автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Психологизм прозы Пушкина

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шустрова, Татьяна Ивановна

1. ВВЕДЕНИЕ. К вопросу о психологизме пушкинской прозы.

2. ГЛАВА I. "Повести Белкина".

3. ГЛАВА П. "Пиковая дама".

4. ГЛАВА Ш. "Капитанская дочка"

Введение диссертации1985 год, автореферат по филологии, Шустрова, Татьяна Ивановна

К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИЗМЕ ПУШКИНСКОЙ ПРОЗЫ.

Предметом диссертационного исследования избран психологизм* прозы Пушкина как проблема, изученная не достаточно и получившая противоречивое толкование в пушкиноведении. Вопрос о пушкинском психологизме рассматривался в литературе на материале произведений, принадлежащих к различным родам и жанрам. Изучение психологизма лирики, драматургии, романа в стихах "Евгений Онегин" носит позитивный характер. Выясняются принципы построения характеров, своеобразие приемов психологической характеристйки. Иначе обстоит дело с решением вопроса о психологизме пушкинской прозы.

С одной стороны существует мнение, что психологизм пушкинской прозе не свойственен. Этой точки зрения придерживаются Н.Л.Степанов, Н.В.Измайлов, С.Г.Бочаров, Л.С.Сидяков. С другой стороны в литературе достаточно распространённым является суждение о том, что Пушкин - прозаик проявляет себя писателем-психологом. Это утверждение содержится в работах П.В. Анненкова, Н.ИЛерняева, А.А.Ахматовой, В.В.Виноградова, Г.А. Гуковского, Г.П.Макогоненко.

При этом даже те исследователи, которые пишут о психологическом мастерстве Пушкина, считают нужным сделать целый ряд оговорок. Это обстоятельство наводит на мысль о том, что существует некий барьер восприятия:, не позволяющий в полной мере и по достоинству оценить умение Пушкина понять и раскрыть духовный мир человека во всей его глубине и диалектической сложности.

Закономерно встаёт вопрос, как возник этот барьер восприятия и что он собой в сущности представляет. Ответ можно найти, обратившись к истории изучения психологизма прозы Пушкина. Представляется также целесообразным оопоставить итоги этого изучения с результатами, достигнутыми при исследовании пушкинского психологизма на материале других жанров, так как часто Пушкин параллельно работает над произведениями лирическими, драматическими, прозаическими (осенью 1830 года завершается роман в стихах "Евгений Онегин", пишутся "Маленькие трагедии", "Повести Белкина", стихотворения "Элегия", "Прощание", "Заклинание", "Для берегов отчизны дальней" и др.). Такое сопоставление позволяет по-новому взглянуть на пушкинскую прозу и историю ее изучения.

Общим местом многих работ о пушкинском творчестве является констатация психологического мастерства Пушкина-лирика, Так, например, в монографических исследованиях о пушкинской лирике, принадлежащих Н.Л.Степанову и Б.П.Городецкому декларируется наличие психологического анализа в лирических произведениях поэта, отмечается присущая им "психологическая тонкость и многогранность чувств и переживаний"^ однако сам механизм психологического анализа в лирике, его специфика, исследователями не рассматриваются.

Наибольший интерес представляет изучение специфики психологического анализа в пушкинской лирике, проведенное Л.Я. Гинзбург. Эта специфика продиктована самой природой лирических жанров, основное свойство которых состоит в том, чтобы "воплотить самое общее, что есть в эпохальном сознании, одновременно фиксировать мгновенные единичные ракурсы психических состояний"5. Если в романе психологизм выступает средством раскрытия характера, то применительно к лирике невозможно говорить о характере» Здесь психологический анализ направлен на раскрытие единичных противоречивых психологических состояний, которые, повторяясь, дают читателю возможность составить представление о психологическом облике автора, человека, обусловленного определенной исторической эпохой. Говоря о поздней лирике Пушкина, Л.Я.Гинзбург отмечает в ней "конкретность личности лирического поэта, конкретность единичной лирической ситуации как аспекта его душевного опыта и, следовательно, индивидуализацию слова". (Гинзбург Л.Я, Указ.соч., с.231).

Слово приобретает особую многозначность, символичность, поставленное в определенный контекст, влечет за собой целую цепь ассоциаций. В процессе психологического анализа, осуществляемого в лирике, как отмечает Л.Я.Гинзбург, особую роль играют такие детали, как внешность, жест персонажа. Подводя итог своим рассуждениям об особенностях психологического анализа в лирике, исследовательница пишет: ". лирика не переносит, не воспроизводит, а открывает. Ей нужно заново создать свои "нервные узлы" быстродействующих ассоциаций. Все будто бы, как в прозе (психический процесс, противоречия, подробности), и все первооткрытие; потому что действует здесь совсем другой "познавательный механизм"? Орудием душевного анализа служит здесь синтетическое по своей природе слово. Слово лирики, которое несет в себе целостность своего контекста, суммирует его смысловые сцепления". (Гинзбург Л.Я. Указ.соч., с.242).

Существенные коррективы в представление о специфике психологизма пушкинской лирики внооят наблюдения В.А.Грехнева. Анализируя в главе о прощальном цикле пушкинское "Заклинание" , ученый приходит к выводу, "что картина душевной борьбы, воплощенная в лирических формах нового времени, не обязательно выливается в зрелище открытого поединка страстей. Она может скрывать в себе завуалированные следы подавляемой, но не подавленной душевной стихии"^.

Особую силу лирическому переживанию, как отмечает В. А. Грехнев, придает интонация обращения, "Обращенность слова" пушкинской лирики к конкретному или условному адресату, по мнению ученого, отражает одну из важных особенностей творчества Пушкина в болдинский период. Такое слово усиливает контакт с читателем. По выражению В.А.Грехнёва, "обращенное слово не только (а порой не столько) изображает, оно внушает". Таким образом возникает эффект сопереживания, создающий возможности для расширения значений слова (смысловых и эмоциональных), включенного в контекст произведения. Психологический анализ опирается и осуществляется с расчетом на сочувствие и активное сотворчество читателя.

Ряд ведущих принципов понимания и отражения человеческой психологии,выявленных на материале анализа лирических произведений, оказывается свойственным и пушкинской драме. Значительный вклад в изучение психологизма пушкинской драмы внесли статьи Б.В.Томашевского, С.М.Бонди, соответствующие разделы книг Д.Д.Благого и Г.А.Туковского, а также наблюдения современного исследователя творчества Пушкина Д.Устюжанина.

В статье 1936 года "Маленькие трагедии- и Мольер" Б.В.

Томашевский прослеживает, как изменяются в пушкинской драме принципы характеристики персонажей в отличие от мольеровских комедий.

Отличительной особенностью пушкинской драмы "Скупой рыцарь" исследователь считает остропсихологический конфликт и принципиально новую мотивировку возникновения этого конфликта (двигателем страстей оказывается денежный интерес, любовная интрига устраняется). Нетрадиционными отличными от мольеровских оказываются и приёмы выявления внутренней сущности персонажа, Раскрывая характер Барона, Пушкин стремится обнажить мотивы поведения героя, объяснить истоки страсти, что, по мнению Б.В.Томашевского, и ведёт к психологизации образа, в разработке психологии сына наиболее существенным отличием от мольеровской комедии является приём непрямой характеристики персонажа. В процессе анализа Б.В,Томашевский приходит к выводу, что "психологическая сложность драматического лица, о которой писал Пушкин, осуществлялась им введением в характеристический комплекс героя скрытых побуждений, в побочной обрисовке подавляемых желаний и подсознательных мотивов поведения. Вместо борьбы равноправных стремлений, поддающихся логическому анализу, свойственной классичеокому герою, Пушкин дает то, что он называл "существами живыми, исполненными многих страстей, многих пороков". Практика Пушкина вскрывает истинный смысл формулы: "гласные действия противоречат тайным страстям"^.

На непрямые способы раскрытия внутреннего мира персонажей указывает в своей статье и С.М.Бонди^. Сравнивая "Бориса Годунова" с шекспировскими хрониками ("Генрих 1У" и "Ричард

IP), исследователь отмечает, что пушкинские герои не объясняют себя зрителям в пространных монологах, как у Шекспира. (Исключением, по мнению С.М.Бонди, является монолог Бориса "Достиг я высшей власти"). Большей частью пушкинские монологи - это или размышление вслух, или рассказ. Мотивы поведения остаются в подтексте и выявляются сложным соотнесением слов с жестами, мимикой, поступками. В "Маленьких трагедиях" ученый видит "значительное углубление психологического анализа и в связи с этим, обострение ситуаций, дающее возможность продемонстрировать в этих острых положениях скрытые глубины человеческой психики". (Бонди С.М. Указ.соч., с.397). Среди таких острых ситуаций: смертельная вражда отца и сына; смерть от руки друга. В "Маленьких трагедиях" появляются пространные монологи, которые выступают как средство самораскрытия героя. Таковы монологи Сальери, центральный монолог Барона. Диалог, по выражению автора статьи, становится более "изощренным". Он имеет "подтекст", возникающий как следствие двойной значимости слова.

Более подробно такие формы психологического анализа, как монолог и диалог в драматических произведениях Пушкина исследовал Д.Д.Благой8. Ученый указал на специфику монолога как средства самораскрытия героя. Само построение монолога, отраженная в нем логика рассуждений персонажа позволяет выявить подсознательные импульсы, побуждающие героя к действию и сло-воизъявлению.

Существенную роль в раскрытии внутреннего мира персонажей играет и сценический диалог, который у Пушкина становится "многослойным". Возникает этот эффект на основе функциональной многозначности слова: проецируемое в сознание персонажа, оно обретает новый контекст, характеризующий психологию участников диалога, углубляется смысловая перспектива слова.

Большое значение в изображении духовного мира персонажей играет особое композиционное построение драмы. Наиболее отчетливо эта функция композиции выявлена Д.Д.Благим на материале анализа "Скупого рыцаря".

Драматург ведет нас от внешнего, одностороннего взгляда на героя к постепенному проникновению в его внутренний мир, заставляет нас как бы изнутри увидеть "механизм" страсти. А затем, выявляя основную доминанту характера, диктующую герою о линию поведения в критическом ситуации, дает возможность читателю и зрителю, прийти к окончательной оценке героя. Так композиция способствует наиболее полному постепенному раскрытию характеров.

На зависимость форм самораскрытия героя от типа сознания (национально-исторического) в пушкинской драматургии указал Г.А.Гуковский. Именно применительно к пушкинской драме ученый раскрыл свое представление о психологизме. В драмах, как и всегда у Пушкина, считает исследователь, дело "не в психологии как анализе, а в объективном обосновании целостного дуQ ховного явления" .

Некоторые важные черты психологизма пушкинской драмы отметил современный исследователь Д.Устюжанин, Характеризуя метод Пушкина-драматурга, ученый указал на отсутствие диалектики характеров. Поэт ставит своего героя все в новые и новые психологические ситуации, позволяющие с предельной полнотой раскрыть характер, образ мыслей персонажа. Иными словами, психология персонажа в драме рассматривается одномоментно.

Изучая способы раскрытия внутреннего мира героев, Д.Устюжанин пришел к выводу о том, что для пушкинских пьес "характерен синтез психологической и действенной характеристики персонажей"■'•О. Вывод исследователя отражает один из важнейших принципов воссоздания духовного облика персонажей, присущих Пушкину.

Раскрытие этих принципов наиболее полно осуществляется на материале анализа романа в стихах "Евгений Онегин". Обращаясь к истории русского психологического романа А.Г.Цейтлин**, перечисляя завоевания, осуществленные в "Евгении Онегине" и позднее освоенные русским психологическим романом XIX века, подчеркивал, что в нем "впервые был развернут реалистический анализ психики человека" и "утвержден приоритет психологизма над внешним действием". При этом ученый указывает на глубокое своеобразие пушкинского психологизма, которое заключено в той функции, которую выполняет психологический анализ в романе. Она сводится в основном к мотивировке действий героев. Несмотря на служебность функции, выполняемой психологическим анализом, автор статьи отмечает необычайную "значительность" психологического мастерства Пушкина, А.Г.Цейтлин считает, что автор "Евгения Онегина" был первым русским писателем, утвердившим "принцип духовного единства личности". Герой изображается на протяжении длительного периода жизни, характер его изменяется под влиянием обстоятельств, но при всем том индивидуальность, присущая данному человеку, сохраняется.

Воссоздавая определенные типы характеров, переживаний, социальных ситуаций, Пушкин широко пользуется биографическим методом. Именно так поэт создает образы Онегина и Татьяны. Для изображения и объяснения духовного облика этих героев существенную роль играет представление об их воспитании, убеждениях, вкусах, условиях развития. Такой метод отражает единство психологического и социального анализа, которое рождается из пушкинского представления о человеке "как о некоем гармоническом внутренне уравновешенном единстве" (Цей$лин А.Г. Указ.соч., с.17).

Психологическим романом называет "Евгения Онегина" и Г.А. Гуковский, указывая вместе с тем на принципиальное отличие пушкинского произведения от психологических повестей и романов романтизма, которое, по мнению ученого, состоит в том, что "у Пушкина герои - и прежде всего, главные герои - совершенно отделились от автора, приобрели объективное бытие и обоснование, плотно связались со средой, из которой они возникают, обрели биографию, бытовые привычки, плоть обыденности. В связи со всем этим находится разительное отличие пушкинской манеры изображения характеров: чрезвычайная скупость на психологические уяснения и анализы". (Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля, с.143). Чувства героев изображаются главным образом в их внешних проявлениях (жест, мимика). Психология дается через слова и поступки героев и через авторский комментарий слов и действий. Очень редко и мало Пушкин говорит непосредственно о мыслях и чувствах героев. Сдержанность в анализе душевной жизни героев восполняется "сложными сочетаниями образов, окружающих его (Пушкина) героев в те или иные моменты их жизни11. (Гуковский Г.А. Указ.соч., с.211). Так, например, сон Татьяны, отражающий образное восприятие мира героиней, дает представление о ее психологическом облике.

Основным открытием пушкинского психологического романа Г.А.Гуковский считает открытие "закона движения характера". Пушкин впервые показал развитие личности в зависимости от объективных условий ее бытия.

Традиционно принципы построения характеров в "Евгении Онегине" рассматриваются как нечто сложившееся и не изменявшееся в процессе работы над романом. С иных позиций подошел к этой проблеме Ю.М.Лотман, о чем говорит и само название его статьи "К эволюции построения характеров в романе "Евгений Онегин"-^. Ученый в своих рассуждениях исходил из того, что роман создавался на протяжении 7 лет, за это время произошла постепенная смена эстетических взглядов Пушкина, которая не могла не отразиться на принципах построения характеров. До момента выработки принципа историзма, как отмечает Ю.М.Лотман, "интерес к психологии и к внешнему миру представляли собой параллельно развивающиеся тенденции" (Лотман Ю.М. Указ. соч., с.168). Историзм позволял связать эти тенденции в единую художественную систему. Завершая статью, ученый делает ви вод, что в "Евгении Онегине" принцип историзма сочетается с "нравственно-психологическим построением образа".

Установить ведущие принципы построения характеров в "Евгении Онегине" стремится и Б.С.Мейлах, указывая на роль аналитического начала в процессе работы Пушкина над образом. Если для автора романтического произведения чувство выступало в качестве основного компонента в создании образа, герой и окружающая его действительность подвергались в основном эмоциональной оценке, то аналитический элемент пушкинского романа в стихах, по выражению Б.С.Мейлаха, позволял подвергнуть "всесторонней, жизненно-практической оценке окружающую действительность"^. Пушкин, по мнению исследователя, исходил из принципа единства мысли и чувства, что проявляется в особенностях построения образов. Пушкин подвергает анализу не только строй чувств героев, но также их жизненную позицию.

Такой анализ, как показывает Б.С.Мейлах, позволяет выявить сложную, противоречивую сущность характера. Изображая; борьбу различных, порой взаимоисключающих начал в душе героев, Пушкин всегда выделяет ведущую тенденцию. "Тем самым, -пишет ученый, - Пушкин подготовил ту линию изображения героя в русской классической литературе, которую Чернышевский, характеризуя реализм Льва Толстого, назвал "диалектикой души". (История русского романа, т.1, с.138).

Подвести основные итоги изучения психологизма "Евгения Онегина" попытался в книге о русском психологическом романе О.Н.Осмоловский^. Он указал прежде всего на "объективный" характер психологизма, который отразился в том, что Пушкин, открыв объективные законы, управляющие духовным развитием человека, показал процесс "самодвижения" характера, процесс формирования человека, его эволюцию.

Человеческий характер у Пушкина выступает как синтез природных и сословных исторически обусловленных черт.

Раскрывая духовный образ своих героев, поэт, как правило, воссоздает "образ мыслей и чувствований", не обращаясь к их анализу. Пушкин показывает не процесс зарождения и развития чувств, а их смену через поступки, повествовательный комментарий, "данный в образной или понятийной форме".

Психологическое изображение в романе имеет мотивировочную функцию.

В психологическом искусстве преобладает изобразительный элемент.

Таковы основные выводы, сделанные О.Н.Осмоловским, в результате изучения литературы, посвященной вопросам психологизма "Евгения Онегина". В дополнение следует отметить, что ученые, пишущие о романе в стихах, в отличие от исследователей пушкинской лирики и драматургии, останавливаются, главным образом, на структуре характеров и довольно мало внимания уделяют средствам психологического анализа, ссылаясь на его служебную функцию. Именно в этом сочетании глубокого раскрытия духовного мира человека с той "второстепенной ролью1' которую играет психологический анализ в "Евгении Онегине", и заключается как свидетельствуют выводы ученых, своеобразие психологизма этого произведения.

Итак, обращаясь к работам о пушкинской лирике, драматургии, "Евгении Онегине", мы видим, что исследователи единодушны в своем признании психологизма этих произведений. Обобщая наблюдения ученых, можно сделать некоторые выводы.

Психологизм позволяет открыть черты конкретного сознания, исторически и национально обусловленного.

Духовный облик человека, воспроизводимый поэтом, представляется сложным, противоречивым.

Если в драме развитие характера отсутствует, то в "Евгении Онегине" показан процесс "самодвижения" характера, процесс формирования человека.

Воссоздавая внутренний мир героя, Пушкин отражает роль подсознания в рождении того или иного чувства, эмоционального порыва. Поэтому утверждаются непрямые отношения между словом и мотивом его произнесения, словом и поступком.

Особую роль в раскрытии внутреннего мира героев приобретает многозначное, ассоциативное "синтетическое" слово (в лирике оно является основным "орудием" психологического анализа). Эта многозначность определяется контекстом, который обусловлен индивидуальной психологической ситуацией.

Основным принципом раскрытия психологии человека, его переживаний, у Пушкина является сочетание двух приемов: с одной стороны - самораскрытие героя (лирического субъекта) в его прямых рассуждениях о своих мыслях и чувствах (отсюда особая роль диалогов и монологов) ; с другой стороны - косвенное обнаружение различных побуждений в действиях и поступках, важную роль приобретает жест (в лирике и "Евгении Онегине" - также черты внешнего облика персонажа). Исследователи отмечают одинаково активное использование обоих приемов в драматургии и предпочтительное использование приемов косвенной характеристики в романе "Евгений Онегин".

Большое значение в раскрытии характера, выявлении его доминанты имеет композиция.

Достижения изучения лирики, драматургии, романа в стихах дают представление об органичности психологизма для творческого метода Пушкина, о наличии ряда принципов и приемов раскрытия духовного облика человека, последовательно применяемых в произведениях различных жанров. Это обстоятельство подводит к мысли о необходимости рассмотреть пушкинскую прозу, а также историю ее изучения в контексте этих достижений.

Впервые вопрос о психологическом мастерстве Пушкина - прозаика ставится в середине 50-х годов XIX века. Интерес к психологизму в этот период проявляется с особой силой, что, видимо, связано непосредственно с выходом в свет первых произведений Л.Толстого (1852 г. - "Детство", 1854 г. - "Отрочество"), где прямой психологический анализ начинает играть ведущую роль в создании образа. В "Материалах для биографии А.С.Пушкина11, появившихся в 1855 году, П.В.Анненков, характеризуя пушкинскую манеру, писал, что поэт "не останавливается над тайной работой тс духа, неуловимой, как подземная, скрытая работа природы" J"\ Такое определение своеобразия пушкинского метода содержит в себе скрытое сравнение с толстовскими приемами раскрытия, внутреннего мира персонажей. Пушкинская манера определяется по принципу "от противного". При этом "точкой отсчета" выступает толстовский метод. Именно Толстой "останавливается" (то есть прерывает рассказ о событиях), чтобы подробнейшим образом показать "тайную работу духа"^. П.Анненков очень точен в отборе слов: "не останавливается" не значит игнорирует или не замечает. Действительно, Пушкин не прерывает рассказа о событиях ради детального изображения переживаний героя, но представление об этой "скрытой работе" читатель получает отчетливое. Весьма важно и то, что для Пушкина "работа духа" - это всегда "скрытая работа".

Таким образом, П.В.Анненков указывает на две отличительные черты пушкинского метода психологического письма, которые впоследствии будут определены как "действенность" стиля и внимание к внешним проявлениям внутренних состояний человека.

Указывая своей характеристикой на принципиальное отличие пушкинской манеры от толстовской, П.В.Анненков, однако, не приходит к выводу, что Пушкин не владеет психологическим маетерством. Напротив, говоря о характере Троекурова, он называет Пушкина "глубоким психологом".

Итак, для первого биографа Пушкина характерно представление о нем, как о писателе-психологе, который сохраняя действенность своего стиля, не останавливаясь на детальном описании внутренних состояний, умел дать достаточно полное представление о "скрытой работе" духа.

Однако уже в 1850-е годы в статье, явившейся откликом на выход в свет собрания сочинений А.С.Пушкина под ред.П.В.Анненкова, намечается принципиально иная оценка Пушкина-прозаика. Автор статьи, Н.М.Катков, провозглашает Пушкина "поэтом мгновения", который умел во всей полноте изобразить отдельные состояния души, при этом наибольшего совершенства это изображение достигает в лирике. Н.М.Катков считает, что Пушкин не умеет "переходить в непрерывном развитии от положения к положению, из одного момента выводить другой", поэтому и нет у него

77 полных характеров" . Пушкинская проза, по выражению критика, "вяла и бесцветна". Здесь мы встречаемся с точкой зрения, суть которой состоит в противопоставлении Пушкина-лирика Пушкину-прозаику, у которого психологизм отсутствует.

Вновь вопрос о специфике пушкинского метода раскрытия внутреннего мира персонажей возник во второй половине 90-х годов прошлого века. К этому времени относится журнальная публикация критического этюда К.Леонтьева "О романах графа Л.Н.Толстого. Анализ, стиль, веяния". Пушкинские принципы раскрытия духовной жизни героев не являются здесь основным предметом исследования. Они предстают лишь в отраженном свете творческого метода Л.Толстого, в качестве сопоставительного материала, который позволяет по принципу контраста наиболее отчетливо выявить своеобразие толстовской манеры письма. Говоря о том, что Л.Толстой наделил героев эпопеи, людей начала XIX века, сознанием своих современников, К.Леонтьев замечал: "Во времена Аустерлица и Березины в чужую душу слишком далеко не углублялись (разве из практических целей, чтобы кто-нибудь "не довел бы")."18 Этот уровень сознания в наиболее адекватной форме, по мнению критика, отражал Пушкин. Сравнивая воображаемый роман Пушкина о 1812 годе с толстовской эпопеей, К.Леонтьев писал: ". Анализ психологический был бы не так "червоточив", придирчив в одних случаях, не так великолепен в других; фантазия всех этих снов и полуснов, мечтаний наяву, умираний и полуумираний не была бы так индивидуальна, как у Толстого, пожалуй, не так тонка или воздушна и не так могуча, как у него, но зато возбуждала бы меньше сомнений". (Леонтьев К. Указ. соч., с.127). В рассуждениях К.Леонтьева значительный интерес имеют два момента. Прежде всего: людям начала XIX века не свойственно углубляться в чужую душу - это определенная черта их сознания. В полном соответствии с этим уровнем сознания находятся и формы психологического анализа.

Второй важный момент в заключениях критика состоит в том, что он, указывая на различие в методах Толстого и Пушкина, не отрицает психологического анализа как черты, присущей пушкинскому методу. Важно остановить внимание на этом, последнем, выводе, потому что в непосредственном восприятии противопоставление творческих манер писателей осуществлялось на том оо-новании, что одному из них свойствен психологический анализ, а другому нет. Так складывалось негласное мнение, что пушкинская проза с психологической точки зрения особого интереса не представляет.

Насколько несостбятельно такое представление попытался показать Н.И.Черняев, автор книги "Капитанская дочка" Пушкина", которая появилась в том же году, что и критический этюд К.Леонтьева. Сам по себе вопрос о том, представляет ли "Капитанская дочка" интерес с психологической точки зрения, кажется исследователю излишним и возникшим лишь в результате "сбивчивости понятий". "Нет ни малейшего сомнения, - пишет Н.И.Черняев, - что Пушкин дал в "Капитанской дочке" не только неувядаемый образчик художественного воспроизведения русского быта и русских типов, но и выказал себя в ней великим психологом, создав целый ряд характеров, представляющих общечеловеческий то интерес" . Для подтверждения своей точки зрения исследователь обращается к образу Марьи Ивановны и показывает, что в ее характере сочетаются различные, порой противоречивые свойства (мягкость женственной натуры и твердая воля, простодушие и прозорливость и др.). При этом Н.И.Черняев отмечает, что изображая сложные характеры путем воспроизведения их основных черт, Пушкин избегал "многословного анализа каждого душевного движения своих героев и героинь" и прибегал "к психологическому анализу лишь в тех случаях, когда без него никак нельзя было обойтись". В качестве примера приводится описание душевного состояния Гринева в то время, когда Пугачев собирается его повесить, а потом милует. (Следует отметить, что под "психологическим анализом" Н.И.Черняев понимает прямое словесное выражение чувств, испытываемых героем). Чаще всего Пушкин дает краткие указания на душевное состояние своих героев. Подытожив рассуждения Н.И.Черняева, можно сказать, что он вслед за П.В.Анненковым оценивает Пушкина как замечательного писателя-психолога; указывает, как и П.В.Анненков, на то, что Пушкин старается избегать везде, где это возможно, прямого распространенного словесного анализа душевных состояний. Пользуется чаще всего отдельными указаниями на душевные состояния героев. Предпочитает изображать внутренний мир персонажей во внешних его проявлениях.

Таким образом, уже в дореволюционном литературоведении определились некоторые тенденции в изучении психологизма пушкинской прозы. Наметилось противопоставление пушкинского метода психологического анализа толстовскому. На основе этого противопоставления сложилось негласное мнение, что с психологической точки зрения пушкинская проза, в отличие от лирики, интереса не представляет, так как для нее не характерен прямой словесный анализ мыслей и чувств героев.

В противовес этому мнению возникла иная точка зрения, в основе которой лежит утверждение, что Пушкин в своих прозаических произведениях является художником-психологом. Утверждение это основывается на том, что писатель, не прибегая к прямому анализу мыслей и чувств, умеет показать сложные характеры и глубокие переживания героев. Эти две точки зрения получают дальнейшее развитие в работах советских исследователей.

Первые наиболее значительные успехи в изучении психологизма пушкинской прозы в советском литературоведении относятся к I930-1940 годам.

В статье 1936 года "Адольф" Б.Констана в творчестве Пушкина" А.А.Ахматова сопоставила ряд пушкинских произведений, в том числе и прозаических, с романом Констана. Она отметила использование Пушкиным сюжетной схемы "Адольфа" и некоторых его психологических мотивировок. При этом, как считает исследовательница, поэт постоянно учитывал открытое Констаном соотношение сознательного и подсознательного, роль подавляемых чувств в раскрытии мотивов/ поступков и действий героев. Некоторые фразы пушкинских произведений, как выяснила А.А.Ахматова, являются прямым переводом из романа Констана. Этот последний факт она связывает с проблемой выработки "метафизического" языка, которая особенно остро встала перед Пушкиным в период работы над созданием русской прозы. Особое значение в процессе выработки метафизического языка мог приобрести перевод "Адольфа". Этот роман Констана, как считал поэт и его современники (Вяземский, Баратынский), был написан гибким языком, способным раскрыть сложнейшие переживания и мысли. На этом основании А.А.Ахматова делает вывод о том, что "говоря о "метафизическом" языке "Адольфа", Пушкин имеет в виду создание языка, раскрывающего душевную жизнь человека"^.

Наибольшее значение для расширения представления о специфике пушкинского психологизма в прозе имеют два наблюдения исследовательницы. Прежде всего, включение подсознательного элемента в характеристический комплекс героя. Второе важное положение - особое качество языка прозы, способного передавать сложные комплексы мыслей и чувств героев.

Язык и стиль пушкинской прозы были подвергнуты глубокому изучению в работах В.В.Виноградова. Начало этим изучениям положила статья 1936 г. "Стиль "Пиковой дамы", один из разделов которой непосредственно посвящен приемам изображения внутренней жизни героев. Первоначально ученый предполагал написать целую книгу о стиле "Пиковой дамы", затем планы изменились. Была опубликована статья. В процессе подготовки ее к печати

В.В.Виноградоб исключил ряд разделов, которые впоследствии в несколько переработанном виде вошли в книгу "Стиль Пушкина" (1941). Наблюдения, содержащиеся в книге, служат естественным продолжением и дополнением тех, которые были сделаны в статье 1936 года. Поэтому представляется целесообразным рассмотреть их вместе, несмотря на то, что книга появилась пятью годами позже.

В статье В.В.Виноградов, обращаясь к вопросам психологизма, останавливается прежде всего на средствах анализа отдельных эмоциональных состояний героев, подробно разбирает те формы, в которых осуществляется психологический анализ в "Пиковой даме". Ученый так же, как П.В.Анненков и Н.И.Черняев, считает, что Пушкин не показывает переживание как процесс, более того, часто даже не называет эмоцию, а дает лишь ее "симптомы", на основании которых читатель может сделать вывод. Эмоции изображаются с позиции стороннего наблюдателя, в их внешних проявлениях. Такими внешними проявлениями могут быть мимика, жест, позы. Высказав это традиционное мнение, В.В.Виноградов углубляет представление о приемах внешней изобразительности, указав на особое, "метонимическое", переносное отношение мимики, жеста, позы к сюжетной ситуации и роли в ней действующего лица.

Совершенно особую роль в контексте пушкинского произведения приобретает слово; для которого становится характерным непрямое отношение к мысли или эмоции. Слово влечет за собой целую цепь ассоциаций. Оно "говорит не только о том, что в нем заключено, но и о том, что в нем подразумевается, что в нем косвенно отражено"21.

Особенно большое значение в процессе передачи переживаний героев приобретают различные приемы "косвенной символизации". Блестящий пример такой "символизации" дан в сцене игры Германна. В первый вечер волнение Германна, вызванное тем, что он еще не до конца уверен в своих трех картах, отражается в построении фразы. Его бесподлежащное "Выиграла!" показывает, что он напряженно следит за игрой," переводит взгляд со своей карты на карты банкомета. Рассказ о втором вечере - это фиксация действий. Их строгая последовательность, отсутствие драматических реплик отражают хладнокровную уверенность Германна. Повествование о последнем "поединке" контрастирует с описанием первой игры. Особенно знаменательна фраза Германна, открывающего свою карту: "Туз выиграл". Лишь ответная реплика Чекалинского ("Ваша дама убита") заставляет его впервые взглянуть на свою карту. Для читателя становится очевидной абсолютная уверенность Германна в выигрыше.

Другой формой "косвенной символизации" переживаний может служить экспрессия повествования, которое приближается к субъектной сфере героя.

Наиболее открытая символизация осуществляется в формах несобственно-прямой речи. Иногда эти формы сводятся к психологическому самоанализу, в других случаях представляют собой думы героев об обстоятельствах и событиях. Широкое использование в пушкинской прозе экспрессии повествования и несобственно-прямой речи В.В.Виноградов непосредственно связывает со стремлением поэта "к синтезу разных субъектных ликов в целостной личности". (Виноградов В.В. Указ.соч., с.225). Это последнее положение получает свое развитие в книге "Стиль Пушкина".

В этой книге ученый сосредоточивает свое внимание на структуре характера и приемах его построения. Принципиальным для уяснения сущности этих приемов является представление В.В.Виноградова о структуре образа автора. Автор в стиле Пушкина всегда имманентен изображаемой действительности и тем сближается со своими героями, однако он никогда не отождествляется с ними и не ассимилирует их в себе. Он, по выражению исследователя, "колеблется между разными сознаниями героев и в то же время идеологически отрешен от них всех" . Автор изменяет свое отношение к героям в процессе развития сюжета. Так образуется "многослойная" структура повествования, отражающая наличие различных субъектных сфер.

Ведущим принципом построения характера выступает многоаспектное отражение образа героя. Он предстает в восприятии персонажей. Сумма этих представлений создает целостный образ. Наличие разных субъектных сфер определяет специфику приемов в раскрытии характеров.

При этом Пушкин пользуется различными приемами, среди них следующие: I) прием драматической демонстрации; 2) психологический портрет "от автора" (автор может интерпретировать события и действия героя или прямо называть качества, присущие характеру героя) ; 3) метод самораскрытия героя в формах внутренней или прямой речи; 4) определенным образом раскрывает героя и характер восприятия им других персонажей; 5) принципиальным для Пушкина является прием "нб.замкнутости", "открытости" образа, что дает возможность предугадывать различные возможности дальнейшей эволюции героя.

Рассмотрев принципы и приемы построения характеров на материале "Пиковой дамы", В.В.Виноградов указывает, что свое дальнейшее развитие они нашли в "Капитанской дочке", но к разбору пушкинского романа не обращается. В заключение своего исследования, ученый высказывает мысль о том, что "высшего подъема и расцвета наиболее близкая к Пушкину манера изображения личности достигает в творчестве Л.Толстого первого периода (.кончая "Анной Карениной")". (Виноградов В.В. Указ. соч., с.617). Это положение В.В.Виноградова нашло свое дальнейшее развитие в работах, посвященных творчеству Л.Толстого.

Однако основной принцип изучения пушкинского психологизма, присущий ученому, состоящий в отказе от постоянных обращений к толстовскому методу или ассоциативных сопоставлений с ним, давший наиболее плодотворные результаты, не был унаследован позднейшими исследователями творчества Пушкина.

Сразу вслед за статьей В.В.Виноградова в I937 г. вышла в свет книга А.З.Лежнева о стиле пушкинской прозы, один из разделов которой посвящен психологическому мастерству Пушкина. По мнению исследователя, основной задачей пушкинской повести является раскрытие характера, понятого как сложное противоречивое единство. Сюжет у Пушкина развивается "естественно", исходя из логики развития характера, а образ строится через поведение (не через переживание). Из этой установки, считает

А.З.Лежнев, исходит "скупость", "беглость" психологического анализа. Именно это свойство пушкинских повестей позволяет им быть "действенными". Психологический анализ оказывается сведенным до уровня ремарки, а его "недостаточность" восполняется богатством и разнообразием действия. При этом, как отмечает исследователь, "скупость психологической мотивировки - общий принцип, не зависящий от "типажа"^. Оценивая психологическое мастерство Пушкина, ученый делает вывод о том, что "пушкинский способ психологического анализа примитивнее толетовского. Но психология героев Пушкина не примитивна". (Лежнев А.З. Указ.соч., с.194). А.З.Лежнев считает, что Пушкин прещ)асно видит не только "показное лицо" героя, но и его "изнанку", однако не хочет их демонстрировать отдельно, а дает образ в его цельности. Достигается этот эффект целостного восприятия путем сочетания в пушкинском произведении "внутренней" и "внешней" точки зрения. Пушкинские приемы раскрытия душевной жизни, по мнению А.З.Лежнева, говорят о том, что литература еще не дошла до психологизма, хотя Пушкин в своей "Пиковой даме", произведении наиболее психологичном, по мнению исследователя, "доходит до крайнего предела пути, до его конца, за которым начинается уже поворот на дорогу, приведшую, к Толстому". (А.З.Лежнев. Указ.соч., с.192).

Книга А.З.Лежнева является исследованием, идущим в русле традиций изучения пушкинского психологизма, восходящих к П.Анненкову. Выводы ее носят обобщающий характер и могут расцениваться как подведение первых итогов исследования пушкинского психологизма в прозе. Именно так они и были восприняты рядом исследователей творчества Пушкина.

На позициях А.З.Лежнева в понимании пушкинской манеры психологического письма стоят авторы позднейших монографий о пушкинской прозе - Н.Л.Степанов^ и Л.С.Сидяков^, а также Н.В.Измайлов, которому принадлежит статья о прозе в коллективном труде "Пушкин. Итоги и проблемы изучения"^.

Особо следует остановиться на книге Г.А.Гуковского "Пушкин и проблемы реалистического стиля", написанной в 1944 г., но ставшей достоянием широких кругов читателей в 1957 году.

Хотелось бы обратить внимание лишь на само понятие "психологизма", как оно интерпретировано Г.А.Гуковским, и на том, как оно может быть приложено к анализу прозы.

Целый период в творчестве Пушкина (конец 20-х годов) ученый называет "психологическим". Рассматривая пушкинский реализм как звено в цепи литературного процесса, в его органической связи с предшествующим романтическим методом, он отмечает, что Пушкин наследует все достижения романтизма, в том числе и психологизм. Романтизм поставил проблему личности во главу угла. По удачному выражению П.В.Анненкова, "исповедь личности получила интерес политического дела". Психологизм, понятый как раскрытие духовного облика человека, становится важнейшим свойством литературы. Пушкин в процессе выработки реалистического метода приходит к пониманию обусловленности человека с его психологией национальными, историческими, а позднее - и социальными факторами. Объяснение человека в его материальной и психологической конкретности условиями национального, исторического и социального бытия становится главным пафосом реализма, как показывает Г.А.Гуковский. Ученый приходит к выводу, что даже в самых психологичных произведениях Пушкина суть "не в психологии, как анализе, а в объективном обосновании целостного духовного явления". (Гуковский Г.А. Указ.соч., с.374). Именно поэтому основным предметом исследования ученого становятся пушкинские характеры с их структурными особенностями, а также система обусловленности этих характеров. Так, например, обращаясь к образу Германна, исследователь показывает социальную обусловленность духовного облика героя, на прозу распространяется характеристика психологизма драмы. Таким образом, основным свойством пушкинского психологизма, в представлении Г.А.Гуковского, является его направленность на "объективное обоснование целостного духовного явления". Принципиально иное понимание психологизма характерно для С.Г.Бочарова. В статье о психологическом раскрытии характера в русской классической литературе, ученый, следуя традиции, противопоставляет пушкинский метод толстовскому, опираясь в своем сравнении на выводы об особенностях пушкинского стиля, сделанные А.З.Лежневым. Отмечая тонкость и противоречивую сложность некоторых характеристик у Пушкина исследователь указывает на их постоянную и непосредственную связь с "интересом событий", на их служебную функцию в повествовательной системе. Психологизм, как считает С.Г.Бочаров, в первой половине XIX века развивался в лирике и "воспринимался как ее специфика". С этой точки зрения ученый противопоставляет лирику Пушкина его прозе.

Психологизм" толкуется С.Г.Бочаровым как "внимание к самому психическому процессу как объекту изображения"2^, то есть понятие психологизма определяется, исходя из системы Л.Толстого. Естественно, что рассмотрение пушкинской прозы с этих позиций приводит ученого к выводу о том, что психологизм для нее не характерен. Таким образом пушкинский метод построения характера оказывается противопоставленным толстовскому.

Сомнительность такой оппозиции обнаруживают наблюдения Б.М.Эйхенбаума. В книге "Лев Толстой. 70-е годы" ученый приводит широко известные высказывания Л.Толстого о пушкинской прозе, относящиеся к 70-м годам, которые свидетельствуют о принципиально новой, в отличие от оценки 50-х годов, высокой оценке пушкинской прозы. Обращаясь к "Анне Карениной", Б.М.Эйхенбаум показывает, что в этом романе Л.Толстой развивает отдельные пушкинские темы; наряду с"интересом переживаний", характерным для молодого Толстого, проявляется особый интерес к течению событий, выявлению характеров в действии, "в сценах". Именно в этой тенденции творчества писателя видит исследователь влияние пушкинской традиции. В результате анализа толit стовских произведений учёный приходит к выводу, что принцип изображения человека, резко отличающий Толстого от Достоевского, восходит к Пушкину"28. Этот вывод Б.М.Эйхенбаума даже в своем словесном оформлении совпадает с положением В.В.Виноградова, который рассматривал Л.Толстого как прямого продолжателя пушкинских традиций изображения личности. Положения Б.М.

29

Эйхенбаума нашли развитие в статьях В.Горной и Л.Д.Опульской . На примере анализа романов "Анна Каренина" и "Воскресение" ученые убедительно показывают, как Л.Толстой осваивает и развивает пушкинские принципы изображения душевной жизни^. Толстовский метод, являясь качественно новым этапом в развитии психологизма, оказывается органически связанным с предшествующей традицией. Тем самым он становится звеном в развитии литературного процесса, соответствующим определенному этапу исторического развития и уровню человеческого сознания. При таком подходе толстовский психологизм перестает выступать в роли вневременного эталона, превращается в историческую форму психологизма, обусловленную эстетическими принципами художника.

Своеобразие эстетической позиции Пушкина становится явственным из анализа структуры и формы повествования, который содержится в книге С.Г.Бочарова "Поэтика Пушкина"^. Опираясь на виноградовскую теорию "обратимости" автора, ученый указывает на принципиальную новизну этого образа и его функций в пушкинской прозе. Отличительной особенностью структуры образа автора исследователь считает открытость, незамкнутость.

Хотя сам С.Г.Бочаров, в соответствии с тем смыслом, который он вкладывает в это понятие,, считает, что психологизм прозе Пушкина не свойствен, наблюдения исследователя дают материал для размышления о своеобразии пушкинского психологизма. Особый интерес представляет указание на "повествовательное эхо", эффект, позволяющий отразить разные уровни восприятия действительности, на особую структуру образа автора, и на принципиальную "разомкнутость" пушкинского произведения в объективный мир, что определяет активную роль читателя в восприятии описываемых событий и характеров.

Вопрос о "необычности" пушкинского психологизма в прозе был поставлен в монографии Г.П.Макогоненко^. в ней, как мне кажется, намечены и некоторые важные направления исследования этой проблемы. Характеризуя психологизм пушкинской прозы, ученый отмечает его "аскетизм", который обусловлен тем, что Пушкин сосредоточивает свое внимание на изображении действий, поступков, а не размышлений героев. Исследователь указал ряд сцен, в которых с наибольшей силой проявилось психологическое мастерство Пушкина-прозаика. Сцены эти характеризуют различные грани сознания героев, которое предстает исторически и социально обусловленным.

Принципиальное значение для раскрытия переживаний героев, считает Г.П.Макогоненко, играют ситуации, позволяющие читателю представить те мысли и чувства, которые владеют героем. Исследование ученого показывает, какую; большую роль играет диалог в раскрытии духовного облика персонажа. Г.П.Макогоненко отмечает у Пушкина появление новой формы диалога (диалога-споpa), впервые описанного М.М.Бахтиным на материале творчества Достоевского. Диалог не просто способствует раскрытию черт уже "готового" характера, но сам становится той средой, в которой герой впервые "становится тем, что он есть" (таковы диалоги Пугачева и Гринева, Маши Мироновой и Екатерины, Германна и графини).

Вопрос о своеобразии пушкинского психологизма ставится Г.П.Макогоненко попутно в связи с решением других, более общих проблем, однако многие его замечания дают толчок дальнейшим размышлениям относительно особенностей пушкинского психологического письма.

Так, в связи с решением вопроса о способах выявления авторской позиции ученый останавливается на пушкинском понимании проблемы автора. Тот угол зрения, под которым изучается эта проблема, позволяет по-новому взглянуть на ведущий пушкинский принцип изображения внутренней жизни персонажей (с позиции стороннего наблюдателя). Как результат объективации героев и отказа Пушкина от позиции автора-демиурга рождается проблема обоснования авторского знания. Именно эту задачу и призван выполнить повествователь, рассказчик, мемуарист. Он как бы "документирует", подтверждает "былевой" характер всего описанного (рассказчик повествует лишь о том, что видел или слышал от очевидцев событий). Так обнажается установка на достоверность всего описанного, столь существенная для начального этапа формирования реалистического метода. Указывая на специфичность психологизма пушкинской прозы, Г.П.Макогоненко отмечает его "необычность" после Толстого, Достоевского и Чехова, тем самым как бы выявляет одну из причин, не позволяющих некоторым исследователям "увидеть" этот психологизм.

Яркость психологического письма позднейших писателей, прежде всего Толстого, словно бы закрывает кругозор, не позволяя видеть те тончайшие приемы раскрытия духовного облика персонажей, которыми пользуется Пушкин. Чтобы в полной мере осознать их богатство, нужно, видимо, фоном избирать не Толстого, а, скажем, Карамзина с его методами психологического анализа. История же изучения пушкинской прозы, напротив, свидетельствует о том, что сама проблема психологизма применительно к прозе Пушкина возникает впервые в непосредственной связи с толстовским методом. В дальнейшем сопоставление с толстовской манерой раскрытия духовного облика персонажей (открытое или подразумеваемое) постоянно сопутствует анализу приемов пушкинского психологического письма.

Объяснением этого факта может во многом служить одно из положений книги Л.Я.Гинзбург "О психологической прозе". Обосновывая свой выбор в качестве основного материала для постановки проблем психологического романа творчества Л.Толстого, исследовательница пишет: "Творчество Толстого - высшая точка аналитического, объясняющего психологизма XIX века (творчество Достоевского основано на других принципах), все его возможности выразились у Толстого с предельной мощью и с той последовательностью, которая означает не нарастание, не развитие предшествующего, но переворот. Творения Толстого являются поэтому единственным в своем роде материалом для постановки теоретических вопросов художественного психологизма"^. Изучая психологическую прозу, Л.Я.Гинзбург убедительно показала, что психологический анализ может присутствовать в разных видах, а психологизм свойствен различным эстетическим.системам, где он всякий раз приобретает своеобразную форму, обусловленную принципами осознания духовной жизни человека, характерными для данной эпохи. Таким образом, ведущим принципом в подходе к изучению пушкинского психологизма должен быть историзм.

Однако даже признавая своеобразие пушкинского психологизма, исследователи, как правило, понимают его несколько упрощенно. Примером может служить истолкование, предложенное Б.Г.Удодовым в статье о психологизме в Лермонтовской энциклопедии. Отмечая, что пушкинское творчество пов.лияло на формирование лермонтовского психологизма, ученый пишет: "Значительным этапом в развитии лермонтовского психологизма явился роман "Княгиня Литовская" с его тенденцией к реалистически-объективному раскрытию характеров героев и их внутреннего мира. Здесь Лермонтов использует опыт пушкинского "непрямого" психологизма, разнообразные формы и приемы внешнего обнаружения внутренних состояний персонажей"^. Иными словами, пушкинский психологизм сводится к "формам и приемам внешнего обнаружения внутренних состояний персонажей". Между тем история изучения пушкинского творчества (прозы, лирики, драмы, романа в стихах) свидетельствует о том, что психологизм Пушкина не исчерпывается указанными формами и приемами. Он предполагает определенную систему взглядов на человека, его психологию и приемы ее отражения в художественном произведении.

Анализируя пушкинские произведения 30-х годов, исследователи высказывают единодушное мнение, что человек в них предстает, как явление национально, исторически и социально обусловленное. Воспроизводя структуру сознания, Пушкин учитывает роль подсознания. Эти выводы убеждают в том, что психология раскрывается Пушкиным с позиций художника-реалиста.

Однако и в произведениях писателей-реалистов психологизм может иметь различную форму, а психологический анализ приобретает различную направленность. Еще Н.Г.Чернышевский в свое время отмечал, что "психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают всего более очертания характеров,.другого - влияние общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего - связь чувств с действиями; четвертого анализ страстей; графа Толстого всего более сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным термином"^.

С четырьмя направлениями из перечисленных пяти мы встречаемся в пушкинском творчестве, как показывают исследования ученых. Стремление раскрыть связь чувств с действиями обнаруживается в установке на воспроизведение переживаний персонажей во внешних проявлениях; влияние общественных отношений и житейских столкновений на характеры обнаруживается через тщательный подбор психологических ситуаций. Желание дать точный очерк характеров отражается в использовании многозначного, "ассоциативного" слова в качестве орудия психологического анализа, которое создает возможность возникновения подтекста.

Обобщение выводов и наблюдений ученых, таким образом, позволяет заключить, что пушкинский психологизм отнюдь не сводим к "приемам внешнего обнаружения внутренних состояний".

Сомнения ряда ученых в самом факте существования психологизма пушкинской прозы, упрощенное его понимание, свидетельствует о том, что проблема эта актуальна и до конца не исследована.

Однако на пути этого изучения существует ряд трудностей, главная из которых теоретическая неразработанность проблемы 36 психологизма .

Отсутствие терминологического определения "психологизма" приводит к тому, что исследователи вкладывают в это понятие разный смысл. Так Г.А.Гуковский рассматривает психологизм как обоснование "целостного духовного явления", а С.Г.Бочаров понимает под психологизмом "внимание к самому психическому процессу". Более того, в научной литературе довольно часто встречаются случаи, когда не разграничиваются понятия "психологизм" и "психологический анализ". Чаще всего под психологическим анализом понимают лишь прямой словесный анализ чувств путем их логического расчленения и объяснения. Между тем, Л.Я.Гинзбург в своей книге говорит об анализе "открытом и скрытом, прямом и косвенном". При этом под "скрытым", "косвенным", анализом подразумевается воспроизведение внутреннего состояния героя путем фиксации внешних проявлений чувств. О.Н.Осмоловский предлагает различать "психологический анализ" и "психологическое изображение", понимая под "психологическим изображением " то, что Л.Я.Гинзбург называет "косвенным анализом".

Приступая к изучению конкретно-исторической формы психологизма (пушкинской), представляется необходимым в рабочем порядке определить круг вопросов, разрешение которых позволит обнаружить специфику этого явления в пушкинской прозе^.

Творческий метод оказывает самое мощное влияние на психологизм и его форму, поэтому исследование этой проблемы должно строиться с учетом данной категории. Пушкин выступает родоначальником реалистического метода. Перед ним стоит задача создания объективных исторически, национально и социально обусловленных характеров. Решается эта задача в условиях торжества романтизма с его субъективизмом. Именно поэтому авторское "вторжение" в скрытый, тайный душевный мир героя (суверенной личности) для Пушкина исключается. В этих условиях остро встает вопрос оправдания авторского всеведения. Писатель-реалист v стремится показать духовный облик человека не проявляя субъективного произвола (отсюда желание показать сложные чувства героев через внешние проявления: жест, мимику, позы). Иными словами, формы раскрытия внутреннего мира персонажей обусловлены временем.

При создании характера писатель-реалист ставит своей задачей объяснить человека, и психологизм выступает важным художественным средством этого объяснения.

Психологизм позволял Пушкину выявить масштаб и уровень личности, показать извращения духовного облика человека (Прохоров, Вырин, Савельич) под влиянием условий бытия, борение естественного природного начала в человеке и представлений, навязанных социальным опытом (Лиза Муромская, Гринев), духовный рост личности, способной к протесту и борьбе (Пугачев, Сильвио).

Раскрытие личности осуществляется ъ сложных драматических ситуациях, позволяющих с наибольшей полнотой выявить сущность характера (Вырин в сцене с деньгами ; Пугачев, милующий Гринева под виселицей и т.д.).

Самораскрытие героя осуществляется через поступки, через рассказ о событиях, письменный или устный (исповедь Сильвио, мемуары Гринева), При этом рассказы и поступки героев предстают в сложном освещении, они окрашены впечатлениями рассказчика-свидетеля. Сознание рассказчика (повествователя, мемуариста) в его социальной и эстетической обусловленности оказывается своеобразной призмой, через которую читатель воспринимает "реальный" факт, поведение героев, их рассказы о себе. Психология персонажа предстает как бы отраженной через систему зеркал, каждое из которых фиксирует какие-то черты, но лишь сопоставление различных отражений дает целостное представление о духовном облике персонажа.

Введение рассказчика (повествователя, мемуариста) позволяет одновременно решить проблему всеведения.

Опыт изучения психологизма пушкинской прозы показывает, что исследование такого рода может быть плодотворным лишь в том случае, если строится оно на основе историзма, с учетом условий, в которых формировался творческий метод Пушкина-прозаика. Именно эти условия определяют формы психологического анализа и функцию психологизма. С этих позиций и будет осуществляться анализ пушкинских прозаических (завершенных) произведений 30-х годов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Психологизм прозы Пушкина"

- 171 -ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятое в диссертационном исследовании изучение пушкинской прозы позволяет сделать вывод о том, что психологизм является органическим свойством метода Пушкина. Завершённые прозаические произведения писателя свидетельствуют о его пристальном интересе к особенностям человеческой психологии, о стремлении через внутренний мир человека постигнуть и оценить действительность, что и определяет значительность роли психологической характеристики героев в раскрытии идейного содержания этих произведений.

Бытующее в литературоведении мнение о том, что прозе Пушкина психологизм не свойственен, объясняется с одной стороны различным пониманием самой категории психологизма, с другой стороны - попытками подойти к анализу особенностей пушкинского метода с мерками, по которым оценивается психологизм более позднего этапа развития литературы. Своеобразие психологизма пушкинской прозы во многом обусловлено историческими условиями периода становления реализма при господстве романтизма.

Утверждение реалистических принципов требовало особой, формы повествования. Борьба против субъективизма романтической эстетики привела к выработке в пушкинской прозе принципа психологически достоверного обоснования авторского знания. С этой целью вводится рассказчик (повествователь, мемуарист), при этом позиция повествователя как правило отлична от пушкинской. Характер оценок всего происходящего, тон повествования позволяет представить психологический облик самого рассказчика ("Капитанская дочка") или отдельные черты его.

Тот же принцип обоснования авторского знания объясняет широкое использование непрямых форм психологического анализа.

Огромную роль в раскрытии духовного облика персонажей играет в пушкинской прозе диалог. Имея за плечами опыт создания драматических произведений на основе шекспировских принципов построения характеров, Пушкин превосходно представлял, какими большими возможностями для раскрытия психологии персонажа обладает драматический диалог. Уже в незавершённых своих прозаических произведениях писатель использовал этот свой опыт, В результате пушкинский диалог в прозе приобретал не только характерологические функции, он становился психологически насыщенным, позволял, не прибегая к прямому называнию эмоциональных состояний, раскрыть переживания героя, а так же его нравственную и идейную позицию. Пушкинские диалоги заложили основы, на которых позднее строились сложнейшие диалоги Толстого и Достоевского, С развитием эстетических взглядов Пушкин всё более остро начинает ощущать необходимость преодоления барьера, мешавшего всезнанию автора. И в "Пиковой даме", и в "Капитанской дочке" проявилась закономерность художественного развития психологизма к авторскому всеведению. Здесь писателем были одержаны первые победы на пути проникновения в скрытые духовные процессы. Ярким примером такого проникновения служит создание образа Германна,

Подход к повествованию с позиции всеведущего автора де-. лает возможным более широкое и последовательное использование прямого психологического анализа, В последнем завершённом произведении Пушкина, "Капитанской дочке", прямой психологический анализ присутствует в двух формах, ретроспективной и сиюминутной. Точно найденное соответствие этих форм способствует детализации психологической характеристики, что ведёт к уплотнению структуры образа. Утрачивается в известной степени "контурность" характеров. С наибольшей очевидностью эта тенденция проявляется в незавершённых произведениях ("Я начинаю помнить себя.", "Марья Шонинг"). В них проступает образ* приближающийся по своим структурным особенностям к образам более позднего периода развития реализма.

Пушкин первым в русской литературе осознал и показал особенности и своеобразие психологического раскрытия личности в реалистическом прозаическом произведении и сделал это в широкой гамме художественных средств. Писатель впервые продемонстрировал значение социального (а также эстетического) опыта человека, психологию которого он раскрывал. Показывая эту обусловленность на психологическом уровне, Пушкин обнаружил, как через внутренний мир личности выявляются сложнейшие проблемы общества. Это открытие вошло в фонд русского реализма.

Наблюдения над особенностями пушкинского психологизма позволяют сделать вывод о том, что он является исторически закономерным этапом в развитии психологических традиций русской литературы.

Игнорирование психологизма приводит к неполному, а, порой, и неверному истолкованию пушкинских произведений, к непониманию глубины и масштаба обобщений в них содержащихся.

Изучение данной проблемы позволяет понять, как завоевания Пушкина брались на вооружение писателями новых поколений.

Этот факт определяет актуальность изучения психологизма прозы Пушкина.

Список научной литературыШустрова, Татьяна Ивановна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Азарова Н. Пушкин и Толстой Октябрь, 1979, № 6, с.215-219.

2. Александров В, Пугачёв (Народность и реализм Пушкина). В кн. Александрова: Люди и книги. Сб.статей. М.:Сов.писатель, 1956, с.5-39.

3. Алексеев М.П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. -Л.: Наука, Ленингр.отд., 1972. Пушкин и наука его времени, с.5-60.

4. Альтман М.С. Персонажи произведений Пушкина как читатели. Болдинские чтения. - Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1981, с.178-181.

5. Анненков П.В. Материалы для биографии А.С.Пушкина. М.: Современник, 1984. - 476с.

6. Астафьева О.В. Образ Пугачёва в повести Пушкина "Капитанская дочка". Учён.зап. Таганрогского пед.ин-та, 1956, вып.I, с.113-130.

7. Ахматова А.А. "Адольф" Б.Констана в творчестве Пушкина. -В кн.: Пушкин. Временник пушкинской комиссии. T.I, М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1936, с.91-114.

8. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. В кн.Бахтина: Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М.: Худож. лип,1975, с.234-407.

9. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л.: Худож.лит., 1973. Романтизм в Германии, его природа, замыслы и судьбы, с.17-166.

10. Благой Д.Д. Мастерство Пушкина. М.: Сов.писатель, 1955. Пушкин мастер композиции, с.223-246.

11. Благой Д.Д. йорческий путь Пушкина (1826-1830). М.: Сов.писатель, 1967. Гл.8. Бездна души (Мал.трагедии) с.562-672.

12. Благой Д.Д. Пушкин и Достоевский. В кн. Благого: Душа в заветной лире. - М.: Сов.писатель, 1974, с.453-525.

13. Богомолец В.К. "Бедная Лиза" Карамзина и "Станционный смотритель" Пушкина. В кн.: Проблемы стиля, метода, направления в изучении и преподавании художественной литературы. - М.: Московский пед.ин-т им .В. И. Ленина, 1969, с.103-104.

14. Бонди С.М. Драматургия Пушкина и русская драматургия XIX века. В кн.: Пушкин - родоначальник новой русской литературы. /Под ред.Д.Д.Благого и В.Я.Кирпотина/ - М. ; Л.: Изд-во АН СССР, L94L, с.364-436.

15. Бочаров С.Г. О смысле "Гробовщика". В кн.: Контекст -1973. - М.: Наука, 1974, с.196-230.

16. Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. М.; Л.: Сов.писатель, 1962,- 138с.

17. Бялый Г.А. Две школы психологического реализма. (Тургенев и Достоевский). В кн.Бялого: Русский реализм конца XIX века. - Л.: Изд-во Лен.гос.ун-та, 1973, с.31-53.

18. Вершинина Н.Л. Пушкин и Толстой. В кн.: Проблемы пушкиноведения. - Л.: ЛГПИ, 1975, с.144-149.

19. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М.: Гослитиздат, 1941, - 620 с.

20. Виноградов В.В. К изучению языка и стиля пушкинской прозы. (Работа Пушкина над повестью "Станционный смотритель") Русский язык в школе, 1949, № 3, с.18-32.

21. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М.: Худож.лит., 1959, Гл.7. О связи процессов развития русского литературного языка и стилей художественной литературы, с.508-636.

22. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. Проблема образа автора в художественной литературе, с.105-212.

23. Виноградов В.В. Стиль "Пиковой дамы". В, кн.Виноградова: О языке художественной литературы. Избранные труды. - М.: Наука, 1980, с.176-239.

24. Винокур Г. Пушкин-прозаик. В кн.: Культура языка. - М.: Федерация, 1929, с.284-303.

25. Виролайнен М.Н. Ирония в повести Пушкина "Пиковая дама".' В кн.: Проблемы пушкиноведения. - Л.: ЛГПИ, 1975, с. 169-175.

26. Вишневска Я. Основные проблемы и этапы изучения повести А.С.Пушкина "Пиковая дама". Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филол.наук. Л., 1982. - 16с.

27. Гершензон М.О. Мудрость Пушкина. М.: Т-во "Книгоиздательство писателей в Москве", 1919. УП. "Пиковая дама", с.97-112. IX. "Станционный смотритель", с.122-127. X.1. Метель", с.128-137.

28. Гиллельсон М.И., Мушина И.О. "Капитанская дочка" А.С.Пушкина. Комментарий. Л.: Просвещение, 1977. - 192с.

29. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л.: Сов.писатель,. 1974. Поэзия действительности, с.172-242.

30. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Изд.2-е. Л.: Худож.лит., 1977, - 448с.

31. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979, - 448с.

32. Гиппиус В.В. "Повести Белкина". В кн.Гиппиуса: От Пушкина до Блока. - М. ; Л.: Наука, 1966, с.7-45.

33. Горная В. Из наблюдений над стилем романа Анна Каренина". (О Пушкинских традициях в романе). В кн.: Толстой-197- художник. (Ред.коллегия Д.Д.Благой и др.). М.: Изд-во АН СССР, 1961, с.181-206.

34. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 466с.

35. Грехнёв В.А. Болдинская лирика А.С.Пушкина. Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1980. - 159с.

36. Григорьев А.А. Литературная критика. (Сост., вступ.ст.и прим. Б.Ф.£1горова). М.: Худож.лит., 1967. - 631с.

37. Гукасова А.Г. "Повести Белкина" А.С.Пушкина. М.: Акад. пед.наук РСФСР, 1949. - 128с.

38. Гукасова А.Г. Боддинский период в тв-ве А.С.Пушкина.-М.: Просвещение, 1973. 303с.

39. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Гослитиздат, 1957,-413с.

40. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М. ; Л.: Худож.лит., 1959. Гл.1. Введение. "Вечера на хуторе близ Диканыш",с.5-61.

41. Гуревич A.M. Тема маленького человека у Пушкина и её романтический подтекст.- Известия АН СССР. 1983, Т.42, вып.5, с.433-44.3. (Серия литературы и языка).

42. Гусев В. О стиле прозы Пушкина. Литература в школе, 1974, № I, с.5-10.

43. Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. в 30-ти т. Художественные произведения. T.I-I7. Л.: Наука, Ленингр.отд., 1972-1976.

44. Званцева Е.П. Об истоках сюжета повести А.С.Пушкина "Пиковая дама". Болдинские чтения. - Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1983, с.82-90.

45. Звозников А.А. Исследования прозы Пушкина в последние годы. Русская литература, 1975, № I, с.187-^02.

46. Иезуитов А. Проблемы психологизма в эстетике и литературе. В кн.: Проблемы психологизма в советской литературе. (Под ред.Иезуитова А. ) - Л.: Наука, 1970, с.39-57.

47. Искоз А.С. "Повести Белкина" Пушкин А.С. Собр.соч. в 6-ти т. /Библиотека великих писателей. Под ред.Венгеро-ва С.А./ - Спб.: Брокгауз-Ефрон, 1910, Т.4, с.184-200.

48. Исщшн М. Сочинители, сочинённые Пушкиным. Литературная учёба, 1979, №6, с.183-186.

49. История русского романа в 2-х т. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1962.

50. История русской литературы в 10-ти т. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, I94I-I954.

51. История русской литературы в 4-х т. М.; Л.: Наука Ле-нингр.отд., I98G-I983.

52. Канунова Ф.З. Эстетика русской романтической повести. (А.А.Бестужев-Марлинский и романтики беллетристы 20-х годов XIX века). Томск: Изд-во Том.ун-та, 1973. - 307с.

53. Катков Н.М. Пушкин. Русский вестник, 1856, т.1, книга I, с.155-172., книга 2, с.306-324; Т.П, книга I, с.281-310.

54. Кириллюк З.В. Историческая личность в прозе Пушкина иего современников. Болдинские чтения. - Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1983, с.103-108.

55. Констан Б.Адольф. Роман. М.: Гослитиздат, 1959. - 159с.

56. Компанеец В. Художественный психологизм в советской литературе (1920-е годы). Л.: Наука, 1980. Гл.1. Художественный психологизм как предмет исследования, с.9-30.

57. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора. В кн.: Страницы истории русской литературы. (Под ред.Кормана Б.О.). - М.: Наука, 1971, с.199-208.

58. Краснов Г.В. Пушкин. Болдинские страницы.-Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1984. Романические истории,с.17-40.

59. Кривонос В.Ш. Адресат в структуре "Повестей Белкина" А.С.Пушкина. В кн.: Вопросы функционального изучения литературы: Сб.научн.трудов/ Волгогр.гос.пед.ин-т им.А.С. Серафимовича. (Отв.ред.Н.С.Травушкин). - Волгоград: ВГПИ, 1982, с.25-29.

60. Кричевская Л.И. Портрет в прозе Пушкина. Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1979, № 3, с.3-9.

61. Купреянова Е.Н. "Капитанская дочка" А.С.Пушкина. Материалы для пушкинских чтений и лекций, Л.: Пушкинское об-во, 1947. - 26с.

62. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста. Тула: Приокское книжное изд-во, 1972. Гл.4. Психологизм Тургенева, с.188-277.

63. Лагутов В. "Станционный смотритель" А.С.Пушкина: переклички и реминисценции. Труды Самаркандского университета, 1978, вып.361, с.23-33.

64. Левидов A.M. Автор-образ-читатель. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1977. - 360с.-20072. Лежнёв А.З. Проза Пушкина. Опыт стилевого исследования." Изд.2-е. М.: Худож.лит., 1966. - 264с.

65. Леонтьев К. О романах графа Л.Н.Толстого (анализ, стиль, веяния). М., I9II. - 152с.

66. Лернер Н.О. Проза Пушкина. Пг. ; М., 1923. - 112с.

67. Ломагина М.Ф. Проблема автора в ранних произведениях Достоевского. Автореферат диссертации на соиокание учёной степени канд.филологических наук. М., 1972. 16с.

68. Лотман Ю.М. Идейная структура "Капитанской дочки". -Пушкинский сборник. Псков, 1962, с.3-20 (Уч.зап. Псковского пед.ин-та им.С.М.Кирова, Т.10).

69. Лотман Ю.М. К эволюции построения характеров в романе "Евгений Онегин".-В кн.: Пушкин, Исследования и материалы. Т.З:. М. ; Л.: Наука, 1962, с.131-173.

70. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. - 3840.

71. Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. (Биография писателя) . Л.: Просвещение, Ленинградское отделение, 1981.'- 256с.

72. Любович Н. "Повести Белкина" как полемический этап в развитии пушкинской прозы. Новый мир, 1937, № 2, с.260-274.

73. Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество.-М.: Наука, 1981.- 209с.

74. Маймин Е.А. О прозе А.С.Пушкина. В кн.: Пушкин А.С. Драматические произведения. Проза. - М#: Просвещение, 1984, с.305-328.

75. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы (18301833). Л.: Худож.лит., 1974. - 376с.f

76. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). Л.: Худож.лит., 1982. - 464с.

77. Макогоненко Г.П. "Капитанская дочка" А.С.Пушкина. Л.; Худож.лит., 1977, - П2с.

78. Манн Ю.В. К проблеме романтического повествования.-Известия АН СССР, 198I, № 3, с.211-224. (Серия литературы и языка).

79. Маркович В.М. Тургенев и русский реалистический роман XIX века. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1982. Сон Татьяны в поэтической структуре "Евгения Онегина", с. 724.

80. Нравоучительные сказки господина Мармонтеля члена Академии французской. ч.1-Ш.- М.: В типографии Компании типографической, 1788.

81. Мейлах Б.С. Художественное мышление Пушкина как творческий процесс. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 249с.

82. Мейлах Б.С. Творчество Пушкина: Развитие художественной системы. Книга для учителя. М. ; Просвещение, 1984.-140с.

83. Михайлова Н.И. Заметки о прозе Пушкина. Русская речь, 1974, № 4, с.59-63.

84. Михайлова Н.И. Типология повествования в художественной прозе Пушкина. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. М., 1974. - 24с.

85. Михайлова Н.И. Образ Сильвио в повести Пушкина "Выстрел" -В кн.: Замысел, труд, воплощение. М.: Изд-во Московского ун-та, 1977, с.138-151.

86. Муравьёва O.M. "Пиковая дама" в исследованиях последних лет. Русская литература, 1977, № 3, с.219-228.

87. Нейман Б.В. "Капитанская дочка" Пушкина и романы Вальтер Скотта. В кн.: Сборник статей в честь академика А.И. Соболевского. (Под ред.Перетца В.М. ) - Л.: Изд-во АН СССР, 1928, с.191-201.

88. Овсянико-Куликовский Д.Н. История русской интеллигенции. ч.1-2. М., 1907.

89. Одиноков В.Г. ".И даль свободного романа." Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1983. - 16Ос.

90. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог. М.: Наука, 1973. - 104с.

91. Одоевский В.Ф. Сочинения в 2-х т. М.: Худож.лит., 1981.

92. Оксман Ю.Г. Пушкин в работе над "Капитанской дочкой" -В кн. Оксмана: От "Капитанской дочки" к "Запискам охотника". Саратов: Саратовское книжное изд-во, 1959, с.5-133.

93. Опульская Л.Д. Психологический анализ в романе "Воскресение". В кн.: Толстой-художник. (Ред.коллегия. Д.Д. Благой и др.) - М.: Изд-во АН СССР, 196I, с.314-343.

94. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. Кишенёв: Штиинца. 1981. - 167с.

95. Петров М.С. Исторический роман Пушкина. М.: Изд-во АН СССР, 1953. - 160с.

96. Петровский М. Морфология пушкинского "Выстрела". В кн.: Проблемы поэтики. - М.: Л.: Изд-во Земля и фабрика, 1925, с.171-195.

97. Петрунина Н.Н. К творческой истории "Капитанской дочки" Русская литература, 1970, № 2, с.79-92.

98. Петрунина Н.Н., Фридлендер Г.М. Над страницами Пушкина. Л.: Наука, 1974. У истоков "Капитанской дочки", с. 73123.

99. Петрунина Н.Н., От "Арапа Петра Великого" к "Капитанской дочке". Пушкин. Исследования и материалы. Т.П. - Л.: Наука, 1983, с.131-148.

100. Петрунина Н.Н. Первая повесть Пушкина: /"Гробовщик"/ -Русская литература. Л., 1983, № 2, с.70-89.

101. Поддубная Р. О поэтике "Пиковой дамы" А.С.Пушкина. Законы жанровой структуры. В кн.: О Poet усе Же&йши&с*'

102. Pudlno. -Po^nati; mit С#4365.

103. ПО. Поддубная Р. Творчество Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл. Сентябрь. Статья первая. yjtuditь wuica powvtMm- -zetuzfi - хп - 1979. 1980, с.3-34.

104. Поддубная Р. Творчество Пушкина болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл. Сентябрь. Статья вторая. JlUulia, touica, /Ьс4масеМсс - 1979.-Роишь, 1980, с.3-44.

105. Полякова Е. Реальность и фантастика "Пиковой дамы". -В кн.: В мире Пушкина. М.: Советский писатель, 1974,с.373-412.

106. Пушкин. Итоги и проблемы изучения. (Под ред. Б.П.Городецкого и др.). М. ; Л., Изд-во АН СССР, 1966. - 663с.

107. Прянишников Н.Е. Проза Пушкина. (Из наблюдений над поэтикой "Капитанской дочки"). В кн. Прянишникова: Записки словесника. - Оренбург, Оренбургское книжное изд-во, 1969, с.5-26.t

108. Развитие реализма в русской литературе в 3 т. М.: Наука, 1972.

109. Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. (Под ред.Б.С.Мейлаха). Л.: Наука, Ленинградское отд., 1973. - 565с.

110. Сазонова С. Занимательность как художественный приём "Повестей Белкина". Подъём, 1975, № 5, с.123-127.

111. Селезнев Ю. Проза Пушкина и развитие русской литературы. (К поэтике сюжета). В кн.: В мире Пркина. - М.: Советский писатель, 1974, с.413-446.

112. Сидяков Л.С. Художественная проза А.С.Пушкина. Рига: Изд-во Латв.гос.ун-та им.П.Стучки, 1973. - 218с.

113. Сидяков Л.С. Пушкинская проза и задачи её изучения. -Известия АН СССР. 1975, Т.34, № 5, с.418-425. (Серия литературы и языка).

114. Сидяков Л.С. "Евгений Онегин" и незавершённая проза Пушкина 1828-1830 годов. (Характеры и ситуации). В кн.: Проблемы пушкиноведения. - Л.: ЛГПИ, 1975, с.30-39.

115. Сильман Т.И. Подтекст это глубина текста. - Вопросы литературы, 1969, № I, с.89-102.

116. Скобелев В.П. Пугачёв и Савельич. (К проблеме народного характера в повести А.С.Пушкина "Капитанская дочка")-Пушкинский сборник. (Ред.кол.: Э.В.Силина и др.). -Псков, 1972, с.43-58. /Лен.гос.пед.ин-т им.А.И.Герцена. (Учёные записки. Т.483).

117. Словарь языка Пушкина в 4-х т. (Под ред.Виноградова В.В.)- М.: ГИС, 1956.

118. Слонимский А. Мастерство Пушкина. Изд.2-е исправленное.- М.: Худож.лит., 1963. Законы пушкинской прозы.с.501-525.

119. Степанов H.JI. Лирика Пушкина. Очерки и этюды. Изд.2-е. М.: Худож.лит., 1974. - 368с.

120. Степанов Н.Л. Проза Пушкина. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 300с.

121. Теория литературы. Т.1-3. М.: Наука, 1964.

122. Тойбин И.М. Из наблюдений над поэтикой "Капитанской дочки" ("Капитанская дочка" и "История Пугачёва") В кн.: Вопросы литературы и методики преподавания, - Курск, 1980, с.71-ЮО. (Уч.зап. Курского пед.ин-та, Т.73).

123. Тойбин И.М. Пушкин. Творчество 1830-х г.г. и вопросы историзма. Воронеж, Изд-во Вор.ун-та, 1976. - 280с.

124. Томашевский Б.В. Маленькие трагедии и Мольер. В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. T.I. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936, с.115-133.

125. Томашевский Б.В. Пушкин. (Опыт изучения творческого развития). Кн.2. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1961. - 575с.

126. Томашевский Б.В. Язык и стиль. В кн.Томашевского: Стих и язык. - М. ; Л.: Худож.лит., 1959, с.325-351.

127. Турбин В.Н. Пушкин, Гоголь, Лермонтов. Об изучении литературных жанров. М.: Просвещение, 1978. - 240с.

128. Тынянов 10. Проза Пушкина. Речь на пленуме Союза советских писателей. Литературный современник, 1937, № 4, с.187-199.

129. Тюпа В.И. Притча о блудном сыне в контексте "Повестей Белкина" как художественного целого. Болдинские чтения. - Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1983,с.67-81.

130. Удодов Б.Т. Психологизм. В кн.: Лермонтовская энциклопедия. 1981, с.455-458.t

131. Узин В. "Повести Белкина" (Из комментариев читателя).-Пг.: Аквилон, 1931. 72с.

132. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М.: Искусство, 1970. - 225с.

133. Устюжанин Д.Л. Маленькие трагедии А.С.Пушкина. М.: Худож.лит., 1974. - 96с.

134. Устюжанин Д.Л. "Драматический поэт беспристрастный, как судьба." (О методе Пушкина-драматурга). Литература в школе, 1974, № 2, с.15-г4.

135. Фохт У. Проза Пушкина в развитии русской литературы. -В кн.: Пушкин родоначальник новой русской литературы. (Под ред.Д.Д.Благого и В.Я.Кирпотина). - М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1941, с.437-470.

136. Фридлендер Г.М. Пушкин и молодой Толстой. В кн.Фринд-лендера: Литература в движении времени. - М.: Современник, 1983, с.3-80.

137. Фридлендер Г.М. А.Пушкин. Элегия ("Безумных лет угасшее веселье."). В кн.: Поэтический строй русской лирики. (Под ред.Г.М.Фридлендера). - Л.: Наука, Ленингр.отд., 1973, с.78-95.

138. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романиста. М.: Советский писатель, 1958. Из истории русского общественно-психологического романа, с.5-60.

139. Чернышевский Н.Г. Полное собр.соч. в 15-ти т. (Под ред. В.Я.Кирпотина). М.: Гослитиздат, 1939 - 1953.

140. Черняев Н.И. "Капитанская дочка" Пушкина. Историко-кри-тический этюд. М., 1897. - 210с.

141. Белкина"?, с.293-326. Гл.IX. Биография Ивана Петровича по его письму к издателю "Повестей Белкина", с.585-591.

142. Чичерин А.В. Возникновение романа-эпопеи. Изд.2-е. М., Сов.писатель, 1972. - 376с.

143. Чичерин А.В. Пушкин, Мериме. Стендаль. В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т.УП. - Л.; Наука, Ленингр.отд., 1974, с.142-150.

144. Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы.- Болдинские чтения. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1981, с.54-68.

145. Шарыпкин Д.М. Пушкин и "Нравоучительные рассказы" Мармон-теля. В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т.8.- Л.; Наука, Ленингр.отд., 1978, с.107-138.

146. Шварцбанд С.М. "Повести покойного Ивана Петровича Белкина" А.С.Пушкина. (Художественная структура и художественная целесообразность образа литературного автора). Научные доклады высшей школы. Филологические науки, 1974, № 3,с.21-23.

147. Шкловский ВJ3.А.С.Пушкин. В кн.В.Шкловского: Заметки о прозе русских классиков. - М.: Советский писатель, 1955, с.18-86.

148. Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л.: Худож. лит., 1974. - 359с.

149. Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу. Л.: J924. 9. Проблема поэтики Пушкина, с.157-170.

150. Эйхенбаум Б.М. Болдинские побасёнки Пушкина. Жизнь искусства, 1919, Ш 316-317, 318, 13-14 и 16 декабря.

151. Яковлев Н.В. К литературной истории "Капитанской дочки" -В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Т.4-5.- М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1939, с.487-488.

152. Яковлева М.В. Эпическое сознание А.С.Пушкина в "Повестях Белкина": (Статья первая). В кн.: Проблемы метода и жанра. Томск: Изд-во Том.гос.ун-та, 1983, с.89-104 (Уч. зап.Том.гос.ун-та, вып.9).

153. Яковлева М.В. Эпическое сознание А.С. Пушкина в "Повестях Белкина": (Статья вторая). В кн.: Проблемы метода и жанра. Томск: Изд-во Том.гос.ун-та, 1983, с.112-122. (Уч. зап.Том.гос.ун-та, вып.10).

154. Якубович Д.П. Реминисценции из Вальтер Скотта в "Повестях Белкина". В кн.: Пушкин и его современники, вып. ШУП. - Л.: Изд-во АН СССР, 1928, с.ИО-118.

155. Якубович Д.П. "Капитанская дочка" и романы Вальтер Скотта. В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии,

156. Т.4-5. М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1939, с.165-197.

157. Якубович Д.П. Об эпиграфах к "Капитанской дочке". Учёные записки Ленингр.пед.ин-та им.А.И.Герцена, 1949, Т.76,1. C.III-I35.

158. Янушкевич А.С. О своеобразии жанра "Пиковой дамы" А.С. Пушкина. Сборник трудов молодых учёных. (Под ред.Ф.З. Кануновой). - Томск: Изд-во Том.ун-та, 1971, с.1-22.

159. Янушкевич А.С. Типология прозаического цикла в русской литературе 30-х годов XIX века. В кн.: Проблемы литературных жанров. Сб.статей (Редкол.: Ф.З.Канунова и др.)- Томск: Изд-во Том.ун-та, 1972, с.9-13.