автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Современная чеченская "военная" проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика

Полный текст автореферата диссертации по теме "Современная чеченская "военная" проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика"

004606831

На правах рукописи

ДОВЛЕТКИРЕЕВА ЛИДИЯ МАХМУДОВНА

СОВРЕМЕННАЯ ЧЕЧЕНСКАЯ «ВОЕННАЯ» ПРОЗА: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ, ЖАНРОВЫЙ СОСТАВ, ПОЭТИКА (1990-2010 гг.)

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (северокавказские литературы)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала-2010

004606831

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова».

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор

Кучукова Зухра Ахметовна

(ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова»)

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Абуков Камал Ибрагимович

(ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический

университет»);

доктор филологических наук, профессор

Туркаев Хасан Вахитович

(ГОУ ВПО «Чеченский государственный университет»)

Ведущая организация - Институт языка, литературы

и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН

Защита диссертации состоится <J£7> 1MOKSL 2010 г., в часов, на заседании диссертационного совета Д 212.051.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 57, ауд. 78 (2 этаж).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат разослан и размещен на сайте ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет» «-¿-О» 2010 г. Адрес

сайта: www.dgpu.ru

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

— Э.Н. Гаджиев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационной работы. За прошедшие два десятилетия (1990-2010 гг.) в системе чеченской литературы сложился целый пласт прозаических произведений, прямо, косвенно и опосредованно связанных с темой войны. На сегодняшний день назрела настоятельная необходимость научного осмысления данного художественного феномена. Заявленная тема звучит и в творчестве русских прозаиков (А. Бабченко, А. Карасева, Ю. Латыниной, В. Маканина, 3. Прилепина, А. Проханова и других), и в творчестве чеченских писателей (М. Ахмадова, М. Бексултанова, К. Ибрагимова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Ша-таева и многих других). Важно отразить и проанализировать взгляд чеченских и русских писателей на военную трагедию, произошедшую в Чеченской Республике на рубеже ХХ-ХХ1 вв., выявить политические, нравственные и философские уроки, которые извлекло для себя, страны и мира в целом чеченское и российское общество. Актуальность работы заключается в стремлении воплотить насущную идею межнационального диалога культур в концептуальную разработку темы современной чеченской «военной» прозы.

Степень научной разработанности темы. Осмысление «военной» прозы нашло отражение в следующих литературоведческих работах:

- монографиях: В.В. Агеносова, JT.A. Аннинского, А.О. Большева, С. Боровикова, Е.Р. Боровской, А.Г. Бочарова, E.H. Горбуновой, И. Дедкова, Я.С. Духан, Л.Ф. Ершова, Ю.А. Есауленко, С.И. Журавлева, И.П. Золотусского, В.В. Кожинова, И.К. Кузьмичева, Б.А. Леонова, Л.А. Плоткина, A.C. Смирнова, П.М. Tonepa, В.А. Чалмаева, Л.С. Шкурат и др.;

- диссертациях: Е.М. Евглевской, В.В. Компанеец, B.C. Куземского, H.A. Панченко, В.В. Раевской, Б.И. Тетуева, К.Г. Шаззо, Л.И. Щелоковой, Ш.А. Умерова, М.А. Филипповой, В.А. Янченкова и др.;

- многочисленных статьях в периодических изданиях (журналах, газетах) и сборниках научных межвузовских конференций: Г. Бровмана, Г. Петелина, Л. Тера-копяна, П. Топера и многих других авторов.

В последнее время к исследованию темы Кавказа в литературе обращаются многие ученые. В частности, необходимо выделить диссертационные исследования С. Богатыревой, М. Ворониной, О. Журавлевой, Н. Золотухиной, С. Инарка-евой, С. Кардаиовой, Л. Маргания, Л. Меграбян, Т. Овсянниковой, О. Павлюк, Н. Приймаковой, И. Хагковой, Ф. Шебзуховой. Авторов интересует художественный мир произведений кавказских писателей, духовно-нравственные корни национального искусства, разнообразие способов реализации: национальное, жанровое, стилевое, тематическое.

Новая чеченская «военная» проза не имеет должного научного освещения в литературоведении. Чеченская национальная литература в основном создается на родном языке. Многие произведения остаются недоступными иноязычным исследователям ввиду нетранслированности с чеченского языка на русский. Те же произведения, что переведены на русский язык, публикуются по большей части в республиканской прессе - литературных журналах «Вайнах», «Нана» и других, которые также незнакомы широкому российскому читателю, так как распространяются преимущественно на территории Чеченской Республики. И лишь немногие авторские тексты чеченских прозаиков в последние годы вышли на российского

читателя.

Материалы международных, российских и региональных форумов по проблемам Северного Кавказа, опубликованные на страницах газет, журналов и в сети Интернет (М. Ахмадов, Л. Егорова, Л. Куни, В. Медведев, Л. Теракопян и др.), открывают некоторые аспекты современной чеченской литературы читателю за пределами Чеченской Республики.

В чеченской литературной критике за последнее время появился ряд статей, в которых частично затрагивается военная тематика. Это публикации в литературно-художественном журнале «Вайнах»: обзорные статьи Г. Индербаева «Проза журнала «Орга» за 2003 год: приобретения и потери» (№6, 2004) и Ш. Цуруева «Листая страницы «Вайнаха» (№1,2005), X. Туркаева, Р. Туркаевой «Где ты, новый Л. Толстой?» (№11,2005), X. Юсуповой «Тема войны в современной чеченской литературе» (№5,2006), Э. Минкаилова «Глазами исследователя и очевидца» (№6,2007).

Материалы «круглых столов», в которых приняли участие ведущие чеченские писатели, литературоведы и публицисты (Л. Абдулаев, М. Ахмадов, М. Бек-султанов, X. Бурчаев, Л. Жумалаева, Г. Индербаев, А. Исмаилов, Р. Межиева, Э. Минкаилов, И. Мунаев, С. Мусаев, М. Нашхоев, Ш. Цуруев и другие), также помогли нам в определении некоторых тенденций развития военной темы в чеченской литературе. Мероприятия были организованы редакцией журнала «Вайнах» и получили отражение на страницах этого издания: «Чеченская литература: итоги XX в. и перспективы дальнейшего развития» (№6,2004), «Великая Отечественная война в чеченской литературе. К 60-летию великой Победы» (№5, 2005), «Тема войны в русской и чеченской литературе: старые проблемы в новых условиях» (№4,2007).

На наш взгляд, не получила глубокого литературно-критического и научного исследования и тема войны в Чечне рубежа XX — начала XXI вв. в творчестве русских прозаиков, за исключением отдельных интересных публикаций на страницах литературно-художественных журналов и в Интернете.

Одновременного же рассмотрения русской и чеченской прозы в сопоставительном аспекте практически не встречается в публикациях литературных критиков и литературоведов, обращающихся к теме войны в Чечне.

Объект исследования - произведения эпического жанра современной чеченской литературы (И. Айбаева, М. Айдамировой, М. Ахмадова, М. Бексултанова, Б. Гайтукаевой, И. Гунаева, А. Давлетукаева, А. Денисултанова, И. Закриева, С.-Х. Кацаева, С. Магомадова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Мутаева, Г. Садулаева, М. Хасаевой, Т. Чагаевой, А. Шатаева, М. Эцаевой и др.), а также русских авторов (А. Бабченко, В. Дорофеева, А. Карасева, В. Маканина, 3. Прилепина и др.) на тему войны в Чеченской Республике на рубеже ХХ-ХХ1 вв.

Предмет исследования - раскрытие особенностей жанрового состава и поэтики современной чеченской «военной» прозы через рассмотрение жанрово-смыс-ловых элементов, совокупности экспрессивных средств в художественной прозе чеченских писателей.

Целью предпринятого исследования является изучение круга идейно-художественных, нравственно-философских и психологических проблем, составляющих главный спектр «военной» прозы в произведениях чеченской литературы, выявление способов создания художественной картины и реализации названных проблем в различных прозаических жанрах.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

- выявить традиции изображения темы войны в отечественной литературе в целом и в чеченской литературе в частности на примере произведений о Великой Отечественной войне;

- установить методом сопоставительного анализа дифференциальные и интегральные признаки чеченской и русской литератур на тему войны в Чеченской Республике на рубеже XX-XXI вв.;

- определить жанровую представленность современной чеченской «военной» прозы, рассмотреть эстетическое освоение морально-этических категорий и социально-философских идей;

- методом текстологического анализа изучить строение литературных произведений чеченских писателей на тему войны, систему экспрессивных средств, в них используемых, а также способы воплощения авторского замысла.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в изучении современной чеченской художественной прозы в ракурсе ее обращения к военной тематике, в комплексном структурно-стилевом анализе произведений эпического жанра, составляющих пласт литературы заданной тематики и отличающихся художественной новизной. Данная тема до сих пор не была объектом специального исследования. Настоящая работа - это практический опыт на пути целенаправленного изучения жанровой, поэтологической, культурологической, этнопсихологической специфики военной проблематики современной чеченской прозы в контексте отечественной литературы о войне.

Методологической и теоретической основой диссертационной работы являются принципы теории познания, историко-литературоведческие исследования и труды по вопросам жанра и поэтики М.М. Бахтина, Н.С. Бройтмана, А.Т. Ва-сильковского, В.В. Виноградова, Г.Д. Гачева, JI. Я. Гинзбург, В. М. Головко, В. М. Жирмунского, Г.Д. Клочек, Ю.М. Лотмана, Т.В. Мальцевой, В.П. Москвина, A.A. Потебни, Н.Д. Тамарченко, Г.Н. Тараносовой, П.И. Ткачева, Б. Томашевского, Ю.Н. Тынянова и других.

В своей работе автор также опирается на труды исследователей литератур народов России: Л.А. Бекизовой, В.А. Бигуаа, Г.Г. Гамзатова, А.Х. Мусукаевой, К.К. Султанова, К. Шаззо, в том числе и чеченских литературоведов: Г. Индербаева, Э. Минкаилова, X. Туркаева, X. Юсуповой.

Методы исследования. В связи с поставленными задачами возникла необходимость использования сложившейся в последнее время комплексной, междисциплинарной методики исследования, позволяющей сочетать как исторически устоявшиеся методы анализа, так и инновационные в их взаимосвязи и взаимодействии. Автором использованы общенаучные и частнонаучные методы научного познания, в том числе: анализ, синтез, системно-струюурный, исторический, описательный, сравнительной анализ , жанрово-концептуальный, текстологический, этноонтоло-гический. Решение поставленных задач потребовало обращения к историко-культурному контексту, в качестве которого выступают параллели с современной русской литературой о войне в Чечне ганца XX - начала XXI вв., с русской и чеченской прозой о Великой Отечественной войне.

Теоретическая значимость обусловлена теоретико-текстуальным изучени-

ем чеченской «военной» прозы последних десятилетий, исследованием авторских подходов к раскрытию военной тематики как части современного литературного процесса в свете жанрового обрамления современных текстов.

Практическая ценность диссертации состоит в возможности использования ее результатов в дальнейших исследованиях по истории российской литературы и в базовых курсах по «Литературе народов РФ»; при разработке учебников, спецкурсов и спецсеминаров по истории чеченской литературы, современной чеченской литературе. Данная научная работа может оказать методологическую помощь студентам и аспирантам филологических факультетов. Материал диссертации будет полезен при создании трудов, предусматривающих обращение к теме взаимодействия культур России и Чеченской Республики.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Чеченская «военная» проза конца XX - первого десятилетия XXI вв. отличается новым взглядом на войну и мир и усложненным содержанием.

2. Национальная литература, отражая эту тенденцию, находится в динамичном поиске новых жанрово-эстетических возможностей. Модификациями жанра «военного» рассказа становятся рассказ-случай, сатирический рассказ, психологическая новелла, притча, сказка, стихотворение в прозе и др. Военная тематика реализуется в жанрах идеологической и культурологической, или этнопсихологической повестей, эссе, триллера. Поиск причин военного кризиса и осмысление тяжелейших духовно-нравственных последствий осуществляется в новых для чеченской литературы жанрах романа-притчи и романа в рассказах и повестях.

3. Происходит синтез классических литературных форм с фольклорно-ми-фологическими, сращение разных типов творчества. Писатели, воплощая военную проблематику, используют различные методы и приемы психологической прозы, «магического реализма», фэнтези: гротеск, фантасмагорию, «поток сознания», ин-тенциональный анализ, «черный юмор» и др.

4. Чеченские прозаики стремятся отразить проявление общечеловеческого и сугубо ментального факторов в изломе военных событий. Онтологический код чеченского национального характера исследуется и в экстремальных условиях современности, и ретроспективно через параллели с Кавказской войной, Великой Отечественной войной, депортацией. Чеченские нравственно-этические ценности, выраженные в таких традиционных категориях, как «иман» (религиозность), «яхь» (соревновательность в достойных поступках), «маршо» (свобода), «собар» (терпимость), «сий» (честь), «къонахалла» (мужественность, благородство), подвергаются проверке на жизнеспособность ситуацией войны.

5. Поэтика чеченской «военной» прозы отличается необычайной живописностью, которая достигается сложной, многоуровневой системой онтологических знаков и символов, средств психологического изображения, многообразием тропов и стилистических фигур, аллегоризмом, а также элементами натурализма. В национальной картине мира, создаваемой чеченскими прозаиками в новой «военной» прозе, культурологемы «гора», «небо», «башня», «дерево» и другие передают сущность вертикального народного сознания, нацеленного на всепобеждающую устремленность к жизни вопреки влекущим вниз обстоятельствам.

6. Исследование изобразительно-выразительных форм и приемов выявляет их зависимость от современных мировых тенденций, влияние российской «воен-

ной» прозы, а также новаторство современных чеченских писателей в развитии военной темы; имеется ряд интегральных и дифференциальных признаков с русской прозой о войне в Чечне.

7. Чеченская литература до, во время и после войны конца XX - начала XXI вв. предстает как некий «исповедальный алтарь», где исследуются причины военного кризиса, сама война и ее духовно-нравственные последствия посредством экзистенциалов вины, ответственности, страха, совести, отчуждения, памяти. С их помощью осуществляется философский анализ нравственного состояния человеческой личности и общества.

8. Лейтмотивом современной чеченской «военной» прозы являются идеи гуманизма, толерантности, тотального отрицания войны как деструктивного фактора.

Апробация работы. Материалы диссертации были положены в основу докладов на Форуме молодых литераторов Юга России в станице Вешенской, посвященном 100-летию М. Шолохова (2005 г.), I Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Нальчик, 2008), VIII Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки - 2008), II Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Майкоп, 2009), IX Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки - 2009), XIX Международной книжной ярмарке в Гаване (февраль 2010 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Словесная культура чеченцев в контексте культур народов России» (24-25 марта 2010 г., г. Грозный). Диссертация обсуждалась на расширенном заседании кафедры зарубежной литературы и кафедры фольклора и литературы народов Северного Кавказа Кабардино-Балкарского университета им. X. М. Бербекова (сентябрь 2009). Основные положения диссертации нашли отражение в четырнадцати публикациях автора.

Структура работы подчинена логике исследования, соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели и задачи работы, излагаются теоретические и методологические принципы исследования, его теоретическая и практическая значимость, научная новизна, дается анализ существующей литературы по теме исследования.

Первая глава исследования «Война как объект художественной рефлексии в отечественной литературе второй половины XX - начала XXI вв.» посвящена анализу освоения темы войны в отечественной литературе указанного периода. Чеченская «военная» проза, являясь частью культурного пространства Российской Федерации, не может быть рассмотрена вне рамок отечественных традиций художественной интерпретации войны. В связи с этим в первом разделе первой главы определены основные этапы развития «военной» прозы в русской литературе и ее влияние на отображение темы войны в чеченской литературе до событий 1994-2000 гг. Во втором разделе первой главы выявляются традиции изображения войны в чеченской прозе XX в. Третий раздел посвящен

новейшей русской прозе о войне в Чечне конца XX- начала XXI вв.

Понятие «военная» проза в современной отечественной литературе связано с изображением Великой Отечественной войны. Тема эта в литературе XX в. отражена глубоко и всесторонне, во всех своих проявлениях: армия и тыл, партизанское движение и подполье, трагическое начало войны, отдельные битвы, героизм и предательство, величие и драматизм Победы. Авторы, как правило, фронтовики. В их книгах о войне главной линией проходит солдатская дружба, фронтовое товарищество, тяжесть походной жизни, дезертирство и геройство. («Непокоренные» Б. Горбатова, «За правое дело», «Народ бессмертен» В. Гроссмана, «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Звезда» Э. Казакевича, «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, «Спутники» В. Пановой и др.) В произведениях Ю. Бондарева, В. Быкова, К. Воробьева, В. Кондратьева и других представителей «прозы лейтенантов» очень точно определен угол зрения на войну и воюющего человека. Это угол зрения рядового участника боя, находящегося в центре драматической или даже трагической ситуации. Достоинством этих книг явилось то, что этот угол зрения вместил в себя часть общенародной судьбы в годы войны: чувства и мысли героя, характеры и судьбы его товарищей, способность к сопротивлению подчас чудовищным в своей жестокости обстоятельствам.

В конце XX - начале XXI вв. значительно уменьшилось количество писателей, пишущих о войне. В последнее время в литературной критике применительно к «военной» прозе стал употребляться термин «новая военная проза», подразумевающий прозу об афганской и чеченской войнах, с одной стороны. С другой стороны, новая «военная» проза - это полемическая проза, которая представляет другое изображение Великой Отечественной войны писателями-фронтовиками, в разрез официальной советской критике (В. Астафьев «Прокляты и убиты», В. Быков «Болото», Г. Владимов «Генерал и его армия»).

Большинство писателей конца XX - начала XXI вв., пишущих о Великой Отечественной войне, составляют писатели нефронтовики, детство и юность которых пришлись на эти суровые годы. Среди них А. Азольский («Диверсант», «Кровь», «Война на море»), JI. Бородин («Ушел отряд»), А. Лиханов («Русские мальчики»), В. Распутин («Живи и помни»).

В чеченской литературе произведения о Великой Отечественной войне созданы писателями разных поколений: М. Ахмадовым, М. Бексултановым, М. Мамакаевым, М. Мусаевым, 3. Муталибовым, X. Ошаевым, а также журналистами В. Митаевым, Б. Чалаевым и рядом других. Однако должного осмысления тема Великой Отечественной войны в чеченской прозе не нашла до сих пор. Объясняется это целым рядом объективных и субъективных причин. Как справедливо отмечает литературовед и писатель Э. Минкаилов, в 50-70 гг. любая попытка обобщения воспринималась властями как стремление преувеличить степень участия представителей чеченского народа в войне. Так, например, роман X. Саракаева «Неведомыми тропами», созданный в этот период, стал доступен читателю только в 2005 г. Долгое время он не публиковался лишь потому, что в центре художественного повествования - чеченец Сапах Садыков - персонаж вымышленный. Главный герой X. Саракаева - патриот, чье личное мужество, способность сохранять самообладание в критической ситуации, организаторские способности, военный талант и человечность помогают бойцам

артиллерийской батареи дважды выйти из вражеского окружения.

В изображении Великой Отечественной войны в чеченской прозе литературоведы Э. Минкаилов, Ш. Цуруев, Г. Индербаев выделяют два подхода: 1) документальная и художественно-документальная проза периода ВОВ, а также 50-70 гг. (очерки 3. Муталибова, X. Ошаева); 2) художественно-психологическая проза 80-х гг. XX в., где военная проблематика получает иное звучание в произведениях чеченских писателей нового поколения: М. Ахмадова («Сказка о трех братьях», «А мельница крутилась и на рассвете»), М. Бексултанова («Черный Глаз», «Бухта «Крест»), С. Яшуркаева («Красный майор»). Описатель-ность, очерковость уступают место изображению внутреннего мира персонажа, национальная литература поднимается на новый уровень развития - ставятся философские проблемы, делаются широкие обобщения. Жанром, в котором наиболее четко реализуются отмеченные тенденции, в творчестве «восьмидесятников» становится рассказ.

Во втором разделе первой главы рассмотрены образцы художественно-психологического подхода в чеченской «военной» прозе, которые, на наш взгляд, явились основой для современной «военной» прозы конца XX - начала XXI вв. (рассказы М. Ахмадова и М. Бексултанова о ВОВ).

Раздел «Новейшая русская проза о войне в Чечне: персоналии, акценты, проблемы» выполнен в виде анализа русской «военной» прозы о событиях в Чечне конца XX - начала XXI вв., что при рассмотрении прозы чеченских писателей позволяет выявить отличительные черты и точки пересечения в воплощении одной и той же темы русскими и чеченскими авторами.

Мы обратили внимание на две тенденции русской «военной» прозы о Чечне:

1. Стремление к очерковости, документальности и достоверности. Эта черта свойственна произведениям А. Бабченко, А. Карасева, 3. Прилепина, воевавших в Чеченской Республике.

2. Попытка художественного преломления военной проблематики в текстах писателей, не являющихся непосредственными участниками событий. Например, в «Чеченских зарубках» В. Дорофеева, романе В. Маканина «Асан».

Первая категория произведений характеризуется рядом особенностей. Война в них показана в новом для российского читателя ракурсе: война по своей сути, вообще, без ура-патриотического и пафосного антуража, безотносительно к долгу защитника или осуждению агрессора, место и время действия, вроде бы, и конкретны, но в то же время как бы второстепенны. В восприятии персонажей и их создателей она предстает как бесцельное, безыдейное, безусловное зло. Главное внимание сосредоточено на «человеке с ружьем», его самоощущении на войне, через которое дискредитируется сама война, выражается протест против нее как явления, уничтожающего человека в человеке. В эмоциональной сфере жизнедеятельности воина, которая подвергается нещадному «вскрытию», чувствами-константами становятся страх, одиночество, затравленность, незащищенность, отчужденность и вина. Исследуя перечисленные экзистенциальные понятия, прозаики оголяют антигуманность войны вообще и антигероику новых войн в частности. Много внимания уделяется преступному ведению войны, неуставным отношениям в армии.

Стремление писателей, не участвовавших в боевых действиях, к художественному воплощению темы без предварительного глубокого изучения проблемы с точки зрения исторических, политических, социальных, психологических, этнических, ментальных и других корней данных событий приводит к искаженному соотношению категорий «правда» и «вымысел». Приведенный в диссертации анализ романа В. Маканина «Асан» наглядно демонстрирует недопустимость построения авторской концепции на ложном мифотворчестве и незнании настоящего положения дел, если речь идет о конкретном народе, его историческом прошлом и настоящем, миропонимании и этнопсихологии.

Вторая глава «Жанровые модификации и поэтика чеченского «военного» рассказа 1990-2010 гг.» посвящена выявлению жанровых разновидностей рассказа о войне в современной чеченской «военной» прозе. Рассмотренные в качестве репрезентативных произведения малых жанров дают достаточно объемное представление о специфике художественного воплощения обозначенной темы в современной чеченской литературе. Многие авторы (начинающие или те, для кого литературное творчеств о не является основным) тяготеют к форме рассказа-случая, близкого к документальной прозе. Таковы, например, рассказы «Заложник» И. Айбаева, «Чечен-гексоген» А. Давлетукаева, «Перед рассветом», «Абрикос», «Поездка» С. Мусаева, «Под проливным дождем» М. Хасаевой, «Телевизор» Т. Чагаевой. Их объединяет стремление запечатлеть трагические фрагменты военной или послевоенной действительности. Фактографичные рассказы не составляют ядра современной чеченской «военной» прозы, а лишь характеризуют одну из особенностей послевоенного процесса: у многих людей, переживших реальную трагедию, возникает необходимость выразить свои чувства посредством творчества - это своего рода подсознательная самореабилитация, защитная реакция человеческой психики. Некоторым авторам удается, приподнявшись над действительностью, обратить, казалось бы, «рядовой» случай из военной реальности в обобщающе-философскую картину. Как в рассказе С. Мусаева «Урок литературы».

Отличительной чертой творческой манеры молодого прозаика А. Шата-ева являются мистические, иррациональные мотивы, которые не только не отвлекают от реальности, но способствуют более глубокому ее постижению. Элементы фэнтези, ненавязчиво вплетаясь в канву реалистических в своей основе произведений, позволяют говорить об А. Шатаеве не как о писателе-мистике, а как о представителе школы «магического реализма» (рассказы «Проклятый», «Темные лица», «Метеорит», «В плену у тьмы»).

Обращение к «черному юмору» как к своего рода онтологической категории является особенностью некоторых «военных» рассказов («Трижды воскресший» А. Шатаева, «Граммофон» А. Денисултанова). Ироничная манера подачи материала подкупает читателя, уставшего от драм, крови, грязи и пота «военной» прозы. Жанр сатирического рассказа как наиболее острая форма обличения действительности позволяет выразить свое отношение к войне. В рассказе «Дадим миру шанс» И. Гунаев уничтожающе гротескно осмеивает войну как самое порочное, недопустимое явление в мире. Он беспощаден в своем «смехе» и к федеральной стороне, и к так называемым «защитникам родины» из чеченцев. Методами сатиры автор блестяще отображает главную особенность

«странной» и «непонятной» войны - ее антинародную сущность.

Народ как заложник военной ситуации - эта тема звучит и в традиционной прозе реалистического психологизма, в которой герои часто оказываются в амбивалентном положении, угрожающем их жизни. В рассказе «В огне» И. Закриев рассматривает типичную для войны в Чечне картину, когда целые села в одночасье оказываются меж двух огней: с одной стороны - боевиков, готовых идти на так называемый газават не только ценою своих жизней, но и тысяч жизней мирных людей. С другой — федеральных войск, воспринимающих всех чеченцев в одном контексте и ради уничтожения горстки вооруженных врагов предающих все село пламени огня. Сложный психологический прессинг двойного заложничества передается в рассказе через внутренние монологи главного героя. Интересна антитезная символика огня. Как укрощенный и поставленный на службу человеку огонь очага - символ семейного благополучия и мира, он очищает и защищает, отвращает зло. И огонь выступает в рассказе уже во втором значении - как грозная и опасная стихия во время начавшегося штурма села. Самыми эмоционально сильными по воздействию приемами, направляющими вектор читательского сознания на неприятие войны, становятся тропы, основанные у многих чеченских авторов на «военной» лексике. Как, например, у И. Закриева: «Ветви деревьев свисали, словно искалеченные руки»; «Воздух дрожал, словно теленок, появившийся на свет в стужу. Воздух был ранен».

Особенностью чеченской психологической прозы о войне является интерес писателей к экзистенциальным проблемам. Так, М. Айдамирова в рассказе «Горе от ума», Э. Минкаилов в ряде новелл («В тумане», «Встреча с прошлым», «Солнечный дождь») оперируют основополагающими понятиями экзистенциализма - «тоска», «страх», «отчаяние», «надежда», рассматривая одну из важнейших в философии существования проблем - вины и ответственности. Натуралистичные сцены, живописующие ужасы военного времени, развенчивают миф о романтике войн и революций. Единственное желание, которое может возникнуть у нормального человека, - уйти, бежать от абсурда. Урбанистические пейзажные зарисовки послевоенной разрухи исполнены психологизма, так как передают разрушающую силу войны, которая не щадит ни мир материальный, ни мир духовный.

В психологической прозе поток сознания становится одним из приемов, с помощью которого писатели препарируют военную действительность. Что мы и наблюдаем в рассказе М. Ахмадова «Кружиться в этих волнах». Автора интересуют причины войны, ощущения человека в ситуации военных событий и духовно-нравственные последствия военного кризиса. Поэтому в рассказе представлены три периода: до, во время и после войны. Временное пространство рассказа вмещено в сознание героя. По мере развития событий время сжимается и ускоряется. Если предвоенная смута описана более детально, то сама война и поствоенный период - каруселью проносятся перед читателем. Для этого М. Ахмадов переходит от традиционного реалистичного повествования с его внутренней логикой и мотивированностью сначала (довоенная жизнь героя) к сарказму (предвоенная ситуация), а затем к приему «потока сознания» (во время и после войны). Он воспроизводит динамическую картину психической деятельности Шоипа, лишенную логики, смысловой и синтаксической упоря-

доченности: непосредственную смену мыслей, чувств, воспоминаний, скачки ассоциаций, возникающих как реакция на внешние раздражители, факторы окружающей военной действительности, не отделяя, таким образом, сознательное от бессознательного. Т.е. объективный мир исследуется опосредованно - через субъективные впечатления героя, поэтому текст представляет собой соединение обрывков фраз, отдельных слов. Время пропущено сквозь душу героя. Писатель беспощаден к той части чеченского народа, которая толкнула его в пучину военных событий, показывает, к чему привело пренебрежение истинными интересами нации и как опустошила война духовную культуру чеченцев.

Притча - еще один поджанр рассказа, в котором реализует себя чеченская «военная» проза. Новеллы «Снег идет», «Отцовский сад», «Мольба» М. Ахмадова, «Цель» и «Тяга к жизни» Э. Минкаилова - тому подтверждение. С помощью игры светотеневыми образами М. Ахмадов воплощает тему борьбы светлых и темных начал в человеке и в мире. Являясь ядром этической парадигмы, мифомотив «добро и зло» в его притчах раскрывается посредством устойчивых образов, составляющих семиотику прозы, ее метафоро-символи-ческую и сюжетно-образную структуру. Система кодовых онтологических знаков, выраженных в поэтологических концептах гора, небо, башня, дерево (сад), дам, дождь, бурьян, время, грязь, свет (огонь, свеча, костер, очаг) и других, позволяет раздвинуть границы личных, национальных, религиозных представлений до уровня вечных вопросов человеческого бытия, имеющих отношение ко многим людям. Сюжет аллегорического рассказа «Гора и море» М. Ахмадова построен на оппозиции «вертикаль-горизонталь». Чеченская семья покидает родину (гору), спасаясь от войны, и устраивается в благополучном городке на юге Франции. Главное сокровище этих мест — море. Но существует другая опасность: в погоне за удовольствиями потерять самую суть своей души. Антагонизм западной и восточной культур порождает душевный надлом. В рассказе звучит актуальная тема сохранения национальной идентичности в условиях стремительно глобализирующегося пространства. В бешеном ускорении ассимиляционных процессов, ведущих к потере языка, традиций, а значит, и к исчезновению с пестрой этнической карты планеты чеченской национальности, видит писатель еще одно пагубное последствие военного кризиса конца XX - начала XXI вв. в Чечне. И культурологема гора в данном случае выступает не только как контекстуальный синоним родины, но и вмещает представление об особом складе жизни и мысли чеченцев, требующем ни при каких обстоятельствах не выходить за рамки традиционной нравственной системы, сложившейся в течение тысячелетий.

Один из последних «военных» рассказов М. Ахмадова «Украденное время» посвящен теме «потерянного поколения». Пока герой спасался от войны, думал о том, как выжить, годы его жизни, которые должны были стать лучшими, прошли мимо. Кто-то лишен из-за войны детства, чья-то юность опалена взрывами снарядов, у кого-то украли молодость - время, когда можно было утвердиться в любви, семье, профессии. Чьи-то зрелость и старость не узнали свойственного этим вехам жизни спокойствия. Писатель в осуждении войны и ее зачинщиков поднимается до уровня широких обобщений. И украденное время выступает как приговор войне, которая не только уносит жизни, калечит

судьбы и души, но и нарушает заданный самой природой порядок развития человека: детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость.

Довольно часты в рассказах о войне исторические параллели с депортацией и другими тяжкими испытаниями, выпавшими на долю чеченцев (рассказ «Деревянные куклы» М. Ахмадова). В рассказе «Тяга к жизни» Э. Минкаилова организующую функцию выполняют пространственно-временные категории, которые придают композиции бинарный характер. Пространственные дихотомии «село - город», «равнина - горы» и временная «после депортации, век XX

- после войны, век XXI» выстраивают историческую параллель, передающую сущность вертикального народного сознания. Выражением этого становится авторская формула: «Село снова возрождалось» - первая часть рассказа представляет зарисовки сельского быта после репатриации чеченцев в 1957 г. Символом возрождения нации становится дерево. Концепт «дерево» является аналогом витальной энергии чеченцев, направленной, с одной стороны, на элементарное выживание (акация - живая изгородь; древесина - топливо; тополиные ветви

- курятники, сапетки; ягоды тутовника и цветы акации - лакомство детворы), с другой - на созидательный труд (строительство новых домов, разбивка садов). Во второй части конкретное дерево с одной из центральных городских улиц становится олицетворением жизни чеченцев в охваченной войной республике уже в наши дни. Э. Минкаилов дает не образ отдельного героя (человека или дерева), но образ нации, раскрывая определяющую черту чеченской ментальное™

- стремление к вершине, вопреки влекущим вниз обстоятельствам.

Отмечая аллегорию как вид иносказания в чеченском «военном» рассказе, необходимо отметить также наличие в современной чеченской литературе о войне жанра сказки («Приключения Малкины и Сурхо» М. Эцаевой).

Чеченская литература до, во время и после войны предстает как некий «исповедальный алтарь», где исследуются причины военного кризиса, сама война и ее тяжелые последствия. В оригинальной форме стихотворения в прозе представлено читателю обращение «Услышь меня, мой брат!» Б. Гайтукаевой к мужчинам Чечни в канун военной развязки. Автор предостерегает от катастрофы, призывает мужчин остановиться, ритмика мечущейся птицы передается и с помощью повторения однопорядковых синтаксических конструкций, и с помощью звуковых перекличек, то есть тех средств выразительности, которые используются в стихотворной речи. Хотя графически рисунок текста представлен как проза. Данное произведение можно отнести к разряду предтеч и предвозвестников военных событий, пророчеству.

Третья глава «Нравственно-фнлософские и культурологические поиски чеченских писателей в больших жанрах прозы 1990-2010 гг.» включает два раздела. В первом определяется специфика «военной» микропоэтики чеченской повести на примере произведений «Дикая груша у светлой реки», «Идти, не сбиваясь с этого пути», «Чтобы свечу не задуло ветром» М. Ахмадова, «И кто постучится в дверь твою в ночи», «Далекие берега реки жизни» М. Бексултанова, «Заложник» А. Шатаева.

Тенденции изображения войны, выявленные нами в связи с анализом чеченских рассказов, развиваются в жанре повести, где получают еще более глубокое звучание. Все экзистенциалисты говорят об ограниченности рациональ-

нога, в том числе научного мышления, и считают главным средством познания мира интуицию, чувства и переживания людей. В повести «Чтобы свечу не задуло ветром» М. Ахмадов использует экзистенциальный метод художественного осмысления действительности (интенциональный анализ), заключающийся в непосредственном усмотрении сущности явления в процессе его переживания. Настроения и чувства приходят и уходят не по нашей воле, а являются реакцией внутреннего «Я» на происходящее, т. е. источник переживаний - вне нас, а чувства - лишь субъективное проявление, отражающее существующую реальность и раскрывающее ее фундаментальные черты. Автор подчеркивает темные свойства бытия, его абсурдный характер: <«...>время было и трудным, и странным, и смешным, и безжалостным, как страшные сновидения, в которых все перемешалось». Тема абсурдности существования - основополагающая в экзистенциализме («Миф о Сизифе» А. Камю, роман Ж.-П. Сартра «Тошнота»), Мир оказался для человека враждебным и жестоким. Вседозволенность, хамство, хаос, «пляски несправедливости», апокалипсис («...от имени государства бомбят своих же граждан») - все эти оскалы действительности переполнили душу Ашми тревогой, эмпирическим страхом, касающимся каждодневного существования, и страхом онтологическим, лежащим в сердцевине бы тая. Осознание абсурдности бытия (гибель Элимы - любимой женщины Ашми - стала последней каплей) привело к тому, что у героя возникло естественное стремление к бегству из этого мира: «...хотелось уйти...уйти». И как следствие - экзистенциальный бунт: «...у меня, разуверившегося во всем, обозлившегося на всех, появлялось желание умереть, сразившись со всем миром. Потом хотелось кричать во весь голос, повергая в ужас мир, проклиная всех». Бунт возвращает утерянное величие существования, человек бросает вызов. Отказ от примирения с ужасающей действительностью и в то же время способность решиться жить в такой Вселенной, борьба интеллекта с превосходящей его реальностью - первый шаг на пути к внутренней свободе. Второй шаг - в сближении с другими отчаявшимися (Падам, в голосе которой лишь «безнадежность, безразличие», и ее ребенком) и совместное преодоление страха и душевной пустоты. Возможность оказать помощь, поддержку случайной попутчице в мире, в котором, казалось, рухнули все нравственные устои и нет места для проявления простых человеческих чувств, придала существованию Ашми наполненность и смысл.

М. Ахмадов, выходя за рамки «военной» прозы, в ряде произведений исследует онтологический код чеченского национального характера. С этой целью он наделяет своих положительных персонажей определенными ментальными чертами, характерными для героев чеченских илли. Это позволяет ему в пределах вымышленного им художественного мира подвергнуть данные идеальные черты чеченского менталитета испытанию условиями военного времени и определить возможные пути и средства духовно-нравственной эволюции этноса.

«Идеальные» герои М. Ахмадова (Жагаш, Ауд и Хаваил из повести «Идти, не сбиваясь с этого пути») опираются на традиционное миропонимание чеченцев, которое, по представлениям писателя, образуется из двух составляющих. Первая составляющая - это чувство ответственности: перед предыдущими поколениями (семь отцов); перед ныне живущими - семьей, родственниками,

селом, народом; перед потомками (только через семь поколений забываются поступки - и хорошие, и плохие). Такая соотнесенность с прошлым, настоящим и будущим делает психологическое состояние воспитанного в традиционном духе чеченца более устойчивым (он не чувствует себя одиноким), хотя ему порой и нелегко нести такой груз ответственности и долга. Вторая составляющая миропонимания чеченца - это то, что он постоянно ощущает себя в ценностной системе своего народа. Как только чеченец начинает осознавать себя как индивидуум, он попадает в жесткую систему морально-нравственных ценностей, обязанностей и запретов. Человек, находящийся в этой системе и выполняющий ее требования, может контролировать свои эмоции и поступки, и у него вырабатывается высокая сопротивляемость жизненным бедам и невзгодам.

Если повесть «Идти, не сбиваясь с этого пути» представляет собой этнопсихологическое и культурологическое художественное исследование, то «Дикая груша у светлой реки» - это идеологическая повесть. М. Ахмадов апробирует три идеи, носителями которых являются его герои, друзья детства: независимости любой ценой (боевик Довт), целостности страны любой ценой (милиционер Дени) и толерантности, гуманизма, согласия как альтернативы насилию (художник Берс). Каждый из них свободен в своем выборе и осуществляет это право, идя собственным путем. Л. Теракопян, анализируя повесть М. Ахмадова, отмечает: «У каждого из героев произведения своя правда, свои обиды и ошибки, свой счет к прошлому. Но пафос повествования не столько в поисках виновных, сколько в апелляции к здравому смыслу, в поиске национальной перспективы». Современная чеченская «военная» проза показывает, сколь неоправданны идеи, которыми руководствуются оба лагеря и к чему приводит вооруженный конфликт, актуализирует идею самоценности человеческой жизни перед лицом любой социально-политической программы, какой бы значительной на первый взгляд она ни казалась.

В повести М. Бексултанова «И кто постучится в дверь твою в ночи...» внимание писателя сконцентрировано на внутреннем мире персонажа - журналиста по специальности. Посттравматическая психика героя проецируется на пять временных плоскостей. Прошлая, мирная, жизнь озарена светом любви к Зарге. Точкой отсчета для реального настоящего становится гибель любимой. Экзистенциальное бегство и защитная реакция из-за невозможности жить с «ясным видением» - погружение в самообман, жизнь, создаваемую воображением, - вымышленное настоящее. В придуманной жизни есть будущее - сын, с которым герой остается после смерти жены и которого в действительности у него нет. В реальности же будущее и не подразумевается, оно исключено, невозможно, потому что убито войной. Из вечности в снах часто приходит Зарга, в этих картинах с ней всегда не рожденный на самом деле малыш. Безграничность принятой человеком боли передана через ощущение вечности и безвременья: «Мне кажется, я существую со дня сотворения мира. Ведь мои мысли, родившиеся в течение минуты или часа, проходят сквозь столетия».

В центре повести М. Бексултанова «Далекие берега реки жизни» - типичная чеченская семья, придерживающаяся традиционного национального уклада жизни. Автор и здесь исследует причины случившейся военной трагедии. Повествование вне рамок политики, и писателя не интересуют внешние факторы,

способствовавшие развязыванию войны. В первую очередь, М. Бексултанов пытается выявить внутренние ростки кризиса. Композиционно повесть делится на две неравные по объему части. В первой (основной - и по масштабу, и по заложенным в нее ментальнофилософским установкам) рассказчик, воспроизводя в своих воспоминаниях монологи отца, обращенные к сыновьям и содержащие многочисленные примеры из истории и фольклора чеченцев, открывает читателям особенности и красоту традиционной чеченской культуры и этики - г1тлакх-оъздангалла. Отец ненавязчиво готовит сыновей к взрослой жизни, воспитывая в них личным примером и в форме бесед-наставлений о былых достойных мужах чеченского народа, чьи имена до сих пор на устах (Зилимхан Харачоевский, Байсангур и мн. др.), - чувство собственного достоинства, честь, мужество и значимость не запятнанного недостойным мужчины словом или поступком имени. Все перечисленные составляющие входят в этическую категорию чеченцев - «къонахалла» (мужественность). Исполненная ностальгией по безвозвратно ушедшим временам детства и юности рассказчика, первая часть повести складывается в стройный кодекс чести истинного къопаха (достойного мужчины). В художественной форме М. Бексултанов представляет чеченские нравственно-этические ценности, выраженные в таких традиционных категориях, как «имам» (религиозность), «яхь» (соревновательность в достойных делах), «маршо» (свобода), «собор» (терпимость), «сий» (честь) и др. Писатель уверен, что именно этот нравственный стержень позволил народу выстоять в бурях национальных трагедий Кавказской войны (XIX в.), депортации (XX в.), «странной» войны конца XX - начала XXI вв. Однако он также убежден: малейшее отступление от этих идеалов способно привести народ к очередной катастрофе. И война в республике отчасти порождена этой причиной. Вторая часть повести посвящена непосредственному анализу конкретных причин и духовных последствий войны. Многие члены семьи главного героя, хотя и не держали в руках оружия, унесены из жизни войной, и все же непоколебимы законы чести, которыми живет отец. Повесть М. Бексултанова - наставление нынешним и последующим поколениям чеченцев, как сохранить свой народ и уберечь его от новых потрясений. Единственное средство самозащиты малочисленного этноса в мире, полном угроз, - согласие. Чувство вины, ответственности за все, происходящее вокруг, - основной экзистенциальный инструментарий, который использует автор, анализируя современную послевоенную действительность и вскрывая причины произошедшего.

Практически бессюжетная повесть «Далекие берега реки жизни» близка по ряду стилевых признаков жанру эссе, так как отличается образностью, афористичностью, непринужденной, в духе свободной беседы, манерой изложения, когда в воспоминаниях рассказчика передаются монологи отца. Как и в эссе, здесь главную роль играет не воспроизведение факта, а изображение впечатлений, ассоциаций, раздумий о судьбе своего народа. Объемность жанра повести, в рамках которого реализуется данный эссеистический стиль, позволяет придать большую широту философским размышлениям автора.

Остросюжетная повесть «Заложник» А. Шатаева является явлением массовой культуры, что, несмотря на пренебрежительный оттенок популизма, свойственный этому явлению, все же важно для развития чеченской литера-

туры, так как этот жанр в принципе до сих пор не был ей характерен. Повесть сочетает жанровые разновидности мистики, детектива, фантастики. Антивоенная направленность, выраженная в главной идее произведения - зло порождает еще большее зло, - пробивается к читателю сквозь остросюжетную поэтику, заставляет размышлять, вызывая чувство отвращения к войне как к жестокому действу, высвобождающему в человеке самые низменные качества его души. У. Хауэрс стал оборотнем еще на Родине, в Англии, после нападения волка. На войне же, попав в безвыходную ситуацию заложничества, дремавшее в нем звериное начало просыпается и оборачивается против его палача. Читателю становится очевидно, что пробудившаяся в нем жажда крови не покинет его теперь и в мирной Англии. Перед нами «военный синдром», закодированный А. Шатаевым в форму мистического повествования. Привыкший творить зло, оправдывая себя борьбой с врагами, военной необходимостью, человек и в мирное время не может управлять своей деформированной психикой, совершает преступления: одна кровь неизбежно тянет за собой другую. Оправданная с теоретической точки зрения жертва непременно становится звеном в цепочке новых преступлений и невинных жертв. Таким образом, А. Шатаеву удается, используя возможности массовой культуры, экшн-жанра, привлечь внимание читателя не только технологиями приключенческой литературы, но и вложить в данную «легкую» и увлекательную форму достаточно сложную психологическую, нравственную и социальную проблематику, вытекающую из тематики «военной» прозы.

Во втором разделе третьей главы тема войны изучается как антропологическая проблема в романе XXI в. на основе произведений «И текла река в ночь» М. Ахмадова и «Я - чеченец!» Г. Садулаева.

В чеченской литературе рассматриваемого периода нет романа в классическом понимании «военной» прозы с изображением отдельных эпизодов войны, воюющих сторон и т. д. Но сама война, ее причины и следствия получают отражение и в романном мире писателей, склонных к широким обобщениям и философскому осмыслению темы.

Своеобразное творческое решение получила тема войны в романе М. Ахмадова «И текла река в ночь». Он был написан в 1994-1996 гг., т. е. в самый разгар военных событий. По определению, данному чеченским литературным критиком Ш. Цуруевым, «это роман-притча, как бы сплошная метафора». Действительно, предгорное село Варш-Юрт - это не просто место действия романа, это своеобразный художественный образ с тянущимся за ним искусным шлейфом всевозможных философских и литературных ассоциаций. С одной стороны, Варш-Юрт и его жители - это как бы весь род людской, от самых своих истоков обреченный двигаться в вечном разделении между двумя противоположностями - добром и злом. В то же время - это конкретный народ со своими вековыми обычаями, нравами и представлениями о мироустройстве и человеческих взаимоотношениях. Пренебрежение ценностями прошлого, чистотой и открытостью мыслей, слов и поступков порождает всевозможные катаклизмы: социальные, природные, политические. М. Ахмадов с первой страницы романа держит читателя в высоком психологическом напряжении, погружая в атмосферу тревожных предчувствий, ожиданий, которыми охвачены его главные герои.

Оползень (метафора апокалипсиса, навеянная писателю происходящими в реальности военными действиями) стал логическим завершением сумятицы в головах и душах жителей Варш-Юрта, перевернув все с ног на голову.

М. Ахмадов использует приемы «магического реализма», мастерски соединяя обыденное и фантастическое, сон и явь, играя этими двумя планами так, что читатель и сам герой часто колеблются в их различении. Неприязненное отношение к отрицательным персонажам и их действиям вызывается средствами гротескного изображения. Наряду с уже знакомыми читателю по другим произведениям писателя символами (дождь, река, гора, грязь, дракон и т. д.), появляются новые интересные образы и художественные решения. Например, ковчег (библейский мотив потопа задает тему всему произведению). Ибрагимов ковчег, в отличие от Ноева, - абстракция: ахмадовский герой берет на себя смелость горьковского Данко вывести народ из пострадавшего села на равнину. Но путь ли это к спасению, ведь оказалось, что равнина «кишит драконами - разбушевавшимися людьми»?

Являясь сплошной и развернутой метафорой, этот роман представляет собой философский анализ нравственного состояния человеческой личности и общества.

Интересным явлением современного литературного процесса является творчество Г. Садулаева - чеченца, пишущего на русском языке. В связи с чем появляется сложность в отнесении его произведений к той или иной национальной культуре. Его книга «Я - чеченец!» о войне в Чеченской Республике. Несмотря на то, что она написана на русском языке, мы рассматриваем ее в рамках современной чеченской «военной» прозы. И не только в связи с национальностью автора. Главное - книга представляет собой сложный психологический, философский анализ военной трагедии, пропущенный через сознание невоевавшего чеченца-рассказчика и его ментальные связи с чеченским обществом. По своей жанровой природе произведение Г. Садулаева представляет собой роман в рассказах или повестях. Структурно «Я - чеченец!» включает 9 частей. Каждая из них может быть опубликована самостоятельно и представляет законченное произведение. Однако собранные вместе они образуют сложное целое, которое обладает рядом интегральных свойств:

- общий рассказчик и его судьба - повествование во всех частях ведется от первого лица, причем от имени самого автора, который выступает как одна из действующих фигур;

- автобиографичность - все части дополняют наше представление о жизни (особенно детстве) писателя;

- место действия: Шали - Грозный - и один из городов бывшего Союза (Санкт-Петербург, Великий Новгород, Таллин);

- тема - война в Чеченской Республике;

- сложная философская проблематика - исследуются экзистенциальные понятия: вины и ответственности, насилия и ненасилия, а также общефилософские: бытия внешнего и внутреннего, жизни и смерти, времени и памяти;

- анализу подвергается тончайшая психологическая категория - сознание человека, оказавшегося в ситуации войны, посттравматическая психика и комплекс вины, вызванный тем, что ты жив, а близкие тебе и знакомые люди погибли;

- в центре внимания - менталитет чеченского народа, исследуемый с точки зрения этического кодекса чеченца, с помощью мифов, ретроспективного среза: чеченцы и выселение, чеченцы и Великая Отечественная война, синхронного анализа - чеченцы в условиях современных войн; «философии вертикали», свойственной горцам;

- антивоенная идейная направленность, обличение антигуманизма войны;

- сквозные персонажи;

- в качестве единого сюжетного пространства выступает память рассказчика, включившая в себя и общую психологическую атмосферу всех частей

- невыразимую душевную боль;

- в окуляре художественного взгляда - судьбы погибших на войне - друзей детства рассказчика. Свою книгу он называет по аналогии с египетской

- «Книгой Мертвых».

Жанр романа в рассказах для Садулаева - не стремление создать удобный для издателя формат, а единственное средство, в котором гармонично может реализовать себя своеобразный стиль и поэтика художественного текста, построенного на сюжетах о судьбах десятков людей - жертв войны в Чечне.

Память и мать - два цементирующих начала книги. Память неумолимо возвращает рассказчика, живущего размеренной, благополучной (в смысле материальном) жизнью в одном из крупнейших городов России, к событиям войны. Человек-автомат каждое утро чистит зубы, бреется, набирает ванну, «растворяя ночные сны», перебирает бумаги в офисе, получает деньги, вечером читает книги. И так каждый день на пути к «философскому суициду» Альбера Камю. У робота не может быть души, и ее нет- вытравлена войной. Но остались сны, память, мысли, сердце... Мать как символ жизнеутверждающего, порождающего начала, олицетворение природы и земли, родины лейтмотивом проходит через все повествование. Порой реальная мать-женщина и мать Чечня неотделимы, их качества переплетены, и они выступают в полном слиянии. Средством описания и толкования бытия в философии существования являются субъективные категории - экзистенциалы - эмоционально окрашенные понятия. В книге Г. Садулаева самыми продуктивными экзистенциалами при исследовании бытия до войны (ее предчувствие), на войне и после нее (посттравматизм) становятся страх, бытие-к-смерти {8ет-гит-Тос1е по М. Хайдеггеру) и бытие-в-мире. Последний подразумевает, что бытие человека и мир неотделимы друг от друга. Человек всегда в мире и мир - это мир человека. Поэтому бегство из мира невозможно, так как невозможно убежать от себя. Но охваченный страхом герой-рассказчик не понимает этого. Ощущая своей генетической памятью страх перед надвигающейся войной, он уходит в горы. Гора выступает как ментальный символ защищенности. Чеченцы - горный народ. Черные горы в прошлом были надежным укрытием. И это единственный путь к спасению от подступающей беды. Но мальчика-чудака возвращают обратно. И все же он бежит - бежит в «горы», на скалах строит «башню из каменных глыб», рядом ставит склеп, в котором «жил, когда умер». Башня - еще один ментальный символ, используемый писателем. Многоэтажные дома в Петербурге напоминают герою родовые башни, но они не могут помочь ему жить полнокровно, пока настоящие башни в его горном крае крошатся бомбовыми ударами, и он в своем бегстве ощущает

себя «живым трупом». Вина - основная категория поствоенной психики героя. Вина перед матерью, ослепшей на войне, перед друзьями детства, замученными или погибшими от артобстрелов, бомбардировок, раненой сестрой, родиной-матерью, терзаемой и беззащитной. Поэтому фразы: «Но меня, меня не было рядом с тобой», «Сможешь ли ты простить меня, мама?» - не отпускают больную душу героя, уехавшего в северный город, оставив их в этом аду. И книга, которую пишет его память, нужна не только читателям, чтобы знали, но она и акт покаяния самого рассказчика, и в то же время возвращение к истокам, к самому себе, приобщение к мучениям земли сына, который не только бежал, но и почти отрекся - ведь образ жизни его стал невайнахским, а следование кодексу чести чеченцев необязательным и обременительным, а потому оставленным дома. В неразрывной бинарной связи с виной экзистенциал ответственности. Именно ощущение ответственности каждого чеченца, а значит, и лично своей, движет автором, когда он пишет книгу, как бы выстраивая таким образом новую башню для своего народа и во имя его спасения.

Небо - еще один вертикальный символ в поэтике садулаевской прозы. Он содержит внутреннюю дихотомию добра и зла. С одной стороны, вековые башни устремлены к небу - символу чистоты в «философии вертикали». С другой - оно выступает как кара за нарушение морального закона. Как и все чеченские писатели, Г. Садулаев не снимает вины с самих чеченцев. Этот мучительный самоанализ наблюдается, например, в творчестве М. Ахмадова, М. Бексулта-нова. Когда предаются идеалы, сформированные тысячелетиями, неизбежна катастрофа. Совесть — та нравственная категория, которая впитывает в себя все исследуемые автором экзистенциалы: вины, ответственности, памяти и т.д. У рассказчика она болезненно обострена. Самое жесткое обвинение он бросает именно в свой адрес: «... мои книги - самые лучшие. Самые лучшие книги о войне - те, что написаны дезертирами».

Полагаем, что мы справедливо рассмотрели книгу Г. Садулаева в контексте романной прозы, так как она полностью соответствует определяющим признакам данного жанра, а именно: всестороннее изображение жизни людей в определенный период времени; многолинейность сюжета, охватывающего судьбы ряда действующих лиц; наличие системы равнозначных персонажей; охват большого круга жизненных явлений; постановка общественно значимых проблем; значительная временная протяженность действия.

В заключении приводятся обобщающие результаты исследования, делаются выводы и намечаются перспективы дальнейшей разработки данной темы.

Срез современной русской и чеченской «военной» прозы методом сопоставительного анализа позволил выявить ряд интегральных и дифференциальных признаков. Идейный стержень рассмотренных произведений оказался общим: писатели наглядно демонстрируют антигуманность войны. Русские прозаики концентрируют свое внимание на самоощущении воина, через которое линчуется сама война. Чеченских авторов в условиях военного времени интересует психология человека вообще. Ситуация войны становится для русских прозаиков доминантой в изображении событий. Чеченских писателей интересует не только период войны, но и события до и после нее, которые позволяют проанализировать причины кризиса и духовно-нравственные последствия, а также

определить основные ориентиры дальнейшего развития этноса. Ретроспективный анализ позволяет провести параллели с периодом Великой Отечественной войны, депортацией.

Проведенное исследование выявило динамику развития современной чеченской «военной» прозы, которая проявляется в поисках новых жанрово-эсте-тических возможностей на путях осмысления нового типа героя, философской проблематики, синтеза классических литературных форм со злободневной публицистикой, фольклорно-мифологическими формами.

Уникальность данной прозы заключается в разнообразии жанров, порой не вмещающихся в традиционную классификацию. Она представлена всеми прозаическими жанрами: от рассказа до романа. Но внутри каждой жанровой формы имеются свои особенности. Самым продуктивным жанром чеченской «военной» прозы, как и русской, вследствие своей оперативности, становится рассказ. Однако, если в русской «военной» прозе рассказ тяготеет к документальности, в чеченской жанр очерка присутствует наряду с другими разновидностями, нацеленными на художественное преломление военной действительности: анекдот в стиле черного юмора, сатирический рассказ, притча, сказка, психологический рассказ, мистическая новелла, стихотворение в прозе и т.д.

Характерной особенностью современной русской и чеченской «военных» литератур является их экзистенциальная направленность. Метод интенциональ-ного анализа становится основополагающим при исследовании военной проблематики. Особенно глубоко изучаются экзистенциальные категории страха, памяти, вины, ответственности, одиночества, отчужденности.

Помимо традиционной психологической повести, в чеченской «военной» литературе появляется и экшн-повесть, и эссе, и идеологическая повесть, и повести, сочетающие различные приемы и методы художественной изобразительности, ввиду чего их трудно отнести к определенному жанру или направлению. Своеобразие реализации военной тематики в жанре повести мы находим также в особенностях авторского присутствия (от персонификации автора до философско-медитативной окраски повествования); в степени и характере эмоционально-публицистического элемента; в погружении текста в историко-культурный контекст; в ментальности и родном, материнском языке авторов.

Чеченские писатели стремятся к философским обобщениям, их взгляд прорывается от частных фактов к связи явлений, и рамки «военного» романа в его традиционном понимании становятся для них узкими, поэтому авторский замысел реализуется в новых для чеченской литературы жанрах романа-притчи и романа в рассказах и повестях. Произведения больших жанров, несмотря на антивоенную направленность, являют собой нравственно-философские концепции писателей, осмысливающих судьбу своего народа и общечеловеческую систему координат в современном мире, чтобы спасти и конкретный этнос, и все человечество от нарастающих апокалипсических угроз. Война становится отправной точкой такого исследования.

Чеченские писатели исследуют проявление личностных, ментальных и общечеловеческих начал в экстремальных условиях войны. Онтологический код чеченского национального характера вскрывается ими с помощью изучения

национальных и общечеловеческих нравственно-этических категорий. Особенность чеченской «военной» прозы заключается в ее нацеленности на диалог, гуманистическом измерении и открытости для читателей всех национальностей.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

I. Статья, опубликованная в рецензируемом ВАК издании:

1. Довлеткиреева J1.M. Экзистенциализм в поэтике современной чеченской «военной» прозы// Культурная жизнь Юга России. -Краснодар, 2008. №4 (29). -С. 131-134.

II. Статьи, опубликованные в других изданиях:

2. Довлеткиреева Л.М. Экзистенциальные мотивы в современной чеченской прозе // Вайнах. - Грозный, 2005. №7. - С. 53-58 / Молодые писатели Кавказа. Параллельные взгляды: Поэзия, проза, критика. - М.: Олимп, 2009. - С. 284-304.

3. Довлеткиреева Л.М. Ориентиры чеченской прозы // Дон. - Ростов-на-Дону, 2006. № 5, 6. - С. 60-72.

4. Довлеткиреева Л.М. Реки времени. О романах Мусы Ахмадова // Вайнах. -Грозный, 2006. №10. - С. 54-62.

5. Довлеткиреева Л.М. Сила преодоления // Литературная газета. Многоязыкая лира России. - М., 26-31 декабря 2007. №.52 (6152). - С. 3.

6. Довлеткиреева Л.М. Война в Чечне: параллельный взгляд изнутри // Вайнах.

- Грозный, 2007. №5 - С. 51-56 // Дружба народов. - М., 2008. №7 - С. 196-203. // Нана.

- Грозный, 2008. №5. - С. 51-57 / Молодые писатели Кавказа. Параллельные взгляды: Поэзия, проза, критика. - М.: Олимп, 2009. - С. 263-284. // Волга XXI век. - Саратов, 2009. №1-2.-С. 209-216.

7. Довлеткиреева Л.М. Мастерство зарисовки // Вайнах. - Грозный, 2007. №11 -С. 36, 37.

8. Довлеткиреева Л.М. Особенности онтологической поэтики рассказов и повестей Мусы Ахмадова // Вайнах. - Грозный, 2008. №¡3 - С. 62-69 / Текст и гуманитарный дискурс: вчера и сегодня: Материалы четвертого выпуска сборника научных трудов кафедры зарубежной литературы ИФ КБГУ. - Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2008. - С. 65-77.

9. Довлеткиреева Л.М. Взгляд чеченских писателей на войну // Орга. - Грозный, 2008. №7. - С. 66-75 (на чеченском языке).

10. Довлеткиреева Л.М. Рассказы и повести М. Ахмадова: поэтика реализма // Эльбрус. Минги Tay. - Нальчик, 2009. №2. - С. 91-96 (на балкарском языке).

11. Довлеткиреева Л.М. Чего хочет «Асан?» // Вайнах. - Грозный, 2009. №3 -С.61-69.

12. Довлеткиреева Л.М. Мысли на перепутье // Вайнах. - Грозный, 2009. №7

- С.7-9.

13. Довлеткиреева Л.М. Кровь-боль-текст Германа Садулаева// Вайнах. - Грозный, 2010. №1.-С. 71-79.

III. Методическое пособие:

14. Довлеткиреева Л.М. Литературное произведение: Жанр. Поэтика. Методическое пособие. Для специальности 021700 - Филология. - Нальчик, 2009 (в соавторстве с Тетуевым Б. И., Смирновой Н. А.).

Сдано в набор 12.05.10. Формат 84x108'/ Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,05. Тираж 100 экз. Заказ №130

Отпечатано в ГУП «Книжное издательство» 364051, 4P, г. Грозный, ул. Маяковского, 92. E-mail: grozizdat@mail.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Довлеткиреева, Лидия Махмудовна

Введение.

Глава 1. Война как объект художественной рефлексии в отечественной литературе второй половины XX - начала XXI вв.

1.1. Этапы развития «военной» прозы в отечественной литературе.

1. 2. Традиции изображения войны в чеченской прозе XX в.

1.2. 1. Документальные и художественно-документальные произведения.

1. 2. 2. Художественно-психологическая проза.

1.3. Новейшая русская проза о войне в Чечне: персоналии, акценты, проблемы.

Глава 2. Жанровые модификации и поэтика чеченского «военного» рассказа

1990-2010 гг.

Глава 3. Нравственно-философские и культурологические поиски чеченских писателей в больших жанрах прозы 1990-2010 гг.

3.1. Повесть: специфика «военной» микропоэтики.

3. 2. Война как антропологическая проблема в романе XXI в.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Довлеткиреева, Лидия Махмудовна

Искусство не только исторически осмысливает пройденный путь, но и извлекает уроки для будущего. Проблема «человек и война» была и остается одной из ответственных и в современном мире в целом, и в современном литературном процессе.

В XX в. человек оказался перед лицом тоталитарных идеологий, служащих оправданием убийства. Как следствие - две мировые войны, фашизм, сталинский геноцид, миллионы смертей.

Век XXI наследует идеи своего предшественника, гримируя их тактикой «локальных войн»: Нагорный Карабах, Чеченская Республика, Южная Осетия.

С появлением могучих ядерных арсеналов, еще совсем недавно, политики и публицисты уверенно заявляли: «Человечество отвоевалось! В ядерную эпоху крупные столкновения не только недопустимы, но и невозможны». Ядерное оружие последние шестьдесят лет было серьезным фактором сдерживания и в условиях достигнутого паритета воспрепятствовало прямому столкновению двух главных военно-политических блоков XX в. - НАТО и Варшавского договора. И все же оно не помешало неугасающим очагам локальных войн, каждая из которых может стать запалом для всемирной войны, в которой не будет победителя.

Тема диссертации «Современная чеченская «военная» проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика (1990-2010 гг.)» представляется нам актуальной в свете нарастающих военных угроз в мире и необходимости литературы как искусства художественного отражения и осмысления происходящих процессов аккумулировать духовную информацию, которая в дальнейшем поможет избежать глобальной катастрофы.

Одной из актуальных задач литературоведения в этих условиях является определение инструментария и форм выражения темы войны, используемых писателями. Наиболее важным в этой связи является анализ жанрового состава «военной» прозы, поэтики литературы с точки зрения художественных приемов и методов, реализуемых авторами для достижения своих целей и воплощения творческого замысла.

За прошедшие два десятилетия в системе чеченской литературы сложился целый пласт прозаических произведений, прямо, косвенно и опосредованно связанных с темой войны. На сегодняшний день назрела настоятельная необходимость научного осмысления данного художественного феномена.

На встрече за «круглым столом» редакции журнала «Дружба народов» с писателями Северного Кавказа в г. Грозном JI. Теракопян отметил: «Кого-то в России отбушевавшая война коснулась лишь краем, глухими раскатами далекого грома, эхом репортажей из горячих точек. Кто-то воспользовался ею как удобным предлогом для политического краснобайства о Кавказе и кавказцах, о тейпах и кланах, для броских версий о якобы фатальных этнических раздорах. Кому-то она же подкинула захлестнувшие экраны развлекательные сюжеты о похищениях, выкупах, заложниках и повязанных с мафией «злых чеченах».

Здесь, в Грозном, эта детективная экзотика не срабатывает. А если и срабатывает, то с обратным знаком - как постыдно оскорбительная перед лицом реальной трагедии русских и чеченцев, ингушей, осетин, дагестанцев, на фоне разрушенных жилищ, бомбовых воронок, эпопеи беженства, вдовства, сиротства. Все здесь сливается в единое переживание, в единую память: и Буденновск, и Беслан, и Ботлих, и Первомайск, и Шали. Именно это гуманистическое измерение преобладает и подкупает сегодня в чеченской литературе. И боль от свежих, далеко еще не зарубцевавшихся ран обостряет решимость извлечь уроки для будущего. Исторические, нравственные, психологические, философские.

Может быть, потому вся национальная культура так явственно устремлена сейчас к диалогу. Со своим и соседними народами, с разноплеменной Россией, с окружающим миром. Она хочет быть понятой, услышанной, готова и объяснять и объясняться. Слишком уж много накопилось предубеждений, слишком часто в последние годы говорили за Чечню, вместо Чечни, не принимая в расчет ее собственное мнение. Отсюда и обида, и досада, и укор» [131: 152].

Актуальность работы, таким образом, заключается также в необходимости отразить и проанализировать взгляд чеченских писателей на военную трагедию, произошедшую в Чеченской Республике на рубеже XX-XXI вв., выявить нравственные, политические и философские уроки, которые извлекло для себя, страны и мира в целом чеченское общество.

Заявленная тема звучит и в творчестве русских прозаиков (А. Бабченко, А. Карасева, Ю. Латыниной, В. Маканина, 3. Прилепина, А. Проханова и других), и в творчестве чеченских писателей (М. Ахмадова, М. Бексултанова, К. Ибрагимова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Шатаева и многих других).

Значительное число исследователей подтверждает факт остроты взаимодействия «двух цивилизаций» - России и Кавказа и актуальность проблемы диалога между народами. Ее решение требует громадных усилий, ибо политико-идеологическое взаимодействие государств сдерживается позицией напряженности. Но эстетическое восприятие современностью традиционного и обновленного мира Кавказа представляет сейчас особый интерес. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации з российских и региональных источниках. К примеру, в журнале «Дружба народов» (2002, №4; 2006, №8; 2008, №9). В 2007 г. в Москве издан Сборник рассказов северокавказских писателей (М.: Фолио, 2007. - 763 е.). Современные ученые сходятся на мысли, что диалог двух культур, представленный на страницах литературы Северного Кавказа и литературы России, становится показательным во время возрождения российской государственности и что литература данного направления нуждается в глубоком переосмыслении и созидательном восприятии.

События сегодняшнего дня меняют облик Кавказа, но драматизм происходящего остается постоянным. Писатели в разных жанровых формах продолжают развивать идею Кавказа и целый ряд проблем, берущих давние корни и вновь обретающих силу либо обусловленных современными обстоятельствами, например, бинарная оппозиция: «русский — нерусский», «свой - чужой», «гармония - хаос», «приверженность к родной земле -махаджирство», «гуманность - жестокость». Кавказские проблемы обрастают новыми нюансами, более опасными, овеянными жестокими войнами» [37: 7].

Актуальность работы заключается также в стремлении воплотить насущную идею межнационального диалога культур в концептуальную разработку темы современной чеченской «военной» прозы.

Степень разработанности исследуемой темы.

Осмысление «военной» прозы нашло отражение в следующих литературоведческих работах: монографиях: В.В. Агеносова, JI.A. Аннинского, А.О. Болыдева, С. Боровикова, Е.Р. Боровской, А.Г. Бочарова, Е.Н. Горбуновой, И. Дедкова, Я.С. Духан, Л.Ф. Ершова, Ю.А. Есауленко, С.И. Журавлева, И.П. Золотусского, В.В. Кожинова, И.К. Кузьмичева, Б.А. Леонова, Л.А. Плоткина, А.С. Смирнова, П.М. Топера, В.А. Чалмаева, Л.С. Шкурат и др.; диссертациях: Е.М. Евглевской, С.И. Журавлева, В.В. Компанеец, B.C. Куземского, Н.А. Панченко, В.В. Раевской, Б.И. Тетуева, К.Г. Шаззо, Л.И. Щелоковой, Ш.А. Умерова, М.А. Филипповой, В.А. Янченкова и др.;

- многочисленных статьях в периодических изданиях (журналах, газетах) и сборниках научных межвузовских конференций: Г. Бровмана, Г. Петелина, Л. Теракопяна, П. Топера и многих других авторов.

В последнее время к исследованию темы Кавказа в литературе обращаются многие ученые. В частности, необходимо выделить диссертационные исследования С. Богатыревой, М. Ворониной, О. Журавлевой, Н. Золотухиной, С. Инаркаевой, С. Кардановой, Л. Маргания, Л. Меграбян, Т. Овсянниковой, О. Павлюк, Н. Приймаковой, И. Хатковой, Ф. Шебзуховой. Авторов интересует художественный мир произведений кавказских писателей, духовно-нравственные корни национального искусства, разнообразие способов реализации: национальное, жанровое, стилевое, тематическое.

Работа С.В. Богатыревой «Россия и Кавказ в литературе и публицистике XX - начала XXI вв.» заслуживает особого внимания. В ней автор представил целостное рассмотрение проблемы культурного диалога России и Кавказа в контексте литературоведческих, журналистских, исторических, философских исследований XX - начала XXI столетий, выделил генеральную линию диалога и определил новые методологические подходы идейно-художественного анализа произведений северокавказской литературы XXI в. Данная линия диалога культур видится нам наиболее ценной в свете анализа чеченской «военной» литературы, одна из главных особенностей которой — именно «устремленность к диалогу», как справедливо отмечает Л. Теракопян [131: 152].

Среди диссертационных исследований следует остановиться на работе О.А. Журавлевой «Феномен Кавказа в российской литературе и публицистике последних десятилетий», предметом которой является раскрытие сущности современного понятия «феномен Кавказа» через рассмотрение жанрово-смысловых элементов этого явления в художественной прозе и публицистике последних лет. В диссертации рассмотрены произведения эпических жанров современной российской литературы (Э. Горюхиной, Д. Гуцко, Г. Немченко, 3. Прилепина, Ю. Чуяко и др.) последних двух десятилетий на кавказскую тему. Среди них есть и произведения о военных событиях в Чеченской Республике.

По мнению О.А. Журавлевой, «кавказская» проза XXI в. отличается новым взглядом на войну и мир. Первые шаги к овладению этой линией, идущей под знаком «новой жестокости», числятся за Д. Гуцко («Русскоговорящий»), В. Маканиным («Кавказский пленный»), 3. Прилепиным («Патологии»).

Автор отмечает на примере рассказов чеченских авторов («Абрисы» JI. Куни, «В тумане» Э. Минкаилова, «Абрикос» С. Мусаева, «Темные лица» А. Шатаева) «появление в «малой» чеченской прозе новой волны, где торжествует трагическая неразрывность цепи понятий: война - смерть -бездомье. Центр тяжести в них перемещен на художественное воссоздание спектра сложных переживаний оставшихся в живых: горе, отчаяние, ненависть к врагу, чувство ожесточения и мести — и покаяния героев перед мертвыми родственниками за «грехи» своих поступков» [37].

Военная» проза, посвященная событиям конца XX - начала XXI вв. в Чеченской Республике, не имеет должного научного освещения в чеченском литературоведении. Связано это с объективными причинами. И главная из них - чеченская «военная» проза представляет собой литературу «по следу боли». Красноречив тот факт, что режим контртеррористической операции (КТО) в Чеченской Республике был официально отменен руководством Российской Федерации лишь в апреле 2009 г. (приказ директора СБ А. Бортникова). Временной отрезок, отделяющий сегодняшний день от произошедшей военной трагедии, ничтожно мал. Его недостаточно для полномасштабного и глубокого осмысления случившегося. Чеченские писатели и литературоведы, как и весь чеченский народ, были заняты решением проблем совсем иного характера, среди которых на первом плане стояло восстановление разрушенной войной инфраструктуры республики.

Более того, не нашла эта тема необходимого осмысления и в российской литературной критике и литературоведении. Чеченская национальная литература в основном создается на родном языке. Многие произведения остаются недоступными иноязычным исследователям ввиду нетранслированности с чеченского языка на русский. Те же произведения, что переведены на русский язык, публикуются по большей части в республиканской прессе - литературных журналах «Вайнах», «Нана» и других, которые также малодоступны широкому российскому читателю, так как распространяются преимущественно на территории Чеченской Республики. И лишь немногие авторские тексты чеченских прозаиков в последние три-четыре года вышли на российского читателя. Это повести М. Ахмадова «Чтобы свечу не задуло ветром» («Дон», №№5-6, 2006; «Дружба народов», № 8, 2006), «Дикая груша у светлой реки» («Дружба народов», №3, 2008), рассказы С. Мусаева «Урок литературы», А. Шатаева «Метеорит», Э. Минкаилова «Цель», «Эти глаза» («Дружба народов», №7, 2008), «В тумане» (Сборник рассказов северокавказских писателей «Война длиною в жизнь» / М.: Фолио, 2007. - 763 с.) и несколько других.

Материалы международных, российских и региональных форумов по проблемам Северного Кавказа, опубликованные на страницах газет, журналов и в сети Интернет (М. Ахмадов, JI. Егорова, JI. Куни, В. Медведев, JI. Теракопян и др.), открывают некоторые аспекты современной чеченской литературы читателю за пределами Чеченской Республики.

На наш взгляд, не получила глубокого литературно-критического и научного исследования и «военная» проза о Чечне русских авторов, за исключением отдельных интересных публикаций на страницах литературно-художественных журналов и в Интернете. Обзорно-аналитические статьи С. Белякова «Три портрета на фоне войны» («Новый мир», №9, 2008), В.

Пустовой «Человек с ружьем: смертник, бунтарь, писатель. О молодой «военной» прозе» («Новый мир», №5, 2005), рецензии А. Бабченко «Фэнтези на тему «Чечня» (www. artofwar. ru), JT. Данилкина на роман В. Маканина «Асан» в «Афише» (www. afisha. ru), А. Рудалева «Настоящий рассказ» на «военные» рассказы А. Карасева (www. zavtra. ru) видятся нам наиболее содержательными.

Одновременного же рассмотрения русской и чеченской прозы в сопоставительном аспекте практически не встречается в публикациях литературных критиков и литературоведов, обращающихся к теме войны в Чечне.

В чеченской литературной критике за последнее время появился ряд статей, в которых в той или иной степени затрагивается тема войны, в том числе и современного вооруженного конфликта в республике. Это публикации в литературно-художественном журнале «Вайнах»: обзорные статьи Г. Индербаева «Проза журнала «Орга» за 2003 год: приобретения и потери» (№6, 2004) и Ш. Цуруева «Листая страницы «Вайнаха» (№1, 2005), X. Туркаева, Р. Туркаевой «Где ты, новый Л. Толстой?» (№11, 2005), X. Юсуповой «Тема войны в современной чеченской литературе» (№5, 2006), Э. Минкаилова «Глазами исследователя и очевидца» (№6, 2007).

Последняя работа представляет собой анализ осмысления темы Великой Отечественной войны в чеченской прозе 70-80 гг. Она помогла нам установить некоторые традиции изображения войны в чеченской литературе. Наиболее ценным является выделение и разработка литературоведом двух основных форм повествования, используемых писателями на различных этапах освоения темы: определение жанров художественно-документальной и психологической прозы в творчестве представителей разных поколений (М. Ахмадова, М. Бексултанова, М. Мамакаева, М. Мусаева, 3. Муталибова, X. Ошаева и других).

Названные выше обзорные статьи Г. Индербаева и Ш. Цуруева, хотя и не посвящены военной проблематике, тем не менее также дали некоторые ориентиры по нашей теме, так как являют собой попытку анализа состояния чеченской прозы на данном этапе развития национальной литературы.

Публикация X. Юсуповой частично касается рассматриваемой нами темы. В ней литературовед дает краткий обзор рассказов чеченских писателей о Великой Отечественной войне и войне рубежа XX—XXI вв. в республике. Рассматривая произведения М. Ахмадова «Деревянные куклы», М. Бексултанова «Черный Глаз», С.-Х. Кацаева «Свидетель», С. Магомадова «Дружба», М. Хасаевой «Путь в одиночество», А. Шатаева «В плену у тьмы», X. Юсупова пытается определить специфику художественного воплощения темы войны в малом жанре чеченской прозы.

В материале «Где ты, новый JI. Толстой?» X. Туркаев и Р. Туркаева стремятся выявить «причины перемен, произошедших в идейно-эстетическом осмыслении современной русской литературой инонациональных проблем» [134: 51]. Приводя факты историко-культурных взаимосвязей России и Чечни, они отмечают, что тема освещения войны на Кавказе, начатая в конце XVIII в., переросла в нравственно-философские размышления писателей (А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого) о войне и мире и судьбах втянутых в нее народов. Основные положения антивоенной концепции Л. Н. Толстого X. и Р. Туркаевы видят в отрицании и осуждении войны через отношение к ней горцев и русских солдат, в стремлении «выявить и показать лучшие стороны характера горца, его богатый духовный мир» [134: 52]. Анализируя дальнейшее развитие обозначенной темы в русской литературе советского периода, авторы статьи указывают на две тенденции:

1) следование традициям классики (А. Белевитнев «Прометей в танковом шлеме», Г. Пенежко «Записки советского офицера», А. Попов

Революционная Чечня в огне сражений», А. Чуксин «Орлиное племя» и др-);

2) влияние сталинско-бериевской пропаганды (А. Губин «Созвездие ярлыги», Н. Горбачев «Смертные»). В данных текстах писатели путем подтасовки исторических фактов формируют отрицательный образ чеченского народа.

Античеченские настроения, по мнению X. и Р. Туркаевых, доминируют в современной русской беллетристике, посвященной событиям последней войны в Чечне. «Охота бешеного» В. Доценко, «Чеченский блюз» и «Идущие в ночи» А. Проханова, «Кровник» Л. Пучкова «не говорят о мире и путях его установления», эти тексты являются «призывами к откровенному геноциду чеченского народа» [134: 56]. Одной из причин распространения данного подхода является «большая роль мифов в изображении Чечни и чеченцев» [134: 57]. Исследователи заявляют о «крахе гуманизма в современной литературе на тему войны» [134: 51]. Они выражают четкую позицию отрицания прозы, разжигающей национальную рознь, и призывают писателей не забывать о «консолидирующей миссии» [134: 58] искусства.

Материалы «круглых столов», в которых приняли участие ведущие чеченские писатели, литературоведы и публицисты (JI. Абдулаев, М. Ахмадов, М. Бексултанов, X. Бурчаев, Л. Жумалаева, Г. Индербаев, А. Исмаилов, Р. Межиева, Э. Минкаилов, И. Мунаев, С. Мусаев, М. Нашхоев, X. Туркаев, Ш. Цуруев и другие), высказанные ими мнения, отстаиваемые позиции также помогли нам в определении некоторых тенденций развития «военной» темы в чеченской литературе. Мероприятия были организованы редакцией журнала «Вайнах» и получили отражение на страницах этого издания: «Чеченская литература: итоги XX в. и перспективы дальнейшего развития» (№6, 2004), «Великая Отечественная война в чеченской литературе. К 60-летию великой Победы» (№5, 2005), «Тема войны в русской и чеченской литературе: старые проблемы в новых условиях» (№4, 2007).

Объект исследования - произведения эпических жанров современной чеченской литературы (И. Айбаева, М. Айдамировой, М. Ахмадова, М. Бексултанова, Б. Гайтукаевой, И. Гунаева, А. Давлетукаева, А. Денисултанова, И. Закриева, С.-Х. Кацаева, С. Магомадова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Мутаева, Г. Садулаева, М. Хасаевой, Т. Чагаевой, А. Шатаева, М. Эцаевой и др.), а также русских авторов (А. Бабченко, В. Дорофеева, А. Карасева, В. Маканина, 3. Прилепина и др.) на тему войны в Чеченской Республике на рубеже XX-XXI вв.

Предмет исследования - раскрытие особенностей жанрового состава и поэтики современной чеченской «военной» прозы через рассмотрение жанрово-смысловых элементов, совокупности экспрессивных средств в художественной прозе чеченских писателей.

Целью предпринятого анализа является изучение круга идейно-художественных, нравственно-философских и психологических проблем, составляющих главный спектр чеченской «военной» прозы, выявление- способов создания художественной картины и реализации названных проблем в различных прозаических жанрах.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

- выявить традиции изображения темы войны в отечественной литературе в целом и в чеченской литературе в частности на примере произведений о Великой Отечественной войне;

- установить методом сопоставительного анализа дифференциальные и интегральные признаки чеченской и .русской литератур на тему войны в Чеченской Республике на рубеже XX-XXI вв.;

- определить жанровую представленность современной чеченской «военной» прозы, рассмотреть эстетическое освоение морально-этических категорий и социально-философских идей;

- методом текстологического анализа изучить строение литературных произведений чеченских писателей на тему войны, систему экспрессивных средств, в них используемых, а также способы воплощения авторского замысла.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в изучении современной чеченской художественной прозы в ракурсе ее обращения к военной тематике, в комплексном структурно-стилевом анализе произведений эпических жанров, составляющих пласт литературы заданной тематики и отличающихся художественной новизной. Данная тема до сих пор не была объектом специального исследования. Настоящая работа - это практический опыт на пути целенаправленного изучения жанровой, поэтологической, культурологической, этнопсихологической специфики военной проблематики современной чеченской прозы в контексте отечественной литературы о войне.

Методологической и теоретической основой диссертационной работы являются принципы теории познания, историко-литературоведческие исследования и труды по вопросам жанра и поэтики М.М. Бахтина, В.Г. Белинского, Ю.Б. Борева, С.Н. Бройтмана, Е.А. Бурлиной, Ф.И. Буслаева, А.С. Бушмина, А.Т. Васильковского, А.Н. Веселовского, В.В. Виноградова, Г.Д. Гачева, Л.Я. Гинзбург, В.М. Головко, В.М. Жирмунского, Г.Д. Клочек, Ю.М. Лотмана, Т.В. Мальцевой, В.П. Москвина, М.Я. Полякова, Г.Н. Поспелова, А.А. Потебни, В.А. Пронина, Ю.С. Рассказова, Н.Т. Рымарь, Н.Д. Тамарченко, Г.Н. Тараносовой, П.И. Ткачева, Б. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, Н.П. Утехина, О.М. Фрейденберга, Г.М. Фридлендера, М.Б. Храпченко, С.Ш. Чагдурова, Р.П. Шагинян, В. Шкловского и других.

В своей работе автор также опирается на труды исследователей литератур народов России: Л.А. Бекизовой, В.А. Бигуаа, Г.Г. Гамзатова, А.Х. Мусукаевой, К.К. Султанова, К. Шаззо, в том числе и чеченских литературоведов: Г. Индербаева, Э. Минкаилова, X. Туркаева, X. Юсуповой.

Методы исследования: В связи с поставленными задачами возникла необходимость использования сложившейся в последнее время комплексной, междисциплинарной методики исследования, позволяющей сочетать как исторически устоявшиеся методы анализа, так и инновационные в их взаимосвязи и взаимодействии. Автором использованы общенаучные и частнонаучные методы научного познания: анализ, синтез, дедукция, индукция, логический, системно-структурный, системно-типологический, исторический, описательный, метод сравнительного анализа, жанрово-концептуальный, текстологический, этноонтологический. Решение поставленных задач потребовало обращения к историко-культурному контексту, в качестве которого выступают параллели с современной русской литературой о войне в Чечне конца XX - начала XXI вв., с русской и чеченской прозой о Великой Отечественной войне.

Теоретическая значимость обусловлена теоретико-текстуальным изучением чеченской «военной» прозы последних десятилетий, исследованием авторских подходов к раскрытию военной тематики как части современного литературного процесса в свете жанрового обрамления современных текстов.

Практическая ценность диссертации состоит в возможности использования ее результатов в дальнейших исследованиях по истории российской литературы и в базовых курсах по «Литературе народов РФ»; при разработке учебников, спецкурсов и спецсеминаров по истории чеченской литературы, современной чеченской. литературе. Данная научная работа может оказать методологическую помощь студентам и аспирантам филологических факультетов. Материал диссертации будет полезен при создании трудов, предусматривающих обращение к теме взаимодействия культур России и Чеченской Республики.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Чеченская «военная» проза конца XX - первого десятилетия XXI вв. отличается новым взглядом на войну и мир и усложненным содержанием.

2. Национальная литература, отражая эту тенденцию, находится в динамичном поиске новых жанрово-эстетических возможностей.

Модификациями жанра «военного» рассказа становятся рассказ-случай, сатирический рассказ, психологическая новелла, притча, сказка, стихотворение в прозе и др. Военная тематика реализуется в жанрах идеологической и культурологической, или этнопсихологической повестей, эссе, триллера. Поиск причин военного кризиса и осмысление тяжелейших духовно-нравственных последствий осуществляется в новых для чеченской литературы жанрах романа-притчи и романа в рассказах и повестях.

3. Происходит синтез классических литературных форм с фольклорно-мифологическими, сращение разных типов творчества. Писатели, воплощая военную проблематику, используют различные методы и приемы психологической прозы, «магического реализма», фэнтези: гротеск, фантасмагорию, «поток сознания», интенциональный анализ, «черный юмор» и др.

4. Чеченские прозаики стремятся отразить проявление общечеловеческого и сугубо ментального факторов в изломе военных событий. Онтологический код чеченского национального характера исследуется и в экстремальных условиях современности, и ретроспективно через параллели с Кавказской войной, Великой Отечественной войной, депортацией. Чеченские нравственно-этические ценности, выраженные в таких традиционных категориях, как «иман» (религиозность), «яхь» (соревновательность в достойных делах), «маршо» (свобода), «собар» (терпимость), «сий» (честь), «къонахалла» (мужественность, благородство), подвергаются проверке на жизнеспособность ситуацией войны.

5. Поэтика чеченской «военной» прозы отличается необычайной живописностью, которая достигается сложной, многоуровневой системой онтологических знаков и символов, средств психологического изображения, многообразием тропов и стилистических фигур, аллегоризмом, а также элементами натурализма. В национальной картине мира, создаваемой чеченскими прозаиками в новой «военной» прозе, культурологемы «гора», небо», «башня», «дерево» и другие передают сущность вертикального народного сознания, нацеленного на всепобеждающую устремленность к жизни вопреки влекущим вниз обстоятельствам.

6. Исследование изобразительно-выразительных форм и приемов выявляет их зависимость от современных мировых тенденций, влияние российской «военной» прозы, а также новаторство современных чеченских писателей в развитии военной темы; имеется ряд интегральных и дифференциальных признаков с русской прозой о войне в Чечне.

7. Чеченская литература до, во время и после войны конца XX - начала XXI вв. предстает как некий «исповедальный алтарь», где исследуются причины военного кризиса, сама война и ее духовно-нравственные последствия с помощью экзистенциалов вины, ответственности, страха, совести, отчуждения, памяти. С их помощью осуществляется философский анализ нравственного состояния человеческой личности и общества.

8. Лейтмотивом современной чеченской «военной» прозы являются идеи гуманизма, толерантности, тотального отрицания войны как деструктивного фактора.

Апробация работы. Материалы диссертации были положены в основу докладов на Форуме молодых литераторов Юга России в станице Вешенской, посвященном 100-летию М. Шолохова (2005 г.), I Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Нальчик, 2008), VIII Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки -2008), II Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Майкоп, 2009), IX Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки - 2009), XIX Международной книжной ярмарке в Гаване (февраль 2010 г.), Всероссийской' научно-практической конференции «Словесная культура чеченцев в контексте культур народов России» (24—25 марта 2010 г., г. Грозный). Диссертация обсуждалась на расширенном заседании кафедры зарубежной литературы и кафедры фольклора и литературы народов Северного Кавказа Кабардино-Балкарского университета им. Х.М. Бербекова (сентябрь 2009). Основные положения диссертации нашли отражение в четырнадцати публикациях автора.

Структура работы подчинена логике исследования, соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Данное исследование обращено к анализу творчества чеченских прозаиков, посвященного конкретным военным событиям, происходившим в Чеченской Республике на стыке XX-XXI вв.

Первая глава представляет собой выявление теоретических предпосылок темы войны в современной чеченской литературе. Чеченская «военная» проза, являясь частью культурного пространства Российской Федерации, не может быть рассмотрена вне рамок отечественных традиций художественной интерпретации войны. В связи с этим в первом разделе первой главы будут определены основные этапы развития «военной»^прозы в русской литературе и ее влияние на отображение темы войны в чеченской литературе до событий 1994-2000 гг. Во втором разделе первой главы будут выявлены традиции изображения войны в чеченской прозе XX в. Третий раздел первой главы представляет собой обзор русской «военной» прозы о событиях в Чечне, что при рассмотрении прозы чеченских писателей позволит выявить отличительные черты и точки пересечения в осмыслении одной и той же темы русскими и чеченскими авторами.

Вторая и третья главы представляют собой основную практическую ценность исследования. В них анализируется специфика «военной» прозы о событиях в Чеченской Республике конца XX - начала XXI вв. Методом сравнительного и текстологического анализа будут определены особенности чеченской прозы о войне на современном этапе развития этой национальной литературы. Методом синхронического среза и детального разбора основных произведений о современном вооруженном конфликте в Чеченской

Республике будет определено своеобразие жанра и поэтики «военных» рассказов, повестей и романов чеченских писателей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Современная чеченская "военная" проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наше исследование показало, что тема войны в чеченской литературе имеет свои художественные традиции, связанные с изображением Великой Отечественной. В осмыслении которой в чеченской прозе можно выделить два подхода:

1. Документальная и художественно-документальная, где большинство произведений сгруппировалось вокруг имен Ханпаши Нурадилова, Маташа Мазаева и нескольких других широко известных участников войны. Тематика Великой Отечественной войны способствовала формированию л развитию в современной литературе различных форм документального повествования: повесть и дневник, очерк и мемуары, биография и пьеса.

Историческая ситуация, в которой писатели (3. Муталибов, X. Ошаев, X. Саракаев и другие) создавали свои произведения, требовала от них не просто художественного осмысления народной трагедии, но и четкой гражданской позиции, гражданского мужества. Отсюда - описательность, очерковость, стремление к максимальному соответствию историческому материалу. Кроме того, партийная цензура не понимала понятия типизации, поэтому документализм превалировал на первоначальном этапе освоения темы Великой Отечественной войны.

2. Художественно-психологическая проза о Великой Отечественной войне.

В 80-е гг. XX в. военная проблематика получает иное звучание в произведениях чеченских писателей нового поколения: М. Ахмадова, М. Бексултанова, С. Яшуркаева. Описательность, очерковость уступают место изображению внутреннего мира персонажа, национальная литература поднимается на новый уровень развития - ставятся философские проблемы, делаются широкие обобщения.

Жанром, в котором наиболее четко реализуются отмеченные тенденции, в творчестве «восьмидесятников» становится рассказ. Не являясь сами участниками Великой Отечественной войны, молодые авторы не стремятся к изображению войны крупным планом, историческое осмысление данного события потребовало бы от них более объемных жанровых рамок. Писателей интересуют судьбы «маленьких людей», жертв войны, а не описание конкретных военных действий. Наиболее оптимальной для воплощения этой творческой задачи является малая проза. Эти писатели создали основу для современной «военной» прозы конца XX - начала XXI вв.

В чеченской и русской литературе последних лет возникло такое явление, как новая «военная» проза в связи с волной произведений, посвященных теме современного вооруженного конфликта в Чеченской Республике.

Срез современной русской и чеченской «военной» прозы методом сопоставительного анализа позволил выявить ряд интегральных и дифференциальных признаков. Идейный стержень рассмотренных произведений оказался общим: писатели наглядно демонстрируют антигуманность войны, какие бы задачи и цели ни преследовались ее участниками. Русские прозаики концентрируют свое внимание на самоощущении воина, через которое линчуется сама война. Чеченских авторов в условиях военного времени интересует психология человека вообще.

Ситуация войны становится для русских прозаиков доминантой в изображении событий. Чеченские писатели ставят более масштабную задачу поиска причин военного кризиса и указания на тяжелейшие духовные и нравственные последствия. В связи с чем временной и исторический план чеченской «военной» прозы шире: непосредственно до войны, во время и после, проводятся частые исторические параллели с Кавказской войной,

Великой Отечественной войной, депортацией. За счет этого художественная картина приобретает обобщающе-философское мировидение. Время в повествовании движется относительно всего народа и относительно повествователя. Притчи и мифы, включенные в текст, также расширяют хронотоп. Существуют произведения, объединяющие все указанные временные отрезки, а также произведения-предтечи, предвозвестники и пророчества. К последним можно отнести экспрессивное обращение к чеченцам Б. Гайтукаевой «Услышь меня, мой брат!» и роман-притчу М. Ахмадова «И текла река в ночь».

Мотивация, диктующая многим русским и чеченским авторам создание своих произведений, также оказывается во многом объединяющей и заключается в стремлении высказать невысказанное, освободить свое сознание и подсознание от боли участника и очевидца, самореабилитироваться психологически посредством творчества. Отсюда -исповедальность, душевная оголенность прозы.

Война в новой «военной» прозе русских писателей показана в необычном для российского читателя ракурсе: война по своей сути, вообще, без ура-патриотического и пафосного антуража. Много внимания уделяется преступному, бестолковому ведению войны, бездарности офицеров, неуставным отношениям в армии, безразличию и цинизму государства по отношению к тем, кто направлен на защиту интересов госмашины. Почти все авторы новой «военной» прозы, стремящиеся к открытости в описании, намеренно обходят вниманием противоположную сторону конфликта, а также тему жестокости воюющих сторон по отношению к мирному населению. Это придает несколько однобокий характер объективности авторов, предел которой оказывается строго очерченным.

Необходимо отметить, что в произведениях А. Бабченко, 3. Прилепина именно наибольшая приближенность к фактическому материалу, простота изложения, когда автором движет не стремление к всевозможным изыскам, поиску новых форм выражения, выстраиванию сложных коллизий, а достоверность, выводят написанное на серьезный, качественный уровень.

Попытки же русских писателей опосредованного художественного преломления на фоне такой прозы выглядят порой маловыразительными, откровенно проигрывают «пересказу реальности», отдавая литературщиной и фальшью (например, роман В. Маканина «Асан»).

Война как драматическое событие во многом определила своеобразие современной чеченской литературы, основные тенденции ее развития, активизировав интерес к художественному исследованию особенностей мироощущения, мировосприятия человека, оказавшегося в ситуации войны. Пытаясь понять и осмыслить феномен войны, бессмысленные жертвы, разрушения, сопутствующие ей, чеченские поэты, писатели, публицисты предлагают свою трактовку данной темы. В прозе это, в основном, уже известные, состоявшиеся писатели, пришедшие в чеченскую литературу в 80-е гг. и поднявшие ее на новый уровень психологизма: М. Ахмадов, М. Бексултанов, Э. Минкаилов. А также молодые авторы: И. Гунаев, И. Закриев, С. Мусаев, М. Хасаева, А. Шатаев и другие. Все названные авторы, как и многие представители русской «военной» прозы, тоже очевидцы, пережившие военную трагедию, а следовательно, знающие законы войны изнутри. Существенное же отличие заключается в том, что они не воины, как А. Бабченко или 3. Прилепин, и не стремятся показать ежедневную правду войны. Их интересуют судьбы простых людей, жертв войны. При этом наблюдаются попытки понять психологию противоположных участников вооруженного конфликта («Дикая груша у светлой реки» М. Ахмадова, «Я -чеченец!» Г. Садулаева), что также отличает современную чеченскую «военную» прозу от аналогичной русской.

Уникальность данной прозы заключается в разнообразии жанров, порой не вмещающихся в традиционную классификацию. Она представлена всеми прозаическими жанрами: от рассказа до романа. Но внутри каждой жанровой формы имеются свои особенности. Самым продуктивным жанром чеченской «военной» прозы, как и русской, вследствие своей оперативности и мобильности, становится рассказ. Это объясняется прежде всего тем, что литература на данном этапе идет по следу трагедии. Не прошло достаточно времени для более масштабного осмысления событий. Острота, сложность, неустойчивость общественно-политической ситуации в Чеченской Республике непосредственно до, во время и после военных действий на ее территории требовали от писателей оперативного художественного осмысления реальности. Малый жанр оказался более органичным для реализации этих творческих задач. Однако, если в русской «военной» прозе рассказ тяготеет к документальности и очерковости, в чеченской жанр очерка присутствует наряду с другими разновидностями, нацеленными на художественное преломление военной действительности: рассказ-случай, анекдот в стиле «черного юмора», сатирический рассказ, притча, сказка, психологический рассказ, триллер, мистическая новелла, стихотворение в прозе и т.д. Отмеченный трагедийностью ощущения мира и человеческой судьбы в нем, рассказ обозначил новую стадию развития жанра в чеченской литературе, обогатив повествование новыми темами, художественными приемами, многие из которых давно стали принадлежностью мировой литературы («поток сознания», сон - явь, гротеск и др.)

Своеобразием авторского почерка отмечены, например, рассказы-анекдоты в стиле «черного юмора» - А. Денисултанова и А. Шатаева. Обращение к «черному юмору» как к своего рода онтологической категории является особенностью этих «военных» рассказов. Писателям удается в легкой форме трагикомических ситуаций передать одну из существенных особенностей войны - ее алогичный характер.

Жанр сатирического рассказа как наиболее острая форма обличения действительности позволяет выразить свое отношение к войне. Что мы обнаруживаем в творчестве М. Ахмадова («Кружиться в этих волнах») и И.

Гунаева («Дадим миру шанс»). Использование сатирической формы, благодаря осмеянию «общего», формирует в сознании читателя представление о войне как «театре абсурда», о необходимости противодействия торжеству военной фантасмагории в реальности. Обозначение сатирическими красками примет прошедшей войны видится совершенно оправданным, так как суть каждой из них столь же абсурдна, сколь и реальна. Политически остро и в то же время с горькой иронией показано, что война направлена в первую очередь против народа, мирного населения. Методами сатиры отображается главная особенность «странной» и «непонятной» войны — ее антинародная сущность.

Народ как заложник военной ситуации - эта тема часто звучит в традиционной прозе реалистического психологизма. Например, в произведениях М. Ахмадова, М. Бексултанова, И. Закриева.

Из молодых прозаиков, обращающихся к теме войны, особого внимания заслуживают произведения А. Шатаева. Отличительной чертой творческой манеры писателя являются мистические, иррациональные мотивы, которые не только не отвлекают от реальности, но способствуют более глубокому ее постижению. Элементы фэнтези, ненавязчиво вплетаясь в канву реалистических в своей основе произведений, позволяют говорить об А. Шатаеве не как о писателе-мистике, а как о представителе школы «магического реализма».

Антивоенная направленность прозы реализует себя и в таких жанрах, как притча («Снег идет» М. Ахмадова, «Цель», «Тяга к жизни» Э. Минкаилова), сказка («Приключения Малкины и Сурхо» М. Эцаевой), стихотворение в прозе («Услышь меня, мой брат!» Б. Гайтукаевой), эссе («Русло твоего родника» М. Ахмадова), остросюжетный рассказ или повесть («Заложник» А. Шатаева соответствует модному направлению литературы в стиле экшн, сочетая жанровые разновидности триллера, боевика, детектива).

Доминирующим жанром является психологический рассказ, в котором внутренняя жизнь персонажа приобретает большее значение, нежели внешние приметы его проявления («В огне» И. Закриева, «Урок литературы» С. Мусаева). Такие писатели, как М. Ахмадов, М. Бексултанов, стремятся к созданию индивидуализированного переживания.

Многие авторы (начинающие или те, для кого литературное творчество не является основным) тяготеют к форме рассказа-случая, близкого к документальной прозе. Например, рассказы И. Айбаева, А. Давлетукаева, С.-X. Кацаева, Э. Литаевой, М. Хасаевой, Т. Чагаевой. Фактографичные рассказы не составляют ядра современной чеченской «военной» прозы.

Принцип отбора художественного материала свидетельствует о том, что чеченский рассказ находится в постоянном поиске наиболее адекватного отражения изменившейся реальности, пытаясь всеми своими гранями осветить действительность. Драматические и трагические коллизии времени осмыслены в чеченском рассказе сквозь призму той или иной индивидуальной человеческой судьбы. Отталкиваясь от личностного, пристрастного, небезразличного взгляда на мир, чеченский писатель приводит читателя к пониманию судьбы своего народа на конкретном историческом этапе развития.

Для новой чеченской прозы о войне характерен прорыв от частных фактов к связи явлений, чуткость к национальному достоинству собственного народа, но каждый раз оклик и на Россию, которая измеряется не по зачисткам, а по гуманизму великих писателей: Л.Н. Толстого, М.Ю. Лермонтова.

Современная «военная» проза показывает, сколь неоправданны идеи, которыми руководствуются оба лагеря и к чему приводит вооруженный конфликт, актуализирует идею самоценности человеческой жизни пред лицом любой социально-политической программы, какой бы значительной на первый взгляд она ни казалась. Данное положение наиболее продуктивно обнаруживает себя в жанре идеологической повести (в «Дикой груше у светлой реки» М. Ахмадов апробирует три идеи: независимости любой ценой, целостности страны любой ценой и толерантности, гуманизма, согласия как альтернативы насилию).

Война выступает как злая разлучница, как новый критерий ценностей, казавшихся до нее незыблемыми, в рассказах Э. Минкаилова «Встреча с прошлым» и «Солнечный дождь». Как убийца нации, уникального смысла отдельной человеческой жизни практически во всех произведениях чеченских прозаиков.

Писатели беспощадны к той части чеченского народа, которая толкнула его в пучину военных событий, показывают, к чему привело пренебрежение истинными интересами нации и как опустошила война духовную культуру чеченцев. Только внутреннее очищение через следование религиозным ценностям, идеалам предков, преемственность поколений способны вывести народ из черной бездны, в которую погрузила его война, и избежать новых национальных катастроф. А отогреть уставшую от войны человеческую душу - вера во Всевышнего и любовь - такую формулу спасения предлагают чеченские прозаики.

Произведения больших жанров, несмотря на антивоенную направленность, выходят за рамки традиционных представлений о «военной» прозе, так как являют собой нравственно-философские концепции писателей, осмысливающих судьбу своего народа и общечеловеческую систему координат в современном мире, чтобы спасти и конкретный этнос, и все человечество от нарастающих апокалипсических угроз. Такие задачи решаются, например, в романе М. Ахмадова «И текла река в ночь», его повести «Чтобы свечу не задуло ветром», повести М. Бексултанова «Далекие берега реки жизни». Препарируя вечные проблемы (жизни и смерти,, вины и ответственности, смысла экзистенции.), философский взгляд в поиске нравственно-этических обоснований трагедии народа на изломе XX—XXI вв. проникает в глубинные тайны бытия, устанавливая причинно-следственные связи и отношения.

Герои заняты решением не столько злободневных проблем, сколько поиском смысла бытия, в окуляре которого жизнь и смерть, любовь, дружба и предательство, одиночество в толпе, взаимоотношения художника и времени, национальная ось нравственных координат, вплетенная в общечеловеческие принципы добра и справедливости, незыблемые и преходящие ценности.

Звучит актуальная тема сохранения национальной идентичности в условиях стремительно глобализирующегося пространства. В бешеной ускорении ассимиляционных процессов, ведущих к потере языка, традиций, а значит, и к исчезновению с пестрой этнической карты планеты чеченской национальности, видят писатели еще одно пагубное последствие военного кризиса конца XX - начала XXI вв. в Чечне. Они указывают на необходимость сохранения особого склада жизни и мысли чеченцев, требующего при любых обстоятельствах не выходить за рамки традиционной нравственной системы, сложившейся в течение тысячелетий.

Чеченские писатели наблюдают и за тем, как происходит преломление ментальных качеств людей во время войны. А также выявляют те черты национального характера, которые позволили народу выстоять в условиях враждебной человеку реальности. Демонстрируют, что глубинную сущность национального характера никакая война уничтожить не в силах. В духовных составляющих нации, основанных на традиционных этических нормах гкшлакх-оъздангалла, а также в религии как нравственном, стержне человека чеченские прозаики видят причины, позволившие чеченцам перенести, ад несправедливой войны. И война воспринимается не как наказание, а как возможность очищения - исходя из религиозных представлений о духовных испытаниях.

Т.е., выходя за рамки «военной» прозы, исследуется онтологический код чеченского национального характера. С этой целью в ряде произведений М. Ахмадова, М. Бексултанова' появляется идеальный герой, который наделяется определенными ментальными чертами, характерными для героев чеченских илли. Это позволяет в пределах вымышленного художественного мира подвергнуть данные идеальные черты чеченского менталитета испытанию условиями военного времени и определить возможные пути и средства духовно-нравственной эволюции этноса.

Выход за рамки традиционного миропонимания чеченцев, образующегося из двух составляющих - чувства ответственности и ощущения постоянного нахождения в ценностной системе своего народа, по убеждению чеченских писателей, неминуемо приводит к катаклизмам.

Военная» проза чеченских авторов характеризуется поиском национальной перспективы. С этой целью исследуется жизнеспособность в экстремальных условиях таких традиционных нравственно-этических категорий, как иман (религиозность), яхь (соревновательность), собар (терпимость), маршо (свобода), сий (честь), къонахалла (мужественность, благородство) и др.

Тема «потерянного поколения» становится одной из самых болезненных в творчестве писателей, реализуется она через образ «украденного времени», выступающего как приговор войне, которая не только уносит жизни, калечит судьбы и души, но и нарушает заданный самой природой порядок развития человека: детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость.

Философские обобщения, вызванные военной тематикой, проявляются в новаторских для чеченской литературы жанрах - романа-притчи («И текла река в ночь» М. Ахмадова - сплошная развернутая метафора) и романа в рассказах или повестях (последняя форма становится единственным средством для гармоничной реализации своеобразного стиля и поэтики художественной книги памяти «Я - чеченец!» Г. Садулаева, построенной на сюжетах о судьбах десятков людей - жертв войны. Все они приходят рассказчику в снах или наяву посредством воспоминаний). Военная проблематика реализуется и в жанре романа-эпопеи («Прошедшие войны» К. Ибрагимова охватывает период с 1924 г., когда в Кавказские горы пришла Советская власть, по 1995 г., когда эта власть агонизировала).

Характерной особенностью современной русской и чеченской «военных» литератур является их экзистенциальная направленность. Одной из центральных является проблема отчуждения и связанные с ней проблемы свободы, произвола, насилия, ответственности и вины, случайности и необходимости, стремления к экзистенциальному бегству, бытия внешнего и внутреннего, жизни и смерти, времени и памяти, совести. Широко используется экзистенциальный метод анализа действительности (метод интенционального анализа), заключающийся в непосредственном усмотрении сущности явления в процессе его переживания. Важно не само действие, а его восприятие. Внимание авторов сосредоточено на внутреннем мире героев, их размышлениях. Испытываемые ими чувства - проекция мира внешнего, определяющая оправданность или неоправданность происходящего. Писатели оперируют основополагающими понятиями экзистенциализма - «тоска», «страх», «отчаяние», «надежда», «память». Подводят читателя к мысли об ответственности каждого за то, что происходит вокруг.

Современная чеченская «военная» проза - наставление нынешним и последующим поколениям чеченцев, как сохранить свой народ и уберечь его от новых потрясений. Единственное средство самозащиты малочисленного этноса - согласие.

Писатели используют разнообразные средства поэтики для создания художественной картины и решения поставленных творческих задач: тропы (выразительные сравнительные обороты, яркие метафоры, олицетворения, персонификации, гиперболы), пейзажные зарисовки, портретные описания-, художественные детали, контрастную игру красок, светотени, воплощающую борьбу светлых и темных начал в человеке и в мире, диалоги и монологи, натуралистичные сцены, развенчивающие миф о романтике войн и революций, возможности синтаксиса и звуковых перекличек, графики, т.е. так называемую «тайную психологию», направляющую потенциал читательского восприятия, подтекст. Язык произведений изобилует чеченскими пословицами и поговорками, фольклорными эпитетами и образами, старинными преданиями, раскрывающими характер и устремления чеченцев в течение длительного периода исторического развития.

Ядром этической парадигмы чеченской «военной» прозы является мифомотив «добро и зло», который раскрывается посредством устойчивых образов, составляющих семиотику прозы, ее метафоро-символическую структуру. Система кодовых онтологических знаков, выраженных в поэтологических концептах гора, небо, башня, дерево (сад), дом, дождь, бурьян, время, грязь, свет (огонь, свеча, костер, очаг), радуга, мать, ласточки и других, позволяет раздвинуть границы личных, национальных, религиозных представлений до уровня вечных вопросов человеческого бытия, имеющих отношение ко многим людям.

Приемы магического реализма мастерски используют М. Ахмадов в романе «И текла река в ночь», рассказе «Кружиться в этих волнах», А. Шатаев в ряде рассказов, соединяя обыденное и фантастическое, сон и явь, играя этими двумя планами.

В совокупности указанные приемы создают художественные картины, исполненные необычайной живописности и максимально раскрывающие авторский замысел.

Исследование изобразительно-выразительных форм и приемов в чеченской литературе двух последних десятилетий выявило их зависимость от современных мировых тенденций, наличие интегральных и дифференциальных качеств российской и чеченской «военной» прозы, а также новаторство современных чеченских писателей в развитии военной темы.

Утверждая философию доброго и прекрасного, противопоставленного ужасам войны, современная чеченская проза представляет собой своеобразный свод нравственных заповедей, которые являются главной частью этических воззрений чеченского народа.

Рассказы, повести и романы чеченских писателей «открывают читателю мир обыкновенных людей, ввергнутых в пучину бедствий, вынужденных расплачиваться за амбиции и просчеты политиков. И выбор пути здесь не просто метафора, а каждодневное испытание: поиск убежища, жизнь под обстрелами и бомбежками, рейды по минным полям, мытарство в лагерях беженцев. <.> И критерием истины становится чувство ответственности. За судьбу страны, за судьбу народа. <.> После грозы, отбушевавшей над республикой, чеченская литература переживает период-подъема, восстановления сил. Она пристально всматривается в конфликтную динамику происходящего. Но злоба дня - лишь поверхность событий, за которыми неизбежно проступает историческая глубина» [130: 54, 55].

Особенность чеченской «военной» прозы заключается в ее нацеленности на диалог, гуманистическом измерении и открытости для читателей всех национальностей.

Список научной литературыДовлеткиреева, Лидия Махмудовна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Аннинский Л.А. Локти и крылья. Литература 80-х: надежды, реальность, парадоксы. М.: Советский писатель, 1989. - 315 с.

2. Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб.: Азбука, 2000. - 346 с.

3. Ахмадов М. Чеченская традиционная культура и этика. — Грозный: Изд-во «Грозненский рабочий», 2006. 208 с.

4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: «Советская Россия», 1979.-320 с.

5. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. — М.: Художественная литература, 1975. — 502 с.

6. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды / Собрание соч.: В 9 т. — М., 1978. Т. 3.-С. 294-353.

7. Белокурова С.П. Словарь литературоведческих терминов. СПб.: Паритет, 2007.-320 с.

8. Библиографический указатель произведений о Великой Отечественной войне // www. volsu. ru

9. Богатырева С.В. Россия и Кавказ в литературе и публицистике XX -начала XXI вв.: Дис. . канд. филол. наук. Майкоп, 2008.

10. Болыпев А.О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX в.: Дис. .д-ра филол. наук. СПб., 2003.

11. Борев Ю. Б. Основные эстетические категории. М.: Высш. школа, 1960. - 446 с.

12. Бочаров А.Г. Человек и война. М.: Сов. писатель, 1978. — 480 с.

13. Бройтман С.Н. Историческая поэтика: Учебное пособие. М.: РГГУ, 2001.-320 с.

14. Бурлина Е.Я. Культура и жанр: Методологические проблемы жанрообразования и жанрового синтеза. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1987. - 168 с.

15. Буслаев Ф.И. О значении современного романа и его задачах. М.: тип. А. Гатцука, 1877. - 42 с.

16. Бушмин А.С. Об аналитическом рассмотрении литературного произведения. В кн.: Бушмин А. С. Наука о литературе: Проблемы. Суждения. Споры. - М., 1980. - С. 104-125.

17. Веселовский А.Н. История или теория романа? В кн.: Избр. Статьи. -Л, 1939.-С. 3-22.

18. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. - 360 с.

19. Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 544 с.

20. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм: Эпос. Лирика. Театр. М.: Просвещение, 1968. - 303 с.

21. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. М.: Intrada, 1999. - 415 с.

22. Головко В.М. Повесть как жанр эпической прозы: Учеб. пособие. М., Ставрополь: МГОПУ: СГУ, 1997. - 118 с.

23. Горбунова Е.Н. Юрий Бондарев. М.: Сов. писатель, 1981. - 352 с.

24. Грекова Г.К., Московкина И. И. Учение о жанре. Харьков, 1982. - 27 с.

25. Гусев В.И. Искусство прозы. Статьи о главном М.: Изд-во Литературного института им. А. М. Горького, 1999. - 157 с.

26. Далгат Б.К. Первобытная религия чеченцев и ингушей. М.: Наука, 2004. -240 с.

27. Дедков И. Василь Быков: Очерк творчества М.: Сов. писатель, 1980. -288 с.

28. Духан Я.С. Великая Отечественная война в прозе 70-80-х гг. Л.: Знание, 1982.-36 с.

29. Душенко К.В. Большая книга афоризмов. — М.: Эксмо, 2004. — 1056 с.

30. Евглевский Е.М. Социальный и общечеловеческий контекст русской прозы 1950 1970 гг. о Великой Отечественной войне: Дис. . канд. филол. наук. -Курск, 1999.

31. Ершов Л.Ф. Эхо войны и память сердца / Л. Ф. Ершов // Память и время. М.: Современник, 1984. - С. 264-283.

32. Есауленко Ю.А. Юрий Васильевич Бондарев. М.: Изд. дом «Таганка», 2004. - 32 с.

33. Жанры в историко-литературном процессе. Сборник научных статей: Учебное пособие / Научн. ред. Т. В. Мальцева. СПб: «САГА», 2005. — Вып. 3.-144 с.

34. Жирмунский В.М. Задачи поэтики. В кн.: Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. - Л., 1977. - С. 15-55.

35. Журавлев С.И. Идейно-нравственные проблемы и художественное своеобразие современной советской прозы о Великой Отечественной войне: Дис. .канд. филол. наук.-М., 1977.

36. Журавлев С.И. Память пылающих лет. Современная советская проза о Великой Отечественной войне. М.: Просвещение, 1985. - 191 с.

37. Журавлева О. А. Феномен Кавказа в российской литературе и публицистике последних десятилетий: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Майкоп, 2008.

38. Журбина Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров. Очерк. Фельетон. М.: «Мысль», 1969. - 399 с.

39. Записки А.П. Ермолова. 1798-1826 гг. М.: Высшая школа, 1991 // www. militera.lib.ru

40. Звездова Г.В. Литература о Великой Отечественной войне: герой, жанр, стиль: Учеб. пособие для вузов. Липецк, 2003. - 315 с.

41. Казиев Ш. Имам Шамиль. М.: Молодая гвардия, 2001 // www. read, newlibrary. ru

42. Камю А. Миф о Сизифе. Бунтарь. М.: Попурри, 2000. - 544 с.

43. Каспари А.А. Покоренный Кавказ. Очерки исторического прошлого и современного Кавказа. Кн. 1. // Приложение к журналу «Родина». М. 1904 г. // www. Strasbourg. 3dn. ru

44. Компанеец В.В. Русская социально-философская проза 1970-80-х гг. (Нравственный и психологический аспекты изображения человека): Дис. .д-ра филол. наук. Волгоград, 1994.

45. Клочек Г.Д. Методология системных исследований индивидуальной поэтики и поэтики отдельного литературного произведения: Автореф. дис. . д-ра филол. наук: АН УССР. Институт литературы им. Т. Г. Шевченко. -Киев, 1989.-39 с.

46. Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. М.: Советская Россия, 1990.-542 с.

47. Кораблев А. А. Поэтика словесного творчества: Системология целостности. — Донецк, 2001. 224 с.

48. Куземский B.C. Поэтика современной советской повести о Великой Отечественной войне: Дис. . канд. филол. наук. Киев, 1979.

49. Кузьмичев И.К. Герой и народ. М.: Современник, 1973. - 336 с.

50. Кучукова 3. Онтологический метакод как ядро этнопоэтики. Нальчик, 2005.-312 с.

51. Леонов Б.А. Свет подвига: Героико-патриотическая тема в советской литературе. М.: Советская Россия, 1985. - 352 с.

52. Литература: Справ, материалы / С. В. Тураев, Л. И. Тимофеев, К. Д. Вишневский и др. М.: Просвещение, 1989. - 335 с.

53. Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М., 2001. - 1600 с.

54. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М., 1987. - 584 с.

55. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы: Смех как мировоззрение и др. работы. СПб: Алатейя, 1997. - 508 с.

56. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. -384 с.

57. Москвин В.П. Тропы и фигуры: параметры общей и частной классификации. Волгоград: Учитель, 2000. - 37 с.

58. Нагибин Ю.М. Размышления о рассказе. М., 1964. - 109 с.

59. Новейший словарь иностранных слов и выражений. М. : «Изд-во ACT», Мн.: Харвест, 2002. - 976 с.

60. Ноздрина Л.А. Поэтика грамматических категорий: Курс лекций по интерпретации художественного текста / Учебн. пособие для студентов, аспирантов и преподавателей лингвистических вузов. М.: МаКС ПРЕСС, 2001.-265 с.

61. Панченко Н.А. Современный русский советский роман о Великой Отечественной войне: К проблеме жанра и стиля: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1981.

62. Плоткин Л.А. Литература и война. Великая Отечественная война в русской советской прозе. М. - Л.: Советский писатель, 1967. - 358 с.

63. Поляков М.Я. В мире идей и образов. Историческая поэтика и теория жанров. М.: Советский писатель, 1983. - 368 с.

64. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Советский писатель, 1986. - 480 с.

65. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М.: Просвещение, 1972.-371 с.

66. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. - 344 с.

67. Поэтика словесного искусства. Авт.-состав. Г. Н. Тараносова. Тольятти, 1997.-256 с.

68. Проблемы литературных жанров. Материалы научной межвузовской конференции. — Томск, 1972. — 182 с.

69. Пронин В.А. Теория литературных жанров. М.: Изд-во МГУП, 1999. -196 с.

70. Раевская В.В. Проблема художественной правды в произведениях советской прозы о Великой Отечественной войне: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1971.

71. Рассказов Ю.С. Теоретическая поэтика литературного произведения. — Краснодар: Флер, 1998. 137 с.

72. Рымарь Н.Т. Поэтика романа / Под ред. С. А. Голубкова. Куйбышев: Изд-во Саратовского университета, 1990. - 256 с.

73. Смирнов А.С. Реалистическая символика в жанровой структуре современного советского романа. — JL, 1982. 18 с.

74. Словарь литературоведческих терминов / авт.-сост. А. А. Инджиев. -Ростов н/Д: Феникс, 2008. 222 с.

75. Современная русская советская литература / Под ред. А. Г. Бочарова и Г.А. Белой / В 2-х ч. Ч. 2 М.: «Просвещение», 1987.

76. Судьба жанра в лит. процессе: Сб. науч. ст. Иркутск, 2005. - Вып. 2. -252 с.

77. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия / РГТУ. Авт.-сост. Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

78. Ткачев П.И. Границы жанра. Минск: Изд-во БГУ, 1977. - 208 с.

79. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 2002. - 333 с.

80. Топер П.М. Ради жизни на земле: литература и война: Традиции. Решения. Герои. -М.: Советский писатель, 1985. 651 с.

81. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. — 574 с.

82. Умеров Ш.А. Гуманистические аспекты русской художественной прозы 1980-х гг.: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997.

83. Утехин Н.П. Принципы типологии эпических форм и проблема жанра повести: Автореф. дис. . канд. филол. наук. JI, 1975. 30 с.

84. Фесенко Э.Я. Теория литературы: учебное пособие для вузов. М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. - 780 с.

85. Философия / Под ред. проф. В. Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. -М.: ЮНИТИ, 2000. 584 с.

86. Фишер-Фабиан С. Александр Великий. Смоленск: Русич, 1998. - 426 с.

87. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / Под общ. ред. Н. В. Братинской. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.

88. Храпченко М.Б. Историческая поэтика и ее предмет. В кн.: Историко-филологические исследования. — М, 1974.-С. 12-16.

89. Чалмаев В.А. Мир в свете подвига: О героическом пафосе и художественном новаторстве советской литературы. М.: Советский писатель, 1965. - 358 с.

90. Чалмаев В.А. На войне остаться человеком. Фронтовые страницы русской прозы 60-90-х гг. М.: МГУ, 2000'. - 124 с.

91. Чагдуров С.Ш. О выразительности слова в художественной прозе. — Улан-Удэ, 1959. 89 с.

92. Чернец Л.В. Литературные жанры: Проблемы типологии и поэтики. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

93. Шагинян Р.П. Теоретическая поэтика. Курс лекций. Киев, 2002. - 79 с.

94. Шаззо К.Г. Жанр военной повести в русской советской литературе 50-60-х гг.: Дис. . канд. филол. наук. М., 1969.

95. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: «Федерация», 1983. - 384 с.

96. Шкловский В.Б. Художественная проза. Размышления и разборы. М.: Советский писатель, 1959. - 628 с.

97. Шкурат Л.С. Нравственные искания героев романа Ю. В. Бондарева «Берег» в контексте «военной» прозы писателя. Липецк, 2007. - 210 с.

98. Щелокова Л.И. Эволюция русской прозы о войне (40-е 80-е гг. XX в.): Дис. . канд. филол. наук.-М., 1995.

99. Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М.: Изд-во МГУ, 1985.- 183 с.

100. Эсалнек А.Я. Основы литературоведения: Анализ романного текста: Учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2004. - 179 с.

101. Эсалнек А.Я. Своеобразие романа как жанра. — М.: Изд-во МГУ, 1978. -79 с.

102. Янская И., Кардин В. Пределы достоверности. — М., 1981. 408 с.

103. Янченкова В.А. Современный социально-психологический роман о Великой Отечественной войне: Дис. . канд. филол. наук. -М., 1975.1.

104. Агеносов В.В. Художественный мир философских романов Ю. Бондарева // Советская литература и воспитание общественно активной личности: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1988. - С. 71-91.

105. Акаев В., Абдулазиева А. Культура чеченцев в постконфликтный период: состояние и динамика возрождения // Вайнах. 2007. №10. - С. 5254.

106. Ахмадов М. Ответственность слова // Вайнах. 2007. №11. - С. 60-64.

107. Бабченко А. Фэнтези о войне на тему «Чечня» // www. artofwar. ru

108. Беляков С. Три портрета на фоне войны // Новый мир. 2008. №9. - С. 171-191.

109. Бирюкова О.И. К вопросу о проблеме жанра в современном литературоведении // Новые подходы в гуманитарных исследованиях: Право, философия, история, лингвистика. Саранск, 2005. - Вып. 5. - С. 137-140.

110. Боровиков С. Неутолимость познания // Волга. 1978. №6. - С. 185-188.

111. Бровман Г. Открытие нового или повторение пройденного // Знамя. -1969.-№3.-С. 219-228.

112. Васильковский А.Т. О содержательности жанровых форм как критерии классификации жанров // Вопросы русской литературы. 1970. Вып. 3. - С. 14-26.

113. Великая Отечественная война в чеченской литературе. (По материалам круглого стола) // Вайнах. 2005. №5 - С. 53-56.

114. Ганиева А. Изобретение малой формы. В кн.: Молодые писатели Кавказа. -М., 2009. - С. 305-317.

115. Гиршман М.М. К проблеме родо-жанровой доминанты литературного произведения в индивидуально-авторскую эпоху // Филол. зап. Воронеж, 2005.-Вып. 23.-С. 58-69.

116. Данилкин JI. Рецензия на роман В. Маканина «Асан» // www.afisha.ru

117. Дискуссия о военной теме в литературе // Знамя. 2000. №5 // www. magazines, russ. ru

118. Золотусский И.П. Почерк войны // Знамя. 1962. №2. - С. 209-217.

119. Индербаев Г. Проза журнала «Орга» за 2003 год: приобретения и потери // Вайнах. 2004. №6 - С. 56-60.

120. Козлова Е. О литературной стороне боевой медали // Ex libris НГ 2003. - 23 октября.

121. Луков В.А. Жанры и жанровые генерализации // Знание. Понимание. Умение. -М., 2006. №1. С. 141-148.

122. Минкаилов Э. Глазами исследователя и очевидца // Вайнах. 2007. №6. -С. 51-57.

123. Минкаилов Э. По следу боли: чеченская литература периода депортации (1944 1956 гг.) // Вайнах. - 2008. №2. - С. 60-64. с

124. Орлова О. Поэтика латиноамериканского романа: проблема визуального параллелизма // Текст: Онтология и техника: Сборник научных трудов. Выпуск 2. Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2004. - С. 179-181.

125. Петелин Г. Раздумья над методом и стилем // Дон. — 1966. №8. С. 166— 173.

126. Пустовал В. Человек с ружьем: смертник, бунтарь, писатель. О молодой «военной» прозе // Новый мир. 2005. №5 // magazines, russ. ru

127. Рудалев А. Настоящий рассказ // www. zavtra. ru

128. Садулаев Г. Интервью 3. Прилепину. «Так владей же этой скрипкой.» // Литературная газета. 2007. - 17-23 октября. - С. 4.

129. Серганова Т. Одиночество героя // Вайнах. 2004. №9 - С. 6-8.

130. Теракопян Л. Литература народов России наше общее духовное достояние // Вайнах. - 2008. №9. - С. 54-55.

131. Теракопян Л. Уроки чеченского, или Работа над ошибками // Дружба народов. 2008. №9. - С. 152-155.

132. Топер П.М. Человек на войне // Вопросы литературы. 1961. №4. - С. 20-51.

133. Туркаев X., Туркаева Р. Где ты, новый Толстой? // Вайнах. 2005. №11. -С. 51-59.

134. Финк Л. Чужого горя не бывает // Дружба народов. 1980. №5. - С. 221— 224.

135. Фридлендер Г.М. О некоторых проблемах поэтики сегодня. В кн.: Исследования по поэтике и стилистике. - Л., 1972. — С. 5-36.

136. Цуруев Ш. Листая страницы «Вайнаха» // Вайнах. 2005. №1. - С. 5962.

137. Чеченская литература: итоги XX в. и перспективы дальнейшего развития. (По материалам «круглого стола») // Вайнах. 2004. №6 - С. 2-5.

138. Шигарева Ю. Они ходили в гости к Путину // Аргументы и факты. -2007. №10.-С. 28.

139. Юсупова X. Тема войны в современной чеченской литературе // Вайнах. -2006. №5.-С. 57-58.1.I

140. Айбаев И. Заложник. Рассказ // Вайнах. 2009. №1. - С. 59-65.

141. Айдамирова М. Горе от ума. Рассказ // Вайнах. 2005. №4. - С. 9-12.

142. Астафьев В. Рассказы // Знамя. 2001. №1 // www. magazines, russ. ru

143. Ахмадов M. А мельница крутилась и на рассвете. Рассказ // Вайнах. -2005. №5.-С. 30-32.

144. Ахмадов М. Гора и море. Рассказ // Вайнах. 2007. №12. - С. 15-21.

145. Ахмадов М. Деревянные куклы. Рассказ // Вайнах. 2004. №2. - С. 1823.

146. Ахмадов М. Дикая груша у светлой реки. Повесть // Вайнах. 2007. №2. - С. 28-40.

147. Ахмадов М. И в ночь уходила река. Роман // Вайнах. 2004. №8. - С. 217; №9. - С. 9 - 21; №10. - С. 33^6.

148. Ахмадов М. Идти, не сбиваясь с этого пути. Повесть // Вайнах. 2005. №3.-С. 5-29.

149. Ахмадов М. Кружиться в этих волнах. Рассказ // Вайнах. 2007. №7. -С. 9-17.

150. Ахмадов М. Собрание соч.: В 5 томах. Том 1. Рассказы. Повести. г. Грозный: «Дош», 2005. — 655 с.

151. Ахмадов М. Украденное время. Рассказ // Вайнах. 2009. №1. - С. 2 - 6.

152. Ахмадов М. Чтобы свечу не задуло ветром. Повесть // Вайнах. 2005. №1. - С. 25-33.

153. Бабченко А. Аргун. Рассказ // Новый мир. 2006. №9 // www. magazines, russ. ru

154. Бабченко А. Взлетка. Повесть // Новый мир. 2005. №6 // www. magazines, russ. ru

155. Бексултанов М. Бухта «Крест». Рассказ // Орга. 2003. № 5. - С. 30-33.

156. Бексултанов М. Далекие берега реки жизни. Повесть // Вайнах. 2009. №2.-С. 8-38.

157. Бексултанов М. И кто постучится в дверь твою в ночи / Чеченская повесть. Сборник. Грозный: Библиотека журнала «Вайнах», 2006. - С. 105123.

158. Бексултанов М. Черный Глаз. Рассказ // Вайнах. 2005. № 5. - С. 28-29.

159. Бондарев Ю.В. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6 М.: Худож. лит., 1984 -1986.

160. Быков В. Болото. Повесть // Дружба народов. 2001. №7 // www. magazines, russ. ru

161. Быков В. На болотной стежке // Звезда. 2001. №8 // www. volsu. ru

162. Владимов Г. Собр. сочинений: В 4 т. Т.4. М., 1998.

163. Гайтукаева Б. Поэзия света. — М., 2004. — 90 с.

164. Гунаев И. Дадим миру шанс. Рассказ // Вайнах. 2006. №1. - С. 46-48.

165. Давлетукаев А. Чечен-гексоген. Рассказ // Вайнах. 2004. №7. - С. 2930.

166. Денисултанов А. Граммофон // Вайнах. 2007. №3. - С. 23-25.

167. Дорофеев В. Чеченские зарубки // Юность. 2006. №7 // www. zhurnal. lib. ru

168. Закриев И. В огне. Рассказ // Вайнах. 2008. №4. - С. 32^15.

169. Закриев И. Достоинство. Рассказ // Орга. 2003. №3. - С. 56-58.

170. Закриев И. Любовь. Рассказ // Орга. 2003. №3. - С. 58-61.

171. Ибрагимов К. Детский мир. Роман. М.: Издательский центр ООО «МОЦ-АРТ», 2005. - 384 с.

172. Ибрагимов К. Прошедшие войны. Роман. М.: Издательский центр «Россия молодая», 1999. - 750 с.

173. Ибрагимов К. Учитель истории. Роман. М.: «Олма-пресс», 2003. - 480с.

174. Карасев А. Чеченские рассказы // Дружба народов. 2005. №4 // www. magazines, russ. ru

175. Кацаев С.-Х. Машар. Рассказ // Орга. 2003. №1. - С. 28-30.

176. Кулиев К. Собр. сочинений: В 3 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1987.

177. Лермонтов М.Ю. Валерик / М.Ю. Лермонтов. Во всем дойти до совершенства: Сборник / Сост. А. Марченко. М.: Молодая гвардия, 1984. -398 с.

178. Магомадов С. Дружба. Рассказ // Вайнах. 2004. №5. - С. 26-30.

179. Маканин В. Асан. Роман // Знамя. 2008. №8. - С. 13-132; №9. - С. 6100.

180. Минкаилов Э. Встреча с прошлым. Рассказ // Вайнах. 2007. №11. - С. 24-27.

181. Минкаилов Э. В тумане. Рассказ // Вайнах. 2005. №5. - С. 57-60.

182. Минкаилов Э. Солнечный дождь // Вайнах. 2007. №11. - С. 27-29.

183. Минкаилов Э. Тяга к жизни. Рассказ // Вайнах. 2007. №11. - С. 29-30.

184. Минкаилов Э. Цель. Рассказ // Вайнах. 2007. №8. - С. 20-22.

185. Мусаев С. Абрикос. Рассказ // Вайнах. 2006. №6. - С. 12-15.

186. Мусаев С. Перед рассветом. Рассказ // Вайнах. 2005. №9. - С. 19-26.

187. Мусаев С. Поездка. Рассказ // Вайнах. 2006. №8. - С. 29-32.

188. Мусаев С. Урок литературы. Рассказ // Вайнах. 2006. №4. - С. 2-3.

189. Мутаев М. Не уходите, оставив меня. Рассказ // Орга. 2003. №8. - С. 18-20.

190. Муталибов 3. Буре навстречу. Грозный, 1972. - 326 с.

191. Муталибов 3. Раны заживают. Грозный, 1970. — 120 с.

192. Ошаев X. Брестская крепость. Грозный, 1990. - 144 с.

193. Ошаев X. Рыцарь Отчизны / Ошаев X. Весна. Грозный, 1969. - 150 с.

194. Прилепин 3. Сержант // Новый мир. 2007. №2. - С. 87-100.

195. Садулаев Г. Я чеченец! - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2006. - 288 с.

196. Сборник рассказов северокавказских писателей «Война длиною в жизнь». М.: Фолио, 2007. - 763 с.

197. Толстой JI.H. Собр. соч.: В 22-х т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1979.

198. Хадра Я. Теракт. Роман // Иностранная литература. 2008. №8. - С. 3114.

199. Хасаева М. Под проливным дождем. Рассказ // Вайнах. 2006. №1. - С.

200. Хасаева М. Путь в одиночество. Рассказ // Вайнах. 2004. №2. - С. 3841.

201. Чагаева Т. Телевизор. Рассказ // Вайнах. 2004. №10. - С. 47^t8.

202. Шатаев А. В плену у тьмы. Рассказ // Вайнах. 2003. №5. - С. 17-20.

203. Шатаев А. Заложник. Повесть // Вайнах. 2007. №7. - С. 37-41; №8. - С. 35-38.

204. Шатаев А. Метеорит. Рассказ // Вайнах. 2006. №4. - С. 11-23.

205. Шатаев А. Предчувствие. Рассказ // Вайнах. 2005. №8. - С. 34-36.

206. Шатаев А. Проклятый. Рассказ // Вайнах. 2005. №8. - С. 36-37.

207. Шатаев А. Трижды воскресший. Рассказ // Вайнах. 2005. №1. - С. 4143.

208. Эцаева М. Приключения Малкины и Сурхо. Сказка // Вайнах. 2009. №3. - С. 35-48.