Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века

Джанхотова, Зауризат Хасановна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века

Год: 2009
Автор научной работы: Джанхотова, Зауризат Хасановна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Нальчик
Код cпециальности ВАК: 10.01.02

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века"

003472331

На правах рукописи

ДЖАНХОТОВА ЗАУРИЗАТ ХАСАНОВНА

СИСТЕМА АРХЕТИПИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В БАЛКАРСКОЙ ПОЭЗИИ 30-50-х ГОДОВ XX ВЕКА (на материале произведений К. Кулиева)

10.01.02 - литература народов Российской Федерации (кабардино-балкарская и карачаево-черкесская литература)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 1 И ЮН 2009

Нальчик - 2009

003472331

Работа выполнена на кафедре литературы и фольклора народов Северного Кавказа Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Толгуров Зейтун Хамитович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Караева Зухра Басхануковна

кандидат филологических наук Узденова Фатима Таулановна

Ведущая организация: Адыгейский республиканский институт

гуманитарных исследований

Защита состоится 3 июля 2009 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.076.04 в Кабардино-Балкарском государственном университете им. Х.М. Бербекова (360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, диссертационный зал КБГУ).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, научный абонемент КБГУ).

Автореферат разослан « июня 2009

г.

Ученый секретарь диссертационного совета (У^) А. Р. Борова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Архетипически ориентированные исследования - важное средство познания поэзии, так как позволяют проникнуть в глубинные пласты скрытых смыслов произведения, проследить истоки мифологем, проявляющиеся на мотивном, образно-смысловом и сюжетно-жанровом уровнях. Это дает возможность, с одной стороны, определить степень национальной самобытности той или иной литературы в условиях современной транскультурации, поскольку на определенных стадиях литературного развития элементы, заимствуемые из мифо-фольклорных произведений, выступают в роли своеобразного ((генетического кода» национальной литературы. С другой стороны, анализ архети-пических образов помогает вскрыть универсальные инвариантные художественные первообразы. В условиях современной глобализации, когда потребность культуры в преемственном развитии многими учеными подвергается сомнению, такой подход дает возможность продемонстрировать диалектику индивидуального и всеобщего, эмоционального и мировоззренческого, вечного и преходящего, национального и всемирного в художественном творчестве.

Всесторонний анализ современных духовных процессов будет неполным без постижения основ традиционного эстетического сознания, начиная с самых ранних форм, включающих мифологию и устное народное творчество, в которых запечатлен первичный инструментарий человеческого мировидения и мышления в целом. Современная наука, в том числе литературоведение, проявляет большой интерес к вопросам исторической и культурной селекции тех или иных мифологических образов и сюжетов, ставших общечеловеческими. Архетипическое знание, объединяющее человечество, является отражением представлений о структурировании миропорядка, а сами архетипы «выступают смысловыми метками и кодами единого общечеловеческого мифологического алгоритма мироупорядоче-ния» [Василькова В.В., 2002].

Знаковым направлением исследования проблематики взаимодействия и взаимовлияния культур является изучение национальных литературных традиций в контексте мировой монокультуры. Современное понимание литературного процесса как динамического аспекта единого художественного целого предполагает противостояние и взаимодействие противоположных тенденций - имманентной (внутренней) обусловленности литературного процесса и трансцендентной (внешней), выражающейся в заимствованиях тем, мотивов и т.д. Смена художественных целей в литературе, т.е. эволюция литературного процесса, выражается в формах литературного генезиса, отражающего проявления творческой активности [Кораб-

лев А. А., Кораблева Н. В., 2001], зависящей, в том числе, от внутриху-дожественных факторов в лоне самой национальной литературы, к которым относятся и архетипы.

В связи с вышеизложенным исследование постоянных художественных констант, стимулирующих развитие искусств и способствующих появлению научных работ о природе художественной преемственности и использовании в индивидуальном творчестве архетипических образов, переведенных автором на «язык современности», обладает высокой степенью актуальности. Этим объясняется устойчивый исследовательский интерес к проблеме архетипического в литературе. Литературоведение последних лет проявляет большой интерес к архетипике как к словарю исходных корней, к изучению таящейся в ней «памяти слова», его энергетики, идущей из глубин веков. Это в полной мере относится и к исследованиям в области литератур народов Северного Кавказа, в том числе и карачаево-балкарской.

Изучение основных тенденций эволюции и функционирования литератур новописьменных народов невозможно без анализа творческого пути их самых ярких представителей, к которым, несомненно, относится и Кайсын Шуваевич Кулиев - поэт, чье многогранное творчество, глубоко национальное по своим истокам и интернациональное по своей сущности, являет собой яркий пример неустанного поиска новых, сильных по энергетике форм выражения в литературе, призванных передать тайну единства сознания отдельного человека и всего мироздания в целом. Анализ этнопо-этического компонента в творчестве К. Кулиева позволяет определить степень влияния архетипов на формирование образной системы его произведений, судить о своеобразии национального художественного сознания карачаевцев и балкарцев, являющихся наследниками и продолжателями древнетюркских культурных традиций, содержащих универсальные инвариантные праобразы, восходящие к постоянным началам в человеческой природе и являющиеся источником мифологии, верований и искусства всех народов мира.

Научная новизна диссертационной работы связана с тем, что автор впервые предпринимает попытку комплексного изучения влияния мифо-фольк-лорной этнической традиции на становление л протеской поэзии К. Кулиева, на формирование ее тематики, системы устойчивых символов и художественных образов (земля, вода, небо, горы, снег, очаг, солнце, луна, путь и т.д.). Поэзия К. Кулиева исследуется также с точки зрения соотношения в ней

традиционного и авторского поэтапно, по мере роста художественного сознания поэта. Анализируемый период охватывает творчество К.Кулиева 30-50-х годов XX века, которое до сих пор не становилось предметом специального исследования в литературоведении.

Степень разработанности темы исследования. В северокавказском литературоведении проблема архетипов вызывает особый интерес, поскольку возникновению национальных литератур региона предшествовала в основном мифо-фольклорная традиция. Некоторые аспекты заявленной темы освещались исследователями мифологии, фольклора и авторской поэзии Северного Кавказа, оказавшими значительное влияние на развитие нашей научной концепции. К ним относятся такие авторы, как А. И. Алиева, С. Ш. Аутлева, Ф. А. Аутлева, А. А. Ахлаков, Н. М. Байрамукова, X. И. Баков, Л. А.Бекизова, Т. Ш. Биттирова, Г. Г. Гамзатов, А. М. Гутов, У. Б. Дал-гат, А. М. Казиева, А. И. Караева, 3. Б. Караева, 3. А. Кучукова, X. X. Мал-кондуев, Р. Г. Мамий, К. К. Султанов, А. М. Теппеев, Б. И. Тетуев, 3. X. Толгуров, Ю. М. Тхагазитов, Ф. А. Урусбиева, Т. М. Хаджиева, М. А. Ха-куашева, Т. Е. Эфендиева и др.

Так, в исследовании Ю. М. Тхагазитова «Эволюция художественного сознания адыгов» (1996) на примере художественных произведений классиков адыгской литературы рассматриваются вопросы генезиса художественного сознания адыгов, роль и функции мифологических традиций в национальной поэзии и прозе, обозначаются архетипы, характерные для произведений северокавказских авторов. Влияние мифо-фольклорных традиций на этническое сознание и поэтику карачаево-балкарской литературы рассматривается в монографии Ф. А. Урусбиевой «Метафизика колеса. Вопросы тюркского культурогенеза» (2003). Автор освещает категориальные понятия тюрок, воплотившиеся в их мифах и фольклорных произведениях, анализирует связь авторской балкарской лирики с эстетическими традициями мифопоэтического и фольклорного творчества. Влиянию мифологии и фольклора на становление и развитие северокавказской поэзии посвящена работа А. М. Казиевой «Социально-эстетические и художественные тенденции северокавказских литератур», в которой автор приходит к следующему методологическому выводу: архаическое сознание в значительной степени определяло развитие советской национальной поэзии, которая в своей основе, несмотря на существенное влияние русской поэтической традиции, оставалась наследницей этнокультурных мифо-фольк-лорных художественных принципов [Казиева А. М., 2005]. В монографии 3. А. Кучуковой «Онтологический метакод как ядро этнопоэтики» (2005), посвященной исследованию карачаево-балкарской модели мира, выстраивающейся вокруг единой идеи «вертикали», особое внимание уделяется исследованию основных гештальтов, символов, мифологем, берущих свое

начало в устном народном творчестве, расшифровке национальных ключевых архетипов. В фундаментальном исследовании М. А. Хакуашевой «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей» (2007) анализируется онтологический аспект адыгской литературы. Автор акцентирует свое внимание на литературной репрезентации стержневых онтологических категорий адыгской мифологии и фольклора, прослеживает эволюцию литературных архетипических мотивов и образов, через которые актуализируется мифоонтология.

Из последних работ, выходя за рамки, очерченные «северокавказским ареалом», хотелось бы отметить исследования А. И. Алиевой, И. С. Грациано-ва, А. Н. Киселевой, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, Е. А. Минюхиной, в которых освещаются вопросы фольклорно-литературных взаимосвязей, прослеживается репрезентация архетипов в произведениях литературы.

С опорой на вышеупомянутые труды мы предприняли попытку исследовать систему архетипических образов в творчестве К.Кулиева, отразившем опыт постижения мифо-фольклорного «формульного» языка, таящего зашифрованную информацию, идущую из глубины веков, - универсальные сверхсмыслы человеческого сознания. Указанная проблема в литературоведении как предмет специального исследования еще не рассматривалась. Между тем изучение произведений поэта позволяет увидеть, что в основе образной структуры многих из них лежат архетипы, играющие важную смыслообразующую роль, вследствие чего анализ функций мифологем, являющихся непосредственной реализацией первосхем сознания в литературе, существенно углубляет понимание текста, предоставляя возможность «генетической декодировки» художественных произведений.

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы заключается в анализе этнокультурных особенностей поэзии К. Кулиева, в исследовании функций мифологем в его творчестве с опорой на фундаментальные первоэлементы сознания, отобранные поэтом из фонда общечеловеческих первичных схем-образов и определившие своеобразие кули-евской концепции бытия. Заявленная цель определяет следующие задачи исследования:

- определение национально-художественных и историко-культурных факторов эволюции балкарской поэзии 30-50-х годов XX века;

- изучение проблемы генезиса художественных воззрений К. Кулиева;

- выявление сквозных тем, мотивов, образов в балкарской поэзии, связанных с фольклорной и мифологической традициями;

- выявление и описание ключевых архетипических образов в поэзии К. Кулиева;

- анализ роли творчества К. Кулиева в развитии национального поэтического сознания балкарцев и карачаевцев.

Предметом исследования является балкарская поэзия 30-50-х годов XX века, рассматриваемая в процессе эволюции, а также специфика воздействия первичных элементов сознания, или архетипов, на формирование художественного своеобразия произведений балкарской литературы.

Объектом исследования диссертационной работы выступает поэзия К. Кулиева трех этапов: лирика 30-х годов, творчество военных лет, послевоенные произведения периода депортации. Выбор объекта обусловлен тем, что он позволяет проследить процесс возникновения и развития системы архетипических образов, проходящих через весь художественный мир поэта.

Методологическая основа работы. При исследовании закономерностей развития национального поэтического сознания на примере творчества К. Кулиева мы ориентировались на фундаментальные работы в области мифологии, фольклористики и теории литературы, а также работы, касающиеся этногенеза и культурогенеза в рамках антропоцентрического направления теории эволюции и знания в целом. В основу диссертационного исследования были положены контекстологический, сравнительно-исторический, сравнительно-типологический методы анализа, а также элементы этноонтологического анализа. Основу методологической базы исследования составляет теория архетипов, берущая начало в исследованиях К.Г. Юнга, развившего учение о коллективном бессознательном, в образах которого (архетипах) ученый видел источник общечеловеческой символики.

Значительную помощь в решении нашей научной концепции оказали труды известных исследователей М. Бодкина, Дж. Хендерсена, К. Наран-хо, Д. Шарпа, адаптировавших теорию Юнга об архетипах для объяснения художественных образов литературы и искусства.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили также работы выдающихся отечественных ученых, способствовавших системному осмыслению теории архетипов и привнесению в нее строгой кон-цептуальности в подходе к анализу художественных произведений. Среди них в первую очередь следует отметить научные труды С. С. Аверинцева,

A. Н. Афанасьева, М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, Л. С. Выготского, Г. Д. Гачева, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунского, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лот-мана, М. М. Маковского, Е. М. Мелетинского, А. А. Потебни, В. Я. Проппа, М. И. Стеблин-Каменского, В. Н. Топорова

Существенную помощь в понимании современных подходов к проблеме архетипического в литературе оказали работы А. Ю. Большаковой, И. С. Грацианова, Ю. В. Доманского, А. Н. Киселевой, А. А. Колесникова, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, В. А. Маркова, В. С. Севастьяновой,

B. А.Смирнова, Т. А. Хитаровой, В. С. Юдова и др.

При анализе поэзии К. Кулиева нами были учтены методологические подходы и научные результаты, представленные в работах северокавказских литературоведов, о которых сказано выше.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что исследование системы архетипических образов в балкарской литературе существенно расширяет представление о своеобразии ее поэтики. Теоретические положения и фактический материал, представленный в диссертации, могут послужить основой нового концептуального осмысления творческого наследия К.Кулиева, истории развития карачаево-балкарской литературы, сравнительного изучения тюркоязычных литератур народов Северного Кавказа. Работа может восполнить пробелы в области изучения национального поэтического сознания и соотношения традиционной эстетики, представленной мифами и фольклорными произведениями, с эстетическими принципами авторской поэзии.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в работах различного формата по национальному карачаево-балкарскому и в целом северокавказскому литературоведению. Основные положения и выводы диссертационной работы можно применить в научно-педагогических целях в средней и высшей школе в курсе дисциплины «Литература народов РФ», при чтении спецкурсов по балкарской литературе. Данное научное исследование может послужить материалом для создания словаря архетипов в рамках карачаево-балкарского литературоведения.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждались на международных, всероссийских, региональных и республиканских конференциях: «Литература народов Северного Кавказа: проблемы теории и методологии» (Карачаевск, 1999), межвузовская конференция, посвященная 140-летию К. Мечиева (Нальчик, 1999); научная конференция, посвященная 90-летию со дня рождения проф. У. Б. Алиева (Карачаевск, 2001); «Кавказ сквозь призму тысячелетий. Парадигмы культуры» (Нальчик, 2004); научная конференция, посвященная 90-летию со дня рождения К. Ш. Кулиева (Нальчик, 2008).

Диссертационное исследование обсуждено на расширенном заседании кафедры русской литературы Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова (апрель 2009 г.), а также на научном семинаре «Актуальные проблемы литератур народов Северного Кавказа» (Институт филологии Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова - май 2009 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи работы, харктеризуются научная новизна и научно-практическая значимость диссертационного исследования, его методология.

В первой главе «Довоенное творчество К. Кулиева в контексте балкарской поэзии 30-х годов XX века» рассматривается процесс зарождения и формирования системы архетипических образов в лирике поэта.

Балкарская советская поэзия на этапе становления и развития была обращена к художественному опыту русской классической школы и к традициям молодой советской литературы, сохраняя при этом и элементы влияния поэтических традиций Востока, а также национальных архетипических образов. Значительное влияние на формирование карачаево-балкарской литературы оказал и художественный опыт К. Мечиева - основоположника национальной письменной поэзии. Это взаимодействие различных традиций имело сложный и динамический характер: взаимоотторжение, взаимопроникновение и интенсивное синтезирование.

Балкарская литература, как и любая другая из младописьменных, базируется во многом на художественных традициях национальной мифологии и фольклора. В литературах народов Северного Кавказа процесс освоения мифо-фольклорных архетипов проходит в своем развитии две стадии. На начальном этапе национальная литература характеризуется произведениями, отвечающими требованиям идеологической направленности, когда фольклорные стандарты художественных представлений не противоречат принципам идеологических оппозиций, формировавших эстетические шаблоны советской литературы. Образцы фольклорных текстов и поэтические произведения 20-30-х годов XX века демонстрируют тождественность оценок объектов и явлений с той лишь разницей, что в фольклоре признание прекрасного заслуживает соответствующая полезность, утилитарная целесообразность явления, предмета и т.д., тогда как в авторской поэзии первых лет становления балкарской литературы утилитарность приобретает идеологическую направленность. Прямые фольклорные заимствования этих лет чаще всего базируются на принципе двухполярной оппозиции, предполагающей четкую эстетическую оценку объектов и явлений.

Еще одним источником формирования балкарской письменной традиции является восточная поэзия, проникшая на Северный Кавказ довольно поздно, вместе с принятием ислама и опосредованными заимствованиями элементов религиозно-духовной культуры мусульман. Хронологически это соответствует дописьменному этапу развития поэзии балкарцев и карачаевцев. Исследователи указывают, что первые этюды словесности на основе арабского письма, исполненные религиозного содержания, оказали суще-

ственное влияние на сознание народа, на аксиологическую систему понятий индивидуально-авторской устной, а затем и письменной поэзии. В заключение можно сказать, что если формирование балкарской литературы с опорой на фольклор удерживало эпико-мифологическое сознание поэтов, обеспечивая национальное своеобразие их произведений, а ориентация на культуру восточной классики (не став определяющей тенденцией) обогатила творчество отдельных авторов художественным опытом величайших поэтов Востока, то практика заимствования из русской (преимущественно советской) поэзии стала главным фактором ускоренного развития всего литературного процесса.

Поэзия К. Кулиева представляет собой важный объект научного исследования, в рамках которого возможно формирование новационных направлений литературоведческого и культуроведческого поиска. Точкой скрещивания различных исследовательских мнений часто становится проблема генерирующих начал поэзии К. Кулиева, к которым относят классическую школу русского стиха, связь с общим процессом развития северокавказских литератур, общелитературные эстетические традиции (Н. М. Бай-рамукова, 3. X. Толгуров, Т. Е. Эфендиева). Разногласия в определении творческих истоков поэзии К. Кулиева имеют не частный характер, а свидетельствуют о существовании общелитературоведческой проблемы, имеющей принципиальное значение для исследования национальных литератур. Не менее актуальным представляется для ученых и вопрос формирования и развития эстетических представлений поэта и, в особенности, вопрос преемственности традиций национального устного творчества, ми-фопоэтических архетипов. На наш взгляд, К. Кулиев сумел соединить в гармоничное целое специфическую национальную картину мира с миром понятий и предметов советской действительности, ставших основой нового художественного взгляда на смысл бытия.

Общий пафос первых стихов поэта - свежесть и чистота юности, радостное приятие мира, оптимизм, переливающийся через край; в них нет места печали, как нет места и всматриванию в окружающий мир, попыткам его анализа. Поэзия для молодого К.Кулиева - праздничное ощущение жизни, идущее не только от индивидуального мироощущения поэта, но и от фольклорного начала, где песня - радость, торжество лучшего в человеке. Подобное восприятие и отображение действительности идет от основных черт национальной ментальности балкарцев, главной характеристикой которой является ее «нетрагичность», воплотившаяся в большинстве эпических произведений и в песенной лирике. Национальная ментальность и народный характер балкарцев отличают такие черты, как оптимизм, мера, прагматизм, спокойствие, отсутствие фатализма, берущие начало в древ-нетюркском мировосприятии. Они и определили истоки кулиевской внутренней гармонии, ясности и оптимистического приятия мира, нашедшие

отражение в самом раннем творчестве поэта. В его творчестве получила развитие и одна из главных тем балкарского фольклора, манифестирующая важнейшее моральное кредо горца-балкарца, - тема труда. В раннем творчестве К. Кулиева наметились основные символические качества, ставшие впоследствии отличительными признаками его индивидуального художественного почерка, а именно: яркость и пластичность образа, чувство родства с природой, мягкость отношения к жизни и некоторая сентиментальность в освещении главных тем его поэзии (тем родины, матери, детства и т.д.). Творчество поэта в эти годы вписывается в общую схему развития национальных литератур. Особенно иллюстративны в этом смысле примеры использования начинающим автором традиционных средств выразительности устного поэтического творчества балкарцев, проявляющиеся, прежде всего, в тяготении К. Кулиева к принципу бинарной оппозиции.

Во второй главе «Военная лирика К. Кулиева: система архетипов» прослеживается процесс активного вторжения в произведения поэта общетюркских поэтических праобразов. В военной лирике К. Кулиева начинает отчетливо ощущаться мощное воздействие на образную структуру его произведений этнокультурных архетипов, изначально участвующих в формировании художественного мира поэта. Особенно зримо это проявилось в создании образа «малой родины». Чувство любви к Родине, передаваемое в первые годы войны через восхищение ею как державой, со временем уступает место любви и привязанности к той земле, на которой человек родился, с которой кровно связан, где сформировался его духовный мир. «Малая родина» К. Кулиева - Кавказ, его горы, селения, отцовский дом в Балкарии - естественная составляющая души поэта. Образ родины неоднократно возникает в военной лирике поэта («Моя земля», «Не золото, а родину дайте мне!», «Стихотворение, написанное в госпитале» и др.). Кулиевское представление и восприятие родной земли, память о ней отличаются предельной конкретностью, зримыми осязаемыми образами. В воспоминаниях балкарского поэта о родине предстают яблони на берегу Чегема, дым, клубящийся над домами родного аула, мальчик на сером ослике, вечерний сумрак гор, шум чинар, дорогие сердцу лица земляков. Образ родины создается при помощи предметного ряда, привычного для устной народной поэзии балкарцев, которая опоэтизировала не только природу, но и вещное окружение горца. К. Кулиев продолжает и развивает эту традицию, привнося в нее черты своей поэтической индивидуальности.

Кавказские горы, родной аул, отцовский дом - это особый художественный топос, этический центр мира, а соответствие древним народным представлениям о моральных приоритетах - высочайшее мерило нравственности, сопоставимое только с высотой гор, с чистотой снегов и рек Кавказа. Понятие Родина, включающее в себя понятие и «малой родины», занимает в системе нравственных координат К. Кулиева главное место.

Лирический герой его произведений осознает свое органическое родство со всей страной, неотрывность своей судьбы от всего, что происходит во всех ее пространственных и временных измерениях.

В военной лирике К. Кулиева нашла яркое отражение символика цве-тообозначений. Безусловно, это связано с тем, что цвет представляет собой один из самых универсальных типов символизма, используемых в искусстве и литературе. Ст. Рассадин утверждает, что К. Кулиев, прежде всего, «черно-белый» поэт, но некоторые исследователи (3. X. Толгуров, Т. Е. Эфендиева) отмечают, что в творчестве поэта довоенного и военного периодов мир преимущественно представлен в золотисто-солнечном цвете или в мягком лунном свете. Не вызывает сомнения, что подобные предпочтения поэта имеют глубинные подсознательные связи с национальными архетипами. Цветовая символик* в тюркской картине мира с древнейших времен играет очень важную роль. В мифопоэтической традиции тюрок семиотически значимым характером обладают белый, золотой, красный и голубой цвета. Символика цвета очень характерна для поэтики мифологических и фольклорных текстов балкарцев и карачаевцев, где они приобретают сакральное значение, особенно золотистый цвет, что связано с космогоническими представлениями древних тюрок о том, что золотистый цвет - цвет обожествленного солнца. В поэзии К. Кулиева с самых ранних его стихов прослеживается художественное развертывание этого праобраза - золотого, солнечного цвета, который окрашивает многие картины природы, созданные им в довоенные годы («Утро мне всего дороже», «Мать моя из родника воды принесла...», «Здравствуй, утро!», «Яблоко» и др.). Золото солнечного света, сливаясь с настроением лирического героя, создает ощущение счастья и покоя, разлитого в окружающем мире. Белый в сочетании с золотистым цветом создают в стихах поэта ощущение возвышенного, праздничного состояния души, окрыленности и высокой одухотворенности лирического героя. Символическое значение солнца и цвета, связанного с ним, в военной лирике К. Кулиева практически не претерпевают изменений. Солнце является источником спасительного тепла для солдат, дарует земле свет и радость, освещает вершины гор, память о которых не покидает поэта, покрывает загаром руки любимой, окрашивает в золотистые тона утренние облака, т.е. олицетворяет созидательную силу, активное начало в природе. В военных стихах поэта встречается и нежный лунный свет, располагающий к лирическим переживаниям, воспоминаниям о родине, доме, матери. В творчестве раннего К. Кулиева луна олицетворяет материнское, женское начало, мудрость, мягкость, обволакивающую нежность и покой, вселяет в душу гармонию и умиротворение. Такое видение образа берет начало в архетипических представлениях балкарцев и карачаевцев. Понятия луны и солнца образуют в мифопоэтическом сознании народа бинарное единство, в котором

солнце выступает как мужское начало, а луна - как женское. Это национальное представление о луне, являющейся символом женского начала мира, соответствует мировой универсалии. Полнее всего раскрывается в военной лирике К. Кулиева другой важный аспект образа луны, обусловленный ее тесной связью с ночью, таинственностью всего, что происходит в ее неверном свете. В мифологеме луны сталкиваются взаимоисключающие символы: она, как носительница женского начала, может выступать защитницей всего живого и в то же время, являясь одним из символов ночи, мрака, может таить в себе смертельную опасность. В данной главе рассматриваются также мифо-символические характеристики других семиотически важных для балкарской национальной картины мира цветообозна-чений, таких, как белый, зеленый, голубой, красный, черный, и их преломление в военных стихах поэта. Нравственное и эмоциональное ощущение цвета у К. Кулиева особенно проявляет себя в дуалистических цветовых оппозициях, которые, как и резкая определенность красок , играют значительную роль в его поэтике. Антитеза белого и черного - один из выразительнейших средств поэтической живописности кулиевского стиха, отразившийся в лирике военных лет в противопоставлении белизны снега черноте окопов, пушек, военных машин. Также выразительны в стихах противопоставления зеленого и красного цветов, где зеленый олицетворяет обновление природы, а красный - угасшие жизни, пролитую кровь и смерть.

В произведениях К. Кулиева военного периода явственно ощущается его субъективный взгляд на мир. Молодой поэт видит войну с очень близкого расстояния, его поэтическая зоркость в создании предметного окружения на войне особенно ярко проявилась в циклах «Фронтовое лето», «Картины войны». Сосредоточенность К.Кулиева на душевном состоянии героя, переживающего трагедию войны, обусловила локальность хронотопа и позволила наполнить особой энергетикой изобразительную фактуру произведений. Отсюда - особая роль подробностей и деталей, служащих для передачи эмоционального состояния человека на войне. Они входят в художественный мир поэзии К.Кулиева через восприятие лирического героя и демонстрируют различные движения души солдата-фронтовика. Этот герой, наряду с универсальными качествами характера, наделен у поэта чертами конкретного национального менталитета, гуманистическим отношением ко всему живому, проявляющимся в оптимистическом восприятии бытия даже в условиях войны, теплотой отношения к жизни. Кроме того, в самом выборе объектного ряда, его деталей, в их оценке К. Кулиев остается поэтом, тесно связанным с традиционными, архетипи-ческими представлениями балкарцев о сути окружающего их вещного мира. Поэт воссоздает предметный мир, раскрывающий тайны гармонической связи человека с природой. К. Кулиеву, опирающемуся в описании вещного мира на архетипические образы, удается, не изменяя националь-

ной традиции, создать оригинальные образы, расширить их круг и символическое значение. Поэт не избегает изображения жестоких картин, рассказывающих о подлинной цене героизма на фронте: это окровавленная земля, кровь, засохшая на шинелях убитых, грязь окопов, заледеневшие трупы и т.д. Но природное жизнелюбие поэта не изменяет ему даже в самые трагические минуты войны. Поэтому на другом полюсе - лирическая экспрессия, вызванная жизненным оптимизмом, свежестью восприятия мира, которой пронизаны строки, рисующие детали мирного бытия, затишье на войне. Предметный ряд составляют: трава - символ вечной жизни, пробивающаяся из политой кровью земли, растущая в воронках от снарядов и на могилах солдат («Трава»), подбитый танк, в котором по весне гнездятся птицы («Подбитый танк»), скамейки в покинутых хозяевами садах («Сад»), возвращающиеся с пастбищ коровы, свет закатного солнца на их рогах («Коровы») и, конечно, земля, израненная войной. Менталитету Кулиева-горца, который знает цену земле по причине ее недостатка в горах, видящего, как и всякий балкарец, главную ценность жизни в созидательном труде, не свойственно бездумное уничтожение живой природы и всего созданного человеческими руками. Корни подобного отношения к природе и, в частности, к земле, как к кормилице всего живого на планете, лежат еще глубже - в языческом мироощущении тюркских народов. Культ земли, воспетый в поэтических произведениях древних тюрок, естественно, нашел свое отражение и в карачаево-балкарских народных песнях («Эри-рей», «Чоппа», «Голлу» и др.). Эту традицию продолжает и К. Кулиев. Земля в его поэзии военных лет предстает «истерзанной бомбами», «изрытой окопами», «промерзшей», «заледеневшей». Но чаще в стихах поэта описывается земная благодать, ее животворящая сила и красота. Пантеистическое мироощущение поэта очеловечивает ее. В образе земли угадываются черты языческого мироощущения горца-балкарца, в мифах и фольклорной поэзии которого еще в середине XX века отчетливо звучали отголоски древнетюркского мифа о священной Йер-Суб - покровительнице тюрок и всего живого на земле. В стихах военных лет возникают образы коровы, символизирующей в художественном сознании поэта умиротворенность, покой, естественный ход времен, вечность жизни на земле, противопоставленной разрушительной силе войны, смерти, и быка, олицетворяющего вечную энергию жизни, непреходящую ценность бытия. Эти образы восходят к архетипам, берущим начало в общетюркской мифопоэтической системе. В поэзии военных лет часто встречается описание зимы, точнее снега, которому в идиостиле К. Кулиева принадлежит особая роль. Снег, как неотъемлемая часть бытия северокавказского горца, как часть той природы, с которой он сросся воедино, был важнейшим архетипом национального сознания. Образ снега формировался в идиостиле К. Кулиева не только под влиянием чегемского геопространства, но и под непосредст-

венным воздействием художественной системы народных песен балкарцев. Снег воспринимается в стихах поэта о войне как связующее начало между небом и землей, призванное гармонизировать Вселенную. Он предстает во многих стихах как символ мирной жизни, воспринимается поэтом как «добрый вестник», рассказывающий об отцовском доме, напоминающий приход любимой сестры, звучание сказок родного края («Первый снег на фронте»), выступает в роли посредника между лирическим героем и его возлюбленной («Стихи, посланные домой в письмах с фронта»). К архети-пическим образам, получившим свое развитие в творчестве К. Кулиева военных лет, относится и образ сада. Сад, как воплощение локуса, олицетворяющего созидательное начало, в котором природа подавляется творческой энергией человека и организуется в соответствии с представлениями людей о прекрасном, в мифопоэтическом сознании балкарцев противопоставляется лесу как символу опасности, хаоса. В поэзии К.Кулиева образ сада, воплощающего, как и в произведениях национального фольклора, жизнеутверждающее начало, противопоставлен смертоносной силе войны.

Изображение К. Кулиевым вещного мира фронтовой жизни выявляет одну из основных особенностей его творческого почерка, заключающуюся в бинарности образов, основанной на таком всеобъемлющем приеме, как контраст. Отношения, базирующиеся на понятии двойственности и противоположности, наглядно отражены в трактовке образов луны, снега, воды, огня, красного и белого цвета и т.д. Контраст как художественный прием берет начало в бинарных оппозициях, представленных во всех мифопоэти-ческих традициях: день-ночь, зима-лето, жизнь-смерть, вдох-выдох, юность-старость и т.д. К поэтам, активно использующим принцип контраста, несомненно, относится и К. Кулиев. Внутриобразный контраст (как в случае с образом луны, огня, воды), цветовые, световые и другие контрасты часто выступают семантической доминантой его поэтических текстов, призванной отразить сложные противоречия бытия и стремление автора понять и оценить смысл происходящего.

Третья глава «Художественная реализация архетипов в послевоенном творчестве К. Кулиева» посвящена анализу основных этноонтологи-ческих императивов, приобретших в условиях депортации особую остроту и получивших в фольклоре и авторской поэзии карачаевцев и балкарцев яркое, эмоционально насыщенное отражение.

Характер эволюции балкарской литературы и национальной культуры в целом в указанное время определялся специфическими условиями, в которых оказался депортированный народ. Поэзия, письменная и устная (в значительной степени - устная), являлась единственной формой национального самовыражения, отражающей подлинно национальное бытие и трагическое мироощущение народа, оказавшегося на чужбине. Она становится хранительницей этнических стереотипов в духовной культуре наро-

да. Центральным символом, представляющим основной императив существования этноса и мотивирующим стереотипы его поведения, для балкарского народа этого периода следует признать такой всеобъемлющий многослойный символ, как «Родина». Этот символ - суть метафора, имплицирующая на базе ассоциативных связей всю парадигму существования народа. В этой парадигме можно выделить мотивы дома, изгнания, тоски по Родине, воплотившиеся в таких конкретных образах, как «очаг», «горы», «Кавказ», «чужбина», «степь-пустыня».

Воссоздав исторические связи национального гипертекста, можно выявить «устойчивое ядро» той или иной национальной литературы в целом. Для карачаево-балкарской литературы это ядро будет состоять из таких концептов, как очаг, дом, каменная ограда, горы и т.д., т.е. всего того, что представляет для горца природную и рукотворную защиту. На чужбине в мироощущение балкарцев проникают совершенно новые пространственные ориентиры, которые прямо противоположны привычным: «песчаная степь», «горячая степь», «голая степь» - символические обозначения, маркеры чужой культуры и души. Это несовпадение природного рельефа в обостренном трагедией восприятии рождает ощущение несовпадения духовного, усиливая драматическое звучание фольклорно-лирического цикла, созданного в период депортации. В народной поэзии этих лет наблюдаются следующие пространственные и культурные оппозиции - «горы-степи», «снег - песок», «каменная сакля - мазанка из глины» и т.д.

Важнейшей темой этого периода становится у К.Кулиева тема утраченной Родины. Так же, как у фольклорного автора, у поэта она начинается с определения «своего» национального географического и культурного пространства. Поэт стремится очертить круг этнических черт своего народа. В таких стихах, как «Мой аул», «Предки мои», «Люди моей земли», «Горные вершины», он говорит о горском кодексе чести, жизнелюбии как национальной черте характера балкарцев, о скромности, трудолюбии и мужестве людей своей земли. Гордость за свой народ и боль переживания за его судьбу пронизывают стихотворения, созданные в эти годы. Тема Родины - одна из ключевых в поэзии К. Кулиева - ярче всего в лирике изгнания представлена в описаниях природы Балкарии. Она является для поэта той инстанцией, обращаясь к которой, он обнаруживает таинственную взаимосвязь, объединяющую явления жизни в единый, целостный организм. Природа становится в его стихах носителем бытийного смысла, помогающего понять назначение человека на земле.

Тема утраченной родины и ее природы неразрывно связана в поэзии К.Кулиева с архетипом пути, являющимся неотъемлемой частью концеп-тосферы «пространство» в мифопоэтической картине мира. В карачаево-балкарском фольклоре и мифах путь как способ познания пространства, его освоения, достижения его сокровенных ценностей занимает одно из

значительнейших мест, а в нартском эпосе, можно сказать, - центральное. Есть основания полагать, что концепт пути в мифопоэтической модели мира балкарцев и карачаевцев восходит к древнетюркским истокам, связанным с мировоззрением кочевников, в восприятии которых архетип пути являлся важнейшим, т.к. отражал реальный образ жизни народов, вовлекавшихся в широкомасштабные передвижения. В силу сказанного мифологема пути - одна из магистральных в фольклорных произведениях периода депортации - выступает не только в форме зримой реальной дороги, но и метафорически - как обозначение линии поведения (особенно часто нравственного, духовного), как некий свод правил, закон, учение. Это тема насильственного выселения, страдания и боли оторванных от Родины людей, тема смертельной опасности этого пути, угрожающего полным исчезновением этноса.

Мотив пути появляется в творчестве К. Кулиева в самых ранних стихах. В них порыв к преодолению пути неразрывно слит с героизацией персонажей, с вызовом, дерзостью, с романтическими настроениями, выражающими себя в задорных, горделивых интонациях, полных юношеской напористости, уверенности в себе, устремленности к мужественным деяниям, что вполне вписывается в традиции горского стиха, где мотив дороги, мотив манящей и зовущей дали, воспевание богатырских жортуулов (странствий), совершаемых в поисках подвигов, является одной из ключевых тем. Мифологема пути в творчестве К.Кулиева часто связана с одним из первичных архетипов мифопоэтической системы балкарцев и карачаевцев - с образом воды. Реки, дожди, снег, сель - водные стихии, сопровождающие путника в дороге, носят в кулиевской поэзии двойственный, противоречивый символический характер, обусловленный особенностями трактовки этого образа в национальных мифологических и фольклорных произведениях. С одной стороны, вода - это среда, агент и принцип всеобщего зачатия и порождения. С другой стороны, вода соотносится с разрушительными силами (наводнениями, потопами, селями, опасными переправами и т.п.) и связывается с эсхатологическими представлениями. Данный архетипический сюжет получает свое дальнейшее развитие в военной лирике поэта. Дороги молодости, счастливой и беспечной, сменяются в военной лирике К. Кулиева фронтовыми, изменившими лицо «доброй», «благодатной» земли. Война изменила и ритм жизни, и ощущение времени: оно то безмерно растягивается, то многократно уплотняется, и в этом ритме, поспевая за ритмом войны, боев, схваток, движется лирический герой К. Кулиева. В этот непривычный ритм втянута и природа, она динамично меняется на просторах огромной страны: в стихах К. Кулиева возникают то «болотистые земли» Латвии, где поэт теряет дорогих его сердцу друзей, то бескрайние русские равнины и леса, «шумящие вековыми соснами», то «высокие травы» степей Украины - фронтовые пути - дороги,

на которых, как в калейдоскопе, сменяют друг друга лето и зима, весна и осень. Динамика пути диктует напряженную динамику стиха. Она порождена духом острых, резких, постоянно сталкивающихся противоречий, определяющих описания, образы, пейзажи, контрастность изображения [мертвый, подбитый танк и живые, гнездящиеся в нем птицы («Подбитый танк»), военные машины, едущие на фронт, и цветущая под их колесами трава («Танки едут на фронт»), пенье птиц в летнем лесу и стоны раненого солдата («Кукушка») и т.д.]. Также резко противопоставлены друг другу условия жизни на фронте: грязь, холод,, бездорожье или, наоборот, жара, пыль, безводье - и высокие помыслы солдат, их беззаветный героизм. Военные события часто обрамляют в стихах К.Кулиева образы метели, пурги, холода, безудержно разгулявшейся стихии, олицетворяющей тревогу, смертельную опасность, подчеркивающие трагическую напряженность происходящего и придающие ему всечеловеческий масштаб. Все вышесказанное показывает архетипическую связь между такими понятиями, как путь и стихия. Путь - это символический переход от жизни к смерти, который связан как с временами года (оживание и умирание природы), так и с различными стихиями, представляющими опасность для всего живого. Для фольклорного сознания время, жизнь представляются в виде пространства, имеющего свои отрезки. Поэтому универсальной является мифологема жизни, получившей символ дороги, пути, на котором встречается как радость, так и горе. В интерпретации К.Кулиева военные пути - это отрезок жизни, своеобразный хронотоп, в котором сгущены физические и нравственные испытания. Мифологема пути в военных стихах поэта неразрывно связана с мотивом дома. Стихия лиризма, трогательной любви к родному краю, использование принципа потрясения, контраста между молодостью и смертью, теплом родного очага и ледяным холодом заснеженных военных дорог выражают главную онтологическую концепцию кули-евской поэзии этих лет: разными путями идут люди на войне, но все устремлены к тому, который ведет к дому. Возвращение домой - основная цель духовно-нравственного пути, которым явилась война. Мифологемы дома, дороги, дали имеют в творчестве военных лет К.Кулиева свои связи и свою эволюцию. Постепенно они обретают черты концептуальных обобщений, вырастающих до размеров идейно-художественных эмблем, как, например, в стихотворении «Дороги». С наибольшей драматической силой архетипический сюжет пути-жизни раскрылся в кулиевской лирике изгнания. Мифологема пути сопряжена в ней с предельной концентрацией риска, опасности, угрозой смерти, предчувствием беды. Так, мотивы тревоги, опасности, предчувствия беды звучат в подтексте стихотворения «В полночь», написанного в стиле историко-героических народных песен, обращенного, на первый взгляд, в прошлое, но, без всякого сомнения, передающего настроения, вызванные трагическими событиями современной

истории народа. Драматизм и напряженность основного сюжета стихов этих лет красноречиво демонстрируют их названия: «Ночной путь», «Всадник, настигнутый пулей», «Снежный обвал», «Темболат упал с коня», «Побег». Максимальная сложность пути, борьба доброго начала со злым, обладающим избытком силы и агрессивности, передается К. Кулиевым в описаниях ночного мрака, бездорожья, разгула стихий (ливней, снежных обвалов, селей и т.д.), сопровождающих путников в дороге. В этих стихах поэта находят совершенно новую трактовку архетипы дождя и снега. Если в ранней лирике и в произведениях военного периода дождь и снег для поэта являлись символами плодородия, защиты, добрых посредников между небом и землей, то теперь стихии дождя и снега, сопровождающие путника, - часть общего хаоса, жестокая и разрушительная сила. Динамический образ пути, полный неопределенности, неожиданных препятствий и смертельной опасности, становится в творчестве К. Кулиева поэтической метафорой жизни переселенцев на чужбине. В противоборстве опасностей пути и максимальной концентрации воли преодолевающего этот путь человека решается в произведениях поэта важнейший в жизни ссыльного народа вопрос - быть ему или подвергнуться ассимиляции, распаду, исчезновению. Сознание исключительной сложности такого продвижения, возможности разного исхода пути объясняет появление в лирике К. Кулиева образа, не свойственного его ранней поэзии и произведениям военного периода. Всадник, настигнутый на полпути смертью, - один из частых образов кулиевской лирики этих лет. Лирического героя многих стихотворений поэта анализируемого периода страшит незавершенность пути. В восприятии К. Кулиева жизнь в ссылке — один из самых ответственных и сложных участков исторического пути народа, преодоление которого гарантирует сохранение этнической целостности и дальнейшее развитие культуры и истории нации. Гибель путника на полпути, грозящая разъединением со сферой сакрального - домом, родиной, национальными святынями, - это для К. Кулиева, как и для фольклорного автора, - потеря смысла жизни. Поэтому так высок драматический накал стихов поэта, в которых описывается трагическая смерть героя, настигшая его на полпути. Мотив бездорожья и гибели, атмосфера тревоги, которая передается К. Кулиевым и через трагические цветовые ощущения («черный вечер», «черное горе», «ущелье, полное мрака», «горе, черное, как материнский платок», «темные скалы» и т.д.), отражающие душевное состояние ссыльного поэта, нередки и в стихотворениях, воссоздающих картины родной природы. Дороги кулиевских героев, возносясь из ущелий и пещер и трансформируясь в горы, олицетворяют не только земную реальность, но и сферы особого духовного состояния. «Ущелья», «пещеры», «горные склоны», «крутые повороты» на дорогах в стихах К. Кулиева выступают как осязаемые признаки определенных душевных состояний лирического ге-

роя, создают чувственно-зримый образ преображенного его нравственным поиском мира. Именно так воспринимается неустанное движение героев К. Кулиева в большинстве стихотворений, созданных в годы депортации: как резко выраженное пространственное - по вертикали - стремление к абсолюту, к предельной цели бытия. Метафора восхождения на гору, вершина которой ассоциируется с достижением предельной высоты духовного самосовершенствования, становится главной во всей кулиевской лирике изгнания. Образ горы выступает в этих произведениях в своем традиционном архетипическом значении. В фольклорно-мифологической традиции балкарцев и карачаевцев, как и у ряда тюркоязычных народов, гора олицетворяет мировую ось, соединяющую небо и землю. Соотносится эта мифическая гора с Эльбрусом, на вершине которого, по представлениям предков балкаро-карачаевцев, находилось священное озеро с водой бессмертия. Архетип горы осмысливается поэтом как шкала нравственных ценностей. Восхождение к вершинам нравственного совершенства через преодоление трудных земных преград, поэтизация вертикали духа - этический кодекс поэта, базирующийся на национальных онтологических императивах балкарцев и карачаевцев. Мотив дома-дороги, предполагающий обязательное возвращение, - один из мотивов-концепций балкарской поэзии периода выселения. Он сообщает произведениям этих лет особый лиризм. Дорога в них соединяет пространства и времена, это дорога памяти, дорога надежд, героическая дорога балкарского народа, ставшая символом физической и духовной стойкости людей, сумевших выдержать запредельные испытания. Мотив дом-дорога образует композиционное кольцо в балкарской поэзии периода выселения, являясь логическим завершением темы пути в судьбе депортированного народа. Подводя итоги сказанному о лирике К. Кулиева 1945-1955-х годов, хотелось бы подчеркнуть, что её эстетическая значимость имела большое значение не только для развития балкарской поэзии, но и для эволюции всей северокавказской литературы.

В заключении даются основные выводы исследования. Проделанный анализ позволяет утверждать, что ускоренное развитие балкарской литературы приводит в 20-30-е-годы к переосмыслению роли традиционных образных систем, выражающемся в более упрощенном, чем это было в фольклоре и литературе дооктябрьского периода, актуализировано - утилитарном восприятии художественного образа. Востребованность фольклорных архетипов была связана с их соответствием нормативному характеру метода соцреализма. Интенсивный синтез различных традиций к середине 30-х годов сформировал дифференциацию поэзии на общественно значимую и лирическую.

Анализ довоенных произведений К. Кулиева позволяет утверждать, что истоки его индивидуальности берут свое начало не в следовании традици-20

ям русской классической и советской поэтической школы, в знакомтсве с лучшими образцами мировой литературы: эти особенности творчества поэта сближают его лирику с общим процессом эволюции младописьменных литератур. Своеобразие и неповторимость поэзии раннего К. Кулиева во многом обуславливается глубинными связями его творчества с традициями устной народной поэзии, отражающими мифопоэтическую модель мира балкарцев и карачаевцев.

В военной лирике наблюдается зарождение наиболее важных образных универсалий, сквозных тем и мотивов, проходящих через весь кулиевский художественный мир. Особо следует отметить наличие общетюркских мотивов и образов, при помощи которых выявляется своеобразие кулиев-ской концепции бытия. Универсальные, общетюркские и собственно кара-чаево-балкаркие архетипы изначально участвуют в формировании образной структуры многих стихотворений К. Кулиева этого периода. Многие архетипы, такие, как «солнце», «луна», «сад», «бык», «корова», «снег»», «огонь», «кровь», «путь», цветообозначения, имеющие глубокое символическое значение, играют в поэзии К. Кулиева важную смыслообразующую роль. К средствам языковой изобразительности, обусловливающим особое эстетическое воздействие кулиевских произведений, относится антиномия, которая в качестве одного из выразительных средств поэтического языка принимает непосредственное участие в создании художественных смыслов. Антиномии занимают в поэзии К. Кулиева центральное место. Они обладают яркой эмоционально-оценочной значимостью и выполняют тек-стоорганизующую роль, служат воплощением авторской интенции. Особую роль в поэтике произведений К.Кулиева военного периода играет художественный прием контраста, выражающийся в противопоставлении таких аксиологических понятий, как жизнь и смерть, гармония и хаос, прекрасное и безобразное, добро и зло. Анализ произведений К. Кулиева позволяет утверждать, что подобный художественный прием берет начало в народной поэтической традиции.

Особое место в послевоенном творчестве К. Кулиева занимают темы Родины и пути. В архетипе пути налицо соотнесенность локуса с персонажем. Как правило, «герой пути» - это всадник на горной дороге, образ глубоко символический. Это точка пересечения двух векторов: линейного, географического пути и пути духовного восхождения. В образе всадника, преодолевающего сложные отрезки жизненного пути, легко угадывается судьба народа, преломленная через личность лирического героя К. Кулиева. Поэзия К. Кулиева, ориентированная на национальные культурные традиции, исследует глубинные основы нравственности, открывающие корневую связь между философским постижением мира и нормами отношения человека со своим народом и всем человечеством. Для поэта характерно стремление видеть в реальном жизненном материале символы веч-

ного и неизменного. В них актуализируется связь с мифопоэтическими традициями, чаще в их языческом изводе, и эти образы становятся воплощением коллективно-бессознательного, отражающего систему рационально невыраженных, но интуитивно принятых идеалов, в течение веков определявших нравственно-эстетические принципы народной жизни.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Ведущие рецензируемые научные журналы, рекомендованные ВАК:

1. Джанхотова 3. X. Традиции фольклорной поэтики балкарцев в раннем творчестве Кайсына Кулиева // Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2008. - № 1. - 0,5 п.л.

2. Джанхотова 3. X. О фольклорном аспекте военной лирики К. Кулиева // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2008. - № 4. - 0.5 п,л.

3. Джанхотова 3. X. Вещный мир в военной лирике К. Кулиева // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2009. - №2. - 0,5 п.л.

4. Джанхотова 3. X. Некоторые аспекты эстетики историко-геро-ических песен балкарцев и карачаевцев // Литература народов Северного Кавказа: проблемы теории и методологии: Материалы межвузовской научной конференции. - Карачаевск, 1999. - 0,3 п.л.

5. Джанхотова 3. X. Элементы поэтических традиций Востока в творчестве К. Мечиева // Кязим Мечиев и современные проблемы развития литератур народов Северного Кавказа: Материалы межвузовской конференции, посвященной 140-летию Кязима Мечиева. - Нальчик, 1999.-0,3 п.л.

6. Джанхотова 3. X. Особенности сюжетики карачаево-балкарских песен о набегах // Материалы региональной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения проф. У. Б. Алиева. - Карачаевск, 2001. -0,3 п.л.

7. Джанхотова 3. X. Традиции балкарской национальной поэтики в раннем творчестве К.Кулиева // Литературная Кабардино-Балкария. -Нальчик, 2003. - № 1. - 0,5 п.л.

8. Джанхотова З.Х. К.Кулиев бла халкъ чыгъармачылыкъ (К. Кулиев и устное народное творчество) // Минги Tay (Эльбрус). - Нальчик, 2004. -№ б. - 0,5 п.л.

9. Джанхотова 3. X. Развитие фольклорной образности в творчестве К. Кулиева 30-х годов // Кавказ сквозь призму тысячелетий. Парадигмы культуры: Материалы международной научно-практической конференции. -Нальчик, 2004.-0,5 п.л.

10. Джанхотова 3. X. Элементы этнопоэтики в творчестве К.Кулиева первого послевоенного десятилетия // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Серия Филологические науки. - Нальчик, 2007. Вып. 9. - 0,5 п.л.

11. Джанхотова 3. X. Эстетические традиции литературы и фольклора в творчестве Кайсына Кулиева периода «оттепели» // Литературная Кабардино-Балкария. - Нальчик, 2007. - № 5. - 0,5 п.л.

12. Джанхотова 3. X. Природа как эстетический и нравственный идеал балкарской поэзии // Материалы региональной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения К. Ш. Кулиева. - Нальчик, 2008. -0,5 п.л.

13. Джанхотова 3. X. Табийгьат бла малкъар поэзия (Тема природы в балкарской поэзии)// Минги Tay (Эльбрус). - Нальчик, 2008. - №2. - 0,5 п.л.

14. Джанхотова 3. X. Архетипические цветообозначения и их роль в поэзии К. Ш. Кулиева // Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. Серия Филологические науки. - Нальчик, 2008. Вып. 10. -0,5 п.л.

15. Джанхотова 3. X. Символические образы и темы карачаево-балкарского фольклора периода выселения // Литературная Кабардино-Балкария- Нальчик, 2009 - № 3 - 0,5 п.л.

Подписано в печать 25.05.09. Формат 60x84 У|6. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз.

Издательство М. и В. Котляровых 360051, КБР, г. Нальчик, ул. Кабардинская, 19

ООО «Полиграфсервис и Т» 360000, г. Нальчик, ул. Кабардинская, 162 Тел./факс (8662) 42-62-09 e-mail: elbrus@mail.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Джанхотова, Зауризат Хасановна

Введение.

Глава I. Довоенное творчество К.Кулиева в контексте балкарской поэзии 30-х годов XX века.

1.1.Эволюция письменной поэтической традиции балкарской литературы. 14 1.2. Основные изобразительные средства в раннем творчестве К.Кулиева.

Глава II. Военная лирика К.Кулиева: система архетипов.

2.1. Архетипические элементы в образе «малой родины».

2.2. Эволюция архетипических символов в системе цветообозначений.

2.3. Архетипическая структура «вещного мира» и контраст как элемент художественной системы К.Кулиева.

Глава III. Художественная реализация архетипов в послевоенном творчестве К.Кулиева.

3.1. Основные темы устной поэтической традиции.

3.2. Функциональная роль архетипических образов в поэзии К.Кулиева периода депортации.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Джанхотова, Зауризат Хасановна

Архетипически ориентированные исследования — важное средство познания поэзии, так как позволяют проникнуть в глубинные пласты скрытых смыслов произведения, проследить истоки мифологем, проявляющиеся на мотивном, образно-смысловом и сюжетно-жанровом уровнях. Это дает возможность, с одной стороны, определить степень национальной самобытности той или иной литературы в условиях современной транскультурации, поскольку на определенных стадиях литературного развития элементы, заимствуемые из мифо-фольклорных произведений, выступают в роли своеобразного «генетического кода» национальной литературы» [24; 339]. С другой стороны, анализ архетипических образов помогает вскрыть универсальные инвариантные художественные первообразы. В условиях современной глобализации, когда потребность культуры в преемственном развитии многими учеными подвергается сомнению, такой подход дает возможность продемонстрировать диалектику «личного и всеобщего, эмоционально-психологического и мировоззренческого, вечного и эпохально-специфического, национального и всемирного в искусстве слова» [186].

К актуальным проблемам современного отечественного литературоведения относятся проблемы взаимовлияния и взаимодействия традиционного эстетического сознания и художественных воззрений авторской 1 лирической поэзии. Пристальное внимание к данной проблематике объясняется многими причинами. Одной из них являются изменения, происходящие в общественной жизни на всем постсоветском пространстве, и связанные с ними перемены идеологического характера. Современное общество, тяготеющее к всеобщей гуманизации, избавилось от жесткого диктата государства в области культурного строительства, и это привело к тому, что литература вышла за рамки идеологического «утилитаризма». Образовавшуюся лакуну стали естественно заполнять идеи, связанные с национальным возрождением, с осознанием и идентификацией своей этничности, с поиском путей реализации национальной этической идеи.

Поэзия ищет себя на поприще выражения актуальных моментов национального бытия народа, на осмыслении своего прошлого, а также будущего, которое выражается в постановке и достижении общих целей. Без общего прошлого и будущего нет этноса на экзистенциальном уровне. Сохранность этноса обеспечивается разрешением противоречия между собственной картиной мира и реальностью. «Полностью этот конфликт неразрешим, поскольку мир переменчив, а ядро этнической картины мира не меняется, поскольку для этноса изменить ядро — значит потерять себя» [92; 116]. Пластичность этноса базируется на существовании мифо-фольклорного творчества, которое оказывается средоточием этической и эстетической доминанты общества. Этическая и эстетическая доминанты общества являются компонентами национальной ментальности, которая, в свою очередь, «служит основой функционирования устойчивой системы стереотипизированных представлений, ценностей и смыслов, укорененной на бессознательном уровне и проявляющейся в жизнедеятельности многих поколений людей, которые принадлежат к конкретной историко-культурной общности» [148; 282].

Велика также социализирующая роль мифологии и различных жанров устного народного творчества, которые сориентированы на организацию жизни, общения, поддержания традиций. Анализируя процесс эволюции духовной культуры карачаевцев и балкарцев, З.А.Кучукова пишет: «С особой полнотой и рельефностью этническое сознание кавказских горцев отразилось в народной поэзии, отличающейся древностью исторических корней, многожанровостью, метафизической глубиной» [51; 9]. Таким образом, этническая культура, несмотря на всевозрастающую роль информационных технологий, кросс-культурных тенденций, ведущих к стиранию этнокультурных различий, продолжает существовать. Моностилистическая планетарная культура, ведущая к унификации объективной духовной жизни, сосуществует с этнолокальными культурами. В этом единстве и противоречии заключается один из принципов эволюции человека и человеческого сообщества.

Знаковым направлением исследования проблематики взаимодействия и взаимовляиния культур является изучение национальных литературных традиций в контексте мировой монокультуры. Современное понимание литературного процесса как динамического аспекта единого художественного целого предполагает противостояние и взаимодействие противоположных тенденций - имманентной (внутренней) обусловленности литературного процесса и трансцендентной (внешней), выражающейся в заимствованиях тем, мотивов, образов и т.д. Смена художественных целей в литературе, т.е. эволюция литературного процесса выражается в формах литературного генезиса, отражающего проявления творческой активности, зависящей, в том числе, от внутрихудожественных факторов в лоне самой национальной литературы, к которым относятся и архетипы [139; 124-125]. В плоскости данной проблематики лежит, в частности, и анализ истории формирования и развития традиционных компонентов национальных литератур народов России, в которых наблюдаются как прямые заимствования из русской и мировой литератур, так и влияние мифологии и национального фольклора, проявляемое в этических и эстетических архетипах, присутствующих в авторских произведениях.

Анализируя проявления указанных особенностей литературного процесса в поэзии Северного Кавказа, А.М.Казиева отмечает, что в творчестве национальных авторов, формировавшемся во многом под влиянием народных мифо-фольклорных традиций, особая роль в создании типологии художественного образа принадлежит мифопоэтике [137; 158].

Об актуальности архетипически ориентированных исследований в литературе (на* примере произведений карачаево-балкарской поэзии) пишет и З.А.Кучукова. Она справедливо отмечает, что вся совокупность поэтических произведений карачаевцев и балкарцев, включая древнейший эпический памятник «Нарты» и творения молодых авторов, можно рассматривать как единый мегатекст. Он служит своеобразным «семиотическим таблом», «зеркалом», отражающим систему кодовых онтологических знаков, имеющих не абстрактно-антропологическое, но ярко выраженное адресное значение для носителей данного языка, данной этнокультуры. Карачаево-балкарская народная поэзия, по мнению ученого, являясь высшей архаической формой бытования родного языка, аккумулировала и сохранила древнейшие матрицы художественного сознания и лингвистические пласты, исследование которых дает возможность проанализировать специфику художественной преемственности в литературе, изучить особенности этноонтологических императивов [51; 14].

В связи с вышеизложенным исследование постоянных художественных констант, стимулирующих развитие искусств и спососбствующих появлению научных работ о природе художественной преемственности и использовании в индивидуальном творчестве архетипических образов, переведенных автором на «язык современности», обладает высокой степенью актуальности. Этим объясняется устойчивый исследовательский интерес к проблеме архетипического в литературе. Литературоведение последних лет проявляет большой интерес к'архетипике как к словарю исходных корней, к изучению таящейся в ней «памяти слова», его энергетики, идущей из глубины веков. Это в полной мере относится и к исследованиям в области литератур народов Северного Кавказа, в том числе и карачаево-балкарской.

Изучение основных тенденций эволюции и функционирования литератур новописьменных народов невозможно без анализа творческого пути их самых ярких представителей, к которым, несомненно, относится и К.Ш.Кулиев. Это поэт, чье многогранное творчество, глубоко национальное по своим истокам и интернациональное по своей сущности, являет собой яркий пример неустанного поиска новых, сильных по энергетике форм выражения в литературе, призванных передать тайну единства сознания отдельного человека и всего мироздания в целом. Анализ этнопоэтического компонента в творчестве К.Кулиева позволяет определить степень влияния архетипов на формирование образной системы его произведений, судить о своеобразии национального художественного сознания карачаевцев и балкарцев, являющихся наследниками и продолжателями древнетюркских культурных традиций, содержащих универсальные инвариантные праобразы, восходящие к постоянным началам в человеческой природе и являющиеся источником мифологии, верований и искусства всех народов мира.

Освоение поэтических достижений К.Кулиева представляется задачей, решение которой может привести к пониманию фундаментальных закономерностей в процессе изменения национального художественного мышления, а также к осмыслению роли традиционного сознания как необходимого и обоснованного этапа данной динамики. Творчество поэта, продолжающее и сегодня оставаться предметом пристального литературоведческого внимания, является ярким примером синтеза поэтических традиций различных культур, который позволил заполнить существовавшие лакуны художественного сознания балкарцев и карачаевцев и приобщить их поэзию к мировому литературному процессу.

Научная новизна диссертационной работы связана с тем, что автор впервые предпринимает попытку комплексного изучения влияния мифофольклорной этнической традиции на становление лирической поэзии К. Кулиева, на формирование ее тематики, системы устойчивых символов и художественных образов (земля, вода, небо, горы, снег, очаг, солнце, луна, путь и т.д.). Поэзия К. Кулиева исследуется также с точки зрения соотношения в ней традиционного и авторского поэтапно, по мере роста художественного сознания поэта. Анализируемый период охватывает творчество К.Кулиева 30-50-х годов XX века, которое до сих пор не рассматривалось в литературоведении как предмет специального исследования.

Степень разработанности темы исследования. В северокавказском литературоведении проблема архетипов вызывает особый интерес, поскольку возникновению национальных литератур региона предшествовала в основном мифо-фольклорная традиция. Некоторые аспекты заявленной темы освещались исследователями мифологии, фольклора и авторской поэзии Северного Кавказа, оказавшими значительное влияние на развитие нашей научной концепции. К ним относятся такие авторы, как А. И. Алиева, С. Ш. Аутлева, Ф. А. Аутлева, А. А. Ахлаков, Н. М. Байрамукова, X. И. Баков, Л. А.Бекизова, Т. Ш. Биттирова, Г. Г. Гамзатов, А. М. Гутов, У. Б. Далгат, А. М. Казиева, А. И. Караева, 3. Б. Караева, 3. А. Кучукова, X. X. Малкондуев, Р. Г. Мамий, К. К. Султанов, А. М. Теппеев, Б. И. Тетуев, 3. X. Толгуров, Ю. М. Тхагазитов, Ф. А. I

Урусбиева, Т. М. Хаджиева, М. А. Хакуашева, Т. Е. Эфендиева и др. I

Так, в исследовании Ю. М. Тхагазитова «Эволюция художественного сознания адыгов» (1996) на примере произведений классиков адыгской литературы рассматриваются вопросы генезиса художественного сознания адыгов, роль и функции мифологических традиций в национальной поэзии и прозе, обозначаются архетипы, характерные для произведений северокавказских авторов. Влияние мифо-фольклорных традиций на этническое сознание и поэтику карачаево-балкарской литературы рассматривается в монографии Ф. А. Урусбиевой «Метафизика колеса. Вопросы тюркского культурогенеза» (2003). Автор освещает категориальные понятия тюрок, воплотившиеся в их мифах и фольклорных произведениях, анализирует связь авторской балкарской лирики с эстетическими традициями мифопоэтического и фольклорного творчества. Влиянию мифологии и фольклора на становление и развитие северокавказской поэзии посвящена работа А. М. Казиевой «Социально-эстетические и художественные тенденции северокавказских литератур» (2005), в которой автор приходит к следующему методологическому выводу: архаическое сознание в значительной степени определяло развитие советской национальной поэзии, которая в своей основе, несмотря на существенное влияние русской поэтической традиции, оставалась наследницей этнокультурных мифо-фольклорных художественных принципов. В монографии 3. А. Кучуковой «Онтологический метакод как ядро этнопоэтики» (2005), посвященной исследованию карачаево-балкарской модели мира, выстраивающейся вокруг единой идеи «вертикали», особое внимание уделяется исследованию основных гештальтов, символов, мифологем, берущих свое начало в устном народном творчестве, расшифровке национальных ключевых архетипов. В фундаментальном исследовании М. А. Хакуашевой «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей» (2007) анализируется онтологический аспект адыгской литературы. Автор акцентирует свое внимание на литературной репрезентации стержневых онтологических категорий адыгской мифологии и фольклора, - прослеживает эволюцию литературных архетипических мотивов и образов, через которые актуализируется мифоонтология.

Из последних работ, выходя за рамки, очерченные «северокавказским ареалом», хотелось бы отметить исследования А. И. Алиевой, И. С. Грациановой, А. Н. Киселевой, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, Е. А. Минюхиной, в которых освещаются вопросы фольклорно-литературных взаимосвязей, прослеживается репрезентация архетипов в произведениях литературы.

С опорой на вышеупомянутые труды мы предприняли попытку исследовать систему архетипических образов в творчестве К.Кулиева, отразившем опыт постижения мифо-фольклорного «формульного» языка, таящего зашифрованную информацию, идущую из глубины веков, — универсальные сверхсмыслы человеческого сознания: Указанная проблема в литературоведении как предмет специального исследования еще не рассматривалась. Между темизучение произведений поэта позволяет увидеть, что* в. основе образной: структуры многих; из них лежат архетипы, играющие важную смыслообразующую роль, вследствие чего, анализ функций мифологем, являющихся непосредственной? реализацией первосхем сознания; в литературе, существенно углубляет понимание текста, предоставляя возможность «генетической декодировки» художественных произведений:

Цель, и задачи- исследования. Основная цель диссертационной работы заключается в анализе этнокультурных особенностей поэзии К. Кулиева, в, исследовании функций мифологем в его творчестве с опорой на фундаментальные первоэлементы сознания, отобранные поэтом; из фонда общечеловеческих первичных схем-образов и определившие своеобразие кулиевской концепции бытия. Заявленная цель определяет следующие задачи: исследования: определение национально-художественных и историко-культурных факторов эволюции балкарской поэзии 30-50-х годов XX века; изучение проблемы генезиса художественных воззрений К. Кулиева; выявление сквозных тем, мотивов,, образов в балкарской^ поэзии; связанных с фольклорной и мифологической традициями; выявление и описание ключевых архетипических образов в поэзии К. Кулиева; анализ роли творчества К. Кулиева в развитии национального поэтического сознания балкарцев и карачаевцев.

Объектом исследования диссертационной работы, выступает поэзия К.Кулиева трех этапов: лирика 30-х годов, творчество военных лет, послевоенные произведения периода депортации. Выбор объекта обусловлен тем, что он позволяет проследить процесс возникновения и развития системы архетипических образов, проходящих через весь художественный мир поэта.

Значительную помощь в решении нашей научной концепции оказали труды известных исследователей М. Бодкина, Дж. Хендерсона, К. Наранхо, Д. Шарпа, адаптировавших теорию Юнга об архетипах для объяснения художественных образов литературы и искусства.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили также работы выдающихся отечественных ученых, занимавшихся вопросами общей теории литературы, мифологии и фольклора, способствовавших системному осмыслению теории архетипов и привнесению в нее строгой концептуальности в подходе к анализу художественных произведений. Среди них в первую очередь следует отметить научные труды С. С. Аверинцева, А. Н. Афанасьева, М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, Л. С. Выготского, Г. Д. Гачева, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунского, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, М. М. Маковского, Е. М. Мелетинского, А. А. Потебни, В. Я. Проппа, М. И. Стеблин-Каменского, В. Н. Топорова.

Существенную помощь в понимании современных подходов к проблеме архетипического в литературе оказали работы А. Ю. Большаковой, И. С. Грациановой, Ю. В. Доманского, А. Н. Киселевой, А. А. Колесникова, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, В. А. Маркова, В. С. Севастьяновой, В. А.Смирнова, Т. А. Хитаровой, В. С. Юдова и др.

При анализе поэзии К. Кулиева нами были учтены также методологические подходы и научные результаты, представленные в работах северокавказских литературоведов, о которых сказано выше.

Опираясь на научные труды вышеуказанных авторов, мы, вслед за большинством современных исследователей, будем понимать архетипы как обозначение наиболее общих, фундаментальных и общечеловечских мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в том числе мифологических, структур, реализующихся в литературном тексте в виде мифологем [68; 1; 111].

Данное научное исследование может послужить материалом для создания словаря архетипов в рамках карачаево-балкарского литературоведения.

Структура диссертации определяется ее исследовательскими задачами и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века"

Заключение

Исследование творчества К.Кулиева, рассмотренного с точки зрения влияния устной традиции, вписывается в более широкий фон соотношения I традиционного и авторского поэтического сознания. Анализ произведений поэта проводится в диссертации в двух направлениях. С одной стороны, в ней соблюдается хронологический принцип, т.е. творчество К.Кулиева, рассматриваемое в контексте карачаево-балкарской литературы, исследуется поэтапно: довоенный, военный и послевоенный (1945-1950-е гг.) периоды. С другой стороны, в диссертации рассматриваются возникновение и развитие в творчестве поэта ключевых художественных образов, восходящих к универсальным архетипам.

Проделанный анализ позволяет утверждать, что ускоренное развитие балкарской литературы в 20-30-е годы XX в. приводит к переосмыслению роли традиционных образных систем, выражающемуся в более упрощенном, чем это было в фольклоре и литературе дооктябрьского периода, актуализированно -утилитарном восприятии художественного образа. Своеобразный возврат к деэстетизированному и неаналитическому восприятию бытия связан с опорой национальных авторов на эстетику, базирующуюся на фольклорных и заимствованных из русской советской литературы элементах простейших типов. Актуализация эстетических традиций фольклора в поэзии указанного периода была во многом связана с их соответствием нормативному характеру метода соцреализма. Произведения устного народного творчества, в которых «окаменели» архаические представления о мире и нравственном законе, структурно соответствовали соцреалистической парадигме: упрощенности эстетического отношения к действительности, заданности художественных решений, демократичности и общедоступности художественного кода [52; 35].

Вместе с тем следует отметить, что искания балкарских авторов в области литературно-художественных традиций имели и свои несомненные результаты. Интенсивный синтез различных традиций (европейской, восточной и национальной - письменной и устной) к середине 30-х годов сформировал дифференциацию поэзии на общественно значимую и лирическую, что было уже заложено в фольклоре, но оказалось подавленным в литературе идеологической доктриной первых лет советской власти. Однако в произведениях наиболее талантливых балкарских авторов этого периода уже появляются ростки лирического «я», что, несомненно, можно отнести к I достижениям литературного процесса.

Подлинный лирический герой с ярко выраженным национальным своеобразием мог появиться только на родной почве, в процессе развития традиций устного народного творчества в сочетании с новаторским подходом к отображению реальной действительности, заимствованным извне, что собственно и позволило карачаевским и балкарским поэтам создавать образы, воплощавшие в себе единство национальных черт с советскими. Наиболее гармонично в карачаево-балкарской литературе синтез 1 различных художественно-эстетических традиций проявился в творчестве молодого К.Кулиева.

Анализ довоенных произведений К.Кулиева позволяет утверждать, что на первый взгляд творчество поэта 30-х годов в основном базируется на традициях русской советской поэзии: это и использование образных рядов, связанных с отражением реалий нового социального строя, и тематика произведений, и их общий пафос. Но истоки кулиевской индивидуальности берут свое начало не в следовании традициям русской классической и советской поэтической школы, в знакомстве с лучшими образцами мировой литературы: именно эти особенности творчества поэта сближают его лирику с общим процессом эволюции младописьменных литератур. Идиостиль К.Кулиева отличает от творчества других авторов более яркое и талантливое использование элементов мифопоэтических и фольклорных традиций.

V Своеобразие и неповторимость поэзии раннего К.Кулиева во многом обусловливаются глубинными связями его творчества с устной народной поэзией и с мифопоэтической моделью мира балкарцев и карачаевцев. Это выражается в одухотворении природы, в ощущении единства и гармонии с ней, на чем основывается гуманистическое восприятие К.Кулиевым всего живого; в нетрагическом восприятии бытия, восходящем к древнетюркскому мироощущению, для которого были характерны целесообразность и ясность, органическое включение человека в общую картину природы; в отношении к труду как к смыслу жизни, как к созиданию прекрасного, что тоже берет начало I в народной философии жизни.

Главные образные ряды, существующие в устном народном творчестве, особенно его песенной составляющей, фольклорные средства и приемы художественной выразительности активно и плодотворно используются молодым поэтом. Новаторством же К.Кулиева является новое понимание бытия и эстетическое переосмысление заимствованного из мифологии и фольклора традиционного предметного ряда: поэту удается возвести в ранг высокого искусства вещный мир, служивший в произведениях устного народного творчества только фоном, сопровождающим лирическое переживание анонимного автора. К.Кулиеву удается существенно расширить диапазон объектов, включаемых в поэзию в качестве самостоятельных предметов I эстетики. Творчество К.Кулиева является примером авторской интерпретации национальных архетипов, что составляет главную отличительную черту его индивидуального стиля, помогает создать кулиевскую поэтическую картину мира. Анализ творчества поэта показывает, что одним из главных источников тем, сюжетов, мотивов и образов для К.Кулиева являются мифология и устное народное' творчество.

Каждое время рождает свою мифологию и фольклор. И следует отметить, что К.Кулиев отдал дань советской социальной мифологии, находясь под влиянием мифотворчества социализма, зародившегося на рубеже 20-х-30-х годов XX в. и воплотившегося в произведениях советских поэтов, в том числе поэтов новописьменных народов Северного Кавказа. Но вместе с тем особое место и особую роль в творчестве балкарского поэта занимают мифы повседневной жизни. Они связаны с такими образами, как «небо», «земля», солнце», «луна», «дождь», «свет», «цвет», «снег», «путь», «сад» и т.д. В творчестве К.Кулиева мифы социальные, созданные эстетикой соцреализма, переплетаются с мифами — экспонентами архетипов поэтического этнического сознания. Анализ гипертекста К.Кулиева означенных выше периодов наглядно показывает, что в своих лучших поэтических произведениях автор остается верен народной традиции.

Анализ мифологических и фольклорных образов, имплицитно и эксплицитно выраженных в военной лирике поэта, позволяет существенно уточнить, дополнить, углубить ее понимание. Следует подчеркнуть, что для военной лирики К.Кулиева главное не изображение войны как таковой, а противопоставление ей неиссякаемой воли к жизни, оптимистическое приятие окружающей действительности во всех пространственных, временных, социальных и политических коллизиях. Корни такого отношения к жизни базируются на фундаментальных основах балкарского национального самосознания.

В военной лирике поэта наблюдается зарождение наиболее важных образных универсалий, сквозных тем й мотивов, проходящих через весь кулиевский художественный мир. Особо следует отметить наличие общетюркских мотивов и образов, при помощи которых выявляется своеобразие кулиевской концепции бытия. Универсальные, общетюркские и собственно карачаево-балкарские архетипы изначально участвуют в формировании образной структуры многих стихотворений К.Кулиева этого периода, что придает им особый национальный колорит. Многие архетипы, такие, как «солнце», «луна», «сад», «бык», «корова», «снег», «огонь», «кровь», «путь», цветообозначения (белый, красный, золотистый, черный, зеленый, лунный свет), имеющие глубокое символическое значение, играют в поэзии К.Кулиева важную смыслоообразующую роль.

Творчество К.Кулиева является наглядным примером генезиса национальной системы цветообозначений. В его поэзии каждый цвет становится символом. В силу того, что за каждым цветовым знаком закреплен веками устоявшийся смысл или смыслы, что цветовой знак ментален по своей природе, можно говорить об архетипической структуре цветовой символики. К.Кулиев интерпретирует многие цвета, играющие первостепенную роль в тюркской картине мира, такие, как белый, черный, красный, зеленый, золотистый. Нами было также выявлено, что наряду с классической оппозицией черный» - «белый», дифференцирующей философские понятия добра и зла, войны и мира, жизни и смерти, автор использует оппозиции белый-красный, красный-зеленый. Национальная тюркская зооморфная картина мира также находит свой отпечаток в творчестве К.Кулиева. Автор раз за разом обращается к национальным архетипическим образам, к которым относятся бык, корова, лиса, орел, конь и т.д.

К средствам языковой изобразительности, обусловливающим особое эстетическое воздействие кулиевских произведений, относится антиномия, которая в качестве одного из выразительных средств поэтического языка принимает непосредственное участие в создании художественных смыслов. Антиномии, понимаемые как ментальные противопоставления в сознании читателя, находят непосредственную языковую выраженность в антитезах. Широкое понимание антиномии позволяет говорить о картине мира художника слова, о его творческом воссоздающем подходе к реальной действительности в целом и языковой картине в частности. Антиномии занимают в поэзии К.Кулиева центральное место наряду с другими средствами создания образности. Они обладают яркой эмоционально-оценочной значимостью и 1 выполняют текстоорганизующую роль, служат воплощением авторской интенции.

Особую роль в поэтике произведений К.Кулиева военного периода играет художественный прием контраста, выражающийся в противопоставлении таких аксиологических понятий, как жизнь и смерть, гармония и хаос, прекрасное и безобразное, добро и зло.

Как видно из анализа, внутри национальной культуры сосуществуют ¡локусы интертекстуальные, т.е. присущие многим художественным текстам, и индивидуальные; формирующие идиолект писателя. Как показывает проделанный анализ, кулиевское поэтическое пространство многообразно и разносторонне. Особое место в нем занимает тема пути, ставшая центральной в творчестве поэта в послевоенные годы, в период депортации. В этой теме налицо соотнесенность локуса с персонажем, героем кулиевской поэзии. Как правило, «герой пути» К.Кулиева - это всадник на горной дороге, образ глубоко символический. Он как многослойный художественный знак сплавляет семантические пласты, углубляя и расширяя значение образа: всадник на горной дороге - это точка пересечения двух векторов: линейного, географического пути и пути духовного восхождения. В образе всадника, преодолевающего сложные отрезки жизненного пути, легко угадывается судьба карачаево-балкарского народа, преломленная через личность лирического героя К.Кулиева. На наш взгляд, несмотря на то, что в литературной критике в целом утвердилось мнение о том, что К.Кулиев является поэтом «вечных тем», подающим их преимущественно в мажорном, позитивном, ярко-дневном свете, справедливо и мнение отдельных литературоведов (З.Х.Толгуров, В.Ф.Огнев, В.В.Дементьев), утверждающих, что творчество поэта включает не только оптимистическое, но и трагическое видение мира. Трагическое начало в поэзии К.Кулиева не сразу себя обнаруживает в силу того, что оно часто скрывается в иносказаниях, в подтексте, подавляемое автором, который был вынужден считаться с идеологическим давлением на советскую литературу, одной из важнейших задач которого являлась борьба с пессимизмом. Анализ творчества К.Кулиева (особенно произведений периода депортации) убеждает, что он как истинный поэт, глубоко осознающий драматическую противоречивость жизни, отразил в своем творчестве жизнь и смерть, радость и горе, правду и ложь как крайние проявления человеческого бытия в борении разных начал. Особенно выразительно звучало это в произведениях поэта, когда он обращался к коренным национальным архетипическим образам.

Поэзия К.Кулиева, ориентированная на национальные культурные традиции и святыни, исследует глубинные основы нравственности, открывающие корневую связь между философским постижением мира и нормами отношения человека со своим народом и всем человечеством. Для поэта характерно стремление видеть в реальном жизненном материале символы вечного и неизменного. В них актуализируется связь с мифопоэтическими традициями, чаще в их языческом изводе, и образы, рождающиеся в процессе одухотворения архетипов, становятся воплощением национального коллективно-бессознательного, отражающего систему рационально невыраженных, но интуитивно принятых идеалов, которые в течение веков определяли нравственно-эстетические принципы народной жизни.

Список научной литературыДжанхотова, Зауризат Хасановна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. -М.: Наука, 1977.-320с.

2. Азадовский М.К. Статьи о литературе и фольклоре. -M.JL: Гослитиздат, 1960. -547с.

3. Актуальные вопросы кабардино-балкарской фольклористики и литературоведения / Сост. З.М.Налоев. -Нальчик: Эльбрус, 1986. -175с.

4. Актуальные проблемы литератур Кабардино-Балкарии / Отв.ред. Р.Х.Хашхожева. -Нальчик: Нарт, 1991. -176 с.

5. Алексеев H.A. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. -Новосибирск: Наука, 1980. -317с.

6. Аристотель. Риторика, поэтика. -М.: Лабиринт-К, 2000. — 224 с.

7. Арутюнов Л.Н. Национальный художественный опыт и мировой литературный процесс. -М.,1972. 26с.

8. Аутлева С.Ш. Адыгские историко-героические песни XVI-XIX вв. — Нальчик: Эльбрус, 1973. -228с.

9. Афанасьев А.Н. Древо жизни: Избранные статьи. -М.: Современник, 1982.-464 с.

10. Ахлаков A.A. Исторические песни народов Дагестана и Северного Кавказа. -М.: Наука, 1981. 232 с.

11. Байрамукова Н.М. Кайсын Кулиев. Очерк творчества. -М.: Советский писатель, 1975. 270 с.

12. Баков Х.И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгейской поэзии. -Майкоп: Меоты, 1994. -252с.

13. Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов. -М.: Крон-Пресс, 2000. 504 с.

14. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М.: Советская Россия, 1979. -318с.

15. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. — М., 1965.— 527 с.

16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. —М.: Искусство, 1986. — 444с.

17. Бекизова JI.A. От богатырского эпоса к роману. -Черкесск, 1974. -287с.I

18. Биджиев Х.Х. Тюрки Северного Кавказа. -Черкесск, 1993. -376с.

19. Биттирова Т.Ш. Религиозная культура и литература карачаево-балкарцев. -Карачаевск: Изд-во КГЧПУ, 1999. -66с.

20. Богданов A.A. Вопросы социализма: Работы разных лет. —М.: Политиздат, 1990. -479с.

21. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. -М.: Высшая школа, 1989. -406 с.

22. Выготский JI.C. Психология искусства. —М.: Педагогика, 1987. -341 с.

23. Гамзатов Г.Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода: | Типология и своеобразие художественного опыта. —М.: Наука, 1982.527 с.I

24. Гамзатов Г.Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе1памяти. -М., 1996. -615 с.

25. Гамзатов Р. Г. Верность таланту. -М.: Советская Россия, 1970. 128 с.

26. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Центральная Азия. -М.: Издательский сервис, 2002.- 784 с.

27. Гачев Г.Д. Ускоренное развитие литературы. -М.: Наука, 1964. -311 с.

28. Гинзбург Л .Я. О лирике. -М.-Л.: Советский писатель, 1964. -382 с.

29. Гусев В.Е. Эстетика фольклора. -Л.: Наука, 1967. -319 с.

30. Гутов А.М. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. -М.: Наука, 1993.-207 с.

31. Далгат У.Б. Литература и фольклор: Теоретические аспекты. -М.: Наука, 1981 .-303 с.

32. Дементьев В.В. Кавказская тетрадь. -М.: Современник, 1989. 431с.

33. Дементьев B.B. Кайсын Кулиев. Размышления о жизни и творчестве. -Нальчик: Эльбрус, 1988. -230 с.

34. Джуртубаев М.Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев. -Нальчик: Эльбрус, 1991. -255 с.

35. Доманский Ю. Смыслоообразующая роль архетипических значений в литературном тексте. -Тверь, 2001. -94с.

36. Донченко Н.Ю. Ценностно-смысловое развитие студентов средствами художественного текста. -Ростов-на-Дону: РГПУ, 2006. — 288 с.

37. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. -М.: Наука, 1976. -276 с.

38. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторический очерк. -М. — Д.: ГИХЛ, 1962. — 435 с.

39. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. -JL: Наука, 1977. -407с.

40. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. -Л.: Наука, 1974. 727с.

41. Калоев Б.А. М.М.Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. -М.: Наука, 1979. -202 с.

42. Караева А.И. Очерк истории карачаевской литературы. -М.: Наука, 1966.-320 с.

43. Караева З.Б. Художественный мир Исмаила Семенова. —М.: Ин-т Этнологии и Антропологии, 1997. -200с.

44. Кирло X. Словарь символов. -М.: Центрополиграф, 2007. 525 с.

45. Коваленко А.Г. Художественный конфликт в русской литературе XX века (структура и поэтика художественного конфликта в русской литературе XX века). Пособие по спецкурсу. -М.: Изд-во РУДН, 2001. -57 с.

46. Костюхин Е.А. Типы и формы животного эпоса. -М.: Наука, 1987. -269с.

47. Кравченко A.B. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации. -Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1996. 159 с.

48. Кудаева З.Ж. Мифопоэтическая модель адыгской словесной культуры. -Нальчик: Эльбрус, 2008. 296 с.

49. Кузнецова А.Я. Народное искусство карачаевцев и балкарцев. -Нальчик: Эльбрус, 1982. -176с.

50. Кулиев К.Ш. Так растет и дерево. -М.: Современник, 1975. 463 с.

51. Кучукова З.А. Онтологический метакод как ядро этнопоэтики. -Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2005. 312 с.

52. Лейдерман H.JL, Липовецкий М.Н. Современная русская литература (1950-1990-е годы) в 2-х т. -М.: Academia, 2003. Т.1-2.

53. Лихачев Д.С. Заметки о русском. -М.: Советская Россия, 1981. -71с.

54. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. -М.: Изд-во МГУ, 1982. -479с.

55. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. -М.: Политиздат, 1991. -524с.

56. Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. -М.: Искусство, 1965. -374с.

57. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов. -М.: ВЛАДОС, 1996.-415 с.

58. Маковский М.М. Язык миф - культура: символы жизни и жизнь символов. -М.: Русские словари, 1996. -330с.

59. Малкондуев Х.Х. Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. -Нальчик: Эльбрус, 1990. 150 с.

60. Малкондуев Х.Х. Обрядово-мифологическая поэзия балкарцев и карачаевцев. -Нальчик: Эль-Фа, 1996. -272 с.

61. Малкондуев Х.Х. Поэтика карачаево-балкарской народной лирики XVI-XIX вв. -Нальчик: Эль-Фа, 2000. 319 с.

62. Мамий Р.Г. Вровень с веком. -Майкоп, 2001. -339с.

63. Маремшаова И.И. Балкария и Карачай в этнокультурном пространстве Кавказа. -Нальчик: Эльбрус, 2003. -124с.

64. Маслова В.А. Лингвокультурология. -М.: Академия, 2004. 208 с.

65. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. -М., 1994. -134с.

66. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. -М.: Восточная литература, 2000. -406с.

67. Миф — фольклор — литература. Сб.ст. -Л.: Наука, 1978. -250с.

68. Мифы народов мира. В 2-х т. -М.: Советская энциклопедия, 1991-1992. -Т. 1-2.

69. Мокаева М.А., Катанчиев С.Т. Этнопсихология: личность. -Нальчик: Изд-во Кабардино-Балкарского ун-та, 2000. 158 с.

70. Мусукаева А.Х. Северокавказский роман. -Нальчик: Эльбрус, 1993. — 191с.

71. Наранхо К. Песни просвещения. Эволюция сказания о герое в западной поэзии. -СПб: Б. С. К., 1997.

72. Новое и традиционное в культуре и быте кабардинцев и балкарцев. — Нальчик: Эльбрус, 1986. -302с.

73. Очерки истории балкарской литературы. -Нальчик: Эльбрус, 1981. -400с.

74. Писатели Кабардино-Балкарии. XIX — конец 80-х гг. XX в.:

75. Библиографический словарь. -Нальчик: Эль-Фа, 2003. -441 с.

76. Поспелов Д.А. Фантазия или наука: на пути к искусственному интеллекту. -М.: Наука, 1982. -224 с.

77. Потебня A.A. Символ и миф в народной культуре. -М., 2002. -450с.

78. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. -М.: Высшая школа, 1990. -342 с.

79. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. - 614 с.

80. Пошатаева A.B. Литература и фольклор: Взаимодействие современных литератур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока с устным народным творчеством. -М.: Знание, 1981. -60с.

81. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. -М.: Лабиринт, 2002. -336с.

82. Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998. - 557 с.

83. Пропп В.Я. Русский героический эпос. М.: Гослитиздат, 1958. -603с.

84. Пропп В.Я.Фольклор и действительность. —М.: Наука, 1976. -325с.

85. Развитие традиций в кабардинской и балкарской литературах. / Под ред. З.М.Налоева. -Нальчик, 1980. -123с.

86. Рассадин Ст. Кайсын Кулиев'. -М.: Художественная литература, 1974. -¡60с.

87. Рассел Б. Князь тьмы: добро и зло в истории человечества. -СПб.: Евразия, 2002. 447 с.

88. Русская литература и фольклор (Вторая половина XIX века). -Л.: Наука, 1982. -444с.

89. Смирнов В.А. Литература и фольклорная традиция: вопросы поэтики (архетипы "женского начала" в русской литературе XIX начала XX века). Пушкин. Лермонтов. Достоевский. Бунин. -Иваново, 2001. - 236 с.

90. Стеблин-Каменский М.И. Мир саги. Становление литературы. —Л:: Наука, 1984.-246 с.

91. Стеблин-Каменский М.И. Миф. -Л.: Наука, 1976. -104с.

92. Султанов К.К. Национальное самосознание и ценностные ориентации литературы. -М.: Наследие, 2001. -194с.I

93. Тайсаев Д.М. Эволюция. Личность. Культура. —Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2005. -200с.

94. Тетуев Б.И. Карачаево-балкарская авторская поэзия второй половины XIX начала XX века. -Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2007. -340с.

95. Толгуров З.Х В контексте духовной общности. -Нальчик: Эльбрус, 1991.-208 с.1

96. Толгуров З.Х. Движение балкарской поэзии. -Нальчик: Эльбрус, 1984-252с.

97. Толгуров З.Х. Формирование социалистического реализма в балкарской поэзии. -Нальчик: Эльбрус, 1974. 235 с.

98. Толгуров Т.З. Информационно-эстетическое пространство поэзии Северного Кавказа. — Нальчик: Эльбрус, 2000. -125с.

99. Толгуров Т.З. Эволюция тканевых образных структур в новописьменных поэтических системах Северного Кавказа. -Нальчик: Эль-Фа, 2004. 287с.

100. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. -М.: Прогресс, 1995. 102 с.

101. Тхагазитов Ю.М. Художественный мир Али Шогенцукова. -Нальчик: Эль-Фа, 1994. -125с.

102. Тхагазитов Ю.М. Эволюция художественного сознания адыгов. -Нальчик: Эльбрус, 1996. -256с.

103. Урманчеев Ф.И. По следам белого волка. Ранние этнокультурные связи тюрко-татарских племен. -Казань: Изд-во ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, 1994. -126 с.

104. Урусбиева Ф.А. Метафизика колеса. Вопросы тюркского культурогенеза. -Сергиев Посад: Весь Сергиев Посад, 2003. — 208 с.

105. Урусбиева Ф.А. Путь к жанру. -Нальчик: Эльбрус, 1972. -175с.

106. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. -М.: Наука, 1978. -605с.

107. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. -М.: ООО "Фирма «Изд-во ACT»", 1998. 784 с.

108. Хакуашева М.А. Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей. -Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2007. -380 с.

109. Ципинов A.A. Мифопоэтическая традиция адыгов. —Нальчик: Эль-Фа, 2004. -177с.

110. Шапошникова И.В. Системные диахронические изменения лексико-семантического кода английского языка в лингво-этническом аспекте. -Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 1999. 243 с.

111. Шарп Д. Незримый ворон: Конфликт и Трансформация в жизни Франца Кафки. -Воронеж: Мэдок, 1994. -128с.

112. Шортанов А.Т. Адыгская мифология. -Нальчик: Эльбрус, 1982. -194с.

113. Шуберт В. Европа и душа Востока. -М.: ЭКМО, 2003. -256 с.

114. Эфендиева Т.Е. Кайсын Кулиев. -М.: Советская Россия, 1985. 125с.

115. Эфендиева Т.Е. Поэзия жизни. -Нальчик: Эльбрус, 1977. -256с.

116. Эфендиева Т.Е., Эфендиев С.И., Эфендиев Ф.С. Фолыслорно-философские и лингвокультурологические аспекты поэзии Кайсына Кулиева. -Нальчик: Эльбрус, 2006. 296 с.

117. Пб.ЮнгК.Г. Алхимия снов. Четыре архетипа. -СПб.: Timothy, 1997. -352с.

118. Юнг К.Г. Архетип и символ. -М.: Renaissance, 1991. 304 с.

119. Bodkin M. Archetypal Patterns in Poetry. -L., 1963. -325p.1.

120. Аверинцев С.С. Аналитическая психология К.Г.Юнга и закономерности творческой фантазии// Вопросы литературы. -1970. -№3. -С.113-144.

121. Азаматов К.Г. Пережитки язычества в верованиях балкарцев// Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. -Нальчик: Эльбрус, 1980. -С.143-161.

122. Алафаева В.А., Толгуров Т.З. Интегративная символика в поэзии Кайсына Кулиева// Филологические науки. -2006. -№1. -С.64-72.

123. Алиева А.И. История записи и публикации фольклора балкарцев и карачаевцев в XIX начале XX века. // Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях.- Нальчик: Эльбрус, 1983-С.3-32.

124. Алиева А.И. Народные истоки творчества А.Кешокова // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. -М.,1975. -С.214-232.

125. Алиева З.С.-М. Образы карачаево-балкарского эпоса как концепты современной поэзии.// Кавказский текст: национальный образ мира какконцептуальная политкультурная система: материалы Междунар. науч.-практ. конф. -Пятигорск. ПГЛУ. -2005. -С. 138-140.

126. Андреева Г.В. Система связей в стилистическом контексте. // Проблемы лингвистического анализа текста. -Шадринск: ШГПИ, 1993. С. 12-15.I

127. Бахтин М.М. Форма времени и хронотопа в романе // Литературно-критические статьи. -М., 1986. -С. 121-191.

128. Большакова А. Ю. Архетип в теоретической мысли XX в.// Теоретико-литературные итоги XX века. М.: Наука, 2003. — С. 284 — 319.

129. Бройтман С.Н. Субъектно-образная структура русской лирики XIX века в историческом освещении.// Известия АН СССР. Изд-во Наука. -Серия Литературы и языка. -1991. -№3. -С.226-235.

130. Василькова В.В. Синергетика и архетипические коды социальной самоорганизации.// Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. -М.: Прогресс-Традиция, 2002. -С. 247-263.

131. Волошинов A.B. Об эстетике фракталов и фрактальности искусства. // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. -М.: Прогресс-Традиция, 2002. -С.213- 247.

132. Далгат У. Б. К вопросу идеализации эпического героя (на материале кавказского эпоса) // Специфика фольклорных жанров. -М.:Наука, 1973. -С.148-160.

133. Далгат У.Б. О фольклорно-этнографическом контексте литературногоIпроизведения // Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. — М., 1975. -С.239-247.

134. Дынник В.А. Сюжетика осетинского нартского эпоса и его идеальный герой.// Сказания о нартах эпос народов Кавказа. -М., 1969. -С.356-372.

135. Жукас С.О. О соотношении фольклора и литературы. // Фольклор. Поэтика и традиция. -М, 1982. -С.8-21.135.3асеева Г.М. Хацаева Дз.Т. Антиномии и процесс смыслопорождения в художественном тексте. // Язык. Культура. Коммуникация.

136. Владикавказ: Изд-во Северо-Осетинского гос. ун-та им. К.Л.Хетагурова, 2007. -С.145-155.

137. Иванов В.В., Топоров В.Н. Инвариант и трансформация в мифологическом и фольклорном текстах// Типологические исследования по фольклору. -М., 1975. -С.44-76.

138. Козицкая Е.А. Мифологема воды в творчестве А.Ахматовой.// Архетипические структуры художественного сознания. -Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. -Вып.З. -С. 89-94.

139. Кораблев A.A., Кораблева Н.В. Археструктура литературного процесса (эволюция и генезис: проблема соотношения). // Архетипические структуры художественного сознания. -Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2001. -Вып.2. -С. 122-124.

140. Лекомцев Ю.К. Антонимический текст // Текст: семантика и структура. -М.: Наука, 1983. С. 197-206.

141. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблема перевода. -М., 1987. -С. 125-141.

142. Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах //Труды по знаковым системам: уч.зап. Тартуского гос.ун-та.-Тарту, 1965.-Вып.2.-С.210-216.

143. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века) // Уч.зап. Тартуского гос.ун-та. -Вып. 414. Труды по русской и славянской филологии. -Тарту, 1977. -Вып. 28. -С.З—36.

144. Марков В.А. Литература и миф: проблема архетипов (к постановке вопроса) // Тыняновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. — Рига, 1990. -С.133-145.

145. Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов// Литературные архетипы и универсалии. -М.: Изд. Центр. Российского гос. гуманитарн. ун-та, 2001. -С.73-149.

146. Метлякова Е.В. Антонимы как средство воплощения контраста в поэзии А.Ахматовой.// Филологические науки. 2007. -№5. -С.31-34.

147. Моловцова H.A. Специфика функционирования национальных архетипов.// Кавказский текст: национальный образ мира как концептуальная политкультурная система: материалы международной научно-практической конференции. -Пятигорск. ПГЛУ, 2005. -С. 167170.

148. Морозов A.B. Ментальные характеристики эпического и лирического устно-поэтического творчества восточных славян // Этнопоэтика и традиция: к 70-летию чл-корр. РАН В.М. Гацака/ Отв. ред. В.А. Бахтина. -М.: Наука, 2004. -С.282-289.

149. Мусукаева А.Х. Художественный этнографизм адыгской прозы. Функции. Специфика. // Нация. Личность, Литература. -М.: ИМЛИ РАН, 2003. -Вып.2. -С. 107-120.

150. Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине // Славянский фольклор. -М.: Наука, 1972. -С. 18-45.

151. Неклюдов С.Ю. Мифология тюркских и монгольских народов: Проблема взаимосвязей// Тюркологический сборник. -М., 1981. С.35-52.

152. Огнев В.Ф. «Не исцелиться ранам прежних дней». // Ум, окрыленный свободой. -Нальчик: Эльбрус, 2007. -С. 169-190.

153. Огнев В.Ф. О поэзии Кайсына Кулиева. Вступительная статья. // Кайсын Кулиев. Избранная лирика. -М.: Художественная литература, 1967. -С.З-23.

154. Отарова Р.К. Оппозиция «родина чужбина» в балкарской поэзии // Нация. Личность. Литература. -М.: Наследие, 1996. -С.200-217.

155. Пастернак Б.Л. Письма к Кулиеву.// Ум, окрыленный свободой. -Нальчик: Эльбрус, 2007. -С.261-269.

156. Петренко В.Ф., Менчук Т.Н. Поэтическая метафора как средство описания личности.// Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке-и искусстве. -М.: Прогресс-Традиция, 2002. -С.336-341.

157. Султанов К.К. Национальная идея и национальная литература // Нация. Личность. Литература. —М.: Наследие, 1996. -С.24-33.

158. Теппеев A.M. Литература 20-30-х годов (Поэзия). //Очерки истории балкарской литературы.-Нальчик: Эльбрус, 1981.-С. 92-114. • ■ , .

159. Толгуров З.Х. Кайсын Кулиев. // Очерки истории балкарской литературы. -Нальчик: Эльбрус, 1981. -С.270-309.

160. Топоров В.Н. Пространство и текст// Текст: семантика и структура. -М.: Наука, 1983. -С.227-284.

161. Урусбиева Ф.А. Карачаево-балкарский фольклор // Избранные труды: очерки, эссе, статьи. -Нальчик: Эльбрус, 2001. -С.8-70.

162. Урусбиева Ф.А. Природа и человек// Избранные труды: очерки, эссе, статьи. -Нальчик: Эльбрус, 2001. -С.118-143.

163. Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования.// Языковое сознание и образ мира. /Отв. ред. Н.В. Уфимцева. -М.: ИЯ РАН. -С.13-23.

164. Хаджиева Т. М. Нартский эпос балкарцев и карачаевцев. //Нарты. -М.: Восточная литература. 1994. С.8-66.t

165. Хазан В.И. Апокалипсис у Мандельштама (о теме смерти в стихах 30-х годов).// Известия АН СССР. Серия Литературы и языка. -1991. -Т.50. -Вып.З. -С.248-257.

166. Шаманов И.М. Народный календарь карачаевцев // Советская этнография. -1971. -№5. -С. 108-117.

167. Шумилина Л.П. Поэтика контраста.// Первое сентября. -2002. №11. -С.22-25.1.I

168. Зумакъулланы Т.М. Сайламала: Стихи, поэмы. -Нальчик: Эльбрус, 1994. -528 б.

169. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях. / Сост. А.И.Алиева. -Нальчик: Эльбрус, 1983. 432 с.

170. Кечгюнчюле эсгертмеси (1943-1957). /Китабны жарашдыргъан Т.Хаджиланы. -Нальчик: Эль-Фа, 1997. 382 б.

171. Кулиев К.Ш. Избранная лирика. -М.: Художественная литература, 1967. —415 с.

172. Кулиев Къайсын. Сайлама. Эки томлукъ. —Нальчик: Къабарты-Малкъар китаб басмасы, 1958. — Т. 1-2.

173. Къарачай поэзияны антологиясы (XVIII-XX емюрле) / Китабны жарашдыргъан Ф.И.Байрамукланы, А.А.Акбайланы. -М.: Правда Севера, 2006. -618 6.

174. Къарачай-малкар жомакъла, таурухла, айтыула. Экитомлукъ. /Китабны жарашдыргъан Т.Хаджиланы. -Нальчик: Эльбрус, 1999. -Т. 1.-2.

175. Къарачай-малкар фольклор. /Китабны жарашдыргъан Т.Хаджиланы. -Нальчик: Эль-Фа, 1996. 592 б.

176. Къарачай-малкъар мифле. /Басмагьа жарашдыргъан М.Джуртубайланы. -Нальчик: Эльбрус, 2007. 496 б.

177. Къули Къайсын. Жазгъанларыны юч томлу жыйымдыгъы. -Нальчик: Эльбрус, 1981. Т. 1-2.

178. Къули Къайсын. Кек чинарла. Поэмала китабы. -Нальчик: Къабарты-Малкъар китаб басмасы, 1963. -218 6.

179. Къули Къайсын. Тюнене бла бюгюн. Экитомлукъ. -Нальчик: Эльбрус, 1977. -Т. 1-2.

180. Малкъар поэзияны антологиясы. -Нальчик: Къабарты-Малкъар китаб басмасы, 1959. -336 б.

181. Малкъар поэзияны антологиясы. -Нальчик: Эль-Фа, 1996. -594 б.

182. Мечиланы Кязим. Чыгъармаларыны экитомлугъу. -Нальчик: Эльбрус, 1989. -Т. 1-2.

183. Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. -М.:Наука, 1994. -656 с.1.

184. Безертинов Р.Н. "Вечный Эль" — "Небесные люди". Тюркский мир (Великий Кюктюркский каганат). // http://bezertinov.narod.ru/stat/vech-el.htm

185. Бердяев H.A. Судьба России. Сборник статей. // http://abovo.net.ru/book/863 791 1

186. Кавакита Н.С. Проблема архетипа в творческом опыте М.И.Цветаевой. // http ://www/nauka-shop.com/mod/shop/productID/16177V

187. Аутлева Ф.А. Взаимосвязь фольклорно-эпического и литературного сознания | в художественном осмыслении нравственно-философских проблем современного адыгейского романа: автореф. дис. канд. филол.наук. -Майкоп, 2003. -22с.

188. Грацианова И.С. Концептосфера и архетипическое пространство русской онтологической прозы последней четверти XX столетия: дисс. . канд. филол. наук. -Краснодар, 2004. -236 с.

189. Казиева А. М. Художественные традиции в северокавказской поэзии XIX-XX веков: Этнокультурные факторы и контекст: дис. . д-ра филол. наук. -Нальчик, 2004. -372 с.

190. Камалова И.В. Изобразительность романа A.C. Пушкина «Евгений Онегин»: автореф. дис. . канд. филол. наук. -Екатеринбург, 2000. -23с.

191. Киселёва А.Н. Художественные формы трагического сознания в прозе Леонида Андреева (1898-1907): проблемы становления иархетипического соответствия: дис.канд.филол.наук. —М., 2004. 208с.

192. Колесников A.A. Особенности переосмысления библейского архетипа «жертвы» в романах М.Е.Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»: автореф. дис. канд.филол.наук. Орел, 2001. -22с.

193. Кудияров A.B. Художественно-стилевые традиции эпоса монголоязычных и, тюркоязычных народов Сибири: автореф. дис. докт. филол. наук. -М., 2003. — 38 с.

194. Майкова А.Н. Интерпретация литературных произведений в свете теории архетипов Карла Юнга: дисс. . канд.филол.наук. -М., 2000. -168с.

195. Минюхина Е.А. Фольклорная образность в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»: автореф. диссер. . канд. фил. наук. -Вологда, 2006. -22 с.

196. Севастьянова B.C. Архетипика романтического двоемирия в поэтике русского символизма: дис. .канд.филол.наук. —Магнитогорск, 2004. -180с.

197. Седых Э.В. Контраст в поэзии как один из типов выдвижения (на примере циклов стихотворений «Песни неведения» и «Песни познания» УильямаБлейка): дис. . канд. филол. наук. -СПб., 1997. — 208 с.

198. Торосян М.С. Феномен контраста в аспекте концептуальной организации художественного текста: на материале языка послевоенной прозы: дис. . канд. филол. наук. -Ставрополь, 2005. 184 с.

199. Хитарова Т.А. Архетипические образы Верха и Низа в романе с притчевым началом (А. Платонов, А. Мердок, У. Голдинг): дис. . канд. филол. наук. -Краснодар, 2003. -298 с.

200. Шаззо Ш.Е. Духовно-философские основы адыгейской поэзии и своеобразие ее художественной эволюции: Проблемы поэтики и стиля: автореф. дис. . докт. филол. наук. -Майкоп, 2005. 54 с.

201. Шенкао М.А. Специфика мифоэпического сознания (на материале эпоса «Нарты»): дис. . канд.филос.наук. -Ростов-на-Дону, 1982. -195с.

202. Шинкаренко Ю.В. Прием контраста и система разноуровневых языковых средств его выражения в поэмах A.C. Пушкина: автореф. дис. канд. филол. наук. -Ростов-на-Дону, 2006. — 27 с.

203. Юдов B.C. Художественная актуализация архетипического в европейской литературе первой трети XX века (Г. Гессе, Д. Джойс, Т. Манн, А. Платонов): автореф. дис. . канд. филол. наук. Орехово-Зуево, 2001.- 19 с.