автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Ранний железный век и средневековье в долине реки Буреи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ранний железный век и средневековье в долине реки Буреи"

На правах рукописи

ШЕЛОМИХИН Олег Анатольевич

РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК И СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ДОЛИНЕ РЕКИ БУРЕЙ (по материалам памятников Букинский Ключ-1 и Безумка).

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

003468633

Новосибирск-2009

003468633

Работа выполнена в Отделе археологии палеометалла Учреждения Российской академии наук Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН (ИАЭТ СО РАН)

Научный руководитель: доктор исторических наук

Нестеров Сергей Павлович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Медведев Виталий Егорович Учреждение Российской академии наук Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

кандидат исторических наук Краминцев Владимир Анатольевич ГУК «Научно-производственный центр по охране и использованию памятников истории и культуры Хабаровского края»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Дальневосточный государственный университет»

Защита состоится 1 июня 2009 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 003.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте археологии и этнографии Сибирского отделения РАН по адресу: 630090 г. Новосибирск, проспект Академика Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук ИАЭТ СО РАН

Автореферат разослан «/^>> апреля 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук <АC.B. Маркин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В последние десятилетия бассейн реки Бурей систематически исследовался археологами в связи со строительством Бурейской ГЭС. Был получен значительный по количеству и качеству материал (раскопки 1982, 1987-1996 гг.), который по отдельным проблемам можно отнести к разряду эталонных. Результаты изучения бурейских памятников опубликованы [Древности Бурей, 2000]. Продолжение работ в зоне затопления Нижнебурейского водохранилища в 1997, 1999, 2001 гг. на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка дало многочисленный материал эпохи раннего железного века и средневековья. Была получена новая хроно-стратиграфическая информация, важная для всего Западного Приамурья.

По мнению С.П. Нестерова, стратиграфическая смена культур в долине реки Бурей в раннем железном веке и средневековье характерна для Западного Приамурья в целом и имеет следующую последовательность: урильская — талаканская - Михайловская -мохэская [2002 с. 215-227]. Однако находки польцевской культуры, обнаруженные на памятниках Алексеевский Бугор и Липовый Бугор [Болотин Д.П.. 1999 с. 109-120; 2001], ставят ряд вопросов, основными из которых являются следующие: насколько универсальна для Западного Приамурья воспроизведенная выше схема культур; какова роль польцевских племен в данном регионе?

Цель исследования. Реконструкция этнокультурных процессов в бассейне реки Бурей в раннем железном веке и средневековье на примере многослойных археологических памятников - Букинский Ключ-1 и Безумка.

Для достижения цели, необходимо выполнить следующие задачи:

ввести в научный оборот материалы, полученные при раскопках на указанных памятниках в 1997, 1999, 2001 годах.

провести анализ и дать типологическую характеристику новых материалов, сравнить их с артефактами, обнаруженными ранее на памятниках бассейна р. Бурей в частности и Западного Приамурья в целом;

охарактеризовать этнокультурную ситуацию в долине р. Бурей в раннем железном веке и средневековье, сопоставить её с общей этнокультурной динамикой Западного Приамурья.

определить направления в разработке проблем, связанных с финальным этапом раннего железного века и началом средневековья в Западном Приамурье.

Территориальные и хронологические рамки исследования. Памятники Букинский Ключ-1 и Безумка находятся в ложе водохранилища строящейся Нижнебурейской ГЭС (Бурейский район, Амурской области). По геоморфологическим признакам бассейн Бурей подразделяется на 6 участков - 4 горных и 2 равнинных [Амурская область..., 1974 с. 72]. Основное внимание в работе уделяется нижнему течению реки (участку № 6 - от реки Пайкан до устья.) [Кушев, 1934, с. 85 - 86; Стоценко, Пелль, 1959 с. 41 -44]. Территориальные рамки исследования не ограничиваются долиной р. Бурей, также используется материал, обнаруженный в других районах Западного Приамурья и на сопредельных территориях.

Хронологические рамки исследования определяется процессом непрерывного образования культурного слоя в данном районе, который датируется концом II тыс. до н. э. - началом II тыс. н. э., т.е., начинаясь с урильской культуры и заканчиваясь троицкой группой мохэской культуры.

Источники исследования. В работе использованы археологические материалы и письменные сведения по этнической истории и материальной культуре древнего населения Западного Приамурья.

Археологические источники представлены материалами и исследованиями памятников бассейна реки Бурей, Западного Приамурья и смежных территорий, опубликованных в монографиях по археологии раннего железного века и средневековья; хранящихся в архивах в виде полевых отчётов А.И. Мазина (1980 г.), А.В. Гребенщикова (1987 г.), С.П. Нестерова (1998, 2000 и 2002 гг.); коллекциями артефактов из фондов Института археологии и этнографии СО РАН, археологической лаборатории и музея Благовещенского государственного педагогического университета. Полноправное место в ряду источников занимает серия радиоуглеродных дат (14С), полученных в ходе исследований памятников Букинский Ключ-1 и Безумка, на других объектах долины р. Бурей и Западного Приамурья.

Письменные источники представлены разделами средневековых китайских династических летописей, в которых речь идёт о дальневосточных племенах. В их числе «Хоу Хань шу», «Бэй ши», «Суй шу», «Сань го чжи», «Вэй шу», «Цзю Тан шу», «Синь Тан шу» в переводах НЛ. Бичурина, B.C. Таскина, М.В. Воробьёва, Э.В. Шавкунова и других исследователей. Использовались сообщения русских авторов, чья деятельность связана с открытием и освоением

Приамурья, а также этнографические данные по культуре амурских аборигенных народов.

Методология и методы исследования. Работа выполнена в рамках сравнительно-исторического подхода, раскрывающего изучаемые явления по сходству и различию присущих им свойств, и позволяющего проводить сравнение в пространстве и во времени. Такой подход к изучению культурно-хозяйственных комплексов требует определённых правил описания, классификации, датировки материала и его интерпретации.

В основе исследования лежат сравнительно-типологический (анализ археологического материала) и сравнительно-исторический (анализ письменных источников) методы с последующим синтезом полученных результатов. Рассмотрены технико-технологические и экспериментальные аспекты (изучение техники производства керамических, металлических и каменных артефактов, конструкции жилищ). Формой естественнонаучного метода является использование данных радиоуглеродного датирования. Применялись методы наблюдения и описания.

Новизна работы состоит в создании концепции, объединяющей наиболее удачные разработки предшествующих исследователей, их синтез и согласование. В научный оборот введён значительный круг источников, который расширяет современное представление о слабоизученных в археологическом отношении районах Амурской области. Дополнена картина расселения, миграции и трансформации носителей археологических культур Приамурья. Уточнена хронология и этнокультурные аспекты истории Амурской области и Дальнего Востока в целом.

Практическая значимость. Предлагаемое исследование уточняет концепцию генезиса, становления и развития культур раннего железного века и раннего средневековья в Западном Приамурье. Дополняется картина прошлого юга Дальнего Востока и сопредельных территорий. Результаты диссертационного исследования используются при чтении курсов лекций «История Приамурья» и «История отечественной археологии» в БГПУ.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании Отдела археологии палеометалла Института археологии и этнографии СО РАН. Её основные положения изложены в выступлениях на сессиях Научного совета археологов Дальнего Востока (Владивосток 2001, 2005; Благовещенск 2003), семи региональных конференциях (Благовещенск 2001-2008; Новосибирск 2002), шести конференциях Благовещенского государственного педагогического университета

2001-2008 годах. Результаты исследований отражены в двенадцати научных публикациях, одна из которых опубликована в гадании, рецензированном ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит го введения, пяти глав, заключения, библиографического указателя, приложения 1 (сводные таблицы) и приложения 2 (альбом иллюстраций).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определены цель и задачи, территориальные и хронологические рамки исследования, указаны источники и методы их изучения, научная новизна и практическая значимость работы.

Глава 1. Археологические памятники бассейна реки Бурей и прилегающих территорий в конце II тыс. до н.э. - начале II тыс. н.э. (история изучения и основная проблематика)

В первом параграфе определены основные этапы изучения археологических памятников бассейна реки Бурей.

Первоначальный этап связан с хозяйственным освоением территории Приамурья во 2-й половине XIX - 1-й половине XX века [Грумм-Гржимайло, 1894, с. 44; Кириллов, 1894, с.87; Каманин, 1951, с. 135-136.]. Впервые краткая история исследований по археологии в Амурской области с середины XIX в. и до 1954 г. была изложена в очерках Г.С. Новикова-Даурского, где отмечалась слабая изученность памятников и отсутствие специальных работ по местной археологии [1961 с. 10-14]. Из бурейских памятников, упоминались жилищные ямы у сёл Киселёво и Бахирево и места кочевых стоянок в 2 верстах ниже устья. На картах Н.Г. Харламова (1928 г.) и А.Я. Гурова (1932 г.), хранящихся в Амурском краеведческом музее, памятники бассейна Бурей не отмечены [Харламов, 1929 Ф. 2, № 135, ч. II, л. 121].

В 1954, 1957, 1961-м годах Институтом истории материальной культуры (г. Ленинград) были организованы исследования на территории Восточного Забайкалья и Приамурья. В ходе разведок в Западном Приамурье были обнаружены памятники палеолита, неолита, раннего железного века и средневековья [Окладников, Деревянко, 1973, с. 36; Окладников, Ларичев, 1999, с. 4-29]. Материалы по археологии Амурской области, полученные к началу 1970-х гг., были изучены и обобщены Б.С. Сапуновым, который сообщал о 10 выявленных памятниках в окрестностях посёлков Новобурейский и Пайкан, на озере Безымянном, у Долдыкана, в устье реки Иркун. Это были ряды западин, городища с валами и рвами периода раннего железного века и средневековья. В целом, к началу

1970-х годов Бурея в археологическом плане оставалась малоизученной [Сапунов, 1971, с. 5-8].

Первоначальный этап изучения бурейских памятников, несмотря на длительность, был мало информативен, ввиду слабой заселённости района и отсутствия интереса к дальневосточной археологии.

Начало второго этапа изучения бурейских памятников связано с попытками сплошного археологического исследования бассейна Бурей в середине 1970-х годов. В 1974 г. А.П. Деревянко произвёл разведку от посёлка Талакан до посёлка Чекунда, обнаружил палеолитическую стоянку выше водомерного поста Сектагль, на стрелке одноимённого левого притока, неолитические находки у посёлка Чеугда и древнее поселение в двух километрах ниже устья одноимённой реки у 189 створы [Мазин, Отчёт..., 1980 с. 1]. В 1978 г. разведочные исследования проводил А.И. Мазин, который составил первую археологическую карту долины Бурей [Мазин, Отчёт.., 1980; Древности Бурей, 2000, с. 21-22]. В зоне затопления Долдыканского (Нижнебурейского) и Бурейского водохранилищ им выявлены 12 памятников и 7 местонахождений с артефактами различных эпох. В 1981-82 годах А.И. Мазин проводил разведочные раскопки на памятниках Пасека, Сухие Протоки-1 и -2 [Деревянко А.П., Мазин, 1982]. После разведочных работ 1981 года, проведённых группой Бурейского отряда Амурской археологической экспедиции под руководством А.П. Деревянко, возникла возможность стационарного изучения древних памятников данного района [Гребенщиков, Нестеров, 1987, с. 72].

В 1970-х и начале 1980-х годов на Бурее велись в основном разведочные работы, устанавливались памятники, шёл сбор и накопление материала. Данный этап изучения памятников бассейна реки Бурей (с конца 1960-х до середины 1980-х годов) можно охарактеризовать как подготовительный.

Третий этап изучения бурейских памятников связан с работой Бурейской археологической экспедиции под руководством С.П. Нестерова (1987-1997 гг.). В ходе работ в долине реки Бурей получены следующие результаты. Выявлено 16 и подробно изучено 9 археологических памятников (Малые Куруктачи-1 и -2, Сухие Протоки-1 и -2, Малые Симичи, Усть-Талакан, Большие Симичи, Букинский Ключ-1 и—2). Открыта талаканская культура [Нестеров, 1996а; 19966], которая в эпоху раннего железа сменяет в Западном Приамурье урильскую культуру. Выделена ранне средневековая михайловская археологическая культура и дана новая этническая

интерпретация её носителей как представителей северной группы шивэй [Нестеров, 1995]. Реконструированы этногенез и история народов Западного Приамурья. Построена новая схема этнокультурной динамики данного района в конце II тыс. до н.э. -начале II тыс. н.э.: урильская культура (XII-IV вв. до н.э.) -талаканская культура (II в. до н.э. - III в. н. э.) - михайловская культура (III-X вв.) - найфельдская группа мохэской культуры (VII— VIII-IX вв.) - троицкая группа мохэской культуры (VIII—XII вв.) [Нестеров, 1998; Древности Бурей, 2000]. Главным итогом работы Бурейской экспедиции стало то, что долина Бурей была включена в археологическую карту Приамурья.

Во втором параграфе дана общая характеристика изученности и рассмотрены основные проблемы выделения археологических культур конца II тыс. до н.э. - начала II тыс. н.э. в Западном Приамурье.

Исследования поселений раннего железного века в Приамурье с 1960 по 1967 гг. (о. Урильский, с. Михайловка, с. Кукелево, Кукелево-"Бензобаки", Польце-1, Польце-2, Рыбное Озеро, Кочковатка-2, Желтый Яр) существенно увеличили круг изучаемых источников. Их материалы явились основой для аналитической и типологической обработки всего комплекса источников по археологии раннего железа Приамурья с X века до н.э. по IV век н.э. (урильская и польцевская культуры) [Деревянко А.П., 1973, с. 6-7; 1976].

Самым многочисленным материалом уральских памятников является керамика. Анализ технико-технологических аспектов, истоков и традиций урильского гончарства Среднего Амура проводился в 1980-90-х годах. Выделено 5 основных типов сосудов [Гребенщиков A.B., 1990, 1995; Гребенщиков A.B., Деревянко Е.И., 2001]. На раннем этапе урильской культуры (X—VIII вв. до н.э.) в керамическом производстве существовали два обособленных очага: западный (Сухие Протоки-2) и восточный (Кочковатка, Рыбное Озеро), что связывалось с наследием предшествующих культур. Различие посуды проявляется в уровне сырьевых технологий. На западе урильского мира не применялись глинисто-шамотные смеси, основной тип отощителя - речной песок и дресва, а биогенный материал использовался редко. Своеобразие отмечено в формах сосудов и в способах их орнаментации: изделия восточного производственного центра, полиморфны, а посуда западного (амуро-бурейского) центра унифицирована и морфологически представлена горшками и сосудами баночного типа средней и малой вместимости [Гребенщиков A.B., Деревянко Е.И., 2001, с. 38-58]. В VII-V вв. до н.э. урильское гончарство меняется: модифицируются способы

приготовления теста, исчезает биогенная рецептура, шамотная технология распространяется в Западном Приамурье (о. Урильский). При этом стабильными остаются навыки подбора природных глин.

В урильской культуре зафиксированы четкие архитектурные традиции: котлован в основании жилища прямоугольной формы и полуметровой глубины; обилие больших хозяйственных ям, вокруг которых находилась основная часть находок; жилище разгораживалось на несколько отдельных комнат [Деревянко А.П., 1973, с. 204]. У урильцев преобладало производящее хозяйство. Охота и рыболовство носили второстепенный характер, лишь в некоторых районах Приамурья оставаясь ведущими способами получения пищи [Там же, с. 217].

Первые памятники польцевской культуры были разведаны в Приамурье А.П. Окладниковым в 1935 году [Деревянко А.П., 1970, с. 51-52; Окладников, 1980, с. 42, Клюев, 1993, с. 12]. Им был сделан вывод о самобытности древних культур бассейна Амура. Среди артефактов наиболее многочисленна керамика, представленная большими сосудами-вазами с узкими горловинами и отогнутыми в виде блюда венчиками, чашами-пиалами, сосудами, по форме напоминающими ведро, с намеченной шейкой и расширенным венчиком [Окладников, 1980, с. 17-19]. Их орнаментация включала в себя глубоко прочерченные линии и налепные шишечки, вариации штампового орнамента [Окладников, Деревянко, 1973, с. 269].

Из памятников данной культуры выделяются Амурский санаторий, где обнаружены необычного вида погребения, связанные с захоронениями в крупных сосудах [Окладников, Деревянко, 1973, с. 275-276] и Польце, где в 1962 году были обнаружены ямы-западины от сгоревших жилищ с характерной керамикой [Деревянко А.П., 1976; 2000]. А.П. Окладников предложил считать носителей польцевской культуры представителями тунгусо-маньчжурских племён мигрировавших из Прибайкалья. В качестве индикаторов им рассматривались модели костяного защитного щитка, лодки-берестянки, детской колыбели (Амурский Санаторий) [1968, с. 33-39].

Материалы урильской и польцевской культур используются в трудах по средневековой археологии Приамурья, так как традиционно предполагается их генетическая связь с раннесредневековой культурой мохэ [Деревянко Е.И., 1981,, 1995; Дьякова, 1993; Болотин, Сапунов, Зайцев, 1997]. Таким образом, раннесредневековые памятники на территории Амурской области трактовались как тунгусо-маньчжурские [Окладников, Деревянко, 1973].

Противоречие в этнокультурной реконструкции периода раннего средневековья в Приамурье наметилось после того, как А.П. Деревянко, исследовав комплексы артефактов польцевской культуры, определил её этническую принадлежность как палеоазиатскую [Деревянко А.П., 1976, 2000]. К такому же выводу при анализе ключевых слов в древних языках пришёл Э.В. Шавкунов, который изменил свой взгляд на илоу (они же польцевцы и ольгинцы - прим. авт.) как на тунгусские племена [Шавкунов, 1959, с. 43-53; 1968, с. 118]. Урильская культура, предшествовавшая польцевской культуре и генетически родственная ей, также признавалась палеоазиатской [Деревянко А.П., 1976, с. 277-279]. Придерживаясь традиционного представления о генетических связях населения раннего железа и средневековья [Бичурин Н.Я., 1950, с. 8], с учётом результатов исследования А.П. Деревянко, можно прийти к выводу о палеоазиатском составе раннесредневекового населения Приамурья. Альтернативой подобной логике является отказ от идеи этнической преемственности, что сохраняет за раннесредневековыми племенами мохэ тунгусоязычную принадлежность и не противоречит трактовке палеоазиатской принадлежности населения эпохи раннего железа.

Впервые характерные памятники Приморья и Приамурья, датируемые I тысячелетием, соотнёс с племенами мохэ А.П. Окладников. В 60-70 годы XX века в бассейне Амура были исследованы десятки памятников. Наибольший вклад в изучение мохэской культуры внесла Е.И. Деревянко. Она отметила, что уже в IV в. на территории юга Дальнего Востока «существовали локальные варианты единой мохэской культуры» [1975, с. 186]. Среди присущих всем мохэским объектам признаков индикаторным стала керамика -«слабопрофилированные сосуды, украшенные по венчику налепными валиками» [Деревянко Е.И., 1977, с. 3]. Различия локальных вариантов мохэ Е.И. Деревянко объясняет обширными географическими границами и большим хронологическим диапазоном истории этих племен [1981, с. 7] и считает, что формирование протомохэской культуры происходило не на юге Дальнего Востока, а в Восточном Забайкалье, на Верхнем Амуре и в Северо-восточной части Монголии. Время миграции предков мохэсцев в бассейн Среднего Амура - первые века новой эры, а причина - давление усиливающегося сяньбийского союза (или тюркоязычных племен) [1975, с. 192; 1981, с. 268].

Параллельно с изучением памятников мохэской культуры, проводились исследования культуры монголоязычных племён -шивэй. Выявилась этническая неоднородность шивэйской культуры. Верхнеамурские и среднеамурские шивэй получили наименование -

шивэйские мохэ и были локализованы на территории Западного Приамурья [Шавкунов, Деревянко, 1964. с. 553-565]. Памятники монголоязычных шивэй и тунгусоязычных мохэ обнаруживались в смежных или одних и тех же районах и кардинальных различий в материальной культуре не имели. Китайские средневековые письменные источники отмечают различие мохэского и шивэйского языков, но видимых культурно-хозяйственных отличий также не прослеживают [Материалы по истории..., 1984., с. 135, с. 537].

Существует ряд особых мнений по вопросу этнической интерпретации раннесредневекового населения Приамурья. В.Е. Медведев представляет в качестве первых переселенцев из западных районов в Приамурье — «прачжурчжэней», которые во взаимодействии с польцевскими племенами, создали чжурчжэньскую культуру. Позднее эти племена были вытеснены, по его мнению, мохэсцами, которых данный автор также как и «прачжурчжэней» считает мигрантами с запада [1986]. О западном происхождении предков амурских чжурчжэней говорит Ю.М. Васильев, который использует в отношении последних термин «Покровская культура», разделяя точку зрения Э.В. Шавкунова о монголоязычной шивэйской принадлежности «мохэской» культуры и, соответственно, культуры «амурских чжурчжэней» [Шавкунов, Васильев, 1989].

Предположение о проживании в Приамурье в I тысячелетии этнического субстрата племён шивэй и мохэ, при преобладании в нём мохэского этноса высказала Е.И. Деревянко [1975]. Её вывод о наличии внутри мохэской культуры нескольких локальных вариантов развила О.В. Дьякова, которая выделила пять групп (благословеннинскую, найфельдскую, троицкую, Михайловскую и гладковскую) на основе систематизации керамических комплексов [Дьякова, 1984]. Различия групп объяснялись составом аборигенного населения территорий, на которые пришли мохэские мигранты, разным возрастом раннесредневековых памятников и их географической удалённостью друг от друга [Дьякова, 1993].

О.В. Дьякова первоначально поддержала точку зрения Е.И. Деревянко, о зарождении мохэских керамических традиций «в степной полосе, локализованной между верховьями Амура и Байкалом» [1984, с. 143]. Но в конце 1980-х годов она стала называть зоной формирования «первоначального ядра» мохэской культуры Внутреннюю Монголию и Маньчжурию, считая, что именно здесь зафиксированы наиболее ранние «типично мохэские сосуды троицкого облика» [Дьякова, 1988, с. 230-231; Дьякова, 1993, с. 314]. О.В. Дьяковой был сделан вывод, что именно троицкая группа

мохэской культуры является ядром формирования бохайской культуры и культуры амурских чжурчжэней [1993 с. 313].

Современный этап осмысления археологического материала раннего железного века и раннего средневековья представлен концепциями этнокультурного развития С.П. Нестерова и Д.П. Болотина.

С.П. Нестеров считает, что с XII века до нашей эры на территории Приамурья существовала единая урильская культура, но с V века до нашей эры единство утрачивается. В западной части распространяется талаканская культура, а в восточной - польцевская, существующие параллельно до эпохи средневековья. В Ш-1У вв. в Западном Приамурье на смену талаканской культуре приходит Михайловская культура (бывшие Михайловская и гладковская группы мохэ), соотнесённая С.П. Нестеровым с летописными племенами бэй и бо шивэй, а в Восточном Приамурье на смену польцевской культуре приходит найфельдская группа мохэской культуры [1995; 1998; 2001, с. 27-32]. Изменение этнокультурной ситуации в Западном Приамурье, по мнению С.П. Нестерова, произошло в VIII веке и связано с приходом сюда носителей найфельдской и троицкой групп мохэ [2001 с. 31-32].

Д.П. Болотин истоки Михайловской культуры ищет в особом конгломерате носителей урильской и польцевской культур - группе памятников Алексеевский бугор [Болотин Д. П., Сапунов Б. С., Зайцев Н. Н., 1997; 155-159; Болотин, 1999, с. 109-120; 2001, с.49-54]. В это же время в таёжной зоне проживали племена талаканской культуры, которые вели хозяйство с преобладающей ролью охоты и рыболовства. Соседство урило-польцевского конгломерата и талаканцев, по мнению Д.П. Болотина, "привело возникновению раннесредневековой Михайловской культуры, в среде которой преобладали урило-польцевские элементы, как наследие более развитой культуры [2001 с.50].

Продолжение дискуссии по древней истории Западного Приамурья связано с изучением нового археологического материала, часть которого представлена в данной диссертации.

Глава 2. Материалы и результаты исследования памятника Букинский Ключ -1

В первом параграфе рассматриваются внешние признаки и структура культурных слоев памятника, расположенного на правом берегу Бурей в 11 км вверх по течению от села Бахирево, в 150-200 м ниже впадения в Бурею Букинского ключа. Археологический материал обнаружен в слое 3, состоящем из трех прослоев (прослой

3.1 - раннесредневековой Михайловской культуры, прослой 3.2 -контактный между прослоями 3.1 и 3.3 и содержит материалы уральской, талаканской и Михайловской культур, прослой 3.3 -урильской культуры) и в слое 5, делящимся по цвету на два прослоя, где только прослой 5.1 содержит материалы урильской культуры.

Во втором параграфе проведён послойный анализ артефактов. .

В прослоях 3.1 и 3.2 обнаружено около 100 каменных артефактов. Большую часть из них (80 %) составли гальки со следами обработки и без таковых (32 экз.) и различные отщепы и сколы (49 экз.). Орудийный набор представлен скребками (8 экз.), лощилами, в виде уплощенных галек (4 экз.), ножами по мясу, в виде сколов средней величины с тщательно оформленной ретушью (3 экз.), нуклеусами (3 экз.), резчиком, ретушёром и наковальней. Керамика из горизонтов 3.1 и 3.2 в большинстве случаев однотипна и представлена фрагментами и двумя развалами раннесредневековых Михайловских тонкостенных сосудов с вафельным орнаментом и налепным рассечённым валиком по венчику, обломками талаканской керамики. Редкие фрагменты урильской керамики попали в данные слои в переотложенном состоянии. Изделия из металла представлены обломком железного ножа.

В прослое 3.3 из каменных артефактов, кроме галечного сырья для производства орудий, обнаружены 15 каменных скребков, каменное сверло и обломанный наконечник стрелы. Керамика прослоя 3.3. разнообразна: наряду с фрагментами сосудов урильской культуры, к которой относится данный уровень, встречаются обломки посуды Михайловской и талаканской культур, что связано со склоновыми процессами и образованием промывов. Металлические артефакты представлены куском железистого шлака.

На уровне прослоя 5.1 обнаружены незначительные остатки обугленного дерева и пять кострищ. Каменные орудия представлены скребками (20 экз.), ножами (3 экз.), наконечниками стрел (6 экз.), нуклеусами (5 экз.), проколками (2 экз.), лощилами, в виде уплощенных галек (2 экз.), ретушером, сланцевой мотыгой, галькой-грузилом, обломками абразивной плитки (3 экз.), галечным рубилом. К украшениям можно отнести фрагмент каменной бусины синего цвета и отшлифованную подвеску (возможно блесну) с биконическим отверстием (диаметр 1 мм), сделаную из яшмового отщепа (1,63x3,85 см, толщина до 3 мм). Керамика прослоя 5.1 представлена фрагментами уральских сосудов украшенными различными врезными линиями и прочесами зубчатого шпателя. Обнаружены крупные обломки сосудов с вафельным орнаментом, рядами подковообразных

оттисков, окрашенные в красный цвет и фрагменты миниатюрного сосудика высотой около 6 см. Важными находками в урильском прослое 5.1 являются изделия из металла: железный стержень длиной 23 мм, шириной 3 мм имеющий треугольное сечение (обломок рыболовного крючка?); бронзовая лапчатая бляшка (длина 5,75 см, наибольшая ширина 2,9 см) с двумя небольшими отверстиями в верхней части, представляющая собой слегка выпуклую пластину в виде вытянутого равнобедренного треугольника с рассечённым на три части основанием и небольшим дисковидным навершием. Лицевая поверхность бляшки украшена рельефом в виде сетки из сходящихся к вершине линий, пересечённых короткими параллельными горизонтальными валиками, расположенными в шесть рядов.

Третий параграф описывает жилища памятника Букинский Ключ-1 и артефакты, обнаруженные в их заполнении. Так как анализ конструктивных особенностей жилищ дан в четвёртой главе, здесь рассмотрены находки, обнаруженные в них.

Жилище 1. В северном углу жилища на полу найдены: 6 половинок и одна целая необожженные челюсти свиньи, фрагменты керамики и отщеп. Рядом - галечная плита (23x24x6 см), на нижней стороне которой прочерченные линии образуют некую композицию. Ближе к восточному углу и вдоль северо-восточной стенки стояли вверх дном три больших сосуда михайловской культуры (№ 1-3). В восточном углу найдены: донный начин Михайловского сосуда, которому путем подработки верхнего края придана форма чаши-пиалы (№ 4); нижняя челюсть кабана, фрагмент черепа косули с рожками, остатки сосуда № 5. У середины юго-восточной стороны зафиксированы остатки деревянной полки шириной 47 см и длиной 54 см. Аналогичная конструкция (нары?) была вдоль юго-западной стороны, где, кроме решетки, обнаружены лежащие на полу параллельно бревну рамы и вплотную друг к другу три плахи (длина 2 м, ширина 30 см). В метре от южного углового сочленения, под юго-западным бревном рамы, вверх дном стоял большой сосуд (№ 7). Он находился выше уровня пола на 9 см. Слой грунта, наслоившийся здесь на обмазку, образовался в результате просочившихся отложений. Рядом с сосудом кучкой лежали три большие гальки. В южном углу, под рамой, найдены фрагменты сосуда № 8, низка из 12 железных бусин и челюсть свиньи.

Жилище 2. Над плахами перекрытия скатов найдены железные нож-пилка, шиловидный наконечник стрелы, золотая серьга мохэского типа, каменный наконечник стрелы, фрагменты керамики михайловской культуры, гальки. Котлован сгоревшего жилища служил в дальнейшем

для свалки мусора На полу найдены фрагменты Михайловской керамики, целые и колотые гальки, обломки железа.

Жилище 3 Большинство находок сосредоточено в восточной части жилища: пять развалов керамических сосудов, отдельные черепки, гальки. В 60 см севернее очага лежал большой камень (25x25 см, толщина 16 см). Три значительных размеров камня - на полу в северовосточном углу.

Судя по материалу, все жилища Букинского Ключа-1 построены и эксплуатировались носителями раннесредневековой михайловской культуры.

Таким образом, на стоянке Букинский ключ — 1 обнаружены 2 слоя урильской культуры и отдельные находки талаканской культуры раннего железного века, а также раннесредневековый слой михайловской культуры с тремя жилищами. Особенность данного памятника в том, что слои урильской культуры разделены стерильным слоем песка, что позволяет провести сравнительный анализ материала и проследить динамику урильской археологической культуры. Анализ жилищ михайловской культуры предоставляет возможность выявить общее и особенное в их конструкциях.

Глава 3. Материалы и результаты исследования памятника Безумна

В первом параграфе рассматриваются внешние признаки и структура культурного слоя памятника, расположенного на узкой (10-15 м), но длинной рёдке правого берега Бурей, в 300 м севернее впадения в неё р. Безумки, устье которой расположено в 3 км вниз по течению от устья Букинского ключа. Памятник находится в 3,5 км выше впадения в р. Бурею Больших Симичей, при этом сама Безумка является одним из двух рукавов современной дельты Больших Симичей. Археологические материалы происходят из трёх слоев: урильской культуры - из двух слоев (2-й и 3-й погребенных почв), а михайловской и талаканской — из одного (1-й погребенной почвы).

Во втором параграфе проведён послойный анализ артефактов.

В 1-й погребённой почве много речных галек (выделяется скопление в западном секторе раскопа у северного борта ямы 2), которые могли служить сырьём для изготовления каменных орудий труда или использоваться в качестве грузил для сетей. Обнаружены лощило, долотовидный инструмент и сколы. Керамика представлена фрагментами посуды талаканской и михайловской культур, сосредоточенными в восточной части раскопа, где обнаружен развал сосуда талаканской культуры (диаметр отверстия по краю венчика - 35

см, диаметр донышка - 9 см). Тонкостенная керамика больших размеров указывает на наличие у талаканцев развитого гончарного производства. Металлические изделия в слое не обнаружены.

В 2-й и 3-й погребённых почвах многочисленны гальки, отщепы и сколы, в том числе с ретушью или трасологически определяемыми следами использования. Каменные орудия представлены скребками (10 экз.), наконечником стрелы, абразивными инструментами на продолговатых гальках, лощилами (3 экз.) и рубящим (землеройным) инструментом в виде массивной речной гальки подтреугольных очертаний со сколами на широком конце, оформившими рабочий край. Материал сосредоточен у кострища. Это же можно сказать о керамике, демонстрирующей широкий спектр типов сосудов. Первый тип -хорошо профилированные горшки открытого типа с высокой или низкой раструбовидной горловиной, с плавно отогнутой наружу горловиной. Второй тип - слабопрофилированные горшки открытого типа. Третий тип - сосуды баночных форм. Четвёртый тип — чаши. Различны варианты орнаментации керамики: мелкоячеистый вафельный штамп, налепные и выглаженные валики, отпечатки гребёнки, насечки лопаточкой, прочёсы зубчатым шпателем с композициями в стиле "разложившегося меандра", единичные находки краснолощеной керамики. Встречено миниатюрное изделие типа чаши с маленьким донышком. Вся керамика является характерной для урильской культуры. Металлические артефакты представлены фрагментом железного пластинчатого изделия, вероятно, ножа, толщина которого составляла около 1 мм.

В третьем параграфе дана общая характеристика памятника, изучение которого выявило материал трех археологических культур. Впервые в Западном Приамурье был зафиксирован стерильный слой песка между последним уральским и вышележащим слоем талаканской культуры, открытой в середине 1990-х годов [Нестеров, 1996 с. 202-205; Нестеров, Волков, Мыльникова, 1998, с. 122-129]. Тем самым, была получена относительная хронология двух культур раннего железного века.

Для времени существования урильской культуры важны следующие результаты. Во-первых, находка железного изделия, указывающая на наличие в урильской среде железоплавильного производства. Во-вторых, установление факта неоднократного посещения данного места носителями урильской культуры. В-третьих, обнаружение на памятнике бытовых и рабочих площадок. На всех этапах функционирования памятника Безумка, он использовался в качестве временной стоянки охотников и рыболовов.

Глава 4. Реконструкция культурно-хозяйственных комплексов в долине реки Бурей в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.: урильская культура, талаканская культура, Михайловская культура.

В главе дана характеристика культурно-хозяйственных комплексов долины Бурей," выявлены их общие и особенные черты в сравнении с другими археологическими комплексами Западного Приамурья.

Урильскай культурно-хозяйственный комплекс. Хозяйственная деятельность человека на раннеурильских стоянках, подобных Букинскому Ключу—1, связана, судя по составу инструментария с охотой и переработкой её продуктов. Расположение стоянки на берегу Бурен недалеко от островной системы у Букинского переката обуславливало занятие населения рыболовством (грузила, железный обломок крючка и предположительно, каменная блесна связаны именно с этой деятельностью). Большое количество отщепов и сколов, присутствие нуклеусов, отбойников, наковаленок свидетельствуют об изготовлении необходимых каменных орудий непосредственно на месте. Для данного памятника характерно присутствие значительного количества разбитой керамической посуды, особенно вокруг кострищ, при отсутствии инструментов, связанных с ее производством.

Памятники урильской культуры Букинский Ключ-1 и Безумка, так же, как памятники Сухие Протоки-2 и Малые Симичи, можно выделить в отдельный тип - таёжная промысловая стоянка. Время существования этих комплексов - ХП-1Х вв. до н.э. - относится к начальному этапу урильской культуры. Традиционно принято считать, что по мере развития культуры происходит постепенное преобладание производящих форм хозяйства над присваивающими формами, что видно из раскопок поздних урильских поселенческих комплексов [Деревянко А.П., 1973]. На ранних этапах существования урильской культуры значение присваивающего хозяйства было ещё достаточно велико. Но его значение в долине Бурей не меняется и в позднее время, что видно при сравнении раннего и позднего слоев 5.1 и 3.3 памятника Букинский Ключ-1, содержащих схожие орудийные наборы.

Возможно, на ранних этапах урильской культуры в Западном Приамурье наряду с промысловыми стоянками, подобными Букинскому Ключу-1 и Сухим Протокам-2, могли существовать и поселенческие комплексы подобные на о. Урильском. Впрочем, как и наоборот, на поздних этапах урильской культуры эта ситуация могла сохраняться. То есть, выбор населением хозяйственного типа, даже

внутри единой урильской культуры, несмотря на её эволюцию, зависел в большей степени от среды обитания.

Талаканский культурно-хозяйственный комплекс. Талаканская культура в Западном Приамурье была открыта в середине 1990-х годов [Нестеров, 1996а' с. 202-205; 19966 с. 57-58; 1998; Нестеров С. П., Кузьмин Я. В., Орлова JI. А., 1998; Нестеров С. П., Волков П.В., Мыльникова Л. Н., 1998; Древности Бурей, 2000]. В пределах Амурской области известно более 25 пунктов с находками талаканской керамики (отдельные фрагменты и развалы сосудов обнаружены на Букинском Ключе-1 и Безумке).

На стоянках Букинский Ключ—1 и Безумка остатков талаканских построек не обнаружено. Вероятно, носители талаканской культуры находились в данных местах непродолжительный период. Использовали их как место стоянки или ночёвки, при перемещении по лесным угодьям во время таёжного промысла. Но то, что они проживали где-то недалеко в долине реки Бурей в финале раннего железного века, не вызывает сомнений. Трудно сказать, сооружались ли талаканским населением на указанных стоянках жилища бескотлованного типа. Данный тип на стоянке Усть-Талакан был представлен жилищами 5 и 7 [Нестеров С. П., 1996 а]. Такие постройки древние охотники и рыболовы могли уносить с собой, оставляя на их месте только следы кострищ.

Учитывая то, что талаканская керамика обнаружена не только на Бурее, но и в других районах Западного Приамурья, существует вероятность обнаружения памятников талаканской культуры,, на которых, наряду с присваивающим укладом, развивались формы производящего хозяйства. Примером такого памятника может служить Озеро Долгое (юго-западная часть Архаринского района, Амурской области), где в 2008 году во время раскопок поселения было изучено жилище 31 талаканской культуры [Нестеров, Хон Хён У, Бён Ён Хван, Пак Джон Сэн, Зайцев, Волков, Хабибуллина, Шеломихин, 2008, с. 230-232].

Михайловский культурно-хозяйственный комплекс. Анализ материалов памятников Букинский Ключ - 1 и Безумка показал, что их обитателями в раннем средневековье (III—V вв.) являлись носители Михайловской культуры.

Всего, на данный момент, раскопано 21 жилище, относящееся к Михайловской культуре: 9 - на Михайловском городище; 9 - на р. Бурее; 2 - в бассейне р. Зеи, выше по течению от одноимённого города - на притоке Большой Гармакан (жил. 5) и на Гладковском Бугре; 1 -на Озере Долгом в Архаринском районе (жил. 32) [Деревянко Е.И.,

1975 с. 52-87, 100-102; Дьякова, Глинский, 1983; Нестеров, Шеломихин, 2002, с. 71-77; Нестеров и др., 2008, с. 232-233]. Хорошая сохранность деталей сгоревших бурейских жилищ позволила восстановить их конструкцию и внешний вид. Два из них не имели котлована (Букинский Ключ-2) - букинский тип. Остальные семь жилищ были заглублены в землю в среднем на 50-60 см (Большие Симичи и Букинский Ключ-1) - симичинский тип.

В целом, все бурейские жилища были каркасными, с рамой-основой и четырьмя стропилами, которые упирались нижними концами в углы этой рамы, а верхними соединялись в пучок. Первоначально внутри жилища несущие опорные столбы для верхней рамы обвязки не устанавливались, в отличие от жилищ, исследованных на Михайловском городище. Вход располагался на удобном от поверхности уровне в одном из скатов кровли. После окончания строительства жилище представляло собой конструкцию пирамидальной формы. Центральной общей для всех жилищ деталью был очаг прямоугольной формы, выложенный по контуру периметра деревянными плашками. Дно очага выстилалось берестой. Рядом, как правило, находился большой камень-сиденье.

Три жилища памятника Букинский Ключ-1 содержат в своей конструкции общие черты Михайловских жилищ симичинского типа, но в то же время имеют ряд деталей, которые не наблюдались при исследовании других подобных построек. В жилище 1 при сопряжении концов брёвен в трёх углах рамы-основы использовался «веерный» способ. Аналогичный принцип сочленения углов рамы обнаружен при исследовании жилищ памятника Букинский Ключ-2, расположенного в 60-70 м ниже по течению Бурей [Гребенщиков, Нестеров, 1991, с. 119-137]. Однако четвёртое бревно в жилище 1 было уложено сверху на два перпендикулярных бревна, что соответствует принципу попарного наложения противолежащих брёвен рамы друг на друга. Таким же способом был сооружён каркас жилища 2. В жилище 1 разрывом бревна рамы чётко оформлен вход, дополненный порогом с внутренней стороны. Аналогичным образом был устроен вход в жилище 1 на памятнике Большие Симичи [Нестеров, 1998 с. 129].

Во всех жилищах на памятнике Букинский Ключ-1 не обнаружены столбы внутри жилого пространства, свидетельствующие о наличии внутренней обвязки или проведении текущего ремонта. Однако в жилище 2 под вогнутыми брёвнами рамы-основы выявлены беспорядочно расположенные горизонтально и под углом небольшие обгоревшие брёвнышки, служившие для ремонта (подобный способ ремонта жилища Михайловской культуры встречен впервые). В

жилище 3 плахи перекрытия нижней части рамы (в границах котлована) составляли одновременно и перекрытие скатов кровли. Об этом свидетельствует их продолжение значительно дальше рамы-основы и наклон. На определённом уровне они имеют перегиб и без слома продолжаются внутрь жилища. Подобный способ перекрытия скатов является редким и до исследования памятника Букинский Ключ - 1, встречен лишь в жилище 1 Михайловского городища [Деревянко Е.И., 1975, с.55-56]. В большинстве случаев, пространство между верхом рамы и дном котлована перекрывалось вертикальными плашками, лежащими на ребре досками или, изредка, каменными плитками, а скаты кровли - длинными наклонными плахами или жердями. В этом же жилище у северной внешней стороны, в 1,2 м от северо-восточного угла ив 1,2 м от северо-западного угла, на древней поверхности лежали два больших симметрично расположенных гранитных камня. Это предположительно связано с тем, что ими придавливали берестяное или другое лёгкое покрытие кровли, лежавшее поверх жердей (обнаружены значительные фрагменты бересты).

Симичинский тип жилища обитателей стоянки Букинский Ключ-1 скорее отражал конструкцию, принятую на стационарных поселениях. Поочерёдное сооружение жилищ, говорит о достаточно длительном сроке эксплуатации того места, на котором обнаружен памятник.

Керамика из Михайловских горизонтов на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка в большинстве случаев однотипна и представлена тонкостенными фрагментами с вафельным орнаментом и налепным рассечённым валиком по венчику. Обнаружены более полутора десятка развалов сосудов, часть которых удалось восстановить. Выявлены основные характеристики и морфологические типы сосудов данных памятников, свидетельствующие об их принадлежности к раннесредневековой михайловской культуре (Ш-Х вв.) [Нестеров, Кудрич, 2003, с. 91 - 96].

Обитатели стоянки Букинский Ключ - 1 широко использовали ёмкости больших размеров, которые при этом не выходили за рамки типологического ряда горшков михайловской культуры и независимо от размеров имели толщину стенок тулова 4-5 мм. Функционально эти горшки использовались в основном как тарная посуда, о чём свидетельствуют отсутствие следов характерного нагара, наличие парных отверстий для ремонта, через которые стягивались трещины. Ремонт посуды косвенно указывает на достаточно длительные сроки пребывания людей на подобных памятниках.

Орудийный комплекс Михайловских слоев на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка представлен в основном каменными орудиями, которые использовались в охотничьих промыслах для обработки шкур и кож. Среди них выделяется несколько категорий: скребки, лощила по коже, ножи по мясу, предметы для изготовления орудий - каменный резчик, ретушёры и наковальни, нуклеусы, гальки, отщепы и сколы. Единственный железный предмет в прослое 3.1 -обломок ножа. Небольшое число металлических артефактов в Михайловских горизонтах памятников Букинский Ключ-1 и Безумка, вероятно, объясняется тем, что к ним относились особенно бережно. Пришедшие в негодность вещи не выбрасывались а, шли в переплавку.

В среде Михайловского населения существовали два хозяйственных уклада: присваивающий (охота, рыболовство, собирательство), на таких стоянках как Букинский Ключ-1, и производящий (земледелие, скотоводство, ремесло), на таких поселениях как Михайловское городище. И в соответствие с ними, вероятно, существовало разделение труда, когда небольшая часть населения, занималась таёжными промыслами.

Оценивая в целом культурно-хозяйственные комплексы раннего железного века и раннего средневековья в долине реки Бурей, автор приходит к выводу, что, несмотря на различие культур (хронологическое, этническое и другие), их жизнедеятельность (способы добывания пищи, традиции домостроительства, орудийный набор) зависит от природно-климатических условий. В сходных условиях эта жизнедеятельность приобретает общие черты. Что и демонстрируют многослойные памятники раннего железа и средневековья Букинский Ключ-1 и Безумка. Хозяйственная деятельность населения на таких памятниках не выходит за рамки таёжного промысла, осуществлявшегося на определенных охотничьих участках, где одновременно могло стоять 1-2 жилища, а чаще только одно.

Глава 5. Реконструкция этнокультурных процессов в бассейне реки Бурей в раннем железном веке и средневековье

В пятой главе установлена хронология и дана реконструкция этнокультурных процессов долины реки Бурей и Западного Приамурья в раннем железном веке и раннем средневековье.

В первом параграфе анализируется хронология бурейских комплексов. Общее количество известных на данный момент датировок по памятникам Букинский Ключ-1 и Безумка - 19 (см. таблицы 1 и 2), что позволило определить относительную хронологию

существовавших на этих памятниках культур (урильской, талаканской, Михайловской). В 1999 г были опубликованы датировки этих культур [Нестеров, Кузьмин, 1999, 147-150].

По урильской культуре имелось 13 датировок. Хронологические рамки определялись с XIII - по V-IV вв. до нашей эры. Датированы ранний (Усть-Унгун, Сухие Протоки-2) и поздний (о. Урильский, Кочковатка, Максим Горький) этапы развития урильской культуры. Установлено, что артефакты прослоя 5.1 памятника Букинский Ключ -1 относятся к раннему этапу урильской культуры и подтверждают, её зарождение в XIII-XII вв. до н.э.

По талаканской культуре Западного Приамурья ранее было получено 16 радиоуглеродных дат, которые соответствовали календарному интервалу 1002 - 530 гг. до нашей эры. Почти все датировки происходили с памятника Усть-Талакан. Исключение составляли JIE-825 - с Михайловского городища, и СОАН-3744 - со стоянки Букинский Ключ-1. Новые датировки талаканского времени на стоянках Букинский Ключ-1 (АА-36627, 2050+40 л.н.) и Безумка (АА-37480, 1850+40 л.н.), а также керамика талаканской культуры обнаруженная на них, подкрепляют предположение, что дата (СОАН-3744, 2320±35 л.н.) определяет возраст нижнего горизонта культурного слоя данного жилища. Исследованный уголь из прослоя 3.3 памятника Букинский Ключ-1 (АА-36627, 2050+40 л.н.) и из 1-й погребённой почвы памятника Безумка (АА-37480, 1850+40 л.н.) хорошо соотносится со временем существования талаканской культуры. Дата (СОАН-5053, 2385+35 л.н.), относящаяся к раннему урильскому слою 5, также сопоставима по времени с более поздней талаканской культурой. С учётом всех известных датировок в раннем железном веке смена урильской культуры талаканской происходит приблизительно на рубеже IV-III вв. до н.э. Не ясно, является ли этот рубеж универсальным для всего Западного Приамурья или же он характерен для долины реки Бурей. Есть мнение, что в некоторых районах Западного Приамурья урильская культура доживает до рубежа эр [Болотин, 2001а, с. 163; Мыльникова, Нестеров, 2005, с. 369]. Талаканская же культура завершает своё существование в III в. н.э.

Раннесредневековая Михайловская культура к 2000 году характеризовалась 20 радиоуглеродными датами, которые в делом укладывались в календарный отрезок 354г. до н.э. - 770 год н.э. Серия датировок, полученная по. материалам из Михайловских жилищ, позволяла установить рамки данной культуры в пределах III-VII вв. н.э.

Датировки, полученные в 2001 году на жилище 3 памятника Букинский Ключ-1, позволяют отодвинуть начальную границу михайловской культуры до 2-й половины II века. Исходя из датировок бурейских памятников, а также из того, что на некоторых из них талаканская и Михайловская керамика происходила из одного слоя, можно сделать вывод, что носители михайловской и талаканской культур какой-то период времени сосуществовали. Говоря о верхней границе существования михайловцев необходимо отметить, что их промысловые стоянки на Бурее, по-видимому, сохранялись и после VII века.

Анализ хронологии памятников раннего железного века и средневековья долины реки Бурей подтвердил, как последовательность смены урильской, талаканской и михайловской культур, так и то, что они сосуществовали некоторое время в периоды переходные от одной культуры к другой.

Во втором параграфе устанавливается этнокультурная принадлежность бурейских комплексов и рассматривается их корреляция с памятниками сопредельных территорий Западного Приамурья. Проведена критика источников, совокупность которых составляют археологические материалы и переводы сообщений китайских средневековых летописей, рассмотрены основные концепции этнокультурной динамики в Западном Приамурье, в сопоставлении с результатами исследований памятников долины Бурей.

Рассматривая современные концепции этнокультурной динамики в Западном Приамурье, автор обращает внимание на следующие аспекты.

1. Такие элементы преемственности талаканской и михайловской культур как конструкция жилищ, устройство очага и изготовление каменных ретушированных орудий можно отнести к межкультурным. Оригинальным и тиражируемым маркером, характеризующим данную преемственность, является морфологическое и параметрическое сходство керамики - лепные «горшки яйцевидной формы» [Нестеров, Волков, Мыльникова, 1998, с. 122].

2. Среди элементов, характеризующих преемственность польцевской (или урило-польцевской) и михайловской культур, по мнению автора, можно выделить лишь два: преемственность хозяйственных типов и сосуды вазовидной формы. К тому же известные на данный момент Михайловские вазы появились не ранее середины IV века и просуществовали, по крайней мере, до VII века

[Деревянко Е.И., 1969, с. 86-92.; 1972, с. 208-317]. Польцевская культура исчезла в IV веке. Предполагаемый контакт польцевского и Михайловского населения мог произойти на начальном этапе Михайловской культуры - в III веке. Однако, михайловские вазы, датированные этим временем, пока не обнаружены.

3. Единственная исследованная группа памятников со следами проникновения польцевской культуры - Алексеевский Бугор. Часть керамики этих памятников имеет характерные польцевские черты (сосуд с озера Яма и другие) [Болотин, Сапунов, Зайцев, 1997, с. 155159]. Но большинство фрагментов посуды относятся скорее к уральской культуре. Исследования на памятнике Букинский Ключ-1 и поселении Пояркова-1 показали, что самый популярный декор Алексеевского Бугра - «подковообразные» или «скобковидные» вдавлевания орнаментирует сосуды уральской культуры и свидетельствует об определённой преемственности (а возможно, процессе слияния) местной уральской и пришлой талаканской культур и вероятном периоде времени их сосуществования. Таким образом, материал Алексеевского Бугра можно трактовать двояко: как первые обнаруженные следы миграции на рубеже эр польцевского населения в Западное Приамурье; как случайное проникновение в данный регион носителей польцевской культуры или характерной для неё тарной посуды.

4. Бурейские материалы указывают на последовательное существование уральской, талаканской и Михайловской культур. Видимо, этнокультурная динамика долины Бурей была характерной для всего Западного Приамурья. Носителями Михайловской археологической культуры были монголоязычные племена северной группы шивэй. Они являются потомками переселившихся в конце I тысячелетия до нашей эры с верховьев Амура и Забайкалья в Западное Приамурье монголоязычных племён талаканской культуры (возможно, ухуаней). Носители талаканской культуры, в свою очередь, сменили население уральской культуры раннего железного века, существовавшей в Западном Приамурье с XII века до нашей эры, приблизительно, до рубежа эр. Этническая принадлежность уральской культуры на современном этапе исследований определяется как палеоазиатская. Возможно, на завершающем этапе своего развития она сосуществовала с талаканской культурой.

Схема этнокультурной ситуации в раннем железном веке и раннем средневековье на территории Западного Приамурья, по нашему мнению, была следующей: население уральской культуры (XII—IV вв. до н.э.) (возможно, палеоазиаты) и часть населения польцевской

культуры из Восточного Приамурья (VII в. до н.э. - III в. н.э.) (возможно, палеоазиаты) сформировали поздний этап уральской культуры (это - группа памятников Алексеесвкий Бугор, III в^до н.э. -II а,_н.э.). Затем с ними в контакт вступили носители талаканской культуры (монголоязычное население, часть которого ухуани, IV в. до н.э. — III в. н.э.), результатом данного процесса стало образование Михайловской культуры монголоязычных шивэй (III в. н.э. - VII-X вв. н.э.).

В VII—VIII веках в Западное Приамурье последовательно мигрируют тунгусоязычные племена: да шивэй, хэйшуй мохэ (найфельдская группа) и бохайские мохэ (основу которых составили сумо мохэ). Именно бохайские мохэ, сыгравшие решающую роль в ассимиляции михайловской культуры, образовали в местах прохождения этого процесса памятники троицкой группы мохэской культуры. Эта ситуация, видимо, отразилась в сооружении михайловским населением укреплённых валами и рвами городищ, самое крупное из которых — Михайловское городище на реке Завитой (более 300 жилищных западин) датируется VII веком. Позднее X века памятники михайловцев не обнаружены, что свидетельствует об исчезновении михайловской культуры и окончательной ассимиляции Михайловского населения носителями мохэской культуры.

В заключении обобщены основные результаты и представлена реконструкция этнокультурных процессов в кон. II тыс. до н.э. - нач. II тыс. до н.э. в Западном Приамурье в целом и в долине Бурей в частности.

Этнокультурная принадлежность населения, заселявшего долину реки Бурей, является дискуссионной. Носителей урильской культуры исследователи 0тносят либо к палеоазиатам, либо к предкам тунгусо-маньчжурского населения. Принадлежность талаканцев устанавливается косвенно, в связи предполагаемым родством с их потомками — михайловцами. Михайловское население также трактуется неоднозначно, как монголоязычные или как тунгусоязычные племена. По мнению автора, урильцы и, часть польцевских мигрантов из Восточного Приамурья, будучи родственными палеоазиатами, образовали конце I тыс. до н.э. конгломерат (группа памятников Алексеевский Бугор), попытавшийся продвинуться вверх по Амуру. Это продвижение остановила и обратила вспять мощная встречная миграция с северо-запада монголоязычного населения (часть которого, составляли летописные ухуани), оставившего памятники талаканской культуры.

Изначально являясь кочевыми племенами, талаканцы не оставили крупных поселенческих комплексов, но отметили своё многочисленное присутствие в Западном Приамурье характерной керамикой. Оказавшись в новой для себя среде, они вынуждены были приспосабливаться к ней, прежде всего, перенимая хозяйственные навыки местного населения и смешиваясь с ним. Причём хозяйственные навыки перенимались, вероятно, сравнительно быстро, а вот культурный облик талаканцев изменялся медленнее. Этот постепенный процесс завершился появлением в конце II - начале III вв. Михайловской культуры, носители которой были потомками талаканцев, унаследовавшими от них ряд культурных индикаторов (сходство сосудов, отсутствие погребений), а от местного позднеурильского населения - ведущие типы хозяйства.

Сопоставление современной и летописной географии позволяет определил носителей Михайловской культуры как представителей монголоязычных племён северной группы шивэй. В VII-VIII веках ряд тунгусоязычных миграций в Западное Приамурье (да шивэй, хэйшуй мохэ и бохайских мохэ) положил начало ассимиляции Михайловских племён, которая завершилась в X веке.

Список основных работ опубликованных по теме диссертации

(общий авторский вклад 4,1 п.л.) Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Нестеров С.П., Дураков И. А., Шеломихин O.A. Ранний комплекс урильской культуры с Букинского Ключа на реке Бурее // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2008. - № 4 (36). - С. 32-42. (авторский вклад 0,3 п.л.).

Статьи в сборниках научных трудов:

2. Шеломихин O.A. О функциональном назначении лошадиных фаланг из средневековых памятников Приамурья: новые данные // Традиционная культура востока Азии. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2001. - Вып. 3. - С. 138-143. (0,3 п.л.).

3: Нестеров С.П., Шеломихин O.A. Общее и особенное в конструкции жилищ памятника Букинский Ключ-1 // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 3. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. - С. 71-77. (авторский вклад 0,2 п.л.). 4. Шеломихин O.A. Об исследованиях памятников раннего железного века в бассейне р. Бурей // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 3. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. -С. 78-82. (0,3 п.л.).

5. Нестеров С.П., Кудрин О.С., Сапунов И.Б., Шеломихин O.A.

Новый памятник хэйшуй мохэ на Амуре // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2002 г.) - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2002. - Т. 8. - С. 408-413. (авторский вклад 0,1 пл.).

6. Шеломихин, O.A. Влияние природно-климатических условий на формирование культурно-хозяйственных комплексов в Западном Приамурье в конце 1 тыс. до н.э. - I тыс. н.э. // Археология и социокультурная антропология Дальнего Востока и сопредельных территорий. - Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2003. - С. 230-238. (0,5

П.Л.).

7. Шеломихин O.A. Методологические аспекты средневековой археологии Западного Приамурья // Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времён до начала XX века). -Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2004. - С. 357-362. (0,3 п. л.).

8. Шеломихин O.A. Основные этапы в исследованиях археологических памятников бассейна реки Бурей // Учёные записки БГПУ. - Благовещенск, 2005. - Т. 22: Гуманитарные науки, ч. I,-С. 195-202.(0,3 п.л.).

9. Шеломихин O.A. Долина реки Бурей в раннем средневековье (по материалам памятника Букинский Кшоч-1) // Чтения памяти профессора Сычевского. - Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2006. -Вып.6, ч. 2. - С. 96-112. (0,4 п. л.).

10. Шеломихин O.A. Электронная каталогизация археологического материала в музее и лаборатории БГПУ // Краеведение Приамурья. - 2007. - № 1. - С. 85-101. (0,5 п.л.).

11. Шеломихин O.A. Материальная культура эпохи средневековья в долине реки Бурей // Традиционная культура востока Азии. -Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2008. - Вып. 5. - С. 171-191. (0, 8 П.Л.).

12. Нестеров С.П., Хон Хён У, Бён Ён Хван, Пак Джон Сэн, Зайцев H.H., Волков Д.П., Хабибуллина Я.Ю., Шеломихин

O.A. Исследование поселения Озеро Долгое в Амурской области в 2008 году // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы Годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2008 г.) -Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008. - Т, XIV. - С. 229-233. (авторский вклад 0, 1 п.л.).

Шеломихин Олег Анатольевич

РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК И СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ДОЛИНЕ РЕКИ БУРЕЙ (по материалам памятников Букинский Ключ-1 и Безумка)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Лицензия ЛР № 040326 от 19 декабря 1997 г.

Подписано к печати Формат бумаги 60x84 1/16

Бумага тип. №1 уч.-изд. л. 1,75

Тираж 120 экз._Заказ № 2562_

Типография Благовещенского гос. пед. университета. 675000, Амурская обл., г. Благовещенск, ул. Ленина, 104.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Шеломихин, Олег Анатольевич

ГЛАВА I. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ БАССЕЙНА РЕКИ БУРЕЙ И ПРИЛЕГАЮЩИХ ТЕРРИТОРИЙ В КОНЦЕ II ТЫС. ДО Н.Э. - НАЧАЛЕ II ТЫС. Н.Э. (ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ И

ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА).

§ 1. Основные этапы изучения археологических памятников раннего железного века и средневековья бассейна реки Бурей.

§ 2. Общая характеристика изученности и основные проблемы выделения археологических культур раннего железного века и средневековья в Западном Приамурье.

ГЛАВА II.; МАТЕРИАЛЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

ПАМЯТНИКА БУКИНСКИЙ КЛЮЧ - 1.

§ 1. Внешние признаки памятника и структура культурного слоя.

§ 2. Анализ инвентаря: каменные артефакты, керамика, металлические изделия.

§ 3. Конструкции жилищ и археологические артефакты в их заполнен иях.

ГЛАВА III. МАТЕРИАЛЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

ПАМЯТНИКА БЕЗУМКА.

§ 1. Внешние признаки памятника и структура культурного слоя.•.

§ 2. Анализ инвентаря: каменные артефакты, керамика, металлические изделия.

§ 3. Общая характеристика памятника.

ГЛАВА IV. РЕКОНСТРУКЦИЯ КУЛЬТУРНО-ХОЗЯЙСТВЕННЫХ КОМПЛЕКСОВ ДОЛИНЫ РЕКИ БУРЕЙ В I ТЫС. ДО Н.Э. -1 ТЫС. Н.Э.: УРИЛЬСКАЯ КУЛЬТУРА, ТАЛАКАНСКАЯ КУЛЬТУРА,

МИХАЙЛОВСКАЯ КУЛЬТУРА.

§ 1. Урильский культурно-хозяйственный комплекс.

§ 2. Талаканский культурно-хозяйственный комплекс.

§ 3. Михайловский культурно-хозяйственный комплекс.

ГЛАВА У. РЕКОНСТРУКЦИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ В БАССЕЙНЕ РЕКИ БУРЕЙ В РАННЕМ ЖЕЛЕЗНОМ ВЕКЕ И

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ.

§ I. Хронология бурейских комплексов.

§ 2. Этнокультурная принадлежность бурейских комплексов и их корреляция с памятниками сопредельных территорий Западного Приамурья.

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Шеломихин, Олег Анатольевич

Актуальность темы. В течение последних десятилетий бассейн реки Бурей подвергался сплошному археологическому обследованию, что обуславливалось нуждами строительства Бурейской ГЭС. В результате систематических раскопок получен значительный по количеству и качеству материал, который по отдельным проблемам можно отнести к разряду эталонных. Большая часть полученных результатов (раскопки 1982, 19871996 гг.) нашла свое отражение в монографии «Древности Бурей», выпущенной в Новосибирске в 2000 году.

В тоже время, продолжение работ в зоне затопления будущего Нижнебурейского водохранилища в 1997, 1999, 2001 гг. на памятниках Букинский Ключ - 1 и Безумка позволило накопить значительную коллекцию артефактов. Они относятся к эпохам раннего железного века и средневековья. Также была получена новая хроно-стратиграфическая информация по данным отрезкам времени, важная как для долины р. Бурей, так и для всего Западного Приамурья.

На многослойной стоянке Букинский ключ — 1 обнаружены 2 слоя урильской культуры и отдельные находки талаканской культуры раннего железного века, а также раннесредневековый слой Михайловской культуры» с тремя жилищами. Особенность данного памятника состоит в том, что слои урильской культуры разделены между собой стерильным слоем песка. Данное обстоятельство позволяет провести сравнительный анализ материала и проследить динамику урильской археологической культуры. Анализ жилищ Михайловской археологической культуры предоставляет возможность выявить общее и особенное в их конструкциях.

Многослойный памятник Безумка также интересен тем, что имеет два слоя урильской культуры. На этом памятнике впервые в Западном Приамурье был зафиксирован стерильный слой песка между последним урильским и вышележащим слоем талаканской культуры раннего железного века. Последняя была выделена в истории Приамурья в середине 1990-х годов С.П.

Нестеровым [Нестеров, 1996 с. 202 — 205; Нестеров, Волков, Мыльникова, 1998, с. 122-129].

По мнению С.П. Нестерова, стратиграфическая смена культур в долине реки Бурей в раннем железном веке и средневековье характерна для Западного Приамурья в целом и имеет следующую последовательность: урильская - талаканская - Михайловская - мохэская [2002 с. 215-227]. Однако находки польцевской культуры, обнаруженные на памятниках Алексеевский Бугор и Липовый Бугор [Болотин Д.П. 1999 с. 109 - 120; 2001], ставят ряд вопросов, основными из которых являются следующие: насколько универсальна для Западного Приамурья воспроизведенная выше схема смены культур; какова роль польцевских племен в данном регионе?

Цель исследования. Реконструкция этнокультурных процессов в бассейне реки Бурей в раннем железном веке и средневековье на примере многослойных археологических памятников - Букинский Ключ—1 и Безумка.

Для достижения поставленной цели, необходимо выполнить следующие задачи:

- ввести в научный оборот материалы, полученные при раскопках на, указанных памятниках в 1997, 1999, 2001 годах.

- провести анализ- и дать типологическую характеристику новых материалов, сравнить их с артефактами, обнаруженными ранее на памятниках бассейна р. Бурей в частности и Западного Приамурья в целом;

- охарактеризовать этнокультурную ситуацию в долине р. Бурей в раннем железном веке и средневековье, сопоставить её с общей этнокультурной динамикой Западного Приамурья.

- определить направления в разработке проблем, связанных с финальным этапом раннего железного века и началом средневековья в Западном Приамурье.

Территориальные и хронологические рамки исследования. Памятники Букинский Ключ-1 и Безумка находятся в ложе водохранилища строящейся Нижнебурейской ГЭС (Бурейский район, Амурской области). По геоморфологическим признакам бассейн Бурей условно подразделяется на 6 участков - 4 горных и 2 равнинных [Амурская область., 1974 с. 72]. Основное внимание в данной работе уделяется нижнему течению реки, подвергшемуся археологическим исследованиям, а именно, участку № 6 - от реки Пайкан до устья (Рис. 81). Этот участок является типично равнинным в области развития рыхлых песчано-глинистых отложений. Ширина долины здесь составляет 10 км и более, горы переходят в невысокие увалы, берега легко размываются, русло менее устойчиво, сильно разветвлено и имеет ширину в среднем 500 м [Кушев, 1934, с. 85 — 86; Стоценко, Пелль, 1959 с. 41 -44].

Однако рамки исследования, не ограничиваются только долиной р. Бурей, дополнительный материал привлекается с территории всего Приамурья, особенно западной его части (в пределах современной Амурской области).

Хронологический период исследования определяется процессом; непрерывного образования культурного слоя в данном районе, начиная с урильской археологической культуры раннего железного века и заканчивая троицкой группой мохэской культуры. Говоря о средневековье, автор подразумевает период раннего средневековья.

Урильская культура датируется А.П. Деревянко XIII-XII - VII-VI вв. до н. э. [Деревянко А.П., 1971, с. 30 - 46; 1973, с. 265]. В свою очередь, A.B. Гребенщиков и Е.И. Деревянко ограничивают время её существования X — V вв. до н. э. [Гребенщиков, Деревянко Е.И., 2001 с. 77]. По мнению Д.П. Болотина, которое разделяет С.П. Нестеров, в Западном Приамурье урильское население просуществовало как минимум до рубежа эр [Болотин, 2003 с. 296].

Согласно С.П. Нестерову, в период с V в. до н. э. до III в. н. э. на территории Западного Приамурья проживали носители талаканской культуры раннего железного века, которая была синхронной польцевской культуре Восточного Приамурья [Нестеров, Волков, Мыльникова, 1998]. Позднее дата появления талаканской культуры в Западном Приамурье была скорректирована - II в. до н.э. [Нестеров, Кузьмин, 1999, с. 150; История Амурской области., 2008, с. 68].

В III - IX-X вв. в Западном Приамурье распространилась Михайловская раннесредневековая культура. На эту же территорию позднее мигрируют племена мохэ: представители найфельдской локальной группы памятников в VI-VIII — IX вв.; представители троицкой локальной группы памятников в X - XII вв. [Древности Бурей, с. 190 - 191].

Таким образом, период раннего железного века и раннего средневековья, составляющий хронологические рамки исследования, датируется, с учётом крайних границ существования археологических культур, концом II тысячелетия до нашей эры — началом II тысячелетия нашей эры.

Источники исследования. В работе использованы археологические материалы и письменные сведения по этнической истории и материальной-культуре древнего населения Западного Приамурья.

Археологические источники включают в себя материалы памятников, бассейна реки Бурей, Западного Приамурья и смежных территорий, полученные российскими археологами во время полевых работ в данном регионе.

Автором использовались как опубликованные труды, так и архивные материалы: результаты исследований, изданные в монографиях по археологии раннего железного века и средневековья Приамурья; отчёты С.П. Нестерова по итогам раскопок памятников Букинский Ключ-1 и Безумка 1997, 1999 и 2001 годов, отчёты А.И. Мазина (1980 г.) и А.В. Гребенщикова (1987 г.) о проведении исследований на р. Бурее; коллекции артефактов из фондов Института археологии и этнографии СО РАН, археологической лаборатории и археологического музея Благовещенского государственного педагогического университета. В работе использовались.

Полноправное место в ряду археологических источников принадлежит серии радиоуглеродных дат (14С), полученных в ходе исследований памятников Букинский Ключ — 1 и Безумка, а также других памятников расположенных как в долине р. Бурей, так и в иных частях Затгя т ■ ^ «=-гого Приамурья.

Письменные источники представлены разделами средневею^—^>вых китайских династических летописей, в которых речь идёт о дальневосто^=здаых племенах. В их числе «Хоу Хань шу», «Бэй ши», «Суй шу», «Сань го ^

Вэй шу», «Цзю Тан шу», «Синь Тан шу» в переводах Н.Я. Бичурина, ИЕЗ. С. Таскина, М.В. Воробьёва, Э.В. Шавкунова и других исследовател&^гг^З;. К разряду письменных источников относятся сообщения русских авторо&=, Т5ЬЯ деятельность связана с открытием и освоением Приамурья, а т- , —г юкс этнографические данные по культуре амурских аборигенных народов.

Методология и методы исследования. В целом работа выполн^=сЕз:а в рамках сравнительно-исторического подхода, который дает возможт=—. о сть раскрывать сущность изучаемых явлений по сходству и различию присзг^^-^щих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и во врегч-^ззгени. Сравнительно-исторический подход к изучению культурно-хозяйстве:^^^пн:ых комплексов требует присущих ему правил описания, классифик^^^щии, датировки материала и его интерпретации.

В основе исследования лежат сравнительно-типологический (ат==—лиз археологического материала) и сравнительно-исторический (ат==—=^лиз письменных источников) методы с последующим синтезом получе:^^=1гных результатов. В отдельных случаях уделялось внимание техь^ццЕско-технологическим и экспериментальным аспектам (изучение техш^зсики производства керамических, металлических и каменных артефас^^<г-хов, конструкции жилищ). Формой естественнонаучного метода явл^^^^тся использование данных радиоуглеродных исследований. Применялись ме-^^ц-оды описания и наблюдения.

Новизна работы состоит в создании концепции, объединякгггж-гицей наиболее удачные, по нашему мнению, разработки предшествукг=»-ГЕЩих исследователей, их синтез и согласование. Кроме того, в научный об*—сл>рот введён значительный круг источников, который расширяет совремес^^хное представление о слабоизученных в археологическом отношении райг^с^знах

Амурской области. Дополнена картина расселения, миграции и трансформации носителей археологических культур Приамурья. Уточнена хронология и некоторые новые аспекты этнической и социально-экономической истории Амурской области и Дальнего Востока в целом.

Практическая значимость. Предлагаемое исследование уточняет сложившуюся на данный момент концепцию генезиса, становления и развития культур раннего железного века и средневековья в Западном Приамурье. При этом дополняется картина прошлого всего юга Дальнего Востока и сопредельных территорий. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при чтении курса лекций по археологии Приамурья, Дальнего Востока и сопредельных территорий. В настоящее время полученные данные используются при руководстве научно-исследовательской работой студентов БГПУ, а также в научной программе по системному исследованию истории Амурской области в рамках регионального компонента государственного образовательного стандарта Российской Федерации.

Лпробаиия работы. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях на сессиях Научного совета археологов Дальнего Востока (Владивосток 2001; Благовещенск 2003; Владивосток 2005), семи -региональных конференциях (Благовещенск 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2007, 2008; Новосибирск 2002), шести конференциях Благовещенского государственного педагогического университета 2001-2008 годах. Основные результаты исследований отражены в двенадцати научных публикациях, одна из которых напечатана в издании, рецензированном ВАК, а также использовались автором для составления научной программы по исследованию истории Амурской области и при прочтении специальных курсов «История Приамурья» и «История отечественной археологии» в 20032008 годах в Благовещенском государственном педагогическом университете.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического указателя и двух приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ранний железный век и средневековье в долине реки Буреи"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев историю изучения и основную проблематику раннего железного века и раннего средневековья Западного Приамурья, проведя анализ и систематизацию нового материала долины реки Бурей и сопоставив его с уже имеющимися результатами исследований, автор пришёл к следующим выводам:

1. Исследования археологических памятников долины реки Бурей составляют несколько этапов. Наиболее продуктивный из них связан с функционированием Бурейской археологической экспедиции (1987-1997гг.) [Шеломихин 2005, с. 195-202]. В ходе работ в долине реки Бурей получены следующие результаты: выявлено 16 и подробно изучено 9 археологических памятников; открыта талаканская археологическая культура раннего железного века; выделена раннесредневековая Михайловская археологическая культура; дана новая этническая интерпретация носителей Михайловской' культуры; построена новая схема стратиграфической смены культур в раннем железном веке и средневековье и, как следствие, новая реконструкция этногенеза и истории народов Западного Приамурья.

2. Характеризуя основные проблемы, связанные с выделением, этнической интерпретацией культур и реконструкцией этнокультурной динамики раннего железного века и средневековья в Западном Приамурье, отметим, что современный этап исследований представлен двумя схемами этих процессов. Согласно С.П. Нестерову, в данном регионе в указанный период наблюдается последовательная преемственность археологических культур тунгусоязычных племён: урильская культура — позднеурильская культура (возможно, палеоазиаты) + прототалаканская культура (монголоязычные ухуани) = талаканская культура (монголоязычное население) - Михайловская культура (монголоязычные бэй шивэй) — мохэ (тунгусоязычные хэйшуй и сумо). Иное понимание этнокультурной ситуации

Западного Приамурья в данный период демонстрирует Д.П. Болотин: урильская — польцевская + талаканская — Михайловская — мохэская.

3. Итоги работ Бурейской экспедиции вызвали в научной среде ряд дискуссий и потребовали новых подтверждений, дополнений и уточнений точек зрения их участников, путём поиска и изучения памятников, аналогичных тем, что исследованы на Бурее, как в самом бурейском археологическом районе, так и за его пределами. Начало этому процессу положили исследования памятников Букинский Ключ-1 и Безумка, которые дали следующие результаты.

На памятнике Букинский Ключ-1 изучены два слоя (3.3 и 5.1) с артефактами урильской культуры, а также два слоя (3.1 и 3.2), три ямы-промыва и три жилища Михайловской культуры. Слой 5.1 является наиболее ранним для известных на данный момент памятников урильской культуры.

На памятнике Безумка материалы урильской культуры происходят из двух слоев (2-й и 3-й погребенных почв), а Михайловской и талаканской - из одного (1-й погребенной почвы). Важным является тот факт, что впервые для долины Бурей на памятнике Безумка зафиксирован стерильный слой песка между последним урильским слоем и слоем с находками талаканской культуры, таким образом, получена относительная хронология двух культур раннего железного века Западного Приамурья.

В урильское время на местонахождениях Букинский Ключ-1 и Безумка находились промысловые лагеря охотников и рыболовов, где осуществлялась заготовка мяса и рыбы, производились обработка шкур и выделка кож, а таюке, вероятно, сбор дикоросов. Появившееся в этих местах позднее талаканское и михайловское население сохраняло данное направление деятельности — таёжные промыслы и типы памятников - промысловые посёлки. Учитывая, что у носителей урильской и Михайловской культур ранее обнаружены и крупные поселенческие комплексы с преобладанием производящего хозяйства, можно сказать, что характер бурейских поселений определялся, в первую очередь, природно-климатическими условиями.

Вероятно, внутри каждой культуры существовало некое подобие разделегЕиия труда, а соплеменники, занимающиеся присваивающей или производягха,ей деятельностью, обменивались между собой результатами этой деятельности.

Материал памятников Букинский Ключ-1 и Безумка воспроизводит ту же этнокультурную динамику, что и на других памятниках периода I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. в долине реки Бурей: урильская культура — талаканоская культура — Михайловская культура. Исходя из известных на данный Moivceirr материалов, можно предположить, что данная схема характерна для вещего Западного Приамурья.

4. Время существования урильской культуры раннего железного вегЕса. в Западном Приамурье (с учётом датировок Букинского Ключа-1) - XIII- >QI вв. — V-IV вв. до н.э. Возможно, в некоторых районах данного региона, она доживает до рубежа эр (о чём свидетельствуют артефакты памятьэоика Алексеевский Бугор). Талаканская культура раннего железного века датируется периодом с II в. до н.э. по III в. н.э. Михайловская культура существовала в промежутке между III и X веками.

5. Этнокультурная принадлежность населения, заселявшего долину ^реки Бурей в раннем железном веке и раннем средневековье, является дискуссионной. Носителей урильской культуры различные исследователи относят либо к палеоазиатам, либо к предкам тунгусо-маньчжурсхкого населения. Вероятная принадлежность талаканцев устанавливается косвенно, в связи предполагаемым родством носителей этой культуры с их потомзвсами - михайловцами. Раннесредневековое михайловское население также трактуется неоднозначно, его соотносят как с монголоязычными, так: и с тунгусоязычными племенами.

Проанализировав уже имеющиеся данные с памятников в Западном Приамурье и новые материалы долины реки Бурей, и рассмотрев концепции предшествующих исследователей, автор реконструирует этнокультурную динамику раннего железного века и раннего средневековья в данном регтионе следующим образом.

Носители урильской культуры и, часть польцевских мигрантов из Восточного Приамурья, будучи родственными палеоазиатами, образовали конце I тыс. до н.э. конгломерат (группа памятников Алексеевский Бугор), попытавшийся продвинуться вверх по Амуру.

Это продвижение остановила и обратила вспять мощная встречная миграция с северо-запада монголоязычного населения (часть которого, вероятно, составляли летописные ухуани), оставившего памятники талаканской культуры. Возможно, именно поэтому дальнейшая польцевская миграция ближе к рубежу эр стала развиваться не на запад, а на восток, в сторону побережья Тихого океана.

Изначально являясь кочевыми племенами, талаканцы не оставили в качестве памятников крупных поселенческих комплексов, но отметили своё многочисленное присутствие в Западном Приамурье характерной керамикой, распространившейся по всему региону. Оказавшись в новой для себя среде, носители талаканской культуры вынуждены были приспосабливаться к ней, прежде всего, перенимая хозяйственные навыки местного населения и смешиваясь с ним. Причём хозяйственные навыки перенимались, вероятно, сравнительно быстро, а вот культурный облик талаканцев изменялся медленнее.

Этот постепенный процесс завершился появлением в конце II — начале III вв. раннесредневековой Михайловской культуры, носители которой были монголоязычными потомками талаканцев, унаследовавшими от них ряд культурных индикаторов (сходство сосудов, отсутствие погребений), а от местного позднеурильского населения — ведущие типы хозяйства.

Сопоставление современной и летописной средневековой географии позволяет определить носителей Михайловской культуры как представителей монголоязычных племён северной группы шивэй.

В VII-VIII веках ряд тунгусоязычных миграций в Западное Приамурье (да шивэй, хэйшуй мохэ и бохайских мохэ) положил начало ассимиляции михайловских племён, которая завершилась в X веке.

Подводя итоги исследования, необходимо отметить, что часть выводов носит предварительный характер, и их уточнение требует дальнейшего изучения памятников данной эпохи на Верхнем и Среднем Амуре.

Список научной литературыШеломихин, Олег Анатольевич, диссертация по теме "Археология"

1. Антропова В.В. Культура и быт коряков. Л.: Наука, 1971.

2. Алексеев В. П. Материалы по краниологии мохэ // Палеоантропология Сибири. М., 1980. - с. 106 - 130.

3. Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-этнографические очерки. Л.: Наука, 1967.

4. Амурская область: природа, экономика, культура, история. —

5. Благовещенск: Хабаровск, кн. изд-во, 1974. — 70 с.

6. Атлас литейных пороков. Классификация, пороки общего типа, пороки отливок из серого чугуна. М.: Центральное бюро технической информации, 1957. — Том 1. — 194 с.

7. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах обитавших в Средней Азии в древние времена, Т. II. М.-Л., 1950. 336 с.

8. Болотин Д. П. Проблемы генезиса Михайловской культуры Приамурья // Традиционная культура востока Азии. — Благовещенск. Вып. 2., 1999. — с. 109-120.

9. Болотин Д. П. Формирование раннесредневековой Михайловской культуры бассейна Среднего Амура // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. / Амурский гос. ун-т. Благовещенск, 2001. — с. 49-54.

10. Болотин Д.П. Происхождение дючеров // Традиционная культура востока Азии. Благовещенск. Вып. 3, 2001а, — с. 154 — 172.

11. Болотин Д.П., Сапунов Б.С. К дискуссии по проблеме этнической интерпретации средневековых археологических культур Приамурья // Записки Амурского областного краеведческого музея и общества краеведов. Благовещенск, 1992. - Вып. 7. — с. 32 - 42.

12. Болотин Д. П., Сапунов Б. С. Есть спорные вопросы (по поводу статьи Э. В. Шавкунова) // Россия и АТР. Владивосток, 1994. №2. С. 110 — 119.

13. Болотин Д. П., Сапунов Б. С., Зайцев Н. Н. Новые памятники раннего железного века на Верхнем Амуре // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск, 1997, с. 155- 159.

14. Боровкова JI.A. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. — II в. н.э.: Историко-географический обзор по древнекитайским источникам. — М.: Наука. 1989.- 181 с.

15. Викторова JI.JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М.: Наука, 1980.-224 с.

16. Волков Д.П., Кудрин О.С., Савченко Т.П. Михайловские городища на реке Горбыль в Амурской области // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. XIII. — Новосибирск, 2007, с. 207 211.

17. Головин С.Я. Краткий справочник литейщика. M.-JL: Машгиз, 1960. -375 с.

18. Гребенщиков А. В. К изучению истории Амурского края по данным археологии // Юбилейный сборник Музея Общества изучения

19. Амурского края за первые 25 лет своего существования. Владивосток, 1916.-с. 50-75.

20. Гребенщиков A.B. Отчет об археологических исследованиях в зоне затопления Нижнебурейской ГЭС на р. Бурее в 1988 г.- Новосибирск, 1989 / Архив ИАиЭт СО РАН.

21. Гребенщиков A.B. Отчёт об археологических исследованиях в зоне затопления Нижнебурейской ГЭС в 1989 г. — Новосибирск, 1990 / Архив ИАиЭт СО РАН, с. 41 - 48.

22. Гребенщиков А. В. Опыт классификации орнамента древней керамики Приамурья (по материалам поселения раннего железного века на о-ве Урильском) // Древняя керамика Сибири: типология, технология, семантика. Новосибирск, 1990а. — с. 130 — 144

23. Гребенщиков A.B. Необычные сюжеты в орнаментике традиционного гончарства Приамурья в эпоху раннего железа // Семантика древних образов. Первобытное искусство. Новосибирск: Наука, 19906. - с. 54 — 79.

24. Гребенщиков A.B. Отчёт об археологических исследованиях в зоне затопления Нижнебурейской ГЭС в 1990 г. — Новосибирск, 1991. / Архив ИАиЭт СО РАН

25. Гребенщиков А. В. История одной гончарной традиции (о кросскультурных процессах на юге древнего Дальнего Востока) // Традиционная культура востока Азии: археология и культурная антропология. Благовещенск, 1995. — с. 142 — 155.

26. Гребенщиков А. В., Нестеров С. П. Предварительные итоги изучения двух памятников в долине р. Бурей // Новые памятники эпохи металла на Среднем Амуре. — Новосибирск, 1987. — с. 72 — 98.

27. Гребенщиков А. В., Кононенко Н. А., Нестеров С. П. Сухие протоки -2 новый тип памятника эпохи раннего железа в бассейне Среднего Амура. Препринт. Новосибирск, ИИФФ СО РАН, 1988. - с. 3 - 57.

28. Гребенщиков А. В., Нестеров С. П. Средневековая заимка на р. Бурее (реконструкция жилища) // Материальная культура и проблема археологической реконструкции. — Новосибирск, 1991.-е. 119 137.

29. Гребенщиков A.B., Деревянко Е.И. Гончарство древних племён Приамурья (начало эпохи раннего железа). — Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 2001. — 120 с.

30. Грумм-Гржимайло Г.Е. Описание Амурской области. — СПб. , 1894. -с. 44

31. Деревянко А.П. Проблема бронзового века на Дальнем Востоке // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. -1969. Вып. 2. - № 6. - с. 94 - 99.

32. Деревянко А. П. Новопетровская культура Среднего Амура. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1970. — 204 с.

33. Деревянко А. П. Материалы к реконструкции общественных отношений у племён раннего железного века Приамурья // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. -Новосибирск , 1971. Ч. 1. - С. 30 - 46

34. Деревянко А. П. Ранний железный век Приамурья. — Новосибирск: Наука, 1973.-356 с.

35. Деревянко А. П. Приамурье (I тысячелетие до нашей эры). — Новосибирск, 1976. — 384 с.

36. Деревянко А.П., Мазин А.И. Отчёт о разведывательных работах на стоянке «Пасека» в зоне затопления Долдыканской ГЭС в 1981 г. // Архив ИАиЭт СО РАН, 1982.

37. Деревянно А.П., Зенин В.Н. Палеолит Селемджи (по материалам стоянок Усть-Ульма I III). - Новосибирск: Изд-во ИАЭт, 1995. - 160 с.

38. Деревянно Е. И. Мохэское городище на р. Завитой: Михайловское городище. // ИСОАН СССР. 1969. - № 11 : Сер. обществ, наук, вып. 3. -С. 86-92.

39. Деревянно Е.И. Городище на реке Завитой // Материалы по археологии Сибири и Дальнего Востока. Ч. I. Новосибирск, 1972, С. 208-317

40. Деревянно Е. И. Мохэские памятники Среднего Амура. Новосибирск: Наука, 1975.-250 с.

41. Деревянно Е. И. , 1977. Троицкий могильник. Новосибирск. Наука, 1977.-224 с.

42. Деревянно Е. И. Племена Приамурья I тыс. н.э.: (Очерки этн. истории и культуры). Новосибирск: Наука. Сиб. Отделение, 1981. —333 с.

43. Деревянно Е. И. Древние жилища Приамурья. — Новосибирск, 1991. — 158 с.

44. Деревянно Е. И. Археологические источники по истории развития металлургического производства в Приамурье // Традиционная культура востока Азии: археология и культурная антропология. — Благовещенск. 1995 г.-С. 4-17.

45. Долгих Б. О. Этнический состав и расселение народов Амура в XVII веке по русским источникам // Сборник статей по истории Дальнего Востока. М, 1958. - с. 125 - 142.

46. Древности Бурей. /Нестеров С.П., Гребенщиков A.B., Алкин C.B., Болотин Д.П., Волков П.В., Кононенко H.A., Кузьмин Я.В., Мыльникова JI.H., Табарев A.B., Чернюк A.B./. Новосибирск, 2000. — 352 с.

47. Дьякова О. В. Типология керамики Михайловского городища и её значение для стратиграфии памятника // Археология Северной Азии. — Новосибирск, 1982. с.76-85.

48. Дьякова О. В. Раннесредневековая керамика Дальнего Востока СССР как исторический источник 1У-Х. М, 1984. — 205 с.

49. Дьякова О.В. О корреляции раннесредневековых культур Приамурья // Материальная культура Востока. М., 1988. - Ч. II. - С. 221-231.

50. Дьякова О.В. Происхождение, формирование и развитие средневековых культур Дальнего Востока (по материалам керамического производства). Владивосток: Дальнаука, 1993, 4.1. — 176 с.

51. Дьякова О.В. Происхождение, формирование и развитие средневековых культур Дальнего Востока (по материалам керамического производства). — Владивосток: Дальнаука, 1993, Ч. II. — с. 177-289.

52. Дьякова О.В. Происхождение, формирование и развитие средневековых культур Дальнего Востока (по материалам керамического производства). — Владивосток: Дальнаука, 1993, Ч. III. — с. 290-408.

53. Дьякова О.В. Тунгусо-маньчжуры: этническая история и этногенез в археологических и этнографических ретроспекциях // Тунгусо-маньчжурская проблема (Первые Шавкуновские Чтения). Владивосток, Дальнаука, 2008, С. 61-70.

54. Жущиховская И.С. Очерки истории древнего гончарства Дальнего Востока России. — Владивосток: ДВО РАН, 2004. — 312 с.

55. История Амурской области с древнейших времён до начала XX века / Под ред. А.П. Деревянко, А.П. Забияко. — Благовещенск, 2008. 424 с.

56. Каманин Л.Г. Первые исследователи Дальнего Востока. М., 1951.

57. Кириллов А. В. Географическо-статистический словарь Амурской и Приамурской областей. — Благовещенск, 1894.— Благовещенск, 1994.

58. Клюев H.A. Археология первобытного общества Приморья и Приамурья: Историография и библиографический обзор (1861-1991). — Владивосток: Дальнаука, 1993. 187 с.

59. Клюев H.A. Археология юга Дальнего Востока России в XIX-XX вв.: Библиографический указатель / Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Владивосток: Дальнаука, 2003. 459 с.

60. Кудрич О.С. Керамические традиции населения Приамурья в древности и средневековье. Сравнительный анализ. — Автореферат диссертации кандидата исторических наук. — Новосибирск, 2008. —21с.

61. Кудрин О.С. Керамические традиции населения Приамурья в древности и средневековье. Сравнительный анализ. — Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. — Новосибирск, 2008а. — 233с.

62. Кузьмин Я. В. Сопоставление хронологий средневековых памятников юга Дальнего Востока России. // Российская археология, 1993. № 2. — с. 189-192

63. Кушев С.Л. К геоморфологии Буреинского хребта и бассейнов рек Сулук и Бурея // Амгунь-Селемджинская экспедиция Академии Наук СССР. Буреинский отряд. Л., 1934. - 4.1. - с. 85 - 86

64. Кызласов И.Л. Археологический взгляд на алтайскую проблему // Тунгусо-маньчжурская проблема (Первые Шавкуновские Чтения). Владивосток, Дальнаука, 2008, с. 71 — 77.

65. Ларичев В.Е. Народы Дальнего Востока в древности и средние века и их роль в культурной и политической истории Восточной Азии //

66. Дальний Восток и соседние территории в средние века: История и культура востока Азии. Новосибирск: Наука. - 1980. - с. 8 — 38.

67. Литовченко Г.П. Археологические памятники бассейна реки Томь. Тезисы докладов студенческой научной конференции / Благовещенский государственный педагогический институт. Благовещенск, 1989, С. 3638.

68. Магницкий О.Н., Пирайнен В.Ю. Художественное литьё. СПб.: Политехника, 1996. — 231с.

69. Мазин А.И. Отчёт оразведке археологических памятников в зоне затопления Долдыканской ГЭС в 1978 г. — Новосибирск, 1979 / Архив ИАиЭт СО РАН.

70. Мазин А.И. Отчёт по разведке археологических памятников в зоне затопления Долдыканской ГЭС в 1979 г. — Новосибирск, 1980. // Арх. ИАиЭт СО РАН.

71. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху / Введ., перев. и ком. B.C. Таскина. М.: Наука, 1984. - 486 с.

72. Медведев В. Е. Приамурье в конце I начале II тысячелетия. Чжурчжэньская эпоха. - Новосибирск: Наука, 1986. - 205 с.

73. Медведев В. Е. Новая версия? (По поводу статьи Э.В. Шавкунова "Амурские чжурчжэни миф или реальность?) // России и АТР. Владивосток, 1994. № 2. - с. 106 - 109.

74. Мыльникова JL Н. Ещё раз о технико-технологических аспектах изготовления керамики талаканской и Михайловской культур // Россия и

75. Китай на дальневосточных рубежах.—Вып. 3.— Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. с. 93 - 98.

76. Мыльникова JI.H., Нестеров С.П. Талаканская культура раннего железного века в Западном Приамурье // Российский Дальний восток в Древности и средневековье: открытия, проблемы, гипотезы. — Владивосток: Дальнаука, 2005.78. Народы Сибири, M-JL, 1956

77. Нестеров С.П. Отчет об археологических исследованиях в зоне хозяйственного освоения Нижнебурейской ГЭС в 1987 гг.- Новосибирск, 1988/ Архив ИАиЭт. с. 19 - 26.

78. Нестеров С. П. Северные шивэй в Приамурье // Традиционная культура востока Азии: археология и культурная антропология. Благовещенск, 1995.-с.- 105- 122.

79. Нестеров С. П. Талаканская группа памятников раннего железного века в Западном Приамурье // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири. Новосибирск, 1996 а. — с. 202 205.

80. Нестеров С.П. Талаканская группа керамики в Амурской области // Керамика как исторический источник: Тез. докл. и материалы конф. — Тобольск, 1996 б. с. 57 - 58.

81. Нестеров" С. П. Народы Приамурья в эпоху раннего средневековья. -Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 1998.-184 с.

82. Нестеров С.П. Отчёт об археологических исследованиях в долине реки Бурей на памятниках Букинский Ключ — 1 и Безумка в 1997 году. — ИАиЭт СО РАН, Новосибирск, 1998а. / Архив ИАЭТ СО РАН.

83. Нестеров С. П. Проблема происхождения Михайловской культуры северных шивэй Западного Приамурья // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск, 1999.

84. Нестеров С.П. Этнокультурная история населения Западного Приамурья в I-III веках. // Archaeologcal Research on Eastern Asia during the 1st- 3rd Centuries. Seoul, Korea, 2000. - c. 339 - 361.

85. Нестеров С.П. Отчет об археологических исследованиях в долине реки Бурей на памятнике Букинский Ключ — 1 в 1999 г. // Фонды ИАиЭт СО РАН. Новосибирск, 2000а.

86. Нестеров С.П. Этнокультурная история народов Приамурья в эпоху раннего средневековья // Автореф. дисс. д-ра. ист. наук. Новосибирск, 2001.-65-с.

87. Нестеров С.П. Отчет об археологических исследованиях в долине реки Бурей на памятнике Букинский Ключ 1 в 2001 г. // Фонды ИАиЭт СО РАН. Новосибирск, 2002.

88. Нестеров С.П. Этнокультурные связи населения Приамурья в раннем средневековье // Культурный обмен между странами Северо-Восточной Азии и Российским Дальним Востоком. Владивосток, 2008. с. 470 -478.

89. Нестеров С.П. Михайловская культура на Амуре (дискуссионные аспекты) -// Тунгусо-маньчжурская проблема (Первые Шавкуновские Чтения). Владивосток, Дальнаука, 2008а, с. 91 106.

90. Нестеров С.П. Рисунки на гальках-сиденьях из жилищ на реке Бурей // Окно в неведомый мир. Сборник статей к 100-летию со дня рождения академика Алексея Павловича Окладникова. Новосибирск, ИАиЭт СО РАН, 20086, с. 284-288.

91. Нестеров С.П., Гребенщиков A.B. Новые данные о структуре хозяйства племен урильской культуры в Приамурье // Историография и источники изучения опыта освоения Сибири. — Новосибирск, 1988. — Вып. 1. — с. 50-52.

92. Нестеров С. П., Кузьмин Я. В., Орлова JI. А. Хронология культур раннего железного века и средневековья Приамурья // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск, 1998, № 3. - с. 19 — 25.

93. Нестеров С. П., Кузьмин Я. В. Периодизация культур раннего железного века и средневековья Приамурья // Традиционные культуры востока Азии. Вып. 2. Благовещенск: Издательство АмГУ, 1999. - с. 140-152. ■

94. Нестеров С.П., Шеломихин O.A. Общее и особенное в конструкции жилищ памятника Букинский Ключ — 1 // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. — Вып. 3. — Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002, с.71 77.

95. Нестеров Сергей, Кудрин Ольга. Керамические сосуды из жилищ памятника Букинский Ключ — 1 // Украинский керамологический журнал. 2003. - № 1 (7). - с. 91 - 96.

96. Нестеров С.П., Дураков И.А., Шеломихин O.A. Ранний комплекс урильской культуры с Букинского Ключа на реке Бурее // Археология, этнография и антропология, Изд-во ИАиЭт СО РАН, № 4 (36), 2008, с. 32 42.

97. Новгородова Э.А. Центральная Азия и карасукская проблема. — М.: Наука, 1970.- 192 с.

98. Новиков-Даурский Г.С. Историко-археологические очерки. Статьи. Воспоминания. Благовещенск, 1961. — 192 с.

99. Окладников А.П. Древнее поселение на полуострове Песчаном у Владивостока. Материалы к истории Дальнего Востока. — М., Л.: Издательство Академии наук СССР, 1963. — 356 с.

100. Окладников А.П. Тунгусо-маньчжурская проблема и археология // История СССР. 1968. - № 6. - с. 25 - 42.

101. Окладников А.П. О работах археологического отряда Амурской экспедиции в низовьях Амура летом 1935 г. // Источники по археологии Северной Азии: (1935-1976). Новосибирск: Наука, 1980. - с. 3 — 52.

102. Окладников А.П., Деревянко А.П. Далекое прошлое Приморья и Приамурья. Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1973.-440 с.

103. Окладников А.П., Деревянко А.П. Громатухинская культура. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1977. — 211 с.

104. Окладников А.П., Ларичев В.Е. Археологические исследования в бассейне Амура / Традиционные культуры востока Азии. — Благовещенск: Издательство АмГУ, 1999, с. 4 29.

105. Панов В.А. Историческая задача Общества изучения Амурского края // Юбилейный сборник Музея Общества изучения Амурского края за первые 25 лет своего существования. — Владивосток, 1916.

106. Сапунов Б.С. Археология Амурской области: Дисс. . канд. истор. наук. — Новосибирск, 1971.

107. Сапунов Б.С. К 40-летию стационарных археологических работ на Среднем Амуре // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. / Амурский гос. ун-т. Благовещенск, 2001. — с. 4 — 11.

108. Сапунов Б.С., Зайцев H.H. Средневековые городища Амурской области // Проблемы этнокультурной истории Дальнего Востока и сопредельных территорий. Благовещенск, 1993, с. 112 — 120.

109. Селимханов И.Р. Разгаданные секреты древней бронзы. — М.: Наука, 1970.-79 с.

110. Сем Ю.А. Нанайцы: Материальная культура. Владивосток, 1973.

111. Смоляк A.B. Традиционное хозяйство и материальная культура народов нижнего Амура и Сахалина. М.: Наука, 1984.

112. Стоценко A.B., Пелль A.A. Гидрографический очерк бассейнов рек Зеи и Бурей // Перспективы использования гидроэнергии и борьба с наводнениями в бассейне верхнего и среднего Амура. М., 1959.

113. Сунь Хун. Мохэ, Бохай, Чжурчжэни // Древняя и средневековая история восточной Азии / Отв. ред. А.Р. Артемьев. Владивосток, 2001.

114. Сунь Цзиньцзи, Ай Шэнъу, Чжуан Янь. Этническое происхождение бохайцев. Бохай — дэ лиши юй вэньхуа (История и культура Бохая). Янбянь жэньмин чубаньшэ (на кит. яз.; перевод A.JI. Ивлиева), 1991. — с. 57 64.

115. Сунь Цзиньцзи, Ай Шэнъу, Чжуан Янь. Этническое происхождение бохайцев У/ История и археология Дальнего Востока. К 70-летию Э.В. Шавкунова. Владивосток, 2000. с. 107 — 115.

116. Харламов Н.Г. Дневник археологической поездки в Сибирь и на Дальний Восток в 1928 г.// Архив ИИМК Ф. 2, № 135, 1929, ч. И, л. 121.

117. Чжэн Индэ. Новые исследования географии шивэй // Медиевистские исследования на Дальнем Востоке России. Владивосток, 1994. — с. 115 -128.

118. Членова H.JL Хронология памятников карасукской эпохи — М.: Наука, 1972. 248 с. / МИА, № 182.

119. Шавкунов Э. В. Приморье и соседние с ним районы Дунбэя и Северной Кореи в I-III вв. н.э. — Труды Дальневосточного филиала Сибирского отделения АН СССР. Серия историческая. Саранск, т.1. , 1959.-с. 37-74

120. Шавкунов Э.В. Государство Бохай и памятники его культуры в „ Приморье. JL: Наука, 1968. - 165 с.

121. Шавкунов Э. В. Амурские чжурчжэни миф или реальность? Полемические заметки по поводу одной затянувшейся дискуссии // Россия и АТР: гуманитарные проблемы стран Азиатской — Тихоокеанского региона. - Владивосток. 1994, №1. - с. 5 - 14.

122. Шавкунов Э. В., Деревянко А.П. Народы советского Дальнего Востока во второй половине I тысячелетия н.э. (до образования государства Бохай) // Материалы по древней истории Сибири. Улан-Удэ, 1964. - с. 553-565.

123. Шавкунов Э. В., Васильев Ю. М. Покровская культура Приамурья: проблемы датировки и этнической интерпретации // Материалы по средневековой археологии Дальнего Востока и Забайкалья / АН СССР. ДВО. ИИАЭ. Владивосток, 1989. с. 16 - 22.

124. Шеломихин O.A. Основные этапы в исследованиях археологических памятников бассейна реки Бурей, — Учёные записки БГПУ Т.22 Гуманитарные науки, Ч. I, Благовещенск, 2005, с. 195-202.