автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Сопоставительный анализ языковых средств выражения несобственно-прямой речи в немецком и русском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сопоставительный анализ языковых средств выражения несобственно-прямой речи в немецком и русском языках"

На правах рукописи \j\J-'

Бровина Анна Викторовна 2 7 А В Г

2009

сопоставительный анализ языковых средств выражения несобственно-прямой речи в немецком и русском языках

10 02 20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Екатеринбург - 2009

003475523

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Уральский государственный педагогический

университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Пестова Наталья Васильевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Пименов Евгений Александрович

кандидат филологических наук, доцент Шабаева Марина Александровна

Ведущая организация: Нижнетагильская государственная

социально-педагогическая академия

Защита состоится 25 сентября 2009 г в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212 283.02 при ГОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу 620017, г Екатеринбург, пр Космонавтов, 26, ауд 316

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале научной библиотеки Уральского государственного педагогического университета

Автореферат разослан 23 августа 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета (^^/О^гт-—} Н А Пирогов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена комплексному сопоставительному исследованию способов языкового выражения несобственно-прямой речи (далее - НПР) в немецком и русском языках на материале произведении австрийского писателя Франца Кафки (18831924) и их художественных переводов Системные типологические исследования языковых явлений на примере двух и/или более языков являются одним из перспективных направлений в типологической и сопоставительной лингвистике и имеют большое практическое значение для сравнительной типологии языков

Обращение к творчеству Ф Кафки в качестве материала исследования обусловлено не только все возрастающим интересом к его творчеству со стороны философов, литературоведов, культурологов, лингвистов н просто читателей, но п совершенно специфическим функционированием исследуемого языкового явления в его художественном мире Правомерность перенесения выводов относительно средств манифестации НПР в творчестве одного писателя на общую типологическую характеристику феномена в двух языках в сопоставительном аспекте обусловлена тем, что язык Ф Кафки по частотности использования НПР и многообразию форм ее выражения является, по общему признанию кафковедов, не только репрезентативным, но и по-настоящему уникальным Анализ феномена НПР в произведениях данного автора, а также в нескольких вариантах их художественного перевода показал, что эта форма речи в творчестве писателя является не просто формой речи, но «формой смысла», обладающей «сверхинформативностью» (Ю Лотман), и в связи с этим она представляет для переводчика-интерпретатора значительную трудность

На сегодняшний день НПР зафиксирована в художественных произведениях практически всех национальных литератур Но в современном языкознании нет единого взгляда на сущность исследуемого феномена, он толкуется как «модификация прямой речи», «форма косвенной речи», «своеобразное смешение прямой и косвенной речи», «особый способ изложения содержания речи», «самостоятельный способ передачи речи» и т д Работа выполнена в русле междисциплинарных исследований, т к в ней предпринята попытка объединить в понимании НПР результаты отечественного и зарубежного литературоведения и особенно кафковедения, лингвистики текста, сопоставительного языкознания, а также теории и практики перевода произведений Ф Кафки

Актуальность сопоставительного исследования определяется отсутствием единого понимания НПР в современной науке и отсутствием системного типологического описания способов ее выражения в разных языках, а также наличием устойчивого интереса к функционированию данного явления в сфере художественной коммуникации и необходимостью углубленного изучения его специфики в произведениях Ф Кафки

Объектом исследования настоящей диссертации служит пережитая речь (erlebte Rede) в немецком языке и явление, носящее в русском языке название несобственно-прямой речи

Предмет исследования составляют способы языковой манифестации данного явления в произведениях Ф Кафки и в их переводах на русский язык

Целью настоящего исследования является анализ и описание структуры и семантики НПР в немецком и русском языках и выявление ее роли в воплощении художественно-эстетических смыслов литературных произведений

Поставленной целью определяются следующие задачи

- проблемный анализ научного понимания НПР в русистике и германистике,

- установление способов языковой решшзацпи НПР на разных уровнях языковой системы (лекснко-грамматическом, морфологическом, синтаксическом) в русском и немецком языках,

- обоснование использования НПР в творчестве Ф Кафки не как формы речи, но как формы смысла,

- выявление н сопоставление способов манифестации НПР и ее функций в исследуемых художественных произведениях и в их переводах на русский язык

- установление доминирующих способов языковой реализации НПР в немецком и русском художественном текстах

Для решения конкретных задач исследования применялся комплекс методов, принятых в современной лингвистике структурно-семантический, контекстуальный, лингвостатистический, сопоставительный, функциональный, описательный

Материалом для исследования послужили текстовые фрагменты, содержащие НПР, извлеченные методом сплошной выборки из трех произведений Ф Кафкп - романа «Процесс», новелл «Приговор» и «Превращение» и их русских переводов Р Райт-Ковалевой, С Апта, Г Ноткина и А Махлиной Всего было проанализировано 256 фраг-

ментов, включающих НПР, на немецком языке и соответствующие им фрагменты на русском языке Общий объем проанализированного материала составляет 32,3 п. л

Теоретико-методологическая база настоящего диссертационного исследования основывается на трудах таких отечественных и зарубежных языковедов, как В. В Виноградов, М. М. Бахтин, Ю М Лотман, Н Ю Сахарова, А А Андриевская, К А Долинин, Г Г Инфантова, Л А Соколова, Е. Я. Кусько, А. В. Бондарко, Г Я Солганик, Р О Якобсон, Ш Балли, Н \Veinnch, М. Непшд, И 81апге1 и др Кафковедение представлено трудами таких известных литературоведов и писателей, как Д В Затонский, В Г. Зусман, В Д Днепров, М. Брод, Т. Адорно, А. Камю, А. В. Карельский, Т Манн, Э Канетти, Н. С Павлова, И П. Руденко, В В Набоков, А. В. Гулыга, Е Ф. Книпович, Р. Ф Яшенькина и др

Научная новизна исследования заключается в системном сопоставительном описании средств языковой манифестации НПР и ее функций в немецком и русском языках, а также в том, что впервые методами лингвистического сопоставительного анализа исследуется важнейший смыслообразующий элемент поэтики одного из самых читаемых в мире авторов.

Теоретическая значимость заключается в сопоставительном анализе и описании системы способов языковой репрезентации НПР в немецком и русском языках, что является определенным вкладом в типологию указанных языков, а также в уточнении специфики НПР не только как формы речи, но и как формы смысла, т.е. в выявлении ее структурообразующей и смыслообразующей функций в художественном тексте

Практическая ценность работы связана с тем, что произведения Ф Кафки активно используются в обучении иностранному языку в ведущих языковых вузах страны, поэтому результаты исследования могут быть применены не только непосредственно в сравнительной типологии русского и немецкого языков, но и в практике преподавания немецкого языка, в лекционных курсах по стилистике, интерпретации текста, художественному анализу текста, в теории и практике перевода Знание специфики НПР, форм ее языковой реализации, а также элементов авторского контекста, помогающих ее идентификации, необходимы любому читателю для адекватной интерпретации художественного произведения, а переводчику - для нахождения соответствующих эквивалентов в переводном языке.

Основные положения, выносимые на защиту:

1 НПР - особый вид повествования, заключающийся в смещении/совмещении/скрещивании субъектных планов автора и персонажа, каждый из которых при этом теряет отчасти свои особенности, в результате чего создается новое явление, обладающее сверх/гиперипформативностью, т е наличием в НПР скрытых, имплицитно выраженных смыслов, значений, дополнительной информации, образующих подтекст

2. Частотный и контекстуальный анализ НПР в произведениях Ф. Кафки показал, что конструкции с НПР в художественном тексте не просто составляют почти пятую часть всего произведения, но являются одним из уровней его специфической поэтики «смешения», «формой смысла»

3. Художественно-эстетическая значимость НПР базируется на ее ведущих функциях структурообразующей и смыслообра-зующей

4 Сопоставление немецких и русских фрагментов с НПР позволило выявить определяющие лингвистические признаки немецкой и русской НПР - изменения/смещения темпорального плана, изменения/смещения субъектно-модального плана; изменения/смещения аспектуально-видового плана, изменения/смещения персонального плана, лексические средства, синтаксические особенности. Основные уровни, выделяющие НПР на фоне авторского повествования, - грамматико-морфологический и лексический

5. При выявлении доминирующих способов языковой реализации НПР в немецком и русском художественном текстах было установлено, что в немецких конструкциях преобладает грамматический признак в основном за счет многочленных оппозиций грамматических категорий времени (шесть противочле-нов) и наклонения (восемь противочленов) немецкого глагола, представляющих большие возможности для реализации НПР В русском языке при отсутствии богатства форм категории времени и наклонения глагольная парадигма частично компенсируется грамматической категорией вида глагола, которой реализуются дополнительные и переносные значения В русском языке при манифестации НПР явно доминирует лексический признак

Апробация материалов исследования проходила при обсуждении основных положений диссертации на заседании кафедры немецкой филологии Уральского государственного педагогического университета (Екатеринбург, 2009г.), на заседании кафедры иностранных языков Югорского государственного университета (Ханты-Мансийск, 2009 г) Результаты исследования были представлены на научных конференциях различного уровня межрегиональных, общероссийских и международных в Екатеринбурге, Челябинске, Перми, Йошкар-Оле, Шадринске По теме диссертации опубликовано 12 работ, в том числе » одна статья в издании, включенном в реестр ВАК МОиН РФ

Структура диссертации определяется целью и задачами исследования Работа состоит из введения, двух глав, выводов к главам, заключения, библиографического списка, списка словарей и энциклопедий, списка литературных источников исследования и приложений Объем диссертации составляет 214 страниц, основной текст диссертации изложен на 165 страницах

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются объект, предмет и методы исследования, его цель и задачи, характеризуются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту

В первой главе «Исследование дискуссионного характера несобственно-прямой речи в трудах зарубежных и отечественных филологов» изложены основные этапы исследования феномена НПР с позиций отечественных и зарубежных ученых, а также современное состояние исследований в области НПР, ее место в системе способов передачи чужой речи, маркеры и соотношение со смежными феноменами Особое внимание уделяется различным точкам зрения по вопросам применения и распространения НПР в художественном тексте.

Первый параграф «Проблема несобственно-прямой речи в ос- 4 вещении западноевропейской филологии» посвящен изучению НПР с позиций французских, немецких и английских филологов. В работе проводится анализ исследований НПР в западноевропейской науке, начиная с XIX века, сопровождающихся постоянной дискуссией. НПР в современных лингвистике и литературоведении не имеет однозначного толкования. Являясь одним из типов передачи чужого высказывания, она имеет обширную и полемическую историю изучения. Впервые в зарубежной литературе на явление НПР обратил внимание

в 1894 г А. Тоблер, в 1912 г Ш Балли увидел в НПР не просто «лингвистическую форму», а «фигуру мысли», т е. новый способ восприятия и воспроизведения чужого высказывания Положения Ш Балли вызвали вокруг явления НПР оживленную полемику, в которую включились романисты-грамматисты - А Тоблер, Т. Калепки, Е Лорк (последним был введен термин «пережитая речь») и германисты -Э Гердин, Е Jlepx, О Вальцер Новаторами в области НПР в англистике можно назвать австрийца Ф Карпфа и швейцарца О Функе Но споры касались лишь отдельных характеристик НПР и не охватывали явление в целом Идеи Ш Балли, получившие убедительное подтверждение и дальнейшее развитие в трудах отечественных филологов, в рамках поставленных нами задач являются наиболее значимыми для определения теоретико-методологической базы настоящего исследования, поскольку определение НПР как «фигуры мысли» или «фигуры мышления» оказывается актуальным и продуктивным для анализа художественной системы Ф Кафки

Во втором параграфе «Традиции рассмотрения несобственно-прямой речи в отечественной филологии» описываются основные положения и позиции отечественных русистов и германистов в отношении исследуемого феномена, во взглядах на НПР которых также существуют как точки схождения, так и расхождения В советском языкознании постановка проблем, связанных с НПР, относится к 1930-м гг и связана с деятельностью М М Бахтина и В В. Виноградова Именно они заложили основы широкого филологического подхода к данному явлению, выделили основные характеристики НПР, суммировали накопленные знания о языковой и речевой природе НПР и обозначили ее художественную специфику В последующие годы интерес к НПР то угасал, то снова возобновлялся, что было связано с развитием не только науки о языке и литературе, но и общества в целом, и это развитие находило отражение в научной и художественной картинах мира Пристальное изучение НПР лингвистами и литературоведами начинается с 1950-х гг, проблематика научного исследования НПР становится более обширной, что послужило причиной возникновения не только многочисленных терминов, но и причиной споров ученых по вопросам сущности, категориального аппарата, признаков НПР. На наш взгляд, наиболее объективной интерпретацией является характеристика НПР как особого вида повествования, совмещающего речевые планы автора и персонажа, каждый из которых при этом теряет частично свою специфику, речь осуществля-

ется от лица автора, а общее содержание высказывания принадлежит персонажу, в результате чего создается новое явление, несущее в себе разноплановые характеристики Мы считаем правомерным рассмотрение сущности исследуемого явления одновременно через сопоставление с прямой и косвенной речью и с речью автора и персонажа Двуплановость в НПР проявляется на семантическом и грамматическом уровнях В семантическом плане в НПР речь принадлежит автору, но включает в себя элементы прямой речи персонажей, отсюда и термин «несобственно-прямая речь», закрепившийся в русском языке, «прямая» речь персонажей является «несобственной», поскольку включена в авторскую речь В результате происходит некий сплав голоса автора и персонажа, но нередко субъектный план автора и героя оказываются трудно различимыми, поскольку точки зрения совмещены Некоторые исследователи учитывают также степень участия/преобладания голосов, либо автор говорит от лица героев, либо преобладает голос персонажа, либо говорят оба одновременно Мы полагаем, что в НПР всегда говорят и автор, и герой, но интенсивность звучания голосов в разных текстовых фрагментах будет различной в зависимости от интенций автора, его намерений. Таким образом, присутствие в НПР речи двух голосов обязательно. Грамматическая двуплановость НПР определена в диссертации как смещения персонального, темпорального, аспектуально-видового, субъектно-модального планов

В параграфе проанализированы также точки зрения некоторых языковедов на распространение НПР в таких функциональных стилях языка, как деловой, научный, разговорный. Например, функционированием НПР в публицистике занимается Г Я. Солганик, особенности НПР в милицейских протоколах, в устном речевом общении отмечает М Н. Нестеров

В третьем параграфе «Несобственно-пряная речь в системе способов передачи чужой речи и ее маркеры» рассмотрены другие способы передачи чужой речи в сопоставлении с НПР, ее границы и признаки, отличающие или сближающие ее с прямой и косвенной речью. В структуре НПР можно выделить черты как прямой речи, соотносимой с планом персонажа, так и косвенной речи, соотносимой с планом автора, но она обладает рядом преимуществ перед двумя способами передачи речи Установлено, что текстовая интерференция (М М. Бахтин, В. Шмид) - главное семантическое свойство НПР, выделяющее ее среди способов передачи чужой речи.

Сплав/соединение/совмещение речевых актов повествователя и персонажа делает НПР незаменимым средством воссоздания речемысли-тельной деятельности персонажа

Четвертый параграф «Соотношение несобственно-прямой речи со смежными феноменами» содержит общие и отличительные черты таких лингвистических явлений, как внутренний монолог (далее - ВМ) и НПР, которые в научной и справочной литературе то отождествляются, то противопоставляются, то рассматриваются как разновидности друг друга. Это связано с тем, что данный феномен в недостаточной степени исследован, несмотря на его широкое применение в художественной литературе ВМ, как и НПР, являются категориями лингвистическими и литературоведческими. Разногласия в подходе к данному явлению объясняются отсутствием единого сущностного критерия/критериев в изучении ВМ Разделяя точку зрения сторонников контаминированной речи в отношении НПР, мы считаем, что НПР и ВМ - это явления разного порядка, обладающие различной семантикой, каждое из которых имеет свои аутентичные свойства при их некотором сходстве ВМ - это, прежде всего, литературно-художественный прием для передачи внутренней речи персонажа, который отличается от НПР рядом установленных в работе конститутивных признаков 1-е, иногда 2-е лицо, презентные формы глаголов; конструкции, содержащие ВМ, отличаются длительностью и продолжительностью, ВМ останавливает развитие сюжета, действие возобновляется в той точке, где было прервано ВМ Общие и отличительные признаки исследуемых нами явлений проанализированы с литературоведческой, психологической и лингвистической точек зрения и представлены в таблице 1.

Таблица 1

Общие и отличительные признаки ВМ и НПР

Общие признаки Отличительные признаки

ВМ и НПР ВМ |НПР

С литературоведческой точки зрения

^литературно-художественный прием, 2) контаминация речи автора и персонажа, 3) наличие «сопереживания» прием техники повествования общеязыковое явление

С психологической точки зрения

выражают внутренний мир персонажа 1) передает внутреннюю речь персонажа, 2) останавливает развитие 1) передает как внешнюю/произнесенную речь персонажа, так и внут-

сюжета, 3) при исключении из общего повествования последовательность событий не нарушается реннюю/скрытую речь персонажа

С лингвистической точки зрения

наличие экспрессивного синтаксиса 1) перспектива 1-го лица, 2) формы настоящего времени глаголов, 3) продолжительность, сложные развернутые высказывания 1) перспектива 3-го лица, 2) формы прошедшего времени глаголов, 3) как продолжительные, так и краткие структуры

Вторая глава «Средства манифестации несобственно-прямой речи в немецком и русском языках» посвящена выявлению и сопоставлению способов демаркации НПР в художественных произведениях Ф Кафки и в их переводах на русский язык и комплексному анализу языковых средств манифестации НПР в немецком и русском языках. Количественный метод позволил выявить частотность употребления НПР в художественном тексте - конструкции с НПР занимают почти пятую часть всего произведения и, следовательно, являются высокочастотными, что обусловливает причину выбора данных художественных произведений для анализа и обеспечивает достоверность выводов Исследование позволило установить доминирующие способы языковой реализации НПР в русском и немецком языках на примере анализируемых художественных текстов В главе на примере произведений Ф. Кафки дано обоснование, что данная форма может представлять собой не просто форму речи, но быть «формой смысла» (термин Н. С. Павловой) На основе интерпретации многочисленных фрагментов указанных произведений в основном тексте диссертации и в приложениях показано, как НПР переходит с формально-грамматического уровня текста в различные смысловые сферы произведения (этический, мировоззренческий, художественно-эстетический уровень) и выполняет несколько важнейших текстообразующих функций

Первый параграф состоит из трех разделов Первый раздел «Несобственно-прямая речь как одна из форм манифестации концепта «смешение» посвящен изучению творчества Ф Кафки с позиций принципа смешения, который пронизывает все творчество писателя по вертикали и горизонтали Специфику творчества Ф Кафки, неоднократно отмеченную многими исследователями, составляют несколько концептов, системообразующим среди которых признан концепт

11

«смешение», включающий в себя разные уровни: семантику неопределенности, разыменовение или смешение имен, «двулинейность», или «двусмысленность», как нерасчленимое сплетение голосов героя и автора/повествователя (несобственно-прямая речь), порождение специфических кафкианских «кентавров» и «киборгов» человек -животное (насекомое), человек - машина, душа — отчужденное тело, машинерия власти, неразличимость как очеловечивание / анимализация или овеществление / опредмечивание духовного. Установлено, что НПР входит в концепт «смешение» Ф Кафки в качестве одной из ведущих текстовых категорий

Во втором разделе «Смыслообразующая и структурообразующая функции несобственно-прямой речи» рассматриваются виды информации художественного текста, сверх / гиперинформативность (Ю. Лотман) НПР в произведениях Ф Кафки, а также смыслообразующая и структурообразующая функции НПР Скрытые смыслы, имплицитно выраженные в НПР, образуют мощный, эстетически значимый подтекст, и задача читателя, а также переводчика - снять гиперинформацию, заключенную в НПР, проинтерпретировать ее, соотнеся с широким филологическим контекстом, и, по возможности, максимально глубоко понять скрытые дополнительные смыслы, которые автор зашифровал в высказывании с НПР Так, в новелле «Приговор» сложное переплетение смыслообразующей и структурообразующей функций НПР в значительной степени влияют на многообразие ин-терпретаторских решений и схем анализа новеллы Структурообразующая функция НПР сказывается в особом рамочном построении произведения, которое обеспечивает такой принцип, как «новелла в новелле» Повествование начинается с описания неких «реальных» событий' времени года, суток, природы, места действия; в финале голос автора вновь возвращает читателя к той же картине При описании этих фактов действительности Ф Кафка использует только авторскую и прямую речь Эти «реалистичные» зачин и концовка, маркированные полным отсутствием НПР, составляют яркий контраст тому, что разворачивается внутри этого обрамления Граница, проходящая между повествованием без НПР и повествованием в форме НПР, является одновременно границей между «понятным» и «непонятным», «очевидным» и «кажущимся» От описания внешних событий автор переходит к описанию внутреннего, субъективного мира персонажа, излагаемого преимущественно в НПР, и этот мир представляет собой ряд противоречивых фактов и событий, которые, как правило, приводят

неискушенного читателя в полное замешательство. НИР становится языковым маркером некой «неповествуемости» (В Г Зусман), она позволяет «говорить» недомолвками, намеками, загадками, аллюзиями, в полном объеме реализуя свою потенциальную гиперинформативность и символичность Смыслообразующая функция НИР в этой новелле проявляется в своем обратном воздействии, а именно в том, что она уводит этот смысл от быстрого и легкого понимания

В новелле «Превращение», в которой герой Грегор Замза превращается в некое насекомообразное существо, смыслообразующая функция НПР заключается в языковой (грамматической) манифестации метаморфозы «Грегор-человек» - «Грегор-нечеловек», в передаче в особой форме речи его душевного состояния, переживаний, беспокойств и в постепенном исчезновении этого внутреннего человеческого плана вместе с исчезновением НПР Структурообразующая функция НПР этой новеллы проявляется в двух аспектах. Во-первых, степень ее более или менее высокой концентрации задает внутреннюю динамику повествования- в ее доминировании в начале (когда Грегор не только думает, но и ведет себя еще как человек), в постепенном уменьшении ее доли и в полном исчезновении к концу новеллы просматривается весь драматизм ситуации, обернувшийся победой «оно» («еэ») над человеком, тихим угасанием сознания, а вместе с ним и самой жизни Грегора Во-вторых, наличие НПР структурирует новеллу таким образом, что она четко поляризует мир духовности, труда, ответственности и мир, паразитирующий за счет первого

В третьем разделе «Перевод художественного произведения как самостоятельный художественный текст» проанализированы такие необходимые для исследования категории переводоведения, как «переводимость», «адекватность», «эквивалентность», «система языка», «языковая норма», «речевая норма» Но в задачи исследования не входила оценка качества перевода или установление степени его эквивалентности/адекватности Так как в русских переводах доля НПР была столь же высока и обе функции НПР, выполняемые ею в оригинальном тексте, были полностью сохранены и, следовательно, прагматическое и эстетическое воздействие на читателя было аналогичным, то русские переводы рассматривались нами как самостоятельные художественные произведения, а не как вторичный текст При этом, разумеется, учитывалось, что перевод НПР на русский язык не всегда эквивалентен, что объясняется различиями в языковых системах немецкого и русского языков и отсутствием изоморфизма в языковом

выражении одних и тех же значений Мы ориентировались на теории известных переводоведов и переводчиков о прагматической и эстетической адекватности, а также о концептуальной адекватности переводного художественного текста (Т. А. Казакова) Исследование показало, что как в немецком, так и в русском текстах НПР организуется совместными усилиями лексики, морфологии, синтаксиса Языковой вклад каждого из языковых уровней различен для разных текстовых фрагментов/комплексов/предложений с НПР. Как правило, в отдельно взятом предложении доминирует один из уровней грамматической системы, остальные поддерживают его

В нескольких разделах второго параграфа и в третьем и четвертом параграфах рассмотрены признаки, характерные для немецких и русских фрагментов, включающих НПР, извлеченные методом сплошной выборки из трех произведений Ф Кафки и их художественных переводов-

1 Изменения/смещения персонального плана /Personenumstellung,

2 Изменения/смещения темпорального плана / Tempusverschiebung,

3 Изменения/смещения субъектно-модального плана / Subjekt— und Modalitatverschiebung,

4 Изменения/смещения аспектуалъно-видового плана / Aspektuahtatverschiebung,

5 Лексические средства / Lexikalische Mittel,

6 Синтаксические особенности /Syntaktische Besonderheiten

В разделе «Изменения/смещения персонального плана» представлено сопоставление на уровне грамматической категории лица, являющейся ядром поля персональное™, манифестируемой в личных местоимениях и глагольных формах Сопоставление показало, что она особым образом проявляет себя в НПР, характеризуется смещением употребления имени героя в авторской речи к личным местоимениям в НПР, т. е сменой персонального речевого плана Употребление в НПР личных и притяжательных местоимений может рассматриваться как с точки зрения героя, так и с точки зрения автора Сдвиг в оформлении и обозначении лица - отличительная особенность немецкой и русской НПР, при этом в употреблении лица мы не наблюдаем между языками различий, поскольку личные местоимения, например, первого и второго лица являются абсолютными грамматическими универсалиями обоих языков. Например,

«Und warum weinte sie denn9 Weil er nicht aufstand und den Prokuristen nicht hereinließ, weil er in Gefahr war, den Posten zu verlieren, und weil dann der

Chef die Eltern mit den alten Forderungen wieder verfolgen wurde?» (Die Verwandlung, S 17)

«А почему она плакала9 Потому что он не вставал и не впускал управляющего, потому что он рисковал потерять место и потому что тогда хозяин снова стал бы преследовать родителей старыми требованиями» (Превращение, пер С Апта, с 114)

В данных примерах местоимение er/он мы можем заменить на ich/я, но употребление 3-го лица указывает на то, что высказывание принадлежит в одно и то же время и говорящему и воспроизводящему, т е герою и автору

Исключение составляет неопределенно-личное местоимение «man», которое утрачивает свою неопределенно-личную семантику в комплексах с НПР, становится определенно-личным эквивалентом к er/он и соотносится с главным героем Из контекста и ситуации становится ясно, что производителем действия является конкретный единичный субъект.

В разделе «Изменения/смещения темпорального плана» анализ фрагментов с НПР на уровне смены временного плана показал, что для немецкой и русской НПР с точки зрения временных значений НПР, выделяющих ее на фоне авторского повествования, характерна смена временного плана, ср

«Der Entschluß, seine Verteidigung selbst in die Hand zu nehmen, stellte sich ihm nun als schwerwiegender dar, als er ursprunglich angenommen hatte. Wie sollte es aber spater werden9 Was für Tage standen ihm bevor1 Wurde er den Weg finden, der durch alles hindurch zum guten Ende führte9 Bedeutete nicht eine sorgfaltige Verteidigung - und alles andere war sinnlos - bedeutete nicht eine sorgfaltige Verteidigung gleichzeitig die Notwendigkeit sich von allem andern möglichst abzuschließen9 Wurde er das glucklich uberstehn9»(Der Prozess, S 98)

В данном фрагменте на фоне претеритального авторского контекста (stellte sich) появляется НПР в виде вопросительных и восклицательных предложений, имитирующих динамику мыслей персонажа, в которой временная форма глаголов - претерит (sollte . werden, standen, bedeutete и т д ) и кондиционалис I (wurde . finden, wurde uberstehn), на футуральность указывают лексические средства (spater/позднее, Tage bevor/предстоящие дни, zum guten Ende führte/привести к чему-либо хорошему)

Во фрагменте на русском языке: «Решение взять свою защиту в собственные руки теперь казалось ему гораздо более ответственным, чем он предполагал сначала Что же будет дальше9 Какие дни предстоят ему9 Найдет ли он путь, который приведет его к благополучному исходу9 Не вызовет ли тщательно продуманное ведение защиты - а иначе все было бы ли-

шено смысла, - не вызовет ли такая защита необходимости отключиться, насколько возможно, от всякой другой работы 7 Сможет ли он благополучно пройти через это?» (Процесс, пер Р Райт-Ковалевой, с 149) НПР выделяется на фоне нейтрального авторского повествования рядом вопросительных предложений с модальной окраской глаголов в форме будущего времени (будет, предстоят, найдет, приведет и т д)

Анализ фрагментов показал, что смена временного плана является также основным конститутивным признаком немецкой и русской НПР, позволяет установить границы передаваемой точки зрения героя, но шире представлена в немецком языке, что обусловлено уровнем языковых структур двух языков и их типологическим несходством Типологическое сопоставление немецкой и русской временных систем представляет собой сложную картину. Системные межъязыковые различия темпоральных парадигм влекут различия в манифестации и интерпретации НПР. В русском языке временной план первоначального высказывания может не претерпевать в НПР формальных изменений и соответствовать фактическому временному содержанию глагольных форм, но сдвиг времени в большинстве случаев характерен Для немецкой НПР наиболее типичны следующие грамматические формы для выражения действия в прошедшем, настоящем или будущем времени

Таблица 2

Tempus Семантика времеии

Претерит индикатив Настоящее время

Будущее время

Презенс индикатив Настоящее время

Будущее время

Плюсквамперфект индикатив Прошедшее время

Кондиционалис I, II Будущее время

Смещение темпорального плана позволяет говорить о наиболее интенсивном смешении перспектив автора и персонажа в немецкой НПР. Отсутствие в русской НПР строгого распределения глагольных форм по темпоральным ступеням не влечет изменения формы передачи речи, различия данных типов временной системы реализуются за счет видовых оттенков и средствами контекста (лексические средства, синтаксические особенности)

Раздел «Изменения/смещения аспектуально-видового плана» обращен к анализу категории аспектуальности, которая по-разному представлена в исследуемых языках Грамматическая категория вида в русском языке имеет дополнительные/переносные значения форм времени, которые компенсирует меньшее (по сравнению с немецким

языком) количество глагольных форм времени Соотношение представлено в таблице 3

Таблица А1> 3

Видовременная форма гла-гота в русском языке (переносное употребление) Семантика времени русской НПР Семантика времени немецкой НПР

Форма настоящего времени несовершенного вида Прошедшее время Будущее время «Эпическое настоящее» Настоящее время

Форма прошедшего времени несовершенного вида Предстоящее действие в плане прошлого Прошедшее время

Форма прошедшего времени совершенного вида Будущее время Будущее время

Форма совершенного вида будущего времени Прошедшее время Прошедшее время

Грамматическая категория вида в русском языке представляет собой самостоятельную грамматическую категорию глагольной словоформы, представленную в виде оппозиции совершенного и несовершенного вида, при тесном взаимодействии с системой настоящего прошедшего и будущего времени глагола влияет на распространение дополнительных переносных значений форм времени и компенсирует меньшее количество, по сравнению с немецким языком, глагольных времен Например, в следующем фрагменте глаголы «живет», «царит», «смеет» употребляются в функции «эпического настоящего» несовершенного вида. Ср : «Кто же эти люди7 О чем они говорят7 Из какого они ведомства7 Ведь К живет в правовом государстве, всюду царит мир, все законы незыблемы, кто же смеет нападать на него в его собственном жилище7» (Процесс, пер Р Райт-Ковалевой, с 8) Настоящее несовершенного вида выступает в контексте без лексических и грамматических показателей временных планов прошлого или будущего, но по своему содержанию повествование воспринимается как повествование о прошлых событиях В немецком варианте временная форма глаголов - претерит с презентной семантикой. «Was waren denn das für Menschen7 Wovon sprachen sie? Welcher Behörde gehörten sie an7 К lebte doch in einem Rechtsstaat, uberall herrschte Friede, alle Gesetze bestanden aufrecht, wer wagte ihn in seiner Wohnung zu uberfallen?» (Der Prozess, S 9) Ввиду отсутствия категории вида немецкого глагола мы можем определить только способ действия глагола

Видовые возможности распространения дополнительных оттенков значений в русской НПР дают такие же разнообразные возможности, как время и наклонение в манифестации немецкой НПР

В разделе «Изменения/смещения субъектно-модального плана» проведен анализ фрагментов, включающих модальные слова, конст-

рукции с модальными глаголами, конъюнктивные формы глагола Интерпретация фрагментов показала, что наибольшие различия касаются конъюнктива/сослагательного наклонения и употребления модальных глаголов, поскольку для русского языка не характерна строго структурированная система модальных глаголов, обладающая в немецком языке широким набором значений, функций и признаков В следующем фрагменте НПР Грегор Замза задает вопрос, адресованный самому себе Модальный глагол sollen в сочетании с инфинитивом (I или II) выражает предположение (неуверенность) героя «Sollte der Wecker nicht gelautet haben?»(Die Verwandlung, S 9)

В переводе данного вопроса и всех подобных с модальным глаголом sollen используется частица «неужели», которая передает неуверенное предположение. Ср. «Неужели будильник не звонил?» (Превращение, пер С Апта, с 107)

В употреблении модальных слов расхождения касаются оттенков значений степени выражения уверенности, неуверенности, сомнения, предположения Например, в следующем фрагменте модальные слова «gewiß», «wahrscheinlich», «vielleicht» передают точку зрения героя, переводят в сферу речи героя ближайший контекст, играют важную роль при выделении НПР- «Und der Direktor? Gewiß er war К gut gesinnt und er hatte wahrscheinlich, sobald er vom Prozeß erfahren hatte, soweit es an ihm lag, manche Erleichterungen für К schaffen wollen, aber er wäre damit gewiß nicht durchgedrungen, denn er unterlag jetzt, da das Gegengewicht das К bisher gebildet hatte, schwacher zu werden anfing, immer mehr dem Einfluß des Direktor-Stellvertreters, der außerdem auch den leidenden Zustand des Direktors zur Stärkung der eigenen Macht ausnutzte Was hatte also К zu erhoffen7 Vielleicht schwächte er durch solche Überlegungen seine Widerstandskraft, aber es war doch auch notwendig, sich selbst nicht zu tauschen und alles so klar zu sehn, als es augenblicklich möglich war» (Der Prozess, S 98)

Во фрагменте на русском языке степень уверенности, вероятности, предположения в некоторых моментах различна. «А сам директору Да, конечно, он хорошо относится к К, и если бы он узнал о процессе, то сейчас же сделал бы все от него зависящее, чтобы внести какие-то облегчения для К, но ему это вряд ли удалось бы, потому что теперь, когда К почти перестал противодействовать влиянию заместителя это влияние усилилось, причем заместитель для укрепления своей власти использовал болезненное состояние самого директора На что же К мог надеяться? Может быть, от этих мыслей сила сопротивления в нем понижалась, но, с другой стороны, нельзя обманывать себя, надо все предвидеть, все, насколько это возможно в данную минуту» (Процесс, пер Р Райт-Ковалевой, с 149)

Так, немецкий вариант звучит как «er hatte wahrscheinlich . manche Erleichterungen für K. schaffen wollen» (он, вероятно, создал бы для К некоторые лучшие условия/облегчения - пер наш), а в русском варианте степень уверенности высказывания очень высокая* «он ... сейчас же сделал бы все от него зависящее, чтобы внести какие-то облегчения для К » или наоборот, в немецком варианте - «aber er wäre damit gewiß nicht durchgedrungen» (но он, конечно, бы с этим не справился -пер наш) более высокая степень уверенности, а в русском низкая - «но ему это вряд ли удалось бы», переводчик использует разговорную частицу «вряд ли», передающую значение сомнения в достоверности высказываемого

Несмотря на различия, связанные со значением и степенью выраженности уверенности/неуверенности модальных слов, общая модальность высказывания меняется во фрагментах с НПР на фоне авторского повествования Необходимо также отметить, что в исследуемых комплексах модальные слова не могут быть исключены из контекста, так как, во-первых, станет неясна форма времени глаголов в составе НПР, во-вторых, модальные слова являются несомненным средством переключения повествования в сферу мыслей героя Чтобы восстановить прежнее значение, придется либо изменить порядок слов, либо ввести другие (опять-таки с модальным значением) слова

Парадигма временных форм немецкого конъюнктива еще более контрастирует с парадигмой русского сослагательного наклонения Во-первых, немецкий конъюнктив не только сохраняет все шесть времен, присущих индикативу, но и имеет две дополнительные синонимичные формы кондиционалиса, что расширяет его парадигму до восьми форм Во-вторых, с помощью конъюнктива в немецком языке можно передать-

1) нереальное желание (Irrealer Wunschsatz) «Ware doch die Schwester hier gewesen'» (Die Verwandlung, S 25) / «Ах, если бы сестра не ушла'» (Превращение, пер С Алта, с 122)

2) нереальное условие в сложноподчиненном предложении (Irrealer Konditionalsatz). «Wurden sie erschrecken, dann hatte Gregor keine Verantwortung mehr und konnte ruhig sein» (Die Verwandlung, S 19) / «Если они испугаются, значит, с Грегора уже снята ответственность и он может быть спокоен» (Превращение, пер С Апта, с 117)

3) нереальное сравнение (Irrealer Komparativsatz)1 «Er wäre gewiß nicht viel spater auch ohne Störung erwacht, denn er fühlte sich genügend ausgeruht und ausgeschlafen, doch schien es ihm, als hatte ihn ein fluchtiger Schritt und ein vorsichtiges Schließen der zum Vorzimmer fuhrenden Tur geweckt» (Die

Verwandlung, S 29) / «Если бы его и не побеспокоили, он все равно проснулся бы ненамного позднее, так как чувствовал себя достаточно отдохнувшим и выспавшимся, но ему показалось, что разбудили его чьи-то легкие шаги и звук осторожно запираемой двери, вьаодившей в переднюю» (Превращение, пер С Апта, с 126)

В-третьих, ирреальная модальность немецкого конъюнктива связана с категорией времени, т е. по его форме можно определить время действия или события Русский конъюнктив с частицей бы, при отсутствии лексических показателей смены временного плана, формально передает только прошедшее время, в результате чего темпоральную семантику русского сослагательного наклонения можно охарактеризовать как недифференцированную, в то время как немецкий конъюнктив обладает в сфере выражения времени семантически значимыми различиями, которые связаны с его функционированием Немецкая НПР, выраженная посредством смещения/сдвига субъективно-модального речевого плана, демонстрирует более широкий спектр формальных возможностей и тем самым наличие большего числа маркеров явления, позволяющих довольно точно дифференцировать НПР Вкупе с грамматической категорией времени категория наклонения немецкого языка представляет собой более богатый морфологический арсенал средств языковой манифестации НПР, чем в русском языке.

В третьем параграфе «Лексические средства» рассматриваются и анализируются лексические средства в комплексах, содержащих НПР на немецком и русском языках, которые по своему значению или стилистической окраске позволяют узнавать НПР, выделять ее на фоне авторского повествования. Такие средства представлены широко, но их объем и наполнение в некоторых случаях не одинаков Так, в ряде случаев примеры на русском языке отличаются наслоением лексических средств, например, модальных слов, как в следующем фрагменте из романа «Процесс»

«Может быть, этот малый запорол стражей насмерть - ведь они были всецело в его власти К потянулся было к двери, но тут же отдернул руку» (Процесс, пер Р Райт-Ковалевой, с 99)

Разговорная лексика - «малый», «запороть насмерть», модальное слово «может быть», модальная частица «ведь» переносят повествование в сферу речи персонажа Немецкий фрагмент мы также относим к НПР, но повествование более нейтральное, голос героя не доминирует. Ср.. «Der Mann konnte die Wächter tot geprügelt haben, sie waren ja ganz

in seme Macht gegeben К hatte schon die Hand nach dei Klinke ausgestreckt, zog sie dann abei wiedei zuiuck» (DerPiozess, S 67)

В большинстве спучаев при оформлении НПР как па русском, гак и на немецком языках в использовании лексических средств не обнаружены различия, эквивалентные лексические единицы используются в аналогичных функциях, их количество и качество пропорционально Кроме того, лексические средства не всегда являются основным выделяющим средством НПР, поскольку они не выражают всего содержания, а ведущая роль все-таки принадлежит модально-временным и персональным сдвигам/смещениям

В четвертом параграфе «Синтаксические особенности» мы сравнили структуры построения фрагментов и набор моделей, составляющих НП!5 на синтаксическом уровне Анализ показан, что в синтаксическом плане единицы, организующие НПР, одинаково оформлены в сопоставляемых языках

Пятый параграф «Доминирование способов языковой реализации несобственно-прямой речи в немецких оригиналах и их русских переводах» посвящен комплексному сопоставлению организации НПР оригинала и перевода романа «Процесс», новелл «Превращение» и «Приговор» на русский язык и установлению доминирующих способов языковой реализации НПР

Проанализировав материал, мы определили в каждом фрагменте на немецком и русском языках доминирующий уровень языковой системы, т е основной способ выражения НПР в том пли ином фрагменте В 103 случаях выражения НПР на немецком языке из 256 доминирует токсический уровень (40%), в 102 - грамматико-морфологический (40%) в 33 - синтаксический (13%), 18 - особые случаи выражения НПР (7%) Дня фрагментов на русском языке характерно следующее распределение лексический уровень представлен в 119 случаях (46%), грамматико-морфологичсский - в 82 (33%), синтаксический - в 36 фрагментах (14%), особых случаев - 19 (7%) Распределение количества примеров, включающих НПР, по уровням грамматической системы в немецком и русском языках различное Так, в русском языке преобладает лексический уровень (46% фрагментов), в немецком - лексический и грамматико-морфологичсский уровни включают равное количество фрагментов (40% фрагментов) Это объясняется, как было отмечено ранее, типологическим и структурным несходством языков Следует также отметить, что процент употреблений тех или иных соответствий у разных переводчиков ко-

леблется, так как перевод не исключает субъективности переводческого решения, переводческой индивидуальности

В заключении предлагается окончательный анализ материала, делаются выводы по проведенному исследованию, а также намечаются перспективы дальнейших исследований в данном направлении

Анализ материала показал, что в избранных нами произведениях встречаются все маркеры НПР, исследуемый феномен является доминирующим средством идиостиля автора - НПР занимает почти пятую часть (18 %) анализируемых нами произведений, раскрывает определенный смысл его произведений «Трудноуловимый смысл» (определение Н С Павловой) заключается в попифупщионстыюсти и гипер-гшформативности НПР, с ее помощью создается контаминация речевых планов автора и персонажа, повествователь имеет возможность варьировать в НПР степень участия голоса персонажа (структурообразующая функция), возможна передача мыслей героя, его эмоционального состояния, раскрытие внутреннего мира (смыслообразующая функция), НПР создает психологическую глубину всего произведения, кроме того, НПР представляет собой явление «ценностной интерференции» (определение М М Бахтина), заключающееся в одновременном пересечении двух контекстов, двух речей - речи автора и речи героя

В дальнейшем исследовании НПР в сопоставительном аспекте было бы небезынтересно проверить правильность полученных результатов о соотношении средств манифестации НПР в русском и немецком языках на творчестве других писателей, активно использовавших НПР, например, в творчестве Ф М Достоевского и в его многочисленных переводах на немецкий язык

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК МО и H РФ

1. Бровина, А В Некоторые способы языковой реализации несобственно-прямой речи в немецком и русском языках / А. В Бровина, H В Пестова // Вестник Южно-Уральского государственного университета, серия «Лингвистика» Челябинск, 2008 -№1 (101) С. 3-6

Статьи в сборниках научных трудов и тезисы докладов на научно-практических конференциях

2. Булыгина, А В Литературный концепт «смешение» в творчестве Ф Кафки / А В Булыгина, H В Пестова // Язык. Система. Личность / Урал, гос пед ун-т. - Екатеринбург, 2005 -С. 199-205.

3 Бровина, А В Определение несобственно-прямой речи в отечественной и зарубежной лингвистике / А. В Бровина // Сопоставительная лингвистика1 бюллетень Института иностранных языков / Урал гос. пед ун-т, Ин-т иностранных языков / отв ред В И Томашпольский - Екатеринбург, 2006. Т 6. - С. 56-62.

4. Бровина, А В Проблема несобственно-прямой речи в историческом аспекте / А. В Бровина // Шадринские чтения Материалы 2-ой межрегиональной научно-практической конференции. Лингвистика / Шадринский государственный педагогический институт. - Шадринск,

2006 - С 10-14.

5 Бровина, А В Способы манифестации несобственно-прямой речи в новелле Ф Кафки «Приговор» / А В Бровина // Лингвистические чтения-2006 -Пермь ПСИ, 2006 -С 106-110

6 Бровина, А В Проблема НПР в западноевропейской лингвистике / А В. Бровина // Интегративный проект преподавания немецкого языка психолого-педагогический, лингводидактический и лингвокульту-рологический аспекты Сборник материалов международного заочного интерактива - Шадринск Изд-во «Шадринский Дом Печати»,

2007 - С. 87-89

7 Бровина, А В Способы манифестации НПР в новелле Ф Кафки «Приговор» / А В Бровина // Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов . материалы Региональной научной кон-

ференции, .посвященной 75-летию со дня рождения профессора JI П Грузова. - Йошкар-Ола, 2007 -С 81-87.

8 Бровина, А В НПР как ведущая текстовая категория авторского стиля Ф. Кафки / А В. Бровина // Germanistische Studien : сборник научных трудов кафедры немецкой филологии / Урал, гос пед ун-т. -Екатеринбург, 2007 Вып 1.-С 5-13

9. Бровина А В Смыслообразующая и структурообразующая функции несобственно-прямой речи (на примере произведений Ф Кафки) / А В Бровина, Н. В Пестова // Germanistische Studien, сборник научных трудов кафедры немецкой филологии / Урал гос. пед ун-т. - Екатеринбург, 2008 -Вып 2 -С.31-46

10 Булыгина, А В Проблемы перевода несобственно-прямой речи в творчестве Ф. Кафки / А В Булыгина // Актуальные проблемы лингвистики: материалы XIX ежегодной научной конференции, Екатеринбург, 1 - 2 февраля 2006 г / Урал гос пед ун-т - Екатеринбург, 2006. - С. 29-30

11. Бровина, А В Признаки несобственно-прямой речи / А В Бровина // Актуальные проблемы лингвистики- материалы XX ежегодной научной конференции, Екатеринбург, 1 - 2 февраля 2007 г. / Урал гос пед. ун-т - Екатеринбург, 2007 - С 35-36 12 Бровина, А В НПР как доминирующий элемент авторского стиля Ф Кафки / А В Бровина // Актуальные проблемы лингвистики1 материалы XXI ежегодной научной конференции, Екатеринбург, 1 - 2 февраля 2008 г. / Урал гос пед ун-т. - Екатеринбург, 2008. - С. 2324.

Подписано в печать 12 08 2009 Формат 60x90/16 Объем 1,2уч-изд л Тираж 100 экз Заказ № 1326 Бумага офсетная Отпечатано на ризографе в типографии ООО «Вега*копи*Центр» г Шадринск, ул Октябрьская, 87

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бровина, Анна Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ИССЛЕДОВАНИЕ ДИСКУССИОННОГО ХАРАКТЕРА НЕСОБСТВЕННО-ПРЯМОЙ РЕЧИ В ТРУДАХ ЗАРУБЕЖНЫХ И ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ФИЛОЛОГОВ.

1.1. Проблема несобственно-прямой речи в освещении западноевропейской филологии.

1.2. Традиции рассмотрения несобственно-прямой речи в отечественной филологии .!.

1.3. Несобственно-прямая речь в системе способов передачи чужой речи и ее маркеры

1.4. Соотношение несобственно-прямой речи со смежными феноменами.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА II. СРЕДСТВА МАНИФЕСТАЦИИ НЕСОБСТВЕННО-ПРЯМОЙ РЕЧИ В НЕМЕЦКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ.

2.1. Теоретическое обоснование выбора материала: несобственно-прямая речь как форма смысла.

2.1.1. Несобственно-прямая речь как одна из форм манифестации концепта «смешение».

2.1.2. Смыслообразующая и структурообразующая функции несобственно-прямой речи.

2.1.3. Перевод художественного произведения как самостоятельный художественный текст.

2.2. Изменения/смещения речевых планов в несобственно-прямой речи.

2. 2. 1. Изменения/смещения персонального плана/Personenumstellung.

2. 2. 2. Изменения/смещения темпорального плана/Tempusverschiebung.

2. 2. 3. Изменения/смещения аспектуалъно-видового плана/Aspektualitatverschiebung. 112 2. 2. 4. Изменения/смещения субъектно-модалъного плана/Subjekt— und Modalilcilverschiebung.

2.3. Лексические средствa/Lexikalische Mittel.

2.4. Синтаксические особенности / Syntaktische Besonderheiten.

2.5. Доминирование способов языковой реализации несобственно-прямой речи в немецких оригиналах и их русских переводах.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ П.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Бровина, Анна Викторовна

Настоящая работа посвящена комплексному сопоставительному исследованию способов языкового выражения несобственно-прямой речи (далее — НПР) в немецком и русском языках на материале произведений австрийского писателя Франца Кафки (1883—1924) и их художественных переводов.

НПР в современных лингвистике и литературоведении не имеет однозначного толкования. Являясь одним из типов передачи чужого высказывания, она имеет обширную и полемическую историю изучения. Впервые в зарубежной литературе на явление НПР обратил внимание в 1894 г. А. Тоблер, в 1912 г. I

Ш. Балли увидел в НПР не просто «лингвистическую форму», а «фигуру мысли», т.е. новый способ восприятия и воспроизведения чужого высказывания. Положения Ш. Балли вызвали вокруг явления НПР оживленную полемику, в которую включились романисты-грамматисты — А. Тоблер, Т. Калепки, Е. Лорк (последним был введен термин «пережитая речь») и германисты — Э. Гердин, Е. Jlepx, О. Вальцер. Новаторами в области НПР в англистике можно назвать австрийца Ф. Карпфа и швейцарца О. Функе. Но споры касались лишь отдельных характеристик НПР и не охватывали явление в целом. В советском языкознании постановка проблем, связанных с НПР, относится к 1930-ым годам и связана с деятельностью М. М. Бахтина и В. В. Виноградова. Именно они заложили основы широкого филологического подхода к данному явлению, выделили основные характеристики НПР, суммировали накопленные знания о языковой и речевой природе НПР и обозначили ее художественную специфику. В последующие годы интерес к НПР то угасал, то снова возобновлялся, что было связано с развитием не только науки о языке и литературе, но и общества в целом, и это развитие находило отражение в художественной картине мира. Пристальное изучение НПР лингвистами и литературоведами начинается с 1950-х гг., проблематика научного исследования НПР становится более обширной, что послужило причиной возникновения не только многочисленных терминов, но и причиной споров ученых по вопросам сущности, категориального аппарата, признаков НПР. Изучением НПР занимались такие отечественные и зарубежные лингвисты, как Н. Ю. Сахарова, А. А. Андриевская, К. А. Долинин, Г. Г. Инфантова, JI. А. Соколова, Р. О. Якобсон, Ю. Я. Никулихин, X. Вайнрих, М. Хениг и др. JI. А. Соколовой и Е. Я. Кусько были созданы типологии данного явления (Соколова, 1968; Кусько, 1980). На сегодняшний день НПР зафиксирована в художественных произведениях практически всех национальных литератур и привлекает к себе постоянное внимание лингвистов, литературоведов, культурологов, философов. Но в современном языкознании нет единого взгляда на сущность исследуемого феномена, он толкуется как «модификация прямой речи», «форма косвенной речи», «своеобразное смешение прямой и косвенной речи», «особый способ изложения содержания речи», «самостоятельный способ передачи речи» и т.д.

Обращение к творчеству Ф. Кафки в качестве материала исследования обусловлено не только все возрастающим интересом к его творчеству и личности со стороны философов, литературоведов, культурологов, лингвистов и просто читателей, но и совершенно специфическим функционированием исследуемого языкового явления в его художественном мире. Правомерность перенесения выводов относительно средств манифестации НПР в творчестве одного писателя на общую типологическую характеристику феномена в двух языках в сопоставительном аспекте обусловлена тем, что язык Ф. Кафки по частотности использования НПР и многообразию форм ее выражения является, по общему признанию кафковедов, не только репрезентативным, но и по-настоящему уникальным. Анализ произведений данного автора, а также многочисленных вариантов художественных переводов феномена НПР показал, что эта форма речи в творчестве писателя является не просто формой речи, а «формой смысла», в которой заложена «сверхинформативность», и в связи с этим она представляет для переводчика-интерпретатора значительную трудность.

Таким образом, отсутствие единого понимания НПР в современной науке, отсутствие системного типологического описания способов ее выражения в | разных языках, устойчивый интерес к функционированию данного явления в сфере художественной коммуникации и необходимость углубленного изучения его специфики в произведениях Ф. Кафки обеспечивают актуальность настоящего исследования.

Объектом исследования служит пережитая речь (erlebte Rede) в немецком языке и явление, носящее в русском языке название несобственно-прямой речи.

Предмет - способы языковой манифестации данного явления в произведениях Ф. Кафки и в их переводах на русский язык.

Целью настоящего исследования является анализ и описание структуры и семантики НПР в немецком и русском языках и выявление её роли в воплощении художественно-эстетических смыслов литературных произведений.

Поставленной целью определяются следующие задачи:

1. Проблемный анализ научного понимания НПР в русистике и германистике.

2. Установление способов языковой реализации НПР на разных уровнях языковой системы (лексико-грамматическом, морфологическом, синтаксическом) в русском и немецком языках.

3. Обоснование использования НПР в творчестве Ф. Кафки не как формы речи, но как формы смысла.

4. Выявление и сопоставление способов манифестации НПР и ее функций в исследуемых художественных произведениях и в их переводах на русский язык.

5. Установление доминирующих способов языковой реализации НПР в немецком и русском художественном текстах.

Материалом для исследования послужили текстовые фрагменты, содержащие НПР, извлеченные методом сплошной выборки из трех произведений австрийского писателя Ф. Кафки — романа «Процесс», новелл «Приговор» и «Превращение» и их русских переводов Р. Райт-Ковалевой, С. Апта, Г. Нот-кина и А. Махлиной. Всего было проанализировано 256 фрагментов, включающих НИР, на немецком языке и соответствующие им фрагменты на русском языке. Общий объем проанализированного материала составляет 32,3 п. л.

В процессе работы использовались следующие методы: структурно-семантический, контекстуальный, лингвостатистический, сопоставительный, функциональный, описательный. С помощью структурно-семантического анализа была изучена содержательная сторона НПР в немецком и русском языках. Контекстуальный метод способствовал нахождению НПР в контексте. Количественный метод позволил выявить частотность употребления НПР в художественном тексте. Функциональный анализ дал возможность выяснить функциональную значимость НПР в художественном тексте. Сопоставительный метод позволил выявить сходства и различия средств выражения НПР в художественном тексте на языке оригинала и в переводном тексте. Описательный метод применялся при обобщении, систематизации и интерпретации материала.

Научная новизна исследования заключается в системном сопоставительном описании средств языковой манифестации НПР и ее функций в немецком и русском языках, а также в том, что впервые методами лингвистического сопоставительного анализа исследуется важнейший смыслообразующий элемент поэтики одного из самых читаемых в мире авторов.

Теоретическая значимость заключается в сопоставительном анализе и описании системы способов языковой репрезентации НПР в немецком и русском языках, что является определенным вкладом в типологию указанных языков, а также в уточнении специфики НПР не только как формы речи, но и как формы смысла, т.е. в выявлении ее структурообразующей и смыслообразующей функции в художественном тексте.

Практическая ценность работы связана с тем, что произведения Ф. Кафки активно используются в обучении иностранному языку в ведущих языковых вузах страны, поэтому результаты исследования могут быть применены не только непосредственно в сравнительной типологии русского и немецкого языков, но и в практике преподавания немецкого языка, в лекционных курсах по стилистике, интерпретации текста, художественному анализу текста, в теории и практике перевода. Знание специфики НИР, форм ее языковой реализации, а также элементов авторского контекста, помогающих ее идентификации, необходимы любому читателю для адекватной интерпретации художественного произведения, а переводчику - для нахождения соответствующих эквивалентов в переводном языке.

На защиту выносятся следующие положения:

1. HHP - это особый вид повествования, заключающийся в смещении/совмещении/скрещивании субъектных планов автора и персонажа, каждый из которых при этом теряет отчасти свои особенности, в результате чего создается новое явление, специфика которого заключается в сверх/гиперинформативности, т. е. в наличие в НПР скрытых, имплицитно выраженных смыслов, значений, дополнительной информации, образующих подтекст.

2. Частотный и контекстуальный анализ НПР в произведениях Ф. Кафки показал, что конструкции с НПР в художественном тексте не просто составляют почти пятую часть всего произведения, но являются одним из уров ней его специфической поэтики «смешения», «формой смысла».

3. Художественно-эстетическая значимость НПР базируется на ее ведущих функциях: структурообразующей и смыслообразующей.

4. Сопоставление немецких и русских фрагментов с НПР позволило выявить определяющие лингвистические признаки немецкой и русской HI IP -изменения/смещения темпорального плана / Tempusverschiebung; изменения/смещения субъектно-модального плана / Subjekt— und Modalitatverschiebung; изменения/смещения аспектуально-видового плана / Aspektualitatverschiebung; изменения/смещения персонального плана /

Personenumstellung; лексические средства / lexikalische Mittel; синтаксические особенности / syntaktische Besonderheiten. Основные уровни, выделяющие НПР на фоне авторского повествования, — грамматико-морфологический и лексический.

5. При выявлении доминирующих способов языковой реализации НПР в немецком и русском художественном текстах было установлено, что в немецких конструкциях преобладает грамматический признак в основном за счет многочленных оппозиций грамматических категорий времени (шесть про-тивочленов) и наклонения (восемь противочленов) немецкого глагола, представляющих большие возможности для реализации НИР. В русском языке при отсутствии богатства форм категории времени и наклонения глагольная парадигма частично компенсируется грамматической категорией вида глагола, которой реализуются дополнительные и переносные значения. Тем не менее, в русском языке при манифестации НПР явно доминирует лексический признак.

Структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, выводов к главам, заключения, библиографического списка, списка словарей и энциклопедий, списка литературных источников исследования и приложений. Объем диссертации составляет 214 страниц, основной текст диссертации изложен на 165 страницах.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сопоставительный анализ языковых средств выражения несобственно-прямой речи в немецком и русском языках"

Выводы к Главе II

НПР является характерной текстовой категорией авторского стиля Франца Кафки, она широко распространена в его произведениях и выполняет смыс-лообразующую и структурообразующую функции, а в более широком понимании является «формой смысла». Структурообразующая функция позволяет варьировать степень участия голоса персонажа, смыслообразующая позволяет раскрыть внутренний эмоциональный мир героя. Голоса повествователя и персонажа, накладываясь друг на друга в НПР, создают слитное/единое/монолитное повествование. Главное семантическое свойство НПР — текстовая интерференция, которая выделяет НПР среди других способов передачи чужой речи. Единый сплав авторского и персонажного повествования делает НПР незаменимым средством характеристики персонажа, воссоздания его мыслительной/внутренней деятельности. Сверхинформативность НПР заключается в ее способности обладать скрытым / имплицитным смыслом, она позволяет незаметно ввести в воссоздаваемый ментальный акт героя голос повествователя и его скрытую оценку. НПР отражает характер героя, его мысли, чувства, настроения, переживания, внутренний мир настолько глубоко и реально, что этот вид речи разросся до особого типа повествования, вытеснил из повествования прямые формы выражения авторского отношения к изображаемой действительности и персонажу, находящемуся в центре.

Из указанных оригиналов произведений нами было отобрано 256 фрагментов, включающих НПР, и соответствующие им примеры из переводов данных произведений на русский язык. Данные фрагменты представляют собой как краткие синтаксические структуры (реплики, цитатные вставки, отдельные лексемы или группы слов и т.д.), так и развернутые сложноподчиненные предложения или ряд следующих друг за другом предложений, например, внутренние монологи, которые занимают несколько страниц текста. В данных примерах мы (читатели) «услышали» голос героя и это позволило нам отнести текстовые фрагменты с НПР в «зону персонажа». В формальном воплощении НПР — многоуровневое явление, она организуется совместными усилиями лексики, морфологии, синтаксиса. «Языковой вклад» каждого из уровней различен для разных текстовых фрагментов (предложений) с НПР. Как правило, в отдельно взятом фрагменте доминирует один из уровней языковой системы, остальные поддерживают его. Кроме того, для каждого комплекса обязательно как объективно-модальное значение, которое относит сообщение к тому или иному плану действительности, так и субъективно-модальное значение, т.е. выражение отношения говорящего к тому, о чем он сообщает — ко всему высказыванию в целом или к каким-то его частям.

Анализ фрагментов, включающих НПР, в произведениях Ф. Кафки и их художественных переводах позволил нам сделать следующие выводы относительно языковой организации НПР. Во-первых, можно выделить четыре способа языковой организации, связанные с изменениями/смещениями речевых планов в НПР, характерных для произведений Ф. Кафки, выделяющих НПР на фоне авторского повествования: темпоральный сдвиг, прономинальная транспозиция, смещения субъектно-модального плана, изменения аспектуально-видового плана. Во-вторых, в языковой организации НПР заметную роль играет и выбор единиц различных уровней языка. Прежде всего это касается лексического уровня, для которого характерно употребление эмоционально-экспрессивной и функционально-стилистической лексики. На синтаксическом уровне наблюдается употребление разнообразных конструкций экспрессивного синтаксиса: восклицательных и вопросительных предложений, вопросно-ответных комплексов, словесных повторов. Анализ материала дает нам право полагать, что в произведениях Ф. Кафки встречаются все маркеры НПР, данная форма речи является доминирующим средством стиля автора, которая раскрывает определенный смысл его произведений.

Кроме того, конструкции весьма разнообразны по форме и структурно-семантической организации: от отдельных лексем, для вычленения которых приходится применять семантические критерии, до текстовых фрагментов, представляющих собой внутренние монологи.

Распределение количества примеров, включающих НПР, по уровням грамматической системы в немецком и русском языках, различное. Так, в русском языке преобладает лексический уровень (46% фрагментов), в немецком -лексический и морфологический уровни включают равное количество фрагментов (40% фрагментов). Это объясняется, как было отмечено ранее, типологическим и структурным несходством языков.

Заключение

Нами завершено исследование способов языкового выражения НПР в немецком и русском языках, в ходе которого были рассмотрены конструкции с НПР на немецком языке и соответствующие им фрагменты на русском языке, извлеченные методом сплошной выборки из трех произведений австрийского писателя Ф. Кафки. В избранных для анализа произведениях исследуемое явление представлено широко, с использованием разных уровнях языковой системы, что позволило выполнить поставленные задачи. Исходя из теории «поли-фоничности текста» М. М. Бахтина и его сторонников, согласно которой полифония/многоголосие возникает тогда, когда структура произведения принципиально организуется взаимодействием нескольких голосов, нескольких говорящих субъектов, а автор при этом лишь один из таких субъектов, мы предлагаем определить явление НИР как особый вид повествования, заключающийся в смещении субъектных планов автора и персонажа, каждый из которых теряет отчасти свою специфику, в результате чего создается новое явление, несущее в себе разноплановые характеристики.

Исследование сущности НИР мы проводили комплексно, предварительно изучив историю становления и развития НПР с позиций зарубежных и отечественных языковедов. Среди исследователей и сегодня, несмотря на длительный опыт изучения данного феномена, существуют как точки схождения во взглядах на НИР, так и расхождения. Из истории развития НПР мы знаем, что она берет свое начало в недрах художественной литературы. В последнее время появились мнения ученых о распространении НПР не только в языке литературы, но и в других функциональных стилях языка, например, в публицистике. Можно констатировать, что феномен НПР сложный, многогранный и рассматривается филологами как художественный прием повествования, как лингвистическое средство или общеязыковое явление.

Сложная многоголосая структура повествования является основой мета-художественного повествования произведений Ф. Кафки. НПР является одним из уровней концепта «смешения», который пронизывает все творчество писателя по горизонтали и вертикали и находит свое отражение в таких логико-семантических категориях как время, пространство, персональность, разымено-вение и др.

Анализ материала показал, что в избранных нами произведениях встречаются все лингвистические маркеры НПР, исследуемый феномен является доминирующим средством идиостиля автора — НПР занимает почти пятую часть анализируемых нами произведений, раскрывает «определенный» смысл его произведений. «Трудноуловимый смысл» (определение Н. С. Павловой) заключается в полифункционалъности и гиперинформативности НПР, с ее помощью создается контаминация речевых планов автора и персонажа. Повествователь имеет возможность варьировать в НПР степень участия голоса персонажа (структурообразующая функция), передать мысли героя, его эмоциональное состояние, раскрыть внутренний мир (смыслообразующая функция). НПР создает психологическую глубину всего произведения, в данных функциях кроется гиперинформативность НПР, кроме того, НПР представляет собой явление «ценностной интерференции» (определение М. М. Бахтина), заключающееся в одновременном пересечении двух контекстов, двух речей - речи автора и речи героя.

Явление НПР в русском языке мы исследовали на переводах произведений Ф. Кафки, которые рассматриваем как полноценные самостоятельные художественные произведения, поскольку в них частотность распространения НПР такая же высокая и обе функции (смыслообразующая и структурообразующая), выполняемые ею в оригинальном тексте, сохранены. Переводы функционируют в литературе переводящего языка в качестве самостоятельных текстов, оказывающих художественно-эстетическое воздействие на получателя перевода, подобно оригиналам. При этом мы учитывали, что перевод НПР на русский язык не всегда эквивалентен, что объясняется различиями в языковых системах немецкого и русского языков и отсутствием изоморфизма в языковом выражении одних и тех же значений.

В немецком и русском языках лингистическими маркерами НПР являются: 1) изменения / смещения персонального плана / Personenumstellung; 2) изменения / смещения темпорального плана / Tempusverschiebung; 3) изменения / смещения субъектно-модального плана / Subjekt- und Modalitatverschiebung; 4) изменения / смещения аспектуально-видового плана / Aspektualitatverschiebung; 5) лексические средства / lexikalische Mittel; 6) синтаксические особенности / Syntaktische Besonderheiten. Фрагменты представляют собой как краткие синтаксические структуры (реплики, цитатные вставки, отдельные лексемы или группы слов и т.д.), так и развернутые сложноподчиненные предложения или ряд следующих друг за другом предложений, которые занимают несколько страниц текста. Количественный анализ, проведенный на базе материала, позволил определить частотность распространения НПР, что составило 18 % от общего объема произведения и доминирующий уровень языковой системы в немецкой НПР и русской. Для немецких фрагментов типичны грамматико-морфологические признаки, так как время и наклонение немецкого глагола представляют большие возможности для реализации НПР, в то время как в русском языке грамматическая категория вида компенсирует за счет дополнительных/переносных видовых значений меньшее количество глагольных времен. В ряде случаев в фрагментах с НПР на русском языке наблюдается наслоение лексических средств, особенно модальных слов, выражающих сомнение, уверенность, недоверие, неуверенность, согласие, несогласие и т.д., в результате чего в русской НПР повышается роль лексических средств.

Используемое в диссертации положение С. Фройнека о том, что в русской НПР сохранено время чужих слов и русский читатель, не владеющий немецким языком и не имеющий возможности прочитать произведение в оригинале, не получает тот скрытый смысл/замысел, заложенный автором в НПР, не нашел подтверждения при исследовании. При сопоставлении фрагментов были обнаружены особые случаи перевода, что напрямую связано с расхождением языковых систем, языковых и речевых норм. Случаи эквивалентности и адекватности перевода были зафиксированы там, где наблюдается наибольшая степень изо-морфности языков, например, на синтаксическом и лексическом уровне, при смещении персонального плана. Результаты нашего исследования показали, что переводчикам удалось донести до русских читателей замыслы и интенции автора.

В дальнейшем исследовании НПР в сопоставительном аспекте было бы небезынтересно проверить правильность полученных результатов о соотношении средств манифестации НПР в русском и немецком языках на творчестве других писателей, активно использовавших НПР, например, в творчестве Ф. М. Достоевского и в его многочисленных переводах на немецкий язык.

Список научной литературыБровина, Анна Викторовна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абрамов, Б. А. Теоретическая грамматика немецкого языка. Сопоставительная типология немецкого и русского языков / Б. А. Абрамов. — М. : BJTA-ДОС, 2001.-288 с.

2. Адмони, В. Г. Теоретическая грамматика немецкого языка / В. Г. Адмони. М.: Просвещение, 1986. — 334 с.

3. Андриевская, А. А. Несобственно-прямая речь в художественной прозе Луи Арагона / А. А. Андриевская. — Киев: Киев, ун-т, 1967. 171 с.

4. Артюшков, И. В. О соотнесенности несобственно-прямой и внутренней речи в художественном тексте / И. В. Артюшков // Функционирование языковых единиц и грамматических категорий в разных типах и стилях речи. Уфа, 1997.-С. 65-77.

5. Архипов, А. Ф. Самоучитель перевода с немецкого языка на русский / А. Ф. Архипов. -М. : Высшая школа, 1991. 255 с.

6. Баранов, А. Н. Введение в прикладную лингвистику: Учеб. пособие. Изд. 2-е, испр. М. : Едиториал УРСС, 2003. - 306 с.

7. Бархударов, Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода) / Л. С. Бархударов. М. : Междунар. отношения, 1975. - 240 с.

8. Бахтин, М. М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи / М. М. Бахтин. — М.: Лабиринт, 2000. — 640 с.

9. Белянин, В. П. Психолингвистические аспекты художественного текста / В. П. Белянин. М.: Издательство Московского ун-та, 1988. — 123 с.

10. Бердяев, Н. А. Русская идея / Н. А. Бердяев. СПб., 2005.

11. Богатырева, Н. А. Стилистика современного немецкого языка / Н. А. Богатырева, Л. А. Ноздрина. М.: Академия, 2005. - 336 с.

12. Бондарко, А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондарко. Л.: Наука, 1971.-113 с.

13. Бондарко, А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии / А. В. Бондарко. JI. : Наука, 1983. - 208 с.

14. Бондарко, А. В. Теория функциональной грамматики: Темпораль-ность. Модальность / А. В. Бондарко. — JI. : Наука, 1990. 263 с.

15. Бондарко, А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка / А. В. Бондарко. — М. : Языки славянской культуры, 2002. — 736 с.

16. Воронин, А. А. Информативный потенциал авторских вводов конструкций прямой речи : дис. . к. филол. н : 10.02.04 / Воронин Александр Анатольевич. Москва, 2004. - 181 с.

17. Брандес, М. П. Практикум по стилистике текста: Немецкий язык / М. П. Брандес. -М. : Академия, 2004. 176 с.

18. Брандес, М. П. Предпереводческий анализ текста / М. П. Брандес, В. И. Провоторов. Учеб. пособие. 3-е изд., стереотип. - М. : НВИ-ТЕЗАУРУС, 2001.-224 с.

19. Брандес, М. П. Стилистика немецкого языка / М. П. Брандес. — М. : Высшая школа, 1983. 271 с.

20. Брод, М. Франц Кафка: узник абсолюта / М. Брод. М., 2003.

21. Булыгина, А. В. Литературный концепт «смешение» в творчестве Ф. Кафки / А. В. Булыгина, И. В. Пестова // Язык. Система. Личность. Сборник научных трудов. Екатеринбург. Изд-во УрГПУ, 2005. С. 199-205.

22. Валгина (а), И. С. Современный русский язык: Синтаксис: Учебник / Н. С. Валгина. 4-е изд., испр. - М.: Высш. шк., 2003. - 416 с.

23. Валгина (Ь), И. С. Теория текста: Учебное пособие / Н. С. Валгина. — М. : Логос, 2003.-280 с.

24. Ванников, Ю. В. Проблемы адекватности перевода. Типы адекватности, виды перевода и переводческой деятельности / Ю. В. Ванников // Текст и перевод. М. : Наука, 1988. - С. 37-37.

25. Виноградов, В. С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы) / В. С. Виноградов. — М. : Изд-во института общего среднего образования РАО, 2001. 224 с.

26. Винокур, Г. О. О языке художественной литературы / Г. О. Винокур. -М. : Высшая школа, 1991. 448 с.

27. Волошинов, В. Н. Марксизм и философия языка. Тетралогия / М. М. Бахтин. М. : Лабиринт, 1998. - 456 с.

28. Гак, В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков : учебник для студентов пед. ин-тов по cneij. № 2103 «Иностр. яз.». — 2-е изд. -М. : Просвещение, 1983. 287 с.

29. Гарбовский, Н. К. Теория перевода / Н. К. Гарбовский. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 2004. 544 с.

30. Гачечиладзе, Г. Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи / Г. Р. Гачечиладзе. — М. : Советский писатель, 1980. — 253 с.

31. Гашкова, М. Г. Средства репрезентации начинательного и смягчительного способов действия в немецком языке в сопоставлении с русским / М. Г. Гашкова. Регенсбург, 2005. - 200 с.

32. Гильченок, Н. Л. Практикум по переводу с немецкого языка на русский / Н. Л. Гильченок. СПб. : КАРО, 2005. - 368 с.

33. Глушак, Т. С. Функциональная стилистика немецкого языка / Т. С. Глушак. Минск, 1981. - 173 с.

34. Гончарова, Е. А. Интерпретация текста / Е. А. Гончарова, И. П. Шишкина. М. : Высшая школа, 2005. — 368 с.

35. Горохова, И. М. Пособие по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков / И. М. Горохова, Н. А. Филиппова. М. : Высшая школа, 1985.- 191 с.

36. Гулыга, Е. В. Теория сложноподчиненного предложения в современном немецком языке / Е. В. Гулыга. М. : Высшая школа, 1971. - 206 с.

37. Гулыга, Е. В. Теория современного немецкого языка (грамматика). Часть II. Синтаксис / Е. В. Гулыга, М. Д. Натанзон. М. : Знание, 1959. - 175 с.

38. Долинин, К. А. О внутренних признаках несобственно-прямой речи / К. А. Долинин // Иностранные языки в школе. — 1980. — №1. — С. 22—26.

39. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен. — М. : Иностранная литература, 1958. — 404 с.

40. Жеребков, В. А. К вопросу о несобственно-прямой речи в современном немецком языке / В. А. Жеребков // Уч. зап.: Сер. «Иностр. языки». — Владимир, 1968. Т. 55. - С. 58-64.

41. Жинкин, Н. И. Речь как проводник информации / Н. И. Жинкин. — М. : Наука, 1982.- 160 с.

42. Затонский, Д. В. Франц Кафка и проблемы модернизма / Д. В. За-тонский. М. : Высшая школа, 1972. — 135 с.

43. Зиндер, JI. Р. Пособие по теоретической грамматике и лексикологии немецкого языка / JI. Р. Зиндер, Т. В. Строева. — JI. : Учпедгиз, 1962. — 148 с.

44. Золотова, Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г. А Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова; Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН. М., 2004. - 544 с.

45. Зусман, В. Г. Художественный мир Франца Кафки: малая проза: монография. -НижнийНовгород: Изд-во ННГУ, 1996. 182 с.

46. Зусман, В. Г. Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка / В. Г. Зусман. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2001.-168 с.

47. Интерактивная типология: немецкий, английский, русский языки / сост. О. А. Кострова. — М.: Высшая школа, 2007. — 231 с.

48. Инфантова, Г. Г. К вопросу о несобственно-прямой речи / Г. Г. Ин-фантова // Уч. зап. Таганрогского пед. ин.-та. Таганрог, 1958. — Вып. 6. - С. 79113.

49. Инфантова, Г. Г. Синтаксические конструкции с НПР в СРЯ / Г. Г. Инфантова // Труды Таганрогского пед. ин.-та. Ростов н/Д., 1962. — Т. 8. — С. 64—79.

50. Казакова, Т. Д. Практические основы перевода / Т. Д. Казакова. — СПб. : Изд-во Союз, 2000. 320 с.

51. Казакова, Т. А. Художественный перевод: в поисках истины / Т. А. Казакова. СПб. : Изд-во СПбГУ, 2006. - 224 с.

52. Камю, А. Бунтующий человек: Философия, политика / пер. с фр.; под общ. ред. А. М. Руткевича. М. : Политиздат, 1990. — 415 с.

53. Ковтунова, И. И. Несобственно-прямая речь в языке русской литературы конца XVIII первой половины XIX в. : дис. . канд. филол. наук / Ковтунова Ирина Ильинична. - М., 1956 — 385 с.

54. Ковтунова, И. И. Проблема несобственно-прямой речи в трудах В. В. Виноградова / И. И. Ковтунова // Вопросы языкознания. — 2002. — № 1. — С. 65-71.

55. Кодухов, В. И. Способы передачи чужой речи в русском языке / В. И. Кодухов // Ученые записки ЛГПИ им. Герцена. Л., 1955. — Т. 104. С. 107— 173.

56. Кожевникова, Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX— XX вв. / Н. А. Кожевникова. М. : Институт русского языка РАН, 1994. - 336 с.

57. Козловский, П. О сочетании предложений прямой и косвенной речи в русском языке // Филол. записки. Вып. IV—V. — Воронеж, 1890. — С. 7—12.

58. Комиссаров, В. Н. Лингвистика перевода / В. Н. Комиссаров. М. : Междунар. отношения, 1980. -278 с.

59. Комиссаров, В. Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического учения о переводе) / В. Н. Комиссаров. М. : Междунар. отношения, 1973. - 214 с.

60. Комиссаров, В. Н. Современное переводоведение : учеб. пособие. — М. : ЭТС, 2004. 424 с.

61. Комиссаров, В. Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты) / В. Н. Комиссаров. М. : Высшая школа, 1990. - 250 с.

62. Крушельницкая, К. Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков / К. Г. Крушельницкая. М. : Изд-во литературы на иностранных языках, 1961. -265 с.

63. Крушельницкая, К. Г. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков / К. Г. Крушельницкая. М. : КомКнига, 2006. — 272 с.

64. Крючков, С. Е. Современный русский язык. Синтаксис сложного предложения / С. Е. Крючков, JI. Ю. Максимов. — М.: Просвещение, 1997. 191 с.

65. Кулибина, Н. В. Художественный текст в лингводидактическом осмыслении: Морфология / Н. В. Кулибина. — М. : Гос. ИРЯ им. А. С. Пушкина, 2002.

66. Кусько, Е. Я. Проблемы языка современной художественной литературы: Несобственно-прямая речь в литературе ГДР / Е. Я. Кусько Львов: Вища школа, 1980.-208 с.

67. Кухаренко, В. А. Интерпретация текста: учеб. пособие. — М. : Просвещение, 1988.-192 с.

68. Латышев, Л. К. Перевод: проблемы теории, практики и методики преподавания / Л. К. Латышев. М. : Просвещение, 1988. - 160 с.

69. Латышев, Л. К. Технология перевода: учеб. пособие. М. : НВИ — ТЕЗАУРУС, 2000. - 280 с.

70. Латышев, Л. К. Эквивалентность перевода и способы ее достижения / Л. К. Латышев. М. : Междунар. отношения, 1981. — 248 с.

71. Латышев, Л. К., Провоторов, В. И. Структура и содержание подготовки переводчиков в языковом вузе: учебно-методическое пособие. — 2-е изд., стереотип. М. : НВИ - ТЕЗАУРУС, 2001. - 136 с.

72. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. М.: Искусство, 1970. - 383 с.

73. Львовская, 3. Д. Теоретические проблемы перевода / 3. Д. Львовская. М. : Высшая школа, 1985. — 232 с.

74. Майтинская, К. Е. Местоимения и универсалии / К. Е. Майтинская // Универсалии и типологические исследования. — М. : Наука, 1974. — С. 92—103.

75. Мальцева И. Г. Адекватность перевода цветовых концептов Г. Тракля на русский язык : автореф. дис. . канд. филол. наук / И. Г. Мальцева : Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург : 2008. - 23 с.

76. Масленикова, Е. М. Особенности перевода как двуязычной художественной коммуникации / Е. М. Масленникова // Тверской меридиан: теоретический сборник. Вып. 3. — Тверь : Издательство ТГУ, 1999.

77. Мещеряков, В. Н. К вопросу о модальности текста / В. Н. Мещеряков // Филологические науки. 2001. - №4. - С. 99-105.

78. Москальская, О. И. Грамматика текста / О. И. Москальская. — М. : Высшая школа, 1981. 183 с.

79. Найда, Ю. А. К науке переводить. Принципы соответствий / Ю. А. Найда // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: Ме-ждунар. отношения, 1978. —С. 114-137.

80. Нестеров М. Н. Несобственно-прямая речь как лингвистическая категория / М. Н. Нестеров // Развитие непрерывного педагогического образования в новых социальных условиях на Кубани. — Армавир : Изд. центр АГПИ, 2001.-316с.

81. Павлова, Н. С. Природа реальности в австрийской литературе / Н. С. Павлова. -М.: Языки славянской культуры, 2005. 312 с.

82. Павлова, Н. С. Форма смысла / Н. С. Павлова // Модерн. Модернизм. Модернизация: По материалам конференции «Эпоха "модерн"». Нормы и казусы в европейской культуре на рубеже XIX—XX вв. Россия, Австрия, Германия, Швейцария. М.: РГТУ, 2004. - С. 358-365.

83. Павлова, Н. С. Форма речи как форма смысла / Н. С. Павлова // Вопросы литературы. — 2003. — С. 167—182.

84. Петрова, О. В. Введение в теорию и практику перевода : учеб. пособие. — Н. Новгород: Изд-во НГЛУ им. Н. А. Добролюбова, 2002. — 84 с.

85. Попряник, Л. В. Практикум по переводу с немецкого языка на русский текстов экономического содержания: учеб. пособие. — М. : НВИ-Тезаурус, 2000. 136 с.

86. Рецкер, Я. И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода / Я. И. Рецкер. — М. : Междунар. отношения, 1974.-216 с.

87. Ризель, Э. Г. Очерки по стилистике немецкого языка / Э. Г. Ризель. — М. : Иностранная литература, 1954. —404 с.

88. Розенталь, Д. Э. Современный русский язык / Д. Э. Розенталь, И. Б. Голуб, М. А. Теленкова. 9-е изд. - М. : Айрис-пресс, 2007. - 448 с.

89. Розенталь, Д. Э. Справочник по русскому языку. Практическая стилистика / Д. Э. Розенталь. М. : ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век» : ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003. — 384 с.

90. Рябов, Г. П. Некоторые методические вопросы обучения переводу / Г. П. Рябов // Вопросы теории, практики и методики перевода. — Н. Новгород: Изд-во НГЛУ им. Н. А. Добролюбова, 1998. С. 100-109.

91. Сдобников, В. В. Теория перевода / В. В. Сдобников, О. В. Петрова. М. : ACT : Восток-Запад, 2007. - 448 с.

92. Сильман, Т. И. Проблемы синтаксической стилистики / Т. И. Сильман. Л. : Просвещение, 1967. - 152 с.

93. Соколова, Л. А. Несобственно-авторская (несобственно-прямая) речь как стилистическая категория / Л. А. Соколова. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 1968.-281 с.

94. Солганик, Г. Я. Стилистика текста / Г. Я. Солганик. М. : Флинта: Наука, 2000. - 252 с.

95. Солганик, Г. Я. Стилистика текста / Г. Я. Солганик. М. : Флинта: Наука, 2007.-256 с.

96. Сорокин, Ю. А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры / Ю. А. Сорокин. — М. : ИТДГК «Гнозис», 2003. -160 с.

97. Строганов, М. В. Несобственно-прямая речь в литературно-художественном тексте / М. В. Строганов // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. / Калининск. ун-т. Калинин, 1987. — С. 87—96.

98. Терентьева, Е. Д. Чужая речь как элемент структуры текста испанской газеты : дис. . канд. филол. наук : 10.02.05 / Терентьева Екатерина Дмитриевна. Москва, 2004. - 198 с.

99. Тюленев, С. В. Теория перевода: учеб. пособие. — М. : Гардарики, 2004.-336 с.

100. Фараджев, К. В. Творческий эгоцентризм и преображенная инфантильность / К. В. Фараджев. М. : Собрание, 2005. — 168 с.

101. Федоров, А. В. Основы общей теории перевода / А. В. Федоров. — 5-е изд. М. : Высшая школа, 1983. — 303 с.

102. Халеева, И. И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи (подготовка переводчиков). — М. : Высшая школа, 1989. — 240 с.

103. Хорев, Л. Н. Несобственно-прямая речь в современном немецком языке как особая информационная модель / Л. Н. Хорев // Ученые записки. Владимир, 1973.-Т. 44.-Вып. 7.-С. 107-115.

104. Цвиллинг, М. Я. О критериях оценки перевода / М. Я. Цвиллинг, Г. Я. Туровер // Тетради переводчика. М. : Междунар. отношения, 1978. Вып. 15.-С. 3-9.

105. Черняховская, Л. А. Перевод и смысловая структура / Л. А. Черняховская. — М. : Междунар. отношения, 1976. 264 с.

106. Чумаков, Г. М. Синтаксис конструкций с чужой речью / Г. М. Чумаков. -Киев : Вища школа, 1975. 220 с.

107. Шведова, Н. Ю. Русская грамматика: в 2 т. — М. : Наука, 1980. — Т1: Фонетика, фонология, ударение, интонация, словообразование, морфология. — 783 с.

108. Шведова, Н. Ю. Русская грамматика: в 2 т. — М. : Академия наук, 1982. — Т2: Синтаксис. 709 с.

109. Швейцер, А. Д. Перевод и лингвистика / А. Д. Швейцер. М. : Воениздат, 1973. - 278 с.

110. Швейцер, А. Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты / А. Д. Швейцер. -М. : Наука, 1988. -214 с.

111. Шелякин, М. А. Категория аспектуальности русского глагола / М. А. Шелякин. М. : Издательство ЛКИ, 2008. - 272 с.

112. Шендельс, Е. И. Избранные труды: К 90-летию со дня рождения Е. И. Шендельс / сост. JT. А. Ноздрина. М.: МГЛУ, 2006. - 352 с.

113. Шмид, В. Нарратология / В. Шмид. — М. : Языки славянской культуры, 2003.-312 с.

114. Alt, Peter-Andre : Der Schlaf der Vernunft : Literatur und Traum in der Kulturgeschichte der Neuzeit / Peter-Andre Alt. Miinchen : Beck, 2002. - 464 S.

115. Banfield, Ann. Unspeakable Sentences: Narration and Representation in the Language of Fiction / Ann Banfield. — Boston: Routledge&Kegan Paul, 1982.

116. Behext von Bildern? : Ursachen, Funktionen und Perspektiven der textuel-len Faszination durch Bilder / hrsg. von Heinz J. Driigh; Maria Moog Griinewald. -Heidelberg : Winter, 2001. -312 S.

117. Deutsche Literaturgeschichte. Wege in die Moderne 1890-1918 / hrsg. von Ingo Leiss und Hermann Stadler. Band. 8. Deutscher Taschenbuch Verlag, Miinchen, 1999.-444 S.

118. Duden, K. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. Herausgeben von der Dudenredaktion. Band 4. / K. Duden. Mannheim, 1959.

119. Fludernik, Monika. The Fictions of Language and the Languages of Fiction / Monika Fludernik. London: Routledge, 1993.

120. Franz Kafka. Romane und Erzahlungen. Interpretationen / hrsg. von Michael Mtiller. Stuttgard, Reclam, 2001. - 320 S.

121. Freunek S. Das Fremde Wort als Uebersetzungsproblem (am Beispiel russischer Kafka-Uebersetzungen) / S. Freunek // Концепты языка и культуры в творчестве Франца Кафки. Н. Новгород : Деком, 2005. - S. 151-154.

122. Gaschkowa, М. G. Die Ausdrucksmittel der ingressiven und diminutiven Aktionsarten im Deutschen im Vergleich mit dem Russischen / M. G. Gaschkowa. -Regensburg, S. Roderer Verlag, 2005. 200 S.

123. Gerald, Bartl. Spuren und Narben : die Fleischwerdung der Literatur im 20. Jahrhundert / Bartl Gerald. Wurzburg, 2002. - 454 S.

124. Geschichte der Literatur in Osterreich von den Anfangen bis zur Gegen-wart / hrsg. von Herbert Zeman. Graz / Austria : Akad. Dr. - und Verl. - Anst. Literaturangaben, Bd. 7. Das 20. Jahrhundert. - 1999. - 779 S.

125. Gorner, Rudiger. Grenzen, Schwellen, Ubergange : zur Poetik des Tran-sistorischen / Rudiger Gorner. Gottingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 2001. - 159 S.

126. Hennig, Mathilde : Tempus und Temporalitat in geschriebenen und ge-sprochenen Texten (Linquistische Arbeiten; 421) / Mathilde Hennig. Tubingen : Niemeyer, 2000. -211 S.

127. Hough, Graham. Narrative and Dialogue in Jane Austen / Graham Hough. Critical Quarterly, 1970. - S. 201-229.

128. Jahraus O. (Hrsg.). Kafkas Urteil und die Literaturtheorie. Stuttgart,2002.

129. Jespersen, Otto. Philosophy of Grammar. — London, 1924.

130. Kafkas "Urteil" und die Literaturtheorie : zehn Modellanalysen / hrsg. von Oliver Jahraus, Stefan Neuhaus. — Stuttgard : Reclam, 2002. — 271 S.

131. Karpf, Fritz. Die Erlebte Rede im Englischen / Fritz Karpf. Anglia, 1933.-S. 225-276.

132. Kleine Enzyklopadie. Die deutsche Sprache. Bd. 2 / hrsg. von Erhald Agri-cola, Wolfgang Fleischer und Helmut Protze. — Leipzig, 1970. 1174 S.

133. Krull, Wilhelm. Prosa des Expressionismus / Wilhelm Krull. Stuttgard : Metzler, 1984. - 135 S.

134. Lodge, David. The Language of Fiction. Essays in Criticism and Verbal Analysis of the English Novel / David Lodge. — New York, 1966.

135. Moskalskaja, О. I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. — M. : Akademija, 2004. 352 S.

136. Pascal, Roy. The Dual Voice: Free indirect speech and its Functioning in the Nineteenth-Century European Novel / Roy Pascal. Manchester, 1977.

137. Paul, H. Deutsche Grammatik / H. Paul. Halle/Saale, Niemyer, 1957.425 S.

138. Riesel, E. Deutsche Stilistik / E. Riesel, E. Schendels. — M. : Hochschu-le, 1975.-316 S.

139. Stanzel, Franz Karl. Begegnung mit Erlebter Rede 1950-1990. In: Dorothea Kuiimann, Hrsg. Erlebte Rede und Impressionistischer Stil: Europaische Erzahl-prosa im Vergleich mit ihren deutschen Ubersetzungen. Gottingen, 1995. - S. 15-27.

140. Stanzel, Franz Karl. Erlebte Rede. Prolegomena zu einer Wirkungsge-schichte des Begriffs // Erzahlen und Erzahltheorie im 20. Jahrhundert. Festschrift fur Wilhelm Fuger. Hrsg. Jorg Helbig. Heidelberg : C. Winter, 2001. - S. 153-167.

141. Steinmetz H. Negation als Spiegel und Appel. Zur Wirkungsbedingung Kafkascher Texte // Was bleibt von Franz Kafka? Positionsbestimmung: Kafka-Simposion Wien 1983. Wien, 1985.

142. Walzer, Oskar. Das Wortkunstwerk: Mittel seiner Erforschung / Oskar Walzer. Leipzig: Quelle&Meyer, 1926.

143. Weinrich, Harald. Tempus : Besprochene und erzahlte Welt / Harald Weinrich. 6., neu bearb. Aufl., I. Aufl. Dieser Ausg. - Mtinchen: Beck, 2001. -338 S.

144. Zima, Peter V. Das literarische Subjekt : Zwischen Spatmoderne und Postmoderne / Peter V. Zima. Tubingen; Basel : Francke, 2001. - 247 S.1. Список словарей

145. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова.- М. : Едиториал УРСС, 2004. 576 с.

146. Брусенская, Л. А. Учебный словарь лингвистических терминов / Л. А. Брусенская, Г. Ф. Гаврилова, Н. В. Малычева. Ростов н/Д. : Феникс, 2005.- 256 с.

147. Матвеева, Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика / Т. В. Матвеева. М. : Флинта: Наука, 2003. — 432 с.

148. Философский энциклопедический словарь (ФЭС) / под. ред. Е. Ф. Губского, Г. Б. Кораблевой М.: Инфра-М, 2004. - 576 с.1. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ

149. Kafka, F. Der Prozess. Frankfurt am Main: Fischer Biicherei. 165 S.

150. Kafka, F. Die Verwandlung. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1999. S. 7-77.

151. Kafka, F. Das Urteil. Stuttgart: Reclam, 2002. S. 7-20.

152. Кафка Ф. Процесс: Роман / Пер. с нем. Р. Райт-Ковалевой, Г. Снежин-ской. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 320 с.

153. Кафка Ф. Превращение: Рассказы, афоризмы / Пер. с нем. С. Апта. — СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 104-170.

154. Кафка Ф. Приговор. Мастер пост-арта: Рассказы / Пер. с нем. Г. Нот-кина. — СПб.: Азбука-классика, 2005. С. 140-157.

155. Кафка Ф. Приговор. Письма к Фелиции / Пер. с нем. А. Махлиной. -СПб. : Азбука-классика, 2007. С. 23-38.