автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русско-испанские литературные связи: проблемы преемственности, типологии, рецепции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русско-испанские литературные связи: проблемы преемственности, типологии, рецепции"

МОСКОВСКИМ ОРДЕНА ЛЕНИНА И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ПЕДАГОГИЧЕСКИИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ВЛЛЕНИНА

Диссертационный совет Д 053.01.06

5 О Д На правах рукописи

) СЕН 130'!

^ АРСЕНТЬЕВА Наталья Николаевна

РУССКО-ИСПАНСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ: ПРОБЛЕМЫ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ, ТИПОЛОГИИ, РЕЦЕПЦИИ.

Специальность: 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва х 1994

Работа выполнена в Московском ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени педагогическом государственном университете им. ЕИ. Ленина.

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Е А. ЛАЗАРЕВ

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Е И МИХАЛЬСКАЯ доктор филологических наук, профессор А. С. КАРПОВ доктор филологических наук, профессор А. Ы. ИИНАКОВА

Ведущая организация: Институт мировой литературы им. Ы. Горького Российской Академии Наук

Защита диссертации состоится '3 ^^"ЛоАЛ_ 1994г.

на ааседании диссертационного совета Д 053.01.06 по присуждению ученой степени доктора наук в Московском ордена Ленина .и ордена Трудового Красного Знамени педагогическом государственном университете имени Е И. Ленина по адресу: Малая Пироговская, 1,

ауд. ¿£3.

С. диссертацией можно ознакомиться в читальном вале библиотеки ИНГУ им.Е И. Ленина (1£алшя Пироговская, д. 1).

Ученый секретарь диссертационного совета

Трыпов

Общая характеристика работы.

Акяуаяьпосяь темы. Изучение международных связей русской литературы - перспективное направление современной литературоведческой науки, имеющее большое значение для понимания ведущих тенденций художественного развития. В системе общелитературных взаимодействий важную роль играют русско-испанские связи как целостный и многосложный историко-литературный феномен, включающий в себя различные типы отношений - преемственные, типологические, контактные. Каждый из них находится в настоящее время на разных стадиях изучения, что и обусловливает выбор в качестве объекта настоящего исследования наименее разработанных аспектов этих отношений.

В период своего становления (XVI1-Х1Х в.в.) русская литература наряду с разнообразными западноевропейскими влияниями усваивала и достижения испанской классической литературы. Актуальность исследования характера и особенностей влияния испанской литературы на русскую определяется задачами теоретического плана, связанными с решением проблемы формирования системы жанров, с обновлением тематики и проблематики произведений, обогащением стилевой палитры писателей. Начала для развития многих направлений изучения преемственных связей русской литературы с испанской полажены в работе академика М.П.Алексеева "Очерки истории испано-русских литературных отношений ХУ1-Х1Х в.в.". Ученым установлено, что русских писателей привлекала в испанской литературе не столько экзотика, сколько глубокое духовно-нравственное начало, обращенность к вопросам национального бытия, высокий уровень художественного мастерства. В "Очерках..." -и других работах М.П.Алексеева высвечивается роль древнеиспанской лирики, средневековой поэзии и прозы, драматургии эпохи Возрождения в развитии русского художественного сознания. В числе проблем, связанных с дальнейшим изучением преемственности в сфере русского и испанского литературного творчества давно назрел вопрос о сервантесовских традициях в русской литературе.

Всеобщее внимание в России к роману Сервантеса "Дон Кихот", охватывающее несколько столетий, нельзя считать случайным. Крупнейшие русские писатели, осваивая творческий опыт Сервантеса, считали его роман вершинным произведением мировой литературы: И.С.Тургенев усматривал в "вечном".образе отражение универсального типа человеческой личности, высоко ценил книгу Сервантеса Ф.М.Достоевский, называя ее последним и величайшим словом человеческой мысли, заключающим в себе "глубочайшую и роковую тайну че-

- г -

довела и человечества".-Не угасает интерес к "Дон Кихоту" и в первой трети XX века, находя выражение в критических работах и литературных аллюзиях. За всем многообразием фактов использования образов и мотивов "Дон Кихота" стоит некая магистральная линия преемственности, обусловленная задачами национального литературного развития. В свяви с этим со всей остротой встает задача прояснения аксиологической природы романа Сервантеса и перехода от фиксирования отдельных фактов влияния к выяснению степени его участия в формировании концептуально целостной художественной структуры в рамках крупной и малой форм русской эпической прозы

XIX - начала XX века. Этой проблеме посвящен первый раздел диссертации.

. Неравномерность развития русской и испанской литератур на равных временных этапах ставила писателей то одной, то другой отравы в отношения преемственности, но в России и Испании были и такие периоды, когда в силу сходных историко-культурных "обстоятельств и художественных тенденций возникали общие, типологически аакономераые и не обусловленные влияниями схокдения в творческом методе писателей и поэтов, образном строе их пронаведений. Такого рода соответствия проявлялись в равные историко-литературные эпохи, а средневековой русской и испанской литературе,в эпоху классицизма, романтизма и модернизма, однако в настошздй момент они остается практически неизученными. Существует только две специальные работы по проблемам типологии русской и испанской литератур (В.С.Харитонов "Слово о полку Игореве" м "Песнь о моем Саде": к вопросу о типологии художественного мышления эпохи Возвышенного Средневековья.//Теория и история литературы. - Киев,1985. -С.288-295; Н.К.Арсентьева С.Есенин и ©.Гарсиа Лорка. Типологическое исследование лирики. - Автореф.канд.дис. - м.,1985). Типологические схоздешга в творчестве русских и испанских писателей, отрэяаа духовную общность двух национальных литератур, указывают ка близость типов художественного сознания и потому заслуживают самого пристального внимания.

С точки зрения типологии особенно интересен историко-литературный период, относящийся к первой трети XX столетия и получивший как в русском, так и в испанском литературоведении название "саребряного века". Этот период характеризуется необычайным рас-щек»! поэтических дарований, стилевым многообразием. Актуальность типологического изучения русской и испанской поэзии начала

XX века во втором рааделе настоящей диссертации вызвана необходи-юотыо прояснения эстетических критериев модернизма как худодес-тваниого направления, разработки поэтических стилей и концепту-

- 3 -

альных основ творчества крупнейших поэтов.

Ивучение контактных свявей русской и испанской литератур благодаря работам отечественных и зарубежных исследователей (М.П. Алексеев, Н.И.Балашов, В.Е.Багно, И.А.Тертерян, Г.Портнов, Л.Тур-кевич-Букетофф, Г.Шанцер, Х.Фернандес Санчес и др.) стало уже традиционным. Собран большой фактический материал, отражающий двусторонний процесс распространения и рецепции русской литературы в Испании и испанской литературы в России. Поиски новых фактов межлитературных взаимодействий двух стран обусловлены потребностью в постоянном обмене культуроведческой информацией. Поэтому представляется весьма актуальным предпринятый в третьем разделе настоящей работы анализ неизвестных еще русской аудитории материалов, связанных с современным восприятием в Испании творчества ряда русских писателей (И.С.Тургенев, И.А.Бунин, Л.Н.Андреев, С.Есенин).

Цели и додачи исследования определяются постановкой отдельных проблем изучения русско-испанских литературных свявей и их актуальностью. Наиболее важные ив них: показать роль романа Сервантеса "Дон Кихот" в развитии русской художественной прозы XIX -начала XX века; дать обдую картину русско-испанской поэзии "серебряного века", выявив ряд доминирующих идейно-художественных тенденций; рассмотреть новые факты творческих контактов испанских писателей и критиков с миром русской литературы на современном этапе. В соответствии с поставленными целями в работе решаются три группы задач:

а)историко-литературные, направленные на выяснение характера русско-испанских литературных отношений в- сфере преемственности, типологии, рецепции?

б)теоретические - разработка теории видовых модификаций эпических «акров, теории поэтических стилей;

в)методологические, связанные с разработкой принципов сравнительно-исторического литературоведения и типологии худо-дественного творчества.

¡¡¿етодохогяхчеснвй и веор&ятескоЗ основой диссертации выступает целостно-системный подход к изучению литературных явлений; труды советских и зарубежных ученых по проблемам сравнительного литературоведения (Н.Й.Пруцкоз, П.Н.Бергаз, Н.А.Конрад, И.Г.Не-упокоева, А.Дима, Д.Дюршин, Д.Фоккема и др.). В процессе иссле-_ дозания использовалась также методика мелпредметных свявей, труды по истории, философии, психологии, искусствоведению.

Ваучвая шииваа досс&рязцио.

1.Влияние романа Сервантеса на мировоззрение и творчество

Ф.М.Достоевского рассматривается сквозь призму отражения национального идеала и проблемы утопического сознания. В ходе сравнительно-исторического исследования выстраиваются в единый типологический ряд проиаведения, по своей проблематике и художественной структуре генетически восходящие к "Дон Кихоту": роман Ф.М.Достоевского "Идиот", роман "Дневник Сатаны", повести "Жизнь Василия Фивейского", "Иуда Искариот", "Мысль" Л.Н.Андреева, роман А.П.Платонова "Чевенгур'-'. Новизна данного подхода к проблеме преемственности русской литературы с романом Сервантеса определяется тем, что комплексного исследования сервантесовских традиций на данном художественном материале с учетом метода и мировоззрения писателей, культурно-исторических факторов, повлиявших на вызревание у них сходного творческого еамысла, в советском и зарубежном литературоведении еще не проводилось. Впервые выделяется система жанрообразующих признаков антиутопического романа и повести "раннего." типа, предшествующего современной литературной антиутопии. Вводится в научный оборот понятие "утопического" героя. Генезис антиутопического жанра в русской литературе выявляется на основе нового концептуального осмысления романа Сервантеса "Дон Кихот".

¿.Разрабатывается новое направление в изучении русско-испанских литературных отношений - типология поэтического творчества, выявляющее общие закономерности в поэтике русского и испанского модернизма и авангарда, в идейно-художественном мире поэтов К.Бальмонта и Х.Р.Хименеса, И.Бунина и А.Мачадо, С.Есенина и Ф. Гарсиа Лорки.

3.Анализируются литературно-критические работы, рецензии и отклики современных испанских литературоведов на творчество отдельных русских писателей, исследуется вклад писателя и филолога-слависта Х.Э.Суньиги в распространение и осмысление русской литературы, выявляются художественные особенности его биографического очерка о "Тургеневе "Los imposibles afectos de Ivan Turgueniev" (Madrid, 1977).

Пракшчеасая вваишякяа и епробация результатов исследования. Результаты и выводы диссертации имеют значение для таких отраслей как сравнительное литературоведение, теория жанров и стилей и могут быть использованы в практике вузовского и школьного образования, в спецкурсах и спецсеминарах для филологов.

Основные положения диссертации докладывались на научных конференциях, в частности, на Международной конференции МАПРЯЛ "Русская литература и ее международные связи" (Щецин, 198S), Международной конференции "Поэзия русского и украинского авангарда: ис-

тория, этика, традиции" (Херсон, 1990), Всесоюзной конференции "Эволюция русской литературы XX века" (Москва, 1994), ежегодных Есенинских чтениях, Блоковских чтениях (1990).Старорусских чтениях (1992), Бахтинских чтениях (1993), семинаре по проблемам творчества Ф.М.Достоевского (Тюмень,1992), юбилейных конференциях, посвященных творчеству И.С.Тургенева, Л.Андреева, И.Бунина (Орел, 1980-1993).

По теме диссертации опубликованы монография "Становление антиутопического жанра в русской литературе", пособие по спецкурсу "Лирика С.Есенина в типологическом изучении", статьи и тезисы. Общий объем публикаций по теме составляет 44,7 печатных листа.

Обаеч а сярутяура якхертцци. Цеди и задачи исследования предопределили следующую структуру диссертации: T.I.: Введение.

Раздел I. "Дон Кихот" и становление антиутопического жанра в русской литературе.

Достоевский и Сервантес.

1.Новый .тип героя в романе М. де Сервантеса "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский".

2.Проблема национального идеала и образа нравственно совершенной личности в романах "Дон Кихот" и "Идиот".

3.Развитие креативно-игровой концепции характера "утопического" героя в романе "Идиот".

4.0 типологии данровой структуры романов "Дон Кихот" и "Идиот".

Традиции "Доя Кйхота" в русской художественной прозе начала XX века.

1.Концепция утопического сознания в творчестве Леонида Андреева.

2.Проблема национального идеала в творчестве А.Платонова. "Странствующие рыцари "Чевенгура".

Заключение.

Раздел II. "Серебряный век" русской и испанской поэзии (Типологическая общность и национальное своеобразие).

1.Основные тенденции развития русской и испанской поэзии первой трети XX века.

2.Лирика "мгновений" Х.Р.Хименеса и К.Бальмонта.

3."Прекрасное и вечное"-в поэзии И.Бунина и А.Мачадо.

4.С.Есенин и Ф.Гарсиа Лорка. Заключение.

Раздел III. Современная рецепция русской литературы в Испании.

- в -

Общие итоги исследования. Примечания.

Т. 2. Приложения. Обзоры: 1. "И.С.Тургенев в современной испанской критике". 2."Творчество Л.Андреева в Испании". 3."Творчество И.А.Бунина в Испании". 4."П0эаия С.Есенина в испанских переводах". Переводы: 1.Главы из книги Х.Э.Суньиги "Los imposibles efectos de Ivan Turgueniev". 2.Стихи испанских поэтов XX века.

Библиографический список.

Обжш диосерпацвд: I той - 497 страниц машинописного текста; II том (приложения) - 94 с. Список литературы содержит 477 наименовании.

Основные положения и выводи диссертационного исследования, выносимые на защиту.

По первом/ разделу. Осмысление . индивидом современного ему состояния мира как несовершенного порождало в равные исторические эпохи феномен утопического сознания, устремленного к поиску разрешения жизненных противоречий, универсальных путей избавления от ала. "Утопическим является то сознание, утверждает К.Мангейм, которое не находится в соответствии с окружающим его бытием. Это несоответствие постоянно проявляется в том, что подобное сознание в переживании, мышлении и деятельности ориентируется на факторы, реально не содержащиеся в атом бытии" (Идеология и утопия// Утопия и утопическое мышгение. - М.: Прогресс, 1991. - С. 113.). Fyc-ский философ Г.Флоровский, считая характерной чертой утопизма веру в осуществимость, историческую определенность идеала общественного мироустройства, подчеркивает: "Утопизм есть постоянный и неизбывный соблазн человеческой мысли, заряженный величайшей, хотя и ядовитой анергией" (Метафизические предпосылки утопизма// Путь. - М. ,1992. -'Кн.!.- С.409). Утопическое сознание как реальный и примечательный факт человеческой психологии закономерно привлекал писателей в те периоды, когда устремленность к преобразованию мира становилась ведущей тенденцией общественной мысли, когда создавались предпосылки для формирования тех или иных национальных форм социального утопизма. Это обусловило появление произведений, раскрывающих иллюзорность утопического .типа мышления путем изображения героя, выразителя общественного утопического идеала, в процессе его взаимодействия о миром. Первым произведением такого рода в европейской литературе стал "Дон Кихот" Сервантеса.

Отсутствие в критической литературе единой точки зрения на

роман Сервантеса, многоплановость трактовок Дон Кихота создает необходимость специального изучения вопроса о том, какой вклад внес писатель в области характерологии, в чем сущность концепции личности его героя и идейно-художественное значение романа в целом.

Художеств'енное открытие Сервантеса состоит в изображении духовно свободной личности, главной движущей силой которой выступает устремленность ко всеобщему благу и знание путей совершенствования мира. Изучая"роман Сервантеса в его непосредственной связи с событиями и общественными процессами его времени, испанский историк X.Марав ал приходит к заключению, что намерение Дон Кихота преобразовать жизнь на началах рыцарства восходит к конкретным идеям реформаторства, характерным для переходной эпохи с ее падением нравов и тенденцией обращения к духовным ценностям прошлого. В свое время рыцарство было своеобразным законодателем моральных норм, поэтому определенные общественные круги нового времени в Испании конца XVI века придавали большое значение его возрождению в процессе духовного развития общества. Рыцарство с его культом физической силы в сочетании с мудростью и святостью мыслилось как объединяющая духовная сила, национально-патриотическое движение. Таким образом, рыцарский утопизм Дон Кихота есть выражение национально своеобразного и вместе с тем универсального стереотипа человеческого мышления. Вопреки исторической реальности герой Сервантеса стремится возродить нравственные основы рыцарского образа жизни, которые он считает наиболее совершенными ив всех, выработанных предшествующим опытом человечества. Духовную, содержательную основу поведения ламанчского идальго 'составляет его стремление пробудить в людях дух героизма,и внушить им представ-пенке о высоких чувствах и гармоничных взаимоотношениях, которые змогут привести к возрождению Золотого века. Для этого Дон Кихот предпринимает беспримерную попытку "заново учредить во всем мире ^авно забытый рыцарский орден", воссоздавая игровую атмосферу бытия странствующего рыцаря: он начинает так же играть в жизни, itaK играли средневековые рыцари с их бесконечными вызовами на поедин-поклонением Даме сердца и т.п.

Голландский философ Я.Хейзинга в своем труде "Homo ludens" рассматривает средневековое рыцарство как историко-культурный фе-юмен в свете своей концепции игры как явления культуры. Согласно этой концепции, в ходе духовного развития человечества существуют периоды, когда в сознании людей происходит усвоение и закрепление зпределенных идеологических, нравственных и религиозных истин. В зто время главная роль в организации духовной жизни людей принад-

лежит игре как особой разновидности человеческой деятельности. Постигая природу игры, ее социальные и эстетические функции в ходе исторического развития, Хейэинга приходит к заключению, что главным и неизменным признаком игры вообще выступает наличие в ней внутреннего смысла. По мысли ученого, она представляет собой средство свободного самовыражения творческого духа в границах, установленных сознанием в пределах существующих эстетических, нравственных, философских и других представлений. Лежащий в основе игры механизм образного воплощения этих представлении в упорядоченной системе действий, правил порождает эмоциональный эффект, который приносит играющему духовное удовлетворение, а также закрепляет, поддерживает и утверждает тот или иной смысл,х заключенный в игре. Внедрение в человеческое сознание даже самых высших священных понятий и категорий требует игровой формы, то есть, представления их в красочном и увлекательном действии. В замкнутом, отделенном от обыденной жизни условном игровом мире человек получает возможность воплотить свои идеальные представления о жизни, создать более гармоничную систему взаимоотношений, чем та, которая существует в реальном мире. Этим и обусловлено го, что некоторые новые передовые формы общественного жизнеустройства, возникающие в ходе исторического развития, облекаются в игровую форму. К их числу Й.Хейзинга относит и средневековый социальный институт рыцарства. По мнению ученого, рыцарский образ жизни, представляя собой игровой элемент культуры средневековья, имел большое значение в процессе духовного развития общества, повышал нравственный уровень в воспитании и в публичной жизни. Однако с течением времени нравственно значимое содержание рыцарского образа жизни постепенно утрачивалось. Если в прошлых столетиях игровая суть рыцарства не проступала столь явно, то закономерно, что в новую историческую эпоху игровое начало в поведении Дон Кихота уже выходит на поверхность и создает видимый контраст с окружающей действительностью, служащий неистощимым источником комизма. В реферируемом исследовании выдвигается концепция творческого, игрового образа жизни Доя Кихота в противовес традиционной концепции его "безумия", принятой как в испанском, так и в советском и англоязычном сервантесоведении.

Волнующая исследователей загадочность образа Дон Кихота состоит в том, что в его сознании в противоречивом соотношении выступает сочетание разумного начала с искаженным мировосприятием, заключающимся в его способности видеть мир не такш, какой сн естй, а каким он предстает в рыцарских романах. Этот психологический парадокс создает впечатление двойственности личности те-

рея. Как справедливо отмечает Л.Пинский, выявление смысла атого удивительного слияния черт,"достойных смеха и восхищения, наивных иллюзий и передовых идей", является важнейшей - задачей каждого сервантесоведа. Распространенной теорией, объясняющей странный образ действий Дон Кихота, традиционно считается теория безумия -умственной болезни, своего рода шизофрении на почве увлечения рыцарскими романами, сопровождающейся расстройством сознания героя, бредовыми галлюцинациями. Одни исследователи считали "безумие" Дон Кихота условным художественным приемом, необходимым автору для осмеяния рыцарских романов (Р.Менендес Пидаль), другие изучали содержание мыслей и суждений Дон Кихота по разным проблемам в отрыве от его "бредовых" идей о рыцарстве (С.Мадарьяга). Синдром безумия Дон Кихота послужил поводом для постановки проблем гносеологического характера, связанных о вопросом о человеке как субъекте познания. Наибольшую известность получила концепция перспек-тивиама, »тожественной интерпретации реальностей в отношении характеристики типа мышления героя романа. Так, А.Кастро в изображении Сервантесом факта существования различных точек зрения на реальность видит влияние философии релятивизма, актуальной для эпохи Возрождения. Условность восприятия мира, по мнению критика, и есть тот критерий, который лежит в основе сервантесовской концепции личности героя, отражающей лишь всеобщее свойство человеческого ума, способного порождать совершенно^ независимые и противоречивые взгляды на существующую реальность. В свете теории пер-спективизма рассматривается раздвоение сознания Дон Кихота и в работе М.Дурэна "La aiibigüedad en el Quijote". Американский ученый Э. Каскарди предлагает рассматривать проблему безумия Дон Кихота с точки зрения философии скептицизма. По мысли исследователя, изложенной в его книге "The bounds of reazon: Cervantes, Dostoievsky, Flaubert", если встать на позиции скептиков, то видение вещей в романе Сервантеса оказывается неопределенным, не имеющим критерия, который позволил бы установить их объективную сущность. Однако роман на самом деле является антискептическим, так как Сервантес дает возможность герою физически ощутить обманчивость его представлений. Мексиканский литературовед М.Ольмеда считает, что состояние Дон Кихота вызвано не помешательством на рыцарских романах, а совмещением в его сознании двух равноправных начал - рационального и идеализирующего. Сходное представление о , нерасчлененности, мкфологичяоети мышления Дон Кихота развивает советский критик С.Г.Бочаров. Таким образом, донкихотский феномен связывается с темя или иными гносеологически?,ai и философскими проблемами, в то время как проблемы этические остаются в стороне.

Попытку связать роман с нравственной проблематикой представляет собой книга А.Морона Сиральго "Nuevas meditaciones del Quijote". Автор считает, что Дон Кихот потерял представление о своем подлинном "я" вследствие навязчивой идеи творить добро. Критик Х.Б.Авалье-Арсе квалифицирует безумие героя как особую разновидность умопомешательства на эстетической почве: его обрав действий не что иное как самодостаточное удовлетворение художественным вымыслом. Наибольшее распространение в критике все же получила концепция "исчезающего" безумия, смысл которой состоит в том, что герой постепенно избавляется от своего недуга, обретает разум (Г.Диас-Плаха, Э.Ридей, К.Н.Державин и др.). Все рассмотренные теории безумия Дон Кихота в конечном счете основываются на доверии исследователей к комментариям рассказчика, образ которого между тем достаточно условен и является таким же вымышленным- персонажем, как и все остальные герои. В настоящей работе предпринята попытка текстуально доказать, что движущей силой личности Дон Кихота выступает'не его временное или перманентное умопомешательство, а творческий потенциал, направленный на создание художественного вымысла и его воплощение в игре.

Как показал анализ, "безумные" речи Дон Кихота о рыцарстве представляют собой не хаотичный набор бессвязных фраз из рыцарских романов, а цельный художественный текст, организованный по всем правилам рыцарской литературы и облеченный в устную форму. Вымысел, творимый идальго на протяжении всего действия, отвечает всем признакам литературного произведения и может рассматриваться как роман в романе, будучи целостным по своему замыслу и художественной структуре, В процессе создания импровизированного романа изменяется и точка зрения идальго на рыцарство, что отражается на вмоциональном тоне повествования: восторженный пафос постепенно сменяется скепсисом и иронией; изменяется и стиль речи рассказчика под влиянием простонародного языка Санчо. Являясь по сути дела своеобразным автором нового рыцарского романа, Алоноо Кихано не удовлетворяется чисто эстетическими задачами и претворяет свой аамысел не только в слове, но и в действии. В самой действительности он искусственно создает игровые ситуации, аналогичные рыцарскому образу жизни, представляющие собой мир, в котором потенциально воплощались бы его идеалы. Текст романа убеждает в том, что хитроумие идальго есть не что иное, как замысловатая сценическая игра, а его внутреннее состояние полностью соответствует феномену актерского перевоплощения, описанному в работах психологов и театраловедов. Герой Сервантеса становится исполнителем главной роли своего рыцарского романа, драматиаируя его содержа-

- и -

нив, и благодаря врожденному артистизму, демонстрирует воплощение в жизнь рыцарских принципов. Единственно, что отличает игру Дон Кихота от театральной, это отсутствие сцены как таковой и искусственных декораций. Таким образом, целеустремленная и сознательная деятельность Дон Кихота, где он выступает в двойном амплуа режиссера-постановщика своей судьбы и актера, имеет своей внутренней целью образное воплощение наиболее важной и значимой для него идеи, т.е. отвечает целям и задачам художественного творчества. Если с точки зрения теории безумия "донкихотская ситуация" рассматривается как разлад между видимой реальностью и тем,' как искаженно она преломляется в восприятии героя, то согласно креативно-игровой концепции характера Дон Кихота, сущность "донкихотской" ситуации состоит во временном отрыве от реальности героя, увлеченного игрой. Но не это расхождение служит причиной душевных противоречий идальго. Главным является здесь идеологический конфликт, состоящий во внутреннем противоборстве утопической идеи, завладевшей сознанием героя, и здравым смыслом, ведущим к постепенному прозрению и отказу от его замысла.

Предметом художественного изображения в романе Сервантеса выступает процесс духовного перерождения Дон Кихота, его путь от первоначального порыва завоевать мир с помощью своей утопической идеи к постепенному осознанию ее нереальности и бесплодности, связанному с потерей интереса к жизни и угасанием духа творчества. Сквозь иронию условного рассказчика, внешний комизм ситуаций романа проступает его внутренний трагический смысл. Он обусловлен тем, что здесь запечатлен самый глубокий и мучительный кризис человеческого сознания - кризис его убеждений, его веры. В лице Дон Кихота испанский писатель создал новый тип героя, который условно можно назвать "утопическим". "Утопический" герой - это новый тип героя по сравнению с гамлетовским типом личности. Оба этих литературных героя вырастают из единого корня: их роднит чувство неудовлетворенности сущим, неприятие мира таким, какой он есть. Но, в отличие от Гамлета, с его мучительной рефлексией, неверием в возможность изменения жизни, где все "пошло, пусто, плоско и ничтожно", герой Сервантеса полон решимости выправить несовершенный мировой порядок. Преемственность русской литературы с романом Сервантеса выразилась в восприятии и дальнейшем развитии концепции "утопического" героя.

Романтические герои русской литературы, или "русские Гамлеты", - это в большинстве своем люди из культурного слоя, дворянской среды, глубоко понимающие жизнь, но не тлеющие активного волевого начала, что послужило поводом для определения их как "лиш-

них людей", не находящих себе места в обществе. Трансформация образа "лишнего человека", характерного для творчества Лермонтова, Тургенева, Гончарова,порождает два противоположных по душевной структуре типа личности в русской литературе XIX века. С одной стороны, появляется герой, обладающий способностью "все" понимать, "все" видеть, но приходящий к новому совнанию того, что человек свободен по своей природе как во влечении ко всему воавы-шенному и прекрасному, так и ко злу. Таков герой "Записок ив подполья" Достоевского. Антитезой безыдеальному "подпольному" человеку выступает в творчестве Достоевского герой, унаследовавший от "лишних людей" не иронию и бесплодный критицизм, а стремление к идеалу и общественному служению. Создавая в романе "Идиот" образ князя Мышкина, писатель вплотную подходит к проблеме положительного героя в литературе, который должен' был олицетворять робой красоту нравственного облика, связанного с субстанциальными началами национальной жизни и высоким началом самопожертвования во имя общего блага. В процессе работы над романом о "положительно прекрасном" человеке большую роль для Достоевского сыграл творческий опыт Сервантеса, также связанный с изображением личности, проникнутой идеалами общественного служения. Сравнительный анализ романов "Дон Кихот" и "Идиот" показал очевидную литературную преемственность образов главных героев этих произведении. Традиции сервантесовского реализма в романе Достоевского сказались прежде всего в художественном изображении утопизма мироощущения "идеального" героя, что отразилось на концепции его характера, на всем сюжетно-композиционном строе романа "Идиот".

Согласно точке врения специалистов в области сравнительного изучения литератур,генетические связи произведений чаще всего бывают обусловлены не только влияниями, но также факторами, связанными с типологией художественного мышления писателей одной эпохи или разных, но близких по содержанию исторических эпох. Обращение Сервантеса и Достоевского к проблеме утопического сознания непосредственно связано с особенностями их мировоззрения и течениями общественной мысли их времени. Формирование представления об общественном идеале в творчестве писателей обусловлено постижением ими глубинных тенденций развития национального самосознания, тех идей и начал, которые лежат в. основе человеческого менталитета. Утопические идеалы в равной степени привлекали и Сервантеса и Достоевского. Исследователи их творчества свидетельствуют о большой устойчивости в сознании каждого ив них темы Золотого века. Эта тема художественно связывается у писателей с античным мифом о Галатее. Прекрасный мир раннего пасторального романа Сервантеса

"Галатея" и "чудного" сна одного иа героев Достоевского - Верси-гава ("Подросток") о Золотом веке, навеянного картиной Лоррена 'Ацис и Галатея",сходным обравом отражают представление писателей эб идеале красоты внутреннего мира человека в гармонии с велича-зой и одухотворенной красотой природы. Золотой век в творческом зовнании Сервантеса и Достоевского - это вневременной утопический едеал, в мотором слились воедино общечеловеческие мечты о земном зае. Вместе с тем мышление писателей отражало и национально-своеобразные черты общественного утогошма. Каждый ив писателей в свою шоху воспринял свойственную сознанию их народов тенденцию к сот-юренип идеала. Этим и обусловлены особенности критического осмысления романа "Дон Кихот" Достоевским в "Дневнике писателя" за .877 год. Достоевский видит в образе мыслей Дон Кихота прежде кзего национально-характерное, отражающее его веру в торжество яоей идеи и необходимость утверждения ее в интересах националь-гаго возрождения.

Как в Испании, так и в России истоки национального месси-мизма были связаны с особенностями исторического развития двух :тран. Так же как средневековая Испания была духовным авторитетом [ля охваченной религиозным расколом католической Европы, так и Усь XVI века после падения Византийской империи начала осовна-;ать свою роль в качестве главного православного царства в мире, :ранительницей святой веры. В этих странах в течение веков выра-1атывался особый тип национальнрй психологии, основанный на пред-¡тавлеиии об особой миссии кивущих в них народов - нести идею об-¡его спасения через веру в Христа. Религиозный элемент играл ве-ущую роль в государственной жизни, в культуре 'и общественной ысли средневековой России и Испании. Как- Испания была "самой ка-олической нацией в Европе" (А.Ганивет), так и Россия "почитала ебя не только самой христианской, но и единственно христианской траной в мире" (Н.Бердяев). В Испании средневековое религиозное ироощущение возрождается в XVI столетии. Ратуя за обновление ре-ессансного человека, испанские гуманисты рассматривали католи-ескую веру как единственную форму духовного единства в расколо-ом и противоречивом мире; рыцарство мыслилось некоторыми из них ак сила, способная отстоять идеалы христианской нравственности.

России национально-религиозная идея "замирает в русском созна-ии более чем на столетие (ХУШ-е)" (В.Кириллов) и претворяется

XIX веке в идеологию славянофильства. В отличие от испанских радиционалистов русские почвенники опирались на духовные свой-тва своего народа, выработанные православием, - смиренность, на-ожность, любовь к идеалам святости. В обеих странах ведись ин-

тенсивные поиски сил, способных наполнить национальную жизнь высочайшим духовным содержанием. Сервантес и Достоевский, органически восприняв данные тенденции общественной мысли своего времени, вложили их в сознание своих героев.

Главным критерием образа "утопического" героя выступает его способность к созданию целостного мировоззрения, заключающего в себе знание "законов жизни", путей совершенствования мира. Погружая персонажей своих романов с их определенным идеологическим комплексом в живую действительность, в современную им социальную среду, писатели художественно выясняют возможность выживания "главной идеи" в данное историческое время, ее реальные перспективы, а также раскрывают психологию ее носителей. Романы "Дон Кихот" и "Идиот" являются моноцентрическими: главный герой стоит в центре действия, определяя его содержание. Он является тв.орцом идеи, которая овладевает "глубинным ядром личности" (М.Бахтин), оказывая влияние на образ его жизни. Идея становится ведущей движущей силой характера Дон Кихота и князя Мышкина, обусловливая необычный образ их мыслей и действий, которые принимаются окружающими за признаки душевной болезни. Однако "безумие" Дон Кихота и "идиотизм" Мышкина являются ие следствием патологических сдвигов в их сознании, а вытекают из сложившейся у них системы убеждений. В основе мировоззрения героев лежит утопическая идея духовного спасения общества и человека. Восприятие героями общехристианских нравственных идеалов трансформируется в своеобразные варианты национального утопизма, выраженного у Дон Кихота в форме рццарско-католической веры, у князя Мышкина - в духе православного милосердия и всепрощения. В сознании Дон Кихота происходит подмена христианской веры верой в моральные устои рыцарства. Идеал Христа заменяется рыцарскими идеалами, состоящими в том, чтобы бороться против всякого ела и несправедливости, помогать бедным и обездоленным. Мировоззрение героя отливается в форг.ш цельного вероучения, имеющего свои заповеди, содержащиеся в "странствующих писаниях" - рыцарских романах, свою "священную историю" - происхождение рыцарства, свои обрядовые действия - рыцарское крещение и молитву Даме сердца. С точки зрения героя Достоевского, русская идея, в отличие от западной,католической, основанной на принуждении и искажении смысла христианства, состоит в том, чтобы донести до всеобщего сознания истинную веру, заключающую в себе заветы смирения, кротости и добра. Шшкин проповедует воскресение человечества русским богом, черев православно-христианский идеал. Таким образом, каждый из героев является своеобразным "апостолом" национальной религия в лице наиболее просвещенного культурного

слоя общества - дворянства.

Герои Сервантеса и Достоевского олицетворяют идеальные с позиций национального сознания черты поведения.У ламанчского идальго идеальное начало воплощается в образе совершенного рыцаря, в романе Достоевского идеальное содержание вкладывается в образ героя с душою ребенка, который в русском традиционном сознании воспринимается как синоним нравственной чистоты и истинного добра. Дон Кихот и князь Мьшкин, являясь носителями национального религиозного духа, воплощают в себе католический и православный духовный тип личности. В работе рассматриваются черты христоподобия в облике героев, отражающие две противоположные национальные ипостаси Христа, не сводимые к его целостному евангельскому прообразу. Христоподобие героев призвано подчеркнуть мотив духовного водительства, утверждение нравственного закона, основанного на абсолютизации этических основ национального религиозного духа. Для Дон Кихота это рыцарские законы,\ для Мышкина - сострадание как "единственный закон бытия всего человечества", исходя из которых один действует силой оружия, другой - силой сострадательного участия. В утопической направленности поведения героев просматриваются два национально-психологических типа, выделенных В.Шубар том в работе "Europa und die Seele ostens", которые условно названы "прометеевским" и "мессианским": "прометеевский" тип движим героической преобразовательной волей, "мессианский" устремлен ко всеобщему взаимопонимании, гармонизации жизни. Вместе с тем утопизм Дон Кихота и Мьшкина имеет не только национально-своеобразные, но и общие черты, связанные с креативно-игровой концепцией характера "утопического" героя.

Как и Дон Кихот, киявь,Мьялкин - художественно одаренная натура. Дар слова в сочетании с даром тонкого психологического чутья свидетельствуют о незаурядном литературном таланте, которым обладает герой. Английский ученый Ф.Робин Миллер приходит к выводу, что Мышкин является своеобразным летописцем своей судьбы, закрепляя происшедшие с ним события в художественно завершенные формы, превращая свою жизнь в произведение искусства. Герой Достоевского, подобно Дон Кихоту, является своеобразным "автором" утопии религиозно-нравственного возрождения, облекая свое "произведение" не в литературную форму, а в форму самой жизни. Он создает вокруг себя некоторое подобие утопического острова, в пространстве которого строит свои взаимоотношения с "большим миром" по своим нравственным ззконам. Это становится возможным только в условиях игры, допускающей временный отрыв от реальности и погружение человека в мир собственных идей • и представлений. Сункци-

ональное значение игрового архетипа в поведении и Дон Кихота и князя Мышкина состоит в том, что игра является посредническим звеном между волей героев к изменению мира и принципиальной неосуществимостью этого намерения, выступает как "иллюзорная реализация" (Л.С.Выготский) их утопических устремлений. Как в Дон Кихоте живет способность силой творческого воображения превратить прозаический испанский быт в героический мир, где он проявляет себя борцом с вездесущим злом, так в сознании Мышкина возникает образ мира, лишенного ала как субстанциальной категории. Признавая в каждом только доброе начало, князь верит в реальность положительного перерождения человека. Если Дон Кихот разит воображаемых противников, то Мышкин в каждом хочет видеть нравственно отзывчивое существо. Вместе с тем очевидно, что игровой характер поведения героев имеет разную основу: в ""Дон Кихоте" это тщательно скрываемая актерская игра; в "Идиоте" - образ действий Мышкина более соответствует ролевой игре ребенка, детерминируемой детским психотипом его личности. Детская игра характеризуется созданием воображаемой или мнимой ситуации, в которой ребенок представляет себя и других в той или иной роли. Увназ о судьбе Настасьи Филипповны, Мышкин с самого начала действует, исходя.не из данной, а иэ вымышленной ситуации, которая основана на уже реально существующей, знакомой ему: Настасья Филипповна представляется княвю в обраве жалкой, всеми гонимой Мари, а сам он - в роли ее спасителя и заступника. История с Мари в сознании Мшкина приобретает значение идеальной модели человеческих отношений и становится отправной точкой утопической ориентации на духовное перерождение человека точно так же, как художественная реальность рыцарских романов лекала в основе утопической активности Дон Кихота. Между тем сравнительный анализ истории о Мари и истории жизненной судьбы Настасьи Филипповны, проведенный в работе, убеждает в коренном различии внутренней духовной сущности двух героинь и иллюзорности усилий Мышкина спасти нравственно гибнущую женщину. Драматическая напряженность действия в романе обусловлена несоответствием между реальным содержанием личности Настасьи Филипповны а представлением о ней, сложившимся в сознании Мышкина. который идентифицирует ее с Меди. Это несоответствие является источником главного конфликта между объективной канвой событий и целенаправленной "игровой" установкой Мышкина. Сострадание князя оказывается спасительным для тех, кто способен открыть душу навстречу прощению и искуплению. Для Настасьи Филипповны, ценящей превыше всего свою свободу, доброта Мышкина оказывается не только бездейственной, но и губительной. Стремясь привести душу этой женщины в

соответствие с ее идеальной природой, Мышкин не учитывает, что ало и гордыня являются не менее сильным источником дивни ее личности. Поэтому, как не удается Дон Кихоту, по словам В.Соловьева, "приблизить тобосскую коровницу к идеалу Дульсинеи", так и Мышкин не в состоянии осветить душу Настасьи Филипповны светом сострадания. Эта художественная ситуация обусловливает аллюаивную связь романа "Идиот" с "Дон Кихотом", выраженную в косвенном намеке на роман Сервантеса в контексте произведения.

Жертва князя в пользу Настасьи Филипповны рассматривается большинством критиков как высокий духовный подвиг (А.Долинин, Ф.И.Евнин, В.Этов), но в работах последних лёт ставится проблема нравственной ответственности героя Достоевского перед лицом возложенной им на себя миссии (М..Гус, Г.Б.Курляндская, Э.Каскарди, М.Карей). Исследователи по-разному оценивают причины жизненной катастрофы Мышкина, усматривая их либо в чрезмерной отрешенности князя от всего земного, либо в несовершенстве его естества, не позволяющего ему довершить его высокое начинание. Раврешение данной проблемы может быть найдено в исследовании самого феномена утопического сознания героя. Вера Мышкина в то, что мир может измениться под влиянием его идеи, закономерно ведет к отрыву от подлинного содержания жизни и к тому, что в конечном счете его благие намерения оборачиваются злом. Решение Достоевским проблемы действенности добра и сострадания, поставленной в романе "Идиот", перекликается со взглядами В.Соловьева, отраженными в "Трех разговорах", скрыто полемичных по отношению к утопической "религии" добра Л.Толстого. Добро, по Соловьеву, есть только условие нравственно достойного бытия, а не его цель. Превращение отрадания в самоцель и есть проявление утопического смысла существования, который игнорирует реальность живни и не корректируется опытом и разумом человека; возведенное в закон, в главный принцип поведения, сострадание оказывается бессильным и разрушительным. Таким образом, только творческое добро, согласованное с реальными возможностями человека и объективной ситуацией, делает добрые начинания нравственно оправданными.

Изображение кризиса утопического сознания главного героя в. романе "Идиот" художественно решается в традициях сервантесовского реализма (раздвоение личности Мышкина вследствие разрыва идеального "детского" мироощущения с индивидуальным сознанием, отраженное в любовной теме романа и в феномене "двойных" мыслей; снижение христоподобия образа Мышкина; столкновение игрового типа поведения Мышкина со встречной игрой других персонажей, делающих его жертвой своих амбиций; угасание утопической активности героя,

начиная со второй половины романа; роль снов, раскрывающих истинную природу вещей в процессе взаимодействия "утопического" героя с миром; мотив безумия: приподнятое и счастливое состояние духа сменяется разладом человека с собой и миром, ведет к сильнейшему душевному потрясению).

Океан человеческой жизни безжалостно смывает островки утопического сознания героев Сервантеса и Достоевского. Изображение этого процесса сообщает содержанию их романов глубокий антиутопический смысл, противоположный произведениям утопической ориентации, - рыцарским романам, современной Сервантесу литературе, изображающей гармоничного человека в соответствии с рёнессансными идеалами, и просветительским романам эпохи Достоевского. Согласно выделенному Г.Морсоном понятию "антижанра" романам "Дон Кихот" и "Идиот" дается в работе определение "раннего" антиутопического жанра, предполагающего раскрытие утопизма в сознании отдельной человеческой индивидуальности и основанного на принципиально иных подходах к изображению "идеального" героя, чем в предшествующей литературной традиции. Если "Дон Кихот" Сервантеса обозначил кризис ренессансных представлений о человеке, то "Идиот" Достоевского знаменовал собой отказ от просветительского идеала совершенной личности. Художественным открытием Сервантеса и Достоевского в концептуальной сфере стала личность человека не в его идеальной сущности, а во. всей сложности и противоречивости его внутреннего облика. Жанровая структура их романов противоположна произведениям, в которых деятельность "совершенной" личности утверждается в своем положительном значении. В отличие от однолинейного мира утопических сочинений мир "ранней" антиутопии раздвоен: утопический сюжет, связанный с деятельностью протагониста, развивается в "объективном", неутопическом контексте, который каждый раз подрывает веру героя. Ведущий мотив данных произведений - кризис утопического сознания личности в процессе ее взаимодействия с миром, находящий отражение в своеобразии сюжетной ситуации: появление "странного" героя, его общение с миром и трагический финало Единство проблематики романов "Дон Кихот" и "Идиот" обусловливает типологические соответствия на всех уровнях художественной органи-вации текста. Архитектоника романов имеет трехсоставную композицию, включающую в себя основное действие, вставные рассказы действующих лиц и авторские отступления; повествование характеризуется снижением авторского монологизма, использованием приема "фиктивного", рассказчика, драматическим принципом организации действия, углубленным психологизмом. Имеет место двуединая трагикомическая природа романов, дуализм авторской позиции в отношении

"утопического" героя; наличие широкого социального фона действия сочетается с введением условного "идеального" пространства, в котором действует герой (рыцарский вамок в "Дон Кихоте" и пейзаж павловского парка в "Идиоте"). Ведущая антиутопическая направленность романов Сервантеса и Достоевского выводится из природы конфликта, положенного в основу сюжетного действия, и повествовательной тенденции, изображающей утопическую активность героев как разрушительную силу.

Творчество русских писателей XX века Л.Андреева и А.Платонова, вобравшее в себя духовный опыт и идейные искания своего времени, также созвучно сервантесовской прозе в плане отражения общественного идеала и проблемы утопического сознания. Л.Андреев приходит в своем творчестве к художественному изображению личности донкихотского склада, сохранившей на новом историческом рубеже типические свойства "утопического" героя романа Сервантеса. С бессмертным ламанчским идальго андреевских героев роднит представление о том, что мир лежит во зле и что это зло необходимо искоренить. Каждый из них видит свои причины и истоки зла и в соответствии с этим предлагает собственный выход и пути борьбы с ним. Рассмотрение произведений раннего антиутопического жанра в исторической перспективе раскрывает эволюцию типов утопического сознания литературных героев: если в романах Сервантеса и Достоевского оно связано с национальными религиозными убеждениями протагонистов, то утопическое мышление героев Андреева запечатлело искаженное восприятие религиозных истин (В.Фивейский) или кв полный разрыв с христианскими принципами, порождающий два новых типа утопического идеала: идеал сильной личности, ;:р:лебрегающей всякими нравственными законами (Керженцев), и идею тотального уничтожения старого миропорядка во имя утверждения нового, более совершенного (Савва, Магнус).

В произведениях Л.Андреева многопланово реализуется концепция "утопического" героя. Говоря об испбльэовании Андреевым идейно-художественных решений, характерных для "Дон Кихота", нет достаточных оснований утверждать, что он шел по пути прямого следования традициям испанского писателя. Вероятнее всего предположить, что открытая Сервантесом художественная структура, включающая в себя тип протагониста, композиционные приемы, средства психологизма оказалась продуктивной для творчества русского писателя, обратившегося к проблеме утопического сознания. Не довольствуясь критикой современной ему действительности, андреевский человек стремится перейти границы, положенные социальным устройством, собственными возможностями и даже природными законами, он

ищет пути к достижению личного счастья иди общего благе. Рождение спасительной идеи является переломным моментом в судьбе героев писателя, сообщая их мышлению утопическую направленность. Так же, как и в романе Сервантеса, она находит отражение в креативно-игровом типе поведения персонажей: они погружаются в мир собственных представлений, ограждаясь невидимой стеной от внешнего мира, и, вдохновленные верой в идею, предпринимают попытки претворить ее в жизнь. Л.Андреев строит сюжетное действие по "сервантесовскому" сценарию путем резкого столкновения игрового сознания героя с жизненной реальностью, обнажая иллюзорность утопической идеи. Момент прозрения героя сопровождается феноменом раздвоения его личности с выходом в безумие или смерть.

Образ о.Василия в повеоти Л.Андреева "Жизнь Василия Фивей-ского" - художественное свидетельство кризиса религиозного сознания человека новой эпохи. Жизнь без веры представляется ему произволом разрушительных сил, хаосом, который ведет к душевной пустоте и отчавнию, страстная же его вера, основанная на заблуждении о роковой предопределенности своей судьбы, также приводит героя к разочарованию и гибели. Образ Фивейского традиционно рассматривается как богоборческий, олицетворяющий собой красоту свободных порывов человеческого духа, однако подобное понимание образа идет вразрез с андреевской концепцией человека, с его скептицизмом по отношению к устремлениям разума. Предпринятый в работе анализ душевной эволюции андреевского героя, средств авторского психологизма в раскрытии его образа, целого ряда символических мотивов и художественных деталей повести показывает, что В.Фивейский изображен писателем как нравственно ущербная личность, потерпевшая поражение в процессе поисков истины на путях отхода от подлинных духовных ценностей. Не живое человеческое участие в чужом горе и любовь к людям становятся определяющим мотивом поведения героя, а мысль о своей особой роли в судьбе измученных жизнью обездоленных людей, стремление избавить их от страданий. В ходе сюжетного действия герой проходит все стадии развития и кризиса утопического сознания от вдохновения идеей до полного жизненного краха. Сгущение 1фасок вокруг фигуры О.Василия соответствует процессу духовной деградации героя, все дальше уходящего от истины во мрак заблуждений своего ищущего ума.

Утопическое сознание героя рассказа Л.Андреева "Мысль" доктора Керженцева выливается в создание особой "религии" мысли. Считая весь человеческий мир враждебным по отношению к нему как к индивиду, достойным только презрения, андреевский герой находит высший смысл бытия в самом себе. Герой приходит к сознанию ничем

не ограниченной индивидуальной свободы как высшей точки бытия, то есть, по сути дела, излагает один ив принципов экзистенциальной философии. Вера в силу своей мысли и расчета, позволяющая Керженцеву' быть безраздельным творцом собственной жизни, управлять людьми и событиями, придает его существованию утопический смысл. При этом он настолько уверен в своей способности повелевать миром, что готов быть сценаристом и режиссером своей жизни, выступая то в одном, то в другом амплуа и превращая все вокруг себя в объект игры. Последняя взятая им на себя роль сумасшедшего оказывается, однако, непосильной для героя. Сознание своего актерства, холодный контроль разума аа ходом игры сменяется мыслями о подлинности своего бевумия. Наступает кризис утопического соэнания. Состояние выхода из игровой реальности, из сферы утопического мироощущения раскрывается Керженцевым путем беспощадного самоанализа в собственных записках.

Утопия преобразования мира одинокой и сильной волей развенчивается Андреевым не только через'реалистическое постижение кив-ненных явлений, но и средствами символической прозы. В художественном мире писателя встречается "экспериментальный" герой, основная функция которого - быть носителем той шга иной идеи совер-пенствования мира. Это - сатана, воче^овечившийся з образе Иуды 1скариота из одноименной повести и в образе Г.Вандергуда ("Диев-1ик Сатачы"). Тема утопического сознания, объединяющая этп произ-зедения, раскрывается через развернутую концепцию игры как универ-зальной формы взаимодействия с миром героя, пытающегося ивменить шзненную реальность. История Христа и Иуды в повести "Иуда йс-сариот" рассматривается как переломный этап в человечества,

жязанный с изменением ее духовных основ. Внутренний конфликт >ассказа обусловлен идейным противоборством Сатаны, который вошел . в душу Иуды со всем грузом нечелове-¡еских мыслей, и Христа. Противопоставляя свое представление о [равственной несостоятельности человека учению Христа, показывая ¡ессмысленность его миссии, герой выступает сторонником другого, юдое "радикального" способа изменения человеческой жизни: своей аасть» я могуществом утвердить на еемле идеал Христа. В обравая Триста и дьявола, играющего роль предателя,, писатель обозначает ве разнонаправленные духовгше силы - силу человеколюбия, ©ставящую людям право свободного самоопределения по отношения ко вяу добру, и силу, навязывающую благую волю вмешательством высших нг в земную судьбу. В художественной структуре повести сама лич-ость Христа выступает антитезой "утопическому " герою, отрица-щему нравственное начало в человеке и одержимому идеей совершить

на земле духовный переворот. В романе "Дневник Сатаны" автор с помощью того же условного героя художественно апробирует еще одну рационалистическую концепцию совершенствования мира: в центре внимания оказывается новая американская модель переделки человека, идеал всеобщего благополучия. Сатана, воплотившийся в коммерсанта Вандергуда, играет роль не просто человека доброй води, а проповедника нового учения о спасении, "американского чуда". Однако миссия героя оказывается обреченной на провал. Его игровое отношение к миру претерпевает изменение: постепенно Сатану покидает воодушевление игры, разрушается его иллюзия в отношении человечества, которое он вознамерился облагодетельствовать. Своим романом Андреев подводит печальный итог многочисленным проектам преобразования мира, исходящим от разумной воли: потеряв веру в незыблемость человеческих ценностей, обретенных на.земле, Сатана приходит к тому же состоянию отчуждения, отрицания мира, которое испытывают и другие "утопические" герои Андреева. От образа героя, потерпевшего крушение своих идеалов и мировоззрения, Андреев приходит к созданию образов "бунтующего" человека, находящего новый источник жизни во всеобщем единении отверженных, всех, потерявших веру и готовых разрушить мир до основания, предвосхищая тем самым философию бунта Камю. Таким образом, творчество Андреева можно с полным правом считать художественной антологией утопизма, реалиаувдей весь спектр утопических представлений начала XX века.

Если литературный процесс рубежа XIX - XX веков проходил под знаком свободных исканий смысла человеческого существования и путей совершенствования мира, то в послеоктябрьский период в России вследствие глубокого исторического перелома утверждается новое революционное мироощущение. Основой дальнейшего социального и духовного развития нации становится революционная идея, конечной целью которой провозглашается построение совершенного общества, открывавшего широкие, перспективы для раскрепощения сознания человека и его всестороннего развития. Эта идея овладевает сознанием огромных масс населения. Утопизм индивидуальных проектов переустройства мира сменяется общественным, предполагающим всеобщую веру в возможность реального изменения основ социального строя.Этот процесс надел художественное отражение в романе А.Платонова "Чевенгур". Главной художественной задачей писателя выступает исследование самосознания человека революционной эпохи, устремленного к идеалу новой жизни, взыскующему счастья и высшей правды. Тем самым, по своей проблематике "Чевенгур" преемственно связан с произведениями Сервантеса, Достоевского, Андреева. Однако в отли-

чие от них в романе Платонова во главе повествования стоит не один "утопический" герой, а несколько персонажей, обладающих потенциальной способностью к сотворению идеала. Это свидетельствует о громадном сдвиге в менталитете русского народа в период войн и революций, когда на смену рефлектирующему одиночке-интеллигенту пришли размышляющие, философствующие личности из народной среды, разрушение традиционного религиозного мировоззрения приводит к поиску русским человеком нового смысла своего существования. Источником нового сознания, которое приобретает в России характер национального идеала, становится идеология марксизма, утверждаемая в качестве "диктатуры мировоззрения" (Н.Бердяев). Учение о коммунизме и классовой борьбе, преломившись в национальном мироощущении, стало основой стихийного возникновения самодеятельной народной религии. Платоновские герои - это самородные философы, творящие в своем сознании представление об общественном идеале на основе собственного опыта в сочетании с общеидеологической установкой. Их мировоззрение, исходящее из принципов вооруженной борьбы с классовым врагом, своеобразно возрождает идею "гуманизма оружия", лежащую в основе рыцарской идеологии Дон Кихота. Усмотрев в "вечном" образе мировой литературы неожиданное сходство с современными ему "утопическими" героями, А.Платонов художественно заострил и обозначил открывшийся ему параллелизм их мышления,закрепив данную преемственную связь в литературной аналогии. Сходство тех или иных сторон утопизма Дон Кихота с мышлением платоновских героев обусловливает их генетическую связь. Она проявляется в "игровом" поведении протагонистов, подчеркнутом мотивом ряжения в одежды Дон Кихота, имитацией его повед-глия, в мифологизации веры в идеал, в подмене реального мира иллюзорным, в феномене раздвоения сознания.

Многочисленные примеры сходства внешнего поведения Степана Копенкина, странствующего по степным просторам на кобыле Пролетарская Сила, и Дон Кихота являются закономерны?.! следствием общности г к утопического мышления, которое сходно выливается в создание религиозной мифологии. Для платоновского героя идеал революции олицетворен в единоначальном образе немецкой революционерки Розы Лтассембург, который приобретает для него значение божественного абсолюта, источника его веры, занимая первое место в иерархи« ценностей: "Роза Люксембург, Революция и затем конь". Революционная теория, изложенная в сочинениях Розы, - это своего рода благая весть, наполняющая смыслом существование человека и ставящая перед ним конкретную задачу: "Роза Люксембург заранее и эа всех продумала все - теперь остались одни подвиги вооруженной ру-

ки ради сокрушения видимого и невидимого врага". Отношение к Розе приобретает характер религиозного культа, в котором главное место отводится таинству причащения: служа революции, герой "причащается" к сокровенной тайне жизни Розы. Рога продолжает жить в революционной борьбе народа. Окончательное же телесное ее воскресение, по убеждению Копенкина, возможно только в грядущем царстве коммунизма. Герой обретает средоточие своей веры в Розе, считая, что революция возрастает и умножается ее силой. Он переносит на нее все традиционные формы религиозного благочестия. Изображение Розы на плакате заменяет ему икону, мысленное же обращение к Розе - молитву. Убийство Ровы врагами имеет для него значение распятия, а история ее живни - священного писания. Таким образом, в сознании Копенкина происходит подмена веры в живого Бога верой в нетленность женского идеала, олицетворяющего собой революцию. Путем последовательных и болезненных столкновений с реальной жизнью автор приводит Копенкина к такому же разладу его веры и объективной реальности жизни, какой постигает и Дон Кихота. Аллюаивный характер образа Копенкина указывает на единую, псевдорелигиозную природу утопического сознания человеческой психологии разных народов и равных эпох. В романе писатель пародийно заостряет и еще один мотив, связанный с особенностями утопического мышления, -мотив реставрации прошлого, черты так называемого "эскапизма". В решении этой задачи он также прибегает к художественной аналогии, обряжая в "бессмертные одежды" Дон Кихота другого своего героя -Максима Пашинцева. Оба "рыцаря революции" кажутся застывшими ряжеными манекенами в стремительном движении истории, не оставляющем места для иллюзий. Время, которое Копенкин и Пашинцев проживают в,романе, это игровое время, имеющее свои пределы. Их рыцарство в .эпоху зарождающегося тоталитаризма так же обречено, как и рыцарство Дон Кихота в период становления буржуазного общества. В "Чевенгуре" появляется еще один "утопический" герой - Саша Два-нов, в котором сливаются воедино донкихотская мечтательность, способность погружаться с головой в вымышленный мир с чисто русской наивность» блаженного Иванушки, верящего в несказанные чудеса. Поэтому образ Дванова, с одной стороны, типичен как утопический герой, ведущий свою родословную от Дон Кихота, с другой - национально своеобразен. Степан Копенкин и Саша Дванов, неразлучные в своих странствиях, как бы воплощают разные ипостаси русского утопивма: мечту о прекрасном социальном устройстве и непреклонную «волю к достижению идеала.

В критической литературе существуют .различные толкования жанровой природы "Чевенгура". Некоторые ученые относят его к ти-

личной антиутопии (Б.Ланин), другие исследователи считают, что роман по целому ряду признаков не вписывается в рамки классической антиутопии XX века (Г.Гюнтер, С.Семенова, 0.Николаенко и др.)". В работе покааывается, что "Чевенгур" представляет собой роман сервантесовского типа на следующих основаниях: в центре повествования стоит индивидуальное сознание носителей утопической идеи, душевная структура их личности развивается в направлении от первоначальной воодушевленности идеалом и попытки его реализации к разочарованию и сомнениям; важной особенностью романа выступает описание "идеального" пространства - города Чевенгур, который так же, как и "сухопутный" остров Баратария в "Дон Кихоте" является имитацией структурной модели утопии - небольшой территории в окружении огромного "неутопического" пространства реальной жизни; проблема национального идеала, преемственно связанная с проблематикой романа Сервантеса, разрешается с антиутопических позиций: попытка установления более совершенных отношений в мире представлена писателем исторически неоправданной; в романе развивается традиционный антиутопический мотив безумия, который реализуется средствами новой, сюрреалистической поэтики (роль сна в художественной структуре'"Чевенгура", нагнетание шокирующих подробностей, эффекты неожиданного соединения обеденного и невероятного); двойственность авторской позиции проявляется в сочетании пародийно-сатирического отношения писателя к личности своих героев с ли-рико-романтическим.

Таким образом, в ходе изучения историко-генетических связей произведений русских писателей XIX - XX века с романом Сервантеса "Дон Кихот" выявлены критерии "раннего" антиутопического жанра, который представляет собой жизнеописание "утопического" героя в процессе его взаимодействия с миром. Этот жанр бытует в рамках крупной и малой эпических форм. Тип раннего антиутопического романа характеризуется отображением широкой социальной среды, в условиях которой действует герой; в ранней антиутопической повести нет развернутого, целостного мира, внимание автора сосредоточено на психике "утопического" героя. Общим началом сюжета в антиутопическом романе и повести раннего типа выступает стремление героя к утверждению своего идеала и разрушение его утопических иллюзий. К числу типологически сходных сюжетно-композиционных приемов антиутопического жанра, генетически восходящего к роману Сервантеса, относятся драматический характер повествования, обрав подставного рассказчика, мотив странничества, мотив безумия, мотив возникновения в сознании героев "идеальных" картин (образ Золотого века у Дон Кихота, прекрасной природы у »илота, образ мира

божественной справедливости у Фивейского, образ Эдема у'Г.Вандер-гуда, картина воображаемого социализма'у героев Платонова). Художественное пространство в ранних антиутопиях, как правило, разомкнутое, это большой мир, в который попадает герой; отмечено существование "идеального" пространства, которое воплощается в традиционных "утопических" моделях острова, города и сада. Событийное время приурочено в большинстве случаев к разгару дета, что связано с "утопическим" солярным мотивом. Для целого ряда произведений "раннего" антиутопического жанра характерно трагикомическое начало. В- отличие от ранней антиутопии сервантесовского типа, в литературной антиутопии XX века (А.Замятин, О.Хаксли,В.Набоков) предметом художественного изображения выступает общество воплощенной утопии, а главным действующим лицом становится человек, не приемлющий принципов идеального общественного устроения и готовый на самопожертвование во имя отказа от благодетельной тирании.

Факт творческого влияния Сервантеса на становление антиутопического жанра в творчестве русских писателей свидетельствует о глубинных связях русской и испанской литератур.

До второму разделу. Поэзия русского и испанского "серебряного века", охватывающая последнее десятилетие XIX и первые десятилетия XX веков, развивается в русле модернизма, постмодернизма и авангарда как этапов художественного творчества.

Испытав влияние французского символизма, русские и испано-язычные поэты (Брюсов, Бальмонт, Мережковский, Дарио, Хименес, М.Мачадо) приходят к созданию национально-своеобразной концепции модернизма, направленной к художественному преображению мира в свете идеалов красоты. Они сходно утверждают эстетическую значимость природы, любви, мировой и национальной истории, культуры, искусства. В их творчестве развивается поэтика символизма, импрессионизма, большую роль играет художественный синтез.

Начиная с 1910 года в России и с 1915 года в Испании наступает кризис символизма и поворот к новым эстетическим установкам и поэтическому языку. Происходит отказ-от многозначности и субъективности художественных образов, на смену которым приходит поэтика точности, предметности изображения, ориентация на эстетическую значимость реалий повседневного вещного мира. Конкретные вещи и явления наделяются значением, сущностным, безусловным смыслом. Эти критерии объединяют творчество самых разнохарактерных поэтов в рамках русского акмеизма (Гумилев, Мандельштам, Ахматова и др.) и "чистой" поэзии в Испании ("поколение 27 года" -Салинас, Гильен, Альберти, Лорка). Наиболее отчетливо принципы новой поэтики проявились в творчестве П.Салинаса и 0.Манделыпта-

ма, для которых характерна архитектурная стройность, чистота и прозрачность словесных образов, интеллектуализм, ассоциативность. Анализ "маленькой позмы" Салинаса "Поэт" и "Грифельной оды" Мандельштама показывает сходство суггестивного стиля их лирики.

Эстетика предметности в поэзии русского и испанского постмодернизма сменяется тяготением к беспредметности, отражающим общую тенденцию западно-европейского авангардизма. В работе сравниваются эстетические и художественные позиции русских футуристов (Маяковский, Бурлюк, Крученых) и "крайних" испанских ультраистов (Кансинос Ассенс, Борхес, Ларреа), выступающих за разрыв с традициями, свободное самовыражение в творчестве, новизну тематики, устремленность в будущее. Общим для поэтов данной творческой ориентации является также прославление технического прогресса, принижение значения природы, а в области поэтики - формотворчество, освобождение слова от предметной плоти, его связь с живописным языком, обновление метрической системы, визуальные эффекты.

Рассмотрение манифестов и поэтических произведений русских имажинистов (Мариенгоф, Шершеневич и др.) и испанских креасьонис-тов (Диего, де Toppe, Уидобро) выявляет существование в поэтике русского и испанского авангарда "метафорического" стиля. Представители этих течений видели главную задачу поэзии в образотворчес-тве, культе метафор. В статье Г.де Toppe "Алхимия и акушерство образотворчества" и работе А.Мариенгофа "Буян-Остров" содержится сходное понимание роли и структуры метафорического образа. В своем творчестве имажинисты и нреасьонисты увлекались созданием метафорических комбинаций, представляющих собой нерасчлененные образные цепочки ("каталоги образов", "образные колонии"). Анализ стихотворений X.Диего и А.Мариенгофа показывает, что их поэзия, В отличие от "автоматического" письма сюрреалистов, обладает смыо-ловой определенностью и эмоциональным настроем. В работе такаю устанавливаются черты сходства и различия "метафорического" стиля имажинистов и креасьонистов и поэтики английского имажизма (Хьюм, Олдингтон, Лоуренс). "Метафорический" стиль Есенина и Лорки, как показало исследование, связан с традициями народного образотворчества; близость Есенина с имажинизмом основана на стремления поэта осмыслить собственный творческий опыт создания метафорических образов и теоретически его закрепить.

Поевия русского и испанского авангарда связана не только о обновлением художественной речи, но и с концептуализмом художественного мышления, предполагающим утверждение поэтами своего мировоззрения в качестве духовного абсолюта. Концептуализм выступает как художественный метод в творчестве Хлебникова, Маяковского,

Клюева, Есенина, Цветаевой, Фелипе, Гильена, Дамасо Алонсо, Сер-нуды.Гарсиа Лорки и других русских и испанских поэтов 10-20 годов XX века.

Исходя иэ понятия "поэтического мира", в работе проводится сравнительное иаучение творчества ряда русских и испанских поэтов эпохи модернизма и авангарда. Влечение к красоте и совершенству у поэтов русского и испанского "серебряного века" художественно выражается в отношении к природе как эстетическому идеалу. При этом формы воплощения данного эстетического идеала у поэтов одной национальной литературы различны, но сопоставимы с поэтическими концепциями литературы инонациональной.

К.Бальмонт и Х.Р.Хименес, испытав влияние французского декадентства, приходят к утверждению нового гармонического мироощущения, отвечающего ведущей тенденции модернистского искусства к поискам эталона красоты. Безусловное значение в творчестве поэтов обретают прекрасные мгновения жизни. Бальмонт и Хименес тонко чувствуют красоту зыбких, изменчивых состояний природы, передавая их средствами импрессионистской поэтики. Доминирующим в образной системе их лирики становится образ солнца и солнечного света во взаимодействии с воздушной и водкой средой. Обновление поэтической речи в творчестве Хименеса и Бальмонта идет по пути слияния словесных образов с живописными и музыкальными. Типологические соответствия наблюдаются и в концептуальной сфере лирики поэтов (философия "озарений" в поэзии Хименеса и идеал слияния с мировым целым в лирике Бальмонта, утопизм художественного мышления). Различия в миропонимании поэтов связаны с тем, что для Бальмонта Бог есть первоначальный творец земной красоты, тогда как для Хименеса божествен сам природный мир.

И.Бунин и А.Мачадо поэтизируют устойчивое, неизменное начало в национальном пейзаже, раскрывая красоту родных, с детства знаковых картин природы. Реалистическая точность изображения сочетается в поэтическом стиле Бунина и Мачадо с модернистской символикой, связанной с образами вечных начал жизни - звезд, воды,а также о образом погруженной в сон природы. С их помощью поэты создают впечатление стабильности, неизменности бытия, которое обретает в их художественном сознании непреходящую ценность. Прекрасное' в их поэзии отражено в саком обыденном, повседневном. Несовершенство жизни, ее социальная неустроенность не вызывает протеста, а побуждает поэтов обращаться в прошлое, к идеальному миру детства, живущему во снах и воспоминаниях. Лирика поэтов проникнута религиозным мироощущением и чувством божественной красоты мира.

Общими для поэзии русского и испанского модернизма выступает

мотивы разобщенности человеческой и природной жизни, а также извечной, трагически неразрешимой антиномии конечного и бесконечного. Своеобразное воплощение эти мотивы находят в творчестве нового поколения поэтов "серебряного века" - С.Есенина и Ф.Гарсиа Лорки. Их лирика, относящаяся к эпохе поэтического авангарда, воссоздает целостную, непротиворечивую концепцию, в которой природное сливается с человеческим, а жизнь и смерть выступают естественными началами единого мирового бытия.

Поэтический универсум Есенина и Лорки имеет ярко выраженные национальные черты. В цикле "Радуница" Есенина и цикле "Стихи о канте хондо" Лорки поэтами воссоздается образ национального бытия, раскрывается национальный характер, особенности народной души черев восприятие родного пейзажа и устного народного творчества. Различие русского и испанского менталитета, отразившееся в лирике Есенина и Лорки, обусловлено прежде всего различием православного и католического мироотношений. В то же время органическое сочетание в народном сознании христианских начал с древними мифологическими представлениями породило особый тип художественного мышления, единого у русских и испанцев, которое выражается в одушевлении мирового пространства, земной природы, вещного мира. Творческое восприятие Есениным и Лоркой этого особого типа народного мироощущения, наложившего отпечаток на национальный фольклор, художественно претворилось в концепции всеединства, обусловившей особый образно-метафорический стиль позтов. Вобрав в себя народно-поэтическое видение мира, Есенин и Лорка становятся выразителями национального идеала естественной близости человека и природы. В условиях современной им реальнее;:-, этот идеал закономерно являлся утопическим и приобретал характерные признаки, свойственные утопическому образу мышления: он уподоблялся религиозному идеалу.Поэты творят своеобразную "религию" природы,в которой все идеально и совершенно. Природа в художественном сознании Есенина и Лорки выступает средоточием божественного, нравственным абсолютом, предметом веры. Утопический идеал гармонии человека а природы реализуется в созданном яоображением поэтов игровом мире - своеобразном лирическом театре, где лирический герой и герои ролевой лирики лотауг по образу и подобию природной жизни. Мир деревенской Руси Есенина и мир /шдалуеии Лорка - две цельные, внутренне замкнутые общности, в которых »лага течет по своим затонам. Это идеальный, преображенный в их художественном восприятии красочный и гармоничный природный космос, где земное сливается с небесным, а человек чувствует глубокую связь с тем, что его окружает. Каждый из этих миров представляет собой для позтов идеальноэ

жизненное пространство. Выход ив него в грубую реальность современности оборачивается душевным смятением, раздвоением личности лирического героя. Если ранняя лирика Есенина и Лорки - это светлый и гармоничный мир, то поздняя - свидетельство его распада. Игровое начало мышления поэтов сменяется душевной рефлексией, мучительными сомнениями, утратой воли к жизни.

Городские циклы стихов Есенина "Москва кабацкая", "Любовь хулигана" и цикл Лорки "Поэт в Нью-Йорке" имеют много общего как в проблематике, так и в художественной структуре. В их основе лежит изображение страшного, выморочного мира городской жизни, противостоящего природной, где девальвация нравственных ценностей достигла предела. Идеал слияния с природой, которым жили поэты, оказался неосуществимым в атмосфере города. Лирические герои Есенина и Лорки проходят один и тот же путь от бессильного бунта, протеста к внутреннему опуотошению: если один забывается в кабацком чаду и городском разврате, то другой теряется посреди тотальной бессмысленности бытия, где личность утрачивает свою неповторимую ценность. Источником драматической напряженности в дальнейшем творчестве Есенина становится его внутренний разлад с самим собой. Столкнувшись в личном опыте с проявлением разрушительных начал в собственной душе, поэт в ужасе отшатывается от самого себя. Собственная личность представляется ему как сущность, извратившая свою идеальную природу. Самообвинение достигает кульминации в поэме "Черный человек". Она построена как диалог поэта с тем духом самоуничтожения, который гнездится в его душе и олицетворен в образе черного человека. Черный человек - это отделившаяся от своего носителя, материализовавшаяся сфера подсознания, внушающая поэту мысль о его духовной гибели. В душе лирического героя нет Бога, и беспощадный суд вершит над ккм его собственная мысль, обесценивая прошлое. Однако герой не в силах смириться с тем, Что душа его покрыта сплошным мраком, а прожитая жизнь всего лишь "мерекая книга". Видя просвет в "черном квадрате" своего внутреннего "я", он уничтожает кошмарную галлюцинацию. И все же поэт не находит в себе душевных сил для спасения; настроения безысходности в его лирике усиливаются, душевная скорбь нарастает. Родной край не кажется больше приветливым и милым. Это мир холодного белого безмолвия, над которым царит мертвенный лунный свет, соответствующий опустошенному пейзажу его души. В цикле Лорки "Поэт в Нью-Йорке" процесс внутреннего отчуждения личности лирического героя от своего прежнего идеального "я" такке драматичен, напряжен. В стихах поэта последних лет звучат мотивы тихого угасания, внутренне скрытой скорби души.

По треяаену рааделу. Изучение современной рецепции русской литературы в Испании позволяет утверждать, что в настоящее время здесь продолжается процесс ассимиляции творческого опыта русских писателей XIX - на<шла XX века, сопровождающийся углубленным его осмыслением. Обзор работ современного писателя и филолога Хуана Эдуардо Суньиги показал, что творчество Тургенева волнует его своим тонким лиризмом и романтичностью, а жизнь писателя привлекает неразгаданными тайнами души. Лирико-психологический жанр биографии, созданный Х.Э.Суньигой на основе многолетнего ¡»учения жизни и творчества Тургенева, представляет собой новаг ■горскоэ по характеру исследование - опыт выявления внутреннего мира писателя через художественную структуру его произведений. В своей книге о Тургеневе "Роковые привязанности Ивана Тургенева" автор делает попытку осмыслить отношепие писателя к окружающему, начиная с детсют лет и кончая глубокой старостью. Испанский литературовед видит в Тургеневе человека страдающего, но избежавшего ударов судьбы и душевных противоречш, которые отразились в его творчестве. Истоки душевной драмы Тургенева Суньига видит в детских впечатлениях, условиях формирования его личности, акцентируя внимание на проблеме взаимоотношений Тургенева с матерью, получивших отражение и в его творчестве, способность находить в героях Тургенева черты авторской индивидуальности, помогает ученому и в разгадке феномена "роковой" любви писателя к Полине Виардо. Концепция необычно устойчивой привязанности к ней Тургенева, предложенная Х.Э.Суньигой, идет вразрез с общепринятой версией, исходящей иэ того, что Полина всю жизнь была вдохновительницей писателя, его романтическим идеалом. Разраба1нз£«я свою концепции, Суньига соотносит историю тургеневской любви с любовной проблематикой "Дворянстсого гнезда", считая его романом с тщательно замаскированным автобиографическим подтекстом. Исходя из содержания романа, анализа писем писателя и других материалов, литературовед приходит к выводу, что роковая привязанность Тургенева к Виардо была обусловлена возникшим с детства в его душе комплексом подчинения сильной женской воле, усматривал преемственность в отношении Тургенева к матери и П.Виардо. С точки зрения Суньиги, тема любви как фатальной зависимости становится постоянной темой произведений писателя ("Дворянское гнездо", "Дым", "Клара Милич" и др.). В своей книге автор анализируем общественную направленность мышления Тургенева, его душевное состояние на склоне лет. Биография Тургенева Х.Э.Суньиги, несомненно, расширяет круг почитателей его таланта в Испании, является надежным путеводителем по жизни и творчеству писателя и представляет научный интерес как самобытное

и психологически глубокое исследование. Литературно-критическая деятельность Х.Э.Суньиги показывает, что между двумя культурами -русской и испанской - существует и поныне кивая связь.

Проведенное исследование свидетельствует о возрастающей популярности в Испании произведений Л.Андреева и И.Бунина. Русская поэзия начала XX века известна в Испании меньше, чем проза, но и здесь есть определенные сдвиги. Об этом говорит, в частности, появление испанских переводов лирики С.Есенина в 70-е годы. Их анализ показывает глубокое восприятие мироощущения и стиля русского поэта.

В итогах исеждоязпия отмечено, что внутреннее

родство и преемственность содержания русской и испанской литератур основаны на отзывчивости писателей и поэтов к духовко-нрав-ствекной проблематике, устремленности к поискам идеального в человеке и общественном устроении, выражении сущностных начал национальной жизни. В целом разноаспектное изучение русско-испанских литературных связей в диссертации направлено на дальнейшее сближение двух национальных культур.

Ссн022ше псшшятя диссертации отраишш в сдадукщяя публикациях:

Монография:

Становление антиутоаического жанра в русской литературе. - М.: ШГУ им.В.И.Ленина, 1993. - 20 п.л. Пособие по спаи^урсу;

Лирика С.Есенина в типологическом изучении: Пособие по спецкурсу. - М.: "Прометей", МГПИ им. В.И.Ленина, 1939. - 7 п.л. Сяшпш:

1.0 природе образа Иуды Искариота // Творчество Леонида Андреева: Исследования и материалы. Медвуз.сб. науч. тр. - Курск, 1983. -0,6 п.л.

2.0 влиянии стихии народной кивни на поэтику С.Есенина и Ф.Гврсиа Лорки // Проблемы метода и жанра- в зарубежной литературе: Меж-вуз.сб.кауч.тр. - М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1985. - 0,5 п.л. 3.Социально-эстетические воззрения С.Есенина и Ф.Гариса Лорки: ' К вопросу о типологической общности. (Деп. в ИНИОН АН СССР, N 18416. - Литературовед., N 3. - 1985). - 1 п.л. 4.0 творческом использовании народно-песенных традиций как характерной особенности поэтики С.Есенина и Ф.Гарсиа Лорки. -(Деп. в ИНИОН АН СССР, N 18223. - Литературовед., N 3. - 1985). -1,3 п.л.

5.Гармония человека и природы в творчестве С.Есенина и Гареив

Лорки // Творчество С.Есенина и современное есениноведение: Меж-вуз.сб.науч, тр. - Pasara, 1087. - 0,2 п.л.

6.Типологические свяви лирики С.Есенина и Ф.Гарсиа Лорки // Literatura rosyáska i jej zwiazki miedzynarodovíe. - Szczecin, 1988. - 1 п.л.

7. "Прекрасный лик горит любовью": К 100-летию А.Блока. - Орел: Вешние воды, 1991. - 0,3 п.л.

8.0 преемственной связи "Дон Кихота" Сервантеса и романа А.Платонова "Чевенгур". (Деп. в ИНИОН РАН, N 46050. - Литературовед., N 7-8. - 1992.). /В соавт. с В.Я.Шрейдер/ - 2 п.л.

9.Народный характер в произведениях И.Бунина // Орловский край: Опыт истории и перспективы развития. - Орел, 1992. - 0,5 п.л.

10. Вечное и трагическое в творчестзе Л.Андреева. (Деп. в ИНИОН РАН, N 46523. - Литературовед., N 11-12. - 1992.). - 1,0 п.л.

11.Проблема народного характера в рассказах И.А.Бунина. - (Деп. в ИНИОН РАН, N 45314. - Литературовед., N 9-10. - 1992.).- 1,5 п.л.

12.Сергей Есенин и русский авангард // Радуница: Материалы XII Есенинских чтений в Рязани. - М., 1993. - 0,6 п.л.

13.Дон Кихот и Княвь Мышкин. (Деп. в ИНИОН РАН, N 47311. -Литературовед., N 1-2. - 1993.). - 2,6 п.л.

14."Серебряный век" русской поэзии // Материалы по русск.яз. и лит. для вступит.экз. в институт. - Орел: ОГПИ, 1994. - 0,9 п.л.

15.Лирика природы в творчестве русских и испанских поэтов XX века //Актуальные вопросы обучения и воспитания детей и молодежи: Мат. науч.практ.конф. - М.: ИП ИПК РАО, 1994. - 0,1 п.л.

Бротри:

1.Фольклор в поэтике С.Есенина и Ф.Гарсиа Лорки: К 90-летию со дня рождения С.А.Есенина (В помощь лектору) Орел: Знание, 1985. - 1,3 п.л.

2.Роль языковых средств в создании поэтического образа природы (В помощь лектору) - Орел: Знание, 1989. - 0,5 п.л. /В соавт. с Д.З. Арсентьевым/.

Тевиси:

1.Типологические связи лирики С.Есенина и Ф.Гарсиа Лорки. -Международная конференция МАПРЯЛ: "Русская литература и ее международные связи". - Щецин, 1988. - 0,1 п.л. 2.0 религиозной основе народного характера в произведениях И.А.Бунина // Материалы межвуз.науч. конференции, посвящ. 120-летию И.А.Бунина (24-27. 09.1990) - Орел, 1991. - 0,4 п.л.

3.Фольклор в творческом сознании С.Есенина и И.А.Бунина // Материалы Всесоюзной конференции "Русский фольклор: проблемы изучения, преподавания". - Тамбов, 1991. - 0,2 п.л.

4. Испанская критика.о Тургеневе // Материалы хежвув.науч.конференции "Проблеш мировоззрении и метода И.С.Тургенева". - Орел: СПИ, 1993. - 0,2 п.л.

Отпзчатаио в отделе оперативной полиграфии Орловского областного угсравления статистики.

Подписано к печати 14.06.54 г. Печ. листов 8,25. Заказ №160 Тираж 100.