автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России, 2-я половина XIX - начало XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России, 2-я половина XIX - начало XX в."

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Институт истории, археологии и этнографии

народов Дальнего Востока - —

Г' I О и п

На правах рукописи

Ермак Галина Геннадьевна

СЕМЕЙНЫЙ И ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ БЫТ КАЗАКОВ ЮГА ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ (2-я половина XIX - начало XX в.)

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Владивосток 2000

Работа выполнена в Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской Академии наук

Научные руководители: доктор исторических наук, профессор Н.В. Кочешков кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Ю.В. Аргудяева

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Н.А. Томилов кандидат исторических наук, профессор Е.А. Лыкова

Ведущая организация: Хабаровский государственный педагопгческий университет

ИГ

Защита состоится 21 ноября 2000 г. в /<? часов на заседании Диссертационного совета К-200.31.01 при Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН.

Адрес: 690650, ГСП, г. Владивосток, ул. Пушкинская, 89

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН.

Автореферат разослан /У октября 2000 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук /чУЬ/п^

С. В. Березницкий

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования институтов трансмиссии этнической информации определяется прежде всего возрастающей ролью этничности в современном мире. Российское постперестроечное пространство изобилует возрождением различных социально-культурных коалиций, консолидирующей основой которых является этничность, выступающая в роли исторической памяти, национальной идеи, традиционной религии, родного языка. Наиболее громко заявили о себе на территории бывшего СССР объединения, связанные с казачеством. Интеграционные мифологемы, на которых основывается современное возрождение казачества, строятся в том числе и на тематике, опирающейся на традиционные этнокультурные и социальные ценности данной общности (Таболина Т.В., 1994). Представляется важным выявить механизм трансляции этнической информации в условиях, когда политикой "расказачивания" была прервана межпоколенная связь. Попыткой приблизиться к пониманию этих процессов стало исследование традиционной культуры дальневосточных казаков, осуществленное сквозь призму семейного быта, поскольку, как отмечают этнологи, причины устойчивости многих традиций, поддерживающих территориальное и временное единство людей в пределах их этнической принадлежности, коренятся в семейно-родственной сфере (Шмелева М.Н., 1997).

Кроме того, актуальность заявленной проблематики обусловлена тем, что до сих пор она не была предметом специального изучения этнографов. Между тем семья и все составляющие ее быта, включая внутрисемейные взаимоотношения, внешние связи, хозяйственный уклад, представляют собой в разных историко-культурных областях и у конкретных этнографических групп сложный динамичный комплекс традиций и новаций, региональных специфических черт, особенностей, определяемых тем или иным вероисповеданием, историческим прошлым, политической и социально-экономической ситуацией в регионе и многими другими факторами (Ганцкая O.A., 1997).

Основная цель настоящей работы — исследование семейного и хозяйственного быта казаков юга Дальнего Востока России в единстве общего и особенного с генетически родственными казачьими группами.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд конкретных задач:

♦ дать этнокультурную характеристику амурского и уссурийского казачества на основе анализа его региональных, конфессиональных и этнических корней;

♦ реконструировать добрачные, брачные и семейные традиции казаков, определив совокупность факторов, оказавших влияние на их развитие;

♦ проследить локальную специфику, свойственную данной группе казачества в сфере семейного быта;

♦ охарактеризовать хозяйственный и материальный быт дальневосточных казаков на семейном микроуровне в их конкретно-историческом выражении.

Основным объектом изучения является дальневосточное казачество. Данная общность включала представителей двух казачьих войск—Амурского и Уссурийского, созданных правительством для пограничной охраны и хозяйственного освоения нового края.

Предмет исследования — семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России, рассмотренный в типологическом ракурсе, в рамках регионального варианта народной культуры восточных славян, сформировавшейся под воздействием новых экологических условий и этнических контактов.

Хронологические рамкн диссертации охватывают вторую половину XIX - начало XX в. Выбор точки отсчета объясняется тем, что во второй половине XIX в. на дальневосточных рубежах появились первые казачьи поселения. Начало XX в. (до 1917 г.) — конечная грань исследования, обусловленная ликвидацией сословий, изменением формы собственности после Октябрьской революции, что повлекло за собой разрушение традиционного уклада хозяйственной жизни и быта казачества.

Географические рамкн ограничиваются югом Дальнего Востока России и включают приграничные с КНР территории современных Приморского, Хабаровского краев, Еврейской автономной и Амурской областей. Именно в этом районе в основном компактно проживало амурское и уссурийское казачество.

Степень разработанности проблемы. Все публикации, связанные прямо или опосредованно с тематикой данного исследования, можно разделить на два вида. К первому относятся описательные работы, посвященные истории присоединения и хозяйственного освоения Дальнего

Востока, а также местным казачьим войскам, в которых можно найти сведения по традиционному быту казачества. Это свидетельства путешественников, чиновников, военных, принимавших непосредственное участие в описываемых событиях (Пржевальский М.Н., 1947; Максимов C.B., 1871; Венюков М.И., 1871; Алябьев A.A., 1872; Надаров И.Г., 1884, 1887; Грум-Гржимайло Г.Е., 1894;УнтербергерП.Ф., 1900, 1912; Сильницкий А., 1901; Савицкий А.Ю., 1908; Муров Г.Т., 1909, 1911; Иванов Р., 1912; Жернаков

A.О., 1915 и др.). Их сочинения имеют важное значение как источник, лишь в некоторых из них исследовательский аспект вышел на передний план и был представлен выводами, значимыми для нашей работы.

Второй вид публикаций — это собственно научные труды различного характера. При рассмотрении общих вопросов диссертант опирался на проблемно-теоретические труды российских ученых: С.А.Арутюнова, Ю.В.Бромлея, О.А.Ганцкой, В.И.Козлова, Н.М.Лебедевой, В.В.Пименова, Н.Л.Пушкаревой, В.А.Тишкова, С.А.Токарева, Н.А.Томилова, Н.Н.Чебок-сарова, С.В.Чешко, К.В.Чистова и др. В работе учитывались достижения

B.В.Алексеева, Н.И.Бондаря, Л.Б.Заседателевой, М.С.Кашубы, Н.А.Ми-ненко, С.К.Сагнаевой, Т.В.Таболиной, исследующих проблемы, связанные с казачьей тематикой. В региональной историографии наиболее разработаны вопросы истории и социально-экономического развития амурских и уссурийских казаков (Сергеев О.И., 1982, 1983, 1991, 1993, 1996, 1999 и др.; Осипов Ю.Н., 1983; Лыкова Е. А., 1992, 1993; Лазарева С.И., 1996, 1999; Савченко С.Н., 1998; Иванов В.Д., 1996, 1999; Кутузов М.А., 1996, 1998, 1999; Абеленцев В.Н., 1999). В последнее десятилетие активно исследуются проблемы культуры казаков Дальнего Востока (Коваленко А.И., 1991, 1992, 1993, 1994, 1995, 1999).

К сожалению, этнография восточнославянского населения юга Дальнего Востока России и его историко-этнографических групп, включая казачество, до последнего десятилетия практически не выделялась в самостоятельную область исторической науки, что ограничивает возможность проведения широкого сравнительно-сопоставительного анализа. Из дореволюционных исследований до сих пор не утратили своей актуальности наблюдения А.П.Ровинского и М.К.Азадовского об особенностях культуры амурских казаков (Ровинский А.П., 1873; Азадовский М.К., 1914, 1916). В историографии советского периода единственным обобщающим исследованием по восточным славянам региона была серия трудов профессора Дальневосточного университета А.П.Георгиевского "Русские на

Дальнем Востоке", вышедшая в свет в 1926 - 1929 гг. В каждом выпуске исследователь затрагивал вопросы формирования, специфики говоров и фольклора амурских и уссурийских казаков. Из исследований постсоветского периода заслуживают внимания статья и кандидатская диссертация H.A. Соболевской (1986, 1991), посвященные народным строительным традициям на юге Дальнего Востока в начале XX в. В них на общем фоне рассматривается казачья усадьба с выявлением её локальных особенностей.

Наиболее изученным оказался казачий песенный фольклор. Его исследованием занимались сибирские фольклористы под руководством Л.Е.Элиасова, а также дальневосточные учёные Л.М.Свиридова, С.И.Красноштанов, Е.С.Громова. Лишь в последнее десятилетие появились обобщающие работы, в которых традиционно-бытовая культура региональных групп восточнославянского населения юга Дальнего Востока России (в том числе казачества) стала самостоятельным объектом изучения. Это публикации владивостокских этнографов Ю.В.Аргудяевой, Л.Е.Фетисовой, В.В.Кобко, И.В.Семеновой. Ю.В.Аргудяева в исследованиях, посвященных семье и семейному быту крестьянского населения Приморья и Приамурья, рассматривает вопросы межсословных браков крестьянства и казачества (Агудяева Ю.В., 1983, 1993, 1997). Л.Е.Фетисова в своих работах затрагивает некоторые проблемы казачьей традиционно-бытовой культуры как части регионального обрядово-фольклорно-го комплекса восточных славян (1994, 1995, 1996, 1998).

Подводя итог, диссертант констатирует, что хотя тема семейного и хозяйственного быта дальневосточного казачества как таковая не формулировалась исследователями, но в современной отечественной историографии создана теоретическая и эмпирическая база для ее рассмотрения.

Источники. Источниковую базу диссертации составили материалы, собранные автором в центральных архивах страны (Российский Государственный исторический архив — РГИА, Российский Государственный Военно-исторический архив — РГВИА, Государственный исторический архив Дальнего Востока — РГИА ДВ, архив Географического общества — АГО, архив Российской Академии наук — АРАН); краевых и областных архивах Дальнего Востока (Государственный архив Приморского края — ГАПК), Государственный архив Хабаровского края — ГАХК, Государ-

ственный архив Амурской области — ГААО); данные полевых исследований; мемуарная литература; периодическая печать.

В ходе исследования привлекался большой корпус опубликованных и неопубликованных материалов статистического характера и комментариев к ним, которые позволили рассмотреть круг вопросов, раскрывающих особенности формирования дальневосточного казачества и хозяйственной состоятельности казачьей семьи.

Не менее ценным для исследователя явился такой источник, как церковные метрические книги, представлявшие в России один из основных актов гражданского состояния и содержавшие информацию по семейно-брачным отношениям населения, в том числе казачества. По исследуемому региону они отложились в РГИА ДВ, ГАХК, ГАПК и ГААО.

В качестве историко-демографического и этнодемографического источника в работе использовались ежегодные отчеты наказных атаманов Амурского и Уссурийского казачьих войск. Основная масса отчетов извлечена из фондов РГВИА (некоторые из них, относящиеся к гражданской части, опубликованы). В них отражены сведения о конфессиональном составе казачьих войск, движении казачьего населения, хозяйственной деятельности.

В состав источников вошли законодательные акты, представленные законами, указами, положениями, уставами, приказами, т.е. большим корпусом документов от общероссийского до войскового уровня. Они непосредственно регулировали жизнедеятельность казачества и собственно функционирование казачьей семьи.

Важным этнографическим источником, позволившим реконструировать отдельные элементы быта казаков, явились фольклорные и диалектологические материалы. Автором были использованы как публикации фольклора, так и ряд собраний, отложившихся в архивохранилищах (Рукописный отдел сектора народного творчества Института русской литературы РАН, АРАН в Санкт-Петербурге, Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки в Москве).

Кроме того, восстановить повседневные картины жизни казачьей семьи помогли данные периодической печати, мемуарные издания, дневниковые записи из семейных архивов потомков казаков Приамурья.

Важнейшим источником по изучаемой теме явились полевые мате-1, риалы автора, собранные во время этнографических экспедиций 19921997 гг. в местах бывшего компактного проживания амурских и уссурий-

ских казаков. К этому следует добавить информацию, полученную при интервьюировании представителей современного казачества.

Методология и методы исследования. В теоретико-методологическом ключе анализа заявленных проблем принципиально важными для создания адекватных реальности объяснительных схем представляются традиционные для отечественной науки подходы: историко-генетический и стадиальный, реализация которых дала возможность выявить различные в этнокультурном отношении группы казачества. Автор использовал также подходы, принятые в современных антропологических дисциплинах. Холистский подход, т.е. многоаспектный анализ изучаемых явлений, позволил показать локальные особенности, присущие семейно-бытовой сфере дальневосточного казачества. Актуально для разрабатываемой проблематики положение, связанное с пониманием культуры как формы биосоциальной адаптации. По мере возможности, определяемой кругом источников, семейно-бытовой уклад амурских и уссурийских казаков рассматривался не только в типологическом, но и в адаптационном ракурсе как своеобразный механизм приспособления человека к новым условиям окружающей среды. Этический и методологический принцип культурного релятивизма, постулирующий универсальную ценность каждой культуры вне зависимости от уровня развития общества, помог при анализе источников уйти от суждений негативного характера, которые преобладали в дореволюционной оценке культурно-бытового комплекса и фольклорной традиции дальневосточных казаков.

Методологически важно остановиться на определении базового понятия, системообразующий потенциал которого направлял ход исследования. Таким понятием для данной работы является быт. H.H. и И.А.Че-боксаровы, этим термином называют «специфические формы поведения людей в их повседневной жизни, т.е. в постоянно стабильно возникающих в течение дня, года, жизни ситуациях, а также взаимоотношения, складывающиеся при этом между людьми, способы использования ими предметов, служащих для удовлетворения их материальных и духовных потребностей». Указанная дефиниция взята за основу, и перечисленные в ней позиции рассматриваются в рамках семейной сферы.

Изучение семейного и производственного быта казаков ограничено выявлением наиболее существенных сторон хозяйственного уклада, брачных и семейных традиций, личных взаимоотношений, семейной обрядности и казачьего фольклора. Обозначенные вопросы рассматривались

главным образом с точки зрения соотношения этнических и сословных традиций, развивающихся в определенной социоисторической ситуации. Специфика последней позволяет более детально реконструировать и проанализировать культурно-бытовой комплекс казаков-старожилов, перёсе-лившихся в Приморье и Приамурье из Забайкалья в середине XIX столетия. О развитии традиций казаков-новоселов (1895-1917 гг.) в рассматриваемых хронологических рамках можно говорить лишь на уровне тенденций.

Анализ культуры казачества сквозь призму семейных отношений производился при помощи тендерной методологии, что позволило рассмотреть такие вопросы, как идеалы «женского» и «мужского» в выборе брачных партнеров, ролевые установки и механизм воспроизводства, эволюции и передачи культурных ценностей. Разработка последней позиции, на наш взгляд, может приблизить к пониманию сложнейшей проблемы о соотношении сословного и этнического компонентов в феномене казачества.

Наряду с рассмотренными выше подходами и теоретическими положениями в работе были использованы такие методы историко-этногра-фических исследований, как сравнительно-исторический и сопоставительно-типологический. Применение их в хронологическом плане с использованием данных смежных наук и привлечением этнографических сведений о разных группах казачества позволило разграничить напластования различных традиций, определить характер их образования и степень эволюции.

Научная новизна исследования состоит в том, что это первая диссертация, в которой изучение традиционного семейного и хозяйственного быта казаков юга Дальнего Востока России поставлено как проблема, заслуживающая специального рассмотрения. Часть архивных, литературных и полевых источников введена в научный оборот впервые, что позволило дать систематизированное описание семейного и хозяйственного быта амурских и уссурийских казаков с позиций современной этнологии. Таким образом, данное исследование вносит определенный вклад в разработку проблем, связанных с этнокультурной историей региона и этнической историей восточнославянских народов. На этой основе возможно дальнейшее сопоставление развития бытовых традиций локальных групп восточных славян в условиях освоения новой природной и этнокультурной среды.

Практическая значимость проведенного исследования заключается прежде всего в том, что его основные результаты могут быть йсполь-зованы при анализе современного движения казачества в плане понимания особенностей воспроизводства этносословных традиций, а также при создании трудов по истории и этнографии казачества и восточнославянского населения России в целом, при разработке школьных и вузовских курсов отечественной истории, этнографии и регионоведения.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 18 публикациях, изложены в сообщениях и докладах на научных конференциях международного (Владивосток, 1993, 1994, 1996, 1999; Хабаровск, 1995), российского (Хабаровск, 1995; Владивосток, 1998; Санкт-Петербург, 1999) и регионального уровней (Владивосток, 1993, 1994, 1999).

Структура диссертации предопределена основными задачами исследования и включает введение, три главы, заключение, список использованных источников и литературы, приложение. В разделе "Приложение" помещены посемейные списки, таблицы с этнодемографической информацией, фотодокументы и фольклорные материалы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность поставленной проблемы, определены объект и предмет, основная цель и задачи исследования, дан историографический обзор и источниковедческий анализ, показана теоретико-методологическая и конкретно-методическая основа работы, структура диссертации, раскрыты ее новизна и практическое значение.

Глава первая "Формирование дальневосточного казачества во второй половине XIX - начале XX вв" состоит из двух параграфов. В первом — "Заселение казаками юга Дальнего Востока России" — показаны основные этапы, условия переселения казачьих семей и их расселение на Дальнем Востоке, а также исследуется региональный состав мигрантов. В плане анализа этнокультурных особенностей казачества выделяются два переселенческих потока: старожильческий и новосельческий. Первый связан с казачьими переселениями из Забайкалья, второй (после 1895 г.) — с переселениями из других казачьих войск и регионов России. Характеризуя условия заселения казаками нового края, автор подчеркивает, что миграции первого потока носили принудительный характер, ко-

торый повлиял на все стороны жизнедеятельности старожилов, определяя особенности их семейно-брачных отношений, хозяйственного и материального уклада. Новоселы прибывали в казачьи войска Дальнего Востока на добровольной основе, когда край был уже обжит пионерами-забайкальцами и другими категориями переселенцев. Эти обстоятельства способствовали более быстрой адаптации данной группы мигрантов к новой природной и этнокультурной среде.

Последующий анализ регионов выхода переселенцев показал, что в казачьих войсках Приамурского края доминировали выходцы из Забайкалья: в Амурском войске они составляли подавляющее большинство (74,4%), в Уссурийском — только половину всего состава. Необходимо подчеркнуть, что представители одного региона предпочитали селиться компактно, образуя либо новые поселки, либо отдельные "слободы" в уже существующих поселках. Переселенцы Кубанской области в Амурском войске были сосредоточены в основном в Николаевском станичном округе, переселенцы Донского войска в Уссурийском крае — в Донском станичном округе, переселенцы-забайкальцы устраивались в старожильческих поселках, образованных забайкальцами первого переселенческого потока. По мнению автора диссертации, выявленное разнообразие регионов выхода указывает на изначальную поливариантность традиций, а их количественным соотношением обусловлена направленность этнокультурных процессов в неоднородной новосельческой среде.

Далее в параграфе показано, что процесс заселения казаками Дальневосточного края шел параллельно с интенсивными крестьянскими миграциями. Соотношение крестьянского и казачьего населения на разных этапах освоения региона было неодинаково. Первоначально преимущества были на казачьей стороне. Впоследствии казачье переселение по сравнению с крестьянским приобрело второстепенное значение. Совместное проживание двух этносословных групп способствовало хозяйственным, брачным, культурным контактам. Кроме того, расселение казаков сопровождалось их постоянным общением с соседним китайским населением и с представителями коренных народов, особенно в сфере бытовых отношений и в хозяйственной деятельности.

Во втором параграфе "Этнокультурные группы дальневосточного казачества" для выявления этнокультурной специфики этого слоя населения рассмотрены основные этнические и конфессиональные компоненты, принимавшие участие в его формировании. Показано, что старожи-

лы и новоселы, в свою очередь, подразделялись на "коренных", или "станичных", и "приписных" казаков. Каждая из этих групп была сложной по своему происхождению, этническим связям, с особым фондом материнской традиционной культуры.

В состав старожилов-забайкальцев входил бурятский и тунгусский компонент, что сказалось на их физическом облике. На Амуре "старожилов", которые в этническом отношении представляли собой группу, образованную от смешанных браков русского старожильческого населения Забайкалья с эвенками и бурятами, как и в Сибири, называли "гуранами". У казаков-старожилов получил распространение северорусский тип культуры в виде сибирского подтипа (т.е. с заметным влиянием культуры коренных народов).

Новоселы были еще более гетерогенны по составу: донцы, оренбур-жцы, кубанцы, терцы, уральцы, а также забайкальцы и крестьяне из различных губерний России. Большая часть переселенцев этой волны приписывалась к уссурийскому казачеству, между ними существовали заметные различия в материальной и духовной культуре, говорах, семейном и бытовом укладах. В отличие от забайкальцев донские, кубанские, терские казаки были носителями южнорусской и украинской традиций с отдельными элементами, заимствованными от неславянских этносов, с которыми они исторически соприкасались.

"Коренные", или "станичные", казаки составляли основу конного амурского полка, который верстался из "коренных" казаков-забайкальцев, а формирование последних продолжалось естественно-историческим путем более двух веков. Военная служба для них являлась неотъемлемой частью жизни: хозяйства, быта и общественного сознания. "Коренными" считались казаки Европейских войск, обладающие духом старого казачества, специфическими сословными традициями. Это были представители казачества-субэтноса.

"Приписными" называли бывших крестьян и представителей других слоев России, допуск которых был разрешен в казачье сословие Дальнего Востока. В отличие от "коренных" "приписные" только приучались выполнять обязательную воинскую повинность. Амурские и уссурийские пешие казаки-старожилы — это в основном бывшие горнозаводские крестьяне Забайкалья, обращенные в казачество в 1851 г., за 5-7 лет до заселения Приамурского края.

В ходе исследования удалось выявить не только полиэтнический ха-, рактср, но и конфессиональную неоднородность дальневосточного казачества. Хотя основной массив составляли приверженцы официального православия, но были в среде амурских и уссурийских казаков и старообрядцы, и сторонники некоторых ответвлений протестантизма (штундис-ты, молокане и пр.). Отношение к свободе вероисповедания на бытовом и официальном уровнях заметно различалось. Если на первом существовала определенная веротерпимость, то на втором — проводилась последовательная политика насаждения ортодоксального православия.

Таким образом, изучение процесса формирования дальневосточного казачества показало, что данная общность была сформирована из представителей различных регионов России со всей совокупностью присущих им этнических, социальных и конфессиональных черт. В этнографическом плане амурское и уссурийское казачество первоначально было сформировано на северорусской основе, но на протяжении всего времени испытывало влияние со стороны других народов, в том числе аборигенных, населявших Приамурье и Приморье. "Новоселы", носители преимущественно южнорусской и украинской традиций, только включались в новую для них природно-географическую, социально-экономическую и культурную среду. Но наметившиеся процессы интеграции, адаптации и аккультурации привнесенных традиций были искусственно прерваны репрессивной политикой государства в отношении казачества.

Глава вторая "Семейный быт казаков юга Дальнего Востока России (2-я половина XIX - начало XX в.)" состоит из двух разделов. В первом — "Брак и социально-демографическая структура казачьей семьи" автор рассматривает демографические особенности семейно-брачных отношений казаков, акцентируя внимание на таких показателях, как возраст вступление в брак, количество браков, численный и структурно-поколенный состав семьи. Кроме того, в параграфе выявляются причины, повлиявшие на формирование локальной специфики указанных параметров, и реконструируются брачные нормы амурских и уссурийских казаков.

В ходе исследования автор выделяет два этапа в формировании регионального этнодемографического комплекса казачества, обусловленных рассмотренными ранее новосельческим и старожильческим переселенческими потоками. Первый, связанный с насильственным перемещением казаков из Забайкалья, отличался малолюдностью поселений, непро-

порциональностью возрастно-половой структуры, малым количеством браков и высокой смертностью. Второй характеризовался многолюдностью казачьих поселков, сохранением определенной непропорциональности возрастно-половой структуры ( несмотря на перемещения на добровольной основе не одиночек, а целых семей, проходивших определенный отбор по численности и составу), большим количеством браков, достаточно высокой смертностью.

Кроме того, демографические параметры рассматривались диссертантом в аспекте анализа проблем адаптации мигрантов к новой жизненной среде. С этих позиций формирующийся в осваиваемой среде этноде-мографический комплекс выступает как один из механизмов адаптации. Особенно важна роль таких его компонентов, как общая численность переселенцев и сбалансированность их возрастно-половой структуры. Возникающая сразу вслед за миграцией стадия этнической консолидации четко прослеживалась в начале XX в., когда переселенцы из различных казачьих войск стремились вступать в браки с представителями своих региональных групп. Анализ ареала брачных контактов казачества показывает, что на всех этапах подавляющее количество браков заключалось в пределах своей станицы и с представителями своей сословной группы. Данные полевых исследований подтверждают вывод о негативном отношении к нарушению сословных границ. О дочери, вышедшей замуж за крестьянина, в отцовской казачьей семье забывали совсем. Не удивительно, что межсословные, а тем более межнациональные браки были редкостью. Тем не менее зафиксированы единичные факты браков казаков, например, с корейцами, что подтверждает тезис об адаптационной роли в данном случае семейно-брачной структуры в плане поддержания простого физического воспроизводства.

Как известно, нормы брачно-семейной жизни в казачьей среде регламентировались церковью и сводом Законов Российской империи. Общепринятым было разрешение юношам вступать в брак с 18, а девушкам— с 16 лет. В казачьем сословии мужчина, находившийся на действительной службе, для оформления брака должен был получить специальное разрешение войскового атамана.

Анализ возраста женихов и невест, зафиксированный в метрических книгах, показывает, что служебные обязанности и промыслы, развитые в среде казачества, не предполагали раннюю брачность мужской части населения. Как правило, девушки-невесты предпочитали казаков, отслужив-

ших первую очередь, т.е. в возрасте 25 лет и старше. Возраст невест был намного ниже, что обусловливалось отмеченной выше деформацией в половом составе казачества, т.е. преобладанием мужчин. Основная масса невест-казачек шла к алтарю, достигнув 16 лет. Но были случаи, когда казачки вступали в брак и с 15 лет. В такой ситуации для заключения брака требовалось специальное церковное разрешение.

Характер эволюции численного и структурно-поколенного состава казачьей семьи во второй половине XIX - начале XX в. определялся особенностями формирования казачьего населения на Дальнем Востоке. Старожильческие семьи были в основном малыми, т.е. состояли из одной брачной пары и небольших, как правило, детей. Например, средний численный состав семьи конных амурских казаков в 1858 г. составлял 5,8 чел. Неразделенные семьи этого периода состояли в основном из двух брачных пар — пожилые родители с женатыми детьми и внуками.

Отличительной особенностью казачьих семей новосельческого потока (1895-1917 гг.) было господство неразделенной семьи, состоявшей из двух брачных пар и относившейся к подтипу братской (женатые братья с детьми и без детей); средняя численность такой семьи равнялась 7,3 чел. Объяснить данный феномен можно, предположив, что это были искусственные семьи, созданные специально для того, чтобы пройти ценз по людности, предъявляемый к желающим переселиться в Приамурье и Приморье. Но если в оценке семей, состоявших из родных братьев, можно сомневаться, то семьи из двоюродных братьев можно смело отнести к разряду искусственных, поэтому со временем такие семейные коллективы распадались.

Таким образом, если говорить о причинах существовавших локальных различий социально-демографических параметров семейно-брачных отношений казаков на юге Дальнего Востока России, то они во многом обусловлены специфическими особенностями жизнеобеспечения локальных подгрупп внутри данной общности. Понимаемые узко условия жизнеобеспечения нередко сводятся только к социально-экономическим факторам, влияние которых часто абсолютизируется. Вместе с тем, как показало исследование, в данное понятие могут быть включены факторы психологического и этнокультурного порядка, влиявшие на демографическую сферу семейных отношений.

Подводя итог, автор остановился на таком важном моменте, как соотношение писаного и обычного права в казачьей среде. Законодательно

служилое сословие Восточной Сибири в период середины XIX — начала XX в. было открыто для различных категорий российского населения, следовательно, брачное право не придерживалось принципа сословной эндогамии. Но данный принцип строго соблюдался на уровне казачьей общины. Процент межсословных браков был низок, что обусловливалось, с одной стороны, особенностями этносословного менталитета, а с другой — присущей локальным этнографическим группам стихийной внутренней эндогамии.

Во втором параграфе "Внутрисемейные взаимоотношения и семейные традиции казаков юга Дальнего Востока России" реконструируются такие составляющие семейного быта, как добрачные традиции, свадебный обряд, традиции, связанные с репродуктивным поведением, положение женщины и пр. В ходе исследования автор приходит к выводу, что особенности семейного быта казаков-дальневосточников как региональной историко-культурной группы восточнославянского населения во второй половине XIX в. — начале XX в. были обусловлены политическими, экономическими, этнокультурными и сословными факторами. Наиболее ярко проявлялось влияние последнего, что подтверждается изучением брачных традиций у переселенцев старожильческого потока, прибывших из Забайкалья. Хотя представление о браке и семье как основе нравственности, стабильности и хозяйственного благополучия было господствующим, в то же время реальные брачные и лично-семейные взаимоотношения, особенно в первые годы жизни на новом месте, характеризуются многими источниками как "ненормальные". Речь идет о распространении в среде казачества девиантного поведения (добрачные и внебрачные отношения полов), причины которого, на наш взгляд, определялись все той же вынужденной подневольной миграцией, отягощенной сильным вмешательством войсковой администрации в семейную жизнь казаков.

В более поздних источниках мы находим сведения о добрачных традициях казачьей молодежи, которые функционировали в рамках народного календаря, с обязательным присутствием таких сословно окрашенных мероприятии, как скачки и джигитовка для казаков-малолеток. Как и повсюду в крестьянской и казачьей среде в России, любимой формой досуга молодежи были вечёрки.

Установлено, что в источниках начала века лучше всего отражена семейная обрядность, в том числе казачья свадьба. Способствовало живучести семейно-бытовой обрядности особое положение женщины-казач-

ки. Именно она была носительницей и хранительницей основных черт традиционно-бытовой культуры, всего, что было связано с семьей, домашним очагом, детьми. Систематизация и анализ фрагментарных разрозненных сведений о свадебном ритуале дальневосточного казачества позволили реконструировать отдельные действия и эпизоды некогда единого сложного, богатого обрядового комплекса, бытовавшего у северорусской группы местного казачества.

На Дальнем Востоке у казаков были распространены свадьбы "убегом", обусловленные, как правило, экономическими причинами: удавалось избежать затрат на организацию традиционных торжеств. Церковь такой брак венчала. В семейном быту он санкционировался в последний день Масленицы — в Прощенное воскресенье. Родители прощали детей и благословляли на семейную жизнь.

Имеющиеся материалы подтверждают, что казаки-новоселы приносили на новую родину ритуалы, отличавшиеся локальными особенностями, характерными для мест их выхода. Например, свадебные гулянья донцев в станице Медведецкой Уссурийского казачьего войска сопровождались традиционными "сражениями" между гостями жениха и невесты. Самые азартные из сражающихся нередко хватались за винтовки, "чтобы стрелять по неприятелю", в ход шло и другое оружие, в избытке имевшееся в любом хозяйстве: вилы, грабли, лопаты, колья от изгороди.

Далее в параграфе дается краткая характеристика системы здравоохранения, непосредственным образом влиявшей на репродуктивное поведение казачества: рождение детей, их вскармливание и лечение, усилия по поддержанию здоровья взрослых. В ходе исследования выявлено, что в традиционно-бытовой культуре казаков существовал целый комплекс действий, норм, связанных с родильной обрядностью.

Основную часть родов в нормальных ситуациях принимали повитухи из числа самих казачек. Имевшие специальную подготовку акушерки были большой редкостью. Их деятельность затруднялась большой величиной участков, стеснённостью в правах, недоверием значительной части населения. Статистические материалы по движению рожениц подтверждают, что большинство женщин-казачек, особенно в первые годы, рожали при помощи бабок-повитух. Родившегося ребенка старались окрестить в течение месяца. Казак обязательно вез крестить сына верхом на коне, что символизировало вступление мальчика в воинское казачье братство. С трех лет казачат начинали учить ездить верхом, носить шашку.

Мальчиков старались обучить грамоте, а девочка в казачьей семье так же, как и в крестьянской, была "чужеродкой".

Тендерный подход позволил проследить присущую казачьему жизненному пространству ярко выраженную семантическую дуальность мужского и женского. В усадьбе дом был женским миром, а двор — мужским. Сам дом делился на две половины — мужскую и женскую. На женскую половину мужчин старались не допускать. Дети находились на женской половине, с раннего возраста включаясь в хозяйственную деятельность. По достижении примерно 7-летнего возраста происходило разделение труда по признаку пола. Этот уклад был характерен для старинных казачьих войск. На Уссури его принесли казаки с Дона.

Положение женщины обусловливалось традициями патриархального уклада, но в силу специфики жизнедеятельности военно-служилого сословия ее статус в семье и в обществе имел свои особенности. Из-за долгих отлучек мужа по служебным делам женщина-казачка вынуждена была, нарушая традиционные нормы, выполнять и мужские обязанности. Данное обстоятельство определяло и большую ее самостоятельность в сравнении с крестьянкой. Например, архивные материалы свидетельствуют, что авторами различных ходатайств и просьб от лица казачьего общества выступали женщины. Семейная касса обычно хранилась у женщины, но распоряжалась она деньгами с согласия семьи. Пожилая вдова продолжала руководить хозяйством в большой неразделенной семье, состоявшей из взрослых женатых сыновей с детьми.

Казачья община каждого отдельного поселения была своеобразной макромоделью семьи. Во главе стоял атаман, его слово было последним и решающим. И если на семейном уровне архаично-патриархальные отношения с безграничной властью «большака» к началу XX в. были сильно разрушены, то на уровне казачьей общины они намеренно культивировались войсковым начальством. Дети, не проявлявшие должного уважения к родителям, могли быть наказаны по распоряжению казачьего командира. Непокорного сына можно было по просьбе отца отправить на действительную службу, освободив от нее более послушного.

В конце главы автор характеризует фольклорный быт казачьих станиц, подчеркивая, что героико-песенный фольклор играл важную роль в вопросах социализации будущих казаков. В отличие от любовной лирики, которая, как правило, сохранялась и передавалась женщиной-казачкой, героико-песенные жанры служили своеобразным сословно-консо-

лидирующим фактором и выполняли определенные коммуникативные функции в мужской среде.

Общим выводом по второй главе является заключение о том, что в этнокультурном плане семейные традиции дальневосточного казачества обнаруживали сходство с традициями русских и отчасти украинских крестьян, а внутрисемейные взаимоотношения были более подвержены конкретным условиям жизнедеятельности военно-служилого сословия и, соответственно, более близки к общеказачьим. Реконструированный свадебный ритуал относится к вирилокальному типу (жена переходит в дом мужа). Обрядность, связанная с репродуктивным поведением, состояла из двух комплексов. В первом ведущими являлись обряды, условно названные женскими, которые главным образом были связаны с естественным воспроизводством (рождением). Во втором комплексе превалировали обряды социализирующего характера, направленные на этнокультурное воспроизводство. Здесь в общем наблюдалось тендерное равновесие участников, но по сути выделялись два подкомлекса на основании четко разграниченного воспитания детей по половому признаку.

Глава третья "Хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России" состоит из двух параграфов. Первый — "Основные занятия казачьего населения" — содержит описание не только хозяйственной деятельности, но и сопровождавшей ее производственной магии. В исследовании показано, что хозяйство казачьей семьи на Дальнем Востоке было комплексным. Основу его составляли земледелие, скотоводство, рыболовство, охота и другие отхожие промыслы. В хозяйственной практике переселенцы всех потоков долгое время опирались на традиции, сложившиеся в материнской культуре.

Казачье хозяйство Дальнего Востока существовало в рамках сельской общины, которая обладала правом регулирования и контроля за жизнедеятельностью станицы. Хозяйство принадлежало всей семье и обрабатывалось полностью или в основном трудом ее членов, хотя для казачества на разных этапах было характерно развитие арендных отношений и общинной кооперации (общинная запашка, артельные промыслы). Каждый член семьи занимал в домашнем хозяйстве место в соответствии с традиционными нормами семейно-ролевого поведения, которые формировались в рамках военизированного жизненного уклада.

Основным жизнеобеспечивающим занятием казаков считался земледельческий труд. Развитие этой отрасли казачьего хозяйства определя-

лось системой землевладения и землепользования, сложившейся в казачьих войсках Российской империи. Важное значение для формирования хозяйственных традиций имела природная среда. Несмотря на отдельные общие черты в природно-климатических условиях, рельеф местности, состав почв, лесные массивы были разнообразны в районах расселения казаков и в совокупности создавали определенную специфику в сельскохозяйственном освоении земель, что позволило выделить ряд локальных вариантов хозяйственного комплекса старожилов: хозяйства верхнеамурских станичных округов с доминирующей ролью охотничьего промысла; земледельческие хозяйства амурских станичных округов, расположенных в районе Зейско-Буреинской равнины; хозяйства смешанного промыслового типа казаков Северо-Уссурийского края; хозяйства земледельческой направленности Южно-Уссурийской казачьей округи.

Приоритетность в выполнении казачьей семьей функций, связанных с сословными обязанностям ее членов, в ущерб всем остальным являлась отличительной чертой казачьего быта и сильно влияла на развитие хозяйства. Одной из причин, тормозивших развитие хлебопашества, был недостаток у взрослых мужчин-работников свободного времени из-за постоянной загруженности по службе, поэтому в казачьей среде широкое распространение получили арендные отношения.

Потребность в денежных средствах стимулировала развитие разнообразных промыслов. Казаки могли заниматься ими в пределах своих войсковых земель без каких-либо свидетельств и билетов. С течением времени менялся приоритет тех или иных видов промыслов. Например, с постройкой железной дороги стал развиваться такой вид заработка, как поставка дров на железную дорогу, и сократились средства, поступающие от невостребованной почтовой гоньбы.

Подводя итог, автор делает вывод, что комплекс взаимосвязанных факторов определял развитие хозяйства казаков Дальнего Востока. Наиболее важными из них — военизированность быта, демографические характеристики двора, этнопсихологическая обусловленность адаптивности хозяйственных традиций мигрантов. Но воздействие этих факторов на хозяйственную деятельность казачества может быть понято лишь в контексте его исторического бытия. Речь вдет о масштабных социально-экономических и политических событиях рассматриваемого периода (строительство Транссибирской железной дороги, связанное с ним пере-

селение казаков из Европейской России; военные конфликты на дальневосточных рубежах начала XX столетия, революции).

Во втором параграфе "Материальный быт казачьей семьи" рассматриваются жилище, система питания и отчасти одежда, полнота описания которых обусловливается имеющимися на данном этапе исследования источниками.

Расселение казаков на обширной территории нового края вызвало распространение и развитие различных вариантов временного жилища, некоторые из них были заимствованы от народов, относящихся к азиатским меньшинствам, проживавшим в регионе. Домостроительство у старожилов сопровождалось разрушением богатейшего религиозно-обрядового комплекса, связанного с возведением и обживанием нового жилища. Негативные последствия этого отчетливо прослеживаются при анализе процессов адаптации мигрантов в иной природной и этнокультурной среде. С этих же позиций заслуживают внимания особенности сословного менталитета казаков-старожилов. Их долгое проживание в домах временного типа обусловлено не только социально-экономическими причинами. Факт мирного присоединения новых земель к России противоречил глубокому убеждению, что "землица" должна завоевываться с кровью, и только тогда ее можно считать родной и обустраиваться на ней на века. Лишь участие уссурийских казаков в двух военных кампаниях начала XX в. (так называемая "китайская" и русско-японская войны) пробудило у них желание сменить свои старые покосившиеся избенки на хорошие добротные дома.

Выявлен ряд специфических особенностей казачьего жилища, обусловленных, в частности, этнической принадлежностью их строителей. В домах, построенных старожилами, северорусские традиции были представлены внутренней планировкой, приемами строительной техники сруб-ного жилища с подклетом, комплексом хозяйственных строений. Южнорусские и украинские традиции прослеживаются в отделке некоторых домов, в расположении фасадов параллельно улице, в наличии летней кухни. Носителями этих традиций были казаки-переселенцы с Кубани и из области Войска Донского.

Анализируя систему питания дальневосточных казаков, автор выделяет в ней два наиболее существенных пласта: зерново-мясо-молочный комплекс; комплекс, основанный на собирательстве, охоте и рыболовстве. Выделенные пласты не были изолированы друг от друга, а порождали многочисленные явления смешанного порядка.

По данному параграфу делается вывод, что материальный быт местного казачества складывался в русле традиционной культуры восточных славян, но на этом общем фоне обнаруживал ряд специфических черт.

Таким образом, перед казачеством Дальнего Востока стояла сложная задача приспособления традиционного хозяйственного и материального уклада к новым природно-экономическим условиям, что происходило при взаимодействии, с одной стороны, локальных вариантов культуры, принесенных казаками-переселенцами из разных регионов России, а с другой — при взаимодействии их с культурными традициями других групп восточнославянского населения, а также коренных этносов и других азиатских народов. Резюмируя все вышеизложенное, диссертант приходит к выводу, что в течение нескольких десятилетий казаками-старожилами была выработана оптимальная хозяйственная модель; интегрирование в нее хозяйственных традиций казаков-новоселов было прервано событиями 1917 г.

В Заключении диссертационной работы подведены итоги исследования, сформулированы основные положения по изучаемой проблеме, выявлены некоторые локальные особенности, присущие культурно-бытовой сфере региональной группы казачества.

Основным итогом осуществленной в исследовании реконструкции семейного и хозяйственного быта казаков юга Дальнего Востока России является вывод о том, что их традиционная культура представляла собой специфический региональный вариант восточнославянской культуры.

Экстраполируя итоги исследования на современные процессы, связанные с возрождением казачества, автор считает, что сложность решения этой задачи в современных условиях (к чему стремятся многочисленные общественные организации) заключается в недостатке научной информации о специфике традиционной казачьей культуры. Хотя в этнографических классификациях ее принято относить к ярко выраженным культурам мужского типа, объективные исследователи еще в XIX в. отмечали, что реально существовали два взаимосвязанных, но достаточно самостоятельных "мира", две культуры— военная и гражданская.

Думается, тендерный подход, осуществленный в диссертации, подтвердил целесообразность изучения казачьей культуры с обоих полюсов. В основе концепции возрождения российского казачества должно лежать ясное понимание сущности данного феномена.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ

1. Быт и культура казаков юга Дальнего Востока России // Проблемы культуры Дальнего Востока: Тез. докл. и сообщ. Владивосток, 1993. С. 26-28.

2. Этнические, социальные и региональные корни амурского и уссурийского казачества // Междунар. науч. конф. "Исторический опыт открытия и освоения Приамурья и Приморья в XVII - XX в.": Тез. докл. и сообщ. Владивосток, 1993. С. 173-174.

3. К вопросу об особенностях культуры и быта уссурийских казаков во второй половине XIX - начале XX в. // Третья Дальневост. конф. молодых историков: Тез. докл. Владивосток, 1994. С. 51-52.

4. Формирование амурского и уссурийского казачества во второй половине XIX - начале XX вв. (историко-этнографический аспект) // Краевед. вестн. Владивосток, 1994. Вып. 3. С. 97-99.

5. Влияние военных конфликтов начала XX в. на культуру уссурийских казаков // XX век и военные конфликты на Дальнем Востоке: Тез. докл. и сообщ. междунар. научн. конф., посвящ. 50-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне. (Хабаровск, 1820 апреля 1995 г.). Хабаровск, 1995. С. 102-104.

6. К проблемам возрождения дальневосточного казачества // Русская идея: исторический смысл и современное значение: Тез. докл. Все-рос. науч. конф. Хабаровск, 1995. Ч. 1. С. 139-140. ( В соавт.).

7-. Героико-песенный фольклор о военных конфликтах на Дальнем Востоке ( середина XIX - начало XX в.) // Россия и АТР. Владивосток, 1995. №4. С. 54-58. ( В соавт.).

8. Дальневосточное казачество: особенности культуры // Казачество Дальнего Востока: Проблемы современности и перспективы развития: Материалы науч.-практ. конф. 7-8 дек. 1996 г. Владивосток, 1996. С. 67-68.

9. Обычаи и обряды казаков ( Казачья свадьба ) // Россия и АТР. Владивосток, 1997. №1. С.62-67.

10. Бытовые условия жизни семьи дальневосточного казачества // Семья и семейный быт в восточных регионах России. Владивосток, 1994. С. 28-34.

11. Казаки-старообрядцы на юге Дальнего Востока России (вторая поло-

вина XIX - начало XX в.) // Алтарь России. Владивосток-Большой Камень, 1997. Вып. 1. С. 63-65.

12. Этнокультурные традиции дальневосточного казачества // Материалы Всерос. науч. конф. Владивосток, 22-23 мая 1998 г. / Дни славянской письменности и культуры. Владивосток, 1998. С. 22-26.

13. Хозяйственная и культурная адаптация казаков в Приамурье и Приморье (середина XIX - начало XX в.) // Российское Приамурье: история и современность: Материалы докл. науч. семинара, посвящ. 350-летию похода Е.П. Хабарова. Хабаровск, 1999. С. 62-65.

14. Традиционно-бытовая культура уссурийского казачества как часть регионального историко-культурного наследия // Многонациональное Приморье: История и современность. Владивосток, 1999. С. 85-88.

15. Освоение казаками Дальнего Востока // A.C. Пушкин: эпоха, культура, творчество: Традиции и современность. Владивосток, 1999. Ч. 2. С. 274-281

16. Амурское и Уссурийское казачество: формирование, расселение, этнические корни // Первые Муравьевские чтения. Владивосток, 1999. С. 48- 54.

17. Хозяйственный быт казаков Дальнего Востока // Первые Муравьевские чтения. Владивосток, 1999. С. 55-57.

18. Культура уссурийского казачества: традиции и современность // Первая всеобщая научно-праетическая конференция "Казачество как фактор исторического развития России" . Санкт-Петербург, 19-21 ноября 1999 г.: Документы и материалы. СПб., 1999. С. 86-88.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ермак, Галина Геннадьевна

Введение

Глава 1. Формирование дальневосточного казачества

1.1. Заселение юга Дальнего Востока казаками

1.2. Этнокультурные группы казаков юга Дальнего Востока России

Глава 2. Семейный быт казаков юга Дальнего Востока России

2.1. Брак и социально-демографическая структура казачьей семьи

2.2. Внутрисемейные взаимоотношения и семейные традиции

Глава 3. Хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России

3.1. Основные занятия казачьего населения

3.2. Материальный быт казачьей семьи

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Ермак, Галина Геннадьевна

Исследование институтов трансмиссии этнической информации является одной из важнейших задач отечественной исторической этнологии. Актуальность данной проблематики в настоящее время определяется прежде всего возрастающей ролью этничности в современном мире. Как отметили участники III Конгресса этнографов и антропологов России (Москва, 1999 г.), XX век вместил в себя беспрецедентные и важные события, в происхождении и свершении которых этнический фактор сыграл выдающуюся роль1. Данный вывод подтверждается и российским постперестроечным пространством, которое изобилует возрождением различных социально-культурных коалиций, консолидирующей основой которых является этничность, выступающая в роли исторической памяти, национальной идеи, традиционной религии, родного языка. Наиболее громко заявили о себе на территории бывшего СССР объединения, связанные с казачеством. Интеграционные мифологемы, на которых основывается современное возрождение казачества, строятся, в том числе и на тематике, опирающейся на традиционные этнокультурные и социальные ценности данной общности2. Свидетельством того, что эти идеи оказываются продуктивными, служат казачьи структуры, возникающие даже там, где казаки раньше компактно не проживали. Представляется важным выявить механизм трансляции этнической информации в условиях, когда политикой "расказачивания", репрессий и депортаций была насильственно прервана межпоколенная связь. Попыткой приблизиться к пониманию данных сложных процессов стало исследование традиционной культуры дальневосточных казаков, осуществленное сквозь призму семейного быта, поскольку, как отмечают этнологи, причины устойчивости многих 4 традиций, поддерживающих территориальное и временное единство людей в пределах их этнической принадлежности, коренятся в семейно-родственной сфере3.

Кроме того, актуальность исследования этнокультурной специфики казаков Приморья и Приамурья через институт семьи и ее быт обусловлена тем, что до сих пор данная проблематика не была предметом специального изучения этнографов. Между тем семья и все составляющие ее быта, включая внутрисемейные взаимоотношения, внешние связи, хозяйственный уклад, представляют собой в разных историко-культурных областях и у конкретных этнографических групп сложный динамичный комплекс этнокультурных традиций и новаций, региональных специфических черт, особенностей, определяемых тем или иным вероисповеданием, историческим прошлым, политической и социально-экономической ситуацией в регионе и многими другими факторами4. Очевидно, что актуальность этнорегиональных исследований обусловлена как полиэтническим характером Российского государства, так и внутренним полиморфизмом5 локальных культур.

Основная цель настоящей работы - исследование семейного и хозяйственного быта казаков юга Дальнего Востока России в единстве общего и особенного с генетически родственными казачьими группами.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд конкретных задач, одной из которых является выявление этнокультурной специфики дальневосточного казачества на основе изучения процесса его формирования. В связи с этим рассматриваются поэтапность вселения и последующее расселение представителей различных казачьих войск и других сословий России на новой территории, что позволяет выявить доминирование носителей тех или иных традиций в разные периоды жизнедеятельности казачества на Дальнем Востоке. Выделяются локальные 5 группы местного казачества на основе анализа региональных, этнических и конфессиональных компонентов, принимавших участие в его формировании.

В числе главных задач - характеристика семейного быта казаков, что предполагает реконструкцию семейно-брачных отношений, рассмотрение ряда социально-демографических вопросов, таких как половозрастная структура вступающих в брак, соотношение внутрисословных и межсословных браков, численный состав казачьих семей. Локальная специфика в сфере семейного быта прослеживается на основе исследования добрачного поведения казаков, традиций свадебного цикла, внутрисемейных отношений (положение женщины-казачки, воспитание детей). Решить подобную задачу возможно, лишь выявив совокупность внутренних и внешних факторов, влияющих на развитие традиционно-бытовой культуры амурских и уссурийских казаков.

Следующая группа задач - это вопросы хозяйственной деятельности и материального быта казачьего населения Дальнего Востока. В работе рассматриваются основные хозяйственные занятия казачества и такие составляющие материального быта, как жилище и пища на семейном микроуровне в их конкретно-историческом выражении. Автор стремился составить описание не только традиционных занятий казаков, но и связанной с ними обрядности, которая лучше всего сохранилась именно в рамках семейного быта.

В качестве основного объекта исследования в диссертации рассматривается дальневосточное казачество во второй половине XIX -начале XX в. Данная общность включала представителей двух казачьих войск Амурского и Уссурийского, созданных правительством для пограничной охраны и хозяйственного освоения нового края. Основу этой общности составляли забайкальские казаки и "штрафованные нижние чины" 6 из разных мест России, принудительно переселенные на берега рек Амура и Уссури в середине XIX в6. В 90-х годах XIX в. местное казачество пополнилось выходцами из Донского, Оренбургского, Уральского, Кубанского, Терского казачьих войск и крестьянами различных губерний. Анализируя аналогичные процессы формирования оренбургского казачества, Д.К. Зеленин в начале XX в. отмечал, что " сам процесс слияния в одно целое различных этнографических групп еще интереснее для этнографа, нежели установившееся статус-кво" .

Предмет исследования - семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России, рассмотренный в типологическом ракурсе, в рамках регионального варианта народной культуры восточных славян, сформировавшегося под воздействием новых экологических условий и этнических контактов. Поскольку предметом исследования являются традиции казачьей общности Дальнего Востока, то работа строится в основном на изучении материала, относящегося к старожильческой группе местного казачьего населения, представленной переселенцами из Забайкалья и живущими на Дальнем Востоке, как минимум, во втором поколении. Материал по переселенцам-новоселам рассматривается только в качестве сравнительного, так как их традиционная культура в массе своей сохраняла черты, свойственные казачьей среде в местах выхода.

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XIX - начало XX в. Выбор точки отсчета объясняется тем, что во второй половине XIX в. на дальневосточных рубежах появились первые казачьи поселения. Начало XX в. (до 1917 г.) - конечная грань исследования, обусловленная ликвидацией сословий, изменением формы собственности после Октябрьской революции, что повлекло за собой разрушение традиционного уклада хозяйственной жизни и быта казачества. 7

Географические рамки исследования ограничиваются югом Дальнего Востока России и включают приграничные с КНР территории современных Приморского, Хабаровского краев, Еврейской автономной и Амурской областей. Именно в этом районе в основном компактно проживало амурское и уссурийское казачество.

Степень разработанности проблемы. Изученная по теме исследования литература может быть разделена на две основные категории -философско-методологическую и конкретно-исследовательскую. Что касается трудов теоретического и методологического характера, то результатом их изучения явилась проработка избранных подходов к теме, выбор основной концепции и необходимых методик исследования8.

Литературу второй категории, связанную прямо или опосредованно с тематикой данного исследования, можно разделить на два вида. К первому относятся публикации общероссийского и сибиреведческого профиля, посвященные традиционной культуре, семье и семейному быту различных региональных групп восточных славян, в том числе казачеству. Данная литература может быть использована в качестве источников исследовательских выводов9. Второй вид публикаций представлен собственно региональными исследованиями исторического, историко-демографического, историко-этнографического характера. Среди названной литературы в свою очередь выделяются труды дооктябрьского, послеоктябрьского и постсоветского периодов.

Публикации дооктябрьского периода дифференцируются на несколько групп в зависимости от тематики поднятых вопросов. Во-первых, это обширный корпус работ, освещающих вопросы истории, политического и социально-экономического развития дальневосточной окраины России. Они, как правило, в том или ином аспекте рассматривают амурских и уссурийских казаков, являвшихся первыми колонизаторами региона. 8

Наиболее точную характеристику этим работам дает в своем историографическом обзоре О.И.Сергеев. Он подчеркивает, "что под "историческими исследованиями" понимаются не только собственно исторические труды, которых во второй половине XIX- начале XX в. было относительно немного, но и работы многих других авторов, специально историей не занимающихся, но своими исследованиями в какой-то степени раскрывающих события и явления того времени"10. Многие из публикаций такого рода использовались нами в основном в качестве источников, содержащих, как правило, фрагментарные и разрозненные сведения по быту казачества на Дальнем Востоке.

В работе выдающегося русского ученого-географа М.И.Венюкова, участника амурской эпопеи, освещаются вопросы переселения казаков в приграничную полосу с Китаем, дается характеристика качественному составу различных сословных групп, принимавших участие в формировании дальневосточных казаков. Ценные наблюдения и определенный критический анализ колонизационной деятельности России в Уссурийском крае содержит работа Н.М.Пржевальского. Путешественник, давая оценку хозяйственной деятельности уссурийских казаков в первые самые трудные годы жизни в новом крае , оставил колоритные зарисовки бытового уклада местного казачества11. Определенный интерес с точки зрения рассматриваемой в диссертации проблемы имеет труд A.A. Алябьева, описывающий отдельные составляющие материального, семейного и хозяйственного быта уссурийских казаков. Работы И.Г. Надарова посвящены Северо-Уссурийскому краю и содержат фактический материал, в том числе о взаимоотношениях казаков с представителями местных народов, что позволяет сделать выводы об определенных этнокультурных взаимовлияниях в регионе. Ценной работой, анализирующей развитие хозяйства амурских казаков, является капитальный труд Г.Е.Грум9

Гржимайло, посвященный присоединению и хозяйственному освоению Амурской области. Всесторонне исследуя данную проблему, автор не только выделяет основные хозяйственные зоны в области, но и выявляет и описывает факторы, влияющие на развитие казачьего и крестьянского хозяйства, в том числе социально-демографические. Важнейшей характеристикой работ данной группы является то, что все они рассматривают определенные аспекты жизнедеятельности казаков-мигрантов из Забайкалья12, являвшихся носителями северорусской этнической традиции, поднимая вопросы заселения, хозяйственного освоения и пограничной охраны Приморья и Приамурья

Работ, столь обстоятельно освещавших жизнь казаков-новоселов из европейских войск России, практически нет, что обусловлено временным фактором, т.е. небольшим сроком пребывания данной группы переселенцев на Дальнем Востоке. События 1917 г. изменили сословную карту России и прервали наметившиеся историографические линии в изучении дальневосточного казачества. Небольшое количество публикаций, содержащих сведения по этой группе казачества, связаны с проблемами строительства железной дороги на дальневосточной окраине страны. Появление донских и оренбургских казаков в Уссурийском войске, их расселение, данные о среднем составе семьи описывает А. Сильницкий. Уделяет им внимание, характеризуя особенности ментального склада представителей разных казачьих войск, П.Ф.Унтербергер. Более обстоятельно показывает жизнь казачества на Дальнем Востоке бытописатель Г.Т.Муров, в книгах которого наряду с информацией по различным аспектам традиционного быта казаков-забайкальцев мы находим сведения об условиях переселения на Дальний Восток казаков-новоселов13.

10

В особую группу дореволюционных публикаций можно выделить специальные работы, посвященные собственно истории казачьих войск Дальнего Востока. Это труды А.Васильева, А.Савицкого, Р.Иванова, А. Жернакова, рассказывающие об уссурийских и амурских казаках14. Сквозь призму сословного менталитета Р.Иванов и А.Савицкий, выполняя определенный социальный заказ, отразили в своих работах специфический политический и исторический фон, на котором протекали избранные для исследования процессы. Фундаментальный труд А.П.Васильева является важным источником, позволяющим восстановить этнические корни и этнокультурную историю амурских и уссурийских казаков, вышедших из Забайкалья.

Иначе обстояло дело с этнографическим изучением традиционно-бытовой культуры славянского населения на дальневосточных окраинах России. Удаленность от академических научных центров, определенная историографическая традиция, сложившаяся в тот период в изучении русского народа на территориях позднего освоения, не способствовали развитию этнографических исследований в рассматриваемом регионе. Поэтому так ценны для современных этнографов имеющиеся единичные работы, затрагивающие проблемы культуры и быта восточных славян на Дальнем Востоке.

Первым в своих дорожных заметках обратился к сюжетам, связанным с дальневосточным казачеством, известный этнограф и писатель С.В.Максимов. Для нашего исследования ценными являются зарисовки антропологических типов амурских казаков, дифференцированных по местам выхода из Забайкалья, а также фрагменты отдельных обрядов, сведения о семейной медицине и т.д. 15

Начало собственно этнографическому изучению восточных славян Дальнего Востока в русле "постижения русской народности в Сибири"

11 положил П.А.Ровинский16. Совершив поездку на Амур в 1872 г., исследователь выделил и охарактеризовал локальные типы восточных славян Приамурья, справедливо отмечая, что переселенцы обустраиваются в новом крае, опираясь на традиции, "сложившиеся в местах прежнего жительства"17. На данном этапе исследования нам удалось найти ряд заметок названного автора, характеризующих амурских жителей славянского происхождения. Думается, что целенаправленные поиски в этом направлении позволят найти материалы по региональной этнографии и этнодемографии, поскольку есть информация о том, что исследователь ".первым затронул вопросы относительно этнографической статистики в роде вопроса о численном отношении полов, о числе жильцов в домах, о местных вариациях народных психических проявлений, выражающихся в языке, верованиях, песнях и проч."18 Именно П.А. Ровинскому наряду с А.П. Щаповым принадлежит идея о складывании в специфических условиях Сибири новой разновидности русского народа - "один общий тип сибиряка"19. Они же стали основателями историографической линии, представители которой пессимистически оценивали интеллектуальный уровень новой этнографической группы. Это обстоятельство, по мнению М.К.Азадовского, привело к снижению темпов научных изысканий по русским в Сибири, где до конца XIX столетия не было снаряжено ни одной целенаправленной экспедиции для их изучения20.

Летом 1913 г. казачьи поселения от станицы Радде до Хабаровска посетил М.К.Азадовский. Зимой 1914 г. он повторил поездку по поручению

Отделения русского языка и словесности Академии наук. Экспедиционные записи легли в основу серии статей, посвященных отдельным жанрам

21 фольклора: заговору, частушке, исторической песне . В опубликованном отчете о поездке на Амур М.К. Азадовский обобщил и сделал ряд интересных выводов о русской традиции Сибири и Дальнего Востока. В

12 этнокультурной характеристике амурского казачества исследователь исходил из особенностей локально-территориальных групп забайкальцев, поселенных на Амуре. Весьма ценно для данной диссертационной работы замечание автора о состоянии свадебной обрядности казаков. К сожалению, не все материалы М.К.Азадовского сохранились: дневники погибли от несчастной случайности в 1918-1919 гг., но часть его рукописного наследия хранится в Институте русской литературы, в Архиве РАН в Санкт

22

Петербурге, а часть - в Государственной публичной библиотеке в Москве .

Характеризуя данные исследования казачьего населения Приморья и Приамурья, необходимо отметить, что объектом этнографического изучения были дальневосточные казаки-старожилы, генетически связанные с забайкальской северорусской культурой. Характеристику этнокультурных

23 традиций казаков-новоселов, прибывших с Дона, Оренбуржья , Урала, Кубани, Терека, можно найти в этнографических исследованиях24, проводившихся на их исторической родине. Так, фундаментальной монографией, посвященной обычному праву казаков-донцев, является работа М.Н. Харузина25. Автор освещает широкий круг вопросов по семье и семейным традициям донских казаков, описывая специфические особенности различных этноконфессиональных групп казачьего населения на Дону. Выводы М.Н. Харузина не потеряли своей значимости и сегодня, поскольку соотносятся с современными положениями о внутриэтнической мозаичности любой локальной культуры. Этнографические зарисовки о жителях станицы Благословенной Оренбургского казачьего войска можно найти в работе Д.К.Зеленина "У оренбургских казаков". Небольшая по объему статья содержит важные обобщения об этнических процессах в "микрополиэтнической среде", так можно охарактеризовать локальное социальное пространство внутри и вокруг казачьего поселка, населенного казаками, "мужиками", "хохлами", молоканами, немцами, "киргизцами" и

13 др26. Внутрисемейные взаимоотношения уральских казаков с крепкой деспотической властью отца, с патриархальными устоями описал

97

С.М.Пономарев . Состав, этническую принадлежность, материальный

28 достаток семей кубанских казаков показал Н.С.Иваненко . Опираясь на эти материалы, можно проследить движение форм и типов переселенческих семей, степень трансформации отдельных этнических традиций новоселов.

Особый интерес в сравнительном плане для данного диссертационного исследования представляют этнографические работы, посвященные забайкальским казакам29. В первую очередь это комплексные описания различных аспектов традиционной культуры и фольклора

•ЗА забайкальцев, сделанные К.Д. Логиновским . Этнограф оставил богатейшие материалы по традиционной обрядности, в частности по свадьбе и свадебному фольклору, по демонологии и заговорам казаков Забайкалья. Интересны выводы К.Д.Логиновского о генетической связи старожильческого пласта культуры амурских и уссурийских казаков с материнскими традициями казачьей культуры забайкальского края31. Изучение этой литературы выявляет вариативность локальных, в том числе свадебных, традиций забайкальских казаков.

В целом можно констатировать, что в литературе дооктябрьского периода накапливался основной фактический материал о дальневосточной группе казачества. Появилось достаточное количество работ с фрагментами исследования, но лишь в некоторых из них исследовательский аспект вышел на передний план и был представлен выводами, значимыми для нашей работы.

Литература послеоктябрьского периода также может быть объединена в несколько тематических блоков: работы исторического профиля, историко-демографические, фольклорно-этнографические. На этом этапе этнографическое изучение восточных славян связано с именем профессора

14 государственного Дальневосточного университета А.П.Георгиевского. Итоговым обобщением обширного полевого материала, собранного Георгиевским с 1919 по 1931 г., стала серия трудов "Русские на Дальнем Востоке", в которой ученый сделал попытку рассмотреть культуру славянского населения региона не как некое априорное единство, а как общность, сформировавшуюся из различных этносов и историко-этнографических групп. В частности, он первым затронул проблему этнических, социальных и региональных корней дальневосточного казачества, рассмотрев особенности местных говоров и различных жанров фольклора .

Наиболее проработанными в российской региональной историографии послеоктябрьского периода оказались вопросы, связанные с экономическим положением и хозяйственной деятельностью казачества. Дальневосточной деревне были посвящены труды отечественных историков Е.А.Лыковой, О.И.Сергеева, М.С.Сергейко, Ю.Н.Осипова33. Авторами отмечалось влияние различных факторов социально-экономического, политического и исторического порядка на благосостояние казачьего двора, определялись признаки и причины имущественной дифференциации казаков. Обобщающими фундаментальными работами, обозначившими основные направления в исследовании различных проблем истории Дальнего Востока, в том числе и по вопросам жизнедеятельности казачества в регионе, являются академические издания "История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. - февраль 1917 г.)" и "Крестьянство Дальнего Востока СССР Х1Х-ХХ вв."34.

Собственно к литературе по казачьей тематике относится монография О.И.Сергеева "Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII - XIX вв"35. Она является первым комплексным исследованием по истории казачества восточного региона. Автор определяет пути и этапы заселения края

15 казаками, раскрывает роль казачества в системе обороны Дальнего Востока, характеризует экономическое развитие амурских и уссурийских казаков.

В диссертации проблемы формирования дальневосточного казачества рассматриваются в русле исследований историко-демографического профиля В.М.Кабузана, А.И. Алексеева, Б.Н.Морозова, Л.Л.Рыбаковского и др., посвященных присоединению дальневосточного региона к России, его освоению русскими людьми и формированию здесь постоянного населения36.

Работы собственно этнографического профиля по дальневосточному казачеству на данном этапе отсутствуют. Исключением являются историко-этнографические диссертационное исследование и публикация H.A.

37

Соболевской , посвященные народным строительным традициям на юге Дальнего Востока России в начале XX в. В них на общем фоне рассматривается казачья усадьба с выявлением ее локальных особенностей38.

Наиболее изученным оказался казачий песенный фольклор. Его исследованием занимались сибирские фольклористы под руководством Л.Е. Элиасова39, а также дальневосточные ученые Л.М.Свиридова, Л.Е.Фетисова, С.И.Красноштанов, Е.С.Громова40. Применительно к данному диссертационному исследованию фольклорное наследие будет рассматриваться как одна из составляющих жизнедеятельности казачества, выполняющая определенные соционормативные, стабилизирующие и коммуникативные функции в казачьем быту.

Постсоветский период ознаменован своеобразным ренессансом казачьей проблематики, связанной с преобразованиями в стране, возрождением казачьих объединений. Систематизирует все многообразие литературы по этой теме Т.В.Таболина41. Для нас наибольший интерес в качестве сравнительного материала и в плане изученности темы

16 представляют исследования общероссийского профиля42 и этнографические работы Н.И. Бондаря, С.К. Сагнаевой, М.Ф. Куракеевой, C.B. Черницына, посвященные казачеству различных регионов43. Дальневосточные историки В.Н. Абеленцев, В.Д. Иванов, А.И. Коваленко, М.А. Кутузов, С.И. Лазарева, Е.А. Лыкова, С.Н. Савченко, О.И. Сергеев также рассматривают различные аспекты истории и культуры регионального казачества44. Основной особенностью исследований этого периода является новое осмысление казачества, связанное прежде всего со сменой парадигм в отечественной историографии, и с тем фактом, что казачество вновь заявило о себе как об активном субъекте современного социально-культурного пространства.

В русле новых подходов на основе обширного корпуса литературных и архивных источников освещает проблемы истории формирования и современного возрождения культуры дальневосточного казачества А.И.Коваленко. В своем диссертационном исследовании она рассматривает в историческом аспекте вопросы развития бытового уклада амурских и уссурийских казаков: жилище, пищу и одежду как системообразующие компоненты среды обитания казачества45. Основное внимание в главе о духовной культуре исследователь фокусирует на ее официально-сословном срезе: образовании, религиозности, сословных праздниках и т.д. В целом заслуга А.И.Коваленко в том, что это первая попытка дать цельную картину развития культуры дальневосточного казачества. Данное исследование позволяет понять социально-культурный контекст жизнедеятельности казачьих семей юга Дальнего Востока России.

В последнее десятилетие в дальневосточной этнографии возобновилось и значительно расширилось целенаправленное изучение традиционной культуры и быта восточнославянского населения юга Дальнего Востока России и его локальных региональных групп, в том числе казачества, в рамках центра славяноведения отдела этнологии Института

17 истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН .

Ряд специальных исследований посвящен конкретно-историческому региональному освещению крестьянской семьи. История семейного быта русских, украинцев, белорусов Дальнего Востока и их локальных групп получила фундаментальную разработку в трудах Ю.В.Аргудяевой46. Семья рассматривается исследователем как одна из основных структур общества, прослеживается ее роль в формировании постоянного населения региона, в этнокультурной передаче традиций и в стабилизации культуры и быта переселенцев на Дальнем Востоке. Особенно ценными в плане сравнения для нас являются выводы Ю.В.Аргудяевой о трансформации типов и форм традиционной крестьянской семьи восточных славян на Дальнем Востоке.

В ходе систематизации и обобщения материала по проблемам обрядовой жизни и фольклора дальневосточных казаков были использованы основные положения Л.Е.Фетисовой, уже апробированные данным автором на материале восточнославянского фольклора юга Дальнего Востока России47. В частности, традиционный фольклор рассматривался не только как неотъемлемая часть народно-бытовой культуры и форма художественного самовыражения, но и как один из существенных факторов, способствовавших адаптации мигрантов, их закреплению на новом месте. Нам представляется, что данный тезис можно экстраполировать и на другие составляющие традиционной культуры. Кроме того, в своих работах Л.Е.Фетисова затрагивала некоторые проблемы казачьей традиционно-бытовой культуры как части регионального обрядово-фольклорного комплекса восточных славян48.

В целом, подводя итог, можно констатировать, что хотя тема семейного и хозяйственного быта дальневосточного казачества как таковая не формулировалась исследователями, но в современной отечественной

18 историографии создана эмпирическая и теоретическая база для ее рассмотрения.

Источниковую базу диссертации составили материалы, собранные автором в центральных архивах страны (Российский Государственный исторический архив - РГИА, Российский Государственный Военно-исторический архив - РГВИА, Российский Государственный исторический архив Дальнего Востока - РГИА ДВ, архив Географического общества -АГО, архив Российской Академии наук - АР АН), краевых и областных архивах Дальнего Востока (Государственный архив Приморского края -ГАПК, Государственный архив Хабаровского края - ГАХК, Государственный архив Амурской области - ГААО), данные полевых исследований, мемуарная литература, периодическая печать и др.

В ходе исследования привлекался большой корпус опубликованных и неопубликованных материалов статистического характера и комментариев к ним, которые позволили рассмотреть круг вопросов, раскрывающих особенности формирования дальневосточного казачества, его региональные, этнические, сословные корни, конфессиональный состав, а также проблемы хозяйственной состоятельности казачьей семьи49. Подворные переписи казаков-домохозяев включают такие важные характеристики двора, как его населенность и рабочая сила, величина надела, количество скота, число работников, занятых промыслами. Наличие подобного рода сведений дало возможность представить хозяйственные стороны семейного быта, выявить характер связи между численным составом семьи и ее благосостоянием в разные периоды50.

Не менее ценным для исследователя явился такой вид источника, как церковные метрические книги, представлявшие в России один из основных актов гражданского состояния. По исследуемому региону они отложились в

19

РГИА ДВ, ГАХК и ГААО и содержат информацию по семейно-брачным отношениям казачества.

Метрические книги составлялись ежегодно по каждому церковному приходу и состояли из трех частей: "Часть первая о родившихся", "Часть вторая о бракосочетавшихся" и "Часть третья о умерших". Все части имели свой формуляр. Формуляр первой части состоял из 7 граф: 1) "Счет родившихся мужеска и женска пола", 2) "Месяц и день рождения и крещения", 3) "Имена родившихся", 4) "Звание, имя отчество и фамилия родителей и какого вероисповедания", 5) "Звание, имя, отчество и фамилия восприемников", 6) "Кто совершал таинство крещения" и 7) "Рукоприкладство свидетелей по желанию".

Сведения первой части метрических книг дают информацию о важнейшей стороне семейного быта, связанной с репродуктивным поведением казачества. Часто эти сведения позволяют уточнить и дополнить данные других источников, например, проследив годовое распределение рождений, соотнести полученные результаты с данными информаторов о традициях, связанных с зачатием и рождением детей. Важную информацию несет графа, в которой указывались восприемники новорожденных. Обычно в роли восприемников выступали члены семьи или близкие родственники, что дает материал для восстановления системы родственных связей в казачьей среде.

В формуляре второй части "О бракосочетавшихся" насчитывалось 9 пунктов: 1) "Счет браков", 2) "Месяц и день", 3) "Звание, имя, отчество, фамилия, вероисповедание жениха и которым браком", 4) "Лета жениха", 5) "Звание, имя, фамилия, отчество, вероисповедание невесты и которым браком", 6) "Лета невесты", 7) "Кто совершал таинство", 8) "Кто был поручителем" и 9) "Подпись свидетелей по желанию". Это наиболее информативная часть метрических книг. Она позволяют уточнить

20 половозрастную структуру семьи, исследовать брачные нормы в казачьих семьях, в частности средний возраст вступления в брак, ареал брачных контактов, долю вторых и третьих браков. Очень важна информация о сословном происхождении женихов и невест. Эти данные дают возможность исследовать внутрисословные и межсословные родственные связи казаков.

Соответственно, формуляр части третьей "О умерших" содержал следующие графы: 1) "Счет умерших" (отдельно "мужеска" и "женска" пола), 2) "Месяц и день" (указывался как день смерти, так и день погребения), 3) "Звание, имя, отчество и фамилия умершего", 4) "Лета умершего", 5) "От чего умер", 6) "Кто исповедовал и приобщал" и 7) "Кто совершал таинство". Третья часть метрических книг дополняет комплекс сведений, необходимых для демографического анализа казачьей семьи. В частности, она позволяет уточнять годы жизни казаков, дает возможность установить среднюю продолжительность жизни в казачьем сословии. При работе с частью "О умерших" очевиден очень высокий уровень детской смертности в казачьих семьях.

Разновидностью историко-демографического и этнодемографического источника можно считать ежегодные отчеты наказных атаманов Амурского и Уссурийского казачьих войск. Основная масса отчетов была извлечена из фондов Российского военно-исторического архива, некоторые из них, относящиеся к гражданской части, были опубликованы. По своему содержанию и структуре они шире отчетов губернаторов и содержат нужные сведения о конфессиональном составе казачьих войск, движении казачьего населения, характеристику хозяйственной деятельности.

Законодательные источники изучения темы представлены законами, указами, положениями, уставами, приказами - большим корпусом документов от общероссийского до собственно войскового уровня. Они непосредственно регулировали жизнедеятельность казачества и

21 функционирование казачьей семьи. По семейно-брачной сфере регулирования имеются специализированные издания с комментариями, проработанными автором в ходе исследования51, что позволило рассмотреть соотношение бытовавших норм писаного и обычного права в казачьей среде Дальнего Востока.

Фольклорные и диалектологические52 материалы явились важным этнографическим источником, позволившим реконструировать отдельные элементы духовной и материальной культуры казачества. Нами были использованы как публикации фольклора, так и ряд собраний, отложившихся в архивохранилищах. Особый интерес вызывают материалы М.К.Азадовского, хранящиеся в Институте русской литературы РАН и в Архиве РАН в Санкт-Петербурге, в Научно-исследовательском отделе рукописей в РГБ в Москве53. В последнем находится уникальная рукопись С.И. Раздобреева "Воспоминания амурского казака"54. Ценность ее в том, что она позволяет воссоздать ментальную атмосферу казачьей среды, помогает понять нравственные устои и психологические особенности принудительно переселенных в Приамурье казаков-забайкальцев. Наряду с другими архивными материалами этот источник вводится в научный оборот впервые.

Важнейшим источником для характеристики внутрисемейных отношений казачества, реконструкции традиционных обрядовых комплексов, специфики хозяйственной деятельности казачьей семьи являются полевые материалы автора, собранные во время этнографических экспедиций 1992-1997 гг. в местах бывшего компактного проживания амурских и уссурийских казаков в Приморском крае и Амурской области. Сбор материала осуществлялся с помощью таких методов, как опрос населения в форме интервьюирования и анкетирования по специальным программам, разработанным на основе имеющихся схожих программ,

22 составленных ведущими специалистами в области семьи и семейного быта восточных славян И.В.Власовой, Т.А.Листовой, И.А.Кремлевой, В.А. Липинской и др55. К этому следует добавить информацию, полученную при интервьюировании представителей современного казачества.

Кроме того, в качестве источников автором использовались опубликованные наблюдения современников, мемуарные издания, неопубликованные дневниковые записи из семейных архивов потомков казаков Приамурья56. Эти материалы помогали реконструировать повседневные картины жизни казачьей семьи. В них содержатся описания брачных, личных отношений в семье, фрагменты по традиционной обрядности казаков, сведения о составе семей и пр.

Изучение научной литературы и перечисленных видов источников позволило рассмотреть казачью семью и отдельные составляющие ее быта в нескольких аспектах: демографическом, экономическом, этнографическом. Казачья семья представляла единство социальных и этнических черт, что предопределило историко-этнографический характер настоящей работы. Казачество наряду с крестьянством являлось основным носителем традиционной культуры, имевшей наиболее устойчивый характер именно в рамках семейного быта.

В теоретико-методологическом ключе анализа заявленных в диссертации проблем принципиально важными для создания адекватных реальности объяснительных схем представляются традиционные для отечественной науки подходы: историко-генетический и стадиальный, реализация которых дала возможность выявить различные в этнокультурном отношении группы казачества. Автор использовал также подходы, принятые в современных антропологических дисциплинах.

1. Холистский подход, т.е. многоаспектный анализ изучаемых явлений, связанный с разработкой системной парадигмы в познании,

23 применительно к исследованиям проблем семьи в этнографии разрабатывался Ю.В.Бромлеем, О.А.Ганцкой57 и используется многими представителями исторической этнологии. В диссертационном исследовании этот подход при анализе этнокультурной специфики дальневосточного казачества реализуется, в частности, использованием методологического положения, сформулированного С.К.Сагнаевой. Исследователь считает, что "поскольку своеобразие казачества исторически сложилось под влиянием конкретной совокупности социальных, этнических, политических, географических и прочих факторов, для понимания отдельных сторон культурно-исторического бытия казачества необходим го учет всех этих обстоятельств" . Такой подход позволяет выявить локальные особенности, присущие семейно-бытовой сфере дальневосточного казачества.

2. Понимание культуры как формы биосоциальной адаптации, что в российских исследованиях продуктивно применяется в этнической экологии59. По мере возможности, определяемой кругом источников, семейно-бытовой уклад освещается в русле проблематики исследований различных сторон адаптации переселенческих групп к новой среде жизни. Культурно-бытовой комплекс амурских и уссурийских казаков рассмотрен не только в типологическом, но и в адаптационном ракурсе как своеобразный механизм приспособления человека к новым условиям окружающей среды60.

3. Этический и методологический принцип культурного релятивизма, постулирующий универсальную ценность каждой культуры вне зависимости от уровня ее развития, позволил при анализе источников уйти от суждений негативного характера, которые преобладали в дореволюционной оценке культурно-бытового комплекса и фольклорной традиции дальневосточных казаков.

24

Методологически важно остановиться на определении ключевого базового понятия, системообразующий потенциал которого направлял ход исследования. Таким понятием для данной работы является быт. H.H. и И.А.Чебоксаровы этим термином называют "специфические формы поведения людей в их повседневной жизни, т.е. в постоянно стабильно возникающих в течение дня, года, жизни ситуациях, а также взаимоотношения, складывающиеся при этом между людьми, способы использования ими предметов, служащих для удовлетворения их материальных и духовных потребностей"61. Указанная дефиниция взята за основу, и перечисленные в ней позиции рассматривались в рамках семейной сферы. Изучение семейного и производственного быта казаков ограничено выявлением наиболее существенных сторон хозяйственного уклада, брачных и семейных традиций, личных взаимоотношений, семейной обрядности и казачьего фольклора. Обозначенные вопросы рассматривались главным образом с точки зрения соотношения этнических и сословных традиций, развивающихся в определенной социоисторической ситуации. Специфика последней позволяет более детально реконструировать и проанализировать культурно-бытовой комплекс казаков-старожилов, переселившихся в Приморье и Приамурье из Забайкалья в середине XIX столетия. О развитии традиций казаков-новоселов в рассматриваемых хронологических рамках ( 1895-1917 гг. ) можно говорить лишь на уровне тенденций, получивших дальнейшее развитие в качественно иных условиях.

Анализ культуры казачества сквозь призму семейных отношений производился при помощи тендерной методологии исследования. Для этого имеющаяся информация структурировалась по трем группам характеристик: поло-ролевые стереотипы, поло-ролевые нормы и половое самосознание62, что позволило рассмотреть такие вопросы, как идеалы "женского и мужского" в выборе брачных партнеров, ролевые установки и

25 механизм воспроизводства, эволюции и передачи культурных ценностей. Разработка последней позиции, на наш взгляд, может приблизить к пониманию сложнейшей проблемы о соотношении сословного и этнического компонентов в феномене казачества.

Наряду с рассмотренными выше подходами и теоретическими положениями в работе были использованы методы историко-этнографических исследований - сравнительно-исторический и сопоставительно-типологический. Применение их в хронологическом плане с использованием данных смежных наук и привлечением этнографических данных о разных группах казачества позволило разграничить напластования различных традиций, определить характер их образования и степень эволюции.

Научная новизна исследования состоит в том, что это первая диссертационная работа, в которой изучение традиционного семейного и хозяйственного быта казаков юга Дальнего Востока России поставлено как проблема, заслуживающая специального рассмотрения. Часть архивных, литературных и полевых источников введена в научный оборот впервые, что позволило составить систематизированное описание семейного и хозяйственного быта амурских и уссурийских казаков с позиций современной этнологии. Это в свою очередь дает возможность сопоставить развитие бытовых традиций у разных локальных групп восточных славян в условиях освоения новой природной и этнокультурной среды и вносит определенный вклад в разработку проблем, связанных с этнокультурной историей региона и этнической историей восточнославянских народов.

Практическая значимость проведенного исследования заключается прежде всего в том, что его основные результаты могут быть использованы при анализе современного движения казачества в плане понимания особенностей воспроизводства своеобразных этносословных традиций, а

26 также при создании обобщающих трудов по истории и этнографии казачества и восточнославянского населения России в целом, при разработке школьных и вузовских курсов отечественной истории, этнографии и регионоведения.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 18 публикациях, изложены в сообщениях и докладах на научных конференциях международного (Владивосток, 1993, 1994, 1996, 1999; Хабаровск, 1995), российского (Хабаровск, 1995; Владивосток, 1998; Санкт-Петербург, 1999) и регионального уровней ( Владивосток, 1993, 1994, 1999).

Структура диссертации и последовательность рассмотрения проблем предопределены поставленными в исследовании задачами. Работа включает введение, три главы, заключение, список использованных источников и литературы, список сокращений и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России, 2-я половина XIX - начало XX в."

Заключение

Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России во второй половине XIX - начале XX в., являясь важнейшим компонентом традиционно - бытовой культуры, обладал рядом локальных особенностей, обусловленных прежде всего культурным обликом и социальным статусом рассматриваемой этносословной группы.

Исследование этнокультурной специфики амурских и уссурийских казаков на основе изучения региональных, этнических, сословных и конфессиональных корней показало, что на разных этапах формирования указанной группы казачества доминировали выходцы из различных войск, которые несли с собой на Дальний Восток локальные черты бытовавших на исторической родине культур. Выявлено, что первоначальный старожильческий пласт казачьей культуры Приморья и Приамурья представлял собой своеобразный комплекс при ведущей роли северорусской традиции, с сильным влиянием бурят и эвенков, что сказалось на физическом облике забайкальских казаков. Новосельческий мощный этнокультурный пласт характеризовался специфическими сословными традициями Дона, Урала, Оренбуржья, Кубани, Терека.

Процессы интеграции, адаптации и аккультурации различных групп имели свои особенности, связанные со спецификой казачества как военно-служилого сословия. Полиэтничность и поликонфессиональность быстро нивелировались на общинном уровне, но продолжали культивироваться в семейном быту. Явления первого порядка были обусловлены целенаправленными действиями казачьей администрации по созданию и укреплению единой системы духовных ценностей, присущих казачьему сословию.

157

В диссертации показано, что этнокультурная и этноконфессиональная инвариантность наиболее отчетливо прослеживалась в семейном быту казачьей общины. Детерминировалось это ролью женщины как хранительницы народно-бытовых традиций. В ходе исследования удалось установить, что в отличие от сибирского региона изученный материал по дальневосточному казачеству не подтверждает вывод о вторичном разрастании большой семьи на территориях позднего освоения. Мы не можем согласиться и с выводами некоторых исследователей, экстраполирующих тезис о долгом бытовании большой многопоколенной семьи на всех казачьих территориях. Наши материалы свидетельствуют, что у казаков юга Дальнего Востока России во 2-й половине XIX - начале XX в. преобладала малая семья численностью 6,9 чел. Данная характеристика средней казачьей семьи определяла все особенности ее хозяйственного и семейного быта.

Исследование выявило, что сословный фактор играл ведущую роль в организации жизненного пространства казачества, включая хозяйственный и материальный быт. На данном этапе работы в большей степени удалось реконструировать традиции семейного быта и хозяйственного уклада старожильческой группы казачества. Выявлены основные локальные варианты хозяйственного комплекса старожилов: хозяйства верхнеамурских станичных округов с доминирующей ролью охотничьего промысла; земледельческие хозяйства амурских станичных округов, расположенных в районе Зейско-Буреинской равнины; хозяйства смешанного типа казаков Северо-Уссурийского края; хозяйства земледельческой направленности Южно-Уссурийской казачьей округи. В хозяйственной практике, как показало исследование, переселенцы всех потоков долгое время опирались на традиции, сложившиеся в материнской культуре.

158

Изучение брачных традиций свидетельствует о том, что в рассматриваемый период сущность и значение брака продолжали определяться казаками как основа нравственности и хозяйственного благополучия. Более того, брачный союз сохранял этносословную целостность в условиях миграции и иносословного и иноэтнического окружения.

Прежде всего следует отметить, что в экстремальных условиях переселения забайкальцев произошло разоформление традиционных устоев жизни, нарушились хозяйственные и социально-культурные связи. Но в качестве консолидирующего фактора этнографической группы выступили их соседские и кровнородственные связи. Только они в нестабильной ситуации были гарантом выживания переселенцев. Вот почему существовавшие восточнославянские обряды (семейные окказиональные, календарные) функционировали в основном в семейно-бытовой сфере.

Исследование семейного быта казаков Дальнего Востока показало наибольшую устойчивость традиций свадебного обрядового комплекса. Лучше всего сохранился подтип северорусской свадьбы, характеризующийся ритуалами, связанными с девичником. Сословноокрашенные черты проявлялись в таких элементах, как созывание на свадьбу верхом на коне, шуточные военные баталии, в частности, в виде известной игры "взятие снежного городка".

Личные взаимоотношения в казачьей семье, несмотря на консервативность, отличались большой вариативностью, зависевшей от типа семьи, хозяйственно-имущественного статуса и конкретного члена семьи. Положение женщины было более самостоятельным в малой семье, состоящей из одной брачной пары, что обусловливало главную роль женщины в доме, когда муж отсутствовал по долгу службы. Во

159 взаимоотношениях родителей и детей сохранялся и всячески поддерживался непререкаемый авторитет родительской власти.

В этнокультурном плане семейные традиции дальневосточного казачества обнаруживали сходство с традициями русских и, отчасти, украинских крестьян, а внутрисемейные взаимоотношения были более подвержены конкретным условиям жизнедеятельности военно-служилого сословия и, соответственно, более близки к общеказачьим.

Таким образом, в результате рассмотрения заявленной проблемы можно констатировать, что традиционная народная культура казаков юга Дальнего Востока представляла собой специфический региональный вариант восточнославянской культуры. Полученные результаты являются лишь начальным вкладом в решение научной задачи, связанной с изучением традиционно-бытовой культуры казачества как локальной этносословной группы восточнославянских народов.

Конец XX в. ознаменовался мощным движением за возрождение казачества как сугубо российского феномена. Однако сложность ревитализации казачьей культуры в современных условиях, к чему стремятся многочисленные общественные организации, заключается в том, что не учитывается объективно существующий факт нарушения тендерного равновесия. Хотя в этнографических классификациях казачью культуру принято относить к ярко выраженным культурам мужского типа, объективные исследователи еще в XIX в. (Г. Попка) отмечали, что реально она состояла из двух взаимосвязанных, но достаточно самостоятельных "миров", фактически двух культур - военной и гражданской1.

Думается, тендерный подход, осуществленный в нашей диссертации, подтвердил целесообразность изучения казачьей культуры с обоих полюсов. В основе концепции возрождения российского казачества должно лежать ясное понимание сущности данного феномена. Как справедливо определил

160

Н.И. Бондарь, " . это не армейская структура, а сложный социально-экономический, политический и этнокультурный организм. Поэтому подлинное возрождение казачества возможно только при условии возрождения его культуры, а это требует решения двух ключевых вопросов: о земле (передача ее в коллективную собственность станицам и хуторам) и реальном казачьем самоуправлении на станичном и хуторском уровне"2.

Таким образом, возрождение казачества на Дальнем Востоке должно базироваться на изучении подлинной культурной специфики, присущей данному региону. Только тогда, как показали историко-культурные исследования, можно избавиться от ложных стереотипов и тем самым избежать неудачных попыток интегрировать их в практику казачьего движения.

1 Попка И.Д. Черноморские казаки в гражданском и военном быту: очерки края, общества, вооруженной силы и службы в двух частях. Краснодар, 1998.

2 Бондарь Н.И. Специфика казачьей культуры // Казачество как фактор исторического развития России: Первая общерос. науч.- практич. конф. Санкт-Петербург, 19-21 ноября 1999 г. Санкт-Петербург, Познание, 1999. С. 60.

161

Список научной литературыЕрмак, Галина Геннадьевна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Неопубликованные источники

2. Архивные материалы 1. Российский Государственный военно-исторический архив ( РГВИА )

3. Ф. 330 Главное управление казачьих войск .

4. Ф. 400 Казачий отдел Главного штаба.

5. Ф. 1573 Амурское казачье войско.

6. Ф. 1582 Уссурийское казачье войско. Ф. 99 - Унтербергер П.Ф.

7. Российская Государственная библиотека (РГБ ) Отдел рукописей1. Ф. 542 М. К .Азадовского

8. Ф. 712 Завалишин Дмитрий Иринархович

9. Российский Государственный исторический архив Дальнего Востока ( РГИА ДВ )

10. Ф. 1 Приморское областное правление.

11. Ф. 701 Главное управление Восточной Сибири.

12. Ф. 702 Канцелярия Приамурского генерал -губернатора.

13. Ф. 704 Канцелярия военного губернатора Амурской области.

14. Ф. 1592 Игнашинское станичное правление.

15. Ф. 1591 Кумарское станичное правление.

16. Архив Географического общества (АГО )

17. Разряд 56 Рукописи трудов членов Географическогообщества и другие документы по Амурской области. Разряд 60 Рукописи трудов членов Географическогообщества и другие документы о Приморской области.162

18. Институт русской литературы ( ИР ЛИ ) РАН. Рукописный отдел

19. Коллекция М.К. Азадовского.

20. Архив Российской Академии наук АР АН

21. Ф. 55 Дневники Н.М. Пржевальского 1867-1881 гг. Ф. 123 - П.А. Ровинского. Ф. 191 - А.П. Георгиевского.

22. Государственный архив Приморского края (Г АПК )

23. Ф. 6 Полтавское станичное правление.

24. Ф. 4 Войсковое правление Уссурийского казачьего войска.

25. Государственный архив Хабаровского края (ГАКХ )

26. Ф. И-72 Правление Уссурийского казачьего войска. Ф. И-85 - Метрические книги.

27. Ф. И-221 Начальник Гродековского участка Уссурийского казачьего войска.

28. Ф. И-232 Поселковый атаман Гродековского станичного округа,

29. Уссурийского казачьего войска. Ф. Р-537 Редакция Дальневосточной краевой энциклопедии.

30. Государственный архив Амурской области (ГААО )

31. Ф. 10 Амурское казачье войско. Ф. 29-и - Метрические книги. Ф. 958 - Г. С. Новиков -Даурский.1. 2. Полевые материалы (список информаторов, сведения которых использовались в диссертации)

32. Богаевский A.A., 1908 г.р., г. Владивосток

33. Богаевский В.А., 1918 г.р., пос. Заводской Прим. края

34. Борисова Г.А., 1925 г.р., г. Владивосток

35. Воронов М.А., 1910 г.р., с. Барабаш-Левада Прим. края

36. Ермак В.Д., 1927 г.р., г. Владивосток163

37. Завадская Е.Г., 1918 г.р., пос. Нестеровский Прим. края

38. Иванов Д.И., 1923 г.р., г .Владивосток (Совет стариков УКВ)

39. Каминский Т.И., 1912 г.р., пос. Нестеровский Прим. края

40. Кутузов М.А., 1958 г.р., г. Владивосток (УКВ)

41. Мазур П.И., 1906 г.р., с. Вольно-Надежденское Прим. края

42. Машкин М.М., с. Сергеевка Пограничного р-на (УКВ)

43. Назаров A.A. 1920 г.р., г .Владивосток ( Совет стариков УКВ)

44. Пельменева В.А., 1913 г.р., с. Тамбовка Амурской обл.

45. Первоушин П.И., 1921 г.р., с. Вольно-Надежденское

46. Плюснин Ф.Г., 1927 г.р., пос. Нестеровский Прим. края

47. Постникова С.М., 1958 г.р., пос. Пограничный Прим. края

48. Реутская A.B., 1938 г.р., г. Владивосток

49. Соцкий В.М., 1938 г.р., с. Раздольное Прим. края

50. Сысоева Г.М., 1941 г.р., г. Владивосток

51. Хромова В.Е., 1928 г.р., пос. Нестеровский Прим. края

52. Шильникова Е.Е., 1930 г.р., с. Барабаш-Левада Прим. края1.. Опубликованные источники

53. Азиатская Россия. СПб., 1914.

54. Амурская область: Опыт энциклопедического словаря. Благовещенск, 1989.

55. Барсуков И. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. М., 1891. - Кн. 1-2.

56. Богданов Р.К. Воспоминания амурского казака о прошлом, с 1849 по 1880 г. Хабаровск, 1900.

57. Ведомость о количестве посева и урожая хлебов в Амурской области за 1905 г. Благовещенск 1905.164

58. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Духовского за 1893, 1894,1895 гг. СПб., 1895.

59. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора генерал -лейтенанта Духовского за 1896, 1897 гг. СПб., 1898.

60. Географический обзор Амурской области 1912-1913. Б/м, б/г.

61. Голубцов Р. Народный календарь на 1900, 1901, 1902 гг. -Благовещенск, 1900, 1901, 1902.

62. Губарев Г.В. Казачий словарь-справочник. Сан-Ансельмо, Калифорния США, 1968. - Т.2.

63. Дальний Восток: Амурская область и о. Сахалин. Изд. Совета Всерос. съезда старообрядцев. М., 1909.

64. Законы гражданские (Св. Зак. Т. 10. Ч. I): Практ. и теорет. комментарий / Под ред. А.Э. Вормса и В.Б. Емельянова. М., 1913.

65. Законы о детях: Сборник постановлений действующего законодательства, относящихся до малолетних и несовершеннолетних, с приложением свода разъяснений по кассационным решениям Сената составил Канторович. СПб., 1899.

66. Законы о женщинах: Сборник всех постановлений действующего законодательства, относящихся до лиц женского пола составил Я.А. Канторович. СПб., 1899.

67. Закревский В.А. Условия внутринадельного размежевания и землеустройства в селениях Амурской и Приморской областей // Тр. Амурской экспедиции. СПб., 1911. - Вып. 5.

68. Кириллов A.B. Географическо-статистический словарь Амурской и Приморской областей со включением некоторых пунктов сопредельных с ними стран. Благовещенск, 1894.

69. Ковалев В.Т. Из годового отчета войскового агронома Амурского казачьего войска за 1912 г. Благовещенск, 1913.

70. Крюков H.A. Приамурский край на Всероссийской выставке в 1896 г. в Нижнем Новгороде. Нижний Новгород, 1896.165

71. Материалы, относящиеся до земельного и экономического положения Амурского и Уссурийского казачьих войск. СПб., 1902. - Вып. 1-4.

72. Материалы по животноводству Амурской области. Тобольск, 1913.

73. Материалы по колонизационной вместимости Приамурского края. -СПб., 1901.

74. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Владивосток, 1912.

75. Материалы статистико-экономического обследования казачьего и крестьянского хозяйства Амурской области в 1910 г. -СПб., 1912.- Вып. 2. Т. 1-2.

76. Материалы, относящиеся до земельного и экономического положения Амурского и Уссурийского войск. СПб., 1902. - Вып. 2.

77. Обзор Амурской области за 1896, 1897, 1901, 1906, 1910, 1911 гг.- Благовещенск.

78. Обзор Приморской области за 1910 г. Владивосток, 1911.

79. Общий отчет Амурской экспедиции за 1910 г. СПб, 1911.

80. Объяснительная записка к статьям проекта положения об общественном управлении станиц казачьих войск. СПб., 1888.

81. Отчет правления Амурского казачьего войска за 1900-1915 гг.- Благовещенск.

82. Отчет члена экспедиции старшего специалиста по животноводству департамента земледелия К. И. Чукаева // Тр. Амурской экспедиции. -СПб., 1912 -Т.2. -Вып. 7.

83. Памятка Амурского казака. Благовещенск, 1911.

84. Памятная книжка Амурской области на 1907 г. Благовещенск, 1907.

85. Памятная книжка Приморской области на 1909-1910 гг. Владивосток, 1910.166

86. Памятная книжка Приморской области на 1911 г. Владивосток, 1911.

87. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г.- Вып. 72: Амурская область. Тетрадь 1-2. 1899-1904.

88. Первая всеобщая перепись населения Российской империи. Вып. 76: Приморская область. Тетрадь 1-3. - 1899-1904.

89. Поселенные итоги сельскохозяйственной переписи в Амурской области в 1917 г. Благовещенск, 1918.

90. Поуездные итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по 57 губерниям и областям. М., 1923.

91. Правила о браках в казачьих войсках по Положению Военного Совета от 20 апреля 1890 г. // Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Отд. 1-43. - СПб., 1896.

92. Приамурье: Факты, цифры, наблюдения. М., 1909.

93. Приморский областной съезд сельских хозяев. Никольск-Уссурийский, 1912.

94. Приморская область в сельскохозяйственном отношении. Владивосток, 1913 г.

95. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. -СПб., 1866-1917. -Т.8.

96. Сборник статистико-экономических сведений по Амурской области.- Благовещенск, 1917. Вып. 5.

97. Сведения о ветеринарно-санитарном состоянии Приморской области. -Владивосток, 1913.

98. Свод проектов положения об общественном управлении станиц казачьих войск, представленных начальством сих войск. СПб., 1888.

99. Сельскохозяйственная перепись Амурской области в 1916 г. Б/м., б/г.

100. Сельскохозяйственные машины и орудия в Европейской и Азиатской России в 1910 г. СПб., 1913.167

101. Словарь русских говоров Приамурья. М., 1983.

102. Смирнов Е.Т. Приамурский край на Амурско-Приморской выставке в 1899 г. -Хабаровск, 1899.

103. Справка о населении и хозяйстве в Уссурийском и Амурском казачьих войсках. СПб., 1893.

104. Статистический атлас Амурского казачьего войска за 1890г. -Благовещенск, 1991.

105. Столетие Военного министерства ( 1802-1902 ). СПб., 1902. - Т.2.

106. Труды Амурской экспедиции. СПб., 1911-1913. - Вып. 1-6.1.I. Литература

107. Абеленцев В.Н. Амурское казачество XIX-XX вв. Благовещенск, 1999.

108. Азадовский М.К. Амурская "частушка" // Приамурье. -1913.-22 дек.

109. Азадовский М.К. Заговоры амурских казаков// Живая старина. 1914.- Вып. 3-4.

110. Азадовский М.К. Отчет о поездке по Амуру на заседании отделениярусского языка и словесности Императорской Академии наук за 1914 г.- СПб, 1915.

111. Азадовский М.К. Песнь о переселении на Амур: Сиб. архив.- Минусинск, 1916. № 3-4.

112. Азадовский М.К. Сибирские страницы: Статьи, рецензии, письма / Сост., автор предисл. Яновский H.H. Иркутск, 1988.

113. Актуальные проблемы казачьего движения ( материалы "круглого стола" ) // Социол. исследования. 1992. - № 9.

114. Алябьев A.A. Далекая окраина: Уссурийский край. СПб, 1872168

115. Амур и Уссурийский край: ( К 25-летию присоединения Амурского и Уссурийского края ) . М.,1885.

116. Амурские казаки как колонизаторы: Приамурье. № 1019, 1034. -Благовещенск, 1910.

117. Аргудяева Ю.В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего Востока (50-е годы XIX в. начало XX в.). - М., 1997 .

118. Аргудяева Ю.В. Крестьянская семья украинцев Приморья (80-е годы XIX в. начало XX в.) - М., 1993.

119. Аргудяева Ю.В. Структура крестьянских семей в Приморье (60-е годы XIX в. начало XX в.) // Социально-экономическое развитие дальневосточной деревни (дореволюционный период). - Владивосток, 1982. -С.51-63.

120. Арутюнов С.А. Адаптивное значение культурного полиморфизма // Этногр. обозрение. 1993. - № 4.

121. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб., 1993.

122. Бахрушин C.B. Казаки на Амуре. Л., 1925.

123. Бондарь Н.И. Тематика и мировоззренческая основа традиционных гаданий кубанских казаков (вторая половина XIX начало XX в.) // Проблемы археологии и этнографии Северного Кавказа. - Краснодар, 1988.-С.152- 171

124. Бондарь Н.И. Формирование и развитие традиционной духовной культуры кубанского казачества: (календарные праздники и обряды, конец XVII- начало XX вв.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1988.

125. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1979.

126. Буссе Ф.Ф. Забайкальское инородческое войско. М., 1897.

127. Васильев А.П. Забайкальские казаки: Ист. очерк. Чита, 1916. - Т. 1,2; -Чита, 1918. -Т.З.

128. Венюков М.И. Воспоминания о заселении Амура // Рус. старина. -СПб, 1882.-Т.24.

129. Венюков М.И. Опыт военного обозрения русских границ в Азии. -СПб, 1873.169

130. Венюков М.И. Путешествие по окраинам русской Азии и записки о них. СПб., 1868.

131. Венюков М.И. Состав населения Амурского края. СПб., 1871.

132. Виноградов Г. Краткий обзор этнографического изучения ВосточноСибирского отдела Государственного Русского географического общества: С прил. Библиогр. указателя. О.М. Блюменфельд.- Иркутск, 1926.

133. Власова И.В. Русские: Сельская семья // Семейный быт народов СССР. -М., 1990.-С. 22-45.

134. Власова И.В. Структура и численность семей русских крестьян в Сибири в XVII первой половине XIX в. // СЭ. - 1980. - №3

135. Волков Л.П. На Амуре. Благовещенск, 1895.

136. Врадий В.П. Географический, этнографический и экономический очерк Амурской области. СПб., 1908.

137. Ганцкая O.A. Семья, структура, функции, типы // Сов. этнография.- 1984.-№6.-С.16-28

138. Ганцкая O.A. Семья: общие понятия, принципы типологизации // Этносоциальные аспекты изучения семьи у народов зарубежной Европы.-М., 1987.-С.5-14

139. Ганцкая O.A. Этнорегиональные особенности семьи в России (некоторые примеры и результаты сравнительного изучения) // Проблемы и методы исследования современной семьи. М., 1997.- С.4-23.

140. Георгиевский А.П. Русские на Дальнем Востоке. Вып. 1 4// Тр. Дальневост. гос. ун-та. - Владивосток, 1929.

141. Георгиевский А.П. Частушка Приморья // Зап. Владивост. отдела ГРГО. Владивосток, 1929.

142. Гонсович Е.В. История Амурского края ( как русские завладели Амуром и как на нём утвердились ). Благовещенск, 1917.

143. Громова Е.С. Песенное творчество партизан Приморья и Приамурья //Русский фольклор. Л., 1989. - Т.25.170

144. Громыко М.М. Семья и община в традиционной духовной культуре крестьян XVIII -XIX вв.// Русские : семейный и общественный быт.- М., С.7-24

145. Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян в Сибири (XVIII- первая половина XIX в.). Новосибирск , 1975.

146. Грум-Гржимайло Г.Е. Описание Амурской области. СПб., 1894.

147. Железнёв И.И. Уральцы. СПб., 1888.

148. Жернаков А. О казаках уссурийских в связи с краткой историей Уссурийского казачьего войска. Владивосток, 1915.

149. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

150. Зеленин Д.М. У оренбургских казаков: (Отдельные оттиски из вып. ЬХУП "Этногр. обозрение"). -М., 1906.

151. Иваненко Н.С. Семья, двор и семейное имущество казаков вообще и в частности по положению 10 мая 1862 года // Кубанский сб.: Тр. Кубан. обл. стат. комитета. Екатеринодар, 1904. - Т. 2. - С.281-332.

152. Иванов В.Д. Взаимоотношения уссурийских казаков с приграничным население сопредельных территорий // Многонациональное Приморье: История и современность: Материалы науч.-практ. конф.- Владивосток, 1999. С.75-83.

153. Иванов Р. Краткая история Амурского казачьего войска.- Благовещенск, 1912.

154. Инфатьев П. Новый край (Амурская область ) . СПб., 1912.

155. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917 г.). - М., 1991.

156. История Приамурья, составленная по первоисточникам профессора русской истории Редерей. М.,1913.

157. Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII начале XX вв. (1640 -1917): Ист.-демогр. очерк. - М.,1985.52. Казаки России. М., 1993.

158. Казачество: Библиографический указатель. М., 1995.171

159. Казачество как фактор исторического развития России: Первая общерос. Науч.-практ. конф. Санкт-Петербург, 19-21 ноября 1999 г. -СПб., 1999.

160. Карпов А.Б. Сборник слов, синонимов и выражений, употребляемых амурскими казаками. СПб., 1909.

161. Картины из народной жизни донских казаков. М., 1871.

162. Катанаев Г.Е. Западносибирское служилое казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии. СПб., 1908.

163. Кауфман А.А. Переселение и колонизация. СПб., 1905

164. Кауфман А.А. По новым местам (1901-1903). СПб., 1905.

165. Кашин Н.И. Домашние средства, употребляемые жителями Приаргунского края при лечении болезней, и народные врачи приаргунцев // Вестн. Рус. геогр. о-ва. СПб., 1860. - С.121-145.

166. Кашин Н.И. Празднества и забавы приаргунцев // Вестн. Рус. геогр. о-ва. -СПб., 1858.-С.7-24.

167. Кашин Н.И. Свадебные обычаи приаргунцев // Там же. С. 147-182; Свадебные песни и обряды по реке Куренге в горнозаводское время. Собрал в 1901 г. Ф.Д. Соседко. Красноярск, 1906 и др.

168. Коваленко А.И. Из истории развития народного здравоохранения в Амурском казачьем войске. Благовещенск, 1992.

169. Коваленко А.И. Закрепление казачьей традиции в исторической песне. -Благовещенск, 1993.

170. Коваленко А.И. К вопросу о строительстве жилья в казачьих станицах. -Благовещенск, 1993.

171. Коваленко А.И. Культура дальневосточного казачества: история формирования, проблемы возрождения: Дис. .канд. ист. наук. -Владивосток, 1995.

172. Козлов В.И. Этническая экология: Становление дисциплины и история проблемы. М.,1994.172

173. Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм: Сущность и проблематика. -М., 1999.

174. Козьмин H.H. Казачьи земли. Красноярск, 1917.

175. Коржинский С.И. Амурская область как земледельческая колония. -СПб., 1894.

176. Коровин А.Г. Очерк заселения Приморья // Сб. статей "Приморье". Его природа и хозяйство. Владивосток, 1923.

177. Краснов Н. Народонаселение и территория казаков Европейской и Азиатской России: Воен. сб. СПб., 1878. - Т. 121.

178. Красноштанов С.И. Материалы фольклорных экспедиций в Хабаровском крае // Вопросы русской, советской и зарубежной литературы. Хабаровск, 1974. - Т.З. - С.111-125.

179. Красноштанов С.И. Тропами таежными. Хабаровск, 1969.

180. Крестьянство Дальнего Востока СССР XIX-XX вв. Владивосток, 1991.

181. Крившенко С.Ф. Дорогами землепроходцев. Хабаровск, 1984.

182. Кропоткин П.А. Сплав: (Амур-река подвигов ). Хабаровск, 1970.

183. Крюкова С.С. Русская крестьянская семья во второй половине XIX в. М.,1994.

184. Кубанское казачество: три века исторического пути: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. Станица Полтавская Краснодарского края. 23-27 сент. 1996 г. Краснодар, 1996.

185. Куракеева М.Ф. Семейная обрядность верхнекубанских казаков как характеристика этнографической группы (конец XIX начало XX в.): Автореф. дис. .канд. ист. наук. - М., 1997.

186. Куракеева М.Ф. Семья верхнекубанских казаков в дореволюционный период // Второй международный конгресс этнографов и антропологов.: Тез. докл. и сообщ. Уфа, 1997. - Ч. 2. - С.133-134

187. Кутузов М.А. Казачья рапсодия: Ист.-филос. очерк российского казачества. Владивосток, 1998.173

188. Лебедева A.A. К истории формирования русского населения Забайкалья, его хозяйственного и семейного быта// Этнография русского нселения Сибири и Средней Азии. М, 1969. - С. 104-188.

189. Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. М, 1993.

190. Левашов B.C. Первый сборник песен забайкальских казаков: Забайкальский краеведческий ежегодник. Чита, 1972. - № 5.

191. Липинская В.А. Русская семья на Алтае (XVII- начало XX в) // Вопр. антропологии, диалектологии и этнографии русского народа. М, 1998.-С.181-213.

192. Липинская В.А. Старожилы и переселенцы: Русские на Алтае. XVIII начало XX века. - М, 1996.

193. Логиновский К.Д. Материалы к этнографии забайкальских казаков // Зап. О-ва изучения Амурского края Владивост. отд. Приамурского отдела РГО. Вып. 1. - Владивосток, 1904. - Т.9 - С.1-140.

194. Логиновский К.Д. О быте казаков Восточного Забайкалья // Живая старина. Вып 2. - СПб, 1902. - С. 182-200.

195. Логиновский К.Д. Свадебные песни и обычаи казаков Восточного Забайкалья. // Зап. Приамур. отд. Рус. геогр. о-ва. Вып. 2. Хабаровск, 1899. -Т.5.

196. Лыкова Е.А. Казачья деревня на Дальнем Востоке в 20-е гг. // Арсеньевские чтения: Тез. докл. регион, науч. конф. по проблемам истории, археологии и краеведения. Уссурийск, 1992. -С.98-101.

197. Максимов C.B. На Востоке: Поездка на Амур в 1860-1861 гг. СПб, 1864.

198. Максимов C.B. На Востоке: Поездка на Амур в 1860-1861 гг. ( Дорожные заметки и воспоминания). Изд. 2.- СПб, 1871.174

199. Махниборода T.B. К вопросу о социально-экономическом расслоении дальневосточного казачества: Соц.-экон. проблемы истории Великой Окт. социал. Революции. М, 1977.

200. Мельц М.Я. М.К. Азадовский: Сибирские страницы: Статьи, рецензии, письма // Сов. этнография. 1989. - №2.

201. Меркулов С.Д. Вопросы колонизации Приамурского края русским населением. СПб.,1911.

202. Миненко H.A. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII- первой половины XIX в.) Новосибирск , 1979.

203. Морозов H.A. Женитьба добра молодца: Происхождение и типология традиционных молодежных развлечений с символикой «свадьбы»/ «женитьбы». М, 1998.

204. Муров Г.Т. По русскому Дальнему Востоку: Люди, их жизнь и нравы. Дневник странника. М, 1909. - Т. 1; - 1911. - Т.2.

205. Надаров И.Г. Очерк современного состояния Северо-Уссурийского края. Владивосток, 1884.

206. Надаров И.П. Северно-Уссурийский край: Зап. РГО. СПб, 1887. Т.17. - № 5.

207. Новиков-Даурский Г.С. Историко-археологические очерки: Статьи. Воспоминания. Благовещенск , 1961.

208. Оверин. Вниманию амурских и уссурийских казаков. Хабаровск, 1912.

209. Осипов Ю.Н, Сергеев О.И. Земельный вопрос на Дальнем Востоке в период капитализма (1861-1900 гг.) // Социально-экономическое развитие дальневосточной деревни (дореволюционный период).- Владивосток, 1982. С.64-83.

210. Пономарев С.М. Семейная община на Урале // Северный вестн. 1887.- №1.

211. Попка И.Д. Черноморские казаки в гражданском и военном быту: очерки края, общества, вооруженной силы и службы в двух частях. Краснодар, 1998.175

212. Пржевальский Н.И. Уссурийский край: Новая территория России // Вести. Европы. СПб., 1870. - № 5. - Т. 3.

213. Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае. 1867-1869 гг.- М.,1947.

214. Проблемы и методы исследований современной семьи. М., 1997.

215. Ш.Путилов Б.Н. Некоторые общие проблемы истории казачьего фольклора: Народная устная поэзия Дона: ( Материалы науч. конф. по народному творчеству донского казачества 18-23 дек. 1961 г. ). -Ростов-на-Дону, 1963.

216. Пушкарева H.JI. Иторическая феминология и тендерный подход в исторических исследованиях // Тендерные проблемы в этнографии. -М, 1998.-С.6-13.

217. Русские старожилы Закавказья: молокане и духоборцы. М., 1995.114. Русские. -М., 1997.

218. Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

219. Рыбаковский JI.JT. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990.

220. Савельев Е.П. Типы донских казаков и особенности их говора.- Новочеркасск, 1874.

221. Савицкий А.Ю. Краткий исторический очерк Уссурийского казачьего войска. Хабаровск, 1908.

222. Савченко С.Н. Уссурийское казачье войско в годы гражданской войны на Дальнем Востоке. 1917-1922 гг.: Дис. .канд. ист. наук.- Владивосток, 1998.

223. Сагнаева С.К. Материальная культура уральского казачества конца XIX начала XX века (развитие этнических традиций). - М., 1993.

224. Сакмаров С.А. Вольно-Надежденское: Страницы истории.- Владивосток, 1999.176

225. Сафьянова A.B. Внутренний строй русской сельской семьи Алтайского края во второй половине XIX начале XX в. // Русские: семейный и общественный быт. - М., 1989. - С. 91-110.

226. Сафьянова A.B. Положение русской женщины в алтайской деревне до революции и ее роль в общественной и культурной жизни в годы советской власти // Этнография русского населения Сибири и Средний Азии. -М., 1969.-С.77-103.

227. Сборник песен Забайкальского казачьего войска. Чита, 1916.

228. Свиридова JIM. Восточнославянские традиционные народные песни в Приамурье и Приморье: Автореф. дис. .канд. филол. наук.- Новосибирск, 1973.

229. Селищев Н.Ю. Казаки и Россия. М.,1992.

230. Селищев Н.Ю. Старообрядцы в Уральском казачьем войске в XVII- первой половине XIX в. // Вестн. МГУ. 1994. - № 5.

231. Семейный быт народов СССР. М., 1990.

232. Сергеев О.И. Дореволюционная историография забайкальского и дальневосточного казачества // Социально-экономическое развитие дальневосточной деревни (дореволюционный период). Владивосток,- 1982.-С. 22-32.

233. Сергеев О.И. Казачество на русском Дальнев Востоке в XVII-XIX вв. -М, 1983.

234. Сергейко М.С. Развитие капитализма на Дальнем Востоке в период капитализма // Социально-экономическое развитие дальневосточной деревни ( дореволюционный период ). Владивосток, 1982. - С.84-92.

235. Сильницкий А. Культурное влияние уссурийской железной дороги на Южно-Уссурийский край. Хабаровск, 1901.177

236. Соболевская H.A. Жилые и хозяйственные постройки в селах Приамурья начала XX века // Сов. этнография. 1986. - №2. - С80-91.

237. Соболевская H.A. Крестьянское строительство в системе ремесел и промыслов юга Дальнего Востока конца XIX начала XX вв.: Дис. .канд. ист. наук.- Владивосток, 1991.

238. Стариков. Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска с приложением о домашнем быте оренбургских казаков.- Оренбург, 1891.

239. Таболина Т.В. Возрождение казачества: истоки, хроника, перспективы.- 1989-1994. Т.1 Центр. - М., 1994.

240. Таболина Т.В. Основные направления изучения казачества // Возрождение казачества: надежды и опасения. М., 1898. - С. 39- 79.

241. Томилов H.A. Проблемы этнической истории. (По материалам Западной Сибири). -Томск, 1993.

242. Традиционная народная культура русских: Сборник программ и вопросников для этнографических исследований. Рязань, 1997.

243. Унтербергер П.Ф. Приамурский край. 1906-1910 гг. СПб., 1912.

244. Унтербергер П.Ф. Приморская область. 1856-1898 гг. СПб., 1900.

245. Уссурийское казачье войско: история и современность (к 110-й годовщине образования УКВ) / Сост. В.Д. Иванов, О.И. Сергеев.- Владивосток, 1999.

246. Фетисова JI.E. Восточнославянский фольклор на юге Дальнего Востока России. Владивосток, 1994.

247. Фетисова JI.E. Дальневосточная частушка и некоторые проблемы истории и поэтики жанра: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Киев, 1982.

248. Фетисова JI.E. Памятники эпического творчества первопоселенцев Дальнего Востока // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII XIX вв. (ист.- археол. исследования). - Владивосток, 1995. - Т.2.- С.201-209.

249. Фетисова JI.E. Традиционная свадебная обрядность русских старожилов Приамурья // Этнос-Информ №3-4Традиционная культура народов Дальнего Востока. Хабаровск, 1998. - С. 55-62.178

250. Фольклор казаков Сибири/Сост. JI.E. Элиасов, И.З. Ярневский. Под общ. ред. JI.E. Элиасова. Улан-Удэ, 1969.

251. Харузнн М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону: Материлы для обычного права. -М., 1885. Вып. 1.

252. Хорошкин М.П. Забайкалье: Значение его для государства. СПб., 1893.

253. Целищев М. Экономические очерки Дальнего Востока. Владивосток, - 1925.

254. Чебоксаров H.H., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. М., 1971.

255. Черницын C.B. Некоторые обычаи и обряды донских казаков, связанные с проводами на военную службу // Изв. Северо-Кавказского научного центра высшей школы. 1988. - №3. - С.50-57.

256. Шиндялов H.A. Октябрь на Амуре. Благовещенск, 1973.

257. Шиндялов H.A. Первая русская революция на Амуре. Благовещенск, 1985.

258. Шмелева М.Н. Некоторые проблемы этнографического изучения современной городской семьи русских (методологические аспекты) // Проблемы и методы исследований современной семьи. М., 1997.

259. Шпакова JI.K. Возрождение казачьих традиций. Благовещенск, 1993.

260. Элиасов JI.E. Русский фольклор Восточной Сибири. Улан-Удэ, 1958. -4.1.

261. Эпов Н. Забайкальское казачье войско. Нерчинск, 1889.

262. Этнографические исследования за Байкалом и на Амуре действительного чл. П.А.Ровинского // Отчет Сибирского отдела ИРГО за 1872 г. Иркутск, 1873.- С.4-8.

263. Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. М., 1987.

264. Этносемиотика ритуальных предметов. СПб., 1993.180