерчивают» территорию владения человека.

Отличительной характеристикой дискурсов является частотность высказываний о пространственном вхождении предмета в микромир человека (У

нее в руках цветы) и о физическом состоянии человека (У меня прыщи). В текстоидах «территория» человека включает «личный состав» его микромира (У меня сестра), внешние обстоятельства жизни (У меня викторина) и внутренний мир человека (У меня такой псих был). Разное наполнение внутреннего мира связано, на наш взгляд, с несколько разными способами восприятия этого мира: в дискурсах в большей мере - перцептуальное, в тек-стоидах - концептуальное, а в нашем случае, в частности, социальное и духовное.

Представляют интерес тенденции, характерные для данной речевой среды, в переосмыслении ПЕ с исходной пространственной семантикой. Из названных В.Г. Гаком «общих значений» переосмысления актуальны для ОБР следующие значения: «отношение» (Просто они действительно на шею сели), «состояние» (В общем теперь Лиля ходит в трансе), «деятельность, профессия» (Она вошла в дело) и «внешний вид, характеристика» (Она вся в песке теперь).

В третьей главе («Когнитивный анализ морфолого-семантическиххарактеристик локализатора в обиходно-бытовой речи») в аспекте когнитивного анализа исследуются морфологические и семантические характеристики локализатора. Объектом анализа в данной части работы явился локализатор, выделенный из ПЕ, репрезентирующих ядерную синтаксическую модель пространственных отношений [Гак 1998: 77]. В проанализированных ПЕ, репрезентирующих ядерную пространственную модель, локализатор выражен падежными формами существительных и местоимений, местоименными наречиями, а также полнозначными наречиями.

Проанализированный материал исследования позволил выделить в ОБР три типа пространства: абсолютное, в котором локализация осуществляется посредством фиксированных ориентиров (падежных форм существительных); относительное, в котором локализация осуществляется дейктическими средствами языка (местоименными и полнозначными наречиями) и личное, в котором точкой пространственного отсчета является человек (локализатор выражен падежными формами местоимений и - реже - именами собственными или названиями лиц). Материал исследования показал, что в ОБР локализация осуществляется в первую очередь через фиксированные ориентиры, т.е. в данной речевой среде преобладает абсолютное пространство (45% от всех локализаторов). Необходимо отметить, что в данном типе пространства (с фиксированными ориентирами) значения «где» и «куда» конкурируют (47% и 33%), в отличие от относительного пространства (с переменными ориентирами), где однозначно доминируют где-локализаторы (79%), куда-локализаторов -18%.

В ходе анализа мы обнаружили общие черты концептуализации абсолютного пространства, свойственные текстоидам и дискурсам ОБР. В данной речевой среде доминируют предложный и винительный падежи (в среднем - 80% от всех пространственных форм локализаторов, обозначающих аб-

солютное пространство). Предложный падеж с предлогами вина- это почти половина предложно-падежных форм существительных с пространственной семантикой, что свидетельствует о большой роли статики при концептуализации пространственных отношений.

Предложный падеж с предлогом в в среднем в 2 раза превосходит предлог на, то есть в ОБР актуально значение сопространственности с нахождением предмета речи в пределах локума, имеющего территориальные границы, или внутри предмета (локализатор-существительное с предлогом в в форме предложного падежа - в Саратове, в городе, в шкафу, в столе). Существительные в форме предложного падежа с предлогом на имеют значение нахождения на поверхности или в пределах локума, характеризующегося открытостью пространства (па скатерти, на полу, на площади). Вместе с тем регулярно явление употребления с предлогом на существительных из лексико-семантических классов «собственно транспортные средства» и «торговые предприятия», не характеризующихся данной чертой - открытостью пространства {на газели, на машине; на рынке, на базаре). (Классификацию значений именной локативности по оппозиции сопространственность/ несопро-странственность см.: [Всеволодова 2000])

При концептуализации абсолютного пространства для ОБР актуально значение «конечный пункт движения», «финиш» (в среднем треть всех форм существительных с пространственной семантикой), то есть поступательная динамика в ОБР находится на втором месте по значимости после статики. В форме винительного падежа абсолютно частотны предлоги в (со значением сопространственности с распространением действия внутрь или в пределы предмета - в магазин, в комнату, в коридор, в лужу) и на (со значением движения на поверхность предмета - на трубу, на батарею, на стул) - 89% от всех форм данного падежа. Значение исходного пункта движения (родительный падеж существительных-локализаторов) неактуально для ОБР. В основном в записях употребляется родительный падеж с предлогами из и с со значением «из пределов локума» (из города, с дерева). Значение несопространст-венности (предложно-падежные формы дательного и творительного падежей) нехарактерно для ОБР. Пространственные формы дательного падежа (7% от всех падежных форм), имея значение несопространственности, значение места, на которое полностью распространяется действие, преимущественно употребляются с предлогом по, синтаксические конструкции с данным лока-лизатором обычно имеют экспрессивное значение (Вот она покатилась по пыли по грязи; Всё кувыркается' вот по этой тарелке ездит; Я тебя по стене размажу).

В текстоидах и дискурсах актуальны классы существительных, обозначающие социальное деление города: «административно-территориальные единицы» и «части городов и населенных пунктов». Например: И вот мы жили в Дагестане в Махачкале; Это она уже в Пубеле; Он ездил специально в Америку; Ну нет ксерокса в Вольске; На этот/на Мамаев курган я тоже не попала; В «Пионере» есть такое? Когда они жили в общежитии короче.

Однако мы обнаружили и некоторые отличия в концептуализации абсолютного пространства в дискурсах и текстоидах, что, вероятно, свидетельствует о правомерности выделения данных типов речевых образований.

Отличия в концептуализации абсолютного пространства: в текстои-дах, кроме физического пространства, регулярным является обозначение социального пространства (11% от форм с пространственным значением: на филфаке; на спортфаке; на лекциях; на урок; в офисе, в компании), а в дискурсах эти значения неактуальны (1,5%), поскольку цель данных речевых образований - формировать ситуативное пространство, т.е., прежде всего, обозначить физические координаты партнеров коммуникации.

Локализаторы-существительные, обозначающие физическое пространство (исключая частотную для обоих типов организации речи группу существительных, обозначающих социальное деление города: «административно-территориальные единицы» и «части городов и населенных пунктов»), преимущественно распределяются по следующим лексико-семантическим классам: в текстоидах - «жилые постройки, помещения, их части» (дом, гостиная), «внутренние части жилых помещений» {зал, спальня, душ), «мебель и сопутствующие ей предметы» (стул, диван), «архитектурно-строительные детали» (ступеньки, крыльцо), «собственно транспортные средства» (машина, электричка); в дискурсах - «временные, перевозные, переносные жилища» (палатка, шатер), «участки растительности» (лес, ельник, трава), «прилегающие к водам или омываемые водами участки суши» (берег, пляж), «части растений» (стебель, ствол, сучок), «вместилища, упаковки» (кастрюля, кружка, карман), «части тела» (нога, печень).

Необходимо отметить и то, что в дискурсах богаче, чем в текстоидах, набор предлогов. Данный факт мы связываем с тем, что при обозначении ситуативного пространства, преобладающего в дискурсах, необходимо отразить реальную разновекторность движения партнеров коммуникации. Разнообразие предлогов диктуется самой действительностью (где? откуда? куда? под чем? около чего? и т.д./ В текстоидах, при пересказе пережитого, пространственные координаты становятся более простыми, унифицируются, так как главная цель рассказчика - поделиться впечатлениями о том, что когда-либо с ним произошло; несущественные с точки зрения задач повествователя детали забываются или опускаются.

Менее актуальным, но достаточно выраженным в ОБР является относительное пространство (37,5% от всех локализаторов).

При формировании относительного пространства в ОБР употребительны преимущественно местоименные наречия, указывающие на местонахождение объекта (лица или предмета) и направление движения относительно ПК. Самой активной является группа где-локализаторов (79%). При этом где-локализаторы более частотны в текстоидах, поскольку они играют особенно важную роль при создании сигнификативного пространства - пространства, о котором идет речь в рассказах и которое мыслится говорящими. Из группы

местоименных где-локализаторов абсолютно частотным является слово там, употребляющееся в значении "в месте, отличном от того, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя" [Апресян 1995: 636] (И очень там много названо ее именем; Там везде паркет; Там у нее всякие банки с закруткой), что позволяет данному наречию переходить в фоновую частицу (Потому что его выгнали с работы/ за что-то там). Употребительность вопросительного слова где мы связываем с маркированностью РР в отношении значения вопросительности, в частности - вопроса о месте действия, события и т.д. Достаточно актуальными для ОБР являются местоименные наречия здесь и тут со значениями "в том месте, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя". Наречия везде, где-то, где-нибудь, нигде, негде и под. малоупотребительны, т.е. не входят в обязательные пространственные характеристики и, вероятно, поэтому легко принимают экспрессивное, мо-дусное значение (Плюнуть негде было). Пространственные где-локализаторы, выраженные полнозначными наречиями, обозначают как местонахождение относительно наблюдателя, так и местонахождение предмета по отношению к другим предметам, их употребление чаще зависит от конкретной темы рассказа или беседы. Приведем характерный для наших записей пример: Решили проехать/а там/короче как вот'гора такая прям вот//Овраг прям'/Дорога прям по оврагу идет вот так вот/ и там лужа внизу// Стали выезжать и/ короче/она не выехала/и опять в эту маши-/в этот овраг прям,'в эту лужу и села17 Задними колесами//

Локализаторы-наречия 2-ой группы, указывающие на конечный пункт движения (куда-локализаторы), значительно менее представлены по сравнению с лЭе-локализаторами (18%) и более употребительны в дискурсах, поскольку, вероятно, они более важны при создании ситуативного пространства, прагматически ориентированы. Из /суда-локализаторов чаще остальных наречий встречается местоименное наречие куда (Куда идешь?). Реже употребляются местоименные наречия гуда и сюда, указывающие на направление Из неместоименных, полнозначных наречий самым частотным является наречие дальше. Нередко (10,5% от всех наречий 2-ой группы) данное слово в текстоидах, теряя значение места, становится композиционным элементом, служит средством формирования разговорного текста. Приведем пример. Дальше че? А это в доме-музее СахьвадораДачи' в этом'Фигепросе рядом с его лимузином < У> лимузин-то вижу/ Так дальше / А это/в комнате его вот это вот скульптура Сальвадора Дачи не знай скульптура не знай' рисунок ну в общем это его картины самые лучшие которые он оставляя всегда себе/ плохое продавал а самое лучшее оставляч для своего дома-музея / Вот ,

Малоупотребительны в ОБР локализаторы-наречия 3-ей группы, отку-да-локализаторы (2,5%) Причем чаще они встречаются в дискурсах при формировании ситуативного пространства (Вот'посмотри откуда).

В обиходно-бытовой речи актуально личное пространство, создаваемое с помощью падежных форм местоимений и слов, выраженных именами соб-

ственными или названиями лиц (всего около 17,5%). Разные функциональные характеристики местоимений в ОБР привели к необходимости выделения двух типов местоимений - персонализированных и пространственных. Местоимения, указывающие на пространственный ориентир - человека (К нам народ подтягивается) и на микромир человека (У него компьютер - обладание; У него такие ромашки в руках - пространственное вхождение, У него апатия - внутренний микромир), названы персонализированными; местоимения, указывающие на предмет-локум, связанный с постоянным проживанием или нахождением в нем какое-то время человека, - пространственными. Приведем примеры предложений с пространственными местоимениями: У нас (то есть - в нашей палатке) В. всё время убирается. Имея в виду местоименные формы «у + Р.п.», об этом же пишет Т.В. Шмелева: «В этой форме наблюдается синкретизм двух модусных категорий: пространственной локализации и персонализации» [Шмелева 1984: 84]. В данных формах местоимений в ОБР соотношение значения персонализации и локализации может быть различным и не всегда строго дифференцированным. Показателен в этом отношении следующий фрагмент из наших записей: Вот у нее квартира тоже/3-комнатная или 4-комнатная (Ср.: Она имеет 3- или 4-комнатную квартиру); У нее там везде цветы - цветы - цветы'вот в общем короче прям одни пальмы и она говорит и всё я с таких вот росточков собрала' короче' вот (Ср.: В ее квартире везде цветы). Если в первой реплике форма у нее преимущественно имеет субъектную семантику (значение персонализации), то есть в речи реализуется основной лексико-семантический вариант местоимения, то во второй реплике форма у нее имеет семантику места, где человек проживает, более или менее постоянно находится.

В текстоидах персонализированные и пространственные местоимения практически одинаково распространены, в дискурсах несколько преобладают персонализированные местоимения. Необходимо уточнить, что для дискурсов это в основном местоимения, обозначающие внешнюю локализацию по отношению к ПК (На мне жук какой-то).

Для ОБР наиболее характерно употребление локализатора-местоимения в формах родительного падежа с предлогом у (=локализатора), который имеет значение принадлежности лицу (У нее маченькип «дж-ипик») или локализации по отношению к мест)' проживания, более или менее постоянного нахождения лица (Уменя (=в комнате) остались конфеты). Для ОБР также характерно употребление локализатора-местоимения в форме дательного падежа с предлогом А: (- к-локализатора), обозначающего конечный пункт движения к месту проживания субъекта, месту учебы и т.д. (К тебе она вообще не поедет = в твою квартиру) и со значением движения к человеку (Потом к нам девчонка подбегает).

Эквивалентом в абсолютном пространстве пространственных локализа-торов-местоимений в форме родительного падежа с предлогом у являются существительные в предложном падеже (у нас - в городе, в комнате), в фор-

ме дательного падежа с предлогом к - существительные в винительном падеже (к нам = в город, в комнату). Причем в ОБР более частотны формы местоимений родительного падежа, что говорит о ведущей роли в данной речевой среде статики при обозначении личного пространства (как и в относительном пространстве). По сравнению с текстоидами, в дискурсах употребительность локализатора-местоимения в форме родительного падежа с другими предлогами более высокая, что связано с необходимостью отразить разнообразие ориентиров в ситуативном пространстве. Формы винительного, творительного и предложного падежей личных местоимений в рассматриваемом значении в проанализированном материале нечастотны. Формы винительного падежа имеют семантику «конечный пункт движения», распространенного на человека и внутрь него {Как в них лезло), предложного падежа - «нахождение внутри и снаружи человека» {На мне он хорошо сидел). Формы творительного падежа имеют значение «расположение по отношению к другим лицам». Конструкции с данными формами (Тв. и В.п.) часто имеют метафорическое значение {Кто на вас наезжает? Сильных мужчин не бывает/бывают за ними сильные женщины).

Анализ личных местоимений, употребленных в пространственных структурах, с точки зрения отношения к конкретному лицу привел нас к следующим выводам. Для ОБР характерны следующие типы личных пространств: совместное личное пространство (у нас), пространство отстраненного объекта женского пола (у нее) и пространство говорящего (у меня). Это обусловлено, видимо, следующими факторами: форма у нас (= у меня и моих близких) является путем общения, единения ПК; форма у нее актуальна в ОБР, поскольку ПК в основном - девушки и они чаще ведут речь о лицах женского пола; форма у меня частотна, так как РР эгоцентрична и предполагает прежде всего рассказ о себе; формы у тебя и у вас малочастотны, т.е. значение «близости» (у тебя) и значение «отчуждения» (у вас) малоактуальны в ОБР.

В заключении диссертации сформулированы основные выводы исследования.

Существование человека в объективном мире невозможно без пространственных координат, поскольку «действительность есть лишь особая организация пространства» [Флоренский 1993: 71]. В обиходно-бытовой речи, как показал наш материал, семантическая категория пространства играет важную роль в концептуализации мира. Обозначение пространственной координации естественно, когда локум находится в ситуации общения и нередко является предметом разговора; обозначение пространственной координации частотно, когда партнеры коммуникации делятся впечатлениями о «пережитом», и пространственные характеристики становятся важными составляющими этих впечатлений. Таким образом, подтверждается мнение исследователей, что в разговорной речи говорящий стремится каждое событие как-то локализовать в пространстве [Кормилицына 1988:108].

Язык выражает, означивает объективный мир, и данное означивание всегда «одухотворено человеческим присутствием», ведь язык создан человеком и, естественно, отражает его потребности в освоении мира С другой стороны, человек стремится в языке отразить «реальное положение дел»; избежать субъективизма - вполне естественная потребность, так как человек живет в объективном мире и этот мир диктует свои законы. Максимальную отстраненность в оценках окружающего мира мы наблюдаем в научной речи. Обиходно-бытовая речь в этом отношении будет находиться на другом полюсе. В ситуации обиходно-бытовой речи говорящему иногда просто нет времени (да и надобности) обдумывать способ обозначения действительности, в частности, пространственных характеристик, данные характеристики задаются перцептуально, спонтанно.

Наше исследование показало, что в обиходно-бытовой речи своеобразно переплетаются разные способы обозначения ситуации, связанные, с одной стороны, со способностью человека концептуализировать объективный мир, устраняя себя из него, и, с другой стороны, поскольку нередко человек находится в ситуации окружающего мира, в процессе его означивания, оценивать этот мир с точки зрения своего в нем присутствия.

Анализ грамматико-семантических характеристик в обиходно-бытовой речи ядерной пространственной модели (и, в первую очередь, локализатора в ней) позволил сделать вывод о том, что для данной речевой среды характерны три способа выражения пространственных отношений, или три вида пространства: абсолютное, относительное и личное.

В абсолютном пространстве ориентация предмета (чаще человека) осуществляется через фиксированные, объективные ориентиры (предметы окружающего человека мира, посредством которых производится его (человека) координация). Этот тип пространства, как показал материал исследования, в обиходно-бытовой речи основной.

В относительном пространстве ориентир является переменной и «задается контекстом» [Плунгян 2002: 95], пространственные координаты определяются с точки зрения позиции говорящего {там, здесь, туда, рядом). Наше исследование подтвердило следующее утверждение: «Анализ разговорной речи показал, что в реальной коммуникации прямая номинация часто не имеет места и заменяется указанием» [Гак 1998" 257].

Антропоцентризм разговорной речи в отношении выражения категории пространства проявляется в том, что важным способом концептуализации пространственных отношений в ней является личное пространство. Личное пространство в данной речевой среде - это не только обозначение местонахождения по отношению к человеку, движения к человеку или от него, но и обозначение внешнего и внутреннего микромира человека (особенно активно значения обладания) через пространственные структуры. Локум в обиходно-бытовой речи часто обозначается через отношение к лицу, проживающему или определенное время находящемуся в данном месте. Значение «пространства лица» в обиходно-бытовой речи формируется на базе структур обладания {У меня цветы, т.е. Я имею цветы; У меня цветы, т.е. В моей комнате

цветы). Данные структуры максимально антропоцентричны и отражают активный процесс обозначения семантики обладания через семантику пространственного вхождения в личное пространство.

Как показал наш материал, основными пространственными координатами в обиходно-бытовой речи являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума. Причем при выражении локализатора падежными формами существительных актуальны значения где и куда, при выражении наречиями абсолютно доминирует значение где. Иными словами, семантика местонахождения характерна при относительном способе выражения пространства, а семантика конечного пункта движения актуальна при обозначении фиксированных, не зависящих от контекста, от партнеров коммуникации пространственных ориентиров.

Локализаторы, не входящие в необходимые пространственные ориентиры обиходно-бытовой речи, могут функционировать в ней в качестве оценочных элементов. В эквивалентных ситуациях выбор между дейктическим и недейктическим обозначениями пространства зависит от эмоционального, экспрессивного наполнения фраз. Если говорящему необходимо только обозначить пространственные координаты, он может употребить наречие или предложно-падежную форму существительного; если говорящему необходимо оценить ситуацию, он чаще прибегает к предложно-падежной форме. Например: И она из детдома где-то под Вольском/в его окрестностях короче/поехала в Москву поступать; Я делаю здесь затяжки (цель говорящего -обозначение пространственных характеристик лица); Я теперь цепляюсь// делаю затяжки на своей дорогой кофте (одна из целей говорящего - модус-ная характеристика ситуации).

Как замечают исследователи, «усиление роли пространства в городских процессах приводит к тому, что характер городского окружения, сам тип пространственной среды становится важным фактором формирования социальной жизни, повседневного поведения в городской среде. Жители городов несут в своем поведении, своей психологии как бы «отпечаток» той пространственной среды, которая их окружает» [Социально-культурные функции города... 1982: 157]. Наш материал содержит в себе своеобразное подтверждение этой мысли: в анализируемых нами типах организации обиходно-бытового общения пространственные номинации, обозначающие социально-территориальное деление страны, города, являются самыми частотными.

Имея ряд общих черт, текстоиды и дискурсы как разные типы организации обиходно-бытового общения обладают особенностями, которые подтверждают правомерность их выделения:

1. В дискурсах семантика пространства распределена достаточно равномерно, данные речевые образования формируются преимущественно ситуацией, ориентированы на прагматику. Пространственная семантика в текстои-дах находится в зависимости от темы разговора, пространственный смысл может стать и нередко становится смыслом, стимулирующим появление оценочных характеристик.

2. Дискурсы характеризуются б'ольшим, чем текстоиды, разнообразием пространственных параметров, что отражается в более полном наборе пространственных предлогов и полнозначных наречий в записях дискурсов.

3. Модификации с незамещенными позициями ядерной пространственной модели активнее употребляются при обозначении пространственной ситуации в дискурсах, в них важна позиция локализатора. Для текстоидов характерна замещенность позиции глагола. Как следует предположить, глагол становится ведущим в модели, формирующим информацию (и ее оценку).

4. Маркированными с точки зрения личного пространства являются для текстоидов социальная и духовная сферы, а именно: предложения о «личном составе» микромира человека, «внешних обстоятельствах» и компонентах внутреннего микромира человека. В дискурсах употребительнее предложения, обозначающие пространственное вхождение предмета в микромир человека и физическое состояние.

Итак, разделяя мнение, что «самой большой по своим масштабам и самой важной для восприятия мира и всей жизнедеятельности человека, а поэтому одной из самых существенных по своим последствиям, и выступает для человека такая целостность, как пространство - то, что вмещает человека, то, что он осознает вокруг себя, то, что он видит простирающимся перед ним» [Шамне 2000: 15], мы утверждаем, что восприятие пространства в обиходно-бытовой речи имеет особенности, обусловленные этой речевой средой.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Бессуднова В.И. Статические и динамические синтаксические модели с локальным значением во фрагментах романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души» // Предложение и слово: Доклады и сообщения международной научной конференции, посвященной памяти проф. B.C. Юрченко. - Саратов: Изд-во Саратовского педагогического института, 1999. С. 68-70.

2. Бессуднова В.И., Мякшева О.В. Концептуализация пространственных отношений в разных текстах одного автора // Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты. Межвуз. сборник научных трудов. - Саратов: Изд-во Саратовского пединститута, 2000. С. 183-189.

3. Бессуднова В.И. Ядерная синтаксическая модель локальных отношений (по роману Л. Леонова «Русский лес») // Актуальные проблемы психологии и лингвистики: Материалы 4-ой Всероссийской Школы молодых лингвистов (Пенза, 22-25 марта 2000 г.) - М.-Пенза, 2000. С. 110-112.

4. Бессуднова В.И. Художественное осмысление пространственных отношений в романе Л. Леонова «Русский лес» // Русская литературная классика XX века: В. Набоков, А. Платонов, Л. Леонов. - Саратов: Изд-во Саратовского пединститута, 2000. С. 234-238.

5. Бессуднова В.И. Особенности языковой интерпретации пространства в речевых миниатюрах // Психологический и лингвистический аспекты. Материалы Всероссийской научной конференции (Пенза, 15-19 мая 2001 г.). - М.-Пенза, 2001. С. 149-150.

6. Бессуднова В.И. Концептуализация пространственных отношений в обиходно-бытовой речи // Предложение и слово: Межвуз. сб. научных трудов / Отв. ред. Э.П. Кадькалова. - Саратов: Изд-во Саратовского унта, 2002. С. 192-197.

7. Бессуднова В.И. Функционирование бытийных предложений в обиходно-бытовой речи студентов // Филологические этюды: Сб. научных ст. молодых ученых. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003. - Вып. 6. С. 227-231.

8. Бессуднова В.И. Способы выражения пространственных отношений в текстоидах обиходно-бытовой речи студентов (когнитивный анализ морфологических характеристик локализатора) // Текст. Структура и семантика: Доклады IX Международной конференции. - М.: СпортАка-демПресс, 2004. - С. 206-209.

Подписано в печать 16 06.2004 г. Формат 60x84 1/16 Бума! а офсетная. Печать трафаретная. Обьем 1,0 усл.печ.л.;

_Тираж 100 экз. Заказ 60_

Типография «Саратовский источник» Лиц ПД № 7-0014 от 29.05.20001. г. Саратов, ул. Университетская, 42, оф. 22 Тел.: (8452) 520-593

№18959

РНБ Русский фонд

2005-4 15788

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бессуднова, Виктория Ивановна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. История вопроса

1.1. Пространство как семантическая категория 9 и ее изучение в лингвистике

1.1.1. Пространство как научная категория

1.1.2. Современные трактовки языковой интерпретации 17 семантической категории пространства

1.2. Проблемы изучения разговорной речи

1.2.1. Общие тенденции в изучении разговорной речи

1.2.2. Вопрос о текстовости/ нетекстовости 39 разговорной речи

Выводы

ГЛАВА 2. Функциональный и структурно-семантический анализ предикативных единиц с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи

2.1. Частотность предикативных единиц 50 с пространственной семантикой

2.2. Характеристика функционирования структур, выражающих 57 пространственные отношения

2.2.1. Ядерная пространственная модель и ее модификации

2.2.2. Синтаксемы с пространственным значением

2.2.3. Бытийные предложения

2.2.4. Вторичные функции пространственных моделей 93 Выводы

ГЛАВА 3. Когнитивный анализ морфолого-семантических характеристик локализатора в обиходно-бытовой речи

3.1. Локализаторы-наречия

3.1.1. /~Э<?-локализаторы

3.1.2. Куда-пошлизаторы

3.1.3. Откуда- и докуда-локализаторы

3.2. Предложно-падежные формы имени существительного 124 и местоимения в роли локализатора

3.2.1. Локализаторы-существительные

3.2.1.1. Локализаторы-существительные в текстоидах

3.2.1.2. Локализаторы-существительные в дискурсах

3.2.1.3. Локативные поля

3.2.2. Локализаторы-местоимения

3.2.2.1. Локализаторы-местоимения в текстоидах

3.2.2.2. Локализаторы-местоимения в дискурсах

3.2.3. Характеристика дмюкализаторов с точки зрения отношения к конкретному лицу

Выводы

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Бессуднова, Виктория Ивановна

В лингвистике начала XXI века продолжают сосуществовать разные направления: структурно-семантическое, функциональное, коммуникативное, когнитивное и т.д.

Проблема пространства как философской и лингвистической категории интересует ученых на всем протяжении развития научной мысли. Если как философскую категорию ее рассматривают со времен Аристотеля, Ньютона и Лейбница, то непосредственным объектом в лингвистике данная категория (как ;мысловая) начала особенно активно изучаться в XX веке (в первую очередь, наряду с другими смысловыми категориями, в рамках функциональной грамматики, а затем - при изучении языковой картины мира в когнитивной лингвистике).

В нашем исследовании мы пытаемся подойти к анализу языковой интерпретации смысловой категории пространства с позиций когнитивной грамматики. Понятие «когнитивная грамматика» используется в современной лингвистике в широком и узком смысле. В широком смысле оно синонимично понятию «когнитивная лингвистика», и «нередко предметом исследования. объявляются процессы порождения и понимания языковых сообщений, процессы категоризации и концептуализации (выделено нами - В.Б.) мира и отражение их в языке.» [Кубрякова 1996, 49]. В более узком смысле когнитивная грамматика понимается как «особый тип грамматического описания языка, в котором - в противовес генеративной грамматике и в отличие от нее — делается попытка дать объединенное описание лексикона и синтаксиса» [Там же]. Не дифференцируя данные понимания, мы предлагаем объединенное исследование лексикона и грамматики русского языка в аспекте выражения в нем пространства, и на основании этого исследования пытаемся выявить процессы концептуализации пространства в языковой картине мира рядовых носителей русского языка.

Семантическая категория пространства как составляющая картины мира анализируется нами (в связи со спецификой подвергшихся анализу речевых образований) в аспекте представления в ней значений расположения человека по отношению к предметам-локумам [термин «локум» см.: Всеволодова, Владимирский 1982, 6] или к человеку, а также предметов по отношению друг к другу (в статическом и динамическом аспектах).

Смысловая категория пространства анализируется на материале разговорной речи (далее - РР). Данная разновидность речи выбрана потому, что она является самой естественной реализацией языка и, как можно предположить, в ней могут более отчетливо проявляться процессы концептуализации мира (в частности, пространственных отношений). Актуальность исследования определяется впервые примененным к такой речи когнитивным анализом. Поскольку информантами явились в основном студенты вуза, еще не получившие высшего образования, а также (некоторые из них) родившиеся и выросшие не в городе, то их речи мы дали название обиходно-бытовая речь (далее - ОБР), а не разговорная речь, предполагающая обязательную литературность.

Целью данной работы является выявление особенностей концептуализации пространственных отношений в обиходно-бытовой речи.

Реализация этой цели требует решения следующих конкретных задач:

1) собрать материал обиходно-бытовой речи (магнитофонные записи рассказов и бесед),

2) принимая во внимание бесспорное научное положение, что самые важные концепты отражены в грамматике языка (именно грамматическая категоризация создает концептуальную сетку, каркас для распределения всего концептуального материала) [Кубрякова 1996,91],

- произвести функциональный и структурно-семантический анализ предикативных единиц с пространственной семантикой,

- исследовать морфолого-семантические характеристики локализатора и их когнитивный потенциал,

3) установить, существуют ли различия между разными типами организации речи в зоне обиходно-бытового общения (дискурсами и текстоидами - по терминологии О.Б. Сиротининой) в аспекте нашего исследования.

Материалом исследования явились магнитофонные записи автора в объеме -10 часов (120 887 словоупотреблений), записи проводились преимущественно в студенческом общежитии, а также на отдыхе на природе во время зыезда туда со студентами. Из данных записей были отобраны для специального анализа текстоиды и дискурсы, из которых выделены 8050 предикативных единиц. Записывалась непринужденная речь студентов между собой и с окружающими (родителями, знакомыми-нестудентами и т.д.), основных информантов было пятеро (см. Приложение 2).

Объектом исследования послужили предикативные единицы (далее — ПЕ) с пространственной семантикой, а непосредственным предметом исследования явился локализатор, его синтаксическая, морфологическая и когнитивная характеристики.

При исследовании концептуализации пространства в обиходно-бытовой речи мы оперируем понятиями «пережитое пространство» и «ситуативное пространство». Выделение этих типов пространства обусловлено самим материалом.

Пережитое» (условно назовем его сигнификативным) пространство нами понимается как такое пространство, которое было у говорящих в прошлом, т.е. предмет-локум не находится в ситуации общения, такое пространство часто «своё» у каждого собеседника. Приведем пример из записи 2: Опять же/ тоже так получилось/ что когда я была маленькая/ мне было/ лет 5/ так 6/ еще жили на старой квартире/ на Останкино/ дома дробь 18/ там еще банка такая// Вот// и так получилось что/ один раз я выхожу на улицу/ просто из подъезда/ а на ступеньках/ сидит цыганская семья/ и обедает ужинает завтракает/ что-то делает такое// Мне было дико/ я жутко испугалась/ я так летела домой// И чуть не колотун у меня/ слезы// Папа пришел с работы и спрашивает/ Че с тобой? Я говорю пап я цыган боюсь. Говорящий, вспоминая фрагмент из своего детства, дает пространственные координаты, способствующие, на его взгляд, описанию событий в прошлом.

Ситуативное (денотативное, реальное) пространство — то пространство, в котором находятся говорящие в данный момент. Приведем пример из записи 8: Эдик/ возьми иди в палатку у отца эту/ сидушку/ и ляг на нее/ Ну да/ еще она не сгорела/ Ну и че/ на земле они будут лежать? Простудятся// Ой/ там место со С. освободилось// С. деловая/а я где буду сидеть? Совсем согнала меня/ на краешек сядь/ тут гитара/ не могу я на краешке сидеть/ А я могу? Я не гордая/да?

Цели и задачи нашего исследования обусловили использование следующих методов анализа: компонентного и контекстуального с элементами трансформационной методики и количественного анализа.

Новизна исследования заключается в том, что данная работа является попыткой анализа функционирования языковой модели пространства (в первую очередь характеристики локализатора в ней) в когнитивном аспекте на материале обиходно-бытовой речи.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) анализ функционирования ядерной синтаксической модели выражения пространственных отношений подтверждает важность семантической категории пространства при концептуализации мира в ОБР и в языке вообще;

2) ядерная синтаксическая модель выражения пространственных отношений в ОБР функционирует чаще в своем полноструктурном варианте; модификации модели связаны с типом организации речи: в дискурсах, особенно в ситуативных репликах, прагматически важны позиции локализатора и глагола, в текстоидах при концептуализации «пережитого» важным компонентом остается глагол, что нередко превращает его в текстообразующее средство;

3) с точки зрения способа концептуализации действительности в обиходно-бытовой сфере общения существует три вида пространства: абсолютное, относительное и личное. Абсолютное пространство доминирует и в текстоидах и в дискурсах, при разговорах о «пережитом» и в «ситуативных» беседах, т.е. фиксированный ориентир в ОБР является основным;

4) основными пространственными координатами абсолютного пространства в ОБР являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума, причем в текстоидах актуальнее значение местонахождения внутри локума;

5) пространственные характеристики, не входящие в необходимые с точки зрения прагматики ориентиры, легко принимают модусные значения;

6) личное пространство в ОБР очерчивает территорию микромира человека, значение обладания является здесь основным. В текстоидах, кроме того, актуальны значения «личного состава микромира человека», «внешних обстоятельств» и внутреннего микромира человека; в дискурсах актуальными являются значения пространственного вхождения предмета в микромир человека и физического состояния.

Теоретическая значимость. Выявление особенностей концептуализации пространства в обиходно-бытовой речи дополняет и уточняет исследования по разговорной речи, а также расширяет представления о языковом выражении семантической категории пространства.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в разработке вузовских лекционных курсов современного русского языка (разделы «Синтаксис», «Морфология» и «Лексика»), а также в разработке спецкурсов по когнитивной лингвистике и стилистике русского языка.

Апробация работы проводилась в докладах на 4-ой Всероссийской Школе молодых лингвистов (Пенза, март 2000 г.); на конференции «Русская литературная классика XX века» (Саратов, музей имени К.А. Федина, 2000 г.); на Всероссийской научной конференции «Язык и мышление: Психологический и лингвистический аспекты» (Пенза, май 2001 г.); на Международных научных конференциях, посвященных памяти проф. B.C. Юрченко «Предложение и слово» (Саратов, Педагогический институт СГУ, сентябрь 1999 и 2002 г.); на конференциях молодых ученых (Саратов, СГУ, апрель 2001 и 2002 г.); на IX Международной конференции «Текст: структура и семантика» (Москва, Московский государственный открытый педагогический университет, 2003 год); на Международной конференции «Грамматика славянского предлога» (МГУ им. М.В. Ломоносова, 28-30 октября 2003 г.); на итоговых научных конференциях и заседаниях кафедры русского языка и методики его преподавания Педагогического института СГУ им. Н.Г. Чернышевского. Основное содержание диссертации отражено в семи публикациях. Восьмая статья по материалам доклада на IX Международной конференции «Текст: структура и семантика», прошедшей в МГОПУ в апреле 2003 года, сдана в печать.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и четырех приложений, в которых представлен список сокращений, используемых в работе, помещены сведения об информантах, образцы расшифровок собственных магнитофонных записей обиходно-бытовой речи и таблица частотности предлогов с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи. В первой главе рассматривается семантическая категория пространства и проблема ее языковой интерпретации в трудах современных лингвистов, а также некоторые проблемы разговорной речи (статус разговорной речи, ее экстралингвистические и некоторые языковые особенности, основные тенденции изучения разговорной речи на современном этапе, в частности, вопрос о текстовости/ нетекстовости). Во второй главе представлен функциональный и структурно-семантический анализ предикативных единиц с пространственной семантикой в обиходно-бытовой речи. Третья глава посвящена морфолого-семантическому анализу локализатора с точки зрения когнитивного аспекта. В заключении подводятся итоги исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространство в обиходно-бытовой речи"

ВЫВОДЫ

Заканчивая рассмотрение морфолого-семантических характеристик локализатора в ОБР, сформулируем некоторые выводы.

В проанализированных ПЕ, репрезентирующих ядерную пространственную модель, локализатор выражен падежными формами существительных и местоимений, местоименными наречиями, а также полнозначными наречиями.

Проанализированный материал исследования позволил выделить в обиходно-бытовой речи три типа пространства:

1) абсолютное, в котором локализация осуществляется посредством фиксированных ориентиров (падежных форм существительных);

2) относительное, в котором локализация осуществляется дейктическими средствами языка (местоименными и полнозначными наречиями),

3) личное, в котором точкой пространственного отсчета является человек (локализатор выражен падежными формами местоимений).

Материал исследования показал, что в обиходно-бытовой речи локализация осуществляется в первую очередь через фиксированные ориентиры, т.е. в данной речевой среде преобладает абсолютное пространство (45% от всех лока-лизаторов).

Необходимо отметить, что в данном типе пространства (с фиксированными ориентирами) значения «где» и «куда» конкурируют (47% и 33%), в отличие от относительного пространства (с переменными ориентирами), где однозначно доминируют где-локализаторы (79%) по отношению к кудя-локализаторам (18%).

В ходе анализа мы обнаружили общие черты концептуализации абсолютного пространства, свойственные текстоидам и дискурсам обиходно-бытовой речи: в данной речевой среде доминируют предложный и винительный падежи (в среднем - 80% от всех пространственных форм локализаторов, обозначающих абсолютное пространство); предложный падеж с предлогами в и на- это почти половина ППФ существительных с пространственной семантикой, что свидетельствует о большой роли статики при концептуализации пространственных отношений; предложный падеж с предлогом в в среднем в 2 раза превосходит предлог на, что демонстрирует следующее: в обиходно-бытовой речи актуально значение сопространственности с нахождением предмета речи в пределах локума, имеющего территориальные границы, или внутри предмета (локализатор-существительное с предлогом в в форме предложного падежа); в обиходно-бытовой речи существительные в форме предложного падежа с предлогом на имеют значение нахождения на поверхности или в пределах локума, характеризующегося открытостью пространства. Вместе с тем регулярно явление употребления с предлогом на существительных из лекси-ко-семантических классов «собственно транспортные средства» и «торговые предприятия», не характеризующихся данной чертой (на газели, на машине; на рынке, на базаре); для обиходно-бытовой речи актуально значение «конечный пункт движения», «финиш» (в среднем треть всех форм существительных с пространственной семантикой), то есть поступательная динамика в обиходно-бытовой речи находится на втором месте по значимости после статики; в форме винительного падежа абсолютно частотны предлоги в (со значением сопространственности с распространением действия внутрь или в пределы предмета) и на (со значением движения на поверхность предмета) -89% от всех форм данного падежа;

Наш вывод о значительной роли в формировании пространства форм винительного падежа находится в некотором противоречии с результатами исследования Н.Г. Мартыненко, которая утверждает, что «для существительных, связанных с обозначением места действия, прогнозируется предложный падеж, а их употребление в родительном, дательном, винительном падежах (казалось бы, в ответ на вопрос «откуда?», «куда?» они также вероятны, как на вопрос «где?») не входит даже в ближайшую периферию структуры лексико-семантического поля этих падежей» [Мартыненко 1992, 64]. По результатам нашего исследования, локализатор-существительное в форме винительного падежа в проанализированном материале обиходно-бытовой речи является актуальным.

Значение исходного пункта движения (родительный падеж существитель-ных-локализаторов) неактуально для обиходно-бытовой речи. В основном в записях употребляется родительный падеж с предлогами из и с со значением «из пределов локума» (из города, с дерева).

Предложно-падежные формы дательного и творительного падежей, имея значение несопространственности, нехарактерны для обиходно-бытовой речи.

Пространственные формы дательного падежа (7% от всех падежных форм) преимущественно употребляется с предлогом по, синтаксические конструкции с данным локализатором обычно имеют экспрессивное значение (Вот она покатилась по пыли по грязи).

Менее всего частотен в дискурсах творительный падеж с пространственным значением (5,5%), т.е. формы творительного падежа со значением «расположение предмета по отношению к локуму в целом» неактуальны для обиходно-бытовой речи.

В текстоидах и дискурсах актуальны классы существительных, обозначающие социальное деление города: «административно-территориальные единицы», «части городов и населенных пунктов» (Саратов, Москва, улица, проспект и т.д.).

Однако мы обнаружили и некоторые отличия в концептуализации пространственных отношений в дискурсах и текстоидах, что, вероятно, свидетельствует о правомерности выделения данных типов речевых образований.

Отличия в концептуализации абсолютного пространства в текстоидах и дискурсах в обиходно-бытовой речи состоят в следующем:

1. В текстоидах, кроме физического пространства, является регулярным обозначение социального пространства (11% от форм с пространственным значением: на филфаке; на спортфаке; на лекциях; на урок; в офисе, в компании). В дискурсах эти значения неактуальны (1,5%), поскольку цель данных речевых образований - формировать ситуативное пространство, т.е., прежде всего, обозначить физические координаты партнеров коммуникации.

2. Локализаторы-существительные, обозначающие физическое пространство (исключая частотную для обоих типов организации речи группу существительных, обозначающих административно-территориальное деление), преимущественно распределяются по следующим лексико-семантическим классам:

• в текстоидах - «жилые постройки, помещения, их части», «внутренние части жилых помещений», «мебель и сопутствующие ей предметы», «архитектурно-строительные детали», «собственно транспортные средства». Т.е. для текстоидов актуально пространство города, действия, события внутри него и движение внутрь него («финиш» — в магазин);

• в дискурсах - «временные, перевозные, переносные жилища», «участки растительности», «прилегающие к водам или омываемые водами участки суши», «части растений», «вместилища, упаковки», «части тела», т.е. пространство не-города (палатка, лес, берег, ствол, кастрюля, нога и др.).

3. Набор предлогов в дискурсах богаче, чем в текстоидах. Иными словами, при обозначении ситуативного пространства, преобладающего в дискурсах, необходимо отразить реальную разновекторность движения ПК. Данное разнообразие диктуется самой действительностью (где? откуда? куда? под чем? около чего? и т.д./ В текстоидах пространственные координаты становятся более простыми, унифицируются, так как главная цель рассказчика - поделиться впечатлениями о том, что когда-либо с ним происходило; несущественные детали забываются или опускаются. В текстоидах б'олыную часть занимает иная, непрагматическая информация (например, оценочная).

4. В текстоидах соотношение статики и динамики зависит от темы разговора, колебания в записях значительны, однако в целом в них больше статики (в среднем 46,5%); в дискурсах колебания незначительны, соотношение статики-динамики стабильно (в среднем 46,7% и 32%), имеет прагматическую ориентированность и зависит от ситуации.

5. Форма дательного падежа с предлогом по имеет значение места, на которое полностью распространяется действие, что прагматически не концептуально. Потому, функционируя в обиходно-бытовой речи, данная форма осложняется модусными, экспрессивными оттенками значения, например: Щас размажу по стене. Вероятно, поэтому в текстоидах пространственные формы дательного падежа значительно частотнее, эмоциональная насыщенность ПЕ с ними в данных речевых образованиях сильнее, чем в дискурсах.

Менее актуальным, но достаточно выраженным в обиходно-бытовой речи является относительное пространство (37,5% от всех локализаторов). При формировании относительного пространства в обиходно-бытовой речи употребительны преимущественно местоименные наречия, указывающие на местонахождение объекта (лица или предмета) и направление движения относительно ПК. Самой активной является группа где-локализаторов (79%). При этом где-локализаторы более частотны в текстоидах, поскольку они играют особенно важную роль при создании сигнификативного пространства - пространства, о котором идет речь в рассказах и которое мыслится говорящими (52%). Из группы местоименных где-локализаторов абсолютно частотным является слово там, употребляющееся в значении "в месте, отличном от того, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя", что позволяет данному наречию переходить в фоновую частицу (Потому что его выгнали с работы/ за что-то там). Употребительность вопросительного слова где является следствием маркированности разговорной речи с точки зрения значения вопроситель-ности. Достаточно актуальными для обиходно-бытовой речи являются местоименные наречия здесь и тут со значениями "в том месте, где находится говорящий или где он в момент речи мыслит себя", Наречия везде, где-то, где-нибудь, нигде, негде и под. малоупотребительны, т.е. не входят в обязательные пространственные характеристики и, вероятно, поэтому легко принимают экспрессивное, модусное значение (Плюнуть негде было). Полнозначные пространственные где-локализаторы обозначают как местонахождение относительно наблюдателя, так и местонахождение по отношению к другим объектам, их употребление чаще зависит от конкретной темы рассказа или беседы (Там лужа внизу).

Локализаторы-наречия 2-ой группы, указывающие на конечный пункт движения (/cyda-локализаторы), значительно менее представлены по сравнению с где-локализаторами (18%) и более употребительны в дискурсах, поскольку, вероятно, они более важны при создании ситуативного пространства, прагматически ориентированы. Из /судя-локализаторов чаще остальных наречий встречается местоименное наречие куда (Куда идешь?). Реже употребляются местоименные наречия туда и сюда, указывающие на направление. Из неместоименных, полнозначных наречий самым частотным является наречие дальше. Его частотность (10,5% от всех наречий 2-ой группы) мы связываем и с тем, что оно играет роль композиционного элемента текстоида.

Малоупотребительны в обиходно-бытовой речи локализаторы-наречия 3-ей группы (откуда-локализаторы). Причем чаще они встречаются в дискурсах при формировании ситуативного пространства, для обозначения пути следования (Вот/ посмотри откуда).

Локализаторы-наречия 4-ой группы (докуда-локализаторы) практически не используются.

В обиходно-бытовой речи актуально личное пространство, создаваемое с помощью падежных форм местоимений (персонализированных и пространственных) и личных слов (всего около 17,5%).

Персонализированные и пространственные местоимения играют практически одинаковую роль в текстоидах, в дискурсах несколько преобладают персонализированные местоимения. Необходимо уточнить, что для дискурсов это в основном местоимения, обозначающие внешнюю локализацию по отношению к ПК (На мне жук какой-то).

Для обиходно-бытовой речи наиболее характерно употребление локали-затора-местоимения в формах родительного падежа с предлогом у (=у-локализатора), который имеет значение принадлежности лицу (У нее маленький «джипик») или значение сопространственности - локализации по отношению к месту проживания, более-менее постоянного нахождения лица (У нас есть такое заведение).

Для обиходно-бытовой речи характерно употребление локализатора-местоимения в форме дательного падежа со значением сопространственности (с предлогом к = к-локализатора), обозначающего конечный пункт движения к месту проживания субъекта, месту учебы и т.д. (К тебе она вообще не поедет) и несопространственности — со значением движения к человеку (Потом к нам девчонка подбегает).

Эквивалентом в абсолютном пространстве пространственных локализа-торов-местоимений в форме родительного падежа с предлогом у являются существительные в предложном падеже (у нас = в городе, в комнате), в форме дательного падежа с предлогом к — существительные в винительном падеже (к нам = в город, в комнату). Причем в обиходно-бытовой речи первые более частотны, что говорит о ведущей роли в ОБР, при обозначении личного пространства, статики.

По сравнению с текстоидами, в дискурсах употребительность локализа-тора-местоимения в форме родительного падежа с другими предлогами более высокая, что связано с необходимостью отразить разнообразие ориентиров в ситуативном пространстве.

Формы винительного, творительного и предложного падежей личных местоимений в рассматриваемом значении в проанализированном материале нечастотны. Формы винительного падежа имеют семантику сопространственно-сти «конечный пункт движения», распространенного на человека и внутрь него (Как в них лезло), предложного падежа - «нахождение внутри и снаружи человека» (На мне он хорошо сидел). Формы творительного падежа имеют значение несопространственности «расположение по отношению к другим лицам». Конструкции с данными формами часто имеют метафорическое значение (Кто на вас наезжает? Сильных мужчин не бывает/ бывают за ними сильные женщины).

Для обиходно-бытовой речи характерны следующие типы личных пространств: совместное личное пространство (у нас), пространство отстраненного объекта женского пола (у нее) и пространство говорящего (у меня).

186

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Существование человека в объективном мире невозможно без пространственных координат, поскольку «действительность есть лишь особая организация пространства» [Флоренский 1993, 71]. В обиходно-бытовой речи, как показал наш материал, семантическая категория пространства играет важную роль в концептуализации мира. Обозначение пространственной координации естественно, когда предмет-локум находится в ситуации общения, обозначение пространственной координации частотно, когда партнеры коммуникации делятся впечатлениями о «пережитом», и пространственные характеристики становятся важными составляющими этих впечатлений. Таким образом, подтверждается мнение исследователей, что в РР говорящий стремится каждое событие как-то локализовать в пространстве [Кормилицына 1988, 108].

Язык выражает, означивает объективный мир, и данное означивание всегда «одухотворено человеческим присутствием», ведь язык создан человеком и, естественно, отражает его потребности в освоении мира. С другой стороны, человек стремится в языке отразить «реальное положение дел»; избежать субъективизма - вполне естественная потребность, так как человек живет в объективном мире и этот мир диктует свои законы. Наверное, максимальную отстраненность в оценках окружающего мира мы наблюдаем в научной речи. ОБР в этом отношении будет находиться на другом полюсе. В ситуации ОБР говорящему иногда просто нет времени (да и надобности) обдумывать способ обозначения действительности, в частности, пространственных характеристик.

Наше исследование показало, что в ОБР своеобразно переплетаются разные способы обозначения ситуации, связанные, с одной стороны, со способностью человека концептуализировать объективный мир, устраняя себя из него, и, с другой стороны, поскольку нередко человек находится в ситуации окружающего мира, в процессе его означивания, оценивать этот мир с точки зрения своего в нем присутствия.

Анализ грамматико-семантических характеристик ядерной пространственной модели (и, в первую очередь, локализатора в ней) в обиходно-бытовой речи позволил сделать вывод о том, что для данной речевой среды характерны три способа выражения пространственных отношений, или три вида пространства: абсолютное, относительное и личное.

В абсолютном пространстве ориентация предмета (чаще человека) осуществляется через фиксированные, объективные ориентиры (предметы окружающего человека мира, посредством которых производится его (человека) координация - в городе, в лагере, в сумке, в дом, в дверь, на стену и т.д.). Этот тип пространства, как показал материал исследования, основной в ОБР.

В относительном пространстве ориентир является переменной и «задается контекстом» [Плунгян 2002, 95], пространственные координаты определяются с точки зрения позиции говорящего (там, здесь, туда, рядом). Данное утверждение подтверждается мнениями многих лингвистов. Приведем одно из них: «Анализ РР показал, что в реальной коммуникации прямая номинация часто не имеет места и заменяется указанием» [Гак 1998, 257].

Антропоцентризм РР в отношении выражения категории пространства проявляется в том, что важным способом концептуализации пространственных отношений в ней является личное пространство. Личное пространство в дан-нон речевой среде - это не только обозначение местонахождения по отношению к человеку, движения к человеку или от него, но и обозначение внешнего и внутреннего микромира человека (особенно активно значения обладания) через пространственные структуры (У меня компьютер; У него синяя ручка). В ОБР у-локализаторы имеют не только значение обладания чем-то, но и являются эквивалентами падежных форм существительных со значением местонахождения (у меня = в комнате; у нас = в России). Локум в ОБР часто обозначается через отношение к лицу, проживающему или определенное время находящемуся в данном месте. Значение «пространства лица» в ОБР формируется на базе структур обладания (У меня цветы, т.е. Я имею цветы; У меня цветы, т.е. В моей комнате цветы). Данные структуры максимально антропоцентричны и отражают активный процесс обозначения семантики обладания через семантику пространственного вхождения в личное пространство.

Как показал наш материал, основными пространственными координатами в ОБР являются местонахождение внутри и на поверхности локума и движение внутрь и на поверхность локума. Причем при выражении локализатора падежными формами существительных актуальны значения где и куда, при выражении наречиями абсолютно доминирует значение где. Иными словами, семантика местонахождения характерна при относительном способе выражения пространства, а семантика конечного пункта движения актуальна при обозначении фиксированных, не зависящих от контекста, от ПК пространственных ориентиров.

Локализаторы, не входящие в необходимые пространственные ориентиры ОБР, могут функционировать в ней в качестве оценочных элементов (Здесь плюнуть негде было; Не нравится он мне/ ходит туда-сюда; Я тебя по стене размажу). Более того, в эквивалентных ситуациях выбор между дейктическим и недейктическим обозначениями пространства зависит от эмоционального, экспрессивного наполнения фраз. Если говорящему необходимо только обозначить пространственные координаты, он может употребить наречие или пред-ложно-падежную форму существительного; если говорящему необходимо оценить ситуацию, он прибегает к предложно-падежной форме. Например: И она из детдома где-то под Вольском/ в его окрестностях короче/ поехала в Москву поступать (цель говорящего - обозначение пространственных характеристик); Я делаю затяжки здесь (цель говорящего - обозначение пространственных характеристик), Я теперь цепляюсь// делаю затяжки на своей дорогой кофте (цель говорящего - оценка ситуации).

Как замечают исследователи, «усиление роли пространства в городских процессах приводит к тому, что характер городского окружения, сам тип пространственной среды становится важным фактором формирования социальной жизни, повседневного поведения в городской среде. Жители городов несут в своем поведении, своей психологии как бы «отпечаток» той пространственной среды, которая их окружает» [Социально-культурные функции города. 1982, 157].

Наш материал содержит в себе своеобразное подтверждение этой мысли: во всех анализируемых нами типах организации обиходно-бытового общения пространственные номинации, обозначающие административно-территориальное деление города и его составляющих, являются самыми частотными.

Имея ряд общих черт, текстоиды и дискурсы как разные типы организации ОБР обладают следующими особенностями.

Текстоиды характеризуются большей амплитудой колебаний частотности ПЕ с пространственной семантикой. Это говорит о том, что текстоиды ориентированы на интерпретационный момент, им свойственна большая зависимость от темы разговора, больший элемент эмоциональности, творчества. Дискурсы формируются ситуацией, ориентированы на прагматику, и потому грамматические средства выражения пространственных отношений в них стереотипны и стабильны по характеристикам.

Модификации с незамещенными позициями ядерной пространственной модели активнее употребляются при обозначении пространственной ситуации в дискурсах, в них важна позиция локализатора. Для текстоидов характерна за-мещенность позиции глагола. Как следует предположить, глагол становится ведущим в модели, формирующим информацию (и ее оценку), что приводит к тому, что нередко глагол играет текстообразующую роль.

В дискурсах набор предлогов богаче, чем в текстоидах. Данный факт обусловлен тем, что при обозначении ситуативного пространства, преобладающего в дискурсах, необходимо отразить разновекторность движения ПК. В текстоидах пространственные координаты более простые, унифицированные, так как главная цель рассказчика - поделиться впечатлениями о том, что произошло; несущественные детали говорящим забываются или опускаются.

Маркированными с точки зрения личного пространства являются для текстоидов социальная и духовная сферы, а именно: предложения о «личном составе» микромира человека (У меня сестра), «внешних обстоятельствах» (У нас планерка) и компонентах внутреннего микромира человека (У меня апатия). В дискурсах употребительнее предложения, обозначающие пространственное вхождение предмета в микромир человека (У тебя на кофте пятно) и физическое состояние (У нее красивые ноги).

Таким образом, «самой большой по своим масштабам и самой важной для восприятия мира и всей жизнедеятельности человека, а поэтому одной из самых существенных по своим последствиям, и выступает для человека такая целостность, как пространство - то, что вмещает человека, то, что он осознает вокруг себя, то, что он видит простирающимся перед ним» [Шамне 2000, 15].

Список научной литературыБессуднова, Виктория Ивановна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Агеева Р.А. Категория пространства и способы ее выражения в языке // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык. М.: Наука, 1984.-С. 76-82.

2. Альтман И.В. Локализаторы в структуре предложения // Проблемы структурной лингвистики, 1979. -М.: Наука, 1981. С. 91-98.

3. Андреев Э.П. Пространство микромира: Философский очерк. М.: Наука, 1969.-87 с.

4. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография // Апресян Ю.Д. Избранные труды. В 2 т. М.: Языки русской культуры, 1995.-Том 2.-766 с.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. -М.: Наука, 1974.-368 с.

6. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 121-122.

7. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. - 383 с.

8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2 изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

9. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип. -М.: Русский язык, 1983.- 198 с.

10. Балашова Jl.В. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI-XX веков). Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1998. - 216 с.

11. З.Балаян А.Р. Основные коммуникативные характеристики диалога: Авто-реф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1971. - 19 с.

12. М.Балбина Е.В. Специфика языковой картины мира // Единицы языка и их функционирование: Межвуз. сб. научн. тр. Вып. 8. - Саратов: Научная книга, 2002. - С. 222-226.

13. Баранникова Л.И. О месте разговорной речи в функциональной парадигме русского языка // Функциональная стратификация языка. М.: Наука, 1965.-С. 14-25.

14. Баранов А.Г. Когниотипичность текста. К проблеме уровней абстракции текстовой деятельности // Жанры речи. Саратов: Колледж, 1997. -С. 412.

15. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Структура диалогического текста: лексические показатели минимальных диалогов // Вопросы языкознания. 1992. -№3. - С.84-93.

16. Бахтин М.М Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М, Вопросы литературы и эстетики. Исследования различных лет. М.: Художественная литература, 1975. — 502 с.

17. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977.-248 с.

18. Бельтенева Т.П. К вопросу о разграничении параметров «неподготовленность» и «спонтанность» (На материале сопоставления разговорной речи и языка черновиков) // Вопросы стилистики. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1984. - Вып.19. - С.99-108.

19. Беляева А.В., Майклз С. Монолог, диалог и полилог в ситуациях общения // Психологическое исследование общения. М.: Наука, 1985. - С. 21-29.

20. Бёрке У. Пространство-время, геометрия, космология. М.: Мир, 1985. -411 с.

21. Бессарабова Е.Н. Пространство в когнитивно-прагматическом аспекте // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и школе: Материалы 3-ьей Всероссийской Школы молодых лингвистов. М.; Пенза: Изд-во АН РФ, 1999.-С. 43-44.

22. Блажев Б.И. Употребление конструкций направления и места в современном русском языке. София, 1975. - 267 с.

23. Бобарыкина Н.А. Общение в малой группе. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003. - 32 с.

24. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Д.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1977. - 204 с.

25. Богданова В.А. Варианты предикативных конструкций в научном стиле и разговорной речи // Вопросы стилистики. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1986. - Вып. 21. - С. 60-69.

26. Богуславская Н.Е., Гиниатуллин И.А. Культурно-речевые аспекты разговорного текста // Человек. Текст. Культура / Под ред. Купиной Н.А., Матвеевой Т.В. Екатеринбург: Изд-во УГУ, 1994. - С.141 -153.

27. Богуславская О.Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 20-29.

28. Богуславская О.Ю. Пространство и перемещение // Русский язык в его функционировании. Третьи Шмелевские чтения. М.: Рус. слов., 1998. -С. 10-12.

29. Богушевич Д.Г. Опыт классификации эпизодов вербального общения // Языковое общение: процессы и единицы. Калинин: КГУ, 1988. - С. 1823.

30. Болдырев Н.Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка: Языки пространств. — М.: Языки русской культуры, 2000. С.212-216.

31. Болдырев Р.В. Предложно-падежное функциональное взаимодействие в русской разговорной речи. Киев: Наук, думка, 1982. - 242 с.

32. Бондарко А.В. Локативность // Теория функциональной грамматики: Ло-кативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. С.-Пб.: Наука, 1996.-С. 5.

33. Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка. М.: Языки славянской культуры, 2002. -736 с.

34. Борисова И.Н. Цельность разговорного текста в свете категориальных сопоставлений // Stylistyka. 6. - 1997.- Opole, 1997. - С. 17-25.

35. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Философские науки. 1973. - №1. -С. 7-14.

36. Брчакова Д. О связности в устных коммуникатах // Синтаксис текста. -М.: Наука, 1979. С. 248-261.

37. Бубнова Г.И., Гарбовский Н.К. Письменная и устная коммуникация: Синтаксис и просодия. М.: Наука, 1991. - 272 с.

38. Булгаков С.Н. Философский смысл троичности // Вопросы философии. -1989. №12. - С. 45-53.

39. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира: (На материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1997. - 574 с.

40. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. Учебное пособие. М.: Логос, 2001. - 304 с.

41. Ванников Ю.В. Лингвостатистические исследования разговорной речи и лингвостатистический справочник русской разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1976. - Вып.7. Часть 1. - С. 70-75.

42. Васенькин В.В. Структурно-семантическое описание ЛСГ существительных со значением «пространство». Л., 1987.

43. Васильев Л.М. Системный семантический словарь русского языка. Предикатная лексика. Вып. 1. - Уфа: БГУ, 2000. - 200 с.

44. Васильева А.Н. Материалы для изучения разговорной речи. М.: Русский язык, 1967.- 134 с.

45. Вепрева И.Т. Разговорная норма: в поисках новых критериев // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург: Арго, 1996.-С. 136-153.

46. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. О своеобразии отражения мимики и жестов вербальными средствами (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. 1981. - №1. - С. 32-37.

47. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

48. Винокур Т.Г. К характеристике понятия «разговорная речь» // Русский язык в национальной школе. 1965. - №2. - С. 20-25.

49. Винокур Т.Г. Об эллиптическом словоупотреблении в современной разговорной речи // Развитие лексики современного русского языка. М.: Наука, 1965.-С. 43-49.

50. Вишнякова Т.А. Некоторые количественные характеристики русской разговорной речи: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1967. -20 с.

51. Волков О.В. Художественный текст и символика авторских проекций // Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М.: СпортАкадемПресс, 1999. - С. 29-41.

52. Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка. М.: Языки славянской культуры, 2000. - 412 с.

53. Всеволодова М.В., Владимирский Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М.: Русский язык, 1982.-262 с.

54. Всеволодова М.В., Дементьева О.Ю. Проблемы синтаксической парадигматики: коммуникативная парадигма предложений (на материале двусоставных глагольных предложений, включающих имя локума). М.: Логос,1997.-210 с.

55. Вяльцев А.Н. Дискретное пространство-время. М.: Наука, 1965. - 399 с.

56. Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1972. - С. 349-372.

57. Гак В.Г. Русская динамическая языковая картина мира // Русский язык в его функционировании. Третьи Шмелевские чтения М.: Русская словесность, 1998. - С. 18-20. 1998 А.

58. Гак В.Г. ФСП предикатов локализации. Структуры, выражающие локативные отношения // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. С.-Пб.: Наука, 1996. - С. 6-26.

59. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Языки славянской культуры,1998.-768 с. 1998 Б.

60. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.-139 с.

61. Гаспаров Б.М. Нелинейность как свойство устной коммуникации// Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1976. - Вып. 7. Часть 1. - С. 92-99.

62. Гастева Н.Н. Диалогическое единство в разговорной речи: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1990. - 22 с.

63. Герасименко Н.А. Локальное характеризующее значение в бисубстантив-ном предложении // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка. М.: МПУ, 2002. - С. 27-31.

64. Гжегорчикова Р. Понятийная оппозиция верх-низ и языковая модель пространства // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 78-83.

65. Голян Е.Г. Текст в разговорной речи (понятие, проблема, специфика): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1997. - 18 с.

66. Гуц Е.Н. К проблеме типичных речевых жанров языковой личности подростка // Жанры речи. Саратов: Колледж, 1997. - С.131-137.

67. Девкин В.Д. Диалог. Немецкая разговорная речь. М.: Высшая школа, 1981.-160 с.

68. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь. Синтаксис и лексика. М.: Международные отношения, 1979. - 254 с.

69. Девятайкин А.И. Устная речь писателей и ученых: Соотношение общеустного и функционально-стилевого. Саратов: Изд-во Саратовского унта, 1992.- 181 с.

70. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2000. - 248 с.

71. Дементьев В.В., Седов К.Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1998. - 107 с.

72. Джен-Хи Ю. Реляционные предложения с У локализатором // Русский язык: исторические судьбы и современность: Международный конгресс исследователей русского языка. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001. - С. 229230.

73. Диброва Е.И. Пространство текста в композитном членении // Структура и семантика художественного текста: Доклады Yl 1 Международной конференции. М.: СпортАкадемПресс, 1999. - С. 91-138.

74. Докторевич Д.Л. К понятию фатической функции языка (о двух видах фа-тической речи) // Синтаксическая структура простого предложения. -Смоленск: Б. и., 1979. С. 45-51.

75. Долинин К.А. Ролевая структура коммуникации и разговорная речь// Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1976. - Вып.7. - 4.1. - С. 149-156.

76. Дручинина Г.Н. Локативные синтаксемы в современном русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -М., 1987. 20 с.81 .Дубровский В.Н. Концепции пространства-времени. М.: Наука, 1991. -184 с.

77. Дудко О.Н. Языковая картина мира: антитеза «земля» «небо» в системе оценочных характеристик человека: (На материале русской поэзии XIX-XX веков) // Пятая Дальневосточная конференция молодых историков. -Владивосток, 1998.-С. 126-131.

78. Евтушенко О.В. Картина мира: от хаоса к космосу// Русский язык: исторические судьбы и современность: Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы. М.: МГУ, 2001. - С. 70.

79. Егоров А.А. Диалектическое отношение пространства-времени к материальному движению. Л.: Наука, 1976. - 176 с.

80. Ерофеева Т.И., Королева Л.К. Об определении статуса разговорной речи // Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь: ПГУ, 1978. - С. 13-20.

81. Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь: итоги и перспективы изучения // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование.- М.: Наука, 1988. С. 121-152.

82. Зобов Р.А., Мостепаненко Р.А. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. JL: Наука, 1974. - С. 11-25.

83. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.-351 с.

84. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М.: Наука, 1988. - 440 с.

85. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Языки славянской культуры, 1998. - 456 с.

86. Ибрагимова B.JI. Отражение в языке категории пространства // Исследования по семантике. Уфа: БГУ, 1986. - С. 16-34.

87. Ибрагимова B.JI. Семантика глаголов пространственной локализации в современном русском языке. Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 1992. -169 с.

88. Иконников А. Мера пространства человек // Декоративное искусство. - 1973. -№3.- С. 15-24.

89. Инфантова Г.Г. Очерки по синтаксису современной русской разговорной речи. (Пособие для спецкурса). Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовско-го-на-Дону пединститута, 1973. - 136 с.

90. Инфантова Г.Г. Русская разговорная речь в монографических работах последних лет // Вопросы стилистики. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1978.-Вып. 14.-С. 175-189.

91. ЮЗ.Инфантова Г.Г. Совмещение сегментных средств в синтаксисе русской разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1975. - Вып.6. - С.49-58.

92. Казеко Т.Н. Специфические синтаксические конструкции устной речи: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1989. - 21 с.

93. Калмыкова И.Н. О языковой картине мира: к проблеме русской мен-тальности // Человек в культуре России: Материалы 6-ой Всероссийской научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры. Ульяновск, 1998. - С. 77-79.

94. Юб.Капанадзе JI.A. Разговорная речь как генератор неопределенности (к вопросу о неустранимых различиях между разговорной речью и кодифицированным литературным языком) // Русский язык в его функционировании. -М.: Русская словесность, 1998. С. 49-50.

95. Капанадзе JI.A., Красильникова Е.В. Лексика города // Способы номинации в современном русском языке. М.: Наука, 1982. - С.282-294.

96. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с.

97. Караулов Ю.Н. Языковое время и языковое пространство (о понятии хроноглоссы) // Вестник Московского университета. Серия 10. филология. 1970. - №1.-С. 61-73.

98. Ю.Каримова Р.А. Семантико-структурная организация текста (на материале устных спонтанных и письменных текстов). Уфа: БГУ, 1991. - 154 с.

99. Карпов Н.П. Особенности структуры разговорной речи // Структурные особенности разговорной речи. Иркутск: Изд-во Иркутского пед. ин-та, 1963.-С.5-13.

100. Кириченко А.С. Семантическая структура предлога между Н Исследования по теории грамматики. Вып. 2: Грамматикализация пространственных отношений в языках мира / Ред. В.А. Плунгян. — М.: ООО «Русские словари», 2002. С. 183-198.

101. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект. М.: Рус. слов., 1999. - 332 с.

102. Клочкова Э.А. О распределении классов слов в живой разговорной речи // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1969. - Вып.З. - С.91-98.

103. Кобозева И.М. Грамматика описания пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2001. - С. 152162.

104. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. Учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 352 с.

105. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990. - 103 с.

106. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: Наука, 1974. - 81 с.

107. Копров В.Ю. Устройство простого предложения в свете когнитивной лингвистики // Предложение. Текст. Речевое функционирование языковых единиц. Межвуз. сб. н. тр. Елец: ЕГУ, 2002. - С. 3-15.

108. Кормилицына М.А. Антропоцентризм разговорного текста// Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1998. - Вып. 27. - С.80-87.

109. Кормилицына М.А. Семантически осложненное (полипропозитивное) простое предложение в устной речи. Саратов: Изд-во СГУ, 1988. - 150

110. Кормилицына М.А., Сиротинина О.Б. О структуре разговорного текста // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1999. - Вып. 28. - С.92-103.

111. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: МАЛП, 1999. - 341 с.

112. Коробейникова В.А. ЛСГ прилагательных с пространственным значением (К проблеме системности лексики): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1980. - 18 с.

113. Красильникова Е.В. Имя существительное в русской разговорной речи. М.: Наука, 1990. - 124 с.

114. Красильникова Е.В. О монологической и диалогической формах реализации русской разговорной речи // Семантика языковых единиц. Доклады У1 Международной конференции. Т.2. - М.: Инфра-М, 1998. - С. 34-37.

115. Красильникова Е.В. Язык города // Живая речь уральского города. -Свердловск: Изд-во УГУ, 1988. С. 12-18.

116. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? Человек. Сознание. Коммуникация. М.: Языки русской культуры, 1998. -258 с.

117. Красных В.В. Когнитивная база vs культурное пространство в аспекте изучения языковой личности // Язык, сознание, коммуникация. М.: Логос, 1997. - Вып. 1. - С. 128-144.

118. Крейдлин Г.Е. Метафора семантических пространств и значение предлога // Вопросы языкознания. 1994. - №5. - С. 19-27.

119. Кржижкова Е. Адвербиальная детерминация со значением места и направления // Вопросы языкознания. 1967. - №2. - С.32-48.

120. Кручинина И.Н. Синтаксис разговорной речи // Русская речь. 1968. -№1. - С.56.

121. Крысин Л.П. Проблема социальной и функциональной дифференциации языка в современной лингвистике // Современный русский язык. Социальная и функциональная дифференциация. М.: Языки славянской культуры, 2003. - С. 6-25.

122. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Наука, 1996. - 246 с.

123. Кубрякова Е.С. К вопросу о пространственном моделировании лингвистических систем // Вопросы языкознания. 1967. - №2. - С. 98-108.

124. Кубрякова Е.С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2001.-С. 84-91.

125. Купина Н.А. Разговорное диалогическое единство как текст // Языковой облик уральского города. Свердловск: Изд-во УГУ, 1990. - С. 33-39.

126. Лаптева О.А. О грамматике устного высказывания // Вопросы языкознания. 1980. - №2. - С. 47-52.

127. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М.: Наука, 1976. - 400 с.

128. Макаров М.Л. Деривация диалога // Деривация в речевой деятельности. Пермь: ПГУ, 1990. - С.139-144.

129. Макаров М.Л. Языковое общение в малой группе: Опыт интерпретатив-ного анализа дискурса. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. - Саратов, 1998. - 34 с.

130. Мартине А. Континуум и дискретность // Вопросы языкознания. 1990. -№3.-С. 5-10.

131. Мартыненко Н.Г. Категория падежа // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика. Саратов: Изд-во СГУ, 1992. - С. 47-64.

132. Мартынов В.В. Категории языка. М.: Наука, 1982. - 192 с.

133. Матвеева Т.В. Непринужденный диалог как текст // Человек Текст -Культура. - Екатеринбург: УГУ, 1994. - С. 125-140.

134. Матвеева Т.В. Фактор иерархии в категориальной структуре разговорного текста // Русский язык в его функционировании. М.: Наука, 1998. -С.68-70.

135. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990. 168 с.

136. Медведева Т.Н. Система предлогов в русской диалектной и литературно-разговорной речи (функциональный аспект). Дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1999. - 193 с.

137. Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл Текст». - Москва-Вена, 1995.-682 с.

138. Мостепаненко A.M. Пространство и время в макро-, мега- и микромире. М.: Политиздат, 1974. - 240 с.

139. Мостепаненко A.M., Мостепаненко М.В. Четырехмерность пространства и времени. М.: Наука, 1966. - 190 с.

140. Мякшева О.В. Варианты номинаций места в разговорной речи, художественном и научном стилях Н Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1986. -Вып.21. - С. 67-73.

141. Мякшева О.В. Компонент с локальным значением в структуре предложения (на материале разговорной речи, научной и художественной речи): Дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1987. — 212 с.

142. Мякшева О.В. Предложения с пространственной семантикой и особенности их функционирования в разговорной речи // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка. М.: МПУ, 2002. - С. 34-40.

143. Никольский А.А. О методике магнитофонной записи разговорной речи // Вопросы социальной лингвистики. JL: Наука, 1969. - С.391-398.

144. Никольский А.А. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. -Душанбе: ТГУ, 1964. 74 с.

145. Новикова Н.С., Черемисина Н.В. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира // Филологические науки. 2000. - №1. - С. 40-50.

146. Ножкина Э.М. Наречия // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского языка. Лексика. Саратов: Изд-во СГУ, 1983.-С. 187-213.

147. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1994.-228 с.

148. Общение. Текст. Высказывание. М.: Наука, 1989. - 172 с.

149. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 23 изд., испр. - М.: Русский язык, 1991. - 917 с.

150. Омельченко Л.Н. К проблеме синкретизма логико-синтаксических типов семантики простого предложения (семантика состояния и характеризации) // Языковая деятельность: переходность и синкретизм. М.- Ставрополь, 2001.-Вып.7.-С. 168-171.

151. Орлов Г.А. К проблеме границ обиходно-бытовой и современной литературной разговорной речи // Вопросы языкознания. 1981. - №5. -С.119-128.

152. Остапенко А.Г. Варианты пространственных обозначений // Вопросы стилистики. Вып. 21. Саратов: СГУ, 1986. - С. 95-109.

153. Полищук Г.Г. Семантико-стилистический анализ спонтанных и неспонтанных текстов// Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1989. - Вып. 23. -С.7-24.

154. Потемкин В.К., Симанов A.JI. Пространство в структуре мира. Новосибирск: Наука, 1990. - 174 с.

155. Прокуровская Н.А. Предлоги // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского языка. Лексика. Саратов: Изд-во СГУ, 1983.-С. 234-249.

156. Прохоров Ю.Е. Коммуникативное пространство языковой личности в национально-культурном аспекте // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. -М., 1999.-С. 450-464.

157. Рахилина Е.В. Семантика русских «позиционных» предикатов: стоять, лежать, сидеть и висеть // Вопросы языкознания. 1998. - №6. - С.69-80.

158. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

159. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-212 с.

160. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Языки русской культуры, 1997.-476 с.

161. Русская грамматика: в 2 томах / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Наука, 1980.

162. Русский семантический словарь / Под общей ред. Н.Ю. Шведовой. — М.: Азбуковник, 1998. Том 1.-768 с.

163. Русский семантический словарь / Под общей ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 2000. - Том 2. - 792 с.

164. Сахарный Л.В. Человек и текст: две грамматики// Человек Текст -Культура. - Екатеринбург: УГУ, 1994. - С.7-59.

165. Седов К.Ф. Жанр и коммуникативная компетенция // Хорошая речь / Под ред. М.А. Кормилицыной и О.Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2001. - С. 107-117.

166. Седов К.Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности. Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 1998. - 112 с.

167. Сенина Н.А. Устная речь как феномен реализации языка// Речевая деятельность. Текст. Таганрог: Изд-во ТГПУ, 2002. - С. 211-222.

168. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом // Роль человеческого фактора в языке. М.: Наука, 1988.-С. 14-27.

169. Сибирякова И.Г. Опыт тематического анализа диалогического разговорного текста // Языковой облик уральского города. Свердловск: Изд-во УГУ, 1990. -С. 59-68.

170. Сибирякова И.Г. Стандарты тематического развертывания в разговорном диалоге // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург: Изд-во УГУ, 1996. - С.115-135.

171. Сибирякова И.Г. Тема и жанр в разговорной речи // Жанры речи. -Саратов: Колледж, 1997. С.56-66.

172. Симоненко М.Ю. Предложно-падежные конструкции с пространственным значением в русском и немецком языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Краснодар, 1998. -24 с.

173. Сиротинина О.Б. и др. Лексическая синонимия в разговорной речи// Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1980. - Вып. 15. - С.75-85.

174. Сиротинина О.Б. Место предложения в синтаксисе разговорной речи // Предложение и слово. Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 1999. -С.38-42.

175. Сиротинина О.Б. Разговорная речь (определение понятия, основные проблемы) // Вопросы социальной лингвистики. Л.: Наука, 1969. - С. 373-391.

176. Сиротинина О.Б. Русская разговорная речь. М.: Просвещение, 1983. -86 с.

177. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М.: Просвещение, 1974. - 144 с.

178. Сиротинина О.Б. Тексты, текстоиды, дискурсы в зоне разговорной речи // Человек. Текст. Культура. Екатеринбург: УГУ, 1994.- С. 105-124.

179. Сиротинина О.Б., Кормилицына М.А. Национальные языковые и индивидуальные речевые картины мира // Дом бытия. Альманах по антропологической лингвистике. Язык мир - человек. - Вып. 2. - Саратов: Лицей, 1995.-С. 15-18.

180. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику. Саратов: Изд-во СГУ, 1985.-210 с.

181. Смирницкий А.И. Об особенностях обозначения направления движения в отдельных языках // Иностранные языки в школе. 1953. - №1. - С. 7177.

182. Современная русская устная научная речь. Общие свойства и фонетические особенности / Под общей ред. О.А. Лаптевой. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1985. - Том 1. - 336 с.

183. Современная русская устная научная речь. Синтаксические особенности. Том 2. -М.: Наука, 1994. - 286 с.

184. Социально-культурные функции города и пространственная среда / Под общ. ред. Л.Б. Когана. М.: Стройиздат, 1982. - 176 с.

185. Сребрянская Н.А. Референциальные возможности глаголов движения и их место в пространственной организации текста (на материале английского и русского языков): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1999.-18 с.

186. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. - 335 с.

187. Степанова З.М. Функционирование предлогов и особенности национального языкового видения мира // Предложение и слово: Межвузовский сб. научных трудов. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2002. - С. 523527.

188. Столярова Э.А. Взаимодействие лексико-семантических полей в разговорной речи // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1989. - Вып. 23. -С.90-97.

189. Столярова Э.А. Существительные // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского языка. Лексика. Саратов: Изд-во СГУ, 1983. - С. 21-59.

190. Сухотин Б.В. Исследование структуры простого предложения с помощью ЭВМ // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1972. - С. 429-488.

191. Тихонова В.В. К вопросу о средствах выражения семантики пространства // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка. -М.: МПУ, 2002.-С. 31-34.

192. Тихонова В.В. Категория локальности в русском языке // Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты. -Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 2000. С. 112-116.

193. Тихонова В.В. Локативная синтаксема в структуре простого предложения // Номинация. Предикация. Экспрессия. Межвуз. сб. н. тр. М.: МАНПО, 2002. - С. 215-217.

194. Тихонова В.В. Семантическая структура двусоставного предложения с бытийным значением и ее разновидности // Семантика лексических и грамматических единиц. Межвуз. сб. н. тр. М.: МПУ, 1995. - С. 113-119.

195. Топоров В.Н. Локатив в славянских языках. М.: Изд-во АН СССР, 1961.-380 с.

196. Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. М.: Олимп, 1988. -Том 2.-С. 76-78.

197. Тханг JI. К вопросу о пространственной ориентации во вьетнамском языке в связи с картиной мира // Вопросы языкознания. 1989. - №3. - С. 62-73.

198. Урысон Е.В. Языковая картина мира vs обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. - №2. -С. 3-21.

199. Уфимцева А.А. Типы словесных знаков. М.: Наука, 1974. - 208 с.

200. Федосюк М.Ю. Об интегральном подходе к описанию синтаксической системы русского языка // Предложение и слово: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Издательство Саратовского ун-та, 2002. - С. 278-283.

201. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1987. - С. 75-76.

202. Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. М.: Политиздат, 1972.-С. 69.

203. Философский энциклопедический словарь. М.: Инфра-М, 1998. - 576 с.

204. Фитиалов С.Я. О моделировании синтаксиса в структурной лингвистике // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1962. — С. 100-114.

205. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Наука, 1993. - 190 с.

206. Функциональные стили и формы речи / Под ред. О.Б. Сиротининой. -Саратов: Изд-во СГУ, 1993.- 102 с.

207. Хамаганова В.М. Функциональный синкретизм бытийных предложений и предложений характеризации и структурно-семантические свойства описательного текста // Языковая деятельность: переходность и синкретизм. М; Ставрополь, 2001. - Вып.7. - С.281-284.

208. Цуканова Н.И. О функционировании пространственных наречий в публицистическом стиле // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1980. -Вып.15. - С.135-141.

209. Чернейко JI.O. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. - №2. - С. 58-70.

210. Чувакин А.А. Ситуативная речь. Барнаул, 1987.-90 с.

211. Шамне H.JI. Поле пространства в русском и немецком языках (культурологические аспекты лингвистического анализа текстов) // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во СГУ, 2000. - С. 43-50. 2000 А.

212. Шамне H.JI. Семантика немецких глаголов движения и их русских эквивалентов в лингво-культурологическом освещении. Волгоград: ВГУ, 2000. - 392 с. 2000 Б.

213. Шатуновский И.Б. Предложения наличия и бытийные vs локативные предложения в русском языке // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 189-197.

214. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова: Значение. Коммуникативная перспектива. Прагматика. М.: Языки русской культуры, 1996. - 276 с.

215. Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. М.: Азбуковник, 1998. 176 с.

216. Шевченко Н.В. Категории времени и пространства в тексте // Шевченко Н.В. Основы лингвистики текста. Саратов: Изд-во Саратовского пед. ин-та, 2000. - С. 37-52.

217. Шерер В.Э О выражении пространственных отношений в кетском языке // Вопросы языкознания. 1979. - №5. - С. 103-108.

218. Ширяев Е.Н. Конкуренция предложений бытия и характеризации в разных языковых сферах // Облик слова. Сб. статей. М., 1997. - С. 183-190. 1997 Б.

219. Ширяев Е.Н. Лексико-синтаксические характеристики высказываний с нулевыми глаголами-предикатами // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Сб. 4. - Горький, 1973. - С. 152-160.

220. Ширяев Е.Н. О структуре разговорного диалога // Русский язык в его функционировании. М.: Русская словесность, 1998. - С. 114-115.

221. Ширяев Е.Н. Основные синтаксические характеристики функциональных разновидностей СРЯ // Русский язык в его функционировании. М.: Русская словесность, 1996. - С. 76-88.

222. Ширяев Е.Н. Семантика простого предложения // Крылова О.А., Максимов Л.Ю., Ширяев Е.Н. Современный русский язык: Теоретический курс. Часть 4. Синтаксис. Пунктуация. М.: Изд-во РУДН, 1997. - С. 113156.1997 А.

223. Ширяев Е.Н. Структура разговорного повествования // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М.: Наука, 1982. - С. 34-42.

224. Ширяев Е.Н. Что такое разговорный диалог? // Русский язык: исторические судьбы и современность. М.: МГУ, 2001. - С. 274.

225. Шкатова Л.А. Специфика городского общения // Живая речь уральского города. Свердловск: Изд-во УГУ, 1988. - С. 32-38.

226. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М.: Наука, 1977. - 168 с.

227. Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня. Функционирование языка: лексика и грамматика. М.: Наука, 1992.-С.5-15.

228. Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности // Актуальные проблемы русского синтаксиса. М.: Наука, 1984.-С. 78-100.

229. Шумилина А.Л. Синонимика в кругу глагольно-именных пространственных словосочетаний с предлогами // Русский язык в школе. 1961. -№6. - С. 25-30.

230. Юрченко B.C. О функционально-структурных типах фразы в русской разговорной речи // Вопросы стилистики. Саратов: СГУ, 1962. - Вып.1. - СЛ21-139.

231. Юрченко B.C. Очерки по философии языка и философии языкознания / Отв. ред. Э.П. Кадькалова. Саратов: Изд-во Саратовского пединститута, 2000.-368 с.

232. Яковлева Е.С. К описанию русской языковой картины мира // Синтаксис: изучение и преподавание. М.: Наука, 1997. - С. 14-32.

233. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Языки русской культуры, 1994.-410 с.

234. Якубинский Л.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. -М.: Наука, 1986.-234 с.