автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Система неопределенных местоимений в словацком языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система неопределенных местоимений в словацком языке"

На правах рукописи

АНИСИМОВА Дарья Юрьевна

СИСТЕМА НЕОПРЕДЕЛЕННЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В СЛОВАЦКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10 02 03 - славянские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

иис!и Г0332

Москва 2007

003070332

Работа выполнена на кафедре славянской филологии филологического факультета Московского государственного университета им М В Ломоносова

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор филологических наук,

профессор

К.В. Лифанов

доктор филологических наук,

профессор

Г.П. Нещмменко

кандидат филологических наук, доцент

Е.Б. Степанова

Пермский государственный университет

Защита диссертации состоится «20.» JXJud^ 2007 года на заседании диссертационного совета Д 501001 19 в Московском государственном университете им MB Ломоносова по адресу 119992 ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им M В Ломоносова, 1 корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 1 корпуса гуманитарных факультетов МГУ им М В Ломоносова

Автореферат разослан «22> » OiplpRAA. 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета, профессор

Е В Клобуков

Общая характеристика работы

В последние десятилетия, в частности, в русистике изучение местоимений, в том числе и неопределенных (далее НМ), достигло высокой степени интенсивности Это объясняется тем, что местоимения образуют значительный и сложно организованный фрагмент морфологии, без исследования которого невозможно представить систему языка в полном объеме Более того, лингвисты увидели в системе местоимений ядро смысловых категорий, характерных для языка в целом (Н Ю Шведова), в связи с чем значение их изучения еще более возросло К числу существенных достижений современного языкознания следует отнести использование референциального подхода к изучению семантики местоимений (Е В Падучева, С Н Крылов, Н Д Арутюнова, А Д Шмелев, Т В Булыгина, О Н Селиверстова, С Г Татевосов, И М Кобозева, С М Кузьмина, Д И Фурсенко, М В Всеволодова, Ф Керо Хервилья, 3 Главса, X Беличова-Кржижкова, П Сгалл и др ), при котором местоимения понимаются как актуализаюры, то есть слова, основной функцией которых является преобразование единиц языка в единицы речи (Е Бенвенист) или маркировка способа соотнесенности языкового выражения с объектами действительности (ЕВ Падучева) Значение же местоимений стало рассматриваться как совокупность семантических признаков, несущих определенную информацию и находящих конкретную реализацию в контексте, причем помимо информации о референциалыюй соотнесенности языкового выражения местоимения могут дополнительно выражать другие виды информации об объекте' Все это позволило лингвистам получить новые значительные результаш исследовании и увидеть явления, которые ранее оставались вне поля их зрения

Иная ситуация характеризует словакистику, в которой референциальный подход при изучении НМ до сих пор практически не применялся Ведущим остается указательный подход, поэтому в центре внимания исследователей находятся прежде всего указательные местоимения, а НМ оказываются на периферии их интересов Первые статьи, посвященные НМ в словацком языке, появились лишь в начале шестидесятых годов XX века Единственное же сравнительно обширное описание состава НМ в словацком литературном языке содержится в академической «Морфологии словацкого языка» 1966 г При этом разные семантические группы НМ рассматриваются как

' Под словом 'объект" мы подразумеваем как непосредственно объекты материальной действительности, так и свойства, временные, пространственные характеристики и т п , то есть все, что заложено в семантике категориальных компонентов

резко противопоставленные и изолированные дру! от друга, то есть без учета разного рода модификаций их значения в контексте Между тем в реальном употреблении НМ, принадлежащие к различным семантическим группам, могут употребляться синонимично НМ же, входящие в состав одной и той же семантической группы, в грамматиках словацкого языка, за редким исключением, квалифицируются как полные взаимозаменяемые синонимы, в то время как в реальном употреблении внутри семантических групп иногда наблюдается дифференциация по значению Слабая степень изученности семантики и функционирования НМ в словацком языке ощущается особенно остро ввиду тою, что для него характерна разветвленная система НМ, являющихся специфицированными средствами выражения различных оттенков неопределенности

Ситуация в словакистике предопределяет актуальность темы, обусловленную необходимостью комплексного изучения семантики и функционирования НМ в словацком языке с учетом достижений современной лингвистики и прежде всего с использованием референциального аспекта

Целью данной работы является описание НМ в словацком языке как специфическим образом ор1 авизованной системы, что предполагает решение следующих задач

1 анализ сходств и различий первичных значений НМ в словацком языке, относящихся к разным семантическим группам, а также выявление типов контекстов, в которых они употребляются,

2 установление взаимосвязей между различными семантическими группами НМ, проявляющихся при модификации первичных значений НМ, включая случаи их лексикализации,

3 анализ сходств и различий значений НМ, относящихся к одной семантической группе, и выявление типов контекстов, в которых они употребляются, включая эмоционально-оценочное употребление и случаи лексикализации,

4 анализ условий функционирования НМ и максимально полное установление факторов, влияющих на их употребление,

5 верификацию ранее выделенных семантических групп НМ при помощи методики исследования, ранее к анализу НМ в словацком языке не применявшейся,

6 уточнение состава НМ в словацком литературном языке

Научная новизна работы состой! в том, что диссертация представляет собой первое комплексное исследование семантики и функционирования НМ в словацком языке Система НМ впервые описывается при помощи единой схемы толкования значения, которую мы понимаем как иерархически устроенную совокупность семантических примитивов

Объектом исследования является система НМ в словацком языке, создаваемая НМ, образованными от вопросительных местоимений2 при помощи различных частиц В работе рассматриваются НМ с 17 частицами За рамками данного исследования остались немногочисленные НМ, в образовании которых лежит иной принцип -соединение вопросительных и указательных местоимений (сo-to "кое-что, и то и другое", aky-taky "кое-какой, приблизительно такой") Не случайно в словакистике эти местоимения в семантическую классификацию НМ не включаются вообще

Материал исследования В работе используется материал, извлеченный методом сплошной выборки из сети Интернет при помощи поисковой системы www post sk В отдельных случаях мы испотьзовали также примеры из произведений художественной литературы Общий объем исследованного материала составляет около 9000 примеров, приблизительно по 50-70 употреблений каждого НМ (с конкретной частицей и с конкретным категориальным компонентом), то есть приблизительно по 500 примеров употребления НМ с каждой частицей

Методы исследования. Основным методом, применяемым в работе, является системный, который ('центральное место отводит рыявлению и исследованию взаимосвязей изучаемого объекта» (А Г Широкова), поскольку в работе каждая семантическая группа НМ рассматривается не изолированно, а во взаимосвязях с другими семан-ппескичи группами Системный метод дополняется функциональным, поскольку важно показать функциональный потенциал каждой семантической группы НМ и всех НМ в словацком языке как таковых Кроме того, используются также частные методы компонентного анализа, который необходим для истолкования значения НМ, и контекстуального анализа, с помощью которого исследуется функционирование НМ и выяв-

2 Вопросительными местоимениями вслед за словацкой грамматической традицией мы условно считаем как собственно местоимения (Цо «кто», akv «какой» и т д), так и местоименные наречия (kde «где», kedy «когда» и т д) Более того, в их состав мы включаем также лексемы коГко «сколько», коГку «какой (по счету)», которые словацкие лингвисты рассматривают как числительные Подобное рассмотрение обусловлено тем, что со всеми указанными словами соединяются те же самые частицы, которые в целом, за исключением отдельных случаев актуализации значений в контексте, привносят в их семантику аналогичные семантические признаки (М В Всеволодова)

ляются факторы, влияющие на их употребление Выявляются общие компоненты значений НМ или общие варианты речевых реализаций значений и связанные с этим случаи возможной синонимии между НМ, относящихся к различным семантическим группам В значении НМ выделяются минимальные компоненты, которые трактуются как примитивы, то есть как элементарные и далее неразложимые дифференциальные семантические единицы (А Всжбицкая, И М Кобозева) Использование формализованных критериев исследования позволяет представить существующие между семантическими группами сходства и различия на более объективной основе

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она дополняет научные представления об устройстве различных систем, показывая разносторонние связи между компонентами системы и выявляя разнообразные дифференциальные признаки компонентов Кроме того, в работе получает развитие референциальный подход к изучению НМ, поскольку информация, которую они несут, рассматривается не по составляющим, а в комплексе

Практическая ценность исследования заключается в том, что его результаты существенным образом корректируют имеющиеся представления о семантике и функционировании НМ в словацком языке, что может найти отражение в курсе теоретической грамматики словацкого языка Также они могут быть использованы при преподавании словацкого языка как иностранного

На защиту выносятся следующие положения:

1 В словацком языке НМ распределены по семи семантическим группам, выделяемым на основе формально-семантического критерия (наличие соответствующих словообразовательных частиц и общего для всей семантической группы значения) Семантические группы организованы в сложную разветвленную систему, которая в целом моноцентрична ее центром являются НМ с общим значением неопределенности как обладающие наиболее абстрактной семантикой, а потому имеющие устойчивые связи практически со всеми другими семантическими группами НМ (кроме НМ со значением всеохватности)

2 Отдельные семантические группы НМ коррелируют друг с другом, что проявляется в их практической взаимозаменяемости в определенных контекстах, однако полная синонимия не наблюдается

3 НМ, относящиеся к разным семантическим группам, имеют различия в структуре своего значения, которые проявляются в разной конфигурации семантических признаков При этом в разных семантических группах НМ доминируют семантические компоненты, принадлежащие к различным уровням

4 В структуре значения некоторых семантических групп НМ наличествуют дополнительные семантические признаки, не заложенные в базовом варианте схемы

5 Факторы, влияющие на употребление НМ в словацком языке, многообразны Среди них выделяются большая или меньшая заинтересованность говорящего в реализации ситуации, непосредственное наблюдение объекта или знание о нем с чужих слов, уверенность или неуверенность говорящего в сообщаемом, соответствие или несоответствие объекта стандартам, существующим в сознании говорящего, и т д

6 Специфика конфигурации признаков в толковании значения позволяет обосновать существование семантической группы НМ меньшей множественности, не выделяемой в грамматиках словацкого языка

Апробация работы Основные положения диссертации были изложены на международных молодежных конференциях ¡ГШСО 2004 в Будапеште и ТРШСО 2005 в Ижевске, а также на межвузовской конференции «Проблема текста в гуманитарных исследованиях» (Москва, 2006) и международной конференции «Филологические чтения» (Санкт-Петербург, 2007) Работа прошла апробацию на кафедре славянской филочогии 30 октября 2006 года Основные положения работы отражены в 6 публикациях

Структура работы. Работа состоит из Введения, семи глав, Заключения, списка использованных источников и библиографии (342 позиции) и в общей сложности насчитывает 320 страниц К работе также прилагаются пять таблиц и перечень факторов, влияющих на употребление НМ в словацком языке

Основное содержание работы

Введение Во введении дается обоснование темы диссертации, ее актуальности и выдвигаются конкретные задачи, которые предполагается решить

В первой главе диссертации «Референциальный подход к изучению НМ и схема толкования их значения» излагаются основные теоретические положения, используемые в работе, а также описывается методика исследования

В настоящее время в русистике значение НМ, как правило, понимается как контаминация трех основных параметров экзистенциального, референциально1 о и коммуникативного (Е В Падучева3) Мы вводим в рассмотрение еще два факультативных параметра, субъективно-количественный и экспрессивный, которые в том или ином виде рассматривались в работах других исследователей (Н Д Арутюнова, Т В Булыгина, А Д Шмелев) Каждый параметр находит выражение в определенном наборе семантических признаков

Экзистенциальному параметру значения соответствует передаваемая НМ информация о существовании объекта в релевантном денотативном пространстве, которая, по мнению О Н Селиверстовой, может иметь три варианта "существует", "не существует", "отсутствует указание на то, что существует" В работе данная система признаков представлена в модифицированном виде ввиду того, что объект может существовать как реально, так и потенциально Таким образом, для нашего анализа оказываются релевантными следующие семантические признаки "существует'' (Он с кем-то встречается') / "может существовать (потенциально существует)' (Я бы чего-нибудь съела) / "не существует" (Ничего здесь нет)

Референциальный параметр значения НМ содержит информацию о характере соотнесенности объекта с классом ему подобных5 Семантику НМ обычно принято связывать с наличием у говорящего представления о множестве объектов, к которому принадлежит и данный (Ю В Левин) В связи с реальным / потенциальным существованием обьеюа в множестве НМ может передавать информацию двух видов а) о фиг-сированности / нефиксированности объекта в множестве, то есть о принципиальной открытости / закрытости множества обозначаемых объектов, б) о характере самого множества

Первому суб-уровню соответствуют семантические признаки "фиксирован" (На улице что-то скрипит), "не фиксирован" (Пойдите где-нибудь погуляйте), а также нейтрализованный вариант "фиксирован / не фиксирован" (напр Если тобой кто-то восхищается, это егце не означает, что ты лучше всех)

3 Е В Падучева называет кочмуникативчын компонент прагматическим

4 Приводимые примеры ш русского языка иллюстрируют интересующее нас значение, передаваемое в слохац-ком языке НМ В русском языке эти значения могут выражаться другими лексемами

Эту информацию также называют информацией о референтном / нереферентном денотативном статусе объекта (Ф Джусти, И М Кобозева Е В Падучева)

Второй суб-уровень несет информацию о характере множества Ее отображают два основных семантических признака, которые выделила ОН Селиверстова Это признаки качественного участия (т е какая часть потенциальных объектов множества может быть реализована) в вариантах "все" (Можешь взять себе любой бутерброд), "не все"6, "все / не все" (Давай выпьем чего-нибудь) и количественного участия (т е какая часть объектов множества фактически будет реализована) в вариантах "равен одному" (Тебе кто-то звонил), "равен целому" (Все женщины в нашем магазине чюбят цветы), "больше или равен одному" {Помогите мне кто-нибудь)

Субъективно-количественный параметр1 соотносим с референциальным, однако, в отличие от последнего, содержит информацию не об объективном характере соотнесенности языкового выражения с объектом / множеством объектов реальной действительности, а о субъективной оценке говорящим этого множества и о соотнесенности фактического количества объектов с субъективными представлениями говорящего о норме количества Эга информация появляется при обозначении нефиксированных объектов, и признаки соответствующего слоя выступают в вариантах "много" (В Словакии тебе кто угодно расскажет, кто такой Яношик), "мало" (Немногие знают его секрет), "не-много (мало или нейтрально)" (Иногда меня посещает вдохновение), "не-мало (много или нейтрально)" (Туда бог знает сколько надо идти пешком)

Экспрессивно-оценочный параметр содержит информацию об оценке говорящим объекта, обозначенного НМ При этом экспрессивно-оценочному } ровню могут соответствовать как признаки "позитивно" (практически не наблюдается) "негативно" (Тебе не стоит знакомиться с кем попало), так и "позитивно ичи нейтрально", "не1 ативно или нейтрально"8

Коммуникативному параметру значения НМ, содержащему информацию об известности / неизвестности объекта говорящему (Е В Падучева), соответствуют семантические признаки "не знаю" (Кто-то громко поет песни за окном), "знаю, но не скажу" (Тебе тут кое-кто звонил), "не важно" (Возьмите что-нибудь га холодильника)

6 Указанный признак у НМ в русском языке практически не представлен, однако реализуется в значении неко-гор1 ix НМ в словацком языке (см с 15)

7 Данную информацию называют также информацией о «прагматической квантификации» (Т В Булыгина, А Д Шмелев)

8 Данная информация у НМ в русском языке практически не встречается, иная ситуация в словацком языке (см с 18)

Значение НМ содержит в себе также категориальный параметр Значения категориальных компонентов {кто, что, какой, куда), как правило, элементарны (Н Ю Шведова их называет "вершинными смыслами")

Описание семантики НМ выстраивается в виде толкования, записанного как ряд предложений на естественном языке и подчиненною единому образцу Все категориальные компоненты мы обозначаем лексемой "объект" Ту часть информации об объекте, которую говорящий не конкретизирует и которой соответствует информация о некотором фрагменте действительности, мы будем обозначать как "ядро значения" (термин Ю Д Апресяна)

Объединив метаязыковые обозначения вышеприведенных уровней, мы получаем следующую единую схему строения значения НМ

Знаю объект [категориальный компонент] 1) Существует, может существовать, существует / может существовать, 2) Фиксирован, не фиксирован, фиксирован / не фиксирован, Количественно равен X, при этом X больше или равно единице, меньше или равно целому множеству, Качественно равен целому множеству, не равен целому множеству, равен / не равен целому множеству, 3) (Я считаю, что количественно это меньше Z, количественно это меньше или равняется Z, это равняется Z, это больше или равняется Z, это больше Z, где Z — это мои представления о норме количества) 4) (Я считаю, что это хорошо, не плохо, нормально, не хорошо, 5) не знаю, знаю, но не скажу, не могу знать, не важно {ядро значения}

В последующих 6 главах рассматривается реализация приведенной схемы на уровне различных контекстов и отдельных предложений содержащих НМ, относящиеся к разным семантическим группам, и выводится инвариантная схема для каждой семантической группы Поскольку принципиальным для нас является системная организация состава НМ в словацком языке, изложение реализаций местоименного значения выстраивается в последовательном соотношении каждой семантической группы НМ с другими группами При этом в качестве tertio comparationis выступают НМ с общим значением неопределенности (далее НМ собственно неопределенности), поскольку они обладают наиболее бедной семантикой и наиболее гибкой структурой9 значения В этой связи НМ собственно неопределенности становятся объектом изучения во второй главе

9 Под гибкой структурой значения мы понимаем способность реализовывать значение в разных вариантах

8

К данной семантической группе относятся НМ с частицами nie-, da-, vola-, -si niekto, dakto, voFakto, ktosi «кто-то, некто», mekde, dakde, voïakde, kdesi «где-то» итд

Семантическую группу НМ собственно неопределенности характеризует отсутствие в базовой схеме каких-либо дополнительных семантических признаков Эти признаки могуч проявляться контекстуально, однако в инвариант они не входят Приведем типичные примеры

«Raz sont kdesi na internete citai, ze и mládeze рочШрпе klesá záujem o vedu a íech-тки «Однажды я где-то в Интернете читал, что у молодежи постепенно падает интерес к науке и технике» // Толкование НМ можно записать в виде «Знаю существует фиксированное место Не знаю (не помню) его конкретные координаты»

Niekto dáva prednost' turistike, niekío sa rád nechá obslúzit' A niekto mozno este radsej obchoduje «Кто-то отдает предпочтение туризму, кто-то любит, когда его обслуживают А кто-то с наибольшим удово чьсгвием занимается торговлей» // НМ указывают на принципиальное существование лиц, способных регулярно совершать указанные действия Толкование НМ можно записать как «Знаю существует или может существовать нефиксированный объект Не знаю (не важно) конкретное наименование объекта (объектов)»

Общую структуру значения НМ собственно неопределенности можно записать следующим образом

Знаю объект [категориальный компонент] 1) существует или может существовать, 2) фиксирован или не фиксирован (количественно равен одному / больше одного, но меньше, чем г^елое множество / качественно равен голому множеству) 3) Не знаю / еще не могу знать / не важно {ядро значения}

Семантическая группа НМ собственно неопределенности неоднородна Разные местоимения, ее составляющие, тяготеют к разным реализациям базового значения, что, однако, не является строгим правилом Так, НМ с частицами nie- и da- чаще обозначают нефиксированный объект (см выше пример с НМ niekto), тогда как НМ с частицей -si - фиксированный (см выше пример с НМ kdesi) НМ с частицей volV в равной степени употребляются как для обозначения фиксированного, так и нефикси-рованною объекта

Другой особенностью рассматриваемых НМ является то, что НМ с частицами nie- и da- обозначают некий конструкт объекта, который выводится аналитически

А к si mektory clovek siahne na zivot, celkom urcite to urobil vo velkom psychickom tlaku «Если какой-то человек посягает на свою жизнь, он наверняка делает это в состоянии большой психической подавленности» // НМ обозначает конструкт объекта, в котором важно только то, что он собирается покончить с собой

Сложнее обстоит дело с обозначением неизвестного фиксированного объекта, о существовании которого можно судить по результатам его действия В этом случае на выбор местоимения также оказывает влияние наличие или отсутствие хотя бы частичного конструирования объекта Ср примеры

Tridsat' minút po polnoci mohh obyvatelia Svidníckej ulice spozorovat' plamene z horiaceho aula znacky VW Golf Po uhaseni poiiaru, ktory podüa vysetrovatefa poziarnikov zalozil mekto umyselne, zostal z anta iba vrak «В ноль часов тридцать минут жители Свидницкой улицы могли заметить пламя, вырывающееся из горящей машины марки "Фольксваген Гольф" После того как потушили пожар, который, по мнению следователя пожарной команды, кто-то подстроил умышленно, от машины остался только остов» // ИМ обозначает объект, неизвестный следователю, существование которого очевидно по результату его действий Объект, однако, существует не только в рамках реального положения дел, но и в версии следствия, которая предполагает частичное конструирование событии

Ktosi postriel'al síovky havranov Vyse dvesto postrieTanych havranov potnych nasla policía v lesiku pri obci Topol'mce «Кто-то подстрелил сотни воронов Больше двухсот подстреленных полевых воронов нашла полиция в перелеске около села Тополыш-це» // Гибель ворон является свершившимся фактом У нее есть конкретный виновник, о котором говорящий может судить только по результатам его действий

Характерная для НМ с частицеи -si контаминация признаков фиксированности и фактической неизвестности объекта, а также отсутствие конструктивного характера представления объекта, придают их значению оттенок подчеркнутой неизвестности Не случайно указанные НМ крайне редко употребляются в вопросительных и побудительных предложениях В этом смысле к НМ с частицей -si приближаются НМ с частицей vol'a- Кроме того, характерным для НМ с частицами -si и vol'a- является употребление для обозначения приблизительности номинации объекта

Slovensky brankár sa mi po cely zapas zdal akysi такку «Словацкий вратарь в течение всего матча казался мне каким-то никаким» Momentálrte som na tabletkach а

som z toho vol'ajaky zmateny «Сейчас я сижу на таблетках и от этого я какой-то сам не свой» // В первом предложении говорящий считает странным и нехарактерным то состояние, в котором находится вратарь, а во втором в странном состоянии находится сам говорящий В обоих случаях точно охарактеризовать наблюдаемые состояния он не способен

Вместе с тем, НМ с частицей vol'a- обладают и собственной спецификой, поскольку часто обозначают потенциально конкретизируемый объект, о свойствах которого i оворящий либо догадывается, либо обладает возможностью его конкретизации Ср

Este môzemc dodat\ ze zasa sa správa voVaëo za chrbtom parlamentu Najprv viada uzavrela vol'aco, nejakv dohodu, a potom to nechava «Еще мы можем добавить, что за спинои парламента снова что-то разыгрывается Сначала правительство что-то заключило, какой-то договор, а теперь это в расчет не принимает» // Речь идет о политических интригах, подоплеке реальных событий Говорящий, не знакомый с этой сферой, может о них только догадываться Объект является потенциально конкретизируемым, и сама возможность фактической или умозрительной конкретизации объекта является актуальной для говорящего

Как следствие, НМ с частицей vol'a- чаще, чем другие НМ собственно неопределенности, употребляются в ситуации «знаю, но не скажу» - как в интродуктивной функции, так и в ситуациях демонстративного сокрытия В отличие от других ситуации употребления НМ, в ситуации «знаю, но не скажу» речь идет о неизвестности для слушающего, самому говорящему объект известен При этом НМ с частицей vol'a-всегда обозначают объект, реальная или потенциальная конкретизация которого является исчерпывающей Для других НМ собственно неопределенности подобное нехарактерно

- Vol'aco sont 11 p riniesla, - povedala a ukázala mu zapal'ovac « 'Я кое-что тебе принесла,'" - сказала она и показала мне зажигалку» // Говорящая готовила сюрприз и поэтому сначала скрывала объект, а потом его показала Таким образом, происходит целенаправленная конкретизация объекта

Противопоставление НМ внутри данной группы может реализоваться иначе, поскольку в экспрессивно-оценочной функции НМ с частицами da- и vol'a- употребляются значительно чаще, чем НМ с частицами гае- и -si

Ja obycajne nepripravím pre nikoho ziadne vianocné dary Este tak Gabke dáku babiku, ale to je zas protivné kupovat' «Я обычно ни для кого рождественские подарки не готов но Разве что Габке, бывает, подарю какую-нибудь дурацкую куклу, хотя ее и покупать-то противно» // НМ усиливает уже выраженную эмоциональность, поскольку говорящий негативно оценивает не столько данный объект сколько всю ситуацию в целом Посредством НМ говорящий акцентирует внимание слушающего на негативно охарактеризованном объекте

Некоторые различия между НМ собственно неопределенности дополнительно мотивированы категориальными компонентами Например, различаются пексикали-зованные НМ voïakedy и kedysi, употребтяющиеся в значении "прежде, давно", и НМ niekedy и dakedy, имеющие значение "иногда, изредка"

Третья глава посвящена анализу семантической группы НМ произвольности, образуемых при помощи частиц -kolvek, hoci-, bárs- (bár-) ktokoTvek, hocikto, barskto (barkto) «кто угодно», kdekol'vek, hocikde, barskde (barkde) «где угодно» и т д Данные НМ в наибольшей степени коррелируют с НМ собственно неопределенности, хотя обнаруживаются их связи и с НМ других семантических групп

НМ произвольности имеют референцию ко всему множеству, которое предстает как сумма отдельных вариаитов-реализаций некоторой возможности Множество объектов неоднородно и предполагает разделение на центр и периферию с крайними вариантами реализации

А к sú tvoje diela poviedky, nech sú bársako skvelé, más ten problem, ze zbierky poviedok od neznâmych autorov l'udia necítaju «Если твои произведения - рассказы, то какими бы великолепными они ни были, у тебя будет проблема сборники рассказов неизвестных авторов люди не читают» // Смысл фразы в следующем "неважно, что твои рассказы великолепные, есчи бы они были плохими, их бы никто не читал, но они хорошие, однако их все равно читать не будут, поскольку тебя не знают" Общее значение НМ произвольности можно записать как

Знаю объект [категориальный компонент] 1) может существовать (мог существовать), 2) не фиксирован (количественно больше или равен одному, качественно равен целому При этом элементы множества потенциальных вариантов качественно отдельны, качественно неоднородны, но для реализации возможности каче-

ственно равны, реализация конкретных вариантов и знание реализуемого варианта не регламентированы 3) Не знаю (не важно) {ядро значения}

Значение произвольности является разложимым и предстает как контаминация семантических признаков качественной отдельности объектов потенциального множества, качественной неоднородности этих объектов и нерегламентированности их итоговой реализации В связи с этим значение данных НМ семантически богаче значения НМ собственно неопределенности, у которых признаки количественного и качественного участия совпадают, а признаки качественной отдельности и нерегламентированности отсутствуют Это предопределяет возможные сходства и различия между НМ собственно неопределенности и НМ произвольности

В случае, если говорящий не акцентирует крайнюю часть множества потенциальных вариантов и речь не идет о принципиальной возможности совершения действия, можно говорить о синонимии НМ произвольности и НМ собственно неопределенности Это наблюдается в ситуации повторяющегося действия, экземплификатив-ных контекстах, условных высказываниях, контексте плана будущего в высказывании, а также при употреблении в ряду однородных членов предложения

Ak niekto vie о paragrafe 258а, tak neodovzdá тс а rad.se) to vyhodí Pretoze, ak kopal na svojom pozemku hocico a nahodne nasiel nalez, automaiicky je jeho pozemok miestom s archeologickymi nalezmi a kopat' tam nema!, alebo uz mkdy nebude mdet' «Если кго-то знает о параграфе 258а, он ничего не отдаст и скорее это выбросит Потому что если он что-то (что угодно) вскапывал на своем участке и случайно обнаружил археологическую находку, его участок автоматически становится местом, имеющим археологическую ценность, и копать он там не имел права или никогда уже не будет иметь» // НМ произвольности несет информацию о потенциальном существовании объекта и показывает, что в случае выполнения действия, заявленного в первой части, вторая часть будет реализована независимо от качественного характера объекта действия НМ собственно неопределенности, употребленное в аналогичном контексте, менее логически а^ентно, поскольку в фокусе внимания говорящего находится не лицо, осуществляющее действие, а предмет, над которым это действие осуществляют В других случаях употребления рассматриваемые НМ не синонимичны Например, в высказываниях с выраженной модальностью возможности НМ произвольности передают информацию не только о наличии объектов, способных осуществлять

возможность, но также об общеобязательности данной возможности Как и НМ собственно неопределенности, они заключают в значении идею альтернативности, но это альтернатива не двух разных множеств, а качественно неоднородных членов внутри одного и того же множества

Teraz, ked'je nasrdeny, hocico ti povie. «Сейчас когда он рассержен, он что угодно тебе наговорит» // Потенциальная возможность выражена формой глагота совершенного вида Если бы в данном предложении вместо НМ произвольности быто бы употреблено НМ собственно неопределенности, то это влекло бы за собой изменение смысла высказывания, поскольку речь шла бы уже не о возможности, а о действии, относящемся к плану будущего

Внутри рассматриваемой семантической группы выявляются определенные различия НМ с частицей -kol'vek, например, не употребляются экспрессивно Другие же НМ в этом случае лексикализуются, приобретая значение «сомнительный, подозрительный, второразрядный»

Со ак та dá prosto stát' a odkaz bude ignorovat'9 Ja me som hocikto1 «Что если он просто заставит меня стоять и будет игнорировать сообщение9 Я (ему) не какой-нибудь там'» // Говорящий противопоставляет себя остальным, подразумевая, что он лучше

В четвертой главе анализируются НМ всеохватности, образуемые при помощи частицы vseli- (vselikto «все, кто угодно», vsehk.de «везде, где угодно»), а также НМ минимального охвата, образуемые при помощи частиц malo-, sotva-, znedka-(malokto, sotvakto «мало кто», malokedy, sotvakedy, zriedkakedy «редко когда») Из НМ с частицей znedka- реально употребительными является только НМ zriedkakedy, хотя грамматики словацкого языка в качестве примеров приводят и иные НМ с данной частицей

Анализ показал, что НМ всеохватности практически не соотносятся с НМ собственно неопределенности, поскольку всегда обозначают субъективно большое разнообразное множество объектов

Общее значение всеохватности возникает в результате контаминации семантических признаков качественной отдельности членов множества, их качественной неоднородности и субъективной многочисленности Если в значении одновременно акцентируются все эти признаки, НМ выражает значение максимального разнообразия Ино-

гда при этом можно говорить о частичной лексикализации НМ всеохватности, которые фактически начинают употребляться в значении "разнообразный, пестрый"

Mâm pod fotkou napisané, ze som vâsmvy citateï Ku bxihâm, ktorê citam, sa dostâvam vselijako Bud' si ich poiiciam od rodicov, od sestier, od kamarâtov, zkmzmce, alcbo mi ich mekto venuje, alebo si ich kvpim «У меня под фотографией написано, что я страстный читатель Книги, которые я читаю, я добываю разными способами либо беру их у родственников, у сестер, у друзей, в библиотеке, либо мне их кто-нибудь дарит, либо я их покупаю» // Любовь к чтению книг является одной из основных особенностей, отличающих его от окружающих При этом способы получения книг различны Если в значении акцентируется только признак множественности, НМ всеохватности коррелируют с определительными местоимениями

Sokolici zorgamzovah Turistické hody Pnsiel vselikto, ale mohlo ich byt' aj viae «Члены спортивного общества 'Сокол" организовали "Соревнования по метанию для туристов" Пришли многие, но народу могло быть и больше» // Говорящий акцентирует, что пришедших бы то очень много, но меньше, чем максимальное количество Значение НМ всеохватности можно истолковать следующим образом Знаю объект [категориальный компонент] 1) существует или может существовать, 2) фиксирован / не фиксирован (количественно меньше ши равен целому, качественно равен целому множеству) При этом элементы множества качественно отдечьны, качественно неоднородны, но дчя реализации возможности качественно равны 3) Я считаю количество элементов множества бопыиим 4) Не знаю (не важно) {ядро значения}

В значении НМ минимального охвата доминирует семантический признак субъективно малого количества Субъективно малое количество могут также обозначать НМ собственно неопределенности, однако, в отличие от них, первые предполагают, что количество объектов строго меньше нормы Одним из основных условий употребления данных НМ является выраженность в высказывании модальности неуверенности Между НМ с частицами mâlo- и sotva- выявляются определенные различия НМ с частицеи mâlo- употребляются в случае, если говорящий утверждает, что количество объектов минимально, но при этом не равняется нулю НМ с частицей sotva- употребляются тогда, когда говорящий предполагает, что объект не существует, но не хочет утверждать это категорично, и поэтому представляет объект как, воз-

можно, несуществующий Признак количественного участия в значении НМ реализуется в виде «больше нуля или стремящийся к нулю» Таким образом, НМ с частицей sotva- коррелируют с отрицательными местоимениями

Mâloktorâ krajina та také mnozstvo historicky hodnotnychpamiatok ako Slovensko «Мало в какой стране найдется столько ценных памятников истории, как в Словакии» // Высказывание можно перифразировать так «страны, подобные в названном отношении Словакии, существуют, но их немного»

Martin, esteze si Slovak, так by Ti to podl'a pra\opisn sotvaklo uveril «Мартин, ты еще и словак, а ведь, судя по тому, как ты пишешь, в это вряд ли кто поверит» // Говорящий не берется утверждать, что таких людей не найдется вовсе, однако эта ситуация представляется ему наиболее вероятной ILM используется для смягчения отрицания

Значение НМ минимального охвата истолковывается в виде Знаю объект [категориальный компонент] 1) существует или может существовать (я не могу сказать, что не существует), 2) не фиксирован (количественно больше или равен нулю, качественно меньше, чем множество), 3) количество объектов меньше, чем то, что я считаю нормой 4) Не знаю (не важно) {ядро значения}

НМ минимального охвата часто употребляются в ситуациях противопоставления минимального количества максимальному (см пример с НМ mâlokto) и мотивированной минимальности (см пример с НМ sotvakto)

В пятой главе анализируются НМ неконкретизируемости, образуемые при помощи частиц neviem-, ktovie-, bohvie-, certvie- (neviemeo, ktovieco «не знаю что», bohvieco «бог знает что», certvieto «черт знает что»)

Данную семантическую группу характеризует однозначное доминирование коммуникативного компонента, который в ряде случаев может вызывать коннотации, и тогда НМ приобретает значение предельной шп енсивности В зависимости от наличия/отсутствия подобных коннотаций НМ неконкретизируемости могут коррелировать либо с НМ собственно неопредеченности, либо с НМ произвольности В случае корреляции с ИМ собственно неопределенности НМ неконкретизируемости употребляются для выражения подчеркнутой неопределенности Выделяются следующие ситуации заинтересованности говорящего в конкретизации объекта, общей неизвест-

ностн, мотивированной неопределенности, неточной номинации и условной индивидуализации

Vel'mi zlé nuesío na parkovame si vybral majücl' osobného auía Audi A6 vpondelok 14 januára Popoludm mu neznamy zlodej ukradol z parkoviska za Modranskou vmárñou jeho dopravny prostriedok a odisiel s ním bohviekde «Очень неудачное место для парковки выбрал владелец легковой машины "Луди А6" в понедельник 14 января Во второй половине дня неизвестный преступник угнал с автостоянки за Модранским рестораном его транспортное средство и уехал на нем бог весть куда» // Высказывание можно перифразировать так "я не знаю, куда преступник уехал на машине, я не могу этого знать, и это я оцениваю как негативный факт" Говорящий заинтересован в потенциальной конкретизации объекта

В случае употребления НМ неконкретизируемосги в значении предельной интенсивности выделяются ситуация противопоставления планов реальности и ирреальности и ситуация плана реальности, в которой НМ употребляются для обозначения субъективно максимального предела В этом случае они могут коррелировать с лексемами «много», «очень» и т п

Ja som lekár a moja zena je pedagóg Jej robotu by som nerobil am keby mi za ñu dali neviemco. «Я врач, а моя жена педагог На ее работу я бы не согласился, даже если бы мне за нее платили не знаю сколько» // НМ неконкретизируемости выражает независимость реализации условия от всех его возможных вариантов, даже от самых крайних Кроме тою, НМ представляют объект как предельно интенсивный, такой, для адекватной номинации которого у говорящего даже нет слов Интенсивность эта субъективная и вызвана эмоциональным состоянием, в котором находится говоря7ций Значение НМ неконкретизируемости реализуется в виде

Знаю объект [категориальный компонент] 1) существует или может cyufecm-вовать, 2) фиксирован (количественно равен одному или больше одного, но меньше целого, качественно равен це пому) 3) Не знаю и не могу знать {ядро значения}

В шестой главе рассматриваются НМ негативной множественности, образующиеся при помощи частиц kade-, kde-, leda- (kadekto, kdekto, ledakto «кое-кто, кто попало»)10 Выделяются две основных разновидности их употребления Прежде всего это ситуация «знаю, но не скажу» для обозначения скрываемой информации, которую

,0 В грамматиках словацкого языка приводятся также НМ с частицей leu-, однако материал Интернета и художественной литературы показывает, что в современном языке они не употребляются

17

говорящий оценивает как негативную При этом данные ИМ имеют определенные корреляции с НМ собственно неопределенности, однако, в отличие от них, всегда обозначают субъективно большое количество объектов

Nie, те sorti morahstka ja som si uz kadeco preskákala, am тс a nikoho neodsudzujem «Нет, я не моралистка я уже кое-что пережила, и ничего и никого не осуждаю» // Говорящий сообщает, что имеет значительный негативный опыт, однако конкретизировать пережитые события не собирается

НМ негативной множественности, коррелируя с НМ произвольности, могут выступать также в оценочной функции и употребляться в значении «посредственно, сомнительно»

Katka, mne práveze v tejto veci (iné civilizácie) nie je nié JASNE A preto odmietam kadejaké "archeoastronauticke teórie" «Катка, мне именно в этом вопросе (другие цивилизации) ничего не ЯСНО И поэтому я отрицаю всякие там "археоастронавтиче-ские теории"» // Говорящий не верит в истинность этих теорий, считает их сомнительными и оценивает отрицательно

Общая структура значения НМ негативной множественности выглядит следующим образом

Знаю объект [категориальный компонент] 1) существует или может существовать, 2) не фиксирован (количественно больше одного, но меньше целого, качественно равен целому), 3) количество элементов множества я считаю большим, 4) я не отношусь к элементам множества позитивно S) Знаю, но не скажу (не важно/важно, но говорить не хочу) {ядро значения}

Иногда оценочный признак в значении НМ не акцентируется, и НМ негативной множественности коррелируют с НМ всеохватности

Mesto bolo plné jarmociarov Tí sikovnejsí uz malí obsadené miesta blizko radnice Mestskí kontrolori tam len zriedka nazreh Zato boh aj tri tazy pred hradbami, vlastne pred tromi mestskymi branami, pretoze sa tadial triisila do mesta vselijaká bedac a kadejakí vandrovníci «Город был полон ярмарочных торговцев Те, кто половчее, заняли места около ратуши Городские проверяющие заглядывали туда очень редко Зато они трижды побывали у стен города, вернее, перед тремя городскими воротами, потому что через них в город стекалась всякая беднота и всякие бродяги» // НМ всеохватности

и НМ негативной множественности употребляются синонимично, поскольку в их значении принципиально указание на множественность объектов

В седьмой главе рассматриваются НМ меньшей множественности, которые образуются при помощи частиц pome-, poda- (poniekto, podakto «кое-кто, кто-то», pomekedy, podakedy «кое-когда, иногда»)

НМ меньшей множественности до настоящего времени оказывалась практически вне поля зрения лингвистов В грамматиках словацкого языка лишь спорадически упоминаются местоимения podaktory и pomektory, которые относятся то к НМ с общим значением неопределенности (академическая «Морфология словацкого языка»), то к НМ произвольности (Е Байзикова), то к НМ негативной множественности (Й Мистрик, Р X Тугушева) Как свидетельствует языковой материал системы Интернет, существуют и другие местоимения, содержащие частицы poda- И роте-, поэтому следует говорить о целой группе НМ Результаты анализа также показали, что данные НМ обладают самостоятельным значением, противопоставленным по ряду своих компонентов значению НМ иных семантических групп

НМ меньшей множественности, как правило, обозначают немногочисленность объектов Если множество членится на два подмножества (большее и меньшее) и если говорящий не относится к ситуации и к объекту негативно, различия между НМ собственно неопределенности и НМ меньшей множественности минимальны

Kultúrny dom, zvonku este neobhâdzany, bol od skoreho ràna vyzametany a vykureny, lebo podaktorí tam uz od obeda sedeli, aby un me neuslo, со so slovom vyroena bolo spojene «Дом культуры, снаружи еще неоштукатуренный, был с раннего утра подметен и натоплен, потому что некоторые сидели гам еще с обеда, чтобы не упустить ничего, связанного со словами "годовой отчет"» // Речь идет об отчетном собрании в кооперативе, назначенного на вечер, но часть люден заняла места уже в обед Из контекста ясно, что их немного

Наиболее ярко различие между НМ меньшей множественности и НМ собственно неопределенности проявляются в случае, если первые обозначают часть от уже выделенной части, названной вторыми

Vzahrade pod pasekami, okolo domu i okolo vody, kmsali sa staré obrovské sti omy Kôta ini zhtubla azdrsnela Niektoré okyptdi vichry, со udierajú na samotu, najma za jesennych nocí Pomektoré aj zbútl'aveli «В саду под пасеками, около дома и около во-

ды, качали Ьгвями гигантские старые деревья Их кора стала грубой и жесткой Некоторые иск лечили бури, которые бьют по хуторам, особенно осенними ночами Некоторые (и искалеченных) даже стали трухлявыми» // Количество деревьев, которые обозначагг НМ меньшей множественности, меньше, чем количество деревьев, которые обозначют НМ собственно неопределенности

В отличие it НМ минимального охвата, в данном случае меньшее количество не сопоставляется с (ольшим по степени соответствия норме как эталону и по степени желательности для говорящего Кроме того, хотя количественный признак в значении НМ меньшей множественности акцентируется в большей степени, чем у НМ собственно неопределенности, он менее акцентен, чем у НМ минимального охвата - уже потому, что сопряжен с доминирующим паралчельно экзистенциальным признаком

Azda poznáme t'azkosti s odbytom vyrobkov Práve teraz sa dostávajú podniky do tvrdej cenovej kon/mrencie, v ktorej me kazdy obstoji Mate rozne moznosti mdzete zredukovat' vyrobn, vyhádzat' poniekol'ko malo ludí, alebo sa mdzete chopa' kreatlvnej varianty - miesto proáiktu dodávat'na trh znacku, teda brand «Наверное, все мы испытываем трудности со сбытом продукции Именно сейчас предприятия оказываются в ситуации жесткой ценовой конкуренции, в которой не каждое выстоит У вас есть разные возможности вы можете сократить производство, уволить сколько-нибудь (букв несколько немного) людей или можете остановиться на креативном варианте вместо продукции поставлять на рынок знак, т е брэнд» // Лексемы poniekol'ko и malo употребляются в связанном сочетании, в котором первое НМ подчеркивает в большей степени сам факт существования множества, хотя и небольшого (люден надо уволить, поскольку этого требует жесткая конкуренция и нехватка средств), а второе - тот факт, что увольняемое количество людей достаточно небольшое

В ряде случаев НМ меньшей множественности употребляются в ситуации «знаю, но не скажу» для обозначения скрываемой информации о негативно оцениваемом небольшом количестве объектов

Slecna som toho názoru, ze ty by si tam mala patueco poslaf Так neváhaj uz, slec-mcka moja a posielaj, nech sa potesime s tebou «Девушка я считаю, что ты должна туда кое-что отправить Так не раздумывай, девочка моя, и отправляй, мы с тобой развлечемся» // Говорящий предлагает отправить на сайт какие-то фотографии Он не

называет прямо, какою рода фотографии должна отправить его собеседница, но подразумевается, что она это знает, их немного и вея ситуация достаточно щекотливая.

Значение 1 (М меньшей множественности реализуется в виде:

Знаю: объект [категориальный компонент] 1) существует. 2) не фиксирован (количественно больше нуля и больше одного, но меньше целого, качественно равен целому): 3) количество элементов множества я считаю небольшим, количество элементов множества меньше, чем количество элементов другого множества. 4) я не отношусь к элементам множества позитивно. 5) Знаю, но не скажу (не важно / важно, но говорить не хочу): /ядро значения}.

В Заключении подводятся основные итоги работы.

Исследование показало, что НМ в словацком языке организованы в сложную систему, основными единицами которой являются семантические группы. В соответствии с реализацией выработанной нами схемы толкования выделяются семь семантических групп, поскольку в них доминируют разные признаки, причем относящиеся к различным параметрам. При этом у ряда семантических групп НМ таких параметров два или даже три (см. таблицу).

ТАБЛИЦА ДОМИНИРОВАНИЯ ПАРАМЕТРОВ11

СН ¡1 В МО я НМ ММ

Экзис-гпенц. ■ ■ ■

Реф. ■

Комму' никат. -V - -.--С ! . • • ;

Суб.-колич.

Оцеп. 1 ■

Между различными семантическими группами НМ наблюдаются многочисленные корреляции, причем р ряде случаев эти корреляции выходят за пределы НМ, поскольку обнаруживаются между НМ и местоимениями других разрядов. Центральное место м системе занимают ИМ собственно неопределенности, взаимосвязанные прак-

11 В таблица* используются следующие сокращения СН --НМ собственно неопределенности, П - НМ произвольности, В - НМ в< еохвач носгн МО - НМ минимального охвата, П - НМ неконкретизируемости, НМ НМ негативной множественности, ММ - ИМ меньшей множественности.

21

тически со всеми другими семантическими группами НМ (за исключением НМ всеох-ватности)

Характер различий между семантическими группами НМ также колеблется Это могут быгь различия в составе значения с точки зрения уровневой наполненности (НМ неопределенности и НМ произвольности), реализаций семантических признаков в пределах отдельных уровней (НМ неопределенности, НМ меньшей множественности, НМ минимального охвата), в логической выделенное™ или в доминировании в значении тех или иных компонентов (НМ неопределенности и НМ неконкретизируе-мости), в основных / неосновных реализациях значения (экспрессивное употребление НМ произвольности и НМ негативной множественности)

Внутри отдельных семантических групп наблюдается определенная дифференциация значения и функционирования НМ Некоторые из этих различий состоят в дифференциации по семантическим оттенкам, например, по степени категоричности, как у НМ минимального охвата, или по синтетическому / аналитическому (конструирующему / реконструирующему) характеру представления объекта, как у НМ собственно неопределенности Другие различия мотивированы возможностью / невозможностью экспрессивного употребления (НМ произвольности, негативной множественности, собственно неопределенности) Кроме того, между НМ наблюдаются существенные различия в частотности употребления Так, среди НМ собственно неопределенности наиболее частотными являются НМ с частицами те- и -si, затем следуют НМ с частицей da- и наименее частотны НМ с частицей vol'a- Среди НМ произвольности частотны НМ с частицами -kol'vek и hoci-, тогда как НМ с частицей bars- (bár-) по этому показателю им существенно уступают Крайне низкой частотностью отличаются НМ с частицей leda-, а НМ с частицей leci- практически не употребляются

На употребление НМ в словацком языке влияют различные факторы, у которых тем нее менее есть общая черта а именно меньшая / большая степень чуждости говорящему объекта и ситуации в целом

Избранный подход к изучению НМ и выработанная методика их описания позволили показать, что семантические группы НМ не являются замкнутыми, однозначно противопоставленными другим семантическим группам, а представляют собой сложную систему сходств и различий, реализуемую во всем многообразии в контексте Представляется, что использование подобного подхода и методики к изучению семан-

тики и функционирования НМ в других славянских языках также может дать существенные результаты, особенно в тех, в которых система НМ организована подобным образом

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Схема толкования значения неопределенных местоимений как критерий выделения их семантических групп // Вестник Московского ун-та Сер Филология 2007. № 2. С. 80-91 - 0,7 п л

2 Неопределенные местоимения с коррелирующими частицами в венгерском и словацком языках // IFUSCO-2004 Материалы XX международной конференции молодых финно-угроведов Budapest, 2004 С 8-9 - 0,2 п л

3 О лексикализованном употреблении некоторых неопределенных местоимений в венгерском и словацком языках // IFUSCO-2005 Материалы XXI международной конференции молодых фишю-ухроведов Ижевск, 2005 С 12-14-0,2 п л

4 К проблематике выделения в словацком языке специфической семантической группы неопределенных местоимений // Проблема текста в гуманитарных исследованиях Материалы научной конференции М 2006 С 42-44 - 0,2 п л

5 О kontextovej lexikahzácn neurcitych zamen v slovencine // Jazykovedny casopis 2006 № 1 S 33-45 - 1 п л

6 О семантике и функционировании словацких неопределенных местоимений с частицами pome-, poda- // Актуальные проблемы филологической науки взгляд нового поколения Доклады студентов и аспирантов филологического факультета МГУ им М В Ломоносова Вып 3 М,2007 С 7-17-0,7 п л

Подписано в печать 19 04 2007 Формат 60x88 1/16 Объем 1 75 п л Тираж 100 экз Заказ № 652 Отпечатано в ООО «Соцветие красок» 119992 г Москва, Ленинские горы, д 1 Главное здание МГУ, к А-102

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Анисимова, Дарья Юрьевна

Введение

Глава 1. РеференциальныП подход к изучению НМ и схема толкования нх значения.

Глава 2. Семантическая группа НМ собственно неопределенности.

2.1 Образование НМ собственно неопределенности.

2.2 Статистические данные функционирования НМ собственно неопределенности.

2.3 Значение НМ собственно неопределенности.

2.4 Контексты, в которых употребление тех или иных НМ собственно неопределенности является преимущественным.

2.4.1 Случаи преимущественного употребления НМ с частицей -si - фактовые контексты как частный случай ситуаций реконструирования.

2.4.1.1 Ситуация "не знаю".

2.4.1.2 Ситуация "не понимаю".

2.4.1.3 Ситуация "не помню".

2.4.2 Случаи лексикализованного употребления НМ с категориальным компонентом ако.

2.4.3 Случаи преимущественного употребления НМ с частицами nie-, da-, vofa-.

2.4.3.1 Употребление НМ в кратных контекстах для обозначения чередующихся, повторяющихся объектов..

2.4.3.2 Ситуации конструирования.

2.4.3.2.1 Употребление НМ в обобщенно-экземплификативном контексте.

2.4.3.2.2 Употребление НМ в контексте условия.

2.4.3.2.3 Употребление в контексте условия НМ с частицей -si.

2.4.3.2.4 Употребление НМ собственно неопределенности в ситуациях нереализованности действия.

2.4.3.2.4.1 Употребление НМ собственно неопределенности в контексте будущего времени.

2.4.3.2.4.2 Употребление НМ собственно неопределенности при волеизъявлении.

2.4.4 Употребление НМ в ситуациях «знаю, но не скажу».

2.4.4.1 Интродуктивное употребление НМ собственно неопределенности.

2.4.4.2 Употребление НМ собственно неопределенности в ситуации демонстративного сокрытия.

2.4.5 Употребление НМ в экспрессивно-оценочной функции.

2.5 Случаи, в которых употребляются НМ собственно неопределенности с конкретной частицей (частицами).

2.5.1 Употребление НМ собственно неопределенности в вопросительных предложениях.

2.5.2 Влияние категориальных компонентов на различия между НМ собственно неопределенности.

2.5.2.1 Структурная разновидность различий между НМ собственно неопределенности, мотивированных категориальными компонентами.

2.5.2.1.1 НМ собственно неопределенности с категориальными компонентами коГку и с(.

2.5.2.1.2 НМ собственно неопределенности с категориальным компонентом kolko.

2.5.2.2 Частично лексикализованная разновидность различий между НМ собственно неопределенности, мотивированных категориальными компонентами.

2.5.2.2.1 НМ kedysi и voTakedy.

2.5.2.2.2 UMniekedyKdakedy.

2.5.2.2.3 НМ akysi и vofajaky.

2.5.2.3 НМ akysi, употребленное экспрессивно для выражения высшей степени негативного отношения.

2.6 Случаи структурно обусловленного употребления НМ с частицей -si.

2.7 Случаи употребления НМ с разными частицам и в пределах одного текста - сходства и различия между НМ.

2.8 Выводы.

Глава 3. Неопределенные местоимения со значением произвольности в сопоставлении с неопределенными местоимениями со значением собственно неопределенности.

3.1 Образование НМ произвольности.

3.2 Статистические данные функционирования НМ произвольности.

3.3 Значение НМ произвольности.

3.4 Сходства и различия в функционировании НМ собственно неопределенности и

НМ произвольности.

3.4.1 Сходства между семантическими группами НМ произвольности и НМ собственно неопределенности.

3.4.1.1 Употребление НМ произвольности в ситуации повторяющегося действия.

3.4.1.2 Употребление НМ произвольности в некоторых ситуациях конструирования.

3.4.1.2.1 Употребление НМ произвольности в экземплификативных контекстах.

3.4.1.2.2 Употребление НМ произвольности в условных высказываниях.

3.4.1.2.3 Употребление НМ произвольности в контексте плана будущего в высказывании.

3.4.1.3 Употребление НМ произвольности в ряду однородных членов предложения.

3.4.2 Различия между НМ произвольности и НМ собственно неопределенности.

3.4.2.1 Употребление НМ произвольности в высказываниях с эксплицитно выраженной модальностью возможности.

3.4.2.2 Употребление НМ произвольности в высказываниях с эксплицитно не выраженной модальностью возможности.

3.4.2.3 Употребление НМ произвольности в уступительных придаточных предложениях.

3.4.3 Употребление НМ произвольности при отрицании.

3.4.3.1 Употребление НМ произвольности при отрицании возможности как дозволенности.

3.4.3.2 Употребление НМ произвольности при отрицании возможности как внутренней способности.

3.4.4 Экспрессивно-оценочное употребление НМ произвольности.

3.5 Выводы.

Глава 4. Неопределенные местоимения со значением всеохватности и неопределенные местоимения со значением минимального охвата.

4.1 Образование НМ всеохватности.

4.2 Значение НМ всеохватности.

4.3 Соотношение НМ всеохватности и других НМ.

4.3.1 НМ всеохватности и НМ собственно неопределенности.

4.3.2 НМ всеохватности и НМ произвольности.

4.3.2.1 Сходства между НМ всеохватности и НМ произвольности.

4.3.2.1.1 Ситуации, в которых НМ всеохватности употребляются синонимично

НМ произвольности.

4.3.2.1.2 Случаи, в которых НМ произвольности употребляются синонимично

НМ всеохватности.

4.3.2.2 Различия между НМ всеохватности и НМ произвольности.

4.3.3 НМ всеохватности и определительные местоимения, сходства и различия.

4.3.3.1 Сходства между НМ всеохватности и определительными местоимениями.

4.3.3.2 Различия между НМ всеохватности и определительными местоимениями.

4.4 Случаи частичной лексикализации НМ всеохватности.

4.5 Образование НМ минимального охвата.

4.6 Статистические данные функционирования НМ минимального охвата.

4.7 Значение НМ минимального охвата.

4.7.1 Употребление НМ минимального охвата в ситуации противопоставления.

4.7.2 Употребление НМ минимального охвата в ситуации мотивированной минимальности.

4.8 НМ минимального охвата и НМ собственно неопределенности.

4.9 Выводы.

Глава 5. Неопределенные местоимения неконкретнзируемости.

5.1 Образование НМ неконкретнзируемости.

5.2 Статистические данные функционирования НМ неконкретизируемости.

5.3 Значение НМ неконкретизируемости.

5.4 НМ неконкретизируемости и НМ собственно неопределенности.

5.4.1 Употребление НМ неконкретизируемости для выражения подчеркнутой неопределенности.

5.5 НМ неконкретизируемости и НМ произвольности.

5.5.1 Употребление НМ неконкретизируемости в постпозиции к однородным членам.

5.5.2 Употребление НМ неконкретизируемости в значении интенсивной меры.

5.5.2.1 Употребление НМ неконкретизируемости в контексте противопоставления планов реальности / ирреальности.

5.5.2.2 Употребление НМ неконкретизируемости в контексте плана реальности для обозначения реального субъективно максимального предела.

5.5.3 Употребление НМ неконкретизируемости при отрицании интенсивной меры и при отрицании позитивного качества.

5.6 Выводы.

Глава 6. Неопределенные местоимения негативной множественности.

6.1 Образование НМ негативной множественности.

6.2 Статистические данные функционирования НМ негативной множественности.

6.3 Значение НМ негативной множественности.

6.4 НМ негативной множественности и НМ собственно неопределенности.

6.4.1 Употребление НМ негативной множественности в интродуктивной функции.

6.4.2 Употребление НМ негативной множественности в сшуациях демонстративного сокрытия.

6.5 НМ негативной множественности и НМ произвольности.

6.5.1 Употребление НМ негативной множественности для конкретно-качественной негативной характеристики объекта.

6.5.1.1 Употребление НМ негативной множественности в значении посредственно" или "сомнительно".

6.5.1.2 Употребление НМ негативной множественности в значении "могло быть лучше".

6.5.1.3 Употребление НМ произвольности для обозначения негативности ввиду множественности.

6.5.2 Употребление НМ негативной множественности для обозначения негативно связанного" объекта.:.

6.5.3 Употребление НМ негативной множественности и НМ произвольности в пределах одного высказывания.

6.6 НМ негативной множественности и НМ всеохватности.

6.7 Выводы.

Глава 7. Неопределенные местоимения меньшей множественности.

7.1 Образование НМ меньшей множественности.

7.2 Статистические данные функционирования НМ меньшей множественности.

7.3 Значение НМ меньшей множественности.

7.4 НМ меньшей множественности, НМ собственно неопределенности и I1M минимального охвата.

7.5 НМ меньшей множественности и НМ негативной множественности.

7.6 Выводы.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Анисимова, Дарья Юрьевна

Словацкий литературный язык обладает чрезвычайно богатым составом неопределенных местоимений (далее - НМ). Это связано с тем, что для словацкого языка в целом характерна развитая и разветвленная система местоимений, служащих специфицированными средствами выражения различных оттенков значения неопределенности, что на формальном уровне проявляется главным образом в противопоставлении различных словообразовательных частиц. При этом в разных словацких диалектах одни и те же оттенки значения передаются разными частицами (Buffa 1966, 133; Stole 1994, 157). В процессе формирования словацкого литературного языка имела место жесточайшая конкуренция между синонимичными частицами, восходящими к разным словацким диалектам. В итоге в словацком литературном языке были кодифицированы НМ почти со всеми частицами, представленными в разных диалектах словацкого языка. В результате этого оказалось, что в словацком литературном языке представлены группы местоимений, обладающих в принципе тождественной семантикой, однако в процессе развития литературного языка возникли условия для семантической дифференциации НМ в пределах этих групп. Данная проблематика, однако, остается в словакистике практически не разработанной и все еще ждет своих исследователей.

Как было сказано выше, НМ в словацком литературном языке образуются преимущественно при помощи словообразовательных частиц. Эти частицы присоединяются к вопросительным местоимениям. К последним в словакистике традиционно относятся не только вопросительные местоимения в собственном смысле слова (kto "кто", со "что", аку "какой", ktory "который" и т.д.), но и наречия (kde "где", кат "куда", kedy "когда" и т.д.). В данной работе мы будем следовать словацкой лингвистической традиции. Более того, в состав НМ мы включаем также лексемы коГко "сколько", kol'ky "какой (по счету)", которые словацкие лингвисты рассматривают как числительные. Подобное рассмотрение обусловлено тем, что со всеми указанными словами соединяются те же самые частицы, которые в целом, за исключением отдельных случаев актуализации значений в контексте, привносят в их семантику аналогичные семантические признаки (Всеволодова 2006,45).

В грамматиках словацкого литературного языка выделяются следующие частицы, с помощью которых образуются НМ: nie-/ne- (напр. niekto "кто-то, кто-нибудь", nejaky "какой-то, какой-нибудь"), da- (напр. dakde "где-то, где-нибудь"), vol'a- (напр. vol'ajako "как-то, как-нибудь"), -si (напр. ktosi "кто-то"); hoci-/hoc- (напр. hocikam/hockam "куда угодно, куда-нибудь"), -kol'vek (напр. akykol'vek "какой угодно, какой-нибудь"), bars- (напр. barskedy "когда угодно"); vseli- (напр. vselikto "все, кто угодно"); malo- (напр. malokde "мало где"), zriedka-(напр. zriedkakedy "мало когда, редко"), sotva- (напр. sotvakto "мало кто"); kade-(напр. kadekto "кое-кто, кто попало"), kde- (напр. kdejako "кое-как, как попало"), leda- (напр. ledaco "кое-что, что попало"), led- (напр. lecijaky "кое-какой, какой попало"); ktovie- (напр. ktovieako "кто знает как, бог знает как"), neviem- (напр. neviemkto "не знаю как"), bohvie- (напр. bohvieaky "бог знает какой"), certvie-(напр. certvieco "черт знает что"). Все эти НМ повторяются в разных грамматических описаниях словацкого языка, причем порой без комментариев их функционирования. Некоторые из указанных местоимений традиционно включаются в словацкий литературный язык еще со времени его кодификации JI. Штуром (40-е гг. XIX в.). При этом остается не совсем ясным их реальный состав в словацком литературном языке в настоящее время.

НМ, образующиеся при помощи словообразовательных частиц от вопросительных местоимений, составляют ядро НМ в современном словацком литературном языке. Этим, однако, их число не ограничивается, поскольку существует также стоящая особняком периферийная группа НМ, образующаяся путем сращения вопросительного и указательного местоимения, например: co-to кое-что, и то и другое", aky-taky "кое-какой, приблизительно такой", ako-tak "приблизительно так, так или иначе", kde-tu "кое-где, и тут и там" и т. п. В настоящей работе подобные НМ рассматриваться не будут, поскольку в первую очередь нас интересуют значения НМ, образующихся при помощи словообразовательных частиц, и представляющих единую систему. На семантику же НМ, образующихся путем сращения вопросительного и указательного местоимения, существенный отпечаток накладывает указательное местоимение, в результате чего они образуют особую систему. Не случайно в словакистике эти местоимения в семантическую классификацию НМ не включаются.

Несмотря на то, что НМ в словацком языке представляют собой весьма значительный по составу класс, в словацком языкознании они до сих пор остаются чрезвычайно малоизученными. Литература, посвященная НМ в словацком языке, сравнительно невелика, несмотря на то, что с ними связана проблематика достаточно широкого характера. Это семантическая проблематика, предполагающая экспликацию значения НМ и разграничение по значению НМ с различными частицами, причем отдельную проблему представляет анализ лексикализованных и контекстуально-связанных значений НМ в словацком языке; проблема употребления НМ в словацких диалектах; проблема употребления НМ в истории словацкого литературного языка; этимологическая проблематика, связанная с возможным заимствованным или калькированным характером некоторых частиц в составе НМ. Кроме того, их употребление представляет собой большую сложность для иностранцев, изучающих словацкий язык. Как нам представляется, неразработанность проблематики НМ, и, шире, местоимений как таковых в словакистике вызвана тем, что в ней до сих пор сохраняются указательный и заместительный подходы (Крылов 1989, 5-13; Крылов, Падучева 1990; 294-295) к трактовке местоименной семантики, и практически не представлен референциальный, господствующий, например, в современной русистике, поэтому в центре внимания словацких лингвистов неизбежно оказываются указательные местоимения, которые наиболее последовательно выполняют указательную и (или) заместительную функции, признаваемые при указательном и заместительном подходах основными функциями местоимений. Этим и объясняется то, что именно указательные местоимения являются наиболее изученным классом словацких местоимений, а все остальные оказываются на периферии интереса лингвистов. Референциальные свойства местоимений, то есть роль местоимений в соотнесении языковых выражений с явлениями действительности, по-прежнему остаются в области компетенции логиков. Так, например, некоторые референциальные свойства НМ в словацком языке упоминаются в работах крупнейшего словацкого философа-логика Ф. Гаера (Gaher 2003).

Отметим также, что при описании семантики НМ в словакистике практически не применялась методика компонентного анализа, несмотря на то, что сама теория компонентного анализа является в словацкой лингвистике хорошо разработанной. Примером тому служат многочисленные статьи и солидные монографии В. Бланара, Ю. Долника и Я. Качалы (Blanar 1976, 1984; Dolnfk 1978, 1982, 1986, 1990, 1993; Kacala 1994, 1998). Компонентный анализ, однако, применялся и применяется преимущественно на материале предметно-бытовой лексики. В отношении же дейктической лексики лингвисты строили свои, как правило, достаточно адекватные описания на основании собственной языковой интуиции, не стремясь при этом к более четкой экспликации постулируемых значений.

Специальные монографии, посвященные НМ или местоимениям как таковым, в словакистике отсутствуют. Первые статьи, посвященные НМ в словацком языке, появились сравнительно поздно, лишь в начале шестидесятых годов XX века, а первое и единственное сравнительно обширное описание состава НМ литературного языка появилось в 1966 году в одной из глав академической "Морфологии словацкого языка" (Morfologia 1966, с. 294-300). В названном труде авторы делят НМ словацкого литературного языка на шесть семантических групп. Состав НМ в словацком литературном языке охвачен авторами достаточно полно, упоминаются не только первичные, основные значения НМ с той или иной частицей, но и некоторые вторичные, актуализированные. Однако неясным остается механизм соотнесения первичных и вторичных значений, не отражена взаимосвязь между НМ разных семантических групп. Это обусловлено прежде всего тем, что в словакистике отсутствуют сколько-нибудь четкие формальные критерии описания семантики НМ в словацком языке и зачисления НМ в ту или иную семантическую группу.1

Из других работ, посвященных НМ в словацком языке, наиболее значимыми являются статьи Ю. Рыбака (Rybak 1976) и Ф. Сабола (Sabol 1976, 1977, 1999), между которыми в середине 70-х годов разгорелась дискуссия на страницах журнала "Словенска реч". Дискуссия эта касалась характера различий между НМ с частицами nie- и -si. Ф. Сабол считает, что НМ с частицей nie- выражают фактическую неопределенность, а НМ с частицей -si - только формальную. Очевидно, под "формальной" и "фактической" неопределенностью Ф. Сабол принципиальную возможность/принципиальную невозможность идентификации объекта, то есть под собственно неопределенностью объекта он подразумевал его неидентифицируемость. Данный вывод Ф. Сабол делает на основании преимущественного употребления НМ с частицей -si в высказываниях, описывающих реальные ситуации, и преимущественного употребления НМ с частицей nie- в высказываниях, описывающих желательные ситуации. Это разграничение имеет под собой основания, однако им семантика данных НМ не исчерпывается. Кроме того, Ф. Сабол слишком категоричен. Не соглашаясь с ним, Ю. Рыбак утверждает, что НМ с частицей nie- обозначают произвольный

1 Исключение составляет лишь работа А. Лаликовой (Lalikova 1998), которая первой разработала четкие критерии сопоставления HM в словацких диалектах, однако эти критерии имеют не семантический, а синтаксический характер, поскольку автор рассматривает употребление НМ в составе тех или иных синтаксических конструкций. объект, а НМ с частицей -si - фиксированный объект, неизвестный говорящему, а формальная/фактическая неопределенность на самом деле вытекают из указания на существование объекта/отсутствия такого указания. Кроме того, Ю. Рыбаку принадлежит важный тезис, являющийся развитием идеи, высказанной Г. Беличовой-Кржижковой (Krfzkova 1971). Рыбак пишет о том, что нельзя однозначно противопоставлять друг другу НМ с частицами nie- и -si, и говорить о четкой оппозиции между ними, поскольку в современном языке эти НМ являются взаимозаменяемыми.

В ходе дискуссии, а также в других своих статьях Рыбак предпринял попытку разграничения значения НМ в словацком языке на основе семантического противопоставления, а также установления взаимосвязи между НМ с двумя разными частицами.

Кроме вышеназванной статьи, Ю. Рыбаку принадлежит еще несколько работ, посвященных НМ с общим значением неопределенности. В одних он сопоставляет словацкие НМ с частицами nie- и -si и русские НМ с частицами -нибудь и -то (Rybak 1965,1975, 1978, 1980), в других занимается проблематикой возможных различий в семантике и употреблении между НМ с частицами nie- и -si (Rybak 1961,1962).

НМ с иными частицами в статьях словацких авторов, как правило, подробно не рассматриваются, а лишь упоминаются. В этом отношении выделяется работа А. Лаликовой (Lalfkova 1998), которая, в отличие от предшественников, не ограничилась рассмотрением НМ с частицами nie- и -si, а исследовала также НМ с другими частицами. Однако А. Лаликову интересовало в первую очередь функционирование НМ в различных словацких диалектах.

В начале 80-х годов появилась статья Е. Байзиковой (Bajzlkova 1983), посвященная НМ, где они, в основном НМ с частицами nie- и -si, рассматривались с позиции их функций в построении структуры текста.

Таким образом, в силу вышеуказанных факторов в словацкой лингвистике отсутствует взгляд на состав НМ в словацком литературном языке именно как на систему. Авторов интересовали или НМ как таковые, то есть функция НМ в формировании структуры текста, или возможная дифференциация НМ в пределах отдельной семантической группы, но никак не отношения между разными семантическими группами. Из семи выделяемых в грамматиках семантических групп более детальному исследованию подвергалась только одна: семантическая группа НМ с частицами nie-, -si, da-, vol'a-. Несмотря на то, что проблема различий между НМ с частицами nie- и -si в той или иной степени описана, сами эти различия выглядят недостаточно эксплицированными. Также недостаточно эксплицированными представляются интуитивно очевидные носителям языка семантика и вытекающие из нее особенности функционирования остальных НМ в словацком языке, а также характер взаимосвязей между ними.

Целью данной работы является описание НМ в словацком языке как специфическим образом организованной системы, что предполагает решение следующих задач:

1. анализ сходств и различий первичных значений НМ в словацком языке, относящихся к разным семантическим группам, а также выявление типов контекстов, в которых они употребляются;

2. установление взаимосвязей между различными семантическими группами НМ, проявляющихся при модификации первичных значений НМ, включая случаи их лексикализации;

3. анализ сходств и различий значений НМ, относящихся к одной семантической группе, и выявление типов контекстов, в которых они употребляются, включая эмоционально-оценочное употребление и случаи лексикализации;

4. анализ условий функционирования НМ и максимально полное установление факторов, влияющих на их употребление;

5. верификацию ранее выделенных семантических групп НМ при помощи методики исследования, ранее к анализу НМ в словацком языке не применявшейся;

6. уточнение состава НМ в словацком литературном языке.

Для исследования используется материал, размещенный в сети Интернет, однако не в "Корпусе словацкого языка", а непосредственно на различных вебстраницах. Мы задавали нужное НМ в строке поисковой системы www.post.sk и затем делали сплошную выборку примеров по результатам поиска. Данные поисковых систем также использовались нами как данные по частотности тех или иных НМ в словацком языке.

Подобный отбор материала имеет свои преимущества и свои недостатки. Преимуществом сбора материала в Интернете является то, что к анализу привлекаются данные именно современного языка, которые отражают реальное употребление словацкого языка его носителями. Между тем в упомянутой выше "Морфологии словацкого языка", с которой мы будем соотносить свои результаты, поскольку она на сегодняшний день содержит наиболее полное описание НМ словацкого литературного языка, примеры берутся из народных песен, а также из произведений художественной литературы начала и середины XX века. Заметим, что с момента выхода в свет самого этого труда прошло уже 40 лет. Для нас же в данном случае принципиальна современность используемого материала. Кроме того, использование поисковых систем Интернета позволяет получить хотя и достаточно приблизительные, но все же вполне репрезентативные данные по частотности употребления того или иного НМ.

Недостатком работы с данными Интернета является то, что ввиду объема и разнообразия представленного материала часто бывает сложно однозначно идентифицировать жанровую и стилистическую принадлежность используемых данных.

В основном примеры взяты из блогов (персональных открытых виртуальных дневников), описаний путешествий, концертов или других событий из жизни носителей языка, а также из виртуальных дискуссий. Публицистические тексты также привлекались к анализу, но в меньшей степени. В отдельных случаях мы будем использовать примеры из современных произведений художественной литературы, а именно из романа П. Яроша «Тысячелетняя пчела» и из антологии V современной словацкой новеллы «Время медных лиц» (Cas medenych tvarf).

Объем исследованного материала составляет около 9000 примеров, приблизительно по 50-70 примеров употребления каждого НМ (с конкретной частицей и с конкретным категориальным компонентом),, то есть приблизительно по 500 примеров употребления НМ с каждой частицей. Собранный материал дополнялся во время двух стажировок в Словакии, многие результаты работы обсуждались с носителями языка и проверялись с помощью опроса информантов.

Основным применяемым в работе методом является системный, который « [.] центральное место отводит выявлению и исследованию взаимосвязей изучаемого объекта» (Широкова 1998,14). В нашей работе это будет выражаться в том, что мы будем рассматривать каждую семантическую группу НМ не изолированно, а в ее взаимосвязях с другими семантическими группами, выявляя общие компоненты значений НМ или общие варианты речевых реализаций этих значений и связанные с этим случаи возможной синонимии между НМ различных семантических групп. Системный метод мы будем дополнять функциональным, поскольку нам представляется важным показать функциональный потенциал каждой семантической группы НМ в словацком языке и всех НМ в словацком языке как таковых. При этом функционально НМ соотносятся не только непосредственно друг с другом, но и с местоимениями других разрядов, в частности, с отрицательными и определительными, а также, в ряде случаев лексикализованного употребления, и с неместоименными лексемами.

В качестве частных мы используем метод компонентного анализа, который необходим для истолкования значения НМ, и метод контекстуального анализа, который мы используем при исследовании функционирования НМ и факторов, влияющих на их употребление.

При изложении материала мы для удобства изложения в рабочем порядке будем придерживаться традиционного деления на семантические группы, которое представлено в (Morfologia 1966, с. 294-300). В начале каждой главы приводятся данные по образованию НМ, а также статистические данные, затем мы перейдем к толкованию значения НМ, за которым последует анализ функционирования НМ с опорой на разные реализации значения в речи. Поскольку принципиальным для нас является системный принцип организации состава НМ в словацком языке, нас будут интересовать как сходства между разными группами, так и различия между ними с максимальным учетом тех контекстуальных и ситуативных факторов, которые влияют на употребление и дифференциацию соответствующих НМ. Исключение составляет только группа НМ с наиболее общим значением неопределенности, образующихся при помощи частиц nie-, -si, da-, vol'a-, которую мы будем рассматривать первой. При анализе данной семантической группы мы будем проводить детальную дифференциацию НМ по значению непосредственно внутри самой группы. Если дифференциация по значению будет наблюдаться внутри остальных семантических групп, мы будем оговаривать это по ходу изложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система неопределенных местоимений в словацком языке"

7.6 Выводы

Вышеизложенное позволяет сделать следующие заключения.

• В отличие от НМ других семантических групп, НМ меньшей множественности реализуют субъективно-количественный признак в виде "меньше нормы", который при этом не занимает в значении доминирующую позицию. Кроме того, НМ меньшей множественности могут обозначать не только количественное, но и качественное отклонение объекта от нормы, существующей в представлении говорящего. Коммуникативный признак в значении НМ меньшей множественности всегда реализуется в варианте "знаю, но не скажу": данные НМ обозначают слабоопределенный референциальный статус объекта. НМ меньшей множественности всегда обозначают не-позитивную (нейтральную) или негативную оценку объекта говорящим. Экспрессивный признак негативной или не-позитивной оценки в структуре значения НМ меньшей множественности коннотативно связан с коммуникативным признаком "знаю, но не скажу".

• НМ меньшей множественности коррелируют по значению с НМ собственно неопределенности и с НМ негативной множественности.

• По сравнению с НМ собственно неопределенности НМ меньшей множественности логически более акцентны; кроме того, они всегда обозначают субъективно небольшое количество объектов, меньшее, чем иное количество объектов, и (или) качественно менее стандартное, чем другие объекты.

• По сравнению с НМ негативной множественности НМ меньшей множественности более эвфемистичны.

• НМ меньшей множественности являются принадлежностью словацкого литературного языка, и есть все основания выделять их в качестве самостоятельной семантической группы.

Заключение

Проведенный анализ показал, что разработанная схема толкования значения НМ действительно может использоваться как критерий выделения семантических групп НМ в словацком языке. Для НМ собственно неопределенности решающим оказывается доминирование экзистенциального признака и множественность реализаций экзистенциального, референциального и коммуникативного слоев. Для НМ произвольности критерием выделения является признак нерегламентированности реализации элементов множества в контаминации с признаками качественной отдельности и неоднородности. Для НМ всеохватности решающим является признак субъективно?,; большой количественности в контаминации с признаками качественной отдельности и неоднородности. Для НМ минимального охвата такое основание составляет доминирующий признак субъективно малой количественности. Для НМ неконкретизируемости определяющими являются реализация референциального признака в виде "фиксирован" и коммуникативного в виде "не знаю" с доминантой коммуникативного признака. Для НМ негативной множественности отличительную черту представляет контаминация коммуникативного признака в варианте "знаю, но не скажу", признака субъективно большой количественности и экспрессивного признака негативной оценки объекта. Для НМ меньшей множественности критериями выделения семантической группы являются контаминация коммуникативного признака в варианте "знаю, но не скажу", признака субъективно небольшой количественности и экспрессивного признака непозитивной оценки объекта.

Графическое отражение приведенных характеристик см. в Таблице 1. в Приложении.

Далее, выявленную картину дополняют и корректируют статистические данные, полученные нами из поисковых систем словацкого Интернета, поскольку выясняется, что состав НМ словацкого литературного языка, возможно, нуждается в уточнениях. Так, достаточно спорным является вопрос о принадлежности к литературному языку НМ негативной множественности с частицей led-, поскольку они практически не употребляются. Из НМ с частицей zriedka- реально употребительным является только НМ с темпоральным категориальным компонентом - zriedkakedy. НМ с частицей leda- являются малочастотными и находятся на абсолютной периферии системы.

В то же время выделяется новая группа НМ, которая в полном объеме не зафиксирована и не описана в словацких грамматиках - это НМ меньшей множественности. Как свидетельствует языковой материал из системы Интернет, кроме упоминающихся в грамматиках словацкого языка НМ poniektory и podaktory, существуют и другие местоимения с подобной словообразовательной структурой и аналогичными оттенками значения, поэтому следует говорить не о единичном местоимении, а о целой семантической группе. Результаты анализа также показали, что данные НМ обладают самостоятельным значением, противопоставленным по ряду своих компонентов значению НМ иных семантических групп.

Графическое отображение данных по образованию НМ в словацком языке см. в Таблице 2. в Приложении.

Кроме того, анализ семантики и функционирования НМ показал, что НМ в словацком языке представляют собой единую систему.

Центром системы НМ являются НМ собственно неопределенности, которые тесно связаны с НМ иных семантических групп благодаря наличию общих и оппозитивных элементов в толкованиях их значений. В результате этого происходит частичное наложение значения различных местоимений, которые одновременно оказываются противопоставленными по иным компонентам значения. НМ собственно неопределенности обладают наиболее общей и абстрактной семантикой, которая предполагает сразу несколько возможных вариантов реализации тех или иных семантических признаков в структуре своего значения, и в то же время не содержат в значении каких-либо дополнительных семантических признаков.

При этом наблюдаются следующие корреляции и противопоставления.

НМ собственно неопределенности с частицами nie- и da- и НМ произвольности могут совпадать по реализации экзистенциального, референциального и коммуникативного слоев, однако референциальный слой НМ произвольности семантически богаче, чем у НМ собственно неопределенности, а кроме того, НМ имеют различия в экспрессивном функционировании.

НМ собственно неопределенности и НМ всеохватности также могут совпадать по реализации экзистенциального и коммуникативного слоев, однако различаются по реализации референциального слоя.

НМ собственно неопределенности и НМ минимального охвата могут совпадать в реализации субъективно-количественного признака, однако в значении НМ минимального охвата субъективно-количественный признак является обязательным и доминирующим, в то время как в значении НМ собственно неопределенности - подчиненным и факультативным.

НМ собственно неопределенности с частицами -si и vol'a- и НМ неконкретизируемости совпадают в реализации экзистенциального и коммуникативного признака, обозначая фиксированный объект, неизвестный говорящему, однако в значении НМ неконкретизируемости коммуникативный признак, в отличие от НМ собственно неопределенности с частицами -si и vol'a-, занимает доминирующую позицию.

НМ собственно неопределенности с частицами nie-, da- и vol'a- и НМ негативной множественности могут совпадать по реализации экзистенциального признака в варианте "существует", референциального признака в варианте "фиксирован" и коммуникативного признака в варианте "знаю, но не скажу", однако различаются по реализации признака количественного участия, а также субъективно-количественного и экспрессивного признаков.

НМ собственно неопределенности с частицами nie-, da- и vol'a- и НМ меньшей множественности могут совпадать по реализации экзистенциального признака в варианте "существует", референциального признака в варианте "фиксирован", признака количественного участия, коммуникативного и субъективно-количественного признаков, однако различаются по реализации экспрессивного признака. Кроме того, НМ меньшей множественности всегда обозначают меньшее количество объектов, чем НМ собственно неопределенности, причем говорящий считает эти объекты качественно нехарактерными.

Хотя, как мы уже сказали, НМ собственно неопределенности представляют собой центр системы НМ, их отношениями с НМ иных семантических групп организация системы НМ не ограничивается. Представлены случаи, когда друг на друга частично накладываются значения и иных семантических групп и даже иных местоимений, а также неместоименных лексем. Наблюдаются следующие соотношения:

НМ произвольности объединяются с НМ всеохватности по наличию общих признаков референциального слоя. Кроме того, данные НМ могут употребляться в функции отрицательных местоименияй. В лексикализованном варианте они коррелируют также с лексемой obycajny "обычный".

НМ всеохватности объединяются по референциальному признаку, в зависимости от реализации значения, с НМ произвольности или с определительными местоимениями, а в лексикализованном варианте также с лексемой roznorody "пестрый, разнообразный".

НМ минимального охвата коррелируют по референциальному и субъективно-количественному признакам с НМ меньшей множественности. Иногда НМ минимального охвата могут употребляться в функции отрицательных местоимений.

НМ негативной множественности при употреблении в экспрессивно-оценочной функции коррелируют с НМ произвольности, а также, в отдельных случаях экспрессивного употребления, с лексемами zly "плохой", zle "плохо". По реализации референциального признака данные НМ коррелируют с НМ всеохватности, а по реализации экспрессивного и коммуникативного признаков - с НМ меньшей множественности.

НМ меньшей множественности по реализации референциального и субъективно-количественного признаков коррелируют с НМ минимального охвата, а по реализации коммуникативного и экспрессивного - с НМ негативной множественности.

НМ неконкретизируемости при употреблении для обозначения интенсивной меры частично коррелируют с НМ произвольности, а также с лексемой vel'mi "очень". В другой части употреблений данные НМ могут коррелировать - с лексемой neznamy "неизвестный".

Даже в тех случаях, когда НМ отдельных семантических групп употребляются синонимично с другими НМ / с другими местоимениями, они сохраняют различия в логической акцентности.

Графическое отображение вышеназванных характеристик см. также в Таблице 3. в Приложении.

Характер различий между семантическими группами НМ может быть разным.

Это могут быть различия в составе значения с точки зрения уровневой наполненности. Например, НМ собственно неопределенности отличаются от НМ произвольности по наличию дополнительных семантических признаков у последних и обе эти семантические группы отличаются от остальных по отсутствию факультативных уровней в значении. Далее, НМ различаются в зависимости от реализаций семантических признаков в пределах отдельных уровней. Так, НМ собственно неопределенности и НМ всеохватности по-разному реализуют признак количественного участия. Следующим типом различий между семантическими группами НМ являются различия в логической выделенности или в доминанте в значении тех или иных компонентов (напр., различия между НМ собственно неопределенности и НМ неконкретизируемости). Также между семантическими группами существуют различия в основных / неосновных реализациях значения. Так, НМ произвольности употребляются для выражения негативной оценки только в лексикализованном виде, в то время как у НМ негативной множественности подобное употребление является одним из основных, что существенно расширяет сферу экспрессивного употребления данных НМ. Реализацию отдельных уровней значения у различных семантических групп НМ в словацком языке см. в Таблице 4 в Приложении.

Выделяются семантические группы НМ с более гибкой и с менее гибкой структурой значения. НМ с более гибкой структурой значения (например, НМ собственно неопределенности) более абстрактны и как следствие более употребительны, как правило, в их значении сложно выделить однозначно доминирующий уровень. НМ с менее гибкой структурой значения (например, НМ минимального охвата) более специфицированы и, как правило, предполагают однозначную доминанту одного из компонентов. В случаях одновременного употребления НМ с более гибкой и НМ с менее гибкой структурой значения в пределах высказывания первые обозначают объект, оцениваемый говорящим наиболее нейтрально (необязательно в экспрессивном, но также и в количественном плане).

Внутри отдельных семантических групп наблюдается определенная дифференциация значения и функционирования НМ. Некоторые из этих различий состоят в дифференциации по семантическим оттенкам, например, по степени категоричности, как у НМ минимального охвата, или по синтетическому / аналитическому (конструирующему / реконструирующему) характеру представления объекта, как у НМ собственно неопределенности. Другие различия мотивированы возможностью / невозможностью экспрессивного употребления (НМ произвольности, негативной множественности, собственно неопределенности). Также об этом см. Таблицу 5 в Приложении.

На употребление НМ в словацком языке влияют различные факторы, у которых тем нее менее есть общая черта: а именно меньшая / большая степень чуждости говорящему объекта и ситуации в целом. Полный список; факторов, влияющих на употребление НМ в словацком языке, см. в Таблице 6 в Приложении.

Данная диссертация не закрывает тему изучения НМ в словацком языке. Напротив, проведенный анализ способствует тому, что теперь на передний план выдвигаются иные аспекты исследования. Это, в частности, вопрос о возможных корреляциях в словацком языке между НМ и неместоименными лексемами, изучению которого данная диссертация положила лишь начало. Более подробного рассмотрения заслуживает также проблематика вторичных употреблений НМ, например, в составе предложных конструкций в значении небольшого количества (в частности, о nieco viae „немного больше") или в высказываниях типа "7о je nieco!" „Это что-то!" и т. п. Первостепенную актуальность приобретает и изучение числительных-НМ jeden и podajeden, а также НМ, образованных не с помощью словообразовательных частиц, а путем сращения вопросительного местоимения с указательным или указательного с неопределенным: ako-tak, kde-tu, taky nejaky и т. п. Наконец, заслуживают особого внимания стилистические особенности употребления НМ в словацком литературном языке.

Список научной литературыАнисимова, Дарья Юрьевна, диссертация по теме "Славянские языки (западные и южные)"

1. Адамец П. К вопросу о выражении референциальной соотнесенности в чешском и русском языках. // Новое в зарубежной лингвистике. 1985. № 15. с. 487-498.

2. Адамец П. Функции указательных местоимений в чешском языке в сопоставлении с русским // Сопоставительное изучение чешского языка с русским и другими славянскими языками. М., 1983. с. 173-191.

3. Алпатов В. М. Принципы типологического описания частей речи. // В. М. Алпатов (ред.) Части речи: теория и типология. М. 1990. с. 25-47.

4. Апресян Ю. Д. Языковая аномалия и логическое противоречие. // Tekst. Jezyk. Poetyka. Wroclaw, 1978. с. 129-151.

5. Апресян Ю. Д. Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели «Смысл-Текст». // Wiener Slawistischer almanach, Sonderband 1, 1980. S. 1-114.

6. Апресян Ю. Д. О структуре значений языковых единиц. // Tekst I zdanie. Zbior studiow. Wroclaw; Ossolineum. 1983. S. 313-339.

7. Апресян Ю. Д. Избранные труды. М. 1995.

8. Апресян Ю. Д. Отечественная лингвистическая семантика в конце 20 века. // Известия Академии Наук. Серия Литература и Язык. 1999. т. 58, № 4. с. 39-54

9. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М. 1976.

10. Ю.Арутюнова Н. Д. Референция имени и структура предложения. // Вопросыязыкознания. 1976. № 2. с. 24-35. П.Арутюнова Н. Д. Семантическая структура и функции субъекта. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1979. т. 38. № 4. с. 323324.

11. Арутюнова Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения. //Аспекты семантических исследований. М. 1980а. с. 156-249.

12. Арутюнова Н. Д. Сокровенная связка. Известия Академии Наук СССР. Серия Литература и Язык. 19806, т. 39, № 4, с. 347-359.

13. Арутюнова Н. Д. Лингвистические проблемы референции. // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1982, вып. 13. с. 5-40.

14. Арутюнова Н. Д. Тождество или подобие? // Проблемы структурной лингвистики 1981. М. 1983. с. 3-22.

15. Арутюнова Н. Д, Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики. // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1985, вып. 16. с. 3-25.

16. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М. 1988.

17. Арутюнова Н. Д. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М. 1991.

18. Арутюнова Н. Д. Неопределенность признака в русском дискурсе. // Логический анализ языка: истина и истинность в культуре и языке. М. 1995.с. 181-189.

19. Арутюнова Н. Д. Референция. // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М. 1998, с. 411-412.

20. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М. 1999.

21. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М. 1955.

22. Барнет В. К проблеме эквивалентности при сравнении. // Сопоставительное изучение русского языка с чешским и другими славянскими языками. М. 1983.

23. Барулин А. Н. Некоторые проблемы семантического анализа вопросительных местоимений. // Теория и типология местоимений. М. 1980. с. 27-62.

24. Беллерт И. Об одном условии связности текста. // Новое в зарубежной лингвистике, вып. 8., М. 1978. с. 172-207.

25. Бенвенист Э. Природа местоимений. // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М. 2002. с. 285-292.

26. Бенвенист Э. Природа местоимений. // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М. 2002. с. 285-292.

27. Бергельсон М. Б., Кибрик А. Е. Прагматический «принцип приоритета» и его отражение в грамматике языка. Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1981, т. 40, № 4. с. 343-355.

28. Богуславский И. М. Отрицание и противопоставление. // Проблемы структурной лингвистики 1980. М. 1982. с. 63-75.

29. Болыиова Ю. В. Специфика местоименного значения. // Zeszyty neukowe Uniw. Lodskiego. Ser. 1. Lodz. 1977. № 16. c. 11-17

30. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л. 1971.

31. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл. Л. 1978.

32. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л. 1984.

33. Булыгина Т. В. О границах и содержании прагматики. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и язык. 1981, т. 40, № 4., с. 333-341.

34. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Когнитивные характеристики языковых единиц. //Язык и логическая теория. М. 1987. с. 203-209.

35. Булыгина Т. В., Крылов С. А. Система языковая. // Лингвистический энциклопедический словарь (под ред. В. Н. Ярцевой). М. 1990, с. 452-454.

36. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М. 1997.

37. Бюлер К. Теория языка. М. 1993.

38. Вежбицкая А. Из книги «Семантические примитивы. Введение» // Семиотика. / Под ред. Ю. С. Степанова. М. 1983, с. 225-252

39. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М. 1996.

40. Витгенштейн Jl. Логико-философский трактат. М. 1958.

41. Вольф Е. М. Грамматика и семантика местоимений. М. 1974.

42. Вольф Е. М. Грамматика и семантика прилагательного. М. 1978.

43. Вольф Е. М. Состояния и признаки. Оценки состояний. // Семантические типы предикатов. М. 1982. с. 320-329.

44. Вольф Е. М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо». // Вопросы языкознания. 1986. № 5. с. 98-107

45. Вольф Е. М. Оценка и странность как виды модальности. // Язык и логическая теория. 1987. с. 178-186

46. Вригт Г. Ф., фон. Логико-семантические исследования. Избранные труды. М. 1986.

47. Всеволодова М. Б., Юдина Л. П. Учебник русского языка для поляков. М, 1963.

48. Всеволодова М. В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса: Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка. М. 2000.

49. Всеволодова М. В. К вопросу о методологиях и методиках лингвистического анализа (на примере категорий пространственных, временных и причинных отношений). Статья первая // Вестник МГУ. Серия 9. 2006. № 1. с. 22-49.

50. Всеволодова М. В. К вопросу о методологиях и методиках лингвистического анализа (на примере категорий пространственных, временных и причинных отношений). Статья вторая. // Вестник МГУ. Серия 9. 2006. № 2 с. 9-33.

51. Всеволодова М. В. К вопросу о методологиях и методиках лингвистического анализа (на примере категорий пространственных, временных и причинных отношений). Статья третья // Вестник МГУ. 2006. Серия 9. №3. с. 51-79.

52. Всеволодова М. В. Рецензия на книгу О. Н. Селиверстовой «Избранные труды». //Вопросы языкознания. 2006. № 3. с. 131-134.

53. Воинова Е. И. Условия употребления местоимений с частицами -то и -нибудь. // Русский язык для иностранцев. М., 1963. с. 85-100.

54. Гак В. Г. Асимметрия. // Лингвистический энциклопедический словарь (под ред. В. Н. Ярцевой). М. 1990, с. 47.

55. Галкина-Федорук Е. М. Выражение неопределенности в русском языке неопределенными местоимениями и наречиями. // V Международный съезд славистов (София). Доклады. М. 1963. с. 50-65.

56. Гуревич В. В. О семантике неопределенности. // Филологические науки, 1983, № I.e. 54-60.

57. Гуревич В. В, О субъективном компоненте языковой семантики. // Вопросы языкознания. 1988. № 1. с. 28-35.

58. Демьянков В. 3. Референция. // Краткий словарь когнитивных терминов (под ред. Е. 3. Кубряковой). М. 1997. с. 160-165.

59. Демьянков В. 3. Прагматические основы интерпретации высказывания. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1981, т. 40, № 4. с. 368-377.

60. Джусти Ф. Нереферентные показатели имени нарицательного. // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1985. вып. 13. с. 498-512

61. Димитрова Ст. Текст и подтекст. Наблюдения над пресупозициите в руския дискурс. София. 1984.

62. Димитрова Ст. Актуализация предмета и ее зависимость от представления говорящего о степени осведомленности адресата. // Новое в зарубежной лингвистике. 1985. № 15. с. 535-545.

63. Дюкро О. Неопределенные выражения и высказывания. // Новое в зарубежной лингвистике. 1982., вып. 13., стр. 263-290.

64. Елисеева А., Селиверстова О. Н. Семантическая структура местоименного значения. //Вопросы языкознания. 1987. № I.e. 79-92.

65. Ермакова О. П. Местоимение какой-то. II Филологические науки. 1986. № I.e. 54-58.

66. Ермакова О. П. Семантика, грамматика и стилистическая дифференциация местоимений. // Грамматические исследования. Функционально-стилистический аспект. Суперсегментная фонетика. Морфологическая семантика. М. 1989. с. 146-157.

67. Ермакова О. П. Составные местоимения в русском языке. // Словарь. Грамматика. Текст. М. 1996. с. 195-204.

68. Иванов В. В. Семантика возможных миров и филология. // Проблемы структурной лингвистики 1980. М. 1982. с. 5-19.

69. ИлиеваК. Местоимения и текст. София. 1985.

70. Иоанесян Е. Р. Некоторые особенности функционирования предиката «не знать». // Логический анализ языка. Знание и мнение, с. 63-75.

71. Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Ч. 2. Братислава. 1960.

72. Исаченко А. В. О синтаксической природе местоимений. // Проблемы современной филологии. М. 1965. с. 159-167.

73. Ицкович В. А. Какая разница между местоимениями что-то и что-нибудь? // Русский язык в национальной школе. 1963. № 5. с. 92-94.

74. Караулов Ю. Н. Предикация и неопределенность? // Словарь. Грамматика. Текст. М. 1996. с. 387-396

75. Касевич В. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. JL 1988.

76. Категория определённости-неопределённости в славянских и балканских языках. М. 1979.

77. Категория определенности-неопределенности как проблема перевода (на материале русского и английского языков). М. 2001.

78. Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. JI. 1972.

79. Кацнельсон С. Д. Общее и типологическое языкознание. JI. 1986.

80. Керо Хервилья Энрике Ф. Сопоставительное изучение категории определенности-неопределенности в русском и испанском языках. М. 2000.

81. Кибрик А. А. Фокусирование и местоименно-анафорическая номинация. // Вопросы языкознания. 1987, № 3. с. 79-90.

82. Кирпичникова Н. В. Бессоюзные сложные предложения с конкретизацией местоимения. // Исследования по славянской филологии. М. 1974. с. 135143.

83. Киселева JI. А. Употребление эмоционально-оценочных местоимений. // Русский язык в школе. 1968. № 4. с. 66-69.

84. Киселева Л. А. Условия актуализации эмоциональной оценки местоимений и способы ее идентификации. // XXI Герценовские чтения. Филологические науки. Л. 1968. с. 34-35.

85. Клобуков Е. В. Теоретические проблемы русской морфологии. М. МГУ. 1979.

86. Кобозева И. М. Опыт прагматического анализа -то и -нибудь местоимений. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1981, т. 40, № 2., с. 165-172.

87. Кобозева И. М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, знания и мнения. // Логический анализ языка. Знание и мнение. М. 1989. е. 84-94.

88. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М. 2000.

89. Ковачева Н. П. Лексико-семантические особенности группы определительных местоимений в плане сопоставления с болгарским языком. София. 1967.

90. Ковтунова И. И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М. 1976.

91. Колшанский Г. Е. Логика и структура языка. М. 1965.

92. Колшанский Г. Е. Контекстная семантика. М. 1980.

93. Косеска-Тошева В. О кванторной модели описания некоторых семантических категорий в болгарском, польском и русском языках. // Zposkich studiow slawistycznych. Seria VII. Warszawa. 1988. с. 199-207.

94. Котовская А.А. Неопределенные местоимения в курсе русского языка для студентов-иностранцев. // Преподавание русского языка студентам-иностранцам. Л. 1958. с. 120-150.

95. Крейдлин Г. Е. О порядке слов в вопросительных предложениях с несколькими вопросительными словами. // Проблемы структурной лингвистики 1980. М. 1982. с. 92-98.

96. Крейдлин Г. Е., Рахилина Е. В. Семантический анализ вопросно-ответных структур со словом «какой». // Известия академии наук СССР, Серия Литература и Язык. 1984. Т. 43. № 5. с. 457-470.

97. Кронгауз М. А. Тип референции именных групп с местоимениями все, всякий, каждый. // Семиотика и информатика, Вып. 23, М. 1984, с. 227-244.

98. Крылов С. А. Падучева Е. В. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты. // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М. 1983. с. 25-96.

99. Крылов С. А. Детерминация имени в русском языке. Теоретические проблемы. // Семиотика и информатика. Вып. 35. М. 1997. с. 244-272.

100. Крылов С. А. О семантике местоименных слов и выражений. // Русские местоимения. Семантика и грамматика. Владимир. 1989. с. 5-13.

101. Крылов С. А. Падучева Е. В. Местоимение. // ЛЭС. М. 1990. с. 294-295.

102. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М. 1981.

103. Кузьмина С. М. Семантика и стилистика неопределенных местоимений. // Грамматические исследования. Функционально-стилистический аспект. М. 1989. с. 158-200.

104. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М. 1978.

105. Лангакер Р. У. Когнитивная грамматика. М. ИНИОН. 1992.

106. Лебедева Л. Б. К проблеме общереферентных высказываний. // Вопросы языкознания. 1986. № 2. с. 81-90.

107. Левин Ю.В. О семантике местоимений. // Проблемы грамматического моделирования. М. 1973. с. 108-121.

108. Левицкий Ю. А. Шамова Г. А. Указатели ситуации. Местоимения. Пермь. 1985.

109. Логический анализ языка. Знание и мнение. М. 1988.

110. Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М. 1989.

111. Логический анализ языка. Референция и проблемы текстообразования. М. 1990.

112. Майтинская К. Е. Местоимения в мордовских и марийских языках. М. 1964.

113. Майтинская К. Е. Местоимения в языках разных систем. М. 1969.

114. Майтинская К. Е. Местоимения и универсалии. // Универсалии и типологические исследования. М. 1974. с. 92-103.

115. Маковский М. М. Лингвистическая комбинаторика. М. 1988.

116. Маловицкий Л. Я. О синонимии местоимений. // Русский язык в школе. 1969. №4. с. 81-87.

117. Маловицкий Л. Я. Местоимения и контекст. // XXIV Герценовские чтения. Л. 1971. с. 6-7.

118. Маловицкий Л. Я. Вопросы истории предметно-личных местоимений (местоимения кто-, что- основ). // Ученые записки Леннградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена. 1971., Т. 517. с. 3-120.

119. Маловицкий Л. Я. Части речи и контекст. // Языковые единицы и контекст. Л. 1973. с. 93-107.

120. Маловицкий Л. Я. Синтаксические условия функционирования неопределенных местоимений в современном русском языке. // Филологические науки. 1974, № 4. с. 110-113.

121. Маловицкий Л. Я. Номинативное и дейктическое значение. // Языковые значения. Л. 1976. с. 81-92.

122. Мартынов В. В. Категории языка. Семиологический аспект. М. 1982.

123. Маслов Ю. С. Грамматика болгарского языка для студентов филологических факультетов университетов. М. 1981.

124. Маслова Д. Н. Предложно-местоименные сочетания в семантической структуре предложения. // Семантика слова и предложения. Ставрополь. 1984. с. 74-83.

125. Мельчук И. А. Общая морфология, т. 1. М. 1997.

126. Мендельска И. К вопросу о местоимении в польско-русских словарях. // Przegl^d rusystyczny. 1983. R. 5. Z. 1-4. s. 280.290.

127. Мигирин В. H. Опыт построения классификаций, прогнозирующих развитие местоимений и словообразовательных парадигм. // Филологические науки. 1973. № 3. с. 68-75.

128. Микадзе Н. Г. Контекстная семантика местоимений. //Wissensch. Zeitshr. Der Fr. Schiller Univers. Geschichte und Sprachwissenschaft. Jena. 1982. Jg. 31. H. 3. S. 345-353.

129. Милых M. К. Многозначность и синонимия вопросительных, относительных и указательных местоимений. // Филологические науки. 1979. № 3. с. 47-54.

130. Миронова Н. Н. Дискурс-анализ оценочной семантики. М. 1997.

131. Мистрик Й. Тугушева P. X. Словацкий язык. М. 1981.

132. Мухин А. М. Функциональный анализ синтаксических элементов. М. 1964.

133. Неттеберг К. О дериватах от местоименных слов. // IV Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. М. Известия академии наук СССР. 1962. Т.З.с. 181-182.

134. Николаева Т. М. Акцентно-просодические средства выражения категории определенности-неопределенности. // Категория определенности-неопределенности в славянских балканских языках. М. 1979. с. 119-174.

135. Николаева Т. М. Сочетания с лексемой «один». Форма, значения и их контекстная маркированность. // Синтаксис текста. М. 1979. с. 134-152.

136. Николаева Т. М. Категориально-грамматическая цельность высказывания и его прагматический аспект. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1981, т. 40, № 1. с. 27-36.

137. Николаева Т. М. Семантика акцентного выделения. М. 1982.

138. Николаева Т. М. Функциональная нагрузка неопределенных местоимений в русском языке и типология ситуаций. // Известия Академии Наук СССР, Серия Литература и Язык. 1983, т. 42, № 4. с. 342-353.

139. Николаева Т. М. Функции частиц в высказывании. М. 1985.

140. Николаева Т. М. Определенности-неопределенности категория. // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М. 1998, с. 349

141. Обзор работ зарубежных лингвистов по русской морфологии (1970-1985 гг.) М. 1990.

142. Осипова Л. Е. Относительные конструкции, оформленные сочетанием «каков ни». // Синтаксические связи, строение формантов и семантические отношения в сложном предложении. Калинин. 1985. с. 110-118.

143. Откупщикова М. И. Семантическая классификация местоимений (разряд кванторных). // Лингвистические проблемы функционального моделирования речевой деятельности. Л. ЛГУ. 1979. Вып. 4. с. 56-72

144. Откупщикова М. И. Местоимения современного русского языка в структурно-семантическом аспекте. Л. ЛГУ. 1984.

145. Павиленис Р. Проблема смысла. М. 1983.

146. Падучева Е. В. О трансформациях прономинализации: глубинные структуры предложений со словами один, другой. II Проблемы грамматического моделирования. М. 1973. с. 138-154.

147. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М. 1974.

148. Падучева Е. В. О структуре абзаца. // Ученые записки Тартуского гос. унта, вып. 181 (Труды по знаковым системам, т. 2). Тарту 1976, с. 295-347.

149. Падучева Е. В. Денотативный статус именной группы и его отражение в семантическом представлении предложения. // Научно-техническая информация. Сер. 2.1979, № 9. с. 25-31.

150. Падучева Е. В. Об именных группах со сдвоенной денотативной характеристикой. // Семиотика и информатика. М. 1979, вып. 11. с. 134-141.

151. Падучева Е. В. О денотативном статусе именных групп в предложении. // Ученые записки Тарт. ун-та., 1980, вып. 519. с. 48-81.

152. Падучева Е. В. Прагматические аспекты связности диалога. // Изв. АН СССР Сер. Лит. И яз. 1982, № 4. с. 305-311.

153. Падучева Е. В. К теории референции: имена и дескрипции в неэкстенсиональных контекстах. // НТИ, сер. 2., 1983, № 1. с. 24-29.

154. Падучева Е. В., Крылов С. А. Дейксис: общетеоретический и прагматический аспект. // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М. ИНИОН, 1983, с. 25-96

155. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М. 1986 (2004).

156. Падучева Е. В. Наречие как кванторное слово. // Известия Академии наук СССР. Серия Литература и Язык. 1987. т. 48. № 1. с. 27-37.

157. Падучева Е. В. Семантические исследования. М. 1996.

158. Падучева Е. В. Пресуппозиция. // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М. 1998. с. 349.

159. Падучева Е. В. Коммуникативное выделение на уровне синтаксиса и семантики. // Семиотика и информатика. 1998. Вып. 36. с. 82-107.

160. Папенкова Т. А. Определенность-неопределенность как контекстологическая категория. // Языковые единицы и контекст. Л. 1973. с. 168-175.

161. Патнэм X. Значение и референция. // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1982. Вып. 13. с. 377-391.

162. Пеньковский А. Д. О семантической категории «чуждости» в русском языке. // Проблемы структурной лингвистики 1985-1987. М. 1989. с. 54-83.

163. Перцова Н. Н. Формализация толкования слова. М. 1988.

164. Пете И. Употребление неопределенных местоимений в современном русском языке. // Русский язык в школе. 1957. №2. с. 18-24

165. Петров В. В. Переверзев В. Н. Ситуационная семантика. Научно-аналитический обзор. М. 1988.

166. Пилка А. П. Неопределенные детерминативы литовского языка в сопоставлении с английским. Автореферат кандидатской диссертации. Вильнюс. 1984.

167. Пирс Чарльз Сандерс. Логические основания теории знаков. СПб. 2000.

168. Плунгян В. А. Общая морфология. Введение в проблематику. М. 2003.

169. Правдин М. Н. Словарное толкование, научность и здравый смысл. // Вопросы языкознания. 1983. № 6. с. 3-16.

170. Прудникова Н. С. Изучение русских притяжательных, отрицательных и неопределенных местоимений в немецких грамматиках. // Русский язык для студентов-иностранцев. М., 1955. с. 67-82.

171. Пулькина И. М. Захава-Некрасова Е. Б. Учебник русского языка для студентов-иностранцев (практическая грамматика с упражнениями). М. 1960. с. 201-202.

172. Резвин И. И. Методы моделирования и типология славянских языков. М. 1967.

173. Ревзин И. И. Некоторые средства выражения противопоставления по определенности в современном русском языке. // Проблемы грамматического моделирования. М. 1973. с. 121-137.

174. Ревзин И. И. Структура языка как моделирующей системы. М. 1978.

175. Русская грамматика. М. 1980.

176. Саламин Э. О неопределенных местоимениях и наречиях в современном русском языке. // Studia Slavica Hungarica. Budapest. 1975. XXI. с. 351-357.

177. Селезнев М. Г. Функционирование механизмов определенной референции в процессе синтеза текста. Автореферат кандидатской диссертации. М. 1985.

178. Селиверстова О. Н. Опыт семантического анализа слов типа «все» и типа «кто-нибудь». // Вопросы языкознания. 1964, №4. с. 80-90.

179. Селиверстова О. Н. Значение слова и информация. // Теория речевой деятельности. М. 1968. с. 130-153.

180. Селиверстова О. Н. Компонентный анализ многозначных слов. М. 1975.

181. Селиверстова О. Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи. ДД. М. 1983.

182. Селиверстова О. Н. Местоимения в языке и речи. М. 1988

183. Селиверстова О. Н. Труды по семантике. М. 2004

184. Семантика и категоризация. М. 1991.

185. Структуры представлений знаний в языке. М. 1994.

186. Семантические типы предикатов. М. 1982.

187. Смирнов Ю. Б. Семантика и функционирование местоименных слов со значением неопределенности. АКД. JL ЛГУ. 1985.

188. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. М. 1981.

189. Степанов Ю. С. В поисках прагматики: (Проблема субъекта). // Известия АН СССР. Серия Литература и Язык. 1981. Т. 40. № 4., с. 325-332.

190. Степанов 10. С. В трехмерном пространстве языка. (Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства). М. 1985.

191. Степанов Г. В. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат). Контекст. 1983. М. 1984.

192. Сятковский С. Теоретические основы изучения структурной и узуально-стилистической межъязыковой эквивалентности. // Проблемы изучения отношений эквивалентности в славянских языках. М. 1997. с. 8-28.

193. Татевосов С. Г. Типологические проблемы квантификации в естественном языке. Автореферат кандидатской диссертации. М. МГУ. 1997.

194. Татевосов С. Г. Семантика составляющей именной группы: кванторные слова. М. 2002.

195. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М. 1986.203. Теория метафоры. М. 1980.

196. Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определённость-неопределённость. С-П. 1992.

197. Типология и теория языка. От описания к объяснению. М. 1999.

198. Типология конструкций с предикатными актантами. JI. 1985.

199. Трнкова А. О некоторых особенностях употребления местоимений kdo, со и их производных в чешском языке в сравнении с русским. // Сопоставительное изучение русского языка с чешским и другими славянскими языками. М. 1983. с. 191-195.

200. Труб В. М. О функционировании оценок в значении языковых единиц. // Логический анализ языка. Космос и хаос. М. 2003, с. 431-448

201. Туровский В. В. Память в наивной картине мира: забыть, вспомнить, помнить. // Логический анализ языка. Культурные компоненты. М. 1991. с. 91-96.

202. Федорова О. В. Интродуктивная референция имени в безартиклевых языках // Вопросы языкознания. 1999. № 2. с. 71-91.

203. Чейф У. Значение и структура языка. М. 1975.

204. Чейф У. Данное, контрастивность, определенность, топики и точка зрения. // Новое в зарубежной лингвистике. М. 1982, вып. XI. с. 277-316.

205. Шатуновский И. Б. Синтаксически обусловленная многозначность. // Вопросы языкознания. М. 1983. № 2. с. 73-80.

206. Шатуновский И. Б. Пропозициональные установки: воля и желание. // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М. 1991. с. 155-186.

207. Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М. 1996.

208. Шведова Н. Ю. Местоимение и смысл. М. 1998.

209. Шелякин М. А. О семантике и употреблении неопределенных местоимений в русском языке. // Ученые записки Тартусского университета, 1978, вып. 442. с. 3-22.

210. Шелякин М. А. Русские местоимения (значение, грамматические формы, употребление). Тарту 1986.

211. Шмелев Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке. М. 1976.

212. Шмелев А. Д. Референциальные механизмы русского языка. Helsinki. (= Slavica tamperensia, V). Тампере. 1996.

213. Шмелев А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М. 2002.

214. Штелинг Д. А. Грамматическая семантика английского языка. М. 1996.

215. Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. // Принципы типологического анализа языков разного строя. М. Наука. 1972. с. 10-45.

216. Adamec P. Ke vstahu mezi propozicf, kategorif urcenosti a aktualnfm clenenfm. // Otazky slovanske syntaxe. IV/I. Brno. 1976. s. 201-205.

217. Adamec P. К vyjadrovanf referencnf urcenosti v сеШпё a v rustine. // Slovo a slovesnost. R. 41. Vol. 16. Praha. 1980. s. 257-264.

218. A mai magyar nyelv. Budapest. 1968.1. 52-61.

219. A mai magyar nyelv rendszere. I. Budapest., 1972,1. 237-250.

220. Bach E. Jelinek E. Kratzer A. Partee В. H. (eds.) Quantification in natural languages. Dordrecht. 1995.

221. Bajzfkova E. Uvod do textovej syntaxe. Bratislava. 1979.

222. Bajzfkova E. Neurcite zamena v texte. // Studia Academica Slovaca. c. 12. Bratislava. 1983. s. 13-23.

223. Bajzfkova E. К funkcie a semantike deiktik casu a miesta. // Studia Academica Slovaca. c. 13. Bratislava. 1984. s. 63-71.

224. Bajzfkova E. О prostriedkoch perspektfvy textu. // Studia Academica Slovaca. c. 18. Bratislava. 1989. s. 29-35.

225. Bajzfkova E. Prfspevok к triedeniu zamen v sucasnej slovencine. // Studia Academica Slovaca. c. 19. Bratislava. 1990. s. 15-25.

226. Bajzfkova E. Vyjadrovanie subjektu v slovencine. // Studia Academica Slovaca. c. 22. Bratislava. 1993. s. 3-9.

227. Bajzfkova E. Textova funkcia osobnych zamen. // Studia Academica Slovaca. c. 23. Bratislava. 1994. s. 9-15.

228. Bajzfkova E. Segmentacia textu na odseky. // Studia Academica Slovaca. c. 28. Bratislava. 1999. s. 29-31.

229. Bajzfkova E. О textovych funkciach zamen. // Studia Academica Slovaca. c. 32. Bratislava. 2003. 213-221.

230. Bally Ch. Linguistique generale et linguistique francais. Paris. 1956.

231. Bauer J. Grepl M. Skladba spisovne cestiny. Praha. 1972.

232. Bellert I. On the use of linguistic quantifying operators. Poetics, 1971. vol. 2. p. 71-86.

233. Bhat D. N. S. The referents of noun phrases. Pune. Deccan college. 1975.

234. Blanar V. Od myslienkoveho odrazu к lexikalnemu vyznamu. // Jazykovedny casopis. 27.1976. s. 99-116.

235. Boguslawski A. Problems of the thematic-rhematic structure of sentences. Warszawa. 1977.

236. Bolinger D. Pronouns and repeated nouns. Bloomington. 1977.

237. Bolszowa J. Прономинализация слов разных частей речи. // Zeszyty nauk. Univ. Lodz., 1979. Z. 33. S. 43-59.

238. Borer H. (ed.) The syntax of pronominal clitics. New York. 1986.

239. Buffa F. Castice nie-, da-, vol'a-, -si v slovenskych nareciach. // Slovenska red. 1966. №3.s. 133-136.

240. Bunt H. C. Mass terms and model-theroretic semantics. Cambridge. 1986.

241. Buzassyova K. Pojem gramatickej kategorie v koncepcii slovensko-mad'arskej porovnavacej gramatiky. Jazykovedny casopis. R. 28.1977. c. 2. s. 134-148.

242. Buzassyova K. Kategoria urcenosti v mad'arcine a slovencine. // Z konfrontacie mad'arciny a slovenciny. Bratislava. 1974. s. 60-122.

243. Bybee J. L. Fleischman S. (eds.) Modality in grammar and discourse. Amsterdam. 1995.

244. Chapman J. A. Grammar and Composition. Longman. 2000.

245. Croft W. Syntactic categories and grammatical relations: the cognitive organization of information. Chicago. 1991.

246. Dezso L. Studies in syntactic typology and contrastive grammar. Budapest. 1980.

247. Dinsmore J. The inheritance of presupposition. Amsterdam. 1981.

248. Dolnfk J. Semovy rozbor obsahovych rovrn slova ajeho dynamiky. // Jazykovedny casopis. 33. 1982. 2. s. 109-117.

249. Dolnflc J. Presupozicne vzfahy v slovnej zasobe. // Slovenska rec. 1986. r. 51. № l.s. 35-55.

250. Dolnflc J. Expresfvna zlozka slovnej zasoby slovenciny. // Studia Academica Slovaca. c. 17. Bratislava. 1988. s. 105-127.

251. Dolnfk J. Mnohovyznamove slov£ v slovencine. // Studia Academica Slovaca. c. 19. Bratislava. 1990. s. 48-68.

252. Dolnflc J. Tri prfstupy vo vyklade lexikalneho vyznamu. // Slovenska rec. 55. 1990. № 2. s. 74-86

253. Dolnfk J. Vseobecna lingvistika: semantika a pragmatika. Bratislava. 1993.

254. Dolnflc J. Motivacia a lexikalizacia. // Slovenska rec. 60.1995. s. 65-70.

255. Dolnflc J. Princip orientacnej preferencie. // Jazyk akomunikacia v suvislostiach. Zbornflc prispevkov z medzinarodnej vedeckej konferencie. Bratislava. 2005. s. 10-18.

256. Fillmore Ch. J. Santa Cruz lectures on deixis 1971. Bloomington- 1975

257. Fleischman S. The future in thought and language: diachronic evidence from Romance. Cambridge. 1982.

258. Gaher F. Logika pre kazdeho. Bratislava. 2003

259. Gallo J. Problematika vyjadrovania kategorie neurcitosti v rustine v porovnam so slovencinou. Dizertacna praca. Bratislava. 2004.

260. Givon T. Definiteness and referentiality. // Universals of human language, 4. Syntax. Stanford. Univ. Press, 1978, p. 293-330.

261. Goddard C. Wierzbicka A. (eds.) Semantics and lexical universals: theory and empirical findings. Amsredam. 1994.

262. Grepl M. KarlfkP. Skladba spisovne cestiny. Praha. 1986.

263. Haiman J. Natural Syntax: Inconicity and Erosion. Cambridge. 1985.

264. Haspelmath M. Indefinite Pronouns. Oxford. 1997.

265. Hawkins J. A. Definiteness and indefiniteness. London. 1978.

266. Hlavsa Z. К problemu aktualnosti ako modifikacm charakreristiky. // Otazky slovanske syntaxe. Brno. 1979. s. 201-205.

267. Horecky J. Vypovedne akty v sucasnej slovencine. // Studia Academica Slovaca. c. 20. r. 1991. s. 103-115.

268. Horecky J. Preskriptfvna a deskriptfvna lingvistika miesto v kultivovanf jazyka. // Studia Academica Slovaca. c. 31. r. 2002. s. 82-90.

269. Jackendorf R. Semantics and cognition. Cambridge. 1983.

270. Javorska L. О niektorych teoretickych otazkach kategorie expressivity v jazyku. // Jazykovedny zbornfk. Acta Facultatis Philosophcae Univesitatis Safarikae. Bratislava. 1983. s. 52-60.

271. Kacala J. Lexikalny a gramaticky vyznam. // Studia Academica Slovaca. c. 23. r. 1994. s. 92-103.

272. Kacala J. Jazykovy vyznam a jeho druhy. // Studia Academica Slovaca. c. 27. r. 1998. s. 83-90.

273. Kacala J. Syntax lexikalizovanych spojeni. // Studia Academica Slovaca. c. 31. r. 2002. s. 100-111.

274. Klajn I. О funkcii i prirodi zamenica. Beograd. 1985.

275. Kopina J. Vyuzitie neurcitych zamen v Urbanovej zbierke noviel Vykriky bez ozveny. // Slovenska rec. 41. 1975. s. 20-26.

276. Korchmaros D. M. Definiteness as semantic content and its realization in grammatical form. Szeged. 1983

277. Kozflkova J. Kategorie urcenosti substantiv ajeji vyrazove prostredky vrustine. // Acta Universitatis Palackinae Olomoucenis. Philologica 47. Olomouc. 1982. s. 56-68.

278. Krizkova H. System neurcitych zajmen v soucasnych slovanskych jazykoch. // Slavia, 1971, № 3. s. 25-40.

279. Lakoff G. Woman, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago. 1987.

280. Lalfkova A. Neurcite zamena v slovenskych nareciach. // Varia VII. (Zbornik materialov zo VII. kolokvia mladych jazykovedcov. Modra-Piesok. 03-05. 12. 1997.) Bratislava. 1998. s. 280-283.

281. Longacre R. E. The grammar of discourse. New York. 1983.

282. Lyons J. Semantics. V. I-II. Cambrige.1977.

283. Mikes M. Deze L. Vukovic G. Osnovna pitanja nominalne sintagme. Novi Sad. 1980.

284. Miko F. Text a styl. К problematike literarnej komunikacie. 1 vyd. Bratislava. 1970.

285. Mistrfk J. Prakticka slovenska stylistika. Bratislava. 1961.

286. Mistrfk J. Slovenska stylistika. Bratislava. 1965, s. 159-166.

287. Mistrfk J. Slovosled a vetosled v slovencine. Bratislava. 1966.

288. Mistrfk J. Frekvencia slov v slovencine. Bratislava. 1969.

289. Mistrfk J. Strukturatextu. 1 vyd. Bratislava. 1975.

290. Mistrfk J. Stylistika slovenskeho jazyka. Bratislava, 1977.

291. Mistrfk J. Frekvencia a semantika slov. // Studia Academica Slovaca. c. 11. r. 1982. s. 325-331.

292. Morfologia slovenskeho jazyka. Bratislava. 1966. s. 293-302.

293. Morfologia slovenskeho jazyka. Bratislava. 1978. s. 122-125.

294. Niznfkova J. Kvantitatfvny prfvlasok v slovencine. // Jazykovedny zbornik. Acta Facultatis Philosophcae Univesitatis Safarikae. Bratislava. 1983. s. 101-109.

295. Nunberg G. D. The pragmatics of reference. Bloomington. 1978.

296. Ondrus P. Morfologia spisovnej slovenciny. Bratislava. 1964. s. 86-89.

297. Ondrus P. Slovenska lexikologia. II. Bratislava. 1972.V

298. Ondrus P. Clenenie zamen v slovencine. // Jazykovedne studie. Bratislava. № 11. 1973. s. 209-219.

299. Ondrus P. Horecky J. Furdfk J. Sucasny slovensky spisovny jazyk. Lexikologia. Bratislava. 1980.

300. Oravec J. Bajzfkova E. Furdfk J. Sucasny slovensky spisovny jazyk. Morfologia. Bratslava. 1984.

301. Oravec J. Bajzfkova E. Furdfk J. Sucasny slovensky spisovny jazyk. Syntax. Bratslava. 1986.

302. Pallay J. Jazyk a emocia. Kandidatska dizertacna praca. Bratislava. 1998.

303. Palmer F. R. Mood and modality. Cambridge etc. 1986.

304. Piper P. Zamenicki prilozi. (Grammaticki status i semanticki tipovi). Novi Sad. 1983.

305. Rybak J. Kspacovaniu hesiel cosi a daco v slovnfku slovenskeho jazyka. // Slovenska rec, 1961, № 4, s. 235-237.

306. Rybak J. К vyznamu neurcitych zamen so -si a nie-. // Slovenska rec, 1962, № 4, s. 236-243.

307. Rybak J. Charakter opozfcie neurcitych zamen typu кто-нибудь кто-то. II Ceskoslovenska rusistika. 1965. № 4.

308. Rybak J. Kategorie cisla a neurcite zamena. // Jazykovedny casopis. Praha. 1975. №2.

309. Rybak J. О neurcitych zamenach. // Slovenska rec. Brno. 1976. c. 4. s. 228234.

310. Rybak J. Zastupne zamenne vyrazy. // Slovenska rec, 42, 1977. c. 3. s. 343345.

311. Rybak J. Vzt'ahy opozfcie neurcitych zamen a gramatickej kategorie cfsla v rustine a slovencine. // Slavica Slovaca, 1978. R. 13. № 1. s. 33-43.

312. Sabol F. Ofaktickej aformalnej neurcitosti zamen. // Slovenska rec. 41. 1976. s. 26-32.

313. Sabol F. Este raz о neurcitosti zamen. // Slovenska rec. 1977. R. 42. с. 1. s. 4345.

314. Sabol F. О fiktfvnej neurcitosti naznacovacfch slov. // Slovenska rec. 64. 1999. s. 24-36.

315. Samu Imre A magyar nyelv grammatikaja. Bp. 1982., 1.190-195.

316. Schiffer S. Naming and knowing. // Contemporary perspectives in the philosophy of language. Minneapolis. 1979.

317. Sgall P. Aktualnf clenenf v cestine. Praha. 1980.

318. Sgall P. Text a reference. // Slovo a slovesnost. 1980. № 2. s. 140-145.

319. Sikra J., Furdfk J. Prfspevok к vymedzeniu a klasifikacie zamen z konfrontacneho hl'adiska na materiali anglictiny a slovenciny. // Jazykovedny casopis. 33.1982. s. 83-93.

320. Stole J. Slovenska dialektologia. Bratislava. 1994.

321. Studia gramatyczne bulgarsko-polskie. Tom II. Okreslonosc/neokreslonosc. Wroclaw. 1987.

322. Syntax and semantics. Vol. 9. pragmatics. N. Y. XI. 1978.

323. Thrane T. Referential-semantic analysis: Aspects of a theory of linguistic reference. Cambridge univ. press. XII (Cambridge studies in linguistics. 28) Cambridge. 1980

324. Tibenska E. Komunikatfvne funkcie a ich vyjadrovanie v slovencine. // Studia Academica Slovaca. c. 28. r. 1999. s. 209-224.

325. Van Dijk T. A. Text and context. Explorations in the semantics and pragmatics of discourse. London. 1977.

326. Vendler Z. Linguistics in philosophy. New York. 1967.

327. Vincenot C. Essai de grammaire Slovene. Ljubljana. 1975.

328. Wierzbicka A. Semantic primitives. Frankfurt. Athenaum. 1972.

329. Wierzbicka A. Lingua mentalis. Sydney. 1980.

330. Z konfrontacie mad'arciny a slovenciny. Bratislava. 1977.

331. Zima J. Expresivita slova v soucasne cestine. Praha. 1961.

332. Zimek P. Semanticka vystavba vety. Praha. 1980.

333. Zouhar M. Podoby referencie. Bratislava. 20041. Источники

334. Сеть Интернет, страницы на словацком языке. Поисковая система www.post.sk.

335. PJ Jaros P. Tisfcrocna vcela. Bratislava. 1979. S. 21, 67,132.

336. CMT 1 Zary S. Santa Clara // Cas medenych tvarf. Slovenske novely. I. Bratislava 1993. S. 423.V

337. CMT 2 Zimkova M. Johanka zBrizka // Cas medenych tvarf. Slovenske novely. II. Bratislava 1993. S. 575