автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Соотношение эстетического и социологического в татарской литературе 1920-30 годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Соотношение эстетического и социологического в татарской литературе 1920-30 годов"

(кх1±0№С у:.-1

М' Казанский государственный университет

I

—~Г.~ ГГ.______—-----яриплт-рутспттпт

' •.'А

Галимуллин Фоат Галимуллинович

Соотношение эстетического и социологического в татарской литературе 1920-30 годов

10.01.02. - Литература народов Российской Федерации

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Казань - 1999

йу^&г^

Работа выполнена на кафедре татарской литературы Казанского государственного педагогического университета

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор, академик Академии наук Татарстана М.Х.ХАСАНОВ (Казань)

доктор филологических наук, заслуженный деятель науки РТ Н.Ш.ХИСАМОВ (Казань)

доктор филологических наук, профессор Р.К.АМИРОВ

(Уфа)

Ведущая организация - кафедра литературы Казанской

Защита диссертации состоится 25 февраля 1999 года в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 053.29.04. по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Казанском государственном университете но адресу: 420008, Казань, ул. Кремлевская, 18, второй корпус КГУ, аудитория 1112.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. Н.И.Лобачевского Казанского

государственного университета.

академии культуры и искусства

Автореферат разослан

января 1999 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических /- /

наук, профессор „ < Х.Ю.МИННЕГУЛОВ

Общая характеристика работы

Предлагаемое исследование посвящено выявлению соотношений уровня и качественных характеристик эстетического и социологического в татарской литературе на протяжении четверти пека (1917-1941).

Актуальность темы связана с тем, что в новых условиях, когда определенные идеологические

требования к литературе и литературоведческой науке перестали существовать, возникла возможность и необходимость объективного исследования и оценки различных периодов литературного движения в указанные годы, хотя в этом направлении и I? прежние периоды сделано немало. В плане изучения тенденций литературной жизни тех лет имеются отдельные труды в виде диссертаций, монографий, сборников и ряда статей. Приходится констатиропатъ, что их авторы были ограничены определенными требованиями марксистской методологии, партийно-государственными постановлениями, л результате которых итоги и выводы, исходящие из самих многочисленных фактов реальной жизни, литературоведы были вынужден!)! оставлять за рамками своих исследований. Порою им приходилось высказывать те или иные мысли вопреки своим убеждениям, а во

многих случаях избегать эти сложные, запретные, противоречивые темы.

В настоящее время перед литературоведами стоит важная задача воссоздания правдивой, соответствующей истине истории татарской литературы, этапов ее эстетической эволюции. Следует отметить, что в этом направлении были достигнуты и определенные результаты. Исследования по этим критериям имеются в области народного творчества, татарской

письменной литературы средних веков, XIX столетия и начала XX века. Немало сделано и по осмыслению истории эстетического развития в татарской литературе советского периода. Семидесятилетняя ее история в свою очередь подразделяется на различные периоды, которые по характеру условий творчества неоднородны, порою отличаются друг от друга присущими лишь им особенностями. Общие основы (идеологические, политические, эстетические) художественного творчества, литературоведения или так называемая теоретическая база были заложены и закреплены именно в период 1917-1941 годов. Без ясного представления и выявления тончайших эстетических и социологических нюансов в эволюции литературной жизни тех лет нельзя воссоздать цельную, подлинно научную историю искусства слова вплоть до девяностых годов XX века, ибо выдвинутые в те годы основные требования к литературным произведениям дали себя знать вплоть до так называемых перестроечных лег.

Забегая вперед, необходимо отметить, что татарская литература в советский период развивалась во всех канонических видах и жанрах. Поэзия, имеющая в татарской литературе многовековые традиции, в двадцатые и тридцатые годы выдвинула такие выдающиеся имена как Х.Такташ, Х.Туфан. МДжалиль, Ф.Карим, А.Файзи. Татарская проза, новый импульс которой был дан в последней четверги XIX века М.Акъегетом и З.Бигиевым, достиг небывалой высоты в творчестве Г.Исхаки, Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Ш.Камала, М.Галяу, М.Амира, Ф.Хусни, Г.Баширова, К.Наджми, Л.Абсалямоиа, И.Гази и других.

Особенно быстрыми темпами развивалась драматургия. К.Тинчурин, М.Файзи, Т.Гиззат, Н.Исанбет, Ф.Бурнаш, Р.Игнморат, Х.Такташ и другие обеспечили бурный рост татарского театрального искусства. В тридцатые годы появились успешные эксперименты по созданию либречто, которые легли в основу первых профессиональных онер и балетов. В последние годы наблюдается жанровое разнообразие в драматургии, в частности в творчестве Т.Мицнуллина, Л.Гилязова, И .Юзсепа, Ф.Яруллина, З.Хакима, что способствует развитию татарского театрального искусства на уровне современных требований.

То же необходимо сказать о русской и других литературах советского периода. Общеизвестно, что русское искусство слова, накопившее богатейший опыт в предыдущих столетиях и 1? начале XX века, в указанный период выдвинуло такие имена, которые явились флагманами всей литера1уры народов СССР (М.Горький, В.Маяковский, С.Есенин, Л.Толстой, А.Фадеев, Л.Твардовский, К.Федин, Л.Леонов, М.Шолохов и многие другие).

У этих поэтов, прозаиков, драматургов (как русских, так и татарских) были свои судьбы, собственные творческие биографии и мировоззрения, которые не всегда шли в общем русле официальной идеологии и отвечали требованиям принципов партийности и классовости. Трагичность большинства судеб татарских писателей, подкрепленные нашими уточнениями в процессе исследования творчества вышеназванных и многих других деятелей литературы в контексте того времени, позволяет по-новому интерпретировать, вносить серьезные коррективы бытующим до сих пор официальным версиям советского литературоведения. Ибо и в этих жестких условиях отдельные из них смогли отстаивазъ в какой-то мере сложившиеся в дооктябрьский период свои эстетические принципы. Это не всегда шло без духовных противоречий самих этих писателей, и, естественно, вызывало порою бурную внешнюю реакцию пролеткультовцев, рапповцев, тапповцев и их

последователей. Без выявления этих страниц истории литературы наше представление о соотношении эстетических канонов и социологических требований будет далеко не полным и односторонним.

В этот период истории нашей страны мноше писатели были отстранены от литературного творчества, вплоть до второй половины пятидесятых годов их имена были преданы забвению, произведения оставались неизвестными для читателей. Творческое наследие и доброе имя крупного писателя и видного общественного деятеля Г.Исхаки вернулось только в начале девяностых годов. История татарской литературы и ход естественной эволюции эстетической мысли без учета этого богатого и разнообразного наследия были ущербными, содержали множество белых пятен, которые затрудняли восприятие явления в полном объеме. Вот почему исследование этой темы в предлагаемых нами аспектах становится одной из актуальных и злободневных задач современной литературоведческой науки, ибо, как подчеркивает академик М.Х.Хасанов, "исследование на подлинно научной основе истории нашей послеоктябрьской литературы является одной из самых важных задач"1. Профессор Т.Н.Галиуллин писал: "Большой,

своеобразный, гордый талант Такташа не нуждается ни в реабилитации, ни в защите. Пришло то время, когда следует воспринимать его не приукрашивая, не обходя острые углы, со всеми противоречиями, которые зависели не только от него"2. Хотя эта мысль была высказана относительно Х.Такташа - самой большой фигуры и татарской поэзии 20-х годов, - она имеет методологическое значение в деле изучения всего этого периода истории искусства слова.

1 Хасанов М. Некоторые методологические вопросы изучения истории татарской литературы//Казан утлары (Огни Казани)//1992. - №1. - С. 141.

2 Галиуллин Т. Дэгьва (Претензия). - Казань: Таткнигоиздат, 1995. - С.240.

В основу данного исследования легли:

- объективность;

исключение тенденциозности в оценке и

выводах;

- ориентация па уровень достижений современной эстетики и социологии;

- подлинная свобода в исследовании и выводах.

Методологическую базу диссертации составляют •груды видных специалистов в области

литературоведения. Добросовестные ученые-филологи и в 20-30-е годы стремились вести исследования объективно, основываясь на действительных научных фактах и выводах, без предложенной идеологической

тенденциозности. Такими учеными, литераторами и творческими личностями, на наш взгляд, являются Г.Губайдуллин, Г.Рахим, Ф.Бурнаш, Х.Такташ,

Г.Ибрагимов, Г.Сагди, Г.Нигмати, хотя в отдельных их трудах и стачъях в угоду официальной идеологии ощущается определенный крен в сторону классовости и партийности. В основном для них определяющим и направляющим стимулом служили сами эстетические категории и их тесная обусловленность

¡^унифицированными социальными явлениями и категориями. Теоретическое наследие этих видных предегавителей татарской литературы 20-30-х годов в какой-то степени и сегодня еще не утратило своего значения, именно они позволяют видеть остроту борьбы мнений по самым разнообразным методологическим вопросам эстетики тех лет.

Литературоведческие труды, которые обеспечивают методологическую основу данного исследования, увидели свет и в последующие годы. Это, прежде всего, научные взгляды Х.У.Усманова, М.Х.Хасанова,

Н.Г.Юзиева, И.ЗЛ [уруллина, Г.М.Халита, М.Х.Гайнуллина, А.Д.Сайганона, А.Г.Каримуллина, Т.Н.Галиуллина,

А.Г.Ахмадуллина, М.Г.Усманова, Х.Ю.Миннегу-лова,

Н.Ш.Хисамова, Р.К.Ганиевой, Р.Г.Бикмухаметова,

Й.Г.Нигматуллиной, А.З.Нигматуллина, Ф.М.Мусина, Ф.М.Хатиповз, Н.Г.Ханзафарова, Г.Кашшафа,

Ф.Миннуллина, М.С.Магдиева, З.З.Рамеева,

Р.С.Мухамадиева, Р.А.Мустафина, М.В.Гайнутдинова, Э.Р.Бариевой, Т.Ш.Гилязова и других, которые или специально1, или но ходу рассмотрения других литературоведческих проблем2 излагали свои концепции

'Хасанов М. Некоюрые мегодологические вопросы изучения истории татской лшературы//Казан утлары. - 1992 - №1. -С.141-146; Халиг Г. Из ош»па изучения истории татарской советской лтеразуры/УСовег эдэбия1ы. - 1955. - N'211. - С.99-1Щ Ншмшуллип А Из истории ташрской советской литера1у})ы//Сове1 эдэбияты. - 1956- №9. - С.88-99; Юзиев Н Методологии литературоведения - совершеннос1ь!//Казан углары. -1978. - №5. - С.143-152; Нипмагуллина Ю. Методология комплексного изучения художественного произведения. - Казань КРУ, 1976; Нюмапуллина Ю. Комплексный анализ художесшенного творчесша. - Казань: КГУ, 1976.

2 Хасанов М. Писатель, ученый, революционер: страницы жизни и творчества Г.Ибрагимова. - М.: Наука, 1987. - 216 е.; Нуруллин И. О реализме. -Казань: Таткнигоиздат, 1979. - 94 е.; Нуруллин И. Правда жизни и искусства. - Казань: Таткнигоиздат, 1983. -192 е.; Халитов Г. Проблемы творческого метода в татарской литературе (1905-1932): Автореф. дис. докг. филол. наук. - Казань: КГУ, 1968. - 48 е.; Гайнуллин М.Х. Татарская литература и публицистика начала XX века. - Казань: Таткнигоиздат, 1983. - 352 е.; Усмаиов X. Жизнь поэзии. - Казань: Тагкнигоиздаг, 1978. 208 е.; Усмаиов X. Начало большого пути. - Казань: Таткнигоиздат, 1982. - 256 е.; Мусин ф. Связь времен. - Казань: Таткнигоиздат, 1979. - 224 е.; Мусин Ф. Из жизни. - Казань: Таткнигоиздат, 1989. -256 е.; Галиуллин Т. По пути социалистического реализма. - Казань: Таткнигоиздат, 1977. - 264 е.; Галиуллин Т. Дыхание времени. - Казань: КГУ, 1979.

- 304 е.; Ахмадуллин А. Фатхи Бурнаш. - Казань: Таткнигоиздат, 1988. - 176 е.; Ахмадуллин А. Горизонты татарской драмы. - Казань: Таткнигоиздат, 1983. - 216 е.; Ахмадуллин А. Татарская драматургия.

- М.: Наука, 1983. - 264 е.; Бикмухаметов Р. Орбиты

по вопросам соотношения эстетического и социологического в искуссгие слова.

Если в монографии Х.Усманова "Жизнь поэзии" (1978) рассматривается эволюция татарской поэзии 191420-х годов, то в его работе "Начало большого нуги" (1982) освещается ее развитие в 1920-31 годах. Т.Галиуллин развивает исследования своего

предшественника, объектом его интереса является татарская поэзия 20-30 годов. Книга Г.Халита "Герои, рожденные революцией" (1967) посвящена проблемам героя и творческого метода в литературе послереволюционного периода. А.Ахмадуллин

прослеживает тенденции развития татарской драматургии этих лет в монографии "Татарская драматургия: Истоки и формирование социалистического реализма" (1983). Здесь особо следует выделить работы таких ученых, как Т.Галиуллин и Ф.Мусин, которые в наши дни внесли большой вклад в объективное изучение литературного наследия 20-30-х годов. Имеются в виду такие их масштабные исследования, как "Такташ и татарская поэзия двадцатых годов" (Галиуллин Т. Догьва (Претензия). - Казань: Таткнигоиздат, 1995. С.232-240), "Татарская поэзия двадцатых годов" (Мирас, 1997, №5), "Татарская поэзия тридцатых годов" (Мирас, 1997, №11), "Национальное самосознание и поэзия"

взаимодействия. - М.: Советский писатель, 1983. - 239 е.; Кашшаф Г. Зеркало души. - Казань: Таткнигоиздат, 1975. - 208 е.; Магдеев М. Путь к реализму: вопросы отражения действительности в татарской литературе начала XX века. - Казань: КГУ. 1989. - 156 с,; Хатипов Ф. Духовный мир героя. - Казань: Таткнигоиздат', 1981. - 296 е.; Ханзафаров Н. Татарская комедия. - Казань: Фэн (Наука), 1996. - 268 е.; Хисамов Н. Благодатные родники. - Казань: Таткнигоиздат, 1987. - 150 е.; Гайнутдинов М. В бурю: страницы жизни и творчества X. Туфана. Казань: Таткнигоиздат, 1989. - 280с.; Миннуллин Ф. Галимзян Нигмати/Топор в руках злонамеренных. Казань: Таткнигоиздат, 1994. - С. 147-156.

(Мирас, 1998, №2) Т.Галиуллина; "Изучение истории литературы по-новому" (Мирас, 1992, №5), "История татарской литературы и время" (Мирас, 1996, №1-2), "Татарская проза" (Мирас, 1997, №6) Ф.Мусина. В этих статьях фундаментального характера присутствуют. ценные методологические указания и . интересные наблюдения, которые проливают свет на многие вопросы при исследовании данной проблемы.

Изучение многочисленных литературных

произведений, литературоведческих, литературно-

критических трудов, архивных материалов и периодической печати тех лет дало возможность выработать свое научное видение этой проблемы и выдвинуть соответствующую концепцию, которая способствует систематическому и последовательному, раскрытию ее сущности. Весьма полезными в решении наиболее общих вопросов данной проблемы были работы методологического характера русских литературоведов (А.Бушмин, Ю.Борев, М.Хранченко, И.Неупокоева, И.Конрад, И.Брагинский, А.Иезуитов и. др.). В большинстве своем они не рассматривают эстетическое и социологическое как нечто взаимоисключающее и противоречащее, напротив, по мнению этих литературоведов, их единство как раз составляет гармонию, определяет художественное достоинство произведения. Однако не все. литературоведы и не всегда стояли на, таких сбалансированных позициях. Резкий крен в сторону социологизма (по нашему убеждению, социологизма в квадрате) был сделан в конце двадцатых и в тридцатые годы. Марксистская эстетика, гвоздем которой выступали такие принципы, как классовость и партийность, здесь, разумеется, сыграло главную. роль, ибо социологизм в его вульгарном варианте является детищем именно этого в основном догматического учения. Хотя из него так же нельзя отбрасывать все, так как ее классики и сторонники все же в какой-то степени опирались и на всеобщий опыт эстетической мысли. Однако искусственное расчленение единой художественной целостности на две

и

противоположности - эстетическое и социологическое -было однобоким подходом, нанесшим ущерб всей концепции науки о законах красоты. Дошло до того, что в самой тематике, устраивающей официальную идеологию (классовая борьба, коллективизация, оборона страны, поиски врагов, подготовка писателей из рабочей среды и т.д.), они хотели бы видеть художественную ценность. Писатель, неминуемо контролировался идеологическими структурами, был вынужден подводить свое творчество под соответствующий идеологический знаменатель. Раскрытие этого разветвленного механизма социологизации искусства слова сверху позволяет пролить свет на многие другие побочные вопросы, что требует от исследователя подлинной объективности. При

исследовании мы исходили из следующих принципов:

- литературу не следует рассматривать в качестве иллюстрации к политическим, идеологическим явлениям, так как она - средство познания окружающего мира и человека;

- известная по теории социалистического реализма формула "но содержанию - социалистическая, по форме - национальная" не соответствует сущности литературы, ибо национальное прежде всего проявляется в содержании;

литературное движение необходимо исследовать и оценивать в тесной связи с самой действительностью;

- должна быть раскрыта истинная роль отдельных личностей в литературном движении, недопустимо в каких-то конъюнктурных целях приукрашивать одних, разоблачать других;

литературные деятели, чьи прежние взгляды критикуются, не должны подвергаться безоговорочному осуждению и преследованию, как это было сделано ими в контексте соответствующего этим высказываниям времени.

Цели диссертации складываются из понимания актуальности и востребованности темы. Они сводятся к следующим:

восстановить объективную историю развития эстетической мысли в татарском литературоведении с 1917 по 1941 гг.;

определить основные этапы движения социологизации литературы и литературоведения, обозначить их особенности;

определить сущность социологизма и его эволюцию в плане усиления в нем признаков вульгаризации;

подвергнуть нетенденциозному анализу те произведения, которые имеют устоявшиеся оценки в советском литературоведении;

дать объективную оценку произведениям, которые вплоть до начала девяностых годов были отчуждены от общего контекста искусства слова;

воссоздать представление идейно-социальной атмосферы тех лет, в которой на деятелей литературы оказывалось всеобщее давление в идеологическом плане;

показать естественное сопротивление отдельных выдающихся представителей татарской литературы попыткам ограничить их свободу творчества;

дагь объективную картину взаимоотношений методов реализма и романтизма в татарской литературе тех лет;

- выявить роль официального творческого метода, именуемого социалистическим реализмом, в эволюции татарской литературы как в указанные годы, так и в последующие десятилетия гегемонии коммунистической идеологии;

установить степень устойчивости и в постреволюционные годы тех положительных

достижений, традиций художественного изображения, которые были выработаны в татарской литературе в ее многовековой истории развития.

Научная новизна и теоретическая значимость

работы определяется тем, что в татарском

литературоведении впервые так цельно и объективно, без определенных идеологических установок, на основе канонов самой литературы подвергаются изучению история и тенденции эволюции эстетической мысли такого сложного периода искусства слова, как 19171941 годы. Выявляются общие тенденции не только на основе изучения отдельных видов литературы (эпоса, поэзии и драмы), а в их совокупности, в то же время не оставляя без внимания признаки и специфические стороны вышеназванных "цехов" искусства слова. Практически впервые вводятся в научный оборот многие произведения неизвестных до сих пор широкой литературной общественности авторов. Фактически заново пересматриваются оценки отдельных произведений Г.Ибрагимова, Х.Такташа, Ф.Карима, К.Наджми, М.Амира, Г.Губайдуллина, Г.Рахима, С.Джаляла и некоторых других. Делается попытка дать истинную картину взаимоотношений творческих деятелей, с одной стороны, и литературоведов, критиков - с другой, в годы насильственного введения в искусство слова требований вульгарного социологизма. Выделятся роль таких писателей, как Г.Ибрагимов, Х.Такташ, Ф.Бурнаш, Г.Губайдуллин, Г.Рахим и некоторых других в отстаивании принципов самой эстетики в создании и оценке литературных произведений. Делаются

соответствующие выводы из изученного, к которым, надо надеяться, будут внимательны современные и грядущие писатели, пооты, драматурги и

литературоведы.

Научно—практическое значение работы. Основные положения диссертации могуг внести определенные корректировки в подходы к творчеству отдельных поэтов, писателей, драматургов тех лег. Она может быть полезной и для тех, кто разрабатывает те же проблемы в других национальных литературах. Полученные выводы могут быть иснользованы в курсах татарской литературы XX века, они могут внести частичные изменения в теорию литературы, станут

полезными в спецкурсах и спецсеминарах, на занятиях по анализу художественных произведений, а также могут служил, определенной базой при составлении программ по татарской литературе для

общеобразовательных школ, вузов, средне-специальных учебных заведений, гимназий, лицеев, а также авторских программ в плане углубленной гуманитарной подготовки.

Апробация работы. По теме диссертации опубликована монография "Эстетика и социологизм: взаимоотношения эстетического и социологического в татарской литературе 20-30 годов". Издана книга "Взгляд в будущее", в которой рассматриваются проблемы, изучающиеся в диссертационном

исследовании первых послеоктябрьских десятилетий, а также их последствия на развитие татарской литературы последующих периодов. В журналах "Казан утлары", "Магариф", "Мирас" увидели свел' десятки статей но различным аспектам этой темы. Результаты исследования обсуждались на научных конференциях в Казанском государственном педагогическом университете, на теоретическом семинаре при кафедре татарской литературы КГПУ, на конференциях, посвященных 100-летию Г.Тукая, Ф.Амирхана (1996), Г.Ибрагимова (1997), 120-летию Г.Исхаки (1998), на собраниях Союза писателей Татарстана, посвященным итогам творческого года (1996, 1997), состоялись десятки выступлений по республиканскому радио и телевидению, были опубликованы многочисленные материалы в газетах Республики Татарстан.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Вторая глава содержит внутри себя разделы.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается выбор темы, се актуальность, формирование цели исследования, подчеркивается новизна полученных выводов.

В первой главе, которая называется "Взаимоотношения эстетической мысли и социологизма", рассматриваются предпосылки, общественно-политические условия и соответствующая идеологическая среда для своеобразного положения эстетической мысли после Октябрьской революции 1917 года. Разделение общества на взаимоисключающие противоположные лагеря явилось причиной борьбы в экономической, политической и военной областях, которая изо дня в день нагнеталась. Такая обстановка имела непосредственное влияние на положение литературы и искусства. От деятелей литературы требовались оперативные художественные отклики на злобу дня, а это в большинстве случаях приводило к поспешности, следствием которой зачастую являлись серость и низкопробные литературные эксперименты. Отдавалось предпочтение изображению внешних проявлений борьбы, на первый план вышли призыв к ней, распространение революционной мысли. Эволюция в таком русле способствовала постепенному проявлению и развитию системы взглядов вульгарного социологизма, которому присущи догматичность, оценка литературных явлений лишь мерками официальной идеологии.

Последовательная система социологизма в литературе советского периода, в частности, в татарской литературе, окончательно сформировалась в конце двадцатых и в начале тридцатых годов. К этому времени в общих чертах установилось понимание сущности пролетарской литературы, основные требования к ней. В создании литературных

произведений и их оценке требования социологизма сгали приоритетными, порою даже единственными, в отличие от канонов самой эстетики.

В понимании содержания термина "социология" мы солидарны со многими специалистами в этой области, которые в силу многих причин по-разному истолковывают ее сущность, в одном они приходят к общему мнению, что "социология" - наука о структурах социальных отношений в процессе многогранного духовного, экономического, политического и идеологического общения. Таким образом, "социология" как термин не содержит какие-либо отрицательные нюансы. Художественная литература своей сутью адресована человеку, в ней писателями воссоздаются возможные варианты человеческого общения. Значит, для художественной литературы социология никак не может быть чуждой, наоборот, она своими специфическими возможностями так же вносит большой вклад в дело изучения взаимоотношений людей. Социологическое также присуще для литературы, как и важно для нее эстетическое, т.е. образное воплощение. Однако здесь становится очень ценным то, какие именно приоритеты выходят на первый план в оценке этих человеческих отношений.

Как известно, во второй половине XIX века в социологии во главу угла ставятся проблемы взаимоотношений различных социальных классов в обществе. Это, в свою очередь, было перенесено и в литературу, играющую большую роль в формировании общественного сознания. После Октябрьской революции в этой сфере все было подчинено интересам теории классовости. Все эхо обусловило и стимулировало эволюцию социологизма в его вульгарную стадию. Вульгарный социологизм доводит до абсурда роль классовости и коммунистической партийное™ в литературе, грубо и бесцеремонно искажая и так •тенденциозную их сущность. Вульгарный социологизм еще более усиливает положение марксистского учения, утверждающее, что надстройка обусловлена прежде

всего классовостью и поэтому необходимо рассматривать литературное творчество в неразрывном единстве с политико-экономическим состоянием. Тем самым заметно снижается роль творческого начала, писатель становится обязанным перенесли в произведение все то, что происходит в действительности. Таким образом, литературе отводится роль образной иллюстрации к официальным идеологическим установкам, она становится

своеобразным оружием классовой борьбы.

Тщательно изучив все эти "теоретические" основы и обстоятельства и татарской литературе тех лет, мы установили в ней следующие признаки вульгарного социологизма:

признание марксизма единственной основой методологии литературы;:

применение тех форм и свойств реализма, которые способствуют непосредственному проведению идей большевиков;

подчинение всех компонентов произведения интересам классовости, конфликт должен носить классовый характер;

определение взаимоотношений героев

принадлежностью их к определенным классам;

- пренебрежительное отношение к национальному, предпочтение изображению героев представителями абстрактного пролетариата;

выделение из общечеловеческих качеств только тех, которые полезны для социальной борьбы;

положительная оценка только тех событий и личностей в истории, которые могут служить идеологии классовой борьбы;

разделение литературных образов на две непримиримые группы - положительных и

отрицательных (положительный герой, несомненно, сторонник, новых социальных преобразований);

освобождение языка произведений от слов, связанных с религией, а также заимствований из языков народов Востока;

отрицание литературного наследия (по их мнению, не помогающего идеям классовой борьбы) и дореволюционных творческих традиций;

- наличие сильного пафоса разрушения старого и

т.д.

Определение содержания так называемого "старого" одновременно является обозначением тематики произведений. Это понятие вбирает в себя почти все стороны дореволюционной жизни. Особому отрицанию подвергалось:

- само общество, существовавшее до сих пор;

- образ жизни, основанный на канонах ислама, обычаях и традициях, сформированных многовековым общественным опытом;

экономические отношения, определявшие до революции взаимоотношения людей;

рациональное отношение к частной собственности;

- забота о национальных интересах;

положительная оценка исторического прошлого

народа;

арабская графика, которая применялась татарским народом в течение десятков веков и книги религиозного, литературного, научного характера, написанные на ней;

организация и состояние образовательной системы у татар и т.д.

По мнению теоретиков и сторонников нового общественного устройства, все это должно бьпъ ликвидировано, люди, живущие в условиях социализма, обязаны очиститься от них и начать жить на основе новых требований.

Традиции критики и литературоведения этого периода были заложены Г.Ибрагимовым, Г.Сагди, Г.Нигмати и некоторыми другими учеными и писателями, среди которых выделялись своей последователыюсзъю и в то же время гибкостью взгляды Г.Ибрагимова. Под воздействием повседневных событий эстетическое мьннление писателя находилось в состоянии движения. В своем известном труде

"Татарские поэты" (1913) он видел предназначение творческой личности в воспевании красоты, в творчестве придерживался этой позиции. Л в послереволюционные годы задачи писателя определяются им совсем по-иному. То, что служит делу революции, для него стало прекрасным, если наоборот - то безобразным. Если в книге "Татарские поэты" он высказывал свое недовольство по поводу произведений Г.Тукая только за то, что поэт выражал думы, чувства народа, его симпатии и антипатии к земным проблемам, то в двадцатые годы смысл собственного творчества он видел именно в этом'. Г.Ибрагимов также негативно высказывался об авторах книги "История татарской литературы" (1923) Г.Газизе и Г.Рахиме. По его мнению, "эту тему должны разрабатывать истинные марксисты"2. Если следовать такой логике, для того, чтобы работать над подобными трудами недостаточно было быть ученым, основательно знающим саму литературу, а необходимо прежде всего быть человеком, усвоившим марксистское учение. На этом зиждется его неприязненное отношение к Г.Губайдуллину (Г.Газизу), и особенно к Г.Исхаки. Он, например, сетует, что такие произведения последнего, как "Салима", "Магишат" ("Жизнь"), "Зулейха" и друтие не являются теми произведениями, которые способны организовать классовое сознание рабоче-крестьянской массы"3. Здесь наиболее выпукло вырисовывается взгляд писателя на задачи литературы в новых условиях: она, оказывается, должна "организовывать классовое сознание рабоче-крестьянской массы". Надо быть справедливым, все же, как художник слова, Г.Ибрагимов понимал пагубность чрезмерного увлечения социологизмом, об этом свидетельствует его высказывание в беседе с литературоведом Г.Нигмати. Г.Ибрагимов сетовал, что "у нас господствуют социологизм, схематизм, не имеющие

1 Эш (Работа). - 1920. - 7 ноября.

2 Татарстан. - 1923. - № 28.

3 Ибрагимов Г. Сочинения. - 1978, Т. 5. - С. 465.

под собой научной основы"(1936)1. Необходимо констатировать, что в последний период литературной деятельности он вновь вернулся к научному пониманию эстетических основ литературного творчества, увидев пагубность воздействия вульгарного социологизма. Он всячески старается оберегать от нападок ряд деятелей татарской литературы, тепло отзывается о С.Сунчалее, Ф.Агиеве, Г.Гисмати, Гиффат туташ, Г.Сагди, Г.Алпаропе, С.Рамиеве, А.Тангатарове, Г.Камале, Р.Фахрутдинове, Ф.Карими, Ш.Камале, Дардменде, Ф.Амирхане и других2.

Другой классик татарской литературы Ф.Амирхан был мало подвержен идеологическому воздействию, поэтому не менял своих эстетических взглядов. Именно поэтому сторонники вульгарного социологизма с особым пристрастием направляли в его адрес острие критики. Ему были приклеены такие одиозные ярлыки, как "буржуазный писатель", "либерально-буржуазный

писатель". Как угверждает И.Нуруллин, самой "видной" жертвой социологизма был Ф.Амирхан3. Оценка творчества Ф.Амирхана критиками советского периода в основном исходила из социальных позиций. В этом русле наиболее рьяно выступали Ф.С.-Казанлы, Г.Тулумбайский. По поводу пьесы "Неравные", например, Ф.С.-Казанлы писал, что данное произведение является "агиткой, написанной с целью идеализации буржуазного класса"4. Г.Тулумбайский находит в этом произведении другие опасные "криминалы", мол, в нем воспевается торговля, религия, присутствует призыв к эротике5. Рассмотрение литературы не как явления искусства, а в качестве идеологического оружия постепенно становится нормой

1 Воспоминания о Г. Ибрагимове. - Казань: Таткнигоиздат, 1966. - С. 316.

2 Ибрагимов Г. Сочинения. - 1978, Т.5. - С. 285.

3 Казан утлары. - 1965. - № 8. - С. 139.

4 Сэйфи- Казанлы Ф. О трех татарских классиках. -Казань: Яцалиф, 1929. - С. 52-53.

5 Казан углары. - 1965. - № 8. - С. 142.

и для других представителей творческой интеллигенции. У Г.Сагди, например, это отчетливо видно в его отношении к творчеству Г.Тукая. В 1923 году он считает его личностью с поэтической дутой. "Тукай, -по его мнению, самый первый сердечный поэт у татар"1. Здесь Г.Сагди выступает в качестве литературоведа, оценивающего т-ворчество поэта с позиции эстетических канонов. Однако в последующие годы, особенно с момента принятия резолюции ЦК РКП(б) 18 июня 1925 года "О полигике партии в области художественной литературы", у писателей и литературоведов классовые взгляды должны были превалировать над эстетическими. Ибо в этом документе основное внимание было уделено обоснованию классовой сущности советской литературы. Г.Сагди, в свою очередь, в личности Г.Тукая уже видит больше политика, чем поэта, его долю в этой области он выделил следующим образом: "Он дал определенную систему религиозной, националистической идеологии татарской либеральной буржуазии."2 Симптоматично, в 1923 году Г.Сагди рассматривает Г.Тукая как поэта всего татарского народа, в 1926 он уже относит его к одному конкретному классовому слою народа - либеральной татарской буржуазии. Другие авторы спешили навесить на Г.Тукая ярлык "поэт мелкой буржуазии".

В те годы, для того, чтобы прослыть "мелкобуржуазным поэтом", не надо было даже писать на политические темы. Стихотворения о любви служили неопровержимым основанием, чтобы считать поэта чуждым элементом. Ф.Бурнаш в оценке великого татарского поэта сделал крен к совершенно иному полюсу - борец периода революционного подъема3. Это

1 Сагди Г. Тукай в среде татарских поэтов//Безнец юл. -1923. - № 3.

2 Казан углары (Огни Казани). - 1971. - №7. С. 165.

3 Бурнаш Ф. Встречая шестую годовщину//Кызыл Татарстан. - 1925. - 27 июня.

было сделано с целью защиты поэта от нападок идеологизированной вульгарной критики, демонстрации его в глазах общественности как творца, нужного новому обществу. Одновременно следует заметать, что это было ничем иным, как попыткой рассматривать творчество поэта с классовых позиций. Однако голос Ф.Бурнаша был заслонен единым хором вульгарных социологов, в результате чего уже к началу тридцатых годов отношение к личности и творчеству поэта определилось как классово-враждебное. М.Сагидуллин, например, был оклеймован "троцкистом-

контрреволюционером" только за то, что призвал молодых писателей и поэтов "держать курс на Г.Тукая, учиться у него"'.

С первых же лет революции литература должна была видеть смысл своей деятельности только в служении верой и правдой новой власти. Искусство слова вошло в полосу голой агитации. Это был период, когда социологизм готовил себе почву для новых "посевов". Укрепление вульгарного социологизма стимулировало деятельность пролеткультовцев, ранповцев, постановления партийных органов. Закрепилась практика создания произведений по социальному заказу. Зачастую такой заказ, исходя из общей обстановки в стране, определяли сами творческие личности. После возвращения из поездки по Кавказу в составе большой группы деятелей литературы и искусства, Х.Такташ писал, что они "видели рабочих десятков национальностей, которые, исходя из классовых позиций, дали социальный заказ. Мы узнали, о чем должны петь, о чем писать"2. Таким образом, к концу двадцатых годов классовость и партийность в творчестве и для Х.Такташа в какой-то степени становятся внутренним убеждением. Незаконченная поэма "Письма в грядущее" (1931) является убедительным тому подтверждением. Х.Такташ официально не состоял членом партии. Такие деятели

1 Литературная газета. - 1933. - 5 апреля.

2 Кызыл Татарстан. - 1929. - 6 октября.

литературы, как Г.Ибрагимов. Ф.С.-Казаилы, Ш.Усманов, Ф.Бурнаш, С.Лтиагулов проводили политику партии будучи коммунистами. В этом смысле с- писателями-коммунистами не было особых проблем, ими было сознательно выбрано направление дальнейшего действия. Встал вопрос, а что делать с Амирханом, Дардмендом и другими безусловно очень талантливыми, но в классовом смысле "чужими" писателями. Особое внимание привлекает Ф.Амирхан, который находился в гуще творческой жизни первой ноловины 20-х годов. Делаются определенные попытки привлечения его пера на службу советской власти, ему даже дают социальный заказ, написать статью о том, что большевики не причастны к страшным результатам голода 1921 года. Классик татарской литературы начисто отвергает такое предложение. Зато 8 октября того же года в дневнике он ясно выражает свое отношение к этой трагедии: "По их мнению, при помощи пера беспартийного писателя надо было сказать, что голод этого года является только наследием, оставшимся от самодержавия, а у современной власти к нему нет никакого отношения. Я не мог поступить так. Ибо я хорошо знаю, что в деле организации голода сыграло большую роль течение (партия - Ф.Г.) Саитгалеева - Б.Мансурова, которое находилось у власти только при поддержке центра. Стараясь верно служить ему, они свалили с ног все крестьянские хозяйства"1. У Ф.Амирхана отчетливо выражено чувство неприязни к новой власти. Это, естественно, сказалось и в его творчестве.

В сатирической повести "Шафигулла агай" ("Дядя Шафигулла". 1924-25) Ф.Амирхан выводит карикатурный образ коммуниста-самодура. Шафшулла близок к сатирическому образу из комедии "Жан .Баепич" Г.Исхаки. Как известно, Жан Баевич полагает, что если он захочет перенять внезапно образ жизни другого народа, то сможет это сделать без особых трудностей. Однако на практике такая затея ни к

1 Идел. - 1990. - №8. - С. 26.

чему не приводит. Заканчивается вся эта комедия тем, что сам он становится объектом насмешек. Данное произведение Ф.Амирхана, как нам представляется, сыграло огромную роль в окончательном выявлении мировоззрения писателя. Это было как бы ответом классика татарской литературы на упомянутую резолюцию партии от 1925 года. Она преследовала цель усиления идеологизации литературы. Как видно, не все воспринимали эти идеи так, как желали того ее создатели. Вообще, резолюция в Татарстане (на татарском языке) была опубликована почти годом позже. По этой и, может быть, по другим причинам она здесь сработала не сразу. Ф.Бурнаш даже выразил свое беспокойство по этому поводу, что нет органа, "который ломал бы голову над осуществлением постановлений ЦК"1. Таким органом впоследствии стал партийный аппарат, который в борьбе за достижение своей цели применял не только идеологические средства, но и открытое насилие. Грубыми методами отчуждали даже тех, которые когда-то были к ним лояльными. Тот же Ф.Амирхан в первые годы возлагал на революцию определенные надежды, то же время считая ее несвоевременной2. В данном случае его взгляды совпадают с оценкой Г.Исхаки, который как и он, был убежден, что приемы управления большевиков зиждятся на антигуманных правилах, не видел большой разницы между ними и царской властью.

М.Файзи, человек романтической натуры, тоже старается определить свое место в новом обществе. У него иммунитет к идеологическому воздействию большевиков, видимо, был не велик, в связи с этим он легче поддался воздействию официальной пропаганды. В дневнике он пишет (11 ноября 1923 года): "Сейчас я считаю себя настоящим свободным гражданином, который не связан с религией и мещанством. Если позволит здоровье, хочу поставить

1 Кызыл Татарстан. - 1926. - № 141.

2 Идел. - 1990. - № 8. - С. 27.

цель - встуиичъ в партию"1. Эти слова также зафиксированы в дневнике, значит, носят исповедальный характер. Поэтому его пьесы "Красная звезда" (1923), "К коммуне" (1924) были неслучайными наскоками, а отражением его меняющегося »мировоззрения.

Если Ф.Амирхан и М.Файзи - личности разные по всем параметрам, то у Х.Такташа и С.Батгала много общего, в том плане, что они одинаково близко к сердцу принимают помыслы и дела нового общества. Они как бы соревнуются в показе своей преданности к социалистическим идеям. Это наиболее выпукло проявляется в стихотворной полемике между ними: в стихотворениях "Открытое письмо" (С.Баттал) и "Ответ на сгихотворение-письмо товарища С.Батгала в ТАПП" (Х.Тактага). Если С.Батгал выражает недовольство работой ТАППа, то Х.Такташ предъявляет ему претензию за то, что он выбрал позицию стороннего наблюдателя. Они едины в главном: в призыве брать в руки оружие для классовой борьбы. Таким образом, они преподносят друг другу уроки по наиболее эффективному использованию пера в новых условиях; выступают единой платформой в отношении к так называемым "султангалиевцам". Стихотворения "Ты мой враг" (Х.Такташ) и "Враг" (С.Баттал) развивают мысли друг друга. Безжалостная сущность диктатуры пролетариата С.Батталом подмечена (вопреки его желанию) здесь безошибочно: кто не с нами, тот враг. Такая позиция преподносится в качестве единственной истины, не оставляя места инакомыслию. В последние годы своего творчества Х.Такташ был убежден, что искусство слова должно стать оружием борьбы. В статье "Слушай, ТАПП!"2 он высказывается по этому поводу более прямолинейно: "Нет нужды в литературе там, где нет борьбы". Великий поэт в этих суждениях был не одиноким. И.Гази, например, но поводу одного стихотворного сборника тех лет

1 Казан углары. - 1977. - № 1. - С. 120.

2 Атака. - 1930.- №2.

сетует: "приходится удивляться поэтам, которые выпускают сборники, являющиеся бесклассовыми, состоящие из голого эстетизма"1. Наиболее рьяный представитель вульгарного социологизма З.Гали, размышляя по поводу стихотворений Сирина, считал, что "каждое стихотворение должно быть классовым, в такой же мере художественным"2. Порою вульгарные социологи недооценивали значение изобразительных средств. Они зачастую высмеивали тех мастеров пера, которые писали изящно и в высоком стиле. Тот же З.Гали писал: "Если отдельные любители "красивой манеры" говорят, что Демьян (речь идет о Демьяне Бедном) не пишет на должном художественном уровне, то это просто ложь и ограниченность". Словосочетание "красивой манеры" здесь взято в кавычки, что показывает отрицательное отношение З.Гали к тем, кто ратует за художественность в литературе. Он пошел по пути идеализации творчества русского пролетарского поэта Д.Бедного. З.Гали хотел бы видеть "одемьянивание" татарской поэзии. "Одемьянивание" это прямая политизация стиха, публицистичность, схематичный социологизм. В нем средства художественного изображения остаются почти не востребованными.

И в дискуссиях относительно дореволюционной татарской литературы З.Гали нрежде всего стоял на позициях классовой идеологии. По его мнению, в ней отсутствует что-либо ценное для читателей иостреволюционного периода, так как она "развивалась в основном как литература буржуазная"3. К таким же ортодоксальным вульгарно-социологистам следует отнести Х.Наума, Г.Гали, Ф.Мубара, Ф.Мусагита, С.Муртазина, Х.Вали, Г.Тулумбайского, Ф.С.-Казанлы некоторых других, у которых, естественно, были и определенные нюансы во взглядах на жизнь и литературу, но все

1 Кызыл Татарстан. - 1931.

2 Яцалиф. - 1931. - № 4.

3 Яцалиф. - 1930. - №5-6.

19 апреля. С. 54. С. 67.

были едины в одном: искусство слона должно полностью служить задачам пролетарской диктатуры,

В то же время находились литературные деятели, которые отстаивали научные взгляды на многие злободневные вопросы, в особенности на решение судьбы литературного наследия. Это, прежде всего, Г.Газиз, Г.Рахим, которые в "Истории татарской литературы" проследили путь развитая национальной литературы с Орхонских памятников. Оценивая эту книгу, Дж.Валиди тоже присоединился к этой точке зрения1, рекомендовал исследовать истоки татарского искусства слова с древних нремен. Такая постановка вопроса имела методологическое значение. Данная позиция вышеназванными ортодоксально настроенными критиками принималась неодобрительно. Г.Тулумбайский, например, сразу дал ггонятъ, что это ничто иное, как основа для проведения идей пантюркизма2.

Его, как и других большевиков от литературы мало интересовало подлинное прошлое культуры, было важно служение ее текущим идеологическим задачам, на злобу дня. Среди тех, кто относился негативно к литературному наследию были последователи пролеткульта, которые вслед за русскими единомышленниками по перу, хотели создавать новую литературу на "чистом" пространстве. Футуристы, имажинисты тоже следовали этой идее.

Это же можно сказать и об их отношении к вопросам отражения национального своеобразия в литературе. Литература советского периода, по определению самих теоретиков метода социалисти ческого реализма, должна быть социалистической по содержанию, национальной по форме, на деле все сводилось к тому, что социалистическое содержание обретало вненациональный, абстрактный

интернациональный характер. Для достижения этих целей были использованы различные надуманные обвинения в пантюркизме, джиганизме,

1 Безнец юл. - 1924. - № 4-5.

2 Яцалиф. - 1931. - № 3. - С. 44.

султангалеевщине и др. В ходе борьбы с такими, якобы, проявлениями "измов" в литературе велась работа по постепенному вытеснению из искусства слова художественных средств, которые традиционно присущи многовековой письменной литературе.

Татарскому искусству слова были присущи издревле богатство, многообразие тематики и проблематики. Теперь многие из этих черт, с точки зрения вульгарных социологов, "потеряли" свою актуальность, деятели литературы должны обращаться только к тем проблемам и темам, которые одобрялись бы официальными идеологическими постулатами. Литературе этих лет присущи пафос победоносного наступления. Главным критерием в оценке творчества писателей становится идейная основа произведений. Особенно остро стоял вопрос: кто он, наш или чужой? На него наиболее полный и, на наш взгляд, правильный ответ дал Г.Нигмати, который писал следующее: "Для того, чтобы носить звание пролетарского писателя недостаточно твое рабочее происхождение, но и необходимо усвоение передовых идей пролетариата. Это относится и к пролетарским поэтам. Если во время не указывать на их недостатки, в их творчестве они могут размножаться"1. Все же, как человек, имеющий хорошую теоретическую подготовку, он не забывает акцентировать внимание на основную сущность искусства слова: "Отличие литературы от остальных форм идеологии в ее образности. Образность специфика литературы"2. Г.Нигмати отличает от ортодоксальных сторонников вульгарного социологизма главное его качество - подход к литературным явлениям как к произведениям искусства, в оценке которых, кроме идеологических, необходимо применять и эстетические требования. В силу этого он был более терпим к отдельным идеологическим отклонениям коллег по перу, писал вдумчиво, основательно, не

1 Яцаляф. - 1931. - №1. - С. 36.

2 Яцалиф. - 1931. - №11. - С. 68.

забывая, что имеет дело с художественным творчеством.

Идейность и социологизм - категории близкие, предполагающие, что содержание произведения зиждется на основах мировоззрения того или иного слоя общества, определенной политической силы. Чрезмерное, одностороннее, последовательное увлечение идейностью обязательно приводит писателя к вульгарному социологизму. В диссертации с этой точки зрения рассматривается соотношение общественно-политических высказываний и их реализация в художественных произведениях в творчестве таких деятелей литературы, как Г.Ибрагимов, Ш.Камал, Х.Такташ, М.Амир, Г.Тулумбайский, Ф.С.-Казанлы, Ш.Усманоп и других, из-под пера которых так или иначе вышли тексты, вбирающие в себя признаки вульгарного социологизма. Определенные симптомы этого видны даже в творчестве Г.Ибрагимова. Мы, к сожалению, не имеем полного представления о творческой эволюции Г.Ибрагимова, так как результаты его трудов последних лет до нас не дошли. Вызывает особое сожаление отсутствие сегодня второй и третьей книги трилогии "Волны жизни". Все же мы можем заявить, что, к счастью, перо Г.Ибрагимова не докатилось до вульгарного социологизма и, прежде всего благодаря тому, что в нем все же художник преобладал над идеологизированной личностью, точнее, классовую тенденциозность oír сумел передать художественными средствами. Вот почему, созданные после революции такие его произведения как "Новые люди", "Сказание о красных цветах", "Алмачуар" ("Серый в яблоках"), "Люди", "Глубокие корни" и сегодня сохранили свою эстетическую ценность. Именно в них, наряду с талантливо написанными произведениями Ш.Камала, Х.Такташа, М.Амира и других, сохранились образно-эмоциональные страницы, отражающие известные события в деревне во время проведения насильственной коллективизации. Они имеют и познавательное значение, без них наши представления

о том времени были бы весьма односторонними и скудными.

Специфика и сущность вульгарного социологизма такова, он никогда не был "довольным" степенью идеологизации произведения. Если, по мнению Х.Наума, "Глубокие корни" не в полном смысле отвечают потребностям пролетариата, то возникает вопрос: для того, чтобы быть отнесенным к таковым, каким должно быть произведение? Следует сказать, что сами критики не имеют четкого представления об идеале произведения, отвечающего требованиям социологизма. Х.Наум в понимании специфики художественной литературы резко отличается от своего современника Г.Нигмати, рассматривавшего ценность произведений в единстве их идейности и художественности, хотя к идейной основе произведений он был далеко не безразличным.

Ф.Мубар в тридцатые годы тоже был тем деятелем, кто создавал в литературе так называемую официальную погоду, хотя в интеллектуальном отношении далеко отставал от Г.Нигмати. Его выступления носят разоблачительный, наступательный характер. Ф.Мубар раз и навсегда делит писателей на разные категории, его отношение к ним затем остается неизменным. Г.Сагди, Г.Рахим для него законченные противники марксистского учения о литературе. Для него не важно, что написал тот или иной литератор, главным критерием он считает то, к какой группе писатель отнесен самим Ф.Мубаром. "Разве можно ждать правильной критики от анализа татарской литературы, которые написаны Гали

Рахимом и переведены для русских журналов и газет профессором Баруздиным?"1- сетует Ф.Мубар. На самом деле труды Г.Рахима (Ф.Мубар считает их критическими материалами) - плод глубокого изучения истории татарской литературы средних веков и являются основательными исследованиями в области

1 КыэЫл Татарстан. - 1930. - 7 августа.

фольклора. Судить о них с точки зрения "что они дают" для текущей идеологии, естественно, неверно.

Субъективность, базирующаяся на принципе классовости, неотъемлемое свойство критики тридцатых годов. В нормальной творческой, научной обстановке субъективность может быть проявлением

оригинальности. Атмосфера тридцатых годов

характеризовалась как диктат, направленный на унижение человека. Личное мнение подавалось в виде общественного, что создавало угрозу жизни объекта критики.

Деление писателей на различные социальные группы типа пролетарские, крестьянские, попутчики и создание между ними искусственных противоречий, в свою очередь, обостряло вопрос о соотношении эстетического и социологического в литературе. Отдельные деятели литературы в этом смысле пошли дальше. В частности, К.Наджми "непролетарских" писателей делит на две подгруппы по жанрам. В первой он собирает поэтов, во второй - прозаиков. Для обозначения лиц, входящих в первую, он находит определение - "мистические романтики". По его мнению, это Бурнагп, Исанбет, Сунчалей, Думави, Ченекей, Габидов, Байчурина, Сагиди. Во второй подгруппе по воле К.Наджми оказались писатели Ф.Амирхан, Г.Рахим, Г.Губайдуллин, С.Джалял, которых объединяет идеализация мещанского сентиментализма. Эта последние, оказывается, "призывают вернуть обратно древние традиции в литературе, эпоху Г.Исхаки, те времена, когда расцветала буржуазная литература"1. К.Наджми выделяет еще одну группу. Она, по его мнению, состоит из людей, которые "выступают против пролетарской литературы": Сунчалей, Бурнаш (эти имена повторяются), Галгаф, Будайли, Агиев, Г.Хайри2. В другой статье он же "собирает" в одну группу таких "буржуазных писателей", как К.Мутыйги, С.Сунчалей, А.Лйдар, Исанбет, Ченекей,

1 Атака. - 1930. - №4-5. - С.1.

2 Там же. - С. 2.

С.Джалял, Ф.Карими, А.Сагиди1. По его убеждению, все эти люди являются лишними для литературы советского периода.

Г.Ибрагимов упростил такое деление, он отсортировал писателей на "красных" и на "белых". Для того, чтобы разоблачить вторых, он написал специальную книгу "Черные вехи, или

Белоэмигрантская литература"2. Г.Галиев3, М.Курмаш4 видели в этом разделении глубокий смысл. К "белоэмигрантской" литературе Г.Ибрагимов причисляет не только литературу в эмиграции. По его убеждению, они имеются и здесь, и за границей. Он пишет: "Повесть "Идель" ("Волга") Г'.Рахима является одним из образцов белой литературы. Книга "Азбука ислама", написанная М.Бигиевым, отредактированная Г.Исхаки и опубликованная в Берлине, также один из образцов белоэмигрантской литературы.

Статьи, написанные Гаязом5, Фуадом6, Хади7 против учения Маркса являются примерами той же белой литературы"8. Деление татарской литературы по политическим и религиозным принципам на различные группы нанесло ущерб не только ее единству, но и оторвало су г исторических художественных корней. В этих условиях было легче ввести в нее изобразительные средства пролетарской литературы, лишенные национальных традиций.

1 Атака. - 1930. - №3. - С.З.

2 Ибрагимов Г. Черные вехи, или Белоэмигрантская литература ( на тат. яз.). - М. : Нашрият, 1924. -70 с.

3 Галиев Г. "Кара маяклар"//Кызыл Татарстан. - 1924. - 12 мая.

4 Курмаш М. "Кара маяклар 1)зм ак эдэбиятлар"// Коммунист. - 1924. - 29 сентября.

5 Гаяз Исхаки

6 Фуад Туктаров

7 Хади Максуди

в Татарстан. - 1924. - 10 января.

Однако и в этих условиях были литературоведы, опиравшиеся при высказывании по этим вопросам на научную основу. Г.Рахим, например, в том же 1924 году заметил, что не следует руководствоваться однобоким суждением в оценке произведений. Он тоже не игнорирует их социальную значимость, но и художественные качества литературных явлений для него не отодвигаются на второй план. Он сторонник рассмотрения их в одном контексте, комплексно. "Поскольку литература исходит из общественной жизни людей, при изучении ее невозможно рассматривать вне контекста общественной жизни. Изучение этой стороны литературы не оттесняет эстетическую оценку, она должна изучаться в единстве"1. Такой подход был единственно правильным. В качестве методологического указания эта мысль звучала весьма своевременно.

Как видно из вышеизложенного, татарское литературное движение, как и во всей стране, приобретало характер высокой организованности и централизованности. Развитие литературы было бы более успешным, если бы оно шло естественным путем, опираясь на многовековые традиции, особенно на достижения начала XX века. Именно до 1917 года в татарской литературе появились весьма интересные, оригинальные явления. Такие естественные поиски были частично продолжены и в первой половине 20-х годов, когда еще не было строгих ограничений, рамок и в вопросах творческого метода. Во всяком случае выходили на литературную арену произведения тех, для кого был близок и романтический способ изображения. Х.Такташ, Ф.Бурнаш были видными представителями этого направления. Литература отличалась разнообразием видов и жанров. По традиции наиболее активной была поэзия, в центре ее стоял Х.Такташ, наиболее талантливый и смелый новатор. Публицистический пафос в поэзии вышел на центральное место. В то же время старались не

Рахим Г. О преподавании литературы в средней школе.//Матариф. - 1924. - № 5.

отставать от довольно быстрых темпов литературного движения проза и драматургия, которые имели серьезные достижения в начале XX века. Революция стимулировала активизацию театрального искусства. А это в свою очередь открыло дополнительные возможности оживления драматургии. Рост потребности в драматических произведениях обеспечил приход новых сил в эту отрасль литературы. Мысли и взгляды о литературе и ее сущности Г.Сагди, Г.Рахима, Г.Ибрагимова, Ф.Бурнаша. Г.Нитмати и других, которые были высказаны, основываясь на канонах эстетики, могли бы быть фундаментом, обеспечивающим естественное развитие.

Однако параллельно с этим пробивал себе дорогу и социологизм, которому в ближайшем будущем суждено было стать господствующей надстройкой. Он появился значительно раньше в общем контексте марксистско-ленинского учения. Еще в 1905 году В.Ленин разрабатывал принципы классовости, партийности постреволюционной литературы. Резолюция съезда пролеткультовцев, написанная самим В.Лениным, указания, которые содержатся в письме ЦК партии пролеткультовцам, и другие циркуляры в виде резолюций и постановлений способствовали укреплению социологизма как явления надстройки в литературе и искусстве.

Этапы постепенного укрепления социологизма, т. е. движения от декларирования принципов классовости, партийности до вульгарного социологизма, мы обозначали в такой последовательности:

1. Период агитации, когда готовилась почва для социологизма - с 1917 по 1920 год;

2. Период гибкий, характерный постепенным переходом к творчеству по социальному заказу - с декабря 1920 года по 1928 год.

3. В целях непосредственного осуществления требований социологизма создание в качестве одного из отделений Российской ассоциации пролетарских писателей ТАППа и организации Советских писателей, их деятельность - 1928- 1932 годы;

Окончательное усиление вульгарного

социологизма и период его господства (постановление ЦК партии "О перестройке литературно-художественных организаций"; утверждение Оргкомитета по созданию организации Советских писателей; первые съезды писателей Татарстана и СССР; принятие метода социалистического реализма п качестве основного (по сути единственного) и внедрение его указаний сверху) - 1932 - 1941 годы.

Вульгарному социологизму характерно негативное отношение к литературному наследию и его отрицание. Литературное богатство, которое создано многовековой деятельностью татарских писателей, почти полностью игнорировалось, ему приписывались следующие "пороки":

1. Идеализируется далекое прошлое, готовится почва для пессимистического отношения к сегодняшнему и в особенности грядущему;

2. Произведения древних и средних веков в основном о ханах и феодалах, по этой причине они являются ненужными и бесполезными для нынешних и будущих поколений;

3. Тысячелетняя татарская литература проникнута исламской идеологией. В социалистическом обществе, в котором религия отвергнута и отлучена от государства, такие произведения теряют свою актуальность.

4. Произведения, созданные в последней четверти XIX века, особенно в начале XX века насквозь пропитаны буржуазной идеологией;

. 5. Фольклорные произведения в основном

служат интересам классовых врагов, их можно

использовать лишь путем изменения в пролетарском духе;

6. Наследие, которое создано до революции, и

но содержанию, и по форме не способствует

строительству социализма. Значит, эти произведения

должны быть отвергнуты, необходимо создать на чистом месте литературу периода социализма.

З.Гали, Ф.Мубару, Ф.Мусагиту, Г.Тулумбайскому, Ф.С.-Казанлы, Г.Гали, С.Муртазину и другим суждено было стать теми деятелями, которые внедряли установки социологизма, в особенности его наиболее левого крыла - вульгарного социологизма, они стали непосредственными исполнителями его требований.

Все же такие большие таланты, как Г.Ибрагимов, Х.Такташ, К.Тинчурин, . Ф.Бурнаш, Т.Гиззаг и некоторые другие творческие деятели при создании литературно-художественных произведений не

руководствовались только требованиями социологизма, эстетические вкусы у них были гораздо богаче, разнообразнее, сложнее. Именно татарская эстетическая мысль и художественная практика советского периода, основанные ими, не порвали свои естественные корни с народным искусством. Это обеспечило в двадцатые и тридцатые годы и в литературе, и в других видах искусства появление добротных художественных произведений, не потерявших своей эстетической значимости до наших дней. Если татарская поэзия в период войны 1941-1945 годов давала такие произведения, которые впоследствии получили признание во всемирном масштабе (особенно цикл "Моабитские тетради" М.Джалиля), то это было подготовлено именно благодаря преданности творческому началу этой здоровой части деятелей литературы и искусства 20-30 годов.

Следует признать, что в случае отсутствия таких жестких рамок требований социологизма, ограничивающих развитие эстетической мысли и художественного творчества, успехи татарской литературы этого и последующего периодов были бы намного больше и результативнее. Однако невозможно внести изменения в прошлое, его необходимо принимать только в таком виде, каким оно было на самом деле.

Вторая глава ("Творческие методы и социологизм") состоит из двух разделов. В первом из них ("Традиции и разнообразие художественных средств") объектом изучения в основном служит литературная жизнь двадцатых годов.

Татарское искусство слова в своем развитии, начиная со средних веков, опиралось на романтизм и реализм, как и, в основном, в других литературах мира. Романтизм обычно присутствовал в тех произведениях, которые посвящены проблемам любви и возвышенного, а реализм был взят на вооружение когда автор обращался к темам более приземленным и обычным. В XIX веке в литературе, за некоторыми исключениями, взял верх реализм, а в начале XX века романтизм и реализм (иногда вместе, порою врозь) встали на путь интенсивного развития. Если в поэзии С.Рамиев, Дардменд, в прозе Г.Ибрагимов отдают предпочтение романтизму, то такие поэты, писатели и драматурги, как Г.Исхаки, Г.Тукай, Ф.Амирхан, Г.Камал, М.Гафури, Г.Кулахметов реализму. Однако и тех, и других нельзя считать "чистыми" романтиками или реалистами. При необходимости они так же успешно использовали возможности обоих методов изображения

действительности.

После Октября 1917 года начались поиски творческого метода, соответствующего новым условиям. Отдельные мастера пера продолжили путь "чистого" реализма (М.Гафури, Ш.Камал). Х.Такташ, Ф.Бурнаш выступают как приверженцы романтического способа изображения. Дал о себе знать гисианизм ("гыйсьян" (арабское) - бунт, протест)1. И Г.Ибрагимов, впоследствии вынужденный пересмотреть свое эстетическое кредо, все же не смог далеко уйти от романтического восприятия и воссоздания жизни в своем творчестве. Выдвинулась задача - найти способы изображения, соответствующие литературе пролетарского

См. Халит Г. Поэзия дерзаний. Таткнигоиздаг, 1980. - С. 8-17.

Казань:

направления. В качестве подлинных создателей такой литературы считались авторы, пришедшие в эту среду после революции. Некоторые из них (Г.Кутуй, К.Наджми и др.) были убеждены, что романтизм (отчасти и реализм) не способен передать содержание и пафос новой ситуации, и хотели бы в вопросах формы выступать в качестве новаторов. Отдельные авторы, обращая внимание на содержание, оставались безразличными к формам его художественного воплощения. В силу этого Г.Тулумбайский, К.Амири, М.Крыймов и некоторые другие изображали так называемое новое содержание при помощи примитивной формы. Появилась тенденция отказа от традиций классической литературы Востока. В официальной критике, в свою очередь, обращалось внимание на содержательную сторону произведения, которое подогревало желание у молодых авторов превратить формообразующие компоненты творчества в самоцель. Подобные явления, которые присутствовали в русской литературе, тоже стимулировали оживление формальных течений, поисков, экспериментов в этом направлении и в татарской литературе.

Появление формальных течений возможно не во всякой литературе. Для этого она должна быть достаточно развитой, иметь базу для подобных экспериментов, ибо слабая литература не располагает потенцией для усвоения и выработки формальных способов творчества. Татарская литература имела все возможности для включения в этот процесс. В то же время возникали и различные другие группы писателей, которые придерживались иных интересов. Те, кто больше увлекался рабочей тематикой, объединились вокруг1 творческой группы "Завод"; кому была близка тема защиты революции, отдали предпочтение литгруппе "Часовой". В 1923 году образовалось более мощное объединение "Октябрь", отдельные члены которого вскоре перешли в "Сулф" (наподобие "Леф"а в русской литературе). Если в "Октябре" доминировал реализм, "Сулф" был объединением, которое взяло на вооружение арсенал

изобразительных средств футуристов (Г.Кутуй). К.Наджми же своих немногочисленных

единомышленников сплотил вокруг творческих принципов имажинизма.

Хотя Х.Такташ не создавал таких объединений, он был • признан главой "символистов". "Суть всех этих новых форм в искании легких и сильных путей к пролетариату"1, - разъяснил Г.Ибрагимов, который никогда не отступал от реализма, точнее, по определению Г.Халита, романтического . реализма. В то же время он поддерживал увлечение своих молодых коллег формальными приемами, одновременно советуя не очень увлекаться ими. "Ты должен смотреть на мир прямо, выражать мысли открыто, чтобы поняли тебя, - говорил он К.Наджми. - Ты - писатель, вышедший из народа. Не к лицу тебе называть себя "имажинистом", коверкая при этом свой талант. Сам ходишь в шинели, а сам - имажинист... Знаешь, что такое имажинизм? Он - скверный прием, который выдуман испорченными головами буржуазных идеологов. Если ты считаешь себя пролетарским писателем, то пиши в стиле реализма. Вот тогда народ примет твои произведения. Правда, в последнее время ты уже делаешь обратный ход от имажинизма, но этот поворот пока недостаточен"2. Как видим, Г.Ибрагимов оценивает литературу явно с классовых позиций, поэтому творческие методы и направления им подразделяются на пролетарские и буржуазные (Такая тенденция в литературоведении давала о себе знать вплоть до семидесятых годов. Х.Усманов, например, даже в 1977 году писал, что-, в то время, (т. е. в 1920 годы - Ф. Г.) "проявили себя такие буржуазные влияния, как имажинизм, символизм, футуризм"3). Г.Ибрагимов • - сторонник продетариата и его

1 Ибрагимов Г. Сочинения. - Казань: Таткцигоиздат, 1978, Т. 5. - С. 455.

2 Совет эдэбияты (Советская литература). - 1964. №9. - С'. 104.

3 Казан углары (Огни Казани).- 1977,- N«5. - С. 170.

диктатуры. Этой идеологии, по его мнению, наиболее полно подходит реализм (в это время еще не было разделение реализма на так называемые

"критический" и "социалистический")1.

У Ф.Амирхана - другого классика татарской литературы - отношение к этим новым явлениям было определено отрицательным. Из воспоминаний Р.Ишмурата видно, Ф.Амирхан считал, что "эти направления чужды нашей жизни, по этой причине они являются временными, рано или поздно те, кто защищает их, встанут на позиции реализма"2. Несомненно, футуристы были сторонниками новой жизни. Они хотели воспевать ее при помощи усложненной, вычурной и непонятной формы.

По Ф.Кариму, формализм - это "когда начинаешь играть с образом, который отстранен от содержания, при помощи такой игры хочешь придать произведению силу художественности, все получается как бы по Байрону:

И превращала, обсуждая тему, Слова в загадку, мысль в теорему"3.

На наш взгляд, в этих вопросах самую верную позицию занял А.Файзи. "Если форма организует содержание, способствует раскрытию идеи, в этом случае форма становится оправданной. В случае, когда она мешает передаче содержания, не считаясь с ним, будет оставаться формой ради формы. Это уже является формализмом"4. Речь идет о том, оправдана ли та или иная форма или нет? От ответа на этот вопрос зависит оценка каждого литературного произведения.

1 Татарстан. - 1924. - 1, 10 января.

2 Ишмурат Р. Гомер сукмаклары (Тропы жизни). Казань: Таткнигоиздат, 1967. - С. 217.

3 Совет эдэбияты. - 1935. - №2. - С. 48.

4 Файзи А. Эрудиция литератора. - Казань: Татгосиздат, 1973. - С. 176.

М.Джалиль, который тоже не был безразличен к формальным поискам, впоследствии определил свою позицию так: "Я вел жесткую борьбу против татарских футуристов, а также формалистов и символистов"1. Этот молодой энергичный поэт оставался на позициях романтического реализма. Его не смогли увлечь за собой эти, на первый взгляд, молодые течения. М.Максуд объясняет это тем, что М.Джалиль был под сильным влиянием поэзии Г.Тукая2. Как известно, в атмосфере общего негативного отношения к наследию прошлого Г.Кутуй, К.Наджми, даже Х.Такташ не считали для себя авторитетом такого великого поэта, каким являлся Г.Тукай. Революционный максимализм и аскетизм в их поведении и творчестве взяли верх.

Футуризм в татарской литературе не был пассивным явлением. Его сторонники проявляли себя порою дерзкими выступлениями. То, что 27 апреля 1924 года "Сулф" организовал диспут против Х.Такташа, было одной из акций подобного наступательного характера. Однако им не удалось расшатать поэтические принципы такой сильной натуры, каким являлся Х.Такташ3. То же можно сказать и о Ф.Бурнаше, против которого "сулф"цы организовали "литературный суд" и "отлучили" от искусства слова4. Бурные дискуссии в периодической печати с участием К.Наджми, Г.Кутуя, М.Парсина, Ф.Бурнаша тоже следует рассматривать в этом ряду. Как пишет профессор А.Ахмадуллин, эти дискуссии все же "помогли молодым, начинающим писателям уяснить те ошибки, которые существовали между творческими силами и правильно понять основы литературы и искусства. Для таких талантливых молодых писателей,

1 Научный архив ИЯЛИ КФАН РФ, ф. 10, оп. 2, ед. хр. 48, л. 21.

2 Максуд М. В тоскливые минуты. - Казань: Таткнигоиздат, 1963. - С. 26 -27.

3 Казан утлары. - 1967. - №9. - С

4 Яцалиф. - 1931. - №4. - С. 83.

101.

-РОССИЙСКАЯ

Г О С УД АРСТВ Е Н МАЯ БИБЛИОТЕКА

как К.Наджми и Г.Кутуй, эти дискуссии были своеобразной школой. Окрепнув теоретически, они отошли от старых позиций и внесли большой, вклад в развитие татарской литературы и искусства"1.

Терпимое отношение к проявлениям

формальных течений было самой верной позицией. Газеты и журналы иногда не скупились предоставлять свои полосы этим молодым экспериментаторам. В журнале "Безнец юл" ("Наш путь") в 1927г. (№6-7), например, появились футуристические стихи Г.Кутуя. При этом редакция пошла по пути отмежевания от этого течения, определенно выразив свое отношение: "Редакция никогда не была сторонницей футуризма". Правда, в том же номере журнала Г. К учуй выступил по этому поводу с интересным заявлением: "Я глубоко сожалею, что бедной татарской литературе я дал ряд бедных вещей".

Что касается имажинизма и символизма в татарской литературе, их сторонниками не создавались организационные структуры. Имажинизм у нас был связан в основном с именем К.Наджми. Символизм, как то хотели видеть некоторые литературоведы тех лет, тоже не имел своей сформировавшейся школы. Отдельные творческие личности в своих произведениях использовали художественные средства, присущие этому направлению, однако в этом не было никакой системы, организованности. Критика символизма служила одной цели: предупредить его распространение в художественной практике.

В центре поэзии двадцатых годов, несомненно, стоял Х.Такташ. Его личность и творчество постоянно привлекали внимание • литературоведов и критики тех лет. Особенно не оставляла их равнодушными его статья "О моем творчестве", которая была принята как творческая декларация Х.Такташа. Взрыв

критического запала вызвало его заявление о том, что излияние духовного мира поэта (творческой личности) должно быть свободным. Эта же мысль проходит

1 Казан утлары. - 1978. - №1. - С. 164.

красной нитыо в его статье "Рецензия на пение соловья"1. В статье, написанной буквально за месяц до смерти, он сравнивает эту певчую птичку с поэтом. По его мнению, разница между ними состоит в том, что никто в трелях соловья не ищет идеологические подтексты, а поэт постоянно находится под пристальным взором критиков, "вооруженных материалами диалектики и дубинкой". Здесь привлекает внимание то, что Х.Такташ проводит аналогию между марксистской философией и идеологической дубинкой. Остается предположить, что автор поэмы "Письма в грядущее" был не очень искренним, вынужденный писать то, что от него ждали. Данная поэма, как и его драма "Камиль", по своей идейной направленности может слыть образцом социологизма, а ее автор ортодоксальным коммунистом-поэтом. Таким образом, под нажимом таких организаций, как ТАПП, его творческое перо полностью было подчинено интересам официальной идеологии. Символизм для него стал непозволительной роскошью.

Все это следует оценить как трагедию великого татарского поэта. При жизни Х.Такташ не был оценен адекватно своему таланту. Сторонники вульгарного социологизма, недовольные степенью классовой идеологизации его творчества, направляли в его адрес огонь критики. Как справедливо отметил профессор Т.Галиуллин, в последние годы жизни Х.Такташу не достает самого необходимого: возможности для "естественного излияния души, непосредственности", в результате "его творчество поворачивается к берегам публицистики, прозаизма"2, словом, свобода творчества зажимается настолько, что не хватает поэту элементарного воздуха. Такие его произведения, как "Провокатор", "Юный разбойник", "Удар за ударом" и некоторые другие оцениваются Т.Галиуллиным как ступени, ведущие к трагизму. К сожалению, среди

1 Кызыл Татарстан. - 1931. - 6 ноября.

2 Галиуллин Т.Н. Дэгъва (Претензия). - Казань: Таткнигоиздат, 1995. - С. 239.

тех, кто перенес подобную трагедию, Х.Такташ не был исключением'.

Вслед за Х.Такташем в ряд оригинальных поэтов в татарской поэзии выдвинулся Х.Туфан. Было предпринято много усилий, чтобы и его поэзию направить в русло пролетарской литературы. Неслучайно, в центре дискуссии против формализма и натурализма весной 1936 года стояла фигура Х.Туфана. Основной докладчик К.Наджми острие своей критики направил именно в его адрес. Х.Туфан был противопоставлен "истинному пролетарскому поэту" М.Крыймову, который "держит прямой курс на фарватер социалистического строительства"2. В вину Х.Туфану ставится прежде всего его поэма "Ант" ("Клятва") (1935), которая и по содержанию, и по форме не могла удовлетворить руководителей официальной организации писателей. В тридцатые годы, таким образом, главным "неудобным поэтом" стал талантливый, оригинальный Х.Туфан. Его стиль, основанный на метафорах, был поводом для беспокойства идеологов . новой жизни. Организаторы данного совещания стремились создать такие условия, чтобы в дальнейшем не было возможности для появления вновь формалистических явлений (под этим подразумевали всякое идеологически невыдержанное произведение). Симптоматично определение, которое дал формализму К.Наджми: "Формализм - метод, враждебный демократии, народности, действительности"3. Здесь явно забывается, что речь идет об эстетической категории, а слово "враждебный" несет сугубо социологическое содержание. Возобновление атаки в татарской литературе на гак называемый формализм было делом не случайным. В 1936 году на страницах газеты "Правда" велись на эту тему горячие

1 Мусин Ф. Татар эдэбияты тарихы Ьэм заман (История татарской литературы и время)//Мирас. 1996. - №1-2. - С. 18-29.

2 Совет эдэбияты. - 1936. - №4. - С. 31.

3 Там же - С. 38.

дискуссии, организаторами их выступали по сами писатели, а политики и идеологи. Это было последней и решительной атакой по подавлению в литературе малейшего инакомыслия в смысле художественного изображения, обеспечения победы в ней реалистического направления.

Во втором разделе второй главы

"Взаимоотношения реализма и романтизма" подвергаются тщательному анализу вопросы творческих направлений преимущественно через осмысление литературного движения тридцатых годов. Реализм в татарской литературе не является каким-то новым типом мышления, внедренным только под диктовку теоретиков советской литературы. Реализм и его многовековой спутник - романтизм, идут параллельно по страницам произведений татарских авторов со средних веков. Во всяком случае в поэме "Кысса-и Йусуф" Кул Гали (1233), в стихотворном романе "Хусров и Ширин" Кутба (1342) и других мы видим неразрывное единство этих двух типов изображения. Многовековой творческий опыт татарских художников слова показывает, что романтизм нельзя

противопоставлять реализму. Как романтизм не отвергает реализма, так и реализм становится более привлекательным в содружестве с романтизмом. Правда, в татарской литературе XIX века романтическое начало отодвигается на второй план. Суровые реалии жизни, нерешенность многих важнейших задач, усиление эксплуатации в связи с развитием калиталиегических отношений - все это угнетающе подействовало на писателей и поэтов, что сказалось и в выборе средств художественного изображения. Романтизм вновь сильно заявил о себе в начале XX века. Причину активизации романтизма Ф.Бурнаш видел в подъеме революционного духа у народа, ибо этот творческий метод, по его мнению, является "спутником надежды"1.

1 Бурнаш Ф. О литературе и искусстве. - Казань: Таткнигоиздат, 1978. - С. 173.

По мнению Г.Халита, пролеткультовцев тоже можно считать романтиками, вернее, "космическими

романтиками, которые отдалились от земли"1. Пролеткульт и романтизм, на первый взгляд, понятия несовместимые. Б словах литературоведа есть доля правды, ибо пролеткультовцы тоже стремились к идее создания героя, вдохновленного политической борьбой и работой во имя строительства социализма.

Во второй половине, двадцатых годов появилась своего рода модель изображения действительности в приподнятом пафосе - революционный романтизм. Его появление можно считать компромиссом советского литературоведения, которое сначала начисто отвергло романтизм, затем хотя бы вот таким образом оправдало обращение в художественной практике к этому типу творчества. Правда, в татарской драматургии романтизм не очень тянулся к пафосному эпитету "революционный", так как в ней романтизм сохранил такие свои свойства, как мелодраматизм, сентиментальность.

Одним из первых, вводивших в оборот термин "революционный романизм"2 был Ф. Бурнаш. В то же время были попытки приравнять и образы имажинистов к героям революционного романтизма. Гисиянизм в татарской литературе появился намного раньше, его корни уходят' в средние века. Поэтому есть необходимость рассмотреть его в рамках романтизма без всяких эпитетов. Взгляды Г.Халита на гисиянизм в этом контексте отличаются своеобразием. Он хотел видеть его героя статичным, т. е. не поддающимся изменениям3, этим самым он сам оказался не в ладу с законами диалектики, которые признавал как советский литературовед. С середины двадцатых годов (после выхода трагедии Х.Тактагпа "Сыны земли") из татарской литературы исчезает полноценный герой гисиянизма, что явилось следствием

1 Казан утлары. - 1977. - №3. - С. 130.

2 Бурнаш Ф. О литературе и искусстве. - С. 187.

3 Казан утлары. - 1967. - №8. - С. 113.

всеобщего отрицательного отношения к методу романтизма. В 1927 году в редакционной статье журнала "Безнец юл" ("Наш путь") (№8) было прямо сказано, что "романтизм в нашей современной литературе одно из самых нежелательных течений"1. Одну из причин такой категоричности по отношению к этому творческому методу видели в том, что он был обращен к прошлому. В контексте всеобщего негативного отношения к литературному наследию такой довод был довольно логичным и был вполне достаточен для создания неприемлемой атмосферы существованию романтизма. Поскольку татарская литература является искусством слова, связанным многими нитями с традициями Востока, она без романтических красок потеряла бы неотъемлемые черты своего своеобразия. Ибо романтизм - одна из форм естественного развития татарской литературы.

Отношение к романтизму в тридцатые годы привело к горячим дискуссиям. Статья К.Тинчурина "Имеется ли течение романтизма в татарской драматургии?"2 дала новый толчок к оживлению таких споров. В качестве предмета для разговора он выбирает творчество Ф.Бурнаша. Приглашая и других к разговору, он хочет выяснить вопрос: "правильно ли определено направление красного романтизма в пьесе "Лачыннар" ("Орлы") Ф.Бурнаша с точки зрения социалистического реализма?". Нетрудно заметить, К.Тинчурин к романтизму прибавляет эпитет "красный". В то же время он выдвигает требование, чтобы романтизм сгал покладистым, приземленным, то есть лишился своих существенных черт, ибо он смотрит на данное явление сквозь призму социалистического реализма. С.Карагай3, сам Ф.Бурнага'1 с некоторыми незначительными нюансами тоже разделяли такое мнение. Они едины в одном: романтический пафос

1 Казан утлары. - 1965. - №7. - С. 103.

2 Совет эдэбияты. - 1933. - №2-3. - С. 102.

3 Совет эдэбияты. - 1940. - №5-6. - С. 140.

4 Русская литература. - 1966. - №1. - С. 75.

должен быть более краснымЖурнал "Яцалиф" в этой дискуссии оказался более оригинальным, который, ударяясь в другую крайность, пишет; что романтизм ничто иное, как Наблюдение жизни через затемненное стекло. , Даже в 1940 году отношение к романтизму было недоброжелательным. Журнал "Совет эдэбияты", например, в качестве положительного момента отмечает, что "в начальном периоде творчество МДжалиля носит романтический характер, однако он сумел избавиться от него"1. Это и не удивительно, ибо эти шпоры считали романтизм явлением реакционным.

В этом отношении интересны наблюдения Н.Гуляева, известного теоретика романтизма. По его мнению, романтизм не приемлет общественные отношения своего времени, он стремится к идеалу, который находится вне окружающей действительности"2. Это тезис подтверждается и на материале татарской литературы. Действительно, дореволюционные татарские романтики С.Рамиев, Г.Ибрагимов стояли в оппозиции к общественным строям того периода. После революции их идеал находился в том пространстве, где они жили и творили. По этой причине романтическое начало в их творчестве постепенно уступало место тенденциозному реализму, который впоследствии получил название "социалистический".

Не было сомнения, что творческим методом советской литературы будет реализм. Каким будет этот реализм? Решение этого вопроса оказалось непростым и оно растянулось на полтора десятка лет'. С самого начала было ясно, что литературное творчество должно быть партийным и, оно должно служить целям социалистического строительства. Стояла задача создания такого метода, с его стройной научной основой. По этому поводу Г.Нигмати писал: "Найти собственный творческий метод социалистического реализма - дело нелегкое. В этом деле можно натолкнуться на ложные "научные основы". Определение • творческого метода

1 Совет эдэбияты. - 1940. - №5-6. - С. 140.

2 Русская литература. - 1966. - №1. - С. 75.

это открытие дороги на развитие собственного стиля татарской литературы"1. Он же определяет его основную суп», которая носит социологический характер: "Решение проблемы творческого метода - это выяснение того, взгляды и чувства какого класса будут проведены в произведениях"2.

Ф.Бурнаш вполне согласен с такой постановкой вопроса: "Литература обязана отвечать интересам пролетариата и быть доступной массам". Однако в вопросах формы, техники, языка и стиля, по его убеждению, литература не может быть загнана в определенные рамки3. Таким образом, относительно формы он стоит на более демократических позициях.

Как паз вать новый творческий метод? В этом вопросе тоже не было единого мнения. Г.Гали называет его со свойственной ему уверенностью методом "диалектического материализма"4. Для Ф.-С.Казанлы он может быте только методом "академическим"5. Л.Шамову больше нравится "метод марксизма"6. Х.Хисматуллин предлагает назвать "пролетарским реализмом"7. М.Максуд0, С.Каратай0 поддерживают предложение Г.Гали, т.е. хотят видеть этот метод под названием того же "диалектического материализма", забывая при этом, что это часть марксистской философской науки. Этот метод также назывался "социальным", "монументальным",

"тенденциозным", "героическим", "социалистическим"10. Хотя названия предлагались разные, но всем этим авторам было ясно, что речь идет о методе, суть

1 Яцалиф. - 1931. - №1. - С. 36.

2 Там же.

Кызыл Татарстан. - 1926. - №141

4 Атака. - 1930. - №4-5. - С. 38.

5 Там же. - С. 88.

6 Яцалиф. - 1931. - №7. - С. 62.

7 Яцалиф. - 1931. - №2. - С. 52.

Я Яцалиф. - 1931. - №1. - С. 66.

9 Яцалиф. - 1931. - №7. - С. 77.

10 Казан утлары. - 1967. - №8. - (

С. 116.

которого общеизвестна. Со дня опубликования статьи М.Горького "О социалистическом реализме"1 дискуссия на эту тему постепенно прекращается, все без малейшего сопротивления соглашаются с предложенным вариантом - социалистический реализм.

После утверждения на первом съезде писателей СССР этот метод приобрел законную силу и являлся не только основным, как было сказано в Уставе, а в действительности единственным творческим методом советской литературы. Социалистический реализм метод, внедренный сверху и ре1улирующийся нормативными документами, не привел к желаемым результатам. В произведениях с точки зрения официального творческого метода было все, но не доставало элементарного человеческого тепла, раскрытия духовного мира человека, естественности, жизненной правды. В этот период возникали дискуссии и об индивидуальных методах (вернее, стилях) творчества. Г.Ибрагимов, определив свой творческий метод, писал, что "он - писатель реалистический. С первых произведений до сегодняшнего дня (до 1927 года - Ф. Г.) я шел по этому направлению. Все же, среди моих произведений были и те, в которых сгустились элементы романтизма (в период реакции), однако в них главным содержанием - основой был реализм"2. Как видим, Г.Ибрагимов теоретически не очень приемлет романтизм, как бы стесняется, что в его произведениях присутствует романтическое начало.

Относительно творчества Х.Такташа объяснение было более ступенчатым, якобы, поэт пришел к социалистическому реализму через символизм, романтизм, прогрессивный романтизм и, наконец, революционный романтизм. Такая последовательность была указана, например, Х.Усманом\ Сторонники подобного подхода ошибались в одном: как романтизм не является юностью литературы, так и реализм не

1 Литературная учеба. - 1933. - №1.

2 Кызыл Татарстан. - 1927. - 4 декабря.

3 Совет эдэбияты. - 1958. - №9. - С. 117.

является периодом се возмужания. Схема "от романтизма - к реализму" по своей сути является неправильной, она не соразмерна с точки зрения внутренних канонов самого искусства. На степень преобладания признаков того или иного метода в конкретном произведении необходимо смотреть с точки зрения целесообразности. Здесь решающим фактором выступает жизненный материал, основополагающий конфликт, характеры людей, которых писатель берется изобразить. В этом случае, на нага взгляд, прав Г.Халит, который тщательно проследив эволюцию индивидуального творческого стиля Г.Ибрагимова, констатировал, что "писатель своим творчеством постепенно приблизился к реализму. Однако он это понимал не как отказ от традиций романтизма, а в качестве синтезирования реализма и романтизма, Мы оценили такое направление как появление в татарской литературе романтического реализма"1. Писателей, сторонников романтизма, Г.Халит назвал "передовыми силами", которые "видят в романтизме оружие борьбы за гуманизм и свободы"2. Действительно, определение писателей, приверженных социалистическим идеалам, реалистами, а противников - романтиками практика не подтвердила. Г.Ибрагимов, переделавший даже свои дореволюционные произведения, не смог окончательно порвать с романтизмом. Ш.Усманов - писатель-революционер - тоже в какой-то степени оставался романтиком. Г.Исхаки, наоборот, категорично

отмежевавшись от большевизма, в то же время оставался в основном реалистом.

Действительность, если не подходить к ней тенденциозно, может быть только правдой. Она не нуждается в дополнительных эпитетах. Если под понятием реализм мы понимаем приверженность правде действительности, то прибавление реализму творческому методу - таких эпитетов как "диалектический", "социалистический" является ничем

1 Казан утлары. - 1977. - №3. - С. 127.

2 Казан утлары. - 1967. - №7. - С. 105.

иным, как приспособлением литературы к интересам повседневной политики. Литература но своей суги и природе должна держать курс не на обслуживание решений тактических задач, а на проблемы стратегические. В противном случае конъюнктурная художественная литература может превратиться в публицистику. Публицистика, как известно, в большинстве случаев явление временное.

Вооружить писателя каким-то творческим методом невозможно. Вести речь об усвоении того или иного творческого метода - занятие малоэффективное. Автор приступает к творчеству по мере восприятия окружающего мира, выделения в нем проблем, соответствующих его интересам, постановки перед собой определенных задач. .При реализации замысла он не только создает произведение, но и собственный творческий стиль.

Литературоведческая наука, верная

коммунистической идеологии, считала, что после революции 1917 года в татарском искусстве слова процветает только метод социалистического реализма. О признании параллельного присутствия в нем так называемого критического реализма не могло быть и речи. Встает вопрос: действительно ли создавались в те десятилетия произведения, соответствующие тем определениям, которые, по логике литературоведческой науки этого периода, были присущи методу критического реализма? Да, утверждали они, "Черноликие" М.Гафури, "Судьба татарки" Г.Ибрагимова, повести, соответствующие всем требованиям,

предъявляемым к произведениям, созданным методом критического реализма. Но все они отражают дореволюционную действительность. На наш взгляд, жизнь советского периода не всегда воссоздавалась в произведениях в "революционном развитии". Повести "Три аршина земли" А.Гилязова, "Невысказанное завещание", "Марево", "Болотный цветок" А.Еники, "Переправа" Н.Фаттаха были теми произведениями, в которых сильно прозвучала критика в адрес социалистической действительности.

Как видим, татарская литература XX века с точки зрения творческих методов - явление довольно сложное, богатое и полное противоречий. 13 двадцатые годы поиски в этой области были наиболее активными, а в тридцатых - направлены в единое русло, которое называлось социалистическим реализмом. Начиная с шестидесятых годов, вновь заметно стремление к разнообразию. Хотя в качестве основного направления реализм сохраняется, эстетическое освоение окружающей действительности параллельно начинает осуществляться разными методами: романтическим, романтическим реализмом, критическим реализмом. Жесткие рамки социалистического реализма

превращаются в тормоз в развитии эстетического мышления. Таким образом, начало и последние годы XX века стали схожими не только характером и содержанием проблем, поставленных перед обществом, но и в вопросах творческих методов в литературе.

Имеется множесттю определений художественного метода, данных различными авторами

Г.А.Абрамовичем, Ю.Б.Боревым, И.Ф.Волковым,

Т.Н.Галиуллиным, Ф.М.Головенченко, Н.Л.Гуляевым, А.Я.Зисем, В.И.Ивановым, А.Н.Иезуитовым, М.С. Каганом, А.В.Карагановым, Д.Ф.Марковым, И.З.Нуруллиным, А.И.Овчаренко, С.М.Петровым, Г.Н.Поспеловым,

Б.Л.Сучковым, А, И.Тимофеевым, Х.У.Усмановым,

Г.М.Халитом, Ф.М.Хатиповым, Ю.М.Щукиным и др. Они в основном не противоречат друг другу, естественно, у каждого автора - свое видение и убеждение, которое необходимо уважать. Разнообразие в определении творческого метода, на наш взгляд, тщательно проанализировано в статье Т.Н.Галиуллина "Творческий метод - основа творчества"1, аргументы которого убедительны и весьма логичны.

В нашем понимании, художественный метод -это сумма объективных творческих принципов,

1 Галиуллин Т.Н. Социалистик реализм юлыннан (По пути социалистического реализма). - Казань: Таткнигоиздат, 1971. - С.3-22.

исходящих из творческих типов, учитывая которые, на основе собственных мировоззренческих свойств и эстетических идеалов писатель вырабатывает постоянно совершенствующийся индивидуальный стиль. Такое понимание творческого метода дает писателю полную творческую свободу в выборе материала, его оценки и художественного воплощения. Таким образом, метод перестает быть жестким регламентирующим

инструментом творчества.

Исходя из вышеизложенного, мы приходим к мысли, что творческий метод не приемлет безразличного отношения к нему со стороны писателей. Писатель должен быть хорошо осведомленным в вопросах эстетических канонов. Знание ему нужно не для того, чтобы определить свое место в системе каких-то направлений и объединений. Оно ему необходимо, чтобы найти собственный творческий стиль. Только те писатели выражают себя ярче, индивидуальнее и полнее в литературе, которые создают собственные творческие школы, как Г.Ибрагимов, Х.Такташ, Х.Туфан и некоторые другие. У такой творческой школы нет никакого сходства с той "идеологической школой", о которой мы вели речь выше. Эта - школа художественного мышления, система раскрытия духовного мира, которая свойственна этому творческому индивидууму. Сторонники такой школы, основываясь на общих свойствах, присущих им, обогащают эти достижения новыми средствами художественного изображения. Но это должно быть сугубо добровольным, совершенно свободным, творческим. Средства художественного изображения, способы творчества обогащаются и развиваются только при соблюдении таких естественных условий.

Третья глава называется "Динамика стиля, ее сущность и предпосылки". В рассматриваемый период усиливается внимание к изысканиям и в области стиля. Это было продиктовано тем, что роль литературы в новых условиях резко изменилась, как

было обосновано в первой главе нашей работы, она была обязана прежде всего обслуживать политические и идеологические потребности общества. Задачи эстетического свойства для нее сменялись политическими. Социальный заказ д\я писателя был определен со всей отчетливостью и конкретностью. В центре художественных произведений должен был стоять человек, симпатизирующий социалистичесому обществу и образу жизни. Были определены и герои: положительные и отрицательные, соответственно ратующие за социализм и враждебные элементы, выступающие против нового общества. Это, естественно, привело к схематизму, однообразию средств художественного изображения.

Все это внедрялось в практику без подготовки соответствующей теоретической базы. Вернее, политико-идеологическое видение проблемы не вызывало сомнений, а пути ее реализации в художественном творчестве многим оставались неясными. В.Фриче, являвшийся активным приверженцем социологизма, писал; "В последние годы старательно и дружно выводится на первый план проблема стиля. Конечная цель исторической поэтики, истории литературы и социологии одна - создание истории литературного (поэтического) стиля и социологии"1. Здесь в термин "стиль" вкладывается довольно емкое понятие, можно сказать, все средства художественного изображения. Л под словом "социология" следует понимать контекст всей окружающей действительности, в которой литературный герой входит в бесчисленные взаимоотношения. Подтверждением тому является введенное им понятие "стиль эпохи". Не вызывает сомнения, что эпоха и время налагают определенный отпечаток на общие качества стиля. Однако такое влияние нельзя абсолютизировать, ибо стиль - это весьма сложное и многогранное явление.

Среди литературоведов, уделивших внимание проблеме стиля в татарской литературе тех лет,

1 Литература и марксизм. - 1928. - №1. - С. 5.

выделяются Г.Сагди, Г.Нигмати, Дж.Валиди, Х.Вали. На наш взгляд, в отличие от некоторых социологизированных литераторов, они руководствовались прежде всего специфическими особенностями самой художественной литературы. "Как и содержание, и его (произведения - Ф.Г.) язык, форма должны быть явлением, которые понятны для большинства"1 - писал Г.Сагди, придавая первостепенное значение принцииу доступности. В период диктатуры пролетариата основным адресатом произведений был человек труда. В связи с этим в качестве одного из основных требований, предъявляемых к художественной литературе;, на передний план выходит проблема стиля, его доступности и популярности. Г.Сагди в эттш вопросе стоял на правильной позиции. По его мнению, главное не в том, что "все сводится к популярности изложения, а в картинном изображении, мысль, которую хочешь сказать, необходимо передать посредством тонкого срисовывания явлений жизни"2.

Г.Нигмати под термином "стиль" подразумевает понятие "метод". До двадцатых годов смысл термина "метод" передавался при помощи словосочетаний "литературное течение романтизма", "литературное течение реализма" и т.д. Г.Нигмати все эти понятия объединяет одним словом - "стиль". "Сейчас, говорит он, - перед нами стоит задача определения творческих методов пролетарской литературы. Мы должны вести исследования в направлении выяснения стиля пролетарской художественной литературы"3. Как видим, Г.Нигмати говорит о творческих методах во множественном числе, значит, допускает их мирное сосуществование в рамках пролетарской литературы.

И Г.Сагди, и Г.Нигмати в отличие от некоторых сторонников пролетарской литературы, свои

Сагди Г. Татарская литература в период пролетарской диктатуры. - Казань: 1930. - С. 12.

2 Там же - С. 71.

3 Нигмати Г. Литература и жизнь. - Казань: 1931. -С. 11.

взгляды по этим сложным теоретическим вопросам высказывают аргументированно, вникая в сущность художественной литературы. К числу таких мыслителей нужно отнести и Дж.Валиди. Это, прежде всего, видно из его эстетической оценки творческого наследия Г.Тукая, на примере которого он хотел оказать влияние на художественные искания поэтов двадцатых годов. "Особенно привлекает внимание, несомненно, язык и стиль Г.Тукая, который писал так легко и непринужденно, в то же время благозвучно и понятно. Как в руках Даута плавится железо, как воск, гак и во рту Г.Тукая растворяется татарский язык. Как звери и черти подчиняются воле Сулеймана паши, так и перед Г.Тукаем татарские слова кланяются уважительно. Те, кто признают это, являются верными истине"1, - писал он. Были и литературоведы, возражавшие такой постановке вопроса. Г.Тулумбайский, наиболее отличавшийся

тенденциозностью, писал: "Джамал (т.е. Валнди - Ф.Г.)

представитель татарского буржуа - все путает, не замечает наших писателей (имеются ввиду пришедшие в литературу от станков, по так называемому, "призыву" - Ф.Г.), не видит новую поэзию. Ему нужны писатели как Тукай, пишущие языком татарского буржуа. В те годы (двадцатые годы - Ф.Г.) у нас были рабоче-крестьянские писатели, которые выросли из среды трудящихся, и писали по-татарски чище и лучше, чем Тукай"2. Критик настолько увлечен критериями социологизма, что он уже не в состоянии отличить низкопробные вещи от истинных литературных явлений.

В условиях преобладания политического духа, в литературе все было направлено на уничтожение "старого", на строительство "нового". В стиле произведений доминировал пафос призывов и лозунгов, что сулило в будущем обеднение и однообразие как в тематике, так и в средствах изображения.

1 Магариф. - 1923. - №3-4.

2 Яцалиф. - 1931. - №3. - С. 13.

Естественно, такая "перспектива" вызывала у талантливых деятелей пера резкое возражение. Х.Такташ вынужден был поднять свой голос в защиту "изящной правды", призывал "создать на этой основе живые психологические типы через раскрытие внутренних противоречий человека"1. Поэт неотступно остался верным этому своему кредо. Хотя оно было произнесено по поводу драматических произведений Ф.С.-Казанлы, но они полностью относились и к поэзии. Естественно, творческие принципы поэта (писателя), в свою очередь, тоже находятся в движении. Х.Такташ это считал естественным явлением. "По мере строительства новой жизни, мы совершенствуем и себя"2, - иисал он. Однако он был категорически против замены художественности партийностью. В своем творчестве он сумел остаться поэтом более близким к жизни, естественным мыслям, чувствам, нежели те, кто в политизации своих произведений видели художественную ценность. В общем контексте своего времени Х.Такташ постепенно эволюционировал как пролетарский автор, что в свою очередь привело и к изменениям в стиле поэта. Такую тенденцию мы наблюдаем и у Г.Ибрагимова, на что обратил внимание и Ф.Бурнаш3.

Процесс художественного творчества и его сущность Г.Ибрагимов понимал в контексте эволюции и развития. Это, по его убеждению, относится и к стилю. "В литературном стиле процессы идут малозаметно, но беспрерывно. Становятся все меньше тонких, высоких "сравнений", трудно воспринимаемых метафор, иносказаний, вместе с тем, все более прочное место занимает стиль открытый, короткий и сильный. В самом языке появляются новые явления, которые отсутствовали прежде, так как молодые коллеги по перу, которые находились в Красной

1 Кызыл Татарстан. - 1929. - 16 апреля.

2 Казан утлары. - 1964. - №1. - С. 11.

3 Бурнаш Ф. О литературе и искусстве. - Казань: Таткнигоиздат. - 1978. - С. 176.

Армии, и вузе, а также рабкоры, пришедшие с заводов и фабрик, шахт, несут в татарскую литературу слова, свойственные этой сфере. Таким образом, происходит обогащение татарской литературы"1. Из слов Г.Ибрагимова можно понять, что в арсенале писателя становится все меньше метафор, иносказаний и других изобразительных средств, которые так характерны и важны в ткани художественного произведения, вместо них сейчас преобладает, по его выражению, краткость, открытость. Он считает это "сильным стилем", но в сущности это был путь к более простому изложению, что вело к упрощению. Как и Х.Такташ, свои теоретические рассуждения о сущности писательского труда в новых условиях Г.Ибрагимов реализовал на практике. Талант спасает его от схематизма даже в излишне

социологизированных произведениях. В драме «Новые люди», в повести «Красные цветы» его подстерегает опасность именно такого схематизма. Однако голый социологизм - удел писателей с ограниченным талантом. От такой участи спасает его, как он сам выразился, «духовное движение» образов людей, которых он взялся изображать. «Быть писателем означает приближение к народу, его стремлениям, правильно изображать его душевное движение»2, призывает он. Таким образом, перед новой литературой Г.Ибрагимовым ставится задача

изображения душевного движения народа. Он сам делал это в творчестве дореволюционного периода более успешно, в условиях (после 1917 года) регламентирования творчества эти ценные качества его пера стали менее наглядными. Теоретические взгляды и художественная практика Г.Ибрагимова зачастую становятся несогласуемыми, идеологическая и

художественная правда входят во взаимоисключающие отношения.

1 Ибрагимов Г. Сочинения. - Казань: Таткнигоиздат, 1978. - С. 455.

2 Казан утлары. - 1975. - №1. - С.155.

Когда Г.Ибрагимов ведет речь о сближении с народом, он имеет в виду не абсолютную пролетаризацию творчества, для писателя важно понимание души, чаяний, стремлений народа. На тенденцию реализации этого в его творчестве обратил внимание еще в 1927 гбду один из по-своему талантливых представителей вульгарного социологизма Г.Гали (кстати, позднее жертва режима), который не видел в этом негативного явления. Он даже приветствовал усилия Г.Ибрагимова по развитию нашей литературы на основе собственных традиций и

достижений в этой области1.

До 1927-28 годов (пока не появились ТАПП и Союз советских писателей) еще была возможность для сравнительно свободного творчества и высказывания истинных взглядов на литературу. Именно это обстоятельство дало возможность совмещению различных стилей в искуссп?е слова. В статье «Стилевая эволюция в татарской литературе за десятилетний период (1920-30) »3 Х.Вали этот вопрос освещается детально и конкретно. Правда, эволюцию автор рассматривает в одном ракурсе - как движение, приспособление стиля для более эффективного изображения новой действительности. В то же время, оставаясь верным явлениям реальной жизни, он позволяет себе признать, что в течение последнего десятилетия изыскания в области стиля шли в довольно свободных условиях, это, естественно, привело в какой-то мере к разнообразию художественных средств. Х.Вали ратует за такое развитее стилей.

В этом вопросе наиболее основательны и перспективны взгляды Ф.Бурнаша. Общеизвестно, тот писатель, который не придает значения форме, стилю, лишает себя возможности иметь в последнем счете свое творческое лицо. Ф.Бурнаш в определении

1 Гали Г. Галимзян Ибрагимов и наше литературоведсние/Галимзян Ибрагимов: Сборник статей.-Казань: 1928. - С. 124.

2 Кызыл Тан. - 1930. - 1 августа.

сущности стиля в творчестве коллег по перу был более объективен и в определенной степени свободен от идеологических требований. Он тщательно следил за литературной жизнью и поэтому хорошо знал как общее положение в искусстве слова, гак и индивидуальные почерки своих товарищей. В частности, его оценка своеобразия стиля М.Максута удивляет своей точностью. Главное, что Ф.Бурнаиг на десятки лет вперед определил перспективу развития тенденций в творчестве писателя. В его произведениях «красивый язык, конкретные чувства и оригинальные образы, чувствуется притяжение к романтизму»1. По-другому и быть не может, ибо излюбленным жанром М.Максуда являются стихи в прозе - нэсер. В этом жанре он достиг наивысших успехов. Творчество М.Максуда и в дальнейшем развивалось как бы по направлению, определенному Ф.Бурнашем. Он старался не замечать в действительности безобразных, унижающих достоинство человека фа кто в. М.Максуд в этом был не одинок. Даже Ш.Маннур - поэт, который имел имидж человека волевого и меткого в высказываниях и действиях, не был в этом смысле исключением. «У советской поэзии красивое и богатое содержание, и ее форма должна быть стройной и точной»2 говорил он. Как поэт, тонкий и изящный в выражениях, он, естественно, хотел видеть в произведениях гармонию содержания и формы. При этом Ш. Маннур хотел, чтобы писатель имел свой индивидуальный почерк и стиль, отсутствие которых приводит к обыкновенному подражанию. В этом плане он называет Н.Баяна, который, по его мнению, явно подражает Х.Такташу, Г.Тукаю, Г.Гейпе, А.Безыменскому одновременно. Действительно, судя по произведениям тех лет' Н.Баяна, можно заметить, что он испытывает влияние крупных представителей далеких друг от друга творческих школ и разных стилей. Такая

1 Бурнаш Ф.О литературе и искусстве. 1978. - С. 185.

2 Совет эдэбияты. - 1931. - №5. - С. 82.

Казань:

неразборчивость рассредоточила его творчество на разные стилевые пласты, где обнаружить его индивидуальное «я» было делом сложным. Н.Баян прежде всего думал о содержании произведений, требование «как писать» для него оставалось па втором плане. Думая об этом, Ф.Хусни говорил о художественном произведении: «Какие бы не ставились проблематичные вопросы, если оно не написано интересно, суждение народа (надо полагать: у читателей - Ф.Г.) бывает решительным и твердым -его просто не принимают»1. Под словами, "если не. интересно" Ф.Хусни имел ввиду наличие у писателя индивидуального стиля. Именно эта сторона творчества самого Ф.Хусни выгодно отличается в татарской литературе этого и последующих периодов.

В двадцатые годы одним из самых распространенных явлений была излишняя

публицистичность и ее спутница - информационность. Даже Ш.Камал - автор высокохудожественной повести «Акчарлаклар» («Чайки») (1914) - в этом смысле имел определенные трудности. Такие его постреволюционные произведения, как «Комсомолец Хайри» (1924), «Деревня прекрасно думает» (1926) да и роман «На заре» (1926) являются тому подтверждением, на что в свое время обратил внимание Ф.Бурнаш: «Хотя они с точки зрения идеологии отвечают нашим требованиям, что касается художественности, стоят на довольно низком уровне»2. Эти слова близки к истине, хотя в романе «Когда рождается прекрасное» (1937) Ш.Камал вновь в какой-то степени добивался гармонии идейности с художественностью.

Информационность и публицистичность присущи и многим произведениям тех лет М.Джалиля (19061944) и Ф.Карима (1909-1945). Профессор Т.Н.Галиуллин, специально изучавший литературное движение 20-30 годов пишет, что «в произведениях, которые

1 Совет эдэбияты. - 1944. - №4. - С.51.

2 Бурнаш Ф. О литературе и искусстве. - Казань: 1978. - С. 175.

предлагаются читателю в качесгве «лирического стихотворения», личность автора, живые чувства заслоняют производственные показатели, голые цифры»1. Не удивительно, что в эти годы Д. Бедный и его последователи в татарской литературе находились на хорошем счету. Клич, брошенный РАППом в конце двадцатых годов, «одемъянивать» поэзию, находит поддержку и у нас. Поэт Касим Фатхутдинов в честь своего кумира даже получил псевдоним «Демьян» (Демьян Фатхи). В приветствии писателей Татарстана по случаю 50-летия (1933) Д.Бедного говорится, что «большевистская поэзия Демьяна поэтам советского Татарстана дала и дает огромную творческую радость»2. Политизированность, конечно, может дать публицисту творческую радость, писателю же важно умение передать замысел образно, художественно.

Положительная оценка таких текстов, которые явно грешат излипгней идеологизированностыо и

схематичностью, способствовала росту подобных «произведений». В рецензии, посвященной повести И.Туктара «Штольня №81» Г.Иделле, например, достоинства произведения видит в том, что в нем изображается «борьба за уголь» и усматривает в этом тенденцию художественного роста писателя. Все это исходило из того, что художественной литературе отводилась роль иллюстрации к политическим и общественным событиям.

Но и в этих условиях были отдельные смелые деятели литературы, ратующие за художественность. Молодой критик Зыя Искужин (1910-1936) призывал изучать русскую классическую литературу, в частности, учиться у Л.Н.Толстого. «Все мастера пера прошлого ломали голову над созданием произведений, которые привлекали бы внимание читателей. Л.Толстой видит эту силу в равномерной гармонии мысли и эмоции. Для писателей прошлого проблема достижения таких

1 Галиуллин Т. По пути социалистического реализма. -Казань: Таткнигоиздат, 1977. - С. 42.

2 Совет эдобияты. - 1933. - №2-3. - С. 35.

результатов является одним из самых важных разделов эстетической пауки»'. В условиях, когда многие силу литературы видели преимущественно в идеологии, постановка вопроса и таком свете была делом своевременным, актуальным.

Гармония мысли и эмоции создается разными художественными средствами. Одно из них, естественно, юмористическое и сатирическое начало. В татарской литературе традиции юмора и сатиры уходят своими корнями в глубь истории. Между сатирическими поэмами «Дастаны /\жумджума» («Дастан о Султане, у которого тело отделено от головы») Х.Кятиба (1370) и «Сенной базар, или Новый Кисекбаш» Г. Тукая (1908) лежат около пяти с половиной веков. Тематика юмористической и сатирической дореволюционной литературы была обширной. После октябрьских событий 1917 года развитое сатирических и юмористических

изобразительных средств получило в основном одно направление - разоблачение и высмеивание отвергнутых слоев бывшей царской России. Сатирическая лирика М.Гафури, Г.Камала и некоторых других авторов занимала лидерство в потоке такого рода произведений. Примечательно то, что авторы и в самой так называемой новой действительности стали находить такие объекты, которые требовали обращения к приемам и средствам юмора и сатиры. В рассказах «После возвращения из Красной Армии», «Вероотступник Гимай», «Дед Андар» Г.Тулумбайского, «Как же эта нация будет развиваться?» Г.Губайдуллина, «Человек растет» Ш.Камала и некоторых других произведениях можно проследить такую тенденцию.

В этом плане самым необычным явлением, как отмечалось выше, стала сатирическая повесть Ф.Ачирхана «Дядя Шафитулла». Среди произведеиий, которые написаны в духе оппозиции коммунистической идеологии, нет равных этому произведению (не считая творчества Г.Исхаки, эмигрировавшего в 1919 году).

1 Совет эдэбияты. - 1936. - №8. - С. 71.

«,\ядя Шафигулла» по счастливой случайности была не уничтожена и хранится в архиве института языка, литературы и искусства им. Г.Ибрагимова

ЛИТ1. Разоблачительная сила пера такого мастера, как Ф.Лмирхан, направлена на "святое святых" советской власти - основы коммунистической идеологии. Как известно, марксизм полностью отвергал перу человека в религию. Вместо нее предлагалось новое учение, основанное только на марксизме. Образ дяди Шафигуллы олицетворяет тех немногочисленных в то время людей, кто воспринял марксизм как основу образа жизни для себя и своей семьи. Вместо того, чтобы читать суры и аяты из «Корана», он по вечерам и утрам принуждает своих детей повторять выдержки из книг классиков марксизма-ленинизма; отвергает брак с женой, совершенный прежде по мусульманскому обычаю, и заново регистрирует его в советском учреждении; вместо хаджа совершает паломничество в мавзолей вождя всемирного пролетариата и т.д. Главное в том, что дядя Шафигулла почти не осведомлен ни в канонах ислама, ни в марксистском учении. В своих действиях он руководствуется только поверхностными, наивными представлениями об исламе и марксизме, что усиливает сатирический пафос этого образа и произведения в целом. Ф.Амирхан еще в первой половине двадцатых годов сумел прозорливо разглядеть суть

коммунистической идеологии, выявил ее и негативные качества.

Естественно, и стиль этого сатирического произведения должен был быть совершенно иным, не похожим на арсенал средств изображения, который был до этого на вооружении у Ф.Лмирхапа. Это -карикатурность, едкий смех, максимальное

использование подтекста в целях усиления комического эффекта посредством которых воссоздается,

неграмотный, лишенный здравого смысла индивидуали-

1 Эдоби мирас (Литературное наследие). Таткнигоиздат, 1991, кн. 1. - С.25.

Казань:

зированный язык образа дяди Шафигуллы. Абсурдность в словах, действиях, во взаимоотношениях с членами семьи, представителями власти является мощным средством в раскрытии внутренней сущности этого образа. Дореволюционные сатирические произведения писателя ("Фатхулла хазрат", "Дядя Самигулла") созданы совершенно на других принципах. Злободневность, сверхактуальность и в то же время опасность темы наложили большой отпечаток в выборе средств художественного изображения.

- Окончательное становление пролетарской поэзии состоялась в 1928-30 годах. К началу третьего десятилетия двадцатого века понятия политизированность и художественность стали синонимами. Если при этом, такие писатели, как Х.Такташ, Х.Туфан, А.Файзи, Ф.Карим в какой-то степени смогли остаться на уровне своих талантов, многие авторы не сумели выйти из колеи официальных требований, что привело к общей излишней приземленное™ всей поэзии. Источником более-менее устойчивого мастерства вышеуказанных поэтов было сохранение ими связи с народной поэтикой, однако, такую приверженность они стремились как-то завуалировать политическими темами на злобу дня, поэтому поэтическая утонченность в их творчестве не бросалась в глаза вульгарно-социологической критике. Н.Исанбет, Г.Рахим, Ш.Маннур делали попытку и в этих условиях развивать лиро-романтическое начало в поэзии. Рассмотрение человека в непосредственной связи с природой, ее отзвуки в душе лирического героя, романтическое восприятие окружающего мира были основными направлениями в творчестве этих поэтов. Вызывает определенный интерес тот факт, что Ф.Бурнаш отдельные образцы этих произведений включил в сборник "Корэш ж,ырлары" ("Песни борьбы"), название которого твердо регламентировало тематику произведений, включенных в него. Это можно объяснить только индивидуальным стилем составителя, в котором преобладает романтическое начало.

Индивидуальный стиль аккумулирует в себе такие компоненты, как жизненный опыт, характерные особенности самой творческой личности, свойственные ему качества фантазии и т.д. Вот почему творчество не может быть без личного "я".

В тридцатые годы проводятся опыты по созданию коллективных произведений. Симптоматично, что подобные, так называемые произведения, не выдерживали испытания временем. Главная причина отсутствие индивидуального стиля. В таких условиях он и не может проявить себя, на что в свое время обратил внимание Ш.Маннур1. Действительно, такие талантливые представители татарской литературы, как К.Гали, С.Сараи, Мухаммедьяр, Г.Кандали, Г.Тукай, Х.Такташ, Ф.Карич, Х.Туфан и другие никогда не писали спои произведения "в кооперативе какой-то творческой группы.

Во второй половине тридцатых годов в татарскую поэзию (лились две группы поэтов. В первую входили: С.Хаким, Н.Даули, Г.Хузи, С.Урайский, А.Юныс, М.Вадут, М.Садри. Наиболее от природы талантливые С.Хаким и Н.Даули находились в ее центре, что подтвердил ход дальнейшего развития литературы. Тонкий лиризм С.Хакима был определен с первых же его произведений, Н.Даули делал успешные опыты в преломлении традиций литературы Западной Европы. В глазах современников эти поэты выглядели оригинальными и обладающими индивидуальным стилем.

Группу более молодых поэтов составляли: Ш.Мударрис, Х.Вахит, Г.Латыйп, Габдулла Галиев, А.Камал, Лнас Камал, Дж.Тарзиманов, С.Шайхи, Б.Гиззат, А.Бикчантаева, З.Садыйхова, М.Вильданова, Н.Зариф, Н.Гайаш и другие. Возникает вопрос: кто из этих двух групп оставил более глубокий след в поэзии? Ответ однозначен: С.Хаким, Н.Даули и Ш.Мударрис. Именно они из вышеперечисленных поэтов стремились найти собственное творческое лицо

1 Совет эдобияты,- 1941. - №5. - С.66.

и в дальнейшем закрепляли и совершенствовали свои личные завоевания.

Индивидуальный стиль - художественная форма, вбирающая в себя изобразительно-выразительные средства, которые зависят от характера, интересов, национальности, жизненного опыта, вкуса и уровня общего развития творческой личности.

Если творчество того или иного автора поддается установлению его индивидуального стиля, значит, речь идет о писателе талантливом. Скажем, у А.Файзи идеалом является, по выражению Г.Кашшафа, "интеллигентный герой с абстрактными чувствами", если из-под пера Ф.Бурнаша рождаются романтические образы, вдохновленные жизнелюбием, то у Х.Туфана они более философичны и лиричны, нежели

романтичны.

Необходимо подчеркнуть, что индивидуальный стиль держит перо писателя в определенных рамках по его собственной воле, а творческий метод в большинстве случаев является силой, которая воздействует на автора извне. С этой точки зрения в диссертации, помимо только что перечисленных авторов, анализируется также творчество А.Шамова (повесть "Рауфа"), Г.Губайдуллипа (рассказ "Скрипач Хусаин"), Г.Рахима (повесть "Идель"), К.Наджми (повесть "Светлая тропа"), Г.Камала (комедия "Джантагир и Джанзухра"), Г.Ибрагимова (повести "Серый в яблоках", "Люди") и другие.

Стиль - термин, вбирающий в себя довольно широкое понятие. Он имеет свойства обобщения, типизации и в то же время индивидуализации. К.Гали, Х.Кятиб, Кутба, Хорезми, С.Сараи, Мухаммедьяр, с одной стороны, поэты глубоко индивидуальные, в то же время мы можем установит!, нечто общее в принципах их творчества, вести речь о сгиле литературы средневековья, который складывается из различных типологических средств изображения, создания образов и словесной ткани произведения. То же самое можно сказать и о поэтах двадцатых-тридцатых годов нашего столетия. Х.Такташ, Х.Туфан,

А.Файзи, Ф.Карим, М.,\жалил1,, С.Батгал, Ш.Маннур, К.Наджми, Г. К угу й, Б.Сирин - поэты разные, очень своеобразные, порою даже диаметрально

противоположные, но нельзя отрицать, что в творчестве этих поэтов присутствует и много общего. Общее в стиле у поэтов средних веков складывалось произвольно, из самой традиции многовековой литературы, которая тесно взаимодействовала с восточным искусством слова и исламским учением. Таким образом, здесь не присутствовал принудительный фактор. А в двадцатые-тридцатые годы XX века поэты (писатели) обязаны были руководствоваться

определенной идеологией, что налагало свой отпечаток и на стиль. В этих условиях говорить об индивидуальности творчества было довольно трудно. По у талантливых поэтов (писателей) она присутствовала, что было обусловлено индивидуальным восприятием и оценкой окружающей социально-политической

обстановки, определением своей роли в предлагаемых условиях. Естественно, в том была большая роль своеобразия личного арсенала художественных средств изображения.

В этой связи значительное место в данной главе отводится прослеживанию развития эстетической мысли в татарском литературоведении по вопросам стиля и его взаимообусловленности с творческим методом. С этой точки зрения дается оценка литературоведческим трудам таких ученых и писателей, как Г.Сагди, Г.Нигмати, Г.Ибрагимов, Г.Тулумбайский, Ф.Бурпагп, Г.Гали и др.

То, что к вопросам стиля они не были безразличны, объясняется тем обстоятельством, что долголетие или бесперспективность произведения, сила его воздействия на читателя не обеспечивается только тематической актуальностью. Стилю, здесь отводится, как и содержанию, равная роль. Пролетаризация в одинаковой степени и стиля, и содержания исходила из принципиальной идеологической установки. Правда, процесс пролетаризации содержания проходил намного легче. Решение подобной задачи относительно более

тонкого компонента - стиля было делом сложным. Здесь простой азбуки социологизма явно не доставало.

Стиль - прежде всего явление эстетическое. Задача "социологизирования стиля" (В.фриче) была обусловлена тем, что, во-первых, главным предметом изображения литературы является человек, во-вторых, литературное произведение адресуется членам общества. Воспитательные цели, которые предполагается достичь с помощью художественной литературы, бывают весьма разнообразными и неадекватными. Однако такие теоретики, как В.Переверзев, В.Фриче в русской литературе, Г.Сагди, Х.Вали и некоторые другие в татарской - придерживались конкретной задачи воспитать читателей в духе классовости. Языковые средства, структура предложений, природа и предназначение метафор и других изобразительно-выразительных средств оценивались только одним критерием - соответствием классовым интересам. В.Шкловский, К.Наджми, Г.Кутуй выступали

сторонниками специального осложнения стиля, т.е. вычурность и внешние красивости превратились для них в самоцель.

Существовали два подхода в поисках стиля, приемлемого для новой литературы:

полная гармония содержания и формы, признание их равноправия (ф.Амирхан, Г.Ибрагимов, М.Гафури, Х.Такташ, Ф.Бурнаш, Г.Рахим, Г.Губайдуллин, К.Тинчурин, М.Галяу);

предпочтительное отношение к форме, что имело две тенденции:

а) форма является средством более полного выражения мысли и идеи (Х.Туфан);

б) форма существует ради формы (К.Наджми, Х.Вали, Г.Кутуй).

Кроме того, в определении сгиля отправными точками служили:

- стремление передать романтический дух особо подчеркнутыми средствами реализма;

создание, произведений в расчете , на , трудящиеся массы: рабочих и крестьян;

* стремление в творчестве к монументализму.

Все это сыграло решающую роль в формировании черт соответствующего .стиля ; в литературе тех лет.

В заключении подведены итоги исследования ; соотношения (пропорций) эстетического и

социологического в татарской литературе 20-30 , годов. Октябрьская революция прервала эволюционное развитие искусства слова, основанного на собственных эстетических .канонах, Это относится как к,, содержанию, так и к форме. Ставилось требование, чтобы содержание было только "социалистическим", ., форма соответствовала реалистическим принципам, . впоследствии эти две стороны объединились в словосочетании "социалистический ., . .' реализм".

Официальное литературоведение стремилось утвердить преимущество эстетики, основанной на марксизме. . Писатель, вынужденный встречаться на каждом шагу с идеологическими требованиями, чувствовал себя ограниченным в творчестве. Это было состоянием, которое полностью противоречило природе творческого человека. Ограниченность личной свободы - независимо , от сущности диктатуры - приводит к созданию произведений по социальному заказу. . В .десятилетиях монополии социалистического реализма у писателя было только одно право - защищать преимущества , социалистического общества. В ужесточении идеологизации татарской литературы использовался метод давления различных трудовых коллективов. Например, в борьбе против таких искусственно выдуманных кампаний, как "джиганщина",

"султангалиевщина", методы подобного нажима приобретали особо жесткие, бескомпромиссные формы., , Литературный журнал "Атака" (на татарском языке), например, писал: "Дадим сокрушительный отпор всяким агентам классовых; врагов в области художественной литературы (переверзевщине, султангалиевщине,

джиганщине, а также явлениям пессимизма и богемщины), соглашателям с ними и тем, кто относится предательски к пролетарской литературе"1.

Другим направлением ограничения творческих прав писателей была борьба против таких литературных методов, как романтизм, символизм, фугуризм, имажинизм и др. Все эти нашумевшие кампании привели к схематизму, очевидной тенденциозности, которые лишали произведения их оригинальности. Вульгарный социологизм и схематизм взаимообусловили друг друга. Доведение социологизма до его вульгарного уровня строго регламентировало и содержание, и форму творчества, требовало от автора конкретного и прямого высказывания своих политических взглядов, открытого публицистического пафоса. То, что от автора в любом конкретном произведении требовалось затрагивать одновременно многие вопросы на злобу дня, тоже является прямым путем к схематизму, ибо писатель лишается возможности тщательного и глубокого проникновения в сущность одной из актуальных проблем, поднятых в произведении. В результате воссоздание художественных образов ведется тенденциозно, не конкретно, персонажи приводятся в движение по воле автора. Естественно, был нанесен большой урон индивидуализации образов.

В условиях преимущественного положения догматических принципов социалистического реализма были достаточны условия для того, чтобы создавались возможности для проявления схематизма. Штамп и схематизм в создании образов являются синонимами, во всяком случае они также способствуют существованию друг друга.

То, что принципы метода социалистического реализма служили в качестве методологии художественного творчества, наложило свой отпечаток и на стиль. Призыв к "одемъяниванию", борьба против "есенинщины", "маннуровщины" оказывали свое отрицательное влияние.

Атака. - 1930. - №8-9. - С. 9.

Несмотря па это, особо талантливые представители литературы, опираясь на внутреннюю художественную интуицию и убеждения, относились к вышеназванным "теориям" своеобразно и старались не отступать от принципов истинно художественного творчества.

Во взаимоотношениях жизненной основы и творческой фантазии первому из них придавалось первостепенное значение, хотя в их пропорциях можно выделить по крайней мере три разновидности: сильная опора на действительность,- относительная свобода фантазии; абсолютная роль вымысла (когда речь идет об идеализации социалистического будущего). Несмотря на то, что все три уровня были активными в творчестве писателей тех лег, первый из них существовал в более тепличных условиях, хотя в осмыслении жизненной правды он имел одностороннюю тенденциозностъ, которую определяли принципы классовости и партийности. Все же не произошло окончательного отмежевания и от традиций художественного изображения дореволюционного

периода, можно было ощутить негласное присутствие влияния Г.Исхаки, Г.Тукая и других на творчество тех писателей, которые хоть в какой-то степени соприкасались с литературным наследием прошлого. Те писатели, которые пришли в литературу от станка, по так называемому "призыву", в большинстве своем не имели представления о литературно-художественных традициях прежних времен и, необремененные знаниями, шли в пролетарской литературе по более прямому пути. Они были призваны найти в творчестве такие средства, которые максимально служили бы целям пропаганды и агитации пролетарской диктатуры.

Это привело к поспешности, политической тенденциозности за счет ослабления художественности. Такое положение отрицательно сказалось и на творчестве тех писателей, которые еще до 1917 года утвердили себя мастерами художественного слова.

Разделенно писателей на пролетарских, крестьянских и попутчиков, в свою очередь, привело к становлению однообразного стиля. Писатели как бы соревновались в завоевании звания пролетарского, а ото было невозможно без "приглаживания" своего творчества под общий знаменатель.

Все это было направлено на главное сформировать творческий метод, который соответствовал бы целям и задачам новой действительности. Как результат многочисленных дискуссий, исканий был наконец узаконен метод социалистического реализма, который внедрился в творческую сферу сверху, путем принятия соответствующих постановлений. Основные требования, содержащиеся в нем, оставались неизменными вплоть до конца восьмидесятых годов.

Изучение с разных позиций литературного движения 20-30-х годов, которое определило магистральные направления в художественном творчестве на многие десятилетия, позволило воочию увидеть его основные вехи и соответствующие им особенности, что, в свою очередь, поможет созданию достоверной, объективной истории не только татарской литературы, но и всего многонационального искусства слова Российской Федерации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора.:

Монографии и книги:

1. Эстетика и социологизм: взаимоотношения эстетического и социологического в татарской литературе 20-30 годов. - Казань: Магариф, 1998. -224е.

2. Реки впадают в Волгу: литературно-критические статьи. - Казань: Татгосиздат, 1985. - 136с.

3. Взгляд в будущее: сборник статей об истории татарской литературы. - Казань: Татгосиздат, 1995.-200с.

Учебники:

4. Литература: учебник для VII класса (п соавторстве с Хагипоиым (D.M.). - Казань: Магариф, 1993.-184с.

5. Литература: учебник для X класса (в соавторстве с

Хасановым М.Х., Ахмадуллиным Л.Г., Нуруллиным И.З.). - Казань: Магариф, 1994.- 204с.

6. Литература: учебник для XI класса (в соавторстве с

Галиуллиным Т.Н., Юзиевы.м Н.Г., Ахмадуллиным А.Г., Ганиевой Ф.Л.). - Казань: Магариф, 1995.-76с.

7. Татарская литература: учебник для VI класса (в соавторстве с Мифтиевой Ф.Н., Гилязовым И.Г.). -Казань: Магариф. - 1995,- 206с.

Статьи:

8. Эдэби эсорлэрдо характерлар (Характеры в литературных произведеииях)//Совет мэктобе,- 1979-№ В.- С. 30-32.

9. Удэбият фоне усегпе турында унлаи (Думы о развитии литературоведения)//Казан углары.- 1979.-№8,- С. 174-176.

10. Усепггаге иж,ат (Развивающееся творчесгво)//Казан утлары. - 1980. - №6. - С. 181-184.

11. Тиран катламнарны ачканда (Открытие глубинных пласгов)//Казан утлары. - 1989. - №4. - С. 152158.

12. Идел ж,ырчысы (Певец Волги)//Казан утлары. 1980.; - №8. - С. 152-164.

13. Тормыш имтиханы (Экзамен жизни)//Казан углары.

- 1980, - №11. - С. 173-174.

14. Национальное и интернациональное в харакгере//Образы и характеры в татарской литературе. - Казань: КГГТУ, 1981. - С. 58-83.

15. Хикоя укыганда... (Читая рассказы.. .)//Казан утлары.

- 1981. - №7. - С. 151-153.

16. Момкинлеклэр бар (Возможности имеются)//Казан углары.- 1983, - №3. - С. 146-149.

17. Изге ният (Благородные намерения )//Казан углары.

- 1983. - №6. - С. 171-172.

18. Ихлас хислэр гоудэлонеше (Воплощение истинных чувств)//Казан утлары. - 1984. - №9. - С. 181-183.

19. Уцай герой - топ юнэлеш (Положительный герой

основное направление)//Казан утлары.-1985.-№8.-С. 173-174.

20. Тормышны ярату (Любовь к жизни)//Казан утлары.

- 1986. - №10. - С. 155-157.

21. Ул тудырган донья йэм образлар (Ситуации и образы, которые созданы им)//Хасанов М. Язгы аж,аган. - Казан: Таткитнэшр., 1987. - Б. 3-11.

22. Танышу дэвам ига (Знакомство нродолжается)//Казан утлары. - 1987. - №9.

С. 163-166.

23. И зге ният белэп (С д обрьти намерениями)//Казан утлары. - 1987. - №12. - С. 157-161.

24. Торле кешелор, торле язмышлар (Разные люди, разные судьбы)//Хусни Ф. Без да яшь идек.-Казан: Таткитнэшр., 1988. - Б. 3-8.

25. Иж,ат биеклеге (Творческая высота)//Казан утлары.

- 1988. - №2. - С. 124-125.

26. Дэвам иту ж,ицелме? (Легко ли нродолжать?)//Казан утлары. - 1988. - №8.

С.163-165.

27. Идеи дружбы в творчесгве Ф.Амирхана//Идейно-эстетическое наследие Ф.Амирхана. - Казань: КГПУ, 1989. - С. 99-109.

28. Шагыйрь иманы (Убеждение поэга)//Казан утлары.

- 1990. - №6. - С. 172-174.

29. Халыкка кайту (Возвращение к народу)//Мирас. -1992. - №6. - С. 38-44.

30. «Ни очешшэр турында (О почемучках)//Казан углары. - 1992. - №11. - С. 178-183.

31. Гыйбрэтлор алсак иде (Необходимо сделать выводы)//Казан утлары. - 1993. - №1. - С. 140149.

32. Ждвап бирер чак (Время держать отвег)//Казан утлары. - 1994. - №4. - С. 139-143.

33. Шигьри мира с (Поэтическое наследие)//Мирас. 1994. - №10. - С. 210-215.

34. Шэркый рухыбыз тамырлары (Корни восточной духовности)//Казан углары. - 1995. - №1. - С. 178-180.

35. Якутлар табыладыр вакыт белан (Жемчужины находятся со временем)//Мохаммодиев Р. Лк кыялар турында хыял.- Казань: Магариф. - 1996. -С. 236-239.

36. Таза орлыклар (Здоровые зерна)//Казан утларьг. -1996. - №2. - С. 181-187.

37. «Ж,идегэнчелск», яки инэдэн теима ясау ("Джиганщина", или проблема из ничего)//Татарстан. - 1996. - №6. - Б.60-66; №7. -Б.20-28.

38. Язмьнплар язылганда (Когда пишутся судьбы)//Казан утлары. - 1996. - №9. - Б. 177-181.

39. Миллионнарныц берсе турында кыйсса (Сказ об одном из миллионов)//Модэни ж,омга. - 1997. - 11 апрель и т.д.