автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Семантика жилища в традиционной культуре бурят

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Содномпилова, Марина Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ЖИЗНЕННОГО ПРОСТРАНСТВА У БУРЯТ.

§ 1. Представления о пространстве.

§ 2. Структура поселений и типы жилищ.

§ 3. Семантика круга как основной формы организации пространства.

§ 5. Выбор материала.

§ 6. Строительство жилища.

§ 7. Неоднородность жизненного пространства айла.

Примечания.

ГЛАВА II. ВЕРТИКАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ЖИЛИЩА И СЕМАНТИКА ЕГО ЭЛЕМЕНТОВ.

§ 1. Стены жилища.;.

§ 2. Верх жилища: покрытие и тооно.

ЛЪ. Двери.

§ 4. Очаг - сакральный центр (Axis mundi).

§ 5. Опорные столбы юрты.

§ 6. Культурный горизонт.

Примечания.

ГЛАВА III. ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ЖИЛИЩА И «ГРАММАТИКА» ВЕЩЕЙ.

§ {.Центральная часть-очаг.

§ 2. Напольные ковры.

§ 3. Опорные столбы юрты.

§ 4.Хоймор.

§ 5. Сектора юрты, прилегающие к хоймору.

§ 6. Двери.

§ 7. Сторона кровати.

Примечания.

Введение диссертации2002 год, автореферат по культурологии, Содномпилова, Марина Михайловна

Актуальность. Исследование явлений традиционной культуры, являясь одним из приоритетных направлений истории культуры, в последние годы приобрело особую актуальность в связи с качественно новой перспективой развития. Одной из перспективных тем исследования в области традиционной культуры является изучение системы жизнеобеспечения. Важнейшей составной частью данной системы выступает жилищно-поселенческий комплекс в целом, и жилиш;е в частности.

В исследовании традиционного мировоззрения особое внимание уделяется проблеме реконструкции традиционной картины мира, воплощенной в различных текстах культуры. Система представлений о мире и месте человека в этом мире является важнейшей парадигмой, которой руководствуется человеческое общество в своей жизни. Актуальным в этой связи является исследование образа жилища, роль которого в системе восприятия мира представляет исключительную значимость, поскольку именно жилище обладает сущностными свойствами мира и содержит все важнейшие характеристики жизни человека. Исследование жилища позволяет затронуть широкий круг проблем, анализ которых может способствовать раскрытию содержания различных аспектов функционирования жилища, выявить архаичные пласты народного мировоззрения и мировосприятия.

В традиционной культуре бурят жилищно-поселенческий комплекс представляется как поливариантная система, в которой функционируют разные типы поселений и жилищ с принципиально отличными чертами структурной организации жилого пространства, сформированные в соответствии с различными принципами организации пространства в целом, что обусловлено в определенной степени неоднородностью этнического состава бурятского населения, хозяйственно-культурными типами, фактором природной среды, различием религиозных воззрений. Исследование различных аспектов функционирования объективированных форм культуры, каким является традиционное жилище, позволяет заметно расширить рамки этногенетических исследований.

Таким образом, в качестве объекта исследования данной работы рассматривается жилищно-поселенческий комплекс, а предметом исследования выступает традиционное жилище бурят как феномен культуры, культурно-семантический анализ жилища, его составных элементов и атрибутов, имеющих не только утилитарное, но и семиотическое значение, что отражает характерное для традиционного общества единство символического и практического.

Целью работы является исследование семантики жилищно-поселенческого комплекса в целом, и жилища в частности. Исходя из заявленной цели, в работе ставится ряд взаимообусловленных задач:

- Исследование проблем концептуального преобразования пространства. Через анализ различных фактов бурятской этнографии - верований, мифологии, фольклора, семейно-бытовой обрядности выявить принципы организации пространства, структуру мира.

- Выявить различные типы поселений, структуру поселений, основные типы жилищ, функционирующих в бурятском хозяйственном комплексе, структуру традиционных бурятских жилищ и жилищно-поселенческих комплексов в целом.

- На основе полевых материалов автора и различных текстов культуры -верований, фольклора, семейно-бытовой обрядности исследовать технологию строительного процесса и ритуальные аспекты строительства, включающие обряды, предваряющие строительство жилища и ритуальные аспекты технологии строительства.

- На основе семантической интерпретации структурных единиц жилищного комплекса бурят и через сравнительно-сопоставительный анализ структуры, функций и семантики традиционного бурятского жилища и его элементов с аналогичным феноменом культуры народов сопредельных территорий исследовать образ жилища как конкретную реализацию концептуальной картины мира, выявить связь жилища с социальной организацией и другие знаковые функции дома.

- В соответствии с выявленным символическим и функциональным значением структуры внутреннего пространства жилища изучить знаковые характеристики предметов, составляющих интерьер жилища, принцип их размещения в системе жилища и правила их сочетаемости.

Источниковая база исследования. Источники, содержащие сведения по теме диссертационного исследования, исходя из степени их привлеченности для решения разных задач, поставленных в работе, можно разделить на несколько групп.

В отдельную группу выделяются источники, содержащие сведения по описанию жилищ, их типологии, строительной технологии. Данной тематике посвящены работы К. Д. Басаевой, В. А. Михайлова, Д. Д. Нимаева. Фрагментарный характер носят материалы по жилищу бурят в ранних работах И.Г. Георги, М.А. Кастрена, в трудах последующих исследователей бурятской истории и культуры В.Я. Смолева, Ц. Жамцарано, Л. Линховоина, М.Н. Хангалова.

Обширная группа источников привлекалась в целях выявления образа жилища в концептуальной картине мира, определения ритуальной и функциональной значимости элементов жилища, предметов, представляющих содержание внутреннего пространства жилища. Базовым содержанием данных источников являются сведения по обрядовой сфере бурятской традиционной культуры. В качестве таких источников выступают работы Г.Р. Галдановой, К.Д. Басаевой, Г.Н. Очировой, Л.Л. Абаевой, работы монгольских исследователей Д. Майдара, Б. Даажава, X. Сампилдэндэва и др.

В культурно-семантической интерпретации мифологических образов жилища и его структурных единиц использовалась группа источников, представленная данными мифологии и фольклора.

Методологическая база и методика исследования. В работе используются методы, широко применяющиеся в историко-культурных исследованиях: описательный, типологический, семиотическое рассмотрение отдельных элементов обрядов и их интерпретации в контексте структуры жилища. Особенно актуальным в процессе исследования представляются метод внутренней и внешней реконструкции неязыковых фактов и структур. Перспективным методом исследования является структурно-функциональный метод.

При исследовании историко-генетических истоков представлений, касающихся различных элементов жилища, широко привлекается историко-сравнительный метод и семантический анализ.

На синхронном уровне в исследовании большое место занимают полевые материалы автора, собранные в 11 районах Усть-Ордынского бурятского национального округа и республики Бурятия методами опроса, непосредственных полевых наблюдений.

Историография и изученность темы. Тему жилища в этнографических исследованиях по традиционной бурятской культуре нельзя причислить к категории детальных и глубоких исследований. Отсутствуют обобщающие работы монографического характера, а проблема традиционного жилища как формы реализации традиционной картины мира, исследование образа жилища в контексте ритуально-мифологической деятельности еще не становилась предметом специального монографического исследования. Работы, посвященные исследованию традиционного бурятского жилища, затрагивают в основном те его аспекты, которые характеризуют жилище как объект материальной культуры и не касаются духовного содержания этого ключевого символа культуры.

К наиболее ранним работам, где присутствует описание построек народов Сибири и в частности бурят, относятся многочисленные работы общего характера XVIII - XIX - начала XX века - И.Г. Георги, М.А. Кастрена, И.К. Витсена, П.К. Козлова, В.Я. Смолева. В связи с тем, что большинство ранних работ носят дескриптивный обзорный характер и не претендуют на глубину исследования, их общим недостатком является отсутствие конкретных сведений об объекте исследования: размеры жилища, количество стен, материал изготовления, внутренняя структура жилища. Практически отсутствуют сведения о хозяйственно-бытовом назначении элементов жилища, не рассматривается принципы размещения в пространстве жилища предметов, составляющих его интерьер. Проблемой, не затрагиваемой в ранних работах, является декоративное оформление жилища. В том случае, когда декоративное оформление жилища и его элементов привлекает внимание исследователя, игнорируется конкретное описание узора и его локализация. Так, например, Кастрен описывая интерьер юрты, отмечает: «В некоторых юртах я замечал к немалому удивлению, что столбы, поддерживающие крышу и ежедневно покрывающиеся копотью от дыма во время топки, выкрашены синей краскою и сверх того украшены тонким орнаментом из серебра» [Гирченко, 1939, с. 72]. Из этого описания сложно определить локализацию узора на предмете и какой узор использовался в декоративном оформлении этих элементов жилища.

Более детальные описания бурятских жилищ представлены в трудах бурятских исследователей М.Н. Хангалова, Ц. Жамцарано, Г.-Д. Нацова, Л. Линховоина, P.C. Мэрдыгеева, СП. Балдаева. Данные работы, так же как и труды предшественников бурятских исследователей, страдают практическим отсутствием конкретных сведений. В качестве серьезного недостатка работ. создающих помехи для дальнейшего исследования, можно указать характерное для всех ранних работ восприятие внутреннего пространства жилища с разных позиций, например, ориентация при описании содержания пространства дома на физико-географические параметры пространства - юг, север, запад, восток; характеристика внутреннего пространства жилища с позиции у входа лицом к хоймору - наиболее почетной части юрты, в то время как сами носители культуры структурируют пространство юрты с позиции лицом к двери.

Вопросы, связанные с описанием традиционного бурятского жилища и бурятских поселений, с типологией жилищ рассматривались в работах К.Д. Басаевой, Т.М. Михайлова, Д.Д. Нимаева. Примером добротного и понятного описания традиционного бурятского жилища могут служить статьи К.Д. Басаевой «Поселения и жилища аларских бурят», в которой уделяется внимание типологии поселений и жилищ, рассматриваются конструктивные особенности традиционного жилища, материал изготовления, принципы строительной технологии, затрагивается проблема этимологии жилищ и поселений, элементов юрты, хозяйственно-бытовое предназначение различных элементов юрты.

Особый раздел посвящен описанию традиционного жилища закаменских бурят в монографии Г.Р. Галдановой «Закаменские буряты», в котором выделены и рассмотрены конструктивные особенности традиционного жилища закаменских бурят, предложена типология жилищ, распространенных в Закаменском районе, рассмотрены некоторые аспекты строительства.

Специальной обобщающей работой, в которой характеризуется традиционное жилище бурят, типология бурятских жилищ и проводится изучение генезиса и эволюции жилищ, функционирующих в хозяйстве бурят является брошюра В.А. Михайлова «Войлочная и деревянная юрты бурят». Основное внимание в своем исследовании автор уделяет строительной технологии, рассматривает традиционные плотницкие инструменты бурят. При всей ценности работы, как источника сведений по генезису и эволюции традиционного жилища, технологии строительства деревянных строений, следует заметить, что в ней не нашел отражение ритуальный контекст строительства. Так, например, автор уверенно утверждает, «.что, никаких специальных обрядов или особых правил, предшествовавших строительству у бурят не существовало», что не соответствует истине.

В необычном контексте рассматривается типология жилищ, структура жилищно-поселенческого комплекса в статье Д.А. Бурчиной «Эволюция жилища и ее отражение в бурятском героическом эпосе», которая проводит свое исследование на материале эпических произведений бурятского этноса. Особое внимание исследователь уделяет генезису различных жилищ, имевших место в прошлом, и функционирующих ныне в бурятской среде, оперируя различными этнографическими, археологическими данными и лексическими обозначениями. Важным результатом исследования Д. А. Бурчиной является выявление на примере жилищ этнических и культурных контактов различных этнических групп монголоязычного мира, которые отразились в поэтической структуре бурятского эпоса. Анализируя типологию жилищ в эпических произведениях, автор приходит к выводу, что в героическом эпосе бурят получили отражения все формы жилищ, функционировавших в бурятском хозяйственном комплексе, а также эволюция жилищ.

Несмотря на то, что в трудах Ц. Жамцарано, М.Н. Хангалова, Г.-Д. Нацова СП. Балдаева, отсутствуют отдельные обобщающие работы по теме жилища, обзорные работы, посвященные истории, быту, хозяйству, нравам, обычаям и мифологии бурят содержат уникальные материалы, касающиеся вопросов функционирования жилища и его элементов в ритуале: в свадебной, родильной, похоронной обрядности, в обрядах календарного цикла. в ряду работ, посвященных исследованию традиционной обрядности бурят и монголов, где жилище функционирует как основной объект ритуала, особую ценность представляют работы Г.Р. Галдановой. В контексте обрядовой сферы конкретно показаны функции жилища, различных его элементов. В работах, анализирующих свадебную обрядность, в частности в статьях «Свадебная обрядность баятов МНР», «Свадебная обрядность мингатов МНР» легко обнаруживается несколько типов соотношения жилища с обрядами. Прежде всего, жилище выступает в качестве основного объекта ритуала, поскольку в статьях рассматривается весь процесс создания свадебной юрты и обряды, сопутствующие этому космогоническому акту. Жилище выступает и как часть пространства, в котором разворачиваются обрядовые действия. Ценность работам придает описание создания и функционирования различных атрибутов жилища, заполняющих его пространство, таких как постель молодоженов, занавес, котел для приготовления пищи. В статье «Семантика архаичных элементов свадьбы у тюрко-монголов» автор анализирует семантику различных элементов жилища, в частности подробно исследует истоки почитания опорного столба юрты.

К группе работ, посвященных традиционной обрядности бурят и монголов, в которых присутствуют данные о роли и значении жилища и его элементов в ритуале, относятся монография К.Д. Басаевой «Семья и брак у бурят», статья «Традиционная свадьба бурят Хэнтэйского аймака МНР». В аналогичном аспекте выступает жилище в статье Т.Н. Очировой «Свадебный обряд сартулов Монголии и Бурятии».

К сожалению, ничего нельзя сказать о наличии работ, касающихся выявления образа жилища в картине мира, исследования функций жилища как ритуального символа. Кроме указанных работ Г.Р. Галдановой, К.Д. Басаевой отсутствуют работы, где жилище рассматривается в качестве основного объекта ритуала. Недостаточно выявлена связь жилища с социальной структурой бурятского общества. Лакунами и темными местами изобилует проблема освоения пространства в традиционном мировоззрении бурятского этноса, мало изучены принципы организации культурного пространства.

Отрадно, что в этом направлении есть и выполняются работы на материалах народов сопредельных с Бурятией регионов. Детальные и полные исследования традиционного жилища проводились монгольскими исследователями Д. Майдаром, Л. Батчулууном, X. Сампилдэндэвом. На монгольском материале выполнены монографические работы Н. Л. Жуковской, в которых исследованию жилища и принципов организации пространства автор уделяет особое внимание. На алтайском, тувинском материалах опубликована коллективом авторов серия книг «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», выполнены монография С.Н. Соломатиной «Символическая культура тувинцев (Дом. Женские ритуалы)», статья Д.А. Функа "Поселения, жилища и хозяйственные постройки бачатских телеутов в XIX - начале XX века".

Особый научный интерес представляет работа С.Н. Соломатиной, в которой раскрывается обусловленность размещения в жилище предметов символическими особенностями различных зон жилища и связь с этой схемой социальной организации семьи. Автор впервые выделил и обосновал сложную структуру взаимосвязи различных культовых атрибутов и сакральных локусов в пространстве жилища. Аналогичные проблемы затрагивает в своей работе «Мировоззрение манси. Дом и Космос» И.Н. Тему ев.

Данные работы представляют важное достижение в области исследования традиционной культуры и представляют особый интерес, поскольку в контексте семантики жилища различных этнических общностей находят отражения и проблемы, касающиеся традиционного бурятского жилища.

Заметное место в работе занимают труды по типологии жилища. Фундаментальное исследование по типологии жилищ народов Сибири выполнены З.П. Соколовой. Автором проведена грандиозная работа по анализу типов жилищ народов, населяющих Сибирь и Дальний Восток, разработана новая типология жилищ с учетом конструкции и техники сооружения, материала изготовления, формы построек, долговременности использования, хозяйственно-культурного типа, обусловившего формирование конкретного типа жилища. Основные параметры характеристики жилищ данной монографической работы были учтены в разделе диссертации, посвященной исследованию различных типов жилищ, функционирующих в бурятской среде.

Нельзя не сказать и о работе среднеазиатских исследователей. коллективом автором было выполнено исследование по выявлению образа жилища в концептуальной картине мира народов Средней Азии и казахстана, изучены различные аспекты функционирования жилища как феномена культуры - место и значение жилища и его элементов в ритуале, строительная обрядность, типология жилищ, генезис и эволюция традиционного жилища кочевых этносов исследуемого региона.

Теоретической базой работы послужили труды А.К. Байбурина, А. ван Геннепа, К М. Герасимовой, Н.Б. Дашиевой, Н.Л. Жуковской, В.В. Иванова, К. Леви-Строса, М. И. Никитиной, Т. Д. Скрынниковой, В. Н. Топорова,, Н. Ж. Шахановой, способствующие пониманию образа жилища в концептуальной картине мира, принципов структурирования пространства в целом и жилого пространства, в частности.

Хронологическими рамками исследования является период второй половины XIX - начала XX в. в. до наших дней, что обусловлено крайними датами известных в настоящее время источников и современным бытованием традиций, связанных с жилищем в бурятской среде.

Территориальные рамки исследования охватывают всю этническую Бурятию, куда входят Предбайкалье и Забайкалье.

Научная новизна работы заключается в том, что предлагаемое исследование является первым опытом комплексного изучения традиционного бурятского жилищно-поселенческого комплекса как единства «материального» и «духовного» с привлечением материалов разных наук: истории культуры, этнографии, мифологии, фольклористики, археологии, истории не только бурят, но и широкого круга народов региона Центральной Азии, Сибири, Средней Азии, Казахстана и Кавказа.

В работе впервые представлены, не введенные до настояп];его времени в научный оборот материалы полевых исследований автора, касающиеся проблемы освоения пространства (пространство в религиозно-мифологических представлениях бурят, принципы его организации), новые материалы о стационарных жилищах бурят, содержащие этнографические, фольклорные, сведения по обрядам, предваряющим строительство стационарных жилищ, строительной обрядности, «грамматике» вещей, заполняющих пространство жилища; материалы по декоративному оформлению различных бытовых предметов.

Предложен наиболее полный семантический анализ жилища: генетические, семантические, структурные и функциональные аспекты жилища и его элементов исследовались в связи с широким кругом других фактов традиционной культуры - верованиями, фольклором, семейно-бытовыми обрядами и образцами декоративного искусства не только бурят, но и тюрко-монгольской культурной традицией.

Новизна самой темы может обусловливать дискуссионность ряда выдвинутых положений, порой носящих скорее характер постановки вопросов к последующему обсуждению и обобщению. В частности, автором практически не затрагивается проблема терминологии жилищно-поселенческого комплекса, которая представляется перспективной темой отдельного исследования. В целом, проведенное на бурятском материале исследование позволяет рассматривать предлагаемую работу в качестве важного источника в вопросах изучения проблем этно- и культурогенеза, этнической и культурной истории бурят, и в изучении традиционных обществ в целом.

Апробация и практическое значение работы. Основные идеи исследования традиционного жилища бурят, вещевого комплекса составляющего интерьер жилища, изложены в 8 научных публикациях.

Отдельные положения диссертации были изложены в виде докладов на международной конференции «Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии» - Улан-Удэ (2000), «Отражение символики традиционной культуры в искусстве народов Байкальского региона и Центральной Азии» - Улан-Удэ (2001 г.), на межрегиональной конференции «Народная культура Сибири: научные поиски молодых исследователей» -Омск (2001 г).

Практическая значимость диссертации состоит в существенном восполнении имеющегося пробела в изучении традиционной культуры бурят. Теоретическая значимость работы состоит в том, что проблемы, поставленные в работе, открывают широкую перспективу для дальнейших исследований в области этногенетических изысканий, искусствоведения, истории, работа имеет большое научное значение для сравнительно-исторических и типологических изысканий по различным народам региона.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, приложения, списка информаторов, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика жилища в традиционной культуре бурят"

Заключение

Исследование семантики жилого пространства позволяет решить множество проблем, которые можно распределить на две основные группы: 1) оппозиция домашнего микропространства и внешнего мира, 2) связь жилищ;а с социальной структурой.

Первоначально в решении проблем, образующих первый комплекс, выявляются различные представления пространства, имеющие место в традиционном мировоззрении номадов Сибири и Центральной Азии. Трудно сказать, насколько бесформенным представлялся видимый мир в мировоззрении кочевника. Можно только констатировать факт, что в представлениях кочевников беспредельный физический мир не актуален; он сужен до обозримых и достижимых пределов, поскольку пределы и границы являются основными признаками мифопоэтического мира. Пределы и границы отделяют освоенный, познанный мир человека от чужого незнакомого пространства. Ограниченный человеческий мир наполнен особым содержанием. Прежде всего, такое пространство организовано в соответствии с различными параметрами - левым/правым, передним/задним, верхом/низом. В нем выделяются сакральные центры, число которых в кочевой культуре соответствовало количеству перемещений. Этот мир населен не только людьми и животными, но и существами иной нематериальной природы.

Духовное постижение пространства сопряжено с его хозяйственным освоением. Важное значение приобретает фактор природной среды и хозяйственно-культурный тип, которые формируют отношения человека с окружающей средой. Скотоводство, охота, рыболовство и собирательство предполагали включение в систему жизнеобеспечения значительных по размеру территорий, в границах которой осуществляет свои циклические перемещения определенная социальная группа.

Специфика хозяйственного освоения территории обусловила функционирование двух принципов освоения пространства: динамического (линейного) и статического (концентрического). Динамический принцип освоения пространства актуален в масштабах всей родовой территории, и ему соответствует динамическая последовательность сегментированных, ограниченных во времени явлений, каждое из которых связано с определенной местностью - зимники, весенники, летники, осенники в бурятской и монгольской традиции. В эту группу мест можно включить охотничьи угодья, местности, где осуществляется сбор съедобных и лекарственных трав, ягод, орехов, лечебные источники. Любая освоенная территория маркируется сакральным семантическим центром. Ландшафтная схема родовой территории в культуре номадов Сибири и Центральной Азии обязательно атрибутируется вертикалью - горой, объектом родового поклонения. В механизме ориентации человека в пространстве подобные элементы ландшафта выполняют важную функцию - служат естественными знаками ориентации.

Концентрический принцип функционирует непосредственно на территории, выбранной для размещения жилища в местах временного пребывания семьи. Этот способ освоения пространства характеризуется более сложной организацией пространства, поскольку именно это пространство можно рассматривать в качестве жилого пространства, где человек, в частности женщина проводит большую часть времени. Упорядочивание жилого пространства осуществляется геометрически правильным образом: как показывает исследование структуры культурно преобразованного пространства в монгольской среде, все пространство, включая жилище и хозяйственные территории, организуются в форме концентрических окружностей. Вокруг круглого по форме жилища сакрального центра жилой зоны, концентрическими окружностями располагаются орбиты выпаса скота - телят, овец, лошадей, в зависимости от их состояния перемещаться и способности противостоять нападению хищников. Насыщенность мира различными геометрическими формами характеризует его как «рукотворный, созданный человеком мир Культуры.» [Лич, 2001, с.63], поскольку осваивать мир геометрически правильным образом «.это также естественно для Человека, как и его способность к языку» [Там же].

Необходимым условием включения жилища в структуру пространства является его правильная ориентация в пространстве с учетом основных параметров картины мира. В представлениях монголоязычных народов, в частности бурят, горизонтальная структура мира четырех-восьмичленна и этой структуре соответствует количество стен срубного жилища бурят. В соответствии с такими параметрами мира как верхний/нижний, передний/задний выделяется особый порядок строительного процесса: покрытие верхней части деревянной юрты и покрытие купола войлочной юрты начинается с передней - южной стороны пространства. Двери как единственный в прошлом источник света также ориентировался на южную полуденную часть пространства.

Не менее важным фактом включения жилища в общую структуру мира рассматривалось соответствие жилища вертикальной схеме пространства. Поскольку в традиционной картине мира вертикальная схема мироздания состоит из трех сфер - небесной, земной и подземной, в структуре жилища выделяются верхняя зона - купольная часть, крыша, принадлежность которой верхней небесной сфере выражается посредством декорирования этой части жилища, в частности войлочного, так называемыми «птичьими» орнаментами. Среднюю зону представляют стены юрты, а с нижней зоной ассоциируются нижняя часть жилища - нижние венцы сруба деревянной юрты, нижние войлочные полосы хаябша в структуре войлочной юрты.

Маргинальное положение этих частей жилища и частичная их принадлежность негативной подземной сфере выражается спецификой узоров, используемых в декоративном оформлении хаябша, а также в различных представлениях, ритуалах, связанных с нижними венцами сруба.

С появлением жилища пространство в представлениях человека стало качественно неоднородным: пространство стало делиться на два текста «снаружи дома» и «внутри дома». Актуальность проблемы противопоставления микропространства жилища внешнему миру подтверждается разнообразными обычаями, правовой нормой, этикетом, верованиями, обрядами.

Прежде всего, оппозиция «дом - вне дома» проявляется в ограждении жилого пространства от внешнего мира и стремлении отделиться от внешнего, представляющего опасность пространства, и появляется с переходом на полу оседлый и оседлый образ жизни. Так, например, образ жизни монголов, постоянно перемещающихся с места на место, не допускает функционирование системы различных оградительных сооружений. Напротив, хозяйственные комплексы предбайкальских бурят, ведущих полуоседлый образ жизни характеризуется тем, что жилища, различные хозяйственные постройки и хозяйственные территории отделяются от внешнего пространства изгородями, заборами, которые выполняют не только функцию символического и фактического отделения домашнего мира от внешнего, но и в большей степени выполняют функции защиты жилья от нечистой силы и вредоносной магии. Об этом свидетельствуют различные представления о духах-хозяевах усадьбы, в частности представления предбайкальских бурят о монгол-бурханах.

Идею противопоставления пространства жилища внешнему миру выражает в определенной степени домашний очаг, с которым связан целый комплекс верований, обычаев, запретов. Огонь - символ культурного мира, сакральный центр домашнего мира человека, организующий пространство жилого комплекса. Собственно, благодаря огню очага образ жилища воспринимается как обитель покоя и стабильности, что дает человеку ощущение защищенности от негативных интенций внешнего мира.

Противопоставление пространства жилища внешнему актуально и в социальном контексте. Прежде всего, следует отметить, что пространство дома воспринимается в большей степени как женское пространство. Мужчины как более подвижный элемент проводят больше времени вне дома. О таких соотношениях разных частей пространства с половыми категориями свидетельствует ритуальная топография бурят. В свадебной обрядности с пространством жилища соотносятся «игры в юрте», организованные для невесты и ее подруг, а пространство за пределами дома предоставляется для «уличных игр» - «игр женихов», в юрте проводится ритуал «угощения сватьи», а во дворе - организуется «угощение свата». Подтверждает оппозицию мужское/женское - внешнее/внутреннее и расположение участников некоторых обрядов.

Следующим важным аспектом в изучении жилища является его связь с социальной организацией. По существу, пространство жилища можно рассматривать как «карту социального пространства» - понятие, обозначенное Э. Личем [Лич, 2001, с. 66]. Семейный коллектив, обитающий в жилище, имеет свою структуру и в социальном контексте жилище служит выражением этой структуры. Жилище, с одной стороны, объединяет людей (семью), отделяя их от внешнего пространства, и в то же время, с другой стороны, выполняет разделительные функции, но уже в рамках микропространства. В качестве традиционной выступает полоразделительная функция жилища, которая проявляется двояким образом. Прежде всего, это уже отмеченное выше противопоставление внутреннего пространства жилища как женской территории внешнему мужскому пространству.

Другой вариант деления пространства по половому признаку актуален для внутреннего пространства жилища. Разделительную функцию выполняют различные элементы жилища и его основные локативы. В частности, опорные столбы юрты дифференцируют пространство на верхнюю и нижнюю зоны, правую и левую половины. Камни домашнего очага в юрте предбайкальских бурят служат своеобразным ориентиром для невестки, маркируя запретную для нее зону жилища: так, например невестке запрещалось проходить на мужскую половину жилища дальше верхнего камня - «головы огня». В качестве ориентиров выступали напольные ковры жилища, которые изготавливались из войлока и шкур животных. Особое внимание следовало обращать на декоративное оформление предмета -плотность простегивания, символику узора, цвет окантовки, материал изготовления (шкура животного), направление ворса у меховых ковриков. Знаками ориентации в пространстве жилища служат и основные локативы жилища, такие как хоймор - почетная часть юрты, очаг - сакральный центр жилища, двери - пограничная зона жилища. В традиционном жилище бурят пространство юрты делится на правую мужскую и левую женскую половины. Социальные отношения выражаются дополнительно и посредством особого порядка размещения предметов, составляющих интерьер юрты. В первую очередь следует отметить порядок расположения предметов, при котором предметы, образующие женский вещевой комплекс, располагаются на соответствующей половине жилища, а предметы мужского вещевого комплекса - на мужской половине юрты. Такой принцип размещения вещей имеет место в юртах забайкальских бурят и монголов.

В жилищах предбайкальских бурят, где структура внутреннего пространства несколько иная, а именно: мужская часть внутреннего пространства сокращена за счет включения почетной части юрты - хоймора в границы женской территории, действует другой принцип расположения мужских и женских вещей. В данном случае актуальность приобретает вертикальная структура, согласно которой мужские предметы располагаются выше женских. Применение этого принципа возможно двояким образом.

Поскольку горизонтальная структура жилища совмещает в себе параметры как горизонтального пространства, так и вертикального, то вещи можно расположить в следующем порядке: 1) мужские сундуки располагаются над женскими, в том случае если помещение небольшое, 2) мужские сундуки устанавливаются ближе к почетной части жилища, то есть выше, а женские - ближе к двери, то есть ниже, если параметры жилища позволяют сделать такую расстановку.

Что касается размещения предметов хозяйственно-бытового назначения в пространстве жилища, то можно отметить, что в женской половине жилища сосредоточены предметы бытового хозяйственного комплекса, непосредственно связанные с женской сферой труда -зернотерки, шкафчики с посудой и продуктами, кожемялки, необработанные шкурки животных. Здесь же располагаются бадьи с водой, дрова или аргал для очага. С мужской половиной жилища соотносятся такие предметы как культовые атрибуты, оружие, охотничьи принадлежности, конское снаряжение, музыкальные инструменты, выделанные шкуры ценных пушных зверей. Рассмотренный вещевой ряд приводит к выводу, что разделение пространства жилища по половому признаку, подразумевает также функционирование таких категорий как хозяйственная часть и гостевая, мирская зона и сакральная зона. Мирская зона, то есть женская хозяйственная часть юрты, в свою очередь, ассоциируется с пространством Хаоса, источником ресурсов, где происходит формирование нового и символическое завершение/доделывание неоформленных предметов, которые, получив иной статус, перемещаются в сакральную зону жилища - в мужскую половину юрты. Представление женской половины юрты как хаотического пространства, в определенной мере связано с семантикой расположенного в этой части предмета - супружеской кровати, предметами постельного комплекса. в некоторой степени в границах жилища проявляется и пищевая сегрегация полов. В мужской половине жилища размещается хурай добытого на охоте животного - голова с дыхательным горлом и осердием, который хозяин должен съесть сам. Над дверями в монгольской традиции было принято укреплять грудинку овцы - ритуальную часть туши, традиционно предлагаемую женщинам в качестве почетного блюда на различных праздниках и обрядовых действиях. В мужской половине жилища размещается в кожаных бурдюках сакральный напиток из кобыльего молока - кумыс. Локализация в этой части жилища сакрального напитка связана с традиционным разделением сфер труда - доение кобылиц было обязанностью мужчин. Напротив, молоко крупного рогатого скота и различные продукты переработки молока соотносятся с женской половиной жилища.

Наряду с полоразделителъной функцией, жилище выполняет социально-разделительную функцию, к чему можно отнести и разделение пространства жилища по возрастному признаку. «"Знание того, где ты находишься" есть вопрос осознания своего социального, равно как и территориального положения" [Лич, 2001, с. 66].В рамках жилища всегда выделяется наиболее почетная его часть, предназначенная для хозяина дома, главы семьи и наиболее почетных, уважаемых гостей. В этой связи также обнаруживаются различия в структуре жилища предбайкальских и забайкальских бурят. В стационарной деревянной юрте предбайкальских бурят наиболее почетной частью жилища, где размещаются мужчины -хозяин и гости, является правая мужская половина жилища, в то время как хоймор предназначается для уважаемых женщин пожилого возраста.

В юрте забайкальских бурят и монголов хоймор является сакральным местом, где помещается семейный алтарь. Женщины располагаются в женской левой половине юрты, а мужчины - в правой части жилища. Места перед алтарем никто не занимал, поскольку расположиться спиной к божествам означало совершить непростительный грех. Наиболее почетный гость размещался ближе к хоймору, то есть впереди, а люди низкого социального статуса и молодежь размещалась ближе к двери, занимая позицию сзади. В контексте вертикальной структуры, также актуальной для горизонтального пространства жилища, положение уважаемого члена общества маркируется обозначением верхний, а люди низкого социального статуса, как правило, занимают более низкие позиции.

Определенным образом отражается структура социальной организации в культурном горизонте. В культурном горизонте место почетных гостей, лиц духовного сана маркировалось рядом подушек для сидения куудал, которые располагались прежде всего на напольных коврах - войлочных ковриках ширдэк и ковриках, изготовленных из шкур - хубсарах, максимально отделяя, таким образом, человека от границы нижнего горизонта. В том случае, если пол в жилище был земляной, дублирование границ с нижней сферой осуществлялось посредством размещения на земляном полу сыромятной шкуры, на которой затем размещались оформленные {=сакрализованные) напольные коврики, прошедшие процесс культурного преобразования.

После смерти человек немедленно перемещается с более верхней позиции - кровати - на коврик, расстеленный на полу жилища - к границе с нижней подземной сферой. Осознание своей принадлежности иному миру проявляется также в стремлении старого больного человека переместиться в нижнюю зону культурного горизонта. На полу вокруг очага, постелив ковры, спали обычно старики и дети - подростки как члены социальной группы, наделенной чертами производительной неполноценности, в то время как кровать занимали супруги - люди в зените жизни, равно удаленные от критических точек рождения и смерти.

Таким образом, вырисовывается сложная схема социальной структуры общества в целом, и семьи в частности, порожденная символическим содержанием пространства, согласно которому позитивным значением наделяется правая, передняя, высокая позиция, и напротив понятие негативного значения связывается с позицией слева, внизу и сзади.

Список информаторов:

Республика Бурятия:

1. Кяхтинский район

Абушеева Анна Тыкшеевна, 1930, цонгол, с. Мурочи. Батоева Дашима Очиртаровна, 1927 г., цонгол, с. Субуктуй. Гармаев Сергей Михайлович, 1953 г., ашебагад, с. Усть-Дунгуй. Дамбаева Бальжи Цырендоржиевна, 1926 г., ашебагад, с. Мурочи. Дансорунов Радна Доржиевич, 1929 г., ашебагад, с. Усть-Дунгуй Дансорунова Дарису Бадмацыреновна, 1926 г., ашебагад, с. Усть-Дунгуй Очиров Будда-Доржи Бадмажапович, 1929 г., ашебагад, с. Усть-Дунгуй Филлипов Георгий Будажапович, 1915 г., ашебагад, с. Усть-Дунгуй Цыренова Цырен-Ханда Будожаповна, 1924 г., урянхай, с. Мурочи.

2гр о о Тункинский район Арбальжинов Шагдар Доржиевич, 1929, ЬойЬо, с. Харбяты. Бандеева Долгоржап Сундуевна, 1937, хонгодор, с. Хурай-Хобок. Заянова Екатерина Базыровна, 1946, хонгодор, с. Харбяты. Папанова Бадма Черниновна, 1915г., хонгодор, с. Хужир. Санжеев Дагба Гунзынович, с. Харбяты

Ханхаев Доржи Дагбаевич, 1928, хонгодор, с. Хурай-Хобок. Цыбенов Бадма-Цырен Иренчинович, 1930 г., хонгодор, с. Хужир. Шарнаев Нима Санжиевич, 1936, тэртэ, с. Хурай-Хобок. Ягшеев Лубсан Гунжитовия, 1932 г., шоно, с. Хужир.

3. Закаменский район:

Галданова Цыбик Цыреновна, 1908, хонгодор, с. Цаган-Морин. Гомбоева Цырен-Долгор Дансоруновна, с. Цаган-Морин. Жалсанов Доржно Балданович, 1923, хонгодор, с. Цаган-Морин.

Жалсанов Эрдэни Балданович, с. Санага.

Лыгденов Бадма Абидуевич, 1937, хогодор-сагаантан, с. Енгорбой. Нимаев Владимир Данжалович, с. Мыла. Шойдонова Цырен-Долгор, 1912, с. Цаган-Морин

4. Еравнинский район:

Жанчипов Пунцук Хайдапович, 1913, улаандэ хубдут, с. Сосново-озерское.

5. Кижингинский район:

Ванникова Дулма Ванчиковна, 1926, с. Кижинга. Дашидоржиева Лыгжима Тыкшеевна, 1929, с. Эдэрмык.

Усть-Ордынский бурятский национальный округ:

1. Эхирит-булагатский район:

Ажонова Ксения Ханхараевна, 1020, апхайский род, с. Байтог.

Алтаев Георгий Албынович, буровский род, с. Байтог.

Алхунцаев Георгий Николаевич, 1928, с. Олой.

Ангараева Мария Васильевна, 1930, харанут, с. Имегей.

Басхаев Георгий Васильевич, 1931, буровский род, с. Байтог.

Ботогоева Зоя Васильевна, 1929, с. Идыга.

Ентаев Родион Артемьевич, 1949, харанут, с. Харанут.

Марксеев Анатолий Александрович, 1955, буровский род, с. Байтог.

Михайлова Наталья Михайловна, 1030, харанут, с. Имегей.

Мотошкин Буянта Бутуханович, 1913, с. Олой.

Романова Мария Далбановна, 1924, с. Олой.

Тагалаева Балисэ Хантаевна, с. Олой.

Таршинаев Василий Иванович, 1931, абзаевский род, с. Байтог. Ханхасаева Матрена Хандыковна, буровский род, с. Байтог.

Хохоев Андрей Хамагданович, 1927, билюйский род, с. Байтог. Боханский район: Богомолова Вера Ивановна, с. Хохорск. Булутова Аграфена Борисовна, 1937, с. Хохорск. Ванкевич Алла Архинчеевна, 1937, с. Хохорск. Дардаев Иван Степанович, 1924, с. Хохорск. Павлов Евгений Владимирович Су скина Ольга Николаевна, 1924, с. Хохорск. Хулугаров Родион Петрович, с. Хохорск.

3. Осинский район:

Бакаева, Нина Алексеевна 1927, онгэ,с. Обуса. Иргенова Роза Алексеевна, 1927, онгэ, с. Обуса. Лархаева Нина Алексеевна, 1939, онгэ, с. Новоленино. Муруева Елизавета Романовна, 1930, с. Обуса. Татьяна Касьяновна, 1923, онгэ, с. Обуса.

4. Баянданвский район:

Булутова Зинаида Зандановна, 1914, ользоновский род, с. Бахай. Васильев Михаил Батюрович, 1935, II абзаевский род, с. Баяндай.

5.0льхонский район:

Алешкина Наталья Удыковна, 1907, с. Тонто. Пинхаева Ульяна Фадеевна, 1925, с. Еланцы. Табитуева Любовь Намогоновна, 1931, с. Тонто. Халмактанов Владимир Хантаевич, 1929, с. Тонто.

Список научной литературыСодномпилова, Марина Михайловна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абай., 1995 Абай Гэсэр. (Сводный текст на русском языке с. Чагдурова) Улан-Удэ, 1995.

2. Алексеев, 1975 Алексеев А. Н. Традиционные религиозные верования якутов в XIX - начале XX в. - Новосибирск, 1975.

3. Алоева, 1979 Алоева Н. Монгольский орнамент и его символика // Декоративное искусство СССР, вып. 5 (258). - М., 1979.

4. Алымбаева, 2000 Алымбаева Б. Юрта киргизов в прошлом и настоящем // Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. - М., 2000.

5. Бадашкеева, Бадашкеева Т. Т. Тоонто тахиху: символика и значение // Культура Центральной Азии: письменные источники. - Улан-Удэ, 2000.

6. Бадмаев, 1998 Бадмаев А. А. Обработка войлока у бурят // Гуманитарные науки в Сибири. № 3, 1998.

7. Байбурин, 1983 Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.

8. Байбурин, 1993 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. - Спб, 1993.

9. Бакаева, Гучинова, 1992 Бакаева Э. П., Гучинова Э. - Б. М. Магия в обрядах родинного ритуала калмыков // Традиционная обрядность монгольских народов. - Новосибирск, 1992.

10. Балдаев, 1959 Балдаев С. П. Бурятские свадебные обряды. - Улан-Удэ, 1959.

11. Бардаханова, 1982 Бардаханова С. С. Малые жанры бурятского фольклора. -Улан-Удэ, 1982.

12. Басаева, 1984 Басаева К. Д. Традиционное бурятское жилище и его членение // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. - Улан-Удэ, 1984.

13. Басаева, 1988 Басаева К. Д. Традиционная свадьба бурят Хэнтэйского аймака МНР // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Кдэ, 1988.

14. Басаева, 1991 Басаева К. Д. Семья и брак у бурят. - Улан-Удэ, 1991.

15. Басаева, 1993 Басаева К. Д. Поселения и жилища аларских бурят (вторая половина XIX - начало XX в.) // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993.

16. Батчулуун, 1999 Батчулуун Лунтэнгийн. Монгол эсгий ширмэлийн урлаг. -Улаанбаатар хот, 1999.

17. БНМАУ., 1987 БНМАУ-ын угсаатны зуй // Халхын угсаатны зуй, XIX -XX зууны зааг уе. 1 боть, Улаан-Баатар, 1987.

18. Бурчина, 1993 БурчинаД. А. Эволюция жилища и ее отражение в бурятском героическом эпосе // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993.

19. Бурчина, 1997 Бурчина Д. А. Семантика оппозиции «восток - запад» в бурятской гэсэриаде // Тезисы и доклады международной научно-теоретической конференции «Банзаровские чтения -2». - Улан-Удэ, 1997.

20. Бурятские., 1973 Бурятские народные сказки (Волшебно-фантастические). - Улан-Удэ, 1973.

21. Бурятские., 1993 Бурятские волшебные сказки. - Новосибирск, 1993.

22. Василькова, 2000 Василъкова В. В. Порядок и хаос. - М., 2000.

23. Викторова, 1980 Викторова Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. - М., 1980.

24. Вяткина, Вяткина К. В. Монголы МНР (материалы историко-этнографической экспедиции АН СССР и Комитета наук МНР 19481949 гг.)

25. Галданова, 1986 Галданова Г. Р. Структура традиционной бурятской свадьбы. // Традиционная культура народов Центральной Азии. -Новосибирск, 1986.

26. Галданова, 1987 Галданова Г Р. Доламаистские верования бурят. -Новосибирск, 1987.

27. Галданова, 1992 Галданова Г Р. Семантика архаичных элементов свадьбы у тюрко-монголов // Традиционная обрядность монгольских народов. -Новосибирск, 1992.

28. Галданова, 2000 Галданова Г. Р. Сэргэ как феномен традиционной культуры бурят // Этнография народов Сибири и Монголии. Улан-Батор - Улан-Удэ, 2000.

29. Галданова, Очир, 1988 Галданова Г Р., Очир А. Традиционная семейная обрядность мингатов МНР // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Удэ, 1988.

30. Гемуев, 1990 Гемуев И. Н. Мировоззрение манси. Дом и Космос. -Новосибирск, 1990.

31. Геннеп, 1999 ван Геннеп Обряды перехода. -М., 1999.

32. Герасимова, 1989 Герасимова К. М. Традиционные верования тибетцев в культовой системе ламаизма. - Новосибирск, 1989.

33. Герасимова, Галданова, Очирова, 2000 Герасимова К. М., Галданова Г Р., Очирова Г. Н. Традиционная культура бурят. - Улан-Удэ, 2000.

34. Гирченко, 1939 Гирченко В. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX веков о бурят-монголах. - Улан-Удэ, 1939.

35. Голан, 1993 Голан А. Миф и символ. - М., 1993.

36. Даажав, 1974 Даажав Б. Юрта - основа монгольского зодчества // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. - Улан-Батор, 1974.

37. Дамбаев, 1969 Дамбаев Г. Э. Современное жилище баргузинских бурят // Этнографический сборник, вып. № 5. - Улан-Удэ, 1969.

38. Дашибалов, 1995 Дашибалов Б. Б. Археологические памятники курыкан и хори. - Улан-Удэ, 1995.

39. Дашиева, 2001 Дашиева Н. Б. Бурятские тайлганы, Улан-Удэ, 2001.

40. Дашиева, 2001 Дашиева Н. Б. Календарь в традиционной культуре бурят. -М.-Улан-Удэ, 2001.

41. Денисова, 1990 Денисова И. М. Дерево - дом - храм в русском искусстве // Советская этнография, № 6. -М., 1990.

42. Дьяконова, Дьяконова В. П. Религиозные культы тувинцев // Памятники культуры народов Сибири и Севера. - Л., 1976.

43. Дьяконова, 1976 Дьяконова В. П. Некоторые палеоэтнографические черты в традиционной культуре тувинцев // Материальная культура народов Сибири и Севера. - Л., 1976.

44. Дьяконова, 1980 Дьяконова В. П. Алтайцы // Семейная обрядность народов Сибири. - М., 1980.

45. Еремина, 1991 Еремина В. И. Ритуал и фольклор. Ленинград, 1991.

46. Есбергенов, 2000 Есбергенов X. Обряды и верования каракалпаков, относящиеся к юрте // Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. - М., 2000.

47. Жамбалова, 1991 Жамбалова С. Г. Традиционная охота бурят. -Новосибирск, 1991.

48. Жамбалова, 2000 -. Жамбалова С. Г. Профанный и сакральный миры ольхонских бурят. Новосибирск, 2000.

49. Жамцарано, 2001 Жамцарано Ц. Путевые дневники 1903-1907 г.г. - Улан-Удэ, 2001.

50. Жуковская, 1988 Жуковская Н. Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. - М., 1988.

51. Зориктуев, 1983 Зориктуев Б. Р. К истории рода хухыд // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983.

52. Зээр., 1993 Зээр Далай Мэргэн на рыжем коне // Бурятские волшебные сказки. (Ответственный редактор А.Б. Соктоев) - Новосибирск, 1993.

53. Кармышева, 2000 Кармышева Б. X. Основные виды переносного жилища узбеков // Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. - М., 2000.

54. Карпов, 2001 Карпов Ю. Ю. Женское пространство в культуре народов Кавказа.-Спб, 2001.

55. Козлов, 1947 Козлов П. К. Монголия и Кам. - М., 1947.

56. Коновалов, Шаханова, 1998 Коновалов А. В., Шаханова Н. Ж. Ребенок в системе традиционной обрядности казахов // Детство в традиционной культуре народов Средней Азии, Казахстана и Кавказа. - Спб, 1998.

57. Кравцова, 1994 Кравцова М.Е. Поэзия древнего Китая. М.

58. Кучера, 1977 Кучера С. Китайская археология. М.

59. Кызласов, 1992 Кызласов Л.Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. Красноярск.

60. Кызласов, 1992 Кызласов Л.Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. Красноярск.

61. Леви-Строс, 2000 Кюд Леви-Строс. Путь масок. - М., 2000.

62. Линховоин, 1972 Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят. - Улан-Удэ, 1972.

63. Лич, 2001 Эдмунд Лич. Культура и коммуникация. Логика взаимосвязи символов. - М., 2001.

64. Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова, 1988 Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А. М., Усманова М. С. Традиционное мировоззрениетюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. -Новосибирск, 1988.

65. Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова, 1989 Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А. М., Усманова М. С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек и общество. - Новосибирск, 1989.

66. Майдар, 1981 Майдар Д. Памятники истории и культуры Монголии. - М., 1981.

67. Манжигеев, 1978 Манжигеев И. А. Бурятские шаманистические и дошаманистические термины. -М. 1978.

68. Мелетинский, 1995 -Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1995.

69. Монгол., 1990 Монгол ардын оньсого таавар. Улаанбаатар, 1990.

70. Монгол., 1993 Монгол угсаатны бага нэвтэрхий толь. Улаанбаатар, 1993.

71. Монгол. 1991 Монгол ардын уламжлалт, ее, зан, уйлийн дээж 1, 2. Улаанбаатар, 1991.

72. Мэнэс, 1992 Мэнэс Г. Материалы по традиционной похоронной обрядности захчинов МНР конца XIX- начала XX в. // Традиционная обрядность монгольских народов. - Новосибирск, 1992.

73. Мэрдыгеев, 1928 Мэрдыгеев Р. С. Изделия из шерсти и волоса в Аларском аймаке // Бурятиеведение I-III(V-VII) - Верхнеудинск. 1928.

74. Наранбат, 1992 Наранбат У. Свадебный обряд уратов Внутренней Монголии // Традиционная обрядность монгольских народов. -Новосибирск, 1992.

75. Неклюдов, 1975 Неклюдов С. Ю. Статические и динамические начала в пространственно-временной организации повествовательного фольклора // Типологические исследования по фольклору. - М., 1975.

76. Неклюдов, 19А2 Неклюдов С Ю. Отхан-Галахан И МША. Т.2. М. С.269-270.

77. Никитина, 1982 Никитина М. И. Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом. - М., 1982.

78. Нямбуу, 1974 НямбууХ. Процесс производства войлоков у монголов // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. - Улан-Батор, 1974.

79. Окладникова, 21995 Окладникова Е. А. Модель Вселенной в системе образов наскального искусства Тихоокеанского побережья Северной Америки. - Спб., 1995.

80. Оразов, Чарыев, 2000 Оразов А., ЧарыевД. Некоторые верования и обряды туркмен, связанные с юртой (XIX - начало XX века) // Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. - М., 2000.

81. Очир, Галданова, 1992 Очир А., Галданова Г. Р. Свадебная обрядность баятов МНР // Традиционная обрядность монгольских народов. -Новосибирск, 1992.

82. Очирова, 1986 Очирова Г. Н. Свадебный обряд сартулов Монголии и Бурятии // Традиционная культура народов Центральной Азии.-Новосибирск, 1986.

83. Пекарский, 1916 Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. Л., Вып.4, 1916.

84. Пекарский, 1916 Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. Л., Вып.4, 1916.

85. Пюрвеев, 1979 ПюрвеевД. Дизайн юрты // Декоративное искусство. Вып. 5. -М., 1979

86. Рахимов, 1998 Рахимов Р. Р. Дети: путь просветления (К проблеме традиционной этнопедагогики таджиков). Детство в традиционной культуре народов Средней Азии, Казахстана и Кавказа. - Спб., 1998.

87. Романова, 1997 Романова Е. Н. «Люди солнечных лучей с поводьями за спиной». Судьба в контексте мифоритуальной традиции якутов. - М., 1997.

88. Сагалаев, Октябрьская, 1990 Сагалаев А. М., Октябрьская И. В. Традиционное мировоззрение тюрков. Знак и ритуал. - Новосибирск, 1990.

89. Сампилдэндэв, 1985 Сампилдэндэв X. Малчин ардын зан уйлийн уламжлал. - Улаанбаатар, 1985.

90. Санжеев, 1983 Санжеев Г. Д. Некоторые вопросы этнонимики и древней истории монгольских народов // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. - Улан-Удэ, 1983.

91. Скрынникова, 1997 Скрынникоеа Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингиз-хана. -М., 1997.

92. Скрынникова, 2000 Скрынникова Т. Д. Числовая символика земли у народов Южной Сибири, Центральной и Восточной Азии // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. - Улан-Удэ, 2000.

93. Слепцов, 1989 Слепцов П. А. Традиционная семья и обрядность якутов (XIX - начало XX в.). - Якутск, 1989.

94. Содномпилова, 2000 СодномпиловаМ. М. «Ornaments on the other surfaces of a dwelling as an example of a dialogue between cultures)) // Dialogue among Civilizations: Interaction between Nomadic and Other Cultures of Central Asia. - Улан-Батор, 2001.

95. Содномпилова, 2000 Содномпилова М. М. Семантика водного орнамента // Образование и культура XXI века. Т. II. - Улан-Удэ, 2000.

96. Содномпилова, 2001 Содномпилова М. М. Символические аспекты функционирования атрибутов из меха // Актуальные проблемы востоковедения. - Улан-Удэ, 2001.

97. Соколова, 1998 Соколова 3. П. Жилище народов Сибири (опыт типологии). -М., 1998.

98. Соломатина, 1997 Соломатина С Н. Тувинская юрта: к модели мира кочевников. // Культура народов Сибири. - Спб., 1997.

99. Сыртыпова, 1999 Сыртыпова С.-Х. Д. Маричи, богиня, дарующая бесстрашие // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. - Улан-Удэ, 1999.

100. Тангад, 1992 ТангадД. Заметки о похоронных обычаях в западных районах МНР // Традиционная обрядность монгольских народов. -- Новосибирск, 1992.

101. Таскин, 1979 Таскин В. С. Е Лун-ли. История государства киданей (Цидань гочжи). -М., 1979.

102. Токарев, 1999 Токарев С. А. Избранное. Теориетические и историографические статьи по этнографии и религиям народов мира. -М., 1999.

103. Толеубаев, 2000 Толеубаев А. Юрта в представлениях, верованиях и обрядах казахов. // Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. - М., 2000.

104. Топоров, 1980 Топоров В.Н. Древо мира // МИМ. Т.1. - М., 1980.

105. Уланов, 1963 Уланов А. Бурятский героический эпос. - Улан-Удэ, 1963.

106. Функ, 1995 Функ Д. А. Поселения, жилища и хозяйственные постройки бачатских телеутов в XIX - начале XX века // Материальная культура народов Сибири. - Новосибирск, 1995.

107. Хамарханов, 1988 Хамарханов А. 3. О культуре и быте монгольских народов в труде Н. Витсена «Северная и Восточная Тратария» // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Удэ, 1988.

108. Хангалов, 1958 -Хангалов М. Н. Собрание сочинений, т. 1 Улан-Удэ, 1958.

109. Хангалов, 1959 -Хангалов М. Н. Собрание сочинений, т. 2 Улан-Удэ, 1959.

110. Хангалов, 196А Хангалов М. К Собрание сочинений, т. 3 - Улан-удэ, 1960.

111. Хороших, 1969 Хороших П. П. Из шаманских воззрений иркутских бурят // Этнографический сборник. Вып. 5 - Улан-Удэ, 1969.

112. Хурэлбаатар, 1991 Хурэлбаатар О. Монгол ардьш уламжлалт ее, зан уйлийн дээж 1,2.- Улаанбаатар, 1991.

113. Цыбиков, 1927 Цыбиков Г. Ц. Культ огня у восточных бурят. // Бурятоведческий сборник, вып. 111-1У. - Иркутск, 1927.

114. Цэрэнханд, 1993 Цэрэнханд Г. Традиции кочевого стойбища у монголов // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. - Новосибирск, 1993.

115. Шаракшинова, 2000 Шаракшинова Н. О. Улигеры бурят. - Улан-Удэ, 2000.

116. Шаханова, 1995 Шаханова Н. Ж. О семантике юрты у кочевников среднеазиатско-казахстанского региона // Традиционные ритуалы и верования. Часть 2. - М. 1995.

117. Шинкарев, 1981 Шинкарев Л. Монголы: традиции, реальности, надежды. -М., 1981.

118. Шуберт, 1971 Уош«ие5 iSc/iMOeri Paralipomena Mongolica. -Berlin, 1971.

119. Шунхаа, 1973 Шунхаа II Бурятские народные сказки. Волшебно-фантастические. (Ответственный редактор Е.В. Баранникова) - Улан-Удэ, 1973.

120. Элиаде, 1998 Мирча Элиаде. Азиатская алхимия. - М., 1998.

121. Элиаде, 1999 Мирча Элиаде Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999.

122. Элиаде, 2000 Мирча Элиаде Миф о вечном возвраш;ении. М., 2000.

123. Юань Кэ, 1987 Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М.

124. Яншина, 1984 Яншина Э.М. Формирование и развитие древнекитайской мифологии. - М., 1984.