автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Речь английских и русских аристократов в произведениях художественной литературы XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речь английских и русских аристократов в произведениях художественной литературы XIX века"

На правах рукописи

КВАРТОВКИНА Юлия Олеговна

РЕЧЬ АНГЛИЙСКИХ И РУССКИХ АРИСТОКРАТОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX ВЕКА

10.02.19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2004

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет».

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор Татьяна Александровна Ивушкина.

доктор филологических наук, профессор Василий Павлович Москвин;

кандидат филологических наук Евгения Александровна Артемова.

Волгоградский

государственный университет.

Защита состоится 21 сентября 2004 г. в 12 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, пр. им. В.И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан /<? августа 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук доцент

Н. Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа выполнена в русле социолингвистики и лингвокультурологии. Объектом исследования является речь английской и русской аристократии. В качестве предмета исследования рассматриваются речевые характеристики персонажей — представителей высших классов Великобритании и России в художественной литературе XIX в.

Актуальность тематики данного исследования обусловлена следующим. Изучение социолектов позволяет охарактеризовать языковое существование этноса в его полноте; аристократы внесли большой вклад в развитие литературного языка, вместе с тем социолект высших классов России и Англии на материале художественной литературы еще не был предметом специального лингвистического анализа. Языковой вкус аристократов традиционно считается эталоном хорошей речи, но социолингвистические индексы речи представителей высшего класса изучены еще недостаточно. Лингвокультурное изучение социолекта предполагает сопоставление разных языков; применительно к речи английских и русских аристократов такая задача в научной литературе, по нашим данным, еще не ставилась.

Цель работы состоит в сравнительной характеристике речи английской и русской аристократии в произведениях литературы XIX в.

В соответствии с поставленной целью были сформулированы следующие задачи:

1) Охарактеризовать положение аристократии Великобритании и России в XIX в. и установить историко-культурные корреляции между высшими классами этих двух стран.

2) Установить соотношение социально-исторических, психологических и языковых факторов, влияющих на формирование социолекта высших классов Великобритании и России.

3) Определить особенности речи английской и русской аристократии XIX в.

4) Провести сопоставительный анализ речи английской и русской аристократии в произведениях литературы XIX в.

В основу выполненного исследования положена гипотеза о существовании общего ядра характеристик, маркиру-

ющих речь представителей аристократии Великобритании и России.

Научную новизну работы мы усматриваем в сопоставительном описании речи русского и английского дворянства в XIX в. и в выявлении социолингвистических индексов, релевантных для характеристики социолекта привилегированных классов Великобритании и России.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что данная работа вносит определенный вклад в социолингвистику, уточняя характеристики речи английской и русской аристократии и определяя специфику литературного языка, функционирующего в высших классах общества.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут найти применение в теоретических курсах стилистики английского и русского языков, лингвокульту-рологии, истории английского и русского языков, в спецкурсах по социолингвистике, а также могут использоваться на занятиях по интерпретации художественного текста.

Материалом исследования послужила английская и русская художественная литература XlX в., а именно: произведения «Пелам, или приключения джентльмена» Э. Буль-вер-Литтона (1828), «Сибил» Б. Дизраэли (1845), «Финиас Финн» Э. Троллопа (1869), «Дворянское гнездо» И. С. Тургенева (1858), «Обломов» И. А. Гончарова (1859), «Анна Каренина» Л. Н. Толстого (1877), общий объем которых составил 3255 страниц. В качестве единиц исследования были взяты фрагменты текста, содержащие высказывания аристократов, описание их поведения и образа жизни.

В работе использовались методы социолингвистического, сравнительно-сопоставительного и лингвостилистического анализа.

Теоретической основой работы послужили исследования речи английской аристократии (Т. А. Ивушкина, И. М. Ма-гидова, Д. В. Крюков, А. Г. Костецкая, J. Honey, В. Bernstein, R. Chapman, A. Hughes, L. Mugglestone, T. H. Pear, К. С. Phillips, A. S. С. Ross, N. Mitford), теория вертикального контекста эпохи (И. В. Гюббенет, Л. В. Болдырева, Т. Я. Кузнецова), исследования по истории, культуре и быту русского дворянства (С. М. Соловьев, Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, Н. А. Бердяев, Ю. М. Лотман, В. Мах-нач, В. О. Ключевский, С. Б. Рассадин, В. К. Кантор,

И. В. Солоневич), по вопросу становления русского литературного языка (В. В. Виноградов, Л. А. Булаховский, Б. А. Ларин, В. Д. Левин, Н. А. Мещерский, Б. А. Успенский, Г. И. Шкляревский).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Язык высших классов общества Великобритании и России имеет общий характер — это литературный язык с национально-обусловленными социальными признаками, которыми выступают индексы воспитания, образования и образа жизни (род занятий, времяпрепровождение и т. д.)»

2. Аристократическое воспитание находит отражение в использовании иностранных языков, четко обозначенного ряда прилагательных, в театрализованности речи (недооценка и переоценка) и ее высокой модальности, манере речи и голосовых параметрах.

3. Образование в привилегированных учреждениях определяет такие характеристики речи высших классов, как наличие абстрактной лексики, богатого вертикального контекста (аллюзии и цитаты, при этом особую роль играют классические языки — латинский и древнегреческий).

4. Образ жизни представителей высших классов проявляется в использовании специальной лексики (политической, религиозной, спортивной и т. д.).

Апробация. Содержание диссертации докладывалось на VII региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области в феврале 2000 г. и научной конференции Поволжья и Северо-Кавказского региона «Лингвистика и межкультурная коммуникация», проходившей в Волгоградском государственном университете в апреле 2004 г., а также на заседаниях секции по социолингвистике, аспирантских семинарах. По материалам диссертации опубликовано 4 работы.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Высшие классы Великобритании и России в социально-историческом ракурсе» раскрывается понятие «аристократ», рассматривается положение класса

аристократии в русском и английском обществе XIX в., а также приводятся перечень и история происхождения ряда титулов как основных знаков отличия аристократии от других социальных классов.

В современном языке слово «аристократ» утратило свой исходный политический смысл (человек, обладающий властью) и обозначает человека, принадлежащего к потомственной знати, т.е. классу людей, обладающих передаваемыми по наследству титулами и привилегиями. В XIX в., однако, аристократы Великобритании и России обладали реальной политической властью и играли ведущую роль в социально-экономической и культурной жизни своих стран.

Титулы, как особые знаки отличия, появились в России значительно позднее, чем в Великобритании, т. к. первые пожалования титулами были отмечены лишь при Петре I. Как показывает сравнение, система титулования в Великобритании была более развита, чем в России, о чем свидетельствует количественное соотношение титулов в двух странах.

Самыми титулованными лицами в Великобритании и России являлись монарх и члены его семьи. Что касается остальных титулов, то представляется возможным провести аналогию лишь между тремя английскими и русскими титулами: герцог / князь, граф, барон. В Великобритании помимо перечисленных существовали также титулы маркиза, виконта, баронета, рыцаря, эсквайра и джентльмена.

XIX в. характеризуется идентичным для обеих стран расцветом аристократической культуры, обусловленным социально-историческими причинами. Кроме того, учитывая тот факт, что в XX в. русское дворянство перестало существовать в культурном и историческом плане, XIX век является наиболее близким к современности и доступным для изучения периодом.

В XIX в. английской и русской аристократии приходится отстаивать свое привилегированное положение в обществе (борьба за власть среднего класса и чартистское движение в Англии, экономический и социально-политический кризис, связанный с реформой 1861 г. в России). В этих условиях представляется возможным наиболее четко уви-

деть те характерные черты, которые присущи культуре и языку высших классов. Выделяемые нами социолингвистические характеристики выступают своеобразными «знаками» аристократизма и компонентами особого «кода» общения, который позволяет аристократии определить «своего» и «чужого» и тем самым сохранить свою кастовость и ведущую позицию в обществе.

Во второй главе «Речь аристократов в произведениях английской художественной литературы XIX века» с целью верификации и выявления новых нюансов в социолингвистических характеристиках, выделенных проф. Т. А. Ивуш-киной, рассматриваются произведения «Пелам, или Приключения джентльмена» Э. Бульвер-Литтона, «Сибил» Б. Дизраэли и «Финиас Финн» Э. Троллопа, принадлежащие к разным периодам 19-го столетия.

Авторы анализируемых романов либо являлись аристократами по происхождению, либо занимали видное место в кругу представителей высших классов в силу своих литературных, философских или политических талантов. Это дает нам основание (с учетом стилизации, характеризующей литературное произведение, а также индивидуального художественного почерка автора) расценивать данный языковой материал как достоверную лингвистическую картину аристократического мира.

Анализ указанных произведений в социолингвистическом аспекте подтвердил выводы, сделанные в докторском исследовании Т. А. Ивушкиной, и выявил ряд новых характеристик, ярко проявившихся во всех романах.

На фонетическом уровне речь представителей высших классов характеризуется четкой артикуляцией звуков и правильностью произношения, тенденцией к монофтонгизации гласных. Основными параметрами голоса являются такие характеристики, как «soft», «low», «quiet» и «gentle». Сокращенные формы (d'ye» 'pon, 'tis и др.) употребляются в ситуациях дружеского или неофициального общения (более характерны для второй половины века).

Индексы воспитания, образования и образа жизни находят непосредственное отражение в речи английской аристократии в лексике политической тематики, охоты и верховой езды.

Лексику политической тематики можно подразделить на такие тематические группы, как названия законодательных актов, реалии и механизмы парламентской деятельности, предвыборная кампания, участники законодательного процесса и др.

Мы также предлагаем рассматривать лексику охоты и верховой езды в качестве отдельных социолингвистических характеристик, указывающих на социальный статус говорящего.

Высокий уровень образованности и начитанности определяет богатство вертикального контекста в речи аристократии, самыми распространенными разновидностями которого выступают аллюзии и цитаты. Основными источниками аллюзий и цитат являются литература, история, философия, пословицы и поговорки, мифология и Библия.

Сравнивая районы на разных берегах Сены, Генри Пе-лам (главный персонаж романа Э. Бульвер-Литтона) с помощью аллюзии из области мифологии передает огромную разницу между ними:

— The strangers who fill the quarters on this side of the Seine pass not there... there is a gulf: the very skies seem different — your own feelings, thoughts — nature itself — alter, when you have passed that Styx which divided the wanderers from the habitants... (c. 52).

— Чужестранцы, которыми заполнены кварталы на этом берегу Сены, здесь не ходят...существует пропасть: само небо кажется другим — ваши чувства, мысли — сама природа изменяются после того, как вы перешли Стикс, разделяющий странников и коренных обитателей.

Аллюзии и цитаты в изученных произведениях часто служили основой тонкой языковой игры, которая давала возможность аристократам продемонстрировать свои знания, остроумие, индивидуальный стиль, реализовать свои линг-вокреативные способности, и выступала маркером высокого социального статуса.

Так, Генри Пелам и. его друг Винсент оказались волею случая политическими противниками. Это вызывало досаду Винсента, что иллюстрирует следующий эпизод:

— 'Never mind,' replied Vincent, 'I will not refute you: — It is not for us, the defeated, to argue with you, the victors.

But pray, ... among this windfall of the Hesperian fruit, what nice little apple will fall to your shore?'

— 'My good Vincent, don't let us anticipate; if any such apple should come into my lap, let it not be that of discord between us. '

— 'Who talks of discord?' asked Lady Roseville, joining us.

— 'Lord Vincent,' said I, 'fancies himself the celebrated fruit, on which was written ... to be siven to the fairest...' (c. 155).

— He обращай внимания, — ответил Винсент. — Я не буду опровергать твои слова. Не для нас — проигравших, спорить с вами — победителями. Но скажи, пожалуйста, какое милое маленькое яблочко достанется тебе при падении плодов Гесперид?

— Мой дорогой Винсент, давай не будем томиться ожиданием; если одно из таких яблок попадет ко мне, то пусть оно не станет яблоком раздора между нами.

— Кто здесь говорит о раздоре? — спросила леди Розе-виль, приближаясь к нам.

— Лорд Винсент, — сказал я, — он воображает себя знаменитым фруктом, на котором было написано — «самой красивой».

В этом эпизоде мы отмечаем использование «противниками» приемов антитезы (the defeated * the victors) и развернутой метафоры с аллюзией на сюжет греческой мифологии, которые выступают элементами языковой игры.

Согласно греческой мифологии, в Саду Гесперид произрастали золотые яблоки (Hesperian fruit). Под «яблоком раздора» (the apple of discord) подразумевается яблоко с надписью «Прекраснейшей», брошенное Эридой на свадьбе Пе-лея и Фетиды и ставшее причиной губительного соперничества Афродиты, Афины и Геры в Троянской войне (Мифы народов мира, 1988: 666).

Финиас Финн — герой романа Э. Троллопа — высказывает с помощью исторической аллюзии свое мнение об одном из коллег в Парламенте:

... Mr. Daubeny in all that he said was parliamentary, and showed himself to be a sladiator thoroughly well trained for the arena in which he had descended to the combat... He did

not poison his enemies' wells or use Greek fire, because those things are not allowed (c. 72).

...Во всем, что говорил мистер Добени, чувствовался опытный парламентарий. Он проявлял себя как гладиатор, прекрасно подготовленный к той арене, на которую он спустился сражаться...Он не отравлял колодцы своих врагов и не устраивал пожаров потому, что это не позволялось.

Можно отметить склонность аристократов к цитированию, в том числе и на иностранных языках. Цитирование часто имеет место в измененной форме и без ссылки на источник, что подразумевает одинаковый уровень коммуникативной компетентности собеседников. Таким образом, аллюзии и цитаты функционируют в качестве своего рода «кода», позволяющего исключить «чужого» (не аристократа) из круга общения.

Как показывает анализ произведений, английского аристократа отличала внутренняя религиозность, находящая отражение в речи посредством устойчивых выражений, включающих имя Бога, а также библейских аллюзий и цитат. Роль церкви в обществе является предметом частого обсуждения представителей высших классов. На основе христианских понятий о добродетели и грехе аристократия формирует свою систему нравственных ценностей.

Образ жизни аристократа, в частности увлечение театром, находит отражение в театрализоваппости речи, ее образности и экспрессивности, использовании стратегии переоценки и разнообразных стилистических приемов.

Переоценка создается лексическими, грамматическими и стилистическими средствами — при помощи наречий-усилителей, суперлативной степени прилагательных, гиперболической метафоры. Речь аристократии также богата яркими оценочными прилагательными с мелиоративной и пейоративной коннотациями.

Коммуникативная эмотивность, свойственная английскому коммуникативному поведению, характеризует и речь английской аристократии XIX в. Подобное вербальное поведение, основанное на преувеличенном интересе к собеседнику, оптимизме, проявлении симпатии, было необходимо аристократу в его политической деятельности и обширных социальных контактах.

Социально значимой особенностью поведения аристократа является сдержанность эмоциональных проявлений, отражающаяся в речи через использование эвфемизмов и недооценки как одного из способов эвфемистической зашифровки. Использование стратегии недооценки диктовалось правилами поведения в «высшем» обществе. Недооценка в речи аристократии создавалась лексическими и синтаксическими средствами.

Желание соблюсти приличия обусловило также склонность представителей аристократии двух стран к эвфемистической зашифровке своих мыслей и чувств. Согласно исследованию Т. X. Пиар, обычными ситуациями употребления эвфемизмов являются: «References to part of the body, excretory functions, sex, pregnancy and childbirth...» (цит. по: Ивушкина, 1997: 77).

В ходе анализа произведений литературы XIX в. мы пришли к выводу о том, что основными случаями употребления эвфемизмов в речи английской аристократии, помимо вышеперечисленных, выступают также смерть и состояние алкогольного опьянения.

Вместо использования глагола 'die' в своем рассказе главный персонаж романа Э. Троллопа Финиас Финн прибегает к помощи сложных и образных конструкций:

— She intended also that her little boy ... should be Earl of Silverbridge when the sand of the old man should have run itself out (p. 218).

— В ее намерения входило также сделать своего маленького мальчика... герцогом Сильвербриджа, когда закончится песок жизни старого герцога.

Состояние сильного алкогольного опьянения Генри Пе-лам в романе Э. Бульвер-Литтона описывает при помощи эвфемизма «to be under Bacchanalian auspices»:

— We inquired of an old fellow, who was tottering home under the same Bacchanalian auspices as ourselves... (p. 103).

— Мы спросили одного приятеля, который неверной походкой направлялся домой, также будучи под покровительством бога Вакха...

Анализируя употребление эвфемизмов и стратегии недооценки как одпого из способов эвфемистической зашифровки, мы, вслед за В. Дж. Боллом и Т. А. Ивушкиной, прихо-

дим к выводу о том, что явление недооценки часто имеет место в ситуации смущения говорящего, помогает скрыть его беспокойство или волнение, а также не обидеть собеседника или того, о ком идет речь.

Так как английская аристократия XIX в. формирует свой жаргон на основе художественной литературы, ее речи присущ «книжный» характер. На лексическом уровне это проявляется в употреблении лексических единиц, имеющих в современных словарях помету formal или literary. На уровне синтаксиса, который непосредственно отражает основные тенденции в речи, мы отмечаем большое количество сложных, витиеватых конструкций, перегруженность причастными и герундиальными оборотами, что максимально приближает разговорную речь к письменной.

Ближе к концу века прослеживается тенденция к упрощению речи, что отражается, в частности, в большей частоте употребления сокращенных грамматических форм и идиоматических выражений.

Употребление сокращенных грамматических форм также имело место, по нашим наблюдениям, при «переключении» аристократов на общение с более низкими классами, что облегчало понимание.

Примером такого «переключения» может выступать следующий эпизод из романа «Пелам, или Приключения джентльмена».

Главный персонаж романа по-разному выражает чувство голода в общении с дядей-лордом и с семьей приходского священника. В первом случае он заявляет: 'I confessed that I was excessively well prepared to testify its [appetite] capacities.' (c. 75). — Я признался, что был чрезвычайно хорошо подготовлен к проверке способностей своего аппетита. В аналогичном разговоре с приходским священником имеет место снижение стиля и употребление сокращенных форм: 'Cold veal; ah! ah! nothing I like so much...let's see if you can't give me a potato. There's a brave fellow...I must trouble you for some more veal, it is so very good, and I am so very hungry'. — Холодная телятина!Ах, как я ее люблю... Не дадите ли мне еще картофеля. Вот смельчак... Должен побеспокоить тебя просьбой о добавке — телятина такая вкусная, а я такой голодный (с. 77).

Образование в привилегированных учреждениях определяет наличие абстрактной и иностранной лексики в речи английской аристократии.

Речь английской аристократии XIX в. характеризуется вкраплениями слов и выражений на трех иностранных языках: французском, латинском и греческом, а также цитированием на этих языках. Французский язык, как правило, используется в этикетных формулах, для характеристики людей и для выражения иронии говорящего.

Абстрактная лексика является одной из основ придворного социолекта. Ее употребление связано с отношениями подчинения и высокой начитанностью аристократии. Интерес к внутреннему миру человека определяет частоту использования субстантивов, обозначающих черты характера и эмоциональные состояния. Многие высказывания аристократов, содержащие абстрактную лексику, носят ярко выраженный морализаторский характер или служат средством ухода от темы разговора к отвлеченным рассуждениям.

Речь молодого поколения аристократов характеризуется употреблением сленга, который выступал средством выражения социальной идентичности, способствовал утверждению авторитета, в том числе и в среде студентов престижных университетов, и являлся своего рода протестом против излишней формализованности языка.

Английские аристократы имели тенденцию «щеголять» ругательными словами, которые зачастую могли не нести эмоциональной нагрузки, но являлись средством выражения «эмоций для других». «Словарь» аристократа включал определенный набор ругательных слов и выражений.

С воспитанием аристократов связана высокая модальность их речи, объясняющаяся традициями субординации и подчинения, характеризующими отношения государя и его подданных, а также хозяина и слуги. Частое употребление сослагательного наклонения объясняется желанием аристократа проанализировать и сопоставить все аспекты ситуации, аргументировать то или иное свое решение.

В третьей главе «Речь аристократов в произведениях русской художественной литературы XIX века» рассматриваются произведения «Дворянское гнездо» И. С. Тургенева (1858), «Обломов» И. А. Гончарова (1859) и «Анна Каренина» Л. Н. Толстого (1877).

Самый ранний из анализируемых романов относится к середине века, т. к. нам не удалось найти произведение, написанное в первой половине XIX в., которое соответствовало бы всем нашим критериям отбора материала, т. е. чтобы автор был «знаковой» фигурой в национальной и мировой литературе, чтобы принадлежал к классу аристократии или вращался в высших кругах и чтобы сами герои произведения были дворянами.

Однако изученная нами теоретическая литература (в частности работы В. В. Виноградова, Б. А. Ларина, В. Д. Левина, Н. А. Мещерского и Б. А. Успенского) показывает, что те процессы, которые происходили в дворянском языке и культуре в XIX в., начались еще в конце XVIII в. Следовательно, те основные речевые характеристики, которые мы выделяем для класса русского дворянства середины и последней трети века, были присущи дворянскому языку и более раннего периода, т. е. в начале века.

При анализе произведений нами, прежде всего, было отмечено, как социальный статус говорящего непосредственно влияет на манеру речи и голосовые параметры. Манере речи представителей высшего сословия России в большинстве ситуаций присущи такие характеристики, как мягкость, спокойствие, четкая артикуляция, хорошая дикция, тихий голос. Таким образом, особенности манеры и голосовых характеристик речи аристократов совпадают в обеих культурах.

Индексы воспитания, образования и образа жизни находят непосредственное отражение в речи высших классов России в лексике политической тематики, охоты, карточной игры и верховой езды.

Карточная игра представляла собой своеобразную модель жизни и в XIX в. выступала в качестве безопасного варианта дуэли, помогая дворянам реализовать потребность в соревновательности без риска для жизни.

Азартные карточные игры были формально запрещены еще в начале XVIII в. и сурово преследовались. Однако это не помешало карточной игре и гаданию на картах превратиться во «всеобщий обычай дворянства» во второй половине XIX в. (Лотман, 1994: 155). Свидетельством их призна-

ния явился утвердившийся в 20-е годы XIX в. порядок, по которому доходы от игральных карт шли в пользу ведомства Марии Федоровны, т. е. на филантропические цели.

Следует отметить тот факт, что английская аристократия была более политизирована, чем русское дворянство. Объяснение этому мы видим в социально-исторических причинах: политика была приоритетным направлением деятельности английского аристократа, а ее аналогом в России выступала военная и — менее престижная — статская служба, отсюда и различие во внимании к политической сфере, в том числе и в языковом плане.

В «словаре» провинциального дворянства, тесно связанного с бытом крестьян в своих имениях, встречается ряд сельскохозяйственных терминов и реалий, что является национально-специфической особенностью речи русского дворянства.

Высокий уровень образования определяет качество вертикального контекста в речи русского дворянства, богатого аллюзиями и цитатами. Основными их источниками в речи дворян в романах выступают литература, история, Библия, мифология, театр, живопись, поэзия, пословицы и поговорки, политика, что в целом повторяет фонд источников ссылок и реминисценций, отмеченных нами в речи английского аристократа.

Так, стихотворение Михалевича, университетского друга Лаврецкого в романе «Дворянское гнездо», оканчивается следующими словами:

И я сжег все, чему поклонялся, Поклонился всему, что сжигал (с. 201).

В заключительных строках этого стихотворения содержится аллюзия на основателя государства франков Хлодви-га I, объединившего под своей властью все французские племена. После одной из крупных побед Хлодвиг принял христианство, и крестивший его архиепископ Ремигий сказал ему: «Поклонись тому, что сжигал, и сожги то, чему поклонялся» (Комментарий к полн. собр. соч., 1964: 510).

Слово « обломовщина» снилось Илье Ильичу — главному персонажу романа И. А. Гончарова, «написанное огнем на стенах, как Бальтазару на пиру» (с. 193). Согласно Биб-

лии, во время великого пира, устроенного вавилонским царем Валтасаром (Бальтазаром), на стене появились огненные слова, предсказывающие ему гибель. В ту же ночь Валтасар был убит (Комментарий Краснощековой Е. А. к собр. сочинений, 1987: 525).

Связав свою судьбу с Анной Карениной, Вронский рисковал своей карьерой и репутацией. В разговоре с Долли он цитирует знаменитые слова Юлия Цезаря: «...но жребий брошен...» (т. 2, с. 206).

Эти слова были произнесены великим императором при переходе реки Рубикон: «В наемной повозке Цезарь приехал к реке Рубикон, отделяющей приальпийские земли от самой Италии. Долго стоял он на берегу, полный тяжких сомнений. Наконец, решившись и как бы устремляясь навстречу будущему, он произнес греческую поговорку: «Пусть будет жребий брошен!» и двинулся к переправе» (Слава далеких веков. Из Плутарха; 1964: 227—228; цит. по: История древнего мира в художественно-исторических образах, 1978: 198).

Переход Рубикона для Цезаря был решающим в его судьбе, как и связь Вронского с Карениной.

Начитанность дворян определяла их склонность к цитированию и игре цитатами. Главной ценностью цитирования выступало не дословное воспроизведение цитаты, а умение употребить ее в подходящей ситуации.

Так, Облонский в романе Л. Н. Толстого аргументирует свою позицию в вопросах супружеской верности цитацией немецкого стихотворения:

Himmlisch ist's, wenn ich bezwungen

Meine irdische Begier;

Aber noch wenn 's nicht gelungen,

Hatt' ich auch recht hbbsch Plaisir!

Великолепно, если я поборол

Свою земную страсть;

Но если это и не удалось,

Я все же испытал блаженство! (т. 1, с. 47).

Как мы видим, цитирование имело место пе только на русском, но и на других языках, как правило, французском, английском и немецком.

Религиозность дворян отражается в речи в устойчивых сочетаниях, лексике «церковной» тематики, аллюзиях и цитатах на библейскую тему.

Наиболее часто встречающаяся библейская аллюзия на тему греховности, ставшая своего рода клише в речи дворян 70-х годов, — это выражение «бросать камень» («Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». — Евангелие от Иоанна, гл. 7, 8).

— А кто бросит камень ? — сказал Алексей Александрович, очевидно довольный своей ролью (т. 2, с. 94).

Религия играет особую роль в русской культуре. По мнению великого русского философа Н. А. Бердяева, русский народ принадлежит к религиозному типу, и наши национальные этические идеи — это, по сути, христианские идеи (Бердяев, 1991:170).

В XIX в. дворянство в России находилось в состоянии духовного кризиса, связанного с идеями «вольтерианства». До конца ХУШ в. в России все были верующими — это было нормой и создавало нравственную позицию в семье (Лотман, 1994). Идеи «вольтерианцев» пошатнули веками сложившиеся устои, и отрыв от традиций заставил многих дворян пересмотреть всю систему нравственных ценностей. Состояние духовной «дезориентации» вызвало у многих прогрессивных представителей высшего сословия ощущение собственной греховности и стремление искупить свою «вину» (понятие «кающегося» дворянина).

Воспитание, образование и образ жизни дворян (в частности, увлечение театром) придают их речи образность и некоторую театральность. В языковом плане это находит отражение в частом использовании стилистических приемов и стратегии переоценки. Средства создания переоценки (лексические, грамматические и стилистические) сходны в обеих культурах.

Склонность к театральности в особенности отличала многих дворянок описываемого периода и уходила корнями в получаемое образование и воспитание. Многие женщины из аристократических семей учились в Смольном институте, который являлся государственным женским учебным заведением. (Важно отметить тот факт, что в Великобрита-

нии описываемого периода не было специальных женских институтов.)

«Смолянки» славились особой «институтской» чувствительностью. «Сентиментальная неподготовленность к жизни культивировалась и была свидетельством неиспорченности. «Невинность» сочеталась с повышенной экзальтацией, обязательной влюбленностью» (Лотман, 1994: 85). Интересен тот факт, что дворянская женщина XVIII—XIX вв. соединяла в себе два психологических типа, которые непосредственно зависели от ее образования. Вышедшие из института дворянки могли падать в обморок и заливаться слезами — такое поведение воспринималось как «образованное», так вели себя европейские дамы. С другой стороны, воспитанную крепостной нянькой, выросшую в провинции девушку отличала сдержанность выражения чувств и эмоционального поведения.

Сдержанность в выражении эмоций, присущая русским дворянам так же, как и английским аристократам, определяла их склонность к эвфемистической зашифровке мыслей и чувств.

Так, Варвара Лаврецкая в романе И. С. Тургенева выражает свое мнение о хозяйке дома — Марье Дмитриевне Ка-литиной, используя «двойную» эвфемистическую зашифровку: «Elle n'a pas invente la poudre, la bonne dame» (Пороха она не изобрела, эта милая дама) (с. 269).

Использование французского языка служит для смягчения резкости данной характеристики и представляет собой один из способов эвфемизации, а именно — эвфемистическую замену с помощью иноязычных слов. С другой стороны, высказывание Лаврецкой содержит «эвфемизм через отрицание» (пороха не изобрела) (В. П. Москвин).

Наше исследование показывает, что представителям высшего общества обеих стран было свойственно «носить маску» и скрывать под ней свои истинные чувства. Интересным в этой связи мы находим наблюдение Ю. М. Лотмана об одной из причин широкого распространения в дворянском быту любительских спектаклей и домашних театров. По его мнению, они служили средством ухода из мира ус-

ловной и неискренней жизни «света» в мир подлинных чувств и непосредственности (Лотман, 1994: 190).

Стиль речи представителей знати на всем протяжении XIX в. характеризуется высокопарностью и витиеватостью.

Это связано, прежде всего, с ролью литературы и театра в жизни «высшего» общества России в XIX в. По наблюдению Ю. М. Лотмана, в начале века грань между искусством и бытовым поведением зрителей-дворян была разрушена.

Однако в речи помимо книжных присутствуют и просторечные элементы — явление, которого мы не наблюдаем в речи английской аристократии. Употребление этих элементов объясняется тем, что обычно в раннем детстве русские дворяне воспитывались нянями, происходившими из крестьян. В речи этих женщин просторечие было естественным и органичным, как и фольклорные истоки их мировоззрения. Кроме того использование просторечия было также способом ухода от чрезмерной формализованности литературного языка.

Во второй половине века просторечие в бытовом и литературном языке дворянства сплетается с элементами канцелярского, церковнославянского языка, с искусственной книжностью и ориентацией на семантику западноевропейских языков, что является национально-специфическим отличием языка русского дворянства от языка английской аристократии.

Образование в привилегированных учреждениях определяет наличие иностранной и абстрактной лексики в речи русского дворянства, что является еще одной общей характеристикой речи аристократии Великобритании и России.

В речи дворян в изученных романах встречаются внесения на французском, латинском, немецком, церковнославянском и итальянском языках.

Наибольшее количество заимствований принадлежит к французскому языку, что объясняется социально-историческими причинами. Французские внесения обозначают членов семьи, используются в обращениях и этикетных формулах для характеристики качеств людей, обозначения реалий образа жизни дворянина, выражения иронии говорящего.

В русских диалогах персонажей из высшего общества Л. Н. Толстой сознательно усиливает французский колорит речи, обнажая прием калькирования французских фраз (Виноградов, 1982):

«Положим, я забросила свой чепец через мельницу, но другие поднятые воротники будит вас бить холодом, пока вы не поженитесь» (т. 1, с. 315).

На синтаксическом уровне Л. Н. Толстой использует обособленное употребление деепричастий независимо от общности субъекта действия с главной синтагмой, что также придает французский колорит речи.

Пример обособленного употребления деепричастия мы находим в письме Анны к графине Лидии Ивановне: «... зная вашу дружбу к нему, вы поймете меня» (т. 2, с. 88).

Нам представляется интересным противоречивое отношение дворянства к немецкому языку и немецкой нации в целом. С одной стороны, немецкий язык и культура пользовались популярностью, которой способствовали реформы Петра и интерес к немецкой философии (Германия и, прежде всего, Берлин становятся Меккой для молодых русских интеллектуалов, пытавшихся расширить кругозор и понять мир). С другой стороны, мы отмечаем нежелание дворян афишировать свое хорошее владение немецким языком, насмешливо-ироничное отношение к немцам в силу таких их отличительных черт, как практицизм и гипертрофированное стремление к организованности, противоречащие жизненным установкам русского барина.

Увлечение дворян философией и их мировоззрение определяют тематику употребляемой абстрактной лексики. Абстрактная лексика, используемая дворянами, чаще всего обозначает качества людей, их взаимоотношения, эмоциональное состояние, этические нормы.

Н. А. Бердяев отмечает, что по своей природе большинство дворян — моралисты, и их преобладающая установка в жизни — этическая (Бердяев, 1991). Эти наблюдения соответствуют нашим выводам, и подобные жизненные принципы дворян находят свое отражение в речи посредством абстрактных субстаптивов: вина, долг, ответственность, смирение и т. д.

Дворяне часто рассуждают о самостоятельности и независимости, о душевном покое, одиночестве, свободе, что,

на наш взгляд, объясняется стремлением «защитить» свой внутренний мир и острым чувством своей особенности.

Н. А. Бердяев также отмечает, что «социальность» дворян сочеталась с созерцательностью и одиночеством (Бердяев, 1991). Интересным нам представляется его объяснение с этой позиции необыкновенной любви дворян к животным (черта, отмеченная нами как общая для представителей высшего класса двух стран). Исключительная любовь к животным, по Н. А. Бердяеву, — это «обратная сторона одиночества», т. к. на них одинокий человек «изливает запас своей нежности» (Бердяев, 1991:38).

Речь дворян представляет собой парадоксальное сочетание «рафинированности» и ругательных выражений, использование которых связано отчасти с особенностями темперамента русского барина. С другой стороны, в употреблении ругательной лексики отразилась вседозволенность, являющаяся результатом привилегированного положения.

С воспитанием в духе субординации и подчинения (отношения, связывающие государя и его подданных, с одной стороны, и хозяев со слугами в барских имениях, с другой) связана высокая модальность речи дворян, большое количество условных и повелительных предложений.

Кроме того, русского дворянина отличает чувство долга и ответственности перед народом за свое привилегированное положение, что также отражается в языковом плане в употреблении модальных глаголов.

Частое употребление конструкций сослагательного наклонения свидетельствует о стремлении дворян к учету разных аспектов ситуации перед принятием того или иного решения, к аргументации своей точки зрения по различным вопросам.

Перспективы исследования речи «высших» классов мы видим в том, что каждая из выявленных речевых характеристик может послужить темой отдельного сопоставительного исследования для дальнейшего выявления общих и национально-специфических черт в двух лингвокультурах. Полученные данные можно верифицировать также на материале французской и немецкой художественной литературы для выделения общих характеристик в речи «высших» классов Великобритании, России, Германии и Франции.

По теме исследования опубликованы следующие работы:

1. Квартовкина Ю. О. Социолингвистическая характеристика речи английской и русской аристократии XIX века // Вопросы филологии и лингводидактики: Сб. науч. ст. — Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2001. — С. 121—127 (0,6 п. л.).

2. Квартовкина Ю. О. Французский язык в культуре и речи русских дворян (на материале романов И. С. Тургенева и Л. Н. Толстого) // Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики: Сб. науч. ст. — Волгоград: Перемена, 2001. — С. 79—84 (0,4 п. л.).

3. Квартовкина Ю. О. Высшие классы Великобритании и России в художественной литературе XIX века // Лингвистика и межкультурная коммуникация: Материалы регион, конф. Поволжья и Северо-Кавказского региона. — Волгоград: Волгогр. науч. изд-во, 2004. — С. 89—95 (0,3 п. л.).

4. Квартовкина Ю. О. Недооценка как универсальная характеристика речи высших классов Великобритании и России // Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики: Сб. науч. ст. — Вып. 2. — Волгоград: Перемена, 2004. — С. 127—131 (0,3 п. л.).

Научное издание

КВАРТОВКИНА Юлия Олеговна

РЕЧЬ АНГЛИЙСКИХ И РУССКИХ АРИСТОКРАТОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX ВЕКА

Автореферат

Подписано к печати 11.08.2004 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Усл. печ. л. 1,2. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100 экз. Заказ

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В. И. Ленина, 27

04- 14813

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Квартовкина, Юлия Олеговна

Введение 2-

Глава 1. Высшие классы Великобритании и России вциальноисторическом ракурсе 9

1.1 Понятие «аристократ». Титулы как знаки отличия аристократов Великобритании и России 9

1.2 Положение аристократии в английском и русском обществе

XIX века 17

Выводы по главе 1 20-

Глава 2. Речь аристократов в произведениях английской художественной литературы XIX века 21

2.1 Э.Бульвер-Литтон «Пелам, или приключения джентльмена»

1828)22

2.2 Б.Дизраэли «Сибил» (1845) 51-66 2.3. Э.Троллоп «Финиас Финн» (1869) 66-83 Выводы по главе 2 83-

Глава 3. Речь аристократов в произведениях русской художественной литературы XIX века 86

3.1 И.С.Тургенев «Дворянское гнездо» (1858) 87

3.2 И.А.Гончаров «Обломов» (1859) 111-129 •

3.3 Л.Н.Толстой «Анна Каренина» (1877) 129-164 Выводы по главе 3 164-167 Заключение 167-170 Библиография 171

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Квартовкина, Юлия Олеговна

Все большее внимание современных лингвистов (М.А.Арабаджян, Р.Т.Белл, У.Брайт, Л.Брум, Ю.К.Волошин, Б.Н.Головин, И.В.Гюббенет, Т.И.Ерофеева, Т.А.Ивушкина, В.И.Карасик, Л.Н.Курченко, Л.И.Устинова, А.Д.Швейцер) привлекают вопросы социальной дифференциации языка, и в частности, его классовой стратификации. В результате активного процесса демократизации общества появляется все большее количество работ о социальных различиях в языке, существование которых уже не отрицается.

Данная работа также выполнена в русле социолингвистики и затрагивает непосредственно одно из ее основных понятий - понятие социального статуса человека.

Вслед за В.И.Карасиком, мы полагаем, что речь является важнейшей характеристикой и основным индикатором социального статуса человека (Карасик, 1992). В своем исследовании мы не только изучаем речь аристократов (дворян) Великобритании и России, но и показываем, как «косвенные индексы» (термин В.И.Карасика), которые относятся к статусно-релевантным сферам жизни (образование, происхождение, материальное положение, манера поведения) находят в ней непосредственное отражение.

Мы намереваемся употреблять понятия «аристократия» и «дворянство» как взаимозаменяемые в отношении русской культуры, так как существующие между ними различия не являются релевантными для данной лингвистической работы.

Язык высших классов как социолект представляет особый интерес для социолингвистики в целом, и ряда лингвистических школ (школа Московского государственного университета, Саратовская школа), в частности, так как именно эти классы всегда ассоциировались с образованием и национальной культурой.

В зарубежной лингвистике существует ряд исследований, рассматривающих речь аристократии (в основном, английской) как лингвистический и психологический феномен (H.Alford, B.Bernstein, R.Chapman, J.Honey, A.Hughes, P.Trudgill, H.W. and F.G.Fowler, D.Jones, R.K.S.Macaulay, L.Mugglestone, K.Makintosh, T.H.Pear, K.C.Phillips, A.R.Robertson, A.S.C.Ross, N.Mitford). Среди этих исследований мы отмечаем книгу 'Noblesse oblige' (A.S.C.Ross, N.Mitford, 1956), показывающую фонетические и лексические различия в речи аристократов и представителей других классов.

В 1970-е годы в Великобритании вышел ряд публикаций о современной английской аристократии (P.York, A.Barr.), а в 1989 году Джон Хани в своей монографии "Does accent matter?" исследовал феномен RP - у принятого произношения и выявил маркированную и немаркированную его разновидности.

В отечественной лингвистике в последние годы появился ряд работ, рассматривающих язык английской аристократии в социолингвистическом аспекте. Первым фундаментальным исследованием речи высших классов Великобритании на материале художественной литературы стала докторская диссертация Т.А.Ивушкиной «Социолингвистические аспекты развития английской речи (на материале речевых характеристик представителей высших классов Великобритании в произведениях английской художественной литературы)», выполненная в 1998 году.

Автор диссертации рассматривает речь английской аристократии на разных языковых уровнях (фонетическом, лексическом, грамматическом, у-синтаксическом), а также процессы становления и развития литературного английского языка и их отражение в художественной литературе XIX века.

Т.А.Ивушкина выделяет следующие социолингвистические характеристики речи английской аристократии: литературно-книжная лексика, архаичные и устаревшие слова, французские слова, абстрактная лексика, сленг, ругательные слова, вертикальный контекст, эвфемизмы, недооценка и переоценка в реакции на ситуацию, на которые мы опираемся в своем сопоставительном исследовании языка английских и русских аристократов.

Диссертационное исследование «Социолингвистические характеристики писем английской аристократии Викторианской эпохи» (2001) Д.В.Крюкова продолжает направление профессора Т.А.Ивушкиной. В своей работе он изучает язык высших классов через письма, в которых тот, по мнению автора, находит более яркое и непосредственное отражение, чем в художественной литературе. Важной особенностью речи аристократии Д.В.Крюков считает обилие в ней политической лексики, которую автор подразделяет на несколько категорий, а также абстрактной лексики: Д.В.Крюков ссылается на исследование К.Макинтош, согласно которому у истоков возникновения элитного языка был ряд абстрактных понятий, связанных с отношениями подчинения, типичных для феодального общества - взаимными обязательствами верности, защиты и служения. Вслед за Т.А.Ивушкиной, Д.В.Крюков отмечает высокую модальность речи аристократии и выделяет такую важную синтаксическую особенность как большое количество вводных слов и предложений, связанную с авторитетом автора, его свободой выражения мысли и компетентностью в широком круге вопросов.

В исследовании А.Г.Костецкой «Социолингвистические характеристики речи образованной молодежи Великобритании и США» (2001) впервые проводится сопоставительный социолингвистический анализ речи студентов самых престижных университетов двух англоговорящих стран. Ценность данной работы состоит, в том числе, и в социолингвистическом изучении языка меритократии, принадлежность к которой становится в последние десятилетия единственным условием социального и финансового успеха в западной культуре.

Приступив к сопоставительному анализу речи английских и русских аристократов, мы столкнулись с проблемой отсутствия специальных исследований языка русского дворянства в социолингвистическом аспекте.

Дворянская культура долго оставалась в науке «ничьей землей» (Лотман Ю.М.Д994), что связано с традицией отрицательного отношения ко всему, к V чему приложим эпитет «дворянский». При этом не учитывалось, что та великая русская культура, которая стала национальной и дала миру выдающихся писателей, философов и ученых, была дворянской культурой. Именно она ассоциируется с высокими духовными поисками и произведениями общечеловеческого значения, созданными в ее недрах и вошедшими в историю духовной жизни человечества (Лотман Ю.М., 1994).

Актуальность тематики данного исследования обусловлена следующими моментами. Изучение социолектов позволяет охарактеризовать языковое существование этноса в его полноте; аристократы внесли большой вклад в развитие литературного языка, вместе с тем социолект высших классов России и Англии на материале художественной литературы еще не был предметом специального лингвистического анализа. Языковой вкус аристократов традиционно считается эталоном хорошей речи, но социолингвистические индексы речи представителей высшего класса изучены еще недостаточно. Лингвокультурное изучение социолекта предполагает сопоставление разных языков; применительно к речи английских и русских аристократов такая задача в научной литературе, по нашим данным, еще не ставилась.

Объектом исследования является речь английской и русской аристократии.

В своей работе мы используем понятия «речь» и «язык» как взаимозаменяемые, так как, вслед за Т.П.Ломтевым полагаем, что «не может быть единиц, которые, относясь к языку, не относились бы к речи, и наоборот» (цит. по: Поповой, 1987:37). «Язык есть речь, взятая со стороны общего и постоянного. Речь есть язык, взятый со стороны единичного и переменного. Каждая лингвистическая единица одной стороной обращена к языку, а другой - к речи. Язык - средство общения, речь - процесс общения» (Попова, 1987:37).

В качестве предмета исследования рассматриваются речевые характеристики персонажей-представителей высших классов Великобритании и России в художественной литературе XIX века.

XIX век выбран нами для анализа, так как именно этот период характеризуется идентичным для обеих стран расцветом аристократической культуры и литературы. В XX веке русское дворянство перестало существовать в культурном и историческом плане, поэтому XIX век является наиболее близким к современности и доступным для изучения периодом.

Цель работы состоит в сравнительной характеристике речи английской и русской аристократии в произведениях литературы XIX века.

В соответствии с поставленной целью были сформулированы следующие задачи:

1. Охарактеризовать положение аристократии Великобритании и России в XIX веке и установить историко-культурные корреляции между высшими классами этих двух стран.

2. Установить соотношение социально-исторических, психологических и языковых факторов, влияющих на формирование социолекта высших классов Великобритании и России.

3. Определить особенности речи английской и русской аристократии XIX века.

4. Провести сопоставительный анализ речи английской и русской аристократии в произведениях литературы XIX века.

В основу выполненного исследования положена гипотеза о существовании общего ядра характеристик, маркирующих речь представителей аристократии Великобритании и России.

Научную новизну работы мы усматриваем в сопоставительном описании речи русского и английского дворянства в XIX веке и в выявлении социолингвистических индексов, релевантных для характеристики социолекта привилегированных классов Великобритании и России.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что данная работа вносит определенный вклад в социолингвистику, уточняя характеристики речи английской и русской аристократии и определяя специфику литературного языка, функционирующего в высших классах общества.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут найти применение в теоретических курсах стилистики английского и русского языков, лингвокультурологии, истории английского и русского языков, в спецкурсах по социолингвистике, а также могут использоваться на занятиях по интерпретации художественного текста.

Материалом исследования послужила английская и русская художественная литература XIX века, а именно, произведения: «Пелам, или приключения джентльмена» Э. Бульвер-Литтона (1828), «Сибил» Б.Дизраэли (1845), «Финиас Финн» Э.Троллопа (1869), а также «Дворянское гнездо» И.С.Тургенева (1858), «Обломов» И.А.Гончарова (1859), «Анна Каренина» Л.Н.Толстого (1877), общий объем которых составил 3 255 страниц. В качестве единиц исследования были взяты фрагменты текста, содержащие высказывания аристократов, описание их поведения и образа жизни.

Как доказано учеными (В.В.Виноградов, О.С.Ахманова, Т.А.Ивушкина, И.В.Гюббенет, Р.А.Будагов, В.Я.Задорнова, В.А.Кухаренко), литературные произведения являются ценнейшим источником для изучения процессов, происходивших в языке и культуре отдаленной от нас эпохи, а также для анализа речи определенной социальной группы. Наш выбор произведений английской и русской художественной литературы XIX века объясняется следующими причинами:

1. Имена авторов изучаемых романов являются «знаковыми» для национальной литературы Великобритании и России и вошли в мировой культурный тезаурус.

2. Все авторы либо являлись аристократами по происхождению, либо занимали видное место в кругу представителей высших классов в силу своих литературных, философских или политических талантов, что дает нам основание, с учетом стилизации, характеризующей литературное произведение, а также индивидуального художественного почерка автора расценивать языковой материал анализируемых романов как достоверную лингвистическую картину аристократического мира XIX века .

В работе использовались методы социолингвистического, сравнительно-сопоставительного и лингвостилистического анализа.

Теоретической основой работы послужили исследования речи английской аристократии (Т.А. Ивушкина, И.М. Магидова, Д.В. Крюков, А.Г. Костецкая, J. Honey, В. Bernstein, R. Chapman, A. Hughes, L. Mugglestone, Т.Н. Pear, K.C. Phillips, A.S.C.Ross, N. Mitford), теория вертикального контекста эпохи (И.В. Гюббенет, JI.B. Болдырева, Т.Я. Кузнецова), исследования по истории, культуре и быту русского дворянства (С.М. Соловьев, Н.М. Карамзин, Н.И. Костомаров, Н.А. Бердяев, Ю.М. Лотман, В. Махнач, В.О. Ключевский, С.Б. Рассадин, В.К. Кантор, И.В. Солоневич), по вопросу становления русского литературного языка (В.В. Виноградов, JI.A. Булаховский, Б.А. Ларин, В.Д. Левин, Н.А. Мещерский, Б.А. Успенский, Г.И. Шкляревский).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Язык высших классов общества Великобритании и России имеет общий характер - это литературный язык с национально-обусловленными социальными признаками, которыми выступают индексы воспитания, образования и образа жизни (род занятий, времяпрепровождение и т.д.)

2. Аристократическое воспитание находит отражение в использовании иностранных языков, четко обозначенного ряда прилагательных, в театрализованности речи (недооценка и переоценка) и ее высокой модальности, манере речи и голосовых параметрах.

3. Образование в привилегированных учреждениях определяет такие характеристики речи высших классов как наличие абстрактной лексики, богатого вертикального контекста (аллюзии и цитаты, при этом особую роль играют классические языки - латинский и древнегреческий). 4. Образ жизни представителей высших классов проявляется в использовании специальной лексики (политической, религиозной, спортивной и т.д.)

Апробация. Содержание диссертации докладывалось на VII Региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области в феврале 2000 года и научной конференции Поволжья и Северо-Кавказского региона на тему «Лингвистика и межкультурная коммуникация», проходившей в Волгоградском государственном университете в апреле 2004 года, а также на заседаниях секции по социолингвистике, аспирантских семинарах. По материалам диссертации опубликовано 4 работы.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речь английских и русских аристократов в произведениях художественной литературы XIX века"

Выводы по главе 2.

Анализ произведений английской художественной литературы XIX века в социолингвистическом аспекте подтвердил выводы, сделанные в докторском исследовании Т.А.Ивушкиной и выявил ряд новых характеристик, ярко проявившихся во всех романах.

Социальный статус говорящего непосредственно влияет на манеру речи и голосовые параметры. Речь аристократов в XIX веке характеризуется четкой артикуляцией звуков и правильностью произношения, тенденцией к монофтонгизации гласных. Основными параметрами голоса являются такие характеристики как «soft», «low», «quiet» и «gentle». Сокращенные формы употребляются в ситуациях дружеского или неофициального общения и имеют тенденцию к количественному увеличению во второй половине века.

Индексы воспитания, образования и образа жизни находят непосредственное отражение в речи английской аристократии.

Образ жизни определяет присутствие в «словаре» представителей знати лексики политической тематики, охоты и верховой езды.

Лексика политической тематики может быть объединена в такие группы как названия законодательных актов, реалии и механизмы парламентской деятельности, предвыборная кампания, участники законодательного процесса и другие.

Лексика охоты и верховой езды может рассматриваться в качестве отдельной характеристики речи аристократов, так как она однозначно указывает на социальный статус говорящего.

Высокий уровень образованности и начитанности определяет богатство вертикального контекста в речи аристократии, самыми распространенными разновидностями которого выступают аллюзии и цитаты. Основными источниками аллюзий и цитат являются литература, история, философия, пословицы и поговорки, мифология и Библия.

Мы отмечаем склонность аристократов первой трети XIX века к пространному цитированию, в том числе и на иностранных языках. Цитирование часто имеет место в измененной форме и без ссылки на источник. Аллюзии и цитаты функционируют в качестве своего рода «кода», позволяющего исключить «чужого» (не аристократа) из круга общения. На их основе зачастую строится тонкая языковая игра, также выступающая «маркером» высокого социального статуса.

Английского аристократа отличает внутренняя религиозность, находящая отражение в речи посредством устойчивых выражений, включающих имя Бога, а также библейских аллюзий и цитат. Роль церкви в обществе является предметом частого обсуждения представителей высших классов. На основе христианских понятий о добродетели и грехе аристократия формирует свою систему нравственных ценностей.

Образ жизни аристократа, в частности, увлечение театром, также находит отражение в театрализованное™ речи, ее образности и экспрессивности (использование стратегии переоценки и разнообразных стилистических приемов).

Переоценка создается лексическими, грамматическими и стилистическими средствами - при помощи наречий-усилителей, превосходной степени прилагательных, гиперболической метафоры. Речь аристократии также богата яркими оценочными прилагательными с мелиоративной и пейоративной коннотациями.

Социально значимой особенностью поведения аристократа является сдержанность эмоциональных проявлений, отражающаяся в использовании эвфемизмов и недооценки, как одного из способов эвфемистической зашифровки.

Недооценка в изученных романах создавалась лексическими средствами (наречия-дезинтенсификаторы) и синтаксическими способами (синтаксическое умолчание).

Так как английская аристократия XIX века формирует свой жаргон на основе художественной литературы, ее речи присущ «книжный» характер. На лексическом уровне это проявляется в употреблении формальных лексических единиц. На уровне синтаксиса, который непосредственно отражает основные тенденции в речи, мы отмечаем большое количество сложных, витиеватых конструкций, перегруженность причастными и герундиальными оборотами, что максимально приближает разговорную речь к письменной.

Мы отмечаем тенденцию к упрощению речи ближе к концу века, что отражается в более частом употреблении сокращенных грамматических форм и разговорных фразеологических единиц.

Употребление сокращенных грамматических форм также имело место, по нашим наблюдениям, при «переключении» аристократов на общение с более низкими классами, что облегчало понимание.

Образование в привилегированных учреждениях определяет наличие абстрактной и иностранной лексики в речи английской аристократии.

Речь аристократии первой трети XIX века характеризуется большим количеством внесений на трех иностранных языках: французском, латинском и греческом и цитированием на этих языках. В середине и второй половине столетия основное количество внесений принадлежит к французскому языку, что объясняется социально-историческими причинами.

Абстрактная лексика является одной из основ придворного социолекта и связана с отношениями подчинения и высокой начитанностью аристократии. Интерес к внутреннему миру человека определяет частоту использования лексики, обозначающей черты характера и эмоциональные состояния. Многие высказывания аристократов, содержащие абстрактную лексику, носят ярко выраженный морализаторский характер или служат средством «затуманивания мозгов», ухода от темы разговора к отвлеченным рассуждениям.

С воспитанием аристократов связана высокая модальность их речи, объясняющаяся традициями субординации и подчинения, характеризующими отношения государя и его подданных, а также хозяина и слуги. Частое употребление сослагательного наклонения объясняется желанием аристократа проанализировать и сопоставить все аспекты ситуации, аргументировать то или иное свое решение.

Речь молодого поколения характеризуется употреблением сленга, который выступал средством выражения социальной идентичности, способствовал утверждению авторитета, в том числе и в среде студентов престижных университетов, и являлся своего рода протестом против излишней формализованности языка.

Английские аристократы имели тенденцию «щеголять» ругательными словами, которые зачастую могли не нести эмоциональной нагрузки, но являлись средством выражения «эмоций для других». «Словарь» аристократа включал определенный набор ругательных слов и выражений.

В «словарь» представителей высшего общества XIX века входит большое количество устаревших на сегодняшний день или выходящих из употребления слов, которые служат для нас «сигналами» ушедшей эпохи. Количество таких слов уменьшается во второй половине века.

Глава 3. Речь аристократов в произведениях русской художественной литературы XIX века.

Для социолингвистического анализа речи русского дворянства в XIX веке нами были выбраны три произведения - «Дворянское гнездо» И.С.Тургенева (1858), «Обломов» И.А.Гончарова (1859) и «Анна Каренина»

Л.Н.Толстого (1877). . л 0 wo* ; s^-fPs / О

Самое раннее из анализируемых произведений относится к середине' 4 века. Однако, на наш взгляд, это не лишает наше исследование объективности, так как изученная нами теоретическая литература, в частности, (работы > В.В.Виноградова, Б.А.Ларина, В.Д.Левина, Н.А.Мещерского и Б.А.Успенского показывают, что те процессы, которые происходили в дворянском языке и культуре в XIX веке, начались еще в конце XVIII века. Следовательно, те характеристики, которые мы выделяем в речи русского дворянства середины и последней трети века, были присущи дворянскому языку и более раннего периода, то есть, в начале века.

Анализ речи дворянства будет проводиться нами по схеме, аналогичной той, которую мы использовали при исследовании речи английской аристократии, а именно:

- фонетические особенности речи;

- отражение в речи образа жизни;

- вертикальный контекст;

- отношение к религии и лексика религиозной тематики;

- образность и экспрессивность;

- недооценка;

- формальность;

- иностранные слова;

- абстрактная лексика;

- ругательные слова;

- устаревшие слова;

- грамматические особенности.

3.1 И.С. Тургенев «Дворянское гнездо» (1858)

Творчество И.С.Тургенева - великого «русского европейца», интересует нас по нескольким причинам.

Во-первых, автор происходит из дворянской семьи, поэтому его язык и язык его героев-дворян дают нам объективную лингвистическую картину современного писателю высшего общества.

Во-вторых, И.С.Тургенев выделялся среди современников не только литературным талантом, но также необычайной образованностью и интересом к западной культуре. Писатель учился в Московском и Петербургском университетах на словесном отделении философского факультета. Практически половину своей жизни он провел в Европе, и, в общей сложности, около 10 лет Тургенев прожил в Германии, изучая немецкую культуру и философию, ставшие одним из источников его творчества.

В своей диссертации «Образ Германии и образы немцев в творчестве И.С.Тургенева и Ф.М.Достоевского» Н.В.Буткова отмечает, что Германия для Тургенева воплощала собой культуру, духовность и прогресс. «Знание немецкой культуры являлось, по Тургеневу, одним из свидетельств образованности человека, глубины и серьезности его отношения к миру» (Буткова, 2001:70).

В-третьих, выбранный нами роман «Дворянское гнездо» является шедевром национальной и мировой литературы, и его название само по себе глубоко символично. Понятие «гнезда» как синонима дворянской усадьбы оттеняет социальную принадлежность действующих лиц романа и подчеркивает типичность создаваемых автором образов.

Кроме того, нам представляется интересной та высокая оценка, которую получило творчество И.С. Тургенева в английском обществе. Роман «Дворянское гнездо» («Лиза» в английском варианте) вышел в переводе

У.Ролстона в 1869 году и принес И.С.Тургеневу славу гениального писателя, а также способствовал появлению целой плеяды восторженных поклонников его творчества. В 1879 году в знак признания достижений писателя на литературном поприще Оксфордский университет присудил И.С.Тургеневу степень доктора гражданского права (ФН, 2003:32).

По мнению М.Б.Феклина, автора статьи «Ф.-М.Форд об импрессионизме и восприятии творчества И.С.Тургенева в Англии на рубеже XIX - XX веков», для просвещенных англичан какое-то время И.С.Тургенев остается единственным великим русским писателем (ФН, 2003:32-40). Позднее к его имени добавится имя Л.Н.Толстого, а в 1889 году Мэтью Арнольд в своей статье «Граф Лев Толстой» признает, что «русская литература заслуженно вошла в моду» (цит. по: Феклин, 2003:33), и в ожидании новых ее достижений призовет англичан учить русский язык. (Как мы видим, в XIX веке просвещенная часть английского и русского общества испытывала взаимный интерес к культуре другой страны, чему способствовала национальная литература.)

В настоящее время существует ряд исследований, характеризующих фонетические особенности речи английской аристократии (J.Honey, Т.А.Ивушкина, И.М.Магидова, М.В.Давыдов, Ю.В.Яковлева). Нам не удалось, однако, найти исследований, рассматривающих этот аспект речи применительно к русскому дворянству. Тем не менее, художественный материал и авторские комментарии реплик героев позволяют нам сделать некоторые выводы.

В романе «Дворянское гнездо» автор повествует о жизни «провинциальной» аристократии, которая была в общении гораздо ближе к народу, чем столичная аристократия. Народное влияние проявляется на фонетическом уровне в использовании дворянами диалектных или

Л V t-г просторечных форм произношения. л) <

О у

-По-французски не говорит, - эка беда! Я сама не сильна во французском «диалехте». (Марфа Тимофеевна) (с. 151)

-Я помню вас хорошо: у вас уже /когда было такое лицо, которого не забываешь; я вам тогда возил конфекты. (Лаврецкий) (с. 165)

В целом мы отмечаем такие характеристики манеры речи дворян как звучность и приятность для слуха, сдержанность и тихий голос в эмоционально напряженных ситуациях. В самые критические и волнующие моменты дворяне говорят «тихо» и «с расстановкой».

Задавая вопросы о Лизе, Лаврецкий замедляет темп речи, чтобы не выдать своего интереса к ней: «Да», - промолвил он с расстановкой, -«девичью душу не разгадаешь», (с. 197)

Скрывая свое душевное волнение, Лиза просит Лаврецкого простить свою жену:

-«Вы должны простить», - промолвила она тихо, -«если хотите, чтобы и вас простили», (с.211)

-«Это вы не можете знать», - проговорила Лиза вполголоса. -«Вы забыли, еще недавно.вы не хотели ее прощать», (с.229)

Как мы упоминали ранее в нашей работе, мы считаем невозможным изучать человеческий язык без учета социокультурного контекста. Поэтому, исследуя речь дворянства, мы учитываем образовательный и бытовой аспекты его жизни, как находящие свое непосредственное отражение в речи.

Исследователи быта русского дворянства отмечают, что активная общественная жизнь и многочисленные социальные контакты выступали непременными атрибутами образа жизни дворянина (Н.А.Бердяев, Ю.М.Лотман, В.Махнач, С.Б.Рассадин, В.О.Ключевский).

Популярными словами, обозначавшими дам и кавалеров, блиставших в аристократических салонах, являлись существительные «львица» и «лев». Эти слова в переносном значении были переняты из английской и французской публицистики и получили в России широкое распространение. В Англии и во Франции в конце 30-х - начале 40-х годов XIX века слова «лев» и «львица» обозначали светских модников и модниц. В этом смысле ими широко пользовались очеркисты этих лет. Тогда же эти слова получили широкое распространение в русской печати и быту (Комментарий к полн. собр. сочин., 1964:503).

В применении к облику В.П.Лаврецкой термин «львица» получает определяющий смысл; поэтому И.С.Тургенев вкладывает его поочередно в уста тех, с кем она знакомится у Калитиных по возвращении из Парижа: «Скромна, скромна, а уж точно львица», отзывается о ней Марья Дмитриевна; настоящей заграничной львицей представляется она Паншину и Гедеоновскому.

Одной из самых распространенных салонных игр были карты. В романе мы встречаем следующие карточные термины и названия^ свидетельствующие о популярности этой игры у представителей высшего общества: роббер, большой шлем, винт, вист, бридж, взятка, ералаш и другие.

По мнению Ю.М.Лотмана, карточная игра представляла собой своеобразную модель жизни и выступала в качестве безопасного варианта дуэли, помогая дворянам реализовать потребность в соревновательности без риска для жизни (Лотман, 1994:155).

Азартные карточные игры были формально запрещены еще в начале XVIII века и сурово преследовались. Однако это не помешало карточной игре и гаданию на картах превратиться во «всеобщий обычай дворянства» во второй половине XIX века (цит. по: Лотман, 1994:155). Свидетельством их признания явился утвердившийся в 20-е годы XIX века порядок, по которому доходы от игральных карт шли в пользу ведомства Марии Федоровны, то есть на филантропические цели.

Рассматривая лексику карточной игры в романе, мы обратили внимание на употребление выражения «с оника» в речи русских дворян. И.С.Тургенев использует его в описании встречи Лаврецкого и Михалевича: «С оника. после многолетней разлуки, проведенной в двух различных мирах . заспорили они о предметах самых отвлеченных.» (с. 202)

Согласно комментарию М.П.Алексеева, И.А.Битюговой, Т.П.Головановой, Н.В.Измайлова, Л.М.Лотмана и А.П.Могиленской, в XVIII веке и начале XIX века в русском языке употреблялся термин некоторых азартных карточных игр, заимствованный из французского языка («sonica» в качестве наречия в значении «сразу», «с первой же ставки»; такое употребление находится и в «Пиковой даме» А.С.Пушкина). В дворянском салоне пушкинского времени это слово употреблялось и в переносном значении. В этом значении оно появилось и у И.С.Тургенева в «Дворянском гнезде», и в дальнейшем приняло типичную для русского языка форму наречия, образовавшегося из сочетания предлога «с» с непонятным существительным - оник. Отсюда и раздельное написание, которое, возможно, объясняется также и тем, что в литературной речи XIX века было известно слово «оник», уменьшительное от «он» - старинного названия буквы «о» (Комментарий к полн. собр. сочин., 1964:510).

Помимо образа жизни, еще одним важным социальным индексом, находящим отражение в речи дворян, выступает образование.

В XIX веке оно являлось синонимом высокого социального статуса. Образование в привилегированных учреждениях давало дворянам обширные знания в области литературы, истории, философии, что отразилось в их речи в использовании разнообразных аллюзий, цитат и отсылок к «прецедентным п именам» (Гудков, 1999). 'tv. С

Полученные знания определяли склонность дворян к цитированию. Цитаты выступали также своеобразным «кодом» общения образованной части русского общества и в измененной или оригинальной форме могли входить в текст сочиняемых дворянами поэтических произведений.

Основными источниками аллюзий и цитат в речи персонажей романа выступают:

1) история (Л.Ф.А. Ришелье, Хлодвиг I, спартанцы и т.д.);

Так, стихотворение Михалевича, университетского друга Лаврецкого, оканчивается следующими словами:

И я сжег все, чему поклонялся, Поклонился всему, что сжигал, (с.201) В заключительных строках этого стихотворения содержится аллюзия на основателя государства франков Хлодвига I, объединившего под своей властью все французские племена. После одной из крупных побед Хлодвиг принял христианство, и крестивший его архиепископ Ремигий сказал ему: «Поклонись тому, что сжигал, и сожги то, чему поклонялся» (Комментарий к полн. собр. сочин., 1964:510).

Список научной литературыКвартовкина, Юлия Олеговна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Паншин, один из героев романа, считает себя натурой творческой и заявляет: «Anch 'io sono pittore (Ия тоже художник). Я тоже артист, хотя и плохой.» (с. 142)

2. Образование в XIX веке являлось синонимом высокого социального статуса и формировало образ мышления дворянина. Абстрактное мышление развивалось, прежде всего, изучением философии.7. политика и дипломатия (Пиль Р., Меттерних К.В.);8. мифология;

3. Анализ вертикального контекста романа, и, в частности, аллюзии и цитаты религиозной тематики, подводят нас к такому важному аспекту образа жизни и мышления русских дворян как отношение к религии.

4. Вот как объясняет Лиза свое решение уйти в монастырь в разговоре с тетей Марфой Тимофеевной: «Я всё знаю, и свои грехи, и чужие, и как папенька богатство нажил; я знаю всё. Всё это отмолить, отмолить надо», (с.286)

5. Индексы воспитания и образования находят отражение в таких характеристиках речи дворян в романе как выразительность и некоторая театральность.

6. Образность и выразительность речи персонажей «Дворянского гнезда» придают стилистические приемы и стратегия переоценки. Приведем некоторые примеры.

7. Свой жизненный принцип, заключающийся в постоянной кипучей деятельности, Михалевич формулирует, используя антонимическую пару «жизнь-смерть» и повтор глагола «ждать»:- Смерть не ждет, и жизнь ждать не должна, (с.216)

8. Разочарование от отказа дочери выйти замуж за Паншина, «светского» и перспективного молодого человека, Марья Дмитриевна выражает при помощи повтора и гиперболы:- За что ты меня убила? За что ты меня убила? (с.257)

9. Переоценка или завышенная реакция на ситуацию, примером которой служит высказывание Марьи Дмитриевны, придает ему некоторую театральность, о которой мы уже упоминали ранее, но хотели бы остановиться подробнее.

10. Последнее высказывание Лаврецкого обращено к жене, которая также была «мастерицей» всякого рода «сцен» (примером может служить ее объяснение с мужем по приезде в Россию со слезами, мольбами и преклонением колен).

11. По мнению Ю.М.Лотмана, склонность к театральности отличала многих дворянок описываемого периода и уходила корнями в получаемое образование и воспитание (и Марья Дмитриевна, и В.П.Лаврецкая окончили институт) (Лотман, 1994). С,

12. Использование прилагательных с ярко выраженной положительной коннотацией (прелестный, восхитительный, прекрасный, чудесный, чудный, удивительный, очаровательный, необыкновенный, превосходный) придает речи дворян дополнительную экспрессию.

13. Однако приличия и внутренняя культура требовали от дворян сдержанности в выражении эмоций, в особенности, отрицательных, с чем мы связываем использование представителями знати стратегии недооценки.

14. О прекрасных музыкальных способностях Лизы Марья Дмитриевна скромно замечает:- Да, она играет недурно и любит музыку. (с.263) Mat* ej

15. Недооценка также могла выражаться с помощью синтаксического умолчания, на письме отраженного многоточием.

16. Для соблюдения приличий и модерации резкости высказывания дворяне прибегали к помощи эвфемизмов.

17. В разговоре с Паншиным Лаврецкая так отзывается о хозяйке дома -Марье Дмитриевне Калитиной: «Elle п 'a pas invente la poudre, la bonne dame» (Пороха она не изобрела, эта милая дама), (с. 269)

18. Строгая важность «паневницы» (крестьянки) не нравилась нетерпеливой и самовольной старушке, (с.249)

19. Перечисленные средства «маркирования» просторечных и диалектных элементов в романе дают нам основание полагать, что они воспринимаются автором и героями как «чужеродные» для их речи, не принадлежащие к ней.

20. Присутствие этих элементов в речи русских дворян мы связываем с их воспитанием и образом жизни.

21. Агафьи, которое в последствии подтолкнуло Еще одной причиной употребления де диалектных слов был, возможно, поиск свсчрезмерной формализованное™ языка, что Подтверждается исследованиями В.В.Виноградова (Виноградов, 1982).

22. Образование как социальный индекс обусловило присутствие в речи дворян-персонажей романа иностранной лексики

23. Французский язык считался официальным языком двора, и его незнание воспринималось как «пробел» в образовании или указывало на принадлежность говорящего к другим, более низким классам (И.С.Тургенев, Л.Н Толстой).

24. Марья Дмитриевна Калитина, одна из героинь романа, так отзывается о своем поклоннике Гедеоновском:- «Сергей Петрович воспитания, конечно, не получил, по-французски не говорит; но он, воля ваша, приятный человек», (с. 151)

25. Марья Дмитриевна высказывает следующее мнение о слуге Лаврецкого- Антоне на «институтско-французском языке»: «II п'у a plus maintenant de ces gens comme ca comme autrefois» (Теперь больше нет таких слуг, как прежде), (с. 219)

26. Та же героиня рекомендует В.П.Лаврецкой Паншина как «превосходного молодого человека»: «Un jeune homme accompli.» (с. 264), полагая, что французская речь имитирует атмосферу столичного салона в общении немногочисленного круга ее гостей.5. комплимент;

27. Варвара Павловна Лаврецкая по-французски выражает удовольствие от музыкального и поэтического «творчества» Паншина (он спел ей свой романс):- «Charmant . vous avez du style. Charmant, charmante idee.»

28. Прелестно. у вас есть стиль. Прекрасно, прекрасная идея), (с. 267)6. ситуации, сопряженные с сильным волнением;

29. В речи дворян в романе встречается ряд слов и выражений на итальянском языке, которьй также входил в программу обучения вванных школах/пансионах (Лотман, 1994).институтах и привилегирс

30. Употребление этого языка в романе И.С.Тургенева связано, преимущественно, с популярными музыкальными произведениями.

31. Лаврецкая, обращаясь к Паншину, высказывает желание спеть с ним дуэтом:- Знаете ли вы Son geloso, или La ci darem, или Mir a la Bianca luna? («Я ревную», «Дай мне руку», «Смотри, вот бледная луна») (с.267)

32. В романе встречается также ряд внесений на немецком языке, например, выражение «брать в шенкеля»:

33. Паншин подъезжает к дому Калитиных на только что купленной лошади, которая становится на дыбы. Но всадник «не потерялся, взял коня в шенкеля. вытянул его хлыстом по шее и, несмотря на его сопротивление, поставил его опять перед окном», (с. 154)

34. Выражение «взять в шенкеля», которое означает «нажать на бока лошади», содержит заимствование из немецкого языка (Schenkel (нем.) -ляжка, бедро) (Долотова, 1974:299).

35. Эти наблюдения соответствуют нашим выводам, и подобные жизненные принципы дворян находят свое отражение в речи посредством абстрактных субстантивов: вина, долг, ответственность, смирение и т.д.

36. Дворяне довольно часто рассуждают также о самостоятельности и независимости, о душевном покое, одиночестве, свободе, что, на наш взгляд, объясняется стремлением «защитить» свой внутренний мир и острым чувством своей особенности.

37. Таким образом, мы видим, как увлечение дворян философией и их жизненные установки находят отражение в речи посредством абстрактных субстантивов, употребление которых свидетельствует также о высоком развитии отвлеченного мышления.

38. Растерявшись под яростными обвинениями друга Михалевича, Лаврецкий отвечает:-Дай же, по крайней мере, отдохнуть, черт; дай оглядеться. (с.216)

39. С иронией воспринимает Лаврецкий «надежду» жены на примирение: -«Эх, Варвара Павловна», перебил ее Лаврецкий. —«Вы умная женщина, да ведь и я не дурак.» (с.256)

40. Несмотря на немногочисленность примеров употребления ругательной лексики в романе, анализ ситуаций ее использования позволяет нам утверждать, что она употреблялась для выражения негативных эмоций или передачи иронии говорящего.

41. Марья Дмитриевна с неудовольствием посмотрела ему вслед и подумала: «Экой тюлень, мужик! Ну, теперь я понимаю, почему жена не могла остаться ему верной», (с. 195)

42. И.А.Гончаров «Обломов» (1859)1. Hf' ^ 'tif*87*'

43. В начале 30-х годов И.А.Гончаров поступил в Московский университет, который переживал в тот период небывалый расцвет. В егоаудиториях читали лекции выдающиеся ученые, а слушали их выдающиеся ученики Белинский, Герцен, Огарев, Лермонтов и другие.

44. В этих речевых портретах прежде всего обращают на себя внимание голосовые характеристики представителей высшего сословия.

45. Мы отмечаем такую особенность манеры произношения дворян -героев романа как мягкий и тихий голос в преобладающем большинстве ситуаций, включая ситуации, сопряженные с сильными эмоциональными переживаниями.

46. Как показывают примеры, характеристики качества голоса русских дворян совпадают с голосовыми характеристиками английских аристократов в изученных романах: gentle, soft = мягко, quiet = тихо, едва слышно, low = вполголоса.

47. Мы находим интересным тот факт, что часто душевные переживания героев романа (волнение, смущение) становятся понятными не из их реплик или интонаций, но из описания их физического состояния.

48. Как вчера с сухарями.- вдруг вырвалось у ней, и она сама покраснела, (с. 203)

49. Дальнейшее изучение романа показывает, что социальные индексы (образ жизни и времяпрепровождение) находят непосредственное отражение в речи дворян.

50. Дворянские салоны служили местом встреч светских «львов» и «львиц». Эти слова вошли в русскую языковую культуру в 30-40-е годы XIX века и означали светских модников и модниц.

51. Представление Обломова о светской «львице» мы находим в описании им характера Ольги: «Она не хочет быть львицей, обдать резкой речью неловкого поклонника, изумить быстротой ума всю гостиную, чтоб кто-нибудь из угла закричал: «браво! браво», (с.279)

52. Из характеристики Обломова становится ясно, что светская дама («львица») должна была не только следовать последней моде во вкусах и одежде, но и обладать блестящим умом и быть «мастерицей» флирта.

53. Основными источниками аллюзий и цитат в романе выступают: 1) литература;

54. В романе встречаются ссылки на войну Алой и Белой Роз в Англии (война, продолжавшаяся 30 лет (1455-1485), между династиями Плантагенетов), на римского историка Корнелия Непота и другие аллюзии.5. Библия;

55. В речи Обломова мы находим также аллюзию на библейского героя Иисуса Навина, по велению которого солнце и луна остановились на небе: «И не родился еще Иисус Навин, который бы сказал ей «Стой и не движисъ». (с.277)

56. Истоки религиозности русского дворянства следует искать, на наш взгляд, в том числе и в связи с народом и патриархальными устоями крестьянской жизни.

57. Н.А.Николина классифицирует имена собственные в данном произведении как 1) широко распространенные имена и фамилии со стертой внутренней формой (Алексеев, Васильев) и 2) «значащие» имена и фамилии, мотивированность которых «обнажается» в тексте.

58. Веками сложившаяся и нерушимая связь русского дворянства с народом показывается автором на примере соединения Обломова с Агафьей Матвеевной Пшеницыной, символизирующей бытовое, природное, земное начало.

59. По мнению Н.А.Николиной, такие фамилии как Муссинские и Вязниковы вызывают у читателей романа ассоциации с аристократическим происхождением, что также представляется интересным с точки зрения нашего исследования.

60. Стратегия переоценки, используемая русскими дворянами, придает их речи выразительность и некоторую театральность.

61. На грамматическом уровне переоценка создается посредством употребления прилагательных в превосходной степени:- Воспоминания . величайшая поэзия, когда они — воспоминания о живом счастье. (Обломов) (с.455)

62. Стилистическими средствами создания переоценки являются приемы повтора и гиперболы:- Люблю. люблю, люблю — вот вам на трое суток запаса! — сказала она Ольга., вставая со скамьи, (с. 256)- Оставьте меня. Я бегу петь, петь, петь! (Ольга) (с.2 76)

63. Раскаиваясь в написании прощального письма Ольге, Обломов так оценивает свой поступок: «Я отравился и отравш вас, вместо того, чтоб быть просто и прямо счастливым.» (с.271)

64. В последнем примере эффект недооценки создается паузой, на письме отраженной многоточием, и выбором персонажем слова «немного», за которым стояло десять тысяч долга.

65. В целях избежания резкости высказывания и соблюдения приличий дворяне также прибегали к помощи эвфемизмов. Одним из примеров эвфемистической зашифровки в романе является слово «волокита».

66. Борясь с пробудившимся чувством к Ольге, Обломов осуждает себя: «Я соблазнитель, волокита!» (с.288)

67. Таким образом, мы видим, что недооценка (заниженная реакция на ситуацию) в речи дворян могла выражаться при помощи наречий-дезинтенсификаторов, служащих для модерации высказывания, а также посредством синтаксического умолчания и эвфемизмов.

68. Помимо просторечных слов и выражений дворяне заимствовали из народной культуры обширный «фонд» пословиц и поговорок, информацию о героях народных сказаний и былин, о чем мы уже упоминали ранее при анализе вертикального контекста произведения.

69. В тексте романа встречается ряд заимствованных слов и реалий: вояж, комплимент, несессер и др.

70. Речь дворян в романе в целом богата примерами использования абстрактных субстантивов, которые позволяют нам лучше понять образ жизни и мышления представителей высшего общества.

71. Анализу подвергались также взаимоотношения людей в семье и обществе: презрение, влечение, симпатия, забота, власть, нежность.

72. Эстетическая сторона жизни (грация, гармония) была очень значима для дворян, стремившихся во всем окружить себя красотой и комфортом. Обязательными компонентами этой стороны выступали виды искусства: поэзия, литература, музыка, живопись.

73. Наши наблюдения позволяют нам утверждать, что употребление ругательных слов и выражений чаще всего имело место в ситуациях мощного отрицательного эмоционального всплеска.

74. Еще одной лексической особенностью речи дворян героев романа является наличие в ней ряда слов, вышедших из употребления на сегодняшний день. Приведем некоторые примеры.

75. JL Н.Толстой «Анна Каренина» (1877)

76. Исследование речи и культуры русского дворянства XIX века определяет наше обращение к творчеству гениального русского писателя и философа, выдающегося аристократа своего времени Льва Николаевича Толстого.

77. Таким образом, Л.Н.Толстой сын подполковника Н.И.Толстого и княжны М.Н.Волконской, происходил из очень древнего дворянского рода, в котором веками складывались семейные и культурные традиции.

78. Анализ речи представителей высшего общества в романе «Анна Каренина» мы начинаем с таких параметров как манера речи и голосовыехарактеристики, которые, как отмечалось ранее, указывают на социальный статус говорящего.

79. Род занятий и способы времяпрепровождения, также характеризующие социальный статус говорящего, отражаются в речи героев романа в лексике политической тематики, охоты и верховой езды.

80. Как показывает изучение романа, выборы в Дворянское собрание и местные органы управления вызывали большой общественный резонанс.

81. Мы хотим обратить внимание на тот факт, что присутствие лексики сельского хозяйства в «словаре» аристократа является национально-специфическим отличием русского дворянства по сравнению с английской аристократией.

82. Популярными способами времяпрепровождения были развлечения в «русском духе» рысаки, тройки, кутежи с битьем посуды, охота (на медведей, лис и птицу).

83. В кругу людей благородного происхождения было распространено увлечение соревновательными видами спорта: гонки на яхтах

84. Петербургский яхт-клуб) и офицерские скачки, на которых присутствовали царь и весь двор.

85. В число популярных развлечений входили также разнообразные игры, в которых дворяне стремились продемонстрировать свое мастерство: карты, биллиард, крокет, lawn tennis, secretaire и др.

86. Однако, среди всех увлечений дворян XIX века чтение, по нашим наблюдениям, играло ведущую роль.

87. Мы сочли важным отметить, что высокая начитанность характеризовала как мужчин дворян, так и женщин - представительниц высшего сословия.

88. Himmlisch ist's, wenn ich bezwungen Meine irdische Begier;

89. Aber noch wenn's nicht gelungen, Hatt' ich auch recht htibsch Plaisir!

90. Великолепно, если я поборол Свою земную страсть;

91. Но если это и не удалось, Я все же испытал блаженство! (т. 1., с.47)

92. Как мы видим, цитирование имело место не только на русском, но и на других языках, как правило, французском, английском и немецком.

93. Вслед за Т.А.Ивушкиной, мы относим цитаты к компонентам своеобразного «кода» общения аристократии (так как подразумевается одинаковый уровень коммуникативной компетентности собеседников) и украшения речи.

94. Но Левин не желает менять своей позиции, и вычленяет из цитаты только нужный ему для аргументации компонент:- Нуда, а ум высокий Рябинина может, (т. 1., с. 178)

95. Помимо литературы, другими источниками аллюзий и цитат, функционирующих в вертикальном контексте романа, выступают: 1) история;

96. В спорах дворян об истории России и других стран мы встречаем упоминание ряда «прецедентных имен», таких как Рюрик, Мономах, Петр I, императрица Екатерина, французский король Людовик XV, а также аллюзии на те или иные исторические события и факты.

97. Заметив недовольство Левина поведением жены, которая, на его взгляд, кокетничала с гостем, Стива Облонский замечает ему:- Тяжела шапка Мономаха! (с. 177)

98. Связав свою судьбу с Анной, Вронский рисковал своей карьерой и репутацией. В разговоре с Долли он цитирует знаменитые слова Юлия Цезаря: «.но жребий брошен.» (т. 2., с.206)

99. Переход Рубикона для Цезаря был решающим в его судьбе, как и связь с Карениной для Вронского.2. философия;

100. Интерес к государственному устройству других стран определил вхождение в лексикон дворянства таких «прецедентных имен» как Бейст, Франклин, Ристич-Куджицкий и др.4. пословицы и поговорки;

101. Пословицы и поговорки часто употреблялись дворянами в речи, что объясняется, в частности, склонностью представителей высшего сословия к морализаторству. В ряде случаев пословицы и ссылки на них служили основой для языковой игры.

102. В приведенном отрывке обыгрывается английская пословица «Every family has a skeleton in the cupboard» (У каждой семьи свой скелет в шкафу): из нее вычленяется слово «skeleton», имеющее переносное значение тайна, скрытые неприятности.5. живопись;

103. В тексте романа встречаются поговорки с упоминанием бога, например, «вот бог, а вот порог», а также некоторые «прецедентные имена»: Ева, апостол Павел и др.

104. В речи дворян присутствует ряд слов и выражений, характерных для религиозного дискурса: исповедоваться, соблюдать пост, говеть, быть на духу, причащаться, собороваться и т.д.

105. Выражение «Вы христианин» употреблялось персонажами романа синонимично признанию великодушия и доброты человека. В то же время человек, поступающий дурно, считался человеком «без религии».

106. Излюбленными» стилистическими приемами в речи дворян в романе

107. В приведенном отрывке разговора используются стилистические приемы сравнения и развернутой метафоры, превращающие разговор на довольно серьезную тему в изящную языковую игру, которая более соответствовала атмосфере дворянского салона.

108. Приведем еще несколько примеров использования персонажами романа стратегии переоценки.

109. Приехав в Москву делать предложение Кити Щербацкой, Левин рассматривает этот шаг, как «вопрос жизни и смерти»: «Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и смерти», (т. 1, с.41)

110. Не будучи уверен в чувствах Вронского к Кити, Стива Облонский заявляет, тем не менее: «Ну-с, он появился здесь вскоре после тебя, и, как я понимаю, он по уши влюблен в Кити.» (т. 1, с.46)

111. Гиперболическая метафора помогает лучше понять отношение Каренина к домашнему хозяйству, заниматься которым он считал ниже своего достоинства.

112. В романе встречаются случаи переоценки, связанные с отсылкой к прецедентным именам:

113. Вронский с гордостью рассказывает кузине о своей роли в примирении двух конфликтующих сторон: «Титулярный советник подает жалобу, и я делаюсь примирителем, и каким! Уверяю вас, Талейран ничто в сравнении со мной», (т. 1, с. 140)

114. Княжна Бетси шутливо осведомляется у Анны, не компрометирует ли ту ее общество. Анна отвечает отрицательно, ссылаясь на других гостей, популярных в свете людей, присутствовавших в этот день у Бетси:

115. Я не могу быть католичнее папы», сказала она. -«Стремов и Лиза Меркалова — это сливки сливок общества. Потом они приняты везде.» (т. 1, с. 315)

116. Переоценка могла выражаться также на французском языке.

117. Во время губернских выборов один из помещиков обращается к Левину: «А вы как же в нашу губернию попали?. Приехали принять участие в нашем coup d'etat?» (т. 2, с.237)

118. В этом примере помещик иронизирует по поводу суматохи и интриг предвыборной кампании (coup d'etat (фр.)- государственный переворот).

119. Так как выражение своих истинных эмоций не было принято в высшем обществе, это определило склонность дворян к эвфемистической зашифровке своих мыслей и чувств.

120. На лексическом уровне недооценка в речи дворян в романе создавалась иногда посредством конструкции «не совсем + прилагательное»:

121. Анна Каренина замечает своему мужу:- У тебя не совсем хороший вид.- Да, сказал он, - нынче доктор был у меня. (т. 1, с.218)

122. Зная, как трепетно Каренин относился к своему внешнему виду, Анна использует недооценку, чтобы выразить свою заботу и в то же время не обидеть его.

123. Еще одним способом создания недооценки служило двойное отрицание:

124. Описывая свои чувства к Вронскому, которые она считала греховными, Анна говорит ему:- Я несчастлива?. Я — как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему холодно, и платье у него разорвано, и стыдно ему, но он не несчастлив. (т. 1, с.203)

125. Недооценка могла также выражаться и на синтаксическом уровне. Чтобы оправдать себя в глазах жены, Облонский так определяет свою измену с гувернанткой: «.разве девять лет жизни не могут искупить минуты, минуты. Минуты увлеченья», (т. 1, с. 16)

126. Облонский подыскивает уместные в данной ситуации слова, что на синтаксическом уровне отражается многоточием. Растерянность персонажа подчеркивается также повтором слова «минуты».

127. В среде дворян было принято воздерживаться от употребления слов и выражений, нарушающих нормы приличия, а также от разговоров о смерти, физиологических потребностях, беременности и т.д.

128. Рассмотрим ряд примеров употребления эвфемизмов в романе «Анна Каренина».

129. Марья Николаевна, простая девушка по происхождению, с ужасом сообщает Левину о состоянии брата: «Умирает! — прошептала она. Я боюсь, сейчас умрет», (т. 2, с. 73)

130. Священник, читавший отходную молитву Николаю, употребляет глагол «кончился», когда предполагает, что больной умер.

131. Вронский даже в разговоре с сестрой ни разу не утверждает прямо, что его товарищи были пьяны. Вместо этого он называет их «веселыми», «позавтракавшими», людьми «в самом веселом расположении духа».

132. Ни Левин, ни его жена не говорят прямо о беременности Кити и ее округлившихся формах. Смягчить резкость слов помогает также элемент недоговоренности.

133. Употребление эвфемизмов зачастую придавало стилю речи дворян в романе высокопарность и витиеватость.

134. По мнению В.В.Виноградова, дворянский салон со второй половины XVIII века являлся «общественно-бытовой лабораторией, в которой вырабатывались нормы и принципы нового европеизированного светского слога» (Виноградов, 1982:174).

135. В столичном просторечии высшего общества преобладающее значение имели диалекты и жаргоны, связанные со светской кружковой жизнью и с военной профессией.

136. К лексическому и фразеологическому составу общеинтеллигентского словаря примешивались заимствования из области специальной терминологии.

137. Левину было противно самому, что он употреблял такие слова (стимул), но с тех пор как он увлекся своей работой (теорией хозяйства), он невольно стал чаще употреблять нерусские слова» (цит. по: Виноградову, 1982:450).

138. Этот пример свидетельствует о том, что наука о хозяйстве в описываемый период была более развита в других странах.

139. В жаргон дворянства в романе также входят некоторые выражения, характерные для канцелярской речи: заслушать доклад/отчет, назначить комиссию, поднять дело, затребовать сведения, сделать заявление и др.

140. Речь образованной части общества и художественно-повествовательная речь в XIX веке тяготеют к сближению с западноевропейскими языками, преимущественно с теми, в которых были развиты аналитические приемы выражения (с французским и английским языками).

141. В английском языке, в частности, привлекал его грамматический строй, представлявший противоположность запутанным многосложным конструкциям русской книжной речи.

142. Как подтверждение этому, в романе «Анна Каренина» мы сталкиваемся иногда с целыми страницами текста на французском языке. Мы сделали попытку проанализировать основные случаи употребления французского языка в речи дворян, и пришли к следующим выводам.

143. Во-первых, имела место замена русских имен их французскими эквивалентами: Степан Стива, Дарья - Долли, Катя - Кити, Петр - Пьер, Анна - Анета; иногда имена произносились по-французски: Alexandre, Marie.

144. Французский язык также употреблялся для:1. обращения к членам семьи: татап, belle soeur, beauifrere, oncle.2. характеристики качеств и внешности людей;

145. Французский язык в этом случае помогает смягчить имплицированное отрицательное отношение говорящего к данной черте характера Левина.

146. Знакомый Левина, Весловский, выражает свое восхищение красотой девушки-крестьянки: «Messieurs, venez vite!» — послышался голос возвратившегося Весловского. -«Charmante! (Восхитительна!) Это я открыл. Charmante. Право, прехорошенькая!» (т.2, с. 169)

147. Сергей Иванович Кознышев оценивает характер своего брата с помощью прилагательного «prime-sautiere» (фр.-личность импульсивная, склонная действовать под влиянием первого побуждения, (т. 1, с. 275)

148. Для Сергея Ивановича меньшой брат был славный малый, с сердием, поставленным хорошо (как он выражался по-французски) (цит. по: Виноградову, 1982:458).3. выражения иронии;

149. Разозлившись на Анну за постоянное недовольство его поведением, Вронский думает: «Я ни в чем не виноват пред нею. Если она хочет себя наказывать, tantpis pour elle (тем хуже для нее)», (т. 2, с. 334)6. установления дистанции:

150. По нашим наблюдениям, дворяне также переходили на французский язык при посторонних и слугах.

151. Своеобразными клише в речи дворянства стали слова и фразы: prestige, grand dame, bonne chance, carte blanche и другие. Из французского языка были заимствованы такие слова, как: компрометировать, авантаж, рессурс, каламбур и др.

152. Пример обособленного употребления деепричастия мы находим в письме Анны к графине Лидии Ивановне: «. зная вашу дружбу к нему, вы поймете меня», (т. 2, с.88)

153. Каренин не решается назвать свое положение в обществе в связи с изменой жены «смешным» по аналогии с другими обманутыми мужьями, и поэтому использует английское слово «ridicule».

154. Положим, какой-то неразумный ridicule падает на этих людей, но я никогда не видел в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», (т. 1, с.297)3. для выражения намека;

155. Мы также отмечаем ряд заимствований из немецкого языка, которые отличались высокой частотой употребления: муфта, франт (Freund), сондировать, моцион, шельма (Schelm) и другие.

156. Вертеп» в переводе с церковнославянского языка означает «пещера», «притон». Использование этого слова для обозначения солидного государственного учреждения придает вопросу Облонского шутливый оттенок.

157. Образование в привилегированных учебных заведениях определяет наличие большого количества абстрактных существительных в речи дворян героев романа.

158. Дворяне спорили о положении народа, о роли интеллигенции в обществе, формулировали свое представление о счастье, благе, жизни, смерти, несчастии, благосостоянии.

159. Женщины играли большую роль в благотворительности и состояли в различных филантропических кружках и комитетах. Дворянки занимались также обучением грамоте детей крестьян и своих слуг.

160. Свои мысли и доводы дворяне подтверждали научными понятиями, почерпнутыми из книг, журналов и лекций: мир, представление, впечатление, бытие, ощущение, цель, прогресс, развитие, хаос и др.

161. Дворян отличал интерес к языковой игре и комментарию вербальных действий ( шутка, каламбур, ирония).

162. Проведенный анализ речи дворян в романе подтверждает высокое развитие у них абстрактного мышления, а также позволяет нам сделать вывод о тех чувствах и понятиях, на которых строилась их жизнь и система взаимоотношений.

163. Интересными мы находим также выражения «идти к собакам» и «напиться как свинья» как содержащие двусторонние имена, в данном случае зооморфизмы.

164. Помимо этих слов и выражений встречаются такие оскорбления как плут, гадина, франтик, дрянь, щелкопер, шарлатан, скоты, шельма, плевать на кого-нибудь.

165. Слово «тютьки» происходит от просторечного фамильярного глагола «тютькаться», что означает «проявлять преувеличенную, слащаво-сентиментальную заботливость по отношению к кому-нибудь или чему-нибудь» (Ушаков, 2000).

166. Слово «франтик» является уменьшительным от «франт» (польское frant от немецкого Freund). Согласно словарю Д.Н.Ушакова, «франтик» это нарядно одетый человек или модник, а также человек, не заслуживающий доверия (Ушаков, 2000:1114).

167. Слово «щелкопер» использовалось пренебрежительно для обозначения писаки, бумагомарателя.

168. Ругательное слово «дрянь» означало либо низменного человека, либо «мерзкую женщину» (Ушаков, 2000:807).

169. Для нашего исследования представляется интересным тот факт, что некоторые ругательные слова заимствовались из других языков, в частности, из немецкого языка, который был непопулярен среди дворян в то время.

170. В предвыборных интригах помещики не стеснялись в выражениях, характеризуя конкурентов или представителей оппозиционной группы. Так, один из помещиков высказывается о противнике: «Это такая шельма!» (т. 2, с.236)

171. Бранное слово «шельма» происходит от немецкого Schelm и означает «негодяй».

172. Выводы по главе 3. Анализ произведений русской художественной литературы XIX века в социолингвистическом аспекте позволяет выделить ряд общих характеристик в речи представителей высших классов Великобритании и России.

173. Начитанность дворян определяла их склонность к цитированию и игре цитатами. Главной ценностью цитирования выступало не дословное воспроизведение цитаты, а умение употребить ее в подходящей ситуации.

174. Религиозность дворян отражается в их речи в устойчивых сочетаниях, лексике «церковной» тематики, библейских аллюзиях и цитатах.

175. Так же как и английским аристократам, русским дворянам была присуща сдержанность в выражении эмоций, что определяло их склонность к эвфемистической зашифровке мыслей и чувств.

176. Иностранная и абстрактная лексика является общей характеристикой речи аристократов двух стран.

177. В речи дворян в изученных романах встречаются внесения на французском, латинском, немецком, церковнославянском и итальянском языках.

178. Увлечение дворян философией и их мировоззрение определяют тематику употребляемой абстрактной лексики. Абстрактная лексика, используемая дворянами, чаще всего обозначает качества людей, их взаимоотношения, эмоциональное состояние, этические нормы.

179. Речь представителей высшего сословия в XIX веке характеризуется употреблением ряда слов, на сегодняшний день перешедших в категорию устаревших.

180. Кроме того, русского дворянина отличает чувство долга и ответственности перед народом за свое привилегированное положение, что также отражается в языковом плане в употреблении модальных глаголов.

181. Частое употребление конструкций сослагательного наклонения свидетельствует о стремлении дворян к учету разных аспектов ситуации перед принятием того или иного решения, к аргументации своей точки зрения по различным вопросам.1. Заключение

182. Сопоставительное социолингвистическое изучение речи представителей аристократии Великобритании и России в художественной литературе XIX века показало:

183. Язык высших классов этих стран имеет общий характер, о чем свидетельствует выделение одинаковых речевых характеристик аристократов: вертикальный контекст, абстрактная лексика, недооценка и переоценка и т.д

184. Английская аристократия и русское дворянство XIX века формируют свой жаргон на основе художественной литературы, следствием чего является книжный характер разговорной речи, ее приближенность к письменной.

185. Социальный статус и аристократическое воспитание определяют манеру речи представителей высших классов Великобритании и России, ее театрализованность (переоценка и недооценка) и высокую модальность.

186. Речь аристократов обеих стран характеризуется четкой артикуляцией звуков, хорошей дикцией и правильностью произношения, сходными голосовыми характеристиками.

187. Речь аристократии двух стран также содержит сходный набор ярких оценочных прилагательных с мелиоративной и пейоративной коннотациями.

188. Сдержанность эмоционального поведения, характеризующая класс аристократии Великобритании и России, в языковом плане находит отражение в использовании эвфемизмов и недооценки, как одного из способов эвфемистической зашифровки.

189. Образование в привилегированных учреждениях определяет наличие абстрактной и иностранной лексики, а также богатство вертикального контекста в речи высших классов Великобритании и России.

190. Наибольшее количество иностранных заимствований, отмеченных нами в речи аристократии двух стран, принадлежит к французскому языку, что объясняется социально-историческими причинами.

191. Французские внесения в изученных произведениях использовались для обозначения членов семьи, реалий образа жизни дворянина, в обращениях и этикетных формулах, для характеристики качеств людей, выражения иронии говорящего.

192. Речь английской аристократии XIX века характеризуется также внесениями и цитированием на латинском и греческом языках.

193. В речи русских дворян, помимо внесений на латинском языке, встречаются также заимствования из немецкого, церковнославянского и итальянского языков.

194. Основными источниками аллюзий и цитат в речи представителей высших классов двух стран выступают литература, история, философия, пословицы и поговорки, мифология и Библия.

195. Английского аристократа отличает интерес к античной литературе и философии, в то время как в речи русского дворянства встречается большое количество «знаковых» имен, связанных с театром, живописью, музыкой.

196. Аллюзии и цитаты функционируют в качестве своего рода «кода», позволяющего исключить «чужого» (не аристократа) из круга общения. На их основе зачастую строится тонкая языковая игра, также выступающая «маркером» высокого социального статуса.

197. Образ жизни аристократов отражается в их речи в лексике политической и религиозной тематики, охоты, карточной игры и верховой езды.

198. Акопов Г.В. Социальная психология высшего образования: Автореф. дис. . д-ра психологических наук/ Санкт Петербургский государственный университет. - Спб., 1995.-ЗЗс.

199. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса.- М., 1984

200. Арабаджян М.А. Социальная дифференциация субстандартной фразеологии американского варианта современного английского языка: Автореф. дис.кан-та филол. наук.-М., 1990.-25с.

201. Аристова В.М. К истории английских слов в русском языке: Автореф. дис.кан-та филол. наук. Самарканд, 1968.-38с.

202. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» какфилологическая проблема//Вопросы языкознания, 1997. №3- с. 47-54.

203. Беляева Т.М. Нестандартная лексика английского языка, 1985.

204. Белл Р.Т. Социолингвистика. Цели. Методы, проблемы./ Пер. с англ. М.:

205. Международные отношения, 1980.-318с.

206. Бердяев Н.А. Самопознание. М.: «Книга», 1991.-445с.

207. Болдырева Л.В. Социально-исторический вертикальный контекст (наматериале английской художественной литературы). М.: Диалог, 1997.-88с.

208. Ю.Болотова Е.Н. Абстрактные существительные в лингвистическом и философском освещении. Курсовая работа. Волгоград, 2001.-28с.

209. Брайт У. Введение: Параметры социолингвистики// Новое в лингвистике.

210. Вып.7. Социолингвистика. М.:Прогресс, 1975.-с.34-41

211. Брум Л. Социальная дифференциация и стратификация//Социологиясегодня: проблемы и перспективы/Пер. с англ.- М., Наука, 1980.-с.320-355

212. Будагов Р.А. Писатели о языке и язык писателей.- М., 1984

213. Буланов A.M. Художественная феноменология изображения сердечнойжизни в русской классике. Волгоград. Перемена, 2003. - 190с.

214. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIXвека. Лексика и общие замечания о слоге. Киевский Гос. Ун-т, 1957.-492с.

215. Булаховский Л. А. Фонетика, морфология, ударение, синтаксис.1. М. :Учпедгиз, 1954.-468с.

216. Буслаев Ф.И. Мои досуги. Ч.2.-МД886.-С.80-105

217. Буткова Н.В. Образ Германии и образы немцев в творчестве И.С.Тургенева и Ф.М.Достоевского: Дис. .кандидата филологич. наук. ВГПУ, Волгоград, 2001

218. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1976. - 102 с.

219. Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции. М., 1990.

220. Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции Н.А. Бердяева, С.Н.Булгакова,

221. М.О. Гершензона, А.С. Изгоева, Б.А.Кистяковвского, П.Б.Струве, С.Л.Франка. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991.-235с.

222. Викторова Н.В. Лингвотекстологический анализ переписки заводчиков

223. Демидовых с приказчиками уральских заводов конца XVIII- начала XIX вв.:Автореф. дис. . кандидата филологич. наук/ Орловский ГПИ, Орел, 1994. 22с.

224. Виноградов В.В. История русского литературного языка: Избр. Труды.1. М., Наука, 1978.-320с.

225. Виноградов В.В. О теории художественной речи: Учебное пособие дляфилологических специальностей университетов и пед. университетов. -М., Высшая школа , 1971. 240с.

226. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избр. труды.- М.,1. Наука, 1980.-360с.

227. Виноградов В.В. О языке художественной литературы.-М., Гослитиздат,1959.- 654с.

228. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII

229. XIX веков. М, Высшая школа, 1982. - 528 с.

230. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1964

231. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избр. труды.- М., Наука,1976.-511с.

232. Виноградов В.В. Стилистика: Теория поэтической речи. Поэтика. М.:

233. Изд-во Акад. Наук СССР, 1963. 255с.

234. Волошин Ю.К. Американский студенческий социолект//Лингвистическиеединицы разных уровней в языке и речи: Сб.науч. тр.-Краснодар: Изд-во Кубанского Ун-та, 1988.-е. 15-20

235. Вопросы филологии и лингводидактики. Сб. науч. статей.1. Волгоград,2001 .-259с.

236. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. М., Изд-волит-ры на иностранных языках, 1958. 459с.

237. Головин Б.Н. Вопрос социальной дифференциации языка.//Вопросысоциальной лингвистики.- Л.:Наука,1969.-с.343-355

238. Горная В.З. Мир читает «Анну Каренину». М.: Книга, 1979.-128с.

239. Гудков Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности. МГУ, 1999

240. Гюббенет И.В. К проблеме понимания литературно-художественноготекста (На англ. материале). М., Изд-во МГУ, 1981.-110с.

241. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературнохудожественного текста. Изд-во МГУ, 1991.-204с.

242. Гюббенет И.В. Социологическая обусловленность реакции на ситуацию.

243. Принципы и методы лексикологии как социолингвистической дисциплины. М., 1971.-170с.

244. Давыдов М.В. Звуковые парадоксы английского языка и ихфункциональная специфика. М.:МГУ,1984.-204с.

245. Данилов А. А., Косулина Л.Г. История России XIX века.1. М. :Просвещение,2003

246. Ежова Н.Ф. Способы языковой репрезентации эмоциональных концептовв романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина»: Автореф. дис.кан-тафилол. наук. Воронеж,2002.-24с.

247. Еременко О.И. Наименования лиц женского пола в русском литературном языке XIX века: Автореф. дис. .кан-та филол. наук. Воронеж, Воронежский гос. ун-т, 1998.-21с. 1 44. Ермилов В.В. Роман Л.Н.Толстого «Анна Каренина».1. М. Гослитиздат, 1963

248. Ерофеева Т.Н. Социолект: стратификационное исследование: Автореф.дис. .д-ра филол. Наук/ Санкт-Петербургский Гос. Ун-т. СПб.,1995.-32с.

249. Ефимов А.И. О языке художественных произведений. М., 1954.

250. Жирмунский В.И. Проблемы социальной дифференциации языков//Языки общество. М., 1968.

251. Задорнова В.Я. Восприятие и интерпретация художественного текста.1. М., 1984.- 151с.

252. Задорнова В.Я. Словесно-художественное произведение на разных языкахкак предмет лингвопоэтического исследования:Дисс. .док-pa филол. наук.-М., 1992

253. Зырянов П.Н. История России (XIX век). М. Просвещение, 1997. - 255 с.

254. И.А.Гончаров в русской критике. Сб. статей. М.:Гослитиздат,1958.-359с.

255. Иванова Е.Б. Интертекстуальные связи в художественных фильмах:

256. Автореф. дис.кан-та филол. наук. Волгоград,2001.-16с.

257. Ивушкина Т.А. «Консервативный» английский в пьсе С.Таунзенд

258. Королева и я».// Языковая личность: Социолингвистический и • эмотивный аспекты. Волгоград-Саратов, 1998.-е.77-81

259. Ивушкина Т.А. Социолингвистические аспекты развития английскойречи (на материале речевых характеристик представителей высшего класса Великобритании в произведениях английской художественной литературы) Дисс. доктора филол. наук. М., 1998.-295с.

260. Ивушкина Т.А. Стандартный английский в словарях и научнойлитературе // Филологические науки, 1997, № 1, с. 75-83.

261. Ивушкина Т.А. Стилизация в речевой характеристике персонажейсовременной английской литературы: Автореф. дис.кан-та филол.наук. М.:МГУ,1987.-24с.

262. Ивушкина Т.А. Язык английской аристократии: социально-историческийаспект. Волгоград, Перемена, 1997, 156 с.

263. Ивушкина Т.А. Манера речи и голос как характеристики языковойличности//Языковая личность: культурные концепты. Волгоград -Архангельск, 1996.

264. История древнего мира в художественно исторических образах.

265. М. :Просвещение, 1978.-223с.

266. История родов русского дворянства: в двух книгах сост. П.Н. Петров., > М., Современник, 1991.

267. Кантор В.К. . Есть европейская держава. Россия: Трудный путь кцивилизации. Исторические очерки. М., 1997.- 478с.

268. Карамзин Н.М. История государства Российского (в 4-х томах). Изд-во

269. Золотая аллея», 1993 63. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке//Языковая личность: Культурные концепты. Волгоград - Архангельск, 1996.

270. Карасик В.И. Лингвистика текста и анализ дискурса: Учеб. пособие.

271. Архангельск-Волгоград, 1994.-3 6с.

272. Карасик В.И. Понятийный аппарат курса стилистики английского языка.

273. Метод, разработки для студентов).- Волгоград: ВГПИ им. А.С. Серафимовича, 1998-20с.

274. Карасик В.И. Признак социально-ситуативного статуса, лица в семантикеанглийских глаголов//Семантические признаки и их реализация в тексте. Волгоград, 1986.

275. Карасик В.И. Статус лица в значении слова. Учебное пособие поспецкурсу. Волгоград, 1989.-109 с.

276. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс.

277. Волгоград:Перемена,2002-476с.

278. Карасик В.И. Язык социального статуса. М., 1992.-329 с.

279. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.:Гнозис,2002.-ЗЗЗс.

280. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

281. Карлик Н.А. «Круг чтения» Л.Н.Толстого: Автореф. дис.кан-та филол.наук.- РГПУ им. А.И.Герцена. Спб., 1998.-16с.

282. Кашковская М.В. Художественное назначение французской лексики вромане А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и вопросы ее перевода на • английский язык. Автореферат диссертации на соискание ученойстепени кандидата филологических наук. М., 1995, 27 с.

283. Ключевский В.О. История сословий в России: Курс, читанный в

284. Московском университете в 1886г.-М.,1913.-253с.

285. Ключевский В.О. Православие в России сборник. М.: Мысль,2000.623с.

286. Ключевский В.О. Российская императорская фамилия. Из «Лекций поистории государства Российского». М., Центр «Семья» при Сов. дет. фонде им. В.И. Ленина, 1990.-30с.

287. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1983.

288. Костецкая А.Г. Социолингвистические характеристики речиобразованной молодежи Великобритании и США. Дисс. кан-та филол. наук. -Волгоград,2001 .-262с.

289. Костецкая А.Г., Ивушкина Т.А. Голос, интонация, манера речи студентов

290. Гарвардского университета в романе Э. Сигала на английском «The Class» //Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград, Перемена, 1999- с. 111-118.

291. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейшихдеятелей (в 3-х книгах). М.:Книга,1990

292. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность?

293. М.:Диалог, МГУ, 1998.-350 с.

294. Крюков Д.В. Социолингвистические характеристики писем английскойаристократии Викторианской эпохи. Автореф. дис. . кан-та филол наук.-Волгоград,2001 .-20с.

295. Крюков Д.В., Ивушкина Т.А. Литературный жанр письма в Англии XIXвека//Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград, Перемена, 1999 - с. 90-104.

296. Крысин Л.П. Социальный компонент в семантике языковыхединиц//Русский язык в школе, №3.1983

297. Курченко Л.Н. Социально-детерминированные особенности речевогоповедения немецкого студенчества: На материале произношения англоамериканизмов./ Киевский Ун-т. Киев, 1994.-15с.

298. Кухаренко В.А. Лингвистическое исследование английскойхудожественной речи.-Одесса, 1973

299. Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка середины

300. Левин В.Д. Краткий очерк по истории русского литературного языка.

301. М. :Просвещение, 1964.-247с.

302. Л.Н.Толстой и проблемы современной филологии. Казань: Изд-во1. КГУ, 1991.-142с.

303. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русскогодворянства (XVIII начала XIX века). Спб.: Искусство, 1994.-399с.

304. Магидова И.М. Введение в английскую филологию. М., 1985.

305. Магомедов Г.И. Предлоги «в» и «на» в русском литературном языке:

306. Автореф. дис.кан-та филол. наук. Ленинград, 1965.-17с.

307. Маймин Е.А., Слинина Э.В.Теория и практика литературного анализа.

308. М. :Просвещение, 1984.-159с.

309. Майская Е.А. Лексико-стилистические средства характеристикиперсонажей в романах о Форсайтах Джона Голсуорси. Дис. . кан-та филологических наук. М., 1972. » 98. Маковский М.М. Английские социальные диалекты. - М., 1982.

310. Масси Р.К. Романовы: последняя глава. Смоленск, 1997.

311. Марканова Ф.А. Стилистическое мастерство И.С.Тургенева в употреблении и раскрытии значения диалектной и просторечноразговорной лексики и фразеологии. Ташкент, 1958

312. Марченко С.В. Категории эмотивности и экспрессивности в повестях и рассказах И.С.Тургенева 1871-1882гг. Автореф. дис.кан-та филол.наук. Самара,2001.-19с.

313. Махнач В. Историко-культурное введение в политологию. Лекция 6. Программы кафедры русского ун-та.www.russ.ru.,2000

314. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М. Аспект Пресс, 1996, 206с.

315. Мещерский Н.А. История русского литературного языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981.-279с.

316. Мир русской истории: энциклопедический справочник. М., 1996.

317. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах. М.: Сов. Энциклопедия, 1988

318. Москвин В.П. Русская метафора: семантические структуры, функциональная классификация. Волгоград:Перемена, 1997.-91с.

319. Москвин В.П. Способы эвфемистической зашифровки в современном русском языке// Языковая личность: Социолингвистический и эмотивный аспекты. Волгоград-Саратов, 1998.-е. 160-168

320. Москвин В.П. Стилистика русского языка: Приемы и средства выразительной и образной речи. Волгоград: Учитель,2000.-200с.

321. Москвин В.П. Эвфемизмы в лексической системе современно русского языка. Волгоград: Перемена,1999.-58с.• 111. Николина Н.А. Имя собственное в Омане И.А.Гончарова «Обломов».

322. Русский язык в школе.№4.2001.-с.55-61

323. Новый Завет. Изд-во «Протестант», 1993.-775с.

324. Пак С.М. Имя собственное (функционально-прагматический аспект). На материале американского дискурса XIX-XX вв.- М.:МАКС Пресс,2003.-178с.

325. Пархоменко Г. Розенкрейцеровский роман Эдварда Бульвер-Литтона. Эссе о другой действительности. /Э. Бульвер-Литтон. Призрак.-М.:Радуга, 1994.-3 89с.

326. Пеньков Е.М. Социальные нормы регуляторы поведения личности. -М. Наука, 1972.

327. Попова З.Д. Общее языкознание. Изд.-во Воронежского ун-та, 1987, -211 с.

328. Проскурина Т.Д. О семейной свитости и разъединенности семьи Карениных. Филол. науки.№4.2003.-с.14-21

329. Пумпянский А.Л. Английский литературный язык, 1963.

330. Пылакина О.А. Слова французского происхождения в памятниках русской письменности (конца XVII- начала XVIII века): Автореф. дис.• .кан-та филол. наук. М., 1976.-15с.

331. Рассадин С.Б. Русские или из дворян в интеллигенты. М., Книжный сад, 1995.-415с.

332. Рейфилд Д. Заметки об Англии. Падение БританскойapHCTOKparaH.www. rus.ru.,2000

333. Соколов A.H. Теория стиля. М., 1968.

334. Соловьев С.М. Об истории древней России. М.:Просвещение1993.542с.

335. Соловьев С.М. Об истории новой России. М.:Просвещение1993.-558с.

336. Солоневич И.В. Россия в концлагере/ Иван Солоневич. (Пути русского имперского сознания). М., 2000.-557с.

337. Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление//Вопросы языкознания, 1995, № 6, с. 17-29.

338. Таранов П. Философия сорока пяти поколений. М.:АСТ,1999.-с.584-632

339. Толстой и наше время: (Сб. статей).-Изд-во АН СССР, М.:Наука,1978.-366с.

340. Трухановский В.Г. Бенджамин Дизраэли или история одной невероятной карьеры. М., 1993.

341. Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка XVIII -начала XIX века. М.: Изд-во МГУ, 1985. - 215с.• 132. Успенский И.Н. Роман Л.Н. Толстого « Анна Каренина». М.,1954

342. Устинова Л.И. Социальная обусловленность лингвистического варьирования в речевом общении молодежи.//Стабильность и лабильность языковых подсистем. Тверь, 1991.-С.55-59

343. Феклин М.Б. Ф.М. Форд об импрессионизме и восприятие творчества И.С.Тургенева в Англии на рубеже XIX-XX веков. Филол. науки.№4.2003.-с.32-40

344. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. -М.,1997-320с.

345. Шаталова С.Е. Стихотворения в прозе И.С.Тургенева. Арзамас, 1961

346. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1987.-190с.

347. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания: Учеб пособие к спецкурсу.-Волгоград:ВГПИ, 1983.-94с.

348. Швейцер А.Д. Социальная дифференциация английского языка в США. -М.:Наука, 1983.-216с.

349. ШевяковаВ.Е. Современный английский язык. М.:Наука.,1980.-380с.

350. Шкляревский Г.И. История русского литературного языка. Цикл лекций.-Изд-во Харьковского ун-та, 1973.-119с.

351. Экспрессивность на разных уровнях языка. Новосибирск, 1984.

352. Энциклопедия российских царей. М.:Эксмо-пресс,2001446с.

353. Юдовская А.Я., Баранов П.А., Ванюшкина Л.М. Новая история.

354. М. гПросвещение, 1999.-е. 106-114

355. Язык и эмоции: личностные смыслы и доминанты в речевой деятельности. Сб. науч. тр. Волгоград: Изд-во ЦОП «Центр»,2004.248с.

356. Языковая личность: Проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград, Перемена, 1999 - 271 с.

357. Языковая личность: Социолингвистический и эмотивный аспекты. -Волгоград-Саратов, 1998.-233с.

358. Alford Н. The Queen's English. 3 ed., 1870.

359. Akhmanova О. Lexicology: Theory and Method. M., 1972.

360. Ball W.J. Understatement andd Overstatement in English. English Language Teaching, XXIV, №3, 1970.-p.45-68.

361. Bernstein B. Class, Codes and Control. Vol.1, Paladin, 1973. 304p.

362. Bradbury M. The modern English Novel, Penguin Books, 1994.

363. Brook G.L. English Dialects. L-n, 1963-62p.

364. Chapman R. Forms of Speech in Victorian Fiction.-L-n-N.Y., 1994

365. Davidov M.V., Yakovleva Y.V. Types of Voices as part of Speech Portrayals.- Moscow: MAX Press, 2001 186p.

366. Honey J. Acrolect and Hyperlect: the Redefinition of English RP. Eng.Studies 66.,1985.-p.241-257

367. Honey J. A New Rule for the Queen and I//English today 44, Vol.11, №4. Oct.1995.-p.3-9

368. Honey J. Does Accent Matter?: The Pygmalion Factor.-L-n-Boston,1989

369. Honey J. The Language Trap: Race, Class and "Standard English" in British Schools.//Language and Literature from an Educational Perspective.-Open University Press, 1988.-269p.

370. Hughes A., Trudgill P. English Accents and Dialects.-Edward Arnold, 1983

371. Fowler H.W. and F.G. The King's English. 3 ed,-0xford,1940

372. Jones D. The Pronunciation of English.-Cambridge,1986

373. Labov W. Sociolinguistic Patterns.- Philadelphia, 1972-344p.

374. Macaulay R.K.S. Language, Social Class and Education: A Glasgow Study. Edinburgh, 1977

375. Mugglestone L. Studies in the Pronunciation of Standard English in the Late Eighteenth and Nineteenth Centuries According to the Evidence of Contemporary Writers on the Language.-St. Cross College Oxf.,1988

376. Mugglestone L. Talking Proper. The Rise of Accent as Social Symbol.-Oxf,1997

377. O'Driscoll J. Britain.-Oxford Un.Press, 1997.-p.77-81

378. Page N. Speech in the English Novel. L-n, 1973-42p.

379. Pear Т.Н. English Social Differences.-L-n.,1955

380. Phillips K.C. Language and Class in Victorian England.-Basil Blackwell,1984

381. Robertson A.R. Introduction to the Queen's English.-Longman,1959

382. Ross A.S.C., Mitford N., etc. Noblesse Oblige.-L-n,1956

383. The Oxford History of the English Literature. Oxford Univ. Press, 1994.528 p.

384. Galperin I.R. Stylistics. M. VS, 1981, 334 p.

385. Ivushkina T. The style of life of the English Aristocracy as portrayed in > Literature//New Developments in modern linguistics. Homage to Professor

386. Akhmanova O.S. From the Annual "Akhmanova's Readings", M., 1996, p. 17-20.1. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

387. Бульвер-Литтон Э. Призрак. М.:Радуга, 1994.-389с.

388. Гончаров И.А. Обломов. Сочин. В 4-х томах.т.2-М.:Правда, 1981.-526с

389. Толстой Л.Н. Анна Каренина. Собрание сочинений в 14 томах, т.8-9, Гос. изд-во художественной литературы. М., 1952

390. Троллоп А. Барчестерские башни. М., Изд-во художественной литературы, 1970, 477 с.

391. Тургенев И.С. Дворянское гнездо. Собр. сочин. В 15 томах, т.7. М.Ленинград, Наука, 1964, с. 123-305

392. Тургенев И.С. Дворянское гнездо. -М.:Худ.литература,1974.-303с.

393. Bulver-Lytton Е. Pelham, or Adventures of a Gentleman.-Kessinger Publishing, 2002.-23Op.

394. Disraeli B. "Sybil: or the 2 nations" Penguin Books, 1954.- 401 p.

395. Trollope A. Barchester Towers/-Signet Classic, 1984.-524p.• 185. Trollope A. Phineas Finn: The Irish Member. L-n, Oxford University Press,1969. 439p1. СЛОВАРИ

396. Ахманова O.C. Словарь лингвистических терминов. М., 1969

397. Большая Советская Энциклопедия под ред. Б.А. Введенского, т. 42, 43.

398. Государственное научное издательство, 1956

399. Словарь русского языка под ред. Л.А. Кутиной, В.В. Замковой. -Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1961. Англо-русский словарь под ред. проф.В.К. Мюллера. Санкт - Петербург, 1997.

400. Великобритания. Лингвострановедческий словарь. М.: Рус. язык, 1980.-1479с.

401. Краткая философская энциклопедия. М.:Прогресс,1994

402. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка.1. М.:АЗЪ,1995

403. Популярный энциклопедический словарь «Большая российская \ энциклопедия». М.,1999 - 1583с.

404. Русско-английский словарь. Сост. О.С. Ахманова, З.С. Выгодская и др.-М.:Русский язык, 1985.-768с.

405. Толковый словарь русского языка в 4-х томах (под.ред Д.Н.Ушакова).1. М.:АСТ,2000

406. Трофимова З.С. Словарь новых слов и значений в английском языке. Изд-во «Павлин»Д 993.-302с.

407. Фасмер. М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах.-М. :Прогресс, 1973

408. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English 6 ed. Oxford Univ. Press,2001

409. Spears R. Harrap's American Idioms Dictionary.- Harrap,1987