автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Романы г. Грина 1930-х - 40-х годов

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кытманова, Екатерина Александровна

Введение.

Глава 1. Становление художественной манеры Г. Грина (романы конца 1920-х - первой половины 1930-х годов).

Глава 2. Укрепление реалистических тенденций в творчестве Грина-романиста второй половины 1930-х годов.

Глава 3. Романы "католического цикла" как художественно-философский синтез эволюции Г. Грина.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Кытманова, Екатерина Александровна

Данное исследование является попыткой переосмыслить сложившиеся в отечественном и зарубежном литературоведении каноны в оценке творчества Грэма Грина 1930-х - 1940-х годов с тем, чтобы проследить эволюцию авторских идей и развитие художественной специфики их воплощения в контексте общей эволюции английской творческой интеллигенции в указанный период.

Грэм Грин - большой и сложный художник, отличающийся специфическим мировоззрением и ярким индивидуальным талантом мастера слова. Творческий итог более чем шестидесятилетней жизни Г. Грина в литературе насчитывает 25 романов, 5 сборников рассказов, 8 пьес, 3 авторских эссе, 3 книги о путешествиях, сборник стихотворений, 5 книг для детей, 1 биографию, а также множество статей и рецензий, киносценариев и критических отзывов о фильмах. К тому же Грин никогда не был кабинетным писателем, замкнутым лишь в своей творческой лаборатории, он живо интересовался жизнью, много путешествовал, работал в разведке, - иными словами, шел в ногу со своим бурным веком, ровесником которого, можно сказать, он был.

Г. Грин родился 2 октября 1904 г. в маленьком английском городе Беркхемстеде в семье директора местной школы. Последнее обстоятельство сыграло важную роль в судьбе писателя, как по его собственному мнению, так и по мнению большинства исследователей. По свидетельству одного из них, над детством Грина, проведенным в школе его отца, «тяготела некоторая двойственность, демаркационной линией которой служила дверь, обитая зеленым репсом. С одной стороны находилось ученическое общежитие, а с другой - апартаменты господина директора, куда Грин имел доступ по субботам и воскресеньям, а также во время каникул. Он чувствовал себя странным образом раздираемым на части, гражданином двух государств., жителем пограничной зоны в собственной семье. Впоследствии он задавался вопросом: как ему удалось удержаться в шатком равновесии на рубеже двух миров, балансируя вкривь и вкось между узами любви и ненависти».1

Не преувеличивая значения раннего опыта в творчестве писателя, можно сказать, что двойное существование в школе и семье стало пророческим для Грина. Его успеху как творческой личности, неординарного мыслителя способствовало умение соединять несоединимое (трагедию и фарс, триллер и философский роман, политический памфлет и пронзительную лиричность), «вознестись» над обстоятельствами и оценить происходящее со стороны. В Грине странным образом пересекались «нелояльность» и политическая «ангажированность». Писатель находился на границе двух миров: реального и вымышленного, светского и религиозного, капиталистического и социалистического. Выдержать это противостояние автору помогли общечеловеческие ценности, гуманизм в его высшем проявлении (оказание милосердия и помощи всем, кто в них нуждается). В эпоху ломки привычных представлений о морали, разрушения нравственного кода Г. Грин предложил, следуя великой гуманистической традиции мировой литературы, зачастую отбрасываемой под натиском модных течений, единственно верное мерило всех ценностей - человеческое сердце.

Грин еще в юношеском возрасте, в 22 года, обратился в католическую веру. Это было вполне рассудочным, а не эмоциональным решением. Грин никогда не был ортодоксальным католиком, однако преуменьшать значение веры в его творчестве было бы большой ошибкой. Без сакрального фона, без

1 Las Vergnas, R. Graham Greene ou le romantisme du peche // Les Annates revue mensuelle des lettres francaises. -Paris, 1967 № 197. Mars.-P. 18. этого выхода в трансцендентность романы Грина, в особенности произведения 1930-х - 40х годов, воспринимаются узко, как назидательные притчи или мертвые аллегории, тогда как это произведения, выполненные в реалистической манере, не просто с поразительной точностью отражающие внешнюю жизнь, но и передающие всю сложность ее незримой, духовной стороны.

На протяжении всего своего творческого пути Грин стремился к максимальной объективности изображаемого. Однако его стиль проникнут тонкой лиричностью, и, как у большинства художников XX века, в субъективном видится всеобщее. Отдельные моменты жизни писателя врываются в повествование, осуществляемое под «углом зрения» какого-либо персонажа. Таким образом, знание фактов биографии Грина весьма существенно в качестве некоего ключа к поэтическому коду писателя.

К сожалению, жизнь автора, очевидно, в результате его популярности, превратилась в легенду, над которой трудились журналисты, критики, биографы и сам Грин. Его автобиографии похожи на продолжение собственных произведений, а взгляды двух его биографов Нормана Шерри1 и Майкла Шелдена столь противоречивы, что обнаружить истину весьма сложно. О подлинной жизни художника можно судить лишь по его произведениям. Этот путь уже во многом пройден критической мыслью литературоведов, как отечественных, так и в зарубежных, анализ работ которых мы предлагаем ниже.

Критическая литература о Г. Грине столь огромна, что ее анализ может стать самостоятельным научным исследованием. Сложная, многогранная личность самого автора, кажущаяся противоречивость его взглядов и произведений, не допускающих однозначной оценки, - все это породило Первый том биографии. « Жизнь Грэма Грина», составленной Шерри Н. Вышел в 1989 г., за ним в 1994 г. последовал второй том, но на настоящий момент биография так и не закончена.

2 Майкл Шелден, автор первой полной и единственной на сегодняшний день биографии Г. Грина. /Michael Shelden. Graham Greene. "The Enemy Within". -N.Y., 1994. ситуацию, когда, по выражению известного английского критика Д. Лоджа, «никто из интересующихся современной литературой не мог пройти мимо исследования этого континента под названием Гринленд».1

Сложность обзора критической литературы о Грине состоит не только в ее большом количестве, но и в непрестанной на протяжении шести десятков лет эволюции как критических взглядов, так и самого автора и общества в целом. К тому же литература о Грине имеет поистине интернациональный характер, причем, следует заметить, что круг стран, в которых выходят монографии об этом авторе, постоянно увеличивается. Однако, к сожалению, в нашей стране пока нет работ подобного уровня несмотря на стойкий (с 1950-х годов) интерес к творчеству писателя.

В настоящем исследовании предпринимается попытка осветить лишь наиболее важные, с нашей точки зрения, критические оценки творчества Г. Грина в отечественном и зарубежном литературоведении, имеющие принципиальный характер.

Отечественными учеными уже предпринимались попытки классифицировать критические взгляды англо-американских авторов на творчество Г. Грина. Так, например, Н.М. Соловьева, автор одной из первых в отечественном литературоведении кандидатских диссертаций о Грине, объединяет зарубежных критиков согласно их оценке мировоззренческой основы автора (приверженцы точек зрения: Грин-католик, Грин-модернист, Грин-экзистенциалист религиозного образа мышления, Грин-создатель социального романа).2 Классификация Л.Г. Танажко базируется на принадлежности исследователя к тому или иному направления в литературоведении Запада.3 Данные подходы оправдывали себя (хотя и не

1 Lodge D. Graham Greene. - N.Y.; London, 1966. - Р.З.

2 Соловьева Н.М. Творческий путь Грина-реалиста. Автореферат дис. канд. филол. наук. - Киев: КГУ, 1970. -23 с.

3 Танажко Л.Г. Эволюция творческого метода Грэма Грина. Автореферат дис. канд. филол. наук. - Донецк: Донецкий гос. ун-т. - 1972.-21 с. всегда: взгляды некоторых литературоведов при более детальном рассмотрении не укладываются в прокрустово ложе их определений), когда речь шла о современной автору исследования критике. С позиций сегодняшнего дня важно проследить не только соотношение литературоведческих позиций в конкретный исторический момент, но и эволюцию критических взглядов, выделяя на каждом этапе то практически ценное, что приближает нас к пониманию творчества Грина в целом, а не в отдельный его период.

Первые серьезные исследования в зарубежной критике, посвященные творчеству Г. Грина, появились в конце 40-х - начале 50-х годов. Интересно

1 ^ заметить, что их авторами были французы: Ж. Мадоль и П. Ростенн . Несмотря на то, что к указанному времени Грин уже был автором «Брайтонского леденца», «Силы и славы» и «Сути дела», английская, большей частью тогда университетская критика, не спешила с исследованием творчества своего соотечественника. По замечанию французского профессора Ла Верня, «в соответствии с пословицей, которая гласит: нет пророка в своем отечестве, английской критике, как никакой другой, понадобилось больше времени, чтобы отвести Грину место на литературном о

Олимпе». По мнению Ла Верня, английскую критику останавливало именно то, что привлекало к Грину симпатии широкой публики: авантюрный сюжет, ловко закрученная интрига, динамичное развитие действия, иначе говоря, -все атрибуты жанра «развлекательного» романа. Еще больше «высоколобую» протестантскую критику обескураживала католическая проблематика произведений, заключенная в форму триллера. В итоге Грин долго влачил существование аутсайдера в литературной жизни собственной страны. Одними из первых обратили свое профессиональное внимание на писателя

1 Madaule, J. Graham Greene. - Paris, 1949. - 320 p.

2 Rostenne, P. Graham Greene: temoin des temps tragiques. - Paris, 1949. - 243 p. '' Las Vergnas R. Op. cit. P. 25. представители выделившейся в 30-е годы группы «левых», к которым примыкали Дж. Леман, А. Колдер-Маршал и Дж. Вудкок. 40-е годы были наиболее плодотворными для этих критиков. Тогда же появились и их первые статьи о Грине.

В небольшой заметке о молодых писателях Великобритании, появившейся в 1943 году, Джон Леман называет Грина «одним из наиболее интересных современных новеллистов. В качестве лучших его романов критик выделяет «Брайтонский леденец» и «Силу и славу». А. Колдер-Маршалл в статьях «Произведения Грэма Грина» (1940) и «Грэм Грин» (1947) видел значимость романов писателя в том, что они разоблачают социальное зло, проистекающее из плохой организации общества.

У Джорджа Вудкока более прямолинейный и тенденциозный взгляд на Грина как на автора, находящегося под влиянием коммунистов. Критик глубоко прослеживает развитие социальной темы в ранних книгах писателя, отмечая, что сила Грина - в отрицании всякого последовательного убеждения, которое приводит к политическому догматизму.

Хотя к 1948 году Грин был уже автором «Брайтонского леденца» и «Силы и славы», до указанного момента никто не писал о романисте как о католике. Лишь в год появления «Сути дела» о Грине заспорили во всех лагерях литературно-критического мира.

Первой английской монографией о писателе была книга К. Аллота и М. Фэррис «Творчество Грэма Грина» (1951). Авторы не ставили своей целью исследовать религиозные и философские убеждения художника, а рассмотрели их лишь только в той мере, в какой эти убеждения способствовали пониманию творчества писателя. Основную свою задачу исследователи видели в полном и документированном рассмотрении творчества, в оценке как «серьезных», так и «развлекательных» романов, выявляя критерии их различия.

Исходя из посылки, данной самим Грином, в критическом эссе об

Уолтере де JIa Мэре и состоящей в том, что каждый писатель достойный в широком смысле слова называться поэтом, - жертва собственной навязчивой идеи, литературоведы посвятили большую часть своей монографии выявлению этих «навязчивых» идей у самого Грина, а также способам их художественного воплощения. Аллот и Фэррис пришли к заключению, что характеры, обстоятельства и фон действия образуют у автора мифологическую систему, которая является основным средством выражения гриновских навязчивых идей. Последние, как считали критики, можно выявить только при подробном изучении всех книг писателя. Однако, постепенно проявляясь то в одном, то в другом произведении, «навязчивые» идеи связаны с неизменным общим мировоззрением автора. Таким образом, создается нечто вроде гелиоцентрической системы, где ключевая «навязчивая» идея, являющаяся сердцевиной мировоззрения, подобна солнцу, от которого «спутниковые» идеи получают свою яркость и способность поддерживать жизненную силу произведений, в которых они проявляются.

Аллот и Фэррис также внесли интересные замечания по поводу неизбывного, на взгляд многих других критиков, пессимизма писателя. Авторы «Творчества Грэма Грина» не считали такое видение мира анормальным. Более того, ссылаясь на книгу У. Джеймса «Разнообразие религиозного опыта», создатель которой различает два вида воззрений на жизнь: «здоровое» и «болезненное», считая в равной степени ценным и то и другое, исследователи Грина видя в пессимизме писателя знак взрослости, в отличие от «детскости» оптимизма.

Книга Аллота и Фэррис полемически направлена против тех литературоведов, которые видели в Грине лишь критика несправедливого социального устройства. В работе также содержатся интересные замечания относительно природы мелодраматического у Грина, о тяготении его прозы к поэзии (отсюда критики сочли возможным определить жанр ряда произведений писателя как «поэтический роман»).

При всей значительности находок и тонкости наблюдений у монографии Аллота и Фэррис есть серьезные недостатки: авторы недооценили роль социального компонента в творчестве Грина, политической направленности его произведений, которая особенно остро проявится в романах 50-х - 60-х годов; резкое противопоставление раннего творчества писателя его более зрелым книгам затемнило представление о его эволюции. Учитывая авторитетное влияние данной работы не на одно поколение английских критиков, можно понять, почему «Тихий американец» и ряд других послевоенных романов писателя воспринимались ими как свидетельство кризиса и упадка.

Несколько иной взгляд на Грэма Грина представляет собой статья ирландского писателя и критика Ш. О'Фалейна. Включенная в книгу «Исчезающий герой» (1956), посвященную «кризисному искусству» модернизма, статья причисляет Грина к разряду писателей, которые продолжают традиции мистицизма и религиозности в литературе. Выявляя мировоззренческую позицию романиста, О'Фаолейн то сближал Грина с французскими католиками, то с экзистенциалистами. По мнению критика, близость писателя к Камю проявляется в интересе к злу как вселенскому явлению, а также в «интеллектуальном экстремизме».1

Помещая английского романиста в один ряд с Ф. Мориаком и Ж. Бернаносом, О'Фаолейн утверждал, что эти писатели «возвращают нас к средневековью, как будто великой гуманистической традиции никогда и не существовало».2

Яркой особенностью гриновского творчества, вписывающейся, впрочем, в контекст современной «литературы упадка», критик считал

O'Faolain S. The Vanshing Hero.

2 Ibid.

Boston, 1957.-P.45. перенесение потустороннего мира в реальную жизнь, за счет которого происходит расширение воображаемого и зрительного содержания творчества, с одной стороны, и дезинтеграция, разрушение и конечное «исчезновение» героя - с другой. Однако это вовсе не звучит как обвинение. Более того, изображение зла и безобразного как универсальных категорий жизни критик метафорически называет компостом, необходимым автору для возделывания цветника.

Однако после появления «Тихого американца» прогнозы критика относительно будущего писателя были весьма пессимистичны: «Я с восхищением и благодарностью отмечаю, что Грэм Грин расширил наши представления о человеческой природе своим настойчивым вниманием к божественному состраданию и божественному милосердию, и, должно быть, делая это, он придал мужества и принес утешение большому числу читателей. Однако с трудом верится, что это утешение сможет пережить открытие того факта, что Грин не соединил сострадание и милосердие со сложностью нашего повседневного существования».1

В трудах марксисткой критики (А. Кеттл, Дж. Линдсей) Грин сперва предстает как писатель модернистского толка. А. Кеттл в книге «Введение в историю английского романа» (1953) и статье «Английская литература в 1955 году» неизменно отмечает пессимистичный взгляд Грина на человеческую природу, что находит отражение в постоянной для его произведений теме греховности, желании «расправиться с человеческим родом, нанося ему удары со всех сторон».2 Критик с присущим ему максимализмом заявляет, что единственным, достойным восхищения состоянием человека, Грин признает смерть. Возводя стилевые особенности гриновской прозы к американскому роману 20-х - 30-х годов, Кеттл отметил,

1 O'Faolain S. Op. cit., р.72

2 Кеттл А. Английская литература в 1955 году. // Иностранная литература. - 1956. № 4. - С. 225. что писателю лучше всего удалось передать атмосферу всеобщего разложения. Поскольку единственным критерием художественности критик считал адекватность изображаемого реальной действительности, а также выражение четкой авторской позиции, он не разглядел глубокого подтекста романа «Суть дела», назвав его назидательной притчей, произведением, построенным на абстрактной концепции бытия, романом - иллюстрацией идеи.

В 50-е годы Грином заинтересовалась и т.н. университетская критика в лице У. Аллена. Критик обращался к творчеству писателя на протяжении почти двух десятилетий. Первая его статья о Грине появилась еще в 1943 году («Романы Грэма Грина»), за ней последовали работы: «Грэм Грин» (1946), «Мир Грэма Грина» (1949), «Английский роман» (1954), «Традиция и мечта» (1964)

У. Аллен - представитель «арнольдовской традиции» в английском литературоведении, опирающейся на социально-исторический анализ произведений. Его обращение к творчеству Грина было знаменательным по двум причинам. Во-первых, это означало, что критика стала воспринимать Грина как серьезного автора, а не только популярного беллетриста, пишущего триллеры. Во-вторых, Аллен сделал попытку возвести творчество автора «Силы и славы» к традиции Г. Джеймса и Дж. Конрада - весьма характерный подход для английской литературной критики послевоенных лет, стремившейся сохранить связь времен, найти в традиции опору для настоящего.

Оценка Алленом творчества Грина была далеко не однозначной, а в отдельных случаях и весьма резкой. С одной стороны, критик ценил в писателе «великолепного рассказчика», отмечал его чуткость к конфликтам современности и исчерпывающую полноту в передаче характера времени.1 В

1 Аллен У. Традиция и мечта. - М., 1970. - С. 126. то же время критик обвиняет Грина в «янсенистком презрении ко всему, что не явлено божьей милостью».1 Ал лен явно недооценивал один из лучших романов Грина «Суть дела», увидев в нем лишь притчу. Такому же поверхностному анализу подвергся и «Брайтонский леденец», герои которого, на взгляд критика, - «только персонажи моралите, в них нет жизни».2

Подводя итог краткому обзору критической литературы о Г. Грине в 50-х годах, необходимо отметить, что английское литературоведение столкнулось с феноменом яркой, своеобразной личности писателя, не укладывавшейся ни в одно из существующих литературных и философских течений. Старания критиков были, главным образом, направлены на определение места Грина в литературном процессе того времени. В эпоху разрушения всеобщего кода нравственности Грин был особенно темной фигурой, когда речь заходила об авторской позиции и отношении к человечеству. Под натиском жарких споров об идейной направленности произведений Грина вопросы поэтики отодвигались на второй план. Авторы критических статей также мало затрагивали проблемы эволюции писателя, мало пытались проникнуться духом самого автора, обосновывая свои суждения лишь на собственных мировоззренческих позициях.

В 60-е годы количество исследований творчества Грина значительно возросло, но, как и в прошлом десятилетии, не все они были достаточно объективными и глубокими.

Д. Прайс-Джонс в своей монографии противопоставляет Грина-писателя Грину-католику3. Критик делает попытку проследить жизненный путь романиста, дать наглядное представление о формировании его мировоззрения. Судьба Грина как писателя, по предсказанию критика, будет Аллен У. Указ. соч., с. 126.

2 Там же. С. 127. Pryce-Jones D. Graham Greene.

Edinburgh-London. - 1966. зависеть от разрешения им религиозных вопросов.

Другой критический исследователь, Стюарт Дуглас1, тесно связывает романное творчество Грина с христианской теологией. Дуглас считает, что Грин представляет собой наибольший, по сравнению с другими современными писателями, контраст с творчеством Дж. Джойса, но близок к Хаксли. Точнее, мир Грина - вторая половина мира Хаксли. Различаются они лишь местоположением ада, на который герои Грина взирают извне, тогда как герои Хаксли ощущают себя там как дома.

Проблеме трагического у Грина посвящена статья Ф. Карла «Демонические герои Грэма Грина» (1962). Автор статьи считает, что от поверхностного романтического героя XIX века Грин пришел к герою греческой трагедии, модифицировав ее в соответствии с безрелигиозным, демократичным веком. В соответствии с традиционным аристотелевским представлениям о трагическом герое, Грин допускает, что момент падения -одна из центральных его характеристик. Однако «падение» у Грина - это демоническое нисхождение и одновременно попытка обрести веру в, казалось бы, безбожной вселенной. Карл определяет мировоззрение Грина как христианский экзистенциализм.

В работе Ф. Стрэтфорда делается попытка дать сравнительный анализ творчества многократно сопоставляемых в критике авторов: Грина и Мориака. Общность этих крупных художников современности Стрэтфорд видел в глубоком чувстве религиозности, точнее, приверженности католической вере, которая, по мнению критика, сквозит даже в желании Грина быть «нелояльным». Как и многие другие исследователи, Стрэтфорд считает веру определяющей доминантой в творчестве Грина. Помимо выяснения некоторых моментов расхождения английского и французского авторов, работа не вносит ничего нового в представление о Грине. Stewart D. Graham Greene - Catholicism /The Ark of God. - London, 1961. - P. 71 -98.

2 Ibid. P.72.

Своеобразным представлялся критику А.Д. Уилширу конфликт в произведениях Г. Грина: борьба католика со своей верой. В данном антагонизме критик видел причины неоднозначной реакции читающей публики на произведения писателя: : «.от неразборчивого низкопоклонства интеллигенции, как католических убеждений, так и далекой от каких-либо религиозных верований, до открытого негодования его наиболее ортодоксальных единоверцев».1

На первый взгляд, по мнению Уилшира, философия Грина представляется бескомпромиссным пессимизмом. Однако примирительным фактором является то, что Грин просто не способен относиться серьезно ни к какой другой религии. В статье Уилшира мы опять встречаем знакомое по другим работам противопоставление Грина-католика и Грина-писателя. Примечательным явлением в литературной критике о Грине 60-х годов была работа молодого еще в то время, но талантливого критика Д. Лоджа. Английский исследователь отмечал, что «католицизм как общественная система, базирующаяся на законах и догма, далек от того, чтобы служить подходящим ключом к творчеству Грина»2 Гриновский католицизм - это система идей, источник ситуаций, резервуар символов, с помощью которого активизируются интуитивные способности проникновения в человеческую природу.

Исследование Лоджа представляет интерес и с точки зрения рассмотренной в нем эволюции писателя. Так, например, критик не противопоставляет роман «Тихий американец» предшествующему творчеству писателя, а прослеживает преемственность в типе конфликта и принципах его разрешения. Агностик Фаулер оказывается в конце концов, подобно Бендриксу («Конец любовной связи»), неудовлетворенным только

Wilshere A. Conflict and Conciliation in Graham Greene /Essays and studies - London, 1966. - P.122.

2 Lodge D. Op. cit., p. 6. лишь земным объяснением происходящего.

Критик нашел достаточно веское и справедливое объяснение антиамериканнизму автора. Лодж открыл, что писатель смотрит на американцев не с позиций бывших колонизаторов-европейцев, а с позиции азиатов. Роман, отметил критик, открыто утверждает, что «вторжение американцев в юго-восточную Азию - акт не политический и не достойный оправдания, однако в свете последующих событий это выглядит скорее пророчеством, чем предвзятым суждением».1

Д. Лодж одним из первых отметил переход, сделанный Грином от трагедии к комедии. Корни этой метаморфозы критик видел в идее абсурдности жизни, идущей от экзистенциализма и широко распространившейся в литературе XX века.

Непосредственно не прослеживая эволюцию героя у Грина, Лодж, тем не менее, отметил снижение образности в романах 60-х годов на том, как ему казалось, основании, что негативное и скептическое отношение, пропущенное сквозь сознание лаконичного,разочарованного повествователя выливается в потерю интенсивности образа: «Фаулер, Керри и Браун не обладают такой выразительной силой, так надолго не задерживаются в памяти, как образы Пинки, или Скоби, или «пьющего падре»». Романы Грина, как отметил критик, будут жить «благодаря той силе, с которой они запечатлевают глубоко индивидуальный, поистине вызывающий взгляд на жизнь».

В исследовании А. Прайса, посвященному роману «Брайтонский леденец», в качестве своеобразной черты творчества Грина выделяется причудливый синтез актуального и универсального, нашедший художественное воплощение в смешении библейских сюжетов со

1 Lodge, D. Op. cit., p. 37

2 Ibid. P.45. средневековой и елизаветинской драмой, балладами, риторикой Дж. Беньяна, романами Ч. Диккенса и фильмами Ч. Чаплина.

Положительным моментом в исследовании Прайса было видение в героях Грина живых людей, а не персонажей моралите. Важным было и признание того, что ответственность за человека несут не только социальные условия, но она лежит на каждом из членов общества. К тому же у человека всегда остается возможность для свободного выбора.

70-е годы не внесли сколько-нибудь существенного вклада в исследование мастерства Г. Грина. Это десятилетие представляет собой лишь новое поле борьбы критиков за Грина. Краеугольным камнем спора по-прежнему остается вопрос: считать ли Грина светским или религиозным писателем, и что больше определяет его творчество - вера или политика. В этот период к творчеству художника обращались и «интеллектуальные марксисты», в лице их наиболее яркого представителя - Т. Иглтона, и ортодоксальные католики (М. Меснэ и др.).

Интересную формулу для раскрытия загадочной природы художественного мира Грина предложила Г.Р. Бордмен в книге «Грэм Грин: эстетика исследования» (1971). Автор утверждала, что моментом зрелости писателя можно считать его путешествие в Африку в 1939 году. Под влиянием этой поездки, по мнению Бордмен, у Грина сложилась единая эстетика творчества - эстетика исследования. На поэтическом уровне одним из ключевых моментов ее явилась «метафора карты».

Значительной в смысле исследования новых районов Гринленда представляется монография американского профессора из штата Миссури П. Волфа.1 Работа посвящена исследованию «развлекательных историй» Г. Грина, которые рассматриваются как уникальный жанр, художественное достижение писателя, не менее ценное, чем его «серьезные» романы. Волф

1 Wolfe P. Graham Greene: The Entertainer. - Carbondale, 1972. показал, что entertainments не только тематически соотносятся с novels, но и идейно. Исследователь отметил, что критика просмотрела в Грине две существенные черты его художественного ландшафта: эстетическую и онтологическую: «Форма гриновского романа в равной степени обязана своим появлением как приключенческим триллерам в духе Эдгара Уоллеса., так и Джеймсу и Конраду», потому как большинство авторских предположений исходит из идеи первородного греха.

Относительное затишье литературно-критической мысли о Грине ь 70-х годах сменяется бурным всплеском 80-х. В одном 1988 году о писателе вышло сразу шесть монографий, не говоря уже о многочисленных статьях и рецензиях на его последние романы.

Из исследований 80-х годов особенно выделяется книга Р. Шэррока «Святые, грешники, комедианты» (1984). Безусловным достоинством работы можно считать ее ярко выраженный проблемный характер. На суд читателя представлен не просто последовательный разбор произведений писателя, но глубоко продуманный литературоведческий анализ. Р. Шэррок впервые предлагает периодизацию творчества Г. Грина, рассматривает влияние изменившихся взглядов писателя на модификацию формы его романа и облик героя.

Шэррок анализирует, как по мере роста мастерства Грина, по мере того, как менялись и корректировались его общественная и морально-философская позиция, трансформировался и доминирующий тип героя: от «католика-аутсайдера» к двойному шпиону. Исследователь не раз подчеркивает, что нравственная проблематика у писателя, безусловно, скорректирована его религиозными взглядами, однако при этом в поздних книгах католицизм Грина не так очевиден, поскольку осмысливается им в общегуманистическом аспекте.

Особое место в исследовании Шэррока отведено анализу художественного своеобразия стиля и языка Грина. От характерной для ранних произведений усложненной метафорики, в которой весьма ощутимо влияние экспрессионисткой эстетики, Грин пришел к прозрачному, афористическому стилю, сопоставимому, с точки зрения Шэррока с лучшими образами реалистической прозы в мировой литературе.

Несмотря на то, что наше серьезное несогласие вызывает психоаналитический подход критика (постоянное подчеркивание травм, перенесенных Грином в детстве, следы их проявления в его творчестве), в целом работа Р. Шэррока - добросовестное и яркое исследование, которое создало весьма полный и объемный портрет Грина.

Стремление к объективности, сочетающееся с прочной и нескрываемой личной «ангажированностью» по отношению к объекту исследования, сближает монографию Шэррока с книгой Грэма Смита «Достижения Грэма Грина» (1986). Используя «старомодный» метод критического исследования (сочетание биографии с пристальным чтением текста), а не метод структурального анализа, Смит исследует соотношение между поэтикой Грина и его художественными поисками. Смит видит «сверхзадачу» писателя в раскрытии внутренней раздраженности человеческого «я». Психологический, смыкающийся с этико-философским, анализ этого аспекта творчества Грина Смит осуществляет, прослеживая взаимодействие разных повествовательных средств, лейтмотивы, символику образов, роль метафорического начала к раннего и позднего Грина.

Книга Б.П. Ламбы сходна по своей структуре и объекту анализа с исследованием Р. Шэррока. Ламба прослеживает развитие «константных» гриновских тем и обращает особое внимание на структуру его романов. Критик отметил, что Грин рассматривал собственные «навязчивые» идеи с трех точек зрения: мелодраматической, современной и католической. В синтезе этих трех подходов исследователь видит залог успеха в решении загадки Г. Грина. Однако предложенная теория, к сожалению, не подтвердила себя практикой, и критик не пришел к значительным выводам относительно гриновских идей, эволюция которых показана весьма поверхностно.

Столь же неубедительной была попытка Анны Т. Сальваторе сблизить Грина с Кьеркегором лишь на том достаточно шатком основании, что писатель и философ смотрят на мир в равной степени отрицательно, принимая его как изначальный духовный, этический и психологический хаос1. Проводя параллель между концепцией иронии у Кьеркегора и художественным воплощением иронического у Грина, критик утверждает, что писатель стремился дать своим читателям «поэтическое проникновение в суть экзистенциальных возможностей»2

Работа американского профессора, специалиста по английской литературе, Р. Келли расширяет традиционные жанровые рамки в исследовании творчества Г. Грина. В исследовании Келли писатель предстает в амплуа новеллиста и драматурга. По мнению критика, популярность гриновских романов затмевает долгое время его успехи в жанре рассказа. В интерпретации исследователя рассказы Грина предстают неким психотерапевтическим средством, к которому писатель прибегал для обуздания личных демонов: разрушение мира детства, властность и пуританство отца, изощренность школьных задир, страх перед темнотой, птицами и водой, боязнь и притягательность секса, боязнь скуки.

Келли подробно анализирует гриновские произведения малой формы, прослеживая их связь с романами писателя. С романами сопоставляется и пьесы автора, спектакли, таким образом в единое художественное наследие Г. Грина.

Работа Д. Эрдинаст-Вулкан «Бездетные отцы Грэма Грина» (1989), по названию своему относящаяся как будто и некоей частной проблеме творчества Грина, в действительности трактует вопросы широкого Salvatore А.Т. Greene and Kierkegaard, The Discourse of Belief. - Tuscaloosa, 1988. - P. 6.

2 Ibid. P. 13. философского плана. Выстраивая цепочку из семи романов, обычно группирующихся по иным принципам («католические», «политические»), автор объединяет их стержнем своей ведущей идеи. Идея эта - выявление темы «отцовства» у Грина, понятия, существующего на трех уровнях: бог как отец мира, писатель как отец создаваемого им мира, персонаж как отец- то есть ответственный за тех или иных близких ему либо оказавшихся рядом с ним людей. Выбранная критиком парадигма довольно интересна, однако очевидная невозможность свести всю многогранность творчества Грина к одной ключевой фигуре отца обернулась «подклеиванием» тезиса художественной реальности.

Приступая к анализу последнего десятилетия в практическом исследовании творчества Г. Грина, необходимо отметить, что по сравнению с подлинным «всплеском» литературоведческой мысли 80х годов, 90-е годы являются относительным затишьем. Более того, после смерти писателя в 1991 году в печати появились и продолжают появляться отзывы о его жизни и творчестве. Сомнению подвергаются даже факт принадлежности литературного наследия Грина к классике XX века. Создается впечатление, что критика «мстит» писателю за его популярность при жизни.

Так, например, давний исследователь творчества Г. Грина, Д. Прайс-Джонс, имя которого уже упоминалось в настоящей работе, утверждает, что обращаться к произведениям писателя, которые раньше вызывали восхищение, так же стеснительно, как примеривать одежду, из которой ты уже давно вырос. Критик утверждает, что залогом гриновской популярности в былые годы было культивирование чувства жалости к себе, свойственное всему поколению британцев, молодость которых прошла на обломках империи. Пользуясь образной терминологией Прайса, Грин так и не вырос из коротких штанишек своего детства, таская за собой по всюду свои комплексы. Антиамериканизм автора критик считает скорее эмоциональным, чем рассудочным явлением: «Америка была не более чем символом гадких взрослых, вышедших запугать невинных детей во всем мире».1 Прайс-Джонс также заявляет, что, подобно тому, как упала популярность Голсуорси после первой мировой войны, Грин в определенный период времени оказался в стороне от общественных проблем, когда поменялись ориентиры общества. Критик связывает проявление романтизма в творчестве писателя с отчаянием ребенка, который не хочет вырасти. «Из творчества писателя просачивается длиною в жизнь карикатура на самого себя, взгляд на себя как на жертву, подобно тому, как выходит воздух из спущенного шарика, оставляя лишь то, что некогда было вещью».2

Итак, итог литературной жизни Грина - это «сдутый шарик, из которого выпустили воздух популярности». Очевидно, в этом нелицеприятном заключении сквозит горечь автора, который некогда сам активно надувал этот шарик, веря в собственные прогнозы о «католическом» будущем Грина. Впрочем, у прогнозов Прайса-Джонса есть одно замечательное качество - они не сбываются. Рано говорить об угасающем читательском интересе к Грину, а тем более о полной исчерпанности его творчества для исследователя. Загадка Грина - одна из великих литературных загадок XX века и решение ее еще впереди.

Знакомство отечественного читателя с творчеством Г. Грина началось в 1956 г., когда в русском переводе появился последний на тот момент роман писателя «Тихий американец». Небывало острое по своей политической актуальности произведение вызвало широкий резонанс в советском обществе, которому были близки идеалы борьбы за независимость.

Большинство отечественных критиков признали в Грине «своего» писателя, несмотря на то, что его имя еще недавно стояло в одном ряду с декадентами. Между тем, «открытие» Грина как «прогрессивного» автора,

1 Pryce-Jones, D. The Romanticizing of Self-Pity /The Times Literary Supplement. - № 4593, April 12, 1991. - P. 10

2 Ibid. P. 10. хотя и из капиталистической страны, но чей новый этап творчества был созвучен тогдашним настроениям, не было единодушным. Прошедшее в писательских организациях обсуждение романа «Тихий американец» показало неоднозначность суждений и даже вызвало споры среди литературоведов относительно художественного метода писателя.

По мнению А. Аникста, «в нем (Грине) есть много такого, что нам, советским людям, чуждо».1 Литературовед также отметил «непривычную, особую» манеру письма писателя и большой внутренний подтекст его произведений. Другой отечественный исследователь, А. Старцев, относил Грина к разряду «реакционных» писателей, ставя его в один ряд с А. Кестлером, Дж. Дос Пассосом и О. Хаксли, а появление «Тихого американца» рассматривал как кризис и «быстро надвигающееся банкротство этой группы»2.

Сравнив Грина с кругом других писателей, таких как Дж. Олдриддж и Р. Олдингтон, А.А. Елистратова возвела тему «Тихого американца» к актуальной для английской литературы 1954 - 1955 годов теме «морального разоблачения колониализма. В выступлении Елистратовой впервые в отчественном литературоведении был дан краткий обзор раннего творчества Г. Грина, его связь с английской литературной традицией, а также намечены пути расхождения писателя с модернистами, проявившиеся в его серьезном отношении к этическим проблемам. Однако Елистратова еще не допускала мысли о Грине как о художнике-гуманисте, а тем более художнике-демократе.

Выступление Б.А. Изакова, первого переводчика романа Грина «Тихий американец», было полемически направлено против устоявшегося в западном литературоведении мнения о Грине как католическом писателе.

1 Обсуждение романа «Тихий американец» (в Союзе писателей СССР) // Иностранная литература. - 1956 г. №7.-С. 198.

2 Там же. С. 199

Т. Ланина обратила внимание на «глубокие противоречия», коренящиеся в самом методе Г. Грина, склонность писателя к парадоксам.

В 50-е годы уверенность советских критиков в приближении Грина к реализму укрепил роман «Наш человек в Гаване» (1958). Однако творческий метод писателя не соответствовал традиционным, сложивимися в отечественном литературоведении представлениям о реализме, которые рассматривали художественное творчество как иллюстрацию социальных процессов, где четко выявлены политические и классовые позиции и надлежащим образом расставлены акценты.

Так, например, писателя упрекали в том, что он не выходил за пределы круга биологических или религиозно-нравственных проблем1. Преимущественное обращение автора к миру зла, воссозданного в ярких и конкретных образах на фоне «абстрактного» идеала добра, воспринималось как неспособность художника проникнуть в сферу положительного.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что в 50-е годы в отечественном литературоведении наметились основные линии в изучении творчества Г. Грина (Грин-романист, Грин-психолог, Грин-мастер парадокса, Грин-антиклерикал и обличитель буржуазного порядка), однако все они были подчинены одной общей задаче - выявлению реалистических тенденций в творчестве писателя и решению главной проблемы: гуманист ли Грин?

В 60-е годы по сравнению с предыдущим десятилетием значительно возросло число статей и рецензий об этом «сложнейшем писателе в английской литературе». Анализировались как только что вышедшие романы «Ценой потери» (1961) и «Комедианты» (1966), так и произведения 30-х - 40-х годов. Интерес к писателю возрос и благодаря личному знакомству с ним (имеется в виду приезд Грина в СССР в 1960 году, а также встречи с писателем Б.А. Изакова и В.В. Ивашевой в Лондоне). В глазах отечественной

1 Дубинская А. Во имя человечности. // Октябрь. 1957. № 2. С. 220. критики Грин превращается из массового беллетриста в «серьезного» писателя, творчество которого заслуживает вдумчивой исследовательской работы. Первыми значительными вехами на этом пути были появившиеся в 1961 году статьи Н. Эйшискиной «Романы Грэма Грина» и В. Ивашевой «Легенда о Грэме Грине».

Несмотря на различие методологических подходов в советской и зарубежной критике, Н. Эйшискина была склонна рассматривать творчество Грина в русле англо-американской критической традиции, где автор представал католическим писателем, которого идея «первородного греха» освобождала от поисков реальных путей преодоления зла».1

В.В. Ивашева, напротив, проводила водораздел между Грином и модернистами и экзистенциалистами, разрушая легенду о Грине-католике. Исследовательница утверждала, что герои Грина не порочны от природы: «Всегда есть какие-то обстоятельства, объясняющие причины преступления» 2. Раннее творчество писателя рассматривалось как несущее на себе печать фрейдизма, наслаивающегося на католические мотивы. Значительная роль была отведена парадоксу, как художественному приему на уровне создания характера, разрушающему, по мнению Ивашевой, религиозный детерминизм. Большой заслугой Ивашевой является раскрытие внутренней эволюции писателя, обнаружении в его произведениях 30-х годов элементов социального критицизма, постепенного перемещения конфликтов из сферы личных отношений в общественную и политическую сферы. В. Ивашева расширила и круг произведений автора, включив в него не только «серьезные», но и «развлекательные» романы, а также пьесы и рассказы. Исследовательница обратила внимание и на разнообразие приемов в творчестве Грина, отметив такие константы его художественной манеры, как

1 Эйшискина Н. Романы Грэма Грина.// Вопросы литературы. - М., 1961,- С. 150.

2 Ивашева В. Легенда о Грэме Грине. // Вестник МГУ. Филология, журналистика, 1961 № 4,—

С. 21. ирония, лаконизм, предельно выразительные детали.

Неприемлемой, с нашей точки зрения, была лишь идеологическая оценка Грина как абстрактного гуманиста. Это заключение было шагом вперед по сравнению с обвинениями автора в «душевной холодности»1, однако оно не отрицало ни упреков в политической недальновидности, непонимании, вследствие узко личностного взгляда на мир, реального соотношения сил в нем и неспособности предложить способы борьбы с всеобщим злом. Абстрактный гуманизм вскоре стал удобным клише, объясняющим все «странности» этого крайне противоречивого писателя.

Между тем, в 60-е годы появились и другие точки зрения на творчество Грина. Так, интересным явлением в отечественной литературной критике нам представляется статья П. Пал невского «Фантомы», где автор предпринимает попытку вскрыть философские основы творчества Г. Гр лна. Палиевский утверждал, что мир гриновских произведений носит фантомный характер: «Грин допускает, - писал критик, - что в окружающем его мире произошло отделение проблем от человека - выход на арену истории самостоятельно действующих абстракций» . Следствием этого было ощущение непрочности и несущественности жизни, которое и стало источником фантазии автора. Сознавая глубинный подтекст в произведениях Грина, литературовед, тем не менее, относил открытый писателем фантомный характер бытия лишь к условиям буржуазного общества, придавая тем самым творчеству Грина конъюнктурный характер, не замечая его общечеловеческого значения. Верным было замечание Палиевского о том, что Грин пытался любить в своих героях обыкновенных людей не гнался за типами, - черта, в целом отличающая литературу XX века от литературы века минувшего, - с особой остротой поднимал проблему обезличенности в современном обществе. Ивашева В. Указ. соч. С. 21.

2 Палиевский П. Фантомы. //Новый мир. - 1962. № 6. - С 229.

Критик был весьма дальновиден и в других своих обобщениях на материале творчества Г. Грина: «Если смотреть со стороны абстракций, предполагая, что так или иначе они ведут к благу, т.е. думать, что, в конце концов, жертвуя человеком, мы потом получим для него нечто высшее и лучшее, то без сомнения, все будет выглядеть иначе. Все зависит от того, что принять в этом перемещении за центр и какое состояние удерживать наверху, т.е. считать его направляющим: человека или саморазвивающийся сквозь него прогресс»1. Если учесть, что точка отсчета у Грина находится в человеческом сердце, то можно сказать, что Палиевский ближе других подошел к разгадке творчества писателя. В частности, осмыслению подлежал небывалый успех автора у массового читателя. Так, Л. Танажко одной из первых в отечественной критике, да и зарубежной, обратилась к разбору «развлекательных» романов Грэма Грина, открыв в их проблематике социально-психологические аспекты. Впоследствии отечественная критика не раз обращалась к произведениям данного жанра, поскольку, в отличие от «католических» романов, далеких от острого социального критицизма и четко обрисованной обстановки действия, исторической обусловленности героев и событий, в «развлекательных историях» усматривался пример «духовного выпрямления маленького человека».2

В 60-е годы большое внимание уделялось и эволюции писателя. Литературоведы выделяли различные этапы в его творчестве. Однако все точки зрения сводились к тому, что кульминационный момент в развитии Грина-романиста начинается с «Тихого американца», а все предыдущие творчество, включая такие значительные произведения, как «Сила и слава» и «Суть дела», - лишь «мучительный процесс формирования у Грина реалистических принципов отражения действительности». Эволюция Грина

1 Палиевский П. Фантомы. С. 231. Танажко Л. Психологические проблемы в «развлекательных историях» Грэма Грина. // Ученые записки Пермского государственного университета. - 1968. № 188. - С. 249.

Филюшкина С.Н. Грэм Грин - романист. Автореферат. - М., 1969. - С.4. неизбежно рисовалась как борьба реалистических и модернистских тенденций, а главное достижение его творчества усматривалось в переходе к «активному гуманизму».1

В 70-е годы при общей с предыдущим десятилетием идеологической направленности работ появилось много исследований, обращенных вглубь творчества Грина, к его художественному своеобразию. Критической оценке подверглись природа конфликта (Ф. Насрулаева «Трагический конфликт в романах Г. Грина и Дж. Олдриджа», Драматический конфликт в английском романе 1940-х годов»), психологизм (Полосухин И. «Проблема психологизма современной английской прозы»), образы-символы (Подлипская Е. «О роли образа-символа в раскрытии идейного содержания романа Грэма Грина «Комедианты»), жанр (Филюшкина С. «Жанр детектива в творчестве Грэма Грина 30-х - начала 40-х годов») и стиль (Лозинская Р., Шпекторова Н., Залите Т.).

Из общей массы исследований новизной и нетрадиционностью подхода выделяется работа Г.В. Аникина «Современный английский роман», в которой три главы уделяется Грэму Грину. Аникин разделяет романы писателя на психологические, трагические и антиколониалистские. В рамках первой группы исследователь рассматривает психологические детективы. Подчеркивая отличие гриновских психологических романов от традиционных произведений этого жанра, литературовед обнаруживает в них элементы трагедийного стиля. В отечественной критике уже не рез проводились параллели между романами Грина и древнегреческой трагедией, однако в этом не видели доминирующего принципа построения сюжета и характеров. Открытие трагического в Грине еще раз подчеркнуло значительность его «развлекательных историй», правда, с некоторым преувеличением, что именно в этом жанре Грин только и смог прийти к

1 Танажко Л. Эволюция творческого метода Грэма Грина. Автореферат. - Донецк, 1972. - С.20. созданию «настоящего» героя - передового человека своего времени, борца (доктор Циннер, Агент Д.).1 Интересны рассуждения критика о соотношении в произведениях Грина трагического и мелодраматического. Раскрывая природу последнего исследователь отмечает специфику мелодраматизма у Грина, представляющего собой, скорее, пародию на мелодраму. При правильности такой оценки нас не может, тем не менее, удовлетворить вывод, что корни мелодраматического у Грина - в незнании, непонимании законов исторического развития.2

В 80-е годы произошло новое «открытие» Грина, причем не только в отечественной критике, но и публицистике. Писатель совершил несколько поездок в СССР, показав себя не только плодовитым художником, но и неутомимым общественным деятелем, свидетельством чему стало его выступление на форуме «За безъядерный мир.», а также многочисленные интервью в газетах и журналах.

В атмосфере нового мышления, провозглашенного перестройкой, перед отечественным литературоведением встала задача пересмотреть свой взгляд на писателя, чье творчество не укладывалось ни в какие традиционные рамки и схемы. Однако в этом критиков значительно опередили журналисты. Очерки А. Сабова и С. Бэлзы, не претендуя на широту охвата анализа, отличаются, между тем, интересными наблюдениями над проблематикой и стилем произведений Г. Грина. Иными словами, «наше отношение и к самим темам и, главное, к предлагаемым в книгах Грина интерпретациям стало меняться. Дело тут не в Грине, а в нас самих». Цитата приведена из книги А. Зверева «Дворец на острие иглы» (1989), ставшей значительной вехой на пути отечественного литературоведения к указанным изменениям.

Основные мысли автора относительно гриновского творчества были Аникин Г. Современный английский роман. - Свердловск, 1971. - С. 129. 2 Там же.

1 Зверев А. Дворец на острие иглы - М., 1989. - С. 227. изложены им еще в 1984 г. в статье «Гриновский парадокс». Главный вывод, к которому приходит литературовед, состоит в следующем: «.никакого абстрактного гуманизма, которым корили Грина, и еще многих, не существует. Есть Гуманизм, который по самому своему существу не может оказаться абстракцией, не перестав быть собой. И есть цепкий - когда искренне, чаще небескорыстно принимаемый - миф о приоритете политических надобностей над нраственными.».1

Бесспорным достоинством отечественных исследований о Грине является открытие в писателе реалиста, подчеркивание социальной значимости его произведений, проведение параллелей между творчеством одного из величайших мастеров слова XX века и конкретно-исторической обстановки эпохи. Работы отечественных литературоведов весьма ценны и с точки зрения изучения художественного своеобразия книг Грина.

Между тем, на протяжении многих лет советское литературоведение страдало тенденциозностью, идеологизированностью подхода в оценке мировоззрения писателя как противоречивого, политически незрелого, затуманенного религиозными представлениями и фрейдистской концепцией человека. Поэтому творчество Грина не воспринималось как единый идейно-художественный процесс, а лишь высвечивалось отдельными «положительными», с точки зрения советских критиков, моментами, и религиозная проблематика была наименее ярко выражена.

Необходимо сказать, что в последние годы были предприняты шаги к переоценке некоторых наиболее спорных суждений о Г. Грине. Однако в фокусе внимания литературоведов на современном этапе находится, главным образом, проблема поэтики писателя, тогда как его мировоззренческая позиция остается за рамками литературно-критических исследований.

Главная цель работы - исследовать проблемы творческой эволюции

1 Зверев А. Указ. соч. С. 227.

Г. Грина на материале романов 1930-х - 40-х годов с тем, чтобы наиболее полно раскрыть идейно-эстетический смысл творчества писателя в указанный период и сделать выводы, существенные для понимания художественных принципов Грина в целом.

Эта цель определила следующие задачи:

1. Выявить моменты эволюции творческого метода писателя, обусловившего особенности поэтики произведений Г. Грина в указанный период.

2. Провести литературоведческий анализ текстов романов с точки зрения их идейно-художественных особенностей с целью выявления их места в творчестве Г. Грина и принадлежности к определенным эстетическим традициям и созвучия конкретно-историческому этапу развития английской общественной мысли и культуры.

3. Определить место этической и эстетической позиции писателя в общем контексте литературной жизни Великобритании 30-40-х годов XX века.

Для решения названных задач был использован конкретно-исторический литературный метод анализа, который предполагает комплексное рассмотрение художественного произведения на всех уровнях идейно-эстетической системы.

Научная новизна работы заключается в том, что в данной диссертации впервые в отечественной литературе делается попытка осмыслить творчество Грэма Грина как единый идейно-эстетический комплекс и определить при этом его закономерности. Обращение к раннему творчеству Грина объясняется малой его изученностью. Романы рассматриваются под углом идейно-поэтической эволюции писателя, проходившей под знаком углубления реалистических тенденций, с одной стороны, и расширения границ и возможностей реалистического способа изображения - с другой.

Актуальность работы объясняется недостаточной разработанностью

32 проблемы творческой эволюции одного из классиков английской литературы XX века, а также неполнотой существующего анализа литературного процесса 1930-х - 1940-х годов в Великобритании.

Практическая значимость определяется тем, что полученные в ходе исследования результаты и выводы могут быть использованы при создании наиболее полной картины состояния литературы 1930-х- 40-х годов на Западе. Результаты исследования могут быть применены как в лекционных курсах, так и в ходе дальнейшей исследовательской работы по обрисовке контуров истории зарубежной литературы XX века в ее наиболее художественно-значимых и типологически характерных проявлениях.

Апробация диссертации: печатные работы, подготовленные диссертантом по материалам исследования, опубликованы в различных сборниках научных трудов. Отдельные проблемы исследования были положены в основу докладов, с которыми диссертант выступал на научных конференциях в МПГУ (в 1998, 1999 и 2000 гг.), а также в МГПОУ в 2000 г.

Структура диссертации: поставленные цели и задачи определили структуру данной работы. Она состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Романы г. Грина 1930-х - 40-х годов"

Заключение

Анализ романного творчества Г. Грина 1930-40-х годов, проведенный с точки зрения идейно-художественных особенностей произведений, а также обзор критической литературы по теме диссертации, исследование теоретических вопросов о соотношении в литературном процессе различных направлений и культурно-исторического фона Великобритании, на котором создавались романы указанного периода, позволяют сделать следующие выводы.

Прежде всего, необходимо отметить, что при всей самобытности писательского таланта Г. Грина, его творчество неотделимо от общего хода развития английской литературы в 30-х - 40-х годах XX века. Расходясь впоследствии во взглядах со своими современниками, Грин изначально принадлежал к той плеяде писателей, чье становление выпало на 30-е годы, и кто близко к сердцу принимал наиболее животрепещущие вопросы эпохи. Политическая ангажированность, идейность, нравственная щепетильность выгодно отличают писателей 30-х годов от циничного декадентства предыдущего десятилетия. Поколение У.Х. Одена, К. Ишервуда, Дж. Оруэлла, С. Спендера, И. Во и Г. Грина прошло сложный путь поиска нравственных, философских и политических ориентиров в труднейший для всей западной цивилизации период краха основополагающих ценностей и пересмотра традиций классического художественного опыта.

Важным отправным моментом нашего исследования о Грине является признание того факта, что ранние произведения писателя, вопреки бытовавшему долгое время в критической литературе мнению, составляют единое целое со всем художественным наследием писателя, отражая стойкий интерес автора к одним и тем же темам, проблемам, конфликтным ситуациям.

Двадцатилетие 30-х - 40-х годов в творчестве Грина мы условно разделили на три периода в соответствии с замеченными нами этапными изменениями в идейном значении и поэтике произведений.

Первый этап, имеющий большей частью ученический характер, хотя и отмеченный печатью своеобразия юного автора, выделяется увлечением Грина неоромантической эстетикой P. JT. Стивенсона и Дж. Конрада, чьи концептуальные и художественные достижения он пытается продолжить и развить. Привлеченный тонким психологизмом этих авторов, сочетающимся, тем не менее, с занимательностью авантюрного сюжета, Грин уже в раннем творчестве проявил себя и как наблюдательный исследователь человеческой души и как искусный рассказчик, органически сочетающий элементы развлекательности с серьезными актуальными и вечными проблемами.

Само название первого появившегося в печати романа Г. Грина «Человек внутри» говорит об интересе автора к раздвоенности человеческой природы. Исходя из этого манихейского по своей сути представления, художник видит мир в борьбе уродливого и прекрасного, чувственного и духовного, света и тьмы, «добра» и «зла», концентрированным выражением которого является столкновение двух «я» в душе главного героя романа.

Последующий отход Грина от некоторых положений эстетики неоромантизма был обусловлен перенесением акцента с раздвоенности души на преимущественное исследование ее негативной стороны. Именно в исследовании природы зла и усилении критического начала, не достаточно ярко выраженного у романтиков, намечается у писателя шаг к реализму. Грин впоследствии откажется от упрощенной схемы построения конфликта и характеров, свойственной первым произведениям, обнаруживая поливалентность как душевной субстанции человека, так и многогранную сложность мирового устройства. Присущий юношескому мировоззрению категоризм в морально-нравственных оценках сменится у автора вдумчивыми размышлениями о природе «добра» и «зла».

Хотя Грин никогда и не был в полном смысле слова романтиком, поиск контрастов, колебание между двумя полюсами, трагизм, сочетающийся с иронией, выбор героя-аутсайдера, заброшенного в чуждый и враждебный ему мир, а также тоска по абсолютному, поиск идеального содержания человеческого бытия, станут константными чертами его творчества.

Некоторый схематизм ранних романов Грина был обусловлен, с одной стороны, художественной незрелостью автора, а с другой -непосредственным влиянием психологических и философских теорий на искусство XX века, которые не только формировали мировоззрение художника, но и давали непосредственные схемы для построения образов, характеров, сюжетов. Одной из таких теорий был фрейдизм, усложнивший представление о человеческой психики и одновременно упростивший его, сведя всю человеческую деятельности к проявлению половых инстинктов.

Со временем изживая непосредственное влияние психоанализа на свое творчество, Грин, тем не менее, остался глубоко верен таким его элементам, как «бессознательное», роль сновидений, а также метод «свободных ассоциаций». Показательно, что уже в романе «Человек внутри» фрейдизм является не единственной доктриной, объясняющей поведение персонажей. Помимо теории психоанализа автор апеллирует и к религиозным мотивам, что является ярким свидетельством того, что автор никогда не был под влиянием какой-то одной теории, но стремился к художественной правде, отметая догматизм и условности.

Прорыв к новой тематике и проблематике, связанный с расширением социального фона и обращением к современности, наступает уже во втором романе писателя «Имя действия». Фрейдизм уже не удовлетворяет писателя в качестве идейной основы произведения с усложнившимися психологическими ситуациями, затрагивающими больше сферу духовного, нежели материально-чувственного. Сдержанно относившийся к модернистскому экспериментаторству в искусстве, Грин, тем не менее, открывает новый источник образности в столь любимой модернистами мифологеме. Легенда о Св. Граале, особым образом переакцентированная Грином, является ключом к пониманию идейно-образной ткани романа «Имя действия».

Еще большее расширение социального фона, показ классовых антагонизмов при неизменном внимании к судьбе отдельно взятой личности, наблюдается в романе «Стамбульский экспресс», закрывающим собой ранний этап в творчестве писателя. Начавшаяся в 30-х годах политизация всех сторон жизни заметно увлекает Грина, заставляя спуститься с отвлеченных романтических высот к жестокой реальности современности, которой писатель будет с журналистской оперативностью и точностью верен до конца своих дней. Но и в эпоху жесткого противостояния классов и систем, созревания фашизма и связанной с ним новой волной насилия Грин находил место романтике. Это удавалось писателю потому, что он никогда не расставался со своей мечтой найти общее там, где на поверхности были одни лишь различия. Его путь к истине пролегал через парцифалевское сострадание.

Тематические и идейные изменения привели к жанровой и стилевой трансформации романов Грина. Зародившаяся в недрах эстетики и творческой практики романтизма форма субъективного, лирического романа (т.н. romance) сменяется сначала пародией на шпионский роман, а затем политически насыщенным триллером, который станет впоследствии своеобразной визитной карточкой Г. Грина и открытием в области романной формы. От пространных описаний и экзотических сравнений автор переходит к динамичному диалогу, кинематографическому монтажу сцен и лаконичному стилю, которому присуща аллюзивность, апеллирующая к ассоциативному мышлению читателя.

Вторая половина 1930-х годов была исключительно плодотворна в становлении Грина как большого художника слова, опирающегося преимущественно на реалистический способ изображения. Интенсивность идейных поисков автора отразилась в большой тематической и жанровой разноплановости произведений указанного периода. Если в романе «Это поле битвы» писатель стремился к панорамному изображению общества и обобщающему социальному анализу, то в следующем произведении «Меня создала Англия» его внимание сосредоточено на личностном плане с приоритетным изображением психологии индивида. «Брайтонский леденец» еще более сужает фокус - на религиозной личности и ее взаимоотношениях с секуляризованным миром.

Роман «Это поле битвы» можно считать этапным в движении Грина к реализму, но не к критическому реализму XIX века, уповавшему на идеальное государственное устройство, а к реализму, которой в поисках нравственной опоры обращается к отдельной личности, к составляющему единственную и непреложную ценность миру индивида, в пределах которого и утверждает себя истина как нечто глубоко субъективно переживаемое.

Метафизический конфликт добра и зла, свойственный ранним произведениям писателя, выходит за рамки одной души и обретает жизненную конкретность, базируясь в сфере общественных отношений. Однако сама социальная борьба преломляется в индивидуальном сознании героя как моральное противоречие, что свидетельствует не об уходе автора от действительности, а об особом постижении сути этой борьбы.

На новом этапе своего творческого исследования общества и индивида Грин опирается преимущественно на социальные (социализм фабианского общества, марксизм) и экономические теории (кейнсианство), которые все больше теснят психоанализ, помогая автору добиться более широкого и объективного взгляда на изображаемое.

В расстановке персонажей романа «Это поле битвы» впервые в творчестве Грина наблюдается соответствие реальному противостоянию социальных сил в эпоху «голодных маршей» и забастовок. Писатель рисует образы рабочих, интеллигенции, должностных лиц и членов правительства, а также с чуткостью подлинного художника улавливает переходные типы «выламывающихся» из своего класса людей. Судьба последних имеет трагическую окраску, но, в отличие от «маленьких» людей литературы XIX века, герои Грина лишены трогательной наивности и детскости, напротив, - в них подчеркивается раннее взросление и опыт, который лишает их безмятежности и внушает постоянный страх перед жизнью.

Углубляется психологизм автора, избегающего мелодраматизма предшествующих произведений и стремящегося передать тончайшие движения человеческой души. В создании характеров персонажей проявляется и отход Грина от классических особенностей реалистического искусства, а именно отсутствие типизации и стремление максимально индивидуализировать образ героя.

Особая точность и правдивость обстоятельств достигается автором через использование системы деталей, как сводящих внимание к мельчайшим подробностям, так и будящих широкие ассоциации. Грин также не полностью порывает и с искусством романтизма, расширяя и обогащая возможности этого метода в новых литературных условиях. Автор продолжает экспериментировать в области художественной формы (это проявляется, прежде всего, в обращении к сюрреалистической технике), что свидетельствует об усложнившемся взгляде автора на мир и человека.

Грин видит диалектику связей индивидуума и общества, однако стремится к изображению личности и вне круга социальных проблем, открывая возможности метафизического плана. Однако открытый диалог с Богом станет возможен лишь на следующем этапе творчества писателя в цикле так называемых «католических романов».

Третий этап творчества Г. Грина охватывает 40-е годы и самое начало 50-х годов. Данный период отмечен активными духовными поисками писателем нравственного абсолюта, способного противостоять как деструктивному началу в мире, так и в самом человеке. Такой моральный ориентир Грин находит в человеческом сердце, освященном любовью к людям, соперничающей по силе с проявлениями божественного милосердия.

Из стороннего наблюдателя веры, каковым он был на раннем этапе творчества, Грин превращается в заинтересованного экспериментатора в области религиозных идей и их преломления в общегуманистическом аспекте. В центре внимания автора оказались традиционно дискутируемые вопросы католической веры: всеобщность греха и индивидуализм спасения, проклятие и святость, существование в мире зла и теодицея. Переосмысление автором их жесткого догматического толкования, хотя и носило временами субъективный характер, но в целом проходило в русле передовых реформаторских течений католической философии. Здесь же необходимо отметить заинтересованность писателя не только поэтическим аспектом христианства, согласно укоренившейся в литературоведении точки зрения, но и насущными проблемами верующих.

Одной из таких проблем явилось соотношение божественного и общечеловеческого в сфере нравственности. Находя точки соприкосновения религии и морали, Грин острейшим образом ставит проблему соотношения нравственного и христианского долга, внося в нее третье измерение - долг человека перед самим собой как гарант сохранения индивидуальности и подлинной свободы воли.

В произведениях 40-х годов с большей силой проявился скептицизм автора по отношению к различным социально-экономическим теориям переустройства жизни в силу их равнодушия по отношению к отдельно взятой человеческой личности. Абстрактности атеистических теорий Грин противопоставляет конкретику Бога как сверхличности, стоящей над миром, но соизмеримой со всем человеческим, как в положительных, так и отрицательных аспектах.

В постижении веры автор шел двумя путями: рациональным и эмоциональным - оба они оказали влияние на форму романов. От аллегорических и притчеобразных произведения эволюционировали в сторону полнокровно реалистических, что нахошло отражение прежде всего в драматической структуре и целом спектре художественных средств создания образов, среди которых приоритетно новыми в творчестве Грина явились повествование от первого лица и прием точек зрения.

40-е годы можно считать одним из плодотворнейших периодов в творчестве Г. Грина. На этом этапе были созданы величайшие произведения прозаика, обогатившие не только английскую, но и мировую литературу XX века. Непреходящая ценность романов Грина - в блестящем художественном воплощении глубоко гуманистических идей писателя. Долгое время этот гуманизм называли абстрактным, препарировали его, лишая религиозного содержания, якобы несовместимого с самим термином. Надо сказать, что споры ведутся и по сей день. Однако нельзя игнорировать сформировавшейся в западной философии культуры устойчивой тенденции, утверждающей значимость синтеза гуманистических и христианских ценностей. Как отмечает видный отечественный исследователь западной философии Б.Л. Губман, «Религиозная культурфилософия XX века связывает преодоление кризиса гуманистической культуры с возвращением к ценностным абсолютам, соединяющим воедино «расколотый мир», придающим ему духовную ценность и гармонию».1

Трагический опыт мировых войн, революций, тоталитарных режимов с их концентрационными лагерями и изощренной системой репрессий убедительно доказал, что гуманизм, взятый в одном только светском его аспекте, зачастую подменялся идеологизацией.

Иными словами самосознание социального субъекта: социальных

1 Губман Л.Б. Западная философия культуры XX века. - Тверь, 1997. - с.274. групп, классов, национальных и иных общностей подменяло собой общечеловеческое начало, систему ценностных ориентаций, направленных на удовлетворение индивидуальных потребностей человека, раскрытие его потенциала, всех его возможностей и способностей. В этом смысле понятие гуманизм совпадало с понятием человечности, человеколюбия.

Реализация принципов гуманизма означает проявление в различных сферах общественной жизни общечеловеческого начала, которое противостоит групповому, классовому, националистическому и т. д. и выступает как определенная система ценностей, которая имеет значение для всего человечества. «В этом контексте гуманизм можно определить как систему идей и ценностей, утверждающих универсальную значимость человеческого бытия в целом и человеческой личности, в частности».1

Идеологические тенденции предстают как одностороннее, субъективистское, социально-пристрастное, прагматически ориентированное отражение и выражение в художественном процессе интересов социальных групп, классов, общностей.

Гуманистическая тенденция в художественном творчестве проявляется как всесторонне-универсалистское, культурно-всеобщее отражение и выражение действительности с позиций универсальности человеческого бытия, самоценности человеческой личности.

Гуманистический потенциал художественного творчества реализуется через формирование духовной жизни человека, приоритет духовности над идеологическими ценностными ориентациями и регуляторами. Духовность, духовная культура имеет вселенское, космическое измерение.

Круг общечеловеческих ценностей, находящих выражение в гуманистическом подходе к художественному творчеству, долгое время носил приземленный характер. В более широком мировоззренческом аспекте

1 Культурология. Уч. пособие/Сост. и отв. ред. А.А. Радугин. М., 1999. С.96. общечеловеческие ценности рассматриваются как трансцендентные, выходящие за пределы наличного бытия. Устремленность человечества к некой иной, высшей действительности есть важнейшая и неистребимая психологическая потребность, дающая импульс активности, развития, творчества, без которых невозможны никакие великие свершения.

В общественном (включая и художественное) сознании всегда живет социально-ценностное начало общечеловеческого «вечного» характера, содержание которого лишь в незначительной степени подвержено изменениям со стороны времени.

Самым же главным, - как считают многие культурологи, - в развитии художественной культуры сегодня является выдвижение на первый план того, что мы так долго именовали «абстрактным» гуманизмом, то есть ценностей внеисторических и внеполитических, общечеловеческих и всевременных».1

Хотя Грэм Грин и не создал своей школы, собственного направления в литературе, влияние его личности и творчества как на современников, так и на молодых писателей ощутимо прослеживается не только в произведениях английских авторов начиная с послевоенного периода, но и имеет широкий международный резонанс (в США, Индии, Японии, странах Латинской Америки).

С большой теплотой Грин отзывался о творчестве индийского англоязычного писателя Р.К. Нарайана. Так, в интервью, данном в редакции журнала «Иностранная литература» во время своего приезда в СССР в 1960 году он отметил: «Нарайана я считаю одним из лучших романистов нашего времени, пишущих на английском языке. Некоторые из его произведений каким-то странным образом напоминают мне Чехова - то же огромное чувство юмора, та же грусть.».2

Культурология. Указ. изд. С. 104.

2 Грин Г. в редакции «Иностранной литературы» //Иностр. лит. - 1960. - № 7. - С.248.

Грину во многом принадлежит честь открытия этого автора. Писатель прочел рукопись первого романа Нарайана «Свами и его друзья» (1935) и устроил ее в издательстве. После войны Грин сам издавал книги Нарайана и писал рецензии на его романы.1

Исследователями уже предпринимались попытки сопоставить Л отдельные произведения Грина и Нарайана. Мы не будем проводить прямых текстуальных параллелей, отметив лишь общность идейного фона романов писателей.

Политическая ангажированность Грина на первый взгляд контрастирует со спокойным, несколько даже намеренно отстраненным повествованием Нарайана. Между тем, за этой отстраненностью кроется подлинный интерес к судьбе отдельного человека, которая оказывается не менее интересной, чем судьбы целых наций. Именно эта черта творчества Нарайана, по-видимому, больше всего импонировала Грину. В пафосе Нарайана нет агрессивности, сатиры на бывшее правительство, свойственной многим представителям литературы «освобожденной» Индии. Напротив, в голосе автора звучит, скорее, скепсис в отношении надежд на новую власть, мудрая уверенность в бесплодности сатиры: там, где человеческая природа остается неизменной, история повторяется, проходя положенный цикл. Как метафорически заметили исследователи творчества Нарайана, используя двуединую символику образа тигра, сочетающего в себе как звериное, так и божественное начала, «Нарайан не желает ни сражаться с тигром, ни пленить его, потому что знает, что они с тигром могут оказаться «близкими друзьями»».3 Обнаружение зла внутри себя как путь к прозрению - эта мысль роднит индийского и английского писателей.

1 Greene G. Rev. of "The Bachelor of Arts" by R.K. Narayan (1937); The Town of Malgudi: Rev.of "The Financial Expert" by R.K. Narayan (1966); Narayan's India Revisited (1978); R.K. Narayan: An Introduction (1978).

2 Barat U. Fictions about fiction: Graham Greene's "Our Man in Havana" and R.K. Narayana's "Talkative Man" //Lit. Criterion. - Banglore, 1994,- Vol. 29 №3, p. 23-26.

3 Jussawalla F. R.K. Narayan./International Literature in English. Essays on the Major Writers. - Chicago and London: St. James Press, 1991. - P. 95.

Католические романы» Грина имели особое воздействие на обращенных католиков в других странах. Творческие параллели с Грином наблюдаются и у японского писателя Сюсаку Эндо. С «Силой и славой» Грина перекликается роман Эндо «Молчание» (1966), повествующий о проникновении христианства и гонениям на него в Японии и столь же остро ставящей вопрос об истинной вере, о долге и предательстве.

Видный американский прозаик Р. Стоун также обращается к католицизму, пытаясь «отыскать в этом вероисповедании общечеловеческий гуманизм, противопоставляя его деградирующей морали современного индустриального» общества».1 Вопрос о соотнесенности католицизма и коммунизма, религиозности и революционности многие годы начиная с романа «Сила и слава» занимавший Г. Грина, становится объектом осмысления и Р. Стоуна в его романе «Флаг на заре» (1981). Показательна и сходная с гриновской форма этого осмысления: не столько интерпретация религиозных идей, сколько воссоздание жизненных конфликтов, переживаний и страданий людей, соприкасающихся с этими идеями. В романах Стоуна улавливается не только сходство некоторых сюжетных ходов, проблематики и типа конфликта но и прямой диалог с текстом произведений Грина.

В творчестве современных английских прозаиков Г. Свифта и К. Исигуры, уже заявивших о себе получением престижной Букеровской премии, также сквозит гриновская реалистическая тенденция, проявляющаяся в умении раскрыть через субъективное сознание отдельного человека вопросы общей значимости. Умелое использование подтекста, отсутствие декларативности, но достижение убеждения силой художественного образа, исполненного потрясающей психологической глубины. Писателей сближает и манера письма: фрагментарность Киреева Н.В. Романы Роберта Стоуна (Особенности поэтики). Автореферат канд. филол. наук. - М., 1999. -С. 14. повествования, неполная прорисовка окружения, гротеск сближения смешного и трагического.

Современный английский писатель А. Мак Ивен очень верно определил роль Грина в судьбе нынешнего поколения прозаиков Великобритании: «Для меня, как и для других писателей, не достигших пятидесятилетнего возраста, он был спутником всей жизни.Один из первых уроков, почерпнутых мною у Грина, заключался в том, что серьезный роман может быть одновременно захватывающим чтением, что роман приключений может быть в то же время романом идей. Подобное сочетание было присуще викторианцам, затем писатели-модернисты от него отказались. Огромным достижением Грина было то, что в его романах особенно остро ощущался его католицизм».1 Оказанное Грином воздействие на английскую литературу далеко простирается далеко за рамки отдельных произведений и отдельных авторов. Признание этого факта уже при жизни писателя завоевало ему имя классика.

Заслуга Грина состоит в том, что он стал связующим звеном английской литературной традиции, готовой было прерваться в период всеобщего увлечения модернизмом, и в том, что он обогатил эту реалистическую по своей сути традицию идейно (противопоставив бесцветной и стерильной повседневности общества, основывающегося на выдохшейся либеральной традиции вечные ценности христианства) и поэтически (достигнув блестящего сплава развлекательного жанра с глубоко философским и нравственно-этическим содержанием). Мак Ивен А. Памяти Грэма Грина/Пер. Ю.Фридштейна//Грэм Грин. Биобиблиографический указатель. -М., 1996.-С. 177.

Список научной литературыКытманова, Екатерина Александровна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Произведения Г. Грина Собрания сочинений. Сборники

2. Грин Г. Собрание сочинений в 6 тт. /Редколл.: С. Бэлза, Т. Кудрявцева, П. Палиевский. М.: Художественная литература, 1992-1996.

3. Грин Г. Сочинения. Т. 1. /Сост. и ред. М.А. Богомолова. М.: Жизнь, 1993. - 255 с. (Б-ка детектива).

4. Грин Г. Избранные произведения: В 2 т. /Сост. Г.А. Анджапаридзе; Вступ. ст. В.В. Ивашевой. Худож. лит., 1986.

5. Грин Г. Избранное: сборник /Сост. и предисл. Г. Анджапаридзе. М.: Радуга, 1990. - 606 с.

6. Грин Г. Стамбульский экспресс: Роман /Пер. Е.Н. Петровой и А.Н. Тетеревниковой //Грин Г. Путешествия с тетушкой. Стамбульский экспресс. Д.: Лениздат, 1989. 460с.

7. Greene G. The Collected Edition. London: Heinemann a. Bodley Head, 1970-1982. - vol. 1-22. (не доступно).

8. Greene G. Collected stories. London: Bodley Head, 1972. - 564 p.

9. Greene G. Fragments of Autobiography. A Sort of Life and Ways of Escape. London: Penguin Books, 1991. 390 p.

10. Shades of Greene: The Televised Stories of Graham Greene. London: Bodley Head a. Heinemann, 1975. - 330p.

11. Отдельные произведения: романы, рассказы, повести

12. Ю.Грин Г. Человек внутри: Роман /Пер. М. Дубровской //Эмис К. Зеленый человек; Грин Г. Человек внутри. Спб., 1995. - С.246-461. - (Б-ка первого перевода).

13. П.Грин Г. Сила и слава: Роман /Пер., предисл. и послесл. А. Меня. М.: Путь, 1995.-234 с.

14. Greene G. The Man Within. Harmondsworth (Midd'x): Penguin Books, 1981.-220p.

15. Greene G. The Name of Action. London: Heinemann, 1930. - X, 344 p.

16. Greene G. Stamboul Train. London: Heinemann, 1974. - 220 p.

17. Greene G. It's a Battlefield. London: Penguin Books, 1998. - 202 p.

18. Greene G. England Made Me. London; Toronto: Heinemann, 1935. - X, 314 p.

19. Under the title: The Shipwrecked. New York: Viking press, 1953. - 196 p.

20. Greene G. Journey without Maps. London: Bodley Head a. Heinemann, 1978. -297p.

21. Greene G. Brighton Rock. Harmondsworth (Midd'x) : Penguin books, 1980.-246 p.

22. Greene G. The Lawless Roads: A Mexican Journey. London; New York: Longmans, Green, 1939. — 306 p.21 .Greene G. The Power and the Glory. London; Toronto: Heinemann, 1940.-VI, 280 p.

23. Under the title: The Labyrinthine Ways. New York: Viking press, 1940. -301 p.

24. Greene G. The Heart of the Matter. London: Heinemann, 1948. - 297 p.

25. Greene G. The End of the Affair. London: Heinemann, 1951. - VI, 237 p.

26. Greene G. In Search of a Character: Two African Journals. London: Bodley Head; Penguin Books, 1961. - 106 p.1. Стихи

27. Greene G. Babbling April: Poems., Oxford: Blackwell, 1925. - VIII, 302 p.1. Публицистика. Эссеистика

28. Грин Г. Путешествия без карты: Худож. Публицистика /Сост. И коммент. О.А. Алякринского; Предисл. С.И. Бэлзы. М.: Прогресс, 1989.-454 с.

29. Greene G. British dramatists. London, 1942. - 48 p.

30. Greene G. Collected Essays. London: Bodley Head, 1969. - 463 p.

31. Greene G. The Pleasure-Dome: the Collected Film Criticism, 1935-1940 /Ed. By J.R. Taylor. London: Seeker a. Warburg, 1972. - 231 p.

32. Легче судить о других. Грэм Грин рассказывает.// Интервью со Св. Бэлзой. Литературная газета. 3 июня 1987, № 23 С. 15.

33. Грэм Грин в редакции журнала и новый взгляд на «Силу и славу» /Запись беседы и коммент. Т. Ланиной //Иностр. лит. 1987. - № 11.-С. 220-225.

34. На Московском форуме «За безъядерный мир, за выживание человечества. //Лит. газ. 1987. - 18 февр. - С. 3.41.«Я рад каждой встрече.» /Беседу записал А. Измайлов //Наука и религия.- 1987.-№ 2.-С. 10-11.

35. Литературно-критические работы с анализом творчества Г. Грина нарусском языке

36. Аверинцев С. Послесловие к роману «Сила и слава». //Иностр. лит. -1987.-№2.- С. 166-168.

37. Алякринский О. Опыт о человеке //Новый мир. 1988. - № 5. - С. 241245.

38. Аникин Г.В. Психологический роман Грэма Грина; Трагический роман Грэма Грина; Антиколониалистский роман Грэм Грина /В кн.:

39. Г.В. Аникин. Современный английский роман: (Пособие к спецкурсу для студентов филол. фак.). Свердловск: Урал. гос. ун-т им. Горького, 1971.-С. 117-185.

40. Аникст А. Грэм Грин и его роман «Суть дела» /Грин Г. Суть дела. М., 1961.-С. 286-302.

41. АссулинП. Грин, хвала нелояльности! //Литературнаяучеба 1990-№1.-С. 174-179.

42. Бэлза Св. Новые путешествия по «Гринленду» //Лит. газ. 1983. - 19 окт., № 42. - С. И.

43. Бэлза Св. Грэм Грин о нас и о себе //Лит. газ. 1987. - 25 нояб., № 48. -С. 15.

44. Бэлза С.И., Палиевский П.В. Грэм Грин /Английская литература: 19451980 /Отв. ред. А.П. Саруханян. М., 1987. - С. 102-117. - (ИМЛИ им. A.M. Горького. АН СССР).

45. Владимирова Н.Г. Становление жанра романа в творчестве Г. Грина //Жизнь и судьба малых жанров. Иваново, 1996. - С. 277-283.

46. Гарсиа Маркес Г. «Русская рулетка» Грэма Грина //Неделя. 1982. -№ 15.-С. 17.

47. Головенченко А.Ф. в разделе «Литература Великобритании» /История зарубежной литературы XX века (1945-1990). М.: Изд-во МПУ,1996. С.42-54.

48. Днепров В.Д. Вера и безверие /В кн.: Днепров В.Д. Литература и нравственный опыт: Размышления о современной зарубежной литературе. Л., 1970. - С. 260-325.

49. Дубинская А. Во имя человечности. // Октябрь. 1957. № 2. С. 220-223.

50. Зверев А. Крупным планом: Парадоксы Грэма Грина /Зверев А. Дворец на острие иглы: Из художественной прозы XX века. М., 1989. -С. 198-228.

51. Ивашева В.В. Легенда о Грэме Грине. // Вестник МГУ. Сер. VII. Филология, журналистика. - 1961. -№ 4 - С. 18-29; № 5. - С. 32-45.

52. Ивашева В.В. Глава о Грине / В кн.: Ивашева В.В. Английский роман последнего десятилетия (1950-1960). М.: Сов. писатель, 1962. - С. 98142.

53. Ивашева В.В. Грэм Грин /В кн.: Ивашева В.В. Английская литература XX века. М.: Просвещение, 1967. - С. 253-271.

54. Ивашева В.В. На последнем крае комедии: Грэм Грин /В кн.: Ивашева

55. B.В. Английские диалоги. М., 1971.-С. 309-351.

56. Ивашева В.В. Новые черты реализма на Западе. М.: Сов. писатель, 1986.-С.96-97; С. 129-136.

57. Ивашева В.В. Грэм Грин /В кн.: Ивашева В. Судьбы английских писателей: Диалоги вчера и сегодня. М., 1989. - С. 36-84.

58. Изаков Б. Английские встречи //Знамя. 1965. - № 2. - С. 170-174.

59. Карбанова И.Ю. Жанровая специфика раннего романа Грэма Грина «Восточный экспресс» /Сюжет и задачи в структуре жанра. -Калиниград, 1990. С. 75-91.

60. Кеттл А. Английская литература в 1955 году. // Иностранная литература. -1956. № 4. С. 219-229.

61. Кеттл А. Грэм Грин: «Суть дела» // Кеттл А. Введение в историю английского романа. -М., 1966. С. 388-394.

62. Колесников В.П. Грэм Грин и католицизм: Автореферат, дис. канд. филол. наук. Киев: Ин-т литературы им. Т.Г.Шевченко. АН УССР, 1975.-28с.

63. Ланина Т. «Парадоксы» Грэхема Грина //Иностр. лит. 1959. - № 4.1. C. 188-196.

64. Ланина Т. Грэхем Грин в редакции «Иностранной литературы» //Иностр. лит. 1960. - № 7. - С.245-248.

65. Левидова И. Горькая, жестокая, светлая книга //Лит. обозрение.1987.-№ 10.-С. 61-63.

66. Линдсей Дж. Показатель больших перемен //Лит. газ. 1956. - 28 авг.

67. Льоса В. Правда в вымыслах.//Иностранная литература. М., 1997. №5. - С.224-235.

68. Мень А. Предисловие; После прочитанного романа: Послесловие. / Грин Г. Сила и слава. М., 1995. - С. 3-5, 233-234.

69. Мень А. Трудный путь к диалогу: О романе Грэма Грина «Монсеньор Кихот» //Иностр. лит. 1989. - № 1. - С. 209-213.

70. Насрулаева Ф. Трагический конфликт в романах Г. Грина и

71. Дж. Олдриджа//Сов. Дагестан. Махачкала. - 1975. —№ 1. - С. 68-71.

72. Обсуждение романа Грэхема Грина "Тихий американец" (в Союзе писателей СССР) // Иностранная литература. 1956. — № 7. — С. 198-206.

73. Остальский А. "Гринладия" осталось без короля //Новое время. — 1991. -№ 15. С.42-43.

74. Палиевский П. Фантомы: (Буржуазный мир в романах Грэма Грина) //Новый мир. 1962. - № 6. - С. 229-243.

75. Сабов А. Беспокойный человек в неспокойном мире: Грэм Грин беседует с корреспондентом «ЛГ» //Лит. газ. 1984. - 17 окт., № 42. -С. 15.

76. Сабов А. Грэм Грин: «Мир глубоко, неузнаваемо изменился.» //Лит. газ. 1986. - 17 сент. - С. 15.

77. Скороденко В. Английский детектив в трех лицах //Английский детектив. Минск, 1984. - С. 3-14.

78. Соловьева Н.М. Ранний период творчества Грэхема Грина: (30-е годы) //Черновицкий гос. ун-т. Научная сессия, 22. Секция романо-германской филологии. Тезисы докладов (июль). Черновцы, 1966. - с. 111-115.

79. Соловьева Н.М. Творческий путь Грина-реалиста: Автореферат дис. канд. филол. наук. Киев: КГУ, 1970. - 23 с.

80. Сорокина В. «Я был автором рассказов» //Литературная учеба. 1984. -№ 6. - С.214-218.

81. Степанян Е., Степанян К. Между Гамлетом и Дон Кихотом: Размышления над книгами Мартина Вальзера и Грэма Грина //Иностр. лит. 1985. - № 2. - С. 172-178.

82. Танажко Л.Г. Психологические проблемы в "развлекательных историях" Грэма Грина. // Проблемы метода и стиля в прогрессивнойлитературе Запада 20 века. Пермь, 1968. - С. 227-244. - (Ученые записки Пермского государственного университета. № 188).

83. Танажко Л.Г. Английский антиколониальный роман и послевоенные романы Г. Грина //Учен. зап. Пермск. Ун-та. № 270: Проблемы прогрессивной литературы Запада XVIII-XX веков. - С. 310-326.

84. Танажко Л.Г. Эволюция творческого метода Грэма Грина. Автореферат дис. кан. филол. наук. Донецк: Донецкий гос. ун-т. - 1972. - 21 с.

85. Филюшкина С.Н. Роман Грэма Грина "Человек внутри": (К вопросу об особенностях художественного метода). //Проблемы метода и стиля в прогрессивной литературе Запада XX века. Пермь, 1968. - С. 227-244. -(Ученые записки Пермского гос. университета №188).

86. Филюшкина С.Н. Грэм Грин романист: Автореферат дис. канд. филол. наук. - М.: МГУ, 1969. - 18 с.

87. Филюшкина С.Н. Жанр детектива в творчестве Грэма Грина: (Романы конца 30-х 40-х годов) //Вопросы литературы и фольклора. -Воронеж, 1973.-С. 139-152.

88. Филюшкина С.Н. Деталь в романах Грэма Грина //Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж, 1974. - С. 139-151.

89. Филюшкина С.Н. Герой и проблема нравственной ориентации автора в современном английском романе //Формы раскрытия авторского сознания: (На материале зарубежной литературы): Межвуз. сб. научн. тр. Воронеж, 1986. - С.91-99.

90. Филюшкина С.Н. Сюжет и функция рассказчика в романе Г. Грина «Комедианты» //Сюжет и фабула в структуре жанра. Калининград, 1990.-С. 103-111.

91. Филюшкина С.Н. Испанские мотивы в романе Г. Грина «Монсеньор Кихот» //Вестник Воронеж, гос. ун-та. Сер. 1. Гуманит. Науки. -Воронеж, 1997.-Вып. 2.-С. 118-124.

92. Фридштейн Ю. Памяти Грэма Грина: Литературно-библиографический коллаж//Диапазон. 1991. -№ 3. - С. 9-15.

93. Шекспир Н. Грэм Грин //Иностр. лит. 1992. - № 7. - С. 5-32.

94. Эйшискина Н. Романы Грэма Грина // Вопросы литературы. 1961. -№6.-С. 149-169.

95. Литературно-критические работы с анализом творчества Г. Грина наиностранных языках1. Монографии

96. Adamson J. Graham Greene: The Dangerous Edge: Where Art and Politics Meet. Basingstoke (Hants): London: Macmillan, 1990 -VII, 216p.

97. Allain M.-F. The Other Man: Conversations with Graham Greene. -London: Bodley Head; New York: Simon a. Schuster, 1983. 187p.

98. Allott, Kenneth and Farris, Miriam. The Art of Graham Greene. New York: Russel and Russel, 1963. 253p.

99. Boardman G.R. Graham Greene: The Aesthetics of Exploration. -Gainsville: Univ. of Florida press, 1971. VI, 216p.

100. Couto, M. Graham Greene: On the Frontier. Politics and Religion in the Novels. Basingstoke (Hants) London. 1988. - X, 249p.

101. DeVitis A.A. Graham Greene. New York: Twayne, 1964. - 175p.

102. Dubu J. La Poetic de Graham Greene dans la "Puissance et la Gloire". -Paris: Lettre modernes, 1972. 155p.

103. Lodge, D. Graham Greene. New-York; London: Columbia univ. Press, 1966.-48p.

104. Erdinast-Vulcan D. Graham Greene's Childless Fathers. Basingstoke; London: Macmillan press, 1988. - IX, 115p.

105. Kelly R.M. Graham Greene. New York: Ungar press, 1985. - 195p. -(Literature and life ser.).

106. Kelly R.M. Graham Greene: A Study of the Short Fiction. N.Y.: Twayne, 1992. - 164p.

107. Kurismmootil K.C.J. Heaven and Hell on Earth: An Appreciation of Five Novels of Graham Greene. Chicago: Loyola Univ. Press, 1982. - 226 p. -(A Campion book).

108. Kunkel F.L. The Labyrinthine Ways of Graham Greene. New York: Sheed a. Ward, 1959. - 182 p.

109. Lamba B.R. Graham Greene, His Mind and Art. New York: Art books, 1987.- 102p.

110. Madaule, J. Graham Greene. Paris: Edition du Temps present, 1949. -320p.

111. McEvan N. Graham Greene. -London: Macmillan, 1988. IX, 146p. -(Macmillan modern novellists).

112. Mesnet M.-B. Graham Greene and "The Heart of the Matter": An essay. -London: Cresset Press, 1954. -VII, 115p.

113. O'Prey P. A Reader's Guide to Graham Greene. London: Thames a. Hudson, 1988.- 160 p.

114. Price A. "Brighton Rock": (Graham Greene). Oxford: Blackwell, 1969. - 107p. - (Notes on English literature).

115. Pryce-Jones, D. Graham Greene. Edinburgh-London: Oliver and Lloyd, 1966. - 119p. - (Writers and critics ser.).

116. Rostenne, Paul. Graham Greene: Temoin des temps tragiques / Avec une lettre-preface de Graham Greene. Paris: Juillard, 1949. - 243p.

117. Salvatore A.T. Greene and Kierkegaard, The Discourse of Belief. -Tuscaloosa; London: Univ. of Alabama press, 1988. XVII, 121 p.

118. Sharrok, R. Saints, Sinners and Comedians: The Novels of Graham Greene. -Tunbridge Wells, Kent.: Burns a. Oates; Notre Dame press, 1984. -298p.

119. Smith G. The Achievement of Graham Greene. Brighton, Sussex: Harvester press; Totowa, N.J.: Barnes a. Noble books, 1986. - 228p.

120. Spurling J. Graham Greene. London: Methuen, 1983. - 80p. -(Contemporary writers).

121. Stratford Ph. Faith and Fiction: Creative Process in Greene and Mauriac. -Notre Dame, Ind.: Univ. of Notre Dame press, 1964. XIII, 346p.

122. Thomas B. An Underground Fate: The Idiom of Romance in the Later Novels of Graham Greene. Athens: Univ. of Georgia press, 1988. - XIX, 232 p.

123. Wolfe P. Graham Greene: The Entertainer. Carbondale; Edwardsville: Southern 111. Univ. press; London; Amsterdam; Feffer a. Simons, 1972. - IX, 181p.1. Статьи и рецензии

124. Barat U. Fictions about Fiction: Graham Greene's "Our Man in Havana" and R.K. Narayana's "Talkative Man" //Lit. Criterion. Banglore, 1994. Vol. 29 №3.-P. 23-26.

125. Burgess A. The Greene and the Red: politics in the Novels of Graham Greene /Burgess A. Urgent Copy: Literary Studies. — London; New York, 1968.-p. 13-20.

126. Hall J.W. Efficient Saints and Civilians: Graham Greene /Hall J.W. The Lunatic Giant in the Drawing Room: The British and American Novel since 1930. -Bloomington; London, 1968.-P. 111-123.

127. DeVitis A. A. Religious Aspects in the Novels of Graham Greene / The Shapeless God: Essays of Modern Fiction /Ed. by H.J. Mooney, Jr. a. Th. F. Staley. Pittsburg, 1968. - P. 41-67.

128. Diakonova N. Graham Greene and the Art of the Short Story / Труды no романо-германской филологии. Тарту, 1977. - Вып. 426, С. 3-12.

129. Eagleton Т. Reluctant Heroes: the Novels of Graham Greene / Eagleton T. Exiles and Emigres: Studies in Modern Literature. London; New York,1970.-P. 108-137.

130. Foster J. Gertrud Von le Fort and Graham Greene: The Paradox of Christianity /Affinities: Essays in German and English Literature. London,1971.-P. 321-329.

131. Graham Greene Some Critical Considerations /Ed. By R.O. Evans. -Lexington: Univ. of Kentucky press, 1963. XVIII, 286p.

132. Graham Greene: A Revaluation: New Essays /Ed. By J. Meyers. New York: St. Martin's Press; London: Macmillan, 1990. - XII, 205p.

133. Habachi R. Le Sens de la Pitie d'apres le "Fond du Probleme" de Graham Greene./ Habachi R. Le Temps de la Pitie. Depassement de l'absurde. -Beyrouth: Les Cahiers d'aujourd'hui, 1956. Vol. 2, P. 81-114.

134. Johnstone R. The Catholic Novelist I: Graham Greene / Contemporary1.terary Criticism. Vol.72, P. 157-163.

135. Jones G. C. Graham Greene and the Legend of Peguy //Comparative Literature. Eugene, Oreg., 1969. - Spring. - P. 138-145.

136. Jones G. C. Leon Bloy et Graham Greene: L'influence de la "Femme pauvre" sur "The End of the Affair" //Revue de litterature comparee. Paris, 1970.-№4.- P. 540-546.

137. Karl F.R. Graham Greene's Demonical Heroes / Karl F.R. A Reader's Guide to Contemporary English Novel. New York; London, 1960. - P. 85107.

138. Las Vergnas, R. Graham Greene ou le Romantisme du Peche // Les Annales Revue mensuelle des lettres francaises. Paris.- 1967. - № 197. Mars, P. 19-29.

139. Levenson M. The Unquiet Englishman. (Rev. "Graham Greene" The Enemy Within" by M. Shelden; "The Life of Graham Greene. Vol. II. 19391954" by N. Sherry) //The New Republic. December, 11, 1995.

140. Mahood M.M. The Possessed: Greene's "The Comedians" /Mahood M.M. The Colonial Encounter: A Reading of Six Novels. London, 1977. -P. 115-141.

141. Meyers J. Graham Greene: The Decline of the Colonial Novel /Meyers J. Fiction and the Colonial Experience. Totowa, N.J., 1973. - P. 97-115.

142. O'Faolain, S. Graham Greene: I Suffer; Therefore I am / O'Faolain S. The Vanshing Hero: Studies in Novelists of the Twenties. Boston, 1957. - P.45-73.

143. Orwell G. The Sanctified Sinner / A Collection of Critical Essays /Ed. by S. Hynes. -Englewood Cliffs, N.J., 1973.-P. 105-110.

144. Proteus. New Novels. // New Statesman (London). XXXVI, 1930 (8 Nov.).-P. 148.

145. Pryce-Jpnes, D. The Romanticizing of Self-Pity. /The Times Literary Supplement. № 4593, April 12, 1991. P. 10

146. Sofmskaya The English Short Story in the 1960s-1970-s. / 20th Century English Literature: A Soviet View. Progress Publishers, Moscow. - 1982. -P.397-399.

147. Sonnenfeld A. Children's Faces: Graham Greene / The Vision Obscured: Perceptions of Some Twentieth-century Catholic Novelists /Ed. By M.J. Friedman. New York, 1970. - P. 109-128.

148. Stewart D. Graham Greene: Catholicism /Stewart D. The Ark of God. -London, 1961.-P. 71-98.

149. Tomlinson C.K. New Novels //The Nation and Athenaeum (London), 1930. XLVIII (15 Nov.). - P.241-242.

150. Wilshere, A. Conflict and Conciliation in Graham Greene. /Essays and studies, 1966. London, 1966. P. 122-13 7.

151. Zalite T. Early Outlines Of Greeneland. //Учен. зап. Латв. гос. ун-та.1966. Т.80. - Филол. науки. - С. 187-205.1. Биографии Г. Го и на

152. Shelden Michael. Graham Greene: The Enemy Within. New York: Random House, 1994. - VIII, 454p.

153. Sherry N. The Life of Graham Greene: Vol. I. 1904-1939. London: Cape; New York: Viking press, 1989. - XXI, 783 p.

154. Sherry N. The Life of Graham Greene: Vol. II. 1939-1955. London: Cape, 1994. - 549p.

155. West W. J. The Quest for Graham Greene. New York, 1998. - 286 p.1. Библиографии

156. Vann J. D. Graham Greene. A Checklist of Criticism. Kent. Ohio: Kent State Univ. Press, 1970. VII, 69p.

157. Cassis A. F. An Annotated Bibliography of Criticism / By A. F. Cassis. Methuchen (N.J.); London, 1981. XX, 401 p.

158. Грэм Грин. Биобиблиографический указатель /Сост. и автор предисл. Ю.Г. Фридштейн. -М.: «Рудомино», 1996. 189 с.4. Литература Великобритании

159. Аллен У. Традиция и мечта. Критический обзор английской и американской прозы с 20-х гг. до сегодняшнего дня. М.: Прогресс, 1970.-424 с.

160. Аникин Г.В. Михальская Н.П. История английской литературы. -М.: AcademiA, 1998. 510 с.

161. Бродский И. Поклониться тени. /Пер. Е. Касаткиной. /В кн.: И. Бродский Письмо Горацию. М., 1998. - С. LVII-LXXXII.

162. Ванчура 3. Двадцать лет английского романа (1945-1964): Пер. с чеш. М.: Высш. шк., 1968. - 116 с.

163. Владимирова Н.Г. Формы художественной условности в литературе Великобритании XX века. Новгород, 1998. - 188 с.

164. Горбунов А.Н. К проблеме эволюции лирики Джона Донна. /Литература в контексте культуры / Под ред. С.И. Пискуновой. М.: Изд-во Московского ун-та, 1986. - С. 102-113.

165. Дживелегов А.К. Д. Драйден/История английской литературы.-М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1945. т.1 вып.2. - 655 с.

166. Жлуктенко Н.Ю. Английский психологический роман XX века. -Киев: Вища школа, 1988. 160 с.

167. Ивашева В.В. Литература Великобритании XX века: Уч. для студентов филол. спец. вузов. -М., 1984. 488 с.

168. Кабанова И.В. Английский роман тридцатых годов XX века.

169. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1999. 99 с.

170. Красавченко Т.Н. Английская литературная критика XX века. М.: РАН ИНИОН, 1994. - 282 с.

171. Михальская Н.П. Пути развития английского романа 1920-1930-х годов. М.: Высшая школа, 1966. - 269 с.

172. Михальская Н.П. Аникин Г.В. Английский роман XX в. М.: Высшая школа, 1982. - 190 с.

173. Мортон A.JI. От Мэлори до Элиота. М.: Прогресс, 1970. - 254р.

174. Пирузян А.А. "Чудесным языком". Детективы Агаты Кристи и мир шекспировских трагедий. /Английская литература XX века и наследие Шекспира. -М., 1997.-С. 133-150.

175. Полосухин И.Н. Проблема психологизма современной английской прозы. Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1975. - 25 с.

176. Проскурин Б.М. Романы Дж. Конрада 1900-х гг. и развитие английского политического романа //Традиции и взаимодействия в зарубежных литературах. Пермь, 1994. - С.5 8-71.

177. Селитрина T.JI. Английский реалистический роман на рубеже XIX-XX вв.-Уфа, 1988.-80 с.

178. Урнов Д.М. Урнов М.В. Литература и движение времени (Из опыта англ. и амер. лит. XX в.). М., 1978. - 269 с.

179. Филюшкина С.Н. Современный английский роман. Формы раскрытия авторского содержания и повествовательной техники. -Воронеж, 1988.- 182 с.

180. Фокс Р. Роман и народ. М.: Гослитиздат, 1960. - 245 с.

181. Хуснулина P.P. Английский роман XX века и «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Казань, 1998. - 103 с.

182. Шульпяков Г. Хвала известняку. /В кн.: Оден У.Х. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М., 1998. - С. 5-22.

183. Allen W. The English Novel: A Short Critical History. London: Penguin Books, 1954. - 376p.

184. Atkins John. The British Spy Novel: Styles in Treachery. London: Colder; New York: Riverrun press, 1984. - 287 p.

185. Bergonzi B. The Situation of the Novel. London: Macmillan, 1970. -226 p.

186. Bergonzi B. The Turn of a Century. Essays on Victorian and Modern English Literature. London: Macmillan, 1973. - X 222 p.

187. Bergonzi B. Reading the Thirties. Texts and Contexts. London, 1978. -XI, 157p.

188. Bradbury M. The Social Context of Modern English Literature. Oxford: Blackwell, 1971.-227p.

189. Buckley, J.H. The Victorian Temper. A Study in Literary Culture. -Cambridge (Mass): Harvard univ. press, 1969. X, 282 p.

190. The Contemporary English Novel /Ed. By M. Bradbury, D. Palmer.1.ndon: Arnold, 1979. 214p.

191. Cunningham V. British Writers of the Thirties. Oxford; New York, 1989.-530 p.

192. Eliot T.S. John Dryden. New York, 1932. - 116 p.

193. Gillie C. Movements in English Literature 1900-1940. Cambridge, 1975.-207 p.

194. Hynes S. The Auden Generation: Literature and Politics in England in the 1930s.-New York, 1977.-430p.

195. Lindsay J. After the Thirties. The Novel in Britain and its Future. -London: Lawrence and Wischart, 1956. 239 p.

196. Literature and Culture in Modern Britain. Vol. 1. 1900-1929. -London, 1993. XVIII, 250 p.

197. Marcovic V.E. The Changing Face. Disintergration of Personality in the Twentieth Century British Novel 1900-1950. London. - 1970. - XXII, 168 p.

198. Masters A. Literary Agents. The Novelist as Spy. Oxford; Ntw York: Blackwell, 1987. - VIII, 271 p.

199. Pryce-Jones A. Prose Literature 1945-1950. London: Longmans, 1951. - 44p.

200. Sinclair A. War Like a Wasp: The Lost Decade of the Forties. London: Hamish Hamilton, 1989. - 321 p.

201. Sinfield A. Literature. Politics and Culture in Postwar Britain. London: The Athlone Press, 1997. - 347 p.

202. Ray P.C. The Surrealist Movement in England. Ithaca-London: Cornell University Press, 1971.-331 p.

203. Symons, J. The Thirties. A Dream Revolved. London: The Cresset press, 1960.-XII, 186 p.

204. Taylor B. Brewer E. The Return of King Arthur. Cambridge, 1983. -382 p.

205. The Wordsworth Companion to Literature in English /Ed. By I. Ousby. -Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1992. 1036 p.

206. Работы по теории и истории зарубежной литературы и искусствакроме Великобритании)

207. Анастасьев Н.А. Обновление традиции: Реализм XX века в противоборстве с модернизмом. М.: Советский писатель, 1984. -349 с.

208. Андреев JI.T. Методологические проблемы изучения западноевропейской литературы XX века. Модернизм и реализм /Методологические проблемы филологических наук. М.: МГУ,. 1987 -с. 136-162.

209. Балашева Т.В. Актуальность реализма. Литературнохудожественные дискуссии на Западе. М.: Искусство, 1982. - 208 с.

210. Балашов П.С. Писатели-реалисты XX века на Западе: Очерки жизни и творчества /Отв. ред. А.П. Саруханян. М.: Наука, 1984. - 254 с.

211. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худ. лит-ра, 1975. - 498 с.

212. Бранский В.П. Искусство и философия. Калининград, 1999. - 703 с.

213. Борев Ю. Художественные направления в искусстве XX века. Борьба реализма и модернизма. Киев: Мистецтво, 1986. - 132 с.

214. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М.: «Искусство», 1966. - 401 с.

215. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989.-250 с.

216. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение, Владос, 1995. -250 с.

217. Денисова Т.Н. Литература и современное сознание Запада /Сборник научных трудов. Киев: Наукова Думка, 1990. - 266 с.

218. Дмитриев А.С. Проблемы иенского романтизма. М., 1975.

219. Дмитриев В.А. Реализм и художественная условность. М.: Советский писатель, 1974. - 279 с.

220. Днепров В. Черты романа XX века. Книга о зарубежных литературах XX века. М.-Л.: Сов. писатель, 1965. - 548 с.

221. Добин Е.С. Сюжет и действительность. Искусство детали. Л.: Советский писатель. Ленинградское отд., 1981. - 432 с.

222. Дудова Л.В., Михальская Н.П., Трыков В.Г. Модернизм в зарубежной литературе. М., 1998. - 237 с.

223. Жаринов Е.В. "Фэнтези" и детектив жанры современной англоамериканской литературы. - М., 1996. - 126 с.

224. Жаринов Е.В. Мир приключений: (Англоязычный детектив). М.: Знание, 1991. -63 с.

225. Зарубежная литература XX века. М.: МГУ, 1997. - 575с.

226. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М.: Худ. лйт-ра, 1973.- 543 с.

227. Затонский Д.В. Зеркала искусства. Статьи о современной литературе.- М.: Советский писатель, 1975. 341 с.

228. Затонский Д.В. В наше время. Книга о зарубежных литературах XX века. М., 1979.-429 с.

229. Затонский Д.В. Художественные ориентиры XX века. М.: Советский писатель, 1988.-413 с.

230. Затонский Д.В. Реализм это сомнение? - Киев.: Наукова Думка, 1992.-276 с.

231. Ивашева В.В. Новые черты реализма на Западе. М.: Советский писатель, 1986. - 285 с.

232. Карельский А.В. Метаморфозы Орфея. Беседы по истории западных литератур. Вып. 1. -М., 1998. 279 с.

233. Кургинян М.О. Человек в литературе XX века. М., Наука, 1989 — 243 с.

234. Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1987. - 752 с.

235. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.:МГУ, 1982. - 479 с.

236. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: «Искусство», 1995. - 319 с.

237. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. /Сост. предисл., общая ред. Андреева Л.Г. М., 1986, - 640 с.

238. Наливайко Д.С. Искусство: направления, течения, стили. Киев: Мистецтво, 1985. - 363 с.

239. Николюкин А.Н. Американский романтизм и современность. М.: Наука, 1968. - 408 с.

240. Пушкарева B.C. Дети и детство в творчестве Достоевского и русская литература второй половины XIX века. Белгород, 1998. - 104 с.

241. Романтизм и реализм в литературных взаимодействиях /Научн. ред. Нуруллин И.З. Казань, 1982. - 125 с.

242. Рымарь Н.Т. Введение в теорию романа. Воронеж: ВГУ, 1989. -270 с.

243. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Куйбышев: СГУ, 1990. - 254 с.

244. Современный роман. Опыт исследования. М.: Наука, 1990. - 285 с.

245. Сучков Б.Л. Исторические судьбы реализма. Размышления р творческом методе. М.: Советский писатель, 1973. - 504 с.

246. Топоров В.Н. Миф, ритуал, символ, образ: Исследования в области мифопоэтики. Избранное. М., 1995.

247. Федоров А.А. Зарубежная литература XIX-XX веков. Эстетика и художественное творчество. М.: Изд-во московского ун-та, 1989. -252 с.

248. Шахова К.А. Вечно обновляющийся реализм: О творчестве современных зарубежных писателей. Киев: Вища школа, 1984. - 213 с.

249. Ямпольский М. Демон и лабиринт: (Диаграммы, деформации, мимесис). -М.: Новое литературное обозрение, 1996. 335 с.

250. Barzun J. Classic, Romantic and Modern. Chicago-London, 1975. -XVI, 255 p.

251. Bradbury M. No, Not Bloomsbury. London, 1987. - 373p.

252. Calvert A. The Catholic Literary Revival. Three Phases in its Development from 1845 to the Present. Port Washington (N.Y.): Kennikat Press, 1968.-XV, 399 p.

253. Friedman M. Stream of Consciousness: A Study in Literary Method. -New Heaven: Yale Univ. Press. 1955. - XI, 297.

254. International Literature in English. Essays on the Major Writers /Ed. By

255. R.L. Ross. Chicago fnd London: St. James Press, 1991. — 762 p.

256. Levenson M. Modernism and the Fate of Individuality. Cambridge,1991.-XV, 231 p.

257. Lodge D. The Novelist at the Crossroads and Other Essays on Fiction and Criticism. London: Routledge and Kegan Paul, 1971. - 297 p.

258. La Quete du Graal chez les ecrivains europeens contemporains. Nansy, 1994.- 182 p.

259. Romantic and Modern: Revaluations of Literary Tradition. Pittsburgh, 1977.-XIII, 248 p.

260. Romanticism. Vistas, Instances, Continuities. Ithaca-London, 1973. -284 p.

261. Swift B.C. "The Dangerous Edge of Things". Mauriac, Greene and the Idea of the Catholic Novel //Journal of European Studies. Chalfont St. Giles, 1992. - Vol. 22, 2 № 86. - p.l 11-126.

262. Vernon J. The Garden and the Map. Schizophrenia in twentieth-century literature and culture. Chicago, 1973. - XVI, 220 p.

263. Литература по истории, философии, социологии, культурологии

264. А. Де Любак. Католичество. Социальные аспекты догмата. Милан.1992.-340 с.

265. Вагнер Р. Избранные работы. М.: Искусство, 1978. - 694 с.

266. Всемирная история в 24 т. /Под ред. А.Н. Бадак и др. Минск: Литература, 1996 -. - т.19. - 510 с.

267. Губман Б.Л. Современная католическая философия: человек и история. -М., 1988. 188 с.

268. Губман Б.Л. Западная философия культуры XX века. Тверь. ЛЕАН, 1997.-287 с.

269. Культурология. Уч. пособие /Сост. и отв. ред. А.А. Радугин. М.: Изд-во «Центр», 1999. - 304 с.

270. Майер Р. В пространстве время здесь. История Грааля. - М.: «Энигма», 1997.- 352 с.

271. Овсиенко Ф.Г. Социально-этическое учение современного католицизма (критический анализ). М., 1987. - 188 с.

272. Паскаль Б. Мысли. М., 1994. - 523 с.

273. Радугин А.А. Современный персонализм и религия. М., 1977. - 61 с.

274. Стрельцова Г.Я. Паскаль и европейская культура. М.: Республика, 1994.-494 с.

275. Трессидер Дж. Словарь символов. М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999. -448 с.

276. Фрейд 3. Художник и фантазирование. М.: Изд-во «Республика»,1995.-400 с.

277. Фромм Э. Душа человека. Ее способность к добру и злу. М., 1992. -430 с.

278. Честертон Г. К. Вечный человек. М., 1991. - 542 с.

279. Четверикова Н. А. Ситуация "смерти Бога" как антропологический переворот" //Личность и общество. Калининград, 1998. Вып. 9. - С.79-83.

280. Язьков Е.Ф. История стран Европы и Америки в новейшее время (1918 1945).-М.: МГУ, 1998.-350 с.

281. Adelman P. The Rise of the Labour Party 1880-1945. London, 1972. -VI, 137 p.

282. Benson, J. The Working Class in Britain, 1850-1939. London: Croom Helm, 1987.-214 p.

283. Bornstein S., Richardson A. Against the Stream. A History of the Trotskyist Movement in Britain. 1924-1938. London: Socialist Platform, 1986.-XII, 302p.

284. Boyce R.W.D. British Capitalism at the Crossroads 1919-1932: A Study in Politics, Economics and International Relations. Cambridge, 1987. -504 p.

285. Broderick R.C. The Catholic Encyclopedia. Nashville-N.Y.: Nelson, 1976.-612 p.

286. Class, Culture and Social Change. A New View of the 1930s / Ed. By F. Gloversmith. Brighton (Sussex): Harvester Press, 1980. - 285 p.

287. Cockburn C. The Devil's Decade. London, 1973. - 254 p.

288. Cole M. The Story of Fabian Socialism. London 1961.- XV, 3 66 p.

289. Green M. Dreams of Adventure, Deeds of Empire. London, 1980. -429 p.

290. Howell D. British Workers and the Independent Labour Party, 1888-1906. Manchester, 1983. - IX, 522 p.

291. Huxley Т.Н. Science and Christian Tradition. Essays. N.Y., 1898. -XXIV, 419 p.

292. Jarrett B. Social Theories of the Middle Ages 1200-1500. New York, 1966.-IX, 280 p.

293. MacKenzie N. McJean I. The Fabians. New York, 1977. - 446 p.

294. Morgan, J. Conflict & order. The Police & Labour Disputes in England & Wales 1900-1939. Oxford 1987. VII, 305 p.

295. Morris J. Farewell the Trumpets: An Imperial Retreat. London, 1978. -576p.

296. Morton A. Socialism in Britain. London, 1963. - 79 p.

297. Mounier. E. Qu'est que le personnalisme? Paris. 1947. 105 p.

298. Pickering W.S.F. Anglo-Catholicism. A Study in Religious Ambiguity. -London, 1991. -286p.

299. Saville J. The Labour Movement in Britain. A Commentary. London.2141988.- 166 р.

300. Ulam, А.В. Philosophical Foundations of English Socialism. -Cambridge: Harvard Univ. Press, 1951. 173 p.

301. Художественные и документальные произведения

302. Вагнер Р. «Парсифаль». Драма-мистерия. Либретто. М., 1899. -49 с.

303. Вольфрам фон Эшенбах. Парцифаль /Средневековый роман и повесть. -М., 1974. 637 с.

304. Конрад Дж. Лорд Джим / Дж. Конрад. Избранное в двух томах. М.: Гослитиздат, 1959. -т.1, 589 с.

305. Конрад Дж. На взгляд Запада.-М., 1912.-314с.

306. Стивенсон Р.Л. Путешествие внутрь страны./ Собрание сочинений в 5 т. -М., 1967.-т.1, 390 с.

307. Стивенсон Р.Л. Странная история доктора Джекила и мистера Хайдл. -Указ. изд. т. 1.

308. Хаксли О. Желтый Кром. Роман. Рассказы. М.: Художественная литература, 1987. - 300 с.

309. Донн Д. Избранное из его элегий, песен и сонетов, сатир, эпиграмм и посланий. М., 1994.

310. Исигуро К. Остаток дня (Роман. Перевод и послесловие

311. В. Скороденко) //Иностранная литература. 1992. - № 7. - С. 7-118.

312. Шекспир У. Гамлет, принц датский: Трагедия /Пер. Б. Пастернака. -М.: Правда, 1980.- 178 с.

313. Шекспир У. Перикл / Собрание сочинений в 8 томах М.: Интербук, 1997.-т.7, 446 с.

314. Элиот Т.С. Избранная поэзия. С.-П., 1994. - 446 с.

315. Orwell, G. The Road to Wigan Pier. L. Penguin. 1937. P.79

316. Buchan, John. The Thirty-Nine Steps. London. 1975. - 145 p.