автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Речевой эпизод и его прагматическая структура в древнегерманском библейском эпосе в сопоставительном аспекте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речевой эпизод и его прагматическая структура в древнегерманском библейском эпосе в сопоставительном аспекте"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах уАмбписи

КОРЫШЕВ Михаил Витальевич

РЕЧЕВОЙ ЭПИЗОД И ЕГО ПРАГМАТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА В ДРЕВНЕГЕРМАНСКОМ БИБЛЕЙСКОМ ЭПОСЕ В СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ АСПЕКТЕ (на материале древнесаксонской поэмы «Хелианд», древневерхненемецкого извода евангельской гармонии Татиана и

Вульгаты)

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Диссертация выполнена на кафедре немецкой филологии филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Баева Галина Андреевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Чахоян Людмила Павловна

кандидат филологических наук, доцент Зайцева Ирина Витальевна

Ведущая организация:

Институт лингвистических исследований Российской Академии Наук, Санкт-Петербург

Защита состоится Диссертационного совета

200 .Гг. в ^^"часов на заседании защите диссертаций на соискание ученой

степени доктора филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д. 11, ауд._.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А.М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, д. 7/9.

Автореферат разослан

Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат филологических наук С.Т.Нефедов

3U66-V 2166914

Ъо$Чо з

Исследования в сфере прагматики и теории речевых актов можно по праву считать одним из самых актуальных направлений лингвистического анализа на протяжении последних нескольких десятилетий - с того времени, когда центр внимания языковедов переместился с языковой системы на речевую деятельность, когда начинается систематическое изучение высказывания в русле отношений «знаки - люди, которые интерпретируют эти знаки» (Булыгина, Шмелев, 1997).

С конца 70-х годов XX века в качестве самостоятельного направления оформляется историческая прагматика. Одним из основных этапов зарождения этого направления стал германистяческий коллоквиум, состоявшийся в 1978 году в Цюрихе (Ansätze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte, 1980). Объектом исследований историческая прагматика выбирает литературные произведения, возникшие в разные исторические эпохи.

Задача прагмалингвистического анализа текста памятников имеет в первую очередь таксономический характер: необходимо определить тот инвентарь речевых актов, который сложился на определенном этапе исторического развития языка.

Дальнейшей задачей является построение диахронической вертикали изменения системы речевых актов на разных этапах существования языка. Однако изучение речевых актов не является самоцелью, поскольку они рассматриваются не как конечная цель, а как средство, позволяющее исследовать речевое общение в отдаленные от нас периоды развития языка.

Широкий спектр задач, стоящий перед исторической прагмалингвистикой, обуславливает ее интердисциплинарный характер: пользуясь аппаратом лингвистической прагматики, она прибегает к данным таких дисциплин, как историческая грамматика, стилистика, этнокультурология и других наук, в то время как данные, полученные исторической прагмалингвистикой, могут содействовать решению частных задач, стоящих перед этими дисциплинами.

Целью исследования является описание прагматической структуры речевых эпизодов (высказываний персонажа, выраженных в виде прямой речи либо в форме монолога, либо в форме реплики в диалог) в древнегерманском библейском эпосе, которые представляют собой одну из основных единиц вербальной коммуникации, в сопоставлении с речевыми эпизодами в схожих по содержанию памятниках, послуживших источниками для произведений этого жанра.

Цель исследования достигается в ходе решения следующих конкретных задач:

1) обосновать возможность прагматического описания единиц речевого общения в диахронии;

2) установить и описать инвентарь речевых актов, представленных в исследуемых памятниках, и сопоставить его с данными, полученными при анализе языка в синхронии, решая тем самым вопрос о динамичности/статичносш системы речевых актов на разных этапах развития языка.

3) описать различные способы выражения коммуникативных значений высказывания, в том числе и особых грамматических средств (глаголов с модальной семантикой, форм наклонения и т.д.) и выявить маркеры иллокутивной силы высказывания в «Хелианде» и в соответствующих фрагментах у Татиана и в By.ibraie, определить их специфику;

4) выявить языковые средства, маркирующие переход от одного речевого атак другому в рамках одного речевого эпизода;

5) определить специфику структуры речевых эпизодов в древнесаксонском памятнике по отношению к текстам, послужившим для нее источниками

Материалом исследования послужил текст древнесаксонской поэмы «Хелианд», а также древневерхненемецкий извод евангельской гармонии Татиана и перевод библии на латинский язык, называемый «Ву 1Ь{^£и^дцИОНддЬНдл

!

БИБЛИОТЕКА, j СП«

----- /

UIMUIEM, j

За исходную единицу анализа памятников принимается речевой эпизод (РЭ). При этом речевой эпизод понимается не как фрагмент диалогического взаимодействия героев, который включает в себя один или несколько речевых ходов (Бармина, 2004), а как прямая речь героя, образующая или монологическое высказывание или являющаяся одной из реплик в диалоге.

Следующей единицей анализа является речевой акт (РА). Вслед за В.В.Богдановым речевой акт понимается как элементарная единица речевого общения. Он определяется как «акт произнесения говорящим некоторого высказывания, построенного по правилам языка, обладающего некоторым пропозициональным содержанием и иллокутивной функцией (или силой), ориентированной на слушающего» (Богданов, 1990). Таким образом, один речевой эпизод может состоять из одного или нескольких РА. При этом речевые эпизоды, распадающиеся на два и более речевых актов, называются комплексными, а речевые эпизоды, состоящие из одного РА, - элементарными.

Методика анализа. Для решения задач, поставленных в исследовании, применялись методы прагмалингвистического анализа, разработанные применительно к коммуникации в синхронии. Кроме того, использовался метод контекстуального анализа. Наряду с этими методами в работе применялись элементы дискурсивного анализа, что обусловило необходимость привлечения данных богословия, этнокультурологии, а также обращение к литургическим памятникам, поскольку «надлежащее понимание текстов, истоки которых лежат в удаленных от нас культурах, требует, среди прочего, некоторого внимания к сопоставительно-культурной прагматике» (Вежбицкая, 2001).

При исследовании речевых актов в «Хелианде», у Татиана и в Вульгате за основу принимается классификация РА, разработанная В.В.Богдановым (Богданов, 1990). В отличие от имеющихся классификаций РА (Остин, 1986; Серль, 1986; Searle, Vanderveken, 1985; Wunderlich, 1976; Почепцов, 1981 и др.) данная классификация РА, построенная по дихотомическому принципу, представляется наиболее последовательной, поскольку на каждом уровне деления четко указывается тот признак, по которому производится деление класса на два подкласса. Кроме того, эта классификация РА является открытой: при необходимости можно продолжить построение системы РА, выделив лингвистически релевантное основание для дальнейшего членения соответствующего класса, или выделить меньшее количество классов РА, если признак, по которому производится членение в классификации РА, оказывается для исследуемого материала несущественным.

Так как за исходную единицу анализа памятников принимается речевой эпизод, то особенную важность приобретает выделение в исследуемых текстах прямой речи, что сопряжено со значительными трудностями, поскольку графических средств маркирования прямой речи в тот период не существовало. В связи с этим при вычленении речевых эпизодов особое внимание обращалось на следующие показатели перехода к прямой речи:

1) на грамматическую категорию лица: для обозначения персонажей повествователь использует формы 3 л., тогда как в речи персонажа используется система трех лиц, где сам говорящий обозначается первым лицом, персонаж, к которому он обращается, вторым лицом, а объект, упоминаемый в высказывании, -третьим лицом;

2) на грамматическую категорию времени: в тексте повествователя используется претерит, тогда как в речи персонажа, оформленном в виде прямой речи, преобладает презенс;

3) на дейктические слова, персонаж использует такие «хронотопические дейктические слова» (Шмид, 2003), как «heute», «gestern», «hier», «dort», тогда как в

тексте повествователя эти указания даются анафорическими выражениями («an jenem Tag», «an jenem Ort»);

4) глаголы говорения, вводящие прямую речь.

Исследование речевых эпизодов предполагает изучение языковых средств, которые выполняют делимитативную функцию в рамках РЭ, сигнализируя переход от одного РА к следующему в одном РЭ (дейктические слова: местоимения и наречия; маркеры отдельных РА, находящиеся в сильной позиции начала высказывания, например, формы императива и оптатива/конъюнктива). Исследование речевых актов предполагает исследование языковых средств, служащих для выражения того или иного иллокутивного значепия и являющихся маркерами РА. Индикаторами иллокутивной силы являются следующие формальные элементы высказывания'

1) перформативные глаголы в эксплицитно перформативном употреблении («ich verspreche dir», «ich bitte dich»);

2) наклонение глагола;

3) структурные модели предложений;

4) местоимения, обладающие категорией лица.

Новизна исследования заключается в том, что впервые предметом анализа становится структура речевых эпизодов в древнегерманском библейском эпосе «Хелианд», в древневерхненемецком изводе евангельской гармонии Татиана и Вульгате.

Актуальность исследования определяется тем, что оно ведется в рамках исторической прагмалингвистики и позволяет расширить проблематику исторического анализа, изучить «живую» речь, отраженную в литературных памятниках минувших эпох, а также выявить специфические черты, отличающие древнегерманский библейский эпос на фоне его источников.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В древнесаксонском библейском эпосе представлены следующие типы РА, выделенные в результате прагмалингвистического анализа памятника-ассертивы, интеррогативы, инъюнктивы, реквестивы, комиссивы, эмотивы, адвисивы и декларативы.

2 Состав речевых актов, представленных в диалогической и монологической речи персонажей памятников, не претерпевает изменений в языке: изменению подвержены лишь средства выражения иллокутивной силы высказывания и пропозициональная наполненность ситуаций, в которых протекает речевой акт.

3. Речевым эпизодам в «Хелианде», состоящим из одного речевого акта, регулярно соответствуют речевые эпизоды с такой же структурой в Вульгаге и у Татиапа, тогда как комплексные речевые эпизоды композиционно решены в «Хелианде» в значительной мере самостоятельно.

4. Отличия в структуре РЭ обусловлены в случае с речевыми эпизодами элементарной структуры влиянием сюжета, диктующего свои законы, а в случае с комплексными речевыми эпизодами - самостоятельностью «Хелианда» как художественного произведения.

5. В использовании маркеров речевых актов древнесаксонская поэма обнаруживает в значительной мере самостоятельность в подборе языковых единиц, тогда как древневерхненемецкий текст использует только те средства, которые употреблены в латинском памятнике' так, автор «Хелианда», в отличие от анонимного переводчика евангельской гаромонии Татиана, широко пользуется претеритопрезентными глаголами, а также междометиями.

6. Древнесаксонская поэма «Хелианд» является самостоятельным художественным произведением, а не переложением имеющихся источников. При этом подход к материалу, принятый анонимным автором поэмы, свидетельствует о том, что это

произведение связано не столько с традициями клерикальной литературы, сколько с традициями германского эпоса.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что исследование вносит вклад в разработку проблем речевого общения на ранних этапах языкового развития. Кроме того, результаты исследования могут быть в дальнейшем использованы при разработке проблем прагматического описания древних литературных памятников.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения полученных результатов на практических занятиях по истории немецкого языка на филологических факультетах университетов, при составлении лекционных курсов и спецкурсов по истории зарубежной литературы Средневековья, а также при разработке различных учебно-методических пособий по этим дисциплинам.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседании аспирантского семинара кафедры немецкой филологии СПбГУ, они были отражены в докладах на XXXIV Международной филологической конференции, на симпозиуме по проблемам исторического синтаксиса немецкого языка, организованном Свободным университетом Берлина (июнь-июль 2005 г.), на семинаре молодых ученых-германистов во Фрайбургском университете (сентябрь 2005 г.). По результатам исследования опубликованы две статьи.

Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего помимо научной литературы источники иллюстративного материала и словари (всего 159 наименований на русском, немецком, английском, польском, итальянском, французском и латинском языках).

Содержание работы

Во введении определяется объект исследования, обосновывается актуальность выбранной темы, ее научная новизна, формулируются цели и задачи исследования, определяются методы исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В главе 1 «Проблемы исследования древнегерманского библейского эпоса в сопоставительном аспекте» дается характеристика изучаемых памятников и истории их изучения, а также излагаются теоретические основы исследования.

Текст «Хелианда», древневерхненемецкого извода евангельской гармонии Татиана и Вульгаты изучены неравномерно. С одной стороны, «Хелианд» не раз становился предметом специальных исследований: так, описывалась лексика памятника, проблемы его морфологии и синтаксиса (Gall6e, 1993; Behaghel, 1897; Ohly-Steimer, 1955/1956; Ilkow, 1968; Sehrt, 1966), отдельные работы посвящены вопросам формы поэмы (Heusler, 1920), стилистических особенностей (Sowinski, 1982). Древневерхненемецкий и латинский памятник изучены в меньшей степени. Для филологии основной задачей, решаемой применительно к этим текстам, являлось прежде всего издание этих памятников; в большей мере это относится к Вульгате, в меньшей мере - к древневерхненемецкому изводу «Диатессарона» Татиана, при этом ученые ограничивались, в основном, комментированием текстов. В настоящее время большую исследовательскую работу над древневерхненемецким паямятником ведет профессор Ф.Зиммлер, исследующий микро- и макроструктуры в этом тексте. Проблемы речевого общения, отображенного в данных памятниках, до настоящего времени не исследовались.

Анализ высказывания на коммуникативном уровне позволяет раскрыть целевой компонент речевого акта через анализ комбинации языковых средств, которые составляют план выражения. «При коммуникативном анализе каждый элемент языка рассматривается как симбиоз признаков и отношений, связывающих его с образами

участников общения, с их социально-психологическими и этнокультурологическими особенностями, с ситуацией конкретного акта общения, отражающими прагматическую интенцию, иллокутивное и перлокутивное содержание» (Канонич, 1997)

Речевой акт на данном этапе прагматических исследований рассматривается не только как целенаправленное речевое действие, но и как звено речевого взаимодействия, т.е. в его структуре имеется интерактивный компонент. Речевой акт может функционировать в общении как акт-информирование, запрос, побуждение, комментарий и т.д., и эта функция определяется взаимодействием его иллокутивного и интерактивного компонентов (Чахоян, Паронян, 1989; Поспелова, 1992, 2001)

Таким образом, предметом изучения современной лингвистической прагматики является, во-первых, прагматический компонент высказывания (в противопоставлении с пропозициональным аспектом), во-вторых, соотношение коммуникативной структуры высказывания и иллокутивного компонента речевого акта (т.е. языковые средства реализации иллокутивной силы), в-третьих, функциональное (интерактивное) назначение речевого акта, единицы, принципы и конвенции речевого общения

Методика прагмалингвистического анализа была перенесена на диахронические исследования, что повлекло за собой смену перспективы рассмотрения исторических явлений' «описание системы структурных связей уступило место описанию специфики функционирования языка в отдаленные от современности периоды времени» (Бармина, 2004: 7).

Вопрос о том, насколько исторические литературные тексты, особенно поэтические памятники, строящиеся по особым канонам, приемлемы в качестве материала для анализа диалогической формы коммуникации, решается исследователями в пользу поэтических текстов раннего Средневековья Поэтические диалоги представляют собой такие образцы речи, которые имеют в значительной степени ясную прагматическую структуру, поскольку они были профильтрованы через намерение их создателя. (Schlieben-Lange, 1976; von Polenz, 1981; Вах, 1983).

В отечественной лингвистике проблемы историко-прагматических исследований решаются в рамках тех же основных направлений на материале немецкого, аш лийского и французского языков: изучение функционирования языковых единиц в «микросинхронии», удаленной от современности, и изучение стратегий и тактик речевого общения (Аветисова, 2002; Вохрышева, 2000; Карабан, 1989; Невзорова, 1984, Солдатова, 2004;Чахоян, 1983; Шевченко, 1998), изучение типов и стиля текстов в диахронии (Бондарко, 2000; Прохорова, 2000; Сабанеева, 2001; Цыбикдоржиева, 2003), изучение речевых форм и их вариативности в исторической перспективе и прагмасемантическое изучение отдельных языковых единиц (Безуглая, 2000; Матулевич, 1983; Невзорова, 1984; Цвинариа, 2003; Шевченко, 1998,2000).

Методика анализа текста иллюстрируется на примере РЭ, содержащих декларативы. В тексте поэмы представилось возможным выделить только один речевой эпизод, состоящий из одного РА - декларатива. В фрагменте поэмы, где повествуется о распятии, перед самой смертью Иисус произносит следующие слова, обращаясь к небу <dk an thina hendi befilhu», quatbie, «mînon gêst an godes uuillion; hie ist nu garó te thiu, ffis te faranne».

«Я передаю в твои руки, - сказал он, - мой дух, воле Бога; он теперь полностью готов к тебе отправиться» (Hei LXVII, 5654-5656).

При атрибуции этого РА можно исходить «от противного», так как, если следовать принятой классификации, он не соотносится с другими классами РА он не содержит побуждения в широком смысле этого слова, не является он и ассертивом, поскольку в данном случае, учитывая статус коммуникантов, невозможно предположить ни сообщение известной, ни сообщение неизвестной информации.

Отнести этот РА к экспрессивам также невозможно, так как смысл этой фразы нельзя свести к выражению какой либо эмоции (например, отчаяния).

Решающим обстоятельством при атрибуции этого РА является тот факт, что слова эти представляют собой слова псалма (Ps 30,6) и что это, безусловно, было известно всем свидетелям этой сцены Необходимо учитывать и то, что названный псалом был молитвой, которая читалась правоверными иудеями перед отходом ко сну Из этого следует, что эти слова были для рассматриваемого времени частью ритуала вечерней молитвы, что представляет возможным отнести этот РА к декларативам Конечно, эти слова в контексте происходящих событий получают дополнительное значение, но, возвращаясь к сказанному выше, кажется более вероятным, что новые оттенки смысла это высказывание получает только для читателя поэмы и для ее «автора».

Также следует причислить к декларативам и аналоги этого РА, представленные у Татиана и в Вульгате:

«fater, in thînô henti biuiluhu ih mînan geist» «Отец, в твои руки поверяю я мой дух» (Tat 208, 6). - «Pater in manus tuas commendo spiritum meum» «Отец, в руки твои вверяю дух мой» (Le 23,46).

Необходимо отметить, что для людей Средневековья эти слова были еще теснее связаны с ритуалом отхода ко сну, разумеется, уже не иудейским, а христианским, поскольку эти слова вошли в практику христианского богослужения, где они стали частью повечерья, которое завершает суточный круг молитв1.

Итак, для атрибуции этого РА решающее значение имел контекст, с которым это высказывание соотносилось в ту эпоху.

Обратимся теперь к рассмотрению комплексных речевых эпизодов, содержащих декларативы.

В фрагменте, повествующем о смерти Иоанна Крестителя, приводятся слова Ирода, который обещает Иродиаде выполнить любую ее просьбу, если она станцует: «lât thit «lât thit foie sehan, huô [thu] gelînod halbas liudio menegi te blîôseanne [an] benkiun; ef thu mi thera bede [tugiöos], mîn uuord for thesumu uuerode, than uuilliu ik it hêr te uuârun [gequeöen,] liahto fora thesun liudiun endi ôk gilêstien sô, that ik thi than aftar thiu êron imilliu, sô hues sô thu mi bidis for thesun mînun bâguuiniun: thoh thu mi thesaro heridômo halbaro fergos, rikeas mînes, [thoh gidôn ik,] that it ênig rinko ni mag uuordun giuuendien, endi it seal giuueröen sô» «Покажи же народу, как ты научилась радовать толпу людей на скамьях. Исполнишь мою просьбу, то - слово мое перед народом - я хочу сказать это истинно и громко перед этими людьми и сделать [то], что я тебе после этого подарю то, о чем ты меня перед моими соратниками попросишь. И если ты потребуешь половину моих владений, половину моего королевства, то я и это сделаю, и пусть будет так» (Hei ХХХШ, 2750-2759).

Конечно, обещание как таковое относится к комиссивам - адресантно-инициирующим речевым актам Однако заключительные слова этого эпизода наводят на мысль, что перед нами - ритуал подтверждения обещания, который в этих словах и совершается. Парентеза в середине РЭ является своеобразным маркером иллокутивной

1 Breviarium romanum, ad completorium, resp br post capitulum (Brevianum romanum ex deer SS Conciln Tndentmi restitutum, S Pii V Pontificis Maximi iussu editum, Clementis VIII, Urbam VIII et Leoms XIII auctoritate recognitum' Psaltenum dipositum per hebdomadam cum Ordinano officii de tempore Ratisbonae, Romae, Neo Eboraci et Cincinnati, MDCCCCII. P. 167).

силы высказывания, не образуя, следовательно, декларатива, тогда как завершающие РЭ слова такой функции лишены уже в силу своей позиции в высказывании.

Иначе дело обстоит в древневерхненемецком и латинском тексте. Татиан, точно следуя евангелию от Матфея, изображает эту сцену так:

«biti fon mir thaz thû uuili, inti ih gibu thír. Inti gisuuor iru, thaz sô uuaz sô thû bitis sô gibu ih thir. thoh thoh halftanôd mines rihhes» «Проси от меня, чего хочешь, и я дам тебе. И поклялся ей, что то, что ты просишь, я дам тебе, пусть даже и половину моего королевства» (Tat 79,5) - «pete a me quod vis et dabo tibi et iuravit illi quia quicquid petieris dabo tibi licet dimidium regni mei» «Проси y меня, что хочешь, и я дам тебе. И принес клятву ей, что все, что ты ни попросишь, [я] дам тебе, пусть и половину царства моего» (Мс 6,22-23).

У Татиана и в Вульгате одному РА в «Хелианде» соответствуют два РА. Кроме того, в этих памятниках во втором РА можно наблюдать своеобразный переходный случай: с одной стороны, перед нами персонажная речь, с другой - авторская, что выражается в использовании местоимения второго лица и в обращении к гипотаксису с главным предложением, где сказуемое, стоящее в 3 л. ед.ч., называет действия говорящего Представляется возможным отнести придаточные предложения (они подчеркнуты в тексте примеров) к персонажной речи, так как для косвенной, авторской речи существенным признаком является, по словам Л.Р.Зиндера и Т.В.Строевой, «изменение лица глагола, а также местоимений личных и притяжательных» (Зиндер, Строева, 1957), чего нет в данном случае. Однако в отличие от РА в «Хелианде» в рассматриваемых примерах нет элемента, который можно было бы соотнести со словами, завершающими этот РА в поэме («it seal giuueröen sô» «И пусть будет так»). Поэтому аналоги декларатива из «Хелианда», обнаруженные у Татиана и в Вульгате, следует причислить к комиссивам.

В словах Иисуса, произнесенных в ответ на исповедание Петра, можно, например, выделить два декларатива:

«sälig bist thu Simon», quaô he, «sunu [Ionases]... Ik fargibu thi [himilriceas] slutilas, that thu môst aftar mi allun [giuualdan] kristinum folke; kumad aile te thi gumono gêstos; thu habe [grôte] giuuald». «Блажен ты, Петр, - сказал он, сын Ионы... Я вручаю тебе ключи небесного королевства, чтобы ты мог управлять всем христианским народом после меня; да придут к тебе племена народов; да будет у тебя великая власть» (Hei XXXVII, 3062; 3072-3075).

Упоминание ключей - особого знака, являющегося символом власти в иудейской символике, - подчеркивает, что эти РА - словесная часть ритуала, суть которого заключается в передаче Петру особой власти (заметим, что именно эти слова давали повод церковной традиции называть его «первоверховным»).

Те же отношения наличествуют и в соответствующих РА, представленных у Татиана и в евангелии от Матфея:

«sälig bist Sîmôn tûbûn sun (...) dir gibu sluzzilâ himilô riches, inti sô uuaz thû gibintis ubar erdu daz uuirdit gibuntan in himile, inti sô uuaz thû zilôsis obar erdu daz uuirdit zilôsit in himile» «Блажен ты, Симон сын голубя... Тебе я даю ключи королевства небес, и то, что ты свяжешь над землей, будет связано в небе, и то, что ты развяжешь над землей, будет развязано в небе» (Tat 90, 3). - «beatus es Simon Bar lona (...) et tibi dabo claves regni caelorum et quodeumque ligaveris super terram erit ligatum in caelis et quod-cumque solveris super terram erit solutum in caelis» «Блажен ты, Симон бар Иона .. И тебе дам ключи царства небес, и что бы ты ни связал над землей, будет связано в небесах, и что бы ты ни развязал над землей, будет развязано в небесах» (Mt 16,17,19)

В эпизоде, где описывается встреча Иисуса с Пилатом, декларатив присутствует в словах толпы, обращенных к Пилату: «sô he is mordes uuerö, that man ina uuîtnoie uuâpnes eggiun, ef eo man mid sulicun dâdiun mag dööes gesculdien». «Он достоин смерти, и да будет он наказан всей остротой меча, если когда либо муж сможет стать такими делами достойным смерти» (Hei ЬХП, 5242-5244).

Этими словами совершается вынесение смертного приговора, а вынесение приговора - это ритуал, связанный с жизнью человека в обществе.

В этом эпизоде обращает на себя тот способ наказания, который автор поэмы вкладывает в уста толпы, - казнь мечом, черта германского быта, а не распятие, обычное для государственного преступника в Иудее.

Своеобразие «Хелианда» проявляется в данном случае и в том, что в древневерхненемецком и латинском памятниках нет прямого соответствия приведенному РА- у Татиана, который следует здесь евангелию от Луки (Le 23,5), в гл. 196, 1 -3 толпа говорит только, что Иисус возмущал народ, в евангелии от Матфея и от Марка народ требует распять его (Mt 27,22; Мс 15,13).

Последний из зафиксированных в тексте «Хелианда» декларантов обнаружен также в описании распятия. Иисус обращается к матери: «nu ik thi hier mînemo seal iungron befelhan, them thi hier geginuuard stêd: uuis thi an is gisîôie samad: thu scalt ina fiiri suno hebbian».

«Теперь же я поручу тебя здесь своему ученику, который присутствует [и] стоит здесь. Да будешь с ним вместе! Пусть он станет тебе сыном!» (Hei LXVI, 5614-5616)

Заключительные слова этого речевого эпизода - тоже определенный ритуал, поскольку это распоряжение - своеобразное завещание, наречение Иоанна сыном Марии При этом сама языковая форма ритуала не имеет прямого соответствия в тексте Вульгаты: вероятно, мы имеем дело, как и в предыдущем случае, с рефлексом ритуалов древних германцев Упомянем, что эти слова, встречающиеся только у одного из четырех евангелистов, неслучайно вошли в текст поэмы: они имели колоссальное значение для средневекового человека, который воспринимал их как поручение всего человечества заботам матери Иисуса.

У Татиана и в Вульгате содержится не только декларатив-наречение сыном, но и декларатив-наречение Марии матерью:

«uuîb, sênu thîn sun (...) sênu thîn muoter» «Женщина, гляди, твой сын ( ..) Гляди, твоя мать» (Tat 206, 2,3). - «mulier ессе filius tuus (...) ессе mater tua» «Женщина, вот сын твой (...) Вот мать твоя» (1о 19, 26,27).

Применение коммуникативно-прагматического подхода к изучению «Хелианда», древневерхненемецкого извода «Диатессарона» Татиана и Вульгаты, представляется возможным дать характеристику речей персонажей с позиций прагмалингвистики с привлечением терминологического аппарата, который был разработан в рамках теории речевых актов.

В главе 2 «Анализ речевых эпизодов, состоящих из одного речевого акта» анализируются речевые эпизоды этого типа (140 РЭ) и определяются языковые средства, маркирующие соответствующие речевые акты.

1. Речевые эпизоды, состоящие из ассертива. Анализ текста древнесаксонской поэмы позволил вычленить 32 РЭ, состоящего из одного РА-констатива, и 67 РЭ, состоящих из одно1 о РА-аффирматива.

Результаты исследования показали, что нет определенных языковых показателей, маркирующих ассертивы: с полным основанием можно утверждать, что ассертивные высказывания характеризуются именно так на основании отсутствия

маркеров, типичных для других видов РА. При этом в высказываниях этого типа могут встречаться языковые структуры, характерные для иных типов РА, которые в контексте, могут функционировать как ассертивы.

При анализе таких специфических для рассматриваемого текста высказываний, как пророчества, было установлено, что их также следует отнести к ассертивным высказываниям, в противоположность обетованиям, входящим в класс комиссивов и имеющим соответствующие этому типу РА языковые показатели (см главу I, раздел 3.3).

Рассмотрение выделяемых В.В.Богдановым подклассов ассертивных высказываний - констативов и аффирмативов - позволяет сделать вывод, что в исследуемом материале языковых данных для такого подразделения ассертивов нет. Напротив, было показано, что одно и то же высказывание, отображающее одну и ту же ситуацию и обладающее одной и той же коммуникативной направленностью, может быть причислено как к аффирмативам, так и к констативам. При этом следует отметить, что функциональные транспозиции языковых единиц, оформляющих разные виды РА, служат для передачи особых значений или коннотаций, тогда как «транспозиции» аффирмативов и констативов такой функциональности лишены. Формы с глаголом skulan, которые часто имеют значение будущего времени, такими маркерами признать нельзя, так как нет оснований говорить об окончательной грамматикализации этой структуры в древнесаксонском. Кроме того, сам по себе факт соотнесенности высказывания с планом будущего времени не означает, что это высказывание обязательно содержит новую для слушающего информацию: при повторении (например, для напоминания) такое высказывание будет соотноситься с констативами Сопоставление РЭ из «Хелианда», состоящих из одного РА-ассертива, с аналогичными РЭ у Татиана и Вульгате показало, что в тех случаях, когда РЭ поэмы имеют соответствия в древневерхненемецком и в латинском памятнике, РА-ассертивам соответствуют также ассертивные высказывания. Частным случаем следует признать соответствие ассертивам поэмы, образующим элементарные РЭ, комплексных РЭ в других памятниках: тогда соответствующие РЭ в этих текстах включают среди прочих РА и ассертивные высказывания, которые отображают ту же ситуацию, что и соответствующий ассертив в «Хелианде».

2. Речевые эпизоды, состоящие из интеррогатива. В тексте «Хелианда» обнаружено 12 РЭ, состоящих из одного информационно-побудительного РА (интеррогатива).

Интеррогативы легко поддаются атрибуции благодаря тому, что они оформляются при помощи языковых средств, типичных только для данного типа РА Это предложения с вопросительным словом или без него. При отсутствии вопросительного слова личная форма глагола располагается, как правило, ближе к началу предложения. Встречаются и такие высказывания, которые можно причислить к интеррогативам • только на основании анализа контекстного окружения. В предложениях с вопросительными словами hue «кто», huat «что» обращает на себя внимание тенденция к постановке вопросительного слова на первое место даже в том случае, когда оно выступает в качестве зависимого члена в придаточном предложении (т.е. возможен отход от линейного выстраивания компонентов предложения, который свойственен непринужденной устной речи) Если же представить интеррогативы в виде полевой структуры, то в центре ее будут находиться высказывания, цель которых -побуждение партнера по коммуникации к предоставлению информации, а на периферии - высказывания, приближающиеся по функции к риторическим вопросам Сопоставительный анализ РЭ в «Хелианде», состоящих из одного РА-интеррогатива, и аналогичных РЭ в Вульгате и у Татиана позволяет сделать следующие выводы: интеррогативам «Хелианда» всегда соответствуют РЭ, содержащие интеррогативы, в древневерхненемецком и в латинском памятнике; комплексные РЭ-соответствия

элементарным РЭ «Хелианда» представлены в четырех случаях (30% рассмотренных РЭ) в Вульгате и в трех случаях (25% рассмотренных РЭ) у Татиана.

3 Речевые эпизоды, состоящие из инъюнктива. В тексте «Хелианда» было обнаружено 10 неинформационно-побудительных речевых актов, осуществляемых на основании власти или социального положения (инъюнктивов), образующих самостоятельный РЭ.

Основными маркерами побудительности в инъюнктивах являются, как и в случае с комиссивами, формы повелительного наклонения, формы презенса оптатива, а также претеритопрезентного глагола skulan, а также глагола latan в модальном значении Однако использование форм личных местоимений 2 л. (ед.ч thü, мн.ч. gi) в инъюнктивах и 1 л. (ед.ч. ic, мн.ч. wí) в комиссивах, указывающих на адресата побуждения, и соотносимых с ними притяжательных местоимений thin, iuwa и mín, üsa позволяет развести инъюнктивы и комиссивы. Под влиянием контекста возможна транспозиция в сферу инъюнктивов высказываний, принадлежащих к другим типам РА. Отношения между коммуникантами, релевантные для атрибуции инъюнктивов, не отражаются, как правило, на арсенале языковых средств, используемых в речевом эпизоде' для их определения ведущую роль играет контекст, при этом важен не только контекст ситуации, но и контекст эпохи, запечатленной в тексте Исключением являются только те случаи, когда называется ситуация (например, учение), подразумевающая неравенство участников ситуации общения или один из коммуникантов демонстрирует свое превосходство над собеседником Сопоставительный анализ РА-инъюнктивов в древнесаксонском тексте с аналогичными РА у Татиана и в Вульгате показывает, что инъюнктивам в «Хелианде», за исключением одного случая, соответствуют инъюнктивы в древневерхненемецком и в латинском памятнике При этом в трех случаях не совпадает объем РЭ в исследуемых текстах: если в «Хелианде» проанализированные выше инъюнктивы образуют самостоятельный РЭ, то у Татиана и Вульгате они являются частью более крупного РЭ В одном случае РА-инъюнктив не имеет точного соответствия ни в латинском, ни в древневерхненемецком тексте, однако этому РА из «Хелианда» близок также инъюнктив у Татиана и в Вульгате. Что же касается маркеров побуждения, то Татиан, в отличие от автора «Хелианда», использует только те языковые средства, которые имеются в латинском тексте (императив, презенс оптатива).

4 Речевые эпизоды, состоящие из реквестива Всего в «Хелианде» найден 21 неинформационно-побудительный речевой акт этого типа (реквестив), из них в 6 случаях реквестивы образуют самостоятельный речевой эпизод.

Реквестивы, будучи одним из подклассов группы побуждающих РА, передаются прежде всего императивом. Однако это не исключает возможности транспозиции в определенной ситуации высказываний, лишенных этого маркера, в сферу реквестивов. Во всех рассмотренных реквестивах статус говорящего ниже статуса слушающего Языковыми средствами, указывающими на статус коммуникантов, служат обращения: fro mín the godo «добрый мой господин», drohtin Dauides sunu «господин, сын Давида», hérro the godo «добрый господин» При определении статуса коммуникантов главную роль играет контекст. Относительно перформативов следует сказать, что их роль чрезвычайно мала: был обнаружен только один перформативный глагол biddean «просить», находящийся, однако, вне РЭ и являющийся частью слов автора. Сопоставление реквестивов, образующих самостоятельные РЭ, в тексте «Хелианда» с аналогичными РЭ у Татиана и в Вульгате позволяет сделать вывод, что реквестивам в древнесаксонском тексте соответствуют реквестивы в древневерхненемецком и латинском памятнике.

5. Речевые эпизоды, состоящие из комиссива Анализ текста поэмы показал, что адресантно-инициирующие РА (комиссивы) являются для «Хелианда» сравнительно

редко встречающимся типом РА- всего было выявлено 22 комиссива, из них только шесть образуют самостоятельный РЭ.

В ходе анализа этих речевых эпизодов были отмечены следующие черты, характеризующие комиссивы в исследуемом тексте. Маркерами этого типа РА являются средства выражения побуждения (формы императива, презенса оптатива, претеритопрезентный глагол skulan), местоимения 1 лица ед. и мн.ч, посредством которых побуждение направляется на самого говорящего Кроме того, важна и сама ситуация общения, отображенная в контексте: именно благодаря контексту как в узком (контекст ситуации общения, данной в тексте), так и в широком смысле (культурный контекст эпохи) возможны разнообразные описанные выше транспозиции

Сопоставление комиссивов, образующих самостоятельные РЭ, в «Хелианде» с аналогичными РЭ в древневерхненемецком и в латинском памятнике позволяет сделать следующий вывод: комиссивам в поэме регулярно соответствуют комиссивы у Татиана и в Вульгате. При этом в одном случае РЭ из «Хелианда», состоящему из одного комиссива, соответствует комплексный РЭ в двух других памятниках, содержащий при этом комиссив, который является смысловым центром высказывания.

6. Речевые эпизоды, состоящие из эмотива. В «Хелианде» обнаружены 4 РЭ, состоящие из одного непобудительного речевого акта, сообщающего о психологическом состоянии адресанта.

Эмотивы в «Хелианде» маркированы на разных языковых уровнях. Используются такие лексемы, как, например, существительное diuri6a «слава, честь», которая косвенно указывает также и на эмоции, охватившие говорящего (восторг, благодарность), прилагательные sSragmod «опечаленный», armhugdig «исполненный забот» и др., называющие те или иные эмоциональные состояния. При этом как маркеры эмотивов они функционируют только при соотнесении их с личными местоимениями 1 лица. Оптатив, способный передавать в древнесаксонском целый спектр значений, может рассматриваться как показатель этого класса РА только в сочетании с лексическими языковыми средствами Синтаксическим средством маркирования эмотивов служит использование коммуникативных транспозиций -риторических вопросов, например, в следующем высказывании: «huui uueldes thu thinera mddar, mairno liobosto, gisidon sulica sorga, that ic thi s6 sSragmod, idis armhugdig escon scolda undar thesun burgliudiun?»

«Как [же] ты захотел своей матери, замечательнейший из мужей, доставить такие заботы, что мне, столь опечаленной, исполненной забот женщине, о тебе пришлось расспрашивать среди людей этого города?» (Hel X, 821-824)

Таким образом, однозначных языковых показателей эмотивов не обнаружено-маркеры этого класса РА становятся таковыми лишь во взаимодействии друг с другом в контексте.

В результате последовательного сопоставления эмотивов из «Хелианда», образующих самостоятельный РЭ, с аналогичными РЭ у Татиана и в Вульгате было установлено, что в исследуемом материале эмотивам в древнесаксонском памятнике всегда соответствуют эмотивы в древневерхненемецком и в латинском тексте.

7. Речевые эпизоды, состоящие из адвисива. Неинформационно-побудительные речевые акты, осуществляяемые без использования власти или социального положения в пользу нсадресанта (адвисивы) в тексте поэмы встречаются редко удалось обнаружить только 10 адвисивов, из которых только два РЭ образуют самостоятельный РА-адвисив.

Побуждение в речевых актах - адвисивах выражается формами императива. Основным средством маркирования этого класса РА следует признать использование таких перформативов, как, например, «ni gibu ic that te rSde» «не советую», поскольку

прочие маркеры могут тереть свое значение в контексте Адвисивам, образующим в «Хелианде» самостоятельный РЭ, нет соответствия ни у Татиана, ни в Вульгате.

8 Речевые эпизоды, состоящие из декларатива. Выявить собственно лингвистические маркеры декларативов не удалось. О принадлежности РА к декларативам мы можем судить на основании анализа ситуации, заданной контекстом Обнаруженные в тексте «Хелианда» ритуалы, понимаемые в работе как одна из форм символического действия, выражающая связь субъекта с системой религиозных или социальных отношений и лишенная какого-либо утилитарного или самоценного значения, языковая составляющая которых воплощается в декларативах, играют большую роль не только для участников коммуникации, отображенной в тексте поэмы, но и для средневекового человека - «автора» поэмы и его слушателей. В двух случаях из шести (30% случаев) декларативы древнесаксонского текста не имеют эквивалентов ни в латинском, ни в древневерхненемецком тексте.

Таким образом, анализ РЭ, состоящих из одного РА, в тексте «Хелианда», у Татиана и в Вульгате позволяет сделать следующие выводы Во-первых, в тексте исследуемых памятников обнаружены все те типы РА. которые выделяются применительно к современным текстам, и не выявлено РА, которые не были бы представлены в современном языке. Таким образом, нет оснований говорить о развитии системы РА в диахронии, поскольку, как было показано, изменяются лишь ситуации, которые отражаются в тексте. Во-вторых, в тех случаях, когда имеются аналоги РЭ, состоящим из одного РА, в текстах древневерхненемецкого и латинского памятников, наблюдается соответствие РА во всех трех памятниках; частным случаем следует признать соответствие РЭ «Хелианда», состоящему из одного РА, РЭ, состоящих из нескольких РА, один из которых соответствует по типу и по отображаемой ситуации РА древнесаксонского текста. В-третьих, в использовании маркеров соответствующих РА древнесаксонский текст является более самостоятельным в подборе языковых единиц, тогда как древневерхненемецкий текст обращается только к тем средствам, которые использованы в латинском тексте. При этом типологические различия между языками являются иррелевантными, поскольку использованные в латинском тексте языковые единицы, выступающие в роли маркеров РА, имеют также однозначные - как в формальном, так и в содержательном плане - эквиваленты в древневерхненемецком языке, что объясняется их одинаковой функциональной нагруженностъю.

В главе 3 «Анализ комплексных речевых эпизодов» исследуются речевые эпизоды, состоящие из нескольких речевых актов (всего 83 РЭ), и описываются закономерности их построения в изучаемых памятниках в сопоставительном плане.

1. Речевые эпизоды, состоящие из двух речевых актов. К этой группе в тексте «Хелианда» относится 59 РЭ. Таким образом, в количественном отношении эта группа является самой многочисленной, составляя 71% от общего числа комплексных РЭ, выявленных в тексте поэмы. При анализе РА, входящих в состав РЭ этой группы, было установлено, что в подавляющем большинстве эти РЭ включают в себя ассертивные высказывания: только 9 из 59 РЭ (т.е. 15% от общего числа) распадаются на два неассертивных высказывания. Группа РЭ с ассертивным высказыванием, также подлежит дальнейшему членению: с одной стороны, это РЭ, состоящие из двух ассер-тивов, с другой - высказывания, состоящие из ассертива и не-ассертива. Первая подгруппа представлена 38 РЭ (примерно 65% от общего числа РЭ, относящихся к изучаемой группе), вторая - 12 РЭ (20% от общего числа). Из приведенных данных видно, что РЭ этой группы распределяются по подгруппам неравномерно, что делает необходимым более детальное рассмотрение РЭ, состоящих из ассертива и неассертива, что будет сделано при исследовании РЭ с данной структурой.

Наличие/отсутствие ассертивов в двухкомпонентных РЭ было положено в основу этой классификации по следующим соображениям. Прежде всего, именно ассертивные высказывания преобладают в тексте поэмы. Далее, как было показано

выше, ассертивы противопоставлены прочим типам РА как слабые, немаркированные члены оппозиций. На фоне неотмеченных ассертивных высказываний наиболее рельефно проявляются показатели других типов РА, что позволит выявить как маркеры перехода от одного РА к другому, так и показатели того или иного сильномаркированного типа РА, которые могут выполнять делимитативную функцию. Важные сведения можно получить и при анализе РЭ, состоящих из двух ассертивных высказываний, поскольку такие РЭ позволяют сосредоточить внимание на анализе языковых средств, маркирующих переход к другому РА. Все вышеназванные задачи решались и при рассмотрении РЭ с более сложной структурой, однако представляется, что такой подход позволит дополнить, проверить и обобщить данные, полученные при анализе РЭ с более сложной структурой, на минимальном контексте.

1.1. Речевые эпизоды, построенные по модели «неассертив + неассертив». РЭ этой подгруппы объединяет наличие в их структуре комиссивов. В качестве второго РА выступает, как правило, инъюнктив (в 5 РЭ), в двух случаях - адвисив, в одном РЭ комиссиву предшествует реквестив. Особняком в этой подгруппе стоит РЭ, состоящий из эмотива и реквестива.

Сопоставление РЭ этой подгруппы в древнесаксонской поэме с соответствующими РЭ у Татиана и в латинской библии позволяет сделать следующие выводы. Четыре из девяти рассмотренных РЭ этой подгруппы из «Хелианда» не соответствуют по композиции РЭ у Татиана и в Вульгате, тогда как РЭ в древневерхненемецком и латинском памятниках в этом случае построены одинаково. В трех случаях отмечено полное соответствие между сопоставляемыми РЭ во всех исследуемых текстах. В одном случае РЭ в «Хелианде» не соответствует РЭ у Татиана, тогда как в латинском тексте есть эквиваленты как для древнесаксонской поэмы, так и для древневерхненемецкого памятника. В одном случае РЭ при общности ситуации, отображаемой в изучаемых текстах, композиционно не соответствуют друг другу.

1.2. Речевые эпизоды, построенные по модели «ассертив + ассертив» РЭ этой подгруппы однотипны. В основу их композиции положен принцип тема-рематической прогрессии, движения от известного к неизвестному: первый ассертив содержит известную для слушающего информацию, второй - новую.

Маркерами перехода от одного РА к другому в РЭ, состоящих из однотипных РА, являются не только средства, используемые при построении РЭ с иной структурой (т.е. имеются в виду местоимения, а также такие наречия, как than «тогда», пи «теперь»), но также лексические и грамматические средства, которые служат для экспликации логических отношений между пропозициями, отображенными в этих высказываниях, для облегчения понимания высказывания (например, союзы thes «поэтому», bethiu «поэтому») В этом можно видеть отличие этих РЭ от РЭ других типов, где основное назначение языковых средств, непосредственно разграничивающих РА, заключается прежде всего в деавтоматизации восприятия речи.

Сравнение РЭ этой подгруппы в «Хелианде» с РЭ у Татиана и в Вульгате дало следующие результаты. РЭ данной подгруппы из «Хелианда» только в одном случае соответствует как РЭ в Вульгате, так и РЭ у Татиана По одному случаю приходится на соответствие РЭ в «Хелианде» и у Татиана, с одной стороны, и в Вульгате, с другой стороны. В девяти случаях отмечено соответствие построения РЭ в Вульгате и у Татиана при расхождении с РЭ в «Хелианде».

1.3. Речевые эпизоды, построенные по модели «ассертив + неассертив» Выделяются следующие подклассы РЭ этой группы- РЭ с декларативом (3 РЭ), РЭ с комиссивом (1 РЭ), РЭ с интеррогативом (6 РЭ), РЭ с инъюнктивом (15 РЭ), РЭ с реквестивом (7 РЭ), РЭ с адвисивом (3 РЭ), РЭ с экспрессивом (3 РЭ).

При сопоставлении РЭ этой подгруппы, обнаруженных в тексте поэмы, с аналогичными РЭ из латинской библии и евангельской гармонии Татиана было установлено, что 21 РЭ «Хелианда» не соответствует РЭ Татиана и «Хелианда», тогда

как РЭ древневерхненемецкого и древнесаксонского памятников полностью соответствуют друг другу. Далее, установлено 13 случаев соответствия аналогичных РЭ в трех исследуемых памятников. В одном случае РЭ из поэмы соответствует только РЭ из евангельской гармонии, в трех случаях РЭ «Хелианда» не имеет аналога ни в латинском, ни в древневерхненемецком тексте. Никаких специфических для этой подгруппы РЭ языковых средств, маркирующих переход от одного РА к последующему, не выявлено.

2. Речевые эпизоды, состоящие из трех речевых актов. В тексте поэмы обнаружено 14 РЭ, распадающихся на три РА. Эти РЭ можно разделить, опираясь на их композицию, на две группы: на РЭ с кольцевым построением, которые начинаются и завершаются РА одного типа, и на РЭ с некольцевым построением. В «Хелианде» к группе РЭ с кольцевым построением относятся 7 РЭ Речевому эпизоду из «Хелианда», где один из апостолов выражает свое восхищение проповедью Иисуса, нет прямого соответствия у Татиана и в евангелиях. Возможно, этот РЭ в тексте «Хелианда» следует рассматривать как своеобразный парафраз слов Петра, обращенных к Иисусу, которые передает Иоанн (1о 6,69): «Domine ad quem ibimus verba vitae aeternae habes» («Господи, к кому [мы] пойдем?! Слова жизни вечной [ты] имеешь») Так же нет прямых соответствий РЭ «Хелианда» из ст. 5751-5760, где иудеи совещаются, нужно ли приставить охрану к могиле Иисуса: несколько ипаче эта сцена рассказана в евангелии от Матфея (Mt 27,62-66); отметим, что стража у гроба Иисуса другими евангелистами не описывается В поэме к группе РЭ с некольцевым построением относятся также 7 РЭ Эквивалентов РЭ в «Хелианде», где Иуда предает Иисуса, нет ни в древневерхненемецком, ни в латинском памятнике- о Духе Святом говорится в ассертивных высказываниях, имеющихся и в древневерхненемецком, и в латинском тексте. Что же касается РЭ в сцене «моления о чаше», то здесь также невозможно проследить четкие соответствия с текстом Татиана и евангелий: у Татиана имеется здесь несколько РЭ (Tat 181, 4-6" эмотив и инъюнктив, Tat 182, 2: ассертив - о готовности исполнить волю Бога-Отца), так же разнесены эквиваленты и в латинском тексте.

Специфических для этой группы РЭ языковых средств, сигнализирующих переход от одного РА к последующему, не выявлено, за исключением эмфатической структуры с местоимением it, которая деавтоматизирует восприятие речи и, как указывалось, содействует привлечению внимания слушателя (it is une al te lat sô te giuuinnanne «Нам уже слишком поздно получить [это]» Hei П, 142-143).

Сравнительный анализ РЭ этой группы в древнесаксонском, древневерхненемецком и латинском тексте позволяет сделать следующие выводы В подавляющем большинстве случаев РЭ «Хелианда» по композиции и по набору РА не соответствуют эквивалентным в пропозициональном плане РЭ у Татиана и в Вульгате (10 групп эквивалентных РЭ в сопоставляемых памятниках). Нет прямого соответствия РЭ из «Хелианда» в Вульгате и у Татиана в трех случаях. При этом расхождения между древневерхненемецким и латинским текстом зафиксировано в 2 случаях. Таким образом, прослеживаются две тенденции: во-первых, соответствие по названным параметрам древневерхненемецкого и латинского текста и, во-вторых, своеобразие «Хелианда».

3. Речевые эпизоды, состоящие из четырех речевых актов. В тексте поэмы обнаружено 3 РЭ, в которые входит 4 РА. Первый из них представлен в ст. 554-561, где Ирод приветствует царей с Востока. Второй РЭ этого типа обнаружен в «Хелианде» в ст. 4534-4545, в котором Иисус отправляет учеников приготовить все к пасхе Этот РЭ имеет эквиваленты в древневерхненемецком и в латинском памятнике. Отметим, что РЭ, представленный у Татиана, построен по той же схеме, что и РЭ в стихах Вульгаты инъюнктив —» аффирматив —> инъюнктив —» аффирматив —» инъюнктив (5 РА). Третий РЭ, состоящий из 4 РА, содержится в сцене «моления о чаше», тогда как соответствующие РЭ у Татиана и в Вульгате состоят из 2 РА.

В речевых эпизодах, состоящих из четырех речевых актов, также отсутствуют какие-либо особые маркеры перехода от одного РА к другому, за исключением непервообразного междометия Илуа! «вот что».

Сопоставительный анализ РЭ в «Хелианде», у Татиана и в Вульгате выявил в двух случаях несоответствие построения РЭ в древнесаксонской поэме, с одной стороны, и в латинской библии и евангельской гармонии, с другой стороны. Кроме того, в одном случае нет соответствия РЭ в «Хелианде» в двух других проанализированных памятниках.

4. Речевые эпизоды, состоящие из пяти и более речевых актов. В «Хелианде» для речевых эпизодов, относящихся к этой группе характерен значительный объем: так, РЭ в ст. 1389-1580 («Нагорная проповедь») состоит из 192 строк (этот РЭ у Татиана представлен несколькими РЭ, которые, в свою очередь, точно соответствуют тексту Вульгаты), прочие речевые эпизоды, относящиеся к этой групппе, состоят из 47 строк (ст. 1336-1380, где дается продолжение Нагорной проповеди), 230 строк (ст. 1597-1826, где дается окончание Нагорной проповеди), 139 строк, где Иисус посылает апостолов на проповедь (ст. 1845-1983), 31 строки, где Петр становится первоверховньм апостолом (ст. 3062-3092) и 33 строк, где содержатся слова Иисуса, произнесенные за Тайной Вечерей (ст. 4638-4670). Особняком в этом отношении стоит речевой эпизод в ст. 3281-3289, занимающий 9 строк, в котором Иисус объясняет юноше, что тот должен делать, чтобы достичь «небесного королевства». Из этого следует, что такие речевые эпизоды распадаются на значительное число речевых актов- так, из 5 речевых актов состоят РЭ в ст. 3062-3092 и в ст. 1336-1338 (в соответствующих речевых эпизодах (или группах речевых эпизодов) у Татиана и в Вульгате обнаружено также по 5 речевых актов), тогда как РЭ в ст. 1389-1580 имеет в своем составе 34 речевых акта со строгим чередованием инъюнктивов и ассертивов (у Татиана и в Вульгате в этом случае вычленяются по 32 речевых акта, при этом нет четкого чередования ассертивных и инъюнктивных высказываний), речевой эпизод в ст. 1597-1826 состоит из 40 речевых актов (наряду со сменяющими друг друга ассертивами и инъюнктивами в него входят эмотив в ст. 1600-1606 и реквестив в ст. 1607-1612; в соответствиях этому речевому эпизоду, обнаруженных в Вульгате и в гармонии Татиана, имеется 33 речевых акта, при этом представлены только ассертивы и инъюнктивы), в РЭ в ст. 1845-1983 насчитывается 11 речевых актов, представленных чередующимися ассертивами и инъюнктивами (Вульгата и Татиан предлагают 12 речевых актов; отличия от «Хелианда» сводятся к тому, что в поэме нет первого инъюнктива, имеющегося в Вульгате и у Татиана), РЭ в ст. 4638-4670 распадается на 10 речевых актов, представленных ассертивами, комиссивами, инъюнктивами (в этом случае обнаружено по девять речевых актов в соответствиях этому речевому эпизоду у Татиана и в тексте библии).

Обращает на себя внимание своеобразная композиция этих РЭ: характерным является чередование ассертивов и инъюнктивов. Эта особенность обусловлена внутренней логикой построения РЭ. Так, РЭ в сг. 1336-1380, 1389-1580 и ст. 1597-1826 представляют собой проповедь Иисуса, в которой он излагает принципы своего учения в виде заповедей, комментируя при этом ветхозаветные наставления. Отсылки к Ветхому Завету, комментарии представлены в ассертивных высказываниях, а заповеди, формулируемые Иисусом, даны в инъюнктивах. В ст. 1845-1983 в форме инъюнктивов даны наказы Иисуса ученикам, которых он отправляет на проповедь, ассертивные высказывания также являются комментариями Христа к своим наставлениям В ст. 4638-4670 Иисус отдает ученикам последние распоряжения, раскрывая перед ними смысл этих требований, и, зная о скором конце, дает им обещания эсхатологического плана. Особняком стоит РЭ в ст. 3062-3092, где Иисус назначает Петра главой церкви: основой этого РЭ являются декларативы (ст. 3062, 3072-3075), уже рассмотренные в соответствующем разделе, сопровождаемые пояснениями ритуала в форме

ассертивных высказываний. Это же справедливо, в общем, и для эквивалентов данных РЭ в Вульгате и у Татиана.

Специфических именно для этой группы РЭ языковых средств, сигнализирующих переход к следующему РА, в ходе анализа выявить не удалось.

В ходе сопоставительного анализа текста исследуемых памятников только в одном случае не обнаружено соответствия между композицией РЭ и инвентарем PA (Hei 3281-3289 и соответствия в Вульгате и в гармонии), также в одном случае можно констатировать соответствие по композиции и набору PA (Hei 3062-3092, Tat 90, 2-3, Mt 16,17-19) В остальных пяти случаях содержательные эквиваленты РЭ «Хелианда», обнаруженные у Татиана и в латинской библии, соответствуют по расположению и инвентарю РА друг другу, но не РЭ древнесаксонской поэмы.

Маркеры перехода от одного РА к другому в рамках одного РЭ разделяются на две группы. С одной стороны, это языковые единицы, находящиеся на 1ранице между двумя РА, для которых в композиционном отношении данная функция является ведущей (наречия than «тогда», пи «теперь», sö «итак», thar «там», междометия wita «давай(те)», hwat «что же»). С другой стороны, обнаружено множество случаев, когда разграничительную функцию выполняют языковые средства, являющиеся прежде всего маркерами соответствующих РА (претеритопрезентный глагол skulan, вопросительные слова, формы императива и оптатива и т.д.). Особняком среди маркеров перехода к следующему РА стоят личные и соотносимые с ними притяжательные местоимения, обладающие категорией лица, посредством которых сигнализируется изменение персональной соотнесенности высказывания.

Сопоставление комплексных РЭ, обнаруженных в тексте поэмы, с аналогичными РЭ в древневерхненемецком изводе евангельской гармонии Татиана и в Вульгате дало следующие результаты Из 33 комплексных РЭ, выделенных в «Хелианде», 7 РЭ не имеют соответствия ни в РЭ латинского текста, ни в древневерхненемецком памятнике, что составляет 8,4% от общего числа РЭ В этом случае у Татиана и в Вульгате или не использована персонажная речь или анонимный автор «Хелианда» разворачивает библейский материал, «драматизируя» его (примером такого подхода может служить сцена беседы Ирода с восточными царями). В трех случаях (3,6%) аналогичные РЭ в исследуемых памятниках не соответствуют друг другу по своему построению, т.е. отличается инвентарь и порядок следования РА, входящих в эти РЭ. В 50 случаях (60,2%) наблюдается несоответствие речевых эпизодов из текста «Хелианда» аналогичным речевым эпизодам в Вульгате и у Татиана, тогда как РЭ в латинском и древневерхненемецком тексте полностью соответствуют друг другу. В двух случаях (2,4%) выявлено соответствие РЭ в латинском и в древнесаксонском текстах, которые отличаются от РЭ у Татиана, в трех (3,6%) - соответствие РЭ в древневерхненемецком и в древнесаксонском тексте при их отличии от РЭ Вульгаты В 18 случаях (21,7%) обнаружено полное соответствие между аналогичными РЭ в изучаемых памятниках. Таким образом, комплексные РЭ, вычлененные из текста «Хелианда», в 72,3% случаев построены анонимным автором самостоятельно, без копирования имевшихся источников, тогда как Татиан не зависит от латинского текста лишь в 6% случаев. Относительно маркеров, сигнализирующих переход к следующему РА в рамках комплексного РЭ, можно сказать, что Татиан и в этом случае, как правило, следует латинскому тексту, тогда как автор «Хелианда» более самостоятелен.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования и указываются перспективы дальнейшего изучения древнегерманского библейского эпоса в прагмалингвистическом аспекте. Плодотворным может быть использование этой методики анализа для изучения феномена древнегерманского библейского эпоса в целом с последовательным привлечением более широкого круга памятников, что позволит, с одной стороны, выявить специфику произведений этого жанра по

сравнению с древнегерманским героическим эпосом и клерикальной литературой, а с другой стороны - выявить те черты, которые являются для этих литературных жанров общими.

По результатам исследования опубликованы следующие статьи:

1. Декларативы в древнегерманском библейском эпосе // Материалы XXXIV Международной филологической конференции. Вып.'ДО' История языка (романо-германский цикл). Ч. I / Отв. ред. Г.А. Баева. СПб., 2005. С. 10-17.

2. Проблемы изучения речевого эпизода в древнегерманском библейском эпосе в сопоставительном аспекте // Материалы XXXIV Международной филологической конференции. Вып.19: История языка (романо-германский цикл). Ч. П / Отв. ред. Г.А. Баева. СПб., 2005. С. 45-51.

РНБ Русский фонд

2006-4 30340

У

Формат бумаги 60»90 1/16. Бумага офсетная. Печать ризографическая. Тираж 100 экз. Подписано в печать 11.2005. Отпечатано в ПК «Объединение Вента» с оригинал-макета заказчика. 197198, Санкт-Петербург, Большой пр. П.С., д. 29а, тел.718-4636.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Корышев, Михаил Витальевич

Введение.

• Глава I. Проблемы исследования древнегерманского библейского эпоса в сопоставительном аспекте.

1. Прагматические исследования в диахронической лингвистике.

2. Основные единицы анализа .:.

3. Характеристика исследуемых памятников и история их изучения.

3.1. «Хелианд».

3.2. «Диатессарон» Татиана.

3.3. Вульгата.

4. Классификация коммуникативных актов и древнегерманский библейский эпос.

4.1. Ритуальные и неритуальные коммуникативные акты. Декларативы.

4.2. Побуждающие коммуникативные акты.

4.3. Непобуждающие коммуникативные акты.

5. Методика исследования.

6. Выводы.

Глава II. Анализ речевых эпизодов, состоящих из одного речевого акта.

1. Ассертивы.

2. Интеррогативы.

3. Инъюнктивы.

4. Реквестивы.

5. Комиссивы.

6. Эмотивы.

7. Адвисивы.

8. Декларативы.

9. Выводы.

Глава III. Анализ комплексных речевых эпизодов.

1. Речевые эпизоды, состоящие из двух речевых актов.

1.1. Речевые эпизоды, построенные по модели «неассертив + неассертив».

1.2. Речевые эпизоды, построенные по модели «ассертив + ассертив».

1.3. Речевые эпизоды, построенные по модели «ассертив + неассертив».

2. Речевые эпизоды, состоящие из трех речевых актов.

3. Речевые эпизоды, состоящие из четырех речевых актов.

4. Речевые эпизоды, состоящие из пяти речевых актов.

5. Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Корышев, Михаил Витальевич

Обращение к углубленному изучению прагматического аспекта речевого общения является одним из свидетельств важного методологического сдвига, который наметился в современном языкознании. Суть его заключается в переходе от лингвистики «имманентной», которая ориентирована на рассмотрение языка как такового, к антропоцентрической лингвистике, предполагающей изучать язык в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовной и практической деятельностью (Архипов, 2003: 3).

Исследования в сфере прагматики и теории речевых актов можно по праву считать одним из самых актуальных направлений лингвистического анализа на протяжении последних нескольких десятилетий - с того времени, когда центр внимания языковедов переместился с языковой системы на речевую деятельность, когда начинается систематическое изучение высказывания в русле отношений «знаки - люди, которые интерпретируют эти знаки» (Булыгина, Шмелев, 1997: 244).

С конца 70-х годов XX века в качестве самостоятельного направления оформляется историческая прагматика. Одним из основных этапов зарождения этого направления стал германистический коллоквиум, состоявшийся в 1978 году в Цюрихе (Ansatze zu einer pragmatischen Sprachgeschichte, 1980). Это направление выбирает объектом своих исследований письменные памятники, созданные в различные исторические эпохи.

Задача прагмалингвистического анализа текста памятников заключается в первую очередь в решении проблем таксономического характера: необходимо определить тот инвентарь речевых актов, который сложился на определенном этапе исторического развития языка.

Дальнейшей задачей является построение диахронической вертикали изменения системы речевых актов на разных этапах существования языка. Однако изучение речевых актов не является самоцелью, поскольку они рассматриваются не как конечная цель, а как средство реконструкции речевого общения в отдаленные от нас периоды развития языка.

Для исследования древнегерманского библейского эпоса особое значение приобретает сравнительный аспект, поскольку именно в этом случае представляется возможным выстроить диахроническую вертикаль, отражающую динамику языкового развития в прагмалингвистическом аспекте: в случае с произведениями этого жанра представляется уникальная возможность изучения сходных в содержательном плане текстов, внешние взаимосвязи между которыми достаточно полно, хотя и неравномерно, описаны в филологической науке. Однако сравнительное изучение коммуникации, отображенной в древнегерманских текстах - в древнесаксонской поэме «Хелианд», в древневерхненемецком изводе «Диатессарона» (т.е. евангельской гармонии) Татиана - и в Вульгате, позволяет решить и некоторые частные проблемы: результаты прагмалинг-вистического анализа могут быть полезны, например, для решения вопроса о

• наличии общего источника, на который опирались авторы текстов, излагающих сходные сюжеты.

Широкий спектр задач, стоящий перед исторической прагмалингвистикой, обуславливает ее интердисциплинарный характер: пользуясь аппаратом лингвистической прагматики, она прибегает к данным таких дисциплин, как историческая грамматика, стилистика, этнокультурология и других наук, в то время как данные, полученные исторической прагмалингвистикой, могут содействовать решению частных задач, стоящих перед этими дисциплинами.

Целью исследования является описание прагматической структуры речевых эпизодов (слов персонажа, выраженных в виде прямой речи либо в форме монолога, либо в форме реплики в диалоге) в древнегерманском библейском эпосе, которые представляют собой одну из основных единиц вербальной коммуникации, в сопоставлении с речевыми эпизодами в схожих по содержанию памятниках, послуживших источниками для произведений этого жанра.

Цель исследования достигается в ходе решения следующих ф конкретных задач:

1) обосновать возможность прагматического описания единиц речевого общения в диахронии;

2) установить и описать инвентарь речевых актов, представленных в исследуемых памятниках, и сопоставить его с данными, полученными при анализе языка в синхронии, решая тем самым вопрос о динамичности/статичности системы речевых актов на разных этапах развития языка.

3) описать различные способы выражения коммуникативных значений высказывания, в том числе и особых грамматических средств (глаголов с модальной семантикой, форм наклонения и т.д.) и выявить маркеры иллокутивной силы высказывания в «Хелианде» и в соответствующих фрагментах у Татиана и в Вульгате, определить их специфику;

4) описать языковые средства, маркирующие переход от одного речевого акта к другому в рамках одного речевого эпизода;

5) определить специфику структуры речевых эпизодов в древнесаксонском памятнике по отношению к текстам, послужившим для нее источниками.

Из всех произведений, относящихся к жанру библейского эпоса, ^ созданных в германском языковом ареале, в работе последовательно учитывается древнесаксонская поэма «Хелианд», повествующая о событиях, описанных . в евангелиях. Сопоставительный аспект исследования проявляется в постоянном привлечении источников, которыми пользовался анонимный автор «Хелианда», - древневерхненемецкого извода «Диатессарона» Татиана и перевода Библии на латинский язык, называемого

Вульгатой.

Материалом исследования послужили критические издания текстов древнесаксонской поэмы «Хелианд», а также Вульгаты и древневерхненемецкого извода евангельской гармонии Татиана.

Основной единицей анализа является речевой эпизод, понимаемый как слова героя, выраженные в виде прямой речи либо в форме монолога, либо в форме реплики в диалоге. В работе различаются речевые эпизоды, состоящие из одного речевого акта, и комплексные речевые эпизоды, распадающиеся на несколько речевых актов.

Методика анализа. Для решения задач, поставленных в исследовании, использовались методы прагмалингвистического анализа, разработанные для изучения коммуникации в синхронии. Кроме того, применялся метод контекстуального анализа. В работе привлекались также элементы дискурсивного анализа, что обусловило необходимость привлечения данных богословия, этнокультурологии, а также обращение к литургическим памятникам, поскольку «надлежащее понимание текстов, истоки которых лежат в удаленных от нас культурах, требует, среди прочего, некоторого внимания к сопоставительно-культурной прагматике» (Вежбицкая, 2001: 263).

Новизна исследования заключается в том, что впервые предметом анализа становится структура речевых эпизодов в древнегерманском библейском эпосе «Хелианд», в древневерхненемецком изводе евангельской гармонии Татиана и Вульгате.

Актуальность исследования определяется тем, что оно ведется в рамках исторической прагмалингвистики и позволяет расширить проблематику исторического анализа, изучить «живую» речь, отраженную в литературных памятниках минувших эпох, а также выявить специфические черты, отличающие древнегерманский библейский эпос на фоне его источников. На защиту выносятся следующие положения: 1. В древнесаксонском языке представлены следующие типы РА: ассертивы, интеррогативы, инъюнктивы, реквестивы, комиссивы, эмотивы, адвисивы и декларативы.

2. Состав речевых актов, представленных в диалогической и монологической речи персонажей памятников, не претерпевает изменений в языке: изменению подвержены лишь средства выражения иллокутивной силы высказывания и пропозициональная наполненность ситуаций, в которых протекает речевой акт.

3. Речевым эпизодам в «Хелианде», состоящим из одного речевого акта, регулярно соответствуют речевые эпизоды с такой же структурой в Вульгате и у Татиана, тогда как комплексные речевые эпизоды композиционно решены в. «Хелианде» в значительной мере самостоятельно.

4. Отличия в структуре РЭ обусловлены в случае с элементарными речевыми эпизодами влиянием сюжета, который задает коммуникативную ситуацию, а в случае с комплексными речевыми эпизодами - самостоятельностью «Хелианда» как художественного произведения.

5. В использовании маркеров речевых актов древнесаксонский текст обнаруживает в значительной мере самостоятельность в подборе языковых единиц, тогда как в древневерхненемецком тексте применяются только те средства, которые употреблены в латинском тексте: так, автор «Хелианда», в отличие от анонимного переводчика евангельской гаромонии Татиана, широко пользуется претерито-презентными глаголами, а также междометиями.

6. Древнесаксонская поэма «Хелианд» является самостоятельным художественным произведением, а не переложением имеющихся источников. При этом подход к материалу, принятый анонимным автором поэмы, свидетельствует о том, что это произведение связано не столько с традициями клерикальной литературы, сколько с традициями германского эпоса.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что исследование вносит вклад разработку проблем речевого общения на ранних этапах языкового развития. Кроме того, результаты исследования могут быть в дальнейшем использованы при разработке проблем прагматического описания древних литературных памятников.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения полученных результатов на практических занятиях по истории немецкого языка на филологических факультетах университетов, при составлении лекционных курсов и спецкурсов по истории зарубежной литературы Средневековья, а также при разработке различных учебно-методических пособий по этим дисциплинам.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речевой эпизод и его прагматическая структура в древнегерманском библейском эпосе в сопоставительном аспекте"

5. Выводы. Маркеры перехода от одного РА к другому в рамках одного РЭ разделяются на две группы. С одной стороны, это языковые единицы, находящиеся на границе между двумя РА, для которых в композиционном отношении данная функция является ведущей (наречия, междометия). С другой стороны, выявлены случаи, когда разграничительную функцию выполняют языковые средства, являющиеся прежде всего маркерами соответствующих РА. Особняком среди маркеров перехода к следующему РА стоят местоимения, обладающие категорией лица, посредством которых сигнализируется изменение персональной соотнесенности высказывания.

Сопоставление комплексных РЭ, обнаруженных в тексте поэмы, с аналогичными РЭ в древневерхненемецком изводе евангельской гармонии Татиана и в Вульгате дало следующие результаты. Из 83 комплексных РЭ, выделенных в «Хелианде», 7 РЭ не имеют соответствия ни в РЭ латинского текста, ни в древневерхненемецком памятнике, что составляет 8,4% от общего числа РЭ. В этом случае у Татиана и в Вульгате или не использована персонажная речь, или анонимный автор «Хелианда» разворачивает библейский материал, «драматизируя» его (примером такого подхода может служить сцена беседы Ирода с восточными царями). В трех случаях (3,6%) аналогичные РЭ в исследуемых памятниках не соответствуют друг другу по своему построению, т.е. отличается инвентарь и порядок следования РА, входящих в эти РЭ. В 50 случаях (60,2%) наблюдается несоответствие речевых эпизодов из текста «Хелианда» аналогичным речевым эпизодам в Вульгате и у Татиана, тогда как РЭ в латинском и древневерхненемецком тексте полностью соответствуют друг другу. В двух случаях (2,4%) выявлено соответствие РЭ в латинском и в древнесаксонском текстах, которые отличаются от РЭ у Татиана, в трех (3,6%) — соответствие РЭ в древневерхненемецком и в древнесаксонском тексте при их отличии от РЭ Вульгаты. В 18 случаях (21,7%) обнаружено полное соответствие между аналогичными РЭ в изучаемых памятниках.

Таким образом, комплексные РЭ, вычлененные из текста «Хелианда», в 72,3% случаев построены анонимным автором самостоятельно, без копирования имевшихся источников, тогда как Татиан не зависит от латинского текста лишь в 6% случаев.

Относительно маркеров, сигнализирующих переход к следующему РА в рамках комплексного РЭ, можно сказать, что, учитывая различия между германскими языками и латынью, Татиан и в этом случае, как правило, следует латинскому тексту, тогда как автор «Хелианда» более самостоятелен в подборе языковых средств.

Заключение

В работе была предпринята попытка описать прагматическую структуру речевого эпизода в древнегерманском библейском эпосе на примере древнесаксонской поэмы «Хелианд» в сопоставлении с речевыми эпизодами, представленными в схожих по содержанию памятниках, послуживших источниками для произведений этого жанра, - в древневерхненемецком изводе евангельской гармонии Татиана и в переводе библии на латинский язык, называемом Вульгатой.

Применение методов исследования, разработанных прагмалингвисти-кой преимущественно для изучения речевого общения в синхронии, оказалось плодотворным и при изучении памятников, в которых отражены ранние этапы языкового развития, что позволило придти к выводам, представляющим интерес не только для исторической прагматики, но также и в общефилологическом плане.

При исследовании памятников именно использование прагма-лингвистического аппарата позволяет рассмотреть, как одно и то же содержание отображено в различных текстах, написанных на разных, пусть даже и родственных, языках, поскольку выбранный подход дает возможность проследить, как взаимодействуют единицы различных уровней языка -лексика, морфология, синтаксис - в тексте, который можно рассматривать в данном случае как фиксацию коммуникации, состоявшейся некогда в устной форме. Так, единицы, обнаруживающие разные значения в системе языка, могут в контексте использоваться для выражения одного и того же коммуникативного содержания, и наоборот: единицы, имеющие схожие парадигматические значения, получают в текстовых реализациях разные синтагматические значения.

Относительно динамики развития системы речевых актов в диахронии можно утверждать, что система речевых актов в языке не претерпевает изменений. При этом следует отметить, что определенную динамичность этой системе придает то обстоятельство, что изменению все же подвержены как средства выражения иллокутивной силы высказывания, так и пропозициональная наполненность ситуаций, в которых протекает речевой акт.

В тексте «Хелианда» выявлено 140 речевых эпизодов, состоящих из одного речевого акта, из них 99 речевых эпизодов состоят из одного ассертива (70,7% от общего числа речевых эпизодов этого типа), тогда как на речевые эпизоды, состоящие из одного речевого акта-неассертива приходится'29,3% всех речевых эпизодов этой группы (41 речевой эпизод). Вероятно, такое преобладание ассертивных высказываний обусловлено «вербализованным упорядочиванием текста/дискурса» (Варшавская, 2003:

• 14): ведущая задача текстов - просветительско-дидактическая: при помощи них широкие круги слушателей знакомятся с христианским учением, с христианскими воззрениями на мир. Представляется, что этими же факторами обусловлена относительно высокая частотность инъюнктивов (10 речевых эпизодов, состоящих из одного речевого акта этого типа) и интеррогативов (12 речевых эпизодов): текст передает среди прочего и волю высшего существа, служит руководством к действию, задача же верующего заключается в том, чтобы искать этого руководства на страницах Писания.

В ходе сопоставительного анализа комплексных 83 речевых эпизодов (то есть речевых эпизодов, состоящих из нескольких речевых актов), выделенных в тексте поэмы, и аналогичных речевых эпизодов в древневерхненемецком изводе «Диатессарона» Татиана и в латинском тексте было выяснено, что комплексные речевые эпизоды в 72,3% случаев построены в «Хелианде» самостоятельно, тогда как соответствующие речевые эпизоды у Татиана не зависят от Вульгаты лишь в 6% случаев.

В подборе языковых средств, выступающих в роли маркеров перехода к следующему речевому акту в рамках комплексного речевого эпизода, автор поэмы более самостоятелен, тогда как в древневерхненемецком изводе

Диатессарона» точно переданы языковые средства, использованные в латинском тексте: в «Хелианде» в этой функции используются, например, междометия, тогда как для древневерхненемецкого памятника они нетипичны.

Исследование речевых эпизодов - элементарных и комплексных - в «Хелианде» и сопоставление их с аналогичными речевыми эпизодами в евангельской гармонии Татиана показали, что в прагматическом плане речевые эпизоды построены в древнесаксонской поэме самостоятельно: анонимный автор не копирует источник. Эта самостоятельность проявляется, с одной стороны, в композиционном решении комплексных речевых эпизодов, с другой стороны — в использовании языковых средств, маркирующих, в свою очередь, как переход от одного речевого акта к последующему в рамках одного речевого эпизода, так и отдельные классы речевых актов.

Все сказанное выше позволяет сделать вывод, что древнесаксонская поэма «Хелианд» является самостоятельным художественным произведением, а не простым переложением имеющихся источников. При этом подход к материалу, принятый анонимным автором поэмы, свидетельствует о том, что это произведение связано не столько с традициями клерикальной литературы, с которой библейский эпос объединяет общность сюжета, сколько с устной народной традицией - с традициями германского героического эпоса и эпического сказительства.

Таким образом, использование аппарата лингвистической прагматики открывает новые возможности для изучения речевого общения на ранних стадиях развития языка. Следовательно, ближайшей задачей прагмалингви-стического анализа исследуемых памятников должно стать исследование более крупных единиц (например; целых сцен речевого взаимодействия персонажей). Кроме того, прагмалингвистика может оказать помощь в решении проблем, стоящих как перед историческим языкознанием в целом, так и перед историей литературы. Именно поэтому плодотворным может быть использование этой методики анализа для обстоятельного изучения феномена древнегерманского библейского эпоса с последовательным привлечением более широкого круга памятников, что позволит, с одной стороны, выявить специфику произведений этого жанра по сравнению с древне-германским героическим эпосом и клерикальной литературой, а с другой стороны - выявить те черты, которые являются для этих литературных жанров общими.

Список научной литературыКорышев, Михаил Витальевич, диссертация по теме "Германские языки"

1. Издания исследуемых памятников

2. Издания «Хелианда» и древневерхненемецкого извода «Диатессарона»

3. Heliand // Hrsg. von M.Heyne. Paderborn, 1905.

4. Heliand // Hrsg. von E.Sievers. 2. Aufl. Halle, 1878.

5. Heliand. Poema saxonicum saeculi noni. Vol. 1-2. Monachii, Stutgartiae et Tubingae, 1830-1840.

6. Heliand und Genesis / Hrsg. von O.Behaghel. 4. Aufl. Halle (Saale), 1933.

7. Piper P. Die altsachsische Bibeldichtung. Bd. 1. Stuttgart, 1897.

8. Tatian. Lateinisch und altdeutsch mit ausfuhrlichem Glossar / Hrsg. Ed.Sievers. Paderborn, 1872.

9. Издания Вульгаты и старолатинских переводов библии

10. Biblia sacra iuxta Vulgatam versionem // Recensuit et . app. erit. instruxit R.Weber. Ed. 4 emend, praeparavit R.Gryson. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1994.

11. Itala. Das Neue Testament in altlateinischer Uberlieferung / Hrsg. von A. Julicher u.a. Bd. 1-4. Berlin, 1938-1972.

12. Nova Vulgata Bibliorum sacrorum editio. Sacrosancti oecumenici concilii Vaticani II ratione habitaiussu Pauli PP VI recognita auctoritate Ioannis Pauli PP II promulgata. Editio typica altera. Citta del Vaticano: Libreria Editrice Vaticana, 1998.

13. Novum Testamentum Domini Nostri Iesu Christi latine secundum editionem S. Hieronymi ad codicum manuscriptorum fidem. 3 vol. Oxford, 1889-1954.

14. Vetus Latina. Die Reste der altlateinischen Bibel // Hrsg. von der Erzabtei Beuron. Freiburg, 1949 (издание продолжается).1.. Литургические памятники, памятники христианской литературы

15. Augustyn, sw. De doctrina Christiana. О nauce chrzescijanskiej / Przeiozyt, wst^pem i komentarzem opatrzyi J.Sulkowski. Warszawa: Institut wydawniczy Pax, 1989.

16. Hieronim, sw. Apologia przeciw Rufinowi. Warszawa: Akademia teologii katolickiej, 1989.

17. Missale romanum. Editio princeps (1570): Missale romanum ex decreto SS. Concilii Tridentini restitutum, Pii V Pont. Max. Iussu editum. Citta del Vaticano: Libreria Editrice Vaticana, 1998.

18. I. Словари, энциклопедии, справочники

19. Словарь библейского богословия / Под ред. Кс.Леон-Дюфура и др. Брюссель: FOC, 1990.

20. Словарь русского языка: В 4-х тт. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П.Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981-1984.

21. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

22. Deutschsprachige Literatur des Mittelalters: Studienauswahl aus dem «Verfasserlexikon» (Band 1-10) / Besorgt von B.Wachinger. 2., vollig neu bearb. Aufl. Berlin, New York: De Gruyter, 2001.

23. Enchiridion symbolorum definitionum et declarationum de rebus fidei et morum. Kompendium der Glaubensbekenntnisse und kirchlichen Lehrentscheidungen. Freiburg, Basel, Rom, Wien: Herder, 2001.

24. Encyklopedia katolicka. Т. VI. Lublin: Wydawnictwo KUL, 1993.

25. Georges K.E. Lateinisch-deutsches Handworterbuch. 10. Aufl. Bd. 1-2. Leipzig, 1848.

26. Helbig G. Lexikon deutscher Partikeln. 2. Aufl. Leipzig: Verlag Enzyklopadie, 1990.

27. Kluge Fr. Etymologisches Worterbuch der deutschen Sprache. Berlin; New York: De Gruyter, 1999.

28. Lexikon fur Theologie und Kirche. Bd. 2. Freiburg, Basel, Rom, Wien: Herder, 1994.

29. Schutzeichel R. Althochdeutsches Worterbuch. 5. Aufl. Tubingen, 1995.

30. Sehrt E.H. Vollstandiges Worterbuch zum Heliand und zur altsachsischen Genesis. 2. Aufl. Gottingen, 1966.1.. Общая литература

31. Аветисова JI.H. Речевой ритуал в народной книге о Тиле Уленшпигеле (1515 г.). Дисс. . канд. филол. наук. СПб, 2002.

32. Амман А. Путь отцов. Краткое введение в патристику. М.: Христианская Россия, 1994.

33. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (стилистика декодирования). 2-е изд., перераб. Л.: Просвещение, 1981.

34. Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему»-реплики в русском языке '// Научные доклады высшей школы. Филологические науки №3. 1970.

35. Архипов И.К. Человеческий фактор в языке. СПб., 2003.

36. Баева Г.А. Падеж и падежное управление в истории немецкого языка. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994.

37. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов / Сост. Академия наук, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого. СПб.: Наука, 1993.

38. Бармина Е.Г. Прагматическая характеристика речевых эпизодов в древнеанглийской эпической поэме «Беовульф». Дисс. . канд. филол. наук. СПб, 2004.9.