автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Семейная хроника как сюжетно-типологическая основа романов "Чураевы" Г.Д. Гребенщикова и "Угрюм-река" В.Я. Шишкова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семейная хроника как сюжетно-типологическая основа романов "Чураевы" Г.Д. Гребенщикова и "Угрюм-река" В.Я. Шишкова"

На права^ рукописи □□345 Ю 14

Закаблукова Татьяна Николаевна

СЕМЕЙНАЯ ХРОНИКА КАК СЮЖЕТНО-ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА РОМАНОВ «ЧУРАЕВЫ» Г^Д. ГРЕБЕНЩИКОВА И «УГРЮМ-РЕКА» В.Я. ШИШКОВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Красноярск 2008

3 о ОКТ 2008

003451014

Работа выполнена на кафедре русской литературы ГОУ ВПО «Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева»

Научные руководители:

кандидат филологических наук, профессор Размахнина Валерия Каллистратовна

кандидат филологических наук, доцент Садырина Татьяна Николаевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Собенников Анатолий Самуилович кандидат филологических наук, доцент Плюхин Владимир Иванович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Алтайский государственный

университет»

Защита состоится 19 ноября 2008 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета ДМ 212.099.12 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ФГОУ ВПО «Сибирский федеральный университет» по адресу: 660049, г. Красноярск, ул. Ленина, 70, ауд. 204.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Сибирского федерального университета.

Автореферат разослан « /£>> октября 2008 i

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент - И.В. Башкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

АКТУАЛЬНОСТЬ работы обусловлена усилением интере современной филологической науки к «локальным» культурным литературным «гнездам», а также к специфике зарождающихся в ш писательских традиций и поэтике появляющихся в этой среде тексто Одним из принципиальных аспектов развития региональной словеснос является ее неуклонное движение к эпической форме. В этом отношеш появление в региональной литературе семейной хроники как жанров вариации романа представляет собой исключительно репрезентативнь пример выработки поэтологических параметров областной словесност Художественная природа романов «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрю река» В.Я.Шишкова способствует как выявлению характерных особенност произведений региональной сибирской литературы, так и постанов проблемы «семья и эпоха» в общелитературном развитии.

Жанровую определенность семейной хронике придает локус «отче дома», который замыкает на себя весь событийный ряд и сохраняет призна домашности и семейственности в самой организации пространственн временного континуума. Семейная хроника, по мнению Н.Н.Страхова, мож быть охарактеризована двумя особенностями, на которые указывает название: во-первых, это простой, бесхитростный рассказ, без всяких завяз и запутанных приключений, без наружного единства и связи. Во-вторых, э быль семейная, т.е. не похождения отдельного лица, на котором долж1 сосредоточиваться все внимание читателя, а события так или иначе важн для целого семейства. Отличительной особенностью семейной хрони является движение (смена) поколений в контексте соответствукнщ исторических эпох. При этом время измеряется продолжительностью жиз! поколений, а историческая эпоха представлена через призму частной жизн В развитии художественной семейной хроники, как отмечает И.П.Видуэцк обычно действуют представители трех последних поколений, а история ро в более отдаленные времена в сжатом виде сообщается в начале. Она созда своеобразный зачин, являющийся знаком того, что перед нами семейн хроника.

Классическим образцом этой жанровой формы является «Семейн хроника» С.Т.Аксакова (1856), оказавшая, по утверждению ря исследователей (С.Машинский, В.В.Кожинов и др.), влияние на развит русской прозы XIX века и, в первую очередь, на появление и укоренение ней «мысли семейной» («Война и мир» и «Анна Каренина» Л.Н.Толсто «Подросток» и «Братья Карамазовы» Ф.М.Достоевского и др.). Это, в св очередь, нашло дальнейшее развитие в литературе XX века. На гра1 полного исчезновения патриархального уклада ИЛ.Бунин напишет повес «Суходол» (1911), последнюю «летопись» (как называет ее сам писател чисто семейного масштаба и плана, так как возможности жанра буд исчерпаны с уходом самодостаточного локуса.

Однако семейная хроника не только не исчезает, но и приобретает новое значение на рубеже XIX-XX веков в качестве сюжетно-типологической основы. Динамика экономического развития превращала семью в репрезентативную единицу сложных общественных процессов. Семья всегда представительствовала от лица сословия, класса, национальной общности или общности региона, но теперь она втягивалась в сферу многообразных социальных связей, оставаясь при этом собственно семьей с присущими ей родовыми чертами. В таком контексте история семьи становится сюжетно-типологической основой повествования, порой разрастающегося до масштабов эпопеи. Эту закономерность можно наблюдать в литературах некоторых стран Европы (Германия, Франция, Великобритания), а также в литературах США и России.

Такой тип организации текста восходит к «Ругон-Маккарам» Э.Золя (1871-1893). Полное название этого романного цикла определяет перспективы развития семейной темы у последователей Золя: «Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи». Соединив эти два плана, Э.Золя через историю семьи раскрывает историю общества. Семья и эпоха становятся ключевыми понятиями. В дальнейшем формы их взаимодействия будут меняться, но типология общего принципа приобретет универсальный характер. Появление романов Д.Н.Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы» (1884), Т.Манна «Будценброки» (1901), «Саги о Форсайтах» Д.Голсуорси (1906-1921), повести М.Горького «Дело Артамоновых» (1925), трилогии о Сноупсах У.Фолкнера (1940-1959) было продиктовано запросами времени и имело как общественный, так и художественный резонанс. Каждая семейная история рассматривается здесь с точки зрения кардинальной проблемы века - противоречий буржуазной цивилизации, охватывающей все уровни личного и общественного бытия. Реально-историческое время и время индивидуально-психологическое здесь неразрывны, более того - объективный ход истории подчиняет и вбирает в себя представления и ощущения персонажей. Эта форма повествования сохраняет черты традиционности, восходящей к семейной хронике XIX века, и одновременно под влиянием развивающихся буржуазных социально-экономических отношений вносит свои коррективы в структуру текста.

Стремление расширить пределы повествования, имеющего вполне частный характер, разомкнуть малое в великое - становится влиятельным художественным принципом литературы XX века. Значимое место в этом ряду занимает творчество Уильяма Фолкнера, и особенно его трилогия о Сноупсах: «Деревушка» (1940), «Город» (1957), «Особняк» (1959). Проблемы века, судьба личности, роль и предназначение человека в мире рассматриваются на локальном пространстве, которое типологически соотносимо с российскими территориями - Уралом или Сибирью. Творчество У.Фолкнера является ярким примером «южной традиции» в литературе США. Не исключено, что «сибирская традиция» могла бы сыграть в русской литературе аналогичную роль, если бы не была

насильственно прервана революцией, гражданской войной и последовавше за этим идеологизацией литературного творчества.

Подтверждением тому служит появление в начале XX века сибирском регионе таких писателей, как Георгий Дмитриевич Гребенщико (1882 (по др.св. 1883) - 1964) и Вячеслав Яковлевич Шишков (1873-1945 чье творчество соотносимо с традициями классической литературь Возможность соотнесения с русской и европейской классикой выводит эт произведения за грань собственно сибирской литературы в значени географической принадлежности и превращает в явление регионализм концепция которого выкристаллизовывалась постепенно. В свою очеред формирование этой концепции, выводившей региональное произведение н уровень общезначимой проблемы «семья и эпоха», оказало существенно влияние на появление в сибирской литературе жанровой романной формы, которой семейная хроника проявила себя в качестве сюжетн типологической основы.

Принимая во внимание большое количество разноплановы исследований, посвященных как общему анализу произведет! Г.Д.Гребенщикова и В.Я.Шишкова, так и «Чураевым» и «Угрюм-реке> следует отметить, что тема сибирской семьи была в них только затронут Естественным образом из предшествующих работ вытекает и постанов проблемы «семья и эпоха». Однако специального ее исследования I проводилось, хотя оба произведения дают обширный материал для него. По этим углом зрения «Чураевы» и «Угрюм-река» выдвигаются в качеств объекта исследования.

Целью диссертации является исследование типологических чер сибирской семейной хроники, составляющей сюжетную основу роман эпопеи Г.Д.Гребенщикова «Чураевы» и социально-психологического роман В.Я .Шишкова «Угрюм-река».

Поставленная цель включает в себя следующие задачи:

1. Рассмотреть типологию семейной хроники «Чураевых» и «Угрю реки» в контексте общего развития русской и зарубежной литературы.

2. Обозначить структуру семейной хроники в романах «Чураевы Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова, рассмотреть е типические художественные компоненты (сюжетные линии, образы, мотивь категории времени и пространства).

3. Выявить и соотнести специфические черты сибирской семейно хроники, художественно реализованные в двух оригинальных литературны вариантах, представляющих результат творческой индивидуальност авторов, своеобразие двух позиций в решении проблемы «семья и эпоха».

Методология исследования основывается на принципа сравнительно-исторического и структурно-типологического анализ материала. В процессе работы мы будем опираться на научные концепци выдвинутые в трудах по истории и теории литературы М.М.Бахтины Ю.М.Лотманом, Е.М.Мелетинским, Л.Я.Гинзбург и др. При исследовани материала сибирской литературы методологически значимыми являютс

работы по истории литературы Сибири М.К.Азадовского, Ю.С.Постнова, В.П.Трушкина, Н.НЛновского, Б.А.Чмыхало и др.

Учитывая акцентирование проблемы «семья и эпоха», мы будем обращаться к теоретическим и практическим исследования в области социологии семьи (С.С.Крюкова, Ю.М.Гончаров и др.), данным социальной и демографической статистики второй половины XIX - начала XX века.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1. Впервые семейная хроника рассматривается в структуре «сибирского романа» как сюжетно-типологическая основа произведения с ее типическими художественными компонентами и обобщениями, раскрывающими родовые связи поколений с их специфическим сибирским содержанием.

2. В работе предлагается новый подход, основанный на типологическом сопоставлении внутренней структуры региональной и классической художественной семейной хроники, что позволяет увидеть в их содержательной близости закономерность развития сибирской литературы указанного периода и формирование сибирского варианта семейной хроники.

3. Проблема «семья и эпоха» впервые исследуется на материале произведений, попавших в силу социально-идеологических условий в разные культурные пласты литературы XX века (роман ВЛ.Шишкова в купированном виде после цензурной обработки стал одним из самых популярных в литературе советского времени, выдержал ряд изданий, роман-эпопея сибиряка-эмигранта Г.Д.Гребенщикова был долгое время неизвестен в России, впервые семь томов «Чураевых» были изданы в полном объеме в 2006-2007 годах).

Практическое значение диссертации в возможности использования материалов и результатов исследования в курсе лекций по истории русской литературы, а также при составлении учебных программ, спецкурсов и спецсеминаров по региональному литературоведению и культуре Сибири. Кроме того, исследование может иметь практическое значение для сибирских писателей, ищущих свои пути в литературе.

Апробация работы. Основные положения данного исследования опубликованы в форме статей в сборниках Красноярского государственного педагогического университета им.В.П.Астафьева, Алтайского государственного университета, Бийского педагогического государственного университета им.В.М.Шукшина, Горно-Алтайского государственного университета. Результаты исследования и основные выводы диссертации обсуждались на научных конференциях в г.Барнауле, Красноярске и на кафедре русской литературы КГПУ им.В.П.Астафьева.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается тема диссертации, излагает историография проблемы, определяются задачи и цели исследования. Так говорится об актуальности, методологии, научной новизне и практическо значимости работы.

Глава I «Типология семейной хроники в романах «Чураевы Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Ц1ишкова» посвящена выявлени круга вопросов, связанных с особенностями семейной хроники в роман «Чураевы» и «Угрюм-река», движением поколений, своеобразием типологи поколений и образов.

Параграф первый «Семейная хроника «Чураевых» и «Угрю реки» в контексте классической и региональной литературы» посвяще выявлению типичных особенностей семейной хроники как в качест жанровой формы («Семейная хроника» С.Т.Аксакова, «Суходол И.А.Бунина), так и в виде сюжетно-типологической основы («Руго! Маккары» Э.Золя, «Приваловские миллионы» Д.Н.Мамина-Сибиряк «Будденброки» Т.Манна, «Сага о Форсайтах» Д.Голсуорси, «Дел Артамоновых» М.Горького и др.).

В сибирской литературе семейная тема поднималась авторами момента появления первых романов и повестей. Однако до сих пор I выявлено произведений, представленных в жанровой форме семейно хроники в его классическом понимании. Семейная хроника в сибирско литературе проявила себя в качестве сюжетно-типологической основ романа. Роман подобного плана появился не сразу и его становлен соотносится с формированием сибирского литературного регионализма.

На первом этапе (30-50-е годы XIX века) в произведениях сибирски авторов («Сохатый» Н.А.Полевого, «Дочь купца Жолобова И.Т.Калашникова) семейная тема только заявлена. Семья представле своеобразным бастионом, внутри которого каждый его представител оценивался функционально, в зависимости от вклада в укреплен материальной основы. Молодые герои стремятся к семейному единени находят здесь свое спасение и счастье. Свадьбой кончаются все их беды горести. Несмотря на различные сюжеты и жанровые особенности романов повестей в сибирской литературе этого периода семья остается лишь фоно на котором развиваются события из жизни героев.

На втором этапе (вторая половина XIX в.) пристального освещени семейных проблем еще не отмечается. Семья представлена локальны пространством, из которого в «большую» жизнь уходит главный герой, ка правило, за пределы сибирского топоса («Николай Негорев, ил Благополучный россиянин» И.А.Кущевского, «Шаг за шагом И.В.Федорова-Омулевского) и является начальным этапом в становлени личности героя. Вопрос разлада в семейных отношениях был поднят и романе Г.Н.Потанина и Н.МДцринцева «Тайжане», который осталс

незавершенным. Напряженные отношения в семье и бесперспективность духовного развития в тяжелой атмосфере «каторжной» Сибири заставляет героиню искать пути к выходу за пределы прииска и тайги, которую она воспринимает как тюрьму.

Обострение семейного вопроса явилось отражением развития новых социально-экономических отношений к концу XIX века, под воздействием которых во многом менялся привычный семейный порядок. Эти изменения обусловили то, что подчиненные члены семьи начинают осознавать себя самостоятельными личностями и стремятся избавиться от пут, сковывающих их индивидуальность. Разворачивается сложный и болезненный процесс вычленения личности из общего и коллективного, который в литературе проявил себя в качестве антисемейного мотива.

В произведениях сибирской литературы этого периода нашли свое отражение мотивы разрушения целостности патриархальной семьи: отказ героя от нее ради высокой цели; использование семейных отношений ради карьеры; отсутствие родительского внимания к воспитанию детей. Семья представлена в двух аспектах: как начальный этап формирования личности и как цепи, сковывающие индивидуальность героя. Однако внимание сибирских авторов сосредотачивается не на исследовании семейных отношений и проблем семьи, а на личности героя-сибиряка и социальных предпосылках, обусловивших его становление в том или ином качестве.

На третьем этапе (конец XIX - первая треть XX в.) складывается качественно иная модель взаимодействия литературы Сибири с литературой центра. Суть ее заключается в том, чтобы войти в общий литературный процесс на паритетных началах, вступить в диалог с центром и расширить границы сибирского менталитета. Границы оппозиции «внутренний -внешний взгляд» размываются. Типичным становится обобщенный образ Сибири, соотносимый с Россией в целом. Этот этап, как отмечает Б.А.Чмыхало, важен завершением формирования подсистемы русской литературы, сущностной основой которой становится самосознание сибирского субэтноса, что позволило говорить в дальнейшем о региональной сибирской литературе. Залогом жизнеспособности такой подсистемы становится многообразие, активное «умножение» литературных связей и звеньев. В сибирской литературе «прорастают» традиции классической русской и зарубежной литературы, ее магистральные идеи и художественные открытия. В том числе, на почве сибирского регионализма появляется общезначимая тема «семья и эпоха», ставшая наиболее актуальной на рубеже Х1Х-ХХ веков.

То, что Г.Д.Гребенщиков и В.Я.Шишков утверждаются в литературе на этом этапе, во многом определяет развитие их творчества, которое нельзя рассматривать в традиционном понимании «местного колорита» или «областничества»: ему присущ как качественно иной уровень, так и иной характер взаимодействия с литературой центра. Преодолевается обособленность региональной литературы и ее явления оформляются в относительно самостоятельную «подсистему», обладающую собственной

внутренней типологией и присущей ей спецификой. Причем, в этом случа речь идет не о прямом сопоставлении «Чураевых» и «Угрюм-реки» с таким произведениями как «Ругон-Маккары» Э.Золя, «Сага о Форсайтах Д.Голсуорси, «Дело Артамоновых» М.Горького и др., а именно о типологи концептуального отражения реальности, обобщенных сюжетах и образа Задачей Г.Д.Гребенщикова и В.Я.Шишкова становится осмысление пробле века, общества, человеческой судьбы, личности, соотнесение «сибирских» «общечеловеческих» тем. В связи с этим процесс разложения большо патриархальной семьи, ставший залогом формирования в сибирском регион новых буржуазных семейно-родовых отношений, в «Чураевых» и «Угрю реке» рассматривается в контексте общечеловеческих проблем разрушени семейного рода, обусловленного динамикой общественного развития. Так н первый план выходит проблема «семья и эпоха», где семейная хрони перестает быть собственно семейной и вбирает в себя события и факть соотносимые с определенным историческим отрезком.

Следует отметить, что в разработке сюжетных линий, образов и обще концепции семейной хроники Гребенщиков и Шишков опирались, в перву! очередь, на личные наблюдения, исследования условий жизни и бы сибиряков, которые легли в основу «Чураевых» и «Угрюм-реки». Создав образы героев и сюжеты, писатели сочетали подлинно существовавшее творческим вымыслом. Лица, события, факты, имевшие место в реально жизни, стали фундаментом в творческом замысле авторов. Однако, несмот на то, что замысел и сюжетная организация романов были окончатель сформированы Шишковым и Гребенщиковым в 1910-х годах, по ря различных причин творческое воплощение в виде произведений состояло несколько позднее.

Опираясь на общие тенденции региональной и мировой литератур Г.Д.Гребенщиков и В.Я.Шишков через историю семьи отразили «Чураевых» и «Угрюм-реке» период социального коллапса и кардинальн перестройки социально-экономических отношений в Сибири начала XX век Поднятая писателями проблема «семья и эпоха» высветила в эт произведениях тему «судьбы народной», противостояния и социальн борьбы, приводящих к вымиранию и крушению семейных кланов.

В параграфе втором «Типическое в сюжетных лини патриархальных поколений сибирской семьи в семейной хрони «Чураевых» и «Угрюм-реки» рассматриваются типические черт патриархальных поколений, являющихся важными составляющи структуры семейной хроники рода Чураевых и Громовых. Значимым повествовании о первом поколении (поколении основателей семь становится мотив переселения, который имеет место и в русской, и зарубежной классической семейной хронике («Семейная хроник С.Т.Аксакова, «Ругон-Маккары» Э.Золя, «Сага о Форсайтах» Д.Голсуорс Со своими особенностями и на своем уровне мотив переселения проявляет и в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки», где «приход» основате в Сибирь связан с желанием отказаться от прежней жизни и начать в

заново на новом месте. По мере развития действия в повествование вносится мотив «укоренения» предков в Сибири и освоения ими нового места проживания.

В сюжете о жизни основателей на первый план выходит повествование о главе семьи - мужчине, что характерно для изображения в русской литературе традиционной семьи патриархально-родового типа, где женщине отводилась подчиненная роль. У Гребенщикова таким героем является Агафон Чураев, у Шишкова - Данила Громов. Собственно с рассказа о «приходе» этих героев в сибирский край и начинается семейная хроника и в «Чураевых», и в «Угрюм-реке». Основатель сибирской семьи представлен авторами в образе благообразного старца, сильного духом и твердого в вере.

Но авторы не случайно делают акцент именно на внешнем благообразном облике старцев, не сразу раскрывая сущность этих героев и оборотную сторону их «праведной» жизни. История прежней жизни основателей, как и мотивы их появления в Сибири, окутаны тайной. Сибирский топос служит для основателей местом тайного убежища. В «Чураевых» возникновение такого образа Сибири во многом обусловлено обращением прозы к теме русского раскола, в «Угрюм-реке» - к историям о бродягах-разбойниках. Греховная жизнь предка становится в будущем причиной бед потомков, что обусловило появление в тексте сквозного мотива греха.

Таким образом, в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» становится значимым образ основателя с типологическими обобщенными характеристиками: при внешней схожести с ликами святых и показной благочинности в его воплощении доминирует мотив греха. Основатель предстает и «святой иконой», и бродягой-разбойником одновременно. Имея далеко не безупречное прошлое, он является созидателем собственного мира. При этом как созидатель выступает только в материальной сфере, создавая «с нуля» хозяйство и закладывая базу будущего материального благополучия семьи, не взирая на нравственные и моральные нормы. Мотив греха, в свою очередь, тесно связан со сквозным мотивом покаяния и дополняется мотивом страха за будущее потомков, на которых ложится основная тяжесть искупления родительских преступлений. Главной функцией основателя в семейной хронике становится создание в замкнутом локусе своего родового сообщества, в основе организации которого лежат патриархальные традиции.

Основной функцией следующих патриархальных поколений является продолжение рода и укрепление сословного статуса семьи. Здесь родственные отношения еще подчинены общности, а семья действует как единая и неделимая единица под руководством главы. Повествование в дальнейшем развивается в настоящем времени и прямой последовательности как рассказ «по поколениям», объединяющим родственников по отцовской линии. При этом локальная символика места проживания в семейном сознании ассоциирована с личностью главы рода и его жизненной ориентацией. Характеристика местности, с одной стороны, и членов семьи -

с другой, взаимно влияют и создают собирательный образ локально родственной семейной группы.

Но если дальнейшая жизнь семьи Чураевых представлена в локус основателей, где сохраняются традиции и устои предков, то Громовы поел смерти деда Данилы покидают таежную заимку и обрывают связь с место рождения. Таким образом, если в «Чураевых» место проживания остаетс существенным фактором мифологизации прошлого, то в «Угрюм-реке новое место жительства семьи становится точкой отсчета ее утверждения новом сословном статусе.

А.П.Казаркин отмечает, что система взаимодействия персонажей «Чураевых» восходит к роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», этом его поддерживает К.В.Анисимов. На наш взгляд, речь здесь не идет прямом заимствовании. Тем более что сюжет о байстрюке у Гребенщиков несет иную, чем у Достоевского, нагрузку:-Еремка-мясник становится своег рода искупительной жертвой за грехи не только собственные, но и семейны Сюжет о братьях Чураевых имеет в основе сказочный архетип, где в систем взаимодействия действующих лиц три брата, из которых младший - «дурак> что ни поля не вспашет, ни хлеба не посеет, но на свой лад поймает «жа птицу». Именно этот архетип, отображающий распри в семье в силу упадк патриархальных традиций, по мнению Е.М.Мелетинского, в какой-т степени возрождается в «Братьях Карамазовых», конечно невольно совершенно стихийно. Руководствуясь собственной творческой концепцие1 Гребенщиков использовал этот архетип в семейной хронике «Чураевых» и рамках «формы» Достоевского по-своему изобразил судьбу сибирски крестьян-старообрядцев с внесением в текст семейной хроники «местног колорита», быта и своеобразного менталитета сибиряков.

Структура большой семьи Чураевых представляет собо оригинальную модель сибирского социума, где персонажи имею характерные черты представителей основных общественных групп населени Сибири. Так, если глава семьи Чураевых является приверженцем стары патриархальных устоев крестьян-старообрядцев, то старший сын Анани стремится стать предпринимателем, средний Викул представляет купеческ сословие, младший Василий - зарождающуюся сибирскую интеллигенцию, составе семьи и две сестры - замужняя Анна и незамужняя Груня. Пока жи отец, никто даже и не помышляет о выходе из семьи - единение опирается н волю и авторитет родителя. Однако после смерти главы семьи в большо семье происходит окончательный раскол, и единый родовой со прекращает свое существование. В отличие от Чураевых поколен продолжателей рода Громовых является малой семьей, представляюще простейший элемент семейной структуры - два родителя и сын-наследник.

Описание генетических признаков принадлежности потомков к то или иному семейному роду является вполне устойчивым определением, социальный статус в условиях новой буржуазной эпохи по мере развит действия меняется. Эту тенденцию можно наблюдать, например, у Э.Золя «Ругон-Маккарах». Следуя своему творческому замыслу, и Шишков,

Гребенщиков отражают процесс изменения сословного статуса семей в «Угрюм-реке» и «Чураевых».

Важнейшей в повествовании о третьем поколении Чураевых и втором -Громовых является тема конфликта отцов и детей, разрушение патриархальных устоев, а затем и родственных связей. Связано это с тем, что в свете новой буржуазной эпохи семья уже не представляется «надежным бастионом». В свое время, как отмечает Е.ММелетинский, это было ярко показано Достоевским в «Братьях Карамазовых», где «семейный хаос» был сконцентрирован в образе главы семьи - Федора Карамазова. В романах «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова «семейный хаос» соотносится авторами с личным, психологическим восприятием сыновьями деяний отца. Стремление отцов подавить сыновей, заставить служить своим интересам, идущими вразрез с новым мировоззрением детей, становится одной из главных причин конфликта между поколениями. Двуличие и лукавство отцов оказывает негативное влияние на психологию подрастающего поколения наследников, подготавливая их к роли антагонистов родительской семьи. Авторы акцентируют внимание на том, что в начале XX века, когда патриархальность разрушалась повсеместно, противостояние поколений заканчивается не в пользу отцов: для Фирса Чураева - смертью, для Петра Громова - сумасшедшим домом и лишением прав на капитал.

В параграфе третьем «Типическое в сюжетных линиях поколения наследников-антагонистов в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» отдельно рассматривается поколение, формирующееся не столько под влиянием семьи, сколько исторических событий и социально-экономических перемен эпохи. Представители этого поколения становятся разрушителями традиционных патриархально-родовых устоев.

В повествовании во всей полноте и на достаточно высокой ступени обобщения разворачивается коллизия не только родственного, но и общественного плана как в бытовой, так и в духовной сфере. Однако если в «Чураевых» доминирует конфликт духовного плана, то в «Угрюм-реке» -материального и в значительной мере бытового. Это связано и с характеристикой главных героев: Василий Чураев - правдоискатель, подвижник-идеалист, Прохор Громов - прагматик и собственник. Взаимоотношения поколений отцов и детей у Гребенщикова и Шишкова представлены не только в личностном плане, но и как постоянный конфликт между старым и новым, традицией и современностью. При этом разграничительные линии между поколениями проходят через стадии взросления и обретения дееспособности, а смена поколений трактуется как постоянное воспроизводство культурных различий.

Молодые герои отрицают сложившиеся патриархальные семейные традиции: сами выбирают себе невесту, самостоятельно определяют сферу своей деятельности, в конце концов, покидают «родовое гнездо», становясь основными виновниками полного краха всего семейного рода. Одновременно на их долю приходится роль искупителей грехов,

накопленных предыдущими поколениями. Авторами особо отмечаете самые ответственные решения герои принимают в возрасте тридцати тре лет. Этот рубеж, раздумья и размышления о жизни и своем месте на Земл становятся для них отправной точкой в духовном развитии. Анализир пройденный жизненный путь, герои выносят себе обвинительный приговор.

По мере того как Василий и Прохор взрослеют, каждый из ни начинает осознавать себя самостоятельной личностью и стремит избавиться от патриархально-родовых уз, сковывающих индивидуальность. Пребывание в семейном быту для них тяжко, а выход быта трактуется, как освобождение. Именно поэтому и Василий Чураев, Прохор Громов стремятся либо уйти от семьи, либо абстрагироваться от н и жить собственной жизнью, логичной только для самого себя. Дальнейш развитие действия, да и сама развязка напрямую зависит от выбо жизненной цели. Герои находятся в момент рождения и становления ново мира и вынуждены меняться через него сами, отрицая устои и традиц воспитавшей их патриархальной семьи.

Гребенщиков акцентирует внимание на перемене, произошедшей Василии Чураеве после нескольких лет, проведенных в Москве: гер абстрагируется от семьи и все происходящее анализирует с точки зрен стороннего наблюдателя. С течением времени между отцом и сын возникает противостояние в вопросах морали, нравственности духовности, которое выливается в открытый протест Василия прот «старой» веры, утратившей свои высокие принципы. Автор показыва своего героя одновременно обличителем и виновником, праведником грешником, решительным и сомневающимся человеком - в любом случае это яркая индивидуальность, уже не вмещающаяся в рамки семейн хроники.

Шишков, в свою очередь, акцентирует внимание на том, что личное и характер его героя-протагониста формируются под влиянием услов существования в новых буржуазных социально-экономических услови конца XIX - начала XX века - времени зарождения капитализма в Росс Собственническая доминанта в семейных отношениях роднит Громовых Форсайтами, Будденброками, Артамоновыми, святость семьи котор покоится на святости собственности и капитала.

Важнейшим в сюжете главного героя и в «Чураевых», и в «Угрю реке» становится мотив «блудного сына», который является традиционн для областнической прозы и оказался достаточно стойким в региональн литературе. Важной особенностью в «Чураевых» является то, что он усил мотивом «возрождающегося изгнанника», проявившем себя в сюжетах скитаниях и поисках своего места в жизни братьев Василия - Еремы Викула. Это вносит и дополнительный акцент в духовные искания главн героя. Истории братьев Чураевых, события их. жизни образуют в семей хронике пересекающиеся сюжетные линии, в каждой из котор акцентирован мотив возвращения к духовным истокам. Автор пытае разобраться в проблеме жизненной ориентации героев, соединяя

постоянном компромиссе борьбу за выживание в новых условиях эпохи и попытки найти собственный путь, который сможет избавить от личного участия в социальном зле.

В сюжете о Василии Чураеве мотив «блудного сына» перерастает в духовный путь исканий, в которых первым этапом становится отказ от старообрядческой отцовской «святой веры» и отрицание духовных ценностей семьи, взрастившей и воспитавшей героя-протагониста. Второй этап духовных исканий героя проходит в научных экспедициях. Отказавшись от отцовской веры, он безуспешно пытается найти свою, истинную через осмысление философских и религиозных воззрений Востока. Третий этап -поиск Чураевым смысла в простой земной жизни. Однако семейные отношения не выдерживают этого испытания. Супруги постепенно отдаляются друг от друга. Этому есть несколько причин, самые важные из которых греховность их брака, общая вина за погубленную жизнь Викула, разное социальное происхождение и воспитание, и, как следствие, невозможность объединить два своих внутренних мира.

Добившись благополучия и достатка для семьи, Василий приходит к мысли, что хозяйствующий человек слишком погружен в мир повседневности, что приводит к отстранению от духовных ценностей. Перед героем два пути: благополучного хозяйствования, который в свое время выбрал его отец, и тернистый путь защитника устоев веры. Василий выбирает второй и начинает с покаяния. На четвертом этапе духовных исканий судьба испытывает героя страданием за брата. Кроме того, Василий делает решающий шаг - оставляет семью и выбирает новую спутницу жизни. Пятым этапом в духовных исканиях героя становится испытание огнем и кровью. Именно здесь появляется мотив чуда, который проявляет себя на стыке авантюрного и реалистического времени. Здесь выделяются два вида чуда: совершаемое самим героем' и как проявление высших сил. Пройдя очищение через испытание огнем и кровью, герой с честью выдерживает его, чудом оставшись в живых вопреки своей «официальной смерти». Воскрешение становится для Чураева символическим началом новой жизни.

Т.Г.Черняева отмечает не только биографическую, но и психологическую близость автора «Чураевых» и его главного героя. Соглашаясь с исследователем, отмечаем, что герой Гребенщикова не столько автобиографичен, сколько автопсихологичен: и в тексте романа, и в письмах автора отмечено явное совпадение размышлений и выводов писателя и его героя.

Автор не дает окончательного ответа, нашел ли истинную веру Василий Чураев и в чем она состоит. Завершая седьмой том романа-эпопеи «Чураевы», Гребенщиков оставляет своего героя на перепутье, определив основу этой веры - бескорыстная и искренняя великая Любовь. В итоге после всех своих скитаний и поисков Василий Чураев стоит лишь в начале единственно верного пути к познанию высших духовных ценностей. В дальнейшем, по замыслу Гребенщикова, пройдя через многие испытания, Василий должен был, как и его братья, найти свою дорогу к Храму. Так

писатель планировал завершить «Чураевых»: публикуя в 1924 году «Былину о Микуле Буяновиче», в предисловии он приводит перечень всех 12 томов задуманной эпопеи (только 7 томов из них вышли в печати - Т.З.), завершающим из которых является «Построение Храма».

В отличие от Гребенщикова Шишков решает сюжет о «блудном сыне» не на бытовом, а на метафорическом уровне: Прохор Громов возвращается не в родные места, а к собственным истокам, к осознанию того, что он непоправимо разрушил. Его трагедия в том, что, осмысляя совершенное зло, он уже не имеет возможности в полной мере раскаяться и хоть что-то исправить. Сюжет судьбы Прохода Громова имеет определенные, четко отграниченные этапы становления героя в том или ином качестве. Первым этапом становится начало жизненного пути, где Прохор-романтик мечтает преобразить тайгу, осчастливить людей. В рамки первого этапа становления героя заключено и первое путешествие на Угрюм-реку, во время которого он чуть было не погиб. Это становится первым серьезным жизненным испытанием, знаменуемым символической смертью героя, после которой он, как успешно выдержавший испытание, возвращается к жизни уже в новом статусе. Здесь же появляется и мистический образ - шаманка Синильга, которая в трудные минуты приходит ему на помощь. На втором этапе автор превращает своего героя из романтика в жесткого дельца и корыстного собственника, который концентрирует все силы не на духовном поиске, а укреплении своего материального благополучия, на «своем деле». Отношение Прохора к вере формально и прагматично. Его жажда самореализации теперь связана не с созиданием и стремлением преобразовать мир, оставить в нем свой след, а лишь с экспансией, захватом, покорением. Люди и их реальные интересы становятся производными от деловой рациональности, семейные отношения героя и связанные с ними патриархальные традиции разрушаются. На третьем этапе автор акцентирует внимание на болезненном психическом состоянии главного героя, причиной которого становятся его необузданные страсти и гордыня, генетически заложенная греховность и власть «дела», основанного на эксплуатации и не одухотворенного высокой идеей. Это проявляется и в семейных отношениях, и в деловой сфере. «Падение» Прохора Громова ставит проблему ответственности личности перед обществом и историей. Осмысление героем жизненных коллизий приводит его, с одной стороны, к духовному возрождению, с другой (в связи с замыслом писателя) - к физической гибели.

Полностью отказавшись от традиционных форм семейной организации прежних поколений, сложившихся веками религиозных воззрений, родительской семьи и родного дома, почти на генетическом уровне наследники-антагонисты все-таки сохраняют основы, которые дают возможность восстановить то, что отрицалось ими ранее. Важным в этом случае является осознание наследниками-антагонистами необходимости осмысления опыта жизни поколений для развития семейных отношений в условиях новой эпохи.

Глава II «Художественная специфика семейной хроннки в соотнесенности с сибирской региональной традицией» посвящена выявлению традиций и специфики описания сибирской семьи в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки», особой роли образа Сибири.

В параграфе первом «Традиционные элементы сибирской специфики в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» акцентируется внимание на традиционных мотивах семейной хроники и их специфических «сибирских» особенностях.

Традиционными в семейной хронике являются мотив создания семьи и мотив разрушения семейных отношений. Несмотря на внешнее противопоставление, они имеют внутреннюю причинную связь. Важной здесь является мотивировка вступающих в брак и причина, лежащая в основе заключения супружеских отношений. Эти мотивы проявляются в сюжетах о жизни поколений.

Свое отражение в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» находит эволюция традиций в заключении брачно-семейных союзов от патриархальных до новых, не связанных с прежними сословными ценностями. Так, если у Шишкова молодой купец-предприниматель Прохор Громов выбирает себе в супруги дочь богатого купца Куприянова, оставаясь в рамках сословно-брачных традиций патриархальности, то у Гребенщикова его герои, сибирские крестьяне (сначала Викул, а потом и Василий Чураев), заключают брачный союз с представительницей столичной интеллигенции. Главной определяющей здесь становится преследуемая героями цель: Чураевы стремятся вырваться из замкнутого круга и познать цивилизованную жизнь, а герой Шишкова пытается посредством женитьбы приумножить свое состояние.

Сближая таких разных героев, как Нина и Прохор, Шишков пытается психологически исследовать мотивы, побудившие этих героев к созданию семьи. В первую очередь, это взаимовыгодный для Громовых и Куприяновых расчет, но не менее важной здесь является ^ романтическая влюбленность героев. Однако тут же автор акцентирует внимание на разницу в образе жизни героев, воспитании, образовании и мировоззрении. Нина привлекает Прохора именно своей непохожестью на тех женщин, с которыми ему доводилось общаться. Подобная мотивация, но с несколько другим оттенком, прослеживается и в истории знакомства Василия Чураева и Надежды. В общении с образованной москвичкой молодой старообрядец-сибиряк чувствует себя робким и неловким, но живо интересуется столичной жизнью, тянется к наукам. Немаловажное значение в истории создания семьи Василия и Надежды имеет сюжет любовного треугольника. Диссонанс в их отношения вносит появление в Москве старшего брата Чураева - Викула, за которого героиня выходит замуж, невзирая на явную бесперспективность такого брака. Автор акцентирует, что героиня делает роковую ошибку, руководствуясь лишь чувствами, а не разумом. Но далее Гребенщиков не углубляется в исследование психологических оттенков ситуации, а лишь

подробно описывает происходящие события, предоставляя читателю сделать выводы самостоятельно.

По мнению А.Левинсона, в создании брачного мезальянса москвички и сибиряка-старообрядца явно прослеживается столкновение двух миров: старого крестьянского и современного городского, Чураевки и Москвы. К.В.Анисимов, в свою очередь, полагает, что странная и необъяснимая связь москвички и Викула понятна только с опорой на областной контекст метафоры взаимоотношений «центра» и Сибири. Соглашаясь с исследователем, мы отмечаем, что здесь представлен метафорически не только неудачный брак москвички и сибиряка, но и любовный треугольник, имеющий большое значение в семейной хронике Чураевых. Вторжение москвички не только разрушает духовный мир нетронутого цивилизацией Викула и вкусившего плоды столичного образования Василия, но и разбивает жизнь сибирской семьи. Любовный треугольник Викул-Надежда-Василий представляется замкнутым пространством, из которого выход один - полный разрыв отношений с представительницей цивилизованного мира. Особое значение в этом любовном треугольнике приобретает и мотив греха.

Причиной заключения брака Василия и Надежды становится вынужденная необходимость официально оформить отношения в связи с рождением ребенка (Надежда убегает с Василием, будучи беременной от Викула - Т.З.). Однако отношения супругов не выдерживают испытания временем и «земной жизнью». Невозможность объединить два своих духовных мира становится для супругов Чураевых важной причиной разрушения семейных отношений. Так в повествовании появляется мотив духовной несовместимости. В общих чертах такое исследование Г.Д.Гребенщиковым психологии семейной жизни может быть соотнесено с размышлениями Л.Н.Толстого в романе «Анна Каренина». Однако, в отличие от Толстого, который дает шанс Левину и Кити выйти на новый уровень семейных отношений, Гребенщиков отказывает своим героям в этом и старается доказать, что духовная несовместимость супругов становится важной предпосылкой разрушения брака. Мотив духовной несовместимости проявляет себя и в «Угрюм-реке». Однако у В.Я.Шишкова о непостижимости высокого духовного начала размышляет не главный герой, а его спутница. Автор не подвергает ситуацию психологическому анализу и повествует лишь о чувственной стороне отношений, а мотив духовной несовместимости в дальнейшем переплетается с мотивом власти золота. И это закономерно - герои принадлежат одному сословию с его своеобразным купеческим взглядом на жизнь.

И у Гребенщикова, и у Шишкова герои несчастливы в собственной семье и находятся в постоянной противостоянии со своей «половиной» -будь то духовная или материальная сфера. Мотив разрушения семейных отношений усилен мотивом «любовного треугольника» и появлением в судьбе главного героя «роковой женщины». В «Чураевых» это Августа Серкова, в «Угрюм-реке» - Анфиса Козырева. Образы этих героинь восходят к традиционному образу раскаявшейся грешницы.

Любовный треугольник занимает важное место в развитии действия и является переломным этапом в судьбе главного героя. Ведущим в сюжете любовного треугольника является мотив любви. Однако если Гребенщиков открывает духовную, жертвенную, созидающую сторону любви, то Шишков показывает разрушительную сущность любовной страсти, губящей людские судьбы.

В отличие от Шишкова, заканчивающего свой роман гибелью главного героя, Гребенщиков завершает седьмой том «Чураевых» не только сюжетом о чудесном воскрешении главного героя Василия Чураева, но и рассказом о Кондратии Чураеве и его семье, на которую автор возлагает высокую миссию восстановления былого величия и славы рода. Особое значение в тексте имеет сюжет о семье Полуяровых, где впервые Гребенщиков показывает счастливую сибирскую семью, живущую в согласии, любви и достатке.

Структура семейной хроники в «Чураевых» выстраивается автором в качестве отдельных сюжетных линий, связанных не только с семьей главного героя, но и его братьев и сестер - без этого история рода Чураевых была бы неполной. Сюжеты, связанные с кровными родственниками, служат необходимым дополнением в авторском исследовании формирования новых семейных отношений после разрушения большой патриархальной семьи Фирса Чураева.

В параграфе втором «Сибирская специфика «женского вопроса» в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» акцентируется внимание на развитии «женского вопроса» в русской литературе, полемике по поводу места женщины в общественной жизни (Н.Г.Чернышевский, Ф.М.Достоевский, Н.Н.Страхов, Л.Н.Толстой), исследовании этой гемы, ставшей актуальной на рубеже Х1Х-ХХ веков, в «Чураевых» ц «Угрюм-реке».

В семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» «женский вопрос» становится отражением процесса разрушения семейных отношений и имеет свое развитие, соотносимое с историей жизни поколений. Так, в рассказе о патриархальных поколениях и у Гребенщикова, и у Шишкова характеристика жены главы семейства либо практически отсутствует, либо ей присущи лишь дополнительные функции в сюжетной линии о главе семьи. В сюжете о жизни следующих патриархальных поколений жена уже занимает свое место в развитии действия. В «Чураевых» - это Прасковья Филатьевна, в «Угрюм-реке» - Марья Кирилловна. В тексте появляется описание ее внешнего облика, характера и присутствует авторская оценка супружеских отношений. Авторы акцентируют внимание, что в условиях патриархальной семьи судьба жены в большей степени зависит от главы семьи, супруга. И Гребенщиков, и Шишков в этом случае лишь описывают реальное положение дел. К концу XIX века социальное положение женщины меняется законодательно -особенностью ее статуса в семье становится относительная экономическая самостоятельность. Причем, как отмечали современники, сибирячки отличались чертами характера и поведением: они были более энергичными,

активными, предприимчивыми, самостоятельными, а их образовательно-культурный уровень порой был намного выше, чем у супруга.

В отличие от своих предшественниц, жена главы семьи поколения наследников-антагонистов показана эмансипированной женщиной, имеющей значительную экономическую и социальную свободу, возможность выбирать сферу деятельности, даже преуспевать на выбранном поприще. Такими являются жены главных героев «Угрюм-реки» и «Чураевых» - Нина Громова (Куприянова) и Надежда Чураева (Никитина). Именно с этими героинями связан в большей степени «женский вопрос», ставший немаловажным фактором упадка семьи.

Важным мотивом разрушения супружеских отношений является стремление героини к самоопределению. Описывая семейные отношения главных героев, Гребенщиков и Шишков доказывают, что экономическая независимость и социальная активность женщины не сплачивают сибирскую семью, а наоборот, подвигают к распаду. Это соотносится с литературной традицией, сложившейся во второй половине XIX века, когда женская эмансипация считается одной из основных причин разрушения семьи (Л.Н.Толстой, Н.Н.Страхов).

Гребенщиков и Шишков не отказывают женщине ни в получении образовании, ни выбора сферы общественной деятельности, но при условии, что на первое место для нее должны выйти муж, дом, семья, дети. Оставляя практически без внимания роль женщины в патриархальных поколениях, в повествовании о жизни поколения наследников-антагонистов авторы последовательно излагают историю жизни героини до брака, знакомства будущих супругов, рассказывают о причинах создания семейного союза и проблемах, приводящих к его разрушению. Также акцентируется внимание, что при всех своих достоинствах эмансипированная героиня более несчастна, чем ее предшественницы, и духовно одинока.

Впитав веяния новой буржуазной эпохи, молодые героини Шишкова и Гребенщикова пытаются обрести независимость от главы семьи и психологически готовы к равенству в браке. Однако их мужья еще находятся в плену устоявшихся стереотипов патриархальности и не готовы к равноправию. Это несовпадение взглядов становится еще одной причиной разрушения отношений между супругами.

Эволюция семейных отношений наследников-антагонистов проходит свой путь от любви до вражды, ненависти и полного равнодушия друг к другу. Отсутствие взаимопонимания героев, их отстраненность при стремлении к индивидуальному самоопределению постепенно приводят к разрыву семейных отношений. При этом «женский вопрос» у Гребенщикова и Шишкова представлен не частным случаем из жизни сибирской семьи, а рассматривается в контексте эпохи как типичное явление.

В параграфе третьем «Образ Сибири в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» как важная составляющая в изображении быта семьи сибиряка» уделяется внимание тому, как складывался образ

Сибири в литературе, раскрывается его важное значение для семейной хроники и в целом для романов «Чураевы» и «Угрюм-река».

Образ Сибири, представленный в художественной литературе, многозначен и имеет различные оттенки: все зависит от концепции автора и его творческой задачи. Образ имеет свою ментальность, которая включает представления, чувства, ценностные ориентации, систему восприятия окружающего и личных взглядов писателей. Характерной особенностью, как отмечают Б.А.Чмыхало, К.В-Анисимов, становится трактовка образа Сибири с точки зрения двух основных позиций литераторов - «внешняя» и «внутренняя». Во «внешнем» тексте выделяются представления о Сибири как жестокой и безотрадной экзотической стране, месте изгнания, беспредельном пространстве мифологической «страны мертвых». Появляется и многозначный образ Сибири, вобравший в себя и устоявшиеся в литературе «сибирские штампы», и собственные впечатления автора. Антитезой «внешнему» тексту явился текст «внутренний» с типическими представлениями сибиряков о своей малой родине: благословенный край, сатирическое восприятие настоящего Сибири и надежды на ее «светлое будущее», «тайное место» укрытия.

Стоит отметить, что к началу XX века образ Сибири в литературе постепенно утрачивает диаметрально противоположные признаки принадлежности к одному из типов сибирского текста - «внешнему» или «внутреннему». Появляется новый многозначный, расширенный образ региона, вобравший в себя и этнографо-географические признаки, и социально-экономические приметы эпохи, в корне меняющие прежние традиции, устои и образ жизни местного населения. Именно таким он предстает в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки».

Так, Гребенщикову Сибирь видится в образе прекрасной земли, олицетворяющей родное, близкое пространство. В.Я.Шишков обращает внимание на влияние сибирских условий: люди, живущие здесь - крепкие, суровые, спутанные по рукам и ногам своей жизнью, но в то же время способные на доброту, сострадание. В семейной хронике человек и природа тесно связаны, но в то же время индивидуальны и самостоятельны. При этом общим свойством сибирских топосов является замкнутость, изолированность, где тайга и лес являются границей между цивилизованным миром и заветным. Река - образ многофункциональный. Это одновременно и естественная преграда, и путь в цивилизованный мир, и знаковый рубеж в жизни героев, и особый символ в жизни сибиряка. Восхищение авторов природой сибирского края отнюдь не означает, что от их внимания ускользают реалии жизни. Наоборот, величественные пейзажи и лирические зарисовки лишь оттеняют противоестественность человеческих отношений. Реалистическое изображение «беспросветности и чудовищного идиотизма жизни» старой таежной деревни проявилось не только в творчестве несибиряка В.Я.Шишкова, но и коренного сибиряка Г.Д.Гребенщикова.

Метафорическое восприятие Шишковым Сибири обусловило появление в тексте «Угрюм-реки» большого количества мифологем,

различных по тематике. Среди них особо выделяются синкретичные -рожденные сознанием русского человека под влиянием культуры коренного сибирского народа (тунгусов) и особенностей региона. Процесс синкретизации язычества эвенков и христианства русского населения отразился как в фольклоре обоих народов, так и в сибирской литературе. Одним из вариантов такого отражения в романе Шишкова является мифологема о тунгусской красавице-шаманке Синильге в сюжете о главном герое Прохоре Громове. При этом само предание о шаманке имеет в своем составе несколько отдельных самостоятельных сюжетов: о Синильге и Антипе; о Синильге и солдате; о Синильге и Прохоре. Мифологемы в «Угрюм-реке» имеют свой особый смысл, являются неотъемлемой частью повествования и неразрывно связаны с сюжетом. Более того, раскрытие их значения и смысла помогает произвести углубленный анализ романа в психологическом аспекте.

Немаловажное значение в романе Шишкова имеет экологический мотив, обусловленный размышлениями писателя о покорении региона, которое оборачивается «стонами тайги». Гребенщиков, в свою очередь, не акцентирует внимание на борьбе человека с природой. Внимание автора привлекают люди, живущие в суровых сибирских условиях. Примеры гармоничного сосуществования человека и природы показаны Гребенщиковым и Шишковым в сюжетах о сибирских отшельниках, для которых добровольное затворничество в тайге и единство с природой становится предпосылкой к осмыслению своего бытия и познания Бога. В «Угрюм-реке» - это сюжет об Анании и Назарии. У Гребенщикова созвучен в этом аспекте сюжет о братьях-отшельниках Викуле и Ереме Чураевых.

Не оставляют без внимания Гребенщиков и Шишков и такую важную составляющую культуры коренных народов Сибири как шаманизм. Авторов привлекает не только внешняя форма камлания, «артистичность», с которой выступает шаман, поразительное его перевоплощение в священном экстазе, но и проблемы слияния культуры коренных народов с русской культурой и православием.

Сибирь у Гребенщикова и Шишкова играет особую роль в жизни каждого поколения семьи и Чураевых, и Громовых. Она является для героев не только хранительницей родовой памяти, но и знаковым образом «тайного убежища», кладовой, матери или мачехи, родины и родного дома. Образ «родного дома» в семейной хронике является одним их ключевых и имеет относительно устойчивые черты, определяемые, в первую очередь, личным восприятием героев. Гребенщиков и Шишков этнографически точно описывают постройки и внутреннее убранство жилищ Чураевых и Громовых. При этом у строений имеется своя история, неразрывно связанная с историей всей семьи. Дом - конечный этап пути в стремлении героев обрести ощущение покоя и стабильности. От поколения к поколению понятия Сибири и родного дома начинают сближаться, а в дальнейшем - сливаются воедино. Причем, если для Чураевых хранителем исторической памяти семьи в большей степени становится природа сибирского края и все, что с нею

связано, то Громовы рассматривают Сибирь только через призму своего «дела», через то, что выстроено ими на этой земле. Такое восприятие можно назвать колонизаторским, «пришлым», в то время как для героев Гребенщикова Сибирь - родной и близкий край. Это во многом обуславливает, что для Чураевых образ Сибири отождествляется с образом матери, а для Громовых сибирская природа выступает чаще всего в образе суровой мачехи.

Образ Сибири в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» представляет собой сложную и многогранную систему из нескольких составляющих, которую можно условно назвать «миром». Эти составляющие связаны между собой и имеют относительно устойчивые черты, определяемые не только «местным колоритом», но и личным восприятием героев, характеризуются географическими, биологическими, этнографическими и психологическими основами, формирующими уклад и традиции сибирской семьи. При этом образ Сибири в семейной хронике имеет оттенки не только возвышенного идеала, но и является олицетворением суровых обстоятельств, преодолевая которые человек должен либо выжить, либо погибнуть.

В заключении подводятся итоги исследования, обосновываются некоторые термины, имеющие отношение к семейной хронике, определяются принципы организации ее повествования, особенности, характерные для сибирского текста, что позволяет говорить о сибирской семейной хронике как сюжетно-типологической основе романа-эпопеи «Чураевы» и социально-психологического романа «Угрюм-река», формулируются основные выводы, следующие из содержания работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Особо отмечаем, что сюжетная линия противостояния отцов и детей вносит в текст антисемейный мотив, который разрушает семейную хронику. Центральной сюжетной линией становится путь духовных исканий главного героя, повествование о котором уже выходит за рамки семейной хроники. Такая композиция явилась отражением исторического процесса, в котором был характерным не только отказ от семейных корней, но и противостояние им. Поэтому именно семейная хроника в «Чураевых» и «Угрюм-реке» во многом стала отражением эволюции регионального самосознания сибиряков как на бытовом, так и на идейно-духовном уровне.

Семейная хроника в романах «Чураевы» и «Угрюм-река» является уникальным явлением в сибирской литературе. Помимо традиционных жанровых особенностей она имеет присущие только ей признаки - образ основателя сибирской семьи и сюжет о его «приходе», мотив «блудного сына», проявляющийся в линии жизни главного героя, художественный образ «мира» Сибири. Все вышеперечисленное позволяет ввести в терминологический обиход словосочетание сибирская семейная хроника.

Рассматривая романы «Чураевы» и «Угрюм-река» в контексте исторического литературного развития, можно утверждать, что Г.Д.Гребенщиковым и В.Я.Шишковым впервые были представлены темы,

создавшие потенциал и определившие перспективу развития сибирского романа со всеми его характерными особенностями. Эти произведения, даже при всех недостатках художественного плана, были способны стать образцами нового сибирского романа. Несмотря на то, что дальнейшая советская идеологизация литературы не дала такой возможности, в историко-культурной ретроспективе «Чураевы» и «Угрюм-река» могут рассматриваться не только как значимые произведения региональной литературы, но и как памятники русской культуры, являющиеся материалом для исследования во многих областях гуманитарных наук.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Закаблукова Т.Н. Образ Сибири в семейной хронике романов Г.Д.Гребенщикова «Чураевы» и В.Я.Шишкова «Угрюм-река»//Мир науки, культуры, образования, №1(8). - Горно-Алтайск, 2008. С. 57-59.

2. Закаблукова Т.Н. Духовные искания Василия Чураева// Алтайский текст в русской культуре. Вып.2. - Барнаул, 2004. С.27-34.

3. Закаблукова Т.Н. Сибирские мифологемы в романе В.Я.Шишкова «Угрюм-река»//Научный ежегодник КГПУ им.В.П.Астафьева. Вып.4. Т.2. -Красноярск, 2004. С. 170-174.

4. Закаблукова Т.Н. «Кладовая», «Храм», «дом» как знаковые образы в произведениях о Сибири//Научный ежегодник КГПУ им.В.П.Астафьева. Вып.4. Т.2. - Красноярск, 2004. С.219-221.

5. Закаблукова Т.Н. Мотив «блудного сына» в романе-эпопее Г.ДГребенщикова «Чураевы»// Алтайский текст в русской культуре. Вып.З. -Барнаул, 2006. С. 12-17.

6. Закаблукова Т.Н. Образ основателя семьи в сибирской семейной хронике//1У Астафьевские чтения в Красноярске: национальное и региональное в русском языке и литературе. - Красноярск, 2007. С. 257-265

7. Закаблукова Т.Н. Семейная хроника в контексте сибирского романа//Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XII Всероссийской научно-практической конференции. В 2-х ч. 4.1. - Бийск, 2007. С.221-226.

8. Закаблукова Т.Н. «Женский вопрос» в семейной хронике «Чураевых» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-реки» В.Я.Шишкова// Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XIII Всероссийской научно-практической конференции. В 2-х ч. 4.1. - Бийск, 2008. С. 105-109.

9. Закаблукова Т.Н. Семейная хроника в классической и региональной литературе// Алтайский текст в русской культуре. Вып.4. - Барнаул, 2008. (в н.вр. находится в печати).

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Закаблукова, Татьяна Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТИПОЛОГИЯ СЕМЕЙНОЙ ХРОНИКИ В РОМАНАХ «ЧУРАЕВЫ» Г.Д.ГРЕБЕНЩИКОВА И «УГРЮМ-РЕКА» В.Я.ШИШКОВА

§ 1. Семейная хроника «Чураевых» и «Угрюм-реки» в контексте классической и региональной литературы.

§2. Типическое в сюжетных линиях патриархальных поколений сибирской семьи в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки».

§3. Типическое в сюжетных линиях поколения наследников-антагонистов в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки».

ГЛАВА II. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СПЕЦИФИКА СЕМЕЙНОЙ ХРОНИКИ В СООТНЕСЕННОСТИ С СИБИРСКОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ ТРАДИЦИЕЙ

§ 1. Традиционные элементы сибирской специфики в семейной хронике

Чураевых» и «Угрюм-реки».

§2. Сибирская специфика «женского вопроса» в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки».

§3. Образ Сибири в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» как важная составляющая в изображении быта семьи сибиряка.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Закаблукова, Татьяна Николаевна

АКТУАЛЬНОСТЬ работы обусловлена усилением интереса современной филологической науки к «локальным» культурным и литературным «гнездам», а также к специфике зарождающихся в них писательских традиций и поэтике появляющихся в этой среде текстов. Одним из принципиальных аспектов развития региональной словесности является ее неуклонное движение к эпической форме. В этом отношении появление в региональной литературе семейной хроники как жанровой вариации романа представляет собой исключительно репрезентативный пример выработки поэтологических параметров областной словесности. Художественная природа романов «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова способствует как выявлению характерных особенностей произведений региональной сибирской литературы, так и постановке проблемы «семья и эпоха» в общелитературном развитии.

Жанровую определенность семейной хронике придает локус «отчего дома», который замыкает на себя весь событийный ряд и сохраняет признаки домашности и семейственности в самой организации пространственно-временного континуума. В Краткой литературной энциклопедии хроника в целом определяется как литературный жанр, произведение последовательного или другого рода, содержащее изложение исторически достопримечательных событий в их временной последовательности. Хроника призвана запечатлеть факты времени для потомства; в центре ее - время как субъект исторического процесса1. Семейная хроника, по мнению Н.Н.Страхова, может быть охарактеризована двумя особенностями, на которые указывает ее название: «Во-первых, это хроника, т.е. простой, бесхитростный рассказ, без всяких завязок и запутанных приключений, без наружного единства и связи. <.> Во-вторых, это быль семейная, т.е. не похождения отдельного лица, на котором должно сосредоточиваться все

1 Краткая литературная энциклопедия. - М., 1975, T.8. С.333-334 внимание читателя, а события так или иначе важные для целого семейства. Для художника как будто одинаково дороги, одинаково герои - все члены семейства, хронику которого он пишет. И центр тяжести произведения всегда в семейных отношениях, а не в чем-нибудь другом»." Отличительной особенностью семейной хроники является движение (смена) поколений в контексте соответствующих исторических эпох. При этом время измеряется продолжительностью жизни поколений, а историческая эпоха представлена через призму частной жизни. В развитии художественной семейной хроники, как отмечает И.П.Видуэцкая, «обычно действуют представители трех последних поколений, а история рода в более отдаленные времена в сжатом виде сообщается в начале. Она создает своеобразный зачин, являющийся знаком того, что перед нами семейная хроника».3

Классическим образцом этой жанровой формы является «Семейная хроника» С.Т.Аксакова (1856), оказавшая, по утверждению ряда исследователей (В.В.Кожинов, С.Машинский и др.), влияние на развитие русской прозы XIX века и, в первую очередь, на появление и укоренение в ней «мысли семейной». В.В.Кожинов отмечает: «аксаковская книга стала своего рода прообразом величайших семейных романов «Война и мир» и «Анна Каренина» Л.Н.Толстого, «Подросток» и «Братья Карамазовы» Ф.М.Достоевского и других».4 Это, в свою очередь, нашло дальнейшее развитие в литературе XX века. На грани полного исчезновения патриархального уклада И.А.Бунин напишет повесть «Суходол» (1911), последнюю «летопись» (как называет ее сам писатель) чисто семейного масштаба и плана, так как возможности жанровой формы будут исчерпаны с уходом самодостаточного локуса.

Однако семейная хроника не только не исчезает, но и приобретает новое значение на рубеже XIX-XX веков как сюжетно-типологическая

2Страхов H.H. Приложения//Пушкин А.С. Капитанская дочка. — Л., 1985. С.247

3 Видуэцкая И.П. Пошехонская старина в ряду семейных хроник русской литературы//Сш]тыков-Щедрин. 1826-1976. Статьи. Материалы. Биография,-Л., 1976. С.207

4 Кожи но в В.В. «Семейная хроника» С.Т.Аксакова// Лит. в школе - М., 1995. - N I. - С.20 основа романа. Динамика экономического развития превращала семью в репрезентативную единицу сложных общественных процессов. Семья всегда представительствовала от лица сословия, класса, национальной общности или общности региона, но теперь она втягивалась в сферу многообразных социальных связей, оставаясь при этом собственно семьей с присущими ей родовыми чертами. В таком контексте история семьи становится сюжетно-типологической основой повествования, порой разрастающегося до масштабов эпопеи. Эту закономерность можно наблюдать в литературах некоторых стран Европы (Германия, Франция, Великобритания), а также в литературах США и России.

Такой тип организации текста восходит к «Ругон-Маккарам» Э.Золя (1871-1893). Полное название этого романного цикла определяет перспективы развития семейной темы у последователей Золя: «Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи». Соединив эти два плана, Э.Золя через историю семьи раскрывает историю общества. Семья и эпоха становятся ключевыми понятиями. В дальнейшем формы их взаимодействия будут меняться, но типология общего принципа приобретет универсальный характер.

Появление романов Д.Н.Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы» (1884), Т.Манна «Будденброки» (1901), «Саги о Форсайтах» Д.Голсуорси (1906-1921), повести М.Горького «Дело Артамоновых» (1925), трилогии о Сноупсах У.Фолкнера (1940-1959) было продиктовано запросами времени и имело как общественный, так и художественный резонанс. Каждая семейная история рассматривается здесь с точки зрения кардинальной проблемы века -противоречий буржуазной цивилизации, охватывающей все уровни личного и общественного бытия. Реально-историческое время и время индивидуально-психологическое в этих романах неразрывно, более того -объективный ход истории подчиняет и вбирает в себя представления и ощущения персонажей. Эта форма повествования сохраняет черты традиционности, восходящей к семейной хронике XIX века, и одновременно под влиянием развивающихся буржуазных социально-экономических отношений вносит свои коррективы в структуру текста.

Например, в основу повести «Дело Артамоновых» М.Горький положил не столько хронику семьи Артамоновых, сколько историю «дела» Артамоновых, что привело в свою очередь к социальной заостренности сюжета и одновременно обнажило обострение экономически-бытовых внутрисемейных отношений. В этом произведении отразилась не только судьба семьи в эпоху буржуазных преобразований, но и «художественная история русского капитализма, пусть и сконцентрированная в истории одной семьи и сосредоточенная на истории одного класса»5.

Предшественником М.Горького в освещении раннебуржуазной семьи был Д.Н.Мамин-Сибиряк, одним из первых русских писателей осветивший широкие социальные темы экономически-бытового характера и поставивший себе задачу создать эпопею, аналогичную Ругон-Маккарам: «мной была задумана целая серия романов, на манер «Ругонов» Золя»6. Первый из этой серии - роман «Приваловские миллионы» (1883) отражает не только процесс развития российского капитализма на Урале, но и внутрисемейные отношения с акцентом местной специфики: бытовой сибирский уклад, нравы, лица и т.д.

Стремление расширить пределы повествования, имеющего вполне частный характер, рассмотреть в малом великое — становится влиятельным художественным принципом литературы XX века. Значимое место в этом ряду занимает творчество Уильяма Фолкнера и особенно его трилогия о Сноупсах: «Деревушка» (1940), «Город» (1957), «Особняк» (1959). Замкнутость фолкнеровского мира в этих произведениях иллюзорна. По широко цитируемому выражению Шервуда Андерсона, «маленького кусочка земли там, в Миссисипи хватило, чтобы вместить в себя целую вселенную

5 Бялик Б. Превосходная должность - быть на Земле человеком/УМ.Горький. По Руси. Дело Артамоновых,-М„ 1986. С.13.

6 Мамин-Сибиряк Д.Н. Черты из жизни Пепко//Собр.соч.в 8 томах. Том 7. - М., 1955. С.21 человеческого духа» . Проблемы века, судьба личности, роль и предназначение человека в мире рассматриваются на локальном пространстве, которое типологически соотносимо с российскими территориями - Уралом или Сибирью. Творчество У.Фолкнера является ярким примером «южной традиции», которая совпадает с аналогичными процессами в русской литературе, позволяя сделать вывод о некоторых о отличающих явление регионализма общих признаках . Не исключено, что «сибирская традиция» могла бы сыграть в русской литературе аналогичную роль, если бы не была насильственно прервана революцией, гражданской войной и последовавшей за этим идеологизацией литературного творчества.

Подтверждением тому служит появление в начале XX века в сибирской литературе таких писателей, как Георгий Дмитриевич Гребенщиков (1882 (по др.св. 1883) - 1964) и Вячеслав Яковлевич Шишков (1873-1945), чье творчество соотносимо с традициями классической литературы. Роман-эпопея «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова был сразу воспринят как сибирская вариация семейно-эпохальной летописи, ставшей знаковым явлением в русской и европейской литературе. Критика отмечала: это «нечто вроде сибирских староверческих «Ругон-Маккаров»9. Сходные аналогии сопутствуют и роману В.Я.Шишкова «Угрюм-река»: «Подобно «Саге о Форсайтах», шишковский роман, своеобразная «сага о Громовых», раскрывает эпоху 1890-1913 годов и во внутрисемейной масштабе и в широком общественном плане»10. При этом спектр аналогий и сопоставлений охватывает уже сложившийся типологический ряд: близость замысла писателя не только к идее горьковского «Дела Артамоновых», но и к романному циклу Э.Золя о Ругон-Маккарах, к романам Д.Н.Мамина-Сибиряка.

Возможность соотнесения с русской и европейской классикой выводит эти произведения за грань собственно сибирской литературы в значении

7 Анастасьеп Н.А. Фолкнер. Очерк творчества,- М., 1976. С. 16.

8 Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: регионализм в истории русской литературы,- Красноярск, 1992. С.46.

9 Горбов Д. У нас и за рубежом. Лит.очерки,- М., 1928. С.72

10 Чалмаев В.А. Вячеслав Шишков (критико-биографический очерк). - М., 1969. С.48. географической принадлежности и превращает в явление регионализма, концепция которого выкристаллизовывалась постепенно. В свою очередь, формирование этой концепции, выводившей региональное произведение на уровень общезначимой проблемы «семья и эпоха», оказало существенное влияние на появление в сибирской литературе особой жанровой романной формы, в которой семейная хроника проявила себя в качестве сюжетно-типологической основы. Произведение подобного плана появилось не сразу и его становление соотносится с формированием сибирского литературного регионализма.

Первый этап (30-50-е годы XIX века) стал литературным открытием Сибири. В это время в столичной печати появляются первые художественные произведения, написанные сибиряками (Н.А.Полевой, И.Т.Калашников, Н.С.Щукин, Н.И.Бобылев и др.). Эти писатели стремятся отстоять непредубежденный взгляд на Сибирь, стараясь пробудить у читателя не только интерес, но уважение и любовь к этому краю. Основной их задачей становится знакомство читателя с сибирской природой и туземными обитателями, а главным и наиболее ценным в текстах - присутствие «местного колорита», отражающего не только особенности пейзажа Сибири, но и реальной жизни населения региона: его быт, нравы, обычаи и традиции, диалектное своеобразие языка. Сибиреведческую основу в произведениях авторов-сибиряков отмечают А.А.Бестужев, В.К.Кюхельбекер, Г.Кениг и др. В частности, А.А.Бестужев подчеркивает, что романы И.Т.Калашникова «Дочь купца Жолобова» (1831) и «Камчадалка» (1832) отличаются богатыми «картинными» описаниями Сибири.11 В свою очередь, Г.Кениг считал, что Н.А.Полевой в повести «Сохатый» (1830) впервые в русской литературе изобразил природу Сибири и жизнь ее обитателей, а сама повесть имела «столько силы, что способна была вызвать за собой целую сибирскую

11 Бестужев Л.Л. О романе Н.Полевого «Клятва при гробе Господнем»//Литературно-критические работы декабристов. - М., 1978. С. 122 литературу».12 Сибиреведение, по мнению Б.А.Чмыхало, способствовало росту самосознания и было связано с формированием «идеи» региона.13

Появляется в произведениях сибирских авторов и семейная тема, где решаются вопросы брака, семьи и внутрисемейных отношений. В частности, как отмечает Ю.С.Постнов, в романе И.Т.Калашникова «Изгнанники» (1834) основной конфликт замыкается в рамках чисто внутрисемейных отношений14. А в романе Н.И.Бобылева «Джарго аега» (1839) в круг сибиреведческих вопросов включаются не только внутрисемейные, но и социальные. Конфликт выходит за рамки собственно семьи и рядом с ее историей развивается социальная тема: освещаются вопросы сословного неравенства, религиозных противоречий, общественных отношений.

На этом этапе формируются два основных взгляда пишущих о Сибири: «внешний» и «внутренний». Во «внешнем» она воспринималась как «страшная и суровая страна, как мрачный край изгнания и ссылки»15. Еще более сгущает негативную окраску «сибирского» текста в русской литературе В.И.Тюпа: «Сибирь в российском культурном сознании обрела характеристики и свойства мифологической страны мертвых»16. Однако следует отметить, что во «внешнем» взгляде нередко отображалась не только мрачная сторона сибирского края, но и его красота, уникальность, особая жизненная сила. В качестве примера достаточно назвать воспоминания о Сибири В.Кюхельбекера и П.Анненковой. «Внутренний» взгляд складывается в оппозиции, полемизирующей с «внешним». То, что для несибиряков являлось внешним фоном и «сибирской экзотикой», для сибирских авторов было повседневной реальностью. В это же время, как отмечает М.К.Азадовский, был сделан и первый опыт подведения итогов в области художественной работы сибиряков и впервые был произнесен

12 Кениг Г. Очерки русской литературы. - СПб, 1862. С.217

13 Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: регионализм в истории русской литературы.- Красноярск, 1992. С.81

14 Постнов Ю.С. Русская литература Сибири первой половины XIX в. - Новосибирск, 1970. С.235

15 Азадовский М.К. Поэтика гиблого места/Ючерки литературы и культуры в Сибири. - Иркутск,1947. С.185.

16 Тюпа В.И. Мифологема Сибири: к вопросу о «сибирском тексте» русской литературы//Сибирский филологический журнал. 2002, №1. С.27 t «7 термин «сибирская литература» . Проблема «местного колорита», как считает Б.А.Чмыхало, не была лишь данью романтической эстетике - это был

18 путь к реалистическому освоению действительности .

На втором этапе (вторая половина XIX в.) в сибирскую литературу активно включается социально-политическая идея самодостаточности местного культурного пространства. Областничество становится осознанной тенденцией развития местных культурных сил, стремлением организовать их к дальнейшему развитию и противопоставить центру. По мнению идеологов областничества, литература сибирского региона обязана была посвятить себя этим проблемам целиком. Кроме того, она должна была содействовать пробуждению творческой и умственной жизни населения региона и способствовать развитию цивилизации в Сибири. Формируется понятие границы во взаимоотношениях региона и центра.

Наиболее заметных сибирских писателей этого периода (Н.М.Ядринцев, Н.И.Наумов, И.В.Федоров-Омулевский, И.А.Кущевский) в первую очередь интересовали темы сибирского крестьянства, приискового быта, тюрьмы и ссылки, жизни переселенцев, сибирских инородцев.19 Пристального освещения семейных проблем на этом этапе не отмечается. Семья заявлена как локальное пространство, из которого в «большую» жизнь уходит главный герой, как правило, за пределы сибирского топоса («Николай Негорев, или Благополучный россиянин» И.А.Кущевского, «Шаг за шагом» И.В.Федорова-Омулевского) и является начальным этапом в становлении личности героя.

В свою очередь идеологи областничества ставят перед местными авторами задачу, которая заключается в создании «сибирского» романа, а также в разработке нового типа героя и нового типа конфликта" . Попытку создания такого произведения предпринимают Г.Н.Потанин и Н.М.Ядринцев. Несмотря на то, что она не увенчалась успехом,

17 Азадовский M.K. Сибирская беллетристика 30-х годов// Сибирские страницы. - Иркутск, 1988. С.91

18 Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: регионализм в истории русской литературы,- Красноярск, 1992. С.80

19 Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири.- Томск, 1907. С.41

20 Анисимов К.В. Вопросы поэтики литературы Сибири. - Красноярск, 2001.С.94 существенным является то, что авторами впервые была «сформирована основная коллизия двух «типов» («темпераментов») - одного, связанного с 21 определенной «локальностью», и другого, противопоставленного ей» .

Подводя итог, можно отметить, что на этом этапе в творчестве писателей-сибиряков отразились не только «местный колорит», этнография, быт и нравы. «Оно и «внутренне» было цельным, рассказывая о Сибири по-00 сибирски»*"". Кроме этого областнический этап был характерен резким разграничением и острой полемикой «внешнего» и «внутреннего» текста.

Третий этап (конец XIX - первая треть XX в.) характеризуется преодолением обособленности - будь то знаковый смысл «местного колорита» или самодостаточность областнической идеологии. Складывается качественно иная модель взаимодействия литературы Сибири с литературой центра. Суть ее заключается в том, чтобы войти в общий литературный процесс на паритетных началах, вступить в диалог с центром и расширить границы сибирского менталитета. Журнал «Молодая Сибирь» (1909) и группа писателей, объединенная тем же названием (Г.Д.Гребенщиков, В.Я.Шишков, А.Е.Новоселов, Ис.Гольдберг, В.М.Бахметьев и др.)> открывают этот новый этап. Сибирь осознается как неотъемлемая часть России с едиными для них вопросами бытия, и, хотя определенные признаки периферийности по-прежнему будут характеризовать творчество сибиряков, ведущая его направленность обретает общероссийское значение. Эта фаза развития и получила название сибирского регионализма (по аналогии с южным американским). Она отмечена двуединством признаков -общенациональных и собственно сибирских.

Границы оппозиции «внутренний - внешний взгляд» размываются. Типичным становится обобщенный образ Сибири, соотносимый с Россией в целом. В том числе, начиная с конца XIX века во «внешнем» тексте укрепляется новое представление о Сибири: пространство «веющее

21 Там же. С.26

22 Карлова О.А. Миф разумный,- Красноярск, 2001. С.69 простором, свободным своевольством и могучей, но смирной силой»." Все чаще образ Сибири предстает в качестве «тайного места». Это во многом обусловлено обращением к истории русского раскола как теме общенациональной. Так традиционной сюжетной линией в сибирских текстах становится поиск легендарного Беловодья (Г.Д.Гребенщиков, В.Я.Шишков, А.Е.Новоселов).

Этот этап, как отмечает Б.А.Чмыхало, важен завершением формирования подсистемы русской литературы, сущностной основой которой становится самосознание сибирского субэтноса,24 что позволило говорить в дальнейшем о региональной сибирской литературе. Залогом жизнеспособности такой подсистемы становится многообразие, активное «умножение» литературных связей и звеньев. Это в первую очередь отличает «молодую» сибирскую литературу25: она «обладает признаком дополнительности по отношению к макрокультурным процессам России»,26 изменяя характер и направленность сил, удерживающих системные связи. Таким образом, в сибирской литературе «прорастают» традиции классической русской и зарубежной литературы, ее магистральные идеи и художественные открытия. В том числе, появляется общезначимая тема «семья и эпоха», ставшая наиболее актуальной на рубеже XIX-XX веков.

То, что Г.Д.Гребенщиков и В.Я.Шишков утверждаются в литературе на этом этапе, во многом определяет развитие их творчества, которое нельзя рассматривать в традиционном понимании «местного колорита» или «областничества»: ему присущ как качественно иной уровень, так и иной характер взаимодействия с литературой центра. В границах областничества они были бы противопоставлены друг другу по принципу: «местный — пришлый», «внутренний взгляд» - «внешний взгляд», «свой - чужой». На этом этапе такого противопоставления не только не возникает, но и появляется возможность сближения этих писателей, вступивших в

23 Успенский Г.И.Собр.соч. В 9-ти T.-T.8 - М.,1957. С.262.

24 Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь.Цит.изд. С.127

25 Там же. С.72

26 Карлова О.А. Миф разумный,- Красноярск, 2001. С.70 литературу практически одновременно (1906, 1908), в равных условиях и сходных обстоятельствах. И у того, и у другого есть как одобрительный, так и критический взгляд на Сибирь; оба отдали дань одному из знаковых мифов

Сибири - мифу о Беловодье. Оба писателя на первых порах получили поддержку М.Горького, называли его свои учителем и были связаны с демократическим направлением русской литературы начала XX века.

Причем, М.Горький выражал особую надежду на то, что «будущий крупный романист будет из сибиряков»" , что в известной мере можно адресовать

Г.Д.Гребенщикову, которого «ревнивые патриоты Сибири» называли 8 сибирским Горьким». "

Дореволюционная критика ставит рядом имена Гребенщикова и Шишкова как наиболее перспективные. В.Львов-Рогачевский в статье с символическим названием «Великое ожидание» (1916), уделяет особое внимание творчеству молодых сибирских писателей, выделив среди них «беспощадную правдивость» ранних рассказов В.Я.Шишкова и этнографически точные подробности быта сибиряков в произведениях Г.Д.Гребенщикова29.

Оба писателя, хотя и по разным причинам, покинули Сибирь и свои основные «сибирские романы» создавали на основе ретроспекций, которые согласуются с периодом формирования литературного регионализма. Сибирский период стал важным этапом в формировании личности писателей, развитии их творчества и накоплении информации о жизни сибиряков, которая в дальнейшем стала основой и «Чураевых» Г.Д.Гребенщикова, и «Угрюм-реки» В.Я.Шишкова. Семейно-эпохальный масштаб сближает эти произведения и одновременно типологически соотносит с традициями русской и европейской литературы XIX-XX веков.

В дальнейшем писательская судьба Г.Д.Гребенщикова и В.Я.Шишкова сложилась по-разному. Первый эмигрировал в период гражданской войны и

27 Горький и Сибирь. Сборник. - Иркутск, 1949. С.48

28 Львов-Рогачевский В. Великое ожидание// Ежемесячный журнал, 1916, №1. С. 174

29 т

Там же несколько десятилетий был изъят из отечественной литературы, как и все русское зарубежье. Второй стал писателем социалистического реализма, а его творчество было отмечено высокими наградами советского правительства. Это, естественно, сказалось на степени их изученности. Примером могут служить статьи о творческой биографии писателей в Краткой литературной энциклопедии: объемная статья о Шишкове и небольшая заметка о Гребенщикове.

Но в начале 1920-х годов в России еще успели появиться критические отзывы на роман Г.Д.Гребенщикова «Братья» - первую книгу эпопеи «Чураевы» (Париж, 1922). Отмечалась самобытность писателя, глубокое знание староверческой деревни, достоверность повествования30 (Д.Горбов). Произведение было написано «в естественных тонах, переплетено настоящим сибирским бытом, поэзией и жутью тайги, первобытностью

31 прекрасной природы Алтая» (В.Правдухин). В дальнейшем отклики как на этот роман, так и на эпопею в целом печатались лишь в зарубежной прессе.

Роман вызвал одобрение русской художественной эмиграции — Ф.И.Шаляпина, Н.К.Рериха, Н.А.Рубакина, С.Т.Конёнкова, о чем свидетельствует Скиталец (С.Г.Петров) ~ и сам Г.Д.Гребенщиков в автобиографических произведениях.33

Критика русского зарубежья в целом высоко оценивала роман Г.Д.Гребенщикова, но не всегда была единодушна в восприятии частностей. Принципиально важное суждение высказал И.Савченко, считавший его не только талантливым литератором со своеобразным подходом к литературным темам, с ярким, красочным и выразительным языком, но и имеющим особый дар предвидения: «мыслителем, ищущим ключ к «тайне событий», к «грозе и буре российского вихря».34 М.Слоним не усматривал этого обобщающего масштаба и потому считал, что автор является лишь

30 Горбов Д.У нас и за рубежом. Лит.очерки.- М., 1928. С.72.

31 Правдухин В. Григорий Гребенщиков. «Чураевы»//Сибирские огни, 1922. №5. С. 182-183.

32

Яновский H.II. Верность.Портреты, статьи, воспоминания,- Новосибирск, 1984. - С. 178.

33 Гребенщиков Г.Д. Гонец:Письма с Помперага.- М., 1996. С.11

34 Вольная Сибирь. Прага, 1929, №6-7. С.46 искусным бытовиком, не сумевшим подняться на высоту создателя типов и т с художника-психолога». Вероятно, здесь сказался «эффект завышенного ожидания», и роман Гребенщикова прочитывался в соотнесенности с высокой классикой. Столь прямое сопоставление неадекватно, оно неизбежно обнаружит отсутствие «высоты», но на своем уровне художественные компоненты произведения обретают надлежащий строй. Г.Струве, отмечая в произведениях писателя-сибиряка много и безвкусия и даже элементарной безграмотности, признавал «свежесть и силу» в описании алтайской природы и характеристике некоторых членов кряжистой старообрядческой семьи Чураевых.36 Эта оценка не лишена оснований, но нуждается в комментарии и пояснении таких понятий как «вкус и грамотность» художественного текста: они не нормативны и порой выполняют функцию авторского своеобразия. Определяющим является признание И.Якушева, что в лице автора «Чураевых» Сибирь обрела своего художника и бытописателя, а о самом произведении можно говорить, как о

31 поистине колоссальной по своей конструкции сибирской эпопее. Это признание не получило научной разработки за рубежом, но как факт состоялось и было возвращено в Россию в начале 1990-х годов вместе с именем писателя и его литературным наследием.

Тогда же началось научное изучение творчества Г.Д.Гребенщикова. Оно развивается преимущественно в региональном литературоведении и развертывается в трех направлениях.

Первое - изучение фактов биографии писателя и поиск разрозненных произведений (В.А.Росов, В.К.Корниенко, Т.Г.Черняева, С.С.Царегородцева, А.Б.Фирсов и др.). В 1990-х годах при содействии российского МИДа и посредничестве нью-йоркского музея Н.К.Рериха возвращен из США личный архив Гребенщикова. В настоящее время он находится в Музее истории искусства, литературы и культуры Алтая (г.Барнаул). На этой базе был

35 Вольная Сибирь. Прага, 1929, №5. С.26

36 Русская литература в изгнании. - Париж, 1984. С. 129

37 Якушев И. Г.Д.Гребенщиков: По поводу двадцатилетия литературной деятельности // Славянская книга. — Прага, 1926, №3 сделан ряд ценных открытий биографического характера, однако полная биография писателя на научной основе еще не написана.

Второе, собственно литературоведческое, рассматривает и изучает произведения Г.Д. Гребенщикова с точки зрения их художественной значимости.

Обосновываются границы повествовательного контекста: «Чураевы» представляются романом-эпопеей «о русском народе, оказавшемся на

38 распутье» , где на основе «экстенсивно-хроникального типа сюжета» автор укрупняет семейный конфликт до размеров национального, и становится «наблюдателем конфликта мирового».39

Мотивировку характеров и отдельных сюжетных линий Т.Г.Черняева связывает с традицией народных песенных баллад: так разрешается «клубок противоречий» между братьями Чураевыми.40 «Переклички мотивов» романа-эпопеи с русской психологической прозой XIX века отмечает А.П.Казаркин 41

Сам Г.Д.Гребенщиков обосновывал связь с русской литературной традицией таким образом: «к прекрасному началу жизни вели именно эти три великие ступени Русской литературы — Тургенев — культура и изящество слова и образа <.> Толстой - мудрая совесть и правда жизни - свет и тьма народная, и Горький — с самых низов - взлет к свету и действенное завершение мечты Человека».42

Третье направление - изучение творчества Г.Д.Гребенщикова в контексте сибирской региональной литературы как одной из ее составляющих.

Б.А.Чмыхало в монографии «Молодая Сибирь» (1992) отводит значительное место роману-эпопее «Чураевы», поскольку в нем впервые масштабно исследовано содержание понятия «сибирский тип» в его

38 Черняева Т.Г. Г.Д.Гребенщиков и его роман «Чураевы»//Сибирь в контексте мировой культуры. - Томск, 2003. С.92

39 Казаркин А.П. Проза Сибири в XX веке//Сибирь в контексте мировой культуры. — Томск, 2003. С.104

40 Черняева Т.Г. Г.Д.Гребенщиков и его роман «Чураевы.Цит.изд. С.93

41 Казаркин А.П. Проза Сибири в XX веке.Цит.изд. С. 105

42 Цит.:Примочкина Н. Первым своим учителем считаю М.Горького»// НЛО, 2001, №48. С.156 этническом аспекте.43 По мнению ученого, это произведение можно рассматривать как типологический центр прозы сибирских литераторов начала XX в.: в нем сконцентрировались и ее несомненные достоинства, и общие недостатки44.

А.П.Казаркин считает, что вероискание героя, перебор религиозно-философских позиций - от мыслей отцов Церкви до оккультизма вводят крупнейшее произведение Г.Д.Гребенщикова в контекст интеллектуальной и философской прозы45. Причем по идейному составу роман полигеничен, областническая доктрина - лишь одна из составляющих его идей: в главном произведении сибирской прозы первой половины XX в. обнаруживается слой субэтнической проблематики, темы национальной идентичности и богоискательские мотивы46.

Чураевы» (1-я часть «Братья») становятся одним из главных объектов исследования в кандидатской диссертации К.В.Анисимова. В главе, посвященной выявлению генетической связи областнического мировоззрения и словесности «Молодой Сибири»,47 он рассматривает «Чураевых» в сибирском литературно-идеологическом контексте. Исследователь полагает, что идеи художественного пространства «Чураевых» можно рассматривать, ориентируясь на существование двух традиций, актуальных для автора: старообрядческой, а также русской

Л R литературы XIX в. . В дальнейшем К.В.Анисимов углубляет исследование в специальной статье, где отмечает связь Г.Д.Гребенщикова с областничеством, и в то же время его стремление быть сопричастным столичной литературной жизни.49 Автор полагает, что сюжетную структуру «Чураевых» определяет «история замкнутого микропространства»,

43 Чмыхало Б.Л. Молодая Сибирь.Цит.изд. С. 138.

44 Там же

45 Казаркин А.П. Проза Сибири в XX веке.Цит.изд. С. 105

46 Казаркин А.П. Жанровый контекст романа «Чураевы»// Алтайский текст в русской культуре. Вып.2,-Барнаул, 2004. С. 17

47 Анисимов К.В. Круг идей и эволюция сибирской прозы начала XX века. Автореферат. — Томск, 1998. С. 14

48 Там же. С. 17

49 Анисимов К.В. Сибирское областничество и творчество Г.Д.Гребенщикова: к интерпретации некоторых мотивов романа «Чураевы» (1-я часть)// Алтайский текст в русской культуре. Вып.2,- Барнаул, 2004. С.20 сталкивающегося с внешним миром, соотносящаяся в большей степени с мироощущением областника, чем с осмысленной идеологической

- 50 программой.

Фактически работа по исследованию творческого наследия писателя лишь начата, и в ряду других вопросов проступает проблема семейной хроники как сюжетно-типологической основы жанровой романной формы. Это же актуально и для романа В.Я.Шишкова «Угрюм-река», где основной и ведущей темой явилось «становление, развитие и гибель русского капитализма, показанные писателем на судьбе трех поколений семьи предпринимателей, купцов-сибиряков Громовых»51.

Творческое наследие В.Я.Шишкова изучено многопланово и подробно. Доказательством этому является большое количество статей, публикаций, а также диссертаций и других научных работ (Б.Л.Беляев, И.Е.Лясоцкий, Д.А.Иванов, С.Кожевников, Г.В.Кондаков, Г.Ф.Кунгуров и др.). Наиболее полно писательская биография Шишкова отражена в монографиях В.М.Бахметьева (1947), А.А.Богдановой (1953), И.Т.Изотова (1956), В.А.Чалмаева (1969), Н.Х.Еселева (1976), Н.Н.Яновского (1984), В.Черкасова-Георгиевского (1996).

В своих очерках они прослеживают эволюционный рост творчества В.Я.Шишкова и становление его как писателя соцреализма. Авторы практически единодушны в оценке романа «Угрюм-река»: произведение отличает глубокий историзм и конкретно-классовый характер как основного социального конфликта, так и многих эпизодов.

Первым к обзору творческого наследия В.Я.Шишкова обращается В.М.Бахметьев. Он считает, что произведения писателя отличает не только быт, но и «бытие с его социологией и экскурсами в углубленный показ О душевной жизни человека» **. При этом быт отражает «сгущенное реальное

50 Там же. С.22

51 Еселев Н.Х. Примечания //Шишков В.Я. Собр. соч. в 8-ми т. T.4 - М., 1983. С.526

52 Бахметьев В.М. Вячеслав Шишков. Жизнь и творчество. - М., 1947. С. 145 олицетворение материальной и духовной культуры народа на данном отрезке

С "J времени», а бытие становится источником философской мысли.

А.А.Богданова в своей монографии54 останавливается преимущественно на освещении сибирского периода в творчестве Шишкова. Позднее, в специальных статьях она отмечает важное значение произведений малого жанра в творческой эволюции писателя на пути к созданию больших многоплановых произведений («Угрюм-река», «Емельян Пугачев»).

Освещение социальных проблем в романах В.Я.Шишкова подробно представлено в работе И.Т.Изотова. Он уделяет большое внимание теме развития капитализма в Сибири, представленной в романе «Угрюм-река». Исследователь считает, что основным и главным в романе является «принцип социальных связей, определяющий расстановку персонажей, порядок и последовательность сцен, эпизодов. <.> Пафос романа - в разоблачении бесчеловечности капитализма».55

Опираясь на работы предыдущих авторов, В.А.Чалмаев расширяет и дополняет темы исследований. Он обращает внимание на двуплановость повествования: роман «Угрюм-река» одновременно является и итогом изучения буржуазной эпохи, художественным обоснованием неизбежности пролетарской революции, и родословной купеческого рода Громовых. Исследователь полагает, что личность главного героя не только представлена в нескольких трансформациях («юный Прохор», «коммерсант», «зверь»),56 но и явилась концентрацией трех поколений Громовых. Именно поэтому у

57 главного героя «необычайный, сжатый до взрыва трагический характер» .

Более подробно, с привлечением большого количества малоизвестных и неизданных материалов из архива В.Я.Шишкова, освещает жизнь и творчество писателя Н.Х.Еселев. Он особо выделяет роман «Угрюм-река», который называет «эпопеей Сибири», «романом из романов»: «так

53 Там же.

54 Богданова А.А. Вячеслав Шишков. Литературно-критический очерк. - Новосибирск, 1953

55 Изотов И.Т. Вячеслав Шишков. Критико-биографический очерк. - М., 1956. С.93

56 Чалмаев В.А. Вячеслав Шишков (критико-биографический очерк). - М., 1969. С. 78.

57 Там же. С. 60 переполнена книга действующими лицами с их многообразными, правдиво со изображенными судьбами» . Кроме того, он считает, что роман можно рассматривать не только как народно-бытовую и психологическую панораму дореволюционной Сибири, но и как «великолепный образец «криминального романа».59

По мнению Н.Н.Яновского, в «Угрюм-реке» обоснованно и глубоко выражена авторская концепция человека, истории и общества.60 Исследователь подробно останавливается не только на стилевых особенностях романа и образе главного героя, проблеме «интеллигенция и народ», но также и размышляет о такой загадке, как читательское сочувствие главному герою, который, тем не менее, становится прямым виновником страданий и гибели сотен людей.

К осмыслению христианско-философских мотивов в творчестве В.Я.Шишкова и их истоков обращается В.Черкасов-Георгиевский. В частности, он сообщает о путешествии молодого Шишкова с отцом Иоанном Кронштадским, имевшего большое значение для формирования особого христианского мировоззрения писателя61. Кроме того, в монографии впервые подробно рассказывается о дружбе и творческом сотрудничестве В.Я.Шишкова и Г.Д.Гребенщикова.

Во всех вышеперечисленных исследованиях так или иначе особо отмечается, что Шишков, будучи писателем-реалистом, опирается в своем творчестве на традиции русской классической литературы. Сам писатель подтверждает это в письме к П.Н.Медведеву и называет конкретные имена классиков: «влияли: Гоголь, Пушкин, Толстой, отчасти Успенский Г. и Короленко с Чеховым»62.

Учитывая ценность отдельных наблюдений исследователей, следует отметить, что работы о В.Я.Шишкове страдают идеологической

58 Еселев Н.Х. Шишков. - М., 1976. С.146

59 Там же. С. 156

60 Яновский Н.Н. Вячеслав Шишков: Очерк творчества. - М., 1984. С. 194.

61 Черкасов-Георгиевский В. На стрежне Угрюм-реки: Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова. -М., 1996. С.70

62 Шишков В.Я. Мой творческий опыт.Сост. и предисл. Н.Н.Яновский.- М., 1979. С.80 тенденциозностью. Характерно название одной из первых критических статей после выхода в свет «Угрюм-реки» - «Между Маминым-Сибиряком и Достоевским» (Ф.Бутенко), где некоторая близость к героям Достоевского расценивалась как «ущербное мировоззрение» автора63. Идеологическая направленность исследований несколько снижает их значимость и требует нового прочтения произведений В.Я.Шишкова. И в первую очередь это относится к роману «Угрюм-река», который сам автор называл главным произведением своей жизни.

Принимая во внимание большое количество разноплановых исследований, посвященных как общему анализу произведений Г.Д.Гребенщикова и В.Я.Шишкова, так и «Чураевым» и «Угрюм-реке», следует отметить, что тема сибирской семьи была в них только затронута. Естественным образом из предшествующих работ вытекает и постановка проблемы «семья и эпоха». Однако специального ее исследования не проводилось, хотя оба произведения дают обширный материал для него. Под этим углом зрения «Чураевы» и «Угрюм-река» выдвигаются в качестве объекта исследования.

Целью диссертации является исследование типологических черт сибирской семейной хроники, составляющей сюжетную основу романа-эпопеи Г.Д.Гребенщикова «Чураевы» и социально-психологического романа В.Я.Шишкова «Угрюм-река».

Поставленная цель включает в себя следующие задачи:

1. Рассмотреть типологию семейной хроники «Чураевых» и «Угрюм-реки» в контексте общего развития русской и зарубежной литературы.

2. Обозначить структуру семейной хроники в романах «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова, рассмотреть ее типические художественные компоненты (сюжетные линии, образы, мотивы, категории времени и пространства).

63 Бутенко Ф. Между Достоевским и Маминым-Сибиряком//Борьба и стиль. Сб. статей. - Л., 1934. С.210

3. Выявить и соотнести специфические черты сибирской семейной хроники, художественно реализованные в двух оригинальных литературных вариантах, представляющих результат творческой индивидуальности авторов, своеобразие двух позиций в решении проблемы «семья и эпоха».

Методология исследования основывается на принципах сравнительно-исторического и структурно-типологического анализа материала. В процессе работы мы будем опираться на научные концепции, выдвинутые в трудах по истории и теории литературы М.М.Бахтиным, Ю.М.Лотманом, Е.М.Мелетинским, Л.Я.Гинзбург и др. При исследовании материала сибирской литературы методологически значимыми являются работы по истории литературы Сибири М.К.Азадовского, Ю.С.Постнова, В.П.Трушкина, Н.Н.Яновского, Б.А.Чмыхало и др.

Учитывая акцентирование проблемы «семья и эпоха», мы будем обращаться к теоретическим и практическим исследования в области социологии семьи (С.С.Крюкова, Ю.М.Гончаров и др.), данным социальной и демографической статистики второй половины XIX — начала XX века.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

1. Впервые семейная хроника рассматривается в структуре «сибирского романа» как сюжетно-типологическая основа произведения с ее типическими художественными компонентами и обобщениями, раскрывающими родовые связи поколений с их специфическим сибирским содержанием.

2. В работе предлагается новый подход, основанный на типологическом сопоставлении внутренней структуры региональной и классической художественной семейной хроники, что позволяет увидеть в их содержательной близости закономерность развития сибирской литературы указанного периода и формирование сибирского варианта семейной хроники.

3. Проблема «семья и эпоха» впервые исследуется на материале произведений, попавших в силу социально-идеологических условий в разные культурные пласты литературы XX века (роман В.Я.Шишкова в купированном виде после цензурной обработки стал одним из самых популярных в литературе советского времени, выдержал ряд изданий, роман-эпопея сибиряка-эмигранта Г.Д.Гребенщикова был долгое время неизвестен в России, впервые семь томов «Чураевых» были изданы в полном объеме в 2006-2007 годах).

Практическая значимость диссертации в возможности использования материалов и результатов исследования в курсе лекций по истории русской литературы, а также при составлении учебных программ, спецкурсов и спецсеминаров по региональному литературоведению и культуре Сибири. Кроме того, исследование может иметь практическое значение для сибирских писателей, ищущих свои пути в литературе.

Апробация работы. Основные положения данного исследования опубликованы в форме статей в сборниках Красноярского государственного педагогического университета им.В.П. Астафьева, Алтайского государственного университета, Бийского педагогического государственного университета им.В.М.Шукшина, Горно-Алтайского государственного университета. Результаты исследования и основные выводы диссертации обсуждались на научных конференциях в гг.Барнауле, Красноярске и на кафедре русской литературы КГПУ им.В.П.Астафьева.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, общим объемом 173 страницы машинописного текста. Библиография содержит 296 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семейная хроника как сюжетно-типологическая основа романов "Чураевы" Г.Д. Гребенщикова и "Угрюм-река" В.Я. Шишкова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Семейная хроника в романах «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова имеет признаки, присущие жанровой форме классической семейной хроники, что выявлено путем исследования и соотнесения обоих романов с произведениями русской и зарубежной литературы подобного плана. Наиболее важным признаком является наличие в структуре повествования движения (смены) поколений в контексте соответствующих исторических эпох, где время измеряется продолжительностью жизни поколений, а историческая эпоха представлена через призму частной жизни. Хронологическую основу в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» составляет большей частью не календарное, а событийное время, в котором этапы отечественной социальной истории представляют для авторов систему внешних ориентиров в выборе того или иного жизненного пути их героев. Такая событийная временная шкала необходима для определения места описываемой семьи в историко-культурном пространстве и установления ее статусных признаков. Связь между внутрисемейными событиями и реалиями эпохи создает свои специфические параметры для характеристики жизни семьи, подобно тому, как это может быть осуществлено при анализе биографии отдельного героя в соотнесенности с социальной событийностью.

Характерной особенностью семейной хроники «Чураевых» и «Угрюм-реки» становится утрата строгой жанровой каноничности и формирование ее в качестве субжанровой формы - сюжетно-ти по логической основы произведения. При этом сюжет истории семьи, воспитавшей главного героя, становится организующим центром, задающим ход развитию всего повествования. Развитие действия авторы стремятся подчинить законам реально-исторического времени, усложняя способы связи событий и стремясь отойти от простоты фабулы авантюрного романа. Обобщенные представления о человеке и мире проецируются в «Чураевых» и «Угрюм-реке» на саму действительность, происходит переосмысление механизмов осуществления единства произведения, постепенного отказа от интриги как интегрирующего начала. Писатели стремятся вырваться за пределы художественного текста, вводя в свои произведения не столько образ действительности, сколько действительность, как таковую, знакомую им по жизненному опыту. Время в этом случае оказывается не только основным объектом изображения, но и синтезирующей основой. В результате этого процесса семейная хроника в «Чураевых» и «Угрюм-реке» разрастается до крупных эпических произведений, в которых допускается соединение отдельных завершенных фрагментов в рамках целого, то есть реализовывается принцип единства индивидуального и семейного, а с другой стороны - динамически разворачивается образ мира в историческом движущемся времени.

Существенной особенностью семейной хроники в «Чураевых» и «Угрюм-реке» является появление в ней биографического реального времени. На фоне основного изображения времени выстраивается изображение отдельных событий, которые подчинены общему биографическому реальному времени жизни семьи. Длительность жизни семьи представлена несколькими поколениями. Сюжеты поколений в подобных произведениях вносят совершенно новый и чрезвычайно существенный момент в изображаемый мир, вносят соприкосновения разновременных жизней (соотношение времени поколений и авантюрного времени). Каждая веха семейной истории связана с именем главы семейства с чертами, присущими определенной исторической эпохе, а синтезирующим принципом является последовательность изложения событий во времени. Так же характерным является присутствие статического и динамического временного пространства. Первое проявляет себя в воспоминаниях героев и авторских пояснениях о создании и становлении семейного рода в прошлом, второе - в сюжетах жизни поколений семьи, их отдельных представителей в настоящем времени повествования.

Тип семейной хроники «Чураевых» и «Угрюм-реки» соответствует восходящему родословию: изложение истории семьи автор начинает не с рассказа о первом поколении, а включает его в общий контекст произведения. Так, у Гребенщикова история первого и второго поколений представлена в качестве воспоминаний главы третьего поколения — Фирса Чураева. Шишков историю рода Громовых от его основания включает в авторские пояснения, отступая от общего развития действия. И в том, и в другом случае в комбинации сюжета семейной хроники показана первичность схемы родства, перед которой несколько отступает фабульная связность. Мы согласны с К.Д.Муратовой, которая считает, что в таком построении заключается причина фрагментарности и слабой сцепленности частей литературных семейных хроник. Преодоление этого принципа, замена его сюжетной логикой и создает художественный текст семейной хроники, в которой автор выстраивает историю семьи, ориентируясь одновременно и на внешнюю событийную временную шкалу, и на внутреннее семейное «генеалогическое» время.

Истории жизни поколений в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки», занимая собственное место в структуре повествования, неравнозначны и специализированы. Кроме поддержания непрерывности и последовательности жизни семьи, каждое поколение имеет свои функции: одни служат напоминанием о прошлом, другие призваны утверждать устоявшиеся веками нравственные нормы и семейные традиции, третьи становятся антагонистами семьи и т.д. В основе структуры сибирской семейной хроники лежит генеалогическое древо семьи, в которой рос и воспитывался главный герой.

Шишков ограничивается описанием трех поколений, а Гребенщиков расширяет контекст повествования и вводит в структуру семейной хроники еще два поколения. Но если о жизни второго поколения от основания семьи автор только упоминает, то на пятое поколение возложены две важные функции: замыкание круга семейной хроники и возрождение семьи Чураевых. Шишков же, в соответствии с выстроенной им концепцией и идеей романа, завершает семейную хронику трагической гибелью главы самого процветающего поколения семьи: со смертью Прохора род Громовых обречен.

И в «Чураевых», и в «Угрюм-реке» семейная хроника заключается в хронологические рамки периода конца XVIII - начала XX века. При движении поколений в повествовании выявляются одни и те же стадии жизни семьи: заключение брака, рождение детей, разрушение семьи вследствие смерти одного из супругов или развода. Отличительными особенностями в изображении поколений становятся функции, присущие каждому из них и характеризующие их роль в истории семейного сообщества от основания семейного рода до его разрушения. При этом реализация функций поколений в сибирской семейной хронике не есть описание только биологических механизмов. Изображая жизнь семьи в контексте определенной эпохи, Гребенщиков и Шишков стремятся рассмотреть в частном всеобщее, запечатлеть определенные социальные типы и значительные явления жизни общества в ходе развития исторических процессов на примере одной семьи. Переход к новым буржуазным отношениям в Сибири на изломе эпох XIX-XX веков был отмечен резкими противоречиями во всех сферах общественной жизни . Необходим был поиск новых форм социальных отношений, в том числе и семейных. Это послужило причиной тому, что Гребенщиков и Шишков, конечно, на своем уровне и со своими особенностями, обращаются к семейной хронике, к опыту жизни отцов и дедов. Также в свое время делал и Л.Н.Толстой, чтобы найти адекватные формы воплощения своим патриархальным идеалам, когда общественно-капиталистические отношения новой эпохи вступали в силу, рассеивая все иллюзии.

Повествуя о патриархальных поколениях, Гребенщиков и Шишков делают акцент на их приверженности принципам традиционализма в организации семьи, воспитании детей, вопросах веры, ведении хозяйства и т.п. При этом деды и отцы остаются в границах замкнутого мира, который был создан их собственными руками. Но эпоха коренного перелома в России конца XIX - начала XX в. вносит свои коррективы: наследники-антагонисты впитывают динамику нового времени, их мировоззрение формируется не столько под влиянием родителей, сколько внешних социально-экономических факторов. В этом случае писателями осмысляется не только судьба героев в водовороте событий, но и формирование их личности на крутом повороте истории.

Сюжетная линия о противостоянии отцов и детей (а, по сути, борьбе детей против отцов), преодолении наследниками замкнутого локуса родительской семьи, их отказе от традиций и устоев патриархальности вносит в повествование антисемейный мотив, который разрушает семейную хронику. Центральной сюжетной линией становится путь духовных исканий главного героя, который имеет вполне четко разграниченные этапы становления его личности. Это повествование уже выходит за рамки семейной хроники, которая, сыграв свою организующую роль в качестве сюжетообразующего центра, став сюжетно-типологической основой произведения, выливается в повествование о становлении героя-индивидуалиста. Такая композиция явилась отражением исторического процесса, в котором был характерным не только отказ от семейных корней, но и противостояние им. При этом именно семейная хроника во многом стала отражением эволюции регионального самосознания сибиряков как на бытовом, так и на идейно-духовном уровне.

После разрушения семейной хроники «мысль семейная» связывает сюжеты о жизни героев вне родительской семьи, их адаптации и социализации в условиях новой эпохи. Таким образом, семейная хроника оказалась взаимосвязанной с общественными, социальными, философскими вопросами и постепенно разрослась в «Угрюм-реке» Шишкова до большого социального романа, а в «Чураевых» Гребенщикова - до романа-эпопеи, в которых писатели отразили современную им жизнь.

Семейная хроника и сюжетная линия становления героя-индивидуалиста несут в тексте каждый свою смысловую и сюжетную нагрузку. Так в семейной хронике в центре авторского внимания оказывается хроника жизни семьи, в которой воспитывался главный герой. Исторически достопримечательные события истории семьи излагаются в хронологической и причинной последовательности. Разворачивающиеся события как внутри, так и вокруг этого семейно-родового сообщества представляют собой единую систему, отражающую эволюционное развитие как внутрисемейных, так и внешнесемейных отношений. По мере своего взросления и осознания самостоятельной личностью, главный герой стремится избавиться от патриархально-родовых уз, сковывающих его индивидуальность, что и обусловило возникновение антисемейного мотива, и, как следствие, появление центральной сюжетной линии о становлении героя-индивидуалиста. Именно такая сюжетная схема с ее особенностями (сибирский колорит, типические сюжеты, образы, мотивы) лежит в основе многих крупных романов советского периода о жизни сибиряков и выделяет их из всего многообразия литературы. Достаточно вспомнить такие произведения как «Вечный зов» А.Иванова, трилогию А.Черкасова «Хмель», «Черный тополь», «Конь рыжий» и т.п. Однако в подобных произведениях при сохранении общей концепции сюжетной схемы, к сожалению, был несколько утерян пафос «рефлектирующего героя». По мнению А.П.Казаркина, связано это в большей степени с идеологической направленностью советской литературы. Вечные темы - смерть, бесконечность мира, вера и безверие - для советского писателя заказаны: критика реагировала на них на проповедь «поповщины».

Семейная хроника в «Чураевых» и «Угрюм-реке» синтетична по форме: по ходу развития основного сюжета авторы включают в повествование авантюрные линии, архетипичные сюжеты, фольклорные, агиографические, философские мотивы и пр. Тем не менее, среди всего многообразия художественных приемов писателей можно выделить наиболее типичные, присущие только сибирской семейной хронике. Одним из них является сюжет истории основания семьи, в которой проявляет себя мотив переселения, знакомый по произведениям мировой художественной литературы. Особенностью этого мотива становится «приход» основателя в Сибирь, связанный с желанием отказаться от прежней жизни, укрыться в «тайном месте» и начать все заново. Несмотря на то, что образ основателя в большей степени статичен и не участвует в развитии сюжета, он имеет свои отличительные черты и занимает важное место в структуре действующих лиц семейной хроники. Собственно с рассказа о «приходе» основателя в сибирский край и начинается семейная хроника и в «Чураевых», и в «Угрюм-реке». По мере развития действия в повествование вносится мотив «укоренения» предков в Сибири и освоения ими нового места проживания. Сюжет основателя вносит в повествование мотив греха, который становится в «Чураевых» и «Угрюм-реке» сквозным и во многом определяющим в судьбе героев семейной хроники. Образ самого основателя обладает типическими чертами: при внешней схожести с ликами святых и показной благочинности он предстает и «святой иконой», и «бродягой-разбойником» одновременно. В то же время, имея далеко не безупречное прошлое, основатель является созидателем собственного мира, при этом как созидатель выступает только в материальной сфере, создавая «с нуля» хозяйство и закладывая базу будущего материального благополучия семьи, не взирая на нравственные и моральные нормы.

Наиболее значимыми в семейной хронике «Чураевых» и «Угрюм-реки» являются мотивы создания семьи и разрушения семейных отношений. Несмотря на внешнее противопоставление, они имеют внутреннюю причинную связь. Важной здесь становится мотивировка вступающих в брак и причина, лежащая в основе заключения союза. Семейные конфликты, выведенные Гребенщиковым и Шишковым в семейной хронике, обретают глубину и объемность. Представленный бытовой материал как бы кристаллизуется, перестает быть сугубо частным и незначительным, наделяется глубоким, обобщающим смыслом, выводя произведения на уровень общезначимой проблемы «семья и эпоха».

Примечательно, что авторами осмысляются условия гармонии семейной жизни героев, из которых традиционно остаются взаимопонимание и взаимоуважение супругов, правильное распределение ролей в семье и понимание важности задачи каждого. Немаловажными являются и морально-нравственные качества обоих супругов, чистота их помыслов, отсутствие лжи в отношениях, а также ответственность друг перед другом за душевное равновесие, физическое здоровье, оставленный после себя след в жизни. При этом счастье семейное базируется на любви-ответственности, христианских ценностях и духовном родстве ее членов, как это убедительно показывает Гребенщиков на примере семьи Полуяровых, Кондратия и Насти Чураевых. Отсутствие условий гармоничного развития отношений приводит к распаду семьи, как это доказательно передано Шишковым в истории семейного рода Громовых. При этом семейные истории в «Чураевых» и «Угрюм-реке» напрямую свидетельствуют о несовместимости счастья и погони за властью и богатством. В дополнение к традиционным условиям гармонии семейной жизни, писатели акцентируют внимание на том, что для счастья семье сибиряка необходим достаток, созданный сообща, собственным трудом, без эксплуатации.

Важнейшим в сюжете главного героя и в «Чураевых», и в «Угрюм-реке» становится мотив «блудного сына», который традиционен для региональной прозы. У Гребенщикова Василий Чураев - крестьянский интеллигент, несмотря на свое бунтующее сознание, на бытовом уровне чаще всего остается пассивным, углубляясь в философские изыскания. В отличие от него герой Шишкова - Прохор Громов, «гений предпринимательства», наоборот, при своей бурной деятельности, служении своему «делу» и неукротимой решительности ленив духовно. При этом каждый из главных героев проходит свой индивидуальный духовный путь исканий в зависимости от авторской концепции и идейной направленности произведения.

Не оставлен авторами без внимания и так называемый «женский вопрос», касающийся значения женщины в жизни семьи и общества в целом. Отмечается особое место жены и матери в деле сохранения и упрочения семейных уз, проявляющее себя большей частью в жизни патриархальных поколений. Наряду с этим рассматривается эволюционное развитие женского самосознания под воздействием веяний новой буржуазной эпохи в жизни поколений наследников-антагонистов семьи. По мнению авторов, эмансипированность женщины в немалой степени способствует краху семьи, что подтверждается в сюжетных линиях наследников-антагонистов. Отсутствие взаимопонимания жены и мужа, их отстраненность при стремлении каждого к индивидуальному самоопределению постепенно приводят к разрыву семейных отношений. При этом «женский вопрос» у Гребенщикова и Шишкова представлен не только частным случаем из жизни сибирской семьи, а рассматривается в контексте эпохи как типичное явление.

Особое значение в развитии повествования приобретает не только судьба поколений сибирской семьи, но и многоплановый образ Сибири из нескольких составляющих, который можно условно назвать «миром». Эти составляющие, важнейшими из которых являются природа, образ дома сибиряка, сибирский быт, отношение героев к родному краю и к окружающей действительности (мифологическое и реальное), переплетаются между собой, формируя относительно устойчивые черты, определяемые не только «местным колоритом», но и личным восприятием героев, характеризуются географическими, биологическими, этнографическими и психологическими основами, формирующими уклад и традиции сибирской семьи.

Таким образом, семейная хроника в романах «Чураевы» Г.Д.Гребенщикова и «Угрюм-река» В.Я.Шишкова, помимо традиционных жанровых особенностей, имеет присущие только ей признаки - образ основателя сибирской семьи и сюжет о его «приходе», мотив «блудного сына», проявляющийся в линии жизни главного героя, сложный художественный образ Сибири. Все вышеперечисленное позволяет ввести в терминологический обиход словосочетание сибирская семейная хроника.

Рассматривая романы «Чураевы» и «Угрюм-река» в контексте исторического литературного развития, можно утверждать, что Г.Д.Гребенщиковым и В.Я.Шишковым впервые были представлены темы, создавшие потенциал и определившие перспективу развития сибирского романа со всеми его характерными особенностями. Эти произведения, даже при всех недостатках художественного плана, были способны стать образцами нового сибирского романа. Несмотря на то, что дальнейшая советская идеологизация литературы не дала такой возможности, в историко-культурной ретроспективе «Чураевы» и «Угрюм-река» могут восприниматься не только как значимые произведения региональной литературы, но и как памятники русской культуры, являющиеся материалом для исследования во многих областях гуманитарных наук.

Список научной литературыЗакаблукова, Татьяна Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аксаков С.Т. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука/ Вступ. ст. и прим. С.Машинского. М., 1987. 544 с.

2. Бобылев Н.И. Джарго Аега: Сибирская быль//Невский альбом: Литературный сборник, издаваемый Н. Бобылевым. СПб, 1839. С.7-114

3. Бобылев Н.И. Чингисов столб: Сибирская быль// Невский альбом: Опыты в стихах и прозе Г.Бобылева. СПб, 1838. С.231-282

4. Голсуорси Д. Собр. соч.: В 16-ти т. Т. 1. Сага о Форсайтах. Собственник; Последнее лето Форсайта/Пер. с анг. М.Лорие, Н.Волжиной. М., 1962. 415 с.

5. Горький М. Дело Артамоновых// Избранные сочинения/ Вступ.ст. А.Овчаренко и И.Ревякиной; Примеч.М.Семашкиной. М., 1986. С.657-889

6. Горький М. О литературе//Избранные сочинения/ Вступ.ст. А.Овчаренко и И.Ревякиной; Примеч.М.Семашкиной.- М., 1986. С.1000-1006.

7. Горький М. Собр. соч. в 30-ти т. Т.ЗО. Письма, статьи, доклады, речи, приветствия М., 1956. 308 с.

8. Горький М. Фома Гордеев.- М., 1984. 256 с.

9. Гребенщиков Г.Д. Поклон родной земле (Из очерков «Святая Русь»)//Бийский Вестник, №1, 2003. С.97-103

10. Гребенщиков Г.Д. Гонец. Письма с Помперага. М., 1996. 215 с.

11. Гребенщиков Г.Д. Моя Сибирь// Бийский Вестник, №1, 2003. С. 103123

12. Гребенщиков Г.Д. Река Уба и Убинские люди// Алтайский сборник.-Барнаул, 1912.С. 1-80

13. Гребенщиков Г.Д. У Льва Толстого// Вопросы литературы, 1984, №2. С.190-197

14. Гребенщиков Г.Д. Чураевы/ Сост. А.Б.Фирсов, послесловие Т.Г.Черняевой.- Барнаул, 2004. 524 с.

15. Гребенщиков Г.Д. Чураевы: Братья Чураевы. Роман в трех частях. Спуск в долину. Роман. Т.1 Барнаул, 2006. 384 с.

16. Гребенщиков Г.Д. Чураевы: Веления Земли. Роман. Трубный глас. Роман.Т.2. Барнаул, 2006. 288 с.

17. Гребенщиков Г.Д. Чураевы: Сто племен с единым. Роман. Океан багряный. Роман.Т.З. Барнаул, 2007. 384 с.

18. Гребенщиков Г.Д. Чураевы: Лобзание змия. Роман. Радонега. Статьи. Воспоминания.Т.4. Барнаул, 2007. 352 с.

19. Гребенщиков Г.Д.Чураевы: Роман, повести, рассказы.- Иркутск, 1991. 416 с.

20. Гребенщиков Г.Д. Егоркина жизнь. Автобиографическая повесть. — Southbery, Connecticut, 1959. 342 с.

21. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Красноярск, 1983. 296 с.

22. Достоевский Ф.М. Статьи и заметки// Полн.собр.соч. в 30-ти т. Т. 19. -Л., 1979. 359 с.

23. Золя Э. Карьера Ругонов: Роман/Пер. с фр. Е.Александровой М., 1985. 272 с.

24. Калашников И.Т. Дочь купца Жолобова: Романы, повесть. -Иркутск, 1985. 637 с.

25. Короленко В.Г. Сибирские рассказы и очерки. М., 1980. 319 с.

26. Кущевский И.А. Николай Негорев, или Благополучный россиянин: Роман, рассказы, фельетоны. Иркутск, 1988. 623 с.

27. Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы. Рассказы// Собр.соч.в 8 томах. Т. 2. М., 1953. 592 с.

28. Мамин-Сибиряк Д.Н. Черты из жизни Пепко. Хлеб// Собр.соч.в 8 томах. Т. 7.-М., 1955.732 с.

29. Омулевский И.В. Шаг за шагом Новосибирск, 1960. 444 с.

30. Потанин Г.Н. Тайжане: Историко-литературные материалы. Томск, 1997. 304 с.

31. Савинов Ив. Сохатый// Северное сияние: Альманах на 1831 год. — М, 1831. С.113-131

32. Толстой Л.Н. Анна Каренина// Собр. сочинений в 22-х г. Т. 9. М, 1982. 462 с.

33. Толстой Л.Н. Анна Каренина// Собр. сочинений в 22-х г. Т.8./Коммент.Э.Г.Бабаева М, 1981. 495 с.

34. Толстой Л.Н.Послесловие к рассказу Чехова «Душечка» // Собр. соч. в 22 т. Т.15.-М., 1983. С.315-319

35. Успенский Г.И. Волей-неволей. Скучающая публика. Через пень-колоду. Очерки, 1884-1885// Собр. соч. в 9 т. Т.6. М.,1956. 416 с.

36. Успенский Г.И. Очерки. Рассказы// Собр. соч. В 9 т. Т.8. М., 1957.684 с.

37. Чехов А.П. Из Сибири.Остров Сахалин.Фельетоны, статьи, записные книжки, дневники (1882-1904)// Собр.соч. в 12 т. Т.10. М., 1956. 600 с.

38. Шишков В.Я. Истоки// Сибирские огни, №4, кн.4 (июль-август).-Новосибирск, 1928. С.59-93

39. Шишков В.Я.Рассказы и повести// Собр.соч. в 8-ми т. Т.1.- М., 1983. 368 с.

40. Шишков В.Я.Угрюм-река // Собр.соч. в 8-ми т. Т.4.- М., 1983. 528 с.

41. Шишков В.Я.У грюм-река// Собр.соч. в 8-ми т. Т.З.- М., 1983. 480 с.

42. Щукин Н. Поселыцик: Сибирская повесть// Восточная Сибирь в ранней художественной прозе: Сб. произведений писателей Сибири 30-40 гг. XIX в. Сост. А.В.Гуревич. Иркутск, 1938. С.40-68

43. Ядринцев Н.М. На чужой стороне// Потанин Г.Н. Тайжане: Историко-литературные материалы. Томск, 1997. С.201-266

44. Ядринцев Н.М. Пельмень // Камско-Волжская газ., №77, 1873 (подпись — Пельменелюбов)

45. Ядринцев Н.М. Тюленьская жизнь: фельетон// Искра, №33. СПб, 1866 <

46. Работы по истории и теории литературы

47. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции.-М., 1996. 448 с.

48. Анастасьев Н.А. Фолкнер. Очерк творчества.- М., 1976. 221 с.

49. Апт С. Томас Манн. М., 1972. 352 с.

50. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. 362 с.

51. Бахтин М.М. Время и пространство в романе// Вопросы литературы, 1974, №3. С. 133-179.

52. Бахтин М.М. Герой и позиция автора по отношению к герою в творчестве Достоевского// Психология личности: Тексты. М., 1982. С. 250-260.

53. Бахтин М.М. К философии поступка// Философия и социология науки и техники.- М., 1986. С. 80-160

54. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. 541 с.

55. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 424 с.

56. Бахтин М.М.Эпос и роман. СПб., 2000. 300 с.

57. Бестужев А.А. О романе Н.Полевого «Клятва при гробе господнем»//57