автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Проза и драматургия Д. Батожабая: поиски художественного синтеза

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза и драматургия Д. Батожабая: поиски художественного синтеза"

На правах рукописи

ФРОЛОВА Ирина Владимировна

ПРОЗА И ДРАМАТУРГИЯ Д. БАТОЖАБАЯ: ПОИСКИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИНТЕЗА

Специальность 10. 01. 02 - Литература народов Российской Федерации

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Улан-Удэ - 2003

Работа выполнена в Бурятском государственном университете на кафедре литературы .

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Имнхелова С.С.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук Баяртуев Б.Д.

кандидат филологических наук Уланов Э.А.

Ведущая организация - Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусства

Защита состоится 25 июня 2003 г. в 13 ч. на заседании диссертационного совета Д 212.022.04. в Бурятском государственном университете (670000, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Ранжурова, 6, ауд. 625).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина 24 «а»).

Автореферат разослан » мая 2003г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Цыренова М.Ц.

2х>о?-А

?&57

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация представляет опыт целостного исследования творчества Даширабдана Батожабая, выявления особенностей художественного мышления писателя, сформированного в контексте национальной традиции и воплотившего идейно-художественные искания своей эпохи. Процессу становления и формирования многогранного и сложного художественного мира Батожабая наиболее соответствует, на наш взгляд, понятие художественного синтеза, который свойствен опыту всех художников XX века. Определение своеобразия синтеза, осуществляемого писателем, требует анализа закономерностей формирования и проявления тех авторских «творческих энергий», которые объединяют пестрый и неоднородный художественный мир. В зрелом творчестве Батожабая можно обозначить направление творческих поисков автора, в котором претворилось взаимодействие традиционного и авторского, коллективного и индивидуального мышления, объективного и субъективного начал творчества, наглядно осуществляется синтез эпического мышления и драматического осознания жизни. Значимость подобного подхода к творчеству Батожабая определяется выходом на уровень философских размышлений автора.

Актуальность исследования продиктована потребностями современного этапа развития литературоведения, когда идет поиск в определении философской базы исследований и методологии. Анализ субъективной стороны содержания художественного произведения важен как исследование одной из сторон проблемы автора, остающейся актуальной на протяжении достаточно большого периода и имеющей кардинальное значение в разграничении различных литературоведческих подходов. Кроме того, в условиях современных интеграционных процессов в культуре важным становится осознание проблемы синтеза вообще и художественного синтеза в частности. Актуальной задачей в таком контексте является рассмотрение и выявление своеобразия национальной картины мира, воплощения национального менталитета и ментальности в х удожествеввсв*чего

БИБЛИОТЕКА

СПетервург ^

оэ

необходим целостный анализ глубинных уровней произведения, раскрывающих авторское миропонимание и мироощущение во всей его полноте.

Научная новизна исследования и степень изученности проблемы. Данная работа представляет собой первый опыт диссертационного исследования творчества Батожабая, попытку целостного анализа его художественного мира. Говоря о степени изученности творчества Батожабая, надо отметить, что опыт анализа всего творчества писателя представлен только в монографии В.Ц. Найдакова «Д. Батожабай. Литературный портрет», имеющей характер глубокого и всестороннего литературно-критического обзора творчества писателя. Ряд интересных наблюдений содержится в статьях Ц.-А. Н. Дугарнимаева, Г.О. Туденова. Отдельные аспекты творчества Д. Батожабая изучались в трудах А.Б. Соктоева. Ш-Н.Р. Цыденжапова, С.И. Гармаевой, С.Г. Осоровой. Эпическое новаторство Батожабая - в центре внимания А.Б.Соктосва: с точки зрения философской изучается творчество Батожабая в работе Ш.-Н. Р.Цыденжапова; мотив странствий и страдания как сюжетообразующий в бурятском романе рассматривается на примере творчества Батожабая в монографии С.И.Гармаевой; вопросы психологизма, углубленного показа внутреннего мира человека анализируются в работах С.Г. Осоровой, своеобразие драматического творчества Батожабая в ряду других бурятских драматургов раскрывается в монографии «Бурятская советская драматургия» В.Ц. Найдакова и С.С. Имихсловой.

В диссертационном исследовании впервые изучаются эстетические доминанты творчества Батожабая. отразившие структуру авторского сознания, его художественного мышления. Научная новизна работы заключается в определении закономерностей формирования художественного мира Д.Батожабая.

Цель диссертации: определить своеобразие художественного синтеза в творчестве Батожабая, обозначить те национальные художественные традиции, которые имели основополагающее значение в формировании художественного мышления Батожабая: не только установить «роль и границы

предания в процессе личного творчества» (А.Н. Веселовекий), но и Попытаться осознать закономерности формирования «личного творчества».

Задачи исследования:

- определить основные эстетические доминанты творчества Батожабая, связанные с выражением авторской субъективности, и особенности их претворения в художественной ткани произведений.

- выявить закономерности формирования типологических черт художественного мышления писателя, определить роль национальных художественных традиций в формировании такой категории, как ментальность художника.

- определить пути художественного синтеза, уточняя понятия эпичность и драматизм как характеристики авторского сознания; выявить их смысл и философское содержание при постижении художественного мира Батожабая'.

Методологическую основу диссертации составили труды М.М. Бахтина, Е.М. Мелетинского, А.Ф. Лосева, Г.Н. Поспелова, Г.Д. Гачева, БА. Успенского, В.Е. Хализева, В.И. Тюпы, Ю.В. Шатана. Методология исследования основана на принципах художественно-эстетического, проблемно-типологического анализа и продиктована задачами исследования. Для обозначения таких понятий, как юмор и сатира, эпичность и драматизм мышления, лиризм и т.п., в литературоведении подводится различная теоретическая база. Так, в традиции, идущей от Гегеля и ВГ.Белинского, в трудах Г.Н.Г1оспелова, ЕА.Рудневой и др. эти понятия изучают как «пафос», современные исследователи определяют их как «типы художественного содержания» (И.Ф.Волков), как «модусы художественности» (В.И.Тюпа). Не ставя под сомнение наличие в художественном произведении авторской «интенции», мы делаем попытку ее выявления в структуре произведения. В диссертации выявляются закономерности формирования того или иного пафоса в творчестве Батожабая на фоне исторически развивающихся традиций бурятской литературы, т.е. с позиций исторической поэтики.

Объект исследования - процесс развития бурятской литературы в 50 - 70-х годах XX века.

Предметом исследования является творческая эволюция бурятского писателя Д.Батожабая, в художественном мире которого воплотились основные тенденции развития бурятской литературы 50-х - 70-х годов, поиски художников в обретении ими индивидуально-авторского стиля.

Материал исследования - драматические и этические произведения Батожабая, написанные и изданные в разные периоды его творчества. Это одноактные пьесы Батожабая. написанные для художественной самодеятельности, комедии «Ход конем» и «Похождения Урбана», драма «Сердечные раны» и драма «Катастрофа» (последняя из репертуарного сборника Бурятского Академического театра драмы, так как издана пьеса не была). Из эпического творчества Батожабая взяты повесть «Песня табунщика», ставшая основой для одноименного киносценария, и трилогия «Похищенное счастье». Объектом диссертационного исследования стали не только наиболее репрезентативные произведения Батожабая, такие как трилогия «Похищенное счастье», но и ранние одноактные пьесы.

Практическая значимость. работы. Материалы исследования могут быть применены в практике преподавания бурятской литературы, спецкурсах и спецсеминарах, а также в дальнейшей научной разработке проблем, связанных с анализом творчества бурятских писателей советской эпохи.

Апробация исследования осуществлялась на кафедре литературы Бурятского государственного университета в практике чтения курса литературы Бурятии и спецкурса «Поэтика бурятского романа», а также в работе ежегодных научно-практических конференций преподавателей БГУ(1999-2002), международных научных конференций «Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2000), «Россия-Азия: проблемы интерпретации текстов русской и восточной культур» (Улан-Удэ, 2002).

Структура и содержание работы определены логикой развертывания проблемы. В первой главе анализ природы юмора и сатиры в ранних произведениях Батожабая, поставленных в контекст более поздних, позволяет проследить творческую

эволюцию художника, подойти к проблеме взаимодействия фольклорных традиций и авторского начала. Во второй главе выстраивается концепция синтеза в художественном мире Батожабая, его путь от эпичности мышления, сформированного традициями, к драматизму как выражению особенностей авторского осознания жизни. Две главы объединены общими теоретическими установками.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, рассматривается степень изученности темы, определяются цель и задачи диссертации, научная новизна и практическая значимость работы.

В первой главе «Юмор и сатира в творческой эволюции Батожабая: взаимодействие традиционного и индивидуально-авторского начал» прослеживаются закономерности формирования и проявления этой черты авторской субъективности, начиная с раннего творчества Батожабая. В разделе 1.1. «Роль юмора в становлении идейно-художественной структуры одноактных пьес Батожабая» исследуется своеобразие конфликта, построения системы персонажей, характерологии. Определяется роль социалистического реализма в становлении художественной системы драматурга, выявляются черты нормативной части поэтики, такие, как наличие авторского сверхзадания (осуждение частных интересов, обличение личностей, противопоставленных дружному коллективу строителей коммунизма, разоблачение служителей веры и т. д.), четкого разделения на положительных и отрицательных героев. Хотя в центре пьес социально значимые и актуальные конфликты, авторское идеологическое сверхзадание реализуется в их прямолинейном и однозначном разрешении. Идеологическая однозначность пьес начинает разрушаться там, где автор достигает полноты и достоверности в создании характеров персонажей, в чем огромную роль играет такая черта, как наличие чувства юмора. Юмористическое отношение к жизни присуще прежде всего героям - оппонентам официальных взглядов, таким, как Дулма из пьесы «Дулма бэригэнэй ааша», как Шалза из пьесы

«Шалзын эсэс». Юмор углубляет меру человечности отрицательных персонажей, придает их характерам сложность и неоднозначность, переводит острие авторского обличения с конкретных личностей на поиск социальных причин. В пределах одного акта автору не удается в полной мере сосредоточиться на причинах социального неблагополучия, он лишь приближается к ним, что можно увидеть в тяготении к жанру сатирической комедии (так автор обозначает жанры нескольких одноактных пьес), а также в остроте конфликтов «на злобу дня». Сфера юмора и плутовских проделок героев в ранней драматургии намечает один из путей, ведущих в дальнейшем творчестве к осознанию сложности человеческой природы, к созданию глубоких и эстетически значимых образов.

В разделе 1.2. «Жанровое своеобразие комедий Батожабая «Ход конем» и «Похождения Урбана»» рассматривается дальнейшая эволюция • комедийных жанров в творчестве драматурга. Автор определил жанр пьесы «Ход конем» как сатирическую комедию, и это, на наш взгляд, это один из ярких образцов данного жанра в бурятской драматургии. Конфликт этой пьесы лишь на первый взгляд традиционный для литературы того периода - конфликт «между консерватором и новатором». Глубинная основа пьесы заключается в критике и высмеивании двойной морали в обществе, когда на словах декларируется приоритет общественных интересов над личными, а на деле приоритет получают корыстные интересы личности, находящейся у власти. Все действие пьесы движется за счет неустанного стремления центрального персонажа Зайдана Хабитуевича к продвижению по служебной лестнице. Достижение власти становится идеалом жизни человека, что и является одним из объектов авторской сатиры. Сатирическому освещению подвергаются не только пороки отдельной личности приспособленчество, карьеризм, но и само общественное устройство. В творчестве Батожабая жанр комедии ползает различное воплощение: от сатирической, полемически заостренной («Ход конем») до просто юмористической, водевильной («Похождения Урбана»), В основу пьесы «Похождения Урбана» положены конфликты из бытовой сферы человеческой жизни, которые ранее уже осваивались автором в одноактных пьесах. Здесь

уже нет сатирического накала, стихия юмора скрепляет несколько разнородных сюжетных линий. Намечается некоторый драматизм в изображении главного героя Урбана, за шутовством и фарсом которого скрывается ранимая и страдающая душа, но автор не акцентирует на этом внимания, оставаясь в рамках легкой водевильно-фарсовой комедии.

В разделе также рассматриваются средства и приемы создания смеховой атмосферы в драматургии Батожабая. Стремление драматурга к юмористическому воспроизведению жизни - это не просто проявление избытка субъективности автора или героя. Юмор становится средством сокращения дистанции между изображаемым миром и зрителем, смех сближает, прощает, оправдывает героев, создается атмосфера свободного общения автора с читателем, зрителем. Юмор также выступает средством ухода от схематизма в построении образов, сферой проявления творческой свободы и в какой-то мере противостояния официозу. В комедиях Батожабая происходит «овеществление» авторской субъективности, происходящее весьма активно за счет устремленности творческой энергии к воспринимающему сознанию, за счет ее избытка и полноты.

В разделе 1.3. «Фольклорные традиции и природа батожабаевского смеха в эпических произведениях» анализ стихии юмора и сатиры в романе «Похищенное счастье» приводит к выводу о том, что это качество авторского мировосприятия во многом формируется на основе развития фольклорных традиций. Так, в романе можно проследить близкую фольклорной сатирическую типизацию образов богачей и представителей духовенства, характеристика которых неизменна. Также выявляются ситуации, которые построены по принципу сказочных, таков, к примеру, мотив двойного одурачивания богача в повествовании о розыгрыше Навана-Чингиза. Сам образ героя-хитреца восходит к бурятским бытовым сказкам. В трилогии можно выделить различные грани комического: от добродушно-насмешливого до сатирического, саркастического, насмешливо-ироничного. Ирония в этом ряду предстает как форма выражения авторской оценки. Также необходимо отметить, что со стихией смеха связано натуралистичное, физиологически сниженное, почти

гротескное изображение героев, некоторая фамильярность тона. У Батожабая нередко весьма сложно разграничить юмор и сатиру, границы между ними вполне проницаемы.

В ранней повести Батожабая «Песня табунщика», ставшей основой одноименного киносценария, нами также выделяются черты фольклорной поэтики. Юмористическое же начало в повести связано с ее светлым оптимистическим пафосом юности. Надо сказать, что при изображении современного писателю общества уже не могло быть такой явной опоры на традицию в типизации героев, создании комических ситуаций, как в историческом романе, и отметить преобладание своего, индивидуального в юмористическом пафосе произведения. Это можно усмотреть в построении драматически заостренных сцен, так, сцена приезда Тумэна в Москву, его устройства в гостиницу, где его приняли за казахского министра культуры, - как бы отрывок из сатирической комедии, сцена в гоголевском духе. Видимо, и в фильме обнаружился этот пафос, так как одна из рецензий так и называлась: «Почти комедия». Таким образом, юмористическая и сатирическая направленность текста батожабаевских произведений - это проявление авторской субъективности, сформированной традициями, своеобразной диалектики сочетания, игры и синтеза "своего" и "чужого" слова, общего и индивидуального миропонимания в общей стихии смеха. Юмор и сатира, реализуясь и в драматических, и в эпических произведениях Батожабая, сыграли большую роль в создании художественно значимых образов, в типизации героев, в обогащении идейного смысла произведений, в создании особой атмосферы их художественного мира. В творчестве Батожабая наглядно предстает развитие фольклорной традиции, ее обогащение неповторимым индивидуально-авторским видением мира, сочным и искрометным юмором.

Во второй главе «Синтез эпичности и драматизма в художественном мире Батожабая» также рассматривается взаимодействие в творчестве писателя объективного и субъективного факторов, традиций и авторского начала. Как отмечают исследователи, необходимость анализа субъективной стороны содержания вызывает «широко -распространенные • в

литературоведении и особенно в критике определения "эпичность", "лиризм", "драматичность", характеризующие в известной мере тип идейно-эмоциональной настроенности произведения.

Терминологически они напоминают литературные роды (эпос, лирика, драма), но не имеют с ними ничего общего по существу»1.

В художественном мире Батожабая мы выделяем два полюса, две грани синтеза: цельный охват действительности, восходящий к коллективному ыщ>оъос-приятию (эпичность мышления) и дискретное изображение дисгармонии

обособившегося человека и мира (драматизм). Эпический охват действительности предстает в трилогии «Похищенное счастье» и драме «Катастрофа», где воссоздается широкая картина народной жизни различных стран. Это почва для авторских размышлений в сфере идеологии, политики, поисков определяющих сил исторического развития. От них автор идет к размышлению о частной человеческой судьбе, о закономерностях индивидуальной жизни при изображении сюжетной линии Аламжи, центрального персонажа трилогии «Похищенное счастье», и Морхоя, героя драмы «Сердечные раны». Именно в смысле направленности авторских поисков мы выделяем путь синтеза эпического и драматического начал в художественном мире Батожабая, в особенности в трилогии «Похищенное счастье», где изображена ситуация исторического перехода на рубеже Х1Х-ХХ веков.

В разделе 2.1. «Грани эпического мышления Батожабая в трилогии «Похищенное счастье» и драме «Катастрофа»» выявляется определяющее значение фольклорных традиций в формировании у автора эпического взгляда на мир. Мышление Батожабая складывалось на фоне развитой фольклорной эпической традиции, которая представлена в самых различных жанрах: от улигеров до монументального эпоса «Гэсэр». Несомненно, на ментальном уровне этот фактор во многом формировал миропонимание автора.

Широкий эпический масштаб изображения наиболее ярко проявился в трилогии «Похищенное счастье», где национальная жизнь изображается на одном уровне с жизнью всего мира. Автор пытается освоить в едином русле своих поисков пространство

1 Руднева Е.Г. Пафос художественного произведения. - М., 1977. - С. 147.

самых различных стран и государств Евразии: монгольские степи, Тибет, Китай, Маньчжурия, Япония, Лондон, Берлин - таков пространственный диапазон трилогии. Замысел воссоздать жизнь, образ существования различных народов, сопоставить их в творческом сознании, создать цельную картину мира - сложная и не всегда разрешимая задача для художника нового времени. Всеохватность, к которой стремится автор в трилогии, по своему масштабу сродни охвату жизни в национальном эпосе, где осваиваются три мира: небесный, земной и подземный. Можно сказать, что автор также хотел построить «картину мирозданья» в начале XX века. Не всегда удается автору соблюсти общие принципы сопряжения жизни различных стран. Как сферу сближения, проводимую автором наиболее последовательно, надо отметить изображение жизни простого угнетенного народа, которое значимо в контексте революционной идеологии. Постижение жизни различных народов и государств, национальная проблематика, осознание идеологии как выражения общепринятых взглядов в государстве - все это составляет поле эпического охвата действительности автором.

Национальная проблематика имела большое значение в становлении жанра романа в бурятской литературе. В трилогии Батожабая она проявляется не только в изображении жизни своего народа на одном уровне с жизнью всего мира; отстаивание значимости национальной жизни усматривается в том, что именно она становится отправной точкой для исследования жизни вообще, узлом, где пересекаются многие сюжетные линии романа. В диссертации подробно анализируются сцены, где изображается бурятская народная жизнь,- массовые сцены выделяются в каждой книге трилогии. Целостность и гармоничность народной жизни, изображаемая в начале трилогии, сменяется картиной постепенного разлада, утраты гармонии, что связано с самой эпохой исторического перехода от патриархального уклада к новым формам.

В работе также анализируется временной охват трилогии, который представляет собой большой и насыщенный событиями исторический период, когда между государствами продолжается борьба за сферы влияния, вбирающая в свой круг все уголки

земного шара. В связи с этим исследуется роль и значение изображения в романе политической сферы, которое выходит за рамки историко-революционной тематики. Здесь диссертантом делается попытка более широкого толкования авторского замысла, как попытку осознать в целом историю XX века, понять, где истоки и нити взаимодействия разных стран и разных народов, а не только рассказать «о начале брожения в умах бурят - кочующих скотоводов»1. Огромный интерес писателя к интригам высшей власти, к политике, который прослеживается в трилогии, объясняется поисками общих закономерностей жизни, находится в русле философских исканий автора. Философское осмысление жизни реализуется в художественном толковании истории, когда все исторические события, поступки политических деятелей оцениваются через призму простой обыкновенной человеческой судьбы, поставленной во главу угла. В контексте эпически широкой картины жизни стран, государств и народов оформляется понимание человека как центра и сосредоточия, ценностного ориентира истории, обозначается интерес к человеческой судьбе, к закономерностям его жизни.

Такое понимание, устоявшееся в трилогии «Похищенное счастье», реализуется в дальнейшем творчестве писателя - в драме «Катастрофа». Здесь так же, как и в «Похищенном счастье», предстает сопряженность политических деяний и простой человеческой судьбы. Обращаясь к событиям периода культурной революции в Китае, Батожабай создает облик бездушной и жестокой власти. Борьба идей, политических концепций лежит в основе конфликта пьесы, где ставится вопрос о причинах народных страданий, основе его благоденствия. История, политика, взаимоотношения власти и народа, показанные с эпической широтой, позволяют писателю достигнуть глубоких философских обобщений. Появление драмы эпического плана в творчестве Батожабая является закономерным и объясняется «апелляцией к хранящемуся в глубине сознания современного человека

1 Найдаков В.Ц. Путь к роману. - Новосибирск, 1985. - С. 136.

коллективному, выверенному издревле опыту»1. . Исследователь эпической драмы В.Е. Головчинер отмечает, что «появление эпического начала в драме определяется не влиянием романа или каких-то других жанров и форм эпического рода, а возрождением и трансформацией в новых исторических условиях архаико-эпического, возникающего на границе фольклора и литературы мышления, - мышления, которое определяется интересом не только к отдельным, частным судьбам, но к поведению, проявлению - к событию многих и разных, равно важных лиц»2. И роману, и драме присущи такие качества, как эпичность, широта охвата, обращение к коллективному опыту при осознании «судьбы человеческой» в связи с «судьбой народной». Поиски ведут писателя от размышления о всеобщем, коллективном начале человеческого бытия к осмыслению частных судеб людей, от большой Истории к Человеку.

В разделе 2.2. «Поэтика повествования в трилогии "Похищенное счастье'1 (диалектика выражения авторской субъективности: от публицистичности и лиризма к драматизму)» проблема влияния традиций на формирование авторского сознания рассматривается в большей степени в аспекте формальном, то ссть на уровне повествования, тогда как в предыдущем разделе - в мировоззренческом плане. Повествование в трилогии Батожабая неоднородно, включает в себя различные по природе фрагменты. Прежде всего обращают внимание фрагменты, где предстает открытая авторская позиция. Истоки этого явления мы усматриваем во взаимодействии «поэтики адресата» литературы социалистического реализма (В.И. Тюпа) и традиции звучащего устного слова, в их общей активной направленности на воспринимающего субъекта. Идеологическое воздействие на читателя, присущее социалистической литературе в целом, осуществляется в публицистических отступлениях. В них выражаются агитационные, назидательные, просветительские устремления автора. Отступления в романс имеют сложный

1 Головчинер В.Е. Эпическая драма в русской литературе XX века. -Томск, 2001.-С. 10-11.

2 Там же. - С. 228.

характер, включают и лирическое начало, которое призвано подкрепить рассуждения и размышления автора, придать им силу художественного воздействия. Лирическое начало - составная часть проявления общей субъективности автора - открыто проявляет себя в повествовании в те моменты, когда необходимо прорываются глубинные идеи. Так, одна из самых устойчивых лирических линий романа связана с выражением национальной идеи, что рассматривается в диссертации на основе различных примеров. Выделяются также лирические отступления другого плана, связанные с описанием мира чувств героев, особенно близких автору, тех героев, которым он сопереживает. Особенности отступлений такого рода выявляются при анализе описаний, обращений к таким героям, как Наван-Чингиз. Ван-Тумэр, Жалма. Лирическое начало выражается и в субъективированной форме. Знаком авторских эмоций становится использование в прозаическом тексте поэтических приемов, многие из которых восходят к народно-поэтической образности.

Течение сюжетного времени прерывается не только отступлениями, но и вставными историями, которые различны по способу воспроизведения. С одной стороны, это повествование, где делаются обобщения многих событий, предстающих как вывод и итог, с другой стороны, это истории, тщательно, во всех подробностях изображаемые автором, где воспроизводится течение жизни. Как отмечал В.Ц. Найдаков, «крупным планом даются, тщательно, со многими красочными подробностями, живописуются отдельные частные события, сами по себе незначительные, но обретающие какую-то особенную художественную значимость, будучи поставлены в ряд других событий, происходящих в романс»1. С одной стороны, в этих подробно изображенных событиях, в зримости и живописности создаваемых картин, описаний можно увидеть влияние фольклорного эстетического сознания, с другой стороны, в воспроизведении жизни как текущей действительности проявляется романное начало. Возможно, что в освоении Батожабаем истинно романного повествования большую

1 Найдаков В.Ц. Даширабдан Батожабай. Литературный портрет. - Улан-Удэ, 1991.-С. 79.

роль сыграл его драматургический опыт: им был освоен драматический принцип построения действия, как происходящего здесь и сейчас, который уже в трилогии позволил изображать события в их незавершенности, как и требуют законы романного жанра. Если термин драматическое начало (драматизм) как характеристика содержания восходит, скорее, к определению драмы в смысле жанра, то, здесь, в анализе повествования, когда речь идет о построении сцен, об их чередовании по драматическому принципу, термин драматизм употребляется в формальном смысле, восходя к общему смыслу рода. Представляется необходимым теоретически и терминологически разграничить данные понятия, прояснить суть драматического принципа в прозе, закрепив за терминами драматизм и драматичность определенный смысл, но это задача выходит за рамки данного историко-литературного исследования. Отдельные сцены романа построены на основе драматургического конфликта, на столкновении героев. Наиболее драматичные положения, соответствующие осознанию сложных коллизий в жизни центральных персонажей, создаются благодаря тому, как автор пользуется правом авторского всеведения, распоряжается знанием и незнанием. В них автор-повествователь открыто себя не проявляет.

Таким образом, повествование в трилогии имеет сложную структуру, включая в себя отрывки различной природы, общим моментом является устремленность к открытости авторской позиции. Диалектика объективного и субъективного моментов претворяется в смене беспристрастного (драматического) повествования публицистическими, лирическими отступлениями, где прорываются авторские размышления и эмоции. Драматический принцип в прозе означает объективный показ только в определенном отношении. Драматизм, понимаемый как насыщенность повествования коллизиями различных чувств и страстей героев, - это как бы наглядный его уровень; более опосредованно и скрыто это качество авторского эмоционального мировосприятия характеризует субъективную сторону содержания художественного произведения.

В разделе 2.3. «Авантюрный сюжет и герой в контексте коллективного и индивидуального мировоззрения» выявляются

особенности авантюрного сюжета, тип авантюрного героя, их истоки, а также мировоззренческий смысл художественных явлений этого плана. Типологической чертой авантюрного сюжета является, на наш взгляд, определяющая роль в нем случая, что выражает концепцию стихийности жизни - жизни как моря свободы, в которую погружен индивид, не всегда способный выдержать ее «груз». Так, в череде роковых случайностей раскрывается жизнь Аламжи. Более жизнестоек в стихийной жизни авантюрный герой, в основе которого мы выделяем архетип плута. Взаимосвязь приключения и образа хитреца-обманщика очевидна. Уже в ранней драматургии разрабатывается подобный тип героя, чьи проделки не вызывают авторского осуждения. В трилогии это, прежде всего, образы английских шпионов Синга, Томаса, японского шпиона Ямадзуки, близок к ним и Осор-лама. Они вездесущи, постоянно меняют маски, и выражают такую систему ценностей, где ловкость и хитрость - необходимые качества для жизнестойкости. Также они выступают своеобразными антиподами тем героям, жизнь которых жестко детерминирована.

Эти герои находятся в промежуточном положении относительно других образов романа: между власть имущими и жертвами. С одной стороны, они деятельны, активны и изобретательны, с другой - они странствуют не по своей воле, жертвуя своей частной жизнью ради государственных интересов. Эволюция этих образов лежит в сфере реалистической типизации: они теряют в большинстве своем обаяние озорства, «рыцарей удачи», что вполне понятно в общем контексте историко-революционной тематики романа. В авантюрной линии трилогии и героях этого плана нами усматривается претворение восточных повествовательных традиций. Влияние литератур Востока, проникавшее в бурятскую литературу через переводные произведения, исследовалось бурятскими литературоведами А.Б. Соктоевым, Б.Д. Баяртуевым. То, что художественным сознанием Батожабая на глубинном уровне было усвоена восточная традиция авантюрного повествования, подтверждается и некоторыми мотивами и образами. Так, в связи с плутовскими образами Синга и Осора-ламы немаловажное значение имеет мотив странствующего монаха-бадарчина. Он, скорее всего, восходит к монгольским

литературным и фольклорным рассказам, где «носителем плутовской стихии часто выступает нищий бродячий монах (бадарчин), прежде всего в жанре бадарчинских сказов»1 .

В трилогии авантюрная линия повествования скрепляет и связывает огромное пространство различных государств и стран, кроме того, авантюрные герои (плуты-шпионы), обладая во многом лишь внешне определенным социальным статусом, несут с собой стихию свободы и случая, в которую выброшен абсолютизирующий свою индивидуальность человек. В контексте нашей общей задачи можно определить место авантюры как промежуточного звена между эпическим приятием мира и драматическим ее осознанием. Здесь уже происходит отторжение человека от его среды, и предстает его свободное плаванье в пучинах судьбы.

В разделе 2.4. «Символическая форма художественного синтеза в идейно-художественной структуре трилогии "Похищенное счастье"» прослеживается воплощение на глубинном уровне произведения национальной ментальности в толковании жизни и судьбы человека. Здесь осуществляется попытка определить художественную философию автора, прояснить особенности его мировоззрения, его поиски в религиозно-нравственной сфере. В основе подхода - анализ сюжетно-композиционной структуры трилогии для выявления устойчиво повторяющихся мотивов, ситуаций и образов и определения их смысла. Анализ этого более скрытого, неявного уровня произведения позволяет, на наш взгляд, приблизиться к постижению авторского мировоззрения во всей его полноте. Сложность же его можно увидеть, в частности, в отношении к религии. В публицистических отступлениях автор открыто выступает против традиционных воззрений своего народа, но его миропонимание в целом не может быть столь прямолинейным. Перевод названия трилогии «ТооригдэЬэн хуби заяан» - (букв. «Заплутавшая доля (судьба)»), но хуби заяаи - это еще и предопределение. Заяан, заяаха. заяашад - во всех этих словах есть предположение о существовании свсрхличной силы, то

1 Неклюдов С.Ю. Пути сложения сюжетного повествования в монгольской традиционной прозе. // Генезис романа в литературах Азии и Африки. -М„ 1980. - С. 192.

есть в самой модели национального мышления, реализуемой в языке, уже заложено религиозное понимание предопределенности человеческой жизни. Сопоставление открытой авторской позиции и более скрытых уровней произведения выводит к вопросу о сознательном и интуитивном началах художественного творчества, и именно второй план, на наш взгляд, наиболее соответствует выражению ментальности художника. Анализ устойчиво повторяемых ситуаций романа выявляет их важность, интуитивно сознаваемую автором. В диссертации выявляются и сопоставляются в разных книгах трилогии сюжетные ситуации явления «живого бога» и «человека перед лицом бога» и определяется их мировоззренческий смысл. Выявляется также неоднократно повторяющаяся сюжетная ситуация «просьба - отказ», внутренне метафоричная и созвучная ситуации «человек и бог».

Анализ сюжетной линии Аламжи и его семьи выявляет драматизм авторского осознания жизни и судьбы. В сюжетной линии главного героя Аламжи можно отметить «двойственную» мотивировку событий: дается как реальное, конкретное объяснение, так и решение в свете темы роковой судьбы, находящееся за рамками материалистического толкования. В трилогии прослеживается судьба трех поколений одного рода, и трагический разрыв семейных связей мыслится как вселенский разлад. Такое осознание воплощается в ситуации «роковой встречи /невстречи» героев, связанных кровной связью, в мотиве неузнавания. Автором допускается некоторое преувеличение условности: родители и дети роковым образом не узнают друг друга. В ряду ситуаций «роковой встречи/невстречи» героев выделяется и символический эпизод, когда Аламжи перед уходом к разбойникам видит на колу голову отца. Он служит предвестием его безысходного финала, ведь судьба сына в точности повторяет путь отца: от веры к безверию, от смирения к протесту. Понимание предопределенности человеческой жизни реализуется в системе сюжетных предвестий - таких образов и приемов, которые направляют ход развития действия по определенному руслу. «Сюжетные метафоры» (Ю.В. Шатин), повторяясь в различные моменты повествования, во-первых, объединяют его в русле единой авторской устремленности, во-вторых, позволяют вывести повествование на уровень философских

размышлений автора. Таков образ, возникающий в финале романа. Тсрой погибает, жизнь его в субъективированном повествовании сравнивается с кольцом свернувшейся ядовитой змеи: «Подобно ядовитой змее, свернувшейся кругом, грызущей свой хвост своими же ядовитыми зубами, весь жизненный путь Аламжи, приведя все к тем же адским страданиям или же к нищенской смерти, мучил его». («Хорото могойн сахариг боложо хэбтээд, оороо оорынгоо Ьуул хорото шудоврев хазажа байЬан вэрэгуйгеор, Аламжын бухы наЬанай ябадал тэрэниие уноехил тамын зоболондо гу. али дорой богоолой ухэлдэ асараад. тамалан байнал.»)1. Эта метафора -кольцо ядовитой змеи, поедающей саму себя, при сравнении с жизнью героя, выводит за грани сюжета, к буддийской идее жизни как круга - «сансары».

Онтологический смысл получают и образы, характеристики, где человек рассматривается в парадигме всего сущего, всех живых существ. Творческое сознание Батожабая как представителя народа, приближенного к естественным условиям природной жизни, с присущим чувственно-эмоциональным восприятием живого мира, органично включает в образный ряд романа сравнения, и метафоры, - образы символического ряда, возникающие из сопоставления мира природы и человека. Своеобразный параллелизм судеб человека и животного предстает в сопоставлении судеб Аламжи и верблюда в финале романа: «подобно двум ветвям одного дерева» («ганса модоной хоер гэшууЬэндэл»), завершают они свой земной путь, полный страданий. Сравнение с ветвями одного дерева сопрягает эти живые существа в одну парадигму, где человеческая жизнь не выделена из всеобщего потока жизни. Такой контекст рассмотрения жизни человека углубляет философский план произведения, помогает выразить ту «сокровенную» философию автора, которая таится в глубинных сферах сознания и выражается в подтексте произведения, и, будучи выражена в художественной форме, - наиболее истинна и проникновенна. Прежде всего, это подспудно зреющее понимание многомерности бытия, реализующееся в символизации. Символический уровень

1 Батожабаи Д. ТооригдэЬэн хуби заяан. - Улаан-Тдэ, 1985. с. 824 .

произведения определяет выход за рамки сюжетного действия, к философским обобщениям. Символизация находится в основе принципов создания образности у народа, не потерявшего ощущение слитности с миром природы, сохраняющего в чем-то древнее, архаичное, мифологическое сознание. В нем мир реальных вещей символизируется: реализуется представление о нераздельной связи различных уровней бытия, отсутствуют концентрация и ограничение жизни кругом биологической, физиологической жизни людей. Философское понимание взаимосвязи всего сущего, тождество и подобие большого и малого, внутреннего и внешнего реализуется в символизации. Символ, понимаемый как отражение «внутренней закономерности» вещей (А.Ф.Лосев), в литературном произведении предстает не только средством образности, но и выражением авторского мировоззрения. В национальной традиции символичны количественная мера вещей, пространственное расположение, одухотворен мир вещей и природы. Все это воплощено в богатстве национального языка, который является хранителем духовного творчества народа на всем протяжении его развития. Описанное мышление в полной мере присуще и художнику, владеющему всем богатством языка, который становится своеобразным кодом в расшифровке тайн бытия, в постижении человеческой души.

В разделе 2.5. «Драматическое осознание личности и судьбы в трилогии "Похищенное счастье" и драме "Сердечные раны'" (опыт сопоставления романного героя и героя драмы)» также продолжается анализ авторского толкования человеческой жизни и судьбы, но в несколько ином ракурсе. Сопоставление Морхоя -героя драматического произведения и героя романа «Похищенное счастье» Аламжи позволяет выявить сходные типологические черты, такие как одиночество героя, непрочные связи с окружающими людьми, огромные жизненные испытания, верность однажды выбранному чувству. Сходство судеб Аламжи и Морхоя имеет истоком авторскую концепцию жизни человека как драмы, их судьба созвучна авторским переживаниям. И в драме, и в трилогии есть моменты, когда героям присваиваются биографические факты жизни самого автора, в этом усматривается своеобразное «примеривание» на себя другой судьбы и «проецирование» евоей

жизни на жизнь героя. Это касается не только каких-то внешних деталей, можно говорить о некотором духовном родстве автора и героя, так как автором философски осознается отчуждение личности, усиливающееся в XX веке.

В заключении формулируются выводы по теме диссертации. Художественный синтез в творчестве Батожабая осуществляется на разных уровнях, имеющих одну общую основу -диалектику объективного и субъективного факторов в творчестве. Субъективное, авторское начало, позиция, идейно-эмоциональная оценка, мировоззрение автора определяются нами на фоне национальных художественных традиций. Они сыграли большую роль в формировании мышления писателя, художественных особенностей прозы. На основе традиций формируется индивидуально-авторский взгляд на мир, его художественная философия. Время еще высветит новые подходы и толкования в исследовании художественного мира Батожабая - писателя, сыгравшего огромную роль в становлении национальной литературы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Природа юмора и сатиры в романе Батожабая «Похищенное счастье» // Вестник БГУ. Серия Филология. Вып. 3. Улан-Удэ, 1999. С. 115-121.

2. Комическое и трагическое в романе Д. Батожабая «Похищенное счастье» // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т.З: Языки. Фольклор. Литература. Улан-Удэ, 2000. С. 290-295.

3. К проблеме автора в романе // Исторические и политические науки. Литература: Сборник трудов молодых ученых Байкальского региона. Улан-Удэ, 1999. С. 127-131.

4. Лирическое как синтез универсального и национального в творчестве Батожабая // Россия-Азия. Проблемы интерпретации текстов русской и восточной культур. Улан-Удэ, 2002. С. 138140.

5. Художественное своеобразие прозы Д. Батожабая (по роману «Похищенное счастье») // Вестник БГУ. Серия Филология. Вып.6. Улан-Удэ, 2002.

(

Подписано в печать 22.05.2003. Формат 60x84 1/16. Усл. печ. л. 1,28. Тираж 100. Заказ 687. Издательство Бурятского государственного университета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а.

I 1 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Фролова, Ирина Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Юмор и сатира в творческой эволюции Батожабая: взаимодействие традиционного и индивидуально-авторского начал.

1.1 Роль юмора в становлении идейно-художественной структуры одноактных пьес.

1.2 Жанровое своеобразие комедий Батожабая «Ход конем» и «Похождения Урбана».

1.3 Фольклорные традиции и природа батожабаевского смеха в эпических произведениях.

Глава 2 Синтез эпичности и драматизма в художественном мире Батожабая.

2.1 Грани эпического мышления Батожабая в трилогии «Похиin щенное счастье» и драме «Катастрофа».

2.2 Поэтика повествования в трилогии «Похищенное счастье» (диалектика выражения авторской субъективности: от публицистичности и лиризма к драматизму).

2.3 Авантюрный сюжет и герой в контексте коллективного и индивидуального мировоззрения.

2.4 «Символическая» форма художественного синтеза в идейно-художественной структуре романа «Похищенное счастье».

2.5 Драматическое осознание личности и судьбы в трилогии * «Похищенное счастье» и пьесе «Сердечные раны» (опыт сопоставления романного героя и героя драмы).

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Фролова, Ирина Владимировна

Художественный мир, созданный бурятским писателем Даширабданом Батожабаем - прозаиком и драматургом, представляет собой сложное единство различных граней и противоположностей. Талант Д. Батожабая был всеобъемлющ и универсален: драматическое представление о жизни сочеталось с эпическим видением мира, не чужд был автор и лирической проникновенности. Думается, весь этот широчайший потенциал был заложен первоначально в его творческом даре. Так, эпическое видение мира, в полной мере претворившееся в вершинном произведении творчества - трилогии «Похищенное счастье», восходит к развитым фольклорным эпическим традициям. Не случайно первой пробой пера Батожабая стало освоение эпического в поэме «О юном баторе Сэнгэ и его друге Сунды Мэргэне». Постоянный интерес и любовь автора к драме, драматическому изображению жизни предопределены как особенностями индивидуального мировидения, так и жизненным опытом артиста. Нам представляется, что драматизм у Батожабая -проявление именно индивидуального авторского начала, особенность его осознания жизни. Синтез эпического мышления и драматического осознания жизни - вот основное направление, в котором претворяется взаимодействие традиционного и новаторского, коллективного и индивидуального, объективного и субъективного начал творчества писателя. Художественный синтез свойствен опыту всех художников XX века, творчество Батожабая представляет собой один из его вариантов, в нем воплощено «единство противоположностей, слияние разнонаправленных творческих энергий в одном русле, в одном направлении.» (15. С. 7). В произведениях Батожабая, как эпических, так и драматических, ярко выражена художническая субъективность, которая «заключается не в самой по себе эмоциональности, а в ее направленности на чувственно воспринимаемые формы жизни, на мир в его эстетической явленности» (147. С. 14). Субъективность автора проявляется в экспрессивности стиля писателя, в таких эстетических доминантах его творчества, как юмор, сатира, драматизм и лиризм. Активность автора, определившая и юмористическое изображение жизни, и драматическое соучастие, и лирическое сопереживание, публицистический накал многих страниц творчества, формируется в контексте «поэтики адресата» социалистического реализма, «складывающейся на фундаменте идеологической установки», когда «.поэтика начинает определяться в первую очередь предполагаемым характером воздействия на предполагаемую аудиторию» (140. С. 357-358). Исследуя грани художественного синтеза в творчестве Батожабая, считаем необходимым проследить генезис и реализацию этих линий, выявить их диалектическую взаимосвязь.

Актуальность исследования продиктована потребностями современного этапа развития литературоведения, когда идет поиск в определении философской базы исследований и методологии. Анализ субъективной стороны содержания художественного произведения важен как исследование одной из сторон проблемы автора, остающейся актуальной на протяжении достаточно большого периода и имеющей кардинальное значение в разграничении различных литературоведческих подходов. Кроме того, в условиях современных интеграционных процессов в культуре важным становится осознание проблемы синтеза вообще и художественного синтеза в частности. Актуальной задачей в таком контексте является рассмотрение и выявление своеобразия национальной картины мира, воплощения национальной ментальное™ в художественном слове, для чего необходим целостный анализ глубинных уровней произведения, раскрывающих авторское миропонимание и мироощущение во всей его полноте.

Цель диссертации: определить своеобразие художественного синтеза в творчестве Батожабая, обозначить те национальные художественные традиции, которые имели основополагающее значение в формировании художественного мышления Батожабая, не только установить «роль и границы предания в процессе личного творчества» (А.Н. Веселовский), но и попытаться осознать закономерности формирования «личного творчества».

Задачи исследования: Общей задачей исследования является определение основных эстетических доминант творчества Батожабая, которые связаны с выражением авторской субъективности, и особенностей их претворения в художественной ткани произведений. Выявляя закономерности формирования типологических черт художественного мышления писателя, при определении роли национальных художественных традиций в этом процессе, попытаемся уяснить такую категорию, как национальная ментальность художника. Важно также, анализируя субъективную сторону содержания художественного произведения, проследить ее воплощение в идейно-художественной структуре произведений. К общей задаче также относится выявление роли и значения творческой индивидуальности художника, его таланта в создании художественной картины мира.

Общие задачи обусловили конкретные задачи исследования, которые можно сформулировать следующим образом:

1. Раскрыть особенности юмора и сатиры в творчестве Батожабая, закономерности формирования этого качества художественного мышления на материале его драматических и эпических произведений, проследить художественные истоки этого явления и роль индивидуально-авторского начала.

2. Определить пути синтеза в художественном мире писателя, выделяя как полюсы эпическое и драматическое начало, при этом выяснить и разграничить функционирование этих терминов в родовом и в более общем смысле как категории, характеризующие авторское сознание. Выявить их смысл и философское содержание при характеристике художественного мира Батожабая.

3. определить фольклорные истоки формирования эпического в творчестве Батожабая, выявить грани его эпического мышления при анализе его романа-трилогии и эпической драмы.

4. проследить взаимодействие фольклорных начал и традиций реалистического искусства в поэтике прозы Батожабая, раскрыть роль и значение авторской позиции в формировании таких особенностей повествования, как публицистичность, лиризм, драматизм.

5. Раскрывая художественную философию писателя, определить роль и значение авантюры и героев авантюрного плана в структуре его произведений, выделить истоки этого явления в традиции.

6. Выявить воплощение философских поисков автора при осмыслении частной судьбы человека в идейно-художественной структуре произведения, выделяя устойчивые средства и приемы художественной образности.

7. Раскрыть роль авторского миропонимания как общего, синтезирующего начала в произведениях, различных по родо-жанровому признаку.

Научная новизна исследования и степень изученности проблемы

Данная работа представляет собой первый опыт диссертационного исследования творчества Батожабая, попытку целостного анализа «творческих энергий» автора, пронизывающих как эпическое, так и драматическое творчество художника. Говоря о степени изученности творчества Батожабая, надо отметить, что опыт анализа всего творчества писателя представлен только в монографии В.Ц. Найдакова «Д. Батожабай. Литературный портрет», имеющей характер глубокого и всестороннего литературно-критического обзора творчества писателя. Ряд интересных наблюдений содержится в статьях Ц.-А. Н. Дугарнимаева, Г.О. Туденова. Отдельные аспекты творчества Д. Батожабая изучались в трудах А.Б. Соктоева, С.И. Гармаевой, Ш-Н.Р. Цыденжапова, С.Г. Осоровой. Эпическое новаторство Батожабая - в центре внимания А.Б.Соктоева; мотив странствий и страдания как сюжетообразую-щий в бурятском романе рассматривается на примере творчества Батожабая в трудах С.И.Гармаевой; с точки зрения философии изучается творчество Батожабая в работе Ш.-Н.Р.Цыденжапова; вопросы психологизма, углубленного показа внутреннего мира человека анализируются в трудах С.Г.Осоровой, своеобразие драматического творчества Батожабая в ряду других бурятских драматургов раскрывается в монографии о бурятской советской драматургии В.Ц.Найдакова и С.С.Имихеловой. В нашем диссертационном исследовании изучаются эстетические доминанты и константы, отразившие структуру авторского сознания, его художественного мышления. Научная новизна работы заключается в определении закономерностей формирования художественного мира Д. Батожабая.

Методологическая основа диссертации - труды литературоведов М.М.Бахтина, Е.М.Мелетинского, А.Ф.Лосева, Г.Н.Поспелова, Г.Д.Гачева, Б.А.Успенского, В.Е.Хализева, В.И.Тюпы, Ю.В. Шатина. Методология исследования основана на принципах художественно-эстетического, проблемно-типологического анализа и продиктована задачами исследования. Для обозначения таких понятий, как юмор и сатира, эпичность и драматизм мышления, лиризм и т. п., в литературоведении подводится различная теоретическая база. Так в традиции, идущей от Гегеля и Белинского, в работах Г.Н.Поспелова и его последователей эти понятия изучают как «пафос», современные исследователи определяют их как «типы художественного содержания» (И.Ф.Волков), как «модусы художественности» (В.И.Тюпа), то есть в этой сфере литературоведения идут поиски как в терминологии, так и в теории. Не ставя под сомнение наличие в художественном произведении авторской «интенции», направленной на мир творческой энергии, мы делаем попытку ее выявления в структуре произведения. Нам представляется, что такой анализ, синтезирующий различные литературоведческие подходы, обоснован и позволяет углубить теоретическое осознание проблемы автора, авторского начала в произведении. Мы выявляем закономерности формирования того или иного пафоса в творчестве Батожабая на фоне исторически развивающихся традиций бурятской литературы, т.е. с позиций исторической поэтики.

Объект исследования - процесс развития бурятской литературы в 5070-х годах XX века.

Предметом исследования является творческая эволюция Д. Батожабая, в художественном мире которого воплотились основные тенденции развития бурятской литературы 50-70-х годов, поиски художников в обретении ими индивидуально-авторского стиля.

Материал исследования представляет собой драматические и эпические произведения Батожабая, написанные и изданные в разные периоды его творчества. Это одноактные пьесы Батожабая, написанные для художественной самодеятельности, комедии «Ход конем» и «Похождения Урбана», драма «Сердечные раны» и драма «Катастрофа», последняя из репертуарного сборника Бурятского Академического театра драмы, так как издана пьеса не была. Из эпического творчества Батожабая для анализа взяты повесть «Песня табунщика», ставшая основой для одноименного киносценария, и трилогия «Похищенное счастье». Объектом диссертационного исследования стали не только наиболее репрезентативные произведения Батожабая, такие как трилогия «Похищенное счастье», но и ранние произведения - одноактные пьесы, позволяющие проследить творческую эволюцию писателя.

Практическая значимость работы. Материалы исследования могут быть применены при чтении курсов по бурятской литературе, спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Батожабая в практике вузовского и школьного преподавания, а также в дальнейшей разработке проблем, связанных с анализом творчества бурятских писателей советской эпохи.

Апробация исследования осуществлялась на кафедре литературы Бурятского государственного университета в практике чтения курса литературы

Бурятии и спецкурса «Поэтика бурятского романа», а также в работе ежегодных научно-практических конференций преподавателей БГУ(1999- 2001), международных научных конференций «Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций» (Улан-Удэ, 2000), «Россия-Азия: проблемы интерпретации текстов русской и восточной культур» (Улан-Удэ, 2002).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза и драматургия Д. Батожабая: поиски художественного синтеза"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество Даширабдана Одбоевича Батожабая представляет собой одну из ярких страниц в истории бурятской литературы. Оно показательно и значимо не только в контексте литературного процесса Бурятии 50-70-х годов, но и в общем контексте развития литератур народов РФ, как олицетворение поисков художника, сумевшего осознать в своем творчестве проблемы и требования современности, с одной стороны, и вместе с тем сохранить в новых условиях национальное духовное наследие, развить и углубить художественные традиции своего народа.

В нашем диссертационном исследовании предпринята попытка целостного анализа творчества Батожабая в плане выявления особенностей его художественного мышления, тех «творческих энергий», которые формировали художественный мир писателя, породили еще один вариант художественного синтеза XX века. В процессе становления художника исходным тезисом становится искусство социалистического реализма, изучение которого сегодня с новых позиций остается актуальной задачей для исследователя национальных литератур. Взаимодействие поэтики социалистического реализма и национальных художественных традиций выразилось в формировании как общих принципов осмысления и воспроизведения действительности, так и идейно-эмоциональной ее оценки, субъективной стороны творчества.

Наиболее очевидным качеством художественного мышления Батожабая является стихия юмора и сатиры. Проявляясь уже в раннем творчестве Батожабая, юмор и сатира сыграли большую роль в создании живых и полнокровных образов, выходящих за рамки свойственной литературе социалистического реализма оппозиции положительных и отрицательных образов. Соотношение юмора и сатиры определяет жанровое своеобразие пьес драматурга. Так, расхождение в социалистическом обществе между декларируемыми высокими лозунгами и действительностью, где процветают карьеризм и чинопочитание, а также некомпетентность власти, титанические усилия личности для достижения цели, далекой от какого-либо идеала, становятся объектом авторского высмеивания в сатирической комедии «Ход конем». Комизм ситуаций, положений, игра слов определили водевильно-фарсовый характер жанра пьесы «Похождения Урбана», хотя здесь слегка намечается более драматичная и глубокая линия в трактовке образа главного героя. Юмор и сатира в драме становятся сферой сближения автора и читателя (зрителя), ведь именно здесь осуществляется эмоциональное единение - первый шаг к пониманию; смех несет в себе солидаризирующее начало. Исследование природы комического начала в эпических произведениях Батожабая приводит к вопросу о генезисе этого явления. Построение отдельных сцен по типу фольклорных сказочных и анекдотических ситуаций, образы, близкие образам хитрецов и обманщиков бытовой сказки, сатирическая типизация образов богачей и духовенства, также восходящая к фольклору, характер юмора позволяют сделать вывод, что данное свойство авторского изображения жизни во многом сформировано народной традицией. В творчестве Батожабая предстает и развитие этой традиции, ее обогащение неповторимым индивидуально-авторским видением мира, сочным и искрометным юмором. Это можно увидеть во многих произведениях художника, и особенно в его драматургии, где автор на материале живой современности создает комические образы и ситуации.

Воплощение традиций происходит на разных уровнях; так, в построении пространства в трилогии «Похищенное счастье» ведущее значение имели фольклорные эпические традиции. Они также определили формирование у автора эпического взгляда на мир. Постижение народного мировоззрения, изображение жизни различных народов и государств, национальная проблематика, осознание идеологии как выражения общепринятых взглядов в государстве - все это составляет поле эпического охвата действительности автором. В этом контексте Батожабай показывает индивидуальную, обособившуюся от общества личность, поиски ею своей доли, своего счастья (рсуби заяан). Жизнь и судьба личности осознаются автором драматически. В художественном мире Батожабая мы выделяем и два таких полюса, две грани синтеза: цельный охват действительности, восходящий к коллективному ми-ровос-приятию (эпическое начало) и дискретность изображения дисгармонии обособившегося человека и мира (драматическое начало). Драматизм предстает как воспроизведение перипетий человеческой судьбы, как изображение страстей самоценной личности, не признающей какой-либо сверхличной силы. Для автора осознание противоречия человека и действительности тем более драматично, что в самой модели национального мышления, pea-лизуемой в языке, уже есть предположение существования сверхличной силы: хуби заяан - это не только доля, судьба, но и предопределение. Не случайны в таком контексте поиски автора в религиозной сфере, где можно увидеть открытый спор с традиционными воззрениями своего народа, и воплощение на глубинном уровне произведения национальной ментальности в толковании жизни и судьбы. Поэтому становится важен анализ сюжетно-композиционной структуры трилогии для выявления устойчивых мотивов, ситуаций и образов. Сопоставление открытой авторской позиции и более скрытых уровней произведения выводит к вопросу о сознательном и интуитивном началах художественного творчества, и именно второй план наиболее соответствует выражению ментальности художника. В общем направлении авторского поиска - от эпичности к драматизму большое значение и смысл получает авантюрный сюжет. Авантюрный сюжет воплощает концепцию стихийности жизни - жизни как моря свободы, в которую погружен индивид, не всегда способный выдержать ее «груз». Анализ устойчивости авантюрных мотивов в творчестве Батожабая приводит к выводу, что эта особенность, будучи выражением индивидуально-авторского начала в произведении, также восходит к традиции, а именно к восточной повествовательной традиции. Диалектика взаимодействия объективного и субъективного в художественном творчестве, традиций и авторского начала претворяется также и в повествовательной поэтике Батожабая, где также прослеживается взаимодействие фольклорных и реалистических принципов, выделяются стороны от открытой авторской позиции (публицистичность и лиризм) до драматически построенных сцен. Если термин драматическое начало (драматизм) как характеристика содержания восходит, скорее, к определению драмы в смысле жанра, то, здесь, в анализе повествования, когда речь идет о построении сцен, об их чередовании по драматическому принципу, термин драматизм употребляется в формальном смысле, восходя к общему смыслу рода. Данное положение подтверждается и при сопоставлении романного героя и героя драмы, где драматизм в содержательном значении слова имеет истоком авторское осознание жизни.

Художественный синтез в творчестве Батожабая осуществляется на разных уровнях; а их общей основой является отражение диалектики объективного и субъективного факторов в творчестве. В художественном мире Батожабая предстает поиск, соответствующий философским исканиям XX века. В нашей диссертационной работе исследованы не все произведения писателя, но, так или иначе, все они могут быть вписаны в структуру предложенной нами интерпретации его творчества. Исследование художественного мира Батожабая, как писателя, сыгравшего огромную роль в становлении национальной литературы, неисчерпаемо, время еще высветит новые подходы к нему и новые его толкования.

Список научной литературыФролова, Ирина Владимировна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Батожабай Д. Адуушанай дуун. - Улаан-Тдэ,1955. - 175н.

2. Батожабай Д. Сказание о храбром баторе Сэнгэ и его друге Сунды-Мэргэне. Улан-Удэ, 1988. - 144с.

3. Батожабай Д. Шалхуу Рабданай хоореон. Улаан-Тдэ, 1991. - 114н.

4. Батожабай Д. Зужэгууд. Улаан-Тдэ, 1981. - 224н.

5. Батожабай Д. Дойбод сохилго. Пьесэнууд. Улаан-Тдэ, 1958. - 160н.

6. Батожабай Д. Дулма бэригэнэй ааша. Улаан-Тдэ, 1964. - 70н.

7. Батожабай Д. Катастрофа. Архив Бурятского Государственного Театра драмы. - 1979.

8. Батожабай Д. Хуби заяан бии юм гу? Улаан-Тдэ, 1962. - 311н.

9. Батожабай Д. ТееригдэЬэн хуби заяан. Улаан-Тдэ, 1985. - 832 н.

10. Батожабай Д. Уулын буургэдууд. Улаан-Тдэ, 1976. - 228н.

11. Батожабай Д. Муу хара мэхэ // Буряад Тнэн, 1997. Июлиин 9.

12. Батожабай Д. Зайдан хайшан гээд ноен болооб // Байгал, 1973, №2. -н.158-160.

13. Батожабай Д. Похищенное счастье. М., 1973. - 598с.

14. Батожабай Д. Горные орлы. Роман. Воспоминания. Улан-Удэ, 2001. -311с.

15. Список использованных источников и литературы

16. Андреев Л. Художественный синтез и постмодернизм // Вопросы литературы, 2001, январь-февраль, с.З 38.

17. Анастасьев Н.А. Продолжение диалога. Советская литература и художественные искания XX века. М., 1987.- 432с.

18. Алиева С.У. Национальная идея и эстетика социалистического реализма. // Нация. Личность. Литература. Вып. 1. М., 1996. с. 67 - 81.

19. Бальбуров Э.А. Поэтика лирической прозы: 1960-е—1970-е годы. -Новосибирск, 1985. 132с.

20. Балданов С.Ж. Художественная деталь в бурятской прозе. Улан-Удэ, 1987. - 173с.

21. Балданов С.Ж. Народно-поэтические истоки национальных литератур Сибири. (Бурятии, Тувы, Якутии). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. Улан-Удэ, 1995.

22. Баяртуев Б.Д. Мотивы и сюжеты «Панчатантры» в бурятской литературе дооктябрьского периода. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Улан-Удэ, 1987. - 25с.

23. Баяртуев Б.Д. Трансформация сюжета рассказа из «Панчатантры» в творчестве бурятских писателей. // Развитие социалистического реализма в бурятской литературе. Новосибирск, 1985.- с. 129-143.

24. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - 502с.

25. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. - 318с.

26. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья. М. 1990. - 541с.

27. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. - 444с.

28. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М., 1983.- 191с.

29. Белая Г.А. Советский роман-эпопея. // Соцреалистический канон. Санкт-Петербург, 2000. - с.853-873.

30. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды. Драматическая поэзия. // О драме и театре. М., 1948.-е. 88-98.

31. Богданов А. Н. На рубеже эпоса и драмы. Челябинск, 1984. - 72с.

32. Бонецкая Н. К. О методологии анализа образа автора. // Методология анализа литературного произведения. М., 1988. - с.60 - 85.

33. Большакова А.Ю. Теории автора в современном литературоведении. // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.57, 1998. № 5. С. 15

34. Васильева А.В. Историзм, народность, общечеловеческое в историческом романе Бурятии. Улан-Удэ, 1996. - 117с.

35. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. - 406с.

36. Взаимодействие жанров в художественной системе писателя. М., 1982. -177с.

37. Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе. -Свердловск, 1988,- 141с.

38. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1978.-264с.

39. Воспоминания о Даширабдане Батожабае. Улан-Удэ, 1996. - 88с.

40. Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж, 1976. - 166с.

41. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986. - 573с.

42. Гармаева С.И. Типология художественных традиций в прозе Бурятии. -Улан-Удэ, 1997. 170с.

43. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия космос кочевника, земледельца и горца. - М., 1999. - 368с.

44. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Космо психо - логос. - М., 1995.- 480с.

45. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. М., 1968.- 302с.

46. Головчинер В.Е. Эпическая драма в русской литературе XX века. -Томск, 2001. 241с.

47. Горницкая Н.С. Кино литература - театр: к проблеме взаимодействия искусств. - Л., 1984. -71с.

48. Гринцер П.А. Две эпохи романа. // Генезис романа в литературах Азии и Африки. М., 1980. - С.3-44.

49. Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Улан-Удэ, 1996. Вып. 2,ч. 1 - 100с., ч. 2- 104с.

50. Голубков М.М. Утраченные альтернативы: формирование монистической концепции советской литературы. М., 1992. - 202с.

51. Джамбинова Р.А. Авторская личность в монголоязычных литературах. // Нация. Личность. Литература. Вып.1. —М., 1996. с.250-253.

52. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе 19 20 в. - М., 1991.- 379с.

53. Драма и драматический принцип в прозе. Л., 1991. - 125с.

54. Дземидок Богдан. О комическом. М., 1974. - 223с.

55. Добренко Е. Формовка советского читателя: социальные и эстетические предпосылки рецепции. СПб., 1997. - 321с.

56. Добренко Е. «Занимательная история»: исторический роман и социалистический реализм.// Соцреалистический канон. СПб., 2000. — с. 874-896.

57. Жанрово-композиционное своеобразие реалистического повествования. -Вологда, 1982.-175с.

58. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности. -М., 1996.- 341с.58.3аятуев Г.-Н. 3. Цанид-хамбо Агван Доржиев.- Улан-Удэ, 1991.- 46с.

59. Избавление от миражей. Социалистический реализм сегодня. М., 1990. -416с.

60. Имихелова С.С. Лирико-субъективное начало в бурятской драматургии 1970-1980-х гг. // Творческое наследие ученых-литературоведов. Улан-Удэ, 2001.- с.87-93.

61. Имихелова С.С. Специфика проявления романтического мышления в бурятской и якутской драматургии.// Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Языки. Фольклор. Литература. -Т.З. Улан-Удэ, 2000 - с.233-237.

62. Имихелова С.С. О современной бурятской комедии. // Развитие социалистического реализма в бурятской литературе. Новосибирск, 1985.-с. 118-128.

63. История бурятской литературы. т. 3.- Улан-Удэ, 1997. - 296с.

64. История национальных литератур: перечитывая и переосмысливая. -М.,1995. Вып. 1.- 199с.

65. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. - 336с.

66. Караева З.Б. Формы эпического повествования в современной многонациональной прозе. Карачаево-Черкесск, 1988. - 119с.

67. Кожевникова II.Л. Типы повествования в русской литературе 19-20 в. -М., 1994. -336с.

68. Кожинов В.В. Происхождение романа. М., 1963. - 439с.

69. Коммуникативная и поэтическая функции художественного текста. -Воронеж, 1982. 167с.

70. Коржева П.Б. Язык юмора и сатиры. Алма-Ата, 1973. - 120с.

71. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М., 1972. -110с.

72. Кузнецов М.М. Советский роман. Пути и поиски. М., 1980. - 160с.

73. Лазарева М.А. Трагическое в литературе. М., 1983. - 119с.

74. Левидов А.И. Автор образ - читатель. - Л., 1983. - 350с.

75. Лейдерман Н.П. Движение времени и законы жанра: жанровые закономерности развития советской прозы 60-е 70-е годы. - Свердловск, 1982. - 256с.

76. Лизунова Е.Ф. Мастерство Мухтара Ауэзова. Алма-Ата, 1968.- с. 186 по: Османова З.Г. Встречи и преображения. Поэтика повествовательных жанров в контексте взаимосвязей национальных литератур. - М., 1993.-с.23.

77. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. -367с.

78. Лотман Ю.М. О содержании понятия «художественная литература» //Поэтика. Хрестоматия по вопросам литературоведения. М., 1992. - с. 523.

79. Литературное произведение и литературный процесс в аспекте исторической поэтики. Кемерово, 1988. - 189с.

80. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы: смех как мировоззрение и другие работы. СПб., 1997. - 510с.

81. Манн Ю.В. Об эволюции повествовательных форм. / / Известия РАН. Серия литературы и языка. 1992. Т. 51. № 1. с. 40-59.

82. Маркович В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический роман 19 века (30-е 50-е годы). - Ленинград, 1982. - 208с.

83. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. -М., 1986.-318с.

84. Мелетинский Е.М. Средневековый роман. М., 1983.- 304с.

85. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. - 407с.

86. Найдаков В.Ц., Имихелова С.С. Бурятская советская драматургия. -Новосибирск, 1987. 269с.

87. Найдаков В.Ц. Даширабдан Батожабай. Литературный портрет. Улан-Удэ, 1991. - 96с.

88. Найдаков В.Ц. Путь к роману. Новосибирск, 1985. - 260с.

89. Найдаков В.Ц. Становление, развитие и распад бурятской советской литературы (1917- 1995). Улан-Удэ, 1996. -106с.

90. Нация. Личность. Литература. М., 1996. -256с.

91. Неклюдов С.Ю. Пути сложения сюжетного повествования в монгольской традиционной прозе. // Генезис романа в литературах Азии и Африки. -М., 1980.-с. 179-213.

92. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976. - 359с.

93. Новые тенденции в современной литературе Бурятии. Улан-Удэ, 1988. -174с.

94. Николаев П.А. Историзм в художественном творчестве и литературоведении. М., 1983. - 366с.

95. Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996. - 464с.

96. Палиевский П.В. Литература и теория. М., 1978. - 284с.

97. Пензин С.Н. Кино в системе искусств: проблема автора и героя. -Воронеж, 1984. 186с.

98. Пискунов В. Советский роман-эпопея. М., 1976. - 366с.

99. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1986.-478с.

100. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. М., 1983. - 536с.

101. Поиски нового в изучении литератур народов СССР. Улан-Удэ, 1991. -91с.

102. Проблема автора в художественной литературе. Воронеж, 1972. - т. 125.- 160с.

103. Проблемы взаимосвязи литературы и фольклора. Воронеж, 1984. -136с.

104. Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. т. 3. - Улан-Удэ, 2000. - 320с.

105. Проблемы исторической поэтики литератур Востока. М., 1988. - 311с.

106. Проблемы личности автора в художественном произведении на материале зарубежной литературы. Владимир, 1982. - 150с.

107. Проблемы нравственно-психологического содержания в литературе и фольклоре Сибири. Иркутск, 1986. - 182с.

108. Путилов Б.Н. Эпическое сказительство. Типология и этническая специфика. М., 1997. - 295с.

109. Пюрвеев В.Д. От фольклора к литературе. // Творческая индивидуальность писателя и фольклор. Элиста, 1985.- с. 105-121.

110. Руднева Е.Г. Пафос художественного произведения. М., 1977. - 164с.

111. Санжина Д.Д. Язык бурятских исторических романов. Улан-Удэ, 1991.- 131с.

112. Сахиров Ф. Неистовый Батожабай. // Д. Батожабай. Горные орлы. Роман. Воспоминания.- Улан-Удэ, 2001.- с. 185-202.

113. Силантьев И.В. От героя сказки к герою романа. // Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. - с. 373-376.

114. Скороспелова Е. Русская советская проза 20-х 30-х годов: судьбы романа. - М., 1985. - 263с.

115. Современный роман: опыт исследования. М., 1990. - 285с.

116. Содержательность художественных форм. Куйбышев, 1987. - 182с.

117. Соктоев А.Б. Становление художественной литературы Бурятии дооктябрьского периода. Улан-Удэ, 1976. - 491с.

118. Соктоев А.Б. О монголо-бурятских «обрамленных повестях». //Бурятская литература. сб. ст. - Улан-Удэ. Труды, вып. 6. 1972. - 198с.

119. Соктоев А.Б. Развитие эпических традиций бурятской советской прозы в трилогии Д. Батожабая «Похищенное счастье». //Вопросы литературы народов СССР. Вып. 3. Киев-Одесса, 1977. - с. 40 - 47.

120. Соктоев А.Б. Хоца Намсараев. Путь к эпосу социалистического реализма. Улан-Удэ, 1991. - 214с.

121. Соцреалистический канон. Санкт-Петербург, 2000. - 1040с.

122. Специфика жанров в литературах Центральной и Восточной Азии. -М., 1985.-261с.

123. Старикова Г.Н. Поэтика бурятской сатиры. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - М., 1979 -26с.

124. Султанов К.К. Динамика жанра. Особенное и общее в опыте современного романа. М., 1989. - 153с.

125. Сэндэжавын Дулам. Система символик в монгольском фольклоре и литературе. Автореферат диссертации на соискание степени доктора филологических наук. - Улан-Удэ, 1997. - 49с.

126. Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. -Воронеж, 1981. 148с.

127. Сюжет и художественная система. Даугавпилс, 1983. - 156с.

128. Рымарь Н.Г. Поэтика романа. Куйбышев, 1990. - 252с.

129. Тамарченко Н.Д. Типология реалистического романа. Красноярск,1988.- 195с.

130. Типология традиционных жанров бурятского фольклора. Улан-Удэ,1989,- 154с.

131. Творческая индивидуальность писателя и фольклор. Элиста, 1985. -169с.

132. Творческое наследие ученых-литературоведов. Улан-Удэ, 2001. -142с.

133. Топоров В. «Бесы» для бедных. Тенденциозный роман наших дней. Звезда, 1989, №12. с. 194-202.

134. Тынянов Ю.М. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. - 575с.

135. Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ). М., 2001,- 192с.

136. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения. Красноярск, 1987. 224с.

137. Тюпа В.И. Альтернативный реализм.// Избавление от миражей. Социалистический реализм сегодня. М., 1990. - с. 345 - 372.

138. Успенский Б А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология художественной формы. М., 1970. - 225с.

139. Федь Н. Жанры в меняющемся мире. М.,1989. - 544с.

140. Фольклор и литература (проблема их творческих взаимоотношений). -М., 1982.- 149с.

141. Формы раскрытия авторского сознания. Воронеж, 1986. - 132с.

142. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.-448с.

143. Фуксон Л.Ю. К понятию юмора. // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики. Кемерово, 1986. - с. 128-134.

144. Хализев В.Е. Теория литературы. — М., 1999. 398с.

145. Хализев В.Е. Драма как род литературы: (Поэтика, генезис, функционирование). М., 1986. - 259с.

146. Хализев В.Е. Функция случая в литературных сюжетах. // Литературный процесс. М., 1981.-е. 175-200.

147. Художественный метод и творческая индивидуальность писателя (выражение авторского «я» в художественном произведении). Томск, 1982.- 143с.

148. Художественное целое как предмет типологического анализа. -Кемерово, 1981. 171с.

149. Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики. Кемерово, 1986. - 163с.

150. Цилевич Л.М. Сюжетность как литературоведческая категория.//Сюжет и художественная система. Даугавпилс, 1983 . - с.3-10.

151. Цыденжапов LLI.-H. Размышление о судьбе: Взгляд на трилогию Батожабая с точки зрения философии. // Об истоках реализма в бурятской литературе. Улан-Удэ,1997.-с.14-19.

152. Цыбикова Б.-Х. Б. Бурятские бытовые сказки. Сюжетный состав. Поэтика. Улан-Удэ, 1993.- 114с.

153. Чагдуров С.Ш. Структура стиха улигеров. И Эпическое творчество народов Сибири. Улан-Удэ, 1973. - с. 38 -39

154. Чагдуров С.Ш. Речевая структура улигеров как национальная форма искусства. // Эстетические особенности фольклора. Улан-Удэ, 1969. - с. 204-216.

155. Черная Н.И. Позиция писателя и развитие романных форм. Киев, 1990.- 160с.

156. Чернец J1.B. Литературные жанры: (проблемы типологии и поэтики). -М., 1982. 192с.

157. Чирков А.С. Эпическая драма (проблемы теории и поэтики). Киев, 1988.-159с.

158. Чичерин А.В. Возникновение романа-эпопеи. М., 1975. - 376с.

159. Шагдарова Д.Л. Бурятский художественный перевод. Улан-Удэ, 1995.- 132с.

160. Шагдаров Л.Д. Функционально-стилистическая дифференциация бурятского литературного языка. Улан-Удэ, 1974. - 346с.

161. Шатин Ю.В. Художественная целостность и жанрообразующие процессы. Новосибирск, 1991. - 192с.

162. Шкловский В. Энергия заблуждения. Книга о сюжете. М., 1981. -352с.г»

163. Шкловский В. Искусство как прием. // Поэтика. Хрестоматия по вопросам литературоведения. М., 1992. - с. 24- 40.

164. Эволюция эпических жанров бурятского фольклора. Улан-Удэ, 1985.- 124с.

165. Эльяшевич А.П. Лиризм. Экспрессия. Гротеск. М., 1975. - 356с.

166. Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М., 1985.- 183с.

167. Эсалнек А.Я. Типология романа. М., 1991. - 156с.