автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Репрозентация диалога в художественном прозаическом тексте /на материале романов И.А.Гончарова "Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв"/

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрозентация диалога в художественном прозаическом тексте /на материале романов И.А.Гончарова "Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв"/"

Российский ордена Трудового Красного Знамени государственный педагогический университет илени А.И.Герцена

На правах рукописи

ЧИРКОВА Наталья йтаановка

Репрезентация диалога в художественном прозаическом тексте /на материале романов' И.А.Гончарова "Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв"/

Специальность 10.C2.Gi - русский язык

АВТ0Е2ФЕРАГ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург, 1992 г.

Работа выполнена на кафедре русского языка Российского ордена Трудового Красного Знамени государственного педагогического университета.

Научный руководитель - член-корреспондент АПН СССР,

доктор филологических наук, профессор С.Г.Ильенко

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор М.Б.Борисова; кандидат филологических наук, доцент Е.Г.Сафронова

Ведущая организация - Тамбовский государственный

педагогический институт

Защита состоится " А-19д2 г# вчасов

на заседании специализированного совета Д 113.05.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Российском ордена Трудового Красного Знамени государственном педагогическом университете им. А.И.Герцена /199053, Санкт-Петербург, В.О., 1-я линия, д.52, ауд.47/.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке института.

Автореферат разослан " " 1992 года.

,77

Ученый секретарь {I ,Л \П у!«

ШШзГ В.А.Козырев

специализированного совета ^ " V/

Диссертация посвящена изучению специфики введения диалога в авторскую речь художественного прозаического текста.

Своеобразие включения диалогической речи персонажей в авторское повествование было давно замечено исследователями, обращавшимися к проблемам языка художественного произведения /В.Б.Виноградов,' М.М.Бахтин, В.В.Одинцов, Н.А.Кожевникова и др./. Однако самостоятельным предметом исследования текстовая зона, объединяющая авторскую речь и диалог персонаже:!, до сих пор не являлась. Между тем и с функциональной точки зрения и с точки зрения ее структурно-семантической организации, ориентированной и,_на конструкции с прямой речью, и на свободные персонаиные реплики, и на самостоятельно обособленнее предложения авторской речи, описывающие диалогическую ситуацию, зона репрезентации диалога в художественном тексте обладает значительным своеобразием^ являя собой специфической текстовое построение.

Актуальность и новизна диссертации и определяется, таким образом, текстовым подходом к репрезентации диалога. Следует подчеркнуть в этой связи, что анализ текста в различных его аспектах до сих пор был ограничен его "монологическим" проявлением. Хотя исследователи, обращавшиеся к "многоголосному" тексту, и отмечали своеобразие текстовых категорий, реализация которых связана с учетом диалогической речи /И.Р.Гальперин, Н.Д.Зарубина, Е.И.Иванчшюва, А.Д.Прякишнжова и др./, однако^синтаксические приемы соединения речи персонажей с речью автора сколько-нибудь подробно не характеризовались. Так, например, конструкция с прямой речью рассматривял;ась в основном лишь как формальное средство "переключения контекстов". Многообразие ее функций в тексте^, не учитывалось.

Цель исследования - установление специфики репрезентации диалога в художественной прозе - продиктована жанровым своеобразием анализируемого текста. Столкновение исконной "драматической" природы диалога персонажей, последовательно отражающей существенные свойства диалогической ситуации в устной речи, с однсй стороны, и "книжной" природы его репрезентации, с другой, обнаруживает наиболее глубинные

свойства романной прозы, гармонизированной презде всего такими ее содержательно-кошозицконными компонентами, как образ, автора и художественный пространственно-временной континуум.

Обращение к категории образа автора способствовало определению основной направленности исследования - изучению отражения "многоголосия" на микрокомдозиционном уровне, проводимому на синтаксической основе. В работе рассмотрены синтаксические единицы, предоставляющие разные возможности соотношения речевых структур повествования, сохраняющие определенную "точку . зрения" на изображаемое. Выявление "точек зрения" /пространственных, психологических, оценочных., фразеологических/ /Б.А.Успенский/. выявление текстовой модальности - оценочного изображения автором события - сделало описание "микрокомпозиции" диалогического фрагмента более полным и объемным.

Наибольшее внимание в исследовании уделено единице, выявляющей специфику представления диалога в прозаическом тексте, -конструкции о прямой речью. При достаточной изученности этой единицы в собственно синтаксическом аспекте /М.К.Милых, Г.М.тфмаков и др./ обращение к текстовому аспекту позволило не только описать основную сферу ее бытования - прозаический, текст, но и более четко установить ее синтаксические параметры.

"Драматическая" же природа диалога предопределила ориентацию на изучение пространственно-временного континуума диалогического фрагмента. В диссертации обращается внимание, во-первых, на взаимодействие свойств диалогической ситуации со свойствами прозаического текста, и, во-вторых, опять же на "приспособленность" конструкции с прямой речью к данному способу изображения диалога;

Таким образом, в качестве конкретных задач выступили:

- характеристика синтаксических единиц, образующих "микрокомпозицию'' диалогического фрагмента;

^ - соотнесение композиционных модификаций диалогических фрагментов с содержательными характеристиками диалога;

- установление специфики реализации пространственно-временного континуума;

- рассмотрение в пределах диалогического фрагмента реализации таких текстовых категорий, как текстовая модальность и

- 5 -

перцептуальность, интеграция и делимитация.

Объект списания определяется в исследовании как диалогический фрагмент - зона репрезентации диалога. Специфичность его организации и функционального назначения позволяют говорить о его относительной текстовой автономности при том, что диалогический фрагмент может представлять собой самые разнообъемные отрезки, начиная с обмена двумя репликами и кончая построениями, включающими более сотни реплик. Вследствие этого можно считать оправданным применение такого недостаточно строгого термина, как "фрагмент" /Г.А.Болотова/, в использовании которого подчеркивается не наличие жесткой структуры, а лишь наличие определенной семантической и функциональной общности. При этом фрагмент монет .рассматриваться и как результат членения "сверху", и как результат объединения предложений в ССЦ.

Выбор к качестве языкового материала романов И.А.Гончарова не случаен. Данине произведения представляют собой особый этап в развитии классического русского романа, наиболее органично реализовавшего художественную категорию конфликта'- столкновения позиций главных персонажей, получившего наиболее полное отражение в диалогических фрагментах. Тексты Гончарова предоставила обширный материал - 534 диалогических фрагмента разной степени протяженности /репрезентирующих от 2 до 229 реплик/.-Не перегруженные экспрессивными авторскими сопровождениями, диалогические фрагменты в _те_кстах^ Гончарова увеличивают возможность объективнее и целенаправленнее изучить использование собственно структурных и синтаксических факторов введения диалога в прозаическое пространство.

Теоретическим итогом- диссертации явилось установление специфики организации диалогического фрагмента, предопределяемой такими его характеристиками, как "многоголосие" и пространственно-временной континуум. Репрезентация диалога рассматривается как взаимоотноыение диалога персонажей со средой - повествовательныйI авторским текстом. Теоретическое значение имеет и выявление функциональных свойств конструкции с прямой речью в пределах диалогического фрагмента и уточнение на этой основе ее структурного своеобразия.

Наблюдения,.проведенные над специфическим текстовым отрезком, организация которого во многом определяется текстообра-зующими возможностями конструкции с прямой речью, имеют и практическое значение. Иссле

дование способствует накоплению знаний о разных типах текста, которые могут быть полезными при обращении к характеристике других специфических фрагментов текста. Описание типизированных фрагментов текста важно и для практики перевода. Кроме того, поскольку проблема диалога находится на пересечении многих аспектов филологических исследований, результаты диссертации могут оказаться полезными при стилистическом и собственно литературоведческом изучении художественной композиции текстов разных литературных направлений и жанров.

В качестве методов исследования использованы статистический и описательно-аналитический.

Апробация исследования проводилась на Герценовских чтениях 1990 г. РГПУ им. А.И.Герцена, на конференциях Пермского и Шуйского педагогических институтов.

В диссертацию, помимо двух глав, входят введение и заключение. Библиография содержит 160 наименований. В приложениях содержится языковой материал, иллюстрирующий композиционно-стилистическое многообразие диалогических фрагментов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, связанная с недостаточной разработанностью проблем репрезентации диалога как в собственно синтаксических ориентирах, так и особенно в текстовых, определяются цель и конкретные задачи диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, дается общая характеристика привлеченного языкового материала.

В первой главе "Композиция диалогического фрагмента как отражение полисубъектности представленной в нем ситуации" рассматривается становление данного отрезка текста, отражающее все большее "смешение" речи автора и речи персонажей. Если в прозаических произведениях ЛШ века приемы передачи диалога бшш сходны с репрезентацией его в драматическом тек -сте, то, начиная с пушкинской поры, роль авторского коммента-

рия значительно повышается. В связи с этим становится невозможным принять те точки зрения, которые сложились по поводу ''смешанной" передачи диалога в собственно-синтаксических исследованиях, в частности, мнение о том, что диалог изначально строится из конструкций с прямой речью, а опущение авторской части можно считать проявлением "неполноты" конструкции /М.К. Милых/.

Изучение диалогического фрагмента ставится в наиболее четкие рамки при обращении к фушщконально-композицяоккому членению текста, проводящемуся на основе темпорального критерия. Данная идея позволяет соотнести особенности представления диалога персонажей в прозе с характеристиками одного из выделяемых типов речи - демонстрационного, связанного /в отличие от информационного и оентенциоякцго/ с подробным показом события, детализированным описанием при незначительной временно?: его протяженности. В демонстрационном типе речи диалог персонажей выступает как основной композиционно-языковой прием.

При характеристике микрокомпозиции диалогического фрагмента учитывалось иерархическое совмещение двух типов противопоставления :

1/ противопоставление субъектных сфер персонажей - участников диалога, наиболее ярко представленное самим диалогическим чередованием реплик;

2/ противопоставление плана автора и плана персонажей, предопределяющее необходимость анализа способов передачи речи, поскольку в структуре прозаического повествования речь автора как бы подчиняет себе все "чужие" высказывания.

Представленность же в речи автора разных "точек зрения" /наблюдателя, помещенного в общий круг с персонажами; описания события с точки зрения одного из участников диалога; проявления "всезнающего" автора, проникающего во внутренний мир персонажа/ позволяет говорить о продолжении противопоставленности субъектных сфер персонажей в пределах речи автора. Даже при отсутствии специально выраженной "точки зрения" в речи автора постоянно меняется "фокус внимания" /основная тема данного высказывания/, который переходит от одного персонала к другому.

Композиционное противопоставление планов персонажей и плана автора непосредственно отражено и в принципах абзацирования

диалогического фрагмента: с абзацного отступа подаются не только реплики персонажей, но и предложения авто.рской речи, .отражающие ногый "голос". В этом шжко видеть проявление кам-позщионно-стилис-гмескоА роли абзаца в тексте /Т.И.Сильман, Н.А.Левковская, Н.Л.¡Дубина, Н.И.Белунова и др./, даяе такой его разновидности, как диалогический "малый абзац", роль которого в тексте обычно не оговаривалась.

В исследовании характеризуются следующие основные для диалогических фрагментов" Гончарова синтаксические единицы, образующие микрокоыюзицию фрагмента: свободная персонажная реплика, конструкция с прямой речью,' авторское сопровождение.

Проявлением определенного "перекрещивания" драматической ■ природы диалога и его прозаической репрезентации можно объяснить достаточно высокую частотность свободных, то есть непосредственно включенных в текст, реплик' персонажей: в романе "Обыкновенная история" на 1236 реплик диалога, переданных как прямая речь, приходится 1510 свободных реплик, в романе "Обломов" на 2250 - 1029, в романе "Обрыв" на 2766 -2918. ■

Соотношение субъектных сфер персонажей и плана автора предстает в двух других наиболее распространенных в текстах Гончарова единицах - конструкции с прямой речью и самостоятельных авторских предлокениях.

Центральная роль конструкции с прямой речью определена ее спецификой: это единственная синтаксическая конструкция, специально предназначенная для передачи чужой речи. Четкое противопоставление в пределах конструкции ■ с прямой речью авторского и "чужого" планов долго мешало определению ее синтаксического статуса. В. диссертации вслед за целым рядом авторитетных исследователей принимается точка зрения на конструкцию с прямой речью как на единицу, имеющую специфическую грамматическую организацию. Разведение таких факторов, как языковой статус конструкции, с одной стороны, и ее текстовая репрезентация, с другой стороны, позволяет более четко определить разницу медду этой единицей и явлением текста - ССЦ, к которому обычно причисляли конструкции, включающие несколько предложений прямой речи. Изучение функционирования конструкции - с прямой речью позволило более подробно характеризовать и состав второй ее части - так называемых

слов автора: необходимо было дополнить существующее уже разграничение их на собственно вводящий /1/ и добавочный вводящий /2/ компоненты /Ф.Б.Аманалиева/ третьим, собственно текстовым компонентом - расширением слов автора, выходящим за рамки репрезентации реплики /3/:

- Теперь если б бог дал пристроить тебя... - начала 1 .2 3

£ыло_Татьяна_Маркозна со вздохом. но_Зера остановила_ее.

/"Обрыв", ч.Ш, гл. 18/ В исследовании предлагается ограничить состав вводящих слов /собственно вводящего и добавочного вводящего компонентов/ рамками простого предложения, что оправдывается с функциональной точки зрения. Конструкция с прямой речью выполняет репрезентативную роль в основном нейтрального изображения речи персонала. Собственно вводящий компонент слов автора представляет собой обязательный языкозой элемент "структурной схемы" конструкции .с прямой речью. Угке сама его реализация служит выражением сопряженности прямой и авторской речи, в чем и проявляется формально-композиционная функция конструкции. Отметим, что в диалогическом фрагменте первичная функция слов автора - функция ввода как указания на говорящее лицо и факт речи - отступает на задний план, поскольку при диалогической реплике характерно непрешзицион-ное расположение слов автора. В текстах Гончарова препозиционные слова автора составляют менее одного процента от всего их колетества. Подобная подача диалога выполняет задачу актуализации его в целом.

В "чистом взде" реализация формально-композиционной и вводящей функций связана с употреблением в роли "указания на факт речи" нейтральных вводящих глаголов, презде всего глагола сказать. Минимальная реализация собственно вводящего компонента с данным глаголом при собственно прямой речи как осуще-ствлениэ указанных функций объясняет частоту употребления подобных конструкций, хотя с. содержательной' точки зрения слова-автора в них не обязательны:

Когда Викенгьвв, после чтения, вызвал Марфеньку в сад, 'меаду ними нечаянно произошла следующая сцена. Он звал ее в рощу слушать соловья.

- Пока вы там читали - я все слушал: ах, как поет, как поет -.пойдемте! - говорил он.

- Теперь темно, Николай Андреевич, - сказала он?..

/"Обрыв", ч.Ш, гл.16/

Статистически анализ вводящих глаголов в текстах Гончарова подкрепляет мысль о "грамматикализации" глагола сказать в конструкции с прямот" речью: 487 употреблений на 1236 конструкций' в романе "Обыкновенная история", 812 на 2250 в романе "Обломов", 1С62 на 2766 в романе "Обркв".

На формально-композиционную и вводящую функции собственно, вводящего компонента накладываются и другие, связанные, во-первых, с расширением круга вводящих глаголов. Ориентация широкого круга глаголов не только на вводимую ими реплику, но и на окружающие давно отмечалась при лексическом изучении данной группы. Глаголы, отражающие содержательно-композиционные отношения мезду репликами /спросить, ответить, продолжать . и т.п./ и.характеризующие."иллокутивную, силу".реплики.- ориентированность речи на собеседника,— могут.не только "сцеплять" соседние реплики диалога, но и интегрировать большой его участок.

Соответственно определяется и роль второй составляющей собственно вводящего компонента - указания на говорящее лицо. Частотные е этой роли анафорические местоимения реализуют не только непосредственное сцепление реплик и авторских предлохе-' нш";, но и служат показателями постоянного "фокуса внимания" -интегрированности диалогического фрагмента, ограниченного узким кругом персонажей. Введение "разнофокусного варьировав ■ ния" именований говорящего лица /как один из способов отразить особую "точку зрения"/ крайне редко представлено в собственно вводящем компоненте.

Добавочный вводящий компонент развивает те же свойства, которые характерны для собственно вводящего компонента: внешнее изображение речи /"сказал Петр Иваныч мягко, вкрадчиво"/ и определение соотношения между репликами /"спросил старик Костикова"/.

Разграничение вводящих слов и расширяющей их части, выходящей за рамки собственно репрезентации, обосновано тем, что последняя выполняет в тексте не совпадающие

с первыми функции.

При появлении в словах автора таких конструкций, которые являются носителями новой предикации /в этот ряд следует поставить 'и полупредикативные и потенциально-предикативные члены в рамках простого предложения/, возникают собственно-структурные возможности, во-первых, для представления нового, не равного факту речи "события", а во-вторых, для выявления новой "точки зрения" на факт речи.

Имплицитное представление авторской позиции приобретает особенное значение в тексте, который не изобилует открытым выражением авторского голоса /какими и являются тексты Гончарова/. Набор языковых средств отражения скрытой авторской модальности связывается с передачей значения гипотетичности и когнитивности. Из широкого набора конструкций, передающих данные значения, в словах автора из текстов Гончарова зафиксированы следующие:

- предложения с уступительными и -присоединительными придаточными:

- Внук мой, от племянницы моей, покойной Сонечки! -сказала Татьяна Марковна, рекомендуя его /Райского. -Н.Ч./, хотя все очень хорошо знали, кто он такой.

/"Обрыв", ч.Ш, гл.2/

- Аграфена Ивановна! - сказал он /Евсей. - Н.Ч./ жалобно и нежно, что ре совсеь шло к его длинной и плотной Фигуре.

/"Обыкновенная история", ч.Т,гл.1/

.- отрицательные конструкции:

- С удовольствием, - отвечала Ольга, но без торопливого желания угодить, без выражения покорности.

/"Обломов", ч.П, гл.8/ - • Отметим, что элемент еце ке собственно авторскьй. позиции, а скорее выбора способа изображения события мдакно видеть и при реализации добавочного вводящего компонента - при внесении в него грамматических форм сравнительной степени:

- Дома? - громко и грубо кто-то спросил в передней.

- Куда об эту пору.идти? - еще грубее отвечал Захар.

/"Обломов", чД, гл.З/;

- или при внесении в ряд однородных членов указания на раз-

ную значимость-однородного члена в этом ряду:

- Кто же это счастливое существо? - с завистью, почти с испугом, даже ревностью, спросил он /Райский. - Н.Ч./.

/"Обрыв", ч.П.гл.16/ При расширении слов автора появляется возможность выявить и скрытые намерения говорящего, не находящие отражения в само? реплике, то есть расширить персонажную сферу. Данная возможность чаще всего представлена в словах автора конструкцией с изъяснительным придаточным. Специфику данной конструкции исследователи определяют как представление "переработанного" в чьем-либо сознании события, действительности, то есть в данном случае мы также тлеем дело с синтаксической возможностью представить особую "точку зрения":

- Ну, что бы вы сделали на моем месте? - спросил Обломов, глядя вопросительно на Алексеева, со сладкой надеждой. авось, не выдумает ли. чем бы успокоить.

/"Обломов", ч.Г, гл.2/ Скрытые намерения говорящего могут быть переданы придаточным со значением цели:

- ... А вы не были ли где-нибудь в городе? - спросил он /Обломов. - Н.Ч./ больше затем, чтобы занять разговор о книгах.

/"Обломов", ч.П, гл.8/ Изменение пространственно!" "точки зрения" на ИЕображаемое' связано с появлением нового "фокуса внимания" в расширяющей слова автора предикативной части. Оно мокет быть представлено следующими типами:

1/ "монтажное" укрупнение плана изображения персонажа, связанное с выделением в его внешности, манере речи одной из существенных черт:

- Вы будете к нам завтра? - сказала она /Наденька. -Н.Ч./ холодно, но глаза ее устремились на него с жадным 'любопытством.

/"Обыкновенная история", ч.Г, гл.5/ Примеры подобного рода свидетельствуют или. о новой характеристике персонажа, не равной содержанию речи /как в приведенном примере, построенном на приеме "контраста/, или об отражении восприятия говорящего собеседником, или о выявлении внутреннего состояния персонажа;

- 13 -

2/"обобщение плана", связанное с описанием одновременно нескольких участников диалога:

- Когда я любил... - отвечал Александр в раздумье, -тогда женитьба не давалась...

- А теперь женишься, да любовь не дается, - прибавил дядя, и оба они засмеялись.

/"Обыкновенная история", эпилог/;

3/ переключение плана изображения с одного персонажа на другого:

- Здравствуйте, дядюшка; ах, как я рад, что вас вику! сказал он /Александр. - Н.Ч./ и хотел обнять его, но тот успел уйти за стол.

/"Обыкновенная история",ч.1, гл.З/.

Примечательно, что объединение планов обоях персонажей може'г облекаться в форму местонменно-союзкого соотносительного предложения: в главной части представлен факт речи, характер которой связан с особенной степенью выражения, а в придаточном, имеющем значение следствия, показан второй участник диалога, на которого и было направлено воздействие:

- - Я не хочу, Борис! - сказала она /Татьяна Марковна . -Б.Ч./ так решительно и строго, что он наклонил голову и не возразил более ни слова.

/"Обрыв", ч.У, гл.19/

По описанным функциональным характеристикам расширение слов автора приближается к возможностям самостоятельных авторских предложений - третьей основной единицы "микрокомпозиции" диалогического фрагмента. В работе принято разграничение авторского сопровождения самостоятельных предложений авторской речи, относящихся к демонстрационному /или намного реже информационному/ типу речи, -и крайне редко встречающихся в текстах Гончарова авторских включений,, относящихся к сентенционному типу. Авторские включения прерывают повествование, выводя на первый план собственно авторскую оценку, обобщение типических явлений. Авторское сопровождение, в-отличив от них, характеризуется наибольшей свободой в представлении самых разных "точен зрения". В,его пределах еще гоирз, чем в словах автора, может быть представлен план персонажа, что связано со свободой появления несобственно-прямой речи и конструкций о

- 14 -

прямо?, речью, содержащих специфические вводящие глаголы -глаголы мысли. Обращение к внутреннему миру персонажа изначально формировало круг вводящих глаголов как два близкие, но не тождественные группы; по свидетельству исследователей, глагол речи направлен на изображение акта коммуникации -обращения к другому лицу, тогда как глагол, передающий ментальный акт, представляет его как замкнутое на говорящем событие. Следовательно, данный компонент в композиционном от- . ношении связан только с одной из субъектных сфер персонажей.

Функционально неравнозначная описанным композиционным единицам передача диалогической реплики "непрямым" способом не характерна для текстов Гончарова. Конструкция с косвенной речью и /еще в большей степени/ конструкция с тематической речью предстают как "поглощение" авторским голосом-голоса персонажа, поэтому их появление в большинстве случаев связано с начатом диалогического фрагмента - как отражение "диффундирования" диалога в собственно авторское повествование.

Анализ "микрокомпозиции" диалогического фрагмента показывает, что прозаический текст обнаруживает большее количество возможностей выразить разные /и персонажные, и авторские/ "точки зрения". В какой-то степени диалогический фрагмент можно сравнивать с текстовым отрезком, реализующим "логическое единство, построенное на контрастном чередовании субъектов в каждом предложении" /Г.Я.Солганик/. Однако авторская -речь имеет большие возмозхности варьирования такого противопоставления субъектных сфер персонажей: расширение одной персонажной сферы /по сравнению с другой/ путем передачи скрытых' намерений, мыслей и состояний; смещение жесткого чередования ' можно видеть и дри "укрупнении" или "обобщении" плана изображения.

"Смешанная" природа диалогического фрагмента во многих случаях мешает определению каких-либо "чистых" композиционных типов. Учитывая пространность диалогов персонажей, приходится говорить скорее о модификациях композиции диалогического фрагмента, связанных с изменениями в характере-и содержании диалога. Описание композиционных единиц позволяет выдвинуть методику описания всего диалогического фрагмента, соотносящую его композицию с отмеченными в ряде исследований содержательными характеристиками диалога.

- 15 -

Практически "чистые" диалоги свидетельствуют об однолинейном противопоставлении собственно персонажных планов, что характерно для репрезентации "идейных" споров главных персонажей. Расширение субъектной сферы персонажа, передача "внутреннего плана'-' свидетельствует о психологической напряженности, свойственной любовному диалогу, в отличие от "идейного" спора. Внешнее изображение факта речи и сопутствующих обстоятельств может отражать "пропущенность" события через восприятие одного из персонажей или наличие авторской установки на особую характеристику персонажа. Таким образом, варьирование .композиции позволяет превратить однолинейное развитие собственно диалогического характера в насыщенное оттенками, гибкое повествование.

Вторая глава "Характер представления времени и пространства в диалогическом фрагменте" посвящена выявлению специфики последнего, которая определяется пересечением свойств, присущих "драматической" ситуация диалога, со свойствами демонстрационного типа речи.

Ориентация при установлении временных отношений в диалогическом фрагменте на строгую последовательность реплик породила представление о том, что в данном случае создается наиболее простая линия развертывания текста "от события предшествующего к последующему". Но взаимодействие прозаического текста о включенным в него диалогом создает специфику временного континуума, по совпадающую с собственно диалогической. Как элемент "показа", диалогический фрагмент несет основные свойства демонстрационного типа речи, которые определялись как ' "малособытийность и детализация" /Г.С.Кдина/, проявляющиеся .в языковом аспекте в уплотнении процессуально-глагольного ряда, нагнетении деепричастных конструкций, введении глаголов несовершенного вида прошедшего времени, подающих действие как длящееся, "растянутое". В диалогическом фрагменте основой для появления этих языковых примет становится конструкция с прямой речью, которая с помощью предикации в собственно вводящем компоненте устанавливает собственно диалогический процессуальный ряд, перенося его ъ сферу авторской речи, и позволяет расширять и усложнять этот ряд. Однородная предикация в словах автора, наряду с авторским сопровождением, включается во временной континуум диалогического ряда на равных правах, расши-

ряя его. Появление деепричастных конструкций еще более усложняет линию развертывания текста, поскольку они представляют собой "тупиковые ветви" в развитии повествования /О.И.Москаль-ская/.

Яркой приметой демонстрационного типа речи становится и включение в собственно вводящий: компонент глаголов в форме несовершенного вида. Исследователи, рассматривавшие диалогический текст как поступательное продвижение событий, считали наиболее характерной для вводящих глаголов форму совершенного вида. Появление форм несовершенного вида в пределах диалогического фрагмента еще в пушкинском тексте было связано не с вводом реплики, а с наличием авторских описаний, комментариев и т.п. /В.В.Виноградов/. Однако анализируемый текст Гончарова выявил широкое употребление форм несовершенного вида в роли именно вводящих глаголов. Особенно показательна группа глаголов, способных вводить прямую речь разными видовыми формами /говорить - сказать, спрашивать - спросить; ворчать -провсрчать, кричать - крикнуть и т.д./, так как контрастное употребление подчеркивает значимость грамматической формы. Глагол несовершенного вида может вводить прямую речь, в которой есть повторяющиеся элементы,или пространную реплику, подчеркивая своим видовым значением ее форму. Примечательно, что глагол несовершенного вида появляется в ситуациях, когда развитие диалогических отношений "не продвигается" и говорящие должны все время возвращаться к одному и тому же высказыванию:

- Александр Федорыч! - закричала вдруг мать из своей комнаты, - в котором ухе звенит?

Он молчал.

- ТЛапап. вас спрашивает, - сказала Наденька.

- А?

- В котором ухе звенит? - кричала мать. - Да поскорее!

/"Обыкновенная история", ч.1,гл.5/ В ряде случаев можно связывать появление форм несовершен-.ного вида с наличием ситуации зависимого таксиса /А.В.Бондар-ко/ - включением деепричастных оборотов, передающих одновременные с рачью действия персонажа, однако большинство примеров /как и приведенный выше/ свидетельствуют о свободном от так-сисной ситуации выборе вида.

-17-

Отмечсннне особенности - включение деепричастных оборотов и вводящих глаголов в форме несовершенного вида в конструкцию ' с прямой речью - показывают непосредстве}'нов влияние на рз-презентацию диалога его окружения - демонстрационного типа речи,

Представление о пространстве в диалогическом фрагменте связано с характернотикой диалогической ситуации, предполагающей пространственную близость говорящих, отсутствие помех для непосредственного восприятия. Поэтому диалогическая ситуация ограничена узкой пространственной сферой, указание на .которую появляется лшь в начале диалогического фрагмента.

В данном аспекте представляет особый интерес специфическая ситуация, которая связана с общением на расстоянии. Возможности ее изображения заданы лексико-грамматическими модификациями конструкции с прямой речью. "Расслоение" диалогической ситуации на "узкий" и "дальний" локусы отражено'с позиции одного из персонажей, находящегося в центре - в "узком" ло-кусе. Реплика персонажа, расположенного на расстоянии /в "дальнем" локусе/, передается конструкцией, собственно вводящий компонент-в которой содержит слова, связанные с обозначением восприятия:

1/ глагол со значением восприятия при подлежащем - существительном типа голос, вопрос. Поскольку и подлежащее уже указывает на единственную воспринимаемую характеристику, при нем может употребляться и глагол речи:

- Егор! — закричал он./Райский. — Н.Ч./ по двору»

- Чего изволите? - из окна людской спросил голос.

/"Обрыв", ч.Ш, гл.6/ 2/ вводящий глагол со значением восприятия, при котором прямая речь занимает позицию, аналогичную подлежащему /а не дополнению, что свойственно строению конструкции/: .•

- Захар, Захар!

- Ах, ты, боже мой! Ну! - послышалось из'передней, и потом известный прыжок.

/"Обломов", ч.1, гл.1/ Помимо ввделенкя "узкого" и "дальнего" локуса, через модификацию собственно вводящего компонента может передаваться расслоение диалогической ситуации, ограниченной одной локальной сферой, на "центр"/где расположены основные участники диалога/

и "периферию". Данная особенность связана с передачей реплики "обобщенного говорящего" /персонажей на периферии диалогической ситуации/; в конструкции с такой репликой вводящий компонент содерт.ит форш множественного числа:

- Так вы с ним по ночам шатаетесь! - обратился он• /Тычков. - Н.Ч./ к Райскому. - А знаете ли вы, что-он подозрительны? человек, враг правительства, отверженец церкви и общества?

- Какой ужас! - сказали дам.

/"Обрив", ч.Ш, гл.2/

О расположении "обобщенного говорящего" на периферии ситуации говорит и появление в роли указания.на говорящего местоимений с неопределенным или обобщенным значением /все. некоторые и т.п./.

Как видим, многообразие формального представления собственно вводящего компонента связано с выполением конструкцией с прямой речью особых функций в повествовании.

Погружение диалога персонален в другой тип,речи также меняет способ его репрезентации, .что связано со сменой пространственно-временных характеристик. Это отражается в представлении видо-временных Форш вводящих глаголов, появлении лексико-грамматических модификаций вводящего компонента.

Таким образом, специфика репрезентации диалога в художественной прозе подчинена таким факторам, как полисубъектность и пространственно-временная ограниченность диалогической ситуации, жанровые и содержательно-композиционные особенности авторского повествования, свойства демонстрационного типа рэчи как основной сферн бытования диалога.

Характеристика полисубъектной "микрокомпозиции" диалогического фрагмента связана с выделением трех основных синтаксических единиц: свободной реплики персонажа, конструкции с прямой речью, авторского сопровождения. Ограничение вводящих слов в конструкции с прямей речью рамками простого предложения и выделение третьего компонента слов автора - текстового расширения - оправдано с функциональной точки зрения, поскольку расширение слов автора сближается по своим функциональным возможностям с авторским сопровождением.

Развитие пространственно-временного изображения диалога связано со спецификой демонстрационного типа речи - основной

- 19 -

среда репрезентации прямой речи персонажей. В этом аспекте выявляется и функциональная предназначенность грамматической организации конструкции с прямой речью для реализации временного континуума и изображения пространственной расчлененности диалогической ситуации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Конструкция с прямой речью в диалогическом комплексе // Проблема художественности и анализ литературного произведения /в вузе и школе/: Тезисы докладов зональной научно-практической конференции 24-26 октября 1989 года. - Пермь, 1989. -С. 52-54.

2. Конструкция с прямой речью в текстовой зоне диалога // Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц: Межвузовский сборник научных трудов. - Л., 1990. - С. 143-151.

АВТОРЕФЕРАТ

Лодппсако к печатп-(¡.ОГ.еЗг. г Л т. 100. Бесплатно.

0>;Рл ЗевБапГкдрокет 23 лхнил д. 2-а