автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пушкин в воспоминаниях

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пушкин в воспоминаниях"

На правах рукописи 005003396

Кошелев Анатолий Вячеславович

Пушкин в воспоминаниях: Проблемы изучения литературных мемуаров

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

- 1 ДЕК 2011

Великий Новгород 2011

005003396

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого

Научный консультант:

Доктор филологических наук, профессор В. А. Кошелев

Официальные оппоненты:

Доктор филологических наук C.B. Денисенко

Доктор филологических наук, профессор Е.В. Душечкина Доктор искусствоведения, профессор B.C. Листов

Ведущая организация:

Костромской государственный университет им. H.A. Некрасова

Защита состоится jjuSl-^_ГОда в liû часов на заседании диссертационного совета Д 212.168. 05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Новгородском государственном университете им. Ярослава Мудрого по адресу: 173014, Великий Новгород, Анто-ново, Университет, ауд. 1220.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Новгородского государственного университета.

Автореферат разослан /£_ 2011г.

Ученый секретарь диссертационного совета Доктор филологических наук

О.С. Бердяева

Общая характеристика работы

Изучение биографии предполагает работу с тремя массивами источников: автобиографическими, документальными (или официальными), а также мемуарными источниками. Ни один из выделенных пунктов не является безусловным с точки зрения достоверности; при этом мемуары - наиболее сложный источник, фактическая ценность которого обусловлена целым рядом самых различных факторов. Между тем без учета мемуаров невозможно создание биографии - Пушкина, другого писателя или исторического деятеля.

В работе внимание уделено двум проблемам. Одна связана с комплексным изучением воспоминаний о Пушкине, вторая - с общими вопросами литературоведческого анализа воспоминаний, причем нас интересовали проблемы, связанные с использованием мемуаров в качестве источника исследования. Безусловно, эта проблема оказывается одной из основных для ученого-биографа, однако ставилась она главньм образом на материале отдельных воспоминаний.

Уже П.В. Анненков и П.И. Бартенев, понимая важность мемуаров, активно собирали и использовали их в своих пушкиноведческих работах. К концу XIX столетия, с формированием национального «пушкинского мифа», поиск новых мемуарных источников, по сути дела противоестественный (большинство знавших Пушкина современников ушло из жизни), усилился. Это привело к появлению ряда откровенных подделок и апокрифов. Но эта же тенденция определила и появление по-своему ценных «вторичных» воспоминаний - мемуаров ((через поколение» (П.П. Вяземский, Л.Н. Павлищев, О.Н. Смирнова и др.), свидетельств детей пушкинских современников, опирающихся (хотя бы частично) на документы своих родителей. Воспоминания лиц, не знавших Пушкина или видевших его только в детстве, представляют отдельную источниковедческую и историко-литературную проблему.

Цель работы - поиск и учет новых мемуарных источников о жизни и творчестве Пушкина. При этом речь идет не только об архивных исследованиях (их результатом становится открытие неизвестного ранее документа), а об опубликованных материалах.

Казалось бы, это весьма спорное намерение - но в связи с .-изучением мемуаров оно оказывается справедливым. В картотеке Пушкинского кабинета ИРЛИ РАН раздел, где были бы представлены персоналии мемуаристов, не выделен. В недавно вышедшей «Библиографии библиографий произведений Пушкина и литературы о нем» также нет специального раздела, посвященного мемуарам. В результате воспоминания о Пушкине известны широкому кругу исследователей не полностью, а лишь по двухтомному изданию «Пушкина в воспоминаниях современников» (при всех достоинствах этого, несколько раз переизданного, сборника, на его основе нельзя составить полного представления ни о количестве материала, ни о его «качестве»).

Объектом исследования становится целостный свод воспоминаний о Пушкине; предметом - осмысление личности и творчества Пушкина в мемуарах 1840-1880-х гг. Под «воспоминанием» в данном случае понимается повествование от лица автора о реальных лицах и событиях прошлого («повествование о прошлом, основанное на личном опьгге и собственной памяти мемуариста» - А.Г. Тартаковский). В работе осваивается материал журнальных публикаций преимущественно второй половины XIX века, привлекаются архивные

материалы рукописных фондов и собраний ИР ЛИ (Пушкинский Дом) РАН, РГБ, РГАЛИ, которые не были введены в научный оборот. Обследованы личные фонды Л.Я. Гуревич, О.Н. Смирновой, А.О. Смирновой, А.Ф. Онегина, В.Д. Спасовича.

С этим связана и научная новизна исследования. Она заключается:

- в расширении источниковедческой базы и введении в научный оборот малоизвестных материалов мемуарного характера;

- в составлении «Материалов к аннотированному указателю воспоминаний о Пушкине»;

- в формировании общих принципов литературоведческого анализа мемуаров;

- в обосновании методики работы с «вторичными» воспоминаниями о поэте.

Методология исследования основана на представлении о единстве литературного процесса, которое обеспечивает возможность целостного анализа мемуарных текстов различных авторов. В основу методологии положен историко-литературный метод исследования, инструментарий которого актуализирует понятия и представления о целостности восприятия прошлого как «движущейся» данности.

Актуальность работы обусловлена фундаментальностью категории памяти в русской словесности в целом и необходимостью выявления историко-литературной логики в эволюции воспоминаний как специфического ее жанра.

Положения, выносимые на защиту:

1. Фактическая «достоверность / недостоверность» не является единственным критерием при характеристике и оценке мемуаров о Пушкине. Точка зрения на этот источник определяется тем, что воспоминания, как и другие личные документы о писателе (его переписка, автобиографические материалы и пр.) выстраивают не только его реальную биографию, но и «биографию-легенду», которая является неотъемлемой частью его творчества. Фундамент для биографии-легенды закладывает сам писатель, впоследствии она «обогащается» отзывами и воспоминаниями современников, по-разному интерпретируется исследователями. Поэтому мемуары о Пушкине необходимо изучать не только с точки зрения фактической точности; они приобретают значительный интерес как факт осмысления личности и творчества Пушкина в определенную эпоху.

2. Память вспоминающего выступает как особая способность к сохранению и закреплению «того, что уже было в сознании» (А.Г. Тартаковский), прежних впечатлений, ранее воспринятой информации. В этом смысле она выступает как свойство сознания отражать и аккумулировать прошлое. И роль памяти тем значительнее, чем более «вспомненная» действительность отдалена от времени создания мемуаров. При этом неточность сведений, заключенных в мемуарах - это органическое свойство жанра. Это тем более важно потому, что мемуарист вспоминает не разговоры, споры, пе литературные прения, а бытовые детали, подчас очень незначительные (вне зависимости от его принадлежности / непринадлежности к кругу собственно писателей).

3. Воспоминание о поэте несет в себе, кроме информативной, другую задачу - оценить его жизнь и творчество. Мемуары сближаются, таким образом, с другим феноменом - с литературной критикой. Поэтому, например, статьи В.А. Жуковского «Последние минуты Пушкина» и H.A. Полевого «Пушкин» с полным правом входят и в сборники «Пушкин в русской критике и в сборники

воспоминаний о поэте. Близость мемуарного и критического высказывания стала определяющей и для нашего исследования.

4. Анализ «вторичных» воспоминаний как исторического источника сужает проблему изучения спорных документов. Рассмотрение «Записок А.О. Смирновой» в контексте эпохи второй половины 80-х - начала 90-х гг. XIX в. позволяет рассматривать их как полемическое сочинение, а не мемуарное свидетельство.

Теоретическая значимость диссертации заключается в корректировке имеющихся в историко-литературной науке представлений о возможностях использования литературных мемуаров, в разработке отношения к так называемым «недостоверным» мемуарным источникам, в уточнениях существующих текстологических и эдиционных принципов публикации и комментирования мемуарных текстов.

Практическое значение полученных результатов работы состоит в возможности их использования в преподавании историко-литературных и теоретических курсов, посвященных русской литературе XIX в., а также в рамках специальных курсов.

Основные результаты исследования апробированы в 50 публикациях, общим объемом более 60 п.л., в том числе в монографии, изданиях литературных мемуарах: «Алексей Степанович Хомяков в воспоминаниях современников» (Тула, 2004); «А.О. Смирнова-Россет. Воспоминания» (СПб., 2011); публикациях на страницах изданий, рекомендованных ВАК для размещения научных результатов по докторским диссертациям; в учебно-методических пособиях. Материалы диссертации докладывались на ряде всероссийских и международных конференций: «Дни науки» (Великий Новгород, 1999-2010), «Бол-динские чтения» (Большое Боддино, 1999, 2000, 2003,2009,2011), «Традиции в контексте русской культуры» (Череповец, 2000, 2004), «A.C. Хомяков: Личность - творчество - наследие» (Хмелита, 2004), «Литературное общество «Арзамас»: культурный диалог эпох» (Арзамас, 2005), «Историко-культурное наследие семьи Раевских и ее международное значение» (Кировоград (Украина), 2006), «XXI Фетовские чтения» (Курск, 2006), «Славянские чтения» (Измаил (Украина), 2007, 2010), «Пушкин и мировая культура» (Арзамас, 2007), «Культура и словесность Русского Севера» (Череповец, 2010).

Результаты диссертационного исследования использовались в лекционных курсах диссертанта: «История русской литературы XIX века (первая треть)», «История русской литературной критики», «Принципы научного комментирования», «Филология и источниковедение», на семинарских занятиях, в рамках специальных курсов.

Структура исследования. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, а также трех Приложений. Одно из них - «Воспоминания о Пушкине. Материалы к аннотированному указателю» - содержит указатель мемуаров о Пушкине. В него вошли тексты, не попавшие в два издания «Пушкина в воспоминаниях современников» (М., 1950; М., 1976). Два других приложения («<3аписи воспоминаний А.О. Смирновой (?)> А.Ф. Онегина»; «Статья О.Н. Смирновой о матери и русских писателях») относятся к третьей главе диссертации и представляют собой комментированную публикацию ранее неизвестных материалов. Библиография работы насчитывает 320 источников.

Основное содержание работы

Во Введении определяется предмет, задачи и цели, разъясняется структура работы. Уместно говорить о трех этапах становления свода воспоминаний о Пушкине.

Первый этап (1840-е гг.) - время, близкое к смерти Пушкина, по объективным причинам не могло стать эпохой активной публикации мемуаров о нем.

Второй этап (1850-1870-е гг.) связан с деятельностью первых пушкинистов: П.В. Анненкова, П.И. Бартенева, М.Н. Лонгинова, М.И. Семевского и др. Их деятельность по сбору воспоминаний о Пушкине описана в целом ряде исследований, а мемуары, которые появились благодаря их усилиям, прочно вошли в научный оборот. Этот этап - «золотой век» воспоминаний. За Пушкиным закрепилась роль главы русской литературы; такое восприятие его творчества сформировало представление о ценности любого биографического известия о нем.

Наконец, третий этап, начало которого условно определяется пушкинскими торжествами 1880 г., который осмысляется исследователями как ключевой момент в формировании мифа о Пушкине (Маркус Ч. Левитт, Н.П. Генералова, В.А. Койелев, М.В. Загидуллина, О.С. Муравьева и др.). Именно к этому времени относится и всплеск мемуаров о Пушкине, причем нередко сомнительных с фактической точки зрения.

В работе главное внимание уделено первому и последнему из выделенных этапов (каждому из них посвящена отдельная глава).

Глава I «Воспоминания о Пушкине: обзор» посвящена нескольким вопросам. В ней даны теоретические предпосылки исследования: определена специфика мемуаров как объекта исторического и литературоведческого исследования, предложена типология мемуаров. В этой главе предложен также обзор изданий воспоминаний о Пушкине. В общей сложности она включает в себя четыре раздела.

Первый раздел: «Мемуары - объект исторического исследования». В нем раскрывается подход исторической науки к указанной в заглавии проблеме (Н. Чечулин, М.Н. Черноморский, И.А. Миронова, П.А. Зайончковский, А.Г. Тартаковский, М. Блок и др.).

Значение мемуаров в исторической науке определяется фактической достоверностью сведений, сообщенных в них, однако они, в силу своей субъективной природы, не имеют значения документа (П.А. Зайончковский). Личностная природа воспоминаний заставляет ученых-историков рассматривать их двояко: «<...> мемуары - особый жанр литературного творчества, запечатлевающий события прошлого и в обычной жизни успешно конкурирующий с историческими трудами. <...> Мемуары - материал не столько для исследователей, сколько для чтения, часто занятного. <...> В то же время как история, засвидетельствованная ее прямыми участниками, мемуары могут рассматриваться и в качестве источника в научно-исторических исследованиях» (Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика. Учебник. М., 2004. С. 288289). Мемуары оказываются фоном исторического исследования.

Любопытна характеристика мемуаров как «истории, засвидетельствованной ее прямыми участниками». Комментируя это положение, мы используем учение французского историка М. Блока о «намеренных» и «ненамеренных» свидетельствах. Характеризуя воспоминания герцога Сен-Симона, ученый отметил: «<...> в явно намеренных свидетельствах наше внимание сейчас пре-

имущественно привлекает уже не то, что сказано в тексте умышленно. Мы гораздо охотнее хватаемся за то, что автор дает нам понять, сам того не желая». Сен-Симон гораздо более интересен для историка как бытописатель, а не как политик или придворный деятель (в этой части воспоминаний он не искренен). Таким образом, ученого-историка привлекает в мемуарах «ненамеренные» свидетельства. Поэтому в качестве источника охотнее рассматривается материал, написанный не известным деятелем, а рядовым участником исторического процесса (личностная сторона этих воспоминаний менее выражена).

А.Г. Тартаковский выделил три основополагающих критерия, характеризующих этот феномен: субъективность, ретроспективность и память. Все три критерия отражают именно личностную природу воспоминаний, при этом проясняют некоторые авторские установки мемуариста.

В диссертации на ряде конкретных примеров (воспоминания O.A. Пржец-лавского, А.О. Смирновой, В.П. Бурнашева) показано, что своеобразным правилом для мемуариста в сочинении мемуаров оказывается ориентация на свою собственную память, а не на литературу (мемуарную, исследовательскую и пр.) о пережитом автором времени.

Особое внимание в работе уделено критерию ретроспективности мемуаров (они «всегда возникают после описываемого в них события и всегда обращены в прошлое» - А.Г. Тартаковский). Однако спустя какое время после события мемуарист считает возможным описать его в своих записках и, главное, предавать гласности свои личные воспоминания? В XIX веке они публиковались обычно после смерти авторов, когда с уходом мемуариста заканчивалась эпоха, описанная в его записках. Воспоминания же, близкие к современности (и изданные при жизни автора) воспринимались как попытка автора оправдаться перед своим поколением и будущими читателями. Так, Ф.В. Булгарин, литературная репутация которого прочно утвердилась к середине 40-х гт. XIX в., не скрывал полемических целей своих записок.

Ретроспективность воспоминаний предполагает «двойную точку зрения автора на события» (А. Галич, Т. Колядич), т.е. не только описание событий, но и оценку событий прошлого с точки зрения настоящего.

Второй раздел - «Мемуары - объект литературоведческого исследования». Значение мемуаров в исторической науке определяется главным образом фактической достоверностью сведений, в них сообщенных, при этом меньшее внимание уделено субъективной авторской их оценке (Л.Я. Гаранин).

Специфика обозначенной в заглавии работы проблемы («Пушкин в воспоминаниях») предполагает иное отношение к материалу, нежели в историческом исследовании. Если там на первый план становится факт, то мы в данном случае на первое место ставим образ поэта, как он запомнился современникам. Проблема достоверности, без сомнения, важная и в литературоведении, в данном случае не будет определяющей при обсуждении ценности отдельного свидетельства.

В работе феномен мемуаристики сближается с литературной критикой. Критический потенциал заложен в самой природе русской мемуарной культуры. В работе приводится ряд примеров, которые указывают на полемическую природу мемуаров. Многие воспоминания о Пушкине существуют именно благодаря «неправде», которая была опубликована ранее, а мемуаристы (И.П. Липранди, В.П. Горчаков, П.В. Нащокин и др.) уточняют вкравшиеся ошибки.

В конце раздела обосновываются принципы составления «Материалов к обзору воспоминаний о Пушкине» (Приложение 1 диссертации). Рассматривая

мемуары как форму критической оценки, мы вынуждены по-иному преподнести материал. Обычно мемуары о Пушкине структурируются с учетом его биографии (Лицей, юг, Михайловское и т.д.) - такое построение прояснило бы некоторые малоизвестные факты его жизненного пути. С другой стороны, мы не стремились ставить проблему достоверности того или другого воспоминания: обзор в этом случае выглядел бы по-другому. Материал в нем можно было расположить, например, ориентируясь на личность мемуариста: от близкого знакомого Пушкина (его воспоминания более достоверны) до случайного встречного (который, кроме факта случайной встречи, не мог вспомнить ничего другого). Основным принципом, которого мы придерживались при составлении обзора - время публикации воспоминания.

Публикация воспоминаний, т.е. осознание, что личные записи (о своей жизни, семье, друзьях и пр.) могут быть интересны для большого круга читателей - явление большой культурной важности. Только когда «мемуары начинают предназначаться для читающей публики и проникают на страницы разного рода изданий, они перестают быть частным делом автора и, как бы превращаясь из «вещи в себе» в «вещь для всех», становятся подлинно общественным явлением духовной жизни» (А.Г. Тартаковский).

Мы стремились, во-первых, обозначить грань, когда мемуары о Пушкине из «вещи в себе» становятся «вещью для всех», в данном случае - когда личность Пушкина оказывается интересной для читателя. Во-вторых, нам важно рассмотреть воспоминание в контексте той эпохи, когда оно публиковалось.

Третий раздел главы - «Мемуары о Пушкине: источниковедческая база». Здесь обсуждаются несколько частных вопросов обозначенной проблемы.

В первой части раздела, который озаглавлен «Воспоминания в пушкино-ведческих трудах 1850-1870-х гт.», прослеживается, как собирались, публиковались и изучались мемуары о Пушкине в указанное время. Этот период уместно разделить на два: первый из них (вт. пол. 1850-х гг.) ознаменован деятельностью П.В. Анненкова и П.И. Бартенева (здесь же прослеживаются пушкиновед-ческие работы М.Н. Лонгинова, М.Ф. Де-Пуле, К.П. Зеленецкого, Е.И. Якушки-на).

A.B. Дружинин, отзываясь на «Материалы для биографии Пушкина» П.В. Анненкова, назвал его трудом, проясняющим «духовную жизнь поэта» и противопоставил его «сухому панегирику», а также работам, в которых «нарушается скромность». Под вторым путем исследования биографии Пушкина критик имеет в виду Бартенева (усилия которого были направлены не столько на осмысление творческого пути поэта, сколько на сбор новых материалов о биографии Пушкина). Второе направление Дружинин характеризует как второсортное. Столь же уничижительной оценки удостаиваются и материалы (в том числе и мемуарные), собранные учеными.

Второй период (вт. пол. 1860-х гг.) знаменуется пушкиноведческими трудами М.И. Семевского («Прогулка в Тригорское», статья «К биографии Пушкина»), Явившись собеседником, а потом - публикатором воспоминаний А.Н. Вульфа, М.И. Осиповой, E.H. Вревской и др., он осознавал, что знакомит читателя с явно «проходными» фигурами, которые не могли сообщить ничего, кроме незначительных бытовых подробностей из жизни Пушкина. Однако сам факт, что эти люди общались с ним, рождает в Семевском «особенное чувство уважения (чуть-чуть не сказал благоговения)» - такое ощущение во многом противоположно научным установкам предшествующего поколения пушкини-

стов (характерно, что сарказм Д.И. Писарева («статья «Пушкин и Белинский») направлен именно на таких исследователей).

Вторая часть раздела - «Издания мемуаров о Пушкине». В этой части анализируются сборники воспоминаний о Пушкине, начало которым было положено в 1880-е годы (статья Л.С. Мацеевича «Кишиневские предания о Пушкине», книга В.А. Яковлева «Отзывы о Пушкине с юга России»), Составители подобных сборников ставили своей целью опубликовать малоизвестные материалы; такие цели позднее преследовал и М.А. Цявловский, составитель «Книги воспоминаний о Пушкине» (М., 1931).

При всех очевидных недостатках книга В.В. Вересаева «Пушкин в жизни» (первое издание - 1926 г.) стала первой попыткой создания свода воспоминаний о Пушкине. Характерными особенностями этой работы является то, что автор учел большое количество источников, в том числе и мемуарных, а также в расположении материала (Вересаев предложил хронологический принцип). Эта книга явилась основой для следующих опытов в издании мемуаров о Пушкине.

Самым распространенным сборником мемуаров о Пушкине оказывается двухтомник из серии «Писателей в воспоминаниях современников (М., 1974, 2-е изд.: М., 1985, 3-е изд. - СПб., 1998). «Мемуарная биография», т.е. «отраженная биография, составленная из разного <...> материала» - такое понятие вводит В.Э. Вацуро во вступительной статье к сборнику. Составители его пытались не только выстроить биографию Пушкина, как она отразилась в воспоминаниях, но и представить литературную среду, в которой находился поэт в различные периоды своей жизни («лицейский дух», «арзамасское братство» и пр.), «борьбу за Пушкина» в русской культуре XIX века. Состав сборника вызывает вопросы исследователей, убежденных в тенденциозности его составителей (М.В. Загидуллина), однако такая точка зрения справедлива только отчасти, если учитывать общую установку издания, сформулированную во вступительной статье.

Четвертый раздел главы - «К проблеме типологии мемуаров». Ученые-историки выделяют два критерия, лежащих в основе типологии воспоминаний: анализ его происхождения (здесь обсуждаются вопросы авторства, времени, обстоятельств происхождения, круга источников, которыми пользовался автор), и анализ содержания, или цели, которую ставил перед собой мемуарист (И.А. Миронова).

Наиболее полно поставленная проблема рассматривалась с точки зрения жанровой специфики мемуаров (Л.Я. Гинзбург, Б.В. Аверин, Т. Колядич и др.). В нашей работе основным критерием типологии оказывается круг источников, т.е. материалы, которые мемуаристу были известны (или были им использованы) во время работы над воспоминаниями. С этих позиций можно выделить два блока.

1. Воспоминания о мимолетных знакомствах, в которых сообщаются незначительные реплики, поступки Пушкина и пр. Таких воспоминаний - большинство (на их основе вырастают многочисленные анекдоты о Пушкине, распространенные в русской журналистике конца XIX в.); мемуаристы, отмечающие факты встреч с Пушкиным, руководствовались по большей части личными мотивами: показать, что они общались со знаменитым поэтом. В таких воспоминаниях мало прослеживается влияние биографических материалов.

2. Неточные в фактическом отношении воспоминания, причем эта неточность обусловлена аберрацией памяти, котор^А спровоцирован.*'знакомством с произведениями Пушкина, исследовательской и мемуарной литературой и пр.

Характерны воспоминания М.Н. Волконской о путешествии Пушкина и семейства Раевских на Кавказские воды и в Крым в 1820 году. В них мемуаристка прояснила обстоятельства создания XXXIII строфы первой главы «Евгения Онегина» («Я помню море пред грозою...»), якобы навеянной Пушкину самой Волконской, которая на его глазах «забавлялась с волнами». В вариантах же поэмы «Таврида» (неоконченного замысла, который позднее влился в роман в стихах) нет «бегущих волн»: очевидно, что на личное воспоминание Волконской накладывается позднейшее чтение первой главы «Евгения Онегина».

Предлагаемая типология, естественно, не способна охватить все многообразие мемуарных документов - но дает некоторую основу для их целостного представления. Выделенный критерий определяет дальнейшее направление работы.

Глава II «Ранние воспоминания о Пушкине». Предметом этой главы стали воспоминания о Пушкине, написанные, или по каким-то причинам не написанные, в первое десятилетие после его смерти. Причины, которые помешали некоторым пушкинским знакомым обратиться к мемуарам, обсуждаются в первом разделе главы - «"Ненаписанные" воспоминания о Пушкине».

В «Путешествии в Арзрум» Пушкин упрекнул окружение Грибоедова, которые не составили биографии погибшего драматурга. Это замечание в полной мере относится и к пушкинскому кругу: и те не создали биографии поэта, погибшего на дуэли. Некоторые исследователи (А.Л. Дымшиц, Я.Л. Левкович) доходили до прямых обвинений в адрес друзей поэта. Подобные заявления сужают проблему.

В разделе обсуждаются причины такого совместного молчания. Отчасти оно было вызвано равнодушием читателей к имени и творчеству Пушкина (посмертное собрание его сочинений неохотно раскупалось по подписке). В диссертации особо обсуждается позиция «молчавшего» М.П. Погодина (материалом послужила его переписка), а также статья-некролог H.A. Полевого «Пушкин», в которой критик отверг ценность личного воспоминания о Пушкине-человеке.

Особое место уделено прояснению особой позиции П.А. Плетнева. После смерти Пушкина он, при публикации своего некролога, поместил в «Современнике» сообщение о намерении собирать и издавать в журнале сведения, в том числе и мемуары, о жизни поэта. Сам он, однако, к мемуарам так и не обратился.

В работе проводится параллель между 1837 годом (гибелью Пушкина) и 1831 годом (внезапной кончиной A.A. Дельвига), когда друзья покойного (Пушкин, Плетнев, Баратынский) обсуждали проект книги «Жизнь Дельвига». Замысел этот остался неосуществленным; в диссертации, на материале переписки Пушкина и Плетнева начала 1831 года, высказываются предположения о возможных причинах такого решения.

Плетнев откликнулся на смерть друга некрологом, в котором ограничивается лишь самыми общими сведениями о покойном, уже известными читающей публике, причем убежден в том, что писать по-другому «с подробностями» (к этому призывал его Пушкин) не только преждевременно, но и вредно для его памяти. Позиция постороннего человека оказалась для Плетнева единственно возможной, учитывая обстоятельства последних месяцев жизни Дельвига: вызов в Третье Отделение, неприятный разговор с Бенкендорфом и последовавшее затем временное запрещение «Литературной газеты», семейные неурядицы

(именно эти события окончательно подломили и без того шаткое здоровье Дельвига). Сообщение этих подробностей затронут еще живущих людей, «мерзавцев», которые поспешат оправдаться - тем самым светлая память о безвременно ушедшем друге, запечатленная в «Жизни Дельвига», окунется в житейскую грязь. Пушкин, по всей видимости, принял эту позицию, и в последующих своих письмах к Плетневу не поднимал вопроса о «Жизни Дельвига». Более того, он сам несколько раз принимался за воспоминания о друге, но ни одна из его мемуарных заметок не была опубликована при жизни.

Плетневский некролог Пушкину охарактеризован некоторыми исследователями как «фальсификация», но в оценке его важно учитывать эту продуманную отстраненную позицию автора, которую понимали и поддерживали другие - молчавшие - друзья Пушкина.

При обсуждении причин этого молчания важно учитывать роль письма Жуковского о смерти Пушкина, которое «стало одним из источников консервативно-официозного мифа о Пушкине» (О.С. Муравьева). Письмо Жуковского послужило еще одним внутренним препятствием для многих приятелей Пушкина в создании мемуаров о нем: образ, созданный Жуковским (и получивший большое распространение) оказался далеким от того Пушкина, каким они его знали.

Это письмо показало возможности мемуарного жанра. Окружение Пушкина обращались к мемуарам о нем не только для того, чтобы вспомнить ушедшего современника, объективно описать его жизнь, свои с ним встречи и разговоры. Смерть Пушкина подвела естественный итог «пушкинскому периоду» русской литературы, провозглашенному критикой еще в 1820-х гг., и многие писатели пытались осмыслить это время и свое место в литературе прошедшего периода, а также наметить, в каком направлении она будет развиваться в будущем. Этот процесс берет начало в 1840-е гг., спустя примерно десятилетие после смерти Пушкина. И осмысление это складывалось именно в форме воспоминаний.

Второй раздел: «Гоголь о Пушкине». Основное внимание в нем уделено характеристике отзывов Н.В. Гоголя о Пушкине, которые содержатся в «Выбранных местах из переписки с друзьями», а также в целом ряде ранних и поздних его произведений. Эта тема имеет большую научную традицию, что выразилось в исследованиях В.Э. Вацуро, В.Ю. Белоноговой, В.А. Воропаева, Ю.В. Манна и др.

«Выбранные места...» - произведение о прошедшей литературной эпохе, причем память составляет основу повествования. В этом отношении показательно, что условные адресаты «Четырех писем к разным лицам по поводу "Мертвых душ"» уместно сопоставить с выделением С.П. Шевыревым (в его дневниковой записи от 7/19 октября 1830 г.) четырех характеров русской литературы начала 1830-х гг.

Шевырев выделил Ф.В. Булгарина, H.A. Полевого, Пушкина и М.П. Погодина, - эти типы оправданно рассматривать как вымышленных адресатов упомянутых писем из «Выбранных мест...». В них Гоголь в форме ответов «разным лицам» представил не только замысел продолжения своей нашумевшей книги, но и пути его воплощения.

В диссертации внимание уделено третьему письму, адресат которого обозначен «знатоком и ведателем человека». Гоголь явно выделяет его от «других», он - один из немногих, кто способен к сочувственному пониманию автор-

ского замысла. Именно ему Гоголь пытается объяснить мысль о том, что в «сочинении уродов» участвовало «душевное обстоятельство».

В этом письме Гоголь обращается к своим воспоминаниям о Пушкине, в частности, его отзыву о первых главах «Мертвых душ», прочтенных автором: «Боже, как грустна наша Россия!» <...> Тут-то я увидел, что значит дело, взятое из души, и вообще душевная правда».

Мемуарная составляющая здесь приобретает особую значимость. Неважно, было ли на самом деле, «чтобы Гоголь читал Пушкину свои "Мертвые души"» - это оспаривал, например, П.В. Нащокин. Важно, что этот, пусть даже и выдуманный Гоголем, факт, оказался вписан в его собственное творчество. В «Выбранных местах...» Гоголь еще не указывает, что сюжет «Мертвых душ» передан ему Пушкиным (он заявит об этом в «Авторской исповеди»). Но Пушкин становится в глазах Гоголя тем ориентиром, который направлен и на его собственное творчество. Мысль о «пушкинском» происхождении нашумевшей поэмы приобретает значение эстафеты, «завещания гения» (В.Э. Вацуро). В настойчивом подчеркивании этой мысли ощущается символическое расширение факта.

Пушкин становится в книге Гоголя организующей фигурой. В диссертации анализируется отзыв Пушкина о творчестве Державина, сообщенный Гоголем (очерк «О том, что такое слово»): «Державин не совсем прав: слова поэта суть уже его дела». Проблема «поэтического слова» и «дела», выраженная Пушкиным в крылатом высказывании, выливается в соотношение двух веков. Поэтический труд Державина был ничто перед его государственными делами, противопоставлявшимися словам, которые в его восприятии становились «забавой». Приговор Пушкина Державину определяется Гоголем как «высший суд». Отсюда происходит мифологизация Пушкина. Предметом исследования становится не столько фактическая точность отдельных мемуарных свидетельств, сколько логика введения мемуаров о Пушкине в структуре книги Гоголя.

В работе особое внимание уделено легендарному эпизоду, в котором Гоголь повествует об обстоятельствах написания Пушкиным стихотворения «С Гомером долго ты беседовал один...» (очерк «О лиризме наших поэтов»), адресуя его Николаю I. Еще Белинский назвал (в третьей статье цикла «Сочинения Александра Пушкина», т.е. до появления «Выбранных мест...») в качестве адресата переводчика «Илиады» Н.И. Гнедича (никак, впрочем, не аргументировав эту догадку)- Характерно при этом, что в письме к С.П. Шевыреву (который удивился этим странным и «неприличным даже» толкованием) Гоголь сообщил, что это сообщение Белинского заимствовано от него. Неясно, правда, когда Гоголь мог передать свою точку зрения, отраженную в статье Белинского и принятую в пушкиноведении. Гораздо важнее другой вопрос: почему Гоголь «адресовал» это пушкинское стихотворение Николаю I?

Пушкинское стихотворение, как справедливо отметил Б.С. Мейлах, вовсе не является характеристикой деятельности Гнедича - переводчика. Странной оказывается высокая библейская образность стихотворения, где в виде пророка Моисея предстал переводчик «Илиады», а его работа названа «скрижалями». Непонятно также, почему «Илиада» встречена полным непониманием («Смутились мы, твоих чуждаяся лучей...»). В выстраивании «пушкинского мифа» Гоголь оказьюается не однозначен. Ему, конечно, важно обозначить близость Пушкина к царской власти, но он не ограничивается, как, например, Жуковский в письме к С.Л. Пушкину, утверждением концепции близости поэта и просве-

щенного абсолютизма. В очерке Гоголь пересказывает две заключительные строфы пушкинского стихотворения («Таков прямой поэт. Он сетует душой...» и т.д.), которые служат для него развитием мысли о том, что «Помазанника Бо-жия», как и «Прямого поэта», интересуют все проявления жизни людей. Поскольку самодержавный монарх есть «образ Того на земле, Который Сам есть любовь», то и великий поэт, стремящийся к познанию и воплощению земной Любви, испытывает естественное тяготение к монарху.

Гоголь, по всей вероятности, мог быть знаком (через Жуковского, с которым во время создания «Переписки» он активно общался) не только с напечатанными Жуковским в Посмертном издании вариантами последних пушкинских стихов, но и с теми строками, которые Жуковский поправил при публикации. Приводя предпоследнюю строфу «Памятника» («И долго буду тем любезен я народу...»), Гоголь цитирует ее в «варианте» Жуковского с исправленной третьей строкой («Что прелестью стихов я был полезен»). Однако его рассуждения совсем не о «прелести» пушкинских стихов, а об «изгнанниках», за которых поэт просил перед монархом. Несомненно, Гоголь имеет в виду именно пушкинские стихи («Что в мой жесткий век восславил я свободу»). В подтверждение той же идеи Гоголь приводит два обращения позднего Пушкина к образу «любящего» монарха. Одно - в стихотворении «Герой» (о царе, который после своего благодетельного посещения холерной Москвы «будет Небу другом»); другое - в балладе «Пир Петра Первого»: «Виноватому вину / Отпуская, веселится».

Таким образом, на «мемуарной выдумке» Гоголь строит «пушкинский миф»: о любви поэта, стремящегося к христианской Любви к «Помазаннику божьему», который оказывается носителем того же чувства. Миф этот возвышает его как истинно русского писателя, вполне осознавшего и оценившего собственный дар.

Вся вторая половина «Выбранных мест...» как будто лишена «мемуарного» Пушкина. Он появляется лишь в очерке «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность». Свои рассуждения о русской поэзии Гоголь начинает с утверждения о ее подражательности, которая пришла в литературу с реформами Петра. Напыщенная и восторженная поэзия «золотого века Екатерины» сменилась в XIX веке «простым» творчеством «поэтов-изобретателей» (Жуковского и Батюшкова), которые, в отличие От предшественников (Ломоносова и Державина) обращались к переосмыслению западных открытий. На этой волне возник Жуковский, создатель «элегического рода нашей поэзии», и Батюшков, открывший для творчества «всю очаровательную прелесть осязаемой существенности». Пушкину Гоголь отводит «серединную» роль, которая означает в то же время синтез «разнородных начал», причем именно в синтезе заключается самобытность русской поэзии. При этом полнота пушкинской поэзии сочетается с неуловимостью поэтической личности Пушкина. Он уподоблен эху, откликнувшемуся на множество окружающих его житейских явлений, но лишенный собственной идентичности.

В пушкинском стихотворении «Чернь» Гоголь усматривает нежелание Пушкина биться за свое поэтическое слово, и в этом он противостоит Языкову с его «огнедышащим» словом. Пушкинская «струя столетнего токая» кажется Гоголю устаревшим направлением в поэзии; он должен склониться перед чем-то новым. Показательно в этом отношении, что среди критериев литературного творчества, соотносимых с обликом Пушкина, названы «своеобразье ума», «картинная личность характера», «гордость движений» и т.п. И отделено от не-

го желаемое Гоголем в литературе будущего «христианское, высшее воспитание».

Эта «отделенность» фигуры Пушкина от собственных идеалов позднего Гоголя определила «мемуарную мифологию» в представлении фигуры своего литературного предшественника, которую Гоголь развернул в «Выбранных местах из переписки с друзьями».

Глава III «"Вторичные" воспоминания. «Записки А.О. Смирновой», изданные О.Н. Смирновой». В этой главе, самой большой по объему, уделено внимание особому феномену мемуаров - т.н. «вторичным» воспоминаниям о Пушкине. Первый раздел главы - «Вторичные воспоминания: понятие» - посвящен характеристике вводимого определения.

Под этим названием имеются в виду «воспоминания» потомков знакомых, родственников и друзей Пушкина. Можно выделить три таких документа (наиболее крупных как по объему, так и по фактическому наполнению): «Воспоминания об A.C. Пушкине» Л.Н. Павлищева, «Записки А.О. Смирновой», изданные ее дочерью О.Н. Смирновой, а также статьи П.П. Вяземского о Пушкине по материалам Остафьевского архива. Принципиально важно, что для своих воспоминаний авторы использовали не только семейное предание, но и документы (эпистолярные, дневниковые, мемуарные), оставшиеся после смерти их владельцев. Наследник по какой-то причине не издает сам документ, а создает собственное произведение на его основе (или же придумывает сам документ). Чем обусловлено такое «присочинение»? Дело здесь не только в том, что документы, положенные в основу упомянутых материалов, не планировались их авторами к публикации (и, как следствие, опубликовать их без редакторской правки (с исключением личных подробностей в переписке, с пояснениями . отрывочных дневниковых записей и пр.) было вряд ли возможно).

«Вторичные» воспоминания появляются в локальное время - вторая половина 1880-х - начало 1890-х гг. Это обусловлено несколькими причинами. Во-первых, смертью владельцев документов и интересом к ним их потомков. О.С. Павлищева, мать Льва Николаевича, скончалась в 1868 г., П.А. Вяземский - в 1878 г., А.О. Смирнова - в 1882 г. Во-вторых, появление подобных материалов обусловлено общей обстановкой 1880-х гг., сложившейся вокруг имени Пушкина.

В этой связи анализируется полемическая направленность «мемуарного» творчества П.П. Вяземского. «Комплекс наследника» (A.C. Немзер) мог сформироваться не ранее 1880-х гг., в ответ на многочисленные «свидетельства» о Пушкине и его окружении, публикуемых в прессе того времени.

Мы упомянули три разных документа с точки зрения отражения источника, положенного в их основу (или выдуманного). Наиболее далеки от источника (в данном случае - Остафьевского архива) воспоминания П.П. Вяземского, наиболее близки - «Записки А.О. Смирновой» (существовали или нет на самом деле «дневники» мемуаристки). Это обусловлено объективной причиной: только П.П. Вяземский (1820-1888), будучи гораздо старше и О.Н. Смирновой (1834-1893), и Л.Н. Павлищева (1834-1915), мог рассказать о своих детских впечатлениях от встреч с Пушкиным. Это обстоятельство имеет большое значение при характеристике «вторичных» воспоминаний.

В диссертации анализируется свидетельство из воспоминаний П.П. Вяземского о неизвестных пушкинских стихах. Мемуарист предположил, что эти стихи были монологом обезумевшего героя «Медного всадника», обращенным

к Петру, причем в нем «слишком энергически звучала ненависть к европейской цивилизации». Содержание этого монолога «в тридцать строк», услышанного им единожды от самого Пушкина поздней осенью 1836 г., он вспомнить не смог, но предположил, что А.О. Россет, присутствовавший при чтении, мог его переписать.

Комментаторы (Н.В. Измайлов, С.М. Бонди, М.И. Гиллельсон) предположили, что эти стихи могли существовать, но, по всей видимости, были частью нереализованного замысла, над которым Пушкин работал перед «Медным Всадником» - поэмы «<Езерский>».

Это свидетельство о монологе - не единственное. В диссертации мы сопоставляем его с воспоминанием по этому поводу О.Н. Смирновой, сообщенном ею В.И. Шенроку в письме от мая-июня 1892 г. Вот оно: «У дяди хранилась одна вещь, которую я крайне сожалею, что не увезла из его ящика в <18>4б году, он даже не позволил переписать. Это 30 стихов из Медного всадника, монолог сумасшедшего Езерского перед памятником Петра Великого, Пушкин напечатал только первый стих. Дядя присутствовал только на двух чтениях, когда А.<лександр> С.<ергеевич> читал этот монолог, одно чтение у Вяземского, другое у моей матери, только при нем, при моем отце и дяде Клементин Ос.<иповиче> дядя Аркадий переписал стихи, но не хотел их даже мне <отдать> в <18>76 г. и в <18>80 г., и сказал, что: «пойдет о них глупая полемика, их не поймут; скажут, что Пушкин кричит против Петра и цивилизации, а он именно вложил все это в уста сумасшедшего. Он сам выбросил эти 30 ст. Они даже не были в цензуре, видно он <нрзб> что его не поймут. И так они исчезли!» (РО ИРЛИ. №20.222).

Нет смысла указывать на прямые переклички сведений, сообщенных Вяземским и Ольгой Николаевной. Но как относиться к приведенным сведениям? В самом ли деле сообщение Ольги Николаевны является воспроизведением какого-то разговора с Аркадием Осиповичем? Очевидно, что приведенный нами отрывок - не воспоминание Ольги Николаевны, а апокрифическое сообщение, «построенное» на свидетельстве Павла Вяземского.

О неизвестных строках «Медного всадника», равно как и о том, что у дяди был ящик с пушкинскими стихами, Ольга Николаевна могла узнать, как следует из этого письма, только от матери. Иначе как можно объяснить такую скрытность Аркадия Осиповича? Неужели он мог упомянуть о стихах Пушкина, а также о том, что он их записал, а после этого не показать их своей племяннице? Именно поэтому, кажется, Ольга Николаевна сообщает о чтении «Медного всадника» в салоне А.О. Смирновой, которое невозможно поздней осенью 1836 г., поскольку она с семьей в это время находилась за границей.

Важно не только указать на хронологические неувязки этого сообщения. Ольга Николаевна путает первоначальную и окончательную редакции пушкинской поэмы. Монолог этот мог быть частью первоначальной редакции; указание Вяземского на положение его в окончательной редакции «Медного всадника» объясняется тем, что он спустя долгие годы сопоставил его с прочтенным им позднее произведением. Неточность в мемуарах П.П. Вяземского в данном случае оказывается явным свидетельством того, что перед нами - именно воспоминание. Ольга Николаевна знает некоторые моменты творческой истории «Медного всадника», поэтому сопоставляет этот монолог и с окончательным вариантом, и с предшествующим, упоминая фамилию героя - Езерский.

Важно отметить принципиальное различие в оценке неизвестного монолога из «Медного всадника». Павел Вяземский, хотя и относит его к безумному

чиновнику, но далее воспринимает его как стихи, идущие от самого Пушкина. А.О. Россет же, более других, как указывает Вяземский, пораженный стихами, в которых «энергически звучала ненависть к европейской цивилизации», дает им явно сниженную характеристику в изложении Ольги Смирновой. Такая реакция Аркадия Осиповича невозможна.

Сообщение Ольги Николаевны невозможно правильно расценить без учета двух составляющих, важных при характеристике «вторичного» воспоминания: во-первых, научных исследований о Пушкине, которые могли быть ей известны, а во-вторых - ее собственного представления о Пушкине и его поэзии.

Особое внимание в диссертации уделено одному из спорных документов такого рода - «Запискам А.О. Смирновой». Проблема достоверности «Записок» на протяжении более ста лет (с 1893-1895 гг., когда они публиковались в журнале «Северный Вестник») интересовала пушкинистов (П.Е. Щеголев, Л.В. Крестова, П.Е. Рейнбот, С.Н. Дурылин, C.B. Житомирская, B.C. Листов, В. Есипов, Н.П. Колосова и др.). Существуют библиографии по теме, составленные в разное время Н.К. Пиксановым и И.А. Смирновой. Вопрос этот, несмотря на столь внушительную научную традицию, далек от окончательного решения.

Во втором разделе главы - «"Записки А.О. Смирновой": подходы к изучению» - в центре внимания оказываются первые (с 1893 года) критические отзывы об этом документе.

Среди них выделяется резко критическая рецензия, опубликованная в журнале «Русская мысль» в 1897 году. В ней, во-первых, точно определена цель О.Н. Смирновой, которая заключается в реабилитации Александры Осиповны, стремлении показать ее и все ее окружение «настоящими». При этом реабилитация, другими словами - созданные ею образы Пушкина, Вяземского, Жуковского и т.д., оказались близки критикам конца XIX века. Д.С. Мережковский, С.Л. Франк и др., пытаясь доказать достоверность «Записок», отстаивали, по сути дела, свою трактовку творчества поэта. «Записки» следует воспринимать не только как мемуарное свидетельство, но и как событие литературной критики конца XIX века.

Во-вторых: в этой рецензии поставлен вопрос о происхождении «Записок». «Экспертиза» достоверности «Записок» должна заключаться в отделении действительных записок А.О. Смирновой от поздних «добавлений» «ретуширующей руки». Решая поставленную проблему, исследователь сталкивается с несколькими частными вопросами: история публикации «Записок»; личность О.Н. Смирновой; сопоставление текста «Записок» с другими источниками сведений о Пушкине. Среди них особое место занимают, естественно, воспоминания, дневники, письма самой А.О. Смирновой. Несмотря на то, что эти вопросы были поставлены более ста лет назад, они остаются открытыми по сей день.

Третий раздел главы - «История публикации "Записок"».

В нем на материале опубликованных и архивных материалов раскрыта непростая история первой отдельной публикации документа, осуществленного ЛЛ. Гуревич, редактором журнала «Северный вестник».

Первая часть «Записок» была выпущена в 1895 г., вторая же - лишь двумя годами позднее. Чем обусловлена эта задержка? «"Записки А.О. Смирновой", полученные в феврале 1893 г. от покойной О.Н. Смирновой издательницей «Северного Вестника» Л.Я. Гуревич, для налечатания в журнале, были временно прекращены печатанием в виду невыяснившегося вопроса, кто, будучи наследником О.Н. Смирновой, имеет право на получение гонорара за печатаемые

"Записки"», - отмечалось в редакционной заметке при издании второй части документа.

О.Н. Смирнова скончалась в декабре 1893 года, не оставив после себя завещания; вопрос о гонораре за издание Л.Я. Гуревич приходилось решать с ее сестрой H.H. Сорен, заявившей о своих правах на получение причитающихся денег. Дело это, как можно видеть из редакционного предисловия, завершилось не в пользу последней, однако существенно затянуло отдельное издание «Записок». В разделе представлены документы (главным образом, эпистолярные, обнаруженные в фондах Л.Я. Гуревич и О.Н. Смирновой), которые проясняют взаимное раздражение и непримиримость сторон в этом вопросе.

С другой стороны, как видно из публикуемых документов, отдельное издание «Записок» вышло не таким, как предполагала Л.Я. Гуревич. В письме от 28 февраля 1894 года она предлагала H.H. Сорен сотрудничество в поиске «подлинных документов», оставшихся от А.О. Смирновой. Учитывая их сложные личные отношения, эта работа, проведена не была, а поэтому и вышедшие в 1895 - 1897 гг. «Записки» не удовлетворяли их издателя.

Четвертый раздел - «"Записки" в критике и литературоведении».

Уже первые отзывы о «Записках» поставили вопрос о «внутренней достоверности» этого документа (Ю.П. Бартенев, Д.С. Мережковский и др.). Пожалуй, самая «ходовая» характеристика «Записок» принадлежит С. Л. Франку, отметившим, что их достоверность «совершенно очевидна по внутренним основаниям, как бы недостоверны ни были многие свидетельства этих сомнительных мемуаров ...». Это положение нуждается в комментариях.

В предложенной характеристике «Записок» сталкиваются два уровня знаний: научный (исследователь занимается проверкой достоверности отдельных свидетельств, причем эта работа заключается прежде всего в поверке отдельного свидетельства другими источниками). Другой уровень условно можно обозначить «критическим» (когда на первый план выходит достоверность, а в данном случае - близость - пушкинского образа концепции критика). Кажется, что исследователи восприняли только первую часть этого парадокса, где говорится о достоверности «Записок» по «внутренним основаниям».

В диссертации с этих позиций рассматривается статья о Пушкине Д.С. Мережковского, в которой критик признавал ошибочность некоторых сведений, сообщенных в «Записках» (ко времени написания статьи этот факт был очевиден). Подлинность «Записок» определяется для него не фактической достоверностью, а близостью их его собственной критической трактовке. Таким образом, «Записки», даже если они сочинены О.Н. Смирновой, приобретают для Мережковского большое значение как критический отзыв о личности Пушкина.

Одним из главных оппонентов Мережковского стал В.Д. Спасович. В работе анализируется его большая статья по этому поводу, а также «Тезисы мои о «Вечных спутниках» - тезисы к лекции о Мережковском» (этот документ хранится в РО ИР ЛИ). Пафос выступления Спасовича сосредоточен в последнем, седьмом пункте: «Д.С. Мережковский изобразил Пушкина не настоящего, а по своему образу выстроенного...». Критик, по всей видимости, не стал бы этого отрицать.

«Объективный» подход Спасовича («... какую ценность могут иметь эти записки в смысле исторического источника? Какую историческую достоверность представляет то, что в этих записках рассказано?» - такими вопросами задается исследователь) не опровергал концепции Мережковского. Показа-

тельно и другое: рассмотрение «Записок» с позиции «исторического источника» поставило исследователя в позицию субъективного их толкователя. Спасо-вич в своей статье отметил множество фактических несообразностей, но в трактовке событий, сообщенных в «Записках», которые не получают отражения в других, известных ему, источниках, дает личностную оценку. Анализ «Записок» как исторического документа (который предполагает или отрицание их значения в этом качестве, или признание их достоверности) не отражает сложности вопроса. Уместнее говорить не о достоверности «Записок», а о правдоподобии отдельных сведений, в них сообщенных.

В некоторых современных исследованиях (В. Есипов, И. А. Смирнова) настойчиво подчеркивается мысль о том, что «Записки» были намеренно вычеркнуты из пушкинистики XX в., поскольку Пушкин, очерченный там (человек глубоко религиозный, поддерживающий добрые отношения с Николаем I и пр.) открыто противостоял облику поэта, который пропагандировался советской властью. Это положение не вполне справедливо. В диссертации показано, на примере заметки М.А. Цявловского «А.О. Смирнова о Пушкине и Николае' I», что ошибочные предположения ученого основаны не на предвзятости его, а объясняются тем, что ко времени опубликования его статьи не были полностью изданы воспоминания и автобиографические записки мемуаристки.

Пятый раздел: «Ольга Николаевна Смирнова - личность редактора "Записок"».

Первой исследовательницей, заинтересовавшейся личностью Ольги Николаевны Смирновой, была Л.В. Крестова. Она охарактеризовала ее женщиной, прожившей одинокую и, вследствие этого, несостоявшуюся жизнь. В конце жизни (именно к этому времени относится работа над «Записками») Ольгу Николаевну одолевали нужда и болезни. Такой запомнилась она Л.Я. Гуревич, посетившей ее в Париже.

Л.В. Крестова, а позднее - C.B. Житомирская, пренебрежительно охарактеризовали творчество О.Н. Смирновой («непрерывный, не останавливающийся поток, который, не иссякая, прошел сквозь всю ее жизнь»). Неудивительно, по мнению Л.В. Крестовой, и настойчивое стремление Ольги Николаевны пробиться к читателю, равно как и не вызывает вопросов тот факт, что многие из этих попыток окончились неудачей. «Записки» исследовательница вписывает в этот ряд, с тою лишь разницей, что этот свой опьгг она приписала матери, а сама выступила в качестве редактора.

Такая характеристика натуры Ольги Николаевны и ее творчества справедлива только отчасти, и притом мало что доказывает по сути. Презрительная (и, в общем, справедливая) характеристика литературного творчества Ольги Николаевны не имеет прямого отношения к исследуемой проблеме, хотя сыграла определенную роль в судьбе «Записок».

В одном из первых отзывов о «Записках» отмечался хронологически невозможный факт: отзыв Пушкина о романе А. Дюма «Три мушкетера» (опубликованного впервые только в 1844 г.). Л.В. Крестова в своей статье указала на это, и потом, на протяжении долгого времени, характеристика «Записок» ограничилась указанием на эту, в высшей степени показательную хронологическую неувязку.

Между тем, Ольга Николаевна успела ответить на этот выпад, и в своем письме, опубликованном в «Северном вестнике» (1893), указала на неточность в переводе. Согласно исправленному тексту «Записок», Пушкин говорит вовсе не о романе Дюма, а о его драматургии (что тоже вызывает недоумения относи-

тельно правдивости отзыва, но «снимает» хронологическую несообразность). Указанная ошибка была исправлена в 1895 г., при отдельном издании «Записок», однако Крестова охарактеризовала это выступление как «резкое письмо», в котором автор не сумел «ничего сказать по сути». Такой вывод несправедлив.

Известные факты говорят о нежелании Ольги Николаевны сотрудничать с отечественными журналами в издании документов из архива матери. О ее «ненависти» к русским журналам позднее упоминала Л.Я. Гуревич, о том же свидетельствует и еще один факт. В период после смерти Александры Осиповны (1882) до смерти Ольги Николаевны (1893) в печати появились лишь четыре публикации по материалам архива А.О. Смирновой. Напротив, когда архив попал к H.H. Сорен, публикация писем к А.О. Смирновой и ее мемуарного наследия стала гораздо более активной. Именно к концу XIX в., когда Сорен передала полученный из Парижа архив в руки П.И. Бартенева, относится основное число опубликованных документов по его материалам. Чем вызвана эта «ненависть» Ольги Николаевны к русской журналистике (это же чувство к современным русским литераторам она продемонстрировала и в «Письме в редакцию "Северного Вестника"»)?

Любопытны письма В.И. Шенрока к О.Н. Смирновой из архива последней. В письме от 7 апреля 1887 г. Шенрок сообщает ей о находке писем А.О. Смирновой к Гоголю, которые П.А. Кулиш передал в Пражский национальный музей, и предлагает ей сотрудничество в публикации найденных документов. Реакция О.Н. Смирновой на это сообщение оказалось для Шенрока неожиданной. Согласившись на совместную работу (письма печатались в «Русской старине» на протяжении 1888 и 1890 ir. с примечаниями Шенрока и О.Н. Смирновой), она затаила обиду на Кулиша, который, по ее мнению, незаконно завладел письмами матери. Обвинения эти вряд ли можно признать справедливыми: А.О. Смирнова, естественно, располагала лишь ответами Гоголя, но не своими письмами. В воровстве, с подачи того же Шенрока, был заподозрен и Бартенев. Таким образом, ощущение, что ее хотят обмануть и обокрасть, не покидало Ольгу Николаевну.

Важно учитывать также еще одно обстоятельство. Л.Я. Гуревич, вспоминая свои парижские встречи с Ольгой Смирновой, отмечала, что та отказывалась публиковать «Записки» потому, что была возмущена негативной оценкой личности ее матери, которая проявилась в некоторых статьях, ей посвященных.

В 1888 г. были изданы юношеские письма И.С. Аксакова к родным (первые два тома его эпистолярия, изданные А.Ф. Аксаковой) и несколько позднее, в том же году - письма А.О. Смирновой к Гоголю. Образ Александры Осиповны, очерченный Аксаковым, тесно общавшимся с нею во время своей службы в Калуге в 1845 - 1848 гг., никак не укладывался в рамки той набожной, нездоровой, погруженной в семейной неурядицы женщины, какой она являлась в письмах к Гоголю. Разница была настолько зримой, что некоторые мемуаристы, общавшиеся с калужской губернаторшей, позднее выстраивали свои воспоминания «от противного». Таковы, например, воспоминания Н.М. Колмакова, находившегося в Калуге в 1850 - 1851 гг. во время ревизии Калужской губернии. Сравнивая Александру Осиповну - автора писем к Гоголю, и женщину, с которой он познакомился в то время, мемуарист отмечал, что «при жизни своей вы не такие были, как хотите казаться в ваших письмах к Гоголю!» Неискренность замечали в ней Я.П. Полонский, П.А. Кулиш, П.В. Анненков и др.

Ольга Николаевна, лично знакомая с А.Ф. Аксаковой, читала письма ее мужа (и приветствовала их издание), но вряд ли могла предугадать, как изме-

нится оценка ее матери. Публикация «Записок» оказывалась для Ольги Николаевны не просто изданием материалов из архива А.О. Смирновой (она, как мы показали выше, вообще не стремилась расставаться с документами из архива матери). Она хотела ими показать читателям глубину творческой натуры Александры Осиповны и ее исключительное место в культурной и общественной жизни России.

Исследователи, занимавшиеся изучением «Записок», справедливо предполагали, что этот документ содержит материалы разного времени происхождения. Более ценны те, которые восходят к А.О. Смирновой (к ее неизвестным записям или же устным рассказам, а также воспоминаниям многочисленной родни и знакомых). И - материалы более позднего происхождения, восходящие к Смирновой-дочери. Задача исследователя, таким образом, состоит в выявлении первого, наиболее ценного пласта «Записок». Большое значение здесь имеет сопоставление текстов «Записок» и мемуаров Смирновой.

При подобном анализе мы встречаемся с буквальным совпадением некоторых эпизодов, однако стоит признаться, что такие случаи единичны. Неизвестные записи А.О. Смирновой, если они были, имели иное, нежели известные воспоминания, содержание.

Выявленные материалы позволяют сделать некоторые выводы о том, существовали ли эти материалы на самом деле. В диссертации рассматриваются два массива документов. Первый - материалы из собрания А.Ф. Онегина: маргиналии Ольги Николаевны на книгах из библиотеки А.Ф. Онегина (Отто), а также <3аписи воспоминаний А.О. Смирновой (?)>, сделанные директором Пушкинского музея в Париже (они публикуются в Приложении 1 к главе 3 диссертации).

Второй - первые публикации Ольги Николаевны отрывков из «Записок» в отечественной печати, которые оказались возможны благодаря ее сотрудничеству с В.И. Шенроком. Через него же Ольга Николаевна безуспешно пыталась опубликовать статью «Ответ г-же Черницкой» (она публикуется в Приложении 2 к Главе 3 диссертации).

Первая часть раздела - «Пометы О.Н. Смирновой на книгах из библиотеки А.Ф. Онегина (Отто)».

После смерти директора парижского музея Пушкина собранная им коллекция пушкинских автографов, картин, мемориальных предметов, книг поступила в Пушкинский Дом. Его библиотека не сохранилась в качестве отдельной единицы. Удалось обнаружить следующие книги с маргинальными пометами О.Н. Смирновой, которые касаются нашей темы:

Издания сочинений Пушкина:

1. Евгений Онегин, роман в стихах A.C. Пушкина. Под редакцией В. Якушкина. М., 1887.

Мемуары:

1. Воспоминания графа Владимира Александровича Сологуба. СПб., 1887.

2. Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса. СПб., 1863.

Исследования и биографические работы о Пушкине:

1. Анненков П.В. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874.

2. A.C. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений. П.В. Анненкова. СПб., 1873.

3. Воспоминания и критические очерки. Собрание статей и заметок П.В. Анненкова. 1849-1868. СПб., 1877-1881.

Казалось бы, маргиналии Ольги Николаевны должны быть отражением ее разговоров с матерью, собственных записей, т.е. служить существенным дополнением к мемуарному наследию А.О. Смирновой. Некоторые ее записи, действительно, представляют определенный интерес как комментарий к биографическим работам о Пушкине середины 1850 - 1880 гт., авторы которых встречались с А.О. Смирновой (в диссертации уделено внимание пометам на «Материалах для биографии Пушкина»), Нужно отметить, однако, что подобных «биографических» помет — меньшинство. ¡

Особое место уделено маргиналиям О.Н. Смирновой на издании «Евгения Онегина». Основное количество помет Ольги Николаевны содержится к «Альбому Онегина» и в вариантах восьмой главы романа (строфы XXIV - XXVI). Она пытается вскрыть «прототипы» лиц, упомянутых Пушкиным в тексте.

Впервые варианты указанных строф были опубликованы А.Ф. Онегиным в 1883 г. (после смерти А.О. Смирновой) по недошедшей до нас рукописи, которая попала в Париж через П.В. Жуковского.

Многие из предлагаемых О.Н. Смирновой имен - люди из окружения не столько Пушкина, сколько Александры Осиповны, которые «вставляются в роман» в подходящем месте. Так, Пушкин в отдельной строфе описал А.О. Смирнову и ее сокурсниц по Екатерининскому институту, по окончании его ставших фрейлинами: С.Д. Радзивилл (И та, чья юность улыбалась...»), саму Смирнову («И та, которая сбиралась Уж общим мненьем управлять»), М. Дальгейм («И.та, чья скромная планета...»).

Обнаруженные пометы ставят вопрос о прототипе R.C. в «Альбоме Онегина», за которым некоторые исследователи угадывают А.О. Смирнову. В диссертации показано, что это предположение впервые высказано было именно О.Н. Смирновой, причем такое прочтение текста грешит хронологическими неточностями и лишено весомых оснований.

Маргиналии на книгах А.Ф. Онегина имеют не только так называемый «исторический» интерес (было и такое в истории изучения романа Пушкина), а ярко демонстрируют манеру работы Ольги Николаевны с воспоминаниями матери. Основываясь на них, Смирнова-дочь предлагает самые невероятные догадки.

При всей необоснованности предположений Ольги Николаевны в диссертации указывается, что она, возможно, основывалась на каких-то материалах, восходящих к матери. А.О. Смирнова могла знать варианты VIII главы «Евгения Онегина» от Пушкина в 1831 г., во время их совместного пребывания в Царском Селе. На это указывают ее воспоминания. Приводя в них по памяти две строчки из романа («Всему завистливый Моден, / На вензель, двум сироткам данный...»), мемуаристка ближе именно к варианту произведения (впервые опубликованному после ее смерти). Важно отметить при этом, что О.Н. Смирнова не имела под рукой этих воспоминаний во время чтения пушкинского романа в издании В.Е. Якушкина.

Вторая часть раздела - «О.Н. Смирнова и В.И. Шенрок».

Одним из немногих исследователей, кто сумел сохранить с Ольгой Николаевной добрые личные и профессиональные отношения, был В.И. Шенрок. Знакомы они были только по переписке, что не помешало их совместной работе по изучению биографии Гоголя и вообще русской литературы 1820 - 1830 гг. Известно несколько таких работ:

1. Статья В.И. Шенрока «А.О. Смирнова и Н.В. Гоголь в 1829-1852 гг.», служащая введением к обширной публикации писем Александры Осиповны к Гоголю, состоявшейся в «Русской старине» (1888);

2. Первый том «Материалов для биографии Гоголя» Шенрока, куда вошел отдельный раздел, посвященный А.О. Смирновой (1892);

3. Неопубликованная статья О.Н. Смирновой «Ответ г-же Черничкой» (1890).

Статья О.Н. Смирновой была написана в ответ на мало чем примечательную работу А. Черницкой «К биографии Гоголя. О дружбе его с А.О. Смирновой» (Северный Вестник. 1890. №1). Смирнову-дочь возмутили превратно истолкованные в ней факты биографии ее матери. При этом в своей статье Чер-ницкая воспользовалась фактами, сообщенными самой Ольгой Николаевной (и вошедшими в статью Шенрока «А.О. Смирнова и Н.В. Гоголь в 1829 - 1852 гг.»).

При анализе «Ответа г-же Черницкой» мы использовали переписку Шенрока и О.Н. Смирновой. Именно на Шенрока посыпались критические замечания по поводу хронологических неувязок, допущенных в его работах, причем ошибочные сведения об А.О. Смирновой ученый получал от Ольги Николаевны. Если она грубо отзывалась о незнакомых ей людях и их работах, то в личных письмах к Шенроку она вынуждена была подробно характеризовать оставшиеся от матери документы. Сохранившиеся письма О.Н. Смирновой к биографу Гоголя позволяют несколько прояснить вопрос о материалах, которыми располагала редактор «Записок».

В статье 1888 г. Шенрок, ссылаясь на Ольгу Николаевну (а та, в свою очередь, на «дневник» матери) написал, что знакомство А.О. Смирновой с Гоголем произошло в 1830 или даже в конце 1829 г. Важно отметить, что Ольга Николаевна сообщает Шенроку не текст дневника, а его пересказ.

А. Черницкая на основе этого сообщения выстроила гипотезу о безответном и тягостном чувстве, которое испытывал Гоголь к А.О. Смирновой на протяжении долгих лет своей жизни. Автор предположила, что в признании Гоголя в письме к матери от 24 июля 1829 г. о чувстве к неназванной женщине следует иметь в виду именно ее. Смирнова же, как женщина испорченная светом, не нашедшая себя в тихой семейной жизни, не могла положительно повлиять на Гоголя. Против такой трактовки характера А.О. Смирновой и выступает в своей статье Ольга Николаевна.

Шенрока, как видно из его писем, интересовал именно отрывок из «дневника Александры Осиповны», точное содержание которого он неоднократно просит сообщить Ольгу Николаевну. Он был сообщен двумя годами позднее, в 1892 г., и был включен в первый том «Материалов для биографии Гоголя». Текст этой публикации имеет существенные расхождения с тем «пересказом», который был приведен Шенроком в ранней статье, причем расхождения эти «отодвигают» время знакомства Смирновой и Гоголя. Публикуемый в «Материалах...» документ вызвал оправданные недоумения исследователей (в работе мы останавливаемся на рецензии Ф. Витберга). Изложенные факты красноречиво демонстрируют, что спорный отрывок придуман Ольгой Николаевной: на это намекал Витберг, об этом писала Шенроку A.M. Евреинова, отказавшаяся публиковать статью О.Н. Смирновой в «Северном Вестнике» в 1890 г.

Такой вывод будет в данном случае преждевременным. А.О. Смирнова в своих воспоминаниях неоднократно признавалась, что не помнит, когда и при каких обстоятельствах она познакомилась с Гоголем. Это свидетельство было

неоднократно опубликовано во второй половине XIX в. (и самой Смирновой в «Русском архиве», и в изложении П.А. Кулиша в его биографии Гоголя). В одном из вариантов своих «Автобиографических записок» мемуаристка вспоминает, очень неточно, обстоятельства своей ранней (возможно - первой) встречи с писателем. В диссертации высказано предположение, что Ольга Николаевна, придумавшая «отрывок из дневника», ориентируется именно на это воспоминание матери (неопубликованное в то время). Решающим обстоятельством здесь оказывается то, что Ольга Николаевна не располагала и рукописью с мемуарами Смирновой (они к тому времени находились в России).

Шестой раздел - «К вопросу о дневнике А.О. Смирновой».

Ольга Николаевна была знакома с воспоминаниями матери, к тому времени еще не опубликованными. Но основывалась ли она в «Записках» на неизвестных записях матери (так считала C.B. Житомирская), или же на ее устных воспоминаниях (JÏ.B. Крестова)? Этот вопрос обсуждается в разделе.

В диссертации раскрываются обстоятельства публикации в «Северном Вестнике» письма И.С. Аксакова к А.О. и О.Н. Смирновым от 30 сентября 1880 г., в котором тот просит поделиться с Александрой Осиповной своими воспоминаниями для их последующего издания в газете «Русь». Шенрок, сообщивший его в журнал, сопроводил его собственным примечанием, в котором утверждал, что требуемые материалы не были посланы в Москву к Аксакову, а остаются в Париже у О.Н. Смирновой. Сведения эти ошибочны: указанные рукописи были Аксакову переданы и находились в Москве.

Публикация эта, как выясняется из писем Ольги Николаевны, состоялась с ее подачи. Изданием письма она пыталась убедить и Шенрока, и других исследователей в том, что ее мать, помимо изданных к тому времени «Воспоминаний о Пушкине и Жуковском» и о Гоголе, написала и объемные автобиографические записки. Но она вводит в заблуждение Шенрока, давая ему понять, что эти материалы находятся в Париже и именно их она готовит к изданию под видом «Записок». Вслед за Шенроком Ольге Николаевне поверили П.И. и Ю.П. Бартеневы, Л.Я. Гуревич. Этот красноречивый факт служит доказательством того, что Ольга Николаевна публиковала собственный текст, лишь основываясь на устных разговорах с матерью.

«Действительность здесь взята живьем», - такое определение специфики «Записок», предложенное Ольгой Николаевной, точно отражает главную особенность этого документа. Смирнова-мать, по сообщению ее дочери, записывала разговоры сразу после их произнесения.

Рассмотрение «Записок» с этих позиций наталкивается на ряд вопросов. Так, в «Дневнике Пушкина 1833 - 1835 гг.» есть несколько указаний на то, что поэт встречался и общался с А.О. Смирновой. В записи от 21 мая 1834 г. Пушкин пересказал анекдот П.И. Полетики о Е.А. Черткове. Эта запись не получила отражения ни в «Записках», ни в воспоминаниях А.О. Смирновой. Конечно, нельзя требовать от воспоминаний Александры Осиповны столь скрупулезного отражения всех разговоров, в которых она принимала участие. Но почему она не получила соответствующего отражения в «Записках»? Решающим обстоятельством оказывается то, что впервые пушкинская запись была издана лишь в 1903 г. в издании П.А. Ефремова, т.е. она не могла быть известна О.Н. Смирновой.

В статье Шенрока 1888 г., а позднее - в его «Материалах...» приводится обширный отрывок из дневника Ольги Николаевны: записанный ею разговор И.С. Аксакова, Гоголя и А.О. Смирновой, случившийся в Калуге в 1850 г. Этот

отрывок, вне всякого сомнения, - выдумка Ольги Николаевны: Гоголь с Аксаковым в Калуге встретиться не мог: последний покинул город двумя годами ранее, в 1848 г. В работе это «свидетельство» рассматривается в контексте проблемы «дневника» А.О. Смирновой.

Отрывок из своего дневника Ольга Николаевна придумала, преследуя вполне определенные цели. И.С. Аксаков, столь резко характеризовавший Александру Осиповну в своих ранних письмах и стихах, написанных в 1846 г., здесь «примиряется» с нею. В этом примирении характерна подчеркнутая манера общения А.О. Смирновой с Аксаковым, как с неопытным юнцом (именно с позиции молодости тот оценил ее характер в двух своих посланиях).

«Выбор» Ольгой Николаевной самого предмета разговора (воспоминания о знакомстве с Гоголем, еще до возникновения полемики, о которой говорилось выше) также весьма показателен. В том, что Смирнова забыла о том, как именно она познакомилась с писателем, первые биографы Гоголя (П.А. Кулиш, позднее - Шенрок) усматривали проявление ее светской натуры (блистательная фрейлина не обратила внимания на начинающего писателя). Гоголь, узнав со временем о забывчивости своей знакомой, обиделся на нее (и поэтому не хотел напоминать ей о былом, - так объясняет Кулиш скрытность писателя по этому поводу). Опубликованный же дружеский разговор из дневника О.Н. Смирновой показывает ошибку биографа Гоголя.

Ольга Николаевна выработала здесь чрезвычайно удобную форму опровержения негативных оценок личности ее матери, которые стали проникать в печать в конце 1880-х гг.: сам Аксаков в ее дневнике признается в своих заблуждениях, сам Гоголь убеждает своих биографов, что не обижался на А.О. Смирнову.

В «Записках» Ольга Николаевна повторяет тот же «прием», причем с успехом достигает поставленной цели. В заключении мы анализируем два разновременных отзыва об А.О. Смирновой' знакомого с ней Я.П. Полонского. В своих ранних записях он чрезвычайно резко характеризует ее: в Смирновой «из под маски простоты и аристократизма просвечивался аристократизм самого вонючего свойства». После выхода «Записок» у Полонского (в статье «Кое-что о Пушкине») сформировалось прямо противоположное отношение к ее личности.

Отдельные наблюдения, составившие эту главу, указывают на позднейшее происхождение «Записок». Важно подчеркнуть, что в данном случае мы имеем дело не с мемуарами собственно, а с текстом, созданным в конце 1880-х - начале 1890-х гг. и имеющим полемическую направленность.

В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются пути выхода рассматриваемой проблематики в более широкий историко-культурный контекст.

Жизнь Пушкина была наполнена путешествиями: Москва, Захарово, Царское Село, Петербург, Кишинев, Одесса, Михайловское, Закавказье, Болдино, Оренбург... Пребывание Пушкина в каждом из населенных пунктов отразилось и в воспоминаниях, которые становятся предметом краеведческого интереса, а не пушкинистики.

Краевед исходит из специфических исследовательских установок: его работа предполагает любовное, заинтересованное отношение к описываемому месту. В подтверждение этой мысли приводится иронический отзыв историка A.JI. Бертье-Делагарда, который описал в одной из своих статей, как сохранялась память о Пушкине в Крыму в первые годы после праздника 1880 г. Мест-

ные жители отметили «дощечкой с подобающей надписью» пушкинский кипарис (его, согласно собственному признанию в письме к A.A. Дельвигу, посещал Пушкин во время своего пребывания в Гурзуфе). С этим кипарисом связана легенда о том, что Пушкин приходил к нему, чтобы послушать поющего соловья. Впервые в печати эта легенда была рассказана Евгенией Тур (Салиас де Турне-мир) и повторена П.И. Бартеневым в «Пушкине в южной России».

Пушкин останавливался в Гурзуфе в августе-сентябре 1820 г., когда соловьи не поют, - эта картина не имеет ничего общего с действительностью. Поэтический образ из письма Пушкина был «домыслен» в мемуарных свидетельствах, а потом «перекочевал» в реальность.

Ученый (в данном случае - пушкинист) находится за пределами локуса. Это важно учитывать при оценке многочисленной краеведческой пушкинианы: в исследованиях такого рода зачастую встречаются многочисленные малоизвестные факты биографии Пушкина, но они обычно не получают адекватного осмысления в силу отмеченной специфики краеведения как науки.

Предпринятая работа в какой-то степени восполняет существующий пробел.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора

Монография

1. Пушкин в воспоминаниях:,Проблемы изучения литературных мемуаров. Великий Новгород, 2011.-13 п.л.

Статьи и публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

2. Пушкин о проблеме железных дорог в России (письмо к В.Ф. Одоевскому от ноября 1836 г.) // Русская литература. 1999. № 2. С. 164-169.

3. Полуудача (Рец.: Летопись жизни и творчества A.C. Пушкина в 4-х т.) // Новое литературное обозрение. 2001. № 52. С. 361-367.

4. H.H. Раевский (младший) в «Записках А.О. Смирновой» // Историко-культурное наследие семьи Раевских и ее международное значение. II Елизаветградские международные историко-литературные чтения. Кировоград,

2006. С. 95-99.

5. Гоголь и А.О. Смирнова: обстоятельства знакомства (по «Запискам А.О. Смирновой») // Новые гоголеведческие студии. Вып. 5 (16). Нежин,

2007. С. 153-158.

6. Несостоявшийся эпиграф из Державина к «Скупому рыцарю» Пушкина // Науковий вкник 1зма'£льського державного ушверситету. 36ipifflK наукових праць. Спевипуск 23. 1змаТл, 2007. С. 101 -104.

7. «Галуб прервал мое мечтанье...»: Об одном «восточном» персонаже М.Ю. Лермонтова // Роль и место русского языка, литературы и культуры России в истории цивилизаций Востока и Запада. Материалы международной конференции (МАПРЯЛ). Самарканд, 2008. С. 205-217 (в соавторстве с В.А. Кошелевым).

8. «Я непременно хочу видеть этого упрямого хохла...» (К проблеме достоверности «Записок А.О. Смирновой») // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2009. № 2. Март-Апрель. С. 27-33.

Р. «Записки А.О. Смирновой»: Ольга Смирнова и русская журналистика // Исследования по русской литературе. Стамбул: Издательство Фатих -

университета, 2010. С. 125-133.

10. <3аниси о Пушкине из воспоминаний А.О. Смирновой (?)> Собрание А.Ф. Онегина (Ото) (вступительная статья, подготовка текста и комментарии) // Русская литература. 2010. № 1. С. 114-125.

11. Празднование тысячелетия России в восприятии старорусского исправника П.И. Новикова // Науковий вкник Ьмшльського державного ушверситету. Зб1рник наукових праць. Випуск 29.1змаш, 2010. С. 65-68.

12. «Записки А.О. Смирновой»: К истории изучения // Знание Понимание. Умение. 2011. № 4.

13. 1830 год: Явление русского литературного самосознания // РоЫоё. ЭШсЬа пеойЫо^сгпе. ЭЬрзк, 2011. Б. 27-40. (в соавторстве с В.А Ко-шелевым).

Другие работы и публикации

14. Кум (по страницам Онегинской энциклопедии) // Октябрь. 1998. № 6. С. 172-173 (републ.: Онегинская энциклопедия. М., 1999. Т. 1. С. 557-558).

15. Изба, избушка; Кабак // Онегинская энциклопедия. М 1999 Т 1 С. 457; 479-480. ' '

16. «Болдинские» письма A.C. Пушкина к П.А. Плетневу как целостный текст // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 2000. С. 103-110.

17. Рец.: Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории

200^^45 "с Тм 416™ ЯЗЫКа" СПб'' 19" " Н°ВОе Литсратурн0е обозрение.

18. Уточнение датировки одного письма Пушкина: письмо к А.П. Керн от 21(?) августа 1825 года // Парадигмы. Сборник работ молодых ученых Тверь, 2000. С. 204-209.

19. К проблеме датировки поэмы A.C. Пушкина «Цыганы» (Еще о «странных сближениях») // Северо-Запад. Историко-культурный региональный вестник. Выпуск III. Сборник памяти В.А. Сапогова. Череповец, 2000. С. 26-30.

20. Рец.: Университетеская пушкиниана: прижизненные публикации и издания A.C. Пушкина. Каталог. М.: Университет, 1999 // Новое литературное обозрение. 2001. № 48. С. 429-430.

21. Ранние письма Пушкина и «московский Арзамас» // Традиции в контексте русской культуры: Межвуз. сб. науч. работ. Вып. VIII. Череповец, 2001. О. 75-81.

22. Об одном письме Пушкина И Болдинские чтения. Нижний Новгород, 2001. С. 107-113.

23. Статья П.Б. Козловского «Разбор Парижского математического ежегодника на 1836 год» в первом томе журнала A.C. Пушкина «Современник» // Опыты: Сб. науч. работ студентов и аспирантов. Великий Новгород 2002 Вып. 3. С. 3-14.

24. Рец.: Шоу Дж.Т. Конкорданс к стихам A.C. Пушкина // Новое литературное обозрение. 2002. № 54. С. 374-376.

25. Переписка A.C. Пушкина, ставшая известной после выхода собрания его сочинений // Пушкин и его современники. Сборник научных трудов Вып. 3(42). СПб., 2002. С. 205-216.

26. Рец.: Люстров М.Ю. Старинные русские послания (XVII-XVIII век) // Новое литературное обозрение. 2003. № 60. С. 371-372.

27. A.C. Хомяков в воспоминаниях современников. Тула, 2004 (подготовка текста, вступительная статья, комментарии; в соавт. с В.А. Кошеле-

вьм). -21 п. л.

28. Печь // Онегинская энциклопедия. Т. 2. М., 2004. С. 285-286.

29. П.Б. Козловский в пушкинском «Современнике» // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 2004. С. 232-240.

30. A.C. Хомяков в «Записках А.О. Смирновой-Россет» // A.C. Хомяков: Личность - творчество - наследие. Хмелитский сборник. Вып. 7. Смоленск, 2004. С. 274-280.

31. "Арзамас" в "Записках А.О. Смирновой" // Литературное общество "Арзамас": культурный диалог эпох. Арзамас, 2005. С. 61-69.

32. Международная научная конференция «Литературное общество «Арзамас»: культурный диалог эпох», посвященная 190-летию с года основания общества (Хроника) // Русская литература. 2005. №4. С. 219-222.

33. Об обстоятельствах знакомства Гоголя и А.О. Смирновой (по «Запискам А.О. Смирновой) // Традиции в контексте русской культуры. Межвузовский сборник научных работ. Вып. XII. Череповец, 2005. С. 34-39.

34. Рец.: Клейн Иоахим. Пути русского культурного импорта. Труды по русской литературе XVIII века. М., 2005 // Новое литературное обозрение. 2006. № 78. С. 420-422.

35. Рец.: Проблемы текстологии и эдиционной практики: опыт французских и российских исследователей. М., 2003 // Новое литературное обозрение. 2006. №80. С. 366-368.

36. Дружинин Александр Васильевич // Русские писатели. XIX век. Био1рафический словарь. М.: Просвещение, 2007. С. 209-213.

37. Малоизвестное воспоминание о камергерстве Фета // XXI Фетов-ские чтения: Афанасий Фет и русская литература. Материалы международной научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества A.A. Фета (Курск, 28-30 июня 2006 г.). Курск, 2007. С. 167-172.

38. Рец.: Гринлиф Моника. Пушкин и романтическая мода. Фрагмент. Элегия. Ориентализм. Ирония. СПб.: Академический проект, 2006 // Новое литературное обозрение. 2007. № 85. С. 477-479.

39. «Престань и ты жить в погребах...» Эпиграф из Державина к «Скупому рыцарю» Пушкина // Пушкин на пороге XXI века: Провинциальный контекст. Выпуск 10. Арзамас: АГПИ, 2008. С. 27-33.

40. Пушкин в «Записках А.О. Смирновой»: К проблеме комментария // Пушкин и мировая культура. Материалы восьмой Международной конференции. Арзамас, Большое Болдино, 27 мая - 1 июня 2007 г. СПб. - Арзамас -Большое Болдино, 2008. С. 117-126.

41. «Новагорода по-прежнему не населишь...» (А.Н. Радищев); «Я все еще в угольной яме...» (H.A. Львов); «Лира мне больше не по силам, хочу приняться за цевницу» (Г.Р. Державин); «Вот и я в Новгороде...» (A.C. Грибоедов) // Новгородский край в русской литературе. Ответственный редактор -В .А. Кошелев. Великий Новгород, 2009. С. 192-206; 207-210; 211-228; 308-311.

42. А.Ф. Онегин (Отто) и «Записки А.О. Смирновой» // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 2009. С. 63-70.

43. Тургенев Александр Иванович // Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия в 3-х томах. Т. И. Девятнадцатый век. Книга шестая. С-Т. СПб., 2008. С. 1017-1019.

44. О.Н. Смирнова - интерпретатор творчества и биографии Пушкина // Болдинские чтения. 2010. Саранск, 2010. С. 164-170.

45. Статья О.Н. Смирновой об А.О. Смирновой (Россет) и русских

писателях // Литературоведческие и этнокультурные парадигмы. К юбилею профессора Н.П. Лебеденко. Измаил: «СМИЛ», 2010. С. 130-159.

46. Пожар в Новгороде в преддверии празднования Тысячелетия России // Культура и словесность Русского Севера. Череповец, 2010. С. 118-122.

47. Смирнова-Россет Александра. Воспоминания. СПб., 2011 (составление, вступительная статья, примечания). - 18,33 п.л.

Учебные и учебио-методические издания:

48. Литературное источниковедение. Учебное пособие. Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2006. -12,1 п.л.

49. История русской литературной критики XVIII - XIX веков. Программа курса. Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2009. - 2,1 п.л.

50. Г.Р. Державин в жизни и творчестве. Учебное пособие для школ, гимназий, лицеев и колледжей. М., 2010. (в соавт. с В.А. Кошелевым). - 14,3 п.л.

Изд. лиц. ЛР № 020815 от 21.09.98. Подписано в печать 17.10.2011. Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Times New Roman. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,7. Тираж 100 экз. Заказ № 12

Издательско-полиграфический центр Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Отпечатано в ИПЦ НовГУ. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Кошелев, Анатолий Вячеславович

Введение.

Глава 1. Воспоминания о Пушкине: обзор

1. Мемуары - объект исторического исследования.

2. Мемуары - объект литературоведческого исследования.

3. Мемуары о Пушкине: источниковедческая база.

3.1. Воспоминания в пушкиноведческих трудах 1850-1870-х гг.

3.2. Издания мемуаров о Пушкине.

4. К проблеме типологии мемуаров.

Глава 2. Ранние воспоминания о Пушкине

1. «Ненаписанные» воспоминания о Пушкине.

2. Гоголь о Пушкине.

Глава 3. «Вторичные» воспоминания. «Записки А.О.

Смирновой», изданные О.Н. Смирновой.

1. «Вторичные» воспоминания: понятие.

2. «Записки А.О. Смирновой»: подходы к изучению.

3. История публикации «Записок».

4. «Записки» в критике и литературоведении.

5. Ольга Николаевна Смирнова - личность редактора «Записок».

5.1. Пометы О.Н. Смирновой на книгах из библиотеки А.Ф. Онегина.

5.2. О.Н. Смирнова и В.И. Шенрок.

6. К вопросу о дневнике А.О. Смирновой.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Кошелев, Анатолий Вячеславович

Основные факты жизни Пушкина - от лицейской поры до трагической гибели - известны каждому его почитателю. Однако в последние годы, в связи с резкой переменой идеологических ориентиров, модной темой стали сетования на ущербность существующих биографических трудов о Пушкине. Это выражается и в самих названиях но

I 2 вых книг («Неиконописный Пушкин» , «Пушкин без легенд» , «Беспощадный Пушкин»3, «Непричесанный Пушкин»4 и т.п.), и в прямых горестных признаниях: «Боюсь, что Пушкина убили дважды. Дантес -и наше советское литературоведение, наша так называемая пушкинистика. Не берусь сравнивать, какое убийство было коварнее, наверное, оба были в равной степени роковыми, неизбежными и непоправимыми. .»5.

Всякая попытка связного повествования о жизни поэта диктует необходимость отбора фактов и их интерпретации: исследователь из всего многообразия жизненных обстоятельств выявляет наиболее, на его взгляд, сущее 1 венное и значимое. В итоге любая биография не застрахована даже в идеале (не говоря о субъективизме оценок, идеологизации6 и пр.) от конкретных профессиональных интересов биографа, который может выступать в качестве или историка, или социолога, или психолога, или краеведа, или культуролога и т.д. Справедливо замечание современной исследовательницы: «Проблема создания биографии Пушкина далеко выходит за рамки историко-литературной См Хохленко Юрий, Трухин Анатолий Неиконописный Пушкин Одесса, 1997 "См Митник Марк Пушкин без легенд Сборник статей Братск, 1999

3 См Воложин С Беспощадный Пушкин Одесса, 1999

4 См Аринштейн Л Непричесанный Пушкин Одесса, 1996

5 Ерофеев В Двойное убийство Пушкина // Московские новости 1989 От 28 мая

6 Известны по крайней мере два издания, которые претендуют на то, чтобы называться научными биографиями (4-х томное издание о Белинском, подготовленное В С Нечаевой, и биография М Е Салтыкова-Щедрина, автор - С А Макашин) Обе книги в настоящее время, в силу сменившихся культурных, идеологических и др ориентиров, безнадежно устарели науки, она захватывает собою узловые вопросы нашего культурно-исторического сознания и самосознания, и если мы силимся разрешить эти вопросы, если хотим осмыслить настоящий момент собственного национального развития, то Пушкин неизбежно встает перед нами и требует цельного понимания - так было во все переломные моменты российской истории»7.

В самом деле: достаточно в этом перечислении заменить или на и (и историк, и социолог, и т.д.), чтобы обозначить изначально объективные подходы к биографическому исследованию, но претензии на «полную научную, синтетическую биографию» едва ли можно признать основательными. Привлекая факты из смежных научных областей, биограф все же остается в кругу присущих ему профессиональных навыков и методологических установок.

Какова область литературоведческого анализа и синтеза фактов жизни Пушкина?

Внимание должно быть приковано к творческому осмыслению Пушкиным своей судьбы. Мы не можем не считаться с его осмыслением собственного жизненного пути - не только в автобиографических материалах Пушкина, но и прямых лирических медитациях. Важно при этом непредвзятое и полное раскрытие таких фактов.

Приведем один показательный пример. Как известно, в день своего 29-летия, 26 мая 1828 г., Пушкин написал одно из самых пессимистических стихотворений - «Дар напрасный, дар случайный.». Созданное в момент возбуждения властями дела о «Гавриилиаде», грозившего нешуточными последствиями, стихотворение это было вскоре дезавуировано самим поэтом, в послании к Филарету, «В часы забав и праздной скуки.». Но, издавая в 1832 г. третью часть своих

7 Сурат И 3 Биография Пушкина как культурный вопрос И Сурат И 3 Вчерашнее солнце О Пушкине и пушкинистах М , 2009 С 11 стихотворений, где послание открывало раздел произведений 1830 г., о

Пушкин в цикле «Разных годов» опубликовал и «Дар напрасный.». И дело здесь не только в признании: «Строк печальных не смываю.» («Воспоминание»). Весь цикл, заключавший книгу, намечал биографическую канву 1820-х гг., что было подчеркнуто датами, выставленными перед некоторыми из включенных стихотворений.

Автобиографические мотивы произведений Пушкина издавна и особенно пристрастно выявлялись. Достаточно вспомнить цикл научных статей о «утаенной любови» поэта. В них исследуются в общем одни и те же тексты, причем авторы относят их к различным адресатам, будто бы самим поэтом зашифрованным9.

Это малопродуктивный путь исследований. Так, В. Ходасевич предполагал наличие автобиографического подтекста в пушкинской неоконченной пьесе о русалке, где якобы могла быть запечатлена жизненная драма поэта, связанная с «крепостной любовью»: «Скажу прямо: «Русалка», как и весь Пушкин - глубоко автобиографична. Она - отражение истории с тою девушкой, которую поэт «неосторожно обрюхатил». Русалка и есть та безымянная девушка, которую отослали рожать в Болдино, князь - сам Пушкин». Этот подтекст замаскирован в пьесе «притворным подражанием опере Краснопольского, главные очертания которой столь роковым образом оказались удобными для такой маскировки»10. Ходасевича особенно поражала неизвестность судьбы девушки, которая должна была родить ребенка: «она как в воду канула. Может быть так и было? Да, может быть так и было».

Впоследствии жизненный путь Ольги Калашниковой (именно она, как выяснил П.Е. Щеголев", и была той самой «крепостной лю

8 См Стихотворения Александра Пушкина СПб, 1997 («Литературные памятники») С 298-308

9 См Утаенная любовь Пушкина СПб, 1997

10 Ходасевич В Поэтическое хозяйство Пушкина Л, 1924 С 151 См Щеголев П Е Пушкин и мужики М , 1928 С 7-58 бовью») был детально прояснен и, казалось бы, тем самым был снят вопрос об автобиографическом подтексте пьесы. Однако нельзя не обратить внимания, насколько важен был для Пушкина этот творческий замысел, разработке которого он (от наброска 1826 г. «Как счастлив я, когда могу покинуть.» до «Яныша королевича», вошедшего в цикл «Песен западных славян», опубликованный в 1835 г.) посвятил поистине беспрецедентный в его творческой практике срок. Этим фактом в творческой биографии Пушкина было бы неосмотрительно

12 совершенно пренебречь .

Пушкин неоднократно подчеркивал, что в ходе событий своей драмы «Борис Годунов» он следовал за повествованием Карамзина. Но пафос историографа, его истолкование исторических превратностей - непостижимостью судьбы, волей провидения, - Пушкину оставался чужд. Время от времени поэт был непрочь пошутить над историографом, давая сниженную оценку изложенных им событий, а вместе с тем и существенно откорректировать их в соответствии со своим художественным замыслом. В таком смысле, очевидно, можно истолковать замечание Пушкина в наброске предисловия к трагедии, написанном в виде письма к H.H. Раевскому-младшему: «Вот моя трагедия, раз уж вы непременно хотите ее, но я требую, чтобы прежде прочтения вы пробежали последний том Карамзина. Она полна славных шуток и тонких намеков на историю того времени, вроде наших киевских и каменских обиняков. Надо понимать их - это sine qua поп» (XI, 140; с франц , перевод латинской фразы: «непременное условие»)13.

Во время кишиневской ссылки Пушкин выезжал в имение будущего декабриста B.JI. Давыдова, Каменку, и в Киев, где встречался со

12 См подробнее Борисова Н А Лирическая драма А С Пушкина о Русалке Арзамас, 2007 С 5182 Цитаты из произведений и писем Пушкина, кроме особо оговоренных случаев, приводятся нами по изданию Пушкин АС Полное собрание сочинений М-Л , 1937-1949 В скобках римскими цифрами указан том, арабскими - страница указанного издания многими другими вольнодумцами. Насмешки (вероятно, такими были и «каменские обиняки») над «Историей» Карамзина начались сразу по выходе первых ее томов. Об этом Пушкин вспоминал в своих автобиографических записках: «Некоторые остряки за ужином переложили первые главы Тита Ливия слогом Карамзина. Римляне времен Тар-квиния, не понимающие спасительной пользы самодержавия, и Брут, осуждающий на смерть своих сынов, ибо редко основатели республик славятся нежной чувствительностью, конечно, были очень смешны» (XI, 57).

Любопытна судьба одного из стихотворений Пушкина: рг **

Ты богоматерь, нет сомненья, Не та, которая красой Пленила только дух святой, Мила ты всем без исключенья; Не та, которая Христа Родила, не спросясь супруга. Есть бог другой земного круга -Ему послушна красота, Он бог Парни, Тибулла, Мура, Им мучусь, им утешен я. Он весь в тебя - ты мать Амура, Ты богородица моя (III, 45).

Эти стихи не анализировались в биографических работах, так как принятая в пушкиноведении дата создания произведения (конец 1826 года) не сочеталась с его религиозным вольномыслием, характерным для юношеского возраста. Под 1826 г. оно помещено и в Большом, и в Малом академических изданиях.

Датировка стихотворения была пересмотрена. Анализируя историю заполнения тетради ПД 833|4, Р.В. Иезуитова справедливо заметила: «На л. 27 находится стихотворение, известное в печати под заглавием «Иностранке»; оно было написано в 1822 г. (черновая редакция в ПД 830, л. 63 об., датируемая июлем - декабрем 1822; перебеленный с поправками автограф - в ПД 834, л. 1-1 об.). В ПД 833 оно было включено позднее (в 1824 г. - А.К.) в беловой редакции и с французской пометой, указывающей не только на дату записи, но и на особые обстоятельства, получившие отражение в альбомном мадригале («Хочешь ли ты меня любить?» - пер. с франц.). Близким по времени (запись произведена тем же почерком и схожими чернилами) кажется и мадригал «Ты богоматерь, нет сомненья.» на л. 27 об.; его также можно датировать маем 1824 г. и решительно отвести датировку 1826 г.»15.

Традиция неверной датировки обусловлена первыми публикациями стихотворения «Ты богоматерь, нет сомненья.». Впервые оно было напечатано в сборнике Герцена и Огарева «Полярная звезда. 1859» под заглавием «К X.» Позже это стихотворение было обнародовано В.Е. Якушкиным в описании рукописей Пушкина, который произвольно озаглавил его: «К ** (Княжне Хованской)»16.

Заглавие в герценовском альманахе восходит, по всей видимости, к неизвестному и неточному списку, в котором, вероятно, так была «расшифрована» пушкинская запись: «К**». Совершенно неясно, откуда в заголовке появилась «княжна Хованская». Из пушкинских знакомых известна только одна: Н.В. Булгакова, жена А.Я. Булгакова, в

14 Ссылки на автографы Пушкина, хранящиеся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (ф. 244, оп. 1) даются сокращенно, с указанием архивного номера документа и, в необходимых случаях, листа в рукописи.

1 Иезуитова Р.В. Рабочая тетрадь Пушкина ПД 833 (История заполнения) // Пушкин. Исследования и материалы. Т. XV. СПб., 1995. С. 249.

16 Русская Старина. 1884. Май. С. 343. девичестве Хованская, с которой Пушкин познакомился только в конце 1826 г.17 Близко он с ней не был знаком, тогда как именно короткие отношения предполагает столь куртуазное стихотворение.

Одновременно с этим стихотворением на предыдущей странице тетради ПД 833 записано стихотворение «Иностранке» с пометой, от

18 носящейся к Каролине Собаньской. Ей же, вероятно, было адресовано и стихотворение «Ты богоматерь, нет сомненья.». Возможно, и пере адресовано, как и стихотворение «Иностранке»19, а создано также несколько ранее, в пору юношеских забав.

Приведенные выше факты (их нетрудно умножить) свидетельствуют о том, что точность биографических ориентиров в жизнеописании писателя зачастую впрямую соотносятся с его творчеством. * *

Для жизнеописания какого бы то ни было человека используются три массива источников:

1) автобиографические;

2) документальные, или официальные;

3) свидетельства современников.

Ни один из этих пунктов не является безусловным с точки зрения фактической достоверности.

Личные документы (переписка, автобиографические материалы и пр.) выстраивают не реальную биографию, а «биографию-легенду» (т.е. «сознательное и целенаправленное стремление <.> создать себе в литературе «вторую» биографию, которая служила бы в глазах читателей связующим контекстом его произведений»20).

17 См Черейский Л А Пушкин и его окружение Л, 1988 С 49

18 См Иезуитова Р В «Утаенная любовь» Пушкина // Легенды и мифы о Пушкине СПб, 1994 С 228

19 В рукописи это стихотворение имеет другое заглавие - «Гр <ечанке>С)»

20ЛотманЮМ Александр Сергеевич Пушкин Биография писателя Л , 1982 С 74

Стремление H.A. Некрасова к созданию биографии-легенды было прослежено C.B. Смирновым: «Биография-легенда сопутствует каждому писателю, она является неотъемлемой частью его творчества, более того - без нее творческое лицо писателя значительно обедняется. Фундамент для биографии-легенды обычно закладывает сам писатель, впоследствии она «обогащается» отзывами и воспоминаниями друзей, знакомых, интерпретируется исследователями. <.> Биографию-легенду можно подвергать сомнению и опровергать, можно к ней относится иронически и снисходительно, можно беззаветно принимать ее, «дополнять и уточнять», - но она неотъемлемая часть литературной жизни и подлежит изучению)/1.

Казалось бы, именно официальные документы (применительно к изучению биографии - записи в метрических книгах о рождении, женитьбе, смерти, послужные списки и т.д.) являются достоверными источниками. Но и это не всегда так22.

Вне всякого сомнения, мемуары - наиболее сложный источник, фактическая ценность которого обусловлена целым рядом самых различных факторов. Однако без учета мемуаров невозможно создание биографии - Пушкина ли, или другого автора.

Личность и творчество Пушкина породили большое количество самых разнообразных мемуарных материалов, которые нуждаются в систематическом и комплексном изучении. Это - цель настоящего исследования. В этой связи намечаются по крайней мере две проблемы.

21 Смирнов С В Автобиографии Некрасова Новгород, 1998 С 15

22 В качестве примера упомянем давнюю и, кажется, еще не законченную полемику о годе рождения А С Грибоедова Запись в метрической книге московской церкви Успения о рождении в семье Грибоедовых сына была обнаружена А И Ревякиным, в ней указано, что в январе 1795 г родился Павел (а не Александр) Как относиться к этой записи, тем более, что многие мемуаристы указывали, что драматург родился раньше официальной даты'7

Одна из них связана с поиском и учетом малоизвестных воспоминаний о Пушкине. Эта часть работы получила отражение в «Материалы к аннотированному указателю» (см.: Приложение 1).

Вторая связана с общими вопросами литературоведческого анализа воспоминаний, причем нас интересовали проблемы, связанные с использованием воспоминания в качестве источника исследования. Безусловно, эта проблема оказывается одной из основных для ученого-биографа, однако ставилась она не целостно, а на материале отдельных воспоминаний.

В разделе «Биография» коллективной монографии «Пушкин. Итоги и проблемы изучения» Я.Л. Левкович выделила несколько этапов изучения обстоятельств жизни поэта. Первые три напрямую касаются нашей темы.

Первый этап - 1840-е годы, «обогатившие науку о Пушкине статьями Белинского, в которых была дана критическая оценка творчества поэта и его значения в истории русской литературы, были бесплодны в области пушкинской биографии».

Второй этап - 1850-1870-е гг.: «Этот период изучения биографии Пушкина связан в первую очередь с именами П.И. Бартенева и П.В. Анненкова».

И, наконец, третий: «Открытие памятника Пушкину в 1880 году внесло оживление в разработку биографии Пушкина»23.

Я.Л. Левкович точно выделила два ключевых события в «посмертной судьбе» Пушкина, которые спровоцировали всплеск общественного интереса к жизни и творчеству поэта: выход в 1855 году «анненковского» собрания сочинений и «Материалов для биографии Пушкина», а также открытие «народного» памятника в Москве 6 ию

21 Левкович Я Л Биография//Пушкин Итоги и проблемы изучения М-Л , 1966 С 265,271 ня 1880 года. Общественный интерес к Пушкину проявился, в том числе, и в сборе и публикации мемуарных свидетельств о нем.

Этапность» в изучении мемуаров о Пушкине позволяет прояснить как динамику их публикации, так и их «качество». С этих позиций выделяется второй этап (середина XIX века), связанный с деятельностью «первых пушкинистов» и планомерным сбором воспоминаний о нем. Первый этап (1840-е годы), время, близкое к смерти Пушкина, - по объективным причинам не мог быть эпохой активной публикации мемуаров о нем.

Второй этап (1850-1870-е гг.) связан с деятельностью первых пушкинистов: П.В. Анненкова, П.И. Бартенева, М.Н. Лонгинова, М.И. Семевского и др. Их деятельность по сбору воспоминаний о Пушкине описана в целом ряде исследований, а мемуары, которые появились благодаря их усилиям, прочно вошли в научный оборот. Этот этап -«золотой век» воспоминаний, когда Пушкин стал восприниматься как глава русской литературы. Важно вспомнить знаменитую формулу A.A. Григорьева - «Пушкин - наше все», сформулированную им в 1857 году в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина»24. Именно она закрепила за Пушкиным роль главы русской литературы, а, значит, и ценность любого биографического известия о нем.

Наконец, третий этап, начало которого определено исследовательницей пушкинскими торжествами 1880 года. Немногие из его близких знакомых дожили до знаменитого открытия памятника поэту в 1880 году. Уместно назвать живых к тому времени лицеистов: A.M. Горчаков (1798-1883), С.Д. Комовский (1798-1880). Знакомые женщины: E.H. Вульф (Вревская; 1809-1883), А.О. Смирнова (Россет; 1809

24 См. Григорьев A.A. Литературная критика. М., 1967. С. 166.

1882), В.А. Нащокина (1811-1900). Список этот можно продолжить, но он не будет длинным.

1880 год - дата, более чем условная в рамках работы. Ощущение конца пушкинской эпохи пришло несколько позднее. Вот - замечание на этот счет П.И. Бартенева: «В нынешнем 1887 году протекает полвека с рокового дня 29 Генваря, в котором Россия лишилась Пушкина. Ему было бы 88 лет, и ныне здравствуют лишь очень немногие из его сверстников: в Одессе граф Александр Григорьевич Строганов, в Москве Геннадий Владимирович Грудев, Александр Петрович Петерсон. Скончался последний его лицейский товарищ канцлер князь Горчаков; в прошлом году 18 июля отошла в вечность и княгиня В.Ф. Вяземская (до конца дней сохранявшая живую, сочувственную память о нем). Да и младших современников, знавших лично Пушкина в своей

25 молодости, в настоящее время наперечет <.>» . Для Бартенева рубежом, когда ушли последние из его современников, стал юбилейный пушкинский год - пятидесятилетие его гибели. Б.В. Томашевский отмечал в одной из своих статей, что своеобразной чертой, которая от

ГТОТТСТГТР тт Q 1/*Г\П ггритдр /-»Dpnouuu Г\ Т~Г\/ТТТХ/'ТДТ.ТО ГЛТ ТД V ЦО\/Т1иЛГЛ Т/ГОЛ ПIPUT ДСТ РТО тт ^VJi/l^iU llt^lVV^l UlClUrlC \J Л. lin\rifiv wi .ri/Y riu.y 111VI V rijJ- IVlin/l, L C4-J i

26

1899 год - столетний его юбилей .

Важна в данном случае другая сторона проблемы. Пушкинский праздник 1880 года осмысляется как ключевой момент в формировании мифа о Пушкине: «Имя Пушкина становилось символическим обозначением «русского гения», эталона национальной культурной

9 7 идентичности» . Осознание Пушкина как символа русской культуры предопределило всплеск литературы о нем (Я.Л. Левкович справедливо писала об «оживлении» в разработке биографии Пушкина). Именно

25 Бартенев П И Еще загробный голос Пушкина//Бартенев П И О Пушкине M , 1992 С 288-289

26 См Томашевский Б В Основные этапы изучения Пушкина//Томашевский Б В Пушкин Книга вторая Материалы к монографии (1824-1837) M-Л, 1961 С 452-467

27 Кошелев В А Афанасий Фет и «пушкинский праздник» 1880 года // Русская литература 1996 №3 С 161 к этому времени поиск новых мемуарных источников, по сути дела противоестественный (большинство знавших Пушкина современников ушло из жизни) усилился. Это привело к появлению ряда откровенных подделок и апокрифов.

В работе нас интересует главным образом ранний и поздний из выделенных периодов, каждому из которых посвящена отдельная глава. Особое место уделено изучению так называемых «вторичных» воспоминаний. Мы имеем в виду документы, восходящие к П.П. Вяземскому, Л.Н. Павлищеву, О.Н. Смирновой (редактору «Записок» матери). Это - свидетельства детей пушкинских современников, опирающихся (хотя бы частично) в своих записках на документы родителей. Воспоминания лиц, или не вовсе не знакомых с Пушкиным, или видевших его только в детстве, представляют отдельную источниковедческую и историко-литературную проблему.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пушкин в воспоминаниях"

Заключение

Писательство - деятельность, стоящая вне широко распространенных видов человеческой деятельности, - отметил современный исследователь. - Осознание исключительности литературного труда неизбежно приводит (частью бессознательно, частью сознательно) к созданию биографии-легенды, которая становится и опорой, и продолжением творчества, а нередко впоследствии - и его предметом»1. Это замечание в полной мере относится к проблеме «посмертного мифа» о писателе, который воплотился, в том числе, и в воспоминаниях.

В заглавии работы намечены две проблемы. Одна связана с комплексным изучением мемуаров о Пушкине, вторая - с общими вопросами литературоведческого анализа воспоминаний, причем нас интересовали проблемы, связанные с использованием воспоминания в качестве источника исследования. Это словосочетание (мемуары -источник литературоведческого исследования), хотя и утвердилось в науке2, но вызывает вопросы некоторых ученых, отрицающих в мемуарах это значение. Именно поэтому мы избегали пользоваться этим словосочетанием, предпочитая именовать мемуары не источником, а объектом исследования. Такое понимание этого феномена шире и позволяет по-иному представить проблему.

Рассмотрение мемуаров как формы критики утвердилось в литературоведении; более того, лучшие образцы литературных воспоминаний содержат не только личные воспоминания, но и Смирнов C.B. Автобиографии Некрасова. Новгород, 1998. С. 208.

2 См., например, отдельный раздел, так озаглавленный, в библиографическом указателе: История русской литературы. Библиографический указатель. Под редакцией К.Д. Муратовой. М., 1962. С. 108. оценку, а иногда - развернутую концепцию личности и творчества писателя3.

Одной из очевидных проблем, которая стоит перед исследователем-биографом Пушкина, оказывается проблема поиска нового источника. Речь в данном случае идет не только об архивном исследовании (целью его должно стать открытие неизвестного ранее документа), а и об учете и изучении уже опубликованных материалов.

Казалось бы, это более чем спорное замечание (если учитывать многочисленные пушкинские биографии и библиографии, а также библиографии библиографий и пр.), но в связи с изучением мемуаров оно справедливо. Приведем несколько примеров на этот счет. В картотеке Пушкинского кабинета Пушкинского Дома (несомненно, именно она является главным собранием знаний о поэте) такой раздел не выделен. В недавно вышедшей «Библиографии библиографий» произведений Пушкина и литературы о нем4 также нет специального раздела по этому поводу. В результате воспоминания о Пушкине известны широкому кругу исследователей не полностью, а лишь по двухтомному изданию «Пушкина в воспоминаниях современников» (при всех достоинствах этого сборника, на его основе нельзя составить полного представления ни о количестве материала, ни о его «качестве»). Мемуары становятся по большей части предметом не научного, а краеведческого осмысления. Поясним нашу мысль.

Жизнь Пушкина была богата путешествиями: Москва, Захарово, Царское Село, Петербург, Кишинев, Одесса, Михайловское, Закавказье, Болдино, Оренбург. Пребывание поэта в соответствующем населенном пункте отразилось в том числе и в

3 В данном случае важно упомянуть работу Ю.В. Манна, посвященную воспоминаниям о Гоголе П.В. Анненкова (см.: Манн Ю.В. Мемуары как эстетический документ // Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М., 1987. С. 155-171).

4 См.: Библиография пушкинской библиографии. 1846-2001. СПб., 2002. воспоминаниях; эти материалы становятся предметом именно краеведения, а не пушкинистики.

Краеведение - это наука, создателями которой являются жители, населяющие данный регион и являющиеся носителями внутренней точки зрения на него, - справедливо отметил современный исследователь. - Краеведение предполагает любовное, заинтересованное, участливое отношение к пространству, каковое отношение может отсутствовать у исследователя локального текста. Исследователь (он же создатель) локального текста может быть генетически и связан с описываемым им локусом, но рефлективно он находится уже за пределами его и смотрит на него со стороны. Краевед же всегда исполнен гордости своим пространством, любви и участливости к нему (и никогда не назовет его локусом), краевед не описывает свое пространство, а хвастается им»5. Эту характеристику важно учитывать при общей оценке многочисленной краеведческой пушкинианы. Ученый, останавливаясь на обстоятельствах пребывания Пушкина в каком-то регионе, обычно преувеличивает значение этого визита в его жизни и творчестве6.

Характеризуя степень научной разработанности проблемы, указанной в заглавии, стоит отметить еще один факт, связанный именно с так называемым краеведческим интересом к мемуарам.

Воспоминания составляют существенную часть так называемой «музейной легенды». Аллея Керн в Михайловском (там, согласно воспоминаниям Анны Петровны, состоялась ее ночная прогулка с Пушкиным), роща Лучинник в Болдино (куда Пушкин ездил верхом

5 Строганов М.В. Провинциаловедение, краеведение и прочие региональные исследования. Вместо предисловия // Пространство культуры и стратегии исследования: Статьи и материалы о русской провинции: XX Фетовские чтения (Курск, 15-18 сентября 2005 г.). Курск, 2006. С. 9.

6 См. об этом подробнее: Муравьева О.С. Литература по пушкинскому краеведению за 1970-е годы // Русская литература. 1981. №4. С. 216-223. на лошади) - подобные «памятные» места есть, пожалуй, в каждом пушкинском музее-заповеднике.

Стремление закрепить за определенным местом знаковый характер в биографии и творчестве Пушкина отметил в свое время историк и археолог А.Л. Бертье-Делагард. В одной из своих статей он описал, как сохранялась память о поэте на южном берегу Крыма: «Наступил 1880 год. В Москве, 6-го июня, открыли памятник Пушкину, что отразилось во многих местах, а также и на Южном берегу Крыма. Кружок тогдашних местных деятелей нашел, что это событие должно ознаменоваться чем-либо. Наделали дощечек с подобающими надписями и прибили их в Гурзуфе; начали с кипариса, выбрав его подальше от дома, чтобы посетители не мешали хозяевам; если бы кипарис, то почему не быть и другому дереву тех же времен -отметили и большой платан; поэт жил в доме, значит в какой-либо комнате его - стали указывать и ее»7.

Пушкин останавливался в Гурзуфе во время крымского путешествия с семьей Раевских в августе - сентябре 1820 г. в доме Ришелье (там сейчас располагается пушкинский музей).

Легко понять иронию Бертье-Делагарда, когда он пишет о пушкинском кипарисе. В письме к Дельвигу, написанном спустя пять лет после пребывания в Крыму, Пушкин так описал свое пребывание в Гурзуфе: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностию неаполитанского Ьаггагош. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря - и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество»

7 Бертье-Делагард А Л Память о Пушкине в Гурзуфе // Пушкин в Тавриде Сборник литературно-краеведческих статей Симферополь, 1995 С 82

XIII, 251). Этот поэтический образ был воспринят, причем именно в мемуарных свидетельствах. П.И. Бартенев писал о кипарисе как о главной пушкинской реликвии в Гурзуфе: «<.> кипарис, любимец Пушкина, до сих пор цел; он вырос теперь огромным, статным деревом. Путешественники ходят к нему и срывают с него ветки на память о Пушкине. С ним подружился, его любил поэт, и под счастливым южным небом этого достаточно, чтобы с этим кипарисом связывалось поэтическое сказание. Постоянные обитатели Гурзуфа, тамошние татары уверяют, что когда поэт сиживал под кипарисом, к нему прилетал соловей и пел с ним вместе, с тех пор каждое лето возобновялись посещения пернатого певца; но поэт умер, и соловей о больше не прилетает» . Бартенев привел в своей статье свидетельство писательницы Евгении Тур (Салиас де Турнемир). Она в своих «Крымских письмах» сообщила татарское предание о Пушкине и соловье. Именно его и высмеял Бертье-Делагард: «<.> ей даже передавали поэтическое поверие татар: соловей пел над головой поэта, когда он сидел под кипарисом, а потом и без него, замолкнув лишь с его смертью. Здесь тоже полудикие ташры, между которыми тогда лишь в виде редкости кое-кто умел сказать по несколько русских слов, не только читали письмо Пушкина к Дельвигу, но даже и соловья, очень сторожкую птицу, поющую в конце лета и сидящую подле дома, сумели изобрести». И - поясняет свою мысль в примечании: «В действительности соловьев везде в горном Крыму

- 9 очень много, но поют они, как и везде, только весной» .

Можно умножить количество примеров, когда воспоминания не получают адекватной оценки.

8 Бартенев П И Пушкин в Южной России//Бартенев П И О Пушкине М , 1992 С 152

9 Бертье-Делагард А Л Указ соч С 81

В работе была предпринята попытка научного изучения комплекса воспоминаний о Пушкине. Такой подход предполагает рассмотрение мемуаров не как источника сведений о Пушкине, а как полноценного художественного текста.

Список научной литературыКошелев, Анатолий Вячеславович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Анненков П.В. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874.

2. Анненков П.В. A.C. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений. СПб., 1873.

3. Анненков П.В. Материалы для биографии A.C. Пушкина. М., 1984.

4. A.C. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Издание 3-е. СПб., 1998.

5. A.C. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Издание 2-е. М., 1985.

6. A.C. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т. / Сост. и примеч. В.Э. Вацуро, М.И. Гиллельсона, Р.В. Иезуитовой, Я.Л. Левкович. М., 1974.

7. A.C. Пушкин в воспоминаниях современников / Редакция текста А.Л. Дымшица и Д.И. Золотницкого. Предисловие А.Л. Дымшица. М., 1950.

8. Бартенев П.И. О Пушкине. Страницы жизни поэта. Воспоминания современников / Вступ. статья, сост. и примеч. A.M. Гордина. М., 1992.

9. Вересаев В.В. Пушкин в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников // Вересаев ВВ. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М., 1990.

10. Воспоминания и критические очерки. Собрание статей и заметок П.В. Анненкова. 1849-1868. СПб., 1877-1881.

11. Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками / Сост. В.В. Кунин. М., 1987.

12. Из пушкинианы П.И. Бартенева / Публикация и комментарии М.А. Цявловского // Летописи Государственного литературного музея. Кн. 1. Пушкин. М., 1936.

13. З.Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников / Сост. С. Гессен. Л., 1936.

14. Пушкин в воспоминаниях современников и письмах / Сост. H.A. Заозерский. M., 1910.

15. Разговоры Пушкина / Сост. Сергей Гессен и Лев Модзалевский. М., 1929.

16. Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым / Сост. М.А. Цявловский. М., 1924.

17. Семевский М.И. Прогулка в Тригорское. Биографические исследования и заметки о Пушкине / Вступ. статья, сост. и примеч. C.B. Березкиной. СПб., 2008.

18. Цявловский М.А. Книга воспоминаний о Пушкине. М., 1931.

19. Яковлев В.А. Отзывы о Пушкине с юга России: В воспоминание пятидесятилетия со дня смерти поэта 29 января 1887 г. Одесса, 1887.1. Архивные источники

20. Аксаков С.Т. Письмо к друзьям Гоголя. 1852. 6 марта. Список B.C. Аксаковой с припиской С.Т. Аксакова // ОР РГБ. Ф. 474 (А.О. Смирнова). Картон 3. Ед. хр. 24.

21. Бартенев П.И Письма к О.Н. Смирновой // РГАЛИ. Ф. 485. Оп. 1. № 132.

22. Гуревич Л.Я. Письмо к H.H. Сорен от 28 февраля 1894 г. // РГАЛИ. Ф. 485. On. 1. №934.

23. Онегин А.Ф. Письма к Е.В. Петухову // РО ПД. Ф. 669. №382.

24. Плетнев П.А. Письмо к А.О. Смирновой от 1/23 мая 1865 г. // РГАЛИ. Ф. 485. Оп. 1. №848.

25. Рейнбот П.Е. Пушкин по «Запискам А.О. Смирновой». История одной мистификации // РГАЛИ. Ф. 485. Оп. 1. № 875-876.

26. Рерих К.Ф. Заявление нотариуса К.Ф. Рериха к Л .Я. Гуревич от 24 ноября 1894 г. // РО ПД. Шифр. 20.216.

27. Смирнова А.О. Письма к М.П. Погодину // ОР РГБ. Ф. 231. Шифр 30/51.

28. Смирнова О.И. Выписки из книги П.А. Кулиша «Записки о жизни Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем» // ОР РГБ. Ф. 178. Картон 8344. Ед. хр. 6.

29. Смирнова О.Н. Записи о встречах А.О. Смирновой с Пушкиным, А.К. Толстым и М.Ю. Лермонтовым // РГАЛИ. Ф. 485. Оп. 1. Ед. хр. 4.

30. Смирнова О.Н. Исправления к «Запискам» // РО ПД. Шифр. 20.214.

31. О I / | Н ОтпОТ гМ/а тт ТТ/*/"\т/ 1 Г/~ч ггг»п/л ттт ; ЛА Г^Т0 ТТ^ТЛогл

32. У. 1/.11, 1 и^ 1 1 1 Ш/ОиДУ // 1 и1. ПД. Ф. 265. Оп. 2. №701.

33. Смирнова О.Н. Письма к А.Ф. Онегину // РО ПД. Шифр. 28.487.

34. Смирнова О.Н. Письма к Г.Я. Гуревичу // РО ПД. Шифр 20.222.

35. Смирнова О.Н. Письма к Л.Я. Гуревич // РО ПД. Шифр. 20.222.

36. Смирнова О.Н. Письма к В.И. Шенроку // РО ПД. Шифр. 20.222.

37. Смирнова О.Н. Письмо к В.И. Шенроку // РО ПД. Ф. 265. Оп. 1. №42.

38. Смирнова О.Н. Примечания к «Запискам» // РО ПД. Шифр. 20.213.

39. Спасович В Д. Тезисы мои для беседы о «Вечных Спутниках» // РО ПД. Ф. 62. Оп. 3. №443. Л. 62-63.

40. Сорен Н.Н. Письмо к Л.Я. Гуревич от 7 мая 1894 г. // РО ПД. Шифр. 20.223.

41. Шенрок В.И. Письма к О.Н. Смирновой // РГАЛИ. Ф. 485. Он. 1. Ед. хр. 731.1. Источники

42. Аксаков И.С. Письма к родным. 1844-1849. М., 1988. 1849-1856. М., 1994 («Литературные памятники»).

43. Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем. М., 1960 («Литературные памятники»).

44. Алексей Степанович Хомяков в воспоминаниях современников. Тула, 2004.

45. Архив Опеки Пушкина. М., 1939.

46. А.С. Пушкин по Запискам А.О. Смирновой // Русский Архив. 1899. №6.

47. А.О. Смирнова и Гоголь. Письма к Гоголю Смирновой // Русская Старина. 1888. №№ 4, 6, 10; 1890. №№ 6-8, 11, 12.не д л —„ „ 1/т>---- 1 опс 1чг„/1ку. ^мирним и 1 шиле // г^^кут йрлив. юу~>.

48. Булгарын Фадзей. Выбранае. Мшск, 2003.47. <Бурнашев В.П> Мое знакомство С Воейковым в 1830 году и его пятничные литературные собрания // Русский вестник. 1871. Т. 96.

49. Висковатов П.А. Из рассказов А.О. Смирновой о Н.В. Гоголе // Русская Старина. 1902. № 9. С. 485-492.

50. Воспоминания графа Владимира Александровича Сологуба. СПб., 1887.

51. Воспоминания Константина Карловича Жерве // Исторический вестник. 1898. Май.

52. Воспоминания O.A. Пржецлавского // Русская Старина. 1874. Декабрь.

53. Воспоминания об A.C. Пушкине J1. Павлищева. М., 1880.

54. Вяземский П.А. Соч. в 2-х тт. М., 1982.

55. Вяземский П. Письма и записки Оммер де Гелль / Вступ. статья, подгот. текста и коммент. А. Немзера. М., 1990 (Забытая книга).

56. Вяземский П.П. Пушкин по документам Остафьевского архива и личным воспоминаниям. 1826-1837. СПб., 1880.

57. Вяземский П.П. A.C. Пушкин // Русский архив. 1884. №4.

58. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 9-ти т. Т. 9. М., 1994.

59. Евгений Онегин, роман в стихах A.C. Пушкина / Под редакцией В. Якушкина. М., 1887.

60. Жуковский В.А. Письма к А.О. Смирновой // Русский архив. 1883. №2.

61. Записки А.О. Смирновой, урожденной Россет, с 1825 по 1845 гг. М., 1999.

62. Записки А.О. Смирновой-Россет. Из записных книжек 1826-1845 гг. (фрагменты) // Алексей Степанович Хомяков в воспоминаниях современников. Тула, 2004. С. 220-238.

63. Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. М., 1888.

64. Из переписки А.О. Смирновой с Аксаковыми // Русский архив. 1896. №1.

65. Из писем А.О. Россета к А.О. Смирновой / Сообщ. H.H. Сорен // Русский архив. 1896. №2-3.

66. Из писем И.С. Аксакова к А.О. Смирновой / Сообщ. H.H. Сорен //Русский архив. 1895. №12. 1896. №3.

67. Из писем А.О. Смирновой / Сообщ. H.H. Сорен // Русский архив. 1897. №8-9.

68. Из писем АО. Смирновой к издателю «Русского архива» П Русский архив. 1889. №11.

69. Кошелев А.И. Записки. М, 1991.

70. Кулиш П.А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. М., 2003.

71. Литературное наследство. Т. 16-18. М., 1934.

72. Литературное наследство. Т. 58. М., 1952.

73. Михаил Семенович Щепкин. Жизнь и творчество. Т. 2. Современники о М.С. Щепкине. Критика. Из дневников и переписки. Воспоминания. М., 1984.

74. Н.В. Гоголь в письмах и воспоминаниях. М., 1931.

75. Никитенко A.B. Дневник в 3-х томах. М., 1955.

76. Очерки и воспоминания Н.М. Колмакова // Русская Старина. 1891. Июль.

77. Павлищев Л.Н. Из семейной хроники. Воспоминания об A.C. Пушкине // Мир Пушкина. Т. 3. Семейные предания Пушкиных. СПб., 2003. •

78. Переписка Гоголя. В двух томах. М., 1988.

79. Письма A.A. Иванова к А.О. Смирновой // Русский архив. 1896. №4.

80. Письма и шуточные записочки Жуковского к А.О. Смирновой // Русский архив. 1883. №2.

81. Письма Жуковского к А.О. Смирновой (1856-1868) // Русский архив. 1871. №11.

82. Письма А.О. Смирновой к В.А. Жуковскому // Русский архив. 1902. №5.

83. Письма А.О. Смирновой к гр. Е.П. Ростопчиной // Русский архив. 1905. №10.

84. Письма А.О. Смирновой к Я. Полонскому // Русский архив. 1898. №11.

85. Письма П.А. Вяземского из Петербурга в чужие края к А.О. Смирновой / Сообщ. О.Н. Смирновой // Русский архив. 1888. №7.

86. Письмо A.C. Норова к А.О. Смирновой // Русский архив. 1897. №11.

87. Письмо С.Т. Аксакова к А.О. Смирновой о кончине Гоголя // Русский архив. 1888. №10.

88. Письмо Ю.Ф. Самарина к А.О. Смирновой // Русский архив. 1908. №1.

89. Плетнев П.А. Статьи. Стихотворения. Письма. М., 1988.

90. Полонский Я.П. Кое-что о Пушкине // Cosmopolis. 1898. T.IX. №3.

91. Полонский Я.П. Рассказы А.О. Смирновой // Минувшие годы. 1917. № 11-12.

92. Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса. СПб., 1863.

93. Пушкин в прижизненной критике. 1834-1837. СПб., 2008.

94. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений. Т. I XVI. M.-JL, 1937-1949.

95. Пушкин и Гоголь (неизданные исторические документы) // Северный вестник. 1893. №1. Отд. 1.

96. Рукою Пушкина. Выписки и записи разного содержания. Официальные документы. M., 1997.

97. Сен-Симон. Мемуары. Полные и доподлинные воспоминания герцога де Сен-Симона о веке Людовика XIV и Регентстве. В 2-х т. М., 1991.

98. Смирнова А. О. Автобиография. М., 1931.

99. Смирнова А. О. Записки, дневник, воспоминания, письма. М., 1929.

100. Смирнова-Россет А. О. Воспоминания. СПб., 2011.

101. Смирнова-Россет А.О. Воспоминания. Письма / Сост., вступ. статья Ю.Н. Лубченкова. М., 1990.

102. Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания / Издание подготовила C.B. Житомирская. М., 1989.

103. Смирнова-Россет А.О. Записки. М., 2003.

104. Смирнова-Россет А О. Из записок // Петр Яковлевич Чаадаев. Философское и публицистическое наследие. Из писем. Слово современников о Чаадаеве. Слово потомков / Издание подготовил К 1-Г Тяъопгло vi 2008 С 457-459

105. Смирнова О.Н. Перстень Пушкина (Письмо в редакцию) // Новое время. 1887. 5 марта. № 3956 (уточнение письма: Новое время. 17 марта. № 3968).

106. Соллогуб В.А. Повести. Воспоминания. Л., 1988.

107. Стихотворения Александра Пушкина. СПб., 1997 («Литературные памятники»),

108. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра И. М„ 1990.

109. Ф.Ф. Вигель и А.О. Смирнова // Русский архив. 1897. №8.

110. Шевырев С.П. Итальянские впечатления. СПб., 2006.

111. Шуточные записки И.П. Мятлева к А.О. Смирновой // Русский архив. 1889. №11.

112. Smirnoff Olga. Etudes et souvenirs // Nouvelle Revue. 1885. №12.

113. Указатели мемуаров, важнейшие справочные издания

114. Воспоминания и дневники XVIII XX вв. Указатель рукописей. М., 1976.

115. Минцлов С.Р. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. Вып. I-V. Новгород, 1911.

116. Минцлова М.С. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. Вып. VI // Русская Старина. 1915. №6-9.

117. Пыляев М.И. Список главнейших мемуаров и записок, оставленных русскими писателями и общественными деятелями и до сих пор не обнародованных // Исторический вестник. 1890. №1.

118. Советское общество в воспоминаниях и дневниках. Аннотированный библиографический указатель книг и публикаций в сборниках и журналах. Т. 1,2. М., 1987-1990.1. Исследования

119. Азадовский M.K. Мемуары Бестужевых как исторический и литературный памятник // Воспоминания Бестужевых. М., 1951 («Литературные памятники»),

120. Акимова H.H. Ф.В. Булгарин в литературном контексте первой половины XIX века. Автореферат диссертации . д.ф.н. СПБ., 2003.

121. Александров Н. А.О. Смирнова (О ее жизни и характере). Л., 1924.

122. Альтшуллер М.Г. Между двух царей. Пушкин 1824-1836. СПб., 2003.

123. Андрущенко Е.А. Статья Д.С. Мережковского «Пушкин» в тезисах В.Д. Спасовича и пометах И.О. Лернера // Пушкин и мировая культура. Материалы шестой международной конференции. Крым, 27 мая -1 июня 2002 г. СПб., Симферополь, 2003.

124. Анненкова Е.И. А.О. Смирнова как прототип литературных героинь Гоголя и Тургенева // Спасский вестник. 2006. Вып. 13. 2006.

125. Анненкова Е.И. Два типа женской красоты (северный -южный) в эпистолярных и художественных текстах Ивана Аксакова // Культура и словесность Русского Севера. Сборник научных статей. Череповец, 2010.

126. Белов C.B. Достоевский в воспоминаниях современников // Ученые записки ЛГПИ им. Герцена. Т. 320. Л., 1969.

127. Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб., 18881910.130. <Бартенев Ю.П. > A.C. Пушкин по Запискам А.О. Смирновой // Русский Архив. 1899. №6.

128. Бачинская A.A. Посмертное издание сочинений A.C. Пушкина в Крыму // Пушкин и мировая культура. Материалы шестой международной конференции. Крым, 27 мая 1 июня 2002 г. СПб., Симферополь, 2003.

129. Белоногова В.Ю. Выбранные места из мифов о Пушкине. Нижний Новгород, 2003.

130. Билинкис М. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб., 1995.

131. Биография Чехова: итоги и перспективы. Материалы международной научной конференции (Великий 'Новгород, 7-9 декабря 2006 г.). Великий Новгород, 2008.

132. Благой Д.Д. Проблемы построения научной биографии Пушкина // Литературное наследство. Т. 16-18. М., 1934. С. 247272.

133. Блок Марк. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1986.

134. Боброва О.Б. Дневник К.И. Чуковского в историко-литературном контексте. Автореферат . к.ф. н. Волгоград, 2007.

135. Боглачев C.B. Персидский принц Хосров-Мирза // Грибоедов и Пушкин. Хмелитский сборник. Вып. 2. Смоленск, 2000.

136. Бокариус М.Б. Книга из библиотеки A.C. Пушкина // Иду вдоль книжных полок. Из собрания книжных фондов Всероссийского музея A.C. Пушкина. СПб., 1995.

137. Бонды С.М. «Езерский» и «Медный всадник» // Рукописи A.C. Пушкина: Фототипическое издание. Альбом 1833-1835 гг., М., 1939. Комментарий.

138. Борисова H.A. Лирическая драма A.C. Пушкина о Русалке. Арзамас, 2007.

139. Бронникова Е.В. Пушкиниана «Русской Старины» // Археографический ежегодник за 1999 год. М., 2000. С. 193-209.

140. Буренин В. Критические очерки // Новое время. 1897. 21 марта. №7566.

141. Бушканец Е.Г. Мемуарные источники. Учебное пособие по спецкурсу. Казань, 1975.

142. Бушканец Е.Г. Публикация мемуарных источников. Методическое пособие. М., 1972.

143. Бушканец Е.Г. О классификации мемуарных источников // Русская литература и освободительное движение. Казань, 1972.

144. Витберг Ф. Материалы для биографии Гоголя В.И. Шенрока. Т. 1. М., 1892 (рецензия) // Исторический вестник. 1892. Т. XLIII.

145. Воропаев В.А. Н.В. Гоголь: Жизнь и творчество. М., 1998.

146. Выставка собраний А.Ф. Онегина. Февраль 1930 г. Д., 1930.

147. Гаранин Л.Я. Мемуарный жанр советской литературы. Историко-теоретический очерк. Минск, 1986.

148. Гербстман А.И. Судьба десятой главы «Евгения Онегина» // Ученые записки Казахского государственного университета им. С.М. Кирова. Язык и литература. Т. XXV. 1957.

149. Герштейн Э. Как это случилось // Вопросы литературы. 2000. Март апрель.

150. Гинзбург Л.Я. «Былое и думы» Герцена. Д., 1957.

151. Гинзбург Л.Я. О документальной литературе и принципах построения характера // Вопросы литературы. 1970. №7.

152. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Д., 1977.

153. Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. J1., 1989.

154. Гладков А. Мемуары окно в прошлое // Вопросы литературы. 1984. №4.

155. Глиссе В.М. «Соблазнительные откровения» (Пушкин и французская мемуарная литература) // Вопросы литературы. 1993. №4.

156. Голубцов B.C. Мемуары как источник по истории советского общества. М., 1970.

157. Горячева М.О. Пушкинский и чеховский миф в массовой прессе 1880- нач. 1900-х гг. // Чеховиана. Чехов и Пушкин. М., 1998.

158. Гречишкин Л.Я. Архив Л.Я. Гуревич // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978.

159. Гринберг ЛГ. Материалы для библиографии воспоминаний о Тургеневе // Литературное наследство. Т. 73. Кн. II. М., 1975.

160. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М„ 1957.

161. Гуревич Л.Я. История «Северного вестника» // Русская литература XX века. М., 1914. Т. 1.167. <Гуревич Л.Я> О.Н. Смирнова. Некролог // Северный вестник. 1894. №1.

162. Гусакова О.Я. Творческий портрет H.A. Полевого в литературных воспоминаниях. Автореферат . к.ф.н. Саратов, 2006.

163. Гюбиева Г.И. Этапы развития русской мемуарно-автобиографической литературы XVIII века. Автореферат . к.ф.н. М., 1968.

164. Дебрцени П. Житие Александра Болдинского: Канонизация Пушкина в советской культуре // Современное американское пушкиноведение. СПб., 1999.

165. Деревнина Л.И. О термине «мемуары» и классификации мемуарных источников // Вопросы архивоведения. 1965. №4.

166. Дневники русских писателей. Литературный и исторический контекст. Варшава, 2005.

167. Дружинин A.B. Литературная критика. М., 1983.

168. Дурылин С.Н. Русские писатели у Гете в Веймаре // Литературное наследство. Т. 4-6. М., 1932.

169. Егоров О.Г. Жанр дневника в русской литературе XIX века // Российский литературоведческий журнал. 1999. №12.

170. Егоров О.Г. Литературный дневник XIX века: история и теория жанра. Автореферат . д.ф.н. М., 2003.

171. Елизаветина Г.Г. «Последняя грань в области романа.» (Русская мемуаристика как предмет литературоведческого исследования) // Вопросы литературы. 1982. №10.

172. Елизаветина Г.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982.

173. Елизаветина Г.Г. «Былое и думы» Герцена и русская мемуаристика XIX века. Диссертация . к.ф.н. М., 1968.

174. Елизаветина Г.Г. Русская мемуарно-автобиографическая литература XVIII века и А.И. Герцен // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1967. №1.

175. Есипов В. «Подлинны по внутренним обстоятельствам.» // Новый мир. 2005. №6.

176. Житомирская C.B. А.О. Смирнова-Россет и ее мемуарное наследие // Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.

177. Житомирская C.B. К истории мемуарного наследия А.О. Смирновой-Россет // Пушкин. Исследования и материалы. T. IX. Д., 1979.

178. Житомирская C.B. Просто жизнь. М., 2006.

179. Зайцев Л.Д. Петр Иванович Бартенев. М., 1984.

180. Загидуллина М.В. Формирование основного корпуса пушкинских воспоминаний // Вестник Челябинского государственного университета. Серия Филология. 2000. №2.

181. Загидуллина М.В. Пушкинский миф в конце XX века. Челябинск, 2001.

182. Зеленцова М.В. «Воспоминание» жизни как специфический мемуарный текст (на материале современных воспоминаний жителя Вологодской области) // Культура и словесность Русского Севера. Сборник научных статей. Череповец, 2010.

183. Зеньковский В. Н.В. Гоголь. СПб., 1994.

184. Иванова Е.В. «Северный вестник» // Литературный процесс и русская журналистика кон. XIX нач. XX вв. 1890-1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982.

185. Ивинский Д.П. Пушкин и Мицкевич. Материалы к истории литературных отношений. 1826-1829. М., 1999.

186. Измайлов H.B. «Медный Всадник» A.C. Пушкина: История замысла и создания, публикации и изучения // Пушкин A.C. Медный всадник. JI., 1978 («Литературные памятники»).

187. Иезуитова Р.В. «Альбом Онегина» (Материалы к творческой истории) // Временник пушкинской комиссии. Сборник научных трудов. Вып. 23. Л., 1989.

188. Иезуитова Р.В. Рабочая тетрадь Пушкина ПД 833 (История заполнения) // Пушкин. Исследования и материалы. Т. XV. СПб., 1995.

189. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика. Учебник. М., 2004.

190. Кардин В. Сегодня о вчерашнем. М., 1961.

191. Клейменова Р.Н. Изучение наследия A.C. Пушкина в Обществе любителей российской словесности // Пушкин и Общество любителей российской словесности. М., 1999.

192. Козмина JJ.B. Автобиографические записки A.C. Пушкина 1821 1825 гг. Проблемы реконструкции. М., 1999.

193. Коковина Н.З. Категория памяти в русской литературе XIX века. Курск, 2003.

194. Колосова H.H. Россети черноокая. М., 2003.

195. Колядич Т.М. Воспоминания писателей. Проблемы поэтики жанра. М., 1998.

196. Кони А.Ф. Психология и свидетельские показания (Практические заметки) // Новые идеи в философии. Сб. 9. Пб., 1913.

197. Коптелова Н.Г. Проблема рецепции русской литературы XIX века в критике Д.С. Мережковского (1880-1917 гг.). Кострома, 2010.

198. Кошелев В.А. Афанасий Фет и «пушкинский праздник» 1880 года // Русская литература. 1996. №3.

199. Кошелев В.А. Вологодские давности. Архангельск, 1985.

200. Кошелев В.А. Опыты литературного анализа произведений Пушкина (в помощь учителю) // Пушкинские уроки. Сборник методических материалов по программе курса «Псковское пушкиноведение» (для 5-11 классов общеобразовательной школы). Псков, 2010.

201. Кошелев В.А. Парадоксы Хомякова. М., 2004.

202. Кошелев В.А. История «фамилии» история России: Пушкинский замысел романа о Езерском // Проблемы этико-художественной преемственности в литературе. Сборник статей в честь 60-летия Б.С. Кондратьева. Арзамас, 2006.

203. Крестова JI.B. К вопросу о достоверности так называемых «Записок» А.О. Смирновой // Записки А.О. Смирновой, урожденной Россет, с 1825 по 1845 гг. М., 1999.

204. Крумелъницкая Е.В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. СПб., 1996.

205. Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Вып. 2. Пб., 1913. С. 515-766.

206. Лебеденко Н.П. Пушкин и русский символизм. Одесса, 1998.

207. Лебеденко Н.П. Интерпретация личности и творчества A.C. Пушкина в литературной критике конца XIX начала XX вв. // Науковий bíchhk 1зма'шьского державного гумаштарного ушверситету. Спецвипуск 18.1зма'1'л, 2005.

208. Лебедева Э.С. «Пушкин был живой вулкан.»: Облик поэта в восприятии современников // Христианская культура. Пушкинская эпоха. По материалам традиционных христианских Пушкинских чтений. Вып. 22. СПб., 2000.

209. Левитт Маркус Ч. Литература и политика: Пушкинский праздник 1880 года. СПб., 1994.

210. Левкович Я.Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л., 1988.

211. Легенды и мифы о Пушкине. М., 1995.

212. Летописец слухов. Неопубликованные воспоминания В.П. Бурнашева / Предисловие, публикация и комментарии А.И. Рейтблата // Новое литературное обозрение. 1993. №4.

213. Летопись жизни и творчества Пушкина. В 4-х т. М., 1999.

214. Листов B.C. «Голос музы темной.» М., 2005.

215. Листов B.C. Пушкин: жизнь в воображении // Листов B.C. И дольше века длится синема. М., 2007.

216. Лосиевский И.Я. Научная биография писателя: проблемы интерпретации и типологии. Харьков, 1998.

217. Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Л., 1982.

218. Лотман Ю.М. Биография живое лицо // Новый мир. 1985.

219. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера истории. М., 1996.

220. Лотман Ю.М. О Хлестакове // Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997.

221. Лотман Ю.М. «Просматривая жизнь с ее начала.» // Егоров Б.Ф. Жизнь и творчество Ю.М. Лотмана. М., 1999.

222. Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1980.

223. Майков Л.Н. Пушкин в изображении М.А. Корфа // Русская Старина. 1899. Сентябрь.

224. Мамаева О.В. Феномен женской автобиографической литературы в русской культуре второй половины XVIII начала XIX века. Автореферат . к.ф.н. СПб., 2008.

225. Манн Ю.В. В поисках живой души. «Мертвые души»: писатель критика - читатель. М., 1984.

226. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845. М., 2004.

227. Манн Ю.В. Мемуары как эстетический документ // Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М., 1987. С. 155-170.

228. Марахова Т.А. О жанрах мемуарной литературы // Ученые записки Горьковского государственного педагогического института. Серия филологических наук. 1967. Вып. 69.

229. Машинскиы С.И. О мемуарно-автобиографическом жанре // Вопросы литературы. 1960. №6.

230. Мережковский Д. С. Пушкин // Мережковский Д.С. Эстетика и критика. В 2-х томах. М., 1994. Т. 1.

231. Местергази Е.Г. Теоретические аспекты изучения биографии (B.C. Печерин). М., 2007.

232. Милевская Т.Е. Мемуары перекрестки трех наук (история, литературоведение, лингвистика) // История и филология: Проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий. Петрозаводск, 2000.

233. Минц С.С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий аспект историко-психологического исследования. СПб, 1998.

234. Минц С.С. Об особенностях эволюции источников мемуарного характера // История СССР. 1979. № 6.

235. Миронова И. А. Записки И.Д. Якушкина как исторический источник // Проблемы источниковедения. М., 1963. Вып. XI.

236. Миронова И.А. Методика изучения мемуаров XIX века. Учебное пособие. М., 1988.

237. Михайлов А.Д. Поэзия и правда истории («Мемуары» Сен-Симона) // Сен-Симон. Мемуары. Полные и доподлинные воспоминания герцога де Сен-Симона о веке Людовика XIV и Регентстве. В 2-х т. Т. 1. М., 1991.

238. Михайлова С.Б. Воспоминания H.A. Морозова как исторический источник // Археографический ежегодник на 1965 г. М„ 1966.

239. Модзалевский Б.Л. Пушкин и его современники. Избранные-rrwrriLT П ЙОЙ1 ГПК 1QQQj /Д,1-** V. х ^ у ^ А s j. vi х у s s .

240. Модзалевский Б.Л. Описание рукописей Пушкина, находящихся в музее А.Ф. Онегина в Париже // Пушкин и его современники. Вып. XII. СПб., 1909.

241. Мясоедова Н.Е. Наблюдения над поэтикой мемуарной прозы Пушкина (Поэтика биографических текстов) // Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. Рига, 1983.

242. Никитин С.А. Мемуары. Дневники // Никитин С.А. Источниковедение истории СССР XIX в. (до начала 90-х г.). Т. II. М., 1940.

243. Николаева Е. Мемуары в творчестве Льва Толстого (Роль традиций мемуаристики в произведениях писателя). М., 1993.

244. Николаева Н.А. Трансформация жанра семейных записок ХУШ-Х1Х вв. в «Семейной хронике» С.Т. Аксакова // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Вып.6. Новосибирск, 2004.

245. Новое об Омэр де Гелль // Литературное наследство. Т.45-46. М., 1948.

246. Онегин А.Ф. Новые строфы из «Евгения Онегина» // Вестник Европы. 1883. №1.

247. Османова З.Н. Встречи и преображения. Поэтика повествовательных жанров в контексте взаимосвязей национальных литератур. М., 1993.

248. Пекарский П. Русские мемуары XVIII века // Современник. 1856. №4, 5, 8.

249. Петляков Ю. Научные основы издания литературных мемуаров. Автореферат. к.ф.н. М., 1983.

250. Петухов Е.В. Пачка писем // Памяти П.Н. Сакулина. Сборник статей. М., 1931.11 иг\СаНио 11.1\. Доа осла ли 1срс11уры. пад. ¿-с. IV!.,1924.

251. Пиксанов Н.К. Пушкин и Общество любителей российской словесности // Пушкин и Общество любителей российской словесности. Сборник. М., 1999.

252. Пискунов В. Чистый ритм Мнемозины: О мемуарах и мемуаристах русского зарубежья // Лит.обоз. 1990. № 10.

253. Пискунов В. Чистый ритм Мнемозины (Мемуары русского «серебряного века» и русского зарубежья). М., 1992.

254. Поречников В. Провинциальные письма о нашей литературе // Отечественные записки. 1862. №10.

255. Потапова Г.Е. Д.С. Мережковский и «Записки А.О. Смирновой» // Pro memoria. Памяти академика Г.М. Фридлендера. СПб., 2003.

256. Пронштейн А. Методика исторического источниковедения. Ростов, 1976.

257. Пушкин в печати за сто лет (1837-1937). М., 1938.

258. Пыпин А.Н. Новые мемуары об Александровской эпохе // Вестник Европы. 1887. Декабрь. С. 668-714.

259. Равич Л.М. Евгений Иванович Якушкин ( 1826-1905). Д., 1989.

260. Рейсер С.А. Основы текстологии. JL, 1978.

261. Сводный указатель к «Русскому архиву» П.И. Бартенева. М., 2001.

262. Семенцова Н. Становление советской военной мемуаристики. М., 1981.

263. Симонова Т.Г. Мемуарная проза русских писателей XX века: поэтика и типология жанра: Учеб. пособие. Гродно: ГрГУ, 2002.

264. Смирнов C.B. Автобиографии Некрасова. Новгород, 1998.

265. Смирнова И.А. Полемика вокруг «Записок А.О. Смирновой-Россет» за 100 лет с 1893 по 1998 год // Наш современник. 1999. №8.

266. Смирнова H.A. А.О. Смирнова-Россет в русской культуре XIX века. М., 2004.

267. Снытко Н.В. Литературные корреспонденты П.А. Вяземского // Встречи с прошлым. М., 1980. Вып. 3.

268. Соловей Н.Я. Из истории работы A.C. Пушкина над сюжетом «Евгения Онегина» (Альбом Онегина) // Замысел. Труд. Воплощение. М., 1977.

269. Соловьева О.С. «Езерский» и «Медный всадник»: История текста // Пушкин. Исследования и материалы. Т. III. M.-Л., 1960.

270. Сорочан А.Ю. Об истоках «пушкинского мифа» в исторической беллетристике XIX века // Пушкин и мировая культура. Матреиалы восьмой международной конференции. СПб., Арзамас, Большое Болдино, 2008.

271. Спасоеич В. Д. Сочинения. М., 1906.

272. Сурат И.З. Биография Пушкина как культурный вопрос // Сурат И.З. Вчерашнее солнце. О Пушкине и пушкинистах. М., 2009.

273. Сухомлинов М.И. Император Николай Павлович критик и цензор сочинений Пушкина // Исторический вестник. 1884. Т. XV. Январь.

274. Тамарченко Т.Е. О серии литературных мемуаров // Вопросы литературы. 1958. № 12.

275. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII -первой половины XIX века. От рукописи к книге. М., 1991.

276. Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика. Опыт источниковедческого изучения. М., 1980.

277. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII — первой половины XIX века. От рукописи к книге. М., 1991.

278. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М., 1997.

279. Тартаковский А.Г. Мемуаристика как феномен культуры // Вопросы литературы. 1999. № 1.

280. Томашевский Б.В. Основные этапы изучения Пушкина // Томашевский Б.В. Пушкин. Книга вторая. Материалы к монографии (1824-1837). М.-Л., 1961.

281. Томашевский Б.В. «Таврида» Пушкина // Ученые записки ЛГУ им. A.A. Жданова. Серия филологических наук. Вып. 16. Л., 1949.

282. Томашевский Б.В. Французская литература в письмах Пушкина к Е.М. Хитрово // Томашевский Б.В. Пушкин и Франция. Л., 1960.

283. Утаенная любовь Пушкина. СПб., 1997.

284. Факт, домысел, вымысел в литературе. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1987.

285. Фомичев С.А. Грибоедов. Энциклопедия. СПб., 2007.

286. Фомичев С.А. «Евгений Онегин». Движение замысла. М., 2005.

287. Фомичев С.А. Повесть Гоголя «Вий» (заметки комментатора) // Новые безделки. Сборник статей к 60-летию В.Э. Вацуро. М., 1995-1996.

288. Фомичев С.А. Проза Пушкина (начальный этап и перспективаоо^гтт/^тттхтЛ // П А ГГ,,ТТ ттапплтлп гт тта»ллгтат/"гт1 т~> г» Л/г inmuKjj4\jLj,ririj / / о y^.si. i lj uuj\i"inv^ 14ciл iiV/pniVRinDa. 1V1., ¿.\J\J I .

289. Франк С.JJ. Пушкин как политический мыслитель // Пушкин в эмиграции. 1937. М., 1999.

290. Хомяков А. Писательская биография: жанр без правил // Вопросы литературы. 2008. №11-12.

291. Цявловский М, Цявловская Т. Вокруг Пушкина / Издание подготовили К.П. Богаевская и С.И. Панов. М., 2000.

292. Цявловский М.А. Заметки о Пушкине. 4. А.О. Смирнова о Пушкине и Николае I // Пушкин и его современники. Материалы и исследования. Вып. XXXVIII XXXIX. Л., 1930.

293. Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1988.

294. Черноморский М.Н. Мемуары как исторический источник. М., 1959.

295. Черноморский М.Н. Работа над мемуарами при изучении истории КПСС. М., 1965.

296. Чекунова А.Е. Русское мемуарное наследие вт. пол. XVII -XVIII вв. М., 1995.

297. Чечулин Н. Мемуары, их значение и место в ряду исторических источников. Вступительная лекция, читанная в С.-Петербургском университете 22 января 1891 г. перед началом курса «Русские мемуары XVIII в.». СПб., 1891.

298. Шайтанов И. Как было и что вспомнилось (Современная автобиографическая и мемуарная проза). М., 1981.

299. Шайтанов И. Как было и что вспомнилось (Современная автобиографическая и мемуарная проза) // Лит.обоз. 1977. № 4.

300. Шайтанов И. «Непроявленный жанр» или литературные заметки о мемуарной форме // Вопросы литературы. 1979. № 2.

301. Шалина Е.С. «Черноокая Россети» // Временник пушкинской комиссии. Вып. 26. СПб., 1995.

302. Шенрок В.И. Материалы для биографии Гоголя. Т. 1. М., 1892.

303. Шенрок В.И. А.О. Смирнова и Н.В. Гоголь в 1829 1852 гг. // Русская Старина. 1888. № 4.

304. Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. Исследование и материалы. Изд. 3-е. М.-Л., 1928.

305. Эйделъман Н.Я. «В родню свою неукротим.» Еще раз о мемуарах Пушкина // Эйделъман Н.Я. Статьи о Пушкине. М., 2000.

306. Эйделъман Н.Я. Тайные корреспонденты «Полярной звезды» М., 1966.

307. Энгельгардт Н. Спасович о Пушкине // Новое время. 1897. 27 июня.

308. Янская И., Кардин В. Человеческий документ и документальная литература // Вопросы литературы. 1979. № 8.

309. OPUS # 1-2: Русский мемуар. Соавторство. Вильнюс: Издательство Вильнюсского университета, 2005.