автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Средневековые кочевники Восточной Европы и Древняя Русь

Полный текст автореферата диссертации по теме "Средневековые кочевники Восточной Европы и Древняя Русь"

На правахрукописи

Любчанская Татьяна Владимировна

Средневековые кочевники Восточной Европы и Древняя Русь (Кочевые элементы в генезисе древнерусской государственности)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат

диссертациина соисканиеученой степени кандидата историческихнаук

Ижевск 2004

Работа выполнена в Челябинском государственном >ниверситете

Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор Иванов Владимир Александрович

Официальные оппоненты - доктор исторических наук, профессор Белавин Андрей Михайлович

кандидат исторических наук, доцент Пузанов Виктор Владимирович

Ведущая организация: Пензенский государственный педагогический университет

Защита состоится '' 2004 г. в ^часов на заседании

диссертационного совета Д 212.275.01 при Удмуртском государственном университете по адресу: 426034, Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Удмуртского государственного университета

Автореферат разослан

2 I

004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета к.и.н., доцент

Г.Н. Журавлева

Актуальность темы. На протяжении своей истории Российское государство неоднократно испытывало периоды коренного переустройства. Можно сказать, что после каждого значительного кризиса Россия создавала свою государственность заново. Сейчас мы вновь переживаем такой период. С этим связана проблема поиска национальной идеи. Однако для многонационального и многоконфессионального государства, кахим является Россия, объединяющей является идея не национальная, а государственная.

В связи с этим в исторической науке вновь актуализировалась тема становления древнерусской государственности, неоднократно поднимавшаяся в историографии. Исследователями были отмечены многие факторы, повлиявшие на развитие политических институтов Руси. В качестве одного из таких факторов называлось и соседство со степью, точнее борьба с кочевниками. Однако, очевидно, что наиболее быстрыми темпами в домонгольское время развивались именно регионы, постоянно контактирующие с номадами.

Сегодня можно утверждать, что отношения Руси с кочевыми народами были многогранными и отнюдь не сводились к одним военным столкновениям. Более того, Древняя Русь во многом повторяла устройство кочевых держав. Вероятно, существовал целый ряд моментов, сближающих два мира. Кочевники обладали реальной военной и экономической мощью, и, вероятно, представлялись современникам лидерами на мировой политической арене. Именно они выступали как посредники, перенося на Русь и институты развитых государств. Вероятно, к этому можно добавить "психологический фактор": поскольку кочевнические объединения и Русь находились на одном уровне развития, внутреннее устройство кочевнической империи должно было быть ближе и понятнее. Это приводило, во-первых к обоюдному простому заимствованию наиболее ярко выраженных внешних форм политического устройства, тигулатуры; во-вторых, к быстрому культурному сближению (причиной могла выступать близость ценностных ориентиров - род, семья, обычай, законы гостеприимства). Таким образом, роль кочевников в становлении древнерусской государственности трудно переоценить.

Объект исследования - кочевые элементы в системе древнерусской государственности.

Предметом исследования являются контакты кочевников и древнерусских земель, оказавшие влияние на формирование древнерусской государственности.

Целью исследования является отражение кочевого влияния на становление древнерусской государственности.

Исходя из поставленной цели вытекают следующие исследовательские задамчи:

• обобщение и систематизация материалов письменных источников по проблеме взаимоотношений тюркоязычных кочевников и Древней Руси;

« анализ российской историографической традиции XIX—XX вв. по обозначенной проблеме;

- реконструкция общественно-политического развития и выявление схожих черт и элементов заимствования в общественно-политической структуре Древней Руси и кочевнических объединений.

Территориальные рамки исследования - восточноевропейские степи (Дикое поле) и лесостепь, традиционно понимаемая как пограничная территория Древней Руси и кочевников.

Хронологические рамки работы ограничивают период IX — начало ШП вв. Нижние временные рамки совпадают с первыми упоминаниями источниками Руси, как отдельного политического объединения, и появления в восточноевропейских степях тюркоязычных кочевников - печенегов и огузов. Верхний временной предел исследования обусловлен появлением на политической арене татаро-монголов.

Источниковая база. Данная работа в основном посвящена политическим взаимоотношениям Руси и кочевников, поэтому в ней используются большей частью письменные источники. Среди основных - русские летописи, византийские хроники Скилицы (XI в.) и Зонары (XII в.), "История" Льва Диакана, "Алексиада" Анны Комниной, "Об управлении империей" Константина Багрянородного, ряд сообщений арабских и персидских авторов (Худуд-ал-Алам, Ибн-Хаукаля, Гардизи и др.).

Методологической основой диссертации стала концепция месторазвития, разработанная П.Н. Савицким.

В качестве основного метода исследования нами был использован диалектический метод, в основе которого лежит комбинированный системный подход, позволивший рассмотреть эволюцию развития взаимоотношений между тюркоязычными кочевниками южнорусских степей и Древнерусскими землями во времени и проанализировать различные аспекты этих отношений, повлиявших на складывание древнерусской государственности. Кроме того, в работе используются сравнительный, проблемно-хронологический, типологический и другие методы исследования.

Научная новизна определяется прежде всего тем, что данная тема разработана в специальных исследованиях явно недостаточно и односторонне. Диссертационная работа является первым специальным исследованием, нацеленным на отражение восточных влияний на складывание древнерусской политической системы в свете новых взглядов на историю Древней Руси и последних данных номадологии.

Практическая значимость. Проблемы, затронутые в диссертации представляют интерес как для историков древней Руси, так и кочевниковедов. Обобщенные в работе материалы и выводы могут быть использованы в общих и специальных курсов как по истории Древней Руси, так и по другим гуманитарным дисциплинам, в частности, по истории тюркоязычных номадов,

этнической истории народов России. Материал настоящей работы может быть применен при написании научных статей и монографий по истории Древней Руси.

Апробация работы. Основные выводы проведенного исследования докладывались автором на научных конференциях "Этнические взаимодействия на Южном Урале" (2002 г.); "Человек в пространстве культуры" (2003 г.) в Челябинске, на международном симпозиуме "Человек и природа", (2003 г.) в Кракове. Результаты работы отражены в 13 научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. К тексту приложены: список сокращении и список использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются ее хронологические рамки. Формулируются цели и задачи работы, и определяется ее методологическая основа.

Псрвая глава носит название "Кочевники и Русь в средневековых письменных источниках". В рамках этой главы предпринимается попытка обобщить материалы известных на сегодняшний день письменных источников, характеризующих социально-политическое устройство обществ номадов и отражающих взаимоотношения кочевников с древнерусскими землями.

Подробное описание соседних Руси кочевников содержится в византийских источниках. Для установления общественно-политической системы печенегов и их отношений с Русью огромное значение имеет трактат императора Константина Багрянородного "Об управлении империей". Константин оставил подробное описание самой "Пачинакии", русско-печенежских отношений, дал характеристику международной обстановки, осложненной печенегами.

Несколько произведений византийцев, отражающих взаимоотношения Руси и печенегов, посвящены походам князя Святослава. Целый ряд сведений дают "История" Льва Диакона, "Обозрение историй" Иоанна Скилицы, "Хроника" Иоанна Зонары: о союзниках руссов, о договоре Святослава с Цимисхием о проходе мимо печенегов, об убийстве Святослава на порогах. Кроме того, Лев Диакон дает косвенные сведения, в частности, сообщение, что росы сражаются только в пешем строю и совершенно не пригодны для кавалерии. Сопоставляя это сообщение с данными других источников, указывающих на огромную роль конницы в битвах руссов, можно предположить, что эту роль играли кочевники. Достаточно много места печенегам и огузам отведено в "Хронографии" Михаила Пселла.

Обширный труд Анны Комниной подробно описывает половцев. Известный писатель и оратор Евстафий Солунский, включил некоторые элементы описания половцев в речь-экспромт, импровизированную им перед Исааком Ангелом в Филиппополе. Первоклассный источник по истории Византии и сопредельных стран и народов XII - начала XIII в. представляет собой "Хроника" Никиты Хониата Хониату принадлежит одна из наиболее подробных в византийской историографии характеристик половцев, которых он называет и куманами, и скифами Скифами называет половцев и Иоанн Цец, в произведении которого содержатся сведения о политической и экономической жизни Древней Руси и кочевников.

Некоторую информацию дают документы, относящиеся к церковному устройству. Византийская церковь, заинтересованная в распространении своего влияния на как можно большую территорию Руси, оказалась основным информатором о территории Руси, ее областях, в документах указываются топографические особенности южной границы русских княжеств, интересные данные о крещении "варваров".

Большое значение для изучения взаимоотношений кочевников с Русью имеют арабские и персидские источники. Наиболее оригинальным арабским памятником X в. является знаменитая "Записка" ("Рисале") Ибн Фадлана, которая дает сообщения о многих народах, населявших Восточную Европу в X в. До сегодняшнего дня эти описания считаются наиболее полными и достоверными.

Арабские путешественники попадали в Восточную Европу не только с востока, но и с запада - из мусульманской Испании. Одним из таких путешественников был Ибрахим ибн Йа'куб. Для нас интересно упоминание им хазар, pуccoв и печенегов как славянских народов, не в традиционном для арабской историографии значении - жители Восточной Европы, но как народы, говорившие по-славянски, так как они смешались со славянами.

Одно из самых замечательных средневековых географических произведений анонимный трактат "Пределы мира от востока к западу" ("Худуд ал-'Алам мин ал-машрик ила-л-магриб"). Сведения персидского Анонима очень разнообразны: они касаются физической и этнической географии региона, а также некоторых событий политической истории населявших его народов. В сочинениях aл-Истахри и Ибн Хаукаля, положенных в основу "Худуд ал-'Алам", содержится много других сведений о Восточной Европе. Они касаются в первую очередь описания торговых путей региона, а также этнографических данных о восточно-европейских народах. Интересны сведения Ибн-Хаукаля о походах на ал-Андалус. По предположению В.М. Бейлиса, возможно, что упоминаемые автором славяне,

печенеги и тюрки действовали не самостоятельно, а под руководством руссов1. В одном из фрагментов о народе ар-рус Ибн-Хаукаль называет печенегов шитом Руси, т.е. в его представлении в середине X в. печенеги находились не просто в мирных отношениях с Русью, но и были их традиционным и надежным военным союзником. Подтверждением известий Ибн Xаукаля могут служить данные ал-Мас'уди о набегах баджнак, баджна, баджгурд и нукарда на земли Византии (ар-Рума) и Италии (Румийи) и распространении этих нападений в направлении границ Андалусии, государства франков и Галисии, а также рассказ Мутаххара ибн Тахира ал-Макдиси о вторжении отряда тюрков в одну из областей Андалусии. Под тюрками в этих рассказах подразумеваются печенеги, венгры и те отряды восточноевропейских народов, которые служили наемниками в византийской и русской армии. В рассказе о нападении маджусов (русов) на Севилью другого автора Ибн ал-Кутиййа нет упоминания об участии иных народов, но описание осады Севильи явно указывает на кочевническую тактику.

Описание территории, вероятнее всего, "тюркских печенегов" приводит в своей книге "Зайн ал-ахбар" ("Украшение известий") персидский историк XI в. Гардизи, глава о тюрках составлена на основе данных Ибн Хордадбеха, ал-Джайхани, Ибн-Русте. Это сообщение перекликается с аналогичным сообщением Абу-Дулафа о воинственности и независимости печенегов. Схожие сведения содержатся в книге ал-Марвази "Таба и ал-хайаван" ("Природа животных"). Относительно огузов, ал-Марвази не только сообщает сведения о территории их расселения, взятые им у Джайхани, но и дополняет их новыми данными, относящимися к XI в. Область печенегов ("баджнак") обозначена также на карте мира, оставленной Махмудом Кашгарским в 1074 г., где она помещена к северо-западу от Дербенда и к западу от областей "ас-сакалиба" и "ар-рус".

Наиболее крупным арабским географом XII в. был ал-Идриси, автор сочинения "Развлечение истомленного в странствии по областям" ("Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак"). Согласно птолемеевской традиции, автор поделил земную поверхность на семь климатов, каждый из которых, в свою очередь, делился на десять поперечных секций. В четвертой—шестой секциях VI—VII климатов приводится характеристика стран и народов Восточной Европы - Руси, Кумании, Волжской Булгарии. Сочинения ал-Идриси стало основным источником для географических произведений двух более поздних авторов - Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды. Особенно интересны сообщения Ибн Са'ида о славянах, под которыми он подразумевал исключительно западных славян, о руссах и кипчаках. В географическом сочинении "Упорядочение

' Бейлис В.М. Народы Восточной Европы в кратком описании Мутаххара ал-Макднси (X ъ.) // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М., 1969. Т. II. С. 308.

стран" ("Таквим ал-бул-дан") Абу-л-Фиды: "русия - это умма тюрок,

tt2

соседствующих на востоке с гузами .

Некоторые сведения могут быть почерпнуты в источниках, созданных в государстве малоазиатских Сельджукидов, в частности, в хронике Ибн Биби (или Ибн ал-Биби). В этой хронике сохранился неизвестный по иным источникам рассказ о захвате сельджуками в начале XIII в. крымского торгового города Судака и ответных действиях, предпринятьгх половцами и русскими. Рассказ Ибн Биби хорошо раскрывает экономическую подоплеку событий и поззоляет рассматривать русских и половцев как главных политических гарантов безопасной торговли в Восточной Европе в этот период. Эти выводы подтверждают и данные Ибн ал-Асира в "Совершенной книге по истории" ("Китаб ал-камил фи-т-та'рих").

Замечательным памятником является Половецкий словарь (Codex Cumanicus), который датируется 1303 г. Для нас наибольший интерес представляет группа слов, рассказывающая о номенклатуре половецкого общества.

Сведения исторического характера содержатся и в некоторых поэтических произведениях восточных авторов.

Западноевропейские источники менее содержательны в освещении вопроса взаимоотношений Руси и кочевников, тем не менее, ряд сведений можно найти и в них. Наиболее интересными являются агиографические памятники первой трети XI в., посвященные миссионерской деятельности в Восточной Европе миссийного епископа Бруно Кверфутского. В "Житии блаженного Ромуальда" ("Vita beati Romualdi"), написанном Петром Дамиани, находим пространный рассказ о пребывании Бруно на Руси. По этой версии до печенегов Бруно не доехал, так как был убит братом короля руссов. Такая же контаминация восточноевропейской миссии Бруно свойственна и экскурсу в составе 3-й редакции "Хроники" ангулемского клирика Адемара Шабаннского (Ademari Cabannensis chronicon), хотя там миссионер гибнет от рук печенегов. В тексте письма Бруно Кверфутского к германскому королю Генриху II содержится целый ряд уникальным сообщений: об учреждении печенежской епископии; о "крепчайшей и длиннейшей ограде", которой Владимир из-за печенежской угрозы укрепил южные рубежи Руси.

Так же уникально сообщение саксонского хрониста Титмара Мерзсбургского о неизвестном по русским источникам походе Болеслава в союзе с печенегами на Русь в 1013 г. О другом походе Болеслава на Русь в 1018 г. сообщает ряд источников (русских и европейских), но только у Титмора обращается внимание на особую роль печенегов. Очевидно, что для печенегов участие в качестве наемников в иностранных армиях становится способом существования.

2 Абу-л-Фида. Таквим ал-булдан // Geographie d'Aboulfeda. Paris, 1840 Р 218—219

О печенегах знали и в Испании, и во Франции, и в германских княжествах. Об этом свидетельствует упоминание об ордах "диких печенегов" в "Песне о Роланде". В "Хронике" Оттона Фрейзингенского говорится о печенегах и • 'фашнах" (falones) - половцах. Робер де Клари, французский хронист, принимавший участие в крестовом походе на Константинополь, оставил характеристику половецкого быта.

Некоторые сведения содержатся в "Венгерском хроникальном своде" ("Chronici Hungaiici compositio saeculi XIV"), в "Деяниях венгров" Шимона Кезаи (Simonis de Keza Gesta Hungarorum) и более ранних "Деяниях венгров Анонима" ("Anonymi Gesta Hungarorum"). Часть сведений содержится в легендарной части повествования о судьбе венгров до их переселения на Дунай (в основном, относительно печенегов и Руси), более достоверны данные об отношениях западнорусских земель и половцев более позднего периода.

О русско-половецких отношениях западноевропейские источники содержат крайне мало сведений, связано это с общим изменением характера сведений о Руси вообще с первой половины XII в. Они мельчают, становятся случайными, а как следствие - более смутными, с трудом поддающимися интерпретации. Главная причина тому - это усилившееся дробление и регионализация международных связей Руси.

Наибольшее количество материала содержат русские источники: летописи, "Слово о полку Игореве", эпические произведения, житийная литература.

В целом, летописи достаточно подробно описывают отношения руссов с половцами, в отличие от руссо-печенежских, о которых в летописях содержатся лишь фрагментарные данные (как и вообще о периоде IX—X вв.). На наш взгляд, надо обратить внимание на свидетельство, которое сохранилось у В.Н. Татищева (в известных сегодня источниках этот факт не сохранился) о том, что одна из печенежских орд в 979 г. решила осесть в русском пограничье и принять подданство Руси. Судя по русской летописи, отношения у русских земель с торками (узами, гузами, огузами - в иностранных источниках) складывались по схожему сценарию. Первое упоминание о торках относится к 985 г. Правда, в этом случае мы, вероятно, не можем быть уверены, что речь идет о торках, в дальнейшем фигурирующих в летописи. Двуязычие древнерусского летописца заставляет нас обратить внимание на то, что народ, к которому принадлежит жена, по-тюркски -"торкин". Поскольку привел торков дядя Владимира по материнской линии Добрыня, то подобное название могло быть вполне приложимо к войску, собранному из рода матери Владимира. После 1060 гг. торки не фигурируют как самостоятельная политическая сила, но участвуют во всех древнерусских событиях, как подданные русских князей (с 1146 г. - черные клобуки).

Одновременно с торками, в 1055 г. на границах Руси появляются половцы. Сведения о половцах наиболее многочисленны и подробны. Отражаются самые разнообразные формы отношений: военные столкновения (по

Лаврентьевской летописи за период 1055—1236 гг. половцы нападали на Русь - 12 раз, руссы на половцев - 12 раз и совместных русско-половецких операций в междоусобных войнах было 30), совместные походы, русско-половецкие браки. Летописи дают характеристику социальной структуры половецкого общества, неоднократно указывают на то, что у половцев сохранялось понятие рода и в общественных институтах, и в хозяйственной градации. Это подтверждают и другие источники ("Сказание о пленном половчине", "Житие черноризца Никона"). Сообщают летописи также о крещении половцев. Таким образом, русские летописи отразили фактически все стороны половецкого быта, военного дела, общественного устройства.

Большое значение для изучения ментальных и идеологических взаимовлияний Руси и кочевников дает Владимиров цикл былин, сформировавшийся на Киевщине в X—XIII в.

Собранные свидетельства средневековых источников позволяют достаточно полно оценить разнообразные отношения руссов с тюркоязычными кочевниками, выделить контактные зоны между кочевой и оседлой цивилизациями, определить формы, уровни и факторы взаимовлияния.

Во второй главе дается обзор российской историография XIX—XX вв. о взаимоотношениях Руси и кочевников. Глава разбита на два параграфа, отражающих соответственно развитие российской кочевниковедческой историографии в XIX и XX веках.

§ 1. "Взаимоотношения Древней Руси с кочевниками в освещении российской дореволюционной исторической науки"

Первой серьезной работой, затрагивающей взаимоотношения Руси и кочевников, можно считать "Историю Российскую" В.Н. Татищева, где он пытается путем сопоставления и анализа летописных сообщений ответить на многие, им же поставленные вопросы. В целом В.Н. Татищев в печенегах, торках и половцах видел врагов, представлявших опасность для Руси.

Официальная историография XIX в. относила кочевые народы к разряду "неисторических". Тем не менее, отдельные историки признавали важное значение изучения кочевых народов для понимания истории Древней Руси. Сюжеты, связанные с борьбой русского народа против кочевников, рассматривались представителями официальной дворянской историографии первой половины XIX в. - Н.М. Карамзиным, Н.Г. Устряловым, МП. Погодиным. Эти ученые рассматривали кочевников как главнейших врагов Руси, хотя отмечали, что русские князья призывали кочевников к себе на помощь в случаях междоусобиц и для борьбы с внешними врагами.

Во второй половине XIX в. вопросы взаимоотношений Руси с кочевниками стали важной частью общеисторических концепций русской государственной школы. С этого времени можно говорить о двух направлениях в развитии данной проблемы. Первое направление было представлено трудами С.М.

Соловьева, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова. Особое внимание эти авторы обращали на особенности географического положения Руси, одной из таких особенностей называя соседство со степью. Историю России исследователи рассматривали как историю страны, которая колонизируется. И основным содержанием этой колонизации считали длительную борьбу русского народа с кочевыми народами. Именно колонизация и укрепление границ со степью в итоге и определили необходимость создания сильного централизованного государства. По мнению В.О. Ключевского, наряду с юридическим и экономическим принижением низших классов и княжескими усобицами набеги кочевников были, одной из главных причин того, что с середины XII в. происходит постепенное запустение Киевской Руси, сопровождавшееся оттоком населения и завершившееся в XIII в. монголо-татарским погромом.

Второе направление в изучении рассматриваемой нами проблемы представлено Н.И. Костомаровым и историками украинской школы. По мнению Н.И. Костомарова, в основе образования Русского государства лежала борьба двух начал ~ удельно-вечевого (или федеративного) и монархического (или начала единодержавия). Носителем "федеративного начала" являлась "южнорусская" народность, а "начала единодержавия" - "великорусская". В борьбе вечевого строя с монархическим перевес оказался на стороне последнего, и большую роль в этом процессе сыграли кочевые народы. Кочевники оказались одним из элементов той силы, которая, с одной стороны, мешала развитию в Киеве удельно-вечевого строя, а с другой - не давала возможности развиться и укрепиться прочному деспотизму.

В 1884 г. появилась монография П.В. Голубовского "Печенеги, торки и половцы до нашествия татар". П.В. Голубовский считал, что если бы роль кочевников ограничивалась лишь участием во внешних войнах и они не являлись бы деятельными участниками внутренних событий на Руси, то соседство с ними могло бы принести только пользу; по его мнению, кочевники были представителями более сильной культуры, более устойчивого образа жизни. В кочевнических набегах автор видел причину неравномерного развития северных и южных областей Древнерусского государства. С другой стороны, кочевники, являлись "уравновешивающей силой", поддерживавшей на Руси присущее ей политическое устройство, поскольку, выступая на стороне то одних князей, то других, кочевники тем самым не давали им возможности упрочиться.

Своеобразную трактовку получили вопросы борьбы с кочевыми народами у М.Д. Затыркевича. Прежде всего, процесс борьбы оседлого населения с кочевыми народами М.Д. Затыркевич объявил "основным содержанием" и "движущим началом" всей древней и средневековой истории народов. Основной вывод, сделанный М.Д. Затыркевичем, сводился к тому, что кочевники положили начало Русскому государству и южнорусской народности. В дальнейшем борьба между кочевым и оседлым населением

переходит в борьбу между сословиями. У М.Д. Затыркевича в этом процессе участвуют три сословия: боярство, посадское население и дружинники, причем княжеских дружинников он считал потомками кочевых народов.

Концепция М.Д. Затыркевича вызвала резкую критику современников. В.И. Сергеевич констатировал, что, несмотря на большое количество использованного материала, работа МД Затыркевича не имеет научной ценности3. В Незабитовский отметил, что попытка показать процесс образования Древнерусского государства, опираясь лишь на факты, не удалось, так как их интерпретация была подчинена надуманной теории

4

автора .

По мере расширения круга источников наряду с общими трудами, в которых проблема "Русь и кочевники" рассматривалась лишь как часть общерусского исторического процесса, появляются и специальные исследования, посвященные отдельным вопросам истории кочевников и их взаимоотношений с Русью. Таковы статьи И. Беляева "О северном береге Черного моря и прилежащих к нему степях до водворения в этом краю монголов", И. Сымчевского "Торки, берендеи и черные клобуки", П. Бурачкова "Опыт исследования о куманах, или половцах" и др. В проблемной статье "Об отношениях между кочевыми народами и оседлыми государствами" В.В. Григорьев распространял на времена Киевской Р>си характерные черты во взаимоотношениях оседлых и кочевых народов, выделенные им при исследовании истории народов Средней Азии и Казахстана. Автор сделал интересное наблюдение относительно ритмичности набегов кочевников, отметив при этом, что они не были произвольными, а происходили из-за толчков, которые кочевники получали от более сильных племен.

В 70-е годы разгорелась целая дискуссия об этимологии слова "половец". В начале XIX в. было принято образовывать слово от "поле" или "полон", пока А.А. Куником не было предложено объяснение происхождения названия "половцы" от русского слова "половый". Такое значение слова "половцы" показалось современникам не достаточно убедительным. Высказали сомнение А.И. Соболевский и А Е. Крымский, считавшие, что половцы не были светловолосыми и поэтому подобная этимология их племенного имени невозможна. Исследователи утверждали, что в некоторых славянских языках слово "плав" означает голубой, и связывали происхождение слова "половец" с синим цветом (по А И. Соболевскому - от Синей орды половцев, по А Е. Крымскому - от синих шапок, носимых половцами).

5 Сергеевич В И Исследования г Затыркевича в области домонгольского периода русской истории//ЖМНП. Январь 1876 С 204—235

4 Незабитовский В Реи на кн: Затыркевнч МД О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя Русского государства в домонгольский период М 1874//Университетскиеизвестия №3 Киев, 1876 С 1—13

Вопросы взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками привлекли в 6070-х годах XIX в. внимание Н.Я. Аристова, который постоянные неприязненные отношения кочевых народов и Руси рассматривал как одну из причин, задерживавших промышленное развитие страны. В качестве источников для освещения этой темы автор избрал известия Лаврентьевской летописи, "Слово о полку Игореве" и "Сказание о пленном половчанине".

Специальную лекцию "Внешнее положение Киевской Руси в XI—XII вв. Борьба со степью и территориальное самоопределение" в курсе лекций по русской истории посвятил А.Е. Пресняков вопросу взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками. Автор стремился показать, на фоне каких внешних условий складывалось общественное и государственное устройство Киевской Руси в XI—XII вв., и подчеркивал, что среди них на первом месте была '"борьба со степью". Сложность международного положения послужила, по мнению А.Е. Преснякова, причиной невозможности создания сколько-нибудь прочных государственных границ, а это в итоге привело Киевское государство к феодальной раздробленности в конце XII в.

Большое внимание проблеме отношений Руси и кочевников уделяли представители марксистского направления Г.В. Плеханов и НА Рожков. Г.В. Плеханов в работе "История русской общественной мысли" делал акцент на том. что хозяйство славян, основанное на земледелии, предполагало иную, чем у кочевников-скотоводов военную организацию. Потому большое значение придавалось роли князя как "военного сторожа" Русской земли и объединению вокруг него всего народа. "Борьба со степью", "влияние географической среды", "колонизация населения" - все это служило историкам-марксистам для объяснения отсталости России, "слабости в ней классовой борьбы и классовых противоречий".

В целом же можно сказать, что особенностью российской историографии XIX - начала XX вв. является односторонний подход к оценке роли кочевых народов в истории Киевской Руси. Учитывалась преимущественно негативная сторона проблемы. Указывалось, что кочевники задерживали экономическое и политическое развитие Руси, препятствовали формированию цивилизации и культуры и в конечном итоге вызвали массовое переселение славян на север и северо-восток.

„f 2. ИсториографияККв. (1917—2000гг.)

В советской историографии послереволюционного периода появилось немного исследований, непосредственно касавшихся взаимоотношений Руси с кочевниками. Прежде всего, это ряд историографических статей М.Н. Покровского. М.Н. Покровский подверг критике всех исследователей, в трудах которых так или иначе была отражена теория "борьбы леса со степью", - С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, а также Г.В. Плеханова. Основной вывод, сформулированный М.Н. Покровским, заключался в том, что борьбы "леса" со "степью" в истории России не было.

Однако исследователь не отрицал самого факта борьбы восточных славян с кочевыми племенами, более того, набеги печенегов и половцев на Русь привели к массовому переселению славян на север. При этом М.Н. Покровский подчеркивал, что княжеские усобицы .на Руси сопровождались не меньшим опустошением, чем набеги половцев. В то же время исследователь считал, что кочевники-тюрки причерноморских степей "в культурном отношении были сильнее славян", а традиционное мнение о том, что степняки выступали только в роли хищников, обуславливалось представлением о стадиальном развитии общества от охоты к скотоводству и от скотоводства к земледелию. Взгляды М.Н. Покровского отражали определенный этап в развитии российской исторической науки. Его критика теории С.М. Соловьева дала известный толчок к разработке в советской историографии важных сторон проблемы взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками.

В оценке взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками М.Н. Покровскому близок ВА Пархоменко, который утверждал, что в русско-печенежских отношениях были периоды тесных контактов и мирных экономических связей. Кроме того, печенеги и Киев были связаны "до некоторой степени государственно", поскольку печенеги часто защищали Киев от иноземного завоевания. В противостоянии севера и юга печенеги поддерживали "старый порядок Киевской Руси". В русских летописях В.А. Пархоменко находит "следы половецкого эпоса", являющиеся, по его мнению, одной из сторон русско-половецких культурных контактов. Все это дало ему основание прийти к выводу, что "идея извечной, принципиальной борьбы Руси со степью явно искусственного, надуманного происхождения"5.

Л.Ю. Якубовский отмечал, что даже враждебные отношения между русскими князьями и половецкими ханами не мешали нормальному ходу торговли. Более того, подчеркивал, что "для отношений между русскими и половецкой степью более характерными и нормальными являются не война и набеги, а интенсивный товарообмен"6.

В советской историографии 20—30-х годов наряду с работами, отмечавшими положительное значение кочевников, были и содержащие иную точку зрения. Так, П.И. Лященко, И.М. Кулишер, СВ. Юшков видели в кочевниках ту силу, которая повлияла на замедленное экономическое развитие восточных славян и Киевской Руси, тем самым повторяя основные тезисы В.О. Ключевского'.

5 Пархоменко В.А Следы половецкого эпоса в летописях II Проблема источниковедения. Сб 3. М.;Л,1940. С. 391.

* Якубовский А.Ю. Феодальное общество Средней Азии и ее торговля с Восточной Европой в X—XV вв. // Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Вып. 3 Ч. 1.Л., 1932.

1 Ляшенко ПН. История русского народного хозяйства М;Л, 1927. С 25, 60; Кулишер ИМ. Очерк истории русской торговли. Пг., 1923; Кулишер ИМ История

Начавшаяся дискуссия о взаимоотношениях Древней Руси и кочевников была поддержана в русской зарубежной историографии, прежде всего, исследованиями ученых-евразийцев. Особая роль степной полосы Евразии отмечалась евразийцами неоднократно, именно в связи с этим появляется методологическая статья П.Н. Савицкого "О задачах кочевниковедения". По мнению автора, срединное положение кочевого мира толкало его к выполнению соединительной роли между различными культурами.

В "Начертании русской истории" Г.В. Вернадский указывал, что вся история Евразии есть последовательный ряд попыток создания единого всеевразийского государства. Попытки эти шли как с Востока, так и с Запада. Устойчивой евразийской формой государства и власти является форма военной империи. Однако на почве Евразии вырастала государственность и иного типа: вечевое правление в удельных княжествах Древней Руси. С кочевниками все время шла напряженная борьба. Именно из-за этой борьбы русским князьям пришлось отказаться от плана Святослава объединить лес и степь и сосредоточить все свое внимание на внутреннем сплочении своего государства. Г.В. Вернадский обратил внимание на то, что почти в каждом южнорусском княжестве были "свои поганые" в отличие от "диких" половцев".

В рамках постоянного издания евразийцев "Seminaгium Kondakovian" выходит ряд блестящих статей о печенегах, торках, союзе черных клобуков и половцах Д.А. Расовского8. Большое внимание Д.А. Расовский уделяет расселению кочевников, указывая на сложность проведения северной границы. Исследователь не расходится с основной направленностью евразийцев: отношения Древней Руси с печенегами и половцами характеризуются напряженной борьбой. Черноклобуцкие поселения Д.А. Расовский сравнивает с держаниями "некрещеных татарских царевичей" в XVI в. Интересно, что Д.Л. Расовский, отметил половецкие поселения в Угрии, на тех же правах, что и торческие, не заметив их на Руси. С торками, поселенными на Руси, исследователь связывает и "тльковинов" "Слова о полку Игореве", которые выступали как переводчики во время переговоров русских с половцами. В "Половцах" Д.А. Расовский подробно рассматривает всю историю кыпчаков, от возникновения до существования их в составе Золотой Орды. Подробно описывая территорию их расселения, хозяйство, внешний вид и традиции, исследователь гораздо меньше уделяет внимания взаимоотношениям с

русского народного хозяйства. Т. 1. М., 1925; Юшков С.В. Феодальные отношения и Киспска* Русь //Учен. зап. Саратовского ун-та. Вып. 4. 1924. С. 9—10.

' Расовский Д.А. О роли Черных Клобуков в истории Древней Руси // SK. Ч. 1. Prague. 1927; Расовский ДА. К вопросу о происхождении Codex Cumanicus // SK. HI. Praga, 1929, Расовский Д.А. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии II SK. VI. Praga. 1933; Расовский ДА. Половцы. Происхождение половцев // SK. 4.1. Т. VII. Prague, 1935; Расовский Д A. Twikobhhij//SK. VIH. Praga, 1937.

оседлыми народами и государствами, ограничившись их отношениями с другими степняками.

Впоследствии идеи евразийцев легли в основу этнической теории Л.Н. Гумилева. По его мнению, Русь и завоеванная Степь составляли в XII в. единое, хотя и не централизованное государство. Экономико-географическое единство региона определяло необходимость создания целостной системы, где части не противостоят друг другу, а дополняют одна другую. Разумеется, это не исключало столкновений, но эти столкновения имели место и внутри самой Руси, как княжеские междоусобицы.

Всестороннюю оценку вопросы взаимоотношений Древнерусского государства с кочевниками получили в трудах Б.Д. Грекова, предложившего отказаться от традиционного упрощенного взгляда на кочевников как на чисто "внешнюю силу" по отношению к Руси. Исследователь писал, что много кочевников осело на территории Киевского государства, часть их растворилась в массе "русского" (славянского) народа, а наиболее сильные из этих "кочевников" сумели организовать как раз в период распада Киевского государства свое собственное (Кыпчакское) государство"9.

В 30—40-е годы разрабатывались проблемы взаимоотношений Руси с печенегами, торками и половцами, а также вопросы, связанные с общественным строем, бытом, культурой этих народов с привлечением и комплексным анализом письменного, лингвистического и археологического материала. Так, в 40-е годы В.В. Мавродин, описывая половецкие города, считал обитателями Шаруканя, Балина, Чешуева и Сугрова смешанное ясо-русско-тюркское население, среди которого превалировали ясы-аланы. Локализацию этих городов определили позднее Н.В. Сибилев и Б.А. Рыбаков.

В 40-х годах получила некоторое развитие тенденция к идеализации русско-половецких отношений. В.А. Гордлевский отрицал губительное влияние половецких набегов на русские земли. Он писал о "тесных"' и "дружественных" отношениях между двумя народами - русским и половецким, • которые "вросли в повседневный быт". Против такой идеализации русско-половецких отношений выступил А.И. Попов. Он отмечал, что мир с половцами был "условным", поскольку не существовало единого половецкого государства и определенных, четких границ со степью. Относительно взаимных культурных влияний А.И. Попов высказал точку зрения, что они были невелики и выражались в основном в заимствовании русскими небольшого количества половецких слов. Вопросы исторической географии Половецкой земли стали предметом многолетних исследований К.В. Кудряшова.

* Греков БД Киевская Русь и проблема происхождения русского феодализма у М Н Покровского Н Против исторической концепции М.Н. Покровского: Сб. статей. Ч. I. МЛ, 1939. С. И2.

С середины 50-х годов при исследовании проблемы взаимоотношений Руси с кочевниками археологи стали играть еще большую роль. Они не только переосмыслили ранее известные письменные источники и памятники материальной культуры, но ввели в научное обращение новые материалы. В этом отношении заслуживают особого внимания работы С.А. Плетневой, и, прежде всего, ее исследование "Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях". Важные наблюдения были сделаны ею при изучении общественного строя кочевников: у печенегов автор отметила черты военной демократии, у половцев - зарождение феодальных отношений; их последующее развитие привело общество во времена Кончака к созданию государственного образования (хотя и недолговечного).

В нескольких статьях СА Плетнева коснулась вопроса о половецком устном творчестве, обратилась к наиболее слабо разработанной проблеме -политической и экономической географии Половецкой земли. Специальные исследования С.А Плетнева посвятила древностям черных клобуков и половцам. В "Кочевниках средневековья" прослеживаются отношения двух хозяйственных систем - земледельческой и кочевнической, принадлежащих к разноэтничным государственным объединениям.

С 60-х годов в трудах советских исследователей наметились новые тенденции в изучении истории населения степей. В ряде работ проявилось стремление значительно расширить традиционные хронологические рамки изучения истории половцев и проследить их судьбы в эпоху Золотой орды, под

10 п

властью которой оказались половецкие племена , В данном направлении проводились особые исследования Г.А. Федоровым-Давыдовым. В основу его монографии "Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов" лег археологический материал. В результате проведенного исследования, получено еще одно подтверждение тезиса, что не было "чистого"' кочевничества, а имело место сосуществование кочевничества с оседлым миром.

В 70—80-е годы активизировались исследования кипчакских древностей и памятников Прииртышья и Волго-Уральского междуречья. Можно выделить две серьезные монографии: Б.Е. Кумекова "Государство кимаков IX—XI вв. по арабским источникам" и СМ. Ахинжанова "Кыпчаки в истории средневекового Казахстана". Работы рассматривала отношения кыпчаков с соседними народами Центральной Азии и Юго-Восточной Европы. Исследуя исторические условия формирования русской народности, Л.В. Черепнин отмечал, что борьба с кочевниками ускоряла процесс складывания

10 Зяблин Л.П. О "татарских" курганах; Федоров-Давыдов Г.А. Города и коневые степи » Золотой Орде в ХП1 в. // В«стн. МГУ. Сер. IX. История. № 6. 1965; Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы...; Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973.

древнерусской народности. Подобного же мнения были И.В. Созин, В В. Каргалов. Русско-печенежские отношения рубежа X—XI вв. изучал И.М. Шекера. Определяя основные черты отношений Руси и кочевников, помимо военных действий, он отметил, что русские князья побуждали торков и отдельные колена других кочевников оседать на землю и что главной причиной разгрома торков русскими князьями явилась не византийская дипломатия, а стремление самой Руси обеспечить свою безопасность на южных рубежах.

В.Т. Пашуто рассмотрел "степную политику" русских князей в неразрывной связи с внутриполитическими процессами, происходившими в Киевской Руси, с началом феодального дробления страны, которому в значительной степени способствовало участие печенегов, торков и особенно половцев в феодальных распрях.

Запустение значительной части лесостепи между Днепром и Днестром в XI в. было отмечено П.А. Раппопортом. Исследователь связывает это запустение с набегами половцев. Эффективной мерой борьбы с половцами он считал строительство укрепленных пунктов - "городков", заселенных специфической социальной группой свободных воинов-земледельцев, что подтверждалось археологическим материалом. Вопросу укрепления Южной Руси, строительству городов-крепостей для борьбы с кочевниками, "нарубанию" воинов для поселения их на пристепной окраине Древнерусского государства большое внимание уделяли Б.А. Рыбаков и П.П. Толочко.

В работе "Кочевые народы степей и Киевская Русь" П.П. Толочко проводит мысль о том, что "именно кочевники в значительной мере изменили этнокультурную систему восточнославянских народов, надолго изолировав их от европейского мира"". Длительное противостояние, по мнению П.П. Толочко, было вызвано объективными факторами: давление избытка населения на производительные силы и природные катаклизмы. Влияние кочевников на Русь автор отмечает в "определенных культурных приобретениях". При этом нельзя говорить о симбиозе славяно-русской и кочевнической культур, но отмечается заметная роль тюркского этнокультурного элемента в формировании древнерусской этнической и культурной общности.

А.В. Гадло указывал, что присоединение к Русскому государству отдельных печенежских колен способствовало славяно-русской миграции на юг, в Приазовье и Таврику, и играло большую роль в укреплении степных границ. В другой своей работе А.В. Гадло писал, что действия Святослава в приволжской Хазарии и его поход по степям от Каспия к Таманскому полуострову были возможны лишь благодаря союзу Руси с кочевавшими в районе Дона печенегами.

" Толочко ПП Кочевые народы степей и Киевская Русь Киев, 1999 С 8

В книге Г.Н. Гарустовича и В.А. Иванова "Огузы и печенеги в евразийских степях" авторы приходят к выводу, что во второй половине X в. печенеги уже не просто конгломерат кочевых орд, но народ с зарождающейся государственной системой: наличием четко обозначенной территории обитания; внутренней родоплеменной, а по сути - административной структурой*'.

В исторической литературе влияние кочевников часто рассматривается в связи с вопросами русско-византийских и русско-болгарских отношений. Так, В.Ф. Минорский считал, что о печенегах как о союзниках Руси можно говорить лишь в применении ко времени Игоря, что касается времени Святослава, то печенеги были уже противниками Руси. Но по мнению А.Н. Сахарова, какая-то часть печенежских колен сотрудничала с Русью и в 60—70-х годач X в. Т.М. Калинина указывала, что сам русско-византийский договор 944 г. свидетельствует о союзных отношениях между Русью и печенегами, так как только на этих условиях Русь могла влиять на ход событий в Причерноморье.

В работах Б.А. Рыбакова, В.Я. Проппа, Б.Н. Путилова, А.М. Астаховой рассматривался вопрос об отражении борьбы восточных славян с кочевниками в устном народном творчестве.

Сегодня по проблеме взаимоотношений древнерусских земель с кочевниками накоплена огромная историография. Но и в настоящее время остается открытым целый ряд вопросов. В частности, вопросы социальной организации и кочевников, и Древней Руси; влияния кочевников на становление древнерусской государственности; географический, этнодемографический, ментальный факторы взаимовлияния.

Глава 3. "Варварские" империи как система политической организации Восточной Европы в IX—XIII вв."

На наш взгляд, восточноевропейские степи всегда были объединены в единую мультиполитичную систему по типу "варварской" империи, где "метрополия" являлась "высокоразвитой" только в военном или политическом отношении и по существу сама являлась "периферией" и "провинцией"12. Для рассматриваемого периода выделяются два центра этой системы: в IX - первой половине X вв. - Хазарский каганат, а в середине X в. (965 г.) ядро смешается в Киев. Вокруг этих центров разнородные по социально-политическому устройству образования составляли периферию, но, входя в единую политическую систему, продолжали сохранять за собой достаточную автономию. Центр обычно оставлял в неприкосновенности социальную организацию подвластных народов и ограничивался взиманием с них положенной дани и обязанностью поставлять военные контингенты и

12 Крадин Н.Н Кочевники, мир-империи и социальная эволюция // Альтернативные пути к цивилизации. М.,2000.

оказывать военную помощь. Тюркоязычные кочевники, попадая в южнорусские степи, оказывались втянутыми в общую систему, сохраняя внутреннее устройство общества, традиции, насколько возможно образ жизни

£ /. Кочевые образования Восточной Европы эпохи средневековья (IX—XШ

вв)

В свое время анализ социальной структуры кочевых сообществ, проведенный СА Плетневой, позволил ей сделать вывод, что печенеги находились на первой стадии кочевания с формой общественного устройства союзом племен, соответствующим периоду военной демократии13. Как нам представляется, в ходе рассуждений не учитывались два обстоятельства- 1) особенности природных условий южнорусских степей; 2) окружение Европейской Печенегии мощными цивилизационными центрами, в первую очередь, соседство с Хазарским каганатом и Византией. Оба этих фактора позволяют усомниться в самой возможности сохранения печенегами таборной формы кочевания. Анализ источников (прежде всего, сведений Константина Багрянородного) привел нас к выводу, что печенежское общество являло собой сложное вождество, и такая форма устройства общества никак не могла соответствовать первой стадии кочевания. Доказательством тому могут служить наличие четкого порядка наследования власти, пятерично-десятичная организация войска, проявляющаяся в делении каждой фемы на пять меньших частей, существование административного деления подвластных территорий на единицы, весьма напоминающие более поздние улусы Золотой Орды.

Печенеги не смогли создать свою кочевую империю, как нам кажется, из-за особенностей геополитического пространства южнорусских степей. Попав в восточноевропейские степи, они сразу сталкиваются с несколькими цивилизационными моделями: полукочевое конфедеративное объединение хазар, империя ромеев, Дунайская Болгария и развивающиеся быстрыми темпами Волжская Булгария, Угрия и Древняя Русь. Очевидно, что наиболее близкой моделью развития для печенегов должен был стать Хазарский каганат. Хазария никогда не была строго централизованным государством, а представляла собой конфедерацию племен, пользующихся автономией не только во внутренних, но и во внешних делах. Представители правительства на местах не заменяли местного управления, а только контролировали его, обеспечивая исправное поступление налогов и выполнение других повинностей в пользу государства, важнейшей из которых была военная служба. Печенеги могли претендовать на роль ядра кочевой империи после ослабления каганата, но кочевая империя может существовать только на базе комплексного скотоводческо-земледельческого хозяйства; для создания

11 Плетнева С Л Кочевники средневековья Поиски исторических закономерностей

М,1982 С 56

такового печенегам необходимо было подчинить какое-либо оседлое объединение, но сил для этого не было.

Более сложна характеристика общественной структуры огузов восточноевропейских степей (торков русских летописей). То, что нам известно по источникам о восточноевропейских гузах, не укладывается в определение ни вождества, ни тем более сложного вождества. Здесь гораздо больше сохранились черты эгалитарного общества. Очень соблазнительно остановиться на определении общественной структуры восточноевропейских огузов как на племенной. Сложность заключается в том, что мы доподлинно не знаем, как были связаны между собой среднеазиатские и европейские огузы. Говоря о державе присырдарьинских ябгу и о державе Сельджукидов, фактически нет сомнений, что речь идет о "кочевых империях". Восточноевропейские огузы вполне могли выступать как периферия этих образований, и вероятно, наиболее отсталая часть. Утверждать этого, конечно, нельзя, но можно отметить, что, несмотря на важное значение лука и стрел как племенных символов огузов, в погребальных памятниках восточноевропейских огузов не встречено остатков лука (лук был символом "старших" племен), а наконечники стрел (символ "младших" племен) встречены в 24,4% погребений14.

В работах С.Г. Агаджанова, М.И. Артамонова указывалось, что уже в период до сельджукского движения огузы представляли собой две ''генетически связанные между собой, но далеко не тождественные" этнические общности, развитие которых происходило в сфере различных политических образований15. В качестве главной причины раскола огузов называлось принятие частью этого народа ислама. Как нам кажется, степняки, оставшиеся в рамках традиционных верований, первоначально пытаются завоевать какие-то хазарские земли, но, потерпев неудачу, налаживают связи с каганатом, выступая в качестве военной наемной силы. Вероятно, связи восточноевропейских гузов с присырдарьинской державой ябгу были разорваны в X в., после ухода в низовья Сыр-Дарьи Сельджука. Племенные объединения оставшихся гузов так или иначе были включены в политическую систему Хазарского каганата.

Половцы, пришедшие в южнорусские степи позднее, в эту систему быть включены уже не могли. По мнению СА Плетневой, к концу XI в. половцы переходят ко второй стадии кочевания и заканчивают этот переход на рубеже ХП—ХШ вв.16 На наш взгляд, половцы в середине (а, возможно, и в начале) XII в. перешагнули вторую стадию кочевания, перейдя на третью. С этого

14 Гарустович Г.Н., Иванов В.А. Огузы и печенеги в евразийских степях. Уфа, 2001. С. 82—83, табл. 4.

19 Агаджанов С.Г. Огузская проблема и задачи ее изучения // Тюркологический сборник 1973 г. М., 1975. С. 15—16.

Плетнева С.А. Кочевники средневековья... С. 56,60.

времени начинается создание государствоподобных структур половцев-кыпчаков, с сохранением их подчинения Руси. Вероятно, согласно исторической логике, следующим центром мультиполитии южнорусских степей должен был стать кыпчако-половецкий. Русь, занятая внутренними усобицами, не могла долго играть роль объединяющего центра, к таким центром должно было стать единое государство половцев, выросшее из суперсложного вождества. Окончательное сложение суперсложного вождества половцев надо вероятно относить к моменту возвышения хана Кончака в 60— 70-е годы XII в. После прихода к власти сына Кончака Юрия, видимо, все восточные половцы оказываются объединены в единое политическое образование.

Таким образом, кочевые объединения восточноевропейских степей IX— XIII вв. при всей хозяйственной близости дают картину различного общественно-политического устройства. В восточноевропейских степях огузы и печенеги оказались в окружении сильных цивилизационных образований, что заставило их искать себе "сюзерена". На раннем этапе заселения южнорусских степей таким сюзереном выступила уже находящаяся в глубоком кризисе Хазария. Но ни огузы, ни печенеги не смогли воспользоваться предоставленной возможностью стать наследниками кочевой империи хазар. В середине X в. у этих протогосударственных образований не было достаточных сил, чтобы противостоять "малому хазарскому кагану" Святославу. Половцы, пришедшие в южнорусские степи в более выгодный период сформировали и более сложную общественно-политическую структуру - реальный прообраз будущего государства, но вышедшие на политическую арену монгольские племена не позволили половцам закончить процесс государственной структуризации своим нашествием XIII в.

§ 2. Древняя Русь - кочевая империя (феномен оседлого центра)

Разгром хазар Святославом в 965 г., вероятно, официально закрепил перенос центра степной мультиполитии в Киев. Русь, развиваясь по "хазарской модели", переняла многие черты, присущие кочевым империям. В период IX -середины XI вв. Русь представляла собой конгломерат относительно автономных земель, связанных системой даннических отношений. При этом кочевнические земли (Дикое поле) были такой же составной частью этого конгломерата.

Русские земли не обладали единым типом хозяйства, скорее продукты, произведенные в разных областях, дополняли друг друга. Север - соль, меха, Киевская, Черниговская земли - продукты земледелия; юг (Дикое поле) -продукты скотоводства. Кроме того, кочевники поставляли главное средство производства того времени - тягловый скот и лошадей. Это давало возможность интенсифицировать земледельческий процесс, доводить свое производство до уровня товарного Помимо этого, кочевнические земли, вероятно, исполняли роль буферной зоны между восточнославянскими

племенами и Хазарией, Болгарией, Волжской Булгарией, Угрией. Они изначально выступали как естественное пофаничье, предохраняя русские земли от нападения со стороны наиболее развитых государств того времени и ''чужих" кочевников.

Независимость, пусть даже относительная, предполагала и возможную враждебность соседей. Каждая русская земля оказывается во враждебном окружении. Отсюда высокая роль удельных князей и их дружин и городов, как оборонительных центров. Очевидно мы имеем дело с военным путем полигогенеза, когда становление государственных структур в различных землях происходило через возрастание роли военной организации и постепенное превращение военного предводителя в политического, а его окружения в привилегированную прослойку и первичный госаппарат.

Для всех таких обществ очевидно просматривается схожее социальное устройство по военному, десятичному принципу (на Руси: община = дружина17, община = сотня, волость = тысяча18). Князь (также как и хан в степи), в первую очередь, военный предводитель. Их административная деятельность резко ограничена земскими или куренными институтами. Наибольшим уважением в обществах, развивающихся по пути военного политогенеза, пользуется военная элита, представленная дружиной. Состав дружины был неоднородным в социальном и этническом отношении, что открывало возможность для вливания в состав этого подразделения не только представителей рядового населения, но и представителей соседних народов. Более того, облегчало процесс включения степной иерархии в древнерусскую. Таким образом, можно говорить о Древней Руси как о суперсложном вождестве, главенствующее положение в котором занимала военная элита. При этом сохраняется роль старой родовой аристократии, жречества (позднее духовенства) и народного собрания (веча).

Таким образом, Древняя Русь никогда не представляла единого централизованного политического образования. Это предопределило внутреннее разграничение на северную и южную части, причем последняя, долгое время находящаяся в постоянном контакте с кочевым миром была в большей степени подготовлена к инфильтрационным и ассимилятивным процессам. Целый ряд институтов, приписываемых исследователями монгольскому влиянию, сложился еще в домонгольское время. Монгольское же завоевание и включение русских земель в политическую структуру Золотой Орды углубило именно черты, свойственные кочевничесхим цивилизациям.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования и формулируются следующие сделанные по ходу работы выводы:

" Русская Правда. Пространная редакция // Российское законодательство X—XX вв. Т. I. Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 86.

" Павлоэ-Сельванский Н П. Феодализм в России. М., 1988. С. 225.

По отношению к странам Старого Света кочевой мир является срединным, и в силу своего географического положения вынужден был общаться с окружающими его народами, в том числе с Русью. Источники отразили многообразие этих отношений для периода IX—XIII вв. Многочисленные памятники отражают торговые, политические, военные, матримониальные связи Древней Руси с тюркоязычными кочевниками. Вероятно, не случайно и объединение кочевников и руссов под общими названиями "скифов", "тюрков", "славян", "хазар", упоминания о том, что эти народы говорят на одном языке. Все эти сведения позволяют нам предполагать включение кочевников и древних руссов в единую политическую систему.

История отношений Древней Руси и кочевников драматична, и потому никогда не выпадала из поля зрения историков. На протяжение XVIII—XIX вв. в российской историографии преобладал негативный подход в оценке роли кочевых народов в истории Древней Руси. Даже авторы, указывавшие на некоторые положительные моменты взаимоотношений Руси и кочевников видели проявление этих моментов в более быстром развитии Древнерусского государства из-за борьбы с кочевниками. Появление новых источников заставило взглянуть на проблему по-новому. Ее освоение вышло за пределы традиционного рассмотрения чисто внешней стороны взаимоотношений Руси с кочевыми племенами. Непосредственные взаимоотношения этих миров стали рассматриваться в плане внешней политики и международных связей и вместе с тем как часть огромной важности проблемы взаимодействия оседлых и кочевых культур.

Сегодня можно утверждать, что отношения Руси с кочевыми народами были многогранными. В IX—XIII вв. и кочевники, и Русь стояли на пороге государственного строительства. Соседство и тесное взаимодействие могли либо стимулировать процесс становления государственности, либо замедлить его. Общие черты развития приводили к быстрому сближению и открытости для взаимовлияния, политической, экономической и культурной интеграции. Возможно, свою роль в сближении сыграли сходные географические условия существования: отсутствие естественных границ, большое количество незанятых земель, характер природных условий - это области "критического" ведения хозяйства. В этих условиях и кочевники, и земледельцы тяготели к лесостепи. Ее южная часть становится территорией перекрещивающихся интересов и зоной контакта.

Еще одной точкой соприкосновения можно считать зависимость "варварских" империй от внешней торговли. Взаимовыгодная торгово-обменная деятельность приводила к ускорению социально-экономического развития. Включение кочевников в экономическую орбиту Древней Руси позволяло расширить торговые связи за счет трансконтинентальных маршрутов, обезопасить движение собственных торговых караванов, увеличить количество рынков сбыта и ассортимент товаров.

Военный путь политогенеза определил целый ряд схожих черт кочевых империй и империи Древнерусской: 1) характер политического устройства -военная империя; 2) военно-иерархический характер общественной организации, выстроенной по принципу военных единиц; 3) быстрое развитие оборонной индустрии; 4) схожее устройство войска и тактических приемов ведения боя; 5) дуальный (или триадный) принцип социальной организации на ее высших уровнях. Эти черты вырастали из внутренней логики развития обществ, но постоянное и тесное общение приводило к ускорению процесса их становления.

Тесное соседство и взаимодействие, ментальная близость, схожесть социально-экономического развития приводили и к заимствованию ряда элементов кочевнических образований (или при посредстве кочевников) Древней Русью, в частности, титула "хакан" из Хазарии, удельно-лествичной системы, институтов соправления и кормления.

Все это позволило Древней Руси достаточно быстро адаптироваться к политической системе Золотоордынского государства, которое, в свою очередь, углубило черты, свойственные именно кочевым цивилизациям, что и позволило исследователям говорить о "неомонгольском" государстве -Московии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Епимахова Т.В. Евразийцы и современное кочевниковедение (к постановке проблемы) // Студент и научно-технический прогресс. Челябинск, 1989.

2. Епимахова Т. В. Евразийцы: этика, политика, мораль // Тезисы докладов студенческой конференции по итогам полевого сезона. Тобольск, 1988.

3. Епимахова Т.В. Природно-климатический фактор и месторазвитие кочевой культуры в трудах евразийцев // Тезисы докладов XXII УПАСК (PACK). Челябинск, 1990.

4. Епимахова Т. В. Историческая концепция евразийства // Студент и научно-технический прогресс. Челябинск, 1990.

5. Епимахова Т.В. Кочевниковедческие исследования евразийцев в свете их исторической концепции // Тезисы докладов XXIII PACK. Свердловск, 1991.

6. Епимахова Т. В. Евразийцы: политическая концепция и тезисы кочевниковедческой теории // Вестник Челябинского университета. Челябинск, 1992. № 2.

7. Епимахова Т. В. К вопросу о взаимоотношениях кочевников и земледельцев // Вестник Челябинского университета. Челябинск, 1993. №2.

8. Епимахова Т.В. Половцы в Подунавье // Уржумка. Челябинск, 1995. № I.

9. Любчанская Т.В. Советская историография первой половины XX века о взаимоотношениях тюркоязычных кочевников и Древней Руси // Этнические взаимодействия на Южном Урале. Челябинск, 2002.

10. Любчанская Т.В. "Дикое поле"' и Древнерусская империя // Вестник Челябинского университета. Сер. История. 2003. № 1.

11. Любчанская Т.В. "Варварские империи" кочевников и Древней Руси // Вестник Челябинского университета. Сер. История. 2004. № 1.

12. Любчанская Т.В. "Православная" Русь и "поганые" половцы // Вестник Челябинского университета. Сер. История. 2003. № 2.

13. Любчанская Т.В. "Варварские империи" кочевников и Древней Руси // Тезисы докладов международной конференции "Природа и общество". Краков, 2003.

Подписано в печать Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,4. Уч.-изд. л. 2,2. Тираж 100 экз. Заказ Бесплатно

- я 4 1 g

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Любчанская, Татьяна Владимировна

Введение С.

Глава I. Кочевники и Русь в средневековых письменных С. 9 источниках

1.1. Византийские источники С.

1.2. Восточные источники С.

1.3. Западноевропейские источники С.

1.4. Русские источники С.

Глава II. Российская историография XIX—XX вв. о С. 50 взаимоотношения Руси и кочевников

II. 1. Взаимоотношения Древней Руси с кочевниками в С. освещении российской дореволюционной исторической науки

II.2. Историография XX в. (1917 - 2000 гг.) С.

Глава III. Варварские империи как система политической С. 139 организации Восточной Европы IX—XIII вв.

III.1. Кочевые образования Восточной Европы эпохи С. 142 средневековья (IX—XIII вв.)

III.2. Древняя Русь - кочевая империя (феномен оседлого С. 172 центра)

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Любчанская, Татьяна Владимировна

Актуальность. Кочевники сыграли важную роль в истории человечества. Они способствовали освоению Ойкумены, распространению различного рода инноваций, внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, в этническую историю народов Старого Света. Однако, обладая огромным военным потенциалом, номады оказали также существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации. Проблема взаимоотношений Киевской Руси с кочевым миром восточноевропейских степей давно привлекает к себе внимание. Ее изучение, начатое около двух столетий назад, никогда не прерывалось. Интерес к этой стороне исторического прошлого неслучаен: политические, экономические, культурные и иные контакты между Русью и кочевниками не только играли большую роль в повседневной жизни государств, государственных образований, племенных союзов, народностей, но и оказали существенное влияние на их исторические судьбы.

Русское государство вплоть до XX века так или иначе было связано с кочевниками. Более того, наверно можно сказать, что основное население современной России - потомки двух крупных этнообразований: славянского, оседло-земледельческого и тюркоязычного, кочевнического.

Под влиянием динамического взаимодействия этих этносов шло складывание Российской государственности. Но ни в российской историографии, ни в мировой подобная точка зрения не нашла своего отражения. Только ученые-евразийцы указывали на важнейший фактор развития Российской государственности - татарщину. Но проводили четкую границу между Киевской Русью и Русью Московской, не считая, Московию преемницей Киевской Руси.

Такая ситуация в российской историографии не случайна. С XVIII века основной идеологемой российской историографии на долгие годы становится норманизм, который очень скоро из. научной проблемы переходит в фактор политики. Все историографические силы сосредотачиваются на решение вопроса: развивалась ли Русь как все европейские государства или ее развитию присущи только ее чисто русские черты. Отражением этого можно считать даже названия наиболее заметных научных течений: "западники" и "славянофилы". Внимание к народам, населяющим Россию, вообще, и тюркских, в частности, оказалось невостребованным.

Официальная историография XIX в. относила кочевые народы к разряду "неисторических". Более того, виднейшие ее представители считали, что кочевники "никогда не будут занимать высокого места во всемирной истории". Лучшим временем для развития российской историографии явился очень недолгий период нэповской Советской России, "пока ученые и деятели искусства избегали политической деятельности против партии, они могли не бояться властей или вмешательства идеологов"1. Однако уже "в период 1929— 1932 гг. Академия наук была основательно обновлена и оказалась полностью под контролем Коммунистической партии". Идеология требовала теоретического обоснования тезиса об усилении классовой борьбы при построении социализма. Расслоение внутри кочевых обществ было объявлено классовым, все рядовые кочевники поголовно записаны в "трудовое крестьянство".

Не внимание к особенностям развития народов, декларативное объявление о формировании единой нации "советский народ" привело к затушевыванию все более назревающей проблемы межнациональных отношений. Не случайно, как только власть слегка ослабила режим, эти проблемы проявились фактически во всех национальных районах Советского Союза.

И сегодня, национальные вопросы, став политической программой многих партий, остаются предметом политических спекуляций. Очевидно, что, не поняв сложности взаимоотношений разнокультурных народов, населяющих Россию, за весь период их сосуществования, мы неизбежно будем сталкиваться с национальными проблемами, проявлениями сепаратизма и центробежными стремлениями народов.

1 Грэхэм Л.Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М., 1991. С. 16.

2 Там же. С. 17.

Объект исследования - кочевые элементы в системе древнерусской государственности.

Предметом исследования являются контакты кочевников и древнерусских земель, оказавшие влияние на формирование древнерусской государственности.

Цель работы - отражение кочевого влияния на становление древнерусской государственности.

В связи с этим поставлены следующие исследовательские задачи:

- обобщение и систематизация материалов письменных источников по проблеме взаимоотношений тюркоязычных кочевников и Древней Руси;

- анализ российской историографической традиции XIX—XX вв. по обозначенной проблеме;

- реконструкция общественно-политического развития и выявление схожих черт и элементов заимствования в общественно-политической структуре Древней Руси и кочевнических объединений.

Историография. На сегодняшний день материал, накопленный по данный теме, огромен. Наряду с нарротивными источниками сегодня используются данные археологии, этнографии, лингвистики и других смежных наук. Однако традиционно большинство историков использует в своих трудах письменные источники. Поскольку в них повествуется о внешнеполитических событиях кочевнических объединений, то и в исторических обобщениях в основном анализируется политическая история этих объединений. Таковы труды русских и советских ученых В.Г. Васильевского, П.В. Голубовского, Д.А. Расовского, Л.Н. Гумилева, Б.Е. Кумекова и др.3

Ученые, исследующие этнографические материалы, в отличие от историков, все внимание сосредотачивают на внутриполитической жизни орд, на их экономике, быте и культуре. К обобщающим работам, основывающимся на данных этнографии, относятся труды Н.Я. Харузина, Г.Н. Потанина, С.И. Руденко, Д.К. Зеленина, Т.А. Жданко, С.Е. Толыбекова, Р.Г. Кузеева и многих других4.

3 Васильевский В.Г. Византия и печенеги // Труды. СПб., 1908. Т. 1; Голубовский П.В. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар // Университетские известия. Киев, 1883. № 1; Расовский Д.А. Половцы // SK. Praga, 1933—1938. VII—IX; Гумилев JI.H. Древняя Русь и Великая Степь. М, 1992.; Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX-XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата, 1972.

4 Харузин А.Н. История жилища у тюркских и монгольских народов // Этнографическое обозрение. Кн. XXXVIII. 1896; Потанин Г.Н. Очерки северо-западной Монголии. СПб., 1883. Вып. I—IV;

Археологи и в какой-то степени лингвисты и фольклористы в своих публикациях дают анализ культуры и быта и только частично, насколько позволяют им материалы, касаются вопросов экономики, социальных отношений и этногенеза. Здесь также можно отметить ряд авторов: С.Е. Малов, H.A. Баскаков, В.И. Абаев, С.А. Плетнева, Г.А. Федоров-Давыдов и др.5

Источниковая база. Данная работа в основном посвящена политическим взаимовлияниям Руси и кочевников, поэтому в ней используются большей частью письменные источники, хотя в случае необходимости привлекаются данные археологии и лингвистики. Источниковая база предлагаемого исследования представлена русскими летописями, византийскими трактатами, сочинениями арабских и персидских авторов.

Хронологические рамки работы ограничивают период IX - начало XIII вв. Нижние временные рамки совпадают с первыми упоминаниями источниками Руси, как отдельного политического объединения, и появления в восточноевропейских степях тюркоязычных кочевников - печенегов и огузов. Верхний временной предел исследования обусловлен появлением на политической арене нового кочевого объединения - татаро-монголов.

Территориальные рамки исследования восточноевропейские степи (Дикое поле) и лесостепь, традиционно понимаемая как пограничная территория Древней Руси и кочевников.

Методологической основой диссертации стала концепция месторазвития, предложенная П.Н. Савицким и разработанная в трудах ученых евразийской школы. Понятие "месторазвития" применялось евразийцами к анализу взаимосвязи и целостности социально-исторической и географической среды. Мир Евразии рассматривается как единое геополитическое пространство, государственное объединение которого диктовалось, географическими особенностями. Становым

Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. М., 1899; Руденко С.И. Башкиры, опыт этнологической монографии. Л., 1925; Зеленин Д.К. Культ онгонов в Сибири. Л.;М., 1936; Жданко Т.А. Каракалпаки Хорезмского оазиса // ТХАЭЭ. М., 1952. Т. 1; Толыбеков С.Е. Кочевое общество казахов в XVII - начале XX в. Политико-экономический анализ. Алма-Ата, 1971; Кузеев Р.Г. Очерки исторической этнографии башкир. Уфа, 1957.

5 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. М.;Л., 1951; Баскаков H.A. Тюркские языки. М, 1960; Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. М., 1949; Плетнева С.А. Печенеги и гузы на Нижнем Дону (по материалам кочевнического могильника у Саркела-Белой Вежи). М., 1990; Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. хребтом российской истории выступала степная полоса в ее открытости. Степное пространство способствовало широким геополитическим комбинациям и взаимодействию народов - мир Евразии отличается своим постоянным стремлением к политическому объединению. Процесс русской истории евразийцы определяют как процесс создания России-Евразии, как целостного месторазвития, геополитический синтез Леса и Степи. География обуславливает и определенное политическое устройство евразийской многонациональной державы - сочетание этатизма и национальной и религиозной терпимости.

В соответствии с целью и задачами исследования в работе применяются как общенаучные, так и конкретно-исторические методы. В качестве основного был использован диалектический метод, в основе которого лежит комбинированный системный подход, позволивший рассмотреть эволюцию взаимоотношений между тюркоязычными кочевниками южнорусских степей и Древнерусскими землями во времени и проанализировать общие черты в социально-политическом устройстве этих раннегосударственных объединений. Основными принципами такого подхода являются различие свойств явлений и их субъективной оценки; анализ фактов с точки зрения их закономерностей, незаметных при непосредственном наблюдении; исключение влияния личных пристрастий исследователя на выводы; подход к результатам научного мышления как к средству объяснения наблюдаемых фактов, а не их описания. Кроме того, из общенаучных методов применено сочетание индуктивного (от частного к общему) и дедуктивного (от общего к частному) методов; из конкретно-исторических: сравнительный, проблемно-хронологический, типологический и другие методы исследования.

Научная новизна исследования определяется, прежде всего, тем, что данная тема разработана в специальных исследованиях явно недостаточно и односторонне. В работе впервые предпринята попытка рассмотреть политическое устройство Древней Руси как мультиполитийное, где племена, вождества и государство образуют единое хорошо интегрированное целое. Причем составной частью этой мультиполитии является и степной мир Дикого поля.

Практическая значимость. Проблемы, затронутые в диссертации представляют интерес как для историков древней Руси, так и кочевниковедов. Обобщенные в работе материалы и выводы могут быть использованы в общих и специальных курсов как по истории Древней Руси, так и по другим гуманитарным дисциплинам, в частности, по истории тюркоязычных номадов, этнической истории народов России. Материал настоящей работы может быть применен при написании научных статей и монографий по истории Древней Руси.

Апробация работы. Основные выводы проведенного исследования докладывались автором на региональных научных конференциях в Челябинске, Самаре, Тобольске. Результаты работы отражены в 13 научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. К тексту приложены: список сокращений и список использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Средневековые кочевники Восточной Европы и Древняя Русь"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По отношению к прочим культурным мирам Старого Света кочевой мир является срединным, и даже в силу своего географического положения вынужден был так или иначе общаться с окружающими его народами. История общения русских с кочевниками растянута на многие века. Источники отразили многообразие этих отношений для периода IX—XIII вв. В большей или меньшей степени многочисленные памятники разных народов отражают торговые, политические, военные, матримониальные связи Древней Руси с тюркоязычными кочевниками. Вероятно, не случайно и объединение кочевников и руссов под общими названиями "скифов", "тюрков", "славян", "хазар", упоминания о том, что эти народы говорят на одном языке. Все эти сведения позволяют нам предполагать включение кочевников и древних руссов в единую политическую систему.

История отношений Древней Руси и кочевников драматична, и потому никогда не выпадала из поля зрения историков. На протяжение XVIII—XIX вв. в российской историографии преобладал негативный подход в оценке - роли кочевых народов в истории Древней Руси. Основанием для этого послужили многочисленные призывы летописцев к борьбе с кочевниками. Кроме того, вероятно, сложно было допустить возможность воздействия некультурных варварских орд на культурную европейскую среду. Даже авторы, которые смогли перешагнуть через барьер полнейшего неприятия кочевников, и указывавшие на некоторые положительные моменты взаимоотношений Руси и кочевников видели проявление этих моментов в более быстром развитии Древнерусского государства из-за борьбы с кочевниками.

Появление новых источников, - археологических, этнографических, лингвистических, - заставило взглянуть на проблему по-новому. Ее освоение вышло за пределы традиционного рассмотрения чисто внешней стороны взаимоотношений Руси с кочевыми племенами. Непосредственные взаимоотношения этих миров стали рассматриваться в плане внешней политики и международных связей и вместе с тем как часть огромной важности проблемы взаимодействия оседлых и кочевых культур.

По мере развития исторической науки, проблема "Русь и кочевники" стала расчленяться и усложняться. С течением времени в большой и сложной проблеме взаимоотношений Руси и кочевников, разрабатываемой исследователями - историками, археологами, антропологами, лингвистами, фольклористами - возникло и определилось несколько самостоятельных тем. К ним следует отнести такие, как исторические корни взаимоотношений славянского населения Восточной Европы с кочевым и полуоседлым населением степей и лесостепной полосы до появления печенегов, роль хазар и Хазарского каганата в истории восточных славян вообще и Древнерусского государства в частности, классификация предметов материальной культуры кочевников и установление их этнической принадлежности, борьба Руси с кочевниками -печенегами, торками, половцами, общественный строй кочевников, русское население степей Причерноморья и Приазовья, экономическое, культурное и политическое влияние Руси на кочевников, тюркоязычное население юга Киевской Руси (черные клобуки) как этнический элемент, вошедший в состав государственной территории Киевской Руси, и его роль в политической жизни общества, отражение борьбы Руси с кочевниками в устном народном творчестве русского народа.

Сегодня можно утверждать, что отношения Руси с кочевыми народами были многогранными и отнюдь не сводились к одним военным столкновениям. В IX—XIII вв. и кочевники, и Русь стояли на пороге государственного строительства. Соседство и тесное взаимодействие могли либо стимулировать процесс становления государственности, либо замедлить его. Общие черты развития приводили к быстрому сближению и открытости для взаимовлияния, политической, экономической и культурной интеграции.

Во вторичных государственных образованиях, каковыми являются Древняя Русь и кочевнические конфедерации, процесс становления государственных институтов ускоряется за счет опыта соседей. На формирование Древнерусской государственности в первую очередь должно было влиять наиболее развитое окружение: Византия и Хазария. Однако их влияние на Русь явно было опосредованным, причем хазарское явно превалирует над византийским. Каковы же причины этих явлений?

Во-первых, и Византия, и Хазария в этот период представляли собой империи, а значит, внешне кочевнические образования мало чем отличались от них. Кроме того, кочевники обладали реальной военной и экономической мощью, и, вероятно, представлялись современникам лидерами на мировой политической арене. Во-вторых, именно они выступали как посредники, перенося на Русь и институты развитых государств. Вероятно, к этому можно добавить "психологический фактор": поскольку кочевнические объединения и Русь находятся на одном уровне развития, внутреннее устройство кочевнической империи должно было быть ближе и понятнее.

Это приводило, во-первых к обоюдному простому заимствованию наиболее ярко выраженных внешних форм политического устройства, титулатуры; во-вторых, к быстрому культурному сближению (причиной могла выступать близость ценностных ориентиров - род, семья, обычай, законы гостеприимства).

Возможно, свою роль сыграли и сходные географические условия существования: отсутствие естественных границ (что порождало постоянную военную угрозу и определило развитие общества по военному пути политогенеза), большое количество незанятых земель (сравнительная малочисленность населения на квадратный метр), характер природных условий -это области "критического" ведения хозяйства (как земледелия, так и кочевого скотоводства). В этих условиях и кочевники, и земледельцы тяготели к наиболее благоприятной области хозяйствования - лесостепи. Ее южная часть, вероятно, становится территорией перекрещивающихся интересов и зоной контакта. Этим можно объяснить "неясную" линию границы между кочевниками и Русью. Приграничные конфликты (набеги кочевников на русские селения, походы руссов в степь) превращались в борьбу за "родовые" угодья и мало отличались от междоусобной борьбы внутри и оседлого, и кочевого сообщества.

Еще одной точкой соприкосновения можно считать зависимость "варварских" империй от внешней торговли, которая выступает важнейшим фактором их существования. Причем для ведения этой торговли и для кочевников, и для руссов важны водные маршруты: для руссов огромное значение приобретают судоходные реки, для кочевников маршруты должны были проходить по водоемам, удобным для водопоев. Не просматривается конкуренции и в товарном отношении: за Русью закрепляется монопольная торговля солью и дорогими мехами, кочевники торгуют скотом и продуктами скотоводства. Отсутствие конкуренции, как за маршруты, так и за товары, приводило к возможности осуществлять взаимовыгодные торговые операции. Эта взаимовыгодная торгово-обменная деятельность приводила к ускорению социально-экономического развития "варварских" империй. Кочевники поставляли на русский рынок наиболее важное для раннего средневековья средство производства - тягловый скот и лошадей. Что давало возможность интенсифицировать земледельческий процесс, доводить производство до уровня товарного. Выход Древней Руси на наиболее важные международные рынки (Византию, Хазарию, Арабский мир) так или иначе проходил через земли, занятые кочевниками. Таким образом, включение кочевников в экономическую орбиту Древней Руси позволяло расширить торговые связи за счет трансконтинентальных маршрутов, обезопасить движение собственных торговых караванов, увеличить количество рынков сбыта и ассортимент товаров.

Для всех "варварских" империй очевидно просматривается схожее социальное устройство по военному, десятичному принципу. Эта десятичная система не отрицала целиком родовых связей, но она их восполняла, внося порядок в движение людских масс, превращая толпу в войско. Князь и хан не просто руководители политических объединений, но в первую очередь, военные предводители. Их административная деятельность резко ограничена земскими или куренными институтами. Такая социальная структура характерна для обществ, развивавшихся по пути военного политогенеза. В них высокая роль войска и военной элиты. Нестабильность традиционного хозяйства, непрекращающиеся войны делали необходимым сохранение воинской организации в рамках всего свободного населения. Быть свободным означало иметь право и в то же время обязанность носить оружие. Наибольшим уважением в таком обществе пользуется военная элита, представленная дружиной. Состав дружины был неоднородным в социальном и этническом отношении, что открывало возможность для вливания в состав этого подразделения не только представителей рядового населения, но и соседних народов. Более того, облегчало процесс включения степной иерархии в древнерусскую.

Военный путь политогенеза предполагает и особенности экономики таких обществ. Прежде всего, это ориентированность на войну - развитие оборонной индустрии, кроме того, сама война выступает как отдельная сфера народного хозяйства.

Таким образом, военный путь политогенеза определил целый ряд схожих черт кочевых империй и империи Древнерусской: 1) одинаковый характер политического устройства - военная империя (метрополия по сравнению с периферией развита именно в военном отношении); 2) военно-иерархический характер общественной организации, выстроенной по принципу военных единиц - "десятичная" система; 3) быстрое развитие оборонной индустрии; 4) схожее устройство войска и тактических приемов ведения боя (центр и два фланговых крыла); 5) дуальный (или триадный) принцип социальной организации на ее высших уровнях. Эти черты вырастали из внутренней логики развития обществ, но постоянное и тесное общение приводило к ускорению процесса их становления.

Тесное соседство и взаимодействие, ментальная близость, схожесть социально-экономического развития приводили и к заимствованию ряда элементов кочевнических образований (или при посредстве кочевников) Древней Русью, в частности, титула "хакан" из Хазарии, удельно-лествичной системы, институтов соправления и кормления.

Все это позволило Древней Руси достаточно быстро адаптироваться к политической системе Золотоордынского государства, которое, в свою очередь, углубило черты, свойственные именно кочевым цивилизациям, сделало их ярко выраженными. Ощущение явной близости Древней Руси и Золотой Орды позволили исследователям говорить о "неомонгольском" государстве -Московии.

Список научной литературыЛюбчанская, Татьяна Владимировна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Абу-л-Фида. 1840. Таквим ал-булдан // Geographie cTAboulfeda. Paris.

2. Анна Комнина. 1996. Алёксиада / Вступ. ст., коммент. Я.Н. Любарского. СПб.

3. Бабер-наме или Записки Султана Бабера. 1857. Казань.

4. Бартольд В.В. 1973. Извлечение из сочинения Гардизи Зайн ал-ахбар. Приложение к «отчету о поездке в Среднюю Азию с научной целью, 1893— 1894 гг.» // Бартольд В.В. Соч. Т. VIII. М.

5. Бейлис В.М. 1969. Народы Восточной Европы в кратком описании Мутаххара ал-Макдиси (X в.) // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. II. М.

6. Бранденбург Н.Е. 1908. Журнал раскопок 1888—1902. СПб.

7. Былины. 1958. / Подготовка текста, вступ. статья и коммент. В.Я. Проппа и Б.Н. Путилова. Т. 1. М.

8. Былины. 1988. / Сост. Ф.М. Селиванов. М.

9. Заходер Б.Н. Еще одно раннее мусульманское известие о славянах и русах IX—X вв. // Изв. Всес. географ, об-ва. Т. XXV. Вып. 6. С. 25—^3.

10. Иакинф Бичурин: Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. 1950. Т.2. М; Л.

11. Ибн Хордадбех. 1986. Книга путей и стран / Пер. с араб., коммент., исслед., указ. и карты Н. Велихановой. Баку.

12. И. Калинина Т.М. 1976. Сведения Ибн-Хаукаля о походах Руси времени Святослава // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1975 г.

13. Калинина Т.М. 2001. Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1999 г. Восточная и Северная Европа в средневековье. М.

14. Караулов H.A. 1901. Сведения арабских географов IX—X вв. по РХ о Кавказе, Армении и Азербайджане // СМОМПК. Вып. 29.

15. Ковалевский А.П. 1956. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков.

16. Козин С.А. 1990 (перев.). Сокровенное сказание монголов. Улан-Удэ.

17. Коковцов П.К. 1932. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л.

18. Кононов А.Н. 1958. Родословная туркмен. Сочинения Абу-л-Гази хана хивинского. Л.

19. Константин Багрянородный. 1991. Об управлении империей / Отв. Ред. Г.Г. Литаврин. Изд-е испр. М.

20. Кочин Г.Е. (ред.) 1936. Памятники истории Киевского государства IX—XII вв.: Сб. документов. Л.

21. Летопись Несторова съ продолжателями по Кенигсбергскому списку до 1206 года. Б/г. СПб.

22. Лев Диакон. 1988. История. М.

23. Михаил Пселл. 1978. Хронография / Пер. Я.Н. Любарского. М.

24. Новгородская летопись старшего и младшего изводов. 1950. М.

25. Новосельцев А.П. 1965. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—IX вв. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М.

26. Памятники старинной русской литературы. 1860. Т. 1. СПб.

27. Памятники русской литературы XII—XIII вв. 1872. СПб.

28. ПВЛ: Повесть временных лет. 1950. М. Ч. 1.

29. Песнь о Роланде. Старофранцузский героический эпос. 1964. М.; Л.

30. Полоцкие грамоты XIII начала XVI в. 1978. Вып. 2. М.

31. Прокопий из Кесарии. 1880. История войн с персами. СПб.

32. ПСРЛ, I: Полное собрание русских летописей. 1962. Т.1. М.

33. ПСРЛ, II: Полное собрание русских летописей. 1962. Т. 2. М.

34. ПСРЛ, 9: Полное собрание русских летописей. 1965. Т. 9. М.

35. ПСРЛ, 15: Полное собрание русских летописей. 1965. Т. 15. М.

36. ПСРЛ, 27: Полное собрание русских летописей. 1962. Т. 27. М.-Л.

37. ПСРЛ, 38: Полное собрание русских летописей. 1989. Т. 38. Л.

38. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Пер. и коммент. А.П. Ковалевского. 1939. М.;Л.

39. Путешествие в Восточные страны Плано Карпини и Рубрука. 1957. М.

40. Рашид ад-Дин. 1952. Сборник летописей. Т. 1.Кн. 1.M.-JI.

41. Русская Правда. Пространная редакция // Российское законодательство X— XX вв. 1984. Т. I. Законодательство Древней Руси. М.

42. Слово о полку Игореве. 1950. / Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. М.;Л.

43. Суд Ярослава Владимировича. Правда Руская. 1815. // Русские достопамятности, издаваемые обществом истории и древностей Российских, учрежденных при Императорском Московском Университете. Ч. 1. М.

44. Таскин B.C. 1984 (перев.). Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху / Введ., перевод и коммент. B.C. Таскина. М.

45. Тизенгаузен В.Г. 1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. Извлечения из сочинений арабских. СПб.

46. Три еврейских путешественника XI и XII ст.: Эльдад Данит, р. Вениамин Тудельский и р. Петахия Регенсбургский. 1881. СПб.

47. Труды Волго-Донской археологической экспедиции. 1958. // МИА. № 62.

48. Труды Волго-Донской археологической экспедиции. 1959. // МИА. № 75.

49. Труды Волго-Донской археологической экспедиции. 1963. // МИА. № 109.

50. Худуд ал-'алам: Рукопись Туманского. 1930. / С введ. и указ. В.В. Бартольда. Л.

51. Al-Idrisi. Opus geographicum sive "Liber ad eorum delectationem qui térras peragrare Student" / A. Bombaci et alt. Neapoli; Romae, 1970—1984. Fase. I—IX.

52. Annales Quedlinburgenses. 1839. //MGH SS. Hannover, T. 3.

53. Bibliotheca geographorum arabicorum. 1877. / M.J. de Goeje. Lugduni Batavorum. T. III.

54. Chronici Hungarici compositio saeculi XIV. 1937. // SRA. Vol. 1. Budapest.

55. Cosmographie de Chems-ed-din Abou Abdollah Mohammed ed-Dimichqui. 1866. / A.F. Mehren. SPb.

56. Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre Korveier Überarbeitung. 1935. // R. Holtzmann. 3. Aufl. Berlin. VI, 91.

57. Epístola Brunonis Querfurtensis adHeinricum II regem. 1973. // List Brunona do krola Henryka (MPH NS. T. 4. Pars 3). Warszawa.

58. Geographie cTEdrisi traduite de l'arabe en français d'après deux manuscripts de la Bibliothèque du Roi et accompagnee de notespar P.A. Jaubert. Paris, 1836—1840. T. I—II (nepeH3a.: Amsterdam, 1975).

59. Georgius Cedrenus. 1647. Georgii Cedreni Comprendium historiarum a mundo condito el excerpta ex breviario historico Ioannis Scylitzae curopalatael. Paris.

60. Minorsky V. 1937. Hudud-al-Alam. L.

61. Hudud al-'Alam. 1937. // The Regions of the world. Persian Geography circa 3721. A.H. 982 A.D. London.

62. Hunger H. 1953. Zum Epilog der Theiologte des Joannes Tzetzes // Byzantinische Zeitschriftt.

63. Ioannis Scylitzae. 1973. Synopsis historiarum. Berolini et Novi Eboraci.

64. Ioannis Zonarae. 1871. Epitome historiarum. Vol. IV. Lipsiae in aedibus B.G., Teubneri.

65. Kaiserchronik eines Regensburger Geistlichen. 1892. // MGN Dt. Chron. T. 1. Pars 1. Hannover. Vers. 16438—16440.

66. Leone P.A.M. 1968. Ioannis Tzetzae Historiae. Napoli.

67. Leone P.A.M. 1972. Ioannis Tzetzae Epistulae. Leipzig.

68. Leonis Diaconi. 1828. Caloensis Historiae libri X. Paris.

69. Maçoudi. 1865. Les Prairies d'or / Texte et traduction par C. Barbier de Meynard et Pavet de Courelle. T. II. Paris.

70. Nicetae Chonitae. 1975. / Ree. I. A. van Dieten. Pars prior praefationem et textum continents. Berolini; Novi Eboraci.

71. Ottonis episcopi Frisingensis. Chronica. 1960. / Ed. Hofmeister-Lammers. Ausgevählte Quellen zur Deutschen Geschichte des Mittelaltes. B. Bd. XVI. VI. 10.

72. Petri Damiani vita beati Romualdi. 1957. / G. Tabacco. Roma.

73. Relacja Ibrahima ibn Ja'kuba z podrozy do kraiow slowianskich w przekazie arBekri'ego. 1946. / Wyd. T. Kowalski. Krakow.

74. Simonis de Keza Gesta Hungarorum. 1937. // SRA. Vol. 1. Budapest.

75. Thietmari episcopi Merseburgensis chronicon: Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre Korveier Überarbeitung. 1935. / R. Holtzmann. 3. Aufl. (MGH SS rer Germ. NS. T. 9). Berlin.

76. Von Gabain А. 1950. Alttürkische Grammatik. Leipzig.1. Литература

77. Абаев В.И. 1949. Осетинский язык и фольклор. М.

78. Авдиев В.И. 1970. Военная демократия и классовый характер древнейшего государства // ВИ. № 1.

79. Агаджанов С.Г. 1964. Уникальная медаль с изображением сельджукидского султана Мухаммада Тогрул-бека // Известия АН Туркменской ССР. Серия общественных наук. № 4.

80. Агаджанов С.Г. 1971. Огузские племена Средней Азии IX—XIII вв. (историко-этнографический очерк) // Страны и народы Востока. Вып. X. Средняя и Центральная Азия. М.

81. Агаджанов С.Г. 1975. Огузская проблема и задачи ее изучения // Тюркологический сборник 1973 г. М.

82. Алексеев В .П., Першиц А.И. 1990. История первобытного общества. М.

83. Андреев И.Л. 1985. Рукописная страница истории марксизма: (Проблемы общины и рода в рукописях К. Маркса 70—80-х гг.). М.

84. Аристов Н.Я. 1866. Промышленность Древней Руси. СПб.

85. Аристов Н.Я. 1870. Хрестоматия по русской истории для изучения древнерусской жизни, письменности и литературы от начала письменности до XVI века. Варшава. Гл. IX.

86. Аристов Н.Я. 1877. О земле Половецкой: (Ист.-геогр. очерк). Киев.

87. Артамонов М.И. 1929. Средневековые поселения на Нижнем Дону // ИГАИМК. Вып. 131.

88. Артамонов М.И. 1936 (1937). Очерки древнейшей истории хазар. Л.

89. Артамонов М.И. 1958. Саркел Белая Вежа. Труды Волго-Донской археологической экспедиции. Т. 1 // МИА. № 62.

90. Артамонов М.И. 1962. История хазар. Л.

91. Артамонов М.И. 2001. История хазар. СПб. 2-е изД.

92. Астахов В.И. 1965. Курс лекций по русской историографии (до конца XIX в.). Харьков.

93. Астахова А.М. 1966. Былины. Итоги и проблемы изучения. М.; JI.

94. Ахинжанов С.М. 1989. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алма-Ата.

95. Багалей Д.И. 1882. История Северской земли до половины XIV в. // Сб. сочинений студентов университета св. Владимира. Киев. Вып. 4. С. 1—310.

96. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью 1893— 1894 гг. СПб., 1897.

97. Бартольд В.В. 1928. История турецко-монгольских народов. Ташкент.

98. Бартольд В.В. 1968. Двенадцать лекций по истории турецких племен Средней Азии.// Соч. Т. 5. М.

99. Баскаков H.A. 1960. Тюркские языки. М.

100. Баскаков H.A. 1985. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». М.

101. Беляев И. 1853. О северном береге Черного моря и прилежащих к нему степях до. водворения в этом крае монголов // Записки Одесского общества истории и древностей.

102. Беляев И.Д. 1870. Полоцкая православная церковь // Православное обозрение. Январь.

103. Березин И. 1853. Первое нашествие монголов на Россию // ЖМНП. IX.

104. Бернштам А.Н. 1946. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI—XIII веков. Восточнотюркский каганат и кыргызы. М.;Л.

105. Бодянский И.М. 1865. Кирилл и Мефодий. Собрание памятников. // Чтение в Обществе истории и древностей при Московском университете. Январь-март. Кн. 1.

106. Бранденбург Н.Е. 1899. Какому племени могут быть приписаны те из языческих могил Киевской губернии, в которых вместе с покойниками погребены остовы убитых лошадей // Труды X археологического съезда в Риге, 1896. М.Т. 1.

107. Бромлей Ю.В., Першиц А.И. 1972. Ф. Энгельс и проблемы первобытной истории // Проблемы этнографии и антропологии в свете научного наследия Ф. Энгельса. М.

108. Бурачков П. 1877. Опыт исследования о куманах, или половцах // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 10.

109. Бутков П. 1822. О имени казак // Вестник Европы. №21. Ноябрь.

110. Васильев JI.C. 1980. Становление политической администрации (от локальной группы охотников и собирателей к протогосударству чифдом) // НАА. № 1.

111. Васильев J1.С. 1981. Протогосударство-чифдом как политическая структура // НАА. № 6.

112. Васильев Л.С. 1983. Проблемы генезиса китайского государства. М.

113. Васильевский В.Г. 1888. Древняя торговля Киева с Регенсбургом // ЖМНП. Июль.

114. Васильевский В.Г. 1908. Византия и печенеги // Труды. СПб. Т. 1.

115. Васильевский В.Г. 1930. Из истории Византии в XII в. Союз двух империй (Приложение II. Борис Коломанович) // Васильевский В.Г. Труды. Л. Т. 4.

116. Венгеров А.Б., Куббель Л.Е., Першиц А.И. 1984. Этнография и науки о государстве и праве // ВАН СССР. № 10.

117. Вестберг Ф. 1909. Записка готского топарха // ВВ. Т. 15. Вып. 2—3.

118. Вуич Л.Г. 1963. Черепа из кочевнического могильника возле Саркела-Белой Вежи // МИА. № 109.

119. Высоцкий С.А. 1985. Киевские граффити XI—XVII вв. Киев.

120. Гадло A.B. 1971. Восточный поход Святослава (к вопросу о начале Тмутараканского княжения) // Проблемы истории феодальной России. Л.

121. Гадло A.B. 1973. О начале славяно-русской миграции в Приазовье и Таврику // Славяно-русская этнография: Сб. статей. Л.

122. Гарустович Г.Н., Иванов В.А. 2001. Огузы и печенеги в евразийских степях. Уфа.

123. Георги И. 1799. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. СПб. Ч. 4.

124. Герасимов М.М. 1945. Андрей Боголюбский // КСИИМК. Вып. 11. -С. 88— 91.

125. Герц К. 1870. Археологическая топография Таманского полуострова. М.

126. Гинзбург В.В. 1945. Андрей Боголюбский // КСИИМК. Вып. 11. С. 86—88.

127. Голубовский П.В. 1881. История Северской земли до половины XIV в. // Сб. сочинений студентов университета св. Владимира. Киев. Вып. 3.

128. Голубовский П.В. 1883. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар // Университетские известия. Киев. № 1.

129. Голубовский П.В. 1884. Печенеги, торки и половцы (до нашествия татар). История южно-русских степей IX—XIII вв. Киев.

130. Голубовский П.В. 1884. Об узах и торках // ЖМНП. Июль.

131. Голубовский П.В. 1895. История Смоленской земли до начала XV столетия. Киев.

132. Голубовский П.В. 1902. С какого времени можно проследить на юге России способ защиты табором? // Тр. XI археологического съезда в Киеве, 1899. М. Т. 2.

133. Гордлевский В.А. 1947. Что такое «босый волк»?: (К толкованию «Слова о полку Игореве») // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. Т. VI. Вып. 4.

134. Городцов В.А. 1908. Типы погребений печенегов, торков, половцев и татар до XIV в. // Труды XIII археологического съезда в Екатеринославе. Протоколы. 1905. М. Т. 2.

135. Городцов В.А. 1910. Бытовая археология. М.

136. Горский А.А. 1986. Социально-экономические условия в эпоху классобразования и понятие военная демократия // Средние века. М. Вып. 49.

137. Горский А.А. 1989. Древнерусская дружина. М.

138. Готье Ю.В. 1925. Очерки по истории материальной культуры Восточной Европы до образования первого русского государства. Л.

139. Готье Ю.В. 1930. Железный век в Восточной Европе М.;Л.

140. Греков Б.Д. 1937. Киевская Русь и проблема генезиса русского феодализма у М.Н. Покровского // Историк-марксист. № 5/6.

141. Греков Б.Д. 1939. Киевская Русь и проблема происхождения русского феодализма у М.Н. Покровского // Против исторической концепции М.Н. Покровского: Сб. статей. М.;Л. Ч. 1.

142. Греков Б.Д. 1942. Борьба Руси за создание своего государства. М.;Л.

143. Греков Б.Д. 1949. Киевская Русь. М.

144. Греков Б.Д. 1959. Киевская Русь // Избранные произведения. Т. II. М.

145. Григорьев В.В. 1875. Об отношениях между кочевыми народами и оседлыми государствами // ЖМНП. Март.

146. Гринченко Б.Д. 1909. Словарь украинского языка. Киев. Т. III.

147. Грушевськш М.С. 1904.1стор1я Украши-Руси. Львов. Т. 1.

148. Грушевский М.С. 1911. Киевская Русь. СПб. Т. 1.

149. Грушевский М.С. 1991. Нарис ¡сторп Кшвсько! земл1 вщ вмер-п Ярослава до юнца XIV стор1чча. Кшв.

150. Грушевский М.С. 2001. Иллюстрированная история Украины. М.

151. Грэхэм Л.Р. 1991. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М.

152. Губогло М. 1969. Гагаузы // Наука и жизнь. № 10.

153. Гуляев В.И. 1987. Структура власти в древнейших государствах Мезоамерики: генезис и характерные особенности // От доклассовых обществ к раннеклассовым. М.

154. Гумилев Л.Н. 1992. Древняя Русь и Великая Степь. М.

155. Гумилев Л.Н. 1993. Древняя Русь и кыпчакская степь в 945—1225 гг. // Ритмы Евразии. М.

156. Гумилев Л.Н. 1993. Ритмы Евразии. М.

157. Гупало К.Н., Ивакин Г.Ю. 1980. О ремесленном производстве на Киевском Подоле // СА. № 2.

158. Гуркин С.В. 1999. К вопросу о русско-половецких матримониальных связях // Донская археология. № 2.

159. Гуркин С.В. 19996. К вопросу о русско-половецких матримониальных связях // Донская археология. № 3—4.

160. Данилова Л.В. 1994. Сельская община в средневековой Руси. М.

161. Данилевский Н.Я. 1890. Горе победителям // Сборник политических и экономических статей. СПб.

162. Дворниченко А.Ю. 1988. Эволюция городской общины и генезис феодализма на Руси // ВИ. № 1.

163. Дворниченко А.Ю. 1995. К проблеме восточнославянского политогенеза // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности.М.

164. Дебец Г.Ф. 1930. Черепи кочовниюв. 3 розкошв В.О. Городцова в Озюмському та Бахмутському повггах // Антропология: Р1чник Кабшету антропологи \м. Ф. Вовка за р. 1929. Кш'в. Т. 3.

165. Дебец Г.Ф. 1948. Палеоантропология СССР // ТИЭ. Нов. серия. Т. 4.

166. Державин Н.С. 1937. О наименовании и этнической принадлежности гагаузов // СЭ. № 1.

167. Добрушкин Е.М. 1977. О методике изучения «татищевских известий» // Источниковедение отечественной истории. Сб. статей, 1976. М.

168. Дорн Б.А. 1875. Каспий. О походах древних руссов в Табаристан // Записки имп. Академии наук. Т. 26. Кн. 1.

169. Древнетюркский словарь. 1969. Л.

170. Древняя Русь в свете зарубежных источников. 2001. М.

171. Дубов И.В. 1982. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л.

172. Ефименко П.П. 1975. Иваньковский и Гавердовский могильники древней мордвы // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Саранск. Вып. 48.

173. Жданко Т.А. 1952. Каракалпаки Хорезмского оазиса // ТХАЭЭ. М. Т. 1.

174. Замечания Г.В. Чичерина на статью Н.П. Павлова-Сильванского «Феодальные отношения в удельной Руси». 1988. // Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.

175. Затыркевич М.Д. 1874. О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя Русского государства в домонгольский период. М.

176. Зеленин Д.К. 1936. Культ онгонов в Сибири. Л.;М.

177. Златкин И.Я. 1955, К вопросу о сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов // ВИ. № 4.

178. Зяблин Л.П. 1952. Археологические памятники кочевников X—XIV вв. Восточной Европы: Автореф. канд. дисс. М.

179. Зяблин Л.П. 1955. О «татарских» курганах // СА. Т. 22 С. 83—96.

180. Иванов С.А. 2001. Миссия восточнохристианской церкви к славянам и кочевникам: эволюция методов // Славяне и их соседи. Вып. 10. Славяне и кочевой мир. М.

181. История Византии. 1967. М.

182. История Казахской ССР. 1957. Алма-Ата. Т. 1.

183. История первобытного общества. 1988. Эпоха классобразования. Т. 3. М.

184. Йосиппон. 1956. Иерусалим.

185. Карамзин Н.М. 1892. История государства Российского. СПб.

186. Каргалов В.В. 1965. Половецкие набеги на Русь // ВИ. № 9.

187. Каргалов В.В. 1967. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М.

188. Кисилев Г.С. 1981. Хауса. Очерки этнической, социальной и политической истории (до XIX столетия). М.

189. Ключевский В.О. 1913. Очерки и речи. М.

190. Ключевский В.О. 1956. Курс русской истории // Соч. в 8-ми т. М. Т. 1.4. 1.

191. Кляшторный С.Г. 1964. Древнетюркские рунические памятники. М.: Наука.

192. Коновалова И.Г. 1993. Сведения арабских авторов XII—XIV вв. о городе Русийа // Восточная Европа в древности и средневековье: Спорные проблемы истории. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Москва, 12—14 апреля 1993 г. Тез. докл. М.

193. Коновалова И.Г. 2001. О возможных источниках заимствования титула «каган» в Древней Руси // Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. Вып. 10. М.

194. Коротаев А.В. 2000. Племя как форма социально-политической организации сложных непервобытных обществ // Альтернативные пути к цивилизации. М.

195. Косвен М.О. 1960. К вопросу о военной демократии // Проблемы истории первобытного общества. M.-JI.

196. Костомаров Н.И. 1903. Две русские народности // Исторические монографии и исследования. СПб. Т. 1. Кн. 1.

197. Костомаров Н.И. 1903. Черты народной южнорусской истории // Исторические монографии и исследования. СПб. Т. 1. Кн. 1.

198. Костомаров Н.И. 1903. Мысли о федеративном начале в Древней Руси // Исторические монографии и исследования. СПб. Т. 1. Кн. 1.

199. Костомаров Н.И. 1996. Русские инородцы. М.

200. Котляр Н.Ф. 1986. Города и генезис феодализма на Руси // ВИ, № 12.

201. Крадин H.H. 1989. Варварские империи на Дальнем Востоке // Материалы по средневековой археологии Дальнего Востока и Забайкалья. Владивосток.

202. Крадин H.H. 1992. Кочевые общества. Владивосток: Дальнаука.

203. Крадин H.H. 1995. Трансформация политической системы от вождества к государству; монгольский пример, 1180(?)—1206 // Альтернативные пути к ранней государственности / Отв. ред. H.H. Крадин и В.А. Лынша. Владивосток.

204. Крадин H.H. 2000. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция // Альтернативные пути к цивилизации. М.

205. Крачковский И.Ю. 1957. Арабская географическая литература // Крачковский И.Ю. Избр. соч. M.;JI., T. IV.

206. Крымский А.Е. 1922. Декотр1 русько-славъянсю слова та ймення в арабских ¡сторшв та географ!в IX—X в. // Ол. Шахматов и А. Кримський. Наоиси з icTopii yKpaiHCbKoi мови та хрестомат1я з памъятншав староукрашщини XI— XVIII вв. Кшв.

207. Кримський А. 1930. Тюрки, ïx мови та лггератури // Тюркськи мови. Кшв, 1. Вип. II.

208. Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том Истории князя Щербатова. 1793. Т. 1. СПб.

209. Куббель Л.Е. 1987. «Формы, предшествующие капиталистическому производству» Карла Маркса и некоторые аспекты возникновения политической организации // СЭ. № 3.

210. Куббель Л.Е. 1988. Очерки потестарно-политической этнографии. М.

211. Куббель Л.Е. 1986. Иерархия военная // Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М.

212. Кудряшов К.В. 1937. Историко-географические сведения о Половецкой земле по летописным известиям о походе Игоря Северского на половцев в 1185 году // Известия Государственного географического общества. Вып. 1.

213. Кудряшов К.В. 1947. «Слово о полку Игореве» в историко-географическом освещении // Слово о полку Игореве: Сб. статей. М.

214. Кудряшов К.В. 1947. О местоположении половецких веж в Северном Причерноморье в XII в. // ТИЭ. Новая серия. Т. 1.

215. Кудряшов К.В. 1948. Северное Причерноморье в IX—XII в.: Автореф. докт. дисс. // КСИЭ. № 4.ф

216. Кудряшов К.В. 1948. Половецкая степь: Очерки исторической географии. М.

217. Кудряшов К.В. 1953. Борьба русского народа с набегами кочевников причерноморских степей // Очерки истории СССР IX—XIII вв. М.

218. Кудряшов К.В. 1954. О местоположении реки Калки // ВИ. № 9.

219. Кудряшов К.В. 1958. Еще раз к вопросу о пути Игоря в половецкую степь // ТОДРЛ. Т. 14.

220. Кудряшов К.В. 1958. Путь Игоря Северского // Дон. № 6.

221. Кудряшов К.В. 1959. Про Игоря Северского, про землю Русскую: Ист-геогр. очерк о походе Игоря Северского на половцев в 1185 г. М.

222. Кузеев Р.Г. 1957. Очерки исторической этнографии башкир. Уфа.

223. Кузьмин А.Г. 1977. Начальные этапы древнерусского летописания. М.

224. Кулишер И.М. 1923. Очерк истории русской торговли. Пб.

225. Кулишер И.М. 1925. История русского народного хозяйства. M. Т. 1.

226. Кумеков Б.Е. 1972. Государство кимаков IX—XI' вв. по арабским источникам. Алма-Ата.

227. Куник А.А. 1855. О торкских печенегах и половцах по мадьярским источникам с указанием на новейшие исследования о черноморско-торкских народах от Аттилы до Чингисхана // Учен. зап. АН по первому и третьему отд-ниям. Т. 3. Вып. 5.

228. Куник А., Розен В. Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. СПб., 1878. T. I; СПб., 1903. Т. И.

229. Кучкин В.А. 1984. Формирование государственной территории СевероВосточной Руси в X—XIV вв. М.

230. Кшибеков Д. 1984. Кочевое общество: генезис, развитие, упадок. Алма-Ата.

231. Лавронский П. 1867. Коренное значение в названиях родства у славян. СПб.

232. Лимонов Ю.А. 1987. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки социально-политической истории. Л.

233. Липец P.C. 1977. Отражение этнокультурных связей Киевской Руси в сказаниях о Святославе Игоревече (X в.) // Этническая история и фольклор. М.

234. Литаврин Г.Г. 1972. Русь и Византия в XII веке // ВИ. № 7.

235. Литаврин Г.Г. 2000. Византия, Болгария и Древняя Русь (IX нач. XII в.). СПб.

236. Лихачева О.П. 1987. Летопись Ипатьевская // Словарь книжников и книжности Древней Руси (XI первая половина XIV в.). Л. Вып. 1.

237. Ляскоронский В.Г. 1892. Владимир Мономах и его заботы о благе Русской земли: Ист. очерк. Киев.

238. Ляскоронский В.Г. 1897. История Переяславской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. Киев.

239. Ляскоронский В.Г. 1905. К вопросу о переяславских торках // ЖМНП. Апрель.

240. Ляскоронский Г.В. 1907. Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на татар в 1399 году // ЖМНП. Март. Апрель.

241. Ляскоронский Г.В. 1913. Северские князья и половцы перед нашествием на Русь монголов // Сб. статей в честь Дмитрия Александровича Корсакова: История История литературы - Археология - Языковедение - Философия — Педагогика. Казань.

242. Лященко П.И. 1927. История русского народного хозяйства. М;Л.

243. Мавродин В.В. 1940. Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV в.) Л.

244. Мавродин В.В. 1978. Происхождение русского народа. Л.

245. Мавродин В.В., Мавродина P.M., Фроянов И.Я. 1970. Некоторые вопросы внешней политики и торговли Древней Руси в новейшей советской исторической литературе (1960—1969 гг.) // История СССР. № 6.

246. Мавродин В.В., Фроянов И.Я. 1970. Ф. Энгельс об основных этапах развития родового строя и вопрос о возникновении городов на Руси // Вестник ленинградского ун-та, серия История, язык и литература. № 3.

247. Мавродина P.M. 1983. Киевская Русь и кочевники (печенеги, торки, половцы). Историографический очерк. Л.

248. Малов С.Е. 1951. Памятники древнетюркской письменности. М.;Л.

249. Марей A.B. 2000. Особенности социально-политической организации печенегов // Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос. 668 е.: илл.

250. Марков Г.Е. 1970. Некоторые проблемы общественной организации кочевников Азии // СЭ. № 6.

251. Материалы по истории туркмен и Турксении. 1939. Т. 1. М.-Л.

252. Мец Н.Д. 1948. К вопросу о торках // КСИИМК. Вып. 23.

253. Миллер Г.Ф. 1788. О народах издревле в России обитавших. СПб.

254. Милюков П.Н. 1898. Очерки по истории русской культуры. 3-е изд., испр. и доп. СПб. 4.1.

255. Милюков П.Н. 1993. Очерки по истории русской культуры. В 3-х т. М.

256. Минорский В.Ф. 1964. Куда ездили древние русы? // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. М.

257. Мургулиа М.П., Шушарин В.П. 1998. Половцы, Грузия, Русь и Венгрия в XII—Х111 веках. М.

258. Народы Мира: Историко-этнографический справочник. 1988. М.

259. Насонов А.Н. 1951* «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М.

260. Незабитовский В. 1876. Рец. на кн.: Затыркевич М.Д. О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя Русского государства в домонгольский период. М. 1874 // Университетские известия. Киев. № 3.

261. Нейхардт A.A. 1982. Скифский рассказ Геродота в отечественной историографии. Л.

262. Новосельцев А.П. 1986. «Худуд ал-алам» как источник о странах и народах Восточной Европы // История СССР. № 5.

263. Ольгейрссон Э. 1957. Из прошлого исландского народа. М.

264. Очерки истории исторической науки в СССР. 1955. М.

265. Пантусов H.H. 1909. Сведения арабских географов с Средней Азии // Известия общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете. T. XXV. Вып. 5. Казань.

266. Павленко Ю.В. 1984. Основные закономерности и пути формирования раннеклассовых городов-государств // Фридрих Энгельс и проблемы истории древних обществ. Киев.

267. Павлов-Сильванский Н.П. 1988. Феодализм в России. М.

268. Павлов-Сильванский Н.П. 1988. Феодализм в удельной Руси. Община // Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.

269. Пархоменко В.А. 1924. У истоков русской государственности (VIII—XI вв.). Л.

270. Пархоменко В.А. 1927. Киевская Русь и печенеги. (К вопросу о взаимоотношении Киевской Руси со степью) // Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10—13 сентября 1927 г. По случаю столетия херсонеских раскопок (1827—1927). Севастополь.

271. Пархоменко В.А. 1928. Русь и печенеги // Slavia. Praha. С. 8.

272. Пархоменко В.А. 1940. Следы половецкого эпоса в летописях // Проблема источниковедения. М.;Л. Сб. 3.

273. Пашуто В.Т. 1956. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII в.). М.

274. Пашуто В.Т. 1959. Образование Литовского государства. М.

275. Пашуто В.Т. 1968. Внешняя политика Древней Руси. М.

276. Пашутов В.Т. 1965. Особенности структуры Древнерусского государства // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М.

277. Пашутов В.Т. 1972. Место Древней Руси в истории Европы // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе: Сб. статей, поев. Льву Владимировичу Черепнину. М.

278. Першиц А.И. 1953. О «военной демократии» (к вопросу о периодизации первобытного общества) // СЭ. № 2.

279. Першиц А.И. 1986. Вождество // Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М.

280. Першиц А.И. 1992. О военной составляющей политогенеза // Исследования по первобытной истории. М.

281. Пештич С.Л. 1965. Русская историография XVIII в. Ч. 2. Л.

282. Письма Н.М. Карамзина к М.Н. Муравьеву. 1845. // Москвитянин. Ч. 1. № 1.

283. Плетнева С.А. 1952. Кочевники южнорусских степей IX—XIII вв (По археологическим материалам и письменным источникам): Автореф. канд. дисс. М.

284. Плетнева С.А. 1958. Печенеги, торки, половцы в южнорусских степях // МИА. № 62.

285. Плетнева С.А. 1962. Подгоровский могильник // СА, № 3.

286. Плетнева С.А. 1962. Половецкие погребения в урочище Каменная Балка // Археологические раскопки на Дону. Ростов-на-Дону.

287. Плетнева С.А. 1963. Кочевнический могильник близ Саркела-Белой Вежи // МИА. № 109.

288. Плетнева С.А. 1964. О построении кочевнического лагеря-вежи // СА. № 3.

289. Плетнева С.А. 1964. О юго-восточной окраине русских земель в домонгольское время // КСИА. Вып. 99.

290. Плетнева С.А. 1966. Медноволосая девушка: (Опыт ист. анализа сказки) // Культура Древней Руси. М.

291. Плетнева С.А. 1972. Об этнической неоднородности населения северозападного хазарского пограничья // Новое в археологии. М.

292. Плетнева С.А. 1973. Древности черных клобуков // САИ. Е1-19. М.

293. Плетнева С.А. 1974. Половецкие каменные изваяния // САИ. Вып. Е4-2.

294. Плетнева С.А. 1975. Половецкая земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. М.

295. Плетнева С.А. 1981. Закономерности развития кочевнических обществ в эпоху средневековья // ВИ. № 6.

296. Плетнева С.А. 1981. Печенеги, торки, половцы // Степи Евразии в эпоху средневековья. М.

297. Плетнева С.А. 1982. Кочевники средневековья: Поиски исторических закономерностей. М.

298. Плетнева С.А. 1986. Хазары. М.

299. Плетнева С.А. 1988. Образ «волшебного помощника» в одной русской сказке // Древности славян и Руси. М.

300. Плетнева С.А. 1990. Печенеги и гузы на Нижнем Дону (по материалам кочевнического могильника у Саркела-Белой Вежи). М.

301. Плетнева С.А. 1990. Половцы. М.

302. Плетнева С.А. 2001. Кочевники в Таматархе // РА. № 2.

303. Плеханов Г.В. 1918. История русской общественной мысли. М. Т. 1.

304. Погодин М.П. 1857. Исследования, замечания и лекции о русской истории. М. Т. 5.

305. Погодин М.П. 1872. Древняя русская история до монгольского ига: в 2-х т. М.

306. Покровский М.Н. 1917. Очерк истории русской культуры. Ч. 1. М.

307. Покровский М.Н. 1924. Русская история с древнейших времен. Л. Т. 1.

308. Покровский М.Н. 1933. Русская история в самом сжатом очерке. М.

309. Покровский Н.М. 1933. Историческая наука и борьба классов: Историограф, очерки, крит. статьи и заметки. М.; Л. Вып. 1—2.

310. Покровский М.Н. 1967. Избранные произведения в 4-х книгах. Кн. 3. Кн. 4. М.

311. Пономарев А. 1940. Куман-половцы // ВДИ. № 3/4 (12/13).

312. Попов А.И. 1949. Кыпчаки и Русь // Учен. зап. ЛГУ. Сер. исторические науки. Вып. 14. № 112.

313. Потанин Г.Н. 1883. Очерки северо-западной Монголии. СПб. Вып. I—IV.

314. Потанин Г.Н. 1899. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. М.

315. Потехин И.И. 1951. Военная демократия метабеле // Родовое общество. Материалы и исследования (ТИЭ, н.с. т. 14). М.

316. Преображенский А.Г. 1959. Этимологический словарь русского языка. М. Т. II. (Фототипическое воспроизведение издания 1910—1914 гг.).

317. Пресняков А.Е. 1938. Лекции по русской истории. М. Т. 1.

318. Пресняков А.Е. 1939. Лекции по русской истории. М. Т. 2. Вып. 1.

319. Пропп В.Я. 1958. Русский героический эпос. М.

320. Путилов Б.Н. 1960. Русский историко-песенный фольклор XIII—XVI веков. М.;Л.

321. Радлов В.В. 1899. Опыт словаря тюркских наречий. СПб. Т. II.

322. Раев М. 1994. Россия за рубежом. М.

323. Рапов О.М. 1977. Княжеские владения на Руси в X первой половине XIII в. М.

324. Рапов О.М. 1983. Еще раз о понятии «русский феодальный город» // Генезис и развитие феодализма в России. Л.

325. Раппопорт П.А. 1966. Из истории Южной Руси XI-XII вв. // История СССР. №5.

326. Расовский Д.А. 1927. О роли Черных Клобуков в истории Древней Руси // SK. Prague. Ч. I.

327. Расовский Д.А. 1929. К вопросу о происхождении Codex Cumanicus // SK. III. Praga.

328. Расовский Д.А. 1933. Печенеги, торки и берендеи на Руси и в Угрии // SK. VI. Praga.

329. Расовский Д.А. 1933-1938. Половцы // SK. Praga. VII—IX.

330. Расовский Д.А. 1935. Половцы. Происхождение половцев // SK. Prague. 4.1. Т. VII.

331. Расовский Д.А. 1937. Тълковины // SK. VIII. Praga.

332. Расовский Д.А. 1940. Русь, черные клобуки и половцы въ XII в. // Сб. въ паметь на проф. Петеръ Ников. София.

333. Редер Д.Г. 1950. Военная демократия в странах древнего Востока // Уч. зап. Моск. обл. пед. инст-та. Т. IV. Вып. 1.

334. Робинсон H.A. 1980. Литература Древней Руси в литературном процессе средневековья XI—XIII вв. М.

335. Рожков Н.А. 1930. Русская история в сравнительно-историческом освещении. (Основы социальной динамики). 4-е изд. Л.; М. Т. 1.

336. Рохлин Д.Г., Майкова-Строгонова B.C. 1935. Рентгено-антропологическое исследование скелета Андрея Боголюбского // Проблемы истории докапиталистических обществ. № 9/10.

337. Рубинштейн Н.Л. 1941. Русская историография М.

338. Руденко С.И. 1925. Башкиры. Опыт этнологической монографии. Л. Ч. II.

339. Руденко С.И. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и о кочевниках // Материалы по этнографии. Л., 1961. Вып. 1.

340. Рыбаков Б.А. 1946. Археологические источники русской истории // КСИИМК. Вып. 13.

341. Рыбаков Б.А. 1948. Торговля и торговые пути // История культуры Древней Руси. Домонгольский период. М.; Л. Т.1.

342. Рыбаков Б.А. 1949. Рец. на кн.: Кудряшов К.В. Половецкая степь: Очерки ист. географии // Советская книга. № 11.

343. Рыбаков Б.А. 1952. Русские земли по карте Идриси 1154 года// КСИИМК. Вып. 43.

344. Рыбаков Б.А. 1961. Исторический взгляд на русские былины // История СССР. №5. №6.

345. Рыбаков Б.А. 1963. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М.

346. Рыбаков Б.А. 1965. Владимировы крепости на Стугне // КСИА. Вып. 100.

347. Рыбаков Б.А. 1966. «Застава богатырская» на Стугне // Города феодальной России: Сб. статей памяти Н.В. Устюгова. М.

348. Рыбаков Б.А. 1967. Торческ город черных клобуков // АО 1966 г. М.

349. Рыбаков Б.А. 1971. «Слово о полку Игореве» и его современники. М.

350. Рыбаков Б.А. 1980. Город Кия // ВИ. № 5.

351. Рыбаков Б.А. 1982. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М.

352. Рыбаков Б.А. 1991. Петр Бориславич: Поиски автора «Слова о полку Игореве». М.

353. Рыдзевская Е.А. 1978. Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв. М.

354. Рязанов А.Ф. 1928. На стыке борьбы за степь. Очерк истории колонизации Новолинейного района Оренбургского края. 1835—1845 гг. // Оттиск из

355. Трудов Оренбургского отдела Государственного Географического общества». Вып. 1. Оренбург.

356. Савицкий П.Н. 1997. Утверждения евразийцев // Петр Савицкий. Континент Евразия. М.

357. Савицкий П.Н. 1997. Географические и геополитические основы евразийства // Петр Савицкий. Континент Евразия. М.

358. Савицкий П.Н. 1997. Степь и оседлость // Петр Савицкий. Континент Евразия. М.

359. Савицкий П.Н. 1997. Континент океан // Петр Савицкий. Континент Евразия. М.

360. Самойлович А.Н. 1927. О слове «казак» // Казаки. Антропологические очерки. Л.

361. Самоквасов Д.Я. 1892. Основания хронологической классификации могильных древностей Европейской России. Варшава.

362. Самоквасов Д.Я. 1908. Могилы русской земли. М.

363. Самчевский И. 1855. Торки, берендеи и черные клобуки // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, издаваемый Н. Калачевым. М. Кн. 2. 1-я половина. Отд. 3.

364. Сахаров А.Н. 1982. Дипломатия Святослава. М.

365. Свод этнографических понятий и терминов. 1986. М. Вып. 1.

366. Семенов Ю.И. 1965. Проблема социально-экономического строя древнего Востока // НАА. № 3.

367. Семенов Ю.И. 1982. Кочевничество и некоторые общие проблемы теории хозяйства и общества // СЭ. № 2.

368. Семенова Л.А. 1997. Русы в «Книге стран» ал-Йакуби (из истории изучения) // Арабский Восток. М.

369. Сергеевич В.И. 1876. Исследования г. Затыркевича в области домонгольского периода русской истории // ЖМНП. Январь.

370. СШшьов М.В. 1950. Археолопчш пам'ятки на Дшщ в зв'зку з походами Володимира Мономаха та 1горя С1верського // Археолопя. Кшв. Т. 4.

371. Скржинская Е.Ч. 1986. Половцы. Опыт исторического истолкования этникона // ВВ. Т. 46.

372. Словарь географический Российского государства. 1804. М. Ч. 3.

373. Слонимский М.М. 1970. Периодизация древней истории в советской историографии. Воронеж.

374. Соболевский А.И. 1886. Этимологические заметки // ЖМНП. Сентябрь.

375. Соболевский А.И. 1910. Несколько этимологических названий. 4. Половцы // Русский филологический журнал. Т. LXIV.

376. Советская историография Киевской Руси. 1978. JI.

377. Созин И.В. 1957. К вопросу о причинах перехода восточных славян от первобытнообщинного строя к феодализму // ВИ. № 6.

378. Соловьев С.М. 1959. История России с древнейших времен. М. Кн. 1. Т. 1.

379. Соловьев С.М. 1960. История России с древнейших времен. М. Кн. 2.

380. Соловьев С.М. б/г. Древняя Россия // Собр. соч. СПб.

381. Спицын A.A. 1899. Курганы киевских торков и берендеев // Записки археологического общества. Т.11. Вып. 1/2.

382. Спицын A.A. 1927. Татарские курганы // Известия Таврического общества историков, археологов и этнографов. Симферополь. Т. 1 (58).

383. Спицын A.A., Гезе В. 1905. Заметки о некоторых киевских древностях // Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. Т. 7. Вып. 1.

384. Степи Евразии в эпоху средневековья. 1981. М.

385. Сторожен ко A.B. 1900. Очерки переяславской старины: исследования, доклады и заметки. Киев.

386. Татищев В.Н. 1962. История Российская. M.-JI. Т. 1.

387. Татищев В.Н. 1963. История Российская. M.-JI. Т. 2.

388. Тихомиров М.Н. 1956. Древнерусские города. М.

389. Токарев С.А. 1958. Этнография народов СССР. Исторические основы быта и культуры. М.

390. Толочко П.П. 1974. Этническое и государственное развитие Руси в XII— XIII веках // ВИ. № 2.

391. Толочко П.П. 1975. Киевская земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. М.

392. Толочко П.П. 1999. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев.

393. Толстов С.П. 1935. Военная демократия и проблема «генетической революции» // ПИДО. № 7—8.

394. Толыбеков С.Е. 1959. Общественно-экономический строй казахов в XVII— XIX вв. Алма-Ата.

395. Толыбеков С.Е. 1971. Кочевое общество казахов в XVII начале XX в. Политико-экономический анализ. Алма-Ата.

396. Трофимова Т.А. 1936. Краниологический очерк татар Золотой Орды // Антропологический журнал. № 2.

397. Трубачев О.Н. 1959. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М.

398. Трубецкой Н.С. 1995. Вавилонская башня и смешение языков // История, культура, язык. М.

399. Трубецкой Н.С. 1995. Об идее покровительнице идеократического государства // История, культура, язык. М.

400. Успенский Ф.И. 1879. Образование второго болгарского царства. Одесса.

401. Успенский Ф.И. 1948. История Византийской империи. М. Т. III.

402. Устрялов Н.Г. 1837. Русская история. СПб. Ч. 1.

403. Фасмер М. 1971. Этимологический словарь русского языка. М. Т. III.

404. Федоров-Давыдов Г.А. 1965. Города и кочевые степи в Золотой Орде в XIII веке // Вестн. МГУ. Сер. IX. История. № 6.

405. Федоров-Давыдов Г.А. 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотордынеких ханов. М.

406. Федоров-Давыдов Г.А. 1973. Общественный строй Золотой Орды. М.

407. Филипповский Г.Ю. 1991. Столетие дерзаний. М.

408. Фоняков Д.И. 1986. Об одной находке из древнерусского могильника в Торопце // Славяно-русские древности. КСИА. Вып. 187.

409. Фрезер Дж. Дж. 1980. Золотая ветвь. Исследования магии и религии. М.

410. Фроянов И.Я. 1980. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. JI.

411. Фроянов И.Я. 1991. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // ВИ. № 6.

412. Фроянов И.Я. 1991. К истории зарождения Русского государства // Из истории Византии и византиноведения. Межвуз. сб. Л.

413. Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. 1986. Города-государства в Древней Руси // Становление и развитие раннеклассовых обществ. Город и государство. Л.

414. Хазанов A.M. 1968. Военная демократия и эпоха классобразования // ВИ. № 12.

415. Хазанов A.M. 1975. Разложение первобытнообщинного строя и возникновение классового общества // Первобытное общество. М.

416. Хазанов A.M. 1979. Классообразование: факторы и механизмы // Исследования по общей этнографии. М.

417. Хазанов A.M. 2000. Кочевники и внешний мир. Алматы.

418. Харузин А.Н. 1896. История жилища у тюркских и монгольских народов // Этнографическое обозрение. Кн. XXXVIII.

419. Хмелинский В.М. 1973. О понятии «военая демократия» // СЭ. № 4.

420. Хорошкевич А.Л. 1982. Исторические судьбы белорусских и украинских земель в XIV начале XVI в. // Пашуто В.Т., Флоря Б.Н., Хорошкевич А.Л. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М.

421. Храковский В. 1959. Шараф ал-Заман Тахир Марвази // Тр. сектора востоковедения АН КазССР. Т. 1. Алма-Ата.

422. Черепнин Л.В. 1958. Исторические условия формирования русской народности до конца XV в. // Вопросы формирования русской народности и нации. М.;Л.

423. Чичерин Б.Н. 1858. О развитии древнерусской администрации // Опыты по истории русского права. М.

424. Шайтан М.Э. 1927. Германия и Киев в XI в. // Летопись занятий постоянной историко-археографической комиссии за 1926 год. Вып. 1 (34).

425. Шарапова З.М. 1953. Социально-экономический и политический строй у половцев // Ученые записки Московского обл. пед. ин-та. Т. 28. Вып. 2.

426. Шахматов A.A. 1916. Повесть временных лет. Пг. Т. 1.

427. Шевченко A.B. 1985. Несколько слов о черепах из славянского могильника Днестровка // АСГЭ. № 26.

428. Шекера I.M. 1963. М1жнародш зв'язки Кшвсько! Pyci. 3 icTopii зовшшньо'1 пол1'тики Pyci в гтерюд утворения i змщнения Древньорусько'1 держави в VII—X ст. Кшв.

429. Шекера I.M. 1967. Кшвська Русь XI ст. у \«жнародних вщносинах. Кшв.

430. Шнирельман В.А. 1985. Классообразование и дифференциация культуры (по океанийским этнографическим материалам) // Этнографические исследования развития культуры. М.

431. Щекатов А. 1805. Словарь географический Российского государства. М. Ч. 4. Отд. 1 (М-П).

432. Юшков С.В. 1924. Феодальные отношения и Киевская Русь // Учен. зап. Саратовского ун-та. Вып. 4.

433. Якубовский А.Ю. 1927. Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак, половцев и русских в начале XIII в. Черты из торговой жизни половецких степей // Византийский временник. Т. 25.

434. Якубовский А.Ю. 1932. Феодальное общество Средней Азии и ее торговля с Восточной Европой в X—XV вв. // Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Л. Вып. 3. Ч. 1.

435. Якубовский А.Ю. 1937. Дешт-и-Кыпчак (половецкая степь) в XI—XIII вв. (до прихода монголов) // Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда: (Очерк истории Улуса Джучи в период сложения и расцвета в XIII—XVI вв.). Л.

436. Янин В.Л. 1963. Русская княгиня Олисава-Гертруда и ее сынЯрополк // НЭ. Т. V. М.

437. Abu-Lughod. 1989. Before European hegemony: The World-System A.D. 1250—1350. N.Y.

438. Ad Isaacium Angelum imperatoren post Scythas fugatos allocutio Philippopoli // Eustathii metropolitae Thessalonicensis Opuscula / Ed. Th. L. Fr. Tafel. Francof. a. m. 1832.

439. Bacon E. 1958. Obok. A Study of Social Structure of Eurasia. N.Y.

440. Barfield T. 1981. The Hsiung-nu Imperial Confederacy: Organization and Foreign Policy //Journal of Asian Studies. Vol. 41. № 1.

441. Barfield T.1992. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China. 221 BC to AD 1757. Cambridge: Blackwell (First published in 1989).

442. Bonte P. 1990. French Marxist Perspectives on Nomadic Societies // Nomads in a Changing World / Ed. by C. Salzman and J.G. Galaty. Naples.

443. Brentjes B. 1984. Der Begriff der "militärischen Demokratie" und der Ubergang zur Klassengesellschaft in Alvorderasien // EAZ. Jg. 25. № 4.

444. Carneiro R. 1992. The Calusa and Powhatan, Native Chiefdoms of North America // Reviews in Anthropology. Vol. 21.

445. Ciaessen H.J.M., Skalnik P. 1978. The Early State: Models and Reality // The Early State. The Hague.

446. Ciaessen H.J.M., Skalnik P. 1981. Ubi sumus? The Study of the State Conference in Retrospekt // The Study of the State. The Hague.

447. Cohen R., Service E. 1978 (eds.) The Origin of the State // Philadelphia: Institute for the Study of Human Issues.

448. Diakonu P. 1978. Les Coumans au Bas-Dunabe aux Xl-e et XH-e s. Bucuresti.

449. Golden P.B. 1990. The Peoples of the South Russian Steppes // The Cambridge History of the Early Inner Asia. Cambridge.

450. Herrmann J. 1982. Militäriache Demokratie und Ubergangs periode zur Klassengesellschaft // EAZ. Jg. 23. № 3.

451. Herrmann J. 1987. Militäriache Demokratie und Allodismus in Mitteleuropa zwischen Antike und Feudalgesellschaft // EAZ. Jg.28. № 2.

452. Johnson A., Earle T. 1987. The Evolution of Human Societies: From Foraging Group to Agrarian State. Stanford.

453. Miller K. 1926—1927. Mappae arabicae: Arabische Welt- und Länderkarten. Stuttgart. Bd. I—VI.

454. Miklosich Fr. 1886. Etymologisches Wörterbuch der Slavichen Sprachen. Wien.

455. Moravcsik Gy. 1958. Byzantinoturcica. Sprachreste der Turkvölker in den byzantinichen Quellen. 2 Aufl. B. Bd. II.

456. Oberg K. 1955. Types of Social Structure Among the Lowland Tribes of South and Central America // American Antropologist. Vol. 57.

457. Pritzak O. 1967. Non-wild Polovtsians // To Honor Roman Jakobson. Vol. 2. The Hague and Paris.

458. Radioff W. 1893. Aus Sibirien. Leipzig. Bd. I.

459. Sellnow I. 1984. Uber den Beginn antagonistischer Wideraprüche und die Frühformrn sozialer Auseinandersetzungen // EAZ. Jg. 25. № 3.

460. Service E. 1971. Primitive Social Organization (2en ed). N.Y.

461. Service E. 1975. Origins of the State and Civilization. N.Y.

462. Stokes A.D. 1962. The Balcan Campaigns of Svyatoslav Igorevich // The

463. Slovonic and East European Review, vol. XL. London. № 95. vol. IV. Lipsiae inaedibus B.G., Teubneri.

464. Thapar R. 1981. The State as Empire // The Study of the State. The Hague.

465. The Saljuq and Mongol Periods // The Cambridge History of Iran. Vol. V. Cambridge, 1968.

466. Togan A.Z.V. 1939. Ibn Fadlan's Reisebericht. Leipzig.

467. Treide D., Treide B. 1984. Das Konzept der militärischen Demokratie und einige Fragen der ethnographischen Forachung // EAZ. Jg.25. № 3.

468. Vernadsky G. 1943. History of Russia by George Vernadsky and Michael Karpovich. T.l; Ancient Russia by George Vernadsky, research associate in history in Yale University. New Hawen, Yale.

469. Vernadsky G. 1948. "Lebedia" Studies on Magyar Backgraund on the Kievan Russia//Byz. 1939. Vol. 14.

470. Wright H.T. Recent Research on the Origin of the State // Annual Review of Anthropology. Vol. 6. 1977.