автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов"

На правах рукописи

004599772

ЧУ ЯКОВА Нафсет Муратовна

САТИРА И ЮМОР В УСТНОМ НАРОДНОМ ТВОРЧЕСТВЕ АДЫГОВ

Специальность: 10.01.09 - фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 5 м ар гт

Майкоп - 2010

004599772

Работа выполнена в отделе фольклора Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований имени Т М. Керашева

Научные консультанты: доктор филологических наук,

профессор Зухба Сергей Ладович, доктор филологических наук, профессор Мамий Руслан Гилимович

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

профессор Шаззо Шамсег Ерестемовна, доктор филологических наук, профессор Салакая Шота Хичевич, доктор филологических наук, профессор Колясников Иван Николаевич

Ведущая организация: Институт гуманитарных исследований

КБР Российской академии наук

Защита состоится «/# » тп 2010 г. в_часов на

заседании диссертационного совета Д. 212.001.02 при Адыгейском государственном университете по адресу 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан «/6 » лси^та- 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор Унарокова Р.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Сатира и юмор как важнейшие составляющие комического в национальном фольклоре каждого народа представляют собой явление феноменальное по своей полифункциональности и синтетичности. В них проявились народный опыт, мудрость, философия, психология, здоровая смеховая культура этноса.

Как известно, в фольклоре народ не только утверждает свой духовно-эстетический идеал, но и отрицает такие явления действительности, которые противоречат представлениям человека об истине, добре, красоте, о возвышенном и героическом. Это отрицание может выражаться в разных формах эстетического отношения народного творчества к действительности (например, к безобразному и низменному) Особенно острой и активной формой в адыгском фольклоре является комическое Однако, по верному замечанию В.Е Гусева, в работах фольклористов нередко еще комическое и основные типы его выражения -юмор и сатира - отождествляются с критическим отношением к действительности вообще. «На этом отождествлении основан ряд недоразумений: любой элемент критики, обличения объявляется сатирой, любой отрицательный персонаж - сатирическим, а сама сатира представляется возможной без комического»1, - справедливо отмечает В. Гусев.

Точным и глубоким, на наш взгляд, является объяснение комического Ю. Боревым как «предмета и явления, объективно заслуживающего особой эмоционально насыщенной эстетической формы отрицающей и утверждающей критики, представляющей предмет в неожиданном свете, раскрывающей внутренние противоречия его и вызывающей активное самостоятельное противопоставление предмета эстетическим идеалам»2.

Комедийная обработка жизненного материала выступает художественным средством заострения, концентрации противоречий и эстетических свойств реальности, катализатора активности противопоставления эстетических идеалов осмысливаемому явлению. Известны два полюса смеха- юмор - сатира, между которыми существует целый мир оттенков комического.

Сатира и юмор являются эффективными способами отображения действительности в разных жанрах адыгского фольклора. Существуют также изустные собственно-сатирические и юмористические произведения. Таковы, например, сатирические сказки, песни, пословицы, юмористические хабары и притчи, обличающие отрицательные явления жизни. Несомненно, эти произведения играли большую общественно-

1 Гусев В Е Эстетика фольклора/В Е Гусев - Л, 1967 - С 301

2 Борев Ю Б Комическое/Ю Б Борев-М Искусство 1970 - С 6

значимую роль, были мощным оружием в руках их создателей и носителей, способствовали поступательному развитию общества, воспитанию молодежи в духе лучших народных традиций. Смех каждого народа по-своему отражает национальные образы мира. В нем отчетливо проявилось духовно-нравственное здоровье нации, ее менталитет, народный оптимизм, система мировидения, как позитивное, так и негативное отношение устного слова к соответствующим явлениям жизни. Произведения комических жанров выполняют серьезную историко-познавательную, нравственно-философскую и дидактическую функции.

Многие ученые обращаются к проблеме комического, а также связанных с ним категорий юмора, иронии, сатиры, гротеска с позиций эстетики Этой проблематике посвящены работы М М Бахтина, Ю Б. Борева, А. Вулиса, польского исследователя Б. Дземидока, H.A. Дмитриевой, JI.A. Карасева, A.A. Карягина, В. Кирпотина, Ф.С. Ли-мантова, А.Н. Лука, Т.Б. Любимовой, А.М. Макарян, Ю.В. Манна, Б.М. Манчина, А.П. Московского, Д П. Николаева, Г.О. Ноди, В.М. Пивоева. Е. Пинского, В.Я. Проппа, Я.Е Эльсберга.

К историческому аспекту исследования теории комического обращаются такие ученые, как A.A. Аникст, М.Л. Андреев, М.М Бахтин, A.B. Бартошевич, А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков, В.Н. Ярхо и др

Большой вклад в изучение смеховой культуры Западной Европы и Древней Руси внесли М М Бахтин, Д С. Лихачев, A.M. Панченко и Н.В. Понырко. В книге «Смех в Древней Руси» они характеризуют сущность юродства, демократизм смеха, его роль в общественной жизни допетровской эпохи.

Другие исследователи сосредоточивают особое внимание на отдельных аспектах смеховой культуры. Так, В.Я. Пропп определяет специфику комического в разных жанрах фольклора, анализирует психологию смеха и восприятие комического А.З. Вулис показывает природу и способы создания сатирического образа, роль условности, гротеска, творческой фантазии в сатире. Ю.В. Манн, В.М. Пивоев, И. Паси исследуют иронию как эстетическую категорию М.В. Боро-денко рассматривает юмор с психологической позиции. М.Т. Рюмина исследует эстетические проблемы комического.

Для анализа социокультурных и художественно-эстетических особенностей юмора в адыгской культуре определенную ценность имеют труды адыгских ученых З.М. Налоева, Р.Б. Унароковой, М.М. Пангговой. Так, в работе «Джегуако в роли хьэтыяк1уэ» 3. Налоев3 исследует в традиционной культуре адыгов институт джегуак1о -адыгских народных песнотворцев, юмористов и организаторов на-

3НалоевЗМ. Джэгуак1омрэусак1омрэ/ЗМ.Налоев -Нальчик Эльбрус, 1979 -163с

родных игрищ. Статья Р.Б. Унароковой «Смех в культуре общения адыгов (по материалам фольклорно-этнографических экспедиций 1997-1999 годов в Турцию)»4 отражает специфические для турецких адыгов способы и формы актуализации смеховой культуры. Содержательной является и статья М.М. Паштовой «Адыгская смеховая культура: контекстуальная обусловленность»5.

Значительный интерес представляют некоторые кандидатские диссертации, в том числе работа 3 Р. Жачемук «Сатира и юмор как формы художественного мышления в устно-поэтическом наследии адышв и зарождение, развитие этих жанров в национальной литературе» (на примере творчества И. Цея, Ю. Тлюстена, X. Ашинова, С. Панеша). Заявленная в работе проблема решается в аспекте исследования взаимодействия фольююрно-поэтических жанровых формирований и композиционно-структурных моделей произведений письменной литературы.

В кандидатской диссертации Н.Г. Беретарь «Социокультурные особенности юмора в ценностной системе этноса»7, вторая глава посвящена анализу особенностей проявления юмора в адыгской среде, прослежена история возникновения и развития комического в культуре адыгского этноса, его социально-историческая роль, социально-педагогические функций, охарактеризованы его отличительные черты в сравнении с юмором в русском народном творчестве.

Сатирическим жанрам лезгинской литературы (апологу, басне, поэме, эпиграмме, пародии) посвящена кандидатская диссертация ЛЛ. Ибрагимхалиловой8. Автор данной работы дает системное представление о сатирических жанрах лезгинской литературы. В качестве исследовательского материала берет аполог, поэму, басню, эпиграмму, литературную пародию; прослеживает процесс становления и развития лезгинской сатирической поэмы; характеризует пародии лезгинских авторов; ищет истоки лезгинской басни. В ходе научных изысканий ученый

4 УиароковаРБ Смех в культуре общения адыгов (цо материалам фольклорно-этнографических экспедиций 1997-1999 годов в Турцию) / Р Б Унарокова // Смех истоки и функции -СПб Наука,2002 -С 142-147

5 Паштова М М Адыгская смеховая культура контекстуальная обусловленность Вестник АГУ. Серия «Филология и искусствоведение» / ММ Паштова. - Майкоп 2007 -С 274-285

6 Жачемук 3 Р Сатира и юмор как формы художественного мышления в устно-поэтическом наследии адыгов и зарождение, развитие этих жанров в национальной литературе (на примере творчества И Цея, Ю Тлюстена, X Ашинова, С Панеша) / Автореферат дисс канд.филол наук - Майкоп 2006 - 25 с

Беретарь Н Г Социокультурные особенности юмора в ценностной системе этноса / Автореферат дисс канд. филол наук. - Майкоп. 2006 -21 с

8 Ибрагимхалилова Л А Сатирические жанры лезгинской литературы /Л А Ибрагим-халилова.-Махачкала 2005 -23 с

приходит к выводу о том, что на становление и развитие лезгинской басни повлияли русские писатели-сатирики, в частности А. Крылов.

Аналогичных явлений в литературе адыгов касаются диссертации A.M. Бейтуганова9 и JI.B. Чистобаевой10.

Работа А. Бейтуганова «Сатира и юмор в кабардинской литературе (Традиция. История. Современность)» посвящена зарождению и развитию кабардинской сатирической литературы, роли и значению преемственности фольклорных традиций. В работе отводится большое место роли кабардинских джегуако, жизнеутверждающему пафосу их произведений.

JI.B. Чистобаева в исследовании «Художественное осмысление конфликтов и противоречий общественной жизни в русской сатире 20-30-х годов и формирование соответствующих жанров в СевероКавказских (адыгских) литературах начального этапа их развития» касается некоторых проблем адыгской и русской сатиры, ее воздействия на литературу.

В отмеченных научных исследованиях адыгских авторов ощущается тенденция к осмыслению жанрово-стилистической специфики национального фольклора, однако акценты делаются на проблемах его взаимодействия с литературой, согласно разрабатываемой теме.

Поэтому актуальность нашего исследования заключается в необходимости монографического исследования жанров комического в типологическом и системном контексте других жанров адыгского фольклора. Вместе с тем нуждается в исследовании в рамках подобной работы фольклорный материал, открывавшийся в конце XX - начале XXI в.в. в фондах национальных центров Северо-Кавказских регионов и в зарубежных источниках. Это обстоятельство обусловливает двойную необходимость включения в пространство монографии нового фольклорного материала, что увеличивает актуальность данного исследования.

Теоретико-методологической основой диссертации послужили принципы и методы, разработанные в научных исследованиях отечественных ученых: В. Аникина, В. Проппа, М. Бахтина, Е. Мелетин-ского, Д. Молдавского, Д. Лихачева, А. Алиевой, Н. Кравцова, В. Гусева, Н. Соболевой, Ю. Круглова, Е. Тарасенковой.

Учтены конкретные подходы на уровне текста к исследованию отдельных жанров сатиры и юмора в адыгском фольклоре в работах

9 Бейтуганов А М Сатира и юмор в кабардинской литературе (Традиция История Со-

временность) /Авторефератдисс канд филол наук —Майкоп 2005 - 21с ' Чистобаева ЛВ Художественное осмысление конфликтов и противоречий общественной жизни в русской сатире 20-30-х годов и формирование соответствующих жанров в северо-кавказских (адыгских) литературах начального этапа их развития / Автореферат дисс канд. филол наук - Майкоп 2007 - 27 с

3. Кумаховой, М. Кумахова, Ш Хута, А Схаляхо, А Гутова, А. Гада-гатля, 3. Налоева, Р Унароковой, Ш Шаззо, С Зухбы, Ш. Салакая, А. Авшалумовой и др.

Объект исследования - героический эпос «Нарты», адыгский сказочный эпос, несказочная проза, песенное творчество, паремии, народное острословие.

Предмет исследования - художественно-эстетическая и жанровая специфика сатиры и юмора, их место и роль в устной словесности адыгов.

В основу исследования положен обширный полевой фольклорный материал, хранящийся в фондах Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т М. Керашева, Института гуманитарных исследований Правительства КБР и Кабардино-Балкарского научного центра РАН, Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований. В работе использованы и ранее опубликованные тексты, и многочисленные записи автора, сделанные во время фольклорных экспедиций по Республике Адыгея, Краснодарскому краю, Причерноморской Шапсугии и в местах компактного проживания адыгов в Турции Автор исследования обращается к текстам, изданным в Англии, Германии, Турции как на языке оригинала, так и в переводе на английский, немецкий и турецкий языки.

Цель работы состоит в историко-теоретическом обосновании духовно-эстетического своеобразия сатиры и юмора в устном народном творчестве адыгов и исследовании роли этих жанров в свете исторического хода событий, в развитии философского и поэтического мышления народа. Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Осмыслить художественное и тематическое многообразие адыгской народной сатиры и юмора, определить их особенности в других фольклорных жанрах.

2. Выявить типологические связи сатирико-юмористических произведений в фольклоре адыгов с соответствующими произведениями устного эпоса других народов.

3. Определить проблемно-тематическое своеобразие и художественно-поэтические особенности сатирико-юмористических произведений.

4. Проанализировать изобразительно-выразительные приемы адыгской народной сатиры и юмора.

5. Установить общественные функции, особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений устного народного творчества адыгов.

6 Выявить индивидуальные черты наиболее известных народных острословов, проанализировать их репертуар.

7. Провести системное многоуровневое исследование жанров юмора и сатиры в адыгском фольклоре

Научная новизна работы заключается в том, что она является в адыгской науке первьм монографическим исследованием подобного рода, где наиболее полно прослеживается опыт использования сатиры и юмора в художественной реализации проблемно-тематического содержания фольклорного произведения. Существующая в фольклоре адыгов система жанров комического не во всем совпадает с европейской и русской фольклорно-литературной эстетической системой классификации жанров и приемов комического. Поэтому в работе осуществлена попытка системного научного осмысления и комплексного анализа сатиры и юмора, определения их места, роли и значения в устной словесности адыгов, в репертуаре народных певцов и сказителей. Такой подход к исследованию позволяет выявить идейно-художественные особенности, поэтику сатирико-юмористических произведений и специфику их исполнения и бытования в культурном пространстве народа. Наряду с этим каждое произведение сатирико-юмористического жанра или с элементами комического рассматривается как звено целой системы, обладающей общими и специфическими чертами. Настоящая работа характеризуется новым подходом к материалу, безусловно, заслуживающему исследовательского внимания и одновременно находящемуся как бы на его периферии. Его исследование усиливает эффект научной новизны данной диссертации, обращающейся к проблематике, лежащей на пересечении фундаментальной и прикладной науки.

Для достижения поставленных задач в работе использовались следующие методы:

1. метод наблюдения, позволяющий обнаруживать элементы сатиры и юмора в фольклоре адыгов,

2. метод системного исследования, включающий в себя синхронный анализ фольклорного материала, как историко-описатель-ный, так и текстовый;

3. метод сравнительного анализа, позволяющий установить сходство и различие между сатирико-юмористическими произведениями фольклора адыгского, русского, абхазского и других народов;

4. типологический метод, дающий возможность представить соотношение между разными фольклорными жанрами внутри их системы в целом.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Феномен сатиры и юмора сущностно и закономерно выступает как один из наиболее ярких и выразительных способов и средств художественного воссоздания действительности во всех Жанрах фольклора адыгов. Однако посредством комического в них по-

разному разрабатываются темы, идеи, образы и сюжеты, которые юмористически и сатирически переосмысливаются в контексте свободы личности и ее духовной ответственности.

2. Сатира как средство художественного изображения действительности зарождается в период разложения первобытнообщинного строя. В адыгском варианте нартского эпоса сатира и юмор ощущаются и осмысливаются как наиболее архаический и консервативный социокультурный, психологический институт и в то же время как динамичная и мобильная форма эмоционально-эстетической оценки реальности, ставшая доступным и действенным способом борьбы с негативными явлениями в общественной и личной жизни социума. Сатира, юмор, ирония - грозное оружие в руках остроязычных женских персонажей и нартских богатырей.

3. Магистральные линии развития сатирико-юмористических жанров народной песни - это отражение жизненных явлений в их многосложности и разнообразии в драматических исторических условиях событий и в повседневной жизни адыгского народа.

4. Эстетическая и социокультурная значимость малых сатирико-юмористических жанров (пословиц и поговорок) обусловлена тем, что в силу своей краткости и лапидарности (в единстве с другими условиями) они сосредоточивают внимание на какой-либо конкретной отрицательной черте характера индивидуума, группы людей или общества. Одним словом, фразой, сентенцией, путем иносказания, удачного сравнения пословицы и поговорки проникают в самую суть характера, предмета, явления и создают сатирико-юмористические образы обобщающего типа.

5. Сатира и юмор широко представлены в народной прозе адыгов: сказочном эпосе и несказочной прозе, где в комической форме отражено противоречие между естественной склонностью к созиданию, взаимопомощи и биосоциальной привычной тенденцией к ущемлению ближних, к эгоистическому торжеству собственной силы. В этом аспекте особо выделяются сатирические сказки и анекдоты, причем в сказках, где сталкиваются противоположные по духу и социальной принадлежности люди, индивидуализация героя отличается большей четкостью, критика активнее направлена на носителей зла, чем на само зло. В тех сказках, где нет социальной акцентации героя, его образ менее индивидуализирован, нежели зло.

6. Своеобразие тематики сатирико-юмористических произведений определяет богатство их стилистических средств и приемов: гротеск, ирония, сарказм, сравнение, насмешка, противопоставление, гипербола, аллегория, метафора, панторифма и др.

7 Духовно-эстетическая основа разных форм и функций комического в фольклоре адыгов - национально-цивилизационная, а значит — продуктивная и самодостаточная для выявления не только национальной специфики, но и ее непреходящей общечеловеческой значимости, что убедительно демонстрируется деятельностью острословов, джегуако и других песнотворцев.

8 Общественные функции сатирико-юмористических произведений в контексте бытования и исполнения претерпевали определенную трансформацию, связанную с переменами в общественно-политической и социально-экономической жизни народа. Эти изменения касались художественной формы, приводили к идеологической ориентации произведений и трансформации сложившихся традиций в области сохранения, исполнения и распространения исследуемых произведений.

Апробация результатов квалификационной работы. Вопросы, связанные с темой исследования, освещались автором в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендуемых ВАК, и на таких международных форумах, как VI коллоквиум Европейского общества кавказологов «Нартский эпос и кавказское языкознание» (Майкоп, 1992); «Эпосы народов мира и их роль в миротворческой миссии России и Кавказа» (Краснодар, 1996); «Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики» (Майкоп, 1999); «Нартский эпос: проблемы и итоги на рубеже тысячелетий» (Нальчик, 2000), «Кавказ: история, культура, традиции, языки» (Сухум, 2001), Международном симпозиуме общества фольклористов Verbal Wisdon and Verbal Humour (Лондон, 2001); а также на многих межрегиональных и республиканских научных конференциях, отражены в публикациях по теме исследования в научных изданиях и СМИ.

Результаты диссертационной работы докладывались и утверждались на расширенных заседаниях отдела фольклора Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т.М. Ке-рашева

Научно-практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке новых учебников и учебных пособий, составлении программ, спецкурсов, а также при разработке лекций и семинарских занятий по истории фольклористики, адыгскому фольклору и теории литературы (проблемы сатиры, юмора и других видов комического).

Структура диссертационной работы определена ее концепцией, соответствует поставленным задачам и представлена введением, шестью главами, заключением, библиографическим списком и приложением, содержащим перечень исследуемых единиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, аргументируются ее важность и актуальность, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость; делается развернутый обзор существующей литературы по избранной теме. На основе ее материалов излагаются базовые положения, раскрывающие диалектику развития понятия комического, история его изучения, осмысление идей жанрового и поэтического воплощения в адыгском фольклоре, его национального своеобразия

В первой главе «Элементы комического в адыгском нарт-ском эпосе как средство утверждения философско-социальных и нравственных ценностей в обществе» обосновывается мысль о том, что сатира и юмор как специфическая форма и способ художественного отображения действительности играют немаловажную роль в героическом эпосе адыгов «Нарты». Этими средствами активно пользовались для выражения своих нравственных оценок, мыслей и эмоций как нартские богатыри, так и героини Например, девушки Лашын и Малечипх в эпосе даны как большие мастера народного острословия, с помощью которого им удавалось точно и образно охарактеризовы-вать нартских богатырей Хотя существует мнение, что цикл о Лашын является более поздней пародией на персонажей героического эпоса, но даже сам факт наличия пародии на героический эпос, где девушка-острослов подвергает осмеянию всех нартских богатырей и они отвечают ей тем же («Пщынатль о Лашин»), является показательным как знак нарастания определенной демократической тенденции.

Лашын высмеивает и бога огня и кузнечного ремесла Тлепша -самого почитаемого нартами бога, находя в нем, как и в нартских богатырях, физические изъяны и моральные недостатки, тогда как в традиционном адыгском обществе обычай исключал нанесение взаимных словесных обид мужчинам и женщинам. Этот факт позволяет предположить, что пародия зародилась в переходный от матриархата к патриархату период, когда шла ожесточенная борьба между старым и новым, и что на завершающем этапе военной демократии эпические герои борются с божествами и социальными врагами.

Далее отмечается, что сатира служила мощным оружием в руках остроязычной Малечипх в ее соперничестве с социальным врагом («Как Малечипх вышла замуж за нареченного»). Так героиня, будучи сама более низкого социального происхождения, подвергает резкой критике соперницу-княгиню, которая не уважает Малечипх именно оттого, что статус той в обществе нартов значительно ниже, чем у княгини. Между героинями происходит нелицеприятный разговор, который заканчивается не в пользу княгини. Таким образом, сталки-

вая двух женщин, принадлежащих к разным социальным группам нартского oбщecтвas резко отличающимся по идейным убеждениям, эпос с яркой остротой рисует их характеры

Образ карлицы — матери нарта Ашамеза создан в тот период, когда матриархат полностью изжил себя в пользу патриархата. Муж женщины подвергает ее осмеянию, нарушив данное ей обещание не называть жену «карлицей» По одним версиям, оскорбленная жена уходит от мужа, будучи беременной («Нарт Химиш и карлица»), по другим - рожает мальчика в доме мужа и возвращается к родителям, оставив сына на его попечении («Рождение и детство сына Химиша Батраза»). К уходу карлицы муж и его сородичи относятся спокойно. Это значит, что роль матери в воспитании детей на более поздней стадии развития нартского общества сводится к минимуму, а в абхазской версии нартского эпоса явно принижена.

Так, Сатанай-гуаща - главная героиня адыгского эпоса, в более древних сказаниях и пщьтатлях наделена неограниченной властью и решающим голосом во всех делах нартов. Однако в более поздних вариантах роль Сатанай в обществе нартов принижается, ее не пускают на хасэ (высший совет) нартов, а сын Саусырыко, вернувшийся с этого собрания, отказывается поделиться с ней впечатлениями. Таким образом, и в адыгской, и во всех других национальных версиях эпоса «Нарты» происходит трансформация образа главной героини в сторону ее принижения, доводящая до границ комического. Это обстоятельство обусловлено «социальными переменами в общественной жизни народа, продолжавшейся веками борьбой между матриархатом и патриархатом и окончательной победой в этой борьбе последнего»11.

Сатира играла большую роль в портретной характеристике и раскрытии внутреннего состояния персонажей эпоса, в выявлении социальной принадлежности героев, служила своеобразным средством борьбы между «верхами» и «низами» в нартском обществе в период патриархальных отношений Спесь, чванство, жестокость в отношении князей к социальным низам становились предметом осуждения народом «господ» через их осмеяние, к примеру, образ князя Тотреша в сказании «Как Жемаду достал соль».

Легкий юмор, добрая шутка служат художественным средством выражения мечты народа о физически сильном герое Таков образ богатыря, рыцаря доблести и славы Шабатыныко. Ему чужды хитрость, бахвальство, трусость. Тем не менее, нартский пастух с легкостью высмеивает его («Как Шабатыныко посетил Акуанду»).

11 Хут Ш X Адыгское народное искусство слова / Ш X Хут - Майкоп Меоты, 2003 -С 80

Юмор дает толчок к показу неимоверной силы героя в лице нарта Саусырыко. В сюжет включаются эпизоды испытания его силы. Главный - перенос Саусырыко наковальни бога-кузнеца Тлепша на другое место Саусырыко посрамляет насмехающихся над ним братьев не сказав ни слова, переставляет наковальню, которую те не смогли даже поднять «Необыкновенные качества, сказочный рост, огромная физическая сила, проявляющиеся в раннем детстве, уже говорят о безусловных богатырских подвигах героя в будущем»12. Преднамеренно преувеличивая физическую силу Саусырыко, сказание лишает его братьев этого качества.

В героическом эпосе адыгов присутствуют песни-«укачивания» одряхлевших стариков (термин 3. Налоева), где доминирует сатирико-юмористический и одновременно трагикомический способ художественного отображения жизни нартского общества на определенном этапе его развития. Предания гласят, что адыги в прошлом жили так долго, что становились очень маленькими и немощными Невестки укладывали стариков в люльку и, качая, пели песни, а по некоторым преданиям, старики жили так долго, что их укладывали в кубышку, которую подвешивали к потолку. Время от времени невестки снимали кубышку, вынимали стариков, купали их и кормили Мотив укладывания в колыбель одряхлевших стариков имеет место и у других кавказских народов, например, у абхазов. Так, абхазский фольклорист С Л Зухба рассказал нам одно из преданий о старике, который жил так долго, что, когда во время засухи все абхазы уехали на Северный Кавказ и вернулись через сто лет, он был все еще жив — лежал в люльке и ел желуди Говорят, что даже во время махаджирства, когда абхазы покидали свою страну и уезжали в Турцию, этого старика в люльке забрали с собой»13.

Песни, которые пелись невестками для старцев, делились на добрые и недобрые, имели диалогическую форму, раскрывающую характеры участников диалога, отношения поколений, обряды «умерщвления» немощных стариков и стариц В песнях такого рода образы стариков не воспринимаются как юмористические, ибо в них присутствует большая доля «смеха сквозь слезы».

Таким образом, в героическом эпосе «Нарты» сатира и юмор служат эффективной формой художественного отображения состояния нартского общества на разных этапах исторического развития. Смеховым средствам отведена особая роль в характеристиках героев, в особенности образов женщин и нартских богатырей, разнотипных в силу определенных исторических условий.

12 Зухба С Л Абхазская народная сказка / С Л Зухба - Тбилиси Мецниереба, 1970 -С 173

13 Записано нами со слов Зухба С Л в городе Майкопе 20 февраля 2005 года

Во всех циклах нартских сказаний и новелл нет ни одного произведения, в котором при изображении духовного, нравственного и психологического содержания личности не использовался бы сатирический элемент. Даже Саусырыко, хитрый, умный, мужественный, решительный в своих деяниях, подвергается открытому осмеянию тогда, когда он, испугавшись своего врага, умоляет пощадить его на этот раз и обещает вернуться к этому же месту через некоторое время, хотя про себя и думает, что не сделает этого никогда. Автор песни любит своего героя, пытается понять положение, в которое тот попал, однако беспощаден к нему в прямой его характеристике. Сказитель мастерски воссоздает те обстоятельства, в которых оказываются знаменитые Тлепш, Сатанай, Шабатыныко, Пэтэрэз, и где проявляются малодушие, физическая и духовная их несостоятельность. Однако он находит краски и мотивы, смягчающие вину героев О высоком мастерстве сказителей и авторов эпоса говорит и тот факт, что в циклах — единых по сюжету и безупречных по эпическому композиционному строю - есть произведения, исполненные на высоком уровне сатирического и юмористического изображения героев и эпизодов их жизни. Например, новеллы, посвященные Еминежу, великанам, некоторым другим героям, красноречиво свидетельствуют о высоком мастерстве художественного постижения сказителями поведенческих и психологических мотивов в характере героев. Комический и порой сатирический язык увеличивает гротескно-метафорический потенциал, делая его более сложным и разнообразным Это положение иллюстрируется множеством примеров из произведений эпоса и дает основания для выводов относительно влияния высокого мастерства древних авторов и сказителей на последующие периоды развития устного творчества адыгов, в том числе на эволюцию в нем сатиры и юмора.

Во второй главе «Идейно-тематическое и художественно-эстетическое своеобразие сатнрико-юмористических песен адыгов» осмысливаются социально-психологические, нравственные и эстетические проблемы песенного жанра в народной поэзии адыгов, которой присуща теснейшая связь с национальной историей, прежде всего, в ее жестокие, трагические моменты. Кавказская война, социальные революции и преобразования в сельском хозяйстве и промышленности, Великая Отечественная война служили поводом для появления исторических, историко-героических, сатирических песен, песен-плачей, бытовых и походных песен, повествующих о крупных исторических сражениях, о народных героях и их деяниях. В зависимости от темы и содержания, в лирической структуре песен нередко взаимодействуют элементы сатиры и юмора, придавая им неповтори-

мое национальное своеобразие. При общей возвышенной эмоциональной направленности произведения, присутствии в нем оттенков героического, воспевания храбрости, воинских доблестей героев, народная песня направляла сатирическую энергию и на осмеяние врагов. И если героическая тональность звала адыга на подвиги, делала из него настоящего воина - защитника Отечества, то шуточные песни, окрашенные легким юмором, давали возможность трудовому человеку отдохнуть, посмеяться, а сатирические песни побуждали его к освобождению от негативных качеств, призывали к героизму на поле брани, к трудолюбию и «добродетельности» в семейных отношениях.

Тематическая доминанта песен времен Кавказской войны -хищническая тактика царской армии на завоеванной территории, гибель и страдания народа. Эмоциональная окраска этой темы - «грозный смех», который направлен против врагов родного края (песня «Приход русских»14). В качестве комментария к ней процитируем слова М. Аушева: «Передовые люди России понимали, что происходило на Кавказе в течение многих десятилетий Они звали наших предков с той и другой стороны к миру, к братству, к труду, к украшению земли нивами и садами, к наполнению ее звуками чудесных песен любви и дружбы. Пример, достойный подражания»15. Однако разгром селений, постоянно сопровождаемый образом трагической смерти («Разорение селения»), продолжался.

В песнях высмеивалась и господствующая верхушка адыгов, проявлявшая жадность и корыстолюбие - и это в то время, когда погибали лучшие представители народа, с оружием в руках защищавшие землю от врагов. Это обстоятельство обусловило присутствие в адыгском поэтическом эпосе произведений, построенных на диалоге, своеобразном словесном поединке, где дается точная по остроте характеристика оппоненту. Показательна в этом смысле «Песня о Ханифе Казий». Ее героиня — известная в устной поэзии девушка, ум и острота языка которой побуждала мужчин совершать подвиги на войне. В упомянутой песне она едко высмеяла двух братьев-дворян, ведущих праздный образ жизни, в то время как в ожесточенных боях истекали кровью лучшие сыны народа. Диалог здесь ярок, точен, построен на напряженной мысли, своеобразном соперничестве идей и словесных образов.

Песни-плачи (гъыбзэ) позволяли выплакаться, выплеснуть свое горе, поделиться им с другими людьми, а прием осмеяния в них подчас

14 Архив АРИГИ им Т М Керашева /Ф 1 П 67 Д 11 Перевод В С Мюллера и М С Мюллера.

15 Аутлев М Г Адыги и русские Дорогами второго тысячелетия / М Г Аутлев - Краснодар, 2000 -С 53

мог служить средством успешной борьбы с врагом. Объектом народной сатиры были и предатели, которые руководствовались исключительно корыстными интересами. При помощи нескольких строчек, точных штрихов авторы песни навеки предавали их позору. Так, в песне-плаче «О реке Ходзь» повествуется о реальном жизненном эпизоде, в конце XVIII века царские войска хотели разоружить восставшее адыгское селение у реки Ходзь, а предатель Хаджебир тайной тропой привел врагов в аул. Эта песня-плач о погибших в неравном бою заклеймила позором предателя и воздала хвалу храброму воину Токану Хохмукову. Авторы песни проявили психологическую проницательность в характеристике разнообразных персонажей - героев песни, найдя точные слова для наглядного представления их в поэтическом тексте.

В тлибеоредах (песнях многих мужей) проблема «Человек и война» рассматривается как глубокий, всеохватывающий конфликт, правдиво вскрывающий противоречия изображаемой действительности. Сатира построена на противопоставлении высоких моральных качеств героя трусости, предательству отрицательных персонажей («О Санджелиевской битве») В этой песне воздается хвала достойным мужам, отважно сражавшимся на поле брани, и одним штрихом посрамляются два князя, которые прятались за холмом, когда насмерть бились с врагом и со славой умирали их соотечественники.

Художественные достоинства песни показательны для этого жанра, в небольшом песенном тексте раскрыт весьма сложный конфликтный сюжет и даны выразительные характеристики персонажей, психологически противоположных друг другу.

Надо подчеркнуть, что своеобразный культ героизма и воинственности, характерный и для многих других горских народов, способствовал тому, что у адыгов был обычай оплакивать бежавшего с поля боя воина как умершего. На голову труса надевали его символ - пьгнэ (шапочку, сшитую из разных лоскутков), и каждый встречный узнавал, что этот человек не смог защитить свой род, Родину, победить врага или умереть со славой. Его родственники, родители и дети не имели права показываться на людях до тех пор, пока он не смывал с себя, а, следовательно, с близких, позор в очередной битве, победив врага или пав смертью храбрых на поле брани. Интересно, что в итоге джегуак1о прославляли деяние персонажа в песне, таким образом признавая, что он смыл с себя позор. Обычно эти две песни — о трусе и о храбреце в одном лице — бытовали вместе.

Таким образом, наряду с возданием должных почестей героям, народ стремился запечатлеть в песне и имена антигероев, подчеркивая для потомков положительные уроки истории. И если в устном народном творчестве адыгов бытуют прекрасные образцы песен, по-

священных реальным героям — бесстрашным народным заступникам, то сарказм народного негодования в адрес их врагов не менее впечатляющ. Такова, к примеру, «Песня об Айдемиркане» — одном из любимейших и почитаемых героев адыгов «Превосходя всех князей умом, мужеством и благородством, он резко бросает им вызов от имени простых людей и заставляет следовать законам справедливости»16. Образы Айдемнркана и его убийц в песне передаются эмоционально, емко, ярко, однако, безусловно, симпатии автора на стороне народного заступника, поэтому его враги (Биту, Канибулат, Бислан Пцац) изображены исключительно в сатирических красках.

По сути, песней назван цикл развернутых эпических поэм, в которые включены и эмоционально осмысленные судьбы разных людей и групп общества Цикл об Айдемиркане составляет промежуточное явление между нартским эпосом и историко-героическими песнями более позднего времени и достойно продолжает художественно-философские и поэтические традиции «Нартов», с одной стороны, с другой - закладывает основы устно-поэтического творчества адыгов в эпоху развитого феодализма и начала грозных «кавказских событий». В поэмах об Айдемиркане и последовавших за ним героях современной национальной истории (Хатхе Кочасе, Хатхе Мхамете Гуазе, многих других) используется юмористический, чаще сатирический способ изображения. В этих произведениях комическое приобретает явно выраженный реалистический характер в его драматическом, метафорическом и стилистическом проявлении.

Мы разделяем мнение С. Аутлевой, считающей, что «Айдемир-кан - первый народный герой, нарушивший средневековой фольклорный этикет, не только бросивший князьям и дворянам словесный вызов, но не побоявшийся вступить в открытую борьбу с ними»17

О героях кавказских событий - Тугузуко Кизбече, Щырухуко Тугуже, Коджебердуко Мхамете и других тоже создано немало песен, где сатирическое усматривается авторами (их установил профессор Схаляхо А А) в отрицательном поведении некоторых известных исторических личностей в условиях конфликтного обострения обстоятельств жизни народа. Обращение к подлинным лицам и фактам не могло не сказаться на реалистическом восприятии этих реальных явлений авторами. Необходимо подчеркнуть, что романтика подвига, беспредельная преданность своей земле и другие качества выводят образы адыгских борцов за свободу своего народа на уровень этического идеала в общечеловеческом масштабе и ставят их на один пье-

16 Чич ГКО музыке адыгов / Г К Чич - Майкоп, 2004 - С 64

17 Аушева С Ш Историко-героические песни адыгов ХУ1-Х1Х веков / С Ш Аутлева -Нальчик, 1973 -С 47

дестал вместе с известными в мировом романтизме героями. Речь идет уже о высоком уровне художественного обобщения, достигнутого в исторических и историко-героических песнях, существенно повлиявших на сатиру и юмор и в других жанрах песенного творчества.

Социально-политическая и общественно-историческая темы становятся объектом сатиры в «Песне о славном тфокотле» Она примечательна тем, что, хоть в ней ни слова не сказано о выступлениях народных масс против своих угнетателей, но образом мыслей, поведением героев песни безымянный автор передает их чувства, к примеру, уверенность сына тфокотля в том, что назрела необходимость выступить с оружием в руках против князей и дворян. По мнению Г.К. Чича, здесь налицо проявляются «... зачатки абречестваи индивидуального протеста»18.

Этим мотивом в народной поэзии адыгов, как и других народов, пронизаны песни, высмеивающие пороки «хозяев» жизни, захребетников трудового народа («Батрацкая песня») Анализ этой группы устно-поэтических произведений приводит к мысли о том, что уже с бесписьменного периода творчества у адыгов начинает складываться система художественного мышления.

За многие века в сказаниях о нартах, затем исторических и историко-героических песнях, обрядовых и социально-бытовых поэтических произведениях запечатлелся богатый и разнообразный духовно-эстетический опыт, который весьма плодотворно сказался на произведениях литературы и фольклора всех последующих периодов.

В более поздние эпохи вооруженное сопротивление народа иноземным захватчикам повсеместно становится объектом эмоционального отражения в песне. Так, Великая Отечественная война породила целые циклы таких устно-поэтических произведений («Хватающего тебя за глаза хватай за душу»), в которых были продолжены традиции героических и историко-героических песен и воспевались мужество советских солдат и военачальников и в то же время подвергался осмеянию враг. Как правило, он был персонифицирован в образе Адольфа Гитлера. Так, его карикатурный словесный портрет лаконично сформулирован в названии одной из песен: «Гитлер - собака одноглазая». В других песнях этого периода («Я иду домой», «Прощай, мама») адыги осуждали Гитлера и нацистов за их разбойные действия, бесчеловечность и жестокость. Здесь сатира - единственный эффективный способ выражения ненависти и презрения народа к фашизму и его идеологическим лидерам.

Сатирический принцип преобладает и в антирелигиозных песнях. Известно, что распространение ислама среди адыгов, как и среди многих

18ЧичГК Исторические и героические песни /Г К Чич -Майкоп, 2000 -С 64

других народов Кавказа, происходило насильственно. В своем большинстве служители культа были малообразованны, корыстны и не всегда отличались праведностью, от других же требовали безоговорочного соблюдения всех догм ислама Конечно же, среди религиозных деятелей известны и глубоко нравственные и высокообразованные люди, в этой среде было и немало врачевателей. Народ их чтил и уважал как истинных служителей веры, но подвергал осмеянию тех мулл, эфенди, хаджи и их учеников - сохт, которые отличались невежеством, алчностью и другими пороками («Песня о старом мулле», «Песня о муллах и другие»19).

Весьма большой интерес представляют те немногочисленные колыбельные песни, в которых отражаются социальные отношения в адыгском обществе феодального времени («Баю-бай, злодея сын»). В этой и подобных ей песнях женщина-невольница, качая господского ребенка, порицает его родителей как самодуров и злодеев. При этом исполнительница, охваченная гневом и отчаянием, даже желает смерти ребенку, что крайне редко встречается в песнях такого жанра.

Сатира здесь выступает в роли организующего структурного элемента и носит социальный характер. Изощренное же проклятие говорит о сильном эмоциональном потрясении женщины. Как бы в противовес этой песне, в другой колыбельной «Баю-бай, светлоокий» - женщина ласково называет ребенка по имени, находит для него нежные слова «светлоокий», «светлолицый», но здесь злому осмеянию подвергаются его родители. Такая эмоциональная сложность произведения объясняется тем, что песню исполняет девушка-черкешенка, проданная в рабство богатому турку и подвергающаяся издевательствам в его доме. Это обстоятельство и оправдывает осмеяние невольницей родителей ребенка.

Элементы юмора нагляднее выражены в обрядовых песнях адыгов, где, наряду с многоголосой гаммой чувств, нередко звучат и комические ноты. Например, в песнях привода невесты в дом жениха, как и в подобных устно-поэтических произведениях других народов, присутствуют элементы юмора («Свадьбу играют») В черкесских версиях таких песен, исполняемых в доме жениха до привода невесты, вышучивают новобрачную, приписывая ей множество недостатков: «смуглая, курносая», ее волосы как «жесткая трава», «пятки ее шершавы» и т д.

В структуре таких песен основная часть касается внешности героини, а затем перечисляются другие (как правило, вымышленные) изъяны. Юмористические куплеты призваны позабавить присутствующих, помочь скоротать время ожидания невесты. Следует отметить, что невеста высмеивалась и с целью защиты ее от дурного глаза, в соответствии с древними языческими верованиями народа.

19 Кабардинский фольклор/Под общ ред. Г И Бройдо -Нальчик Эль-Фа, 2000 - С 514

В адыгских версиях обрядовых песен привода невесты в дом жениха объектом беззлобной насмешки являлись только его родственники. Завсегдатаи комнаты новобранных и сами сочиняли шуточные песни в адрес свекрови, свекра, золовки и других членов семьи мужа.

Элементы комического находят свое отражение и в любовных песнях адыгов, где насмешка служит своеобразным прикрытием настоящего чувства. На чапщах20, свадьбах, чещдэсах21, гииха фах22 парень и девушка соревновались в острословии, служившем, как правило, завуалированной формой сватовства Пара, в соответствии с требованиями адыгэ хабзэ2 , не могла открыто говорить о своих чувствах, а объяснялась языком намеков

В адыгском песенном репертуаре выделяются песни шуточные и собственно сатирические Как жанр эти песни широко известны в народной поэзии адыгов. Их сочинители и исполнители своей практикой свидетельствуют о разнообразии шуточных песен, они добрые и светлые («Плясовая»), иронические («Хахай, Былауж»), злые («Насмешка над бездельником») и т.д. Однако исполнители помнили, что шуточная песенка, призванная, на первый взгляд, только позабавить людей, могла стать серьезным поводом для обиды, поскольку давала меткую и, как правило, нелестную характеристику людям, особенно молодым, которые чаще всего и являлись объектом насмешки.

Необходимо подчеркнуть, что к иронии и сатире адыги относились очень осторожно. Менталитет горда таков, что и самая невинная шутка может его обидеть и оскорбить, поэтому в любом юмористическом изречении должна была звучать идея добропожелания, чтобы не унизить достоинства личности. Это соответствовало характеру и мировосприятию горца, для которого и враг бывает уважаемым лицом

Особую группу составляют собственно сатирические песни, делающие объектом смеха недостатки общественного и семейно-быто-вого уклада, как то: вседозволенность правящей верхушки, распоряжавшейся судьбами людей по своему усмотрению, к примеру, женила и выдавала замуж молодых людей и девушек против их воли («Плач Фа-тимы», «Мезгуаш», «Мой Касей» и др ). Совершенно справедливо отмечает Ф 3. Абакарова, что «для девушки-горянки день свадьбы, за редким исключением, был одним из печальных дней ее жизни»24.

20 Чапщ — ночные бдения

21 Чещдэс — ночные посиделки

22 Шихаф - взаимопомощь

23 Адыгэ хабзэ - свод неписанных законов адыгов

24 Абакарова Ф 3 Дагестанско-вайнахские фольклорные взаимосвязи (песенные жанры) / ФЗ Абакарова-Махачкала. 1998 -С 50

Народ замечал и собственные недостатки - объектом его сатиры становились носители человеческих слабостей и пороков; осмеянию и осуждению подвергались как мужчины, так и женщины. Но неотъемлемой составной частью произведений народной поэзии адыгов всегда была добрая шутка, легкий юмор.

Разновидностью шутливых (порой сатирических) песен являлись «корильные» (порицающие) песни, где народ выступал против собственных пороков, противопоставляя им «песни величания», выражая свои представления об идеальном общественном и семейно-бытовом укладе. Если в первом типе песен предметом насмешки были пьянство, жадность, бахвальство, семейные неурядицы, то во втором - главное внимание обращается на доброту, красоту, достоинство, уважительное отношение между членами семьи и людьми в обществе.

Особенно популярными были песни в жанре зэфэусэ («двухчастная импровизированная поэтическая композиция, являющаяся структурным элементом игровой ситуации, главное назначение которой — выставить в комическом свете противника»25), для чего были необходимы сравнение и гипербола.

Зэфэусэ обычно используют в диалоге между девушкой и юношей (или группами молодых людей), которые соперничают в остром слове, способном представить в смешном положении оппонентов, однако взаимное осмеяние носило развлекательный характер. В основном из насмешек складывались позитивные представления друг о друге

Последние строки в куплетах дуэта - своего рода «общие места», вроде заклятия, выражающие сильное эмоциональное возбуждение молодых, их надежду на счастливую семейную жизнь, неприятие праздности и лени.

В данной главе автор рассматривает и чылэ къек1оч орэдхэр (дословно: ходячие аульские песни) - «...короткие рифмованные строки, тематически многообразные, исполняемые в быстром темпе и отражающие явления современности - своего рода частушки (къек1ок1 орэдхэр)»26. Это не связанные между собой небольшие стихотворно-музыкальные произведения, отражающие недостатки разных аулов, отдельной категории людей, одной личности, высмеивающие антиобщественные и просто неэтичные поступки. Поскольку такие песни имели открытую композицию, шутники, балагуры могли добавить к ним куплеты собственного сочинения, что нередко могло вызвать у слушателей и обиду, и негодование, и протест.

25 Унарокова Р Б Формы общения у адыгов / Р Б Унарокова. - Майкоп Меоты, 1998 — С 87.

26 Схаляхо А А На пути творческого поиска / А А Схаляхо - Майкоп ГУРИПП «Адыгея», 2002 -С 18

В 2002-м году во время фольклорно-этнографической экспедиции нам удалось записать у сказительницы Сурэтхан Баете из аула Панахес Тахтамукайского района Республики Адыгея песню, относящуюся к жанру «чылэ кьек1ок1 орэд». В первом четверостишии поводом для смеха послужило поведение молодежи аула Афипсип В песне подчеркивалось праздное времяпровождение аульчан в тот период, когда надо трудиться на общее благо.

Во втором осмеянию подвергся аул Хаштук, жители которого едят «суп со свининой». С принятием исламской религии адыги отказались от свинины, а тех, кто продолжал употреблять ее, осуждали.

В третьем действие происходит в ауле Псейтук, жителей которого обвиняют в недостойном обращении с девушками

В четвертом же трехстишье восхваляется аул Панахес. Таким образом, нарушается предназначение сатирического жанра - объективно высмеять недостатки целого аула, отдельной группы людей или личности. Показательно, что нигде больше в текстах «чылэ къек1оч орэд» не удалось обнаружить восхваления одного аула наряду с осмеянием других. Можно предположить, что неизвестный автор был родом из Пана-хеса, либо испытывал особое расположение к его жителям.

Сатира выполняла в «чылэ къек1оч орэдах» как смеховую, так и воспитательную функции, через осмеяние призывая общество к устранению пороков и недостатков.

Жанр зэфэусэ, как и другие жанры, осмысливающие характерные недостатки отдельных аулов, видимо, один из самых древних в песенном репертуаре адыгов. Об этом говорит тот факт, что он остался самым популярным комически-ироническим жанром в песенных текстах адыгской диаспоры Турции, Сирии, Иордании, Германии и США. Стоит подчеркнуть, что произведения этих жанров в своем тематически-художественном содержании совершенны в своей простоте и точно определяют объект сатирического смеха.

Итак, главные коллизии сатирико-юмористических произведений народной поэзии адыгов - это борьба жизненных позиций и человеческих характеров, которые обусловливают конфликт между людьми разного социального происхождения, разных взглядов на жизнь.

Лирический герой исследуемых произведений - воплощение народного идеала. Он проходит через коренные противоречия адыгской действительности и способствует обнаружению гармонии общественного и личного, пусть зачастую в идеале. Сатирические произведения выделяются среди других жанров фольклора особой остротой и изощренностью в формах выражения творческого начала. В них присутствуют, например, проклятия и пародии, которые порой вплетаются в художественную ткань произведения и несут на себе большую

эмоциональную нагрузку. В процессе анализа произведений сатирического жанра, созданных в разное время, мы установили особенность каждого в зависимости от эпохи и общую закономерность жанра как динамичного, активного, совершенного в народном творчестве.

В третьей главе диссертации «Сатира и юмор как способы эмоционально-экспрессивной оценки действительности в малых жанрах адыгского фольклора (на примере пословиц и поговорок)» в качестве одного из объектов исследования выбраны пословицы и поговорки, так как этот жанр, располагая малым количеством слов, отличается емким содержанием, точно и выразительно адресуясь к общественной или индивидуальной морали. Характер исповедуемой народом веры, известные хитросплетения ума и действий представителей духовенства и тех или иных групп господствующих классов, видимые и невидимые изъяны в психологии и нравах самого народа являются источником смеховой ситуации, возникающей в пословицах и поговорках. Сатира и юмор в них подчеркивают какую-то отрицательную черту в человеке или в обществе. Пословицы в совокупности создают целостную картину, определенный образ, при этом выставляя в негативном свете явление, вызывающее всеобщее презрение Для достижения подобной цели народ не жалеет ни слов, ни средств художественной изобразительности. Смех в каждом конкретном случае особый: юмористический, иронический, саркастический и т.д.

Поговорка отличается от пословицы (имеющей двухчастную форму) одночастностью, концентрируя в одном коротком изречении народную мудрость. Как и пословица, поговорка эмоционально-экспрессивна, отображает самое характерное, присущее общественной, бытовой жизни, той или иной общественно-экономической формации, посвящается каждому значительному событию в жизни народа.

В данной работе пословицы и поговорки распределены по семантическим группам, позволяющим осуществить тематическую классификацию и рассмотреть наиболее выразительные и распространенные народные афоризмы исторического периода, нравственного, мировоззренческого, эмоционального характера и т.п.

Особую силу и значимость произведения этого жанра приобретают в классовом обществе, выступая в роли организующего структурного элемента в выражении народного мнения, его оценок в форме острословия, облеченного в жанры юмора или сатиры.

Надо подчеркнуть, что в пословицах и поговорках о социальных пороках сатира всегда негодующая, резкая («Что князь, что матерый волк»; «Коршун кружится там, где мясо, дворянин спешивается там, где добыча»). Адыги уподобляют своих врагов хищной птице, дикому

животному, грозным силам природы, чуждым простому народу. Такой способ осуждения врагов характерен и для смеховых жанров фольклора некоторых других народов. К примеру, карачаево-балкарская пословица уподобляет князя волку, а его жену - лисе («Князь -волк, княгиня - лиса»). В силу краткости и особой лапидарности пословица и поговорка четко определяют частные недостатки жизненного явления, а иногда и отдельные смешные черты хороших в своей сущности людей, сосредоточивая внимание, как отмечалось ранее, на какой-нибудь отрицательной черте характера или конкретном проступке человека. Особую выразительность адыгской сатирической пословице придают антитеза, параллелизм, метафора.

Фольклорная сатира в жанрах пословицы и поговорки часто использует параллелизм, преднамеренно преувеличивая недостатки представителей всех классов общества. Особенно много разящего смеха выпадает на долю лентяев и глупцов из среды господствующих сословий. Подобно русской пословице «Разуй меня, раздень меня, а там я сам лягу», адыгейский афоризм гласит. «Князь сгорел в огне, надеясь, что слуга вернется и вынет его голову из огня». Таким образом, пословица «заставляет» князей и дворян совершать абсурдные, не поддающиеся логике действия, тем самым, утверждая, что «господа», развращенные праздным существованием, не в состоянии позаботиться даже о самих себе, и намекая, что народ прекрасно обойдется и без них. Однако в пословице отсутствует присущее афористическому творчеству русского и других народов употребление собственных имен с нарицательным содержанием

Адыгская народная сатира задевает и некоторых представителей духовенства, обвиняя их в коленопреклоненном отношении к власть имущим («За богатыми ходят по пятам эфенди»). Подобно пословицам других народов, например русского («Поповское брюхо из семи овчин»), сатирическая пословица адыгов высмеивает чрезмерную жадность священнослужителей («В брюхо эфенди не вмещается жир»).

Но в пословичном арсенале адыгов нам не удалось обнаружить изречений, распространяющих, как в русских пословицах, едкую сатиру на семью священнослужителей

Адыгские пословицы, активно используемые в общественной и личной жизни индивидуума, выполняют важные дидактические функции.

Таким образом, сатира и юмор в пословицах и поговорках, будучи направленными на сущностные явления человеческого бытия, являются сильным средством самозащиты народа.

В четвертой главе диссертационной работы «Жанры, формы и приемы сатиры и юмора в народной прозе адыгов» рассматриваются сказки и анекдоты с целью выяснения общих и специфических черт сатирико-юмористических жанров народной прозы. В первом параграфе «Особенности проявления комического в разновидностях сказочного эпоса» выделены собственно-сатирические и юмористические сказки, а также сказки с элементами сатиры и юмора; установлено идейно-тематическое своеобразие, определены роль и место сатиры и юмора в общественно-политической и социально-бытовой жизни народа. В диссертации дана характеристика разным видам адыгской сатирической сказки с опорой на обширный сказочный материал. В ходе его исследования диссертант пришел к выводу о том, что.

1) герой адыгской волшебной сказки борется, как и в героическом эпосе, с фантастическими существами (бинго11, иныжгР, тлегуц жаче29), например, сказка «Куйжий30 и великаны»;

2) с социальным разделением общества сатира приобретает классовый характер («Князь и брадобрей»);

3) типы положительных героев сатирической сказки (бедный парень, мудрый старик, крестьянская девушка, Куйжий) - представители народа («Старик - пахарь»);

4) в сказках, где сталкиваются разные по духу и социальной принадлежности люди, уровень индивидуализации образа героя выше, чем в сказках без социальной первоосновы персонажа («Князь - злодей»);

5) в бытовании сказки очень важны были артистические данные сказителя - богатство вербалики и невербалики (мимики, жестов, интонационного разнообразия и т.д.), дабы достигнуть максимального комического эффекта.

С движением времени в сатирических сказках появляются мотивы социального неравенства, сказочные сюжеты получают новое осмысление. Таким образом, происходит ломка традиционных сказочных сюжетов, и развиваются новые сюжетные линии В дальнейшем сказка начинает выражать идеи свободы и равноправия в обществе. Так, в сказке «Сын царя и бедная девушка» народ женит царевича на умной, но бедной девушке, тем самым, выражая мечту о равноправии.

В сказках обнаруживается торжество ума, находчивости, мудрости героев. Сказочный персонаж в борьбе с врагом беспощаден, ловок, стремителен, но рассудителен. Чтобы победить врага, он идет не

27 Бляго - дракон

28 Иныж - великан, персонаж адыгских народных сказок

29 Тлегуц жаче - персонаж адыгских сатирических сказок, дословно злой старичок верхом на петухе

30 Куйжий- маленький плешивец.

только на любой риск, но и на хитрость, коварство и даже воровство, поскольку, согласно кодексу сказочного жанра, в борьбе героя за свое существование допустимы все способы, если бедняк ворует, то из-за нужды, если выигрывает пари у богача и забирает его богатство, то из-за мести. С точки зрения адыгэ хабзэ, это неэтично, но оправданно, ибо герой борется за свободу и социальное равенство в обществе.

Таков один из главных героев сказочного эпоса адыгов - Куй-жий. Маленький плешивец побеждает врагов с помощью проделок, основанных на предрассудках его недругов, на вере глупцов в чудеса и загробную жизнь. Элементы комического (сатира, юмор) способствуют утверждению добра и справедливости, защитником которых является Куйжъый.

Значительное количество сатирических сказок направлено на осмеяние господствующих классов и духовенства. Часто объектами сатиры становились невежество, глупость, скаредность и, в конечном итоге, греховность помыслов и поступков священнослужителей Следует согласиться с выводом Н. Соболевой относительно времени появления сатирической сказки как повествовательного жанра фольклора, которая «сформировалась по особым законам - на основе традиций народной смеховой культуры, имеющей глубокие корни в древности Художественная природа сатирических сказок исторически и типологически связана со всем комплексом смеховых словесных и театрализованных форм»31. Естественно, эта особенность имеет отношение и к бытовой адыгской сказке, дав ей долгую жизнь.

Среди сказочных жанров заслуживают внимания сказки о животных, дающие простор сатире и юмору. Эти сказки интересны тем, что конфликтные ситуации, в которые попадают животные, совпадают с человеческими; в произведениях этого жанра тоже противопоставлены слабые и сильные. Как правило, конфликты среди животных, как и в человеческом сообществе, создаются стремлением сильных зверей присвоить добычу слабых Так, лиса выступает олицетворением хитрости, ловкости, а волк - грубой силы и жадности, как и в сказках других народов («Волк и лиса», «Заяц, лиса и волк», «Как потерялся комариный князь» и др.).

У всех народов всегда были сатирические сказки с комическими образами, смешными положениями, в которых оказывались персонажи; их проделки и похождения, юмористически окрашенная речь, всегда вызывали у слушателей смех. Смех в каждом конкретном случае имел свою эмоциональную окраску: был злым, ядовитым, будучи направлен-

31 Соболева Н В Русские сатирические сказки русского населения Сибири / Н В Соболева //Русские народные сатирические сказки -Новосибирск Наука, 1981 -С 38-39

ным против угнетателей народа — князей и дворян («Князь и брадобрей»); едким в социально-психологических и морально-этических ситуациях, когда речь шла о прелюбодеянии священнослужителей и их наказании героем («Как обманули хаджи»), добрым и веселым, когда высмеивались недостатки в среде самого народа («Три пирожка»), резким, уничижительным по отношению к врагу, если разоблачалась политика иноземных захватчиков («Как Куйжьый победил хана»),

В порядке обобщения в четвертой главе отмечается особая значимость, которую приобретает реализм изображения в социально-бытовой сказке, что дает возможность жизненно более убедительно и дифференцированно показать противоречия в жизни общества в период феодализма. Надо подчеркнуть и воспитательную значимость сатирико-юмористических сказок, направленных на искоренение пороков в отношениях людей и способствовавших поступательному развитию общества, воспитанию молодежи в духе лучших народных традиций.

Сказка, как и другие фольклорные произведения сатирико-юмо-ристического направления, глубоко национальна. Об этом свидетельствуют конфликты и сюжеты, способы изображения героев, их диалоги, язык. Заслуживает внимания и тот факт, что в исследуемых адыгских текстах обнаруживаются типологически общие черты с русскими, абхазскими, карельскими и другими сказками, что подтверждает мысль В. Проппа: «Значительно не только широкое распространение сказок, но и то, что сказки народов мира связаны между собой. До некоторой степени сказка - символ единства народов. Народы как бы сообща создают и развивают свое поэтическое творчество» 2. Суждение касается не только близкородственных народов, но и тех, которые не соприкасались друг с другом, не имели родственных или дружеских отношений, но были близки, прежде всего, сходством социальной и бытовой жизни.

Во втором параграфе «Специфика адыгского национального анекдота» автор, отметив факт функционирования в устной словесности адыгов множества сатирических анекдотов (хабаров), выделяет по тематическому принципу среди анекдотов следующие группы: 1) антифеодальные анекдоты («Сочинитель песен и князь», «Брадобрей» и др.); 2) социально-бытовые («Маленький Биляль», «Старик и князь», «Князь и пахарь»); 3) семейно-бытовые («Кто глупее», «Чердачный бог», «Как женщина проучила трех мужиков»); 4) анекдоты военной тематики («Фашистские солдаты», «Гитлер капут», «Возвращаемся с победой»); 5) анекдоты политического характера («Ночью полетим», «Маленький плешивец и великан»), 6) так называемые «антимульские», тема которых — недостойное поведение некоторых священнослужителей («Ста-

32 Пропп В Я Русская сказка/В Я Пропп - Л, 1984 -С 25

ричок и мулла», «Не говори дай», «Как проучить муллу»); 7) анекдоты, подвергающие осмеянию судей и судопроизводство адыгов в прошлом («Может быть, может быть», «Судья и мужик», «Ушастый судья»).

В результате исследования каждой группы диссертант приходит к мнению, что большинство анекдотов объединяется бытовой тематикой. Причиной, надо полагать, является то обстоятельство, что народ не был занят ни большой политикой, ни межгосударственными делами, потому материал для анекдотов брал из своей повседневной жизни, из бытовых и хозяйственных забот.

Следует отметить, что в современном обществе анекдот - единственный жанр фольклора, интенсивно развивающийся и массово распространенный.

Анекдот - один из любимейших жанров фольклора адыгов, проживающих за рубежом. В 1998 году, во время фольклорно-этногра-фической экспедиции, нам удалось записать множество анекдотов в местах компактного проживания адыгов в Турции. Как оказалось, наши соотечественники осуждают те же человеческие недостатки: лень, бахвальство, ложь и т.д.

В современном фольклоре адыгоз обнаруживаются анекдоты, берущие темы, идеи, образы, сюжеты из кинофильмов («Чапаев», «Семнадцать мгновений весны» и др.).

Существует немало адыгских анекдотов, построенных на национальном материале - о смешных ситуациях в жизни и поведении незадачливых женихов и невест, мужей и жен, свекрови и свекра, о непорядочных поступках в отношениях соседей, родственников и друзей. В каждом случае ситуация и характер действующих лиц так или иначе отражают национальную психологию и мораль.

По своей идейно-тематической направленности, художественно-эстетическому потенциалу воздействия, общественной функции и бытовому назначению анекдоты обнаруживают наибольшее сходство с бытовыми сказками. Различие же чаще проявляется в характере художественного вымысла. Бытовые сказки большей частью указывают на маловероятные или невероятные случаи, в то время как в основе анекдота лежит реальность, представленная, конечно, в преднамеренно комическом или гротескном образе. Если слушатель воспринимает сказку как возможное, то анекдот для него — действительное. Это обогатило спектр комического в народной прозе адыгов разнообразием принципов художественного мышления и стилистических оттенков и приемов, повысило ее эстетический уровень. Иносказательность, красочность языка, близость к разговорной речи делают анекдот доступным, востребованным и самым популярным жанром.

В устно-поэтическом творчестве адыгов огромный блок составляют хабары, излагающие приключения фольклорного героя многих народов - Ходжи Насредцина или мудрецов-острословов Джанчата Куйнеша, Сагида Мижаева, Лаше Агнокова и многих других. Любимый в прошлом адыгами персонаж сказок и анекдотов маленький плешивец (Куйжъый) почти вытеснен на более поздних этапах Ходжой Насреддином.

Итак, сатира и юмор образуют значительный слой в устной народной прозе адыгов, которая, имея общие для всех жанровых модификаций черты, создает единое художественное поле в устном творчестве адыгов, раскрывающем события, факты, явления (в том числе и исторические) из жизни народа в их этическом и лирическом воплощении Общие родовые традиции эпоса, лирики, драмы в сатирических произведениях, в юмористических сказаниях, баснях, анекдотах обретают индивидуальные черты, обусловленные не только общими законами творчества, но и самобытной индивидуальностью творца Это свидетельствует о разнообразии творческих подходов разнонациональных создателей текстов к жизненному материалу, зависящему от места его происхождения и бытования, особенностей психологии и социально-профессиональных навыков, от рода деятельности, менталитета людей. Так, сказания о Казаноко Джебаге, при близости ряда моментов характеристики героя, содержат заметную разницу в Адыгее (особенно Абад-зехии и Бжедугии) и в Кабарде. в первом случае Казаноко Джебаг — умный, ловкий, трудолюбивый человек, в кабардинских же вариантах он еще творец, мыслитель и философ Таким образом, юмор и сатира, развиваясь как в общем русле адыгского фольклора, так и в автономной атмосфере племен, групп, составляющих народ в целом, нередко содержат в себе существенные различия.

Пятая глава диссертационной работы «Народное острословие (остроумие) и его роль в устно-поэтическом творчестве адыгов» содержит результаты исследования комического в содержании национального острословия и особенностей художественного слова в творчестве выдающихся народных мастеров. Острословие - один из интереснейших пластов адыгского фольклора. Образцы народного острословия обладают своей спецификой, ибо в них заложены особые сатирико-юмористические принципы. Главное заключается в том, что объектом смеха является тот или иной недостаток, отрицательная черта как отдельного человека, так и группы людей, представителей целого класса, сословия, социальной прослойки. Проблема специфики и способов бытования острословия мало изучена. Существуют отдельные наблюдения по некоторым ее аспектам в работах З.М. Налоева «К типологии «колыбельных для старцев», А.А. Схаляхо «Адыгские певцы-импровизаторы

и писатели-публицисты XIX века», М.М. Паштовой «Адыгская смехо-вая культура- концептуальная обусловленность», Р.Б Унароковой «Смех в культуре общения адыгов» и др.

В данной главе рассмотрены признаки острословия в общем аспекте развития народной сатиры, более пространно представлены имена известных мастеров и их репертуар, для чего использовался архивный и полевой материал, собранный во время фольклорно-этнографических экспедиций в Адыгее, Причерноморской Шапсугии, в местах компактного проживания адыгов в Турции, Иордании, Сирии и др.

Анализ многочисленных текстов позволяет сделать вывод о том, что мотивы социального неравенства занимают ведущее место в образцах адыгского острословия, с помощью которого исполнители и сочинители многочисленных хабаров, анекдотов, сатирических и юмористических песен защищали трудовой народ, его добрые стремления и интересы, одновременно предостерегая от всего негативного в общественной и бытовой жизни.

Адыгское острословие по своей идейно-тематической сущности разнообразно. Наиболее характерными являются образцы политической, социальной, классовой, бьгговой тематики. Системный анализ этого феномена адыгского фольклора позволяет сделать следующие выводы.

1. Острословы играли большую общественную роль в жизни народа благодаря критическому содержанию произведений и умению использовать весь арсенал иносказаний, намеков, иронии, сарказма. Вместе с тем, глубоко раскрывая общественно-бытовые конфликты, авторы брали на себя смелость откровенно выражать свое отношение к той или иной социальной группе, к значительному событию в обществе, поступку человека, поскольку свою позицию они облекали в образные выражения как форму остроумия.

2 Среди адыгских острословов следует особо выделить имена Джанчатова Куйнеша, Цуга Теучежа, Сагида Мижаева, Шугиба Быкова, Лашэ Агнокова. Абхазо-адыгские народы начали фиксацию фольклорных текстов лишь в конце XIX - начале XX вв. К примеру, в истории изучения абхазского фольклора известны острословы Л. Авидзба, Ж. Ачба, Ч. Чацба и многие другие. Одним из талантливых адыгских острословов слыл черкес Сагид Мижаев. Объектами его смеха были те, кто нарушал этику добра, справедливости, независимо от их социального положения (будь это князь, дворянин, священнослужитель, судья, царский наместник или простой труженик). В произведениях Мижаева слышится шутка, звучит ирония, но за смехом скрываются гневное осуждение и презрение ко всем, кто мешает народу жить по законам добра и справедливости, кто покушается на человеческое достоинство. Особенностью творчества Мижаева было сопровождение стихотворно-

го

музыкальных произведений поведенческим текстом, который рождался спонтанно, в зависимости от ситуации Сатирическое произведение состояло, как правило, из двух частей: в первой автор высмеивал самого себя, во второй же — героя своего сатирического слова («Неужели я себя так веду», «Если пьяный - наш, если мертвый - твой», «Добро пожаловать, эфенди») Сагид смеялся в лицо и представителям привилегированных сословий - своим соплеменникам и наместникам «белого царя», используя при этом уникальный прием - одной-двумя строчками высмеять себя, а затем обратиться к другим. Это не раз спасало автора от расплаты — верной гибели.

Характеристика репертуара, особенностей острословия каждого из песнопевцев позволяет выявить типологически общее в их творчестве. Суть в том, что спонтанные игровые, поведенческие мотивы в «остром слове» были существенными элементами в сюжете и композиции произведения, позволяя активно и беспристрастно воздействовать на духовно-нравственную сферу личности.

3. Важно отметить, что среди острословов были и женщины, решительные, смелые, в репертуаре не уступавшие мужчинам (Биру-хан, Кара, Гошефиж Шабанова, сестры-острословы Хаджимба из Абхазии и др ), но народная память особо сохранила имя Ханифы Казий -одной из ярких представительниц адыгского острословия, вдохновлявшей людей на защиту Отечества поэтическими строками. Она воздавала славу и хвалу героям и надолго покрывала позором имена трусов и предателей («Песня о Ханифе Казий»).

4. Показательно, что острословы-песнотворцы пользовались большим уважением людей, ибо каждому хотелось с доброй стороны запечатлеть свое имя в песне на века. Залогом успеха была максимальная искренность и честность авторов. Зачастую их одаривали, но им и угрожали Нередко поэты сочиняли сатирические песни, в которых осмеянию подвергался незадачливый «проситель», желавший незаслуженно прославиться в хвалебном сочинении. Так, одно предание о Куйнеше Джанчатове гласит, что песнотворца пригласил к себе князь, лично приехав за ним, угостил его и одарил двумя волами, надеясь прославиться в песне. Однако, как и следовало ожидать, Куй-неша возмутило желание тщеславного князя купить доброе имя И поэт сочинил песню, в которой высмеял «заказчика». Афоризм певца: «Ум и сердце - сподвижники славы».

5. Острословы часто принимали участие в поэтических состязаниях. Вплоть до середины XX века словесные турниры народных певцов и сказителей, острословов и джэгуак1о были популярны в Адыгее. На состязания, которые устраивались в разных аулах, съезжались мастера из разных областей и республик. К примеру, остро-

слов Быков приезжал в адыгейский аул Уляп из Карачаево-Черкесии. Глубоко прав 3. Налоев, заметивший: «Состязаться с джэгуак1о в песнотворчестве, не обладая солидным профессиональным мастерством и поэтическим талантом, было делом обреченным»33

В древние времена у адыгов было множество острословов К сожалению, из-за отсутствия письменности в прошлом адыги не смогли зафиксировать многие имена авторов и их репертуар.

Тем не менее, следует сказать об общепризнанном значении устных сатирических произведений для национальной науки и культуры как хранителей народной памяти о разных периодах истории общественных отношений, сложных и противоречивых процессах в разных сферах национальной жизни. Несмотря на условия бесписьменного существования художественного слова с его последствиями в виде исчезновения многих произведений или искажения их текстов, устное народное творчество и сегодня свидетельствует о наличии талантливых, самобытных авторов и непреходящей значимости их бесценных произведений для культурного наследия народа.

Итак, исследование главных линий развития сатирико-юморис-тических жанров в народном творчестве - это изучение жизни и быта народа и песнотворцев в их многосложности, разнообразии, в обстоятельствах драматических событий истории и повседневной жизни адыгского общества Герои фольклора - люди нелегкой судьбы, философы, правдоискатели, народные заступники, защитники Отечества Народ стремится подчеркнуть в них духовное богатство, высокие эстетические качества, любовь и уважение к родной земле, стремление защитить ее ценой жизни Необходимо подчеркнуть, что общечеловеческое в устно-поэтическом творчестве адыгов существует в конкретно-исторических и национальных эстетических формах, что свидетельствует о художественном богатстве самых разнообразных жанров фольклора.

В шестой главе «Художественное многообразие приемов адыгской народной сатиры и юмора. Общественные функции, особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений адыгов» прослеживается генетическая, художественно-структурная и тематическая близость сатирических жанров адыгского фольклора, исследуются поэтические средства создания сатирико-юмористических произведений, устанавливаются характер и значение стилистических приемов в исследуемых текстах. Осмысление данных аспектов темы позволило сделать следующие выводы и обобщения.

1. Устно-поэтический эпос адыгов, имея черты, общие с мировыми эпическими традициями («Манас», «Калевала», «Махабхарата» и

33 Налоев 3 М Эподы культуры адыгов / 3 М Налоев -Нальчик Эльбрус, 1985 -С 145

др), обладает национальными особенностями, которые фиксируют характер, ментапьность адыга, его философию По жанровой принадлежности произведения адыгского эпоса делятся на прозаические, стихотворные и смешанные; будучи созданиями устно-поэтического творчества, они подчиняются специфическим нормам и общим законам.

2 Конфликтность - необходимое условие сюжетной динамики эпического сказания. Противопоставление героев друг другу - один из способов раскрытия их нравственных, духовных и интеллектуальных качеств, форма выражения авторского (сказительского) отношения к ним: ум, находчивость и ловкость известного героя эпоса адыгов Саусырыко силе и глупости великана Емынежа. С помощью этого контраста воспевается, идеализируется Саусырыко, а Емынеж подвергается осмеянию.

3. Фольклорно-мифологическое повествование зачастую имеет обозначенный сюжет, стройную композицию. В мифе, как и в сказке, действие не заканчивается: оно космически безгранично и заключает в себе мысль о бессмертии героя.

4. Диалог имеет большое значение в развитии сюжета нартских сказаний Своеобразную роль в диалоге играет клятва, которая как бы подтверждает сказанное героями, усиливает конфликт, драматизирует его эволюцию. Так, для поэтики адыгских нартских сказаний и песен характерны повторы (нескольких слов, строк, фраз) эпизода или мотива. Речь героев зачастую своеобразно индивидуализирована.

5. Эпитет широко применим и в эпических, и в других жанрах фольклора. Посредством этого приема передаются качественные характеристики героев, оттенки проявления чувств и страстей, способы введения главных признаков предмета, персонажа, поступка, состояния и т.д. в сюжет и композицию рассказа

6. В отрицательной характеристике персонажей важную роль играет поэтический гротеск, особенно популярный для изображения прожорливости иныжей (великанов).

7. Своеобразен по яркости и остроте выражения конфликт в сатирической сказке, обусловливающий ее сюжетные и художественно-поэтические особенности. Известно, что среди сатирических сказок выделяются сказки о дураках и одурачивании, о загадывании и мудрых ответах, семейно-бытовые и социально-бытовые сказки. Все они генетически, тематически и композиционно взаимосвязаны

8. У каждого народа существуют определенные стереотипы образов представителей разных сословий. Так, князья и уорки, являясь элитой народа, согласно их статусу и неписаному этическому кодексу адыгов, должны быть добрыми, мудрыми, великодушными и благородными в мирное время, а в военное - мужественными, самоотверженными и готовыми первыми выступить на защиту Отечества. Од-

нако, к сожалению, представители высших сословий зачастую сами нарушали провозглашаемые нравственные нормы, которым, в первую очередь, должны были соответствовать они сами И это расхождение между гласно декларируемым и фактически происходящим становилось предметом остро сатирической трактовки образа.

9. В сатирических сказках образу господ, священнослужителей, тех или иных социальных антиподов народа, иноземных захватчиков особо острый комизм придается гиперболизированным изображением их пороков: лени, глупости, жестокости, жадности. Причем контраст между героями всегда в пользу ума, находчивости носителей добра. К примеру, гипербола в ряде сказок выступает как «героизирующая» или уничижительная» («Мудрый старик и царь», «Старик-пахарь»)

10. Алогизм как средство художественного отображения действительности в сатирических сказках выполняет основную нагрузку, именно этот прием порой создает, казалось бы, безвыходные ситуации, становясь пружиной действия. Так, отрицательные герои ставят абсурдные, не поддающиеся логике вопросы, а положительные герои им дают парадоксально-остроумные ответы К примеру, хитрые выдумки Къуйжьыя спасают народ от тяжкого бремени, ведь именно за его счет князь расплатился бы с ханом.

Парадоксальность сатирической сказки безгранична. Комизм достигается за счет нетипичных, необычных, замысловато-неожиданных обстоятельств.

11. Присказка - характерный структурный элемент волшебных сказок, но иногда она имеет место и в бытовых, и сатирических новеллистических повествованиях, к примеру: «Как сказывают и пересказывают, в стародавние времена жил старый злой князь по имени Бытыпщ», «В некотором ауле жил некий эфенди», «Жил-был некий умный старик» и т д Присказки указывают на всеобщность, возможность совершения действия вообще. Естественна и неопределенность, неконкретность основного действующего лица, чаще всего, собирательный характер его образа.

12. Концовка бытовых сатирических новеллистических сказок может быть двух вариантов1 добрый финал, когда отрицательный персонаж исправляется; открытый финал, когда сказка предоставляет слушателю самому решить, кто глупее из всех глупых. Концовка содержит вывод морализующего свойства. «Со столь глупыми случается и не такое!» и подводит итог всему, о чем сообщалось ранее: «Джаущгэу со-хътэ к1алэм ефэндым къырихыгьэ шъхьак1ор рихыжьыгь» - «Таким образом сохт отомстил эфенди за оскорбление» («Сохт и эфенди»),

13. В социально-бытовых и волшебных сказках часто указывается на исключительность обстоятельств, в которые попадает герой. Как правило, они передаются такими речевыми формулами. «В одном ауле жил

сирота», «Жили-были старик со старухой», «Жила одна бедная старушка». Информация об одиночестве, сиротстве, бедности героев уже настраивает на возможные драматические или исключительные события.

Мифологические противники героя тоже характеризуются клишированными фразами. Так, великан, почуяв запах спрятанного его женой или невольницей человека, говорит: «Ц1ыфымэ къысэу!» («Слышу запах человека») Колдунья, к чьей груди припадает герой, на просьбу стать для него отцом и матерью отвечает следующей речевой формулой- «Узымылъэгъугьэ нэхэр Тхьа рех, Тхьа рек1» (дословно - «Не увидевшие тебя глаза Бог да вынет, Бог да выколет»)

14. Следует отметить приемы ретардации, присутствующие в адыгейском сатирическом эпосе Приведем примеры эпических повторов, тиражирующих отдельные эпизоды с небольшими вариациями: в сказке герой меняет золотую шапочку жены на корову, корову -на бурку, бурку - на феску. Этот прием троекратного повторения однотипных эпизодов способствует ступенчатому построению повествования в фольклорной новелле.

Прием параллельного развития событий тоже имеет место в сказках, но он более сложен, поэтому предпочтение отдается одно- и двуплановому развитию сюжета как наиболее приемлемому и удобному для рассказчика и для слушателя, поскольку непросто наблюдать одновременно за несколькими сюжетными линиями и действиями в них героев.

Образ в сатирической сказке становится зримым благодаря нескольким опережающим словам типа: «Дерзкая слава шла о нем», в дальнейшем следует описание этой дерзости, дурной славы, отрицательных черт.

Примечательно, что изобразительно-выразительные средства адыгских сказок богаты и эмоциональны, однако язык отдельного персонажа не всегда выделяется из общей художественной ткани произведения. Наоборот, обычно приковывает к себе внимание какой-либо персонаж из общей группы, в котором сосредоточивается ум, хитрость, ловкость народа, умение выйти из любого положения. Такой набор качеств позволяет запомнить этот образ, а глубина иносказания, мудрость изречений индивидуализируют его речь.

15. В адыгских, как и во многих сказках народов мира, присутствует волшебная сила цифр, причем не только в повествовании, но и в названиях: к примеру, «Три осла трех братьев», «Три друга», «Три были из жизни Хахупоко Черия», «Семиглавый дракон», «Семь великанов» и др. Трое кратность придает повествованию эффект магичности и тем самым служит развитию сюжета и композиционному строю произведения.

Проведенный анализ сатирических сказок позволяет говорить о некоторой стереотипности их структуры

отсутствие подробного описания обстановки, сосредоточение внимания на наиболее существенных деталях;

диалог - наиболее подвижный, нередко подвергающийся трансформации структурный элемент сказки, дающий возможность импровизации остроумия, находчивости, богатства словарного запаса рассказчика;

большое число сатирических сказок построено на социальной антитезе- герой из народа - его классовый враг. В русских сатирических сказках противником царя выступает народный герой. Интересен тот факт, что в адыгской сказке вызов царю бросает женщина, розвденная в крестьянской семье. Хитростью она заставляет царя подать ей туфли, позволяет полюбить себя, затем отказывается выйти за него замуж.

Персонаж чаще всего характеризуется одним значащим эпитетом (къуй - плешивый, делэ — глупый, тхъагьэпц1 - хитрый, тхьа-мык1 - бедный) и т. д.

Структура сатирической сказки, безусловно, во многом зависит от личности исполнителя

Одним из художественных приемов сатирической сказки является притворное, намеренное самоосмеяние героя. Прием восхваления хозяев и самоуничижения положительного персонажа - основной принцип юмора в данном случае Герой извлекает выгоду из создавшегося положения, одурачивая хозяина и его семью Таким образом, гипербола, смещение деталей, дублирование, заострение внимания на каком-либо моменте, образе, характере - все это устойчивые приемы сказки. Они служат убедительным художественным средством осмысления действительности во всех ее жизненных проявлениях, природных катаклизмах.

Анекдоты также имеют свои художественно-поэтические и исполнительские особенности. Прежде всего, они свободны в композиционном плане, в отличие от малых жанров народной поэзии, характеризующихся строгостью в структурном отношении. Анекдоты являются демократическими жанрами благодаря легкости в изложении и усвоении, раздвигающими рамки «аудитории» слушателей.

Отличительная особенность анекдотов - подвижность их сюжета. Он свободно передвигается во времени и пространстве, обнаруживается в любой языковой среде, а сами хабары внедряются в любую национальную культуру, предварительно трансформируясь сообразно ментальности того или иного народа. В абсолютном большинстве хабары лаконичны. Сказитель заранее продумывает лексику, позволяющую наиболее точно и выразительно поведать о курьезном случае Одним из основных способов создания образов в сатирических

хабарах является контраст. Сопоставление хорошего и плохого, злого и доброго создает идейно-композиционную основу произведения.

Особым своеобразием отличаются афористические жанры (пословицы и поговорки) адыгского фольклора. Изобразительно-выразительные средства пословиц и поговорок весьма разнообразны ирония, гипербола, метафора, метонимия, антифриз, антитеза и др Нередко для создания сатирического образа используется аллегория

Метафора - одно из выразительнейших средств поэтического языка фольклорных жанров, так как наиболее богата в эмоционально-образном отношении, что с успехом используется в пословицах и поговорках. Панторифма (повторение целого выражения) и внутренняя рифма, присущие адыгской поэтической речи, придают пословицам благозвучие и, вместе с тем, выделяют идею, акцентируют внимание на неприемлемых народом аморальных чертах, чтобы, запомнившись, помочь отмежеваться от них Панторифма, к примеру, использована в следующей поговорке1 «Бжьын ш1эгьум 1эпэ щын, бжьын шхыгьом жэ мыгъэуц1у» («Во время посадки лука его палец нарывает, а когда настает время есть лук - рот не закрывается»).

Подчас образность сатирической пословицы достигается посредством метонимии - замены названия явления другим, неразрывно связанным с нашим представлением об этом жизненном явлении. Например: «Зы л1ыр джэдыгуибгьу, л1ибгьур зы джэдыгу» («Один мужчина в девяти овчинах, девять мужчин в одной овчине»).

Звуковые повторы, созвучия тоже служат поэтическим тропом, участвующим в создании сатирико-юмористических пословиц и поговорок- «Къы1орэр шъоп, лэп» («То, что он говорит, ни кожа, ни мясо») - так адыги отзываются о бессмысленных высказываниях; «Шъхьэп, лъакьоп» («Ни голова, ни ноги») - так характеризуют бесполезность чего-либо. Аллитерация, строясь на повторении созвучных согласных звуков, способствует усилению выразительности художественного образа.

Семантическая раздвоенность, олицетворение, аллегория, ирония тоже нередки в сатирико-юмористических пословицах и поговорках. Намек, смещение, дублирование - приемы, придающие исследуемым произведениям иронический смысл. «Адыгские пословицы и поговорки сохранили целый ряд лексических, семантических, грамматических явлений, утраченных разговорно-бытовым и литературным языком Образность и обобщенность содержания пословиц и поговорок определяют и принципы построения их грамматической структуры»3

34 Кумахов М А Язык адыгского фольклора Нартский эпос / М А Кумахов, 3 Ю Ку-махова. - М Наука, 1985 - С 46

В адыгских пословицах и поговорках наиболее широко используется аллегория, часто выделяя в этих афористических изречениях главное, изображая черты людей в образе животных: «Бжъэкъуит1у тет пэтзэ, уц бэгьуагьэм хэк1ыжьыгь» («Хотя и двурогий, а покинул густую (богатую) траву»), В данном случае пословица порицает недалекого умом человека, уподобляя его глупому животному. «Хьайуа-нэм сыд ыш1эми хъунба» («От животного можно всего ожидать») -пословица уподобляет бездумного, способного на все человека, животному; «Хьант1аркъоми уаркъ alo» («И лягушки тоже квакают») -пословица высмеивает хвастливых людей; «Хьэ делэ лы жьуагъэ щэ-гугьы» («Глупая собака надеется на вареное мясо») - высмеивается ленивый человек, рассчитывающий на кого угодно, но не на себя

Нередко аллегория в своем переносном значении служит для обобщения мысли Например, по аналогии с русской поговоркой «От плохого семени нет хорошего племени», то есть дети похожи на своих родителей, у адыгов говорят: «Чэц1ым шъынэ къылъфырэп» («Коза не приносит ягненка»).

Во многих пословицах и поговорках, как и в загадках, в качестве изобразительно-выразительного средства языка используется сравнение, выделяющее существенные признаки в изображаемом предмете или явлении при помощи сопоставления с чем-то знакомым или похожим: «Акьылыр шыблэ хъопск1ым фэд» («Ум подобен вспышке молнии»); «Ны шъор шъоум фэд» («Материнское тело подобно меду»); «Нынэп1осыр осым фэд» («Мачеха подобна снегу»). Здесь сопоставляются ум и молния, тело матери и мед, мачеха и снег. В первых двух случаях — прямое сравнение, в последнем - отрицательное сравнение, отделяющее один предмет или явление от другого, однако сближающее их и поясняющее один предмет или одно явление другим.

В адыгских пословицах и поговорках метафора имеет особое познавательное и художественное значение, определяемое тем, что она - результат многовековых наблюдений народа над природой, жизнью, процессами труда, человеческими взаимоотношениями, а самое главное - служит образным средством выражения народной мудрости Эстетическая ценность метафоры тоже очевидна и заключается в ее яркости, образности, выразительности, лаконичности.

В фольклоре адыгов встречаются пословицы, в которых метафора придает предмету или явлению новые качества путем локализации художественного образа: «Ынэгу мэзэхэ зэпыт» («Лицо его всегда темное»). Выражение лица человека может быть добрым, злым, веселым, счастливым, но не белым и не темным, однако пословица с помощью явления неживой природы описывает выражение лица всегда злого и сердитого человека. Или: «Шыблэм фэд» («Подобен грому»). Метафора

«шыблэ» употреблена для того, чтобы сказать о характере человека кратко, образно и точно Или «Блэ бзэгу и1» («Имеет язык змеи») — так говорят о человеке-сплетнике, уподобляя его речь ядовитому языку змеи.

Гипербола тоже часто придает особую выразительность народной пословице, преувеличивая признаки явлений, качество, размеры предмета и т.д. Например, когда о человеке сказано, что он «Подобен Мезитлыныко» («Мэзл1ыныкьом фэд»), то мы не воспринимаем это выражение буквально; просто в нашем сознании возникает образ очень большого, крепкого телосложения, но некрасивого человека.

Обращаясь к иронии, народ использует основное ее средство -насмешку, чтобы показать свое отношение к тем или иным человеческим порокам, к их носителям (власть имущим, служителям религии, угнетателям в эксплуататорском обществе). К примеру, «Бай лъэбым имык1ыхэрэр ефэндхэр ары» («За богатыми по пятам ходят эфенди»). Народ высмеивает эфенди за их корыстолюбие. «Ихьэ баджэ къыубы-тыгъа?» («Его собака поймала лису?») - так говорят с иронией о человеке, который все время смеется. «Зиунэ имыхьэрэм ихьэ егъэхь-акьу» («Заставляет лаять собаку хозяина, к которому и не заходит») -говорят о человеке без определенного рода занятий. «А1орэ пэ1ожь, аш1эрэ пэш1эжь» («Повторяющий услышанное, повторяющий увиденное»), здесь высмеивается человек, не имеющий собственного мнения, подражающий во всем и всегда кому-либо.

Поэтичность речи, красочность языка и стиля адыгских афоризмов создаются путем частого использования разнообразных повторов: фонетических, морфологических, лексических, морфолого-синтакси-ческих, фонетико-морфологических, фонетико-лексических и др.: а) фонетический повтор: «Делэм къолэн ик1ас» («Что пестро, то и красно для дурака»); б) морфологический - «Емыгупшысэу мэпсалъэ, зимыплъыхьэу мэт1ысы» («Говорит не подумавши, садится, не осмотревшись»), в) лексический - «Л1ышъо мыл1ышъоу, шъузит1о ящ» («Не то мужчина, не то не мужчина, третий среди двух женщин»); г) фонетико-морфологический - «Жэк1э маис, 1эк1э сэмэгу» («Языком как меч, в делах - левша»); д) лексико-синтаксический -«Зы шъхьэ нахьи, шъхьит1у» («Лучше две головы, чем одна»).

Своеобразным синтаксическим строем отличаются пословицы, включающие в себя прямую речь. Таковы, например, мудрые изречения типа: «Тэжьо», - ы1уагь цубжьэм тес аргъоим» («Пашем», - сказал комар, сидящий на роге вола»). «Хьэм, - сыпсаумэ гьэм мэщ сш1эн, -ы1уагь». («Если буду жива, - сказала собака, - посею летом просо»). Показательно, что в этих и других пословицах незримо присутствует ироническое обобщение или внешне отвлеченное осуждение. «Этими формулами далеко не исчерпывается все многообразие стилистического

оформления пословиц, но какую бы грамматическую форму они ни имели, в них всегда отчетливо обнаруживается отнесение пословичного суждения к многочисленным и разнообразным случаям, ко многим людям, а также его наставительно-дидактический смысл»35.

Тематическое своеобразие сатирической поэзии влечет за собой богатство стилистических средств и оттенков для создания произведения с тем или иным оттенком смехового жанра, гротеска, иронии, насмешки, сравнения, эпитета, что, в свою очередь, передает особые краски глубокому содержанию произведений. Отработанная веками разнообразная поэтика свидетельствует о высоком художественном уровне фольклорного наследия адыгов. Анализ эмоционально-выразительных средств позволяет сделать вывод о богатом поэтическом воображении народа, великой силе его мудрости и высоком уровне творческого мышления.

В данной главе исследуются также роль и место сатирико-юмористических произведений в народном творчестве, особенности их бытования и исполнения. При этом подчеркивается, что функции и бытовое назначение произведений этого направления претерпели определенные изменения, связанные с переменами в общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни народа В процессе работы с текстами выяснилось, что подобные исторические трансформации требуют дифференцированного подхода к анализу сатирико-юмористических произведений, созданных до революции 1917-го года и в советскую эпоху.

Известно, что из-за отсутствия письменности единственным средством сохранения и передачи новым поколениям богатейшего трудового и морально-дидактического опыта были произведения устной словесности. Адыги придавали большое значение всем вопросам, связанным с сохранением произведений фольклора В этом важнейшем деле ведущую роль сыграли сказители, острословы, ашуги, певцы, джегуак1о. Вот, по словам М. Горького, как оценивал один из джэгуак1о свое предназначение. «Одним своим словом я из труса делаю храбреца, защитника народа, вора превращаю в честного человека, на мои глаза не смеет показаться мошенник, я противник всего бесчестного, нехорошего»36.

Местом исполнения устных произведений у адыгов были хаче-щи (гостиные), шихафы (взаимопомощь), которые устраивались довольно часто при строительстве дома, посадке и уборке урожая и т.д. Они исполнялись также в домах, где устраивался чапщ, на выгонах

15 Аникин В П Русское народное поэтическое творчество / В П Аникин, Ю Г Круглов -Ленинград Просвещение, 1967 -С 155

36 Горький A M Разрушение личности / A M Горький // О литературе - СПб, M, 1957 -С 87

для домашних животных, на посиделках, а некоторые жанры предназначались для похорон.

Для исполнения того или иного произведения должен был быть повод, например, просьба одного из присутствующих. В фольклоре адыгов были произведения, жанр которых требовал участия двух и более человек (это состязание острословов в сочинительстве, загадывании и отгадывании загадок и т.д.). Их чтение требовало внимания как рассказчика, так и слушателей Присутствующие мгновенно реагировали на услышанное: хмурились, улыбались, удивлялись, высказывали свое мнение вслух. Таким образом можно было увидеть, какое впечатление производило на людей услышанное.

К рассказчику предъявлялись определенные требования- предельное внимание к замечаниям, четкая дикция, корректное осмеяние объекта, тактичное изложение материала. Разумеется, подобная манера исполнения способствовала эстетическому и идейно-художественному воздействию произведения на слушателей, создавала творческую атмосферу. В свою очередь, возбранялось неуважительное отношение слушателей и объекта сатиры к исполнителю.

Певцы и сказители берегли и передавали из поколения в поколение народную мудрость, художественное мышление, историю, быт, культуру, нравы, обычаи, традиции народа Сказители старались по мере возможности сохранить то, что переняли от предшественников. Сюжет сказки мог трансформироваться, а произведения на историческую тему излагались без особых изменений.

Было недопустимо вольное обращение и с историческими хабарами, притчами, преданиями, легендами, пословицами и поговорками, ибо малейшее вмешательство в текст приводило к изменению идеи, значения и сущности произведения, даже его звучания. Благодаря своей лапидарности они могли исполняться в любой аудитории. Однако пословица и поговорка никогда не служили развлекательным целям. Их функции - воспитывать слушателя, воздействовать на его чувства в определенной ситуации и в нужное время.

Свободного отношения к песенному творчеству адыги не допускали. «Готовая песня похожа на уложенные колодцем полена: стоит вынуть хоть одно полено, как все будет нарушено. Так же и строки песни. Ни одного лишнего слова, даже звука не терпит - рухнет. И когда недостает - так же»37. Чуть больше импровизации допускалось в отношении сатирических куплетов с открытой композицией (чылэ кьек1ок1 орэд).

37 Теучеж Цуг Счастливая доля Стихи и поэмы / Ц Теучеж // Составл, предисл, словари, комменг Д Г Костанова - Майкоп Адыг отд Краснодарского кн изд-ва, 1980 С 249 (на адыг яз)

У разных народов жизнь сатирико-юмористических сказок складывалась по-своему. Например, у адыгов в прошлом запрещалось рассказывать сказку днем. Этот обычай сохранился до сих пор и у некоторых других народов, например, абхазов. У русских же на время рассказывания сказки не было запретов.

Анекдоты — наиболее подвижный из всех произведений адыгского фольклора жанр. Им активно пользуются по сей день. Успех анекдота во многом зависит от ораторских и артистических способностей рассказчика.

В советский период бытование сатирико-юмористических произведений адыгов, как и у других народов, вступает в новую фазу Систематический сбор, публикация и научное исследование адыгского фольклорного наследия на государственном уровне начались с 20-х годов XX столетия, когда появилась письменность на родном языке. Благодаря этому сатирико-юмористические произведения начинают жить не только в устной, но и письменной форме Именно тогда осуществляется их кодификация, в том числе и перевод на русский, турецкий, английский, немецкий и другие языки Тем самым, фольклор становится достоянием разных народов В связи с изменением жизни общества претерпели существенные изменения функции исследуемых жанров После установления новой власти они стали источником познания прошлого для молодежи, средством воспитания в лучших гуманистических традициях, сложившихся на протяжении тысячелетий. Поэтому произведения фольклора, в том числе сатирических и юмористических жанров, обрели новую жизнь: они начали издаваться большими тиражами, изучаться в школе, вошли в репертуар профессиональных и самодеятельных исполнительских коллективов. Возросло влияние фольклорных творений на повышение уровня духовно-нравственного состояния общества, на расширение ориентиров деятелей культуры и - самое главное - на возрастание степени воздействия фольклорной эстетики на литературу и искусство. Новое время способствовало и появлению новых произведений народного творчества.

В заключении подводятся итоги, подтверждающие основные положения, выносимые на защиту, делаются выводы и обобщения.

В частности отмечается следующее. За последнее двадцатилетие позитивные изменения в характере социально-культурной жизни адыгов повлияли и на судьбу произведений устного народного творчества: речь идет о возросшей доступности для исследователя фондов фольк-лорно-исторических материалов, активизации культурного общения адыгов в процессе фольклорно-этнографических экспедиций и поездок в страны зарубежья, широкого ознакомления с иностранными

трудами по специальным этно-национальным вопросам и т.д. Необходимо отметить и активизацию интереса к мифо-фольклорной культуре адыгских народов, что нашло отражение в творчестве адыгских писателей И. Куека, Ю. Чуяко, X. Бештокова, Д Кошубаева, трудах ученых К. Паранук, К Султанова, Ю Тхагазитова, М Хакуашевой.

Магистральные коллизии сатирико-юмористических произведений — это борьба жизненных позиций и человеческих характеров, которые обусловливают сюжетоопределяющий художественный конфликт. Соответственно, среди сатирических персонажей отчетливо заметен рубеж их расположения: по одну сторону - герои, по другую - антигерои. В юмористических произведениях такого размежевания не наблюдается, хотя комическое всех оттенков выявляет себя в зависимости от жанра.

Типы героев - люди нелегкой судьбы, правдоискатели, философы, народные заступники, защитники Отечества - воплощение лучших народных качеств. Их противники, как правило, - представители господствующих сословий общества, иностранные захватчики, всевозможные приспешники «господ» - носители негативных сторон общественной и частной жизни.

Герои тоже являются воплощением коренных противоречий адыгской действительности, выраженных в борьбе интересов, чувств и страстей. Однако общечеловеческое в них существует в конкретно-исторических формах и обнаруживает единство общественного и личного, что и сближает межнациональных героев фольклора. Подчас оказываются близкими конфликты, сюжеты и архитектоника произведений, так или иначе совпадающих со своим историческим временем.

Эти типологические сближения не позволяют сводить все национальное многообразие фольклора каждого народа к набору стереотипов в характерах, шаблонов - в обстоятельствах их быта и бытия. Национальный менталитет, характер, образ мыслей, психология поступков, этика их художественного осмысления у адыгов позволяет говорить о неповторимом своеобразии и огромном воспитательном потенциале устного народного творчества.

Попытка его изучить в контексте сатиры и юмора позволила создать в работе классификацию жанров комического, описать все «сущностные» жанры юмора и сатиры, бытующие в адыгском фольклоре, установить их типологическую общность с сатирой и юмором как таковыми в других системах словесного искусства (европейского, восточного, русского), выявить национально-историческую специфику адыгской сатиры и юмора, т.е. устойчивое и изменчивое в зависимости от времени, связь национального с интернациональным в комическом фольклоре.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Ведущие рецензируемые научные журналы, рекомендуемые ВАК

1. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в фольклоре адыгов / Н.М. Чуйкова // Изв. высш. учеб. заведений. Северо-Кавказ. регион (Обществ, науки). - Ростов-на-Дону, 2004. - №4. - С. 95-99.

2. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в песенном творчестве адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2005. -№4.-С. 46-48.

3. Чуякова Н.М. Некоторые жанровые особенности анекдота и его место в устно-поэтическом творчестве адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар - 2007 - №3. - С. 92-93.

4. Чуякова Н.М. Особенности бытования и исполнения сатири-ко-юмористических произведений адыгов. / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - №1. - С. 102-104.

5. Чуякова Н.М. Адыгское народное острословие / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - №2. - С. 97-99.

6. Чуякова Н.М. Роль, место и значение сатиры в устной словесности адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2008. - №3. - С. 94-95.

7. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в адыгской версии нартского эпоса / Н.М. Чуякова // Искусство и образование. - Москва, 2009. -№1.-С. 39-42.

Монографии:

8. Чуякова Н.М. Малые жанры адыгского фольклора / Н.М. Чуякова. - Майкоп: Меоты, 1999. - 166 с.

9. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов/ Н.М. Чуякова. - Майкоп: Адыгейское республиканское книжное издательство, 2008. - 240 с.

Статьи

10. Чуякова Н.М. Малые фольклорные жанры. /Н.М. Чуякова // Зэкьошныгь (Дружба). - Майкоп, 1988. - №3. - С. 44-46 (на ады-гейск. яз.).

11. Чуякова Н.М. Труженики-сказители / Н.М. Чуякова // Зэкьошныгь (Дружба). - Майкоп, 1989. - №3. - С. 92-96. (на адыгейск. яз.)

12. Чуякова Н.М. Идейно-тематическое своеобразие малых жанров адыгского фольклора / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора: [сб. ст.] - Майкоп, 1990. - №7. - С.150-168.

13. Чуякова Н.М. Поэтика малых жанров / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 1991. - №8. -С. 220-224.

14. Чуйкова Н.М. Обычай благопожелания / Н М Чуякова // Зэ-къошныгь (Дружба). - Майкоп, 1993. - №4. - С 127-129. (на ады-гейск. яз)

15. Чуякова НМ Пословицы, поговорки, благопожелания и проклятия в героическом эпосе «Нарты» / Н.М. Чуякова // Нартский эпос и кавказское языкознание: Материалы VI Международного коллоквиума Европейского общества кавказологов, Республика Адыгея, 23-25 июня 1992 г. - Майкоп, 1994 -С. 72-78. (наадыгейск яз ).

16. Чуякова Н.М. Воспитательное значение философских жанров / Н.М. Чуякова // Национальные традиции народов Адыгеи: генезис, сущность и проблемы воспитания. Материалы первой республиканской научно-практ. конф. 4-5 ноября 1993 г - Майкоп, 1994. -С. 381-386. (на адыгейск. яз.)

17. Чуякова НМ. Гадание. Истоки. Значение / Н.М Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 1995. -№9. - С. 195-199. (на адыгейск. яз.).

18 Чуякова Н.М. Золотые родники героического эпоса адыгов «Нарты» / Н.М Чуякова // Эпосы народов мира и их роль в миротворческой миссии России и Кавказа. Материалы Международного конгресса. - Краснодар, 1996.-С 35-38.

19. Чуякова Н.М. Бзиюкская битва устами адыгейских сказителей / Н.М. Чуякова // Проблемы Бзиюкской битвы История и современность: Материалы республиканской научно-практической конференции, посвященной 200-летию Бзиюкской битвы. - Майкоп, 1998. -С. 113-118. (на адыгейск. яз )

20. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устной словесности адыгов (на материале научной фольклорной экспедиции в Турцию в 1998 г.) / Н.М. Чуякова // Современные проблемы Кавказского языкознания и фольклористики: тезисы докладов междунар науч. конф. 28-30 мая. -Сухум, 1999.-С. 98.

21. Чуякова Н.М. Фольклор за 70 лет / Н.М. Чуякова // АРИГИ -70 лет. - Майкоп: Меоты, 1999. - С 42-53.

22. Чуякова Н М Об ораторском искусстве Шамиля / Н.М. Чуякова // Культура и быт адыгов - Майкоп, 2001. - Вып. 9 - С. 161-165.

23 Чуякова Н М. Язык - душа фольклора / Н.М. Чуякова // Мой язык - моя жизнь: Материалы научно-практич. конф., посвященной дню адыг языка и адыг. письменности. - Майкоп, 2005. - С. 12-16. (на адыгейск. яз.)

24. Чуякова НМ. Ибрагим Цей и адыгский фольклор / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 2005. - Вып. 10. - С. 286-292. (на адыейск. яз)

25. Чуйкова Н.М. Писатель и ученый (о писателе и ученом А.М Гадагатле) / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 2005. - Вып. 10 - С. 416-423. (на адыгейск. яз ).

26 Чуякова Н.М. Шаззо Бий: Творческий путь. Жизненное кредо. Репертуар / Н.М. Чуякова И Проблемы адыгейской литературы и фольклора - Майкоп,2005 -Вып. 10.-С 491-497.(наадыгейск яз)

27. Чуякова Н.М Великий собиратель адыгейского фольклора (О стационарном собирателе устной словесности адыгейцев Исхаке Беретаре) / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора.-Майкоп,2005.-Вып. 10.-С.497-501.(наадыгейск яз.).

28. Чуякова Н.М. Основа и сила жизни / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора - Майкоп, 2005. - Вып. 10. -С. 540-543. (на адыгейск. яз.).

29. Чуякова Н.М. Характер сатиры в философских жанрах фольклора адыгов / Н.М Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора -Майкоп,2005 -Вып 10.-С 46-53.

30. Чуякова Н.М. Джафар Чуяко / Н М. Чуякова, Р.Г. Мамий // История адыгейской литературы - Майкоп, 2006. - Т. III. - С. 224-244.

Всего-40 пл.

/

ЧУЯКОВА Нафсет Муратовна

САТИРА И ЮМОР В УСТНОМ НАРОДНОМ ТВОРЧЕСТВЕ АДЫГОВ АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 11 03 2010 г. Формат бумаги 60х84'/16. Бумага ксероксная. Гарнитура Тайме. Уел печ. л 3,0. Заказ №029 Тираж 100 экз.

Издательство МГТУ 385000, г Майкоп, ул. Первомайская, 191

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Чуякова, Нафсет Муратовна

Введение.

Глава I. Элементы комического в адыгском нартском эпосе как средство утверждения философско-социальных и нравственных ценностей в обществе.

Глава П. Идейно-тематическое и художественно-эстетическое своеобразие сатирико-юмористических песен адыгов.

Глава П1. Сатира и юмор как способы эмоционально-экспрессивной оценки действительности в малых жанрах адыгского фольклора пословицы и поговорки).

Глава IV. Жанры, формы и приемы сатиры и юмора в народной прозе адыгов.

4.1. Особенности проявления комического в разновидностях сказочного эпоса.

4.2. Специфика адыгского национального анекдота.

Глава V. Народное острословие (остроумие) и его роль в устнопоэтическом творчестве адыгов.

Глава VI. Художественное многообразие приемов адыгской народной сатиры и юмора. Общественные функции, особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений адыгов.;.

6.1. Художественное многообразие приемов адыгской народной сатиры и юмора.

6.2. Общественные функции, особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Чуякова, Нафсет Муратовна

Феномен сатиры, юмора и других форм и граней комического в национальном фольклоре каждого народа представляет собой явление уникальное по своей полифункциональности и синтетичности. Смех — часть культуры, способная помочь человеку и человечеству выразить и понять себя, победить в себе раба, изменить мир к лучшему; в нем проявились народный опыт, мудрость, народная философия и психология.

Как известно, в фольклоре народ не только утверждает свой эстетический идеал, ро и отрицает средствами искусства все, противоречащее представлениям человека об истине, добре, красоте, возвышенном и героическом. Это неприятие может выражаться в разных формах эстетического отношения к действительности (например, отрицания безобразного и низменного, утверждения прекрасного и высокого). Особенно острой и активной формой искусства в этом аспекте является комическое.

Начиная с момента появления «человека разумного», смех играет важную роль в жизни людей, хотя «юмор в первобытном обществе . был чрезвычайно примитивен, но имел большее значение, чем в современном мире. Смех сородичей служил своеобразной и сильнодействующей санкцией, заставляющей соблюдать установленные в общине нормы поведения. Страх перед осмеянием, возможно, действовал сильнее, чем любое другое правило принудительного характера»1. По словам М. Горького, один из черкесских джегук1о так оценил силу смеха острослова: «. одним своим словом я из труса делаю храбреца, защитника своего народа, вора превращаю в честного человека, на мои глаза не смеет показаться мошенник, я противник всего Л бесчестного, нехорошего» . Общую природу комического легче уловить, обратившись к этимологии слова (от греч. когткоБ - весёлый, смешной), к

1 Огепис1ок ВоИс1ап. О коппгте. - !Уаг5Ьа\¥а, 1967. - С. 53

2 Горький А. М. Разрушение личности. - М.-Л., 1957. - С. 87. известному у всех народов с незапамятных времён игровому, празднично-весёлому, коллективно самодеятельному народному смеху, как, например, в карнавальных играх, игрищах адыгов: это радостно-беспечное ликование от избытка сил и свободы Духа — в противовес гнетущим заботам и нуждам предыдущих и предстоящих будней, повседневной серьёзности — следовательно, смех возрождающий. К нему применимо одно из общих определений комического: «фантазирование. рассудка, которому предоставлена полная свобода» (Жан Поль Рихтер). По содержанию этот смех универсальный и амбивалентный (двузначный) — в нем можно обнаружить фамильярное сочетание в тоне смеха восхваления и поношения, хулы и хвалы. Одновременно он носит и синкретический характер - как по месту действия - без «рампы», отделяющей в театре мир комического от реального мира зрителей, так и по исполнению - в этом смехе часто происходит слияние в весельчаке автора, актёра и зрителя: средневековый шут, древнерусский скоморох, распорядитель адыгских игрищ (джэгуакЬ) — все они, импровизируя, потешаются и над собой, и над слушателями, над своей, как и над их, натурой, откровенно (в состоянии «свободы духа») представленной.

Амбивалентность комического проявляется и в том, что в разных видах юмора и сатиры наблюдается двузначная атмосфера действительности, преломленной сквозь призму изобретательной фантазии «играющего человека». Все элементы смешного образа при этом взяты из жизни, у реального предмета (лица), но их соотношения, расположение, масштабы и акценты («композиция» предмета) преображены творческой фантазией; и один из источников наслаждения от комического — это наше «узнавание» предмета под преображенной до неузнаваемого (например, в шарже, карикатуре) маской: сотворчество зрителей и слушателей. В празднично игровом, глубоко объективном по своей природе смехе как бы сама жизнь празднует и играет, а участники игры - лишь более или менее сознательные органы ее.

В синкретическом фольклорном смехе потенциально или в зачаточном виде заложены многие виды комического, обособляющиеся затем в ходе развития культуры. Это, прежде всего, ирония и юмор, противоположные по «правилам игры», по характеру личины. В первом смешное скрывается под маской серьезности, с преобладанием отрицательного (насмешливого) отношения к предмету; во втором -серьезное под маской смешного, обычно с преобладанием положительного («смеющегося») отношения. Среди всех видов комического юмор отмечен в принципе миросозерцательным характером и сложностью тона в оценке жизни. В юморе «диалектика фантазии» приоткрывает за ничтожным -высокое, за безумием - мудрость, за смешным - грустное («незримые миру слезы», по словам Н.В. Гоголя). Напротив, обличительный смех сатиры, предметом которого служат пороки, отличается вполне определенным -отрицательным, изобличающим тоном оценки. Начиная с античности (Ювенал) существует, впрочем, и не комическая, а глубоко серьезная сатира, воодушевляемая одним негодованием.

Для определения общей природы сатирического необходимо также обратиться к этимологии слова. Название «сатира» происходит от латинского р слова «satura», обозначавшего первоначально блюдо, наполненное всевозможными жертвенными приношениями, затем «паштет», «фарш», наконец, вообще «смесь». Словом «сатира» (лат. satira от satura — смесь) обозначаются три явления:

1) определенный малый стихотворный лиро-эпический жанр, сложившийся и развивавшийся античными авторами и возрожденный в Новое время классицистами (М. Ренье, Н. Буало, А.Д. Кантемиром и др.);

2) другой, менее определенный, смешанный (с преобладанием прозы), чисто диалогический жанр, возникший в эллинистическую эпоху, подготовивший важнейшую разновидность европейского романа, представленного в античности «Сатириконом» Петрония и отчасти «Золотым ослом» Апулея, а в Новое время - романами Ф.Рабле («Гаргантюа и

Пантагрюэль») и М. де Сервантеса («Дон Кихот»);

3) определенное (в основном — отрицательное) отношение художника к изображаемому), определяющее выбор художественных средств изображения и общий характер образов. В этом смысле сатира не ограничена указанными выше двумя определенными жанрами и может стать способом изображения действительности как в эпическом, так и в драматическом или в лирическом произведении.

Мы находим сатирическое изображение действительности и различных ее явлений в мелких фольклорных жанрах - в пословицах и поговорках (существует целая обширная группа сатирических пословиц и поговорок), в народных этологических эпитетах, т.е. кратких сатирических характеристиках жителей различных стран, провинций, городов (например, старофранцузские «blasons» («блазоны»): «Лучшие пьяницы — в Англии» или «Самые глупые - в Бретани»), в народных анекдотах, в народных комических диалогах (ими особенно богата была Греция), в малых импровизированных шутовских жанрах с участием придворных и народных (городских) шутов и клоунов, в мимах, комедиях, фарсах, интермедиях, в сказках - народных и литературных (например, сатирические сказки Тика, Гофмана, Салтыкова-Щедрина, Толстого), в эпических поэмах (древнейший греческий сатирический эпос — песни о дурачке Маргите; существенный сатирический элемент есть в «Трудах и днях» Гесиода), в песенной лирике — народной сатирические уличные песни Франции) и литературной (сатирические песни

Беранже, Барбье, Некрасова).

В этом океане сатирического творчества — народного и литературного, — используются разнородные жанры и формы. Таковы три значения слова «сатира».

Однако история и теория сатиры разработаны недостаточно системно. Последовательному и строгому изучению подвергнут, в сущности, только жанр римской сатиры. Даже мениппова сатира, ее фольклорные корни и ее историческая роль в создании европейского романа изучены далеко не полно.

Также не осуществлено систематическое изучение междужанровой сатиры, т.е. сатирического отношения к действительности, реализующегося в совершенно разнородных жанрах (третье значение слова «сатира»), тем более, что история сатиры не есть история определенного жанра, - она касается всех жанров, притом в наиболее критические моменты их развития.

Сатирическое отношение к действительности, реализуемое в каком-нибудь жанре, обладает способностью преобразовывать и обновлять его. Сатирический момент вносит в любой жанр коррективы современной действительности, живой актуальности, политической и идеологической злободневности; сатирический элемент, обычно неразрывно связанный с пародированием, очищает жанр от омертвевшей условности, от обессмысленных и переживших себя элементов традиции; этим он обновляет жанр и не дает ему застыть в догматической каноничности, не дает ему превратиться в чистую условность.

Такую же обновляющую роль играла сатира и в истории литературных языков: онй. освежала эти языки за счет бытового разноречия, подвергала осмеянию устаревшие языковые и стилистические формы. Известно, какую роль сыграли сатирические произведения (новеллы, соти, фарсы, политические и религиозные памфлеты, такие романы, как «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле) в истории создания литературных языков Нового времени.

В русской литературе сатира широко проявилась в сатирических повестях XVII в., в русских сказках, перводных фацециях. Общественному характеру сатиры с обличительной направленностью начало положили классицисты и просветители XVIII в.: А.Д. Кантемир, А.П. Сумароков, Д.И. Фонвизин, Н.И. Новиков. А.Н. Радищев впервые в русской литературе заострил обличение до осознанного разрыва с существующей социально-политической системой. Басни И.А. Крылова, сатиры Г.Р. Державина, романы В.Т. Нарежного явились в художественном отношении прелюдией к расцвету русской сатиры XIX в. . A.C. Грибоедов, Н.В. Гоголь, H.A. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, A.B. Сухово-Кобылин создали традиции граждански значимой талантливой многогранной сатиры в литературе дореволюционного и постреволюционного периодов.

Сатира всегда сочетается с пародированием устаревших жанров, стилей и языков. Таким образом, по мнению М.М.Бахтина, история сатиры слагается из важнейших («критических») страниц истории всех остальных жанров. Ее определили народно-сатирические маски и мелкие шутовские 9 жанры - анекдоты, комические агоны (споры), народно-этологические передразнивания диалектов. Особо нужно подчеркнуть исключительно важную роль сатиры в истории реализма. Все эти вопросы истории сатиры также недостаточно разработаны.

Не лучше обстоит дело и с теорией сатиры. Особое междужанровое положение сатиры чрезвычайно затрудняло ее исследования в теоретическом аспекте. В теориях литературы и поэтиках сатира обычно фигурирует в разделе лирических жанров, т.е. имеется в виду только римский сатирический жанр и его неоклассические подражания. А.Г. Горнфельд определяет ее так: «Сатира в своей истинной форме есть чистейшая лирика -лирика негодования»4. 9

Исследователи же, ориентирующиеся на сатиру Нового времени и особенно на сатирический роман, склонны признавать ее чисто эпическим явлением. Некоторые считают сатирический момент, как таковой, вообще внехудожественной, публицистическою примесью к художественной литературе.

Необходимо особо подчеркнуть образный характер сатирического отрицания, отличающий сатиру как художественное явление от различных форм публицистики. Итак, сатира есть образное отрицание современной действительности в различных ее моментах, необходимо включающее в себя

3Вулис A.B. Сатира. Краткая литературная энциклопедия. - Москва, 1971 - Т. 6. - С. 678-679.

4Горнфельд А.Г. Сатира. Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. — СПб., 1900. - Т. 28. - С. 461.

- в той или иной форме, о-той или иной степенью конкретности и ясности — и положительный момент утверждения лучшей действительности.

Так же разноречиво определяется и отношение сатиры к юмору: одни их резко разделяют, считают даже чем-то противоположным, другие же видят в юморе лишь смягченную, так сказать, «добродушную» разновидность сатиры. Не определены ни роль, ни характер смеха в сатире, ни взаимоотношения сатиры и пародии. Между тем, теоретическое изучение сатиры должно носить историко-систематический характер, причем особенно важно раскрыть фольклорные корни сатиры и определить особый характер сатирических образов в устном народном творчестве.

Древнейшие фольклорные формы образного отрицания, т.е. сатиры, были формами народно-праздничного осмеяния, носившими первоначально культовый характер. Это был обрядовый смех («rire rituel» — по терминологии С. Рейнака). Но это первоначальное ритуально-магическое значение осмеяния и срамословия может быть только реконструировано наукой (с большим или меньшим правдоподобием), все же известные нам по памятникам формы народно-праздничного смеха уже художественно переоформлены и идеологически переосмыслены: это - уже сложившиеся формы образного отрицания, включающие в себя момент утверждения и составляющие фольклорное ядро сатиры. Так, наука располагает свидетельствами и об осмеяниях во время греческих свадебных обрядов.

Все эти праздники осмеяния, (как греческие, так и римские) существенно связаны со временем — со сменой времен года и сельскохозяйственных циклов. Смех как бы фиксирует самый момент этой смены, момент смерти старого и одновременно рождения нового. Поэтому и праздничный смех является одновременно и насмешливым, бранным, посрамляющим (уходящую смерть, зиму, старый год и т.д.), с одной стороны, и радостным, ликующим, приветственным (возрождение, весна, свежая зелень, новый год) - с другой. Это не насмешка в чистом виде, ибо воплощенное в смеховых образах отрицание старого неразрывно слито с утверждением нового и лучшего, и носит, следовательно, стихийно-диалектический характер.

Эти народно-праздничные формы осмеяния и срамословия и были теми корнями, из которых выросли литературные сатирические формы. Не подлежит никакому сомнению и глубокая внутренняя связь античного литературно-сатирического образного отрицания с народно-праздничным смехом и посрамлением, которая не утрачивается и в ходе дальнейшего развития.

В европейской культурно-народной традиции М.М. Бахтин выделяет шесть основных черт народно-праздничных осмеяний и посрамлений, повторяющихся затем во всех существенных явлениях сатирического творчества античности и всех последующих эпохах развития европейской сатиры:

1) диалогический характер осмеяния-посрамления (взаимоосмеяние хоров);

2) присущий ' этим осмеяниям момент пародирования, передразнивания;

3) универсальный характер осмеяний (осмеяние божеств, старого царя, всего господствующего строя (сатурналии);

4) связь смеха с материально-телесным производительным началом (срамословие);

5) существенное отношение осмеяния ко времени и временной смене, к возрождению, к смерти старого и рождению нового;

6) стихийная диалектичность осмеяния, сочетание в нем насмешки (старое) с весельем (новое). В образах осмеиваемого старого народ подвергал критике господствующий строй с его формами угнетения — в образах нового он воплощал свои лучшие? чаяния и стремления.

Сатирическое отношение к предмету изображения (образное отрицание) реализуется в самых разнородных жанрах. Так, очень рано возник народный комико-сатирический эпос - песни о дурачке Маргите («Маргит» — первый европейский образец «дурацкой сатиры»). Дурак в этом виде сатиры в большинстве случаев выполняет троякую функцию: 1) его осмеивают, 2) он сам осмеивает, 3) он служит средством осмеяния окружающей действительности, тем зеркалом, в котором отражаются «дурацкие» черты этой действительности. Дурак часто совмещает в себе черты плута с чертами наивного простака, не понимающего глупой или лживой условности социальной действительности - обычаев, законов, верований (что особенно важно для выполнения третьей, разоблачающей окружающую действительность, функцйи).

Очень рано возникла и замечательная пародия на героический эпос — «Война мышей и лягушек». Это произведение свидетельствует о том, что уже в УП-У1 вв. до н.э. греки обладали высокой культурой пародирования. Предметом осмеяния в «Войне мышей и лягушек» служит само эпическое слово, т.е. жанр и стиль архаизующей героической поэмы. Пародия эта является, следовательно, сатирой (образным отрицанием) на господствующий, но уже отмирающий стиль эпохи (и такой является всякая подлинная пародия). Осмеяние это не было голой насмешкой, поэтому греки и могли приписывать эту пародию самому Гомеру.

Наконец, сильный сатирический элемент есть в поэме Гесиода «Труды и дни» (сатирическое изображение судов, властей, деревенских тягот, вставная сатирическая басня и т.п.). Характерно, что именно здесь рассказана легенда о четырех веках, отражающая глубоко сатирическое ощущение времени, смены веков и поколений (как ценностных миров) и глубоко сатирическое осуждение настоящего (знаменитая характеристика «железного века»); здесь нашло свое яркое выражение и характерное для мифологического мировоззрения вообще и для всей античной сатиры перенесение «идеала», утопического царства добра, справедливости и изобилия, из будущего в прошлое («золотой век»).

В области лирики сатирический элемент (образное отрицание) определил собою греческую ямбическую поэзию (Архилох, Гиппонакт). Ямб непосредственно возникает из народно-праздничных осмеяний и срамословия. В нем сочетаются диалогическая обращенность, грубая брань, смех, непристойности, пожелания смерти, образы старости и разложения. Ямб откликается на современную действительность, на злободневность; в нем даются бытовые подробности и появляются образы осмеиваемых людей и даже иронический образ самого автора (у Архилоха).

Но сильнее всего проявлялся сатирический элемент в формах греческой комедии и мима. В основе ее лежит народно-праздничный смех и развитые формы народной шутовской комики.

Родоначальником юмора, как и всего комедийного направления в мировой литературе, считается Аристофан с его комедиями «Всадники», «Женщины в народном собрании», «Осы и Мир». В этих комедиях разоблачались недостатки афинской рабовладельческой демократии, т.к. на праздниках Диониса можно было открыто излить накопившееся чувство недовольства. Комедия Аристофана выросла из тех же корней народно-праздничных осмеяний и срамословия, она полна брани и непристойностей (связанных с материально-телесным производительным началом). Предметом осмеяния и посрамления служит настоящее, современность, со всеми ее актуальными и злободневными вопросами (социальными, политическими, общеидеологическими, литературными); образное отрицание этого настоящего (современности) носит резко выраженный гротескный характер: уничтожающая насмешка сочетается в них с веселыми мотивами производительной силы, материально-телесного избытка, обновления и возрождения; умирающее и изгоняемое старое чревато новым, но это новое не показано в конкретных образах действительности, — оно присутствует лишь в веселом оттенке смеха и в образах материально-телесного начала и производительной силы (непристойности).

Комическое возникает в фольклоре доклассового общества. В песнях и сказках, даже в мифах, обрядовых игрищах и в древнейших формах народной драмы племен и народностей, сохраняющих формы общиннородовой организации, наряду с героическими и возвышенными образами, присутствуют и комические персонажи.

В значительной степени, по справедливому утверждению В.Е.Гусева, это касается произведений народного героического эпоса. Древнейший образ «культурного героя» часто предстает в двойственном свете, — то как 9 подлинно героическое, возвышенное существо, то как озорник и плут, действия которого вызывают восхищение и одновременно веселую реакцию»5. Так, Ворон у индейцев и палеоазиатских народов Сибири (чукчей, коряков, ительменов) совершает и героические деяния — добывает свет, огонь и пресную воду, создает зверей и рыб, охотится на дикого оленя и т.п. — и вместе с тем совершает ряд смешных поступков (поджигает свой дом, влюбляется в собственное отражение в воде и т. п.)6.

Сочетание в одном образе героического и комического — своеобразное отражение стихийной диалектики мышления человека первобытнообщинного строя. Вместе с тем разные соотношения героического и комического в разных жанровых формах (например, в мифах о Вороне преобладает героическое, в сказках — комическое) является следствием эволюции образа, его переосмысления в связи с изменением общественных отношений и нарастанием критического отношения масс к религиозному (шаманскому) культу героя.

Иногда это приводит даже к пародированию героического начала, к появлению в образе Ворона не только добродушно-юмористических элементов, но и остро сатирических. Ворон наделяется чертами явно отрицательными, осуждаемыми с точки зрения первобытнообщинной, коллективистской морали (нарушение законов гостеприимства, утаивание пищи от семьи, попытки изменить жене, непомерное обжорство и т. п.) . На этом примере наглядно можно проследить диалектический переход

5Гусев В.Е. Эстетика фольклора. - Л., 1967. - С. 301.

6Богораз-Тан В.Г. Основные типы фольклора Северной Евразии и Северной Америки //Советский фольклор. - 1936. -№4-5. -С. 29.

7Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. - М. 1963.-С. 52-53. героического в разные типы комического - переход, вызванный разными историческими (а у разных народов, у которых бытует эпос о Вороне, — разными этническими и социальными) условиями, в которых происходило формирование и развитие этого образа «культурного героя». Но зачастую в мифах и сказках о культурных героях героическое и комическое поляризуется, сосредоточиваясь в образах-антиподах — самого культурного героя и его брата-близнеца, пытающегося совершить те же подвиги, что и герой, но неспособного на подлинно творческую, созидательную деятельность. Его неловкость, неудачливость, завистливость становятся предметом насмешек и еще больше оттеняют качества культурного героя.

В мифах и сказках доклассового общества комическое выражает, прежде всего, отрицательное отношение родоплеменного коллектива к нарушителям норм общинно-коллективистской морали, к неискусным работникам, охотникам, рыболовам. В этом смысле комическое здесь тесно и непосредственно связано с разными отклонениями от трудового эстетического идеала.

Но уже на ранних стадиях развития фольклора комическое не только сопровождает героическое и возвышенное, но и диалектически дополняет и оттеняет трагическое. Историками театра — К. Прейсом, Ю. Липсом, В.А. Авдеевым и др. - приведено много ярких и убедительных примеров того, что 9 уже в древнейших плясках-пантомимах и в обрядовых игрищах, наряду с действами, имевшими ритуально-религиозное значение, возникали импровизируемые сценки, в комическом свете изображавшие повадки птиц и животных, действия звероловов-охотников, поступки самих предков-родоначальников и т. п.

Комический элемент, как известно, присутствовал даже в обрядах, посвященных умирающему и воскресающему божеству (комические сценки и хоры фаллических процессий), где диалектическая связь трагического и комического выступала в особенно выразительной форме. В обрядовом игрище, наряду с героическими образами предков и гротескно-безобразными, страшными образами враждебных существ и духов, появляются персонажи комические. Основной конфликт, разрешающийся в процессе героической борьбы (подчас с трагическим исходом), разряжается комическими интермедиями. Удельный вес комических элементов в обрядовом игрище, как утверждает В.Е. Гусев, нарастает по мере усиления разложения первобытнообщинных отношений.

Однако именно великим сатирикам (Дж. Свифту, М.Е. Салтыкову-Щедрину и др.) нередко свойственно перемежать серьезное (социально значительное) с алогично забавным, абсурдным, как бы шутливо незначительным (персонаж с «фаршированной головой» у Салтыкова-Щедрина). Здесь наглядна компенсаторная (восстанавливающая бодрость) функция смеха, в которой наглядно сказывается генетическая связь сатиры с собственно комическим. ,

В средневековой Европе политический юмор характеризуется анонимностью объекта осмеяния и гуманизмом. Сам Христос, согласно церковным канонам, никогда не смеялся, потому что он «богочеловек», и смех сделал бы его слишком похожим на человека. Тогдашние светские правители разделяли бытовавшее мнение о греховности смеющихся, поскольку уже тогда государство видело в смехе разрушительную силу. «Средневековый смех, — по определению Бахтина, — стал выражением нового свободного и критического исторического сознания эпохи»8.

Средневековый смех, победивший страх перед тайной, миром и властью, безбоязненно раскрывал правду о мире и о власти. Он противостоял лжи и восхвалению, лестл и лицемерию, эта правда смеха снижала власть, сочеталась с бранью-срамословием. Носителем такой правды был и средневековый шут и русский юродивый — это тоже «дурак», который говорит правду сильным мира. Институт юродства раскрывается в работе Д.С. Лихачева «Смех в Древней Руси». В средневековой Руси юродство было

8Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М., 1965. - С. 82. институтом социального протеста. Недовольство существующим строем существовало, и, не находя выхода, оно уходило в народное творчество: анекдоты, частушки, юморески.

В области теории юмора существуют различные исследования его сущности, функций и видов, выдвинутые в эстетике в разное историческое время: теории отрицательного свойства объекта осмеяния Т. Гоббса, теории деградации А. Бена, теории контраста Дж. Локка, теории противоречия А. Шопенгауэра, Н. Чернышевского и теории отклонения от нормы К. Кросса.

Для определения социальных функций юмора важна работа А. Бергсона «Смех», в которой автор отмечает: «Чтобы понять смех, его необходимо перенести в его естественную среду, каковой является общество; в особенности же необходимо установить полезную функцию смеха, каковая является функцией общественной»9. Бергсон определяет главную функцию смеха — исправление общества.

Другой исследователь юмора, A.C. Ахиезер, вводит парадигму «смех-серьезность», которая, на его взгляд, представляет две стороны культуры. Мы разделяем его мнение о том, что: «Само общество может существовать, если оно находит благоприятные соотношения между смехом и серьезностью. В России смех и серьезность оказались расколотыми, разделенными по разным сторонам. Смех, который не может превратиться в серьезность, неизбежно деградирует, превращается в сатанинский хохот, ведущий к разрушению, погрому, алкоголизму, превращается в дезорганизующий шабаш»10.

Новую концепцию смеха в своих работах «Парадокс о смехе», «Смех и будущее» выдвигает JT.B. Карасев, выделяя 2 типа смеха: «смех тела» и «смех ума». Первым типом смеется ребенок, вторым — взрослый человек. В дополнение к парадигме «смех-плач», «смех-серьезность» Карасев вводит в качестве антитезы смех-стыд. Он считает, что смех и стыд различаются по

9 Бергсон А. Смех. - М, 1992. - С. 16.

10 Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. - М., 1991. - С. 341. направлению смыслового движения: смех направлен на другого человека, стыд — на самого стыдящегося.

Велико антропологическое и гуманистическое значение комического. По словам Гёте, ни в чём так не обнаруживается характер людей, как в том, что они находят смешным. Истина эта равно применима к отдельным индивидам, целым обществам и эпохам (то, что не кажется смешным одной культурно-исторической среде, начиная с обычаев, одежды, занятий, обрядов, форм развлечений и т. п., вызывает смех у другой и наоборот), а также, что очень важно в контексте данной диссертации, к национальному характеру.

Величайшим объективным источником комического является, сохраняя при этом «игровой» характер, история человеческого общества, смена отживших социальных форм новыми. Старый строй общества - это «.лишь комедиант такого миропорядка, действительные герои которого уже умерли. Последний фазис всемирно-исторической формы есть её комедия . Почему таков ход истории? Это нужно для того, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым»11. Таким образом, с полным правом можно говорить о «геркулесовой работе смеха» (М.М. Бахтин) в истории культуры по освобождению человеческого сознания от всякого рода «чудищ» -ложных страхов, навязанных культов, отживших авторитетов и кумиров, о духовно-терапевтической, роли комического в быту и в искусстве. Единственный объект комического - это человек (и человекоподобное в зверях, птицах и т.д.), его внешность, психология, нравы, семья, общество, история. Наиболее благоприятны для универсальной природы комического фольклор и художественная литература.

Изучение природы комического ведется и в области междисциплинарных исследований. Так, при анализе психологической основы юмора как способа регуляции поведения обращается внимание на свойство юмора снижать социальное напряжение в обществе. Веселье,

11 Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 1, С. 418. шутка, юмор дают человеку также возможность отдохнуть, расслабиться, отвлечься от дурных и мрачных мыслей. В частности, есть версия, что политические анекдоты в советское время «запускались» сверху: они высмеивали индивидуальные особенности лидеров и, тем самым, уводили в сторону от критики самоё систему в целом.

Интересны взгляды знаменитого психоаналитика 3. Фрейда на природу юмора, выраженные в его работе «Остроумие и его отношение к

12 бессознательному» . Существенную роль в порождении комического Фрейд отводит бессознательному. Наряду с этим он отмечает удовольствие, которое возникает при восприятии остроты, «.острота является лукавой плутовкой, которая служит двум господам» (тому, кто рассказывает, и тому, кто слушает). Можно согласиться с Фрейдом в том, что именно удовольствие общающихся есть условие сохранения остроумия в обществе.

Немаловажную роль в решении нашей исследовательской задачи играет и классификация комического по видам и типам. Так, по значению уровню, глубине комического) различаются высокие виды комического в фольклоре и литературе (величайший образец в литературе — Дон Кихот

Сервантеса, смех над наиболее высоким в человеке) и всего лишь забавные, шуточные виды (каламбур и т. п.).

К забавно комическому применимо определение смешного у

Аристотеля: «.ошибка и безобразие, никому не причиняющие страдания и 1 ни для кого не пагубные» . В самом деле, смешное есть «некоторая ошибка и уродство, безболезненное и безвредное; . смешная маска есть нечто безобразное искаженное, но без боли»14.

Для комического' обычно важна чувственно наглядная природа конкретного предмета, игра на утрировке величины элементов, на фантастических сочетаниях (гротеск); но наряду с этим остроумие (острота), вырастая из сравнения, строится также на сближении далёких, более или

2Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. - СПб, 1997. - 319 с.

13 Аристотель. Об искусстве поэзии. - М., 1957. - С. 53

14Аристотель. Поэтика. - М., 1984. - Т. 4. - С. 650. менее отвлечённых понятий; остроумие - это «играющее суждение» (К. Фишер), комический эффект при этом как бы играет роль доказательства.

По характеру эмоций, сопровождающих комическое в фольклоре, и их культурному уровню различают смех презрительный, любовный, трогательный, жестокий (едкий и «терзающий», или саркастический), трагикомический, утончённый, грубый, здоровый (естественный), больной и р т. д. Весьма важно также духовное состояние «комика»: смех может быть сознательным, когда человек владеет процессом комического и, напротив, бессознательным, когда насмешником безлично играют внешние обстоятельства, жизнь (ставя в «смешное положение») или бессознательно играет им как простым орудием, невольно «разоблачая» его («автоматизм комического», по Бергсону).

В работе В.Я. Проппа «Проблемы комизма и смеха»15 выделяется 6 разных видов смеха: насмешливый (его объектом может стать физическая, умственная и моральная жизнь человека), добрый, злой, который переходит в циничный, фальшивый и разгульный.

На роль смеха в жизни человека обратили внимание еще античные V авторы. На значение веселости указывается в Ветхом Завете, где сказано: «Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости»16. Любой ученый, обратившийся к проблеме смеха, опирается на это классическое определение юмора.

Таким образом, начиная с Аристотеля, давшего в «Поэтике» первое научное определение юмору («смешное есть лишь часть безобразного), о комическом, его сущности и источнике существует немалая литература. Все определения юмора и смеха объединяет главная идея — сущность смеха едина: она заключается в обнаружении смеющимся некоторой доли негативности.

Внимательное изучение исследований по интересующей нас проблеме

15 Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. - М., 1999. - С. 17.

16 Ветхий Завет. Притчи Соломона. позволяет заключить, что в науке, как отмечает Л.Е. Пинский, до сих пор, нет исчерпывающего и однозначного объяснения сущности этого культурного феномена, что обусловлено, по мнению ученого, во-первых, универсальностью комического (всё на свете можно рассматривать «серьёзно» и «комически»)17, а во-вторых, его многозначностью, необычайной динамичностью, его игровой способностью скрываться под любым обличьем. Поэтому так разноречивы мнения о комическом и его основных проявлениях.

Так, комическое часто противопоставляли трагическому (Аристотель, Шиллер, Шеллинг), возвышенному (Жан Поль Рихтер), совершенному 9

Мендельсон), трогательному (Новалис), но вместе с тем достаточно известны трагикомический, высокий (т. е. возвышенный) и трогательный (особенно в юморе) виды смешного. Сущность комического усматривали и в «безобразном» (Платон), и в «самоуничтожении безобразного» (немецкий эстетик-гегельянец К. Розенкранц), в разрешении чего-то важного в «ничто» (Кант), но чаще всего определяли формально, видя её в несообразности, несоответствии (между действием и результатом, целью и средствами, понятием и объектом, и т. д.), а также в неожиданности (Ч. Дарвин). Однако существуют и комические «соответствия», и нередко впечатляет как раз комизм «оправдавшегося ожидания» (суждения в устах признанного комика, «шута» сугубо смешны). 9

Не являясь универсальными формулами, все эти эстетические концепции комического, однако, довольно метко определяют существо той или иной разновидности комического, а через неё и некую грань комического в целом, т.к. одна из его важных особенностей и состоит в непринуждённом переходе его форм друг в друга, т.е. смех, юмор, комическое — это во многом синонимичные, взаимопереходящие понятия и термины, грань между ними не всегда легко различима.

Необходимо отметить, что в научной литературе нет строгого

17 Пинский Л.Е. Комическое. Философский энциклопедический словарь. - М.,1983. - С.270 разграничения между такими категориями, как юмор и смех. Многие ученые, определяя эти понятия, нередко рассматривают их как тождественные. Автор диссертационной работы считает, что нужно разделить эти понятия. Представляется, что эти категории соотносятся как сущность и явление.

Однако, по верному замечанию В.Е. Гусева, в работах фольклористов нередко еще комическое и основные типы его выражения — юмор и сатира — отождествляются с критическим отношением к действительности вообще. «На этом отождествлении основан ряд недоразумений: любой элемент критики, обличения объявляется сатирой, любой отрицательный персонаж —

1 Я сатирическим, а сама сатира представляется возможной без комического» . Это уравнивание двух типов выражения комического можно наблюдать, например, у В.М. Сидельникова, который полагает, что народная сатира изображает явления действительности «иногда в комическом, гротескном»

19 виде .

Между тем, не всякое безобразное и низменное является комическим, а комическое - далеко не всегда безобразно или низменно. Мы считаем вполне обоснованным утверждение Чернышевского о том, что «безобразное становится комическим только тогда, когда усиливается казаться прекрасным»20. То же следует сказать и о низменном - оно комично не само по себе, а лишь в тех случаях, когда претендует на роль возвышенного. В общей форме, можно сказать, что один из основных признаков комического состоит в противоречии между сущностью явления и претензией казаться своей противоположностью. Уродство, ограниченность ума, глупость, посредственность сами по себе могут вызвать даже снисхождение и сострадание, но когда «глупец хочет казаться мудрецом, невежда — всезнайкой, бездарный человек — гением, завистливый — доброжелательным, мстительный - великодушным, фальшивый — искренним, - тогда-то и возникает эффект комического, и чем старательней носитель отрицательных

18Гусев В.Е. Эстетика фольклора. - Л., 1967. - С. 301.

19Сидельников В.М. Идейно-художественная специфика русского народного анекдота. Труды Унив. дружбы народов им. Патриса Лумумбы. - М, 1964. - Т.4 - С. 25.

20 Чернышевский Н.Г. Поли. собр. соч.-М.,1999.-Т. 2 - С. 185-186. качеств стремится им придать противоположный смысл, быть не самим собою, а казаться своим антиподом, тем в большей степени возрастает этот 21 эффект» . Смех потому и убивает, что он срывает маску, обнаруживает противоречие между сущностью и личиной. Разумеется, и сам смех может быть выражением мнимого остроумия — в этом случае он, подобно бумерангу, не достигшему цели, может поразить самого насмешника.

Но комическое сопровождает не только безобразное и низменное — оно при определенных условиях может быть связано и с возвышенным, и прекрасным, и даже с трагическим22. В этих случаях оно возникает не как противоречие между сущностью и его личиной, а как результат временного нарушения гармонии содержания и формы, и в некоторых случаях даже усиливает обаяние прекрасного и возвышенного или эффект трагизма.

Поэтому область комического в фольклоре весьма широка и отнюдь не ограничивается каким-нибудь одним специфическим жанром или группой жанров, а оттенки его — бесконечно разнообразны. Вот почему мы не можем согласиться с К.С. Давлетовым, который произвольно сужает сферу комического, утверждая, что в фольклоре европейских народов комическое «в основном растворилось» в сказке, а на Востоке лишь «активно расцвел»

23 анекдот .

Комическое в фольклоре, как и другие формы выражения эстетического, исторически и социально обусловлено, но одна особенность комического делает его органически свойственным фольклору как специфической форме творческой деятельности народа, что подтверждается верным замечанием Ю.Б. Борева: «Истинный смех имеет тяготение к коллективности восприятия. .Коллектив усиливает и углубляет смех. Поэтому, говоря о разном характере отражения комического разными видами искусства, следует учитывать его тяготение к коллективной форме

21 Гусев В.Е. Эстетика фольклора. - Л., 1967. - С.ЗОО.

22 И. Смолянинов, Ю. Борев. Трагическое и комическое. В сб. «Вопросы марксистско-ленинской эстетики». - М., 1956; Ю. Борев. О комическом, - М., 1957; Я. Эльсберг. Вопросы теории сатиры. - М., 1957.

23 Давлетов К.С. О значении комического на средневековом Востоке. Тр. Унив. дружбы народов им. П. Лумумбы» - М., 1964. - Т. 4. - С.302. t h восприятия»24.

Разумеется, неправомерно было бы заявлять, что фольклор в большей степени, чем все другие виды искусства, тяготеет к комическому. Однако, в силу того, что он находится в ряду других массовых форм искусства, предполагающих коллективное восприятие, есть все основания полагать, что в нем заложены большие возможности для развития комического.

Богатство оттенков комического обнаруживается в фольклоре разных народов. Нигде, быть может, национальное своеобразие не выражается с такой определенностью, как именно в особенностях сатиры и юмора. Смех вызывается малейшими отклонениями от нормы; но расхождения в национальных традициях и обычаях, даже во внешнем облике, одежде, украшениях людей, принадлежащих к разным этническим группам, бывают настолько значительными и заметными, что представление о норме у разных народов оказывается подчас весьма различным. То, что у одного народа освящено традицией, в другой этнической среде может быть предметом насмешки и наоборот. Поэтому, на наш взгляд, главной причиной своеобразия комического в фольклоре разных народов являются различия в национальном характере, определяющиеся разными историческими, социальными и даже географическими условиями их существования.

Более того, комическое в фольклоре даже этнически близких народов отличается своей, часто неуловимой, трудно поддающейся теоретическому определению, но явственно ощущаемой спецификой.25 Бесспорно наличие в фольклоре разных народов и разных форм выражения комического, что обусловливает, наряду с существованием международных жанров, появление специфических видов сатиры и юмора и характерных лишь для данного этноса персонажей. К примеру, у многих народов Востока и Кавказа

24 Борев Ю.Б. Комическое.-M.: Искусство, 1970.-С.50

25

Ср., например, разные характеристики особенностей народного юмора русских и украинцев: И. Снегирев. Лубочные картинки русского народа. — M., 1861. — С. 114; Н. Г. Чернышевский. Возвышенное и комическое. «Эстетика и литературно-критические статьи». — M., 1956.-С. 105.

О А популярны - публичные состязания импровизаторов-острословов .

Таким образом, смех — важная составная часть жизни отдельного индивида и народа в целом, т.к. в этой сфере наиболее отчетливо проявляется духовно-нравственное здбровье нации, ее менталитет, народный оптимизм, система его мировидения, мировосприятия, как позитивное, так и негативное отношение к соответствующим явлениям жизни и человеческой природы. Кроме того, фольклорные и литературные произведения комических жанров играют серьезную нравоучительную, дидактическую — в целом воспитывающую роль. Таким образом, смех каждого народа по-своему отражает национальные образы мира.

Однако любое проявление комического требует к себе весьма серьезного отношения - смех без причины считается признаком дурного тона («Смех без причины - признак дурачины», — гласит русская пословица; «Лишняя шутка в забаву не годится», — предупреждает другая; «Делэр щхырыл» («Дурак смеется без причины») — гласит адыгейская пословица). Кроме того, если смех выражает не истинное, а мнимое остроумие, предметом насмешки может стать сам ее автор. Поэтому, как и другие народы, адыги относились к сатире и юмору весьма осторожно, и это нашло выражение в национальном фольклоре.

Актуальность темы исследования и уровня ее разработанности. Устное народное творчество адыгов - одна из самых действенных сфер конденсации художественного мышления этноса, средоточие нравственного идеала, проявление силы, богатства и красоты его языка. Обобщая художественные образы устного слова, с одной стороны, народ выражал свое отношение к различным общественным явлениям: через произведения фольклора давал высоко позитивную оценку народным заступникам, героям, совершившим ратный подвиг или павшим на поле брани; с другой, — подвергал резкой критике трусов и предателей, зло высмеивал алчность, жестокость и бесчеловечность представителей господствующих классов и

26 Мухамедиев Р. Аскания. Острословие - жанр узбекского народного творчества. — Ташкент, 1961. - С. 70. сословий, иностранных захватчиков, священнослужителей как приспешников «господ». Причем с такой же нетерпимостью безымянные авторы юмористических и сатирических произведений (как правило, сами представители низших сословий) относились к проявлению человеческих пороков и в своей среде.

Сатира и юмор в фольклоре адыгов обнажали различные стороны жизни народа, выявляли конфликтные ситуации, семейно-бытовые проблемы, разоблачаЛи лицемерие некоторых представителей господствующего класса при столкновении с народными массами. Различными проявлениями комического и сегодня активно пользуются для художественной передачи мыслей, чувств, эмоций как в устной, так и в письменной речи. Они емко и красочно представляют быт, культуру, традиции, нравы, обычаи народа в его историческом развитии. Таким образом, сатира и юмор имеют непреходящее историко-познавательное значение.

Комическое в разных своих проявлениях в художественной словесности — фольклоре и литературе — реализуется в двух основных уровнях: жанров - басня, сатира, анекдот, пародия, комедия, притча, эпиграмма и художественных приемов - ирония, гротеск, сарказм. Смех присутствует в разной степени во всех жанрах фольклора. «В былине, в песне, в сказке, в народной пьесе, в свадебных причитаниях, в балаганных монологах, в частушке, лубочной картинке, в загадках, в пословице мы находим всеобъемлющий народный смех — смех убивающий, суровый, беспощадный, окрашенный оттенками иронии и сарказма. Он глубоко морален и педагогичен, этот смех»27. Вот почему сатирические и юмористические жанры в произведениях адыгских литератур занимают значительное место, причем абсолютное большинство этих произведений демонстрирует в большей или меньшей степени прочную связь с фольклорной традицией. 9

27 Молдавский Д, М. Русская народная сатира. - Л., 1967. — С. 9.

Сатира и юмор Являются эффективными способами отображения действительности, имеющими большое значение для жанров устно-поэтического творчества, причем в каждом из них по-своему разрабатываются одни и те же и в то же время разные темы, образы, идеи, сюжеты.

Произведения сатиры (щы1эныгъэм мыхъунэу къыхафэхэрэр к1энэк1алъэ хэлъэу къэзгъэлъагъорэ произведениер) и юмора (сэмэркъэу, к1энэк1элъэныгъэ, губж зыхэмылъ ирсэн гущыТ) в адыгском фольклоре составляют довольно обширный, художественно зрелый и интересный текстовый материал.

Величайшим памятником устной словесности адыгов является героический эпос «Нартш», который, не являясь собственно-сатирическим, содержит, однако, богатейший материал для исследования феномена комического в национальном фольклоре. Не менее важное место занимают малые жанры, сказочный эпос, несказочная проза, народное острословие, так же являющиеся средоточием народного юмора и сатиры.

В весьма обширных по тематике малых жанрах (пословицах и поговорках) фольклора отразились ум, находчивость народа, образность мышления, величие и мощь языка адыгов, их многовековой трудовой и жизненный опыт.

Сказочный эпос адыгов так же богат и разнообразен как по жанровому составу, так и по тематике. Он включает в себя сказки о животных, волшебные асазки, бытовые и кумулятивные сказки.

Сказки адыгов обнаруживают общность мотивов и сюжетов со сказками народов мира, а также со сказками близкородственных народов — абазин и абхазов. Однако это не исключает самобытности адыгских сказок, ибо темы, идеи, образы, мотивы неизвестные авторы черпают из адыгской действительности, а сами произведения окрашены неповторимым национальным колоритом. К примеру, в адыгских сказках, как правило, героями и победителями являются представители народных масс: старикпахарь, бедный парень, девушка из крестьянской семьи (это типичные фольклорные персонажи всех народов мира), Куйжий (маленький плешивец) - а это уже сугубо адыгский образ.

В сказочном эпосе и несказочной прозе немало сатирических и юмористических произведений. Все они носят повествовательный характер, отличаются своеобразным содержанием и специфическими художественными приемами.

Необходимо отметить, что в народной лирической поэзии чаще, чем в других жанрах, встречаются произведения сатирического характера -политическая, социальная, антирелигиозная, военная и бытовая сатира.

Существуют также изустные собственно-сатирические и юмористические произведения. Таковы, например, сатирические сказки, песни, пословицы, юмористические хабары и притчи, анекдоты, направленные отрицательные явления жизни. Несомненно, эти произведения играли большую, общественно значимую роль, были мощным оружием в руках их создателей и носителей, способствовали поступательному развитию общества, воспитанию молодежи в духе лучших народных традиций. Они пробуждали в людях гуманные чувства; учили уважать человеческое достоинство, верить в собственные силы, бороться за справедливость и свободу, вести непримиримую борьбу с иноземными захватчиками, искоренять недостатки и в своей среде. Если комические элементы играют все большую роль в таких жанрах, как волшебная сказка и героическая песня, то тем естественнее, что они преобладают в бытовых сказках, в поздней народной драме, во многих лирических песнях и формируют некоторые специфические жанры (анекдоты, пародии, небылицы, острословия, фарсы и т.п.). Здесь парадигма «комическое-социальное» достигает высшей фазы своего развития, хотя, разумеется, возможны и другие типы комического.

Большое место в фольклоре занимает парадигма «комическое-бытовое», в юмористическом свете выставляющее различные бытовые коллизии, взаимоотношения между полами или родственниками; особую группу составляют распространенные в фольклоре многих народов анекдоты, рассказы, драматические сценки, песенки о глупцах и дураках (пошехонцы, шильдбюргеры, персонажи «соти», народных притч, хабаров и т. п. контексте этих жанров мы делаем попытку рассмотреть в фольклоре адыгов комическое как систему.

В последние десятилетия наблюдается усиление интереса исследователей к проблемам комического в литературе и фольклоре. Между тем, нет специальных монографических исследований, в которых рассматривались бы важнейшие проблемы адыгской народной сатиры: виды, специфические детали сатирико-юмористических произведений, их жанровое и идейно-тематическое своеобразие, художественные особенности, общественные функции, бытование и исполнение. Некоторые направления в разработке данных вопросов можно увидеть в работе З.Р. Жачемук «Сатира и юмор как формы художественного мышления в устно-поэтическом наследии адыгов и зарождение, развитие этих жанров в национальной литературе» (на примере творчества И. Цея, Ю. Тлюстена, X. Ашинова, С. Панеша). В ней намеченная проблема решается в аспекте взаимодействия фольклорно-поэтических жанровых формирований и композиционно-структурных моделей произведений письменной литературы.

В кандидатской 'диссертации Н.Г. Беретарь «Социокультурные особенности юмора в ценностной системе этноса»29 вторая глава — «Социокультурная специфика юмора адыгского этноса» - посвящена анализу особенностей проявления юмора в адыгской среде. В первом параграфе — «Отражение социальных противоречий общества в юморе» — прослежена история возникновения и развития юмора в культуре адыгского этноса, его

28 Особенно пристальное внимание отечественных фольклористов привлекала бытовая сказка (работы Н. А. Каргаполова, И. П. Лупановой, Д. М. Молдавского, Э.В. Померанцевой, Н.И. Савушкиной, Е.Ф. Тарасенковой, М. П. Шуваловой и др.), хотя и по отношению к ней характерно смешение критического и комического. Убедительную критику предшественников в этом вопросе и глубокий анализ собственно комического см. в книге У. С. Конкки «Карельская сатирическая сказка» (М.-Л., 1965).

29Беретарь. Н.Г Социокультурные особенности юмора в ценностной системе этноса. Автореферат дисс. канд. социол. наук. - Майкоп, 2006. - С. 12. социально-историческая роль, социально-педагогические функции, р охарактеризованы его отличительные черты в сравнении с русским юмором.

Сатирическим жанрам лезгинской литературы (апологу, басне, поэме, эпиграмме, пародии) посвящена кандидатская диссертация JI.A. Ибрагимхалиловой30. Аналогичных явлений в литературе адыгов касаются диссертации A.M. Бейтуганова31 и JI.B. Чистобаевой32.

Некоторые вопросы сатиры и юмора в адыгском фольклоре в той или иной степени стали предметом научного исследования ряда адыгских фольклористов - Ш.Х. Хута, A.A. Схаляхо, К.Г. Шаззо, Ш.Е. Шаззо, Б.Г. Тлехаса, A.M. Гутова, Р.Б. Унароковой, З.М. Налоева, М.И. Мижаева и др.33. Тем не менее, существует настоятельная необходимость монографического исследования обозначенных жанров в их типологическом и системном контексте других жанров фольклора.

30Ибрагимхалилова Л.А. Сатирические жанры лезгинской литературы. - Махачкала, 2005. — 23 с.

31Бейтуганов A.M. Сатира и юмор в кабардинской литературе (Традиция. История. Современность.) Автореферат дисс.канд. филол. наук. - Майкоп, 2005. - 25 с.

32Чистобаева Л.В. Художественное осмысление конфликтов и противоречий общественной жизни в русской сатире 20-30-х годов и формирование соответствующих жанров в северо-кавказских (адыгских) литературах начального этапа их развития. Автореферат дисс. канд. филол. наук. - Майкоп, 2007. -23 с. ъХут Ш.Х. Адыгское народное искусство слова (Майкоп: Адыгея, 2003); «Историография адыгского фольклора и жанровое своеобразие народных сказок» // Ученые записки АНИИ. - Т. 6. Литература и фольклор (Краснодарское кн. изд-во, 1968), «Отражение социальных отношений в адыгском волшебном эпосе» // Ученые записки АНИИ. - Т. 6. Литература и фольклор (Краснодар, 1968), «Особенности бытования адыгских сказок и их исполнители» // Сказки адыгских народов (М.: Наука, 1978), «О поэтике адыгских бытовых новеллистических сказок» // Проблемы адыгейской литературы и фольклора (Майкоп, 1979), Сказочный эпос адыгов (Майкоп: Кр. кн. изд-во, Адыг. отд., 1981), «Несказочная проза адыгов» (Майкоп, 1989), «О народности и классовости адыгского фольклора» // Проблемы литературы и фольклора. - Вып. 8. (Майкоп, 1991), «Историко-героический эпос адыгов» (Майкоп, Адыгея, 2005); Ш.Е. Шаззо «Художественное своеобразие адыгейской поэзии (эволюция, поэтика, стилевые искания)» (Майкоп: Качество, 2003); А. А. Схаляхо «Адыгские певцы-импровизаторы и писатели-публицисты конца XIX в.» // Проблемы адыгейской литературу и фольклора. - Вып. 9. (Майкоп, 1996); Б. Г. Тлехас. «Мотивы социального неравенства в сказочном эпосе адыгов»: автореф. дисс. . канд. фил. наук. - Тбилиси, 1989; А. М. Гутов. «Поэтика и типология адыгского нартского эпоса» (M.: Наука, 1993); «Художественно-стилевые традиции адыгского эпоса» (Нальчик: Эль-фа, 2000); Р.Б. Унарокова. «Народные песни адыгов в системе информационной культуры (на адыг. яз.)» (Майкоп, 1998), «Песенная культура адыгов (эстетико-информационный аспект)» (М.: ИМ Б.ГЛИ РАН, 2004), «Формы общения адыгов (опосредствованные формы общения в традиционной культуре адыгов на материале фольклорных текстов)» (Майкоп: Меоты, 1998), «Оправдательно-обвинительные песни в фольклоре адыгов» // Проблемы региональной ономастики: Материалы межвузовских научно-практических конференций (Майкоп, 1998); 3. М. Налоев «Джэгуак1омрэ усак1омрэ» (Нальчик: Эльбрус, 1979), «Женщины - творцы великих песен» // Из истории культуры адыгов (Нальчик: Эльбрус, 1978), «Из истории культуры адыгов» (Нальчик: Эльбрус, 1978), «К биографии джэгуак1о» // Вопросы кавказской филологии и истории. — Вып. III. (Нальчик: Эль-фа, 2000), «К типологии «колыбельных для старцев» // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Кн. 2. - (Майкоп, 1979), «У истоков песенного искусства адыгов» // Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. — Т. 1. (М.: Советский композитор, 1980), «Этюды по истории культуры адыгов» (Нальчик, 1985); М.И. Мижаев. «Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов» (Черкесск, 1973).

В нашем исследовании предпринята попытка восполнить существующие пробелы: раскрыть богатство адыгской народной сатиры и юмора, определить их место и роль в жанровых формах устной словесности адыгов, выявить типологические связи сатирико-юмористических произведений адыгов с подобными произведениями других народов, а также художественно-стилевые особенности сатирико-юмористических произведений, установить их идейно-тематическое своеобразие, общественные функции, особенности бытования и исполнения, охарактеризовать некоторых выдающихся исполнителей, проанализировать их жанровый репертуар. Вместе с тем нуждается в исследовании в рамках подобной работы фольклорный материал, открывавшийся в конце XX начале XXI в.в. в фондах национальных центров Северо-Кавказских регионов и в зарубежных источниках. Это обстоятельство обусловливает двойную необходимость включения в пространство монографии нового фольклорного материала, что увеличивает актуальность данного исследования.

Объект исследования — героический эпос «Нарты», сказочный эпос, несказочная проза, песенное творчество, паремии, народное острословие.

Предмет исследования - художественно-эстетическая и жанровая специфика сатиры и юмора, их место и роль в устной словесности адыгов.

Цель работы состоит в историко-теоретическом исследовании духовно-эстетического своеобразия сатиры и юмора в устном народном творчестве адыгов, в исследовании роли этих жанров в отражении хода исторических событий, в развитии философского и поэтического мышления народа. Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Осмыслить художественное и тематическое многообразие адыгской народной сатиры и юмора, определить их особенности в других фольклорных жанрах.

2. Выявить типологические связи сатирико-юмористических произведений в фольклоре адыгов с соответствующими произведениями устного эпоса других народов.

3. Определить проблемно-тематическое своеобразие и художественно-поэтические особенности сатирико-юмористических произведений.

4. Проанализировать изобразительно-выразительные приемы адыгской народной сатиры и юмора.

5. Установить общественные функции, особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений устного народного творчества адыгов.

6. Выявить индивидуальные черты наиболее известных народных острословов, проанализировать их репертуар.

7. Провести системное многоуровневое исследование жанров юмора и сатиры в адыгском фольклоре.

Научная новизна работы заключается в том, что она является первым монографическим исследованием, подчиненным решению выше сформулированных задач. Поскольку существующая в фольклоре адыгов система жанров комического не во всем совпадает с европейской и русской системами, в работе предпринята попытка научного осмысления этого явления, комплексного анализа сатиры и юмора, определения их места, роли и значения в устной словесности адыгов в различных аспектах и уровнях изучения. Такой подход к исследованию позволяет выявить основные параметры сложной темы, связанной с жанрами комического, и каждое произведение сатирико-юмористического направления или с элементами комического рассматривать как структурную составляющую целой системы, обладающей общими и специфическими чертами.

Настоящая работа характеризуется новым подходом к материалу, безусловно, заслуживающему исследовательского внимания и одновременно находящемуся как бы на его периферии. В его исследовании тоже заключается научная новизна данной диссертации, обращающейся к проблематике, лежащей на пересечении фундаментальной и прикладной науки.

Для решения поставленных задач в работе использовались следующие методы:

1) метод наблюдения, позволяющий обнаруживать элементы сатиры и юмора в фольклоре адыгов;

2) метод системного исследования, включающий в себя синхронный, прежде всего историко-описательный, анализ фольклорного материала;

3) метод сравнения, позволяющий установить сходство и различие между сатирико-юмористическими произведениями фольклора адыгского, русского, абхазского и других народов;

4) типологический метод, дающий возможность представить соотношение между разными фольклорными жанрами внутри их системы в целом.

Материалом исследования явился обширный свод фольклорных записей и текстов, хранящихся в фондах трех республиканских институтов: Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева, Института гуманитарных исследований Правительства КБР и Кабардино-Балкарского научного центра РАН, Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований. В работе использованы как ранее опубликованные тексты, так и многочисленные записи самого автора, сделанные во время фольклорных экспедиций по Республике Адыгея, Краснодарскому краю, Причерноморской Шапсугии и в местах компактного проживания адыгов в Турции. Мы также обращаемся к текстам, изданным в Англии, Германии, Турции как на языке оригинала, так и в переводах на английский, немецкий и турецкий языки.

Теоретико-методологической основой послужили принципы и методы, разработанные в научных трудах А. Алиевой, В. Аникина, В. Проппа, М. Бахтина, Д. Молдавского, Д. Лихачева, 3. Кумаховой, М. Кумахова, Н. Кравцова, Ш. Хута, А. Схаляхо, А. Гутова, А. Гадагатля, С. Зухбы, Ш. Салакая, А. Авшалумовой и др.

Большую роль в изучении смеховой культуры Древней Руси и в формировании концепции нашего исследования сыграла книга Д.С. Лихачева, A.M. Панченко и Н.В. Понырко «Смех в Древней Руси», где авторы характеризуют сущность юродства, демократизм смеха, его роль в общественной жизни допетровской эпохи, разоблачение смехом мнимо благополучного действительного мира. 9

В.Я. Пропп определяет специфику комического в разных жанрах фольклора, анализирует психологию смеха и восприятие комического. А.З. Вулис показывает природу и способы создания сатирического образа, роль условности, гротеска, творческой фантазии в сатире. Ю.В. Манн дает теоретическое обоснование понятия «гротеск». В.М. Пивоев, И. Паси исследуют иронию как эстетическую категорию. М.В. Бород енко анализирует юмор с психологической позиции. М.Т. Рюмина рассматривает эстетические проблемы комического. Многие ученые обращаются с позиций эстетики к проблеме комического, а также связанных с ним категорий юмора, иронии, сатиры, гротеска: М.М. Бахтин, Ю.Б. Борев, А. Вулис, польский исследователь Б. Дземидок, H.A. Дмитриева, JI.A. Карасев, А.А.Карягин, В. Кирпотин, Ф.С. Лимантов, А.Н. Лук, Т.Б. Любимова, A.M. Макарян, Ю.В. Манн, Б.М. Манчин, А.П. Московский, Д.П. Николаев, Г. О. Ноди, В.М. Пивоев, Л.Е. Пинский, В.Я. Пропп, Я.Е. Эльсберг. К историческому аспекту исследования теории комического обращаются такие ученые, как A.A. Аникст, М.Л. Андреев, М.М. Бахтин, A.B. Бартошевич, А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков, В.Н. Ярхо и др.

Для анализа социокультурных и художественно-эстетических особенностей юмора в адыгской культуре ценность представляют работы З.М. Налоева, Р.Б. Унароковой, М.М. Паштовой. В работе «Джэгуак1о в роли хьэтыяк1уэ» 3. Налоев исследует в традиционной культуре адыгов институт джэгуакЬ — адыгских народных песнотворцев, юмористов и организаторов народных игрищ. Статья Р.Б. Унароковой «Смех в культуре общения адыгов (по материалам фольклорно-этнографических экспедиций 1997-1999 годов в Турцию)» отражает специфические для турецких адыгов способы и формы актуализации смеховой культуры. Содержательной является и статья М.М. Паштовой «Адыгская смеховая культура: контекстуальная обусловленность»34.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Феномен сатиры и юмора сущностно и закономерно выступает как один из наиболее ярких и выразительных методов и принципов художественного отображения действительности во всех жанрах фольклора адыгов. Однако посредством комического в них по-разному разрабатываются темы, идеи, образы и сюжеты, которые юмористически и сатирически переосмысливаются в контексте свободы личности и ее духовной ответственности.

2. В адыгском варианте нартского эпоса сатира и юмор ощущаются и осмысливаются как наиболее архаический и консервативный социокультурный, психологический институт и в то же время как динамичная и мобильная форма эмоционально-эстетической оценки реальности, являющейся доступным и действенным способом борьбы со всем ложным, косным, недостойным в общественной и личной жизни социума. Сатира, юмор, ирония - грозное оружие в руках острых на язык женщин и нартских богатырей. Сатира как метод художественного изображения действительности зарождается в период разложения первобытнообщинного строя.

3. Магистральное направление сатирико-юмористических жанров народной песни - это отражение жизненных явлений в их многосложности и разнообразии в драматических условиях событий в истории и повседневной жизни адыгского народа.

4. Эстетическая и социокультурная значимость малых сатирико-юмористических жанров (пословиц и поговорок) обусловлена тем, что в силу своей краткости и лапидарности (в единстве с другими условиями)

34Паштова М.М. Адыгская смеховая культура: контекстуальная обусловленность // Вестник АГУ. Серия «Филология и искусствоведение». - 2007. - С.274-285. сосредоточивают внимание на какой-либо конкретной отрицательной черте характера человека, группы людей или общества. Одним слов, сентенцией, 9 путем иносказания, удачного сравнения пословицы и поговорки проникают в самую суть характера, предмета, явления и создают сатирико-юмористические образы обобщающего характера.

5. Своеобразие тематики сатирико-юмористических произведений определяет богатство их стилистических средств и приемов: гротеск, ирония, сарказм, сравнение, насмешка, противопоставление, гипербола, аллегория, метафора, панторифма и др.

6. Сатира и юмор широко представлены в народной прозе адыгов: в сказочном эпосе и несказочной прозе, где в комической форме отражено противоречие между естественной склонностью к созиданию, взаимопомощи и биосоциально привычной тенденцией к ущемлению ближних, к эгоистическому торжеству собственной силы. В этом аспекте особо выделяются сатирические сказки и анекдоты, причем в сказках, где сталкиваются противоположные по духу и социальной принадлежности люди, индивидуализация героя выражена более четко, чем при изображении зла, а критика больше направлена на носителей зла, чем на само зло. В ч сказках же, где нет социальной акцентации героя, его образ менее индивидуализирован, нежели зло.

7. Духовно-эстетическая основа разных форм и функций комического в фольклоре адыгов — национально-цивилизационная, а значит — продуктивная и самодостаточная для выявления не только национальной специфики, но и ее непреходящей общечеловеческой значимости, что * убедительно демонстрируется деятельностью острословов.

8. Общественные функции сатирико-юмористических произведений в контексте бытования и исполнения претерпевали определенную трансформацию, связанную с переменами в общественно-политической и социально-экономической жизни народа. Эти изменения касались художественной формы, идеологической ориентации произведения и приводили к трансформации сложившихся традиций в области сохранения, исполнения и распространения исследуемых произведений.

Апробация результатов квалификационной работы. Вопросы, связанные с темой исследования, освещались автором в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК:

1. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в фольклоре адыгов / Н.М. Чуякова // Изв. высш. учеб. заведений. Северо-Кавказ. регион. (Обществ, науки). - Росгов-на-Дону, 2004. - № 4. - С. 95-99.

2. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в песенном творчестве адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2005. - № 4. - С. 46-48.

3. Чуякова Н.М. Некоторые жанровые особенности анекдота и его место в устно-поэтическом творчестве адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар - 2007 - № 3. - С. 92-93.

4. Чуякова Н.М. Особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произведений адыгов. / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. — Краснодар, 2008. -№ 1. - С. 102-104.

5. Чуякова Н.М. Адыгское народное острословие / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - № 2. - С. 97-99.

6. Чуякова Н.М. Роль, место и значение сатиры в устной словесности адыгов / Н.М. Чуякова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - № 3. - С. 94-95.

7. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в адыгской версии нартского эпоса / Н.М. Чуякова // Искусство и образование. - Москва, 2009.—№ 1. — С. 39-42.

Тема исследования также отражена в двух монографиях:

8. Чуякова Н.М. Малые жанры адыгского фольклора / Н.М. Чуякова — Майкоп: Меоты, 1999. - 166с.

9. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов / Н.М. Чуякова. - Майкоп: Адыг. респуб. кн. изд., 2008. - 240 с. и следующих статьях:

10. Чуякова Н.М. Малые'фольклорные жанры. /Н.М. Чуякова // Зэкъошныгь (Дружба). - Майкоп, 1988. - № 3. - С. 44-46. (на адыгейск. яз.).

11. Чуякова Н.М. Труженики-сказители / Н.М. Чуякова // Зэкъошныгъ (Дружба). -Майкоп, 1989. —№ 3. - С. 92-96. (на адыгейск. яз.)

12. Чуякова Н.М. Идейно-тематическое своеобразие малых жанров адыгского фольклора / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора: [сб. ст.] -Майкоп, 1990. -№ 7. -С.150-168.

13. Чуякова Н.М. Поэтика малых жанров / НМ. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 1991.—№ 8. — С.220-224.

14. Чуякова Н.М. Обычай благопожелания / Н.М. Чуякова // Зэкъошныгъ (Дружба). - Майкоп, 1993. - №4. - С.127-129. (на адыгейск. яз.)

15. Чуякова Н.М. Пословицы, поговорки, благопожелания и проклятия в р героическом эпосе «Нарты» / Н.М. Чуякова // Нартский эпос и кавказское языкознание: Материалы VI Международного коллоквиума Европейского общества кавказолошв, Республика Адыгея, 23-25 июня 1992 г. - Майкоп, 1994. -С.72-78 (на адыгейск. яз.).

16. Чуякова Н.М. Воспитательное значение философских жанров /Н.М. Чуякова // Национальные традиции народов Адыгеи: генезис, сущность и проблемы воспитания: Материалы первой республиканской научно-практ. конф. 4-5 ноября 1993 г. - Майкоп, 1994. - С. 381-386 (на адыгейск. яз.)

17. Чуякова Н.М. Гадание. Истоки. Значение / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 1995. - № 9. — С. 195-199. (на адыгейск.яз.).

18. Чуякова Н.М. Золотые* родники героического эпоса адыгов «Нарты» / Н.М. Чуякова // Эпосы народов мира и их роль в миротворческой миссии России и Кавказа: Материалы Международного конгресса. - Краснодар, 1996. - С.35-38.

19. Чуякова Н.М. Бзиюкская битва устами адыгейских сказителей / Н.М. Чуякова // Проблемы Бзиюкской битвы. История и современность: Материалы республиканской научно-практической конференции, посвященной 200-легию Бзиюкской битвы. - Майкоп, 1998. — С. 113-118. (на адыгейск. яз.)

20. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устной словесности адыгов (на материале научной фольклорной экспедиции в Турцию в 1998 г.) /Н. М. Чуякова //

Современные проблемы Кавказского языкознания и фольклористики: тезисы докладов междунар. науч. конф. 28-30 мая. - Сухум, 1999. — С. 98.

21. Чуякова Н.М. Фольклор за 70 лет / Н.М. Чуякова // АРИГИ - 70 лет. - Майкоп: Меоты, 1999.-С. 42-53.

22. Чуякова Н.М. Об ораторском искусстве Шамиля / Н.М. Чуякова // Культура и быт адыгов. - Майкоп, 2001. - Вып. 9. - С. 161-165.

23. Чуякова Н.М. Язык - душа фольклора / Н.М. Чуякова // Мой язык — моя жизнь: Материалы научно-практич. конф., посвященной дню адыг. языка и адыг. письменности. - Майкоп, 2005. — С. 12-16. (на адыгейск. яз.)

24. Чуякова Н.М. Ибрагим Цей и адыгский фольклор / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп, 2005. — Вып. 10. - С. 286-292. (на адыейск. яз.)

25. Чуякова Н.М. Писатель и ученый (о писателе и ученом А.М Гадагатле) / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 2005. - Вып. 9

10. - С. 416-423. (на адыгейск.яз.)

26. Чуякова Н.М. Шаззо Бий: Творческий путь. Жизненное кредо. Репертуар / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп, 2005. - Вып. 10. - С. 491-497. (на адыгейск.яз.).

27. Чуякова Н.М. Великий собиратель адыгейского фольклора. (О стационарном собирателе устной словесности адыгейцев Исхаке Беретаре) / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора - Майкоп, 2005. - Вып. 10. — С.497-501. (на адыгейск.яз.).

28. Чуякова Н.М. Основа и сила жизни / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора-Майкоп, 2005. - Вып. 10. - С. 540-543. (на адыгейск.яз.).

29. Чуякова Н.М. Характер сатиры в философских жанрах фольклора адыгов / Н.М. Чуякова // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. - Майкоп, 2005. - Вып. 10.-С. 46-53.

30. Чуякова Н.М. Джафар Чуяко / Н.М. Чуякова, Р.Г. Мамий // История адыгейской литературы. - Майкоп, 2006. - Т. Ш. - С. 224-244.

Основные положения диссертационной работы освещались на таких международных форумах, как VI коллоквиум Европейского общества кавказологов «Нартский эпос и кавказское языкознание» (Майкоп, 1992); «Эпосы народов мира и их роль в миротворческой миссии России и Кавказа» (Краснодар, 1996); «Современные проблемы кавказского языкознания и фольклористики» (Майкоп, 1999); «Нартский эпос: проблемы и итоги на р рубеже тысячелетий» (Нальчик, 2000); «Кавказ: история, культура, традиции, языки» (Сухум,2001); Международном симпозиуме общества фольклористов Verbal Wisdon and Verbal Humour (Лондон, 2001); а также на многих межрегиональных и республиканских научных конференциях, отражены в публикациях по теме исследования в научных изданиях и СМИ.

Результаты диссертационной работы докладывались и утверждались на расширенных заседаниях отдела фольклора Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т.М.Керашева.

Научно-практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке новых учебников и учебных пособий, составлении программ, спецкурсов, а также при разработке ' лекций и семинарских занятий по истории фольклористики, адыгскому фольклору и теории литературы (проблемы сатиры, юмора и других видов комического).

Структура диссертационной работы определена ее концепцией, соответствует поставленным задачам и представлена введением, шестью главами и заключением. Завершает работу библиографический список и приложение, содержащее перечень исследуемых единиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов"

Выводы. Рассмотрение комического в адыгском нартском эпосе, составившее первую главу работы, позволило сделать выводы о социальной направленности комического, выявлении его сущности в эпосе «Нарты», особенностях сатиры, переплетающейся с фантастикой, характере основного конфликта и способах его структурирования и художественного выражения в эпосе.

Сосредоточение внимания на сущности комического эффекта, особенностях осмеяния нартских богатырей (Шабатынуко, Саусырыко и Орзэмэджа) и роли остроумных женщин (Лашин, Малачипх и Сатанай) в этой области общения дали возможность не только показать роль в народной сатире гротеска, шаржа, острословия, но и подчеркнуть конкретную разницу между комизмом положения (ситуации) и комизмом характера. Обращено внимание на основные группы средств создания комического эффекта (образные, сюжетно-композиционные, стилевые), и анализом текста доказано использование всех групп средств. Диалектика восприятия и истолкования образа Сатанай весьма сложна и многозначна у разных исследователей. Нам представляется наиболее убедительной точка зрения Ш. Хута, совпадающая с трактовкой образа Сатанай в абхазском эпосе.

При переходе к классовому обществу, как известно, комического приобретает социальный характер. Народ выражает критическое отношение к двум сферам социума по-разному: к социально враждебным явлениям - в сатире, к недостаткам самой народной жизни - в юморе.

Уникален в адыгской версии нартского эпоса жанр «песни укачивания стариков» (термин 3. Налоева), где переплетаются сатира и юмор, создавая в целом доброжелательную мелодию явно дидактической направленности.

Разночтения тех или иных сюжетов, изменение характера комического в нартском эпосе объясняется разницей в историческом времени их возникновения.

В рассуждении об 'идейно-тематическом и эстетическом своеобразии сатирико-юмористических песен адыгов (глава II) внимание акцентировано на специфичности выражения комического в обрядовых и необрядовых песнях, их социально-эстетической значимости. Несмотря на целевую сосредоточенность тематики и смысла каждого некомического песенного жанра, юмор и сатира в нем зачастую присутствовали в элементах, которые были эффективным инструментом формирования этико-эстетического идеала адыга. Данный тезис подтверждается в работе разбором историко-героических, свадебных и колыбельных песен, частью являющихся полевым фольклорным материалом НИИ Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, и частью записанным автором в Причерноморской Шапсугии, в местах компактного проживания адыгов в Турции. Использованы свидетельства Хан-Гирея, бжедугского сказителя Аюба Хамтаху, ссылки на исторические факты, произведения М. Лермонтова, Р. Гамзатова, научные исследования современников: М. Аутлева, А. Схаляхо.

Полагаем уместным присутствие в данной главе сатирических песен в жанре зэфэусэ («Песни о Ханифе Казий»), а также песенной сатиры о врагах («Битва на реке Ходзь»), где песня-плач о погибших воинах прерывается строчкой проклятия в адрес предателя. Аналогичны по структуре тлибеореды (песни многих мужей), где сатира построена на противопоставлении высоких моральных качеств ничтожности его противников. Анализ песни «О Санджелиевской битве» помогает раскрыть в небольшом тексте весьма сложный конфликт, типичный для героического произведения с элементами сатиры.

Особое внимание к циклу поэм об Айдемиркане объясняется тем, что цикл составляет промежуточное явление между нартским эпосом и историко-героическими песнями, но по времени создания является фольклором обозримого исторического времени. Герои песен - реальные субъекты истории (Хатхе Кочас, Хатхе Мхамет Гуазе и мн. др.). В цикле песен эпическая стихия неоднократно прерывается сатирой и юмором, принимающими ярко выраженный реалистический характер в его драматическом, метафорическом и стилистическом проявлениях, что отвечает новому этапу национальной истории.

Еще ближе к современности народные песни о крестьянской доле, наиболее литературно обработанные и классифицированные (Сто истин «Песни народов Северного Кавказа. Перевод Н. Гребнева. - М., 1984»). Вместе с тем в них клишированные образы батраков, бедняков, царя, начальников лишают произведения национальных красок. То же надо сказать о фольклорных песнях периода Великой Отечественной войны, где сатира на Гитлера и его солдат однообразно стереотипна. Исторические песни о других войнах, в особенности, междоусобных (к примеру, кабардинские песни «Чегема старого ров», «Кызбурун») отличаются сатирической заостренностью эпизодов, осуждающих трусость князей, предавших родной народ во имя корысти. Как правило, таким антигероям отводится всего одна-две строки, «заряженные» едкой метафорой или сравнением. Героям же антифеодальных песен, -посвященных народным защитникам, имеющим прототипов (Айдемиркану, Дамалею, Черлину, Хыбару и др.) в песне отдается вся позитивная эмоциональная энергия. Широко известная в адыгском народе песня Ц. Теучежа «Пщы-орк зау» выделяется массовым поименным осмеянием князей и дворян, священнослужителей и разных княжеских приспешников. В кабардинской песне «Сын Астемира» высмеивается «судья неправый», его друзья и родственники. Песня построена как монолог, обращенный к обидчикам народа. Безымянный автор мастерски воссоздает сатирические портреты, с помощью деталей и сравнений «занижает» их человеческие черты, подменяя их животными. Под стать и авторская лексика, пересыпанная грубыми словами («рожа», «морда», «сожрешь», «брюхо»).

Своеобразие героев и стиля песен о трудящихся людях выявлено через сопоставление двух песен под одним названием «Мэмэт», посвященных искусному мастеру - адыгскому кузнецу. В первой песне — хула на уважаемого народом человека (неумеха, лентяй, неряха и вор), во второй — похвала герою и его матери, чьи достоинства (трудолюбие, мастерство, ум, порядочность) прямо опровергают песенную клевету. Сатира, как и хвалебная песнь, обернулась против врагов героя. Таким образом, прием параллельного сосуществования двух произведений об одном человеке становится средством особой выразительности его портрета и силы «мнения народного».

Острый интерес вызывает нелицеприятная интерпретация служителей религии и ее обрядов в народной сатире («Песни о муллах», «Песня о старом мулле», «Случайные поминки» и др.). Насмешливое преувеличение человеческих недостатков священнослужителей, акцентирование внимания на их двуличии, своекорыстии, невежестве составляет, как правило, смысловое и эстетическое ядро названных произведений. В этой же тональности представлены и исполнители религиозных обрядов. Чересчур резкие, неуважительные оценки, видимо, возобладали в пору повсеместного для России антирелигиозного идеологического пресса.

В группе обрядовых песен адыгов изучены сатирические свадебные, свадебно-обрядовые, колыбельные, корильные, величальные песни, в основном связанные с жизнью, общественным положением женщины-горянки. Большинство песен («Мэгуащ», «Цырац», «Плач Фатимы», «Мой Касей» и др.) представляет собой синтез сетования, жалобы и злой сатиры или грустного лирического чувства и мягкого юмора. Свидетельство тому -адыгские, дагестанские, вайнахские народные песни в сборниках или записях автора работы. Необходимо подчеркнуть двойственность реакции на грубоватую шутку: беззлобный смех в адрес вышучиваемых родственников жениха и «неприкасаемость» в этом плане невесты и ее близких. У других народов (к примеру, русских, грузин) подобного «запрета» нет.

Однако у адыгов есть корильные песни (в них преобладает юмор), высмеивающие недостатки гостей. Им противопоставлены величальные песни, сопровождающие свадебный поезд. Необходимо отметить воспитательный потенциал песен, направленный против отклонения от норм 9

Адыгэ хабзэ». Есть особенность и в любовных песнях адыгов, абхазов, где лирический элемент юмористически окрашен, текст же зачастую строится как диалог между влюбленными, тайный смысл которого ведом только им. Дуэт-поединок порой кажется обидным для обеих сторон, но таковы условия любовной игры.

В особом ряду по тематике стоят песни-жалобы животных, близкие между собой сатирической аллегорией («Жалобы шенджийского бугая», «Жалобы арендованного вола», «Буйволица»), легко обнажавшие обиды трудового народа, страдающего под двойным гнетом - собственных князей и русского царя. Говоря об авторстве песен, необходимо подчеркнуть возникновение «эзопова языка» в деятельности джэгуак1о, независимый 9 статус которых на Кавказе исследователи уподобляют положению русских скоморохов с тем отличием, что правдивое, резкое слово джэгуак1о долгое время было вольным, но с усилением классовых противоречий и гнета царизма тоже стало терять свою независимость.

Среди шуточных и плясовых песен выделяются чыле къек1ок1 орэд (сатирические куплеты об аулах) - тексты с открытой композицией, оставляющей возможность любому участнику веселья присочинить к ним свои строчки шутливого или насмешливого содержания в адрес недостатков отдельных лиц или целых аулов.

К числу жанров малой формы относятся шуточные песни и «плясовые», призванные смешить присутствующих, побуждать участвовать в свадебном или ином веселье. Особый интерес вызывают своеобычные сатирические жанры «фэусэ» и «зэфэусэ» (поэтические сатирические куплеты). В первом случае их исполняла одна девушка, во втором — двое участников, иногда — две группы. Их предмет — насмешка, направленная на реальные и воображаемые недостатки молодежи; цель - исправление нравов.

Сатира и юмор в малых жанрах адыгского фольклора рассматриваются в соотнесении с периодами истории народа, в которой выделены характер социальных отношений в адыгском обществе, его этика и культура. Учтены уже добытые исследовательской мыслью наших предшественников ценные знания по всем жанрам фольклора, однако стремление восполнить недостающее побуждает обратить внимание на малые песенные комические формы, а также на эмоционально-экспрессивные жанры: пословицу, поговорку, анекдот, притчу (гл. III - IV). Сатирически-ироническое содержание пословиц и поговорок известно, сопоставление с этим жанром у других народов (адыгов, абхазов, русских) помогает увидеть типологически общую их социальную направленность, национальное и языковое своеобразие. Предлагается вариант классификации пословиц и поговорок по следующим основам: этимология, речевая структура, синтаксические особенности, художественная доминанта.

Сатирические сказки и сатирические анекдоты представлены в группах, согласно традиционной классификации, т.е. в ряду всех жанров эпической прозы адыгов. Необходимость выделения из этого ряда сатирических и юмористических произведений дала возможность сделать следующие выводы: 1) сказка сформировалась на основе народной смеховой культуры; 2) с социальной дифференциацией общества на противоположные классы сказка приобретает классовый характер; 3) в сказках, где конфликт носит социальный характер, степень индивидуализации положительных образов выше; 4) в адыгских сказках традицией закреплены несколько национальных типов героев: бедный парень, крестьянская девушка, мудрый старик, Куйжий (маленький плешивец), т.е. представители народа; 5) с движением времени сказочные сюжеты получают новое осмысление: сказка начинает выражать идеи свободолюбия и равноправия в обществе; сатира становится острее, порой нарушая правила «адыгэ хабзэ»; 6) в социально-бытовых сказках особую значимость приобретает реалистичность изображения, слабеет односторонняя социологическая трактовка образов героев и событий, усиливается их национальный колорит, что придает больший вес дидактической направленности сказки. В то же время, по словам В. Проппа, сказки народов мира связаны между собой . символизируют единство народов», что мы пытались учитывать в качестве методологического принципа в подходе к изучению сатирических сказок и анекдотов.

Акцентируя внимание на специфике адыгского анекдота, мы разделили его по тематическому принципу на семь групп. Анализ позволил сделать выводы о растущей популярности анекдотов на бытовую и общероссийскую политическую темы и о похождения героев восточного фольклора. Приходится признать анекдот единственным активно развивающимся жанром адыгского фольклора.

Несмотря на общность эпических источников для всех адыгов, сатирический фольклор о его героях (Казаноко Джебаге, например) отличается в эстетико-идеологическом аспекте, что свидетельствует об индивидуальном мастерстве каждого из знаменитых народных сказителей.

Этот тезис имеет непосредственное отношение к характеристике такого феномена, как адыгское острословие (гл. V). Среди теорий остроты немного тех, авторы которых точно определяют ее суть. Ю. Бореву удалось сформулировать такое определение: «Острота — комедийный афоризм (сгусток комедийной мысли), в котором и без того спрессованное комедийное вещество достигает неимоверно высокой степени концентрации. Острота коротким кинжальным слгнем добивает раненного смехом противника»410. Разделяя точность формулировки Ю. Борева, мы стремились в ее свете в данной работе рассмотреть известные и добытые в нашей поисковой практике материалы об адыгских певцах-импровизаторах и публицистах Х1Х-ХХ вв.: К. Джанчатове, Ц. Теучеже, С. Мижаеве, О. Бэчие, Ш. Быкове, Л. Агнокове и др. Среди них были и женщины.

Классификация острословия по идейно-тематическому признаку позволяет говорить о его разнообразии и преобладании социальной, политической и бытовой тематики, историзма и острой реакции на злобу дня. Отсутствие письменности до революции помешало полноте информации об

410 Борев Ю. Комическое. - М., 1970. - С. 171 острословах и их творчестве. Но оно продолжает оказывать многостороннее 9 влияние на современное искусство письменного художественного слова, духовно-нравственное формирование молодого поколения.

Обобщение. 1. Комическое (сатира и юмор) рассмотрены как социальное явление, особая эстетическая форма критики и утверждения радости бытия, способ демократизации общественных отношений и воспитания личности оружием смеха.

2. Своеобразие конфликта, героя и поэтики представляют собой общее, особенное и индивидуальное для адыгского комического фольклора в контексте его сопоставления с европейскими, русскими, восточными фольклорными системами.

3. Магистральные коллизии сатирико-юмористических произведений -это борьба жизненных позиций и человеческих характеров, которые обусловливают сюжетоопределяющий художественный конфликт. Соответственно, среди сатирических персонажей отчетливо заметен рубеж их расположения: по одну сторону — герои, по другую — антигерои. В юмористических произведениях такого размежевания не наблюдается, хотя комическое всех оттенков выявляет себя в зависимости от жанра.

4. Типы героев - люди нелегкой судьбы, правдоискатели, философы, народные заступники, защитники Отечества — воплощение лучших народных качеств. Их противники, как правило, - представители господствующих сословий общества, иностранные захватчики, всевозможные приспешники «господ» - носители негативных сторон общественной и частной жизни.

5. Герои тоже являются воплощением коренных противоречий адыгской действительности, выраженных в борьбе интересов, чувств и страстей. Однако общечеловеческое в них существует в конкретно-исторических формах и обнаруживает единство общественного и личного, что и сближает межнациональных героев фольклора. Подчас оказываются близкими конфликты, сюжеты и архитектоника произведений, так или иначе совпадающих со своим историческим временем.

6. Эти типологические сближения не позволяют сводить все национальное многообразие фольклора каждого народа к набору стереотипов в характерах, шаблонов - в обстоятельствах их быта и бытия. Национальный менталитет, характер, образ мыслей, психология поступков, этика их художественного осмысления у адыгов позволяет говорить о неповторимом своеобразии и огромном воспитательном потенциале устного народного творчества.

7. Попытка его изучить в контексте сатиры и юмора позволила создать в работе классификацию жанров комического, описать все «сущностные» жанры юмора и сатиры, бытующие в адыгском фольклоре, установить их типологическую общность с сатирой и юмором как таковыми в других системах словесного искусства (европейского восточного, русского), выявить национально-историческую специфику адыгской сатиры и юмора, т.е. устойчивое и изменчивое в зависимости от времени, связь национального с интернациональным в комическом фольклоре.

8. Национальная природа комического (сатиры и юмора) начинает 9 обнаруживаться уже с самого его предмета: пережитки, заблуждения и недостатки; система общественных отношений и национальных традиций, привычек, обычаев; особенности остроумия; характер образного мышления песнотворца и острослова, вбирающий в себя неповторимый опыт данного народа, его собственное мышление, «манеру понимать вещи» (В.Г. Белинский).

9. Сатира определяет художественную специфику произведения: особенности стиля. Расстановку персонажей, идейно-тематическое своеобразие и характеры героев. Она, внешне проявляясь в правдивом, зачастую в значительном преувеличении, отображении социально-бытовых и исторических потрясений и перемен, глубоко раскрывает жизненные конфликты при столкновении разных идейных позиций. Сатирико-юмористические произведения — результат своеобразного восприятия жизни народом, реакция на сложность нерешенных проблем, выявление глубины характеров, многообразия конфликтов. Художественные приемы развития действия, которые функционируют в собственно-сатирических произведениях, способствуют раскрытию духовности, цельности народного героя.

10. Одним из способов раскрытия идейно-тематической сущности изображаемой жизненной коллизии в сатирико-юмористических произведениях является диалог. Он же служит эффективным приемом раскрытия внутреннего мира героя. Речь персонажей сатирических произведений индивидуальна и своеобразна. В диалоге наблюдается органическая связь характера героя и его речи, образ мыслей, чувства, переживания. Язык героя не только индивидуален, но и социален: он несет на себе отпечаток той общественной среды, к которой принадлежит. В сатирических произведениях представлена жизнь в многообразии ее социально-исторических, философско-психологических, нравственно-этических, эстетических проявлений. Это придает сатире особую значимость, глубину и содержание. Сатира способствует более успешному освоению действительности в различных пространственно-временных координатах, логически верно характеризует внешние причинно-следственные связи и отношения, а также внутренние, эмоционально-смысловые. Подобная-характеристика может б^тть очень краткой, но точной и зримой. Сатира и юмор точно раскрывают особенности той или иной общественно-экономической, социально-политической формации, воссоздают ее существенные индивидуальные признаки. Раскрывая мысли и чувства героя в разные эпохи, его мировоззрение, сатира и юмор показывают эволюцию сознания народа.

11. В сатирико-юмористических произведениях адыгского фольклора, как и в фольклоре других народов, присутствует единство образов, тем, идей, что «свидетельствует о единстве художественного мышления народа. Не случайно одни и те же сюжеты и образы иногда передаются и в песенной и в сказочной формах»411. В них четко определена идейно-эстетическая позиция народа по отношению к тому или иному явлению, событию, случаю в жизни. Суровость исторической эпохи определяет остроту общественного конфликта. Сатира художественно позволяет отразить состояние государства в конкретный период, раскрывает особенности социального конфликта в обществе и недостатки в народном быту, определяет жизненные приоритеты и систему ценностей народа, специфику темперамента и характера противоборствующих сторон. Народная сатира, будучи социально-конфликтной, формирует сюжет и способствует его логическому завершению.

12. В функционировании сатирико-юмористических произведений адыгов выделяют два периода: до революции 1917 года и в советскую эпоху. Перемены в общественйо-политической и культурной жизни привели к трансформации сложившихся традиций в области сохранения, исполнения и распространения исследуемых произведений. В частности, фольклорные произведения стали существовать не только в устной, но и в письменной, книжной формах, на языке оригинала и в переводах на другие языки (немецкий, турецкий, английский и др.).

13. Выявленные проблемы являются, на наш взгляд, достаточными, чтобы определить основные векторы развития сатиры и юмора в фольклоре адыгов; их соотношение с художественными тенденциями новописьменной литературы. За последние столетия этого взаимодействия прошло IV этапа:

I. Конец XIX — начало XX вв.: использование национальных фольклорных мотивов в' просветительской литературе (С. Хан-Гирей, С. Казы-Гирей, А.-Г. Кешев, К. Атажукин, Ю. Ахметуков, С. Довлеет-Гирей и

ДР-)

II. 20-30-е гг. XX в.: воссоздание общего рисунка юмористического или сатирического фольклорного произведения путем переложения фольклора на письменный национальный язык (И. Цей, Т. Керашев, Ю.

411 Тарасенкова Е.Ф. Жанровое своеобразие русских народных сатирических сказок. - М.-Л., 1957. - С. 64.

Тлюстен, М. Паранук).

III. 40-60-е гг. XX в. - использование образов и мотивов комического во сех жанрах адыгской литературы (все адыгские классики).

IV. 2-я половина XX - начало XXI в. - переосмысление комического, обогащение эпической традиции мифологическими и фольклорными 9 мотивами и образами в адыгской поэзии и прозе (X. Ашинов, К. Жанэ, А. Евтых, И. Машбаш, А. Кешоков); неомифологизма (Т. Адыгов, Н. Куек, Ю. Чуяко, X. Бештоков, Д. Кошубаев).

Таким образом, высокая степень разработанности жанров и приемов комического и глубокая смеховая традиция в фольклоре адыгов, многообразие функций сатиры и юмора оказались весьма плодотворными для адыгских литератур. Можно говорить о стойкой тенденции развития разнообразных комических жанров и форм в творчестве писателей старшего и среднего поколений — в поэзии и прозе И. Цея, Ю. Тлюстена, М. Паранука, К. Жане, X. Ашинова, С. Панеша, X. Тлепцерше, в драматургии А. Евтыха,

Н. Куека, Е. Мамия, X. Беретаря, П. Кошубаева, К. Шаззо, Ч. Муратова, в рассказах, новеллах, репризах, интермедиях С. Хунаговой, М. Тлехаса, X. Хурумова. Их творчеству присущи тонкий юмор, легкая ирония по отношению к некоторым устаревшим национальным обычаям, особенностям национального характера. Блестящая комедийная игра известных актеров Адыгейского национального театра — Чатиба Паранука, Чапая Муратова, Мурата Кукана, Заурбия Зехова, Мелеайчет Зеховой, Светланы Кушу, Фатимы Курашиновой лежит в традициях адыгской фольклорной юмористики, воссоздает народное остроумие, яркие и колоритные национальные характеры.

Историческая эволюция основных форм эстетического отношения фольклора к действительности и их постоянное диалектическое 9 взаимодействие — по принципу связи или контраста, а также перехода одной формы в другую - дает возможность глубже понять специфические законы отражения действительности в художественном мышлении народа, глубже проникнуть в специфику самого фольклора.

Из многочисленных оценок роли фольклора в литературе сошлемся на свидетельства адыгов: «Что я ценю в фольклоре? Масштабность, емкость образов при предельной ясности, гениальной простоте и доходчивости. Не могу терпеть, когда на фольклор смотрят свысока. Никакое это не «детство человечества». Фольклор — это не воспоминание, хотя это прошлое во времени. Это настоящий первоисточник для художников, возвращаясь к нему, возрождаешься, его узнаешь и сегодня, встретишь и завтра». (Из письма Н. Куека критику В. Дементьеву, опубликованного в 1972 г.). «Подлинный художественный поиск, каким бы новаторским он ни был, удерживает в глубине ощущение первоначала, синтезирует в себе традицию и одновременно ее преодоление. Литература развивается не только благодаря, но и вопреки фольклору, причем это «вопреки» не разрыв, а внутреннее отталкивание, полемика, которая, если вдуматься, тоже есть форма связи». (Из статьи К. Султанова, опубликованной в 1978 г. в журнале «Вопросы литературы», №11).

289

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список научной литературыЧуякова, Нафсет Муратовна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Абазины: историко-этнографический очерк / науч. ред. А.И. Першиц. -Черкесск: Ставроп. изд-во, Карачаево-Черкесское отд., 1989.-238 с.

2. Абакарова Ф.З. Дагестанско-вайнахские фольклорные взаимосвязи (песенные жанры). Махачкала, 1998. — 130 с.

3. Абдурахманов А. Современный устный сатирический рассказ // Современный фольклор народов Дагестана. Махачкала, 1983. - С. 119-135.

4. Авшалумова Н.Х. В зеркале татской народной сказки. Махачкала: Дагестан, кн. изд-во, 1996. — 141 с.

5. Азадовский М.К. История русской фольклористики: в 2 кн. М.: Учпедгиз, 1963. - Т. 1. - 368 с.

6. Азадовский М.К. История русской фольклористики: в 2 кн. М.: Учпедгиз, 1963. - Т. 2. - 361 с.

7. Азбелев С.Н. О подразделениях несказочной прозы // Русское народное поэтическое творчество: хрестоматия по фольклористике / сост. Ю. Круглов. -М.: Высш. шк., 1986.-287 с.

8. Актуальные вопросы кабардино-балкарской фольклористики и литературоведения / сост. З.М. Налоев. Нальчик, 1986. - 176 с.

9. Актуальные проблемы современной фольклористики. Материалы международной научно-практической конференции. Казань, 2009. — 334. с.

10. Актуальные проблемы современной фольклористики. Материалы международной научно-практической конференции. Казань, 2009. - 334 с.

11. Алиева А.И. Адыгский нартский эпос. М.: Нальчик, 1969. - 168 с.

12. Алиева А.И. Историко-героический эпос адыгов и его стадиальная специфика // Типология народного эпоса. М.: Наука, 1975. - С. 139-151.

13. Алиева А.И., Астафьева Л.А., Гацак В.М. Опыт системно-аналитического исследования исторической поэтики народных песен // Фольклор. Поэтическая система. — М.: Наука, 1977. С. 42-45.

14. Алиева А.И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. — М.: Наука, 1986.-277 с.

15. Алиева А.И. Поэтика нартского эпоса адыгов // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. — М., 1975. — 375 с.

16. Алиева А.И. Поэтика нартского эпоса адыгов // Сказания о нартах — эпос народов Кавказа. М.: Наука, 1969. - С. 303-350.

17. Андреев-Кривич С.А. М.Ю. Лермонтов и Кабардино-Балкария. -Нальчик: КБНИИ, 1975. 208 с.

18. Аникин В.П. Гипербола в волшебных сказках // Фольклор как искусство слова. — М.: Изд-во МГУ, 1975. Вып. 3. - С. 22-36.

19. Аникин В.П. Русская народная сказка. М.: Учпедгиз, 2002. - 256 с.

20. Аникин В.П. Традиции русского фольклора. М., 1986. — 205 с.

21. Аникин В.П. Художественное творчество в жанрах несказочной прозы (к общей постановке проблемы) // Русский фольклор. Л.: Наука, 1972. - Т. 13.-С. 3-33.

22. Аникин В.П. Круглов Ю.Г. Русское народное поэтическое творчество. 2-е изд., дораб. - Л.: Просвещение, 1987. - 479 с.

23. Аристотель. Об искусстве поэзии. — М., 1957. 53 с.

24. Аристотель. Поэтика: в 4 т. М.: Мысль, 1984. - Т. IV. - 650с.

25. АхиезерА.С. Россия: критика исторического опыта. — М., 1991. — 341 с.

26. Аутлев М.Г. Адыги и русские: дорогами второго тысячелетия. — Краснодар, 2000. 180 с.

27. Аутлев, М.Г. Слово о правде истории (Трагедия адыгов) в XIX в. / М.Г. Аутлев. Майкоп, 2003. - 178 с.

28. Аутлев П.У. Гишев Н.Т. Свет против тьмы. Майкоп, 1970. — 150 с. -На адыг. яз..

29. Аутлева С.Ш. Адыгские историко-героические песни XVI-XIX в.в. -Нальчик: Эльбрус, 1973. — 226 с.

30. Аутлева С.Ш. Идейно-художественные особенности адыгских историко-героических песен // Учен. зап. Адыг. науч. исслед. ин-та. Литература и фольклор. Краснодар, 1968. - Т. 17. - С. 50.

31. Аутлева, С.Ш. Историко-героическая поэзия // Адыгский фольклор. — Майкоп, 1980. Кн. II. - С. 73.

32. Аутлева С.Ш. Традиция и общественные функции адыгских историко-героических песен / Учен. зап. Адыг. науч.исслед. ин-та. Литература и фольклор. Краснодар, 1964. - Т.З. - С. 20.

33. Афористика Древней Руси. Сокровища Древнерусской литературы // Мудрое слово Древней Руси. — М.: Совет. Россия, 1989. — С. 23.

34. Ахлаков A.A. Исторические песни народов Дагестана и Северного Кавказа. -М.: Наука, 1981. 129 с.

35. Ашхотов Б.Г. Традиционная адыгская песня-плач. Нальчик: Эль-фа, 2002. - 300 с.

36. Баков Х.М. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. — Майкоп: Меоты, 1994. 253 с.

37. Бардавелидзе, Д.К. Кавказская война и ее отражение в фольклоре // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: материалы Всерос. науч. конф., 27-29 мая 1998 г. Майкоп, 1999. - С. 146-152.

38. Бахтин М.М. Искусство слова и смеховая культура (контекст). М., 1973.

39. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. — М.: Худож. лит., 1986. 542 с.

40. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб. : Азбука, 2000. - 304 с.

41. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Худож. лит., 1979. -240 с.

42. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. — М., 1965. 82 с.

43. Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. — Нальчик: Эльбрус, 1991. — 188 с.

44. Бекизова Л.А. От богатырского эпоса к роману. — Черкесск: Карачаево-Черкесское отд. Ставроп. кн. изд-ва, 1974. 228 с.

45. Бекизова Л.А. Фольклорно-эпические традиции как основа адыгской литературной общности // Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. По материалам Междунар. науч. конф. 14-19 октября 1991 г.-Черкесск, 1993.-С. 10-15.

46. Бекизова Л.А. Черкесская советская литература. Ставрополь, 1964. — 199 с.

47. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М., 1956. - Т. X. - 500 с.

48. Бергсон А. Смех. М., 1992. - 208 с.

49. Богораз-Тан В.Г. Основные типы фольклора Северной Евразии и Северной Америки // Советский фольклор, 1936. № 4-5. — С. 29.

50. Борев Ю.Б. Комическое. М.: Искусство, 1970. — 270 с.

51. Борев Ю. О комическом. М.: Искусств, 1957. - 269 с.

52. Бигуаа В.А. Абхазский исторический роман. Типология. Поэтика. — М.: ИМЛИ РАН, 2003. 598 с.

53. Блатес, В.В. Сатира и юмор в дореволюционном фольклоре рабочих Урала. Свердловск: Изд-во Уральск, ин-та, 1987.

54. Блаева Т.А. Традиционные виды фактуры адыгских народных песен // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1988. - Вып. 7. - С. 219-229.

55. Ведерникова Н.М. Антитеза в волшебных сказках // Фольклор как искусство слова. — М., 1975. Вып. 3. - С. 66-79.

56. Веленгурин Н. Берега «свои» и «чужие» // Дон. 1962. - № 11. - С. 167-174.

57. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — Л.: ГИХЛ, 1940. — 648 с.

58. Взятие Багсага // Кабардинский фольклор / общ. ред. Г.И. Бройдо. -Нальчик: Эль-фа, 2000. С. 426-428.

59. Вопросы жанров русского фольклора / под ред. Н.Н. Кравцова. М.: Наука, 1972.-131 с.

60. Вопросы сатиры и юмора в народном творчестве: на материале дагестанского фольклора // Сатирические пословицы народов Дагестана. -М., 1960.-С. 75-106.

61. Власова З.И. Скоморохи и фольклор. СПб, 2000 - С. 57.

62. Вулис A.B. Сатира // Краткая литературная энциклопедия. Москва, 1971. -Т.6. - С. 678-679.

63. Гадагатль A.M. Героический эпос «Нарты» и его генезис. — Краснодар: Краснодар, кн. изд-во, 1967. -422 с.

64. Гадагатль A.M. Героический эпос «Нарты» адыгских (черкесских) народов. Краснодар, 1987. - 405 с.

65. Гадагатль A.M. Национальная специфика и поэтическое своеобразие древнеадыгского эпоса «Нартхэр» // Девятый Международный коллоквиум Европейского общества кавказологов, 15-19 июня 1998: тез. докл. — Махачкала, 1998. С. 25-26.

66. Гадагатль A.M. Память нации: Генезис эпоса «Нарты». — Майкоп: Меоты, 1997.-399 с.р

67. ГацакВ.М. Устная эпическая традиция во времени: историческое исследование поэтики. М.: Наука, 1989. - 256 с.

68. Герцен А.И. Полное собрание сочинений и писем. М., 1916. - Т. 5. — 485 с.

69. Гирей К. Два слова о господстве турок на Кавказе и песня о Шурухуко Тугузе // Избранные произведения адыгских просветителей. — Нальчик, 1980. -С. 85.

70. Глоба А. Песни народов СССР. М.: Худож. лит., 1947. - 815 с.

71. Гоголь Н.В. Собрание сочинений. М.: ГИХЛ, 1950. - Т. 6. - 168 с.

72. Горелов A.A. Фольклор и социальная борьба. Л., 1975. - Т. 15. — С. 4.

73. Горький A.M. Разрушение личности // О литературе. М.; СПб., 1957. -С. 87.

74. Горнфельд А.Г. Сатира // Энциклопедический словарь Брокгауз и Евфрон. СПб, 1900. -Т.28. - С.461.

75. Грузинское народное поэтическое творчество. Тбилиси: Мерани, 1972.-551 с.

76. Гусев В.Е. Комплексное изучение фольклора // Фольклор в современном мире. М.: Наука, 1991. - 220 с.

77. Гусев В.Е. Эстетика фольклора. JL: Наука, 1967. - 307 с.

78. Гудошников Я.И. Приемы создания комического эффекта в русском народном поэтическом творчестве // Труды Воронеж, унив. Воронеж, 1961. -Т. 13.-С. 213-222.

79. Гутов A.M. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. М.: Наука, 1993.- 165 с.

80. Гутов A.M. Слово и культура. Нальчик, 2003. — 158 с.

81. Гутов A.M. Художественно-стилевые традиции адыгского эпоса. -Нальчик: Эль-фа, 2000. 220 с.

82. Гутов A.M. Художественный предметный мир адыгского эпоса // Карачаево-балкарские пословицы и поговорки. Черкесск, 1991. - С. 28-47.

83. Давлетов К.С. О значении комического на среднем Востоке // Труды университета Дружбы народов им. Патриса Лумумбы. М., 1999. — Т. 4. — 302 с.

84. Далгат У.Б. Вопросы юмора и сатиры в народном творчестве: на материале Дагестан, фольклора // Вопросы народно-поэтического творчества: проблемы соотношения фольклора и действительности. М., 1960. - С. 75106.

85. Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. М.: Наука, 1972. — 466 с.

86. Далгат У.Б. Литература и фольклор: теоретические аспекты. М.: Сов. писатель, 1981. - 190 с.

87. Далгат У.Б. О роли фольклорных и этнографических элементов в литературе. Кишинев: Штиинца, 1977. — 340 с.

88. Даль В. Напутное // Пословицы русского народа. М.: ГИХЛ, 1957. -990 с.

89. Деятели адыгской культуры дооктябрьского периода: избр. произведения. Нальчик:»Эльбрус, 1991. - 285 с.

90. Джандар М.А. Песня в семейных обрядах адыгов. Майкоп.: Адыг. кн. изд-во, 1991. - 144 с.

91. Джапуа З.Д. Абхазские архаические сказания о Сасрыква и Абрыскиле. Сухум: Алашара, 2003. - 374 с.

92. Джапуа З.Д. Гипербола в абхазском нартском эпосе (на абхаз, яз.). — Сухум: Алашара, 1988. -№ 3. С. 117.

93. Джапуа З.Д. Нартский эпос абхазов (Сюжетно-тематическая и поэтико-стилевая система). Сухум: Алашара, 1995. — 183 с.

94. Джимов Б.М. Социально-экономическое положение и классовая борьба трудящихся Адыгеи в пореформенное время // Учен. зап. Адыг. науч.исслед. ин-та. Майкоп, 1974. - Т. 17. - С. 17-48.

95. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты: пер. с фр. — М.: Наука, 1990. 229 с.

96. Емонская Е.Н. Сказка, загадка, заговор, колдовство в России: сб. третий. М.: Индрик, 1994. — 271 с.

97. Жабаги Казаноко (300 лет) // Материалы региональной научной конференции, 30-31 октября 1985 г. Нальчик, 1987. - 139 с.

98. Жанровое своеобразие народных сатирических сказок // Русский фольклор: материалы и исследования. М.; Л., 1951. - Вып. II. - С. 62-84.

99. Жертва суеверия (Из действительной жизни) // Сафербий Сиюхов — адыгский просветитель. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1991. - С. 59.

100. Зайлянова М.Л. Современная американская фольклористика. — М.: Наука, 1975.-308 с.

101. Зухба, С.Л. Абхазская народная сказка. Тбилиси: Мецниереба, 1970. -270 с.

102. Зухба, С.Л. Анекдоты о Ходже Шардыне в абхазском фольклоре // На сквозняке времен. Сухум, 2006. - 236 с.

103. Зухба С.Л. На сквозняке времен: литературно-критические, полемические статьи, рецензии, публицистика. Сухум, 2006. — 236 с.

104. Зухба С.JI. Типология абхазской несказочной прозы. Майкоп: Меоты, 1995.-335 с.

105. История адыгейской литературы. Майкоп: Меоты, 1999. - Т. 1. -523 с.

106. История адыгейской литературы. Майкоп: Меоты, 2002. - Т. 2. -558с.

107. Кагония В.А. Абхазская народная песня. Сухум: Алашара, 1995. - 161 с.

108. Кагония В.А. Функционально-поэтические особенности повторов (припевов) в песенном фольклоре адыгов // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: материалы Всерос. науч. конф. 27-29 мая. — Майкоп, 1998.-С.49.

109. Кардангушев З.П. Агъунокъуэ Лашэ. Нальчик: Эльбрус, 1943.

110. Кешев А.Г. Характер адыгских песен // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980.-С. 131-132.

111. Козинцев А.Г. Об истоках антиповедения смеха и юмора // Смех: истоки и функции. Сантк-Петергбург, 2002. - С. 5-43.

112. Колпакова Н.П. Русская народная бытовая песня. — М.; Л.: Наука, 1962. -381 с.

113. Конка У.С. Карельская сатирическая сказка. М.; Л.: Наука, Ленингр. отд., 1965.- 152 с.

114. Костанов Д.Г. Цуг Теучеж. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1955. - С. 37.

115. Кравцов Н.И. Проблемы славянского фольклора. М.: Наука, 1972. -360 с.

116. Криничная Н. Народные исторические песни начала XVII века. Л.: Наука, 1974. - 182 с.

117. Криничная H.A. Когда гранит и летопись молчат // Легенды, предания, бывальщины / сост., подгЪт. текстов, вступ. ст. и примеч. H.A. Криничной. — М.: Современник, 1989. 287 с.

118. Куек A.C. О современном бытовании нартских песен в Адыгее // Музыкальный фольклор адыгов (по материалам научно-практической конференции 20-23 ноября 1986 гг.). Майкоп, 1988. - С. 78-80.

119. Кумахов М.А. Из истории адыгского фольклора // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1984. - Т. 11. — С. 65.

120. Кумахов М.А. Из истории адыгского фольклора // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1985. - Т. 12. — С. 187-192.

121. Кумахов М.А. Из истории языка адыгского фольклора // Ежегодникиберийско-кавказского языкознания-Тбилиси, 1983.-Вып. 10.-С. 150-152.

122. Кумахов М.А. Изучение языка фольклора // Фольклор в современном мире. Аспекты и пути исследования. — М.: Наука, 1991. — С. 49-59.

123. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Нартский эпос: язык и культура. М.: Наследие, 1998.-312 с.

124. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора: нартский эпос. М.: Наука, 1985. - 222 с.

125. Кунижев М.Ш. Истоки нашей литературы. — Майкоп: Адыгнациздат, 1978.-100 с.

126. Кунижев М.Ш. Мысли об адыгской литературе. — Майкоп: Адыг. отд. Краснод. кн. изд-ва, 1969. 120 с.

127. Курганов Е. Анекдот как жанр. СПб.: Академ, проект, 1997. - 123 с.

128. Лавров Л.А. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // Труды института этнографии, новая серия. М., 1959. - Т. 1. - С. 37.

129. Лавров Л.А. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л.: Наука, 1978.- 182 с.

130. Литература и классовая борьба эпохи позднего феодализма в России. -Новосибирск: Наука, 1927. С. 10.

131. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в древней Руси // Лит. учеба. 1985. - № 2. - С. 238-239.

132. Лопатинский Л.Г. Кабардинское сказание «Красавица Елена и богатырь-женщина» по сравнению с эпосом Гомера, песнями Троянскогоцикла, нибеллунгами и сказаниями других народов // Известия Бакинского университета. Баку, 192Л. - № 1, полутом 2. - С. 1-22.

133. Лопатинский Л.Г. Красавица Елена и богатырь-женщина // Фольклор адыгов. Нальчик, 1979. - С. 51.

134. Лопатинский Л.Г. Мстислав Тмутараканский и Редедя по сказаниям черкесов // Фольклор в записях и публикациях XIX начала XX века. -Нальчик, 1970. - С. 396.

135. Лопатинский Л.Г. Предисловие // СМОМПК. Тифлис, 1886. - Вып. 21.-С. 73.

136. Магическая поэзия народов Дагестана: сб. ст. Махачкала, 1989. -160с.

137. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа / Е.М. Мелетинский. М., 3 979. - 358 с.

138. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. — М.: Восточ. лит., 1976. 408 с.

139. Мелетинский Е.М. Культурный герой // Мифы народов мира. — М., 1982.-Т. 2.-С. 25.

140. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М., 1963. - С. 52-53.

141. Меретуков М.А. Свадьба и свадебная обрядность у адыгейцев в прошлом и настоящем // Ученые записки. Майкоп, 1974. - Т. 17. - С. 347480.

142. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. — М., 1987. Т. 1. — 672 с.

143. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. М., 1988. - Т.2. - 719 с.

144. Мижаев М.И. Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов. Черкесск, 1973.-208 с.

145. Мижаев М.И. Космогонические мифы адыгов // Фольклор народов Карачаево-Черкесии. — Черкесск, 1991. С. 27-30.

146. Мизиев И.М. Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая XIII-XVIII вв. Нальчик: Нарты, 1991. - 238 с.

147. Мифологический словарь / гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1991. - 736 с.

148. Молдавский Д.М. Русская народная сатира. М.: Просвещение, Ленингр. отд., 1967. - 243 с.

149. Мусукаева А.Х. Северокавказский роман. Нальчик: Эльбрус, 1993. -192 с.

150. Мухамедиев Р. Аскания. Острословие жанр узбекского народного творчества. - Ташкент, 1961. — С. 70.

151. Налоев З.М. Джэгуак1омрэ усак1омрэ. Нальчик: Эльбрус, 1979. - 163 с.

152. Налоев З.М. Женщины творцы великих песен // Из истории культуры адыгов. - Нальчик: Эльбрус, 1978. - 192 с.

153. Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. — Нальчик: Эльбрус, 1978. -272 с.

154. Налоев З.М. К биографии джегуако // Вопросы кавказской филологии и истории. Нальчик, 2000. — Вып. III. - С. 5-18.

155. Налоев З.М. К типологии «колыбельных для старцев» // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Майкоп, 1979. - Кн. 2. - С. 81-86.

156. Налоев, З.М. Оседлые джегуак1о / З.М. Налоев // Вопросы кавказской филологии и истории. Нальчик, 1994. - Вып. II. - С. 70.

157. Налоев З.М. У истоков песенного искусства адыгов // Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. — М.: Сов. композитор, 1980. — Т. 1. — С. 7.

158. Налоев З.М. Этюды по истории культуры адыгов. Нальчик, 2009. -653 с.

159. Народно-поэтическая сатира: сб. ст. / под общ. ред. В.П. Андриановой-Перетц. Л.: Совет, писатель, 1960.-221 с.

160. Некрылова А.Ф., -Савушкина Н.И. Русский фольклорный театр // Фольклорный театр. — М., 1988. С. 6-38.

161. Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. — Нальчик, 1959. — 240 с.

162. Ногмов Ш. Филологические труды. Нальчик: Кабард. кн. изд-во, 1956.-Т. 1.-С. 5-18.

163. Новиков Н.В. Сатира в русской волшебной сказке // Русский фольклор. -М.-Л. -№2.-С. 60.

164. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1984. - 796 с.

165. От великого до смешного / подг. Л.Н. Макаров. М.: Киев: Ин-т социокультуры интеграции: Собеседник: Довиря, 1994. -415 с.

166. Пазова М.С., Чекалов П.К. Метрико-ритмическая палитра К.Л. Мхцепериода становления. Карачаевск, 2005. - 190 с.р

167. Панеш У.М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1990.-203 с.

168. Паранук К.Н. Мифоэпика и художественный образ мира в современном романе. Майкоп: Качество, 2006. - 312 с.

169. Паштова М.М. Эпитет в адыгских лирико-эпических песнях // Вопросы кавказской филологии и истории. Нальчик, 2000. — Вып. 3. — С. 132-151.

170. Паштова М.М. Адыгская смеховая культура: концептуальная обусловленность // Вестник АГУ. Сер. Филология и искусствоведение. — 2007. С. 274-285.

171. Паштова М.М. Черкессакая (адыгская) народная лирика. Майкоп, 2009. - 260 с.

172. Петросян A.A. Решенные и нерешенные вопросы нартоведения // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. — М.: Наука, 1969. - С. 3-5.

173. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. -М.: Наука, 1973.

174. Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII — первой половине XIX века. Краснодар, 1989. - 319 с.

175. Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1885. - Т.1. - 176 с.

176. Поэтика фольклора народов Дагестана. Сбор. ст. / Сост. А. М. Аджиев. -Махачкала, 1981. 181 с.

177. Преступное равнодушие // Сафербий Сиюхов адыгский просветитель. -Майкоп, 1991.-С. 79.

178. Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1979. Вып. 2.-168 с.

179. Проблемы фольклора / Академия наук СССР, отд. лит. и яз, науч. совет по фольклору. М.: Наука, 1975. - 298 с.

180. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Д.: Изд-во ЛГУ, 1986.-364 с.

181. Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М.: Искусство, 1978. - 357 с.

182. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. — М.: Лабиринт, 2002. 189 с.

183. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха: ритуальный смех в фольклоре: собр. тр. М.: Лабиринт, 1999. - 285 с.

184. Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре // Фольклор и действительность: избр. ст. — М.: Наука, 1961. — С. 186-190.

185. Пропп В.Я. Фольклор и действительность: избр. ст. М., 1976. — 325 с.

186. Пинский Л.Е. Комическое // Философский энциклопедический словарь. -М., 1983.-С. 270.

187. Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. Л.: Наука, 1976. - 440 с.

188. Путилов Б.Н. Русский историко-песенный фольклор XIII-XVI веков. -М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960.

189. Пушкин A.C. Собрание сочинений: в 10 т. М.; Л., 1949. - Т.2. - 685 с.

190. Русская сатирическая сказка / предисл., примеч. и ред. текстов Д.М. Молдавского. — М.: Худож. лит., 1979. — 368 с.

191. Русская сатирическая сказка в записях середины XIX начала XX века / подг. текстов, ст., коммент. Д.М. Молдавского. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955.-286 с.

192. Русский фольклор. Вопросы теории фольклора. М.: Наука, Ленингр. отд., 1979.-Т. 19.-238 с.

193. Русский фольклор: материалы и исслед. Л.: Наука, 1974. - 227 с.

194. Русский фольклор: материалы и исслед. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957.-Т. 2-374 с.

195. Русское народное поэтическое творчество против церкви и религии / сост., вступит, ст. и примеч. Л.В. Долматовского и Н.В. Новикова. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961.-292 с.

196. Савушкина Н.И. Гиперболизация в социально-бытовых сатирических сказках // Фольклор как искусство слова. М., 1975. — Вып. 3. - С. 37-49.

197. Салакая Ш.Х. Абхазский народный героический эпос. Тбилиси, 1966. - 183 с.

198. Салакая Ш.Х. Абхазский нартский эпос. Тбилиси: Мецниереба, 1976. -234 с.

199. Салакая Ш.Х. Роль гиперболы в абхазском нартском эпосе // IX научная конференция Координационного Совета по фольклору при АН СССР: тез. докл. Тбилиси: Мецниереба, 1969. — С. 26.

200. Сидельников В.М. Идейно-художесвтенная специфика русского народного анекдота. Труды Унив. дружбы народов им. Патриса Лумумбы. -М., 1964.-Т.4.-301 с.

201. Снегирев И. Лубочные картинки русского народа. М., 1986. — 154 с.

202. Смолянинов И., Борев Ю. Трагическое и комическое // Вопросы марксистско-ленинской эстетики. М., 1956.

203. Салпагарова К.А. Карачаево-балкарские пословицы и поговорки о животных // Карачаево-балкарские пословицы и поговорки (Традиционные жанры и сказительское мастерство). Черкесск, 1991. - С. 66-81.

204. Сатира и юмор народов Дагестана / сост. Х.М. Халилов и др. -Махачкала: Дагкнигиздат* 1976. —402 с.

205. Сатирические пословицы народов Дагестана // Вопросы народнопоэтического творчества. — М.: Изд-во АН СССР, 1960. — 170 с.

206. Салаева М.Н. Образ Иванушки-дурачка в русских и мордовских волшебных сказках: сравнительно-сопоставительный аспект // Актуальные проблемы современной фольклористики. Материалы международной научно-практической конференции. — Казань, 2009. С. 294-296.

207. Сидельников В.М. Идейно-художественная специфика русского народного анекдота // Труды Университета дружбы народов им. П. Лумумбы. -М., 1964.-Т. 4.-С. 24-26.

208. Сихарулидзе К. Героические песни // Грузинское народное поэтическое творчество. — Тбилиси: Мерани, 1973. С. 355.9

209. Славянский фольклор / отв. ред. В.К. Соколов и В.И. Чичеров. М.: Наука, 1951.-250 с.

210. Смех: истоки и функции // Смех, истоки и функции. — СПб.: Наука, 2002. 223 с.

211. Соболева Н.В. Сатирические сказки русского населения Сибири // Русские народные сатирические сказки Сибири. — Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1981.-С. 3-14.

212. Соболева Н.В. Типология и локальная специфика русских сатирических сказок Сибири. — Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1984. 172 с.

213. Современный русский фольклор / отв. ред. Э.В. Померанцева. М.: Наука, 1966.-256 с.9

214. Современный фольклор народов Дагестана. Махачкала, 1983. — 184 с.

215. Сокаева Д.В. Сравнительно-историческое изучение русской и осетинской волшебной сказки. — Махачкала, 1999. — 20 с.

216. Соколова А.Н. Жанровая классификация адыгских народных песен // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1998. - Вып. VII. - С. 204.

217. СокуровВ.Н. Кинжальская битва и ее отражение в кабардинском фольклоре // Актуальные вопросы кабардинской и балкарской фольклористики и литературоведения. — Нальчик, 1986. С. 55-56.

218. Султан-Гирей (Инатов). Путевые заметки / Султан-Гирей (Инатов); сост., предисл., примеч. Ш.Х. Хута // Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века. Краснодар, 1986. - С. 372-391.

219. Схаляхо A.A. Адыгейский фольклор. Ростов н/Д, 1977. - 187 с.

220. Схаляхо A.A. Адыгские певцы-импровизаторы и писатели-публицисты конца XIX в. // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп, 1996.-Вып. З.-С. 121-150.

221. Схаляхо A.A. Идейно-художественное становление адыгейской литературы. Майкоп: Краснодар, кн. изд-во, 1988. - 284 с.

222. Схаляхо A.A. Очаг национальной памяти. — Майкоп, 1999. 311 с.

223. Схаляхо A.A. Рождение строк. Краснодар: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1981.- 143 с.

224. Схаляхо A.A. На пути творческого поиска. Майкоп: Адыгея, 2002. -400 с.

225. Схаплок Г.Ю. Идейно-тематическая сущность и система образования современной адыгейской песенной поэзии // Дружба (на адыг. яз.). — Майкоп, 1983.-№ З.-С. 106-108.

226. Схаплок Г.Ю. Лиро-эпические традиции в народно-песенном творчестве адыгов // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. -Майкоп, 1978.-Вып. 2.-С. 107-126.

227. Схаплок Г.Ю. Песенно-поэтическое наследие адыгов // 1уащхьэ махуэ (на каб. яз.). Нальчик, 1985. - № 5. - С. 78-80.

228. Табагуа С.А. Абхазские традиционные обряды и обрядовая песня. М.: МАКС Пресс, 2001. - 238,с.

229. Тарасенкова Е.Ф. Жанровое своеобразие русских народных сатирических сказок // Русский фольклор. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957.

230. Типологические исследования по фольклору: сб. ст. памяти В.Я. Проппа. М.: Наука, 1975. - 280 с.

231. Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР / отв. ред. В.М. Гацак. М.: Наука, 1980. - 343 с.

232. Тлехас Б.Г. О бытовых сказках // Проблемы литературы и фольклора. Кн. 2. Майкоп, 1979. - С. 99-107.

233. Традиции и современность. Фольклор и литература народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1980. - 179 с.

234. Тресков И.В. Фольклорные связи Северного Кавказа. Нальчик: Кабардино-Балкар. кн. изД-во, 1963. -343 с.

235. Тресков И. Научная сессия по фольклористике // Советская этнография. 1959.-№4.-С. 130-131.

236. Тудоровская Е.А. Волшебная сказка // Русское народное поэтическое творчество. Т. II, кн. 1. -М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955.

237. Турсунов Е.Д. Генезис бытовой казахской сказки. М.; Л., 1973.

238. Тхагазитов Ю.М. Духовно-культурные основы кабардинской литературы // Литературоведческие статьи. Нальчик: Эльбрус, 1994. — 248 с.

239. Тхамокова Ж.Г. Типология сказок о Жабаги // Жабаги Казаноко (300 лет): материалы регион, науч. конф., 30-31 окт. 1985 г. Нальчик, 1987. - С. 119-125.

240. Тхаркахо Ю.А. О некоторых видах троп и их выразительных ресурсах // Сборник статей по адыгской литературе и фольклору. — Майкоп, 1975. — С. 174.

241. Унарокова Р.Б. Народные песни адыгов в системе информационной культуры. Майкоп, 1998. - 298 с. - на адыг. яз..

242. Унарокова Р.Б. Песенная культура адыгов (эстетико-информационный аспект). М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 216 с.

243. Унарокова Р.Б. Смех в культуре общения адыгов (по материалам фольклорно-этнографических экспедиций 1997-1999 годов в Турцию) // Смех: истоки и функции. — СПб., 2002. — С. 142-147.

244. Унарокова Р.Б. Формы общения адыгов (опосредствованные формы общения в традиционной культуре адыгов на материале фольклорных текстов). — Майкоп: Меоты, 1998. — 127 с.

245. Унарокова Р.Б. Оправдательно-обвинительные песни в фольклоре адыгов // Проблемы региональной ономастики: материалы межвуз. науч.-практ. конф. Майкоп, 1998. - С. 130-132.

246. Фелицин Е.Д. К вопросу о сословиях у горских племен Кубанской области // Кубанские областные ведомости. 1887. — 18 июля. — №23.

247. Фольклор поэтическая система / отв. ред. А.И. Баландин, В.М. Гацак. -М.: Наука, 1977.-343 с.

248. Фольклор в современном мире. Аспекты и пути исследования / отв. ред. В.А. Бахтин и В.М. Гацак. М.: Наука, 1991.9

249. Фольклор и творчество адыгских писателей XIX века // Труды Карачаево-Черкесского НИИ. — Черкесск, 1970. Вып. 4. — С. 65-104.

250. Фольклор как искусство слова. — М.: Изд-во МГУ, 1978. — Вып. 5. -170с.

251. Фольклор народов Сибири. — Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1965. -204 с.

252. Фольклор. Образ и поэтическое слово в контексте / отв. ред. В.М. Гацак. М.: Наука, 1984. - 292 с.

253. Фольклор. Поэтика и традиция / отв. ред. В.М. Гацак. М.: Наука, 1982.-342 с.

254. Фольклор. Поэтическая система. М.: Наука, 1977. - 343 с.9

255. Фольклор. Проблемы историзма / отв. ред. В.М. Гацак. М.: Наука, 1988.-296 с.

256. Фольклористика Российской Федерации // Материалы конференции, посвященной итогам и проблемам народного творчества. — JL: Наука, 1975. -207 с.

257. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1977. -603 с.

258. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. — СПб, 1997. -319 с.

259. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. — М., 1985. — 511 с.

260. Хакмурзаев К.Г. Дагестанский историко-культурный феномен в контексте восточных и западных цивилизаций в трудах Гамзатова Г.Г. // В мире поисков академика Гамзатова Г.Г. Принципы. Концепции. Масштабы. -Махачкала, 2002. С. 95-100.

261. Хакуашев А.К. Кабардинское стихосложение. Нальчик, 1998. - 287 с.

262. Хацукова М.М. Духовная вселенная адыгов. Нальчик: Полиграфия и Т, 2004.-439 с.

263. Художественные средства русского народного поэтического творчества (Символ, метафора, параллелизм). М.: Изд-во МГУ, 1981. — 126с.

264. Horak G.J. Wirt und Satire im kisehen wölk slied. BSVL. - S. 146-156.

265. Хут Ш.Х. Адыгское народное искусство слова. Майкоп: Адыгея, 2003.-536 с.р

266. Хут Ш.Х. Историко-героический эпос адыгов. Майкоп: Адыгея, 2005. - 162 с.

267. Хут Ш.Х. Историография адыгского фольклора и жанровое своеобразие народных сказок // Учен. зап. Адыг. науч.исслед. ин-та. Литература и фольклор. — Краснодар, 1968. Т. 6. — С. 25-39

268. Хут Ш.Х. Несказочная проза адыгов. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1989.-334 с.

269. Хут Ш.Х. О народности и классовости адыгского фольклора // Проблемы литературы и фольклора. Майкоп, 1991. — Вып. 8. - С. 22.

270. Хут Ш.Х. Особенности бытования адыгских сказок и их исполнители // Сказки адыгских народов. — М.: Наука, 1978. — С. 3-24.

271. Хут Ш.Х. О поэтике адыгских бытовых новеллистических сказок // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. — Майкоп, 1979. С. 68.

272. Хут Ш.Х. Отражение социальных отношений в адыгском волшебном эпосе // Учен. зап. Адыг. науч.исслед. ин-та. Литература и фольклор. -Краснодар, 1968. Т. 6. - С 10.

273. Хут Ш.Х. Сказочный эпос адыгов / Ш.Х. Хут. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1981. - 189 с.

274. Хут Ш.Х. Традиции бытования и исполнения адыгейской волшебной сказки // Учен. зап. Адыг. научы.исслед. ин-та. Литература и фольклор. -Краснодар, 1968. Т.6. - С 25.

275. Цаллагова З.Б. Афористические жанры фольклора как средство народного воспитания // Актуальные проблемы современной фольклористики. Материалы научно-практической конференции. — Казань, 2009.-С. 221-223.

276. Ципинов A.A. Конфликт в мифо-эпической традиции адыгов // Вестник Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН. -Нальчик, 2001.-Вып. 8.-С. 157-166.

277. Ципинов A.A. Мифоэпическая традиция адыгов. Нальчик: Эль-фа, 2004.-179 с.

278. Чавчавадзе И. Избранное. Тбилиси: Заря Востока, 1952. — 166 с.

279. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. М., 1999. - Т. 2. - 900 с.

280. Чернышевский Н.Г. Возвышенное и комическое // Эстетика и литературно-критические статьи. -М., 1956. С. 105.

281. Чиковани М. Амирани. Грузинский эпос. Тбилиси: Заря Востока, 1960.-307 с.

282. Чистов К.В. Фольклор и этнография // Фольклор и этнография. Л.: Наука, Ленингр. отд., 1970. - С. 13-16.

283. Чич Г.К. О музыке адыгов. Майкоп, 2000. - 196 с.

284. Чичеров В.Н. Русское народное поэтическое творчество. М., 1959. -428 с.

285. Чуякова Н.М. Малые жанры адыгского фольклора. Майкоп: Меоты, 1999.- 165 с.

286. Чуякова Н.М. Маш1оми ымыстыгъэу псыми ымытхьалагъэхэр // Возвращенные жемчужины. — Майкоп: Качество, 2002. — С. 5-23.

287. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в адыгской народной словесности // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Майкоп: Меоты, 1995. - № 9.-С. 34.

288. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в фольклоре адыгов // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Ростов-на-Дону, 2004. - № З.-С. 95-99.

289. Чуякова Н.М. Характер сатиры в философских жанрах фольклора // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. Майкоп, 2005. - Вып. 10. -С. 46-53.

290. Чуякова Н.М. Бзиюкская битва устами адыгских сказителей // Проблемы Бзиюкской битвы: история и современность. — Майкоп: Меоты, 1998.-С. 117.

291. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в песенном творчестве адыгов // Культурная жизнь Юга России. Краснодар, 2005. — № 1. — С. 46-48.

292. Чуякова Н.М. Некоторые жанровые особенности анектода и его место в устно-поэтическом творчестве адыгов // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2007. № 3. - С. 92-93.

293. Чуякова Н.М. Особенности бытования и исполнения сатирико-юмористических произыедний адыгов // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2008. № 1. - С. 102-104.

294. Чуякова Н.М. Адыгское народное острословие // Культурная жизнь Юга России. Краснодар, 2008. - № 2. - С. 97-98.

295. Чуякова Н.М. Роль, место и значение сатиры и юмора в устном народном творчестве адыгов // Культурная жизнь Юга России. — Краснодар, 2008. -№ З.-С. 94-95.

296. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в героическом эпосе адыгов «Нарты» // Искусство и образование. — М., 2009. № 1. — С. 39-42.

297. Чуякова Н.М. Сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов. -Майкоп, 2008.-231 с.

298. Шаззо К.Г. Дорогами правды. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1989. - 286 с. - На адыг. яз..

299. Шаззо К.Г. Пламя тревоги нашей. Майкоп, 2006. - 112 с.

300. Шаззо К.Г. Художественная структура конфликтов эпохи и духовно-философские искания личности. — Майкоп, 2005. 278 с.

301. Шаззо Ш.Е. Художественное своеобразие адыгейской поэзии (эволюция, поэтика, стилевые сказания). Майкоп: Качество, 2003. - 379 с.

302. Шиллер Ф. Статьи по эстетике. — М.; Д., 1935. 761 с.

303. Шолохов М. Сокровищница народной мудрости // Пословицы русского народа. -М.: Госполитиздат, 1957. 380 с.

304. Шортанов А.Г. Героический эпос адыгов «Нарты» // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. - М.: Наука, 1969. - 294 с.

305. Шортанов JI. Фольклор // Очерки истории кабардинской литературы. — Нальчик: Эльбрус, 1968. 180 с.

306. Эльсберг Я. Вопросы теории и сатиры. М., 1957. - 350 с.93111. АВТОРЕФЕРАТЫ

307. Бейтуганов A.M. Сатира и юмор в кабардинской литературе. Традиция. История. Современность. Автореферат дисс.канд. филол. наук. Майкоп, 2005.-23 с.

308. Беретарь Н.Г. Социокультурные особенности юмора в ценностной системе этноса. Автореферат дисс.канд. философ, наук. — Майкоп, 2006. — 31 с.

309. Горяева Б.Б. Сюжетный состав и художественно-стилевая структура калмыцкой волшебной сказки. Автореферат дисс.канд. филол. наук. — Майкоп, 2006. 22 с.

310. Макарадзе Э.О. Художественно-изобразительные средства грузинской народной героической поэзии. Автореферат дисс.канд. филол. наук. -Тбилиси, 1991.-25 с.

311. Схаляхо Д.С. Эволюция художественной концепции личности женщины в адыгейской литературе. Ввтореф. дис. . канд. филол. наук. — Майкоп, 1996. 18 с.

312. Тлехас Б.Г. Мотивы социального неравенства в сказочном эпосе адыгов. Автореф. дисс. . канд. фил. наук. Тбилиси, 1989. - 25 с.

313. Тхамокова Ж.Г. Адыгская бытовая сказка (сюжетный состав в сравнительном освещении): автореф. дис. канд. филол. наук. Нальчик, 1984.-22 с.

314. Цанава A.B. Сатира и юмор в грузинской народной словесности. Автореф. дис. д-ра филол. наук. — Тбилиси, 1964. 21 с.1. ФОЛЬКЛОРНЫЕ ИСТОЧНИКИ

315. Абазинские сказки / сост. Т.З. Табулова. Черкесск, 1947. - 411 с.

316. Абхазская народная сказка / сост., предисл. С.Л. Зухба. Тбилиси: Мецниереба, 1970.

317. Абхазские анекдоты / собрали и перевели С. Зухба, 3. Зухба. Гагра, 1994.-16 с.

318. Абхазские сказки / сост., обраб. и перевод с абхаз. Х.С. Бгажба. -Сухум: Абгиз, 1959. 348 с.

319. Абхазские сказки и легенды / сост. И. Хворцкая. М.: Ди-Дик, 1994. -367с.

320. Адыгейские пословицы / сост. Ю. Тлюстен. Майкоп: Адыгнациздат, 1949. - 140 с. На адыг. яз..у

321. Адыгейские пословицы и поговорки / сост., предисл. З.У. Блягоза. — Майкоп, 1996.-120 с.

322. Адыгейские пословицы и поговорки, загадки, скороговорки / сост. М. Хуажев, Ш. Хут. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1978. - 200 с. -На адыг. яз..

323. Адыгейские пословицы, загадки / сост. Ю. Тлюстен. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1957. 170 с. - На адыг. яз..

324. Адыгейские сказания и сказки / пер. и лит. обр. П. Максимова, Т. Керашева. Майкоп: Адыгнациздат, 1952. - 352 с.

325. Адыгейские сказания и сказки / сост. Т. Керашев, М. Петуваш. — Майкоп, 1946.-207 с.

326. Адыгейские сказания и сказки / сост., пер. М. Хуажева. — Майкоп: Адыг. кн. изд., 1963. — 229 с.

327. Адыгейские сказки / сост., предисл. и словарь Ш.Х. Хут. — Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1987. — 216 с. На адыг. яз..

328. Адыгейские сказки / сост., предисл. и словарь Ш.Х. Хут. — Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1989. — 229 с. — На адыг. яз..

329. Адыгейские сказки / сост., предисл., коммент. и словарь Ш.Х. Хута. — Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1990. 232 с. - На адыг. яз..

330. Адыгейские сказки / пер. и лит. обр. П. Максимова, Т. Керашева. -Майкоп: Адыгнациздат, 1946. 166 с.

331. Адыгейские сказки / сост., послесл., коммент. и примеч. A.B. Капиева // Огни Кавказа. Сказки народов Северного Кавказа и Адыгеи. JL: Лениздат,91991.-С. 56-81.

332. Адыгейские сказки / сост., предисл., словарь Ш.Х. Хута. Майкоп, 1987.-216 с.

333. Адыгейские старинные песни / сост. Т.М. Керашев. — Майкоп: Адыгнациздат, 1940. — 128 с. На адыг. яз..

334. Адыгейский советский фольклор / сост. С. Аутлева. Майкоп, 1968. — 150 с.

335. Адыгские (черкесские) народные песни и мелодии / сост. и ред. Гребнева; консультант по адыг. фольклору Ш. Кубов. — М.; Л.: Музгиз, 1941. -219 с.

336. Адыгские (черкесские) пословицы и поговорки / сост. P.A. Ортабаева9и др. // Пословицы и поговорки народов Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1990.-С. 85-187.

337. Адыгские загадки / сост., предисл., коммент. и пер. З.Ж. Кудаевой. -Нальчик: Эльбрус, 1997. 160 с.

338. Адыгские песни времен Кавказской войны. Нальчик: Эль-фа, 2005. -236 с.

339. Адыгские пословицы / сост. А. Гукемухова и 3. Кардангушева. -Нальчик: Кабардино-Балкар. кн. изд-во, 1965. — Т. 1. — 200 с. — На каб. яз..

340. Адыгские пословицы / сост. А. Гукемухова и 3. Кардангушева. -Нальчик: Кабардино-Балкар. кн. изд-во, 1967. — Т.2. — 202 с. На каб. яз..

341. Адыгские пословицы / сост. 3. Кардангушева. Нальчик: Эльбрус,91982.-148 с.

342. Адыгские сказания / сост. Ш.Х. Хута. Майкоп: Меоты, 1993. - 378 с.

343. Адыгские сказания и сказки / сост. А. Гадагатль. Майкоп, 1959. -210 с.

344. Адыгские сказания и сказки. Ростов н/Д: Азчериздат, 1937. - 250 с.

345. Адыгский фольклор. Т. 2. Сказки / состав. Ш. Хут. Майкоп: Качество, 2003.-755 с.

346. Адыгские сказки / подгот. текстов, сост., предисл., словарь A.M. Гадагатля. Краснодар: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1968. - 144 с.

347. Адыгские сказки и сказания / сост. А. Гадагатль, Ю. Тлюстен. — Майкоп, 1955.-205 с.

348. Адыгский фольклор: в 2 т. / сост. 3. Кардангушева. Нальчик: Кабардино-Балкар. кн. изд-во, 1963. —Т.1. — 339 с.

349. Адыгейские сказания и сказки. Адыгские черкесские новеллы / сост., вступл., коммент. М. Мижаева. Черкесск, 1986. - 358 с.

350. Андемиркан. Адыгский героический эпос / сост. 3. Кардангушева. — Нальчик: Эль-фа, 2002. 369 с.

351. Анекдоты и тосты / сост., обраб., вступит, ст. Е.Г. Посвежинного. — Воронеж: Воронеж, обл. типография, 1994. — 850 с.

352. Армянские пословицы и поговорки / пер. Г.О. Карапетяна. М.: Наука, 1964. - 77 с.

353. Афористическая поэзия абазин. — Черкесск: Изд-во КЧР НИИ, 1977. -143 с.

354. Балавариани. Мудрость Балавара / пер. с груз., предисл., ред. И.В. Абуладзе. Тбилиси: Заря Востока, 1992. - 160 с.

355. Батрацкая песня // Сто истин: Песни народов Северного Кавказа / пер. Н. Гребнева; вступит, ст. Р. Гамзатова. -М.: Современник, 1984. 543 с.

356. Великорусские заклинания / сост. JI.H. Майков. М.: Терра, 1997.

357. Возвращенные жемчужины / сбор, сист., сост., предисл., послесл., коммент. Н.М. Чуяковой. Майкоп: Качество, 2002. — 160 с. — На адыг. яз..

358. Газо А. Шуты и скоморохи всех времен и народов / А. Газо. — СПб., 1998.

359. Грузинские народные новеллы: пер. с груз. (Сокровища грузинского народного творчества). Тбилиси: Мерани, 1984. - 274 с.

360. Грузинские народные сказки и мифы / пер., сост., общ. ред., вступит, ст. и примеч. М. Чиковани. Тбилиси: Мерани, 1985. - 367 с.

361. Двадцать четыре Насреддина / вступ., примеч. С. Харитоновой. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Наука, 1986. - 620 с.

362. Джангар. Калмыцкий народный эпос / пер. С. Липкина. — Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1978. — 381 с.

363. Добывший огонь / подг. текстов, предисл., словарь A.M. Гадагатля. -Майкоп, 1969. 199 с.

364. Жалоба перезрелой девы // СМОМПК. Тифлис. - 1898. - Вып. 26. -С. 88-89.

365. Жемчужины народной мудрости. Адыгские пословицы и поговорки / сост., предисл. З.У. Блягоза. — Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1992. 128 с.

366. Из адыгского народного эпоса: материалы архива H.A. Цагова / сост. и коммент. A.M. Гутова и Г.Ф. Турчанинова. Нальчик: Эльбрус, 1987. - 105 с.

367. Индонезийские пословицы и поговорки / пер. с индонез. Л. Колосса. — М.: Изд-во иностр. лит., 1961. 58 с.

368. Исторические песни XIII-XVT веков / отв. ред. Б.Н. Путилов. М.; Л.: Наука, 1960. - 655 с.

369. Исторические песни XVIII века / отв. ред. Б.Н. Путилов. М.; Л.: Наука, 1966.-283 с.

370. Кубов Ш. Избранное / Ш. Кубов; подг. текстов С.Ш. Кубовой и К.Г. Шаззо; предисл., примеч. К.Г. Шаззо. Майкоп: Меоты, 1993. - 352 с.

371. Кабардино-черкесские фольклорные тексты / собр. и обр. Н. Яковлев // Учен. зап. Кабард.-Балкар. Науч.исслед. ин-та. Нальчик, 1947. — Т. 2. - С. 203-212.

372. Кабардинские народные сказки / пересказали и обработали А. Алиева, 3. Кардангушев. -М.: Дет. лит., 1969. 143 с.

373. Кабардинский фольклор / вступ., подгот. текстов, коммент. и словарь М.Е. Талпа. 2-е изд., доп. - Нальчик: Эль-фа, 2000. - 544 с.

374. Казачьи сказки / в пересказе В. Кититина. Волгоград: Веча, 1992. -159 с.

375. Карельские народные сказки. JL: Наука, 1967. - 527 с.

376. Карельские эпические песни / предисл., подг. текстов, коммент.9

377. В.Я. Евсеева. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - 526 с.

378. Гуси лебеди. Стихи и сказания для детей / сост. и подгот. текстов JI.А. Бекизовой и М. Мижаева. — Черкесск: Ставроп. кн. изд-во, Карачаево-Черкесское отд., 1991. 148 с. — На адыг. яз..

379. Ларец жемчужин: азербайджанские народные четверостишья босяты и пословицы. - М., 1968. - 216 с.

380. Легенды и сказки индейцев латинской Америки / сост. и вступит, ст. Э. Зиберт. Л.: Худож. лит., 1987. - 287 с.

381. Легенды, предания, бывальщины / сост., подг. текстов, вступл., примеч. H.A. Криничной (Классическая библиотека «Современника»). — М.: Современник, 1989. 287 с.9

382. Лермонтов, М.Ю. Сочинения: в 2 т. / сост. и коммент. И.С. Чистовой; вступит, ст. И.Л. Андронникова. М.: Правда, 1988. - Т.1. - С. 322-382.

383. Лохвицкий, М. Громовый гул. Поиски богов / М. Лохвицкий. — Минск; Нальчик: Эль-фа, 1994. С. 74.

384. Мудрые слова. Пословицы народов Кавказа / сост. А. Куцко. -Нальчик: Эльбрус, 1970. 72 с.

385. Музыкальный фольклор адыгов в записях Г.М. Концевица / сост., гл. ред. Ш.С. Шу. Майкоп, 1996. - 327 с.

386. Народные исторические песни / вступ., подгот. текстов, сост., примеч. Б.Н. Путилова. -М.; Л.: Сов. писатель, 1962. 405 с.

387. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. — М.: Сов.9композитор, 1980. Т. 1. — 223 с.

388. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. М.: Сов. композитор, 1981. — Т. 2. — 231 с.

389. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. — М.: Сов. композитор, 1986. Т.З - 263 с.

390. Народные приметы, поверья, суеверия и сны адыгов / сбор, сост., пер. на рус. яз., вступ., послесл., коммент. Н.М. Чуяковой. Майкоп: Адыгея, 2005.-121 с.

391. Народные русские сказки / сост., вступит, ст., словарь малоупотр. и областных слов В.П. Аникина. М.: Худож. лит., 1979. - 348 с.

392. Нарты. Абазинский,народный эпос. — Черкесск, 1975. 336 с.

393. Нарты. Адыгский эпос: собр. текстов в 7 т. / сист., сост., вступ., коммент. A.M. Гадагатля. Майкоп, 1970. - Т. 4 - 308 с. - На адыг. яз..

394. Нарты. Кабардинский эпос. Нальчик: Эль-фа, 1995. - 559 с. - На каб. яз..

395. Нарты. Кабардинский эпос. М.: Красный пролетарий, 1951. - 502 с.

396. Неверная жена встречает убийцу мужа // СМОМПК. Тифлис. - 1890. -№25.-С. 73-74.

397. Нежелание встречи с бездельником // СМОМПК. — Тифлис. — 1890. — № 25. С. 10-11.

398. Немеркнущие звезды: историко-героические песни, песни-плачи, пщынатли / сост., пред у с л., очерки, коммент. A.A. Схаляхо. Майкоп: Меоты, 1994.-334 с.

399. Немецкие пословицы и поговорки / сост. В.И. Шалагиной. — М.: Изд-во Ин-та междунар. отношений, 1962. 88 с.

400. Новиков, A.M. Миф, фольклор, литература / A.M. Новиков, Е.А. Александрова. JL: Наука, Ленингр. отд., 1973. — 250 с.

401. Обрядовые песни русской свадьбы Сибири. — Новосибирск: Наука, 1981.-319 с.

402. Осетинские пословицы и поговорки / предисл., 3. Абаевой. — Цхинвали: Госиздат Юго-Осетии, 1962. 138 с.

403. Песни маленьких горцев, сказочки, небылицы, прибаутки народов Северного Кавказа. М.: Дет. лит., 1965. - 56 с.

404. Песни народов Дагестана / вступл., подгот. текстов, сост., примеч. Н.В. Калиевой. -М.: Сов. писатель, 1970. 581 с.

405. Песни Терека / предисл. Б.Н. Путилова. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1941.-235 с.

406. Песни, сказки, пословицы, поговорки и загадки, собранные Иванецким в Белгородской губернии. Вологда: Вологод. кн. изд-во, 1960. - 232 с.

407. Песня Молы. Старинная адыгская песня // Дружба. Майкоп. - 2001. — С. 132. — На адыг. яз..

408. Пословицы и поговорки народов Востока / сост. Ю.Э. Брегеля; отв. ред. И.С. Брагинский, предисл. В.П. Аникина. М.: Восточ. лит., 1981. - 136 с.

409. Пословицы и поговорки народов Востока. — М.: Восточ. лит., 1961. -736 с.

410. Пословицы русского народа: в 2 т. / сост. В. Даль. М.: Худож. лит., 1984.-383 с.

411. Предания, легенды, былое ущелий Кабарды и Балкарии Центральной части Северного Кавказа. Нальчик, 1930. — С. 32.

412. Приход русских // СМОМПК. Тифлис. - 1890. - № 25. - С. 61-67.98. Псалъ. — 1926. — № 2.

413. Пщынатль семи братьев. Песня о Кавказской войне // Дружба. -Майкоп, 1995. № 2. - С. 76-77.

414. Русская народная проза / сост., вступ., подгот. текстов, коммент. С.Н. Азбелева // Библиотека русского фольклора. М.: Сов. Россия, 1942. -Т. 12.-608 с.

415. Русская сатирическая сказка в записях середины XIX начала XX века. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. - 286 с.

416. Русские заветные сказки. — М.: Моск. двор, 1992. 283 с.

417. Русские исторические песни: хрестоматия. — М: Высш. шк., 1970. — 254с.

418. Русские легенды и предания / Б.А. Грушко, Ю.М. Медведев. М.: Эксмо, 2005.-671 с.

419. Русские народные песни о крестьянских войнах и восстаниях. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. 206 с.

420. Русские народные песни Поволжья. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. -Вып. I. - 194 с.9

421. Русские народные песни. М.: Госполитиздат, 1959. - 223 с.

422. Русские народные пословицы и поговорки / под ред. В.П. Аникина. — М.: Худож. лит., 1988. 430 с.

423. Русские народные сатирические сказки Сибири / отв. ред. З.В. Померанцева. Новосибирск: Наука, 1981. - 287 с.

424. Русские народные сказки / коммент., подгот. текстов, вступ. Ю. Круглова // Библиотека русского фольклора. М.: Совет. Россия, 1988. - Т. 1.- 544 с.

425. Русские народные сказки / подгот. текстов, сост., вступ., коммент. Ю. Круглова // Библиотека русского фольклора. — М.: Совет. Россия. 1989.- Т. 2, кн. 2. 576 с.9

426. Русские советские песни / сост. П. Вячеславова. М.: 1952. - 319 с.

427. Русский фольклор о Великой Отечественной войне на Кавказе / публ., вступ., коммент. B.C. Кирюхина. Махачкала, 1995. - 197 с.

428. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1891. п Вып. 12, отд. 1. - С. 23.

429. Свод адыгского фольклора. Сказки. Майкоп: Качество, 2003. - Т.2 -754 с.

430. Северно-русские сказки в записях А.И. Никифорова. М.; Л.: Наука, 1961.-250 с.

431. Сетования старика на свою судьбу // СМОМПК. Тифлис, 1890. - № 25.-С. 1-4.9

432. Сказания и сказки адыгов / сост., вступ., предисл., словарь Ш.Х. Хута.- Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1963. — С. 150.

433. Сказания и сказки адыгов / сост., вступл., предисл., коммент., словарь Ш.Х. Хута. М.: Современник, 1987. - 215 с.

434. Сказки адыгских народов / сост., вступ. ст., прим. А.И. Алиевой). — М.: Гл. ред. восточ. лит. изд-ва «Наука», 1978. 406 с.

435. Сказки народов Азии. Л.: Дет. лит., 1959. - 139 с.

436. Сказки народов Карачаево-Черкесии. Ставрополь: Карачаево-Черкес. отд. Ставроп. кн. изд-ва, 1992. - 336 с.

437. Сказки народов СССР. Ростов н/Д: Ростов, кн. изд-во, 1958. — 416с.

438. Сказки попугая: индийские легенды и сказки / сост. и предисл. М. Салчаник. М.: Ин-т Дружбы народов: Полифакт, 1992. - 288 с.

439. Слияние рек образует море: пословицы и загадки адыгов / сост. и пер. С. Зухба, Н. Чуякова. Сухум: Апсны, 1994. - 47 с. - На абхаз, яз..

440. Социально-бытовые сказки / сост., подгот. текстов, коммент. Ю. Круглова // Библиотека русского фольклора. Сказки. М.: Совет. Россия, 1989.-Т. 2, кн. 3.-624 с.

441. Старинные русские народные пословицы и поговорки / сост. П.П. Кузьмич. Пенза, 1958. - 139 с.

442. Сто истин / сост., вступ. ст., коммент. Р.Б. Унароковой. Майкоп, 1999.-92 с.

443. Табулова, Н.Т. Афористическое творчество абазин / Н.Т. Табулова. -Черкесск, 1977. 143 с. „

444. Таджикский народный юмор. Сталинобад: Таджикгосиздат, 1958.125 с.

445. Талпа, М. Устное народное творчество кабардинцев // Литературный критик. — М.: Госполитиздат, 1935. — Т. 12, № 189.

446. Тибетские народные песни / пер. с кит. яз. Кищенко. М.: Худож. лит., 1950.- 127 с.

447. Турецкие народные пословицы. — М.: Изд-во иностр. лит., 1962. — 56 с.

448. Туркменский фольклор: пер. с туркмен. Ашхабад: Туркмен, гос. изд-во, 1962.-133 с.

449. Туркменский юмор: сборник / пер. с туркмен, и предисл. Ф. Карраева. — Ашхабад: Туркмен, гос. изд-во, 1967.

450. Тысяча и одна ночь: собр. соч. в 8 т. Т. 3 / пер. с араб. М.А. Салье; под ред. акад. И.Ю. Крачковского. -М.: Алфавит, 1992. 383 с.

451. Фольклор адыгов в Турции / сост. Р.Б. Унарокова. — Майкоп: Адыгея, 2004.-580 с.

452. Фольклор адыгов в записях и публикациях XIX начала XX веков: в 2 кн. / сост., вступ. А.И. Алиевой; общ. ред. и подгот. текстов A.M. Гутова. — Нальчик. - Кн.1. - 1979. - 404 е.; Кн. 2. - 1988. - 270 с.

453. Фольклор народов Карачаево-Черкесии (традиционные жанры и сказительское мастерство). Черкесск, 1991. - 185 с.

454. Фольклор адыгов. Нальчик, 1988. - Кн. 2. - 268 с.

455. Фольклор Дона и Кубани: сборник. Ростов н/Д: Ростов, кн. изд-во, 1938.-С. 241-242.

456. Фольклорный театр / сост., вступ. ст., предисл. и коммент. А.Ф. Некрыловой, Н.И. Савушкиной. — М.: Современник, 1988. — 476 с.

457. Хан-Гирей. Избранные произведения. Нальчик, 1974. — 335 с.

458. Хан-Гирей. Черкесские предания // Русский вестник. — 1981. Т. 2, №5.-С. 21.

459. Частушки / сост., вступ., подгот. текстов, коммент. М. Селиванова // Библиотека русского фольклора. — М.: Сов. Россия, 1990. — 655 с.

460. Шаги к рассвету — адыгские писатели и просветители XIX века: избр. произведения / сост., вступ., примеч. Ш.Х. Хута. Краснодар, 1986. - 398 с.

461. Шапсугские сказки / лит. обр. А. Инютина; вступ. Б. Лунина. -Краснодар: Краснодар, кн. изд-во, 1939.

462. Якутские сказки. М.: Худож. лит., 1976. - 235 с.

463. Т1эшъу, М. Ясин Целиккыран Mehmet Vasin Çelikkiran. Адыгэ-тырку гущы1алъ - Çercesce-Tiirkçe Sörlük. - Мыекъуап-Маукор Адыгэ тхылъ тедзап! Adige yaylnevi, 1992 — 196 с.1. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

464. Архив Адыгейского республиканского нститута гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева (далее Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева). Ф412.1. П413.20. Д414.10.

465. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П.20. Д. 12.

466. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П. 101. Д. 10.

467. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.67. Д. 11.

468. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.28. Д.5.

469. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П.12. Д.13.

470. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.83. Д.99.

471. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П. 10. Д. 12.

472. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.З. Д. 10.

473. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П. 10. Д.7.

474. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.З. Д. 10.

475. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П. 10. Д.8.

476. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П. 10. Д.13.

477. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П. 10. Д. 11.

478. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П.15. Д.10.

479. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П.20. Д.13.

480. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П.20. Д.10.

481. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф.1. П. 10. Д. 12.

482. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.89. Д. 1.

483. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.22. Д.5.

484. Архив АРИГИ им. Т.М. Керашева. Ф. 1. П.20. Д.5.

485. Архив АРИГИ. Ф. 1. П. 124. Д. 56.

486. Архив Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований. Ф.З.П.23. Д.10.4,2 Ф. фонд.413 п. папка.414 Д.-дело.1. ЛИЧНЫЕ АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

487. Записано нами в ноябре 1971 года в а. Пчегатлукай Теучежского района Адыгейской автономной области, ныне Республики Адыгея от сказительницы Цу Схаплок.

488. Записано нами 28 февраля 2005 года в г. Майкопе от фольклориста С.Л. Зухбы.

489. Записано нами в 2002 году в городе Майкопе от сказительницы Тымылегу Шаззо.

490. Записано нами в 1999 году в а. Тахтамукай Тахтамукайского района Республики Адыгея.

491. Записано нами в мае 2003 года в городе Майкопе.

492. Записано нами в 2001 году в городе Майкопе

493. Записано нами в 1999 году в а. Понежукай Теучежского района Республики Адыгея от сказительницы Яхутль Мариет.

494. Записано нами в октябре 2005 года в а. Уляп Красногвардейского района Республики Адыгея от сказителя Куваева Руслана.

495. Записано в 1999 году в городе Адыгейске Республике Адыгея от Мамия Адама.

496. Записано нами в мае 1973 года в городе Майкопе от Дауровой Раи.

497. Записано нами в январе 2003 года в городе Майкопе от Светланы Хут.

498. Записано нами 24 »июля 2001 года Теучежском районе Республики Адыгея от Юнуса Хапишта.

499. Записано нами 20 февраля 1999 года в городе Майкопе Республики Адыгея от Тутарищевой Мариет.

500. Записано нами в Турции от потомков адыгских махаджиров.