Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России

Лихоманов, Игорь Валентинович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России

Год: 2012
Автор научной работы: Лихоманов, Игорь Валентинович
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Новосибирск
Код cпециальности ВАК: 09.00.11

450 руб.

Диссертация по философии на тему 'Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России"

ООьиоэ^

На правах рукописи

Лихоманов Игорь Валентинович

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ КОНЦЕПЦИЙ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКИ РОССИИ

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 5 КОЯ 2012

Новосибирск, 2012

005055084

Работа выполнена в Институте философии и права Сибирского отделения Российской академии наук

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Владимир Серафимович Диев

Официальные оппоненты: Карпович Валентин Никонович,

доктор философских наук, профессор, заведующий отдела философии Института философии и права СО РАН

Донских Олег Альбертович, доктор философских наук, профессор, PhD университета им. Монаша (Австралия), заведующий кафедрой философии Новосибирского государственного Университета экономики и управления «НИНХ»

Бойко Владимир Анатольевич, кандидат философских наук, доцент кафедры философии СО РАН, Институт философии и права СО РАН.

Ведущая организация: Томский государственный университет

Защита состоится 29 ноября 2012 года в 12.30 часов на заседании диссертационного совета Д 003.057.02 при Институте философии и права СО РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, ул. Николаева, д. 8, ауд._

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Института философии и права СО РАН: 630090, г. Новосибирск, ул. Николаева, д. 8.

С электронной версией автореферата можно ознакомиться на сайте Института философии и права СО РАН: www.phylosophy.nsc.ru

Ученый секретарь / /l^rj-Y^----

диссертационного совета or~ ^ / Анна Юрьевна Сторожук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Одной из важнейших задач социальной философии, наряду с изучением устройства и развития социума как особой реальности в целом, является разработка философско-методологического инструментария, а также исследовательских подходов и программ, нацеленных на выявление социокультурной специфики исторически-конкретных обществ и, в частности, России. Обилие противоречивых концепций культурно-исторической специфики России, традиционно разрабатываемых в русле цивилизационной компаративистики, свидетельствует о наличии концептуального и методологического кризиса в этом направлении научных исследований и актуализирует интерес к проблеме социально-философских оснований данных концепций, а также к проблеме эпистемологического статуса цивилизационного подхода и его релевантности поставленной исследовательской задаче.

Цивилизационный подход с конца 80-х гг. XX в. стал едва ли не наиболее популярным в среде отечественных исследователей (историков, культурологов, философов) прежде всего потому, что казался очень перспективной исследовательской стратегией в вопросе изучения культурно-исторической специфики России. За двадцать прошедших лет появилось множество научных публикаций, посвященных данному вопросу. В них были изложены, а также обоснованы, все логически мыслимые точки зрения на цивилизационную идентичность России, в результате чего появление каких-либо новых точек зрения сделалось практически невозможным. При этом обнаружилась их взаимная противоречивость и несовместимость в рамках одной и той же концептуальной модели локальной цивилизации. Одни авторы признают факт существования Российской цивилизации, другие не признают. Но и среди тех, что признают, нет единого мнения как относительно пространственно-временных границ этой цивилизации, так и относительно ее специфических характеристик. В результате складывается ощущение тупика, в который забрела отечественная цивилизационная компаративистика в поисках культурно-исторической специфики России.

нания и репрезентации людьми представлений об их принадлежности к самой крупной культурно-исторической общности из всех, к которым они себя относят (самое крупное «мы», по выражению С. Хантингтона). Данный подход позволяет рассматривать концепции культурно-исторической специфики России как проявление российского цивилизационно-го сознания, в результате чего проблема социально-философских оснований сводится к проблеме генезиса данных концепций в горизонте когнитивных ситуаций, образуемых, с одной стороны, горизонтом универсума внутреннего опыта субъекта, а, с другой стороны, внешним горизонтом конкретно-исторического и социально-культурного контекста.

Степень научной разработанности проблемы. Критическое осмысление вклада цивилизационной компаративистики в выявление культурно-исторической специфики России началось уже в конце 90-х гг. прошлого века. Большую роль в постановке данной проблематики сыграли работы И.В. Следзевского (1997) и Б.Г. Могильницкого (2001, 2003, 2008). Задачу выявления эпистемологического статуса концепций культурно-исторической специфики России путем обнаружения социально-философских оснований данных концепций, осуществляемого с позиций неклассических исследовательских стратегий, в общих чертах сформулировал И.Н. Ионов (2007). Автором настоящей диссертации была предпринята попытка решить данную исследовательскую задачу на материале пяти конкретных случаев проявления российского цивилизационного сознания в оригинальных концепциях культурно-исторической специфики России, возникших в XIX - начале XX вв.

В ходе реализации исследовательской задачи автором были использованы результаты многочисленных исследований, затрагивающих цивилизационную проблематику вообще и российскую цивилизацион-ную проблематику в частности, но в иных аспектах, играющих вспомогательную роль в настоящем диссертационном исследовании.

Так, чтобы выявить и обосновать укорененность современных отечественных концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России в онтологических и когнитивных предпосылках классического рационализма, автору пришлось заново проанализировать с этой точки зрения классические цивилизационные теории Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Н.С. Трубецкого, А. Дж. Тойнби, П. Сорокина, А. Крёбера, К. Куигли, Ф Броделя. Необходимым дополнением к этому анализу явилось рассмотрение эволюции цивилизационных представлений авторов, являющихся представителями разных поколений Школы «Анналов»: М. Блока, Л. Февра, Ж. Jle Гоффа, А.Я. Гуревича.

Ввиду того, что концептуальный посыл диссертационной работы зиждется на противопоставлении классических и неклассических иссле-

довательских стратегий в области социально-культурных (в том числе цивилизационных) исследований автором был также рассмотрен круг идей более современных авторов, развивающих цививилизационную компаративистику как с позиций классического, так и с позиций неклассического идеала научного знания. К ним относятся: JI. Вулф, Ш. Ито, Э.Марк, М. Мелко, Г. Мишо, Р. Уэскотг, М. Ферро, С. Хантингтон^ Дж. Хорд. Методологию цивилизационной компаративистики разрабатывали (и подвергали критике) также российские исследователи: Г.М. Бонгард-Левин, Д.М. Бондаренко, Л.С. Васильев, A.C. Колесников, Э.В. Сайко, С.И. Семенов, Ю.И. Семенов, O.A. Сергеева, И.В. Следзев-ский, Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос, К.В. Хвостова, Е.Б. Черняк, Я.Г. Шемякин, В.А. Шнирельман и др.

Поскольку неклассический подход к социокультурным явлениям в значительно большей мере затрагивает этнокультурную проблематику, существенным дополнением к работам вышеуказанных авторов явились основополагающие работы исследователей, развивающих конструктивистское направление, Б. Андерсона, Э Геллнера, Р. Брубейкера, В.А. Тиш-кова. Наконец, для более полного представления о современном состоянии цивилизационной компаративистики необходимо было ознакомиться с идеями и методологией мир-системного анализа И. Валлерстайна, исторической макросоциологии Н.С. Розова, а также с активно развивающимся направлением глобальной истории, представленном в работах В. Макнила, В. Грина, М. Ходжсона и др.

Важнейшую роль в разработке программы диссертационного исследования, а также в ее концептуальном оформлении сыграло знакомство с работами современных отечественных авторов, создавших собственные оригинальные концепции культурно-исторической специфики России, либо развивших более ранние концепции, либо, наконец, высказавших интересные и глубокие соображения по проблеме выявления цивилизационной идентичности России. В числе указанных авторов: В.П. Агафонов, A.C. Ахиезер, H.A. Васильева, А.Г. Голиков, O.A. Донских, А.Г. Дугин, В.К. Егоров, Б.С. Ерасов, В.Б. Земсков, A.B. Иванов, В.В. Ильин, И.Н. Ионов, В.К. Кантор, В.Г. Костюк, Ю.Г. Марков, И.Б. Орлова, A.C. Панарин, В.Б. Пастухов, A.A. Пелипенко, O.A. Платонов, Ю.В. Попков, Л.И. Семенникова, В.М. Соколов, В.В. Трепавлов^ В.К. Трофимов, В.Л. Цымбурский, В.Ф. Шаповалов, И.Г. Яковенко' Ю.В. Яковец.

П.С. Савицкого. Основными источниками сведений об этих концепциях послужили работы указанных авторов, а также иные документы (письма, дневники, воспоминания, следственные показания). Привлекались также дополнительные источники: письма A.C. Пушкина, А.И. Тургенева, записки П.А. Вяземского, воспоминания Ф.Ф. Вигеля, А.И. Герцена, А.И. Ко-шелева, Б.С. Чичерина, H.H. Страхова, П.П. Семенова-Тян-Шанского.

Проблема социально-философских оснований указанных концепций культурно-исторической специфики в различных ее аспектах и с разных точек зрения затрагивалась широким кругом отечественных и зарубежных авторов. При этом диссертант опирался, в первую очередь, на обзорные и специальные работы, посвященные вопросам истории русской общественно-политической мысли и русской философии, B.C. Соловьева, В.В. Розанова, H.A. Бердяева, М.О. Гершензона, Н.О. Лосского, Г. Флоровского, В.В. Зеньковского, Г.Г. Шпета, А.Ф. Лосева, А. Гулыги. Были также использованы труды отечественных историков, изучавших развитие российской общественно-политической мысли, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, Н.П. Павлова-Сильванского, Г.В. Вернадского, М.В. Нечкиной, Е. Тарле.

Предпринятая в диссертационной работе реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России, взятых в качестве предмета исследования, опиралась на работы отечественных и зарубежных авторов, занимавшихся изучением этих концепций, а также изучением биографий их авторов. В частности, активно использовался фактический материал и его концептуальное осмысление, содержащиеся в работах Ю.М. Лотмана, Ю.В. Стенника, А. Лебедева, Б. Тарасова, A.A. Шаховского, Т.И. Благовой, С.С. Бажова, Р. МакМастера.

Методологическую основу диссертационной работы составили четыре исследовательские стратегии, последовательно применяемые к анализу концепций культурно-исторической специфики России: интер-нализм, социальный и психологический редукционизм, феноменологический и герменевтический подходы.

торой выступили К. Маркс, М. Шелер, К. Манхейм, Р. Мертон, так и на феноменологическую ее версию, представленную в работах А. Шюца, П. Бергмана, Т. Лукмана. Концептуальный и понятийный феноменологический инструментарий был взят из работ Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти,

A.Ф. Лосева, К.А. Свасьяна. Герменевтический подход, как дополнительный к интерналистскому, редукционистскому и феноменологическому, был использован для описания концепций культурно-исторической специфики России как сложносоставных когнитивных комплексов, обладающих противоречивой внутренней структурой. Основным источником герменевтического аналитического инструментария послужили работы Х.-Г. Гадамера и П. Рикёра. Некоторые ценные идеи, касающиеся техники объяснения в социальном познании, а также структуры философского дискурса были почерпнуты из работ В.Н. Карповича, и

B.А. Бойко

В ходе реализации исследовательской программы потребовалось прибегнуть к использованию теорий мифа, в частности, культурного мифа, политического мифа, которые представлены в работах Э. Кассирера, А.Ф. Лосева, К. Леви-Стросса, М. Элиаде, Я.Э. Голосовкера, Е.М. Меле-тинского, А.Ф. Косарева, Н.Г. Щербининой, К. Флада. Используя понятие идеология, автор опирался на концепции идеологии К. Маркса, А. Грамши, Д. Лукача, К. Манхейма, М. Мамардашвили, A.A. Зиновьева.'

Целью диссертационного исследования является выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России. Необходимо, однако, пояснить, что именно подразумевается под «социально-философскими основаниями». Речь не идет о научных (фактологических или логических) основаниях данных концепций. Вообще само их содержание с точки зрения основательности - как фактической, так и теоретической, - не является объектом изучения, а, стало быть, не входит и в цели данного исследования. Реализуя главный методологический принцип феноменологической установки, автор осуществляет поворот взгляда от чего-либо осознавашого к осознанию такового, вследствие чего предметом исследования становится не содержание концепций культурно-исторической специфики России, а сами эти концепции, как данности сознания. И, значит, как таковые, они должны иметь какие-то основания в онтологическом смысле, какой придал проблеме оснований Г.В. Лейбниц: все действительное должно иметь основание (причину) в чем-то другом. Следовательно, и концепции культурно-исторической специфики России, возникшие в сознании их авторов, должны иметь какие-то предпосылки для их возникновения - экзистенциальные, социальные, а также собственно-философские (онтологические, гносеологические, ценностные). Нахождение этих предпосылок или оснований как раз и является целью исследования.

При такой целевой установке предметом исследования в диссертационной работе являются концепции культурно-исторической специфики России, представленные в трудах Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, НЛ. Данилевского и евразийцев. Объектом исследования становится генезис данных концепций, рассматриваемый с точки зрения оснований (причин), приведших к появлению этих концепций, и причинно-следственной связи между их содержанием и выявленными основаниями.

Реализация заявленной целевой установки предполагает решение следующих задач:

1. Обоснование дискретного характера развития российского ци-вилизационного сознания.

2. Реконструкция когнитивных ситуаций, являющихся предпосылками возникновения концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых в диссертации.

3. Реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России.

4. Выявление культурных мифов (мифологических образов), лежащих в основе концепций культурно-исторической специфики России, а также их феноменологической и герменевтической природы.

5. Выявление механизма формирования, в процессе рационализации культурных мифов, когнитивных комплексов, наделенных мифологическим ядром и рационально-дискурсивной периферий.

6. Выявление причин и механизма распада когнитивных комплексов.

7. Определение эпистемологического статуса выявленных когнитивных комплексов.

Научная новизна исследования заключается в постановке, обосновании и решении задачи сравнительного изучения представленных в современном научном дискурсе противоречивых концепций культурно-исторической специфики России с позиций неклассических исследовательских стратегий с целью выявления их социально-философских оснований и выработки методики анализа, позволяющей более точно определить их эпистемологический статус на современном этапе развития гуманитарного знания.

гическом и гносеологическом отношении базируются на одних и тех же предпосылках, в содержательном отношении они не только не совпадают, но и противоречат друг другу. Для того, чтобы определить эпистемологический статус данных концепций требуется, выявив соизмеримые и несоизмеримые компоненты их феноменологической и лингвосеманти-ческой структуры, освободить их от перегруженности предпосылочными установками, обусловленными конкретной когнитивной ситуации.

В положениях, выносимых на защиту, автором были использованы для описания предмета исследования термины «когнитивныя ситуация» и «когнитивный комплекс».

«Когнитивная ситуация». Этот термин ввел Э. Гуссерль для обозначения языковых выражений в актах представления и суждения, предполагающих обязательное различение того, о чем судится, представляется и т.п. Затем этот термин в близком значении стал использоваться в когнитивной лингвистике.

В социальной философии термин «когнитивная ситуация» был использован, в частности, A.B. Лубским (2008) для описания современного состояния отечественных социально-гуманитарных исследований, которое автор обозначил как эпистемологический кризис. Он рассматривает «когнитивную ситуацию» как соотношение двух совокупностей — совокупности проблем, которым присуща исследовательская и общественная значимость, и совокупность находящихся в распоряжении исследователя духовных и материальных средств для их разработки.

Автор диссертационной работы понимает под «когнитивной ситуацией» стечение множества обстоятельств и факторов (как внутреннего, субъектного, так и внешнего, социально-культурного характера), обусловливающее интенциональную направленность сознания субъекта на обнаружение и восприятие культурно-исторической специфики России, а также формирующее представление о России как о социально-культурной целостности. Когнитивная ситуация выступает одним из важнейших оснований формирования когнитивного комплекса, репрезентирующего Россию как специфическую культурно-историческую (цивилизацион-ную) целостность.

«Когнитивный комплекс». Данный термин используется в различных значениях в нейрофизиологии и в когнитивной лингвистике. В психологии встречается термин аффективно-когнитивный комплекс, который был введен К. Изардом (2008) в ходе обсуждения природы так называемых интеллектуальных эмоций.

Древнеиндийская философская мысль представляла собой сакрально-когнитивный комплекс, средоточием и истоком которого, по мнению А.П. Огурцова, являлась ритуальная практика, рассматриваемая в трех измерениях - речевом, когнитивном и физическом. Превращение ритуальной практики в сакрально-когнитивный комплекс происходило за счет ее рационализации в текстуальной записи ведийских изречений, мифов, являвшихся непременным атрибутом ритуала, а также в построении объяснительных схем, в которых воедино сплавлены концепт, миф, символ и предмет объяснения. Таким образом, в сакрально-когнитивном комплексе А.П. Огурцов выделяет сакральное ядро и рационализирующую его периферию. По мере усложнения форм рефлексии сакральное ядро «выветривается», его сакральные компоненты перемещаются на периферию сакрально-когнитивного комплекса, а сама философская мысль десакрализируется.

Понятие «сакрально-когнитивный комплекс» наиболее близко понятию «когнитивный комплекс», которое используется в диссертационной работе. Но между ними есть и существенная разница. Слово «сакральный», то есть, «священный», включенное в данное понятие, имеет слишком отчетливые религиозные коннотации, что вполне объяснимо, т.к. А.П. Огурцов описывал генезис древнеиндийской философии из религии Вед. Понятие «когнитивный комплекс» шире по своему содержанию. Оно включает в себя и аффективно-когнитивный, и мифологический, и рационально-дискурсивный компоненты.

Когнитивный комплекс это интеллектуальный конструкт (результат как непреднамеренного, так и целерационального создания объективированных представлений о социальном мире), содержащий сакральное (мифологическое) ядро и рационально-дискурсивную периферию, и выполняющий когнитивную функцию объяснения чего-либо. Автор диссертационной работы использует данное понятие как рабочее, то есть, как понятие, обозначающее и описывающее (в качестве интеллектуальной модели) конкретные представления о культурно-исторической специфике России, обусловленные когнитивными ситуациями, в которых они формировались.

Типичным примером когнитивного комплекса может служить концепция Н.Я. Данилевского. Она включает в себя: а) культурный миф о «вечно враждебной России Европе», б) его рационально-научное «обоснование» в виде теории культурно-исторических типов и в) проистекающую из них идеологию российского политического реваншизма, обосновывающую необходимость расчленения Турции, а также объединения всех славянских государств в единую федерацию под эгидой России.

Таким же развитым когнитивным комплексом является евразийство. Взгляды на культурно-историческую специфику России славянофилов, ПЛ. Чаадаева и Н.М. Карамзина представляют собой менее развитые когнитивные комплексы - в том смысле, что некоторые компоненты, характерные для развитого когнитивного комплекса, в них представлены в недостаточно развитом виде.

Положения, выносимые на защиту:

1. Российское цивилизационное сознание развивалось дискретно-. каждая новая концепция культурно-исторической специфики России возникала в границах конкретной когнитивной ситуации и была опосредована, главным образом, ею, а не предшествующими представлениями и концепциями.

2. Концепции культурно-исторической специфики России, представленные в работах Н.М. Карамзина, ПЛ. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского, евразийцев, представляют собой когнитивные комплексы, феноменологическая и герменевтическая структура которых образована мифологическим ядром (мифологическим образом или культурным мифом) и рационально-дискурсивной периферией.

3. Когнитивные комплексы формировались в процессе рационализации соответствующих культурных мифов посредством их идеологического и/или научного обоснования.

4. С феноменологической точки зрения культурные мифы о России представляют собой замкнутые на себя данности сознания, а с герменевтической точки зрения - замкнутые на себя лингвосеман'тические структуры, которые возникают в акте простой интуиции автора (авторов), рекомбинирующей данности внутреннего опыта в культурный миф о России.

5. В процессе рационализации культурного мифа выявляются внутренние противоречия между мифологическими, идеологическими и научными дискурсами, в результате чего когнитивные комплексы проявляют тенденцию к распаду за границами порождающих их когнитивных ситуаций.

6. Культурные мифы о России, образующие мифологические ядра когнитивных комплексов, отслаиваясь от окружающей их идеологической и рационально-научной «оболочки», включаются в культурную традицию и в дальнейшем способны «обрастать» новыми идеологическими и научно-дискурсивными обоснованиями в новых когнитивных ситуациях.

нентов от собственно-научных, превращению мифологем и идеологем в системы утверждений, доступные верификации научными методами.

Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования дают инструментарий, который может быть использован:

1) для изучения культурно-исторической специфики России в рамках социальной философии, истории, культурологии;

2) в разработке методологических и методических исследовательских программ в границах цивилизационной компаративистики, для изучения межкультурных связей;

3) в практике преподавания учебных курсов по проблемам социальной философии, философии истории, культурологи, отечественной истории.

Апробация основных положений исследования. Основные идеи диссертационной работы, а также результаты, полученные в соответствии с программой исследования, были представлены в докладах на научной конференции «Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения» в г. Барнауле (2010), на Сибирском философском семинаре «Интеллектуальные ценности в современной России: философия, наука, инновации» (2011), на семинаре в Институте философии и права СО РАН (2012) а также были изложены в пяти научных статьях, опубликованных в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации определена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из трех глав, одиннадцати параграфов, списка использованной литературы. Объем диссертации 177 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, проводится обзор современного состояния соответствующей проблематики, ставятся цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, устанавливаются методы, научная новизна, теоретическая значимость работы.

Первая глава «Проблематика социально-философских оснований цивилизационных концепций культурно-исторической специфики России» посвящена рассмотрению методологических аспектов выявления социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, разрабатываемых в рамках цивилизационной компаративистики. В главе осуществлен сравнительный анализ классического и неклассического подходов к изучению социокультурной реальности; изложен исследовательский подход к выявлению социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России с позиций изучения цивилизационного сознания; сформулированы методологические подходы к решению поставленных исследовательских задач.

В первом параграфе «культурно-историческая специфика России с позиций цивилизационной компаративистики» рассматривается генезис философского дискурса о культурно-исторической специфике России, который изначально (то есть, уже со второй половины XVIII в.) формировался в рамках зарождающейся цивилизационной компаративистики. Бум цивилизационной компаративистики в России начался с большим опозданием (конец XX - начало XXI вв.). Интерес российских ученых к цивилизационной компаративистике был обусловлен: а) стремлением обрести новый «универсальный» метод исторического познания, б) потребностью ответить на дезинтеграционный вызов (распад СССР и угрозу распада России), в) убежденностью в том, что цивилизационная компаративистика является релевантной исследовательской стратегией для решения конкретной исследовательской задачи выявления культурно-исторической специфики России.

Во втором параграфе рассматриваются причины кризиса цивилизационной компаративистики в ее попытках выявить культурно-историческую специфику России, а также пути выхода из него.

Кризис обусловлен тем, что все логически допустимые варианты концепций культурно-исторической специфики России, разрабатываемые на основе одного и того же культурно-исторического материала, одной и той же познавательной модели локальной цивилизации, уже построены. Таких концепций, если все их многообразие свести к базовым формам, всего пять. Из них четыре гомогенных (то есть, репрезентирующих Россию как гомогенную в социально-культурном отношении целостность) и одна гетерогенная. Гомогенные концепции это: а) «Русская цивилизация», б) «Православная цивилизация», в) «Славянская цивилизация», г) «Евразийская цивилизация». Гетерогенная концепция это: «Синкретическая цивилизация-государство». Кроме того, имеется ряд концепций, исходящих из той же самой модели локальной цивилизации, что и вышеперечисленные, но отрицающих существование «Российской цивилизации» в культурно-исторической действительности.

Ощущение кризиса вызвано не только концептуальной исчерпанностью познавательной модели локальных цивилизаций, применяемой к изучению культурно-исторической специфики России, но также несовместимостью этих концепций в границах данной модели.

Локальная цивилизация в отечественных исследованиях понимается как системно организованная социокультурная историческая общность. Иными словами, она рассматривается как реальный объект социокультурной и исторической действительности, наделенный объективными социокультурными характеристиками, свойствами, качествами. Как таковой объект, локальная цивилизация должна иметь: а) простран-

ственно-временные границы, достаточно четко фиксируемые в исторической действительности, б) социокультурные характеристики, достаточно резко и контрастно выявляющие ее своеобразие в ряду других локальных цивилизаций. Однако, сравнивая между собой базовые концепции культурно-исторической специфики России, нетрудно заметить, что социокультурные характеристики, а также пространственно-временные границы «Российской цивилизации» в них не совпадают. В то время как для авторов одних концепций «Российская цивилизация» еще не возникла, для других ее история уходит на столетия вглубь.

Между тем, все указанные концепции культурно-исторической специфики России бытуют в научном дискурсе как равностатусные, что и создает ощущение тупика, поскольку не представляется возможным обосновать какую либо из них более фундаментально, чем другие. Преодолеть кризис можно либо а) заменив познавательную модель локальной цивилизации другой познавательной моделью в рамках цивилизаци-онного подхода, либо б) признав цивилизационный подход в целом нерелевантным проблеме выявления культурно-исторической специфики России.

Развитие гуманитарной мысли в XX в., идущее от классического (сциентистского) к неклассическому идеалам научного знания, захватило и цивилизационную компаративистику. К началу XXI в. сформировались две исследовательские стратегии изучения цивилизационной проблематики - объективистская (классическая) и субъективистская (неклассическая), которым соответствуют два языка научного описания. В то время как объективистская исследовательская стратегия, инкорпорируя элементы неклассической, по-прежнему концентрирует внимание на объективных свойствах исторической и социально-культурной действительности, описываемых в рамках усовершенствованной познавательной модели локальных цивилизаций, неклассическая исследовательская стратегия обращается к изучению цивилизационного сознания. Таким образом, альтернативой познавательной модели локальной цивилизации в рамках цивилизационной компаративистики в настоящее время выступает изучение цивилизационного сознания. И, прежде чем решать вопрос о релевантности цивилизационного подхода проблеме выявления культурно-исторической специфики России в целом, следует рассмотреть данную проблему с позиций неклассического идеала научного знания.

В третьем параграфе «критика цивилизационного подхода с позиций неклассических исследовательских стратегий социальной философии» выявляются методологические различия классического и неклассического подходов к изучению социально-культурной действительности. Выявляются также проблемные области, в границах которых данные подходы не способны заменить друг друга.

Завышенная степень пространственно-временной обособленности и культурной гомогенности выделяемых социально-культурных объектов, характерная для цивилизационного подхода в целом, делает его методологически неэффективным для изучения мировой истории, а также для изучения обширных исторических регионов и периодов. Несмотря на то, что цивилизационный подход сыграл важную роль в разрушении ев-ропоцентричной модели однолинейного исторического прогресса и формировании современной многомерной модели мировой истории, для него был свойственен скрытый европоцентризм. Он сказывался в том, что модель локальной цивилизации (принимаемая за «норму»), разрабатывалась на основе европейской истории. Прилагая эту модель к истории других регионов, исследователи неосознанно пытались разглядеть в них Европу и рассматривали обнаруживающиеся несходства как отклонения от нормы. По мере реализации Этих попыток выявлялась типологическая несопоставимость выделяемых «объектов» и невозможность выработать единые критерии, с помощью которых эти объекты можно распознать в социально-культурной действительности. Закономерным результатом явился неконтролируемый рост числа выявленных «цивилизаций» (фактически «цивилизациями» стали называть все, что угодно), и девальвация эпистемологической значимости цивилизационного подхода как такового. Это, в частности, послужило одной из причин отказа большинства современных западных исследователей от использования категории «цивилизация» и к повороту от изучения «цивилизаций» как реальных объектов социокультурной действительности к изучению цивилизационного сознания.

Однако, понятие «цивилизационное сознание» по своему объему уже понятия «цивилизация», что ограничивает познавательные возможности неклассических исследовательских стратегий в изучении цивили-зационной проблематики. Поэтому сегодня цивилизационная компаративистика вынуждена использовать оба подхода и оба языка научного описания - классический и неклассический - в изучении исторической и социокультурной реальности, не имея в своем распоряжении теоретического и понятийного аппарата, позволяющего их объединить (хотя в современной западной социально-философской мысли такой аппарат активно разрабатывается).

Четвертый параграф «проблемы социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России с позиций неклассических исследовательских стратегий» посвящен разработке методики диссертационного исследования с учетом сформулированного ранее общего методологического подхода.

С позиций неклассического подхода проблема истинности концепций культурно-исторической действительности заменяется пробле-

мой социально-философских оснований генезиса этих концепций. Вопросы о том, существует или нет в культурно-исторической реальности такой объект как «Российская цивилизация» и каковы его объективные социокультурные характеристики утрачивают актуальность. Вместо них актуальными становятся вопросы о том как, когда, при каких обстоятельствах, по каким причинам и в каких познавательных формах у людей возникало представление о России, как об особой цивилизации, специфически отличной от других цивилизаций на планете?

Из пяти базовых концепций культурно-исторической специфики России, только одна («синкретическая цивилизация-государство») появилась в наши дни. Все остальные являются вторичными относительно изначальных форм, появившихся гораздо ранее. Поэтому исследовательская задача заключается в том, чтобы выявить социально-философские основания генезиса представлений о культурно-исторической специфике России в их изначальных исторических формах, а не в тех формах, в которых они представлены сегодня.

Таких изначальных форм автор диссертационной работы выделил 9, но в силу отсутствия необходимого исторического материала для реконструкции генезиса некоторых из них, он ограничился в диссертационной работе изучением пяти:

1. Концепцией, изложенной в «Записке о древней и новой России» Н.М. Карамзина.

2. Концепцией «Философических писем» П.Я. Чаадаева.

3. Славянофильской концепцией.

4. Концепцией славянского культурно-исторического типа НЛ. Данилевского.

5. Евразийской концепцией (20-30 гг. XX в.).

В параграфе описана методика выявления социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, взятых в качестве объекта диссертационного исследования. Она включает 2 этапа и 5 исследовательских подходов.

На первом этапе процесс возникновения концепций аналитически «разлагается» в трех редукционистских «координатах»: а) интерналист-ской, б) социологической, в) психологической. То есть, вначале рассматривается интеллектуальный контекст, в котором возникло данное представление о культурно-исторической специфике России с целью выявления элементов преемственности и новизны. Затем рассматривается социально-исторический контекст возникновения этого представления с целью выявления социально-исторических факторов, повлиявших на его возникновение и содержание и, наконец, психологический контекст, обусловивший интенциональную направленность сознания автора (авто-

ров) на восприятие культурно-исторической специфики России, а также формы, в которых данное восприятие проявлялось и их содержательные моменты.

На втором этапе исследования осуществляется обратная операция синтеза, когда концепции культурно-исторической специфики России, взятые как данности сознания, описываются средствами феноменологической дескрипции, а корпусы текстов, содержащие данные концепции, анализируются с позиций герменевтики как целое, включенное во внетекстовую целостность более общего порядка - в целостность культурной традиции.

Во второй главе «Генезис концепций культурно-исторической специфики России Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского, евразийцев» осуществлен анализ указанных концепций в соответствии с теми исследовательскими задачами, методологией и методами, которые были представлены в первой главе.

В первом параграфе «Россия - не Европа! (политическая декларация Н.М. Карамзина)» рассматриваются обстоятельства появления Записки «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» (1811), которая содержит концепт идеи о том, что Россия в социокультурном отношении не относится к Европе.

Автор указывает на тот факт, что в российской научной и общественно-политической мысли XVIII - начала XIX вв. такая идея высказывалась впервые. Более того, сам Н.М. Карамзин высказал ее лишь единожды на протяжении своей творческой биографии, в «Записке». Ни до, ни после того (например, в «Истории государства Российского») он подобных взглядов не придерживался. Это позволяет утверждать, что концепт «Записки» был обусловлен, в первую очередь, когнитивной ситуацией, сложившейся в 1811 г., когда Европа оказалась почти полностью покорена Наполеоном и нависла военной угрозой над границами России.

Карамзин выступил как идеолог консервативной придворной «партии», противостоящей курсу Александра I на вестернизацию государственного управления России. Он обосновывал вред заимствования европейских политических институтов и законодательных норм тем, что Россия не относится в социокультурном отношении к Европе. Ввиду этого, «Записка» не может быть адекватно истолкована вне идеологического контекста борьбы придворных «партий». Она является не научной работой, а политическим памфлетом, который содержит в себе идеологический конструкт, дедуцируемый из системы экзистенциально обоснованных ценностных ориентиров автора. В основе этого конструкта лежал мифологический образ России, рожденный интенсивным, эмоционально энергийным переживанием, обусловленным уникальной когнитивной ситуацией 1811 г.

Во втором параграфе «Россия как ничто (нигилистическая концепция П.Я. Чаадаева)» рассмотрены предпосылки и обстоятельства создания «Философических писем».

Концепция культурно-исторической специфики России, представленная в «Философических письмах», является частью более общей религиозно-провиденциальной концепции мировой истории. Не относясь в культурно-историческом плане ни к «Западу», ни к «Востоку», Россия рассматривается в раках данной концепции как «неувязка» в божественной системе провиденциализма, смысл существования которой чисто отрицательный. Она призвана дать негативный урок человечеству - как не надо жить.

Общая историософская, религиозно-провиденциальная, концепция П.Я. Чаадаева складывалась под влиянием работ Ж. Боссюэ, Ж.М. де Местра, И.Г. Гердера, Ф. Гизо. Мнение о том, что Россия и русский народ не внесли сколько-нибудь заметного вклада в мировую культуру и в мировую историю, было довольно широко распространено на Западе. В частности, его излагал И.Г. Гердер. Однако нигилистическое отрицание России, как «неувязки» в божественной системе провиденциализма представляется вполне оригинальным.

Такое парадоксальное восприятие России, по мнению автора диссертации, обусловлено когнитивной ситуацией, в которой находился П.Я. Чаадаев ко времени и во время написания «Философических писем». Внешний горизонт этой ситуации (социально-исторический контекст) образовался встречей России с Западом в ходе войн 1813-1815 гг., результатом которой было движение декабристов, затем, разгромом этого движения в 1825 г. и наступлением политической реакции. Внутренний горизонт когнитивной ситуации формировался под влиянием глубокого психологического кризиса, переживаемого П.Я. Чаадаевым в 1821—1831 гг. Выходом из этого кризиса стало для него религиозное обращение и разработка глобальной историософской концепции, раскрывающей цели и смысл мировой истории, а также место и предназначение России в мировом историческом процессе. Внешний и внутренний горизонты когнитивной ситуации сфокусировали видение России в интеллектуальном образе «Россия - ничто», а глубокая эмоциональная насыщенность, символизм и семантическая структура этого образа превратили его в нигилистический миф о России. Историософская концепция, репрезентирующая Россию как неувязку в божественной системе провиденциализма, явилась формой рационализации мифа.

Важно подчеркнуть, что для Чаадаева его нигилистическая концепция была временным и преходящим явлением интеллектуальной биографии, обусловленным когнитивной ситуацией, в границах которой она

возникла. В дальнейшем он отказался от нее в пользу оптимистического взгляда на будущность России.

Третий параграф «Святая Русь - Церковь (славянофильская мифология русского народа)» посвящен генезису славянофильской концепции культурно-исторической специфики России.

Как и в предыдущих случаях, славянофильская концепция была вполне оригинальной. Она возникла в 1830-х гг. из столкновения противоположных позиций в небольшом круге московских интеллектуалов, страстно мучимых одинаковой жаждой понять Россию и понять свой долг по отношению к ней. Идейное столкновение, приобретшее характер постоянных «интерактивных ритуалов» (Р. Коллинз), создало когнитивную ситуацию, в границах которой и сформировалось учение славянофилов. Непосредственным поводом к разработке славянофильской концепции послужила публикация первого «Философического письма» (1836), заставившая A.C. Хомякова заняться разработкой исторической аргументации славянофильских взглядов на Россию и их систематизацией. Оригинальный славянофильский взгляд на Россию был впервые сформулирован И.В. Кириевским в его ответе на статью A.C. Хомякова «О старом и новом» (1839). Впоследствии Кириевсвкий то отходил от него, то вновь возвращался к этому взгляду. Целиком и полностью он был воспринят из всего круга славянофилов только К.С. Аксаковым, тогда как A.C. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и некоторые другие славянофилы не приняли взгляд на Россшо как на «избранный Богом сосуд Его Святой Церкви на земле». В результате славянофильская концепция так и не сложилась в целостное видение культурно-исторической специфики России, но слагалась из двух слабо связанных между собою «половинок», одна из которых - учение A.C. Хомякова о Церкви, а другая - взгляд И.В. Ки-риевского и К.С. Аксакова на Россию как на «Святую Русь - Церковь».

Непосредственным толчком к изменению взглядов И.В. Кириев-ского на Россию послужило его религиозное обращение, произошедшее между 1834 и 1839 гг. и сопровождаемое комплексом аффективно-эмоциональных переживаний, а также восприятие им учения A.C. Хомякова о Церкви, в основе которого лежал миф о соборности как сущностной природе Церковного единства и целостности. Отождествив соборность и общинность, Кириевский увидел («угадал», по выражению A.C. Хомякова) Россию как Церковь - «избранный Богом сосуд Его Святой Церкви на земле». Так родился славянофильский миф о России, который был развит И.В. Кириевским, К.С. Аксаковым и другими в славянофильскую мифологию русского народа, включавшую мифологемы «соборности», «общинности», «рационализма», а также миф о «рационалистическом Западе» и зеркальный ему миф о «полноте русского духа» долженствующей себя проявить в будущей Русской цивилизации. Затем

эта мифология была рационализирована, с одной стороны, в славянофильской идеологии, обосновывавшей должное политическое устройство России (неприятие западного парламентаризма, монархизм, опора на крестьянскую общину и т.д.), а, с другой стороны, в исторических изысканиях славянофилов, которые должны были подтвердить их концепцию. Таким образом, в учении славянофилов можно вычленить мифологическое ядро и рационализирующую его периферию, образованную идеологическими и научными компонентами.

Попытка исторически обосновать мифологему «общинности», предпринятая К. Аксаковым, привела его к необходимости сформулировать утверждение о соседской общине как изначальной форме социальной организации в Древней Руси, что позволило представителям государственно-исторической школы (С.М. Соловьеву, К.Д. Кавелину) на широком фактическом материале опровергнуть данное утверждение.

В четвертом параграфе «Славянский культурно-исторический тип Н.Я. Данилевского» рассматривается генезис концепции, изложенной Н.Я. Данилевским в книге «Россия и Европа» (1869).

В биографии H Л. Данилевского имел место коренной перелом его общественно-политических воззрений, который произошел в годы Крымской войны (1853-1856). До этого Данилевский пережил период страстного увлечения фурьеризмом, сменившийся затем периодом умеренного либерализма. Война преломила мировосприятие Данилевского и сфокусировала его в сложном синтезе интеллектуального и аффективно-эмоционального переживания, сформировавшего миф о «Европе, вечно враждебной России».

Политический и научный темперамент Данилевского требовал рационализации этого мифа, которую он и осуществил в двух направлениях. Он попытался, во-первых, научно обосновать причины вечной враждебности Европы по отношению к России, а, во-вторых, идеологически обосновать реваншистскую программу внешней экспансии России, которая должна была «смыть» позор поражения России в Крымской войне.

Интеллектуальными источниками концепции культурно-исторических типов, служившей одновременно и научным, и идеологическим оправданием тезиса о вечной враждебности Европы, явились книга немецкого исследователя Г. Рюккерта «Учебник мировой истории в органическом изложении» (1857), а также критика дарвинизма в зарубежной и отечественной научной литературе. Представление о несоизмеримых между собой и не связанных эволюционной преемственностью формах жизни Данилевский механически перенес из биологии в историю. Таким образом, исторический антиэволюционизм Данилевского стал зеркальным отражением его биологического антиэволюционизма.

Непосредственным толчком к формированию представления о славянском культурно-историческом типе, а также к написанию книги «Россия и Европа» (1865-1869) Данилевскому послужили два ключевых события европейской истории - объединение Италии и объединение Германии. Слияние мелких итальянских и германских государств, населенных пестрым в языковом, культурном и даже религиозном отношениях населением, создало политическую перспективу, сквозь которую Данилевский увидел славянский культурно-исторический тип, а также дало ему образец, по которому была сконструирована его реваншистская идеология и внешнеполитическая программа.

Автор делает вывод, что концепция культурно-исторической специфики России Н.Я. Данилевского представляет собой развитый когнитивный комплекс, ядром которого выступал культурный миф о «Европе, вечно враждебной России», а периферией - рационально-обоснованная концепция культурно-исторических типов, а также реваншистская идеология и реваншистская внешнеполитическая программа. Формирование этого когнитивного комплекса обусловлено когнитивной ситуацией (1853-1870), внешний горизонт которой был образован Крымской войной, объединением Италии и Германии, разрывом Парижского мирного договора во время франко-прусской войны, а внутренний - обстоятельствами экзистенциального характера и особенностями интеллектуальной биографии Данилевского.

В пятом параграфе «евразийский миф и евразийство» реконструируется генезис евразийской концепции культурно-исторической специфики России в эмигрантских кругах начала 20-х гг. XX в.

Появление евразийской концепции культурно-исторической специфики России связано с аксиологическим переворотом в оценках «европейской» и «азиатской» составляющей русской культуры. Теперь азиатскую составляющую начали оценивать положительно, а европейскую -отрицательно. Однако, главное отличие евразийской концепции от пред-евразийских взглядов заключалось в том, что Россия в этнокультурном плане репрезентировалась евразийцами как целостный трансэтнический континуум или евразийский сплав русского и нерусских народов, где собственно-русский компонент как бы частично «растворялся» в азиатском, пропитывался им (по типу американской концепции «таматного супа»). Такая точка зрения до евразийцев отечественными авторами не высказывалась.

Переход от пред-евразийских взглядов к евразийским не был эволюционным, а выглядел как мгновенный скачок. Это впечатление лишь усугублялось тем фактом, что авторами евразийской концепции выступила группа российских ученых, ни один из которой не высказывал ранее 1921 г. идей, близких евразийству.

Причины, вызвавшие скачок от пред-евразийских взглядов к евразийским коренятся, по мнению автора, в когнитивной ситуации, созданной русской революцией и гражданской войной (1917-1921). Переход к евразийскому восприятию рождался в ситуациях «лицом-к-лицу» с революционной стихией, когда субъекты восприятия всматривались в «физиономию» революционных масс, вслушивались в «музыку революции», в революционную речь, вдыхали специфический аромат кочевого революционного быта. Комплекс аффективно-эмоциональных и интеллектуальных переживаний, а также непосредственное, дорефлективное восприятие революционной стихии сформировали миф «Россия - Евразия», рекомбинирующий социокультуную реальность в новом смысловом единстве.

Евразийство родилось из стремления рационализировать евразийский миф, создав мощное идеологическое оружие, способное успешно конкурировать в политическом дискурсе с большевизмом и служить цели свержения советского строя. В процессе разработки этого идеологического конструкта евразийцы испытывали потребность обосновать его научно. Так возникли два направления в рационализации евразийского мифа - идеологическое и научно-рациональное. Однако, по мере того, как научное рационализирование превращало мифологемы и идеологемы евразийства в системы утверждений о прошлом и настоящем России, выявлялось внутреннее фундаментальное противоречие евразийства, коренящееся в субъективной необходимости и объективной невозможности обосновать евразийский миф одновременно в идеологическом и научном направлениях.

К концу 30-х гг. когнитивная ситуация, обусловившая рождение евразийства, себя исчерпала, и большая часть евразийцев отошла от движения, включая и одного из двух его основателей, С.Н. Трубецкого.

В третьей главе «структура и эпистемологический статус когнитивных комплексов» осуществлен сравнительный анализ полученного во второй главе материала, изложена авторская концепция развития российского цивилизационного сознания, рассмотрена феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов, а также представлены общие подходы к выявлению их эпистемологического статуса.

В первом параграфе «феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов» обобщаются материалы второй главы, рассматривается вопрос развития российского цивилизационного сознания, а так же описывается феноменологическая и герменевтическая структура когнитивного комплекса.

Опыт изучения генезиса оригинальных концепций культурно-исторической специфики России подтвердил тезис, выносимый на защи-

ту, о том, что российское цивилизационное сознание развивалось дискретно. В каждом из пяти рассмотренных случаев новый взгляд на культурно-историческую специфику России возникал ситуативно - то есть, был обусловлен, главным образом сложившейся когнитивной ситуацией и в значительно меньшей степени зависел от предшествующих взглядов, идей, концепций. Влияние этих последних имело место, но не являлось решающим.

Всякий раз предпосылкой нового видения культурно-исторической специфики России выступал аффективно-когнитивный комплекс переживаний, обусловленный эмоциональным реагированием субъектов на когнитивную ситуацию, а также непосредственное, дорефлективное восприятие рекомбинирующее элементы социокультурной реальности в новом смысловом единстве мифологического образа и культурного мифа.

Феноменологическая и герменевтическая структура когнитивных комплексов образуется мифологически.и ядром и рационально-дискурсивной периферией. Однако следует особо подчеркнуть, что когнитивный комплекс представляет феноменологическое единство в том отношении, что все его компоненты - мифологические, идеологические, научные - нерасчленимо слиты в мифологическом смысловом единстве и проистекают из него. При этом генезис когнитивного комплекса осуществляется во всех «режимах» и «каналах» человеческого сознания одновременно, актуализируя все формы восприятия и мышления. Поэтому анализ каждого из компонентов когнитивного комплекса по отдельности не приводит к пониманию природы анализируемого объекта. К примеру, изучение евразийской концепции отдельно от евразийской мифологии', от евразийской идеологии, затрудняет ее научное постижение как раз в силу того, что она является компонентом единого когнитивного комплекса, имплицитно содержащим в себе и другие его компоненты. Только осознав, что объектом анализа является не научная концепция, а когнитивный комплекс «Россия - Евразия», можно прийти к более глубокому пониманию евразийства, осознанно вычленяя в нем идеологические, мифологические и собственно-научные компоненты.

Во втором параграфе «эпистемологический статус когинитив-ных комплексов» рассматривается проблема выявления эпистемологического статуса когнитивных комплексов.

Очевидно, что когнитивные комплексы не являются научными концепциями в собственном смысле. А, значит, правомерна постановка вопроса: имеют ли они вообще эпистемологическую значимость в границах научного познания общества как особой реальности?

Из трех составляющих когнитивного комплекса вызывают сомнения мифологический и идеологический компоненты. Следовательно,

эпистемологический статус когнитивного комплекса определяется сложением эпистемологических статусов его структурных компонентов.

Мифологическое сознание есть разновидность интуитивного постижения реальности, рекомбинирующая элементы этой реальности в новом смысловом единстве, ни в каком отношении не являющемся плодом рефлексии. И, тем не менее, миф - это не фантазия, выдумка, или заблуждение. Миф - это истина, но только особого рода - ненаучная истина. Он фокусирует внимание на определенных явлениях (процессах) социокультурной реальности, на определенных свойствах или характеристиках этих явлений (процессов), объединяя их в некое эйдетическое целое. Здесь-то и коренится эпистемологическая значимость мифа. С позиций научного анализа он, во-первых, замечает и ставит некую проблему, а, во-вторых, выдает некую продуктивную гипотезу решения этой проблемы. Однако следует помнить, что рационализации (рациональному обоснованию и объяснению) подвергаются не явления, процессы, их свойства и характеристики, которые объективно наличествуют в социокультурной реальности, а миф как целое, то есть рационализируется не факты в отдельности и не совокупности фактов, а смысл, которым априори уже наделены эта совокупности. Вследствие этого происходит постепенная утрата эпистемологической значимости мифа.

Из аксиологии мифа дедуцируется идеологический конструкт, эпистемологическая значимость которого также требует выявления. Идеология есть разновидность рационально-дискурсивного мышления, нацеленная, однако, не на постижение истины, а на рациональное обоснование или оправдание ценностей, принципов, идей, которые их носители стремятся воплотить, достичь или сохранить, а также путей и методов их достижения или воплощения. Эти ценности и принципы, составляя аксиологическое ядро идеологии, сами не подлежат рациональному обоснованию. Они «обосновываются» экзистенциально, а не рационально, что сближает идеологию с мифологией. В этом смысле идеология, безусловно, есть манифестация некоей социальной истины. Проблема в том, что эта истина, как и истина мифа - не научная. И для того, чтобы выявить ее как истину научную, требуется сложная аналитическая работа по переводу мифологем и идеологем в рациональные утверждения, доступные верификации научными средствами. Это происходит, отчасти, само собой, поскольку за границами когнитивной ситуации когнитивные комплексы проявляют тенденцию к распаду.

Подводя итог, можно сказать, что когнитивные комплексы имеют важное эпистемологическое значение, играя существенную роль в развитии научного познания общества. Однако, роль их двоякая - с одной стороны, когнитивные комплексы открывают новые перспективы и направ-

ления научного познания, с другой стороны - тормозят его и создают препятствия в научном постижении общества. Эпистемологический статус научных комплексов выявляется только в процессе их научной критики, когда объективируются вненучные компоненты этих комплексов, осуществляются процедуры их перевода на язык науки в виде систем утверждений и процедуры их верификации научными методами.

В заключении подводятся основные итоги и делаются выводы из проведенной работы. В частности, автор затрагивает проблему релевантности цивилизационного подхода к изучению культурно-исторической специфики России. Познавательная модель локальной цивилизации, безусловно, исчерпала себя. Однако, это не значит, что следует вообще отказаться от категории «цивилизация». Представляется обоснованным использовать ее в качестве категории, из которой отфильтрованы все метафизические и мистические коннотации, то есть в качестве понятия, обозначающего определенный тип социокультурных явлений - цивили-зационных связей. При таком подходе каждая из концепций культурно-исторической специфики России будет представлять собой познавательную модель, обозначающую и обобщающую только определенный комплекс явлений социокультурной реальности. Сама же Россия репрезен-тируеться в таком случае как пространство многообразных цивилиза-ционных связей. Именно эти последние, как с позиций объективистских, так и с позиций субъективистских исследовательских стратегий, являются предметом изучения цивилизационной компаративистики, что и обосновывает, по мнению автора, релевантность цивилизационного подхода к изучению проблемы культурно-исторической специфики России.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Лихоманов И.В. О ложных и лживых формах Русской Идеи // Вестник НГУ. - Т. 7. - Вып. 1. - 2009. - С. 31- 35.

2. Лихоманов И.В. Классический и неклассический подходы к изучению социально-культурных общностей // Вестник НГУ. - Т. 8 -Вып. 1.-2010.-С. 45-50.

3. Лихоманов И.В. Феноменологические проблемы цивилизационной идентичности России // Вестник НГУ. - Т. 8. - Вып. 4 - 2010 -С. 61-66.

4. Лихоманов И.В. Евразийский миф и евразийство // Идеи и идеалы - № 4 (6). - Т. 2. - 2010. - С. 24-32.

5. Лихоманов И.В. «Россия - ничто» (феноменологический анализ концепции культурно-исторической специфики России П.Я. Чаадаева) // Идеи и идеалы. - № 3(9). - Т. 2. - 2011. - С. 94-104.

6. Лихоманов И.В. Познавательный потенциал евразийства в изучении культурно-исторической специфики России // Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения : мат-лы IV Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. — Барнаул, 2010. - С. 30-34.

7. Лихоманов И.В. Потенциал кросскультурных исследований в укреплении целостности России // Сибирский философский семинар «Интеллектуальные ценности в современной России: Философия. Наука. Инновации» : мат-лы первой всерос. науч. конф. - Новосибирск, 2011. —

Подписано в печать 23.10.2012 г. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,3. Тираж 100. Заказ№ П-101.

Отпечатано в полиграфическом отделе издательского центра СурГУ. г. Сургут, ул. Энергетиков, 8. Тел. (3462) 76-30-67.

ГБОУ ВПО «Сургутский государственный университет ХМАО - Югры» 628400, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ, г. Сургут, пр. Ленина, 1. Тел. (3462) 76-29-00, факс (3462) 76-29-29.

Публикации в других научных изданиях:

С. 31-35.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Лихоманов, Игорь Валентинович

ВВЕДЕНИЕ.4

ГЛАВА 1. Проблематика социально-философских оснований цивилизационных концепций культурно-исторической специфики России

1.1. Выявление культурно-исторической специфики России с позиций цивилизационной компаративистики.17

1.2. Современные отечественные концепции культурно-исторической (цивилизационной) специфики России в ретроспективе эволюции цивилизационной компаративистики.23

1.3. Критика цивилизационного подхода с позиций неклассических исследовательских стратегий социальной философии.41

1.4. Постановка проблемы социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России как форм цивилизационного и исторического сознания.50

ГЛАВА 2. Генезис концепций культурно-исторической специфики России Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского, евразийцев

2.1. Россия - не Европа политическая декларация Н.М. Карамзина).60

2.2. Россия - ничто (религиозно-провиденциальная концепция П.Я. Чаадаева).70

2.3. Святая Русь - Церковь славянофильская мифология русского народа).84

2.4. Славянский культурно-исторического тип Н.Я. Данилевского.103

2.5. Евразийский миф и евразийство.119

ГЛАВА 3. Концепции культурно-исторической специфики России как сложносоставные когнитивные комплексы: структура и эпистемологический статус

3.1. Феноменологическая и герменевтическая структура концепций культурно-исторической специфики России.133

3.2.Эпистемологический статус концепций культурно-исторической специфики России.149

Введение диссертации2012 год, автореферат по философии, Лихоманов, Игорь Валентинович

Выйти из этого тупика можно либо признав цивилизационный подход в целом нерелевантным данной проблеме, либо критически переосмыслив его таким образом, чтобы в границах данного подхода поставленная проблема имела решение. Ответы на эти вопросы призвано дать исследование социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, осуществленное с применением неклассических социально-философских исследовательских стратегий, ориентированных на изучение формирования и развития цивилизационного сознания. Последнее понимается как совокупности всех форм осознания и репрезентации людьми представлений об их принадлежности к самой крупной культурно-исторической общности из всех, к которым они себя относят (самое крупное «мы», по выражению С. Хантингтона). Данный подход позволяет рассматривать концепции культурно-исторической специфики России как проявление российского цивилизационного сознания, в результате чего проблема социально-философских оснований сводится к проблеме генезиса данных концепций в горизонте когнитивных ситуаций, образуемых, с одной стороны, горизонтом универсума внутреннего опыта субъекта, а, с другой стороны, внешним горизонтом конкретно-исторического и социально-культурного контекста.

Степень научной разработанности проблемы. Критическое осмысление вклада цивилизационной компаративистики в выявление культурно-исторической специфики России началось уже в конце 90-х гг. прошлого века. Большую роль в постановке данной проблематики сыграли работы И.В. Следзевского (1997) и Б.Г. Могилышцкого (2001, 2003, 2008). Задачу выявления эпистемологического статуса концепций культурно-исторической специфики России путем обнаружения социально-философских оснований данных концепций, осуществляемого с позиций неклассических исследовательских стратегий, в общих чертах сформулировал И.Н. Ионов (2007). Автором настоящей диссертации была предпринята попытка решить данную исследовательскую задачу на материале пяти конкретных случаев проявления российского цивилизационного сознания в оригинальных концепциях культурно-исторической специфики России, возникших в XIX - начале XX вв.

В ходе реализации исследовательской задачи автором были использованы результаты многочисленных исследований, затрагивающих цивилизационную проблематику вообще и российскую цивилизационную проблематику в частности, но в иных аспектах, играющих вспомогательную роль в настоящем диссертационном исследовании.

Так, чтобы выявить и обосновать укорененность современных отечественных концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России в онтологических и когнитивных предпосылках классического рационализма, автору пришлось заново проанализировать с этой точки зрения классические цивилизационные теории II.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Н.С. Трубецкого, А. Дж. Тойнби, П. Сорокина, А. Крёбера, К. Куигли, Ф Броделя. Необходимым дополнением к этому анализу явилось рассмотрение эволюции цивилизационных представлений авторов, являющихся представителями разных поколений Школы «Анналов»: М. Блока, JI. Февра, Ж. Jle Гоффа, А.Я. Гуревича.

Ввиду того, что концептуальный посыл диссертационной работы зиждется на противопоставлении классических и неклассических исследовательских стратегий в области социально-культурных (в том числе цивилизационных) исследований автором был также рассмотрен круг идей более современных авторов, развивающих цививилизационную компаративистику как с позиций классического, так и с позиций неклассического идеала научного знания. К ним относятся: J1. Вулф, Ш. Ито, Э. Марк, М. Мелко, Г. Мишо, Р. Уэскотт, М. Ферро, С. Хантингтон, Дж. Хорд. Методологию цивилизационной компаративистики разрабатывали (и подвергали критике) также российские исследователи: Г.М. Бонгард-Левин, Д.М. Бондаренко, Л.С. Васильев, A.C. Колесников, Э.В. Сайко, С.И. Семенов, Ю.И. Семенов, O.A. Сергеева, И.В. Следзевский, Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос, К.В. Хвостова, Е.Б. Черняк, Я.Г. Шемякин, В.А. Шнирельман и др.

Поскольку неклассический подход к социокультурным явлениям в значительно большей мере затрагивает этнокультурную проблематику, существенным дополнением к работам вышеуказанных авторов явились основополагающие работы исследователей, развивающих конструктивистское направление, Б. Андерсона, Э Геллнера, Р. Брубейкера, В.А. Тишкова. Наконец, для более полного представления о современном состоянии цивилизационной компаративистики необходимо было ознакомиться с идеями и методологией мир-системного анализа И. Валлерстайна, исторической макросоциологии Н.С. Розова, а также с активно развивающимся направлением глобальной истории, представленном в работах В. Макнила, В. Грина, М. Ходжсона и др.

Важнейшую роль в разработке программы диссертационного исследования, а также в ее концептуальном оформлении сыграло знакомство с работами современных отечественных авторов, создавших собственные оригинальные концепции культурно-исторической специфики России, либо развивших более ранние концепции, либо, наконец, высказавших интересные и глубокие соображения по проблеме выявления цивилизационной идентичности России. В числе указанных авторов: В.П. Агафонов, A.C. Ахиезер, H.A. Васильева, А.Г. Голиков, O.A. Донских, А.Г. Дугин, В.К. Егоров, Б.С. Ерасов, В.Б. Земсков, A.B. Иванов, В.В. Ильин, И.Н. Ионов, В.К. Кантор, В.Г. Костюк, Ю.Г. Марков, И.Б. Орлова, A.C. Панарин, В.Б. Пастухов, A.A. Пелипенко, O.A. Платонов, Ю.В. Попков, Л.И. Семенникова, В.М. Соколов, В.В. Трепавлов, В.К. Трофимов, B.JI. Цымбурский, В.Ф. Шаповалов, И.Г. Яковенко, Ю.В. Яковец.

Непосредственным предметом исследования в диссертационной работе являются концепции культурно-исторической специфики России Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, И.В. Кириевского, A.C. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина, Н.Я. Данилевского, Н.С. Трубецкого, П.С. Савицкого. Основными источниками сведений об этих концепциях послужили работы указанных авторов, а также иные документы (письма, дневники, воспоминания, следственные показания). Привлекались также дополнительные источники: письма A.C. Пушкина, А.И. Тургенева, записки П.А. Вяземского, воспоминания Ф.Ф. Вигеля, А.И. Герцена, А.И. Кошелева, Б.С. Чичерина, H.H. Страхова, П.П. Семенова-Тян-Шанского.

Проблема социально-философских оснований указанных концепций культурно-исторической специфики в различных ее аспектах и с разных точек зрения затрагивалась широким кругом отечественных и зарубежных авторов. При этом диссертант опирался, в первую очередь, на обзорные и специальные работы, посвященные вопросам истории русской общественно-политической мысли и русской философии, B.C. Соловьева, В.В. Розанова, H.A. Бердяева, М.О. Гершензона, И.О. Лосского, Г. Флоровского, В.В. Зеньковского, Г.Г. Шпета, А.Ф. Лосева, А. Гулыги. Были также использованы труды отечественных историков, изучавших развитие российской общественно-политической мысли, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, Н.П. Павлова-Сильванского, Г.В. Вернадского, М.В. Нечкиной, Е. Тарле.

Методологическую основу диссертационной работы составили четыре исследовательские стратегии, последовательно применяемые к анализу концепций культурно-исторической специфики России: интернализм, социальный и психологический редукционизм, феноменологический и герменевтический подходы.

Современная версия интерналистской методологии, применяемой к изучению истории идей, была разработана Р. Коллинзом и использована автором, включая такие основополагающие концепты как ситуативный анализ, «социальные сети», «интерактивные ритуалы», «эмоциональная энергия», пригодившиеся для анализа и описания процесса рождения концепций культурно-исторической специфики России. Редукционистский подход к изучению истории идей был использован, преимущественно, в форме социологического редукционизма, развиваемого особым направлением в социологии - социологией знания. Здесь автор опирался как на классическую социологию знания, основоположниками которой выступили К. Маркс, М. Шелер, К. Манхейм, Р. Мертон, так и на феноменологическую ее версию, представленную в работах А. Шюца, П. Бергмана, Т. Лукмана. Феноменология, в конченом счете, и является главным исследовательским методом, с помощью которого вначале аналитически разлагаются, а затем синтезируются концепции культурно-исторической специфики России. Концептуальный и понятийный феноменологический инструментарий был взят из работ Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти, А.Ф. Лосева, К.А. Свасьяна. Герменевтический подход, как дополнительный к интерналистскому, редукционистскому и феноменологическому, был использован для описания концепций культурно-исторической специфики России как сложносоставных когнитивных комплексов, обладающих противоречивой внутренней структурой. Основным источником герменевтического аналитического инструментария послужили работы Х.-Г. Гадамера и П. Рикёра. Некоторые ценные идеи, касающиеся техники объяснения в социальном познании, а также структуры философского дискурса были почерпнуты из работ В.Н. Карповича, и В.А. Бойко

В ходе реализации исследовательской программы потребовалось прибегнуть к использованию теорий мифа, в частности, культурного мифа, политического мифа, которые представлены в работах Э. Кассирера, А.Ф. Лосева, К. Леви-Стросса, М. Элиаде, Я.Э. Голосовкера, Е.М. Мелетинского, А.Ф. Косарева, Н.Г. Щербининой, К. Флада. Используя понятие идеология, автор опирался на концепции идеологии К. Маркса, А. Грамши, Д. Лукача, К. Манхейма, М.К. Мамардашвили, A.A. Зиновьева.

Целью диссертационного исследования является выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России. Необходимо, однако, пояснить, что именно подразумевается под «социально-философскими основаниями». Речь не идет о научных (фактологических или логических) основаниях данных концепций. Вообще само их содержание с точки зрения основательности - как фактической, так и теоретической, - не является объектом изучения, а, стало быть, не входит и в цели данного исследования. Реализуя главный методологический принцип феноменологической установки, автор осуществляет поворот взгляда от чего-либо осознаваемого к осознанию такового, вследствие чего предметом исследования становится не содержание концепций культурно-исторической специфики России, а сами эти концепции, как данности сознания. И, значит, как таковые, они должны иметь какие-то основания в онтологическом смысле, какой придал проблеме оснований Г.В. Лейбниц: все действительное должно иметь основание (причину) в чем-то другом.

Следовательно, и концепции культурно- исторической специфики России, возникшие в сознании их авторов, должны иметь какие-то предпосылки для их возникновения - экзистенциальные, социальные, а также собственно-философские (онтологические, гносеологические, ценностные). Нахождение этих предпосылок или оснований как раз и является целью исследования.

При такой целевой установке предметом исследования в диссертационной работе является генезис пяти концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых с точки зрения оснований (причин), приведших к появлению этих концепций, и причинно-следственной связи между их содержанием и выявленными основаниями. Объектом исследования являются данные концепции, представленные в трудах ILM. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского и евразийцев.

Реализация заявленной целевой установки предполагает решение следующих задач:

1. Обоснование дискретного характера развития российского цивилизационного сознания;

2. Реконструкция когнитивных ситуаций, являющихся предпосылками возникновения концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых в диссертации;

3. Реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России;

6. Выявление причин и механизма распада когнитивных комплексов;

7. Определение эпистемологического статуса выявленных когнитивных комплексов.

Научная новизна исследования заключается в постановке, обосновании и решении задачи сравнительного изучения представленных в современном научном дискурсе противоречивых концепций культурно-исторической специфики России с позиций неклассических исследовательских стратегий с целыо выявления их социальио-философских оснований и выработки методики анализа, позволяющей более точно определить их эпистемологический статус на современном этапе развития гуманитарного знания.

Продуктивной гипотезой исследования стало предположение о том, что развитие российского цивилизационного сознания имеет дискретный характер, возникая и проявляясь ситуативно. Иначе говоря, всякая оригинальная концепция культурно-исторической специфики России возникает и проявляется в горизонте конкретной когнитивной ситуации. Вот почему, несмотря на то, что все эти концепции в онтологическом и гносеологическом отношении базируются на одних и тех же предпосылках, в содержательном отношении они не только не совпадают, но и противоречат друг другу. Для того, чтобы определить эпистемологический статус данных концепций требуется, выявив соизмеримые и несоизмеримые компоненты их феноменологической и лингвосемантической структуры, освободить их от перегруженности предпосылочными установками, обусловленными конкретной когнитивной ситуации.

В положениях, выносимых на защиту, автором были использованы для описания предмета исследования термины «когнитивная ситуация» и «когнитивный комплекс».

Когнитивная ситуация». Этот термин ввел Э. Гуссерль для обозначения языковых выражений в актах представления и суждения, предполагающих обязательное различение того, о чем судится, представляется и т.п. Затем этот термин в близком значении стал использоваться в когнитивной лингвистике.

В социальной философии термин «когнитивная ситуация» был использован, в частности, A.B. Лубским (2008) для описания современного состояния отечественных социально-гуманитарных исследований, которое автор обозначил как эпистемологический кризис. В работах A.B. Лубского встречаются также и другие близкие термины: «когнитивный прорыв», «когнитивная революция», характеризующие особенные, преходящие, состояния социально-гуманитарных исследований. Кроме того, в более ранних работах он использовал термин исследовательская ситуация», которой затем был вытеснен термином «когнитивная ситуация».

В понимании А.В. Лубского, термины «исследовательская ситуация» и «когнитивная ситуация» - взаимозаменяемы. «Исследовательская ситуация» (она же «когнитивная ситуация») понимается как соотношение двух совокупностей -совокупности проблем, которым присуща исследовательская и общественная значимость, и совокупность находящихся в распоряжении исследователя духовных и материальных средств для их разработки»

Автор диссертационной работы использует термин «когнитивная ситуация», а не «исследовательская ситуация», поскольку в его понимании данные термины все-таки не являются взаимозаменяемыми. Когнитивная деятельность включает в себя всю совокупность когнитивных практик, а не только научно-дискурсивную (исследовательскую). Поэтому термин «когнитивная ситуация», с точки зрения автора, во-первых, семантически шире термина «исследовательская ситуация», а, во-вторых, более удобен для описания процесса возникновения ситуативно-обусловленных представлений о культурно-исторической специфике России. Ведь в генезисе этих представлений, как будет видно из дальнейшего, наряду с научно-рациональными компонентами, играют роль также аффективно-эмоциональные, интуитивные, мифологические, религиозные, аксиологические, социально-культурные компоненты.

В понимании автора диссертационной работы когнитивная ситуация - это стечение множества обстоятельств и факторов (как внутреннего, субъектного, так и внешнего, социально-культурного характера), обусловливающее интенциональную направленность сознания субъекта на обнаружение и восприятие культурно-исторической специфики России, а также формирующее представление о России как о социально-культурной целостности. Когнитивная ситуация выступает одним из важнейших оснований формирования когнитивного комплекса, репрезентирующего Россию как специфическую культурно-историческую (цивилизационную) целостность.

Когнитивный комплекс». Данный термин используется в различных значениях в нейрофизиологии и в когнитивной лингвистике. В психологии встречается термин аффективно-когнитивный комплекс, который был введен К.

Изардом (2008) в ходе обсуждения природы так называемых интеллектуалы шх эмоций. Под интеллектуальными эмоциями понимались переживания, возникающие у людей в процессе познавательной деятельности. По мнению К. Изарда, никаких специфических интеллектуальных эмоций, отличных от базовых эмоций, нет (за исключением удивления). То, что называют интеллектуальными эмоциями, по его мнению, есть аффективно-когнитивные комплексы, возникающие в результате взаимоопосредующего влияния познавательной деятельности с эмоциональными переживаниями. Комплексность в данном случае образуется сочетанием двух типологически различных компонентов психической активности - сильных эмоций (аффектов) и познавательной деятельности.

В социальной философии используется термин сакрально-когнитивный комплекс, введенный А.П. Огурцовым (2010) для описания процесса возникновения древнеиндийской философии из ведийской религии. Древнеиндийская философская мысль представляла собой сакрально-когнитивный комплекс, средоточием и истоком которого, по мнению А.П. Огурцова, являлась ритуальная практика, рассматриваемая в трех измерениях - речевом, когнитивном и физическом. Превращение ритуальной практики в сакрально-когнитивный комплекс происходило за счет ее рационализации в текстуальной записи ведийских изречений, мифов, являвшихся непременным атрибутом ритуала, а также в построении объяснительных схем, в которых воедино сплавлены концепт, миф, символ и предмет объяснения. Таким образом, в сакрально-когнитивном комплексе А.П. Огурцов выделяет сакральное ядро и рационализирующую его периферию. По мере усложнения форм рефлексии сакральное ядро «выветривается», его сакральные компоненты перемещаются на периферию сакрально-когнитивного комплекса, а сама философская мысль десакрализируется.

Когнитивный комплекс это интеллектуальный конструкт (результат как непреднамеренного, так и целерационального создания объективированных представлений о социальном мире), содержащий сакральное (мифологическое) ядро и рационально-дискурсивную периферию, и выполняющий когнитивную функцию объяснения чего-либо. Автор диссертационной работы использует данное понятие как рабочее, то есть, как понятие, обозначающее и описывающее (в качестве познавательной модели) конкретные представления о культурно-исторической специфике России, обусловленные когнитивными ситуациями, в которых они формировались.

Таким же развитым когнитивным комплексом является евразийство. Взгляды на культурно-историческую специфику России славянофилов, П.Я. Чаадаева и Н.М. Карамзина представляют собой менее развитые когнитивные комплексы - в том смысле, что некоторые компоненты, характерные для развитого когнитивного комплекса, в них представлены в недостаточно развитом виде. Положения, выносимые на защиту:

1. Российское цивилизационное сознание развивалось дискретно: каждая новая концепция культурно-исторической специфики России возникала в границах конкретной когнитивной ситуации и была опосредована, главным образом, ею, а не предшествующими представлениями и концепциями;

2. Концепции культурно-исторической специфики России, представленные в работах Н.М. Карамзина, П.Я. Чаадаева, славянофилов, Н.Я. Данилевского, евразийцев, представляют собой когнитивные комплексы, феноменологическая и герменевтическая структура которых образована мифологическим ядром (мифологическим образом или культурным мифом) и рационально-дискурсивной периферией;

3. Когнитивные комплексы формировались в процессе рационализации соответствующих культурных мифов посредством их идеологического и/или научного обоснования;

4. С феноменологической точки зрения культурные мифы о России представляют собой замкнутые на себя данности сознания, а с герменевтической точки зрения - замкнутые на себя лингвосемантические структуры, которые возникают в акте простой интуиции автора (авторов), рекомбинирующей данности внутреннего опыта в культурный миф о России;

7. Эпистемологическая значимость рассматриваемых когнитивных комплексов выявляется в процессе их научной критики, благодаря аналитическому вычленению мифологических и идеологических компонентов от собственно-научных, превращению мифологем и идеологем в системы утверждений, доступные верификации научными методами. Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования дают инструментарий, который может быть использован:

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России привело к пониманию данных концепций как сложных феноменологических и семиологических когнитивных комплексов, образуемых аффективно-когнитивными, мифологическими, идеологическими и рационально-научными компонентами. Каждый такой комплекс формировался в границах конкретной когнитивной ситуации, представляя собой взгляд, бросаемый из данной ситуации на весь объем доступного культурно-исторического материала и рекомбинирующий этот материал в специфический образ России, отличный от иных образов, формируемых в иных когнитивных ситуациях. В силу этого, российское цивилизационное сознание развивалось дискретно - в том смысле, что всякий очередной специфический образ России был обусловлен особенностями той когнитивной ситуации, в которой он формировался, а не предшествующими образами и идеями, чем и объясняется противоречивость образов России, характерная для развития российского цивилизационного сознания. В каждом образе России культурно-исторический материал рекомбинируется по-своему, в соответствии с теми его элементами, которые в данной конкретной ситуации находились в поле актуального восприятия субъекта рефлексии.

Сложная феноменологическая и герменевтическая структура выявленных когнитивных комплексов включает в себя мифологическое ядро, образуемое в результате сильного, эмоционально насыщенного переживания, объединяющего внутренний и внешний горизонты когнитивной ситуации в акте простой интуиции. Продуктом его становится очередной культурный миф о России. В силу гетерогенности человеческого сознания, а также субъективной потребности человека сциентистской эпохи в рациональном обосновании культурных мифов, их творцы предпринимают попытки рационализировать культурные мифы. То есть, подкрепить их рациональным обоснованием, опираясь на приемы обоснования, свойственные науке, а также рационализировать их в идеологические конструкты, объединяющие в одно целое идеальность целей с наличностью фактов.

При этом генезис когнитивного комплекса осуществляется во всех «режимах» и «каналах» человеческого сознания одновременно, актуализируя все формы восприятия и мышления. Поэтому анализ каждого из компонентов когнитивного комплекса по отдельности не приводит к пониманию природы анализируемого объекта.

В процессе рационализации культурных мифов становятся очевидными, с одной стороны, внутренние противоречия между мифопоэтическим, идеологическим и рационально-научным дискурсами, а с другой стороны, несоответствие рационализируемого культурного мифа доступному культурно-историческому материалу. Ни один культурный миф и ни один, соответствующий ему, образ России не охватывают всю тотальность культурно-исторического материала. Между ними всегда имеются значительные несоответствия, которые становятся очевидными, при попытке рационализировать культурные мифы. В результате сложная феноменологическая и герменевтическая структура выявленных когнитивных комплексов, образуемая мифологическим ядром, идеологической и рационально-научной периферией, начинает расслаиваться. Идеологические и научные компоненты, образующие периферию когнитивных комплексов, полностью или частично отмирают.

Культурные мифы, как наиболее устойчивые в феноменологическом плане структурные компоненты, освобождаясь от идеологической и рационально-научной периферии, переходят в культурную традицию. В новых условиях они способны «обрастать» новыми рационально-научными обоснованиями и новыми идеологическими конструктами, создаваемыми на их основе.

Когнитивные комплексы, в силу наличия в них мифологических и идеологических компонентов, не могут больше рассматриваться как научные концепции культурно-исторической специфики России. Мифологическое сознание есть разновидность интуитивного постижения реальности, рекомбинирующая элементы этой реальности в новом смысловом единстве, ни в каком отношении не являющемся плодом рефлексии. И, тем не менее, миф - это не фантазия, выдумка или заблуждение. Миф - это истина, но только особого рода - истина не научная. Он фокусирует внимание на определенных явлениях (процессах) социокультурной реальности, на определенных свойствах или характеричтиках этих явлений процессов), объединяя их в новое смысловое единство. Из аксиологии мифа дедуцируется идеологический конструкт. Идеология есть разновидность рационально-дискурсивного мышления, нацеленная, однако, не на постижение истины, а на рациональное обоснование или оправдание ценностей, принципов, идей, которые их носители стремятся воплотить, достичь или сохранить, а также путей и методов их достижения или воплощения. Эти ценности и принципы, составляя аксиологическое ядро идеологии сами не подлежат рациональному обоснованию. Они «обосновываются» экзистенциально, а не рационально, что сближает идеологию с мифологией. В этом смысле идеология, безусловно, манифестирует некую социальную истину, однако, как и истина мифа, она -ненаучная. И для того, чтобы выявить ее как научную, требуется сложная аналитическая работа по переводу мифологем и идеологем в системы рациональных утверждений, доступных верификации научными методами.

Таким образом, эпистемологический статус когнитивных комплексов выявляется в ходе научной критики, в результате которой идеологемы и мифологемы, входящие в данные комплексы, трансформируются в системы рациональных утверждений о культурно-исторической (социально-культурной) реальности, доступные верификации научными методами. Но при этом разрушается каркас пространства альтернатив, позволяющий рассматривать Россию как некую надличностную целостность, как особую локальную цивилизацию, что закономерно ставит проблему релевантности цивилизационного подхода изучению культурно-исторической специфики России.

Хотя в цели диссертационной работы не входило изучение данной проблемы, выскажем свои соображения на этот счет. Представляется обоснованным использовать понятие цивилизация в качестве понятия, из которого отфильтрованы все метафизические и мистические коннотации - то есть, в качестве понятия, обозначающего определенный тип культурно-исторических явлений - цивилизационных связей. При таком подходе «цивилизация» становится всего лишь категорией обобщения, которая не указывает на существование какого-либо объекта, а только обозначает комплекс явлений, действительно наличествующих в социально-культурной реальности. Этот комплекс явлений, взятый в качестве цивилизационных связей, может быть предметом научного изучения, обладая тем преимуществом перед понятием «цивилизация», что не включает в качестве когнитивной предпосылки характерное для классического идеала научного знания противопоставление субъекта познавательной деятельности познаваемому объекту. Понятие «цивилизационные связи» в большей мере отражает тенденцию неклассических исследовательских стратегий описывать социально-культурную реальность как реальность интерсубъективную, тем самым открывая путь преодолению кризиса российской цивилизационной компаративистики. Многообразие цивилизационных связей, если отказаться от попыток их реификации в некоем надличностном, пронизанном всевозможными мистическими и метафизическими коннотациями, объекте, позволяет снять противоречия между различными образами России, представленными в различных когнитивных комплексах. Россия, понимаемая как пространство многообразных цивилизационных связей, расковывает и освобождает научную мысль, в то время как Россия, понимаемая как надличностный объект с неизменными, внеисторическими субстанциальными «свойствами», наоборот, ограничивает социально-философское познание ее культурно-исторической специфики.

Список научной литературыЛихоманов, Игорь Валентинович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Андерсон, Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Бенедикт Андерсон; пер. с англ. В.Г. Николаева. -М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001. 286 с.

2. Аксаков, КС. Государство и народ / Константин Аксаков; М.: Институт русской цивилизации, 2009. - 603 с.

3. Алексеев, H.H. Русский народ и государство / Николай Алексеев; М.: «Аграф», 1998.-640 с.

4. Антипов, Г.А. По поводу статьи Александра Гнея «Первая мировая война как культурная катастрофа» / Г.А. Антипов // Идеи и идеалы. 2010. - № 1(3). - С. 57-59.

5. Бабушкин, С.А. Теория цивилизаций / С.А. Бабушкин; Курск: Росси, 1997.-253 с.

6. Бажов, С.И. Философия истории Н.Я. Данилевского /С.И. Бажов; М.: Рос. акад. наук. Ин-т философии, 1997. - 215 с.

7. Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа» /Б.П. Балуев; М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 280 с.

8. Барт, Р. Мифологии / Роллан Барт; пер. с фран., вступительная статья С. Зенкина, М.: Академический проект, 2008. - 351 с.

9. Бергман, П., Лукман, Т. Социальное конструирование реальности / Питер Бергман, Томас Лукман; М.: Московский философский фонд, «Academia-Центр», «Медиум», 1995.-323 с.

10. Бердяев, H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья / Отв. ред. Е.М. Чехарин; / H.A. Бердяев; -М.: Наука, 1990. С. 43 - 272.

11. Бердяев H.A. Алексей Степанович Хомяков / Н. Бердяев Электронный ресурс. Режим доступа: http://az.lib.rU/h/homiakovv a s/text 013().shtml, свободный, - Загл. С экрана.

12. Благова, Т.Н. Родоначальники славянофильства Алексей Хомяков и Иван Кириевский / Т.И. Благова; М.: «Высшая школа», 1995. - 352 с.

13. Бойко, В.А. Философская мысль как дискурсивное со-бытие // Критика и семиотика. Вып. 13./В.А. Бойко; Новосибирск: НГУ, 2009. - С.28-40.

14. Бродель, Ф. Грамматика цивилизаций / Фернан Бродель; М.: Весь мир, 2008.-545 с.

15. Бурдье, П. Начала / Пьер Бурдье; M.: Socio-Logos, 1994. - 285 с.

16. Бутенко Н.А. Русский этнос и российская цивилизация: социально-философское исследование самосознания: автореф. на соиск. учен. степ. канд. филос. наук / Бутенко Надежда Алексеевна; Новосибирск: 2003. - 19 с.

17. Валуев, Д. Начала славянофильства / Дмитрий Валуев; М.: Институт русской цивилизации, 2010. - 362 с.

18. Вебер, М. Избранные произведения / Составл. общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова, М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

19. Вернадский, Г.В. Русская историография /Георгий Венрнадский; М.: АГРАФ, 1998.-447 с.

20. Вернадский, Г.В. Начертание русской истории / Г.В. Вернадский; М.: Айрис-Пресс, 2004. - 359 с.

21. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / X.-Г. Гадамер; Пер. с нем., общая ред. и вступительная статья Б.Н. Бессонова, М.: Прогресс, 1988.-704 с.

22. Гердер, И.Г. Идеи к философии истории человечества / Иоганн Готфрид Гердер; М.: Наука, 1977. - 703 с.

23. Герцен, А.И. Былое и думы / А.И. Герцен; Части 1 5, - М. 1963. - 703 с.

24. Гершензон М.О. Избранное в 4-х томах / М.О. Гершензон; М., Иерусалим: Университетская книга, Gesharim, 2000. - Т.1. -2000. - 588 с.

25. Гидденс, Э. Устроение общества: очерк теории структурации / Энтони Гидденс; 2.-е изд., - М.: Академический проект, 2005. - 528 с.

26. Гизо, Ф. История цивилизации в Европе / Франсуа Гизо; М.: Издательский дом «Территория будущего», 2007. - 330 с.

27. Голосовкер, Я. Э. Избранное: логика мифа / Яков Голосовкер; М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2010. - 496 с.

28. Горленок, Г.В. Феномен цивилизации в философском наследии А. Тойнби: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филос. наук / Г.В. Горленок; -М.: Ин-т философии Рос. акад. наук, 2005. -21с.

29. Грин, В. Периодизация в европейской и мировой истории / Вильям Грин // Время мира. Альманах. Вып.2: Структуры истории / Под ред. Н.С. Розова. -Новосибирск: «Сибирский хронограф», 2001. С. 39 - 79.

30. Гулыга, A.B. Немецкая классическая философия / A.B. Гулыга; М.: Айрис-Пресс, Рольф, 2001.-414 с.

31. Гулыга, A.B. Творцы русской идеи / Арсений Гулыга; М.: Молодая гвардия, 2006. - 316 с.

32. Гуревич, А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства / А.Я. Гуревич; М.: Искусство, 1990. - 395 с.

33. Гуссерль, Э. Идеи у чистой феноменологии и феноменологической философии /Эдмунд Гуссерль; М.: Академический проект, 2009. - 489 с.

34. Гуссерль, Э. Картезианские размышления / Эдмунд Гуссерль; СПб.: Наука, 2006.-315 с.

35. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к романно-германскому / Н.Я. Данилевский; М.: Издательство «Известия», 2003. - 606 с.

36. Декомб, В. Дополнение к субъекту. Исследование феномена действия от собственного лица / Винсент Декомб; пер. с фран. М. Голованивской, М.: Новое литератрурное обозрение, 2011. - 576 с.

37. Дело петрашевцев / М. JL: Изд-во Академии наук СССР, - Т. II. 1941.460 с.

38. Донских, O.A. Культура, не ставшая цивилизацией // Россия как цивилизация / O.A. Донских; Новосибирск, 2008. С. 3 - 21.

39. Донских, O.A., Кочергин, А.Н. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии / O.A. Донских, А.Н. Кочергин; М.: Издательство Московского университета, 1993. - 240 с.

40. Диев, B.C., Трубицын, O.K. Многомерный вектор глобализации / B.C. Диев, O.K. Трубицын; Новосибирск: 2006. - 61 с.

41. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Эмиль Дюркгейм; Изд. Подг. А.Б. Гофман, М.: Наука, 1991. - 575 с.

42. Егоров, В.К Философия русской культуры / В.К. Егоров; М.: Издательство РАГС, 2006. - 550 с.

43. Екатерина II О величии России / Императрица Екатерина II; М.: ЭКСМО, 2006. - 829.

44. Ерасов, Б.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность /Б.С. Ерасов; -М.: Наука, 2009.-522 с.

45. Заров, Д.И. Цивилизационные процессы в современном общественном развитии / Д.И. Заров; Саратов: СГТУ, 2004. - 71 с.

46. Записки Александра Ивановича Кошелева (1812 1883 годы) с семью приложениями / изд. подготовила Т.Ф. Пирожкова; - М.: Наука, 2002. - 476 с.

47. Зеньковский, В.В. История русской философии, М; Ростов-на-Дону: Феникс, Т.1.-452 с.

48. Зеньковский, В.В. Русские мыслители и Европа / Сост. П.В. Алексеева; Подгот. Текста и примеч. Р.К. Медведевой; Вступ. ст. В.Н. Жукова и М.А. Маслина. -М.: Респукблика, 1997. 368 с.

49. Зиновьев, А. Зияющие высоты / Александр Зиновьев; М.: Издательство Астрель, 2010. - 766 с.

50. Иванов, A.B. Духовно-экологическая цивилизация: устои и перспективы / Иванов A.B., Фотиева И.В., Шишин М.Ю.; Барнаул: Альайский государственный университет, 2001. - 239 с.

51. Изард, К.Э. Психология эмоций /Кэррол Э. Изард; Перев. с англ. СПб.: Издательство «Питер», 2000. - 464 с.

52. Ионов, И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание / И.Н. Ионов; М.: Наука, 2007. - 498 с.

53. Исламов, В.В. Евразийская цивилизация: социально-онтологические и методологические аспекты исследования: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. Филос. Наук / В.В. Исламов; Уфа: 2002. - 18 с.

54. Кавелин, К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры / К.Д. Кавелин; М.: Правда, 1989. - 563 с.

55. Калашников, В.Л Славянская цивилизация /Калашников B.JL; М., 1999,- 336 с.

56. Кантор, В.К «.Есть европейская держава» Россия: трудный путь к цивилизации. Историософские очерки / Владимир Кантор; М.: РОССПЭН, 1997. -478 с.

57. Карамзин, Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Н.М. Карамзин; М.: «Наука», 1991. - 125 с.

58. Карамзин, Н.М. Письма русского путешественника / Н.М. Карамзин; -М.: Издательство «Правда», 1988. 542 с.

59. Карпович, В.Н. Объяснение в социальном знании / В.Н. Карпович; -Новосибирск: «Наука», Сибирское отделение, 1989. 173 с.

60. Кассирер, Э. Феноменология познания // Философия символических форм / Эрнст Кассирер; пер. с нем. A.M. Руткевича. в 3 т. - М.: Академический проект, 2011.-Т.3.-397 с.

61. Кириевский, И.В., Кириевский, П.В. Полное собрание сочинений / И.В. Кириевский, П.В. Кириевский; Калуга, 2006. - Т. 1. Философские и историко-публицистические работы, - 301 с.

62. Кириевский, И.В., Кириевский, П.В. Полное собрание сочинений в четырех томах/ И.В. Кириевский, П.В. Кириевский; Калуга, 2006. - Т. 3. Письма и дневники, - 487 с.

63. Кириевский, КВ., Кириевский, П.В. Полное собрание сочинений в четырех томах/ И.В. Кириевский, П.В. Кириевский; Калуга, 2006. - Т. 4. Материалы к биографиям. Восприятие и оценка личности и творчества, - 654 с.

64. Киселев, С.Г. Основной инстинкт цивилизаций и геополитические вызовы России / С.Г. Киселев; М.: Известия, 2002. 368 с.

65. Кокоулин, В.Г., Рахматуллина, А.Р. Ислам в России (XVIII XXI века) / В.Г. Кокоулин, А.Р. Рахматуллина; - Новосибирск, 2008. - 260 с.

66. Колесников, A.C. Философская компаративистика: Восток Запад / A.C. Колесников; СПб.: Издательство С-Петербургского университета, 2004. - 388 с.

67. Коллинз, Р. Социология философии. Глобальная теория интеллектуального изменения /Рэндалл Коллинз; Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. 1281 в.

68. Косарев, А. Философия мифа. Мифология и ее эвристическая значимость / Александр Косарев; М.: Университетская книга, ПЕР СЭ, 2000. 302 с.

69. Костюк, В. Г. Понятие «цивилизация» в междисциплинарном дискурсе / Костюк В.Г. // Вестник НГУ, Т.6. Вып.1., 2008. - С. 49 - 53.

70. Кошелев, В. Алексей Степанович Хомяков, жизнеописание в документах, рассуждениях и разысканиях / Вячеслав Кошелев; М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 512 с.

71. Крёбер, А.Л. Избранное: природа культуры / Альфред Луис Крёбер; М.: РОССПЭН, 2004.- 1007 с.

72. Кузык, Б.Н., Яковец, Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее / Б.Н. Кузык, Ю.В. Яковец; В двух томах, - М.: Институт экономических стратегий, 2006. - Т.1. Теория и история цивилизаций, - 766 с.

73. Лакер, У. Черная сотня, происхождение русского фашизма / Уолтер Лакер; М.: «Текст», 1994.-431 с.

74. Леви-Стросс, К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс; М.: 1983.535 с.

75. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада / Жак Ле Гофф; Пер. с фран. Под общей редакцией В.А. Бабинцева, Екатеринбург, У-Фактория, 2005. -559 с.

76. Леонтович, В.В. История русского либерализма в России, 1762 1914 / В.В. Леонтович; - М.: Русский путь - Полиграфресурсы, 1995. - 549 с.

77. Лотман, Ю.М., Успенский, Б.А. Миф имя - культура //Семиосфера/ Ю.М. Лотман; СПб.: «Искусство - СПб», 2004. - С. 525 - 543.

78. Лотман, Ю.М. Карамзин. Сотворение Карамзина. Статьи и исследования 1957 1990. Заметки и рецензии / Ю.М. Лотман; - СПб.: «Искусство - СПб», 1997. - 832 с.

79. Лосев, А.Ф. Страсть к диалектике. Литературные размышления философа / А.Ф. Лосев; М.: Советский писатель, 1990. 318 с.

80. Лосев, А.Ф. Из ранних произведений / А.Ф. Лосев; М.: Издательство «Правда», 1990.-655 с.

81. Лосский, Н.О. История русской философии / Н.О. Лосский; М.: Высшая школа, 1991. 560 с.

82. Лукач, Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены /Д. Лукач; М.: Прогресс, 1991.-410 с.

83. Лукин, В.М. Очерк теории цивилизации: учеб.пособие / В.М. Лукин; СПб.: Издательство СПбГУ, 2008. 184 с.

84. Луман, Н. Введение в системную теорию / Никлас Луман; Пер. с нем. К. Тимофеевой, М.: Логос, 2007. - 369 с.

85. Макнил, В. Меняющийся образ Всемирной истории / Вильям Макнил // Время мира. Альманах. Вып.2: Структуры истории / Под ред. Н.С. Розова. -Новосибирск: «Сибирский хронограф», 2001. С. 16-38.

86. Манхейм, К. Избранное: Диагноз нашего времени; пер. с нем. и англ. -М.: РАО «Говорящая книга», 2010. 744 с.

87. Мангейм К. Идеология и утопия /Магнейм Карл Электронный ресурс. -Режим доступа: http://royallib.ru/book/inangeymkarl/ideologiyaiutopiya.html, свободный, Загл в экрана.

88. Мамардашвили, М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности / М.К. Мамардишвили; СПб.: Азбука, 2010. 283 с.

89. Маркс, К, Энгельс, Ф. Немецкая идеология / К. Маркс, Ф. Энгельс; М.: Издательство политической литературы, 1988. 574 с.

90. Маслов, А.А. Цивилизационная идентичность российского общества (социально-философские аспекты): автореф. Дис. на соиск. Учен. Степ. Канд. Филос. Наук: 09.00.11 / А.А. Маслов; М.: Рос. акад. гос. службы при Президенте РФ, 2005.-24 с.

91. Мегил, А. Историческая эпистемология / Алан Мегил; пер. Кукарцевой М., Кашаева, В, Тимониной В., М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация»Я, 2007. -480 с.

92. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский; М.: 1995. - 406с.

93. Мелко, М. Природа цивилизаций / Мэтью Мелко // Время мира. Альманах. Вып.2: Структуры истории / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск: «Сибирский хронограф», - 2001. - С. 306 - 327.

94. Мерло-Понти, M. Феноменология восприятия / Морис Мерло-ГТонти; пер. с фр. Под ред. И.С. Вдовиной, C.JT. Фокина. СПб.: «Ювента», «Наука», 1999.-606 с.

95. Мертон, Р. Социальная теория и социальная структура / Роберт Мергон; М.: Издательство Хранитель, 2006. 873 с.

96. Милюков, П.Н. Разложение славянофильства / П.Н. Милюков Электронный ресурс. Режим досутпа: http:// russidea.rchgi.spb.ru/libruss, свободный, - Загл. с экрана.

97. Мироненско, C.B. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. / C.B. Мироненко; М.: Наука, 1989. - 239 с.

98. Мир России Евразия. Антология / Составители Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская, - М.: Высшая школа, 1995. - 399 с.

99. Могилъпицкий, Б.Г. История исторической мысли XX века: курс лекций / Б.Г. Могильницкий. Томск: Издательство Томского университета, - Вып.1.: Кризис историзма, 2001. -210 с.

100. Могильницкий, Б.Г. История исторической мысли XX века: курс лекций / Б.Г. Могильницкий; Томск: Издательство Томского университета, - Вып.2., 2003. - 177 с.

101. Могильницкий, Б.Г. История исторической мысли XX века: курс лекций / Б.Г. Могильницкий; Томск: Издательство Томского университета, - Вып. 3., 2008.-553 с.

102. Мчедлова, М.М. Вопросы цивилизации во французском обществознании / М.М. Мчедлова; Б.: МГУ, 1996. 80 с.

103. Нечкина, М.В. Декабристы / М.В. Нечкина; М.: Наука, 1983. - 182 с.

104. Нолъде, Б. Э. Юрий Самарин и его время / М.: Эксмо, 2003. 544 с.

105. Огурцов, А.П. Фундаментальный труд по индийской философии / Огурцов А.П. // Вопросы философии. -2010. № 6, - С. 167 - 174.

106. Орлова, И.Б. Евразийская цивилизация: социально-историческая ретроспектива и перспектива / И.Б. Орлова; М.: Норма, 1998. 275 с.

107. Основания цивилизации: филофский анализ / Отв. ред. В.М. Найдыш; М.: СигналЪ, 2001.-308 с.

108. Павлов-Сипьванский, Н.П. Феодализм в России /Н.П. Павлов-Сильванский; М.: Издательство «Наука», 1988, 690 с.

109. Панарин, A.C. Православная цивилизация в глобальном мире / Александр Панарин; М. Изд-во Эксмо, 2003. - 544 с.

110. Панарин, A.C. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством) / A.C. Панарин; М. 1995. 262 с.

111. Пащенко В.Я. Идеология евразийства / В.Я. Пащенко; М.: Изд-во МГУ, -2000.-448 с.

112. Поппер, К. Предположения и опровержения / Карл Поппер; пер. с англ. А.П. Никифорова, Г.А. Новичковой. М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. - 638 с.

113. Рикёр, П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / Поль Рикёр; Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. И.С. Вдовиной. М.: Академический Проект, 2008. - 695 с.

114. Роэ!санский М.Я. Евразийство: образ России / М.Я. Рожанский; -Иркутск-СПб.: Тускарора, 1999. 128 с.

115. Розов, Н.С. Историческая макросоциология: методология и методы / Н.С. Розов; Новосибирск: 2009. 412 с.

116. Розов, Н.С. На пути к обоснованным периодизациям Всемирной истории / Николай Розов // Время мира. Альманах. Вып.2: Структуры истории / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск: «Сибирский хронограф», - 2001. - С. 222 -305.

117. Розов, НС. Структура цивилизаций и тенденции мирового развития. The structure of civilization and world development trends / Н.С. Розов; Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т., 1992. -215 с.

118. Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречие / Отв. ред. В.В. Трепавлов; Ин-т росс. Истории. М.: Наука, 2003. - 378 с.

119. Российская цивилизация: пространственно-временные характеристики / Под ред. В.Б. Самсонова; Саратов: Приволж. кн. изд-во, 2001. 204 с.

120. Россия как цивилизация: сибирский ракурс / Отв. ред. В.Г. Костюк, -Новосибирск: Сибирское Научное Издательство, 2008. 261 с.

121. Российская цивилизация: учебное пособие для вузов / Под общ. ред. М.П. Мчедлова. -М.: Академический проект, 2003. 656 с.

122. Савицкий, П. Н. Континет Евразия / Петр Савицкий; М.: Аграф, 1997.464 с.

123. Сайд, Э. В. Ориентализм. Западные концепции Востока / Эдвард В. Сайд; пер. с англ. A.B. Говорунова. СПб.: «Русский Mipb», 2006. - 636 с.

124. Самарин, Ю. Православие и народность / Юрий Самарин; М.: Институт русской цивилизации, 2008. - 716 с.

125. Свасьян, К.А. Феноменологическое познание: пропедевтика и критика / К.А. Свасьян; М.: Академический проект, Альма Матер, 2010. 206 с.

126. Соловьев, B.C. Сочинения в двух томах / B.C. Соловьев; М.: «Правда», -Т.1. Философская публицистика, 1989. 687 с.

127. Соловьев, С.М. Сочинения. Книга XIV. История России с древнейших времен. Тома 27-28 / С.М. Соловьев; М.: «МЫСЛЬ», Т. 14. 1994. 638 с.

128. Соловьев С.М. Шлецер и антиисторическое направление / Соловьев Сергей Михайлович; Электронный ресурс. Режим доступа: http://az.lib.ru/s/solo\vxe\v sergei mihailo\vich/tcxt0530.shtml, свободный, - Загл. с экрана.

129. Сорокин, П.А. Социальная и культурная динамика / Питирим Александрович Сорокин; М.: Астрель, 2006. 1175 с.

130. Стенник, Ю.В. Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-исторической мысли XVIII начала XIX века / Ю.В. Стенник; Отв. ред. В.Е. Ветловская, СПб.: Наука, 2004. - 277 с.

131. Степин, B.C. Эпоха перемен и сценарии будущего: Избр. Социал.-филос. Публицистика / B.C. Степин; М.: Рос. Акад. Наук. Ин-т философии, 1996. -175 с.

132. Степин, B.C. Проблема типов цивилизационного развития / B.C. Степин; М.: Изд-во РАГС, 2004. 36 с.

133. Страхов, H.H. Борьба с Западом / Николай Страхов; М.: Институт русской цивилизации, 2010. - 576 с.

134. Тарасов, Б.Н. Чаадаев / Борис Тарасов; М.: «Молодая гвардия», 1990.575 с.

135. Тишков, В.А. Этнология и политика. Статьи 1989 2004 годов /В.А. Тишков; М.: Наука, 2005. - 382 с.

136. Тишков, В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков; М.: Наука, 2003. - 543 с.

137. Тойнби, А. Дж. Постижение истории. Сборник / А. Дж. Тойнби; М.: Прогресс, 1991.-736 с.

138. Трепавлов, В.В. «Белый царь». Образ монарха и представления о подданстве у народов России XV XVIII вв. / В.В, Трепавлов; М.: Издательская фирма «Востояная литература» РАН, 2007. - 255 с.

139. Трубецкой, Н.С. Наследие Чингизхана / Николай Трубецкой; М.: АГРАФ, 2000. 554 с.

140. Уайт, Л. Избранное: наука о культуре / Лесли Уайт; М.: РОССПЭН, 2004.-960 с.

141. Уэскотт, Р. Исчисление цивилизаций / Роджер Уэскотт // Время мира. Альманах. Вып. 2: Структуры истории. / Под ред. Н.С. Розова, Новосибирск: «Сибирский хронограф», 2001. - 520 с.

142. Фатющенко, В.И. Русский мир в контексте мировых цивилизаций: Курс лекций / Валентин Фатющенко; М.: Гнозис, 2009. 320 с.

143. Февр, Л. Бои за историю / Люсьен Февр; Пер. с фран. А.Ф. Бобовича, М.А. Бобовича, Ю.Н. Стефанова, М.: Наука, 1991. - 629 с.

144. Философия Шеллинга в России / Под общ. ред. В.Ф. Пустарнакова, -СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1998. 255 с.

145. Флад, К. Политический миф /Флад Кристофер; пер. с англ. М.: «Прогресс-Традиция», 2006. 263

146. Флоровский, Г. Пути русского богословия / Прот. Георгий Флоровский: Вильнюс, 1991.-601 с.

147. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / Самюэль Хантингтон; пер. с англ. Ю.Новиковой, Е. Кривцовой, Т. Велимеевой. Под общ.ред. К. Королевой. М.: Издательство act, 2003. 603 с.

148. Хантингттон, С. Кто мы? / Самюэль Хантингтон; пер. с англ. А. Башкирова, М.: Издательство act, 2004. 635 с.

149. Холодный, В. И. A.C. Хомяков и современность: зарождение и перспективы соборной феноменологии / Василий Холодный; М.: Академический проект, 2004. - 528 с.

150. Хомяков, A.C. Сочинения в двух томах / A.C. Хомяков М. 1994. - Т. 1. Работы по историософии, - 590 с.

151. Хомяков, A.C. Сочинения богословские / A.C. Хомяков; СПб.: Наука, -1995.-479 с.

152. Хомяковский сборник Т.1. Томск: Издательство «Водолей», 1998.352 с.

153. Цаплин, B.C. Странная цивилизация / Владимир Цаплин; М.: Астрель: ACT, 2006.-638 с.

154. Чаадаев, П.Я. Статьи и письма / П.Я. Чаадаев; М.: Современник, 1989. - 623 с.

155. Черняк, Е.Б. Цивилография: Наука о цивилизации / Е.Б. Черняк; М.: Междунар. Отношения, 1996. -382 с.

156. Чичерин, Б.Н. Воспоминания / Борис Николаевич Чичерин; М., Минск: Act, Харвест, 2001. - 334 с.

157. Шелер, М. Проблемы социологии знания / Макс Шелер; М.: Институт общегуманитарных исследований, 2011. - 320 с.

158. Шеллинг, Ф.В.Й. Сочинения в 2-х томах / Шеллинг, Фридрих Вильгельм Йозеф; M. 1987. Т. 1. - 637 с.

159. Щербинина, Н.Г. Политический миф России / Н.Г. Щербинина; Томск.: Издательство Томского университета, 2002. 96 с.

160. Шидер, Т. В. Возможности границы сравнительных методов в исторических науках / Теодор Шидер // Философия и методология истории. Сборник статей.-М.: Прогресс, 1977.-С. 143 167.

161. Шюц, А. Формирование понятия и теории в общественных науках / А. Шюц // Американская социологическая мысль; Под ред. В.И. Добренькова, М.: Издательство москвовского университета, 1994. - С. 481 - 496.

162. Яковенко, И.Г. Познание России, цивилизационный анализ / И.Г. Яковенко; М.: Наука, 2008. - 521 с.

163. Яковенко, И.Г. Циклы развертывания цивилизаций и цикличности всемирной истории / И.Г. Яковенко // Цивилизация. Восхождение и слом. Структурообразующие факторы и субъекты цивилизационного процесса, Отв.ред. Э.В. Сайко; М.: Наука, 2003. - С.97 -111.

164. Яковец, Ю.В. История цивилизаций: учеб. Пособие для вузов гуманитарного профиля / Ю.В. Яковец; М.: ВЛАДОС, 1997, 351 с.

165. Bnibaker, R. Ethnicity without Groups / Rogers Brubaker; Harvard University Press, 2004. 283 p.

166. Goldman, I. Alvin Social Epistemology: Theory and Applications / Alvin 1. Goldman // Epistemology. Royal institute of philosophy supplement: 64: Edited by Antony OTIear Cambridge University Press? 2009. 1 - 18 p.

167. Gomm, Roger Social research methodology: a critical introduction / R. Gomm; New York: Parlgrave Macmillan, 2004. XII, 350 p.

168. Kekes John War / John Kekes // Philisophy. vol. 85., number 332. - April 2010.-201 -218 p.

169. Kolstoe, Paul Russians in the former Soviet Republics / P. Kolstoe; Bloomington; Indianopolis: Indiana univ. press, 1995. 340 p.

170. Koselleck, Reinhart The practice of conceptual history: timing history, spacing concepts / R. Koselleck; Stanford: Stanford univ.press, 2002. XIV, 363 p.

171. Kukla, Andre Social constructivism and the philosophy of science / A. Kukla; London; New York: Routledge, 2000. -X, 170 p.

172. McGuire A. Patrick The roots of Ethnic Violence / Patrick A. McGuire // Ethnic Violence / Myra H. Immell, Book Editor; San Diego: by Greenhaven Press, Inc., 2000.- 14- 17 p.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Лихоманов, Игорь Валентинович

Введение диссертации2012 год, автореферат по философии, Лихоманов, Игорь Валентинович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России"

Список научной литературыЛихоманов, Игорь Валентинович, диссертация по теме "Социальная философия"

Похожие темы диссертаций