автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социально-философский анализ неявного знания профессионала

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-философский анализ неявного знания профессионала"

На правах рукописи

4847007

Елисеева Людмила Афанасьевна

СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ НЕЯВНОГО ЗНАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛА (НА ПРИМЕРЕ СОТРУДНИКА ОПЕРАТИВНЫХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ

МВД)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 9 МАЙ 2011

Архангельск 2011

4847007

Работа выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Поморский государственный университет имени МВ Ломоносова»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Опенков Михаил Юрьевич

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Дорожкнн Александр Михайлович

кандидат философских наук, доцент Шубина Полина Владимировна

Ведущая организация: ГОУ ВПО « Мурманский

государственный гуманитарный университет»

Защита состоится 31 мая 2011г. в 14.30 на заседании диссертационного совета Д 212.191.05 приЛоморском государственном университете имени М. В. Ломоносова по адресу: 163060, гГКрхангельск, ул. Смольный буян, д.7, ауд. 201.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Поморского государственного университета имени М. В. Ломоносова» по адресу: 163002 г. Архангельск, пр. Ломоносова, д. 4.

Автореферат диссертации размещен на официальном сайте ГОУ ВПО «Поморского государственного университета имени МБ. Ломоносова» (http://www.pomorsu.ru).

Автореферат разослан:_ _2011г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент ^ ЛАМорщихина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Современная теория познания, в частности социальная эпистемология, рассматривает социально-культурный контекст, влияющий на личностные аспекты познавательной деятельности, как существенную составляющую процесса производства знания. Если для классической эпистемологии было характерно игнорирование специфически-личностных компонентов познавательного процесса, то в настоящее время в когнитологических исследованиях значительное внимание уделяется приемам репрезентации, интерпретации, конвенции и другим операциям, проявляющим коммуникативную, ценностно-личностную природу познавательной деятельности.

Для обозначения обширного пласта неосознаваемых и неформализуемых практических, в том числе профессиональных знаний, являющихся достоянием индивидуального субъекта, исследователи используют термин «неявное» или «имплицитное» знание. Изучение специфики функционирования и управляемого развития знания такого рода составляет актуальную проблему когнитивной науки и определяет развитие конкретно-практического интереса к социокультурным и индивидуально-субъективным предпосылкам познавательного процесса.

Актуальность социально-философского анализа неявного знания определяется также потребностью моделирования личностного профессионального знания и необходимостью дальнейшего исследования проблем социальной детерминации данного феномена и его субъективно-личностных составляющих.

Решение этой задачи требует комплексных усилий целого ряда наук, в частности, эпистемологии, когнитивной науки и психологии. Согласно Д. Дэнне-ту, такой вид исследования может быть назван «экспериментальной эпистемологией»: сопоставление представленной теоретической модели познавательных процессов с данными, полученными в психологии, служит способом проверки ее на результативность. Получение конкретных результатов исследования в данной проблемной области предполагает их дальнейшее практическое применение, в том числе и в отдельных видах социально-значимой деятельности, например, в правоохранительной.

В настоящее время исследования проблематики неявного профессионального знания в сфере правоохранительной деятельности практически отсутствуют. В условиях реформирования МВД, обусловленного возросшими требованиями к профессиональному уровню и личностным качествам сотрудников милиции, неизученным остается уникальный интеллектуальный капитал оперативных подразделений и основанный на нем механизм развития профессионализма оперативного состава ведущих служб - подразделений по борьбе с экономическими преступлениями, с тяжкими и особо тяжкими преступлениями против личности, с преступлениями, связанными с незаконным оборотом наркотиков и оружия и т.п. Практика показывает, что именно по показателям работы криминальной милиции оценивается в целом деятельность отдела внутренних дел, поэтому требования к профессиональным качествам оперативных со-

трудников являются наиболее высокими. Проблема профессионализма сотрудников оперативных служб МВД как самообучающейся интеллектуальной организации определила тему данной диссертации - «Социально-философский анализ неявного знания профессионала (на примере сотрудника оперативных подразделений МВД)».

Степень разработанности проблемы

Хотя интерес к имплицитным компонентам познавательного процесса присутствует в философии с древности, феномен личностного неосознаваемого знания во всем его многообразии стал объектом пристального внимания и глубокого изучения лишь с середины XX века. Один из самых выдающихся философов XX века - JI. Витгенштейн - рассматривал знание не как технику, а как форму жизни, которая обладает действенным характером и превосходит возможность выражения. Впоследствии своеобразная черта неартикулируемого знания, «скрытого» в профессиональном опыте, заинтересовала Г.Райла, который рассматривал данную проблему через призму диспозициональной модели психики.

Впервые понятие неявного знания было введено в эпистемологию М. По-лани, чья работа «Личностное знание» послужила основой для данного диссертационного исследования. М. Полани предложил общую концепцию неявного знания и осуществил исследование некоторых его специфических характеристик. Однако многие существенные особенности строения и функционирования неявного знания были в его работе лишь обозначены.

Исторический шлейф так или иначе присутствует во многих современных теориях и толкованиях невербализованных аспектов знания. Многие современники и непосредственные последователи М. Полани сконцентрировали свое внимание на социальной детерминации данного феномена, его социокультурной и социопрактической природе. В первую очередь, это работы М. Малкея, Дж.Н. Гилберта, Т. Куна, а также отечественных исследователей B.C. Степина, JI.A. Микешиной, М.Ю. Опенкова и других.

В работах В.А. Лекторского, Л.А. Микешиной и B.C. Швырева осуществлен переход от представления о жесткой социальной детерминации всех личностных феноменов к пониманию субъективных причин и особенностей функционирования таких явлений, как неявное знание. В частности, работа В.А. Лекторского «Субъект — объект — познание» вводит в эпистемологический обиход понятия «обосновательного слоя знаний» и «смысловых рамок», которые тесно связаны с проблематикой имплицитного знания.

Исследования Д. Холтона, Ж. Бокошова, Л.А. Микешиной расширили и углубили представления о феномене неявного знания, его природе и гносеологических функциях. Е.Ю. Игнатьева, Н.В. Мотрошилова, B.C. Швырев, М. Гол-дстейн, помимо очевидных, неотъемлемых логико-вербальных составляющих, также упоминают и другие, в том числе субъективно-личностные факторы, влияющие на ход и результаты познавательного процесса. В работах Л.А. Микешиной, Е. Мамчур показана непосредственная зависимость познавательного процесса от ценностных ориентации и установок познающего субъекта. Таким

образом, представление об «обосновательном слое знаний» обогащается представлениями о его ценностно-мировоззренческих предпосылках.

В работах В.А. Героименко, Л.А. Микешиной и М.Ю. Опенкова анализируются специфические особенности неявных знаний, а также их роль в познавательной, научно-исследовательской деятельности. Ими представлены исследования неявных когнитивных образований (комплексов, схем и т.п.), особенностей их генезиса, структуры и функционирования. Авторы непосредственно связывают проблематику неявного знания с наиболее актуальными проблемами современной эпистемологии и осуществляют синтез и обобщение большинства имеющихся в настоящее время подходов к проблеме неявного знания.

В ряде современных исследований понятие неявного знания рассматривается с позиций, представляющих синтез различных точек зрения - когнитивной, феноменологической и трансперсональной. Подобный подход использует Г.Хант, когда описывает неявное знание в терминах когнитивного бессознательного как невербализованную форму сознания и самосознания, указывая на неосознаваемое содержание «смыслового поля», косвенно воздействующего на поведение субъекта. В работах Р. Коллинза и Р. Стернберга осуществлен дифференциальный анализ неявного знания.

Во многих исследованиях представлены различные интерпретации имплицитных составляющих как процедурных навыков и схематических знаний. В работах Р. Стернберга, Ж. Пиаже, М. Вартофского и К.Н. Слонова обосновывается отношение конкретной практики и действия к построению неявных концептуальных систем или теорий. Особый интерес с этой точки зрения представляют когнитивные исследования Дж. Р. Андерсона и данные О. Харди о нейрофизиологических аспектах формирования интеллектуальной интуиции.

Применительно к анализу феномена неявного знания во всех аспектах его получения, хранения, переработки особенно актуальной является проблема взаимосвязи неявного знания с реальной практической деятельностью человека. Это связано с решением вопроса о репрезентации и трансляции личностного, в частности, профессионального знания. Ряд авторов - К. Пейперт, Н.Т. Абрамова - пытаются ответить на вопрос о возможности отделения знания конкретной личности от его носителя, индивидуального субъекта, и представления в объективированной форме. Интерес к проблеме репрезентации и трансляции неявного знания связан с исследованием возможности применения полученных данных в ходе компьютеризации и профессиональной подготовки специалистов.

Вопрос управляемого развития знаний стал объектом значительного интереса среди современных ученых. Наиболее известными в области управления знаниями являются работы И Нонака, Д. Стоунхауса, Э. Лессер, Л. Прусак, У. Свопа, Б.З. Мильнера, Р. Санчез, М. Уайтхилла, Р. Куинн, Т. Коулопоолуса, К. Фраппаоло и др. Организационные и иные условия обращения знаний рассмотрены также в институциональной концепции Г.Б. Клейнера.

Существует целый ряд исследований в смежных с эпистемологией областях (когнитивной психологии и др.), которые непосредственно не используют термин «неявное знание», однако по своему содержанию тесно переплетаются с проблемой нерефлектируемых знаний. В этой связи в рамках современной ког-

нитивной науки предлагается интересная и перспективная программа разработки нефундаменталистской теории познания, предполагающей взаимодействие философского анализа и данных эмпирической науки. Задачу специалиста в этой области В.А. Лекторский определяет не как предписывание познавательных норм, полученных на основании некоторых априорных соображений, а как выявление тех из них, которые реально используются.

В настоящее время для многих исследователей очевидной является связь неявного знания с достижением профессионального мастерства в отдельных видах практик. При этом в философии науки недостаточно внимания уделяется вопросам изучения циркуляции знания как такового в разных условиях, не получили пока должного освещения в научных работах организационные и темпоральные аспекты обращения неявного знания. Практически неисследованной остается роль, которую играют неявные знания в социально полезных видах человеческой деятельности, в частности, в правоохранительной: например, не выявлен механизм участия неявных знаний в процессе реализации оперативно-розыскных мероприятий.

Изучение проблемы неявного знания требует дальнейших философско-методологических исследований, проводимых на междисциплинарной основе с привлечением современных данных в области когнитивной психологии, лингвистики, истории и т.д.

Объектом исследования выступает неявное знание в структуре профессиональной компетенции.

Предмет исследования - функционирование неявного знания в структуре профессиональной компетенции оперативного аппарата МВД.

Цель диссертационного исследования: на основании социально-философского и методологического анализа выявить неявное знание в структуре профессиональной компетенции, исследовать аспекты обращения неявных знаний в профессиональной среде и применить представленную теоретическую модель для исследования эмпирического материала - практических проблем развития профессионального мастерства и накопления интеллектуального потенциала оперативных подразделений МВД.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1. Дать определение неявного знания, релевантное теме диссертационной работы, исследовать его структуру и определить характер взаимодействия компонентов неявного знания.

2. Показать функцию неявного знания и его социо-культурной составляющей в формировании профессиональной компетенции.

3. Рассмотреть, как проблема трансляции неявного знания при формировании профессиональной компетенции решается в современных теориях и практиках «управления знаниями».

4. Исследовать оперативно-розыскную деятельность (далее - ОРД) как специфический вид практики и определить роль социо-культурного компонента неявного знания в структуре профессиональной компетенции оперативного состава.

5. Раскрыть содержание социальной перцепции сотрудника

оперативного аппарата и показать ее функцию в формировании неявного знания профессионала.

6. Рассмотреть особенности социального взаимодействия в исследуемом виде практики, определить детерминанты формирования профессионального опыта в ОРД и показать возможность применения модели трансляции неявных знаний для формирования профессиональной компетенции оперативного сотрудника.

Теоретическую базу исследования составили философские, социально-философские, социологические, культурологические, психологические труды отечественных и зарубежных авторов, диссертационные исследования, публикации в научных журналах, электронные ресурсы сети Интернет, посвященные различным аспектам неявного знания.

Методология диссертационного исследования основывается на рефлексии способов порождения знаний, средств их преобразования и путей использования. Теоретическая часть диссертационного исследования основывается на методе сопоставления. Наиболее полно рассмотреть специфику профессионального опыта оперативных сотрудников позволяют феноменологический и герменевтический методы. Довольно привычно говорить о герменевтике как науке толкования текстов, но по отношению к профессиональной компетенции прямой перенос метода требует дополнительного обоснования. Носитель неявного профессионального знания - заведомо субъект; неявное профессиональное знание, следовательно, в своем полном объеме представлено в субъективном пространстве. Прямая экспериментальная проверка здесь вряд ли возможна, поскольку трудно себе представить, какой объективный инструмент может зафиксировать то, что может быть зафиксировано лишь инструментом психическим. Поэтому корректным будет осмыслить в качестве специфического инструмента исследования саму субъективность, основанную на знании исследуемой предметной области (оперативно-розыскной). Средством распаковки выступает язык. Способы распаковки - понимание, выделение существенного (того, что скрыто, но составляет сущность), перекомпоновка полученного материала - вместе составляют метод истолкования. Содержание неявного профессионального знания выражается в действии посредством речи, символических действий, невербальных сообщений. Действие субъекта, таким образом, можно рассматривать как текст. Действие может быть прочитано, поскольку формируется с помощью знаков, правил, норм; в действии есть свое содержание - то, что может быть понято; применительно к действию можно говорить о явлениях архивирования. Понимание значения содержания действия в существенных чертах совпадает с процессом чтения текста. Таким образом, вполне корректным представляется использование герменевтики в качестве методологии данной диссертационной работы.

Многоплановый и специфический характер темы потребовал использования в исследовании не только достижений философской мысли, но и результатов конкретно-научных исследований в области психологии. Согласно К. Поппе-ру, теория познания не имеет дела с индивидуальным субъектом; индивидуальное субъективное знание ближе к когнитивной психологии, чем к теории познания. Поэто-

му для исследования содержания индивидуального знания субъектов оперативно-розыскной деятельности нами использованы методы когнитивной психологии -наблюдение, анализ продуктов и процессов деятельности.

Научная новизна работы:

1. Сопоставлены различные концепции неявного знания, представленные в аналитической философии и когнитивной науке, и выработана теоретическая модель, релевантная исследуемой проблемной области.

2. Систематизированы основные структурные параметры и содержание неявного знания субъектов оперативно-розыскной деятельности.

3. На примере оперативного аппарата МВД показан темпоральный аспект обращения знаний в профессиональной среде: вследствие трансформации индивидуального культурного опыта в процессе обретения профессионального мастерства успешный оперативный сотрудник, как правило, возможен в ограниченном временном ритме. Резервы его профессиональной трудоспособности исчерпывают себя примерно к 10 году службы в этой должности.

4. Применительно к оперативно-розыскной деятельности раскрыты базисные детерминанты формирования профессиональной компетенции и каналы трансляции неявных профессиональных знаний.

Положения, выносимые на защиту:

1. Комплекс неявного знания может быть рассмотрен как применительно к отдельной конкретной личности, так и к видам профессиональной деятельности.

2. Обретение неявного персонального знания в профессиональной среде происходит путем соотнесения с прежним опытом, переработки личностной категориальной системой и дорефлексивного присвоения элементов центрального, фокального (явного) знания.

3. Механизм развития профессионального мастерства, включающий в себя процессы трансляции, усвоения и реализации неявного профессионального знания, опосредован особенностями социального взаимодействия и обусловлен взаимовлиянием:

-базисных детерминант в виде субъективных возможностей применительно к конкретному виду практики;

-социо-культурных детерминант накопления и трансляции неявного компонента профессиональной компетенции в форме неявных групповых знаний и организационных принципов.

Определение соотношения объективных условий и субъективных возможностей указывает на то, насколько успешно идет движение субъекта к профессионализму.

4. Субъективные возможности могут быть определены не только как базисные детерминанты, но и как движущая сила профессионального развития в том случае, если окажутся релевантными культурным установкам и ориентаци-ям профессиональной среды.

5. Результаты сформированное™ профессиональной компетенции могут быть рассмотрены не только как «приращения» в содержании профессиональ-

ного знания, но и как трансформация имплицитного культурного опыта и мировоззренческих структур. Это один из факторов, определяющих темпоральный аспект обращения знаний в профессиональной среде.

6. Эффективная программа наставничества, включающая нормативно-правовое и социально-экономическое обеспечение работы наставников наряду с грамотным отбором учеников, принципиально важна для организаций, имеющих ригидную систему управления. Формирование профессиональной компетенции сотрудников здесь зависит от создания условий для взаимонаправленного взаимодействия и передачи опыта «из рук в руки».

Теоретическая и практическая значимость работы

Проведенное исследование позволило представить теоретическую модель неявного профессионального знания и показать возможность ее применения к практике оперативно-розыскной деятельности.

В результате анализа исследуемой области определен ряд составляющих комплекса практического знания экспертов в области ОРД и установлено взаимовлияние в нем явного и неявного компонентов. Обобщены движущие силы профессионального развития и показаны на примере конкретной профессиональной группы: выявлен характер влияния основных свойств личностной структуры, ценностно-мировоззренческих установок, некоторых характеристик организационного знания на процессы профессионализации в оперативно-розыскной деятельности. Определено, что результаты развития профессионального мастерства могут быть рассмотрены не только как «приращения», но и как трансформация неявной компоненты профессиональной компетенции. Показано, что содержание неявного знания оперативных сотрудников - имплицитного культурного опыта - трансформируется с увеличением стажа служебной деятельности. Установлено, что к оперативно-розыскной деятельности, как к особому виду практики, сопоставимому с эзотерическим опытом, применимо понятие темпоральности, что может быть учтено руководящим составом криминальной милиции при решении вопросов продвижения по службе оперуполномоченных со стажем работы в должности 10 лет и более.

Материалы, представленные в работе, могут быть использованы при составлении методических пособий по вопросам сопровождения оперативно-служебной деятельности; в процессе отбора лиц для несения службы на должностях оперативного состава ОВД - при разработке методических рекомендаций для руководителей ОВД, практических психологов о соответствии некоторых личностных характеристик требованиям должности оперуполномоченного. Они могут быть положены в основу дальнейшего изучения процессов профессиональной адаптации, условий и способов передачи профессиональных знаний, поддержки и развития перспективных моделей профессиональных действий.

Апробация работы

Результаты и основные положения диссертационного исследования были представлены на методических сборах Санкт-Петербургского университета МВД России (г.Санкт-Петербург, 2009-201 Ог), в выступлениях на научно-практических конференциях и учебно-методических сборах Архангельского

филиала Санкт-Петербургского университета МВД России (г.Архангельск, 2008-2011гг.), зональных семинарах практических психологов Северного УВД на транспорте (г.Ярославль, 2007-2008гг.), вынесены на обсуждение на заседании координационно-методического совета по психологическому обеспечению работы с личным составом органов, подразделений, учреждений системы МВД России, дислоцированных на территории Архангельской области (2009г.)

Объем и структура

Диссертация состоит из введения, двух глав (в каждой по три параграфа), заключения, списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обоснован выбор темы исследования и ее актуальность, выявлена степень научной разработанности проблемы, определены цель, задачи, объект и предмет диссертационного исследования, обозначены методологические основания, научная новизна работы, раскрыта теоретическая и практическая значимость, представлена апробация результатов исследования.

Первая глава «Понятие неявного знания в контексте социально-философского анализа» посвящена сопоставлению концептуальных моделей неявного знания и исследованию функционирования неявного знания в структуре профессиональной компетенции.

В параграфе 1.1 «Понятие неявного знания и его структура» посредством сопоставления концептуальных моделей неявного знания в контексте аналитической философии и когнитивной науки установлены основные характеристики неявного знания и определен характер взаимовлияния его компонентов.

Исходным пунктом диссертационного исследования являются позиции Г. Райла и концептуальные положения М. Полани. Концепция Райла, которая базируется на анализе конкретных, вполне реальных и даже обыденных житейских ситуаций, позволяет осмыслить неявное знание как знание прежде всего практическое, тесно связанное с действием. Именно такой подход позволяет показать релевантность теоретико-познавательных моделей для исследования эмпирического материала.

В соответствии со взглядами М. Полани можно говорить о комплексе неявного знания, присущем отдельной конкретной личности. Особенностью концепции М.Полани является то, что он, помимо типологизации неявного знания, затрагивает проблему взаимодействия различных типов неявного знания друг с другом, а также проблему перехода неявного знания в явное и проблему его трансляции. В настоящем диссертационном исследовании аспекты неявного знания рассмотрены именно в такой последовательности, с погружением в социальный и организационный контекст.

Особое значение в теории неявного знания приобрел вопрос о возможности трансформации неявного знания в явное. Показано, что трансформация такого рода не является неизбежной. Установлено, что прямая передача неявного знания от носителя реципиенту затруднена вследствие отсутствия рационально-логических механизмов передачи практических знаний и включенностью в состав неявного личностного знания априорных суждений, природа которых была описана И. Кантом.

В параграфе подвергнуты анализу взгляды Р. Коллинза, Р.Дж. Стернберга и Г. Ханта. Согласно классификации, предложенной Р.Коллинзом, одним из типов неявного знания является инструментально-вспомогательное имплицитное знание технического характера, значимость которого не осознается реципиентом. Р. Дж. Стернберг определил особенности неявного знания и описал процесс перехода явного знания в неявное как самообучение, которое происходит без чьей-либо или при минимальной помощи со стороны. Новый путь для понимания неявного знания открыл Г. Хант, выделив в сфере субъективного присутствие неосознаваемого психического содержания, косвенно воздействующего на поведение субъекта.

Отдельно рассмотрены позиции А.Я. Гуревича, B.C. Степина и В.Г. Горохова. Сопоставив их исследования, мы заключили, что нормы поведения членов того или иного сообщества определяет неявное знание в форме не сформулированных явно, не высказанных эксплицитно, не осознанных в культуре установок. Установлено, что формирование индивидуального культурного опыта происходит путем ассимиляции имплицитных установок и ориентаций культурной среды, в которой происходит процесс научения, в структуру субъективного мировоззренческого знания личности. С точки зрения П.И. Пидкасистого, личность является той гранью, за которой объективное становится субъективным.

В целом, на основе проведенного анализа, неявное знание определено как индивидуальный комплекс имплицитных компонентов непосредственно практического (операционального) и культурного опыта, присущего отдельной конкретной личности. Компоненты культурного опыта являют собой жизненно-практическое знание как синтез социокультурных детерминант и субъективных смысловых рамок, ценностных ориентаций и предпосылочного мировоззренческого знания личности. Помимо имплицитного знания рецептурного типа, связанного с техническими навыками в том или ином виде деятельности, в структуре неявного знания может быть выделен и неосознаваемый социокультурный опыт или даже социо-культурный контекст, который существенно влияет на когнитивную деятельность отдельного индивида.

Исходя из положения М.Полани о том, что обретение индивидуального комплекса неявного знания является актом некритического принятия того, чему человек учится, мы делаем вывод о том, что успешность процесса научения зависит от ряда условий. Сопоставительный анализ взглядов М. Полани, Р.Дж. Стернберга и Г. Ханта позволил нам выделелить три из них:

- Релевантность неявно существующих в рамках того или иного сообщества установок и ориентаций предпосылочным мировоззренческим структурам и ценностным ориентациям личности. С точки зрения диссертанта, акт личностного «приобщения» - не подконтрольное сознанию усвоение принятых неявно в культуре социума нормативов, правил и ценностей, «доверие» им, - состоится только в этом случае.

- Активизация знания в деятельности (практической, эмоциональной, интеллектуальной).

- Наличие дорефлексивных способностей как внутреннего условия, детерминирующего обретение комплекса неявного знания в конкретном виде

практики. Поскольку развитие способностей - процесс непредсказуемый, нелинейный, мы определяем, что к этому условию применимо понятие темпоральности.

Установлено, что в процессе формирования опыта, понимаемого нами как обретение индивидуального комплекса имплицитных компонентов практического и культурного знания, личность меняется. Исследование позволяет считать, что процесс изменений затрагивает не только операциональную сферу практической деятельности личности, но и ее мировоззренческие структуры, ценностные ориентации и стратегии поведения.

В параграфе 12 «Функция неявного знания в формировании профессиональной компетенции» рассматриваются проблемы формирования профессиональной компетенции, связанные с неявным знанием и его социокультурной составляющей. Понятие профессиональной компетенции, наряду с понятием неявного знания, играет роль основного элемента в данном диссертационном исследовании. Термин «профессиональная компетенция» в когнитивной науке чаще всего определяет способность выполнять задачи в соответствии с заданными стандартами. В нашей работе мы употребляем термины «профессиональная компетенция» и «профессиональное мастерство» не как синонимы, а как понятия, неразрывно связанные друг с другом: профессиональное мастерство - результат сформированное™ профессиональной компетенции. Профессионализм мы рассматриваем в качестве интегральной характеристики профессиональной компетенции, определяя его как высокий уровень развития профессионального мастерства.

На основании определения профессиональной квалификации, предложенной Ю.Б. Рубиным и понимаемой им как официальное признание ценности освоенных профессиональных компетенций, мы определяем содержание понятия «эксперт». Соответственно, эксперт (лат. ехрегШБ - опытный) - сведущее лицо в той или иной области, профессиональная квалификация которого прошла проверку временем. Синонимом понятия «эксперт» в данном диссертационном исследовании является понятие «профессионал».

Опираясь на исследования профессионального знания экспертов, проведенные Т.Х. Чи, Р. Глэзером, М. Дж. Фарром, Г.Дж. Гроеном, В.Л. Пэйтел, а также принимая во внимание позицию Е.Ю. Игнатьевой относительно составляющих профессионального знания, мы делаем вывод, что профессиональная компетенция может быть определена как персональное знание, извлеченное из концептуально насыщенных ситуаций профессиональной деятельности и представляющее синтез явного и неявного компонентов профессионального знания. Установлено, что четкая граница между явным и неявным компонентами в структуре профессиональной компетенции отсутствует. Одной из форм выражения явного компонента являются требования к профессиональной компетенции. Полноценная реализация указанных требований достигается с помощью неявного компонента. Таким образом, мы полагаем, что неявный компонент является ключевой составляющей в структуре профессиональной компетенции и преобладает над явным.

Исследование позволяет считать, что содержание неявного профессионального знания является составной частью имплицитного знания личности и определяется предметным фоном профессиональной деятельности и культурным опытом. Соответственно, к содержанию неявного компонента профессиональной компетенции может быть отнесено не только практическое знание рецептурного типа, но и индивидуальный культурный опыт, представляющий собой синтез культурных детерминант профессиональной среды и субъективных смысловых рамок, ценностных ориентации и предпосылочного мировоззренческого знания личности. Неявный компонент профессиональной компетенции индивидуален, поэтому знания отдельных экспертов в рамках одного и того же вида практики могут отличаться. Такого рода различия объясняют индивидуальный артистизм в выполнении профессионального действия.

Дальнейшее рассмотрение проблемы неявного профессионального знания через призму диспозициональной модели психики, предложенное Г. Райлом, позволило нам сделать акцент на поведенческую сторону профессионала и привлечь подходы многих дисциплин, в том числе когнитивной психологии. Показано, что процесс распознавания моделей, отличающий эксперта от новичка, опирается на неявное знание и является основополагающим в достижении профессионального мастерства. Это положение подкрепляется выводами из исследований Ж. Пиаже, М. Вартофского, К.Н. Слонова, в которых обосновывается отношение конкретной практики и действия к построению неявных концептуальных систем или теорий.

Опираясь на когнитивные исследования Дж. Р. Андерсона и данные О. Харди, мы сделали вывод о том, что новое профессиональное действие сначала выполняется на некотором фокальном уровне и целиком осознается; затем оно расщепляется на ряд операций, которые постепенно автоматизируются и переходят на дорефлексивный уровень. В качестве примера профессионального знания, частично или полностью существующего в неявной форме, нами рассмотрены «ноу-хау» - «фирменные секреты» технологии процесса. Установлено, что знание такого рода передается методом непосредственного показа и никогда не будет вытеснено чисто теоретическим знанием.

В связи с этим акцентируется внимание на способности эксперта описать знания, используемые им для решения задач. В параграфе проанализирована разработанная Р.Стернбергом теория практического интеллекта. Практический интеллект Р. Стернберг рассматривает как форму опыта, который формируется в процессе приобретения процедурных личностных (неявных) знаний. С точки зрения Р. Стернберга, процедурные знания, обретенные в результате личного опыта и оказывающие прямое воздействие на профессиональную компетенцию, размещены в процедурной, эпизодической памяти. Проведение корреляции между исследованиями в области когнитивной психологии и выводами Р. Стернберга позволяет нам заключить, что затруднения в выражении неявного профессионального знания связаны с ментальными процессами кодирования и хранения информации в памяти и извлечения ее оттуда. Исследование позволяет считать, что эксперты могут испытывать затруднения при необходимости описать знания, используемые ими для решения задач.

Поскольку эксперт не способен до конца отрефлектировать собственные профессиональные умения и навыки, в параграфе рассмотрены условия интуитивного обретения профессионального опыта. Показано, что овладение неявным профессиональным знанием находится в прямой зависимости от субъективных возможностей применительно к конкретному виду практики. Особенно заметно данное соотношение в специализированных (специфических) видах практик, где отсутствуют четко сформулированные правила и определяющими являются разумные способности.

К субъективным возможностям мы относим, во-первых, предпосылочное мировоззренческое знание, во-вторых, способность проделать ряд действий определенного рода, что делает новичка потенциально приспособленным или не приспособленным конструктом для понимания интеллектуального поведения в процессе выполнения профессиональных действий. Первоначальные побуждения выбора профессии происходят от особенностей мировосприятия субъекта - идеалов, ценностных ориентаций - и являются внутренней предпосылкой к усвоению профессионального знания. В том случае, если они оказываются релевантными культурным установкам и ориентациям профессиональной среды, происходит акт личностного «приобщения» к ним с последующей ассимиляцией имплицитных установок и ориентаций профессиональной среды в структуру предпосылочного мировоззренческого знания личности. У эксперта это выражается в выстраивании некой иерархии жизненных смыслов и ценностей с четким осознанием места и роли профессиональной деятельности в ней.

Таким образом, источником и движущей силой профессионального развития являются субъективные имплицитные мировоззренческие структуры и способности. Тип профессионального личностного знания детерминируется типом личности и действенным становится тот тип личностного профессионального знания, который вытекает из специфики конкретной личности. По мнению Л.М. Митиной, смещение ориентиров на выбор желаемого образа жизни с помощью профессии, утрата традиций затрудняют, а в ряде случаев делают невозможным процесс «приобщения» к установкам и ориентациям профессиональной среды.

Для формирования профессиональной компетенции считаем необходимым практический опыт применительно к ситуациям проблематизации знания (по мнению ряда исследователей в области когнитивной психологии - не менее 10 лет).

В целом результаты развития профессионального мастерства мы рассматриваем не только как «приращения» в содержании профессионального знания, но и как нерационализируемые трансформации индивидуального культурного опыта. Неявное профессиональное знание формирует новые поведенческие стратегии. Это позволяет сделать вывод о наличии темпорального аспекта обращения знаний в профессиональной среде, детерминированного, с одной стороны, субъективными возможностями (резервами профессиональной трудоспособности), с другой стороны, трансформацией неявной компоненты личностного знания - культурного опыта. При этом культурная атмосфера в виде пред-

метного и психологического фона, на котором разворачивается профессиональная деятельность, уникальна для каждой организации и может оказывать непосредственное влияние на процессы трансляции неявного знания.

В параграфе 13 «Решение проблемы трансляции неявных профессиональных знаний в концепции управления знаниями» рассматривается, как проблема трансляции знаний при формировании профессиональной компетенции решается в современных теориях и практиках «управления знаниями».

Анализ проблем трансляции неявных знаний позволил заключить, что для современной практики важен восточный, в частности японский, подход к управлению знаниями. Сами по себе технологии, в том числе информационные, не в состоянии формировать обучающий контекст. Согласно восточным традициям, основную ценность представляет неформализованное знание, которое тесно переплетено с эмоциями, принципами, приверженностью и догадками; но для развития процесса требуется одновременное использование и того, и другого знания.

Устаноатено, что нередко определяющим в развитии профессионального мастерства является влияние примера. Внушающее воздействие авторитета понуждает ученика неосознанно копировать образ действий учителя, который является носителем двух составляющих неявного профессионального знания: технических навыков, которые выступают результатом многолетней практики; верований, идеалов, ценностей и ментальных моделей, которые он использует, не задумываясь о них.

Исследование позволяет считать, что управление знаниями осуществляется в том числе и с помощью создания определенной коммуникативной среды. Показано, что носителем неявного знания может быть не только личность, но и организация. Р. Санчез выделял в отдельную категорию организационное стратегическое знание. В параграфе проанализирована предложенная И. Нонакой модель социального взаимодействия явного и неявного знания, включающая четыре процесса их преобразования. Установлено, что проблема трансляции неявных знаний у И. Нонака связана с процессами социализации и интернали-зации, опосредованными социальным капиталом - нормами доверия и поведения людей в рамках того или иного сообщества. Неявные групповые знания лежат в основе процедур, практики, культуры этой группы и проявляются в устойчивых моделях взаимоотношений членов группы, для обозначения которых А. Гапоненко, С. Пястолов и др. используют термин «рутины».

Отдельно рассмотрены концепции организационного знания Д. Стоунхауса и Р. Куинн. По мнению Д. Стоунхауса, для эффективной трансляции знаний внутри организации важно умение создать обстановку, в которой знания порождаются, накапливаются, распределяются, координируются и, прежде всего, ценятся как источник отличительных способностей. Организации, которые, поняв природу своего обучения, способны улучшить и ускорить процессы создания знаний, он рассматривает как интеллектуальные. Согласно Р. Куинн, интеллектуальная организация стремится управлять своей базой знаний эффективно и продуктивно таким же образом, как стремится делать это со своими человеческими, финансовыми и другими ресурсами.

Проанализировав концепции управления знаниями, мы установили, что в плане исследования социального аспекта функционирования неявного профессионального знания важно не столько то, что собой представляет неявное организационное знание, сколько то, какое влияние оно оказывает на процессы генерации, развития и трансляции имплицитного компонента профессиональной компетенции.

В целом можно говорить о неявном групповом знании, которое является составной частью культуры организации и лежит в основе устойчивых моделей коллективных реакций и внутренних взаимодействий. Для развития таких групповых или организационных знаний важна история организации; эффективность же трансляции неявных знаний, составляющих основу профессионального мастерства, является производной культуры и инфраструктуры организации. Организационный аспект обращения знаний в этом случае ассоциируется с построением системы норм и правил поведения участников корпоративных отношений.

Показано, что для управления явными и неявными знаниями в организации требуются различные методы. Роль неформальной коммуникации особенно важна для трансляции неявного знания. Широкое применение таких методов, как наставничество и сторителлинг, доказало их эффективность как способов неформального обучения. Процесс наставничества подпадает под определение как социализации, так и интернализации, поэтому вопрос наставничества в параграфе рассмотрен отдельно. Согласно концепции У. Свопа, наставник является носителем не только двух составляющих неявного компонента профессиональной компетенции, но и неявных аспектов организационного, группового знания о корпоративных нормах, ценностях и системах управления. Подобного рода информацию он передает неофициально через повествование и его (часто подразумеваемую) мораль. Установлено, что проблемы наставничества связаны, во-первых, со смещением ориентиров в области профессионализации, во-вторых, с разрывом в знаниях эксперта и новичка, в-третьих, с недостатками нормативно-правового и социально-экономического обеспечения деятельности наставников.

И. Нонака в качестве средства выявления неявного знания рассматривал метафору. Показано, что использование метафор делает доступным интуитивное понимание чего-либо для людей, обладающих различными знаниями и опытом.

Поскольку генерация, развитие и трансляция неявного профессионального знания может быть ограничена неявными групповыми принципами, а также особенностями культуры и инфраструктуры организации, мы отдельно остановились на трудностях, связанных с процессом управления неявными знаниями внутри организации. Анализ организационных принципов и социальных паттернов, ограничивающих процесс передачи знания, достаточно ярко просматривается в концепции управления знаниями Б. Мильнера. Показано, что ограничения доступа к информации, также как барьеры в виде большого количества уровней иерархии внутри организации, закрытых функциональных групп значительно затрудняют процессы передачи профессионального опыта. Рассмотрев предложенный Б. Мильнером набор признаков успешно обучающихся ор-

ганизаций, мы пришли к выводу, что одним из главных признаков является способность не просто приспосабливаться к обстановке, а учиться на собственном опыте, иными словами, фундамент когнитивной подсистемы организации складывается на основе трансляции неявных знаний. Источники инновации умножаются, когда организация способна установить мосты для перевода неявного знания в явное и наоборот, явного в неявное. Жесткая организационная структура в иерархической модели организации мало способствует процессу трансляции знаний.

Интеллектуальные организации способны создавать особую инфраструктуру, с помощью которой осуществляется процесс передачи и распространения неявных знаний. Важнейшая закономерность распространения таких знаний, по убеждению Т. М. Коулопоулоса и К. Фраппаоло, заключается в принятии организацией активных корпоративных ценностей, на основе которых создаются институты, формирующие, помимо ограничительных рамок взаимодействия агентов, соответствующий мотивационный каркас для обмена неявными знаниями. Формирование институциональных условий, ориентированных на реализацию когнитивной функции организации, требует выделения и активизации, по мнению Г. Клейнера, норм поведения, а также правил организации взаимодействия, которые бы включали материальное стимулирование, моральное поощрение работников, стратегический мониторинг аттестации и карьерного роста сотрудников на основе степени открытости работника к двухстороннему обмену знаниями как критерия.

На основании анализа социо-культурных аспектов функционирования профессионального опыта, рассмотренных различными авторами, нами предложена синтезированная модель: с одной стороны, наставничество и сторител-линг как важнейшие механизмы передачи знаний, с другой стороны, организационные и темпоральные аспекты обращения знаний в профессиональной среде.

Исследование позволяет считать, что отсутствие жестких иерархических устоев и выбор стратегии ориентации исключительно на персонал облегчает процессы трансляции профессионального опыта как особого информационного объекта.

Во второй главе «Социально-философский подход к анализу неявного знания в оперативно-розыскной деятельности» мы применили предложенную теоретическую модель неявного знания профессионала к исследованию профессиональной компетенции в оперативно-розыскной деятельности (ОРД).

В параграфе 2.1 «Специфика профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений органов внутренних дел» оперативно-розыскная деятельность рассмотрена как специфический вид практики, предполагающий наличие солидного запаса неявного знания, и показана роль социо-культурного компонента неявного знания в структуре профессиональной компетенции.

В параграфе проведен анализ составляющих профессиональной деятельности оперативного аппарата. Сопоставление полученных результатов с немногочисленными теоретическими основами оперативной работы позволило установить, что условием выполнения явных требований является криминалистиче-

ский опыт оперативного сотрудника. Показано, что такого рода знание имеет контекстную форму и нигде не фиксируется.

Установление истины, как одна их главных целей ОРД, предполагает способность не единообразно осуществлять деятельность по собиранию и исследованию фактов. Этапы поиска в работе по расследованию преступлений рассмотрены нами с точки зрения понятий абдуктивного и дедуктивного рассуждения. По мнению Г.И. Рузавина, деятельность по расследованию преступлений совершается по схеме абдуктивных, а не дедуктивных рассуждений: абдук-тивное рассуждение облегчает поиск истины, поскольку опирается не на простое количественное подтверждение гипотезы, а на способность объяснить релевантные факты. Трудность построения версии заключается именно в том, что в качестве аргументов для ее обоснования привлекаются разнородные по своему характеру факты, в том числе субъективные восприятия других лиц. Задача состоит в иерархическом построении системы аргументов или доводов, которые в единой, целостной форме будут усиливать общий результат.

Разумность или логичность действий сотрудников оперативных служб охарактеризована нами как специфический «стиль мышления». В контексте нашей работы понятие «стиля» соотносится с понятием «технэ» и определяет метод осуществления профессиональных действий. Результат в процессе поиска заранее неизвестен, а сами факты могут интерпретироваться по-разному. Криминалистические знания и опыт оперативного сотрудника создают условия для понимания имеющейся информации, а также поиска и правильного выбора необходимой.

По мнению Ю.В. Чуфаровского, весь объем собираемой оперативным сотрудником информации в значительной степени превышает информацию, действительно необходимую ему для установления истины. Значимость той или иной информации может проявляться не сразу, а только в процессе последующего сопоставления, анализа, синтеза с другими фактами и обстоятельствами дела. Установлено, что избыточность информации, как синоним сложности задачи, является особенностью и непременным следствием процесса познания в оперативно-розыскной деятельности. С точки зрения диссертанта, это определяет очень важное качество в деле продуцирования истины: недостаток информации снимается стереоскопичностью видения.

Исследование позволяет считать, что оперативно-розыскная деятельность относится к специфическим видам практик, где основополагающими являются разумные способности, но отсутствуют четко сформулированные правила. Это объясняется, во-первых, тем, что в процессе поиска информации сотрудники оперативных подразделений осуществляют широкую межличностную коммуникацию, исключающую использование готовых шаблонов. Во-вторых, в процессе продуцирования истины они имеют дело с гипотезами, объясняющими индивидуальные действия, что также исключает возможность использования каких-либо алгоритмов. В-третьих, составляющие ОРД розыскные действия разнообразны и могут разворачиваться в весьма сложные самостоятельные виды деятельности в тех случаях, когда на пути их осуществления возникают препятствия. Как сами действия, так и их операциональный состав нередко

выбираются и изменяются быстро. Экстремальный характер ОРД часто не предоставляет сотруднику необходимого лимита времени для предшествующего осознания тех принципов, которые он применяет. В каждой проблемной ситуации возникает вопрос о своевременности или несвоевременности действий, их разумности или бестолковости.

Поскольку максимы, обладая определенной степенью общности, не могут содержать в себе особенности, приспособленные к специфичным деталям каждой отдельной ситуации, а процесс понимания регулятивных принципов субъективен, мы приходим к выводу, что определяющим в структуре профессиональной компетенции мастера «сыскного дела» является неявный компонент - специфическое, невербализованное, дорефлексивное «знание как», основанное на индивидуальном опыте.

В параграфе также рассмотрены основные типы нравственных конфликтов, продиктованных самим характером деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. Показано, что, в силу конфиденциальности многих направлений ОРД и отсутствия общественного мнения как главного гаранта соблюдения моральных норм, субъективная свобода компромиссного морального выбора определяется содержанием культурного опыта оперативного уполномоченного. Из этого следует, что профессиональная компетенция оперативного сотрудника предполагает наличие предпосылочного знания, обладающего значительной моральной силой. Наличие у оперативного сотрудника подобного знания мы соотносим с внутренней убежденностью, формой высшего контроля.

В целом проведенный в параграфе анализ позволяет сделать вывод, что специфика профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений определяется двумя неявными компонентами. Первую составляющую - «стиль мышления» или «технэ» - мы определяем как стереоскопичность видения, обусловленную содержанием практического знания рецептурного типа. Второй неявной составляющей профессиональной компетенции в ОРД является плохо формализованная индивидуальная идеологическая концепция в форме предпо-сылочных мировоззренческих структур, предполагающих способность быть носителем нравственных норм, близких и понятных сообществу законопослушных граждан. Именно эта социо-культурная составляющая профессионального опыта оперативного сотрудника не позволяет ему нарушать нравственных границ допустимости действий, связанных с выполнением служебных обязанностей.

В параграфе 22 «Социальная перцепция как основная характеристика неявного знания сотрудников оперативного аппарата» раскрыто содержание социальной перцепции сотрудника оперативного аппарата и показана ее функция в формировании неявного знания профессионала.

Для реализации этой цели нами произведен анализ эмпирического материала с акцентом на поведенческую сторону профессиональных действий. Эмпирический материал представляет собой содержание ряда требований к профессиональной компетенции сотрудника по следующим аспектам ОРД:

- Оценка личности интересующего лица и организация контактного взаимодействия с ним (способность интуитивно улавливать поведенческие признаки обмана, образовывать совместное контактное поле и побуждать к речевой активности);

- Продуцирование истины в процессе реализации функций дознания (выявление скрываемого обстоятельства методом «развертывания лжи», работа с системой защитных барьеров, тактика ведения начального этапа допроса, логическая последовательность постановки вопросов);

- Применение техник косвенною воздействия (целенаправленное преобразование информации, воздействия на влечения и стереотипы объекта заинтересованности).

Приведены примеры использования в практике оперативной работы разного рода диагностических средств, в том числе содержания ст. 61 УК РФ в качестве одного из них, приемов «отгадывания», создания общности «мы» и т.д., описан метод диагностики причастности в отсутствие доказательств, а также процесс «изготовления» у подозреваемого актуального желания дать признательные показания.

Проведенный анализ позволяет диссертанту сделать вывод о том, что стереоскопичность видения в ОРД опосредована спецификой социальной перцепции эксперта: его внимание сосредоточено, прежде всего, на смысловых и оценочных, в том числе причинных интерпретациях действий объекта заинтересованности.

Установлено, что к имплицитным составляющим профессионального знания рецептурного типа в данном виде практики можно отнести:

- число «знаковых систем» объекта заинтересованности, которые способен охватить оперативный сотрудник, и богатство их интерпретации. Показано, что интерпретация мастера не ограничивается только областью языка, а охватывает широкие, в том числе и невербальные сферы коммуникации. Опыт создания подобных классификаций невербализуем, основан на индивидуальной многолетней практике и является следствием подведения частных случаев под общее правило.

- умение образовывать совместное контактное поле с представителями различных социальных групп как внутреннюю готовность создавать или использовать в контексте ситуации уже имеющиеся в личном арсенале методы и стили общения.

- способность вызывать у представителей «неблагополучных» социальных групп ощущение «подобного себе» или «обладающего сходным опытом». С точки зрения диссертанта, эта способность основана на индивидуальном опыте, приобретенном за пределами служебного кабинета путем непосредственного соприкосновения с девиантной средой. Так же как индивид, живущий в определенном сообществе, обязательно обладает неявным знанием правил осмысленной деятельности в рамках этого сообщества, так и сотрудник с опытом приобретает практическое знание способа существования специфической субкультуры «неблагополучных» групп. В определенном смысле он становится к ним причастным и впоследствии интуитивно следует правилам игры в ситуации профессионального общения. Только в этом случае возможно достижение доверительных отношений и эффективная обратная связь.

- количество вспомогательных действий, обогащающих процедуру дознания: умение находить «зону охраняемой информации», организовывать пространство взаимодействия, оперировать косвенными оборотами, побуждать к «развертыванию» ложных утверждений, работать с системой защитных барьеров, использовать способы особой компоновки и темпо-динамической подачи информации.

- умение в ограниченный временной интервал в условиях отсутствия доказательств систематизировать разрозненную информацию и выдвинуть логически верную систему вопросов. Кодовые структуры, существующие в сознании эксперта в виде классификации вопросов и ответов на них, формируются в процессе накопления практического знания. Их логическое оформление и порядок расстановки нередко напоминают некий ритуал.

Установлено, что в структуре профессионального опыта эксперта оперативной работы неявный компонент значительно преобладает над явным. Реципиент такого знания воспринимает эти способы действия как само собой разумеющиеся, не осознавая их значимости. Подобный опыт передается от носителя реципиенту только в ходе длительного обучения и неосознанного подражания.

Указано, что новичку, не имеющему достаточного опыта оперативной работы, недоступен ни когнитивный (в плане понимания характеристик и мотивов поведения субъекта), ни операциональный (разноплановость профессиональных действий) уровни взаимодействия. Процесс распознавания моделей, как было показано в 1 главе, опирается на неявные знания.

Проведенное исследование свидетельствует, что оперативный сотрудник, исходя из своей неосознаваемой, имплицитной теории личности и из знаний о конкретном субъекте, интуитивно определяется с мишенями воздействия. Последние выступают в роли подсказки о том, какие средства воздействия могут быть использованы в конкретном случае. По общему механизму формирования и закрепления привычек, установок и черт характера у оперуполномоченного происходит создание своего рода классификаций, связывающих каждый вид мишени с релевантными им техниками воздействия. Относительная точность таких классификаций компенсируется, во-первых, возможностью текущей коррекции своих действий, во-вторых, ловкостью, индивидуальным артистизмом в проведении конкретных приемов.

В работе сделан вывод, что социо-культурный контекст, в котором функционирует профессиональное знание, оказывает непосредственное влияние на индивидуальную идеологическую концепцию оперуполномоченного. Данный вывод основывается на следующих положениях:

- практика учета особенностей, «слабых мест» объекта заинтересованности доводится до автоматизма многими годами службы в оперативных подразделениях и проникает в самые глубокие смысловые основания личности сотрудника. С одной стороны, подобный навык, включенный в содержание профессионального личностного знания, значительно облегчает процесс поиска истины в ОРД. С другой стороны, эта характеристика профессионала препятствует проявлению таких общечеловеческих ценностей, как сострадание и безусловное принятие другого как равного себе.

- присвоенное неявное знание специфики существования субкультуры девиантной среды интегрируется в систематическую теорию и по принципу обратной связи также оказывает влияние на неявные знания самого сотрудника, что впоследствии может проявиться во всех сферах его бытия.

Индивидуальная идеологическая концепция и ценностные ориентации оперуполномоченного выступают в качестве фильтра, через который пропускаются подобного рода знания. В процессе формирования профессиональной компетенции параллельно с «приращениями» в знании рецептурного типа происходит трансформация культурного опыта оперативного сотрудника.

В параграфе 23 «Социальные и культурные детерминанты профессионального мастерства» рассмотрены особенности социального взаимодействия в исследуемом виде практики и показана возможность применения модели трансляции неявных знаний для формирования профессиональной компетенции оперативного сотрудника.

Мы установили, что механизм развития профессионального мастерства оперативного сотрудника детерминирован рядом факторов.

В качестве первого детерминирующего фактора мы рассмотрели субъективные возможности как синтез необходимого ресурса способностей к оперативной работе и особого типа жизненной установки. Показано, что в процессе реализации розыскных действий существуют две разные методологии решения проблем. В одном случае результат достигается за счет кропотливости, в другом - за счет интуиции. Успешная реализация любой из двух стратегий предполагает наличие необходимых ресурсов. Анализ психологических характеристик сотрудников и мнений экспертов в области оперативной работы позволил выделить в качестве необходимых наличие «склонности к разумному риску» и умеренный «процент разгильдяйства». С точки зрения диссертанта, эти качества подразумевают особую профессиональную креативность, способность к внезапному, многовариантному поведению в сложной оперативной обстановке, и в целом делают сотрудника потенциально приспособленным конструктом для понимания интеллектуального поведения в процессе выполнения профессиональных действий.

Эти же качества нередко способствуют проявлениям черт импульсивности и многократно усиливают риск оказаться по ту сторону закона. При этом роль внутренней моральной цензуры выполняет иерархия жизненных смыслов и ценностей, выстроенная с четким осознанием конвенциальных норм. Анализ мотивационной динамики лиц, поступающих на службу в оперативные подразделения, позволил диссертанту сделать интересное наблюдение: при происходящем в настоящее время смещении ориентиров в области профессионализации ведущими мотивами профессионального выбора в будущем успешными сотрудниками являются семейные традиции и стремление к самореализации. Материальная заинтересованность, в данном случае, является второстепенной. Мы предполагаем, что предпосылочные знания мировоззренческого и ценностного характера усваиваются будущим мастером еще в семье в форме психологической или жизненной установки. В процессе профессиональной деятельно-

сти такого рода имплицитное знание, являясь внутренним побудительным мотивом, органически входит в самую суть профессионального долга и является источником нравственных сил. Задачи правоохранительных органов воспринимаются как справедливые и истинные.

Исследование позволяет считать, что ОРД, как специфический вид практики, сопоставим с эзотерическим опытом, предполагающим передачу традиций путем отбора «подходящих» лиц и их последующего научения. Экстраполируя идеи эзотерической практики В.М. Розина, мы определяем опыт оперативной работы как особый жизненный путь, работу над собой, кардинальное изменение себя. Аналогично описанному В.Ю. Григорьевым пути проникновения в искусство, у сотрудника, на определенной стадии овладения профессиональным мастерством, начинают работать механизмы «обратной проекции» в виде сформировавшихся образов и моделей поведения. Указывается, что путь к профессионализму в ОРД, как и овладение эзотерическим опытом, индивидуален, и требует не менее 10 лет непрерывной службы в оперативных подразделениях.

В таком контексте нам близка позиция В.М. Розина относительно существенных изменений психики, сопровождающих процесс обретения опыта. В связи с этим акцентируется внимание на исследованиях преобразований мировоззренческой структуры сотрудников правоохранительных органов, проведенных A.B. Прохватиловым и А.Б. Шалыто. Сопоставительный анализ результатов исследования и психологических характеристик сотрудников, обладающих различным опытом оперативной работы, позволил сделать вывод о том, что глубинный уровень профессиональной деформации оперативного сотрудника во временных рамках совпадает с освоением им неявного профессионального знания и достижением вершин профессионального мастерства. С точки зрения диссертанта, профессиональная деформация является следствием трансформации культурного опыта оперативного работника: осуществляя свою практическую деятельность в системе присущих данной профессиональной группе социальных отношений и условий, сотрудник воспроизводит структуру этой деятельности на всех уровнях и во всех сферах своего бытия.

Этот фактор и определяет темпоральный аспект обращения знаний в исследуемой профессиональной среде. Исследование позволяет считать, что успешный оперативный сотрудник возможен в ограниченном временном ритме. Оперативная работа - это деятельность на срок. По истечении определенного времени оперативный сотрудник должен совершить или скачок по должностной лестнице, или заняться другим видом деятельности. Адаптационные возможности и резервы его профессиональной трудоспособности исчерпывают себя примерно к 10 году работы в этой должности.

Второй фактор представлен в виде социо-культурных детерминант накопления и трансляции неявного компонента профессиональной компетенции в форме неявных групповых знаний и организационных принципов.

Установлено, что особенностью коллектива оперативного подразделения является ограниченность связей и контактов в сфере служебных отношений.

Организационный аспект обращения знаний в ОРД как сложившаяся система неписаных внутригрупповых законов - «заповедей» оперативной работы - свидетельствует о значительной функциональной обособленности сотрудников оперативного аппарата и значительно затрудняет передачу профессионального опыта.

Социальный контекст функционирования неявного знания оперуполномоченного обусловлен также организационными особенностями обращения знаний. Структура управления, существующая в МВД, рассмотрена нами с позиции концепции рациональной бюрократии М. Вебера. Преимущества и недостатки организационной структуры проанализированы в контексте исследования И.М. Ромашевой. Показано, что в современных условиях недостатки организационной структуры МВД с точки зрения их влияния на процессы трансляции неявного профессионального знания превышают ее достоинства; иерархический тип управления, жесткая регламентированность деятельности нормами права, инструкциями и предписаниями ограничивают проявления творческой активности и препятствуют продвижению инновационных идей.

Анализ специфики профессиональной деятельности и стратегических организационных принципов позволяет заключить, что решения оперативных сотрудников ситуативны и не всегда могут быть обоснованы рационально, однако «стратегия» поведения жестко предписана нормативными актами, полномочиями и внутригрупповыми нормами. В настоящее время культурный фон, формирующий стратегию организации органов правопорядка, недостаточно освещен в научной литературе. Структура организации - инструмент выполнения ее стратегии. С точки зрения диссертанта, и организационная структура, и стратегия управления в МВД ригидны.

Мы делаем вывод, что в данных условиях формирование профессионального мастерства становится зависимым от успешности процессов передачи профессионального опыта непосредственно «из рук в руки». Средство решения проблемы — наставничество и сторителлинг как механизм передачи знаний от носителя реципиенту. Показано, что наставническая работа, проводимая в ОВД, требует значительной коррекции.

В целом решение проблемы профессионализма в организациях с ригидной структурой и системой управления видится, с одной стороны, в устранении недостатков нормативно-правового и социально-экономического обеспечения работы наставников — носителей знания; с другой стороны, в грамотном отборе учеников - реципиентов, обладающих субъективными возможностями применительно к усвоению знания в данном виде практики. С учетом темпорального аспекта обращения знаний программа наставничества должна подкрепляться внедрением норм поведения и правил взаимодействия, которые включали бы систему поощрения, стратегический мониторинг аттестации и карьерного роста наставников. Ученик, в свою очередь, должен представлять собой потенциально приспособленный конструкт для понимания интеллектуального поведения в процессе выполнения профессиональных действий и обладать предпосылоч-ным мировоззренческим знанием, релевантным данной профессиональной среде.

Проведенное исследование также показало, что накопление и трансляция знаний в тех видах практик, где профессиональное мастерство вырабатывается в «живой» работе и коммуникациях, не может быть сведено к простому копированию. Обучение в этом случае должно строиться, с одной стороны, на отработке формализованных, но реально действующих методик, с другой стороны, на погружении в реальные проблемы.

В заключении диссертации изложены результаты исследования и сформулированы основные выводы, а также намечены перспективы дальнейшего исследования д анной проблемы.

Основные положения и результаты исследования отражены в следующих публикациях:

Научные журналы, рекомендованные ВАК РФ для опубликования научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук:

1. Елисеева Л.А. Проблемы продуцирования истины в оперативно-розыскной деятельности / Л.А. Елисеева // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки»: Науч. журнал. - Архангельск, 2008. -№ 4. -С. 79-81. (03 пл.).

2. Елисеева Л.А. Личностные конструкты и практическое знание в оперативно-розыскной деятельности / ЛЛ. Елисеева // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки»: Науч. журнал. - Архангельск, 2009. - № 3. - С. 29-31. (0,3 пл.).

3. Елисеева Л.А. Наставничество и сторителлинг как эффективные способы трансляции неявного знания / ЛЛ. Елисеева // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки»: Науч. журнал. — Архангельск, 2011.-Л» 1. - С. 46-49. (0,4 пл.).

Публикации в других изданиях:

4. Елисеева Л.А. Социально-психологические аспекты профессионального становления выпускников образовательного учреждения системы МВД России / Л.А. Елисеева // Взаимосвязь теории и практики в системе высшего профессионального образования при подготовке квалифицированных специалистов для органов внутренних дел: материалы научно-практической конференции (г. Архангельск, 21 января 2009 г.) / М-во внутр. дел Рос. Федерации, Гос. образо-ват. учреждение высш. проф. образования «С.-Петерб. ун-т МВД России», Ар-ханг. филиал. - Архангельск, 2009. - 69 с. - С. 61-64. (0,4 п.л.).

5. Елисеева Л.А. Особенности адаптации к учебной и служебной деятельности в высших учебных заведениях МВД России / Л.А. Елисеева // Вопросы совершенствования учебно-воспитательного процесса по программам высшего профессионального образования в Архангельском филиале Санкт-Петербургского университета МВД: материалы научно-практической конференции (г. Архангельск, 27 мая 2009 г.) / М-во внутр. дел Рос. Федерации, Гос. образоват. учреждение высш. проф. образования «С.-Петерб. ун-т МВД России», Арханг. филиал. - Архангельск, 2009. - 84 с. - С.62-70. (0,9 пл.).

Подписано в печать 28.04.2011. Формат 60x841/16. Бумага писчая. Объем 1,4 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 54

Издательство имени В.Н. Булатова Поморского университета 163002, Архангельск, просп. Ломоносова, 6 E-mail: publish@pomorsu.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Елисеева, Людмила Афанасьевна

Введение.3

Глава I. Понятие неявного знания в контексте социально-философского анализа.14

§ 1.1 Понятие неявного знания и его структура.14

§ 1.2 Функция неявного знания в формировании профессиональной компетенции.37

§ 1.3 Решение проблемы трансляции неявных профессиональных знаний в концепции управления знаниями.57

Глава II. Социально-философский подход к анализу неявного знания в оперативно-розыскной деятельности.79

§ 2.1 Специфика профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений органов внутренних дел.79

§ 2.2 Социальная перцепция как основная характеристика неявного знания сотрудников оперативного аппарата.92

§ 2.3 Социальные и культурные детерминанты профессионального мастерства.133

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Елисеева, Людмила Афанасьевна

Актуальность темы исследования

Современная теория познания, в частности социальная эпистемология, рассматривает социально-культурный контекст, влияющий на личностные аспекты познавательной деятельности, как существенную составляющую процесса производства знания. Если для классической эпистемологии было характерно игнорирование специфически-личностных компонентов познавательного процесса, то в настоящее время в когнитологических исследованиях значительное внимание уделяется приемам репрезентации, интерпретации, конвенции и другим операциям, проявляющим коммуникативную, ценностно-личностную природу познавательной деятельности.

Для обозначения обширного пласта неосознаваемых и неформализуемых практических, в том числе профессиональных знаний, являющихся достоянием индивидуального субъекта, исследователи используют термин «неявное» или «имплицитное» знание. Изучение специфики функционирования и управляемого развития знания такого рода составляет актуальную проблему когнитивной науки и определяет развитие конкретно-практического интереса к социокультурным и индивидуально-субъективным предпосылкам познавательного процесса.

Актуальность социально-философского анализа неявного знания определяется также потребностью моделирования личностного профессионального знания и необходимостью дальнейшего исследования проблем социальной детерминации данного феномена и его субъективно-личностных составляющих.

Решение этой задачи требует комплексных усилий целого ряда наук, в частности, эпистемологии, когнитивной науки и психологии. Согласно Д. Дэннету, такой вид исследования может быть назван «экспериментальной эпистемологией»: сопоставление представленной теоретической модели познавательных процессов с данными, полученными в психологии, служит способом проверки ее на результативность. Получение конкретных результатов исследования в данной проблемной области предполагает их дальнейшее практическое применение, в том числе и в отдельных видах социально-значимой деятельности, например, в правоохранительной.

В настоящее время исследования проблематики неявного профессионального знания в сфере правоохранительной деятельности практически отсутствуют. В условиях реформирования МВД, обусловленного возросшими требованиями к профессиональному уровню и личностным качествам сотрудников милиции, неизученным остается уникальный интеллектуальный капитал оперативных подразделений и основанный на нем механизм развития профессионализма оперативного состава ведущих служб — подразделений по борьбе с экономическими преступлениями, с тяжкими и особо тяжкими преступлениями против личности, с преступлениями, связанными с незаконным оборотом наркотиков и оружия и т.п. Практика показывает, что именно по показателям работы криминальной милиции оценивается в целом деятельность отдела внутренних дел, поэтому требования к профессиональным качествам оперативных сотрудников являются наиболее высокими. Проблема профессионализма сотрудников оперативных служб МВД как самообучающейся интеллектуальной организации определила тему данной диссертации — «Социально-философский анализ неявного знания профессионала (на примере сотрудника оперативных подразделений МВД)».

Степень разработанности проблемы

Хотя интерес к имплицитным компонентам познавательного процесса присутствует в философии с древности, феномен личностного неосознаваемого знания во всем его многообразии стал объектом пристального внимания и глубокого изучения лишь с середины XX века.

Один из самых выдающихся философов XX века - JI. Витгенштейн -рассматривал знание не как технику, а как форму жизни, которая обладает действенным характером и превосходит возможность выражения. Впоследствии своеобразная черта неартикулируемого знания, «скрытого» в профессиональном опыте, заинтересовала Г.Райла, который рассматривал данную проблему через призму диспозициональной модели психики.

Впервые понятие неявного знания было введено в эпистемологию М. Полани, чья работа «Личностное знание» послужила основой для данного диссертационного исследования. М. Полани предложил общую концепцию неявного знания и осуществил исследование некоторых его специфических характеристик. Однако многие существенные особенности строения и функционирования неявного знания были в его работе лишь обозначены.

Исторический шлейф так или иначе присутствует во многих современных теориях и толкованиях невербализованных аспектов знания. Многие современники и непосредственные последователи М. Полани сконцентрировали свое внимание на социальной детерминации данного феномена, его социокультурной и социопрактической природе. В первую очередь, это работы М. Малкея, Дж.Н. Гилберта, Т. Куна, а также отечественных исследователей B.C. Степина, J1.A. Микешиной, М.Ю. Опенкова и других.

В работах В.А. Лекторского, Л.А. Микешиной и B.C. Швырева осуществлен переход от представления о жесткой социальной детерминации всех личностных феноменов к пониманию субъективных причин и особенностей функционирования таких явлений, как неявное знание. В частности, работа В.А. Лекторского «Субъект — объект — познание» вводит в эпистемологический обиход понятия «обосновательного слоя знаний» и «смысловых рамок», которые тесно связаны с проблематикой имплицитного знания.

Исследования Д. Холтона, Ж. Бокошова, Л.А. Микешиной расширили и углубили представления о феномене неявного знания, его природе и гносеологических функциях. Е.Ю. Игнатьева, Н.В. Мотрошилова, B.C. Швырев, М. Голдстейн, помимо очевидных, неотъемлемых логико-вербальных составляющих, также упоминают и другие, в том числе субъективно-личностные факторы, влияющие на ход и результаты познавательного процесса. В работах JI.A. Микешиной, Е. Мамчур показана непосредственная зависимость познавательного процесса от ценностных ориентаций и установок познающего субъекта. Таким образом, представление об «обосновательном слое знаний» обогащается представлениями о его ценностно-мировоззренческих предпосылках.

В работах В.А. Героименко, JI.A. Микешиной и М.Ю. Опенкова анализируются специфические особенности неявных знаний, а также их роль в познавательной, научно-исследовательской деятельности. Ими представлены исследования неявных когнитивных образований (комплексов, схем и т.п.), особенностей их генезиса, структуры и функционирования. Авторы непосредственно связывают проблематику неявного знания с наиболее актуальными проблемами современной эпистемологии и осуществляют синтез и обобщение большинства имеющихся в настоящее время подходов к проблеме неявного знания.

В ряде современных исследований понятие неявного знания рассматривается с позиций, представляющих синтез различных точек зрения - когнитивной, феноменологической и трансперсональной. Подобный подход использует Г.Хант, когда описывает неявное знание в терминах когнитивного бессознательного как невербализованную форму сознания и самосознания, указывая на неосознаваемое содержание «смыслового поля», косвенно воздействующего на поведение субъекта. В работах Р. Коллинза и Р. Стернберга осуществлен дифференциальный анализ неявного знания.

Во многих исследованиях представлены различные интерпретации имплицитных составляющих как процедурных навыков и схематических знаний. В работах Р. Стернберга, Ж. Пиаже, М. Вартофского и К.Н. Слонова обосновывается отношение конкретной практики и действия к построению неявных концептуальных систем или теорий. Особый интерес с этой точки зрения представляют когнитивные исследования Дж. Р. Андерсона и данные О. Харди о нейрофизиологических аспектах формирования интеллектуальной интуиции.

Применительно к анализу феномена неявного знания во всех аспектах его получения, хранения, переработки особенно актуальной является проблема взаимосвязи неявного знания с реальной практической деятельностью человека. Это связано с решением вопроса о репрезентации и трансляции личностного, в частности, профессионального знания. Ряд авторов - К. Пейперт, Н.Т. Абрамова — пытаются ответить на вопрос о возможности отделения знания конкретной личности от его носителя, индивидуального субъекта, и представления в объективированной форме. Интерес к проблеме репрезентации и трансляции неявного знания связан с исследованием возможности применения полученных данных в ходе компьютеризации и профессиональной подготовки специалистов.

Вопрос управляемого развития знаний стал объектом значительного интереса среди современных ученых. Наиболее известными в области управления знаниями являются работы И. Нонака, Д. Стоунхауса, Э. Лессер, Л. Прусак, У. Свопа, Б.З. Мильнера, Р. Санчез, М. Уайтхилла, Р. Куинн, Т. Коулопоолуса, К. Фраппаоло и др. Организационные и иные условия обращения знаний рассмотрены также в институциональной концепции Г.Б. Клейнера.

Существует целый ряд исследований в смежных с эпистемологией областях (когнитивной психологии и др.), которые непосредственно не используют термин «неявное знание», однако по своему содержанию тесно переплетаются с проблемой нерефлекгируемых знаний. В этой связи в рамках современной когнитивной науки предлагается интересная и перспективная программа разработки нефундаменталистской теории познания, предполагающей взаимодействие философского анализа и данных эмпирической науки. Задачу специалиста в этой области В.А. Лекторский определяет не как предписывание познавательных норм, полученных на основании некоторых априорных соображений, а как выявление тех из них, которые реально используются.

В настоящее время для многих исследователей очевидной является связь неявного знания с достижением профессионального мастерства в отдельных видах практик. При этом в философии науки недостаточно внимания уделяется вопросам изучения циркуляции знания как такового в разных условиях, не получили пока должного освещения в научных работах организационные и темпоральные аспекты обращения неявного знания. Практически неисследованной остается роль, которую играют неявные знания в социально полезных видах человеческой деятельности, в частности, в правоохранительной: например, не выявлен механизм участия неявных знаний в процессе реализации оперативно-розыскных мероприятий.

Изучение проблемы неявного знания требует дальнейших философско-методологических исследований, проводимых на междисциплинарной основе с привлечением современных данных в области когнитивной психологии, лингвистики, истории и т.д.

Объектом исследования выступает неявное знание в структуре профессиональной компетенции.

Предмет исследования — функционирование неявного знания в структуре профессиональной компетенции оперативного аппарата МВД.

Цель диссертационного исследования: на основании социально-философского и методологического анализа выявить неявное знание в структуре профессиональной компетенции, исследовать аспекты обращения неявных знаний в профессиональной среде и применить представленную теоретическую модель для исследования эмпирического материала практических проблем развития профессионального мастерства и накопления интеллектуального потенциала оперативных подразделений МВД.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1. Дать определение неявного знания, релевантное теме диссертационной работы, исследовать его структуру и определить характер взаимодействия компонентов неявного знания.

2. Показать функцию неявного знания и его социо-культурной составляющей в формировании профессиональной компетенции.

3. Рассмотреть, как проблема трансляции неявного знания при формировании профессиональной компетенции решается в современных теориях и практиках «управления знаниями».

4. Исследовать оперативно-розыскную деятельность (далее - ОРД) как специфический вид практики и определить роль социо-культурного компонента неявного знания в структуре профессиональной компетенции оперативного состава.

5. Раскрыть содержание социальной перцепции сотрудника оперативного аппарата и показать ее функцию в формировании неявного знания профессионала.

6. Рассмотреть особенности социального взаимодействия в исследуемом виде практики, определить детерминанты формирования профессионального опыта в ОРД и показать возможность применения модели трансляции неявных знаний для формирования профессиональной компетенции оперативного сотрудника.

Методология диссертационного исследования основывается на рефлексии способов порождения знаний, средств их преобразования и путей использования. Теоретическая часть диссертационного исследования основывается на методе сопоставительного анализа. Наиболее полно рассмотреть специфику профессионального опыта оперативных сотрудников позволяют феноменологический и герменевтический методы. Довольно привычно говорить о герменевтике как науке толкования текстов, но по отношению к профессиональной компетенции прямой перенос метода требует дополнительного обоснования. Носитель неявного профессионального знания - заведомо субъект; неявное профессиональное знание, следовательно, в своем полном объеме представлено в субъективном пространстве. Прямая экспериментальная проверка здесь вряд ли возможна, поскольку трудно себе представить, какой объективный инструмент может зафиксировать то, что может быть зафиксировано лишь инструментом психическим. Поэтому корректным будет осмыслить в качестве специфического инструмента исследования саму субъективность, основанную на знании исследуемой предметной области (оперативно-розыскной). Средством распаковки выступает язык. Способы распаковки -понимание, выделение существенного (того, что скрыто, но составляет сущность), перекомпоновка полученного материала - вместе составляют метод истолкования. Содержание неявного профессионального знания выражается в действии посредством речи, символических действий, невербальных сообщений. Действие субъекта, таким образом, можно рассматривать как текст. Действие может быть прочитано, поскольку формируется с помощью знаков, правил, норм; в действии есть свое содержание - то, что может быть понято; применительно к действию можно говорить о явлениях архивирования. Понимание значения содержания действия в существенных чертах совпадает с процессом чтения текста. Таким образом, вполне корректным представляется использование герменевтики в качестве методологии данной диссертационной работы.

Многоплановый и специфический характер темы потребовал использования в исследовании не только достижений философской мысли, но и результатов конкретно-научных исследований в области психологии. Согласно К. Попперу, теория познания не имеет дела с индивидуальным субъектом; индивидуальное субъективное знание ближе к когнитивной психологии, чем к теории познания. Поэтому для исследования содержания индивидуального знания субъектов оперативно-розыскной деятельности нами использованы методы когнитивной психологии —наблюдение, анализ продуктов и процессов деятельности.

Научная новизна работы:

1. Сопоставлены различные концепции неявного знания, представленные в аналитической философии и когнитивной науке, и выработана теоретическая модель, релевантная исследуемой проблемной области.

2. Систематизированы основные структурные параметры и содержание неявного знания субъектов оперативно-розыскной деятельности.

3. На примере оперативного аппарата МВД показан темпоральный аспект обращения знаний в профессиональной среде: вследствие трансформации индивидуального культурного опыта в процессе обретения профессионального мастерства успешный оперативный сотрудник, как правило, возможен в ограниченном временном ритме. Резервы его профессиональной трудоспособности исчерпывают себя примерно к 10 году службы в этой должности.

4. Применительно к оперативно-розыскной деятельности раскрыты базисные детерминанты формирования профессиональной компетенции и каналы трансляции неявных профессиональных знаний.

Теоретическая и практическая значимость работы

Проведенное исследование позволило представить теоретическую модель« неявного профессионального знания и показать возможность ее применения к практике оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД).

В результате анализа исследуемой области определен ряд составляющих комплекса практического знания экспертов в области ОРД и установлено взаимовлияние в нем явного и неявного компонентов. Обобщены движущие силы профессионального развития и показаны на примере конкретной профессиональной группы: выявлен характер влияния основных свойств личностной структуры, ценностно-мировоззренческих установок, некоторых характеристик организационного знания на процессы профессионализации в оперативно-розыскной деятельности. Определено, что результаты развития профессионального мастерства могут быть рассмотрены не только как «приращения», но и как трансформация неявной компоненты профессиональной компетенции. Показано, что содержание неявного знания оперативных сотрудников - имплицитного культурного опыта трансформируется с увеличением стажа служебной деятельности. Установлено, что к оперативно-розыскной деятельности, как к особому виду практики, сопоставимому с эзотерическим опытом, применимо понятие темпоральности, что может быть учтено руководящим составом криминальной милиции при решении вопросов продвижения по службе оперуполномоченных со стажем работы в должности 10 лет и более.

Материалы, представленные в работе, могут быть использованы при составлении методических пособий по вопросам сопровождения оперативно-служебной деятельности; в процессе отбора лиц для несения службы на должностях оперативного состава ОВД - при разработке методических рекомендаций для руководителей ОВД, практических психологов о соответствии некоторых личностных характеристик требованиям должности оперуполномоченного. Они могут быть положены в основу дальнейшего изучения процессов профессиональной адаптации, условий и способов передачи профессиональных знаний, поддержки и развития перспективных моделей профессиональных действий.

Апробация работы

Результаты и основные положения диссертационного исследования были представлены на методических сборах Санкт-Петербургского университета МВД России (г.Санкт-Петербург, 2009-20 Юг), в выступлениях на научно-практических конференциях и учебно-методических сборах Архангельского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России г.Архангельск, 2008-2011гг.), зональных семинарах практических психологов Северного УВД на транспорте (г.Ярославль, 2007-2008гг.), вынесены на обсуждение на заседании координационно-методического совета по психологическому обеспечению работы с личным составом органов, подразделений, учреждений системы МВД России, дислоцированных на территории Архангельской области (2009г.)

Объем и структура

Диссертация состоит из введения, двух глав (в каждой по три параграфа), заключения, списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-философский анализ неявного знания профессионала"

Выводы по II главе:

Оперативно-розыскная деятельность относится к специфическим видам практик, где основополагающими являются разумные способности, но отсутствуют четко сформулированные правила. Это объясняется, во-первых, тем, что в процессе поиска информации сотрудники оперативных подразделений осуществляют широкую межличностную коммуникацию, исключающую использование готовых шаблонов. Во-вторых, в процессе продуцирования истины они имеют дело с гипотезами, объясняющими индивидуальные действия, что также исключает возможность использования каких-либо алгоритмов. В-третьих, составляющие ОРД розыскные действия разнообразны и могут разворачиваться в весьма сложные самостоятельные виды деятельности в тех случаях, когда на пути их осуществления возникают препятствия. Как сами действия, так и их операциональный состав выбираются и изменяются быстро. Экстремальный характер ОРД часто не предоставляет сотруднику необходимого лимита времени для предшествующего осознания тех принципов, которые он применяет.

Поскольку максимы, обладая определенной степенью общности, не могут содержать в себе особенности, приспособленные к специфичным деталям каждой отдельной ситуации, а процесс понимания регулятивных принципов субъективен, определяющим в структуре профессиональной компетенции эксперта в области ОРД является неявный компонент.

Разумность или логичность действий сотрудников оперативных служб сводится к чему-то вроде «стиля мышления». В контексте нашей работы понятие «стиля» соотносится с понятием «технэ» и определяет метод осуществления профессиональных действий. Избыточность информации, как синоним сложности задачи, является особенностью и непременным следствием процесса познания в оперативно-розыскной деятельности. Недостаток информации в ОРД снимается стереоскопичностью видения.

Соответственно, первую составляющую профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений - «стиль мышления» или «технэ» - мы определяем как стереоскопичность видения. Она обусловлена содержанием неявного знания рецептурного типа и спецификой социальной перцепции эксперта - смысловых и оценочных, в том числе причинных интерпретаций действий объекта оперативного интереса. К имплицитному знанию такого рода можно отнести:

- число «знаковых систем» объекта заинтересованности, которые способен охватить оперативный сотрудник, и богатство их интерпретации;

- умение создавать или использовать в контексте ситуации уже имеющиеся в личном арсенале методы и стили общения;

- способность в ограниченном временном интервале систематизировать разрозненную информацию и выдвинуть логически верную систему вопросов, оформление и порядок расстановки которых нередко напоминают некий ритуал. практическое знание способа существования специфической субкультуры «неблагополучных» групп. Так же как индивид, живущий в определенном сообществе, обязательно обладает неявным знанием правил осмысленной деятельности в рамках этого сообщества, так и сотрудник, непосредственно соприкасаясь с девиантной средой, в определенном смысле становится к ней причастным и впоследствии интуитивно следует правилам игры, вызывая ощущение «подобного себе» или «обладающего сходным опытом»;

- количество вспомогательных действий, обогащающих процедуру дознания: умение находить «зону охраняемой информации», организовывать пространство взаимодействия, оперировать косвенными оборотами, побуждать к «развертыванию» ложных утверждений, работать с системой защитных барьеров, использовать способы особой компоновки и подачи информации.

В силу конфиденциальности многих направлений ОРД и отсутствия общественного мнения как главного гаранта соблюдения моральных норм субъективная свобода выбора оперуполномоченным тактических методов работы (специфических с точки зрения нравственности) определяется содержанием его культурного опыта. Поэтому профессиональная компетенция оперативного сотрудника предполагает наличие предпосылочного знания, обладающего значительной моральной силой. Внутренняя моральная цензура, присущая профессионалу, выражается в ответственности за результаты и последствия «свободы» своих действий.

Следовательно, второй составляющей профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений является плохо формализованная индивидуальная идеологическая концепция в форме субъективных мировоззренческих структур, предполагающих способность быть носителем нравственных норм, близких и понятных сообществу законопослушных граждан. Именно социокультурная составляющая профессионального опыта оперативного сотрудника не позволяет ему нарушать границ допустимости действий, связанных с выполнением служебных оязанностей.

Механизм развития профессионального мастерства оперативного сотрудника, включающий в себя процессы трансляции, усвоения и реализации неявного профессионального знания, опосредован особенностями социального взаимодействия и обусловлен взаимовлиянием:

3.- базисных детерминант в виде особого типа личности, обладающей субъективными возможностями применительно к практике оперативной работы;

4.- социо-культурных детерминант накопления и трансляции неявного компонента профессиональной компетенции в форме неявных групповых знаний и организационных принципов.

Путь к профессионализму в ОРД, как и овладение эзотерическим опытом, предполагает передачу традиций путем отбора «подходящих» лиц и их последующего научения. Субъективные возможности предполагают необходимый ресурс способностей к оперативной работе и особую иерархию жизненных смыслов и ценностей. Процент «разгильдяйства», определяемый экспертами в качестве необходимого, подразумевает профессиональную креативность, профессиональный уровень, доведенный до стадии артистизма, способность к внезапному, многовариантному поведению в сложной оперативной обстановке. То же качество, являясь следствием } высокой эмоциональной реактивности, нередко способствуют проявлениям черт импульсивности и многократно усиливает риск оказаться по ту сторону закона. При этом иерархия жизненных смыслов и ценностей, выстроенных с четким осознанием конвенциальных норм, является формой высшего контроля.

Субъективные мировоззренческие структуры и ценностные ориентации являются основанием первоначального выбора профессии; базисной детерминантой в этом случае являются семейные традиции и стремление к самореализации. Возможно, предпосылочные знания мировоззренческого и ценностного характера усваиваются будущим мастером еще в семье в форме психологической или жизненной установки. В процессе профессиональной деятельности такого рода имплицитное знание, являясь внутренним побудительным мотивом, органически входит в самую суть профессионального долга и является источником нравственных сил. Задачи правоохранительных органов воспринимаются как справедливые и истинные.

Овладение профессиональным мастерством требует не менее 10 лет непрерывной службы в оперативных подразделениях. При этом результаты развития профессионального мастерства могут быть рассмотрены, с одной стороны, как «приращения» одного компонента профессиональной компетенции - знания рецептурного типа - и обретение стереоскопичности видения; с другой стороны, как трансформация второго компонента -индивидуального культурного опыта. Социо-культурный контекст, в котором функционирует профессиональное знание, оказывает непосредственное влияние на индивидуальную идеологическую концепцию оперуполномоченного. Практика учета «слабых мест», доведенная до автоматизма, как и овладение неявным знанием способа существования субкультуры неблагополучных групп проникает в самые глубокие смысловые основания личности сотрудника и по принципу обратной связи оказывает влияние на социокультурный опыт самого сотрудника, что впоследствии может проявиться на всех уровнях и во всех сферах его бытия — от лексики до стереотипов и предубеждений.

Этот фактор определяет темпоральный аспект обращения знаний в исследуемой профессиональной среде. Адаптационные возможности и резервы профессиональной трудоспособности оперативного сотрудника исчерпывают себя примерно к 10 году работы в этой должности - ко времени достижения им вершин профессионального мастерства. Поэтому проблема профессионализма в ОРД интересна также с точки зрения временной сущности оперуполномоченного как профессионала. Успешный оперативный сотрудник возможен в ограниченном временном ритме; оперативная работа -это деятельность на срок.

Социальный контекст функционирования неявного знания оперуполномоченного обусловлен также организационными особенностями обращения знаний. Организационный аспект обращения знаний в ОРД как сложившаяся система процессуальных норм и неписаных внутригрупповых законов - «заповедей» оперативной работы» - свидетельствует о значительной функциональной обособленности сотрудников оперативного аппарата. Известная самостоятельность принятия решений и свобода действий оперативного сотрудника подразумевает готовность нарушить заведенные правила и установки. Иерархический тип организационной структуры МВД, вертикаль власти, жесткая регламентированность деятельности нормами права, инструкциями и предписаниями ограничивают проявления творческой активности и препятствуют продвижению инновационных идей. В настоящее время культурный фон, формирующий стратегию организации органов правопорядка, недостаточно освещен в научной литературе. Однако очевидно, что и организационная структура, и стратегия управления в МВД ригидны.

В данных условиях формирование профессионального мастерства становится зависимым от успешности процессов передачи профессионального опыта непосредственно «из рук в руки». Средство решения проблемы — наставничество и сторителлинг как механизм передачи знаний от носителя реципиенту.

Наставническая работа, проводимая в ОВД, требует значительной коррекции. Решение проблемы видится в устранении недостатков нормативно-правового и социально-экономического обеспечения работы наставников в ОВД. Программа наставничества должна подкрепляться внедрением норм поведения и правил взаимодействия, которые включали бы систему поощрения, стратегический мониторинг аттестации и карьерного роста наставников.

Однако при том, что неявное знание в ОРД вырабатывается в «живой» работе и коммуникации, процесс накопления и трансляции знаний, помимо простого копирования, должен включать и перевод знаний в явную форму — выработку формализованных, но реально действующих методик, руководств и т.п.

Заключение

Комплекс неявного знания может быть рассмотрен как применительно к отдельной конкретной личности, так и к видам профессиональной деятельности. Неявное профессиональное знание является составной частью имплицитного знания личности и представляет собой соотнесенные с прежним опытом, переработанные личностной категориальной системой и дорефлексивно присвоенные элементы фокального (явного) знания.

Неявное профессиональное знание является ключевой составляющей профессиональной компетенции и органически вписывается в структуру неявного личностного знания. Соответственно, помимо операционального опыта, в структуре профессиональной компетенции может быть выделен и неосознаваемый социо-культурный опыт, представляющий собой синтез культурных детерминант профессиональной среды и субъективного мировоззренческого знания личности. Социо-культурный компонент неявного знания существенно влияет на когнитивную, в том числе профессиональную деятельность индивида.

Каждый вид профессиональной деятельности формирует своеобразный комплекс неявного знания. Этот комплекс уникален для каждой организации, так как формируется спецификой культурной среды, присущей конкретной профессиональной группе.

Неявный компонент профессиональной компетенции индивидуален, поэтому знания отдельных экспертов в рамках одного и того же вида практики могут отличаться. Такого рода различия объясняют индивидуальный артистизм в выполнении профессионального действия.

Нерефлексируемое понимание того, что считать основным, относящимся к делу, не требующим дальнейшей переоценки, — отличительная черта профессионала. Такого рода знания приобретаются не менее чем за 10 лет практической деятельности, невыразимы в общезначимых формах языка и могут быть переданы только методом непосредственного показа.

Механизм развития профессионального мастерства, включающий в себя процессы трансляции, усвоения и реализации неявного профессионального знания, опосредован особенностями социального взаимодействия и обусловлен взаимовлиянием:

5.- базисных детерминант в виде субъективных возможностей применительно к конкретному виду практики;

6.- социо-культурных детерминант накопления и трансляции неявного компонента профессиональной компетенции в форме неявных групповых знаний и организационных принципов.

Определение соотношения объективных условий и субъективных возможностей указывает на то, насколько успешно идет движение субъекта к профессионализму.

Предпосылочные мировоззренческие структуры и способности могут быть определены не только как базисные детерминанты, но и как движущая сила профессионального развития. Первоначальные побуждения выбора профессии происходят от особенностей мировосприятия субъекта - идеалов, ценностных ориентаций — и являются внутренней предпосылкой, мотивацией на усвоение профессионального знания. В том случае, если они оказываются релевантными культурным установкам и ориентациям профессиональной среды, происходит акт личностного «приобщения» к ним с последующей ассимиляцией имплицитных установок и ориентаций профессиональной группы в структуру предпосылочного мировоззренческого знания личности. У эксперта это выражается в выстраивании некой иерархии жизненных смыслов и ценностей с четким осознанием места и роли профессиональной деятельности в ней.

Способность или неспособность проделать ряд действий определенного рода делает новичка потенциально приспособленным или не приспособленным конструктом для понимания интеллектуального поведения в процессе выполнения профессиональных действий. Особенно заметно данное соотношение в специализированных видах практик, где отсутствуют четко сформулированные правила и определяющими являются разумные способности.

Таким образом, можно заключить, что тип профессионального личностного знания детерминируется субъективными возможностями и действенным становится тот тип личностного профессионального знания, который вытекает из специфики конкретной личности.

Однако результаты сформированности профессиональной компетенции, определяемые нами как профессиональное мастерство, могут быть рассмотрены не только как «приращения» в содержании профессионального знания, но и как трансформация неявной компоненты личностного знания — имплицитного культурного опыта и мировоззренческих структур. Этот фактор определяет темпоральный аспект обращения знаний в профессиональной среде.

Социальный аспект функционирования неявного профессионального знания обусловлен также особенностями коммуникативной среды. Генерация, развитие и трансляция процедурных навыков и схематических знаний, составляющих основу профессионализма, может быть ограничена неявными групповыми принципами, а также особенностями культуры и инфраструктуры организации. Роль неявного группового знания в этом случае ассоциируется с построением системы норм, правил поведения и взаимодействия участников корпоративных отношений. Жесткая организационная структура в иерархической модели организации мало способствует процессу трансляции знаний, творческому обучению и инновациям. Таким образом, заслуживает внимания рассмотрение организационных аспектов обращения знаний.

В целом рассмотрение социо-культурных составляющих, присутствующих в функционировании профессионального опыта, позволяет сделать вывод о наличии организационных и темпоральных аспектов обращения знаний в профессиональной среде. Организационный аспект является производной культуры и инфраструктуры организации. Темпоральный аспект детерминирован субъективными возможностями (резервами профессиональной трудоспособности), а также трансформацией индивидуального культурного опыта в процессе формирования профессиональной компетенции.

Мастер (эксперт) является не только носителем составляющих неявного компонента профессиональной компетенции - технических навыков и ментальных моделей, но и неявных аспектов организационного, группового знания о корпоративных нормах и системах управления. Подобного рода информацию он передает неофициально через истории о прошлых действиях (сторителлинг). Эффективная программа наставничества принципиально важна для организаций, имеющих жесткую иерархическую структуру.

В рамках данного диссертационного исследования социально-философский аспект неявного профессионального знания рассмотрен на примере сотрудников оперативных подразделений МВД, обладающих специфическими процессами производства профессиональной информации и уникальной корпоративной культурой. Оперативно-розыскная деятельность относится к специфическим видам практик, где основополагающими являются разумные способности, но отсутствуют четко сформулированные правила. Экстремальный характер ОРД часто не предоставляет сотруднику необходимого лимита времени для предшествующего осознания тех принципов, которые он применяет. Поскольку максимы, обладая определенной степенью общности, не могут содержать в себе особенности, приспособленные к специфичным деталям каждой отдельной ситуации, а процесс понимания регулятивных принципов субъективен, определяющим в структуре профессиональной компетенции эксперта в области ОРД является неявный компонент.

Первую составляющую неявного компонента профессиональной компетенции сотрудника оперативных подразделений - «стиль мышления» или «технэ» - мы определяем как стереоскопичность видения. Она обусловлена содержанием неявного знания рецептурного типа и спецификой социальной перцепции эксперта. К имплицитному знанию такого рода можно отнести:

- число «знаковых систем» объекта заинтересованности, которые способен охватить оперативный сотрудник, и богатство их интерпретации.

- умение создавать или использовать в контексте ситуации уже имеющиеся в личном арсенале методы и стили общения.

- способность в ограниченном временном интервале систематизировать разрозненную информацию и выдвинуть логически верную систему вопросов, оформление и порядок расстановки которых нередко напоминают некий ритуал.

- практическое знание способа существования специфической субкультуры «неблагополучных» групп. Так же как индивид, живущий в определенном сообществе, обязательно обладает неявным знанием правил осмысленной деятельности в рамках этого сообщества, так и сотрудник, непосредственно соприкасаясь с девиантной средой, в определенном смысле становится к ней причастным и впоследствии интуитивно следует правилам игры, вызывая ощущение «подобного себе» или «обладающего сходным опытом».

- количество вспомогательных действий, обогащающих процедуру дознания: умение находить «зону охраняемой информации», организовывать пространство взаимодействия, оперировать косвенными оборотами, побуждать к «развертыванию» ложных утверждений, работать с системой защитных барьеров, использовать способы особой компоновки и подачи информации. Исходя из своей неосознаваемой, имплицитной теории личности и из знаний о конкретном субъекте, оперативный сотрудник интуитивно определяется с мишенями воздействия. Последние выступают в роли подсказки о том, какие средства воздействия могут быть использованы в конкретном случае. По общему механизму формирования и закрепления привычек, установок и черт характера у оперуполномоченного происходит создание своего рода классификаций, связывающих каждый вид мишени с релевантными им техниками воздействия. Относительная точность таких классификаций компенсируется, во-первых, возможностью текущей коррекции своих действий, во-вторых, ловкостью, индивидуальным артистизмом в проведении конкретных приемов.

В силу конфиденциальности многих направлений ОРД и отсутствия общественного мнения как главного гаранта соблюдения моральных норм субъективная свобода выбора оперуполномоченным тактических методов работы (специфических с точки зрения нравственности) определяется содержанием его культурного опыта. Поэтому профессиональная компетенция оперативного сотрудника предполагает наличие внутренней моральной цензуры - предпосылочного знания, обладающего значительной моральной силой.

Следовательно, второй составляющей профессиональной компетенции сотрудника, не позволяющей ему нарушать нравственные границы допустимости профессиональных действий, является плохо формализованная индивидуальная идеологическая концепция в форме субъективных мировоззренческих структур, предполагающих способность быть носителем конвенциальных норм, близких и понятных сообществу законопослушных граждан.

В целом базисные детерминанты развития профессионального мастерства в ОРД предполагают способность к внезапному, многовариантному поведению в сложной оперативной обстановке и особую иерархию жизненных смыслов и ценностей. Процент «разгильдяйства», определяемый экспертами в качестве необходимого, подразумевает профессиональную креативность, доведенную до стадии артистизма. Это же качество нередко способствуют проявлениям черт импульсивности и многократно усиливает риск оказаться по ту сторону закона. Формой высшего контроля в этом случае являются предпосылочные знания мировоззренческого и ценностного характера, которые усваиваются будущим мастером еще в семье в форме психологической или жизненной установки. В процессе профессиональной деятельности такого рода имплицитное знание, являясь внутренним побудительным мотивом, органически входит в самую суть профессионального долга и является источником нравственных сил.

Однако практика учета «слабых мест», доведенная до автоматизма, как и овладение неявным знанием способа существования субкультуры неблагополучных групп проникает в самые глубокие смысловые основания личности сотрудника. Присвоенное знание такого рода, интегрируясь в систематическую теорию, по принципу обратной связи оказывает влияние на неявные знания самого сотрудника, что впоследствии может проявиться на всех уровнях и во всех сферах его бытия - от лексики до стереотипов и предубеждений. Поэтому результаты развития профессионального мастерства в ОРД могут быть рассмотрены не только как «приращения» одного компонента профессиональной компетенции - знания рецептурного типа - и обретение стереоскопичности видения, но и как трансформация второго компонента - индивидуального культурного опыта.

Этот фактор определяет темпоральный аспект обращения знаний в исследуемой профессиональной среде. Индивидуальная идеологическая концепция, ценностные ориентации сотрудника являются «фильтром», через который пропускается неявное знание специфики существования субкультуры девиантной среды. Адаптационные возможности и резервы профессиональной трудоспособности оперативного сотрудника исчерпывают себя примерно к 10 году работы в этой должности — ко времени достижения вершин профессионального мастерства. Поэтому проблема профессионализма оперативного сотрудника интересна также с точки зрения его временной сущности как профессионала. Успешный оперативный сотрудник возможен в ограниченном временном ритме; оперативная работа -это деятельность на срок.

Организационный аспект обращения знаний в исследуемой профессиональной среде свидетельствует, во-первых, о значительной функциональной обособленности сотрудников оперативного аппарата, во-вторых, о жесткой регламентации деятельности нормами права, инструкциями и предписаниями. При том, что решения оперативных сотрудников ситуативны и не всегда могут быть обоснованы рационально, «стратегия» их поведения жестко предписана нормативными актами и полномочиями. Структура организации - инструмент выполнения ее стратегии. И организационная структура, и стратегия управления в МВД ригидны.

В данных условиях формирование профессионального мастерства становится зависимым от успешности процессов передачи профессионального опыта непосредственно «из рук в руки». Средство решения проблемы — наставничество и сторителлинг как механизм передачи знаний от носителя реципиенту.

В целом решение проблемы профессионализма в организациях с ригидной структурой и системой управления видится, с одной стороны, в устранении недостатков нормативно-правового и социально-экономического обеспечения работы наставников — носителей знания; с другой стороны, в грамотном отборе учеников — реципиентов, обладающих субъективными возможностями применительно к усвоению знания в данном виде практики. С учетом темпорального аспекта обращения знаний программа наставничества должна подкрепляться внедрением норм поведения и правил коммуникативного взаимодействия, которые включали бы систему поощрения, стратегический мониторинг аттестации и карьерного роста наставников. Ученик, в свою очередь, должен представлять собой потенциально приспособленный конструкт для понимания интеллектуального поведения в процессе выполнения профессиональных действий и обладать предпосылочным мировоззренческим знанием, релевантным данной профессиональной среде.

Однако накопление и трансляция знаний в тех видах практик, где профессиональное мастерство вырабатывается в «живой» работе и коммуникациях, не может быть сведено к простому копированию. Обучение в этом случае должно строиться, с одной стороны, на отработке формализованных, но реально действующих методик, с другой стороны, на погружении в проблемы.

Хотя данная работа не может претендовать на полноту охвата всех вопросов проблематики профессионализма, выявленные в ней детерминанты развития профессионального мастерства, субъективно-личностные составляющие неявного профессионального знания (на примере оперативного аппарата) и характер их генерации в профессиональной среде позволяют наметить перспективы для дальнейшего исследования указанных аспектов рассматриваемой проблемы.

Последующий анализ может быть связан с изучением содержания периферийного знания представителей отдельных направлений оперативно-розыскной деятельности или иных профессиональных групп, практики взаимодействия наставника и ученика, касаться вопросов обращения профессиональных знаний в различных условиях профессиональной среды.

Список научной литературыЕлисеева, Людмила Афанасьевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абрамов С.С. Неосознанное в познании: постановка вопроса / С.С. Абрамов // Современная наука и закономерности ее развития. Вып.4. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1987. - 180 с.

2. Абрамов С.С. Неявная субъективность / С.С. Абрамов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1988. - 206 с.

3. Абрамова Н.Т. Кибернетика и проблемы теоретизации научного познания / Н. Т. Абрамова // Вопросы философии. 1977. - № 5. - С. 79-88.

4. Абрамова Н.Т. Ценности образования, новые технологии и неявные формы знания / Н.Т. Абрамова // Вопросы философии. 1998. - № 6. - С. 5865.

5. Аверин A.B. Корпоративная культура современного общества: автореферат дис. канд. филос. наук/ A.B. Аверин. М.: Наука, 2006. - 24 с.

6. Адлер Ю. Управление знаниями: новые акценты поиска источников конкурентных преимуществ / Ю. Адлер, Е. Черных // Стандарты и качество. 2002.- № 6. - С. 48-55.

7. Активность субъекта и развитие знания: Сб. науч. тр. Фрунзе: КГУ, 1988.- 111 с.

8. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова // Теория метафоры. М.: Знание, 1990. - 165 с. - С. 5-20.

9. Асмолов А.Г. Деятельность и установка / А.Г. Асмолов. М.: Просвещение, 1979. - 150 с.

10. Балтес Пауль Б. Всевозрастной подход в психологии развития: исследование динамики подъемов и спадов на протяжении жизни / Пауль Б. Балтес // Психологический журнал. 1994. - №1. - С. 31.

11. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. М.: Художник, 1965. - 527 с.

12. Бендлер Р. Структура магии / Р. Бендлер, Дж. Гриндер. СПб.: Институт Личности, 1993. Т.1. - 202 с.

13. Бессонова С.Ю. Психологические возможности выявления скрываемой информации / С.Ю. Бессонова, A.M. Петров, С.Г. Мягких. Пермь, 2000. - 92 с.

14. Библер B.C. Мышление как творчество. Введение в логику мысленного диалога / B.C. Библер. М.: Политиздат, 1975. - 399 с.

15. Библер B.C. Кант-Галилей-Кант: Разум Нового времени в парадоксах самообоснования. / B.C. Библер. М.: Мысль, 1991. - 317 с.

16. Бир С. Мозг фирмы / С. Бир; пер. с англ. М.: Едиториал УРСС, 2005. -416 с.

17. Бляхер Е.Д. Научная метафора: к методологии исследования трансляции знаний / Е.Д. Бляхер, JI.M. Волынская // Философия науки. -1989.-№2.- С. 29-38.

18. Богоявленская Д.Б. Метод исследования уровней интеллектуальной активности / Д.Б. Богоявленская // Вопросы психологии. 1971. - № 1. - С. 144-149.

19. Богоявленская Д.Б. Интеллектуальная активность как проблема творчества / Д.Б. Богоявленская. Ростов н/Дону: Изд-во Ростов, ун-та, 1983. - 173 с.

20. Бокошов Ж. Предпосылочное знание: Гносеологический анализ / Ж. Бокошов; АН Респ. Кыргызстан, Ин-т философии и права. Бишкек: Ипим, 1991. - 159 с.

21. Бокошов Ж. Предпосылочное знание / Ж. Бокошов // Знание: семантика и прагматика: Сб. науч. тр. / Киргизский ун-т. Фрунзе, 1991. - С. 5-21.

22. Большаков В.П. Диалектика познания / В.П. Большаков, В.П. Бранский, A.M. Гендин. Л.: Изд-во Ленингр. ун-тета, 1988. - 300с.

23. Бом Д. Специальная теория относительности / Д. Бом; пер. с англ. Ю.Р. Лашкевича М.: Мир, 1967. - 285 с.

24. Брудный A.A. Семантика языка и психология человека. О соотношении языка, сознания и действительности / A.A. Брудный. Фрунзе: Илим, 1972. -189 с.

25. Брудный A.A. Понимание и общение / A.A. Брудный. М.: Знание, 1989.-63 с.

26. Брушлинский A.B. Мышление и прогнозирование / A.B. Брушлинский. М.: Мысль, 1979. - 230 с.

27. Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание / М.Вартофский; пер. с англ. С. Кузнецова М.: Прогресс, 1988. - 506 с.

28. Ватин И.В. Человеческая субъективность / И.В. Ватин. Ростов н/Д.: Изд-во ун-та, 1984. - 197 с.

29. Величковский Б.М. Когнитивная наука / Б.М. Величковский // Основы психологии познания. М.: Смысл, Издательский центр «Академия», 2006. Т. 1.-448 с.

30. Вертгеймер М. Продуктивное мышление / М. Вертгеймер; пер. с англ. -М.: Прогресс, 1987. 335 с.

31. Витгенштейн JI. Философские исследования: Кембридж, Январь 1945 Электронный ресурс. URL: http://www.philosophy.ru/library/witt/phil.html. (Дата обращения: 25.12.2009).

32. Витгенштейн JI. О достоверности / Л. Витгенштейн // Вопросы философии. 1991. - № 2. - С. 58-76.

33. Витгенштейн Л. Философские работы / Л. Витгенштейн; пер. с нем. Козловой М.С., Асеева Ю.А. М.: Гнозис, 1994. - 520 с.

34. Волков A.B. От обыденного к философскому образу научного познания (социокультурный аспект) / A.B. Волков // Известия Уральского государственного университета. 2009. - № 1/2(64). - С. 5-17.

35. Воропай Т.В. Понимание в структуре научно-познавательного процесса: автореферат дис. канд. филос. наук/Т.В. Воропай; Харьк. гос. ун-тет. Харьков, 1987. - 19 с.

36. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филос. герменевтики / Х.-Г. Гадамер. М.: Прогресс, 1988. - 704 с.

37. Гегель Г.В.Ф. Философия права. / Г.В.Ф. Гегель. М.: Наука, 1990. - С. 205-206.

38. Геранзон Бу. Практический интеллект / Бу. Геранзон // Вопросы философии. 1998. - № 6. - С. 66-80.

39. Герасимов В.И. На пути к когнитивной модели языка / В.И. Герасимов,

40. B.В. Петров // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М., 1988. - С. 78-86.

41. Герасимов И.Г. Структура научного исследования / И.Г. Герасимов. М.: Наука, 1985.- 157 с.

42. Героименко В.А. Личностное знание и научное творчество / В.А. Героименко. Минск: Наука и техника, 1989. - 208 с.

43. Гилберт Д. Открывая ящик Пандоры: социологический анализ высказываний ученых / Д. Гилберт, М. Малкей; пер. с англ. М. Бланко. М.: Прогресс, 1987. - 269 с.

44. Глазман М.С. Научное творчество как диалог / М.С. Глазман // Научное творчество. М.: Прогресс, 1969. - 253 с. - С. 221-232.

45. Голдстейн М. Как мы познаем: Исследование процесса научного познания / М. Голдстейн, И. Голдстейн; пер. с англ. С. Кузнецова. М.: Знание, 1984.-258 с.

46. Горбач H.A. Особенности профессиональной адаптации молодых сотрудников к службе в ОВД / H.A. Горбач, В.А Матросов., B.C. Ткаченко //

47. Психопедагогика в правоохранительных органах. Омск: Изд-во Омского юридического института МВД России. - 1998. - №2. - С. 35-40.

48. Григорьев В. Эзотерическая сущность музыки и пути проникновения в нее Электронный ресурс. URL: http://www.uprav.biz/materials/psyhology/view/l 053 .html. (Дата обращения: 12.03.2010).

49. Гулыга A.B. Принципы эстетики / A.B. Гулыга. М.: Мысль, 1987. -224 с.

50. Гуревич А.Я. Средневековый мир / А .Я. Гуревич // Категории средневековой культуры. Т. 2 М.: Университетская книга, 1999. - 560 с.

51. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства / А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1990. - 395 с.

52. Дегутис А.Ю. Язык, мышление и действительность: Очерк теории значения в аналитической философии / А.Ю. Дегутис. Вильнюс: Минтис, 1984. - 185 с.

53. Доценко E.JI. Психология манипуляции / E.JI. Доценко. М.: МГУ, 1996.-344 с.

54. Ершов П.М. Режиссура как практическая психология. Взаимодействие людей в жизни и на сцене / П.М. Ершов. М.: Искусство, 1972. - 352 с.

55. Залевская A.A. Индивидуальное знание, специфика и принципы функционирования / A.A. Залевская. Тверь: Водолей, 1992. - 217 с.

56. Зинченко В.П. Проблема объективного метода в психологии / В.П. Зинченко, М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1977. - № 7. - С. 109-125.

57. Иванов Е.М. Онтология субъективного / Е.М. Иванов. -Саратов: Наука, 2007. 200 с.

58. Иванов В.В. Значение идей М. Бахтина о знаке, высказывании, диалоге // Труды по знаковым сист. Т.6. Ученые записки Тартусского гос. ун-та, Вып. 308.-Тарту, 1973.-С. 5-44.

59. Игнатьева Е.Ю. Менеджмент знаний в управлении качеством образовательного процесса в высшей школе / Игнатьева Е.Ю. В.Новгород: Наука, 2008. - 235 с. - С.139-140.

60. Исследование проблем психологии творчества: Сб. ст. М.: Наука, 1983. - 275 с.

61. Исследовательские программы в современной науке: Сб. ст. -Новосибирск: Наука: Сиб. отд-ние, 1987. 318 с.

62. Кант И. Критика способности суждения / И. Кант // Сочинения: в 6 т. Т.5. М.: Мысль, 1966. - 530 с.

63. Кант И. Критика чистого разума / И. Кант. М.: Эксмо, 2007. - 736 с.

64. Капра Ф. Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и мистицизмом Востока / Ф. Капра. СПб.: Питер, 1994. — 280 с. - С. 22.

65. Караваев А.Ф. Потенциальное и актуальное в достижении профессионализма / А.Ф. Караваев, Г.Д. Бабушкин, А.Н. Харитонов // Психопедагогика в правоохранительных органах. 1993. - №1. - С. 10-13.

66. Кармин A.C. Творческая интуиция в науке / A.C. Кармин, Е.П. Хайкин. -М.: Знание, 1971.-48 с.

67. Карпович В.Н. Проблема, гипотеза, закон / В.Н. Карпович. -Новосибирск: Наука: Сиб. отд-ние, 1980. — 175с.

68. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания / И.Т. Касавин. СПб.: РХГИ, 1998. - 408 с.

69. Касавин И.Т. Познание в мире традиций / И.Т. Касавин. — М.: Наука, 1990.-202 с.

70. Кассирер Э. Человеческий мир пространства и времени / Э. Кассирер // Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. — 383 с.

71. Кассирер Э. Сила метафоры / Э. Кассирер // Теория метафоры. М.: Наука, 1990. - 189 с. - С. 33-43.

72. Кестлер А. Общие свойства открытых иерархических систем : пер. с англ. Электронный ресурс. URL: http://psylib.org.ua/books/index.htm. (Дата обращения: 15. 01.2010).

73. Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем / Г.Б. Клейнер. -М.: Наука, 2004. 240 с.

74. Ковалев Г. А. Три парадигмы в психологии — три стратегии психологического воздействия / Г.А. Ковалев // Вопросы психологии. 1987.-№3 . - С.41-49.

75. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Р. Дж. Коллингвуд; пер. с англ. Ю.А. Асеева. М.: Наука, 1980. - 485 с.

76. Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения / Р. Коллинз; пер. с англ. Н.С.Розова и Ю.Б.Вертгейм. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. - 1280 с.

77. Коллинз Р. Социологическая интуиция: введение в неочевидную социологию / Р. Коллинз // Личностно-ориентированная социология. — М.: Академический Проект, 2004. С. 398-430.

78. Копнин П.В. Задачи и основные понятия логики научного исследования / П.В. Копнин // Логика научного исследования. М.: Наука, 1965. - 241 с. - С. 5-27.

79. Коробкина Т.В. Феномен интуиции: автореферат дис канд. филос.наук / Т.В. Коробкина; Харьк. гос. ун-т. Харьков, 1991. - 19 с.

80. Коулопоулос Т.М. Управление знаниями / Т.М. Коулопоулос, К. Фраппаоло; пер. с англ. Ю. А. Данилова. М.: ЭКСМО, 2008. - 224 с.

81. Круглов А. Н. О происхождении априорных представлений у И. Канта / А.Н. Круглов //Вопросы философии. 1998. - № 10. - С. 126-132.

82. Кузнецова Н.И. Наука в ее истории: методологические проблемы / Н.И. Кузнецова. М.: Наука, 1982. - 127 с.

83. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. М.:АСТ, 2001. - 245 с.

84. Кун Т. Структура и развитие науки / Т. Кун. М.: Прогресс, 1977. - 300 с.

85. Лекторский В.А. Субъект. Объект. Познание / В.А. Лекторский. М.: Наука, 1980. - 358 с.

86. Лекторский В.А. Междисциплинарный и философский подход к проблеме понимания / В.А. Лекторский // Вопр. философии. 1986. - № 7. -С. 65-67.

87. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая Электронный ресурс. URL: http://www.i-u.ru/biblio/archive/lektorskiyepi/. (Дата обращения: 09.11.2010).

88. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. М.: Наука, 1977.-358 с.

89. Логика, психология и семиотика: аспекты взаимодействия: Сб. науч. тр. Киев: Наука, 1990. - 158 с.

90. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф / А.Ф. Лосев. М.: МГУ, 1982. - 480 с.

91. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века / А.Ф. Лосев. -М.: Искусство, 1988. 447 с.

92. Лупырь В.Г. Размышления о профессиональных качествах будущего работника уголовного розыска / В.Г. Лупырь, В.Н. Коновалов // Психопедагогика в правоохранительных органах. 1998. - №2. - С. 25-30.

93. Майданов A.C. Миф как источник знания / A.C. Майданов // Вопросы философии.- 2004. №9. - С. 91-105.

94. Малкей М. Наука и социология знания / М. Малкей; пер. с англ. А.Л. Великовича. М.: Прогресс, 1998. - 253 с.

95. Мамардашвили М.К. Стрела познания: набросок естественноисторической гносеологии / М.К. Мамардашвили. М.: Языки русской культуры, 1996. - 303 с.

96. Мамчур Е.А. Проблема выбора теории / Е.А. Мамчур. М.: Наука, 1975. - 232с.

97. Мальцев В. И. Очерк диалектической логики / В.И. Мальцев. М.: Наука, 1966. - 198 с.

98. Мантатов В.В. Образ, знак, условность: монография. / В.В. Мантатов. -М.: Высш. школа, 1980. 160 с.

99. Марков Б.В. Проблемы обоснования и проверяемости теоретического знания / Б.В. Марков. Л.: ЛГУ, 1984. - 167 с.

100. Медведев B.C. Профессиональная деформация личности как проблема органов внутренних дел / B.C. Медведев // Психопедагогика в правоохранительных органах. 1996. - №1. - С. 15-17.

101. Междисциплинарный подход к исследованию научного творчества: Сб. ст. I. АН СССР. Ин-т истории естествознания и техники. М.: Наука, 1990. -172 с.

102. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти. -СПб.: Ювента, Наука, 1999. 603 с.

103. Мехед Т.Г. Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов / Т.Г. Мехед. М.: Щит-М, 1998. - 326 с. - С. 39-50.

104. Микешина Л.А. Новые образы познания и реальности / Л.А. Микешина, М.Ю. Опенков. М.: РОССПЭН, 1997. - 239 с.

105. Микешина Л.А. Ценностные предпосылки в структуре научного познания / Л.А. Микешина. М.: Изд-во МГПИ им. В.И. Ленина, 1999.- 298 с. - С. 76-78.

106. Микешина Л.А. Детерминация естественнонаучного познания / Л.А. Микешина. Л.: Изд- во ун-та, 1977. - 104 с.

107. Микешина JI. А. Философия познания. Полемические главы / Л. А. Микешина. М.: Прогресс-традиция, 2002. - 624 с.

108. Микешина Л.А. Неявное знание как феномен сознания и познания // Л.А. Микешина // Теория познания. М.: Мысль, 1991. Т.2 - 289 с.

109. Мильнер Б.З. Концепция управления знаниями в современных организациях / Б.З. Мильнер // Российский журнал менеджмента. 2003. - № 1.-С. 57-76.

110. Минский М. Фреймы для представления знаний. / М. Минский; пер. с англ. О.Н. Гринбаума. М.: Энергия, 1979. - 151 с.

111. Минцберг Г. Структура в кулаке: создание эффективной организации / Г. Минцберг; пер. с англ. Д. Раевской. СПб.: Питер, 2004. - 512 с.

112. Митина Л.М. Личностное и профессиональное развитие человека в новых социально-экономических условиях \ Л.М. Митина // Вопросы психологии. 1997. - №4. - С. 51-54.

113. Морозов И.М. Природа интуиции / И.М. Морозов. Минск: Университетское, 1990. - 141 с.

114. Мотрошилова Н.В. Социальная природа познания: теоретические предпосылки и проблемы / Н.В. Мотрошилова, В.Б. Власова, Г.В. Старк и др. Отв. ред Н.В. Мотрошилова. М.: Наука, 1979. - 318 с. - С. 85-127.

115. Налимов В.В. Спонтанность сознания: вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности / В.В. Налимов. М.: Прометей, 1989. -287 с.

116. Налчаджян A.A. Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания (Интуиция в процессе научного творчества) / A.A. Налчаджян. М.: Мысль, 1972. - 271с.

117. Научное знание: логика, понятия, структура: Сб. ст. Новосибирск: На ука: Сиб. отд-ние, 1987. - 256 с.

118. Николко В.Н. Творчество как новационный процесс: философско-онтологический анализ / В.Н. Николко. Симферополь: Таврия, 1990. - 190 с.

119. Нишанов В.К. Феномен понимания: когнитивный анализ / В.К. Нишанов. Фрунзе: Илим, 1990. - 227 с.

120. Новиков Б.Д. Проблемы профессиональной деформации сотрудников подразделений по борьбе с организованной преступностью / Б.Д. Новиков // Психопедагогика в правоохранительных органах. 1996. - №2. - С. 32-34.

121. Нонака И. Компания создатель знания. Зарождение и развитие инноваций в японских фирмах / И. Нонака, X. Такеучи; пер. с англ. - М.: Олимп- бизнес, 2003. - 384 с.

122. Опенков М.Ю. Хакни будущее: введение в философию общества знаний: Курс лекций для студентов философских факультетов / М.Ю.Опенков. М.: МОО ВПП ЮНЕСКО «Информация для всех», 2007. -128 с.

123. Основин Ю.А. Генезис и сущность понимания: гносеол. анализ / Ю.А. Основин. Куйбышев: Изд-во Саратов, ун-та, 1990. - 166 с.

124. Павиленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-филос. анализ языка / Р.И. Павиленис. М.: Мысль, 1983. - 286 с.

125. Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение / Ж. Пиаже // Семиотика. М.: Радуга, 1983. - 279 с. - С. 90.

126. Пидкасистый П.И. Психолого-дидактический справочник преподавателя высшей школы / П.И. Пидкасистый, J1.M. Фридман, М.Г. Гарунов. М.: Педагогическое общество России, 1999. - 354 с.

127. Пиз А. Язык телодвижений / А. Пиз; пер. с англ. Н. Котляр. -Н.Новгород.: Ай Кью, 1992. 341 с.

128. Плеснер X. Ступени органического и человек. / X. Плеснер; пер. с англ. М.: Прогресс, 1993. - 354 с.

129. Подготовка выпускников образовательных учреждений МВД России к службе в ОВД // Сборник аналитических и методических материалов ГУК МВД России. М., 2003. - 213 с.

130. Познание в социальном контексте / под ред. В.А. Лекторского, И.Т. Касавина. М.: РАН, Институт философии, 1994. - 174 с.

131. Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии / М. Полани. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

132. Понимание как философско-методологическая проблема / Материалы «круглого стола» //Вопросы философии. 1986. - №7. - С. 65-80.

133. Пономарев Я.А. Психика и интуиция / Я.А. Пономарев. М.: Просвещение, 1967. - 135 с.

134. Пономарев Я.А. Психология творчества: общая, дифференциальная, прикладная / Я.А.Пономарев, И.Н. Семенов, С.Ю. Степанов. М.: Педагогика, 1990. - 235 с.

135. Пономарев Я. А. Фазы творческого процесса / Я.А. Пономарев // Исследование проблем психологии творчества. М.: Наука, 1983. - 260 с. - С. 3-26.

136. Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр. работы. / К. Поппер. -М.: Прогресс, 1983. 605 с.

137. Потеев М.И. Основы аналитической дидактики / М.И. Потев. СПб.: ЛИТМО, 1992. - 167 с.

138. Прибрам К. Языки мозга, экспериментальные парадоксы и принципы нейропсихологии / К. Прибам; пер. с англ. H.H. Даниловой и Е.Д. Хомского. -М.: Прогресс, 1975. 464 с.

139. Психологическое обеспечение оперативно-служебной деятельности // Сборник аналитических и методических материалов ДКО МВД России. -М.: Главное Управление кадров МВД России, 2006. 170 с.

140. Пушкин В.Н. Системное понятие субъекта мышления // Бессознательное The unconsious: Природа, функции, методы исследования:

141. В 4 т. / АН ГССР, Ин-т психологии. Тбилиси: Мецниереба, 1978. Т. 1. - 790 с. -С. 770-773.

142. Пястолов С.М. Феномен образования в меняющемся мире / С.М. Пястолов // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. - № 1. - Т.1. - С.63.

143. Райл Г. Понятие сознания / Г. Райл. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. - 408 с.

144. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика.: Московские лекции и интервью / П. Рикер. М.: ACADEMIA, 1995.- 180 е.- С. 12.

145. Розин В.М. Методологические соображения о путях преодоления кризиса в современной психологии Электронный ресурс. URL: http://lib.rin.rU/doc/i/48617p4.html. (Дата обращения: 09.07.2010).

146. Розов М.А. Неклассическая наука и проблема объективности знания / М. Розов // Высшее образование в России. 2006. - № 2. - С. 145.

147. Розов М.А. Знание как объект исследования. Воспоминания о работе Новосибирского семинара (1963-1980) / М. А. Розов // Вопросы философии.- 1998. -№ 1.-С. 89-109.

148. Рубин Ю.Б. Курс профессионального предпринимательства / Ю.Б. Рубин. М.: Маркет ДС, 2006. - 185 с. - С. 122.

149. Рубинштейн C.JI. Проблемы общей психологии / C.JI. Рубинштейн. -М.: Педагогика, 1976. 416 с.

150. Рубинштейн C.JI. Бытие и сознание: о месте психологического во всеобщей взаимосфере явлений материального мира / C.JI. Рубинштейн. М.: Педагогика, 1957.-480 с. - С. 382.

151. Рузавин Г.И. Методология научного познания / Г.И. Рузавин. М.: Юнити, 2005. - 245 с. - С. 130 - 131.

152. Садовский В.Н. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики / В.Н.Садовский, Д. Г. Лахути, В. К. Финн.- М.: Эдиториал УРСС, 2000. 464 с.

153. Семенов И.Н. Психология рефлексии, проблемы и исследования / И.Н. Семенов, С.Ю. Степанов // Вопросы психологии. 1985. - № 3. - С. 65-72.

154. Смирнова Н.М. Теоретико-познавательная концепция М. Полани / Н.М. Смирнова // Вопр.философии. 1986. - № 2. - С. 136-141.

155. Солсо Р. Когнитивная психология / Р. Солсо; пер. с англ. Д.Ю. Кралечкина. СПб.: Питер, 2006. - 589 с.

156. Старикова Г.Г. Некоторые аспекты проблемы предпосылочного знания / Г.Г. Старикова // Вестник ХНУ. 2001. - № 506. - С. 13-15.

157. Старикова Г.Г. Неявные знания и их роль в эвристическом процессе / Г.Г. Старикова // Вестник ХНУ. 2000. - № 464. - С. 196-203.

158. Старикова Г.Г. Природа и гносеологические функции личностного неявного знания: автореферат дис. канд. филолог, наук / Г.Г. Старикова. -Харьков, 2001.-24 с.

159. Степин B.C. Теоретическое знание / B.C. Степин. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.

160. Степин B.C. Философия науки и техники / B.C. Степин, В.Г. Горохов, М.А. Розов. М.: Контакт-Альфа, 1995. - 384 с.

161. Степин B.C. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации / B.C. Степин, Л.Ф. Кузнецова. М.: РАН, Ин-т философии, 1994. - 274 с.

162. Стернберг Р.Дж. Практический интеллект / Р. Дж.Стернберг, Дж.Б. Форсайт, Дж. Хедланд; пер. с англ. А. Ф. Грязнова. СПб.: Питер, 2002. -272 с.

163. Стоунхаус Д. Управление организационным знанием / Д. Стоунхаус // Менеджмент в России и за рубежом. 1999. - № 1. - С. 14—26.

164. Структура и развитие научного знания. Системный подход к методологии науки // Матер, к VIII всесоюз. конференции «Логика и методология науки», Вильнюс, 1982. М.: ВНИИ систем, исслед., 1982. -260 с.

165. Творческое мышление в научном познании: Сб. ст. / АН СССР, Ин-т философии. М., 1989. - 173 с.

166. Тиллих П. Избранное. Теология культуры / П. Тиллих; пер. с англ. М.: Юрист, 1995. - 479 с.

167. Тихомиров O.K. Психология мышления / O.K. Тихомиров. М.: Изд-во МГУ, 1984. - 270 с.

168. Тульчинский Г.Л. Проблема осмысления действительности: логико-философский анализ / Г.Л. Тульчинский. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. - 175 с.

169. Уайтхед А.Н. Избр. работы по философии / А.Н. Уайтхед; пер. с англ. -М.: Прогресс, 1990. 716 с.

170. Управление персоналом в условиях социальной рыночной экономики / под научной ред. Р. Марра и Г. Шмидта. М. 1997. - 112 с.

171. Федеральный Закон РФ от 12.08.1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ред. от 26.12.2008 г.)

172. Филатов В.П. К типологии ситуаций понимания / В.П. Филатов // Вопросы философии. 1983. - № 10. - С. 71-74.

173. Филонов JI.Б. Психологические способы выявления скрываемого обстоятельства / Л.Б. Филонов. М.: Издательство Московского университета, 1979. - 146, с.

174. Философия науки. Вып. 2. Гносеологические и логико-методологические проблемы. — М.: Наука, 1996. 175 с.

175. Фуко М. Археология знания / М. Фуко. К.: Ника-центр, 1996. - 208 с.

176. Фут Н. Роль корпоративного центра // Вестник McKinsey Электронный ресурс. URL: http://www.mckinsey.com/russianquarterly/articles/issue03/040103.aspx.

177. Дата обращения: 21.01.2010).

178. Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия / Ф. Хайек // Мировая экономика и международные отношения. 1989. - № 12. - С. 5-14.

179. Хайек Ф. Рассеянное знание / Ф.Хайек // Вопросы философии. 1989. - 1 №10. -С.104-116.

180. Хант Г. О природе сознания: С когнитивной, феноменологической и трансперсональной точек зрения / Г. Хант; пер. с англ. А. Киселева. М.: ACT, 2004. - 555 с.

181. Харитонович Д. Э. Эстетические аспекты ремесленной деятельности (на материале средневековых ремесленных трактатов) // Культура и искусство западноевропейского средневековья: Материалы научной конференции (1980 г.).-М., 1981. С. 180-202.

182. Харитонович Д.Э. К проблеме восприятия гуманистической культуры в итальянском обществе XVI в. / Д.Э Харитонович // Культура возрождения и общество. М., 1986. 479 с.

183. Харитонович Д. Э. Средневековый мастер и его представления о вещи / Д.Э. Харитонович // Художественный язык средневековья. М.: Наука, 1982. -398 с.-С. 24-32.

184. Цапкин В.Н. Семиотический подход к проблеме бессознательного // Бессознательное — The unconsious: Природа, функции, методы исследования:

185. В 4 т. / АН ГССР, Ин-тут психологии. Тбилиси: Мецниереба, 1985. Т. 4. - С. 265-276.

186. Цапок В.А. Творчество: Философский аспект проблемы / В.А. Цапок -Кишинев: Штиинца, 1989. 148 с.

187. Швырев B.C. Анализ научного познания: основные направления, формы, проблемы / B.C. Швырев. М.: Наука, 1988. - 175 с.

188. Шумилин А.Т. Проблемы теории творчества / А.Т. Шумилин. М.: Высш. школа, 1989. - 141с.

189. Чернов А.П. Мысленный эксперимент: Опыт психологического исследования / А.П. Чернов. М.: Наука, 1979. - 205 с.

190. Чуфаровский Ю.В. Психология в оперативно-розыскной деятельности: установление контакта с субъектом заинтересованности / Ю.В. Чуфаровский.- М.: Право и закон, 1996. 125 с.

191. Чуфаровский Ю.В. Психология оперативно-розыскной деятельности / Ю.В. Чуфаровский. М.: Эксмо, 2005. - 207 с.

192. Эшби У. Принципы самоорганизации / У.Эшби; пер. с англ. — М.: Мир.- 1966.-210 с.-С. 16-57.

193. Яковлев В.А. Диалектика творческого процесса в науке / В.А. Яковлев. -М.: Изд-во МГУ, 1989. 127 с.

194. Ясперс К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс; пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

195. Anderson J.R., Yulin Qin, Myeong-Ho Sohn, Stenger VA. & Carter C.S. An information-processing model of the BOLD response in symbol manipulation tasks // Psychonomic Bulletin & Review. 2003. - № 10 (2). - P. 241-246.

196. Chi Т.Н., Glaser R., Farr M.J. The nature of expertise. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates. 1988 Электронный ресурс. URL: http://www.psy.fsu.edu/faculty/ericsson/ ericsson.exp.perf.html.

197. Дата обращения: 12.04.2010).

198. Collins H. M. Tacit Knowledge, Trust, and the Q of Sapphire // Social Studies of Science. 2001. - № 1. - P. 71-85.

199. Conner K. Resource-Based Theory of The Firm: Knowledge vs Opportunism Organization Science / K. Conner, C.K. Prahalad. N.Y., 1996. - 231 P

200. Dennett D. Artificial Intelligence as Philosophy and Psychology. 1981 Электронный ресурс. URL:http://psychology.wikia.com/wiki/Cognitivescience. (Дата обращения: 12.01.2011).

201. Groen. G.J., Patel. V.L. The Relationship Between Comprehension and Reasoning in Medical Expertise Электронный ресурс. URL: http://aaahq.org/audit/midyear/02midyear/papers/study992.pdfl. (Дата обращения: 28.04.2010).

202. Hayek F.A. Fatal conceit / F.A. Hayek. Chicago, 1989. - 210 p.

203. Houde O. Neural foundations of logical and mathematical cognition / O. Houde, N. Tzourio-Mazoyer // Nature Review Neuroscience. 2003. - № 4(6). -P. 507-514.

204. Kossek E. Managing Diversity. Human Resource Strategies for Transforming the Workplace / E. Kossek, S. Lobel. Cambridge, Massachusetts: Blackwell Business, 1996. - P. 108-136.

205. Kram K., Hall D. Mentoring in a Context of Diversity and Turbulence Электронный ресурс. URL: http://management.bu.edu/academics/research/documents/kram.pdf. (Дата обращения: 18.03.2009).

206. Quinn J. В. Intelligent enterprise: a knowledge and service based paradigm for industry / J. Quinn. New York: Free Press, 1992. - 473 p.

207. Sanchez R. Strategic learning and knowledge management / R. Sanchez, A. Heene Chichester: J. Wiley and Sons, 1998. - 235 p.

208. Whitehill M. Knowledge-based Strategy to Deliver Sustained Competitive Advantage // Long Range Planning. 1997. - № 4. - P. 621-627.

209. Wilson J., Elman N. Organizational benefits of mentoring // Academy of Management Executive. 1990. - № 4. - P. 88-94.