автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пушкинский миф в творчестве Сергея Довлатова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пушкинский миф в творчестве Сергея Довлатова"

На правах рукописи

003057965 ДОБРОЗРАКОВА ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА

ПУШКИНСКИЙ МИФ В ТВОРЧЕСТВЕ СЕРГЕЯ ДОВЛАТОВА

Специальность 10 01 01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара 2007

003057965

Работа выполнена на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Орлицкий Юрий Борисович

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Голубков Сергей Алексеевич,

кандидат филологических наук, доцент Давыдов Данила Михайлович

Ведущая организация Мордовский государственный

университет им Н П Огарева

Защита состоится " 15" мая 2007 г в 12 часов на заседании диссертационного совета К 212 216 01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Самарском государственном педагогическом университете по адресу 443090, Самара, ул Блюхера, 25.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке

Самарского государственного педагогического университета по адресу 443099, г Самара, ул М Горького, 65/67.

Автореферат разослан "11" апреля 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологичеси их наук, доцент О И Сердюкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Сергей Довлатов (1941 - 1990) - писатель с мировым именем, чье творчество в России до сих пор вызывает разноречивые, иногда полярно противоположные точки зрения Разногласия касаются, прежде всего, вопроса об установлении связей между довлатовской прозой и русской классической литературой

Актуальность настоящей работы заключается, во-первых, в разработке проблем, связанных с воплощением в произведениях С Довлатова художественного опыта А С Пушкина, во-вторых, в исследовании вопросов, касающихся связи мифологии с современной литературой, и, в-третьих, в демонстрации того, что «простота довлатовской прозы - кажущаяся, доступность мнимая (да и личность при ближайшем рассмотрении отнюдь не "маленькая")» (Н Иванова1)

Объект исследования - повесть С Довлатова «Заповедник», циклы литературных анекдотов «Соло на ундервуде», «Соло на IBM», а также интервью и публицистика писателя

Предметом исследования стали формы манифестации пушкинского мифа в творчестве С Довлатова

Для нас миф интересен как исторически древняя форма мировосприятия, сохраняющая свое значение в художественном творчестве писателя конца XX века Под мифом мы вслед за Е М. Мелетинским понимаем «предание, сказание» «о богах, духах, обожествленных или связанных с богами своим происхождением героях, о первопредках, действовавших в начале времени и участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, его элементов как природных, так и культурных»2 Безусловно, миф, создаваемый художником современности, во многом не схож с древним мифом. Как справедливо отмечает И.А Балашова, «искусство Нового времени остается личностным, а определение "миф" принадлежит фольклору и древнему авторскому искусству, основанному на повторности сюжетов и образов в гораздо большей степени, чем художественное творчество последних веков Для него мифологичность образа и сюжета - ото то свойство, которое будет достигнуто в коллективно созданной мифологии, и оно проявляется в произведении как традиция и как тенденция»3

1 Иванова Н Разгадке жизни равносилен // Московские новости - 1996 - 14 -21 января (№ 2) - С 37

2 Мелетинский Е М Миф // Мифология Большой энциклопедический словарь -М, 1998 - С 633.

3 Балашова И А Романтическая мифология А С Пушкина - Ростов-на-Дону, 2004 - С 480

Цель работы состоит в том, чтобы на основе выявления способности С Довлатова к мифотворчеству раскрыть взаимодействие повести «Заповедник» с произведениями А С Пушкина на мифологическом, образном, стилевом, интертекстуальном уровнях В диссертации рассматривается вопрос о Ми гайловском тексте в ряду локальных текстов русской культуры и в контексте пушкинского мифа, фиксируются основные этапы развития Михайловского текста русской культуры и определяется место в нем довлатовской повести «Заповедник», выявляются способы развенчания писателем советского варианта пушкинского мифа, анализируются восходящие к художественному опыту Пушкина элементы поэтики Михайловского текста С Довлатова и интертекстуальные связи с пушкинскими произведениями

Методологии диссертационного исследования предполагает использование историко-литературного, историко-культурного, историко-сравнительного, интертекстуального, стилистического методов анализа Методологическую основу исследования составляют положения, выдвинутые в работах Н Анциферова, И. Балашовой, Р Барта, М Виро-лайнен, Л Гроссмана, Г Гуковского, П Дебрецени, М Загидуллиной, Е. Курганова, Н Меднис, Е Мелетинского, Н Петруниной, В Прокофьевой, Л Сидякова, И Сухих, В.Н Топорова, Н. Фатеевой, В. Чередниченко и др

В связи с наличием многочисленных публикаций, посвященных освещению проблемы преемственности пушкинских традиций в творчестве С Довлатова, а также статей и интервью самого писателя, в диссертации представлен обзор литературы по этой теме

Представление о Сергее Довлатове как о писателе, в творчестве которого парадоксальным образом переплелись две традиции - американская и русская4, или даже как об авторе, которого «очень трудно вписать в русскую традицию»5, восходит к позиции И Бродского6, П Вайля7 и А Ге-ниса. Однако сам Довлатов, как известно, подчеркивал, что большое влияние на его эстетические воззрения оказал А С. Пушкин, которого он ценил как писателя, стоявшего выше нравственных и идеологических пре-

4 Елисеев Н Человеческий голос//Новый мир - 1994 -№11 -С 223

5 Генис А Молоко, конечно, скисло, но // Лит газета - 1998 -10 июня (№ 23) -

С 10

6 Бродский И О Сереже Довлатове // Довлатов С Последняя книга - СПб , 2001 - С 299

7 Вайль П Он до своей славы не дожил несколько месяцев Исполнилось 10 лет со дня смерти Сергея Довлатова//Лит газета -2000 - 13-19 сентября (№37) - С 10

4

тензий «Пушкин творил, если молено так выразиться, в режиме природы, сочувствовал ходу жизни в целом, был способен выразить любую точку зрения, и его личные общественно-политические взгляды в данном случае совершенно несущественны»8 Писатель делает вывод о том, что творчество А С Пушкина «было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе», в то время как явившиеся ему на смену Н В Гоголь, И С Тургенев, Л Н Толстой и Ф М Достоевский «в той или иной степени стали жертвами своих неудержимых попыток выразить себя в общественно-политических и ду товно-религиозных сферах деятельности» (4, 357) Выделяя особое положение Пушкина в отечественной литературе, Довлатов представляет ее историю как историю «борьбы за сохранение ее эстетических прав, за свободное развитие ее в рамках собственных эстетических законов, ею самою установленных» (4; 355)

В соответствии с этим Довлатов считал «внуки буду г оценивать наши достижения только по эстетической шкале Останется единственное мерило - качество Будь то - пластическое качество, качество духа, юмора, интеллекта . Из методологической разработки относительно того, как жить и "что делать", литература превратится в захватывающее явление самой жизни»9

В критических и исследовательских работах творчество С Довлатова рассматривается в контексте творчества значительного ряда классиков русской литературы, в том числе Пушкина Так, О Рогов называет С Довлагова «потомком Пушкина в отечественной литературе, мастером, творчество которого есть пример высокой духовности и чистого эстетизма»10. А Генис говорит об общей для С. Довлатова и А.С Пушкина «философии полярности, которая не исключает противоречий»11; М Ремизова12 и Н Выгон13 видят в авторе продолжателя пушкинско-гоголевской

8 Довлатов С Блеск и нищета русской литературы // Довлатов С Собр соч В 4 т - СПб , 2004 - Т 4 - С 356 Далее цитаты приводятся по этому изданию - в скобках римская цифра обозначает том, арабская - страницу

9 Довлатов С Речь без повода или Колонки редактора - M , 2006 -С 260 - 261

10 Рогов О Фотография на картоне//Волга - 1993 -№1 -С 155

" Генис А Молоко, конечно, скисло, но . // Лит газета - 1998 - 10 июня (№23) - С 10

12 Ремизова M Компромисс с абсурдом // Независимая газета - 1994 -2 июля (№123) - С 7

темы «маленького человека» Ю Орлицкий указывает, что Пушкин «просвечивает» в прозе С Довлатова благодаря использованию различных стиховых приемов, таких, как внесение в структуру прозы силлабо-тонического метра14 И Каргашин и Б Парамонов считают, что «легкость»15, «простота и ясность, краткость и точность довлатовского стиля»16 восходят именно к пушкинской манере повествования

Многие исследователи, говоря о продолжении пушкинских традиций в творчестве С Довлатова, развивают мысль, высказанную в свое время еще И Бродским, о том, что довлатовские произведения «написаны как стихотворения»17 « Проза Пушкина, Зощенко, Хемингуэя приближается по емкости к стиху. Того же достигал и Сережа Довлатов»18 С Иванова называет довлатовского героя «лирическим героем», как если бы речь шла о стихах19. «Строением прозы по законам стиха» объясняет В Куллэ такие загадки довлатовской прозы, «как бесконечно варьирующиеся, повторяющиеся из произведения в произведение сюжеты, за-

20

рисовки, персонажи-маски...» .

Особого внимания заслуживают монография И Сухих «Сергей Довлатов время, место, судьба» и филологический роман А Гениса «Довлатов и окрестности» В монографии И Сухих дается обоснование эстетической позиции С Довлатова, противопоставленной постулатам соцреализма, провозглашавшим тенденциозность и идейность художественной литературы

13 Выгон H С Проза Сергея Довлатова К вопросу об эволюции героя в русской прозе XX века // Научные труды Моек пед гос ун-та им Ленина Сер Гуманитарные науки -М,1994 -Ч 1.-С 18

14 Орлицкий Ю Б Стиховое начало в прозе "третьей волны" // Литература "третьей волны" Сборник научных статей - Самара, 1997. - С 45-46

15 Парамонов Б После филиала // О Довлатове Статьи, рецензии, воспоминания - Нью-Йорк, Тверь, 2001 - С 135

16 Каргашин И А Освобожденное слово (Пээтика прозы Сергея Довлатова) //Литература "третьей волны" Сборник научных статей - Самара, 1997 -С 267 - 268

17 Бродский И О Сереже Довлатове // О Довлатове Статьи, рецензии, воспоминания - Нью-Йорк, Тверь, 2001 -С 67

18 Уфлянд В Утром на "вы", вечером на "ты" // Довлатов С Последняя книга - СПб ,2001 - С 432

13 Иванова С Нелишний человек // О Довлатове Статьи, рецензии, воспоминания - Нью-Йорк, Тверь, 2001 - С 93

20

Куллэ В Бессмертный вариант простого человека //Довлатов С Последняя книга -СПб, 2001 -С 486 6

Противостояние официальной литературе заставляло С Довлатова искать «окно в иную реальность», чем явились для него «обычные слова, которые погружают в некий зстетический транс», но, чтобы выстроить «лучшие слова в лучшем порядке», нужны были «мысли и мысли», и, размышляя, С Довлатов нередко обнаруживал «свое» «в чужом и вроде бы далеком»21 Рассматривая подробнейшим образом литературную эволюцию С Довлатова, И Сухих обосновывает его органическую связь с классиками русской литературы, указывает на использование в довлатовском повествовании «пушкинского ритмического рисунка»22 Автор филологического романа А Генис, отмечая в творчестве С Довлатова продолжение традиций таких русских писателей, как А С Пушкин, Н В Гоголь, А П Чехов, акцентирует внимание на особенной близости автору пушкинского мировосприятия Анализируя повести «Зона» и «Заповедник», А Генис сопоставляет довла-ювского рассказчика с повествователем из «Повестей Белкина»

К Г Дочева в диссертации «Идентификация личности героя в творчестве Сергея Довлатова» продолжает анализ повести «Заповедник», начатый А. Генисом Не затрагивая проблем, связанных с формами манифестации пушкинского мифа в творчестве Довлатова, Дочева делает важный для нас вывод о гом, что Пушкин стал уникальным образцом идентификационной практики главного героя, генератором его лирических переживаний п

Автор диссертационного исследования «Ленинградский текст С Довлатова» И 3 Вейсман, анализируя повесть «Заповедник» в одном из разделов исследования, посвященном пушкинскому пласту в ленинградском тексте Довлатова, обращает внимание, в основном, на те моменты, о которых уже упоминали предшествующие исследователи И Сухих, А Генис, К. Дочева, - несколько подробнее развивая мысль Гениса, высказанную в статье «Пушкин»24, о стремлении Довлатова заменить «ложный миф» о Пушкине настоящим « одной из целей, которую преследует С. Довлатов, является демифологизация пушкинского мифа, попытка "вывода" Пушкина из автоматизма восприятия»25

21 Сухих И Сергей Довлатов время, место, судьба - СПб, 1996 - С 38

22 Там же - С 113

23 Дочева К Г Идентификация личности героя в творчестве Сергея Довлатова Дис . канд филолог наук - Орел, 2004 - С 16

24 Генис А Пушкин // Довлатов С Последняя книга - СПб , 2001 - С 332

25 Вейсман И 3 Ленинградский текст Сергея Довлатова Дис канд филолог наук - Саратов, 2005 С 121 -122

Как видим, А Генис, К Дочева, И Вейсман, только вскользь касаются проблем мифоборчества и мифотворчества С Довлатова Не анализируются в должной мере элементы довлатовской поэтики, восходящие к пушкинским традициям Таким образом, научная новизна настоящей работы обусловлена тем, что в ней с гораздо большей, нежели в появившихся ранее исследованиях, полнотой выявлены и охарактеризованы многогранные связи творчества С Довлатова с худо» ественным опытом А С Пушкина. Впервые повесть С Довлатова «Заповедник» исследуется в контексте пушкинского мифа и Михайловско1 о текста русской культуры

Теоретическая значимость исследования состоит в определении места мифологии в творчестве С Довлатова

Практическая значимость работы заключается в том, что представленные материалы и выводы могут использоваться при составлении лекционных курсов и проведении семинаров по истории русской литературы XX века, литературы Русского зарубежья, в разработке спецкурсов по творчеству С Довлатова.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации: 1 Михайловский текст С Довлатова представляет собой неотъемлемую часть единого сверхтекста, начатого А С Пушкиным и отображающего изменения художественного локуса Михайповского-Тригорского на протяжении почти двухсот лет.

2. Пушкинский миф в творчестве С Довлатова предстает частью мифа о советской действительности Используя иронический принцип повествования для развенчания всех элементов ритуала, являющих собой способ существования пушкинского культа, автор манифестирует вторичный миф о Пушкине и закрепляет иронический интерпретационный код Михайловского текста русской культуры.

3 Ориентация на пушкинские традиции в повести «Заповедник» (следование принципам объективного повествования, обогащение художественных возможностей прозы за счег совмещения двух тенденций, одна из которых проявляется в стремлении к «суровому», без украшательств стилю, другая - к использованию в повествовании поэтических приемов) стали для писателя одной из форм манифестации пушкинского мифа

4 Циклы довлатовских литературных анекдотов - мемуаров в миниатюре, отражающих факты и явления современной С. Довлатову советской действительности, - имеют множество параллелей с историческими анекдотами А С Пушкина и служат, кроме того, единой формой выражения мифологического мышления, свойственного обоим авторам.

8

Апробация рабогы: основные положения диссертационного сочинения были изложены в докладах и сообщениях на XV Всероссийской научной конференции «Традиции в контексте русской культуры» (3-4 ноября 2005 г , Череповец Череповецкий государственный ун-т), на Международной научной конференции «Коды русской классики» (8-9 декабря 2005 г, Самара, Самарский государственный ун-т), на XXX Зональной конференции литературоведов Поволжья (7-8 апреля 2006 г, Самара, СГПУ), на XVI Всероссийской научной конференции «Традиции в контексте русской культуры», посвященной 100-летию со дня рождения академика Д С. Лихачева и 10-летию Череповецкого государственного университета (28 - 29 ноября 2006 г, Череповец, Череповецкий государственный университет). Результаты исследования были апробированы в ходе заседаний кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета 10 февраля 2006 г , 3 февраля 2007 г

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 531 наименование Объем исследования - 146 страниц

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость, определяются цели, задачи и методы исследования, характеризуется степень изученности проблемы, поясняются основные термины, связанные с разработкой концепции, формулируются основные положения, выносимые на защиту

В первой главе «Пушкинский миф и Михайловский текст русской культуры» прослеживаются истоки и этапы становления культа \ С Пушкина в России и СССР до 1970-х годов, обосновывается правомерность рассмотрения Михайловского текста русской культуры как сверх-гекста, отображающего изменения локуса Михайловского-Тригорского, связанного с жизнью, творчеством и захоронением Пушкина

В первом параграфе -<Пушкинский миф от истоков до 1970-х годов», опираясь на работы А.М Панченко, М Н Виролайнен, М В Загидулли-1гой, мы касаемся проблемы генезиса социокультурного мифа и рассматриваем пушкинский миф как «совокупность реакций национального масштаба на творчество и личность Александра Сергеевича Пушкина (1799 — 1837). в основе которых лежит признание его Первым Национальным По-

9

этом»26 Отмечается, что культурный миф, имея свой исток в сакральном, мистическом и воплощаясь в слове и ритуале, становится моделью мирового порядка, которая указывает пути и способы превращения хаоса в космос В русском варианте мифотворчество Нового времени связано с персонификацией подобно эпохе Древней Руси, причем главной мифотворческой моделью становится «возведение в святые», в качестве «объектов проекции» избираются личности, связанные напрямую с духовными сферами жизни

В работе прослеживается история развития пушкинского мифа от его истоков до конца 70-х годов XX в, отмечаются наиболее существенные этапы становления культа Пушкина Одной из лервых манифестаций мифа явилось заявление А Григорьева, провозгласившего в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» (1859) « ..Пушкин - наше все» Началом формирования ритуала чествования Пушкина стали торжества, посвященные открытию памятника поэту в Москве в июне 1880 года К столетнему юбилею Пушкина (1899) национальная значимость наследия поэта объявляется вневременной А к 100-летию со дня смерти поэта (1937) при помощи метода подтасовок и искажений создается миф о Пушкине в его советском варианте, где поэт предстает «жертвой самодержавия», отважным борцом за освобождение крестьян, обличителем царских порядков, выступает идеологом материализма и атеизма За годы существования советской власти было сформировано несколько мифологических моделей «Наш Пушкин» (В. Ермилов), «Пушкин и мы» (В. Десницкий), «наследие Пушкина и коммунизм» (В Кирпотин), вместе с тем в 60-е гг не только в художественной литературе, но и в науке стала звучать формула «мой Пушкин» (М. Цветаева), выражающая стремление многих ученых и художников слова отстоять свое право на личностное восприятие творчества Пушкина. В 70-е гг. XX в окончательно закреп ился взгляд на Пушкина не только как на гениального русского поэта и писателя, но и как на идеального по своим личным качествам человека

В немалой степени становлению культа Пушкина способствовала деятельность Пушкинского заповедника именно здесь, начиная с 1967 г., в июне каждого года в Михайловском стали устраиваться ежегодные Всесоюзные Пушкинские праздники поэзии, в августе - Всесоюзные Пушкинские научные конференции, в феврале - Дни светпой печали Для проведения всех этих мероприятий создавались юбилейные сценарии - ршу-

26 Загидуллина М.В Пушкинский миф в конце XX века - Челябинск, 2001 - С 10

альные построения, в которых проявлял себя миф и которые собирали тысячи человек с разных концов страны Одной из форм манифестации мифа было издание книг о пушкинских местах, содержащих, как правило, два обязательных элемента повторение той части пушкинской биографии, которая связана с данным местом, и рассказ о деятельности музея и энтузиастов, пытающихся сохранить в нем «материальное» свидетельство жизни Пушкина. Таким образом, пространство Заповедника, трансформируя историю в идеологию, оказывается «привилегированным полем» (Р Барт) для функционирования пушкинского мифа, способствуя потреблению мифа в соответствии с теми целями, ради которых он был создан

В 1970-е годы в Советском Союзе дух противоречия по отношению к канонизации Пушкина проявлялся еще очень слабо, тем не менее уже в эти годы Довлатов, который в 1976 - 1977 годах работал экскурсоводом в пушкиногорском экскурсионном бюро, протестовал против национального мифа, особенно его советского варианта, свидетельствовавшего о том, что партийная идеология была способна подчинить себе все даже образ Пушкина являлся репрезентацией социалистического строя Вступая в противоборство с пушкинским мифом, который для Довлатова становится частью мифа о Стране Советов, в повести «Заповедник» писатель создает «своего» Пушкина, который предстает не в образе человекобожества, а в образе земного человека, пытавшегося разрешить т е же жизненные проблемы, что и автопсихо-логическнй герой Довлатова служебные, семейные, творческие Показывая в «Заповеднике» и в литературных анекдотах о Пушкине всю абсурдность советского мифа, своей ориентацией на приемы пушкинского повествования автор без громких и красивых слов выражает признание авторитета Пушкина. Развенчивая официальный пушкинский миф, Довлатов создает свою мифологию, где Пушкин является и вдохновенной творческой личностью, чей художественный опыт и эстетическая позиция заслуживают особого внимания, и грешным смертным человеком. Таким образом, С Довлатов не только демифологизирует, но и ремифологизирует миф о Пушкине По Барту, « лучшее оружие против мифа - в свою очередь мифологизировать его, создавать искусственный миф, такой реконструированный миф как раз и оказался бы истинной мифологией»27, причем сила вторичного мифа будет заключаться в том, что он преподносит первый в качестве абсурда

27 Барт Р Миф сегодня // Барт Р Мифологии - М , 2000 - С 262

В диссертационной работе мы делаем вывод о том, что С Довлатов продолжает и фольклорную, и литературную традицию (Гоголя -Хармса - Зощенко), связанную с демифологазацией пушкинского мифа; параллельно писатель выстраивает свой собственный вторичный миф о Пушкине

Во втором параграфе «Михайловский текст в ряду локальных текстов русской культуры и в контексте пушкинского мифа», опираясь на методологию, предложенную В Н Топоровым и Н Е. Меднис, мы обосновываем положение о существовании в русской культуре единого Михайловского сверхтекста, отоСфажающего художественный локус Михайловского-Тригорского, начиная с 1819 года - в поэтическом и эпистолярном наследии А С. Пушкина, по настоящий день - в художественных, публицистических произведениях, а также научных статьях современных авторов В диссертации перечисляется круг субтекстов, входящих в Михайловский текст русской культуры, среди них тексты, созданные современник ами Пушкина (Н М Языковым, ИИ Пущиным, АП Керн), а также авторами последующих поколений (К Г Паустовским, М.Я. Е>асиной, С С Гейченко, AM Гординым и др.) Локус Михайловского-Трш орского отражается в воспоминаниях о пребывании Пушкина в Тригорском, зафиксированных в «Дневнике» А Н Вульфа, а также дневниковых записях, посвященных посещениям Пушкинского заповедника А.И Тургеневым (1837), Ю Нагибиным (1964, 1979) и Д Самойловым (1985), в первом томе «Пушкинской энциклопедии "Михайловское"» (2003), ежегодных выпусках сборников «Михайловская пушкиниана» (1995 - 2006), включающих статьи и монографии научных сотрудников музея-заповедника A.C. Пушкина, посвященные теме «А С Пушкин и Михайловское», методике работы музея, истории Заповедника, деятельности С С Гейченко. Отдельно выделяются художественные произведения, изображающие пространство Михайловского Тригорского роман И Новикова «Пушкин в Михайловском» (1934 - 1936), пьеса К Паустовского «Наш современник» (1949), цикл стихов В Сосноры «Пушкинские Горы» (1960 - 1961) и его стихотворение «Пушкин в Михайловском» (1965), «Новеллы о Пушкине» В Рождественского (1968), повесть С Довлатова «Заповедник» (1983) и др

Основанием для выделения можно считать следующие характерные признаки 1) единый концепт сверхтекста, в роли которого выступает конкретный локус - локус Михайловского-Тригорского, который как особый феномен русской культуры неразрывно связан с именем 12

Л С Пушкина, с его предками, с фактами его биографии (ссылка, которую отбывал поэт в Михайловском, встречи с лицейскими друзьями И Пущиным и А Дельвигом, с А П Керн, с Н М Языковым, произведения, созданные там поэтом в 1817, 1819, 1824 - 1826, 1827 и 1830-х годах; могила поэта), позднее - с созданием историко-литературного музея-заповедника, паломничеством к пушкинским местам и месту захоронения, проведением праздников поэзии, локус Михайловского-Тригорского, имея свою историю, имеет и свою мифологию, особенность которой проявляется в смене кодификации, происходящей с течением времени, 2) наличие стабильного ядра субтекстов, определяющих интерпретационный код и отношение к локусу Так, стихотворения А С. Пушкина, созданные в Михайловском «Деревня», «Домовому», «Русалка» (1819), «Из письма к Вульфу», «К Языкову» (1824), «П А Осиповой», «К ***», «Годовщина 19-го октября 1825 года», «Зимний вечер» (1825), «ИИ Пущину», «Няне» (1826), «Брожу ли я вдоль улиц шумных » (1829), « .Вновь я посетил» (1835), -и его письма 1824 - 1826 г.г, в которых на основе мифотворчества поэт создает своеобразное авторское сакральное пространство, мы предлагаем интерпретировать с помощью мифопоэтического кода Роман И Новикова «Пушкин в Михайловском», очерки К Г Паустовского «Михайловские рощи», «Ветер скорости», его пьеса «Наш современник», произведения С С Гейченко 1950 - 1980-х годов, являющиеся формами манифестации пушкинского мифа, - через канонический код Стихотворение В Сосноры «Аллея Керн», входящее в цикл «Пушкинские Горы», повесть С Довлато-ва «Заповедник», полемические заметки Ю Дружникова «Няня Пушкина в белом венчике из роз» - посредством иронического кода, 3) языковая общность сверхтекста - использование в нем единой семиосферы, включающей ключевые слова, клише, штампы, формулы, цитаты из произведений А С Пушкина, которые воспроизводятся во вновь созданных суб-тскстах и являются «диагностически важными показателями» (В Н Топоров) принадлежности именно к Михайловскому тексту, 4) наличие «смысловой цельности, рождающейся в месте встречи текста и внеположенной реальности и выступающей в качестве цементирующего сверхтекст начала»28, 5) синхроничность восприятия и воссоздания сверхтекста, 6) одновременная устойчивость и динамичность границ сверхтекста, в ходе исследования которого проясняются тенденции русской культуры, связанные с внутригосударственными процессами

28 Меднис Н Е Сверхтексты в русской литературе - Новосибирск, 2003 -

С 12

Для всего множества субтекстов о Пушкинском заповеднике характерна культуроцентричность, Михайловский текст может восприниматься и как часть вторичного Пушкинского текста, имеющего в своей основе пушкинский культурный миф

В третьем параграфе «Основные этапы становления и развития Михайловского текста» рассматриваются как начальный этап Михайловского текста русской культуры, связанный с пушкинскими поэтическими и эпистолярными произведениями, в которых поэт создает образ своеобразного авторского сакрального пространства, соединяющего в себе и земную, и мифологическую топографию, так и процесс развития сверхтекста после смерти Пушкина Опираясь на пушкинские произведения, мы выделяем определенные блоки в системе художественного языка Михайловского текста и ключевые слова, составляющие его базовый лексико-понятийный словарь и формирующие единую для всех субтекстов семиосферу. Важными представляются наблюдения над тем, как происходят изменения локуса во времени и каким образом это отражается в субтекстах Если локус Михайловского-Тригорского в творчестве Пушкина и воспоминаниях его друзей предстает как мифопоэтическое пространство, характеризующееся тишиной, отдаленностью от «большого света», нетронутой природой, связанное с уединением поэта, с творческим вдохновением, со светлыми чувствами любви и дружбы, с преодолением трудных жизненных ситуаций, то в советском мифе о Пушкине, в первую очередь, изменяется само пространство, о чем свидетельствуют субтексты, созданные К Паустовским, М Васиной, С Гейченко, А Гординым и др Как стихи Пушкина, так и пушкинские места стали иллюстрацией к политике коммунистической партии - из некогда «пустынного», «глухого» это пространство превратилось в «столицу» страны поэзии, в «один из многочисленных источников формирования духовной красоты в людях»29 Директор Пушкинского заповедника С Гейченко старательно создает «свой» Заповедник, где почти не остается места Пушкину «Вещевед» Гейченко разрешает заполнить заповедное пространство множеством ненужных, неподлинных вещей.

Мотив подмены настоящих вещей чужими и в связи с эти мотив отношения к писателю потомков находит свое отражение в повести Довлатова «Заповедник» (1983), которая соотносится с множеством субтекстов о «пушкинском уголке» Ее иронический пафос до сих

29 Гейченко С С Заг ег внуку Новеллы о Михайловском -М,1986 - С 7-8

пор вызывает настороженное отношение к личности и творчеству автора со стороны администрации Пушкинского заповедника (в районной библиотеке нет ни одной довлатовской книги, не упоминается об авторе «Заповедника» и в вышедшем в 2003 юду I томе пушкинской энциклопедии «Михайловское») Однако мы считаем, чго довлатов-ский «Заповедник» является одним из своеобразных вариантов реализации персонального локального текста и неотъемлемой частью Михайловского текста, который в значительной мере обращен в область русской культуры, взятой в самых разных ее проявлениях Формами включения повести в единый сверхтекст становятся ее интертекстуальные связи с другими субтекстами о локусе Михайлов-ского-Тригорского, а также использование в повествовании приемов пушкинской прозы

Во второй главе «Повесть С Довлатова "Заповедник" в контексте Михайловского текста и пушкинского мифа» выявляется, каким образом в Михайловском тексте Довлатова выражается ми-фоборческий пафос, и рассматриваются формы манифестации дов-лаговского мифа о Пушкине.

В первом параграфе показано, что Пушкинский заповедник у Довлатова - это не только место для уединения, для творчества, чтения и размышлений, но и «скотский хутор»30, где, как почти повсюду в стране, царят двоемыслие и обман Эффект бессмысленности изображаемого усиливается при взгляде с точки зрения рассказчика, не принимающего мотивировок того мира, который он наблюдает Не случайно, чтобы показать нелепость жизни в Заповеднике, где рядом с вновь отстроенными домами Пушкиных, Оси-повых, Ганнибалов находятся обнищавшие деревни, населенные беспробудно пьющими мужиками, где подлинный интерес к Пушкину подменяется его культом, Довлатов использует иронический принцип повествования, позволяющий разрушить стереотип сознания и обнажить абсурдность мифа

Например, липовая аллея Керн представлена Довлатовым как настоящая фикция. Действительно, ни в письмах Пушкина, ни в мемуарах Керн собственно аллеи нет - есть сад, аллеи сада Прослеживая механизм формирования мифологемы "аллея Керн", И.Ю. Пар-чевская приходит к выводу, что она была создана пушкинистами в

30 Сергей Доалатов - Игорь Ефимов Эпистолярный роман -М,2001 -С 259

1930-е годы31 С изображением дома Пушкина связан один из основных мотивов повести - мотив подлинности построек и вещей в Заповеднике Дом Пушкина три раза горел, и личных вещей поэта там очень немного, зато пространство до отказа заполнено чужими вещами, даже портрет генерала И И Меллер-Закомельского выдается за портрет прадеда Пушкина - Ганнибала Разоблачая обман, Довлатов характеризует локус Михайловского-Тригорского как пространство «России официальной», в котором царит хаос «Домик няни» показан в эпизоде, разоблачающем невежество экскурсантов и их привычку слепо подчиняться авторитету «хранителей» музея когда Алиханов прочитал вместо стихов Пушкина, обращенных к няне, стихотворение С Есенина «Письмо к матери», никто не заметил подмены Упоминание о могиле Пушкина связано в «Заповеднике» с абсурдными ситуациями с изображением улыбающихся лиц экскурсантов, фотографирующихся возле могилы, и с тем, как авантюрист Потоцкий зарабатывал деньги, выдавая «невзрачный холмик» в лесу за настоящую могилу поэта С иронией говорит Довлатов и об особой магии пушкинских мест, о стремлении работников музея по каждому поводу цитировать произведения Пушкина, о том, что облик поэта узнается только по знаменитым бакенбардам, тросточке и цилиндру Иронические отзывы о месте паломничества звучат в повести не один раз. «По уграм здесь жуткий бардак», «в заповеднике толчея»» (2, 186, 189) Огромное количество туристов еще не свидетельствует о любви к личности и творчеству Пушкина И, хотя во всем заповедном пространстве царит культ поэта, никто из посетителей Заповедника не отличается глубокими знаниями его творчества, о чем свидетельствует невежество экскурсантов, задающих глупые вопросы, почему была дуэль между Пушкиным и Лермонтовым, какое отчество было у сыновей Александра Сергеевича

В диссертации дечается вывод о том, что Довлатов затрагивает все элементы ритуала, существующие как способ манифестации пушкинского культа- исключение какой бы то ни было критики в адрес объекта поклонения, паломничество к святым местам, приведение по любому случаю цитаты из наследия писателя, и показывает их абсурдность Активный протест автора против всей системы музееведения, когда

31 Парчевская ИЮ "Аллея Керн" происхождение мифа // Михайловская пушкиниана Материалы чтений памяти С С Гейченко 2004 и 2005 гг Вып 37 -Пушкинские Горы, М , 2005 - С 180-192 16

музей-заповедник становится не столько культурным, сколько культовым учреждением, и методов проведения экскурсий, во время которых замалчивается проблема подлинности вещей и построек, был вполне объяснимым Как показывает «экскурсиеведческий» опыт Н П Анциферова (1889 - 1958), труды которого стали по достоинству оцениваться лишь в конце 1980-х годов, культурный локус должен изучаться не на вещно-объектном уровне, а как синтез материально-духовных ценностей Экскурсовод 20-х годов XX века при проведении экскурсий учитывал исторически проявляющееся единство всех сторон жизни локуса (сил природы, бы га населения, характера архитектурного пейзажа, духовное бытие его граждан), а также прослеживал эволюцию локуса по всем имеющимся о нем памятникам русской литературы, выстраивая цитатный ряд, образующий некий сверхтекст и создающий единый образ пространства Именно такой подход к проведению экскурсий в Пушкинском заповеднике наиболее полно смог бы отразить связь природы и архитектуры локуса с теми людьми, которые здесь жили и работали, с событиями, в нем происходившими

Во втором параграфе «Повесть "Заповедник" как часть пушкинского мифа и Михайловского текста» анализируются восходящие к художественному опыту Пушкина элементы поэтики повести «Заповедник», которые рассматриваются в качестве своеобразной формы манифестации Довлатовым пушкинского мифа Мечтая о том, чтобы современники признали его литературным наследником Пушкина, в письме И Ефимову от 8 ноября 1984 г с присущей ему самоиронией Довлатов говорит «Я очень намекал Майку Скэммелу, который пишет статью в "Атлантик", чтобы он ввернул "Среди русских много последователей Толстого, Достоевского, Булгакова, Зощенко, но эпигон Пушкина-прозаика- один, Сергуня

Однако восхищение пушкинской прозой для Довлатова не сводилось к желанию только ему подражать или вернуть литературу «назад к Пушкину», имя Пушкина, прежде всего, становится символом серьезного и уважительного отношения к художественному творчеству В то время, когда многие представители ленинградской неофициальной литературы 1960 - 1980 годов (а к ним относится и Довлатов) в своем творчестве обращаются к наследию модернизма начала XX века, Довлатова, как в свое время Блока, привлекает аполлоновское начало в пушкинских произведениях Даже на уровне формы Довлатов стремится к

32 Сергей Довлатов - Игорь Ефимов Эпистолярный роман -М,2001 -С 323

гармонизации своей прозы, что проявляется в использовании выразительных средств, свойственных поэзии (метризация, аллитерация, анафора) Повествование в «Заповеднике» ориентировано на принципы, выработанные Пушкиным в процессе работы над прозаическими произведениями на протяжении всего творчества В качестве «пушкинских начал» в повести «Заповедник» мы выделяем следующие

• строгость и лапидарность стиля, установка на лишенную «украшений» фразу, которая достигается за счет ориентации на пушкинские принципы «точности и краткости прозы»,

» синтез художественности и документальности, восходящей к фактам реальной жизни и делающей повествование наиболее убедительным. Считая такое сочетание важнейшим эстетическим достоинством прозы, Довлатов наследует один из принципов Пушкина, в представлении которого факт и вымысел должны присутствовать в произведении как его составляющие,

• многочисленные интертекстуальные связи, которые дают возможность писателю о многом умолчать и отослать к контекстам других авторов, что позволяет каждому читателю понимать произведения на «своем» уровне Поскольку именно Пушкин — ключевая фигура Михайловского текста Довлатова (факты жизни автобиографического героя Алиханова проецируются на биографию Пушкина), то конструктивную функцию в повести «Заповедник» выполняет обращение автора именно к пушкинским произведениям («Евгений Онегин», «Каменный гость», «Повести Белкина», «Дубровский», «Капитанская дочка», «Я вас любил », « Вновь я посетил», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный . ») и литературоведческим работам о нем, когда писатель, следуя принципу осмысления «чужих» художественных и научно-филологических текстов, создает «свой». Прозаические и поэтические произведения Пушкина служат не только для создания фона культурных, литературных и образных ассоциаций, но и являются механизмом метаязыкопой рефлексии, позволяющей Довлатову утвердить собственное творческое «я» по отношению к своему предшественнику и осмыслить свое творчество в контексте пушкинских традиций Раскрытие интер текстуальных связей повести «Заповедник» с монографией Г А Гуковского «Пушкин и проблемы реалистического стиля» помогает выявить, что эта научная работа во многом предопределила отношение Алиханова к творчеству Пушкина Рассуждения Гуковского о том, что в «Каменном госте» Пушкин решает важную фи-

лософскую проблему о вине и возмездии « не человек виновен в своих дурных чувствах и даже поступках, - его сделало таким историческое бытие, уклад жизни общества, значит, в первую очередь виноват этот уклад. Следовательно . снимается "морализирование" литературы и истории, отвергается их право карать и миловать, возносить и чернить отдельных людей В маленьких трагедиях Пушкина она [эта концепция] выразилась в отсутствии каких бы то ни было признаков моральной оценки героев»33, -заставила задуматься Алиханова о «неизменном стремлении» Пушкина «к последней высшей объективности» (2, 212) и сделать вывод «Его литература выше нравственности Она побеждает нравственность и даже заменяет ее Его литература сродни молитве, природе » (2, 212) В этих строках С. Довлатова заключена перефразированная пушкинская цитата. «Поэзия выше нравственности - или по крайней мере совсем другое дело...» (VII, 550) Следуя концепции Пушкина, Довлатов в своих произведениях избегает морализирования и проповедничества, зато смысл его произведений значительно расширяется за счет обращения к пушкинскому слову;

® ориентация на принципы объективного повествования, когда (как в «Повестях Белкина») отношение к изображаемому формируется из самого действия, из диалога, включающего яркие речевые характеристики персонажей, а также на основании отражения множественности точек зрения на события и поступки Многозначность сюжетных ситуаций, образов и описаний у Довлатова создается, в первую очередь, за счет аллюзий и реминисценций, которые не позволяют ограничивать трактовку образа чертами, вытекающими из оценки его рассказчиком. Так, например, реминисценции и цитирование текста гоголевской поэмы «Мертвые души» при изображении образа Михал Иваныча приводят к вытеснению прямого оценочного слова автора, позволяют интерпретировать этот образ неоднозначно Межтекстовые переклички повести «Заповедник» с романом М Ю Лермонтова «Герой нашего времени», в тематическом отношении связанные с развертыванием трех мотивов, мотива поисков истинного «я» в процессе самопознания, мотива разочарования и мотива судьбы, - способствуют восприятию автопсихологического героя как лишнего человека Нового времени, как личности более сложной и значительной, чем это кажется на первый взгляд, и помогают более глубокому осознанию трагичности его судьбы;

33 Гуковский Г А Пушкин и проблемы реалистического стиля - М, 1957 -С 300-301

• язык ассоциаций (текст довлатовской повести вызывает ассоциации, связанные с текстами воспоминаний А Керн, произведений К Паустовского, М Васиной, А Гордина, С Гейченко, Д Самойлова, В Сосноры, А. Терца, методических разработок экскурсий и др ) и уподоблений, когда слово, обладающее ассоциативной силой, наполняется полифонизмом, многозначностью и предоставляет читателям возможность самим производить работу по конструированию содержания Например, цитата, из которой следует, что основной чертой внешности Пушкина являются бакенбарды, по которым его узнают все, ассоциируется с цитатой из эссе А Терца «Прогулки с Пушкиным», в котором ирония не к самому Пушкину, а к заменяющему его «великому гражданину» звучит достаточно отчетливо- « .его лицо расплывается в сплошное популярное пятно с бакенбардами »34,

• использование оксюморона, выражающего сложность и неоднозначность жизненных проявлений, не только в качестве фигуры речи «хорошего человека любить неинтересно» (2, 226); «Рассказывал ей о маленьком гениальном человеке, в котором так легко уживались Бог и дьявол Который высоко парил, но стал жертвой обыкновенного земного чувства. Который создавал шедевры, а погиб героем второстепенной беллетристики» (2, 232), «Я был - одновременно - непризнанным гением и страшным халтурщиком» (2, 229), - но и как сочетание абсурдности и эпичности, гармоничного сосуществования поэтичности и стремления избежать высоких слов

Таким образом, использование Довлатовым приемов повествования, ориентированных на пушкинские приемы, а также интертекстуальных связей с произведениями Пушкина и о Пушкине служит своеобразной формой манифестации вторичного мифа о Пушкине

Пушкинский миф в его советской версии воспринимался Довлатовым как часть мифа о Стране Советов, о чем свидетельствуют многочисленные литературные анекдоты писателя о Пушкине (воспроизведение одних и тех же анекдотически* случаев в «Записных книжках» и в повести «Заповедник» есть ритуальное повторение вторичного мифа о Пушкине) и об абсурдности социалистической действительности Это явилось основанием для обращения в третьей главе диссертации «Исторические и литературные анекдоты А.С Пушкина и С Довлатова как форма выражения мифологического сознания» к анализу литературных анекдотов Довлатова и сопоставлению их с историческими анекдотами Пушкина

34 Терц А Прогулки с Пушкиным - М, 2005 - С 7

В первом параграфе «Особенности жанра исторического анекдота» с опорой на работы А Ф Белоусова, В Э Вацуро, Н П Дробовой, ЕМ Мелетинского, В А Кошелева, Е Курганова, ЕК Никаноровой, Л Н Николюкина рассматривается теория и история жанра исторического анекдота, под которым понимается очень короткий, острый по смыслу рассказ, передающий в отточенной форме определенные взятые из повседневной жизни реального исторического лица или придуманные ситуации и построенный на ¡аконе пуанта Отмечается, что нередко в основе исторического, или биографического, анекдота лежит социокультурный миф.

Второй параграф «Пушкинские исторические анекдоты реальная (фольклорная) основа и авторская форма мифологизации прошлого» и гретий параграф «Анекдоты С Довлатова - способ художественной мифологизации литературного и повседневного быта своей эпохи» посвящены анализу исторических и литературных анекдотов Пушкина и Довлатова Исторические анекдоты Пушкина, отличающиеся лаконичностью, остротой и меткостью выражений, завершенностью каждой миниатюрной новеллы, являются классическим образцом этого жанра, и в го же время именно в этом цикле обнаруживается склонность автора к мифологическому мышлению

В диссертационной работе впервые предпринята попытка сопоставления довлатовских литературных анекдотов с пушкинскими историческими анекдотами Обычно «Записные книжки» Довлатова сопоставлялись с «Записными книжками» А П Чехова35 Но, на наш взгляд, чеховские «Записные книжки» являются «поденными записями» автора, фиксирующими какие-то факты, реплики, отдельные сюжеты, бытовые зарисовки, афоризмы, а не циклом произведений Циклы же довлатовских миниатюр призваны были выполнить, по сути, те же цели, что и у Пушкина. воссоздать и сохранить настоящие черты своего времени, зафиксировать общественные нравы Довлатов, взявший на вооружение пушкинский принцип «чистого эстетизма», стремился показать не только особенности эпохи, но и извлечь комический эффект из парадоксального несоответствия между нормой и изображаемой действительностью, вызывая эстетическое наслаждение художественной формой, остроумием, игрой слов Анекдот в «Записных книжках» Довлатова был неотъемлемой частью человеческой жизни и в то же время противоядием, ведь гротескные шутки разрушали гротескный каждодневный бред - в этом и проявлялась любовь автора «к абсурдным ситуациям» ради «любви к

35 См Курганов Е С Довлатов и линия анекдота в русской прозе // Довлатов С Последняя книга - СП б, 2001 -493 с

норме и гармонии»36 Именно в анекдотах наиболее полно проявляется способность Довлатова к художественной мифологизации современной ему эпохи он мифологизирует миф о советской действительности, показывая ее абсурдность В противовес советскому мифу автор создает мифологизированный образ поэта Бродского, образ Ленинграда как одного из наименее официальных городов Советского Союза

Выделяя общую для Пушкина и Довлатова способность к мифологическому способу концептирования, мы находим и общие черты, характерные для исторических и литературных анекдотов А С. Пушкина и С Довлатова отражение в анекдотах нравов общества и реалий современной писателям эпохи, использование в качестве источников анекдотов литературных текстов, устных рассказов современников и личных наблюдений, опора при создании литературных анекдотов не на фактическую, а на психологическую достоверность, действие закона свободной циклизации отдельных сюжетов, включение в сюжеты анекдотов автора в качестве одного из персонажей, использование поэтики мифологизирования, для которой характерна ритуально-мифологическая повторяемость

В Заключении излагаются основные результаты исследования.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

I. Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

1 Доброзракова ГА Пушкинская тема в повести Сергея Довлатова "Заповедник" // Литература - М Изд дом "Первое сентября", 2006 - 1 - 15 июня (№ 11) - 0,6 п л

2 Доброзракова ГА Алиханов и Печорин Автобиографический герой Сергея Довлатова - лишний человек Нового времени // Литература - М Изд дом "Первое сентября", 2006 - 16 - 30 июня (№ 12) - 0,5 п л

3 Доброзракова ГА Гоголевские традиции г. повести Сергея Довлатова "Заповедник" // Литература - М Изд дом "Первое сентября", 2006 - 1 - 15 июгя (№ 13) - 0,5 п л

4 Доброзракова Г А Гоголевские традиции в повес ги С Довлатова "Заповедник" И Вестник СГЭУ - Самара СГЭУ -2006 -№2 - 0,5 п л

II. Публикации в сборниках:

5 Доброзракова ГА Интертекстуальные связи повести С.Д Довлатова "Заповедник" с произведениями А С Пушкина // Бочкаревские чтения Материалы XXX Зональной конференции литературоведов Поволжья 6-8 апреля 2006 года В 4 ч - Самара СГПУ, 2006 - Ч 3 - 0,3 п л

6 Доброзракова ГА А С Пушкин в эстетических воззрениях С Довлатова // Телескоп - Самара Изд-во НТЦ, 2007 - Вып 17 - 0,4 п л

36ГлэдД Беседы в изгнании Русское литературное зарубглсье -М,1991 - С. 93

Формат 60x84/16 Бум писч бел Печать офсетная rapHirrypa'Times New Roman" Объем 1 печ л Тираж 100 экз Заказ №443 Отпечатано в типографии СГЭУ Самара, ул Советской Армии, 141

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Доброзракова, Галина Александровна

Введение.

Глава 1. Пушкинский миф и Михайловский текст русской культуры

1.1. Пушкинский миф: от истоков до 1970-х годов.

1.2. Михайловский текст в ряду локальных текстов русской культуры и в контексте пушкинского мифа.

1.3. Основные этапы становления и развития Михайловского текста

Глава 2. Повесть С. Довлатова «Заповедник» в контексте Михайловского текста и пушкинского мифа

2.1. Мифоборческий пафос повести «Заповедник».

2.2. Повесть «Заповедник» как часть пушкинского мифа и Михайловского текста

2.2.1. Ориентация на традиции А.С. Пушкина в повести С. Довлатова «Заповедник» - авторская форма манифестации пушкинского мифа. g

2.2.2. Интертекстуальные связи повести С. Довлатова «Заповедник» с произведениями А.С. Пушкина и о А.С. Пушкине.

Глава 3. Исторические и литературные анекдоты А.С. Пушкина и

С. Довлатова как форма выражения мифологического сознания

3.1. Особенности жанра исторического анекдота.

3.2. Пушкинские исторические анекдоты: реальная (фольклорная) основа и авторская форма мифологизации прошлого.

3.3. Анекдоты С. Довлатова - способ художественной мифологизации литературного и повседневного быта своей эпохи.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Доброзракова, Галина Александровна

Открытие несколько лет назад творчества русского писателя-эмигранта Сергея Довлатова (1941 - 1990) явилось важным событием нашей культурной жизни: стали публиковаться его произведения и статьи, о нем заговорили, появились критические, эссеистические, диссертационные работы, а также многочисленные воспоминания, авторы которых стремились представить читателю Довлатова-человека и Довлатова-художника. В настоящее время в довлатоведении насчитывается в совокупности более 300 наименований критических статей, рецензий, мемуаров, научных работ, в той или иной степени затрагивающих проблемы творчества писателя, однако поражающих при этом множеством противоречивых мнений, суждений, высказываний. Следует отметить также, что академических исследований, посвященных творчеству С. Довлатова, в отечественном литературоведении насчитывается немного. Проза писателя, несмотря на ее кажущуюся простоту, «ускользает» от литературоведческого анализа; по справедливому замечанию О.А. Вознесенской, статьи, рецензии и эссе о ней носят, как правило, поверхностный характер и их «можно рассматривать в качестве своеобразной "информации к размышлению", когда исследователем дается только "посылка" к дальнейшему, более глубокому и подробному изучению материала»; «отмечаются в основном внешние характеристики прозы С. Довлатова, которые за редким исключением (В. Топоров, И. Сухих) получают какое-либо теоретическое осмысление и подтверждение»1. Поэтому, несмотря на то, что критические и научные статьи, посвященные прозе С. Довлатова, многоаспектны, они не образуют полной, системной и объективной картины, отражающей характерные особенности его творчества. Кроме того, во многом мешают по-новому взглянуть на произведения писателя устоявшиеся и переходящие из одной критической статьи в другую характеристики и ярлыки, присвоенные довла

1 Вознесенская О.А. Проза Сергея Довлатова: Проблемы поэтики: Дис. . канд. филолог, наук. -М.,2000.-С. 17,18. товской манере повествования с момента публикации первых рецензий, появившихся еще при жизни С. Довлатова, с которыми, по воспоминаниям Р. Зерновой1, сам автор был не всегда согласен.

Таким образом, исследование прозы С. Довлатова как художественного явления конца XX века остается незавершенным. Высказывание А. Зверева о том, что произведения С. Довлатова по достоинству не оценены и не всегда адекватно поняты2, до сих пор справедливо, о чем свидетельствуют не утихающие в периодике последних лет споры об установлении связей между произведениями С. Довлатова и русской литературной традицией.

Примечательно, что именно в последние годы, когда уже написано множество исследований о продолжении в творчестве С. Довлатова традиций отечественной классической литературы, появились работы, авторы которых вовсе отказываются видеть черты преемственности художественного опыта русской классики в прозе С. Довлатова и умаляют значение его творчества для литературного процесса конца XX века. Если Б. Рохлин говорит, что мастерство повествования у С. Довлатова - дар врожденный и «"учение у классиков" ограничилось правильной расстановкой знаков препинания»3, то в статье «Развенчание кумира» В. Рыбин и Б. Марков высказываются по этому поводу более резко и грубо: «Позволим себе сделать.такой вывод: мы имеем дело с индивидуалистом. Это, кстати, объясняет и то, что Довлатова стали огромными тиражами печатать в послесоветское время и объявили великим классиком русской литературы (хотя к России его литература никакого отношения не имеет, так как не продолжает ни одной из традиций русской литературы): главным лозунгом демократов является индивидуализм. <.> Довлатов - скверный человечек и паршивый писатель»4.

1 Зернова Р. Дачные соседи: Воспоминания о Сергее Довлатове // Русская мысль. - 1997. -№ 4179.-С. 10. л

См.: Зверев А. Записки случайного постояльца // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001.-С. 375.

3 Рохлин Б. Кто отражается в зеркале // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001. -С. 407.

4 Рыбин В., Марков Б. Развенчание кумира // Литературная Россия. - 2005. - 11 ноября (№ 45).-С. 6-1.

Не только указанные авторы, но и другие - А. Амусин1 и Д. Быков, например, - стали сомневаться во «внутренних литературных достоинствах» довлатовской прозы. Считая, что славе С. Довлатова приходит конец, Д. Быков пишет: «Довлатов в какой-то момент получил славу, явно превышающую его литературные, да и человеческие заслуги. Это случилось, когда все эмигрантские авторы стали носимы на руках в России, только что сбросившей бремя тоталитаризма. Уехавшие стали выглядеть гениями. Довлатов тоже стал выглядеть борцом, летописцем русской Америки, чуть ли не олицетворением интеллигентности и тонкости, Чеховым нашего времени. Хотя там, где многие видели интеллигентность и тонкость, налицо была одна лишь нормальная мелочность, отказ от больших страстей, неспособность прыгнуть выше головы. Литература Довлатова оказалась идеальной литературой среднего вкуса для среднего класса. Так возникла его недолгая, но бурная слава.»2

Характерно, что даже один из близких друзей С. Довлатова - И. Ефимов - считает, что «такие материи, как трагизм человеческого бытия, необъяснимая душевная смута, неодолимая тоска, остаются неведомыми ни ему, ни другим персонажам»3. И. Ефимов пытается «реабилитировать» С. Довлатова с помощью опубликования своей переписки с писателем («Эпистолярный роман»), знакомство с которой, по мнению И. Ефимова, даст возможность приобщиться к его творчеству читателям, «которые ценят не только блеск стиля, но и глубину постижения душевной жизни человека»4.

Таким образом, остается до сих пор до конца не раскрытым истинный, внутренний, «подводный» смысл прозы С. Довлатова, восходящей к лучшим традициям русской классической литературы, прежде всего, к пушкинской

1 Амусин М. Эпистолярный роман о дружбе и недружбе // Нева. - 2003. - № 9. - С. 204 -210.

Иваницкая Е. - Быков Д. Писали, не гуляли. Эпистолярный роман одного эпистолярного романа // Дружба народов. - 2001. - № 4. - С. 204.

Ефимов И. Я не мог спрятать под замок текст Довлатова // Лит. газета. - 2001. - 28 мая (№ 13).-С. 10.

4 Там же. традиции, с ее вниманием к душевному и духовному миру человека, стремящегося к гармонии с миром и самим собой. Остается без внимания и тот факт, что С. Довлатов был одним из первых русских писателей второй половины XX века, кто с большой серьезностью затронул «вечную русскую проблему» отношения общества к поэту («независимо от того, пишет он стихами или прозой»1), выступая в своих статьях и художественных произведениях против культа Пушкина, принявшего уродливые черты в советскую эпоху и искажавшего читательское восприятие творчества поэта. В прозе С. Довлато-ва находят свое отражение и особенности русского менталитета, и те сложные процессы, которые происходили в русской культуре и литературе в годы существования Советского Союза.

Актуальность настоящей работы заключается в демонстрации того, что «простота довлатовской прозы - кажущаяся, доступность мнимая (да и личность при ближайшем рассмотрении отнюдь не "маленькая")» (Н. Иванова2), в разработке проблем, касающихся взаимосвязи мифологии и современной литературы, а также связанных с воплощением в произведениях С. Довлато-ва художественного опыта А.С. Пушкина и созданием вторичного пушкинского мифа (под вторичным мифом в данном случае понимается миф, возникающий как результат повторной мифологизации, «искусственный миф»3).

Объект исследования - повесть С. Довлатова «Заповедник», циклы литературных анекдотов «Соло на ундервуде», «Соло на IBM», а также интервью и публицистика писателя.

Предметом исследования в работе стали формы манифестации пушкинского мифа в творчестве С. Довлатова.

Для нас миф интересен как исторически древняя форма мировосприятия, сохраняющая свое значение в художественном творчестве писателя конца XX века. Под мифом мы вслед за Е.М. Мелетинским понимаем «предание,

1 Панченко A.M. Русский поэт, или мирская святость как религиозно-культурная проблема // Панченко A.M. О русской истории и культуре. - СПб., 2000. - С. 303.

2 Иванова Н. Разгадке жизни равносилен // Московские новости. - 1996. - 14-21 января (№ 2). - С. 37.

3 Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Мифологии. - М., 2000. - С. 262. сказание»1. «Обычно подразумеваются сказания о богах, духах, обожествленных или связанных с богами своим происхождением героях, о первопред-ках, действовавших в начале времени и участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, его элементов как природных, так и культурных»2. Применительно к современной эпохе Р. Барт, говоря о тесной связи мифа с идеологией, рассматривает миф как литературный вымысел. «.Задачей мифа является преобразовать историческую интенцию в природу, преходящее -в вечное»3, «законсервировать» факты. Определяя миф как «один из центральных феноменов в истории культуры и древнейший способ концептиро-вания окружающей действительности и человеческой сущности», а также как «первичную модель всякой идеологии»4, Е.М. Мелетинский подчеркивает, что «в мифе представляются общественные формы, переработанные бессознательно-художественным образом народной фантазией»5. Миф исключает неразрешимые проблемы и стремится объяснить трудноразрешимое через более разрешимое и понятное. Мифотворчество является важнейшим явлением в культурной истории человечества. Подразумевая под мифотворчеством «образотворчество», О.М. Фрейденберг указывает на то, что мифотворчество имеет внешнее сходство с поэзией6. Мифологический способ концеп-тирования связан с определенным типом мышления, которое специфично для некоторых уровней сознания во все времена и «которое является нейтрализатором между всеми фундаментальными культурными бинарными оппозициями, прежде всего между жизнью и смертью, правдой и ложью, иллюзией и реальностью»7.

1 Мелетинский Е.М. Миф // Мифология: Большой энциклопедический словарь. - М., 1998.-С. 653.

2 Там же.

3 Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Мифологии. - М., 2000. - С. 269.

4 Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. - М., 2001. - С. 5,11.

5 Мелетинский Е.М. Миф // Мифология: Большой энциклопедический словарь. - М., 1998.-С. 653.

6 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - М., 1978. - С. 29.

7 Руднев В.П. Словарь культуры XX века. - М., 1997. - С. 169 - 170.

Безусловно, миф, создаваемый художником современности, во многом не схож с древним мифом. Как справедливо отмечает И.А. Балашова, «искусство Нового времени остается личностным, а определение "миф" принадлежит фольклору и древнему авторскому искусству, основанному на повторно-сти сюжетов и образов в гораздо большей степени, чем художественное творчество последних веков. Для него мифологичность образа и сюжета - это то свойство, которое будет достигнуто в коллективно созданной мифологии, и оно проявляется в произведении как традиция и как тенденция»1.

Главная цель мифа - поддержание гармонии личного, общественного, природного, поддержка и контроль социального и космического порядка вполне соответствовала представлению С. Довлатова о назначении своего творчества: «Основа всех моих занятий - любовь к порядку. Страсть к пол рядку. Иными словами - ненависть к хаосу» . С. Довлатов, протестуя против социалистической идеологии, пытавшейся подчинить себе пушкинский миф, выстраивает свой миф о Пушкине, считая его творчество главным для себя ориентиром.

Цель исследования: на основе выявления способности С. Довлатова к мифотворчеству в условиях советской действительности обосновать взаимодействие повести «Заповедник» с произведениями А.С. Пушкина на мифологическом, образном, стилевом, интертекстуальном уровнях.

В связи с заявленной целью необходимо решить следующие задачи:

1) рассмотреть вопрос о Михайловском тексте3 в ряду локальных текстов русской культуры и в контексте пушкинского мифа;

1 Балашова И.А. Романтическая мифология А.С.Пушкина. - Ростов-на-Дону, 2004. -С. 480.

2 Довлатов С. Соло на IBM: Записные книжки // Довлатов С. Собр. соч.: В 4 т. - СПб., 2004. - Т. 4. - С. 201. Далее цитаты приводятся по этому изданию - в скобках первая цифра обозначает том, вторая - страницу.

В практике обозначения локальных текстов нет единого орфографического написания термина. Мы вслед за В.Н. Топоровым, который ввел в литературоведение термин Петербургский текст, будем писать термин Михайловский текст без кавычек.

2) проследить основные этапы становления и развития Михайловского текста русской культуры и определить место в нем повести С. Довлатова «Заповедник»;

3) выявить способы развенчания официального пушкинского мифа в повести «Заповедник»;

4) исследовать те черты поэтики довлатовской прозы, которые восходят к традициям А.С. Пушкина;

5) провести параллели между историческими и литературными анекдотами А.С. Пушкина и С. Довлатова, ставшими одной из форм выражения мифологического сознания авторов.

Методологической основой исследования являются работы Н. Анциферова, Р. Барта, И. Балашовой, М. Виролайнен, J1. Гроссмана, Г. Гуковского, П. Дебрецени, М. Загидуллиной, Е. Курганова, Н. Меднис, Е. Мелетинского, Н. Петруниной, В. Прокофьевой, Л. Сидякова, И. Сухих, В.Н. Топорова, Н. Фатеевой, В. Чередниченко и др.

Методология диссертационного исследования предполагает использование историко-литературного, историко-культурного, историко-сравнительного, интертекстуального, стилистического методов анализа.

В связи с наличием многочисленных публикаций, посвященных освещению проблемы преемственности пушкинских традиций в творчестве С. Довлатова, а также статей и интервью самого писателя нам представляется необходимым дать, прежде всего, обзор литературы по этой теме.

Представление о Сергее Довлатове как о писателе, в творчестве которого парадоксальным образом переплелись две традиции - американская и русская1, или даже как об авторе, которого «очень трудно вписать в русскую традицию»2, восходит к позиции И. Бродского3, а также известных критиков

1 Елисеев Н. Человеческий голос // Новый мир. - 1994. - № 11. - С. 223.

2 Генис А.Молоко, конечно, скисло, но. // Лит. газета. - М. - 1998 - 10 июня (№ 23). -С. 10.

3 Бродский И. О Сереже Довлатове // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001 - С. 299.

П. Вайля1 и А. Гениса. А. Генис заявляет в интервью с Т. Вольтской в «Литературной газете», что «Довлатов не очень похож на русского писателя»2. Тем не менее в докладе «Пушкин и Довлатов», сделанном на Первой международной конференции, посвященной памяти С. Довлатова, тот же А. Генис убедительно показывает, что именно Пушкин служит ключом к пониманию Довлатова. Противоречивость своих воззрений А. Генис объясняет таким образом: «Ведь Пушкин не кажется нам русским, он кажется нам европейским писателем, ренессансным. Пушкин - это нечто выходящее за пределы русской традиции. Или, вернее, так: он основал русскую традицию, но никто не последовал за ним. Если мы сравним Пушкина с Толстым и Достоевским, то мы увидим, что Толстой и Достоевский - русские писатели, а Пушкин - никакой, он просто Пушкин, и все»3.

Выражая свою точку зрения, А. Генис во многом следует за высказываниями самого Довлатова, который подробно изложил свои взгляды на то, какой должна быть литература, каковы должны быть функции писателя в обществе и каким представляется ему процесс развития русской литературы, в лекции «Блеск и нищета русской литературы», прочитанной 19 марта 1982 года в университете Северной Каролины. Можно сказать, что уже тогда сформировались убеждения Довлатова, высказанные им в статьях и интервью последних лет жизни. Слабые стороны русской литературы писатель видел в том, что она брала на себя не характерные для нее функции «заботы о народном благе, призывов к просвещению и не в последнюю очередь - захватывающей и убедительной нравственной проповеди», «из явления чисто эстетического, сугубо художественного литература превращалась в учебник жизни» (4; 355).

В своем выступлении автор отводит А.С. Пушкину особую роль - роль писателя, стоявшего выше нравственных и идеологических претензий:

1 Вайль П. Он до своей славы не дожил несколько месяцев. Исполнилось 10 лет со дня смерти Сергея Довлатова // Лит. газета. - 2000. - 13 сентября (№ 37). - С. 10.

2 Генис А.Молоко, конечно, скисло, но. // Лит. газета. - 1998 - 10 июня (№ 23). - С. 10.

3 Там же.

Пушкин творил, если можно так выразиться, в режиме природы, сочувствовал ходу жизни в целом, был способен выразить любую точку зрения, и его личные общественно-политические взгляды в данном случае совершенно несущественны. Герои Пушкина редко предаются абстрактным рассуждениям, и если даже это происходит, то предметом рассуждения чаще всего оказывается художественное творчество, чему примером может служить "маленькая трагедия" Пушкина "Моцарт и Сальери" » (4; 356 - 357).

Писатель делает вывод о том, что творчество А.С. Пушкина «было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе», в то время как явившиеся ему на смену Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, JI.H. Толстой и Ф.М. Достоевский «в той или иной степени стали жертвами своих неудержимых попыток выразить себя в общественно-политических и духовно-религиозных сферах деятельности» (4; 357). Выделяя особое положение Пушкина в отечественной литературе, Довлатов представляет ее историю как историю «борьбы за сохранение ее эстетических прав, за свободное развитие ее в рамках собственных эстетических законов, ею самою установленных» (4; 355). Несомненно, эти слова были вполне правомерными: русскую литературу долгие годы душили рамки соцреализма; «наступать на горло собственной песне» приходилось всем, кому казалось, что надо смиряться перед исторической необходимостью или идти на компромисс. С. Довлатов не мог принять систему официальной лжи, искал возможности обновления национальной литературы, ратовал за возрождение эстетических принципов, идущих, прежде всего, от Пушкина.

В последние годы жизни, в 1988 - 1990 гг., в статьях и интервью, адресованных русскому читателю, С. Довлатов старается осмыслить свое место в литературе, прояснить свое отношение к американской и русской традициям. Позиция писателя прослеживается весьма четко и имеет свои предпосылки. Дело в том, что формирование эстетических взглядов Довлатова в 60-е годы XX века совпадает с эпохой «оттепели», открывшей для читателей доступ к произведениям, которые от нескольких поколений тщательно скрывались, - в том числе к образцам американской литературы, переводы которых по своим художественным достоинствам были гораздо выше средней советской прозы. Так, в интервью с Джейн Бобко для популярного калифорнийского еженедельника «Трипенни'с ревю» (опубликованном на русском языке в журнале «Семь дней» в 1984 году) С. Довлатов замечает: «.западная, и особенно -американская литература поразила нас своим эстетическим блеском, неподдельным трагизмом, вниманием к реальным человеческим проблемам и компетентностью по части жизненного материала. <.> Очень важно знать еще и то, что западные, и в том числе - американские, романы выходили в России в очень хороших, блистательных переводах. <.> Я вырос под влиянием американской прозы, вольно или невольно подражал американским писателям.»1

Не случайно 20-летний С. Довлатов, увлекавшийся чтением западных авторов, подражавший американскому стилю жизни, как он сам признается, на первое место ставил американскую литературу. Это объяснялось несколькими причинами: во-первых, тем, что она, в отличие от русской литературы, не брала на себя задачи философии и религии нравственно воспитывать читателей; во-вторых, в противовес политичности и тенденциозности соцреа-листических советских романов американская проза отличалась особой раскованностью; в-третьих, Довлатова привлекал «лаконизм американской литературы, ее принципиальная краткость, так несвойственная. родной литературе» . А русской классике, которая все-таки «всегда была дорога», молодой автор, по своему признанию, отводил второе место. Но когда писатель оказался на Западе, когда стал активно писать и публиковаться, то понял, что русская литература для него все-таки ближе . Вероятно, в этом отразились не только личные пристрастия С. Довлатова, но и тот факт, что, как отмечают

1 Бобко Д. История рассказчика: Интервью с С.Довлатовым // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001.- С. 564 - 565. л

Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. - М., 1991. - С. 86.

3 См.: Там же. многие исследователи, писатели Русского зарубежья в целом ориентировались в своем творчестве именно на Пушкина: он «был своего рода "чудотворной иконой", вывезенной с родины, "святыми мощами" русского искусства слова, которые помогали в чужой стране»1.

В статье «Кто такие Вайль и Генис?» (впервые опубликована в калифорнийской газете «Панорама» в 1989 году) С. Довлатов, настойчиво называя себя наследником российских культурных традиций, пишет: «Нелепо было бы мне сейчас объясняться в любви к русской литературе, но именно эта любовь и, я надеюсь, какая-то микроскопическая к этой литературе причастность дают мне право говорить о том, что со времен Пушкина легкость, изящество, лаконизм и юмор считались в русской литературе категориями важными, но не первостепенными, которыми вроде бы можно иногда и пренебречь во имя высокой духовности и нравственного совершенства»2. Писатель говорит о том, что в литературе любит такое качество, как точность, «забытую, утраченную современной русской литературой - точность, о которой Даниил Хармс говорит, что она, точность, - первый признак гения»3.

О своей приверженности русской традиции С. Довлатов заявляет и в интервью с В. Ерофеевым для журнала «Огонек» (июнь 1990 г.), в котором признается: «.и только в Америке выяснилось, что меня больше интересует русская литература.» (а не западная), - автор однозначно считает себя ее наследником: «.за мной, как за каждым из нас, кто более или менее серьезно относится к своим занятиям, стоит русская культура»4.

В статье «Литература в опасности - это нормально», появившейся в «Литературной газете» незадолго до смерти С. Довлатова, в августе 1990 года, он оценивает положение писателя именно так, как оно оценивалось традиционным русским общественным сознанием, - как положение «одинокого

1 Киселева Л.Ф. Пушкин в мире русской прозы XX века. - М., 1999. - С. 9.

2 Довлатов С. Кто такие Вайль и Генис? // Лит. газета. - 1990. - 4 сентября (№ 35). -С. 11.

3 Там же.

4 Довлатов С. Дар органического беззлобия // Огонек. - 1990. - № 24. - С. 28. бедствующего неврастеника, старающегося перекричать толпу обывателей и вечно терпящего поражение, но не бросающего своих занятий, потому что не он выбрал эту странную, женственную, малодоходную профессию - она сама его выбрала.»1. Эти довлатовские слова по своему смыслу перекликаются со стихотворными строками А. Пушкина: «Поэт! Не дорожи любовию народной. / Восторженных похвал пройдет минутный шум; / Услышишь суд глупца и смех толпы холодной: / Но ты останься тверд, спокоен и угрюм»2.

Последняя статья С. Довлатова важна еще и тем, что в ней писатель совершенно ясно и открыто провозглашает, что ему чужды «какие-нибудь пост-пост и еще раз постмодернисты»3. Но не столько «простота и непритязательность, особенно поразительная в эпоху, характеризующуюся напряженностью и даже экстравагантностью художественных поисков», как заявляет Ю.Е. Власова4, привлекают современного писателя к прозе классика, сколько совершенно сознательная эстетическая позиция С. Довлатова, в которой находятся точки соприкосновения с художественным мировоззрением А.С. Пушкина. Как отмечает И. Серман, «С. Довлатов неоднократно заявлял, что, в отличие от писателей-авангардистов, он в своем творчестве сознательно ориентировался на русскую классику и в первую очередь на А. Пушкина: современные писатели, мне кажется, учатся явно и заметно - у Достоевского, Ремизова, Булгакова, Пильняка, Зощенко и так далее, но при этом I совсем нет учеников и последователей (пусть самых маленьких, несоизмеримых, крошечных) - у Пушкина. Пушкин существует как икона, но не как учебное пособие. А между тем я совершенно однозначно считаю, что проза Пушкина - лучшая на русском языке, конкретно - «Капитанская дочка», и в

1 Довлатов С. Литература в опасности - это нормально: О проблемах литературы // Лит. газета. - 1990. - 15 августа (№ 33). - С. 4.

2 Пушкин А.С. Поэту // Пушкин А.С. Полное собр. соч.: В 10 т. - М., 1963. - Т. 3. - С. 174. Далее цитаты приводятся по этому изданию - в скобках римская цифра обозначает том, арабская - страницу.

3 Довлатов С. Литература в опасности - это нормально: О проблемах литературы // Лит. газета. - 1990. - 15 августа(№ 33).-С. 4.

4 Власова Ю.Е. Жанровое своеобразие рассказов С. Довлатова: Автореферат дис. . канд. филолог, наук. - М., 2001.-С. 106. еще большей степени - «Повести Белкина». И главное тут не простота и ясность Пушкина, а еще и нечто большее.

Читая Пушкина, видишь, что проза может обойтись без учености, без философии и религии, даже без явной, подчеркнутой духовности. То есть достаточно как следует рассказать историю, житейский случай, и глубина жизни, ее духовное содержание и все прочее - проявятся сами собой. Чудо «Повестей Белкина» именно в том для меня, что это всего лишь "случаи из жизни", рассказанные без затей. "Ни одну книгу я не перечитывал столько раз, сколько «Белкина», может, раз тридцать"»1.

Взяв на вооружение творческий опыт А.С. Пушкина, С. Довлатов считал: «внуки будут оценивать наши достижения только по эстетической шкале. Останется единственное мерило - качество. Будь то - пластическое качество, качество духа, юмора, интеллекта. Из методологической разработки относительно того, как жить и "что делать", литература превратится в захватывающее явление самой жизни»2.

В критических и исследовательских работах 1990-х годов творчество С. Довлатова рассматривается в контексте творчества значительного ряда классиков русской литературы, в том числе Пушкина. Так, О. Рогов называет С. Довлатова «потомком Пушкина в отечественной литературе, мастером, творчество которого есть пример высокой духовности и чистого эстетизма»3 (зто слова самого С. Довлатова, которыми он охарактеризовал творчество И. Бродского). А. Генис говорит об общей для С. Довлатова и А.С. Пушкина «философии полярности, которая не исключает противоречий»4; М. Ремизова5 и Н. Выгон6 видят в авторе продолжателя пушкинско-гоголевской темы

1 Цит. по: Серман И. Гражданин двух миров // Звезда. - 1994. - № 3. - С. 192.

2 Довлатов С. Речь без повода. или Колонки редактора. - М., 2006. - С. 260 - 261.

3 Рогов О. Фотография на картоне // Волга. -1993. -№ 1. - С. 155.

4 Генис А. Молоко, конечно, скисло, но. // Лит. газета- 1998. - 10 июня (№ 23). - С. 10.

5 Ремизова М. Компромисс с абсурдом // Независимая газета. - 1994. - 2 июля (№ 123). -С. 7.

6 Выгон Н.С. Проза Сергея Довлатова. К вопросу об эволюции героя в русской прозе XX века // Научные труды Моск. пед. гос. ун-та им. Ленина. Сер.: Гуманитарные науки. - М., 1994.-Ч. 1.-С. 18. маленького человека». Ю. Орлицкий указывает, что Пушкин «просвечивает» в прозе С. Довлатова благодаря использованию различных стиховых приемов, таких, например, как внесение в структуру прозы силлабо-тонического метра, что было свойственно также прозаическим произведениям В. Набокова1.

Анализируя стиль, языковое своеобразие и особенности речевой организации произведений С. Довлатова, И. Каргашин резюмирует, что его проза «во многом сознательно ориентирована на определенные традиции русской повествовательной культуры», в первую очередь, на А.С. Пушкина. «Простота и ясность, краткость и точность довлатовского стиля. ставят его творчество в контекст классической русской литературы»2.

Особого внимания среди исследований 1990-х годов заслуживают монография И. Сухих «Сергей Довлатов: время, место, судьба» и филологический роман А. Гениса «Довлатов и окрестности».

В монографии И. Сухих дается обоснование эстетической позиции С. Довлатова, противопоставленной не столько русским классическим традициям, сколько социалистическому реализму, который во многом заимствовал «писательскую парадигму» второй половины XIX века, подхватил лозунги о служении писателя народу, о тенденциозности и идейности художественной литературы. Противостояние официальной литературе заставляло С. Довлатова искать «окно в иную реальность», чем явились для него «обычные слова, которые погружают в некий эстетический транс», но, чтобы выстроить «лучшие слова в лучшем порядке», нужны были «мысли и мысли», и, размышляя, С. Довлатов нередко обнаруживал «свое» «в чужом и вроде бы далеком»3. И. Сухих видит в довлатовской прозе и голоса русских поэтов: А. Блока, О. Чухонцева, А. Кушнера, И. Бродского, О. Мандельштама, Б. Пастернака, - и отдельные черты (выражающиеся в обработке цитат, ре

1 Орлицкий Ю.Б. Стиховое начало в прозе «третьей волны» // Литература «третьей волны»: Сборник научных статей. - Самара, 1997. - С. 45 - 46.

2 Каргашин И.А. Освобожденное слово: (Поэтика прозы Сергея Довлатова) // Там же. -С. 267 - 268.

3 Сухих И. Сергей Довлатов: время, место, судьба. - СПб., 1996. - С. 38. минисценциях, структурном воспроизведении образа) русских прозаиков: А. Пушкина, JL Толстого, А. Чехова, М. Горького, М. Булгакова, М. Зощенко, А. Платонова, И. Бабеля, И. Ильфа, JL Добычина, В. Голявкина, «горожан», то есть представителей «ленинградской школы» (Рид Грачев, В. Попов, И. Ефимов, Б. Бахтин).

Отмечая, что повесть «Зона» написана С. Довлатовым в манере Хемингуэя и Ш. Андерсона, И. Сухих делает важную оговорку: «Стиль "русского Хемингуэя" (а другого Довлатов не читал) был создан переводчиками тридцатых годов, кажется, не без влияния русской же традиции. Всякий, внимательно читавший русскую классику, вспомнит этот ритмический рисунок. Голая, бедная, синтаксически простая фраза. с редкими фонариками эпитетов или метафор - и постоянно прорастающий сквозь нее лиризм, за счет, обычно трехчленных, повторов, анафор и инверсий, временами превращающих текст в настоящие стихи, только записанные в строчку»1. Автор монографии делает вывод о том, что пушкинский и хемингуэевский ритмический рисунок оказываются похожими, эта «пушкинско-хемингуэевская интонация» и используется в довлатовских сюжетах. Таким образом, рассматривая подробнейшим образом литературную эволюцию С. Довлатова, И. Сухих обосновывает его органическую связь с классиками русской литературы.

В филологическом романе А. Гениса «Довлатов и окрестности» также немалое место уделяется вопросам литературной преемственности, в необходимость которой, по замечанию автора, так верил С. Довлатов, высказавшись об этом на конференции «третьей волны» в Лос-Анжелесе: «Любой из прил сутствующих может обнаружить в русской культуре своего двойника» . А. Генис отмечает в творчестве С. Довлатова продолжение традиций таких русских писателей, как А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, А.П. Чехов, акцентируя внимание на особенной близости автору пушкинского мировосприятия. Анализируя повести «Зона» и «Заповедник», А. Генис сопоставляет довлатовско

1 Сухих И. Сергей Довлатов: время, место, судьба. - СПб., 1996. - С. 113.

2 Цит. по: Генис А. Довлатов и окрестности: Филологический роман. - М., 1999. - С. 56. го рассказчика с повествователем из «Повестей Белкина»: «Мне кажется, Довлатов узнавал себя в Гриневе. В самом деле, Гринев, как надзиратель в «Зоне», - всегда меж двух огней. При этом нельзя сказать, что он - над схваткой. Напротив, Гринев - в гуще битвы, постоянно готовый к подвигу и смерти, но - не к ненависти»1. Автор филологического романа считает, что важнее прямых аналогий - само пушкинское мировоззрение.

Вопрос о характере преемственности в творчестве С. Довлатова был затронут критиками и литературоведами и в начале XXI века. Так, Б. Парамонов называет среди предшественников Довлатова раннего Чехова и Зощенко, сравнивает довлатовский стиль с пушкинским: «Его проза. приобрела то качество, которое столь редко в русской литературе: легкость. почти пушкинскую. <.> Это ведь о Пушкине было сказано (Тыняновым), что главной его художественной особенностью является наложение стихотворного текста на интонацию разговорной речи»2.

Многие исследователи, говоря о продолжении пушкинских традиций в творчестве С. Довлатова, развивают мысль, высказанную в свое время еще И. Бродским, о том, что довлатовские произведения «написаны как стихотворения»3: «.Проза Пушкина, Зощенко, Хемингуэя приближается по емкости к стиху. Того же достигал и Сережа Довлатов»4. И. Сухих отмечает, что «стилистическими аналогами» прозы Довлатова «будут Пушкин, Мандельштам или Кушнер» - «это проза выделенного слова, четких контуров, ровного дыхания, размеренной и спокойной интонации»5. С. Иванова называет довла-товского героя «лирическим героем», как если бы речь шла о стихах6.

1 Генис А. Довлатов и окрестности: Филологический роман. - М., 1999. - С. 175 - 176.

2 Парамонов Б. После филиала // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. - Нью-Йорк; Тверь, 2001.-С. 135.

3 Бродский И. О Сереже Довлатове // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. -Нью-Йорк; Тверь, 2001. - С. 67.

4 Уфлянд В. Утром на «вы», вечером на «ты» // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001.-С. 432.

5 Сухих И. Довлатов и Ерофеев: соседи по алфавиту // Довлатов С. Последняя книга. -СПб.,2001.-С. 549.

6 Иванова С. Нелишний человек // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. - Нью-Йорк; Тверь, 2001.-С. 93.

Строением прозы по законам стиха» объясняет В. Куллэ такие загадки дов-латовской прозы, «как бесконечно варьирующиеся, повторяющиеся из произведения в произведение сюжеты, зарисовки, персонажи-маски»1.

В диссертации Ж.Ю. Мотыгиной «С. Довлатов: Творческая индивидуальность, эволюция поэтики» затрагивается вопрос о преемственности Дов-латовым традиций Пушкина, в частности, об использовании присущей для пушкинских произведений культурно-исторической парадигмы, трехчленную структуру которой раскрыл Лотман. Первый член парадигмы, по Лотма-ну, трансформируется в понятия: природа, бунт, стихийное сопротивление законам истории; второй может истолковываться исторически: культура, власть, город, законы истории; третий - человек, право на жизнь и счастье которого противостоит «и буйству разбушевавшихся стихий, и "скуке, холол ду и граниту", "железной воле" и бесчеловечному разуму» . Ж.Ю. Мотыгина иллюстрирует действие пушкинской парадигмы в повестях «Заповедник», «Компромисс» и «Филиал». Автобиографический герой повести «Заповедник» со своим индивидуальным пониманием творчества А.С. Пушкина (третий член парадигмы) сталкивается с тоталитарной властью и с идеологией ложного просвещения, создающей культ Пушкина (второй член парадигмы). В повести «Компромисс» автобиографический герой (третий член парадигмы) вынужден вступать в компромисс со своей совестью, поскольку идеология власти (второй член парадигмы) навязывает всем участие в ее ритуалах. В повести «Филиал» автобиографический герой, мечтающий о спокойной семейной жизни и творчестве (третий член парадигмы), сталкивается с другой идеологией власти - с «филиалом» идеологических догматиков (второй член парадигмы). «В произведениях С. Довлатова первый член пушкинской парадигмы представлен не только явлениями инфернального мира, но это может быть попадание под власть собственных стихийных инстинктов, под

1 Куллэ В. Бессмертный вариант простого человека // Довлатов С. Последняя книга. -СПб., 2001.-С. 486.

2 Мотыгина Ж.Ю. С. Довлатов: Творческая индивидуальность, эволюция поэтики: Дис. . канд. филолог, наук. - Астрахань, 2001. - С. 103. сознательных иррациональных импульсов, собственной болезненной зависимости от алкоголя. Это также столкновение с явлениями экзистенциального абсурда, которые проявляются как случай, подмена, ошибка, как надвигающееся чувство хаоса жизни. Эти стихийные силы иногда персонифицируются в образы реальных или нереальных людей»1. По утверждению Ж.Ю. Моты-гиной, «использование данного трехчлена при анализе структурных особенностей художественного мира С. Довлатова» «указывает на важность нравственного самоопределения человеческой личности в ее противостоянии идеологическому давлению власти и стихийным иррациональным силам. Именно эти два семантических элемента вкупе с третьим и будут составлять не богатую в смысле возможных подстановок, но устойчивую смысловую структуру, раскрывающую положение человека в современном мире»2.

В диссертационной работе К.Г. Дочевой «Идентификация личности героя в творчестве Сергея Довлатова» сделана попытка продолжить анализ повести «Заповедник», начатый Генисом. Дочева считает, что Пушкин у Довлатова изображен в полном соответствии с представлениями о поэте, запечатленными в народном сознании. Так, отмечается, что для народного сознания особую значимость приобретают вещи и места, посещаемые поэтом. По сути, говоря о мифологическом представлении образа Пушкина в сознании народа, автор диссертации не раскрывает смысла обращения Довлатова к данной теме, а указывает лишь, что в довлатовском «Заповеднике» оригинально интерпретирован факт сакрализации народным сознанием пушкинских вещей. Не затрагивая проблем, связанных с формами манифестации пушкинского мифа в творчестве Довлатова, Дочева делает важный для нас вывод о том, Пушкин является уникальным образцом идентификационной практики главного героя, генератором его лирических переживаний3.

1 Мотыгина Ж.Ю. С. Довлатов: Творческая индивидуальность, эволюция поэтики: Дис. канд. филолог, наук. - Астрахань, 2001. - С. 104.

2 Там же.-С. 106. •1

См.: Дочева К.Г. Идентификация личности героя в творчестве Сергея Довлатова: Дис. . канд. филолог, наук. - Орел, 2004. - С. 16.

Автор диссертационного исследования «Ленинградский текст С. Довлатова» И.З. Вейсман отмечает, что чаще, чем к фигуре какого-либо другого писателя, С. Довлатов обращается именно к личности и творчеству А.С. Пушкина - основоположника Петербургского текста русской культуры. Анализируя повесть «Заповедник» в одном из разделов исследования, посвященном пушкинскому пласту в ленинградском тексте Довлатова, И.З. Вейсман обращает внимание, в основном, на те моменты, о которых уже упоминали предшествующие исследователи: И. Сухих, А. Генис, К. Дочева, - несколько подробнее развивая мысль Гениса о стремлении Довлатова заменить «ложный миф» о Пушкине настоящим1: «Довлатовское описание пушкинского заповедника выглядит как иллюстрация советского мифа "Пушкин - наше все".

Подобные эпизоды возникают и в других довлатовских текстах. В нарочито сниженной ситуации имя Пушкина появляется как некий первый сигнал, возникающий на рефлекторном уровне, когда речь заходит о русской литературе. Таким образом, Довлатов в карикатурном виде демонстрирует абсурдность бытования советского мифа "Пушкин - солнце русской поэзии", выросшего из меткого замечания критика. <.> Для писателя важно не только "проиграть" миф: одной из целей, которую преследует С. Довлатов, является демифологизация пушкинского мифа, попытка "вывода" Пушкина из автоматизма восприятия. Поиск "подлинного" Пушкина. Пушкин на фоне всеобщей "липы" становится мерилом истинного, непреходящего в мире. Имя Пушкина выступает маркером изменившегося времени, нравов, поколенче-ского и политического разрыва»2.

Как видим, такие авторы, как А. Генис, К. Дочева, И. Вейсман, только вскользь касаются проблем мифоборчества и мифотворчества С. Довлатова. Не анализируются в должной мере элементы довлатовской поэтики, которые восходят к пушкинским традициям. Таким образом, научная новизна на

1 См.: Генис А. Пушкин // Довлатов С. Последняя книга. - СПб., 2001. - С. 332.

2 Вейсман И.З. Ленинградский текст Сергея Довлатова: Дис. канд. филолог наук. - Саратов, 2005. - С. 121-122. стоящей работы обусловлена тем, что в ней с гораздо большей, нежели в появившихся ранее исследованиях, полнотой выявлены и охарактеризованы многогранные связи творчества С. Довлатова с художественным опытом А.С. Пушкина. Впервые повесть С. Довлатова «Заповедник» исследуется в контексте пушкинского мифа и Михайловского текста русской культуры.

Теоретическая значимость исследования состоит в определении места мифологии в творчестве С. Довлатова.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Михайловский текст С. Довлатова является неотъемлемой частью единого сверхтекста, начатого А.С. Пушкиным и отображающего изменения художественного локуса Михайловского-Тригорского на протяжении почти двухсот лет.

2. Пушкинский миф в творчестве С. Довлатова предстает частью мифа о советской действительности. Подвергая иронии все элементы ритуала, являющие собой способ существования пушкинского культа, автор манифестирует вторичный миф о Пушкине и закрепляет иронический интерпретационный код Михайловского текста русской культуры.

3. Ориентация на пушкинские традиции в повести «Заповедник» (следование принципам объективного повествования; обогащение художественных возможностей прозы за счет совмещения двух тенденций, одна из которых проявляется в стремлении к «суровому», без украшательств стилю, другая - к использованию в повествовании поэтических приемов) становится для писателя одной из форм манифестации пушкинского мифа.

4. Довлатовские литературные анекдоты - мемуары в миниатюре, отражающие факты и явления современной С. Довлатову советской действительности, - имеют множество параллелей с историческими анекдотами А.С. Пушкина и являются, кроме того, формой выражения мифологического мышления, свойственного обоим авторам.

Практическая значимость исследования заключается в том, что представленные материалы и выводы могут использоваться при составлении лекционных курсов и проведении семинаров по истории русской литературы XX века, литературы Русского зарубежья, в разработке спецкурсов по творчеству С. Довлатова.

Апробация работы: основные положения диссертационного сочинения были изложены в докладах и сообщениях на XV Всероссийской научной конференции «Традиции в контексте русской культуры» (3-4 ноября

2005 г., Череповец, Череповецкий государственный ун-т), на Международной научной конференции «Коды русской классики» (8-9 декабря 2005 г., Самара, Самарский государственный ун-т), на XXX Зональной конференции литературоведов Поволжья (7-8 апреля 2006 г., Самара, СГПУ), на XVI Всероссийской научной конференции «Традиции в контексте русской культуры», посвященной 100-летию со дня рождения академика Д.С. Лихачева и 10-летию Череповецкого государственного университета (28 - 29 ноября

2006 г., Череповец, Череповецкий государственный университет). Результаты исследования были апробированы в ходе заседаний кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета 10 февраля 2006 г., 3 февраля

2007 г.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка использованной литературы (531 наименование). Объем исследования составляет 146 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пушкинский миф в творчестве Сергея Довлатова"

Заключение

В прозе С. Довлатова, синтезировавшей творческий опыт многих предшественников, явственно прослеживается ориентация на традиции русской классической литературы и, прежде всего, на эстетическую позицию и поэтику А.С. Пушкина.

Уже в начале 80-х годов С. Довлатов становится приверженцем вполне определенных эстетических взглядов, которые не только провозглашаются в интервью и статьях писателя, но и реализуются в его художественных произведениях; он считает, что литература должна быть «непосредственно литературой», то есть некоторым количеством «текста, который повергает нас либо в печаль, либо вызывает ощущение радости, который вынуждает нас с увлечением себя прочитывать»1 и выполнять не философскую, морализаторскую или общественно-нравственную, а чисто художественную функцию. Такая позиция у С. Довлатова формируется вопреки постулатам соцреализма, диктовавшим, что «.авторский эстетический идеал будет тем истинней, чем больше он приближается или совпадает с общественными идеалами личности, что в применении к зрелому социалистическому обществу означает всесторонне и гармонично развитого человека коммунистического будущего» .

Тем не менее С. Довлатов, говоря о том, что писатель не может открыто выступать в качестве проповедника и морализатора, приходит к выводу, сближающему его с традициями отечественной литературы: писатель должен оказывать нравственное воздействие на читателя, - но с помощью чисто эстетических средств; такая точка зрения явилась результатом осознания того, что каждое художественное произведение, помимо прочих его качеств, есть выражение духовной деятельности. Кроме того, С. Довлатов был убежден, что в русской литературе как раз пушкинские произведения именно через эс

1 Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. - М., 1991. - С. 85.

2 Сидоров Е. Герой и время // Вопросы литературы. - 1977. - № 11. - С. 72. тетическое воздействие на абсолютное большинство читателей активизируют их внутренние силы и возможности, пробуждая их духовный потенциал.

Обращение к художественному опыту А.С. Пушкина было связано у С. Довлатова еще и с его «экскурсиеведческим» опытом: в 1976 - 1977 гг. писатель работал в пушкиногорском экскурсионном бюро и мог воочию видеть, как создавалась «музейная мифология», мешавшая по-настоящему воспринимать личность и творчество великого русского поэта.

Для понимания повести С. Довлатова «Заповедник» необходимо осмыслить ее как своеобразный вариант локального текста, который соотносится с множеством субтекстов о «пушкинском уголке» и который невозможно изъять из Михайловского текста русской культуры. Формами включения повести в единый сверхтекст становятся ее интертекстуальные связи с другими субтекстами о локусе Михайловского-Тригорского, а также использование в «Заповеднике» приемов пушкинской прозы.

Начало Михайловскому тексту было положено А.С. Пушкиным в 1820 - 1830-е годы. В эпистолярном и поэтическом наследии поэта локус Михайловского-Тригорского воспроизводится в качестве своеобразного авторского сакрального пространства, в котором соединяется и земная, и мифологическая топография. Со времени пребывания в нем Пушкина локус Михайловского-Тригорского приобретает свой «язык», по которому впоследствии опознается в произведениях и других авторов.

Михайловский текст после 1837 года отражает этапы становления культа и непосредственно связан с канонизацией имени и творчества поэта и созданием мифа о «святости» мест, где он жил и был похоронен. С течением времени пространство Заповедника изменяется: происходит его десакрализа-ция, связанная с господством там «вещного хаоса». Пушкинский заповедник у Довлатова - это не только место для уединения, для творчества, чтения и размышлений, но и пространство, где, как почти повсюду в стране, царят двоемыслие и обман. Многие ключевые слова Михайловского текста используются автором в ироническом контексте. Таким образом, С. Довлатов закрепляет иронический код для интерпретации Михайловского текста - код, проявлявшийся уже в 60-е годы, например, в стихотворении В. Сосноры «Аллея Керн». Текст повести «Заповедник», отобразив не только персонифицированный образ заповедного пушкинского пространства и факт осознания С. Довлатовым своей сопричастности русской культуре, но и особенности менталитета русского народа, становится составной частью Михайловского сверхтекста русской культуры, создаваемого на протяжении почти двухсот лет.

С. Довлатов был одним из первых писателей, кто в 70 - 80-е годы XX века стремился развенчать официальный пушкинский миф, внедрявшийся в сознание каждого советского человека с раннего детства в таком же обязательном порядке, как таблица умножения. Неоднократно указывая в своих выступлениях на неуместность нахождения в многолюдных местах пушкинских портретов и бюстов, игравших роль своего рода заменителей пушкинского духа, автор пророчески предвидел ту ставшую в России реальностью абсурдную ситуацию, когда празднование 200-летней годовщины со дня рождения А.С. Пушкина превратилось в карнавал, эмблемой которого стало «солнце русской поэзии» - стилизованный портрет поэта (бакенбарды, цилиндр) в окружении лучей с подписью: «Пусть всегда будет Пушкин»1.

В повести «Заповедник» писатель протестует против пушкинского мифа в его музейном воплощении. Автор показывает всю абсурдность советской версии пушкинского мифа и тем самым манифестирует вторичный миф

0 Пушкине, продолжая как фольклорные традиции, так и литературные, - в первую очередь, традиции Д. Хармса и М. Зощенко. В противовес содержанию официального пушкинского мифа 1970-х годов С. Довлатов выстраивает свой миф, в котором Пушкин предстает не только как вдохновенная творческая личность, но и как греховный смертный человек. Публицистические выступления и художественные произведения (повесть «Заповедник», литературные анекдоты о Пушкине) С. Довлатова предвосхитили работы, появив

1 См.: Загидуллина М.В. Пушкинский миф в конце XX века. - Челябинск, 2001. - С. 133. шиеся уже в перестроечное в постперестроечное время, в частности, книги и статьи В. Непомнящего и Ю. Дружникова о кризисе современной пушкинистики.

Именно Пушкин является ключевой фигурой Михайловского текста С. Довлатова. Конструктивную функцию в повести «Заповедник» выполняет обращение автора именно к произведениям самого Пушкина и литературоведческим работам о нем, когда писатель, следуя принципу метаосмысления «чужих» художественных и научно-филологических текстов, создает «свой» текст. Кроме того, и прозаические, и поэтические произведения Пушкина служат механизмом метаязыковой рефлексии, позволившей С. Довлатову утвердить собственное творческое «я» по отношению к своему предшественнику и осмыслить свое творчество в контексте пушкинских традиций. Стремление к гармонии, к идеалу в художественном творчестве делает миф о Пушкине в сознании автора неизживаемым, поэтому ориентацию на пушкинский художественный опыт в произведениях С. Довлатова можно рассматривать как творческую форму манифестации пушкинского мифа.

В то время, когда многие представители неофициальной литературы 1960 - 1980 годов обращались в своем творчестве к наследию модернизма начала XX века, С. Довлатова, как в свое время А. Блока, привлекало апол-лоновское начало пушкинских произведений. С. Довлатов стремится к гармонизации своей прозы, что проявилось в использовании выразительных средств, свойственных поэзии (метризация, аллитерация, анафора).

Повествование в «Заповеднике» ориентировано на принципы и приемы, выработанные Пушкиным в процессе всего его творчества. В качестве «пушкинских начал» довлатовской прозы можно выделить следующие:

• строгость и лапидарность стиля, установка на лишенную «украшений» фразу, которая достигается за счет ориентации на пушкинские принципы «точности и краткости прозы»;

• органическое сочетание художественности и документальности, восходящей к фактам реальной жизни и делающей повествование наиболее убедительным;

• ориентация на принципы объективного повествования: отсутствие прямых авторских оценок, когда отношение к изображаемому формируется из самого действия, из диалога, включающего яркие речевые характеристики персонажей, а также на основании отражения множественности точек зрения на события и поступки, которые не позволяют ограничивать трактовку образа чертами, вытекающими из оценки его рассказчиком;

• многочисленные интертекстуальные связи, дающие возможность писателю о многом умолчать и отослать к контекстам других авторов, что позволяет каждому читателю понимать произведения на «своем» уровне;

• язык ассоциаций и уподоблений, используемый вместо непосредственного авторского психологического анализа, когда слово, обладающее ассоциативной силой, наполняется полифонизмом, многозначностью, заменяет подробные описания мыслей, чувств и поступков героев и предоставляет читателям возможность самим производить работу по конструированию содержания;

• использование оксюморона, выражающего сложность и неоднозначность жизненных проявлений, не только в качестве фигуры речи, но и как сочетания абсурдности и эпичности, гармоничного сосуществования поэтичности и стремления избежать высоких слов.

Таким образом, обогащение художественных возможностей довлатов-ской прозы, как и у Пушкина, происходит за счет совмещения двух тенденций, одна из которых проявляется в стремлении к «суровому», без украшательств стилю, другая - к использованию в прозаическом повествовании поэтических приемов.

Сближает С. Довлатова с А.С. Пушкиным и способность к мифологическому способу концептирования, о чем свидетельствуют циклы исторических и литературных анекдотов обоих авторов, несомненно, обладающие общими чертами. Важнейшие из них - стремление авторов отразить свою эпоху в своеобразных мемуарах в миниатюре, для которых свойственно изображение героев в обстановке их повседневной жизни, а также использование поэтики мифологизации с характерной для нее циклической ритуально-мифологической повторяемостью. Тексты литературных миниатюр С. Довлатова лишний раз показывают, что пушкинский миф автор воспринимает как часть мифа о Стране Советов.

Сделанные выводы служат важными аргументами в споре с теми критиками и литературоведами, которые стремятся умалить значение творчества С. Довлатова для литературы конца XX века или стараются доказать, что писатель ориентировался на опыт американской, а не русской литературы.

Список научной литературыДоброзракова, Галина Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Агеева Д., Лавров В. Праздник поэзии // Аврора. 1986. - № 6. -С. 70-76.

2. Басина М.Я. Там, где шумят Михайловские рощи. Л.: Детская литература, 1962. - 240 с.

3. Бобко Д. История рассказчика: Интервью с С. Довлатовым // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 553 - 567.

4. Бозырев В. По Пушкинскому заповеднику: Путеводитель. М.: Профиздат, 1965. - 144 с.

5. Бондарев Ю.В. Букет // Бондарев Ю.В. Мгновения; Бермудский треугольник. М.: ИТРК, 2002. - С. 260 - 261.

6. Будылин И.Т. Аллея липовая («аллея Керн») // Пушкинская энциклопедия «Михайловское»: В 3 т. С. Михайловское; М.: Гос. музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское», 2003. - Т. 1. - С. 17.

7. Будылин И.Т. Деревенский Пушкин. Пушкинские места Псковского края. М.: Профиздат, 2006. - 400 с.

8. Будылин И.Т. Пушкинский заповедник в художественной литературе: Пушкинская тема в повестях К. Паустовского «Михайловские рощи» и С. Довлатова «Заповедник» // Русская мысль. 1993. - № 3978. - С. 11; № 3979.-С. 11.

9. Ю.Вульф А.Н. Из «Дневника» // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб.: Академический проект, 1998. - Т. 1. - С. 422 - 428.11 .Вышеславский Л. Сосны в Михайловском // Нева. 1973. - № 6. 1. С. 21.

10. Вяземский П.А. Из «Записных книжек» // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб.: Академический проект, 1998. - Т. 1. - С. 143 -148.

11. З.Вяземский П.А. Из «Старой записной книжки» // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб.: Академический проект, 1998. -Т. 1.-С. 136- 142.

12. Гейченко С.С. "Домик няни" в Михайловском. Псков: Изд-во газеты «Псковская правда», 1958.-48 с.

13. Гейченко С.С. Завет внуку: Новеллы о Михайловском. М.: Детская литература, 1986.- 285 с.

14. Гейченко С.С. Пушкиногорье. М.: Молодая гвардия, 1981. - 278 с.

15. Гейченко С.С. Сердце оставляю вам // Библиотека «Огонек». -1983.-№ 19.-48 с.

16. Гейченко С.С. У Лукоморья: Рассказывает хранитель Пушкинского заповедника. Л.: Лениздат, 1981. - 432 с.

17. Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М.: Книжная палата, 1991. - С. 84 - 95.

18. Гордин A.M. Пушкин в Михайловском. Л.: Лениздат, 1989.446 с.21 .Гоцуленко В. В Михайловском // Радуга. 1985. - № 1. - С. 23.

19. Гоцуленко В. Ненаписанный портрет // Радуга. 1983. - № 7. -С. 47-48.

20. Гоцуленко В. Ночная гроза // Радуга. 1985. -№ 1. - С. 19.

21. Гоцуленко В. Пушкинские Горы // Радуга. 1983. - №7. - С. 51.

22. Довлатов С. «Я рад, что мы с Вами дожили до странных времен.»: Восемь последних писем Сергея Довлатова // Юность. 1993. - № 5. -С. 71-75.

23. Довлатов С. Армейские письма к отцу / Публ. и примеч. Мечик-Бланк К. // Звезда. 1998. - № 5. - С. 108 - 141.

24. Довлатов С. Дар органического беззлобия: Интервью с журналистом и писателем С. Довлатовым / Взял В. Ерофеев / Записала Е. Веселая // Огонек. 1990. - № 24. - С. 28 - 29.

25. Довлатов С. Два эссе // Звезда. 1993. -№ 1. - С. 123 - 126.

26. Довлатов С. Девять писем Тамаре Уржумовой // Звезда. 2000. -№8.-С. 137- 147.

27. Довлатов С. Из неопубликованного // Кн. обозрение. 1995. -25 июля (№ 30). - С. 13.

28. Довлатов С. Литература в опасности это нормально: О проблемах литературы // Лит. газета. - 1990. - 15 августа (№ 33). - С. 4.

29. Довлатов С. На анкету «ИЛ» отвечают писатели русского зарубежья // Иностр. литература. 1989.- № 3.-С. 246-247.

30. Довлатов С. Переводные картинки. (В джунглях американского издательского бизнеса) // Иностр. литература. 1990. - № 9. - С. 203 -211.

31. Довлатов С. Речь без повода. или Колонки редактора. М.: Махаон, 2006. - 432 с.

32. Довлатов С. Сквозь джунгли безумной жизни: Письма к родным и друзьям. СПб.: Звезда, 2003. - 38 с.

33. Довлатов С. Собрание сочинений: В 4 т. СПб.: Азбука-классика,2004.

34. Довлатов С.Д. Кто такие Вайль и Генис? // Лит. газета. 1991. -4сентября(№ 35).-С. 11.

35. Дрофенко С. Под сень Михайловского леса. // Смена. 1966. -№ 15. -С. 15.

36. Дрофенко С. Пушкин // Смена. 1966. - № 15. - С. 15.

37. Дрофенко С. Тоска по пушкинским местам. // Смена. 1966. -№ 15.-С. 15.

38. Дружников Ю.И. Няня Пушкина в венчике из роз // Дружни-ков Ю.И. Собрание сочинений: В 6 т. Балтимор: Via PRESS, 1998. - Т. 4. -С. 9-41.

39. Жовтис А. Непридуманные анекдоты. Из советского прошлого. -М.:ИЦ- Гарант, 1995.- 152 с.

40. Зощенко М.М. В пушкинские дни // Зощенко М.М. Собрание сочинений: В 3 т. М.: ТЕРРА, 1994. - Т. 2. - С. 416 - 421.

41. Иванов А.А. С Пушкиным на дружеской ноге. Л.: Лениздат, 1981.- 128 с.

42. История рассказчика: Интервью с С. Довлатовым Д. Бобко // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука - классика, 2001. - С. 553 - 567.

43. Керн А.П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987.414 с.

44. Козмин В.Ю. «.Тот уголок земли» (Локус Михайловского в поэтическом творчестве Пушкина) // Михайловская пушкиниана. Вып. 16. - М.: ООО «Руди-Н-КОМ», 2001. - 240 с.

45. Кошелев В.А. «Реальность жизни» и «энциклопедия мифа» // Михайловская пушкиниана. Вып. 37: Материалы чтений памяти С.С. Гейченко 2004 2005 гг. - Пушкинские Горы; М.: Поларис ТК, 2005. - С. 301 - 310.

46. Кривошлык М.Г. Исторические анекдоты из жизни русских замечательных людей (с портретами и краткими биографиями). М.: АНС-Принт, 1999.- 144 с.

47. Ларионов А. Заповеди блаженства. М.: Советский писатель, 1991.-256 с.

48. Малоизвестный Довлатов СПб.: АОЗТ журнал «Звезда», 1999.508 с.

49. Марьянов Б. «Два года незаметных.» // Наука и религия. 1974. -№ 6. - С. 76-83.

50. Методические разработки экскурсий // Михайловская пушкиниана. Вып. 21. - М.: Инфоколсантинг, 2002. - 336 с.

51. Миф о застое / Сост. Е.Б. Никанорова, С.А. Прехватилова. Л.: Лениздат, 1991.-478 с.

52. Моисеенко Ю. «Заповедник»: с фокусами, но без обмана // Псковская правда. 2001. -6-7 июля (№ 79). - С. 7.

53. Моисеенко Ю. Деревня, где скучал Довлатов // Коме, правда. -2000. 24 августа (№ 155). - С. 15.

54. Нагибин Ю.М. Дневник. М.: Книжный сад, 1996. - 698 с.58.«Наш был скор на язык!»: Рассказы о Пушкине крестьян Псковской области / Публикация и предисловие Е. Холшевниковой // Нева. 1999. -№6.-С. 34-71.

55. Некрасов Г. В Михайловских рощах // Нева. 1965. - № 2. -С. 158- 160.

56. Новиков И.А. Пушкин в Михайловском // Пушкин в изгнании. М.: Художественная литература, 1967. - Ч. 2. - 422 с.61.0гницвет Э. Пушкинские Горы. 1944-й // Звезда. 1986. - С. 16 17.

57. Парчевская И.Ю. «Аллея Керн»: происхождение мифа // Михайловская пушкиниана. Вып. 37: Материалы чтений памяти С.С. Гейченко 2004 -2005 гг. Пушкинские Горы; М.: Поларис ТК, 2005. - С. 180 - 192.

58. Пастухов П. На берегах Сороти: Заметки о пушкинских местах. -М.: Гослитмузеи, 1949. 32 с.

59. Паустовский К.Г. Ветер скорости (Из путевого дневника) // Паустовский К.Г. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1981.-Т. 8.-С. 257-286.

60. Паустовский К.Г. Михайловские рощи // Паустовский К.Г. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1981. — Т. 8. — С. 222-230.

61. Паустовский К.Г. Наш современник (Пушкин). Пьеса в восьми картинах // Паустовский К.Г. Собрание сочинений: В 9 т. М.: Художественная литература, 1981. - Т. 8. - С. 102 - 179.

62. Писать об абсурде из любви к гармонии / Интервью Дж. Глэда с С. Довлатовым // Время и мы. 1990. - № 110. - С. 159 - 173.

63. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. М.: Наука, 1964.

64. Пушкинская Михайловская энциклопедия (материалы). Михайлов-ское. Тригорское // Михайловская пушкиниана. Вып. 13. - М.: Вербум-М, 2001.-200 с.

65. Пушкинская энциклопедия «Михайловское»: В 3 т. Михайловское; М.: Гос. музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское», 2003. - Т. 1. -448 с.

66. Пушкинский заповедник / Сост., автор вступ. статьи А. Гордин. -М.; Л.: Советский художник, 1964. 87 с.

67. Пушкинский уголок Псковщины: (Путеводитель) / Отв. ред. Чесно-вицкая С. М.: Авангард, 1999. - 95 с.

68. Пущин И.И. Записки о Пушкине; Письма 1816 1849 гг. // Пущин И.И. Сочинения и письма: В 2 т. - М.: Наука, 1999. - Т. 1. - 549 с.

69. Рассказы о Пушкине, записанные М.И. Семевским // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб.: Академический проект, 1998. -Т. 1.-С. 419-421,429-432.

70. Рождественский В. Михайловское // Нева. 1973. - № 6. - С. 21.

71. Рождественский В. Новеллы о Пушкине // Нева. 1968. - № 6. -С. 88-96.

72. Савыгин A.M. Пушкинские Горы. Л.: Лениздат, 1982. - 182 с

73. Самойлов Д. Дом-музей // Самойлов Д. Стихотворения. М.: Советский писатель, 1985. - С. 54 - 55.

74. Самойлов Д. Поденные записи (Из дневников) // Знамя. 1995. -№ 3. - С. 148.

75. Сергей Довлатов Игорь Ефимов. Эпистолярный роман. - М.: Захаров, 2001.-464 с.

76. Соснора В. Пушкин в Михайловском // Соснора В. Стихотворения. -Л.: Лениздат, 1977. С. 90.

77. Соснора В. Пушкинские Горы // Соснора В. Стихотворения. Л.: Лениздат, 1977. - С. 35 - 39.

78. Терц А. (А. Синявский). Прогулки с Пушкиным. М.: Глобулус ЭНАС, 2005.- 112 с.

79. Тургенев А.И. Из «Дневника» // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб.: Академический проект, 1998. - Т. 2. - С. 191 - 203.

80. Филатов JL Пущин едет к Пушкину // Театр. 1986. - № 11. — С. 140-141.

81. Фоос Ю. Могила Пушкина // Волга. 1967. - № 5. - С. 77.

82. Хармс Д. Анекдоты из жизни Пушкина // Глагол. 1991. - № 4. -С. 43-44.

83. Хармс Д. Горло бредит бритвою: Случаи, рассказы, дневниковые записи. // Глагол. 1991. - № 4. - С. 223 - 238.

84. Чехов А.П. Записные книжки // Собрание сочинений: В 12 т. М.: Художественная литература, 1956. - Т. 10. - С. 413 - 540.

85. Шамаро А. Святогорский монастырь // Наука и религия. 1974. -№ 6. - С. 84 - 89.

86. Шевляков М.В. Пушкин в анекдотах. СПб.: Иванов, 1899. - 142 с.

87. Шевляков М.В. Пушкин в анекдотах: Анекдоты из жизни Пушкина. Орел: Эльзевир, 1992. - 190 с.

88. Языков Н.М. Сочинения. JI.: Художественная литература, 1982.448 с.1. Исследования

89. Абдуллаева 3. Об анекдоте // Искусство кино. 1993. - № 2. -С. 82-86.

90. Абдуллаева 3. Между зоной и островом. О прозе С. Довлатова // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 449 - 475.

91. Абрамович C.JI. Пушкин в 1836 году: Предыстория последней дуэли. Л.: Наука, 1989. - 312 с.

92. Абсурд и вокруг: Сборник статей / Отв. ред. О. Буренина. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 448 с.

93. Агамалян Е. Человек, который смеялся // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 55 - 63.

94. Агеева J1. Довлатов: ранние окрестности // Вопросы литературы. -2003.-Вып. 5.-С. 235-240.

95. Акимов В. На содержании, или Страх перед свободой // Лит. газета. 1993.-28 апреля (№ 17). - С. 14.

96. Алейников В. Довлатов и другие. М.: София, 2006. - 192 с.

97. Александров Я. Портрет с близкого расстояния // Культура. -2005. 7 - 13 июля (№ 26). - С. 4.

98. Амусин М. Горожане за границей (С. Довлатов, И. Ефимов, В. Ма-рамзин) // Евреи в культуре Русского Зарубежья: статьи, публикации, мемуары и эссе. Иерусалим: Б.и., 1996. - Т. 5. - С. 106 - 121.

99. Амусин М. Эпистолярный роман о дружбе и недружбе // Нева. -2003.-№9.-С. 204-210.

100. Анастасьев Н. «Слова моя профессия»: О прозе С. Довлатова // Вопросы литературы. - 1995. - Вып. 1. - С. 3 - 22.

101. Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина: В 3 т. -М.: Книга, 1985.

102. Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Быль и миф Петербурга: Репринтное воспроизведение изданий 1922, 1923, 1924 гг. М.: РИЦ «Канон», 1991. - 103 с.

103. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. 443 с.

104. Арпишкин Ю. Герои в поисках автора // Довлатов С. Чемодан. -М.: Московский рабочий, 1991. С. 177- 182.

105. Арьев А. Букет и венок: К пятой годовщине со дня смерти Сергея Довлатова // Общая газета. 1995. - 24 - 30 августа (№ 34). - С. 10.

106. Арьев А. Довлатов С.Д. // Русские писатели, XX век: Биобиблиографический словарь: В 2 ч. Ч. 1. А — Л / Под ред. Н.Н. Скатова. - М.: Просвещение, 1998. - С. 438 - 442.

107. Арьев А. Довлатов С.Д. // Русские писатели 20 века: Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев. М.: Большая Российская энциклопедия; Рандеву - A.M., 2000. - С. 236 - 238.

108. Арьев А. Дорога в новую реальность: О прозе Сергея Довлатова // Довлатов С. Встретились, поговорили. СПб.: Азбука-классика, 2001. -С. 5 - 8.

109. Арьев А. Душа маленьких вещей // Первое сентября. 1996. -21 ноября.-С. 4.

110. Арьев А. «Звезда» Сергея Довлатова // Невское время. 1994. -14 сентября (№ 165). - С. 15.

111. Арьев А. История рассказчика // Довлатов С. Собрание сочинений: В 4 т. СПб.: Азбука-классика, 2004. - Т. 1. - С. 5 - 32.

112. Арьев А. Наша маленькая жизнь // Довлатов С. Собрание прозы: В 3 т. СПб.: Лимбус Пресс, 1995. - Т. 1. - С. 5 - 22.

113. Арьев А. Он все время хотел вернуться домой // Коме, правда. -2000. 24 августа (№ 155). - С. 15.

114. Арьев А. После стихов // Звезда. 1994. -№3.- С. 156-161.

115. Арьев А. Предисловие к рассказу «Лишний» // Звезда. 1991. -№ 1.-С. 101-102.

116. Арьев А. Рецензия. // Нева. 1990. - № 1. - С. 187.

117. Арьев А. Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба // Русская мысль. 1999. - № 4297. - С. 14.

118. Арьев А. Синеглазая мишень // Довлатов С. Последняя книга. -СПб.: Азбука-классика, 2001. С. 283 - 294.

119. Арьев А. Театрализованный реализм: О повести С. Довлатова «Филиал» // Звезда. 1989. - № Ю. - С. 19 - 20.

120. Ахмадулина Б. Посвящение Сергею Довлатову // Лит. газета. -1995. 16 августа (№ 33). - С. 6.

121. Ахматова А.А. Дополнения к статье «"Каменный гость" Пушкина» (1958 1959 гг.) // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 2 т. - М.: Цитадель, 1996. - Т. 2. - С. 126 - 133.

122. Ахматова А.А. «Каменный гость» Пушкина // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 2 т. М.: Цитадель, 1996. - Т. 2. - С. 111 - 126.

123. Ахматова А.А. Слово о Пушкине // Ахматова А.А. Собрание сочинений: В 2 т. М.: Цитадель, 1996. - Т. 2. - С. 109 - 110.

124. Ачильдиев С. В поисках утраченного Довлатова // Невское время. 1994. - 25 августа (№ 162). - С. 3.

125. Баденков А. Чубайс мне друг, но Довлатов приносит деньги // Лица. 1997.-№6.-С. 35-37.

126. Балашова И.А. Романтическая мифология А.С. Пушкина. Ростов-на-Дону: Донской издательский дом, 2004. - 528 с.

127. Бараникас И. «Сергей не писал этой книги»: Интервью с Е. Довла-товой // Московские новости. 2002. - 17 - 23 сентября (№ 36). - С. 15.

128. Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. - С. 233 - 286.

129. Барт Р. Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989. - С. 424 - 461.

130. Батчан А. «Новые американцы» в поисках Довлатова // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001.-С. 72-75.

131. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. - С. 234 - 407.

132. Бекедин П. «.Доступен гений для гласа искренних сердец»: Некоторые проблемы пушкиноведения // Дон. 1979. - № 6. - С. 163- 173.

133. Беличенко Ю. Незабудки от Сергея Довлатова // Красная звезда. -1994. 7 июня (№ 127).-С. 4.

134. Белоусов А.Ф. Предисловие. // Жанры словесного текста. Анекдот / Сост. А.Ф. Белоусов. Таллин: Б.и., 1989. - С. 3 - 8.

135. Библиография отдельных изданий Довлатова // Звезда. 1994. -№ 3. - С. 207.

136. Битов А. Воспоминание о Пушкине // Знамя. 1985. - № 12. -С. 195-226.

137. Битов А. Пушкин русский европеец // Битов А. Неизбежность ненаписанного. - М.: Вагриус, 1999. - С. 388 - 395.

138. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826 1830). - М.: Советский писатель, 1967. - 723 с.

139. Бланк Мечик К. «У тебя будет красное платье.» // О Довлатове:и

140. Статьи. Рецензии, статьи. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 169 — 175.

141. Бобышев Д. Понять Довлатова трудно // Независимая газета. -1996. 16 марта (№ 50). - С. 8.

142. Богданова Е.Ю. Лексические приметы дискурса власти и дискурса личности в произведениях С. Довлатова: Диссертация . канд. филолог, наук: 10.02.01.-СПб., 2000.- 163 с.

143. Богданова Е.Ю. Семантическое преобразование ключевых идеоло-гем тоталитарного языка в прозе С. Довлатова // V Короленковские чтения: Межрегиональная научн. конф. 25 26 окт. 1999 г. - Глазов, 2000. - С. 106 — 107.

144. Богданова Е.Ю. Лексическое представление мифологизма тоталитарного сознания в произведениях С. Довлатова // Пушкинские чтения -2000: Материалы научной межвузовской конференции, 6 июня. СПб: Б.и., 2000.-С. 71-77.

145. Бойм С. Общие места. Мифология повседневной жизни. М.: Новое лит. обозрение, 2002. - 320 с.

146. Бондаренко В. Плебейская проза Сергея Довлатова // Наш современник. 1997. - № 12. - С. 257 - 270.

147. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. М.: Наука, 1974. - 207 с.

148. Бочкарев В.А. Мировое значение творчества А.С. Пушкина: Стенограмма заключительной лекции цикла лекций о Пушкине. 1948 г. // Самарские филологи. Виктор Алексеевич Бочкарев. Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - С. 78 - 90.

149. Бочкарев В.А. «Повести Белкина»: Доклад, прочитанный на семинаре проф. А.П. Скафтымова 23.01.1929 // Самарские филологи. Виктор Алексеевич Бочкарев. Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - С. 54 - 69.

150. Бочкарев В.А. Пушкин: личность, эпоха, творчество: Стенограммы заседания кафедры литературы Куйбышевского пединститута от 22.12. 1936 // Самарские филологи. Виктор Алексеевич Бочкарев. Самара: Изд-во СГПУ, 2006. - С. 70 - 77.

151. Бродский И. О Сереже Довлатове // Звезда. 1992. - № 2. -С. 4 - 6.

152. Букирева Т.А. Аспекты языковой игры: аномальность и парадоксальность языковой личности С. Довлатова: Диссертация . канд. филолог, наук: 10.02.01. Краснодар: КГУ, 2000. - 145 с.

153. Булгаков С. Жребий Пушкина // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX в. - М.: Книга, 1990. - 527 с.

154. Вайль П. Без Довлатова // Звезда. 1994. - № 3. - С. 162 - 165.

155. Вайль П. Бродский о Довлатове // Звезда. 2000. - № 8. - С. 148150.

156. Вайль П. Доверие к потоку, или Беспечный педант: Петр Вайль в беседе с Иваном Толстым // Звезда. 1999. - № 11. - С. 178 - 200.

157. Вайль П. Довлатов на Бродвее // Иностр. литература. 1995. -№ 6 - С. 170-171.

158. Вайль П. Он до своей славы не дожил несколько месяцев. Исполнилось 10 лет со дня смерти Сергея Довлатова / Беседовала Вольтская Т. // Лит. газета. 2000. - 13 - 19 сентября (№ 37). - С. 10.

159. Вайль П. Формула любви // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. - С. 183 - 185.

160. Вайль П., Генис А. 24-го августа 1990 года умер Сергей Довлатов // Синтаксис. 1990. - № 28. - С. 201 - 204.

161. Вайль П., Генис А. Искусство автопортрета // Звезда. 1994. -№ 3. - С. 177- 180.

162. Вайль П., Генис А. Потерянный рай // Новый мир. 1992. - № 9. -С. 135- 166.

163. Вайль П., Генис А. Принцип матрешки // Новый мир. 1989. -№ 10.-С. 247-250.

164. Вайль П., Генис А. Страна слов // Новый мир. 1991. - № 4. -С. 239-251.

165. Вайль П., Генис А. Хранитель алфавита // Лит. газета. 1990. - 12 сентября (№ 37). - С. 8.

166. Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека // Театр. -1992.-№4.-С. 132-151.

167. Вацуро В.Э. Избранные труды. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 848 с.

168. Вейсман И.З. К вопросу об интертекстуальности в прозе С. Довлатова // Филологические этюды. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2001. -Вып. 4. - С. 63 - 64.

169. Вейсман И.З. Ленинградский текст Сергея Довлатова: Диссертация. канд. филолог, наук: 10.01.01. Саратов, 2005. - 211 с.

170. Веллер М. Ножик Сережи Довлатова // В сб.: Веллер М. Ножик Сережи Довлатова. СПб.: Пароль, 2004. - С. 275 - 382.

171. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М.: Наука, 1999. - 704 с.

172. Виролайнен М.Н. Культурный герой Нового времени // Легенды и мифы о Пушкине: Сборник статей / Под ред. М.Н. Виролайнен. СПб.: Академический проект, 1999. - С. 320 - 349.

173. Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. М.: Жизнь и мысль, 2004. - 400 с.

174. Вл. Войнович о Сергее Довлатове // Бестселлер = Bestseller. -1993. -№ 1.-С.5-7.

175. Власова Ю.Е. Жанровое своеобразие рассказов С. Довлатова: Автореферат диссертации . канд. филолог, наук. Москва, 2001. -24 с.

176. Власова Ю.Е. Исследование творчества Сергея Довлатова. М.: Спутник+, 2001.-28 с.

177. В.Л. Сергей Довлатов выбрал лучшее для нас // Коме, правда. -2002. 28 марта (№ 55). - С. 28.

178. Вознесенская О.А. Проза Сергея Довлатова: Проблемы поэтики: Диссертация . канд. филолог, наук: 10.01.01. -М., 2000. 164 с.

179. Вознесенская О. Сергей Довлатов: истоки новейшей русской литературы // Литература. 1999. - № 42. - С. 11.

180. Волошина В. Другая жизнь Сергея Довлатова // Московские новости. 1993. - 31 октября (№ 44) - С. 1 - 5.

181. Вольтская Т. «Шаг в сторону от собственного тела» // Знамя. -1998.-№2.-С. 227-228.

182. Вольф С. Довлатову // Звезда. 1994. - № 3. - С. 128 - 130.

183. Вольф С. Чем я обязан Довлатову // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 312 - 322.

184. Воронцова-Маралина А.А. Поэтика цикла Сергея Довлатова: «Смысловые рифмы» (деталь, персонаж, мотив, сюжет) и их функции // Книга памяти A.M. Зверева. М.: Изд-во РГТУ, 2006. - С. 331 - 345.

185. Выгон Н.С. Проза Сергея Довлатова. К вопросу об эволюции героя в русской прозе XX века // Научные труды Моск. пед. гос. ун-та им. В.И. Ленина. Сер.: Гуманитарные науки. - М.: МШ У, 1994. - Ч. 1. - С. 14 - 20.

186. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М.: Наука; Восточная литература, 1994. - 304 с.

187. Гениальные мелочи: О любви, о вечном, о насущном. К 15-летию со дня смерти С. Довлатова // Аргументы и факты. 2005. - № 34. - С. 18.

188. Генис А. А. Довлатов и окрестности: Филологический роман. М.: Вагриус, 1999.-301 с.

189. Генис А. Лук и капуста: парадигмы современной культуры // Знамя. 1994.-№ 8. -С. 188-200.

190. Генис А. Миф о Довлатове // Общая газета. 1994. - 15 - 21 июля (№28).-С. 11.

191. Генис А. Молоко, конечно, скисло, но. / Беседу вела Вольт-ская Т. // Лит. газета. 1998. - 10 июня (№ 23). - С. 10.

192. Генис А. Первый юбилей Довлатова // Звезда. 1994. - № 3. -С. 165- 167.

193. Генис А. Петербургские школьники о Сергее Довлатове // Звезда. -1998. -№ 5. С. 217-221.

194. Генис А. Пушкин // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 323 - 340.

195. Генис А. Сад камней // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 83 - 89.

196. Глушкова А. Проблема сущности творчества (ремесла) в повести Довлатова «Ремесло» // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы юбилейной конференции, посвященной 100-летию

197. Томского гос. пед. ун-та и 70-летию филол. ф-та Томского гос. пед. ун-та 2-3 ноября 2002. Томск: ТГПУ, 2001. - С. 105 - 112.

198. Глэд Джон. Следующая станция «Довлатовская» / Беседу вел Толстой И. // Русская мысль. - 2000. - № 4332. - С. 19.

199. Горышин Г. Мы кое-что помним. // Аврора. 1998. - № 3. -С. 20-23.

200. Горячева М.О. Пушкинский и чеховский миф в малой прессе 1880-х начала 1900-х годов // Чеховиана: Чехов и Пушкин. - М.: Наука, 1998.-С. 272-281.

201. Гофман М. Невеста и жена Пушкина // Пушкин А.С. Письма жене. М.: Захаров, 2005. - С. 5 - 101.

202. Григорьев А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина // Григорьев А. Литературная критика. М.: Художественная литература, 1967.-С. 157-239.

203. Григорьева Е, «Сереже было виднее.» // Биография. 2006. -№ 9. - С. 111-120.

204. Гроссман Л. Искусство анекдота у Пушкина // Гроссман Л. Собрание сочинений: В 4 т. М.: «Современные проблемы» Н.А.Столяр, 1928. -Т. 1. Этюды о Пушкине. - С. 45 - 79.

205. Губин В. Наедине со светом // Довлатов С. Последняя книга. -СПб.: Азбука-классика, 2001. С. 341 - 353.2Ю.Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Художественная литература, 1957. - 414 с.

206. Давтян Л. Похожим быть хочется только на Чехова: О кн. И. Сухих // Культура. 1998. - 11 - 17 июня (№ 21). - С. 10.

207. Дарвин М.Н., Тюпа В.И. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания. Новосибирск: Наука, 2001. -293 с.

208. Дворцова Н.П. Миф о Пушкине в творчестве Пришвина // Филологические науки. 2000. - № 1. - С. 24 - 30.

209. Дебрецени П. Блудная дочь. Подход Пушкина к прозе / Пер. с англ. СПб.: Академический проект, 1996. - 398 с.

210. Довлатова Е. «Сергей не писал этой книги.» // Московские новости. 2002. - 17 - 23 сентября (№ 36). - С. 15.

211. Довлатова Е. Екатерина Довлатова: «Он мечтал о домике, шортах и своем огороде»: Беседа с дочерью писателя С. Довлатова / Записала Н. Ива-нова-Гладилыцикова // Лит. газета. 1995. - 16 августа (№ 33). - С. 6.

212. Долматовский Е. От соцреализма до псевдолитературы // Лит. газета. 1993. - 28 июля (№ 30). - С. 4.

213. Дочева К.Г. Идентификация личности героя в творчестве Сергея Довлатова: Диссертация . канд. филолог, наук: 10.01.01. Орел, 2004. -197 с.

214. Дробова Н.П. Биографические предания о русских писателях XVIII в. как историко-литературное явление // Проблемы историзма в русской литературе: XVIII в. Сб. 13. Л.: ЛГУ, 1981. - С. 275 - 283.

215. Дружников Ю.И. Венки и бюсты на каждом абзаце: О кризисе пушкинистики в России // Кн. обозрение. 1999. - 16 марта (№ 11). - С. 23 -25.

216. Дружников Ю.И. Миф, который всегда с нами: Диалог с критиком

217. B. Свирским // Дружников Ю.И. Собрание сочинений: В 6 т. Балтимор: Via PRESS, 1998. - Т. 6. - С. 278 - 286.

218. Дружников Ю.И. Пушкин, Сталин и другие поэты // Дружников Ю.И. Собрание сочинений: В 6 т. Балтимор: Via PRESS, 1998. - Т. 4.1. C. 112-136.

219. Дьякова Е. Смотритель фасадов: ( О творчестве Довлатова) // Новая ежедневная газета. 1994. - 11 мая (№ 85). - С. 8.

220. Евлахов А. Десять лет без Довлатова // Паспорт экспресс. 2000. -№ 9. - С. 3.

221. Елисеев Н. Довлатов и Слуцкий // С. Довлатов. Последняя книга. -СПб.: Азбука-классика, 2001. С. 474 - 480.

222. Елисеев Н. Другие истории // Новый мир. 1996. - № 11. С. 232-235.

223. Елисеев Н. Человеческий голос // Новый мир. 1994. - № 11.-С. 212-225.

224. Ермилов В.В. Наш Пушкин. М.: Гослитиздат, 1949. - 96 с.

225. Ефимов И. «Такого Довлатова мы не знали» // Московские новости. 2002. -17-23 сентября (№ 36). - С. 15.

226. Ефимов И. Сергей Довлатов как зеркало Александра Гениса // Звезда.-2000.-№ 1.-С. 214-219.

227. Ефимов И. Сергей Довлатов как зеркало российского абсурда // Дружба народов. 2000. - № 2. - С. 200 - 206.

228. Жарко В. Зона: внутри или снаружи // Литература. 1996. -№48.-С. 15.

229. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994.-428 с.

230. Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 288 с.235.3агидуллина М.В. Пушкинский миф в конце XX века. Челябинск: Изд-во Челябинского гос. ун-та, 2001. - 329 с.

231. Зайнульдинов А.А., Руне-Севилея Крусате М. Роль оценочной семантики в формировании иронического контекста С. Довлатова. СПб.: Русское художественное слово, 1996. - С. 89 - 91.

232. Зайцев К. Борьба за Пушкина // Пушкин в эмиграции. 1937. М.: Прогресс-Традиция, 1999. - С. 535 - 539.

233. Захаров И. «Я знаю, что нарушаю закон» // Московские новости. -2002. 17 - 23 сентября (№ 36). - С. 6.

234. Зверев А. Записки случайного постояльца // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 354 - 375.

235. Зверев А. Смеющийся век // Вопросы литературы. 2000. - № 4. -С. 3-36.241.3ернова Р. Дачные соседи: Воспоминания о Сергее Довлатове // Русская мысль. 1997.-№4179.-С. 10; №4180.-С. 10.

236. Зона. Записки влюбленного надзирателя. Армейские письма Сергея Довлатова // Арт. Сыктывкар. 1999. - № 1. - С. 142- 166.

237. Зубарева Е.Ю. Новые тенденции в преподавании русской литературы второй половины XX века в странах СНГ // Вестник Моск. ун-та. Филология. 2004.-№ 2. - С. 168-171.

238. Иваницкая Е., Быков Д. Писали, не гуляли. Эпистолярный роман одного эпистолярного романа. // Дружба народов. 2001. - № 4. - С. 200 -206.

239. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянская мифология // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», Олимп, 1997. - Т. 2. - С. 452 - 453.

240. Иванова Н. Коварство жанра // Лит. газета 1998. - 3 июня (№22).-С. 10.

241. Иванова Н. Разгадке жизни равносилен // Московские новости.1996. 14 - 21 января (№ 2). - С. 37.

242. Иванова Н. Чужие письма читать рекомендуется // Знамя. 2001. -№5.-С. 214.

243. Иванова С. Нелишний человек // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 90-93.

244. Из англо-американских газет // Звезда. 1994. - № 3. - С. 200206.

245. Ильичев А.В. «Когда за городом, задумчив, я брожу» // Временник Пушкинской комиссии: Сб-к науч. тр. Вып. 21. - Л.: Наука, 1987. - С. 98 -104.

246. Имихелова С.С. «Зона» С. Довлатова и «Конармия» И. Бабеля: К проблеме романтического мышления в литературе XX века // Вести Бурятского ун-та. Сер. 6. Философия. - Улан-Удэ, 1999. - Вып. 3. - С. 88 - 94.

247. Искандер Ф. Рассказы Сергея Довлатова // Довлатов С. Рассказы. -М.: Renaissance, 1991. С. 333-334.

248. Кавторин В. Эмиграция как лаборатория наших проблем // Нева. -2000.-№ 12.-С. 201 -218.

249. Казарина Т.В. Сергей Довлатов: писатель и реальность // Современная отечественная проза: Учеб. пособие Самара: Самар. гуманит. акад., 2004.-С. 217-234.

250. Как молоды мы были // Семья и школа. 1994. - № 6. - С. 33.

251. Каледин С. Встреча с Сергеем Довлатовым, невстреча с Сергеем Довлатовым, собачье сердце // Звезда. 1994. - № 3. - С. 168-170.

252. Каледин С. Памяти Довлатова // Московские новости. 1994. -20 - 27 февраля (№ 8). - С. 3

253. Камянов В. Свободен от постоя. О прозе С. Довлатова // Новый мир. 1992. - № 2. - С. 242 - 244.

254. Карабчиевский Ю. Памяти Сергея Довлатова // Лит. газета. -1990. 29 августа (№ 35). - С. 7.

255. Каргашин И.А. Освобожденное слово: (Поэтика прозы Сергея Довлатова) // Литература «третьей волны»: Сб-к науч. статей. Самара: Изд-воСГУ, 1997.- С. 267-280.

256. Карпов А. По течению. Читая повести Э. Лимонова «У нас была великая эпоха» и С. Довлатова «Филиал» // Лит. газета. 1989. - 20 декабря (№51).-С. 4.

257. Карпов А. Свой среди своих // Рус. словесность. 1996. - № 2. -С. 41-45.

258. Карпов А. Сергей Довлатов, или высокое искусство анекдота // Лит. учеба. 2003. - № 6. - С. 131 - 141.

259. Каспэ И. Кривое антизеркало: «Советский» и «постсоветский» анекдот» Проблемы жанровой трансформации // Новое литературное обозрение. 2000. - № 43. - С. 327 - 334.

260. Кибальник С. Истоки поклонения // Слово. 1990. - № 6. -С. 2-5.

261. Князев С. «Такое ощущение, будто он продолжает писать.» // Новый журнал. 1997. - № 1. - С. 206 - 207.

262. Кобринский А.А. «Я участвую в сумрачной жизни» // Глагол. -1991.-№4.-С. 5-17.

263. Кожевникова Н.А. Звуковая организация текста в произведениях А.С. Пушкина // Проблемы структурной лингвистики 1985 1987. - М.: Наука, 1989.-С. 287-324.

264. Козлов А.С. Миф // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: Интелвак, 2001. - С. 559 - 560.

265. Козлов А.С. Мифологическая критика // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: Интелвак, 2001. -С. 562-565.

266. Коробова Э. Мой сосед Довлатов // Петрополь. 2000. - № 9. -С. 184-204.

267. Корягин В. Довлатов в ВОХРе // Откровение. 1996. - № 3. -С. 263-276.

268. Косарева Т.А. «Вечный спутник российского литератора.» Алкогольная тема в произведениях С. Довлатова // Мотив вина в литературе: Сб-к науч. тр. Тверь: Лилия Принт, 2002. - С. 109 - 116.

269. Кошелев В.А. Исторические функции биографического анекдота (Пушкин и Батюшков) // Жанры словесного текста. Анекдот / Сост. А.Ф. Белоусов. Таллин: Б.и., 1989. - С. 36 - 45.

270. Кошелев В.А. Пушкин без ретуши // Звезда. 1999. - № 6. -С. 135-141.

271. Кривулин В. Поэзия и анекдот // Звезда. 1994. - № 3. -С. 122- 123.

272. Кронгауз М.А. Советский антисоветский юмор // Моск. лингв, журнал. 1996. - № 2. - С. 227 - 239.

273. Кротов М. Мир как воля и представление: (Рецензия на «Представление» и другие рассказы) // Континент. 1987. - № 53. - С. 407 - 410.

274. Крыщук Н. Василий Шукшин и Сергей Довлатов // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 508 - 513.

275. Кузнецов И. «Звезда» Довлатова // Лит. газета. 1994. - 15 июня (№ 24). - С. 4.

276. Кузьмина Н.А. Интертекст и интертекстуальность: к определению понятий // Текст как объект многоаспектного исследования: Сб-к статей научно-методического семинара «Textus». Вып. 3. - Ч. 1. - СПб.; Ставрополь, 1998.-С. 27-35.

277. Куллэ В. Бессмертный вариант простого человека // Довлатов С. Последняя книга. СПб: Азбука-классика, 2001. - С. 481 - 491.

278. Курганов Е. Анекдот как жанр. СПб.: Академический проект, 1997.- 123 с.

279. Курганов Е. Анекдот Символ - Миф: Этюды по теории литературы. - СПб: Изд-во журнала «Звезда», 2002. - 128 с.

280. Курганов Е. Похвальное слово анекдоту. СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2001.-288 с.

281. Курганов Е. Сергей Довлатов и линия анекдота в русской прозе // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 492 - 507.

282. Курганов Е. «У нас была и есть устная литература.» // Русский литературный анекдот. М.: Материк, 2003. - С. 6 - 8.

283. Курицын В. Вести из филиала, или Дурацкая рецензия на прозу Сергея Довлатова // Лит. обозрение. 1990. - № 12. - С. 41 - 42.

284. Ланин Б.А. Проза русской эмиграции: (Третья волна): Пособие для преподавателей литературы. М.: Новая школа, 1997. - 208 с.

285. Лебедев А. Сергей Довлатов: Классический профиль // Русская мысль. 1996. - № 4130. - С. 13.

286. Левкович Я.Л. «Table-talk» Пушкина // Русская литература. -1987.-№ 1.-С. 70-77.

287. Леденев А.В. Идеи времени и движение художественных форм в славянских литературах // Вестник Моск. ун-та. Филология 8. - 2004. -№4.-С. 167-172.

288. Лейдерман Н., Липовицкий М. Жизнь после смерти, или новые сведения о реализме // Новый мир. 1993. - № 7. - С. 233 - 252.

289. Липневич В. Человек одинокий // Новый мир. 1995. - № 4. -С. 283.

290. Липовецкий М. Абсурдный взгляд на литпроцесс // Лит. газета. -1995. 16 августа (№ 33). - С. 4.

291. Липовецкий М. Изживание смерти: Специфика русского постмодернизма // Знамя. 1995. - № 8. - С. 194 - 205.

292. Липовецкий М. И разбитое зеркало // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 514 - 524.

293. Липовецкий М. Конец века лирики // Знамя. 1996. - № 10. -С. 206-216.

294. Липовецкий М. Критика как прием // Новое лит. обозрение. -2000.-№44.-С.351 -358.

295. Липовецкий М. Совок-блюз: 60-десятники сегодня // Знамя. -1991.-№9.-С. 226-237.

296. Липовецкий М. «Учитесь, твари, как жить» (паранойя, зона и литературный контекст) // Знамя. 1997. - № 5. - С. 199 - 212.

297. Лихачев Д.С. Николай Павлович Анциферов // Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Быль и миф Петербурга: Приложение к репринтному воспроизведению изданий 1922 1924 г.г. - М.: Книга, 1991.-С. 3-4.

298. Лихачев Д.С. Текстология (на материале русской литературы X -XVIII веков).- СПб.: Алстейя, 2001. 758 с.

299. Лобанова 3. Пивной ларек как памятник Сергею Довлатову // Коме, правда. 1998. - 24 апреля (№ 77). - С. 7.

300. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Изд-во политической литературы, 1991. - С. 21 - 186.

301. О.Лосев Л. Довлатов и окрестности // Знамя. 1999. - № 11. -С. 222-223.

302. Лосев Л. Русский писатель Сергей Довлатов // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 380 - 388.

303. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988. - 352 с.

304. Лотман Ю.М. Пушкин: Биография писателя; Статьи и заметки 1960 1990; Евгений Онегин: Комментарий. - СПб.: Искусство-СПб., 1995. -845 с.

305. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3 т. Таллин: Александра, 1992. - Т. 1. -479 с.

306. Лужановский А.В. Выделение жанра рассказа в русской литературе. Вильнюс: ВГУ, 1988. - 128 с.

307. Лужановский А.В. Рассказ в русской литературе 1820 1850-х годов: становление жанра. - Иваново: ИГУ, 1996. - 222 с.

308. Львова В. Как поссорились писатель Довлатов с издателем Ефимовым // Коме, правда. 2001. - 17 февраля (№ 30). - С. 10.

309. Любовный быт пушкинской эпохи. М.: Современник, 1999.334 с.

310. Макогоненко Г.П. Гоголь и Пушкин. Л.: Советский писатель, 1985.-352 с.

311. Макогоненко Г.П. Творчество А.С. Пушкина в 1830-е годы (1830 -1836). Л.: Художественная литература, 1982. - 464 с.

312. Малыгина Н.М. «Тюремная повесть» Сергея Довлатова // Русская словесность. 1996. - № 5. - С. 57 - 63.

313. Мамаева О. Мемуары Екатерины II и «дворцовые анекдоты»: эстетика образа // STUDIA SLAVICA: Сб-к науч. тр. молодых филологов. Таллинн: Таллиннский ун-т, 2007. - Вып. VII. - С. 31 - 41.

314. Манн Ю.В. В поисках живой души: «Мертвые души». Писатель -критика читатель. - М.: Книга, 1984. - 351 с.

315. Мануйлов В.А. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: Комментарий. Л.: Просвещение, 1975. - 280 с.

316. Манукова С.Н. «Трудна дорога от правды к истине»: О структуре текста в «Компромиссе» Сергея Довлатова // Социально-гуманитарные науки: Вестник Ставропольского гос. пед. ун-та. Ставрополь: Изд-во СГПУ, 1997.-Вып. 10.-С. 48-56.

317. Марченко А. .Обратится в печальное. // Лит. газета. 1990. - 16 мая (№20).-С. 4.

318. Матвеева И. Культурный и образный мир языка писателя (на материале произведений Сергея Довлатова): Автореферат дис. . канд. филолог, наук.-Орел, 2004.-18 с.

319. Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2003 .-118с.

320. Мейлах Б.С. Пушкин и его эпоха. М.: Гослитиздат, 1958. - 698 с.

321. Мейлах Б.С. Художественное мышление как творческий процесс. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 250 с.

322. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990.-280 с.

323. Мелетинский Е.М. Миф // Мифология: Большой энциклопедический словарь. 4-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. -С. 653-658.

324. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2001.170 с.

325. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 408 с.

326. Мелехов Е. Побег из лагеря за океан // Коме, правда. 2003. - 10 июля (№ 123).-С. 14.

327. Меттер И. Вступ. статья. / Довлатов С. «Я рад, что мы с Вами дожили до странных времен.»: Восемь последних писем Сергея Довлатова // Юность. 1993. - № 5. - С. 71.

328. Мечик Бланк К. О названиях довлатовских книжек // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». - СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. -С. 285-290.

329. Мечик Д. С сыном наедине // Независимая газета. 1992. - 4 ноября (№ 213). -С. 5.

330. Мильчин А. Довлатов и его герой: Письма и рассказы прототипа // Нева. 2003. - № 12. - С. 251 -256.

331. Мирошкин А. Архив в автоответчике (О кн. «О Довлатове») // Кн. обозрение. 2001. - 29 октября (№ 44). - С. 19.

332. Митаев А. Там некогда бывал и я, но вреден Север для меня // Литературная Россия. 2005. - 7 октября (№ 40). - С. 13.

333. Михайличенко Б. Вполне неторжественно: (К 60-летию со дня рождения писателя С. Довлатова) // Московские новости. 2001. - 4 - 10 сентября (№ 36). -С. 18.

334. Мицуеси Нумано. Мои встречи (и невстречи) с Сергеем Донатовичем. Японская довлатовиана // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». -СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. С. 224 - 231.

335. Мориц Ю. Сергей Довлатов. Рассказы из книги «Чемодан»: Предисловие. // Октябрь. 1989. - № 7. - С. 118 - 119.

336. Мория Аи. Россия встречается с Америкой // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. -С. 232-236.

337. Морозова Т. «Я бы его повесил», или Приложение к «Чемодану» // Лит. газета. 1994. - 31 августа (№ 35). - С. 4.

338. Мотыгина Х.Ю. С. Довлатов: Творческая индивидуальность, эволюция поэтики: Диссертация . канд. филолог, наук: 10.01.01. Астрахань, 2001.- 175 с.

339. Мошинская Р.П. Пушкин и исторический анекдот Шамфора // Жанры словесного текста. Анекдот / Сост. А.Ф. Белоусов. Таллин: Б.и., 1989.-С. 47-52.

340. Мулярчик А. До свидания, мальчики! // Москва. 1994. - № 5. -С. 151-153.

341. Мышалова Д.В. Очерки по литературе русского зарубежья. Новосибирск: Наука; Сиб. изд-во РАН, 1995. - 224 с.

342. Найман А. Персонажи в поисках автора // Звезда. 1994. - № 3. -С. 127-128.

343. Немзер А. Поминальные беседы: О творчестве С. Довлатова // Сегодня. 1994. - 21 мая (№ 94). - С. 12.

344. Неминущий А.Н. Поэтика и семантика «вербального зияния» в прозе С. Довлатова // Славянский мир и литература. Калининград, 2003. -С. 111-120.

345. Непомнящий В. Предполагаем жить: Пушкин. Россия. «Высшие ценности» // Лит. газета. 1990. - 5 сентября (№ 36) - С. 4; 12 сентября (№37).-С. 6.

346. Непомнящий В. Пушкин. Русская картина мира. Серия «Пушкин в XX веке». - Вып. VI. - М.: Наследие, 1999. - 544 с.

347. Непомнящий В. Феномен Пушкина в свете очевидностей // Новый мир. 1998. - № 6. - С. 190 - 215.

348. Неруш В., Павлов М. Шепотом из-за угла // Коме, правда. 1982. -15 октября (№ 237). - С. 4.

349. Нехорошее М. Веллер и Довлатов: Битва героев и призраков // Нева. 1996.-№ 8.-С. 183-191.

350. Нечаев В. Довлатов и литературная ситуация в Питере конца 60-х и в 70-е годы // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. - С. 150 - 157.

351. Никанорова Е.К. Исторический анекдот в русской литературе XVIII века. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. - 466 с.

352. Николаева Т.М. «Московский текст» в переписке Пушкина // Лот-мановский сборник / Составитель Е.В. Пермяков. М.: Изд-во РГГУ; ИЦ-Гарант, 1997. - Т. 2. - С. 577 - 590.

353. Николюкин А.Н. Анекдот // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М.: Интелвак, 2001. - С. 34 - 35.

354. Новиков В. Астроумие // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 540 - 544.

355. Новиков В.И. Филологический роман: Старый новый жанр на исходе столетия // Новый мир. 1999. - № 10. - С. 193 - 205.

356. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1973.104 с.

357. Одинцов В.В. Стилистика текста. М.: КомКнига, 2006. - 264 с.

358. Озмитель Е.К. О сатире и юморе: Пособие для учителей. Л.: Просвещение, 1973. - 67 с.

359. Оксеншерна Н. Первые «Довлатовские чтения» // Русская мысль. -1998.-№4244.-С. 12.

360. Ольшанский Д. Кто виноват в шестьдесят? ( К 60-летию писателя С. Довлатова) // Независимая газета 2001. - 4 сентября (№ 163). - С. 7.

361. Павловский А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья // Русская литература. 1993. - № 3. - С. 30 - 53.

362. Пальчикова А.В. Типы повествования и повествователь в произведении С. Довлатова «Зона. Заповедник. Надзиратель» // Филологические этюды. Саратов, 2003. - Вып. 6. - С. 306 - 316.

363. Памяти Сергея Довлатова // Петрополь. 1994. - № 5. - С. 7 - 9.

364. Панченко A.M. Русский поэт, или Мирская святость как религиозно-культурная проблема // Панченко A.M. О русской истории и культуре. -СПб.: Азбука, 2000. С. 303 - 318.

365. Паперный 3. Зерно и растение: (О записных книжках Чехова) // Вопросы литературы. 1974. - № 9. - С. 135 - 159.

366. Парамонов Б. После филиала // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 134-138.

367. Парамонов Б. Пушкин наше ничто // Звезда. - 1999. - № 6. -С. 202-207.

368. Парамонов Б. Солженицын и Довлатов // О Довлатове: Статьи. Рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. -С. 125- 134.

369. Пекуровская А. Довлатов (плюс минус) миф. Исповедь // Грани. - 1999.-№ 192.-С. 52-93.

370. Пекуровская А. Когда случилось петь С. Д. и мне. Довлатов глазами первой жены. СПб.: Simposio, 2001. - 432 с.

371. Перемышлев Е. Рецензия на: Довлатов С. Записные книжки. // Октябрь.- 1993.-№9.-С. 178- 180.

372. Переходюк О.В. Язык современного русского анекдота // Русская речь. 1997. - № 5. - С. 124 - 127.

373. Петренко А.Ф. Знаковая «оболочка» персонажа в повести С. Довлатова «Компромисс» // Вестник Пятигорского гос. лингв, ун-та. Пятигорск: Изд-во ПГЛИ, 2003. - № 4. - С. 52 - 54.

374. Петрунина Н.Н. Проза Пушкина: Пути эволюции. JL: Наука, 1987.-336 с.

375. Писарев Д.И. Пушкин и Белинский // Писарев Д.И. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Художественная литература, 1956. - Т. 3. - С. 306 - 417.

376. Писатели мира о Сергее Довлатове // Звезда. 1994. - № 3. -С. 121-173.

377. Плахова Е. С классиком на «ты» // Московская правда. 2005. -24 августа (№ 26). - С. 6.

378. Попов В. Две любви: Аксенов и Довлатов // Всемирное слово. 1995.-№9.-С. 23-24.

379. Попов В. Кровь единственные чернила // Звезда. -1994. - № 3. -С. 141-143.

380. Попов В. Писатель и его герой // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатов-ские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. - С. 123 - 126.

381. Попов В. Победа неудачника Довлатова // Лит. газета. 1997. -№43.-С. 12.

382. Последний год жизни Пушкина / Сост., вступ. очерки и примеч.

383. B.В. Кунина. М.: Правда, 1990. - 704 с.

384. П.С.П. Актеры, дяди, экзистенциалисты // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука - классика, 2001. - С. 594.

385. Прокофьева В.Ю. Русский поэтический локус в его лексическом представлении (На материале поэзии «серебряного века»). СПб: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2004. - С. 154.

386. Пруссакова И. Вокруг да около Довлатова // Нева. 1995. - № 1.1. C. 194-198.

387. Пруссакова И. Рецензия на книгу С. Довлатова «Чемодан». // Нева.-1992.-№2.-С. 263.

388. Пушкин и современная культура. М.: Наука, 1996. - 328 с.

389. Радзишевский В. Триумф без трагедии: Три дня на дружеской ноге с Сергеем Довлатовым // Лит. газета 1998. - 13 мая (№ 18 - 19). - С. 9.

390. Ранчин А. Как сшиты «Шоферские перчатки» // Литература. -2002.-№ 10.-С. 14-15.

391. Рассовская Л.П. Изображение человека в художественных произведениях Пушкина и Гоголя: Диалоги и дискуссии. Самара: Изд-во СГУ, 2004. - 199 с.

392. Рассовская Л.П. Проблемы интерпретации Пушкина в средней школе // Проблемы изучения литературного процесса XIX XX веков. - Самара: Изд-во СГУ, 2000. - С. 222 - 231.

393. Рейн Е. Возразить нечего // Московские новости. 1996. - 8 -15 сентября (№ 36). - С. 24.

394. Рейн Е. Мне не хватает Довлатова // Огонек. 1995. - № 35.1. С. 69.

395. Рейн Е. Несколько слов вдогонку // Звезда. 1994. - № 3. -С. 123 -126.

396. Рейн Е. Что отдал твое: О Сергее Довлатове // Столица. - 1993. -№32 (142).-С. 59-61.

397. Рейснер Ю. Улыбка разума: ( О выходе в свет книги С. Довлатова «Записные книжки») // Московская правда. 2002. - 22 января (№ 12). - С.5.

398. Ремизова М. Компромисс с абсурдом // Независимая газета. -1994. 2 июля (№ 123). - С. 7.

399. Рогов О. Фотография на картоне // Волга. 1993. - № 1. -С. 155- 158.

400. Розенберг Карен. О компромиссе и коррупции // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 578 - 581.

401. Ронкин В. Аналитичность идиостиля Сергея Довлатова // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. -С. 291 -303.

402. Рохлин Б. Кто отражается в зеркале // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 407 - 412.

403. Рохлин Б. Памяти Сергея Довлатова // Звезда. 1994. - № 3. -С. 132- 133.

404. Рощин М. Алмазы есть. Алмазы навсегда: (О кн. Е. Рейна «Мне скучно без Довлатова») // Лит. газета 1997. - 3 сентября (№ 36). - С. 11.

405. Руднев В.П. Анекдот // Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997.-С. 27-29.

406. Руднев В.П. Миф // Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997.-С. 169-171.

407. Рудницкая А. «Я знал, что нарушаю закон»: Интервью с И. Захаровым и И. Ефимовым) // Московские новости. 2002. - 17 - 23 сентября (№36).-С. 15.

408. Рута Сюзанна. Россия без слез // Довлатов С. Последняя книга. -СПб.: Азбука-классика, 2001. С. 595 - 597.

409. Рыбин В., Марков Б. Развенчание кумира // Литературная Россия. -2005. 11 ноября (№ 45). - С. 6 - 7.

410. Рымарь Н.Т. Ирония и мимезис: К проблеме художественного языка XX века // Межвузовский сб-к науч. ст. Самара, 2004. - С. 4 - 17.

411. Сабило И. Приговор: Заметки писателя. СПб.: Изд-во писателей «Дума», 1997.-С. 55- 105.

412. Сабило И. Человек, которого не было: Заметки о С. Довлатове // Аврора. 1996. -№ 11 - 12. - С. 55 - 93.

413. Савицкий С. Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы). М.: Новое лит. обозрение, 2002. - 224 с.

414. Сакун Е.А. Каламбур в языке С. Довлатова // Филология журналистика - 97. - Красноярск, 1998. - Вып. 3. - С. 62 - 63.

415. Сальмон Л. Наименее советский город России: хронотоп довлатовских рассказов // Звезда. 2000. - № 8. - С. 151 - 155.

416. Сальмон Л. Необычное в обыденном // Вести Московского ун-та. -Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. М.: Изд-во МГУ, 1999,-№4.-С. 59-75.

417. Сапожникова Г. Довлатовский «шизофреник» стал бароном фон Бушем // Коме, правда. 1998. - 24 ноября (№ 220). - С. 4.

418. Сарнов В. «Театр абсурда» Сергея Довлатова // Довлатов С. Избранное. СПб.: Азбука-классика, 2004. - С. 5 - 38.

419. Сафронова JI.B. Актуализация бессознательного (комплекс Нарцисса в образе автора героя С. Довлатова) // Литература и общественное сознание. Варианты интерпретации худ. текста. - Бийск, 2002. - Вып. 7. -Ч. 1.-С. 172- 176.

420. Свирский В.Д. Дружников Ю.И. // Русские писатели 20 века: Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев. М.: Большая Российская энциклопедия; Рандеву. - A.M., 2000. - 808 с.

421. Седов К.Ф. Современный народный анекдот как речевой жанр // Седов К.Ф. Основы психолингвистики в анекдотах. М.: Лабиринт, 1998. -С. 3-17.

422. Селиванова С. Пушкиноведение без. Пушкина // Лит. газета. -1980. 12 ноября (№ 46). - С. 6.

423. Семененко А.Л. Пейпс как зеркало советской действительности, или О методе Сергея Довлатова // Русская филология. 1999. - № 10. -С. 137- 142.

424. Сергеева Г.П. Циклы и цикличность в музейной экспозиции // Михайловская пушкиниана. Пушкинские Горы; М.: ООО «Инфоконсалтинг», 2002.- 132 с.

425. Сергей Довлатов известный русский писатель: Сообщение о смерти // Лит. газета - 1990. - 29 августа (№ 35). - С. 2.

426. Серман И.З. Гражданин двух миров // Звезда. 1994. - № 3. -С. 187- 192.

427. Серман И.З. Михаил Лермонтов: Жизнь в литературе: 1836 -1841. М.: РГТУ, 2003. - 278 с.

428. Серман И.З. Театр Сергея Довлатова // Грани. 1985. - № 136. -С. 138- 162.

429. Сидоров Е. Герой и время // Вопросы литературы. 1977. -№ 11.-С. 71-79.

430. Сидяков JI.C. Творчество «болдинской осени» в художественной эволюции Пушкина рубежа 1830-х годов // Болдинские чтения. Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1981.-С. 12-21.

431. Сидяков JI.C. Художественная проза А.С. Пушкина. Рига: ЛГУ, 1973.-219 с.

432. Сильман Т. Подтекст это глубина текста // Вопросы литературы.-1969,-№ 1.-С. 89- 102.

433. Синявский А.Д. Анекдот в анекдоте // Синявский А.Д. Литературный процесс в России. М.: Изд-во РГТУ, 2003. - С. 232 - 243.

434. Синявский А.Д. Что такое социалистический реализм // Синявский А.Д. Литературный процесс в России. М.: Изд-во РГТУ, 2003. -С. 139- 175.

435. Скарлыгина Е.Ю. Неподцензурная культура 1960 1980-х годов и «третья волна» русской эмиграции: Учебное пособие для студентов. - М.: Изд-во МГУ, 2002. - 92 с.

436. Сквозников В.Д. Пушкин. Историческая мысль поэта. М.: Наследие, 1998.-232 с.

437. Скульская Е. Большой человек в маленьком городе // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 413 - 422.

438. Скульская Е. Перекрестная рифма: (Письма Сергея Довлатова) // Звезда. 1994. - № 3. - С. 144 - 153.

439. Скульская Е. Что будет после смерти?: Неизвестный Довлатов // Московский комсомолец. 1992. - 9 июля. - С. 4.

440. Слоним Е. «Приличный двубортный костюм»: Урок по рассказу С. Довлатова // Литература. 2000. - № 23. - С. 4.

441. Смирнов И. Довлатов в поисках роли // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 423 - 430.

442. Смирнов И. Довлатов как рассказчик // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довла-товские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. - С. 197 - 200.

443. Смирнов И. Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака. СПб.: СПбГУ, 1995.- 189 с.

444. Смирнов И. Творчество до творчества // Звезда. 1994. - № 3. -С. 121-122.

445. Смирнов Охтин И. Сергей Довлатов - петербуржец // Звезда. -1994.-№3.-С. 134- 137.

446. Смолицкая О.В. «Анекдоты о французах»: К проблеме систематизации и структурно-типологического изучения анекдота // Новое лит. обозрение. 1996. - № 22. - С. 368 - 392.

447. Современное русское зарубежье. М.: Олимп; Изд-во ACT, 1998. - 528 с.

448. Соколов В.Д. Рядом с Пушкиным. Портреты кистью и пером. М.: Тверская, 13, 1998.-Ч. 1.-608 с.

449. Соколов В.Д. Рядом с Пушкиным. Портреты кистью и пером. -М.: Тверская, 13, 1998. Ч. 2. - 592 с.

450. Соловьев В. Как створки раковины: Последняя книга Сергея Довлатова: (О литературном наследии писателя-эмигранта С. Довлатова, в том числе о его книге личных записей нью-йоркского издательства «Слово») // Московский комсомолец. -1991.-1 мая. С. 4.

451. Соловьев В., Клепикова Е. Довлатов вверх ногами: Трагедия веселого человека. М.: Совершенно секретно, 2001. - 189 с.

452. Соловьев В. Соло на автоответчике // О Довлатове: Статьи, рецензии, воспоминания. Нью-Йорк; Тверь: Другие Берега, 2001. - С. 201 - 213.

453. Соснора В. Сергей // Звезда. 1994. - № 3. - С. 137.- 138.

454. Сухих И. Голос. О ремесле писателя Д. // Звезда. 1994. - №3. -С. 180-187.

455. Сухих И. Довлатов и Ерофеев: соседи по алфавиту // Довлатов С. Последняя книга: Рассказы, статьи. СПб.: Азбука-классика, 2001. -С. 545-552.

456. Сухих И. Зона: два ада и чужие голоса // Нева. 1996. - № 9. -С. 196-210.

457. Сухих И. Сергей Довлатов: время, место, судьба. СПб.: Культ-информ-пресс, 1996. - 384 с.

458. Телетова Н.К. О мнимом и подлинном изображении А.П. Ганнибала // Легенды и мифы о Пушкине: Сборник статей / Под ред. М.Н. Виролай-нен. СПб.: Академический проект, 1999. - 352 с.

459. Тименчик Р.Д. Чужое слово: атрибуция и интерпретация // Лотма-новский сборник / Составитель Е.В. Пермяков. М.: Изд-во РГГУ: ИЦ-Гарант, 1997. - Т. 2. - С. 86 - 99.

460. Ткачев А.Негромкая музыка здравого смысла // Московская правда. 2002. - 28 мая (№ 14). - С. 5.

461. Толстой И. Сергей Довлатов глазами коллеги // Русская мысль. -1999.-№4288.-С. 14.

462. Топоров В. Дом, который построил Джек: О прозе Довлатова // Звезда. 1994. -№3.- С. 174- 176.

463. Топоров В. Сергей Довлатов между байками и бессмертием // Смена. 1994. - 13 апреля (№ 67). - С. 6.

464. Топоров В. Тиражи и миражи: «Ты все толкуешь наобум» // Санкт-Петербургские ведомости. 2001. - 26 июля (№ 137). - С.З.

465. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия»: Олимп, 1997. - Т. 1. - С. 398 - 406.

466. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс - Культура, 1995. - 624 с.

467. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды. СПб.: «Искусство - СПБ», 2003. - 616 с.

468. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 227 - 284.

469. Топоров В.Н. Пуп земли // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т./ Гл. ред. С.А. Токарев. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия»: Олимп, 1997.-Т. 2.-С. 350.

470. Традиционный стиль и современная тактика (Интервью с зам. главного ред. журнала «Нью-Йоркер» Хендриком Херцбергом ведет Марина Ефимова) // Иностр. литература. 1995. - № 6. - С. 162 - 165.

471. Трифонов Г. Письма из подвала // Нева. 1987. - № 4. -С. 145- 153.

472. Тудоровская Е.А. Путеводитель по «Заповеднику» // Звезда. -1994.-№3.-С. 193-199.

473. Тудоровская Е.А. Русский писатель в Америке // Грани. 1986. -№ 140.-С. 303-309.

474. Тхоржевский И. Пушкин по-советски // Пушкин в эмиграции. 1937. М.: Прогресс - Традиция, 1999. - С. 529 - 534.

475. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1969.424 с.

476. Уильяме Франк. Одна, но пагубная страсть // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 575 - 577.

477. Уолтон Дзвид. Семейные анекдоты красноречиво передают ощущение современной России // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 591 - 593.

478. Усова Jl. Сергей Довлатов: Неприятность моей жизни смерть Анны Карениной // Собеседник. - 1995. - № 44. - С. 14.

479. Уфлянд В. Мы простились, посмеиваясь // Звезда. 1994. - № 3. -С. 139-141.

480. Уфлянд В. Утром на «вы», вечером на «ты» // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 431 - 446.

481. Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов: Контрапункт интертекстуальности. М.: КомКнига, 2006. - 280 с.

482. Федотова Ю.В. Проза С. Довлатова: экзистенциальное сознание, поэтика абсурда: Автореферат дис. . канд. филолог, наук. Череповец, 2006. - 22 с.

483. Фейнберг И. Автобиографические записки Пушкина. М.: Правда, 1958.-56 с.

484. Фейнберг И. Незавершенные работы Пушкина. М.: Художественная литература, 1979. - 366 с.

485. Фейнберг И. Читая тетради Пушкина. М.: Советский писатель, 1985.-688 с.

486. Фельдман Д. Лирический анекдот, или Особенности жанра прозы С.Довлатова // Пирамида maxima. - 2003. - № 1 - 2. - С. 60 - 65.

487. Филатова В.В. Авторизация предложения в художественном тексте: На материале творчества Сергея Довлатова: Диссертация . канд. филолог. наук: 10.02.01. Н. Новгород, 2000. - 194 с.

488. Филее Грегори. Мазл тов, Довлатов: русский эмигрант и его семья // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. -С. 584-586.

489. Фине Дональд М. Зона. Записки надзирателя // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 568 - 574.

490. Финк Э.Л. Прочитаем роман Лермонтова сегодняшними глазами. // Проблемы изучения литературного процесса XIX XX веков. - Самара: Изд-во СГУ, 2000. - С. 231 - 247.

491. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. - 321с.

492. Фомичев С.А. Проза Пушкина (начальный этап и перспектива эволюции) // Временник Пушкинской комиссии: Сб-к науч. тр. Вып. 21. - Л.: Наука, 1987.-С. 5- 15.

493. Фохт У.Р. Лермонтов. Логика творчества. М.: Наука, 1975.190 с.

494. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб.; М.: Университетская книга: ACT, 1997. - 320 с.

495. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978.-606 с.

496. Хорошилова Т. Колонки. Довлатова // Российская газета. -2006. 8 сентября (№ 99). - С. 7.

497. Хоффман Е. Рассказы из России с вежливой сдержанностью // Довлатов С. Последняя книга. СПб.: Азбука-классика, 2001. - С. 587 - 590.

498. Цветаева М.И. Мой Пушкин. Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1978.- 192 с.

499. Циньян Т.В.Вещи из «Чемодана» Сергея Довлатова и бывшая (?) советская модель мира // Russ. Lit. Amsterdam, 1995. - Vol. 37. - № 4. -С. 647-658.

500. Чекалова С. «Лживая, безжалостная, неверная» «добрая, милая, славная» // Новый мир. - 1997. - № 4. - С. 220 - 224.

501. Чекунова А.Е. Исторический анекдот в России // Отечество: Краеведческий альманах. Вып. 12. - М.: Профиздат, 1997. - С. 87 - 100.

502. Чередниченко В.И. Типология временных отношений в лирике. -Тбилиси: Мецнцереба, 1986. 139 с.

503. Чудаков А.П. К поэтике пушкинской прозы // Болдинские чтения. Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1981. - С. 54 - 68.

504. Шафранская З.Ф. Тема «мертвого дома» в творчестве С.Довлатова: традиции и новаторство // Актуальные проблемы литературы: Комментарийк XX веку: Материалы международ, конференции, Светлогорск, 25 28 сентября 2000. - Калининград, 2001. - С. 126 - 235.

505. Шварцбанд С. О Москве и Петербурге у Пушкина (семиотика и за-текстовая реальность) // Лотмановский сборник. М.: Изд-во РГГУ; ИЦ-Гарант, 1997.-Т. 2.-С. 591 -598.

506. Шкловский В. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983.383 с.

507. Шкляринский А. Сто слепящих фотографий // Лит. обозрение. -1998.-№5-6.-С. 74-76.

508. Штерн Л. Довлатов добрый мой приятель. - СПб.: Азбука-классика, 2005. - 352 с.

509. Штерн Л. Эта неаполитанская наружность // Малоизвестный Довлатов. СПб.: АОЗТ «Журнал «Звезда», 1996. - С. 386 - 396.

510. Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина: Исследования и материалы. СПб.: Академический проект, 1999. - 655 с.

511. Щеголев П.Е. Лермонтов. М.: Аграф, 1999. - 528 с.

512. Юнг К.Г. Душа и миф: Шесть архетипов. М.: Совершенство; Киев: Порт-Рояль, 1997. - 382 с.

513. Янг Е. Нарративная структура «Зоны» // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба: Итоги Первой международной конференции «Довла-товские чтения». СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1999. - С. 277- 284.

514. Янгиров Р. Анекдоты «с бородой»: Материалы к истории неподцензурного советского фольклора 1918 1934 // Новое лит. обозрение. -1998.-№31.-С. 155- 174.

515. Kasack W. Russian Literature 1945 1988. - Munechen: Sagner, 1989.- 155 p.