Специфика религиозной философии Николая Бердяева

Титаренко, Сергей Анатольевич

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Специфика религиозной философии Николая Бердяева

Год: 0
Автор научной работы: Титаренко, Сергей Анатольевич
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Б. м.
Код cпециальности ВАК: 09.00.03

Диссертация по философии на тему 'Специфика религиозной философии Николая Бердяева'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Специфика религиозной философии Николая Бердяева"

На правах рукописи

Титаренко Сергей Анатольевич

СПЕЦИФИКА РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ НИКОЛАЯ БЕРДЯЕВА

09.00.03 - история философии 09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ростов-на-Дону - 2006

Работа выполнена на кафедре истории философии и философской антропологии факультета философии и культурологии Ростовского государственного университета

Научный консультант - доктор философских наук, профессор

Драч Геннадий Владимирович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Громов Михаил Николаевич

доктор философских наук, профессор Маташ Тамара Петровна

доктор философских наук, профессор 5, Ерыгин Александр Николаевич

Ведущая организация - Московский государственный университет

Защита состоится 2 ноября 2006 года в 14.00 часов на заседаний диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам при Ростовском государственном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, РГУ, ауд. 427.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке РГУ (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148),

Автореферат разослан $$ сентября 2006 года. Ученый секретарь

диссертационного совета у^-^В. Заковоротдая

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Происходящее в нашем отечестве на протяжении двух последних десятилетий изменение социального строя общества приводило к потребности выработки новых мировоззренческих парадигм. С самого начала это изменение осознавалось идеологами данной политики как возврат на новой основе - с учётом современных достижений Запада — к той социально-культурной модели, которая возникла в России начала XX века, «между двух революций». Этим обусловливалось возвращение и бурное освещение наследия идейных вдохновителей той эпохи, в том числе и философов. Акцент делался на фигурах, которые получили признание в Европе. В русле такого интереса в наше культурное пространство было вброшено наследие Николая Бердяева. В его идеях попытались найти основание для создания новой мировоззренческой парадигмы. Однако не принималось во внимание то, что всякое духовное творчество многомерно, его глубина постижима лишь в проникновении в культурную ткань той эпохи, в которой оно возникло, и жизненные обстоятельства его творца. Этого сделано не было, в силу чего в наследии выявлялся лишь поверхностный смысл, который зачастую не отвечал подлинному содержанию. Как мы покажем в исследовании, замысел мыслителя носил символический характер, который требовал выявления особой среды реконструкции содержания. Вот эта среда не была принята во внимание, подменяясь идейной средой интерпретатора. Мысли философа стали интерпретироваться в разных мировоззренческих контекстах. Противоречивость возникших так точек зрения затем была оценена как непоследовательность и противоречивость самого мыслителя, и поскольку данное состояние восприятия наследия не могло выступить основанием строительства новой мировоззренческой парадигмы, мода на Бердяева прошла.

мышления в эпоху перехода к постиндустриализму будит мысль современного человека, помогает противостоять прагматической и механико-технологической экспансии. Оно обращает наш взгляд к духовному миру и дает обильную пищу для ума. Искра новых подходов не загорелась семнадцать лет назад, но она может вспыхнуть теперь, зажженная сегодняшними интерпретациями. Найдем ли мы, обращаясь к текстам, «подлинного Бердяева»? Этот вопрос остается открытым. Бердяев многообразен - он и философ, и общественно-политический мыслитель, и религиозный автор, и эзотерик. Не стремясь исчерпать всё богатство его наследия, мы лишь попытаемся в нашей работе выделить некую ведущую идейную струну метафизических и ценностных исканий автора, описать его «генеральную линию».

Общая характеристика разработанности проблемы. Оценивая разработанность именно так поставленной проблемы, можно констатировать, что большинство авторов либо пытались охватить всё творчество Бердяева в целом, либо касались отдельных тем. Вместе с тем в последнее время в нашей стране появилось ряд исследований, задающих новое направление поиска, которое состоит в контекстуальной реконструкции наследия русской философии в целом. К их числу относятся работы П. П. Гайденко, М. Н. Громова, А. Ф. Замалеева, М. А. Кол ерова, М. А. Маслина, Н. В. Мотрошиловой, В. В. Сербиненко, С. С. Хоружего, А. А. Ермичёва, А. Н. Ерыгина, И. И, Евлампиева и др. Они задают новое направление исследований, заключающееся в поиске специфических характеристик русской мысли. Опираясь на достигнутое, можно по новому переосмыслить наследие Н. А. Бердяева.

1 Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 249.

«Николай Бердяев: Философия жизни как философия духа и западная мысль XX века. Статья первая. Специфика философского синтеза Н. Бердяева: общие характеристики», размещённая в материалах этого симпозиума, выявляет в качестве одного из ключевых направлений «путь бескомпромиссной ... философской религиозности и философского теологизма, которые, однако, не вписывались в ортодоксальную теологию и религию (будь то католицизм, православие или протестантизм), ни различные формировавшиеся тогда варианты богословия и религиозной философии»2. Однако до настоящего времени поставленная так задача в полном объёме не была решена. Придя в ходе нашей исследовательско-профессиональной эволюции к указанной проблематичности, мы и акцентируем внимание именно на специфичности религиозной философии Бердяева. Степень разработанности проблемы понимания мистико-религиозных аспектов философии Бердяева анализируется нами в первом разделе нашего исследования.

2 Мотрошилова Н. В. Николай Бердяев: Философия жизни как философия духа и западная мысль XX века// Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 250

очередь на такие первоисточники, в которых бы его идеи выражались более открыто. Поэтому мы провели изучение части архива Бердяева, которая хранится в РГАЛИ, а также ряда материалов, опубликованных в зарубежной литературе, из частных коллекций и из Парижской части его архива. Мы пришли к выводу, что в качестве источников особой важностью обладают не только окончательные варианты текстов, но и предварительные варианты, наброски, переработки ранее опубликованных произведений, конспекты ряда лекций и докладов, переписка философа с кругом близкого общения. Особо значимыми нам показалась работа «Самопознание», а также письма к Льву Шестову, заграничная переработка книги «Смысл творчества» и конспекты лекций «Основы христианства. Христианство и современность» с циклом «Искание смысла жизни» (20-е — 30-е годы). Кроме того, мы активно использовали дневниковые записи его жены, в которых она сообщала о лично ей сообщённых замыслах и переживаниях мужа. В качестве значимых вторичных источников мы использовали малоизвестные работы его современников и предшественников, идеи которых находили отклик в мировоззрении русского философа. Мы также использовали архивные материалы, высвечивающие дух его эпохи, работы исследователей его творчества, теоретические разработки по вопросам исследовательской проблематики.

Богу, но как мы покажем в отношении Бердяева, в своей философской апологетике христианства он, переходя границы философствования и вторгаясь в сферу религиозной веры, зачастую подменял веру философствованием. Это приводило его к желанию изменять основы вероучения в соответствии со своими философскими и околофилософскими измышлениями. Поэтому при выдвижении гипотезы свою задачу как исследователя мы видим в том, чтобы различить христианские и гностические компоненты мировоззрения Бердяева.

Объектом исследования выступает творческое наследие Николая Бердяева, выраженное в его философско-религиозных текстах.

Предметом исследования является специфика религиозно-философских взглядов мыслителя, их связь с идейной средой и личностными особенностями Н. Бердяева.

Целью диссертационной работы является экспликация и анализ идейно-теоретических оснований религиозно-философских построений Н. Бердяева в контексте его индивидуально-личностных особенностей. Данная цель будет раскрыта путём осуществления следующих задач".

- реконструировать ключевые интенции жизненного мира Бердяева и их влияние на его философское мировоззрение;

- выявить уникальность мыслеформ Бердяева;

- вскрыть особый уровень языковой личности философа;

- опознать коммуникативную направленность его работ;

- проанализировать феномен близости взглядов русского философа к традиции романтизма;

- выявить логику поиска основных тем и прояснить динамику смены взглядов философа;

- раскрыть базовый смыслосимвол построений философа и показать, как возникшие в ходе эволюции изменения взглядов было вызваны его преформацией;

- выявить изменение отношения философа к религии;

- реконструировать динамику религиозного поиска Бердяева;

- раскрыть, почему творчество для Бердяева являлось реальностью, определяющей значимость человека;

- показать, каким образом Бердяев выводил из христологии новую антропологическую концепцию.

Теоретико-методологические основы исследования. Герменевтическая традиция выдвинула значимый историко-культурный исследовательский подход, суть которого заключается в постижении наследия, исходя из процесса его созидания. Для нашего исследования он имеет значительный потенциал. Один из современных вдумчивых исследователей творчества Бердяева проф. В. П. Визгин относит его мысль к третьей стадии философствования, определяемой им как «благородное философствование». При этом «мысль философствующего движется не как машинный механизм или схематизм, а как тонкость вкуса, безошибочность чутья, меткость взгляда»3. В этом же ключе ведущий российский историк философии Н. В. Мотрошилова выдвигает интересную идею: «Должна признаться, что метафизика Бердяева с точки зрения её проблемной остроты, насыщенности оригинальными мыслями, побуждающими к раздумьям и спорам, неизменно вызывает во мне восхищение, желание поучиться философствовать «от себя» и использовать на благо своей концепции всё богатство прежнего философского опыта. Читатель как бы приглашается Бердяевым к со-размышлению и проверке сказанного автором. При этом способом проверки оказывается обращение читателя не к мнениям и суждениям именитых мыслителей, а к собственному философскому опыту. Это существенный обмен между «духом», заключённым в одном субъекте, и «духом» другого философствующего индивида»4. К созвучной идее ранее приходил В. В. Зеньковский: «Ко всем темам Бердяев подходит очень лично, как бы всё меряя, всё оценивая с личной точки зрения, и в этой невозможности выйти за пределы самого себя, в поразительной скованности его духа границами личных исканий — ключ к его духовной эволюции»5. Эти мысли, глубинно выявившие уникальность предмета исследования, привели нас к выдвижению философско-

3 Визгин В. П. Бердяев и Шестов: спор об экзистенциальной философии!I Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.-С. 315.

4 Мотрошилова Н. В. Николай Бердяев: Философия жизни как философия духа и западная мысль XX века!! Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 265

5 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 2., ч. 2, гл. 2, Ростов-на-Дону: Феникс. 1999.- С. 344-345

антропологического исследовательского подхода, состоящего в том, чтобы изучить философское наследие Бердяева через призму философского осмысления его человеческих оснований. Изучая нашего философа именно так, видно, что он - не просто философ текста, а философствующая личность, оставляющая выраженное слово как мост на пути к подлинному общению с собой, своим внутренним словом. Теоретические основания такого исследования раскрываются нами во втором разделе диссертации.

В определении методологических подходов нашего исследования мы опирались на работы историко-философского и методологического направления (А. Аржаковского, В. Асмуса, Р. Габитовой, Х.-Г. Гадамера, Р. Гальцевой, П. Гайденко, М. Громова, А. Гулыги, В. Дильтея, Г. Драча, А. Ерыгина, Д. Жданова, А. Замапеева, В. Зеньковского, Е. Золотухиной-Аболиной, Ю. Караулова, М. Коллерова, В. Кувакина, А. Лосева, Н. Лосского, М. Мамардашвили, М. Маслина, Н. Мотрошиловой, А. Мысливченко, Е. Режабека, Г. Риккерта, В. Розина, В. Сербинеко, Л. Синельниковой, В. Табачковского, С. Хоружего, В. Шинкарука, В. Яковлева, К. Ясперса, В. Ярошевца и др.).

Методологической основой диссертационного исследования являются общенаучные принципы анализа: системности, целостности, единства логического и исторического. Однако избранные нами теоретические основания потребовали применение идиографического метода. Это привело нас к тому, что в качестве общего подхода к изучению творчества философа был применен метод имманентной интерпретации, а для анализа первоисточников использовались методы психоаналитического, когнитивного, лингвистического, феноменологически-описательного анализа и герменевтического истолкования текстов. В исследовании характера рецепции Бердяевым историко-философских идей и религиозных влияний были задействованы элементы компаративного метода, а в обработке теоретико-методологической исследовательской литературы применялся аналитический метод.

Научная новизна диссертации определяется следующим: выяснено, что у Бердяева ведущим способом обретения мистического опыта выступала психотехника сенсорной депривации, обретённая путём действий по упорядочиванию эмоционального мира с помощью религиозной практики;

- показано, что в основании мыслительных конструкций Бердяева лежат особые мыслеформы — протоформы мысли, в которых, в отличие от традиционного мышления, представление и понятие нераздельны;

- обнаружен символический уровень языковой личности философа, проявлявшийся при передаче информации о трансцендентном и открыт стилистический полифонизм лиризма и символизма;

- выявлено, что у Бердяева «пневматерапия» выступает особой коммуникативной направленностью текста, проявляющейся в суггестивном воздействии на духовный мир читателя, и является уникальным способом реализации эзотерического проекта;

путём изучения влияния процессов жизненного мира на преформирование основной мифологемы мыслителя впервые выявлен исток концептуализации его мысли и предложено новое объяснение причин изменения его мировоззренческих позиций;

прослежена эволюция отношения Бердяева к религии, заключающаяся в перенесении приоритета с религии на мистику и установлена конституированная им новая область знания, которую мы определяем как теологию культуры;

- впервые выявлен характер динамики поиска Бердяевым новой позиции в христианстве как постоянного колебания между гностицизмом и православием;

- реконструирован ход поиска смысла в период создания концепции творчества в процессе чего установлено, что в её основании лежало осмысление опыта переживания мистического экстаза, и прояснена генеративная модель этой концепции, заключающаяся в переосмыслении святоотеческой концепции Духа где Дух был представлен не только исходящим от Бога к человеку, но и имеющим ответную направленность;

- выявлено, что, распространяя халкидонский догмат о Богочеловеке на истолкование сущности человека, Бердяев приходит к проекту создания человекобога.

На защиту выносятся следующие тезисы:

артикулировать с помощью рациональных средств. Но этот опыт приводил к их преформации. Для конституированной таким образом философии мыслитель ощутил недостаточность традиционных философских средств, поэтому в поиске новых, адекватных своей задаче, он обратился к теологии. Выбрав средством упорядочивания своего мистического опыта догматы христианства, Бердяев преформировал их содержание, в результате чего они приняли не христианский, а гностический вид.

2. В основе смыслотворчества философа лежат особые формы мысли - протоформы. Здесь определённые признаки описываемых реалий выходят на первый план, и хотя они не отвлекаются от целостного образа, но внутри него уже отличаются от других признаков. Благодаря этому преформируется целостный образ, его содержание утрачивает обусловленную восприятием пространственную и временную конкретность. Однако протоформа не переходит в понятие, различение есть лишь акцентуация при сохранности всего исходного состава образа, здесь ещё нет отвлечения лишь некоторых наиболее существенных черт реалий, мыслимых как таковые, что происходит в понятии. Мышление на уровне протоформы оперирует единым целостным образом, а не расчленёнными и отвлечёнными друг от друга элементами, как в понятийном мышлении.

3. Особые формы мышления задавали особое измерение языковой личности философа - символический уровень. Когда философ рассказывает о своём мистическом понимании, не слово, а ритм должен настроить читателя на аналогичную духовную настроенность и привести его самого в соприкосновение с Тайной, где посредник уже не нужен. Отсюда требование предельной экзистенциально-терминологической чёткости, ведь именно выраженное в правильной конфигурации слов высказывание должно устремить дух к нужной направленности. Язык становится символом инобытия. Внемлющий слову должен возвыситься до процесса его творения и тем самым оказаться в той реальности, которая символизирована. Сопричастность внешнего мира внутреннему Я человека, в чём выявляется лиричность, дополняется соположенностью этого Я лично-трансцендентному — Богу, что возможно лишь символически. В результате образуется трёхмерное языковое пространство. Первый уровень сенсорно-эмпирических

отражений как бы «втягивается» во второй уровень — внутреннего отношения Я, уровень ментальный, создавая лирический дискурс, и всё это затем «вытягивается» на третий уровень — символической отнесённости к высшему.

4. Уникальная коммуникативная направленность текстов Бердяева выступает проявлением тенденции «экзотерического эзотеризма». Этот модернизированный вариант эзотеризма обращен ко всем, а новый эзотерик воспроизводит своё знание с помощью способов обоснования традиционной культуры. При этом форма самовыражения и трансляции неотделима от содержания, становится способом его реализации. Её мы терминологически определили у Бердяева как «пневматерапию». Мыслитель считает, что, осуществляя поиск предназначения своей жизни в ориентации на идеи, возникшие из осмысления объективного мира как данности, человек приходит к осознанию бессмысленности своего существования. Русский философ полагает, что отсюда вытекает трагизм человеческого бытия, его болезнь. Свою задачу как пневматерапевта он видит в выявлении в идеях сознания и их комплексах скрытой работы духа как высшей и наиболее подлинной, затем в осознании и коррекции этой работы и в новой, теперь уже более позитивной, деятельности смыслопридавания.

5. Позиция Н. Бердяева противоречиво связана с идеями романтизма, совпадая и не совпадая с ними. Это выражено в следующих моментах:

- Бердяев един с романтиками в критике рационализма и продуцировании символических описаний трансцендирования, однако он не принимает субъективизма романтиков;

- Бердяев наследует парадоксальность мышления романтиков, в частности, создает, подобно Фр. Шлсгелю, парадоксальную логику «бриколяжа», где познание двигается по кругу от одной противоположности к другой, замыкая различие в единство;

- Соглашаясь с романтиками по вопросу универсального познания, где объединены искусство, философия и наука, и разделяя идею «брачности познания» как проникновения мужского начала в женственную душу мира, Бердяев, в отличие от романтиков, подчеркивает первостепенную важность именно мужественного начала - Логоса;

- Если ирония романтиков была субъективно-творческой процедурой, то Бердяев трансформирует иронию и вытекающую из

нее теорию творчества в теорию объективации и воплощения, придавая им гносеолого-онтологический характер: объективный мир вызван к реальности объективированным в субъекте миром;

- Бердяев в своем творчестве акцентирует опыт экстатических переживаний, менее выраженный у романтиков, он преодолевает романтизм, преобразуя его с мистических позиций.

6. У Бердяева под влиянием сложных жизненных обстоятельств и сильной эмоциональной возбудимости возникло особое чувство одиночества как отчуждения от мира. Оно осмысливается в качестве установки на миропреодоление. В эволюции его мысли можно выявить две ключевые вариации взглядов, разделённые переломным периодом. Вначале миропреодоление интерпретируется как творческая работа человека и человечества в мире, направленная на внесение в мир нового смыслового содержания. Затем, в переломный период, он разочаровывается в возможностях человеческой реализации в мире. В последний этап весь опыт человеческой жизни в мире как самодостаточный оценивается негативно и интерес перенацеливается к достижению внутреннего творческого экстаза, в котором происходит аннигиляция мира и выход во внемирное существование.

7. В изменении отношения Бердяева к религии существует два этапа, которые совпадают с основными этапами его эволюции. В первый этап антропокосмизма Бердяев противопоставляет утопизму религиозность как такое мировидение, которое противоречиво совмещает как пантеизм, выражающийся в утверждении имманентности трансцендентного, пронизанности мира божественными энергиями, так и эсхаталогизм — ожидание катастрофического разрушения внебожественного мира - мира, находящегося на непреодолимой дистанции от Божества. Творчество здесь является преображением мира. Во второй период, когда мир и реальный человек оцениваются не столь сильно, как в первый, пронизанными божественными энергиями, задачей становится выход из мира, совершаемый в мистическом экстазе. Творчество из преображения мира превращается в некое внутреннее творческое состояние. В этот период Бердяев, продолжая характеризовать христианство как подлинную религию, вместе с тем отказывает ему в полноте выражения истины. Система, где ключевая христианская идея Творца как изначального генерирующего начала дополняется

мистической идеей некоей изначальной глубины - Безосновного с вынесением её вне Творца, начинает кардинально противоречить христианству. Обосновывая истинность своего нововведения, Бердяев утверждает, что мистический опыт не подлежит религиозной рационализации, он таинственно глубинен. А поскольку философия является, по его мнению, субъективным осмыслением, то, признавая проблематичность и ограниченность своего осознания, она более адекватна мистике. Мистика и творчество и стали для Бердяева духовной заменой религии, а объединить их должна была именно философия. Данный тип духовной деятельности мы определяем как теологию культуры.

8. Исток переосмысления религиозного опыта русского философа — концепция Безосновного. И в гностицизме и у Бердяева исходной отправной точкой оказывается абсолютная потенция, которая проявляет из себя Абсолют. Но если в гностицизме вторая сущность, противостоящая Абсолюту, возникает также из Первоначала, то у Бердяева само это первоначало и оказывается этой второй сущностью, противостоящей Абсолюту. Философ осознавал, что этой концепцией он вступал в радикальное противоречие с христианством и поэтому искал оправдания своей позиции, исходя из христианских установок, прежде всего, как он полагал, давая христианское объяснение проблеме зла. С точки зрения Бердяева, также как и с точки зрения христианства, зло является результатом человеческого произвола, базирующегося на свободе. Следовательно, оно также не онтологично. Однако постулируемая философом укоренённость человеческой свободы в первосвободе Безосновного, которое является абсолютной потенцией добра и зла, делает зло — необходимым и неизбежным, а, следовательно — онтологичным. Таким образом, обнаруживается противоречие между логикой развития смысла и конечным выводом Бердяева.

самораскрытию человеческого Я, и этот парадокс служит стержневым мотивом построения новой антропологии. Поэтому возникает противоречие христоцентризма и творческоцентризма - или пневмоцентризма. И вместе с тем антиномии Бердяева не статичны, а динамичны. Антиномия единства-различия Творца и творения разрешается: противоречие снимается в третьем субъекте — в духовном человеке, в достигаемом им особом состоянии духа -третьей свободе - творчестве. Творчество является для Бердяева новым, третьим откровением - откровением человека, которое знаменует наступление новой эпохи - эпохи Духа. Бердяев не просто развивал тему творчества как религиозную проблему, а пытался создать новую религию творчества, видя её новой стадией единой мировой религии, следующей за предшествующей - христианством. Однако определяя ведущую роль человека в этом процессе, он характеризовал данные постижения не в качестве религии, основывающейся на осмыслении откровения свыше, а в качестве религиозной философии. Она заключалась не в поиске оправдания новозаветной традицией творческого потенциала человека, а в философском постулировании третьего откровения.

10. В центре антропологических построений Бердяева лежит догмат о богочеловечестве Христа, который он проецирует на человека. Говоря о рождении Христа, философ заявляет о рождении в человеке Бога, вторым Ликом для него является именно Человек. Выявление третьего Лика происходит на дистанции Человек-Человечество. По Бердяеву, новый Человек, зачинающийся в акте рождения Христа, должен быть окончательно сотворен в акте духовного рождения человека в Боге. Радикальный пневмоцентризм Бердяева приводит его к тому, что он постулирует реальность человекобога, которая хоть и смиренна перед Богочеловеком, но в стремлении к Богочеловечеству приобретает ведущее значение. Таким образом, суть гностического уклона Бердяева состоит в его попытке дополнить творение Бога новым самотворением человека и {\ е ре сот во ре я ие м им мира.

изучение философского наследия Бердяева. Особо акцентируем внимание на выявленной нами в наследии Бердяева особой области знаний - «теологии культуры». Здесь позиция философа выражала не православное мировоззрение, а модернизированный вариант гностицизма. В условиях повышенного интереса современной русской культуры к христианской религии мы обосновываем неконструктивность устранения дисциплинарных границ между философией и теологией, и ото может стать базисом для того, чтобы в период «нового ренессанса» избежать повторения данного уклона. Полученные результаты можно использовать в преподавании курсов по истории русской философии, а также в преподавании общих и специальных курсов по религиоведению, философской антропологии, философии культуры и теологии.

Апробация работы. Основные положения и полученные результаты диссертационного исследования опубликованы в течение !994-2006гг. в 20-ти научных работах (в т. ч. в двух монографиях), а также докладывались и обсуждались на ряде научных конференций и семинаров, в том числе: Всероссийской конференции «Восток. Запад. Россия» (Ростов-на-Дону 1993), Региональной конференции «Н. А. Бердяев как философ и историк» (Ростов-на-Дону 1994), Международной конференции «Пятые международные Далевские чтения» (Луганск 1995), Международной конференции «Идея правового государства: история и современность (К 135 — летию со дня рождения П. И. Новгородцева)» (Луганск 2001), Международной научно-теоретической конференции «Православие и славянофильская традиция в русской религиозной философии (К 200-летию со дня рождения А. С. Хомякова)» (Киев 2004), Международной конференции «Киевоведческие чтения» (Киев 2004), Международном семинаре «Полиэтническая среда: культура, политика, образование» (Луганск 2004), Всероссийской конференции «Дни Петербургской философии» (Санкт - Петербург 2004), Международной научной конференции «Традиция и культура» (Киев 2005), I Таврических чтениях «Отечественная философия: современные коллизии» (Крым, Донузлав 2005), Региональной научно-практической конференции «Полифоническая культура Украины» (Луганск 2005), Международном семинаре «Нормы и парадоксы сознания и мышления. Их проявление в современном обществе, культуре и языке» (Луганск 2005), Ежегодной межрегиональной научной

конференции «Концепция духовности Н. Бердяева как основа понимания справедливости в современном обществе» (Краснодон 2005, 2006), Международной научной конференции «Православие и мир: Экклезиология - Антропология - Культура»(Киев 2006).

Структура диссертации. Текст работы состоит из введения, четырёх разделов, включающих 17 подразделов, выводов и списка использованной литературы. Общий объём диссертации составляет 379 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность избранной темы исследования, даётся общая характеристика разработанности проблемы, осуществляется постановка цели и исследовательских задач, определены теоретико-методологические основы исследования, формулируется новизна и основные положения, выносимые на защиту, освещается теоретическая и практическая значимость работы.

В первом разделе — «Специфика религиозно-философской позиции Бердяева в свете исследовательской традиции» -анализируется состояние изученности религиозно-философских аспектов мировоззрения Николая Бердяева.

Современники Бердяева российского периода жизни - В. Розанов, В. Зеиьковский, Вяч. Иванов, Е. Лундберг, С. Булгаков -критикуют его за легковесность религиозных суждений и отход от православных позиций. В этой традиции выявлено, что в основании философии Бердяева лежит его личный мистический опыт. Именно эти исследователи акцентируют внимание на недопустимости смешения теологического и философского дискурсов. Однако целостного рассмотрения религиозно-философских взглядов Бердяева здесь нет.

Исследователи периода жизни Бердяева на Западе и последующие западные исследователи - Ж. Маритен, К. Пфлегер, Э. Поре, Л. Шестов(западного периода жизни), Е. Лямперт, М. Спинка, Е. Аллен, Д. Лаури, А. Валлон, Ф. Нуко, М.-М. Дэви, О. Клем&н, Ж. Вернхам, М. Бергос, Л. Мюллер, Г. Штерн, В. Дитрих, П. Мёрдок, С. Ричельт, Г. Слейт - рассматривают философию Бердяева прежде всего не с позиций соответствия канонам определённых христианских конфессий, а как некий род культурного пророчества. Характеризуя

позицию Бердяева преимущественно в качестве философской точки зрения, исследователи концентрируют внимание на специфике её философской составляющей - при обращении внимания на религиозные компоненты, которые были выявлены и проанализированы, они не делают их оценки. Несмотря на то что в этой традиции возник вопрос о наличии гностических элементов в учении Бердяева, эта идеи, по тонкому замечанию самого философа, были ему прощены за «христианскую социологию». Они не подвергались детальному анализу и оценке.

В советской философии наиболее интересными, на наш взгляд, оказались исследования В. А. Кувакина В. П. Шкоринова. В. А. Кувакин отмечает, что религиозность философа была настолько тоталитарной, что вторгалась и в область философских интуиции6. Отталкиваясь от этого вывода, мы делаем более радикальное заключение: философски переработанный мистицизм Бердяева был настолько тоталитарным, что им он пытался подменить область религиозного откровения. Поэтому мы считаем особо значимым выявление и анализ В. П. Шкорнмовым в русской философии цельного •¡ечения идеалистической мысли - религиозно-мистического иррационализма7.

Существенно продвинулись в изучении специфики философского наследия Бердяева современные отечественные исследователи. Сопоставляя взгляд" этого философа и марксизм, ростовский исследователь В. П. Яковлев обнаружил начатый Марксом поворот от узко профессионального к массовому характеру философии8 и показал, что в рамках этого поворота реализовывалось творчество Бердяева, обращенное не к академической традиции, а к массовой культуре. Развивая эту мысль, мы полагаем, что оно обращено особым образом, не прагматически - в нацеленности на выполнение определённой программы внешних действий, как это было в марксизме, а пневматерапевтически - в нацеленности на

6 Кувакин В. А. Религиозная философия в России. М. 1980,- С. 160.

7 Шкоринов В. II. Этический иррационализм в России. Ростов: Изд.-во РГУ 1973.-С 117.

8 Яковлев В. П. Бердяев и марксизм // Известия высших учебных заведений. Северо-кавказский регион. Общественные науки, 1996, № 1.- С. 40

переориентацию внутреннего мира. Т. П. Короткая определяет специфику философствования Бердяева как мистический гнозис. Она выявляет противостояние русского философа одновременно, как философскому рационализму, так и богословскому тргнсцендентизму9. Исследователь открывает совершённое философом уничтожение ипоетасного различения между первым и вторым лицами Троицы, отождествление и сливание их в одно лицо и умаление Бога и лиц Божественной троицы. Многочисленные работы А. А. Ермичепа выделяются глубиной и основательностью, однако в силу их разнонаправленное™ автор не «закрывает» полностью нашу тему. Ряд других отечественных авторов также лишь вскользь затрагивают религиозно-философскую проблематику у Бердяева, концентрируясь преимущественно на его философских идеях.

Оценивая бердяеведческие исследования в целом, можно заключить, что современники больше диссонировали с ним, отстаивая свои подходы, и это вело к избирательности и фрагментарности изложения, а последующие исследователи опять же исходили из собственной тематической устремлённости, в силу чего в поле их рассмотрения попадали лишь отдельные элементы. Религиозно-философская специфика наследия Бердяева не становилась предметом детального анализа.

Во втором разделе — «Теорет ические основания осмысления специфики смыслотворчества Бердяева» — развиваются теоретические концептуализации исследования.

В первом подразделе - «Психологические особенности личности Бердяева и истоки мировоззрения» - выявляется влияние эмоционального мира Бердяева на истоки его мировоззрения.

Бердяев унаследовал эмоциональную неуравновешенность своих предков. Установлено, что он стремился свою жизнь организовать как борьбу со своим эмоциональным началом. Способом этой борьбы выступал поиск смысла, реализуемый философией. Поскольку осознание эмоции относит человека к факту его реального существования «туг и сейчас», то именно эмоциональность стала

9 Короткая Т. II. В поисках новой рациональности: Религиозная философия в России концаXIX—началаXXв. Минск 1994.-С. 125.

отправкой точкой экзистенциальности философствования Бердяева10. Мы обнаружили, что Николай Александрович выработал психотехническую методику сенсорной депривации в качестве ведущего способа обретений мистического опыта. Сам Бердяев, однако, осознавал исток этой своей способности иным образом. В созвучии с Соловьёвым он полагал, что мистическое видение возникает в переживании и, хотя и не исчерпывается им, но всё-таки родственно ему. Поэтому и оно подвергалось сдерживанию. Однако философ не всегда вырабатывал адекватные формы контроля и часто переводил данные своего мистического опыта в рациональные конструкции. Как мы выявили, здесь заложен коренной исток всех провалов и заблуждений Бердяева.

Нами установлено, что существовало одно наиболее сильное переживание, преследовавшее философа всю жизнь, в процессе подавления которого он наиболее радикально впал в гностический уклон. В детстве Николай Александрович пережил тяжёлое заболевание энцефалитом, которое на год приковало его к постели и оставило после себя частые кошмары во сне, сопровождавшиеся удушьем, основным содержанием которых были провалы в бездну. Философ пытался сдерживать данное эмоциональное состояние, а значит, по его методике сдерживания, он должен был перевести его в смысловую конструкцию. Её он встретил у Бёме. Бердяев увидел в идее и^шпс! (Безосновного) и рождающегося из него света мистическое обоснование его собственных провалов в бездну и попыток вырваться из неё. Однако поскольку его концептуализация не

!0 Экзистенциальный тип философствования русского мыслителя кардинальным образом отличается от европейского типа экзистенциализма, воспринявшего многие методологические процедуры у Гуссерля. Европейский экзистенциализм, в лице Хайдеггера и Сартра, следует идее очищения познания от элементов психологизма и поэтому решительно разграничивает представление и переживание, отстраняет эмоцию, пытаясь схватить именно опыт конструкции представления о переживании в понятии. Бердяев же, следуя неоромантическому духу русской философии, растворяет представление в переживании, а, следовательно, пытается схватить в понятии непосредственно эмоциональный мир.

приводила к ослаблению страданий — его идея Бога не приводила к уходу от края Бездны, её он в конце концов, постулировал в качестве равноценного Богу начала. В процессе изучения творчества философа мы пришли к выводу, что возведённая в ранг рядоположенности с Богом в обработке опыта мистической медитации она порождала дьявольский соблазн человеческой гордыни и своеволия. Мы пришли к заключению, что это привело Бердяева к идее перехода творческой роли от Бога к человеку, а следовательно, и к будущему фактическому неравенству их.

Во втором подразделе - «Протоформы мышления у Бердяева» - выявляется особый характер смыслоформ русского мыслителя.

Духовный поиск Бердяева мы рассматриваем в контексте общего поворота философской мысли его времени к экспликации новых единиц мышления — в рамках критики классической рациональности и перехода на неклассические позиции. Аналогичный поворот мысли осуществлён в творчестве Хайдеггера, в его опыте деструкции метафизики путём перехода от мышления в категориях к мышлению в экзистенциалах. Однако концепт «экзистенциал» у Хайдеггера конституируется средствами феноменологического мышления, Бердяев вкладывает в это понятие мистнко-религиозный смысл. Поэтому для анализа смыслоформ Бердяева мы использовали концепт «протоформа». Данный концепт позволяет схватить уникальность бердяевского поворота мысли — опору на глубинный первоисходный уровень мышления, в котором не происходит расчленения мыслеформы на общее представление и понятие.

Мы установили, что исходной, отправной точкой проявления Бердяевым нового типа мышления выступила проблема поиска необходимой для подлинного философствования меры сочетания конкретного и идеального. Поскольку протоформы мысли располагаются в пространстве познания между живой реальностью наглядно-образного представления и регулятивом понятийной схемы, возникает возможность уклона, сближения содержания протоформ с содержанием одной из сфер. Так, при приближении к наглядно-образному, чувственному постижению, теряется выразимость протоформы, она остается лишь субъективным переживанием, лишь эмоцией, при приближении к понятию - теряется её динамизм и полнота. Анализируя духовные доминанты существовавших вокруг

пего течении культуры с целью выработки собственной позиции, Бердяев выявляет, что опыт поиска новых мыслительных конструкций неоромантиков выражал первую тенденцию, а Соловьев, несмотря на всю свою многогранность, в конце концов, склонялся ко второй. В споре с этими направлениям)! Бердяев пытается занять некоторую среднюю линию. Критикуя неороман гиков, он отмечает, что при смещении содержания мыслеформы з сторону эмоционально-образной сферы, она оказывается совместимой с абстрактным понятием, а значит, восстанавливается традиционный тип осознания как движущийся от представления к понятию. Соловьев, по его мнению, несмотря на проявленное в критике немецкого идеализма стремление к конкретному существованию, сам не смог выразить его в своей философии. Он не превратил философствование из суждения о существующем - в суждение существующего. Тем самым он остался в рамках отвлечённой, рационалистической метафизики. Здесь мы наблюдаем прослеженный Бердяевым у Соловьева метаморфоз протоформы, при котором попытка представить в мыслеформе знание как отличённое от субъекта знания с неизбежностью превращает её в понятие. Бердяев приходит к осмыслению существенного свойства иротоформического мышления - субъектом в нём всегда является человек, постигающий, а предикатом - наполняющее протоформу конкретное содержание, постигаемое как состояние этого субъекта. Именно субъект производит акцентуацию элементов образа-эмоции, содержащегося в протоформе, как более или менее значимых.

Установлено, что Бердяев видел основой данного сознания определённую волевую установку, конституирующую отношение человека к действительности. Именно вера понимается философом как человеческая волевая устремлённость, нацеленная на избрание высшего. Мы пришли к выводу, что экстатический характер этой установки познания отвлекал мышление от конкретности жизненного переживания, а энергия трансцендентного насыщала ехо полнотой, не давала возможности стать отвлечённым. Это и конституировало протоформичность мышления.

В третьем подразделе — «Языковая личность Бердяева» — устанавливается, что специфической особенностью языковой личности Бердяева является наличие символического уровня.

Нами установлено, что первое столкновение с информацией, переданной с помощью символического языка, вызвало у Николая

Бердяева отталкивающую реакцию. В юности будущий философ стал свидетелем опыта медитирования, который продемонстрировал его брат. Символическое слово как бы напитывалось энергией внеличной информации и подчиняло себе личность, делало её средством говорения. Она теряла свою верховную значимость, и происходил её распад. Это вызвало отторжение философа. Однако к 1905г. под воздействием С. Булгакова Бердяев приобщается к опыту молитвенного общения. Христианская молитва принимается Бердяевым потому, что в ней наличествует элемент личного человеческого существования, она является не монологом Бога, а личным вопрошанием и диалогом. Эта молитва сохраняет свободу человека. В процессе рассмотрения мы пришли к заключению, что именно обращение к молитвенному опыту изменяет языковую среду Бердяева, выдвигая на первый план символические конструкции, что происходит постепенно. В 1916 г. Бердяев уже говорит о вторичности дискурсивных описаний, то есть о вторичности тезаурусного уровня языковой личности, и настаивает на приоритетности базовых интуиций, выраженных в символических конструкциях. Однако и п этот период данная позиция проведена непоследовательно. Как бы в унисон с нарастанием революционных настроений в общественном сознании России нарастает революционаризм слова у Бердяева. Происходит переориентация с тезаурусного на мотивационный уровень языковой личности. Язык от описания реальности переходит к описанию необходимого отношения к этой реальности. Он становится средством психо-эмоционального воздействия на мир. Утверждаемый профетический акт — такое словоизречение, которое не только предваряет, предсказывает действительность, что есть в пророчестве, но само изменяет действительность, является революционным по отношению к ней. Внешним побудителем к дальнейшему изменению контуров языковой личности Бердяева являлось то, что, вопреки его ожиданиям, социальная революция в России не переросла в революцию духовную. Именно осознание невозможности скорейших .духовных изменений, предначертанных философом, приводит его к переориентации от интереса к внешней рсачьности к построению своей особой виртуальной реальности. Он превращается из утописта в эзотерика. Снижается степень суггестивности речи. Теперь слово уже является не средством настраивания другого сознания с целью изменения мира, а способом схватывания мыслеформой содержания,

полученного в трансцендировании к Богу. Однако в начале 30-х годов символ как языковой конструкт был политически скомпрометирован, поскольку риторикой немецкого фашизма был использован язык символов как словоформ, обладающих наибольшей суггестией для подчинения масс тоталитарной идеологии. Задумываясь над причинами этого, Бердяев выявляет, что здесь символ использовался в отрыве от подлинной духовной реальности. Это приводит его к убеждению в необходимости постоянного перехода от символизма к духовному реализму. Он осознаёт преходящую роль символа как предельной формы языка в процессе трансцендирования. Бердяев становится резким противником символических сакрализацнй в мире. Эзотеризм его мысли достигает предела. Теперь уже не само слово, а ритм его звучания должен настроить читателя на аналогичную духовную реальность и привести его самого в соприкосновение с Тайной, где посредник уже не нужен. Язык становится символом инобытия. Внемлющий слову должен возвыситься до процесса его творения и тем самым оказаться в той реальности, которая символизирована.

Бердяев полагал, что в процессе своей творческой деятельности он достигал реальной причастности своего «я» к трансцендентной реальности. Мы установили, что у Бердяева сопричастность внешнего мира внутреннему «я» человека, в чём выявляется лиричность, дополняется соноложенностью этого «я» лично-трансцендентному — Богу, что возможно лишь символически. Мы пришли к выводу, что это задаёт лирико-символический характер языкового стиля философа как проявления уникальности его языковой личности.

В четвёртом подразделе - «Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма» — рассмотрен особый коммуникативный характер наследия Бердяева.

Мы установили, что в эзотеризме XX века форма самовыражения и трансляции неотделима от содержания, является способом его реализации, поскольку с помощью общепризнанной формы он стремится донести своё уникальное содержание. Так как одним из популярных культурных веяний начала XX века являлся психоанализ, использовавший практику психотерапии, Бердяев предлагает сходную процедуру, но уже не в отношении психического мира человека, а в отношении его мировоззрения. Мы определили её

как пневматерапиш. Свою задачу как пнеаматерапевта. философ видит в выявлении в современных идеях сознания и их комплексах скрытой работы духа как высшей и наиболее подлинной человеческой реальности, осознания и коррекции этой работы и порождению новой, теперь уже более позитивной, деятельности смыслопридавания.

Изучив автобиографические работы Бердяева, мы выявили, чю ещё в детстве ему открылось, что подлинной сферой человеческого самопрояиления может стать сфера смысла. Нами вскрыто, что смысл для него есть некая реальность, которую человек должен внести в субъекты мира. Для реализации этой миссии он должен изменить работу своего сознания: Это изменение осуществляется путём переключения сознания от отражения действительности к воображению образов иного, более совершенного, бытия. Именно в этом он видит сущность акта веры. Мы пришли к выводу, что данный процесс типичен для эзотерического творчества. Он предполагает особую психотехнику, которая индивидуальна для каждого эзотерика. Устанавливается, что психотехника Бердяева не какая-то психологическая методика, а плод, возникший из преобразования всего его жизненного мира — с обидами, неудачами, ночными кошмарами, болезнями, наконец; она является гранью его существования в мире. Бердяев описывал переживание психотехники как свою естественную способность достигать в процессе своей творческой работы состояния экстаза, в результате которого всё видится изнутри. Ого состояние он называл интуитивным проникновением в особую среду, или мистикой. Однако пребывание в этой среде, которую философ также определял как мистику, а мы предлагаем, вслед за В. М. Розиным, определять в качестве эзотерического мира, само по себе не являлось для философа гарантией подлинного смыслотворчества. Такой гарантией выступили изначально принятые базовые ценности, которыми были понятые особым личным способом ценности христианства. Мы пришли к заключению, что именно они являлись регулятивзми конституирования эзотерического мира у Бердяева. Эти регулятивы приобретены в процессе личной молитвенной практики в направлении основных христианских сущностей и в мистическом постижении христианских догматов. Благодаря данным регулятивам не мистический экстаз стихийно формирует эзотерический мир творца, а

сам творец направляет свои экстатические видения", в результате которых формируется эзотерический мир.

В пятом подразделе - «Романтизм Бердяева» — проведен компаративный анализ религиозно-философской позиции Бердяева и идейного наследия романтизма.

Русский философ стремился преодолеть рациональные формы осознанной реальности, погружаясь в субъективное и затем преодолевая его, достичь особого опыта трансцендирования. Мы установили, что сам опыт трансцендирования он выражал в синонимичных романтизму символических описаниях. В результате анализа мы пришли к следующим выводам. Романтики выступали против рационалистической односторонности дискурсивного мышления, предлагая дополнить его мифопоэтической спекуляцией, которая позволяла, по их мнению, постичь рациональное в единстве с иррациональным. На высокой значимости мифологического опыта настаивает и Бердяев. А поскольку содержание мифа в языке выразимо лишь посредством символических конструкций, благодаря которым передаётся смысло-образ мифа, постольку они, романтики и Бердяев, положили их в основание своих философских текстов. Символические конструкции не подлежат систематизации, поэтому романтики и Бердяев отвергают целесообразность построения философских систем. Отсюда - фрагментарность изложения мысли. Для выражения смыслов они используют афоризм. Афористичность изложения позволяла этим мыслителям вводить в процедуру трансляции текста ещё один смысловой пласт — пласт субъективной реконструкции. Также романтики настаивали на необходимости парадоксального мышления, и их концепция постижения подлинного смысла действительности посредством парадокса легла в основание особой логики бриколяж Бердяева. Рассматривая содержание духовного мира человечества, романтики отмечали наличие негативных перерождений ряда духовных объектов, ставших «готовыми истинами», которые они пытались разво плотить. Аналогичные взгляды развивает Бердяев в своей центральной установке на дезобъективацию. Исходя из идеи целостности как

" В этом проявляется характерная для эзотеризма контролируемость создания виртуального мира.

подлинности познания, романтики настаивали на приоритетности в познании элементов синтеза и нивелировали значимость элементов анализа. Бердяев также говорит о превалировании в его творчестве синтеза над анализом. Романтическая тенденция к всеобъемлющему синтезу рационального и иррационального требовала особой качественности познающего субъекта, и эту качественность они находили в «я» высшего рода, в гении. Эту идею активно использует Бердяев. При этом под гениальностью им подразумевается стремление к иному, то есть, в его интерпретации, собственно романтическая установка.

Подводя итоги, мы пришли к заключению, что основное отличие позиций состоит в превалировании опыта экстатических переживаний у Бердяева, менее выраженного у романтиков. Бердяев, заявляя о том, что он преодолел романтизм, на самом деле стремился преобразовать его с мистических позиций. Однако в результате получилось, что сами мистические видения он начал выражать в формулах, впервые выдвинутых романтиками.

В третьем разделе — «Влияние жизненного мира Бердяева на эволюцию религиозно-философской позиции» - эволюция взглядов мыслителя рассмотрена как корреляция логики идейного поиска и личных переживаний, к которым приводила судьба.

В первом подразделе — «Становление философии как преодоление проблем жизни» - показано, что исходным мотивом обращения Бердяева к занятию философствованием было стремление преодолеть личные жизненные проблемы.

Характеризуя отечественное философское наследие, мы пришли к выводу, что русские философы Серебряного века пытались реализовать в философии всю полноту своей жизни - не только разума, но и её стремлений и чувств. В русле этого устремления протекала и мысль Бердяева. Однако у него энергия полноты жизни подавлялась философией, а философия теряла свой характер классической строгости и спокойствия, будучи взрываема изнутри жизненными импульсами. Эго и придало эволюции мысли Бердяева нелинейный характер, где внутренняя логика поиска смысла, характерная для философского развития, переориентируется жизненными импульсами.

Возникшее у философа в юности чувство недовольства окружающим миром привело к увлечению такими вариантами

философии, в которых отрицалась ценность реального мира и интерес перенацеливапся на иную реальность. Вначале своего философского творчества Бердяев пытается синтезировать взгляды критического идеализма, ориентированного на поиск жизненных оснований в идеальном мире субъекта с марксистским пафосом революционного изменения социального мира. Однако объективистская тенденция в марксизме и стремление к установлению всеобщих мыслительных оснований в субъективном идеализме вызывает отторжение. Основным внутренним достижением периода 1902-1906гг. была найденная философом идея тождества Вселенского Разума, открывающегося в субъектах, и разумного начала человеческого «я». По Бердяеву, это осуществимо путём особой познавательной установки, заключающейся в отказе от рассудочного познания и переходе к познанию целостным духом. Данный опыт заключался в обращении к такому познанию, которое бы основывалось не на переработке переживания в представление и последующем схватывании этого материала в понятии, а на непосредственном участии сознания в восприятии. Как мы выявили, провозглашённое обращение к жизни в указанном контексте есть поворот к миру эмоций, которые всегда грозили захлестнуть жизнь сознания Бердяева, поэтому ему потребовалось сдерживание, достижимое посредством особой организации жизни. Традиционно эта организация жизни осуществлялась в религии, и поэтому перед ним встала насущная потребность в обращении к религиозному опыту.

Во втором подразделе - «Новое религиозное сознание» -рассмотрен период первоначального обращения Бердяева к христианству.

Установлено, что основной замысел проекта нового религиозного сознания Бердяева состоит в дополнении христианства новыми идеями. Из автобиографических записей выявлено, что из общения с Булгаковым Николай Александрович воспринял практику постоянной молитвенной обращённости х Христу как обязательного условия собственной мыслительной деятельности. Это заключалось в том, что бы вначале вызывать в себе образ мысли Христа и затем мысли, возникшие в процессе собственной мыслительной деятельности согласовывать с этим образом, устраняя их несоответствие. Подлинный мыслительный процесс при этом раскрывался в соответствии с достигнутым ранее Бердяевым

пониманием мистического опыта. При этом в самом переживании должен был открываться метафизический субстрат — духовно-субстанциональная основа другого субъекта, которой присуще тождество духовно-субстанциональной основе познающего, что и позволяло достичь трансперсонального выхода в другой субъект и познания вне субъект-объектной разделённое™. Мы пришли к заключению, что утверждение возможности выхода своего сознания в сознание других субъектов универсума как тождественных приводило философа к идее потенциального отождествления своего сознания, своего духа с духом всех субъектов мира. А это наводило его на осознание представительства себя в этом состоянии от имени мирового духа перед духом иного качества — перед Божественной реальностью. В этом предстоянии себя перед Богом реальность Христа выступала для мыслителя лишь корректором правильного видения, посредником, собственное же положение - метафизический статус выглядел неопределённо, а отсюда неопределённой была и собственная роль в отношении с Богом. Мы приходим к выводу, что логика идейного поиска приводит Бердяева к задаче разработки антропологического учения.

В третьем подразделе — «Обращение к православию и антропокосмизм» - показано, как Бердяев перерабатывает православное учение с целью обоснования титанической роли человека.

В период 1908-1912гг. философ полагает, что у Бога Отца двое детей. Одно совершенное - Сын, а другое несовершенное, неравное по достоинству, но подлежащее обожению по сущности -мир. Из переосмысления идей Несмелова получено, что конкретное воплощение Сына в мире - свидетельство богоподобия природы человека как высшего проявления мира. Из этих посылок Бердяев делает заключение, что конечный смысл человеческого существования - в достижении богоподобия. Однако обострившееся чувство личной греховности вело к подавленности личного эмоционального мира. Летом 1912 года Бердяев приходит к новому осознанию. Одной из ночей он вдруг ощутил переход от подавленности - к вдохновению. Как мы полагаем, здесь реализовался процесс сенсорной депривации, что привело к явлению нового опыта. Именно осознание формы этого процесса как перехода от сдерживания одного опыта к появлению другого и выражалось Бердяевым как переход от искупления к

творчеству. Бердяев приписал этому своему постижению характер нового откровения, и отныне вся его духовная устремлённость направлена на обоснование и развитие данного постижения. Бердяев полагает, что он нашёл ответ на давно мучивший его вопрос о богоподобной сущности человеческого существа. Она в творческом начале. Бог — Творец, значит, и человек — творец. Ключевая работа этого периода названа «Смысл чворчества»( 1916). Здесь он развивает идею, чго Бог, сотворивший человека замолкает, чтобы человек силой своих потенций дал свободный ответ Ему. Мы пришли к выводу, что именно в этом смысл человеческой роли предстояния перед Богом. Бердяев полагает, что человек как высшая сущность во вселенной способен в своём лице охватить творческим началом Первосвободу и получить из неё ту творческую энергию и тот результат, которые не может получить даже Бог, желающий, чтобы эта свобода в лице её высшей сущности — человека — свободно согласилась на творчество. Таков замысел антроподицеи Бердяева. Мы пришли к выводу, что этот грандиозный проект переустройства мира является антропокосмизмом.

В четвёртом подразделе - «Эволюция от антропокосмизма к персонализму» — проанализированы причины ухода от антропокосмической точки зрения и обращения к персонализму.

Революция социальная не переросла, как того желал Бердяев, в революцию духовную. Мы установили, что переживание негативности для собственного существования социальных изменений в России, а также чувство бездуховности мира Запада, где он оказался после высылки в 1922г., привели философа к росту ощущения зла, царящего в мире. В данный период он говорит о трагизме своего существования в христианстве, об остром чувстве собственной греховности. Аналогичное чувство греховности Бердяев испытывал и перед написанием книги «Смысл творчества», но там это состояние переросло в чувство некоего подъёма, осознанного в качестве иного, прямо противоположного состояния. Возврат прежнего чувства приводит философа к переоценке, роли актуализаций человеческой деятельности. Мы пришли к заключению, что осознание греховности человека и себя как человеческого существа заставляют снизить человеческую роль во вселенской иерархии, что он делает в период 1924-1929гг. Мы показываем, что философ отходит от антропологического титанизма, где разросшийся до Первоадама

человек призван пересотворить вселенную. В этот период философ полагает, что человек в свосн подлинной сути сливается с ипостасью Сына. Такой приоритет реальности Христа говорит о том, что в принятых от Соловьёва Бердяевым формулах Богочеловек и Богочеловечество, с крушением результатов деятельности возвеличенного ранее человеческого начала, акцент переносится на первый член, на Божественное, которое в данной работе выступает в лике Христа. Учитывая, что именно жертвенность является в этой концепции ведущим божественным отношением к человеку, акцент в рассмотрении сущности Божества делается именно на жертве. Мы выявляем, что снижение акцентированности внимания на аспектах богообщения с ипостасью Творца приводит к умалению статуса Его активности в богочеловеческом процессе и, в целом, к Его подчинённому положению в отношении первичной основы. Синхронно этому Бердяев передаёт личное ощущение покинутости мира Богом. Так, снижение онтологической продуктивности результатов творческой активности человека ведёт к снижению роли его Первобраза. Однако, мы выявляем, что данное развитие мысли Бердяева входит в противоречие с духом его дуализма, признающею только за этим миром невозможность самостоятельного изменения к лучшему и вместе с тем утверждающего возрождающую и укрепляющую силу Божества. Как мы установили, это заставляет Бердяева совершить переосмысление Божественной реальности, что он делает в первом этюде о Бёме, опубликованном в феврале 1930 г. Суть его состоит в вынесении Ungrund'a из природы Бога. Бердяев придаёт ему самостоятельный статус и признаёт процессы, протекающие в нём как первореальности свободы, основой происхождения зла. Однако поскольку зло в этом мире связано с человеком, именно с наличием в человеке первоэлемента из Ungrund оно и связывается. Рассмотренный процесс переосмысления приводит Бердяева к потребности выработки нового статуса человека как существа, укоренённого в Первосвободе, но не отвергающем-о Бога, а приемлющего з себя. Ois приходит к необходимости более углублённо с учётом нового опыта, накопленного после «Смысла творчества», вновь обратиться к антропологии, но теперь уже не гуманистической, творчески-романтической, а христианской. Как полагает в 1931г. русский философ, в основе христианской антропологии лежат две идеи: 1) человек есть образ и подобие Бога-Творца и 2) Бог

вочеловечился, Сын Божий явился нам как Богочеловек. Мы пришли к выводу, что это выделение Бердяевым двух ипостасей как ключевых для антропологического учения говорит об отходе от моноцентрического христологического дискурса. Вновь актуализированное возвеличивание роли Творца ведёт к новому апофеозу творчества. Однако творчество здесь - не новое творчество в мире, досотворение бытия, как было ранее., а именно уход из этого бытия в некое первичное состояние. Такое творение Бердяев называет трансцендироваиием, что характеризуется как прирост из себя нового бытия. Такой прирост, в соответствии с его метафизической картиной, возможен вследствие взаимодействия тёмного начала в самом бытии, творческого начала человеческой личности, привносящей смысл в это бытне, и наличного существования этого бытия в объективированном виде. Само существование объективации бытия вызвано актом его объективации человеком. Задумываясь над причиной данного негативного явления, философ приходит к выводу, что одной из главных причин объективации стала социализация и порождённая ею рационализация. Отсюда делается главный вывод Бердяева - нужно преодолеть отчуждающий характер социализации и утверждать личностное и коммюнотарное существование. Провозглашаемый Бердяевым персонализм является программой жизни, основанной на принципах приоритета личностного существования. В основе его концепции личности лежит понимание человека как духовного существа. Мы приходим к выводу, что это ставит перед ним задачу углубления понимания духа.

В пятом подразделе - «Философия духа - окончательная философия Бердяева» — рассматриваются взгляды философа последнего периода жизни.

Мы полагаем, что новым пониманием духа завершается построение философской системы Бердяева, поскольку проблема духа была центральной в его мировоззренческой системе, а выработкой её окончательного понимания завершается создание самой системы и она приобретает завершённый вид. Основное убеждение Бердяева состоит в том, чтобы представить реальность духа как антипод реальности объективации и условие её преодоления. Он полагав, что дух не есть субстанция, из чего следовало, что реальность духа нужно рассматривать из субъекта и как проявление субъекта, его творческий акт. Из истории религиозной и философской мысли он усвоил идею,

что дух есть энергия, прорывающаяся в наш мир из иного мира и одновременно подлинная основа субъектов мира. Ранге открытую ещё в 1-ом этюде о Бёме (1430) природу свободы, он теперь истолковывает как природу Духа: Дух имеет двойственную природу от Бога и из ип§г!.тс!. Это определяет его парадоксальность и как *шаз1ации Божества и как реальности, способной дать ответ Божеству. Этот второй аспект выводит рассмотрение природы Духа за рамки общераспространённого п христианстве рассмотрения Духа как Святого Духа, идущего от Бога, намечая ответное движение Духа от человека. Поэтому Святой Дух в Духе, но Дух не исчерпывается им. Именно это позволяет Духу выступать онтологической возможностью человеческого творчества. Данный переворог в понимании Духа и человека как реальности, призванной стать всецело духовной, приводит философа к постулированию нового духовного состояния человека как равнозначного в соотношении с Богом существа. Бердяев полагал, что своей версией Богочеловека установил подлинную субординацию человека с Божеством, где, рассматривая Бога и человека как взаимопересекающиеся сущности, когда Бог рождается в человеке, а человек в Боге, реализована прямопропорциоиальная их связь, при которой возвышение одной из них ведёт к возвышению другой, как связанной по общей устремлённости. Такая возможность продуцирования новых смыслов, не выявленных в божественном откровении, обосновывается особой ролью философии. Мы раскрываем, что, придав своей философии мистический характер и переведя её в ранг экстатического восприятия, которое превращает входящего в её продуцирование в трансцендентного человека, Бердяев делает её универсальным средством очищения и развития откровения. Именно с раскрытием новой философской мистики он связывает наступление новой мировой эпохи — эпохи Духа. В итоге, мы пришли к заключению, что философская мистика творчества являлась основным лейтмотивом философии Бердяева, и показательно, что над её проектированием он работал и в последние часы своей жизни.

В шестом подразделе - «Общие контуры зколкщин воззрений» - выявляется, что в основании смены этапов идейной эволюции Бердяева лежит изменение точки созерцания мифологемы.

Установлено, что русская философская мысль Серебряного века выражала себя не только философемой, но и мифологемой. Выявлено, что центральным объектом созерцания Бердяева являлось

усмотрение сущности и метафизической роли человека в динамике отношений с Божественным, рассматриваемым триипостасно. Изменение характера видения смыслообраза приводило к изменению самого смыслообраза: под новым углом зрения соотношение его частей виделось по-иному. В первой позиции, где человек являлся отражением Бога, Бог вмещал в себя тёмное начато, а человеку отводилась активная мировая роль проецирования внутренней активности Богз, движения в самом Божестве по претворению тьмы в свет. Во второй позиции человек стал не отражением, а искажением Бога, вследствие чего внимание концентрировалось на Божественном. При этом тёмное начало выводилось из Него и переносилось в основание человека. Но, при отсутствии смены модели соответствия Бога и человека, это сразу же обессиливало Бога, делало его творческую активность слабой и зависимой от потенциала темного начала, которого он лишён. Тёмное начало стало определять не только человека, но и Бога, как их общая основа. Эта модификация смыслообраза ст&та противоречить общему оптимизму духовных воззрений Бердяева, что приводит к третьей позиции. Он приближает человека к Богу, но уже не как реального человека, а как идеального человека. Тем самым Ничто приближается к Богу, лишается характера противостоящей ему силы, выступая субъектом диалога. Реальный же человек становится выражением состояний идеального человека, который может раскрыть себя в будущем. Мы приходим к заключению, что в процессе эволюции своих воззрений в последний этап своего творчества Бердяев приходит к проекту человекобожеской реальности.

В седьмом подразделе — «Киевский круг Бердяева» — показано, что в биографии философа прослеживается общий круг поиска, характеризующийся близостью мифологических конструкций.

Этот круг сформировался в Киеве. Анализируя данный круг общения, мы проясняем особую значимость для становления и развития мировоззрения Бердяева существовавших здесь контактов. Вначале показывается роль этих контактов в становлении философа. Затем, опираясь на выявленный А. Аржаковским «разговор в три голоса», рассматривается идейный диалог Н. Бердяева с Л. Шестовым и С. Булгаковым. Прослежено, что мифологичность мышления задавала антиномичнсеть их отношения к Богу. Ощущая человеческую чуждость осознаваемому творению, Шестов переносил

эту чуждость на Творца, реализовавшего себя в этом творении. Бердяев в поиске близости Творца творению ощущал чуждость Ему в дотварном состоянии, в качестве самодостаточного Абсолюта. Шестов стремился возвысить Творца, принижая его творение, а Бердяев, возвышая творение, принижал Творца с тем, чтобы сделать их соотносимыми и взаимозависимыми. Эта взаимопротиворечивость порождала взаимодополнимость данных мыслителей. Однако был не диалог, а разговор троих. Именно во взглядах Булгакова было соотнесение данных крайностей. Путём выявления особого, посредствующего между Богом и человеком элемента — Софии, он попытался установить прямо пропорциональное отношение между величием Бога и значимостью человека. Мы приходим к заключению, что именно в близости ритмов духовных поисков лежит основание для конституирования русского мифо-религиозного экзистенциализма в качестве единого направления.

В четвёртом разделе — «Теология культуры Николая Бердяева» - рассматривается предложенный Бердяевым проект философского решения теологических проблем.

В первом подразделе — «Проблема соотношения философии и религии» - прослежена эволюция отношения Бердяева к религии.

Установлено, что в первый период своего творчества философ неоднократно говорит о своём предвестии новой религии. Здесь он полагает, что его философия не является религией лишь потому, что ему открылась только фрагментарная истина, религия же предполагает полноту истины. В зарубежный период его позиция меняется. Термин «религия» он употребляет в качестве прилагательного, характеризуя им существующие формы богосознания. Иногда Бердяев употребляет определение «историческое христианство», характеризуя им именно прежнюю форму религиозной мысли, которая, по его мнению, искажена несовершенным воплощением, и сроки её адекватности для современной духовности исчерпаны. Вместо термина «религия», определяя свои взгляды, Бердяев чаще всего использует термин «мистика». Мистика - характеристика именно человеческого участия в восприятии божественных истин вне форм рационального осознания. Так в духовной эволюции Бердяева возрастала значимость мистического опыта в соотношении с осмыслением в формах сознания. Если на первых этапах своего творчества Бердяев заявлял о

существовании единой универсальной религии, что понималось как признание единого универсального осмысления, то в заграничный период он всё более и более акцентирует внимание на существовании единой мистики.

Проведя анализ, мы пришли к выводу, что смена приоритетов ценности типов духовного опыта от религии к мистике, по нашему мнению, обусловлена следующим. Под подлинной религией Бердяев понимал Христианство. Здесь изначальным генерирующим началом являлся Бог-Творец. Однако в личном мистическом опыте ему, как и ряду других мистиков - Бёме, Экхарту, открылось, что существует некая изначальная глубина. До тех пор, пока Бердяев, в согласии с созвучными ему мистиками, утверждал наличие этой глубины в Творце, он признавал приоритет религии над мистикой. Однако, как только он к концу 20-х годов вынес эту глубину вне Творца и, более того, определил её источником всего, в том числе и Его, так сразу он стал заявлять о приоритете этого своего постижения, вынесенного им из мистического опыта над религией, т. е. над Христианством. С этого момента главный упрек религии, сделанный им, состоит в социализации ею духовного опыта, из которой вытекает рационализация. По мнению Бердяева, мистический опыт не подлежит окончательной рационализации, он таинственно глубинен, и поэтому всякие рационалистические выводы из него - ограничены. Философия как раз и является субъективным осмыслением и, признавая проблематичность и ограниченность своего осознания, более адекватна мистике.

Мы пришли к заключению, что мистика и творчество и являлись у Бердяева духовной заменой религии, а объединить их должна была именно философия, которую он всего лишь по традиции называл религиозной. В установленной нами окончательной позиции Бердяева просматривается стремление создать философский аналог религии. Этот феномен мы определяем в качестве теологии культуры и рассматриваем его как проявление культуралистического поворота, осуществлённого в европейском сознании того времени, при котором ранее самобытные духовные отрасли теряют свою самостоятельность и предстают как феномены культуры.

Во втором подразделе — «Концепт Безосновного» — выясняется центральная идея бердяевского проекта модернизации христианства.

Мы устанавливаем, что философ проектирует идеальную смысловую картину мира, опираясь на которую человек может изменить свою жизнь к лучшему. Базовые константы этой картины хотя и запредельны для рациональной интерпретации, но необходимы для выводимых из них моральных регулятивов деятельности, значимость которых и обосновывает значимость лежащих в их основании констант. Данный тип обоснования напоминает теологический дискурс, основывающийся на истинах откровения, предзаданных для рациональной деятельности и лишь допускающих дальнейшее выведение из них следствий рациональным путём, но лишь напоминает, поскольку здесь речь идёт о личном мистическом опыте, который как бы заново просматривает прежний опыт откровения и оценивает его на предмет соответствия своему восприятию. Он совмещён с элементами метафизической спекуляции. Бердяев, принимая первую половину традиционного метафизического доказательства, в соответствии с которым невозможно понять что-то более предельное, чем Бытие, поскольку что-то прежде, чем иметь отличительные свойства, должно быть, вместе с тем утверждает, что свобода сама является отличительным свойством бытия и поэтому основывает его. Таким образом и мистически и философски Бердяев постулирует реальность Первосвободы или Безосновного, как Первореальность.

Осмыслив сущность вводимого Бердяевым концепта «Безосновного», мы пришли к выводу, что он развивал свою концепцию в незавершённом виде - оставляя её в качестве открытой системы. Однако она имеет некоторые устойчивые основания. Сделав синтетическое обобщение, можно прийти к следующему. Поскольку при вхождении в вечность начала и концы совпадают, то Абсолют раскрывается как изначальная свобода, или первоединство в дотварном состоянии, затем как данность совершенства Бога-Творца и взаимосоотнесённого с ним творения, сохранившего первозданную природу и затем как Абсолютный Человек и Абсолютное Человечество как предельная точка развития, где человеком достигается вхождение в Творца и человечество возвышается до Богочеловечества. Однако поскольку это раскрытие видится из реального человека, лишь начавшего восходить к своим высшим состояниям, его восприятие Абсолюта распадается. А вместе с этим он ощущает разночленность Безосновного и реализованного из него Бога,

сотворившего из этого Безосновного человека. Поэтому в современном состоянии человек выявляет это Безосновное в качестве собственной составляющей. Мы приходим к заключению, что основным итогом введения концепта Безосновного могло стать новое понимание Абсолюта, но философ оставил его в незавершённом виде, порождая неоднозначность понимания своих взглядов. Скорее всего, религиозные убеждения и философская направленность устремляли к синтезу, но личные переживания и экстатические видения не вмещались ни в какие завершённые формы.

В третьем подразделе — «Н. Бердяев: между гностицизмом и христианством» - прослежены колебания философа между гностицизмом и христианством.

В работе прослежено, что из освоения идей гностицизма перед созданием ключевой работы «Смысл творчества», где главную роль сыграла работа о гностиках «В поисках за божеством» Юлии Данзас (псевдоним Юрий Николаев, под которым она опубликовала работу), Н. Бердяев пришёл к мысли, что в традиционное христианство вошли идеи, полученные из мистического опыта первохристиан, бывших в большей части гностиками. Кроме того, основу еврейских привнесений Данзас видела в социализации религии, и отсюда Бердяев сделал далеко идущий вывод о том, что мистика лежит в основании подлинного религиозного опыта, не подвергшегося приспособлению к ограниченным условиям социальной среды. Мы выявили, что центральным видением мистических постижений Бердяева являлось Безосновное.

Вводя концепт Безосновного, Бердяев постоянно ссылается на Бёме, у которого Безосновное (ип§гипс1) является бездонной глубиной самого Бога, оно не выступает в качестве самостоятельной сущности. Однако у Бердяева - не так. Безосновное - абсолютная потенция --приходит в движение, и является Абсолют, противостоящий этому же Безосновному. И хотя до 1930 г. Бердяев определяет Безосновное всего лишь как глубину Абсолюта, ложно ассоциируя этот взгляд с трактовкой Абсолюта Дионисием Ареопагитом, и лишь потом в статье о Бёме выносит его вовне, всё же и в первом и втором случае ход поиска смыслов начинается не с Бога-Творца, а с Безосновного. Божественная история в дальнейшем описывается как история взаимодействий Безосновного и явленного Абсолюта. В этом мифе мы выявили как значительное совпадение концепций гностицизма и

Бердяева, так и незначительные отличия. И в описанной версии гностицизма и у Бердяева исходной отправной точкой оказывается абсолютная потенция, которая проявляет из себя Абсолют. Но если в гностицизме вторая сущность, противостоящая Абсолюту, возникает также из Первоначала, то у Бердяева само это Первоначало и оказывается этой второй сущностью, противостоящей Абсолюту. Поэтому если для гностиков вторая сущность негативна и от неё необходимо избавиться, то для Бердяева человек должен вступить в правильное соотношение с этой сущностью и привести её в союз с Богом.

Вставшая проблема согласования концепции Безосновного с христианством была фактически неразрешима, однако поражает то упорство и настойчивость, с которой Бердяев пытался её решить. Философ заявляет, что первенство Безосновного он утверждает только в экзистенциальном плане, отказываясь его решать как онтологический вопрос генезиса Божественного. Однако даже уйдя от вопроса о генетической исходности, функциональная исходность также противоречила христианскому мировидению. В попытке решения этой проблемы Бердяев заявлял, что о вопросах взаимодействия божественных сущностей мы не способны складывать какие-либо концепции, поскольку человек не в силах постигнуть этот предмет до конца. Но, даже снимая вопрос о функциональной приоритетности внутри божественной иерархии, как мы показываем, Бердяев всё равно не приходил к согласию с христианской концепцией, поскольку постулировал особую важность происхождения человека не только от Бога, но и от Безосновного как абсолютной потенции. Мы пришли к заключению, что уходя от обсуждения противоречия в сущности, философ не мог снять противоречий в её проявлениях, хотя и пытался это делать. Один из мотивов введения Божественной двусоставности человека возникает из попытки решения проблемы теодицеи. Бог не ответственен за зло, творимое человеком, поскольку человек имеет вторую составляющую, происшедшую из Безосновного. Именно Безосновное как неопределённое, как абсолютная потенция может выступать при определённых условиях источником зла. Поскольку Безосновное является самостоятельным первоначалом, и оно не зависит от Бога, постольку Бог не в силах предотвратить зло. Его должен победить человек как сущность, причастная Безосновному.

Мы прослеживаем, что Бердяев, не решив задачу согласования идеи Безосиовного с христианской концепцией путём философской спекуляции, обосновывает свою концепцию экзистенциально-мистическим способом. Безосновное, понимаемое не как первое во времени и онтологически первое, а лишь как мистически первое, динамически первоисходное, может быть согласовано с христианством, поскольку это он почувствовал в глубине своих мистических прозрений — гнозисе. Однако здесь он вновь переходит на позиции гностицизма, в котором восприятие истины достигалось через священные или таинственные знания, полученные путём экстатического вдохновения.

Проводя компаративный анализ гносеологической концепции Бердяева и гносеологических воззрений Православия, мы показываем, что гносеология Бердяева гностична. Поскольку в христианской гносеологии для подлинного познания необходимы три условия: помощь Бога, очищение себя и следование церковным догматам и признанным авторитетам, эти три условия рассматривает и Бердяев, но истолковывает их по-другому. В христианстве Божественная помощь зависит от силы человеческой веры. Для Бердяева помощь состоит в познании Бога и следовании ему в реализации себя. Таким образом, в старом споре о приоритете веры или гнозиса Бердяев становится на сторону гностиков, а не христиан. Для христианства помощь даровита и реализуется путём вмешательства сверхъестественных сил в естественный процесс. Бердяев признаёт даровитость, однако интерпретирует её несколько по-иному. В первую очередь, она заключается в наличии в человеке божественного элемента и помощи в его реализации. Философ вносит изменение в христианскую концепцию в этом вопросе потому, что по-иному расставляет акценты в идее спасения. У него основной акцент делается на творческом преображении мира, в то время как для христианства он на преображении человека. Раскрывая второе условие, мы отмечаем, что в христианской концепции особо подчёркнута зависимость познания от состояния человеческой природы - грех, поразивший человека, искажает его познание. Отсюда выводится огромная значимость очищения человека как необходимая предпосылка подлинного познания, которое заключается в процедуре делания себя в состоянии отрешённости от мира, отказе от всяческих желаний, делающих человека зависимым от него, и углубленном постижении своей связи с

Богом. Поэтому столь важна для христианства ориентация на истины, открытые людьми особого образа жизни - создателями святоотеческого предания. Для всех же, не прошедших самоочищения, остаётся единственный метод - вера. Бердяев же, внешне разделяя христианскую идею зависимости человеческого познания от состояния его природы, интерпретирует её сущностно по-иному. Подлинность познания связывается им с наличием особого дара, которым обладают лишь некоторые из людей. Этот дар философ называет гениальностью и считает равновеликим святости. Так, обусловив возможность подлинного познания наличием призвания лишь у некоторых людей, Бердяев приходит к позициям гностицизма. Гностична позиция и относительно третьего условия - церковных догматов. Бердяев считает, что они должны быть пропущены через горнило личного мистического гнозиса, поскольку лишь только так достижимо их подлинное развоплощение.

В третьем подразделе - «Концепция творчества как откровения человека» — раскрыта религиозная сущность концепции творчества Николая Бердяева.

В работе выявлено, что к моменту постановки проблемы творчества в 1911г. Бердяев приходит к двум мировоззренческим постулатам: во-первых, свобода ни из чего не выводима и является фундаментальной ценностью человека и, во-вторых, природа человека «консубстанциональна» природе Бога, а значит - конечным смыслом человеческого существования является богоуподобление. Следуя традиционной христианской идее о том, что свобода является источником возможности греха, Бердяев, принявший христианство, начинает усиленно концентрировать своё внимание на состояниях греховности своей природы, а значит, он становится перед необходимостью добровольно смирить свою свободу. Но это не только приводит его в психологическое уныние, но и снижает работоспособность в качестве создателя идей и писателя. Перед ним возникает задача выявления нового вида свободы, свободы, которая бы не была и «свободой от» и внешне навязанной нормой Божественного, а была внутренней «свободой для». И здесь, как мы установили, собственное человеческое существо философа находит выход - острое чувство греховности перерастает в ощущение подъёма и возбуждает творческую активность. Именно осмысление этого личного переживания ложится в основание его концепции творчества.

К его моменту Бердяев был основательно знаком с христианской аскетической литературой, в которой описывалось, что опыт напряжённой борьбы с собственной греховностью может привести к ощущению благодатной помощи свыше. Однако рефлексия над личным опытом привела его к заключению, что подъём шел не свыше и извне, а изнутри его человечности. Как мы выявили, это личное экстатическое состояние, которое он расценил как ощущение состояния новой свободы, Бердяев положил в основание своей религиозной философии. Это привело его к постулированию нового религиозного опыта — опыта творчества, в который должен переходить прежний опыт аскетического искупления. Отождествив источники помощи свыше с ликами Творца и Христа, Бердяев отождествляет сам этот подъём с духом. Мы показываем, что это потребовало от него переосмысления религиозного понимания духа. Бердяев обращает внимание на ветхозаветное понятие духа, которое шире, чем Святой Дух, и обозначает духовную сущность, внесённую Богом человеку в момент творения. Для того чтобы не проводить чёткого различения, философ иногда пишет эти термины подряд, через запятую. Там же, где для полноты выражения смыслов требуется чёткое различение, он оговаривает, что дух отличается от Святого Духа по степени. В поздних работах, отказавшись от субстанционализма, Бердяев не усматривает сущностного различия Св. Духа и духа и, говоря о невозможности проведения рациональной границы, попросту говорит о Духе на разных стадиях проявленности. При анализе всех контекстов использования этого понятия, мы выявили, что Дух определяется им в качестве ипостасно-внеипостасного начала, которое единит его с Божественной жизнью. Мы установили, что кардинальное переосмысление Бердяева состоит в том, что Дух в его концепции имеет двунаправленный ток движения: от Бога к человеку, где он воспринимается как Святой Дух, и возвратное движение от человека к Богу - как дух. По сути дела, сам дух это свобода. Качество свободы определяет качество духа. Но вначале существует две свободы и из этой двойственности рождается третья, единящая обоих. Первая свобода - свобода предмирной потенции и вторая свобода - свобода совершенства, или Бог. Человек в результате Божественного творения из Ничто, а значит из первородной свободы, в своём духе имеет потенцию двух начал из Бога и из этой дотварной сущности. Бог-творец накладывает в момент своего творения отпечаток своей

творческой способности на высшую тварь — человека. Благодаря этому обретается миссия человека, состоящая в том, чтобы осуществить синтез этих двух начал и таким образом привести абсолютную потенцию к совершенству. Это он может сделать, уподобив устремление духовного начала в себе действию духовного начала Бога. Таким образом, основное предназначение человека - достижение устремлённости к общей с Богом цели — творчеству. Мы пришли к заключению, что антиномия единства-различия Творца и творения разрешается, противоречие снимается в третьем субъекте — в духовном человеке, в достигаемом им особом состоянии духа - третьей свободе -творчестве. Именно в человеке и через человека первая свобода даёт свободный ответ на Божий зов. Это приводит к тому, что у Бердяева устремлённость к Христу, завершающаяся искуплением, противополагается творческому самораскрытию человеческого «Я», и этот парадокс служит стержневым мотивом построения новой антропологии. Так, первоначальная антиномия Бога и первичной свободы в развитии учения о творческой сущности человека перерастает в антиномию христоцентризма и пневмоцентризма.

В четвёртом подразделе - «Религиозно-философская доктрина человека» - раскрыта сущность антропологического учения Бердяева.

В центре антропологических построений Бердяева лежит Халкидонская формула догмата о Богочеловеке. Этот догмат о богочеловечестве Христа он проецирует на человека. В этом и состоит, по-нашему мнению, основной замысел его христологии человека, или христианской антропологии. Мы установили, что говоря о рождении Христа, философ заявляет о рождении в человеке Бога, вторым Ликом для него является именно Человек. Выявление третьего Лика происходит на дистанции Человек-Человечество. По Бердяеву, человек «восьмого дня», зачинающийся в акте рождения Христа, должен быть окончательно сотворен в акте духовного рождения в Боге человека. При этом рождение происходит не только в единственной и неповторимой фигуре Иисуса Христа, а всецело, в консубстанциональной ему фигуре человека. Второй Адам, Иисус, -путь восстановления Первого Адама. «Тайна человеческая» -рождение в человеке Бога и «тайна Божья» — рождение в Боге человека совпадают. Движение от Бога к человеку, что и обосновывает христоцентризм, создаёт онтологическую возможность движения от

человека к Богу - пневмоцентризма. Мы приходим к выводу, что данным способом Бердяев хочет обосновать совместимость двух противоположных позиций и решить выявленное нами противоречие, придав ему динамичный характер и устремив в некоторое синтетическое единство две тенденции. Создав такой возвышенный фундамент своей антропологии, Бердяев столкнулся не только с традиционно христианским описанием природы человека как испорченной грехом, но и с сильным чувством личной греховности, ведь, в конце концов, он осмысливал именно личное существование. Философ пытается определить греховность как дистанцию, отделяющую человека от конечного состояния совершенства. В последний этап творчества это привело к тому, что философ начинает исходить не из реального человека, а из его будущего состояния -трансцендентного человека. Это создаёт разрыв реального и идеального человека. Поэтому философом постулируется возможность дальнейшего, иномирного существования. Мы приходим к следующему заключению. Бердяев не говорит о близости, а постулирует лишь дальнейшую возможность сближения как ожидаемую надежду, он лишь пророчествует о новом человеке, обосновывая перспективу движения к нему. Это и есть проект создания человекобожества. Эта перспектива распадается на два действия: критику неподлинного состояния человека и созерцание в мистическом экстазе проявления его высшей сущности, а также последствий этого в отношении других субъектов. Именно её описанию и должна, по окончательному замыслу Бердяева, быть посвящена его философская мистика творчества, которая и являлась сущностью религиозной философии, задавая её специфику.

В «Выводах» выявляется место духовного проекта Бердяева в контексте религиозных поисков русской духовности, опираясь на результаты исследования, делается оценка его взглядов. Также определяются перспективы дальнейшего изучения проблемы исследования и определяются параметры применимости использованной методологии к изучению русской духовной традиции.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Титаренко С. А. Отечественная философия: Н. Бердяев. Ростов н/Дону: «МарТ», 2005. - 7 п. л.

2. Титаренко С. А. Специфика религиозной философии Николая Бердяева. Ростов н/Дону: Изд-во РГУ, 2006. - 15 п. л.

3. Титаренко С. А. Антропология Николая Бердяева // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки № 3-4 1994г. - С. 55-62. - 0,5 п. л.

4. Титаренко С. А. В. Даль и Н. Бердяев о феномене мистического // Философские исследования. Сборник научных работ Восточноукраинского государственного университета. Вып. 4. - Луганск, 2003. - С. 52-59. - 0,5п.л.

5. Титаренко С. А. К вопросу о языковой личности Бердяева // Вестник Луганского национального педагогического университета. - № 12. - 2004г. - С. 152-160. - 0,5 п. л.

6. Титаренко С. А. Киевский круг Бердяева // Образ города в контексте истории, философии, культуры: Киевоведческие чтения. Сборник научных работ. - К., 2005. - С. 109-121. - 0,8 п. л.

7. Титаренко С. А. Киевский период Бердяева // Сборник научных статей «Полифоническая культура Украины». -Луганск: Украинская академия русистики, 2005. - С. 155-163. -0,5 п. л.

8. Титаренко С. А. Концепт Безосновного в философии Н. А. Бердяева // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение № 6.- 2006 г. - 0,6 п. л.

9. Титаренко С. А. Концепция протоформ мышления Д. А. Жданова и смыслотворчество Н. Бердяева // Философские исследования. Сборник научных работ Восточноукраинского государственного университета. Вып. 5. - Луганск, 2004. - С 93-102. - 0,7 п. л.

10. Титаренко С. А. Н. А. Бердяев: творчество - откровение человека // Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Приложение № 6. - 2005 г. - С. 3-12. - 0,6 п. л.

11. Титарепко С. А. Н. Бердяев: между гностицизмом и христианством // Научный журнал «Практическая философия». - К: Институт философии HAH Украины. - № 4. -2003 г.-С. 136-145.-0,5 п. л.

12. Титарепко С. А. Николай Бердяев о государстве и праве // Идея правового государства: история и современность: Сборник научных статей, посвящённый 135-летию со дня рождения П. И. Новгородцева. - Луганск: Луганская академия внутренних дел, 2002. - С. 130-138.-0,5 п. л.

13. Титарепко С. А. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма // Научный журнал «Практическая философия». - К., № 1. - 2005 г - С. 104-112. - 0,6 п. л.

14. Титарепко С. А. Последний романтик (к 130-летию со дня рождения Н. А. Бердяева) // Философские исследования. Сборник научных работ Восточноукраинского государственного университета. Вып. 6. - Луганск, 2005. - С. 42-59. - 0,8 п. л.

15. Титарепко С. А. Превращенный контекст славянофильской традиции в философии Н. А. Бердяева // Христианская мысль.

- К., 2005 г. - № 2. - С. 91-95. - 0,5п. л.

16. Титарепко С. А. Проблема иерархии в философии Н. А. Бердяева // Пятые международные Далевские чтения: тезисы, статьи, материалы. - Луганск: Изд-во Восточноукраинского гос. ун-та, 1996. - С. 113-122. - 0,6 п. л.

17. Титарепко С. А. Религиозная философия Николая Бердяева// Учёные записки Таврического национального университета. Серия: Философия. Социология, 2005,- Т. 18 (57).- № 2,- С. 5157.- 0,5 п. л.

18. Титарепко С. А. Специфика религиозной философии Н. Бердяева // Научная мысль Кавказа. Приложение № 7. -2006 г. - 0,6 п. л.

19. Титарепко С. А. Феноменология творчества в христианском гуманизме Н. Бердяева // Человек. Время. Гуманизм. Сборник научных статей, - Луганск: Луганский пед. институт, 1998. - С. 154-160,-0,5п. л.

20. Титарепко С. А. «Христоцентрический» период Н. А. Бердяева // Научный журнал «Практическая философия».

- К., 2006 г. - № 2.- С. 213-222. - 0,6 п. л.

21. Титаренко С. А. Человек и мир в философской концепции Н. А. Бердяева // Язык. Литература. Методика. Сборник статей. - Луганск: Изд-во Восточноукраинекого гос. ун-та, 1996.-С. 161-170.-0,5 п. л.

Подписано * печать 01.08.2006г. Бумага офсетная. Печать офоетиа*, 2 я»л. Тираж 100 экз. Печатается по благашдШшво прогздерея Ояега Кислого настоятеля Храма Великомучеиика Димитрия Ожунского. Издательство ЧВУЗ «Киевского института бизнеса ы технологий» ООО.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Титаренко, Сергей Анатольевич

Раздел 1. Специфика религиозно-философской позиции Бердяева в свете исследовательской традиции

Раздел 2. Теоретические основания осмысления специфики смыслотворчества Николая Бердяева

2. 1. Психологические особенности личности Бердяева и истоки его мировоззрения

2. 2. Протоформы мышления у Бердяева

2. 3. Языковая личность Бердяева

2. 4. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма

2. 5. Романтизм Бердяева

Раздел 3. Влияние жизненного мира на эволюцию религиознофилософской позиции •

3.1. Становление философии как преодоление проблем жизни

3. 2. Новое религиозное сознание

3. 3. Обращение к православию и антропокосмизм

3. 4. Эволюция от антропокосмизма к персонализму

3.5. Философия духа — «окончательная философия» Бердяева

3. 6. Общие контуры эволюции воззрений

3. 7. Киевский круг Бердяева

Раздел 4. Теология культуры Николая Бердяева

4. 1. Проблема соотношения философии и религии

4. Концепт «безосновного»

4. 3. Бердяев: между гностицизмом и христианством

4. 4. Концепция творчества как откровения человека

4. 5. Религиозно-философская доктрина Человека

Выводы

Введение диссертации0 год, автореферат по философии, Титаренко, Сергей Анатольевич

в свете исследовательской традиции 22 Раздел 2. Теоретические основания осмысления специфики смыслотворчества Николая Бердяева 44 2. 1. Психологические особенности личности Бердяева и истоки его мировоззрения 44

2. 2. Протоформы мышления у Бердяева 58

2. 3. Языковая личность Бердяева 82

2. 4. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма 93

2. 5. Романтизм Бердяева 111 Раздел 3. Влияние жизненного мира на эволюцию религиознофилософской позиции ■ 136

3. 1. Становление философии как преодоление проблем жизни 136 3. 2. Новое религиозное сознание 148 3. 3. Обращение к православию и антропокосмизм 160 3. 4. Эволюция от антропокосмизма к персонализму 179 3.5. Философия духа — «окончательная философия» Бердяева 204 3. 6. Общие контуры эволюции воззрений 252

3. 7. Киевский круг Бердяева 256 Раздел 4. Теология культуры Николая Бердяева 274

4. 1. Проблема соотношения философии и религии 274 4. 2 Концепт «безосновного» 289 4. 3. Бердяев: между гностицизмом и христианством 296 4. 4. Концепция творчества как откровения человека 321 4. 5. Религиозно-философская доктрина Человека 343 Выводы 353 Список использованных источников 361

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Происходящее в нашем отечестве на протяжении двух последних десятилетий изменение социального строя общества приводило к потребности выработки новых мировоззренческих парадигм. С самого начала это изменение осознавалось идеологами данной политики как возврат на новой основе - с учётом современных достижений Запада - к той социально-культурной модели, которая возникла в России начала XX века, «между двух революций». Этим обусловливалось возвращение и бурное освещение наследия идейных вдохновителей той эпохи, в том числе и философов. Акцент делался на фигурах, которые получили признание в Европе. В русле такого интереса в наше культурное пространство было вброшено наследие Николая Бердяева. В его идеях попытались найти основание для создания новой мировоззренческой парадигмы. Однако не принималось во внимание то,, что всякое духовное творчество многомерно, его глубина постижима лишь в проникновении в культурную ткань той эпохи, в которой оно возникло, и жизненные обстоятельства его творца. Этого сделано не было, в силу чего в наследии выявлялся лишь поверхностный смысл, который зачастую не отвечал подлинному содержанию. Как мы покажем в исследовании, замысел мыслителя носил символический характер, он требовал выявления особой среды реконструкции содержания. Вот эта среда не была принята во внимание, подменяясь идейной средой интерпретатора. Мысли философа стали интерпретироваться в разных мировоззренческих контекстах. Противоречивость возникших так точек зрения затем была оценена как непоследовательность и противоречивость самого мыслителя, и поскольку данное состояние восприятия наследия не могло выступить основанием строительства новой мировоззренческой парадигмы, мода на Бердяева прошла. В целом, это характерно для восприятия всей традиции русской философии Серебряного века1. Сходную идею высказал один из оригинальных исследователей русской духовности С. С. Хоружий: «Казалось несомненным, что едва Россия станет свободной, она найдёт в этих текстах готовую основу для постсоветского сознания. Столь же несомненно, на базе заключённой здесь философии должен будет начаться новый подъём творческой религиозно-философской мысли. Мы знаем, что эти ожидания постиг провал.» [520. 141].

Актуальность интереса к Бердяеву на Западе и у нас обусловлена тем, что его центральная установка на антропоцентризм предвосхитила одну из ведущих тенденций культуры постмодерна, выражающуюся в синтезе антропологизма и философии. Именно поэтому сегодня нам так важно вновь обратиться к трудам Н. Бердяева как подлинного философского классика. Осмысление творчества Бердяева, его религиозных и философских идей, его способа мышления в эпоху перехода к постиндустриализму будит мысль современного человека, помогает противостоять прагматической и механико-технологической экспансии. Оно обращает наш взгляд к духовному миру и дает обильную пищу для ума. Искра новых подходов не загорелась семнадцать лет назад, но она может вспыхнуть теперь, зажженная сегодняшними интерпретациями. Найдем ли мы, обращаясь к текстам, «подлинного Бердяева»? Этот вопрос остается открытым. Бердяев многообразен — он и философ, и общественно-политический мыслитель, и религиозный автор, и эзотерик. Не стремясь исчерпать всё богатство его наследия, мы лишь попытаемся в нашей работе выделить некую ведущую идейную струну метафизических и ценностных исканий автора, описать его «генеральную линию».

Примечание.

Мы оставляем в стороне спор о правомочности употребления термина «Серебряный век» русской культуры, используя его в качестве традиционного именования периода культуры. Употребление же термина «Ренессанс» считаем не до конца обоснованным, поскольку Ренессанс традиционно связывается с переходом от христианства к античности. Здесь же был осуществлен переход к христианству. Проявленная же в довесок к христианству «репессансность», по нашему мнению, не позитив, а гностический уклон.

Общая характеристика разработанности проблемы. Оценивая разработанность именно так поставленной проблемы, можно констатировать, что большинство авторов либо пытались охватить всё творчество Бердяева в целом, либо касались отдельных тем. Вместе с тем в последнее время в нашей стране появилось ряд исследований, задающих новое направление поиска, которое состоит в контекстуальной реконструкции наследия русской философии в целом. К их числу относятся работы П. Гайденко, М. Громова, А. Замалеева, М. Кол ерова, М. Маслина, Н. Мотрошиловой, В. Сербиненко, С. Хоружего, А. Ермичёва, А. Ерыгина, И. Евлампиева и др. Они задают новое направление исследований, заключающееся в поиске специфических характеристик русской мысли. Опираясь на достигнутое, можно по новому переосмыслить наследие Н. А. Бердяева.

Во вступительном обращении редколлегии научного издания «Историко-философский ежегодник 2001» к проводимому этим изданием симпозиуму «К определению специфики и актуального значения философии Николая Бердяева», как нам кажется, верно оценена степень разработанности проблемы и определено наиболее актуальное направление современных поисков: «Несмотря на то, что к настоящему времени имеется достаточное количество посвященных ему публикаций, сложный вопрос о специфике бердяевской философии далёк от разрешения»[324. 249]. Работа Н. В. Мотрошиловой «Николай Бердяев: Философия жизни как философия духа и западная мысль XX века. Статья первая. Специфика философского синтеза Н. Бердяева: общие характеристики», размещённая в материалах этого симпозиума, выявляет в качестве одного из ключевых направлений «путь бескомпромиссной . философской религиозности и философского теологизма, которые, однако, не вписывались в ортодоксальную теологию и религию (будь то католицизм, православие или протестантизм), ни различные формировавшиеся тогда варианты богословия и религиозной философии»[405. 250]. Однако до настоящего времени поставленная так задача в полном объёме не была решена. Придя в ходе нашей исследовательско-профессиональной эволюции к указанной проблематичности, мы и акцентируем внимание именно на специфичности религиозной философии Бердяева. Степень разработанности проблемы понимания мистико-религиозных аспектов философии Бердяева анализируется нами в первом разделе нашего исследования.

Корпус источников. На настоящий момент в России опубликованы все основные работы Бердяева. Именно на их основе проводилось большинство исследований. Однако в ходе нашего изучения мы столкнулись с существенной проблемой: сам Бердяев неоднократно указывал на незавершённость своих замыслов в публикуемых им произведениях, на несоответствие глубины достигнутой им фантазии выражаемым в текстах формулировкам, на сокрытие ряда ключевых идей в большинстве своих произведений и выявление их лишь в немногих книгах и интимных беседах. Учитывая это, мы пришли к выводу, что, помимо явной проблемы неадекватной выразимости средствами языка операционального интуитивного опыта, здесь присутствует ещё одна проблема - Бердяев писал для определённого круга своих современников, в стремлении быть услышанным и понятым он сообразовывал свои идеи именно с их мировоззренческим опытом и пристрастиями. Следовательно, ряд идей, которые могли вызвать их неприятие, он попросту зашифровывал. Это привело нас к пониманию наличия у Бердяева двух типов первоисточников, что потребовало опоры в первую очередь на такие первоисточники, в которых бы его идеи выражались более открыто. Поэтому мы провели изучение части архива Бердяева, которая хранится в РГАЛИ, а также ряда материалов, опубликованных в зарубежной литературе, из частных коллекций и из Парижской части его архива. Мы пришли к выводу, что в качестве источников особой важностью обладают не только окончательные варианты текстов, но и предварительные варианты, наброски, переработки ранее опубликованных произведений, конспекты ряда лекций и докладов, переписка философа с кругом близкого общения. Особо значимыми нам показалась работа «Самопознание» [22], а также письма ко Льву Шестову[189], заграничная переработка книги «Смысл творчества»[204; 205] и конспекты лекций «Основы христианства. Христианство и современность» с циклом «Искание смысла жизни» (20-е - 30-е годы)[181]. Кроме того, мы активно использовали дневниковые записи его жены, в которых она сообщала о лично ей сообщённых замыслах и переживаниях мужа[247]. В качестве значимых вторичных источников мы использовали малоизвестные работы его современников и предшественников, идеи которых находили отклик в мировоззрении русского философа. Мы также использовали архивные материалы, высвечивающие дух его эпохи, работы исследователей его творчества, теоретические разработки по вопросам исследовательской проблематики.

Гипотеза исследования. Духовные искания самобытной русской философии в лице Владимира Соловьёва и его последователей - а Бердяев принадлежал к их числу, возвысивших эту традицию до уровня мирового философского развития, были направлены на поиск путей эволюции от европейской гуманистической мысли в сторону христианского мировоззрения. Но как это бывает на путях эволюции, прежние формы настолько сковывали, настолько искажали другую реальность, что она не могла выступить в своём подлинном содержании. Нашей гипотезой является предположение, что в поисках перехода от рационалистических форм гуманизма к духовному опыту христианства мыслители этой традиции, осознанно или неосознанно, воспроизводили подходы гностической мысли и родственные ей формы духовного опыта, и это накладывалось на их христианское миропонимание, порождая противоречивость их мысли. Русские философы полагали, что в обезбоженном гуманизмом мире они вновь повели человечество к Богу, но как мы покажем в отношении Бердяева, в своей философской апологетике христианства он, переходя границы философствования и вторгаясь в сферу религиозной веры, зачастую подменял веру философствованием. Это приводило его к желанию изменять основы вероучения в соответствии со своими философскими и околофилософскими измышлениями. Поэтому при выдвижении гипотезы свою задачу как исследователя мы видим в том, чтобы различить христианские и гностические компоненты мировоззрения Бердяева.

- выявить уникальность мыслеформ Бердяева;

- вскрыть особый уровень языковой личности философа;

- опознать коммуникативную направленность его работ;

- проанализировать феномен близости взглядов русского философа к традиции романтизма;

- выявить логику поиска основных тем и прояснить динамику смены взглядов философа;

- выявить изменение отношения философа к религии;

- реконструировать динамику религиозного поиска Бердяева;

- раскрыть, почему творчество для Бердяева являлось реальностью, определяющей значимость человека;

- показать, каким образом Бердяев выводил из христологии новую антропологическую концепцию.

Теоретико-методологические основы исследования.

Герменевтическая традиция выдвинула значимый историко-культурный исследовательский подход, суть которого заключается в постижении наследия, исходя из процесса его созидания. Для нашего исследования он имеет значительный потенциал. Один из современных вдумчивых исследователей творчества Бердяева проф. В. П. Визгин относит его мысль к третьей стадии философствования, определяемой им как «благородное философствование». При этом «мысль философствующего движется не как машинный механизм или схематизм, а как тонкость вкуса, безошибочность чутья, меткость взгляда»[267. 315]. В этом же ключе ведущий ^российский историк философии Н. В. Мотрошилова выдвигает интересную идею: «Должна признаться, что метафизика Бердяева с точки зрения её проблемной остроты, насыщенности оригинальными мыслями, побуждающими к раздумьям и спорам, неизменно вызывает во мне восхищение, желание поучиться философствовать «от себя» и использовать на благо своей концепции всё богатство прежнего философского опыта. Читатель как бы приглашается Бердяевым к со-размышлешпо и проверке сказанного автором. При этом способом проверки оказывается обращение читателя не к мнениям и суждениям именитых мыслителей, а к собственному философскому опыту. Это существенный обмен между «духом», заключённым в одном субъекте, и «духом» другого философствующего индивида»[405. 265]. К созвучной идее ранее приходил В. В. Зеньковский: «Ко всем темам Бердяев подходит очень лично, как бы всё меряя, всё оценивая с личной точки зрения, и в этой невозможности выйти за пределы самого себя, в поразительной скованности его духа границами личных исканий - ключ к его духовной эволюции»[309. 265]. Эти мысли, глубинно выявившие уникальность предмета исследования, привели нас к выдвижению философско-аптропологического исследовательского подхода, состоящего в том, чтобы изучить философское наследие Бердяева через призму философского осмысления его человеческих оснований. Изучая нашего философа именно так, иидно, что он - не просто философ текста, а философствующая личность, оставляющая выраженное слово как мост на пути к подлинному общению с собой, своим внутренним словом. Однако это внутреннее слово диалогично по своей природе, оно -вопрошание, нацеленное на испытание Истины, да, да - Истины с большой буквы. К этому внутреннему слову невозможно прийти извне и со стороны, от него можно изойти, поскольку само оно получено не в горизонтальном диалоге, а в диалоге по вертикалу, диалоге с Истиной. При этом следует учесть, что Истина видится каждому в своём особенном образе в меру его готовности воспринять Её. Поэтому-то и возникает потребность в горизонтальном диалоге как возможность сопоставления этих образов с целью прояснения собственной готовности на фоне личности, достигшей духовных высот. Но здесь, вследствие риска попадания в зависимость от предмета исследования, имеющего особую коммуникативную нацеленность, возникает опасность для личности постигающего. Ведь где верх, там и низ, высшие взлёты духа таят в себе опасность глубоких провалов, поэтому необходима осторожность, необходимо испытание другого духа, внутреннее вопрошание о нём с позиций своей веры. Православославное мировоззрение и выступает для нас основанием дистанцирования от такой грандиозной фигуры как Н. Бердяев. Теоретические основания нашего исследования раскрываются нами во втором разделе диссертации.

В определении методологических подходов нашего исследования мы опирались на работы историко-философского и методологического направления (А. Аржаковского, Р. Габитовой, Х.-Г. Гадамера, Р. Гальцевой, П. Гайденко, М. Громова, А. Гулыги, В. Дильтея, Г. Драча, А. Ерыгина, Д. Жданова, А. Замалеева, В. Зеиьковского, Е. Золотухиной-Аболиной, Ю.

Мамардашвили, М. Маслина, Н. Мотрошиловой, А. Мысливченко, Е. Режабека, Г. Риккерта, В. Розина, В. Сербинеко, JT. Синельниковой, В. Табачковского, С. Хоружего, В. Шинкарука, В. Яковлева, К. Ясперса, В.

Караулова,

В. Кувакина, А. Лосева, Н. Лосского, М.

Ярошевца и др.).

Научная новизна диссертации определяется следующим:

- выяснено, что у Бердяева ведущим способом обретения мистического опыта выступала психотехника сенсорной депривации, обретённая путём действий по упорядочиванию эмоционального мира с помощью религиозной практики;

- обнаружен символический уровень, языковой личности философа, проявлявшийся при передаче информации о трансцендентном и открыт стилистический полифонизм лиризма и символизма; выявлено, что у Бердяева «пневматерапия» выступает особой коммуникативной направленностью текста, проявляющейся в суггестивном воздействии на духовный мир читателя, и является уникальным способом реализации эзотерического проекта;

- путём изучения влияния процессов жизненного мира на преформирование основной мифологемы мыслителя впервые выявлен исток концептуализации его мысли и предложено новое объяснение причин изменения его мировоззренческих позиций;

- прослежена эволюция отношения Бердяева к религии, заключающаяся в перенесении приоритета с религии на мистику и установлена конституированная им новая область знания, которую мы определяем как теологию культуры;

- реконструирован ход поиска смысла в период создания концепции творчества в процессе чего установлено, что в её основании лежало осмысление опыта переживания мистического экстаза, и прояснена генеративная модель этой концепции, заключающаяся в переосмыслении святоотеческой концепции Духа, где Дух был представлен не только исходящим от Бога к человеку, но и имеющим ответную направленность;

На защиту выносятся следующие тезисы:

1. Философия носила для Бердяева жизненно-практический характер, поскольку с её помощью он пытался упорядочить свой нестабильный эмоциональный мир. Выработанные механизмы сдерживания настолько подавили чувственную информацию, что она стала замещаться миром экстатических видений, которые он пытался артикулировать с помощью рациональных средств. Но этот опыт приводил к их преформации. Для конституированной таким образом философии мыслитель ощутил недостаточность традиционных философских средств, поэтому в поиске новых, адекватных своей задаче, он обратился к теологии. Выбрав средством упорядочивания своего мистического опыта идеи христианства, Бердяев преформировал их содержание, в результате чего они приняли не христианский, а гностический вид.

2. В основе смыслотворчества философа лежат особые формы мысли — протоформы. Здесь определённые признаки описываемых реалий выходят на первый план, и хотя они не отвлекаются от целостного образа, но внутри него уже отличаются от других признаков. Благодаря этому преформируется целостный образ, его содержание утрачивает обусловленную восприятием пространственную и временную конкретность. Однако протоформа не переходит в понятие, различение есть лишь акцентуация при сохранности всего исходного состава образа, здесь ещё нет отвлечения лишь некоторых наиболее существенных черт реалий, мыслимых как таковые, что происходит в понятии. Мышление на уровне протоформы оперирует единым целостным образом, а не расчленёнными и отвлечёнными друг от друга элементами, как в понятийном мышлении.

3. Особые формы мышления задавали особое измерение языковой личности философа - символический уровень. Когда философ рассказывает о своём мистическом понимании, не слово, а ритм должен настроить читателя на аналогичную духовную настроенность и привести его самого в соприкосновение с Тайной, где посредник уже не нужен. Отсюда требование предельной экзистенциально-терминологической чёткости, ведь именно выраженное в правильной конфигурации слов высказывание должно устремить дух к нужной направленности. Язык становится символом инобытия. Внемлющий слову должен возвыситься до процесса его творения и тем самым оказаться в той реальности, которая символизирована. Сопричастность внешнего мира внутреннему Я человека, в чём выявляется лиричность, дополняется соположенностыо этого Я лично-трансцендентному - Богу, что возможно лишь символически. В результате образуется трёхмерное языковое пространство. Первый уровень сенсорно-эмпирических отражений как бы «втягивается» во второй уровень — внутреннего отношения

Я, уровень ментальный, создавая лирический дискурс, и всё это затем «вытягивается» на третий уровень - символической отнесённости к высшему.

- Бердяев наследует парадоксальность мышления романтиков, в частности, создает, подобно Фр. Шлегелю, парадоксальную логику «бриколяжа», где познание двигается по кругу от одной противоположности к другой, замыкая различие в единство;

Бердяев, в отличие от романтиков, подчеркивает первостепенную важность именно мужественного начала - Логоса;

- Если ирония романтиков была субъективно-творческой процедурой, то Бердяев трансформирует иронию и вытекающую из нее теорию творчества в теорию объективации и воплощения, придавая им гносеолого-онтологический характер: объективный мир вызван к реальности объективированным в субъекте миром;

6. У Бердяева под влиянием сложных жизненных обстоятельств и сильной эмоциональной возбудимости возникло особое чувство одиночества как отчуждения от мира. Оно осмысливается в качестве установки на миропреодоление. В эволюции его мысли можно выявить две ключевые вариации взглядов, разделённые переломным , периодом. Вначале миропреодоление интерпретируется как творческая работа человека и человечества в мире, направленная на внесение в мир нового смыслового содержания. Затем, в переломный период, он разочаровывается в возможностях человеческой реализации в мире. В последний этап весь опыт человеческой жизни в мире как самодостаточный оценивается негативно и интерес перенацеливается к достижению внутреннего творческого экстаза, в котором происходит аннигиляция мира и выход во внемирное существование.

7. В эволюции отношения Бердяева к религии существует два этапа, которые совпадают с основными этапами его эволюции. В первый этап антропокосмизма Бердяев противопоставляет утопизму религиозность как такое мировидение, которое противоречиво совмещает как пантеизм, выражающийся в утверждении имманентности трансцендентного, пронизанности мира божественными энергиями, так и эсхаталогизм -ожидание катастрофического разрушения внебожественного мира - мира, находящегося на непреодолимой дистанции от Божества. Творчество здесь является преображением мира. Во второй период, когда мир и реальный человек оцениваются не столь сильно, как в первый, пронизанными божественными энергиями, задачей становится выход из мира, совершаемый в мистическом экстазе. Творчество из преображения мира превращается в некое внутреннее творческое состояние. В этот период Бердяев, продолжая характеризовать христианство как подлинную религию, вместе с тем отказывает ему в полноте выражения истины. Система, где ключевая христианская идея Творца как изначального генерирующего начала дополняется мистической идеей некоей изначальной глубины - Безосновного с вынесением её вне Творца, начинает кардинально противоречить христианству. Обосновывая истинность своего нововведения, Бердяев утверждает, что мистический опыт не подлежит религиозной рационализации, он таинственно глубинен. А поскольку философия является, по его мнению, субъективным осмыслением, то, признавая проблематичность и ограниченность своего осознания, она более адекватна мистике. Мистика и творчество и стали для Бердяева духовной заменой религии, а объединить их должна была именно философия. Данный тип ^ духовной деятельности мы определяем как теологию культуры^

8. Исток переосмысления религиозного опыта русского философа — концепция Безосновного. И в гностицизме и у Бердяева исходной отправной точкой оказывается абсолютная потенция, которая проявляет из себя Абсолют. Но если в гностицизме вторая сущность, противостоящая Абсолюту, возникает также из Первоначала, то у Бердяева само это Первоначало и оказывается этой второй сущностью, противостоящей Абсолюту. Философ осознавал, что этой концепцией он вступал в радикальное противоречие с христианством и поэтому искал оправдания своей позиции, исходя из христианских установок, прежде всего, как он полагал, давая христианское объяснение проблеме зла. С точки зрения Бердяева, также как и с точки зрения христианства, зло является результатом человеческого произвола, базирующегося па свободе. Следовательно, оно также не онтологично. Однако постулируемая философом укоренённость человеческой свободы в первосвободе Безосновного, которое является абсолютной потенцией добра и зла, делает зло - необходимым и неизбежным, а, следовательно - онтологичным. Таким образом, обнаруживается противоречие между логикой развития смысла и конечным выводом Бердяева.

9. Обращая внимание на ветхозаветное понятие Духа, которое шире, чем Святой Дух, и обозначает духовную сущность, внесённую Богом в человека в момент творения, Бердяев переосмысливает святоотеческое понимание природы Духа. Данное переосмысление состоит в том, что Дух имеет двунаправленный ток движения: от Бога к человеку, где он воспринимается как Святой Дух, и возвратное движение от человека к Богу -как Дух. Устремлённость к Христу, завершающаяся искуплением, противополагается у него творческому самораскрытию человеческого Я, и этот парадокс служит стержневым мотивом построения новой антропологии. Поэтому возникает противоречие христоцентризма и творческоцентризма -или пневмоцентризма. И вместе с тем антиномии Бердяева не статичны, а динамичны. Антиномия единства-различия Творца и творения разрешается: противоречие снимается в третьем субъекте - в духовном человеке, в достигаемом им особом состоянии духа — третьей свободе — творчестве. Творчество является для Бердяева новым, третьим откровением -откровением человека, которое знаменует наступление новой эпохи - эпохи Духа. Бердяев не просто развивал тему творчества как религиозную проблему, а пытался создать новую религию творчества, видя её новой стадией единой мировой религии, следующей за предшествующей — христианством. Однако определяя ведущую роль человека в этом процессе, он характеризовал данные постижения не в качестве религии, основывающейся на осмыслении откровения свыше, а в качестве религиозной философии. Она заключалась не в поиске оправдания новозаветной традицией творческого потенциала человека, а в философском постулировании третьего откровения.

Научно-практическая значимость исследования. Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней произведена адаптация и развитие теоретико-методологических идей, ранее не применявшихся в исследованиях по истории русской философии. Результаты диссертационной работы позволяют углубить изучение философского наследия Бердяева. Особо акцентируем внимание на выявленной нами в наследии Бердяева особой области знаний - «теологии культуры». Здесь позиция философа выражала не православное мировоззрение, а модернизированный вариант гностицизма. В условиях повышенного интереса современной русской культуры к христианской религии мы обосновываем неконструктивность устранения дисциплинарных границ между философией и теологией, и это может стать базисом для того, чтобы в период «нового ренессанса» избежать повторения данного уклона. Полученные результаты можно использовать в преподавании курсов по истории русской философии, а также в преподавании общих и специальных курсов по религиоведению, философской антропологии, философии культуры и теологии.

Апробация работы. Основные положения и полученные результаты диссертационного исследования опубликованы в течение 1994-2006гг. в 20-ти научных работах (в т. ч. в двух монографиях), а также докладывались и обсуждались на ряде научных конференций и семинаров, в том числе: Всероссийской конференции «Восток. Запад. Россия» (Ростов-на-Дону 1993), Региональной конференции «Н. А. Бердяев как философ и историк» (Ростов-на-Дону 1994), Международной конференции «Пятые международные Далевские чтения» (Луганск 1995), Международной конференции «Идея правового государства: история и современность (К 135 - летию со дня рождения П. И. Новгородцева)» (Луганск 2001), Международной научно-теоретической конференции «Православие и славянофильская традиция в русской религиозной философии (К 200-летию со дня рождения А. С. Хомякова)» (Киев 2004), Международной конференции «Киевоведческие чтения» (Киев 2004), Международном семинаре «Полиэтническая среда: культура, политика, образование» (Луганск 2004), Всероссийской конференции «Дни Петербургской философии» (Санкт — Петербург 2004), Международной научной конференции «Традиция и культура» (Киев 2005), I Таврических чтениях «Отечественная философия: современные коллизии» (Крым, Донузлав 2005), Региональной научно-практической конференции «Полифоническая культура Украины» (Луганск 2005), Международном семинаре «Нормы и парадоксы сознания и мышления. Их проявление в современном обществе, культуре и языке» (Луганск 2005), Ежегодной межрегиональной научной конференции «Концепция духовности Н. Бердяева как основа понимания справедливости в современном обществе» (Краснодон 2005, 2006).

Ход исследования. Наше исследование будет развёрнуто в четыре этапа. Мы начнём с аналитического обзора исследовательской литературы по нашей теме. На втором этапе мы исследуем специфику философствования Бердяева и то, какие параметры она задавала в религиозной философии.

Затем мы рассмотрим эволюцию его религиозно-философской мысли. И, наконец, вскроем ключевую направленность основной новации его религиозно-философской позиции. Это и задаёт разделение пашей работы. В первом разделе мы проанализируем опыт бердяеведческой традиции. Во втором - проведя реконструкцию внутреннего мира личности философа, мы определим жизненную направленность его философского творчества и проясним истоки. Это приведёт нас к выявлению уникальной специфики смыслоформ мысли Бердяева и задаваемых ею структуры его языковой личности, что в свою очередь послужит основой прояснения коммуникативной направленности творческого продукта. Рассмотрев созвучие идей романтизма и Бердяева, мы выявим, что они описывали необъектную реальность — реальность творчества. В третьем разделе мы предпримем реконструкцию идейной эволюции и выясним, что в её основании лежит преформирование мифомодели. Здесь мы особо выделим круг наиболее близкого общения как сферу совместного поиска смысла в рамках взаимодополнительных мифомоделей. В четвёртом разделе мы установим собственное отношение исследуемого философа к религии и выясним, что оно конституировало новую культурную отрасль - теологию культуры. Затем мы опишем путь религиозных поисков Бердяева. В итоге, установим ключевую роль творчества как религиозной реальности и реконструируем вытекающую из этой концепции религиозно-философскую доктрину человека. Убеждены, что данное исследование будет находиться в ряду тех, которые помогут в нынешних условиях вновь обрести понимание особой специфики религиозно-философского дискурса, к которому обратилась русская философия Серебряного века. Этот дискурс - не стихийно возникший феномен, появившийся вследствие процессов синкретизации двух самостоятельных духовных отраслей, а, для историка философии и культуры, свершившийся факт исторического наследия, имеющий самостоятельную сущность. И этот факт можно постичь лишь исходя из его внутреннего содержания, выявив особые механизмы смыслотворчества, усмотрев в исторической эволюции некую ключевую модель - мифосимвол, опознав полюса колебания направленности и реконструировав ключевую религиозную тему, что мы в целом и определяем как специфику религиозной философии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Специфика религиозной философии Николая Бердяева"

ВЫВОДЫ оря

К концу XIX века вфусской интеллигенции наметился интенсивный интерес к вопросам христианства. Она ощутила потребность в религиозном осмыслении своей жизни. Однако в этот период православное богословие в России переживало кризис. Сохраняя верность догматической традиции и преданию, Русская церковь не особо интенсивно приводила опыт жившей в ней мысли в соответствие с запросами современности. И хотя отдельные попытки в этом направлении делались, что выразилось в богословской системе духовного христианства М. Тареева, теологических разработках антропологии у В. Несмелова, в целом дух богословской среды оказался неудовлетворительным для создавшейся ситуации. Нужно отметить, что чрезмерный консерватизм церкви был порождён её подчинённым положением по отношению к государству, строй которого устарел и тормозил прогрессивное развитие страны. В этой ситуации сама интеллигенция в рамках создаваемой ей культуры параллельно с выработкой социально-революционного мировоззрения стала разрабатывать необогословские доктрины. Поскольку этот период ознаменовался философским возрождением, философия, ставшая в центре культурной жизни и выступила средой создания культурно-богословских систем. Это и можно определить в качестве феномена религиозно-философского возрождения в России, в результате чего конституировалась особая отрасль культурной деятельности — теология культуры.

Однако мыслители первой волны этой традиции, второй выступил неопатристический синтез, слишком вольно отнеслись к заимствованным догматическим данным, видоизменяя их в особом экстатическом познании — гнозисе. Как мы установили в нашем исследовании, видный представитель этой традиции — Бердяев пришёл в данной тенденции к ряду положений, созвучных гностицизму, и положил их в основание своего философского творчества. В результате, его философское творчество оказалось расколотым в постоянном колебании между христианством и гностицизмом. Однозначному выбору христианской позиции мешало отсутствие постоянной ориентации на принятие помощи свыше, которая присутствует в православно-христианском собственно религиозном опыте. Базовый смыслосимвол Бердяева являлся гностической модернизацией догмата о Троице. В результате — в той мере, в какой этот смыслосимвол соответствовал догмату, в такой и система носила христианский характер, в какой отличался — в такой отличалась от него. Само изменение смыслосимвола вызывалось интенсивными жизненными переживаниями. Определив философию в качестве средства решения своих жизненных проблем, он сделал её зависимой от своего субъективно-психологического опыта.

Модернизация центрального смыслосимвола была вызвана переосмыслением часто повторяющегося ночного кошмара, где он ощущал собственные провалы в Бездну. Бездна Бердяева, из которой возникает Абсолют и в соотношении с которой протекает жизнь Троицы — возведённая в ранг догматической интуиции реальность кошмарного сна. Таким образом, трагичность собственного существования, не смирённая аскетизмом христианских практик, и выступила истоком гностического уклона. В результате, Бердяев оказался пребывающим в мире им созданных виртуальных смыслов — эзотерическом мире и, взирая оттуда на мир реальный, видел лишь его отдельные очертания, будучи не в силах достичь единства своего мира и мира. Отсюда и резкость в выборе эпитетов, характеризующих реальность, отсюда и мучительность непонимания своей позиции современниками. В целом, такой взгляд Бердяева не мог возникнуть в сознании одиночки, он был созвучен настроениям одного из слоев интеллигенции его эпохи, попытавшихся средствами культуры и философии обновить христианство, сделать его адекватным запросам современности. Эта традиция, пройдя длительный опыт блужданий по тупикам личных мистических откровений, привела своим напряжённым взысканием христианства к появлению новой плеяды мыслителей, смело и уверенно вошедших в лоно православной церкви. Именно на пути продолжения этой традиции возможно новое религиозное возрождение в современной восточнославянской духовности. И для его возможности нам необходимы изучение и оценка идейного наследия Бердяева. Наша цель - восстановить прерванную духовную связь поколений и на её основе продолжить отечественную традицию - традицию христианского персонализма.

Данное восстановление требует особых переходов. Мы не должны отказываться и от современного опыта академической философии. Двигаясь в этом ключе, во втором разделе диссертации мы сделали теоретико-методологическую реконструкцию основ смыслотворчества Бердяева, чтобы затем, с помощью выдвинутой теоретической модели всесторонне раскрыть избранную нами тему. Полученные нами выводы позволяют нам сделать оценку религиозно-философского мировоззрения Бердяева в целом.

Применив антропологический подход, мы выявили центральные смысложизненные ориентиры, лежащие в основании его философии. Это привело нас к выводу, что причиной гностической преформации христианских идей выступала рационализация подсознательных переживаний. Оценивая данное явление, мы полагаем, что христианский философ должен именно с помощью опыта церковной традиции очищать опыт своих переживаний, смирять в себе душевное перед духовным, а не наоборот, как это произошло во многих случаях у Бердяева. Однако, описывая принятую философом процедуру сенсорной депривации, как воспринятую из христианства методику очищения, мы выявили, что в её процессе вырабатывался новый экстатический опыт мистических видений, который задавал новый характер возникающих из них смыслоформ.

Обнаружив особый характер смыслоформ и концептуализировав их в качестве протоформ нам удалось реконструировать поиск — разочаровавшись в классических формах рациональной мысли и не желая удовлетвориться одним романтическим эстетизмом Бердяев пытался прийти к таким смыслоформам, которые бы гармонично сочетали как конкретное так и идеальное. Описывая их характер мы пришли к заключению, что они не имеют многозначности субъект-объектных связей, субъектом здесь всегда является постигающий человек, а предикатом — постигаемый как его личное содержание остальной опыт. Они должны выражать определённую волевую установку, быть процессуальны, синкретичны, и носят экстатический характер. Оценивая данный опыт с христианских позиций, мы полагаем, что христианин должен мыслить не только монадными субъектоцентричными протоформами, а монодиадными протоформами. Эти протоформы существовали в старославянской и греческой культуре и выражались в языке. В греческом и старославянском языках средневекового периода присутствует двойственное число. Именно оно являлось языковым выражением монодиадных протоформ. Впоследствии в нашей культуре они были элиминированы. Бердяев, несмотря на неоднократные заявления о своём моноплюрализме, лишь предчувствовал возможность создания такого стиля мышления, но не реализовал его.

Выявленное нами стилистическое балансирование между лиризмом и символизмом у Бердяева выступало лишь путём к таким формам мысли, поскольку символ всегда оставляет на полпути к подлинной реальности. Именно поэтому Бердяев и стал конструировать эзотерический мир, где эзотерик хотя и уходит от обыденной действительности, но не погружается окончательно в сферу религиозного опыта. Романтические устремления русского философа не дали ему вырваться из монологического субъективизма к диалогическому реализму, хотя обращение к молитвенному опыту как истоку философствования создавало предпосылки для этого. Мы полагаем, что философ, принимающий религиозную точку зрения, должен переводить религиозный опыт в сферу философской спекуляции, а не привносить философскую спекуляцию в сферу религиозного опыта, как это произошло у Бердяева.

В силу отсутствия монодиадных смыслоформ Бердяев не смог целостно соотнестнсь с Божественной троичностью. Троица была увидена им в качестве трёх самостоятельных лиц, которые хотя и были соотнесены между собою, но не находились в сущностном единстве. Более того, Бердяев воспринимает в кругу Мережковского теорию попеременного выявления в истории действия лиц Божественной Троицы. Исследуя эволюцию взглядов Бердяева, мы установили, что в первый этап своей эволюции он преимущественно обращался к ипостаси Творца, во второй - Сына, в третьей — Духа. В третий этап Бердяев попытался через Дух охватить Триединое Начало, но усматривая в этот период в Духе двойственный ток из Божественного и из Ничто, философ сделал Ничто соотносимым с Троицей, он уравнял благобытие с небытием. Тем самым русский философ радикализировал гностицизм. Как нам кажется, утверждение значимости небытия было косвенным признанием человеческого права на грех. Введение третьей эпохи, где человек пересотворяет себя и мир, является обоснованием возможности перехода роли Абсолюта от Бога к человеку. А это уже ничто иное, как постулирование идеи человекобога. «Восьмой день» по Бердяеву не просто время Царства Божьего, как в Православной доктрине, а грядущее время человекобожеского состояния.

Динамизировав Божество и разорвав Троицу, Бердяев вводит некую точку омега - будущее состояние человека, приводящее Троицу в единство в себе и через себя. Нам кажется, что философ проецировал свою личность в это будущее состояние. Зачем же ему понадобился такой грандиозный проект? Как мы установили в своём исследовании, Николай Александрович постоянно ощущал свою чуждость тварному миру и несовершенство человека как тварного существа. Свою чуждость он перенёс в своё отчуждение от Бога в дотварном состоянии, исключительно воспринимая Божество в его обращённости к миру. Отсюда отрицание сущностных свойств Бога и восприятие Его исключительно в Его проявлениях. Поэтому Бердяев решительно критикует католическую и протестантскую теологии за их исключительный трансцендентизм. Отсутствие спасенности человека и мира до собственного акта самосознания философ воспринимает как призыв к самостоятельному спасению. Поэтому Божественное он воспринимает лишь в качестве наводящей и укрепляющей силы, лишь в имманентных характеристиках. Радикальный субъективизм не позволяет ему принять установку быть во Христе, не желая расстаться с собственной ограниченностью, он всё время ожидает вхождения Христа в себя и поскольку этого не происходит его интерес перенацеливается к Духу. Однако и здесь он понимает, что выражает свои ожидания и придаёт им характер пророческого предчувствия. Ожидание грядущего самоспасения есть выход из трагичности собственного мировоззрения, позволяющий смириться с реальным существованием во имя будущего. Поэтому Бердяев как бы переносит все нынешние восприятия себя и мира в будущее ожидаемое им состояние, он судит их с позиций этого будущего, показывает направление к нему. Таков проект философско-религиозной футурологии Бердяева.

Так кем же был Бердяев? Философом? Мыслителем? Публицистом-идеологом? Философствующим литератором? Пророком? Еретиком? Свободным богословом? Мистиком? Эзотериком? Учителем жизни? Человеком, который свои жизненные мучения собой вынес на всеобщее обсуждение? Личностью, жаждущей найти всеобщее приятие своего сокровенного и боящейся в нём признаться всем остальным? Гностиком. На эти вопросы нельзя найти однозначного ответа. Бердяев был всем и никем, он был собой, личностью, которая в силу своей уникальности не вписывается ни в какие рамки. Он был личностью, попытавшейся заглянуть за грань наличного человеческого существования и очутившейся перед бездной, которая манила его своей глубиной. Всё его творчество — это как бы крик Адама, ввергнутого в земную жизнь из Рая и ощутившего на себе все её горести и страдания. В дневниках Бердяев как-то записал, что он терзал собой самого себя и Бога. И это искреннее признание. Бердяев жаждал получить Божественную благодать, но вместе с тем боялся, что она ограничит его свободу, и поэтому надеялся, что она уже дана ему в предмирном акте творения. Только такое получение благодати взаимопроникало, по его мнению, со свободой. По сути дела, Бердяев недопустимо сближал образ и Первообраз, полагая, что «в человеке есть дырочка, просверленная в бесконечность», в Бога, и поэтому Он присущ ему самому. Только такого, своего, бога мог принять Бердяев. Однако предельность опыта, которую достигал Бердяев, приводила его к стоянию перед выбором между верхом и низом. И он оказался неготовым сделать предельное избрание между пустотой небытия и благобытиём. Бердяев не решался призвать помощь свыше, считая, что она должна прийти сама собой и не вне его, а через него, и если она ещё не приходит, то значит, времена и сроки ещё не наступили. В своих мыслях об апокалипсисе как разрушении мира Бердяев отстаивал позиции свободы, полагая, что если человечество объединится на позициях Духа, то конца мира не будет, а свершится всеобщее человеческое и мировое преображение. Себя же он считал предвозвестником этого процесса. Он представляется мне человеком, подошедшим ночью с фонарём к краю пропасти и, осветивши всем остальным её, сам же не решившим, что ему самому делать дальше — отступить или ринуться дальше.

Несмотря на то что Кембриджским университетом ему была присвоена степень доктора по специальности теология, большинство исследователей считают его прежде всего философом. Это справедливое заключение вызвано тем, что свой опыт мыслительной деятельности Бердяев реализовывал философскими средствами. Поэтому они и подлежат, в первую очередь, философской реконструкции. Даже обращение к данным религии было связано с попыткой создания культурного аналога теологии, в центре которого находился человек, что мы определили как теологию культуры. Поэтому мы и представляем нашу диссертацию по двум философским специальностям, определённым российской научной номенклатурой — история философии и религиоведение, философская антропология, философия культуры.

Автор надеется, что его диссертационное исследование может принести как сугубо теоретическую, так и практическую пользу. Оно может послужить основой для дальнейших бердяеведческих изысканий, поскольку представленное в нём новое понимание специфики религиозной философии, выступавшей у него основой всех философских построений, может дать новый импульс для историко-философских разработок в этой сфере. Для историка культуры наша диссертация может послужить одним из немногочисленных опытов по конкретно-историческому анализу новой культурной области — теологии культуры. Для антрополога наше исследование раскрывает особую перспективу — новое предметное поле — философское наследие автора как предмет не только исторического, но и сущностного анализа человеческих проявлений. Для современника она может выявить тот конструктивный потенциал идей Бердяева, которые можно положить в основание современных поисков и вместе с тем предостеречь от выявившихся духовных провалов. В этой связи особо акцентируем внимание на выявленной нами в наследии Бердяева особой области духовной деятельности - теологии культуры. Здесь позиция философа выражала не православное мировоззрение, а модернизированный вариант гностицизма. В условиях повышения интереса современной русской культуры к христианству, наша работа показывает неконструктивность практики устранения дисциплинарных границ между философией и теологией. В ряду других исследований она может быть полезной для аргументации того, как избежать гностического уклона в период нового религиозного ренессанса.

Список научной литературыТитаренко, Сергей Анатольевич, диссертация по теме "История философии"

1. Первоисточники Книги и брошюры

2. Бердяев Н. А. Алексей Степанович Хомяков// Бердяев Н. А. Собрание сочинений. Т. V.- Париж: YMCA-Press, 1997. С. 9-202.

3. Бердяев Н. А. Генеральная линия советской философии и воинствующий атеизм. Париж: YMCA-Press, 1932.- 28 с. Приложение к ж. "Путь", №34.

4. Бердяев Н. А. Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности// Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994.- С. 364474.

5. Бердяев Н. А. Духовные основы русской революции. Опыты 1917-1918гг.-СПб.: РХГИ, 1998.- 432 с.

6. Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции.- М.: Канон+, 1998. -400 с.

7. Бердяев Н. А. Истина и откровение. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1996.- 384с.

8. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990.-220с.

9. Бердяев Н. А. Константин Леонтьев // Бердяев о русской философии.-Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та, 1991. Ч 2 С. 149-287.

10. Бердяев Н. А. Кризис искусства.- М.: СП. Интерпринт, 1990.— 48 с.

11. Бердяев Н. А. Марксизм и религия. Религия, как орудие господства и эксплуатации.- Париж: YMCA-Press, 1928.- 28 с.

12. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского //Бердяев о русской философии.- Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та, 1991. Ч. 2 С. 26-148.

13. Бердяев Н. А. На пороге новой эпохи. Сборник статей // Бердяев Н. А. Истина и откровение.- СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарногоинститута, 1996.-С. 156-326.

14. Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность.-М.: Канон+, 1999. 464 с.

15. Бердяев К А. Новое средневековье // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. I. М.: Искусство, Лига, 1994.-С. 406-463.

16. Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан.-Париж: YMCA-Press, 1928.- 29 с.

17. Бердяев Н. А. О назначении человека.- М.: Республика, 1993.- 383с.

18. Бердяев Н. А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация // Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря.- М.: Республика, 1995.- С. 164-287.

19. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека// Царство Духа и Царство Кесаря.-М.: Республика, 1995.-С. 4-163.

20. Бердяев Н. А. О самоубийстве.- М.: Изд-во Московского университета, 1992.- 23 с.

21. Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века.- Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство АКТ», 2000.400 с.

22. Бердяев Н. А. Русская религиозная психология и коммунистический атеизм.- Париж: YMCA-Press, 1931.- 48 с.

23. Бердяев Н. А. Самопознание; Опыт философской автобиографии. М.: Книга,- 1991.- 448 с.

24. Бердяев Н. А. Свободная церковь.- М.: Московская просветительная комиссия при Временном комитете Государственной Думы, 1917.- 31 с.

25. Бердяев Н. А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990.- 176с.

26. Бердяев Н. А. Смысл творчества// Бердяев Н. Собрание сочинений. Т. 2 Смысл творчества (С «Фрагментами» и поздними вставками).- Paris: YMKA-PRESS, 1991.- 449с.

27. Бердяев Н. А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека// Бердяев Н.

28. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 1. - М., Искусство, 1994. - С. 37-342

29. Бердяев Н. А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К.Михайловском. Пред. П.Струве..-СПб.: О. Н. Попова, 1901.- LXXXIV+IV+267+III+II с.

30. Бердяев Н. А. Судьба России.- М.: Мысль, 1990.- 207с.

31. Бердяев Н. А. Судьба человека в современном мире// Бердяев Н. А. Философия свободного духа. -М.: Республика, 1994.- С. 318-363.

32. Бердяев Н. A. Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900-1906 гг.).- М.: Канон+, 2002. 656с.

33. Бердяев Н. А. Типы религиозной мысли в России. Сборник статей // Бердяев Н. А. Собрание сочинений Т. III.- Париж: YMCA Press, 1989.- 714 с.

34. Бердяев Н. А. Философия неравенства // Бердяев Н. А. Философия свободы.- Харьков: Фолио, 2002.- С. 477-728.

35. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. -М.: Республика, 1994.-480с.

36. Бердяев Н. А. Философия свободы. Харьков: Фолио, 2002.- 736с.

37. Бердяев Н. А. Христианство и классовая борьба //Искусство Ленинграда.-1990.- №1.-С.86-96; №2.- С.64-68.

38. Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря.- М.: Республика, 1995-375с.

39. Бердяев Н. А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого// Бердяев Н. А. О назначении человека.- М.: Республика, 1993.-С. 254-257

40. Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения// Бердяев Н. А. Философия свободного духа. — М.: Республика, 1994.- С. 230-317.

41. Статьи, рецензии, выступления

42. БердяевН. А. Автобиография //Филос. науки.-1991.-№2.-С. 160-162.

43. Бердяев Н. А. Антихристианская мысль//Путь. Окт. - нояб. 1926. - №5. -С. 131-132.

44. Бердяев Н. А. Вечность и время//Вестник РХД, 1998, С. 135-140.

45. Бердяев Н. А. В защиту А. Блока//Путь. Февр. 1931. - №26. - С. 109-113.

46. Бердяев Н. А. В защиту христианской свободы. Письмо в редакцию// Современные записки. 1925. - №24. - С. 285-303

47. Бердяев Н. А. Владимир Соловьёв и мы// Современные записки. 1937. -№63.-С. 368-373.

48. Бердяев Н. А. Война и эсхатология//Путь. Окт. 1939. - №61. - С. 3-14

49. Бердяев Н. А. Воля к жизни и воля к культуре// На переломе: Филос. дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение.- М.: Политиздат, 1990.-С. 73-83.

50. Бердяев Н. А. Вопль русской церкви //Наука и религия.-1991.-№4.-С. 6-7.

51. Бердяев Н. А. Восток и Запад//Путь. Авг. 1930. - №23. - С. 97-109.

52. Бердяев Н. А. Вселенскость и конфессионализм// Православие и экуменизм. Документы и материалы. 1902-1998 г.- Отдел внешних церковных сношений Московского патриархата, 2-е изд., 1999. С. 134-147.

53. Бердяев Н. А. Выступление Бердяева от 24 февраля 1909 г. на заседании РФО по поводу книги Несмелова// Вопросы философии, 1993.- № 6.- С. 131 -136

54. Бердяев Н. А. Гасители духа// Русская молва. Август 1913. - № 232.

55. Бердяев Н. А. Голос совести из другого мира// Новоселье. 1949. - № 39-41.-С. 134-138

56. Бердяев Н. А. Два понимания христианства. (К спорам о старом и новом в христианстве)// Путь. Сент. 1932. - №36. - С. 17-43.

57. Бердяев Н. А. Дневник философа: Спор о монархии, о буржуазности и о свободе мысли// Путь. Июнь-июль 1926. - №4. - С. 176-182.

58. Бердяев Н. А. Дневник философа: о духе времени и монархии // Путь. -Янв. 1927.-№6.-С. 110-114.

59. Бердяев Н. А. Дневник философа//Путь. Май 1929. - №16. - С. 82-94.

60. Бердяев Н. А. Древо жизни и древо познания// Путь. Сент. 1929. - №18. -С. 88-106.

61. Бердяев Н. А. Дух великого инквизитора. (По поводу указа митрополита Сергия, осуждающего богословские взгляды о. С. Булгакова)// Путь. Окт.-дек. 1935.- №49. - С.72-81.

62. Бердяев Н. А. Духовные задачи русской эмиграции// Путь. Сент. 1925. -№1. - С. 3-8.

63. Бердяев Н. А. Духовное состояние современного мира// Путь. Сент. 1932.-№35. - С. 56-68.

64. Бердяев Н. А. Евразийцы (Рец. на: Евразийский временник, кн. 4) // Путь. Сент. 1925. - №1. - С. 134-139

65. Бердяев Н. А. Еще о христианском пессимизме и оптимизме. (Ответ прот. С. Четверикову)// Путь. Июл.-сент. 1935. - №48. - С. 69-72.

66. Бердяев Н. А. Жозеф де Местр и масонство// Путь. Июнь-июль 1926. -№4.-С. 183-187.

67. Бердяев Н. А. Журнал Esprit и духовно-социальные искания французской молодежи// Путь. Июнь 1933. - №39. - С. 78-82.

68. Бердяев Н. А. Заметки о книге А.А.Богданова "Познание с исторической точки зрения"// Вопросы философии и психологии. 1902.- № 64.- С. 834-853.

69. Бердяев Н. А. Из размышлений о теодицее// Путь. Апр. 1927. - №7. - С. 50-62.

70. Бердяев И. А. Из этюдов о Я. Беме. Этюд I. Учение об Ungrund'e и свободе// Путь. Февр. 1930. - №20. - С. 47-79.

71. Бердяев Н. А. Из этюдов о Я. Беме. Этюд II. Учение о Софии и андрогине. Я.Беме и русские софиологические течения// Путь. Апр. 1930. - №21. - С. 34-62.

72. Бердяев Н. А. Иллюзии и реальности в психологии эмигрантской молодежи// Путь. Дек. 1928. - №14. - С. 3-30.

73. Бердяев Н. А. Истина православия// Вестник русского западноевропейского патриаршего экзархата. Июль 1952 г.- № 11.- С. 4-10

74. Бердяев Н. А. Католичество и Action Francaise. // Путь. Аир. 1928. - №10. -С. 115-123.

75. Бердяев Н. А. Комедия первородного греха. Carlo Suares. La comedie psychologuque// Путь. Июль-сент. 1934. - №44. - С. 68-72.

76. Бердяев Н. А. Кошмар злого добра: О книге И.Ильина "О сопротивлении злу силою"// Путь. Июнь-июль 1926. - №4. - С. 103-116.

77. Бердяев Н. А. Кризис христианства и кризис культуры. (Доклад на съезде Лиги православной культуры)// Вестник РСХД. Авг.-сент. 1931. - №8/9. - С. 12-19.

78. Бердяев Н. А. Кризис интеллекта и миссия интеллигенции// Интеллигенция власть- народ (антология).- М.: Институт философии РАН, 1992г.-С 281-288

79. Бердяев Н. А. К спорам о христианском обосновании демократии// Новая Россия. 15 апр. 1939. -№65. - С. 10-11

80. Бердяев Н. А. Лев Шестов// Путь. Март-апр. 1936. - №50. - С. 50-52.

81. Бердяев Н. А. Литературное направление и "социальный заказ"// Путь. -Авг. 1931.-№29.-С. 80-92.

82. Бердяев Н. А. Маркионизм // Путь. Авг. 1928. - №12. - С. 116-121.

83. Бердяев Н. А. Метафизическая проблема свободы// Путь. Янв. 1928. -№9.-С. 41-53.

84. Бердяев Н. А. Многобожие и национализм// Путь. Апр.-июнь. 1934. -№43.-С. 3-16.

85. Бердяев Н. А. Мутные лики "Воспоминания о А.А.Блоке" А.Белого //Филос. науки.-1990.-№7.-С.64-71.

86. Бердяев Н. А. Наука о религии и христианская апологетика//Путь. Янв. 1927.-№6. -С. 50-68.

87. Бердяев Н. А. Неогуманизм, марксизм и духовные ценности// Современные записки. 1936. - №60. - С. 319-324.

88. Бердяев Н. А. Неотомизм// Путь. №1. - Септ. 1925. - С. 169-171

89. Бердяев Н. А. Новая книга о Як. Бёме// Путь. Сент. 1929. - №18. - С. 116

90. Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и история // Биржевые ведомости. 18 ноября 1916 г.

91. Бердяев Н. А. Новые книги о Як. Бёме// Путь. Окт. - нояб. 1926. - №5. -С. 119-122.

92. Бердяев Н. А. Об авторитете, свободе и человечности. Ответ В. Лосскому и о. С. Четверикову// Путь. Март-апр. 1936. - №50. - С. 37-49.

93. Бердяев Н. А. Обскурантизм//Ленингр. панорама.-1990.- №5.-С.32-35.

94. Бердяев Н. А. О гордости смиренных. (Ответ иером. Иоанну)// Путь. -Дек. 1931.-№31.-С. 70-75.

95. Бердяев Н. А. О двусмысленности свободы// Московский вестник.- 1991.-№ 1.- С. 337-341

96. Бердяев Н. А. О "двух тайнах" Мережковского// Биржевые ведомости. 17 сент. 1915.

97. Бердяев Н. А. О духовной буржуазности// Путь. Март-апрель 1926. - №3. -С. 3-13.

98. Бердяев К А. О. Д'Эрбиньи о религиозном образе Москвы в Октябре 1925 г.// Путь. Март-апрель 1926. - №3. - С. 145-147.

99. Бердяев Н. А. О новейших течениях в немецкой философии Г. Гурвич, М. Гейдеггер; рец. на кн. Emil Brunner. Gott und Mesch.// Путь. Окт. 1930. -№24.-С. 115-124.

100. Бердяев Н. А. О новом русском идеализме // Вопросы философии и психологии.- 1904.-№75.- С. 683-724.

101. Бердяев Н. А. О профетической миссии слова и мысли. К пониманию свободы// Новый град. 1935. - №10. - С. 56-65.

102. Бердяев Н. А. О религиозном социализме// Путь. Окт.-дек. 1935.- №49. -С. 86-91.

103. Бердяев Н. А. Основная антиномия личности и общества// Современные записки. 1931.-№47.-С. 375-394.

104. Бердяев Н. А. О софиологии // Путь. Май 1929. - №16. - С. 95-99.

105. Бердяев Н. А. О социальном персонализме// Новый град. 1933. №7. - С. 44-60.

106. Бердяев Н. А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. — В 2-х т. Т. 2. — М.: Искусство, 1994.-С. 151-176

107. Бердяев Н. А. О фанатизме, ортодоксии и истине//Радуга. Талин, 1990.-№7.-0.63-67.

108. Бердяев Н. А. О христианском пессимизме и оптимизме. По поводу письма протоиерея Сергия Четверикова // Путь. Янв.-март 1935. - №46. - С. 31-36.

109. Бердяев Н. А. Памяти Георгия Ивановича Челпанова// Путь. Март-апр. 1936.-№50.-С. 56-57.

110. Бердяев Н. А. Памяти кн. Г. Н. Трубецкого// Путь. Апр. 1930. - №21. -С. 94-96.

111. Бердяев Н. А. Памяти JI. Шестова// Последние новости. 23 нояб. 1938

112. Бердяев Н. А. Памяти папы Пия XI// Путь. Февр.-апр. 1939. - №59. - С. 55-56.

113. ПО. Бердяев Н. А. Первородный грех и социальное творчество// Современные записки. 1930. - №44. - С. 321-352.

114. Бердяев Н. А. Персонализм и марксизм//Путь. Июл.-сент. 1935. - №48. -С. 3-19.

115. Бердяев Н. А. Повесть о небесном роде: Из рукописей А.Н.Шмидт// Русская мысль. Март 1916.- С. 5-9.

116. Бердяев Н. А. Познание и общение. Ответ Н.Н.Алексееву// Путь. Июл.-сент. 1934. - №44. - С. 44-49.

117. Бердяев Н. А. По поводу «Дневников» Б. Поплавского// Человек. 1993. -№3. - С. 172-175

118. Бердяев Н. А. Правда и ложь коммунизма// Путь.- №30. Окт. 1931. - С. 3-34.

119. Бердяев Н. А. Правомыслие и свободомыслие. К спорам о христианствеи свободе// Современные записки. 1928. - №36. - С. 428-458.

120. Бердяев II. А. Проблема человека. К построению христианской антропологии// Путь. Март-апр. 1936. - №50. - С. 3-26.

121. Бердяев Н. А. Раздел о Г. Ибсене из статьи «Три юбилея: JI. Толстой, Генрик Ибсен, Н. Фёдоров»// Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. Т. 2,- М.: Искусство, 1994.- С. 210-217.

122. Бердяев Н. А. Раздел о JT. Толстом из статьи «Три юбилея: JI. Толстой, Генрик Ибсен, Н. Фёдоров»// Бердяев Н. А. Собрание сочинений Т. Ш.Париж: YMCA Press, 1989.- С. 112-118.

123. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: А. Горностаев. Рай на земле (Достоевский и Федоров)// Путь. Нояб. 1929. - №19. - С. 114-116.

124. Бердяев II. А. Рец. на кн.: В. Розанов. Легенда о великом инквизиторе Ф. М. Достоевского// Книга.- № 5 от 30 ноября 1906г.- С. 10.

125. Бердяев II. А. Рец. на кн.: В .Ф. Асмус. Очерки истории диалектики в новой философии// Путь. Апр. 1931.-№27.-С. 108-112.

126. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Л. Троцкий. Моя жизнь// Соц. исслед.-1990.-№5.-С.80-82.

127. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Н. А. Сетницкий. О конечном идеале// Путь. -Дек. 1932.-№36.-С. 93-95.

128. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Н. Лосский «Свобода воли» // Путь. Янв. 1927. -№6.-С. 130-131.

129. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: A. Jakubisiak. Essai sur les limites de l'esace et du temps// Путь. Июн. 1928. - №11. - С. 127-129.

130. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Comte Hermann de Keyserling. Meditations Sud-Americaines// Путь. Дек. 1932. - №36. - С. 89-93.

131. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Friedrich Karl Schumann. Der gottesgedanke und der zerfall der moderne// Путь. Февр. 1930. - №20. - С. 113-116.

132. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Garrigou-Lagrange, О.Р.: La providence et la confiance en Dieu// Путь. Сент. 1932. - №35. - С. 97-99.

133. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: G. I. Heering: Dieu et cesar. La carence deseglises devant le probleme de la guerre// Путь. Сент-окт. 1933. - №40. - С. 7072.

134. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Jean Izoulet: Paris capitale des religions ou la mission d'Israel// Путь. Апр. 1928. - №10. - С. 130-133.

135. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Jean Wahl. Le malheur de la conscience dans la philosohphie de Hegel// Путь. Июл. 1929. - №17. - С. 104-107.

136. Бердяев Н. А. Рец. на кн. J. N. Danzas. L'ltineraire religieux de la conscience russes// Путь. Май-окт. 1936. - №51. - С. 74-76.

137. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Julius Schmidhauser. Der Kampf um das geistige reich// Путь. Сент.-окт. 1933. - №40. - С. 66-70.

138. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Martin Buber. Die Chadissischen bucher; ich und du; Zwiesprache; Koenigtum Gottes. I.// Путь. Май 1933. - №38. - С. 87-91.

139. Бердяев Н. А. Рец. на кн.: Pages choisies du P.Laberthonniere// Путь. -Февр. 1932.-№23.-С. 103-105.

140. Бердяев Н. А. Решительный час исторической судьбы// Путь. Май-сент. 1939.- №60. С.З.

141. Бердяев Н. А. Русская религиозная мысль и революция// Версты. 1928. -№3. - С. 40-62.

142. Бердяев Н. А. Русский духовный ренессанс начала XX в. и журнал Путь// Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 2.- М.: Искусство, 1994.-С. 301-322.

143. Бердяев Н. А. Спасение и творчество// Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 1. - М.: Искусство, 1994. - С. 343-367.

144. Бердяев Н. А. Спор об антропософии// Путь. Дек. 1930. -.№25. - С. 105114.

145. Бердяев Н. А. Существует ли в православии свобода совести?// Публицистика русского зарубежья. М.: Факультет журналистики МГУ, 1999.- С. 60-68.

146. Бердяев Н. А. Трагизм жизни и белая магия// Образование. 1902г.- № 9.1. С. 109-128.

147. Бердяев Н. А. Третий исход// Новый журнал. 1953. - №33. - С. 271-280

148. Бердяев Н. А. Утопический этатизм евразийцев//Путь. Авг. 1927. - №8. -С. 141-144.

149. Бердяев Н. А. Учение о перевоплощении и проблема человека// Переселение душ: христианский взгляд. Сборник,- М., 1994.- С. 254- 267

150. Бердяев Н. А. Ф. А. Ланге и критическая философия // Мир Божий. Июль 1900.- С. 224-254.

151. Бердяев Н. А. Христианская совесть и социальный строй. Ответ С. Л. Франку// Путь. Май-сент. 1939.- №60. - С.33-36

152. Бердяев Н. А. Христианство и антисемитизм. Религиозная судьба еврейства//Христианская мысль.- 1916,- №4. С. 120-127.

153. Бердяев Н. А. Христианство и еврейский вопрос// Вестник РСХД. Март 1931.-№3.-С. 18-21.

154. Бердяев Н. А. Христос и мир // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 2. - М., Искусство, 1994. - С. 274-290

155. Бердяев Н. А. Царство Божие и царство кесаря // Путь.- Сент. 1925.- №1. -С. 31-52.

156. Бердяев Н. А. Церковная смута и свобода совести// Путь.- Окт. нояб. 1926. -№5.-С. 42-54.

157. Бердяев Н. А. Человек и машина// Вопр. философии. 1989.- №2. - С. 143-162.

158. Бердяев Н. А. Человеческая личность и сверхличные ценности// Современные записки. 1937. - №63. - С. 293-304; №64.- С. 319-332.

159. Бердяев Н. А. Что такое человек? (Theodor Haecker: Was is.der Mensch?)// Путь. Апр.-июн. 1935. - №47. - С. 86-89.

160. Бердяев Н. A. Jean Grenie. Essai sur l'esprit d'orthodoxie // Путь. Сент.-Окт. 1938.-№57.-С. 84-86

161. Архивные источники Бердяева

162. Бердяев Н. А. Бытие и творчество (Опыт эсхатологической метафизики). Черновой автограф 1945-1946гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 41

163. Бердяев Н. А. Бытие и творчество (Опыт эсхатологической метафизики). Автограф 1945-1946гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 42

164. Бердяев Н. А. Выдержки из писем к госпоже X. 1930-1939// Новый журнал. 1953.-№35.-С. 172-189; 1954. - №36. - С. 189-204161Бердяев Н. А. Дух и мир. План, тезисы, отдельные записи 1930г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 33

165. Бердяев Н. А. Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности. Черновой автограф 1936г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 23

166. Бердяев Н. А. Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности. 1936-1937гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 24

167. Бердяев Н. А. Из записной тетради. (Сооб. Е. Ю. Рапп.)// Новый журнал. 1955.-№43.-С. 153-166

168. Бердяев Н. А. Из записной тетради// Новый журнал. 1966. - №85. - С. 231-241

169. Бердяев Н. А. Из записных книжек// Мосты. 1960. - №5. - С. 209-213

170. Бердяев Н. А. Из переписки Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова и Л. И. Шестова // Мосты. Дек. 1961. - №8. - С. 255-261

171. Бердяев Н. А. Истина, откровение и творчество. План, тезисы, отдельные записи, автограф в тетради 40-е годы. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 46

172. Бердяев Н. А. Истина и откровение (Пролегомены к критике откровения). Автограф. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 47

173. Бердяев Н. А. Лекции по этике. Конспекты , (20-е годы, предположительно вторая половина). Копии рукой Рапп Е. Ю. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 53

174. Бердяев Н. А. Моё философское миросозерцание//Н.А.Бердяев: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного инстута, 1994.- С. 23-28

175. Бердяев Н. А. Николай Бердяев и Лев Шестов. Переписка и воспоминания. Публ. Натальи Барановой-Шестовой// Континент. №30 (1981 г., IV).-С. 293-313

176. Бердяев Н. А. «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» и «Познание и бытие». План, тезисы, выписки. Автограф в тетради. 1930г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 14

177. Бердяев Н. А. «О назначении человека (опыт парадоксальной этики)» Первоначальный вариант. Несколько вариантов третьей части. Черновой автограф. 1931г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 15

178. Бердяев Н. А. О рабстве человека (Персоналистическая переоценка ценностей). План и тезисы. Автограф в тетради 1938-1939гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 29

179. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Автограф 1938-1939гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 28

180. Бердяев Н. А. Основные проблемы философии как познания смысла жизни. Конспекты лекций 1935-1936гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 68

181. Бердяев Н. А. Основные проблемы философии как познания смысла жизни. Конспекты лекций 1935-193 6гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 69

182. Бердяев Н. А. Основы христианства. Философия религии. Конспекты лекций. Копии рукой Рапп Е. Ю. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 59

183. Бердяев Н. А. Основы христианства. Христианство и современность. Конспекты лекций (20-е 30-е годы). РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 57

184. Бердяев Н. А. Основы христианства. Христианство и современность. С циклом «Искание смысла жизни». Конспекты лекций. (20-е — 30-е годы, предположительно второй, переработанный курс). Копии рукой Рапп Е. Ю. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 58

185. Бердяев Н. А. О творческом историзме. Статья. Автограф. РГАЛИ ф. 1345 Коллекция рукописей. Он. 2 ед. хр. 414

186. Бердяев Н. А. Памяти Матери Марии //Текст не опубликован, находится в домашнем архиве, в интернет помещен Ксенией Кривошеиной на сайтепамяти матери Марии: http://www.mmaria.f2s.com/101.htm.

187. Бердяев Н. А. Письма В. Эрну, Вяч. Иванову и Голлербаху// Взыскующие града: хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М.: Школа "Языки русской культуры",- 1997.

188. Бердяев Н. А. Письма Ганкебушу Михаилу Михайловичу (1910г.). РГАЛИ ф. 150 Ганкебуш. Он. 1 ед. хр. 11

189. Бердяев Н. А. Письма к П. Б. Струве (1899-1900)// Вопросы философии.1993. №4,- С.150-156

190. Бердяев Н. А. Письма к П. Б. и Н. А. Струве (1899-1905)// Лица. Биографический альманах. 3.- М.; СПб, 1993.- С. 119-154

191. Бердяев Н. А. Письма к Франку Семёну Людвиговичу. Март декабрь 1926. РГАЛИ ф. 1496 он. 1 ед. хр. 296

192. Бердяев Н. А. Письма к Шестову Льву Иссаковичу. Крайние даты 11 апреля 1924г. 17 января 1936. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 297

193. Бердяев Н. А. Письма М. Гершензону// Вопросы философии.- 1992.-№5.- С. 119-136

194. Бердяев Н. А. Письма Н. А. Бердяева к кн. И. П. Романовой. 1931-1947// Минувшее. Исторический альманах. Вып. 16. М.; СПб.; Atheneum; Феникс,1994.- С. 211-237

195. Бердяев Н. А. Письма Николая Бердяева// Минувшее. Вып. 9. М.: Феникс, 1992.-С.- 295-324

196. Бердяев Н. А. Письмо Волынскому А. Л. (1916 г.). РГАЛИ ф. 95 Волынский. On. 1 ед. хр. 337

197. Бердяев Н. А. Письмо Вяч. Иванову(1910-1911г.?) 17 марта// Новый мир. -М„ 1990.-№1.-С. 231-232

198. Бердяев Н. А. Письмо к П. Н. Савицкому (1923)// Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 2000 год.- М.: 2000.- С. 308-311

199. Бердяев-Н. А. Письмо Лидину Владимиру Германовичу (1918-1921). РГАЛИ ф. 3102 Лидин. On. 1 ед. хр. 335

200. Бердяев Н. А. Письмо к Трубецкому Е. Н. РГБ ф. 171 Морозова М. К.1. Кат. № 2. Ед. хр. 25

201. Бердяев Н. А. Письмо Розанову. РГАЛИ ф. 419 Розанов. On. 1 ед. хр. 414

202. Бердяев Н. А. Письмо Чулкову Георгию Ивановичу (1910г., первая половина). РГАЛИ ф. 2430 Коллекция Рабинов. On. 1 ед. хр. 7

203. Бердяев Н. А. Письмо Эфрон Вере Яковлевне от 04. 09. 1915г. РГАЛИ ф. 2962 Е. Я. Эфрон. On. 1 ед. хр. 379

204. Бердяев Н. А. Пять писем Н. Бердяева М. Здеховскому от 1910-1911 гг.// Вильнюс.-1989.-№11.-С. 161-170

205. Бердяев Н. А. Самопознание (варианты набросков 20-е годы). РГАЛИ ф. 1496 оп.1 ед. хр. 13

206. Бердяев Н. А. Сартр и судьба экзистенциализма. Статья на русском и французском языках. Автограф и машинописная копия 1937г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 233

207. Бердяев Н. А. Смысл Творчества (вариант текста 20-е г.). Главы 1-6 РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 11.

208. Бердяев Н. А. Смысл Творчества (вариант текста 20-е г.). Главы 7-14 РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 12

209. Бердяев Н. А. Философ и существование. Доклад, прочитанный на IX международном конгрессе в Сорбонне. Париж 1937г. Машинописная копия. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 98

210. Бердяев Н. А. Философия и существование. Статья на русском и французском языках. Автограф и машинописная копия с правкой автора и неустановленного лица 30-е -40-е годы. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 255

211. Бердяев Н. А. Часть главы и конспект лекции о мистике. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 50

212. Бердяев Н. А. Чтения о смысле жизни. Конспект лекции. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 66

213. Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Черновой автограф 1933. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 18

214. Бердяев Н. А. Я и мир объектов (опыт философии одиночества иобщения). Автограф 1933. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 19

215. Бердяев Н. А. Я и мир объектов (опыт философии одиночества и общения). Машинописная копия с правкой автора 1933-1934. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 20

216. Инскрипты Бердяева // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 2000 год.- М., 2000. С. 312-314

217. Н. Бердяев редактирует "Из глубины" (1918)// Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1998 год.- М., 1998.- С. 319-333

218. Архивные источники о Бердяеве

219. Арагон Луи Черпать духовную пищу там, где её находишь, или враги (по поводу книги Л. Жюльен-Кэн «Бердяев в России»). Статья. 20. 12 1962. Сокр. Пер. с фр. Яз. РГАЛИ ф. 631 Ин. Ком. ССП. Оп. 26 ед. хр. 2977

220. Вышеславцев Борис Петрович Письмо к Бердяеву от 17 мая 1933г. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 255

221. Гиппиус Зинаида Николаевна Выписки из писем рукой Е. Ю. Рапп 19221927гг. РГАЛИ ф. 1496 on. 1 ед. хр. 427

222. Золотарёв Алексей Алексеевич Campo Santo моей памяти. Образы усопших в моём сознании (Бердяев и др). Тетрадь № 14. Автограф 23. 10. 1948 РГАЛИ ф. 218 Золотарёв. On. 1 ед. хр. 18

223. Ламперт Е. Письмо Бердяеву РГАЛИ ф. 1946 on. 1 ед. хр. 445.

224. Леман Георгий Адольфович Письма Перцову с множественными упоминаниями о Бердяеве. РГАЛИ ф. 1796 Перцов. On. 1 ед. хр. 140

225. Лот-Бородина Мирра Иосифовна Письма к Бердяеву 15 марта 1930 19 ноября 1947гг. РГАЛИ ф. 1946 on. 1 ед. хр. 588

226. Ремизов Алексей Михайлович Дневники с записями снов. Частые упоминания о Бердяеве. РГАЛИ ф. 420 Ремизов. Оп. 6 ед. хр. 33, 34

227. Стенограмма заседания Петербургского религиозно-философского общества по обсуждению доклада Н. А. Бердяева о книге В. И. Несмелова «Наука о человеке». Рукопись. РГАЛИ ф. 2176 Пб РФО. On. 1 ед. хр. 7

228. Стенограмма заседания Петербургского религиозно-философского общества по обсуждению книги Н. А. Бердяева «Смысл творчества» (1916). РГАЛИ ф. 2176 Пб. РФО. Он. 1 ед. хр. 27

229. Флоровский Георгий Васильевич Письма к Бердяеву 24 января 1925 9 октября 1935гг. ф. 1496 on. 1 ед. хр. 784

230. Фондаминский Илья Иссидорович Письма к Бердяеву 9 января 1933 3 января 1940гг. ф. 1496 on. 1 ед. хр. 787

231. Франк Семён Людвигович Письма к Бердяеву. РГАЛИ ф. 1946 on. 1 ед. хр. 788

232. Шестов Лев Исаакович Копии и выдержки из писем рукой Е. Ю. Рапп 12 ноября 1922 1930гг. РГАЛИ ф. 1946 on. 1 ед. хр. 820

233. Эллис Лев Львович Письма к Бердяеву с приложением замечаний о «штейнеризме» 4 апреля 17 июля 1939г. РГАЛИ ф. 1946 on. 1 ед. хр. 843

234. Общая специальная и вспомогательная литература

235. Августин А. Исповедь,- М.: Республика, 1992.- 335с.

236. Аванесова Г. А. Вахренева П. Е. Духовный проект Н. Бердяева (опыт системного подхода к наследию)// Вестник МГУ. Философия.- 2005.- № 4.-С. 37-57.

237. Аксючиц В. Заблуждения гения: И. А. Бердяев о России и коммунизме// Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 324-341

238. Алексеев Н. Н. Об идее философии и её общественной миссии// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 380-392

239. Алексеев П. В. Человек, дух и реальность. Об экзистенциальном типе философствования Н. А. Бердяева// Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря.- М.: Республика, 1995.-С. 357-364.

240. Ангелиус Силезиус Херувимский странник. СПб.: Наука, 1999.- 509с.

241. Андреев А. Л. Искусство, культура, сверхкультура (Философия искусства

242. Н.А. Бердяева).-М.: Знание, 1991. 64с.

243. Арэ/саковский А. А. Журнал «Путь» (1925-1940).- К., 2000.- 656с.

244. Архимандрид Киприан Верующий вольнодумец// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 447-451

245. Аскольдов С. А. Алексей Александрович Козлов.- СПб.: РХГИ 1997.-272с.

246. Афанасий Великий. Творения в четырёх томах М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994

247. Афонасии Е. В. Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства.-СПб,: «Издательство Олега Абышко», 2002.- 368 с.

248. Барабанов Е. В. Предисловие к публикации статьи Н. Бердяева «Человек и машина» // Вопросы философии.- 1989 № 2,- с. 143-147

249. Барабанов Е. Г. "Русская идея" в эсхатологической перспективе :0 наследии Н.А.Бердяева. //Вопр.философии.-1990.-№8.-С.62-73.

250. Безносое В. Г. Послесловие: неподведенные итоги Николая Бердяева// Бердяев Н. А. Истина и откровение.- СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1996.- С. 327-349

251. Белый А. Каменная исповедь. По поводу статьи Н. А. Бердяева «К психологии революции» // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. -СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 187-197

252. Белый А. Между двух революций,- М.: Худ. лит, 1990.-670с.

253. Бердяева JJ. Ю. Профессия: жена философа.- М.: Мол. Гвардия, 2002.-262(10) е.: ил.

254. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии.- СПб. 2001г. 512с.

255. Бёме Я. Christosofhia, или Путь ко Христу. СПб.: A-cad, 1994.- 224с.

256. Билимович А. Д. Неискреннее христианство//Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 361-363

257. Блаватская Е. П. Тайная доктрина. Т.2 Книга 3.- М.: Прогресс-культура,1992.-576с.

258. Богданов А. А. Новое средневековье. О «проблемах идеализма» // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 120-146

259. Бойков В. Ф., Ермичев А. А., Замалеев А. Ф. Жить Россией// Мыслители русского зарубежья СПб., 1992.- С 7-22.

260. Бородин Леонид. Сотворение смысла или страсти по Бердяеву// Москва,1993, №8, с 7-11

261. Братство Святой Софии: материалы и документы 1923-1939,- М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2000.- 336с.

262. Бриллиантов А. И. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены.- М., 1998.- 446с.

263. Бычков В. В. Эстетика поздней античности(П-Ш вв.).- М.: Наука, 1981г.-328с.

264. БуберМ. Два образа веры. М.: Республика, 1995.- 464с.

265. Бубнов Н. Проблема зла в русской религиозной философии// Звезда, 1993 -№9. -С. 142-159

266. Буйло Б. И. Судьба России в культурно-исторической концепции Н. А. Бердяева.- Ростов на - Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003.- 216с.

267. Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения.- М.: Республика, 1994.-415с.

268. Булгаков С. Н. Философия хозяйства // www.krotov.info\ librmin\ b\ bulgakovs\ bulg17.html

269. Вадимов А. В. Жизнь Бердяева Россия. Berkley Slavic specialties 1993.-268с.

270. Вадимов А. В. Николай Бердяев: изгнание: К биогр. философа. //Вопр. философии., 1991 .-№ 1 .-С. 160-165.

271. Вайнштейн О. Б. Язык романтической мысли. О философском стиле Новалиса и Фр. Шлегеля. М.: РГГУ, Институт высших гуманитарныхисследований, 1994.- 79с.

272. Валицкий Анджей В плену консервативной утопии: структура и видоизменения русского славянофильства.- К.: Основы, 1998.- 710с. 266.

273. Визгин В. П. Бердяев и Шестов: спор об экзистенциальной философии// Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 303-324

274. Вишнякова О. В. Концептуальна ли этика Бердяева // Вестник московского университета. Серия 7. Философия.- 1993 № 1.- С. 92-94

275. Взыскующие града. М.: Школа "Языки русской культуры", 1997

276. Вригт Георг Хенрик Три мыслителя.- СПб.: Русско-балтийский информ. центр «Блиц», 2000. 256с.

277. Габитова Р. М. Философия немецкого романтизма (Фр. Шлегель, Новалис).- М., 1978. 288 с.

278. Габитова Р. М. Философия немецкого романтизма (Гельдерлин, Шлейермахер).- М., 1989. 269 с.

279. Гайденко П. П. Владимир Соловьёв и философия Серебряного века.- М.: Прогресс Традиция, 2001 .-472с.

280. Гайденко 77. П. Мистический революционизм Н.А. Бердяева// Бердяев Н. А. О назначении человека.- М.: Республика, 1993.- С. 5-18

281. Гайденко П. 77. Философия свободы Николая Бердяева// Историко-философский ежегодник 1995.-М.: Мартис, 1996-С. 121-132

282. Галахтин М. Г. Бердяев и Россия: Опыт постановки вопроса // Из истории религиозной философии в России, XIX-начало XX вв.-М., 1990.-С.99-109

283. Гальцева Р. А. Бердяев Николай Александрович // Русские писатели 1800-1917гг. Библиографический словарь.- М., 1989.- С. 246-248

284. Гальцева Р. А. Николай Александрович Бердяев //Лит.газ.-1989.-№31,-С.5.

285. Гальцева Р. А. Николай Бердяев философ творчества и теоретик культуры ///7. А. Бердяев. Философия творчества культуры и искусства. - Т. 1.-М., 1994.- С. 7-36

286. Герцык Е. К. Николай Бердяев// Бердяев Н. А. Самопознание (опыт философской автобиографии).- М.: Книга, 1991.- С. 354-371

287. Гиппиус 3. Н. Из дневника журналиста. Декаденты и сознание// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 182-187

288. Гиппиус 3. Н. Дмитрий Мережковский.- Париж, 1951

289. Голлербах Е. А. К незримому граду: Религиозно-философская группа «Путь» (1910-1919) в поисках новой русской идентичности».- СПб., 2000г.-560с.

290. Горовиц Брайан. От "Вех" к русской революции: два философа Н. А. Бердяев и М. О. Гершензон// Вестник РХД. - 1992.- №166.- С. 89-132.

291. Гриценко В. С. «Homo Singularis» в культурологических поисках Бердяева// Актуальные проблемы истории, теории и практики художественной культуры. Сб. научн. тр. Вып. 3. 4.1 К., 1999. - С. 93-100

292. Громов М. Н. Николай Бердяев и русская философская традиция// Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 263-273

293. Двуреченская Т. А. Философские взгляды В. С. Соловьёва и Н. А. Бердяева.- М., 2001.- 48с.

294. Диденко В. Д. Искусство в пневматологии Н. Бердяева // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 1993 - № 1.-С 37-46

295. Димитрова М. Философско-религиозная концепция Бердяева и Достоевского// Философские альтернативы. 1996 № 2 - С. 112-116

296. Дионисий Ареопагит Мистическое богословие. Божественные имена// Мистическое богословие,- К.: «Путь к истине», 1991.-С. 3-94

297. Дмитриева Н. К. Моисеева А. П. Философ сободного духа (Николай Бердяев: жизнь и творчество). С прил. Н. Бердяев: из неопубликованного.-М., 1993.-269(2) с.

298. Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX XX веках. Русская философия в поисках абсолюта. Ч. l.-СПб.: Алетейя, 2000.-415с.

299. Евлампиев И. И. История русской философии.- М.: Высш. шк., 2002.584с.

300. Емельянов Б. В., Новиков А. И. Николай Бердяев о России и русской философии// Н. Бердяев о русской философии в 2-х ч. Ч. 1.- Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991.- С. 5-18

301. Емельянов Б. В. Шапошников А. И. Русская философия серебряного века. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1995.- 284с.

302. Еремеева Т. А. Павкин Л. М. Попов И. Е. К 120-летию со дня рождения Н. А. Бердяева// Вестник МГУ. Серия 7. Философия,- 1995 № 1.- С. 64 - 70

303. Ермичев А. А. Долгий путь к идеалу// Бердяев Н. А. Самопознание. Л., 1990.-С 3-17

304. Ермичев А. А. Творчество и культура в философии Н. А. Бердяева// Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе,- СПб., 1991.-С. 106-116

305. Ермичев А. А. Три свободы Николая Бердяева (Из цикла " Страницы истории отеч. филос. мысли"). М.: Знание, 1990.- 63с.

306. Ермичев А. А. Я всегда был ничьим человеком// Н. А. Бердяев: pro et contra.-Кн. 1.- СПб., 1994.-С. 8-23

307. Есипенко Д. М. Гуманистические идеи в экзистенциальной метафизике духовного опыта Н. Бердяева// Мультиверсум: философский альманах. Вып. 13.- К.: Укр. центр дух. культ., 2000.- С. 212-219

308. Ефимов Григорий Очеловеченное зло// Советская литература, 1990,- Лг« 7,-С 106-110

309. Жданов Д. А. Возникновение абстрактного мышления,- X.: Изд-во Харьковского университета, 1963г.- 175 с.

310. Живов В. О. О сомнительном и недостоверном в историософии Н. А. Бердяева// Новый мир, 1992.- № 10.- С 216-221

311. Жильсон Э. Разум и откровение в средние века//Богословие в культуре средневековья.- К.: «Путь к истине», 1992.- С.5-49

312. Жильсон Э. Философ и теология. М.: «Гнозис», 1995.- 191с.

313. Зайцев Б. К. Бердяев// Бердяев Н. А. Самопознание (опыт философскойавтобиографии).- М.: Книга, 1991.- С. 383-390

314. Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии.- СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1995.- 338с.

315. Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 2., ч. 2, гл. 2.- Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.- С. 341-365

316. Зеньковский В. В. Проблема творчества. По поводу книги Н. А. Бердяева «Смысл творчества. Опыт оправдания человека»// II. А. Бердяев: pro et contra.-Кн. 1.- СПб., 1994.-С. 284-305

317. Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века.- Париж: YMCA -PRESS, 1974.-384с.

318. Золотухина-Аболина Е. В. Рациональное и ценностное (проблемы регуляции сознания). Ростов-на-Дону: изд-во РГУ, 1988.- 144с.

319. Иванов В. И. Старая или новая вера? НБердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 306-313

320. Ивоннн Ю. П. Природа философского знания в контексте теории культуры Н. А. Бердяева //Философия и ее место в культуре. Новосибирск,1990.- С.210-231.

321. Ивонан Ю. П. Творчество, культура и цивилизация в философской концепции Н. А. Бердяева // Вечные философские проблемы.- Новосибирск,1991.- С.76-95.

322. Игнатов А. Диалектика свободы Н. Бердяева// Философские альтернативы, 1998.- № 2 -С. 41-51317. 346. Илыш В. Н. Бердяев и судьбы русской философии// Звезда, 1993.- № П.-С 124-144

323. Ильин И. А. Кошмар Н. А. Бердяева// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 339-344

324. Ильин И. А. О сопротивлении злу: открытое письмо Н. А. Бердяеву// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русскогохристианского гуманитарного института, 1994.- С. 344-358

325. Илым И. А. Путь к очевидности.- М.: Республика, 1993.- 431с.

326. Иное понимание реальности: Беседа с директором музея Н.А.Бердяева, создающегося А. В. Цветковым (Вадимовым)//Сов библиогр., 1989.- №6.-С.81-83.

327. Иоанн Дела Крус Восхождение на гору Кармель// www.carmel.ru

328. Иоанн Лествичник Лествица.- М.: Изд-во Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002.-446с.

329. Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003. 371с.

330. История заруб, литературы XYIII века.- М., 1999.-335с.

331. История заруб, литературы XIX века.- М., 2005.-416с.

332. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия).- СПб.: Лань, 1998. 384с.

333. Казаряи А. Т. Послесловие к публикации «Н. Бердяев. Мутные лики. Воспоминания о А. А. Блоке А. Белого»// Фил. науки, 1990.- № 7.- С. 71-72

334. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность.- М., 1987.-264с.

335. Карев Н. А. Философия дворянина нашего времени, или откровения Николая Бердяева о социализме, революции и пролетариате// Бердяев Н. А.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 314-324

336. Карсавин Л. П. Ответ на статью Н. А. Бердяева о «евразийцах» //Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 334-339

337. Карсавин Л. П. Св. отцы и учители церкви (Раскрытие православия в их творениях).- М.: МГУ, 1994.- 176с.

338. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 2. Мифологическое мышление. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. 280с.

339. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 3. Мифологическое мышление. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. 398с.

340. Кизеветтер А. А. О «русской душе» ИБердяев Н. Ал pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 331-334

341. Ким Р. Некоторые особенности изучения наследия Н. А. Бердяева// Альма матер: Вестник ВШ, 2004,- № 9 С. 42-45

342. Клеман О. Зундель, Бердяев и духовность восточного христианства.// Страницы. 1996.- №1. - С. 38-52

343. Ковалев К "Мысль изреченная есть ложь.": "Русская идея" Н. Бердяева //Моск. вестн.-1990.-№3.-С,318-344.

344. Козлова О. В. Проблема свободы и объективации в философии Н. А. Бердяева // Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 282-290

345. Колеров М. А. Рец.:. Александр Вадимов. Жизнь Бердяева. Россия.-Беркли, 1993 // ВФ.- №12.- С. 118-119

346. Колеров М. А. Братство Святой Софии: документы (1918-1927) // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1997 год.- СПб., 1997.- С. 99-133

347. Колеров М. А. "Вопросы Жизни": история и содержание. // Логос. 1991.-№2.- С. 264-283

348. Колеров М. А. "Лига русской культуры" в Москве (1917) // De visu, 1993.-№9.- С.55-57

349. Колеров М. А. "Накануне" (1918) // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1998 год. М., 1998.- С.536-539.

350. Колеров М. Л. "Народоправство" (1917-1918) // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1997 год.- СПб., 1997.- С.277-286.

351. Колеров М. А. Национализм. Полемика 1909-1917. Сборник статей.- М., 2000.- 237 с.

352. Колеров М. А. Не мир, но меч. Русская религиозно-философская печать от "Проблем идеализма" до "Вех". 1902-1909.- СПб.: «Алетейя», 1996.- 368 с.

353. Колеров М. А. Новые материалы к истории Братства Св. Софии (19181925) // Вопросы философии, 1995.- №4.- С.127-133

354. Колеров М. А. О публикации писем Н.А.Бердяева // De visu, 1993.- №3.-С.86.

355. Колеров М.А., Плотников П.С. О новых публикациях работ Н. А. Бердяева//Вопр. Философии, 1990.-№9.-С.164-168.

356. Колеров М. А. С. JI. Франк о смерти Н.А.Бердяева (1948): письмо к Е. Ю. Рапп // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1997 год.-СПб., 1997. С.275-276.

357. Короткая Т. П. В поисках новой рациональности: Религиозная философия в России конца XIX- начала XX в.- Минск, 1994.- 194с.

358. Косарев А. М. Н. А. Бердяев: революция эротического духа// Филос. исслед., 1997.-№ 1-С. 197-213

359. Косулина Л. Г. Николай Бердяев: одинокий странник русской философии// Литература в школе 1994.- № 6.- С. 34-46

360. Котельников В. А. Блудный сын Достоевского // Вопросы философии, 1994.-№2.-С 175-182

361. Котельников В. А. Русская идея как философская и историко-литературная тема: о наследии Н.А. Бердяева. //Рус. лит., 1990.-№4.-С.112-119.

362. Кошелева В. JI. Наступит ли время Бердяева?//Обществ. науки и современность, 1991.-№3.-С.132-139.

363. Кравец С. Пленник свободы// Литературная учёба, 1990.- № 2.- С 119123

364. Кравченко В. В. Мистицизм в русской философской мысли XIX начала, XX веков.- М., 1997.- 279с.

365. Кротов Я. Рецензия на кн. Бердяева Н.А."Эрос и личность.Философия пола и любви."-М.:Прометей,1989,-158с. //Новый мир, 1990.-№3.-С.270-271.

366. Кувакин В. А. Н. Бердяев — философ религиозно-мистического волюнтаризма// Философские науки, 1977.- № 4.- С 74-83

367. Кувакин В. А. Критика экзистенциализма Бердяева.- М., 1976.- 205с.

368. Кувакин В. А. Религиозная философия в России.- М., 1980.- 209 с.

369. Кузнецов П. Николай Бердяев: штрихи к портрету:Философ, 1872-1948. //Ступени, 1991.-№1.-С.66-78

370. Курганская В. Д. Вопросы философии истории в религиозно-философской доктрине Н. Бердяева //Философия истории: диалог культур.-М, 1989.- С.84-86.

371. Лайтмап М. Кабала. Тайное еврейское учение. Часть 1-3.- Новосибирск, 1993.- 166с.

372. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении.- М.: Педагогика- пресс, 1994.- 608с

373. Леви-СтросК. Первобытное мышление.- М.: Республика, 1994.- 384с.

374. Левицкий С. А. Бердяев: пророк или еретик// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.-С. 501-518

375. Левицкий С. А. Экзистнциальный диалог. Н. Бердяев и Л. Шестов// Новый журнал. Нью-Йорк, 1964. Кн. 75.- С. 218-227

376. Лещевский И. Почему Бердяев отказался от марксизма: О философе Н. А. Бердяеве. // Инж. газ.-1991 .-Сент.(№ 107)

377. Леонтьева О. Б. Проблема смысла жизни и прогресса в ранних произведениях Н. А. Бердяева// Историко-философский ежегодник 2001,- М.: Наука, 2003,-С. 290-303

378. Леруа Эдуард Догмат и критика.- М., 1915г.

379. Лопатин Л. М. Философские характеристики и речи.- М.: ИЦ1. Academia», 1995.-328c.

380. Лопатин Л. M. Курс психологи. М., 1903.

381. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2-х кн. Кн. 1.- М.: Искусство, 1992.- 656с.

382. Лосев А. Ф. Философия, мифология, культура.- М.: Политиздат, 1991.-525с.

383. Лоскутов В. Семочкина М. Опыт философии общей судьбы или был ли Бердяев антимарксистом? //Параллели (Россия-Восток-Запад). Вып.1. М., 1992.-С. 91-109.

384. Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991- 559с.

385. Лосский Н. О. Мысли Н. А. Бердяева о назначении человека//Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 460-468

386. Лотце Микрокосм Ч. 1-4.- М.: Изд-во Солдатенкова, 1866

387. Лундберг Е. Творчество как спасение //Мысль и слово. Философский ежегодник. Т. 1. М., 1917.- С. 277-296

388. Луначарский А. В. Трагизм жизни и белая магия// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994,- С. 103-120

389. Луппол И. К. Бердяев//Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. -СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института 1994.- С. 365-367

390. Лютер Мартин. 95 тезисов.- СПб.: Роза мира, 2002.- 720с.

391. Лях В. Ф. Проблема данности трансцендентального идеала сознанию эмпирического субъекта в философии Бердяева// История философии и современная идеологическая борьба. — Новосибирск:, 1984,- С 60-67

392. Макарий Египетский. Духовные слова и послания.- М.: Индрик, 2002.-1056с.

393. Максим Исповедник. Творения. Кн. 1.- М.: Мартис, 1993.- 354с.; Кн. 2,-М.: Мартыс, 1993.-286с.

394. Мамонтов С. П. Философия над схваткой ( К 50-летию со дня смерти Н. А. Бердяева // Обществ, науки и современность, 1998.- № 3. С. 124-133

395. Маритен Ж. Письма к Н. А. Бердяеву 1926-1936 // Путь. Международный философский журнал, 1992г.- №2.

396. Маритен Ж. О христианской философии// ww\v.krotov.info\ spravki\ persons\ 20person\ 1973mariten.html

397. Маслин M. А. Николай Бердяев и русская идея: за или против// Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки № 3-4 1994г. С. 72-76.

398. Маслин М. А. Русская философия//Philotheos, 2003.- №3-С. 188-215

399. Мейер А. А. Новое религиозное сознание// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 280-284

400. Мережковский Д. С. О новом религиозном действии. Открытое письмо Н. А. Бердяеву// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.-С. 146-160

401. Мещерская Е. Н. Деяния Иуды Фомы.- М.: Наука, 1990.- 243с.

402. Минский Н. М. Религия будущего.- СПб., 1905

403. Михайлов М. Великий катализатор: Ницше и русский неоидеализм // Иностранная литература, 1990, №4, с. 197-204.

404. Михайловский Н. К. Литература и жизнь. О книге г. Бердяева с предисловием г. Струве и о самом себе// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 92-103

405. Москвина И. К. Критика "буржуазности" и "духовного мещанства" У Д. С. Мережковского, Н. А. Бердяева и С. Н. Булгакова// Религия, атеизм исовременная культура.- JL, 1989.-С.156-165

406. Мотрошшова Я. В. Мыслители России и философия Запада (В. Соловьёв. Н. Бердяев. С. Франк. J1. Шестов.).-М.: Республика; Культурная революция, 2006.-477с.

407. Мотрошилова Н. В. Николай Бердяев: Философия жизни как философия духа и западная мысль XX века// Историко-философский ежегодник 2001.-М.: Наука, 2003.- С. 249-263

408. Мысливченко А. Г. Мятежный апостол свободы // Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994.- С. 3-12

409. Мыслители немецкого романтизма // Ивано-Франковск: Лилея НВ, 2003.- 588с.

410. Неретина С, С. Бердяев и Флоренский: о смысле исторического// Вопр. философии.-1991 .-№3 .-С.67-83.

411. Несмелое В. И. Наука о человеке: Тома 1,2.- Казань: Заря-Тан, 1994.56*, 418, IY, 438,11,40 с.

412. Несмелое В. И. Догматическая система Святого Григория Нисского //Книга напечатана по главам в серии приложений к журналу «Православный собеседник» 1887-18 88гг.

413. Николаев 10. (Данзас Юлия) В поисках за божеством. Очерки истории гностицизма. СПб., 1913.

414. Нисский Григорий Большое огласительное слово.- К.: «Пролог», 2003.-320с.

415. Нисский Григорий Об устроении человека. СПб.: Axioma, 2000.- 220с.

416. Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Антиномия личности и общества (Антролпософский опыт Бердяева)// Общественные науки и современность, 1997.-№ 1.-С. 153-159

417. Новикова Л. И. Сиземская И. Н. Введение в философскую антропологию Николая Бердяева// Человек, 1 (>97.- № 3. С. 57-66

418. Новикова М. В. Я. А. Бердяев о православном персонализме!/Человек, 2003.- № 4 С. 123-127

419. Новикова Р. П. Личность Бердяева и основное направление его философских исканий// Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Общественные науки, 1994г.- № 3-4 С. 66-72.

420. Новосёлов М. А. Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве.- М.: «Лепта-Пресс», 2003.- 384с.

421. О Бердяеве и «бердяевщине» //Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 358-361

422. Ориген О началах.- СПб.: Амфора, 2000.-383с.

423. Павлов А. Т. Было ли в России в начале века религиозно-философское возрождение// Вопр. фил., 2004.- № 9. С 163-169

424. Папиотова Т. С. К проблеме взаимодействия утопии и религии: методологические аспекты// Известия вузов. Северо-кавказский регион. Общественные науки, 2004.- № 3.- С. 6-9.

425. Панков А. Возвращение: Н. Бердяев и "Русский идеализм'7/Слово, 1990.-№1.-С.54-56.

426. Панков Вл. Судьба философа//Москва, 1990.-№1.-С.179-182.

427. Папюс Каббала.- СПб.: «Андреев и сыновья», 1992.- 208с.

428. Парамонов Б. Пантеон: Демократия как религиозная проблема //Октябрь, 1991.-№7.-С. 150-169.

429. Перов Ю. А., Аркан Ю. Л. Постклассические основания романтической философии// Философские науки, 2004.- № 11 -С. 56-73

430. Петербургское религиозно-философское общество (1907-1917) (предисловие к публикации Е. В. Бронниковой)// Вопросы философии, 1993.-№6.- С. 119-159

431. Пивоваров Ю. Бывшее, но не сбывшиеся. О "русском марксизме" и его удивительной судьбе// Октябрь, 1992.-№2.-С.177-188.

432. Полторацкий Н. П. Бердяев и Россия. Философия истории России у П. А. Бердяева.- Нью-Йорк, 1967.- 236с.

433. Полторацкий Н. П. Пленный пророк// Бердяев Н. A.: pro et contra.

434. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 455-460

435. Поляков Л. Мессия XX века (Судьба России sub specie Николая Бердяева. //Параллели.(Россия-Восток-Запад). Вып.1.- М., 1992.-С.66-91.

436. Поляков Л. В. Философия творчества Николая Бердяева.- М.: Правда, 1989.-С. 3-8

437. Попков В. В. Н. Бердяев: От революции социальной к революции духа: Монография. Одесса.: Астропринт, 2002.- 176с.

438. Прохоров М. М. Философия Н. А. Бердяева как раскрытие тайны субъекта, творения и реальности// Вестник Тамбовского ун-та, 1999.- Вып.1.-С. 40-47

439. Рабы Шгшон. Фрагмента из трактата «Зогар». М.: Гнозис, 1994.-336с.

440. Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства.- М.: Политиздат, 1990.- 479с.

441. Рапп Е. Ю. Мои воспоминания// Бердяев Н. А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Книга, 1991.- С. 372-381

442. Редлих Роман Философия духа Н. А. Бердяева.-Possev-verlag, V.Gorachek K.G., 1972. Frankfort/Main. Printed in Germany.-71c.

443. Реэ/сабек E. Я. Мифомышление (когнитивный анализ).- M., 2003.- 304с.

444. Розанов В. В. Идея «мессианизма». По поводу книги Н. А. Бердяева «Смысл творчества» //Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 276-280

445. Розанов В. В. Новая религиозно-философская концепция. Николай Бердяев. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» //Бердяев Н. А.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 261-270

446. Розанов В. В. «Святость» и «гений» в историческом творчестве// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 270-276

447. Розин В. М. Эзотерический мир // Общественные науки и современность 1992, №4.-С. 167-174

448. Розин В. М. Размышления о русской духовности (от Николая Бердяева до наших дней)// Горизонт, 1991№ 9,- С 13-38

449. Розин В. М. Эзотерическое мироощущение в контексте культуры// Общественные науки и современность 1993.- № 5. С. 167-170

450. Розин В. М. Эзотерический мир. Семантика сакрального текста.- М.:, 2002.- 320 с.

451. Русская философия: Словарь (Под общей ред. М. А. Маслина).- М.: Тера -кн. клуб: Республика, 1999.- 655с.

452. Русский Эрос, или Философия любви в России.- М.: Прогресс, 1991.-488с.

453. Сабиров В. Ш. Два лика зла (Размышления русских мыслителей о добре и зле).- М.: Знание, 1992.- 64с.

454. Сапов В. В. Самопознание Н. А. Бердяева//Соц. ис., 1990.-№10.- С.86-88

455. Свинцов В. И. Изгнание 1922. Николай Бердяев: К биогр. рус. философа. //Вестн. высш. шк., 1991.-№9.-С.58-71.

456. Свинцов В. И. Свобода и несвобода. Опыт сегодняшнего прочтения Н. Бердяева// Наука и жизнь, 1992- № 1.- С 2-7

457. Свинцов В. И. Философия равная жизни. К 120-летию Н. А. Бердяева// Свободная мысль, 1994. № 5.- С. 38-58

458. Свенцицкий В. П. Ответ Н. А. Бердяеву// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 160-166

459. Семёнов С. Н., Семёнова А. Н. Философская антропология Н. А. Бердяева и славянофильство //Философский космос России. Памяти Н. А. Бердяева. Материалы научной конференции. Уфа, 1998.

460. Семочкина С. Б. Восхождение к смыслу-образу России : историография Н.Бердяева и марксизма //Марксизм и Россия.- М., 1990. С. 164-204.

461. Сербиненко В. В. Бердяев и софиология // Историко-философский ежегодник 2001.- М.: Наука, 2003.- С. 273-282

462. Сербиненко В. В. Русская религиозная метафизика (XX в.).- М., 1996.-412с.

463. Сигов К. Б. Изгнание и свобода: путь Николая Бердяева //Филос. и социол. мысль, Киев, 1989.-№11.-С.79-88.

464. Силантьева М. В. Экзистенциальная диалектика Н. А. Бердяева о соотношении философии, религии и культуры//Религиоведение, 2005.-№ 1.-С. 80-88.

465. Силантьева М. В. Экзистенциальные проблемы этики творчества Н. Бердяева: монография.- М.: Государственная академия славянской культуры,- 2002,- 124

466. Силин А. А. Восьмой день творения: пророчества и заветы Н. Бердяева// Человек, 1995.-№ 1.- С. 55-63.

467. Симеон Новый Богослов. Творения в 3-х томах.- Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1993

468. Синельникова JI. Н. Лирический сюжет в языковых характеристиках. Монография.-Луганск, 1993.- 188с.

469. Сирин Исаак. Слова подвижнические.- М.: Правило веры, 2002.-715с.

470. Скворцов Л. М. Гипотетический эзотеризм и гуманитарное сознание.-М., 2000.- С. 298

471. Слюсарчук Л. Антропоцентризм философии М. Бердяева // Мультиверсум: философский альманах. Вып. 1.- К., 1998.- С 23-32.

472. Смирнов А. Путь к истине: Ибн Араби и Николай Бердяев // Параллели (Россия Восток - Запад). Вып. 1.-М., 1991.-С 109-143

473. Смирнов В. Пленник свободы. Философия Н. Бердяева и христианство// Кубань, 1991.-№ 8.- С. 81-87

474. Соловьёв В. С. Сочинения в двух томах. Т. 1.- М., 1988.-892(2)с.

475. Соловьёв В. С. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1988.- 822(2)с.

476. Сорокин П. Н. А. Бердяев// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн.1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.-С. 477-483

477. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся.- СПб.: Алетейя, 2000.-651с.

478. Степун Ф. Учение о познании у Н. А. Бердяева// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 483-501

479. Струве П. Б. Дневник политика. О гордыне, велемудрии и пустоте//Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 363-365

480. Сугико С. А. Человек и ценности в философии Н. А. Бердяева и Ф. Ницше//Вестник МГУ. Серия 7. Философия, 1991.-№ 6. -С. 61-70

481. Тареев М. М. Цель и смысл жизни// Смысл жизни: Антология.- М.: Изательская группа «Прогресс-Культура», 1994.-С. 123-243

482. Тареев М. М. Религия и общественность// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.-С. 197-217

483. ТгшлгаП. Избранное. Теология культуры.- М.: "Юрист", 1995.

484. Тгшгаренко С. А. Антропология Николая Бердяева // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки № 3-4 1994г.-С. 55-62.

485. Тгшгаренко С. А. В. Даль и Н. Бердяев о феномене мистического // Философские исследования. Сборник научных работ Восточноукраинекого государственного университета. Нып. 4. Луганск, 2003. - С. 52-59.

486. Тнтаренко С. А. К вопросу о языковой личности Бердяева // Вестник Луганского национального педагогического университета, 2004г. № 12. -С. 152-160.

487. Титаренко С. А. Киевский круг Бердяева // Образ города в контексте истории, философии, культуры: Киевоведческие чтения. Сборник научных работ. К., 2005. - С. 109-121.

488. Титаренко С. А. Киевский период Бердяева // Сборник научных статей «Полифоническая культура Украины». Луганск: Украинская академия русистики, 2005. - С. 155-163.

489. Титаренко С. А. Концепт Безосновного в философии Н. А. Бердяева // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение, 2006 г.- № 6.

490. Титаренко С. А. Концепция протоформ мышления Д. А. Жданова и смыслотворчество Н. Бердяева // Философские исследования. Сборник научных работ Восточноукраинского государственного университета. Вып. 5. Луганск, 2004. - С. 93-102.

491. Титаренко С. А. Н. А. Бердяев: творчество — откровение человека // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение, 2005 г. -№ 6.- С. 3-12.

492. Титаренко С. А. Н. Бердяев: между гностицизмом и христианством // Научный журнал «Практическая философия». К.: Институт философии НАН Украины, 2003 г. - № 4. - С. 136-145.

493. Титаренко С. А. Отечественная философия. Н. Бердяев. Ростов н/Дону: «МарТ», 2005.- 128с.

494. Титаренко С. А. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма // Научный журнал «Практическая философия». К., 2005 г.- № 1. -С. 104-112.

495. Титаренко С. А. Последний романтик (к 130-летию со дня рождения Н. А. Бердяева) // Философские исследования. Сборник научных работ

496. Восточноукраинского государственного университета. Вып. 6. Луганск, 2005. - С. 42-59.

497. Титаренко С. А. Превращенный контекст славянофильской традиции в философии Н. А. Бердяева // Христианская мысль. К., 2005 г. - № 2. - С. 9195.

498. Титаренко С. А. Проблема иерархии в философии Н. А. Бердяева // Пятые международные Далевские чтения: тезисы, статьи, материалы. -Луганск: Изд-во Восточноукраинского гос. ун-та, 1996. С. 113-122.

499. Титаренко С. А. Специфика религиозной философии Николая Бердяева. Монография. Ростов н/Дону: Изд-во РГУ, 2006.- 289с.

500. Титаренко С. А. Специфика религиозной философии Н. Бердяева // Научная мысль Кавказа. Приложение, 2006 г.- № 7. С. 30-38

501. Титаренко С. А. Феноменология творчества в христианском гуманизме Н. Бердяева // Человек. Время. Гуманизм. Сборник научных статей. -Луганск: Луганский пед. институт, 1998. С. 154-160.

502. Титаренко С. А. «Христоцентрический» период Н. А. Бердяева // Научный журнал «Практическая философия». К., 2006 г. - № 2.- С. 213-222.

503. Титаренко С. А. Человек и мир в философской концепции Н. А. Бердяева // Язык. Литература. Методика. Сборник статей. Луганск: Изд-во Восточноукраинского гос. ун-та, 1996. - С. 161-170.

504. Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма. М. 1979.-216 с.

505. Трубецкой Е. Миросозерцание В л. С. Соловьёва. В 2х томах.- М., 1913

506. Трубецкой Е. Н. Старый и новый национальный мессианизм// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 238-255

507. Трубецкой С. Н. Учение о Логосе в его истории: Философско-историческое исследование.- М.: ООО «Издательство ACT»; X.: «Фолио», 2000.- 656с.

508. Трубников Н. От Зверя к Богу (читая Смысл истории Н. Бердяева)

509. Общественные науки и современность, 1995 № 5.-С. 142-154

510. Тураев С. В. Концепция личности в литературе романтизма// Контекст: 1977. Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1978.- С. 227247

511. Урханова Р. А. Проблема иррационального в философии Н. А. Бердяева// Из истории религиозной философии в России XIX- начале XX вв.- М., 1990.-С. 83-90

512. Федотов Г. П. Бердяев мыслитель// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. - СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 437-447

513. Феофан Затворник Вышенский Путь ко спасению.- М.: «Лепта-Пресс», 2003 800с.

514. Философский космос России. Памяти Н. А. Бердяева. Материалы научной конференции. Уфа: Изд.-во Башк. ун.-та, 1998.- 254с.

515. Фохт У. Р. Некоторые вопросы теории романтизма: замечания и гипотезы// Проблемы романтизма: сборник статей.- М.: Искусство, 1967.- С. 77-91.

516. Фома Кемпнйский О подражании Христу// Богословие в культуре средневековья. К.: «Путь к истине», 1992.-С. 227-383.

517. Франк С. Л. Знание и вера// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 217-221

518. Франк С. Л. О смерти Н. А. Бердяева (1948): письмо к Е. Ю. Рапп// Исследования по истории русской мысли. Ежегодник 1997.- СПб.: Алетейя, 1997.-С. 275-276

519. Франк С. Л. Философские отклики. Новая книга Бердяева// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 221-226

520. Фролов В. В. Смысл жизни человека в философии Н. А. Бердяева и П. А. Флоренского: учебное пособие для студентов дневного отделения иаспирантов. М.: МГУ, 1996.- 53 с.

521. Хайдеггер Мартин Бытие и время. М.: «Ad Marginem», 1997.-452с.

522. Хосроев A. JI. Александрийское христианство по данным текстов из Наг Хаммади.- М.: Наука, 1991.- 276с.

523. Хоружнй С. С. Путём зерна: русская религиозная философия сегодня// Вопросы философии, 1999.- № 9.-С. 139-147

524. Цветочки славного мессера Франциска и его братьев.- СПб.: Журнал «Нева»; Издательско-торговый дом «Летний сад», 2000.- 480с.

525. Цыбин В. Свобода и диктатура сознания// Московский вестник, 1991 № 1.- С. 336-337

526. Челпанов Г. Введение в философию.- Киев, 1905г.

527. Чернокозова В. Н. Религиозная тема в философии Н. А. Бердяева// Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки, 1994г. № 3-4 - С. 80-83.

528. Черных А. И. Н. Бердяев и С.Булгаков об истоках русской революции //Социология и социализм.- М., 1990.- С.130-152.

529. Четвериков С. О мировом зле и спасающей церкви. По поводу статьи Н. А. Бердяева «О христианском пессимизме и оптимизме»// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 396-403

530. Четвериков С. Открытое письмо Н. Бердяеву// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 403-407

531. Четвериков С. Открытое письмо Н. Бердяеву по поводу его книги «Судьба человека в современном мире» // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994,- С. 393-396

532. Чёрный 10. Ю. Методологические основы философии Н. А. Бердяева// Вестник МГУ. Философия, 1996.- № 6.- С. 80-81

533. Чёрный Ю. Ю. Философия пола и любви Н. А. Бердяева.- М.: Наука,2004.- 132с.

534. Чулков Георгий О мистическом анархизме.- СПб.: Факелы, 1906

535. Шапошников Л. Е. Философия соборности. Очерки русского самосознания.-СПб., 1996.-210с.

536. Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения в 2 т. Т.2 М.: Мысль, 1989.- 636с.

537. Шестов Л. Николай Бердяев. Гнозис и экзистенциальная философия // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 411-436

538. Шестов Лев Похвала глупости. По поводу книги Николая Бердяева «Sub specie aeternitatis» // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 169-182

539. Шкоринов В. П. Этический иррационализм в России.- Ростов: Изд.-во РГУ, 1973.- 226с.

540. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. Т. 1,- М.: Искусство, 1983. -479с.

541. Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. Т. 2- М.: Искусство, 1983. -447с.

542. Шлейермахер Ф. Д. Речи о религии к образованным людям её презирающим.- СПб.: Алетейя, 1994,- 335

543. Экхард М. Духовные проповеди и рассуждения.- М.: Политиздат, 1991.-XLY1I.- 192с.

544. Экхард М. Об отрешенности. М.; СПб.: Университетская книга, 2001.-432с.

545. Эллис В защиту декадентства. По поводу статьи Бердяева «Декадентство и общественность» // Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1.- СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 166-169

546. Эрн В. Ф. Налёт валькирий. Ответ II. А. Бердяеву// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 255-261

547. Эрн В. Ф. Сочинения.- М.: «Правда», 1991.- 576с.

548. Яковенко Б. В. Философское донкихотство// Бердяев Н. A.: pro et contra. Антология. Кн. 1. СПб.: Издание Русского христианского гуманитарного института, 1994.- С. 226-238

549. Яковлев В. П. Бердяев и марксизм// Известия высших учебных заведений. Северо-кавказский регион. Общественные науки, 1996.- № 1.-е 40-42

550. Источники на английском, французском и немецком языках

551. Allen Е. L. Freedom in God: A guide to the thought of Nicholas Berdyaev.-New York: Philosophical Library, 1951

552. Andelson R. V. The concept of creativity in the thought of Rilke and Berdyaev// Personalist, 1962. 43 - P. 226-232

553. Andelson R. V. The creativity of Robert S. Dickens: Berdyaev as a character in fiction A riposte to R. S. Dickens. Berdyaev's concept of creativity [Personalist, 45, 250-254, 1964.// Personalist, 1967.- 48 P. 393-402,

554. Arjakovsky H. Leon Chestow et Nicolas Berdiaev, une amitie orageuse// Cahiers de Immigration russe. 3.- Paris: Institut d'etudes slaves, 1996.- P. 141-153.

555. Begzos Marios P. Nikolaj Berdjajew und die Byzantinische Philosophie. Zur metaphysischen Tragweite der patristischen Theologie //Theologie, Jan-Feb 1993.64.- www. myriobiblos. gr/texts/ german/ begzos.html

556. Christensen P. G. Merezhkovsky and Berdyaev: Leonardo and the meaning of the creative act// Symposium, 1991. 45(3) - P. 172-181

557. Clarke O. F. Introduction to Berdyaev.- London: G. Bles, 1950.- 192 p.

558. Clement O. Berdiaev, un philosophe russe en France.- Paris: Desclee de Brouwer, 1991.-243p.

559. Colloque Berdiaev. Paris: Institut d'Etudes Slaves, 1978.- 83p.

560. Copleston F. C. Philosophers in Exile// Copleston F. C. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin and Berdyaev.- Univ. ofNotre Dame, 1986. P. 371-406

561. Davy M. M. Nicolas Berdyaev: Man of the eighth day, trans. L. Siepman.-London, 1967.-149 p.

562. Dickens R. S. Berdyaev's concept of creativity// Personalist, 1964.- 45 P. 250-254

563. Dietrich W. Nikolai Berdjajew oder Provokation der Person// Dietrich W. Russische Religionsdenker: Tolstoi, Dostojewski, Solowjew, Berdjajew.-Gutersloh: Kaiser, 1994.-P. 81-120

564. Dye James W Berdyaev on "Creativity"// Personalist 1965.- Vol. 46.- P. 459-467

565. Fluri Philipp Personalism A new/old trend in post-marxist russian philosophy//Theoria- Segunda Epoca, 1993.- Vol. VIII - № 19.- P. 149-155

566. Khalturina Haltrin E. V. "Uncouth shapes" and sublime human forms of Wordsworth's. The Prelude in the light of Berdyaev's personalistic philosophy of freedom.- Louisiana State Univ., 2000

567. Klamroth, E. Der Gedanke der ewigen Schopfung bei Nikolai Berdiajevv.-Hamburg: Herbert Reich-EvangelisherVg., 1963.

568. Lampert E. Nicolas Berdyaev // Modern Christian Revolutionaries. N.Y.: Donald Attwater, ed. 1947.- 96p.

569. Lowrie Donald A. Rebellious prophet: A Life of Nicolai Berdyaev.- New York: Harper & Brothers, 1960. 310 p.

570. Maritain J. Primautmute du spirituel.- Paris, 1927

571. McLachlan J. M. Mythology and freedom: Nicholas Berdyaev's uses of Jacob Boehme's Ungrund myth //Philosophy Today, Winter 1996.- 40(4). P. 474-485

572. Murdoch P. Champbell. Der Sakramentalphilosophische Aspect im Denken Nicolaj Aleksandrovitsch Berdjaevs.- Erlangen, 1981.

573. Miiller L. Russischer Geist und Evangelishes Christentum.- Luter-Verlag+Witten RVHR, 1951

574. Nucho F. N. Berdyaev's philosophy: The existential paradox of freedom and necessity.- New York: Anchor Books, 1967.- 228p.

575. Pfleger K. La gnose orthodoxe de Berdaev // Iericon , Juli-aout 1932

576. Porret Eugene. Berdiaeff. Prophete des temps nouveauv.- Neuchatel-Paris, 1951.- 180p.

577. Porret E. Hotes d'un presbutere.- Neuchatel:. Delachaux etNiestle, 1953

578. Porret E. Nikolaj Berdjajew und die christliche Philosophie in Russland.- F. H. Kerle, Heidelberg, 1950.

579. Porret E. Un gnostique moderne: Nicolas Berdiaeff// Foi et Vie, 99/100, 1938.-№2.- P. 184-199,

580. Reichelt Stefan G. Nikolaj A. Berdjaev in Deutscland 1920-1950: eine rezeptions Historische studie.- Leipziger Univ. Verl., 1999.-162p.

581. Spinka M. Nicolas Berdyaev, captive of freedom.- Philadelphia: Westminster Pr., 1950.- 220p.

582. Stern Hans. Die Gesellschaftsphilosophie Nikolai Berdjajews.- Koln, 1966. -198 p.

583. Slaatte H. A. Personality, spirit, and ethics: The ethics of Nicholas Berdyaev.-New York: Peter Lang, 1997.- 124p.

584. Slaatte H. A. Time, existence, and destiny: Nicholas Berdyaev's philosophy of time.- New York: Peter Lang, 1988,- 201 p.

585. Tsambassis A. N. Berdyaev's personalistic philosophy// Personalist, 1965.-Vol. 46-P. 327-341

586. Vallon, M. A. An apostle of freedom: Life and teachings of Nicolas Berdyaev.- New York: Philosophical Library, I960.- 370 p.

587. Wernham, J. С. Two Russian thinkers: An essay in Berdyaev and Shestov.-Toronto: Univ. of Toronto Press, 1968.- 118 p.

588. Yannaras C. Philosophie sans rupture.- Paris: Labor et Fides, 1980